«Переходный возраст»

Ягодка-малинка,

Ягодка-малинка,

Медок,

Сахарок.

Вышел

Иванушка

Сам

Королек.

Лишь через несколько лет Марина поняла, что тот день — жаркое, пронзительно-солнечное августовское воскресенье — был последним хорошим днем в их жизни. Не то чтобы счастливым — просто хорошим.

В тот день они втроем гуляли по лесу (и она почти радовалась, что купила квартиру именно в Ясенево: где еще в Москве найдешь лес в десяти минутах ходьбы от дома?) и смотрели на птиц.

Птиц было необыкновенно много; захлебываясь сварливыми хриплыми криками, похотливо разевая свои окостеневшие, древние клювы, они носились между деревьями — очень низко, почти над самой землей.

— Мам, они что, ловят тополиный пух? — спросил Максим.

— Вряд ли, — ответила она. — Наверное, они чувствуют, что скоро пойдет дождь. Птицы обычно ведут себя так перед дождем.

— Вот именно, — сказала Вика.

Максим недоверчиво оглядел безоблачное синее небо, потом — птиц. Нахмурился. Попробовал подойти к ним поближе, но птицы, возбужденно постанывая, улетели.

— Мам, а как они называются? — спросил Максим.

— Ну, наверное… стрижи? — рассеянно предположила Марина.

— Конечно, стрижи, — твердо сказала Вика. — Ты что, Максик, не знаешь, как выглядят стрижи?

— А ты что, знаешь? — огрызнулся Максим.

Обратно шли молча. Уже у самого дома Максим вдруг сказал:

— Мне тут не нравится.

— Почему? — удивилась мать. Они переехали год назад, разменяв после развода большую старую квартиру на Таганской (мужу досталась однокомнатная в Марьино, а им — «двушка» в Ясенево), и все это время ей казалось, что дети вполне довольны.

— Тут все дома одинаковые. И некрасивые.

Марина обвела глазами нудные ряды коптившихся на солнце высоток, которые торчали из пыльной газонной зелени, словно гигантские бело-голубые кукурузные початки. Между ними, преодолевая сопротивление влажного, дрожащего, словно желе, воздуха, тяжело и сонно ползали потные люди, раскаленные машины.

— Зато свежий воздух, — устало сказала она.

— Э-ко-ло-ги-я, Максик, — прогнусавила Вика.