«Аквариум для золотых рыбок»

Когда Билл Айзенберг пришел в сознание, он находился в некоем Месте, больше о нем ничего не скажешь. Нет, кое-что сказать все же можно было: там не было темно, был воздух, не было холодно. Место было довольно просторным, хотя какие-либо признаки его размеров отсутствовали.

Привычные оценки, при помощи которых мы можем прикинуть линейные размеры, не работают, если они превышают шесть метров. При более значительных размерах мы вынуждены полагаться на прежний опыт, сравнивать с чем-то знакомым и обычным. Человек известного нам роста должен удалиться на некоторое расстояние, чтобы оказаться определенной величины, а потом вернуться. В Месте знакомых предметов не было.

Потолок был высоко, слишком высоко, чтобы достать его. Пол загибался вверх до тех пор, пока не сливался с ним, так что невозможно было сделать по прямой более дюжины шагов. Он заметил это, когда потерял равновесие.

Итак, он очнулся, потянулся, открыл глаза и осмотрелся. Отсутствие других предметов смутило его. Казалось, он находится внутри огромной яичной скорлупы, освещенной тусклым, мягким, слегка желтоватым светом. Полное отсутствие привычных форм смутило его еще больше. Он закрыл глаза, потряс головой и снова открыл. Та же неизменная картина.

Айзенберг начал вспоминать. Прежде чем он потерял сознание, на него натолкнулся огненный шар. Он безуспешно попытался уклониться; в последнюю долю секунды в его мозгу промелькнула мысль: «Внимание! Осторожно!» Его разум, всегда склонный к порядку, начал искать объяснения, но сознание погасло, зрительные нервы оказались парализованы. Может, он и теперь все еще слеп? Не могли же они просто бросить его в таком беспомощном состоянии.

— Доктор! — позвал он своего друга. — Доктор Грейвс!

Никакого ответа, никакого эха. Тут он осознал, что кроме собственного голоса не слышал буквально ничего, никаких случайных тихих звуков, которые человек слышит всю свою жизнь. Может быть, слуховые нервы тоже парализованы? Нет, он же слышал собственный голос. В то же мгновение он осознал, что видит свои руки. Значит, с глазами все в порядке — он ясно видел собственные руки! И все остальное тоже.

На нем не было никакой одежды.