«Сто семидесятая»

Застыв рядом со своим мучителем, я смотрю, как адская машина медленно и неумолимо высасывает чужую жизнь. Десятки тонких жал впиваются в плоть, выкачивая энергию через тонкие иглы, чтобы питать чудовищных размеров корабль, сеющий смерть повсюду, в какой бы точке галактики он ни появился. Я видела, как вздулись вены на его шее, как взмокла кожа, пропитав комбинезон, слышала частое прерывистое дыхание — у него остаётся всё меньше сил удерживать контроль над техногенным монстром, стремившимся поглотить чужую энергию, а вместе с ней и разум.

Сознание Дария безупречно. Словно тонко настроенный прибор, оно не знало пощады и жалости, следуя голосу слепой логики и сухого расчёта. Разум Дария был в тысячи раз страшнее любой машины, он прогибал, подчинял, а после безжалостно ломал любое существо, оказавшееся у него на пути. Ни морали, ни принципов, ни чести — истинному ратенмарцу не нужны бесполезные понятия, не способные одержать победу в их извечной борьбе.

Но энергозатраты оказались слишком высоки. Его жизнь утечёт раньше, чем он одержит верх в этом сражении и сможет прервать сцепку.

А я просто понаблюдаю тихонько в стороне за тем, как самый отвратительный и ужасающий ратенмарец исчезнет наконец из моей жизни.

— Номер Сто семьдесят, какова первая заповедь Хранящей? — ледяным тоном задала вопрос куратор.

Я поднялась из-за стола, глядя прямо перед собой.

— Хранящая не имеет собственных мнений, желаний, интересов, — чётко ответила ничего не выражающим голосом.

— И никому из вас не следует забывать об этом. — Она обвела угрожающим взглядом нашу группу из одиннадцати человек. — Во время плановой проверки в общей комнате группы Шестнадцать было обнаружено вот это. — Вверх взметнулась рука, сжимающая тонкий, сплетённый из разноцветных нитей браслетик. — И я требую, чтобы вы немедленно сказали, кому именно из вас это принадлежит.

Никто не шелохнулся. Каждая из нас, выпрямив спину, сидела за отдельной белой партой с порядковым номером, глядя на белую доску впереди, пока куратор Нан продолжала прохаживаться вдоль идеально белой обучающей комнаты.

Крохотная полоска чёрного, белого и синего была поистине режущей глаз искрой, так непривычно мелькавшей в монотонном пространстве Хранящих.