«Произведение необыкновенной красоты»

Как же зрители, в такое мгновение, как сейчас, похожи на богов Эпикура! Бессильные изменить ход событий, но знающие сюжет лучше, чем персонажи, они могли бы вскочить и крикнуть: "Не делайте этого!" — но Эдип все равно ослепит себя, и петля, затянувшаяся поверх пурпурных одежд Иокасты, неотвратимо остановит ее дыхание.

Впрочем, никто из них и не собирается вскакивать. Их не проведешь. Они тоже связаны странными узами трагедии. Боги могут только наблюдать и знать, они не в силах ни изменить ход событий, ни бороться с Ананке.

Мой хозяин уже предвкушает наступление того, что он называет "катарсис". Мой поиск завел меня далеко, и выбор я сделал хороший. Филип Деверс живет в театре, как червь живет и яблоке, как паралитик — в аппарате для искусственного дыхания. Театр — это весь его мир.

Ну а я живу в Филипе Деверсе.

Десять лет его глаза и уши — мои глаза и уши. Десять лет я вкушаю тонкие ощущения великого театрального критика, а он даже не осознает этого.

Конечно, кое о чем он догадывается — ум его живой, а воображение — достаточно богатое, но его классически обученный интеллект привык рассуждать слишком здраво, и его знакомство с психопатологией слишком глубокое, чтобы разрешить тот заключительный прыжок от логики к интуиции и признать, что я существую на самом деле. Время от времени, перед тем как погрузиться в сон, когда ослабевают путы здравого смысла, он забавляется с идеей побеседовать со мной, но на следующее утро он всегда отвергает эту мысль — самое разумное решение. Что бы мы могли сказать друг другу?

— А теперь тот извечный вопль на рассвете, и Эдип, объятый ужасом, прокрадется по сцене!

Как утонченно!

Мне бы хотелось познать обе половины эстетического восприятия. Деверс утверждает, что полное восприятие состоит из двух частей — движения души, направленного вовне и называемого состраданием, и движения души, направленного на себя и называемого ужасом. Увы, я ощущаю лишь вторую часть, я всегда ищу ее, стремлюсь к ней. Но первая половина никак не дается мне, я ее не понимаю, даже когда мой хозяин дрожит и взор его влажно затуманивается.