«Тайна Гомера»

А. ПОЛЕЩУК

Тайна Гомера

До сих пор не могу уяснить себе, как это произошло. И никогда мой дух не был в таком смятении...

А все началось в дни последней сессии Московского общества любителей античной литературы. В зале присутствовал незнакомый мне человек. Он представился после заседания и попросил меня приехать в его школу. "Я боюсь за своих ребят, - сказал он. - Техника, математика, физика поглотили их интересы... Хотелось бы внести в их воспитание "свежую струю". Я дал свое согласие и ничуть не жалел об этом. Старшеклассники - ребята лет по шестнадцати-семнадцати - встретили меня настороженно, а один из них в конце первого урока прямо спросил:

- Вас прислали лечить наш технический "флюс"?

- Нет, - ответил я. - Но разве то, о чем я вам рассказывал, не интересно?

- Терпимо, - ответил кто-то из сидящих на подоконнике. - Пока терпимо...

Но я хорошо знал, что они все-таки дети, и, когда в уютном классе зазвучали гекзаметры древних сказаний, глаза этих самоуверенных подростков засветились восхищением и любопытством. Право, занимаясь со студентами филологами и историками, я не встречал ни такого внимания, ни такого интереса. По-видимому, то, что для гуманитариев было обязанностью, для этих ребят - удивительной сказкой.

Раз в неделю я приезжал к ним, и каждый раз эти ребята удивляли меня свежестью восприятия, великолепной памятью. И только один из них, самый высокий и, вероятно, самый сильный паренек, - сидел он во втором ряду, и его мускулистая рука, перекинутая через спинку стула, мерно раскачивалась, отсчитывая ритм стихов, - только один он не задавал мне никаких вопросов. Иногда я сам обращался к нему, но ответы его были односложны и лаконичны.

- Вы говорите, как спартанец, - сказал я как-то ему.

Может быть, это и была моя первая ошибка.

Так прошел месяц, другой. Я знал, что ребята напряженно учатся своему любимому делу, что они заканчивают монтаж какого-то сложнейшего прибора, чуть ли не "машины времени", что мои занятия это только "педагогический привесок". Вот почему я был буквально поражен, когда во время моей беседы молчаливый паренек вдруг перестал покачивать рукой и сказал:

- Ударение. Неверно. У вас...

- Позвольте, позвольте, - возразил я, - но ударение в этом слове изменилось только во времена Римской империи... А вы что, вы стали заниматься древнегреческим?

- А он его уже выучил, - заметил кто-то из ребят.

- Это верно? - спросил я.