«Скрип»

Пусть другие предаются миру зла своими делами и самой своей жизнью, думал я. Я же погружусь как можно глубже в тот мир зла, который недоступен глазу.

Сегодня я не пошел наверх – остался дома один на один с ночной темнотой и неподвижным, обволакивающим беззвучием. В первый раз изменил своему давнему обычаю прогуливаться на сон грядущий на крыше собственного дома.

Каждую ночь, и зимой, и летом я забираюсь на чердак, толкаю скрипучую дверцу, ведущую наверх и, скрючившись, перелезаю на крышу. Зачем – сам не знаю. Могу придумать дюжину объяснений, но какое из них будет ближе к истине? Самое очевидное – здесь мне никто не может помешать. Чаще всего я ищу здесь равновесия, пытаюсь найти баланс между собой и всем остальным подлунным миром, угомонить тот пьяный маятник внутри меня, который не дает мне ни малейшего шанса обрести устойчивость на грешной земле. Только между небом и землей я получаю возможность усмирить его.

Мою жену (когда-то я был женат, но потом моя Тамара променяла меня на весьма предприимчивого хлюста в красном «шевроле») несказанно раздражала эта привычка к ночным поднебесным проветриваниям. Кажется, она даже немного ревновала меня к крыше. Однажды, после того как я в который раз сбежал от ее объятий, Томка забралась следом за мной. Было лето, ночь благоухала запахом прожаренной за день крыши. Я стоял на краю и смотрел на полыхающий разноцветными огнями город, пытаясь удержать равновесие. Не могу сказать о себе, что я из породы альпинистов-мазохистов, но кажется, именно это сочетание острых ощущений неустойчивости, головокружения, нереальности расстилающегося внизу мира и реального страха на краю обрыва – именно это и влекло меня сюда. Звук скрипнувшей за спиной двери резко оттолкнул меня назад, прочь от края. Я обернулся и увидел Томку: в каком-то умопомрачительном одеянии в приглушенном свете ночи она казалась сказочной феей, удивленно озирающейся по сторонам в поисках своего сбежавшего негодника-пажа.

– Не понимаю, зачем нужно регулярно забираться на эту верхотуру. Это ритуал у тебя такой – прощание с ушедшим днем?

Расспросы надо было пресечь в корне. Я зажал Томкины губы поцелуем. Мы занялись любовью прямо там, на крыше.

В ту ночь, уже в постели, губы моей жены сонно шептали, что я сошел с ума. Но я почему-то им не верил.