«Зеленые гранатовые камни»

Шахурдину легко и весело. За щедрые чаевые он ловко подстрижен парикмахером–армянином. Пахнет от Шахурдина не дохлыми портянками, сладкой прелью давно немытого тела, гарью кострищ, а любимым «шипром». В обоих нагрудных карманах нового пиджака толстые пачки денег нежно давят на грудь…

На белой скатерти дрожит янтарное пятно от графинчика с коньяком, с толстого горла шампанского еще не сорван хрустящий, серебряный шарф. Пора начинать, но он все тянет, продлевая наслаждение от перехода в мир нарядный, уютный, где хорошая еда, но главное — женщины. За спиной далеко–далеко остались лязг кирок и ломиков о скальную породу, затяжные туманы, от которых, казалось, отсыревают не только вещи в палатке, но и душа.

Официантка, бабец ядреный, ишь, стерва, как крутит задком! Эх, какого бы кента за столик, одному в горло не идет!

— Может, вам винограда свежего? — пышная блондинка щурит подведенные, бирюзовые глаза. В них сияет, плавится интерес… Мягким, волнующим бедром она легонько касается его локтя. По обветренному лицу и коричневому загару женщина определила, что клиент геолог и после полевого сезона у него полные карманы денег.

— Винограда? — бел улыбчивый оскал на бородатом, темном лице. Волосы русые, а борода темная. «Ты осколок прошлого!.. Кондотьер, конкистадор, казак–землепроходец!» — шептала Лариса зимой в сорока пяти километрах от Магадана, куда его душа рвалась все лето… В сравнении с официанткой, фигурой она — девушка–подросток: гибкая, упруго–хлесткая, как тальник! Но как оплетала, как обжигала! Лариса, ларец, ларчик… А может, ларчик с двойным дном?

Колышутся уплывающие бедра официантки, обтянутые тугой юбкой, под прозрачным нейлоном поблескивают белые икры. Если по икрам провести ладонью, затрещит синтетика, мельчайшими петельками цепляясь за заусеницы мозолей.

И тут же:

— У вас не занято?

— Пожалуйста! — обрадовался Шахурдин. И тотчас почувствовал тревогу, точно шильцем кольнули в сердце… С ним такое уже было: опасности рядом вроде нет, но душа томится в странном предчувствии…