«На пути к возлюбленному Городу»

Филипп Хосе Фармер

На пути к Возлюбленному городу

Рассказ "На пути к Возлюбленному городу" был написан для антологии научно-религиозной литературы Флеминга Х. Ревелла "Чудеса и предзнаменования", изданной под редакцией Роджера Элвуда (1972). Ревелл же представляет издательство, специализирующееся на книгах по религии. "Город" построен по наиболее приемлемому для меня принципу написания научно-фантастической литературы. То есть сначала задается вопрос: "А что, если?..", а затем приводятся строгие выдержки из первоисточников. А что, если все, что написано в Библейском Апокалипсисе,-- правда? Что тогда?

Элвуд утверждал, что Ревеллу очень понравился мой лишенный излишних сантиментов рассказ и что сам он до конца не понимал Апокалипсис до тех пор, пока не прочел "На пути к Возлюбленному городу". Всю жизнь Библия была моей настольной книгой, а в детстве мне часто снились яркие и ужасные кошмары о Страшных судах.

Обратите внимание, что я говорю о судах во множественном числе.

************

Небо на западе было таким красным, словно где-то там, в вышине, лопнул кровеносный сосуд.

"В каком-то смысле это так и есть",-- подумал Кельвин Норрис.

Земля раскололась, разверзлась, и из образовавшихся в земной поверхности ран появились кровавые закаты. Берега Тихого океана и Средиземного моря подверглись жестоким землетрясениям, каких не случались со времен сотворения мира. Извергались старые вулканы, и вслед за этим появлялись новые. Пройдет еще, вероятно, лет двадцать, прежде чем осядет вся эта пыль. А если бы не проливные дожди, которые идут каждую ночь, пыль не улеглась бы и за добрую сотню лет. Но даже такие мощные ливни ничуть не увлажнили климат, по крайней мере, на средиземноморском берегу. К полудню воздух становился сухим, как старая верблюжья кость, а на закате небо краснело от солнечного света, отражаемого неумирающей вековой пылью.

Понадобится, наверное, тысяча лет, прежде чем уляжется прах, оставшийся от человеческой цивилизации. А пока что развороченная красновато-коричневая почва напоминала тело мертвого льва, растерзанное гиенами. А солнце, встающее после неистового ночного дождя, было похоже на другого льва. Живого, чье дыхание превращало кожу мужчин и женщин в грубую шкуру и добела опаляло кости мертвецов. Даже сейчас, опускаясь к горизонту, своими жгучими лучами солнце жадно поглощало остатки влаги на коже Кельвина Норриса.