«Тварь»

Подиумной, «летящей» походкой Сатин вышла из просторного зала заседаний и врезалась в тесноту многоголосой тусовки стремительной серебряной пулей.

Огромный, почти тысячеметровый балкон Дома Советов тлел под сумрачным Альбигойским небом сиянием женских коктейльных платьев и матовым блеском мужских нейлоновых туник, отливающих в свете гигантских софитов таинственным ультрафиолетом. Вечеринка казалась космической фантасмагорией, танцем бабочек под умирающей луной. Точнее — лунами, ибо над Альбигоей их плыло три…

Сатин шагнула вперед и резким толчком хрупкой тонкой ладони смела со своего пути огромного охранника в черном. От короткого, но злого удара, двухметровый детина сложился вдвое, и со смятыми ребрами отлетел в сторону словно мешок с дерьмом.

В это мгновение шумное празднество переживало свой пик, вершину, за которой в последующие часы острота мероприятия должна скатываться по нисходящей. Уже отзвучали пышные речи местных Архонтов, уже отыграл уникальный для Альбигои живой оркестр, уже вознесены все хвалебные здравицы виновнику торжества.

Виновник — стоял сейчас перед ней. Высокий и мощный, с жесткой щеткой усов и глазами, пронзительными как луч бластера.

Он был холоден. Он был уверен в себе, в своей непробиваемой правоте, которую гарантирует подобным сытым подонкам фантастическое богатство. И он был — ВИНОВЕН!

— Департамент Геноцида, — представилась Сатин и коротко кивнула, не отрывая своих чудесных сияющих глаз от лица собеседника, — Сатина Бета, порядковый номер 19-700!

Три десятка стоящих вокруг людей, — вздрогнули, услышав ее слова.

Показалось, что замогильный, ледяной, обжигающий саму душу ветер, прошел по прекрасным, развевающимся в его порывах платиновым волосам Сатин и застыл перед бездонными озерами ее черных, не мигающих глаз! А еще показалось, что со словами, этот ветер разнес вокруг плотный, почти осязаемый ужас.

Услышав чудовищное признание хрупкой маленькой девочки, почти ребенка, гости и слуги отхлынули от именинника как от чумного! Ропот прокатился по пространству гигантского балкона из конца в конец и три луны Альбигои осветились кроваво-алым вместо привычных розового, вишневого и золотого.

Не смотря на страшное напряжение рокового для него мига, лицо незнакомца оставалось совершенно невозмутимым.

— Вы клон Департамента? — спросил он спокойно. — И чем я обязан высокой чести?