«Кому-то смешно»

КОРЕПАНОВ АЛЕКСЕЙ

Кому-то смешно?

Внезапно зазвенело в ушах, черная стена покачнулась и начала падать, и он хотел отдать приказ универсальному стабилизатору, но...

*

Вечерело, остро и незнакомо пахли черно-желтые мелкие колокольчики на тонких раздвоенных стеблях. Длинные тени от зданий и деревьев тянулись через улицу, подбираясь к заставленной столиками площадке, окаймленной невысокой узорчатой оградой. Было тепло и безветренно, в бирюзовом небе парили большие розовые птицы, а листва на деревьях чуть заметно переливалась, словно была стеклянной. Вдоль зданий и деревьев неторопливо шли прохожие, бегали дети и где-то играла музыка.

Свободных мест за столиками почти не было, и напротив него тоже сидел некто с узким смуглым лицом, безгубой щелью рта, тонким носом, похожим на клюв, и странными, косо посаженными глазами. Впрочем, как он успел заметить, все вокруг были такими же. Мужчина держал обеими руками чашу, до половины наполненную жидкостью янтарного цвета, и с умилением разглядывал черно-желтые колокольчики, растущие у ограды.

- Хорошо-о! - медленно сказал мужчина и длинно втянул воздух тонким носом. - Ну чем не жизнь?

Мужчина погрузил в чашу узкое лицо, зачмокал, засопел, заглотал раз, другой, третий - осторожно опустил чашу на столик и скрестил на груди желтые четырехпалые руки.

- Ну чем не жизнь? - повторил он, обводя взором бирюзовое небо. Хорошо-то как после работы. И работа хорошая. И после работы хорошо. Два раза повторишь, ну редко - три, и то перед выходным - и никаких проблем. А?

Он смотрел на смуглолицего и четырехпалого, с наслаждением потягивавшего из чаши, смотрел на других, тоже угощавшихся за столиками, смотрел на красное солнце, оседающее в пушистую белую дымку в далекой точке, куда стремились улица, здания и деревья, смотрел - и старался, силился, тужился вспомнить: кто же он и что делает здесь?..

- А не хочешь повторять - и не надо, - лениво рассуждал узколицый, стряхивая капли с лимонного цвета одежды. - Мало, что ли, развлечений? А Обитель грез за углом, а Букет наслаждений, а Поле острых ощущений, а Королевство мелькающих снов? Разве мало? Вот я и говорю: чем не жизнь? Отдохнешь - и работать хочется, а работаешь в охотку, потому что знаешь: вечер твой, и выходной твой - и такие это вечера-a!.. - Мужчина зажмурился, потряс головой, расслабленно откинулся в кресле цвета колокольчиков. - Ну что еще надо? Созданий небесных? А н-ничего, дорогой, потому что ничего не надо. Вот так.

Солнце растворилось в белой дымке, а птицы все парили в темнеющем небе, уже не розовые, а серые, и играла, играла музыка.

Он сидел за столиком напротив узколицего, довольного всем мужчины, осушившего-таки свою чашу, сидел и соображал: ну кто же он и почему здесь?

- Вот она, воля-то, - ворковал мужчина. - Хочу - и еще повторю. Вот она, воля-a!..

И от этих слов словно вспыхнуло что-то внутри. Вот он кто - Вольный Стре...

*

Внезапно зазвенело в ушах, стена покачнулась и начала падать, и он хотел отдать приказ универсальному стабилиза...

*

На этот раз у него не было тела. Ничего у него не было. Возможно, он был просто предметом обстановки, какой-нибудь полочкой, которые в изобилии лепились на стенах просторной комнаты. Тусклая лампа под алым абажуром едва освещала мужчину и женщину на низком широком диване.

Мужчина и женщина лежали под ворсистым одеялом, и женщина, сощурившись, смотрела в невидимый в полумраке потолок, и мужчина тоже смотрел в потолок и говорил, одной рукой обнимая женщину, а другой чертя в пространстве над диваном разные округлые фигуры.

- И подумать только, как все-таки наша жизнь отличается от существования этих убожеств. - Мужчина сжал плечо подруги четырехпалой рукой. - Тебе повезло, милашка, мы вытащили тебя оттуда, потому что у тебя совсем другое предназначение в жизни. Не так ли?

Женщина молча потерлась головой о плечо мужчины, и мужчина продолжал, не переставая водить в воздухе рукой.

- Ты должна это знать, милашка, знать и ценить. Эти убожества уверены, что счастливы. Они убеждены, что каждый вечер после работы пьют свой дурман, торчат в Обители грез, шатаются по Королевству мелькающих снов. Как бы не так!

- М-м... - сказала женщина, извиваясь под одеялом.

- Подожди, послушай. Ведь это же все иллюзия. Розовые птицы и заходящее солнце. Ничего же нет! А есть работа и только работа, а в перерыве - ма-аленькая процедура - и возникает иллюзия, и убожества довольны и продолжают работать с еще большим рвением. Для кого, милашка?

- М-м... - сказала женщина, забрасывая руки за голову.

- Правильно, для нас. Для нас, которые все это придумали. Они довольны - и мы тоже. Поверь, это была очень хорошая выдумка.

- Еще бы! - Женщина хмыкнула и устроила голову на груди мужчины.

- Да нет, пойми правильно. Руководить ими - тоже работа нелегкая. Наблюдать, координировать, управлять и направлять - это труд и еще раз труд. Тем не менее, безусловно, мы заслужили хорошую жизнь, создав иллюзию для них и став совершенно вольными, как те иллюзорные розовые птицы...

"Вольные! - стукнуло в сознании того, кто был просто предметом обстановки, какой-нибудь полочкой. - Вольные! Вот кто я - Вольный Стрелок!"

*

И зазвенело cо всех сторон, и черная стена покачнулась и начала падать, и он вспомнил об универсаль...

*

И опять он потерял только что на мгновение возникшее ощущение собственного тела. Теперь он был даже не полочкой в темной комнате, а просто какой-то флуктуацией воздуха в обширном помещении, залитом ровным светом. Дальняя вогнутая стена помещения представляла собой экраны, перед ними развалились в креслах люди в белых балахонах, а позади кресел простиралась гладь бассейна.

На экранах изможденные четырехпалые существа, в которых он признал подобных недавнему собеседнику с чашей и словоохотливому мужчине из комнаты с диваном, медленно, но целеустремленно копошились в узком длинном зале, заставленном всевозможными конструкциями. Существа что-то тащили, поднимали, ставили, снимали, передавали, что-то постоянно делали, всем своим видом олицетворяя непрерывный и унылый трудовой процесс. В зале там и тут возвышались огражденные площадки на тонких серых опорах, и существа на площадках тоже копошились у каких-то подобий пультов и что-то крутили, нажимали, перебирали, свешивались вниз и беззвучно кричали, сбегали по узким лесенкам и сновали между теми, что тащили, поднимали, ставили и снимали...

- Вот наша система, - вкрадчиво говорил некто в белом балахоне, доверительно наклоняясь в сторону слушателя в белом же, сидящего в кресле, сложив трехпалые руки на животе. Надеюсь, высокий гость оценил преимущества нашего мира и нашей формы правления? Никакого принуждения, никаких трагедий и так далее. Наоборот, все слои населения вполне довольны. Первый слой пребывает в иллюзии о содержательном отдыхе, якобы наступающем после работы, второй слой доволен своей иллюзорной властью над первым и своим иллюзорным же главенством в системе. Ни те, ни другие даже не подозревают о том, что существуем мы, создатели их иллюзий, и искренне уверены в счастливом своем существовании. Таким образом, уважаемый, - последовал жест в сторону трехпалого, - нам удалось создать идеальный мир, где все абсолютно счастливы и успешно трудятся на благо их истинных хозяев. Последовал плавный жест в сторону полукруга кресел, которые занимали другие четырехпалые. - Позволю себе заявить, что перед вами действительно счастливое общество, готовое, так сказать, в нашем лице вести переговоры с уважаемыми гостями. Надеюсь, вы успели оценить все выгоды нашей системы и, думается, вопрос о торговле, побудивший вас проделать столь нелегкий путь сквозь космические пространства, будет решен положительно. Во всяком случае, мы готовы наладить взаимовыгодный обмен.

В креслах закивали. Трехпалый долго смотрел на экраны, молча поводя сплюснутой головой, потом отрывисто спросил:

-Где гарантии, что-ваши м-м... слои так и будут пребывать в состоянии илюзии и не прозреют?

- Можно ознакомиться с механизмом явления. Но сначала немного отдохнем.

Экраны на мгновение погасли, потом налились пурпуром - и зазвучало что-то нежное и убаюкивающее. Жидкость в бассейне заколыхалась, источая изумрудное мерцанье. Кресла медленно развернулись и покатились к бассейну, и белые фигуры заволокло клубами коричневого тумана.

"Иллюзии, - думала флуктуация воздуха. - Двойные иллюзии. Иллюзии для тех, кто внизу, иллюзии для тех, кто над ними. А властвуют третьи. И все довольны... Но кто же я?.. И что все это? Я же вспомнил, когда-то вспомнил, кто я... Но кто, кто?.."

Клубился коричневый туман, музыка то накатывалась волной, то отступала, в ней звучали голоса пространства и шорохи времени, в ней свистели ветры далеких пустынь, шумели нездешние ливни, шуршали знакомые опавшие листья, грохотали камнепады, которые он видел когда-то в других местах...

И медленно пришло воспоминание, всплывшее причудливой рыбой из океанских глубин.

"Вольный Стрелок, - подумал он. - Я Вольный Стрелок".

И вновь начала падать черная стена, и было жутко, но в этот раз он успел дать команду универсальному стабилизатору - и стена нехотя отступила и застыла, а он обессиленно осел на рыжий песок возле совсем не такой уж высокой черной трехгранной призмы в центре пустыни, убегающей за круг горизонта.

Прервался странный сон и вернулась капсула - грязновато-белое куриное яйцо, вертикально стоящее на обусловленном соображениями безопасности расстоянии от черной призмы.

Универсальный стабилизатор сработал, как всегда, безукоризненно - а приходилось ему укрощать и взрывы Сверхновых, и останавливать метеорные потоки, и усмирять гравитационные удары (о таких мелочах, как ураганы, ядерные взрывы, цунами и проливные дожди и вообще говорить не стоило), стабилизатор вырвал его из непонятного поля черной призмы (если это было полем) и теперь можно было немножко посидеть на рыжем песке и проверить, все ли осталось на месте, не присвоила ли черная призма какую-нибудь часть того сгустка мыслящей материи, что с некоторых, довольно уже давних времен, звался Вольным Стрелком.

То, что снаружи, проверить было просто. Он покачал головой, помахал руками, топнул ботинками по песку, вздохнул, откашлялся, провел языком по губам, сказал: "Раз, два, три - проверка", - похлопал себя по коленям и успокоился. Тело не казалось ущербным.

Осталась задача потяжелей: проверка личности. Задача была не просто тяжелой - задача была в данный момент в принципе невыполнимой, потому что утрата какой-либо части личности просто не поддавалась определению самой личностью, но он все-таки пробормотал: "Попробуем", - и начал пробовать.

Он без труда вспомнил родителей, детство, отрочество, юность и так далее, вспомнил многочисленные мелкие эпизоды из своей жизни, вспомнил разные имена и даты - и удовлетворенно улыбнулся. Кажется, черная призма не исказила его сущности.

- Так-то, Уно! - ласково сказал он и погладил себя по плечу, обтянутому изумительнейшей тканью, не боящейся звездного жара. - Все-то мы помним.

Итак, он, Вольный Стрелок, то есть тогда еще Уно Юний, появился на свет восемьдесят лет назад на благословенной планете Земля. Как и все остальные дети, он пробыл при матери первые пять лет своей жизни, а потом отправился в школу по месту жительства, а именно в славном поселке Три Камня Северо-Западного региона Европейской территории. В школе все было в порядке (тут он вспомнил охапку разных интересных историй) и после сдачи экзаменов он изъявил желание померяться силами с Великим Космосом. Это желание было вполне заурядным - как свидетельствовала статистика, каждый пятый выпускник школ имел желание померяться силами с Великим Космосом. Но не каждому это выпадало.

Он, семнадцатилетний Уно Юний, успешно выдержал семь этапов отбора и с благословения родителей приступил к обучению и подготовке в Космической Академии.

Годы учебы тоже вспоминались легко, без всякого напряжения, вплоть до мелочей. Он быстро удостоверился в том, что все помнит и с особым вкусом прокрутил в голове день посвящения в Вольные Стрелки.

Вольный Стрелок - это Вольный Стрелок. Нет полетных заданий, нет заранее намеченных маршрутов. Просто пожимаешь руки тем, кто остается в предстартовой зоне, просто упаковываешься в яйцевидную капсулу, вдыхаешь душу в хитроумные механизмы - и исчезаешь из привычного обжитого пространства, растекаешься по космическим туннелям, которые, ежесекундно изменяясь, появляясь и исчезая, буравят Вселенную - и вновь воплощаешься в Бог весть какой точке бесконечного вселенского тела, и, лавируя, уклоняясь от метеоров и искривлений метрики, прокладываешь путь к ближайшему звездному миру.

А миров во Вселенной хватало, и все они были очень разными: мертвыми и еще почти не родившимися, скучными и интересными, спокойными и буреподобными. Уж чего-чего, а разных миров он навидался на своем долгом пути Вольного Стрелка... Тридцать три цивилизации готовы были обожествить пришельца, тридцать три цивилизации с радостью приняли его, а еще тридцать три - пытались уничтожить вместе с капсулой и великолепным костюмом, второй кожей, к счастью, не пасующей даже перед жаром звезд, а тем более - перед пулями примитивного стрелкового оружия.

Сколько добычи в виде уникальнейшей информации снес он, Вольный Стрелок, неутомимая звездная пчела, в соты земных информаториев! Сколько добыл он новостей о неисчерпаемом звездном мире...

И вот - очередная планета. Очередной мир, который будет теперь известен Галактическому Содружеству благодаря ему, Вольному Стрелку.

....Коридор вывел капсулу прямо к планете, ввинчивающейся в обычную пустоту на окраине изученной Вселенной. Вход в атмосферу, облет от полушария до полушария, а потом по спирали, сокращая размах витков. Верные биопомощники - тысячи аналогов мозга - неустанно всматривались, вслушивались, искали...

Рыжая пустыня. От набегающего горизонта до убегающего горизонта, справа и слева - ровная, закругляющаяся вместе с планетой рыжая пустыня, И все. Такие нагоняющие тоску миры попадались - и он привык принимать это спокойно.

И вдруг - сигнал его сотой пары глаз. Биопомощник увидел в пустыне черную призму.

Капсула шлепнулась на песок, он зашагал к невысокому - в три его роста - черному сооружению, не забыв захватить универсальный стабилизатор, подошел совсем близко - и внезапно зашумело в ушах, черная грань покачнулась и начала падать, и он хотел отдать приказ, но...

Что это было? Иллюзия, схваченная когтями другой иллюзии, упакованной в иллюзию третью? И все это - видимость, кажимость, обман. Нет довольных всем работяг, нет управляющих ими инженеров, нет горстки вершителей судеб в белых балахонах, принимающих несуществующего космического визитера. Ничего нет. Есть иллюзия иллюзий. Есть сказка, придуманная некой черной призмой, стоящей на рыжем песчаном теле мертвой планеты.

Вольный Стрелок с удивлением и уважением посмотрел на невзрачную черную призму.

Что она - разумное существо, создавшее для собственного развлечения до невероятности правдоподобные миры? Или устройство, творящее эти миры по неведомой прихоти ушедших хозяев? Или это все, что осталось от некогда реальной, и тем не менее строившей свое благополучие на иллюзорности, цивилизации?

Вольный Стрелок с некоторой опаской смерил черную призму взглядом, набрал в ладонь немного песка и задумался.

Вольный Стрелок был жителем Земли, и родители его до сих пор жили на Земле, и он многое знал о Земле. И его многому учили когда-то. В частности, рассказывали о всех древних мудростях мира. И Вольный Стрелок, Уно Юний, помнил их.

Он помнил, что когда-то и где-то верили в некую Майю, расстилающую перед людьми иллюзорный мир. Называли ее авидьей, то есть неведением.

Вольный Стрелок распростерся на песке и начал глядеть в небо. Внезапно что-то кольнуло в левой части груди, скрытой сверхпрочной тканью. Вольный Стрелок поморщился и сел, обхватив колени руками. Ему вспомнился недавний визит на безымянную до этого планету, которую он назвал именем матери - Ирина. Он бродил тогда по угрюмым ущельям, и сквозь трещины в серых каменных стенах пробивались удивительные розовые цветы, похожие на руки, протянутые в последней мольбе, и внизу, между гладких камней, там, где положено струиться ручью или бойкой горной речке, ползла тягучая фиолетовая жижа, сверкая золотистыми прожилками... А потом был камнепад, и он, укрывшись в пещере, наблюдал за падением угловатых глыб. И на краю обрыва, в зеленом пламени двух светил, обрисовалась тень, простирающая руки...

Зеленая вспышка длилась мгновенье, не более - а потом все померкло, стало серым и невыразительным - и тень, потеряв очертания, тусклой птицей скользнула с обрыва прямо в фиолетовую жижу, расплескавшуюся золотистым вихрем. Только тогда он вышел из оцепенения и привел в действие универсальный стабилизатор. И смолк грохот, и остекленела фиолетовая жижа.

И вот теперь представилось ему, что и он, и эта тень над обрывом, и пламя двух зеленых светил, и все сто или двести пройденных им миров - всего лишь иллюзия, еще один лик Майи, а на самом деле никогда не было в этой Вселенной никакого Вольного Стрелка - а про приснился он кому-то в тот предрассветный час, когда тени властвуют над миром и не хотят отступать, и стараются накрыть Вселенную...

- Что за чепуха! - пробормотал он, обводя взглядом рыжую пустыню.

"Сон... Мы кому-то снимся..."

- Ко мне! - скомандовал он капсуле, и капсула послушно заковыляла к нему, громыхая всеми своими бортовыми подвесками. - Поехали отсюда.

И капсула прыгнула в небо, унося Вольного Стрелка, и осталась рыжая пустыня, и осталась одинокая черная призма. И, возможно, кто-то где-то смеялся...