«Возвращение пастухов»

Евгений Дрозд Возвращение пастухов

Чабаны выпили по последней пиалушке зеленого чая и, распрощавшись, ушли к своим загонам.

– Ну, – сказал Виктор, шевеля веткой головни в угасающем костерке, – теперь, наконец, можем поговорить. Объяснишь, в конце концов, зачем ты меня сюда вызвал?

Зубов ответил вопросом на вопрос:

– А тебе что – здесь не нравится?

Виктор помолчал, огляделся вокруг. На небо уже выползла огромная Луна и освещала долину и горы. Метрах в двадцати, внизу, неутомимо журчал невидимый сейчас горный поток. Свежий воздух был напоен неповторимым ароматом арчи.

– Нравится. Но мне непонятно – зачем ты дал эту телеграмму? Я беру отпуск за свой счет, срываюсь с места, трачу деньги на билеты, добираюсь на перекладных до этой долины – и все ради того, чтобы полюбоваться видами здешней натуры, покушать баранины, да еще осмотреть свалку, где покоятся кости и черепа несчастных овечек… В этом что – таится некий сокровенный смысл? Зачем ты меня водил на кладбище этих убиенных созданий? Отвечай!

Зубов не спеша, извлек сигарету, медленно закурил.

– Я ожидаю неких событий, – сказал, наконец, он, – и подумал, что тебе, как журналисту, это тоже будет небезынтересно.

– Событий? – насторожился Виктор.

– Разумеется, это только гипотезы, предположения… Скажи, ты, когда сюда добирался, с местными беседовал? Ну, там, слухи всякие… Тебе что-нибудь интересное рассказывали?

– Это ты насчет летающих тарелок? Да весь Мегабад об этом только и гудит, и в Юранг-Тубе тоже все на них помешались. Говорят, они тут чуть ли не каждый день объявляются и чуть ли не строем шастают. А ты что – тоже их видел?

– Видел, – мрачно подтвердил Зубов, но в подробности вдаваться не стал, а задал еще вопрос:

– Ты ведь знаешь, зачем я ездил в Монголию полгода назад?

– На раскопки, конечно?

– Да. Очередная смешанная монгольско-советская экспедиция на знаменитое кладбище динозавров в пустыне Гоби. Работали мы там напряженно, а во время отдыха, естественно, спорили до хрипоты. Сам знаешь, загадка очень быстрого исчезновения динозавров до сих пор не решена. У каждого своя излюбленная гипотеза, свое объяснение. А я вот все ходил среди раскопов, глядел и никак не мог понять, что это мне напоминает… А потом повстречал олгой-хорхоя.

– Кого?

– Олгой-хорхоя. Слышал про такого зверя?

– Слышать-то слышал, и Ефремова "Дорогу ветров" читал. Только не кажется тебе, что для одного бедного журналиста это многовато – летающие тарелки, динозавры, олгой-хорхой.

– Еще и не то будет, – хладнокровно заверил Зубов. – Рассказывать дальше?

– Я весь внимание.

– В тот день жара стояла страшная. Днем работать не было никакой возможности, наши все попрятались кто куда – где только тень была. А я себе места не находил. Хотел, было, заснуть в тени грузовика, да только ворочался. Под конец встал, взял на всякий случай ружье – вдруг сайгак подвернется, а то консервы осточертели – и пошел, куда глаза глядят. Отошел я от лагеря километров на восемь и увидел его.

– Кого?

– Ну, олгоя, хорхой который… Этакая лиловая колбаса, метра полтора в длину, сантиметров 10-15 в диаметре. Ползет себе по бархану, извивается. Ты знаешь, жутко мне стало. И не потому, что опасно, что он на расстоянии убивать может – я к нему и не собирался приближаться – а просто вид у него такой чуждый. Не похож он ни на одного земного зверя. Не наша эта тварь. Ну, думаю, легенд о тебе много ходит, но поймать тебя никому еще не удавалось. Но сейчас от науки не уйдешь… Прицелился из своей двустволки и выстрелил.

– И что?

– Он исчез.

– Как исчез?

– А вот так. Вспыхнуло что-то на бархане, и все. Ничего нет, чисто, пусто. Один только песок. Да что ж это, думаю, такое – галлюцинация? На солнце перегрелся? Стою, размышляю, в собственном здравом уме уже сомневаюсь. И вдруг замечаю метрах в десяти от себя в воздухе какое-то сияние. Сияние усиливается, превращается в слабо светящийся шар, сантиметров 20-30 в диаметре, и висит он в воздухе примерно на высоте моего роста, а из него выползает этот фиолетовый червяк. Вылез целиком, и сияние сразу же исчезло. Олгой-хорхой повисел еще немного в воздухе, потом плюх на песок и ко мне, извиваясь, ползет. Тут уж я со страха по нему из второго ствола вдарил. И та же картина – вспышка и нет его – пустой песок, и все. Стою, жду, головой ворочаю и снова вижу сияние – только на этот раз метрах в двух от себя. Ну, я, естественно, ждать, пока он появится, не стал – рванул прочь, ног под собой не чуял. Отбежал метров на пятьдесят, прежде чем осмелился остановиться и оглянуться. Он к тому времени уже заполз на гребень бархана и через него переваливал. Еще пару секунд я его видел, а потом мелькнул в воздухе синий хвост и все.

В лагерь я вернулся в злобном настроении, так что если там и слышали выстрелы, то приставать с вопросами не стали. Рассказывать я, конечно, никому ничего даже и не пытался. Все равно бы не поверили. А сам все время только и размышлял – есть ли связь между тем, что в этих краях водится такая тварь, и тем, что тут же расположено огромное кладбище динозавров.

– И что – есть?

Константин щелчком отбросил давно потухший окурок, сплюнул на зашипевшие угли.

– Ты вот спрашиваешь, – снова заговорил он, – для чего я тебе свалку костей этих несчастных баранов показывал. А для того, чтобы аналогию провести. В этих горах пастухи пасут свои стада сотни, если не тысячи лет. И все на одних тех же местах. Зимой спускаются в долины, летом снова возвращаются в горы. Временами позволяют себе устроить пиршество. Кости бросают тоже на одном и том же месте. Они накапливаются там целыми веками. В отдаленном будущем, когда овцы станут вымершими доисторическими животными, палеонтологи раскопают это место и будут гадать о причинах скопления большого количества скелетов представителей вымершего вида на сравнительно небольшой площади.

– Ты хочешь сказать?..

– Представь себе, что какие-то из динозавров, скажем, аллозавры или тираннозавры, были разумными. А всякие там поедатели растений – их домашним скотом.

– А где же они теперь, эти разумные твари? Почему они вымерли?

– Они не вымерли. Они ушли. Кончился сезон пастбищ, и они вернулись к себе, на зимние квартиры, вместе со стадами.

– Во-первых, куда ушли? Во-вторых, причем здесь олгой-хорхой?

– А вот он-то мне как раз и подсказал, куда они ушли. Вспомни, что происходило, когда я по нему стрелял. После выстрела он просто исчезал, а потом, через некоторое время, снова появлялся, вылезая из светящегося шара. Такое впечатление, что он уходил, спасаясь от моей пули, в иное измерение, в какое-то параллельное пространство. Туда же ушли пастухи со своими стадами, когда кончился сезон.

– Ничего себе сезон – сто миллионов лет!

– Ну, такие уж это пастухи…

– Хорошо, а все ж таки – причем здесь олгой-хорхой и почему ни в одной легенде не упоминается, что он еще и летать может и уходить в другое измерение?

– Я об этом сразу же после встречи задумался. Объяснение тут довольно простое – легенды складывали те, кто его видел, а видели его очень и очень немногие. И из тех, кто видел, выжили тоже немногие. Не забывай про уменье этого зверя поражать на расстоянии. Поражать, кстати, только с целью самозащиты. С трупом он ничего не делает, а уползает прочь. Да, так вот, просто никто из тех, кто видел олгоя-хорхоя, не стрелял в него из ружья, а я вот выстрелил.

– Ну и что?

Зубов, верный себе, прямо не ответил, а начал исподволь.

– Аналогию насчет пастухов и стада ты, кажется, начал воспринимать. Но отношение чабан-баран – это не полное описание картины, есть еще одно звено. Какое?

– Собаки, что ли?

– Вот-вот. Овцы пасутся, овчарки сгоняют их в стадо, пастухи осуществляют общее руководство. Идиллия. Ну, а в нашем случае – пасутся, скажем, диплодоки и бронтозавры, вместо пастухов какие-нибудь аллозавры и тираннозавры, а кто роль собак исполняет? А? Отвечают: олгой-хорхой. Судя по всему, это какая-то искусственно выведенная тварь. Вообрази – пасутся на лужайке всякие там завры, кушают хвощи и папоротники, а над ними летают эти синие червяки и чуть кто в сторону – электроразрядом его, толстокожего…

– Так, по-твоему, те олгой-хорхои, что еще водятся в Гоби – это просто отбившиеся и одичавшие псы?

– Вот именно. И питаются они, видимо, различными видами энергии, в том числе и солнечной – потому и водятся в самых жарких частях пустыни. Но этой энергии им хватает лишь, чтобы с голоду не подохнуть. Сводят концы с концами, ползают себе потихоньку и ладно. На левитацию и проникновение в иные измерения их ресурсов уже не хватает – нет хозяев, некому бедняг подкормить…

– И, значит, твои выстрелы…

– Да. Он каким-то образом смог усвоить кинетическую энергию моих пуль. И ее хватило, чтобы немного полетать и на некоторое время уйти "к своим". Ненадолго, правда. Вот если бы энергии было больше, если бы я по нему из гаубицы шарахнул…

Последовала пауза, во время которой Антюхин переваривал услышанное. Затем он медленно заговорил:

– Ну что – гипотеза как гипотеза; доказательств все равно нет – так, чистейшая спекуляция… Мне не нравится только расстановка действующих лиц: тираннозавры – пастухи, а олгой-хорхои – сторожевые псы. Мне не кажется, что хищные динозавры были много разумнее тех, что питались растениями. А у создания, умеющего левитировать и уходить в иные измерения, просто обязан быть сильно развитый интеллект. Так что, скорее всего, все как раз наоборот: олгой-хорхои – пастухи, тираннозавры и аллозавры – собаки, а все прочие – бараны.

Зубов шевельнулся.

– Гм… Я об этом не подумал. Да… Может быть и так. Но у твоей версии тоже много слабых мест найти можно. Разумный олгой-хорхой – это, знаешь…

– А что? Гипотеза не хуже твоей. И точно так же не поддается совершенно никакой проверке.

– А вот насчет проверки…

Антюхин перебил:

– Ах, да, ты ждешь каких-то событий. И, кроме того, с летающими тарелками еще не разделались. Они что – тоже имеют ко всему этому отношение? Излагай, я слушаю.

– Понимаешь, после той встречи в пустыне я все думал и дошел до этой своей теории. И вот что мне в голову стукнуло – последние динозавры исчезли примерно 100-150 миллионов лет назад, а до этого они владели всей Землей в течение периода, тоже равного примерно 100-150 миллионам лет. Видишь ли, пастухи, если уж найдут хорошее пастбище, то они на него периодически возвращаются. Полгода внизу в долинах, полгода в горах, на пастбищах. И тут тоже цикл – сто миллионов лет они были, потом сто миллионов лет их не было. И вот я и подумал…

– Что наступают следующие сто миллионов лет?

– Да.

– И пастухи вернутся на свои летние пастбища?

– Да.

Антюхин нервно поежился и бросил невольный взгляд через плечо, как бы ожидая увидеть за своей спиной какую-нибудь кошмарную тварь с оскаленной пастью. Потом рассмеялся.

– Умеешь ты человека в страх вогнать. Но не завтра же они вернутся? Есть у нас в запасе еще пара миллионов лет? Ладно, ладно, продолжай…

– Продолжаю. Видишь ли, сюда я попал, в общем-то, случайно. После всех этих мыслей у меня нервы стали пошаливать, врачи посоветовали отдохнуть, развеяться. Знаешь, как они это советуют? А здесь я уже был несколько лет назад, вот и решил в горах отдохнуть. Приехал, а тут все как раз с ума посходили: все НЛО, да НЛО. Я сначала внимания не обращал – от своих мыслей голова пухнет. А потом сам увидел, и это-то меня и доконало.

– Так ты действительно видел летающую тарелку? И на что она похожа?

– Похожа она на летающую тарелку! Не задавай глупых вопросов!

– Но я действительно не представляю, как она выглядит.

– Ну, выглядит она так: плотное светящееся облако, иногда сферическое, но чаще в форме эллипсоида вращения. Но, главное, это сияние… Ты ведь тоже ехал этой дорогой – от Юранг-Тубе к горам, помнишь эту местность в предгорьях – пустыня, глушь… Мы как раз на грузовике ехали, и шофер первый заметил..

Ну, остановились, выскочили наружу. Солнце уже садилось, небо темное – хорошо ее видно было. Пролетела медленно над нашими головами, а потом как с цепи сорвалась – за пару секунд весь небосклон прорезала и сгинула. Шофер мне что-то кричит, а я стою и не слышу, думаю – что мне это свечение напоминает? А потом дошло – облако, из которого олгой-хорхой назад в наше пространство вылезал. Тут меня как обухом по темечку…

– Так ты считаешь, что это они на тарелках летают?

– Кто они?

– Ну, олгой-хорхой!

– Нет… Я так не считаю. Ведь это по твоей версии они разумные… А я, знаешь ли, никогда не верил, что НЛО – это летательные аппараты, пилотируемые "зелеными человечками". Ну, хотя бы потому, что из большинства описаний НЛО, сделанных серьезными свидетелями, следует, что летающие тарелки – это объекты плазменной природы, а не предметы из твердых материалов. НЛО – это не летательные аппараты, это эффект, возникающий при взаимодействии нашего пространства и пространства какого-то смежного мира. Это, если хочешь, вход в туннель, ведущий в другое измерение. Может, это пока первые попытки наведения мостов. Они еще только нащупывают дорогу, но у меня такое чувство, что настоящий туннель, по которому они пойдут, появится очень скоро.

– Здесь?

– Повсюду, где часто появляются НЛО. Ну, и здесь тоже…

Продолжительную паузу прервал Антюхин.

– В глотке пересохло, пойду-ка напьюсь.

– Принеси и мне воды. Вот, возьми термос.

Виктор взял термос и, огибая колючий кустарник при свете Луны, пошел к журчащему в полутьме потоку. Луна светила вовсю, предметы, ею освещаемые, отбрасывали тени. Придя к речке, Антюхин напился чистейшей, холодной воды, потом опустился на колени и с удовольствием плеснул водой в лицо, ощущая, как от ее действия кожа становится гладкой и бархатистой.

– Чудо, а не вода, – подумал журналист.

Он набрал термос и хотел, было, двинуться обратно, но застыл, зачарованный волшебством ночи. Запах арчи, растущей на темных склонах долины, мог свести с ума любого парфюмера. Завораживающий шум воды, несущийся по камням, лишь подчеркивал царящую вокруг колдовскую тишину. В южной части неба, на фоне бархатной черноты и алмазных игл, сияла в лунном свете безымянная заснеженная вышина. Ее матовое сияние магнитом притягивало взгляд. Виктор с трудом оторвался от ее созерцания и направился к палатке.

– Тебя за смертью посылать…- проворчал Зубов, принимая термос и поднося ко рту.

Виктор сел напротив него, так, чтобы видеть вершину. Она и отсюда хорошо смотрелась.

– Знаешь, Зубов, если честно… Расскажи ты мне все это при дневном свете, я бы тебя только на смех поднял. А в такую ночь не то что в НЛО, во все, что угодно, поверишь – и в Али-Бабу и в Синдбада-Морехода…

Он глядел на далекую вершину. Видимо, оттого, что Луна поднялась выше, безымянная гора засверкала на фоне черного неба еще ярче.

Зубов молчал.

Виктор посмотрел ему в лицо и поразился странной перемене, происшедшей с Константином. Лицо было каким-то чужим и неживым. Может, его делало таким призрачное освещение, может, просто так легли тени… Виктор, отклонившись чуть в сторону, заглянул Зубову в глаза и похолодел от ужаса – глаза были совершенно безумные. Но глядели они не на Антюхина, а куда-то за его спину.

Что-то изменилось в мире. Призрачный свет становился все ярче, и было уже ясно, что это не Луна. Внизу, во мраке долины, внезапно и громко завыли пастушьи овчарки.

Огромным усилием воли Виктор подавил страх и заставил себя обернуться и поглядеть туда, куда смотрел палеонтолог.

Да, не Луна заливала светом далекую вершину. Над северным входом в долину висели в темном небе восемь светящихся дисков. Сияние их все усиливалось, а сами они разбухали на глазах, росли в размерах, пока не сомкнулись и не слились воедино, так что уже бессмысленно стало говорить с дисках – просто какая-то светящаяся завеса отсекла половину звездного неба, как ножом обрезала склоны долины, русло реки… Потом пелена лопнула, как мыльный пузырь на проволочной рамке, стянулась к краям, превратилась в светящийся обод, достигающий вершиной зенита. А внутри этого обруча, как на исполинском стереоэкране, возникло изображение иного мира. Только это не было изображением. Это и был настоящий мир.

Оттуда лился яркий дневной свет, гораздо более яркий, чем солнечный, там видны были небо и необъятная равнина, саванна, состыкованная с поверхностью земли под углом 45 градусов. Там был свой небосклон и свой горизонт, и оттуда тянуло горячим, чужим ветром, несущим незнакомые запахи. И Антюхин и Зубов впервые осознали, каким огромным может быть мир. Мы живем под голубым куполом неба, и высота его чуть меньше расстояния до горизонта. Километра три-четыре на ровной местности. В этом же открывшемся новом мире высота неба была километров тридцать, а задравшийся ввысь, необычно далекий горизонт говорил о совершенно необъятных просторах и огромных пространствах.

И по этим необозримым саваннам, прериям, пампасам или как их там еще назвать, поросшим фиолетовой травой с торчащими из нее редкими кучками оранжеволиственных деревьев, от горизонта до горизонта тянулись длинные колонны динозавров. Большинство колонн, приближаясь, выходили за "кадр" гигантского "экрана" и трудно было сказать, в каком месте коснутся земли те, кто двигался в этом строе. Но одна колонна выходила точно на долину. Друзья, с высоты своего склона, смотрели вниз, боясь пошевельнуться. Оставалось только надеяться, что пастухи вовремя почувствовали опасность и успели забраться повыше.

– Сейчас, – сказал смертельно спокойно Зубов, – мы узнаем, кто хозяин – тираннозавры или олгой-хорхой. Но, кажется, ты прав.

Они глядели, как сквозь полумрак, отблескивая лоснящимися спинами, шла плотная масса пожирателей растений – бронтозавров, диплодоков, брахиозавров, трицератопсов, стегозавров, игуанодонов… А по бокам этого ревущего, сопящего, сотрясающего землю потока высились через равные интервалы фигуры сторожевые псов – тираннозавров и аллозавров. Над всем этим проносились, хлопая темными, перепончатыми крыльями птеродактили, птеранодоны, рамфоринхи и многие другие, кому и названия не было. А еще выше парили великолепные огненные черви, испускавшие яркое, радостное сияние: карминно-алое, изумрудно-золотистое, лазурно-жемчужное…

– Да, – сказал Зубов все тем же неестественным спокойствием, – ты прав – это хозяева, это пастухи.

– Нет, – ответил Виктор, – это тоже всего лишь надсмотрщики, посмотри вон туда – там идут хозяева и они уже близко…

Константин перевел взгляд и увидел. Да, Виктор не ошибся, там были настоящие пастухи. Все правильно, так и должно быть. Пастухи были людьми, все нормально. Только вот любой из тираннозавров, длина тела которых достигает 15 метров, даже поднявшись на цыпочки, достал бы любому пастуху лишь до пояса.

Пастухи привольно шагали небольшой группой, и каждый нес посох, который мог бы быть стволом эвкалипта или сибирского кедра. Под их ногами сотрясалась земля и от их смеха в дальних горах зарождались обвалы и падали снежные лавины, их трепещущие на ветру плащи казались лоскутами ночного неба, их вьющиеся по ветру белые волосы и бороды были подобны облакам, их сожженные солнцами чужих миров лица казались вырезанными из эбенового дерева, они улыбались и их зубы сверкали, как прочнейший снежный наст на высокогорном леднике, а в их глазах мерцало сияние звездных пустынь.

Пастухи гнали свои стада на летние пастбища.