«Эфирный вихрь»

POLARIS

ПУТЕШЕСТВИЯ ПРИКЛЮЧЕНИЕ • ФАНТАСТИКА XXXVIII

Мир есть моя воля.

А. Шопенгауэр

Благодаря неожиданному капризу брата я получил теперь возможность если не рассказать о результатах, то, по крайней мере, описать характер и направление удивительных работ этого странного человека.

Я не разделяю его презрительных взглядов на жизнь и труды нашей «а — системы», как теперь выражается он после своих замечательных открытий. Мне не кажется, что великие мысли, становясь достоянием многих, всегда способствуют лишь торжеству пошлости, сообразно природе и почве, их воспринимающих.

Поэтому я считаю долгом возможно точнее описать, по крайней мере, внешний вид необыкновенных вещей, которые в последний мой приезд в Петербург были показаны мне братом в порыве непривычной для меня общительности. Брат разрешил мне не делать из этого тайны. На него так подействовала эта недавняя история с его криволинейным электромагнитным светом, что он, как мне кажется, стал считать свои открытия недоступными обыкновенному человеческому разуму.

— Пиши что хочешь, — сказал он на другой день, когда я спросил его об этом, прощаясь перед отъездом.

— Все равно тебе не поверят, тем более что ты, кажется, уже известен в качестве фантастического романиста. А меня даже мои коллеги считают фокусником, — добавил он с горечью.

Действительно, то, что я тогда увидел в подвале электротехнической лаборатории института, довело даже мою достаточно гибкую фантазию до высшей степени напряжения. За объяснениями Ильи я почти с самого начала перестал следить, так как, по недостатку математического образования, никогда не мог понять его рассуждений из области этой, — как он называет чуть ли не основанную им самим науку, — трансцендентной физики.

Вход со двора в лабораторию очень неудобен.

Приходится пробираться сначала по длинному полутемному коридору в подвал общежития, путаясь среди труб отопления, распространяющих удушливый запах нагретого пара и затхлой сырости.

У входа в подвал нас встретил старик-сторож, который открыл дверь и осветил фонарем несколько спускающихся вниз ступенек.

Он смотрел на нас из-под седых, насупленных бровей с нескрываемой враждебностью и протянутую братом монету взял как будто нехотя.