«Рай земной (Описание одного видения)»

Дом был белый. Белый, а вокруг зелень. Белоснежный, а вокруг зелень травы. Гараж был не на одну, а на две машины. Плавательный бассейн был овальной формы. В больших окнах дома отражался равнинный ландшафт. Газон был подстрижен. За домом стояло единственное дерево. Это был красный бук.

Перед фасадом дома был натянут веселый, в красную и белую полоску, тент. Под тентом стояло шесть лазурно-голубых стульев. Дверь гаража была открыта. Внутри висели разные садовые инструменты: свернутый шланг из зеленого пластика, лопата на красном черенке, грабли. Перед гаражом стояла, поблескивая на солнце, большая, черная как уголь легковая машина. Под машиной кто-то лежал: из-под нее торчали ноги в черных полуботинках.

На расстеленном в траве перед домом клетчатом шерстяном одеяле лежала блондинка в расцвете лет. На ней не было ничего, кроме темных очков от солнца и огненно-красного бикини. Рядом с ее правой рукой лежал раскрытый иллюстрированный журнал, порывы ветра, налетая, переворачивали страницы. В бассейне плавал ребенок.

Войдя в лифт и поднявшись вдоль стены высокой башни, можно было увидеть последнего поэта человечества. Он сидел в огромном стеклянном стакане, окаменевший, застигнутый в момент творчества, правая рука с пером замерла в воздухе, огромные глаза широко открыты, на столе перед ним — исписанный лист бумаги. Разобрать снаружи, что на нем написано, было невозможно, как ни старались некоторые, прибегая даже к помощи театральных биноклей, подзорных труб, увеличительных стекол, тройных очков. Из застывшего рта рвался беззвучный крик. На правой руке поэта не хватало одного сустава указательного пальца, на левой — сустава безымянного пальца, на правой ноге отсутствовал средний палец, отсутствовала также левая нога. До того как стать памятником, он был политическим поэтом, ни к какой партии не принадлежал, но уже несколько раз побывал в тюрьме, испытал и другие, меньшие неприятности. Все это, однако, было много лет назад, когда крупнейшие города мира задохнулись от выделяемых ими же самими ядовитых газов и больше половины населения Земли умерло от голода. С тех пор, как общество достигло высшей точки в своем демократическом развитии, потребность в поэзии у людей исчезла: ведь ни болезней, ни душевных конфликтов больше не было.