В медчасти Крылечкина сначала смотрели на рентгене, потом на тепловизоре, потом на нейровизоре с какими-то непонятными фильтрами, затем, обстукав и обслушав, часа два мучили хитроумными психологическими тестами — и, наконец, передали из рук в руки высокой стройной блондинкв из отдела кадров.
На блондинке был серебристый брючный костюм из только что вошедшего в моду релятивина. Собственно, серебристым он оставался лишь первые минуты. Пока блондинка изучала новенький диплом Крылечкина и расспрашивала его о семейном положении, о темах курсовых работ, костюм поголубел, налился лазурью, и, словно по небу в цветном фильме, по ткани поплыли легкие белые облачки.
— Ну что ж, — проговорила блондинка, вставая, — пойдемте и шефу.
Они вышли из административного корпуса, свернули в аллею, заснеженную тополиным пухом, и вскоре оказались перед стальными воротами. «Орешкинская экспериментальная ферма. Зона А.» — гласила табличка. Блондинка опустила в прорезь жетон, ворота приоткрылись и, пропустив их, снова захлопнулись.
«Ого!» — поразился Крылечкин. За пять институтских лет он побывал на многих экспериментальных фермах, — на Чукотке даже участвовал в дойке китихи, — но с такими строгими воротами встречался впервые. И этот трехчасовой медосмотр… Чем же они тут занимаются, в этом таинственном Орешкино? Похоже, в институте тоже никто толком этого не знает. На все расспросы Крылечкина декан, человек сухой и официальный, ответил только: «В Орешкино выводят новую ценную породу скота». — «Но какую же? Почему ни слова не сообщают о своих работах?» — «Видимо, считают преждевременным. Наберитесь терпения, Крылечкин, — все узнаете на месте».
И вот сейчас он должен наконец узнать…
От ворот выложенная белыми плитами дорожка вела через сочную зеленую лужайку к длинному одноэтажному зданию. На лужайке паслась рыжая телка. Обычная тагилка, — с первого взгляда определил Крылечкин и вопросительно посмотрел на провожатую: где же тут новая-то порода? Но блондинка шагала молча, явно не собираясь ничего объяснять, А релятивиновый костюм ее продолжал тем временем цикл своих преображений.
На фоне плывущих в голубизне облаков откуда-то из глубины ткани проступили очертания ветвей, потом стали видны набухшие почки, — и вот уже весь костюм переливается трепещущими зелеными искорками распускающейся листвы. Листья росли, множились, и стало видно, что это сирень, которая вот-вот расцветет.
Комментарии к книге «Возвращение с пастбищ», Михаил Петрович Немченко
Всего 0 комментариев