«Цитадель»

   Все плавание Тамара раздумывала, какого человека может уважать Долон? Воображение рисовало главу Братского ордена то мудрым, убеленным сединами старцем, с умными пронзительными глазами, то жестким человеком, властным и суровым, то бородатым мужчиной, полным сил и желчи. Каким угодно, но не сидящим в изящном белом паланкине, скрытом от чужих глаз тонкой кисеей. От недоумения она переводила взгляд с носилок на Долона, а за ее растерянностью с интересом наблюдала вся семья и старший брат.

   Хоть Отец и приехал встретить своих детей, к ним так и не подошел. Единственное, что она смогла разглядеть, так это ухоженные, холеные руки, с отполированными до блеска ногтями, когда Виколот вручал ларец со святынями.

   Опустившиеся перед главой на колено Братья и Пена дождались, когда занавесы паланкина закроются, и лишь тогда поднялись, так и не дождавшись ни одного приветственного, не говоря уже о благодарственном, слова.

   Происходящее казалось странным, но поделиться сомнениями было не с кем, тем более что Долон предупредил: «Стой и молчи». И без его совета Томка хорошо знала пословицу, язык мой – враг мой, но так хотелось утолить любопытство!

   К Отцу ее даже близко не подпустили. Охрана косо смотрела и сильно нервничала.

   «Ну и не надо! - вздохнула Тома, задетая подобным отношением. - Здоровые мужики, а боятся. Я что, похожа на воительницу, которая лихо размахивает топорами и сносит по десятку голов одним махом?»

   По команде вооруженные телохранители быстро построились, окружив паланкин двойным кольцом. За ними выстроились Братья и Сестры, а замыкали шествие два фургона, в одном из которых везли Иву, в другом Чиа и Сахатеса. Их посадили в крытую повозку, полностью скрывающую ото всех взглядов, решив, таким образом, проблему со штанами.

   Оказавшись в тисках, Тома поняла, что без позволения главы она никогда не покинет цитадель. На душе стало тревожно. Долон верил главе ордена, а ей он не понравился с первого взгляда.

   Выстроившийся кортеж двинулся.

   Томка на негнущихся ногах следовала за процессией, а Бокаса шла следом и не сводила с нее глаз, чем раздражала и нервировала. А еще постоянно сновала около повозки раненой сестры. Семье не нравилось, но все молчали, позволяя Иве самой сделать выбор.