«Шанс. Глоток жизни»

Подошвы сапог скользили по полу и неумолимо приближали меня к повороту в конце темного коридора, заканчивающегося перед дверью в кабинет тора Хаэра.

В последней надежде остановить это движение, я кинулась в сторону скамьи у стены. Знала, что она намертво прикручена к полу за кривые кованые ножки, так как еще пару недель назад пьяный в дупель Тирас, на данный момент самый сильный студент в нашей академии, пытался на спор отодрать ее от пола. Безуспешно.

Рухнув на скамью всем телом, обвила ее руками и ногами, уже почти расслабившись и решив, что вот уж отсюда меня ничто не сдвинет и у будет время подумать и решить, что же делать дальше. Невероятная сила, словно магнит тянула все мое тело дальше. Обвив ногами сиденье скамьи, выпрямилась и начала быстро стягивать куртку и расстегивать рубаху. Вдруг я почувствовала как шевельнулась скамейка подо мной. Дернулась. Потом еще раз дернулась и жалобно заскрипела.

— Черт! Только не это! — почувствовала, как скамья, попадая под чары заклятия, наложенного на меня еще вчера, тоже устремилась в кабинет ректора, готовясь утащить туда же меня.

Быстро стянув с тебя рубашку и приняв безумное решение, аккуратно слезла со “стонущей” скамьи и отдалась власти заклятия, не забывая при этом раздеваться.

Сидя попой на куче шевелящихся и скользящих по полу вещей, я судорожно стягивала с ног сапоги и штанины брюк.

Еще немного… и готово, теперь все… К последнему повороту я приближалась как королева, восседая на живой куче. На мне осталось только мое белье (достаточно скромное по земным и не очень по местным меркам) и носки. Как хорошо, что белье я ношу свое и уж оно, не являясь собственностью академии, не было обязано являться по прямому приказу перед ясные очи тора, и оставалось при мне.

Взяв в руки шевелящийся ком, из которого то и дело тряпичными змейками вырывалась то брючина, то рукав форменной куртки, я поднялась, на своих двоих повернула за угол и встала перед дверью тора. Подняв живой комок на уровень лица, стала ждать, когда тот обратит на меня внимание. Мужчина сидел за большим столом лицом к открытой настежь двери и, склонившись, изучал бумаги разложенные на столе. Его глаз не было видно, из-за упавших на лицо волос.