«Змея и крыса»

Больше всего на свете Марку Грэю нравилось кормить домашнего питона живыми крысами. Питон жил в отдельной комнатке старого дома, в котором проходила холостяцкая жизнь и самого Марка. Каждый раз во время кормёжки он запускал крысу в тесный коридорчик, в конце которого было отверстие. Крыса проходила сквозь узкое пространство в соседнее, ярко освещенное помещение и автоматически захлопывала за собой дверцу.

Она оказывалась наедине с питоном в западне, из которой невозможно было убежать.

Марк с удовольствием слушал ее визг, когда она осознавала опасность, а затем наслаждался звуками сумасшедшей беготни в отчаянных попытках спастись от врага, сопротивляться которому и пытаться не стоило.

Иногда он наблюдал увлекательную сцену сквозь застекленное окошко, но все-таки предпочитал только звуковое сопровождение трагедии, рисуя в своем изображении восхитительные картины: всегда с точки зрения питона.

С началом третьей мировой войны департамент цен забыл установить потолок в стоимости крыс. Ловить их можно было без всяких лицензий. Профессиональных крысоловов брали в армию так же охотно, как и остальных граждан. Крысы стали дефицитом. Вскоре Марку пришлось самому заняться их отловом, но ему нужно было работать, чтобы прокормить себя в скудный военный период. Так что бывали дни, когда питону приходилось голодать.

И вот однажды, рыская по окрестностям, Марк через окно старого, похожего на лабаз, здания высмотрел внутри белых крыс. Он с вожделением уставился туда. И хотя комната едва-едва освещалась экономичными лампами военного времени, он сумел разглядеть, что в ней находится около сотни клеток и в каждой не менее десятка крыс.

Он поспешил к фасаду стоящего в тупике здания. Перед входом он задержался, чтобы перевести дыхание и прочел надпись над дверью: «ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ КЭРРОНА».

Он очутился в полутемных закоулках деловой конторы. По-видимому, здесь все работали в два раза усерднее из-за войны, поэтому прошло немало времени, прежде чем он привлек к себе внимание одной из служащих. Потом последовали еще задержки, когда приходилось сидеть и ждать с мыслью, что про тебя забыли.