«И всю ночь ныла грудь»

Георгий ГУЛИА

И ВСЮ НОЧЬ НЫЛА ГРУДЬ

Геннадию Федоровичу Титову

Мало сказать, что дом Герасима Читанаа стоял на отшибе. В давно прошедший времена его дед расчистил полдесятины дремучего леса и выстроил деревянный дом. Из каштана. Рядом с ним соорудил плетеную избушку и зажил себе. Не то чтобы особенно счастливо, во и нельзя сказать, что слишком трудной жизнью. Так себе: с серединки наполовинку. Да и какая такая особенная жизнь могла быть рядом с медведями и шакалами? Лес круто поднимался в гору, примыкавшую к соседней, с белоснежной вершиной, которую называли Саат-ишьха.

А село лежало глубоко в ущелье, и дорога вела к нему через шаткий мосточек на речке Машь-иквара. Дорога даже не проселочная, а так себе — вроде тропиночки. Арба и та продиралась с трудом сквозь колючки, норовившие вовсе перекрыть всякое движение.

Вернее было бы сказать, что Герасим Читанаа с семьей жил на краю света. И в самом деле, чем здесь не край света? Ночи темные-темные, с далекими, холодными, немерцающими звездами, а днем тихо-тихо. И лес, и горы молчаливые до полной немоты. Только ночью оживает лес, оглашаясь истошным воплем шакалов, да горы время от времени громыхают страшенными обвалами, Чем же не край света?

Герасим работал мельником. На водяной мельнице, В этой местности крестьяне упорно противились электрической мукомолке. Она, говорили, пережигает кукурузную муку, в то время как жернова водяной мельницы перемалывают зерно с нежностью. И чурек, и мамалыга из такой мука чудо как вкусны.

Вот поэтому-то электрическая специальность Герасима оказалась неиспользованной. Впрочем, он и не огорчался: на водяной мельнице работать очень приятно. И Герасим в свои пятьдесят лет не жалел об утраченной специальности.