«Проклятие дракона»

Проклятие дракона (fb2) - Проклятие дракона (Месть - 1) 1983K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александра Снежная

Александра Снежная Месть. Книга первая. Проклятие дракона

Просыпающийся город жил своей привычной жизнью. Базарная площадь Хелликии, как огромный гудящий пчелиный улей, медленно и неспешно заполнялась ежедневной суетой — гомоном спешащих по своим делам граждан, скрипом груженых товаром телег, криками горластых торговок, нетерпеливым ржанием лошадей и звоном ударяющегося о наковальню молота. Воздух заполнялся острыми и пряными запахами от разожженных костров, жарящегося на вертелах мяса, хмельной браги и свежевыпеченного хлеба.

— С дороги! Глаза разуй, рохля! — злой окрик заставил Ли отвлечься от созерцания того, как пышнотелая тетка поймала худющего ободранного пацаненка, пытавшегося украсть у нее с прилавка яблоко, и теперь что было силы тягала мальчишку за ухо, рискуя его и вовсе оторвать.

Оливия отскочила в сторону с проезжей части, выслушав в свой адрес еще парочку забористых ругательств от румяного и грузного дядьки, сидевшего на облучке огромной фуры, заполненной пузатыми дубовыми бочками с элем.

— Тетенька, отпустите, я больше не буду, — визжал парнишка, тщетно силясь выдернуть свое опухшее и покрасневшее ухо из пухлых цепких пальцев свирепой торговки.

— Вша мелкая, гнусь навозная! — вопила тетка. — Я тебе покажу, голодранец, как жрать мои яблоки. Сейчас сдам тебя Гончим, и пусть высекут тебя у ратуши, чтоб впредь неповадно было.

— Тетенька, не надо, я просто есть хотел. Пожалуйста! — лицо мальчишки некрасиво сморщилось, из широко распахнутых глаз брызнули слезы, прокладывая светлые дорожки по впалым и замурзанным щекам.

— Отпусти его, — понизив голос, Ли натянула капюшон пониже и сделала уверенный шаг навстречу разъяренной торговке.

Тетка замерла, окинув придирчивым взглядом невысокую худощавую фигуру Ли, одетую в новенькие коричневые замшевые брюки, такую же охотничью куртку и добротные сапоги из саррийской кожи.

— Тебе какое дело? — недовольно нахмурилась женщина, сдавив ухо пацана еще сильнее. — Или ты его сообщник? Развелось вас, ворья, как блох у собаки. Так я вас быстро на чистую воду выведу. Сейчас Гончих позову, пусть и тебе всыплют, — осмелев, разошлась торговка.

— Ты поосторожнее с обвинениями, — Ли положила руку на пристегнутый к широкому поясу кошель, туго набитый монетами, и женщина, шумно сглотнув, мгновенно растеряла весь свой боевой запал. — За клевету, насколько я знаю, тоже секут у ратуши. Зачем мучаешь мальчишку?

— Этого? — тетка снова резко дернула незадачливого воришку за оттопыренное ухо, и тот запричитал еще сильнее. — Это не мальчишка, а прожорливый маленький тролль, — тетка гневно потрясла в воздухе рукой с зажатым в ней надкушенным яблоком.

— Отпусти его, я заплачу, — Оливия вытянула из кошеля мелкую монету и подбросила ее в воздух. Торговка мгновенно выпустила жертву из рук и с ловкостью голодной дворняги поймала медный таллар на взлете. — Сдачи не надо, — хватая за шиворот пытающегося улизнуть пацана, пробасила Ли. — Дай ему еще одно яблоко.

Недовольно скривившись, толстуха взяла с прилавка целое яблоко и протянула недоверчиво уставившемуся на него парнишке.

— На, жри, зараза. И я твою наглую морду запомнила. Еще раз увижу возле себя, точно сдам Гончим, — потом перевела взгляд на Оливию. — А ты, мил-человек, кошель-то от него подальше держи, а то, гляди, как бы без денег по доброте своей душевной не остался.

— Разберемся, — буркнула Ли, оттаскивая от нее подальше свирепо вгрызающегося в яблоко мальчонку. — Зовут как? — спросила она, ныряя с горе-вором в толпу шляющихся по базару горожан.

— Лэйн, — чавкая и облизываясь, пискнул тот.

— Давно не ел, Лэйн? — поинтересовалась Ли, разглядывая его тощую угловатую фигуру.

— Три дня, — доедая огрызок, поведал Лэйн.

— Ты местный или пришел в город лучшей жизни искать? — Ли увидела прилавок со свежевыпеченной сдобой и потащила к нему облизывающего пальцы мальчишку.

— Местный, — Лэйн жадно втянул носом воздух и сглотнул слюну.

— Дайте две с мясом, — Ли вложила в ладонь девушки, продающей выпечку, пару монет, и та с улыбкой протянула не верящему такой удаче Лэйну две еще горячие румяные булки.

Мальчишка боязливо прижал их к впалой груди, а потом, словно опомнившись, нехотя вернул одну наблюдавшей за ним с легкой улыбкой Оливии.

— Это ваша, мастрим, — опустив голову, тяжко вздохнул Лэйн.

— Не надо. Они твои, — Ли рассмеялась, когда парнишка спрятал одну булку за пазуху, про запас, а другую стал быстро глотать, практически не пережевывая. — С чего ты решил, что я мастрим?

Лэйн, не раскрывая рта, кивнул головой на залтак — длинный зазубренный охотничий нож, торчащий из-под складок куртки Ли. Лэйн, может, и был маленьким, но он все же был мальчиком, а любому, даже самому сопливому пацан стыдно было не знать, что такие клинки делали из дашарской стали, и позволить их себе могли только мастримы — богатые вольные охотники.

— Вы, наверное, дичь на базар продавать привезли, — Лэйн покосился на увесистый кошелек Оливии.

— Догадливый, — хмыкнула она. — А ты почему не ел три дня, если ты местный? Или денег у твоей семьи совсем нет?

— Нет, — вдруг ощетинился мальчишка.

— Держи, — Ли вытащила из кошелька два золотых, протянув их мальчику. — Отдашь своей маме.

— Нет у меня мамы. И семьи у меня нет, — зло буркнул Лэйн и, развернувшись, пошагал прочь.

— Эй, подожди! — Ли догнала пацана в два шага и схватила за руку. — Прости…

Лэйн резко дернулся, потом, крутанувшись, толкнул со всех своих тщедушных силенок Ли в грудь, пытаясь избавиться от назойливого незнакомца, да так и замер с раскрытым ртом, когда капюшон, скрывавший лицо, упал с ее головы.

— Вы женщина!? — Лэйн протер грязными кулаками глаза, все еще не веря очевидному. — Женщина-мастрим?!

— Прости, я не хотела тебя обидеть, — Оливия протянула парнишке руку. — Я Ли. Я действительно мастрим, и если тебе от этого станет легче, то у меня тоже нет семьи.

— Правда? — паренек робко вложил в раскрытую ладонь охотницы свою костлявую пятерню.

— Правда, — улыбнулась девушка. — И давно ты беспризорничаешь?

— Мамка весной померла, с тех пор я и… — Лэйн громко шморгнул носом, а затем вытер его засаленным рукавом.

— А отец?

— Отец давно скончался. Я маленьким был.

— А почему тебя в приют не забрали? — Ли знала, что сирот забирают воспитанниками в детские дома при монастырях, сама провела в таком большую часть своей жизни.

— Забрали, — недовольно потянул Лэйн. — Сбежал я оттуда.

— Почему? — Ли удивилась. Пусть в монастырях и была строгая дисциплина, и кормили там скудно, но сытно, но это все же было лучше, чем скитаться по улицам вечно голодным и грязным.

— Били там очень больно, — пожаловался мальчишка. — И чуть что — в холодник сажали, а потом есть два дня не давали. Так какая разница, где ходить голодным? Тут хоть не лупит никто, ну, разве что за дело, — Лэйн осторожно потер свое красное и теперь сильно торчащее в сторону ухо.

— Слушай, раз ты местный, ты, случайно, ни у кого здесь не видел такого знака? — Ли присела на корточки и, вытянув из рукава тонкий и острый, как игла, сай, стала рисовать им на земле расправившего крылья орла с семью головами.

— Видел, — мальчишка присел рядом и зачарованно уставился на отливающий в лучах солнца серебром сай. — Дашь подержать?

— На, — не задумываясь, протянула ему клинок Оливия. — Где видел?

— Ух, какой! — восторженно стал вертеть оружие в руках Лэйн, мгновенно потеряв интерес к его хозяйке.

— Где ты его видел? — Ли со всей силы тряхнула мальчишку и резко крикнула: — Где ты его видел?!

Сай выпал из рук растерявшегося паренька и символично воткнулся прямо в грудь нарисованной на земле птицы.

— Это знак одного высокородного оллинга, — испуганно выдохнул мальчишка, затравленно уставившись в перекошенное от ярости лицо девушки.

Паренек не понял, чем он мог так разозлить мастрим. Минуту назад она была так добра к нему, что даже дала подержать сай, а еще раньше спасла от палок Гончих и накормила. Лэйн недоумевал, что могло с ней произойти за тот короткий миг, пока он держал в руках ее нож.

— Ты знаешь, где его найти? — спросила девушка, все еще жестко сжимая Лэйна за плечи, и он поразился, сколько, оказывается, силы в руках такой худенькой и хрупкой на вид охотницы.

— К-кого, — Лэйн теперь уже был не уверен в доброте мастрим, сейчас она была похожа на тех служительниц Всевидящего, что так больно били его в приюте по рукам розгами, когда он пытался взять со стола лишний кусок хлеба.

— Оллинга! Того, который носит этот знак, — Ли указала взглядом на нарисованного орла, потом, заметив, что мальчишка стал трястись от страха, ослабила хватку и, резко прижав парня к себе, как-то рвано выдохнула в его макушку: — Прости, прости меня, я не хотела тебя напугать. Мне просто очень нужно найти этого человека.

Лэйн недоуменно затих, опасаясь пошевелиться, и напряженно думал, что скажи он мальчишкам из уличной шайки, что его обнимала такая красивая девушка, то, пожалуй, никто и не поверит. И все же она была странной — вроде одета действительно как мастрим, и хватка у нее такая, что сам крепыш Джаг позавидовал бы, но слишком уж утонченные и правильные у нее были черты лица, таких не бывает у безродных, и так гордо и прямо держат спину только благородные шейны.

— Я не знаю, где его найти, я и видел-то его всего несколько раз, — Лэйн смущенно потупился, когда девушка, выпустив его из цепкого захвата, вдруг ласково, как это делала только мама, взъерошила его лохматые темные вихры.

— А где ты его видел? — очень осторожно и мягко, чтобы снова не напугать парнишку, спросила Ли, поднимая с земли сай и пряча его в рукав.

— Возле Храма Огня.

— Храма Огня? — Оливия вот уже третий год колесила с Джеддом по империи Аххад, и в объединенных царем Магридом Великим землях она встречала разные культы, но про Храм Огня слышала впервые. — Где это?

Лэйн махнул рукой, неопределенно указывая направление куда-то вдаль за своей спиной.

— Там, в Голове Дракона.

— Где?! — изумленно распахнула глаза Ли. Драконы вымерли несколько тысяч лет назад и теперь о них ходили только легенды.

— Пойдем покажу, отсюда не видно, — Лэйн схватил Оливию за руку и быстро потащил вверх по улице.

Спустя несколько минут они достигли наивысшей точки города, и Лэйн, одернув Ли, разглядывавшую высокое здание ратуши, видневшиеся за разномастными крышами городских построек, затащил ее в узкий глухой проулок между двумя жилыми домами.

— Сможешь подняться по ним наверх? — мальчишка взялся рукой за один из металлических стержней, вбитых на разных уровнях в глухую каменную стену.

Ли усмехнулась, вспомнив, сколько раз падала с отвесной стены, по которой ее заставлял лазить Джедд. В отличие от этой, там вместо кольев были только узкие выщербленные отверстия и небольшие выступающие камни. Первое время Ли выламывала ногти с мясом, а пальцы и ладони после тренировок походили на кровавое месиво, но у девушки была цель, и она никогда не жаловалась на боль, лишь с силой сжимала зубы и после падения упрямо карабкалась наверх снова.

— Уйди в сторону, — Оливия снисходительно фыркнула, направившись к противоположной стене проулка. Разбежавшись, она легко подпрыгнула, ухватившись правой рукой за торчащий где-то на середине стены штырь. Подтянувшись, Ли гибко качнула свое тело и, резко оттолкнувшись, перелетела на полэрта вверх, вцепившись левой рукой во вбитый там колышек.

Лэйн, раскрыв рот, наблюдал за порхающей по стене, как белка-летяга, девушкой. Она резко крутанулась и, совершив в воздухе немыслимый пируэт, уверенно, словно кошка, приземлилась на ноги на крыше дома.

— Помочь? — поставив руки в боки, насмешливо поинтересовалась она, глядя на Лэйна, неуклюже ползущего по стенке. Мальчишка был похож на маленького краба и так забавно кряхтел, что Ли сжалилась над ним и, как только он поднялся достаточно высоко, ухватила его за шкирку и подтянула к себе.

— Здорово ты умеешь по стенам прыгать, — завистливо выдохнул Лэйн. — А все мастримы так могут?

— Так что ты мне тут показать хотел? — Ли зорко вглядывалась вдаль и ничего кроме города и простирающегося за ним леса не видела.

— Не туда смотришь, — Лэйн резко развернул девушку, и она, гулко сглотнув, застыла подобно той самой горе, на которую сейчас смотрела. Там, вдали, за пестрой полосой улиц и домов, простиралась широкая, мощеная рыжим камнем дорога. Извиваясь, она упиралась в подножие горы, похожей на огромного каменного дракона, сложившего крылья и опустившего на землю голову с раззявленной пастью. Казалось, вот-вот дрогнет усеянная острыми шипами спина, когтистые лапы вспашут землю глубокими бороздами и из раскрытой пасти вырвется струя ревущего пламени.

— Сожри меня волосатый гоблин! — ошеломленно протянула Оливия. — Это что вообще такое?

— Это и есть Храм Огня! Во-он там, прямо во рту дракона, — Лэйн довольно улыбнулся, представляя, как похвастается перед мальчишками новым услышанным ругательством. Звучало просто волшебно — волосатый гоблин! Теперь даже Цанег, знавший самые забористые словечки местных грузчиков и завсегдатаев трактиров, будет ему завидовать.

— Выглядит как настоящий, — Оливия завороженно разглядывала мельчайшие детали каменного существа. — Невероятно!

— Так он и есть настоящий, — почесал макушку Лэйн, не понимая, как охотница может не знать древнюю легенду. — Говорят, что дракон хотел уничтожить Хелликию, и ее жители, чтобы задобрить монстра, отдавали ему каждый год по прекрасной деве. Однажды участь быть сожранной чудищем выпала дочери местного доджа — главы города. А у него был редкий магический артефакт, который переходил из поколения в поколение членам его семьи и свято хранился за семью печатями и замками. Так вот, додж нашел Великого Мерлина и пообещал ему, что подарит артефакт, если тот спасет его дочь. Мерлин вышел на бой с драконом и превратил его в камень. Дракон умер, а волшебный огонь внутри него остался. С тех пор люди и приходят туда как в храм, чтобы прикоснутся к святыне. А еще, бают, что дракон проклял Великого Мерлина, и теперь его потомки могут выбрать себе пару только с помощью его огня.

— Как это — с помощью огня? — удивилась Оливия.

— Так один Всевидящий и знает, — хмыкнул мальчишка. — Никто и никогда не видел потомков Мерлина.

— А что здесь делал тот оллинг, со знаком семиглавого орла? — Оливия уселась на край крыши и свесила вниз ноги, любуясь удивительной горой. Застывших в камне драконов она видела впервые. Если, конечно, это действительно когда-то был дракон, а не сотворенная человеческими руками подделка.

— Не знаю, — Лэйн присел рядом и, покосившись на Ли, в точности повторил позу понравившейся ему мастрим. — Он когда в храм заходит, туда больше никого не пускают.

— И часто он здесь появляется? — Ли напустила на себя нарочито безразличный вид, чтобы мальчишка не понял, как она нервничает на самом деле. Три долгих года она тщетно повсюду искала эту мразь, и вот теперь такая удача! Рука непроизвольно дернулась, сбрасывая в ладонь сай, и почувствовав кожей холод смертоносного метала, Оливия вновь успокоилась и обрела утерянную уверенность в себе.

— Раньше не часто, — Лэйн вытянул из-за пазухи булку. Сдоба немного раздавилась, пока он карабкался по стене, и теперь так умопомрачительно пахла, что у парнишки слюни текли чуть ли не по подбородку. Пару секунд мысленно посокрушавшись, что булка последняя, Лэйн, тяжело вздохнув, ожесточенно принялся ее жевать.

Ли подождала, пока мальчишка доест, и пристально уставилась на него испытующим взглядом.

— А теперь? Как часто он бывает в храме теперь?

— Раз в месяц точно, — поведал Лэйн. — Он когда приезжает, то его стража всем бедным и блаженным милостыню раздает. А еще я, когда в приюте был, так на мешках с продуктами, которые туда привозили, тоже знак орла видел. Только нам эти продукты никогда не доставались. Сестры их в кладовых запирали, а потом сами и ели.

Ли задумчиво нахмурилась.

— Значит, сирых и убогих жалеет? Благодетель хренов, — зло выплюнула она, и Лэйн поежился от того, какими стеклянно-холодными стали ее красивые голубые глаза. — А в этом месяце он уже приезжал?

— Да нет пока.

— Слушай, хочешь заработать? — Ли полезла в кошель и вытянула оттуда золотую монету. — Если разузнаешь, когда оллинг в следующий раз появится в храме, дам еще одну.

Лэйн зачарованно распахнул глаза, пялясь на целое состояние, лежащее на хрупкой ладони охотницы. Да за два золотых он почти год мог жить припеваючии, даже ломоть жареного мяса себе раз в неделю покупать. Только ведь если крепыш Джаг увидит у него деньги, то сразу отберет. Хотя… Если попросить мастрим выдать ему ту же сумму мелкими монетами, можно немного дать шайке, а остальные закопать на городской свалке у помойной ямы — там так воняет, что никто и не додумается полезть искать.

— А вы не могли бы мне дать один золотой мелкими монетами? Я хочу попросить местных беспризорников помочь, а они за так ничего делать не станут, — Лэйн затаил дыхание и умолял Всевидящего, чтобы красивая мастрим согласилась. Если дело выгорит, то целый год он сможет жить, забыв о голоде.

— А ты смышленый, — Ли спрятала золотой и, отсчитав горку серебренников, всыпала их в худенькие детские ладошки. — Я приду завтра. Сможете к утру что-то выяснить?

Лэйн утвердительно кивнул, не отводя взгляда от отливающих на солнце монет, приятно тяжеливших его ладони. Столько денег он за всю свою жизнь в руках не держал. Да за два серебряных Джаг заставит всю местную шпану город вверх дном перевернуть. Опомнившись, мальчишка оторвал от своей видавшей виды замызганной рубахи лоскут и, сложив в него весь свой скарб, завязал узелком. Выудив из широкого кармана длинную бечевку, которой он по ночам привязывал себя к дереву, чтобы не упасть, Лэйн затянул ее хитрым узлом вокруг узелка и повесил на шею.

— Встретимся здесь завтра в полдень, — Лэйн знал, что Джаг обязательно направит кого-нибудь за ним следить, поэтому придется петлять по городу, чтобы оторваться, а потом по крышам, никем не замеченным, можно будет добраться до мастрим.

— Хорошо, — Ли поднялась и, оглядевшись по сторонам, закрыла глаза, отпечатав в своей памяти план города, как нарисованную картинку. Этому ее научил Джедд. Профессиональный прием охотников всегда помогал ей быстро найти нужную дорогу в любой малознакомой местности. — До завтра.

Разбежавшись, Ли на глазах у опешившего мальчишки прыгнула с крыши и, совершив в воздухе двойное сальто, твердо встала на ноги. Одернув куртку, девушка натянула на голову капюшон и неторопливо пошагала в сторону базара, а Лэйн, проводив ее долгим завистливым взглядом, подумал, что если б знал, что она такая ловкая, лучше бы провел ее по крышам. К дому лекаря всегда была приставлена лестница — почтенный магистр держал на крыше голубятню, и если бы Лэйн повел охотницу той дорогой, то не пришлось бы позориться и ползти по стене, как недобитый паук. Любовно пощупав рукой узелок с монетами за пазухой, Лэйн улыбнулся — что ни говори, а день у него сегодня на редкость удачный, несмотря на то, что торговка чуть не оторвала ему одно ухо. Но если благодаря этому удалось так хорошо заработать, да еще и наесться досыта, то Лэйн готов был пожертвовать и вторым.

Весело насвистывая, мальчишка отправился в сторону свалки, намереваясь надежно спрятать там свое сокровище, а потом сообщить шайке таких же, как и он, бродяг, что у них на сегодня есть хорошая работа.

* * *

Ли дошла до базара и, свернув в мясные ряды, остановилась у лавки большого Фалька, которому она утром сдала кабана и оленину. Хозяин радостно вышел ей навстречу и предложил зайти поесть.

— Жена только похлебку из потрохов сварила. Заходи, мил-человек, гостем будешь.

— Прости, я спешу. — Оливия отвязала коня, оставленного у мясника, и хотела дать ему монету за то, что лошадь вычистили и накормили.

— Что ты, не надо, — Фальк добродушно сжал ладонь Оливии. — Товар у тебя добрый. Шкура не попорченная. Я за нее хороших денег выручу. Никогда не видел, чтобы оленя с одного выстрела стрелой в глаз били.

— Привычка, — пожала плечами Ли. Кроме мяса, они с Джеддом промышляли еще и пушниной, а лисе, белке или соболю если в глаз не попадешь — считай, шкура испорчена. И денег за нее больших никто не даст.

— Ты, если в наших краях будешь, сдавай всю дичь мне. Я тебя не обижу — выгодно заплачу, — Фальк протянул Оливии сверток из промасленной бумаги. — Это жена копченой телятины тебе на дорогу, мастрим, передала. Не побрезгуй.

— Спасибо! — Ли спрятала мясо в седельную сумку и, дернув поводья, двинулась в путь. — Я здесь еще несколько дней буду, — обернулась она у ворот. — Завтра с утра зайчатины привезу. Возьмешь?

— Возьму, — Фальк расплылся в радостной улыбке. Из хороших заячьих шкур можно было пошить на зиму шапки всей семье, да еще и продать излишек. А в том, что у этого мастрима шкуры будут самого лучшего качества, мясник даже не сомневался.

Оливия выехала за город и пустила коня галопом. До деревни, где они с Джеддом остановились, было миль десять, и девушка хотела быстрее добраться до постоялого двора, пока ее напарник не накачался элем до поросячьего визга и не уснул на столе. Джедд был высоким, широкоплечим и мощным мужчиной, поэтому Ли едва не срывала спину и руки, пока дотаскивала его тяжелую бессознательную тушу до кровати. А ей ведь еще на ночь силки нужно будет на зайцев расставить.

Когда Оливия вошла в харчевню, Джедд уже был навеселе и беззастенчиво тискал весело визжащую у него на коленях румяную девицу.

— Отпусти ее, — недовольно буркнула Ли.

— Еще чего, — Джедд сжал своей лапищей объемистый зад подавальщицы и, игриво рыча, укусил ее за пышную грудь.

— Поговорить надо, — Оливия жестом указала крестьянке, чтобы та шла прочь. Девушка получила от Джедда увесистый шлепок по филейной части и, оправив задравшиеся юбки, ретировалась на кухню.

— Ты когда-нибудь перестанешь себя вести, как озабоченная скотина? — брезгливо скривилась охотница, заметив, что у мужчины приспущены штаны и спереди вздувается приличный бугор.

— Почему это я скотина? — развязно ухмыльнулся Джедд. — Вы, бабы, ведь только и ждете, чтоб вам ноги раздвинули да по скамейке разложили, — охотник совершил неоднозначное движение бедрами и тут же замер, мгновенно протрезвев, потому что между его ног, аккурат в дюйме от сокровенного места, в скамью воткнулся выброшенный Оливией сай.

— Вильга, похлебку и жаркое принеси, — громко крикнула Ли, усаживаясь за стол напротив Джедда.

— Прости, — охотник тяжело вздохнул, взъерошив свои кудрявые рыжие космы. — Ты не такая, я знаю.

— Пить надо меньше, — Ли зачерпнула ложкой густую деревенскую грибницу, которую перед ней услужливо поставила хозяйка харчевни и, хлебнув ароматной юшки, зло уставилась в тарелку.

— Ну, не сердись на меня, детка, — Джедд ласково коснулся коротких, цвета спелых колосьев пшеницы, волос девушки. — Я не со зла.

— Ты же знаешь… — Ли вскинула голову, прожигая напарника ледяной синевой своих глаз.

— Все, хорошо, я больше так никогда не буду. Обещаю. И с элем завязываю.

— Ты только обещаешь, — грустно вздохнула Ли.

— Ты дичь продала?

— Да, — Оливия отстегнула с пояса кошель и бросила на стол.

— Ну, вот и славно, малышка. Завтра отправимся на север, к зиме набьем пушнины и устроим себе месяц отдыха, — охотник щелкнул пальцами и попросил похлебки и для себя.

— Я хотела поговорить с тобой об этом, — Ли опустила глаза в тарелку, чтобы Джедд не понял, что она врет. — Нам придется задержаться здесь на несколько дней.

— Зачем? — Джедд перестал жевать и недоуменно уставился на Оливию.

— Нам сделали заказ на зайцев и на оленину, обещают хорошо заплатить.

— Ну, хорошо, пойдем вечером силки расставим, а поутру и оленя забьем, — согласился Джедд.

— Олень нужен на послезавтра, — Ли продолжала смотреть в тарелку, так, словно она была очень увлечена едой.

— Что-то ты темнишь, девочка, — Джедд коснулся пальцами подбородка Оливии и, приподняв лицо, испытывающее посмотрел в ее глаза.

— Ничего не темню, — вывернулась она из его захвата, продолжив трапезу. — У местного оллинга свадьба послезавтра, нужна свежина на пир.

Джедд, облегченно вздохнув, опять взялся за ложку.

— Ну, свежина так свежина. Ладно. А то я уж было подумал…

— Что ты подумал? — изобразив искреннее удивление, поинтересовалась Ли.

— Да ничего, — отмахнулся от нее Джедд. — Ешь. И вправду пить надо меньше, а то лезет в голову ересь всякая.

* * *

Утром Оливия с Джеддом прошлись по расставленным с вечера ловушкам и отобрали десяток жирных пушистых зайцев. Мелочь и зайчих Оливия всегда отпускала. Мелочь — потому что от нее толку никакого не было, а зайчих — чисто из чувства женской солидарности, за что друг вечно ворчал на нее.

— Ты не иначе как на зайцах за весь мужской род отыгрываешься?

— А вы не больно-то от них и отличаетесь, — туго завязывая мешок бечевкой, хмыкнула Оливия. — Сделал дело и в кусты. А зайчиха, она и своего, и чужого ребенка накормит.

— Ты мне тоже чужая, — обиделся Джедд. — Но забочусь я о тебе, как о родной.

— Поэтому напиваешься регулярно в хлам и заставляешь меня таскать тебя на своем горбу.

— Я же сказал — завязал! — охотник понуро опустил голову и, забросив мешок с зайцами себе за спину, грустно поплелся за Ли следом.

— Ты прости меня, — Оливия остановилась и, развернувшись, уткнулась носом в широкую грудь Джедда. — Ты не думай… Я помню: всем, что я знаю и умею, я обязана тебе. И жизнью тоже обязана… Не подбери ты меня тогда…

— Ну-ну, будет, Ли, — мужчина обхватил девушку свободной рукой и ласково погладил по спине. — Что с тобой сегодня такое? Нашла о чем вспоминать.

— Я никогда и не забывала, — пылающий яростью взгляд Оливии столкнулся с ошеломленным Джедда.

— Детка, ты плохо меня слушала? — охотник захватил в ладонь лицо девушки и осторожно поцеловал ее в лоб. — Выбрось из своей хорошенькой головки весь мусор и живи дальше. Живи, не оглядываясь назад. И тогда у тебя будет шанс стать счастливой. Хочешь, я зайцев в город сам отвезу, а ты отдохни?

— Я не устала, — Ли натянула на лицо улыбку и отстранилась от Джедда. — К тому же ты не знаешь заказчика. Кому ты повезешь продавать дичь?

— Тогда давай поедем вместе.

Ли растерялась. Она не знала, что придумать, чтобы отговорить Джедда ехать с ней, и теперь ругала себя за минутную слабость. Нельзя давать волю эмоциям. Нельзя! Скоро она избавится от аххадийской мрази и тогда сможет вздохнуть спокойно.

— Не надо, ты лучше хозяйке помоги дров нарубить, — Ли весело подмигнула другу. — А то через два дня уедем отсюда, и кто знает, когда ты в следующий раз себе веселую вдовушку найдешь.

— Да ну их всех, — почесал рыжую макушку Джедд. — А дров Вильге правда надо нарубить. Обещал ведь.

— Вот-вот! А Джедд Хэмминг всегда держит свое слово, — Оливия задорно толкнула задравшего нос охотника в плечо, и они, смеясь, пошагали в деревню.

Утро выдалось ясным и солнечным, и Оливия добралась до Хелликии довольно быстро и без всяких приключений. Сдав Фальку зайцев, она прямым ходом направилась в противоположную сторону от города — туда, где находилась дорога, ведущая к Храму Огня. Когда Оливия смотрела на дракона с высоты, он выглядел завораживающе, теперь же, по мере приближения, ощущения он вызывал немного жутковатые. Казалось, что ты медленно и верно идешь на заклание монстру, раззявившему свою громадную пасть и грозящему вот-вот сомкнуть свои жуткие челюсти, чтобы проткнуть тебя острыми, как сабли, зубами. Дорога заканчивалась просторной круглой площадью, за которой начиналась длинная гранитная лестница, ведущая в самое нутро каменного дракона.

Ли, натянув пониже на нос капюшон, не спеша поднималась по ступеням в Храм Огня, затерявшись в толпе таких же на вид простых, как и она, граждан, желающих прикоснуться рукой к вечной святыне. И только Всевидящий знал, что мотивы ее не столь чисты и просты, как кажется на первый взгляд. Охотница пришла не для того, чтобы полюбоваться на красоту храма или воочию увидеть загадочный драконий огонь. Оливию интересовало, как храм устроен внутри и есть ли в нем укромные места, где можно будет спрятаться, оставаясь незаметной для всех.

Девушка прошла внутрь между двух колонн — клыков и с удивлением заметила, что выглядят они действительно как настоящие. Люди останавливались на входе и, почтительно касаясь правой рукой пола, чинно шли дальше — вглубь пасти. Не желая выделяться на их фоне, Ли наклонилась, и в глаза бросились странные прожилки, бугорки и длинный желоб, ускользающий куда-то в рассеянную темноту храма. Девушка огляделась по сторонам, а когда взгляд выловил полную картину, замерла в нерешительности, не зная, что ей делать — идти дальше или бежать без оглядки.

После яркого света глаза наконец привыкли к полумраку, и Оливия стала улавливать нюансы. Смертному было не под силу создать такое — она действительно находилась в пасти окаменевшего монстра: с полом-языком, сводом — нёбом, колоннами — зубами и стенами — щеками. Там, где у дракона было горло, откуда-то изнутри прорывалось яркое красное свечение, словно где-то в утробе умершего существа бушевала огненная лава, грозящая вырваться наружу и смыть яростной волной все живое. Миндалины и язычок тлели жаркими всполохами, как брошенные в раскаленное горнило угли.

Желание двинуться навстречу колдовскому огню вдруг стало непреодолимым — он манил, звал, будоражил. Ли смотрела на алые отсветы, играющие в глубине, и, казалось, кожей чувствовала идущее от них тепло. Охотница сделала несмелый шаг, потом еще один, и еще… рука потянулась вперед и… внезапно случилось что-то невероятное — из каменной утробы вырвалась огненная волна, лизнув Оливию жарким языком пламени. Рядом кто-то истошно завизжал, вспыхнула чья-то одежда, началась паника, люди в ужасе стали бежать, покидая храм, а Ли не смогла сдвинуться с места, заворожено наблюдая за танцующими вокруг неё лепестками огня — они ласкали ее тело, словно нежные руки любовника, ластились у ног, как большая урчащая кошка, трогали лицо, целовали губы, гладили волосы. Огонь струился по ее телу, не причиняя вреда и не обжигая — он дарил тепло, радость и покой. Охотница поднесла к лицу ладони и резко вскрикнула, когда их стали расчерчивать оранжевые огненные дорожки.

Пламя погасло мгновенно — словно и не было. Оливия испуганно попятилась, а когда услышала за своей спиной крики и громкий топот, быстро метнулась в сторону и, проскользнув в щель между ближайших каменных зубов, присела на корточки, надеясь, что ее не заметят. Каменная пасть стремительно стала заполняться людьми.

— …И где огонь?

— …Ты что-то видишь?

— …Может, им показалось с перепугу?

— …Ты разве не заметил, что на людях горела одежда?

— …Ничего не понимаю…

— …Странно это все. Надо будет немедленно сообщить дель Орэну.

Ли осторожно выглянула в щель и обнаружила группу мужчин, одетых в черные кожаные одежды. Вопли горожан заставили отряд Гончих прибежать в Храм Огня, и теперь они недоуменно оглядывались по сторонам, выискивая хоть какие-нибудь следы того пожара, о котором им поведали перепуганные граждане.

— Пошли к герцогу гонца, — произнес один из Гончих. Судя по нашивкам и отличительным знакам, он был начальником городской стражи.

— А смысл? — ответил ему худощавый светловолосый мужчина. — Додж говорил, что дель Орэн должен приехать завтра, а это значит, он уже в пути. Посланец разминётся с ним в любом случае.

— Ладно, расскажем ему по приезду, — капитан Гончих повернулся к своим подчиненным. — Что-нибудь нашли?

Стражники, заглядывающие в глотку дракона, слаженно замахали головами и растеряно развели руками, демонстрируя всем видом, что ничего странного не обнаружили.

— Драконье дерьмо, — выругался капитан. — Пойдем успокаивать людей.

— И что ты им скажешь? — поинтересовался светловолосый.

— Скажу, что смотритель оставил на полу масляную лампу, а кто-то из прихожан толкнул ее ногой и произошло самовозгорание.

Капитан махнул рукой, и отряд Гончих неспешно следом за ним покинул Храм Огня. Ли облегченно вздохнула, прислонилась спиной к колонне, откинув назад голову.

— Что это было? — одними губами проговорила Оливия. Охотница повертела руками, пытаясь найти на них следы ожогов. Ничего не было. Абсолютно. Но ощущения от соприкосновения с драконьим огнем остались, и Ли напряженно и мучительно думала, почему именно ей он не причинил никакого вреда, ведь она отчетливо видела, как взбесившееся пламя подожгло одежду стоящих с ней рядом людей. В конце концов решив, что это не то, о чем она сейчас должна думать, охотница вскочила с места и стала осматривать помещение, пока в него не вернулись напуганные происшествием хелликийцы.

Обследовав пространство за колоннами-зубами вдоль стены, Ли обнаружила широкую щель на уровне своей головы. Зацепившись за выступающий край камня руками, она подтянулась и легко запрыгнула внутрь. Места в образовавшейся от трещины нише было немного, но достаточно для того, чтобы Оливия спокойно могла переждать в ней до появления того, кого так долго и тщетно искала долгих три года.

Охотница дождалась, пока храм снова не стал заполняться оживленной толпой, а затем, незаметно выскользнув из-за колонны, смешалась с пестрым скопищем горожан. Простояв еще несколько минут, Ли внимательно изучила все возможные для себя варианты отступления и, воодушевленная скорой развязкой всех своих проблем, резко развернувшись, пошла прочь из храма.

* * *

Лэйн все утро бесцельно слонялся по городу, создавая видимость, что усиленно ищет какую-нибудь скорую работенку или приезжую раззяву, у которой запросто можно стянуть из корзины пару яиц, хлеба или фруктов. Кошельки Лэйн не воровал принципиально. Слишком мало он пробыл на улице, чтобы успеть забыть о вколачиваемых матерью с детства правилах, что воровство — это страшный грех, за который Всевидящий покарает быстро и жестоко, и слишком хорошо мальчишка помнил, каким тяжким трудом матери доставались жалкие гроши, что ей платили за стирку белья зажиточные горожане.

Лэйн резко свернул в проулок почтенного аптекаря Орвеса, и следующим за ним повсюду шпионам Джага пришлось затаиться за углом, чтобы остаться незамеченными. Мальчишка дернул на себя тяжелую дубовую дверь, потревожив медный колокольчик. Пустое помещение аптеки огласилось мелодичным звоном, и тепло улыбающийся мастер Орвес вышел из-за прилавка навстречу мнущемуся у порога парнишке.

— Ты что-то хотел, Лэйни? — аптекарь по-добромупотрепал Лэйна по затылоку. Дулкан Орвес всегда жалел мальчишку и старался по возможности помочь. Когда заболела его мать и денег на лекарства у семьи совсем не стало, Дулкан давал их бедной женщине бесплатно. К сожалению, болезнь Ханты быстро прогрессировала, и к весне лучшая прачка города тихо и незаметно отошла в мир заблудших душ.

— Может, вам мусор выбросить надо? — Лэйн застенчиво поскреб дырявым ботинком невидимую грязь на полу.

— Да. Как хорошо, что ты зашел, я как раз подумывал об этом, — Дулкан вытянул из кармана мелкую монетку, радуясь тому, что мальчишка не воровал, а честно пытался заработать себе на хлеб. — Заберешь мешок на заднем дворе.

Лэйн, довольно сверкнув глазами, забрал таллар и юркнул к черному ходу. Подхватив мешок с мусором, довольный тем, что наконец-то удалось отвязаться от преследователей, он быстро помчался на свалку. Проверив свой нехитрый скарб, мальчишка присыпал тайник битым стеклом и окольными путями направился на встречу с красивой мастрим. Настроение у него было чудеснейшее — во-первых, удалось провести за нос крепыша Джага и всего за два серебряных раздобыть для охотницы нужную информацию, за которую он получит еще один золотой, а во-вторых, на монетку мастера Орвеса он сейчас пойдет и купит себе сахарный пряник. Лэйн забыл, когда последний раз ел сладости. Даже при живой матушке его ими баловали крайне редко.

Мальчишка сидел на крыше и, слизывая с пальцев сахарные крупинки, любовался горой-драконом, когда из Храма Огня стали выбегать люди в горящих одеждах. От нетерпения Лэйн даже вскочил на ноги, жалея, что не может сейчас побежать к храму и из первых уст узнать, что же там произошло и зачем туда сбежалось столько Гончих.

Время шло. Возле храма собиралось все больше народу, а оттуда никто не выходил. Наконец городские стражи вышли на улицу, и их тут же окружила оживленная размахивающая руками толпа. Ах, как же хотелось мальчику слышать, о чем сейчас говорит капитан Дрокк, но, к великому сожалению, уйти, не дождавшись мастрим, Лэйн не мог. Пустыми сплетнями сыт не будешь, а вот золотой, который ему пообещали, будет кормить и согревать целую зиму. Правда, солнце уже поднялось в зенит, а охотница все не шла, заставляя парнишку нервничать, что, возможно, она передумала.

Внезапно зоркий мальчишеский глаз выловил знакомую фигуру, одетую в охотничий костюм, выходящую из Храма Огня. Лейн не мог спутать ее ни с кем другим, уж очень запоминающейся была у мастрим осанка и походка. Что она делала в храме? И почему он не заметил ее раньше, среди толпящихся на площади у входа граждан? Наблюдая за девушкой, Лэйн пришел к выводу, что ведет она себя довольно странно. Охотница низко натянула капюшон, опустила голову и шла так, будто пыталась сделаться незаметной для окружающих.

Мальчик вдруг задался вопросом, а зачем этой мастрим мог понадобиться благородный оллинг? А что, если она задумала что-то дурное, а он окажется соучастником? Сомнения терзали его недолго — стоило вспомнить тяжесть холодных монет в своих ладонях и сияющий на солнце золотой, как Лэйн решил, что у такой красивой и щедрой девушки не может быть плохих мыслей. А когда запрыгнувшая на крышу мастрим достала ему из кармана карамельную фигурку на палочке, мальчик и вовсе вознес ее в ранг самых лучших и добрых людей, что он знавал за всю свою недолгую жизнь.

— Прости, что опоздала, — Ли села на нагретую солнцем черепицу, подтянула к груди колени и, обняв их руками, задумчиво уставилась на гору-дракона. — А ты часто бывал в Храме Огня? — вдруг спросила она у Лэйна.

Мальчик придвинулся к ней поближе, а затем, лизнув карамель, согласно кивнул.

— А ты зачем в храм ходила?

Ли напряглась и удивленно вскинула бровь.

— А с чего ты решил, что я там была?

— Так я видел, как ты спускалась по ступенькам, — не задумываясь, выпалил Лэйн. — Слушай, а что там случилось? Почему у людей одежда горела?

— Да лампу смотритель на полу оставил, — безразлично бросила Ли. — А кто-то ее случайно ногой толкнул, вот и случился пожар.

— А-а-а, — разочарованно потянул Лэйн. — А я уж было подумал, дракон оживать начал.

Ли, округлив глаза, посмотрела на мальчишку.

— Что значит, оживать?

— Ну, говорят, когда разрушится проклятье, наложенное на Мерлина, дракон оживет.

— Ерунда какая-то, — фыркнула Ли, пристально разглядывая гору. А поскольку никаких изменений не увидела, раздраженно добавила. — Бред.

— Вот и я говорю — ерунда, — согласно кивнул мальчишка. — Разве могут оживать тысячелетние камни?

Ли сжала ладонь в кулак, потом, разжав, посмотрела на нее, воскрешая в памяти дорожки огня, бегущие по коже.

— Камни, может, и нет, — задумчиво потянула она. — А заколдованные драконы… — девушка нахмурилась: то, что с ней случилось в храме, наталкивало на странные мысли. Эта гора или храм, как бы местные жители ее ни называли, на самом деле когда-то была драконом — огромным, живым драконом. И его пламя почему-то на нее отреагировало. Это пугало ее. Пугало и ужасно не нравилось. — Тебе удалось что-то узнать? — переключилась она на Лэйна.

— Конечно, мастрим, — мальчишка довольно улыбнулся. — Оллинг со знаком орла приедет в Хелликию завтра. Конопатый Грэг слышал, как додж говорил капралу Айку, что герцог приедет к полудню.

— Герцог? — Ли вспомнила разговор королевских Гончих в храме и поняла, что они говорили именно о той мрази, что она искала. — Так, значит, он герцог, — охотница зло усмехнулась. Ну надо же — герцог! Один из пяти племенных, с Темных времен подчинявшихся только Магриду Великому. Плевать. Даже если он следующий претендент на престол, это ее не остановит. — А ты уверен, что герцог, о котором ты говоришь, и тот оллинг, о котором я спрашивала, это один и тот же человек?

— Других здесь никогда и не было, мастрим, — растерянно пробормотал Лэйн. Мальчишка испугался, что охотница не поверила его словам и сейчас не даст обещанный золотой. — И у него знак орла, как вы рисовали. А еще я сам слышал, как додж обращался к нему, называя герцогом.

— Так ты его видел вблизи? — встрепенулась Ли. — Можешь описать?

— Высокий. Сильный. Волосы темные, короткие, — Лэйн мучительно вспоминал в подробностях, как же выглядит оллинг, чтобы мастрим поняла, что он говорит правду. — И глаза у него зеленые-зеленые, как стекла в витражах ратуши.

— Он, — выдохнула Оливия. Эти глаза она не забудет никогда. Изумрудно-зеленые, змеиные, холодные. Эти глаза — ее жуткий кошмар, ее страшный сон, ее болезненное наваждение. — Спасибо, ты мне очень помог. Держи, — девушка протянула Лэйну монету, — Заслужил.

Лэйн взял золотой и, заметив, что красивая мастрим собралась уходить, вдруг понял, что, пожалуй, больше никогда ее не увидит. Отчего-то на душе мальчика стало так паршиво, словно все бродячие коты Хелликии решили поскрестись по ней своими когтями. Охотница была доброй и щедрой, несмотря на весь свой суровый и важный вид, это Лэйн понял сразу. И глаза у нее были голубые, со вспыхивающими теплыми искорками внутри, как у мамы.

— А вы еще будете в наших краях? — робко поинтересовался парнишка.

— Не знаю, — пожала плечами Ли. — Скорее нет, чем да. А тебе зачем?

Лэйн грустно опустил голову, а потом, сам от себя не ожидая, попросил:

— А возьмите меня с собой? Я всегда мечтал стать охотником. Я ловкий. Я все могу делать. И за лошадьми ухаживать, и ножи точить, и даже похлебку варить.

Оливия с жалостью посмотрела на мальчишку. Будь она одна, возможно, и взяла бы его с собой, но Джедд ни за что в жизни не согласится таскать за собой такую обузу. Да и условия жизни у них походные: часто приходилось ночевать в лесу под открытым небом, а мальчику нужна крыша над головой, хотя, если подумать, то крыши у него и в городе не было. Один Всевидящий знает, где ему приходилось ночевать.

— Прости, Лэйн, но у меня уже есть напарник, и, боюсь, он не разрешит тебе поехать с нами.

Мальчик отвел глаза, стараясь показать, что он не сильно и расстроился, но на самом деле ему очень хотелось заплакать. Красивая мастрим была его шансом на другую жизнь: честную, полную приключений и отваги. А все, что ждало его в городе — это в конце концов стать таким же жуликом и пройдохой, как и все уличные босяки. Или что еще хуже — быть пойманным Гончими за кражу, высеченным на площади у ратуши, а затем посаженным в яму.

— Я просто спросил, — пожал плечами он. — Думал, вам помощник нужен.

Ли вытянула из кошеля еще один золотой и протянула парнишке.

— Держи, купи себе хорошую одежду. Может быть, кто-то возьмет тебя в подмастерья, если ты будешь выглядеть поприличнее.

Лэйн, конечно, с большим удовольствием пошел бы в подмастерья к охотнице, но от золотого отказываться не стал. Кто знает, может, и вправду, умойся он и приоденься — даже почтенный мастер Орвэс возьмет его в свою аптеку.

Когда мастрим ушла, Лэйн твердо решил, что завтра с утра пойдет к реке, вымоется хорошенько, а затем купит себе новые рубаху, ботинки и брюки, и отправится по базарным лавкам искать себе работу. Если кто-нибудь из торгашей возьмет его к себе зазывалой, то еда и кров ему обеспечены.

Бесцельно пошлявшись по городу, мальчик передумал откладывать покупку одежды до завтра. Компания крепыша Джага ему не нравилась, и если есть шанс избавиться от нее с самого утра, то этот шанс нужно обязательно использовать.

Спустя полчаса Лэйн нашел портниху, тетушку Зигу, которой матушка раньше стирала белье: он был уверен, что по старой памяти женщина продаст ему добротную одежду недорого и не обманет со сдачей. Считать Лэйн не умел, поэтому очень боялся, что кто-то ушлый отберет у него все деньги.

— А ты, часом, не украл его? — повертев в руках монетку, спросила швея.

— Что вы, тетушка Зига! — Лэйн клятвенно положил руку на сердце. — Клянусь, мне его одна добрая мастрим дала, чтобы меня на работу взяли. Укуси меня оса за язык, если вру!

— Ладно-ладно, верю, — улыбнулась женщина. — Ты вот что, малыш, приходи к вечеру и денежку свою спрячь. Она тебе еще пригодится. У меня лоскутов много осталось, пошью я тебе одежку. Добрую одежку пошью. Как увидят тебя — сразу захотят в работники такого красавчика взять.

Портниха сдержала свое слово. Когда Лэйн пришел к ней вечером, на столе лежали темные штаны, жилетка из серого сукна, с гладкими костяными пуговками, и светлая льняная рубаха. Да в таком наряде ему не то что в зазывалы, а в приличный дом посыльным можно было устроиться. Женщина завернула вещи в кусок ткани, и мальчишка, весело насвистывая, пошагал к реке. Там, на дереве, уже были припрятаны новенькие, поскрипывающие при ходьбе ботинки, купленные за целый серебренник. Лейна распирало от гордости, он представлял себе, с какой завистью будет смотреть на него уличная шпана, когда он найдет себе работу и будет важно ходить по городу. Пожалуй, он с ними даже здороваться не будет, зачем ему знаться со всякой шантрапой. Тщательно вымывшись в реке, мальчик залез на дерево и, привязав себя покрепче веревкой к веткам, чтобы не свалиться ночью, уснул спокойным и безмятежным сном.

Его разбудило тихое лошадиное ржание. Лэйн спросонья не понял, откуда в лесу возле реки могла взяться кобыла. Протерев глаза, мальчик настороженно замер, заметив в предрассветных сумерках приближающегося к берегу всадника. Каково же было его удивление, когда незнакомый путник оказался той самой красивой мастрим, благодаря которой его унылая жизнь обещала так кардинально измениться.

Девушка одним ловким движением спрыгнула с лошади и, подведя ее к дереву, на котором сидел Лэйн, стала привязывать к стволу. Мальчишка, затаив дыхание, следил за тем, как охотница, что-то достав из седельной сумки, припрятала это в куртку. Холодная сталь тонкого, как игла, сая тускло сверкнула в редеющем утреннем тумане и исчезла за обшлагом рукава охотницы. Она, набросив на голову капюшон, тревожно огляделась по сторонам, а затем, запрокинув голову, пробежалась придирчивым взглядом по кронам деревьев. Лэйн испуганно вжался в ствол, опасаясь быть замеченным, но удача, кажется, по-прежнему была на его стороне: не обнаружив ничего подозрительного, спустя минуту мастрим сняла с пояса зазубренный нож, спрятала его за голенище сапога и торопливо двинулась в сторону города.

Когда стихли ее шаги, парнишка, быстро распустив веревки, захватил свои нехитрые пожитки и стал спускаться с дерева. Странное волнение охватило Лэйна: ему вдруг до чесоточного зуда захотелось знать, что собралась в такую рань делать в городе красивая мастрим, и почему она вела себя так, словно шла не на прогулку, а на охоту. Быстро переодевшись в новую одежду, мальчик несколько секунд помялся, стоит ли устраивать слежку за девушкой, но детское любопытство все же взяло верх, и, отбросив все сомнения, Лэйн потрусил следом по тропе, стараясь держаться на приличном расстоянии, чтобы охотница не заметила своего неожиданного преследователя.

* * *

Ли плохо спала ночью. Ей снова снился вечный кошмар — пустые, словно стеклянные, ярко-зеленые глаза смотрели на нее холодно и безразлично, им не было дела до ее отчаянной мольбы.

…Она тоже просила, — низкий глубокий голос эхом звучал в голове, глухой, леденящей душу дробью отдаваясь во всем теле. Этот голос всегда заставлял просыпаться в холодном поту, а потом долго ловить губами воздух, наполняя им горящие огнем легкие. Она не забыла звук его голоса. Она узнала бы его из тысячи. Сколько бы ни прошло лет…

Неслышно поднявшись с постели, чтобы не разбудить спящего Джедда, Оливия сняла со стула куртку, взяла в руки сапоги и на цыпочках покинула комнату.

Лошадь она приготовила с вечера, зная, что обязательно должна проснуться раньше Джедда и уехать засветло, чтобы он не увидел, что она вовсе не собиралась охотиться и везти в город оленя. Она должна была попасть в храм до рассвета, пока туда не пришли Гончие и не оцепили дорогу, ожидая приезда высокородного оллинга.

— Скоро все закончится, Кора, — Ли потрепала лошадь за холку и непроизвольно коснулась рукой плеча, там, где под тканью одежд на коже светилась ненавистная метка. Еще немного… Всего несколько часов, и уродующая ее душу и тело связь оборвется, и, возможно, тогда она действительно все сможет забыть и жить дальше, не оглядываясь назад, как учил ее Джедд. Рвано выдохнув, охотница вскочила на лошадь и ветром помчалась в сторону города.

Не доезжая до Хелликии милю, она привязала Кору у дерева возле реки и почти бегом последовала в сторону горы-дракона. В мучнисто-сером утреннем воздухе тонкая фигурка Оливии казалась таинственной крадущейся тенью, бесшумно двигавшейся по пустынным улицам. Подозрительные звуки и шорохи заставляли девушку остро напрягать зрение и слух, всматриваясь в очертания домов, а когда из-за угла выбегала бродячая собака или кошка — облегченно вздохнув, следовать по намеченному маршруту дальше. На выходе из города Ли сошла с основной дороги и сделала длинный крюк, чтобы дежуривший в храме смотритель не смог заметить ее приближение издали.

Карабкаясь по каменным выступам горы, охотница улыбалась, вспоминая, сколько сил и времени она потратила на возможность легко преодолевать, казалось бы, непреодолимые препятствия. Содранные до костей руки, разбитые в кровь колени и страшные синяки, украшавшие ее тело — все было не зря. Теперь она это точно знала. Изнуряющие тренировки, холодные ночи под открытым небом, длинные переходы через перевалы и дремучие леса, сделавшие ее — хрупкую девчонку — сильной и выносливой, все эти испытания стоило пережить только ради одного этого мгновения.

Ли осторожно спустилась по драконьему хребту, оказавшись на голове каменного существа прямо над входом в храм. Из раскрытой пасти исходило тусклое свечение от горевшего внутри ночника, свидетельствуя о том, что смотритель в данный момент находится именно там. Охотница нащупала рукой небольшой отколовшийся осколок и, зашвырнув его в сторону гранитных ступеней, присела, приготовившись к прыжку. Стук скачущего по лестнице камушка звонкой дробью зазвучал в абсолютной тишине и рассеялся в холодном утреннем воздухе. Послышались торопливые шаркающие шаги, а вскоре у входа появилась закутанная в плащ фигура ночного стража с высоко поднятым над головой фонарем. Мужчина сделал несколько шагов вперед и, выставив перед собой меч, стал спускаться по лестнице, громко спрашивая:

— Кто здесь?

Неуловимо быстро Ли, совершив в воздухе сальто, спрыгнула на землю. За доли секунды девушка преодолела расстояние, отделявшее ее от входа в храм, и, юркнув между колонн-зубов, оказалась внутри. Когда смотритель вернулся, охотница уже сидела в каменной нише, подтянув к груди колени и прижавшись спиной к стене. Судя по звукам, охранник совершил круг почета по каменной пасти, а спустя несколько минут под ее сводами зазвучал рокочущий мужской храп. Оливия усмехнулась и, умостившись поудобнее, смежив веки, тоже провалилась в короткий сон. Если верить услышанному от Гончих и тому, что сказал мальчишка, оллинг прибудет сюда не раньше полудня, а до того времени у нее есть возможность выспаться и приготовься к самому главному испытанию в своей жизни.

Оливия, столько раз стреляя из арбалета и метая залтак, безошибочно попадала в цель только потому, что видела на ее месте аххадийскую мразь. Она могла бесконечно выпускать стрелы, и каждый раз, раскалывая предыдущую, попадать в одну и ту же точку. Но одно дело было стрелять в чучело, набитое песком, и совсем другое — в человека. Правда, охотиться на животных тоже поначалу было сложно, и если бы не случай с напавшим на нее медведем, возможно, Ли так и не смогла бы переступить через свой страх убить живое существо. Оливия до сих пор помнила мягкий чавкающий звук от входящего в грузное тело медведя охотничьего ножа. Тяжелая туша придавила ее к земле, и ослабленная борьбой девушка так и не смогла сбросить ее с себя. Когда подоспел Джедд, одежда охотницы пропиталась густой медвежьей кровью, и от ее сладковатого запаха Ли едва не выворачивало на изнанку.

— Ты убила его с одного удара, попала ему в самое сердце, — прижимая ее к себе, восторженно шептал Джедд. — Моя храбрая, сильная девочка, ты одна смогла справиться с каруком!

Это позже Ли узнала, что каруком называли хозяина медведей, злобного и хищного вожака, в одиночной схватке с которым не выживал практически никто. С того момента что-то словно переключилось в сознании Оливии и, охотившись, она больше не испытывала страха, она видела лишь цель, и ее верная стрела или нож всегда эту цель настигали.

— Ты всего лишь еще одна цель, — уговаривала себя девушка, когда думала, что не сможет заставить себя воткнуть нож в холодное сердце твари, разрушившей ее жизнь. — Ты всего лишь цель!

Ли проспала до восхода, а потом периодически проваливалась в полудрему, пропуская мимо ушей гул голосов пришедших с самого утра в храм людей, но когда услышала громкие крики охраны, выгонявшие посетителей на улицу, мгновенно стряхнула с себя остатки сна и, покинув своё убежище, спряталась за колонной. Просидев на полу около часа, Оливия уже было отчаялась и стала думать, что в храм сегодня никто не придет, что, возможно, оллинга задержали какие-то неотложные дела… Расстроенная девушка мучительно соображала, что же теперь такого придумать, чтобы уговорить Джедда задержаться здесь еще на пару дней. Неожиданно с улицы послышался шум, голоса, лязг оружия, а затем под каменным сводом драконьей пасти зазвучал топот торопливых шагов.

Оливия узнала его сразу, как только высокая широкоплечая фигура мужчины возникла на фоне залитого светом проема. Еще не видя его лица, она уже представляла, каким будет его выражение — ледяная застывшая маска, бесчувственная и безучастная.

— Капитан, вы и ваши люди остаетесь на улице, — низкий, тягучий голос зашелестел в пустоте храма, словно летучая мышь, и сердце Оливии испугано дрогнуло. — Здесь, вместе со мной, будут находиться только мои воины.

— Как прикажете, Ваше Высочество.

— Леди Эйлин, не бойтесь. Обещаю, что каменное чудище вас не съест, — возглас герцога снова нарушил тишину в храме, и Ли с удивлением обнаружила нерешительно мнущуюся на входе в пасть изящную женскую фигуру.

— Касс, неужто так обязательно было привозить меня в это жуткое место? — девушка вытянула вперед дрожащую ладонь, и герцог услужливо положил ее на свою согнутую в локте руку.

— Эйлин, это древняя традиция рода, — пара медленно прошествовала мимо затаившейся за колонной Оливии. — Как ни прискорбно вам сообщать, но без этой процедуры я не могу взять вас в жены.

— А это не страшно? — девушка схватилась второй рукой за локоть герцога, прижимаясь к нему всем телом, и Оливию передернуло от омерзения. Неужели этой незнакомке нравится такая тесная близость с мерзкой тварью? Хотя если Ли не подвел слух, то эта дурочка еще и замуж за него собралась.

— Нет, дорогая, это не страшно. Все, что вам нужно сделать — это просто постоять рядом со мной несколько минут, — герцог остановился у горла дракона и развернул благородную шейну к себе лицом.

— О, Кассэль, рядом с вами я готова стоять хоть всю оставшуюся жизнь, — приторно-медовые интонации сладкой патокой разлились в красноватом полумраке.

Оливия гадливо скривилась, а затем осторожно выглянула из укрытия, пытаясь понять, что эти двое будут делать дальше.

Мужчина стоял на том самом месте, где охотницу вчера настиг драконий огонь. Ли, зло усмехнувшись, мысленно пожелала, чтобы каменное чудовище харкнуло огненной струей, превратив ненавистного оллинга в обугленную черную головешку, и ей не пришлось марать об него свои руки, но вместо этого дальше стало происходить что-то странное.

Герцог, запрокинув голову, подался вперед, и от мерцающего рдяными всполохами драконьего язычка вязко отделилась огненная капля. Она ненадолго зависла в воздухе, а затем, словно выделившаяся слюна, мягко шлепнулась в раскрытую ладонь оллинга. Капля обернулась тонким языком пламени и, ярко вспыхнув, осветила суровое лицо герцога пурпурными отблесками. Мужчина осторожно взял за руку пришедшую с ним девушку, заворожено следившую за происходящим, и вложил в ее ладонь слегка подрагивающий, словно живой, огненный лепесток. Он волнообразно колыхнулся, как свеча на ветру, а затем мгновенно погас, будто внезапно ворвавшийся в помещение сквозняк решил загасить его, посчитав, что он своим светом попирает священный полумрак храма. Тяжелый мужской вздох нарушил густую тишину.

— Что-то не так, Касс? — шейна растерянно посмотрела в мрачное лицо застывшего каменным колоссом герцога.

— Все не так, Эйлин, — криво усмехнулся мужчина. — Опять мимо, — герцог резко дернул оторопевшую шейну и, отбросив прочь светские манеры, грубо потащил ее к выходу.

— Кассель дель Орэн! — взвизгнула упирающаяся дама. — Потрудитесь объяснить, что происходит?

— Вы отправляетесь домой, леди Эйлин, — рявкнул герцог, игнорируя истеричные женские вопли.

Девушка крутанулась, пытаясь вырваться из его жесткого захвата, и, запутавшись в широких юбках, неуклюже свалилась на пол.

— Что это? — испуганно прошептала она, ткнув пальцем куда-то за спину нависшего над ней герцога.

Мужчина резко развернулся и хищно уставился на плывущий по воздуху огонек. Взгляд герцога стал напряженно метаться по окружающему пространству, и охотница быстро спряталась за колонну, мгновенно опустив в ладонь верный сай. Она так и не смогла понять, что произошло, когда перед ее глазами ярко полыхнуло алым. На уровне лица Оливии, покачиваясь и вздрагивая, отбрасывая на стены шевелящиеся тени, завис огненный лепесток. Ли дернула рукой, пытаясь прогнать его, как назойливую муху, но едва коснулась пламени пальцами, как оно стало распадаться на части. Это было похоже на волшебный распускающийся бутон. Сначала раскрылся один лепесток, за ним еще один, потом еще, и…

Переливаясь всеми оттенками красного, в воздухе пылал огненный цветок, озаряя мрачные камни теплым искрящимся светом.

— Винн эль корро, — хрипло раздалось над ухом ошеломленной Оливии. Она вздрогнула, узнав голос и обнаружив стоящего рядом с ней мужчину. — Винн эль корро, — снова повторил он. Жесткий подбородок дрогнул, четко очерченные губы приоткрылись, растягиваясь в счастливой улыбке, и в зеленых глазах отразилось дрожащее пламя. Он резко сдернул с головы Оливии капюшон, и улыбка медленно схлынула с его лица, как ползущая по крепостной стене серая тень.

— Ты!? — лицо мужчины исказила жуткая гримаса.

— Я, — злорадно усмехнулась Оливия, молниеносно вонзая в его сердце смертоносный сай.

Клинок повис в воздухе в дюйме от груди герцога, как будто наткнулся на невидимую стену. Охотница вскинула руку, нанося еще один удар, и… Ничего. Сай отказывался разить цель. Широко распахнутыми глазами Ли смотрела в ненавистное лицо, и ее стала охватывать паника. Он не двигался — молча и пристально смотрел на Оливию, казалось, до конца не веря тому, что происходит. В холодных зеленых глазах играло танцующее пламя, и там, за обманчивым штилем его спокойствия, зарождался огненный шторм. Четким движением он выбил из ладони Ли сай и, схватив за кисть, потянул на себя.

— Как ты здесь оказалась? — леденящий душу голос морозом заскользил по мгновенно вспотевшей спине. Ветер его дыхания коснулся кожи лица Оливии, и ей показалось, что время повернулось вспять, возвращая ее на три года назад. Страх снова выполз из пустоты, являя ей свой безобразный облик, в легких стало не хватать воздуха, а зубы свело судорогой.

…«Посмотри в глаза своему страху, и он потеряет над тобой власть».

Слова Джедда всплыли в памяти Ли, и она, вскинув голову, посмотрела в глаза своему вечному кошмару.

Спокойно.

Отстраненно.

Без всяких эмоций.

Она больше не та слабая девочка. Никогда и никому она больше не позволит себя обижать.

Резко запрокинув голову, охотница со всей силы ударила лбом герцога в лицо.

Мужчина взвыл, хватаясь за разбитые губы, и этого мгновения Оливии хватило, чтобы вытащить из сапога залтак и ринуться к выходу.

— Задержать! — послышался за ее спиной рев дель Орэна.

Наперерез охотнице кинулось пять человек стражи с заряженными арбалетами и выставленными вперед мечами. Не сбавляя хода, Ли, отбив меч, запрыгнула на одного из бегущих на нее воинов и, обхватив его ногами, в полете заехала рукояткой залтака ему по голове. Мужчина рухнул на пол, как подкошенный, а Ли, сгруппировавшись, кувыркнулась и, встав на одно колено, уколола следующего за ним охранника ножом в бедро.

Рядом с ухом Оливии просвистел арбалетный болт. Ударившись о камни, он высек сноп искр.

— Не стрелять! — Ли показалось, что от дикого, нечеловеческого крика герцога задрожали стены. С разворота она въехала локтем сначала в живот, потом в лицо оказавшегося за ее спиной парня.

Ли стала похожа на смерч, несущийся без остановки и сбивающий все на своем пути. Вылетев из храма, она на бегу врезала кулаком в морду стоявшего на верхней ступени капитана королевских Гончих. Мужчина, потеряв равновесие, кубарем покатился по лестнице, сбив собой спешащих за ним стражей. Ловко перепрыгнув через образовавшуюся людскую кучу, охотница помчалась в сторону площади, заметив там стоявших лошадей.

Черного, как тьма, скакуна изо всех сил пытались удержать два человека. Конь вставал на дыбы, бил копытами и яростно мотал головой, пытаясь избавиться от повисшей на поводьях обузы. Не задумываясь, Оливия, в одно касание запрыгнула на мятежное животное и, оттолкнув ногой удерживавших его мужчин, дернула поводья.

— Вперед, мальчик! — Ли прижалась всем телом к корпусу нетерпеливо вздрагивающего коня, и он, сорвавшись с места, полетел, как отпущенная стрела.

— Стой! Убьешься! — окрик герцога так неожиданно прозвучал где-то совсем рядом.

Ли оглянулась на скаку, заметив, что дель Орэн преследует ее на мчащейся во весь опор лошади.

— Вот же, тварь! — в сердцах сплюнула охотница. Ловко извернувшись, она метнула в преследователя залтак. Нож плашмя саданул его кобылу в лоб, и она с громким ржанием завалилась на бок, придавив собой грязно ругающегося герцога.

Ударив пятками по бокам своего скакуна, Оливия неслась по дороге в сторону города. Конь мчался с нереальной скоростью, и только благодаря этому девушке удалось оторваться от следовавших за ней Гончих на приличное расстояние. Ли въехала в город и поняла, что двигаться дальше так быстро, как раньше, по заполненным людьми улицам она не сможет. Остановив жеребца, охотница спрыгнула на землю. Потрепав животное за холку, Оливия благодарно поцеловала его в морду. Конь негромко фыркнул, тряхнув черной гривой.

— Ты красавчик, — улыбнулась Ли, потом, заметив торчащий из седельной сумки меч, радостно потянула его на себя. — Скажешь своему хозяину, что я у него одолжила. Ну, беги обратно, — девушка хлопнула коня по крупу, и он резво потрусил в обратную сторону.

— Мастрим! Сюда! — звонкий голосок Лэйна вынырнул из монотонного гула улицы, заставив Оливию обернуться на звук.

Мальчишка стоял за углом следующего дома и яростно махал ей рукой, призывая к себе.

Пристегнув к поясу вместо потерянного залтака меч, охотница, ловко лавируя между хаотично движущимися прохожими, ринулась навстречу Лэйну.

Парнишка, схватив ее за руку, втащил в узкий проулок за углом. Пробежав пару эртов, он упал на живот и, как кошка, пролез в широкую щель под высоким деревянным ограждением.

— Быстрее, мастрим, — мальчик вытянул из-под зазора ладошку, и Ли, недолго раздумывая, опустилась на землю и поползла следом. По ту сторону забора оказался задний двор трех тесно примыкающих друг к другу домов, к стене одного из которых была приставлена лестница.

— Куда дальше? — Оливия остановилась в нерешительности, разглядывая замкнутое пространство.

— По улицам нельзя, — Лэйн кинулся к лестнице. — Уйдем поверху. Капитан Дрокк использовал икту призыва, — мальчишка, вскинув руку, указал пальцем куда-то вдаль над головой Оливии. Проследив за ним взглядом, она заметила красный пульсирующий символ тревоги, зависший высоко в небе. — Через несколько минут весь город будет заполнен Гончими.

Лэйн стал быстро карабкаться по лестнице, а спустя мгновение уже бежал по крышам, показывая Оливии дорогу.

Ли резко оглянулась, на ходу оценивая обстановку. За ней организовали не просто погоню: со всех сторон по улицам в сторону Храма Огня мчались разрозненные отряды Гончих, расталкивая и сбивая с ног попадающих им на пути горожан. Задерживаться и выискивать в толпе взглядом того, от кого она так отчаянно бежала, Ли не стала. Доверившись своему новоиспеченному помощнику, она мчалась за ним, перепрыгивая с крыши на крышу, не задумываясь над тем, куда он ее ведет.

Лэйн внезапно остановился на краю карниза и, отдышавшись, кивнул головой вниз.

С высоты городских крыш базарная площадь была видна, как на ладони. Время перевалило далеко за полдень, и убывающий рынок, как разворошенный пчелиный улей, суетливо шевелился, расползаясь во все стороны. Торгаши быстро собирали свои торговые точки. Полупустые крытые фуры и телеги, запряженные лошадьми, медленно двигались по мощеным булыжником дорогам, подпрыгивая и грохоча на выступах и ухабах.

— Прыгаем, — бросил Оливии Лэйн, когда внизу оказалась заваленная сеном телега. Мальчик сорвался с высоты, по-птичьи взмахнув руками, и Ли, сделав шаг вперед, мягко шлепнулась на душистую кучу, а затем, повторив действия Лэйна, полностью зарылась в сено.

— Куда мы? — тихо спросила она следившего за происходящим сквозь прорехи в стоге парнишку.

— Сено обычно в это время везут в конюшни Гончих, — торопливо зашептал Лэйн. — Сейчас дорога будет проходить через площадь, и мы сможем перелезть в фуру кого-нибудь из заезжих крестьян, возвращающихся домой.

Спустя несколько минут телега со скрипом остановилась, завернув за угол. Лэйн дернул Оливию за рукав куртки, призывая приготовиться. Мальчишка перегнулся через бортик и шлепнулся на землю, как разбросавшая лапы лягушка. Спрыгнувшая следом охотница подняла его за шкирку и волоком потащила к перегородившим дорогу фурам.

— В эту! — не задумываясь, пискнул Лэйн, задирая край прикрывающей телегу холстины.

Ли молниеносно запрыгнула внутрь повозки и, подав мальчишке руку, втянула его следом.

— Это фура Глайка, — переводя дух, поведал Лэйн. — Он на рынок каждый день картошку возит. Его ферма в пяти милях на юг от Хелликии. Стража его выпустит, не проверяя.

— А ты молодец, — улыбнулась Оливия. Заметив пустые мешки, она кинула один Лэйну. — Залазь внутрь. Проверять будут всех, это я тебе гарантирую. А так сойдем за картошку, — весело хмыкнула она и, усевшись на пол, стала натягивать мешок на ноги.

Мальчик помялся несколько минут, сожалея, что так неосмотрительно надел новую одежду, и теперь после мешка из-под картошки она станет ужасно грязной, а потом, увидев, что красивая мастрим залезла в него с головой, махнул рукой и сделал то же самое.

— Стой! — Ли, затаив дыхание, прижалась к бортику, прислушиваясь к голосам, доносившимся с улицы. — Что везешь, Глайк?

— Да что я могу везти, капрал Айк, разве не знаете? — добродушный голос мужчины заискивающе любезно обратился к кому-то из остановивших фуру. — Картошку непроданную. Завтра опять приеду.

— Открой полог.

Сквозь мешковину пробился неяркий свет, и Ли поняла, что кто-то из стражи заглядывает внутрь.

— Пусто. Никого нет, — прозвучал громкий окрик. — Проезжай.

— Спасибо, капрал. Случилось что? — полюбопытствовал хозяин телеги.

— Не твоего ума дело, Глайк. Езжай себе дальше, — зло оборвал его стражник, и фермер, дернув поводья, медленно двинулся дальше, увозя беглецов все дальше и дальше от города.

Они покинули повозку только тогда, когда стены города скрылись за густым перелеском.

Юркнув в кусты, охотница и мальчишка быстро побежали в сторону реки, туда, где осталась стоять привязанной кобыла Оливии.

— Спасибо тебе, — Ли ласково взъерошила испачканные землей волосы Лэйна, отвязывая Кору и забираясь в седло.

— Да не за что, — парнишка осторожно погладил лошадь и, переминаясь с ноги на ногу, восторженно произнес: — Я видел с крыши, как ты дралась. Ты врезала по морде капитану Дрокку, а он самый крутой Гончий!

— Ты что, следил за мной? — прищурилась Оливия.

— Извини, я не специально. Так вышло, — потупил взгляд Лэйн.

— Да не извиняйся, — хмыкнула Ли. — Это даже хорошо. Не знаю, как бы мне удалось выбраться из города без твоей помощи.

— А почему за тобой все гнались? — спросил мальчик.

— Тебе лучше не знать, — вздохнула Оливия, дернув поводья, и Лэйн неожиданно повис на них, умоляюще заглядывая девушке в лицо.

— Возьми меня с собой. Мне нельзя возвращаться в город. Если кто-то видел нас вместе, меня поймают и засекут до смерти у ратуши.

Ли посмотрела в наполняющиеся слезами глаза мальчика, и сердце предательски дрогнуло. Не могла она ответить черной неблагодарностью и равнодушным безучастием тому, кто только что спас ей жизнь. Протянув руку, охотница подхватила опешившего от неожиданности Лэйна, забросив его в седло впереди себя.

— Только когда я буду разговаривать с Джеддом, сиди молча и рта не раскрывай. Понял?

Лэйн, зачарованно глядя на мастрим, сцепил губы так, что они побелели, и согласно кивнул головой. Охотница пронзительно свистнула, и лошадь, резво ударив копытами о землю, перешла на быстрый галоп, стремительно удаляясь вглубь дремучего леса.

* * *

Кассель дель Орэн — наследный герцог Оттон, хозяин домена Лаварр, племенной эрл, первый из пяти великих, маршал, завоевавший Магриду Великому половину Аххадийской империи и заслуживший право сидеть в его присутствии — свирепо и ядовито смотрел вслед улепетывавшей от него девчонке, проклиная всех злых духов безликой тьмы. Сказать, что Касс был вне себя, значит не сказать ничего — он был в бешенстве.

Дохлый гоблин, она увела его Мрака! Злобный и неуправляемый жеребец, кусавший и лягавший всех, кроме своего хозяина, пошел за ней, как телок на привязи!? Как вообще такое могло произойти?! Она разбила ему лицо. Ему — Черному Ястребу, упоминание одного имени которого ввергало людей в трепет и дрожь. Тощая сопливая девчонка выбила его из седла и прилюдно унизила.

— Почему? — Касс закрыл глаза и, запрокинув голову к небу, глухо прорычал. — Почему?!

Она была жива! Всевидящий! Она была жива! Три долгих года… Три долбанных, проклятых года он горел в черном огне Эреба, видя по ночам ее глаза и обвиняя себя в ее смерти.

Он вернулся за ней…

Когда спала алая пелена гнева и ярости, вернулся… Зачем? Он и сам не знал. Как и не знал, за что так с ней поступил и почему не смог убить.

Ее безжизненно-бледное лицо стояло у него перед глазами, когда он покинул владения Райверена, напоив свой клинок кровавой яростью и утолив пожиравшую его душу жажду мести. Белокурая девочка смотрела на него отовсюду своим потерянным небесно-голубым взглядом, полосуя им сердце Касса, словно ножом.

Смерть врага не вернула ему убитую Эорию, не облегчила его страдания, а безумие, что он учинил, не залечило жестокую рану в его душе. Стало еще хуже. Он развернул войско и едва не загнал лошадей, так спешил найти ее и забрать. А потом, стоя на краю обрыва, кричал от отчаяния и бессилия, когда нашел зацепившийся за выступ обрывок ее белого платья. Все эти годы он вымаливал у Всевидящего прощения, думая, что она бросилась в пропасть из-за него, а она была жива!

Оливия Торвуд была жива!

И Касс не знал, благодарить ли за это светлого Всевидящего или проклинать темного Эреба.

— Ваше Высочество, — капитан Дрокк спрыгнул с лошади, услужливо протягивая узду дель Орэну. — Мы поймаем посягнувшего на вашу жизнь. Это дело чести!

Касс мрачно ухмыльнулся, заметив заплывающий отеком глаз главы королевских Гончих, потом, осмыслив по его выражению лица, что сам выглядит не лучше, зло выругался, коснувшись пальцами разбитой кровоточащей губы.

— Посягнувшую, — бросил он в бледное лицо капитана. — Вас уделала девчонка! Что встали? Приказывайте немедленно оцепить город. Задерживать всех женщин с короткими светлыми волосами. И запомните: тому, кто тронет ее хоть пальцем, отрублю эти пальцы собственноручно, а вам — голову.

Герцог легко запрыгнул в седло и, смерив Гончего уничижительно-презрительным взглядом, поднял лошадь на дыбы и резко сорвался с места, стремительно направляясь в ту сторону, куда помчалась мятежная беглянка.

Гилмор Дрокк трясущейся рукой вытянул из-за пазухи амулет призыва, активируя икту. Алый пульсирующий знак тревоги сигнальным маяком вспыхнул над городом, и капитану, не знавшему доселе страха, он показался зловещим предзнаменованием собственной кончины, кровавой петлей повисшей в ясном небе Хеликкии: Черный Ястреб не бросал слов на ветер — головы можно было лишиться быстро и практически безболезненно.

* * *

Кассель остановился посреди улицы, заметив неторопливо трусившего в его сторону Мрака. Спрыгнув на землю, он негромко свистнул, и жеребец, крутанув хвостом, ускорил шаг, а затем, добравшись до хозяина, резво встряхнулся, радостно ткнувшись мордой ему в грудь.

— Изменник, — потрепав его за гриву, сердито буркнул дель Орэн. Конь тихо заржал и, не мигая, уставился на него влажными, черными, как ночь, глазами.

— Ладно, спасибо, что не сбросил, — не выдержав пристального взгляда животного, пошел на попятную Касс. — Но лучше б ты не дал ей уйти. Кстати, куда она побежала? Покажешь? — Мрак отрицательно мотнул головой, раздраженно ударив по брусчатке копытом. — Так, значит? — вызверился дель Орэн. — Ты не верный конь, ты озабоченный кобель, — герцог запрыгнул в седло и привычно протянул руку к сумке с мечом. — А, что б тебя… Где мой Аргалеон?! — рявкнул Касс, начиная догадываться, кто увел древний священный клинок его рода. — Ну, попадешься ты мне!

Касс пытался успокоиться и утихомирить бушевавший внутри него гнев, но получалось из рук вон плохо. Мысли темнее грозовых туч проносились в голове мужчины, он проклинал Магрида, из-за прихоти которого так крепко влип, и себя за то, что позволил ему собой манипулировать.

Как такое могло произойти? Два года он тщетно пытался найти свою винн эль корро, и в итоге ею оказалась та, которая не должна была ею быть ни при каких обстоятельствах. Что это — зловещая насмешка Эреба или какая-то ошибка? Может, ему все привиделось? Не мог огонь дракона выбрать ее! Или мог?

Слова кархийской ведуньи всплыли в его памяти, и Касс вдруг ясно понял, что она имела в виду, когда спрашивала, помнит ли он о проклятии рода. Он помнил… Именно поэтому племенные эрлы Оттон, потомки великого Мерлина, никогда не приводили в Храм Огня незнакомок, а только тех женщин, в чьих чувствах или симпатии не сомневались.

Год назад, подстегиваемый бешеной злобой и желанием вернуть себе Туманные Дубы, дель Орэн отправился к Гаррхалле. Слепая ведунья, читающая судьбы, жила в Гнилой Пустоши, и чтобы добраться до нее, герцог, не задумываясь, прошел через мертвые болота, в которых люди чаще пропадали, чем выбирались оттуда живыми. Касс пожалел, что послушал бабьи россказни о даре и силе могущественной колдуньи, когда, войдя в холодную покосившуюся лачугу, увидел сидящую на полу у огня костлявую, одетую в ветхие лохмотья, седую, как лунь, старуху со стеклянно-белыми, без радужки и зрачков, глазами. Плюясь и скрежеща зубами, мужчина хотел было уйти, но хриплый и скрипучий, как несмазанное колесо, голос, полетевший ему в спину, заставил замереть и не поверить тому, что услышал.

— Хочешь найти свою винн эль корро, хозяин семи теней? — сипло прокряхтела ведунья. Иссушенная рука с черными узловатыми пальцами ловко зачерпнула с пола горсть белоснежных рыбьих костей, безошибочно бросив их в ярко пылающий костер. Пламя с сухим треском взвилось под потолок, рассыпав в воздухе сноп красно-золотых искр.

— Хочу, — Касс затворил дверь, медленно пересек полутемную комнату и сел на пол напротив неотрывно глядящей на жаркое пламя старухи.

Гаррхалла протянула Кассу свою крючковатую ладонь, и герцогу показалось, что в мутных белесых глазах ведьмы стали закручиваться черные вихри. Крепко сжав своей рукой её холодную руку, дель Орэн смежил веки, позволяя магии колдуньи дотронуться до его сущности. Тени внутри Касса дернулись и тревожно зашипели, чувствуя прикосновение чужеродной силы, глаза резко распахнулись, зрачок вытянулся в вертикальную линию, и птичье зрение поймало в фокус спускающегося по тонкой паутинке из-под потолка паука-крестоносца.

— Ты помнишь о проклятии рода? — внезапно расцепив пальцы, спросила старуха.

— Помню, — не понимая, как она могла узнать тайну, которая передавалась только по мужской линии Оттон, ответил Касс.

— И все равно желаешь ее найти? — загадочно поинтересовалась ведунья.

Касс молча кивнул головой, отчего-то не сомневаясь, что слепая старуха видит каждое его движение.

— Она существует?

— А с чего ты взял, что Эория была единственной женщиной, способной принять огонь твоего сердца? — ведьма резко вскинула голову, уставившись на мужчину жуткими, ставшими почти прозрачными глазами.

Касс вздрогнул и хищно прищурился, услышав имя своей мертвой жены. Откуда эта ведьма, живущая в забытой Всевидящим дыре, могла его знать?

— Так я найду её? — осторожно подался вперед герцог.

Старуха криво усмехнулась, снова повернув испещренное глубокими морщинами лицо к ярко полыхающему огню.

— Найдешь. Если будешь искать, обязательно найдешь.

— Спасибо, — Касс достал кошель с золотом и вложил его в протянутую руку все так же неотрывно глядящей в пламя женщины.

Старуха вдруг яростно зашипела, стряхнув на пол монеты, словно прилипшую грязь.

— З-з-зачем ты принес-с-с мне свои бесполезные блестяшки? Где рыба?

Касс медленно поднялся и, дойдя до двери, взял в руки оставленный там мешок со свежими окунями.

— Вот твоя рыба, — он поставил перед Гаррхаллой зловонную торбу, и ведунья, споро запустив в нее руку, вытащила оттуда дохлую тушку. Старуха уродливо осклабилась, обнажив желтые зубы, а затем жадно впилась ими в сырую рыбину.

Судорожно сглотнув подступившую к горлу желчь, Касс развернулся, намереваясь покинуть мрачное жилище и его отвратительную хозяйку.

— В твоем распоряжении один оборот, — громко чавкая, протянула ему в спину колдунья.

— Что? — Касс развернулся, напряженно всматриваясь в тощую фигуру женщины, больше похожую на неупокоенное умертвие.

— У тебя всего один земной оборот на то, чтобы превратить огонь ненависти в пламя страсти, — Гаррхалла оторвалась от рыбы, повернув к Кассу свое измазанное кровью и шелухой лицо. — Иначе ты станешь первым из рода, прочувствовавшим на своей шкуре силу проклятья.

Всклоченные волосы ведуньи внезапно зашевелились, словно змеи. Она зловеще рассмеялась, и пламя яростно полыхнуло, превратившись в повисшего над громко потрескивающими поленьями кострища огненного орла.

— Один оборот, — понеслось зловещее предупреждение в спину удаляющегося герцога.

Тогда он не понял, о чем предупреждала его колдунья, но теперь Кассель дель Орэн знал точно, что жить ему осталось ровно один земной оборот, потому что шансов на то, что Оливия Торвуд когда-нибудь его полюбит, не было никаких. Но найти ее было необходимо хотя бы для того, чтобы Магрид исполнил свое обещание и вернул ему земли, на которых покоилось тело его убитой жены и нерожденного сына.

Когда герцог вывернул за угол квартала, на перекрестке навстречу ему выбежало человек десять Гончих и, судя по выражению их безрадостных лиц, утешительных новостей у них не было.

— Пока поиски не увенчались успехом, но мы оцепили город, — доложил капрал Айк. — Выбраться за стены Хелликии невозможно. Отряды прочесывают жилые дома. Где бы она ни спряталась, мы найдем ее.

Касс отрешенно смотрел на суетящихся Гончих, и что-то внутри ему подсказывало, что девушки уже нет в городе, но говорить городской страже он об этом не стал. Пусть ищут и не путаются у него под ногами.

— Доложите о результатах поиска мне лично, — небрежно бросил Айку дель Орэн. — А если найдете ее или узнаете хоть что-то, что могло бы натолкнуть на ее след, снова активируйте икту и ждите меня у ратуши, — Касс развернул коня и быстро поехал в сторону базарной площади. Если его догадки верны, то у него есть шанс найти беглянку еще до захода солнца.

Миновав опустевшие торговые ряды, герцог выехал на широкую улицу, на которой находились дома ремесленников, и, сбавив шаг, внимательно стал разглядывать прилежащую к ним территорию. Мясные лавки располагались следом за бакалейными, а то, что конкретно в них пытался найти Касс, обнаружилось буквально в третьем по счету доме. Посреди двора на деревянной перекладине висели недавно освежеванные зайцы, а рядом на длинной веревке сохли их шкуры.

— Ну-ка стой, Мрак, — Касс натянул поводья и вытащил из-за пояса брошенный Оливией залтак. Задумчиво повертев в руках охотничий нож, мужчина вдруг подумал, что, возможно, он ошибся, и та, что так ловко его бросила, не была на самом деле Оливией Торвуд, а лишь кем-то очень отдаленно на нее похожим.

Девушка, накинувшаяся на него как смерч, так разительно отличалась от той, что он помнил. Та, что выбежала ему навстречу в Храме Ветров, с ее длинными, до самых щиколоток, пшеничными волосами и широко распахнутыми наивно-голубыми глазами отчего-то так болезненно напомнила ему его Эорию — ласковую, будто теплый ветер, нежную, словно весенний цветок, хрупкую, как упавшая на ладонь снежинка. Эта же, с ледяным спокойствием пытавшаяся вонзить в его сердце сай, была другой — жесткой, холодной и невероятно сильной, несмотря на ее видимую тщедушность. Эта незнакомка была расчетливой убийцей, хладнокровной фурией — богиней мщения.

Всевидящий, неужели она и вправду «огонь его сердца»? Касс тяжело вздохнул, с силой сжав в ладони деревянную рукоятку ножа: след ауры его хозяйки был очень слабым, но он был. И это пока была единственная зацепка.

— Есть кто дома? — Касс въехал во двор и спрыгнул с лошади.

На крыльцо вышел высокий тучный мужчина, суетливо на ходу снимая с себя заляпанный кровью фартук.

— Чем могу быть полезен? — низко поклонился он.

— Зовут как?

— Фальк, ясный оллинг.

— Зайчатину продаешь, Фальк? — дель Орэн неторопливо подошел к стойке с тушками, разглядывая их с нарочитым интересом.

— Простите, оллинг, но мясо уже продано. Покупатель должен скоро вернуться за разделанными зайцами.

— Жаль, — Касс резко развернулся и схватился рукой за сохнущую рядом на веревке шкуру. — А мех? — на заячьей шкуре было слишком много отпечатков разных аур, но все же ту, что искал, едва уловимую, мужчина смог ощутить.

Мясник виновато вжал голову в плечи, словно пытался попросить прощения.

— Мех не продается, — пробасил он.

Касс состроил скорбное лицо и расстроено потянул:

— Обидно, хороший мех. Очень хороший мех, — щупая теперь уже все подряд шкуры и считывая задержавшиеся на них ауры, повторял он. — А где взяли?

— Мастрим один молодой привез, — расплылся в широкой улыбке Фальк. — Ловкий мастрим, оленя одной стрелой в глаз бьет.

— А где найти, не подскажешь? — Касс, склонив голову на бок, приветливо улыбнулся мяснику. — Мне нужна хорошая пушнина, может, у него есть?

— Может, и есть, — уклончиво ответил Фальк. — Только не знаю я, откуда он. Пришлый. Давно в наших краях таких сноровистых охотников не водилось.

— А он не говорил, когда в следующий раз дичь привезет?

Фальк многозначительно развел руками.

— Да он, насколько я понял, дальше, вглубь империи направляется — на север.

— А где у вас здесь обычно заезжие охотники останавливаются?

— Так много постоялых дворов в округе, — незадачливо почесал голову мясник. — Если поближе, то у коротышки Найфа, большого Рамси, или на ферме у Глайка могут остановиться, а ежели подальше, так и вовсе человек пять насчитается.

— А так, чтобы в самом лесу, в сторону севера? — немного призадумавшись, поинтересовался дель Орэн.

— В лесу? — нахмурился Фальк. — В лесу, на дальней заставе, только сторожка Ольмиха — бывшего Гончего, да подворье Вильги — жены дровосека. Мужик у ней два оборота как помер, вот она и открыла харчевню для пришлых.

— Сколько миль до жены дровосека? — интуиция подсказывала Кассу, что между бывшим Гончим и одинокой женщиной охотница бы выбрала вторую.

— Миль десять. Это если напрямую по просеке, — Фальк испуганно замолк, заметив, каким ястребино-хищным в этот момент стало лицо оллинга и как ярко сверкнули его изумрудно-зеленые глаза.

— Спасибо, — Касс молниеносно бросил Фальку монету, и тот растерянно уставился на очутившийся в его ладони золотой.

— За что? — удивленно проронил он в спину быстро удаляющегося оллинга, но вскочивший на коня мужчина так и не пожелал удостоить его ответом.

* * *

Грязно-серые, выцветшие от ветра и дождя крыши срубов, затерявшихся среди густого леса, замелькали сквозь прорехи в зеленой дымке листвы, и Оливия, заставив Кору перейти на шаг, светло улыбнулась съежившемуся и притихшему Лэйну.

— Ну что, спаситель, не передумал ко мне в помощники идти?

Мальчишка всю дорогу до белизны в костяшках пальцев цеплялся за седло, очевидно, опасаясь вывалиться и потеряться. Лэйн упрямо мотнул головой и вжал ее в плечи еще сильнее.

— Ты что, на лошади никогда не ездил? — поинтересовалась Ли, выезжая на опушку и направляя лошадь в сторону харчевни.

— Нет, — покаянно выдохнул мальчишка. — Но я научусь. Я ловкий, — вдруг встрепенулся он.

— Да уж куда ты денешься, — потрепав его вихры, согласилась охотница. — Ты на Джедда, что бы он ни говорил, не обращай внимания. Он добрый малый, и сердце у него большое и горячее.

— Как солнце? — тихо спросил мальчик.

— Как солнце, — Оливия усмехнулась такому сравнению, вдруг подумав, что ее рыжеволосый и добросердечный друг действительно был похож на солнце, обогревшее и приласкавшее ее замерзшую душу.

— А он тебе кто, этот Джедд? — Лэйн с любопытством повернул к Ли свое конопатое лицо.

— Он… — девушка задумалась, подбирая слова, которые емко и кратко бы отразили суть того, кем для нее был человек, три года назад подобравший ее, полуживую, в Сонном ущелье. — Он мне все, — наконец произнесла она. — Друг, мать, отец и брат в одном лице.

— Понятно, — мальчик понуро повесил голову, понимая, что раз тот, от которого зависит его судьба, так много значит для красивой мастрим, то она вряд ли пойдет против его воли, не согласись он, Джедд, взять его, Лэйна, с собой.

— Эй, ты чего? — Ли остановила лошадь у крыльца большого добротного сруба и, легко спрыгнув на землю, потянула Лэйну руки. — Испугался?

— Куда я пойду, если твой Джедд не согласится взять меня с вами?

— Согласится, — подмигнула парнишке охотница. — Я очень хорошо умею уговаривать.

Когда они вошли в дом, Джедд сидел за столом и весело болтал с расположившейся напротив него хозяйкой харчевни.

— Вильга, принеси мальчишке тарелку супа и что у тебя там есть на второе, — бросив на стол монету и подталкивая вперед замявшегося Лэйна, обронила Ли.

— Это еще что за чудо? — Джедд сложил на своей широкой груди руки и придирчиво уставился на мальчишку.

— Это Лэйн, наш новый компаньон, — широко улыбнулась Оливия, усаживаясь на скамью рядом с мальчиком. — Вильга, и мне юшку принеси, — крикнула она, не отводя глаз от нахмурившегося Джедда.

— Детка, ты, часом, мухоморов не обнюхалась, когда по лесу ехала? — подался вперед Джедд. — С каких это пор мы из мастримов в няньки заделались?

Ли стойко выдержала его прожигающий душу взгляд и, дождавшись, пока Вильга, принесшая еду, не уйдет обратно на кухню, тихо произнесла:

— С тех самых, как один вольный мастрим не подобрал в лесу полудохлую сопливую девчонку, не выходил ее и не объяснил, что ничего хорошего в этом мире нет, но есть милосердие и человеческое сострадание, заставляющие усомниться в том, что ничего хорошего в этом мире нет, и что человек не может себя чувствовать человеком, оставаясь безразличным к чужим несчастьям. Этот мастрим научил меня делиться куском хлеба с бродячими псами даже тогда, когда сам испытывал голод и нужду.

— Это разные случаи, — сердито насупился Джедд.

— Да нет, Джедд, мальчишка ничем от меня не отличается, как, впрочем, и от бездомной собаки. Он сдохнет зимой голодной и холодной смертью на улицах Хелликии, — Ли выдержала паузу, заметив, как Лэйн, шмыгнув носом, уронил соленую слезу в тарелку с супом. — Мальчишка ловкий и смышленый, он не станет нам обузой.

— Я могу чистить вам оружие, стирать и готовить еду, пока вы будете охотиться, — прорезался сиплый голос Лэйна. Джедд криво усмехнулся, глядя на мальчонку.

— Ты его хоть в руках-то держал? Оружие он может чистить… — недовольно буркнул охотник. — Еще руку себе по локоть отрежешь. Чистить он собрался…

— Мастрим, дайте мне свой меч, — вскочил Лэйн. — Я вам покажу, что умею.

— Какой еще меч? — поднялся с места Джедд и тревожно посмотрел на внезапно побледневшую Оливию. — Ли?! — охотник сдернул со скамьи не успевшую увернуться девушку и с ужасом уставился на пристегнутый к ее поясу меч. — Забодай меня дохлый гоблин, — ошеломленно произнес мужчина, вытаскивая из ножен оружие.

Мелодичный звон стали разрезал тишину и на лезвии меча тускло засветились синие магические руны.

— Джедд, — сглотнув, попятилась Ли от нависшего над ней грозовой тучей друга.

— Ты где это взяла? — прошипел Джедд.

— Махнулась не глядя, — с напускным безразличием поведала Оливия.

— Ты это видела? — Джедд яростно ткнул пальцем в выгравированный на эфесе знак семиглавого орла.

— Видела, и что? — зло огрызнулась Ли.

— Отрыжка пьяного орка! — Джедд ринулся к девушке, схватив ее за грудки. — Ты где была, Ли? Я тебя спрашиваю, где ты была? Ты хоть знаешь, чей это меч?

— Знаю! — оттолкнув от себя Джедда, вспылила охотница. — Это он, Джедд! Это он! Он, та тварь, что…

— Темный Эреб, что б тебя… ты что наделала, дурочка? — Джедд замер на секунду, закрыв руками лицо. — Я же просил тебя забыть все и жить дальше.

— Это он, Джедд! Ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь, идиотка, — крикнул Джедд. — Благодари Всевидящего, что осталась жива, потому что Черный Ястреб не оставляет шансов своим врагам.

— Да плевать мне, кто он! Я все равно убью его, — Ли разгоряченно выдернула из рук Джедда меч. — Его же мечом и прикончу.

— Дура, — Джедд резко схватил ее за шиворот и, оторвав от пола, потащил наверх. — Малец, а ну, за мной, бегом, — бросил он через плечо испуганно наблюдавшему за происходящим Лэйну.

Второй раз мальчику приказ повторять не требовалось, сорвавшись с места, он быстро потрусил за злющим охотником, уносящим отчаянно дергавшуюся и пытавшуюся вырваться из его здоровенных рук мастрим.

Ворвавшись в комнатушку на втором этаже, мужчина резко бросил Оливию на стоявшую под стенкой кушетку.

— Малец, — Джедд кинул Лэйну охотничий заплечный мешок. — А ну быстро скидывай в него все шмотье.

— Что ты делаешь? — Ли уселась на кровати, подтянув ноги к груди.

— Мы уезжаем. Немедленно, — собирая луки и надевая через плечо широкий охотничий ремень с ножами, буркнул Джедд. — Чего расселась? Быстро собирайся! И отдай пацану свою старую куртку и брюки.

— Не надо, — замотал головой Лэйн, запихивая в торбу все, что попадалось ему под руку.

— Ночью в лесу холодно, — отрезал Джедд. — Не хватало еще потом тебя по знахаркам таскать. Рукава закатаешь, штанины обрежем, и будет в самый раз. Потом нормальную одежку тебе справим.

— У меня новая одежда, — обижено засопел Лэйн.

— Зайцев такой одеждой смешить, — Джедд приложил к мальчишке брюки Оливии и, вытащив из-за пояса нож, мгновенно укоротил их на нужную длину. — Надевай, а не то комары в лесу закусают.

Лэйн, зачарованно уставившись на здоровенного мастрима, послушно стал натягивать на себя брюки и куртку, искоса поглядывая на сердитую Оливию и мучительно гадая, не сердится ли она на него за то, что ему отдали ее одежду.

Оливия нехотя поднялась с кровати, потом, сдернув со стола свой кожаный охотничий корсет, зашнуровала его поверх туники и натянула куртку.

— И чего ты всполошился? — перебросив через плечо лук и пристегнув колчан, поинтересовалась она у Джедда.

— Врезал бы я тебе, да времени нет, — затягивая сумки, сообщил Джедд. — Подожди, оторвемся от погони, всыплю так, что два дня сидеть не сможешь.

— Да какой погони? — Ли раздраженно топнула ногой. — Никто даже не знает, что я из города смогла выбраться.

— Дура! Как есть дура! — Джедд схватил в одну руку сумки, в другую не успевшего пикнуть Лэйна. — Бегом на улицу, седлать лошадей! — рявкнул Оливии охотник, выходя в коридор.

Спустя несколько минут они покинули хутор и, съехав с основной дороги, стали углубляться в непроходимый лес. Джедд остановил лошадей, спрыгнул на землю, а затем, вернувшись назад, стал заметать следы, забрасывая их листвой.

— У тебя паранойя, Джедд, — фыркнула Оливия, когда он, вскочив на коня, крепко прижал к себе счастливого и оттого боявшегося сказать лишнее слово Лэйна.

— Ты не понимаешь, с кем связалась, Ли, только поэтому я не стану тебя пороть сильно.

— А ты понимаешь? — натянув поводья, вздернула подбородок охотница.

— Что ты знаешь о Темных Временах, Ли? — Джедд, вывернув на широкую поляну, повел коня по самому ее краю, стараясь не оставлять заметных следов. — О тех временах, когда твари потусторонья и темная нечисть рвали эту землю на части?

Оливия недовольно из-подо лба зыркнула на друга. Она родилась после великого противостояния, когда Магрид Великий объединил серединные земли и прилежащие к ним территории. К тому времени, как Ли выросла, о барьере и великой войне магов, людей и нелюдей с темными эгрэгорами Раннагара остались ходить только легенды да поющиеся аюллами — странствующими сказателями — баллады.

— Только то, что передают из уст в уста, — нахмурилась Ли.

— Давным-давно в этих местах лилась кровь, горела земля, повсюду царили мрак, смерть и хаос. Весы двуликой изменчивой Алхоры склонялись то на сторону магов света, то на сторону темных эгрэгоров, и не было победителей и проигравших в этой войне — были люди, вынужденные приспосабливаться к жизни то под темным гнетом пришельцев из Раннагара, то под властью и силой волшебников. Именно тогда и появились эрлы — полулюди, те, кто родился от связи человеческих женщин с эгрэгорами тьмы. И кто бы мог подумать, что дети полукровки-нелюди получат силу, способную уничтожить своих родителей, и однажды восстанут. Эрлы объединились в дакты, к ним примкнули жители серединных земель, Остландии и Аххада, а также маги, уставшие от бесконечного противостояния. Возникло пять крупнейших племен, во главе которых встали сильнейшие эрлы. Они возглавили восстание и создали барьер, заточивший выходцев из потусторонья в Раннагаре. Но когда ушли темные эгрэгоры, маги решили вернуть себе власть над когда-то принадлежавшими им территориями. Междоусобные войны были еще ожесточенней и кровопролитней, чем великое противостояние, и вот тогда пришел Магрид — царь Аххада, обещавший всем, кто встанет под его знамена, мир и защиту. Племенной эрл Оттон был первым из наследных герцогов, примкнувших к Магриду, и стал единственным, кому великий царь доверял как самому себе, великим полководцем, объединившим вместе с Маргидом разрозненные племена и превратившим территории средиземья в империю Аххад.

Оливия слушала повествование Джедда молча, лишь изредка бросая на него хмурые взгляды.

— Откуда ты все это знаешь? — наконец спросила она.

— Я не всегда был вольным мастримом, — Джедд опустил глаза и уставился куда-то в одну точку. — Когда-то у меня был дом и семья, но однажды, вернувшись с охоты, я нашел лишь обугленные стены и обгоревшие тела жены и дочери. Мое поселение сожгли, потому что воевавшие между собой оллинги не могли поделить территорию. В тот день я взял свой лук и встал под знамена Магрида Великого.

— Ты воевал вместе с царем? — Ли потрясенно смотрела на друга, понимая, как мало она знает о его жизни.

— Я воевал в армии Магрида под командованием Черного Ястреба, — ошарашил ее своим ответом Джедд. — И если бы я знал, что именно он тот человек, ненавистью к которому ты жила все эти годы, я увез бы тебя за пределы империи сразу, как нашел.

— Что в нем такого особенного? Почему ты так боишься его? — натянула поводья Оливия.

— Потому что непобедимый маршал Магрида Великого Черный Ястреб не обычный человек, он маг и нелюдь.

Ли нервно сглотнула, постигая смысл сказанных Джеддом слов. Она слышала в монастыре жуткие рассказы о том, в кого превращаются потомки темных эгрэгоров, принимая свою вторую ипостась, и мысленно возблагодарила Всевидящего, что ей не довелось видеть уродливую сущность герцога, хотя, если подумать, ей вполне хватило и его неприглядного человеческого облика.

Где-то внутри стали зарождаться паника и смятение. Неужели всё зря? Сколько времени она потратила на то, чтобы научиться быть сильной, сколько раз, закрывая глаза, представляла, как ее сай с поющим звуком входит в ненавистную грудь, избавляя её, Оливию, от ненавистной связи. Девушка судорожно сжала ладонью предплечье. Неужели метка так и останется на её теле, вечно напоминая ей о том, кому она принадлежит, и никогда не будет шанса что-то изменить? За что?

— Ты видел его вторую личину? — осторожно поинтересовалась Ли.

— Нет, — торопливо петляя между деревьев, буркнул Джедд. — Я воевал в арьергарде, а маршал всегда был на передовой.

— Не понимаю тогда, откуда у тебя такая уверенность в его непобедимости и невероятной силе? — скептично передернула плечами охотница.

— Слухи, детка, слухи, — мужчина тяжело вздохнул, погладив прижавшегося к нему Лэйна по голове. — Зато я видел, что осталось от тех, кто вступал в схватку с Черным Ястребом.

— И что? — с вызовом бросила Оливия.

— Лучше тебе не знать, — угрюмо заключил Джедд.

Но она знала. Слишком хорошо знала. Память не давала забыть лежащий у ее ног пылающий Райверенвель и дорогу к храму, усеянную мертвыми телами.

— Куда мы теперь?

— Пересечем гарнавельские леса, выйдем к границам империи и перейдем через гномьи горы, — Джедд поднял голову к небу, сокрушенно покачав головой. — Темнеть скоро начнет. Достань из сумки ларэнту.

— Мы что, в Триморье отправляемся? — проигнорировала его просьбу Оливия. — И что мы будем делать среди остроухих?

— Жить, — зло огрызнулся Джедд. — Айвэндрилл не уступает по могуществу Аххаду. Никто не сунется туда тебя искать.

— Может, он найдет свой меч и забудет про меня?

Когда Джедд оставил клинок герцога у Вильги, Оливия даже разозлилась, но теперь охотница понимала, что друг все сделал правильно.

— Я надеюсь. Очень на это надеюсь, — проворчал мужчина. — В любом случае, спать мы сегодня не будем. За ночь мы успеем убраться достаточно далеко. Не думаю, что люди Ястреба будут идти за нами в лесу по темноте.

Оливия, порывшись в заплечном мешке, нашла ларэнту и, насыпав в пузырь порошок из грибов-световиков, прикрепила фонарь к седлу. Тревога Джедда отчего-то передалась и ей. А что, если мерзкая аххадийская тварь, не удовлетворившись найденным мечом, отправится за ней в погоню за то, что пыталась его убить? Интересно, жалеет ли он, что не добил ее в прошлый раз? В том, что он ее узнал, Оливия не сомневалась.

* * *

Отряд герцога добрался до неприметно спрятавшегося в самой гуще леса хуторка, когда солнце уже скрылось за вершинами деревьев и серо-синяя закатная мгла стала стремительно топить в своих объятиях четкость линий окружающего мира. В узких окнах харчевни уютно и приветливо мерцал рассеянный желтоватый свет, а над крышей вился сизый дым, словно приглашая усталых путников на ужин и ночлег.

Касс мрачно ухмыльнулся, представляя, каким будет лицо девчонки, когда она увидит его на пороге своего убежища. В том, что она здесь, Ястреб был уверен: тонкий ускользающий шлейф ее ауры мужчина почувствовал, как только коснулся рукой деревянных перил крыльца. Жаль только, что придется остаться здесь на ночлег. Кассу не терпелось вернуться с беглянкой в храм и завершить ритуал. А с другой стороны, может, и хорошо, что у него будет ночь на то, чтобы остыть, а с утра поговорить с девушкой без гнева и ненужных эмоций.

— Окружите дом, — тихо приказал он своим людям, поднимаясь по ступеням. Судя по тому, что Оливия устроила в Хелликии, с нее не убудет спокойно выпрыгнуть в окно.

Первое, что бросилось герцогу в глаза, когда он вошел в харчевню, это его аккуратно приставленный к стене напротив Аргалеон. Рукоять с вмурованным в нее кристаллом Ашшаис неярко поблескивала в свете полыхающих свечей, отбрасывая на пол сиреневые блики.

Хозяйка заведения выбежала Кассу навстречу и, низко поклонившись, стала предлагать еду и постой.

— Все потом, — небрежно бросил дель Орэн. — Где владелица оружия? — Касс поднял меч и легко взмахнул им перед лицом мгновенно побледневшей трактирщицы.

— Н-не знаю, — проблеяла она.

— Что значит, не знаешь? — хищно прищурившись, процедил герцог. Убрав с дороги трясущуюся, как осиновый лист, женщину, Касс помчался наверх по лестнице. Выбив ногой обе находящиеся на втором этаже двери, ведущие в гостевые комнаты, и не обнаружив там даже следа той, что искал, он пришел в бешенство. Спустившись, вниз герцог указал трактирщице жестом на скамью, а когда она села, не сводя с него испуганного взгляда, спросил:

— Где она?

— Кто, ясный оллинг? — едва не заплакала Вильга. — Я не понимаю, кого вы ищете.

— Куда делась та, что оставила здесь этот меч? — Касс выставил острием вперед свой клинок. — Где девчонка?

— Меч Джедд оставил. Сказал, что за ним хозяин благородный придет, — Вильга нерешительно ткнула пальцем в Касса. — Стало быть, вы хозяин?

— Кто такой Джедд? — дель Орэн спрятал оружие и, сложив на груди руки, уставился на трактирщицу.

— Мастрим, — поведала женщина. — Жил у меня здесь несколько дней.

— Один?

— Нет, с дочерью. Она тоже мастрим.

Касс сумрачно обвел взглядом помещение, потом, достав из кошеля несколько золотых, бросил их на стол.

— Как давно ушли охотники?

— Так день еще был, — сгребая монеты, стала расшаркиваться Вильга.

— Знаешь, куда поехали? — напрягся Касс.

— Да кто ж их, мастримов, знает? Они ж как вольный ветер — сегодня здесь, а завтра ищи-свищи.

— В какую сторону хоть направились, видела? — раздраженно поинтересовался герцог.

Женщина вцепилась дрожащими руками в передник и отрицательно покачала головой.

— Покормишь моих людей, — выходя на улицу, бросил дель Орэн через плечо.

Небо уже тронуло невидимой кистью ночи, смешавшей на небесной палитре все краски уходящего дня в огромное чернильно-фиолетовое пятно, усеянное брызгами мерцающих звезд, и Касс, отдав распоряжение воинам ждать его в харчевне, торопливым шагом направился в темнеющие заросли леса. Отойдя на приличное расстояние от хутора, герцог сел на землю и воткнул в нее перед собой меч.

Касс прекрасно понимал, что на оборот и поиски беглецов уйдет слишком много силы и времени, поэтому это был не выход. Сжав руки на рукоятке с кристаллом, дель Орэн запрокинул голову, выискивая в ночном небе птицу. Огромная тень неясыти, раскинув крылья, зависла над черной дымкой леса, и Касс, выбросив аркан Дахаррэ, взял разум птицы под контроль. Неясыть резко дернулась, еще не понимая, что тело больше ей не принадлежит, а затем, покорившись чужой воле, бесшумно полетела вдаль, невесомо паря на нисходящих потоках воздуха.

Касс смотрел сверху вниз глазами птицы и отчетливо видел двигавшихся по ночным тропам хищников, рыщущих в поисках легкой добычи, мышей, суетливо копошащихся в высокой траве, сов, терпеливо выслеживавших свою жертву. Он слышал шум ветра и тихий шелест листвы, журчанье воды в родниках и треск сухих веток, падающих на землю. Он летел над бескрайней громадой дремучего леса, вылавливая зорким взглядом малейшее движение, оттенок и нюанс. Он был птицей — легкой, парящей, свободной, и он гнал магией ее тело с севера на восток, с востока на запад, не обращая внимания на неистовый стук бившегося в агонии сердца, не жалея крыльев, не чувствуя усталости и боли. Он искал… искал ту, что долгие годы не давала забыть ему собственная совесть, ту, что так стремительно, как богиня мщения, ворвалась в его жизнь, перечеркнув ее одним жестом своей тонкой руки.

Он увидел их лишь к середине ночи — сначала две светящиеся точки, прерывисто мелькавшие под густыми шапками крон деревьев, а потом и всадников, торопливо ведущих своих лошадей на восток, к границе Аххада. Броситься за ними в погоню через дебри, по кромешной тьме, было бы глупостью. Касс быстро прикинул расстояние и понял, что даже если будет неистово гнать свой отряд всю оставшуюся ночь и утро, он все равно не успеет обогнуть лес и задержать беглецов у гномьих гор. А мастримы, заплатив каменным мастерам за проход под землей, выйдут прямо в Айвэндрилл, куда Касселю дель Орэну путь заказан, и даже Магрид не позволит ему нарушить договор с перворождённым народом звезд.

Выход был один — отправится одному в приграничный Алахонт, затем взять там людей и перехватить охотников с юго-восточной стороны.

Смежив веки, Касс легко выскользнул из сознания птицы, и обессилившая неясыть рухнула с высоты небес в темные объятья гарнавельского леса. Вскочив на ноги, дель Орэн выдернул из земли Аргалеон и скоро пошагал в сторону постоялого двора.

Отдав приказ своим воинам возвращаться в Хелликию и ждать его возвращения у доджа, Касс вручил оруженосцу письмо для капитана Гончих с распоряжением оцепить Храм Огня к завтрашнему вечеру. Через несколько минут отряд исчез из вида, и герцог вышел на залитую лунным светом поляну.

Потомок великого Мерлина медленно вдохнул полной грудью прохладный ночной воздух, а затем неторопливо стал снимать с себя одежду. Он не любил оборачиваться. Дар, доставшийся ему от могущественного предка, слишком тесно был связан с проклятьем, слишком уязвимым Касс чувствовал себя в другом теле. Единственное, от чего всегда сносило голову, так это от ощущения полной свободы, которую дарил высокий полет. И он поднимался так высоко… выше допустимого предела, выше облаков, в ледяные слои разряженного воздуха, пока черные перья его огромных крыльев не покрывались серебристым налетом инея, а пар, выходящий из ноздрей, не оседал на клюве сияющими в лучах солнца кристаллами. И когда грудь сдавливало в тиски, а боль становилась практически невыносимой — он падал. Дерзко, стремительно входя в головокружительную спираль для того, чтобы почти у самой земли расправить крылья и снова взмыть обгоняющей время стрелой вверх.

Легкий ветер щекотно коснулся груди, пробежал невидимыми змейками по мощным плечам, заскользил струящимся водопадом по усеянной шрамами широкой спине и обвил холодными ручейками сильные ноги. Пальцы и голени внезапно деформировались, превращаясь в жилистые желтые лапы с острыми агатовыми когтями, тело выгнулось, покрылось черными, как непроглядная тьма, перьями. Выброшенные в стороны руки совершили резкий взмах, обретая форму крыльев, секунда и… в небо, закрывая собой таинственный диск луны, поднялся гигантский черный ястреб, сжимающий в когтистых лапах острый, как бритва, меч.

Когда огромная птица, приземлившись на дальней заставе, превратилась в мужчину, воины приграничья почтительно склонили головы пред спокойно идущим по крепостной стене обнаженным маршалом империи Аххад.

— Одежду и еду, — на ходу бросил Касс выбежавшему навстречу ему архонту — начальнику крепости, затем небрежно указал мечом в сторону казарм: — Приготовьте мне лошадь. И десять человек пусть ждут внизу.

Архонт крепости, Тиант, незамедлительно отправился исполнять приказ. За время войны он привык к оборотам и перелетам непобедимого Черного Ястреба, как и к той сущности, что лезла из него во время боя. Со временем Аксэль Тиант даже научился не отводить взгляд, когда затягивающие омуты зеленых глаз нелюдя заглядывали ему в самую душу.

Через полчаса небольшой отряд, выехав за ворота, направился в сторону каменного тракта. Небо уже начинало светлеть, и в мутно-влажном туманном воздухе мчащиеся на восток всадники казались серыми тенями — расплывчатыми и неясными, непонятно по какой причине нарушающими своей цокающей суетой спокойную тишину зарождающегося утра.

Касс понимал, что, выйдя из леса, мастримы направятся именно к каменному тракту, потому что только по этой дороге можно было добраться до зубчатого хребта, в котором и были прорублены ворота, открывающие проход к гномьим горам. Он приказал мужчинам рассредоточиться и спрятаться среди густых зарослей хвойника и боярышника, растущих по обе стороны узкой тропы, ведущей из леса.

Солнце еще не поднялось над горизонтом, но его восходящий свет уже рассеял ночную мглу, и теперь герцог зорко всматривался в прорехи между деревьями, прислушиваясь к каждому подозрительному шороху или щелчку.

Они появились не скоро, заставив Касса гадать и нервничать, а не ошибся ли он с выводами. Лошади, очевидно, устали ломиться всю ночь по бездорожью сквозь хлещущие и колючие кустарники, потому сейчас медлительно переставляли ноги, размеренно труся своими большими головами. Оливия ехала немного впереди, а следом за ней на гнедой кобыле следовал Джедд. В кольце рук здоровенного рыжеволосого охотника мирно посапывал маленький мальчишка, уткнувшись носом в мягкую ткань охотничьей куртки.

Дель Орэн поднял руку, подавая знак приготовиться. Под копытами одного из коней неожиданно хрустнула ветка, и мастрим мгновенно вскинул голову, натянув поводья.

— Ли, назад! — резко крикнул мужчина, стремительно разворачивая лошадь в обратную сторону.

Девушка со всей силы хлестнула пятками свою кобылу, и еще до того, как животное успело совершить бешеный рывок, охотница вскинула лук, выпуская в сторону зарослей две стрелы. Одна пролетела в нескольких сикрах от лица Касса и воткнулась в ствол дерева, другая угодила стоявшему рядом капралу в предплечье, и тот с глухим рычанием ринулся из своего укрытия навстречу вновь натягивающей тетиву девчонке.

— Не стрелять, брать живой! — рявкнул герцог, вылетая из засады, заметив, что воины, пытаясь взять Оливию в кольцо, вытянули арбалеты.

— Джедд, беги! Я прикрою! — Оливия подняла лошадь на дыбы, и та ударила копытами по морде подъехавшего к ней почти вплотную коня незадачливого капрала. Животное с диким ржанием дернулось в сторону, сбрасывая с себя не удержавшегося в седле всадника.

Охотница, не теряя времени, метнула два ножа в окружавших ее мужчин, и Касс в очередной раз поразился ее меткости. Она не собиралась никого убивать: она методично выводила из строя его сопровождение, пробив одному воину кисть руки и ранив в бедро другого.

Оливия сопротивлялась, как львица — яростно, безудержно, неистово. Там, где ей не хватало силы, она компенсировала ее недостаток невероятной гибкостью и молниеносной реакцией. Осознав, что прежде чем смогут взять ее живой, она перекалечит почти всех, кто-то из солдат выстрелил в ее лошадь. Арбалетный болт пробил животному грудь. С жутким хрипом оно рухнуло на землю, утягивая за собой свою хозяйку. Девушка успела вывернуться в падении и, кувыркнувшись по траве, резко вскочить на ноги, сжимая в ладонях длинные зазубренные залтаки.

Безжалостная богиня смерти с развеваемыми ветром короткими светлыми прядями волос была так красива в своей безотчетной ярости, что у герцога перехватило дыхание от нереальности происходящего. Непокорный дух — буйный и отчаянный — светился в сияющих непролитым гневом голубых, как летнее небо, глазах. В каждом ее жесте и движении, в гордой посадке упрямого подбородка, в непримиримой линии натянутых позвонков и твердо стоящих на земле ногах сквозила такая внутренняя сила, позавидовать которой могли бы и бывалые воины.

Касс вдруг подумал, что прикрывай его спину на поле боя такая, как эта, шрамов бы на ней было в два раза меньше. Остановить дух смерти может только сама смерть. Но она нужна была Кассу живой, поэтому, развернув свою лошадь, он двинулся на всей скорости за рыжеволосым мастримом.

Дель Орэн догнал его за несколько минут. Все же управлять лошадью с сидящим впереди мальчиком охотнику было неудобно, и сражаться, не опасаясь, что случайно заденут ребенка, тоже было опасно. Касс приставил к горлу мужчины меч и, схватив пацаненка за шиворот, усадил себе на колени.

— Брось оружие! — крикнул он поднявшей руку с залтаком Оливии.

Она метнулась полубезумным взглядом в его сторону и сжала ножи с такой силой, что костяшки пальцев стали белыми, как снег.

— Черный Ястреб воюет с женщинами и детьми? — ледяным тоном произнесла она, опуская руки и прожигая Касса яростью своего взгляда.

— На войне все средства хороши, — спокойно бросил он, спрыгивая с лошади и передавая мальчика в руки одного из воинов. — Твой Джедд должен это знать. Не так ли? — иронично вздернул бровь Касс, посмотрев в упор на рыжеволосого охотника.

Джедд не удосужился дать дель Орэну свой ответ, лишь молча смотрел из-под насупленных бровей, пока охрана герцога разоружала его.

— Тронешь ее — и гореть тебе вечно в черном огне Эреба, — прошипел охотник в спину Касса, едва он посмел сделать шаг в сторону Оливии.

— Ты опоздал со своими проклятьями, мастрим, — Касс подошел к Джедду так близко, что теперь видел, как быстро движутся зрачки в его глазах. — Я давно уже там, — тихо шепнул он в мрачное лицо охотника.

Касс повернулся и замер, на мгновение забыв, что собирался сделать: Оливия, стоявшая в кольце окруживших ее солдат, опустилась на колени перед лежавшей у ее ног умирающей лошадью.

— Кора, прости меня, — девушка нежно провела рукой по судорожно вздрагивающей шее животного, а потом молниеносным движением руки перерезала ему горло.

Охотница опустила голову, прижавшись лбом к бездыханному телу кобылы. Короткие светлые пряди волос полностью закрыли лицо, не давая разглядеть его выражение. Сгорбившись, она просидела так несколько секунд, а затем начала вставать. Она поднималась неторопливо. Кассу казалось, что время намеренно сбавило свой бег, чтобы в его память врезалось воспоминание о том, как распрямляются худенькие колени, сжимаются в кулаки тонкие кисти, а затем медленно-медленно открывается взору искаженное болью и ненавистью красивое лицо.

— Отдай оружие, — герцог вошел в круг, протягивая тяжело дышащей Оливии руку.

Она атаковала неожиданно. Так неуловимо-быстро совершает бросок ядовитая кобра.

Удар… как сверкающий росчерк молнии, и затопленный огненной лавиной взгляд не оставил сомнений, что это не игра и не попытка испугать. Она убивала его. Без жалости и сожаления вонзала в его сердце ножи. И каждый раз, натыкаясь на невидимую преграду, пыталась сделать это снова и снова.

Ему надоело.

Одним движением руки он выбил залтаки из ее ладоней и, схватив за запястье, вздернул её над землей, поднимая на уровень своего лица. Это было ошибкой. Размахнувшись, она ударила его ногой в пах, отчего Касс согнулся практически пополам.

— Стерва, — прорычал он, перехватывая девушку другой рукой, сжимая в кулак короткие пряди волос на её затылке и оттягивая назад её голову.

— Мразь, — сквозь зубы, задыхаясь от боли и злости, прошипела Оливия.

— Ещё раз ударишь меня, повезу связанной и переброшенной поперек седла, — выплюнул Касс в перекошенное лицо Оливии. — А твоих друзей отдам Гончим, за то, что помогали преступнице, покушавшейся на мою жизнь. Ясно?

— Ты… Вонючее дерьмо гоблина, — Ли крепко зажмурилась, переводя дыхание. Ее колотило от злости и бессилия.

— Тебе бы и рот заткнуть не мешало, — едко ухмыльнулся Касс, а затем, бесцеремонно перехватив Оливию за талию, перебросил через свое плечо. — Что встали? — рявкнул он на наблюдавших за происходящим солдат. — Рыжему связать руки и пусть едет на своей лошади. Мальчишку кто-нибудь возьмите к себе.

Мужчины суетливо стали выполнять приказ, а Касс, подойдя к своему жеребцу, взвалил на него Оливию, как куль с мукой. Вставив ногу в стремена, он легко запрыгнул в седло, а затем подтянул к себе тело девушки, крепко прижавшись грудью к ее напряженной спине.

— Что тебе нужно от меня, ублюдок? — попыталась выпутаться из его захвата Ли.

— Решил вернуть долг, — пророкотал ей на ухо Касс.

— Сдохни, и будем считать, что мы квиты, — огрызнулась Оливия, ткнув его локтем в каменный пресс.

— Не так быстро, детка. Не так быстро, — Касс стиснул губы, наливаясь угрюмой злобой. Если бы он только мог что-то изменить!..

Девчонка даже не представляла, как близки её слова к истине. Они доехали до заставы, храня взаимную неприязнь друг к другу и железное молчание. Ли тихо ненавидела себя за то, что подставила Джедда и Лэйна, и мучительно придумывала варианты, при которых можно бы было сбежать, оставив зеленоглазую мразь с носом. Она злилась. Злилась так, что все тело покалывало от избытка захлестывающих ее эмоций, не понимая, почему у нее не получалось убить эту тварь. Почему кулак и нога неизменно достигали цели, а нож натыкался на невидимую стену?

Это что — магия?

Ну, конечно!

Он ведь маг, что б ему в зад зуб дракона!

Возможно, и убить его можно только с помощью магического оружия?

Меч!

Как же она могла забыть? Ли незаметно покосилась на пристегнутый к поясу герцога клинок. Ей и нужно-то было только одно мгновенье, одна благословенная Всевидящим секунда.

Она ждала. Терпеливо. Безропотно. Уставившись отсутствующим взглядом в одну точку. Она пыталась обмануть его своей покорностью, усыпить ястребиную бдительность. И когда сильные руки сомкнулись на ее талии, стягивая с лошади, Ли сделала это — выдернула из ножен его меч, едва ее ноги коснулись земли.

Его реакция была странной: ни злости, ни удивления, только пустое равнодушие — холодное и непробиваемое, как каменная стена.

— Убить меня хочешь? — Кассель дель Орэн сделал короткий шаг ей навстречу. Их взгляды схлестнулись, высекая искры бешенства и неистового безумства. — Ну, что же ты остановилась? — он спрятал руки за спину, подставляя обнаженному клинку свою широкую грудь. — Давай, Лив, покончим с этим.

Она замялась лишь на мгновенье, на малюсенькую песчинку времени, прокрутив в своей голове мысль, что что-то во всем этом происходящем неправильно, как-то странно и нескладно, а потом ринулась вперед… Вложила в поющую сталь всю силу своего, полыхающего всеми оттенками красного, гнева.

Она била его…

Еще…

И еще…

И еще.

Тщетно.

И силы таяли.

И руки дрожали и болели.

И слезы, и горечь застилали глаза, и подступали к горлу, а он все стоял…

Все так же каменно-незыблемо, не размыкая сцепленных сзади рук, не отрывая от нее пронзительного взгляда своих зеленых глаз.

И он не пошевелился, даже когда она швырнула ему под ноги меч, сжала кулаки и закусила губу, отчаянно пытаясь не разрыдаться.

Он просто смотрел…

Долго.

Пристально.

Задумчиво.

Куда-то сквозь нее — в непроглядную плену ускользающих за грань мгновений. Потом резко подбросил ногой в свою ладонь меч и нанес удар. Стремительный. Мощный. Разящий.

Оливия не успела испугаться и зажмуриться. Как в замедленном сне, она смотрела на приближающееся к ее лицу острие, а потом, широко раскрыв глаза, следила за каждый раз замирающим в дюйме от нее клинком.

— Тебе придется научиться жить с этим, — сухо и бесцветно обронил Касс, пряча оружие в ножны. — Ты уже не сможешь убить меня. А я упустил такую возможность много лет назад.

— Жалеешь? — Оливия вынырнула из оцепенения и упрямо вздернула подбородок.

— Нет, — вдруг очень спокойно ответил Касс.

— Зря, — она подошла к нему почти вплотную и, выдержав суровый взгляд, влепила пощечину. Звонкую. Хлесткую. Такую тяжелую и не женскую, что голова мужчины дернулась, свернувшись на бок.

— Ты… он жестко схватил ее за руку, едва успев увернуться от коленки, снова метившей ему между ног. — Убью, — прошипел Касс.

— Вряд ли, — злорадно произнесла Оливия и, хищно осклабившись, укусила его за запястье.

Касс, грязно выругавшись, оттолкнул ее от себя со всей силы, и она, отлетев на несколько эртов, шлепнулась на землю, ободрав ладони и больно ударившись бедром.

— Приведите ей лошадь, — скрежеща зубами, процедил дель Орэн, потом отстегнул один из перевивающих его грудь ремней, выбросил на землю вставленные в него плоские, похожие на серебристых рыбок ножи и, недобро глядя, шагнул в сторону поднимающейся на ноги Оливии.

Он больше не играл с ней, не видел в ней слабую женщину — лишь непримиримого противника, серьезного и опасного.

Она не успела отбить его нападение, забилась и затрепыхалась, когда он, сделав ей подсечку, опрокинул на землю, навалившись на нее всем телом. Ли рычала, как обезумевший зверь, зажатая в тиски его сильных ног, а потом глотала злые, свирепые слезы, пока он стягивал ремнем ее руки. Но она не сдалась. Даже такая, связанная и обездвиженная, она попыталась заехать головой герцогу в нос, едва он дал ей немного свободы.

— Не трогай ее, — взревел Джедд, когда дель Орэн, обхватив ее со спины, сжал в тисках своих рук, пытаясь умерить ее безрассудное буйство.

Касс замер, терпеливо выжидая, пока Оливии надоест брыкаться.

— Ты очень дорожишь своим рыжеволосым другом? — вдруг прошептал он ей на ухо.

Ли обмякла, бессильно опустив голову.

— Что ты хочешь, мразь?

— Я хочу, чтобы ты села на лошадь и добровольно поехала со мной, и тогда я возьму твоих друзей с нами, а не отдам приказ бросить их в подвал. Так понятно?

— Хорошо, — выплюнула Ли.

— Ну вот и славно, — Касс разжал руки, сделав осторожный шаг назад.

— Ты пожалеешь, — Оливия резко развернулась и теперь неотрывно смотрела в его ставшие пронзительно зелеными глаза.

— Помочь? — проигнорировав ее выпад, кивнул головой Касс в сторону стоявшего рядом коня.

— Пошел ты, — Ли вставила ногу в стремя и, зацепившись связанными руками за луку седла, легко забросила в него свое тело.

Сипло вдыхая и выдыхая воздух, она закрыла глаза, и клокочущая внутри нее ярость полыхнула огнем, обжигая ее сердце пламенной смолой ненависти. Он пожалеет. Придет день, и она заставит его заплатить за каждую секунду унижения и боли, что он ей причинил. За каждую пролитую слезу. За безысходность, опустошение и отчаяние, поселившиеся в ее душе. За сломанную жизнь. За все, чего он ее лишил. Он заплатит.

Касс схватил поводья жеребца Оливии, привязав к своему седлу.

— Ехать будем быстро, — резко заметил он, не поворачивая головы в ее сторону. — Держись крепче.

— Смотри, как бы сам не вывалился из гнезда, ястреб недобитый, — вспыхнула Ли.

Касс грубо хлестнул своего коня, срываясь на безумный бег, и Ли, пошатнувшись, вцепилась в лошадиную гриву, потому что в дель Орэна будто бешенный орк вселился — он гнал по дороге как сумасшедший: без устали, без оглядки, словно за их спиной сходила снежная лавина и они, обгоняя ветер, мчались прочь, спасая свои жизни.

Он останавливался в попадавшихся на пути заставах лишь два раза, и то только для того, чтобы сменить взмыленных лошадей на свежих и позволить солдатам справить нужду.

Оливии ужасно хотелось пить, мышцы на ногах болели от постоянного напряжения, а ремень, стягивающий руки, стер кожу до волдырей, но она упрямо молчала, ничем не выдавая слабости. И даже когда Черный Ястреб протянул ей кружку с водой, она злобно выбила её из его рук, облив ненавистного ублюдка с головы до ног.

Ли видела, как в его сузившихся глазах разгораются искры бешенства, как неистово ходят желваки на скулах, и все ждала, когда же его терпению придет конец и он перестанет изображать из себя высокородного аристократа, и покажет свое истинное лицо — отвратительное, уродливое, зверское, скрытое за обманчивой маской высокомерия и светской надменности.

Ей было наплевать, что он с ней сделает. Единственное, что тревожило девушку, так это состояние Джедда и Лэйна. В короткие моменты передышек она оглядывалась назад, выискивая их взглядом, и еще больше расстраивалась, когда видела испуганное и бледное лицо мальчика. Охотница проклинала себя за то, что из-за нее пацан попал в такую передрягу. Чувство вины и отчаяния немного гасилось тем, что солдаты давали ему на остановках есть и пить, впрочем, как и Джедду. И в отличие от нее, друг благами, что предлагали враги, не брезговал.

Оливия всю дорогу гадала, куда этот придурочный их везет, а главное — зачем? Разгадка тайны пришла к ней под вечер, когда, объехав гарнавельские леса с южной стороны, они выехали на широкую дорогу и впереди замаячили высокие стены Хелликии.

— Мальчишку и мастрима отправьте к доджу, — отдал распоряжение Касс, когда они в сумерках въехали в город. — Найдите моих людей и ждите нашего возвращения.

Охотница злорадно прищурилась, глядя в широкую спину герцога. Этот придурок, похоже, ее недооценивал — теперь, когда он остался без охраны, у нее были все шансы сбежать, а уж способ как вызволить Джедда и Лэйна она обязательно найдет. Но стоило ей об этом подумать, как герцог вероломно сдернул ее с лошади, а затем, перебросив через свое седло, словно мешок с дерьмом, помчался по мощеным булыжником мостовым. Оливия билась о круп животного и, стиснув зубы, одаривала ненавистного ублюдка всеми отборными ругательствами, которым за три года скитаний выучилась у Джедда и вольных мастримов, и жалела только об одном — что висит она очень неудобно и нет возможности укусить эту тварь за ногу — резко, со всей силы, так, чтобы почувствовать во рту вкус его поганой крови.

В темноте она не видела, куда он ее везет. Перед глазами мелькало только полотно дороги, и Ли возблагодарила Всевидящего за то, что у хелликийцев она была вымощена камнем и ей не приходилось глотать пыль из-под копыт мчащегося во весь опор скакуна.

Наконец дель Орэн сбавил скорость, а затем и вовсе остановил своего коня.

— Храм оцеплен, Ваша Светлость, — послышался голос из темноты, потом зазвучали торопливые шаги сразу нескольких пар ног.

Оливия приподняла голову, чтобы осмотреться, но в этот момент сильные руки герцога стащили ее вниз, ловко забросив на плечо. С досады охотница стукнула связанными руками его по спине, но он лишь крепче сжал ладонями ее лодыжки и, на ходу раздавая указания, пошел куда-то вверх по лестнице.

— Все вон из помещения. Ждите меня на улице, — рявкнул Касс, а затем резко поставил Оливию на ноги.

— Вонючий гоблин, — выругалась Ли, когда, протерев глаза, поняла, что он притащил ее в Храм Огня.

В каменной пасти царил зловещий полумрак, подсвеченный красноватым сиянием, идущим из утробы дракона. Где-то там, внутри, казалось, бушевало безумное пожарище, и его отголоски рисовали на стенах танцующие тени, которые становились то ярче, то бледнее, то снова ярче. Днем храм выглядел не так жутко, но во мраке ночи он показался Оливии каким-то устрашающим и ввергающим в ужас местом — преддверием в подземный мир темного Эреба. Девушка невольно попятилась назад, но герцог, цепко схватив за предплечье, подтащил ее к самому жерлу, мерцавшему тлеющим жаром.

Мужчина быстро вытянул руку, и в его раскрытой ладони ярко вспыхнул огонек — тонкий, испуганно дрожащий, подсвечивающий лицо дель Орэна бордовым цветом и придающий ему какой-то потусторонний нечеловеческий облик.

Касс схватил связанные ремнем руки Оливии и вложил в них колышущийся лепесток.

Ли с ужасом смотрела, как оживший кошмар повторяется снова. Пламя рассыпалось на части, слоилось, зыбко расползалось в пространстве, превращаясь в алый огненный цветок. Он все ширился и увеличивался в размере, раскрывая пылающие лепестки, прорастая в землю тонким стеблем, выпуская длинные вьющиеся усики, закручивающиеся вокруг их с герцогом тел.

— Д'аххарэ ашш саантэль дрраххар, эс сса винн эль корро, — мрачно произнес Касс, принимая выбор дракона. Он поднял на ошеломленно притихшую Оливию взгляд, и внезапно цветок, повисший между ними, полыхнул яркой вспышкой, а потом из горла дракона вырвалась воющая стена огня.

Кассэль не понимал, что случилось. Происходило что-то, выходящее за рамки того, что он знал об обряде, легенде и проклятии рода в целом. Ничего подобного не было, когда сердце дракона выбрало Эорию.

Пожар опутал безумным вихрем их с Оливией тела и кружил вокруг них в завораживающем взгляд танце: тонкие искрящиеся плети извивающимися ручейками плыли по воздуху, превращаясь в огненные деревья, порхающих мотыльков, взлетающих птиц. Под ногами колыхалась огненная трава, по стенам ползли гибкие лозы, распускались пылающие цветы. Огонь закручивался спиралями у ног, скользил змейками по телу, трогал лица, шевелил волосы. Огонь не обжигал — он дарил свет, радость и тепло.

— Что за?.. — Касс развернул перед своим лицом ладонь, по которой струились огненные дорожки.

— Жалко, он тебе зад не поджарил, — ядовито заметила Ли, когда дель Орэн тряхнул рукой, сбивая с нее пламя.

Касс, словно очнувшись ото сна, поднял на нее свои глаза, и волшебство закончилось. Истаяли сказочные растения. Исчезли пылающие цветы и птицы. В пустоте безмолвного храма остались только мужчина и женщина, с желчной неприязнью и злостью глядящие друг на друга.

Шаг… и Ястреб, легко подхватив не успевшую среагировать Оливию, вновь взвалил её себе на плечо, быстро следуя к выходу. Сколько ни пыталась девушка пробить брешь в его каменно-мрачном спокойствии, у нее ничего не получалось. Она сцепила связанные кисти рук в замок и лупила ими Касса по спине, но ему, казалось, было все равно. Он молчаливо делал то, что считал нужным, зля этим Оливию еще больше. Опять пришлось ехать на его лошади безвольной тушей, посылая все мыслимые и немыслимые напасти и проклятья на его высокородную голову, а потом терпеть, стиснув зубы, пока он нес ее в здание ратуши сквозь строй оцепивших его воинов, как боевой трофей. Ли думала до этого момента, что сильнее ненавидеть этого человека просто невозможно, но оказалось, что у ее ненависти не было предела.

— Сидеть, — Касс швырнул Оливию в объемное кресло в кабинете доджа, приказывая, словно собаке. Она, изловчившись, уперлась спиной в мягкую обивку и, разогнув колени, резко пнула его ногами в живот.

— Лежать, — ехидно бросила она не удержавшему равновесие и упавшему на пол от ее пинка дель Орэну.

Додж с ужасом вжался в стену, наблюдая за тем, как медленно поднимается рассвирепевший племенной эрл, расправляя свои огромные плечи. Отблески пламени от зажженных в комнате свечей плясали безумный танец на смуглом ястребином лице… В зеленых глазах вспыхнул странный недобрый блеск. Горящие, как два изумруда, глаза хищно сузились, уставившись на Оливию, как на ползучую гадину. Он заговорил, и его голос превратился в скрежещущее, словно нож по стеклу, яростное шипение:

— Если ты еще раз дернешься или раскроешь рот, я свяжу тебя по рукам и ногам, как дикого харгарна, и в таком состоянии повезу домой.

Глядя в его застывшее, пугающее лицо, у Оливии и сомнений не возникло, что его слова не расходятся с делом, а лишиться возможности еще и двигать ногами совершенно не хотелось.

— Ты меня хорошо поняла, Оливия Торвуд? — прогудел он с такой непомерной злобой, что Ли передернуло от вымораживающего душу тона его слов. И он помнил, как ее зовут. Всевидящий, он помнил! Почему он помнил? Запоздалая паника пронзила ее от макушки до кончиков пальцев на ногах: он сказал «повезет домой». Всевидящий, что имел в виду этот человек?

— Отвечай! — рявкнул потерявший контроль Касс. — Ты меня поняла?

— Да, — дерзко вскинув голову, ответила Оливия.

— Пошлите за нунтом, — повернувшись к доджу, тоном, не терпящим возражений, приказал Касс.

— Но, Ваше Высочество, — попытался возразить тот. — Уже ночь. Обитель Всевидящего закрыта, и преподобный нунт, вероятно, спит.

— Мне наплевать!!! — заорал дел Орэн. — Вы приведете его, даже если придется притащить его сюда голым вместе с койкой! И пусть захватит все необходимое для таинства заключения брака!

Додж дрожащей рукой схватился за ворот сюртука, сдавившего горло и, опустив голову, потрусил к выходу, чтобы исполнить приказ герцога. Это было святотатством, такое непростительное обращение со слугой света, но если выбирать между недовольством Всевидящего и гневом Черного Ястреба, то возможность попасть в опалу ко второму пугала его намного больше, потому что безудержный маршал Магрида Великого был резок и скор на расправу, и за провинность не щадил ни чужих, ни своих.

— Ты что задумал? — сердце Оливии мучительно сжалось от недоброго предчувствия.

— Я же тебе сказал, — усевшись на край стола, скрестив на груди руки и вытянув перед собой длинные ноги, хмуро объявил Касс, — Собираюсь вернуть долг и взять тебя в жены.

Ли с ужасом сглотнула, высоко вскинув тонкую бровь и по-прежнему до конца не понимая мотивов, которыми он руководствовался.

— Я не пойду за тебя, — яростно заскрипела зубами она.

— Пойдешь, — он почти убил ее невозмутимостью своего тона.

— Тварь, — тяжело дыша, охотница начала подниматься из кресла.

— Сядь, — отчетливо и резко бросил Касс. — Ты не поняла? Ты выйдешь за меня, даже если мне придется заткнуть тебе кляпом рот и положить на пол перед нунтом связанной.

— Я не дам своего согласия, — кипя от гнева, прошипела Ли. Касс криво усмехнулся, а потом посмотрел в упор в метающие молнии голубые глаза девушки.

— А разве я у тебя его когда-нибудь спрашивал?

Ли передернуло от его слов, и скользкая змея страха омерзительно медленно поползла за шиворот, заставляя напрячься каждую жилку и мышцу в теле. Ей казалось, что время повернулось вспять, в тот день, четко разграничивший всю ее жизнь на «до» и «после». Впервые за долгие годы она не знала, что делать. Бежать? Как? Она слишком остро и отчетливо ощущала наедине с ним, насколько неравны их силы. Он возвышался перед ней каменной непоколебимой глыбой и был похож на огромного карука, напавшего на нее в лесу. Это было смешно до истерики, ведь убить хозяина медведей она смогла только потому, что представляла себе, что это Касс.

Почему? Почему она не может прирезать эту тварь?!

С каждой секундой смятение ширилось в ее душе, разливалось безбрежным морем, заполняло легкие, топило разум, утаскивая ее куда-то на самое дно, в темноту непроницаемых, черных вод. Не оставляло и шанса на спасение. Она смотрела в его заиндевевший холодный взгляд и видела в его глазах свой страх, осязала запах страха — липкого, терпко-горького, сочащегося по вискам холодными каплями пота.

Двери распахнулись и в комнату втолкнули маленького тщедушного нунта, бережно прижимающего к груди огромную книгу и ритуальный посох.

— Преподобный? — Касс выгнул бровь, испытывающее глядя на бледного служителя светлых сил.

— Киосим, преподобный Киосим, — приветственно расшаркался нунт.

— Мы желаем сочетаться браком, — Касс небрежно указал головой в сторону сидевшей в кресле Оливии. — Немедленно.

— А к чему такая спешка? — благочестиво начал нунт. — Дела святые суеты не терпят. Для начала следует…

— Для начала ты закроешь рот, разложишь свои причиндалы и начнешь обряд, и тогда, так и быть, я разрешу тебе говорить дальше, — Касс подошел к Оливии и грубо стянул ее с кресла, поставив перед перепуганным преподобным Киосимом.

Нунт гулко сглотнул, затравлено оглядевшись по сторонам, потом, очевидно, осознав, что помощи Всевидящего ему ждать неоткуда, положил на стол книгу, достал из своих необъятных карманов пузырек с лахусом и два серебряных кубка.

— Итак, приступим. Благословенен чистый свет неборожденного Всевидящего, освящающего и просвещающего душу каждого тленного…

— Эту часть можно пропустить, — сердито гаркнул на преподобного Касс. — Приступайте к главному.

— К самому главному? — жалко переспросил нунт.

— Да, — удерживая перед собой за плечи дергающуюся Ли, буркнул Касс.

— Имеешь ли ты… — нунт боязливо покосился на герцога.

— Кассель дель Орэн, наследный герцог Оттон, — помог ему Касс.

— Кассель дель Орэн, наследный герцог Оттон, искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем этой женщины, которую видишь перед собой?

— Имею, — вызывающе нагло заявил Касс.

— Имеешь ли ты… — запнулся нунт.

— Оливия Торвуд, — услужливо подсказал дель Орэн.

— Оливия Торвуд, искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть женой этого мужчины, которого видишь перед собой?

— Нет, — отчетливо-громко произнесла Ли.

— Продолжайте, преподобный, — невозмутимо заявил Касс, прикрыв ладонью зевок.

— Но так нельзя! — возмутился Киосим.

— Продолжай, святоша, что б тебя… — видимое спокойствие Касса испарилось в мгновение ока.

— Не беспокойтесь, преподобный нунт, я призову вас в свидетели, когда потребую у короля признания нашего брака недействительным, — елейным голоском проворковала Оливия.

— Я не подчиняюсь королям, — самодовольно бросил Касс, смерив ее насмешливым взглядом. — Продолжайте, нунт.

— Значит, я обращусь к царю Магриду, — спокойно заявила Оливия. — Вы ведь не посмеете лгать царю, преподобный нунт?

— Что вы, как можно! — у святоши задергался глаз, и он, покосившись на Касса, тихо спросил: Так я продолжу?

— Жди здесь, — раздраженно рявкнул Касс, схватил Ли за руку и оттащил в сторону.

— Что, Ястреб, передумал гнездиться? — ядовито поинтересовалась Ли.

— Значит, так, — теряя терпение, начал он. — Ты говоришь «да», а я отпускаю твоего рыжего на все четыре стороны.

— А если нет? — прищурилась Ли.

— Мальчишку — в приют. Рыжего — на виселицу, — безапелляционно заявил Касс, неотрывно глядя в глаза охотницы.

— Мразь, — молниеносно размахнувшись, она ударила его сцепленными руками в живот, а потом, развернувшись, подошла к нунту.

— Сучка, — разгибаясь, прохрипел ей в спину Касс. Била она больно. Не по-женски. Находила самую болезненную точку и лупила по ней со всей дури. Стерва. Надо будет запомнить в следующий раз, подумал дель Орэн, и подловить ее на броске. И почему он терпит ее выходки? Врезать бы ей. Проклятое чувство вины. Каждый раз, когда он хочет ударить ее со всей силы, почему-то вспоминает ее потерянный взгляд, и кошмар, мучающий его, всплывает в памяти снова.

— Начните сначала, преподобный, — напряженно буркнула Ли.

— Я не понял, с какого начала? — растерянно поднял на нее глаза служитель Всевидящего.

— Спросите меня, хочу ли я выйти за него, — прорычала Оливия.

— А вы хотите? — изумленно распахнул глаза нунт.

— Да, — зло рявкнула она. — И закругляйтесь уже с этим быстрее.

— А вы?.. — потеряно проблеял преподобный, глядя на Касса.

— Да, согласен, — выкрикнул в лицо еще не успевшему задать вопрос нунту Касс.

— Благословенно царство Все…

— Закругляйся, поцелуй тебя в лысину тролль, — не выдержав, вызверилась Ли.

— Именем Всевидящего объявляю вас мужем и женой, — ударив посохом о пол, протараторил в край перепуганный служитель. Наконечник жезла вспыхнул ярким белым светом. — Можете поцелова… — нунт заткнулся на полуслове, заметив, какими свирепыми в этот момент стали лица брачующихся. — Ну, нет так нет. Потом. Как-нибудь.

— Все? — нетерпеливо подался вперед Касс.

— Скрепите свои клятвы в Книге Небес, — нунт открыл пузырек с лахусом, капнув каплю на палец герцогу. Тот прижал палец к странице, оставляя на ней оттиск своей ауры. Потом схватил руку Оливии и, измазав ее палец магической смолой, придавил рядом со своим отпечатком.

— Теперь все? — Касс оттянул Оливию от стола, удерживая в цепком захвате.

— Да, — разглядывая странную пару со смесью недоумения и изумления, ответил Киосим.

— Замечательно, — осклабился Касс и одним стремительным движением вырвал из книги страницу.

— Что вы делаете?! — с расширившимися от ужаса глазами воскликнул нунт. — Это же святотатство!

— Это доказательство, — Касс скрутил листок в трубку и спрятал за пазуху, потом, мгновенно схватив Ли, перебросил через плечо и потащил к выходу.

— Отпусти меня, орочий зад! — Оливия гневно ударила его по спине. — Чтоб тебя стадо троллей имело во всех позах, чтоб ты в дерьме коровы утонул, чтоб на тебя гоблин сел и забыл встать.

— Я тебе рот с листьями грыжника вымою, если ты не заткнешься! — Касс спустил Оливию на пол и выкрикнул ей в лицо: — Понятно?

Ли размахнулась головой для удара, но дель Орэн мгновенно отклонился, и она, потеряв равновесие, больно стукнулась лбом о его грудь.

— Убьешься, дура, — вернув Оливию на плечо и быстро покидая здание ратуши, прошипел злющий Касс.

Он нес ее и проклинал Магрида, Всевидящего, Эреба, себя, а больше всего своего дальнего предка Мерлина за то, что по его вине мужчины рода Оттон вот уже столько веков не хозяева ни своему сердцу, ни своей судьбе. И он не представлял себе, что будет делать дальше. Как собирается жить с женщиной, которая кроме ненависти и отвращения к нему больше ничего не испытывает? Жить?! Какая жестокая насмешка!

Теперь, когда он научился жить без Эории, Всевидящий отмерил ему так мало. А готов ли он был умереть? Три года назад он искал смерти. С голыми руками бросался на мечи людей Райверена и этими же руками рвал врагов на куски, упиваясь собственной яростью и злобой, и Кассу было все равно, когда та его часть, что принадлежала темным эгрегорам, брала верх над тем, что в нем оставалось от человека. Когда его тени выползали наружу и резали, ломали и крушили, заставляя обитателей его замка до утра прятаться в подземелье и запираться в комнатах, пережидая вспышки его гнева. Ему нравилось жить в этом безумии. Оно глушило боль. Забивало её под пол. Вырывало её уродливую руку, тянущую к его горлу свои цепкие пальцы. А следом за безумием пришла пустота, холодное безразличие и отрешенность.

И Магрид воспользовался его слабостью. Подло и вероломно вставил ему нож в спину. И это сделал человек, которого он любил как отца, мудростью и мужеством которого восхищался, в чью идею объединения земель и сохранения мира поверил, и за кем пошел, ни секунды не сомневаясь и не сожалея!? И вот теперь, удовлетворив его придурь, он женат и почти покойник. Потому что жить осталось ровно год, если, конечно, его новая жена не доконает его своими выходками раньше. Возможно, забери он ее тогда, был бы шанс что-то изменить.

Хотя… кого он обманывает?

Ничего нельзя было изменить.

Всевидящий, почему? Почему именно она была невестой Райверена, какого проклятого Раннагарра она оказалась в Райверенвелле именно в тот день?

— Сакарон готов, как вы и просили, — заискивающий голос доджа заставил Касса поднять глаза и непонимающе уставиться на расшаркивающегося перед ним мужчину. Спустив на землю новоиспеченную супругу, он резко забросил ее на сиденье в услужливо открытые двери небольшой кареты, пока она не успела изловчиться и пнуть его. Не хватало, чтобы его люди видели, как с ним обращается слабая женщина.

Слабая? Женщина? Да это не женщина, это троллье отродье, к тому же еще и сквернословящее, как пьяный гоблин. Магрид проникнется, когда он представит ее ко двору. Касс злорадно ухмыльнулся, представляя, как девчонка пожелает царю утопиться в дерьме какого-нибудь экзотического существа.

— Мастрима отпустите и пусть катится к Эребу, — Касс жестом руки указал на удерживаемого солдатами Джедда. — Мальчишку дайте сюда. Со мной поедет.

— Ты сказал, что отпустишь их, — Оливия вскинула голову, испепеляя Касса взглядом.

— Разве? — насмешливо призадумался Касс. — Не припомню.

— Ты сказал…

— Я сказал, что отпущу твоего рыжего друга. О мальчишке разговора не было, — Касс не дал девушке договорить и теперь спокойно смотрел, как мелькают на ее лице такие разные эмоции и до нее начинает доходить, какую непростительную промашку она совершила, четко не озвучив условия своей сделки с ним.

— Ты… — вспыхнула она. — Ты мне ответишь за это! Клянусь! Сволочь. Обманщик.

— Обман — это всего лишь средство добиться победы над противником. Я — воин, Оливия, — проигнорировал ее негодование Касс. — Я был бы плохим полководцем, если бы побеждал исключительно мечом, а не умом. Самая достойная победа — это победить врага, не неся потерь и не сражаясь с ним. Это стратегия, девочка, а ты допустила самую главную ошибку ведения боя — позволила злости взять верх над твоим разумом. За что и поплатилась.

— Злорадствуешь? — внутренне сжимаясь от гнева, бросила ему в глаза Ли.

— Делюсь опытом, — тяжело вздохнул Касс. — Мне надоело с тобой воевать.

— Отпусти мальчика, — Оливия тревожно взглянула на тщедушную фигурку Лэйна, зажатую в медвежьих лапах дель Орэна. — И я не буду воевать с тобой.

— Я похож на идиота? — Касс захлопнул дверь перед носом подавшейся вперед Ли, и прежде чем набросить на сакарон сеть заклинания и отрубить девушку от звуков внешнего мира и лишить возможности выйти, он произнес: — Ты не будешь воевать, ты убежишь при первой возможности.

Оливия с досады ударила ногами в стенку и почему-то не услышала характерного стука. Разозлившись еще больше, она ударила еще раз, но ответом послужила лишь мертвая тишина, пугающая и давящая на уши.

— А-а-а, — крикнула девушка в темную пустоту и с ужасом поняла, что не слышит собственного голоса. Бесполезно было брыкаться, скандалить, топать ногами — этот монстр что-то сделал со сакароном, очевидно, применил магию, и теперь создавалось ощущение, что Ли находится в каком-то странном потустороннем месте, не только поглощающем любой звук, но и лишенном света и запаха.

Вспомнив, что у нее в кармане остался порошок грибов-световиков, она попыталась достать мешочек. Делать что-то со связанными руками было катастрофически неудобно, к тому же сакарон, очевидно, резко двинулся с места, и Ли от неожиданности слетела с сидения, завалившись на пол.

— Дохлый гоблин, — выругалась девушка и вновь удивилась тому, что голос ее словно вяз в черной топкой трясине сгустившегося вокруг нее воздуха. Оливия подтянула связанные кисти рук к лицу и, нащупав затянутый узел, вцепилась в него зубами, пытаясь развязать.

— Чтоб тебе болотные нараги пальцы пооткусывали, чтоб у тебя живот скрутило, а ты себе ремень на штанах затянул и расстегнуть не смог, — Ли мысленно ругалась, посылая на проклятого дель Орэна понос, почесуху, косоглазие, непрестанную икоту, гнилую отрыжку, синюшную лихорадку и все напасти вместе взятые, которые только могла придумать.

Эта тварь завязала узел так туго, что освободиться от него можно было только разрезав ножом. Промучившись в бесплодных попытках еще около часа, Оливия бессильно откинулась на спинку, закрыв глаза. Она устала. Предыдущую ночь они с Джеддом не спали, спасаясь от погони, и, как оказалось, напрасно. Весь день проклятый Ястреб тащил ее за собой без передышки, а гордость и упрямство не позволяли ей просить пощады или поблажки. Да она скорее сдохнет, чем покажет собственную слабость перед ним! Ли напряженно размышляла, что будет делать дальше. Ей нужно было бежать, и чем быстрее, тем лучше. Только вот как? И Лэйна надо будет забрать, а еще придется что-то сделать со своей внешностью, чтобы стать неузнаваемой. Голова охотницы раскалывалась от копошащихся в ней мыслей, даже страх от осознания того, что она стала женой ненавистной мрази, ушел куда-то на второй план.

Темнота и тишина все же сделали свое неспешное дело: сначала голова Ли начала клониться на грудь, а затем веки налились свинцом, и у девушки не хватило больше сил сопротивляться вязкой пучине сна, затягивавшей ее в свои объятья. Подтянув коленки к груди, Охотница улеглась на сиденье и отдала свою судьбу в руки хозяина снов — загадочного и дарящего забвение Ханнэша.

Она не поняла, почему проснулась. За годы жизни с Джеддом им часто приходилось спать в лесу, в горах, в степи, и каждый раз какое-то внутреннее чутье будило ее, чувствуя малейшую опасность.

Свежий воздух живительным глотком прорывался в открытые двери сакарона, заполняя тесное пространство кареты запахами леса и ночи.

Он стоял в проеме, заслоняя своей огромной фигурой лунный свет, струящийся серебряной пылью, и лишь звуки поющих цикад нарушали безмолвие ночи, заставляя не сомневаться в том, что это не сон и он ей не привиделся.

Во рту мгновенно пересохло и сердце в истерике забилось где-то в горле, не давая возможности толком вздохнуть. Оливия вцепилась ладонями в сидение и, помогая себе ногами, отползла к противоположной стене, с ужасом взирая на наклоняющегося к ней мужчину.

— Возьми мальчишку, — неожиданно послышался его хриплый тягучий голос.

Ли вздрогнула и вдруг поняла, что у нее развязаны руки. Когда он успел? Почему она не почувствовала? Корявые щупальца страха внезапно сковали все мышцы и больно сдавили грудь.

— Ты что, не слышишь? — сердитый шепот окатил ее своими резкими интонациями, как ведром воды из колодца. — Держи мальчика.

Ли моргнула и только сейчас заметила, что герцог прижимает к груди бездыханного Лэйна. Протянув к парнишке руки, она дрожащим голосом спросила:

— Что ты с ним сделал, чудовище?

Касс замер в полусогнутой позе, словно у него свело спину, потом вдруг тихо выругался:

— Дура, это сделал не я.

— А кто? — теряясь в страшных догадках, судорожно сглотнула Оливия.

— Старый добрый Ханнэш, — сыронизировал Касс. — Он спит.

Ли прислонилась щекой к губам мальчика и почувствовала кожей их теплоту и ровное дыхание, щекотно шевелящее волоски у ее виска. Вздох облегчения вырвался из ее груди. Перехватив тело ребенка поудобнее, она осторожно переложила его к себе на колени. Ладонь дель Орэна внезапно потянулась к ней, осторожно коснувшись плеча, и Ли, вжавшись в угол, как загнанный зверек, прошептала:

— Не прикасайся ко мне.

Касс снова выругался, и его рука, резко взлетев, вытянула из-за пояса мальчика плоскую бортху.

— Здесь вода, — сердито буркнул он, бросая флягу рядом с Оливией. Потом положил рядом какой-то сверток и, сделав шаг назад, закрыл дверь, вновь погружая сакарон в тишину и темноту. Трясущейся рукой девушка вытянула из кармана мешочек со спорами и, растянув шнурок, сыпанула на пол светящуюся пыль.

Без усиления ларэнты свет был тусклый и едва уловимый, но он был. Оливии просто необходим был сейчас свет, потому что в темноте воспоминания выползали, словно дикие звери, из всех углов и рвали душу девушки, вгрызаясь в нее зубами и полосуя острыми когтями.

Откинув назад голову, она глубоко и рвано вдохнула, унимая бешеный ритм сердца. Память не хотела забывать. Все повторилось, как в тот день, когда она увидела его впервые. Точно так же, заслонив собой свет, он появился перед ней в Храме Ветров. Свирепый, мрачный, пугающий. Ли лихорадочно коснулась ладонью плеча, ощущая метку, и поняла, что она начала светиться в темноте сквозь ткань, почувствовав прикосновение своего хозяина.

Нащупав ладошкой флягу, Оливия вытащила пробку и залпом хлебнула воды. Она была приятно прохладной, словно ее только зачерпнули из горного источника. Ли поздно спохватилась, что бортха, очевидно, была зачарована и, возможно, ее пытаются усыпить. Только спустя несколько минут осознав, что ничего странного с ней не происходит, охотница наконец смогла успокоиться и вздохнуть свободно.

Мальчишка, прижавшись щекой к ее плечу, спокойно спал у нее на руках. Ли подумала, что все же дети — удивительные существа. Терзающие взрослого человека волнения, потрясения и страхи порой не дают не то что сомкнуть глаз, но зачастую не хочется ни пить, ни есть, а иногда и жить. Взрослые бросаются в крайности, глуша отчаяние стаканом вина, чужой лаской или безрассудной похотью, а дети умеют очистить свой разум от наносного и спокойно спать, позволяя своему маленькому телу отдохнуть и набраться сил. Ласково убрав со лба мальчика русую челку, Оливия поцеловала Лэйна в вихрастую макушку.

— Прости, что втянула тебя в это дерьмо, малыш, — одними губами проговорила она.

Мальчик зашевелился и во сне забросил ей на шею руку. Ли сглотнула, сдерживая подступивший к горлу жесткий комок. Горькая ирония: когда-то она мечтала, что станет женой и матерью, и представляла, что вот так будет держать на руках их с Роаном спящего сына. Она представляла себя хозяйкой земель Роана, — шейной, всеми уважаемой и любимой. Мечтала, что обучит женщин дакта Райверен всему, чему научили ее сестры в обители Всевидящего, мечтала, что превратит замок Доу Драххар в уютный дом, такой, каким он был до смерти ее родителей. Все ее мечты сгорели в огне, поглотившем Райверенвель, и на пепелище ее жизни остались лишь воспоминания, исполненные боли, скорби и потерь. В один проклятый Эребом день она лишилась всего, а теперь не было даже надежды, что когда-нибудь она сможет все забыть и жить дальше, возродившись из пепла и слез. Как избавиться от того, кого не можешь убить, но ненавидишь так, что порою кажется, отдала бы последнюю каплю крови за то, чтобы увидеть страдание и страх в его глазах? Как освободиться от его власти над тобой — ненавистной, въевшейся глубоко под кожу? Как выжечь, вытравить из себя все то, что мешает спать, дышать, связно думать, то, что связывает тебя с твоим палачом навечно?

Сакарон тряхнуло на ухабе, поэтому Оливия одной рукой ухватилась за сиденье, чтобы не упасть, а другой крепче прижала к себе Лэйна. Карета выровнялась, и сверток, который оставил дель Орэн, мягко ткнулся ей в ладонь. Развернув холстину, девушка обнаружила в ней несколько кусков хлеба, вяленой оленины и плодов нэббу. Первым желанием было бросить еду на пол и раздавить ее подошвой сапога, но потом взгляд упал на спящего мальчика, и Оливия подумала, что, проснувшись, ребенок захочет есть, а она, как последняя эгоистка, о нем совсем не подумала. Хорошо, что магия гасила запахи, потому что от одного вида еды желудок Ли скрутило болезненным спазмом, а рот заполнился слюной. Она не ела больше суток, и организм, измученный погоней и борьбой, требовал подпитки для восстановления потраченной энергии. В конце концов плюнув на принципы, охотница схватила хлеб и кусок мяса — силы ей еще понадобятся, а если дель Орэн идиот и не понимает, что сытая она будет сопротивляться еще упорнее, то ему же хуже. Наевшись, девушка развернулась, уложив на сиденье ноги, а посапывающего Лэйна примостила себе под бок.

— Сон тебе тоже не помешает, Оливия, — прошептала она сама себе и, обняв мальчишку, закрыла глаза.

Она проснулась ранним утром, и хотя порошок грибов давно истаял и в сакароне было темно, Ли точно знала, что сейчас утро. Привычка, выработанная годами, всегда будила ее в этот час.

Дверь открылась, и внезапный яркий свет после кромешной черноты на мгновенье ослепил ее и дезориентировал, и пусть глаза плохо видели того, кто стоял в проеме, зато уши прекрасно слышали его голос — низкий, рокочущий, пробирающий до дрожи в коленках.

— Выходи, — он вытянул вперед руку, и Ли подумала, что сделать быстрый захват и сломать ему пару пальцев она точно успеет. А что дальше? Далеко ли она сможет убежать? Потом оглянулась на все еще не проснувшегося Лэйна и поняла, что недалеко. Она связана по рукам и ногам ответственностью за этого мальчишку.

— Что тебе нужно, ублюдок? — тихо поинтересовалась охотница, стараясь не разбудить Лэйна.

— Еще раз назовешь меня ублюдком, пожалеешь, — Касс заскрипел зубами, с трудом подавляя вспышку гнева. — В отличие от твоей родословной, свою я знаю до прародителя. И у моего отца никогда не было причин сомневаться в порядочности моей матери.

— Зато у твоей матери есть тысяча причин, чтобы усомниться в твоей, — вспыхнула Ли. — Непременно расскажу ей их при встрече, во всех уродливых подробностях.

— Моя мать умерла много лет назад, — прошипел Касс. — И если тебе так хочется с ней пообщаться, я, пожалуй, могу это устроить, заперев тебя с ней на ночь в склепе.

— Думаешь, ты меня испугал? — Ли медленно смерила стоящего перед ней мужчину с головы до ног презрительным взглядом. — Да я лучше лягу в саркофаг к покойнику, чем в одну постель с тобой.

— Ну, вот и договорились, — ухмыльнулся Касс. — Там и будешь спать. По крайне мере, если ты ему ночью нож между ребер воткнешь, мертвее он от этого не станет.

— Тварь.

— Ты повторяешься, — безразлично произнес Касс. — Про дерьмо гоблина было веселее.

— Для дерьма гоблина ты слишком мерзко пахнешь, — едко заметила Ли.

— Выходи, — прорычал Касс. — Или я тебя выволоку отсюда.

— Попробуй, — ощетинилась Оливия.

Молниеносным рывком Касс схватил ее одной рукой за ткань куртки, другой за ремень и выбросил из сакарона на улицу. Дверь кареты мгновенно захлопнулась, и синяя волна магии на глазах у удивленной Ли, искрясь, поползла по обшивке.

— Что ты сделал с мальчиком? — Ли приняла стойку и, привычно дернув ладонью, испустила разочарованный вздох, не ощутив в руке знакомого холода стали — все оружие, какое у нее было, отобрали еще в приграничье.

— Оградил от твоих истеричных воплей, — сделал осторожный шаг в ее сторону Касс. — Твоя грязная ругань не для чистых детских ушей.

— Что тебе нужно? — Ли подозрительно сжалась и огляделась по сторонам, оценивая обстановку. Сопровождавший сакарон отряд солдат находился на своих позициях, не вмешиваясь в их с дель Орэном разборки, а лишь наблюдая за ними со стороны.

— Боюсь, это нужно тебе, — с наглой усмешкой заявил Касс, понимая, что хоть девушка и отказывалась сутки от предоставляемых ей благ, но против природы не попрешь. — Сама пойдешь, или тебя отнести? — кивая на кусты, повел бровью Касс.

— Тронешь меня — и клянусь, носить что-либо тебе уже больше будет нечем, — ощетинилась Ли.

— Неужели руки мне повыдергиваешь? — изображая фальшивый ужас на лице, поиздевался над ней герцог.

— Пальцы откушу, — зло прищурилась Оливия.

О да, эта и не на такое способна, Касс даже не сомневался. Пальцы на его руках непроизвольно сжались и разжались, громко хрустнув костяшками. Ли самодовольно усмехнулась и, развернувшись, шагнула с тропы.

— Речка в другой стороне, — понеслось ей в спину. Оливия обошла внимательно наблюдавшего за ней Касса по дуге и направилась заросли леса. Услышав за собой шаги, она быстро обернулась, обнаружив идущего следом за ней дель Орэна.

— Я не убегу без Лэйна, — напряженно бросила она ему в лицо.

— Хочу убедиться, что ты найдешь воду, — непробиваемо пояснил Касс.

— Отлично, там тебя и притоплю, — разозлилась Оливия. Она намеренно со всей силы отгибала ветви кустов и деревьев, а потом резко их отпускала, чтобы, разогнувшись, они больно хлестали идущего по пятам Ястреба.

— Стерва, — пару раз выругался Касс, когда тонкий прут болезненно заехал ему по щеке, и желание утопить ее в той самой речке, к которой они шли, стало практически невыносимым. Ожесточенно сплюнув, дель Орэн решил, что теперь его очередь отыграться на мерзавке за все ее выходки.

Река обнаружилась буквально через пару шагов, и Касс, демонстративно облокотившись спиной о дерево, сложил на груди руки, пристально уставившись на остановившуюся у воды охотницу.

— Убедился, что нашла? — буркнула Ли, буравя его недобрым взглядом. — Вали отсюда.

— И не подумаю, — уел ее Касс. — Теперь я хочу убедиться, что ты отмоешься как следует. От тебя разит хуже, чем от дерьма гоблина и тролля вместе взятых, — нагло заявил он. — Не могу же я привезти такую вонючку в свой замок и представить как свою жену, — продолжал глумиться над девушкой Касс.

Ли полыхнула, как факел — да как этот придурок смел говорить, что от нее воняет?! Она всегда следила за собой, даже в дальних переходах, еще и Джедда заставляла стираться и бриться каждый день. Подумаешь, не мылась и не переодевалась сутки, ну так не по своей же вине. А эта тварь теперь еще и пеняет ей этим!

Стремительно наклонившись, она подхватила с земли увесистый камень и запустила им в ухмыляющуюся рожу герцога. Он успел отскочить в сторону, но разозленная до основания Оливия уже метнула в его лоб следующий. Камень просвистел в сикре от его головы, и, видя, что охотница подобрала с земли еще два и собирается бросать, Касс вскинул руки, выплескивая магию. Обе гальки повисли в воздухе, а затем, изменив направление, шлепнулись о водную гладь, проскакав по ней, словно попрыгунчики, почти до середины реки.

— Да… и рот хорошенько от яда отмой, а то еще слуг мне потравишь, — стремительно скрываясь за деревьями, съязвил напоследок Касс.

Ли со сжатыми кулаками простояла еще несколько минут, а потом, убедившись, что мразь таки действительно отошла далеко и не следит за ней, стала настороженно раздеваться. Длинную рубаху она с себя все же снимать не решилась.

Умывшись и вымыв ноги, она достала из кармана куртки платок и, намочив, стала обтирать свое тело, непрестанно оглядываясь назад. Она с удовольствием стянула бы с себя все и выкупалась в реке, но ужасно боялась, что как только залезет в воду, на берег выйдет проклятый Ястреб, и вот тогда она точно будет чувствовать себя немощной и беззащитной перед ним.

С горем пополам завершив утренний моцион, девушка натянула на себя брюки и потянулась за сапогами, как вдруг краем глаза заметила в реке странное движение. Осторожно повернувшись, она нервно сглотнула, обнаружив поднимающееся из воды странное существо.

Грязно-белую голову, покрытую треугольными пластинами, заходящими одна на другую, как толстые складки, усеивали загнутые черные шипы — тонкие и длинные, словно иглы дикобраза. Они веером спускались ото лба до затылка и заканчивались на кожистой пупырчатой спине, буквально врастая в позвоночник. Над узкими щелями глаз закручивались два острых рога. Морда этой твари чем-то походила на муравьиную, вероятно, из-за постоянно движущейся челюсти, покрытой подвижными усиками. Существо что-то произнесло, издавая тонкий, почти на ультразвуке свист, а затем высунуло из воды несоразмерно вытянутые руки с такими же, как на голове, шипами на локтевых суставах и всего двумя пальцами на покрытых броней ладонях, заканчивающихся огромными когтями.

Ничего подобного Ли не видела за всю свою жизнь. Казалось, что монстр был высечен из мрамора, настолько матово-белой была его кожа и четко выделяющимся каждый бугорок на теле. Стараясь не совершать резких движений, Оливия медленно стала двигаться в сторону леса, и тут из воды появилась еще одна белая тварь. Она плавно наклонила голову вперед, а потом стремительно поплыла к берегу, извиваясь гибко, эластично, по-змеиному. Как оказалось, от пояса тела странных существ действительно напоминали змеиные: длинные чешуйчатые хвосты с коротким зубчатым наростом венчались острым, похожим на меч жалом. Твари медленно вылезли на сушу, опираясь на кулаки, а затем волнообразно качнулись, протяжно посвистывая, словно общались друг с другом на каком-то одним им понятном языке. По воде пошла широкая рябь, а после над ее поверхностью поднялись еще две белые головы.

Парализующий тело страх зашевелил волосы на затылке Оливии, и она лихорадочно стала выискивать взглядом хоть какой-то предмет, которым можно было отбиться от надвигающихся на нее монстров. Одно из существ издало пронзительный дребезжащий звук, резанувший слух своей вибрацией, и, резко оттолкнувшись руками, совершило жалящий летящий бросок. Оливия еле успела отпрянуть в сторону, возблагодарив Всевидящего за помощь, потому что наконечник хвоста змеемонстра воткнулся в ствол дерева, словно метко выброшенный залтак. Тварь приподняла свое тело на руках, собираясь выдернуть острие для новой атаки, но в этот самый момент на ее хвост обрушился пылающий синими рунами клинок, отрубив значительную его часть. От резкого, леденящего душу визга охотница едва не оглохла.

А дальше начался кошмар, который поначалу Ли приняла за воспаленный бред своего пораженного ужасом мозга.

Она сгруппировалась, пряча лицо, когда сильная рука оторвала ее от земли и отбросила на несколько эртов в кусты багульника. Мужчина, кинувшийся на тварей, был похож на Черного Ястреба, она могла поклясться себе в этом, потому что одет он был как дель Орэн, и в тоже время что-то неотвратимо менялось в нем с каждой новой секундой. Тело герцога вытянулось, принимая пугающую форму, плечи стали в два раза шире, кожа приобрела нечеловеческий пепельно-серый оттенок, а глаза загорелись, как два фонаря. Он оттолкнулся от ствола дерева ногой, уходя от атаки набросившихся на него со всех сторон монстров, и когда прокрутился по спирали в воздухе, от него отделилась черная тень, превратившаяся во второго дель Орэна, только еще более жуткого, с острыми ножами-бритвами вместо рук и светящимися зеленым светом провалами глазниц.

Темный двойник герцога полоснул по телу белой твари рукой, и монстр осыпался на землю крупно изрезанными кусками мяса и костей. Кассель совершил стремительное сальто назад, и как только опустился на ноги, рядом с ним оказался еще один дель Орэн — мрачный, зловещий, осклабившийся в зверином оскале. Это выглядело чудовищно, страшно до тошноты. Нечто, очень отдаленно похожее на Черного Ястреба, кружило по берегу, кромсая тварей, и из его тела раз за разом отслаивались уродливые фантомы, обретающие облик и форму. Теперь их было семь, и этот маленький отряд темных порождений шинковал в капусту армию ползущих из воды белых существ. Спустя несколько минут о существовании змееобразных тварей напоминали лишь разбросанные повсюду останки их тел и заляпанная прозрачной мучнистой слизью земля.

Хозяин теней опустил в воду свой меч, смывая с него грязь, а затем ловко вытер острие о ткань своих брюк.

Оливия в ужасе стала отползать по земле вглубь леса, помогая себе руками и пятками, когда увидела, что темный гигант со светящимися зелеными глазами быстро направляется прямиком к ней. Паника и безотчетный страх девушки возросли до запредельных высот, потому что пока он шел, его двойники на ходу плавно запрыгивали в мощное тело, прячась в нем, как жемчуг в ларце.

Он догнал Оливию в два шага, нависнув над ней подобно заволакивающей небо черной туче, готовой разразиться оглушающим раскатом грома и выпустить извилистую струю молнии, разрывающую небо напополам. Ли посмотрела в его глаза и почувствовала, что не может сдвинуться с места — бездонные сияющие омуты словно затягивали ее в водоворот оцепенения, лишая воли и желания сопротивляться их превалирующей силе. От низкого, утробного, нечеловеческого голоса кожа охотницы покрылась мелкими пупырышками и горло сдавило невидимой рукой.

— Кого, кроме меня, ты еще умудрилась допечь так сильно, что за тобой послали наемников? — сурово пробасил нелюдь, пристально разглядывая вжавшуюся в ствол дерева охотницу.

Ли попыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь сиплый нечленораздельный писк.

— Я тебя спрашиваю! — рявкнул монстр, и тело его начало медленно преображаться, обретая человеческий облик. — Кому ты перешла дорогу? Почему на тебя охотятся зургары? — спросил уже совершенно нормальный Касс.

Ли все еще не могла ничего сказать — просто, широко раскрыв глаза, смотрела на того, кого столько проклятого Эребом времени хотела убить. Всевидящий, как же был прав Джедд, называя ее дурой! Да нет, она не дура, она тупоголовая, безмозглая курица, возомнившая, что раз научилась метко стрелять и работать ножом, то способна положить на две лопатки любого, кто встанет у нее на пути. Почему не рассказала Джедду о гербе своего врага — семиглавой птице? Возможно, еще тогда — три года назад, он бы вывез ее в Айвэндрилл, и пусть она не освободилась бы от власти нелюдя, но, по крайней мере, была бы свободна хотя бы физически. А что теперь? Она добровольно дала согласие на брак с этим чудовищем, и потребуй она у Магрида расторжения священных уз, ей нечего будет предъявить в доказательство их незаконности.

У Ли стали стучать зубы: вот теперь ей стало по-настоящему страшно, причем не только за себя, но и за Лэйна. А хуже всего было то, что она не понимала, зачем жуткому герцогу понадобилось жениться именно на ней.

— О, да я смотрю, ты растеряла все свое красноречие? — вдруг радостно заметил Кассель. — Есть надежда, что ты от страха проглотила свой ядовитый язык и тебя можно будет показывать в приличном обществе?

— Да тебя самого в балагане можно показывать, вместе с твоими темными рожами, — непроизвольно вырвалось у Ли, и она тут же прикусила язык, потому что лицо Ястреба вновь посерело и глаза ярко сверкнули, наливаясь изумрудной зеленью.

— Хочешь пообщаться с моими темными рожами? — низко прогудел Касс. Ли поднялась на ноги и медленно сделала шаг назад.

— Никогда не понимала, что интересного находят люди в созерцании уродцев. Так что показывай их кому-нибудь другому. Той дуре, например, что с тобой в храм приходила. Она будет в восторге от всех семи.

— Ну зачем же пользоваться услугами шейны Эйлин, когда у меня теперь есть ты? — как-то подозрительно мягко поинтересовался герцог, и Ли сделала еще один короткий шаг назад. — Мы придем к тебе сегодня ночью, — издевательски потянул он. — Все всемером.

— Маменьку в склепе желаете проведать? — скрывая за дерзкой бравадой удушающий страх, проронила Оливия.

— К маменьке мы тебя отправим после, — продолжал глумиться Касс. — Для начала ты отдашь нам свой супружеский долг.

— Боишься, что один со мной не справишься? — трясясь от негодования, процедила девушка. — Ну да, конечно, как еще такая мразь, как ты, может получить женщину — только силой и запугиванием.

Лицо дель Орэна перекосило, и он, совершив молниеносный выпад, схватил Оливию за шиворот, хорошенько тряхнув.

— Твой язык — твой враг. Неудивительно, что тебя пытались убить. Знаешь, у меня возникает аналогичное чувство, как только ты открываешь свой рот. И я вот все думаю, а не послать ли мне Магрида в Раннагар и не заплатить ли тварям из Грэммодра, чтоб избавили меня от тебя раньше, чем темный Эреб заберет меня вместе с моими тенями в свой мрачный Сардарр?

Оливия непонимающе хлопнула глазами. Почему он сказал, что ее пытались убить? Разве тем белым существам было не все равно, кого сожрать? Заметив изумление на ее лице, Касс подозрительно прищурился.

— Ты знаешь, кто такие зургары?

— Те белые, с клешнями и муравьиной мордой, называются зургарами? — охотница, изловчившись, наконец смогла вырваться из рук Касса. — С чего ты решил, что они пришли позавтракать мной? Меня одной на них всех не хватило бы. А вот из вас семерых отличное бы жаркое получилось.

— Идиотка, — Касс подобрал с земли сапоги Оливии и, впихнув их ей в руки, толкнул девушку в сторону оставшегося на тропе сакарона. — Топай, пока за тобой оскорбленные медведи или волки не пришли. А то я не удержусь и сам отдам им тебя в качестве добычи. Особо поживиться, правда, нечем, — мужчина окинул Ли скептическим взглядом, — но хоть кости погрызут.

Ли натянула обувь и люто покосилась на сложившего на груди руки Касса. Ударить бы его сейчас головой об дерево, точно бы отключился, только вот сакарон без его помощи она, скорее всего, не откроет. Проглотив ползущую изнутри злобу, она пошла к месту стоянки.

— Зургары не едят людей, — послышалось за ее спиной. — И с темных времен пересекают границы Греммодра, только тогда когда им за это платят.

Ли обернулась, недоверчиво выгнув бровь. Грэммодр находился на западе от Аххада, и границей между двумя государствами была простирающаяся на сотни миль Сонная пропасть, перейти которую не давали ядовитые газы, выделяющиеся из расщелин на дне. Сколько же нужно было заплатить, чтобы заставить кого-то пройти такой небезопасный путь?

Заметив мелькающие на лице Оливии сомнение и неверие, Касс продолжил:

— Зургары берут особую плату за свои услуги.

— Какую? — предчувствуя, что ответ герцога ей не понравится, тревожно спросила охотница.

— Магию, — подтолкнул ее к сакарону Касс. — Потому что только магия спасает кладки их яиц. И только ради сохранения потомства зургары идут на такой риск, как заказное убийство.

— А я при чем? — напряженно задумалась Ли. — Меня, наверное, с кем-то перепутали.

Касс протяжно выдохнул, качнув головой, демонстрируя всем своим видом глупость и неосведомленность охотницы.

— Зургары находят жертву по запаху, — открыв дверь кареты, он толкнул в нее ошарашенную девушку и накрыл сакарон волной магии.

Оливия повалилась на сидение, и в нее тут же клещом вцепился взъерошенный Лэйн. Стены сакарона засветились неярким белым светом, а глухой стук колес и размеренное покачивание кареты не оставили сомнений, что они снова двинулись в путь.

— Ты что, малыш, испугался? — крепко прижала Лэйна к себе Ли.

— Я думал, меня опять в приют отправят, — задыхаясь от избытка чувств, шептал мальчик. — Я проснулся, а тебя нет, и темно, и страшно.

По большому счету, Оливиии самой было страшно, но она научила себя ничем не выдавать своих чувств.

— Кто-то в мастримы собирался податься, — усмехнулась она, пригладив торчащие во все стороны русые вихры. — А мастримы не знают сомнений и не ведают страха.

Мальчик тут же закусил губу и обижено насупился.

— Я не за себя испугался, я бы давно сбежал, но Джедд просил, чтобы я присмотрел за тобой.

— Джедд? — Оливия усадила мальчишку к себе на колени и всунула ему в руки сверток с едой, что оставил Ястреб. — А что еще тебе Джедд успел сказать?

— Он сказал, что обязательно нас найдет, и чтобы я не отходил от тебя ни на шаг.

Ли призадумалась. В том, что Джедд сможет без труда отследить их путь, как лучший следопыт среди всех мастримов, которых знала, она не сомневалась, а вот что он будет делать дальше, девушку немного пугало. Хотя друг и отличался редкой выдержкой и рассудительностью, но из-за нее мог пойти на отчаянный шаг, а этого Оливия боялась больше всего. Черный Ястреб сдержал свое обещание, когда отпустил охотника, но попадись он в следующий раз в его руки, вряд ли изменчивая Алхора будет столь же благосклонна к судьбе вольного мастрима.

— Как бы там ни было, — охотница приподняла лицо мальчика за подбородок, — давай с тобой договоримся, что будешь меня слушаться и вести себя тихо и смирно, чтобы ничем не разозлить оллинга.

— Да я его не боюсь, — запихиваясь олениной, заявил мальчик. — Он вовсе и не страшный, даже меч мне свой потрогать дал, — махнул рукой Лэйн. — А ты знаешь, что у него в рукоятку кристалл с духом Ашшаис вмурован? Дух предчувствует битву и предупреждает об опасности, зажигая руны на лезвии. Ему этот меч эльфы подарили.

— Это он тебе рассказал? — недоверчиво заломила бровь Ли.

— Да, — восторженно расширил глаза мальчик. — А еще пообещал, что научит меня драться на мечах и бросать ножи.

— Сволочь семимордая, — не выдержала Оливия. — Решил меня через ребенка достать? — прорычала она в пустоту сакарона.

Лэйн испуганно притих и расстроено повесил голову.

— Я думал, если научусь драться, то смогу тебя защитить, — тихо объяснил парнишка. — Джедд сказал, что теперь я остаюсь вместо него и должен позаботиться о тебе.

Ли порывисто обняла Лэйна, поцеловав в макушку и понимая, зачем Джедд внушил ребенку, что он теперь несет за нее ответственность. Мальчик, ощущая собственную значимость, не испытывал страха, а воспринимал все происходящее как волнующее увлекательное приключение.

— Ты умница, малыш. Я не на тебя сержусь, — охотница протянула Лэйну бортху с водой. — Может, нам твоя дружба с мразью еще и пригодится. Будешь мне рассказывать все, что от него узнаешь.

— За что ты его так не любишь? — робко поинтересовался мальчик.

— Я не не люблю его, — жестко бросила Ли. — Я его ненавижу. И запомни, малыш: что бы он тебе ни говорил и каким хорошим ни пытался показаться, он очень страшный, опасный и жестокий человек. Будь с ним осторожен и не верь ему, какие бы обещания он тебе ни давал. Договорились?

Лэйн кивнул, соглашаясь с просьбой охотницы, и протянул ей оставшийся кусок хлеба с мясом.

— Ты должна есть, — по-взрослому заботливо сообщил парнишка, вызвав у Оливии теплую улыбку. — Силы нам обоим понадобятся, — важно заявил он.

— Спасибо, что бы я без тебя делала? Заботливый ты мой, — Ли еле смогла сохранить серьезное лицо, заметив, как важно мальчишка задрал нос и каким гордым самодовольством засветились его глаза.

За оставшуюся часть пути Оливия разговорила Лэйна и выведала у него грустную историю его жизни: о тяжелой болезни его матери, о том, как сложно приходилось ему добывать деньги на еду и лекарства для нее; и о том, как попал в приют после ее смерти, где его били и морили голодом; и о суровой, полной лишений судьбе таких же, как он, детей, живущих на улице. Девушка смотрела на мальчишку и еще больше корила себя за собственную дурость и горячность, а еще ей никак не давали покоя слова дель Орэна о наемниках. И чем больше она думала, тем явственнее убеждалась, что это какая-то ошибка. Возможно, преследовали не ее, а этого многоликого монстра, а на нее напали только потому, что на ее одежде тоже был запах аххадийской мрази. Да и не было у нее врагов, кроме самого Черного Ястреба. Были, правда, недолюбливавшие ее Айтрос и Леброк, которым Ли сломала пару пальцев и хорошенько заехала коленом между ног за то, что пытались ее зажать в темном углу, и хотя над ними после этого случая потешались все вольные мастримы, девушка была уверена, что убивать бы они ее за это не стали. Да и откуда у простых охотников взяться магии, чтобы расплатиться со сворой странных тварей, о которых они и слыхом не слыхивали?

Размышления Ли прервали громкие брякающие и тарахтящие звуки, как будто на деревянный барабан накручивали железную цепь. Что-то подобное охотница слышала, когда они с Джеддом проезжали по подъемному мосту в город Грэндолл, на юге Аххада. Подозрения девушки подтвердились: колеса кареты жалобно скрипнули, а затем гулко застучали по деревянной конструкции полотна опустившегося моста. Дальше, очевидно, пошел большой подъем в гору, потому что Оливию с Лэйном буквально откинуло на сиденье, и только через несколько минут они смогли выпрямиться и сесть нормально.

Сакарон остановился, а затем в открывшиеся двери ворвался яркий солнечный свет и мрачная морда ненавистного герцога.

— Приехали, — резко сообщил он. — Выходите.

Лэйн схватился за Оливию и тихо шепнул:

— Не бойся. Мы с тобой обязательно убежим от него. Вот увидишь, я что-нибудь придумаю.

Оливия усмехнулась и ободрительно сжала ладошку мальчика.

Проигнорировав вытянутую дель Орэном руку, Ли вылезла с Лэйном из сакарона и замерла, внимательно разглядывая то место, куда попала.

Внутреннее пространство огромного, как площадь, двора не оставляло сомнений в том, что они находятся в замке-крепости. На высоченных, сложенных из рыжего камня, зубчатых стенах стояли вооруженные стражи, зорко вглядываясь вдаль. По всей длине крепостной стены на равноудаленных расстояниях располагались величественные круглые башни с навесными бойницами — машикулями — и острыми, покрытыми непозволительно дорогой мархадской огнеупорной черепицей, крышами. Главная башня — донжон — была больше похожа на элемент сказочного дворца. Вернее, она и была своеобразным мини-дворцом с изогнутой белоснежной лестницей, резным каменным крыльцом, полукруглыми башнями в углах и сверкающими в лучах солнца начищенными до блеска роскошными окнами.

Оглядевшись по сторонам, Ли впала в уныние. Крепость больше походила на город и выглядела непреступной — входные ворота снаружи и изнутри закрывали массивные герсы. Опускные решетки были изготовлены из металла, толстые прутья располагались так близко, что через них не протиснулся бы даже худющий Лэйн.

— Добро пожаловать домой, — ядовито ухмыльнулся Касс, заметив помрачневшее лицо Оливии. — Понимаю, немного не то, на что ты рассчитывала, но я позаботился о том, чтобы мой дом не могли взять осадой. Замок стоит на воде, — окончательно добил он девушку.

— Странно, что твоя челядь тебя до сих пор рыбам не скормила, — огрызнулась Оливия. — Я им обязательно подскажу, как избавиться от хозяина-монстра. И делов-то всего — столкнуть тебя со стены.

Касс злорадно улыбнулся. Все обитатели Ястребиного Когтя знали о его способностях оборачиваться птицей, но выдавать своих тайн Оливии он не собирался. Уж очень хотел насладиться досадой и разочарованием, которые появятся на ее лице, когда она увидит это своими глазами, и ради такого случая он даже предоставит ей возможность столкнуть его, и даже сделает вид, что у нее получилось, хотя проклятье не даст ей его и с места сдвинуть.

Предвкушая потеху, Касс довольно выдохнул, а затем протянул руку Лэйну, с восторгом разглядывавшему все вокруг. Доверие ребенка завоевать будет нетрудно, а тем более мальчика, который находится в замке, полном воинов, оружия и лошадей. Вот с этого он и начнет.

— Лэйн, хочешь пройтись с Рамсом по крепостной стене? — Касс подал знак начальнику стражи, подзывая его к себе. — Рамс, покажи будущему воину, как устроен Ястребиный Коготь.

Мужчина улыбнулся и сделал шаг по направлению к Лэйну.

— Я высоты боюсь, — соврал Лэйн, крепче сжал руку Оливии и слегка попятился назад. — Чего я там на вашей стене не видел? Мне и здесь с мастрим хорошо.

Мужчины недоуменно переглянулись, и Касс решил пойти на новую уловку, чтобы изолировать мальчика от Оливии без лишнего крика и скандала.

— Ну, тогда он сводит тебя в оружейную и кузню, покажет, как куют мечи, ножи и стрелы из дашарской стали, — снова приветливо протянул руку мальчишке Касс.

— Подумаешь, мечи, — фыркнул мальчик и отвернул голову в сторону, деловито разглядывая башни. — У Ли залтаки были круче, пока вы их у нее не отняли.

У Касселя дернулся глаз, и он понял, что, кажется, начинает терять терпение.

— Может, на лошади хочешь покататься? — нашелся в помощь хозяину Рамс.

— Нетушки, благодарствуйте, — напыжился Лэйн, теснее прижимаясь к Оливии. — Меня ваш оллинг нынче ночью так покатал — задница до сих пор болит.

Рамс вытаращил глаза и с ужасом посмотрел в перекошенное лицо хозяина.

— На кухню, я так понимаю, ты тоже не пойдешь? — хищно прищурился Касс, разглядывая наглого мальчишку.

— А чего там делать? — вяло повел худыми плечами Лэйн. — Жара, смрад, да копоть одна. Мы с мастрим лучше в комнате поедим. Вы ведь покормить нас желаете? — невинно поинтересовался он. — Так у вас во-о-он дом какой огромный, — неопределенно повел вокруг рукой мальчик. — Чего ж мы на кухне толкаться будем, неужели не найдется для нас какой-никакой захудалой комнатушки? Да и отдохнуть бы с дороги не помешало. Кровать-то у вас, надеюсь, лишняя найдется?

Рамс побледнел и сделал шаг назад, а Лэйн, не замечая, что из дворца высыпала толпа слуг и выстроилась за их с Оливией спиной в шеренгу, продолжал разглагольствовать:

— Нет, ежели у вас все занято постояльцами или вам жалко, то мы с Ли не мерзлявые — и на полу поспать можем.

— В склепе, — желчно добавила Оливия, с затаенным удовлетворением разглядывая искаженное лицо Ястреба и довольно сверкая глазами.

— Дора! — злобно и громко прорычал Касс, обращаясь к дебелой грузной женщине, стоявшей позади мальчика. — Забери немедленно это недоразумение в прачечную, выведи блох и прочую живность, и вымой его как следует, мне грязь в замке не нужна.

Служанка, до того стоявшая низко опустив голову и не смея смотреть хозяину в глаза, резво схватилась с места, сгребая мальчишку в свои мягкие объятья. Лэйн от неожиданности заверещал дурным голосом, и мгновенно сработавшая реакция Оливии оказалась фатально непредсказуемой как для изумленно распахнувшихся глаза служанки, так и для вконец озверевшего Касселя.

Охотница резко ударила ребром своей ладони по пухлым пальцам толстухи, а другой рукой сдавила ей горло, да так сильно, что та, задыхаясь и хрипя, упала перед Ли на колени.

— Еще раз тронешь его, я тебя так отмою, никакая прачечная не поможет, — надавливая на болевую точку, выплюнула Оливия в багровое лицо женщины.

Лэйн тут же отскочил в сторону, и это стало его ошибкой, потому что Касс мгновенно засунул мальчишку себе подмышку, оттаскивая от разъяренной охотницы подальше. Изловчившись, пацан цапнул Касса зубами за руку, за что получил от него увесистый подзатыльник.

— У подружки своей научился? — рявкнул Касс, поднимая его за шкирку высоко над землей.

На глазах у оторопелой челяди, стражи и ратников, привыкших подчиняться приказам буйного и непредсказуемого хозяина, начинало разыгрываться целое представление, повергшее их в шок и благоговейный ужас.

Оттолкнув со всей силы трясущуюся Дору, Оливия, как безумная, бросилась на удерживавшего Лэйна Касса.

Дикий прыжок. Косой режущий удар по шее. Касс зашипел и, уклоняясь от кулака охотницы, летящего ему прямо в челюсть, зашвырнул мальчишку в руки стоявшего рядом Рамса. Серия жестких, болезненных толчков под ребра заставила Ястреба усомниться в том, что на него напала женщина. Гибкая и стремительная, она атаковала так молниеносно быстро, что Касс едва успевал выставлять блоки и шаг за шагом отступать под ее яростным напором. Кто научил эту безумную так концентрировать силу, вложенную в удар? Как вообще могла женщина так драться? Как же он не хотел ее бить на глазах у слуг — этого он опасался больше всего. И пусть после смерти жены все в замке все равно считали его чудовищным порождением Раннагара и монстром, но единственное со времен Эории все же оставалось неизменным — Касс никогда не поднимал руку на женщину.

— Я тебе все твои четырнадцать рук оторву, таракан многомордый, — орала, наступая, Оливия. — И вместо ног их вставлю, орочий потрох.

Резко бросившись на землю, Касс захватил ноги Ли своими и, опрокинув ее, навалился всем корпусом на ее хрупкое тело. Голова девчонки моментально залепила ему в подбородок, а острый локоть — в бок, а затем в его плечо вцепились ее зубы.

— Кобыла бешеная, — уклоняясь от ее укусов, ревел Касс. — Я на тебя лошадиную сбрую надену!

Они катались по пыльному двору, как две сцепившиеся собаки. Ли осыпала короткими яростными тычками пытающегося удержать ее мужчину. Там, где не доставали руки, била головой и коленом. Наконец, когда колено в очередной раз достигло цели, больно заехав по мужскому достоинству дель Орэна, он не выдержал.

— Всевидящий! — прорычал Касс, закатив глаза к небу. — Я пытался! — в ладони мага загорелись красные петли лассо, и выброшенное заклинание мгновенно спутало яростно дергающуюся девушку по рукам и ногам, а затем магический кляп заткнул ей рот.

— Отпусти ее, ты, волосатый гоблин! — извиваясь угрем в руках Рамса, кричал Касселю Лэйн.

Касс поднялся с земли, отряхивая с одежды мусор и пыль, а затем зло процедил в зареванное лицо мальчика:

— Из нас двоих ты гораздо больше походишь на грязного волосатого гоблина. Отмоешься, пострижешься, и так и быть, я подумаю, разрешу ли я тебе видеться с моей женой.

После этих слов вокруг стало так тихо, что Кассу на секунду показалось, что он оглох. Слуги с безотчетным ужасом взирали на свою новую хозяйку — безмолвную, связанную, но при этом отчаянно ползущую по земле, пытаясь пнуть сапогами своего супруга.

— Ты трус, оллинг! — нарушил тишину голос мальчика, — Только трусы обижают девчонок, — упрямо глядя в глаза герцога, заявил он.

Кассэль дель Орэн до хруста в костях сжал кулаки и обвел яростным взглядом старательно отводивших от него глаза жителей Ястребиного Когтя. Еще никто и никогда не называл его — маршала империи Аххад — трусом, а этот сопляк посмел унизить его при его же подданных! Сущности мерзко заворочались внутри нелюдя, требуя дать выход его закипающему гневу. И обслуга замка, слишком хорошо знавшая, что последует за появлением теней, стала пятиться к сторожевой башне.

— Я озвучил тебе свои условия, — еле сдерживаясь, жестко отчеканил Черный Ястреб зарвавшемуся мальчишке. — Ее состояние напрямую зависит от твоего поведения.

Лэйн ненавидяще посмотрел на герцога из-под сведенных на переносице бровей, а затем сердито обратился к удерживавшему его Рамсу:

— Убери от меня свои орочьи клешни. Я сам пойду в эту вашу прачечную.

Касс легко кивнул, и мужчина тут же поставил мальчишку на ноги.

Дойдя до красной и вспотевшей от страха Доры, Лэйн взял ее за пухлую руку и бросил Касселю через плечо:

— Теперь твоя очередь. Отпусти Ли.

Касс щелкнул пальцами, вынимая изо рта Оливии кляп, и тут же пожалел об этом, потому что охотница мгновенно разразилась такой грязной бранью, от которой и у него, слышавшего во время битв всякое, глаза полезли на лоб.

— Чего уставились? — заорал он на не сводивших со сквернословящей охотницы глаз слуг. — Пошли все вон отсюда! Знакомство закончено! Сальма! — прорычал он в удаляющуюся спину длинной, как жердь, служанки, всегда убиравшей в его покоях. — Приготовь этой… — Касс в сердцах сплюнул, покосившись на свою бешеную супругу. — Приготовь своей хозяйке комнату.

— Бывшую комнату госпожи? — еле слышно пролепетала Сальма.

— Нет! — взбешенно рявкнул Касс. — Ту, которая в северной башне, с решетками на окнах.

— Слушаюсь, хозяин, — подхватив юбки, девушка сломя голову кинулась к ступенькам, ведущим во дворец.

— Саркофаг не забудь туда из склепа перетащить, — бойко бросила ей вдогонку Оливия.

Касс, скорчив жуткую гримасу, поднял ее с земли, взваливая на плечо, и в этот самый момент тяги, удерживающие герсы, громко звякнули, противно заскрипели лебедки, и под поднявшимися вверх решетками ворот во внутренний двор замка проехала черная, покрытая галлийским лаком карета.

Двери с массивным гербом, на котором был изображен расправивший крылья ястреб, открылись, а затем на землю легко спрыгнул высокий черноволосый мужчина, одетый в синие брюки, белоснежную рубаху и роскошный темно-серый редингот, выгодно подчеркивавший узкую талию оллинга и широкие плечи. Мужчина галантно вытянул вперед руку, помогая выйти из кареты благородной шейне.

Женщина, облаченная в элегантное черное платье, расшитое по плечам и подолу сложным узором из золотистого бисера, была уже немолодой. В темных, уложенных в высокую прическу волосах едва заметно серебрились тонкие седые пряди, но лицо дамы все еще сохраняло былую красоту и тонкость черт, а горделивая осанка делали ее облик воистину царственным и неприступным.

— Дэррэк, мама, что вы здесь делаете?! — быстро спустив на землю Оливию и зажав ей ладонью рот, хмуро поинтересовался Касс.

— Я тоже тебя рада видеть, дорогой, — женщина тепло улыбнулась, а затем повелительным жестом указала подбежавшим слугам на сундуки, установленные позади кареты. — Мы с твоим братом не видели тебя больше месяца. Я соскучилась. Это преступление? — хладнокровно выдержала недовольный взгляд Касселя она.

— Вы не вовремя, — раздраженно пробурчал Касс.

— Я вижу, — смерив с головы до ног зажатую в его руках Оливию, спокойно произнесла женщина.

Ли наконец удалось укусить Касселя за пальцы, и он с шипением отдернул руку, чем незамедлительно воспользовалась злая, как голодный тролль, охотница.

— Как для покойницы, вы неплохо сохранились, — нагло глядя в глаза подозрительно разглядывавшей ее женщине, заявила она.

— Что?! — тонкие черные брови шейны изумленно поползли вверх.

— Заткнись, — прорычал герцог, крутанув лицом к себе ехидно ухмыляющуюся Оливию.

— А ты мало того, что тварь, так еще и лживая тварь, — попыталась врезать ему лбом по зубам охотница, после чего была вновь скручена и бесцеремонно заброшена на плечо. Стремительно развернувшись, Касс, игнорируя возмущенную мину матери, рассчитывавшую, как минимум, на незамедлительное объяснение, резво взлетел со своей ношей по каменным ступенькам на крыльцо.

— Касс, сынок, кто это?! — повысив голос, нетерпеливо окликнула его шейна.

— Моя жена! — не оборачиваясь, бросил Касс, злобно толкая ногой двери.

— До встречи в склепе! — задрав голову, крикнула на прощание Оливия ошеломленной матери дель Орэна. — Без меня не засыпайте, герцогиня. У меня к вам серьезный разговор!

Приехавший вместе с ней мужчина, все время молча стоявший в стороне, скрестив на груди руки и лишь изредка хмуривший брови, вдруг разразился громогласным хохотом.

— Мои поздравления, Касс! — крикнул он исчезающему в дверном проеме брату. — Ты нашел себе достойную пару.

— Дэррэк, ты что несешь?! — бросила на сына гневный взгляд герцогиня. — Это же аттергрант! В какой дыре он выкопал это чучело? Я вообще сначала подумала, что это парень.

— Похоже, дракон подсунул Касселю крупную свинью вместо винн эль корро, — продолжал посмеиваться Дэррэк.

— Ты полагаешь, это она? — с выражением полной растерянности на лице замерла герцогиня.

— По-твоему, зачем он на ней женился? — положив руку матери на изгиб своей, предположил Дэррэк.

— Мне дурно, — вытащив из рукава платок, стала обмахиваться им женщина. — После Эории — вот это?! — ткнув пальцем в место, где стояла Оливия, негодующе воскликнула она.

— А по-моему, Ястребиный Коготь наконец перестанет быть таким унылым, — расхохотался Дэррэк. — Давно я так не развлекался. Пожалуй, теперь сюда почаще наведываться стану.

— Если будет куда наведываться, — окинув удрученным взглядом замок, заметила герцогиня. — Он и так после смерти Эории невменяемым стал, а теперь их двое.

— Восемь, — хохотнул Дэррэк. — Порождений Раннагара теперь восемь.

— Всевидящий, — схватилась за сердце шейна. — А что, если она тоже…

— Нелюдь? — предположил оллинг. — Я тебя огорчу, матушка, — продолжил, пытаясь сохранить серьезность на лице, с апломбом проговорил сын. — Судя по тому, как она долбила своим лбом подбородок Касса, она — эгрэгор.

— Тебе бы все шутки шутить, — женщина легко хлопнула платком по плечу сына. — А почему она сказала, что я хорошо сохранилась? И при чем здесь склеп и покойники?

— Вероятно, ее не впечатлило твое платье и выражение лица. Имела в виду, что краше в гроб кладут, — теперь уже откровенно громко смеялся мужчина.

Герцогиня мигом покрылась пунцовыми пятнами и стала хлопать губами, как вытащенная из воды рыба.

— Это возмутительно! Что она себе позволяет?

— А ты ей скажи об этом, — подмигнул матери Дэррэк.

Женщина застыла, оторопело глядя в смеющееся лицо сына.

— Я, пожалуй, воздержусь, — чопорно поджав губы, заявила она.

— Да уж, воздержись, пожалуй, — поднеся к губам руку матери и поцеловав кончики пальцев, прошептал Дэррэк. — Не хотелось бы остаться круглым сиротой.

Герцогиня снова ласково ударила веселящегося сына кружевным платком.

— Пойдем в дом, хочу услышать объяснения Кассэля, — поднимаясь по ступеням, важно вскинула голову она.

— Интересно… — задумчиво потянул Дэррэк, — Брачная ночь у них уже была, или сундуки можно не распаковывать?

— Дэррэк, прекрати! — сурово свела тонкие брови герцогиня.

— Что «прекрати»? — ответил Дэррэк. — Я, между прочим, двое суток в пути провел. Я отдохнуть хочу, а не сидеть до утра в подвале, пережидая, пока мало-мальски целая мебель в замке закончится и новобрачные пойдут за его стены искать что-нибудь подходящее, чем можно огреть друг друга по голове.

— Ничего не понимаю, — нахмурилась шейна. — Как они могли пожениться, если они друг друга на дух не переносят? И зачем?

— Может, Кассу надоели изнеженные и приторно-сладкие дамы Азаандара, решил экзотики попробовать? — предположил Дэррэк.

— Возможно, Эйлин и была излишне жеманна, но эта… это даже не экзотика, — неопределенно махнула рукой герцогиня. — Хотя какая разница. Боюсь, что вряд ли хоть одна женщина может сравниться с Эорией.

— Ты права, такой, как Эория, больше не будет, — став совершенно серьезным, тяжело вздохнул Дэррэк.

* * *

Лэйн сидел в огромной деревянной бадье, наполненной горячей водой, прислушиваясь к разговору служанок, и молча терпел, пока пышная, как облако, Дора елозила по его голове дегтярным мылом.

— Я тебе говорила — бежать отсюда надо, — пыхтела, как барсук, Дора. — А ты мне — «вот подожди, появится хозяйка в замке, и будем жить, как прежде». Появилась! — женщина округлила глаза и с ужасом произнесла. — Похлеще нелюдя будет. И куда от них двоих теперь деваться?

— А я в каминном зале вчера шторы новые повесила, — всплеснула руками конопатая Грасси. — И мебель новую только после прошлого буйства хозяина поставили. И что же будет?

— Шторы сними, — озираясь по сторонам, стала науськивать ее Дора. — Он, когда рвать будет, все равно не заметит, новые или старые, а тебе заново шить придется.

— А мебель?

— Твоя какая забота? — фыркнула Дора. — Новую купит. У него денег много. Нам бы, главное, с этой мебелью рядом не оказаться, когда он ее в очередной раз ломать будет.

— Говорят, — Грасси засыпала в воду порошок мыльнянки и наклонилась к Доре, прикрывая рот рукой. — Он ее… в северной башне запер, в комнате с решетками.

— Всевидящий, — Дора осенила себя святым знамением. — Точно нелюдиха, раз запер.

— Дора! — Грасси судорожно вцепилась в блузу толстухи. — Это ж из нее тоже что-то полезет, ну, когда она перевоплощаться начнет.

— Точно, — в ужасе зажала ладонью губы Дора. — И сколько ж их теперь будет?

— Наверное, каждой твари по паре, — схватилась за сердце конопатая служанка. — Иначе зачем бы он ее так долго искал?

— А если плодиться начнут? — Дора выронила из трясущихся рук мыло и потеряно уставилась на подругу. — Точно начнут! А мы у них вместо корма будем. Нет… бежать… надо срочно бежать отсюда.

— Отсюда можно сбежать? — подал голос Лэйн, и женщины, испуганно вздрогнув, одновременно повернули к нему головы.

— И тебе страшно, дитятко? — Грасси жалостливо вздохнула.

— Я не дитятко, — громко фыркнул Лэйн. — Джедд сказал — я мужчина, а мужчины ничего не боятся.

Служанки недоуменно переглянулись, а затем Дора вдруг встрепенулась и, схватившись за горло, спросила:

— А ты этой… кем приходишься?

— Она не «эта», — сурово уточнил Лэйн. — Она Оливия — вольный мастрим и моя сестра, — неважно, что Ли его сестрой не являлась, но в данной ситуации мальчик почему-то решил, что так будет лучше.

— Мастрим? — удивилась конопатая. — Женщина-мастрим?!

— Всевидящий, — закатила глаза Дора. — Она еще и мастрим! Ну, все, освежует нас, как белок. А из шкуры себе сапоги пошьет.

— Ли хорошая, — прикрикнул на Дору Лэйн. — Она умная, добрая, храбрая.

— Что ж она меня чуть не задушила, если она такая добрая? — возразила прачка.

— Так она меня защищала! Зачем вы меня схватили, словно раздавить хотели? — Лэйн тряхнул головой и неожиданно чихнул. — Вы, чем ерунду говорить, лучше бы себе мыло нормальное сделали, а то у меня от вашего порошка мыльнянки уже в носу крутит, — пожаловался он.

— Какое еще мыло? — переглянулись женщины.

— Тоже мне, прачки, — скривился мальчишка. — Вот мамка моя была прачка! А вы и шерсть, и хлопок, и шелк одним порошком стираете. А еще других обсуждаете, — Лэйн кивнул головой в сторону своей одежды, сложенной на скамейке. — Сам постираю, а то еще испортите.

— А чем твоя матушка стирала? — уселась на бочку Дора и удивленно раскрыла рот.

— Так к каждой вещи свой подход, — поднял вверх свой тощий указательный палец Лэйн. Так всегда делал достопочтенный аптекарь Орвес, когда говорил что-то важное, и мальчик посчитал, что этот жест добавит ему весу в глазах двух не шибко умных теток. — Шерстяные вещи лучше всего стирать горчицей. Она же и горицвет — жир убирают. Пятна выводить лучше конским каштаном. А для шелка — «собачье мыло» или шарики из пепла папоротника. А вот голову лучше мыть кашицей из бундука, волосы после этого шелковые и блестящие. А от вашей мыльнянки одна чихотка.

— И откуда ж ты все это знаешь? — умилительно сцепила ладошки Грасси.

— Так я сам в лесу для матери растения собирал и готовил из них мыло и порошки, — гордо поведал Лэйн. — А у вас тут лес есть? — осторожно спросил он.

— Есть, конечно, — зачарованно разглядывая мальчика, сообщила Дора. — Прямо за озером.

— Ну вот, когда в лес пойдете — возьмите меня с собой, я вам покажу, какие растения и корни собирать нужно, — Лэйн вытащил из рук растерянной служанки ковш и стал смывать голову. — А еще я знаю, какую травку надо брать и масло из нее делать, чтобы руки после стирки не шерхли.

— А для лица тоже можно? — Грасси схватила ведро с теплой водой и стала поливать ею Лэйна.

— Вам веснушки вывести? — нарочито безразлично поинтересовался мальчик.

Глаза у Грасси загорелись, как у кошки в чулане, и она радостно закивала головой.

— Ага, сладу с ними нет, — пожаловалась девушка.

— Свежим или сухим жасмином надо лицо в бане мыть, — важно фыркнул Лэйн, вспоминая, как мастер Дулкан говорил это рыжей и жутко конопатой булочнице.

— А от мозолей есть что-нибудь? — Дора приподняла подол юбки, указав взглядом на свои ноги.

— Примочки из сырого картофеля пробовали? — по-деловому поинтересовался Лэйн.

— Нет, — растеряно потянула прачка.

— Попробуйте, — задрав нос, посоветовал Лэйн.

— А ты кушать хочешь? — Грасси оттолкнула своим тощим задом застывшую у бадьи Дору и услужливо протянула мальчишке кусок сухой холстины, чтобы тот мог вытереться.

— Иди отсюда, — шикнула на подругу, опомнившись, Дора. — Мальчика мне доверили. Ты сладкое любишь, солнышко? — расплывшись в широкой улыбке, поинтересовалась она у Лэйна.

Лэйн, натягивая чистую рубаху, поднял глаза к высокому каменному своду потолка, словно раздумывал, любит ли он сладкое, хотя чего там раздумывать — в былые времена он за леденец или мармелад и душу мог продать, но теткам знать об этом было совершенно не обязательно, поэтому, сделав загадочное лицо, Лэйн важно произнес то, что слышал от уважаемого аптекаря Орвеса:

— От сладкого зубы портятся. А мужику надобно мяса!

— Пойдем, милый, я тебя на кухню отведу, — радостно затарахтела Грасси. — Сегодня утром Тарга к приезду хозяина готовилась. Чего там только нет: и рагу из оленя, и колбаса из мяса каплуна, жареные бараньи ножки с шафраном, мясо кабана со сливами и изюмом, тушеная в сливках крольчатина, перепела, — служанка нараспев произносила названия блюд, и рот Лэйна мгновенно стал наполняться слюной.

— А почему это ты отведешь? — Дора поставила руки в боки и посмотрела на пританцовывающую перед Лэйном подругу, как кот на собаку. — Я дорогу на кухню еще не забыла!

— А у тебя вон стирки две бадьи, — кивнула Грасси головой на ворох белья. — А мне все одно на кухню надобно, поглядеть, не нужно ли передников новых нашить да полотенец.

— А я тоже на кухню собиралась, — не растерялась Дора, притягивая к себе Лэйна. — Мне грязную ветошь надо забрать.

Служанки, переругиваясь между собой, схватили растерявшегося мальчишку за руки, и стали тащить каждая в свою сторону.

— Я Оливии расскажу, что вы мне чуть руки не повыдергивали! — крикнул Лэйн, когда ругань служанок достигла апогея и они теперь едва не плевались друг в дружку слюной.

Упоминание имени новой хозяйки подействовало на них подобно вылитому ушату ледяной воды. Мгновенно отпустив мальчика, женщины, отскочив в разные стороны, тут же растянулись в сладких, как мед, улыбках.

— Что ты, милый, как же можно? — запричитала Дора. — Да разве ж я могу деток обижать? Да у меня своих двое, — женщина положила ладонь на сердце, видимо, желая подчеркнуть этим жестом достоверность своих слов. — Большие, правда, уже. Вон, на кузне у хозяина работают.

— Мечи куют? — недоверчиво поинтересовался Лэйн.

— И мечи, деточка, и ножи, и подковы, — согласно закивала головой Дора.

— И сай мне, как у Ли, могут сделать? — хитро прищурился мальчишка.

— Конечно, могут, — гордо заявила прачка.

— Пошли, — резко затянув шнурок на штанах и одернув рубаху, Лэйн пошагал к выходу.

— Куда? — разом переглянувшись, воскликнули служанки.

— На кузню, — не оборачиваясь, сообщил Лэйн, и женщинам ничего другого не осталось, как посеменить за ним следом.

Сыновья Доры действительно оказались кузнецами: рослыми да плечистыми, и по комплекции ничуть своей матери не уступавшие. А когда прачка сообщила им, что мальчик, которого привели они с Грасси — брат новой хозяйки замка, два здоровилы, поначалу косо глядевшие на него, тут же прониклись к Лэйну должным уважением.

Уяснив для себя, что для обитателей замка слова «хозяин» или «хозяйка» являются чуть ли не волшебными, мальчик быстро сообразил, как нужно действовать дальше.

— Ну, не знаю, такие ли уж вы мастера, как про вас Дора рассказывала, — кисло скривился он, разглядывая лежащие на столе ножи. — Какие-то они у вас неправильные. Вот у сестры моей, хозяйки вашей, залтаки из дашарской стали, зазубренные, острые, в руку сами ложатся. А это что? — презрительно фыркнул Лэйн. — Не ножи, а жабоколки какие-то. Так и скажу сестре — кузнецы тут никудышные.

— Неужто хозяйка в ножах разбирается? — недоверчиво хмыкнул один из братьев.

— Мастрим она, — жутким голосом сообщила Дора, и Грасси, как болванчик, закивала ей в такт головой.

— Ты погоди, — мгновенно засуетились парни, усаживая Лэйна на высокий табурет. — Это же так, баловство — это для крестьян, да кухарок ковалось, а настоящая работа, она чужих глаз не любит.

Один из мужчин вытянул из кладки стены камень и достал оттуда какой-то предмет, завернутый в кусок мешковины.

— Во, гляди! — развернув сверток, гордо произнес кузнец.

Лэйн зачарованно уставился на лежавшие в широкой ладони сына Доры сверкающие отполированные ножи. Таких он даже у капитана Гончих не видел. Один клинок был раздвоенным, с деревянной ручкой, со специально выточенными выемками под пальцы, а другой — фигурный, граненый, с острыми зазубринами по краю и слегка изогнутым кончиком. Это было настоящее боевое оружие, и Оливия бы точно знала, что с ним делать.

— А сталь тут какая? — с напускным безразличием взял в руки ножи Лэйн. — Что-то на дашарскую не похожа.

— Так не дашарская она, — счастливо оскалился кузнец. — Из самого Айвендрилла.

— Врешь! — мальчишка вынес клинки на свет, и солнечные лучи заиграли на их зеркально гладкой поверхности золотыми искрами. — Неужто и вправду эльфийская?

— Ага, — слаженно кивнули сыновья Доры.

— Ну ладно, — заворачивая ножи обратно в тряпку, вздохнул Лэйн. — Покажу Оливии, посмотрим, чего скажет, — мальчишка хотел было сунуть ножи за пазуху, но потом, сообразив, что если его увидит злобный оллинг, то может обыскать и отнять их, решил пойти на хитрость. Улыбнувшись конопатой служанке, он протянул ей сверток. — У вас карман на переднике большой, не могли бы вы положить пока себе, а то я, боюсь, пока тут все посмотрю, еще потеряю где.

— Конечно, могу, — Грасси мигом схватила ножи, и через секунду они исчезли в кармане ее фартука.

— А теперь можно и на кухню, — подмигнув Доре, выдохнул Лэйн. — Чего у вас там сегодня, говорите? Колбаса? Колбасу я люблю, — жадно облизнулся мальчишка и, схватив удивленную прачку за руку, потащил прочь из кузни.

* * *

Касс внес связанную Оливию в дом и с порога гаркнул вылетевшим навстречу служанкам:

— Комната готова?

— Готова, хозяин, — пролепетала одна из них. — Мы только шторы поменять не успели, — виновато сжалась девушка.

— О, не волнуйтесь, — тут же впряглась Ли. — Мне все равно, на каких шторах его вешать. Главное, чтобы карниз крепким был.

Слуги с раскрытыми ртами замерли, не смея вымолвить и слова.

— Тебе, я смотрю, кляп понравился, разговорчивая моя. Вернуть на место? Или ведешь себя как моя жена, или заткну и будешь так сидеть, пока не поумнеешь, — едко улыбнувшись и скрежеща зубами, потянул Касс, опустив охотницу на пол.

— Глистов сначала выведи, муж, — нагло бросила в его лицо Ли. — И себе, и своим темным рожам.

— Что?! — у Касса дернулся глаз и на скулах заходили желваки.

— Скрипишь зубами, — насмешливо пояснила охотница. — Первый признак глистов. Морды твои, поди, рук отродясь не мыли, да и жрут наверняка всякую гадость, — повернувшись к побелевшим от страха слугам, Оливия покачала головой. — Что же вы так плохо о хозяине печетесь? От глистов и помереть можно, да и заразно это. А вы…

Закончить свой монолог Ли не успела, потому что разъяренный герцог мгновенно подхватил ее на руки и потащил вверх по лестнице.

— Я приказываю: молока с чесноком герцогу на завтрак, обед и ужин! — крикнула Ли оторопевшей челяди с высоты лестничного пролета.

Герцог ускорил шаг и теперь несся по ступеням, как сумасшедший, перепрыгивая через две, а то и через три сразу.

— Что же ты меня с маменькой своей не познакомил? — болтаясь за спиной Касса безвольной тушей, не унималась Оливия. — У нас с ней такая милая беседа намечалась. Я, конечно, извиняюсь за нескромный вопрос. А мама у нас тоже семимордая, или у нее поболе будет? Нет, мне, в принципе, все равно, да хоть двадцать, но должна же я, в конце концов, знать всех своих свекровей в лицо.

Касс, быстро пробежав по коридору, остановился у одной из дверей, а затем, разъяренно ударив по ней ногой, внес Ли в довольно просторную и светлую комнату. Резко сдернув с себя девушку, он швырнул ее вперед со всей силы так, что она, пролетев несколько эртов, шлепнулась на высокую кровать, накрытую веселеньким покрывалом в розовых оборочках, расшитым бабочками и стрекозами, порхающими над цветами.

— Я протестую! Что это еще за сопливая лужайка для фей? — помогая себе ногами, Ли подползла к спинке, обретая опору. — Где мой обещанный склеп? Где твоя ожившая маман? Требую аудиенции!

— Вдовствующая герцогиня Антэль Адалли дель Орэн, — сохраняя тающие крупицы выдержки, процедил сквозь зубы Касс, — моя приемная мать, — потом удивленно окинул взглядом комнату, задекорированную нежно-розовыми шпалерами в тон покрывалу на кровати, злорадно поинтересовался: — Лужайка не нравится? А по-моему, самое оно! Насколько я помню, у ядовитых гарзул бабочки и стрекозки что-то вроде деликатеса. Так что приятного аппетита, — развернувшись, он пошел к выходу и, прежде чем закрыть за собой дверь, таинственно добавил: — А многомордым у нас был папа. Видишь ли, дорогая, так получилось, что кровь эгрэгоров передается только по мужской линии, соответственно, у нашего с тобой сына тоже будет семь милых мордашек, надеюсь, очень похожих на тебя.

— Чтоб ты сдох, тварь, — с лица Оливии схлынуло выражение напускной беспечности, и сейчас она с ненавистью смотрела на своего супруга, злобно прищурив глаза.

— О, теперь даже не знаю, что лучше — мальчик-нелюдь или девочка-ядовитая змея, — откровенно похабно разглядывая лежащую на кровати охотницу, ехидно заявил Касс. — А пожалуй, соглашусь и на то, и на другое, — подмигнул он мгновенно побледневшей девушке и вышел в коридор.

За дверью послышалось характерное щелканье закрывающегося замка, а затем Ли почувствовала, как невидимые путы магии, сковывающие ее тело, исчезли, словно и не было.

Рвано вздохнув, она тяжело откинулась на подушки, закрыв руками лицо. Паника и страх, вытесненные злостью и яростью, снова возвращались в ее сердце. Охотница держалась из последних сил, сама не зная, откуда черпает энергию, чтобы сопротивляться.

* * *

Касс закрыл дверь, и тени, которые он удерживал в себе нечеловеческим усилием воли, вырвались из него все одновременно. Черная ярость, кипевшая в крови потомка мрачных тварей Раннагара, требовала выхода.

Тело мужчины трансформировалось, глаза вспыхнули слепящим зеленым светом, превратившись в два бездонных омута, и руки-ножи с силой резанули по покрытым алебастровой штукатуркой стенам, оставляя на них глубокие кривые борозды. Тени метались по коридору, с глухим рычанием полосуя и круша все, что попадалось им под руку. Касс, закрыв глаза, наотмашь ударил по металлической обшивке одной из дверей, высекая сноп ярких искр, наслаждаясь резким скрежещущим звуком, как музыкой. Добравшись до статуи Алхоры, стоявшей в глубокой нише, он упоенно снес ей голову, а потом кромсал то, что осталось, в мелкую крошку, не замечая, как осколки мрамора остро впиваются в его грудь, руки, шею. Он захлебывался в экстазе накатившего на него безумия и не хотел останавливаться. Ему было так хорошо в этом вихре злобы, ярости и гнева, захлестывавшего его с головой. Он был свободен… Свободен от боли, от мук совести, от терзавших душу сомнений, от проклятых условностей, заставлявших его держать лицо, когда ни сил, ни желания делать это больше не оставалось.

— А я смотрю, ты со своими парнями тут неплохо развлекаетесь, — Дэррэк, вывернувший из-за угла, весело подмигнул резко повернувшемуся к нему Кассу. — Из-за чего сыр-бор? Девочку не поделили? — мужчина пнул носком сапога отбитую голову Алхоры, и она, прокатившись по полу, как мяч, замерла у ног тяжело дышащего нелюдя.

— Уйди, Дэр-р-рэк, — прорычал Касс. — Я плох-х-хо контролирую с-с-себя.

Две тени, находящиеся ближе всего к брату, мгновенно схлынули и, став полупрозрачными, резко запрыгнули в тело Касселя.

— Эории бы не понравилось то, что ты сейчас делаешь, — Дэррэк оттолкнулся от стены, без страха делая шаг навстречу тому чудовищу, в которого превратился его брат.

Касс широко раскинул руки, и оставшиеся тени с воем и скрежетом спрятались в нем, повинуясь ментальному приказу хозяина.

— Ты и она — единственные, кто никогда не боялся моей истинной сущности, — обретая человеческий облик, тяжело выдохнул Касс. — Почему?

— Ты мой брат, — тепло усмехнулся Дэррэк. — А когда превращаешься в ЭТО, становишься большим братом. Кстати, всегда хотел тебя спросить, а твои парни мне кем приходятся?

Касс криво улыбнулся и легонько врезал брату по шее.

— Люблю твое чувство юмора. И она тоже любила.

На лице Дэррэка промелькнула секундная тень, а затем он, с присущей только ему легкостью, забросил свою руку брату на плечи, увлекая за собой подальше от учиненного им погрома.

— Ну, должно же было мне достаться от отца хоть что-то лучше, чем у тебя.

Касс резко повернулся к Дэррэку лицом, обхватил его широкой ладонью за затылок, упираясь в его лоб своим.

— Тебе и досталось от отца все самое лучшее, братишка, ты даже не понимаешь, как тебе повезло, что он избавил тебя и Антэль от бремени рода Оттон. Ты свободен. Свободен душой и телом. В твоем распоряжении вся твоя жизнь, и ты волен прожить ее так, как тебе заблагорассудится.

— Я не понимаю тебя, — Дэррэк скользнул по напряженному лицу Касса удивленным взглядом.

— Хорошо, что не понимаешь, — растрепал темные волосы брата Касс. Тяжело вздохнув, он замер, уставившись застывшим взглядом в одну точку. — Однажды я расскажу тебе тайну рода.

— Какую еще тайну? Я чего-то не знаю, кроме легенды о драконе? — нахмурился Дэррэк.

— Потерпи, — Касс невесело улыбнулся удивленному брату. — Чуть меньше года осталось. И все тайны исчезнут вместе со мной.

— Куда исчезнут?! — Дэррэк встревожено тряхнул Касса, заглядывая в глаза. — Мне не нравится ни твой тон, ни твои загадки.

— А я вообще мало кому нравлюсь, — спускаясь по ступенькам, беззаботно фыркнул Касс. — И меня это никогда не смущало. Не бери в голову, — обернулся он к застывшему наверху лестницы Дэррэку. — Пошли, мать, наверное, заждалась, да и я голоден, как дикий харгарн. У меня, знаешь ли, последние несколько дней больше напоминали битву при Тароке.

— О! — встрепенулся Дэррэк. — Кстати, о битве. Та малышка, что так отчаянно долбила твою челюсть, действительно твоя жена, или это была шутка?

— Шутки — это твоя прерогатива, — недовольно буркнул Касс. — Я обычно серьезен в том, что делаю и говорю.

— То есть я могу пойти и обнять свою новую невестку? — губы Дэррэка искривились в лукавой улыбке, и он весело подмигнул Кассу.

— Не советую, — не разделяя веселье брата, мрачно проворчал Касс. — У нее с юмором совсем плохо. Боюсь, твое излишне счастливое лицо ей не понравится сразу.

— Как и твой подбородок?

— А что не так с моим подбородком? — остановился Касс, потирая рукой заросшую двухдневной щетиной щеку.

Дэррэк, сложив на груди руки, пристально-оценивающе окинул взглядом суровое лицо брата.

— Какой-то он у тебя слабоватый.

Касс влепил Дэррэку подзатыльник, а затем, схватив за шею, потащил вниз, уклоняясь от его дурашливых тычков по корпусу.

— Здоровый, гад, — запыхавшись, наконец вырвался из его захвата Дэррэк. — Не стыдно обижать младшенького?

— Не прибедняйся, — подталкивая его в сторону трапезной, усмехнулся Касс. — В умении владеть мечом тебе нет равных.

— Составишь мне компанию? — воодушевлено вскинул голову Дэррэк. — Я хотел размяться немного после дороги.

— Не сегодня, Дэр, — вздохнул Кассэль. — Мне нужно просмотреть бумаги, поговорить с ахонтом и проехаться по землям. Давай завтра рано утром.

— Рано утром? — Дэррэк скорчил таинственную рожицу и уморительно задвигал бровями. — Я полагал, ты раньше полудня из объятий молодой супруги не выберешься.

— Я рискую и вовсе не выбраться из ее объятий, если осмелюсь заглянуть в ее спальню.

— Такая убойно-страстная? — смешливо потянул Дэррэк.

— Ключевое слово в этой фразе — убойная, — Кассэль осторожно дотронулся пальцами до поджившей раны на губе, оставленной Оливией.

— Укусила, что ли? — приглядываясь к царапине, удивился Дэррэк.

— Зацеловала до крови, — зло пробурчал Касс, вспоминая жесткие, болезненные удары охотницы.

— Клад, а не женщина — восхитился Дэррэк, не отводя от брата искрящихся смехом глаз. — Убийственно обнимает, целует до крови, боюсь даже предположить, до какого состояния она тебя залюбит.

Лицо Касса превратилось в мрачную непроницаемую маску, и он грубо одернул веселящегося Дэррэка:

— Довольно! Моя семейная жизнь — не самый подходящий объект для твоих развеселых шуток.

— Прости, — задумчиво разглядывая Кассэля, замер Дэррэк. — Почему ты женился на ней? Ваша взаимная неприязнь видна невооруженным глазом.

— Она винн эль корро, — недовольно объяснил Касс.

— А ей-то что с этого? — продолжил недоумевать Дэррэк. — Она почему согласилась?

— Скажем так, я был очень убедителен, — остановился перед дверью трапезной Касс.

— Я ничего не понимаю, — фыркнул Дэррэк. — Ты уехал из столицы в Хеликкию с Эйлин, а домой вернулся с этой… Как ее, кстати, хоть зовут? И где ты ее нашел?

— Лив, — словно проваливаясь в события трехлетней давности, нахмурился Касс. — Ее зовут Лив.

Голубые, как лепестки незабудок, глаза выплыли из сокровищницы памяти. Наивно распахнутые, встревоженные.

…Ты кто?

…Я Лив, — тихий голос испуганно дрожит, словно осиновый листок, и шелестящим эхом заполняет пустоту храма.

…Лив?

…Оливия Торвуд, — пронзительный взгляд в панике мечется по серым стенам. — Что вам здесь нужно?

— Касс? Касс, ты что, уснул? — голос Дэррэка выдернул Кассэля из топи воспоминаний, и он тряхнул головой, отгоняя призраков прошлого. Протянув руки, он толкнул створки дверей и вошел в заполненную ярким светом, льющимся сквозь огромные окна, трапезную.

— Сынок, что у тебя за вид? — шейна Антэль Адалли дель Орэн переключила свое внимание со слуг, сервирующих стол, на присыпанные штукатуркой волосы и мундир Касса.

— Слегка потрепанный, — целуя руки матери, невесело обронил герцог.

— Немедленно пойди переоденься! — герцогиня сурово свела красивые брови на переносице. — И лицо приведи в порядок, ты выглядишь, как во времена твоих с Магридом военных кампаний.

— Ты недалека от истины, матушка, — устало усмехнулся Касс. — У меня был тяжелый бой, из которого я вышел израненным, но живым, — мрачно пошутил он.

Антэль склонила голову на бок, разглядывая хмурое лицо приемного сына.

— Ступай помойся, — смягчила тон она, осторожно проведя ладонью по его щеке. — Мы с Дэррэком подождем.

Касс, резко развернувшись на каблуках, вышел из зала, направляясь в свою опочивальню. Войдя в комнату, он активировал икту, призывая управляющего, и, стаскивая с себя грязную одежду, открыл смежную со спальней дверь, ведущую в купальню. Над широкой дубовой купелью вились белые клубы пара, оседая мелкой росой на выложенных цветной стеклянной мозаикой стенах. Касс опустился в блаженное тепло воды, положив голову и руки на покрытый белыми простынями бортик.

— Вы звали, Ваша Светлость? — архонт Ястребиного Когтя бесшумно возник на пороге, почтительно склонив голову перед хозяином.

— Звал, — не разлепляя век, отозвался Касс. — Распорядитесь выставить у спальни моей супруги конвой, и без моего разрешения никого в ее покои не пускать.

Архонт молчаливо кивнул и спокойно спросил:

— А что делать с ребенком?

Касс открыл глаза, недоуменно разглядывая замершую в нескольких шагах от него фигуру управляющего.

— Каким ребенком, Фрэм?

— Вы привезли с госпожой ребенка, — пояснил Фрэмвор Гаард — архонт крепости и правая рука владельца Ястребиного Когтя.

— Мальчишка… — наконец дошло до Касса. — Найдите для него комнату в башне на южной стене. И приставь к нему какую-нибудь из служанок в няньки.

Архон улыбнулся одними уголками губ.

— Нянек у него уже больше, чем нужно.

Касс изогнул бровь, подчеркнуто внимательно поглядев на управляющего.

— Где он?

— На кухне, — снова улыбнулся Фрэмвор. — Он больше похож на маленького прожорливого тролля, чем на мальчика.

Касс усмехнулся, вспоминая тоненькую костлявую фигурку пацаненка, бесстрашно бросившего ему вызов.

— Пусть отъедается, прикажи Тарге, чтобы мальчика хорошо кормили.

— Он хотел видеть вашу супругу, — осторожно заметил управляющий.

— Нет, — жестко отрезал Касс, потом, задумчиво глядя на танцующие на воде яркие блики, попросил:

— Распорядись, чтобы госпоже принесли горячую воду, чистую одежду и еду.

— Слушаюсь, хозяин, — Фрэмвор почтительно поклонился, собираясь покинуть покои герцога, но Касс внезапно остановил его тихим окликом:

— Фрэм, вызови мастеров, пусть поменяют шпалеры, обивку и текстиль в комнате моей жены, ей не нравится цвет.

— Образцы прислать вам? — поинтересовался управляющий.

— Нет, — дель Орэн закрыл глаза, окунаясь по самый подбородок в горячую купель. — Пусть отделают опочивальню тем, что выберет госпожа.

Архонт незамедлительно удалился, а Кассэль, набрав в легкие воздуха, ушел с головой под воду, смывая с себя грязь, раздражение и усталость.

Расслабившись и разомлев, Касс не сразу заметил, что камень в перстне на его левой руке ярко сияет, отражаясь алым пятном в колышущейся зыби. Резко поднявшись, герцог обернул вокруг бедер полотенце и, оставляя на мраморных плитах пола лужи от стекающей с тела воды, быстро пересек спальню, открыв неприметную дверь в стене. Надавив рукой на невидимый обычному глазу рычаг, он привел в движение потайную дверь, а затем, шагнув в темный проход, вскинул руку, выбрасывая синие молнии магии, которые с тихим треском зажгли вмурованные в стены светильники.

Черный, пульсирующий кристалл, установленный на цилиндрическом постаменте в центре комнаты, при появлении герцога медленно поднялся вверх и завис в воздухе на уровне головы мага. Четкие грани изогнулись, изнутри стал пробиваться мутный тусклый свет. Касс сделал шаг вперед и, меняя человеческий облик на ипостась нелюдя, положил на холодную, как лед, поверхность камня свои огромные ладони.

Сознание поплыло, пересекая невидимые контуры пространства, перед глазами заколыхались туманные образы, а затем из пустоты возникли огненно-красные глаза существа, неотрывно глядящие в ярко-зеленые глаза Касса.

— Ты мне нужен в Азаандаре, — тяжелый низкий голос зазвучал в голове нелюдя неприятной вибрацией. — Тар-Мориды Грэммодра просят аудиенции.

— У них что-то случилось? — пророкотал дель Орэн.

— Похоже на то. Пришли отчеты архонтов с западных рубежей — участились перебежки и стычки наемников с эрмирами приграничья.

— Я наткнулся на стаю зургаров в сутках пути от Хелликии.

— Как они смогли пробраться так далеко вглубь империи? — в голосе просквозили откровенно раздраженные интонации.

— Проплыли под водой, — спокойно ответил дель Орэн. — Вероятно, у них проблемы с кладками.

— Не только у них. Варгард уничтожил отряд норвилов, пробиравшихся в Аххад.

— Я понял. Завтра отправлюсь с рейдами по заставам, — собрался разорвать контакт Касс.

— Сначала ты вернешься в столицу, — настойчиво приказал красноглазый. — Я хотел бы, чтобы ты присутствовал на донкоре с орками.

— Когда встреча? — нелюдь едва заметно вздохнул, но собеседник уже успел уловить подавляемые им эманации легкого недовольства.

— Я отвлек тебя от чего-то важного? — голос внезапно стал тягучим, бархатным, вкрадчивым.

— Нет, — мгновенно перекрыл все ментальные каналы Касс.

Минутная тишина, и в голосе его собеседника вновь послышались властные, жесткие нотки:

— Через три дня я жду тебя в Азаандаре вместе с тем важным, от чего я тебя не отвлек, — глаза налились алым цветом, а затем резко потухли, разрывая связь.

— Как скажешь. Ты сам напросился, Магрид, — пробурчал в пустоту комнаты Касс, вновь превращаясь в человека.

* * *

Оливия уныло смотрела на вид заднего двора и крепостной стены, открывавшийся из зарешеченного окна ее спальни, понимая, что ее специально поселили в таком месте, чтобы она не могла и приблизительно понять, где находится, чтобы сориентироваться на местности для побега. Мерзкий супруг был предусмотрительным и умным, и это раздражало еще больше, чем сам факт его существования.

За стеной раздался звук отпираемого замка, и охотница напряженно застыла, ожидая появления визитера. Раздражение и нервозность возросли с удвоенной силой, когда на пороге появились две служанки, а дверь за ними с другой стороны кто-то услужливо закрыл на замок. Похоже, что ее собирались держать взаперти.

— Что нужно? — сложив на груди руки, сурово посмотрела на девушек Оливия.

— Нам приказано помогать вам во всем, — неуклюже присев, дрожащим голосом проблеяла одна из служанок.

Ли недоуменно огляделась по сторонам, не понимая, какой ей толк от двух перепуганных созданий, потом довольно улыбнулась и поинтересовалась у девушек:

— Пилку и топор принесли?

— Н-нет, — лица служанок приобрели нездоровый зеленоватый оттенок, и они слаженно попятились обратно к двери.

— Плохо, — недовольно потянула охотница. — Пойдите и принесите.

— За-за-чем? — подала голос одна из девушек.

— Помогать будете, — деловито начала Ли. — Вы же помогать мне пришли?

— Да, — закивали головами, как болванчики, девушки.

— Ну вот, — Ли ткнула пальцем в ту служанку, что была покрепче. — Ты будешь со мной решетку подпиливать. А ты, — указала она на другую, — станешь с топором на стреме. Как только кто войдет — сразу обухом по голове, — сопроводила свои слова красноречивым жестом Оливия.

Девица закатила глаза и грохнулась в обморок. Вторая трусливо вжалась в стену, когда Ли, в два шага преодолев разделявшее их расстояние, опустилась на корточки перед ее сомлевшей подругой.

— И на кой вы мне, спрашивается, нужны? — хлопая по щекам служанку, рассердилась Оливия. — Помощницы, — презрительно фыркнула она, поднимая обморочную с пола и перенося на свою кровать.

— Нам сказали помочь вам помыться и переодеться.

Ли оглянулась на сроднившуюся со стеной девушку.

— Я что, на труп похожа?

— Н-нет, — яростно замахала головой она.

— Может, на ребенка? — переспросила ее охотница.

— Нет, — отрицательно ответила та.

— Тогда, может, на старуху или больную? — заломила бровь Ли.

— Н-нет, — едва дыша, пискнула служанка.

— Тогда какого пьяного гоблина вы меня мыть и переодевать собрались? У меня руки есть, — Оливия вдруг призадумалась. — А купать вы меня в чем, в этом собирались? — вытащив из-под кровати ночную вазу и потрясая ею в воздухе, спросила она.

— Там, — указала пальцем в дальний угол комнаты девица.

Оливия подошла к гобелену, на котором был изображен водопад и такие же отвратительно порхающие бабочки и стрекозы, как на покрывале на ее кровати.

— Здесь? — уставившись на гобелен, изумилась Ли, потом, сообразив, дернула на себя край ткани и обнаружила скрытую за ней комнату.

Стоявшая в середине помещения купель с горячей водой мало заинтересовала Оливию, она со всех ног метнулась к двери на противоположной стене. Это был черный ход, Ли точно знала, потому что в Доу Драххар в купальнях были такие же. Через них слуги приносили и уносили воду и одежду, дабы не тревожить хозяев и меньше попадаться им на глаза.

— Она тоже закрыта стражей с другой стороны, — раздалось за спиной отчаянно дергавшей на себя кованую ручку двери Оливии.

— Ястреб недобитый. Урод криволапый. Со всех сторон обложил, — усевшись на скамью у стены, зло пропыхтела Ли. — Это что?! — охотница стянула со скамейки кружевное безобразие, явно предназначавшееся ей.

— Домашний туалет, — робко выступила вперед служанка.

— Туалет… Ну, там ему самое место, — скомкала платье Оливия и всунула в руки недоумевающей служанки. — Принесите мне нормальную одежду — брюки и рубаху.

— Его Светлость приказали снять с вас мерки и пошить платья, — разглядывая новую хозяйку со смесью любопытства и страха, сообщила девушка.

— Ах, приказали… — сузила глаза охотница, — Ну, так передай его семимордой светлости, что платье я надену только тогда, когда он наденет его сам!

Девушка вытаращила на нее округлившиеся от ужаса глаза.

— Ладно, не надо, — сжалилась Ли. — Сама передам. Что там еще многомордый приказал?

— Чтобы вы выбрали ткани для своей комнаты. Мастера заменят обивку, — ошалело пробормотала служанка.

— Я выбрала? — чуть не свалилась со скамьи Оливия. — Да ну?! — вдруг коварно ухмыльнулась она, потирая ладони. — А из чего выбирать?

— Сейчас, — метнулась из купальни служанка и, подбежав к двери, ведущей из покоев, стала колотить по ней кулаками.

— Мастера впустите! — она орала так громко, что ее обморочная подруга наконец пришла в себя и, сообразив, что лежит на господской кровати, подскочила, словно ужаленная.

— Простите, госпожа, — запричитала девушка. — Я не хотела.

— Да лежи уже, если тебе не противно, — отмахнулась от нее Ли. — У меня от одного вида этого покрывала рвотный рефлекс. Кстати, — вдруг приосанилась она, — а нельзя точно такое моему супругу в спальню? Мы тут давеча едва не подрались с ним, кому оно достанется. Так и быть, пусть забирает, — милостиво вздохнула она, закатив глаза в потолок. — От сердца отрываю. Но чего не сделаешь для любимой его многомордой светлости.

Служанка, раскрыв рот, слушала Оливию, часто-часто моргая глазами.

— Тебя как зовут, помощница? — насмешливо ухмыльнулась Ли.

— Марси, — жалобно отозвалась девица.

— Значит так, Марси, — помогая подняться служанке, «включила герцогиню» Оливия. — Покрывальце немедленно отнести супругу, я настаиваю. Скажешь, от меня подарок. Нет, лучше ничего не говори, — тут же одумалась Ли. — Тайком постелишь в его спальне. Пусть будет сюрприз.

В этот момент двери открыли и в покои впустили худого, долговязого мужчину, державшего на вытянутых руках увесистую стопку разноцветных образцов тканей.

— Госпожа, это Линтон, — представила мужчину служанка. — Ему приказано заменить в вашей комнате все, что вы пожелаете.

— Всё-всё? — сверкая глазами, предвкушающее запустила пальцы в ткань Оливия. — О! — воскликнула она. — Вот это на стены, это для мебели, а из этого получится чудное покрывалко и шторки, — приговаривала Ли, вытаскивая из стопки один за другим образцы, и по мере того, как она это делала, глаза слуг становились все круглее и круглее.

— Госпожа, может, вы тон посветлее выберете? — несмело предложил мастер.

— Что вы, Линтон, — любовно погладила лоскутки Оливия. — Для склепа самое оно. Марси, — обратилась охотница к служанке. — А живность вот эту кто вышивал? — обвела она взглядом бабочек и стрекозок, изобилующих на стенах.

— Грасси, — вставила вторая девушка.

— Грасси… — нараспев произнесла Ли. — Золотые руки у вашей Грасси. Ко мне ее! Немедленно.

— Слушаюсь, госпожа, — кивнула служанка и, бросившись к двери, снова стала яростно колотить по ней кулаками и громко орать, чтобы открыли.

— Эй, как там тебя? — окликнула ее Ли.

— Фэлис, — перестала стучать девушка.

— Ты зачем дверь таранишь, Фэлис? — поинтересовалась охотница. — Хотя, если подумать, мне она тоже не нравится, — задумчиво покосилась на тяжелую дубовую створку Оливия.

— Так хозяин заслонку магическую поставил, — сообщила девушка. — Все звуки глушит.

— Так, да? — мстительно сощурилась Ли. — И рот мне, значит, еще заткнуть решил? Гад многомордый… А резчик по дереву в замке есть, Фэлис?

— Есть, госпожа.

— Тащи сюда, — приказала Оливия и, повернувшись к Линтону, стала объяснять, что он должен делать с той тканью, которую она выбрала, а служанка стала еще усердней сильнее дубасить в двери, требуя, чтобы ее выпустили.

— Госпожа, вода остынет, — робко заметила Марси, когда из комнаты выпустили и Фэлис, и Линтона, а Ли замерла у окна, задумчиво глядя сквозь металлические прутья решетки куда-то вдаль. — Придется заново горячую носить, — жалобно потянула девушка.

— Не надо ничего, Марси, — оторвалась от созерцания улицы Оливия. — Я могу и в холодной помыться, мне не привыкать. Найди мне лучше чистую одежду. Только не платье, а брюки и рубаху, другого не надену, — устало вздохнула она.

— Простите, госпожа, но пока не пришли швеи и не пошили для вас новые наряды, могу предложить только платья бывшей хозяйки. А она, к сожалению, не носила брюк и рубах, — повинно опустила голову Марси.

— Бывшая хозяйка? — резко обернулась охотница. — У герцога была жена?

— Была, — кивнула девушка.

— И куда она делась?

Лицо служанки передернулось и глаза мгновенно заполнились слезами.

— Убили ее, — еле слышно прошептала она. — И ребеночка убили.

— Кто убил? — ужаснулась Оливия.

— Не знаю, оллинг какой-то, — пожала плечами Марси и горько всхлипнула. — Хозяин тогда собрал войско и помчался куда-то, а вернулся… Страшный, весь в крови, на зверя лютого похожий. Мы неделями в подвалах прятались, пока он с монстрами своими все здесь крушил да резал. Долго свирепствовал. Через год поутих, правда, да все одно, как подменили — был человек, стал нелюдь. Ой, простите, госпожа. Дура я, глупости говорю, — испуганно захлопала глазами служанка, глядя на Оливию.

Ли, нахмурившись, присела на кровать, постигая смысл сказанного.

— Когда это случилось? — не отрывая от Марси напряженного взгляда, сглотнув, спросила она.

— Почитай, три года как прошло, — утерла слезы служанка.

— Ступай, Марси, — оторопело пробормотала Оливия.

— А как же… — начала было девушка.

— Ступай, я устала, хочу отдохнуть, — прерывисто выдохнула Ли.

Служанка последовала к выходу, непрестанно оглядываясь на потерянно глядящую в пол хозяйку. Она не шелохнулась, пока Марси громко стучала, требуя выпустить ее, и даже когда лязгнули запоры и открылись двери, госпожа так и осталась сидеть неподвижно, пустым стеклянным взглядом таращась в одну точку.

Ли казалось, что она задыхается, что кто-то просто взял и перекрыл весь воздух, заполняющий ее легкие. Мысли и образы проносились в ее голове, наполняя душу смятением и болью.

— Это неправда, — обреченно прошептала она в пустоту комнаты. — Это неправда, Роан. Этого не может быть…

Поднявшись, она проследовала в купальню и, добравшись до купели, резко опустила в нее голову, желая прийти в себя. Но вода еще была достаточно горячей, и вместо желаемого эффекта Оливия получила обратный. В виски ударила кровь, с мокрых волос за шиворот потекли теплые струйки, тело стала сотрясать мелкая дрожь, внутри девушки словно прорвалась невидимая плотина: слезы градом катились по щекам, оставляя горько-соленый привкус на губах. Ли яростно сорвала с себя одежду, а потом, опустившись в теплую купель, обняла себя руками и тщетно пыталась согреться от бившего ее по мышцам и позвонкам ледяного озноба.

— Она тоже просила… Она тоже просила… — раскачиваясь взад-вперед, как безумная, повторяла она, глотая льющиеся слезы. — Нет, Роан. Нет… Это неправда.

Девушка зачерпывала ладонями воду, умывая лицо, но слезы все лились и лились, словно отыгрываясь на ней за все те годы, что она сдерживала их в себе, убивая в зародыше. Она не плакала с того самого дня. Слезы ушли в небытие вместе с той Оливией Торвуд, которая умерла в Райверенвелле три года назад. Все это время она жила мечтой о мести этой жуткой зеленоглазой твари, полагая, что он беспричинно разрушил ее жизнь и отнял все, что у нее было, но оказалось, весь тот ужас, который она пережила — всего лишь был актом возмездия с его стороны. Это тоже была месть — жестокая, безжалостная и беспощадная, за такую же смерть его близких. Но Оливия всего этого до сего момента даже не предполагала.

Истерика закончилась так же резко, как и началась. На смену ей пришла вымораживающая пустота и холодное безразличие. Ли безжизненно смотрела на колышущуюся зеркальную поверхность, не замечая того, что вода давно остыла, а кожа на руках сморщилась и посинела.

— Госпожа, вам плохо? — возникшая на пороге комнаты Марси заставила Оливию вздрогнуть и поднять глаза на испуганно разглядывавшую ее служанку.

— Нет, — взяла себя в руки охотница. — Подай, пожалуйста, полотно.

Девушка подхватила оставленный у стены кусок ткани и ринулась к поднимающейся из воды Оливии на помощь.

— У вас живот, как у мужчины, и руки… — Марси завороженно скользнула взглядом по рельефному прессу хозяйки и четко очерченным мышцам предплечий. — Вы правда мастрим?

— Правда, — вздохнула Оливия, укутываясь в приятную мягкость полотна.

— А я вам рубаху нашла. И штаны, — радостно сообщила Марси. — Грасси на одного щуплого, вроде вас, оруженосца шила, да отдать не успела. Новое все, не беспокойтесь.

— Спасибо, — только и смогла произнести Ли, принимая из рук девушки чистую одежду.

— Там Фэл Грасси привела. Вы просили, — Марси с любопытством и восторгом смотрела, как хозяйка, надев поверх одежды широкий кожаный корсет, ловко шнурует его, даже не глядя на крючки и петельки.

— А это для чего? — девушка робко коснулась пальцем узких хлястиков на боку.

— Для залтаков, — Оливия удрученно скользнула ладонью по корсету. Без ножей и лука она чувствовала себя слабой. Джедд научил ее отсутствие мощи удара компенсировать умением концентрировать его в одной точке и ловкостью, но сражаться голыми руками против противника, превосходящего тебя в два раза в росте и силе, все равно было заведомо проигрышным вариантом.

— Вы и ножи бросать умеете? — Марси никогда не видела женщин-охотниц, и теперь ее просто распирало от любопытства. К тому же весь замок знал, что ее приставили в служанки к новой госпоже, и ждали от девушки свежих подробностей.

— Если принесешь нож, покажу, — ухмыльнулась Ли.

Марси тут же опустила голову, теребя край передника.

— Нам с Фэл запретили приносить вам ножи и что-либо острое.

— Понятно, — буркнула Оливия, покидая купальню.

Рыжая, как осенний лист, Грасси, с простоватым, расцвеченным веснушками лицом понравилась Оливии сразу. И дело было даже не в том, что когда-то давно в обители у нее была подруга, похожая на эту девушку. Просто от солнечной швеи исходило что-то доброе и теплое, чего объяснить себе Ли не могла, и только когда Марси и Фэлис ушли выливать воду, охотница поняла, почему у нее возникло такое чувство.

Грасси, воровато озираясь по сторонам, достала из кармана передника сверток и, быстро сунув его Оливии в руки, прошептала:

— Лэйн передал.

— Лэйн? — Ли схватила девушку за руки, тревожно вглядываясь в ее лицо. — Что с ним?

— С ним все хорошо, госпожа, — Грасси удивленно смотрела в небесно-голубые глаза новой хозяйки, которая вблизи больше была похожа на хрупкую девочку, чем на ту грозную воительницу, шокировавшую всех обитателей Ястребиного Когтя, напугавшую едва ли не до смерти Дору и поднявшую руку не на кого-нибудь, а на самого герцога-нелюдя.

— Где его держат? Он не голодный? Его не обижают? Он не плакал? — Оливия осыпала девушку градом вопросов, а та лишь растерянно моргала, не смея вставить слово.

— Что вы, госпожа, его никто не обижает, да и сыт он, и чистенький, как новый таллар, и не держат его нигде. Сидит на кухне у Тарги и ест все, что на глаза попадается. И куда оно в него только влезает?

Ли заулыбалась, вспомнив, как увидела мальчика впервые, а Грасси вдруг подумала, что улыбка делает странную госпожу настолько хорошенькой, что ее даже короткие неровно обрезанные волосы не портят.

— Приведи его ко мне, — резко подалась вперед Ли.

— Мальчика запретили к вам пускать, госпожа, — виновато потупилась Грасси.

Улыбка схлынула с лица Оливии, и она с горечью произнесла:

— Я здесь не госпожа. Я — пленница.

Грасси почему-то вдруг стало жалко молодую герцогиню: у слуг и вправду было больше свободы, чем у нее, а уж выйти замуж за хозяина девушка вообще считала едва ли не самоубийством. А судя по тому, что новую госпожу держали взаперти, вероятно не очень-то и хотела она замуж за нелюдя. Так и неудивительно, предложи ей, Грасси, мешок золотых — и то не пошла бы за него. Она видела, в кого превращается герцог, и это было так жутко, что даже спать после этого без света было страшно.

— Вы не волнуйтесь за брата, — попыталась успокоить она охотницу. — Мы с Сальмой сегодня с ним в лес пойдем, и на лодке его по озеру покатаем. Он у вас такой умный мальчик и так много всего знает: и про мыло, и про травы, и про лекарства. Тарге обещал мазь от ожогов сделать.

Оливия подняла понуро опущенную голову, недоуменно вникая в то, о чем ей толкует служанка. Брат? Какое мыло? Какое лекарство? Потом, спохватившись, осторожно развернула сверток, который ей передал Лэйн, и едва не расхохоталась на всю комнату. Как удалось маленькому хитрецу добыть для нее боевые ножи, она спрашивать не стала, просто быстро спрятала их за корсет и порывисто обняла ничего не понимающую Грасси.

— Спасибо. Передай брату, что я его очень люблю, — Ли подумала, что мальчику должны понравиться ее слова.

— Мне сказали, вам приглянулась моя вышивка, — скромно зарделась Грасси. — Вы хотите, чтобы я вышила еще что-то? Я и платье могу расшить.

— Нет, — воспрянула Ли, подвигаясь к девушке ближе. — Платья мне ни к чему. Мне нужна вышивка на шпалерах, обивке и покрывале. Только необычная. Сможешь?

Грасси пожала плечами, не очень понимая, что от нее хотела хозяйка. Вышить девушка могла что угодно, в этом деле равной ей не было, чем она всегда очень гордилась, но когда госпожа, наклонившись, стала шептать ей на ухо, что именно она хочет, Грасси даже растерялась.

— Сюрприз супругу хочу сделать, он такое любит, — вдруг подмигнула ей молодая герцогиня и приложила к губам палец.

Причуды господ Грасси обсуждать не привыкла, и если нелюдю такое нравится, то отчего же не вышить, хотя что с него взять, нелюдь — он и есть нелюдь, может, от того и рвет вечно пошитые ею шторы, что на них нет того, что просит хозяйка. Грасси призадумалась и решила, что в каминном зале, пожалуй, тоже вышьет что-то подобное, пусть герцогу будет приятно.

* * *

Лэйн, уминая пирожок с молоком, нетерпеливо ерзал на высоком табурете, ожидая возвращения Грасси.

— Кушай, мой хороший, кушай, — любовно погладила его по голове старшая повариха Тарга. — Я тебе вечером мусс с земляникой сделаю.

Что такое «мусс», Лэйн не знал, но то, что он его обязательно съест, в этом мальчик даже не сомневался. На всякий случай — про запас — ел он все, что ему подсовывали, отчего живот у него стал большим и натянутым, как барабан. Теперь, когда он становился в полный рост, казалось, что он проглотил голову поросенка целиком.

Вообще-то место, куда их с Ли привезли, ему понравилось. Тетки тут все были заботливые и добродушные, и вместо того, чтобы тягать его за уши, как злющие торговки на площади, все время подсовывали какую-нибудь вкусность. А еще он себя здесь чувствовал ужасно важным и полезным, ну почти как достопочтенный аптекарь Орвес, потому что служанки вились вокруг него, как мухи, расспрашивая всевозможные рецепты мазей и снадобий, и Лэйн не уставал благодарить Всевидящего за то, что мастер Дулкан, частенько позволяя ему толочь в ступке травы и смешивать эликсиры, подробно рассказывал, для чего они предназначаются.

За несколько часов молва о мальчике, знающем, как лечить подагру, избавляться от веснушек, прыщей, облегчить зубную боль, и даже что надо втирать в голову, чтобы волосы не выпадали, облетела весь Ястребиный Коготь. Служанки потянулись к Лэйну длинной вереницей, а когда он случайно сболтнул Рамсу, что знает, как укрепить мужскую силу, следом за служанками примчались стражники, и, что больше всего нравилось мальчику, приходили они не с пустыми руками. Теперь в углу за печкой у Лэйна был целый склад нужных и полезных вещей. Единственное, что огорчало мальчика — он не знал, как все это передать Оливии. Но кое-что у него все же получилось, и теперь он с замиранием сердца ждал, когда вернется Грасси и расскажет, как прошла встреча с охотницей.

То, что его к ней не пускали, еще больше убедило мальчика в том, что оллинг — злой, противный и многомордый. Он не знал, почему Ли так его называла, но точно помнил, как его покойная матушка говаривала про местного банкира, что он двуличная свинья. Вероятно, Оливия имела в виду то же самое, только поскольку оллинг по положению был выше банкира, то и свиных морд ему, соответственно, полагалось в два раза больше.

Грасси вернулась, когда терпение у мальчика почти закончилось, и он, переваливаясь, как утка, заложив за спину свои тощие ладошки, нервно стал ходить взад-вперед по кухне под сердобольные причитания Тарги, какой он маленький да худенький, сопровождающиеся попытками всунуть ему очередной пирожок.

— Ну, отдала? — бросился к служанке Лэйн, едва не сбив ее с ног.

— Отдала, — радостно кивнула девушка, демонстрируя пустой карман своего передника.

— Что она сказала? — сверкнул глазами мальчишка.

— Сказала — любит тебя, — улыбнулась Грасси. — Очень.

Лэйн замер, уставившись на конопатую служанку широко раскрытыми глазами. За всю его жизнь только мама говорила, что любит его, и что для нее он самый лучший мальчик на свете. После ее смерти Лэйн думал, что уже никто и никогда не скажет ему таких простых и нужных слов. И вот теперь ему очень хотелось заплакать, а еще очень хотелось обнять только с виду суровую и неприступную мастрим. Мальчик с силой сжал губы, сдерживая слезы, и дал себе обещание, что обязательно вытащит Оливию из ловушки, в которую они попали, потому что теперь он, кажется, даже знал, как это сделать.

— А ты можешь мне показать окно комнаты, где ее держат? — шепнул на ухо Грасси Лэйн.

Грасси искоса глянула на следившую за ними Таргу и согласно закрыла глаза, подавая мальчику знак.

— Ну, ладно, — громко, чтобы Тарга слышала, начал Лэйн. — Бери со своей Сальмой корзины, пойдем в лес — травы на мыло для Доры собирать, и корней белоцвета накопаем, сделаю настойку от твоих веснушек.

— А мне от ожогов? — тут же подскочила к ребенку кухарка.

— Я помню про всех! — важно задрал нос Лэйн. — Вы мне лучше лукошко ловкое найдите.

Тарга метнулась в чулан и выволокла оттуда небольшой заплечный плетеный кузовок.

— И рукам не тяжело, и влезет много, — заботливо пристраивая у мальчишки на спине корзину, промурлыкала Тарга. — Ты мне то, что обещал для мужа, не забудь, — шепнула она ему на ухо.

— Не забуду, — покидая кухню, улыбнулся женщине Лэйн. Оказывается, супруг Тарги жутко храпел по ночам, не давая ей выспаться как следует, а мальчик точно помнил, что местному доджу мастер Дулкан от храпа выписывал сок мелко истолченных стеблей черного хвоща, смешанный с медом и маслом облепихи.

Грасси вывела Лэйна черным ходом и, спустившись по лестнице в подвал, повела его куда-то длинным узким коридором, подсвеченным висевшими на стенах ларэнтами.

— Где это мы? — оглядываясь по сторонам, поинтересовался мальчик.

— Служебный ход, — пояснила Грасси. — Не разрешается слугам по господскому двору и дворцу ходить.

— Так отсюда и в дом, где Ли держат, попасть можно? — Лэйн остановился, разглядывая множество темных арок в каменных стенах подземелья.

Грасси утвердительно кивнула.

— По этим проходам в хозяйские комнаты приносят все необходимое.

— А где проход в комнату Оливии?

— Там, в конце коридора, винтовая лестница в ее покои, — указала направление Грасси. — Только там стража стоит, — заметив, как загорелись глаза у Лэйна, предупредила его служанка. — Сюда, — нырнула она в темный проем, увлекая мальчика за собой.

Лэйн зажмурился от яркого солнечного света, едва Грасси, приоткрыв дверь, ведущую во двор, подтолкнула его вперед.

— Гляди, — шепнула она, указывая пальцем вверх. — Видишь окно на башне в решетках? Это комната твоей сестры.

Лэйн прикинул высоту и радостно вздохнул, решив, что камушек до ее окна он все же сумеет добросить. Осталось только запомнить дорогу, а на этот случай у него в кармане был припасен мелок, который ему любезно подарил один из стражников. Поэтому, когда Грасси повела его обратной дорогой, Лэйн, вытянув руку, незаметно оставлял на стенах полоски и черточки.

Дойдя до очередного пролета, служанка начала спускаться по ступеням вниз, и мальчик с удивлением обнаружил, что воздух вдруг стал влажным и холодным, словно они очутились на дне глубокого колодца. За поворотом послышалось гулкое эхо голосов, плеск воды, и Лэйн испуганно замер, занеся над ступенькой ногу.

— Не бойся, — улыбнулась Грасси, взяв в свою руку его похолодевшую ладошку. — Это выход из крепости.

— А как же ворота? — удивился Лэйн.

— Будут тебе ради слуг по сто раз на дню механизм поднимать и опускать, — насмешливо поведала Грасси. — Ворота для господ и телег с провиантом. А мы каждый день через озеро плаваем, ежели что в деревне или в лесу надобно.

Плавать Лэйн не умел, оттого испугался еще больше, но в лес ему нужно было позарез, поэтому, пересилив страх, малыш глубоко вздохнул и, доверившись Грасси, пошагал следом.

В конце ступенек обнаружился высокий сводчатый зал, большую часть которого занимал огромный квадратный водоем с десятком лодок, покачивающихся на его темной поверхности. Весь периметр был огражден высоким каменным бортиком, на котором сидела парочка стражников, весело болтавших о чем-то с кокетливо елозившей по полу носком башмака Сальмой.

При виде Грасси и Лэйна стража поднялась с мест и, подхватив весело попискивающих девушек, осторожно поставила их в одну из лодок.

— Ну что, малец, сам запрыгнешь или помочь? — поинтересовался усатый мужчина у Лэйна.

— Сам, — важно напыжился мальчишка, делая шаг навстречу протянутым к нему рукам Грасси.

Воины оттолкнули лодку от выступа, и она, проплыв пару эртов, оказалась в сером полутемном гроте, выдолбленном в стене. Откуда-то сверху раздался нарастающий гул, а затем выход из грота перекрыла опустившаяся каменная перегородка.

— Не бойся, — прижала к себе Лэйна Грасси. — Это шлюз. Сейчас вода опустится, и мы выплывем прямо в озеро.

Нельзя сказать, что Лэйн боялся, скорее, нервничал, потому что было темно и совершенно не понятно, что происходит. Каково же было его удивление, когда в глаза вдруг ударил яркий свет, и лодка, словно кряква, поднырнув под полукруглым сводом, оказалась посреди озера с чистой голубой водой, в которой, как в зеркале, отражались проплывающие по небу облака.

Сальма и Грасси, налегая на весла, быстро двинулись к берегу, напевая веселую песенку, а Лэйн зачарованно пялился на замок, непреступно возвышавшийся над глубоким озером, окруженным со всех сторон густым лесом. Издали он действительно был похож на гигантские когти птицы, причудливо торчащие из воды. И это осложняло мальчику выполнение задачи, которую он перед собой поставил. Но он и не думал унывать, он был уверен — Ли что-нибудь придумает и обязательно найдет способ, как покинуть Ястребиный Коготь, а он сделает все возможное, чтобы им никто не помешал это сделать.

Еще даже не углубившись в лесную чащу, Лэйн обнаружил то, что искал. Разлапистые кусты дремника, усыпанные ярко-желтыми ягодами, росли прямо вдоль тропинки, по которой они с девушками шли. Дав Грасси задание рвать папоротник и показав Сальме какие следует копать корни и собирать травы, мальчишка незаметно подобрался к кустам. Он точно помнил, что от бессонницы мастер Дулкан делал эликсир из сока ягод дремника и семян белладонны, и всегда говорил, что следует добавлять в стакан не более трех капель, иначе можно проспать целые сутки.

Мальчик чесал макушку и мучительно прикидывал, сколько же ему потребуется ягод и семян, чтобы усыпить всех обитателей замка, когда огромная ладонь закрыла ему рот, не давая пискнуть, а затем бесшумно затащила в кусты.

— Тссс, — Джедд приставил палец к губам и убрал ладонь с лица Лэйна.

— Джедд! — радостно всхлипнул мальчик и бросился на шею рыжеволосому мастриму. — Ты нас нашел!

— Ну-ну, будет, — улыбнулся Джедд, поцеловав пацаненка в макушку. — Конечно, нашел. Я за вами от самой Хелликии по следу двигался. Что с Оливией, знаешь?

— Ее многомордый в замке запер и меня к ней не пускает, — сердито прошептал мальчик. — Но я знаю, где она, и придумал, как ее освободить.

— Ишь ты, — усмехнулся Джедд, пригладив торчащие во все стороны вихры мальчика. — Придумал он. Я тут со всех сторон замок осмотрел. Неприступный он. Ястреб знает толк в обороне.

— Это отсюда неприступный, — хитро подмигнул Лэйн. — А ежели изнутри всех обезвредить, то очень даже приступный.

— Ты что удумал? — прижал к себе ребенка Джедд. — Стратег.

— Если усыпить всех в замке, то мы с Ли запросто сможем сбежать. Только лодка нужна, я плавать не умею.

— И как ты весь замок собрался усыпить? — поразился Джедд. — Я только на стенах человек тридцать воинов насчитал.

— Очень просто, — зашептал Лэйн. — Тарга, кухарка, готовит еду для всех слуг и охранников в одном котле. Я туда сонной настойки за ужином вылью, вот они все и уснут. А оллингу, покусай его тролль, в вино добавлю, когда его по кувшинам разливать будут.

— И в кого ты такой смышленый, — восхитился Джедд. — На, попробуй передать Ли, — охотник вытащил из рукава сай и протянул его Лэйну.

— Не надо, — ухмыльнулся мальчик. — У нее уже два ножа есть. Эльфийские. Боевые. Грасси сегодня ей отдала, — Лэйн выглянул из-за куста и указал на веснушчатую служанку, рвущую папоротник на полянке.

— Настоящий мастрим из тебя получится, — Джедд крепко обнял мальчика и прошептал: — Только давай договоримся. С оллингом шутки плохи, сынок. Ты лучше дождись, когда он из замка отлучится, тогда и выливай свою настойку. Знак мне подашь, — мастрим достал из кармана зачарованную свечу и спрятал ее в кузовок Лэйна. — Я здесь каждый вечер буду следить за замком. Лодку найду, не волнуйся, и лошадей я уже купил.

— Я завтра опять в лес с кем-нибудь пойду. Встретимся здесь же, — заявил мальчик.

— Хорошо, буду ждать, беги, чтобы служанки ничего не заподозрили, — Джедд обнял мальчишку и мягко вытолкнул из-за кустов.

Лэйн тут же пошагал к копошащимся в траве девушкам, еле сдерживая рвущуюся на свет улыбку. На душе мальчика было так хорошо и легко, что хотелось петь. Джедд назвал его сынком и уверил, что из него выйдет настоящий мастрим, а Оливия сказала, что любит его. В один миг Всевидящий вдруг решил одарить его заботливыми друзьями и любящей семьей — о чем еще мог мечтать маленький и бездомный сирота? И в этот момент Лэйн подумал, что готов совершить для двух ставших ему такими близкими людей что-то совершенно невозможное: пожертвовать любыми благами и даже всю оставшуюся жизнь не есть сладостей, лишь бы иметь возможность везде и всегда быть с ними рядом.

* * *

Касс спустился в столовую к матери и брату чистым, гладко выбритым и одетым в элегантные светло-серые брюки, жилет и черный сюртук в тон платью Антэль дель Орэн. Вдовствующая герцогиня, всю жизнь проведшая при дворе, всегда категорично требовала соблюдения этикета в ее присутствии и не любила, когда кто-то нарушал устоявшиеся годами родовые традиции.

Заняв полагающееся ему по праву место в торце стола, герцог подал знак лакеям, и вереница одетых в синие ливреи слуг потянулась к хозяевам замка, удерживая на вытянутых руках блюда, накрытые сверкающими серебром крышками.

— Касс? — вопросительно-недовольно выгнула бровь Анэль.

— Оливия устала и хочет отдохнуть после утомительной дороги, — игнорируя возмущенный взгляд матери, Касс снял крахмальную салфетку с тарелки и, изящно встряхнув, разложил на коленях.

— Это крайне неприлично — не выйти к столу и не познакомиться с будущими родственниками, — фыркнула герцогиня, снимая с протянутого перед ней блюда ломоть запеченной оленины под шафрановым соусом.

— Мама, поверь, более неприлично было бы, если бы она вышла, — приступая к еде, спокойно обронил Касс.

— Я не понимаю, — отпив глоток вина уже более мирно начала Антэль. — Как ты мог связаться с этим убожеством?

— Я бы попросил, — ледяным тоном оборвал ее Касс. — Оливия Торвуд дель Орэн, герцогиня Оттон, теперь моя жена. Я требую к ней должного уважения, хотя бы в моем присутствии.

— Прости, — шейна Антель нервно сжала вилку. — То есть это правда — ты все-таки женился на ней?

— Что тебя так удивляет? — холодно поинтересовался Кассэль. — Ты знала, что я ищу жену. Я наконец ее нашел. Не слышу поздравлений и не вижу радости на твоем лице.

— Ты полагаешь, тебя есть с чем поздравлять? — в голосе герцогини послышались нотки раздражения и нетерпимости.

— Полагаю, да, — безмятежно заметил Касс. — Я нашел свою винн эль корро.

— Я вообще не понимаю сути этого дикого обряда, — возмутилась герцогиня.

— Тебе и не положено понимать, — осадил ее Касс. — Эта тайна касается только мужчин — хранителей рода.

— Зачем он нужен? — не унималась Антэль. — Твой отец взял меня в жены без него, и мы счастливо и прекрасно прожили с ним много лет.

— Антэль, — устало вздохнул Касс. — Не спорю, вы с отцом были прекрасной парой, и тебе очень повезло, что на тот момент у него уже был я. Бесконечно благодарен тебе за то, что ты заменила мне мать, но давай оставим эту тему, поскольку внятного и исчерпывающего ответа на свои вопросы от меня ты все равно не дождешься.

— Эти вечные тайны, — обижено поджала губы герцогиня. — Чувствую себя чужой в собственной семье. И когда ты собираешься мне представить свою супругу?

— Когда ее манеры начнут соответствовать твоим высоким требованиям, — Касс подал знак стоявшему у стены лакею с серебряным кувшином, подзывая его к себе. — К тому же мы завтра утром отбываем в столицу.

— Ты шутишь? — округлила глаза Антэль.

— Это желание Магрида, — скривился Касс.

— Она хоть знатного рода? — герцогиня задумчиво нахмурилась. — Торвуд. Торвуд… — лицо женщины внезапно стало белым, как мел, и она судорожно схватилась за горло. — Граф Эверос Торвуд, хозяин Доу Драххар… После его смерти замок и земли перешли во владение его племяннику, Роану Райверену, поклявшемуся взять в жены дочь Торвуда, когда она вырастет. Этого не может быть…

— Ты женился на невесте убийцы Эории?! — Дэррэк налил себе вина и залпом осушил кубок. — Это и впрямь она?

— Правда, — бесстрастно произнес Касс, забирая у слуги кувшин. В кубок вместо вина полилась мутная белая жидкость, и рука герцога мгновенно зависла в воздухе. — Что это? — повернувшись к лакею, хищно поинтересовался он.

— Молоко с чесноком, — робко попятился мужчина и дрожащим голосом добавил: — Супруга ваша приказала.

Глаз дель Орэна нервно дернулся, яростно скомканная салфетка отлетела в сторону. Под прицелом потрясенных взглядов матери и брата, медленно поднявшись из-за стола, Касс молча покинул трапезную. Стиснув зубы и стараясь сохранять видимость благопристойности на лице, он поднялся по лестнице и проследовал в свои покои. Закрыв за собой дверь, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух, пытаясь унять рвущийся наружу гнев, но получалось из рук вон плохо.

Послышался шорох, и на пороге его опочивальни внезапно возникла служанка. Испуганно вздрогнув, она было сделала шаг назад, а затем замерла, почтительно склонив голову и трепеща, как осиновый лист.

— Что ты здесь делаешь, Марси? — раздраженно бросил Касс. — Где Сальма?

— Сальма ушла с Грасси в лес, а я… А там… — служанка, не смея поднять на хозяина глаз, неловко указала трясущейся рукой куда-то за свою спину.

Резко убрав ее с дороги, Касс ринулся в спальню и замер на пороге, изумленно разглядывая розовое безобразие в рюшечках и бабочках, застилавшее его кровать. В комнате, отделанной в строгих темно-синих и серых тонах, оно смотрелось вызывающе нелепо.

— Это что такое?! — угрожающе тихо поинтересовался герцог.

— Подарок, — полушепотом вымолвила девушка. — Супруга ваша сюрприз вам хотела… — служанка резко заткнулась, заметив, как глаза хозяина медленно начинают превращаться в два сияющих зеленых омута.

— Кто позволил слушаться ее идиотских приказов? — зло рявкнул дель Орэн, сдернув покрывало и взбешенно забросив его в камин.

— Вы, — сдавлено пискнула Марси.

Касс, вздернув бровь, взглянул на нее, как на полоумную, и мрачно переспросил:

— Я?

— Вы сказали служить госпоже и исполнять все ее желания.

— Пошла вон, — процедил сквозь зубы дель Орэн, и как только служанка стремглав вылетела из его покоев, яростно метнул в камин синюю молнию магии. Покрывало ярко вспыхнуло, жаркие языки пламени плотоядно лизнули почерневшие от сажи камни, и стремительно расползающийся огонь, пожирая ткань, словно издеваясь, стал весело потрескивать в глубине очага.

Касс гневно сдернул с себя сюртук, с силой швырнув его об пол, потом схватил стоявший на прикроватной тумбочке кувшин и, запрокинув голову, резко отхлебнул воды.

Острый удушающе-неприятный запах ударил в нос, и у Касса возникло ощущение, что ему в рот только что нагадили коты.

— Гребаный Раннагар!!! — взревел герцог, выплевывая отпитую дрянь. — Мать твою, — отряхивая облитую и воняющую одежду, ругался он.

Кувшин с молоком, пролетев через всю комнату, присоединился к догоравшему в камине покрывалу. Резкий специфический аромат попавшего на горящие угли чеснока и молока мгновенно заполнил всю комнату.

— Прибью мерзавку! — многообещающе прорычал Касс, выбегая из собственных покоев.

Когда он ворвался в Комнату Оливии, она сидела за столом и угрюмо жевала кусок курятины, подперев одной рукой голову. Повернувшись в сторону герцога, она одарила его взглядом, полным презрения, а затем, кисло поморщившись, стала усердно принюхиваться.

— У вас отвратительный парфюм, герцог, — наконец заключила она. — Вы не могли бы выйти? Вы мне портите аппетит.

— Я тебе сейчас выйду! — дернулся в ее сторону Касс.

Ли проворно вскочила, одним махом оттолкнув от себя ногой стул. Стул, проехав по полу, ударился о герцога, и он, схватив его рукой, с размаху бросил о стену, превратив в груду обломков.

Стоявшая в стороне Фэлис, громко взвизгнув, закрыла руками голову, с ужасом взирая на взбешенно замерших друг напротив друга герцога и герцогиню.

— Я, кажется, приказал одеть ее подобающим образом! — прошипел Касс перепуганной служанке.

— Отстань от нее, — закрыла собой трясущуюся от страха девушку Оливия. — Меня моя одежда устраивает. Если тебя — нет — твои проблемы, герцог, — с вызовом заявила охотница.

Касс решил, что достаточно позволил девчонке играть с ним. Ему надоело. Дерзкое неповиновение ему в собственном доме его откровенно бесило. А делать это в присутствии слуг он не позволял даже матери и Дэррэку. Медленно и плавно, не отводя взгляда от застывшей, словно перед броском, супруги, он сделал пару шагов в сторону кровати, заметив лежащее на ней скомканное платье. Подцепив его рукой, он едко осклабился.

— Проблемы у тебя, герцогиня, — ярко сверкнув зеленью глаз и частично отпуская свою сущность, заметил Касс. — Ты наденешь это по-хорошему, или я тебя раздену и одену сам!

Оливия напряженно прищурилась, тонкая бровь изломом взлетела вверх.

Касс окинул ее застывшую фигуру с головы до ног и довольно ухмыльнулся. Со стороны могло показаться, что девушка внимательно и спокойно наблюдает, что же он предпримет дальше, но она нервничала, и теперь, настраиваясь на ее волну, нелюдь видел, как ее удивительно яркая аура пульсирует багровыми вспышками гнева, перемешанными с грязно-серыми вкраплениями страха. Бесстрашная и буйная охотница все же боялась его, как бы ни пыталась это скрыть. Страх — это хорошо. Страх — это замечательно, решил Касс, наступая на девушку и предвкушая легкую победу. Бросая ей в руки платье, он и не сомневался в том, что теперь она вынуждена будет его слушаться.

— Ты оденешься как женщина и будешь вести себя как женщина, — суровым менторским тоном повторял Касс, вглядываясь в побледневшее лицо девушки. — Сейчас, сегодня и завтра, когда я повезу тебя в столицу, ты будешь делать то, что я тебе скажу, говорить то, что я тебе позволю, и надевать то, что я посчитаю нужным.

Все изменилось в один момент: алый и серый смешались в одно расплывчатое пятно. А потом холодный, как лед, белый затопил сознание девушки, и ее сверкающая инеем аура стала расползаться в пространстве, подобно морозному туману.

Наступив ногой на один рукав платья, Оливия резко дернула за другой, разорвав наряд на две тряпки.

— Я. Больше. Не надену. Платья! — она с холодным спокойствием отрывисто чеканила каждое слово, а потом запустила в лицо Касса обрывками наряда. — Никогда! Запомни! Тебе придется меня связать, чтобы заставить это сделать, но как только развяжешь — все, что ты на меня напялишь, постигнет та же участь.

Лютая стужа ее вымораживающих душу эмоций жалящими иглами впивалась в мозг нелюдя.

До боли.

До изламывающих судорог.

Он молча смотрел в застывший лед ее равнодушного взгляда, и вдруг с восхищением осознал, что так оно и будет: сколько бы он ни пытался на нее давить или ломать, она, как лоза, будет гнуться, а затем, выпрямившись, безжалостно бить его наотмашь. И Касс ничего не мог с этим поделать, да, собственно, он и не понимал, а хочет ли? Он всегда уважал сильных противников, а она была не просто сильным противником. Она, ко всему прочему, была женщиной, очень необычной женщиной: с тонкими, правильными чертами лица, хрупкая внешне, но имеющая крепкий стальной стрежень внутри.

Сейчас в ней не было страха, только хладнокровное спокойствие и невозмутимая уверенность в себе. Она была похожа на снежную пустыню, искрящуюся, словно драгоценный камень в лучах вошедшего в зенит солнца, невероятно прекрасную в своей холодной, девственно-белой чистоте, и непредсказуемо опасную, грозящую превратить тебя в безжизненную стылую глыбу, чуть только остановишься и позволишь себе обмануться ее сияющей красотой.

Чем дольше Касс смотрел на нее, тем явственнее понимал, что три дня дороги в Азаандар рядом с ней превратятся в пытку и бесконечную изматывающую битву, а дальше он станет посмешищем в глазах двора и царя, если притащит ее во дворец связанную, с заткнутым ртом.

Как же ему все это надоело: и собственное бессилие, и шантаж Магрида, и то, что он всю жизнь был заложником чужой ошибки и, в конце концов, должен был еще и стать ее жертвой.

— Это твой выбор, — жестко усмехнулся Касс. — Не хочешь по-хорошему, возьму измором, — он устало вздохнул и, повернувшись, пошел к двери. — Ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока не согласишься на мои условия, — на выходе он обернулся и добавил: — Мальчика тоже не больше не увидишь. С этого момента тебе позволено приносить только воду и еду. Одумаешься — дай знать.

Герцог не успел переступить порог, как над головой что-то просвистело и, врезавшись в дверной косяк, осыпалось на него дождем из разнокалиберных осколков, и только благодаря тому, что он резко присел, вторая запущенная в него тарелка с остатками еды, вылетев в коридор, впечаталась не в его затылок, а в стену.

— Я смотрю, ты с жиру бесишься, — прорычал Касс, глядя на замершую в стойке Оливию. — Придется умерить твой аппетит. Посидишь день без еды. Фэлис, — раздраженно посмотрел он на служанку. — Унеси обед немедленно. Не кормить госпожу до завтрашнего вечера. Того, кто ослушается моего приказа — накажу.

Герцог злорадно хлопнул дверью, но почему-то не почувствовал себя победителем в этой схватке. Сверкающий холодной яростью взгляд Оливии и ее до белизны в костяшках сжатые кулаки все еще стояли у него перед глазами, когда стража запирала засовы и поворачивала ключ в замке.

Это удивительно, как быстро удавалось его новоиспеченной жене доводить его до состояния, близкого к бешенству. Сейчас его раздражало все: цвет стен, высота лестницы, испуганно отводящие косые взгляды слуги, мать и Дэррэк, приехавшие так не вовремя, и даже эхо собственных шагов. Этот нелепый, непостижимый брак так разительно отличался от прошлого, и от этой мысли Касс становился с каждой секундой все мрачнее и задумчивей.

Он вернулся к себе, а затем, пройдя через спальню, остановился у двери, ведущей в комнату, смежную с его, и уткнулся лбом в гладкую мореную древесину. Касс не открывал эту дверь с тех пор, как умерла Эория. Просто не мог себя заставить войти на ее половину. А теперь почему-то очень захотелось. Навязчиво. Болезненно. Хотелось вспомнить забытое ощущение счастья и покоя. Как и хотелось вернуть то, что вернуть уже было невозможно.

Толкнув рукой створку, он сделал короткий шаг и закрыл глаза, вдыхая запах стен, хранящих едва уловимый аромат цветочных духов его нежной эльфийки.

Тусклый свет пробивался сквозь тонкое полотно штор, ложась пастельными акварельными мазками на накрытую белыми кусками ткани мебель. В бесформенных недвижимых грудах угадывались абрисы до боли знакомых предметов. Арфа, стоящая в углу, кресло напротив камина, кровать под элегантным полупрозрачным пологом. Столик с овальным зеркалом у стены.

Воспоминания, словно ожившие призраки, летали по комнате, рисуя Кассу картины лучших дней его жизни. Где-то под потолком с удивительной фреской, изображающей священный лес Айвендрилла, серебряным колокольчиком прозвенел хрустальный смех Эории.

Вот она остановилась у пылающего очага. Подняла руку, скользя широким гребнем по влажным после купели волосам. Обернулась. Уголки алых губ дрогнули в светлой улыбке. Тонкая кисть потянулась к нему в ласковом жесте.

— Tula an nin maelamin, Kethavel. Amin mela lle[1].

— Я тоже тебя люблю, nin naira[2] — с улыбкой прошептал Касс в безмолвную пустоту.

Это было странно и непонятно, но спустя столько лет Касс так и не смог понять, за что же она его так любила. Почему пошла за ним против семьи и покинула солнечный Таоррисинн, отказавшись от вечной молодости и тысячелетий безоблачной жизни в вечнозеленом Айвендрилле.

И никто не понимал, что нашла жутком нелюде чистая, как воздух в высоких горах, светлая перворожденная. Но только она способна была видеть в нем то, чего не замечали другие: истинного Кассэля дель Орэна — верного и преданного мужчину, безумного и пылкого в своей нечеловеческой страсти. И только с ней он был обжигающе нежен и трепетно заботлив, забывая, кто он, загоняя свою черную мрачную сущность в самые дальние углы сознания, чтобы и тень ее не могла осквернить сияющий чистый свет его женщины.

Она научила его гасить вспышки гнева и ярости, превращая их в музыку. Только в ее синих, как воды Альвы, глазах он находил умиротворение и безмятежное счастье. Воин, ненавидевший двор с его манерами, интригами и идиотским этикетом, таскался за ней следом только потому, что она любила свет, веселье, радость и смех. И ему нравилась та зависть, с которой смотрели на его Эорию, нравилось вести ее в танце и видеть, как замирают на выдохе мужчины, любуясь неземной красотой и неборожденной грацией пресветлой. Он любил в ней все: чарующий голос, льющийся серебряной свирелью, гибкие руки, завораживающе перебирающие струны арфы, длинные до самых щиколоток белые волосы — мягкие, как шелк, переливающиеся, словно жемчуг. И ее тело — совершенное, без единой лишней линии и фальшивой ноты.

Она была прекрасна…

Была…

Была.

Проклятый Эрэб, зачем твоему подземному царству понадобилась ее светлая сияющая красота?!

Потянув на себя край накрывавшей кровати ткани, Касс резким рывком сдернул ее и, тяжело вздохнув, опустился на расшитое зелеными листьями плюща покрывало.

— Устал, maelamin? — мягкий, словно шелест листьев, голос накрыл его волной спокойствия и тепла. Она всегда умела усмирить его одной интонацией своего голоса.

— Да, nin naira. Ужасно устал.

— Бедный мой, — тонкие пальцы невесомо прошлись по темным волосам, убрав со лба непослушную волнистую прядь. — Спи, Kethavel. Спи, nin ore[3].

Касс смежил веки, и тихая, как дуновенье легкого ветра, песня плетеным узором поплыла по воздуху, погружая разум и тело мужчины в сияющий лучистым светом мир грез:

Malos ve hiswe oloiya fume Lamma aure na olassie dolen Fennas mar epello hollen Isilme-selperin tumme.[4]

* * *

Фэлис и Марси, уносившие на кухню еду по приказу хозяина, вернувшись в комнату госпожи, застали ее за странным занятием. Девушка, сбросив сапоги и куртку, отжималась от пола, поочередно поднимая то левую, то правую руку, сердито бубня себе под нос:

— Сволочь многомордая, да подавись ты своей едой. Я буду делать что хочу, говорить что хочу, и одеваться как захочу! Зад орка ты измором возьмешь, а не Оливию Торвуд.

Вскочив с пола, разъяренная охотница достала из-за корсета нож и с силой метнула его в стену. Острие воткнулось в сидящую на шпалере муху, и Фэлис от удивления выронила из рук стопку чистого белья.

Заметив служанок, Ли быстро пересекла комнату и, вытянув клинок, подозрительно посмотрела на них.

— Мы никому не скажем, госпожа, — заговорщически зашептала Фэлис. — Не бойтесь.

— Много чести его глистатым мордам, чтобы я их боялась. Облезет, — фыркнула Оливия.

— А вы совсем-совсем его не боитесь? — восхищенно вытаращилась на Ли служанка.

— Совсем-совсем, — соврала охотница.

— Вы храбрая, — завистливо вздохнула Марси. — А я вот всех боюсь: хозяина боюсь, архонта Фрэмвора боюсь, Ойгора Тонси — начальника караула боюсь.

— А начальника караула чего боишься? — недоуменно покосилась на девушку Ли.

— Проходу не дает, — стала пунцовой, как помидор, Марси. — Иду мимо, а он как схватит, ирод, и давай руки распускать.

— По зубам, по печени и между ног, — красочно обрисовала, что следует сделать с Ойгором Тонси, Оливия. — И пару пальцев сломать, больше не полезет.

— Как это, пару пальцев сломать? — ошалело раскрыла рот Марси.

— Иди сюда, — поманила ее рукой Ли.

Служанка послушно подошла к хозяйке, и та, став напротив нее, поставила руки в боки.

— Нападай на меня, — приказала Ли.

Девушка испуганно замотала головой, отступая назад.

— Как можно, хозяйка!

— Да не трясись ты, глупая. Я тебя защищаться научу, — одернула служанку охотница. — Представь, что я — это ты, а ты — это Тонси твой, откуси ему харгарн все, что ниже пояса болтается. Давай! Смелее!

Марси робко переступила с ноги на ногу и, подняв руку, попыталась схватить Ли за плечо. Охотница ловко ушла в сторону и, молниеносно обхватив одной рукой кисть девушки, другой выгнула ее за пальцы. Усиливая нажим, она буквально заставила упасть девушку на колени.

— А теперь коленом по зубам, — плавно занесла ногу Оливия, показывая, как следует бить. — Ну и напоследок — выворачивай пальцы, резко дернув их от себя. Поняла? Теперь ты, — поднимая девушку, потребовала она.

— Я так не смогу, — стала теребить передник Марси, виновато потупив взгляд.

— А можно я попробую? — несмело вставила Фэлис.

— Конечно, можно, — добродушно усмехнулась Ли другой служанке. — Ты все запомнила, или показать еще раз? — поинтересовалась она у Фэлис, когда та стала напротив нее.

— Запомнила, — девушка напряженно закусила губу, ожидая нападения Оливии.

Ли занесла руку, и служанка, вцепившись в нее, как пиявка, стала выгибать ладонь охотницы.

— Сильнее и резче, — направляла ее действия Ли, опускаясь на колени. — Да, вот так. А теперь бей ногой. Молодец!

Раскрасневшаяся и довольная собой Фэлис радостно улыбнулась, когда поднявшаяся с пола хозяйка стала ее хвалить и ставить Марси в пример.

— А еще что-нибудь покажите? — воодушевленная успехом, попросила Фэлис.

Ли одернула рубаху и стала учить девушек самым простым приемам самообороны. Спустя пару часов бойкая и крепкая Фэлис могла воспроизвести почти все, что показала госпожа, а более робкая и хлипкая Марси, хоть и честно пыталась повторить, но получалось у нее из рук вон плохо.

— Не переживай, — заметив, что девушка расстроилась, стала успокаивать ее Оливия. — Пара тренировок, и у тебя все получится. Подожди, вот выберусь отсюда, я этому Ойгору все зубы пересчитаю и руки его загребущие повыдергиваю. И не таких уродов на место ставили.

— Хотите пирожков? — шепнула ей на ухо Марси.

— Так запретил ведь многомордый. В смысле, хозяин ваш, — поправилась Ли, и девушки весело захихикали, лукаво переглядываясь друг с другом. — Вы чего? — хмыкнула охотница.

— Так хозяина еще никто не называл, — пояснила Марси.

— Многомордым, что ли? — пожала плечами Ли, и девушки снова стали смеяться.

— А у него ведь и правда морд много, — хихикая, заметила Фэлис. — Уж лицами-то никак не назовешь то, что у его теней наличествует.

— Вы не волнуйтесь, хозяйка, голодной мы вас не оставим, — улыбнулась Марси. — Где это видано, чтобы жене есть не давали за то, что она с мужем поссорилась. Да ежели так, то наша Дора давно бы с голоду померла, она вон со своим благоверным при каждом удобном случае ругается. А половину мужиков в замке так вообще через день кормить надобно.

— Спасибо, — благодарно поглядела на девушек Ли. — Но лучше не рискуйте. Да и наелась я. Вы мне лучше расскажите, как там Лэйн?

— Ой, — всплеснула руками Фэлис. — Дура я дурой. Я же забыла вам передать! Грасси просила, чтобы вы в окно выглянули.

Ли, подозрительно нахмурившись, подошла к окну и, открыв створку, внимательно посмотрела сквозь решетку на улицу.

Внизу, в стене напротив ее окна, тут же открылась дверь, и из-за нее осторожно выглянула русая вихрастая макушка Лэйна.

— Лэйн! — радостно воскликнула Ли, хватаясь руками за стальные прутья.

Мальчик приставил к губам палец, показывая, что следует молчать, а потом, вытянув руку, указал куда-то вверх. Ли подняла глаза и увидела идущую по крепостной стене охрану. Девушка отпрянула от решетки и, дождавшись, пока караул пройдет мимо, выглянула снова.

— Я видел Джедда, — громким шепотом сообщил мальчишка, воровато озираясь по сторонам.

— Джедда? — сердце Оливии гулко забарабанило в груди и к горлу подступил колючий комок. Верный и преданный друг не бросил ее! Нашел. Отчего-то захотелось разрыдаться, прижавшись к такой родной широкой груди рыжеволосого охотника. — Он что, в замке? — вдруг испугалась она. Это было опасно. Если обнаружат, что вольный мастрим прокрался в крепость — не сносить ему головы.

— Нет, он тут недалеко совсем — в соседней деревне, я его завтра увижу, — мальчик снова оглянулся и, приставив ладошки ко рту, громко зашептал. — Мы тебя отсюда вытащим, потерпи немного.

Ли широко улыбнулась, жадно разглядывая лицо Лэйна. Парнишка выглядел чистеньким и вполне довольным жизнью, что не могло не радовать девушку. Больше всего она боялась, что ребенка, как и ее, запрут, будут обижать и морить голодом.

— Ты поосторожнее там, ничего не делай без разрешения Джедда, — строго приказала Ли.

— Я тебе знак подам, когда приду в следующий раз, — мальчик поднял с земли камушек и ловко добросил его до окошка. — Поняла?

— Поняла, — кивнула Ли, не переставая улыбаться. Девушка вдруг подумала, что не подбери она Лэйна в Хелликии, сейчас ей помощи было бы ждать неоткуда. Нет, несомненно, Джедд бы нашел ее, но пробраться в замок вряд ли бы смог, и Оливия не знала, то ли это случайность, что на ее пути повстречался шустрый и смекалистый сирота, то ли это была улыбка Всевидящего, так бескорыстно одарившая ее еще одним маленьким другом. — Уходи, пока тебя никто не увидел.

Мальчишка кивнул и мгновенно скрылся за дверью, а Ли, усевшись на подоконник, подтянула ноги к груди, мечтательно уткнувшись подбородком в коленки.

Стоявшие в комнате служанки зачарованно смотрели на затихшую и чему-то светло улыбающуюся госпожу. В этот момент она совершенно не была похожа на неукротимую охотницу, умеющую драться, стрелять, бросать ножи и ругаться не хуже мужчин. Тонкий аристократический профиль явственно-четко выделялся на фоне светлого окна. Хозяйка выглядела удивительно юной, ранимой и красивой, и внимательно наблюдавшая за ней Фэлис вдруг подумала, что если на госпожу надеть платье и сделать удачную прическу, пожалуй, от нее глаз нельзя будет оторвать. А как только ее волосы отрастут, то молодая герцогиня по красоте ни в чем не будет уступать прежней хозяйке.

Девушка радостно вздохнула, сложив на груди ладошки. Кажется, Всевидящий услышал мольбы всех обитателей Ястребиного Когтя и послал хозяину жену, похожую на их горячо любимую госпожу Эорию. А в порядок новую хозяйку они обязательно приведут, уж что-что, а это они с Марси умеют делать лучше других. И вот тогда хозяин посмотрит на свою герцогиню совершенно иными глазами, и в замке снова будет царить мир, согласие, любовь, снова будет звучать удивительно красивая музыка, которая так нравилась Фэлис, и девушка несказанно радовалось, что три года назад успела спрятать инструмент герцога, не дав его уничтожить.

Мысли же Оливии витали в совершенно ином направлении: она мечтала, что когда выберется из ловушки, в которую попала, обязательно послушается Джедда — постарается все забыть и больше никогда не попадаться на глаза многомордой зеленоглазой твари. Они покинут пределы Аххада, купят себе уютный дом где-нибудь на опушке леса и будут там жить втроем, как дружная и счастливая семья.

В сгущающихся сумерках желание оказаться рядом с Джеддом и услышать его грубоватый, но такой близкий сердцу голос, стало почти невыносимым. За три года девушка так привыкла к его немного неуклюжей и простоватой манере заботиться о ней, что ей казалось, так трепетно к ней не относился даже родной отец.

Маму Оливия помнила плохо — она скончалась, когда ей было восемь лет. Лаэлин Торвуд умерла родами, пытаясь подарить хозяину Доу Драххар законного наследника. Ли тогда казалось, что она никому не нужна. Отец часами мог сидеть у камина и безмолвно смотреть отсутствующим взглядом на извивающиеся над поленьями языки пламени. Маленькая шейна каждый раз, глядя на тихую печаль своего родителя, все сильнее сожалела, что не родилась мальчиком, ведь тогда и мама была бы жива, и у отца был бы сын, о котором он так мечтал. В своем наивном желании угодить папе, девочка целыми днями проводила на конюшне с грумом, пытаясь стать отличной наездницей. Прошедший войну конюх с большой охотой учил Ли не только правильно сидеть в седле, но и стрелять из лука.

Эверос Торвуд обратил внимание на заброшенную дочь только спустя два года. В один из дней Ли, стоя во дворе замка, попала в центр мишени, установленной для нее слугой, и наблюдавший за происходящим отец, хлопая в ладоши, впервые похвалил девочку. С тех пор воспитанием дочери граф занимался лично, и ужасно злился и кричал на горничную своей покойной жены, когда та ругалась и говорила, что он растит не юную шейну, а оллинга. А Оливию же, наоборот, все устраивало: ей нравилось гарцевать с батюшкой на лошади и фехтовать с ним в бальной зале. Теперь вся любовь и свободное время отца принадлежали только ей.

Все изменилось, когда в Доу Драххар приехал будущий наследник — ее кузен Роан. Высокий, голубоглазый и светловолосый, он показался Оливии принцем из сказок, что ей рассказывала в детстве матушка. Четырнадцатилетняя Ли из шкуры вон лезла, пытаясь заставить парня обратить на нее внимание, но старший ее на пять лет Роан почему-то упорно отказывался замечать, как ловко она стреляет из лука, как свободно держится в седле, и как запросто может сбить камнем любую шишку на дереве.

Трагедия случилась, когда в замок погостить приехала какая-то дальняя родственница отца Роана.

Рядом с плоской и нескладной Оливией фигуристая и нежная шейна Гэйнси выигрывала по всем пунктам. Это все равно, что белого лебедя поставить рядом с болотным куликом и спросить, кто краше.

Роана словно подменили: он повсюду таскался за мерзкой гостьей, услужливо подавая ей руку, рассыпаясь в комплиментах, предлагая пойти погулять в рощу за холмом, чем доводил Оливию до совершенного отчаяния. По ночам, когда никто не видел, девочка горько плакала в подушку, искренне желая, чтобы проклятая Гэйнси убралась из замка поскорее. Однажды, сидя на дереве в саду, она увидела, как Роан поцеловал ненавистную шейну, и это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Оливии. Она твердо решила как можно быстрее избавиться от соперницы и заставить ее покинуть замок.

Вечером в купель Гэйнси были запущены три огромные жабы, которых Ли днем поймала в пруду и бережно хранила в ночной вазе под кроватью. Голая, выскочившая в коридор девушка, орущая так громко, словно за ней гналось стадо диких харгарнов, произвела на Оливию неизгладимое впечатление. Девочка чуть живот от смеха не надорвала.

Все веселье испортил Роан, примчавшийся на крик. Парень стащил с себя плащ, укутав в него рыдающую и трясущуюся Гэйнси и, бросив на смеющуюся Ли гневный взгляд, повел девушку обратно в комнату.

На следующую ночь Оливия тайком прокралась в спальню соперницы, набросав ей на подушку целую пригоршню колючек репейника. Весь день служанки пытались распутать жуткие колтуны, в которые превратились длинные волосы Гэйнси. Слушая ее жалобные всхлипы, Ли злорадно улыбалась, когда подлетевший к ней Роан вдруг схватил ее за руку и потащил к отцу, потребовав объяснений. Жестким и непримиримым тоном Роан требовал, чтобы Эверос Торвуд сделал что-нибудь со своей сумасшедшей дочерью, обвиняя его в том, что граф совершенно не занимался воспитанием юной графини, и из нее выросла злобная и неуправляемая дикарка.

Напрасно Оливия пыталась отвертеться и оправдаться. Ее никто не хотел слушать. Два дня Ли просидела взаперти в наказание за свои проступки, а на третий к ней в комнату вошли две сестры Света, приехавшие забрать ее в обитель Всевидящего.

Оливия рыдала, умоляла отца оставить ее в замке, обещала, что исправится и научится себя вести как истинная шейна, но папа был неумолим. Он обнимал ее и говорил, что действительно был плохим отцом. Слишком сильно хотел сына и абсолютно позабыл, что у него растет дочь. Папа искренне считал, что восполнить вопиющие пробелы в ее воспитании смогут только сестры в обители, потому что сам он совершенно не понимал, чему и как следует учить молодую девушку.

Большая серая карета, в которой приехали служительницы Всевидящего, тяжело раскачиваясь на ухабах, увозила ее прочь от родного дома на долгих четыре года. Ли сквозь застилавшие глаза слезы смотрела из окна на высокую фигуру отца, провожавшего ее в дальний путь. В этот день Оливия Торвуд последний раз в жизни видела своего отца живым.

Папа умер спустя два года от огневицы, после того, как зимой провалился вместе с лошадью под лед. Две недели граф пролежал в сильнейшей лихорадке, и когда понял, что лекари не в силах ему помочь, позвал к себе племянника, и тот у смертного одра поклялся, что позаботиться о кузине, а когда она вырастет, возьмет ее в жены.

Роан Райверен приехал в обитель лично, чтобы сообщить Оливии о смерти отца и огласить ей его волю. В нежной и скромной девушке с выразительно ясными небесно-голубыми глазами и густыми пшеничными волосами, вышедшей ему навстречу, он не сразу узнал ту растрепанную, шальную девчонку, не дававшую ему прохода. Манеры юной графини стали отточенно-безукоризненными, исполненными сдержанного изящества и благородной грации. А сама она выглядела невероятно женственной и мягкой в простом, безыскусном платье воспитанницы обители.

Если бы Роан только знал, сколько сил и времени Оливия потратила на то, чтобы соответствовать его представлениям о том, как должна выглядеть и вести себя благородная шейна! Все эти годы она не могла забыть неприятных и обидных слов кузена о ней, и девушка с маниакальной прилежностью выполняла все, чему ее учили сестры, мечтая, что когда вернется домой, тот, ради кого она так старалась, оценит ее усилия.

И Роан оценил. Он приехал снова спустя месяц. А потом в течение года стал приезжать так часто, как только мог. Он привозил подарки, сладости, и сестры милостиво разрешали прогуливаться им в тенистом саду обители, беседуя обо всем на свете. Сердце Оливии трепетно замирало каждый раз, когда она ловила на себе восхищенный, горящий жарким блеском взгляд мужчины.

Признание Роана в любви было пылким и страстным, и неискушенная Ли летала в облаках, когда тот, о ком она мечтала столько лет, впервые поцеловал ее. Ей казалось, что она не чувствует ног и собственного тела, уносясь куда-то ввысь на легких крыльях блаженства и неги, а Роан, прижимая к груди смущенную и счастливую Оливию, шептал ласковые слова и говорил, что не может дождаться того момента, когда ей исполнится восемнадцать и он сможет увезти ее из обители, сделав своей женой.

Год до назначенного срока влюбленные прожили в состоянии эйфории. Они писали друг другу письма — нежные, светлые, наполненные теплом и обещанием чего-то удивительно-прекрасного, и Оливия считала, что день ее восемнадцатилетия станет самым памятным и самым счастливым днем в ее жизни.

Впрочем, так оно и было — юная графиня не могла сдержать солнечной улыбки, когда шла от ворот обители к приехавшему за ней кортежу и раскрывшему для нее свои объятия жениху. Свадьба должна была состояться в Райверенвелле, а затем молодожены планировали провести медовый месяц в Доу Драххар. Ли хотела побыть на могиле отца и увидеть родной дом, по которому так соскучилась… Могла ли себе представить исполненная самых светлых и чистых надежд девушка, что мечты обернутся пеплом, свадьба — похоронами, а обещанное счастье — бесконечным кошмаром. И если бы не Джедд, подобравший ее в лесу, возможно, она не дожила бы до утра, став легкой добычей для хищников.

За встречу с рыжим мастримом Ли не переставала благодарить Всевидящего. Это он каждый день заставлял ее жить и учил идти к поставленной цели — настойчиво, упорно, не обращая внимания на страх, боль и сомнения. Джедд стал ее крепостной стеной, за которой она всегда могла спрятаться от холода, ветра и невзгод.

Он никогда не лез в ее прошлое, не спрашивал лишнего и ничего не просил взамен, просто любил ее, как дочь, и заботился, как мог: отдавая лучший кусок, согревая холодными ночами, давая мудрые советы. И того могучего, сердечного и человечного стрежня, сидевшего в простом охотнике, Ли было достаточно, чтобы закрывать глаза на все его мелкие недостатки и чрезмерную любовь к элю. Хотя она точно знала, что ради нее друг сможет отказаться и от вредных привычек.

И вот сейчас Оливии безумно не хватало простых слов Джедда, вселяющих в нее уверенность, что все будет хорошо. Не хватало его надежного плеча, пропахшего дымом костра, и обветренных широких ладоней, всегда так ласково и успокаивающе гладивших ее по голове.

С наступлением темноты служанки зажгли в комнате свечи, и паника и тревога, словно неуемные пауки, стали плести в душе охотницы тонкую паутину. Что, если проклятый Ястреб исполнит свою угрозу и придет к ней сегодня ночью? Рука девушки непроизвольно опустилась на талию, ощупывая ножи, спрятанные за корсет, но впервые наличие оружия не давало ей ощущения защищенности и уверенности в себе. В свете последних событий оно было бесполезно. Да и слишком силен был герцог, чтобы можно было что-то противопоставить его нечеловеческой ипостаси, и Ли прекрасно понимала, что лишь по какой-то одному ему известной причине он до сих пор не применил всю свою силу к ней. Он чего-то ждал. И охотница больше всего боялась, что ждал он именно возможности оказаться сегодня с ней наедине.

Оливия дождалась, когда уйдут горничные, а затем вновь вылезла на подоконник и, зажав в руке тяжелый кованый канделябр, оперлась спиной об откос. Сквозь стекло лился мягкий серебристый лунный свет, не давая комнате погрузиться в кромешную темноту, и охотнице, привыкшей последние годы ночевать под открытым небом, рядом с окном, дававшим иллюзорное ощущение свободы, было не так страшно. Так и не рискнув лечь на кровать, девушка уснула, сидя на подоконнике, прислонившись головой к деревянной раме.

* * *

Касс проснулся на рассвете, когда солнце еще не выглянуло тонким краешком из-за горизонта, а лишь немного осветлило небо, угадываясь в рассеивающемся сумраке расползающимся серым нимбом. Он не сразу понял, где находится и, разлепив веки, долго смотрел на нарисованный на потолке лес, пытаясь понять, как он здесь оказался. Потом, вспомнив события вчерашнего дня, перевернулся на живот, обнял подушку и зарылся лицом в ее уютную мягкость. Рука нащупала какой-то предмет, хранившийся под подушкой, и Касс, вытянув его на свет, угрюмо уставился на ажурную детскую шапочку с голубыми ленточками — совсем крошечную, словно игрушечную. Чепчик, связанный Эорией для их сына, случайно сохранился в ее постели. Все остальное приданое, которое она готовила, как и колыбельку, подаренную ее братом, Касс сжег — слишком о многом напоминали ему детские вещи и слишком много боли вызывал один случайно обращенный взгляд на них.

Герцог яростно сжал в кулаке ни в чем не повинную шапочку и резко отбросил ее в сторону. Поднявшись, Кассэль накрыл кровать куском белой ткани и, не оборачиваясь, пошел к выходу.

Зря он сюда пришел, воспоминания лишь разбередили старые раны. Касс вдруг подумал, что из комнаты Эории тоже следует все вынести и сжечь, чтобы больше никогда не возникало соблазна вернуться туда снова.

Просмотрев бумаги и письма в своем кабинете, дель Орэн вызвал архонта, чтобы отдать необходимые указания перед отъездом в столицу. Оливию он все-таки решил оставить в замке. Ехать с ней, связанной, три дня, да еще и выслушивать ее высокоинтеллектуальную брань было выше его сил. К тому же он опасался, что она своими выходками в дороге в конце концов допечет его окончательно, и на донкоре с орками он точно выйдет из себя и прибьет какого-нибудь тар-морида, косо посмотревшего в его сторону.

Касс рассчитывал на то, что его самоуправство не выйдет ему боком. Все-таки Магрид наверняка не знал о его женитьбе и четкого приказа привезти супругу во дворец не озвучил. Поэтому вместо жены Ястреб собирался представить Магриду документ, свидетельствующий о заключении брака, предусмотрительно вырванный им из книги нунта.

Теперь венценосцу придется сдержать свое слово и вернуть Кассу земли, подаренные Эории в качестве свадебного подарка, которые после ее смерти Магрид забрал себе обратно. Два года царь не позволял Кассу переступать границы домена. Туманные Дубы, так напоминавшие эльфийке ее родной Айвендрилл, стали ее последним пристанищем только потому, что дель Орэн посчитал, что его красавица-жена должна покоиться в том месте, которое она любила больше всего. Касс и представить себе не мог, что Магрид способен пойти на такой вероломный шаг по отношению к нему и так коварно воспользоваться ситуацией, лишь бы добиться своей цели. Слишком многое их связывало и слишком сильно доверял Ястреб государю, которого считал больше другом, чем господином, чтобы ожидать от него удара в спину.

Касс надеялся, что сразу из Азаандара отправится в Лунную Пустошь, чтобы положить на могилу Эории ее любимые радужные аквилегии. А еще с грустью думал, что через год он сможет присоединиться к своей прекрасной эльфийке, и тогда вместе с ним в небытие уйдут и проклятие рода, и необычайные магические способности потомков великого Мэрлина, с роковой ошибки которого и началась вся эта неприглядная история.

— Ваше сопровождение готово, Ваше Высочество, — Фрэмвор Гард вошел в кабинет в тот момент, когда Касс прятал вырванную страницу во внутренний карман своего кожаного дублета. Касс терпеть не мог путешествовать в сакаронах и внутренне радовался, что матушка не изъявила желания ехать с ним в столицу. — Будут еще какие-либо распоряжения?

— Да, — пристегивая оружие, небрежно бросил герцог. — Они касаются моей жены. До моего возвращения запрещаю выпускать ее из покоев, как и пускать к ней кого-либо, кроме личных горничных.

— Даже вашу матушку и брата? — вежливо поинтересовался архонт.

— Даже их, — категорично заявил Касс. — Игнорировать все просьбы и приказы моей жены. Запрещаю приносить ей что-либо, кроме еды, воды и необходимой одежды. И да… До сегодняшнего вечера запрещаю приносить ей и еду тоже.

Архонт удивленно расширил глаза, но будучи не привыкшим обсуждать приказы хозяина, лишь покорно опустил голову.

— А что делать с обивкой комнаты? Линтон уже все приготовил, — решил уточнить управляющий.

— Какой обивкой? — вперился в него недоуменным взглядом Касс.

— Вы приказали обновить комнату герцогини, — услужливо напомнил архонт. — Мастера уже все приготовили. Отменить?

Касс недовольно покривился, раздумывая, следует ли идти на уступки по отношению к зарвавшейся охотнице. Он пока точно не знал, что будет с ней делать дальше — все зависело от того, как пройдет встреча с Магридом, поэтому герцог решил, что все же будет лучше, если обстановка, в которой она находится, будет ей нравиться, и в ее буйную голову не взбредет очередная мелкая пакость в виде присланной ему розовой в бабочках дряни.

— Мастеров пустите, пусть закончат то, что начали, — раздраженно ответил дель Орэн. — Но на этом предоставляемые моей супруге блага заканчиваются, — зло добавил он. — Считайте, что герцогиня под домашним арестом.

Управляющий согласно кивнул, а Касс, стремительно развернувшись, направился к выходу. До вечера герцог собирался добраться до Шаргорна и остановиться там на ночлег. Скорость, с которой двигался его Мрак, позволяла, даже несмотря на совершенную в пути заминку, прибыть в Азаандар на день раньше назначенного срока. Касс хотел выяснить вопрос с землями до прибытия послов из Грэммодра. Он понимал, что, возможно, излишне спешит, но учитывая его положение, времени на то, чтобы уладить все дела, оставалось не так уж и много.

* * *

Оливия проснулась на заре, разбуженная криками петуха на заднем дворе. Спрыгнув с подоконника, девушка размяла затекшую за ночь шею и спину и, открыв окно, гибко потянулась, вдохнув свежего утреннего воздуха.

Особой радости от того, что пугавший ее заявиться ночью с исполнением супружеских обязанностей герцог своих угроз не исполнил, у Оливии не было — это наталкивало на мысль, что проклятый Ястреб сделал это специально, чтобы попытаться вывести ее из равновесия, заставляя теряться в догадках и нервничать. Успокаивало только то, что где-то поблизости находился Джедд, и у него, очевидно, был план, как вытащить ее из замка.

Вымывшись и завершив утренние процедуры, охотница, не дожидаясь, пока придут слуги, взялась выливать воду из купели через специальный сток в полу. Отсутствие свободы перемещения и хоть какой-нибудь работы раздражало охотницу еще больше, чем приказ держать ее голодной до вечера. Зеленоглазая мразь знала, что делала: Ли чувствовала, что просиди она еще несколько дней взаперти — от безделья начнет бросаться на стены. Поэтому когда явившиеся Марси и Фэлис, всплеснув руками, охая и причитая, попытались отнять у нее ведра, она лишь сурово рыкнула на девушек и продолжила вычерпывать воду.

— Ты чего кислая такая? — завершив работу, усмехнулась неуютно мнущейся Марси Оливия.

Служанка виновато опустила голову, а потом горько всхлипнула:

— Я вам пирожки несла. А они отобрали, изверги.

— Кто отобрал? — нахмурилась Ли.

— Архонт приказал стражникам обыскать нас с Фэлис, а когда обнаружил пирожки, сказал, что мы до вечера тоже есть не будем.

— Я же просила вас не рисковать, — с досадой выдохнула охотница. — Хорошо хоть только еды лишили. Думала, многомордый что-нибудь похуже придумает.

— Так уехал хозяин, — еще горше всхлипнула Фэлис. — А когда вернется, не знаем с Марси, чего и ждать.

— Куда уехал? — моментально напряглась Оливия.

— Поговаривают, что в столицу, — сообщила Марси.

— И надолго? — затаила дыхание Ли.

Служанки растерянно пожали плечами, давая понять, что ничего об этом не знают.

— А обычно на сколько уезжает? — охотница лихорадочно стала прикидывать свои шансы на успешный побег.

— Когда как, — поведала Фэлис. — Бывает, дней пять нет. А бывает, и несколько недель.

Ли, нетерпеливо хлопая ладонью по ноге, стала мерить шагами комнату. Вот он — удобный случай для Джедда проникнуть в замок. Обезвредить ночью охрану лучшему среди мастримов не составит большого труда. Дело оставалось за малым — передать другу сообщение, а для этого ей нужен был Лэйн. Вот только как позвать мальчика? Подставлять служанок еще больше ей не хотелось, да и боялась Оливия, что за девушками могут следить, и тогда ее план накроется большой кадушкой.

Но, видимо, Всевидящий был несказанно добр к Оливии сегодня, потому что пока она ломала голову, как найти и предупредить Лэйна, мальчишка сделал это сам.

Спустя полчаса в ее комнату пустили Грасси, Линтона и еще двух мужчин, помогавших ему менять шпалеры на стенах.

Грасси развернула заказанное Оливией покрывало, и слабонервная Марси снова едва не свалилась в обморок.

— Госпожа, может, все-таки лучше в стрекозках? — с ужасом разглядывая вышивку, поинтересовалась она.

— Как настоящий, — зачарованно проводя ладонью по покрывалу, восхитилась Ли. — Грасси, ты чудо! А ты когда все успела? — охотница указала взглядом на шпалеры, которые крепили мастера, периодически бросавшие косые взгляды на хозяйку, заказавшую подобный ужас.

— Мне бывшая госпожа иглу эльфийскую подарила, — радостно улыбнулась девушка. — Она, почитай, сама все шьет — знай только узор загадывай.

— Ты Лэйна увидишь? — делая вид, что разглядывает рукоделие Грасси, тихонько шепнула ей Ли.

— Он просил передать, что подаст вам знак, как вы договаривались, — шепнула ей в ответ швея, расправляя складки на застеленном покрывале.

Ли, довольно улыбнувшись, отошла от девушки и увлеченно стала ходить по комнате, раздавая мастерам указания. Ближе к вечеру работа была закончена, а когда покои Ли наконец опустели, она плюхнулась на кровать и, потянувшись, раскинула руки.

— Красота-а-а, — разглядывая стены, восторженно пропела она, не обращая внимания на ошеломленные переглядывания служанок. — Вы свободны, девушки, хочу насладиться новой обстановкой в одиночестве.

Марси и Фэлис, пожав плечами, пошли на выход, и как только с обратной стороны загремели засовы, Ли вскочила с постели, подбежав к окну. Не обнаружив внизу мальчика, охотница сделала круг почета по комнате, снова выглянув на улицу. Она раз за разом нетерпеливо смотрела вниз, но заветная дверь в стене напротив по-прежнему оставалась закрытой.

Солнце уже начинало садиться, а Лэйна все не было, и Ли, усевшись на кровать, искусала губы до крови, предполагая наихудший вариант развития событий. Разыгравшееся воображение охотницы рисовало заплаканного и испуганного мальчика, закрытого в темной комнате, когда в окно ее спальни звонко ударился мелкий камешек.

— Ты где был? — встревожено зашептала Ли, пытаясь разглядеть в сумерках лицо мальчика. — Я чуть с ума не сошла! Ты в порядке?

— Все в порядке, — зашипел Лэйн. — Я дела важные на кухне решал.

— Какие еще дела? Ястреб уехал из замка, — фыркнула Оливия. — Мне так нужно было, чтобы ты это Джедду передал, а ты дела важные на кухне лопал?

— Джедд все знает, он еще утром видел, как мордатый уезжал, — оглянулся по сторонам мальчишка, потом, подавшись вперед, быстро затараторил: — Не вздумай есть и пить то, что тебе на ужин принесут. Ни глоточка, ни крошки. Ты поняла?

— Поняла, — удивленно нахмурилась Оливия, хотя, если честно, то она ничего не поняла.

— И жди меня, — важно приказал Лэйн.

— Где ждать? — опешила охотница.

— Под дверью, — загадочно буркнул мальчик и исчез в стене, словно растворившаяся тень.

Ли отошла от окна, а затем, услышав, что в замке поворачивается ключ, быстро улеглась на постель. Закрыв глаза, девушка, повернувшись на бок, притворилась спящей, надеясь, что служанки не станут ее тревожить.

Марси и Фэлис, оставив на столе подносы с едой, бесшумно покинули комнату, и Оливия, облегченно вздохнув, откинулась на спину. Если она все правильно поняла, то Джедд попытается освободить ее уже сегодня ночью. От этой мысли Ли бросило в дрожь. Вскочив на ноги, она извлекла ножи из-за корсета и, натянув сапоги, спрятала клинки за голенище. Желудок радостно заурчал, когда взгляд наткнулся на стол, заставленный едой, но помня предупреждение Лэйна, Ли не позволила себе взять даже яблоко. Усевшись на подоконник, она стала терпеливо ждать появления друга.

Ближе к полуночи в замке стало тихо, как на погосте в безветренную погоду. Не слышно было привычных шагов караула, неторопливо прохаживающегося с рейдом, лязга оружия, приставляемого к стене, даже собаки, обычно склочно переругивающиеся друг с другом, сегодня почему-то молчали.

Звук отпираемых засовов прозвучал в абсолютной тишине, как раскат грома. Выругавшись, Ли с разбегу запрыгнула на кровать, смежила веки и с бешено бьющимся в груди сердцем замерла, прислушиваясь к приближающимся шагам.

— Ты что, спишь? — раздался над ее ухом возмущенный шепот Лэйна. — Я же тебе сказал ждать меня.

Ли подскочила, как ошпаренная, изумленно глазея на стоящего рядом с ней парнишку.

— Ты, — выдохнула она, а потом, схватив ребенка в охапку, крепко прижала к своей груди, целуя в макушку.

— Ты меня задушишь, — застенчиво проворчал Лэйн, хотя на самом деле так хорошо ему еще никогда в жизни не было. Он был бы не против, даже если бы Оливия обняла его еще сильнее, но мальчик уже выставил на крепостной стене сигнальную свечу, которую ему дал Джедд, поэтому надо было спешить и быстрее убираться из Ястребиного Когтя.

— Как ты сюда попал? — Ли ласково погладила мальчишку по голове, с нежностью разглядывая его курносое лицо.

— Через двери, — важно фыркнул Лэйн.

— А охрана? — Ли удивленно покосилась на пробивающуюся через приоткрытую щель полосу света из коридора.

— Спит, — пожал плечами мальчик, а потом таинственно подмигнул Оливии. — И охрана спит, и караул на стене спит, и слуги спят, и даже собаки, которым Тарга остатки каши выбросила, тоже спят. Весь замок спит, — Лэйн, балуясь, открыл рот, громко изображая подобие храпа. — Я перед ужином сонных капель во все котлы на кухне налил.

— Это Джедд придумал? — изумленно раскрыла рот Оливия.

Лэйн обиженно надулся, сведя бровки на переносице.

— Это я придумал, — буркнул он.

Ли недоверчиво посмотрела на мальчика, а потом, захватив в ладони его лицо, стала заливаться веселым смехом.

— Ты чудо! Ты даже не представляешь, какое ты чудо, малыш! — целуя Лэйна в нос, в лоб, в макушку, повторяла Ли. — Ты мой смышленый, храбрый, маленький спаситель. Что бы я без тебя делала?

— Нас Джедд с лодкой на озере ждет, — раскрасневшись от поцелуев Оливии и улыбаясь счастливой улыбкой, сообщил Лэйн. — Я тут тебе кое-что принес. Может пригодиться, когда выбираться из замка будем, — мальчик протянул охотнице мешок со своим скарбом.

Ли, развязав тесемки, извлекла на свет моток рыболовной лески из жил пангофорра, обработанной соком пурпурной марэльги, острые стальные крючки, веревку из волокон тасира, которая на свету становилась невидимой, большую швейную иглу и, коварно прищурившись, долгим придирчивым взглядом обвела комнату.

— Пригодится, — ехидно потянула она. — Еще как пригодится. А ну, пойдем, поможешь мне, — схватив стул и направляясь в купальню, бросила Лэйну Оливия.

Мальчик не очень понимал, зачем охотница, поднатужившись, подняла на ребро огромную деревянную бадью, а затем заставила его подставить под край купели стул. К ножке стула Ли привязала леску и, протянув ее в комнату, стала совершать странные манипуляции. Спрятав леску между кроватью и мебелью, охотница привязала к ней рыболовные крючки и, закрепив их в ворсе ковра, взялась за веревку.

Раскрыв рот, мальчик наблюдал, как Оливия быстро двигается по комнате, переставляя предметы, что-то привязывая, а что-то пряча. Когда девушка достала из-под кровати ночную вазу и стала выливать в нее вино из кувшина, а затем высыпать еду из тарелок, мальчик не выдержал.

— Что ты делаешь? — удивленно поинтересовался он.

— Стой и не двигайся, — усмехнулась Ли, раскладывая в центре большую петлю. — Прощальный привет супругу. Выудив из мешка Лэйна мелок, охотница нарисовала на полу у входа загадочную пентаграмму, которую она видела в книге, хранившейся в обители, а затем, вытащив мальчишку в коридор, стала писать на двери послание и рисовать все магические символы, которые она когда-либо видела в своей жизни.

— А это зачем? — мальчик заворожено смотрел на нарисованные на двери картинки.

— Это чтобы, кроме многомордого, в комнату больше никто не вошел. Слуги в магии не разбираются, поэтому побоятся без хозяина сюда нос сунуть. А Ястреб сразу почувствует, что знаки не напитаны силой, и ждет его бо-ольшой сюрприз.

Схватив мальчишку за руку, Ли, осторожно переступая через ноги спящих на полу охранников, двинулась вглубь коридора, к лестнице, ведущей вниз. Дойдя до поворота, Оливия вдруг услышала характерный стук чьих-то каблуков по паркету, эхом разносившийся в тишине мирно дремлющего замка.

Охотница замерла на месте, бросив тревожный взгляд на Лэйна.

— Кто это?

— Не знаю, — испуганно шепнул ребенок.

— Ты же сказал, все спят, — Ли молниеносно сгребла мальчишку, проворно задвинув его за угол. Вытащив из сапога нож, она спрятала его за спину и медленно вышла из-за стены.

Навстречу ей, с бокалом в руке, шатаясь, словно его штормило, шел красивый темноволосый оллинг. Заметив Ли, он расплылся в глуповатой улыбке, а затем широко раскрыл ей свои объятья.

— Дорогая невестка, — радостно потянул он. — Шейна Ле… Лу… простите, не запомнил, как вас, — промямлил Дэррэк, неприлично икнув. — Хотел поговорить с вами без свидетелей. То есть свидетеля. Ну, вы понимаете? — игриво повел бровями он. — Не кажется ли вам, что у вашего супруга какой-то слабый подбородок?

Оливия замялась на несколько секунд, внимательно разглядывая стоящего перед ней мужчину. Он был достаточно высоким и крепким, а судя по тому, что его единственного не до конца пробрало пойло, приготовленное Лэйном, был еще и обладателем недюжинного здоровья. Будь он в нормальном состоянии, встреча с ним, пожалуй, значительно осложнила бы побег. Ли сделала навстречу ему короткий плавный шаг и с обольстительной улыбкой на губах резко ударила его головой в нос.

— Кажется, — хмыкнула она, разглядывая подбородок валяющегося в отключке на полу мужчины. — По-моему, это у вас семейное.

Перешагнув через бессознательное тело, охотница поманила рукой прятавшегося за углом Лэйна.

— Пойдем, малыш, все чисто.

Лэйн опасливо обошел разбросавшего руки и ноги Дэррэка, потом почесал макушку и сам себе пожаловался:

— Не рассчитал. Надо было им с шейной больше капель в вино добавить.

Выбравшись во двор, Ли, быстро осмотревшись по сторонам, ринулась в сторону закрытых ворот. Девушка лишь приблизительно догадывалась, где находится помещение с механизмом, открывающим выход из замка. Юркнув в узкий проход с правой стороны, они с Лэйном поднялись на просторную площадку на втором этаже, посреди которой, музыкально похрапывая, спали двое стражей. Деревянные барабаны с рычагами, поднимающими герсы, обнаружились тут же, но Ли с досадой поняла, что вдвоем с Лэйном они не справятся. Чтобы сдвинуть решетки, механизм нужно было крутить с двух сторон четырем человекам одновременно.

— Зараза, — выругалась Оливия, мечась взглядом по сторонам. — Понастроил тут, Ястреб недощипаный.

Заметив у стены большой моток толстого каната и топор, девушка задумчиво глянула на Лэйна, а потом произнесла:

— Будем вниз по стене спускаться. Я тебя к себе привяжу. Не испугаешься?

Мальчик отважно мотнул головой, решительно подхватывая веревку, и, взвалив ее на плечо, направился к лестнице, ведущей на гурдицию.

— Погоди, — Ли взяла в руки топор, перелезла через ограждение, а затем стала рубить все деревянные части поворотного механизма, довольно приговаривая: — Добро пожаловать домой, муженек многомордый. Будешь знать, как меня измором брать. Надеюсь, ты по стенкам ползать умеешь, — раздолбив все, что могла, охотница, прицелившись, швырнула топор так, что он застрял между лебедкой и местом ее крепления, застопорив систему ворот окончательно. — И вообще, я от тебя ухожу! Прошу считать наш брак недействительным.

Поднявшись с Лэйном на каменную галерею, вынесенную на внешнюю сторону оборонительной стены, охотница закрепила канат на крюке, вмурованном в стену. Поглядев вниз, слева от входной башни в темноте она заметила неясно мигающий свет зажженной ларэнты.

— Джедд? — прислушиваясь к плюхающим звукам, спросила она.

— Я, детка, — раскатисто прозвучал в тишине голос мастрима.

— Плыви сюда, — позвала Оливия. — Я тебе Лэйна на веревке спущу.

Осторожно переправив вниз мальчика, Оливия за считанные секунды съехала по канату в лодку. Сильные руки Джедда бережно обхватили ее за талию, а затем шумно выдохнувший мастрим резко прижал улыбающуюся охотницу к своей груди.

— Если бы ты только знал, как мне тебя не хватало, — шмыгнула носом расчувствовавшаяся Оливия.

— Я тоже скучал, малышка, — Джедд ласково прошелся рукой по растрепавшимся волосам девушки и потом сердито буркнул: — И все равно выпорю. Вот погоди, выберемся за пределы Аххада, отхожу ремнем так, что сидеть не сможешь.

— Согласна, — рассмеялась Оливия, зная, что Джедд никогда и пальцем ее не тронет.

— Сматываемся отсюда быстрей, — налег на весла охотник. — По дороге расскажешь, что Ястребу от тебя было нужно.

Ли тревожно взглянула на Джедда, понимая, что он еще не знает о ее скоропалительном браке с жутким герцогом. Почему-то сообщать эту отвратительную новость другу не хотелось. Где-то внутри у охотницы возникло подозрение, что реакция мастрима на такое неожиданное известие будет непредсказуемой.

Высадившись на берегу, компания беглецов быстро уселась на приготовленных Джеддом лошадей и на полном скаку бросилась прочь, подальше от возвышавшегося над водой темной громадой замка и земель, принадлежавших Черному Ястребу. Ближе к середине ночи они пересекли границы домена и, свернув на дорогу, ведущую на восток империи, немного сбавив скорость, двинулись дальше.

* * *

В золотую долину Кассэль дель Орэн добрался до заката следующего дня. Все утро шел непрекращающийся ливень, и без того отвратительное настроение основательно промокшего герцога к вечеру понизилось до состояния глухой затаенной злости. Скачущие следом Рамс и двое солдат едва поспевали за своим хозяином, но молча гнали лошадей, опасаясь лишний раз попасть под его горячую руку.

Усыпанная мелким серебристым гравием тропа вывернула из-за закрывавших собой небо вековых сосен, и взору путников предстала величественная картина залитых лучами заходящего светила золотых гор, взявших в кольцо утопающую в клубящихся облаках тумана котловину.

Сизо-лиловые пушистые волны мягко перекатывались по воздуху, укутывая дымной пеленой землю и буйную зелень, растущую на склонах. Безбрежное море, сотканное из крыльев тумана, то поднималось вверх растрепанными перистыми грудами, то стремительно прогибалось вниз, закручивая ярко-сиреневые вихри, пронизываемые слепящими росчерками белоснежных молний.

Над одной из воронок поднялось мутное шаровидное облако и, лопнув, словно мыльный пузырь, выпустило из расползающихся по сторонам лиловых клочьев элегантный экипаж, запряженный в упряжку великолепных гнедых лошадей. Кучер, сидящий на облучке, звонко ударил хлыстом, заставляя коней двигаться в западном направлении. В это же время с южной стороны золотой долины из кучных облаков выплыл длинный обоз. Поднявшись на равнину, он неторопливо последовал в сторону Дэрмонга, оставляя за собой желтый пыльный шлейф, вьющийся из-под колес подпрыгивающих на ухабах телег.

С разных сторон, на всех пяти дорогах, ведущих в залитую туманом таинственную долину, словно из ниоткуда появлялись и исчезали кареты, обозы, небольшие отряды, одинокие всадники, и постороннему, несведущему человеку все происходящее, вероятно, могло показаться мистикой или каким-то необъяснимо-загадочным сном. И тот, кто никогда не бывал в Середиземье, ни за что бы не догадался, что это удивительное место ни что иное, как пространственный переход в сказочно-прекрасную столицу империи Аххад — невидимый город Азаандар.

Касс, ласково похлопав по крупу Мрака, медленно стал спускаться в низину, подав знак подданным следовать за ним. Когда туман накрыл герцога и его сопровождение с головой, он вытянул вперед ладонь, активируя перстень-артефакт. Линии защиты опутали засветившийся красным цветом камень, позволяя магии считать пропуск в измерение Рашш, а затем расширившаяся воронка моментально поглотила путников, выпустив под силовой аркой на дворцовой площади Азаандара.

Здесь уже был поздний вечер. Над пурпурным дворцом Арум-Рисир мягким бархатом простиралось небо цвета индиго, усеянное аквамариновыми хризантемами звезд. Мерцающий теплыми искрами млечный путь бирюзовой рекой ускользал за невидимую черту горизонта, разделяя небесный купол четкой звездной границей.

Над винтообразными высокими башнями, словно гигантский фонарь, повис коралловый диск луны, многократно отражающийся в их зеркальных окнах. Её струящийся свет уютно окрашивал подсвеченные магией льющиеся фонтаны на разных ярусах в розовый перламутр и огромным карминным пятном покачивался под хрустальным мостом, переброшенным через реку, плавно огибающую дворцовый комплекс.

Улицы столицы, изобилующие яркими дорогими витринами, кричащими золотом и дороговизной особняками, утопающими в зелени, даже в этот поздний час были заполнены великолепными экипажами, спешащими на устраиваемые в домах высокородных вельмож приемы и балы.

Освещенный тысячами разноцветных пульсаров город был похож на сверкающий в темноте ограненный самоцвет. Азаандар, созданный Магридом Великим, воистину можно было назвать наипрекраснейшей жемчужиной империи Аххад, надежно упрятанной в недоступном простому смертному измерении Рашш.

Касс, отдав приказ Рамсу ждать его в столичном особняке, развернул Мрака в сторону сияющего огнями Арум-Рисира, а через полчаса верный маршал царя Магрида легко поднимался по алым ступеням центральной лестницы, с несокрушимым спокойствием отвечая на заискивающие поклоны попадающейся на его пути дворцовой знати.

Уверенные шаги герцога звонким эхом отлетали от узорчатых полов изумрудного, рубинового, бриллиантового залов, теряясь под сводами украшенных золотой лепниной и фресками потолков. Царь Маргид любил и ценил красоту. И его дворец был вершиной архитектурного искусства, впечатляющий своим изяществом, пропорциями и идеальным воплощением стиля. И только Касс знал, что в каждом узоре и линии, переплетающихся на паркете, в каждой прожилке мрамора и завитке на стене заложена запитанная на крови нелюдей чудовищная по своей силе магия — магия потомков темных эгрэгоров, вот уже много веков удерживающая тварей потусторонья за барьером.

Миновав лазурную галерею, Ястреб наконец добрался до малого тронного зала, зная, что в этот час Магрид, окруженный советниками и придворными, может находиться только там.

Пылающие синим огнем стены венчались водяным потолком, сияющая поверхность которого то подергивалась мелкой зыбью, то пускала легкие волны, то становилась гладкой, как зеркало, и отражала снующих внизу царедворцев.

Толпа вельмож расступилась, заметив появление дель Орэна, и повернувшийся на звук его шагов Магрид, высоко вздернув бровь, иронично заметил:

— Какой-то ты бледный и потрепанный, мой мальчик. Не заболел ли, часом?

— Я провел в дороге двое суток, — недовольно огрызнулся Касс. — Прости, что не заехал домой и не переоделся.

— А-а-а. Так это дорога тебя так измотала, мой неутомимый маршал? — насмешливо потянул Магрид, делая шаг ему навстречу. — А до меня дошли слухи, что у этой «дороги» крепкий лоб и совершенно неотразимый удар ниже пояса.

Касс с каменным лицом выдержал громогласный хохот придворных, а затем, медлительно расстегнув верхние пуговицы дублета, лениво прошелся мимо ухмыляющегося Магрида до светящегося на возвышении трона и, вальяжно завалившись в него, самым наглым образом обратился к венценосцу:

— Я присяду? Мне ведь можно? Стыдно верить сплетням, мой повелитель. Сплетни распускают либо бабы, которым от безделья больше заняться нечем, либо тот, кто по природе своей глуп и скудоумен.

Магрид едва заметно повел рукой, и окружавшая его знать тут же растворилась в полыхающих стенах, оставив царя наедине с его любимцем.

— Это все, что ты хотел мне сказать, мой мальчик? — усмехнулся царь. — Ты для этого примчался сюда, несмотря на ливень, на день раньше?

Касс склонил голову набок, внимательно разглядывая миролюбиво посмеивающегося Магрида, потом, вытянув из-за пазухи свернутый листок, выдранный из священной книги, подбросил его вверх. Свиток медленно развернулся, неторопливо пролетел по воздуху, а затем плавно опустился в руки царя.

Магрид провел ладонью по отпечаткам, застывшим в лахусе, и, устремив на Касса пронзительный взгляд тепло-карих глаз, произнес:

— Какая необычная аура. Первый раз вижу что-либо подобное. Только зачем же было портить Книгу Небес? На тебя поступила жалоба, мой мальчик. Какой-то преподобный нунт сетовал, что мой подданный герцог превратил священное таинство в балаган и до почечных колик напугал слугу Всевидящего. К чему такие крайности, Касс?

Дель Орэн облокотился о трон и, подперев кулаком голову, деланно вздохнул.

— Это на всякий случай. Предвидел, что ты потребуешь доказательств.

— Ну что ты, мой мальчик, — Магрид скрутил листок, вернув его Кассэлю. — Я всегда верил тебе на слово. Кстати! А где молодая герцогиня? Кажется, я просил прибыть тебя вместе с ней.

— Герцогиня в Лаварре, наслаждается чистым воздухом и природой, — бесстрастно поведал Касс. — Ты сказал прибыть с тем, от чего ты меня не отвлек, — невинно повел рукой он. — А вот от этого ты меня совершенно не отвлек, — нагло помахав перед носом царя свидетельством о браке, заявил Ястреб.

— Ну, что ж, — в той же игривой манере продолжил Магрид. — Придется тебе за ней вернуться. Тогда и поговорим.

Венценосец недвусмысленно махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.

— Ты хотел, чтобы я женился? — наконец, не выдержав, вспылил Касс. — Я женился. Верни мне Туманные Дубы.

— Раздражение и злость, Кассэль, плохие советчики, по-моему, именно ты когда-то говорил мне об этом, — Магрид подошел к столу и налил себе в высокий кубок вина. — Я сказал, что верну Туманные Дубы, когда ты женишься, но я не сказал, что верну их тебе.

— Какого долбанного Раннагара тебе от меня нужно, Магрид? — хищно прищурился Касс.

— Мне нужен наследник, — выдержав взбешенный взгляд своего маршала, спокойно заявил Магрид.

Касс зашелся безумным хохотом, откинувшись на спинку трона.

— Тебе нужен, ты и старайся. Я-то тут при чем?

— Ты забываешься, сынок, — повел бровью Магрид. — Я позволяю тебе сидеть в моем присутствии, но не дерзить. Туманные Дубы перейдут в наследство твоему сыну.

— Нет, — резко отрезал Касс. — Я. Говорю. Нет! — поднимаясь с места и подходя к царю вплотную, безапелляционно отчеканил Касс в его лицо. — На этот раз у тебя не получится мною манипулировать. Если тебе так нужен наследник, попытайся сделать его сам, — нагло заявил он.

— Как хочешь, — безразлично потянул царь Аххада. — Значит, Туманные Дубы перейдут Дюранду. А Лунную Пустошь, где находятся могила Эории, прикажу вспахать и засеять зерном.

Тени выскользнули из мгновенно трансформировавшегося тела Касса и с яростным рычанием бросились на Магрида. Глаза венценосца вспыхнули алыми всполохами, черный туман вихрем закрутился у его ног, поднимая в воздух расползающуюся, как спрут, фигуру, и через секунду многорукое чудовище ловко отбивало яростные атаки нападающих на него теней.

— Уймись, — прорычал церь-нелюдь. — Давай поговорим.

— Отдай землю с могилой моей жены, и я, так и быть, приму твои извинения, — проревел Касс, осыпая Магрида серией молниеносных выпадов и ударов.

— Мне не за что просить у тебя прощения. Я поступил так, как считал правильным и необходимым.

— Я служил тебе верой и правдой, а ты предал меня, — разъяренно бросил в лицо Магрида Касс.

Ваджра в одной из рук венценосца вытянулась в длинное копье и метнула в зеленоглазого нелюдя сноп извилистых молний, разбившихся о его тело, как волны о каменный утес. Тени с диким рычанием вскинули острые, как бритвы, клинки и бросились на царя. Глаза Магрида затопило кроваво-красной пеленой, а затем чудовищная волна силы разбросала теней по сторонам, не сумев сдвинуть с места только их обезумевшего от гнева хозяина.

— Я целый год смотрел на то, как ты топишь свой рассудок в скорби и упиваешься собственным горем. Я терпеливо ждал, пока ты придешь в себя, — сурово прогремел Магрид. — Но вместо этого ты собрался отойти от дел и поселиться в Туманных Дубах. Мне надоело.

— Я имел на это право, — раздраженно рявкнул Касс, опуская оружие. Темные двойники герцога выстроились за его спиной в одну линию и бесшумно вернулись в тело хозяина.

— Нет, не имел.

— Я достаточно сил отдал империи и слишком высокую цену заплатил за верность тебе.

— Не только ты потерял семью в войне с ковеном магов. Ты не принадлежишь себе, Касс, — глаза Магрида потухли, обретая свой естественный цвет, а через секунду и внешний облик монарха снова соответствовал человеческому. — Ты дал мне клятву, и я требую ее исполнения. Мне нужна твоя сила. Аххаду, жителям Средиземья и даже Айвендриллу нужна твоя сила.

— О чем ты? — тревожно нахмурился Касс.

— Ты будущий царь, Кассэль дель Орэн. Я собираюсь признать тебя своим престолонаследником.

— Почему я?! — оторопело уставился на Магрида Касс. — Я не единственный племенной эрл Аххада. Есть Дюранд, Варгард, Эоддил. В конце концов ты сам можешь снова жениться и получить сына, который займет твое место.

— Твоя наследная ветвь ближайшая к трону, — Магрид, тяжело вздохнув, прошел через зал и, усевшись на престол, открыто посмотрел в искрящиеся зеленые глаза Касса. — Но дело даже не в этом. Ты заменил мне моих погибших детей. Я люблю тебя, как сына, и доверяю, как самому себе. Ты так похож на меня в молодости — такой же неистовый и горячий, и так же отчаянно сражаешься за то, во что веришь.

— Женись, роди себе наследника, и он будет еще больше похож на тебя, — угрюмо возразил Касс.

— Дело не во мне, Касс. А в тебе. Нет никакой гарантии, что мой ребенок унаследует нужную нам магию и кровь. Кровь нелюдей мелеет. В сыновьях Дюранда нет и половины той силы, что заключена в их отце, и сотой, что есть в тебе и во мне. У Варгарда одни дочери — дочери без дара. К тому же допускается наследование престола только потомками мужского пола по женской линии. Эоддилу я не доверю не то что трон, а и собственную собаку, да и его сын тоже откровенно слаб. Только кровь нелюдей способна питать барьер, удерживающий эгрогоров в Раннагаре. Дар твоего рода позволяет не только сохранять чистоту крови, но и приумножать ее возможности. У твоего отца было пять теней. У тебя шесть. В твоем наследнике будет еще больше. Это шанс, Касс! Шанс сохранить мир и удерживать равновесие дальше. Я обещал людям жизнь и мир в Аххаде, я заключил договор с Айвендрилом и Грэммодром, когда делил границы, и я выполняю обещания, выбирая себе достойного преемника, того, кто сможет сдерживать эрэгоров и защитить серединные земли от возвращения темных времен.

— Ты не понимаешь, о чем ты меня просишь, — Касс растер ладонями лицо, с силой вытолкнув воздух из легких. — Я не могу.

Магрид устало прикрыл глаза и тихо произнес:

— Мне иногда кажется, что управлять одним человеком в сто раз труднее, чем целой империей. Ты не понял, сынок. Я не прошу. Я так решил. Не заставляй меня иди на крайние меры.

Касс иронично вздернул бровь, одарив Магрида тяжелым недобрым взглядом.

— Ах, так это еще не все? То есть тебе мало того, что я не могу попасть на могилу жены и сына? Чего ты меня лишишь на этот раз? Или тебе кажется, что я еще не все потерял в этой жизни?

— Не надо строить из себя мученика, а меня считать деспотом, — резко одернул Касса Магрид. — Я не хуже тебя знаю, что такое потерять семью: сестру, жену, детей — не призрачных, не нерождённых, а тех, что сидели у тебя на коленях, называли отцом, плакали и смеялись на твоей груди. Я знаю, что ты чувствуешь, и именно поэтому не собираюсь позволить тебе сделать со своей жизнью то, что я сделал со своей.

— Убери сдерживающую сеть, позволь мне попасть в Лунную Пустошь. Один раз, — подняв голову, умоляюще попросил Касс.

— Нет, — жестко отрезал Магрид. — Я не меняю своих решений. Ты не переступишь границ домена, пока не исполнишь мою волю. Земли перейдут в наследство твоему сыну, и если ты так хочешь их вернуть, советую побыстрее озаботиться появлением наследника.

— Ты получишь своего наследника, Магрид, — психанул Кассэль, дернув ворот дублета с такой силой, что оторвал половину застегивавших его серебряных пуговиц, и те с мелодичным звоном забарабанили по полу. — Только, боюсь, тебе придется подыскать себе другого маршала.

Резко развернувшись на каблуках, Касс с силой сжал ладонь на эфесе меча и опрометью бросился из зала, в злобной решимости прибить первого, кто попадется на его пути.

— Я хочу видеть вашу супругу при дворе, герцог. Это приказ, — бросил в его удаляющуюся спину Магрид и криво усмехнулся. — Есть два рычага, с помощью которых можно управлять людьми — страх и личный интерес. Гневайся, кричи, бесись. Однажды ты скажешь мне за это спасибо, сынок.

* * *

Касс приехал в свой столичный особняк злым, уставшим и морально растоптанным. Меряя широкими шагами из угла в угол пространство собственных апартаментов, он в сотый раз восстанавливал в своей памяти разговор с Магридом, и чем глубже вникал в смысл сказанного, тем скорее с отчетливейшей ясностью приходил к выводу, что в словах монарха больше здравого смысла, чем в реакции его самого на очередную попытку им манипулировать.

Магрид раскрыл перед ним все карты и четко обозначил роль и место Касса в предстоящем сражении — «смазке для мечей». А чего он хотел? Чтобы царь, положивший всю свою жизнь на благо империи, вдруг послал её в мрачный Сардарр и проникся проблемами одного не очень счастливого подданного? Сколько раз он делал то же самое: отправлял на бойню солдат без каких-либо шансов выжить, чтобы задержать вражеское наступление и ценой своей жизни позволить основным войскам победить противника, обойдя его с тыла. Это всего лишь стратегия, а он, Касс — ключевая разменная фигура на боевой доске. Вернее, не он один.

Касс замер на секунду, а потом разразился громкими ругательствами. При всех раскладах единственной пострадавшей стороной в их с Магридом игре оставалась Оливия. Как быть с ней? Герцог прекрасно понимал, что через год ему вообще будет все поровну, Магрид же, получив желанного наследника, заберет его в Азаандар, а девчонка останется заложницей обстоятельств, в которые попала по вине его, Касса. И пусть она, как мать будущего царя, ни в чем не будет нуждаться, но жизни у неё больше не будет.

Мысль о том, что ему придется с ней сделать, убивала Касса своей безысходностью и чувством отвращения к самому себе. Он может легко заставить ее лечь с ним в постель, и она даже не будет сопротивляться, покорившись ментальному воздействию, но когда пройдет транс, возненавидит его еще больше. Хотя ненависть к собственной персоне мало смущала Касса, он понимал, что другого чувства не заслуживает. Больше всего наследный герцог Оттон боялся, что Оливия Торвуд будет ненавидеть их ребенка, считая его плодом насилия и обмана. Желал ли он такой судьбы своему сыну? И готов ли был, зная последствия, пойти на такой шаг?

Дель Орэн наливал себе бокал за бокалом вина, пытаясь заглушить тупую ноющую боль, поселившуюся в груди, и не находил облегчения. Ему казалось, что он бесконечно блуждает в запутанном лабиринте, ищет выход, но почему-то все время забирается в тупик.

Усевшись у камина, Касс уставился на лижущие камни языки пламени, словно пытался постичь суть огня, заглянув в самое его нутро. Устав заливать себя бесполезным пойлом, он швырнул недопитый бокал в очаг, и вырвавшаяся наружу огненная стихия яростно взвилась вверх, разбрасывая в стороны тающие алые искры.

Слова Гаррхаллы вдруг вспомнились ему так отчетливо, словно время повернулось вспять, и он снова стоял на пороге ее убогого и грязного жилища.

…«У тебя всего один земной оборот на то, чтобы превратить огонь ненависти в пламя страсти»…

А что, если попробовать?

Глядя в мерцающий жар камина, Касс понимал, что мысль, пришедшая так внезапно в его одурманенную алкоголем голову, абсурдна и безумна по своей сути, но это был призрачный, мизерный шанс все изменить.

— А почему бы не попробовать? — произнес он вслух и, невесело хмыкнув, снова налил себе вина.

За окном была глубокая ночь — безветренная и лунная. Азаандар, погруженный в тишину и сон, спал, утомленный обыденным многолюдьем и будничной суетой, а Касс все пил, и с каждым новым глотком в его душе рос откровенный протест.

А почему он решил, что должен умереть? С каких это пор Кассэль дель Орэн сдавался без боя? И почему так легко позволил Магриду прижать его к стенке? Пусть мотивы поступка царя и были ему понятны, и, скорее всего, на его месте он поступил бы так же, но все же не стал бы действовать так топорно и нахрапом. Монарх хочет сильного наследника? Что ж, он его получит, только теперь условия будет ставить он — Касс. И Раннагар его забери, если он еще хоть раз допустит ошибку и покажет Магриду свое слабое место.

Дело оставалось за малым — вернуться в Лаварру и попытаться понравиться своей жене.

В конце концов, Касс умел нравиться женщинам, и когда хотел, то делал это так ненавязчиво и тонко, что потенциальная жертва даже не догадывалась, как глубоко она заглотила крючок.

За два года поисков своей «винн эль корро» Касс переводил к дракону несколько десятков шейн, готовых ради него на все, и какая же горькая ирония, что те, кто смотрели на него с обожанием и вожделением, оказались бесполезными пустышками, а та, которая ненавидела всей душой — огнем его сердца.

— Дерьмо! — промямлил Касс и опустошил очередной кубок. — Я быстрее понравлюсь самке гоблина, чем этой… Ну, и подумаешь, — махнул он рукой. — Ты мне тоже не нравишься, Оливия Торвуд. И привычка у тебя отвратительная — бить ниже пояса. И вообще ты не в моем вкусе. Ну, почти…

На самом деле у Касса не было времени проанализировать свое отношение к внешности новоиспеченной супруги. Как-то не до этого было, пока он гонялся за ней и пытался не лишиться самого сокровенного в тех потасовках, что она ему устраивала.

Сейчас в расслабленную и пьяную голову Кассэля навязчиво лез образ замершей с ножами в руках Оливии и ее сверкающий яростью взгляд. Глаза у нее были красивые. Всегда разные — то льдисто холодные, то небесно-теплые, то пронзительно-лазурные. Удивительные глаза. Почему-то именно их Касс так и не смог забыть.

Хотя, как он помнил, когда-то и волосы у нее были другими: длинными, искрящимися, струящимся водопадом лежащие на плечах. А сейчас складывалось такое впечатление, что она специально кромсала их ножом кое-как, когда они хоть немного отрастали.

Припомнив все остальное, Касс кисло скривился. В мужской одежде Оливия больше походила на парня, и, судя по тому, что грудь явно не выпирала вперед — значит, банально отсутствовала. А грудь Кассу в женском теле нравилась больше всего. Ну, хорошо хоть ноги у его жены были не кривые, и на том спасибо.

— Будем смотреть на глаза, — умозаключил вслух дель Орэн и тупо посмотрел на опустевший кувшин с вином. — Нет, на глаза нельзя, — с досадой отбросив в сторону бесполезный сосуд, вздохнул он. — Пока буду смотреть на глаза, она мне что-нибудь ниже отрежет. И что мне с тобой делать, Лив? — задал сам себе риторический вопрос герцог, а затем, откинувшись на спинку кресла, моментально вырубился.

* * *

Утро для Касса выдалось не столь удачным, как ночь. И хотя герцог был стойким бойцом, и в былые времена, напиваясь с Магридом в полный хлам, все равно умудрялся сохранять ясность мысли, голова нещадно гудела и настойчиво требовала, чтобы ее пожалели.

Столичный дом, в отличие от Ястребиного Когтя, который Касс несколько раз перестраивал, был абсолютно удобен и комфортен в плане быта. В городе, созданном с помощью магии, магия была повсюду, да и знать, которой открывался доступ в Азаандар, в основном либо сама обладала силой, либо находилась в кровном родстве с приближенными к Магриду вельможами.

Огромный овальный бассейн, что наполнялся чистейшей родниковой водой, которая поступала из подземных ключей, проведенных в дом, был сделан Кассом специально для Эории. В жаркие полдни его эльфийка любила нежиться в воде и была похожа на серебристую рыбку, когда, ныряя, проплывала по самому дну.

Радуясь, что слуги не успели зажечь специальные магические устройства и нагреть воду, Касс запрыгнул в бассейн и, упершись руками в стену, подставил больную голову под бьющую из глотки каменной гидры ободряюще холодную струю. Через несколько часов должны были прибыть орки на донкор, поэтому привести себя в порядок требовалось в кратчайшие сроки. Касс откровенно злился, что позволил себе напиться до такого состояния, с раздражающей ясностью понимая, что с того момента, как он встретил Оливию Торвуд, вся его привычная жизнь медленно и неотвратимо катилась в мрачный Сардарр, и наследный герцог Оттон плохо представлял, как может остановить запущенный механизм проклятия.

Меньше чем через час свежий, собранный, одетый в строгий черный мундир для приемов, Кассэль дель Орэн поднимался в рабочий кабинет Магрида, находящийся в левом крыле Арум-Рисира.

Магрид, сидевший за столом, оторвал взгляд от бумаг, а затем, насмешливо прищурившись, произнес:

— Отмечал свое будущее повышение, сынок? Что ж ты в одиночку? Меня бы позвал.

— Не надо рыться в моих мозгах, — запальчиво возмутился Касс, мгновенно выставляя ментальные щиты. — Достаточно того, что ты беззастенчиво роешься в моей личной жизни.

— Даже не пытался, — довольно улыбнулся Магрид, постукивая унизанными массивными перстнями пальцами по подлокотникам кресла. — От тебя разит попойкой за целую милю. Возьми у меня в шкафу синюю бутылочку, там эликсир, убирающий запах похмелья. Не хватало еще, чтобы орки унюхали твое редкостное благовоние.

Касс открыл инкрустированную золотом и камнями створку серванта и, сняв со стеклянной полочки хрустальный пузырек, нацедил себе несколько капель в рюмку, выточенную из цельного куска зеленого целестита.

— Вижу, ты хорошо обдумал наш вчерашний разговор, — продолжил венценосец, когда Касс спокойно уселся в кресло напротив. — И? — Магрид высоко поднял бровь, испытывающее сверля взглядом непробиваемую маску на лице своего маршала.

— Я согласен, — безэмоционально заявил Касс, и Магрид с едва заметным облегченным вздохом расслабленно откинулся на спинку.

— Я знал, что благоразумия и рассудительности в тебе больше, чем природного упрямства. Я устрою через неделю бал, на котором герцогиня Оттон будет представлена двору.

— Нет, — Касс вытянул вперед ноги и бесстрастно выдержал холодный взгляд подернувшихся красной пеленой глаз царя.

— Что? — хищно прищурился Магрид.

— Ты сказал, что собираешься объявить меня своим престолонаследником. Я вынужден согласиться, хотя не испытываю от этого никакого удовольствия, — невозмутимо начал Касс. — Я признаю резонность и обоснованность твоих доводов по поводу важности чистоты крови нелюдей для удерживания барьера и равновесия. Учитывая обстоятельства, данную тебе клятву и осознавая всю глубину лежащей на мне ответственности за дальнейшую судьбу Аххада и жителей Cередиземья, я готов принять бразды правления в свои руки, как только ты пожелаешь мне их передать, но не более.

— Объясни, — сдержанно обронил Магрид.

— Твоя забота была найти себе достойного преемника, — ответил Касс. — Ты его нашел. Когда и как я получу законного наследника и преемника для себя, тебя не касается. И потом, я женился всего несколько дней назад, и по твоей вине вместо того, чтобы наслаждаться обществом супруги, я вынужден лицезреть мерзкие рожи орков.

— Если бы ты привез ее с собой, тебе не в чем бы было меня упрекать, — возразил Магрид. — И тем не менее, я желаю видеть твою супругу при дворе.

— Не имеешь права, — нагло отмел его претензии Касс. — У меня медовый месяц. По традиции я должен представить ее ко двору в день открытия нового сезона, а до этого момента еще целых три месяца.

— Ты что задумал, мой мальчик? — сцепив пальцы рук в замок, Магрид в подозрительной задумчивости опустил на них голову. — Решил, что хитрее меня?

— Ну что ты, Магрид, — повторил позу монарха Касс. — Моим коньком всегда была стратегия, оплетать ее паутиной интриг и хитростей всегда было твоим преимущественным правом.

— Хочешь сказать, что раньше осени я не увижу твою жену? — учтиво улыбнулся Магрид.

— Ну, не знаю, — многозначительно потянул Касс. — Все зависит от тебя. Вернешь земли, может, и привезу ее в Азаандар раньше.

— Я, пожалуй, подожду до открытия сезона, — зловеще усмехнулся монарх. — Глядишь, к тому времени ты обрадуешь меня новостью о появлении наследника.

— Это вряд ли, — поднимаясь с места, глубоко вздохнул Касс. — Я еще слишком молод, чтобы отягощать себя бременем заботы о детях. Хочу пожить в собственное удовольствие. Я ведь, по сути, и жизни не видел. Ну, ты знаешь… — нагло подмигнул Магриду герцог. — Сначала — война, потом — укрепление границ, государственная служба…

— Оно и правильно, сынок, — лукаво усмехнулся Магрид. — Наслаждайся новой жизнью, к чему вспоминать прошлое. А для твоего сына я подыщу более достойные его положения земли, чем Туманные Дубы. И потом, его место во дворце, зачем ему какая-то поросшая цветами Лунная Пустошь.

На виске Касса учащенно забилась вздувшаяся жилка, но он, сохранив мирное лицо, едко осклабился в фальшивой улыбке, а затем, потянув на себя ручку двери, напоследок заявил:

— Мой сын — моя забота, Магрид. С чего ты взял, что я позволю его привезти в Азаандар? Детям, знаешь ли, полезен чистый воздух и простор для шалостей. А у тебя здесь и развернуться негде.

— Ну-ну, — нахмурился монарх, когда за герцогом закрылись двери. — Поартачиться решил, сынок? Посмотрим кто кого.

Когда через четверть часа Магрид вошел в большой тронный зал, освещенный тысячей огненных кристаллов, Касс стоял по правую руку от престола, сосредоточенно беседуя с прибывшим на встречу Варгардом.

— Какие соображения по поводу донкора? — усаживаясь на трон, тихо поинтересовался царь у склонившегося к нему Касса.

— Я беседовал с Варгардом и архонтами западных границ. Скорее всего, тар-мориды будут просить помощи. Орки верят в принцип «что не убивает — лишь делает сильней, дохнут только слабаки». Они всегда могли себе позволить большие количественные потери, и если решили обратиться за помощью, значит, ситуация дошла до критической точки. Судя по всему, в Запределье мор. И это не обычная эпидемия, потому что орки не подвержены обычным инфекциям и болезням, это очень похоже на вмешательство магии. Кто-то принес в Грэммодр «гнилое поветрие».

— Цель?

— Не знаю, — пожал плечами Касс. — Возможно, ослабить и стравить союзников.

— Возможно, — уставился в пол Магрид. — А возможно, кто-то хочет, чтобы мы выполнили требования послов. Уверен, они попросят послать к ним магов-целителей, и я, по Аиремскому протоколу, обязан буду это сделать.

— Думаешь, ковен снова поднял голову?

— Думаю, кто-то очень рассчитывает заручиться поддержкой глав кланов в Грэммодре. Играть на родственных чувствах проще всего — я спасу твою жену, сына или дочь, а ты мне за это…

— Очень похоже на тебя, — едко заметил Касс. — Случаем, не твоих рук дело?

Магирид недовольно покачал головой и тут же нацепил на себя непроницаемую маску величия, потому что в зал длинной вереницей вошли посланники Запределья. Высокие, атлетично сложенные тела полуголых орков отливали оливковой зеленью в свете полыхающих светильников, заставляя присутствующих на приеме дам оживленно зашевелиться, перешептываясь друг с другом. Несмотря на хищные и суровые лица, а зачастую и откровенно уродливые, орки всегда вызывали повышенный интерес у женского пола благодаря ходившим легендам об их непревзойденной мужской состоятельности.

— Это сын Урхурта? — пристально разглядывая огромного молодого орка в кожаных наплечниках, усеянных шипами, с широкой грудью, перевитой тугими ремнями, поинтересовался Магрид.

— Да, это Нарварг, сын главы рода, — подтвердил Касс.

Магрид самодовольно улыбнулся, а затем незаметно скосился на стоящего поодаль Варгарда.

— Сколько лет старшей дочери Нэсса?

— Кажется, шестнадцать, — недоуменно перевел взгляд с Варгарда на молодого орка Касс.

Причину повышенного интереса Магрида к дочери своего генерала и советника дель Орэн постиг спустя полчаса, когда с целью укрепления союза царь предложил брак между сыном главенствующего клана Грэммодра и дочерью одного из племенных эрлов Аххада.

— Надеюсь, жена Варгарда прибьет тебя, когда узнает, что ты задумал, — прошептал Касс. — По сравнению с Нэссом, мне еще повезло.

Магрид лишь легко повел бровью.

— А почему, ты думаешь, я не противился твоему браку с Эорией? Хороший царь не тот, который мечтает сделать свой народ счастливым, а тот, кто знает, как это сделать. Орки и эльфы превыше всего ценят честь и родственные узы, а Аххаду нужны верные союзники.

Касс помрачнел и до окончания донкора больше не произнес ни слова.

Орки действительно пришли просить помощи у Магрида: шаманы Запределья не справлялись с внезапно вспыхнувшей эпидемией, кроме того участились стычки между кланами, а обезумевшие от потери кладок зургары и норвилы в поисках магии шли на крайние меры, похищая детей орков. В Запределье начался хаос и смута, и только поэтому Урхурт вынужден был обратиться к союзникам, пользуясь подписанным после великого противостояния протоколом.

Магрид схитрил, и вместо магов с тар-моридами решил отправить в Грэммодр Дюранда. Преданный царю эрл должен был разведать обстановку и, сориентировавшись на месте, доложить венценосцу истинную картину происходящего в Запределье.

— Полагаю, стоит укрепить западные рубежи, — настороженно заметил Касс, когда орки покинули зал. — Что бы ни обнаружил в Грэммодре Дюранд, один он с этим не справится, а подстегиваемые страхом и болезнью жители Запределья ринутся через границу, и их не остановит даже Сонная пропасть.

Магрид задумчиво потер подбородок, угрюмо поглядев на Касса исподлобья.

— Отправляйся домой. Западной границей займется Варгард, если будет не справляться, я вызову Эоддила.

— Я был бы более полезен в приграничье, чем Варгард, — недовольно нахмурился Касс.

— Ты будешь более полезен, если отправишься домой и дашь мне то, чего я так хочу, — смерил его жестким взглядом Магрид.

— Я тебе не бык-производитель, — яростно зашипел Касс, наклонившись к венценосцу. — Я воин.

— Вот и пойдешь воевать, когда оставишь после себя потомство, — никак не отреагировал на его гневный выпад царь. — У Дюранда, Вархарда и Эоддила оно есть.

Касс с перекошенным от злобы лицом резко развернулся, покидая комнату.

— Я не останусь на трапезу, — рявкнул он столкнувшемуся с ним в дверях Варгарду.

— И правильно, — довольно хмыкнул Магрид. — Дома жена накормит.

— Он что, женился? — потрясенно обернулся вслед Кассу Варгард.

— Женился, — тревожно сощурился Магрид. — И почему-то очень не хочет показывать мне свою жену. Но я выясню… Обязательно выясню, что ты от меня скрываешь, мой мальчик, — сдержанно проронил он и, поднявшись с места, направился с Варгардом в изумрудный зал, на пиршество с орками.

* * *

Герцог в мрачной решимости гнал Мрака два дня подряд, останавливаясь лишь на короткие передышки в придорожных трактирах. Видимость сохраняемого перед Магридом спокойствия лопнула, как мыльный пузырь, едва Касс вошел в холл своего столичного дома. Тени рвались наружу, подстегиваемые бушующим в душе ураганом эмоций.

Да что Магрид себе возомнил?! Что Касс, как тупая овца, будет ползать по лужайке, греться на солнце и радостно размножаться в угоду самодурству монарха? Мало того, что его вынудили жениться, играя на оголенных после смерти Эории нервах и чувствах, так теперь еще пытаются уложить в койку, отстраняя от службы. Хорошо вооруженная, закаленная в боях и дисциплинированная армия Аххада целиком и полностью была его заслугой. Это его руками, кровью и потом укреплялись границы и создавались неприступные бастионы. Это его тактикой, стратегией и военной хитростью была одержана победа в решающей битве. А теперь воина, проведшего полжизни в кровопролитных сражениях и боевых походах, пытались превратить в домашнего кролика, единственной заботой которого было произвести на свет здоровое потомство.

— Хочешь видеть мою жену? Стадо баранов тебе помощь, — бурчал Касс себе под нос. — Я тебе ее привезу. Ты меня еще умолять будешь, чтобы забрал ее обратно. А я хрен заберу!

Касс строил в своей голове планы один коварнее другого. Он просто предвкушал, как привезет Оливию в столицу и специально поселится с ней во дворце. Желание, чтобы бешеная и дикая охотница развалила Магриду до основания его обожаемый и взлелеянный Арум-Рисир, было просто непреодолимым. Да он пальцем о палец не ударит, чтобы ее остановить. Более того, даже подскажет, где, как и что нужно сломать, чтобы допечь Магрида окончательно. А еще специально будет ее оставлять с чопорными дворцовыми шейнами, чтобы она популярным языком объяснила им, что у тролля находится пониже спины, и куда и в каких позах они должны засунуть свои веера, украшения и прически.

В Раннагар платья, в Сардарр хорошие манеры! Это с какой радости он переживал, что его супруга шокирует царя и знать своим появлением? Да лучше и придумать нельзя! Вот так прямо и притащит ее на бал — в чем из лесу вышла. И оружие ей вернет. И рот затыкать не будет. А еще лучше — всунет ее в руки Магриду во время танцев, и пусть она отдавит ему все ноги, расскажет, кто он есть в этой жизни, и в чьем дерьме ему будет предпочтительнее всего утопиться.

Тешась самыми пакостными и злокозненными мыслями, Касс выехал на дорогу, ведущую к замку, и активировал икту, рассчитывая, что когда он доедет до дома, мост, как обычно, будет уже опущен.

То, что Касс вначале посчитал досадной заминкой, спустя четверть часа, стоя как идиот на берегу озера, не имея возможности попасть в собственное жилище и глазея на бегающих по крепостной стене стражников, он принял за форменное издевательство.

Магия великого предка, подхлестываемая негодованием и раздражением, вылезла наружу яростно и стремительно. Ткань одежды треснула по швам и жалкими ошметками разлетелась в стороны, когда тело герцога, увеличиваясь в размерах, стало мгновенно обрастать перьями, а затем превратилось в тушу гигантского черного ястреба. Шумно взмахнув крыльями, огромная птица взвилась вверх, за несколько секунд пересекла озеро и, перелетев через высокую стену, опустилась на каменную брусчатку внутреннего двора замка.

— Какого долбанного Раннагара закрыты ворота?! — обернувшись человеком, рявкнул Касс на подлетевшего к нему с одеждой в руках архонта. — Вы что, не видели активированной икты? Я за что вам жалование плачу? — натягивая штаны и сапоги, негодовал герцог.

Бледный, как смерть, Фрэмвор подал хозяину рубаху, а затем, шумно сглотнув, доложил:

— Захаб заблокирован с двух сторон, подъемный механизм ворот частично разрушен в результате диверсии.

— Что?! Какой еще, в зад орка, диверсии?! — взревел Касс. — Что за бардак здесь творится? Я вас спрашиваю!

— Замок был усыплён и парализован, — хрипло продолжил управляющий. — Пока все спали, злоумышленники вывели из строя руль и герсы, чтобы мы не могли организовать погоню. Руль восстанавливается. Топор вытянули. Лебедка разблокирована.

— Какой на х…р топор? — угрожающе прошипел взбешенный Касс, хватая архонта за грудки. — Какие злоумышленники? Кто впустил в замок посторонних?

— Касс! — навстречу дель Орэну из дворца вылетел взъерошенный Дэррэк с опухшим и посиневшим носом. Герцог отпустил архонта и метнулся к брату.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Что он несет? Какая диверсия? Замок неприступен! На стенах и внутри больше сотни стражников!

— В замке действительно произошла диверсия, — виновато глядя в перекошенное лицо Касса, сообщил Дэррэк, нервно запустив пятерню в свою шевелюру.

— Ты, сожри тебя тролль с твоими шуточками, куда смотрел? На кой я тебя здесь оставил?

— Касс, подожди, — Дэррэк попытался схватить брата за плечо, но тот одним движением руки смел его с дороги, с мрачной решимостью следуя дальше. — Касс, ты не так понял…

— Касс! — шейна Антэль в слезах выбежала навстречу несущемуся по лестнице дель Орэну. — Сынок, прости. Мы предположить не могли, что твоя жена… Что она…

Кассэль замер, тревожно вглядываясь в бледное лицо герцогини.

— Что с ней? — судорожно сглотнул он застрявший в горле комок. Касс вдруг не узнал собственного, севшего до хрипоты, голоса. Земля стала стремительно вращаться под его ногами и едкая горечь разлилась во рту, словно яд.

Все повторялось. Как и тогда — три года назад. Эти слова, это недоумение и испуг на лице матери, и этот липкий страх — мерзкий, отвратительный, тошнотворный.

С силой оттолкнув герцогиню в сторону, Касс с бешено колотящимся в груди сердцем побежал наверх, к покоям Оливии.

— Брат, осторожно! — крикнул в его спину бегущий следом Дэррэк.

Резко затормозив у самой двери, Касс замер с поднятой рукой, изумленно разглядывая исписанную всевозможными символами и рунами поверхность. Ничего подобного герцог не видел за всю свою жизнь. Несочетаемое сочетаемо, по-другому то магическое безобразие, что было изображено на входе в комнату его жены, назвать было сложно. Чего здесь только не было: бытовое заклинание очищения одежды, призыв огня, символ, изгоняющий крыс и мышей, формула — катализатор, позволяющая превратить воду в чернила, чары красоты, элемент невидимости, и даже заклинания рвоты и поноса.

— Мать твою… Это что такое?! — опешил Касс, прочитав послание над символами, написанное витиеватым каллиграфическим почерком.

— Не входи, убьет! — пояснил подоспевший Дэррэк. — Ты что, читать не умеешь?

— Кто-нибудь входил? — осторожно поинтересовался Касс.

— Самоубийц в замке нет, — угрюмо ответил Дэррэк. — Стража позвала меня, а я запретил кому-либо приближаться к двери до твоего прибытия.

Вскинув ладонь, Касс выставил щит и потянулся магией к нарисованным магическим символам.

— Это пустышка! — опустив руку, гневно воскликнул герцог. Дернув на себя ручку, он негодующе рявкнул:

— Какой идиот это нарисовал?

— Эм-м, — замялся Дэррэк, — Это я и пытался тебе…

Мужчина так и не смог договорить, потому что тупо уставился вместе с братом на обратную сторону открытой двери.

На них с Кассом, жутко скосив глаз, смотрел изображенный в профиль гоблин с огромным, отвисшим едва ли не до пола, ухом. Сверху вырезанная в дереве надпись гласила: — «Стучите громче, хозяин глухой».

Герцог оторвал взгляд от двери и, повернув голову, замер на пороге, ошалело разглядывая до неузнаваемости изменившуюся комнату супруги. Бордово-красные стены, темные, как сажа, мебель, полы и шторы создавали впечатление большого и уютно обставленного гроба. Первое, что бросилось Кассу в глаза — это черная кровать и растянувшийся на ней во весь рост белоснежный скелет. Одна его костлявая рука была вальяжно заброшена за череп, а другую он игриво протягивал Кассэлю, словно приглашая прилечь рядом. То, что скелет не настоящий, а вышитый на покрывале, Касс понял не сразу — слишком уж объемно и правдоподобно он выглядел. Охальник широко оскалил челюсть в зубастой улыбке и издевательски глядел на герцога ярко-зелеными провалами глазниц.

Касс хотел сделать шаг вперед, но тут же был остановлен Дэррэком, молча ткнувшим пальцем в расчерченную на полу пентаграмму. Подозрительно прищурившись, дель Орэн метнул в изображение поток силы, и синяя волна магии с шипением ударилась в центр чертежа, причинив вред только паркету, оставив в нем обугленную прожженную дырку.

Озверевший Касс скрипнул зубами, затем, с ужасом оглядев заляпанные черными кляксами красные стены, зловеще процедил:

— Где моя жена, Дэррэк? Это что за хрень?

Внезапно, внимательно присмотревшись к одному из пятен на стене, Касс с изумлением понял, что это не кляксы, а вышитые на шпалерах пауки и тараканы. Причем абсолютно у всех у них почему-то было по семь голов, и вся эта живность то радостно подмигивала ему зеленым глазом, то высоко поднимала вверх одну лапку, показывая очень неприличный жест.

— Ой, ё… Твою мать, — зачарованно раскрыл рот Дэррэк. — Ты знаешь, если бы меня в такой комнате заперли, я бы тоже сбежал, — потрясенно разглядывая стены, потянул он. — Как тебе только в голову такое пришло? — ткнул пальцем в семиголового таракана на стене мужчина.

— Что?! — округлил глаза Касс. — Кто сбежал?!

В этот момент под ногой Касса что-то хрустнуло. Герцог интуитивно поднял ногу, отступая в сторону, и это стало его роковой ошибкой. Жуткое покрывало каким-то невероятным образом ожило, а затем, взлетев с кровати, стремительно попёрло на Касса. Вышитый на ткани скелет, радостно тряся конечностями, протанцевал в воздухе заразительный танец, а опосля попытался в полете облобызать герцога, и он едва успел отскочить назад, как в подошву другого сапога впился еще один оставленный Оливией рыболовный крючок.

Из-под стола, словно пушечное ядро, вырвалась ночная ваза. Пролетев через всю комнату, она на полной скорости опустилась Кассу на голову, окатив его на редкость вонючими помоями.

Дальше все происходящее стало походить на чудовищный фарс.

— Не трогай! — заорал усиленно отряхивающийся Ястреб брату, слишком поздно заметив, что тот схватился за воткнутый в стену на манер ножа бронзовый канделябр. В купальне раздался оглушительный грохот, а через секунду Дэррэк, попавший ногой в петлю, болтался на веревке, перекинутой через балку в потолке.

— Не подходи ко мне, — задергался Дэррэк, когда грязно ругающийся Касс кинулся ему на помощь. — Отмойся сначала.

— Это перекисшее вино и остатки пищи, — оттянул двумя пальцами прилипшую к телу рубаху Касс.

— А выглядит и пахнет как что-то другое, — брезгливо поморщился брат.

Касс яростно сплюнул, а затем срезал веревку выброшенной волной магии. Дэррэк, завалившись на пол, стукнулся головой о массивный комод и, потирая ушибленное место, спросил:

— Это что было?

— Охотничья ловушка, — Касс тревожно огляделся по сторонам. — Так мастримы охотятся на кабанов.

— Что-то мне тут не нравится, — потирая разбитый нос, заключил Дэррэк. — Как-то я стать дичью не рассчитывал. А нас тут не поджарят, как поросят на вертеле?

— Что с твоим носом? — угрюмо гаркнул Касс, разглядывая опухшее лицо брата.

— Он имел честь близко познакомиться с твоей супругой, — поднялся с пола Дэррэк. — Я тут подумал… Пожалуй, стоит поблагодарить Всевидящего за то, что она от тебя сбежала.

Касс немигающим взглядом уставился на брата и обманчиво спокойно поинтересовался:

— Как это сбежала?

— Так я тебе с самого начала пытался объяснить. Не знаю, как она это сделала, но ей удалось усыпить весь замок, вырубить меня убойным ударом головой, а потом испортить механизм ворот и сбежать.

— Тогда, может, ты объяснишь мне, как слабая женщина, изолированная и запертая в своих апартаментах, могла усыпить весь замок и сбежать? — леденящим душу голосом прогудел Касс. — Где был ты в это время? Кажется, я просил тебя присмотреть за ней и Ястребиным Когтем.

— Я тоже спал, — помрачнел Дэррэк. — Если бы твоя жена меня не отключила, я бы сам уснул спустя пару минут. Нам с матерью сонное зелье добавили в вино. Скорее всего, ей помог кто-то из замка.

На скулах Касса заиграли желваки, и он, еле сдерживаясь, спросил:

— Пацан ее где?

— С ней, наверное, — попятился назад Дэррэк. — В замке его нет. Э-ээ. Ты это… Держи своих парней при себе, — заметив, как наливаются зеленью и стекленеют глаза брата, схватился за валявшийся на полу подсвечник он.

— Гаденыш мелкий! Надо было и его запереть. Пожалел на свою голову, — Касс сдернул с себя испорченную рубаху, швырнув ее на пол.

— Ты думаешь, это он? — Дэррэк замолк, когда брат, наклонившись, стал внимательно присматриваться к чему-то.

— Паршивка, — Касс присел на корточки, заметив протянутую по полу леску. Он легко повел рукой, и тонкие нити ярко вспыхнули, как зажженные фитили, выгорев в мгновение ока дотла. — Выходим отсюда, — процедил дель Орэн. — Поймаю, я тебе устрою художественную вышивку, рукодельница, — мстительно окинув взглядом стены, заявил герцог.

Понуро опустив голову, Дэррэк стоял в спальне Кассэля, отвечая на вопросы брата, пока тот мылся и переодевался.

— Когда все это произошло?

— В ночь после того, как ты уехал в Азаандар.

В купальне послышался шумный плеск, злая брань, а затем в дверях возник мокрый, взъерошенный и злой, как отряд орков, Касс.

— Вонючий гоблин! Ты хочешь сказать, что ее нет уже четвертый день?!

— Ну, да. Мы два дня проспали, а утром третьего обнаружили разломанные ворота и комнату. Есть соображения, куда она могла податься? — вопрос Дэррэка остался без ответа, потому что брат, грубо оттолкнув его, промчался через спальню и, открыв потайную дверь в стене, исчез.

Вернулся герцог через полчаса.

Рваными, резкими движениями натягивая на себя одежду, Касс из-подо лба зло зыркнул на брата.

— Что смотришь? Собирайся, со мной поедешь.

— Что ты там делал? — Дэррэк кивнул головой в ту сторону, откуда появился Касс.

— Передал их с мальчишкой изображения на все приграничные кристаллы. Теперь выйти за пределы Аххада они не смогут.

— А если они уже вышли?

— Нет, — уверенно заявил Касс. — Если они отправились на восток, в Айвендрилл, то должны добраться не раньше сегодняшнего вечера. В Грэммодр через пропасть с ребенком она не сунется. На юг в Сопределье не меньше двух недель пути, до северных границ еще больше.

— Думаешь, она отправится к эльфам? — заинтересовался Дэррэк.

— Они и в прошлый раз туда пытались прорваться.

— Они?

Касс задумчиво нахмурился, а затем быстрым шагом двинулся к выходу.

— Пойдем, нужно кое-что проверить.

Спустившись вниз по лестнице, братья вышли во внутренний двор, и Касс, призвав на ходу архонта, направился в то помещение, где находился подъемный механизм ворот. Поднявшись на галерею, герцог осмотрел следы злостной диверсии его «милой» супруги и отдал приказ изготовить кузнецам все элементы подъемника из металла.

Когда архонт показал ему то место, где нашли веревку, по которой спустились беглецы, Ястреб сначала выглянул вниз со стены, потом зло ударил кулаком в стену.

— Рыжий! — проскрежетал зубами он. — Нашел-таки.

— Кто? — удивленно моргнул Дэррэк.

— Они не смогли бы с пацаном спуститься здесь и доплыть до берега. Ноги запутались бы в сетке. Там под стеной ловушка. Их кто-то ждал в лодке. И этот кто-то — ее рыжий дружок охотник.

— У нее еще и дружок есть?

Касс ничего не ответил брату, только мрачно смотрел вдаль со стены, понимая, что допустил серьезную ошибку, отпустив вольного мастрима. Вероятнее всего, он готовил побег своей напарницы, и если поначалу Касс рассчитывал, что беглецы не успели далеко уйти пешком, то теперь понимал, что удирали они на лошадях, и в данный момент точно находятся на границе с Айвендриллом.

Успокаивало одно, что рядом с рыжим охотником девчонка хотя бы находилась в относительной безопасности. Первичный страх за нее — необъяснимый, непонятный — вытеснился праведной злостью и гневом, и теперь Касс откровенно недоумевал, почему решил, что с охотницей случилось что-то ужасное? Почему так отреагировал на обращенные к нему бессвязные слова матери? Он сам от себя не ожидал, что они с чудовищной точностью всколыхнут в его душе воспоминания трехлетней давности, когда к нему навстречу точно так выбежала Антэль с нелепым вопросом:

— А где Эория?

— Что значит — где? — Касс недоуменно обвел взглядом встревоженных слуг, высыпавших на крыльцо. — Я думал, она дома.

— Она поехала за тобой в Азаандар. Вы что, разминулись?

— Зачем она поехала за мной в столицу? — Касс смотрел на мать и никак не мог сообразить, что могло заставить его беременную жену броситься за ним в Азаандар, зная, что он через неделю вернется обратно? А ведь он специально уладил все дела в кратчайшие сроки, чтобы примчаться к ней раньше.

— Ребенок зашевелился, — счастливо улыбнулась Антэль, обнимая Касса. — Она так хотела быть с тобой рядом… Я пыталась ее вразумить и дождаться твоего приезда, но ты же знаешь, что бесполезно отговаривать Эорию, если она что-то вбила в свою голову.

Касс знал. Его эльфийка умела быть не только нежной и покладистой, но и настойчиво-непреклонной, а порой и упрямой, как осёл, когда дело касалось его самого. Слишком эмоциональная и чувствительная, она хотела разделить с ним радость момента, потому что всегда считала, что незабываемые моменты и делают их жизнь яркой и наполненной.

Пообещав себе, что когда догонит жену, постарается не повысить на неё голоса за её неразумный поступок, но на будущее запретит страже выпускать ее из замка, Касс бросился вдогонку за своей любимой.

Он искал ее весь вечер и всю ночь, но нашел только под утро — опрокинутую карету, перерезанных лошадей, перебитую стражу и служанок. Он решил, что ее похитили. Решил, что пытаются добраться до него…

Решил…

Потому что в окровавленном и обезображенном трупе он не сразу узнал свою нежную и красивую Эорию. Он смотрел в ее остекленевшие неживые глаза, трогал рукой искаженные болью, посиневшие губы, и все еще не верил, что это она, что белые, как снег, волосы, которые ему так нравилось пропускать сквозь пальцы, ставшие совершенно седыми, принадлежали его любимой эльфийке. Тонкие руки, что всегда так ласково и бережно гладили его лицо, в предсмертной судороге сжались в кулаки, и Касс не сразу заметил зажатой в одном из них серебряной пуговицы, а когда расцепил грязные, задеревеневшие пальцы и увидел кусок металла с гербом Райверен — все понял. Пока ее насиловали и убивали, она вырвала часть одежды со знаком, обличающим своего мучителя, оставляя ему, Кассу, подсказку — кого он должен искать.

Он не помнил, как выдернул из живота жены меч, пригвоздивший ее вместе с погибшим в утробе ребенком к земле, словно животное; не помнил, как заворачивал истерзанное тело в плащ и нес на руках, не разбирая дороги и не замечая того, что творилось вокруг. Он помнил лишь дикий, похожий на собачий, вой слуг, когда опустил ее на пол у входа в Ястребиный Коготь. Помнил мать, повисшую у него на шее, умоляющую простить и заливающую его грудь слезами. Помнил холодное спокойствие, затопившее его нутро, когда собирал войско и мчался на Райверенвель. И помнил, как захлебывался в кровавой юшке Роан, когда он слой за слоем сдирал с него лоскуты кожи и мяса, упиваясь захлестывающей его рассудок испепеляющей яростью.

И в этом накрывающем его с головой безумии, в той бесчеловечной резне и бойне, что он устроил, только беззащитный взгляд голубых глаз смог достучаться до его изорванной, потерянной и пожираемой темным зверем души.

Почему?

Спустя столько лет Касс так и не смог ответить сам себе на этот вопрос — почему невеста Роана Райверена стала единственной безвинно пострадавшей из окружения убийцы его семьи?

* * *

Джедд с Оливией, без лишних разговоров и остановок, вторые сутки двигались без передышки. Рыжий охотник предусмотрительно запасся водой, сухарями, вяленой олениной, сыром, орехами и сухофруктами, чтобы было чем поживиться в пути. Привыкшие к дальним переходам мастримы не испытывали неудобств, даже умудрялись дремать по очереди прямо верхом на лошадях, а вот маленький и тщедушный Лэйн хоть и не жаловался и изо всех сил хорохорился, пытаясь казаться выносливым и крепким, но охотники видели, что мальчишка устал. К вечеру второго дня малыш осунулся, черты лица заострились, а под глазами пролегли темные круги.

— Надо остановиться и дать возможность Лэйну немного отдохнуть, — с тревогой разглядывая паренька, обратилась к другу Оливия.

— Сделаем привал на ночь, — погладив мальчика по голове, сообщил Оливии Джедд.

— Не надо, — запротестовал Лэйн. — Я не устал.

— Ишь ты, — тепло усмехнулся Джедд, — не устал он. Молодец, что не жалуешься. Мужик. Но толку от тебя много не будет, если ты в горах свалишься и мне придется тебя нести.

— Не свалюсь, — попытался возразить Лэйн. — Я листья драконьего дерева пожую, и спать сразу перехочется.

Ли весело рассмеялась, мельком переглянувшись с Джеддом.

— А ты переживал, что вдруг пацан заболеет, как мы его лечить будем? Да он больше любой знахарки знает. У нас теперь есть свой персональный лекарь!

— А и правда, — крепко обнял и поцеловал в макушку сидящего впереди Лэйна Джедд. — Ты откуда так много про травы да снадобья всякие знаешь? Это ж надо было додуматься — в котлы да кастрюли снотворного влить.

— Я в Хелликии местному аптекарю помогал сборы и настойки делать, вот и запоминал все, что он говорил, — гордо задрал нос Лэйн.

Охотники звонко расхохотались, подмигивая мальчишке.

— С таким ухо востро держать надо, — лукаво прищурилась Ли. — Скажи что лишнее, он тут же на ус намотает и против тебя же и использует.

— Я никогда-никогда против вас ничего дурного не замыслю, — испуганно расширил глаза Лэйн. — Да я за вас… Да я…

— Ну-ну, будет, не трясись, — прижал к себе мальчика Джедд. — Шутим мы.

Лэйн облегченно вздохнул, скосившись на ласково и широко улыбающуюся ему Оливию.

— Мы тебя всему, что знаем, сами научим, — сказала она. — И охотиться, и следы искать, и ловушки ставить, и залтаки метать. Вырастешь, лучше тебя во всем средиземье мастрима не будет.

— И сай мне такой, как у вас, дадите? — сверкнул глазами мальчик.

Мастримы вновь рассмеялись и согласно кивнули, свернув с основной дороги на лесную тропу.

— Я бывал в этих местах раньше, — сообщил Джедд. — Через милю будут доломитовые пещеры, там и заночуем. В трактирах и харчевнях останавливаться не будем. Не хочу светиться. Доберемся в Алахонт, продадим лошадей и пойдем через перевал пешком.

— А почему не по тракту, через зубчатый хребет? — удивилась Ли.

— В прошлый раз нас там ждали. Забыла? — Джедд дернул поводья, направляя лошадь в густую чащу. — Нельзя через основные ворота идти.

Небо уже начало сереть, когда компания добралась до места ночевки. Повсюду из земли торчали огромные грязно-белые валуны, поросшие мхом, травой и кустарником.

— Говорят, много тысяч лет назад здесь было море, — указывая рукой на серые камни, причудливо обтянутые, как сеткой, корнями деревьев. — Бескрайнее. И простиралось оно до самых гномьих гор. Только жил тогда в тех горах не каменный народ, а драконы — гордая и могущественная раса.

— Я видел дракона, — встрепенулся Лэйн. — Неживого, правда.

— Где это ты его видел? — удивился Джедд.

— Так у нас в Хелликии есть гора-дракон. Разве Ли не рассказывала?

Джедд пристально уставился на мгновенно опустившую глаза Оливию.

— Нет, не рассказывала, — недовольно потянул он. — Она мне много чего не рассказывала. Но теперь, видимо, придется, — многозначительно добавил рыжий мастрим, внимательно разглядывая заметно побледневшую охотницу.

— А куда делись драконы? — не замечая молчаливой дуэли взглядов мастримов, полюбопытствовал Лэйн.

— Погибли в войне с эгрэгорами, — перевел взгляд на мальчишку Джедд. — Предали их маги.

— Того, что в Хелликии, тоже маг убил, — вздохнул Лэйн. — Жалко. Хотел бы я посмотреть на живого дракона. Красивый, наверное.

Джедд остановил лошадь у замшелого круглого камня, спрыгнул на землю и, вытянув руки, осторожно спустил мальчика.

— Приехали, — кивнул Оливии охотник, отстегивая седельные сумки и подталкивая Лэйна к широкой трещине в скальной породе. — Иди воды набери, пока не стемнело, и животных напои, — бросил он девушке бурдюк, изготовленный из пузыря рыбы шонг, имеющий свойство растягиваться в размерах и вмещать в себя почти два ведра жидкости. — Там, за камнем, ручей.

Когда Оливия, напоив и привязав лошадей, вошла в пещеру, в ней уже весело потрескивал огонь, а Джедд, выложив из сумок котелок, сушеные овощи, мясо и грибы, собирался готовить похлебку. Лэйн, присев рядом, внимательно внимал каждому слову охотника, и Ли по-доброму улыбнулась, понимая, что в лице мальчика Джедд нашел прилежного и благодарного ученика.

Суп получился наваристый и ароматный, и Лэйн, громко причмокивая, задорно рассказывал охотникам, какие в него можно добавить травы, чтобы вкус получился более насыщенным и острым. Сытый и согретый, мальчик вскоре стал устало клонить голову к плечу Джедда, а спустя пару минут заснул крепким беспробудным сном.

Укутав мальца в теплый плед, мастрим заботливо подложил ему под голову свернутую куртку и, пересев ближе к Оливии, тихо велел:

— Рассказывай.

— Что тебе рассказывать? — не мигая глядя в огонь, вздохнула Ли.

— Все, как есть, — Джедд подбросил в костер хворост, а затем протянул девушке флягу с вином. — Зачем ты понадобилась Ястребу?

Ли отпила глоток и, покривившись, вернула флягу Джедду.

— Долг вернуть хотел, — туманно поведала она.

— Какой долг? — настырно поинтересовался мастрим.

— Долг чести, — Оливия отвела взгляд и, подобрав с пола тонкий прутик, стала нервно его ломать.

— Выпорю, — зло гаркнул Джедд. — Дурочку хватит из себя строить. Зачем ты понадобилась Ястребу?

— Для того, чтобы жениться на мне, — выпалила Ли, напряженно уставившись на друга.

Джедд шумно выдохнул и, схватив флягу, влил в себя едва ли не половину ее содержимого.

— Орочий потрох! — наконец смог сказать хоть что-то он. — Всевидящий, как же вовремя мы сбежали. Успей он провести обряд — и все, пиши пропало!

— Эм, — жалко съежилась Оливия. — Обряд он провел еще в Хелликии.

— Что???! — вытаращился на неё Джедд.

— Тебя отпустили, потому что я согласилась, — закусила губу девушка.

— Ты что наделала?! — схватился за голову мастрим. Вскочив, он стал метаться по пещере, как безумный, потом, словно озаренный какой-то мыслью, вонзился в Оливию испытывающим взглядом. — Ты ведь не дала своего согласия?

Ли, судорожно сглотнув, кивнула головой.

— Дала, — почти прошептала она.

Джедд остановился, закрыв лицо руками, а затем бессильно уронил их вдоль тела.

— Ты законная жена Черного Ястреба? — обреченно произнес он.

Оливия утвердительно кивнула, не в силах выдавить из себя хоть какой-то звук.

— Нам придется вернуться, — лицо Джедда исказила гримаса боли, и он с жалостью посмотрел на широко распахнувшую глаза охотницу.

— Нет, — яростно замотала головой она. — Нет. Нет! — слезы тонкими ручейками заструились по бледным щекам девушки, и она, бросившись мастриму в ноги, отчаянно зашептала: — Не отдавай меня ему, Джедд, умоляю. Джедд, миленький, ты ведь не поступишь так со мной? Пожалуйста. Я буду послушной. Я все забуду, как ты и просил. Я больше никогда тебя не ослушаюсь, только не отдавай меня ему!

Схватив девушку за плечи, Джедд тряхнул ее со всей силы.

— Ты хоть понимаешь, кто ты теперь такая? Ты — жена маршала Аххада, любимчика царя. Тебя искать будут. Не просто искать. На тебя спустят всех Гончих империи. За твою голову назначат такое вознаграждение, что куда бы ты ни пошла, где бы ты ни появилась, тебя сдадут с потрохами, а нас с Лэйном убьют, чтоб не мешались под ногами. Ты хоть понимаешь, что ты своим бегством лишила герцога возможности жениться снова и получить наследника?

Ли закусила дрожащие губы, устремив на Джедда беззащитный взгляд полных непролитых слез голубых глаз.

— Я ни за что бы не согласилась. У меня не было другого выхода. Он сказал, что отдаст Лэйна в приют, а тебя отправит на виселицу.

Мастрим болезненно сморщился и, шумно выдохнув, порывисто прижал Оливию к своей груди.

— Я же просил тебя, девочка — живи дальше, забудь о мести. Почему ты меня не послушала?

— Я не думала, что все будет так… — уткнувшись носом в куртку друга, прошептала Ли. — Я просто хотела от него избавиться. Навсегда. Теперь ты вернешь меня ему? — она подняла голову, тревожно наблюдая за мелькающими на лице Джедда эмоциями. Мастрим ласково погладил девушку по волосам, а затем нежно прижался губами к ее лбу.

— Какая же ты дурочка, Ли, — тяжело вздохнул он. — Да я бы лучше в петлю полез, кабы знал, что ты из-за меня согласишься выйти за него. Ну-ну, тише. Не плачь. Мальца разбудишь, — видя, что охотница разразилась громкими рыданиями, успокаивающе стал гладить ее по спине Джедд. Мы что-нибудь придумаем.

— Что придумаем? — горько всхлипнула Оливия.

Джедд, опустившись на корточки, порылся в одной из сумок и вытащил из нее маленький мешочек из мягкой замши.

— Есть у меня кое-какие соображения, — развязывая тесемки, подмигнул он девушке. Взяв в свою руку ладонь Оливии, Джедд вытряхнул на нее из кисета овальный, сверкающий всеми цветами радуги самоцвет. — Думал, дом нам за него куплю где-нибудь на юге. Ну, ничего, на дом мы еще заработаем. А этот — отдадим гномам за проход под горами.

— Зачем? — утирая слезы, спросила охотница.

— Это официальных проходов в Айвендрилл всего два, а гномы в горах столько лазеек знают, что и не сосчитать. Подгорный народ — несговорчивое, своенравное и скрытное племя, которое долго помнит как нанесенные обиды, так и бескорыстные благодеяния. А еще ценит камни, самоцветы и уникальные вещи, созданные руками искусных мастеров, гораздо больше того, что живёт собственной жизнью. Гордая раса, считающая себя умнее эльфов, трудолюбивее людей и более искусными воинами, чем орки, и которая всегда поступает в жизни так, как велит им собственное сердце, а не так, как диктуют законы и люди. Поэтому, если сможем найти гнома, который согласится провести нас тайным проходом через горы, то за пару дней будем уже в Триморье.

Ли села у огня, подтянув к груди колени, и задумчиво уставилась на весело потрескивающий костёр.

— Джедд, — тихо позвала он. — Я тебе когда-нибудь говорила, что очень сильно тебя люблю?

Мастрим опустился рядышком, а Ли устало склонила на его плечо голову.

— Я тоже тебя люблю, детка. Ты — все, что у меня есть, — огромная рука надежно легла на хрупкие плечи девушки, словно укутывая в кокон тепла и спокойствия. — Ложись спать, моя хорошая. Завтра тяжелый день.

Ли согласно кивнула, укладываясь на постеленное у костра одеяло. Она закрыла глаза и отвернулась к стене, чтобы Джедд не видел предательских слез, медленно скользящих по ее щекам, а затем прозрачными бусинками скатывающихся с носа.

Костер еще не успел догореть, когда в тишине пещеры раздался густой храп рыжего охотника, свидетельствующий о его крепком сне. Бесшумно поднявшись с пола, Ли стала собирать свои вещи.

Джедд был прав, и Ли понимала это лучше, чем кто-то другой. Её будут искать. Как только Ястреб вернется домой — тут же кинется за ней в погоню. Рядом с ней её друзьям грозила опасность. Их компания в приграничном городке будет слишком запоминающейся и заметной. Затеряться в толпе троим гораздо сложнее, чем передвигаться в одиночку. Поэтому чем дальше Ли будет держаться от Джедда и Лэйна, тем лучше для них.

Вместе с оружием и частью денег охотница прихватила и самоцвет, который ей показал Джедд.

— Прости меня, — еле слышно шепнула она, наклонившись к спящему другу. — Однажды я все верну тебе, — девушка невесомо коснулась губами рыжей шевелюры охотника, затем, вытянув из рукава сай, положила его рядом с Лэйном. Поцеловав на прощание мальчика, Оливия стремительно покинула свое временное убежище.

Ли была хорошей ученицей, или, скорее, Джедд самым лучшим учителем, потому что заметать следы он научил охотницу в совершенстве. Почти милю девушка двигалась вверх по руслу ручья, потом, обув копыта лошади в специальные чехлы из сыромятной кожи, еще какое-то время ехала через лес, минуя основные тропы. Выехав к рассвету на дорогу, ведущую в Алахонт, Оливия решила, что не поедет туда. Этот приграничный город был довольно большим и хорошо укрепленным. Близкое соседство с Гончими и войсками, подчинявшимися напрямую Черному Ястребу, охотницу совсем не радовало. Да и она прекрасно понимала, что если Джедд попытается ее отыскать, то первое место, в которое он отправится, будет Алахонт.

Сейчас ее первоочередной задачей было стать незаметной и ничем не выделяющейся среди общей массы простых жителей приграничья. Смешно. Среди мастримов ее внешний вид был обычным и понятным. Коротко стриженые волосы издалека делали ее похожей на парня, а мужская мешковатая одежда и вовсе не давала разгадать, что под ней наличествует хрупкое женское тело. Теперь весь ее облик станет просто основным признаком, по которому ее станут искать, и если в том, чтобы переодеться, большой проблемы не было (она даже готова была натянуть на себя ненавистное платье), то что делать с волосами? Женщина с короткими, безжалостно обрезанными прядями будет бросаться в глаза, как колючий репейник в ухоженном палисаднике.

Два дня Оливия перемещалась параллельно гномьим горам исключительно по лесу, объезжая небольшие деревеньки и стараясь вообще не попадаться никому на глаза. К утру третьего она въехала в небольшой городок, следом за которым располагалась еще одна пограничная застава.

На местном рынке девушка в первую очередь продала лошадь, купив себе на вырученные деньги скромное темно-синее платье и длинный серый плащ с большим капюшоном.

Поначалу, в утреннюю прохладную пору, плащ смотрелся более-менее уместно, но к обеду, когда солнце высоко поднялось над городом и стало нещадно палить пыльные мостовые и снующих по ним граждан своими лучами, он стал привлекать к охотнице ненужное внимание. Время от времени на Оливию удивленно оборачивались местные женщины, одетые в легкие льняные наряды, да и мужчины нет-нет, да поглядывали косо на таинственно скрывавшую лицо незнакомку.

В поисках укрытия девушка стала искать трактир или харчевню, в надежде пересидеть в ней до вечера, а затем направиться в сторону гор. Неожиданно взгляд Оливии наткнулся на вывеску с довольно необычным для такого серого и невзрачного городка ярким и красочным оформлением. Над увитым синими ипомеями и пурпурными клематисами крыльцом на сверкающих серебряных цепочках покачивалось большое овальное зеркало, запускающее в свободный полет искрящихся солнечных зайчиков. По поверхности зеркала время от времени пробегали мягкие золотистые волны, то обнаруживая, то скрывая узорчатую надпись, гласившую «Эльфийское очарование». Словно поддавшись тому самому минутному очарованию, Ли дернула на себя круглую ручку-кольцо, продетую в носу бронзового льва, прикрепленного к двери, и шагнула внутрь совершенно удивительного помещения.

Повсюду стояли кадки с маленькими деревцами, кроны которых были подстрижены в виде шара, по стенам и потолку вились плющи и лианы, закрывая их практически полностью, словно живой зеленый ковер. На подоконниках высоких стрельчатых окон стояли разноцветные горшочки с буйно цветущими растениями. С алой розы вспорхнула ярко-желтая бабочка, а после, пролетев через комнату, опустилась Оливии на плечо.

— Quel re[5], — послышалось за ее спиной, и охотница резко обернулась, интуитивно сжав рукой спрятанный в кармане плаща залтак. Ли настороженно замерла, удивленно разглядывая стоящую перед ней девушку.

Длинные жемчужно-белые волосы незнакомки были заплетены в множество кос, причудливо переплетающихся между собой и искусно сложенных в необычайно красивую прическу. Белоснежное платье, надетое на шейну, настолько идеально облегало ее совершенную фигуру, что у Ли возникли сомнения, а есть ли в ее наряде хоть один шов. По крайне мере, даже зоркий глаз мастрима их не улавливал. Но больше всего охотницу поразили изящные уши девушки — тонкие, удлиненные, с острыми кончиками.

Эльфов Оливия видела только на картинках, а вот так, вживую — впервые. В том, что перед ней находится действительно эльфийка, охотница даже не сомневалась.

— Lle quena i’lambe tel’ Eldalie?[6] — с очаровательной улыбкой на лице произнесла красавица, одарив Оливию мягким светом слегка раскосых синих глаз.

— Что? — подозрительно нахмурилась Ли.

Эльфийка звонко рассмеялась, и ее серебристый смех, словно волшебные звоночки, весело зазвучал в пустоте комнаты.

— Я Иримэ, хозяйка салона красоты, — с легким акцентом сообщила девушка, приветственно протянув Оливии руку. — Вы хотите сделать прическу?

Ли недоуменно огляделась по сторонам, а затем, сбросив капюшон, оттянула короткую прядь и хмыкнула:

— Вы думаете, из этого можно сделать прическу?

— Ve dell![7] — всплеснула руками эльфийка, подойдя к Оливии вплотную. — Кто мог такое сотворить с такими красивыми волосами?

— Я, — довольно улыбнулась Ли, развязывая тесемки плаща. — Так как, можно с этим что-то сделать?

Иримэ взяла охотницу за руку и, подведя к установленному в оправу из вьющихся роз зеркалу, усадила на высокий стул из лозы.

— Зачем надо было обрезать волосы? — эльфийка запустила тонкие гибкие пальцы в пшеничную стрижку Оливии, шаловливо её взъерошив.

— Мешали охотиться, — беззаботно поведала Ли, внимательно разглядывая себя в зеркале.

— Lle arwen-оhtar? — эльфийка восхищенно уставилась на отражение Оливии. — Ты женщина-воин?

Охотница осторожно достала из-за корсета один из ножей, раздобытый для нее Лэйном, и, прокрутив в ладони, ловко метнула его в одну из кадок, расставленных по углам комнаты.

— А можно мне косички, как у тебя? — склонив голову набок, поинтересовалась Ли. — Или из таких коротких не получится?

Иримэ повторила жест охотницы и заразительно улыбнулась.

— Зачем же из коротких? Можно отрастить, — от ладоней девушки пошло теплое золотистое свечение, а затем она положила их на голову Оливии, поглаживая её плавными скользящими движениями.

От удивления Ли даже рот раскрыла. На ее глазах волосы зашевелились, словно живые, а затем быстро стали удлиняться, спускаясь сначала по плечам, потом по груди, до самой талии.

— Это как?! — не веря своему отражению в зеркале, потрогала густые отросшие локоны Оливия.

— Магия приращения, — лукаво усмехнулась Иримэ, выудив откуда-то из воздуха серебряный гребень. — Ничего сложного.

Ловко орудуя расческой, эльфийка принялась проворно плести на голове Оливии удивительно тоненькие косы, время от времени перекручивая их между собой.

— А цвет изменить можно? — охотница с надеждой посмотрела на Иримэ.

— Зачем? У тебя очень красивый цвет волос, — удивилась та.

— Дело не в красоте, — упрямо вздернула подборок Ли. — Хочу кардинально поменять внешность.

Эльфийка мягко понимающе улыбнулась.

— Ну, если кардинально, то… — Иримэ снова провела руками по голове Оливии. Волосы словно накрыло легкой тенью, а потом они стремительно начали темнеть. Через мгновение из зеркала на Оливию смотрела какая-то совершенно другая девушка: белокожая, черноволосая, чернобровая. Глаза, правда, по-прежнему оставались узнаваемо её — все такими же небесно-голубыми.

— Поцелуй меня орк! — ошеломленно произнесла Ли, растирая между своими пальцами черную прядь волос.

— Мiqula amin orq?![8] Вы хотите понравиться орку? — у эльфийки отвалилась челюсть.

— Нет, что вы, — смутилась Оливия. — Зачем мне орк? Мне и многомордого с головой хватило. Я вообще никому не хочу нравиться.

— С такой внешностью теперь вряд ли, — эльфийка слабо кивнула на отражение Оливии в зеркале. — Да вы теперь просто экзотическая красавица! Если бы вы жили в Айвендрилле, у вас бы отбоя не было от поклонников.

Ли скептически окинула себя придирчивым взглядом. Женщину, смотревшую на нее из зеркала, наверное, и вправду можно было назвать красивой, Ли не очень хорошо в этом разбиралась, но то, что она видела перед собой — ей все же нравилось.

Черные волосы выгодно оттеняли молочно-белую кожу лица. Голубые глаза, опушенные густыми темными ресницами, казались бархатно-топкими и невероятно яркими, и в довершение ко всему тонкие брови вразлет придавали всему облику девушки некий флёр таинственности.

— Нет, мне не надо, чтобы отбоя не было, — в конце концов грустно вздохнула она. — Мне бы попроще и понезаметней…

В этот момент в двери зазвонил колокольчик, и в помещении появился высокий, кареглазый шатен, одетый в имперскую военную форму капитана.

— Aaye, melamin[9], — Иримэ радостно двинулась навстречу мужчине, подставляя его нежному поцелую свою щеку. — К’йорн, подожди меня наверху, сейчас будем обедать.

— Добрый день, — военный вежливо поклонился испуганно опустившей глаза Оливии и, приобняв эльфийку, отвел ее в сторону. — Милая, я как раз и пришел тебе сообщить, что не смогу остаться на обед и вернусь домой, скорее всего, очень поздно.

— Что-то случилось?

— Пришел поисковик на какую-то охотницу и мальчишку. Предположительно могут появиться в приграничных городах. Нас всех подняли по тревоге.

— Она сделала что-то ужасное, раз ее так усиленно ищут? — осторожно поинтересовалась эльфийка.

— Не знаю, — развел руками К’йорн. — Но, судя по тому, что ее ищет Ястреб — дело государственной важности.

Эльфийка незаметно покосилась на натянуто застывшую в кресле гостью.

— Ястреб? Sina ya а’maelamin Silivren?[10]

— Siyo[11] — К’йорн удивленно приподнял бровь. — А почему ты спрашиваешь?

— Просто так, — Иримэ ласково погладила своего мужа по щеке. — Вспомнилось вдруг. Пойди на кухню, возьми с собой пирогов с ягодами.

Когда мужчина исчез за дверью, эльфийка подошла к кадке, выдернула из нее нож Оливии, а затем протянула его охотнице со словами:

— Спрячь. Хорошо, что муж не заметил.

— Ты ведь все поняла, — засунув клинок за корсет, проронила Ли. — Почему не выдала?

Иримэ легко передернула плечиками.

— Скажем так, мне не нравится, когда много сильных мужчин охотятся за одной слабой женщиной.

Ли опустила глаза, пряча лукавую усмешку. Если бы эльфийка знала, какая она «слабая», то, возможно, вряд ли стала бы ей помогать.

— Почему тебя ищет Ястреб? — вдруг задала вопрос в лоб Иримэ. — Только правду.

— Потому что я от него сбежала, — расплывчато сообщила Ли.

— А почему ты от него сбежала? — мягко улыбнулась эльфийка.

— Потому что я его ненавижу.

— Понятно, — Иримэ подошла к охотнице со спины и, взяв в руки гребень, стала возиться с ее волосами дальше: часть она оставила распущенными, а остальные уложила по кругу сеточкой из косичек.

— Может, все-таки как-то попроще? — наблюдая за своим чудесным преображением, попросила Ли.

— Ты ведь спрятаться хочешь? — выгнула бровь эльфийка. — А если хочешь что-то спрятать, следует положить это на самом видном месте. Никому в голову не придет сравнить такую прекрасную девушку с неказистой и мужиковатой охотницей. Пояс только снять придется, слишком уж он необычный для нежной шейны.

Оливия с неохотой расшнуровала кожаный корсет, потом засунула его в котомку, а ножи предусмотрительно спрятала в сапоги. Иримэ, порывшись в тумбочке, нашла там золотистый кушак с красивой вышивкой и, обернув его вокруг талии девушки, затянула красивым узлом.

Та стройная, темноволосая красавица, что смотрела на Ли из зеркала, не только не была похожа на женщину-мастрим, но еще и с прежней Оливией сходство имела весьма отдаленное.

— Спасибо, — порывшись в сумке, охотница вытащила пару золотых, протянув их эльфийке.

— Не надо, — покачала головой Иримэ. — Тебе еще пригодятся.

— Можно вопрос? — задумчиво разглядывая эльфийку, поинтересовалась Оливия. Иримэ благосклонно склонила голову, и Ли выпалила: — Что такая, как ты, делает в этой дыре?

— В этой дыре я могу делать все, что мне заблагорассудится, — рассмеялась эльфийка. — И мне никто не запрещает это делать.

— А разве в Айвендрилле тебе что-то запрещали? — удивилась Ли.

— В Айвендриле к женщине совершенно иное отношение. Тепличное. Да и никого не удивишь там моими талантами. А здесь я — шейна Иримэ, лучший куафёр во всей округе. Ко мне даже из Алахонта и дальнего приграничья приезжают. И потом, здесь служит мой К’йорн, а ему, в отличие от моих сородичей, очень нравится то, чем я занимаюсь.

— То есть ты сбежала из Айвендрилла?

— Так точно, — отчиталась эльфийка.

— И тебя не искали? — заинтересованно вскинулась охотница.

— Искали, — таинственно подмигнула девушка. — И даже погоню устроили. Почти как за тобой.

Ли посмотрела на эльфийку с такой надеждой, что та, не выдержав, стала смеяться.

— Да подскажу я тебе, как через горы перебраться. Не смотри на меня так, — девушка махнула рукой, и в ней чудесным образом появился листок бумаги и тонкий грифель. Усевшись за стол, она стала чертить какую-то схему. Завершив работу, Иримэ протянула бумажку Оливии.

— Это план города. Кружочком я изобразила местный базар. Запомнила рисунок?

Ли согласно кивнула и эльфийка тут же сожгла листок.

— Доберешься до площади и сворачивай налево — там расположена кузня. Каждый день почтенный гном Тобозар привозит туда железную руду. Найдешь его, передай ему вот это, — Иримэ протянула на ладошке золотой четырехлистный клевер.

— Не надо, — Ли выудила из котомки мешочек с самоцветом и показала его эльфийке. — У меня есть чем расплатиться за проход.

— Это не плата, — Иримэ аккуратно приколола клевер к воротнику платья Оливии. — Кому попало Тобо помогать не станет. Да и не очень он людей жалует. А так поймет, что тебя я прислала.

Поблагодарив эльфийку, охотница вышла на улицу и за первым же поворотом наткнулась на патруль Гончих. Первым, что пришло Ли в голову, было развернуться и пойти в обратную сторону, но потом, вспомнив, что ее внешность претерпела значительные изменения, она решила проверить теорию Иримэ на практике. Красиво вскинув голову, девушка замедлила шаг и грациозной покачивающейся походкой, какой ее учили ходить в обители Всевидящего, поплыла навстречу городской страже.

Поравнявшись с проходящими мимо нее мужчинами, Оливия, непринужденно склонив голову набок, обворожительно им улыбнулась.

Один из Гончих, засмотревшись на девушку, зацепился за выступающий из земли камень, едва не поцеловав носом мостовую, двое же других со свернутыми шеями так и остались стоять посреди улицы, неприлично пялясь на ускользающую от них прекрасную незнакомку.

Ли и представить себе не могла, что красота может сделать человека таким выделяющимся и незаметным одновременно. На нее смотрели и словно не видели. Нет, видели, но видели кого-то другого — кого-то, кем она никогда в жизни не являлась. В яркой и красивой оболочке, истинная Оливия Торвуд — невзрачная, резкая, вспыльчивая и стремительная — спряталась, как в плаще-невидимке.

Это было удивительно: той Оливии приходилось расталкивать прохожих на рынке локтями, чтобы пробить себе дорогу вперед, а перед этой Оливией толпа расступалась сама, словно по волшебству. Ли-охотнице всегда приходилось торговаться за каждый таллар, покупая ту или иную вещь, Ли-красотке продавцы сами почему-то сбрасывали полцены на все, во что она тыкала своим тоненьким пальчиком. В результате за те небольшие сбережения, что у неё остались, Оливии удалось купить себе в дорогу еду, сменную одежду и сафьяновые лазоревые ичиги, расшитые по голенищу золотыми единорогами, облегавшие ногу так же удобно и плотно, как кожаный чулок. Более подходящей для путешествия обуви она и придумать не могла.

Свернув согласно нарисованному Иримэ плану с основной площади влево, охотница стала подниматься вдоль оружейных рядов к располагавшейся на пригорке кузне. Прикупив себе еще два новеньких сая, девушка собралась было отойти от прилавка, когда сверху послышался оглушительный грохот, басовитая забористая брань, а затем шастающие по ряду покупатели с визгом стали бросаться врассыпную от неспешно съезжающей под уклон на пока еще небольшой скорости телеги.

Профессиональная реакция охотницы сработала раньше, чем она успела подумать, что своим поступком может выдать себя с потрохами. Схватив лежащий на одном из лотков лук и колчан, Оливия, запрыгнув на первый попавшийся рядом прилавок, натянула тетиву и одну за другой стала выпускать стрелы в веревку, фиксирующую бревенчатый навес над павильоном напротив.

Перебитая пенька моментально лопнула, и освободившиеся балки с шумом беспорядочно посыпались на землю, перегородив дорогу подобно поваленным в лесу деревьям. Не успевшая разогнаться телега неуклюже тюкнулась в возникшую на ее пути неожиданную преграду и, просыпав на землю немного разнокалиберных камней черного цвета, замерла на месте.

— Menu caragu rukhs![12] — на дорогу выбежал запыхавшийся низкорослый коренастый гном с ярко-рыжей бородой, заплетенной в косу.

Ли зачарованно разглядывала лысую голову крепыша, сплошь украшенную странными знаками, похожими на древние руны.

— Чего уставилась? — сердито буркнул мужчина, заметив повышенную заинтересованность к своей важной персоне.

— Твоя телега? — спрыгнув на землю, усмехнулась Ли.

— Ну, а коли моя, так что с того? — подбоченился рыжебородый, распахнув полы длинного кожаного жилета и наглядно демонстрируя массивный топор, заткнутый за пояс.

— Мог бы спасибо сказать, — пожала плечами Оливия, возвращая на прилавок лук и стрелы.

Гном хмуро проследил за движением ее руки, сурово сведя лохматые рыжие брови на переносице.

— Это ты, что ли? — удивленно почесав маковку, он оглянулся на завал из бревен за своей спиной.

— Ну, а коли я, так что с того? — нагло вернула гному его же фразу Оливия.

Мужчина вытаращил глаза, а затем громогласно рассмеялся, потрясая в такт движениям головы своей густой бородой.

— Я Тобозар, — гном протянул Оливии мощную ладонь, затянутую в кожаную перчатку с обрезанными пальцами.

— Очень приятно, я Олли, — немного изменила свое имя девушка.

Гном крепко сжал тонкую кисть Оливии в своей лапище, а после торжественно произнес:

— Спасибо тебе, что спасла мой товар, и для друзей я Тобо. Где стрелять так метко научилась?

Ли не хотелось говорить о себе ничего лишнего, поэтому она осторожно провела пальцами по приколотому к воротнику клеверу, привлекая к нему внимание гнома.

Мужчина весело хлопнул Оливию по плечу, едва не свалив ее с ног.

— Что ж ты сразу не сказала, что тебя Ири послала?

Обняв девушку за талию, гном подвел ее к телеге. Ли и охнуть не успела, как Тобозар поднял ее и усадил на край повозки, а затем, схватившись за оглобли, потащил ее вместе с грузом, кряхтя и ругаясь на норовистую кобылу, которая так не вовремя решила взбрыкнуть своим толстым задом, едва не лишив его заработка.

Выбравшись на пригорок, Тобо заехал во двор кузни, и как только Оливия спустилась на землю, мужчина подлез под дно своей повозки и, поднатужившись, резко поднял ее, ссыпав руду на пол аккуратной черной горкой.

— Ну, рассказывай, как там «стрекоза» поживает? — забрав у кузнеца деньги, поинтересовался гном.

— Какая стрекоза? — помогая Тобозару запрячь кобылу в повозку, удивилась Оливия.

— Иримэ, — улыбнулся гном. — Стрекоза она, как есть — стрекоза!

— Хорошо поживает, — Ли неосознанно погладила рукой свои теперь уже длинные волосы.

— Вижу, ее работа, — пристально разглядывая прическу Оливии, заключил Тобо. — А тебе что, небось, в Айвендрилл надобно?

— Ага, — кивнула Ли и стала быстро рыться в сумке в поисках самоцвета.

— Странные вы, бабы, существа, — задумчиво хмыкнул гном. — То от остроухих бежите, то наоборот, к остроухим. Вы уж определились бы как-нибудь.

— Я не к остроухим, — замялась девушка, не зная, следует ли это говорить Тобозару. — Мне просто нужно уехать из Аххада.

— Эвоно оно как, — хмыкнул Тобо. — Поди, тоже, как стрекоза, от жениха своего деру даешь?

Ли опустила глаза, протягивая гному сверкающий камень, но он лишь негодующе покачал головой, накрывая ладонь Оливии своей.

— Убери! Наш народ умеет добро помнить, не то что вы, люди: сегодня денег займете, а завтра забываете и как звать.

— Я не такая, — гордо выпрямилась Оливия, обиженно сверкая голубыми глазами.

— Не такая… — пробасил гном, лукаво прищурившись. — Глупые вы — и люди, и эльфы. Оттого и бегаете друг от друга. Вот у нас, гномов, женщина сама делает выбор, и никто ее не силует замуж за нелюбого выходить. Поэтому и живем мы с моей Маори душа в душу, почитай, уже как десять оборотов.

Забрав у Оливии рюкзак, Тобо закинул его в повозку, а потом подал руку девушке, помогая усесться рядом с ним.

— Проведу я тебя в твой Айвендрилл, Олли, а понравится у нас в Подгорье — так оставайся, — дергая поводья, предложил гном. — Но, заррраза, пошла, — сурово гаркнул гном на свою лошадку.

Телега весело скрипнула и, набирая обороты, покатилась под уклон, увозя облегченно вздохнувшую охотницу в сторону возвышающихся вдали гор.

Тобозар, вывернув с площади, заехал за городские окраины, а после продолжил свой путь, направив повозку по поросшей травой заброшенной дороге, извилисто петляющей между негустыми перелесками.

Спустя четверть часа гном въехал в широкий каменистый овраг, заросший по склонам колючим кустарником, и Оливия стала опасливо озираться по сторонам, плохо соображая, куда это он ее завез.

— Чего всполошилась, дуреха? — хитро прищурился Тобо. — Ты что ж, думаешь, под гору из лесу попасть нельзя? Эх, и глупые же вы, люди, — мужчина медленно погладил рыжую бороду, довольно усмехаясь себе в усы.

Оливия поняла, о чем толковал ей Тобозар, только когда, добравшись до с виду глухой отвесной стены оврага, гном спрыгнул с повозки и, оттащив в сторону сухие, наваленные под ней ветки, открыл довольно высокий полукруглый вход, из которого потянуло сыростью, запахом прелых листьев, травы и терпко-пряным ароматом проросших грибниц.

Проскользнув под арку, лошадь пересекла короткий широкий коридор и остановилась в тупике у поросшей мхом каменной стены. Тобозар таинственно подмигнул Оливии, а затем, вытянув из-за пояса топор, приложил его к стене обухом, на котором были высечены знаки, похожие на те, что украшали голову мужчины.

Земля внезапно дрогнула. Раздался низкий вибрирующий гул. С потолка шумно посыпалась мелкая крошка и песчаная пыль, а через секунду разъехавшиеся в стороны гранитные плиты открыли взору Оливии удивительный вид на просторный каменный зал, освещенный ярко пылающими факелами, закрепленными в зубах железных драконов, сидящих на стенах.

— Добро пожаловать в Эркузандр, — закрывая за собой проход, с гордостью произнес Тобо, гостеприимно поведя рукой.

— Эркузандр — это дворец? — Ли задрала голову, разглядывая прорубленные в камне высокие сводчатые потолки.

— Эркузандр — это город, девочка, — снисходительно фыркнул гном, направляя лошадь вперед.

Миновав каменную галерею, Тобо выехал на вымощенную отполированным булыжником дорогу, и у Оливии сбилось дыхание от красоты навечно запечатленного в сердце момента.

Это было что-то невероятное. Внизу, в огромном котловане, простирался чудесный каменный город с идеально сложенными ровными стенами, разновысокими домиками, крытыми ярко-красной черепицей, с точеными башенками, украшенными коваными фигурками, извилистой речкой, через которую были переброшены резные мостки, и узкими улочками, заполненными копошащимся гномьим народом. Внутри горы было светло, как на поверхности. Не было сомнений, что сюда проникал солнечный свет, но вот только каким образом освещалось Подгорье, для Оливии оставалось загадкой.

— Система отражающих зеркал, — подсказал Тобо, заметив, что Ли, удивленно раскрыв рот, вертит вокруг головой. — Это тебе не стрелы из лука пускать. Гномы — лучшие мастера во всем средиземье и сопределье.

В том, что гномы действительно лучшие мастера, Оливия имела честь убедиться воочию. Гора была похожа на изрытый коридорами и проходами муравейник. Повсюду в гранитной породе были проложены лесенки, то поднимающиеся, то опускающиеся, то ускользающие в темные дыры, испещряющие каменное подземелье.

Дом Тобозара оказался выше уровня расположенного в долине города. Вырубленный в камне, он походил на удивительно уютную круглую нору с тремя просторными комнатами и кухней.

Женой коренастого и похожего на медведя Тобо, на удивление, оказалась миловидная, курносая гномочка: худенькая, кудрявая, с совершенно неотразимыми ямочками на щеках.

Увидев мужа, женщина радостно бросилась ему на шею, звонко целуя в обе щеки, а когда заметила Оливию, смущенно потупила взгляд, прижавшись к широкому плечу крепко обнявшего её Тобозара.

— Познакомься, малышка — это Олли. Если бы не она, вся моя сегодняшняя выручка накрылась бы гнилой тролльей лепешкой, — представил охотницу гном.

Женщина благодарно схватила Оливию за руку и стала усердно ее трясти.

— Я Маори, — улыбнулась она. — Отныне, Олли, для вас в этом доме всегда будет зажжен очаг и накрыт стол.

Оливии осталось лишь растерянно улыбаться, когда из соседних комнат выбежали два малыша и с громким визгом повисли у сурового гнома на ногах. Поощряемый умильным взглядом жены, Тобо подхватил мальчишек на руки и стал подбрасывать их вверх, во весь голос подвывая какую-то старинную гномью песню.

Впервые в жизни Ли видела то, о чем она мечтала с самого детства и чему никогда не суждено было сбыться: крепкую, дружную семью — семью, в которой все было построено на любви и взаимном уважении друг к другу. Эти маленькие простодушные существа были так трогательны в своем тихом и незатейливом счастье, что у Оливии от избытка чувств защипало в глазах, и чтобы не заплакать, девушка крепко стиснула кулаки, отрезвляюще впиваясь ногтями в ладони.

Гномы усадили Ли в центр стола, как почетную гостью, и весь ужин предлагали самые лучшие и вкусные куски, чем смутили не привычную к повышенному к себе вниманию девушку окончательно. Маори и Тобо уговорили охотницу остаться у них до утра, наотрез отказавшись выпускать ее из Подгорья в заплывающий сумерками лес Айвендрилла, а на заре супруги пообещали вывести Оливию на тропу, ведущую в ближайший эльфийский город. И хотя девушке выделили отдельную комнату и заботливо постелили мягкую, уютную постель, заснуть у нее никак не получалось. Проворочавшись в кровати полночи, Ли укуталась в вязаный плед, а затем тихонько вышла из дома, усевшись на высокой каменной террасе, нависающей над сонно расположившимся внизу городом.

Ночной Эркузандр, подсвеченный сотнями маленьких фонариков, почему-то напомнил ей таинственный лес, заполоненный светлячками.

— Не спится? — раздался над ее ухом низкий голос Тобо. Ли виновато качнула головой.

— Прости. Я тебя разбудила?

— Да нет, я воды вставал попить, — гном присел рядом, протянув Оливии глиняную кружку.

Она отпила глоток и молча уставилась вдаль, растянув уголки губ в горькой усмешке.

— О чем задумалась, голубоглазая? — тихо спросил мужчина.

— О том, что порой неведомы и непонятны пути, которыми ведет нас Всевидящий, — тяжело вздохнула Ли. — Не случись в моей жизни несчастья, я никогда бы не увидела этой красоты. Не познакомилась бы с Иримэ, с тобой и твоей семьей. А еще… не было бы Джедда и Лэйна. И меня такой, какая я есть, тоже бы не было… И вот я сижу и думаю: ненавидеть мне за это своего врага, или все же сказать спасибо?

Гном задумчиво склонил голову набок, мягко поглаживая свою бороду.

— Достойных врагов можно и поблагодарить — за жизненный опыт, мудрость наших речей и верность друзей, а верных друзей — за уважение врагов. Хотя, если они у тебя есть, и за тех, и за других тебе стоит сказать спасибо себе. Достойные друзья и враги бывают лишь у сильных и неординарных личностей.

— Иногда очень хочется быть слабой и самой обыкновенной, — криво усмехнулась Ли.

— Оставайся у нас, — Тобо, развернувшись, положил руку на плечо девушки. — А что? Места у меня много. Будете с Маори по хозяйству хлопотать, а захочешь — найдешь себе дело по душе…

— Спасибо, Тобо, я никогда не забуду твоей доброты. — Оливия ласково погладила ладонь гнома. — Но только не мое это. Не смогу я в четырех стенах сидеть, пироги печь, да рукодельем заниматься, — девушка поежилась в складках пледа и вздохнула. — Не люблю я этого, да и не умею, наверное. Не думала, что когда-то такое скажу, но мне нравится то пьянящее чувство свободы, которое возникает, когда несешься на лошади во весь опор, а ветер бьет в твое лицо то кисловатым запахом липких распускающихся почек, то сладостью созревшей земляники, то тихой печалью увядающей листвы, то беспросветной тоской проливных дождей. Невозможно передать, как сладостно трепещет в груди сердце, когда, сидя у костра, смотришь на звездное небо, слушаешь пение ночных цикад и пропускаешь сквозь себя бесконечную череду мгновений. Я — охотница. Мой дом — весь мир, с крышей из облаков, стенами из леса и постелью из трав.

— Тогда тебе действительно будет лучше у эльфов, — тепло улыбнулся Тобозар. — Ты и говоришь так же дивно, как и они. Словно песню поешь. Но если вдруг однажды захочешь вернуться… Вот, — гном снял с себя круглый медальон на цепочке и протянул его Оливии. — Видишь руны? — мужчина провел пальцем по испещренной знаками поверхности украшения. — Заметишь такие же где-нибудь на камнях — приложи к ним скриптус, и тебе откроется путь в Подгорье.

Оливия бережно сжала в кулаке подарок гнома, а затем порывисто бросилась ему на шею, крепко обняв.

— Спасибо, — шепнула она. — Ты на друга моего, Джедда, похож. Наверное, вы, рыжие — солнцем поцелованные, оттого такие светлые и добрые.

Гном смущенно зарделся, не зная, куда деть собственные руки, потом легонько похлопал Оливию по спине. — Ладно, Олли, пойдем спать. Завтра вставать рано. Тебе отдых перед долгой дорогой совсем не помешает.

— Я для друзей Ли, — уже на пороге своей комнаты проронила охотница, светло улыбнувшись громко зевнувшему Тобозару.

* * *

Ранним утром, как и обещали, гномы вывели Оливию тайными проходами на территорию, подвластную эльфам. Маори собрала для Ли в дорогу целую корзинку снеди, и сколько охотница ни уговаривала ее оставить еду мужу и детям, гномочка и слушать ее не захотела. Устав сопротивляться, девушка решила, что обязательно отблагодарит дружное семейство за их радушие и сердечность: как только обживется на новом месте и поймет что к чему, будет время от времени приносить им дичь, да и просто помогать чем сможет.

Тобо подробно описал как добраться до ближайшего поселения эльфов, куда он возил продавать руду и камни, а затем рассказал как найти его друга — огранщика Ангрима, у которого и можно будет остановиться на первое время.

— Ты его сразу узнаешь, — твердил Тобо. — Ангрим — нолдор, в отличие от всех остальных жителей Озаниса, он темноволосый и сероглазый.

— Нолдор — это что? — поинтересовалась Ли.

— Нолдор — это самое великое племя эльфов, — усмехнулся гном. — Это нолдор придумали эльфийский алфавит, изобрели письмо, первыми научились гранить камни. «Noldor» переводится с эльфийского как «мудрый». Ангрим тебя и языку обучит, и работу найдет. Ты только скриптус мой ему не забудь показать и привет передавай. А я на следующей неделе заеду к вам в гости, посмотрю, как ты там устроилась.

Обняв на прощанье Тобо и Маори, Оливия двинулась в изумрудную зелень леса и вскоре позабыла обо всем на свете, увлеченная созерцанием незнакомых ей деревьев и растений.

Лес эльфов был совсем не похож на те, в которых им с Джеддом доводилось охотиться. Это было что-то настолько древнее, незыблемое и монументальное, что у Оливии поневоле перехватывало дыхание, когда на ее пути попадались подпирающие кронами облака вековые дубы, увитые малахитовым плющом и увешанные, словно гирляндами, белыми нитями лиан.

Здесь все было ярче, острее, пронзительнее: и лазурно-васильковое небо, топкое, хрустально-прозрачное, манящее своей завораживающей чистотой, и ярко-салатовая трава, шелковым ковром стелящаяся под ноги, и листва цвета весенней зелени, тихо перешептывающаяся над ее головой, и целые поляны цветов, распространявших тонкий, ускользающий по ветру аромат.

Такого буйства красок и изобилия всевозможных оттенков Оливия не видела никогда в жизни. Как зачарованная, охотница запрокидывала голову и открывала рот, дотрагиваясь руками до причудливо сросшихся между собой тугой спиралью деревьев, наворачивала круги вокруг огромных, с ее рост, грибов, больше похожих на домики, все глубже продвигаясь в самые непроходимые дебри Альвы.

В конце концов пробираться сквозь девственно-нетронутый лес в платье девушке стало неудобно, и она, остановившись посреди поросшей папоротником прогалины, вытащила из-за голенища ичиг залтак, распоров им ткань платья от середины бедер до самого пола.

Теперь, с двумя глубокими разрезами, ее наряд больше походил на длинную тунику, да и идти в нем было намного удобнее, тем более что сапоги доходили до колена, не давая возможности острым веткам оцарапать кожу ног. Порывшись в рюкзаке, Ли нашла свой верный охотничий корсет, и когда зашнуровала его на талии, почувствовала себя абсолютно счастливой и довольной жизнью.

Она уже было хотела поднять с пола свой нехитрый скарб и двинуться в путь, как краем глаза уловила неясное движение в дымчатой завесе зелени, а затем услышала за спиной едва уловимый шорох.

Резко выхватив ножи, охотница обернулась и напряженно замерла, разглядывая стоявшего в нескольких шагах от нее мужчину.

Эльф. Это точно был эльф — белобрысый, остроухий, стройный, очень высокий и, судя по высокомерному выражению лица, очень наглый. Длинные платиновые волосы мужчины беспорядочным волнистым каскадом спускались по широким плечам, и Ли вдруг подумала, что мужчина, наверное, тратит орочью уйму времени, чтобы ухаживать за такой красотой.

— Aaye![13] — мягко произнес незнакомец, и от его глубокого, бархатного голоса у Ли по спине поползли мурашки.

Из того немногого, что Оливия читала и знала об эльфах, она точно помнила, что почти все они с рождения владеют магией, и это уже было достаточным поводом для того, чтобы серьезно опасаться конкретно этого, стоящего перед ней.

— Тебе чего надо? — осторожно осмотрелась по сторонам Ли. — Шел себе и шагай дальше.

— Lle naa vanima. Vanimle sila tiri[14]. — взгляд незнакомца заскользил по виднеющимся из разрезов платья ногам Оливии, потом остановился на ее тонкой талии, подчеркнутой высоким кожаным корсетом, плавно прошелся по обтянутой тканью груди и восхищенно замер на лице.

Оливия занервничала. Глаза эльфа, и без того ярко-синие, теперь стали похожи на две сияющие звезды.

«Точно, магичить собрался, гад остроухий» — почему-то подумалось Оливии, и она, не дожидаясь, пока эльф успеет ей что-то сделать, метнула ему в плечо свой залтак.

Зто было ошибкой. Но Ли поняла это слишком поздно.

Лес вдруг ожил. Всколыхнулся. Сердито зашумел, словно разгневался на зарвавшуюся охотницу за то, что посмела поднять руку на его любимое чадо. Длинные плети свисавших с ветвей лиан как бечевки обвились вокруг запястий Оливии, а потом резко натянулись, вздернув руки девушки высоко у нее над головой.

Ли отчаянно затрепыхалась в тщетной попытке освободиться, но живые веревки держали так крепко и надежно, что оставалось лишь порадоваться, что лес решил связать ей только руки.

А еще одним неприятным сюрпризом стал тот факт, что залтак не причинил эльфу никакого вреда. Что на него было надето — Ли могла только догадываться, но судя по тому, что клинок не оставил в его рукаве даже дырки, серебристая одежда остроухого была прочнее любой кольчуги.

Эльф поднял с земли нож и, дугообразно вскинув светлую бровь, гибко, как кошка, шагнул навстречу распятой на лианах Оливии, теперь уже разглядывая ее откровенно непристойно.

Ли незаметно поднялась на носочки, удобно перехватив удерживающие ее жгуты ладонями, тревожно отсчитывая в голове шаги приближающегося красавчика и удары своего гулко бьющегося сердца.

— Три, — выдохнула она, когда незнакомец остановился в шаге от нее. Стремительно подтянувшись на руках, охотница резко обхватила ногами шею эльфа, который от удивления растерялся настолько, что даже выронил из рук ее залтак.

— Mani naa lle umien?![15] — широко раскрыв глаза, ошалело прошептал он.

— Дернешься, и я сверну тебе шею, ушастик, — крепче сжимая ноги, жестко усмехнулась Оливия.

— Oltha aiquen anu — gwannai min bain inu tail[16], — расслабился эльф и, растянув губы в белозубой улыбке, высоко поднял руки, демонстрируя свою покорность.

— Чего ты там себе бормочешь, гад белобрысый? А ну, быстро развяжи мне руки! — слегка подтянулась вверх Ли.

— El ardhoncar! Ian tail![17] — эльф тяжело сглотнул, жадно уставившись на покачивающиеся у него перед глазами женские бедра.

— Э-э-э, — занервничала Оливия. — Еще раз туда посмотришь — я тебе уши откушу.

— A, Ravenne! Lhewig — amin hwin[18], — шумно сглотнул белобрысый, нервно облизав, видимо, пересохшие губы.

— И шавкам своим передай: одно лишнее движение, и отправишься петь песни к своим остроухим прародителям.

Эльф удивленно поднял на Оливию глаза.

— Ты их видишь?

— А, так мы нормально разговаривать все-таки умеем? — злорадно улыбнулась Ли, придушив эльфа так, что ему стало не хватать воздуха. — Они пыхтят, как стадо троллей, и к тому же стоят против солнца. Какой тупой гоблин приказал им наконечники стрел из серебра делать?

— …Meletyalda, em gari he am laeg pilin![19] — раздался сбоку громкий возглас.

— Да нет, похоже, это она меня держит за… — эльф заткнулся, несвязно выругавшись себе под нос.

— Эй, носатый, который сидит на дереве слева! — не поворачивая головы, крикнула Оливия. — Убери свой лук, потому что прежде чем ты успеешь спустить тетиву, я переломаю красавчику шейные позвонки.

— Сalwail?[20] — эльф расплылся в самодовольной улыбке, а потом поднял вверх правую руку. — Itilgail, auta’lye. Amin thia omentie amarth[21].

— Слушай, ушастик, — подозрительно прищурилась Ли. — Или говоришь так, чтобы я тебя понимала, или заткнись совсем. И руки мне развяжи, а то я уже начинаю терять терпение.

— Как скажешь, луноликая, — вкрадчиво прошептал эльф. — Lerya![22] — негромко произнес он, и растения, удерживающие охотницу, взвились вверх раскручивающимися спиралями, выпустив ладони девушки из своего плена.

Эльф покачнулся, теряя равновесие, а затем полетел вперед вместе с неуклюже взмахнувшей руками Оливией, успев в последний момент обнять ее, чтобы смягчить падение.

— Отвали от меня! — взвизгнула Ли и стала, отчаянно изворачиваясь, отползать по земле, быстро работая локтями, когда завалившийся на нее эльф уткнулся ей лицом между ног. — Извращенец остроухий! Прибью гада.

Мужчина отжался на руках, а потом, схватив девушку за ногу, резко потянул на себя, подминая ее под свое крепкое тело.

А вот теперь ошибку совершил он.

Схватив эльфа за шиворот, Оливия проворно крутанулась, перевернув белобрысого на спину, а затем, усевшись на него сверху, приставила к горлу выпущенный из рукава сай.

— Le thalion ohtar[23], — сдавлено проронил эльф, чувствуя у горла смертоносный холод металла. — Кто тебя послал?

— Я тебя сейчас так пошлю, урод белобрысый, — вспылила Ли. — Назад дорогу с фонарем не найдешь. Тебе что от меня надо?

— Мне?! — мужчина нахмурился, внимательно разглядывая лицо Оливии. — Я думал, тебя послали меня убить.

— Кто послал? — Оливия ослабила нажим сая, но совсем от горла эльфа из соображений собственной безопасности все же его не убрала.

— Дроу.

— Не знаю, кто такой дроу, и знать не хочу. И ты мне тоже нужен, как орку поросячий хвост, — сердито буркнула Ли. — Я вообще в Озанис шла.

— Озанис в другой стороне, — наконец расслабился эльф.

— Вот же, лысый гоблин, — с досадой выругалась Ли, потерев лоб ладошкой. — Заблудилась. Э-э-э! — охотница вздрогнула, снова выставив вперед сай, когда почувствовала ладони эльфа на своих ягодицах. — А ну, убери свои лапы с моей задницы!

Руки эльфа медленно съехали на оголившиеся бедра охотницы, и она едва не задохнулась от возмущения.

— Тебе что, жить надоело? Я тебе что сказала?

— Ты сказала убрать руки эм… — расплылся в счастливой улыбке остроухий, — со своей telle, про ноги разговора не было.

— Ну все, ушастик, ты доигрался. Я тебе сейчас не только уши, но и язык укорочу! — Ли резво подалась вперед, схватив эльфа за ухо. Он вдруг издал странный нечленораздельный звук и стал дышать часто-часто, впившись пальцами в ноги Оливии.

— Женщина, прекрати ездить на мне, убери руки от моих ушей и слезь с меня, иначе, клянусь небом и звездами, я влезу на тебя, — сипло прохрипел остроухий.

— Э, ты чего?! — Ли испуганно уставилась на тяжело дышащего под ней мужчину. — Тебе что, плохо?

Эльф закатил глаза и порывисто выдохнул.

— Ulc? Fea malos, ai se la tyulya amin nayn ulc[24].

Ли откатилась в сторону, а затем, встав на ноги, подошла к корзинке, которую ей собрала Маори и, вытащив из нее бортху с водой, протянула эльфу.

— На, водички попей, ушастик. А то какой-то ты бледный. Еще окочуришься, и что я, спрашивается, носатому объяснять буду?

Эльф жадно приложился к фляге, шумно поглощая воду, а после, поднявшись с земли, подошел к подбоченившейся Оливии.

— Спасибо, — светло улыбнулся он, не отводя от девушки глаз. — А зачем тебе нужно в Озанис?

— Нужно и нужно, — опасливо попятилась от него Ли. — Тебе какое дело?

— Ну, ты же заблудилась, — констатировал факт эльф. — Хотел проводить.

Охотница закусила губу, напряженно соображая, нужен ли ей такой попутчик. Эльф, заметив на лице девушки крайнюю подозрительность, дружелюбно вытянул вперед руку.

— Я Элладриил.

Ли задумалась, медленно переваривая имя белобрысого.

— А вас всех так напыщенно называют? — поинтересовалась она.

— Почему напыщенно? — до глубины души оскорбился эльф. — Наши имена всегда что-то обозначают. В каждом имени таится скрытый смысл. Если разложить мое имя на составляющие, то получится «падающая в ночи звезда».

— То-то, я смотрю, ты на мою голову свалился, — хмыкнула себе под нос Оливия.

— Mani naa essa en lle? — снова заговорил эльф. — А тебя как зовут?

— Олли, — нехотя ответила охотница и сердито нахмурилась, когда не сводивший с нее глаз эльф стал улыбаться едва ли не до самых кончиков своих острых ушей. — Что смешного? — напыжилась она.

— Ollwë — по-эльфийски значит «я — воин», — пояснил эльф. — Хотя, мне кажется, тебе это имя не подходит. Я бы назвал тебя Eal’nare.

— Чего? — кисло скривилась Оливия. — Какая еще Эльнари?

— Eal’nare — дух огня, — улыбнулся остроухий, делая шаг навстречу. — Ты похожа на пламя: яркая, трепещущая, горячая. Тронь — и можно обжечься или сгореть в твоем сиянии.

Ли от неожиданности раскрыла рот, зачарованно уставившись в совершенно удивительные глаза мужчины. Оказывается, байки, что в зрачках перворожденного народа можно увидеть отражение звезд, были правдой. Разглядывая совершенное лицо эльфа, Ли так увлеклась, что не заметила, как ее руки оказались в его ладонях, а затем он медленно и осторожно потянул их к своим губам.

— А ну, Элл… как там тебя? — опомнившись, выдернула руки из его захвата Оливия и отступила назад. — Отвалил. Понаплел тут! Дух огня… Оркам свои лианы на уши вешать будешь!

— Тебе можно и Элл, — чарующе улыбнулся эльф, осторожно возвращаясь на прежние позиции.

— Слушай, Элл, давай так, — опять попятилась от него Ли, — ты мне показываешь, где находится Озанис, а я, так и быть, не отрежу тебе твои наглые уши.

Эльф рассмеялся так громко, что Оливии показалось — весь лес вторит ему звонким эхом.

— Annare lle amin lhewig?[25] И все-таки, зачем тебе нужно в Озанис? — уже совсем серьезно поинтересовался он.

— Знакомый у меня там, — тут же соврала Ли. — Работу найти обещал.

Глаза остроухого хищно сверкнули, и он, сложив на груди руки, невинно изрек:

— А зачем тебе искать работу так далеко, если ее можно найти поближе?

— Ты о чем? — глупо моргнула Ли.

— Я предлагаю тебе работать на меня, — самодовольно осклабился эльф.

— И что я должна делать? — подозрительно прищурилась Ли.

— Tirna amin, — гордо вскинул голову белобрысый.

— Чего? — то, что остроухий постоянно бормотал что-то на своем эльфийском, начинало раздражать охотницу, и впервые в жизни Ли пожалела, что не училась в обители прилежно, хотя возможность постичь язык эльфов у нее там была.

— Охранять меня, — перевел Элл.

— А ты что — важная птица, чтобы тебя охранять? — Ли склонила голову набок и прошлась взглядом по фигуре мужчины. С виду он выглядел совершенно обыкновенно: одетый в жемчужно-серые брюки, заправленные в сапоги, серебристую рубаху с высокими манжетами, поверх которой была наброшена туника без рукавов, с длинными разрезами по бокам.

— Ну, не то чтобы важная… — туманно начал эльф. — Но охрана мне нужна.

— Так у тебя вроде как есть, — пожала плечами Ли. — Вон, по кустам попрятались и думают, что я их не вижу.

— В том-то в дело, что до тебя мою охрану никто не замечал. Лесные эльфы — самые искусные мастера маскировки.

— Да уж, — скептично фыркнула охотница. — Особенно носатый, он так замаскировал свой нос, что только слепой не заметил бы.

— Itilgail, — посмеиваясь, позвал Элл. — Выходите.

На поляне стали бесшумно появляться эльфы, а через мгновение они замкнули вокруг Оливии и Элладриила живое кольцо, почтительно склонив свои светлые головы.

— Итиль, — Элладриил обратился к тому эльфу, которого Ли прозвала носатым. Нос у него был длинный, с горбинкой и придавал мужчине немного хищный орлиный вид. — Познакомься, это heri Ollwë, мой новый телохранитель.

Оливия изумленно вскинула бровь, собираясь возразить ушастику, что она еще не дала ему своего согласия, но заметив, как презрительно передернулись губы носатого, тут же передумала и, скрестив на груди руки, осталась стоять на месте, внимательно прислушиваясь к разговору эльфов.

— Meletyalda[26], но она же женщина! — эльф высокомерно задрал свой породистый нос, смерив Оливию насмешливым взглядом. — Или вашим пуговицам и прическе тоже требуется охрана?

Стоявшие по кругу воины мельком переглянулись друг с другом, пряча в углах губ веселые усмешки.

— Вот уж правильно, носатый, — иронично заметила Ли. — Курица не птица, баба не человек? Мой удел булавки да вышивка? Куда мне тягаться с таким ловким и умелым воином, как ты? — подойдя вплотную к эльфу, охотница, вздернув подбородок, смело посмотрела в его глаза. — И тем не менее, ты едва не лишился своего хозяина. Я ведь могла запросто свернуть ему шею.

— Ты заблуждаешься, женщина, я контролировал ситуацию, — надменно и холодно заявил эльф. — Тебя не убили только потому, что так пожелал Meletyalda.

Ли невесело усмехнулась. Носатый даже не представлял, что она видела всех его лучников и прекрасно понимала, что они не стреляют только потому, что опасаются причинить вред своему господину. В том подвешенном состоянии, что она находилась, ее позиции были крайне невыгодными, но будь она действительно наемницей, промедление охранников дало бы ей преимущество. Ушастик был бы уже мертв.

— И все же ты допустил серьезную ошибку, — не спасовала перед носатым зазнайкой Ли. — Могу даже показать какую, если, конечно, суровый защитник Meletyalda не опасается быть побежденным бесполезной охранницей его пуговиц.

— Итилгил Ардарион, сын Малроха, короля лесных эльфов Гэлендар не станет драться с женщиной.

— Боишься? Хочешь, я тебе фору дам? — наклонившись, девушка вытащила из-за голенищ ичиг залтаки, бросив их на траву, следом за ними туда же полетели ножи, спрятанные в корсете и оба сая. — Спорим, я — безоружная, условно убью тебя — вооруженного до зубов, за считанные мгновения.

— Итиль? — Элладриил легко повел бровью, явно провоцируя начальника своей охраны. — Неужели ты и правду боишься женщины?

— Amin la yestan llie harna. Se utalya[27].

— Aiestel? Notana sen[28].

Ли внимательно следила за лицами мужчин, понимая, что они говорят о ней. Предложение охранять остроухого, поначалу показавшееся ей абсурдным, теперь выглядело очень заманчивым. Неизвестно, какую бы работу ей нашел друг Тобо в Озанисе, но драться и стрелять она умела очень хорошо, и теперь девушка очень надеялась, что если зазнайка Итиль даст ей шанс, она обязательно утрет его высокородный нос.

— Хорошо, — снисходительно согласился носатый. — Начинай меня убивать, — с издевкой произнес он, повернув голову к Ли и широко раскинув руки.

Оливия сделала короткий шаг в его сторону, а потом, закатив глаза, рухнула на землю. Перепуганный Итиль молниеносно бросился на помощь, и в тот миг, когда он наклонился над Оливией, она выхватила у него из-за пояса два ножа, приставив один к шее, другой к груди.

— Ты мертв, эльф, — безэмоционально произнесла она, а затем осторожно, так, чтобы не поранить, провела клинком по его горлу.

— Ты обманула меня! — возмутился носатый, явно пребывая в шоке от такой наглости.

Ли жестко усмехнулась, вспомнив слова Ястреба и мысленно отдав ему должное за преподнесенный урок.

— Обман — это всего лишь средство добиться победы над противником, — спокойно заглянула она в распахнутые глаза эльфа. — Это стратегия. И твоя главная ошибка, что ты видишь во мне женщину, а не воина. Если бы я захотела его сейчас убить, — Ли кивнула головой на подошедшего к ним Элладриила. — Он бы уже был мертв.

Итиль сжал зубы так, что на скулах заиграли желваки.

— Тебя бы обезвредили лучники, — упрямо не согласился он. — Ты не успела бы.

— Для начала я бы прикрылась твоим трупом и убрала бы двух крайних, — Ли резко потянула на себя носатого, и он не успел и глазом моргнуть, как она вытащила у него с перевязи еще два клинка, молниеносно метнув их в стоящих справа и слева лучников. Ножи воткнулись в землю у самых носков их сапог, не оставив и тени сомнения, что попали они туда не по ошибке. — Вы двое умерли, — констатировала факт охотница ошалело переглянувшимся между собой эльфам, — Я попала вам в головы.

— Почему их? — хищно прищурился носатый, поинтересовавшись теперь уже без доли иронии в голосе.

— Потому что остальные не стали бы стрелять, — пояснила Ли, указав взглядом на Элладриила. — Он находится под обстрелом. И только у тех двоих была самая выгодная позиция, чтобы убить меня, не причинив ему вреда.

— Дальше, — хмуро уставился на Оливию Итиль.

— Дальше я воспользовалась бы им как щитом, — Ли сделала резкий выпад, обхватив Элладриила рукой, прижав к горлу эльфа его же собственный нож, и одновременно бросила второй в одного из лучников. — Ты убит, — заявила она мужчине, удивленно разглядывавшему нож, встрявший в верхнее плечо его лука.

— Почему он? — продолжил допрос Итиль.

— Самый опасный, — коротко бросила Ли.

— Как ты догадалась? — искренне изумился носатый, разглядывая охотницу с явным интересом. — Лосгар действительно лучший стрелок.

— У него единственного не дрогнула рука, когда я приставила к горлу Элла нож. Значит, уверен, что как только я высуну голову — он выстрелит.

— Хорошо, — помрачнел Итиль, — что сделала бы с остальными? У тебя больше нет оружия.

— Того и того, — охотница ткнула пальцем в двоих ближе всего стоявших воинов, — убила бы их стрелами.

— Это как? — недоверчиво усмехнулся Итиль.

— Выдернула из колчана и воткнула бы в шею, — Ли быстро толкнула Элладриила корпусом вперед на лук одного из охранников, и секундной растерянности эльфа охотнице хватило, чтобы выдернуть у него стрелу, а потом, повернувшись к носатому, нахально объявить: — Он убит.

Итиль гулко сглотнул, посмотрев из-подо лба на веселящегося Владыку.

— Se utalya?[29] — поддел эльфа Элладриил.

— Мне продолжать? — невозмутимо поинтересовалась охотница.

— Пощади его самолюбие, — шепнул ей не ухо Элл. — Хотя, если честно, ты тоже не учла кое-кого.

— Кого? — Ли опустила руку и вернула ему нож.

— Меня, — подмигнул ей Элладриил. — Я бы воспользовался магией, чтобы тебя обезвредить.

— А тебе для этого руки нужны? — невинно поинтересовалась Ли.

— Ну, вообще-то да, — перестал улыбаться мужчина.

— Значит, учту, — отстраненно заключила Оливия. — В следующий раз сразу переломаю обе руки.

Эльф замер, не мигая уставившись на девушку, а потом громко расхохотался, нарушая священную тишину леса своим звонким голосом.

— Ну что, Итиль, не получилось у тебя меня огорчить, — подытожил Элл, обращаясь к своему удрученному другу.

Носатый подошел вплотную к Оливии, угрюмо смерив ее недобрым взглядом с высоты своего роста.

— Как ты нас обнаружила? — спросил он.

Ли вытянула у него из-за спину стрелу и ткнула ему под нос отполированный сверкающий наконечник.

— Оружие должно быть незаметным, а не красивым. Такая поверхность отражает свет. Вас выдали солнечные зайчики, — усмехнулась она, подставляя стрелу солнечным лучам и пуская по лицу эльфа яркие блики.

— Это церемониальный комплект, — надулся эльф, отбирая у Ли стрелу. — Вообще-то мы ими не пользуемся. Это случайность, продиктованная обстоятельствами.

— К случайностям надо быть готовым, — возразила охотница, подбирая с земли свое оружие. — А еще у вас очень светлые лица, и с этим что-то нужно делать.

— Что? — Итиль мельком оглядел лица своих воинов.

Ли лукаво усмехнулась, предвкушая ярость носатого, затем наклонилась, испачкав руку в смесь влажного суглинка под своими ногами. Резко выпрямившись, она провела грязной пятерней по лицу эльфа, раскрасив его, как енота.

— Вот теперь у тебя и нос не отсвечивает, — подмигнула охотница опешившему эльфу.

— Ты… — задохнулся от негодования носатый.

— Ли, — протянула ему руку девушка, весело улыбаясь. — Для друзей я Ли.

Эльф несколько секунд растерянно смотрел в ее глаза, а после, шумно выдохнув, сжал тонкую девичью ладонь, изумившись, насколько крепким оказалось ее рукопожатие.

— Итиль. Для друзей я Итиль. Кто научил тебя так драться?

— Жизнь. И один очень хороший человек, — спокойно и серьезно ответила охотница.

— Meletyalda, — Итиль повернулся к Элладриилу. — Я прошу прощения за высказанное сомнение. Она принимается в ольдт.

— Что такое ольдт? — нахмурилась Ли.

— Элитный отряд, охраняющий Meletyalda, — с гордостью произнес Итиль.

— Почему он называет тебя Meletyalda? — Ли повернулась к ушастику, подозрительно разглядывая его. — Ты же сказал, что тебя зовут Элладриил.

Эльфы воровато переглянулись и Итиль незамедлительно ответил:

— Это почтительное обращение к благородному эльфу.

— Что-то вроде оллинга? — поинтересовалась Ли.

— Совершенно верно, — кивнул Итиль, снова бегло переглянувшись с Элладриилом.

— Если я принята на службу, мне тоже следует называть тебя Meletyalda? — обратилась Ли к внимательно следившему за ней остроухому.

— Для друзей я Элл, — Элладриил, широко улыбаясь, протянул ей руку. — Мне ведь можно тоже называть тебя Ли?

— Можно, — дружелюбно кивнула девушка.

— Дайте ей лучшее оружие, — распорядился Итиль, подав знак своим воинам.

— Лучшее оружие — то, в котором ты уверен, — усмехнулась Ли и, дернув рукой, продемонстрировала зажатый в ладони сай. — Лук мне хороший дайте. Остальное у меня есть.

Итиль, величаво склонив голову, протянул ей свой.

— Пойдет? — усмехнулся он, глядя на то, как придирчиво девушка осматривает оружие.

— Пойдет, — сообщила Оливия, а затем, схватив его ладонь, ссыпала в нее горку отрезанных пуговиц.

Итиль изумленно поднял руку, обнаружив, что высокий манжет его рукава болтается и полностью расстегнут.

— Когда ты успела? — вытаращил он глаза на девушку, а после перевел взгляд на откровенно хохочущего Элладриила.

— Пока ты задирал свой высокомерный нос, — подмигнула ему охотница, а потом, хлопнув эльфа по плечу, заявила: — Не переживай, я пришью. Шить я тоже умею.

— Подозреваю, что это не все твои таланты, — лукаво прищурился Элладриил.

Оливия скромно пожала плечами и вдруг замерла, резко бросив испуганный взгляд на Итиля.

— Ты сказал, что ты сын короля лесных эльфов, — тревожно припомнила она, потом, помрачнев, посмотрела в глаза Элладимира. — Если тебя охраняет сын короля, кто ты? Что означает Meletyalda? Только не ври.

— Владыка, — нехотя ответил эльф.

* * *

Кассэль дель Орэн вот уже несколько недель носился по всему приграничью в поисках своей сбежавшей супруги. Первоначальный план броситься за ней в погоню вместе в Деррэком и воинами пришлось изменить. Вмешательство рыжего все меняло. Время было безнадежно упущено, и герцог, покидая Ястребиный Коготь, уповал на Всевидящего, чтобы кордоны не успели пропустить их через горы до его появления. Перелетев в Алахонт, он собрал два небольших отряда, один из которых отправил к каменным воротам, а с другим поехал к зубчатому хребту.

Два дня дневного и ночного бдения у проходов оказались безрезультатными: кроме гномов, возвращающихся домой после удачной торговли, границ империи никто не пересекал. Ориентировки на сбежавшую троицу были разосланы по всем заставам, но ежедневно приходящие сводки с севера, юга и востока неизменно гласили, что разыскиваемые лица там не появлялись.

Мерзавка обвела его вокруг пальца. Касс подозревал, что пока он бесплодно искал ее у границ, она с рыжим и мальчишкой направилась вглубь империи и затаилась в каком-нибудь тихом и укромном месте. А обнаружить пусть даже такую колоритную компанию на территории огромной империи — это все равно, что искать иголку в стоге сена.

Глухая досада медленно перетекала в затаенную ярость, и Касс клял себя на чем свет стоит за то, что не взял дерзкую охотницу с собой в Азаандар. Оставь он ее в столичном доме, возможно, она и разгромила бы там все к гребаному Раннагару, но, по крайней мере, выбраться из города не смогла бы.

Время неумолимо бежало вперед, и каждую ускользающую в небытие секунду оно играло не на руку последнему потомку великого Мерлина. С удручающей ясностью Касс осознавал, что своим бегством Оливия Торвуд отомстила ему во сто крат изощренней, нежели находилась бы с ним рядом и ежедневно изводила своими сумасбродными выходками. Она заставила его — великого и бесстрашного воина, побеждавшего в жесточайших и кровопролитных битвах — мучительно корчиться в немой агонии, понимая, что каждый прожитый день неотвратимо и неизбежно ведет его к концу. И как бы сильно он ни желал, он ничего не мог ни исправить, ни изменить. Ему оставалось лишь ждать. И это медлительное ожидание смерти было хуже самой смерти, той самой, которой он столько раз, не страшась, смотрел в глаза. Как же он ненавидел собственное бессилие и тот глухой угол, в который сам же себя и загнал.

Он назначил за поимку охотницы баснословную сумму денег, в надежде, что ее выдадут свои же, но то ли мастримы были настолько солидарны друг с другом, то ли охотница так умело и тихо залегла где-то на дно, но даже по истечении месяца никакой информации о ее местонахождении так и не появилось. Эта неизвестность и безысходность доводила нелюдя до состояния исступленного безумия. Тени шипели, царапались изнутри, выли и стенали, чувствуя гнев и злобу своего хозяина, и Касс намеренно не желал возвращаться домой, чтобы не дать выход своей жуткой сути. Пока он метался по империи, выискивая хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы натолкнуть на ее след, он мог контролировать свое состояние, а остановись и замри он хоть на мгновение, желание разгромить что-нибудь или кого-то убить становилось просто непреодолимым.

Планомерно и последовательно Ястреб выискивал все злачные места и перевалочные пункты, где обычно собирались мастримы, сдавая пушнину, клыки харгарнов или закупая необходимый провиант и оружие. Усаживаясь в дальнем углу харчевен, он прикидывался усталым путником и внимательно прислушивался к разговорам охотников, в надежде услышать такие необходимые ему сведения о рыжем Джедде и Оливии, и когда почти отчаялся что-то узнать, удача таки улыбнулась ему.

На постоялый двор «Волчья нора» Касс наткнулся случайно, по пути в Крунвер, куда стекались все торговцы пушниной.

Войдя в закопченное и душное помещение, пропахшее дымом бесконечно раскуриваемых трубок, брагой, перегаром и соленым потом, Касс набросил на голову капюшон и, усевшись под стеной, заказал себе кружку эля, зорко разглядывая лесную братию мастримов, между выпивкой и едой оживленно и запальчиво беседовавших между собой.

— Я Айтрос, — рядом с Кассом на скамью плюхнулся здоровенный бородатый мужчина откровенно отталкивающей наружности, к тому же уже прилично нетрезвый. — Ты тоже шкуры в Крунвер везешь?

— Нет, — безучастно проронил Касс. — Покупать.

— Так купи у меня, — воодушевленно подпрыгнул на месте охотник и, заказав себе еще выпивки, придвинулся ближе к Кассу. — У меня добрая пушнина. Хочешь, покажу? И я могу уступить. Соглашайся. В цене сойдемся.

— Я покупаю мех у одного и того же мастрима вот уже долгое время, — спокойно отверг его предложение Ястреб. — Лучшего товара, чем у него, не встречал.

— И у кого же это? — заглотил наживку Айтрос. — Тамдор? Борги?

— У напарницы рыжего Джедда, — Касс неспешно отпил эля, безмятежно глядя на жарящуюся на вертеле над очагом тушу.

— У чокнутой Ли? — негодующе рявкнул мастрим, яростно стукнув по столу кружкой, расплескав половину ее содержимого. — Вайт, дай еще выпивки! — грохнул кулаком мужчина.

— Почему чокнутой? — небрежно поинтересовался Касс. — На вид она вполне вменяема.

— Тронутая она, — влив в себя очередную кружку, рявкнул охотник. — Стерва. Вот, смотри, — мужчина распластал по столешнице пятерню, указав на два кривых пальца. — Я тоже был лучшим мастримом, пока эта сука мне руку и пальцы не сломала.

— За что сломала-то? — преувеличенно зевнул Касс и безразлично взглянул на Айтроса.

Охотник вдруг нехорошо улыбнулся, зловонно выдохнув Кассу в лицо:

— Да подумаешь, какая недотрога. Пощупать мы ее с Леброком хотели.

— И как? Пощупал? — прищурился Касс.

— А то, — ухмыльнулся охотник. — За что и поплатился, — пошевелил он криво сросшимися пальцами. — А задок у нее славный! Правда, Леброк? — бросил он невысокому брюнету, сидевшему за столом в центре харчевни. — Я бы ей вставил.

— Я бы тоже ей вставил, — похабно заржал Леброк, толкнув плечом соседа.

— И я бы ей вставил, — согласился тот.

— Да и я не прочь…

— И я…

Громогласный хохот подвыпивших охотников гулко разносился по таверне. Касс, отстраненно глядя на глумящуюся над его супругой братию, отпил эля, а затем, положив руку на затылок гогочущего Айтроса, несколько раз резко ударил его головой об стол.

В зале повисла гробовая тишина, и в этом безмолвии голос Касса прозвучал отчетливо пугающе и жестко:

— Еще желающие вставить есть? — отбросив в сторону бездыханное тело Айтроса, окинул он холодным взглядом вскочивших с мест охотников.

— Ты кто такой? — Леброк попытался схватиться за нож, но тут же был остановлен массивной глиняной кружкой, убойно впечатавшейся в его лоб, брошенной Кассом. Откинувшись спиной на стену, Ястреб спокойно положил на стол свой меч, по лезвию которого одна за другой стали вспыхивать ярко-синим древние руны.

— Кто следующий?

Притихшие мастримы мрачно и молчаливо уставились на сидящего за столом мужчину, уверенно сжимающего руку на эфесе излучающего магию клинка. Больше рисковать никто не захотел. Слишком уж угрожающе и внушительно выглядела фигура таинственного незнакомца.

Хозяин таверны подал знак своим помощникам, и те, подхватив под руки Леброка и Айтроса, живо выволокли их из зала, а остальные охотники тихо расселись по своим местам, старательно отводя от Касса глаза и делая вид, что ничего не произошло.

— Вы позволите? — напротив дель Орэна остановился худощавый, седовласый мужчина средних лет, одетый в типичную для вольных мастримов одежду. Охотник осторожно вынул из карманов руки, демонстрируя Кассу отсутствие наличия какого-либо оружия в них.

Небрежно хлопнув ладонью, Ястреб позволил ему сесть и, вопрошающе выгнув бровь, сурово посмотрел в глаза:

— А у тебя какие интересы к напарнице Джедда, кроме тех, что озвучило большинство присутствующих?

— Да нет, вы меня неправильно поняли, — неловко замялся мужчина. — Я не о Ли хотел поговорить, хотя и о ней тоже… И никакая она не чокнутая. Не слушайте вы Айтроса. Это он от зависти.

Касс задумчиво нахмурился, потом, подняв руку, позвал подавальщика с элем, щедро бросив ему золотой за разбитую посуду и устроенный дебош.

— Так что там о зависти? — хищно прищурился Ястреб, пронзительно остро вперившись в охотника взглядом.

— А так разве не понятно? — усмехнулся охотник и, обернувшись через плечо, кивнул в сторону затихшей компании мастримов. — Да Ли их всех одной рукой, как залтак, за пояс заткнет, вот и гложет их обида мужская да зависть черная. Оно понятно: какому ж мастриму понравится, что какая-то соплячка в яблочко десять из десяти бьет и ножом муху к стене пригвоздить может. Стрелок она знатный, не гляди, что девица. Вот и взъелись на нее. А Айта с Лебом вы правильно наказали — гнилые у них душонки, хоть и не принято так о своих говорить. Они ведь Ли сразу проходу не давали, как только появилась она в братстве. Глупая она тогда была, доверчивая. А эти двое обманом затащили ее на дальнюю просеку и… — мужчина запнулся, неловко потупив глаза, потом, нервно отпив эля, продолжил: — Ну, понятно, что сделать с ней хотели… Не подоспей Джедд вовремя, кто его знает, как бы вышло…

Касс скрипнул зубами и, угрюмо склонив голову, хрипло произнес:

— Продолжай.

— А через год они опять пересеклись в Брайтворе. Айт и Леб дождались, когда Джедд в лес ушел, и влезли в их с Ли комнату. Только не рассчитали они, что рыжий за год девчонку так поднатаскал, что она не только отпор смогла дать, а еще и на смех обидчиков своих перед охотниками поднять. Руки она им славно подправила. Пальцы Айта вы видели — срослись неправильно, а Лебу еще и пуговицы на портках срезала да с голым задом с верхнего этажа и спустила, — мужчина тяжело вздохнул, неуютно заерзав по скамье. — Только ведь не успокоились они после этого. Подговорили таких же огрызков, как и сами, да и напали на нее.

— И? — Ястреб стянул с головы капюшон, и охотник поневоле отшатнулся, испуганно глядя в стремительно наливающиеся изумрудной зеленью глаза собеседника.

— И умыла она их… Всех пятерых. Кому нос сломала, кому руку, кому ногу стрелой пробила. Вот они и стали слухи распускать, что, мол, чокнутая напарница у Джедда. А на самом деле лучше и порядочнее мастримов, чем они с Джеддом, во всем Аххаде не сыскать. У меня в прошлом году дом сгорел, так они мне все, что за зиму на пушнине выручили, отдали, чтобы жёнка с дитями на улице не остались. Так я как раз по поводу пушнины и хотел с вами поговорить.

Касс намеренно промолчал, не желая выдать себя лишним словом, и, как оказалось, правильно сделал.

— Я пушнину Джедда везу в Крунвер продавать, — вдруг сообщил охотник. — А вы… Я, уж извините, разговор ваш с Айтом случайно услышал. Вы сказали, что шкуры только у Джедда и его напарницы берете.

— Ну, беру, — тут же напрягся Касс и осторожно поинтересовался: — А где сам Джедд, почему его пушнину ты продаешь? У него что-то случилось?

— Да не знаю я, — растерянно развел руками мужчина. — Он меня попросил свезти его мех в Крунвер, сказал, что у него дела какие-то срочные в Палмусе.

— Я куплю все, не торгуясь, да еще и твою пушнину заберу, — Касс вытащил из кармана кошель, туго набитый золотыми, и протянул охотнику. — Только как я буду знать, что ты отдал деньги Джедду? — недоверчиво спросил герцог, когда охотник потянул руку за золотом.

— Так я на обратном пути через Палмус буду ехать. Там и передам ему, — улыбнулся мужчина. — Мы у Большого Зигги договорились встретиться. Да вы не сомневайтесь. Вы у кого хотите спросите — Горанда Тайги никто и никогда не уличал в подлости и лжи. Да ослепнуть мне и вовек лука не поднять, ежели я Джедду выручку не отдам, — ударил себя в грудь охотник.

— Я тебе верю, — сверкнул глазами Касс, бросая мужчине кошель и поднимаясь с места.

— Э, мил человек, а шкуры как же? — засуетился Горанд, увидев, что Касс быстро покидает харчевню.

— На обратном пути заберу, — бросил, не оборачиваясь, герцог и вышел во двор.

— Большой Зигги, значит, — жестко ухмыльнулся он, сворачивая с тропы в темную лесную чащу.

Огромная черная тень птицы лишь на мгновенье закрыла небо над лесом, полное звезд, а затем она, стремительно набирая скорость, полетела на юг, вскоре превратившись в едва заметную глазу движущуюся точку.

* * *

Все утро Джедд ставил с Лэйном силки на зайцев, а после показывал мальчишке, как ориентироваться в лесу по звериным следам и определять, кому они принадлежат.

— Видишь, тропа затоптана, — Джедд присел на корточки, указывая пальцем на примятую траву и сломанные веточки волчеягодника у самой земли. — Как думаешь, почему?

— Кабан с выводком проходил, — светло улыбнулся Лэйн, протянув мастриму листочек, на котором отпечатался след маленького копытца. — Это ведь след детеныша кабана?

Джедд ласково взлохматил ладонью русую голову Лэйна.

— Ишь ты, какой смекалистый. Все на ходу улавливаешь. И где тебя такого умного Ли только нашла?

Мальчик грустно понурил голову, любовно погладив пристегнутый к поясу сай, который ему напоследок оставила Оливия.

— Как ты думаешь, где она сейчас? — с застывшим в глазах вопросом обратился он к Джедду.

— Не знаю, малыш, — отвернулся в сторону охотник. — Она умная девочка. Надеюсь, что она уже очень далеко.

— Я скучаю по ней, — поджал губы Лэйн. — Почему она ушла? Почему без нас?

Джедд тяжело вздохнул, потом крепко обнял пацаненка и поцеловал в макушку.

— Потому что не хотела, чтобы мы из-за нее пострадали. Она все правильно сделала. Втроем нам всем очень сложно бы было оставаться незаметными. Ищут двоих мастримов, один из которых молодая женщина, и мальчишку. А мы с тобой больше похожи на отца с сыном, а таких по всему Аххаду сотни тысяч, вот и не обращает на нас никто внимания.

Это сейчас, спустя время Джедд понял, что Ли поступила правильно, а тогда, проснувшись утром и не обнаружив ее в пещере, готов был мчаться за ней сломя голову, а потом, поймав, отлупить, как блудливую козу. Беда была только в одном: он слишком хорошо научил Ли прятать следы. Они с Лэйном полдня кружили по округе, пытаясь найти направление, в котором она уехала, но так и не смогли обнаружить хоть какой-то намек или зацепку.

Охотница не оставила за собой ни сломанных веток, ни примятой травы, ни лошадиного помета. Джедд наверняка не мог знать, отправилась ли она в Айвендрил, или все же рискнула пойти в Сопределье. Все же там, среди людей, жить охотнице было бы проще и удобнее, чем среди остроухих, чьих традиций и языка она совершенно не знала, но у перворожденных, несмотря ни на что, было безопаснее. Барьер, отделяющий Аххад от Айвендрилла, проходил в аккурат по гномьим горам, и проникнуть в мир эльфов, запечатанный стеной магии, можно было только лишь в двух местах, и то — сначала заплатив гномам за проход по их территории, а затем получив разрешение от самих остроухих.

О том, что гномы частенько проводили беглецов под землей, знали немногие, правда, и давали такую возможность они мало кому, слишком несговорчивым и подозрительным был каменный народ. Но как ни крути, Джедд надеялся, что Ли, выбирая между Айвендриллом и Сопредельем, выбрала все-таки эльфов, и однажды, когда у нее будет возможность, обязательно найдет способ передать ему весточку, потому что душа у бывалого охотника была не на месте.

Если бы не Лэйн, Джедд даже не представлял себе, как смог бы пережить разлуку с Оливией, ставшей ему дочерью, семьей, другом и просто самым дорогим человеком на свете. Без ее строгих одергиваний и заботливой женской руки Джедд давно бы спился и опустился. Мог ли он знать, что полуживая, израненная девчонка, найденная им в лесу три года назад, станет для него единственной радостью и смыслом жизни. Бывалый охотник был готов отдать все, что имел, лишь бы видеть Оливию свободной и счастливой. И, возможно, узнай кто из мастримов, что Джедд каждый день, засыпая и просыпаясь, умоляет Всевидящего помочь его упрямой девочке, то подняли бы его на смех, но рыжему охотнику было все равно.

— Джедд, — Лэйн дернул за руку задумчиво уставившегося себе под ноги Джедда. — А мы ее еще увидим когда-нибудь?

— Кого, сынок? — отвлекся от грустных мыслей мужчина.

— Оливию.

— Думаю, да, — усмехнулся Джедд. — Как только она обустроится на новом месте, уверен, она обязательно подаст нам знак, и мы сможем отправиться к ней.

— А если нет? — тревожно застыл Лэйн.

— А если нет, — игриво схватил его за нос Джедд, — значит, я совсем не знаю свою малышку.

— И как она нас найдет? — не унимался мальчик.

— Ли знает все места, где я могу залечь на дно, — пояснил мастрим. — И охотничье зимовье в лесу заблудших — одно из них. Или оставит весточку Зигги.

— Возьми меня с собой сегодня в город, — попросил Лэйн.

— Нет, сынок, прости. Чем меньше мы будем появляться на людях вместе, тем для нас же безопаснее. Слишком мало времени прошло с момента нашего побега.

— Да тебя в таком виде даже Зигги не сразу узнал, — обиженно надулся мальчишка. — И я могу, как в прошлый раз, в девчонку переодеться.

Джедд расхохотался, вспоминая, как малец натянул на себя платье, а его самого заставил покрасить волосы отваром коры какого-то дерева, в результате чего мастрим из рыжего превратился в шатена. Да уж, чего-чего, а сообразительности и смекалки у пацаненка было не отнять, и Джедд иногда диву давался, откуда только что берется в его маленькой русой головке.

— Нет, Лэйни, не сегодня, — ласково погладил мальчика охотник. — Я быстро съезжу к Зигги, заберу деньги за дичь, куплю хлеба, табака и тебе чего-нибудь сладкого.

— Не надо мне сладкого, я уже большой, — запротестовал Лэйн, хотя, если честно, именно ради вкуснющих орехов в медовом сиропе, которыми его угощал Большой Зигги, мальчик и хотел попасть в город.

— Так уж и не надо? — лукаво прищурился Джедд, зная любовь мальчишки к сладкому. — Ну, тогда я себе возьму. Знаешь, хочется иногда, — тихо посмеиваясь, заявил он. — А ты к моему приезду похлебку приготовь. И травок, что в прошлый раз добавлял туда, брось. Вкусно получилось.

Лэйн гордо выпрямил спину и чуть ли не в припрыжку поскакал по ступенькам старенького сруба, затерявшегося в самом сердце леса заблудших, захватив на ходу сохший на крыльце котелок. Мальчику нравилось, когда Джедд его за что-либо хвалил, и охотник при любом удобном случае старался поощрять постреленка за хорошо сделанную работу.

Оседлав кобылу, мастрим сорвался на быстрый галоп, рассчитывая засветло вернуться обратно.

В Палмусе он всегда осторожничал: лошадь оставлял на постоялом дворе у самой окраины города, потом долго петлял по тихим улочкам, проверяя, не следит ли кто за ним, и только когда убеждался, что хвоста за ним нет, направлялся в таверну к Большому Зигги. Огромный и грузный здоровяк когда-то и сам был мастримом, и в былые времена они с Джеддом не одну пару сапог стоптали, путешествуя по империи, но после того, как в схватке с харгарном Зигги потерял ступню, охотнику пришлось забросить привычное ремесло и на отложенные деньги открыть небольшую таверну.

Мясо и дичь Зигги всегда покупал у мастримов, да и просто выручал, когда кому-то нужен был ночлег или помощь. Вот и сейчас Джедд собирался забрать у него деньги за оленину и фазанов, оставленных на прошлой неделе.

Войдя в зал, заполненный людьми, Джедд с порога зыркнул на стоявшего за стойкой друга, но, заметив, как тот потер правое ухо, подавая условный знак, тут же вышел на улицу. Мастрим тревожно оглянулся по сторонам, затем, быстро обогнув дом, вошел на задний двор и спрятался за сложенными у стены дровами.

Зигги появился через минуту. Медленно снимая с кучи поленья, он тихо прошептал притаившемуся за углом Джедду:

— Тебя искали.

— Кто?

— Мастрим. Не видел я его никогда раньше. Молодой, не из нашей братии.

— Чего хотел?

— Деньги за пушнину оставил. Сказал, что Горанд Тайги просил передать.

Джедд потер подбородок и удивленно хмыкнул:

— Странно, Горанд сейчас, по идее, только до Крумвера должен был добраться. Откуда выручка?

— Может, продал кому из твоих старых клиентов по дороге? — Зигги вытащил из-за пазухи увесистый кошель, быстро сунув его Джедду. — Тут и за мясо.

— А как выглядел мастрим? — Джедд спрятал деньги, собираясь уходить.

— Лицо не разглядел, оно у него капюшоном закрыто было. А так — здоровый. Выше тебя, да и в плечах шире. Я ему сказал, что давно тебя не видел и знать не знаю, когда увижу, а он деньги мне сунул, развернулся и ушел. Может, конечно, и правда посыльный от Горанда, но ты не приходи пока сюда, а я послежу, что да как…

— Хорошо, — Джедд выскользнул из укрытия и, не оглядываясь, торопливо пошагал вверх по улице. Добравшись до места, где оставил лошадь, он немного покрутился вокруг да около, а потом, не обнаружив ничего подозрительного, забрал кобылу и поспешно направился обратно в лес.

Уже на подъезде к дому внутреннее чутье охотника назойливо стало бить тревогу, словно угадывая тревожные эманации, струящиеся по воздуху. Несколько раз он останавливался, прислушиваясь к голосу леса, оглядывался по сторонам, втягивал носом запах и… ничего.

— Это все из-за слов Зигги, — твердил себе Джедд. — У страха глаза велики.

И все же на душе у него было неспокойно, а объяснить причину своих подозрений охотник никак не мог. Ему подсознательно что-то не нравилось и почему-то упорно казалось, что за ним очень незаметно и умело следят.

Поднимаясь по ступеням в дом, он несколько раз оглянулся, а потом, открыв двери, бросил с порога выбежавшему ему навстречу мальчишке:

— Лэйни, сынок, быстро собирай вещи. Мы уезжаем.

— Почему? — вытаращил глазенки пацан, так и оставшись стоять с зажатым в руке черпаком. — А как же похлебка? Я без тебя не ел.

— В дороге чем-нибудь перекусим, — собирая оружие, засуетился Джедд, потом замер, прислушиваясь, приставил палец к губам и, подтолкнув Лэйна к погребу, шепнул: — Прячься. Немедленно.

Мастрим схватил висевший на крючке меч и, толкнув ногой дверь, вылетел на крыльцо, напряженно всматриваясь в стоящую перед заимкой фигуру мужчины.

Незнакомец медленно стянул с головы капюшон, закрывавший его лицо, и Джедд, скрипнув зубами, зло сплюнул на землю, крепче сжав в руке клинок.

— Не дури, Джедд, — спокойно обронил Касс. — Я пришел забрать свою жену. И хочешь ты или нет, я это сделаю.

— Через мой труп, — осторожно стал обходить его по дуге охотник.

— Я не хочу тебя убивать, — достал из ножен свой меч Касс. — Лив! — громко позвал он, заглядывая в окна. — Выходи. Я обещаю, что не трону твоих друзей и отпущу их.

Джедд криво усмехнулся, готовясь к последней атаке в своей жизни. Он прекрасно понимал, что для Черного Ястреба он не соперник, а просто незначительная преграда на пути к долгожданной цели. Единственное, чего не знал великий маршал, так это того, что его ждет большое разочарование. Когда он убьет его, Джедда, то найдет в доме лишь мальчика, который понятия не имеет, где искать Оливию. А в замке у герцога Лэйну будет жить намного лучше, чем в лесу, это Джедд из рассказов пацана знал точно.

Неуловимо скользнув вперед, мастрим сделал резкий выпад и, уклонившись в сторону, молниеносно выбросил залтак.

— Отличная попытка, — отбив удар Джедда и едва успев увернуться от ножа, усмехнулся Касс. — Узнаю руку. Понимаю теперь, кто учил Оливию драться. Лив! — снова громко крикнул он, — Выходи.

— Отстань от нее, — Джедд, мягко ступая по траве, не мигая смотрел в глаза нелюдя.

— Не могу, — пристально наблюдая за мастримом, заявил Касс.

Хищно кружа друг напротив друга, мужчины, не разрывая зрительного контакта, не спешили вступать в бой.

Совершив обманный маневр, Джедд переместил корпус влево, а затем ударил первым. Звон высекающей искры стали огласил тишину леса. Яростные броски мастрима Касс отбивал без всяких усилий, с восхищением понимая, что его ученица превзошла своего учителя. Удары Оливии пусть и не были такими сокрушительными, но она была гибче и стремительнее, чем Джедд, и будь на его месте она, то острие клинка уже бы пропороло его куртку на рукаве, а не воздух рядом с ним. И все же охотник был опытным бойцом и достойным противником, а достойных противников Касс всегда уважал, только поэтому он до сих пор играл с ним, как кот с мышью, а не скрутил его сетью магии и не выволок Ли из дома собственноручно.

Джедд в очередной раз блокировал мечом удар Ястреба, после, пригнувшись, выбросил вперед руку с саем, пытаясь проткнуть грудь герцога, и в этот момент лезвие его клинка переломилось пополам, а вывернутая рука с ножом оказалась приставлена к животу охотника.

— Чего ты медлишь? — зло прорычал Джедд, натужно дернувшись в жестком захвате Касса. — Делай то, за чем пришел.

Касс быстро отвел нож, подозревая, что мастрим сам пытается напороться на него и, заломив рыжему руки, придавил его к земле, удерживая в таком положении.

— Отпусти его, гад многомордый! — послышалось за спиной герцога.

Касс не успел обернуться, только почувствовал острую боль в плече, а затем с удивлением обнаружил торчащий оттуда сай.

Глаза дель Орэна затопило сияющей зеленой волной, зрачки расширились, и выскользнувшая из трансформировавшегося тела герцога уродливая тень плавно перетекла в сторону застывшего на крыльце Лэйна, вздернув его за шкирку, как щенка.

— Где она? — утробно прорычал нелюдь, резко поставив Джедда на ноги.

Касс внезапно понял, что будь охотница где-то поблизости, она ни за что бы не позволила мальчишке высунуть нос, да и дожидаться бы, пока он расправится с рыжим, не стала. Она бы вышла даться сама, не прячась за чужую спину.

— Отпусти мальчика. — Джедд с ужасом смотрел на чудовище, зажавшее в своих лапах Лэйна, а потом помимо воли вздрогнул, заметив, в кого превратился сам герцог.

— Где она? — грозно рыкнул Касс снова и, схватив Джедда за грудки, тряхнул со всей силы.

— Я не знаю! — крикнул Джедд. Мастрим не отводил взгляда от трясущегося, как осиновый лист, пацана, и вот теперь ему по-настоящему было страшно. — Отпусти ребенка, прошу. Ты пугаешь его.

— Ребенка? — пробасил нелюдь, выдернув из своего плеча стилет. — Дети не играют с оружием.

— Он хотел защитить меня, — попытался оправдать мальчишку охотник.

— Где Лив? Последний раз спрашиваю, — яростно прошипел Касс, зажав в ладонях лицо охотника.

— Я не знаю, — натянуто выговорил Джедд, чувствуя, как начинает вязнуть в бездонных зеленых омутах глаз уставившегося на него нелюдя. Сознание охотника поплыло, и удушливая парализующая волна вдруг накрыла его туманной сетью, сковав волю и силы сопротивляться.

— Идиот, — выругался Касс, внезапно отбросив от себя мужчину. — Как ты мог ее так просто отпустить?

Джедд заторможено тряхнул головой, сбивая с себя морок и оцепенение, а потом, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Она свободный человек, — обронил мастрим. — Имеет право идти, куда хочет.

— Идиот, — вызверился Касс. — Идиот, — повторял он, рвано двигаясь из стороны в сторону. — Я думал, она под твоей защитой… Думал, с тобой… А ты — безмозглый идиот.

Нелюдь нервно дернул головой, и тень, удерживающая Лэйна, мгновенно отпустила мальчишку, метнувшись к своему хозяину. Джедд протянул руки, поймав позеленевшего от страха ребенка в спасительную теплоту своих объятий.

— Тише, малыш, тише, — ласково гладил он сотрясаемого мелкой дрожью мальчика. — Все прошло. Все хорошо.

— Собирайся, поедешь со мной, — рявкнул вернувший себе свой нормальный облик Касс. — Дам тебе работу.

Джедд поднял голову, недоуменно разглядывая Черного Ястреба.

— Зачем я тебе?

— Ты мне не нужен, это я нужен тебе, — пряча оружие, заявил Касс.

— Да неужели? — презрительно скривил губы Джедд.

— Я найду ее, — упрямо вздернул подбородок Касс, нависнув над мастримом мрачной тенью. — Ты же понимаешь, что найду. Это лишь вопрос времени. И тебе решать, захочешь ты оказаться с ней рядом в этот момент или нет. Я предлагаю один раз. Потом будешь просить — не позволю.

— Оставь ее в покое, — не выдержал Джедд. — Тебе мало того, что ты сломал ей жизнь, хочешь сломать и ее саму?

— Не хочу, — раздраженно процедил дель Орэн. — Я не хочу ее ломать, я вообще ее не хочу: ни знать, ни видеть, ни думать, ни вспоминать о ней, я жалею каждый гребаный Эрэбом день о том, что когда-то встретил ее, но у меня нет другого выбора.

— Выбор всегда есть, Ястреб, — распалился Джедд и, выпятив грудь, двинулся на Касса. — Отпусти ее. Дай ей жить и дышать спокойно!

— Жить? — выплюнул Касс. — А ты уверен, что она все еще жива?

— Уверен, — огрызнулся Джедд.

— Да ну? — язвительно ухмыльнулся Касс. — Может, ты тогда уверен и в том, что зургары не станут ее искать снова?

— Причем здесь твари Грэммодра? — Джедд взглянул на Касса как на умалишенного, и еще крепче прижал к себе Лэйна.

— При том, что их наняли, чтобы убить Лив, — Касс победно осклабился, заметив на лице мастрима неподдельное изумление и шок. — Вижу, об этом незначительном инциденте твоя напарница позабыла тебе рассказать.

— Это чушь какая-то, кроме тебя, у нее не было врагов, — озадачился Джедд, растерянно запустив пятерню в шевелюру.

— Да уж, — скептично покривился Касс. — Не было… разве что свора грязных мужиков, желающих ее поиметь.

— Ты… — психанул Джедд. — Да как ты смеешь?! Да что ты знаешь о ней? Это из-за тебя все… Это ты виноват, тварь! Если бы я не подобрал ее в Мглистом Лесу — она бы до утра не дожила!

— Где ты ее нашел?! — ошеломленно застыл Касс.

— В Мглистом Лесу. Это на севере… — начал было Джедд.

— Я знаю, где это, — резко перебил его герцог. — Это же на другом конце Аххада, в сотнях миль от Райверенвелля… — потрясенно выдохнул он. — Как она там оказалась?

— Тебе лучше знать, — зло бросил Джедд, не заметив, каким задумчивым стало лицо герцога.

Ястреб нахмурился и, сверкнув глазами, поинтересовался:

— Когда ты ее нашел?

— Три года назад, — Джедд подтолкнул Лэйна к дому, собираясь уйти, но услышанная им фраза герцога заставила остановиться и недоверчиво обернуться.

— Я вернулся за ней спустя несколько часов после того, как покинул Райверенвель, и нашел у Храма Ветров только обрывок ее платья. Я думал, что она погибла. Бросилась в пропасть.

— Не ней не было платья, когда я ее нашел, — смерил холодным взглядом Касса Джедд. — На ней вообще ничего не было.

Касс вздрогнул и, высоко вскинув бровь, вопрошающе-неподвижно застыл перед мастримом.

— Она рассказала, что с ней случилось?

Джедд громко и тяжело вздохнул, потом, ласково погладив по голове Лэйна, шепнул ему:

— Беги в дом, раскладывай похлебку. Ужинать будем.

Ребенок боязливо высунулся из-за Джедда и, окатив Касса взглядом, полным негодования, запальчиво поинтересовался:

— Мы этого жуткомордого еще и кормить будем? — теперь Лэйн понимал, что Ли имела в виду, когда называла герцога многомордым. Морда, которая вылезла из оллинга и схватила Лэйна своими когтистыми лапищами, едва ли не до заикания напугала мальчишку, но волновало в данный момент его другое. Похлебки, которой он наварил, с головой хватило бы на двоих, а вот на герцога и его морды — неизвестно, сколько у него их водилось — мальчик как-то совершенно не рассчитывал.

— В куске хлеба, сынок, нельзя отказывать даже врагу, — легонько похлопал по плечу малыша Джедд. — Перед голодом все едины. Беги, накрывай на стол.

Лэйн, не спуская с герцога глаз, посеменил в сторону, а затем, подняв с земли свой сай — подарок Оливии, заткнул его за пояс и стрелой помчался по ступенькам в дом.

— Чего встал, как сурок перед норой? — фыркнул Джедд напряженно взиравшему на него Кассу. — Пошли в дом. Темнеть скоро начнет. Да и рану твою перевязать надобно.

— Нет там уже ничего, — мрачно заявил Касс. — У нелюдей репаративная регенерация. Практически мгновенная.

— Это что ж, ежели тебе, как ящерице, хвост отодрать, так тут же новый вырастет?

— Ну, вроде того, — обалдел от такого сравнения Касс.

Мастрим сокрушенно покачал головой и, поднявшись на крыльцо, сурово зыркнул на Ястреба.

— И на кой ты моей девочке такой сдался? Тьфу, — сплюнул мужчина себе под ноги, а затем, отворив скрипучую дверь, шагнул в дом.

Поскрежетав зубами и не найдя что возразить против такого упрека рыжего, Кассэль дель Орэн молчаливо поплелся следом.

С виду неказистый и растрескавшийся, сруб внутри оказался наредкость уютным. Стены были хорошо законопачены и отшлифованы, у северной стены сложен добротный очаг, в котором весело потрескивал огонь, озаряя единственную комнату теплым янтарно-оранжевым светом.

Посредине охотничьего домика стоял широкий струганный стол, на который важно хмурившийся Лэйн раскладывал деревянные плошки и нехитрую снедь.

— Иди, лапы свои вымой, — недовольно буркнул мальчишка Кассу, придирчиво озиравшемуся по сторонам, небрежно кивнув головой в сторону Джедда, умывающегося в ушате.

Мастрим зачерпнул ковшом воды из кадки и протянул дель Орэну чистый кусок полотна.

— Что удивляешься? — усмехнулся рыжий. — Была бы здесь Ли, ты бы еще по шее получил за то, что ноги у входа не вытер. Она у меня чистюля.

— Я заметил, — съязвил Касс, вспомнив, какой погром охотница устроила в его замке.

— Лэйни, без глупостей, — шикнул на мальца Джедд, когда тот повесил над очагом котелок и стал бросать туда травы для чая. — Нам поговорить надобно.

Мальчик как ни в чем не бывало пожал плечами, а затем отложил пучок с сон-травой в сторону.

— Так это ты всех в замке усыпил? — пораженный внезапной догадкой, широко раскрыл глаза Касс, уставившись на мальчишку.

Лэйн, проигнорировав гневный взгляд герцога, налил в его тарелку дымящегося супа и демонстративно всунул в нее ложку.

— Ешь, не отравлено, — вякнул он.

Отравы Касс не боялся — организм нелюдя был невосприимчив к ядам, а вот против сонного зелья он был бессилен, поэтому к еде герцог приступил только после охотника и мальчишки.

— Как ты нас нашел? — хмуро поинтересовался Джедд.

Ястребу не хотелось раскрывать перед мастримом всех своих тайн, и он сообщил полуправду:

— Случайно. Отслеживал охотничьи стоянки и разговорился с Горандом Тайги.

— Зачем ты женился на Оливии? — в лоб задал вопрос Джедд.

Касс озадаченно поморщился, понимая, что о браке Лив все же рассказала своему напарнику, и что более удивительно, тот, зная всю правду, все равно помогал ей бежать. На что они рассчитывали, Ястреб не понимал.

— Оливия не оставила мне выбора, — вздохнул он. — Она влезла в храм во время ритуала избрания, и ее выбрал дракон.

Лэйн удивленно открыл рот и выронил из рук ложку.

— Какой еще дракон? — изумился Джедд.

— Каменный, — благоговейно протянул мальчишка, внимая словам герцога.

— Это тайна и проклятие рода Оттон, — продолжил Касс. — Я не могу тебе всего рассказать, но вот уже много столетий жену потомкам великого Мерлина действительно выбирает каменный дракон. Ей может стать только та, которую примет драконье пламя — винн эль корро.

— Винн эль корро? Что это?

— Огонь моего сердца, — невесело объяснил Касс.

Джедд несколько молчаливых минут переваривал информацию, а потом громко хмыкнул:

— То есть Ли — твоя винн эль корро? Огонь, значит… Сердца, значит… Гляди, как бы она тебе, окромя сердца, что другое не подпалила, — заявил охотник, глядя на согласно кивающего головой Касса.

— Мне нужно ее найти, — проигнорировал насмешку мастрима герцог.

— Ну, тебе нужно, ты и ищи, — глубокомысленно изрек Джедд, смакуя похлебку.

— Ты еще не понял, охотник, — начал терять терпение Касс. — Я же тебе сказал — ее жизнь в опасности. Ее ищут наемники. И чем раньше я ее найду, тем для нее же лучше.

— А с чего я должен тебе верить? — подался вперед Джедд. — С чего это ты вдруг так озаботился ее жизнью? И как вообще зургары смогли незаметно пробраться практически в центр Аххада?

— Тот, кто нанял зургаров, тот и провел, — раздраженно отчеканил Касс. — Он же дал им наводку и запах Оливии. Если бы меня в тот момент не оказалось рядом, она бы была уже мертва. Что ты знаешь о ней? Что она рассказывала тебе о своей прошлой жизни?

— Мало чего о своей жизни рассказывала, — зло прищурился Джедд. — Много чего о своем обидчике, о тебе то бишь… И то, что ты женился на ней, ничего не меняет и ничего не может исправить, Черный Ястреб.

— Возможно, — опустил голову Касс. — Наш брак не может изменить прошлого, но он в состоянии повлиять на будущее. Будущее всех жителей Аххада.

— Аххад-то тут при чем? — скептично скривился мастрим и, отодвинув в сторону тарелку, внимательно уставился на сидящего напротив дель Орэна.

— Я — будущий царь Аххада, — выдержал прожигающий взгляд рыжего охотника Касс. — Лив исчезла. Без официального подтверждения ее смерти я не могу взять другую жену. Нет жены, соответственно, нет наследника.

О том, что Аххад может и не дождаться его в качестве нового царя по вине Оливии, Касс говорить не стал. Эта информация была слишком сильным оружием в борьбе с ним, и доверить эту информацию, как ни прискорбно было сие осознавать, он мог только Магриду.

— Ну, подумаешь, — фыркнул Джедд. — Вас, племенных эрлов, целых пять. Кто-нибудь да заменит тебя. К тому же Магрид Великий, насколько я знаю, еще не стар.

— Ты знаешь, что такое эсклафидра?

Джедд покосился на слушавшего их разговор Лэйна и, погладив мальчишку по голове, ласково попросил:

— Поди, сынок, чаю нам принеси. Эсклафидра — это печать Раннагара? — тихо поинтересовался охотник, когда ребенок отошел к очагу.

— Много лет печать, закрывающую барьер, питает кровь нелюдей. Наша магия — единственное, что способно удерживать эрэгоров в Раннагаре.

— Но барьер строили не только нелюди, — озадачился Джедд. — Темные времена заставили объединиться все расы. Я думал, что барьер строили эльфы, драконы, гномы, орки, маги и нелюди?

— Это принцип равновесия, — улыбнулся Касс. — Барьер был создан с помощью магии всех существ, населявших наш мир, и запечатан кровью нелюдей. Это сделали для того, чтобы никто не мог злоупотребить своей силой и властью. После великого противостояния эльфы ушли в Айвендрилл, отгородившись от серединных земель стеной, гномы — в Подгорье, орки обосновались в Грэммодре, люди и маги расселились в Сопределье и Средиземье, и только нелюди остались жить там, где находится проход в Раннагар, питая эсклафидру, запечатывающую его, своей магией и кровью.

Джедд озадаченно взлохматил свои космы и недоверчиво тряхнул головой.

— Но тогда равновесие давно нарушено. Драконы ведь исчезли сотни лет назад…

— Не совсем, — ошарашил Джедда Касс. — Это и есть часть проклятия моего рода и причина, по которой каменный дракон выбирает нам избранниц. Мерлин забрал у дракона жизнь и в наказание получил его сердце — огненное сердце дракона, бьющееся в холодной груди нелюдя.

— Значит, если прервется твой род — нарушится равновесие?

— В целом — да, — не стал вдаваться в подробности Касс, хотя о таком исходе событий он до этого момента почему-то не задумывался.

— Так на Ли из-за этого охотятся? — ужаснулся Джедд. — Кто-то хочет вернуть власть эгрэгорам?

У Касса словно что-то оборвалось внутри. Слова мастрима окатили его ледяной волной страшного прозрения и подозрения. Что, если охотницу пытались убить именно из-за него, а не из-за загадок ее прошлого? Что, если эгрэгорам удалось найти союзников, и с их помощью они пытаются сорвать печать и вернуться в серединные земли? Тогда все еще хуже, чем он думал, и Магрид прав, что так спешит заполучить наследника.

— Теперь ты понимаешь, почему ее нужно найти? Тот, кто пытался ее убить, на одной неудачной попытке не остановится. Куда она могла пойти, Джедд? — тревожно спросил Касс.

Охотник взлохматил волосы и растерянно посмотрел на Касса.

— Я не знаю. Я могу только догадываться, — Джедд вскочил с места и стал нервно вышагивать по комнате. — Всевидящий, что, если до нее уже добрались?

Касс сглотнул тяжелый ком, застрявший в горле, прогоняя мрачные мысли. Он все же надеялся, что Оливия еще жива и своим побегом смогла спутать все карты не только ему, но и тем, кто на нее покушался.

— Так какие у тебя соображения насчет того, где она может быть? — настойчиво переспросил Касс.

— Здесь она точно не осталась бы, — отозвался Джедд. — Я думаю, что она либо в Сопределье, либо в Айвендрилле.

— Я выставил посты на всех границах и дал наводки, — досадливо поморщился Касс. — Она там не появлялась.

— Так и пойдет Ли на ваши посты, — поставив перед Кассом исходящую паром кружку, заметил Лэйн. — Ищите дурочку.

Дель Орэн заинтересованно посмотрел на паренька, понимая, что он прав. Ведь смогла же Ли пробраться в Храм Огня и остаться там незамеченной охраной. Только от этой информации легче не становилось. Если она пересекла границу, на ее поиски уйдут годы, а в его распоряжении такого количества времени нет, и с каждым днем становится все меньше.

— Что ты собираешься делать? — Джедд сел рядом с мрачно глядящим в одну точку Кассом.

— Отвезу вас в Ястребиный Коготь и отправлюсь в Гнилую Пустошь.

— К белой ведьме? Зачем? — оторопел Джедд. — Говорят, она людей ест.

— Она ест рыбу. Сырую, — устало выдохнул Касс. — Только она может дать подсказку, где искать Лив.

— Ты что, уже был у нее?

— Был, — Касс усмехнулся. — Это Гаррхалла предрекла мне встречу с Лив. Только я не понял тогда, что она говорила именно о ней. А жаль…

— Я с тобой поеду, — у Джедда сердце было не на месте. Его девочке грозила опасность, и отсиживаться, пока Ястреб будет ее искать, он не собирался.

— А я? — вытаращил глазенки Лэйн. — Я тоже с вами.

— А ты останешься в замке, — сурово нахмурился Джедд. — Мал еще, чтобы по болотам да трясинам шастать. Не ровен час, случится что, — мастрим суеверно поплевал через широкое плечо и, поднявшись, указал Кассу на лежанку у стены. — Иди спать ложись. Завтра засветло встанем да в путь отправимся. Времени терять нельзя.

Лэйн, надувшись, поплелся к застеленной шкурами кровати, недовольно бурча себе что-то под нос. Мальчик прикипел к рыжему охотнику всем сердцем, и перспектива расставания с ним, пусть даже ненадолго, разливалась в душе ребенка глухой тоской и обидой. И даже несмотря на то, что в замке у многомордого была ласковая Грасси, с которой он подружился, и заботливая Тарга, вечно совавшая ему сладости, а на крайний случай можно было весело поболтать с долговязой Сальмой, они все равно не могли заменить ему сурового и грубоватого Джедда. Рыжий охотник, так тепло и запросто называвший Лэйна сынком, стал для него отцом, которого мальчик никогда не знал и о котором мог только мечтать.

* * *

В домен Лаварр они добрались почти через неделю. Касс врал, когда говорил Джедду, что он ему не нужен. В глубине души он рассчитывал, что, когда найдет Оливию, присутствие мальчишки и охотника в его замке станет единственным аргументом, способным заставить упрямую охотницу вернуться к нему без драки и принуждения. Он спешил, спешил и молил Всевидящего, чтобы до девушки не успели добраться раньше него, понимая, что в его тревоге больше собственного эгоизма, чем действительной заботы о ней. Кому действительно она была небезразлична, так это рыжему мастриму.

Пользуясь тем, что охотник, увлеченный тревожными мыслями, почти не обращал на него в дороге внимания, Касс беззастенчиво и незаметно влезал в его голову, читая эмоции и воспоминания. В них было так много Оливии. Такой разной, такой непонятной и такой неизвестной Кассу. И с каждой новой страничкой их с Джеддом истории, которую Касс читал как книгу, он невольно проникался уважением к той, что странною насмешкой или волею Всевидящего стала его женой.

Она шла по жизни с высоко поднятой головой, не пасуя перед трудностями, не ломаясь под жестокими ударами судьбы, и ее стойкость и неженская выносливость были достойны восхищения. И чем больше Ястреб узнавал о ней, тем мрачнее становился, понимая, что понадобится целая жизнь, чтобы выпросить у нее прощения за все то зло, что он ей причинил, а в его распоряжении не было даже года на то, чтобы попробовать хотя бы вызвать у нее желание смотреть на него без ненависти и отвращения.

Но удивить Касса удалось не только Оливии. По приезду в замок, самым большим сюрпризом для дель Орэна стали слуги. Едва Джедд спустил мальчишку на землю, большая часть женского населения замка с всхлипами и причитаниями бросились навстречу порядком подуставшему за время пути Лэйну. Как удалось мальчику в такой короткий срок очаровать почти всех обитателей Ястребиного Когтя, оставалось загадкой, а самое смешное, что те, кто тискали мальчишку, гладили по голове и умилительно заламывали руки, даже не догадывались, что именно этот маленький монстр совершенно бессовестно подсыпал им в еду сонного зелья. И Касс абсолютно точно был уверен, что мальчик сделает это снова, если ему придется выбирать между рыжим с охотницей и всеми остальными.

— Глаз с него не спускай, — тихо попросил Дэррэка Касс, когда они с Джеддом спустя пару часов собрались выезжать в Гнилую Пустошь. — Приставь к нему кого-нибудь, пусть следит за пацаном денно и нощно.

— Ты думаешь, что он сможет отсюда сбежать? — насмешливо оглянулся на мальчика Дэррэк.

— Он сбежит. Поверь мне, — Касс ткнул пальцем брату в грудь. — Другое дело, что без рыжего и моей жены он этого делать не станет. Этот мальчик стоит всей моей стражи вместе взятой. Если с ним что-нибудь случится, считай, я — покойник.

Дэррэк смешливо вскинул брови.

— Так серьезно? Ты боишься, что мастрим с тебя за него шкуру спустит?

— Нет, — седлая Мрака, бросил Касс. — Я боюсь, что мальчика она мне никогда не простит.

— Она? — мигом посерьезнел Дэррэк.

— Лив, — коротко бросил Касс, разворачивая жеребца и подавая знак Джедду трогаться в путь.

Дэррэк задумчиво смотрел в спину уезжающего брата, не зная, как реагировать на его слова. Это была робкая и неуверенная надежда, что пустота, возникшая в душе Кассэля, вновь заполняется светом и чувствами. Впервые после смерти Эории его брата волновало чье-то прощение, и Дэррэк искренне желал, чтобы это было не его иллюзией, а действительно первым шагом Касса из той пропасти, в которую он сам себя и загнал.

Без мальчишки, получив возможность не осторожничать, мужчины двигались, не сбавляя темпа и не делая лишних остановок и привалов в пути. Джедд, чувствовавший себя в лесу как рыба в воде, оказался для Касса нужным и полезным спутником, легко умевшим ориентироваться на любой местности, добывать еду, воду и огонь одним движением руки.

Сидя ночью у костра, немногословный мастрим, выпадая из времени, смотрел на потрескивающие в огне поленья, и в такие минуты Касс отчетливо и ясно видел его мысли и воспоминания, понимая, что смотрит яркие, как в калейдоскопе, картинки и не может оторваться.

Охотник скучал по своей напарнице, и его чувства были такими искренними и светлыми, что Ястреб поневоле грелся в отголосках его обжигающе-горячих эмоций. А еще Касс чувствовал страх и тревогу охотника за свою упрямую Ли.

В памяти Джедда все время проскальзывал образ то звонко смеющейся Оливии, скачущей на лошади во весь опор, то устало склонявшей голову на его широкое плечо, то собранной и серьезной, натягивающей тетиву лука или бросающей ножи. Он видел в его воспоминаниях, как она падала с отвесной стены, сдирая руки, сбивая ноги, а потом, стиснув зубы, превозмогая боль, поднималась и лезла к своей цели снова. Видел, как Джедд вытаскивал ее окровавленное тело из-под туши огромного медведя, едва не прикончившего ее. Видел, как хрупкая девушка, срывая мышцы, тащила на себе через перевал тяжеленного охотника, сломавшего ногу, умудряясь шутить и подбадривать его. Видел, как горько плакала, спрятавшись в лесу, думая, что Джедд не заметит. Видел, как выхаживала раненого диким кабаном мастрима, не отходя от него ни на шаг, не позволяя ему отчаиваться и впадать в уныние. Герцог смотрел на свою жену любящими глазами Джедда и узнавал ее такой удивительно настоящей, какой она была только с мужиковатым и малограмотным охотником, ставшим для нее семьей, которой Касс ее лишил. Только с Джеддом она позволяла себе оставаться самой собой: ласковой, доброй, заботливой — храброй девочкой, отчаянно пытающейся выжить в жестоком мире сильных и грубых мужчин.

За недолгое время пути Кассу неожиданно для себя удалось потихоньку выудить из мастрима так много разной и нужной информации об Оливии, сколько у него не получилось бы узнать, даже опроси он сотню людей, пересекавшихся с ней так или иначе в течение трех последних лет ее жизни. Теперь он даже знал, что она обожает землянику, и когда бросает в рот горсть сладких ягод, на ее лице появляется какой-то невероятно трогательный и наивно-детский восторг. Единственное, чего не знал Касс, так это что ему делать со всем этим знанием и как себя вести с той Оливией, которую он совершенно не понимал.

Добравшись до мертвых болот, Касс спустился с лошади и, поставив на землю мешок с рыбой, которую Джедд выловил накануне, отстегнул с пояса свой меч, протянув его мастриму.

— Ты останешься здесь, — тоном, не терпящим возражений, заявил он.

— Это с какой тролльей радости? — принимая клинок, возмутился Джедд.

— Мы потеряем время на проход через болото. Я один управлюсь быстрее.

Джедд смерил герцога насмешливым взглядом и издевательски фыркнул.

— Ишь ты, один он управится… Да ты никак по воздуху ходить умеешь?

Касс не обиделся на иронию охотника, лишь молча стал стягивать с себя одежду, аккуратно складывая ее на седло своей лошади.

— Э… — воскликнул Джедд, когда дель Орэн разделся догола. — Ты что делаешь?

— Я скоро вернусь, — спокойно заявил Касс и на глазах у обалдевшего охотника превратился в огромного черного ястреба.

К нескрываемому ужасу Джедда, птица, пружинящее подпрыгнув, подхватила мешок с рыбой и, бесшумно взмахнув крыльями, взвилась ввысь.

— Тьфу ты, — в сердцах сплюнул охотник. — Ли, Ли, — огорченно покачал головой он, наблюдая за полетом видоизменившегося Касса. — И как же тебя угораздило так вляпаться? Не мужик, а зверинец какой-то.

* * *

Ветхая лачуга Гаррхаллы, светящейся гнилушкой затерянная в самом центре мертвых болот, встретила Касса тошнотворным запахом гнили и омерзительным ощущением промозглой сырости, скользкой пиявкой впивающейся в обнаженную кожу.

Касс замялся на несколько секунд у покосившейся, бурой от влаги двери, поросшей лишайником и грибами, размышляя, не оскорбит ли он болотную ведьму своим откровенно непристойным видом. И хотя все утверждали, что старуха слепа и давно ничего не видит, Касс хорошо запомнил взгляд ее мутно-белых, без зрачков, глаз — колкий, проницательный, выжидающий. Так не может смотреть незрячий. Но отступать уже было поздно, тем более что взять одежду Ястребу все равно было негде. Потянув на себя скрипучую тяжелую створку, он вошел в дом.

Ничего не изменилось с того момента, как Касс был здесь в прошлый раз. По крайне мере, герцогу так показалась. Пол убогой хижины все так же был усыпан белыми обглоданными рыбьими костями, а безмолвно сидящая у костра лохматая старуха больше походила на восставшего из болота упыря, чем на живого человека.

— Хорошшш, — не поворачивая головы, прошипела вдруг ведьма, и от ее жуткого каркающего смеха под потолком засуетились и зашуршали проснувшиеся летучие мыши. — Я смотрю, ты не только свою винн эль корро потерял, а еще и портки, — оскалилась Гаррхалла и, зачерпнув рукой горсть костей, ловко бросила их в пылающий огонь.

У Касса возникло нелепое желание провалиться под пол или быстро прикрыться чем-нибудь, и в тот момент, когда он собрался развернуться и выйти, старуха резко бросила в него очередной горстью костей, которые, осыпавшись на его плечах серой шелестящей пылью, превратились в свободную, длиной до колен, рубаху.

— Ну, так-то оно лучше, — прокряхтела ведьма, указывая Кассу костлявой рукой на пол напротив себя. — Зачем пожаловал, хозяин теней? — мерно раскачиваясь взад-вперед, полюбопытствовала ведьма.

— Ты ведь знаешь — зачем, — Касс поставил возле старухи мешок с рыбой и, скрестив ноги, сел рядом.

— Я-то знаю, — Гаррхалла повернула к Ястребу свое иссушенное, как старый пергамент, лицо, вперившись в него льдисто-стеклянным взглядом своих невидящих глаз. — Плохо, что ты еще этого не понял, — крючковатый, с длинным загнутым ногтем палец возник перед Кассэлем, как знак вопроса. — Зачем она тебе?

Риторический вопрос загнал герцога в угол: он понимал, что старуха говорит об Оливии, но совершенно не знал, что должен ответить. А вернее, у него и не было ответа на этот вопрос. Удивительно, но он действительно толком не мог определиться, зачем же он пытается найти свою жену.

— Ей грозит опасность, — наконец выдавил он из себя.

— Неверный ответ, — раздраженно фыркнула Гаррхалла. — Зачем огонь сердцу дракона, если он не знает, что с ним делать? Я ведь тебя предупреждала, хозяин теней, а ты меня не услышал. Сердце дракона не может жить без света и огня, оно погибнет, остановится с первым восходом солнца спустя один земной оборот. И вместе с ним погибнешь и ты.

Касс понуро опустил голову и протянул к костру руки в попытке немного согреться, потому что сырой озноб пробирал до мозга костей.

— Тепло? — усмехнулась ведьма. — А так? — пламя внезапно вырвалось из круга, словно в него плеснули чашку вина, больно опалив Кассу ладони. — Огонь может спасти и согреть, сохранить жизнь и прогнать тьму, а может изранить, искалечить, сжечь дотла, оставив после себя лишь выжженную пустыню да черные головешки, — колдунья взмахнула рваными затрепанными рукавами, и рыбьи кости закрутились вокруг костра белым смерчем, а затем воющая стена огня полыхнула слепящим алым заревом.

Жаркие извивающиеся языки, как изголодавшийся дикий зверь, набросились на обшарпанные старые стены, слизывая паутину, связки засушенных растений, грязную ветошь, жадно впиваясь в растрескавшуюся темную древесину.

Кассэль, не смея пошевелиться, зачаровано смотрел, как обугливаются бревна, исчезая в бездонной огненной глотке, сгорают заживо летучие мыши, падая на пол вместе с тлеющими балками, как вспыхивает, словно масляный факел, тело колдуньи, превращаясь в искореженную черную мумию.

Обезумевшее пламя истошно ухнуло, взлетело вверх, обдав лицо нестерпимым жаром, и вот уже теплый белесый пепел тонкими хлопьями с сухим шелестом осыпается на голову и плечи сидящего посреди пепелища мужчины. Яркий ослепляющий свет затопил все пространство вокруг, заставив Касса поневоле зажмуриться.

— Kethavel, nin ore![30] — Касс вздрогнул, и упругий комок больно сдавил гортань, перекрыв доступ воздуха в легкие. В абсолютно белом поле, окружавшем его со всех сторон, голос Эории зазвучал, как дуновение ветра.

Она сидела перед ним, овеянная нимбом серебристого света, и точки-пылинки яркими поблескивающими искорками кружились над ее белокурой головой. Удивительная улыбка коснулась нежных губ женщины, озаряя ее лицо добротой и легкой грустью.

— Эория? — Касс протянул дрожащую руку, желая дотронуться до погибшей жены, но она, вдруг сложив ладошки лодочкой, поднесла их к лицу, легонько подула, и между ними загорелся мягкий золотистый свет.

— Береги его, — Эория раскрыла ладонь, передавая Кассу тонкий пылающий лепесток.

Умиротворяющая волна нежности прокатилось по всему тему Черного Ястреба, свернувшись в груди жарким пульсирующим клубком. И сердце вдруг замерло в сладком томлении, согретое теплотой хрупкого, испуганно трепещущего огонька и струящейся из него бесконечной любовью.

— Истинную ценность чего-то важного и особенного невозможно определить осознанием того, насколько это нужно или не нужно нам, — Касс поднял голову, изумленно разглядывая женщину с иссиня-черными вьющимися волосами и ярко-желтыми глазами, возникшую на месте, где только что сидела Эория. — Но глупые люди отчаянно ищут во всём только пользу, хотя встающее над горизонтом солнце или падающая с неба звезда способны доставить душе гораздо больше наслаждения, чем обладание всеми сокровищами мира, — красавица осторожно отобрала у герцога дрожащий лепесток и опустила его на пол.

Новая яркая вспышка расползлась огненной короной. Извивающиеся руки огня затрепетали над потрескивающими поленьями, обрисовав в воздухе пылающие силуэты мужчины и женщины, слившиеся в страстном и чувственном поцелуе.

— По-прежнему желаешь найти свою винн эль корро, хозяин теней? — Касс вздрогнул и отшатнулся от словно выплывшего из тумана уродливого лица Гаррхаллы, с удивлением обнаружив, что он снова находился в ее мрачной и грязной лачуге, сидя на полу у разожженного огня.

Старуха зачерпнула рукой горку рыбьих костей, понимающе закачав головой.

— В мире нет ничего безотносительного. Ни идеальной красоты, ни совершенной гармонии, ни абсолютного уродства, все зависит от того, как смотреть на предмет.

Пламя костра снова высоко взвилось, и теперь оно рисовало Кассу другую картину — портрет удивительно красивой женщины с темными, струящимися по плечам волосами, нежным овалом лица, пронзительно-голубыми глазами и мягкими пухлыми губами, слегка приоткрывшимися в легкой улыбке. Незнакомка внезапно подняла руку, зажав в ладони копну своих волос, а затем одним быстрым движением обрезала их, непокорно тряхнув головой. Из огня на Касса смотрела Оливия — дерзкая, мятежная, высоко вздернувшая подбородок, такая же обжигающая, как само пламя.

— Так что тебе нужно от меня, хозяин теней? — теперь уже очень серьезно спросила Гаррхалла.

— Хочу найти свою жену, — не задумываясь, ответил герцог.

— Зачем? — лениво глядя в огонь, прокряхтела старуха.

— Хочу жить. Хочу снова любить и быть любимым. Хочу, чтобы она меня простила, — слова давались Кассу так легко и просто, что он даже улыбнулся своему внезапному прозрению.

— Хорошо, — вздохнула Гаррхалла, довольно запустив руку в мешок с рыбой. — Она у эльфов, — впиваясь зубами в серебристую тушку, промычала ведьма. — Ищи свою беглянку в Айвендрилле.

Касс поднялся с места и, уже подойдя к самой двери, обернулся и спросил:

— Почему ты мне помогаешь?

Старуха любовно облизала обглоданный рыбий хвост и жутковато улыбнулась.

— Потому что если вернется тьма, я не смогу вот так просто сидеть у себя на болоте и есть любимую рыбу.

* * *

Когда Касс вернулся на то место, где оставил Джедда, то застал мастрима сидящим на поваленном дереве у уютно потрескивающего костра, над которым, источая густой аромат, висели две наколотые на палку утки. Дождавшись, пока герцог приведет себя в порядок, Джедд протянул ему бортху с крепким вином и сунул в руки прожаренную дичь.

— Что ведьма сказала? — нетерпеливо заерзал охотник, заглядывая Кассу в глаза. — Она знает, где Ли?

— Сказала, что она в Айвендрилле.

— Жива, — мастрим облегченно вздохнул и заметно расслабился. — Значит, отправляемся к эльфам?

— Нет, — Касс отпил глоток вина и задумчиво уставился в пустоту. — Мне запрещено пересекать границы Айвендрилла. Если я нарушу распоряжение светлого Владыки, меня приказано убить.

Джедд выпрямился, внимательно разглядывая герцога.

— Чем это ты так успел насолить остроухим?

— Было дело, — неспешно жуя мясо, поведал Касс.

— Значит, я поеду к эльфам один, — заявил Джедд.

Дель Орэн окинул его насмешливым взглядом и, иронично вскинув бровь, поинтересовался:

— Ты был когда-нибудь в Айвендрилле?

— Нет, — ответил охотник. — А какая разница? Там что, солнце другое светит, или деревья вниз головой растут? Мне один гоблин, где сапогом дорогу топтать.

— Айвендрилл в два раза больше Аххада. Как ты думаешь, почему его называют Триморьем?

Джедд безразлично пожал плечами, не понимая, чего это Ястреб к нему прицепился.

— Империя перворожденных делится на несколько частей, разделенных тремя морями — Закатным, Рассветным и морем Грез. В изумрудных дебрях Айвендрилла живут лесные эльфы, на коралловых островах, в самом центре моря Грез, находится королевство морских эльфов, а высоко в горах, там, где встает и ложится спать солнце, в долине танцующей воды расположен похожий на сказочный сон вечнозеленый Таоррисинн — столица горных эльфов и дворец светлого Владыки Айвендрилла, Элладриила Ноэринна, — Касс затих, блуждая мыслями где-то в своих воспоминаниях.

— И дальше что? — одернул его Джедд.

— А дальше ты будешь полжизни искать Оливию на территории Айвендрилла, и не факт, что найдешь раньше тех, кто хочет ее убить. Нам нужна помощь.

— Чья? — удивился Джедд.

— Эльфов, — вздохнул Касс.

Джедд уже ничего не понимал.

— Ты же сказал, тебе к эльфам дорога заказана. Как же ты их просить о помощи будешь?

Касс недовольно поморщился, понимая, что ему предстоит трудный разговор с Магридом, но прибыть в Таоррисинн во главе официальной делегации тар-моридов было единственным способом наконец спокойно поговорить с Эллом и уговорить его помочь найти Лив.

* * *

— Ollwë, — громкий окрик Варда настиг Оливию, когда она поднималась по ступеням дворца Silm'alos[31], направляясь в свои покои, расположенные в левом крыле здания. — Где ты была?

— Мы с Итилем проверяли посты и готовили территорию к завтрашнему совету светлых. А что?

— Тебя Владыка искал, — величаво доложил эльф. — Зайди к нему.

Ли развернулась в обратную сторону и, быстро сбежав по лестнице вниз, всунула в руки Варда лук и колчан.

— Ve inye maa?[32], — Ли пригладила растрепавшуюся косу, одернула жемчужно-серый жилет и расправила полы длинного светлого камзола.

— Lle maa quel[33], — склонил голову Вард, зная, что в каком бы виде ни заявилась к Meletyalda его Eathari[34], (она неизменно вызовет своим появлением счастливую улыбку на серьезном лице Владыки.

— Вард, отнеси, пожалуйста, мой лук в оружейную, — бросила Ли, ускоряя шаг в сторону золотого павильона, где Элл обычно ждал ее в это время, чтобы продолжить урок эльфийского языка, штудировать который Владыка заставлял ее каждый день.

Владыка… Ли усмехнулась, вспоминая, какой шок испытала, когда поняла, кого так неосмотрительно оттягала за уши. Первым желанием было взять свои манатки и дать деру, и, наверное, она бы так и сделала, не схвати ее Элладриил за руку и не потащи едва ли не волоком за собой следом.

Сейчас, спустя время, Ли тайком робко благодарила Всевидящего за эту судьбоносную встречу. Это чудо, что она сбилась с дороги и наткнулась на спешащего на праздник Laireo Ando[35] повелителя Айвендрилла. Возможно, если бы не свадьба дочери короля лесных эльфов и сына главы морских эльфийских кланов, назначенная на этот день, Элладриил остался бы праздновать летнее солнцестояние в Таоррисинне, но, видимо, звездам было угодно, чтобы Ли наткнулась на него в лесу именно в этот день.

В этот день, когда она смотрела на Эльву, заполненную тысячей сияющих огней, слушала удивительные песни эльфов, танцевала с ними под серебряной луной и встречала рассвет, Оливия поняла, что мир не делится только на белое и черное, что кроме изнурительного труда, бесконечной борьбы за выживание и серой рутины монотонных будней, в жизни есть место для радости, смеха и светлых праздников. Звездный народ так разительно отличался от людей своим умением быть гармоничным во всем, что он делал, эльфы умели ценить красоту и природный дар во всех его проявлениях. Здесь не нужно было доказывать сильным мужчинам свое право находиться рядом с ними ножом, кулаком и бранным словом. Если в Аххаде ее умение безошибочно попадать в цель и дар предугадывать действие противника были предметом зависти и неприязни у большинства мастримов, то у перворожденных ее способности вызывали лишь уважение и восторг. Никто из мужчин-эльфов не смеялся над Оливией и не спрашивал ее, не перепутала ли сладкая шейна кухонный тесак с залтаком, и не хочет ли пойти в лес ловить букашек вместо дичи. И что самое удивительное, никто из них не стеснялся проявления своих не совсем мужественных талантов. Да любого мастрима подняли бы на смех, узнай кто, что он сочиняет баллады, лепит из глины или рисует картины, а для эльфов это было абсолютно нормально и правильно — познавать окружающий мир и свой внутренний с помощью искусства.

Первое время Ли впадала в ступор, когда видела сурового воина, несколько часов назад упражнявшегося с ней на ножах, сидящим на ветке векового дуба и играющим на лютне, а потом стала ловить себя на мысли, что ей это нравится. Нравится слушать неторопливую, похожую на журчанье ручья, перепрыгивающего по гладким камушкам, речь эльфов, нравится их величавое чувство собственного достоинства и природное изящество, нравятся традиции, бесконечное уважение и любовь к природе и всему живому. Мудрый народ, несмотря на неимоверную продолжительность жизни, умел ценить каждый прожитый день и дорожить даже кратким мгновеньем.

Вывернув на тенистую аллею, проходящую под арками из перевитых между собой цветущих белых и сиреневых кустов глициний, Ли невольно залюбовалась пышными гроздьями, пенной дымкой свисающими над ее головой. Такого обилия прекрасных цветов и растений охотница не видела никогда в жизни, и что ей нравилось больше всего, так это то, что эльфы умели очень гармонично сочетать друг с другом любой природный материал, будь то камень, дерево или растение. Вот и сейчас, остановившись у золотого павильона, крыша которого была больше похожа на застывшее в камне кружево, девушка не смогла сдержать восхищенного вздоха, скользя взглядом по стенам, увитым сине-желтыми тунбергиями, пятнистыми кирказонами и усыпанными бело-розовыми звездочками мандевиллы.

— Ты опоздала, — мягкий упрек Элла вызвал у Ли кроткую улыбку. Владыка, стоявший к ней спиной, развернулся, и горный хрусталь в центре витого серебряного обруча, украшавшего его голову, ярко сверкнул в лучах полуденного солнца, струящегося золотым ливнем сквозь высокие стрельчатые окна.

— Прости, я немного задержалась с Итилем, — сконфуженно поежилась Ли, отбросив за спину распустившуюся косу. — И я не успела переодеться, — рядом со стройным и безукоризненно одетым светлым Владыкой девушка всегда чувствовала себя неуютно, если не успевала привести себя в порядок и хоть немного соответствовать его высокому статусу. Ей казалось, что она оскорбляет его доверие и доброту своим неопрятным внешним видом.

— Tula amin[36], — Элладриель указал взглядом на высокий резной табурет, пряча в углах губ теплую усмешку.

Ли, поджав губы, поплелась навстречу мужчине.

— Lle lave?[37] — поинтересовался Элл, осторожно заходя усевшейся на сидение Оливии за спину.

— Зря ты не дал мне их обрезать, — слабо вздохнула Ли, когда руки Владыки проворно заскользили по ее волосам, превращая бардак на ее голове в сложную прическу, состоящую из переплетающихся между собой кос.

— Не перестаю гордиться собой за то, что не позволил тебе уничтожить такую красоту, — возразил Элладриил, вспоминая, что у него едва не остановилось сердце, когда, войдя в комнату Ли, застал ее стоящей перед зеркалом с занесенным над зажатой в руке косой ножом.

— Я не умею так хорошо управляться с этой красотой, как ты, — жалко пожаловалась Ли. — Даже Вард плетет косу лучше, чем я.

— Мне не составляет труда делать это вместо тебя, — улыбнулся Элладриил, наслаждаясь ощущением тяжелых шелковых прядей в ладонях и возможностью вот так запросто прикасаться к своей Eathari.

— Мне стыдно, — неловко вжалась в стульчик Ли. — У тебя есть более важные дела, чем заниматься моей прической.

— Несомненно, есть, — не стал отрицать светлый Владыка. — Но боюсь, что они не доставляют мне столько удовольствия.

— Вы, эльфы, странные, — расслабилась Оливия и на ее лице появилась мечтательная улыбка, которую Элладриил любил больше всего.

— Почему?

— Вы похожи на детей. Радуетесь солнцу, ветру, дождю, цветам, умеете получать удовольствие от, казалось бы, самых обычных вещей.

Элл легко повел рукой, и из пола мгновенно выползли змеи лиан, превратившись в изящный зеленый стул. Усевшись напротив Оливии, эльф поинтересовался:

— Разве это плохо?

— Нет, наверное, просто это так отличается от людей.

— Поэтому мы и оградили наш мир стеной магии. Люди видели бы вокруг себя много прекрасного, если бы не были так злы. Именно поэтому мы пускаем в Айвендрилл далеко не каждого желающего человека.

Оливия призадумалась. Элл был прав: по ту сторону границы только любовь и доброта Джедда помогла ей выжить и сохранить остатки потерянной веры в людей. И так необычно было не ждать от мужчин-эльфов нападения или удара в спину. Для них вообще считалось низостью и подлостью заходить к человеку за спину без разрешения.

— Ты считаешь, что меня пустили, потому что я особенная? — усмехнулась Ли, зная, что заслуга ее нахождения на территории эльфов целиком принадлежит Тобо, а не пограничным постам Lantalca.

— Я считаю, кто бы тебя сюда ни провел, — лукаво сверкнул глазами Элл, — он почувствовал, что у тебя доброе сердце и чистая душа. Ко мне пришло обращение от Ангрима, лучшего в Айвендрилле огранщика камней, с просьбой посодействовать в поисках некой пропавшей охотницы Олли. Твой гном объявил тебя в розыск.

— Тобо? — округлила глаза Ли. — Miqula amin orqu![38]

— Antolle ulua sulrim[39], — нахмурился Элл.

— Avatyara. Neitar la antar tyele[40], — скорчила извинительную рожицу Ли.

— Радует, что хоть так ты продолжаешь учить эльфийский, — рассмеялся Элл. — Завтра отправишься с Вардом в Озанис, он повезет Ангриму камни для новой короны, а ты сможешь повидать своего Тобо.

Ли едва не подскочила от такого приказа на месте и не бросилась Эллу на шею, чтобы выразить свою бурную благодарность.

— Спасибо, — молитвенно сложила она ладошки, прижав к губам. — А ты позволишь мне забрать в Айвендрилл двух очень дорогих мне людей?

— Дорогих людей? — напрягся владыка. — И кто это?

— Мастрим и маленький мальчик. Это моя семья. Джедд — он мне как отец, а Лэйн — как брат.

Элладриил расслабленно выдохнул и с улыбкой в голосе произнес:

— Конечно, позволю, Eathari.

— Eathari мы с тобой еще не учили, — хмыкнула Ли. — Что это обозначает?

— Это мы будем учить немного позже, — вдруг весело рассмеялся Элл. — Иди садись за стол и напиши мне весь алфавит.

Оливия тяжело вздохнула. Если эльфийская речь ей давалась довольно легко, то завитушки и закорючки, коими изобиловал эльфийский алфавит, был камнем преткновения и жуткой головной болью. К тому же Элл был строгим учителем, и поблажек и скидок, несмотря на дружбу, никогда не делал, заставляя переписывать неверно записанные тексты по несколько раз.

Закусив губу, Ли взяла в руку тонкое перо и, обмакнув его в бузинные чернила, стала старательно выводить на папирусе тенгвар.

— Meletyalda, avatyara, ma hautae[41], — Ли удивленно вскинула бровь, заметив стоящего на пороге Варда. Обычно в те полчаса, что Элл уделял ее обучению, их никто не беспокоил. — Tulesse Dagnir a Gelmir[42], — Вард протянул правителю скрученный свиток, скрепленный странной переливающейся печатью.

Элладриил жестом отпустил начальника дворцовой стражи и совершил легкий пасс над посланием, вскрывая печать своей магией. Ли отложила перо, внимательно наблюдая за сменой эмоций на лице Владыки. Сначала он был спокойным и бесстрастным, но по мере прочтения неожиданно стал хмурым и задумчивым, а когда свернул бумагу, и вовсе впал в меланхолию, отсутствующим взглядом уставившись в окно.

— Элл, что-то случилось? — Ли поднялась с места и, подойдя к эльфу, осторожно коснулась его плеча. — От кого письмо?

— От Магрида Великого, — вздохнул мужчина.

— Там что-то плохое? — тревожно покосилась на свиток Ли.

— Он просит завтра принять тар-моридов из Аххада.

Оливия беспокойно стала теребить косу, не решаясь расспросить Элла подробнее.

— Почему тебя это так расстроило? — не выдержала она.

— Мы с Магридом подписали договор, что ни он, ни его люди больше никогда не будут свободно пересекать границы Айвендрилла. Тар-мориды обеих сторон могут просить аудиенции только в особых случаях — Raxale[43]. — Элл гулко сглотнул, а затем, резко развернувшись, взял ладони Ли в свои, заставив ее удивленно вздрогнуть. — Ненавижу все, что связано с Магридом, Аххадом и… — повелитель выдохнул и опустил голову, осторожно касаясь губами запястий Оливии. — Прости, я не должен был так говорить.

— Ничего, я тебя понимаю, — Ли растерянно заглянула в бледное лицо Владыки. — Ты сказал, что тар-моридов посылают лишь в случае опасности. Нам что-то угрожает?

Элл пожал плечами, пасмурно разглядывая брошенный на стол свиток.

— Я надеюсь, что это действительно что-то серьезное, а не какая-нибудь хитрая уловка. По крайне мере, вот уже три года Магрид держал свое слово. Завтра посмотрим, что им от меня нужно.

Ли расстроилась. Во-первых, она рассчитывала завтра увидеть Тобо и попросить его передать через Иримэ весточку для Джедда, а во-вторых, перспектива присутствовать на донкоре с посланниками из Аххада ее откровенно пугала, и хотя с ее теперешней внешностью в ней сложно было угадать былую Оливию, это все же был большой риск.

Элл, заметив отсутствующий вид Ли, приподнял ее лицо за подбородок.

— Ты чем-то расстроена?

— Мне придется завтра остаться в Таоррисинне. Ольдт ведь должен охранять тебя во время встречи.

— Ты отправишься завтра в Озанис, как мы и договаривались. Итиль справится без тебя и Варда. Хотя, не скрою, мне будет тебя не хватать, — Владыка ласково улыбнулся, погладив Оливию по щеке. — Рядом с тобой завтрашняя встреча не казалась бы мне такой гнетущей и обременительной. Одной твоей улыбки достаточно, чтобы серый лесной сумрак обратился золотом солнечного дня. Твое присутствие наполняет мое сердце согласием и тишиной.

Ли сконфуженно потупилась, не зная, куда спрятать пылающее лицо. Слова Элла всегда смущали ее, заставляя краснеть и опускать глаза. Он говорил красиво. Так красиво умел говорить ещё только Роан, воспоминания о котором причиняли девушке невыносимую боль.

— Можно, я уже пойду, — тихо попросила она.

— Мы ведь еще не закончили, — Элл указал взглядом на исписанный Оливией листок.

— Я обещаю, что перед сном перепишу алфавит несколько раз. Я хотела в город выбраться.

— Зачем? — повел бровью Владыка.

— Купить подарки жене Тобо и его детям.

Элл повернул ладонь, и в ней мгновенно оказался шелковый мешочек с таринами, расшитый серебряной вышивкой.

— Возьми, — эльф протянул деньги отчаянно замотавшей головой охотнице.

— Не надо, — запротестовала Ли, отступая назад. — У меня есть.

— Но ведь в этом месяце я еще не платил тебе жалования, — настоял на своем Элл. — Считай, что это аванс.

— Здесь больше, чем нужно, — возмутилась Ли, заглядывая в кошель.

— Я повысил тебе жалование за хорошую службу, — не растерялся Элл. — Купишь хорошие подарки. Возьми детям засахаренные лепестки цветов — это лучшее эльфийское лакомство, а для жены гнома купи шаль из волокон крапивы и солнцелистника, она под разным освещением меняет цвет.

Ли напряженно нахмурилась, терзаясь, стоит ли брать деньги. С одной стороны, очень хотелось порадовать семью Тобо и отблагодарить за помощь, а с другой — брать деньги у Владыки было некрасиво. Жалование она получала в конце месяца, и выдавал его Вард. В Аххаде она могла в любой момент набить дичи и продать, а здесь ее бюджет был ограниченным, и Ли запасливо откладывала свои сбережения, надеясь, что вскоре заберет к себе Джедда и Лэйна, и вот тогда деньги им как никогда пригодятся.

— Бери, не надо стесняться, — видя ее сомнения, не выдержал Элл. — Ты их честно заработала. Если не веришь мне, спроси у Итилгила или любого воина из ольдта.

— Хорошо, — обреченно вздохнула Ли. — Но до конца месяца я больше не возьму ни тарина.

— Договорились, — усмехнулся Элладриил, провожая взглядом покидающую павильон девушку. — Amin ore nai dartha hilya omentie, Eathari[44], — нежно прошептал Владыка, когда ее силуэт растворился в золотом сиянии, льющемся из высокого проема увитой плющом арки.

* * *

Касс вторые сутки ждал в Алахонте ответа светлого Владыки. Он специально не появлялся с официальной группой тар-моридов у каменных врат, чтобы сторожевые эльфы не могли передать Элладриилу, кто на самом деле является главой миссии. Касс предвидел ярость и негодование повелителя Айвендрилла, когда он поймет, кого к нему прислал Магрид. Единственное, на что надеялся герцог, так это на то, что ему все-таки удастся уговорить Элла выслушать его прежде, чем тот отдаст приказ вышвырнуть его за пределы государства.

Разговор обещал быть чрезвычайно тяжелым и резким, впрочем, последнее время Кассу невероятно везло на крупные разборки, так что еще одна встряска его совершенно не пугала, а в свете предстоящей беседы с Магридом — так и вовсе казалась эпизодически-мелкой.

Царь Аххада, не задавая лишних вопросов, выслушал рассказ Касса о сбежавшей в Айвендрилл жене, и в течение нескольких минут составил официальное письмо Владыке Айвендрилла с просьбой принять тар-моридов. Приказ отправиться с миссией был немедленным, и в четких и выверенных действиях царя в принципе невозможно было угадать недовольство и досаду, не знай Касс слишком хорошо, что скрывается за внешним фасадом видимого спокойствия Магрида.

— Я с тобой разберусь, когда вернешься, — многообещающе бросил он в спину покидавшего его кабинет Кассэля, и это обещание не сулило герцогу ничего хорошего. Дель Орэн понимал, что теперь Магрид вопьется в него, как пиявка, и пока не добьется своего, не выпустит из своих цепких рук.

Размышления Ястреба прервал вошедший в комнату Аксэль Тиант, принесший ответ эльфов на просьбу об аудиенции.

— Готовьте отряд сопровождения, — бегло пробежавшись взглядом по исписанному листку, бросил Касс. — Нас ждут сегодня к полудню.

Взяв со стула плащ, Касс сколол его фибулой на плече и, набросив на голову капюшон, посмотрел на себя в зеркало. Безусловно, Элл узнал бы его даже в таком виде, но эльфов из ольдта его маскировка оставит в неведении относительно его персоны и не даст возможности предупредить Владыку.

Когда тар-мориды пересекли гномий пост и вышли на территории Айвендрилла, герцог занервничал, заметив ожидавшего его с отрядом эльфов Итилгила. Низко натянув капюшон, Касс лишь кивнул головой в ответ на его приветствие, опасаясь, что сын Малроха узнает его по голосу.

Эльф несколько раз подозрительно огладывался на загадочную фигуру посла, скрытую плащом, но когда группа, усевшись на скирргорнов, взмыла в небо, сосредоточился на полете и до самого Таоррисина больше не обращал на Касса никакого внимания.

Воспоминания нахлынули на Кассэля удушливой волной, выуживая из сокровищниц памяти давно забытые мгновенья счастья. Это Эория научила его летать на птице-ящерах, и парить с ней под облаками, тесно прижимая к груди ее тонкую спину, когда внизу простирались изумрудно-тенистые леса, отливающая лунным серебром морская вода или утопающие в розовом рассветном тумане горы, было наивысшим наслаждением, какое он испытывал в жизни. Сейчас же невозможность повторить или вернуть хоть на миг те незабываемые ощущения разливалась в душе тупой ноющей болью.

— Meletyalda dartha tye[45], — перед Кассэлем любезно открыли изрезанные тонким диковинным узором двери, впуская во дворец.

Касс и забыл, как прекрасен Silm' alos, когда шел по солнечной галерее, купаясь в лучах света, льющегося из распахнутых настежь окон. В Аххаде уже была осень, а здесь воздух был наполнен теплом, ароматом цветущих яблонь и сладостью распустившихся ирисов.

Владыка Ноэринн стоял в центре зала, окруженный сияющим серебряным ореолом, пробивающимся сквозь его одежды, и в этот миг сам был похож на солнечный свет, заполнявший его дворец своим благодатным теплом.

— Veduil' er[46], — мягко начал Элладриил, но внезапно осекся и замер, заметив вышедшую из-за спин тар-моридов фигуру Кассэля.

— Nae saian luume[47], — откинув назад капюшон и низко поклонившись, произнес Касс.

Красивое лицо Элладриила исказила гримаса ярости, и сияющий, словно бриллиант, воздух резко подернулся серой марью. В стремительно сгущающемся сумраке заискрились синие разряды молний, пол дворца пошел кривыми трещинами, из которых извивающимися змеями выползли толстые лианы, резко и стремительно бросаясь на Касса. Растения раз за разом ударялись о невидимую преграду, так и не сумев дотянуться до молчаливо наблюдавшего за происходящим Кассэля. Он наконец не выдержал и, обернувшись к стоящему за его спиной сопровождению, попросил:

— Оставьте нас. Нам нужно поговорить с Владыкой наедине. Aiya, otorno[48], — тихо обронил Касс, глядя в сияющие, словно звезды в сумраке, глаза светлого правителя. — Ты поклялся ей, что не причинишь мне вреда.

— Leuca yondo. Le amin um' otorno[49], — прошипел Эладримир, закручивая вокруг себя злые упругие смерчи. — Ve le veryan? Lle wethrine amin![50]

— Это не обман, Элл, — спокойно выдержал взбешенный взгляд эльфа Касс. — Ты просто не оставил мне другой возможности поговорить с тобой.

— Нам не о чем говорить! — рассвирепел Элл. — Ты всегда был таким — подлым и бесчестным. Обманом влез ко мне в доверие, обманом увел сестру!

— Это ты мне говоришь о доверии? — вспылил Касс. — Я не крал у тебя сестру! Это Эория попросила меня забрать ее. Ты пообещал мне, что позволишь мне обручиться с ней, когда я докажу тебе, что достоин твоего доверия, а сам попытался ее выдать замуж, стоило мне покинуть Айвендрилл!

— Я был прав! — рявкнул Элладриил. — Если бы я успел это сделать, она сейчас была бы жива! Я смирился с ее выбором. Я назвал тебя братом. Ты поклялся мне, что будешь беречь ее и заботиться о ней, как это делал я! Пустой звук твои клятвы, Kethavel![51] И нет тебе моего прощения!

Касс опустил голову, сжав зубы до отчетливого скрежета.

— Ты можешь говорить тысячу обидных слов, и тысячу раз будешь прав, но все твое негодование — ничто в сравнении с тем, как сильно я ненавижу и презираю себя за то, что не смог ее уберечь.

— Ты заслуживаешь худшего, — гордо вскинул голову Элл. — И терзания твоей совести меня не трогают. Я хочу, чтобы ты мучился и страдал до конца своих дней!

Касс поднял на Владыку побледневшее лицо, на котором теперь неестественно ярко сияли его зеленые глаза.

— Ты можешь быть доволен. Я мучаюсь, — в голосе Касса зазвучал металл, и сущность нелюдя полезла наружу, подталкиваемая яростью и болью. — Я живу во мраке три проклятых Эрэбом года со дня ее смерти. Это не ты нашел ее обезображенное тело, не ты смотрел в искаженное болью и мукой любимое лицо, не ты хоронил ее своими руками, не тебе по ночам снятся ее мертвые глаза… Ты говоришь, что смирился с ее выбором? У тебя короткая память, светлый. Ты простил нас, только лишь когда узнал, что она ждет ребенка, а до этого ты столько лет запрещал ей видеться с тобой! Разве тебя интересовало, что каждый гребаный день она страдала от разлуки с братом? Всему виной твоя гордость, неборожденный! А от тебя и требовалось-то всего лишь принять того, кого любила твоя сестра. Неужели это было так сложно?

— Это моя кара, нести на себе боль за ошибки прошлого, — закрыл глаза Элладриил. — Думаешь, я не виню себя за это? Я столько раз думал о том, не будь я так надменен и глуп, она могла бы приехать и ожидать рождения сына в Таоррисинне. Она и малыш могли быть живы…

В абсолютной тишине мужчины тоскливо и обречено глядели друг на друга. Слова были лишними: проживая одну невыносимую боль на двоих, они понимали друг друга без слов.

— Зачем ты приехал, Kethavel? — тяжело вздохнул Элл и, сгорбившись под тяжестью навалившихся на него воспоминаний, пошел к лестнице, ведущей в Aina Sant[52].

— Я приехал просить твоей помощи, Meletyalda, — двинулся за ним следом Касс.

— Это что-то важное, раз ты не побоялся моего гнева? — заложив руки за спину, Элл остановился на верхней ступени, потухшим взглядом всматриваясь в буйство зелени и красок. — Впрочем, ты никогда ничего не боялся.

— Мне необходимо найти в Айвендрилле одну женщину.

Элл резко повернулся и, высоко вскинув бровь, поинтересовался:

— Какую женщину?

— Мою жену, — на лице Касса не дрогнул ни один мускул, когда негодующий владыка отшатнулся от него, как от зачумленного.

— Какой же короткой оказалась твоя скорбь, Kethavel, и как жалок ты в моих глазах!

— Это не то, что ты думаешь, Элл, — нахмурился Касс.

— А что я должен думать? — повысил голос Владыка. — Эльфы хранят верность погибшей паре до конца своих дней! Всего три года прошло с ее смерти, а ты уже нашел ей замену?

— Я не собирался больше жениться, — поморщился Касс. — Это было единственным условием Магрида, при котором я смогу попасть на могилу жены и сына.

— Что?! — перекосился от ярости Элладриил.

— Магрид отобрал у меня Туманные Дубы и потребовал жениться, в противном случае место с могилой Эории обещал превратить в пашню и засеять зерном. Я пытался много раз пробиться сквозь магический щит, выставленной Магридом, но у меня ничего не получилось. Он сильнее меня, ты же знаешь. Мне не оставили другого выбора, Элл, — тихо проронил Касс.

— Он совсем спятил?! — взревел Элл. — Что эта многорукая тварь себе позволяет? Я еду с тобой в Аххад, — порывисто вскинулся светлый Владыка.

— Остынь, Элл. Ты не имеешь права вмешиваться в дела другого государства. И ты только впустую будешь сотрясать воздух: Магрид никогда не меняет своих решений. К тому же уже поздно — я уже женат. И мне во что бы то ни стало необходимо найти свою жену. От этого может зависеть не только жизнь Аххада, но и Айвендрилла, Греммодра, Сопределья, да и всего нашего мира в целом.

— Что происходит? — тревожно прищурился Элл.

— Не могу утверждать точно, но впечатление, что кто-то вознамерился нарушить равновесие, а затем сорвать печать Раннагара. В Грэммодре внезапно начался мор, а стоило мне жениться, мою супругу попытались убить наемники-зургары. Я не уверен, но мне кажется, что Роан действовал не один, он был лишь послушной игрушкой в руках умелого кукловода, и Эорию убили по его приказу. Прервется мой род, и цель будет достигнута. Я склонен думать, что Магрид был прав, когда так спешил озаботить меня наследником.

Элладриил долго и напряженно молчал, глядя куда-то впереди себя, потом, развернувшись к Кассу, поинтересовался:

— Что твоя жена делает на территории эльфов?

— Мы поссорились, — опустив глаза, соврал Касс. — Она обиделась и сбежала от меня.

— И как ты предлагаешь мне ее искать?

— Я привез с собой слепок ее ауры из брачной книги, — герцог полез в карман за привезенным листком. — Все эльфы способны видеть и чувствовать ауры. Размножь оттиск и разошли во все концы Айвендрилла.

— Хорошо, — согласно кивнул Элл. — Выйдешь от меня — отдай слепок Итилгилу. Я дам тебе знать, когда мы ее обнаружим.

— Спасибо, — тихо обронил Касс, наблюдая за задумчиво хмурящимся Эллом.

— Как думаешь, меня он тоже не пустит на ее могилу? — неожиданно поинтересовался светлый Владыка.

— Как вариант, пока не найдешь мою жену — нет, — криво усмехнулся дель Орэн. — С Магрида не убудет.

— Манипулятор красноглазый, — зло выругался Элл. — Не понимаю, как ты вообще можешь ему служить?

— Он и правда немного сумасброден и эксцентричен, как и все великие, — спокойно посмотрел на Элладриила Касс. — Но как истинный правитель, он прежде всего думает о выгоде государства, и этим он от тебя ничем не отличается.

— На что ты намекаешь? — обиженно повел бровью Элл.

— Разве ты думал о чувствах Эории, когда пытался выдать ее за сына короля лесных эльфов? Этот брак был выгоден тебе, но я говорю тебе это не для того, чтобы упрекнуть.

Светлый Владыка печально вздохнул, устремив взор на залитый солнцем сад.

— Красиво, — Кассэль подошел к эльфу, почти касаясь его плечом. — А в Аххаде осень.

— Она любила осень, — горестно выдохнул Элл. От его ног поползло яркое теплое свечение, разливаясь по земле сияющей лужей, одевая вечно зеленый сад в золото, багрянец и пурпур. Налетевший ветер мягко засвистел в кронах, и золотисто-желтые, красные и рыжие кораблики листьев с тихим шорохом стали осыпаться на землю, устилая пожухлую траву разноцветной палитрой осени.

— Mi ore Silivren iavas?[53] — осторожно спросил Касс.

— Mi amin ore — Eathari[54], — светло улыбнулся Элладриил. — Нежная и стойкая, как пробивающийся сквозь снег первоцвет, такой слабый и такой сильный в своей беззащитной и хрупкой красоте.

— Я рад за тебя, — грустно улыбнулся Касс. В его душе давно уже не жили ни осень, ни весна, ни лето, только черная пустота и мрак.

— Ступай, Kethavel, — легко повел рукой светлый Владыка. — Не теряй времени. Передай Итилгилу мой приказ помочь тебе.

— Tenna' ento lye omenta, otorno[55]. — мягко коснулся его плеча Касс.

— Пусть твои тропы будут зелены, брат. Обещаю, что найду и верну твою жену, — тепло обнял его на прощанье Элладриил.

Касс вышел из зала и напоролся на острый, озлобленный, ненавидящий взгляд Итилгила, подобно хищному коршуну затаившемуся у стены.

— Рад видеть тебя, Итилгил, сын Малроха, — сдержано склонил на бок голову Касс.

Итиль сложил губы в пренебрежительной усмешке и желчно выдавил из себя:

— Не могу тебе ответить тем же, Kethavel. В следующий раз твой маскарад меня не обманет.

— В следующий раз мне не придется скрывать свое лицо, Итиль. Мы с Владыкой уладили наши разногласия.

По лицу Итилгила прошла злая судорога и крылья его породистого носа яростно раздулись, натужно выпуская воздух.

— Значит, у Владыки более короткая память, чем у меня, раз он простил тебя.

— Я ни в чем не виноват перед тобой. Так решила Эория. Это был ее выбор, — спокойно возразил Касс.

— Мне обещали ее с детства, — раздражено рявкнул Итиль. — Ты не имел права смотреть на чужую невесту. Если бы не ты — она была бы жива и сейчас была бы со мной.

Касс устало выдохнул, не желая больше продолжать неприятную и бессмысленную беседу.

— Я не собираюсь перед тобой оправдываться. У меня для тебя дело государственной важности. Владыка отдал приказ помочь мне, — Касс протянул эльфу листок с аурой Оливии. — Оттиск необходимо размножить в лахусе и передать во все концы Айвендрилла.

Итиль гневно выдернул из рук Касса бумагу и, приложив к ней ладонь, считал ауру.

— Чья она? — бледное, как мел, лицо Итилгила вытянулось, отчего его заострившийся нос стал выделяться еще отчетливее.

— Тебе знакома эта аура? — впился в него взглядом Касс.

— Нет, — сипло выдавил из себя Итиль. — Просто она женская.

— Женская, — согласился Касс. — Вы должны найти женщину.

— А если эта женщина не желает, чтобы ты ее нашел? — вздернув подбородок, надменно изогнул бровь Итиль.

— Эта женщина — моя жена, — Касс бесстрастно посмотрел в лицо эльфа. — И по закону, она обязана жить рядом cо своим мужем.

— Тебе сообщат, Kethavel, если мы ее обнаружим, — Итилгил окатил Касса ледяной волной презрения и, развернувшись, пошагал прочь.

Выйдя из дворца, эльф прошел зеленый лабиринт и, добравшись до самшитовой беседки, уткнулся лбом в одну из обвитых плющом колонн.

— Ollwë, manan le uqua la quenta amin?[56]

Развернув листок, Итиль долго смотрел на оттиск, не решаясь что-либо сделать, потом достал из-за пазухи пузырек с соком вечного дерева Асаир и, капнув на страницу каплю, вплел в отпечаток лишние линии, меняя ауру. — Ni ilqua o' tyar vorime[57].

* * *

Ли вернулась во дворец, когда на Таоррисинн уже спускались сумерки, затапливая улицы вечнозеленого города лиловой туманной дымкой.

Подпрыгивая от удовольствия, девушка понеслась в сторону дола Пяти Секвой, где в это время обычно собирались ее друзья из ольдта.

День выдался таким замечательным, что Оливии хотелось петь в буквальном смысле, даже несмотря на то, что голоса у неё отродясь не было, и в обители, когда воспитанницам приходилось петь утренние ипакои, от ее вытья сестры Всевидящего частенько закатывали глаза и едва не падали в обморок.

Когда они с Вардом летели на скирргорнах над морем, Ли умудрилась уговорить невозмутимого и горделивого эльфа на состязания наперегонки, и до Озаниса они добрались смеющимися и мокрыми, потому что охотница, дурачась, несколько раз таранила птице-ящера начальника дворцовой стражи, сбрасывая эльфа в воду. В конце концов мужчина плюнул на свой имидж невозмутимого воина и, как мальчишка, стал выбивать Ли из седла в отместку.

Пока Вард решал свои дела с огранщиком, Оливия успела смотаться в Подгорье, воспользовавшись скриптусом Тобозара, и вот там девушка провела, пожалуй, самый счастливый день в своей жизни, потому что такого радушного тепла, которое ей дарили гномы, ей не доставалось даже в детстве.

Это было истинным счастьем — смотреть в сияющие мордашки детей Тобо, когда они, получив подарки, шуршали обертками, запихивая за щеки сладости, а потом бегали вокруг нее, восхищенно хлопая глазенками и демонстрируя, как свободно у игрушечных эльфов-солдатиков двигаются руки и ноги.

Маори Ли, по совету Элла, купила шаль, в которой гномочка, мгновенно укутавшись, зарделась, словно девица на выданье, а Тобо — красивую пряжку для плаща в виде дубового листа. Гном немного поворчал на охотницу за то, что та заставила его понервничать, разыскивая ее, а потом он и его жена искренне радовались за нее, что она так удачно смогла устроиться у самого светлого Владыки.

Гномы накрыли для нее великолепный стол и по такому замечательному поводу открыли бутылку чудесного гномьего вина, от которого, немного захмелев, Тобо стал громко петь старинные баллады, и вскоре вся семья, постукивая в такт ложками, весело ему подпевала.

Улыбка не сходила с лица Оливии, даже когда пришлось прощаться. Ее обнимали, целовали, говорили теплые и добрые слова, а еще Тобо пообещал, что найдет способ, как передать весточку Джедду, и от осознания того, что рыжий мастрим и Лэйн скоро будут рядом с ней, даже немного кружилась голова.

— Эй, носатый, чего нос повесил? — ввалившись в талан «Laurea Kamilot[58]», расположенный в ветвях секвойи, бросила с порога хмуро насупившемуся Итилгилу Оливия.

Ольдт, сидевший рядом с Итилем за большим столом, разразился дружным хохотом, предчувствуя веселую перепалку своего командира со своенравной воительницей. Эта парочка всегда устраивала шутливые потасовки, за что хозяин ресторации, собиравший немалую выручку с пришедших поглазеть на представление зевак, почти всегда благодарил ольдт бутылкой славного эльфийского.

Итиль, обычно не медливший с ответом, сегодня почему-то молчал, тяжелым взглядом буравя крышку стола.

— Тиль, ты что, обиделся? — растолкав эльфов, Ли уселась с ним рядом. — Так это ж я тебе завидую, — весело хмыкнула она. — Мне б твои уши и нос…

По залу снова прокатилась волна хохота.

— Скажи, Олли, тебе у нас нравится? — вдруг в упор поглядел на девушку Итиль.

Ли удивленно нахмурилась и убрала с плеча эльфа руку.

— А ты почему спрашиваешь?

— А он и его нос сегодня тебе собрались петь лунную серенаду, — весело бросил кто-то из толпы.

— Я надеюсь, ты и твой нос поете не так паршиво, как я? — задорно подбоченилась Ли. — А то ты рискуешь собрать себе в помощники всех городских собак.

— Я серьезно, Ли, — не обращая внимания на царящее вокруг веселье и смех, тихо произнес Итиль.

— Тиль, что-то случилось? — Ли вдруг вспомнила, что Владыка сегодня принимал тар-моридов из Аххада, и сердце девушки тревожно екнуло, предчувствуя беду. — Зачем приезжали послы?

Итиль отпил из кубка вина и, глядя в пустоту перед собой, хрипло произнес:

— Просили помочь найти государственного преступника.

— Какого преступника? — нервно сглотнула Ли.

— Не знаю, — тяжело вздохнул эльф и, повернувшись к Оливии, замер, пытливо заглядывая в ее глаза. — Покушался вроде на царя. Так ты не ответила, — заметив, что Ли заметно расслабилась, повторил Итиль, — тебе нравится в Айвендрилле, или ты бы хотела вернуться домой, в Аххад?

— У меня нет дома в Аххаде, — накрыв руку Итиля своей, грустно улыбнулась Ли. — Ничего нет, кроме двух очень дорогих мне людей, которых я очень скоро заберу сюда. Мне нравится в Айвендрилле. Очень нравится. Я чувствую себя здесь свободной и счастливой, и впервые в жизни не хочу оглядываться назад и не хочу возвращаться.

— Это твой выбор? — почему-то поинтересовался эльф.

— Это мой выбор, — кивнула девушка.

— Хорошо, — еле слышно произнес Итиль. — Значит, я все сделал правильно.

— Что правильно? — непонимающе посмотрела на друга Ли.

— Не важно, — Тиль ударил ладонью по столешнице, окинув друзей торжествующим взглядом, а затем, высоко над головой подняв кубок, крикнул:

— Caela ie' lle![59]

— Caela ie' lye![60]

Кто-то из сидящих за столом звонко затянул куплет старинного гимна о сияющей в ночи светлой звезде мироздания, к нему постепенно стали один за другим присоединяться все находившиеся в заведении эльфы, и через минуту струящаяся плавной рекой акапелла удивительно красивых голосов лилась по подсвеченному голубыми огоньками залу, вызывая в душе завороженной охотницы восхищенный трепет и дрожь.

Ли подперла голову ладошками и, закрыв глаза, слушала переливчатую, нежную мелодию, растворяясь в ее восхитительном мотиве, и хотя половины слов она не понимала, но подсознательно чувствовала, что поют эльфы о чем-то очень светлом и чистом. И это что-то залечивало в ее сердце уродливые шрамы и заполняло душу искрящейся, как летающие над ее головой огоньки, тихой радостью.

* * *

Касс остановился перед инкрустированной золотом и кроваво-красными альмандинами дверью, ведущей в кабинет Магрида, осторожно взявшись за ручку, разрешая венценосцу считать его ауру и впустить к себе. Непосвященным, со стороны отделка апартаментов царя всегда казалась неслыханной роскошью, не позволяя за блеском и великолепием замечать безупречную магическую защиту: золото было лучшим проводником, какой только можно придумать, а камни демонов — идеальным вместилищем магии нелюдей. Пожелай кто-то проникнуть в кабинет царя без позволения — одно касание рукой, и от бедняги осталась бы лишь горстка пепла.

— Входи, чего встал? — раздался за дверью недовольный рык. — Я почувствовал тебя, еще когда ты по лестнице поднимался, — Магрид, откинувшись на спинку своего больше похожего на трон кресла, свирепо посмотрел на вошедшего Касса из-под нахмуренных широких бровей.

Касс, недовольно поморщившись, удобно завалился в кресло напротив, готовясь принять первый удар разгневанного царя.

— Нашел? — рявкнул Магрид.

— Нет, — выдержал короткую паузу Касс.

— Какого Раннагара тогда ты здесь делаешь? — вскочил на ноги царь, упершись кулаками в крышку стола, нависая над Кассом всей своей внушительной фигурой. — Иди, и без жены не возвращайся! За каким Сардарром я тебя в Айвендрилл послал?

Касс закинул ногу на ногу и, прикрыв глаза, несколько минут слушал яростную ругань не на шутку распалившегося правителя.

— Все сказал? — нагло поинтересовался Кассэль, когда поток словоизлияний Магрида наконец иссяк.

— Встать, когда с царем разговариваешь, наглый щенок! — глаза нелюдя заволокло красной пеленой, и облик царя моментально стал меняться, расползаясь над столом черной тенью.

— Ты мне разрешил сидеть в своем присутствии, могу указ показать, — прорычал мгновенно трансформировавшийся в кресле Касс из-за спин вставших перед ним щитом теней.

— Осел упрямый, — прогрохотал Магрид, возвращаясь в тело человека. — Почему ты всегда все делаешь по-своему? Мне назло?

— Не люблю, когда меня понукают, — схлынул Касс, вобрав в себя теней. — Пора бы привыкнуть. Не надо на меня давить, Магрид. Ты же знаешь, ничего хорошего из этого не выйдет.

— А по-твоему, вышло хорошо? — изумленно вскинул брови царь. — Я же просил тебя привезти ее во дворец.

— Зачем? Свечку держать собирался? — возмутительно дерзко ухмыльнулся Касс.

— Сынок, если понадобится, я тебе и кое-что другое подержу, а то, я смотрю, ты сам не в состоянии.

— Себе подержи, — зло огрызнулся Касс. — Может, наконец на наследника сподобишься и от меня отстанешь.

— Если бы ты меня послушал, сейчас бы не пришлось переворачивать землю и небо, чтобы найти твою жену. И, возможно, она уже ждала бы наследника.

— Если бы я тебя послушал, — подался вперед Касс, я совершил бы самую большую глупость в своей жизни. Довольно и тех, что я уже сделал. Огонь либо сожжет нас дотла, либо согреет и залечит раны. Мне нельзя подпитывать пламя ненависти — оно убьет меня.

— Что? — непонимающе скривился Магрид. — Какого… Ты опять был у этой старой дуры? — раздраженно гаркнул он.

— Она умнее тебя и меня вместе взятых и, похоже, что сильнее, — тяжело вздохнул Касс. — Насчет старой — я бы сейчас тоже поспорил. Дом, болото и ее облик — это искусный морок.

Лицо Магрида недоверчиво вытянулось, и он, сцепив руки в замок, уселся в кресло.

— Какого хрена тогда такая сильная ведьма делает в проклятой Эребом глуши?

— Развлекается, — хмыкнул Касс. — И наблюдает за нами. А еще, там такие, как ты, не суют свой нос в ее жизнь и дела.

— Так что она тебе сказала? — заинтересованно приосанился Магрид.

— Ты был прав, когда беспокоился о сохранении равновесия. Похоже, кто-то хочет, чтобы мой род прервался, — Касс сжал кулаки и мрачно посмотрел в глаза венценосца. — Эорию убили из-за меня.

— А насчет твоей новой жены что сказала? — нетерпеливо отмахнулся от самобичевания Касса Магрид.

— Ты знал? — прозрел Касс, пораженно уставившись на Магрида. — Сожри тебя Эреб, Магрид, ты знал?! — яростно прошипел он. — Как давно?

— Да сразу, как порылся в мозгах тех, кого ты не добил, — ничуть не устыдился царь. — Отчетливо прослеживался приказ — убить, а вот зачем и почему — словно стерто. За ними стоит менталист. Очень сильный менталист.

— Ты кого-то подозреваешь? — хищно прищурился Касс.

— Никого и всех, — коварно улыбнулся царь. — Разумеется, кроме меня и тебя.

Касс понуро склонил голову, а затем, подняв на Магрида виноватый взгляд, тихо произнес:

— Ты не все знаешь, Магрид, относительно моей жены. Прости, что не сказал сразу.

— Чего ты мне не сказал? — в голосе правителя проскользнули металлические нотки.

— Моя жена — это бывшая невеста Райверена.

— Ты же говорил, она погибла?

— Я так думал… — тяжело выдохнул Касс. — Но она жива, и она моя винн эль корро.

— Твою мать… — ошеломленно протянул Магрид и бессильно откинулся в кресло. — Как ты ее нашел?

— Она сама меня нашла.

— Зачем? — Магрид настороженно замер, и воздух вокруг него сгустился и потемнел.

— Убить хотела, — мрачно поведал Касс.

— Так вот почему ты ее мне не показывал! — царь вскочил с места, тяжелыми шагами меряя пространство своего кабинета. — Ты соврал мне, что вы поссорились, и она сбежала. Она тебя на дух не переносит.

— Хуже, — подытожил Касс. — Она меня ненавидит.

Магрид шумно выдохнул, с тревогой разглядывая своего любимца.

— Это значит, что у тебя осталось меньше года?

Касс отвел от венценосца взгляд и ничего не ответил, да и ни к чему было лишний раз повторять очевидное.

— Это не все, — поморщился он. — Оливию тоже пытались убить. Как только мы выехали из Хелликии.

— Кто? — резко рыкнул Магрид.

— Зургары.

Царь жестко потер подбородок, а затем сурово свел брови.

— За тобой следят. Иначе как узнали, что ты женился?

— Я тоже об этом думал, — призадумался Кассэль. — Вероятно, кто-то в Хелликкии отслеживал мои появления в храме.

— Отправляйся в Айвендрилл. Я напишу еще одно послание Владыке Ноэринну. Девушку надо немедленно найти и привезти в Азаандар, — Магрид, усевшись за стол, схватился за перо.

— От меня будет мало толку в Айвендрилле. Я отдал слепок ее ауры, теперь остается только ждать. Элл пообещал, что найдет мою жену. Клятвы эльфов священны. Ты же знаешь, что Эльва не даст нарушить данное обещание. К тому же я теперь могу беспрепятственно проникнуть на территорию первородных в любой момент.

— Хорошо, — нервно постучал гибкими пальцами по столу Магрид. — Тогда поезжай в приграничье к Варгарду и предай ему от меня письмо.

— Кстати, — вспомнил дель Орэн. — А где Дюранд? Он что, до сих пор не вернулся из Грэммодра? Что-то я давно его не видел.

По лицу Магрида пробежала едва заметная легкая тень, но через секунду царь снова выглядел спокойным и бесстрастным.

— Проблем у орков оказалось чуть больше, чем я рассчитывал, — помедлив, пробормотал венценосец. — Вайсу пришлось опять вернуться в Грэммодр.

— Что-то ты темнишь, — подозрительно нахмурился Касс. — Что он делает у орков?

— Устраняет последствия поветрия, — раздраженно пробасил Магрид. — Тебе не об этом сейчас думать нужно. Передашь Нэссу посылку и отправляйся за женой, — царь всунул в руки Касса запечатанный сверток, а затем нетерпеливым жестом руки дал понять, что аудиенция и разговор окончен.

Касс, знавший Магрида как облупленного, прекрасно понимал, что за общим видимым спокойствием монарха скрывается глубокая тревога, которую даже при всей силе великого правителя не могли скрыть от герцога его ментальные щиты. Что-то происходило, и это что-то Магрид искусно пытался утаить от своего маршала, видимо, не желая наваливать на него новые проблемы, либо считая проблему исчезновения Оливии более серьезной и первоочередной.

Ястреб надеялся, что Варгард прольет свет на суть происходящего, но, когда добрался до западных рубежей Аххада, понял, что Магрид уже успел обработать друга по полной программе. Варгард был скуп на объяснения, сух и немногословен. Единственное, что Касс понял из подслушанного разговора вернувшегося приграничного отряда, напоровшегося на норвилов, так это то, что ситуация в Грэммодре явно выходила из-под контроля. За последние сутки твари Грэммодра несколько раз нападали на кордоны, появляясь из самых неожиданных мест, а кроме того участились одиночные стычки с отрядами орков, что наводило Кассэля на совсем невеселые мысли.

Но в одном с Магридом он все же был согласен: раз нечисти все чаще удавалось пересекать сонную пропасть, Оливию следовало найти как можно быстрее.

И тем неутешительней были известия, которые он получил из Айвендрилла. В послании Элладриила сообщалось, что поиск жены Касса по всей империи перворожденных пока не дал результатов. Существовала большая вероятность, что девушка спряталась где-то в глухих дебрях Эльвы, и светлый Владыка обещал, что перевернет каждый куст и дерево, но обязательно вернет ее Кассэлю.

Джедд, которого дель Орэн пристроил в замке в качестве инструктора для воинов, охранявших Ястребиный Коготь, нервничал еще больше Касса. Вольный мастрим, запуская в свою рыжую шевелюру огромную ручищу, нервно метался по кабинету Кассэля и убеждал его, что им следует отправиться на ее поиски самостоятельно, пока не случилось беды.

— Где мы ее там будем искать? — устало растер лицо Касс. — Даже если я подчиню для нас птице-ящеров, ты хоть представляешь, какую территорию нам придется обшарить и сколько на это уйдет времени?

— Какая разница, — сердился рыжий. — Это лучше, чем сидеть в твоем хорошо укрепленном корыте и ждать невесть чего.

— Повежливее, — фыркнул Касс. — Это корыто — мой родовой замок.

— Корыто! — упрямо тряхнул головой Джедд. — Что это за замок, из которого чтобы в лес попасть, надо, как утке, под водой нырять? — мастрима, привыкшего к абсолютной свободе передвижения, невозможность запросто покинуть замок раздражала больше, чем отсутствие вестей о Ли, о чем он при каждом удобном и неудобном случае незамедлительно спешил сообщить Кассу.

— Это в целях безопасности, — вот уже в который раз пояснял упрямому охотнику Касс.

— Да знаю я, — вяло отмахнулся Джедд. — Не могу больше сидеть здесь. Нужно что-то делать.

— Тысячи эльфов ежедневно шерстят леса, моря и горы Айвендрилла, — заявил Касс. — Поверь, я знаю, о чем говорю. Для того и отвез слепок ауры Оливии. Как только ее обнаружат — сразу узнают. Эльфы запоминают не лица людей, а именно ауры. Такова их природа. Лицо может состариться или измениться до неузнаваемости, а излучаемая аура — никогда. Если тебе так тяжело ждать, давай проедемся по всем твоим знакомым. А вдруг Оливия кому-нибудь передала для тебя весточку?

Джедд заинтересованно вскинул голову и выпрямился.

— Я и не подумал об этом. Да, обязательно следует смотаться к Зигги и Хамроду, — охотник быстро засуетился, собираясь на выход. Я сейчас схожу Лэйна предупрежу, и мы можем выезжать.

Касс сокрушенно покачал головой и активировал икту, вызывая архонта. Необходимо было отдать распоряжения управляющему на время их с Джеддом отсутствия. Дэррэк уехал в столицу неделю назад, и возвращать его обратно, злоупотребляя добрым отношением к нему брата, герцог больше не хотел.

Спустя полчаса, Касс с Джеддом покинули замок, провожаемые тоскливыми взглядами Лэйна и крепко прижимающей к себе мальчонку Грасси. Герцог подозрительно скосился на оглядывающегося через плечо мастрима. Веснушчатая и теплая, как солнечный луч, девушка была единственной служанкой, которой Джедд спокойно доверял мальчика, разрешая с ней даже покидать пределы Ястребиного Когтя, чтобы сходить в лес или соседнюю деревню. Дель Орэн прекрасно видел, как сверкают глаза Грасси и заливаются румянцем щеки, стоит охотнику поблагодарить ее за постиранную одежду или пошитую рубаху, и хотя Джедд и не выказывал к рыжей швее никаких особых знаков внимания, а лишь милостиво позволял заботиться о себе и мальчике, Касс понимал, что это ненадолго. Эти двое слишком походили друг на друга и цветом волос, и добросердечностью, и трогательной привязанностью к маленькому сироте, чье невероятное обаяние распространялось абсолютно на всех обитателей замка. Впрочем, сия участь не минула даже самого Касса: у мальчишки был какой-то особый дар располагать к себе окружающих его людей, наверное, потому, что делал он это совершенно искренне, без какого-либо злого умысла и выгоды для себя. «Чистое сердце» — всегда думал Кассэль, глядя на сверкающую яркой радугой ауру мальчика. Отчего-то очень хотелось заслужить его доверие и дружбу. Наверное, потому ребенок и обладал достоинствами, которые Касс ценил в других больше всего: верностью и преданностью. Этот с виду маленький и слабый мальчик готов был поделиться всем, что у него есть и даже пожертвовать жизнью ради тех, кого искренне любил.

К первому, кому заглянули Джедд и Касс в надежде получить какие-либо сведения об Оливии, был Хамрод. Бывший мастрим жил на небольшом хуторе вблизи Грэндолла. Место, в котором обосновался бывший охотник, было очень удобно тем, что спешащие в большой город путники обязательно проезжали мимо хутора и неизменно останавливались либо на ночлег, либо перекусить, либо просто передохнуть, чтобы продолжить свой путь дальше.

Каким же было удивление обоих мужчин, когда вышедший навстречу Джедду Хамрод радостно воскликнул:

— Я знал, что скоро тебя увижу, дружище!

— Ты никак прорицателем стал? — крепко пожав руку друга, усмехнулся мастрим. — С чего вдруг такие мысли?

— Да тут особых догадок-то и не надо, — хмыкнул Хамрод. — Коли для тебя весточку передали — стало быть, жди в гости.

— Весточку? — торопливо переглянулись между собой Джедд и Касс.

— На-ка вот, держи, — мастрим сунул руку Джедда небольшой сверток, развернув который тот обнаружил в нем золотой четырёхлистник клевера и самоцвет, который Ли забрала с собой, когда удрала от него.

— Это от Ли, — радостно выдохнул рыжий, устремив на Касса сияющий взгляд. — Жива.

— Кто передал? — напрягся Кассэль, обратившись к Хамроду.

— Да кто его знает? — пожал плечами мастрим. — Мужик какой-то. Просил тебе сказать, чтобы ты нашел в приграничном Лоргорне некую Иримэ. Мол, она все тебе и объяснит, чего надобно дальше делать.

— Лоргорн, — задумчиво протянул Касс. Маленький городок находился недалеко от Алахонта, за крайней заставой, почти вплотную упирающейся в гномьи горы. Туда Касс не заглядывал, когда бросился по свежим следам Оливии, полагая, что прохода в Айвендрилл там нет, и как оказалось — напрасно.

— Едем в Лоргорн, — воодушевленно заявил Джедд, хлопнув Касса по плечу.

— Едем, — согласно кивнул Ястреб, надеясь, что мастрим не заподозрил в его поведении ничего странного, ибо в Лоргорн Кассэль собирался поехать один. Если живущая там Иримэ действительно знала, где находится Оливия, то сразу оттуда он хотел отправиться за ней. Присутствие рядом Джедда в момент их встречи дало бы повод охотнице считать, что друг ее предал, а подставлять рыжего Кассу не хотелось. Он очень надеялся на его помощь, когда привезет Лив в замок, да и если она будет знать, что у него находятся ее друзья, заставить девушку вернуться будет гораздо проще.

Едва дель Орэн с Джеддом, покинув хутор, выехали на дорогу, ведущую на восток в Аллахонт, Касс, резко выбросив руку, схватил мастрима за шею, вперившись в него сияющим зеленым взглядом.

— Ты сейчас заберешь моего коня и вернешься в Ястребиный Коготь, — монотонно произнес нелюдь, отдавая ментальный приказ охотнику. — Ты меня понял?

Джедд покорно кивнул, взявшись рукой за уздечку Мрака.

— Будешь ждать нас с Оливией в замке, — снова провещал герцог, зная, что ослушаться приказа мастрим теперь не посмеет. Мысль, вложенная в его сознание, будет назойливо сидеть в голове, пока Касс не вернется.

Дождавшись, когда Джедд исчезнет из виду, Касс свернул с дороги в лес и, обернувшись птицей, быстро полетел в сторону Алахонта.

Встретивший его на крепостной стене Аксель, привыкший к тому, что маршал последнее время зачастил на заставу, без лишних вопросов поинтересовался, сколько людей понадобится герцогу для сопровождения.

— Нисколько, — натянув одежду, сообщил Касс. — Я еду один. Лошадь мне приготовь и найди куртку, как у вольных мастримов.

Архонт Тиант мгновенно отправился исполнять приказ, и не прошло и четверти часа, как Кассэль, выехав из ворот цитадели, поспешил в сторону Лоргорна.

Въехав в городок, у первого же попавшегося прохожего герцог поинтересовался, где можно найти шейну Иримэ. Мужчина, расплывшись в счастливой улыбке, доходчиво стал рассказывать, как добраться до салона лучшего куафёра во всем Аххаде, напоследок добавив Кассу, что он не пожалеет, что вручил себя в руки такого замечательного мастера.

В том, что он не пожалеет, герцог даже не сомневался, а когда увидел, кем является славно известная шейна Иримэ, все понял: и как Лив удалось остаться незаметной для разыскивающих ее повсюду гончих, и как получилось проникнуть на территорию эльфов.

Пряча лицо под капюшоном, Касс, протянув девушке четырёхлистник, торопливо рылся в ее воспоминаниях, незаметно выуживая оттуда нужную ему информацию.

— Вы Джедд? — радостно пропела эльфийка, принимая из рук Касса условный знак.

— Угу, — буркнул Ястреб, еще ниже опустив голову.

— Вы можете мне доверять, — заверила его девушка, решив, что он скрывает свое лицо из необходимой осторожности, затем уселась за столик и, достав листок, принялась на нем что-то рисовать. — Это схема города, — наконец пояснила она. — Стрелочками показан путь к рынку. Дождетесь там появления гнома Тобозара и отдадите ему четырёхлистник клевера. Передавайте Олли привет от меня, — широко улыбнулась эльфийка.

— Как она? — изменив голос, хрипло спросил Касс. — С ней все хорошо?

— О, более чем, — лукаво изогнула бровь Иримэ. — Честь служить в ольдте у светлого правителя Ноэринна выпадает далеко не каждому эльфу. А она человек, к тому же женщина. Думаю, ваша напарница пользуется там особым расположением.

— Спасибо, — буркнул Касс, быстро покидая салон. Завернув за угол, он яростно сдернул с себя капюшон и глубоко вдохнул отчаянно не хватавшего ему воздуха. Лив все это время была в ольдте у Элла, а он утверждал, что ищет ее повсюду и никак не может найти!

Обман…

Снова обман…

Как и много лет назад.

Глупец!

Как он мог поверить, что тот, кто столько времени не мог простить сестру за побег, простит ему ее смерть и согласится помочь? Это была идеальная месть.

* * *

Ли летела над Рассветным морем, сидя на спине скирргорна, и ловила счастливым лицом влажные потоки воздуха. Светлый Владыка в сопровождении ольдта отправился на юг Айвендрилла в Эвалонн, на встречу с королем призрачных лесов Дорэнриэнн, и охотница лишний раз получила возможность попутешествовать на птице-ящере и посмотреть, как прекрасна империя звездного народа с высоты птичьего полета. В такие минуты девушка чувствовала себя абсолютно свободной и, вдыхая полной грудью соленый морской бриз, не замечала, как поневоле беспечно улыбается, радуясь незатейливому теплому ветру, треплющему ее длинную косу.

Итилгил заставил ольдт в целях безопасности снизиться, и теперь отряд летел практически над самой водой, обгоняя косяк афалин, игриво выбрасывающий над волнами свои серебристые тела.

— Le indare or titta sell, ire ville or scirgarne[61], — Элл с улыбкой посмотрел на спрыгнувшую с животного Оливию и, не выдержав, подошел к ней вплотную, заправив легким жестом за ухо выбившиеся из ее прически пряди волос.

Ли смущенно потупилась и неловко повела плечами: она всегда стеснялась, когда Владыка высказывал свое доброе к ней расположение на глазах у всего ольдта, и хотя Тиль однажды объяснил ей, что это вызвано тем, что она очень похожа на погибшую сестру Элладриила, все равно в такие моменты девушка чувствовала себя неуютно. Все же она в первую очередь была телохранителем Элла, а уж потом его другом.

— Ni la’titta sell[62], — сердито тряхнув головой заявила Ли.

— Когда сердишься — еще больше похожа на девочку, — ласково шепнул Элл, с улыбкой разглядывая ее недовольное лицо. — Маленькую, обижено надувшую губы девочку.

— Это ты мне за уши мстишь? — бросая отрывистые косые взгляды на соратников по ольдту, поинтересовалась Ли.

— Alasaila, alasaila Eathari[63], — рассмеялся эльф. — Ты даже не представляешь, какое это удовольствие — видеть тебя такой счастливой. Это значит, тебе здесь нравится. Айвендрилл стал для тебя домом.

— Конечно, нравится, — недоуменно вскинула голову охотница. — Как здесь может не нравиться?

— Это хорошо, — загадочно улыбнулся Владыка, осторожно дотронувшись тыльной стороной ладони до ее щеки. — Пойдем, — махнул рукой Элл, отдавая приказ отряду двигаться по широкой дороге, ведущей в Даннэнсилм — столицу королевства Дорэнриэнн.

— Почему мы приземлились здесь? — вытащив из-за пояса залтаки, выступила вперед Оливия, закрывая тело светлого эльфа собой. — Мы ведь могли сесть на деревья? Уверена, у короля Силмрахда есть площадки для скирргорнов.

— Есть, — величественно согласился Элл. — Но тогда ты не увидишь то, что я хочу тебе показать. Ты обязательно должна это увидеть.

Ли недовольно фыркнула, понимая, что из-за нее Владыка опять нарушает все меры предосторожности.

— Смотри внимательно, — ступая под прохладную сень леса, усмехнулся Элладриил. — Это силморн, — указал пальцем Владыка на ствол огромного вечнозеленого дерева с гладкой белой корой, уходящего густой серебряной кроной высоко под облака. — «Силморн» переводится как «сияющее древо». Это название оно получило из-за его цветов, которые распускаются в темноте, и сияют мягким, мерцающим голубым светом.

Оливия с удивлением обнаружила, что, по мере углубления в лесную чащу, мощные кроны деревьев практически сплетались друг с другом в вышине, образуя плотный непроницаемый купол, сквозь который не пробивался даже солнечный свет. В сгустившемся полумраке отчетливо стали видны сияющие фонариками огромные благоухающие голубые цветы, осыпающие в воздух, словно снег, искрящуюся пыльцу.

— Всевидящий, что это?! — заворожено выдохнула Ли, разглядывая необъятные стволы, увитые, словно лианами, каскадами летящих лестниц, площадок и террас. В ветвях деревьев, на огромной высоте, располагались построенные на изящных деревянных помостах чудо-дворцы, из овальных, оплетенных деревянным кружевом окон которых лился мягкий синий свет.

— Это Эвалонн — резиденция Силмрахда, — довольно улыбнулся Элл. — Нравится?

Оливия, сглотнув, задрала голову, указав рукой на протянутые в воздухе от дерева к дереву подвесные мостики со светящимися серебристыми сосульками.

— Они передвигаются на такой высоте?

— Они там живут, — засмеялся Владыка. — Если ты имеешь в виду лесных эльфов Дорэнриэнна.

— Вау, — очаровано потянула Ли, вызвав веселые улыбки у всех воинов ольдта.

А еще больше Оливия развеселила самих обитателей Эвалонна, когда, присвистывая от удовольствия, шла по шатающимся под ее ногами мостикам и едва не лопалась от восторга.

Пока Элладриил и Силмрахд заседали за закрытыми дверями, девушка, широко раскрыв глаза, слушала Итиля, который рассказывал, что лес Дорэнриэнн вырос на месте упавшей с неба звезды, и что это ее свет можно увидеть в цветах силморна, чей аромат дарит тепло и покой растревоженным душам.

Опутанная чарами звездного леса, Оливия действительно чувствовала себя удивительно умиротворенной и спокойной, а еще не переставала удивляться искусности и терпению эльфийских мастеров, сумевших сотворить на ветвях деревьев город невиданной красоты.

Возвращаясь обратно к месту, где ольдт оставил скирргорнов, девушка отчаянно впитывала взглядом картинку волшебного леса, стараясь запечатлеть в памяти каждую его черточку и незначительный штрих.

Между широких стволов внезапно промелькнула светлая тень. Охотница настороженно замерла, высоко подняв руку как знак предупреждения. Тонкий свист прорезал священную тишину Дорэнриэнна, и Ли, точно знавшая кому он принадлежит, вскинув лук, яростно крикнула:

— Ta naa neuma, Itilgail![64]

Воины ольдта, окружив Владыку плотным кольцом, бесстрастно наблюдали за выползающими со всех сторон белыми тварями, злобно щелкающими клешнями вместо пальцев на длинных, покрытых жесткой чешуей руках.

— Что это? — брезгливо спросил стоявший рядом с Оливией Лосгар.

— Это зургары, наемники из Грэммодра, — мрачно сообщила охотница, моментально оценивая обстановку. — Лос, видишь тех четверых? — осторожно указала она взглядом на группу тварей между стволами двух силморнов. — Ты выбиваешь двух первых, я — тех, что за ними. Тиль, прикрой спину, мы с с Эллом уйдем в пробитую в правом фланге брешь.

Элладриил, тихо выругавшись, огляделся по сторонам.

— Ni auta yeste’[65], — безапелляционно попытался задвинуть себе за спину Оливию он, но в этот момент одна из тварей совершила резкий бросок, пытаясь проткнуть светлого повелителя острым, как нож, хвостом.

Стрелы Лосгара и залтаки Ли настигли его в полете, и бездыханное тело тяжело рухнуло на землю в шаге от принявшего боевую позицию отряда эльфов.

— Назад! — рявкнула на Элла охотница, грубо оттолкнув Владыку в центр охраняемого ольдтом круга. — Командовать в Таоррисинне станешь, а здесь будешь меня слушаться. Их цель — ты, — девушка разъяренно обвела взглядом неотрывно следящих за каждым жестом Элладриила зургаров.

— Конечно, я, — гневно вскинул бровь Владыка, не понимая, как можно было не догадаться, что наемники посланы по его душу.

— Вот и не рыпайся, — взбешенно прорычала Ли, натягивая тетиву. — А то без ушей останешься. Тиль, — бросила она стоящему спиной к ней эльфу, — начинаем по твоему сигналу.

Итилгил молча кивнул. А затем громко крикнул:

— Sii’![66]

Неуловимые, как ветер, стрелы эльфов с глухим звуком врезались в тела уродливых монстров, и те из них, что остались живы, бросились на ольдт все разом.

Никогда в жизни Оливия не выпускала стрелы так быстро. Подстегиваемая страхом и злостью, охотница потеряла счет убитым зургарам, а они все лезли и лезли из-за всех кустов, и в том невообразимом месиве и диком пылу боя некогда было разбираться, как вообще твари из Гэммодра могли попасть в Айвендрилл, слишком опасно и быстро развивались события.

Элл, стоящий за спиной охотницы, выбросил правую руку, выплетая сеть заклинаний, и едва твари, очухавшись от жесткого отпора, снова ринулись в атаку, из-под земли вырвались ожившие корни деревьев, скручивая и расплющивая извивающиеся тела белых монстров.

Оливия и Лосгар, прикрываемые с тыла Ильгилом и остальными лучниками, бросились в пробитый Элладриилом коридор, на ходу отстреливая ползущих за ними тварей. Выскочив на широкую, поросшую папоротником и телпиорами поляну, Ли с ужасом обнаружила, что они уперлись в черную каменную глыбу с крутым склоном и волнообразными обветренными выступами.

— Тиль, здесь тупик, — яростно воскликнула охотница. — Elme ned remma![67]

— Прикрой, — заорал вылетевший на прогалину вместе с лучниками ольдта Итиль.

Девушка молниеносно выбросила вперед залтак, заступив на место эльфа, выхватившего из-за пояса золотой рог.

Густой вибрирующий звук эхом разнесся по округе, передавая на сотни миль Дорэнриэнна сигнал о помощи.

— Нам нужно продержаться до подхода войска Силмрахда, — бросил Элладриил, спуская на рвущихся на него зургаров похожую на черное жалящее облако стаю спустившихся с неба птиц.

— Ollwë, kela et Meletyalda an ondo[68], — снова вступил в бой Итиль, и Ли, мгновенно схватив за руку светлого правителя, потащила его к поросшей лишайником выемке, виднеющейся в скальной породе. Девушка хотела было запихнуть Элла в каменную нишу и закрыть своей спиной, как вдруг ей в глаза бросилась высеченная на стене руна, точь-в-точь такая, как на скриптусе, подаренном ей Тобозаром.

— Мы спасены, — благословенно прошептала она, стремительно вытаскивая из-за пазухи амулет. — Элл, ты сможешь отбросить всех тварей магией на пару мгновений? — быстро спросила Ли.

— Смогу, — решительно вскинул руки Владыка. — Но я потрачу на это почти всю силу.

— Ничего, — заверила его охотница. — Нам хватит подаренной тобой задержки, чтобы уйти. Здесь проход в Подгорье. Тиль, — прикладывая скриптус к камню, позвала Оливия яростно отбивающегося друга. — На счет три — все отступаете ко мне! Er, atta…[69] — с замиранием сердца отсчитывала она, пока каменные врата, ведущие в мир гномов, медленно открывали проход. — Nelde![70] — крикнула Оливия, и едва не потеряла равновесие, успев вовремя схватиться рукой за выступ.

Земля вздрогнула, словно решила стряхнуть с себя вековой лес и его обитателей, раздался жуткий нарастающий гул, а затем чудовищная по своей мощи сила вспорола землю, вывернув из нее корни, камни, растения, слой дерна и, превратив их в бесформенную шевелящуюся волну, бросила на нападающих зургаров.

Ольдт в едином порыве ринулся к скале, и когда последний эльф втиснулся в узкий коридор, Ли опустила скриптус на руну, закрывая врата в Подгорье.

— Откуда у тебя амулет гномов? — Итилгил безвольно опустил руки с оружием и, тяжело дыша, прислонился к базальтовой стене.

— Обменяла на свой длинный нос, — смешливо фыркнула Оливия и, встав с ним рядом, блаженно прикрыла глаза.

— Жаль, — улыбнулся Тиль, легко поддев девушку плечом. — Наши носы неплохо бы смотрелись вместе.

— Ну уж нет, — ткнула его локтем в бок Оливия. — Носатая парочка — это даже не бедствие, это — катастрофа.

— Это еще почему? — весело подмигивая уставшим, но усмехающимся товарищам из ольдта, поинтересовался Тиль.

— Так пока целоваться будут, заколют друг друга, — щелкнула эльфа по кончику носа девушка.

Пещеру огласил веселый смех, и Ли, оттолкнувшись от стены, подошла к сидящему на камне Элладриилу. Только сейчас она заметила, что красивое лицо мужчины покрылось мелкими бисеринками пота и приобрело неестественно бледный оттенок.

— Lle ulce?[71] — Оливия испуганно дотронулась до руки Владыки.

— Много силы потратил, — устало выдохнул Элл. — А лес далеко. Тяжело восстановиться.

— Ты черпаешь энергию из леса?

— Из лесов, рек, морей, воздуха, земли, цветов, — слабо улыбнулся эльф. — Все живое в Айвендрилле делится со мной своей силой. А вот камень — не моя стихия, — тяжело окинул он взглядом мрачные стены.

Ли села рядом с Владыкой и задумчиво потерла переносицу.

— Элл, ты когда-нибудь раньше видел в Айвендрилле зургаров?

— Это не первое покушение на мою жизнь, — сообщил Элладриил. — Если тебя это интересует. Но ты проницательна, до зургаров дроу раньше не опускались.

— Почему ты решил, что это дроу?

— Темные эльфы много веков враждуют не только с нами, но и со всеми народами Поверхности. Дроу живут за счет рабов, и им без разницы, кто это — эльфы, гоблины, люди или орки. Вылазки они обычно совершают по ночам, чтобы захватить пленников, животных и трофеи, а днем платят наемникам, если хотят кого-то убить.

— А почему наемникам, сами что, не в состоянии драться?

— Дроу при солнечном свете слепы, как кроты, зато под землей и в темноте видят лучше сов и кошек. Видимо, им каким-то образом удалось пронюхать, что я встречаюсь с королем Дорэнриэнна.

— Среди нас предатели? — ужаснулась Оливия.

— Или среди нас, или среди людей Силмрахда, — озвучил свое предположение Элладриил.

— Я не пойму одного: как смогли зургары в таком количестве пересечь Аххад и границу с Айвендриллом? — недоуменно расширила глаза Ли.

— Дроу могут провести под землей целую армию, если захотят. Там, — светлый Владыка ткнул пальцем в землю у себя под ногами, — на глубине сотен эртов расположены огромные города и поселения темных эльфов. Другое дело, что сами зургары крайне редко идут на подобные сделки.

— Я знаю, — перебила Элла Оливия. — Только если им нужна магия для спасения кладок.

— В этом-то и загадка, — вздохнул Элладриил. — Налицо совпадение интересов. У темных эльфов нет необходимых зургарам артефактов, но есть возможность провести их под землей, а еще есть желание меня убить.

— Ты хочешь сказать, что кто-то заплатил дроу за то, чтобы они провели под землей тварей из Грэммодра, а зургарам — за твое убийство?

— Именно, — кивнул головой правитель.

Ли несколько минут напряженно сверлила взглядом пол, а затем растеряно произнесла:

— Значит, в Аххад зургаров тоже провели дроу?

— В Аххад? — Элл изумленно выгнул бровь и скептично хмыкнул. — Ну, в принципе, другой возможности попасть в Средиземье у них нет. Через Сонную пропасть их бы не пропустили приграничные кордоны Ястреба.

Оливия вздрогнула, услышав из уст Элла прозвище своего мужа, и нервно вытерла о брюки вспотевшие ладони. За то время, что она провела у эльфов, девушка и думать забыла о своем ненавистном браке, и это неожиданное упоминание прошлось по ее телу холодной волной тревожной дрожи.

— Выходит, за меня и тебя заплатили и дроу, и зургарам, — неразборчиво пробурчала себе под нос охотница. — Что у нас может быть общего? — вскинув голову, Ли задумчиво вонзилась взглядом в Элладриила.

— Ты о чем? — непонимающе ответил ей Владыка.

— Да так, размышления на вольную тему, — ушла в себя Оливия, теряясь в догадках. Определенная связь между нападением на нее и Элла явно была, только охотница никак не могла сообразить — какая.

Сквозь каменные стены пещеры просочился глухой отдаленный сигнал рога. Итиль прижал к губам палец, призывая соблюдать тишину, и, приложив к стене ухо, стал напряженно прислушиваться.

— Третий гудок, — радостно сообщил он. — Это Силмрахд. Путь свободен.

Оливия достала скриптус, предварительно поинтересовавшись:

— Ты уверен, что можно выходить?

— Уверен, — улыбнулся эльф. — Это особый эльфийский сигнал.

Когда ольдт вышел из прохода, поляна у скалы сплошь была заполнена воинами-лучниками. О проходившей здесь несколько минут назад ожесточенной битве свидетельствовали только валяющиеся между деревьев тела зургаров, истоптанная трава и несколько раненых эльфов.

Встревоженный Силмрахд порывисто шагнул навстречу Элладриилу, положив раскрытую ладонь на сердце.

— Ava care, Silm[72], — остановил Владыка попытавшегося стать перед ним на колено короля Дорэнриэнна. — Neitar ne' kales mi poica lle sanwement. Hantale tar linta resta[73].

— Hany' na, la lerya mine[74], — сокрушенно покачал головой Силмрахд.

В сопровождении целого войска, ольдт и Владыка направились к месту стоянки скирргорнов. Опасаясь очередного нападения, Силмрахд отдал приказ своим воинам следовать за Элладриилом до самого Таоррисина.

Всю дорогу Оливия с Итилем тревожно оглядывались по сторонам, и только когда ящеры приземлились на крыше Silm' alos, друзья наконец смогли спокойно вздохнуть.

Вард выставил во дворце усиленные посты охраны, и только к вечеру Оливия, убедившись, что светлому Владыке ничего не угрожает, зашла к нему в зал Imirin Ol[75], чтобы поговорить.

Отложив в сторону бумаги, Элл стремительно вышел из-за стола и протянул руки вошедшей в комнату девушке.

— Хорошо, что ты зашла, — улыбнулся правитель. — Я как раз собирался идти за тобой.

— Что-то случилось?

— Все хорошо, — заметив, как напряглась спина Оливии, тут же успокоил ее эльф. — Я просто хотел сказать тебе спасибо. В Дорэнриэнне ты спасла всем нам жизнь.

Оливия неуютно сжалась и сконфуженно потупилась.

— Это моя работа. Ты прости, что накричала на тебя в лесу. Я просто испугалась за тебя очень сильно. Это чудо, что там был проход к гномам, и…

Элладриил легко накрыл ладонью губы охотницы и осторожно приподнял за подбородок ее лицо.

— Ты правда испугалась за меня?

Ли заворожено уставилась в ставшие удивительно яркими, словно звезды, глаза Владыки.

— Конечно, испугалась, — наивно моргнула она. — Ты мог погибнуть.

— Ты тоже могла погибнуть, — тихо вздохнул Элл.

— Наверное, могла, — нехотя согласилась Оливия.

— Почему ты никогда не думаешь о себе, Eathari? — грустный голос Элладриила мягкой теплой волной коснулся ее лица, и Ли лишь растерянно пожала плечами, не зная, что ответить эльфу. — Благодаря тебе я могу смело считать сегодняшний день своим вторым днем рождения, — усмехнулся он.

— Ну, извини, — решила отшутиться Ли. — Подарка я тебе не приготовила. Пою я ужасно, на инструментах играть не умею…

— Тогда подари мне этот вечер? — ласково коснулся ее щеки Элл. — Танцевать ведь ты умеешь?

— Я не знаю… — неловко замялась охотница.

— Просто соглашайся, — захватив тонкие ладони Оливии, Элл прижал их к своей груди, неотрывно следя за сменой эмоций на лице девушки. — Пожалуйста.

Ли не знала, куда деться и что сказать, когда Элладриил подвел ее к хрустальной стене и замер за ее спиной у огромного, оплетенного стеклянными цветами зеркала.

— Это плохая идея, — посмотрев на свое отражение, отвернулась охотница. Рядом с похожим на сияющий луч света Элладриилом, она показалась себе бледной растрепанной поганкой.

— А по-моему, это замечательная идея, — загадочно шепнул эльф, проводя ладонями по голове и рукам Оливии.

Как зачарованная, Ли смотрела на свое волшебное преображение: волосы, сплетенные в косу, вдруг мягкими волнами рассыпались по плечам, лоб украсила тончайшая серебряная диадема, усыпанная, словно каплями росы, сверкающими бериллами, наряд воина превратился в тончайшее белоснежное платье, при малейшем движении менявшее оттенки — то отливая нежностью цветущих яблонь, то мягко поблескивая лунным серебром, то мерцая манящим таинством вечерних звезд.

— Ты прекрасна, Eathari, — Элл потянул совершенно растерявшуюся Оливию в центр зала, и из пустоты полилась тихая чарующая мелодия свирели, оплетающая тела мужчины и женщины паутиной своих завораживающих звуков.

Оливия и забыла, когда танцевала последний раз, чувствуя себя такой красивой и женственной. Умелые руки Элладриила непринужденно вели ее по залу, и ноги девушки, казалось, сами собой повторяют за эльфом все движения, вспоминая цепочки шагов и повороты.

Элл вдруг остановился и, обхватив ладонями лицо Оливии, осторожно коснулся губами ее губ.

— Amin mela lle, Ollwë[76], — прошептал эльф, лихорадочно сверкая синими глазами. — Amin mela lle, Eathari.

— Не надо, — отчаянно затрясла головой Оливия. — Пожалуйста, — непрошенные слезы больно обожгли глаза, и она вскинула ладонь, чтобы закрыть рот эльфа, заставив его замолчать.

— Я люблю тебя, — мягко и терпеливо повторил Элладриил. — Это не блажь, не игра, это мое сердце говорит с тобой на языке любви, — мужчина пылко приложил дрожащую ладошку охотницы к своей груди. — Ты свет моих глаз, услада моего сердца, ты тепло моей души. Выходи за меня, моя Eathari.

— Я не могу. Не могу! Не могу!!! — закричала Оливия, закрывая руками залитое слезами лицо.

— Почему? — Элл обнял ее, пытаясь прижать к себе и успокоить.

— Поэтому, — резко оттолкнув эльфа, Ли стянула с плеча платье, демонстрируя черный, похожий на клеймо символ, въевшийся в ее кожу.

Элладриил потерянно посмотрел на метку, перевел измученный взгляд на бледное лицо девушки и, коснувшись кончиками пальцев ее дрожащих губ, выдохнул:

— Знак «сента»…

Отчаяние каленым железом жгло душу Оливии, ей хотелось выть — упасть на пол и, свернувшись калачиком, скулить, как побитой собаке. Почему все так в ее жизни? Зачем он сказал, что любит? Умный, добрый, красивый мужчина любит ее, а она не может ответить ему взаимностью… она ничего не может… она бессильна что-либо изменить!

— Зачем? — с затаенной болью в голосе спросил Элл. — Зачем так? — касаясь знака связи, горько спросил он. — Это дикость — привязывать к себе женщину таким способом. Это пережиток прошлого… так в темные времена защищались от эгрэгоров, но теперь… Зачем? Как ты могла согласиться на такое?

Ли закрыла метку, вернув ткань наряда на место, и протяжно всхлипнула, не в силах больше сдерживать душившие ее слезы. Столько разных противоречивых чувств рвали ее изнутри на части: гнев, стыд, боль… Все смешалось в какое-то ведьмовское зелье, разъедающее глаза, сердце, душу. Ее трясло от обиды и такой неуместно проснувшейся жалости к самой себе.

— О, небо! Ты не… — внезапно догадался Элл. — Прости, — эльф импульсивно схватил девушку, прижав к себе со всей силы. — Apsen amin, Ollwë[77].

Жуткий грохот слетевшей с петель двери взорвал нарушаемую тихими всхлипами Оливии тишину, и на пороге комнаты, словно призрак, сжимающий в руке сияющий древними рунами клинок, возник Кассэль дель Орэн.

— Что здесь происходит? — тихий и зловещий голос, как шуршащая крыльями птица, пролетел по залу, ударившись в грудь Оливии выбивающим дух кулаком.

С ужасом отпрянув от Элла, она смотрела в полыхающие яростью зеленые глаза супруга.

— Kethavel? Что ты здесь делаешь? — изумленно вскинул брови Элладриил.

— Не ждал? — язвительно потянул Касс, передернув шеей и громко хрустнув пальцами свободной руки.

Ястреб длинно выдохнул сквозь сжатые зубы распирающий легкие воздух. Клокочущий внутри гнев затопил его разум, когда он заметил, как непозволительно фривольно руки светлого эльфа обнимали тело его жены. Из Касса полезло что-то неуёмное, ядовито-собственническое, острым углом пропоровшее сжавшееся в тугой ком нутро.

Как же вовремя он появился и как же правильно сделал, что пошел на хитрость, чтобы проникнуть в Таоррисин.

Первым желанием, когда он вышел из салона Иримэ, было рвануть к гномьему посту, а оттуда сразу в Айвендрилл, но, поразмыслив, Касс решил, что пограничный пост Lantalca сразу предупредит Владыку о его появлении, и к тому моменту, когда он прибудет во дворец, Оливию оттуда уже вывезут. Развернув листок, который ему дала эльфийка, герцог отправился на поиски Тобозара.

Крепкий, похожий на гриб-боровик гном приехал на рынок Лоргорна во второй половине дня. Полчаса Кассэль тенью бродил следом за мужчиной, без зазрения совести роясь в его мозгах. Он просто не мог поверить, что женщина, жившая в воспоминаниях гнома — это Оливия. Так мало она походила на ту угрюмую и озлобленную охотницу, которую знал Касс — яркая, как прорезавший тьму луч солнца, красавица с длинными, темными волосами, заплетенными в косу, полными улыбающимися губами и теплым, искрящимися смехом взглядом. Нет, невозможно! Эта женщина просто не могла быть ей! И все же это была она… бездонные, цвета полуденного летнего неба глаза невозможно было спутать ни с какими другими. И хотел бы забыть, но никак не получалось. Эти глаза — его вечный укор, его персональный кошмар, его карающая рука возмездия, заставляющая проклятую Эребом совесть корчиться в болезненных муках.

Гном, заметивший слежку, мгновенно схватился за топор, а как только Касс протянул ему четырехлистник, разразился веселым смехом.

— Ты Джедд? — долго и крепко тряс руку дель Орэна Тобо, принося свои извинения, а потом всю дорогу пел дифирамбы Олли, рассказывая, какая она умница, что своего важного положения в Айвендрилле добилась сама.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Тобозар провел герцога через гору в Эльву и, пожелав удачи, отправил к своему другу Ангриму, пояснив, что Ли туда скоро за ним приедет.

Но в помощи гнома Кассэль больше не нуждался: выловив взглядом в высоком небе парящего скирргорна, нелюдь подчинил его своей воле и, подстегиваемый злостью, успел долететь до Таоррисина еще до заката. Загвоздка оставалась лишь в том, чтобы беспрепятственно попасть в запечатанный магией, усиленно охраняемый дворец светлого Владыки.

Была ли это простая удача, или Всевидящий наконец за столько лет решил обратить на прóклятого потомка Мерлина свой милосердный взгляд, но прямо у сияющих золотом арок доступа Касс обнаружил отдающего распоряжения магам Варда. Убедить давнего друга, что он прибыл к Владыке с секретным документом от Магрида, для герцога не составило большого труда, тем более что причин когда-либо сомневаться в словах маршала Аххада у эльфа, воевавшего с ним плечом к плечу, не было.

Ауру Оливии напряженная до предела сущность нелюдя почувствовала сразу, как только Касс поднялся на второй этаж рабочего крыла Silm' alos. И чем ближе герцог подходил к закрытым дверям, тем отчетливее он улавливал ее яркие отголоски. Жадно, словно голодный зверь, он впитывал струящиеся по воздуху ошеломляющие эманации ее светлой радости и восторга. Все изменилось в одну секунду — краски пожухли, смешались в мутное, грязное пятно боли, отчаяния и чего-то отвратительно-беспросветного, задавившего своей серой безнадегой все остальные чувства.

Выхватив клинок, он как безумный ринулся вперед, снеся на своем пути и двери, и стоявших возле них охранников. И вот теперь, задыхаясь от ярости, он смотрел на заплаканную, несчастную жену и обнимавшего ее коварного эльфа.

— Похоже, твоим словам совсем нельзя верить, перворожденный? — холодно обронил Кассэль. — Так, говоришь, нигде не можешь найти мою жену? — издевательски потянул он. — Ну, конечно! Нет жены — нет меня, нет ненавистного тебе рода Оттон. Идеальная месть, не так ли, Элл?

— Ты о чем? — недоуменно вперился в Касса Элладриил.

— Я о доверии, Элл, — Касс с силой провел мечем по полу, издавая омерзительный скрежещущий звук. — Руки от нее убрал! — неожиданно и злобно рявкнул на эльфа дель Орэн.

Светлый Владыка растерянно моргнул, явно не понимая того, что происходит.

— Позволь тебе представить… — Элладриил бережно подтолкнул Оливию вперед, желая познакомить ее с Ястребом, но она, широко раскрыв глаза, мелко затрясла головой, отступая назад.

— Нет уж, это ты позволь представить, — мягко, бесшумно, опасно-медлительно скользя по плитам дворца навстречу повелителю Айвендрилла, вкрадчиво произнес Касс. — Моя жена — Оливия Торвуд дель Орэн, герцогиня Оттон.

— Что?! — опешивший от слов Касса, Элл резко развернулся к своей Eathari, болезненно всматриваясь в ее затопленные слезами глаза. — Это неправда. Она не может быть твоей женой! Итилгил показывал мне ауру твоей жены — она другая! — не желая верить сказанному, воскликнул эльф.

— Да ну? — лицо Касса хищно вытянулось, и в изумрудных глазах вспыхнул недобрый огонь. — Тогда, может, я покажу тебе оригинал брачных записей? — достал он из-за пазухи листок, вырванный из книги нунта. — А теперь скажи, глядя мне в глаза, что это не ее и не мой отпечаток, — яростно выплюнул Ястреб, когда рука Элладриила коснулась лахуса.

— Так это ты… — потеряно проронил Владыка, подняв на Касса потухший, обреченный взгляд. — Ollwë, sina le?[78]

Касс замер, алчно всматриваясь в знакомый и незнакомый облик Оливии. Длинные волосы темной рекой разлились по приоткрытым плечам, отливающими белым атласом в сгущающихся сумерках. Тонкие кисти судорожно сжались. Горделивая посадка высоко поднятой головы. В широко раскрытых глазах — вселенская тоска, такая острая и безысходная, что впору завыть.

Eathari — стойкая и хрупкая, как подснежник, пробившийся сквозь холодную корку снега. Так вот о ком говорил светлый правитель! Касс все понял, глядя на свою застывшую натянутой тетивой жену — придавленную грузом обстоятельств, но не сломавшуюся и не согнувшуюся.

— Спасибо за помощь, брат, — Ястреб подошел к Оливии, захватив в ладонь ее ледяные заскорузлые пальцы. — Без тебя я бы ее ни за что не нашел, — с вызовом бросил он в лицо Элладриила.

Оливия вздрогнула, как от пощечины, растерянно уставившись на светлого Владыку.

— Я убью тебя, — яростно прошипел Ястребу побагровевший эльф, вскидывая руку.

— Вряд ли. Ты поклялся мне, Элл, — криво усмехнулся Касс. — Призываю Эльву в свидетели.

Из стен и пола дворца с тихим шелестом стремительно поползли тугие жгуты лиан, закручиваясь вокруг ног и рук Элладриила живыми спиралями, захватывая в жесткий плен его сильное тело.

— Почему? — мучительно всматриваясь в глаза Касса, прохрипел Элладриил.

— Ее ты тоже когда-то спрашивал, «почему», — подойдя к светлому Владыке вплотную, загадочно произнес Касс. — Вот поэтому, — печально проронил он. — Вы всегда были заложниками своего слова и непомерной чести. Ты даже помешать мне не можешь… Когда дело касается моей женщины — плевал я на долг, честь, совесть и клятвы. Ты бы мог забрать ее, только убив меня. Эория это знала, потому и пошла за мной.

Элл дернулся изо всех сил, разрывая сковывающие его тиски, и из земли поползли толстые черные шипы. Подобно острым клинкам, они уткнулись в спину, грудь, ноги, руки перворожденного, не позволяя ему нарушить данное слово.

— Убирайся, — прорычал Элладриил. — Убирайся, пока я не приказал тебя убить.

— И этого ты тоже не сможешь сделать, — тяжело вздохнул Касс. — Ты ведь пообещал Эории, что никогда не причинишь мне зла?

— Забирай ее, — со стоном выдохнул светлый, мельком взглянув на оторопело застывшую Оливию. — Забирай и уходи, — бессильно повесив голову, прошептал Элладриил. — Я выпущу вас, но помогать тебе никто не станет.

— Пойдем, Лив, — потянув охотницу за руку, горько усмехнулся Касс, — Светлому перворожденному больше нечего сказать законной супруге темного потомка Раннагара.

— Ненавижу тебя, — затравлено скользнув взглядом по напряженному лицу Касса, обреченно выдохнула Оливия.

— Я знаю, — еще крепче сжав в ладони ее руку, Кассэль повел жену к выходу.

Тело светлого Владыки безвольно обвисло на удерживающих его лианах, и он так и не смог заставить себя посмотреть в глаза своей Eathari, непрестанно оглядывавшейся на него при каждом шаге.

Выйдя из зала, Касс не успел сделать с Оливией и пары шагов, как по коридорам дворца навстречу им выбежали толпы вооруженных до зубов эльфов.

Оливия даже понять не успела, в какой момент вместо теплой человеческой ладони ее руку сжала холодная лапа нелюдя.

Выскользнувшие из тела Касса тени, встав плотной стеной перед своим хозяином и его спутницей, злобно зашипели на выбежавшего вперед Итилгила.

Эльф подал воинам знак и выставил перед собой меч, готовясь к бою, но ни одна из теней не дрогнула, лишь спокойно и угрюмо смотрели на мужчину провалами своих светящихся зеленью глазниц.

— Отойди, Итилгил, — громко и звучно прогудел нелюдь, и от его вязкого и холодящего голоса Ли, впавшая в мрачную меланхолию, неожиданно вздрогнула.

— Отпусти ее, и можешь идти на все четыре стороны, — Итиль крепче сжал в руках клинок, тревожно вглядываясь в стоящую за спинами теней Оливию.

— С дороги, сын Малроха, — резко задвинув за себя девушку, рявкнул Касс. — Не заставляй меня вести мою жену по трупам ее друзей.

Оливия, до этого взиравшая на все происходящее словно со стороны, подняла голову, окинув тоскливым взглядом всех, с кем еще утром сражалась бок о бок в лесах Доринриэнна.

— Не надо, Тиль, — безжизненным, сухим голосом заявила Оливия. — Meletyalda больше не нуждается в моих услугах. Мне больше нечего здесь делать, — сглотнув горький удушливый ком, она взяла то чудовище, в которого превратился ее муж, за руку и тихо произнесла:

— Пойдем.

Ей просто необходимо было выйти отсюда. Куда угодно. Лишь бы не видеть перед собой таких дорогих сердцу лиц и не слышать звенящего, как приговор, в ушах приказа Элла — «Забирай ее». Почему? За что? Вот так просто, как вещь — «забирай». А она думала, что что-то значит для него.

Все обман.

Все пустое.

Нет, не было и не будет больше в ее жизни истинного и преданного друга, кроме Джедда.

Внутри было пусто и безветренно, как в выжженной дотла пустыне. Ее жизнь в который раз превращалась в пепелище, и тому виной снова был зеленоглазый нелюдь. Это был какой-то злой рок, и девушка не понимала, зачем Всевидящий снова сталкивает их лбами, ведь она искренне пыталась все забыть и научиться жить дальше.

Гордо выпрямив спину, Ли прошла сквозь расступившийся перед ней строй эльфов. Она старалась не смотреть им глаза, потому что их пронзительные взгляды впивались в нее больнее стрел. Ей нельзя на них смотреть. Слишком больно. Слишком велик соблазн расплакаться. Слишком сильно хочется остаться, а ей попросту нет места в этом царстве гармонии и красоты. Ее мир — серый, холодный и мрачный, как нелюдь, который так крепко и бескомпромиссно сейчас сжимает ее ладонь. Видимо, большего она не заслуживает.

Свежий воздух живительным глотком ворвался в горевшие огнем легкие, когда Ли, ведомая Ястребом, вышла из дворца. Запрокинув голову к небу, девушка смотрела за загорающиеся на небе звезды, не замечая бегущих по щекам ручейков слез. Столько раз, глядя на эти звезды, она загадывала желания, мечтая, что заберет сюда Джедда, Лэйна и будет жить счастливо, без оглядки на прошлое. Глупая. Прошлое всегда неотвратимо догоняло ее, сбивая с ног и ставя на колени. Но она сильная. Она поднимется. В который раз.

— Мне жаль, — нарушил тишину возглас Касса.

От неожиданности Оливия резко развернулась, наткнувшись на пристально наблюдающие за ней, светящиеся в темноте глаза герцога. Теней больше не было, и только неестественно фосфоресцирующий взгляд мужчины напоминал о его недавнем преображении.

— Тебе жаль?!! — задохнулась в волне гнева Оливия. — Ты знаешь, что это такое?

— Я знаю, что такое боль потерь, — невесело ответил Касс. — Пойдем, нам надо выбраться отсюда, пока совсем не стемнело.

За их спинами зашуршал гравий под уверенной поступью чьих-то ног. Касс вынул из ножен клинок и молниеносно развернулся.

Из темноты возник высокий силуэт Варда и остановился в полуэрте от замершего с мечом дель Орэна.

— Возьми, — эльф протянул герцогу дорожный мешок, скользнув печальным взглядом по молчаливо наблюдавшей за ним Оливии. — В дороге пригодится.

— Спасибо, — закинув за плечо рюкзак, кивнул Касс.

— Я это не ради тебя делаю, — хмуро буркнул Вард. — Владыка приказал вывести вас через арку, — эльф, тяжело вздохнув, прошел вперед, активируя доступ.

— Namaarie, Vard[79], — горестно улыбнулась Оливия, ступив в ярко вспыхнувший круг перехода.

— Namaarie, Ollwё. Nai sule quat' lle cirae ar nai el cuile' lle illume silm[80], — эльф ласково коснулся рукой ее плеча, и прежде чем грани арки истаяли, выбросив их в окутанный сумраком лес, Ли успела заметить блеснувшие в глазах перворожденного слезы.

* * *

Темнота и вечерняя прохлада Айвендрилла зябко легла на оголенные плечи Оливии, одетой совершенно неподходяще для ночных прогулок по Эльве, и девушка с горечью подумала, что это еще одна насмешка судьбы — оказаться посреди леса в таком красивом и бесполезном наряде. Длинный подол платья то и дело путался в ногах и цеплялся за все, что попадалось на ее пути, и когда она споткнулась в очередной раз, Ястреб неожиданно развернулся и резко подхватил ее на руки.

— Отпусти, — от неожиданности Ли даже растерялась, не успев среагировать и ударить его как следует.

— Я хорошо вижу в темноте, — хмуро буркнул Касс, продолжая путь со своей ношей. — Отпущу, когда дорога станет безопасной.

Касс и сам не понял, зачем он это сделал. Возможно, потому, что та — прошлая Оливия — при всей видимой хрупкости своего облика никогда не ассоциировалась у него со слабой и нежной женщиной. Эта же — с темным водопадом распущенных волос, одетая в легкое платье и парчовые туфельки — вызывала нелепое, идиотское желание защищать.

От кого?

Раннагар его забери, да ему самому в пору бы успеть защититься, пока она не пришла в себя и не заехала ему по челюсти.

Дерьмо. И грудь у нее тоже была. И грудь, и талия, и все остальное. У этой женщины, затянутой в платье, которое больше показывало, чем скрывало, все было на месте. Сожри его Эреб, он понятия не имел, как себя вести с такой Оливей. Та, раздающая налево и направо тумаки и бранящаяся, как портовый грузчик, почему-то устраивала его больше.

Касс вышел на небольшую прогалину между вековыми мелуаннами и, опустив Оливию на траву, шарахнулся от нее, как от зачумленной. Ястреб ждал нападения, удара, злого окрика — чего угодно, но только не давящей на уши тишины. Оливия безразлично смотрела в темноту, не предпринимая никаких попыток к действию, создавалось впечатление, что ей вообще было наплевать на то, что происходит сейчас с ней.

— Остановимся здесь на ночь, — Касс указал рукой на толстый рельефный ствол мелуанна и, бросив на землю мешок, стал собрать хворост и сухие ветки для костра.

Когда над сушняком взвилось жаркое пламя, Оливия уселась на траву и, опершись спиной о дерево, смежила веки, не желая видеть того, кто каждый раз врывался в ее жизнь, превращая ее в груду обломков. Стало еще хуже: почему-то перед глазами всплывало виноватое лицо Элла, а его слова «забирай ее» набатом звенели в ушах, выносили мозг и разбивали сердце. Она могла ждать предательства от кого угодно, но только не от него. Можно ли после такого кому-то верить? Да и нужно ли?

— Держи, — Ли вздрогнула, когда, открыв глаза, заметила стоящего над ней с протянутой бортхой герцога. — Пей, — мрачно добавил он.

Охотница раздраженно дернула на себя флягу и, запрокинув голову, жадно глотнула ее содержимое. В горло полилось сладкое эльфийское вино, а затем вязкое, обволакивающее тепло стало разливаться по всему телу.

— Хватит, — Касс выхватил из рук девушки бортху, как только понял, что она глушит вино без остановки, явно собираясь напиться.

— Что, Ястреб, — зло хмыкнула Оливия. — Боишься, что я тебе пьяную истерику закачу?

— Боюсь, что ты вырубишься, а завтра у тебя голова болеть будет, — тяжело вздохнул он, задумчиво разглядывая девушку.

— А ты разве не этого хотел? — ехидно поинтересовалась Ли. — Чтобы я напилась и не сопротивлялась?

— Нет, — Касс сел напротив, подбросив в костер веток. — Хотел, чтобы ты согрелась и успокоилась.

— Какая забота, — съязвила Ли. — Больше ничего не хотел? А то я как раз благодушно настроена и одета подобающе. Отказать не смогу.

— Спи, — Касс бросил ей мешок, подаренный Вардом. — Завтра утром поймаю скирргорна, вернемся домой, там и поговорим.

Впервые в жизни Касс не знал, как ему общаться с девушкой, о чем просить. Как объяснить ей, что в ее руках не только судьба серединных земель, но и всех сопредельных государств? Он очень надеялся, что единственный, кого она выслушает и кому поверит — это будет Джедд, поэтому и хотел, чтобы мастрим поговорил с Оливией первым.

— Не о чем нам разговаривать, — заплетающимся языком пробурчала Ли. Излишек выпитого вина наконец дал о себе знать, осев в ногах и веках ватной тяжестью, и охотница, подтянув к себе сумку, завалилась набок, подсунув ее себе под голову, а через несколько минут и вовсе уснула.

Касс недоуменно смотрел на скрутившуюся калачиком на земле девушку, и чем дольше смотрел, тем больше не понимал, что ему с ней делать. Она зябко поежилась во сне и, подтянув к груди колени, обняла их рукой. Стащив с себя куртку, Касс осторожно укрыл Оливию и уселся рядом с ней, привалившись спиной к стволу дерева.

Сейчас она выглядела трогательно и жалко, и Ястреб в который раз ловил себя на мысли, что не может поверить, что вот эта спящая красавица, на вид не способная и букашку раздавить, и та — готовая всадить в его сердце залтак по самую рукоять — одна и та же Оливия. Он наблюдал за ней несколько часов кряду, заново запоминая такие знакомые и незнакомые черты ее лица. Зачем? Раннагар его забери, он и сам не знал, зачем. Что-то неправильное было во всем ее облике, и Касс никак не мог понять, что именно его так смущает.

Устав ломать голову, он сложил на груди руки и, умостившись поудобнее, закрыл глаза, вознамерившись немного поспать.

«Забавно, — отметил он, проваливаясь в полудрему, — скажи ему кто, что вот такая у него выдастся первая брачная ночь — в лесу, на земле, под деревом — ни за что не поверил бы».

* * *

Оливии снился такой яркий и красочный сон, будто они с Джеддом сидели у костра, и она, прислонившись щекой к его сильному плечу, слушала одну из тех сказочных историй, которые так любила: о великом охотнике Раунге и его извечном противнике — лесном духе Арнэ.

Она всегда видела сны только на рассвете, наверное, оттого так и не хотелось просыпаться. Поворочавшись, Ли крепче прижалась к теплому телу Джедда, ища у него защиты от проползавшей за шиворот скользкой прохлады утра. От охотника привычно пахло лесом, костром и еще чем-то, совершенно незнакомым, даже сквозь сон показавшимся Оливии подозрительным.

Она нехотя разлепила веки, близоруко щурясь в попытке поймать расплывающуюся резкость и понять причину несоответствия, как вдруг ее словно молнией прошибло — это не Джедд! Тот, к чьему боку она так тесно и уютно прижималась, был не кто иной, как многомордый, зеленоглазый орочий потрох — ее муж, сожри его тролль!

Откатившись в сторону, Ли резко вскочила на ноги, с ужасом разглядывая безмятежно спящего на земле мужчину. Первое желание было прибить его, пока он не проснулся — взять что-нибудь тяжелое и садануть им муженька со всей дури по темечку, но потом девушка отчетливо вспомнила свои бесплодные попытки и слова Ястреба, что убить его она не может.

Подхватив полы юбок, Ли опасливо попятилась назад, тревожно озираясь по сторонам. Местность была ей незнакома, но если учесть, что ночью они прошли после выхода из арки совсем немного, то, похоже, находились они где-то в поросших лесом горах Таоррисина. Мысли охотницы лихорадочно метались из стороны в сторону, ища выход из сложившейся ситуации. Желания возвращаться с нелюдем в Аххад у нее совершенно не было. Да какое там возвращаться… от одной мысли, что он снова запрет ее в своем плавучем замке, и одному Всевидящему известно, что будет там с ней делать, ее бросало в холодный пот и паническую дрожь. Бесшумно ступая на носочках по влажной от росы траве, стараясь не издавать лишних звуков, Ли медленно уходила вглубь леса, подальше от поляны со спящим Ястребом, и когда совсем скрылась за деревьями, разорвала подол своего платья, давая ногам свободу, а затем помчалась вперед, не разбирая дороги.

Она толком не понимала, зачем и куда бежит. Сумбур в голове заставлял двигаться на голых инстинктах, высвобождая все скрытые ресурсы организма. Ей просто необходимо было бежать. Без остановки. Подальше от пугавшего ее мужчины. Как тогда — три года назад…

Касс проснулся от странного голоса, зазвучавшего в голове, словно кто-то тихо и настойчиво позвал его:

— Вставай, хозяин теней.

Лениво моргнув, он несколько секунд смотрел в выглядывающее сквозь прорехи в густой кроне хмурое серое небо. Погода обещала разразиться проливным дождем, и надо было убираться поскорее, пока затяжной ливень не накрыл непроглядной пеленой дикую Эльву.

Повернув голову, Касс рассеянно уставился на валяющуюся рядом куртку, которой он ночью укрывал Оливию. Девушка исчезла. Мгновенно проснувшись, герцог с глухой руганью и колотящимся в груди сердцем вскочил на ноги. Сколько времени прошло с момента ее побега? Как далеко она успела уйти? В какую сторону?

— Твою мать, идиот! — плевался Кассэль, торопливо стаскивая с себя одежду. Резко оттолкнувшись ногами от земли, он взмыл вверх огромной черной птицей.

Зорко ощупывая взглядом простирающийся внизу лес, парящий в небесах ястреб выискивал свою сбежавшую жену. Он обнаружил ее не сразу, потому что сделал лишний круг, выбрав неверное направление. Белая фигурка, мелькающая между деревьями, двигалась так быстро, что хищная натура существа, движимая азартом погони, среагировала на нее практически мгновенно: сложив крылья, ястреб камнем бросился вниз на свою ускользающую добычу.

Словно каким-то невероятным наитием учуяв беду, девушка резко свернула вправо, и ястреб в погоне за ней едва не впечатался в отвесную стену горы, скрытую густой шапкой деревьев. Зайдя на новый круг, он с досадой понял, что потерял девушку из виду — она словно растворилась в воздухе, провалилась под землю.

Спустившись к тому месту, где видел ее последний раз, Ястреб обнаружил пробитый в горе туннель, ведущий куда-то вдаль. Обернувшись человеком, Касс ветром помчался по темному проходу, мучительно-остро напрягая органы зрения и слуха и не обращая внимания на режущие ступни ног торчащие из земли осколки камней.

Сначала впереди замаячил ее гибкий силуэт, а затем в конце туннеля показалось пятно света, ширящееся по мере приближения.

Выбежав из-под горы, Касс наконец облегченно вздохнул, осознав, что бежать Оливии больше некуда. Впереди простиралось ровное плоское плато, коротким козырьком нависающее над пропастью.

Свинцовое небо дышало громом и ветром. Она стояла на краю обрыва, мятежная и прекрасная в своем сокрушительном отчаянии. Касс сделал осторожный шаг вперед и протянул ей руку, не в силах отвести взгляда от пылающего гневом лица.

От быстрого бега на ее щеках проступил яркий румянец, алые губы приоткрылись, шумно глотая воздух, грудь высоко вздымается, в глазах дикое безумие, плащ черных волос словно стяг реет на ветру, оплетая тонкие руки и плечи. Невероятная. Такая дерзкая, непокорная и бесстрашная, что дух захватывает.

— Думаешь, загнал меня в тупик, Ястреб? — и снова этот белый цвет ее ауры — холодный, как лед, вымораживающий до основания душу. И такие неприкрытые, выбивающие почву из-под ног эмоции заполняют собой все пространство вокруг. И этот ее взгляд — неотвратимый, как судьба, острый, словно нож, перерезает тело напополам. Горько усмехнувшись, она откинула назад голову, а потом, не задумываясь, шагнула в пропасть.

Упругие струи воздуха холодной волной обдали разгоряченное от стремительного бега тело, и, раскинув руки, Ли отдалась на милость закона притяжения, выбросив из головы все эмоции.

Нет ничего: ни боли, ни отчаяния, ни страха, ни сомнений — только искрящаяся пустота. Где-то на отголосках сознания проскользнула спокойная и обнадеживающая мысль — «должно сработать», и вдруг что-то жесткое впилось в ее талию, и тело сначала безвольно дернулось, на секунду замерев на месте, а затем, словно подброшенное невидимой рукой, резко взлетело вверх.

Раскрыв глаза, она увидела над собой огромные черные крылья и того, кому они принадлежали. Гигантский черный ястреб, хищно выгнув шею, бесшумно парил с ней под облаками. Ветер нетерпеливо шевелил отливающие синевой длинные перья, словно пытался сродниться с бросившей ему вызов птицей, стать с ней одним целым — невесомой черной тенью, легко и грациозно скользящей над землей.

Хищник плавно зашел на круг, постепенно снижаясь, а затем, разжав лапы, осторожно опустил ошеломленную Оливию на траву. Тело птицы стало складываться, как карточный домик, и охотница невольно отпрянула назад, втиснувшись спиной в ствол мелуанна, когда обнаружила перед собой взъерошенного, с яростно горящими зеленью глазами герцога. Он стремительно подался вперед, и Ли с ужасом уперлась взглядом в его мощную, обнаженную грудь, с тяжело перекатывающимися от каждого вздоха под кожей буграми мышц. Он и в одежде выглядел устрашающе огромным, а без нее и подавно. Жесткое, литое, опасное, усеянное шрамами тело мужчины внушало гипнотический, почти животный страх. Словно прочитав ее мысли, дель Орэн растерянно попятился, а затем суетливыми, дергаными движениями стал натягивать на себя разбросанную по земле одежду.

Ли обессилено сползла по стволу дерева, тупо уткнувшись потерянным взглядом в землю. Всевидящий! Так вот за что его прозвали Черным Ястребом — он еще и летает! Сколько еще жутких сюрпризов таится в этом мужчине? Чего еще она о нем не знает?

Это был шок — глубокий и основательный, сменившийся парализующим рассудок безразличием. Все бесполезно. Не получилось. А ведь свобода, казалось, была так близко… Жестокий самообман. Вся ее жизнь — сплошной самообман. Череда бесконечных неудач и падений… И вот теперь ей действительно захотелось умереть. Устала. Надоело. Не было больше сил бороться. И зачем?

Касс тревожно смотрел на скорчившуюся под деревом Оливию и видел ее серые и беспросветные, как нависшее над головой небо, мысли. Ему стало жутко. До омерзения. До тошноты.

Куда исчезла та яркая и обжигающая, словно огонь, женщина, плывущая против течения наперекор всем и вся? Что с ней сталось? Куда пропала ее неуемная жажда к жизни и свободе? Неужели это все он? Неужели из-за него? Неужели сломал?

— Лив, — тихо позвал он, присев перед ней на корточки. — Лив, посмотри на меня.

Пустой, отсутствующий взгляд окатил его ледяным холодом, и Касс, отшатнувшись, тяжело осел на землю.

— Лив, — снова позвал он, пытаясь достучаться до ее замершего и ускользающего в тьму сознания. — Давай поговорим. У нас никогда не получалось сделать это нормально. Я понимаю, — сглотнул он, прочищая горло, — у тебя нет причин желать меня слушать, как, впрочем, и видеть… Я виноват перед тобой… — Касс бессильно опустил голову, потом, резко подняв её, заглянул в пустые глаза Оливии. — Если бы можно было все исправить… если бы только можно было хоть что-то исправить… Не было и дня, чтобы я не сожалел… Лив, ты слышишь меня? — Касс коснулся костяшками пальцев ее подбородка и наткнулся на пустую стену безразличия. — Лив! — схватив девушку за плечи, герцог яростно тряхнул ее, пытаясь растормошить, она дернулась, как тряпичная кукла, и вперилась в него стеклянным, неживым взглядом.

Сейчас она почему-то напомнила ему куклу: красивую, пустую, холодную куклу. И вдруг Касс понял, что его так раздражает, что кажется неуместным и фальшивым во всем ее новом облике — цвет волос, отвратительный, совершенно не идущий ей цвет волос. Чужой. Мрачный. Инородный. Не ее.

Стремительно вскочив на ноги, он вздернул с земли Оливию и, намотав на кулак ее локоны, пропустил сквозь них волну магии, возвращая им естественный цвет. Полюбовавшись несколько секунд на тяжелую копну пшеничных волос, зажатых в своей ладони, он достал из-за пояса нож и безжалостно обрезал их, отбросив в сторону.

— Маскарад закончен, Лив. Тебе больше не нужно притворяться, — выдохнул он в ее бледное лицо. — Твоему Джедду очень не понравится то, что ты пыталась с собой сделать.

Она вдруг мелко моргнула, в глазах промелькнула осознанность, подрагивающие губы сжались в узкую линию, а затем охотница резким, неожиданным крюком справа с размаха въехала Кассу в челюсть.

— Правильно, Лив, — довольно улыбнувшись, облегченно вздохнул Ястреб, — сдаться ты всегда успеешь.

Дель Орэн высоко вскинул бровь, а затем, жестко потерев подбородк, с ухмылкой заметил:

— Слабовато. Что, охотница, размякла у эльфов? Бьешь, как девчонка. Совсем драться разучилась?

Оливия совершила молниеносный выпад, ударив герцога сначала в живот, а потом в скулу.

— Это что было? — сплюнув кровавую пену, рассмеялся Касс. — Комар укусил?

— Тварь, — задохнулась Ли, и ее кулак со всей дури снова заехал Ястребу в челюсть.

Она била его, вкладывая в каждый удар крошащую ее изнутри боль, остервенелую ярость и перехлестывающую через край обиду, а он позволял…

Стиснув зубы, с улыбкой терпел дикую атаку переставшей себя контролировать женщины. Она разбила ему лицо, кажется, сломала ребро и наставила ссадин по всему телу, но остановил он ее лишь тогда, когда заметил кровь у нее на руках, хотя уже было поздно, и не понятно, чья она — его или ее… Цепко перехватив тонкие кисти, он завел их ей за спину, а затем, удерживая их одной рукой, другой обхватил ее голову за затылок и прижал к своей груди так сильно и крепко, что она не могла не то что пошевелиться, а даже рта раскрыть, чтобы что-то сказать.

— Довольно, — тихо прошептал Касс, чувствуя, как бешено трепыхается ее тело в дикой попытке получить такую необходимую ей свободу. — Хватит, Лив. Не надо. Ты ничего уже не можешь изменить. Ты моя жена. И тебе придется научиться жить с этим. Нам обоим придется научиться с этим жить.

Тело девушки бессильно обмякло и, уткнувшись лбом в его грудь, она негромко всхлипнула. Касс осторожно ослабил схватку, и чувство у него было такое, словно он балансирует на тонком канате, протянутом через бездонную пропасть.

— Что ты сделал с Джеддом? — Оливия наконец рвано вздохнула, а затем, с силой оттолкнув от себя Кассэля, зло вытерла рукой мокрые от слез щеки.

— Ничего, — хмуро разглядывая ее, сообщил Касс. — Все в порядке с твоим рыжим.

— Где он? — в глазах Ли промелькнул откровенный испуг.

— В замке.

— А Лэйн?

— Там же, — спокойно сообщил Касс. — Твои друзья ждут твоего возвращения в Ястребином Когте.

— Мразь, — Оливия замахнулась для удара, но Ястреб быстро уклонился, поймав в полете ее кулаки, и, развернув, прижал спиной к груди. — Тварь многомордая. Ястреб недобитый. Придушу тебя, если с ними хоть что-то случится, — рычала девушка, дергаясь в кольце зажавших ее рук.

— Ну, наконец-то! С возвращением, дорогая, — закатил глаза к небу Касс. — А то я уж было испугался, что тебя подменили.

— Отпусти, — Оливия саданула герцога ногой по голени, но он, выругавшись сквозь зубы, прижал ее к себе еще крепче. — Nadorhuan[81]. Menu caragu rukhs[82]. Alasaila torog nacoen[83], — яростно пыхтела охотница, тщетно пытаясь вырвать кисти своих рук из стальной хватки герцога.

— Ух ты. Это что-то новенькое, — довольно повел бровью Кассэль. — Непереводимый гномий и эльфийский фольклор? Отпущу, если пообещаешь больше не размахивать кулаками.

— Что, Ястреб, — ехидно пропыхтела Оливия, — размяк в мое отсутствие? Отвык от моих нежных объятий?

— Скучал, не скрою, — еле успев убрать ногу от очередного тычка, прокряхтел Касс. — И да, отвык малость.

— Так это поправимо, — снова отчаянно дернулась Ли. — Отпусти, я тебя сейчас так приголублю, до конца своих дней не забудешь!

— Хватит! — неожиданно громко рявкнул Касс. — Уймись, дурочка, и на руки свои посмотри. Мне твои удары, как медведю комариные укусы. На мне все заживет через пару минут, как на собаке. А твой Джедд расстроится, увидев тебя в таком состоянии, — герцог потряс перед лицом девушки ее сбитыми в кровь кулаками.

— Ему не привыкать. Он меня и в более плачевном состоянии видел, — внезапно перестав вырываться и угрюмо оглядев костяшки своих рук, буркнула Оливия.

— Тогда пацана пожалей, — ворчливо добавил Касс.

— Слушай, — изумленно расширила глаза Ли, — а что это ты добренький такой? Тебя самого, часом, не подменили? Тебе что от меня, вообще, нужно?

— Честно? — мрачно проронил Касс, сверля подозрительно уставившуюся на него девушку тяжелым взглядом. — Тебе не понравится.

От удивления у Оливии даже рот открылся. Несколько секунд она потрясенно молчала, а затем зашлась в истерическом хохоте. Касс наконец отпустил ее и, отойдя на шаг в сторону, недоуменно приподнял брови, созерцая ее явно нездоровое веселье.

— Не понравится? И всего-то? — нервно всхлипнула Ли. — Да мне вообще в тебе ничего не нравится! Ни ты, ни твое имя, ни твой замок, ни рожи твои глистатые, — окинув пристальным взглядом ошеломленное лицо герцога, охотница остановилась на его жестком квадратном подбородке и, вдруг вспомнив слова братца Ястреба, злорадно добавила, — И подбородок твой мне тоже не нравится.

Касс машинально схватился рукой за лицо, растерянно поинтересовавшись:

— А подбородок-то мой тут при чем?

— Слабоватый он у тебя какой-то, — нагло ухмыльнулась Ли и, замахнувшись головой, попыталась заехать Кассэлю в нос.

Ястреб, совершив молниеносный уклон в сторону, поймал ее, резко забросив себе на плечо.

— Всевидящий, — прошипел медленно звереющий мужчина. — Я спокоен. Твою мать, я совершенно спокоен.

— А это ты зря, — долбанула его ладошками по спине Оливия. — Покой тебе теперь будет только сниться, многомордый. Ты как, привет прощальный от меня получил? Понравилось? — сопела висящая вниз головой Ли.

— Ты про свою глупую выходку с комнатой? — раздраженно буркнул Касс. — Не понравилось.

— Вот и замечательно! А ты привыкай, потому что это были цветочки, Ястреб.

— Паучки! — зло поправил ее Касс.

— Тараканчики! — пыхтя, добавила Оливия. — Подожди, я тебе устрою спокойную жизнь! — не унималась она. — Я и замок твой к орку в зад разнесу.

Касс остановился, а затем, резко стянув ее с плеча, сбросил на землю.

— Чего ты добиваешься? — прогрохотал он, тяжело нависнув над Оливией. — Зачем меня злишь? Я пытаюсь себя контролировать. Я пытаюсь поговорить с тобой спокойно…

— А ты меня спросил, мне это нужно? — Оливия вскочила на ноги и яростно толкнула Касса в грудь. — Ты спросил меня, хочу ли я тебя видеть и слышать? Тебя интересовало мое согласие, когда ты заставил меня выйти за тебя? Тебя плевать, что ты разрушил мою жизнь, а мне наплевать на твою, и если у меня получится превратить каждый день твоего существования в мрачный Сардарр, значит, мы квиты! — выкрикнула она в его передернувшееся лицо. — Получай, что хотел! Ты меня еще упрашивать будешь, чтобы я убралась подальше, когда у тебя земля будет под ногами гореть.

— Серьезно? — напер на нее Касс. — Ты действительно считаешь, что можешь мне что-то сделать? Глупая девочка, — сделав стремительный шаг вперед, Касс захватил в ладони лицо Оливии и, ярко сверкнув глазами, не мигая, уставился в ее. — Я щажу твою гордость и терплю твои глупые выходки только потому, что проклятое чувство вины столько лет не дает мне жить и дышать спокойно. Стоит посмотреть на тебя, и давно зажившая рана снова начинает кровоточить и болеть. Почему? Гребаный Раннагар, а я ведь могу и так… — он глубоко вдохнул, и Ли вдруг поняла, что не может отвести от него взгляда… или не хочет? Увязла, как в трясине, и с каждой секундой бездонные зеленые омуты его глаз утягивают ее куда-то на самое дно, и нет сил даже чтобы крикнуть и позвать на помощь. И желания тоже нет. Так хорошо, тепло и спокойно там… в этом изумрудно-мягком свете. И все вокруг такое неважное, незначительное, пустое… только этот свет — зовущий, обещающий, искушающий… чистый соблазн…

Словно со стороны охотница увидела свою руку, медленно тянущуюся к лицу мужчины, касающуюся высокой скулы, спускающуюся по колючей щеке. Ее пальцы обводят его жесткие, сомкнутые губы, и они вдруг опаляют кожу теплом своего прикосновения — мимолетного, невесомого, дразнящего.

— Я ведь могу и так, Лив, — прохрипел Касс в раскрытую ладонь охотницы. — Но не хочу, — он осторожно освободил ее лицо из плена своих рук и, развернувшись, поднял с земли мешок, протянув его Оливии. — Здесь одежда. Вард позаботился. Переодевайся. Я пойду поймаю скирргорна.

Ошеломленная и потерянная, Ли молча смотрела в его удаляющуюся спину, не осознавая того, что случилось. Высоко в небе сверкнул извилистый росчерк молнии, разорвав небо напополам, а потом ударил оглушительный раскат грома, заставив девушку вздрогнуть и очнуться от сковавшего тело оцепенения.

Стремительно приближалась гроза, и бежать от нее было так же бессмысленно, как и от минуту назад покинувшего поляну мужчины.

Он вернулся спустя четверть часа, вернее, триумфально приземлился в центре поляны на сером, нервно бьющем по земле хвостом ящере. Спрыгнув на землю, герцог по-хозяйски потрепал животное за холку, и Ли мрачно отметила, что скирргорн довольно закатил глаза, признавая верховенство и власть хозяина.

Поразительно: эльфы тратили много месяцев, чтобы приручить птице-ящеров, носились с ними, как с малыми детьми, пытаясь найти подход, привязать к себе, а этому хватило нескольких минут и одного взгляда. Несправедливо.

Касс мельком окинул взглядом одетую в привычную для воинов ольдта одежду Оливию и, вытащив из-за пояса нож, спокойно протянул ей. Ли удивленно покосилась на протянутое оружие, а затем исподлобья зыркнула на Ястреба.

— Что это? — недоверчиво поинтересовалась она.

— Недостающая часть твоего гардероба, — невесело ухмыльнулся Касс и, развернувшись, хотел было вернуться к ящеру.

— Не боишься, что я его тебе в спину вставлю? — Ли сжала в ладони клинок, а затем стала виртуозно прокручивать его между пальцами.

— Не боюсь, — совершенно серьезно обронил Касс. — Ты не из тех, кто бьет в спину, — подойдя к Оливии вплотную, он уперся грудью в моментально выставленное ею вперед остриё кинжала. — В спину — нет. В сердце — да. Будь у тебя такая возможность, ты обязательно убила бы меня, но при этом смотрела бы мне в глаза.

— Так ты поэтому мне нож дал, зная, что я все равно ничего тебе не смогу сделать? — презрительно покривилась Ли, спрятав клинок.

Касс снисходительно вздохнул, подняв с земли рюкзак.

— Я тебе его дал, чтобы ты могла защищаться. Твоя жизнь в опасности, Лив.

— Моя жизнь в опасности с тех пор, как в ней появился ты, — зло выплюнула Оливия и, оттолкнув Касса с дороги, пошагала к скирргорну.

— И это тоже правда, — угрюмо буркнул себе под нос Касс, двинувшись следом за ней.

— А другого ящера для меня нельзя было поймать? — громко возмутилась охотница, когда Касс уселся на спину животного позади нее.

— Этот тебя чем не устраивает? — недовольно спросил герцог.

— Меня твое тесное соседство не устраивает, — неуютно крутанулась Оливия, толкнув спиной Касса в грудь.

— Ну, извини, — съязвил дель Орэн. — Отдельные апартаменты, личная карета и слуги тебя ожидают в замке.

— Да засунь их себе знаешь куда?.. Кроме Джедда и Лэйна, меня в твоем замке больше никто не интересует, — огрызнулась Ли, и в этот момент скирргорн резко взмыл вверх, а рука Касса крепко обхватила ее вокруг талии, не позволив съехать и упасть.

Холодный порыв ветра бросил в лицо мелкую морось, пробрался за шиворот вместе с тонкими ручейками дождя, одежда мгновенно намокла, неприятно прилипнув к груди, и только спина оставалась надежно укрытой и согретой горячим и сильным телом мужа.

Они опустились у пограничного поста, и Ли, всю дорогу гадавшая, отчего в Айвендрилле так неожиданно испортилась погода, заметив у врат бледного и пасмурного, как непроглядные небеса, Элладриила, поняла, что Эльва повторяла мрачное настроение своего повелителя. Светлый Владыка, очевидно, всю ночь простоял на кордоне, ожидая их с Кассом появления.

Взгляд эльфа наткнулся на обрезанные волосы Оливии, и в его глазах проскользнуло столько сожаления и удушливой горечи, что Ли не выдержала и отвернулась.

— Ma le maur, Meletyalda?[84] — Касс со свистом описал вскинутым мечом дугу и вышел вперед, закрыв собой жену от посторонних взглядов.

Элладриил жестом остановил инстинктивно дернувшихся Итилгила и воинов ольдта, а затем, посмотрев в глаза Касса, попросил:

— Lav nin namaa at re[85].

Касс бросил через плечо короткий взгляд на Оливию, а после, спрятав меч, отошел в сторону.

— Ollwë… — Элл протянул руку в попытке коснуться щеки девушки, но она резко ушла в сторону и отвернулась от него. — Ollwë, ni yestar athrabe…[86]

— Зачем? — Ли вскинула голову, заглянув в ставшие черно-синими глаза эльфа. — Я все поняла, не глупая. Не стоило себя утруждать, Meletyalda.

— Ты не понимаешь, Eathari. Я не знал, что это ты, когда пообещал, — болезненно выдохнул Элл.

— Теперь знаешь, — бросила ему в лицо Ли. — Что это меняет? Ты наплюешь на долг, честь, Айвендрилл, пойдешь на открытый конфликт с Аххадом ради жалкой охотницы, ставшей твоим телохранителем?

Элл молча опустил голову и отвел взгляд. Горько усмехнувшись, Оливия почтительно поклонилась и торжественно произнесла:

— Для меня было великой честью служить тебе, Элладриил Ноэррин, сын Ингонора. Namaarie, Meletyalda[87].

— Mankoi lle sin, Ollwë?[88] — со стоном выдохнул Элладриил.

Гордо выпрямив спину, Оливия повернулась к Кассу.

— Мы можем идти? — безучастно поинтересовалась она.

Элл в один шаг догнал, ее схватив за руку.

— Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь… — эльф вложил в ладонь девушки серебряный кулон в виде листка маленорна на тонкой цепочке.

— Это вряд ли, Владыка, — Ли небрежно вернула Эллу украшение. — Не думаю, что позволю себе тревожить ваш покой по таким пустякам.

— Тогда возьми как подарок, — с мольбой в голосе попросил Элладриил. — На прощанье.

Оливия, стиснув зубы, благодарно кивнула и, взяв кулон, не оглядываясь, пошагала к месту прохода.

С той стороны границы их с Кассом встретил стылый пронизывающий ветер. В отличие от теплого Айвендрилла с его вечным летом, в Аххаде осень вовсю вступила в свои права, и теперь Оливия рвано глотала холодные потоки воздуха вместе с бегущими по щекам слезами. Если бы Элл только знал, чего ей стоило сохранять видимость спокойствия и равнодушия, прощаясь с ним… Если бы хоть кто-то только мог понять, как тяжело ей было покидать Айвендрилл. Какая это была мука — видеть обращенные к ней пронзительные взгляды друзей по ольдту. Сердце нестерпимо болело, отчаянные слезы жгли глаза, и Ли до крови закусывала губы, стараясь не сорваться на истерику. Повернув голову, она столкнулась взглядом с молчаливо наблюдавшим за ней герцогом. На долю секунды девушке показалось, что он смотрит на нее с жалостью, и она тут же вспылила:

— Я не нуждаюсь в твоей жалости, Ястреб.

— Такие, как ты, не вызывают жалости, — спокойно выдержал злой взгляд охотницы Касс. — Только уважение, — махнув рукой одному из солдат, наблюдавших за ними, герцог приказал привести им лошадей. Сняв с одного из воинов теплый плащ, он небрежно набросил его Оливии на плечи. — В Алахонте тебе подберут подходящую для дороги одежду, — вскочив на коня, пробурчал дель Орэн.

Ли не хотелось принимать от многомордого и малейшей поблажки, но ее рубаха и брюки все еще оставались мокрыми после полета на скирргорне, а в Аххаде было непривычно холодно после вечнозеленого Айвендрилла, поэтому девушка с досадой закуталась в теплый плащ и забралась на предоставленную ей лошадь.

До заставы они ехали быстро и молча. Боль, горечь и обида мгновенно ушли на задний план, вытесненные тревогой за друзей. Да и не умела Оливия долго упиваться жалостью к себе, считая это непозволительной роскошью. Тем более что Джедд всегда учил ее стойко и хладнокровно принимать любые удары судьбы.

Охотница то и дело обращалась мыслями к верному другу, и ее сердце каждый раз пропускало удар, когда она представляла его сидящим в темном подвале замка, израненного, голодного и обессиленного. В том, что Джедд оказывал сопротивление, когда его нашел Ястреб, она даже не сомневалась. И тем горше и мучительнее было осознавать, что мастрим опять страдает по ее вине. А за Лэйна ей вообще было откровенно страшно. Что с ним сделали после того, как узнали, что это он усыпил весь замок и помог ей бежать? Как наказали? Несомненно, ребенка где-то заперли, а он ведь такой маленький и беззащитный. Перед глазами Ли всплывала заплаканная и несчастная мордашка мальчишки, и удушливые спазмы сдавливали грудь, когда девушка вспоминала щуплую фигурку Лэйна. Таким она увидела его впервые на базарной площади Хелликии — худенького, грязного и изможденного. Она думала, что может дать ему лучшую жизнь, чем та, что у него была, а вместо этого втянула в крупные неприятности, выбраться из которых и сама не знала как.

* * *

Лэйн, весело подпрыгивая, шел по усыпанной красно-желтой листвой лесной тропинке, время от времени поторапливая грустно плетущуюся за ним Грасси.

— Мы так грибов и вовсе не насобираем, если ты будешь тащиться, как сонная курица, — дернул девушку за руку Лэйн. — Да что с тобой сегодня такое, Грасси? — мальчик остановился, пытливо вглядываясь в ее лицо. — У тебя сегодня даже веснушки грустные.

Девушка шумно потянула носом, а потом громко всхлипнула:

— Будь они неладны, эти веснушки.

Лэйн недоуменно уставился на рыдающую подругу, а потом, поставив корзину на землю, стремительно обнял рыжую швею, прижавшись к ней всем телом.

— Грас, ты чего? У тебя самые красивые веснушки на свете, и тебе они очень идут.

— Скажешь тоже — идут. Из-за них он на меня внимания не обращает. Что я есть, что не-ет, — подвывала девушка. — Вон, видел, как он на Ильму смотрел, когда мы уходили? А у нее никаких веснушек не-е-ет, — истошно запричитала Грасси.

— Ты из-за Джедда, что ли? — удивленно вскинул бровки мальчик. — Да ты влюбилась! — расплылся ребенок в счастливой улыбке. — Вот дуреха!

— А-а-а, тебе смешно, — не унималась Грасси, — тебя-то он любит, а я так… Постирать, зашить, накормить — это пожалуйста, а как улыбаться — так это какой-нибудь Ильме или Сальме.

— Сама виновата, — сурово отрезал Лэйн, и Грасси, истерично икнув, перестала плакать, изумленно уставившись на него.

— Чего это я виновата? Уж я ему и так, и эдак…

— Правильно, — скорчил рожицу мальчишка. — «Мастер Джедд, у вас куртка порвана, давайте зашью, я всех воинов в замке обшиваю», — тонким голоском подражая интонациям Грасси, передразнил ее Лэйн. — Кто ж так заигрывает? Надо: «Мне что вы, мастер Джедд, что Рамси, что архонт Фрэмвор — одна печаль». Видела, как Ильма его сегодня обрабатывала? — поднял вверх указательный палец пацан. — Товар лицом. А не то, что ты — глаза в пол, руки теребят передник и бубнишь себе под нос непонятно что.

— Нету у меня такого товара лицом, как у Ильмы, — жалобно покосившись на свою грудь, завыла Грасси.

— Капусты надо было больше есть, — сердито насупился Лэйн.

— И что, вырастет? — широко раскрыв глаза, всхлипнула швея.

— Вырастет, — важно обнадежил ее Лэйн: он точно помнил, как аптекарь говорил про капусту одной худой и ровной, как доска, шейне. Только мальчик не очень понимал, зачем Грасси это нужно, уж она точно не была похожа на ту девушку. Безусловно, у рыжей швеи, конечно, не было таких выдающихся форм, как у Ильмы, но зато у нее были золотые руки и доброе сердце. — Ты не о том думаешь, — наконец махнул рукой пацаненок. — Вот посмотри на себя, на кого ты похожа?

Грасси растерянно оглядела свой скромный наряд и подняла на мальчика взгляд, полный недоумения и обиды.

— На кого?

— Мышь серая, — вздохнув, заключил мальчик. — Ты же швея. Ну вот скажи мне, что это за платье? — Лэйн ткнул пальцем в видневшийся из-под плаща кусок темно-коричневой ткани. — Где твоя юбка с вышитыми цветами и блузка с оборочками?

— В сундуке, — жалобно потянула Грасси.

— Вот сундук на тебе и женится, — покачал головой Лэйн. — Ты видела, как Сальма выряжается, когда к Джедду приходит? Он, глядишь, сначала на одежку посмотрит, а потом и на нее. С красивой оберткой-то оно завсегда приятнее глазу. И улыбаться надо! Улыбаться! А ты вечно с таким лицом, как вроде у тебя помер кто.

Грасси оскалилась в натянутой улыбке и сквозь зубы поинтересовалась:

— Так?

Лэйн критически поморщился, потом, махнув рукой, изрек:

— Да хоть бы и так для начала. Эх, всему тебя учить надо, — тяжело вздохнул мальчик. — Значит, так — приходишь к Джедду и просишь его исправить… — Лэйн задумчиво почесал затылок. — У тебя есть чего поломать?

— Станок ткацкий или прялку? — предположила девушка.

— Отлично, вернемся — приду, поломаю тебе станок.

— А на чем же я ткать буду? — воскликнула девушка.

— Вот дуреха, — фыркнул Лэйн. — Я ж тебе объясняю: Джедда позовешь исправить. Ты ж ему рубахи да штаны чинишь?

Грасси согласно кивнула и, раскрыв рот, преданно внимала тому, что говорил Лэйн.

— Вот, — продолжил мальчик. — А пока он будет ремонтировать тебе станок, станешь ему говорить, какой он ловкий да умелый. Какие у него руки сильные, ноги, чего у него там еще… хвали его, в общем, — подытожил Лэйн. — И оденься покрасивше. Губы можно соком брусники намазать, в погребе у Тарги возьму для тебя. И улыбайся, улыбайся!

— Думаешь, заметит? — с надеждой спросила Грасси.

— Я тебе станок и прялку буду каждый день ломать, пока не заметит, — обнадежил Лэйн и, подняв с земли корзину, двинулся по тропе. — Со мной не пропадешь, — важно заявил пацан. — И ты мне больше, чем Ильма, нравишься. Ты не волнуйся, соперниц я твоих быстро уберу, я им такие духи сделаю, что Джедд от них как от навозной ямы шарахаться будет.

— Так кто ж такими духами пользоваться будет? — сомнительно поинтересовалась Грасси. — Понюхают, что воняют, да выкинут.

— Ох, и темная ты, Грасси, — вздохнул мальчик. — Я им духи с запахом левзеи сделаю, а Джедд ее на дух не переносит: у него от левзеи сразу нос пухнет и слезы бегут.

— А какой запах он любит? — тут же поинтересовалась Грасси.

— Ну, не знаю, — призадумался Лэйн. — Ко всему остальному у него вроде отвращения нету, так что можешь и розовой водой надушиться, только много на себя не лей, много тоже плохо, задохнуться можно.

— Ладно, — воодушевилась Грасси. — Я чуть-чуть.

Вывернув на широкую поляну, Лэйн ткнул пальцем на пень, поросший опятами и, подтолкнув к нему мечтательно закатившую к небу глаза Грасси, возмущенно заметил:

— Глазки будешь Джедду строить, а не Всевидящему. Иди вон, опят собирай. Тарга просила грибов на пироги набрать, а с тобой только дырки в лукошке принести можно.

Грасси, обиженно вздохнув, присела на землю и, выудив из кармана маленький нож, который ей подарил Джедд, стала срезать светло-коричневые гроздья, плотным строем торчащие над пнем.

— А что, если я попрошу Джедда мне нож наточить? — внезапно озарило девушку.

— Дошло наконец, — развел руки Лэйн.

— А потом похвалю его за это, — вошла в азарт Грасси.

— Грибы собирай, — шикнул на нее мальчик. — Я пойду к косой горке, там в прошлый раз рядовок много было, а ты чтобы к моему приходу полную корзину набрала.

Прошмыгнув между деревьями, Лэйн потопал в сторону поросшего березами пригорка, вдоль которого шел небольшой извилистый овраг, и вот там мальчик надеялся быстро наполнить свое лукошко и вернуться с помощью к Грасси.

Обогнув южный склон, Лэйн уже собирался перейти дорогу, чтобы вывернуть к оврагу, как вдруг услышал шум приближающегося экипажа. Уроки Джедда не прошли для мальчика даром, и, судя по звукам, по дороге ехала карета, запряженная четверкой лошадей.

Мальчик, вытянув шею, замер на месте, а затем быстро побежал в другую сторону, чтобы, обогнув холм, выбежать в спину проезжавшей карете. Он и сам не понял, что его так насторожило, скорее всего, сработало то внутреннее чутье, которое всегда предупреждало его об опасности, а еще малыш чувствовал, как что-то неуловимо изменилось. Это что-то повисло в воздухе прелым запахом необъяснимого беспокойства и заскрипело на зубах острой горчинкой тревоги.

Что делала в лесу такая дорогая карета? Лэйн точно знал, что эта дорога ведет в соседнюю деревню, но никак не в Ястребиный Коготь. Если кто-то собирался навестить герцога, то зачем поехал совершенно в другую сторону?

Пригнувшись, мальчишка прополз под кустами лещины, а затем, осторожно оттянув ветку, высунул наружу свой нос.

Карета остановилась посреди дороги, и что показалось Лэйну самым странным, ею никто не управлял. На козлах не было возницы, но тем не менее лошади почему-то сами остановились, словно послушались какой-то невидимой руки или приказа.

Несколько минут ничего не происходило. Из экипажа никто не выходил, а лошади спокойно стояли, изредка похлопывая себя по крупу хвостом, или громко фыркали, лениво переставляя ноги.

Внезапно острый слух мальчика различил шуршание от ступающих по опавшей листве ног, и Лэйн изумленно прикрыл ладошкой открывшийся рот, когда увидел приближавшуюся к карете Ильму.

Девушка непрестанно озиралась по сторонам, словно опасалась быть замеченной за этим странным занятием. В карете неожиданно открылось окно, и подбежавшая к нему служанка заискивающе поклонилась, уставившись, как жаба на ужа, на появившуюся в проеме руку с массивным золотым перстнем.

— Принесла? — низкий скрежещущий голос осыпался, словно песок, и у Лэйна возникло желание зарыться поглубже в ковер из опавших листьев.

— Простите, господин, но в замке больше нет вещей хозяйки, — дрожащим голосом пролепетала Ильма.

— Мне нужно что-то, на чем остался бы ее запах, — раздраженно фыркнул незнакомец.

Лэйн подался вперед, желая увидеть лицо оллинга, но Ильма, заслонив собой угол обзора, быстро затараторила:

— Я понимаю, господин, но постель в комнате госпожи давно выстирали и поменяли, а мебель, на которой она сидела, я не смогу вынести из замка.

— А хозяин твой где? — послышался недовольный вопрос.

— Никто не знает, — прошептала Ильма. — Но ходят слухи, что ищет хозяйку.

Рука, высунувшаяся из окна, исчезла, а через секунду появилась снова, передав девушке черный граненый камушек.

— Дашь знать, когда появится, — повелительно потребовал неприятный голос, и Ильма, закивав головой, как кукла, быстро спрятала камень за вырез своего платья. — Пошла отсюда, — презрительно фыркнул оллинг, и служанка, подобрав юбки, шарахнулась от кареты и без оглядки побежала туда, откуда пришла.

Окно захлопнулось, словно от сквозняка, лошади вздрогнули, вскинули головы и, нетерпеливо ударив копытами, двинулись вперед.

Лэйн выждал, когда карета поравняется с кустом, под которым он лежал, а потом, резко выскочив на дорогу, пробежался за ней следом. Подняв тяжелую накидку, накрывающую полку для поклажи, мальчик ловко запрыгнул внутрь и, поджав коленки к груди, втиснулся в щель между двумя сундуками.

Карета подпрыгнула на ухабе, и Лэйн больно ударился спиной о металлическую перекладину. Мальчишка, скривившись, сжал кулачки, мысленно сетуя на то, что места на полке очень мало и нет возможности развернуться, чтобы потереть ушибленный хребет. Ехать в таком положении было до крайности неудобно и холодно, а сколько времени еще придется провести в пути — Лэйн не знал, поэтому стал оглядываться по сторонам, желая умоститься поудобней.

Дернув крышку одного из сундуков, мальчик к своей величайшей радости обнаружил, что она не закрыта. Приподняв ее вверх и стараясь удерживать равновесие, чтобы не свалиться во время движения, горе-следопыт залез внутрь. Сундук оказался совершенно пустым, что натолкнуло ребенка на мысль, что благородный оллинг пытался замылить окружающим глаза, изображая вельможу, проделывавшего долгий и длинный путь. Улегшись на деревянное дно, Лэйн несколько минут привыкал к темноте, а потом, закрыв глаза, стал раздумывать, как сможет вернуться в замок после того, как разведает, откуда приехал оллинг. Стыдно было признаться, но Лэйн тайком подслушивал разговоры герцога с Джеддом, и из них ребенок узнал, что Ли грозит опасность.

Мальчишка понимал, что, несомненно, от Джедда и Ястреба ему влетит по полной, но когда он расскажет им, что узнал кто охотится за Оливией, а еще про коварную Ильму, его будут считать чуть ли не героем. А когда Касс расправится со всеми врагами, в чем малыш даже не сомневался, учитывая, сколько у него свирепых и воинственных морд, то можно будет и подумать, как снова смыться из замка.

Губы мальчика непроизвольно расплылись в улыбке, и тут он вдруг вспомнил, что в лесу осталась бестолковая и простодушная Грасси, о которой он совершенно забыл. Сейчас эта дуреха станет бегать по лесу, рвать на себе волосы и повсюду его искать. Настроение сразу в край испортилось. Лэйн даже стал подумывать, что стоит покинуть свое убежище и вернуться обратно, но потом решил, что у рыжей подруги уж он как-нибудь сумеет выпросить прощения за свою выходку. Например, сосватав ее Джедду.

Мальчик даже не подозревал, что именно в этот момент Грасси, наполнившая свою корзину опятами, приставив к губам ладошки, громко зовет его к себе. И уж, конечно, увлеченный своей идеей расследования, он и представить себе не мог, как напугал и огорчил добрую девушку.

Оглашая лес истошными криками, она, как безумная, бегала от одного дерева к другому, заглядывая под каждый куст и размазывая по щекам льющиеся слезы. Сердце Грасси замирало от ужаса и тревоги за маленького мальчика, которого она полюбила всем сердцем.

И совсем от другого замирало сердце спешащей в замок Ильмы. Ей было страшно, страшно до почечных колик, до озноба в спине и болезненного жжения в висках. Девушке некого было винить в своих бедах, она сама увязла в этом болоте неприятностей благодаря собственной жадности. Пойманная на воровстве кольца погибшей госпожи Эории, поначалу она до ужаса боялась наказания со стороны хозяина. А теперь она больше всего боялась, что если герцог узнает о ее предательстве, то головы ей точно не сносить.

Не разбирая дороги, она мчалась вперед, не глядя под ноги, пока, зацепившись за присыпанную опалью и дерном ветку, не упала навзничь прямо у края неглубокого оврага. При падении камень, который ей вручил жуткий оллинг, вывалился из-за лифа платья и, пролетев пару эртов, приземлился в ворохе пожухлых листьев на самой глубине лога.

Проклиная злосчастную судьбу, Ильма, поднявшись на колени, стала искать удобное место, где могла бы спуститься в ложбину. Обнаружив торчащий из земли длинный корень, она, подобрав юбки, схватилась за него, как за веревку, и, кряхтя от напряжения, поползла вниз. Тонкий корень, не выдержав нагрузки ее дородного тела, неожиданно лопнул, и девушка с пронзительным визгом кубарем покатилась в овраг.

Она и понять не успела, что произошло, когда лежавший на дне ущелья острый камень раскроил ей при падении череп. Так и осталась лежать, глядя широко раскрытыми стекленеющими глазами на проплывающие в мягком осеннем небе облака.

* * *

Оливия с Кассом, в окружении многочисленного военизированного отряда, вот уже третьи сутки двигались из приграничья в сторону домена, принадлежавшего наследному эрлу, останавливаясь на передышки и ночлег в придорожных гостиницах и постоялых дворах. Ночью у комнаты охотницы выставляли небольшой вооруженный конвой, а близлежащую местность неусыпно патрулировали остальные воины.

Причину такой повышенной предосторожности Ли не понимала, а по большому счету это ее откровенно злило Неужели ее недалекий муж действительно считал, что она может пытаться бежать, когда у него в руках находятся единственные дорогие ее сердцу люди? За все время, проведенное в пути, они едва перебросились друг с другом парой сухих фраз, ограничиваясь ни к чему не обязывающими, короткими и емкими «да», «нет».

Еду ей приносили в отдельный номер, и пока Оливия там находилась, герцог ни разу не позволил себе нарушить границ ее личного пространства. Он все время держался на почтительном расстоянии, словно старался не мозолить ей глаза своей постылой физиономией. Возможно, охотница и смогла бы немного расслабиться, не ощущай она его незримое присутствие всеми кончиками своих напряженных до предела нервных окончаний. Она слышала по ночам, как жалобно скрипят в соседней комнате половицы, прогибаясь под тяжелой поступью его ног. Он мерил неторопливыми шагами комнату, а Ли казалось, что там, за стеной, мечется из угла в угол дикий зверь, запертый в клетку, не находя желанного выхода на свободу. Смехотворная преграда, воздвигнутая между ними, не давала никакого ощущения защищенности. Один решающий удар, и… стена, разделяющая их, разлетится в щепки. И тогда ей будет нечего противопоставить его чудовищной, безудержной силе.

Почему он не прикасался к ней, и что ему было от нее нужно — так и осталось для Ли загадкой. Она с содроганием сердца ожидала, что когда отряд прибудет в замок, игры в благородство, как и затянувшееся перемирие, закончатся, и вот тогда ее жизнь действительно превратится в мрачный Сардар.

На четвертый день отряд с утра двигался по лесной дороге без остановок по причине отсутствия каких-либо населенных пунктов поблизости. Утомленные лошади скакали все медленнее, и ближе к вечеру Касс отдал приказ солдатам остановиться на поляне у небольшого ручья. Мужчины, спешившись, очень быстро развели костер, выудили из седельных сумок еду, а затем расстелили на земле для Оливии одеяло. Пока уставшие лошади, громко фыркая, жадно пили воду, девушка присела у огня, протянув к спасительному теплу замерзшие руки. Перчаток ее размера в Алахонте не нашлось, и Ли мысленно отвесила себе оплеуху за то, что упрямо не захотела взять хоть какие-нибудь.

Заворожено глядя на пламя, девушка не обратила внимания на шорох приближающихся шагов, поэтому подозрительно нахмурилась, когда обнаружила усевшегося напротив нее ненавистного супруга. Не желая вести с ним беседу, охотница опустила голову, целиком уйдя в созерцание притягательно тлеющих жаром, выгорающих веток.

— Я вернулся за тобой… в тот день, — глядя, как на ее лице отсветы огня рисуют безрассудный танец, хрипло обронил Касс.

— Зачем? — не поднимая глаз поинтересовалась Ли.

— Хотел все исправить, — неотрывно взирая на нее, ответил он.

Оливия зло и громко расхохоталась, а потом, подавшись вперед, прошептала, как безумная:

— Как? Убил бы меня?

— Нет, — посерел герцог. — Я хотел забрать тебя с собой.

— В качестве кого? Своей походной шлюхи? — вскипела Оливия.

— Я собирался жениться на тебе, — холодно и мрачно отчитался Касс.

— И что бы изменилось? По-моему, ничего. Один драный гоблин, жена-шлюха или шлюха-жена.

— Прекрати, — яростно процедил сквозь зубы Ястреб.

— Почему? — тяжело дыша и возбужденно сверкая глазами, поинтересовалась Ли. — Разве я не права? У шлюх ведь не спрашивают согласия. Ты ведь не собирался спрашивать моего согласия? Или ты ждал три года, чтобы меня спросить? Как-то долго ты меня искал и как-то странно спросил.

Едкую толику ее сарказма Касс проигнорировал.

— Я не искал тебя, потому что думал — ты погибла, бросилась в пропасть, — хрипло и сбивчиво начал он. — Все эти годы я винил себя в твоей смерти, — герцог запнулся, с шумом втянув ноздрями воздух, а затем продолжил: — Когда я увидел тебя в храме, подумал, что это какой-то злой розыгрыш, галлюцинация. Но это была ты. И ты жива!

— А ты хотел, чтобы я убила себя? — возмущенно вздрогнула Ли. — То есть я должна была еще и умереть, не простив себя за то, что ты со мной сделал? Велика честь для тебя, Черный Ястреб. Я буду жить! Тебе назло. И пусть я буду гореть в черном огне Эрэба, но вместе со мной там будешь гореть и ты. Каждый день, находясь со мной рядом, ты будешь видеть и чувствовать, как сильно я тебя ненавижу, и умирать от бессилия что-либо изменить.

Ее слова били сильнее и больнее ее кулаков, а самое страшное, что она была права, и Кассу нечего было ей возразить. Молча и пристально он смотрел в ее суровое, бледное лицо, сам не понимая, что пытается в нем найти, а она пронзала его сталью своего взгляда, не давая и малейшей надежды на возможность прощения.

Разделенные пламенем костра, словно необъятной пропастью, они бросали в огонь, как сухие поленья, свои хлещущие через край эмоции. Она — ненависть, боль и обиду, он — бессильную злость, стыд и раскаяние, и огонь пожирал их чувства, обугливая сердца, обдавая смрадной копотью души. Огонь не грел — он ранил, вскрывая, как нарывы, лопающиеся и сочащиеся волдыри ожогов, причиняя нестерпимую боль. Они горели оба в этом холодном пламени непонимания, ненависти и отчуждения, сжигали в нем свои души и судьбы — нещадно, отчаянно, бескомпромиссно.

Глотая пересохшим горлом упругий комок, до боли сдавивший гортань, Касс мучительно-остро ощущал безнадежное отчаяние и пронзительную обреченность, сквозящие в устремленном в огонь взгляде находившейся рядом с ним женщины.

Ему было знакомо это чувство безысходности. Сидя в Чертоге Приговоренных и глядя на колышущуюся марь парализующего силового поля, он тоже думал, что все кончено…

— Мы готовы двигаться дальше, — голос подошедшего к костру капитана разрушил затянувшийся зрительный поединок супругов, и Касс, поднявшись, протянул Оливии флягу с водой.

— Сам пей, — проронила она, отвернувшись.

— Больше остановок не будет, — словно оправдываясь, сообщил он. — Я хочу успеть до наступления сумерек попасть в замок, — наклонившись, Касс поставил рядом с Ли воду и медленно пошел к своей лошади.

— Дохлый гоблин… чтоб тебя… — понуро повесила голову Ли. Тяжело вздохнув, она повертела в руках бортху, а потом, отвинтив крышку, приложилась к горлышку. Никогда в жизни она еще так не уставала от столь короткого перехода. Охотница чувствовала себя обессилевшей, раздавленной и уничтоженной. У нее было такое ощущение, что на плечи свалилось небо, прибив к земле своим гнетом, и она тщетно силится встать, но вместо этого неуклюже дергается, загребая под себя руками и ногами сырую холодную землю.

Как и рассчитывал Ястреб, отряд достиг границ его владений еще до захода солнца. Пока опускался мост, Оливия грустно смотрела на темную громаду Ястребиного Когтя, отражающуюся в водах озера, и покачивающуюся золотыми лодочками на зеркальной поверхности опавшую листву. В былые времена пестрый осенний пейзаж, окружающий замок, да и сам величественно застывший над озером бастион, вызвали бы у нее чувство ностальгии и тихого восторга. В незыблемости крепостных стен и узких глазницах бойниц чужих замков ей всегда виделся ее родной Доу Драххар — таинственный и древний, с завывающим под черепичной крышей ветром, жарко полыхающими в комнатах каминами, синими тенями, ползущими зимними вечерами по стенам, и неясными шорохами, скользящими под высоким пологом ее постели. Как давно это было… Где-то в другой жизни и словно не с ней…

Единственной мажорной нотой в поминальном реквиеме проносящихся в ее голове серых мыслей была предстоящая встреча с Джеддом и Лэйном. Нетерпеливо дернув узду, когда опоры моста коснулись берега, проложив дорогу к воротам, Ли, обгоняя всадников, помчалась вперед, ворвавшись во внутренний двор крепости практически одновременно с ехавшим впереди всех Ястребом.

Гарцуя на возбужденно бьющей по брусчатке копытами лошади, охотница быстро вылавливала профессиональным взглядом расположение караулов, количество стражи, стоящей на стене, входы и выходы из башен. Где-то там, в одной из них держали Джедда, и Ли надеялась, что сходу сможет определить, в какой именно.

— Ли, детка! — громкий пронзительный окрик едва не выбил ее из седла.

Резко крутанув кобылу, девушка увидела бегущего к ней навстречу рыжего мастрима. В одно касание слетев на землю, Оливия успела сделать пару шагов, прежде чем утонула в медвежьих объятьях друга, сдавившего ее до хруста в спине.

— Малышка, ты жива! Ли, детка, — зажав в своих широких ладонях ее лицо, Джедд жадно разглядывал каждую его черточку, бессмысленно повторяя: — Ли, это ты! Это ты, моя девочка!

— Я, конечно, я, Джедд, — сквозь призму слез глядя на друга, шептала Оливия. — Мне так тебя не хватало, — девушка порывисто прижалась щекой к груди охотника, позволяя ему ласково гладить себя по голове.

— Как же ты меня напугала, — со слабым укором пожурил ее Джедд. — Я чуть с ума не сошел, когда проснулся в пещере и нигде не нашел тебя.

— Прости, — подняла голову Ли. — Я думала, так будет лучше для всех.

— Глупая, какая же ты у меня глупая и упрямая, — тепло усмехнулся охотник, целуя ее в макушку. — Хвала Всевидящему, с тобой все в порядке.

— Джедд? — девушка внезапно отстранилась от мастрима, с ужасом разглядывая его внешний вид. — Что они с тобой делали? — глаза Ли налились яростью и гневом, заметив, что друг стоял на холоде обнаженным по пояс, в одних брюках, и на его руках и плечах отчетливо угадывались красные следы от ударов.

— Все в порядке, малышка, — схватил ее за сжатые кулаки Джедд. — Это не то, о чём ты подумала.

Напряженно оглядевшись по сторонам, Ли обнаружила, что половина обитателей замка высыпала во двор, молчаливо наблюдая за происходящим со стороны. Сам же хозяин Ястребиного Когтя, спрыгнув с коня, просто стоял с ним рядом, не предпринимая каких-либо попыток приблизиться к ней и Джедду или отдать приказ, чтобы их разлучили.

Из толпы быстро выбежал раскрасневшийся, взъерошенный лучник и, поравнявшись с охотником, замер в нерешительности.

— Мастер Джедд, ваша одежда, — парень заботливо протянул мастриму сверток и, вежливо улыбнувшись, почтительно склонил перед Ли голову. — С возвращением, госпожа.

— Спасибо, Ларри. Скажи всем, что тренировка на сегодня закончена, — натягивая рубаху и куртку, бросил ему Джедд.

— Тренировка? — Оливия ошеломленно моргнула, растерянно уставившись на друга. — Джедд, о чем он?

— Детка, я тебе все объясню, — натянуто улыбнулся Джедд. — Мы сейчас пойдем с тобой в дом и обо всем поговорим.

— Дом? — ничего не понимая, зависла Ли. — Какой дом, Джедд?

— Ли, малышка… — мастрим ласково коснулся ее щеки, собираясь успокоить, и в этот момент зыбкую тишину огласил громкий, горестный плач.

— Дже-едд, Дже-едд, — из-за спин расступившихся слуг вылетела растрепанная, рыдающая Грасси и с душераздирающим воплем бросилась рыжему охотнику на шею.

— Грасс, милая, что случилось? — испуганно прижав к себе девушку, выдохнул мастрим. — Тебя кто-то обидел?

— Мы пошли… там… он сказал собирать грибы, а сам… а я звала… искала… а он… его нигде нет, — служанка отрывисто что-то лепетала, размахивая руками, задыхаясь от вырывающихся из горла булькающих звуков, заливая грудь Джедда горючими слезами. — Я все обыскала-а-а-а, — истошно рыдала она.

Внезапно подлетевший к ней Касс схватил ее за руку и, резко развернув к себе лицом, прорычал:

— Где мальчик?

— Я нне-не-не знаюу-у-у, — завыла девушка. — Он пропааал.

— Смотри на меня, — зажав в ладонях ее лицо, пробасил Касс. Глаза герцога превратились в два сияющих зеленых фонаря, и мгновенно затихшая Грасси послушно обмякла в руках удерживающего ее нелюдя.

— Рамс, быстро собирай людей, пусть берут факелы и ларэнты, — крикнул Касс начальнику стражи, осторожно опустив на землю жалобно всхлипнувшую девушку. — Пацан несколько часов назад пошел в сторону Кривой Горки, и больше она его не видела.

Ли ошеломленно наблюдала за четко раздающим указания герцогом и слаженно стекающимися к нему со всех сторон воинами.

— Я с тобой, — быстро застегнув ремень с ножами, бросил Кассу Джедд.

— Хорошо, — кивнул дель Орэн. — Разобьемся на две группы.

— Джедд, — Оливия вцепилась в куртку охотника, требовательно тряхнув его. — Джедд, что происходит?

— Лэйн пропал, — нервно взлохматив рукой свою рыжую шевелюру, сообщил мастрим.

— Что значит, пропал? — потеряно выдохнула Ли.

— Он с Грасси в лес за грибами пошел и не вернулся.

— А ты где был? — настороженно сощурилась охотница.

— В замке, — виновато опустил голову охотник.

— И что ты делал в замке? — замирая от недоброго предчувствия, сипло поинтересовалась Оливия.

— Джедд, мы выходим, — позвал мастрима герцог, отдавая страже приказ открыть ворота.

— Я с вами, — вскинулась Ли, зло рыкнув на мастрима, но Джедд тут же схватил ее за руку, резко повернувшись к дель Орэну. Тот как-то странно повел головой, и у охотницы создалось впечатление, что эти двое общаются на каком-то одним им понятном языке жестов.

— Прости, детка, — вдруг опустил глаза Джедд, — но тебе лучше остаться в замке.

— Что?! — не веря тому, что слышит, пораженно прошептала Ли.

— Так будет безопаснее, — провел по ее волосам Джедд. — Поверь мне.

— Джедд, что происходит? — чувствуя, что губы у нее начинают дрожать, а глаза наполняться слезами, просипела Оливия.

— Поговорим, когда вернусь, — охотник махнул рукой, и Оливию тут же плотным кольцом окружили стражи замка. — Верь мне, детка, — проронил в бледное лицо напарницы Джедд, прежде чем уйти.

— Госпожа, нам приказано проводить вас в ваши покои, — мягко обратился к Ли один из стражей, но девушка почти не слышала того, что он ей говорил, лишь неотрывно смотрела в спину удаляющегося мастрима, не замечая бегущих по щекам слез.

Как сомнамбула, она поднималась по высоким ступеням дворца, видя перед глазами лишь мутные, расплывающиеся силуэты стен.

— Госпожа, ваши покои в другом крыле, — попытался становить Оливию один из конвоиров, когда она, повернув направо, пошла по лестнице, ведущей к ее комнате.

— Я помню, где моя камера, — безжизненно проронила Ли, продолжая свой путь.

Воины, недоуменно переглянувшись между собой, не посмели возражать хозяйке и, замявшись на долю секунды, двинулись за ней следом.

Толкнув знакомую дверь, охотница проследовала до кровати, тяжело опустившись на застилавшее ее покрывало со скелетом. Скользнув безразличным взглядом по стенам, девушка мрачно отметила, что от ее глупой выходки почему-то не избавились: по шпалерам по-прежнему ползали семимордые тараканы и пауки, а шторы украшали веселящиеся гоблины, злорадно общипывающие хвосты семиголовых петухов.

В комнату осторожно постучали, и Ли, позволив визитерам войти, узрела нерешительно мнущихся на пороге Марси и Фэлис.

— Спасибо за заботу, — грустно повесила голову Оливия. — Но мне ничего не нужно.

Служанки, робко улыбнувшись, вдруг заговорщически зашипели:

— Госпожа, если что, мы захватили топор и пилку.

Девушки дружно подняли свои передники, демонстрируя пронесенное под ними. Ли непонятливо хлопнула глазами, совершенно забыв, что именно эти предметы она в шутку просила принести служанок в прошлый раз.

— Зачем?

— Будем пилить решетку, — опасливо оглянувшись назад, шепотом сообщила Марси.

— А я встану на стреме, — потрясла в воздухе топором Фэлис. — Как только кто войдет — сразу обухом по голове.

Оливия слабо усмехнулась, разглядывая серьезные до смешного лица служанок.

— Не надо обухом, — вздохнула она. — Я жду Джедда.

Девушки мгновенно сложили губы буквой «о» и стыдливо попрятали топор и пилку за спины.

— А мастер Джедд тоже ваш брат, госпожа? — потупив глаза, поинтересовалась Марси.

— Мастер Джедд? — удивилась Ли. — Почему ты его так называешь?

— Ну как же, госпожа, — встрепенулась девушка. — Он ведь здесь, почитай, за главного во время отсутствия хозяина был. Мужчины крепости к нему со всем уважением. Даже архонт Фрэмвор ему слово поперек сказать не может. А уж молодежь так и вовсе в рот заглядывает да слушается во всем. Такого наставника у них отродясь не было.

Ли потрясенно уставилась на радостно щебечущую служанку.

— Наставника? — недоверчиво переспросила она.

Марси закивала головой, продолжив петь Джедду дифирамбы:

— Уж он их каждый день и из лука стрелять, и ножи бросать, и на мечах сражаться учит. А какой поединок они с Рамси устроили! — служанка восхищенно всплеснула руками. — Весь замок собрался, чтобы посмотреть.

— А Лэйн ваш даже ставки принимал, — захихикала Фэлис. — Этот маленький хитрец, видимо, точно знал, что Джедд победит. Ох, и облегчил он карманы нашим мужикам.

— Лэйн? — совершенно потеряно выдохнула бледная, как мел, Ли.

— Вы не волнуйтесь, госпожа, — замахала руками девушка. — Его обязательно найдут. Ну, куда он мог деться? Увлекся, наверное, да зашел далеко в лес, а Грасси, глупая, панику подняла. Мальчишка-то смышленый да ловкий, он иногда, бывает, где в замке спрячется, так полдня все бегаем, его ищем, а он, как грибок, выскочит откуда ни возьмись — мол, вот он я. Что, не ждали?

— А когда Джедда с Лэйном сюда привезли? — судорожно сглотнула Ли.

— Кто привез? — удивилась Фэлис.

— Стража, Гончие…

Девушки, недоуменно переглянулись, пожав плечами.

— Так они сами с хозяином приехали, почитай, спустя месяц после того, как вы ворота разгромили, — радостно сообщила балаболка Марси, и Фэлис тут же одернула ее, толкнув плечом. — Эм… подправили… ворота, — осклабилась служанка и снова получила тычок от подруги. — А чего? — возмутилась Марси. — Подправила же! Теперича даже лучше прежних — механизм железный, ни один топор не разобьет.

Фэлис пошла пунцовыми пятнами и незаметно наступила Марси на ногу.

— Сами, значит, приехали… — Ли оторопело уставилась застывшим взглядом в пол, все еще не желая верить очевидному.

— Ну да, сами, — Марси, сердито напыжившись, выдернула свою стопу из-под подошвы башмака Фэлис и окатила ее взглядом, полным праведного гнева. — А потом мастер Джедд с хозяином снова уехали вас искать, — с энтузиазмом отрапортовала она.

Марси никак не могла понять, чего это Фэлис к ней прицепилась. С того момента, как госпожа, обидевшись на хозяина, сбежала от него, он сильно изменился. Во-первых, он ни разу не вышел из себя, и его жуткие темные монстры больше не громили замок почем зря, а во-вторых, приказал обустроить хозяйке новые покои рядом со своими: светлые, уютные, красивые, и уж там точно не было никаких скелетов, решеток и замков, а в третьих, крайне уважительно относился к ее Джедду и Лэйну, что наталкивало Марси на мысль об осознании герцогом своих ошибок. Поэтому девушка своим долгом считала доложить хозяйке, что ее протест возымел результат, и господин мало того, что попытался исправиться, так еще и волновался за неё.

— Джедд меня искал вместе с герцогом? — переспросила Ли.

— Конечно, — кивнула Марси. — Искал, волновался. А уж как герцог переживал, — решила добавить отсебятины служанка. — Уж так переживал, так переживал… Не спал, не ел, весь Аххад перевернул, вас разыскиваючи.

Ли гулко сглотнула и в немом изумлении подняла глаза на распинающуюся служанку.

— Правда, правда, — подпряглась Фэлис, решив, что герцога все же не помешает обелить перед хозяйкой, а то она, чего доброго, опять сбежит, и их с Марси снова отправят драить лестницы и полы в замке.

— Понятно, — просипела Ли. — Вы можете идти.

— Так, может, и вы с нами пойдете? — робко предположила Фэлис.

— Куда?

— В ваши покои. Герцог для вас новые покои приготовил. Краси-ивые, — восторженно потянула девушка. — Не то, что эти, — Фэлис брезгливо покосилась на скалящихся пауков на стенах.

— Где?

— Чего «где»? — глупо моргнула служанка.

— Покои мои новые где? — подозрительно сощурилась Ли.

— А, — дошло до Фэлис. — Так там, где и полагается — рядом с комнатами хозяина, — торжественно заявила она.

— Свободны, — сообщила Оливия, резко поднявшись с кровати и проследовав к окну. — Стоять! — остановила она служанок, когда те уже собрались выйти. — Топор оставьте, — угрюмо добавила охотница.

Фэлис осторожно опустила на стол топор, а Марси, посчитав, что ее это тоже касается, тут же пристроила рядом пилку.

— Мы тут рядом, если что, — неуклюже присели девушки, перед тем как покинуть комнату хозяйки.

Оливия дождалась, пока за ними закроется дверь, а затем громко зарычала в пустоту комнаты. Что вообще здесь происходит? Какого дохлого гоблина Джедд вытворяет? Это что, какая-то выбранная им тайная стратегия? Он так решил замылить многомордому глаза? Или она чего-то не понимает? Но она выяснит, обязательно выяснит… Вот только дождется возвращения мастрима и мальчика, и выяснит. Лэйн ей обязательно все расскажет.

Девушка беспокойно металась из угла в угол, периодически выглядывая в окно. На Ястребиный Коготь медленно спускалась ночь, а Джедд, Ястреб и ушедшие с ними люди до сих пор не вернулись. Ли начинала нервничать и волноваться за мальчика.

К середине ночи ее беспокойство переросло в глухую панику, а с рассветом у Оливии тряслись коленки и болезненно сжималось сердце, предчувствуя беду.

Сидеть и мучительно ждать каких-либо известий было просто невыносимо. Она металась от окна к двери, от двери к окну, прислушиваясь к малейшему шуму и злясь на Джедда еще больше за то, что позволил Ястребу ее запереть.

Когда послышался характерный лязг цепей и звук поднимающихся ворот, девушка напряженно вытянулась, гипнотизируя дверь.

Спустя несколько минут в коридоре послышались шаги, возня, а затем на пороге ее комнаты возник бледный, взлохмаченный и мрачный Джедд.

— Где Лэйн? — осипшим от волнения голосом прохрипела Ли.

— Мы его не нашли, — виновато ссутулился Джедд. — Как в воду канул.

— Ты лучший следопыт среди мастримов! — воскликнула охотница. — Неужели ты не нашел никаких следов?

Джедд растер руками уставшее лицо и грузно опустился на стул.

— Ночью следов было не видно. Если что-то и было — к утру все затоптали. Мы нашли его корзину, спрятанную под кустом у дороги, ведущей в деревню. В деревне обыскали каждый погреб, угол и дом. Касс даже воспоминания селян смотрел — ничего. Мальчика никто не видел.

— Уже и Касс? — высоко подняла бровь Ли. — Даже не Ястреб?

— Перестань, — отрезал Джедд.

— Я еще не начинала, — сложила на груди руки Оливия. — Где Лэйн, Джедд? Гнилой орочий потрох, где ребенок, я тебя спрашиваю? — взвинчено прорычала девушка.

Джедд побледнел и взглядом побитой собаки уставился на напарницу.

— Детка, мы найдем его. Касс сказал, что сейчас разошлет сводку на него по всему Аххаду. Пацан не мог уйти далеко.

— Касс сказал… — перекривила мастрима Ли. Схватив топор, она резко замахнулась им, раскроив крышку стола. — Я оставила на тебя ребенка, потому что думала — с тобой он будет в безопасности и ты позаботишься о нем!

— Так и было, — возразил Джедд.

— Так и было??? — взвизгнула девушка. — Ты где был, мать твою, когда Лэйн пошел в лес? Как ты мог его отпустить одного? Он же маленький! Ты хоть представляешь, что должен чувствовать ребенок, всю ночь проведя в темном лесу? Один!

— Я отпустил его с Грасси, — жалко стал оправдываться Джедд. — Они сто раз ходили в лес вместе, и все было хорошо. Я не верю, что Лэйни мог заблудиться. Я научил его ориентироваться по деревьям и звездам. Малец из любого леса может дорогу найти. Здесь что-то другое.

— Что другое? Что другое? — орала Оливия. — Ты сам себя слышишь?

— Он ушел по дороге, — тоже повысил голос Джедд. — И явно не в сторону деревни.

— Объясни мне, почему мальчик, ушедший собирать грибы, вдруг прячет свою корзину в кустах и бежит в неизвестном направлении? — наперла на друга охотница.

— Я не знаю, — в отчаянии воскликнул Джедд.

— А я знаю, — Оливия снова замахнулась топором, и стол под его натиском развалился пополам. — Может, ему надоело смотреть, как ты пресмыкаешься перед этой тварью?

— Ли, ты не понимаешь, что ты говоришь, — Джедд вскочил с места, бросившись к девушке, но она, сделав шаг назад, снова занесла топор, на этот раз опустив его на спинку кресла.

— Да нет, Джедд, я, кажется, наоборот, всё очень хорошо понимаю, — топор снова опустился на деревянную поверхность, разбросав по сторонам иглы острых щепок. — Как ты оказался в замке?

— Детка… — Джедд протянул руку в попытке дотронуться до гневно сверкающей глазами Оливии.

— Как ты оказался в замке? — рявкнула она, отколов топором кусок спинки кресла.

— Приехал с Лэйном и герцогом, — вызверился Джедд. — Довольна?

Ли яростно разрубила подлокотники, превратив мебель в хлам.

— За сколько ты меня продал? А? — топор Оливии теперь нещадно крошил стоявшую рядом с креслом тумбочку.

— Дура! — не выдержал Джедд, резко дернув ворот своей куртки.

— Я действительно дура, — с горечью проронила Ли. — Я мчалась сюда, думая, что тебя держат в подвале и морят голодом! А ты здесь, оказывается, неплохо устроился. Мастер Джедд, — съерничала девушка.

— Ну извини, что не сижу в подвале и меня не морят голодом, — зло прищурился Джедд. — Извини, что живой и не подох в угоду твоей непомерной гордыне, извини, что честно зарабатываю себе на жизнь.

— Зарабатываешь!? — взбеленилась Оливия, со свистом выпустив воздух сквозь сжатые зубы. — Ты псов Ястреба для чего тренируешь? Чтобы бдительней меня стерегли?

— Чтобы смогли защитить тебя, дуру, если понадобится! — заорал на нее Джедд.

— Ах, защитить… — издевательски потянула Ли. — От кого? От своего многомордого пернатого хозяина?

— Ли, послушай, — вышел из себя Джедд, — твоя жизнь действительно в опасности, и только поэтому я здесь. Я всегда буду на твоей стороне, но как бы тебя это ни коробило — твой муж единственный человек на данный момент, кто действительно в состоянии тебя защитить.

— Он единственный, от кого меня нужно защищать, — отчаянно махала топором налево и направо Оливия, выплескивая клокочущую обиду. — Ты забыл? Неужели ты все забыл?

— Детка, — со стоном выдохнул Джедд. — Я не забыл. Но я столько раз просил забыть обо всем тебя! Забыть и жить дальше! Эта ненависть разрушает тебя. Ты подчинила ей свою жизнь. Ты холишь и лелеешь ее внутри себя, заливая ядом собственную душу. Я не оправдываю твоего мужа. Такому нет оправдания. Но, узнав его ближе, я увидел, что он искренне раскаивается и пытается хоть что-то исправить.

— Если я отрублю тебе пальцы на руке, а потом искренне попрошу прощения, неужели ты думаешь, что они от этого снова отрастут?

— Не отрастут, детка, — печально качнул головой Джедд. — Но ведь не зря говорят люди, что повинную голову меч не сечет. Искренне прощать, как и искренне просить прощения, умеют только сильные и отважные люди, потому что тот, кто мстит, очень часто сожалеет о том, что сделал, а тот, кто прощает — не жалеет об этом никогда.

— Ты хочешь, чтобы я его простила? — Ли вскинула голову и сжала зубы до скрежета.

— Я хочу, чтобы ты остановилась и подумала, зачем ты живешь, — тихо пояснил охотник. — Возможно, не найдя ответа на этот вопрос, ты поймешь, что я прав.

— Уйди, Джедд, — прерывисто выдохнула Оливия. Ей нечем было дышать. Воздух внезапно стал вязким и горячим, обжигая огненной лавой язык и гортань. — Уйди, пожалуйста! — закрыла глаза она. Видеть и слышать друга сейчас было просто невыносимо больно.

— Я люблю тебя, детка, — остановившись на пороге, обронил Джедд, с тоской глядя в спину отвернувшейся к окну охотницы. — Никогда не забывай об этом. Видит Всевидящий, с того дня, как я подобрал тебя в лесу, я не переставал благодарить его за эту встречу. Ты заменила мне мою погибшую семью. Возможно, я не тот отец, которого ты заслуживаешь, но поверь, никто не смог бы любить тебя больше, чем я.

Дверь тихо закрылась, и Оливия отпустила свою до крови закушенную губу, а затем, опустившись на колени, горько разрыдалась.

* * *

Касс торопливо поднимался по лестнице, ведущей к башне, в которой находилась Оливия. Слуги доложили, что госпожа вернулась в свою прежнюю комнату, и герцог спешил найти Джедда, чтобы тот уговорил девушку занять полагающиеся ей по статусу и праву покои. Едва успев вывернуть из-за угла, он увидел выходящего в коридор мастрима. Судя по его лицу и по тому, как сочувственно смотрели на охотника мявшиеся под дверями стражники, разговор с Оливией у него был тяжелый и, скорее всего, безрезультатный.

— Прогнала меня, думает, что я ее предал, — с болью в голосе произнес Джедд, когда Касс подошел к нему вплотную. — Она обижена, расстроена и не хочет меня слушать.

— Ты успел ей рассказать хоть что-то? — спросил его дель Орэн.

Джедд отрицательно качнул головой, тяжело вздохнув.

— Если бы Лэйн не пропал, возможно, нам удалось бы поговорить спокойно.

— Я найду мальчика, — безапелляционно заявил Касс. — Его уже ищут.

— Может, Ли права, и малец сбежал, потому что ему не понравилось, что я связался с тобой? — расстроено сник охотник.

— Не говори глупостей, — отрезал Касс. — Если он ушел сам, то у него на это должна была быть очень веская причина, и я уверен: если это так, то он вернется.

Джедд пристально взглянул на герцога.

— Ты что-то знаешь и мне не договариваешь?

— Мальчик, не побоявшийся броситься на меня с саем, защищая тебя, усыпивший весь замок, чтобы спасти Оливию, не мог уйти и просто так бросить тех, кого любит всем сердцем, — обосновал свои слова Касс.

Он не хотел пугать Джедда, поэтому не стал рассказывать ему о найденной в овраге мертвой служанке и о том, что, осматривая место происшествия, он нашел кракс — магическую сигналку, настроенную на ауру передающего. Поскольку Ильма умерла, от кракса не было никакого толку. Определить того, кто ей его дал, не представлялось возможным, но это наталкивало Касса на мысль, что, возможно, мальчик стал свидетелем каких-то очень важных событий, раз так внезапно исчез. Зная его любознательность и невероятную смекалку, Ястреб был склонен предполагать, что мальчик сам увязался за подозрительным объектом, в противном случае его тело лежало бы рядом со служанкой в овраге либо где-нибудь в лесу. К тому же на теле девушки не было никаких следов насильственной смерти или магического воздействия, а вырванный и зажатый в руке корень давал все основания считать, что все, что с ней произошло, скорее всего, было несчастным случаем. Настораживало Касса только одно: что кто-то очень близко подобрался к нему, раз сумел прельстить служанку, и герцог молил Всевидящего, чтобы этот кто-то не забрал с собой мальчишку в качестве приманки.

— Тогда я ничего не понимаю, — взлохматил свою шевелюру Джедд. — Куда он мог пойти? Зачем?

— Не ломай голову, — положил ему руку на плечо Касс. — Мы найдем мальчишку. Это лишь вопрос времени. Сходи лучше на кухню, попроси Таргу, чтобы приготовили хозяйке завтрак. Мы четыре дня были в пути, она почти ничего не ела, и вряд ли кто-то кормил ее ночью.

— Да, — спохватился Джедд. — Я сейчас. А ты куда? — нерешительно замер охотник, заметив, что Касс собрался зайти в комнату к Оливии. — Не надо ее сейчас трогать. Ей надо немного успокоиться. Ты еще хуже сделаешь, если попытаешься с ней поговорить.

— Хуже, чем есть, уже быть не может, — иронично-горько усмехнулся Касс. — Иди. Не переживай. Максимум, что она сделает — это разнесет мой замок, минимум — сломает мне еще пару ребер. Не смотри на меня так, — заметив, как после его слов напрягся Джедд, вздохнул герцог. — Я ее пальцем не трону.

Отпустив стражников, охранявших Оливию, пока они с Джеддом искали мальчика, Касс, осторожно потянув на себя дверь, вошел в комнату.

Девушка стояла у окна, повернувшись к нему спиной, и чтобы обнаружить свое присутствие, герцог негромко хмыкнул, прочищая горло.

— Уйди, Джедд, пожалуйста, — не двинувшись произнесла Ли. — Мне тяжело тебя сейчас видеть.

— Твой друг ни в чем не виноват перед тобой, я внушил ему и мальчику, что они должны ждать тебя здесь, — тихо проронил Касс, понимая, что этими словами подписывает себе в ее лице смертный приговор. — Ты ведь видела, как это действует, — продолжил он.

Оливия медленно повернулась, уставившись на него блестящими от слез и еле сдерживаемого гнева глазами. Касс замолчал, но взгляда не отвел. Он уже привык к тому, что она всегда смотрит на него, как на ядовитую гадину, а вот ее рыжий такого не заслуживал, потому Ястреб и пошел на подобное вранье.

— Убью, — прошипела охотница, а затем, резко выбросив руку, метнула в него топор, который, пролетев через всю комнату и обогнув Касса по дуге, воткнулся в дверь за его спиной, прямо промеж глаз вырезанного на ней гоблина.

— Он мне тоже, в принципе, не нравился, — покосившись на резьбу, съязвил Касс, потом, угрюмо оглядев следы устроенного Оливией погрома, кивнул головой в сторону раскуроченной мебели. — От мебели я тоже собирался избавиться, но не так радикально. Хотя, возможно, все к лучшему. Для тебя приготовлены другие покои.

— Меня мой склеп более чем устраивает, — заявила Ли, одарив герцога очередным убийственным взглядом. — Маман твоя — такая милая собеседница, — указала пальцем девушка в вышитый на покрывале скелет. — Мне здесь нравится. Здесь все напоминает о тебе! — с издевкой кивнула она на семиголовых тараканов, ползающих по стенам.

Тело герцога неуловимо глазу стало меняться. Темная тень, выскользнувшая из него, сделав текучий шаг в сторону, полоснула руками-ножами по шпалерам, и жалкие ошметки ткани изорванными клочьями опали на пол. Два следующих «дель Орэна», присоединившись к самозабвенно кромсающему стены товарищу, вошли во вкус и, добравшись до обитого мрачным бараканом дивана, теперь резво вспарывали его обивку.

— Эй ты, криволапый! — рявкнула Оливия на уродливую копию ее многомордого мужа, занесшую руку над кроватью. — Тронешь маменьку, на следующем покрывале я вышью тебя!

Тень замерла, заинтересованно уставившись на девушку зелеными провалами глазниц, после чего, осторожно подцепив покрывало одним из ножей, отбросила его в сторону, а затем энергично изрубила ложе в щепки.

Ли, молча сложив руки на груди, сурово наблюдала за тем, как монстры, превратив ее комнату в свалку, напоследок вынесли двери вместе с косяком и благополучно вернулись в тело своего хозяина.

— Я тоже так умею, — пнула она ногой державшуюся на честном слове тумбочку, и та с грохотом рассыпалась на части.

Касс, схлынув, вернул себе свой прежний облик, недоуменно уставившись на валяющееся на полу покрывало. Как такое возможно? Это была случайность, или тень ее действительно слышала? Мало того — она к ней прислушалась!?

— Теперь больше ничего обо мне не напоминает? — прогудел герцог, удовлетворенно окинув взглядом организованную его сущностями свалку.

— Разве что ты сам, — язвительно заметила Ли. — Какого пьяного орка ты все это устроил? Или ты решил не ждать, пока я сама твой замок по камушку разнесу?

— Тебе придется перейти в другое место, — вскинул бровь Касс. — Эта комната непригодна для жизни.

— Ах, вот в чем дело, — передернулась Оливия. — Решил, что сможешь меня таким образом заставить перебраться к себе поближе? Ты что, правда думаешь, что я буду с тобой спать?

Касс, выдержав ее взбешенный взгляд, ровно произнес:

— Твоя спальня теперь находится рядом с моей исключительно в целях безопасности. Гораздо проще охранять тебя, когда ты находишься через стену, а не на другом конце замка.

— Ты меня от себя охранять собрался? — усмехнулась Ли. — Так проблема решается очень просто: сдохни, и моей жизни больше ничего не будет угрожать.

Касс стиснул зубы, выдержал паузу, а затем произнес:

— Боюсь, что ты можешь не дожить до моей светлой кончины. Тот, кто вознамерился тебя убить, не станет ждать так долго.

— Да ну? — Ли с вызовом вскинула голову. — И с каких же это пор его так заинтересовала моя персона?

— С тех пор, как ты стала моей женой.

— Тебя никто не просил на мне жениться! — вызверилась Оливия.

— А тебя никто не просил лезть в храм во время ритуала! — рявкнул ей в ответ Касс.

— Что? — опешила Ли.

— Что слышала, — пробурчал Касс и, резко развернувшись, пошагал прочь. — Захочешь поговорить спокойно — слуги расскажут, где меня можно найти, — бросил он через плечо на выходе.

Оливия недоуменно уставилась в пустой проем разгромленной до основания комнаты. Оглядевшись по сторонам, она, осторожно переступив через обломки, подняла с пола единственное уцелевшее покрывало, теперь уже совсем не понимая, почему многомордый его все же оставил.

На пороге внезапно возникли Марси и Фэлис, с выражением комичной растерянности на лицах.

— А я тебе говорила — не нужно ей было топор оставлять, — удрученно посетовала Фэлис, разглядывая ободранные стены.

— Так кто ж знал, что они два сапога пара, — жалобно прошептала Марси, с благоговейным ужасом взирая на погром.

— Ну, показывайте, где тут мои новые апартаменты, — хмуро скомандовала Оливия.

— А может, не надо? — испуганно переглянулись служанки.

— Что не надо? — спросила охотница.

— Апартаменты новые… того… не надо, — пролепетала Марси. — Красивые ведь, — попыталась вразумить хозяйку девушка.

— Да, не хотелось бы, — не сообразив, о чем переживает служанка, пробурчала Ли. — Но, видимо, придется, — со вздохом добавила она.

Находиться рядом с герцогом ей совершенно не улыбалось, но и оставаться в этой комнате не было никакого смысла. А еще она надеялась найти Джедда, попросить у него прощения и уговорить отправиться на поиски Лэйна. Как бы ни воздействовал на сознание друга ее отвратительный муж, Ли искренне верила, что сможет достучаться до того Джедда, которого она знала и любила.

— Топор брать? — обреченно поинтересовалась Фэлис.

Ли, вскинув брови, посмотрела на сникшую служанку.

— Зачем?

— Ну как же, — расстроено потянула девушка. — Вы же там тоже поправлять интерьер изволите?

Ли непонятливо нахмурилась, а потом, решив, что с топором в руках разговаривать с многомордым все же будет как-то поспокойней, махнула рукой:

— Ладно, бери. Может, пригодится.

Выйдя в коридор, Оливия с подозрением отнеслась к отсутствию стражи и каких-либо признаков слежки за ней, о чем тут же не замедлила спросить служанок:

— А конвоиры мои где?

Марси растеряно пожала плечами.

— Так не было на счет них никаких указаний.

— А какие были? — остановилась охотница.

— Еду, одежду чистую, купель и комнату вам приготовить, — затараторила Фэлис. — Мы уже и камин разожгли, и воду нагрели, и постель постелили. Отдохнуть бы вам с дороги… — просительно сморщилась девушка.

— Некогда отдыхать, — задумчиво пошагала вперед Ли. — Джедда найдите.

Марси резво кивнула головой и помчалась на поиски мастрима, а Фэлис, спрятав под передник топор, в надежде, что когда хозяйка увидит свои покои — передумает их громить, пошла показывать герцогине дорогу к ним.

Когда служанка привела Оливию в левое крыло замка и остановилась у светлой, инкрустированной золотом двери, охотница замерла на мгновение, не решаясь переступить порог приготовленной для нее комнаты. Осмотревшись, она заметила в конце коридора еще одну дверь, судя по всему — ведущую в покои ее супруга.

— Это вход на половину хозяина, — подтвердила ее опасения Фэлис.

Шумно выдохнув, Ли последовала за услужливо приглашавшей ее войти девушкой, а едва оказалась внутри — вновь остановилась, не в силах сделать шаг.

Комната была выдержана в кипенно-белых тонах: всю северную стену занимал огромный камин, выложенный сверкающими, словно жемчуг, изразцами, украшенными тонким природным орнаментом. Дверной проем, стены и вышитые на шпалерах панно обрамляли полуколонны, лепной декор, похожие на кружево молдинги и пилястры.

Кровать под ослепительно-белым балдахином, спускающимся мягкой струящейся драпировкой по удерживающим его резным стойкам, находилась на противоположной от камина стене, рядом с точеным, украшенным серебряным узором туалетным столиком и изящным пуфом.

Хрустальные канделябры. Витая серебряная люстра. Сияющие белизной полы и мебель.

Изысканная, королевская роскошь — ничего другого не пришло Оливии на ум, пока она разглядывала свои апараменты.

— Правда, красиво? — спрятав топор за спину, с надеждой посмотрела на хозяйку Фэлис.

— Правда, — тяжело вздохнула Оливия.

— А я тебе поесть принес.

Ли стремительно обернулась, вонзившись взглядом в нерешительно мнущегося с подносом на пороге Джедда. В глазах больно защипало, и девушка, горько сглотнув, срывающимся голосом прошептала:

— Прости меня.

Охотник отдал служанке еду, подошел к Оливии, мягко погладив ее короткие волосы.

— Мне не за что тебя прощать, детка. Я все понимаю.

Ли, бросившись в объятья друга, уткнулась носом в его грудь.

— Есть за что. Я глупая дура. Ты совершенно прав, — подняв голову, охотница заглянула в глаза друга и, ласково проведя по небритой щеке рукой, обронила:

— Мы вместе, это самое главное, теперь нам надо выбраться отсюда и найти Лэйна.

— Я найду мальчика, обещаю, — рокочущий голос герцога заставил Оливию вздрогнуть от неожиданности и обернуться на звук.

Касс вышел из спрятанной в стене двери и теперь стоял посреди комнаты, спокойно наблюдая за примирением друзей.

— Без тебя обойдемся, — презрительно фыркнула Оливия, загородив собой Джедда. — Не смотри на него, — тихо шепнула она, дернув рыжего за руку.

Джедд непонимающе переглянулся с Ястребом, а затем успокаивающе погладил натянувшуюся струной спину девушки.

— Без меня не обойдетесь, — заложил руки за спину Касс. — Вы знаете, в какую сторону он пошел? Как вы его собираетесь искать?

— Не твое дело. Можно подумать, ты иголку в стоге сена способен найти, — поражаясь самоуверенности многомордого мужа воскликнула Ли.

— Ну, тебя ведь нашел, — парировал ее выпад Касс.

— Опять пойдешь к ведьме? — изумился Джедд.

— Думаю, на этот раз обойдется без Гаррхаллы, — отмел его предположения Касс. — Надо подождать пару дней. Мальчик либо вернется домой сам, либо тот, кто его забрал, сообщит об этом.

— Как забрал? — испуганно вскинулся Джедд.

— Это лишь предположение, — попытался его успокоить герцог. — Я все же надеюсь, что это не так, но не исключаю и такого варианта развития событий.

— Что здесь происходит? — разозлилась Оливия, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

— Джедд, ты не мог бы оставить нас ненадолго? — попросил Касс.

— Может, лучше я? — предложил мастрим.

— Думаю, я смогу более исчерпывающе ответить на вопросы твоей подруги, — с ледяным спокойствием возразил Ястреб.

— Детка, я буду за дверью, — поцеловав Оливию в макушку, заявил Джедд и покинул комнату, оставив Ли наедине с герцогом.

— Где мальчик? — тревожно выпрямилась девушка.

— У меня есть основания предполагать, что малыш видел того, кто пытается тебя убить и отправился за ним следом.

Ли сжала кулаки, чувствуя, что у нее начали дрожать руки.

— Он же убьет его!

— Не думаю, — поморщился Касс. — Только после того, как выманит на него тебя.

— Почему меня? Зачем кому-то понадобилось меня убивать? Я ничего плохого никому не сделала!

— Ты моя жена, — произнес герцог. — Так получилось, что охотятся именно за моими женами.

Оливия потрясенно уставилась на не отводящего от нее взгляда мужчину.

— Зачем тогда было жениться?

— Это было единственным условием, поставленным Магридом, при котором мне возвращались земли с могилой моей жены и сына, — холодно пояснил Касс, скрывая за видимым спокойствием клокочущий, словно притихший вулкан, гнев.

— А зачем было жениться на мне? — теперь уже совершенно ничего не понимала Оливия.

— Ты влезла в храм во время ритуала, — зло обронил дель Орэн. — И тебя выбрал дракон. Ты моя винн эль корро.

— То есть, если бы я не влезла тогда в пасть к дракону, ты до сих пор продолжал бы искать свою винн эль корро? — в ужасе попятилась Ли.

— Скорее всего, да, — добил ее своим ответом герцог.

Оливия гулко сглотнула, затравлено уставившись на герцога.

— Сядь, — тяжело и мрачно приказал он.

— Я умею держать удары, — гордо вскинула голову бледная, как стены ее комнаты, охотница.

— Я знаю, — Касс взял в руку стул, уверенно поставил его рядом с девушкой, потом, пройдя через комнату, остановился напротив окна, бессмысленно уставившись в одну точку.

Оливия, поняв, что он не собирается вести разговор дальше, пока она не сядет, демонстративно грюкнула мебелью, шумно плюхнувшись на сиденье.

— Все вышло не так, как задумывалось, — глядя куда-то вдаль, изрек Касс. — Мне казалось, что проблема решается просто: нахожу жену, возвращаю земли и продолжаю жить, как и жил раньше. Но Всевидящему, видимо, захотелось посмеяться над моими глупыми планами. Вместо покорной, беспрекословно подчиняющейся и уважающей меня жены я получил тебя.

— Тебе что, было абсолютно все равно, какой она будет, лишь бы не мешалась под ногами и послушно заглядывала тебе в рот? — изумилась Оливия, гадливо уставившись в его широкую спину.

— Мне нужны были земли, в будущем, возможно, наследник, — холодно сообщил Касс. — Да, мне было абсолютно все равно, как она выглядит и что собой представляет, главное, чтобы она понравилась дракону.

— А как же любовь? — непроизвольно вырвалось у охотницы, и она тут же замолкла, пожалев о своей несдержанности.

Касс криво усмехнулся и, повернувшись к охотнице, иронично заметил:

— То, что я не внушаю любви тебе, не значит, что не могу нравиться другим женщинам.

— Это мерзко, — передернуло Оливию. — Значит, ты женился бы на той дурочке, что приволок в храм, если бы ее одобрило каменное чудище, даже зная заранее, что никаких чувств к ней не испытываешь и вряд ли будешь испытывать?

— Что тебя так удивляет? — повел плечом Касс. — Так устроены практически все династические браки — есть долг, желание продолжить род, но нет чувств — это норма. Иногда один любит, другой позволяет. И крайне редко, — герцог вновь отвернулся, задумчиво разглядывая улицу, — почти один случай на миллион, когда чувства супругов взаимны. Однажды мне повезло, — хрипло и тихо произнес он. — На большее я не рассчитываю.

— А я рассчитываю! — не выдержала Оливия. — Я рассчитываю. И рассчитывала, и верила, когда ты убил того, кого я любила! Я… — девушка заткнулась на полуслове, когда Ястреб резко развернулся.

— Я тоже рассчитывал, — ужасающе низкий, леденящий душу голос заставил ее невольно вжаться в стул. — Я тоже рассчитывал, что всегда буду рядом со своей женой, что смогу взять на руки своего сына и сказать ему, как долго я его ждал! Я тоже верил, что после долгих лет войны, грязи, крови и смертей я заслужил что-то светлое, что имею право на счастье, что мне позволено Всевидящим любить и быть любимым…

— Это был не Роан! — отчаянно выкрикнула Оливия. — Это был не он!

Ястреб, качнувшись, сделал шаг вперед, и девушка мысленно возблагодарила себя за то, что сидит, потому тело стало мелко трясти оттого, каким страшным в этот момент стало лицо мужчины, и оттого, каким безумным и жутким был его взгляд.

Он отвернулся, но, судя по тому, как тяжело дышал и сжимал кулаки, с трудом контролировал свои эмоции.

— Я не буду так жить, — тихо и твердо произнесла Ли. — Ты не сможешь заставлять меня вечно.

— В нашем с тобой случае это бесполезно, — устало выдохнул Касс. — Я больше не собираюсь тебя ни к чему принуждать.

— Тогда зачем? — непонимающе расширила глаза Оливия. — Зачем это все?

— Я предлагаю заключить сделку, — сбил ее с толку своим ответом герцог.

— Какую? — напряглась Оливия, помня, что в прошлый раз поймалась на его уловку, и Лэйн остался в заложниках. Сейчас она подобной ошибки не допустит.

— Ты и твои друзья добровольно остаетесь жить в замке до середины следующего лета, а по истечении этого срока, если ты захочешь уйти — я не стану вас удерживать. Более того, я дам вам крупную сумму денег, достаточную для того, чтобы вы могли купить себе достойное жилье и жить безбедно всю оставшуюся жизнь.

— И в чем подвох? — прищурилась Оливия. — Чего мне это будет стоить? Что ты потребуешь взамен?

— Ничего, — спокойно ответил Касс. — Ты появляешься со мной при дворе, когда потребует царь, и мы изображаем при нем обычную семейную пару. Жить будем в отдельных комнатах, если ты об этом подумала, — тут же добавил он, заметив на лице Оливии выражение крайнего недоверия.

— А если я не соглашусь?

— Твое право, — слегка по-птичьи наклонил голову набок Касс. — Но помни: как только ты покинешь стены замка, ты подвергнешь опасности не только себя, но и Джедда с Лэйном. Сомневаюсь, что они станут молча наблюдать за тем, как тебя убивают. Вы все погибнете. Я предлагаю тебе кров, еду и защиту. На установленный мной срок.

Оливия задумчиво нахмурилась, и Касс тут же продолжил, пока она не успела сказать «нет»:

— Соглашайся. Впереди зима, и маленькому мальчику не место в лесу в такую пору. Ему нужен дом.

Оливия, опустив голову, уставилась в пол. Как бы она ни относилась к Ястребу, но в данном случае он был прав: Лэйну в лесу не место. Слишком мал и неопытен он для той кочевой жизни, к которой они с Джеддом привыкли. Зачастую пурга, снегопад или ледяной дождь заставали их в пути ночью, и приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы добраться до хоть какой-то крыши над головой и выжить.

— То есть к следующему лету тот, кто желает моей смерти, передумает меня убивать, раз ты готов меня отпустить? — подозрительно спросила охотница.

— Я надеюсь, что найду его раньше, — отрезал Касс.

— Я могу подумать? — бесстрастно поинтересовалась Оливия.

Касс коротко кивнул и молча направился к выходу.

— Ты что, действительно считаешь, что если я пойду на сделку, то захочу остаться здесь по истечении года? — ударился в его спину тихий вопрос девушки. — На что ты рассчитываешь?

Касс замер и, не оборачиваясь, проронил:

— Ни на что не рассчитываю, я просто не привык разбрасываться даже самым мизерным шансом.

— Ты думаешь, он у тебя есть? — потрясенно прошептала Ли.

Герцог, ничего не ответив, открыл дверь и вышел из комнаты.

— Ну? — сделал ему шаг навстречу Джедд, вопросительно заглядывая в глаза.

— Цел, как видишь, — сыронизировал Кассэль. — И даже без переломов.

— Ты рассказал ей про эсклафидру?

— Нет.

— Почему? — вспылил Джедд.

— А ты хотел, чтобы я вывалил на нее еще и это? Что на ней лежит ответственность за судьбу целого мира? Что у нее нет выбора, и поэтому она должна жить со мной? — зло чеканил слова Касс. — Я пообещал, что больше не стану ее принуждать к чему-либо. Я привык держать свои обещания, — шумно выдохнул он и похлопал Джедда по плечу. — Она сказала, что подумает. Я буду ждать ответа внизу, в каминном зале.

Следуя по коридору, Касс почему-то раз за разом вспоминал слова Оливии: «На что ты рассчитываешь?» Хороший вопрос. Знать бы еще на него ответ…

* * *

Мастрим бесшумно вошел в покои Оливии, остановившись за ее спиной. Тяжелые ладони друга бережно опустились на хрупкие плечи девушки, и она, глубоко вдохнув, откинулась назад, потершись щекой о руку Джедда.

— Ты как, детка? — мягко спросил он.

— Бывало и хуже, — сипло ответила охотница, понуро свесив голову.

Мужчина понимающе поцеловал девушку в макушку, и Оливия молча уставилась на весело потрескивающий в камине огонь.

— Он предложил сделку, — тихо проронила она. — Жизнь в его замке в течение года в обмен на свободу.

— И что ты решила? — робко поинтересовался Джедд.

— Ты считаешь, я должна согласиться? — Оливия подошла к стене с очагом, протянув к теплу тонкие ладони.

— Выбор за тобой, Ли, — обнял ее за плечи охотник. — Я поддержу любое твое решение.

— Скоро наступят холода… — не мигая глядя на пламя, заметила Оливия. — Он прав… Лэйну не место в лесу. Ему бы учиться… — грустно усмехнулась она. — Он такой смышленый. Знаешь, я думала, когда заберу вас в Айвендрилл, устрою его в магсер[89] в Таоррисине. Купим дом с видом на радужные горы… Там очень красиво…

— Мы можем вернуться туда, когда найдем Лэйна, если ты так хочешь, — Джедд опустил руки и встал рядом с Оливией, гипнотизируя огонь.

— Не можем, — жестко отрезала девушка. — Я не вернусь в Айвендрилл, — ее ладонь невольно скользнула в карман брюк, нащупав кулон, подаренный светлым Владыкой. — Мы дождемся лета и уедем в Сопределье, — ровно и бесстрастно произнесла охотница.

— Ты хорошо подумала? — нахмурился Джедд.

— Нам надо найти Лэйна, — проигнорировала вопрос друга девушка. — Боюсь, что без Ястреба нам сложно будет это сделать. Ему подчиняются все Гончие Аххада, а в нашем распоряжении лишь две пары ног.

— Это разумно, детка. Думаю, ему по силам найти мальчика и защитить тебя.

Оливия повернулась к другу, внимательно разглядывая его лицо.

— Ты говоришь это потому, что и впрямь так считаешь, или с некоторых пор ты изменил свое отношение к хозяину этого замка? — Ли максимально пыталась отгородиться от какой-либо возможности обозначить свою принадлежность Ястребу, поэтому называть его мужем не собиралась.

Джедд неловко замялся, подбирая слова. Вновь рвать вернувшуюся ниточку доверия между ним и Оливией ему не хотелось. Если герцог не позволил себе рассказать ей о том, какая опасность грозит Средиземью, то он тем более не готов был добить свою девочку этим сообщением и взвалить на ее плечи такое тяжкое бремя.

Возможно, в задумке Ястреба был свой резон. Поживи Оливия с ним под одной крышей, есть большая вероятность того, что ее ненависть сойдет на нет. Ведь смог же он, Джедд, услышав от воинов герцога леденящую душу историю гибели его первой жены и той жуткой драмы, что произошла после, осознать, что не все так однозначно в истории противостояния этих двоих.

Нет, он не собирался оправдывать Ястреба, но теперь хотя бы мог понять причину его поступка. Это сейчас он точно знал, что месть не дает такого необходимого душе покоя, не лечит раны, не воскрешает умерших, а тогда, много лет назад, найдя вместо дома и семьи лишь раздуваемое ветром пепелище, он встал в ряды армии Магрида только с одной целью — отомстить. И он был в числе первых воинов, которые, ворвавшись в замок оллинга, погубившего его семью и не пожелавшего сложить оружие по приказу царя, сеяли смерть направо и налево, упиваясь долгожданной минутой отмщения. А потом, глядя в остекленевшие глаза погибших солдат, вдруг болезненно-остро понял, что они все были чьими-то мужьями, отцами и сыновьями. В лике возмездия он не нашел ничего величественного и красивого. Долгие годы он видел по ночам уродливый оскал смерти и чувствовал тошнотворный запах человеческой крови.

Оливия была его спасением, его отпущением грехов, его прощением и искуплением. Эта такая слабая и такая сильная девочка излечила его душу, вселила надежду, подарила любовь. Он желал ей счастья. Искреннего. Безоблачного. Он хотел, чтобы у нее были дом, семья, дети, но пока был жив Ястреб, надежды на то, что это возможно с кем-то другим, у нее не было, а с его смертью шансов хоть на что-то не было и вовсе.

— Я говорю это, потому что считаю, что ты у меня мудрая и умная девочка, — тепло улыбнулся Оливии Джедд. — И полагаю, ты знаешь, что делаешь.

— Если честно, я вообще не уверена в том, что делаю. Я просто хочу найти Лэйна. И надеюсь, что с ним ничего не случилось.

Джедд заскрипел зубами, нервно потерев щеку. Во всем произошедшем мастрим винил себя. Слишком много самостоятельности он дал мальчику, полагаясь на его сообразительность и привязанность к нему. Охотник и подумать не мог, что простой поход в лес может обернуться пропажей Лэйна.

— Мы найдем его, — убеждая больше себя, чем Оливию, произнес Джедд. — И герцог пообещал, что поможет.

— Ну, раз пообещал, пусть выполняет свое обещание, — крутанулась Ли, собираясь покинуть комнату. — Он в коридоре?

— Сказал, будет ждать в каминном зале.

— Где это? — нахмурилась девушка.

— Внизу. Я покажу. Только, может, ты поешь сначала? — Джедд оглянулся на стоявшую на столе еду, но Ли, проигнорировав его заботу, уже помчалась к выходу.

— Забавно, — буркнула она, не обнаружив в коридоре охраны под дверью. — Меня забыли запереть, или кто-то слишком уверен в том, что я никуда не денусь?

— Он пообещал, что больше не будет тебя принуждать, — напомнил Джедд. — Видимо, пытается держать слово.

Оливия скорчила недовольную мину и последовала за рыжим другом вниз по лестнице.

Герцог сидел в огромном мягком кресле, упершись локтями в колени и опустив подбородок на сцепленные в замок пальцы, задумчиво сверлил взглядом пол.

Услышав шаги, он резко поднялся, а когда обнаружил вошедшую в комнату Оливию, напряженно замер, пристально глядя в ее глаза.

— Я согласна, — холодно бросила она. — Но при одном условии…

Касс, выгнув бровь, слегка кивнул головой, давая понять, что готов идти на компромисс.

— Я останусь в твоем замке, но только если ты найдешь и вернешь Лэйна.

— Я же пообещал, что найду его, — недовольно заметил Касс, понимая, что его словам она не верит. — Изначальным условием сделки было, что ты остаешься здесь вместе с друзьями.

— Вот и отлично, — поправила пояс с ножами охотница. — Собирай людей, мы едем на поиски мальчика.

— Это неразумно, — заложив руки за спину и стараясь выглядеть как можно спокойней, заметил Касс. — Я уже говорил, что стоит подождать пару дней.

— Чего ждать? — зло вскинула голову Ли. — Пока ребенка убьют? Или ты думаешь, что я через пару дней о нем забуду?

— Я не сомневаюсь, что ты не забываешь о нем ни на секунду, поэтому уверен, что и он помнит о тебе и Джедде, — заметил герцог. — Я прошу подождать пару дней, потому что жду сообщения от Гончих. Возможно, мальчика уже нашли, а возможно, он сам уже на обратном пути и скоро вернется.

— Меня твои «возможно» не устраивают, — психанула Ли. — Не хочешь отправляться на поиски Лэйна, мы с Джеддом поедем сами.

Касс мельком посмотрел на Джедда, но тот лишь передернул плечами давая понять, что это не его идея.

— Хорошо, — спокойно согласился Касс. — Я отдам приказ людям собираться. Ты будешь командовать операцией.

Оливия недоуменно расширила глаза, не веря тому, что услышала.

— Ты ведь знаешь, в какую сторону нам необходимо отправиться? — невинно поинтересовался герцог.

Ли сердито поджала губы, прекрасно понимая, что герцог над ней издевается. Она понятия не имела, в какую сторону следует идти. Более того, совершенно не знала местности. Вести за собой людей «туда — не знаю куда», было откровенной глупостью.

— Что ты предлагаешь? — раздраженно фыркнула она, смерив Касса пронизывающим взглядом.

— Я уже озвучивал своё предложение, — Касс сделал вид, что не заметил ее выразительной мимики. — И раз уж ты согласилась остаться, жду вас с Джеддом через час в трапезной. Там и обсудим дальнейший план действий, — обогнув удивленно замершую Оливию, Касс остановился у дверей. — Все слуги замка в твоем распоряжении. Если что-то понадобится, приказывай Марси и Фэлис — это твои личные горничные.

Герцог бесшумно растворился в темноте дверного проема, а Оливия, нервно выдохнув, повернулась к Джедду.

— Думаешь, он прав?

— Я думаю, что, в отличие от тебя, он точно знает, что делает, — потрепав светлые волосы девушки, вздохнул Джедд. — Я видел, как упорно он искал мальчика этой ночью. Поверь, он действительно переживает за Лэйна.

— Он переживает, что я уйду, если он его не найдет, — буркнула Ли.

— Он пытался подружиться с Лэйном, пока тебя не было, — несмело возразил Джедд. — Пацан ему действительно нравится. Ваша вражда на Лэйна не распространяется. Его даже не наказали за то, что вы тут с ним в прошлый раз вытворили. Более того, Тарга сказала, что герцог приказал ни в чем мальчику не отказывать.

— Тебе, я смотрю, тут тоже ни в чем не отказывали, — подметила Оливия, окинув взглядом Джедда с головы до ног.

— Это все Грасси… — стал оправдываться охотник, суетно проехав ладонями по новеньким рубахе и брюкам. — Она нас с Лэйном и обстирывала, и обшивала. Хорошая девушка. Добрая.

Ли удивленно приподняла бровь, разглядывая лицо друга, потом мягко улыбнулась, погладив его по плечу.

— Хорошая, кто же спорит. Она и мне помогала. Ты бы нашел ее, — предложила охотница. — Она так плакала, когда из лесу прибежала. Поди, во всем себя винит.

Джедд, почесав затылок, расстроено сник.

— Вот я болван, и правда забыл о ней совсем. Я ее со вчерашнего дня не видел. Точно, забилась где-то в угол и слезы льет.

— Иди, ищи свою хорошую девушку, — легонько толкнула Джедда Оливия, — а я пойду Марси с Фэлис найду, мне помыться и переодеться не помешало бы.

Джедд скорым шагом покинул зал, а Ли, осмотревшись по сторонам, тяжко вздохнула и поплелась наверх, в комнату, которая с этого момента должна была стать ее временным пристанищем.

* * *

Джедд, простояв около получаса у деверей Грасси, так и не дождавшись, что кто-то ему откроет, наконец взял на себя смелость и вошел в комнату без разрешения.

Окинув взглядом пустую, неразобранную постель, на которой лежала стопка его и Лэйна отглаженных чистых рубах, мастрим понял, что со вчерашнего дня девушка к себе не возвращалась. Видимо, удрученная произошедшими событиями, она спряталась как можно дальше от него, заливая горе солеными слезами.

В поисках золотоволосой маленькой швеи Джедд обошел почти всю территорию замка, заглянул на кухню, в чулан, подсобные помещения, в самые дальние и темные углы, но девушка словно испарилась. Через час к чувству тревоги за Лэйна присоединился еще и необъяснимый страх за Грасси. Что, если в порыве отчаяния, терзаемая муками совести, эта глупышка что-нибудь с собой сделала? Джедд стал лихорадочно припоминать все места, где малец любил проводить время и прятаться от остальных обитателей замка. Как ни странно, но единственной, кто всегда точно знала, где находится мальчик — была Грасси. И мастрим не понимал, то ли Лэйн настолько ей доверял, что сообщал все свои тайные укрытия, то ли девушка чувствовала сердцем, где следует искать пострела.

Обшарив несколько укромных мест, Джедд уже собрался обратиться к герцогу за помощью, как вдруг на выходе из склада со старой мебелью и всякой рухлядью услышал приглушенный всхлип, доносящийся откуда-то снизу. Тщательно обследовав территорию, мастрим обнаружил в самом углу деревянную дверку, закрывающую вход в подпол. Вытащив огниво, мастрим поджег трутовый гриб и, забросив его в узкую колбу карманной ларэнты, стал спускаться вниз.

Девушка сидела в самом углу подвала, сжавшись в комочек, обхватив руками коленки и склонив на них свою голову. Пальцы служанки конвульсивно комкали подол платья, а тело тяжело сотрясалось в беззвучном плаче. Грасси, очевидно, просидела на холодном полу всю ночь, и Джедд быстро ринулся ей навстречу, опасаясь за здоровье и душевное состояние девушки.

— Грасси, — подхватив ее на руки, испуганно позвал мастрим. — Ты что здесь делаешь, малышка? Разве так можно?

— Я… я… я, — обессилев от истерики, сипло всхлипывала швея. — Это я… виновата… я во всем виновата.

— Тише, тише, — ласково прошептал Джедд, усевшись на деревянный ящик и устроив девушку у себя на коленях. — Нельзя так много плакать, ты заболеешь.

— Мне ууу-мме-реть хочется, — ткнувшись носом в его плечо, прорыдала Грасси.

— Глупая, у тебя вся жизнь впереди, а ты умирать собралась, — усмехнулся Джедд, погладив рукой распустившиеся косы служанки. — Неужели не хочешь на собственной свадьбе поплясать?

— Да к-к-кому я н-н-нужна так-к-кая… — горько всхлипнула Грасси, вцепившись ладошкой в рубаху мастрима. — Ур-р-родина.

Джедд непонятливо нахмурился и, подняв рукой заплаканное личико девушки за подбородок, внимательно стал его разглядывать. Даже такая — с распухшим носом, красными, воспаленными от слез глазами, запавшими бледными щеками — она выглядела невероятно трогательной, чистой и светлой.

— Тебе кто такую дурость сказал? — сердито поинтересовался охотник. — Ты когда-нибудь видела неграненый алмаз?

Девушка отрицательно качнула головой.

— Да к-к-куда мне? — жалко проронила она и снова заплакала.

— На вид он — обыкновенная стекляшка, — продолжил Джедд. — Но стоит ему попасть в руки талантливого огранщика, и невзрачный камушек превращается в сияющий самоцвет. Глаз не оторвать. Так и человек — иногда, чтобы разглядеть его красоту, нужно заглянуть внутрь и позволить засиять всем его граням.

Грасси перестала плакать, недоуменно подняв на мастрима широко распахнутые глаза.

— А ты и внутри красивая, и снаружи на солнышко похожа — теплое, приветливое, ласковое. Что, не веришь? — усмехнулся Джедд, глядя на её потрясенно-растерянный вид.

— Ты меня ненавидеть должен, — тихо прошептала Грасси, — а вместо этого еще и успокаиваешь?

— Да за что же мне тебя ненавидеть, коли мы с Лэйном от тебя окромя добра и заботы ничего другого не видели? — поразился Джедд.

— Это из-за меня все, — опять горько всхлипнула Грасси. — Я недоглядела. Где он сейчас? Что с ним? Ему, поди, страшно одному в лесу. Он маленький, а там зверье, волки… — и служанка завыла не хуже тех самых волков, о которых вдруг вспомнила.

— Да нет его в лесу, — убедительно и твердо произнес Джедд. — Иначе давно домой бы вернулся. Он из любого леса дорогу по звездам да по деревьям может найти, а уж из этого, в котором он каждую тропку знает — и подавно. Нашла чем Лэйна испугать — зверьем да волками! Это они должны его бояться. Малец всю вашу хваленую стражу вокруг пальца обвел, а тут какие-то волки! Удумал что-то, поганец, — в сердцах выдохнул мастрим. — Вот погоди, вернется — все уши ему оборву.

— Не надо, — испуганно замахала головой Грасси. — Не надо уши… Как же? Разве можно?

— Оборву! — упрямо гаркнул Джедд. — Ишь, самостоятельный какой выискался… И ремня всыплю, — уверенно и твердо добавил охотник.

Его жесткого подбородка осторожно коснулась нежная ладошка, и мастрим удивленно уставился в огромные, полные горьких слез глаза Грасси.

— Пожалуйста, — срывающимся голосом прошептала она. — Не наказывай его, умоляю. Лучше меня накажи. Хочешь — уши оборви, хочешь — ремнем…

Джедд сглотнул подступивший к горлу жесткий комок, а затем порывисто обнял хрупкое, подрагивающее тело служанки, ласково коснувшись губами ее волос.

От девушки пахло вкусно, сладко, как от сдобной булочки. В груди зашевелилось что-то нежное, мягкое, возникло желание крепче прижать к себе юную швею и не отпускать, пока не увидит на ее поцелованном солнцем лице такую же светлую, как и она сама, улыбку.

И Джедд вдруг улыбнулся сам себе — ну надо же, он и не думал, что способен когда-нибудь снова почувствовать что-то подобное. Бережно подхватив Грасси, охотник понес ее прочь из сырого и темного подвала, туда, где были свет, свежий воздух и тепло, и где ярко светило такое похожее на его драгоценную ношу желто-рыжее осеннее солнце.

* * *

Трясясь в пустом темном сундуке, Лэйн потерял счет времени и выпал из реальности, плохо понимая — день сейчас на улице или ночь. Идея проследить за таинственным оллингом, показавшаяся ему вначале столь привлекательной, теперь казалась откровенно дурацкой.

В кармане куртки чудом завалялся сладкий сухарик, и Лэйн, поделив его на две половинки, смог растянуть удовольствие лишь на короткий незначительный срок, к огромному сожалению даже не насытившись столь скудной пищей. Привыкший к сытой и размеренной жизни в замке Ястреба, теперь мальчик жестоко страдал от терзавших его тщедушное тело голода и жажды.

Толстые стенки сундука хоть и защищали от ветра и холода, за что Лэйн был им бесконечно благодарен, но никак не помогали во всем остальном. На каждой рытвине и ухабе мальчик подпрыгивал, как блоха, больно ударяясь то локтем, то затылком, то спиной о жесткую деревянную поверхность. Ноги, вынужденно полусогнутые в коленках, затекли и нещадно болели, а чтобы хоть как-то успокоить настойчиво требующий еды желудок, Лэйн старался больше спать, тем более что окружавшая его темнота к этому только располагала.

Когда сил терпеть уже совсем не стало и мальчишка решил выползти из своего укрытия, а там — что будет, то будет, карету вдруг стало мелко потряхивать, словно её колеса теперь двигались по мощенной булыжником дороге.

Приложив ухо к стенке, Лэйн стал отчетливо различать приглушенный шум города. Навстречу проехала лошадь, выбивая подковами звонкий цокот по каменной мостовой, где-то вдалеке кто-то свистнул, совсем рядом разразилась бранью тетка, жалуясь на заляпанную грязью одежду, заливисто залаяла собака…

Подтянувшись на руках, мальчик сел, а затем осторожно приподнял крышку. Яркий дневной свет, пробивающийся сквозь накрывавшую сундуки ткань, ослепил, больно ударив по глазам.

Крепко зажмурившись, Лэйн несколько секунд просидел, не разлепляя век, а затем, схватившись за деревянный край, стал пытаться выбраться из своего укрытия.

Затекшие за время пути ноги отказывались слушаться своего маленького хозяина, когда, с трудом выбравшись из сундука, он неуклюже попытался переползти на багажную полку.

Карета подпрыгнула на бугорке, жестко тряхнув Лэйна. Не удержавшись, он оступился и полетел кубарем вниз на холодные серые камни, содрав при падении до крови ладошки и разорвав на коленках брюки. Подняв голову, мальчик едва успел откатиться в сторону от движущейся прямо на него скрипучей телеги.

— А, чтоб тебя! — яростно заорал извозчик, щелкнув кнутом в сторону перепуганного Лэйна. — Шпана подзаборная! Развелось вас… И куда только Гончие смотрят?

Отдышавшись, Лэйн с тревогой бросил взгляд на исчезающую за поворотом интересующую его карету, а затем, поднявшись на налившиеся свинцом ноги, прихрамывая, побежал следом.

Мимоходом оглядываясь по сторонам, Лэйн изумленно моргнул, как только понял, что знает, куда завез его злокозненный оллинг: улицы родной Хелликии мальчишка не мог перепутать ни с какими другими.

Сообразив, что в таком состоянии за каретой ему не угнаться, Лэйн бросился на соседнюю улицу. Пробежав вдоль забора местного горшечника, паренек заскочил на задний двор, едва не перекувыркнувшись о свинью, с самодовольным хрюканьем поедавшую разбросанный по земле мусор.

С горем пополам взобравшись по приставленной к дому лестнице на крышу, мальчишка зорко уставился в ту сторону, куда последовал незнакомец. Каково же было его удивление, когда он увидел, что карета, сделав круг, остановилась перед входом в городскую ратушу.

Лица таинственного оллинга с такого расстояния Лэйн разглядеть не мог, но зато зуб давал на то, что местный додж точно его знал, раз тот так запросто смог войти в усиленно охраняемую резиденцию градоначальника. Главное, решил мальчик, эту информацию надо срочно передать Ястребу, а уж он точно будет знать, что с ней делать.

Понаблюдав еще пару минут, пацан убедился, что карета по-прежнему стоит на том же месте, а затем стал по крышам продвигаться в сторону городской площади.

С высоты Хелликия вдруг показалась Лэйну такой маленькой, что он совершенно искренне удивился, как мог считать ее раньше большой и столь обширной. Там, за городскими постройками, простирался необъятный мир. Безграничный, непознанный, полный приключений, тайн и новых встреч. И этот мир ждал мальчика, манил и будоражил воображение, обещая что-то необыкновенное, особенное — другую жизнь, насыщенную, интересную, которую тесные стены Хелликии ему дать не могли.

— Ну что, все лежишь? — подмигнул Лэйн каменному дракону, хорошо сейчас видному с его наблюдательного места. — Скучно тебе, поди, столько лет видеть одно и то же, да еще и терпеть, что у тебя в пасти топчутся все, кто ни попадя? Понимаю, — грустно вздохнул мальчик. — Ну, ты извини, некогда мне тут с тобой рассусоливать. Дела у меня. Вот вырасту — вернусь и обязательно придумаю как тебя оживить, — важно кивнул головой ребенок.

Махнув на прощанье в сторону горы ладошкой, Лэйн стал спускаться с крыши, чтобы дождаться на площади момента, когда неизвестный оллинг снова выйдет на улицу. Но едва ноги коснулись мостовой, за спиной раздался длинный протяжный свист. Резко обернувшись, Лэйн обнаружил преградившую ему дорогу шайку местных бродяг во главе с крепышом Джаггом.

— Ну, здорово, Задохлик, — картинно сплюнул на землю Цанег, припомнив Лэйну его обидное прозвище в шайке. — И где это тебя носило столько времени?

— Носило и носило, — огрызнулся Лэйн. — Тебе какое дело? Можно подумать, ты по мне скучал?

— А что это ты такой борзый стал, Задохлик? — зло прищурился Джагг, окинув недобрым взглядом Лэйна с головы до ног. — Шмотьём, я смотрю, дорогим разжился, — придирчиво оглядел он новенькие сапоги и замшевую куртку паренька. — Никак разбогател?

— Родственников нашел, — осторожно сообщил Лэйн. — Они и справили одежку.

— А что ж ты здесь делаешь, коли родственников нашел? — переглянулся со шпаной Джагг, криво усмехнувшись.

— К мамке на могилу приехали. Проведать, — изобразил суровое и скорбное лицо Лэйн.

— А-а-а, — издевательски потянул Джагг. — Приехали… Так ты, стало быть, теперь неместный, Задохлик? Ну, гони за прописку, неместный. Деньжата-то у тебя теперь водятся?

— Нет у меня денег, — выпрямился Лэйн и принял удобную стойку, понимая, что от него просто так не отцепятся.

— Ну, а коли нет — гони куртку и сапоги, Задохлик, — громко заржал Джагг, и гоп-компания тут же стала скалиться вместе с ним.

— Нет, — жестко отрезал Лэйн, отходя к стене.

— Что ты там вякнул, Задохлик? — перестал смеяться Джагг. — Совсем страх потерял? — главарь местных бродяг вытащил из кармана заточку, медленно поигрывая ею перед лицом Лэйна.

— Дерьмовый у тебя ножичек, — потянулся в карман за саем Лэйн. — В зубах разве что ковыряться, — покривился он.

— Ну все, ты нарвался, Задохлик! — рявкнул Джагг, бросившись на паренька.

Лэйн мгновенно ушел в сторону, как учил его Джедд, а затем, захватив вытянутую с заточкой руку Крепыша Джагга, резко вывернул ее, выбив оружие. Коротким ударом в солнечнее сплетение Лэйн свалил нападавшего в позу эмбриона.

Стоявшие в стороне дружки Джагга набросились на Лэйна, как свора голодных собак. Повалив мальчишку на землю, они осыпали его болезненными пинками, и Лэйн еле успевал прикрывать руками голову, теряя последние остатки сил.

— А ну, стоять! — услышал Лэйн, получив жесткий удар ботинком под ребра.

Мальчик не видел происходящего, только по удаляющемуся топоту ног понял, что его обидчики почему-то дали деру. Причину их поспешного бегства Лэйн осознал спустя минуту, узрев перед глазами высоки черные сапоги Гончих.

— Вставай! — густой голос капрала Айка прозвучал над самым ухом мальчика, а затем сильные руки подняли его с земли. — Беспризорник? — сурово зыркнув на Лэйна спросил Гончий.

— Никак нет, капрал, — жалобно стал оправдываться Лэйн, вытирая рукавом кровь, бегущую из разбитого носа. — Я с дядей в гости к мастеру Орвесу приехал. Меня за хлебом послали, а эти у меня деньги отобрали, — как можно правдоподобней врал мальчик.

Айк весело усмехнулся, приподняв лицо Лэйна.

— Ох, и изобретательный вы народ, шпана. Врете и глазом не моргнете! Аптекарь сегодня с утра на дальний хутор уехал, у фермера дочка заболела.

— Дяденька, отпустите, — заныл Лэйн. — Я ничего плохого не сделал. Меня правда искать будут.

— Искать будут… И кому ж ты нужен такой? — смешливо потянул Айк, и вдруг, цепко зажав подбородок паренька, стал крутить его голову, пристально вглядываясь в черты лица. — Морт, а ну иди глянь, — позвал он еще одного Гончего, стоявшего в стороне.

— Чего? — лениво поинтересовался мужчина.

— Похож? — напрягся Айк.

Морт внезапно тоже стал заинтересованно разглядывать мальчишку, а затем радостно изрек:

— Похож.

— Вот это удача! — хватая слабо сопротивляющегося Лэна в охапку, выдохнул Айк. — Сто золотых мои!

— Дяденька, пустите, пожалуйста! — совершил последнюю попытку вырваться из рук Гончего пацан.

— Попался, дружок! — крепче прижал к себе ребенка капрал, следуя со своей находкой в сторону казарм. — Посидишь пару дней взаперти, пока за тобой не приедут, — довольно прогудел он.

Лэйн еще пару раз отчаянно дернулся, но куда ему, обессилевшему после дороги и избитому шайкой Джага, было тягаться со здоровенным и крепким Гончим. Смирившись с неизбежным, мальчик безвольно обмяк и болезненно покривился, когда руки капрала сильно сжали его хорошо намятые бока.

Лэйна заперли на втором этаже, в маленькой полупустой комнатушке, вероятно, служившей Гончим помещением для отдыха. Возле окна стоял массивный дубовый шкаф, у стены — стол и пара стульев. Пошарив по углам, мальчишка, не обнаружив ничего интересного и съестного, устало опустился на стул. Желудок жалобно запел, напомнив Лэйну о том, что он не ел несколько дней, и он облизал пересохшие губы, злясь на Гончих за то, что не оставили ему хотя бы кружку воды.

Уныние накатило на ребенка, как упавший с горы снежный ком. Сейчас в замке Тарга, наверное, пекла пироги, готовила рагу и варила узвар, а он вместо того, чтобы греться на кухне, сытый да чистый, сидел в холодной комнате, избитый и голодный. А еще больше всего Лэйн боялся, что Гончие отправились за Сестрами, и через пару дней его опять заберут в приют, удрать из которого получится только после того, как его продержат в холоднике за прошлую выходку.

Выбираться отсюда надо было во что бы то ни стало, поэтому, превозмогая слабость, Лэйн стал обдумывать варианты побега. Выглянув в окно, мальчик обнаружил, что оно выходит не на южную сторону, где располагался общий двор и все время находились Гончие, а на северную, где были хозяйственные постройки, нужник и поленница.

Вытащив из кармана сай, Лэйн поблагодарил Всевидящего за то, что Гончие его не обыскали и не отняли подарок Оливии, а затем стал ковыряться острием в замкé, навешенном на створки окна, пока характерный щелкающий звук не дал понять, что его усилия таки увенчались успехом.

Выглянув вниз и никого там не обнаружив, мальчик влез на подоконник, чтобы срезать с деревянного карниза прикрепленные к нему шторы. Раскроив их на широкие ленты, он накрутил на них узлы, а после, связав между собой, закрепил один конец импровизированной веревки за ножку шкафа, а другой выбросил на улицу.

Еще никогда в жизни спуск вниз по веревке не давался Лэйну с таким трудом. Болело все тело, нещадно пекли содранные при падении ладони, а голова кружилась от усталости и голода.

— Мужчина должен быть сильным, — как заклинание повторял себе мальчик слова Джедда. — Мужчина должен уметь терпеть боль.

И он терпел. Терпел, когда почти у самой земли веревка оборвалась, и он больно приложился головой оземь. Терпел, когда, перелезая через забор, загнал в израненные ладошки острые занозы. Терпел, когда, убегая прочь от казарм, оступился и подвернул лодыжку. Терпел, потому что помнил, что ему есть ради кого выносить любые тяготы и лишения. Ему обязательно нужно было вернуться к тем, кто сейчас, наверное, места себе не находил от тревоги и волнения за него.

Дохромав до городской свалки, Лэйн, обнаружив в выброшенном расколотом горшке остатки дождевой воды, жадно глотал затхлую жидкость, радуясь, что наконец хоть немного смог утолить жажду, а потом откапывал из-под наваленного мусора свой тайник с деньгами, с улыбкой вспоминая Оливию. Мальчишка был в восторге. Зарытых денег ему хватит и на обратную дорогу, и на еду, да еще и останется добрая половина.

Первым делом Лэйн хотел сбегать на базар, чтобы купить себе булок и хлеба, но потом подумал — если Гончие уже обнаружили его пропажу, то могут искать по всему городу, а если найдут, удрать от них больше не получится.

Решив, что еды он раздобудет где-нибудь по пути, когда будет проезжать через какой-нибудь хутор, мальчик окольными путями направился к ведущей из города дороге, чтобы, сев на проезжающий мимо почтовый экипаж или торговую телегу, вернуться домой.

Лэйн был уверен: назови он любому витиеватое имя герцога — Кассэль дель Орэн и спроси, как добраться до его владений, ему тут же укажут и покажут дорогу. Если он правильно понял из разговоров слуг в Ястребином Когте, то все земли от замка и до самой Хелликии принадлежали его многомордому другу.

Битый час ковыляя по пыльной дороге, мальчик совсем обессилел и потерял всякую надежду, что кто-нибудь сегодня проедет мимо и подберет его. Ночевать под открытым небом ему в былые времена приходилось не раз, но если летом было тепло и можно было спать на дереве, не опасаясь простудиться, то сейчас, когда ночи были холодными и дождливыми, необходим был хоть какой-нибудь паршивенький закуток и крыша над головой.

Усевшись на пожухлую траву на обочине, Лэйн вытянул сбитые ноги, а затем, подняв несколько опавших листиков, стал их жевать, чтобы хоть немного утолить дикое чувство голода.

Помогло слабо. Во-первых, потому что листья были горькими, а во-вторых, после этого очень сильно захотелось пить. Внезапно из-за поворота послышался шум приближающегося экипажа, и Лэйн, пошатываясь, поднялся с земли, чтобы, выйдя на дорогу, преградить ему путь.

Серый почтовый сакарон, управляемый низкорослым кудрявым кучером, остановился в нескольких шагах от Лэйна, и сердитый дядька громко закричал на мальчишку:

— Пошел отсюда! Сейчас как огрею кнутом поперек спины!

— Дяденька, возьмите меня, я заплачу. — Лэйн протянул ладошку с парой серебряных монет, демонстрируя мужчине правдивость своих слов.

Кучер внезапно наклонился к слуховому окну, а затем, недовольно зыркнув на мальчишку, буркнул:

— Залезай.

Счастливый Лэйн всунул в руку мужчины деньги и, ухватившись за поручень, кряхтя полез в любезно открытую кем-то из пассажиров перед ним дверь.

Лэйн слеповато прищурился, привыкая к полумраку после улицы, а когда увидел, кто находится внутри, дернулся обратно, но было поздно — сестры, подхватив его под руки, усадили на сиденье, зажав своими телами с обеих сторон.

— Вот и свиделись, Лэйни, — сладко пропела сестра Эрис, сидевшая напротив. — Далеко собрался? Уж не в приют ли?

Лэйн покосился на впившихся в него, словно пиявки, сестер и покачал головой.

— Я домой еду, — испуганно пролепетал мальчик.

— Ай-яй-яй, — нравоучительно пожурила его служительница обители. — Врать нехорошо, Лэйни. Ты ведь знаешь, что Всевидящий не терпит лжи. Придется тебя наказать, — горестно вздохнула женщина.

— Я не вру! — отчаянно сжал кулачки мальчик. — Меня ждут! Меня будут искать!

— Ну, конечно, будут искать, — милостиво согласилась сестра Эрис. — Маленьких воришек и бродяг ведь всегда ищут, — сделала паузу служительница. — Чтобы отправить в приют, — тут же добавила она.

— Я не вор и не бродяга! — вскинул голову Лэйн. — Я вольный мастрим!

— О да, — издевательски потянула сестра, — как же я забыла! Конечно, мастрим. Ту охоту за курами, что ты нам устроил в обители, до сих пор помнят все сестры.

Лейн расстроено закусил губу. В прошлый раз, чтобы убежать, он рассыпал мешок зерна, а потом выпустил во двор обители из курятника больше сотни кур, и пока сестры с воплями бегали и ловили их, он смог спуститься по веревке со стены.

— Ты нанес колоссальный урон обители, Лэйни. Ты испортил целый мешок зерна и напугал птицу. Она после этого неделю не несла яиц, — менторским тоном заметила сестра Пэйни.

— Я могу заплатить вам за зерно, — с надеждой поглядел на нее мальчик. — У меня есть.

Сестра Эрис быстро кивнула головой своим подругам, и те стали шарить по карманам Лэйна, вытащив оттуда все деньги.

— Как не стыдно! — сурово свела брови сестра Эрис. — Воровство еще более страшный грех, чем ложь. У кого ты украл эти деньги?

— Я не крал, — дернулся Лэйн. — Мне их Ли дала.

— Ай-яй-яй, — снова завела свою песню сестра Эрис, — как же низко ты пал, Лэйни. Ты — вор и лгунишка. Ну, ничего, мы научим тебя в приюте, как должен вести себя благопристойный молодой человек. Посидишь несколько дней в холоднике и хорошо подумаешь в следующий раз, прежде чем брать чужое!

— Я не брал чужого! Я не вор! — не выдержал мальчишка. — Это вы воруете! Вы отбираете у сирот кусок хлеба! Вы прятали продукты, которые передавал герцог, продавали их или ели сами, а нас кормили отбросами!

Сестры едва не задохнулись от такого заявления, а потом разразились гневными воплями, яростно тряся несчастного мальчика.

— Ах ты, маленький клеветник! — кричала Пэйни.

— Да за такое тебе и розог всыпать надобно! — шипела Эрис.

— И на неделю в холодник! — негодовала Тикси.

— Я все про вас Ястребу расскажу, — едва не плача, выпалил мальчик. — И он всех вас в холодник посадит.

— Расскажешь, конечно, расскажешь, — ядовито осклабилась сестра Эрис. — И ястребу, и соколу, и вороне. И мышам в холоднике расскажешь.

— Черным Ястребом называют Касса — герцога Кассэля дель Орэна, — бросил в лицо глупой сестре Лэйн. — Я живу в замке герцога. Он мой друг.

Сестры недоуменно переглянулись, а затем стали громко хихикать.

— Ну и выдумщик ты, Лэйни. В замке живешь? У герцога? Друг?

— Спросите у любой служанки в Ястребином Когте! — воскликнул мальчик. — Меня там все знают!

— Ничего, посидишь взаперти, и сочинять тоже охота пропадет, — глубокомысленно изрекла сестра Тикси.

— Меня найдут, — упрямо тряхнул головой Лэйн. — Джедд — лучший следопыт. Он найдет меня и всем вам задаст, — злился мальчик.

— Ты еще и угрожаешь? — изогнула бровь сестра Эрис. — Всевидящий, как же мальчика испортила улица! — картинно закатила она глаза.

Напрасно Лэйн сердился и пытался что-то доказать сестрам. Женщины его совершенно не слушали, лишь посмеивались над ним и за каждое дерзкое слово обещали наказать еще сильнее.

Его привезли в ненавистный приют ближе к вечеру, и как он из последних сил ни сопротивлялся, бросили в холодное подвальное помещение, куда обычно сажали провинившихся. Мальчик звал, колотил в двери, просил дать ему хотя бы воды, но никто не ответил, никто не пришел, никто не внял его отчаянным просьбам.

Вернувшись в угол, Лэйн лег на старый матрас, набитый соломой, завернув на себя его край. Ребенок вытер скатившиеся слезы ладонью, а затем слизал с нее соленую влагу. Надежды в том, что его кто-то сможет здесь отыскать, у мальчика больше не было, как и не было уверенности в том, что, когда сестры его отопрут, он еще будет жив.

* * *

Касс прождал Джедда и Оливию в трапезной несколько часов, а когда понял, что никто к нему не присоединится, пошел к себе наверх, приказав лакеям принести ему вина.

Заливая в себя бокал за бокалом, герцог безучастно смотрел в окно на идущий на убыль день. А чего он хотел? Что вот так, в одну секунду, она вдруг забудет о своей ненависти и захочет его хотя бы выслушать? Это чудо, что она вообще согласилась остаться. Хотя герцог прекрасно понимал, что за это чудо ему стоит благодарить Лэйна. Она пошла на такой шаг исключительно ради блага мальчика и из страха за его жизнь.

Невеселые мысли черной тучей носились в голове Касса, раз за разом заставляя вспоминать риторический вопрос Оливии — на что он рассчитывает? Интересно, а если бы она не согласилась остаться, что бы он делал дальше? Неужели и правда отпустил бы? Дерьмо!

Впервые в жизни Кассэль дель Орэн, наследный герцог Оттон, маршал Аххада, полагался на случай и волю Всевидящего. Эта беспомощность бесила. Планируя какую-либо военную операцию, он всегда верно рассчитывал свои силы, знал все вероятные исходы с точностью до мелочей. На поле боя все приоритеты были четко расставлены и предельно ясны: либо побеждаешь ты, либо побеждают тебя. Всегда кто-то оставался в проигрыше, другого не дано. Здесь же он даже предположить не мог, в какую сторону завтра склонятся весы изменчивой Алхоры. И возможен ли вариант, при котором обе стороны не вышли бы из этой битвы проигравшими?

Касс неприкаянно ходил по комнате, раз за разом искоса поглядывая на двери, смежные со спальней Оливии. Когда-то эти двери не закрывались. И существовала лишь условная черта, отделявшая его спальню от спальни супруги. Он ненавидел спать в пустой постели, не ощущая рядом запаха и тепла своей женщины. Не важно, где эльфийка засыпала — утром она всегда просыпалась в одной кровати с ним, и лишь тихо смеялась, когда он собственнически сгребал ее в свои объятия, не позволяя ей выскользнуть, пока он окончательно не стряхнул с себя путы сна.

Кассу казалось, что, избавившись от комнаты и вещей Эории, он избавится и от мучающих его воспоминаний, но они почему-то жили своей жизнью и всегда возвращались так не вовремя, безжалостно и изощренно терзая душу нелюдя. Боль со временем ушла. Теперь она не была такой всеобъемлющей и невыносимой, но… Словно тупой, холодный обломок камня затаился где-то под сердцем и время от времени зло вонзался в его плоть, мешая дышать, напоминая о том, что он никуда не делся. Он здесь. Он рядом. Он следит за тобой.

Герцогу болезненно хотелось открыть дверь и убедить самого себя, что все кончено, ничего больше не будет, чтобы память отпечатала на своих страницах эту запись, как завершающий эпилог. Он поднял руку, чтобы постучать и войти, потом замер в нерешительности, опустил ее и отошел подальше.

Та, что теперь жила в этой комнате, вряд ли будет рада его непрошенному вторжению. Чем она сейчас занималась? О чем думала? И вдруг Касс с тревогой понял, что ее с Джеддом отсутствие за трапезой может означать не ее нежелание видеть его, а их банальный побег. Распоряжений не выпускать мастримов из замка после его возвращения он никому не давал.

Стремительно ворвавшись на половину жены, он изумленно остановился на середине комнаты, уставившись на мирно спящую на кровати Оливию. Навстречу ему выбежала Марси и, почтительно поклонившись, прошептала:

— Госпожа ждала мастера Джедда и уснула. Разбудить?

Касс отрицательно качнул головой, затем жестом отпустил служанку и неслышно подошел к уснувшей жене.

Девушка лежала поперек кровати, завернувшись в идиотское покрывало со скелетом, которое она приволокла из разгромленной Кассом комнаты. Хорошо, что он предусмотрительно искромсал всю мебель, а то она обязательно перетащила бы оттуда ещё парочку жутких стульев и кресел, чтобы намеренно его позлить.

Странно, но неукротимая охотница удивительно гармонично смотрелась среди изысканной роскоши приготовленных для нее апартаментов. Касс долго разглядывал ее спокойное лицо, короткие волосы, беспорядочно разметавшиеся по постели, тонкие ладони, которые она по-детски заложила под щеку, и босые ноги, зябко поджатые к груди.

Осторожно потянув край покрывала, Касс тщательно укрыл девушку, стараясь ее не разбудить. Черная тряпка, которую Оливия с собой притащила, выглядела на фоне белоснежной комнаты как жирная клякса, бесцеремонно пробравшаяся на кровать, чтобы вызывающе нагло показать всем кукиш, и герцог невольно усмехнулся. Это был протест. Наивный. Беззлобный. Но в этом была вся Оливия: даже согласившись остаться, она продолжала сопротивляться и давала понять, что заставить ее быть послушной фигуркой в чужой игре ни у кого не получится.

Злился ли он на нее за это? Удивительно, но нет. Скорее, расстроился бы, поступи она иначе. Ее внутренняя сила, упрямство и несгибаемая сила воли вызывали уважение. Никто и никогда так открыто не бросал нелюдю вызов, и при этом не смотрел так бесстрашно ему прямо в глаза.

Касс подошел к окнам, чтобы, тихо задернув тяжелые шторы, погрузить комнату со спящей Оливией в полумрак. При входе на свою половину он обернулся. В камине внезапно треснуло перегоревшее полено и, переломившись, выбросило в воздух облако янтарных искр. Одна из них неожиданно отскочила от кованой решетки, а затем взмыла вверх, обернувшись прозрачным огненным мотыльком. Совершив по комнате круг, он порхнул в сторону Кассэля и рассыпался у него перед глазами множеством ярких тающих точек.

Изумленно тряхнув головой, герцог подозрительно уставился в камин. Ничего странного больше не происходило: пламя ровно танцевало свой танец, отбрасывая на стены и пол мягкие, косые тени. Помявшись еще немного, Касс покинул комнату жены, бесшумно закрыв за собой дверь, потом, на секунду задумавшись, опять открыл.

Тишину и покой комнаты нарушал только он, грозно возвышаясь на фоне освещенного проема и отбрасывая огромную тень на пол.

Удивившись своим нелепым страхам за дерзкую охотницу, Касс облегченно выдохнул, а затем вернулся на свою половину и, не снимая одежды, улегся на кровать. Сообщение от Гончих могло прийти в любой момент, и герцог рассчитывал в таком случае, не мешкая, отправиться за мальчиком.

Касс надеялся, что с ребенком ничего серьезного не случилось. Лэйн ему нравился. Светлая озорная улыбка мальчишки заставляла мрачного нелюдя невольно улыбаться в ответ. От его беззаботной болтовни на душе становилось легко, спокойно и светло, как давно уже не было. Для герцога было таким ошеломляющим открытием, когда однажды, рассказывая пацану об основных формах клинков мечей и их особенностях, глядя на его внимательное и сосредоточенное лицо, Касс вдруг понял, почему мальчик на него так действует. В этом маленьком светлом человечке герцог невольно видел своего нерожденного сына, вернее, хотел, чтобы его сын был именно таким: умным, отважным, искренним и честным.

Найти Лэйна Касс хотел не из-за Оливиии не потому, что это было единственным условием, при котором она оставалась жить с ним, а потому, что искренне привязался к мальчишке и действительно волновался за него.

* * *

Утренние отчеты, к сожалению, не дали положительных результатов. Касс начинал нервничать и сомневаться в своих предположениях. За завтраком градус накала достиг своего апогея. Оливия, угрюмо глядя в тарелку с едой, внезапно психанула и, вскочив с места, набросилась на Касса:

— Два дня прошло! Я больше не собираюсь ждать! Сделка отменяется. Я отправляюсь искать Лэйна.

— Я прошу тебя подождать еще несколько часов, — попытался сохранить видимость спокойствия Касс.

— Сначала несколько дней, теперь несколько часов, — негодовала охотница. — Мне надоели твои отговорки! Что изменится за несколько часов?

— Я клянусь, если в следующем отчете не будет никаких сведений о мальчике — мы отправимся на его поиски.

— Я могла это сделать два дня назад, по свежим следам, — яростно прошипела Оливия.

— Ты ждала два дня, неужели так тяжело подождать еще пару часов? — вскинул бровь Касс. Оливия сжала губы в тонкую линию, а затем, яростно швырнув салфетку на стол, бросилась к выходу.

— Ли, — окликнул ее все это время молчавший Джедд.

Она обернулась и, смерив друга гневным взглядом, рявкнула:

— Ешь, если тебе в горло кусок лезет. Через два часа я уезжаю отсюда. И попробуй только меня остановить.

Джедд виновато ссутулился и, растерев руками лицо, устало выдохнул:

— Она права, надо было отправляться на поиски мальчика сразу.

Касс грустно усмехнулся и, поднявшись с места, последовал к себе в комнату.

Вызвав Рамса, он отдал приказ собрать отряд и ждать его дальнейших распоряжений. Когда начальник стражи ушел, герцог привел в движение каменную панель, скрывавшую потайной ход в комнату с кристаллом, в надежде, что сможет получить информацию о местонахождении мальчика.

Еще никогда в жизни он так не радовался отчетам Гончих, как в тот момент, когда капитан Дрокк доложил, что ребенка нашли. Торопливо вернувшись в спальню, Касс громко постучал в дверь Оливии и, не дожидаясь ответа, ворвался на половину супруги.

Собранная, сконцентрированная, она с мрачной решимостью зашнуровывала свой охотничий корсет, готовясь покинуть замок.

— Его нашли, — доложил Касс.

Руки девушки предательски затряслись, и она севшим голосом спросила:

— Где он?

— Он в Хелликии. Его задержали Гончие.

Оливия прерывисто выдохнула, прикрыла глаза, справляясь с сильным волнением, а потом, посмотрев на герцога в упор, тихо произнесла:

— Спасибо.

Касс на секунду потерял дар речи, не веря тому, что услышал.

— Я сейчас же отправляюсь за ним, — одолев сиюминутную растерянность, заявил он.

— Я готова, — Оливия подхватила с кровати ножи, всовывая их в отделения на поясе. — Пойду найду Джедда.

Касс, потянувшись, дотронулся до ее руки, и Ли, вздрогнув, тут же отдернула ее.

— Я думаю, вам с Джеддом лучше подождать здесь, — отступив на шаг, заложил ладони за спину Касс. — Я один доберусь до Хелликии намного быстрее.

Но Оливия не прониклась его попыткой решить проблему в одиночку.

— Я. Поеду. За. Лэйном, — жестко чеканила она слова. — И мне плевать, что ты об этом думаешь.

Касс сжал зубы до отчетливо проступивших на скулах желваков и согласно кивнул головой.

— Хорошо. Буду ждать вас внизу, — выйдя в коридор, герцог нервно рванул сдавливающий горло ворот и зло выругался: — Идиотка упрямая.

Он рассчитывал долететь до Хелликии за несколько часов, не подвергая ее жизнь опасности, а теперь придется ехать как минимум два дня, к тому же все время опасаясь нападения с любой стороны.

Касс был зол. Зол на твердолобую охотницу за ее глупое упрямство, и на себя — за то, что пошел у нее на поводу. Он сам связал себе руки, дав обещание больше ни к чему не принуждать ее, но, Всевидящий, как же тяжело было сдерживать себя и раз за разом усмирять бурлящую в венах темную кровь, когда она одним лишь взглядом взламывала выстроенную им защиту!

* * *

Через четверть часа военизированный отряд покинул Ястребиный Коготь.

В целях предосторожности Оливия, охраняемая с двух сторон Кассом и Джеддом, все время находилась в центре быстродвижущейся кавалькады и недовольно ворчала, что в состоянии сама за себя постоять, когда на местах коротких привалов воины окружали ее двойным кольцом. В остальном же герцог не переставал удивляться ее выносливости и неприхотливости. Она ни разу не сбавила темпа, не попросила передышки, не пожаловалась на усталость, неудобства и скудную еду.

Касс представил себе, что ему бы пришлось выслушать от любой шейны Азаандара, заставь он ее проделать хотябы четверть того пути, что они проехали. Эйлин вынесла ему мозг своими воплями, пока он вез ее в карете из столицы в Храм Огня. Всю дорогу женщина жаловалась, что ее трясет, тошнит, что ей хочется пить, что у нее болит голова, ноги, спина, и что ей скучно. Охотница же не пикнула даже тогда, когда он вез ее со связанными руками.

А то, что сейчас она ни в чем не уступала его бывалым воинам, стремительно добавляло ей баллы в глазах герцога.

Джедд всю дорогу молчал, почему-то избегая смотреть на Оливию, и Касс решил, что охотница опять за что-то устроила мастриму выволочку, но только подъехав к Хелликии, герцог понял, что рыжий переживал, думая, что мальчик убежал от него, потому что перспективе остаться жить с ним в замке предпочел вернуться в родной город.

— Ты зря накручиваешь себя, — приблизившись к Джедду вплотную, тихо окликнул его Касс. — Предполагаю, что объяснения ребенка удивят всех.

Джедд растерянно повернул к нему голову, не понимая, как герцог мог догадаться о его душевных терзаниях.

— Ты правда считаешь, что он убежал не из-за меня?

— Уверен, — усмехнулся Кассэль. — Ты тоже сможешь в этом убедиться, когда мальчишка повиснет на твоей шее, как только увидит.

— Хорошо бы, — подхлестнул коня Джедд.

— Так и будет. Не сомневайся, — подбодрил охотника герцог.

К сожалению, подтвердить достоверность своих слов Кассу не удалось. Въехав в открытые ворота форта и увидев выстроившихся на плацу Гончих, по их виноватым лицам Ястреб сразу понял — что-то не так.

— Где мальчик, Гилмор? — спрыгнув с Мрака, прогрохотал Касс вытянувшемуся перед ним по струнке капитану Дрокку.

— Ваша Светлость, мы позавчера послали вам сообщение, но вы больше не выходили на связь.

— Я задал конкретный вопрос, — ледяным тоном заметил Кассэль.

Дрокк нервно сглотнул и заметно побледнел.

— Он сбежал.

— Как сбежал? — встряла Оливия, подлетев, как коршун, к мгновенно шарахнувшемуся от нее капитану. Тяжелую руку девушки он помнил до сих пор.

— Сломал замок на окне, связал из штор веревку и перелез через забор.

— Вы что, оставили ребенка одного и заперли? — лицо герцога вытянулось и приобрело хищные ястребиные черты.

— Но ведь он беспризорник… — Дрокк заткнулся, не договорив, заметив, как наливаются яркой зеленью глаза нелюдя.

— Гилмор, вы идиот? Кто дает сто золотых за беспризорника? — люто процедил сквозь зубы Касс.

— Он выглядел, как беспризорник, — попытался оправдаться Гончий, — и когда его нашли, дрался с местной шпаной.

— Вы сказали Лэйну, что его ищут? — подался вперед Джедд.

— Мы с ним не успели поговорить, — растеряно поведал капитан. — Пока докладывали Его Светлости, мальчик сбежал.

— Первое, что следовало сделать — это объяснить мальчику почему его задержали и накормить, а не оставлять одного! Я же просил — глаз с пацана не спускать! — рявкнул Касс. — Какого драного гоблина вас здесь держат за капитана, если вы элементарных вещей не понимаете? Вы что, по горячим следам не могли найти ребенка?

— Мы за два дня весь город вверх дном перерыли. Он как сквозь землю провалился, — доложил Дрокк.

— Придурки, — не скрывая раздражения, окинул гневным взглядом Гончих герцог. — Покажите мне то место, где задержали Лэйна, — развернулся он в направлении выхода в город.

— Его Айк нашел, — капитан Дрокк мгновенно подозвал к себе капрала.

— Поедешь с нами, — бросил Айку Кассэль, подав знак Рамсу готовиться к выезду.

— Я тоже? — ринулся за герцогом Дрокк.

— На кой вы мне сдались, если вы даже с ребенком управиться не смогли? — раздраженно бросил ему Ястреб.

— Олух, — в сердцах сплюнул под ноги капитану Джедд, следуя за Кассом.

— Идиот, — не стала выбирать выражения Оливия, смерив Дрокка негодующим взглядом.

Через несколько минут отряд, следуя за капралом, миновав базарную площадь, выехал к жилым кварталам города. Завернув за угол одной из улиц, Айк указал рукой на торцевую стену одного из домов и произнес:

— Здесь.

Касс цепко и придирчиво стал осматривать местность, затем, подъехав к дому, наряжено уставился на лестницу, ведущую на крышу.

— Что мы здесь ищем? — не выдержала Оливия. — Не думаешь же ты, что Лэйн опять придет на то место, где его поймали?

— Хочу понять, что он здесь делал, — слез с жеребца Касс и стал подниматься по лестнице наверх.

Последовавшие за ним Джедд и Оливия молча наблюдали за тем, как, сосредоточенно прищурившись, он скользит взглядом по улицам Хелликии.

— Ну что? — заглядывая в суровое лицо герцога, нетерпеливо поинтересовался Джедд.

— Гончие сообщили, что нашли Лэйна через два дня после его исчезновения… — вглядываясь вдаль, глубокомысленно потянул Касс.

— И? — кивнул головой мастрим. — Ты можешь нормально сказать хоть что-то? Я, в отличие от тебя, мысли читать не умею, — не выдержал он.

— Мы тоже добрались до Хелликии за два дня, — резко повернулся к охотнику Касс. — Мы ехали, Джедд. Быстро ехали, — важно заметил он. — А это значит, что мальчик сюда тоже приехал, потому что своим ходом он сюда не меньше недели бы добирался. Поэтому мы и не нашли его следов в лесу. Он ехал с кем-то по дороге.

— Ты хочешь сказать, что тот, за кем следил Лэйн, привез его в Хелликию? — поинтересовалась Ли.

— Почему именно сюда? — почесал затылок Джедд.

Касс, нахмурившись, повернулся в сторону горы-дракона и бесстрастно произнес:

— В прошлый раз на нас напали по пути из Хелликии. О том, что я женился, знали Гончие и додж.

В этот самый момент на башне ратуши громко ударил колокол, возвещая полдень, и герцог, мгновенно развернувшись в сторону главного здания города, уверенно указал вперед пальцем.

— Нам туда.

Ли дернула Джедда, который в этот момент зачарованно глазел на каменного дракона, призывая охотника спускаться вниз, следом за ее многомордым супругом.

— Это и есть тот самый Храм Огня? — оглядываясь, поинтересовался мастрим.

— Тот самый, — недовольно буркнула Ли, с досадой думая, что не потащись она в этот храм в погоне за Ястребом, сейчас могла сидеть с Джеддом где-нибудь в лесу, у костра, и была бы свободна, как ветер.

Поднявшись по ступеням ратуши, Касс спросил стоявшую у дверей стражу, у себя ли сейчас градоначальник, и, получив ответ, что господин Хонгор два дня назад куда-то уехал, впал в еще большую задумчивость.

— С кем уехал? — подошел вплотную к одному из охранников герцог.

— Я не знаю, — пожал плечами мужчина.

Ответ показался Кассу более чем странным: градоначальника не было на месте два дня, а никто из его окружения не знал, куда и зачем он уехал.

Двери в кабинет доджа были заперты, поэтому герцог, навалившись на них всем корпусом, выломал замок без особых усилий. Ввалившаяся в комнату компания замерла на пороге, уставившись на лежащее на полу тело мужчины.

— Рамс, быстро оцепить ратушу и всю охрану собрать в одной комнате, — приказал Касс, присев у трупа Доджа.

— Что с ним случилось? — Джедд оглядел доджа, и кроме крови, вытекшей из носа и ушей, не обнаружил никаких видимых следов повреждения.

— Ему взломали мозг, — выдохнул, поднимаясь, Касс.

— Как это? — подозрительно вскинула бровь Ли.

— Обыкновенно, — повернулся к ней герцог. — Нагло и грубо влезли в его голову и превратили мозг в кашу.

Ли невольно вздрогнула, вспомнив свои ощущения, когда герцог в Айвендрилле подчинил себе ее волю.

— Это разные виды воздействия, — догадался по выражению ее лица, о чем она думает, Касс. — Ментальное принуждение не наносит вреда, ментальный взлом — убивает обычного человека.

— А необычного? — хмуро поинтересовалась Ли.

— Нелюди умеют ставить блоки. Если тебя это интересует. Проникнуть в мое сознание можно, только если я позволю, — просветил ее Касс.

— А если противник сильнее, чем ты? — прищурилась Оливия.

Касс снисходительно ухмыльнулся.

— Сильнее меня только Магрид, но и он может влезть в мою голову всего на несколько секунд. Блоки ставятся на подсознательном уровне, как только мозг чувствует вторжение.

— А вы всегда чувствуете, когда кто-то пытается влезть в ваш разум?

— В обычном состоянии — всегда, — подтвердил Касс. — Когда находимся в состоянии сильнейшего душевного потрясения, рецепторы притупляются, но взлом все равно почувствуется и сработает защита. Поэтому нелюди и победили эгрэгоров. От темных предков нам достались практически неуязвимые тела и невероятный ментальный дар, от людей — способность брать под контроль свою бешеную темную натуру и умение защищать свой мозг от прямого воздействия. Эгрэгоры на порядок сильнее ментально, но из-за неспособности управлять своими эмоциями, они очень просто становились объектом ментальной атаки собственных детей-полукровок.

Ли брезгливо покривилась от осознания того, что дети убивали собственных родителей. Зачем вообще нужно было рожать детей от темных монстров?

— Эгрэгоры не спрашивали человеческих женщин, нравятся ли им чудовища и хотят ли они с ними жить — просто забирали в Раннагар любую понравившуюся им и делали своей, — правильно истолковал ее мимику Касс. — У людей очень вкусные эмоции. Страх, ненависть, отчаяние, гнев, стыд накатывают на них волна за волной в минуты стресса, и это то, что эгрэгоры ценили в человеческих женщинах больше всего, это то, чем они питались. Пили их эмоции, как самый изысканный напиток.

Ли вдруг представила себе, что должна была чувствовать украденная женщина, обреченная на вечную жизнь с монстром.

— Это ужасно, — опустила голову она, пряча набежавшие на глаза слезы.

Касс замер, молчаливо разглядывая ее сникшую фигуру, а потом добавил:

— Со временем люди научились защищаться. Именно в Темные Времена маги придумали кровную связь «синта». С ее помощью мужчина мог вытянуть из Раннагара свою женщину.

Оливия вздрогнула и подняла на герцога бледное перекошенное лицо.

— Что-то случилось? — испугался ее вида Касс.

— Меня не интересуют твои темные предки, — зло выдала охотница. — Я хочу найти Лэйна.

Кассэль недоуменно пожал плечом, а затем молча развернулся и отправился допрашивать собранную Рамсом охрану.

Сколько ни рылся Касс в памяти находившихся в ратуше мужчин, но так и не смог обнаружить хоть какого-то воспоминания о том, что кабинет доджа кто-то посещал. Более того — никто из них не видел, чтобы в здание входил или выходил кто-то посторонний. Можно было бы сказать, что эти участки памяти были стерты, если бы хоть у кого-то прослеживался обрыв, но картинка воспоминаний была ровной и гладкой, что заставляло дель Орэна теряться в догадках.

— Ничего, — угрюмо бросил он с надеждой глядящему на него Джедду. — Впечатление, что здесь и не было никого. Они не видели даже как открывалась дверь в кабинет доджа.

— Но ведь здесь кто-то был? — изумился охотник.

— Был, — направился к выходу Касс.

— Он что, невидимый? — двинулся за ним Джедд.

— Нет, — буркнул Касс. — Будь это иллюзия — двери все равно бы открывались и закрывались. Через стены пока ходить никто не научился.

— Тогда что? — не унимался мастрим.

— Не знаю. Не понял пока, — недовольно сообщил герцог, активируя икту. — Гончие оцепят здесь все до приезда шиммов. Если есть хоть какие-то следы магии — шиммы их найдут.

— Надо прочесать город еще раз, — заметил Джедд.

— Нет Лэйна в городе, — поморщился Касс.

— Почему ты так решил? — покосилась на него молчавшая до этого Оливия.

Касс бросил сердитый взгляд на девушку, спускавшуюся следом за ним по лестнице. Надо было не идти у нее на поводу, а запереть в замке вместе с охотником. Если бы он отправился в Хелликию один, как и рассчитывал в начале, Лэйн сейчас был бы с ним. Время было безнадежно упущено, и предположений, где искать ребенка, у Касса не было.

— Потому что того, кто убил доджа, в городе нет. Если Лэйн следил за ним, значит, отправился следом.

— И куда он мог отправиться? — снова начала Оливия, и Касс, одарив ее убийственным взглядом, зло гаркнул:

— Понятия не имею!

Ли, нахмурившись, поплелась следом, прекрасно понимая, за что он на нее злится. Она сама на себя злилась. Кто же мог подумать, что все так выйдет? Ей просто хотелось увидеть Лэйна. Она извелась вся, пока о нем не было никаких известий, а сидеть в замке и ждать, пока его привезут, было равносильно пытке.

— Хорошо, — бросила охотница в широкую спину своего многомордого мужа. — Это я виновата, признаю. Доволен?

Касс развернулся и, изумленно вскинув бровь, уставился на гневно сверкающую глазами девушку.

— Нет, не доволен, — тихо и спокойно произнес он. — Осознание собственных ошибок, к сожалению, не всегда дает возможность их исправить.

Ли отвернулась, не в силах смотреть в глядящие на нее в упор ярко-зеленые глаза нелюдя. Она прекрасно понимала, что он сейчас говорит не о ней, а о себе.

— Это моя вина, — внезапно нарушил тишину Ястреб. — Я принял неверное решение. Не надо было проникаться истерикой не вполне адекватной женщины.

— Что??? — круглила глаза Оливия. — Это я неадекватная?!

— Конечно, — ничуть не смутился Касс. — Я поеду за Лэйном. И плевать мне, что ты об этом думаешь, — припомнил он брошенные Оливией слова. — Ты бы себя видела — лицо перекошено, в руках ножи…

— Да ты на себя посмотри, когда из тебя твои морды криволапые лезут! — задохнулась от возмущения Оливия. — Тоже мне — адекватный выискался! Orquin telle[90].

— Alur harya telle orco, lamba manen oi ango[91], — съехидничал Касс. — Можно подумать, ты зад орка когда-нибудь видела.

— Мне и твоего хватило, — распалившись, ляпнула первое, что пришло на ум, Оливия.

У Касса отвисла челюсть, и он потрясенно повернулся к мгновенно покрасневшей охотнице.

Проклиная свой несдержанный язык, Ли, сгорая со стыда, опустив лицо, быстро ретировалась вниз. Когда уже она научится сначала думать, а потом говорить? Как только в голову такое взбрело?

Пока Ястреб разговаривал с Гончими, Оливия старалась вообще не смотреть в его сторону, а когда, отдав последние распоряжения, он подошел к ним с Джеддом, охотница потупила глаза, внимательно изучая пол под своими ногами.

— Что говорят Гончие? — поинтересовался Джедд. — Есть предположения, за что могли убить доджа?

— Его убили, потому что знали, что я рано или поздно выйду на него.

Джедд непонимающе вскинул голову, и Касс пояснил:

— Это додж сообщил тому, кто его убил, о том, что я снова женился. Здесь остался мешок с вещами Оливии, предполагаю, он и стал приманкой для зургаров.

— И что будем делать теперь? — Джедд расстроено сник.

— Отсюда есть только одна дорога, — Касс подал знак воинам готовиться к выезду. — Попробуем поискать следы. Может, сможем понять, в какую сторону направился Лэйн.

Выехав за город, Джедд и Касс, спешившись, вместе с остальными солдатами стали прочесывать придорожные кусты и канавы, а Оливия, окруженная конвоем из десяти человек, покорно плелась следом.

— Я что-то нашел, — по истечении нескольких часов поисков крикнул один из воинов Ястреба, присев у придорожной полосы.

Джедд и Касс стремительно бросились к нему, приказав никому не приближаться, чтобы не затоптали следы.

— Ну, что? — Оливия нетерпеливо вытягивала шею, пытаясь понять, что же там обнаружили мужчины, а когда мастрим поманил ее к себе рукой, помчалась сломя голову и, зацепившись за кочку, едва не упала. Упругая волна резко ударила в грудь, и Ли так и осталась висеть в воздухе, подхваченная одной из теней своего многоликого супруга, растерянно хлопая ресницами. Ярко сверкая зелеными глазищами, чудище, издавая странные урчащие звуки, заинтересованно разглядывало Оливию, продолжая удерживать на весу.

— К-клешни свои от меня убрал, — испуганно приказала Ли беспардонно прижимающейся к ней тени. — А то врежу, — добавила она, подняв для убедительности сжатый кулак.

Жуткое подобие герцога расцепило лапы и, скорчив обиженную мину, мгновенно схлынуло в тело хозяина.

— Ты! — Ли ткнула пальцем в подозрительно наблюдающего за ней нелюдя. — Держи своих дружков косоглазых при себе, а то я за себя не отвечаю!

— Под ноги надо было смотреть, — раздраженно рявкнул Касс, и сам плохо понимая, что сейчас произошло. Он успел только испугаться, заметив, что девушка падает. Тень выскользнула сама, повинуясь непонятному импульсу, и точно так же вернулась обратно.

— Без криволапых бы справилась, — нервно отряхиваясь после прикосновений монстра, раздраженно пробурчала себе под нос Оливия. — Что тут у тебя? — заглянула она Джедду через плечо.

Мастрим указал пальцем на след от подошвы детского ботинка, четко отпечатавшийся на земле, и валяющуюся рядом в траве мелкую монетку.

— Ты думаешь, это его? — в глазах Ли загорелась такая отчаянная надежда, что Касс не выдержал и, подняв с земли засохший пожеванный листок, протянул его девушке.

— Здесь остался отпечаток его ауры. След очень слабый. Но это его аура, — уверенно сообщил он.

Ли несколько секунд смотрела на ладонь мужчины, а потом срывающимся голосом прошептала:

— Он голодный. Он ел листья.

— Он пытался выжить, — поднялся с земли Касс. — Из него вырастет настоящий мужчина и воин, — герцог лишний раз поразился характеру и невероятной сообразительности мальчика. Однажды он рассказал ему, как его отряд застрял в лесу в метель и целую неделю, пока не закончился буран, ел одну хвою. Лэйн эту историю запомнил.

— Мы на верном пути, детка, — успокаивающе похлопал по плечу Оливию Джедд. — Мы найдем его.

— Судя по потерянной монетке, у него есть деньги, — призадумался Касс. — След ведет на дорогу. Вероятно, он сел на проезжающий мимо сакарон.

— И куда он мог поехать на этот раз? — потерянно выдохнула Ли.

— Думаю, что домой, — ответил ей герцог.

— Домой?

— В замок, — тут же поправился Кассэль, заметив, каким удивленным в этот момент стало лицо девушки.

— Тогда надо срочно возвращаться, — воспрянула духом охотница.

— Мы не встретили ни одного сакарона по дороге сюда, — спустил ее с небес на землю Касс. — А значит, Лэйн по ошибке заехал куда-то не туда. Через несколько миль будет развилка. Поедем по той дороге, что сворачивает в сторону Эрдама, там по пути есть несколько небольших деревень. Возможно, кто-то видел там мальчика.

Если Оливия вначале и надеялась на скорую встречу с Лейном, то постепенно надежда таяла: ни в одном из поселений, которые они проезжали, местные жители не видели ни мальчика, ни сакарона. Надежда исчезала вместе с выдержкой.

Девушка, натянув пониже капюшон, с силой закусывала губу, стараясь не расплакаться на виду у всего отряда. Она винила себя в собственном упрямстве и вспыльчивости. Лэйн мог уже быть в замке. Какая разница, кто бы его туда привез — они с Джеддом, или долбаный Ястреб. Главное, что мальчик был бы сыт, обласкан и счастлив.

— Держи, — Ли вздрогнула, обнаружив у самого лица протянутую ей бортху с водой. Повернув голову, девушка наткнулась взглядом на спокойное и сосредоточенное лицо герцога.

— Я не хочу, — мотнула головой она.

— Тебе надо успокоиться. Пей, — он настойчиво всунул в руки Оливии флягу, продолжая ехать рядом. — Самобичевание мешает объективно мыслить и принимать верные решения. Хватит обвинять себя во всех грехах.

— Что ты в этом понимаешь? — в сердцах бросила Ли, желая, чтобы он отцепился от нее побыстрее.

— Больше, чем ты, — глядя куда-то вдаль, ровно и холодно произнес герцог. — Очень долго я обвинял себя в том, что не вернулся домой на день раньше случившейся три года назад трагедии, потом обвинял в том, что вообще уехал в столицу и оставил жену одну, потом — в том, что я жив, а она нет. Но сколько бы я себя ни винил, это не помогло мне оживить мою семью. Лейн жив, и пока есть надежда его найти, нельзя опускать руки и предаваться унынию. Потом будешь себя ненавидеть, если захочешь, — Касс дернул поводья, и сорвавшийся с места жеребец быстро понес его вперед.

Оливия пристально и долго смотрела в удаляющуюся спину герцога, не замечая бегущих по щекам слез.

— Ты ошибся, Ястреб, — горько прошептала она. — Это был не Роан, — откупорив крышку, девушка отпила несколько глотков воды и шумно выдохнула, возвращая себе утраченное спокойствие. Тряхнув головой, она выпрямилась в седле, окончательно взяв себя в руки, а затем, подхлестнув лошадь, присоединилась к ехавшему впереди Джедду.

К вечеру значительно похолодало, и налетевший ветер принес с собой дождь: мелкий, холодный, моросящий, который через время перерос в затяжной ливень.

— Здесь недалеко есть обитель с приютом, — сообщил Касс мастриму, хмуро взирая на промокшую до нитки Оливию. — Остановимся там на ночь. Переждем дождь, а завтра снова двинемся в путь.

— Я не устала, — стуча зубами, упрямо заявила Ли, подозревая, что герцог жалеет именно ее.

— Зато устали и замерзли мои люди, — отрезал Касс, приказывая воинам сворачивать с дороги.

Стены обители, словно мрачные серые призраки, возникли из-за пелены дождя спустя полчаса, и Кассэль, подъехав к воротам, громко заколотил дверным молотком по железному диску, вмонтированному в дверь.

Ли невольно поежилась, вспоминая годы, проведенные в месте, подобном этому. Голые, холодные стены, строгие распорядки и правила, безликая одежда, однообразная еда и вечная тоска по дому.

Не прошло и нескольких минут, как в двери открылось небольшое смотровое окно, в котором возникло бледное женское лицо.

— Что вам угодно? — пролепетала женщина.

— Мои люди намокли и устали. Мы просим крова и еды, карисса, — пророкотал Касс. — Всего на одну ночь.

— Назовите свое имя, — испуганно разглядывая толпящихся в темноте у ворот всадников, произнесла служительница Всевидящего.

Касс стянул с руки перчатку и показал женщине надетый на палец перстень с гербом.

— Кассэль дель Орэн, наследный герцог Оттон.

— Ваша Светлость! — потрясенно воскликнула женщина. — Простите, не узнала, — тут же засуетилась она.

На воротах звякнули засовы, и через мгновенье многочисленный отряд герцога въехал на широкий двор обители.

Людей герцога разместили в левом крыле комплекса, в специальных кельях для приезжих, а самому Кассу любезно предложили место в доме для знатных гостей, куда он отправился вместе с Джеддом и Оливией.

Отогревшись в горячей воде и облачившись в высушенную на разогретых камнях одежду, Ли спустилась вниз к ожидавшим ее Джедду и Ястребу.

— Интересно, дети у них в таких же условиях живут? — окинув взглядом богатую обстановку предоставленных апартаментов, заметила Ли.

— Нет, — отозвался сидящий в кресле у камина Касс. — У детей маленькие и скромные комнаты. Там нет роскоши, но есть все необходимое для жизни: стол, стулья, тумбочка, кровать.

— Я знаю, как выглядят их комнаты, — фыркнула Ли. — Я жила почти в такой же.

— Ты жила в обители? — недоверчиво поднял на нее глаза Касс. — Почему?

Оливия, задумавшись, засмотрелась в огонь.

— Училась хорошим манерам, — протянула она.

— Не похоже, — тихо буркнул Касс.

Ли собралась возмутиться, но в этот момент в двери постучали, и отворивший их герцог впустил в комнату двух сестер с подносами, заставленными едой.

— У вас ведь сейчас вечерняя трапеза, сестра? — внезапно спросила одну из женщин Оливия.

— Да, — согласно кивнула она, не совсем понимая, почему ее об этом спросили.

— Дети тоже едят в это время? — не унималась Ли.

— Конечно, — закивала служительница. — Они как раз сейчас в трапезной.

— Вот и отлично, — довольно вздохнула охотница. — Я, пожалуй, поем с детьми. Вы можете меня отвести к ним?

Женщина, гулко сглотнув, испуганно перевела взгляд на герцога.

— А хорошая идея, — неожиданно поднялся места дель Орэн. — Я тоже поем с детьми, — к огромному удивлению Оливии, заявил он. — Пойдем, я покажу, где трапезная, — спокойно направился он к выходу.

— Я с вами, — пожал плечами Джедд.

Касс завел мастримов в большое, тускло освещенное помещение, и Ли замерла на пороге, разглядывая длинные ряды столов и склоненные над ними детские головки.

— Дети уже поели, — внезапно выскочила из-за спины Оливии карисса, благочестиво улыбаясь Кассу. — Им уже пора идти спать. Может, вы лучше разделите трапезу с сестрами, Ваша Светлость? Мы еще не ужинали.

— Почему дети такие худые? — подозрительно оглядев сидевших за столами мальчишек, спросила ее Оливия.

Касс прошел между рядами молчаливо ожидающих окончания трапезы детей, осторожно касаясь ладонями их коротко-остриженных макушек. Резко развернувшись, он впился в сестру Эрис цепким, пронизывающим взглядом.

— Вам задали вопрос, карисса, — холодно заметил он.

— Растущий организм, — жалко попыталась оправдаться женщина. — Они бегают много. Все в рост уходит.

— А мне кажется, дети откровенно недоедают, — Касс окинул взглядом пустые, вылизанные до дна тарелки, а затем взял со скамейки маленького мальчика и, устроив у себя на руках, бережно погладил его по щеке. — Ты наелся?

Ребенок затравлено посмотрел на сестру Эрис, потом на Касса.

— Не бойся, — тихо шепнул ребенку дель Орэн. — Тебя никто не будет ругать. Обещаю.

Мальчик закусил губу и отрицательно качнул головой.

— Я хочу видеть дневную порцию того, чем вы кормите детей, — вернув малыша на место, сурово пробасил Касс. — Где ваша кухня? — обманчиво спокойно поинтересовался герцог.

Лицо кариссы вытянулось, став похожим при свете свечей на восковую маску, и она затравленно оглянулась по сторонам, ища поддержки у стоявших под стенками сестер.

— Возможно, котлы с едой уже вычистили, — нашлась сестра Пэйни. — Может, вы с утра посмотрите, как детям готовят завтрак? Заодно и поедите вместе с ними.

— Вычистили… — многозначительно потянул герцог. — Насколько я понимаю, колокол, возвещающий окончание трапезы, еще не прозвучал? Разве у вас не предусмотрена дополнительная порция тем детям, которые не наелись?

— Конечно, предусмотрена, — вскинулась карисса. — Но обычно детям хватает того, чем мы их кормим. Они никогда не просят добавки.

— Правда? — на лице герцога появилась откровенно издевательская улыбка. — Дети! — громко и звучно пророкотал Касс. — Сегодня в честь моего приезда сестры приготовили вам подарок. Кто хочет добавки — поднимите руки.

Лес детских рук мгновенно взлетел вверх, и Ястреб, хищно уставившись на карриссу, зловеще усмехнулся.

— Никогда не просят, говорите? — герцог стремительно направился к выходу, на пороге трапезной обернувшись. — Вы проводите меня на кухню, карисса, или мне искать ее самому?

Сестра Эрис покорно кивнула и, опустив глаза, последовала за герцогом.

Ворвавшись на кухню, Касс задвинул за спину не успевшую открыть рот карриссу, а затем, хмуро глянув на выстроившихся по струнке кухарок, потребовал показать, чем вечером кормили детей.

Оливия с Джеддом, заглянув в стоявшие на плите котлы, удивленно развернулись к притихшим женщинам.

— Каша на воде и чай?! — изумилась Ли. — И все?! — даже в женском пансионе у них вечером всегда давали кусок курицы или рыбы, творожную запеканку с сухофруктами и сладкую булочку, а здесь воспитывались мальчишки.

— У нас всегда такой ужин, — чопорно заметила сестра Эрис. — Не стоит детям перегружать желудок на ночь.

— По вашему виду не заметно, что вы себя не перегружаете на ночь, — внимательно разглядывая румяное и пухлое лицо служительницы, заметила Оливия.

— Что у детей будет на завтрак? — тут же спросил у кухарок Касс.

— Каша и чай, Ваша Светлость, — сообщила одна из женщин.

— Я не понял, — одарил карриссу тяжелым взглядом дель Орэн. — Мой архонт докладывает мне, что ежемесячно посылает в приют мясо, муку, молочные продукты и прочую еду. Вы что, ничего этого не получали?

— Что вы, герцог, — побледнела сестра Эрис. — Мы все получали. Просто дети уже все съели.

— Кстати, — стал оглядываться по сторонам Касс. — А где ваш ужин, карисса?

Женщина потерянно подняла на герцога глаза, и герцог, не дожидаясь ее ответа, стал бесцеремонно заглядывать во все котлы и кастрюли, стоящие на кухне.

— Ммм. Гуляш? С мясом? — вытащив из печи огромный котел, поднял крышку Касс. — А это для кого? — поинтересовался он.

— Ээ… это? Я совсем забыла, — пролепетала карисса. — У одного из мальчиков сегодня день рождения. Мы хотели устроить детям праздничный ужин.

— Джедд, — слегка наклонил голову Касс, — найди Рамса — пусть возьмет с собой пару человек. Нужно отнести котел в трапезную и раздать еду детям.

— Мы могли бы и сами, — неловко замялась сестра Эрис.

— Ну что вы, карисса, — изобразил на лице искреннюю заботу Касс, — зачем же слабым женщинам таскать такие тяжести? Вы лучше пойдете сейчас со мной и покажете содержимое ваших кладовых.

— З-зачем? — запнулась женщина.

— Хочу видеть, сколько в них осталось продуктов, — ничуть не смутился Ястреб. — Должен же я знать, чем могу помочь приюту.

— Вы и так достаточно помогаете, — попыталась остановить его карисса.

— Видимо, недостаточно, раз детям не хватает еды, — огорченно вздохнул Касс, покидая кухню. — Так вы идете? — повернулся герцог к неподвижно застывшей сестре Эрис. — Или мне искать ваши кладовые самому? — неожиданно резко рявкнул он.

— Иду, — побледнела карисса и, подняв полы кихла, медленно двинулась за герцогом.

* * *

Маленькая мышь, поднявшись на задние лапки, самозабвенно грызла найденную на полу соломинку, и разглядывающий её с высоты Лэйн вдруг пожалел, что он не мышка и ему не достаточно всего лишь соломинки, чтобы насытить свое обессилившее от голода, холода и отсутствия воды тело.

Лэйн потерял счет проведенным взаперти дням, время словно намеренно замедлилось, продляя его муки. Холод подвала, пробиравший до мозга костей, отобрал у ребенка последние силы. Старый матрац, набитый полусгнившей соломой, как ни кутался в него Лэйн, совершенно не грел, а каждое движение рукой причиняло невыносимую боль, едва ребенок пытался натянуть его на себя посильней. Занозы, которые мальчишка загнал в ладошки, удирая от гончих, загноились, потому что вытащить их в кромешной темноте не представлялось никакой возможности.

Сейчас Лэйн мог видеть всё как днем, но это, к сожалению, не приносило никакой пользы. Тело жило своей жизнью, а висевший под потолком мальчик — совершенно другой.

Это случилось ночью, и Лэйн точно не понял, что произошло, когда, очнувшись, увидел себя со стороны — худеньким тельцем, неподвижно лежащим в углу. Впервые за долгое время у него ничего не болело, и это ощущение легкости и тепла поначалу невероятно обрадовало мальчика.

С одной стороны, ребенку очень хотелось попробовать, сможет ли он в его теперешнем состоянии пройти сквозь стену, а с другой — было очень страшно, что у него не получится вернуться обратно.

Последний раз что-то подобное случилось, когда еще была жива мама. Лэйн упал с лестницы и очень испугался, что умер, обнаружив себя зависшим над тормошащей его тело матерью. Она так громко и отчаянно его звала, что вернуться назад получилось как-то само собой. Тогда Лэйн побоялся рассказать маме о случившемся, а теперь жалел, что не расспросил хотя бы достопочтенного аптекаря Орвеса, что это могло быть. Сейчас рядом не было никого, кто мог бы позвать его и заставить вернуться в свое тело, а как сделать это самому — мальчик не знал. Радовало ребенка только одно: такому Лэну совершенно не хотелось ни есть, ни пить, ни спать.

Темное помещение внезапно озарилось тусклым светом, и парнишка изумленно уставился на возникшую из ниоткуда женскую фигуру. Она словно плыла по воздуху, отбрасывая от себя оседающую на пол золотую пыль. Остановившись у лежащего на полу тела мальчика, она наклонилась, осторожно коснувшись тонкой рукой его торчащей из-под грязного матраца макушки. Резко развернувшись, женщина безошибочно повернула голову в ту сторону, откуда на нее смотрел Лэйн.

— Вот ты где, — незнакомка вытянула руку и, загадочно улыбнувшись, поманила ребенка к себе пальцем.

Словно зачарованный, Лэйн смотрел в ее яркие, как солнце, глаза. Никогда в жизни он не видел подобного цвета: желто-горячего, похожего на расплавленное золото. Женщина была невероятно красивой, такой красивой, что дух захватывало. Длинные черные волосы, доходящие до самого пола, искрящейся рекой стекали по ее плечам и спине и, казалось, летели по воздуху следом за своей прекрасной хозяйкой.

Мальчик невольно подался вперед и завис в шаге, восхищенно разглядывая удивительное лицо женщины.

— Не бойся меня, Лэйни, — мягкий переливчатый голос красавицы, будто серебряный колокольчик, зазвенел в тишине подвала. — Иди сюда, — женщина протянула ребенку белоснежную ладонь. — Пора возвращаться, малыш. Тебе еще рано путешествовать так долго.

Лэйн, не задумываясь, вложил в теплую женскую ладонь свою руку, и боль безжалостно обрушилась на него, заставив зайтись в беззвучном крике.

— Потерпи немного, — ласково прошептала незнакомка, погладив Лэйна по щеке. — Ты ведь крепкий и мужественный мальчик? Мы с тобой сейчас полетаем.

Лэйн зашевелил потрескавшимися губами, пытаясь сказать доброй женщине, что он очень хочет пить и у него совсем нет сил. Его измученное тело вдруг вновь обрело способность двигаться.

Женщина положила на глаза ребенку руку и тихо прошептала ему на ухо:

— Зри сердцем, Лэйн. Его возможности неисчерпаемы. Нет границ, нет преград… Открой мне свой разум.

Лэйн неожиданно почувствовал легкость во всем теле, словно он был перышком, невесомо кружащим над землей. Все поплыло перед глазами, стены истаяли, исчезли очертания предметов, и в бесконечности развернувшегося пред его глазами пространства мальчик, как путеводные маяки, видел сотни окружающих его бьющихся сердец. Он не видел лиц людей, которым они принадлежали, но точно знал, чьи они, потому что чувствовал и узнавал душу каждого.

Вот маленькое сердечко Пинна бьется, как испуганная птичка. Еще немного, и выпрыгнет из груди. Осторожно взяв в ладони трепещущий комочек, Лэйн улыбнулся, посылая ему лучики тепла и света. Сердце Пинна пропустило удар, словно сделало глубокий вздох, а затем застучало ровно и спокойно.

Вот сердце сестры Тирри — всегда доброе и заботливое, оно отчего-то сегодня встревоженное и отчаявшееся, как будто что-то пытается кому-то сказать, но у него это не получается. Ласково коснувшись сердца пальцем, Лэйн опутал его спокойствием и уверенностью.

А вот ещё чье-то сердце, такое большое и горячее, полыхающее, как факел на ветру. Невозможно дотронуться — столько жгучих, пронзительных чувств: ярость, злость, боль, гнев и что-то еще… чего своей маленькой неискушенной душой Лэйн никак не может понять. Потянувшись ладошками к огненному сердцу, мальчик отчетливо ясно увидел, кому оно принадлежит.

— Касс, — задыхаясь, отчаянно закричал Лэйн. — Касс, я здесь!

— Так он тебя не услышит, — шепнула желтоглазая красавица. — Зови сердцем. Ты ведь умеешь. Вспомни, как ты забирал мамины страдания, когда она умирала. Вспомни, как пытался ее вернуть.

Лэйн вздрогнул, потревоженный нахлынувшими на него воспоминаниями. Удушающие и горькие, они жгли душу мальчика. Невыносимо. Ранили, терзали, рвали в клочья. Обхватив руками полыхающее сердце Касса, мальчик выплеснул на него пульсирующую сферу собственной боли, захлебнувшись в нахлынувшем на него откате чужих эмоций.

Перед глазами полыхнуло алым, и сердце в его руках забилось в агонии. Оглушающе. Неистово. Выбивая бешенный нарастающий ритм.

— Лэйн? — низкий и такой знакомый голос коснулся сознания мальчика.

— Я, — еще крепче обнял сердце мальчик, растворяясь в его сумасшедших ударах и напитываясь их нечеловеческой силой. — Забери меня отсюда.

* * *

Касс, наливаясь угрюмой злобой, вскрывал одну кладовую за другой и, обнаруживая их забитыми до отказа мешками с продуктами, еле сдерживал себя, чтобы не схватить испуганно наблюдающую за ним карриссу за горло и не размозжить ее голову о стену.

— Как это понимать? — со свистом выпуская воздух сквозь стиснутые зубы, прошипел он. — Вы сказали, что все съедено, и вам нечем кормить детей.

— Это запасы на зиму, Ваша Светлость, — молитвенно сложила ладони женщина. — Когда дороги к приюту заметет снегом и возможности добраться в обитель не будет. Эти продукты будут нашим спасением.

Касса перекосило от льющегося через край человеческого лицемерия. Он видел эту беззастенчиво лгущую ему тварь насквозь. И мысли ее — алчные, черные, подлые — проносились перед его глазами, еще больше подстегивая рвущийся наружу гнев нелюдя.

Метнувшись по сторонам взбешенным взглядом, он внезапно заметил стоящую под стенкой женщину, глядящую на него с какой-то отчаянной мольбой. Сестра еле заметно качнула головой, как будто хотела сказать, что он делает что-то не то: видит мелочи, но не замечает самого главного. Женщина широко раскрыла глаза, а затем указала взглядом на пол, себе под ноги.

— Сестра? — вопрошающе обратился к служительнице герцог.

— Тирри, Ваша Светлость, — облегченно выдохнула женщина.

— Сестра Тирри, — подошел к ней Касс. — Что находится там, внизу?

— Там подвальные помещения, — показательно моргнула женщина, давая понять, что он на верном пути.

— И что там, в подвалах? — хищно развернулся к карриссе Касс.

— Ничего, — замотала головой сестра Эрис. — Там нет ничего. Старый хлам, крысы и мыши.

Касс перевел взгляд на умоляюще глядящую на него сестру Тирри и вдруг замер, почувствовав, как на него волна за волной накатывает чувство необъяснимой тревоги.

Сумасшедшая боль нахлынула так внезапно, что Касс с трудом удержался, чтобы не закричать. Сгусток сильнейших эмоций таранил его разум, как осадное орудие крепостные стены. Невидимая рука сдавила сердце в тиски, не давая вздохнуть. И в этой бешеной мешанине чувств Касс выловил удивительное светлое пятно — яркую, как радуга, ауру маленького мальчика.

— Лэйн?! — изумленно выпрямился Касс.

Оливия, открывавшая в этот момент очередную кладовую, растерянно повернулась к герцогу.

— Что?

— Лэйн здесь, — рванул с места Касс, отшвырнув в сторону стоявшую на пути карриссу.

Пробежав длинным коридором следом за отчаянно зовущим его голосом мальчика, Ястреб спустился вниз по лестнице и остановился, прислушиваясь к собственным ощущениям.

— Куда дальше? — догнала его запыхавшаяся Оливия.

— Туда, — свернул направо герцог, ускоряя шаг.

В освещенном небольшими ларэнтами коридоре находилось несколько сестер, складывающих под стенкой дрова и принесенный из лесу хворост. Заметив Кассэля и Оливию, служительницы почтительно поклонились, но вместо ответного приветствия герцог остановился перед одной из дверей и, приложив к ней ладонь, сурово гаркнул:

— Кого вы здесь прячете?

— Я н-не знаю, — замотала головой одна из сестер.

— Откройте! — прогрохотал Касс, люто глянув на испуганно притихшую женщину.

— Ключи у кариссы в комнате, — пролепетала другая служительница.

Тело Касса мгновенно видоизменилось, и яростно сверкающий зелеными глазами нелюдь, под истошный визг вжавшихся в стены сестер, одним ударом ноги вынес дверь.

Заскочив в темное помещение, он бросился в угол и, отогнув грязный матрас, поднял на руки неподвижно лежащего мальчика.

— Все хорошо, малыш, — прижав к груди ребенка, произнес Касс, выходя с Лэйном на свет.

— Лэйн! — Оливия подбежала к герцогу и, дрожащими руками схватив холодные, опухшие ладошки мальчика, стала их целовать. — Лэйни, посмотри на меня, солнышко, — глотая бегущие слезы, шептала охотница. — Это я, Ли. Ты меня слышишь?

Мальчик перевел взгляд с Оливии на Касса и, тяжело задышав, дернулся, широко раскрыв глаза, пытаясь что-то сказать.

— Тише, тише, — ласково стал успокаивать ребенка дель Орэн. — Не надо так громко, я тебя слышу, — герцог замолчал, внимательно и пристально вглядываясь в глаза Лэйна. — Быстро принеси воды, — бросил он недоуменно-растеряно наблюдающей за их безмолвным диалогом Оливии.

— Вода где? — подлетев к одной из сестер, Ли тряхнула ее, со всей силы приложив о стенку так, что у той клацнули зубы.

— Т-там, — неопределенно махнула рукой девушка.

— Веди, — яростно прошипела Оливия, подтолкнув ее вперед. — Быстро! — теряя терпение, прикрикнула охотница на непрестанно оглядывающуюся на нее служительницу.

Касс улыбнулся преданно глядящему в его глаза Лэйну и, коснувшись губами замурзанного лба мальчика, негромко произнес:

— Ну, и заставил же ты нас побегать, дружище. Потерпи немного, сейчас Оливия принесет тебе воды.

Лэйн зашевелил губами и тихо застонал:

— Додж…

— Я знаю. Успокойся, — крепче прижал к себе ребенка Касс, пытаясь согреть своим теплом. — Мы были в Хелликии. Додж мертв.

— Оллинг, — прошептал Лэйн. — Это оллинг.

— Ты его видел?

Лэйн согласно закрыл и открыл глаза.

— Ты молодец, — похвалил мальчишку Касс. — Но не нужно было отправляться за ним следом. Это очень опасно и могло плохо закончиться. Ты хоть представляешь, что мы все пережили, пока тебя искали?

Лэйн виновато поморщился, заставив Касса невольно улыбнуться.

— Ладно уж, герой, потом будешь у Джедда прощения просить. Ох, и влетит же тебе от него, когда поправишься.

— Джедд, — счастливо выдохнул ребенок.

— Здесь твой Джедд, — тепло сообщил Касс. — Сейчас прибежит.

Послышался громкий звук торопливо приближающихся шагов, и через секунду в коридор влетела Оливия с кувшином воды в руках, а следом за ней Джедд, Рамс в сопровождении нескольких воинов и толпа служительниц обители Всевидящего.

Осторожно удерживая в ладони голову мальчика, Касс приподнял ее, чтобы Оливии было удобней поить ребенка, а когда малыш устало вздохнул, выпив почти всю воду, бережно передал его в руки мастрима.

— Ты мой путешественник, — осипшим голосом пробормотал Джедд. — Как же ты меня напугал.

— Я хотел… — еле слышно прошелестел голос Лэйна, и Джедд тут же ласково поцеловал его в макушку. — Ну-ну, потом расскажешь. Отдыхай, мой хороший. Теперь все будет хорошо. Главное, что мы тебя нашли.

Лэйн повернул голову к тихо плачущей Оливии.

— Ты вернулась? — трогательно и светло улыбнулся он ей.

— Конечно, вернулась, — задыхаясь от слез, прошептала Ли. — Как я могла к тебе не вернуться? — девушка прижалась губами к щеке ребенка, невесомо пригладив рукой его русые волосы.

— Больше не уйдешь? — спросил мальчик.

Ли мотнула головой, глотая застрявший в горле ком.

— Я больше тебя никогда не оставлю, клянусь.

— Отнеси его к нам в комнату, — похлопал по плечу Джедда Касс. — А я пока с этими разберусь, — вымораживающим душу взглядом герцог посмотрел на карриссу и стоявших за ее спиной сестер.

— Ваша Светлость, — растолкав толпящихся в проходе людей, выбежала вперед подоспевшая сестра Тирри. — Освободите и сестер.

— Что? — непонимающе повел бровью Касс.

— Это не все пленники, — сбивчиво пояснила женщина. — Там, — потянула она мужчину в конец коридора.

Выломав двери, Кассэль обнаружил в комнате трех сидящих на полу служительниц Всевидящего. Близоруко щурясь после темноты подвала, женщины вышли на свет и, увидев Лэйна на руках у Джедда, радостно выдохнули:

— Ники успела, хвала Всевидящему!

— Это не Ники, она еще не вернулась, — обняла женщин сестра Тирри. — Это Всевидящий, — вдруг светло улыбнулась она. — Герцог приехал сам.

— Там Энни, — схватила за руку Касса одна из сестер. — Ее заперли в тот же день, что и Лэйни.

В соседнем помещении герцог нашел стоящую на коленях женщину, горделиво расправленные плечи которой даже не дрогнули, когда Касс выбил двери.

— Почему она не выходит? — недоуменно взглянул на сестру Тирри герцог.

— Она не может подняться. Она стоит так вторые сутки, — бросилась на помощь подруге Тирри.

Подхватив сестру Энни на руки, Касс вынес ее на свет и осторожно опустил на пол.

— Благодарю вас, — очень тихо произнесла она, слабо сжав ладонью любезно предоставленную ей в качестве опоры руку герцога. — Я верила, что вы успеете.

— Что вы здесь делали? — спросил Касс, внимательно разглядывая одухотворенное и исполненное величавого достоинства лицо женщины.

— Отбывала наказание за непослушание, — смело посмотрела она в глаза герцога.

Медленно-медленно Касс повернулся к нервно закусившей губу карриссе Эрис, и от его холодного, жуткого голоса стоявшие вокруг нее сестры испуганно попятились назад. Глаза мужчины зловеще полыхнули яркой зеленью.

— За что были наказаны эти сестры и ребенок? — прогудел Ястреб.

— Вы не имеете права требовать от меня отчета о моих действиях по отношению к находящимся у меня в подчинении сестер! Но я отвечу. Сестры наказаны за ослушание и недостойное поведение.

— Они требовали выпустить из подвала ребенка, — не выдержала Тирри.

— Мальчик — вор, лжец и грубиян! — крикнула ей в ответ карисса. — Два дня размышлений в одиночестве о своей неправедной жизни пойдут ему только на пользу… — женщина не успела договорить, потому что магический кляп мгновенно заткнул ей рот, а выскользнувшая из тела Касса тень схватила ее за шкирку и под истошные вопли разбегающихся сестер вздернула вверх.

— Не надо, — кисть дель Орэна требовательно стиснули хрупкие женские пальцы. — Не убивайте ее.

— Вам ее жаль? — сверкнул глазами Кассэль.

— Нет, но чем тогда вы будете отличаться от нее? — без страха посмотрела в жуткое лицо нелюдя сестра Энни. — Вы дадите этим повод обвинить вас в нападении на слугу Всевидящего и грубом вмешательстве в дела обители. Ее приспешницы изольют целую иеремиаду верховному нунту, он напишет жалобу Магриду, и в итоге накажут вас, а не их.

— Что вы предлагаете? — поинтересовался у сестры Касс.

— Здесь не все такие, как она, — мягко заметила сестра Энни. — Мы пытались бороться, но оказались в меньшинстве. Прикажите своим людям собрать всех сестер во внутреннем дворе.

— На улице ливень, — заметил Касс.

— Гнев небес следует принимать со смирением, — светло улыбнулась женщина. — Скоро вы всё поймете.

— Вас понести? — Касс с уважением посмотрел на ослабевшую, но пытающуюся сохранять лицо сестру.

— Если позволите, я обопрусь о вашу руку, — с достоинством ответила она.

Герцог приказал Рамсу выгнать всех сестер из обители на улицу и, примеряясь под шаги Энни, бережно повел ее к выходу.

Оказавшись на улице, герцог сразу понял, что имела в виду служительница Всевидящего. Женщины, стоявшие в окружении конвоя воинов, непроизвольно поделились на две группы: одна — молча и стойко терпела холод и льющийся на их головы дождь, другая громко стенала, жалуясь на произвол и жестокое обращение. Тень Касса небрежно забросила к возмущающимся сестрам перепуганную карриссу, а затем стремительно схлынула, вызвав у женщин очередной приступ истеричных воплей.

— Мы будем жаловаться верховному нунту! — яростно крикнула сестра Тикси.

— У вас есть возможность быстро оформить опеку над Лэйном? — тихо поинтересовалась у Касса сестра Энни.

— Без проблем, — согласно кивнул он. — Предоставьте мне перо и бумагу.

— Хорошо, — облегченно вздохнула женщина, устремив ясный взгляд своих светло-серых глаз на стоящих перед ней сестер.

— Сестры, — обратилась она к той небольшой части женщин, что стояли в стороне от поддерживающей карриссу группы. — Наши молитвы услышаны. Милостью Всевидящего, злу, поселившемуся в этих стенах, пришел конец. Я прошу вас помочь Его Светлости собрать необходимые доказательства причастности кариссы Эрис и ее окружения к бесчисленным злодеяниям против находящихся в обители детей.

— Вы ничего не докажете! — прошипела Эрис. — Я действовала согласно установленным в приюте правилам! Воровство, ложь и агрессия воспитанников предусматривают суровое наказание.

— Это дети! — внезапно лишилась привычной сдержанности сестра Энни. — Я прощаю вас за то, что вы издевались надо мной и пытавшимися вас образумить сестрами, но я не могу простить вас за то, что вы отнимали у обездоленных сирот кусок хлеба!

— Вы лжете, Энни! — торжествующе усмехнулась карисса. — И сестры это подтвердят. Вашей горстке отступниц, пытающихся облить грязью мое доброе имя, никто не поверит.

— Поверят, — гордо вскинула голову Энни. — Много раз вам удавалось заставить проверяющих приют нунтов усомниться в правдивости моих обвинений, но никто не сможет усомниться в правдивости того, что хранит моя память.

— Ваша память? — зло выплюнула карисса.

— Моя память, — повторила Энни, с надеждой посмотрев на герцога. — Я слышала, что нелюди способны считывать и передавать друг другу человеческие воспоминания. Это правда?

— Правда, — утвердительно кивнул Касс.

— Тогда я добровольно позволяю вам увидеть все, что я помню, и передать это царю Магриду. Вы согласны? — с мольбой в голосе произнесла женщина.

— Согласен, — сжал дрожащую ладонь женщины Касс.

— Я тоже прошу просмотреть мои воспоминания, — шагнула к герцогу сестра Тирри.

— И мы просим, — присоединились к ней выпущенные из подвала служительницы.

— И мы…

Промокшие до нитки сестры подходили к Кассу и, касаясь его руки, легким жестом давали свое согласие на добровольное вторжение нелюдя в их разум.

— Магрид не имеет права карать слуг Всевидящего, — изо всех сил цепляясь за возможность избежать возмездия, выкрикнула карисса. — А синод нунтов не поверит ни единому вашему слову! Нас большинство! — указала она на сестер, трусливо жмущихся за ее спиной.

Касс сделал неуловимый плавный шаг навстречу карриссе Эрис, а затем, грубо схватив женщину за кихл, прорычал в ее лицо:

— Видите ли, карисса, Магрид не имеет права карать слуг Всевидящего, но имеет право потребовать у синода справедливого наказания для них, а в случае, если есть доказательство того, что от их действий пострадали ближайшие верноподданные царя, окончательный вердикт выносится им лично. Я — верноподданный Магрида Великого, и я — пострадавшая сторона. Вы выкрали находящегося под моей опекой ребенка и изощренно издевались над ним.

— Мы нашли Лэйна на дороге! — возразила карисса.

— Ваше слово против моего, — ядовито ухмыльнулся Касс. — Как вы думаете, что с вами сделают за попытку убийства приемного сына десницы царя?

— Мы наказали его за то, что он украл деньги! — яростно продолжала сопротивляться сестра Эрис.

— Сын племенного эрла украл деньги?! — издевательски расхохотался Касс. — Это я дал ему деньги! А кстати, где они? Вы ведь забрали их себе, карисса? — подмигнул женщине герцог. — Воровство — смертный грех! — нравоучительно потянул он. — Я бы с удовольствием спустил с вас шкуру, — перестал паясничать Ястреб, и теперь говорил уже совершенно серьезно, — потому что вы не женщина, и вы не слуга Всевидящего, вы — мерзкая тварь, которую следует задавить, пока она не отравила все вокруг своим ядом. Но вас ожидает нечто похуже, чем простая смерть.

Зеленые глаза герцога ярко вспыхнули, и забившаяся в его руках женщина пронзительно закричала, а затем, свалившись на землю, стала кататься по мокрой земле, вырывая на себе волосы.

— Нелюди также способны показывать чужие воспоминания и людям тоже, — возвышаясь над карриссой холодно обронил Касс. — Так что синод увидит все, что позволят мне разглядеть в их головах ваши сестры.

— Что вы с ней сделали? — тревожно разглядывая внезапно обезумевшую кариссу, спросила сестра Энни.

— Всего лишь показал, что её ожидает в Чертоге Приговоренных, — мрачно поведал Касс.

— Вы были в круге смертников? — испуганно замерла женщина. — Говорят, люди не выдерживают там и дня — сходят с ума.

— Я просидел там около недели, — горько усмехнулся дель Орэн. — Вы забываете, что я не человек, сестра Энни.

— Это замечательно, что вы не человек. Без ваших способностей нам пришлось бы туго.

— Вы совсем меня не боитесь? — Касс с удивлением обнаружил, что сестра ни разу не отшатнулась от него, когда он выпускал свою сущность. — Я ведь монстр!

— Подчас прекрасное прячется за самой неприглядной оболочкой, — улыбнулась женщина.

— Ступайте в обитель, сестра Энни. Вы замерзли. И уводите своих подруг, — бережно накрыл ее ледяную ладонь своей Касс.

— А что будет с ними? — оглянулась на опальных сестер Энни.

— Посидят в подвале, как вы, без еды и воды, до приезда Гончих и нунта.

— Хорошо, — согласилась женщина.

— А ехать они будут очень долго, — довольно заметил Касс, когда покинувшая его сестра Энни исчезла из вида.

Оставшихся на улице сестер люди Ястреба препроводили в те самые подвалы, в которых держали Лэйна и сестру Энни.

— Это издевательство! Здесь же холодно, а мы продрогли и совершенно мокрые! — гневно воскликнула сестра Тикси.

— Крепитесь, сестра, — обратился к ней Касс, изобразив на лице фальшивое участие. — По вере вашей да воздастся! Всевидящий вас испытывает. Просите Его, и он обязательно согреет вас своим благодатным теплом.

— Мы еще даже не ужинали!

— Ваша карисса справедливо заметила, что перегружать желудок на ночь вредно, — радостно припомнил Касс. — А воздержание и аскетизм есть высшее проявление добродетели. Со страстями нужно бороться, сестра! — нравоучительно возвестил он.

— Они же съедят друг друга до приезда нунта, — заметил Рамс, когда герцог повесил на двери замки.

— Да пусть хоть поубивают, — безразлично повел плечом Кассэль. — Отправишь человека в Хелликию с моим распоряжением для Гончих. И пусть они не спешат: заедут на какой-нибудь хутор, отдохнут там денек-другой, потом сделают круг обратно — воздухом подышат…

— Я вас понял, господин, — усмехнулся Рамс. — Раньше, чем дней через пять ни Гончие, ни нунт сюда не прибудут.

— Вот и отлично, — похлопал по плечу начальника стражи герцог. — Я сейчас приготовлю бумаги, нужно будет отвезти их в Дэрмонг. Найдешь в тайной канцелярии господина Риккара. Скажешь, что документы от меня, и их срочно нужно передать Магриду Великому.

— Я понял, — кивнул Рамс.

Через полчаса Касс закончил писать письмо для царя с просьбой разобраться в деле похищения его приемного сына, а сестра Энни вместе с другими служительницами составили обращение к синоду с жалобой на кариссу, ссылаясь на предоставленные герцогу Оттону доказательства. Дело оставалось за малым — поставить на оформленном об усыновлении Лэйна документе отпечаток его ауры в лахусе.

Поднявшись на второй этаж домика для гостей, Касс обнаружил ребенка спящим на огромной кровати, завернутым в теплое одеяло, как в кокон.

Джедд и Оливия сидели по обе стороны и смотрели на мальчика с выражением, названия которому иначе, как умиленный восторг, Касс придумать не смог. Заметив герцога, мастримы моментально синхронно приставили указательные пальцы к губам, требуя соблюдать тишину.

— Его сейчас и звон колокола не разбудит, — прошептал Касс, разглядывая порозовевшее после горячей купели и еды лицо мальчика. — Мне нужен отпечаток его пальца.

— Зачем? — подозрительно уставилась на Касса Оливия. — Мы вскрыли нарывы и перевязали его руки.

— Я составил документ об усыновлении ребенка, Рамс сейчас повезет его Магриду. Не хватает только оттиска ауры Лэйна.

— Ты собираешься усыновить Лэйна?! — испуганно подскочила Оливия.

— Я уже это сделал, — Касс показал ей документ, скрепленный родовой печатью Оттон. — Это необходимо для того, чтобы у меня было что предъявить синоду.

Взгляд Ли затравленно метнулся на ребенка, а после на Касса.

— Но…

— Ты моя жена, — понял причину ее волнения герцог. — Стало быть, Лэйн теперь и твой приёмный сын тоже.

Оливия растерянно моргнула, переваривая полученную информацию, а затем, присев на кровать возле мальчика, ласково погладила его торчащие во все стороны волосы.

— Хорошо, — неожиданно улыбнулась она, коснувшись губами лба ребенка. Осторожно развернув одеяло, Ли вытащила его ладошку. — Что нужно делать?

Касс капнул на бумагу лахус, и охотница прижала к нему пальчик мальчика.

— А это что? — напряглась она, заметив на документе отпечаток пальца Ястреба, поставленный кровью.

— Это знак того, что я признаю усыновление равносильным кровному родству.

— А я не должна поставить точно такой же свой отпечаток? — Оливия испугалась, что теперь в отличие от нее герцог получит абсолютный контроль над жизнью мальчика.

— Не обязательно, — пожал плечами Касс. — Но если хочешь…

— Хочу, — выпалила девушка. Вытащив из-за пояса нож, она проколола себе палец и прижала его к бумаге рядом с отпечатком герцога. — Все? — подняла она глаза на как-то подозрительно странно наблюдающего за ней мужчину.

— Нет, — еле уловимо качнул головой он.

Оливия не успела ни вскрикнуть, ни испугаться, когда герцог, схватив ее руку, поднес к своему рту, а затем обхватил губами порезанный палец.

От обжигающих движений его горячего языка у Ли подкосились ноги. Она даже пошевелиться не могла. Онемев от внезапной нехватки воздуха, смотрела, как, медленно слизав ее кровь, мужчина раскрывает налившиеся яркой зеленью глаза, удерживая ее взгляд своим.

— Н-н-не надо, — жалко сжавшись, потянула к себе ладонь Оливия.

— У нелюдей… регенерация. Мгновенная. Почти, — хрипло пробормотал Касс. — Должно зажить.

Резко развернувшись, он стремительно покинул комнату, а Ли так и осталась стоять, прижимая к груди ладонь, задыхаясь, чувствуя дрожь во всем теле и глухой стук собственного сердца.

— Ли, — тихо позвал ее Джедд. — Что происходит?

— А? — испуганно дернулась она. — Зажило, — потерянно разглядывая свой гладкий, без единой царапины палец, прошептала девушка.

— Я о метке, — тревожно указал мастрим на начавший ярко светиться сквозь ткань рубахи и куртки знак.

Нервно накрыв ладонью предплечье, Оливия беспомощно уставилась на Джедда.

— Я не знаю…

* * *

Вылетев на улицу, Касс запрокинул голову, подставляя пылающее лицо холодным дождевым струям. Тонкими ручейками они стекали за шиворот, и мужчине казалось, что его кожа шипит, как раскаленная сковорода от соприкосновения с водой.

— Какого Раннагара? — сдавленно зарычал он, тряся головой. — Это что такое было?!

Что-то странное произошло, как только он увидел медленно наливающуюся на ее пальце алую каплю.

Наваждение.

Болезненное.

Навязчивое желание дотронуться, убрать, стереть… А потом — временное помешательство.

Запах ее крови…

Подрагивающие под его губами тонкие пальцы…

И огонь, растекающийся по венам, словно вырвавшаяся из жерла вулкана лава.

Тяжело дыша, Касс пересек двор и, добравшись до ожидавшего его под навесом Рамса, вручил ему пакет с документами.

— Это нужно сделать как можно быстрее, — напомнил герцог.

— Я понял.

— Я хочу, чтобы по приезду нунта Магрид был в курсе всех событий.

— За три дня управлюсь. Может, раньше. Лошадей чаще менять буду, — твердо заверил герцога Рамс.

— Хорошо, — облегченно выдохнул Касс. — И обязательно дождись ответа царя.

— Обратно сюда возвращаться?

— Да, думаю, мы сможем уехать из обители не раньше, чем через неделю. Мальчик слаб, и везти его в таком состоянии нельзя. Он не выдержит дороги.

Открыв ворота, Касс выпроводил гонца, а затем, задвинув засовы, направился в кабинет кариссы. Ему предстояла долгая бессонная ночь. Сначала следовало просмотреть воспоминания сестер, затем перебрать все бумаги кариссы. Помимо ее прочих злодеяний, Касс надеялся найти документальное подтверждение того, что продукты, которые он присылал в приют, перепродавались.

Общаться со служительницами обители он закончил под утро. Перелистывая страницы их памяти, Касс искренне пожалел, что послушался сестру Энни и не придушил кариссу Эрис собственноручно. Оказалось, что пытавшихся бунтовать против ее произвола сестер почти неделями держали в холодниках на хлебе и воде. Женщины тайком, по ночам, подкармливали детей, принося в их спальни украденные из кладовых продукты, а когда их ловили на горячем, то бросали в подвал, лишая и пищи, и питья.

Энни много раз писала обращения к синоду, обвиняя кариссу и ее окружение в недостойном поведении и жестоком обращении с детьми. Несколько раз ее жалобы перехватывали, и тогда руки женщины полосовали розгами за то, что посмели писать «клевету» на своих единоверующих сестер. В тех случаях, когда письма доходили и в приют приезжали нунты с проверкой, приспешницы кариссы выставляли Энни перед ними лгуньей и завистницей. И поскольку свидетельствующих в защиту кариссы сестер было большинство, в дждзеа итоге Энни опять наказывали, закрывая в подвале.

Но недели, проведенные в холоде и голоде, лишь укрепляли стойкость удивительно сильной духом женщины. Касс проникся глубоким, идущим от самого сердца уважением к ее непоколебимой вере в торжество справедливости и доброты, и ни на секунду не пожалел, что порекомендовал Магриду выдвинуть ее кандидатуру на пост кариссы перед синодом.

— Вам следует выспаться, — сестра Энни застала Касса просматривающим бумаги в кабинете кариссы Эрис. — Ступайте отдохните, а мы с сестрами продолжим разбирать документы.

— Вам самой не мешало бы отдохнуть, — мягко заметил Касс. — Вы двое суток провели в подвале.

— Я там ничего не делала, — улыбнулась женщина. — С чего бы мне устать от безделья? К тому же скоро встанут дети, а ваша супруга предложила устроить им праздничный пир.

Касс поднял удивленный взгляд на сестру Энни.

— Моя супруга? Пир?

— Да, она с сестрами сейчас на кухне готовит мальчикам завтрак.

Касс скептично нахмурился. У него никак не получалось представить сказанное служительницей. Лив и завтрак? Это что-то из области запрещенных ритуалов. Неизвестно, что получится в итоге. Вот завалить кабана, медведя, оленя или разгромить что-то — это пожалуйста. Это в ее стиле. И он поверил бы безоговорочно.

— Я, пожалуй, схожу посмотрю, что там, — поднялся с места Касс. — Готовка — не самая сильная ее сторона.

Энни усмехнулась.

— Поверьте, она знает, что делает. Вы, верно, недавно поженились, и еще недостаточно хорошо знаете сильные и слабые стороны вашей супруги.

Касс скромно промолчал, что он вообще мало что знает о своей супруге, а о том, как они поженились, лучше было и вовсе никому и не рассказывать. Но слова служительницы породили в душе Касса неуемное любопытство и, чтобы утолить его, он направился с визитом на кухню.

Выйдя на улицу, Касс к большому удивлению обнаружил своих людей, оживленно снующих в такую рань туда-сюда по двору.

— Ларри, госпожа приказала принести еще поленьев и воды, — звучно крикнул вылетевший из здания кухни Корн.

— Будет сделано, — улыбнулся парень, быстро подхватывая ведра и торопливо следуя в сторону колодца.

Еще три человека, без всякой указки, молча отправились к хранилищам — видимо, за дровами, потому что из-за деревянных построек доносился характерный звук раскалывающего дерево топора. Мимо Касса торопливо промчался юный лучник Эрн и, зацепив его мешком с мукой, не оглянувшись, на ходу буркнул:

— Извини.

— Тебя только за смертью посылать, — накинулся на него Корн. — Где тебя носит? У госпожи мука закончилась.

— Так пока нашел… Там мешков тьма-тьмущая, — возмутился парень. — Откуда я знаю, где крупа, а где мука?

— Там буковка нарисована, олух, — ткнул пальцем в знак на мешке Корн. — «М» — значит мука.

— Предупреждать надо было, — пробурчал Эрн, исчезая в дверях кухни.

Касс настороженно вошел в помещение и застыл на пороге, забыв даже поздороваться. Одетая в белый передник и косынку, Оливия стояла посреди комнаты и со знанием дела раздавала указания суетящимися вокруг нее людям.

— Сестра Айрин, у вас лук подгорает, я по запаху слышу, — сморщила нос охотница.

— Госпожа, куда мешок поставить? — потряс принесенной добычей Эрн.

— Пересыпьте муку в бочку, — Ли повелительно указала пальцем в угол. — Тоньше надо, сестра Тирри, — наклонилась она над усердно пыхтящей служительницей Всевидящего и, отобрав у женщины скалку, стала ловко раскатывать ею по столу кусок теста. — Корн, будьте любезны, возьмите какую-нибудь глубокую тарелку и наберите мне в бочке муки, — не поднимая головы, распорядилась охотница.

Не успевший уйти Эрн мгновенно схватил с полки глиняную миску и, зачерпнув ею муку, радостно ринулся исполнять просьбу хозяйки. Перегородивший ему с перекошенным лицом дорогу Корн попытался отобрать посудину, и в результате расколотая миска оказалась на полу, а перепачканные мукой парни виновато уставились на обернувшуюся на звук госпожу.

— А ну-ка, быстренько взяли метлу и все за собой убрали, — погрозила она пальцем горе-помощникам, потом, улыбнувшись, добавила: — И пойдите на улицу, отряхнитесь. Вы на снеговиков похожи.

Парни, толкаясь и пыхтя друг на друга, поплелись к выходу, а Оливия, заметив скрестившего на груди руки Касса, вопросительно изогнула бровь.

— А ты чего тут просто стены подпираешь? — недовольно поинтересовалась она.

— А что я должен делать? — опешил Кассэль, удивленно вытаращившись на супругу.

— На вот, пойди из курятника яиц принеси, — ткнула она ему в грудь плетеной корзинкой.

— Может, лучше я? — предложила одна из сестер, испугавшись, что высокородного вельможу заставляют выполнять такое оскорбительное для его статуса задание.

— Кто не работает — тот не ест, — отвергла предложение женщины Оливия. — И морд твоих это тоже касается! — сурово заметила она герцогу.

От ее наглости Касс настолько растерялся, что вместо того, чтобы возмутиться, послушно пошел на улицу, недоуменно крутя всунутую ему в руки корзинку.

— Где здесь курятник? — спросил он бегущего навстречу с ведрами Ларри.

— Там, — торопливо мотнул головой вправо парень, а затем, узнав хозяина, неловко втянул голову в плечи. — Простите, Ваша Светлость. Курятник — третья постройка справа. Во-он тот домик под соломенной крышей, — любезно объяснил он.

Касс направился в указанную сторону и, открыв небольшую дверцу, пригнулся, чтобы пролезть внутрь небольшого полутемного сарая, пахнущего явно не одуванчиками. Выпрямившись, он стукнулся головой о балку, исторгая забористые ругательства.

— Мать твою, — потерянно уставившись на подозрительно наблюдающих за ним кур, пробормотал Касс. — Какого пьяного орка я здесь делаю?! Ну, и где тут у вас яйца?

Птица, почуяв чужака, тревожно зашевелилась, а затем, шумно хлопая крыльями, стала кудахтать.

— Значит, так, — вытянул вперед руку с корзиной Касс, — отдаёте яйца, и расходимся по-хорошему.

Куры, вероятно, оскорбились ультимативной формой его заявления, потому что отдавать высиживаемое ими потомство без боя явно не собирались. С высокой жерди слетел огромный петух и, воинственно вытянув шею, стремительно набросился на герцога.

Выскользнувшие мгновенно тени бросились на защиту своего хозяина, чем разозлили петуха еще больше. Подлетев вверх, он, вцепившись в спину одного из двойников герцога, стал яростно долбить его темечко клювом. Отмахивающаяся от птицы сущность заехала в ухо взбешенному нелюдю, и тот, отпрянув назад, нечаянно завалил полку. Истошно орущие куры разлетелись по сторонам, и на голову племенного эрла градом посыпались падающие яйца.

Прошедшему войну и выходившему целым из кровавых сражений Кассу бой в курятнике показался жесточайшей мясорубкой. Замкнутые в тесном пространстве тени метались из угла в угол, натыкались на насесты и сталкивались друг с другом.

Вокруг творился жуткий хаос и неразбериха: в воздухе летали куры, перья, солома и бешеный петух, то и дело норовящий выклевать ярко сияющие в темноте зеленые глаза нелюдя.

Отбив очередную атаку наглого куриного генерала, злющий Касс, вобрав в себя теней, стал сгребать с полок в корзину все, что попадалось ему под руку.

Ломанувшись в сторону двери, он вместе с ней вывалился на улицу, и вылетевший следом в образовавшуюся брешь петух, победно хлопая крыльями, прокукарекал ему в спину.

— Я тебя запомнил, — выставил указательный палец Касс. — Я тебя завтра прикажу на котлеты пустить!

Петух, повернувшись к герцогу задом, стал яростно загребать лапами грязь и солому в его сторону, всем своим видом демонстрируя, что он думает о его угрозах.

— Суповой набор, — отплевываясь, выругался на птицу Ястреб, и пока никто не увидел его позорного поражения, быстро последовал прочь.

Злой и потрепанный, дель Орэн ворвался на кухню и, отыскав глазами что-то мешающую в котле жену, раздраженно протянул ей отвоеванный у петуха трофей.

— Это что?! — изумленно разглядывая корзинку, внутри которой находилась болтанка из перьев, соломы и разбитых яиц, спросила Оливия.

— Яйца, — яростно выдохнул Касс.

В кухне повисла гробовая тишина, а оторвавшиеся от работы сестры почему-то с ужасом и шоком взирали на возвышающегося над всеми герцога.

Оливия подняла вверх глаза, а потом, хлопнув ресницами, выразительно, с ног до головы, прошлась взглядом по Кассу.

— Я тебя просила яйца принести, а не по себе их размазывать, — наконец заговорила она. Потянувшись к висевшему на стене ковшику и полотенцу, Ли сняла их с крючка, вручив герцогу. — Выйди на улицу… — начала было она.

— Нет! — отшатнулся от охотницы Касс. — Мне некогда, — испугавшись, что сейчас она его опять за чем-нибудь пошлет, гаркнул он. — Я дрова иду рубить.

Стрелой вылетев из кухни, Ястреб едва не сбил с ног Джедда, тащившего воду.

— Что это с тобой? — удивленно раскрыл рот мастрим.

— А что со мной? — не понял Касс.

— Ты бы в порядок себя привел, что ли. Женщины же вокруг, — заметил рыжий, протянув Ястребу ведро.

Наклонившись, чтобы напиться воды, Касс неожиданно увидел свое отражение и ужаснулся. В волосах застряли перья, мусор и солома, а его рубаху украшали белые пятна куриного помета и яркие потеки разбившихся яиц.

— Троллье дерьмо! — простонал Касс.

— Не знаю, как на счет тролльего, — скептично фыркнул Джедд, — но что дерьмо — так это точно. Пойдем, воды тебе солью, помоешься, — направился в сторону колодца мастрим. — У тебя переодеться хоть есть во что?

— Не знаю. Есть, наверное, рубаха чистая, — пробурчал Касс, вытряхивая из волос мусор. — В сумке походной, Фрэм должен был положить.

— А то, ежели что, мою возьми. Мне Грасси три штуки собрала. Как чувствовала, что пригодится, — хмыкнул Джедд.

«Ну, замечательно», — отмываясь от запаха курятника, промелькнуло в голове Касса, — «Мало того, что позорно повержен ходячим студнем, вывалян в птичьем дерьме, так ещё и собственные слуги больше заботятся о пришлом мастриме, чем о собственном хозяине!»

Вылив на себя очередное ведро воды, Касс заметил идущего в сторону сараев Грэнда и, махнув ему рукой, небрежно обронил:

— Я сегодня мимо курятника проходил, там дверь сломана. Отправь туда кого-нибудь, пусть починят.

— Слушаюсь, хозяин, — побежал исполнять приказ мужчина.

— Мимо, значит, проходил, — раздалось насмешливо за спиной Касса, и он, резко обернувшись, наткнулся взглядом на вышедшую на улицу Оливию. — Держи, — всунула она ему в руки чистое полотенце. — И оденься немедленно, — недовольно кивнула охотница на его мокрый голый торс. — Нечего мне здесь сестёр смущать.

Касс растерянно прижал к груди чистый кусок ткани, а Оливия, выдрав из рук Джедда его грязную рубаху, пошла обратно.

— Я постираю, — не оборачиваясь, бросила она.

Тяжело сглотнув, Касс заворожено застыл, вытаращившись в её удаляющуюся спину, и очнулся только, когда стоявший рядом Джедд стал подозрительно странно похрюкивать.

— Что? — повернулся к нему Касс.

— Ты, по ходу, не мимо, а сквозь курятник прошёл, — хохотнул Джедд.

Зло запустив в него принесенным Оливией полотном, Касс пошагал к гостевому дому, проклиная на чем стоит свет петухов, кур и их яйца.

* * *

Оливия вернулась на кухню, хмуро глянув на покаянно притихших сестёр, усердно что-то жарящих, что-то режущих и что-то перемешивающих. Не заливай их щеки предательский румянец, можно было подумать, что они всё это время работали не покладая рук, но Ли точно знала, чем они занимались и куда смотрели, пока она выходила во двор.

Все началось с того, что две молоденьких послушницы, взбивающие у окна крем, неожиданно выронили из рук ложки и громко воскликнули: «Всевидящий!»

Подошедшая к ним взглянуть, что же там произошло, сестра Тирри вдруг застыла статуей, открыв рот и забыв его закрыть. Сестры Лини и Мэри, побросав сковородки, почему-то тоже встали у неё за спиной, вытянув вперед шеи, как гусыни.

Ли, испугавшись, что случилось что-то ужасное, метнулась к молчаливо созерцающим улицу сестрам, а когда поняла причину охватившего их внезапного столбняка, едва не выругалась каким-нибудь отборным мастримовским ругательством.

Ну, конечно, на что ещё они могли смотреть, как не на здоровенного, полуголого, поливающего себя водой перед их окнами мужика?!

Первым желанием было пойти и врезать Ястребу как следует за такое кощунственное поведение в стенах обители, но, вспомнив его жуткий внешний вид, охотница поняла, что он сделал это не специально. А когда, выйдя во двор, услышала, что он, оказывается, проходил мимо курятника, так и вовсе растеряла весь свой боевой запал. Выглядел он откровенно жалко.

Повертев в руках рубаху Ястреба, Ли бросила её в ведро с водой, стоявшее в углу, решив, что, когда закончит с готовкой, выстирает её. Особого желания делать это у неё не было, но за спасение Лэйна девушка до сих пор не сказала многомордому и слова благодарности, поэтому решила, что выстиранная одежда будет самое оно. Да и не ходить же ему, в конце концов, как чучелу по обители, позоря её перед сёстрами. Тем более что служительницы считали их нормальной супружеской парой, а рассказывать им, кем на самом деле они приходились друг другу, никакого желания не было.

Через час с готовкой было закончено, и Оливия, оставив сестрам и Джедду почетное право вынуть из печи мясную запеканку с овощами и пирожки, отправилась к себе, чтобы переодеться к завтраку, а заодно проведать Лэйна.

Выстиранную рубашку Ястреба девушка повесила в гостиной на стул перед камином и, быстро поднявшись на второй этаж, вошла в свою спальню.

— Ты что здесь делаешь? — обнаружив Касса сидящим на постели у ног мальчика, зашипела она, потом, вспомнив, что он вроде как усыновил ребенка, неловко замолчала и добавила: — Ты разбудишь его.

— Я просто хотел посмотреть, как он, — поднявшись, стал оправдываться герцог.

Ли ласково глянула на мирно посапывающего ребенка, заботливо подоткнула одеяло и вздохнула:

— Он кричал во сне ночью, потом долго не мог уснуть. Сестра Энни сделала для него успокаивающий отвар.

— Ты сказала ему? — Касс не знал, как мальчик отреагирует на новость о своем усыновлении, но очень надеялся, что не очень расстроится.

— Нет, — по большому счету, Ли тоже боялась, что Лэйн огорчится, когда узнает, что его одарили родителями без его согласия. — Потом как-нибудь, — потупилась она.

— Если хочешь, я сам скажу, — предложил герцог.

— Что сказать? — тихий голосок Лэйна заставил и Ли, и Касса вздрогнуть. — Случилось что-то плохое?

— И давно ты не спишь? — сел на кровать Касс. Пока не пришла Оливия, он провел у постели ребенка около получаса, разглядывая бледное лицо Лэйна, и все это время его не покидало ощущение, что мальчик не спит. Видимо, не ошибся. — Ничего плохого не случилось. Наоборот. Кариссу и злых сестер заперли в подвале, так что теперь больше никто не будет обижать твоих друзей.

— А если их оттуда выпустят?

— Не выпустят, — взъерошил вихры Лэйна Касс. — Приедет нунт с Гончими, и их увезут в Дэрмонг, а там, после вердикта синода, отправят кого в Чертог, а кого в острог.

— Тогда что мне должна была сказать Ли? — голубые проницательные глаза мальчика встретились с зелеными глазами Касса и настороженно расширились.

— Видишь ли, — прочистил горло герцог, — так получилось, что теперь у тебя есть родители.

Лэйн растерянно моргнул, бросив испуганный взгляд на охотницу.

— И где они? — прошептал он.

Оливия и Касс тревожно переглянулись и одновременно выпалили:

— Здесь.

Лэйн совсем запутался. Взрослые говорили какими-то загадками, поэтому, повертев головой и больше никого в комнате кроме них не обнаружив, он на всякий случай переспросил:

— Где — здесь?

— Это мы, — опять одновременно произнесли герцог с охотницей и замолчали, удивленно уставившись друг на друга.

— Что — вы? — решил докопаться до истины мальчик.

— Мы твои родители, — наконец пояснил Касс. — Понимаешь, чтобы доказать вину кариссы, нужно было, чтобы у тебя был опекун, а еще лучше — приемные родители. Вот я…

— Ты что теперь, мой отец? — перебил Касса Лэйн, ошарашенный такой новостью.

Касс неловко заерзал по кровати, почему-то ужасно опасаясь того, что скажет дальше ребенок.

— Я понимаю, я не совсем тот отец, на которого ты рассчитывал…

— Это что же, значит, я после тебя теперь в Ястребином Когте самый главный буду? — не дал договорить герцогу Лэйн.

Касс изумленно замер, разглядывая мальчика, а затем согласно кивнул.

— Ну да, — проронил он.

Лэйн закусил губу, задумчиво хмурясь.

— И Рамс меня слушаться будет?

— И Рамс, — настороженно согласился Касс.

— И на Мраке твоем можно будет кататься?

Касс прищурился и снова положительно кивнул.

— И Тарга мне каждый день желе будет готовить, ежели прикажу?

— Будет, если прикажешь, — наконец начал понимать, к чему ведет мальчик, Касс, и сжал губы, невольно расползающиеся в улыбке.

— И меч твой с духом Ашшаис мне достанется? — у мальчишки азартно загорелись глаза, а Касс едва сдержался, чтобы громко не расхохотаться.

— Аргалеон я тебе разрешу брать только тогда, когда ты подрастешь и научишься им управлять, — торжественно пообещал герцог.

— Ладно, согласен быть твои сыном, — милостиво кивнул Лэйн и тут же спохватился: — А Джедд не обидится?

— Боюсь, что с твоими способностями Джедду теперь не справиться, — улыбнулся Касс, с восторгом понимая, что он не противен ребенку. Осознание этого факта отчего-то разливалось в душе нелюдя странным щекочущим теплом.

— С какими способностями? — встряла Оливия, тревожно уставившись на герцога.

— Ты знаешь, кто твой настоящий отец? — спросил у Лэйна Касс.

Лэйн отрицательно мотнул головой, грустно вздохнув:

— Мама говорила, он умер, когда я был маленьким.

— У тебя очень редкий дар, Лэйн, — Касс взял в свою руку ладошку мальчика, — он передается только по мужской линии магов. Таких, как ты, называют Исцеляющими — проводниками заблудших душ.

— Я маг? — хлопнул ресницами мальчик.

— Ты эмпат — маг-целитель.

— С чего ты это взял? — недоверчиво нахмурилась Оливия, присев рядом с Лэйном и поцеловав его в макушку.

— Это не я его нашел, — усмехнулся герцог, — а он меня. Он коснулся своей болью моего сердца, а потом позвал, — говорить о том, что будь на его месте другой человек, мальчик бы попросту его убил, Касс не стал. Такой неконтролируемый поток силы мог разорвать обычное человеческое сердце, и замечательно, что в тот момент ребенок нашел именно его, а не Оливию или Джедда.

— Я что, могу колдовать? — Лэйн приподнялся на подушках, не сводя взгляда с Касса.

— Ты можешь лечить. Не только тела, но и души. Это намного лучше, Лэйн. Целители очень большая редкость, — поднялся герцог, — но тебе надо будет учиться, потому что, не умея правильно пользоваться своим даром, ты можешь навредить людям. Поэтому придется во всем меня слушаться и больше никуда не отлучаться без спроса.

— Я думал, выслежу оллинга, и меня похвалят, — обиженно закусил губу ребенок. — Ильма! — внезапно вскинулся он. — Там была Ильма! Я видел…

— Тише, тише, — заметив, как разволновался мальчик, произнес Касс. — Я знаю об Ильме. Успокойся.

Оливия тревожно перевела взгляд с Лэйна на Касса и недовольно заметила:

— Ну, хватит. Он устал. Весь лоб, вон, испариной покрылся. Ему нельзя еще так много разговаривать.

Герцог положил на голову мальчишки свою широкую ладонь и тепло произнес:

— Отдыхай. Мы с тобой еще поговорим об этом, когда ты окрепнешь немного. У нас с тобой еще будет на это время, — взъерошив русую макушку Лэйна, Касс покинул комнату, сопровождаемый тяжелым косым взглядом Оливии, приправленным доброй толикой ревности.

— А тебя мне как теперь называть? — тихо спросил Лэйн у Оливии, когда они остались вдвоем. — Мамой?

Ли проглотила колючий клубок, подкативший к горлу, и улыбнулась сквозь набежавшие слезы.

— Зови, как тебе хочется, малыш. Я знаю, что ты очень любил свою маму и понимаю, что мама может быть только одна. Я не собираюсь занимать ее место. Я просто хочу заботиться о тебе и всегда быть рядом, чтобы ты чувствовал себя счастливым. Ничего не изменилось, Лэйни, мы с тобой по-прежнему друзья.

Мальчик протянул к охотнице свои руки, и она бросилась ребенку навстречу, крепко сжав его в своих объятьях.

— Я люблю тебя, Ли, — шмыгнул носом Лэйн. — Как хорошо, что ты вернулась. Не уходи больше.

— Не уйду, — пообещала охотница, целуя малыша. — Что ж я сижу? — спохватилась она. — Тебя кормить пора. Сейчас побегу на кухню, принесу тебе поесть. Мы с сестрами торт детям приготовили, — похвасталась Ли.

— Торт — это хорошо, — облизал потрескавшиеся губы Лэйн. — Тарга такие вкусные торты печет…

Изголодавшемуся за несколько дней мальчику казалось, что он не ел целую вечность. Вечером Оливия поила его куриным бульоном: Джедд предупредил, что тяжелую пищу есть пока нельзя, и вот теперь Лэйн просто мечтал, что ему дадут попробовать хотя бы маленький кусочек торта.

— Принесу, принесу я тебе сладкого, — улыбнулась девушка, глядя, как умоляюще смотрит на нее мальчишка.

В этот момент вернулся Джедд, и Ли, оставив на него Лэйна, отправилась на кухню.

* * *

Двор обители наполнялся непривычным шумом и гомоном проснувшихся детей, которых сестры собрали на улице, чтобы рассказать о произошедших в приюте за ночь изменениях. Касс, сложив на груди руки, с интересом наблюдал за маленькими мальчишками, заспанными и взъерошенными, растерянно жмущимися друг к другу. Весть о том, что кариссы Эрис и ее окружения в обители больше не будет, дети восприняли едва ли не с танцами и песнями. Выслушав речь сестры Энни о новых правилах и распорядках приюта, мальчики вместе с людьми герцога и служительницами обители отправились в трапезную, и Касс, поддержав инициативу Энни, решил принять участие в совместном завтраке.

Впервые в жизни он находился среди такого количества детей, и ощущения от этого соседства у него были совершенно невероятные.

У мальчишек, поедающих вкусный завтрак, ауры исходили таким ярким светом, что Касс забыл, зачем пришел — просто ловил чистые детские эмоции, купаясь в них, как в теплой морской воде.

— А ты чего не ешь? — дернул его за рукав малыш, которого Касс в день приезда спрашивал о том, наелся ли он. — Вкусно ведь!

— Правда? — Касс заинтересованно уставился на ребенка, и тот, недолго думая, зачерпнул ложкой горку из своей тарелки и бесцеремонно сунул ее герцогу в рот.

— Вкуфно? — запихав и себе за обе щеки запеканку, кивнул он Кассу.

Растерявшийся от такой наивной простоты мужчина медленно прожевал смесь овощей, мяса и сыра, с удивлением обнаружив, что бурда, которую готовила его жена, действительно вкусная.

— А ты еще пирожок с капустой попробуй, — не дал ему опомниться ребенок, сунув в руку герцога румяную выпечку. — Ты это… не щелкай, — пряча в карманы пирожки, шепнул малец. — Сейчас сожрут все, и останешься голодным.

Внимательно оглядевшись по сторонам, Касс заметил, что все дети незаметно растаскивают еду по карманам. Привыкшие к полуголодной жизни, они, видимо, запасались впрок, опасаясь, что завтра опят могут настать тяжелые времена.

— Не бойся, — погладил мальчика по голове герцог, — больше морить голодом вас никто не станет. Еды у вас теперь будет в достатке. Буду проверять лично. Обещаю.

— А ты что, теперь тут самый главный над всеми? — заинтересованно оторвался от еды ребенок.

— Нет, — ответил Касс, — не главный. Но я обязательно расскажу самому главному над всеми обо всем, что здесь происходило, — таинственно подмигнул пацану он.

— Это кому — Всевидящему? — спросил мальчишка.

Касса развеселило детское простодушие.

— Это — царю, — пояснил герцог.

— А царь что, главнее Всевидящего? — решил разобраться в порядке иерархии ребенок.

Касс, пытаясь сохранить серьезность на лице, прочистил горло и прошептал:

— Не главнее, но они с Всевидящим друзья.

— Да? — прищурился мальчик. — Ну, ты тогда скажи царю, пусть передаст Всевидящему, что Вирт у меня зуб харгарна спёр и отдавать не хочет, а у Морти пуговицу костяную, а она фартовая была.

— Фартовая? — переспросил Касс.

— Ты что, в трикс никогда не играл? — удивился мальчик. — Это просто: играют все, у кого есть пуговицы. Водящий кидает трикс — плоский камушек — об стенку, а игроки должны бросить свою пуговицу так, чтобы она достала камень. Чья пуговица покрыла трикс — тот и выиграл.

— И что на кон ставите? — усмехнулся герцог.

— Так когда что, — важно задрал нос мальчишка. — У кого что ценное есть: хлеб, монетка, стекло гномье, крючок стальной, зуб какой-нибудь или жук-рогач.

— А в нормальные игры играть не пробовали? — поинтересовался мужчина.

— Это в какие же?

— Свон, например, — предложил герцог.

Мальчик пожал плечами, запихнув в себя очередной пирожок.

— Карисса не разрешала бегать и шуметь в обители, нас и за трикс наказывали. Да и битка у нас нет.

— Ну, с битком мы что-нибудь придумаем, — Касс повернулся к Коэну и подал ему знак рукой, подозвав к себе. — Найди кусок кожи, веревку и сделай детям биток для свона.

— Слушаюсь, хозяин. Сейчас будет готово, — улыбнувшись, побежал исполнять приказ мужчина.

— Тебя как зовут? — спросил ребенка герцог.

— Пинн, — представился мальчик. — А тебя?

— А меня Касс. Ну, и где тут твой Вирт, Пинн? — наклонился к своему маленькому соседу Касс, пристально разглядывая уплетающих завтрак мальчишек.

— Вон тот, — указал пальцем Пинн на подростка, сидевшего за соседним столом и возвышающегося над окружавшими его детьми почти на полголовы.

— Зуб, говоришь, у тебя спёр? — подмигнул ребенку Касс.

— Ага, — потянул мальчишка, недоуменно глядя на то, как находившийся с ним рядом огромный мужчина поднимается, направляясь к Вирту.

— Ты, говорят, лучший игрок в трикс? — остановился Касс напротив Вирта.

Паренек подозрительно прищурился, а затем с вызовом бросил:

— Ну, допустим. И что?

— Сыграем? — слегка изогнув бровь, наклонил голову Касс.

Вирт бросил вороватый взгляд на находящихся вокруг сестер, и герцог тут же поспешил его успокоить:

— За них не беспокойся. Я договорюсь.

На губы мальчишки скользнула ехидная ухмылка, и он, запихнув в карман последний лежащий на блюде пирожок, нагло вдернул подбородок:

— Что ставишь?

Выудив из кармана золотой, Касс ловко подбросил его вверх, а затем, поймав двумя пальцами, поинтересовался:

— Пойдет?

Глаза Вирта загорелись алчным блеском.

— А пуговица у тебя хоть есть? — хмыкнул паренек.

Касс без сожаления сорвал со своего камзола серебряную пуговицу, протянув ее Вирту в раскрытой ладони.

— Есть.

— Ну, пошли, — встал из-за стола мальчишка. — Только учти: проиграешь — пуговица тоже моя.

— Договорились, — согласился Касс.

Сестра Энни взволнованно поднялась с места, и Касс, осторожно надавив ей на плечи, усадил обратно.

— Успокойтесь, Энни, — тихо шепнул он. — Все хорошо. Просто доверьтесь мне.

— Но еще не вынесли торт, — всполошилась женщина. — Детям приготовили торт.

— Они его обязательно съедят после того, как немного поиграют, — улыбнулся Касс. — Не возражаете?

— Хорошо, — растерялась сестра, удивленно глядя на детей, вскакивающих с места и бегущих следом за Виртом и герцогом.

В сопровождении едва ли не всех воспитанников приюта, Касс и Вирт вышли во двор, остановившись у ровной стены трапезной.

— Кто будет бросать трикс? — окинул придирчивым взглядом толпу подросток.

— Я, — вышел вперед Пинн.

— На, бросай, — снисходительно протянул ему камушек Вирт.

Пинн, высунув в пылу азарта язык, прицелился, а затем, выбросив руку, метнул трикс в стену. Камень со стуком отскочил от каменной кладки и, подлетев вверх, шлепнулся на землю.

— Я начинаю, — насмешливо глянул на Касса Вирт.

Именно на это Касс и рассчитывал.

— А ты что ставишь на кон? — повертел он золотым перед лицом Вирта.

Парень удивленно застыл, потом нехотя полез в карман, вытаскивая оттуда свой нехитрый скарб.

— Выбирай.

— Зуб харгарна и пуговицу Морти, — ошарашил мальчишку Касс.

Вирт довольно ухмыльнулся и согласно кивнул.

Отойдя подальше, он несколько минут примеривался, а когда мальчишки вокруг наконец затихли, совершил бросок. Та самая, фартовая, костяная пуговица Морта, прокрутившись в полете, плавно пролетела по дуге, чтобы, упав на землю, подпрыгнуть и под углом привалиться к триксу.

Мальчишка закусил губу, явно оставшись недовольным своим результатом.

— Твоя очередь, — буркнул он Кассу.

Касс подмигнул Пинну, а потом, под громкий вздох взбудораженной толпы мальчишек, молниеносно бросил свою пуговицу.

Двор обители огласился восторженными детскими криками, когда серебряный кругляш, прокрутившись на триксе, как юла, замер, стоя на ребре, а после упал, накрыв собой камень полностью.

— Забирай свой зуб, — кивнул Пинну Касс. — А кто из вас Морт?

— Я, — вышел из толпы темноволосый кудрявый мальчишка.

— Что же ты смотришь? — потрепал его кудри Касс. — Или тебе больше не нужна твоя фартовая пуговица?

Мальчик радостно поднял с земли свое сокровище, благодарно улыбнувшись герцогу. Подойдя к понуро опустившему голову Вирту, Касс приобнял его за плечи и негромко произнес:

— Я бы мог просто забрать у тебя то, что ты отнял у Пинна и Морта, ведь я сильней. Но побеждать следует честно. А обирают и обижают тех, кто слабей, только трусы. Это недостойно мужчины и воина.

— Я понял, — вздохнул мальчишка.

— Ну, раз понял, пойдем, поиграем в настоящую мужскую игру — свон, — похлопал Вирта Касс. — В ней нужна сила, ловкость и умение быстро бегать.

— А разрешат? — удивился пацан.

— Уже разрешили, — кивнул на стоящую поодаль и тепло улыбающуюся сестру Энни герцог.

Позвав своих людей, Кассэль дал им указание принести несколько деревянных колышков, чтобы обозначить ими границы поля, а сам, вытащив из ножен меч, стал чертить им на земле игровую сетку. Когда все было закончено, Коэн вручил герцогу биток, сделанный из куска кожи, набитого тряпками и туго переплетенного веревкой.

— Делимся на две команды, — указал рукой Касс на две условно разделенные половины поля.

— Я с тобой, — дернул герцога за штанину Пинн.

— И я, — пристроился рядом Морт.

Дети быстро стали переползать на половину Касса, и в результате Вирт остался в меньшинстве.

— Так не пойдет, — заметил Касс. — Силы должны быть равны.

— Они в любом случае будут не равны, — буркнул Вирт. — Ты вон какой, — мальчик завистливо-почтительным взглядом пробежался по внушительной фигуре герцога. — Твоя команда все равно победит.

— Ну, хорошо, — состроил серьезное лицо Касс. — Тогда я буду один против всех вас. Договорились?

Пинн стал возмущаться, что тогда Касс останется в проигрыше, и это будет нечестно.

— Победителя ждет торт, — решил схитрить Касс.

Разношерстная толпа мгновенно поняла свою выгоду. Мальчишки радостно загудели, о чем-то споря и переговариваясь между собой, а через секунду приняли условия герцога.

Коэн в качестве подающего вышел на центр, высоко подняв в руке биток. На счет три он подбросил его вверх, и дружная ватага орущих детей, сорвавшись с места, стремглав бросилась его ловить.

Поймав биток на взлете, Касс ловко ушел влево от бросившегося ему наперерез Вирта, затем пересек центральную линию, стремительно обошел еще двух детей, а после, крутанувшись вокруг своей оси, перепрыгнул через упавшего ему под ноги Морта.

— Тонг, — громко крикнул Касс, ударив битком о контрольную базу левого квадрата поля противника.

Теперь его задачей было переметнуться на правую сторону, чтобы, добравшись до второй базы, коснуться ее битком. В этом и заключалась суть игры — биток должен был попасть на три основные базы противника: левую, правую и заключительную центральную. Когда удавалось пройти все поле и совершить решающий удар, команде присваивалось очко — свон. Счет устанавливался в зависимости от того, как договаривались игроки. Взрослые обычно играли до десяти свонов, но детям вполне хватало и трех.

Касс выпрямился, приготовившись к новой атаке, а Вирт, утерев рукавом вспотевший лоб, подозвал к себе свою команду.

Мальчишки встали в круг, дружно склонившись к своему капитану. Несколько минут они заговорщически шушукались, периодически косо поглядывая в сторону герцога, а потом разошлись по сторонам, таинственно подмигивая друг другу.

Маленькие проказники что-то задумали, и Кассу, никогда в жизни не игравшему в игры с детьми, оставалось только догадываться, что творится в их хитрых головках.

В бою Ястреб всегда пользовался своим даром видеть мысли противника, поэтому предугадывал, что он сделает в ту или иную секунду, и это спасало жизнь сотням людей, стоявших за его спиной. Но в игре полагаться следовало только на свою интуицию, и она подсказывала Кассу, что дети его собрались сильно удивить.

Как только Коэн дал отмашку, возвестив о начале второго тонга, герцог дернулся вправо, совершая обманный маневр, а когда к нему ринулись сразу четверо игроков, резко ушел влево, в образовавшуюся брешь.

— Сейчас! — вдруг крикнул Вирт, и только Касс успел поднять вверх руку с битком, как в тот же момент вся банда детей набросилась на него, как голодная стая харгарнов.

Несколько человек повисли у него на руках и плечах, двое с разбегу запрыгнули ему на спину, обхватив за шею, остальные бросились под ноги, мгновенно обездвижив герцога.

Касса прошиб холодный пот: он боялся пошевелить рукой или ногой, чтобы случайно не поранить, не наступить и не раздавить кого-нибудь из детей, а маленькие разбойники этим беззастенчиво пользовались. Через секунду пацаны облепили здоровенного маршала, как пчелы рамку с медом.

— Вали его! — заорал кто-то из ребят. Радостно визжащие дети тут же кинулись на герцога, отчаянно дергая его за ноги и за руки. В какой-то момент, потеряв равновесие, Касс покачнулся, и резвящаяся ватага дружно повалила его на землю, отобрав биток.

— Вирт, беги, пока мы его держим! — громко выкрикнул залезший Кассу на грудь мальчишка.

Под громкое улюлюканье и веселый смех собравшихся вокруг игрового поля людей герцога и сестер обители, мальчишка, подхватив биток, быстро двигался от одной базы к другой.

— Свон! — воскликнул он, добежав до конца поля. Подняв вверх руки с битком, пацан стал лихо прыгать, радуясь одержанной победе.

Безудержный смех Касса утонул в громогласном вопле счастливого детского восторга. Мальчишки ползали по лежащему на земле мужчине, толкая его острыми локтями и коленками, а он, запрокинув голову, обнимал их и смеялся, как сумасшедший.

Племенной эрл, маршал империи Аххад, наследный герцог Оттон — Кассэль дель Орэн лежал на земле и еще никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо, как в этот миг, когда ликующая толпа мальчишек, сбившая его с ног, проехалась по нему, словно груженая телега по мостовой.

Это было что-то невероятное — такое чистое и светлое, как теплый луч света после холода, мрака и кромешной тьмы. Детские ладошки, тормошащие его за одежду, хлопающие по щекам, дергающие за руки… Тоненькие голоса, звенящие в ушах переливчатыми колокольчиками… Веселый мальчишеский смех. Чистые незамутненные эмоции… Концентрированная доза счастья, эйфория, ударившая в голову посильней спиртного и напрочь снесшая голову.

— Ты проиграл, Касс! — хлопнул его по плечу Пинн, улыбаясь до ушей. — Торт наш!

— Проиграл, — схватил мальчишку руками герцог, подбросив высоко вверх. — Я проиграл!

Пинн заливисто рассмеялся и, глядя широко раскрытыми глазами в глаза нелюдя, восторженно выдохнул:

— Еще!

Поднявшись на ноги, Касс подхватил тянущего к нему руки ребенка и, резко подкинув, тут же поймал.

— И я хочу, — кто-то из детей дернул герцога за штанину.

Раскинув руки в стороны, весело смеющийся Кассэль громко приказал:

— Цепляйтесь.

Резвящаяся детвора мгновенно повисла на его руках, как на ветках дерева, и вращающийся вокруг собственной оси герцог стал катать их на себе, словно на карусели.

* * *

Ли сидела у постели Лэйна и, ласково перебирая волосы мальчика, смотрела на его умиротворенное лицо.

Наевшись досыта и выпив целебного отвара, ребенок попросил Джедда рассказать сказку и, убаюканный низкими интонациями его голоса и нежными руками Оливии, спокойно уснул.

— Это хорошо, — прошептал Джедд. — Дети, они чем больше спят, тем быстрее восстанавливаются. Жара у него нет. Завтра разрешим ему встать ненадолго.

— Так непривычно видеть его таким тихим, — вздохнула Ли. — Он обычно такой шустрый.

— Вот погоди, встанет на ноги, — усмехнулся Джедд, — и ты будешь с тоской вспоминать, какой он был тихий да смирный. Сходи сама поешь, пока он спит, — кивнул мастрим на пустые тарелки.

— Я быстро, — собрала посуду Ли. — Заодно узнаю, понравился ли детям завтрак.

Выбравшись на улицу, девушка, еще не доходя до трапезной, услышала шум и громкие крики, доносившиеся со двора. Удивленно нахмурившись, она последовала на звук, не понимая, что могло нарушить священную тишину обители. Вывернув из-за угла, она неожиданно уперлась в спины приехавших вместе с ней в обитель людей герцога.

Мужчины радостно хлопали в ладоши, громко что-то выкрикивали и смеялись, толкая друг друга плечами. Пробравшись сквозь их строй, Ли вышла вперед, чтобы посмотреть, что же там происходит, и от представшей глазам картины впала в ступор, выронив из рук посуду.

Она даже не сразу поняла, что мужчина, беззаботно играющий с детьми в свон, был не кто иной, как Черный Ястреб.

Она смотрела и не могла поверить…

В голове не укладывалось!

Это был кто-то другой. Кто-то, кого Оливия не знала. Этот хохочущий, облепленный со всех сторон мальчишками мужчина просто не мог быть ее холодным, надменным и жестоким мужем!

Невероятно!!!

Мрачный монстр с темной кровью порождений Раннагара валялся на земле, поваленный визжащими детьми, которые ползали по нему, словно муравьи, пытаясь отобрать биток, а когда им это удалось, вместо того, чтобы сбросить их с себя или накричать, он стал радоваться вместе с ними, как ребенок.

Оливия, раскрыв рот, смотрела на какого-то совершенно незнакомого ей мужчину — смешного, взъерошенного, жизнерадостного, с широкой искренней улыбкой и сияющими счастьем глазами. Смотрела, смотрела, смотрела… И не могла прийти в себя.

— Ваш супруг очень любит детей, — улыбнулась подошедшая к Оливии сестра Энни, выдернув охотницу из состояния глубокого шока, в котором она пребывала.

— Наверное, — выдохнула Ли, все еще потрясенно глядя на творящееся перед ее глазами представление.

— Любит, — мягко настояла на своем женщина. — Это видно невооруженным глазом. Вам повезло. Когда у вас будут свои дети, он будет замечательным отцом.

Оливия ошалело посмотрела на ласково улыбающуюся ей служительницу, а затем перевела испуганный взгляд на продолжающего дурачиться с детьми Ястреба.

— Простите, я смутила вас, — вежливо извинилась сестра и, робко улыбнувшись, отошла в сторону.

Ли, не сводя с герцога глаз, отступила назад, опасаясь, как бы он ее не заметил, и наткнулась спиной на подошедшего к ней вплотную Джедда.

— Черный Ястреб — и дети… — хмыкнул мастрим, задумчиво наблюдая за Кассом, — Кто бы мог подумать? Удивительно…

Оливия, закусив губу, проследила за тем, как Касс, подхватив маленького мальчика, подбросил его вверх, легко поймав своими сильными руками, а затем глухо произнесла:

— Он просто видит в них своего нерожденного сына.

— Ты знаешь??? — Джедд думал, что его девочка ничего не знает о том, что произошло с семьей герцога.

— Я пойду посмотрю, как там Лэйн, — так и не ответила ему Ли. Медленно развернувшись, она пошла в сторону гостевого домика, все еще слыша за своей спиной звонкий детский смех, дивно переплетающийся с низким рокочущим мужским.

* * *

Что-то непонятное творилось в душе девушки: образ увиденного ею смеющегося счастливого мужчины никак не вязался с тем угрюмым и мрачным человеком, каким она привыкла видеть своего многомордого мужа. Он, оказывается, умел улыбаться!?

Чудовище любило детей!?

Чудовище было способно испытывать к кому-то любовь и жалость?

А чудовище ли?

Ли понимала, что смотрит на него только под углом своей собственной ненависти и судит о нем, отталкиваясь исключительно от тех событий, что произошли три года назад. Для нее он был чудовищем. Та, что была его первой женой и ждала от него ребенка, видимо, так не считала. Кем была эта женщина? Что она нашла в этом жутком нелюде? И кем был для нее этот мужчина, что странной прихотью судьбы теперь стал и ее мужем?

Почему вдруг в голову пришли такие мысли? Какая разница? Что это меняло? Ничего. Потому что ничего уже нельзя было исправить…

Вернувшись в комнату к Лэйну, Ли улеглась рядом с ним на кровать, все больше погружаясь в собственные гнетущие размышления. Все шло наперекосяк. Не так, как она себе представляла в Айвендрилле.

Почему Джедд и Лэйн, пожив в замке с Ястребом, вдруг стали относиться к нему иначе?

Почему ребенок позвал именно его?

Его!?

Не ее!

Она видела, как смотрел герцог на мальчика, когда вынес его из подвала, и не заметила в том, что он говорил и делал ни тени неискренности и фальши — только неподдельную тревогу и заботу. Как такое возможно? Как мог один и тот же человек быть настолько противоречивым? Почему наказал виновных и попытался разобраться во всем сейчас и не потрудился сделать то же самое тогда — три года назад? Как мог поступить так жестоко с ни в чем не повинными людьми? Как мог поступить так с ней? За что?

Смахнув ладонью непрошеные слезы, Ли обняла спящего Лэйна, уткнувшись носом в его макушку. Он единственный сейчас имел для нее значение. Ради него Оливия готова была пойти на любые жертвы. Рядом с ним охотнице было спокойно и легко. Все ее тревоги и страхи исчезали куда-то, стоило посмотреть в его ясные голубые глаза и услышать его певуче-щебечущий детский голосок.

Странно, когда успел этот маленький человечек так глубоко забраться в ее мысли, прорасти в сердце, в душу? Ли не знала.

Возможно, все дело было в его даре, о котором говорил герцог, а, возможно, в том, что в Лэйне она видела маленькую себя — ту оставшуюся без матери девочку, что так болезненно-остро нуждалась в чьей-то ласке, заботе и тепле.

Смежив веки, девушка провалилась в полудрему, бессознательно прижавшись губами к виску мальчишки. Что-то мягкое и теплое вдруг накрыло ее плечи, и Оливия, полусонно приоткрыв глаза, неожиданно обнаружила нависшего над ней герцога.

Мужчина мгновенно отпрянул в сторону, выпустив из рук край пушистого пледа, который он, очевидно, взял, чтобы ее укрыть.

— Что тебе нужно? — испуганно прошептала Ли, приподнимаясь на подушках.

— Я принес Лэйну сладкого, — Касс коротким жестом указал на оставленную на столе тарелку. — Сестры резали детям торт, я подумал — Лэйну тоже захочется.

— Я и сама могла принести, — фыркнула охотница.

— Там уже ничего не осталось, — слабо улыбнулся Касс. — Мальчишки все расхватали.

— Ничего страшного, — буркнула Ли. — Я бы приготовила для Лэйна другой торт.

— Где ты научилась так готовить? — тихо поинтересовался Кассэль.

— В пансионе, — с привычным вызовом вздернула подбородок Оливия. — Благородных шейн там обычно учат быть хорошими хозяйками и готовить так, чтобы эта стряпня нравилась их мужьям, — решила задеть герцога охотница.

Касс замолчал и, странно хмурясь, долго разглядывал Оливию, отчего она почувствовала себя ужасно неуютно под его пристальным, пронзительным взглядом.

— Мне понравилось, — вдруг нагло заявил он и, повернувшись к двери, покинул комнату, оставив в одиночестве недоуменно глядящую ему в спину охотницу.

— Я не тебя имела в виду, — проронила в гнетущую пустоту Ли. — Я старалась ради Роана! Можно подумать, я только и мечтала о том, что стану твоей женой и буду кормить твои глистатые морды! — возмущенно прошептала девушка, потом, покосившись на спящего ребенка, ласково погладила его волосы, вновь недовольно пробурчав: — Понравилось ему, видите ли… Я ему в следующий раз перцу жгучего насыплю! Целый фунт! Чтоб меньше губу раскатывал!

Мальчик глубоко вздохнул во сне, и Ли встревожено пролепетала:

— Спи, спи мой хороший, это я не тебе. Я тебе вечером обязательно что-нибудь вкусненькое приготовлю, и желе твое любимое сделаю, и яблок с медом запеку, и кисель сварю.

Поднявшись с постели, она подоткнула Лэйну одеяло, а потом, взяв в руку плед, принесенный для нее Ястребом, задумчиво уставилась в одну точку.

С чего это вдруг такая неожиданная забота? Она поняла бы, если бы это сделал Джедд — его заботу и опеку Ли понимала и принимала безусловно, но видеть такие знаки внимания от многомордого было по крайне мере странно и наталкивало на мысль, что он что-то задумал. Решив, что будет держать с ним ухо востро, девушка отправилась помогать сестрам по хозяйству. Поскольку половина служительниц обители сидела в подвале, рук теперь совершенно не хватало, к тому же, кроме детей, накормить следовало еще и отряд голодных мужчин.

Чтобы не объедать мальчишек и пополнить запасы продуктов, несколько воинов вместе с герцогом и Джеддом отправились на охоту, вернувшись к полудню с олениной, зайчатиной и дюжиной перепелов.

Мясо Оливия с сестрами замариновали в квасе, мелко нарезанном луке и кореньях с пряностями, а на обед приготовили густую грибницу и натушили потрохов дичи со сметаной и картошкой.

Ли с улыбкой смотрела на маленьких разбойников, жадно глотающих горячую похлебку, радуясь тому, что ее умение готовить все-таки пригодилось в жизни и хоть кому-то доставило удовольствие.

— А можно еще? — робко дернул Оливию один из мальчишек, после того как демонстративно вылизал тарелку и едва не сгрыз свою деревянную ложку.

— Конечно, можно, — погладила ребенка девушка, — Мы много наготовили, всем добавки хватит.

— Госпожа, — позвал ее сидящий рядом с мальчиком Ларри. — А можно и мне? — смущенно попросил он, потом, смутившись еще больше, пробормотал: — Так вкусно грибницу даже Тарга не готовит.

Оливия расплылась в счастливой улыбке, потом, гордо выпрямившись, громко поинтересовалась у присутствующих:

— Кому еще добавки?

Лес детских рук резко взмыл вверх, и мальчишки стали наперебой кричать:

— Мне!

— Мне!

Следом за детьми неожиданно зашевелились взрослые. Сначала только молодые воины герцога осторожно заметили, что тоже не отказались бы от лишнего черпака супа, а затем и ровесники Джедда стали подходить к Оливии за добавкой.

С удовольствием разливая по плошкам выстроившейся перед ней очереди ароматную похлебку, она внезапно поймала на себе немигающий, искрящийся взгляд зеленых глаз герцога. Он сидел в дальнем углу трапезной и внимательно наблюдал за ней, едва заметно улыбаясь. Поднявшись с места, мужчина вдруг направился прямиком в ее сторону, и охотница опустила глаза, стараясь не смотреть на него.

— Можно? — Касс остановился напротив Оливии, протянув ей свою пустую тарелку.

Ли отвернулась, набирая из котла суп, чувствуя, как пристальный взгляд герцога прожигает ей спину.

— Очень вкусная грибница получилась. Спасибо! — прозвучало над самым ухом девушки, и она от неожиданности вздрогнула, выронив черпак.

Миску с супом быстро перехватили руки герцога, а его пальцы уверенно и твердо накрыли ладонь Оливии. Несколько секунд они так и стояли — ошеломленно глядя друг другу в глаза и держась за одну тарелку. Нервно сглотнув, девушка вытащила из его захвата свои пальцы и растеряно проронила:

— Не за что.

Герцог вернулся на место, но что бы ни делала Оливия и с кем бы ни разговаривала, ей почему-то казалось, что с этого момента Ястреб внимательно наблюдает за ней, незаметно следит за каждым ее движением и жестом. Несколько раз, чтобы проверить свои опасения, она резко поворачивалась в его сторону, но то ли он успевал отвести взгляд раньше, то ли ей действительно мерещилось то, чего не было на самом деле — мужчина сидел у стены, спокойно опустив голову, медленно и неторопливо поедая свой обед.

Выбросив глупости из головы, Ли переключилась на детей, а вскоре и вовсе забыла о своем многомордом муже, увлеченная беседой с подошедшей к ней сестрой Энни.

* * *

Касс поедал вторую тарелку супа, приготовленного Оливией, стараясь выглядеть бесстрастным и невозмутимым. Сказать, что грибница была вкусной — значит, ничего не сказать. Стоило больших усилий не поддаться стадному чувству и, отбросив манеры и контроль, жадно не наброситься на еду, как это делали все находящиеся вокруг. А еще оставалось только догадываться о тех скрытых талантах охотницы, о которых он пока не знал.

Герцог украдкой наблюдал за ней, все больше удивляясь тому, что видел. Сейчас, расслабленная и спокойная, она выглядела и вела себя совершенно иначе. Ее движения неожиданно утратили резкость и жесткость, и теперь были плавными, мягкими и очень женственными. Странно было наблюдать за тем, как ее руки, столько раз не по-женски сильно бившие его и безжалостно пытавшиеся воткнуть нож ему в сердце, теперь то и дело ласково касались детских макушек, нежно поглаживая их кажущимися хрупкими, почти прозрачными в ярком солнечном свете, пальцами. Всегда сдержано-холодное и хмурое лицо охотницы ныне расцвечивала приветливая, теплая улыбка, делавшая его совершенно неотразимым, и Касс поймал себя на мысли, что зачарованно разглядывает абсолютно правильные и тонкие черты лица девушки. Из-под косынки выбилось несколько непослушных прядей, беспорядочными волнистыми завитками ложась ей на шею. Только сейчас Касс заметил, что шея у нее гибкая, изящная, грациозная. На ней, наверное, невероятно красиво смотрелись бы самые изысканные украшения вместо кожаного шнурка с клыком убитого ею медведя.

Легкой, танцующей походкой она перемещалась между столами, похоже, очаровывая не только детей, но и его людей. Совсем еще зеленые Эрн и Корн бегали за ней, словно дрессированные псы, стараясь угодить и выслужиться. Едва девушка бралась за что-то — эти двое тут же оказывались рядом, предлагая ей свою помощь, и что самое удивительное — она от нее не отказывалась. Как ни странно, но Касса это раздражало. Он смотрел, как охотница одаривает его людей светлыми улыбками и словами благодарности, и вдруг отчетливо-ясно понял причину своего недовольства: он банально им завидовал. Ему самому не светило даже малейшего намека на одобрение с ее стороны, что бы он ни сделал.

С чего это ему захотелось, чтобы она перестала смотреть на него, как на выползшего из-под половицы таракана? С чего это он вообще стал обращать на нее внимание и так много думать о ней в последнее время?

— А мы еще будем играть сегодня в свон? — отвлек от странных мыслей Касса подошедший к нему Пинн.

— А вам понравилось?

— Было бы здорово, если бы сестры разрешали нам играть каждый день, — сообщил мальчишка.

Касс призадумался. Внутренний двор обители был не самым подходящим местом для игр. Если дети будут бегать там ежедневно, то сестры просто не смогут свободно передвигаться из одного здания в другое, и в то же время мальчишкам просто необходима была площадка, где они могли бы шалить и прыгать, при этом никому не причиняя неудобств.

Идея, внезапно пришедшая в голову герцога, требовала одобрения сестер, за чем он к ним, собственно, и отправился.

— Как вы смотрите на то, что я со своими людьми построю в обители игровой городок для детей, по принципу тренировочных лагерей для военных? — поинтересовался герцог у женщин.

— Мне кажется, это будет замечательно! — тут же воодушевилась сестра Энни. — Здесь воспитываются мальчишки, а им как никому другому нужно куда-то девать свою кипучую энергию.

Сестры предложили разбить площадку на пустыре за хозяйственными постройками, и Касс, собрав остальных мужчин, тут же взялся за дело.

Мальчишки, впервые в жизни получившие возможность наблюдать за спорой работой мужчин, сначала застенчиво жались в сторонке, а затем, осмелев, стали совать повсюду свои любопытные носы. Касс получал какое-то ни с чем не сравнимое удовольствие от вида восторженных детских глаз, когда просил кого-нибудь из пацанов принести ему инструмент или гвоздь. Детям нравилось чувствовать себя важными и полезными, и они с радостью носились между взрослыми, оказывая свою пусть маленькую, но такую значимую помощь.

Несколько раз на стройку приходила Оливия. Она приносила ведро воды и любезно подавала кружку его воинам, стоило им только попросить.

Касс не просил. Он только смотрел искоса, как она легко кивает головой в ответ на слова признательности и мягко улыбается его людям. Пить очень хотелось, и желание позвать ее становилось похожим на манию. Герцог порывался сделать это несколько раз, и наконец, не выдержав, окликнул, когда она оказалась совсем рядом.

— Лив, — собственный голос показался Кассу каким-то сухим и неживым. Она остановилась и замерла в полуобороте. Аура девушки полыхнула красным.

Он знал, что она злится. Чувствовал, что сердится именно на то, что он так ее называет. Не Ли, не Оливия, не Олли, а именно Лив — так, как она сама когда-то ему представилась.

Это имя было частью их прошлого. Ее и его. Тяжелого. Горького. Трагичного. Безысходного. Отметившего их сердца кривыми уродливыми шрамами.

И все же ему нравилось почему-то называть ее так — Лив. Какая-то предопределенность была в том, что так звал ее только он. Словно кто-то свыше позволял делать это только ему, и только в его устах это имя звучало так правильно и красиво.

— Что? — девушка развернулась к Кассу лицом, и их взгляды встретились, выбрасывая искры напряжения в сгустившийся вокруг них воздух.

— Воды, — тихо произнес Касс, не разрывая зрительного контакта. — Можно?

Она поджала губы и, подойдя ближе, молча поставила перед ним ведро.

— У меня руки грязные, — глядя на плавающую на поверхности воды кружку, заметил Касс, для убедительности подняв вверх присыпанные стружкой ладони.

Она вздохнула. Еле слышно. А потом, наклонившись, зачерпнула воду.

Касс видел, как нервно бьется жилка на ее шее и подрагивает рука, сжимающая протянутую ему кружку. Понимал, что она не послала его в мрачный Сардар только потому, что рядом находились дети и сестры, и ощущение ее временного бессилия еще больше подстегивало его сделать то, что он так хотел, наблюдая за ней вот уже битый час.

Вместо того, чтобы забрать у Оливии воду, Касс сделал быстрый шаг вперед и, резко наклонившись, стал пить из ее рук, поддерживая тыльной стороной ладони удерживаемую девушкой кружку.

Ему это понравилось. Что-то особенное и невероятно личное было в том, что жена поила мужа на глазах у всех, и что только он имел на это право — стоять к ней так близко и неуловимо, как бы невзначай, задевая ее рукой.

Он ещё помнил, что это: такое знакомое и почти забытое чувство собственника. Когда видишь в глазах других неприкрытое восхищение своей женщиной, и что-то неуемное внутри тебя довольно рычит и скалится — завидуйте, это моё!

Помнил…

Но только женщина, терпевшая сейчас его выходку, его не была, и те хитрости и уловки, что он применял на других, на ней не работали. Любую другую он мог очаровать всего за неделю. Мог легко заставить бегать за ним, заглядывая в глаза в ожидании малейших знаков внимания, мучительно желая большего. Любую другую, но не эту…

Зачем тогда пытается это сделать? Что пытается себе доказать? А может, просто захотел проверить границы ее терпения? Касс не знал. Но понимал только одно: здесь и сейчас у него был единственный шанс осторожно приучить ее к своим прикосновениям, незаметно заставить привыкнуть к своему присутствию в ее жизни. В замке такой возможности у него уже не будет. Здесь же, зажатая в тиски обстоятельств, она не могла открыто дерзить и отвергать его на глазах у детей и благочестивых сестер, и Касс этим пользовался. Коварно и бессовестно пользовался, получая от ее смущения и глухой затаенной злости какое-то извращенное удовольствие, упиваясь охватившим его алчным азартом, словно хищник, терпеливо выслеживающий свою добычу.

— Еще, — опустошив емкость, попросил Касс, не сводя с Оливии горящего взгляда. — Можно еще? Я не напился.

Она несколько секунд смотрела на него, видимо, еле сдерживаясь, чтобы не сказать какую-нибудь гадость, потом, заметив идущую в их сторону сестру Энни, быстро наклонилась, вновь набрав в кружку воды, и протянула ее Кассу. Теперь он пил медленно, обхватив ладонью ее запястье и легонько направляя немного дрожащую руку.

— Все? — нетерпеливо дернулась она, как только Касс допил.

— Лив, милая, ты не могла бы меня вытереть? — бесстрастно поинтересовался Касс и, задрав голову, продемонстрировал ей свой мокрый подбородок и шею.

Охотница затравлено оглянулась на остановившуюся за ее спиной скромно улыбающуюся служительницу Всевидящего, затем переметнула взгляд на спокойно наблюдающего за ней Касса. В голубых глазах полыхнул огонь, и девушка, развязав передник, стала вытирать лицо мужа, шумно выпуская воздух из гневно раздувающихся ноздрей.

— Я очень рада, что у Лэйна теперь такая замечательная семья, — умиленно наблюдая за супругами, заявила сестра Энни. — Он удивительно добрый мальчик и заслуживает любящих и чутких родителей. Думаю, вы будете для него прекрасным примером в жизни.

Оливия замерла, уставившись на Касса широко распахнутыми глазами, а он, пользуясь подходящим моментом, подавшись вперед, невесомо коснулся губами ее виска.

— Спасибо, дорогая! Что бы я без тебя делал? — благодушно улыбнулся герцог, моментально переключившись на сестру Энни.

— Это так благородно с вашей стороны — имея такое положение и титул усыновить безродного сироту, — наивно защебетала женщина, рассыпаясь в комплиментах. — А ваша затея с городком для детей выше всяких похвал. Мы с сестрами и додуматься до такого не могли.

— Это идея моей супруги, она у меня такая выдумщица, — огорошил Оливию своим заявлением Касс, и прежде чем она успела что-то сказать, беззастенчиво обхватил ее за талию, притянув к себе.

Теперь со стороны они выглядели как образцово-показательная семейная пара, мило беседующая со служительницей Всевидящего.

— О, ваша жена просто кладезь добродетели и милосердия, — нашлась Энни, одарив натянувшуюся струной Оливию теплой улыбкой.

— У моей жены очень доброе сердце, — поведал Касс, еще крепче прижав злющую, но не смеющую вырываться охотницу к себе. — Мне несказанно повезло.

— Безусловно, — согласно закивала сестра Энни. — Мне кажется, вам обоим повезло. Я уже говорила госпоже Оливии, что вы невероятно заботливый и чуткий мужчина, и она со мной согласилась.

— Да? — высоко вскинул бровь Касс, устремив взгляд на жену, растянувшую губы в фальшивой улыбке. Она вдруг крутанулась в его руках и, схватив ладонью герцога за щеку, сделала вид, что нежно потрепала ее, умудрившись при этом больно ущипнуть.

— Ну конечно, дорогой, — сладко проворковала Ли, незаметно наступив Кассу на ногу. — Как я могла не согласиться? Ты у меня просто образец мужественности и благочестия. Даже не знаю, как благодарить Всевидящего за встречу с тобой, — девушка с силой надавила своим каблуком на носок сапога Касса, и снова ущипнула его за щеку. — Ну, я пойду, если я тебе больше не нужна? — ехидно улыбнулась она в его слегка перекосившееся лицо. — Вдруг еще кто-то пить захочет.

— Иди, милая, — нагло притянув к себе жену, Касс целомудренно поцеловал ее в лоб.

Оливия, резко развернувшись, пошагала прочь, расплескивая при каждом движении воду, а Касс, глядя в ее напряженную спину, загадочно улыбался, понимая, что она в бешенстве, и не будь здесь детворы, это ведро сейчас оказалось бы у него на голове.

Ему начинала нравиться эта опасная игра с ней, и останавливаться он не собирался.

* * *

Оливия, добравшись до кухни, грохнула об пол принесенным ведром и смачно выругалась:

— Saura telle sancossi![92] Fion heltare![93] Go’h limbemundo![94]

На девушку недоуменно уставились четыре пары широко распахнутых глаз.

— Что-то случилось, госпожа Оливия? — тревожно поинтересовалась сестра Тирри.

Ли прикусила язык и натянуто улыбнулась.

— Ногу об порог ударила, — поведала Ли, и для пущей достоверности болезненно покривилась. — Это я заговорку эльфийскую повторяла, чтоб боль быстрее ушла. Уйдите, боли, на чистое поле, на синее море, на темный лес… — затараторила девушка.

— Как интересно, — всплеснула руками сестра. — Вы эльфийский знаете? Надо будет запомнить, чтобы детям боль заговаривать. Как там звучит? Saura telle…

— Эм, — растерялась Оливия. — Я вас потом научу и подробно все запишу, — пообещала она. — Нам еще ужин надо приготовить, — закатывая рукава взялась за огромную кастрюлю Ли. — И грибы, что сестры утром принесли, надо повесить сушиться.

— Вас нам сам Всевидящий послал, — восторженно вздохнула сестра. — Ваша помощь неоценима. Это так необычно — видеть, что высокородная шейна работает от зари до вечера, не покладая рук. А уж что Его Светлость не гнушается выполнять работу слуг… — округлила глаза женщина. — Кто бы сказал — не поверила.

— Я мастрим, — усмехнулась Ли. — Меня тяжелая работа и трудности не пугают.

— Мастрим?! — поразились сестры. — Женщина-мастрим?

— Бывает и такое, — взялась за нож охотница, ловко шинкуя им капусту.

— И как же вы познакомились с герцогом? — полюбопытствовала сестра Тирри. — На охоте?

Ли втянула шею в плечи, мучительно соображая, что бы такое придумать и сказать сестрам.

— Это, наверное, была очень необычная встреча? — мечтательно закатила глаза молоденькая сестра.

— Ну, да. Необычная, — буркнула Ли. — Нас дракон познакомил, — внезапно придумала она.

— Дракон?! — воскликнули сестры. — Невероятно! Настоящий дракон?

— Настоящий, — соврала Ли, чувствуя, что начинает краснеть.

— Расскажите, — умоляюще заломила кисти одна из сестер, и Оливия заскрежетала зубами, мысленно костеря себя за собственную глупость.

Положение спас Джедд, заявившись на кухню вместе с несколькими мальчишками.

— Детка, тебе помощь не нужна? — обронил он с порога. — Смотри, какую я тебе подмогу привел.

— А что, со строительством городка уже закончили? — удивилась Ли.

— Да нет, — усмехнулся Джедд. — Там еще работы, почитай, на день. Но Касс сказал, что там и без меня рук хватает, а здесь, может, тебе что принести тяжелое надобно.

Охотница удивленно замерла, недоверчиво поглядев на друга.

— Так что делать? — важно поинтересовался один из мальчиков.

Оливия тепло улыбнулась и указала на кадки с грибами, стоящие вдоль стены.

— Будем сушить грибы на зиму. Сестра Тирри покажет вам, как их нанизывать на нитку.

Мальчишки радостно пошагали к поманившей их за собой служительнице, а Джедд, захватив ведра, отправился за водой.

Когда всех позвали на ужин, Оливия, набрав еды для Лэйна, отправилась к себе в домик, чтобы подменить дежурившую у постели мальчика сестру Кло. Войдя в спальню, она чудом не выронила из рук поднос с посудой, когда увидела Ястреба, лежащего на кровати рядом с Лэйном. Герцог, облаченный в чистую рубаху, с еще влажными после купания волосами, вальяжно растянулся на всю длину ложа, пристроив себе под бок ребенка. В вытянутых руках он держал большую книгу, негромко читать вслух которую он при появлении Оливии перестал.

— Ли, смотри, что мне Касс принес! — пискнул Лэйн, уютно умостившийся на широком плече герцога. — Это сказки с картинками! Иди посмотри, какие красивые.

Оливия оставила еду на столе и подошла к кровати, одарив Ястреба недобрым колючим взглядом, на который он ответил подозрительно довольной улыбкой, а затем, прочистив горло, продолжил читать дальше.

— Ли, ну что же ты? — нетерпеливо заерзал Лэйн, глядя на замершую в полушаге от него охотницу. — Ты только посмотри, какой тут лесной дух Арнэ нарисован!

Касс покосился на Оливию, вопросительно вскинув бровь, и вдруг, убрав с плеча Лэйна руку, совершенно бесстрастно похлопал по постели ладонью, приглашая ее прилечь рядом.

Обалдев от такой наглости, Ли даже рот забыла закрыть.

— Ли, ты что, муху проглотила? — насупил бровки Лэйн и, схватив охотницу за руку, потянул на себя. Потеряв равновесие, Оливия плюхнулась на кровать, а мальчишка теснее прижался к Кассу, чтобы освободить подруге место. — Ложись, — наивно заявил он.

Ли перевела взгляд на молчаливо наблюдающего за ней герцога.

— Я в обуви, — сухо процедила она, собираясь подняться.

— Так сними, — невинно заметил Касс, продемонстрировав ей свои босые ноги.

— Снимай свои сапоги, — радостно встрепенулся Лэйн, схватившись ладошкой за руку охотницы.

Мысленно дав Ястребу в глаз, Оливия сняла обувь и пристроилась с самого края, осторожно потрогав рукой лоб ребенка.

— Он не горячий, я проверял, — неожиданно произнес герцог, а затем подмигнул Лэйну: — Ну что, дружище, читаем дальше?

— Ты читаешь ребенку баллады о Раунге? — заглянула в книгу Оливия.

— Почему тебя это удивляет? — Касс повернул голову, практически нос к носу столкнувшись с охотницей. Она быстро отпрянула, едва не свалившись с кровати, и резко выброшенная рука мужчины поймала ее за плечо, властно притянув обратно. — По-моему, это самая что ни на есть подходящая книга для ребенка, — как ни в чем не бывало заметил он. — Дети любят приключения и истории о сильных и мужественных героях.

— Много ты понимаешь, что любят дети, — недовольно пробурчала Ли, вновь отодвигаясь от него на безопасное расстояние.

— Ну, по крайне мере, я в детстве эту книгу очень любил, — проигнорировал ее выпад Касс. Оливия замолчала, не найдясь с ответом, потому что сказки об охотнике Раунге она любила даже будучи взрослой и, сидя у костра, часто просила Джедда рассказать ей их на ночь.

— Читай, — нетерпеливо попросил Лэйн.

Касс перевернул страницу, и его низкий глубокий голос вязко заполнил тишину комнаты, загадочно переплетаясь со звуком потрескивающих в камине дров.

Ли молчаливо смотрела на завороженно слушающего герцога Лэйна, понимая, что ее многомордый муж каким-то непостижимым образом умудрился завоевать любовь и доверие ребенка. Мальчик совершенно комфортно себя чувствовал, приютившись подмышкой мужчины, подложив одну ладошку себе под голову, а другую устроив на груди Ястреба.

Ко всему прочему, герцог оказался интересным рассказчиком. В его устах истории обретали краску и форму, потому что читал он их с выражением, меняя интонацию и ритм, где это было нужно, и в какой-то момент Оливия поняла, что сама заслушалась, околдованная рокочущим мужским голосом.

— Тебе пора кушать и спать, — погладила Лэйна Оливия, когда Касс закончил читать очередную сказку. — На сегодня Раунга хватит.

— Ну, еще одну, — заныл мальчик. — Касс, почитай ещё дальше.

Неожиданно герцог захлопнул книгу и, поцеловав Лэйна в макушку, поднялся с кровати.

— Ты обещал, что будешь нас слушаться, — спокойно обронил он. — Раз Лив сказала, что тебе пора спать, значит — спать.

Оливия повернулась к Ястребу, потрясенно разглядывая его лицо.

— Ладно, — тяжко вздохнув, нехотя согласился Лэйн, удобней поднимаясь на подушках. — А завтра почитаешь?

— Почитаю, — отложил книжку в сторону Касс. — А когда вернемся в замок, научим тебя читать, и будешь читать сказки сам.

— А у тебя в замке есть книги?

— Есть, — усмехнулся Касс. — Много.

Герцог покинул комнату, а Оливия, усевшись рядом с Лэйном, стала его кормить.

— Ты какая-то странная сегодня, — обронил мальчик, заметив, что Оливия впала в задумчивость и на его вопросы отвечает невпопад. — Ты на меня сердишься?

Девушка рассеяно моргнула, недоуменно поглядев на ребенка.

— За что?

— Я буду тебя слушаться. Обещаю, — облизал ложку Лэйн, задорно сверкнув глазенками. — Я дал Кассу слово мужчины, что буду вас слушаться. А Джедд говорит, что мужчина должен всегда держать свое слово.

— Ты мой мужчина, — нежно обняла мальчика Оливия. — Ну, раз обещал, — убрав тарелки, улыбнулась Ли. — Залезай под одеяло и быстро спать.

— А ты? — укладываясь поудобней, поинтересовался Лэйн.

— Я скоро вернусь, — Оливия погасила свечи и, выйдя из комнаты, стала спускаться вниз, надеясь застать там герцога.

К огромному недовольству девушки, гостиная оказалась пуста, и она, помявшись, в нерешительности, остановилась перед дверями спальни герцога.

Громко постучав, она дернула на себя ручку, стремительно ворвавшись в его комнату. Стаскивавший в этот момент с себя рубаху Касс резко развернулся, напоровшись удивленным взглядом своих зеленых глаз на стоящую в шаге от него жену.

— Пришла пожелать мне спокойной ночи? — хищно прищурился он, пристально разглядывая лицо Оливии.

— Сказку почитать, — с вызовом бросила Ли, опасно надвигаясь на напряженно следящего за ней мужчину.

— Звучит заманчиво, — отбросив рубаху в сторону, ухмыльнулся Касс. — Для взрослых?

— Ты! — тонкий палец Оливии угрожающе уткнулся в голую грудь герцога, и он медленно опустил голову, проследив за его направлением, а затем вопрошающе выгнул брови, подняв ярко вспыхнувшие глаза на охотницу.

— Я? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Ты думаешь, я не понимаю, что ты пытаешься сделать? — разгоряченно процедила Ли.

— Вообще-то я собирался лечь спать, — мягко двинулся на Оливию Касс. — Но если ты против…

— Не лезь к Лэйну! — вспыхнула, как лучина, Оливия. — Не смей использовать ребенка, чтобы достать меня!

— Ты о чем? — замер Касс, тревожно нахмурившись. — Я просто читал мальчишке сказку на ночь. Это преступление?

— Не прикидывайся идиотом, — рявкнула Ли. — Ты сделал это специально, чтобы позлить меня.

— Я сделал это, потому что считаю — ребенку нужны забота и тепло.

— Я как-нибудь без тебя разберусь, что ему нужно.

— Ты, наверное, забыла, — холодно заметил Касс, — что Лэйн теперь НАШ приемный сын. Я имею такое же право принимать участие в его воспитании, как и ты.

— С чего это вдруг такая забота? — сузила глаза Оливия. — Или это тоже часть твоего хитроумного плана?

— А тебе не приходило в голову, что мне просто это нравится? — медленно двинулся на Оливию Касс. — Мне нравится этот мальчишка! Мне нравится, что, в отличие от тебя, он не видит во мне монстра! Мне нравится чувствовать себя кому-то нужным! Мне нравится быть для него отцом…

Оливия уперлась спиной в стенку, и теперь отступать было некуда. Яростно сверкающий глазами мужчина тяжело навис над ней, заключив в ловушку своего жесткого и сильного тела. Она и подумать не могла, что Лэйн может так много значить для Ястреба. Растеряно распахнутыми глазами она смотрела в его суровое лицо, словно видела впервые.

— Мне нравится… — тяжело выдохнул он, положив руки на стену по обе стороны от ее головы. Внезапно что-то в его взгляде начало меняться: зрачки сузились, глаза вспыхнули зеленым огнем, мужчина сипло и рвано задышал, широко раздувая ноздри.

— Сожри меня Эреб, — прохрипел он. — Что происходит?! — резко схватив девушку за плечи, Касс притянул ее к себе, испуганно разглядывая. — Ты поранилась? У тебя кровь? — он шумно втянул носом воздух, принюхиваясь к Оливии, словно дикий зверь.

Ли изумленно уставилась на него, замотав головой, и вдруг, осознав, что у нее, вероятно, начались женские недомогания, и он это почувствовал, залилась пунцовой краской стыда.

— Отстань от меня, — жалко пролепетала она, вывернувшись из его рук. — Это не твое дело, что со мной.

Касс отступил от нее на шаг, блуждая по фигуре девушки напряженным, тревожным взглядом.

— Что это? — он замер, как зачарованный, уставившись на плечо Оливии.

Ли инстинктивно накрыла ладонью начавшую светиться сквозь одежду метку. Она совсем забыла, как срабатывает знак на прикосновение к нему хозяина.

— Что это? — схватив Оливию за руку, Касс притянул ее к себе и, рванув с плеча ткань туники, потрясенно уставился на метку. — Откуда?.. — осторожно потянувшись к знаку «синта», герцог дотронулся до извилистого символа указательным пальцем, обведя его контур. Метка вспыхнула от его прикосновения, налилась багрянцем, и Касс, широко распахнув глаза, растерянно пробормотал: — Это я!?

— Пусти, — сипло дыша и высоко вздымая грудь, рыкнула Ли, отчаянно дернувшись из его захвата. — Не прикасайся ко мне!

— Это я… Это был алтарь Синтов… — ошеломленно пророкотал Касс, подняв на Ли полубезумный взгляд зеленых глаз.

— А ты не знал? — с яростью крикнула Оливия, сверкая затопленными гневом и непролитыми слезами глазами. — Ты не видел, в чей храм ты пришел?!

Касс судорожно сглотнул и, тяжело проехавшись пятерней по лицу, хрипло произнес:

— Я тогда плохо соображал, что делал. Я плохо помню нюансы.

— Ты плохо помнишь!? — задохнулась Ли. — Ты плохо помнишь??? — в ее голосе появились истеричные нотки. С размаху она ударила Касса ладонью по лицу. — Зато я хорошо помню! — глотая слезы, она снова размахнулась, влепив герцогу увесистую пощечину. — Я хорошо помню. Я все помню… — девушка занесла руку для очередного удара, и Касс, мгновенно поймав ее, резко потянул на себя, заключив Оливию в свои крепкие объятья.

— Я помню… — билась она в его сильных руках. — Я помню, — всхлипывала охотница, пытаясь вырваться из стальных тисков мужа, но чем сильнее она вырывалась, тем крепче он прижимал ее к себе, вдавливая почти до боли в свое тело.

Устав от этой бесполезной борьбы, Ли безвольно обмякла, судорожно вздрагивая от душивших ее рыданий. Неожиданно к её макушке прикоснулись горячие губы мужчины, и кожу обожгло его прерывистое, тяжелое дыхание:

— Прости меня, — хриплый, неузнаваемый голос прозвучал в тишине так чужеродно и неуместно.

Ли подняла голову, не веря тому, что услышала, наткнувшись взглядом на искаженное мукой лицо герцога. Тяжелая ладонь легла ей на голову, и вдруг, совершенно несоизмеримо осторожно своей грубой силе, ласково погладила.

— Прости, — прошептали его губы.

На глаза Ли вновь набежали слезы, и лицо мужчины расплылось в сверкающей призме, теряя резкость.

— Нет, — обронила Оливия, чувствуя, как руки Ястреба разжимаются, выпуская ее из своего захвата. — Нет, — чуть громче произнесла она, отрицательно качнув головой.

Касс сделал шаг назад, болезненно-отчаянно глядя на Оливию. Она упрямо вздернула подбородок, гордо выпрямилась и снова непримиримо произнесла:

— Нет.

Опустив глаза, Касс медленно развернулся и покинул комнату, оставив девушку в одиночестве.

Ли бессильно прикрыла веки, восстанавливая сбившееся дыхание. Сердце колотилось, как сумасшедшее, руки дрожали, и в голове до сих пор эхом звучало его «прости».

— Нет! — Оливия зажала уши руками, не желая слышать навязчиво преследующего ее шепота. — Нет, — снова повторила она. — Раннагарр тебя забери, Ястреб. Нет!

Она покинула его комнату и, поднявшись на негнущихся ногах наверх, поплелась в купальню. Заткнув кулаком рот, чтобы не разбудить Лэйна, девушка беззвучно плакала, прокручивая в голове вновь и вновь произошедший с Ястребом разговор.

…Прости…

Как будто его «прости» что-то меняло или как будто что-то меняло осознание того, что он заклеймил ее не специально. Хотя все эти годы она считала эту метку его местью, позорным клеймом, обрекающим ее на вечное одиночество.

Она мало что знала о ее предназначении. То, что успел рассказать о связи «синта» Роан, влюбленная Оливия слушала вполуха, и так и не поняла, зачем жених привел ее тогда в храм и что собирался с ней сделать. Он сбивчиво и разгоряченно говорил о возвращении какой-то древней силы рода, уверяя, что связь «синта» должна пробудить ту самую силу, и что благодаря этому их семья вернет себе былое величие и славу, став на одну ступень с могущественнейшими магами и эрлами этого мира. А потом прибежали его люди, доложив, что к замку приближается вооруженный отряд, и Роан, спрятав ее за алтарь, приказал сидеть там и не высовываться, пока он за ней не вернется.

Он не вернулся…

Вместо него в храм пришел зеленоглазый незнакомец. Мрачный, суровый, пугающий до дрожи в коленках. Глупая… Она сама выбежала ему навстречу, услышав приближающиеся шаги. Она думала, что это Роан.

Думала…

А после того, как он ушел, она думала: лучше бы он ее убил!

Когда черный камень под ней стал светиться и тело стал расписывать тонкий алый узор. Кровавые нити ползли по ней, словно змеи, вспарывали плоть, въедались под кожу, доводили до состояния помешательства. А потом появилась метка — алая, как кровь, обжигающая, словно огонь, и еще было дикое желание содрать ее с мясом, чтобы не чувствовать разрывающую Оливию изнутри боль, ломающую кости, выворачивающую хребет, вытягивающую жилы, превращающую ее в чудовище.

А дальше она ничего не помнила — только серый обрыв и бесконечное падение в пропасть.

Измученная и обессилевшая, Оливия еле доползла до кровати. Прижавшись к безмятежно спящему Лэйну, девушка коснулась губами пушистых, пахнущих ромашковым мылом волос мальчика, растворяясь в обволакивающих ее теплоте и нежности, исходящих от ребенка. Лэйн заворочался в постели, забросив на девушку руку, крепко обнимая ее во сне. Ли улыбнулась. Странное дело: прикосновения мальчика давали ощущение покоя и счастья, убирали тревогу и боль, снимали напряжение и усталость.

— Ты мое маленькое чудо, — шепнула охотница. Облегченно вздохнув, она закрыла глаза, моментально провалившись в сон.

* * *

Касс стоял, прислонившись обнаженной спиной к каменной стене, совершенно не ощущая ее стылого холода. Пустым взглядом он смотрел в ночное небо, и ему казалось, что в этот миг даже звезды смотрят на него с молчаливым укором, разъедая душу своим мерцающим светом.

Хотелось удариться головой об выступающий камень. Со всей силы. Так, чтобы раскроить себе череп и вынести к долбанному Эребу весь мозг. Проклятое прошлое все время возвращалось! Куда бы он ни шел, что бы ни делал, оно следовало за ним по пятам, пристально и внимательно наблюдая за ним со стороны. Стоило только попытаться оторваться на шаг, как оно неизбежно догоняло его и равнодушно вгоняло нож в спину.

Прошлое никогда не позволяло забыть о нем — оно изощренно мучило его болью воспоминаний, убивая безысходностью и невозможностью что-то изменить.

…Я помню. Я все помню…

Ее плач застрял в сердце, словно ядовитый шип, а ее «нет» прозвучало как смертный приговор. Как же он хотел стереть из своей и ее памяти воспоминания о том дне. Вырвать с корнем, сжечь, растоптать, вытравить до самого основания, чтобы не осталось и следа.

Невозможно.

Хуже.

Он даже представить себе не мог, как далеко зашел в своем безумстве.

Ложь.

Мог.

И это был он… Потому что помнил, как упивался своей яростью и болью, когда швырнул ее на черный камень, потому что помнил, как сильно хотел убить ее, и потому что именно горькое осознание того, что он переступил черту, заставило его вернуться за ней.

Мрачный Сардар и все темные твари Раннагарра! Что он наделал?!

Вот почему дракон выбрал ее! Другой просто не могло и быть. Три года женщина, которую он считал погибшей по его вине, оказывается, была его женой, его связующей, его парой. Ослепленный жаждой мести, он даже не понял, что то, что он с ней сделал, было частью брачного обряда Синтов, проведенного на их жертвенном алтаре!

Уму непостижимо — привязать потомка эгрэгоров к человеку кровной связью!? Как вообще это могло получиться и не убить их обоих? Как это вообще работает? Неужели тени именно поэтому ее слышат? Почему он вдруг стал чувствовать ее? Почему сейчас так тянет к ней?

Дерьмо! Так вот что это вчера было! Выходит, что, глотнув ее кровь, он, сам того не понимая, активировал связь, завершил то, что не сделал три года назад. Или все не так?

Сдавив руками голову, Касс сполз на землю, глухо зарычав.

Все осложнилось еще больше: теперь даже его смерть не давала ей свободу и возможность чувствовать себя полноценной женщиной. Побочный эффект магии Синтов в случае кончины одного из супругов оставлял другого бездетным. Знала ли Оливия об этом, когда хотела его убить? Или настолько ненавидела, что ее не останавливало даже это?

И что делать теперь со всем этим?

Касс не знал. Как и не знал, почему так болело в груди, и почему ее голубые, полные слез глаза мучили и преследовали его повсюду.

Он бродил по территории обители, как неприкаянный, пытаясь усмирить удары бешено бьющегося сердца. С ним творилось что-то странное. Тело горело, словно по венам бежала не кровь, а огонь. Чем дальше он от нее уходил, тем сильнее хотелось вернуться обратно. Это было похоже на манию, на помешательство. Он, словно зверь, чувствовал ее на каком-то бессознательном уровне. Запах ее крови тонкой нитью тянулся к нему по воздуху, пробуждая что-то безумное и дикое, то, что выходило за границы его понимания и контроля. Сейчас, когда она была слишком уязвима, он даже отойти от нее далеко не мог — связь тянула его обратно, как пса, посаженого на цепь, и желание выпустить теней, чтобы разгромить что-нибудь, было просто непреодолимым.

Войдя в дом, он тихо прошел мимо спящего в гостиной Джедда, а затем, поднявшись по лестнице, бесшумно открыл дверь в спальню Оливии, не смея переступить порога.

Глаза нелюдя в темноте могли видеть как днем, и Касс смотрел на спокойное лицо девушки, понимая, что жар в крови начинает спадать, скованные напряжением мышцы расслабляются, а тело обретает привычную легкость и свободу.

Какого дохлого гоблина она на него так действовала? Так теперь будет всегда?

Вернувшись к себе, Ястреб долго смотрел в потолок, и ему казалось, что сквозь преграду стен он слышит, как бьется ее сердце. Тук, тук, тук… Сердце билось размеренно и спокойно, и его удары, как маятник, раскачивали сгустившееся вокруг мужчины пространство — то сдавливая грудь, то милостиво отпуская, чтобы дать свободно вздохнуть.

* * *

Лэйн не понял, почему проснулся, просто в какой-то момент его словно грубо толкнули, вырвав из сладких объятий сна. Разлепив веки, мальчик несколько мгновений сонно разглядывал лицо лежащей рядом Оливии, чувствуя какую-то неясную тревогу и тупую ноющую боль под ребрами. Поднявшись, он положил ладошку на голову охотницы, внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям. От Ли веяло солнечным теплом — дыхание было ровным, спокойным, и Лэйн, пожав плечиками, собрался уже было забраться снова под одеяло, как резкая боль тупой иголкой словно проткнула сердце, заставив ребенка корчиться в судорогах.

С трудом отдышавшись, мальчишка осторожно вытянулся на кровати, опасаясь нового приступа. Такого с ним еще никогда не было. Лэйну было ужасно страшно, а еще он не знал, стоит ли будить и пугать Оливию, или все сейчас пройдет само собой. Касс говорил, что он целитель, так неужели, если с ним что-то не так, самого себя он исцелить не сможет? Под ребрами снова заныло, и гнетущее чувство безмерной тоски и безысходности внезапно накрыло его с головой.

Осторожно свесив босые ноги с кровати, Лэйн встал на студеный пол и, стараясь не шуметь, пошел к выходу.

Джедд и Ли не разрешали ему вставать с постели и обязательно стали бы ругать, если бы заметили, но в этот момент Лэйн думал только о том, что ему нужно добраться до Касса и попросить помощи. Касс должен был знать, что с ним происходит, и как это вылечить тоже наверняка знал.

Спустившись вниз, мальчик остановился в растерянности, не зная, куда идти дальше, а потом вспомнил, как красивая тетенька с золотыми глазами учила его видеть сердцем и, закрыв глаза, попытался повторить то, что делал раньше.

Сумрак ночи внезапно рассеялся, и Лэйну показалось, что он стоит в кругу белого света, слушая ритмы бьющихся вокруг него сердец.

Огромное сердце Джедда было совсем рядом — протяни руку, и можно согреться в его умиротворяющей теплоте. Жаркое, как солнце, сердце Оливии ровно пульсировало за его спиной, укутывая, оберегая, защищая. Огненное сердце Касса билось в нескольких шагах от Лэйна, и стоило мальчику потянуться к нему и дотронуться, как невыносимая боль обрушилась на него, перекрыв доступ воздуха и поставив на колени. Лейн не мог и слова сказать, он ничего уже не чувствовал, кроме бесконечной, разрывающей его напополам боли. Перед глазами поплыли страшные картинки: истерзанная женщина, лежащая на земле и приколотая к ней мечом, как муха; огонь, пожирающий стены замка; Оливия, безжизненным взглядом глядящая куда-то в пустоту… Слезы катились градом по лицу Лэйна, сердце разрывалось на части, пропуская сквозь себя чужие жуткие эмоции, и мальчик не знал, как это остановить.

Внезапно сильные руки оторвали его от пола и куда-то понесли.

— Смотри на меня, — лицо Лэйна зажали широкие ладони, и яркий зеленый свет вдруг потянул его за собой, качая, словно на волнах. — Смотри на меня, — мягко упрашивал рокочущий голос.

Мальчик наконец смог сделать глубокий вдох, а потом, закашлявшись, стал жадно глотать воздух.

— Никогда больше так не делай, — Касс схватил мальчишку, обняв его так крепко, что тот снова стал кашлять. — Ты слишком маленький, чтобы брать на себя такое, — усадив Лэйна к себе на колени, герцог сначала испуганно разглядывал его, а потом бережно прижал к себе, укутав в сдернутое с кровати одеяло. — У тебя что-то болит?

Лейн отрицательно мотнул головой, положив голову на грудь Кассу. Сердце мужчины билось рвано и гулко, но оно больше не болело, и мальчик устало выдохнул: еще одной такой атаки он бы не вынес.

— Я всегда буду теперь видеть и чувствовать чужую боль? — тихо поинтересовался Лэйн, подняв на Касса глаза.

Ласково погладив ребенка по голове, Касс с грустью ответил:

— Прости, малыш, но такова природа твоего дара — всегда видеть чужую боль, но это не значит, что ты должен тут же пропускать ее через себя.

— Разве я не должен помогать другим от нее избавиться? — удивился мальчик.

— Ты мог погибнуть, — тяжело сглотнул Касс. — У тебя нет достаточных сил, и твой организм еще не полностью восстановился. Обещай мне, что больше так не будешь делать.

— Но ведь тебе было больно, — с жалостью поглядел на Касса Лэйн. — Очень больно.

— Мне просто приснился плохой сон, — горько усмехнулся герцог.

— Плохой, — согласился Лэйн. — Почему тебе снятся такие страшные сны?

— Они часть моего прошлого, — Касс вздохнул, крепче обняв мальчишку.

— Зачем ты вспоминаешь прошлое, если тебе так больно от этого? — удивился ребенок.

— Рад бы забыть, — опустил голову мужчина, — да не получается.

— А ты думай только о хорошем, а плохие мысли гони от себя прочь. Я всегда так делаю.

Касс усмехнулся. Как же у детей было все просто — забыть и не думать. К сожалению, у взрослых так не получалось.

— Ты становишься очень чувствительным. Это говорит о том, что твой дар с каждым днем растет. Тебе надо научиться выставлять блоки от чужих эмоций, иначе можешь очень сильно заболеть.

— И как их выставлять?

— Сейчас попробую научить, — Касс усадил ребенка поудобней, положив свои ладони ему спину и грудь. — Закрывай глаза и смотри внутренним зрением, как ты делал это, когда меня нашел.

Лэйн тревожно поглядел на герцога.

— Мне опять будет больно?

— Нет, — успокоил его Касс. — Не бойся, я ведь рядом. Я смогу помочь.

Мальчик вздохнул, нехотя смежил веки и, расслабившись, позволил себе вновь провалиться в зовущий его белый свет. Теперь в окружении бьющихся сердец он был не один, рядом с ним стоял Касс и крепко держал его за руку.

— Ты тоже их можешь видеть? — восторженно воскликнул Лэйн.

— Я могу видеть то, что видишь ты, — улыбнулся мужчина. — Смотри внимательно. Мы с тобой будем строить домик.

— Домик?

— Домик, — кивнул Касс. — Так тебе будет легче понять, что такое блок, — герцог вытянул руку — и внезапно перед глазами Лэйна выросла стена. Прочная, ровная, сложенная из белого камня. Квадратные булыжники так быстро укладывались один на другой, что Лэйн не успевал следить за их движением взглядом. — Теперь попробуй достроить то, что я начал. Просто представляй, как ты кладешь один камень на другой, — попросил мужчина.

— А если я хочу деревянный домик? — вопросительно посмотрел на Касса Лэйн.

— Ну, деревянный — так деревянный, — не стал возражать герцог. Стена мгновенно исчезла, и вместо камней стали появляться толстые бревна.

— А с окошками можно? — склонил голову мальчик.

— Можно, — потрепал его за затылок Касс. — Пробуй сам, рисуй в своем воображении то, что тебе хочется.

Лэйн вспомнил резные ставни тетушки Зиги, которые ему так нравились — и в стене тут же появился оправленный в деревянное кружево проем окна, с вышитыми белыми занавесками и цветами на подоконнике.

— Красота, — потянул мальчишка, довольно разглядывая результат своей работы. — Что дальше-то?

— Тебе решать, каким будет твой дом, — лукаво приподнял бровь Касс.

Лэйн воодушевленно закусил губу, представляя двери с колокольчиком, как у аптекаря Орвеса, кровать с кучей подушек, как было у его матушки, и огромный камин, как у герцога в замке, а еще мальчик представил большой стол, накрытый белой скатертью с румяными, сладкими булочками на блюде, исходящими горячим паром.

— Тебе здесь нравиться? — спросил Касс, с улыбкой разглядывая дом мечты маленького мальчика. — Чувствуешь себе здесь защищенным?

— Ага, — кивнул Лэйн, задумчиво разглядывая стол и мучительно размышляя, можно ли есть воображаемые булочки.

— Запомни это ощущение и эту картинку. И чтобы ты ни делал, всегда помни, что ты в домике и без твоего разрешения сюда войти никто не может. Ты можешь даже выгнать меня, если захочешь.

— Правда?

— Правда. Это твое право, — легонько щелкнул Лэйна по носу Касс. — Просто представь, что я стою за дверью.

Лэйн прищурился и подумал, что было бы неплохо, пока Касс не видит, попробовать стянуть со стола булку, что он и сделал, как только фигура герцога развеялась в воздухе и он остался в комнате совершенно один. За стеной раздался громкий смех, а затем в дверь вежливо постучали.

Положив булку обратно, Лэйн ворчливо произнес:

— Войдите.

— Что же ты стесняешься? — подмигнул мальчишке вошедший Касс. — Ешь свои булки, раз тебе хочется. Все, что ты видишь в своем воображении, так же возможно, как и в обычной жизни. Это другая реальность — мир, доступный таким, как ты и я.

— И я наемся? — недоверчиво покосился на булки Лэйн.

— Эмоционально — да, — сообщил Касс. — Физически — нет.

— Жаль, — вздохнул Лэйн, откусив кусок сдобы. — Было бы здорово. Захотел есть — представил себе колбасу или жаркое и лопай себе, сколько влезет. А еще лучше варенье или торт, — мальчик закрыл глаза, облизнулся, и на столе появился огромный торт, залитый вареньем.

— Открывай глаза, Лэйн, — раздался у его уха тихий шепот. Лэйн моргнул, обнаружив себя сидящим на руках у Ястреба посреди темной комнаты. Не было больше ни уютного домика, ни булок, ни торта. — А теперь снова закрой и вспомни, где ты только что был.

Лэйн послушно исполнил приказ Касса, вернувшись в свое придуманное жилище.

— Теперь понимаешь, как ставить блок? — поинтересовался мужчина.

— Я понял, — согласно кивнул Лэйн. — Это как спрятаться в домике и закрыть дверь на замок. Захочу — выгляну в окно, а захочу — выйду погулять.

— В кого же ты такой смышленый? — тепло усмехнулся Касс, поднимаясь с мальчиком с постели. — Ну, а теперь — спать. Пойдем, отнесу тебя наверх.

Касс успел подняться по лестнице и едва дошел до двери, как она резко распахнулась и в проеме возникла бледная, перепуганная Оливия. Заметив мальчика на руках у герцога, она слегка дрожащим голосом поинтересовалась:

— Что случилось?

— Все хорошо, — не стал пугать ее еще больше Касс. — Ребенок просто решил немного прогуляться.

— Лэйн, так нельзя. Я чуть с ума не сошла! Проснулась, а тебя нет, — на одном дыхании пробормотала Оливия.

— У меня болело вот тут, — Лэйн приложил ладошку на середину груди, и девушка в ужасе взглянула на Касса.

— У него открываются новые грани дара, — не стал вдаваться в подробности герцог, укладывая мальчишку на кровать. — Надеюсь, больше такого не повториться, я научил его ставить блок.

— Где болит? — тут же бросилась к Лэйну, как наседка, Оливия.

— Уже нигде, — совершенно несчастным голосом поведал ребенок. Лэйн понимал: за то, что он ослушался Ли и встал с кровати, ему точно от нее влетит, когда уйдет Касс, поэтому хитрец старательно изображал больного, чтобы замылить охотнице глаза.

— Ну, я пойду, — собрался было покинуть спальню Касс.

— Не уходи, — мгновенно схватил его за руку Лэйн. — Мне страшно. А вдруг мне опять будет больно, а ты далеко?

Растерянно взглянув на Оливию, Касс присел рядом с мальчиком.

— Ну, хорошо, — пожал плечами герцог, — я посижу тут, пока ты не уснешь.

— Нет, лучше ложись рядом, — переполз на середину кровати Лэйн и, вытащив из-под одеяла руки, протянул их Кассу и Оливии. — И ты, Ли, ложись.

Мужчина и женщина, не мигая, уставились друг на друга, на мгновение утратив дар речи.

— Я, пожалуй, посижу, — наконец вырвалось у Оливии.

— У меня ноги замерзли, — обиженно нахохлился Лэйн. — Я погреть об тебя хотел, а ты ложиться не хочешь.

— Хорошо, — Оливия быстро залезла под одеяло, и мальчишка тут же, довольно жмурясь, сложил на нее свои ледяные ступни. Охотница с замиранием сердца смотрела на герцога, неподвижно сидящего на краю кровати, надеясь, что он сейчас поднимется и уйдет.

— Ты долго еще тут сидеть будешь? — шепотом поинтересовался у Касса Лэйн. — Ложись давай, тоже меня греть будешь.

Шумно сглотнув, мужчина прилег рядом, осторожно покосившись на переставшую дышать Оливию. Заботливый Лэйн укрыл Касса одеялом и облегченно вздохнул:

— Вот теперь хорошо. Вы ж теперь мне вроде как родители? — наивно спросил он.

Оливия и Касс, тревожно переглянувшись, слажено и молчаливо кивнули головами.

— Я вот всегда думал: как это — спать, чтобы мама и папа были рядом? — забросив на Касса одну руку, а на Оливию другую, мальчик глубокомысленно изрек: — Теперь знаю: лучше не бывает.

Закрыв глаза, ребенок блаженно улыбнулся, а потом, слушая, как бешено колотятся сердца взрослых, сердито проворчал:

— Вы что, до утра так шуметь будете? Мне даже домик не помогает. У вас сердца как барабаны стучат.

— Извини, — одновременно произнесли Касс и Оливия. — Мы больше не будем, — добавил герцог.

Ли, глубоко вдохнув и выдохнув, подтвердила:

— Мы больше не будем. Спи.

Лейн покрутился, устраиваясь поудобнее, и прежде чем уснуть, с улыбкой подумал, как же здорово он все это придумал: во-первых, теперь Ли точно не будет его ругать за нарушение режима; во-вторых, когда ночью погаснет камин и к утру в комнате станет очень холодно, у него с обоих боков будут лежать две большие живые грелки и можно будет не кутаться изо всех сил в одеяло, чтобы согреться; а в-третьих, теперь он совершенно точно знал, что спать рядом с родителями невероятно здорово, уютно и тепло!

* * *

Огонь в камине давно погас, а Оливия так и лежала, не смея пошевелиться и глубже вздохнуть. Изредка девушка краем глаза пыталась взглянуть на лежащего рядом мужчину, стараясь не выдать себя неосторожным жестом.

Это вообще ни в какие ворота не лезло!

Лэйн давно спал, это можно было понять по тому, как размеренно и спокойно сопел его маленький носик, а этот гад многомордый убираться восвояси явно не собирался. Разлегся чуть ли не на всю кровать, еще и лапы свои корявые на ребенка забросил, так что самой охотнице теперь невозможно было даже обнять мальчика без того, чтобы при этом не коснуться самого Ястреба.

Еще полчаса созерцания потолка и изображения неподвижной, скрестившей на груди руки мумии, окончательно вывели Оливию из состояния равновесия, и она, медленно повернувшись на бок, чтобы невзначай не задеть и не разбудить Лэйна, приподнялась на локте, гневно разглядывая темный силуэт лежащего рядом герцога.

— Вали отсюда, — прошептала Ли. — Ребенок уже уснул.

Ответом послужила гробовая тишина. Более того — пернатый муженек даже рукой не пошевелил.

— Ты что, плохо слышишь? — чуть громче прошипела Ли, пытаясь разглядеть в темноте выражение его лица. Наклонившись чуть ближе, охотница сузила глаза, напрягая зрение и, к своему величайшему негодованию обнаружила, что Ястреб спит. Эта наглая зеленоглазая задница, пригревшись в ее с Лэйном постели, самым что ни на есть бессовестным образом дрыхла, и поднять ее, похоже, можно было только с грохотом и фанфарами.

Хорошо, хоть не храпит, — почему-то подумалось Оливии.

Джедд частенько грешил этим, и зачастую, когда его рокотание становилось совершенно невыносимым, охотнице приходилось подниматься с постели и толкать его в бок, заставляя перевернуться. Через время храп, правда, повторялся снова, и тогда приходилось укрываться с головой, чтобы не слышать разрывающих тишину ночи громких рулад друга.

Раздраженно упав на подушку, она подсунула под щеку руку, наблюдая за мирно спящими Ястребом и Лэйном. Как бы ни хотелось девушке повредничать и одарить многомордого какой-нибудь красочной характеристикой, но не признать очевидного она не могла: двое мужчин у неё под боком — маленький и большой — невероятно правильно и гармонично смотрелись вместе. Подбородок Ястреба во сне касался макушки Лэйна, а тот, в свою очередь, доверчиво повернул к герцогу лицо и уложил на широкую грудь ладошку, словно маленький котенок, требовавший очередной порции ласки.

Если бы кто-то совершено посторонний посмотрел сейчас на этих двоих, то обязательно сказал бы, что это сын и отец, уж больно трогательной и умилительной выглядела эта необычная картинка: огромный мужчина, заботливо укутавший в свои объятия жмущегося к нему ребенка.

Сестра Энни была права — из герцога, вероятно, получился бы замечательный отец: любящий, внимательный, заботливый. Отец, способный защитить, научить, а если надо — и приструнить, не перегибая при этом палки. И Лэйн, никогда не знавший отцовского тепла, неосознанно тянулся к этому мужчине, чувствуя в нем то, чего ему так не хватало — силу, мудрость, доброту.

Всевидящий! Это она о ком? О Ястребе!? О хозяине жутких теней, одним ударом руки способных разрубить человека на части?

Добрый?

Внимательный?

Заботливый?

Мудрый?

Орочий потрох! Как бы обидно не было себе в этом признаваться, но с мальчишкой он именно таким и был. И это выводило Ли из себя еще больше, чем его возмутительно-нахальная морда.

Так естественно привычно и понятно было видеть в нем изверга и чудовище, способного убить, растоптать, уничтожить, и так неуютно, тяжело и болезненно было понимать, что за толстой шкурой монстра прячется что-то человеческое, то, чего ты там совершенно не ожидала увидеть.

Ненавидеть ту тварь, что разрушила ее жизнь, было безоговорочно легко; ненавидеть этого мужчину, способного на жалость и сострадание, было невыразимо сложно. Нет-нет, да и выползал наружу гложущий душу червь сомнений и противоречий, заставляя вдаваться в размышления, смысл которых Ли совсем не нравился.

Выбросив из головы неприятные мысли, девушка закрыла глаза, чувствуя, что измотана событиями сегодняшнего дня и физически, и морально. Лэйн заворочался, по-свойски подсунув под Оливию свои ноги, и Ли, наконец расслабившись, улыбнулась, не понимая, как она вообще могла раньше жить без этого удивительно-светлого человечка.

Таился ли этот секрет в нем самом или в том, что Оливии теперь было кому подарить всю ту нерастраченную любовь и нежность, которую она прятала под маской грубой охотницы, девушка не знала, но абсолютно была уверена, что своей дальнейшей жизни без Лэйна она больше не представляла.

А утром она не представляла совершенно другого: как могла забыться и уснуть, когда рядом, всего на расстоянии вытянутой руки лежал тот, кого еще несколько месяцев назад она готова была придушить голыми руками?

Ли проснулась от ощущения непривычной тяжести и скованности собственного тела. Не разлепляя век, она хотела повернуться на другой бок, спросонья попытавшись вытянуть из-под одеяла ладонь. Неожиданно ее жестко и крепко схватили поперек спины и, протащив по кровати, припечатали к Лэйну. В лоб уткнулось что-то теплое, и Ли лениво открыла один глаз, пытаясь понять, что происходит. Вместо привычной детской мордашки взгляд почему-то наткнулся на заросший щетиной мужской подбородок и крепкую шею. Недоуменно открыв второй глаз, Оливия сначала обнаружила огромное плечо, потом здоровенную руку, уверенно обхватившую ее и Лэйна, как обруч бочку, а потом поняла, что теплое у нее на лбу — не что иное, как мужские губы, почему-то прижимающиеся к ней так запросто, как будто имели на это право.

Ли бросило сначала в холод, затем в жар, и сон как рукой сняло. Осторожно скосив глаза на спящего Лэйна, зажатого между ней и Ястребом, и, судя по всему, испытывающего от этого факта больше удовольствия, чем неудобства, Ли вжала голову в плечи и попыталась вывернуться. В одно мгновение герцог подгреб ее своей лапищей, требовательно вернув на место, при этом сонно пробурчав:

— Lorn, nin harma, yando naira la tyulya[95].

Лба охотницы вновь коснулись теплые губы, и Ли вытаращилась на обнимающего ее мужчину, забыв, что нужно дышать.

Что вообще происходит? Какое такое сокровище?!

С еще большим усердием и осторожностью Оливия закопошилась в удерживающих ее тисках, собираясь побыстрее выскочить из кровати.

— Ммм, — промычал Ястреб, беззастенчиво схватив ее ладонью аккурат пониже спины, а носом зарывшись в волосы на макушке. — Моя сладкая, далеко собралась? — хрипло пробормотал мужчина. — Подожди немного, и я буду готов.

— К чему готов? — тоненько пролепетал проснувшийся Лэйн, которого, очевидно, довольно ощутимо придавили, и Ли в ужасе закрыла глаза, прикинувшись спящей.

— А? — непонимающе хлопнул глазами Касс. — Что?

— К чему готов? — прошептал Лэйн, преданно заглянув в сонные зеленые глаза герцога. — Будем опять домик строить?

— Нет, — Касс мгновенно снял с охотницы руку, несказанно радуясь, что она не проснулась и не придушила его подушкой. — Это мне сон приснился, — тихо пояснил он мальчику.

— Хороший? — хитро прищурился ребенок.

Касс неловко замялся, не зная, что ответить.

— Наверное, хороший, — пожал плечом он. — Я не знаю.

— Хороший, — со знанием дела уверил мужчину Лэйн. — Когда снятся булочки, это всегда хороший сон.

— Почему булочки? — подозрительно насторожился герцог.

— Ты во сне говорил — «моя сладкая», — доверчиво шепнул Лэйн, удивляясь, как можно было не запомнить такой вкусный сон. — Сладкая, значит, она — булочка!

— Ну да, логично, — почесал затылок Касс, медленно поднимаясь с кровати.

— Ты куда? — расстроено потянул Лэйн, сообразив, что Ястреб собирается уйти.

— Тс-с, — приставил к губам палец Касс. — Лив разбудишь. У меня дел сегодня много. А вы спите, рано еще очень.

Подоткнув ребенку одеяло, герцог забросил в камин поленьев и, распалив очаг, тихонько покинул комнату.

Сердитый голос Джедда неожиданно настиг его на середине лестницы.

— Ты что там делал? — подозрительно разглядывая спускающегося вниз босого и полуголого герцога, рыкнул мастрим.

— Лэйн проснулся ночью и пришел ко мне, — понимая причину беспокойства Джедда, пояснил Касс. — Пришлось отнести его обратно.

— А Ли где? — еще сильнее напрягся охотник.

— Спит, — отвел взгляд Касс, собираясь быстро уйти в свою комнату.

— Послушай, — окликнул его Джедд. — Я внимательно наблюдаю за тобой последнее время, и если я до сих пор не посоветовал Ли послать тебя в мрачный Сардар и дать деру, так это только потому, что ты мне видишься вовсе не таким, каким тебя изначально описывала моя девочка.

Касс изумленно обернулся, молча разглядывая мастрима.

— Но если обидишь ее снова, — мрачно прищурился Джедд. — Я тебе все перья повыщипываю и кишки на кулак намотаю. Поверь, свежевать дичь я умею очень хорошо.

— Я же пообещал, что больше не стану ее к чему-либо принуждать, — нахмурился герцог, не совсем понимая причину агрессии охотника. — Мне казалось, ты понял, что я не бросаю слов на ветер.

— Так-то оно так, — задумчиво потер подбородок рыжий. — Только я ведь понимаю и то, что ты задумал, Ястреб. Не больно, правда, по душе мне это, но другого выхода для Ли не вижу.

— Ты о чем? — заинтересовано выпрямился Касс, сложив на груди руки.

— Мягко стелешь, герцог, — открыто поглядел в глаза Касса Джедд. — Ходишь вокруг нее кругами, силки расставляешь. Остаться хитростью уговорил, мальчонку усыновил, водичку из рук пьешь, в спальню в одном исподнем заходишь. Приручить ее решил?

— Она не зверюшка, чтоб ее приручать, — зло заметил Касс.

— Это хорошо, что ты понимаешь, — одобрительно усмехнулся Джедд. — Не дави на нее, хватит, и так уже наломал дров. Медленная вода и острый камень ровным да гладким делает. Может, и выйдет что из твоей безнадежной затеи.

— Ну, спасибо за поддержку, — криво усмехнулся герцог.

— Мне до тебя-то дела никакого нет, — спустил его с небес на землю Джедд. — Я о Ли пекусь. Это она сейчас молодая, глупая да упрямая — не нужен ей никто. А всю жизнь по лесам-то не набегаешься, да и не место ей среди грубых и неотесанных мастримов.

— А со мной, значит, место? — иронично повел бровью Касс.

Джедд шумно вздохнул, одарив Касса тяжелым безрадостным взглядом.

— Месяц назад сказал бы, что не место. А теперь даже не знаю, — взлохматил рыжую шевелюру Джедд. — Сложный ты. Как головоломка. Вроде крутишь, крутишь — ерунда какая-то получается, а потом бац — деревяшка в паз попала и фигурка сложилась, дивная фигурка, такая, что и подумать не мог. Так я это к чему — раз уж угодно было Всевидящему вас зачем-то вместе свести да связать неразрывно, надо пытаться новую жизнь строить. Посыпать голову пеплом вроде поздно уже, да и бесполезное это дело. Я хочу, чтобы у моей девочки дом да семья была — настоящая, а без тебя вроде как ущербная она получается.

— Ты знал про метку? — надтреснувшим голосом поинтересовался Ястреб.

— А ты забыл, в каком виде я ее нашел: голую, избитую и с меткой на плече?

— Я не бил ее, — прямо посмотрел ему в глаза Касс.

— А кто тогда? — грозно надвинулся на него Джедд.

— Я не знаю, — посерел герцог. — Я тебе уже говорил — на ней было платье, когда я ушел из храма. Белое. Его обрывок я нашел потом на скале, в нескольких шагах от входа в святилище. Поэтому я и решил, что она в пропасть бросилась.

— Дурак ты, герцог, — покачал головой мастрим, и Касс сцепил зубы, зло сверкнув глазами. — Ли не из тех, кто руки на себя накладывать станет. Она как лоза: гнется, но не ломается, а когда распрямляется, то и врезать может так, что небо с овчинку покажется. А в умелых руках лоза мягкая да послушная в диво-дивное превращается.

— Не умею я кружева вязать, — мрачно буркнул Касс. — Неумелые у меня, видать, руки, охотник.

— А-а-а, — прищурился Джедд. — Ну да! Тебе бы мечом помахать, да бошки кому поотрубать! Тут ты мастак, — разозлился мастрим. — Ты изранил, тебе и залечивать ее раны, а другого пути вашего дальнейшего пребывания вместе я не вижу.

— Хорошо, что хоть ты его видишь, — пессимистично покривился Касс. — Мне кажется, у меня нет никаких шансов.

— Ну, это уж как Алхора улыбнется, — Джедд вдруг усмехнулся, повернув голову в сторону комнаты Оливии. — Вон, гляди, с мальцом-то она оттаяла! Кудахчет над ним, как квочка, я и сам ее порой не узнаю.

— Лэйн необычный мальчик, — лицо Касса мгновенно разгладилось и посветлело от одного воспоминания о ребенке. — Он неосознанно оттягивает боль, тревоги и душевные терзания Лив, поэтому ей так хорошо с ним рядом. Лэйн целитель, и очень необычный целитель. Он лечит души.

— Ишь ты! — удивленно потянул Джедд. — Целитель. А ведь правда целитель, — вскинулся охотник. — Бывает, обнимешь его, и в сердце словно лучик солнечный заглянет. Я все диву давался, как у него так получается? А оно вон как…

— Рядом с ним надо стараться избегать сильных переживаний и душевных мук. Он пока не умеет от них защищаться и всю боль берет на себя.

— Это опасно? — испугался Джедд.

— Если бы дар открылся, когда меня не было рядом, то очень опасно. Мальчишка мог сгореть, поймав чью-то очень сильную эмоцию.

Джедд задумчиво почесал подбородок, о чем-то серьезно раздумывая, потом поднял на Касса свои карие глаза и тепло улыбнулся:

— А ты говоришь, шансов нет, — хмыкнул он. — Улыбнулась тебе Алхора, Ястреб. Мальчонку вам не иначе как сам Всевидящий послал. Ему от вас — дом, любовь да забота, а вам от него — иголка с ниткой, чтобы сердца ваши рваные залатать. Глядишь, наладится все, и из тебя Ли что путное сделает.

Касс, опешив от такого заявления, даже что сказать не нашелся.

— Чего уставился? — укоризненно мотнул головой охотник. — Кабы не Ли, я бы спился давно. А твоему зверинцу женская рука не помешает. При хорошей бабе — и нелюдь человек!

Поскрежетав зубами, Касс шумно выдохнул и, не желая слушать очередной едкой тирады в свой адрес, развернулся, собираясь уйти.

— И нечего по дому в одном исподнем шататься, — понеслось нравоучительно ему в спину. — Привык, понимаешь, задом голым светить, а в доме ребёнок!

— Ты забываешься! — прошипел Касс, резко подавшись к мастриму.

— Да нет, вроде всё сказал, — многозначительно призадумался Джедд. — Но ежели чего забыл, то ты не волнуйся, когда вспомню, обязательно тебе скажу, — махнув рукой, направился на улицу мужчина.

Зло прорычав себе под нос крепкое ругательство, Касс влетел в свою спальню и, стащив со спинки кресла одежду, раздраженно стал на себя её натягивать. И какого драного орка, спрашивается, он всё это терпит? Глубоко вдохнув и выдохнув, Касс неожиданно замер, а затем, усевшись на кровать, тихо рассмеялся. Давненько его так не чихвостили.

И кто!? Неотесанный мастрим!

Раннагарр! И как у него так получается? Вроде и обидные слова говорит — и в то же время такие правильные, что и возразить нечего. Никто, кроме Магрида, не смел так с ним разговаривать! Почесав подбородок, Касс довольно ухмыльнулся. А замечательная идея — свести этих двоих! Царь будет в восторге от его новой семьи.

Удивительное дело, но герцогу неожиданно стало легко и хорошо на душе, как давно уже не было. Всё, что с ним происходило в последнее время, было невероятно яркой, мощной и эффективной встряской, которая поневоле заставила его очнуться от спячки и снова почувствовать себя живым.

Живым…

Надолго ли?

С горькой усмешкой Касс вспомнил события сегодняшней ночи.

Когда-то он мечтал, что подросший сын будет прибегать в их с Эорией кровать и засыпать между ними, обласканный и пригретый родительским теплом. И Лэйн, попросивший ночью не уходить, потому что ему страшно, понятия не имел, как сильно Касс хотел почувствовать, что это такое — быть отцом, центром мироздания для своего ребёнка, тем, у кого всегда можно найти помощи и защиты.

Ощущения были странные.

Какая-то невероятная смесь нежности, умиротворения и покоя.

Так, наверное, пахнут только маленькие дети: чистотой, какой-то сладкой пряностью и пьянящим чувством счастья.

Он заснул почти мгновенно и видел сны…

Уйму проклятого Эрэбом времени он не видел таких ярких и красочных снов и не просыпался с такой ясной головой и спокойным сердцем. И уйму времени он не просыпался в одной постели с женщиной. Теплой, мягкой, пахнущей сном, вереском и мятой. Руки и губы помнили, как это хорошо и опьяняюще сладко — ласково касаться шелковой кожи, пить её запах и растворяться в нежности её тела.

Вылив на голову кувшин с холодной водой, Касс тряхнул головой, прогоняя видение спящей в его объятиях охотницы. Только этого не хватало вдобавок к той странной тяге, что он испытывал к ней из-за связи крови!

* * *

Вода усмирила огонь в теле лишь на время, и даже работа плохо отвлекала от навязчивого желания контролировать каждый её шаг: видеть и знать, что с ней всё хорошо. Стоило ей выйти на улицу, пройтись рядом или попасть в поле его зрения, сердце сразу начинало биться ровно и спокойно, а зуд в крови стихать.

Дерьмо, как долго это будет продолжаться?

Касс следил за ней краем глаза, понимая, что превращается в неврастеника, вздрагивающего от каждого её неосторожного движения.

Неожиданно она полезла по лестнице, чтобы подать Джедду гвозди, и нервы нелюдя мгновенно стали перетянутой тетивой, грозящей немедленно лопнуть.

Планка под её ногой внезапно треснула, и девушка, взмахнув рукой, стала падать.

Тени выскользнули из тела Касса прежде, чем он успел что-то подумать. На глазах у изумленных детей и сестёр монстры, умеющие лишь крушить и убивать, поймали не успевшую даже испугаться охотницу и осторожно опустили её на землю, мгновенно схлынув в тело хозяина. В воздухе повисла гнетущая тишина, и теперь все взгляды были устремлены на тревожно застывшего истуканом герцога, тяжело дышащего и не сводящего глаз с растерянной Оливии.

— Иди-ка ты, детка, на кухню, — сделал вид, что ничего не случилось, Джедд. — А то ещё шею себе свернешь. Не бабское это дело. Без тебя тут помощников хватает.

Ли неловко поежилась от всеобщего внимания, прикованного к её персоне. Бросив подозрительный взгляд на многомордого мужа, она, не поднимая головы, быстро пошагала со строительной площадки.

Касс следил за ускользающей от него фигуркой, чувствуя, как ещё сильнее, до дребезжащего звона в ушах, натягивается связывающая их нить. Кровь стала гулко стучать в висках, а в позвонках покалывать от неприятного холодка страха.

Проклятье! В его воображении она уже опрокинула на себя кастрюлю с кипятком, порезала ножом палец и уронила на ногу котел.

Зло сплюнув, Касс с размаху засадил топор в брус и, игнорируя косые, обращённые на него со всех сторон взгляды, помчался следом за Оливией.

— Эй, — окликнул его Джедд. — Ты куда? Случилось что?

— Пока нет, — отмахнулся от него Ястреб, ускоряя шаг.

Влетев на кухню, он выхватил из рук Оливии тяжеленный котел, который она пыталась переставить на плиту, грозно гаркнув:

— А попросить помочь сложно было?!

Оливия зависла, недоуменно пялясь на герцога, а потом яростно выдохнула:

— Я в состоянии и сама с этим справиться!

— Тебе нельзя сейчас тяжести поднимать, — на одном дыхании выпалил герцог, и Ли по цвету стала такой же красной, как раскаленная под котлом жаровня.

Схватив мужчину за руку, она быстро потащила его на улицу, чтобы, резко развернув, прижать к стене.

— Ты что ко мне прицепился, Ястреб? — прошипела она, угрожающе выставив вперёд палец. — Я в твоей заботе не нуждаюсь! Прекрати следить за мной!

— Не могу, — раздраженно прорычал Касс, понимая, что успокаивается даже от такого её прикосновения.

— Что?! — недоуменно моргнула Ли.

— Это сильнее меня, — устало вздохнул герцог. — Метка тянет к тебе, и я не могу ей сопротивляться.

Оливия отступила на шаг, тревожно метнувшись по сторонам взглядом.

— Т-ты что… — стала заикаться она, — теперь всё время со своими мордами за мной таскаться будешь?

— Не знаю, — буркнул Касс. — Может быть, пока у тебя не пройдут… — он неловко замолчал, заметив, что девушка вновь заливается краской стыда. — В этом нет ничего постыдного, — тихо пробормотал он, — так устроена женщина, и мужчины это прекрасно понимают.

— Ты мне ещё не рассказывал, как устроена женщина, — пыхтя от негодования, фыркнула Ли. — Как ты вообще узнал? — раздосадовано тряхнула головой она.

— Я чувствую твою кровь, — мрачно сообщил Касс. — Она, как аркан, держит меня на определенном расстоянии, не позволяя отойти чуть дальше.

Ли тяжелым недобрым взглядом посверлила лицо герцога, а затем резко выдохнула:

— Так тебе и надо!

Повернувшись, она поплелась обратно на кухню, и Кассу не осталось ничего другого, как молча последовать за ней, удивляясь тому, что охотница не слишком бурно стала выражать свое негодование по поводу неприятных подробностей возникшей между ними связи.

Скрепя сердце, Касс следил за тем, как она рубит ножом морковь, а лезвие мелькает опасно близко от ее пальцев.

Нож хотелось выдрать и забросить куда-нибудь подальше. И от горячей плиты с кастрюлями ее тоже хотелось отодвинуть, и вообще хотелось ее запереть где-нибудь на ключ и не выпускать, пока это безумие не закончится.

— Это обязательно — смотреть на меня все время? — не выдержав, подошла к Кассу Оливия, выцеживая слова сквозь сжатые зубы.

— А это обязательно — специально кромсать овощи ножом так, как будто ты вместе с морковкой пальцы нашинковать в суп собралась? — сузил глаза герцог.

— Ну, знаешь! — закипая от возмущения, негодующе фыркнула Ли. — Не нравится — на, сам режь, — всунула она ему в руки здоровенный тесак.

— Что резать? — обалдел Касс.

— Как «что»? — с издевкой потянула охотница. — Картошку, морковку, лук. Дальше придумаю, что ещё.

— Картошку? — потрясенно переспросил Касс.

— Картошку, — сложила на груди руки Ли, самодовольно скалясь в растерянное лицо герцога. — Или морды твои только мебель и зургаров кромсать умеют?

Из Касса медленно выплыла тень и, переместившись к столу, одним ударом своей лапы разрубила лежавшую на столе морковь на шесть равных кусков.

У Ли дернулся глаз. Перегнувшись через столешницу, она посмотрела сначала на морковку, потом на неотрывно наблюдающую за ней тень, а затем на вжавшихся в стены сестер, закрывших руками рты, чтобы не закричать.

— Мельче надо было, — недовольно заметила охотница.

Тень понимающе кивнула, после чего несколько раз молниеносно полоснула по морковке — и она распалась на несколько десятков ровных тонких кружочков.

— У? — утробно прогудела тень, и Ли, удивленно приподняв брови, заинтересованно поглядела на монстрика.

— Пойдет, — снисходительно кивнула девушка. — Значит, так, косоглазик! Мой свои лапы и продолжай в том же духе. А вы, сестры, свободны, — обернулась Ли к женщинам, медленно ползущим по стенке в сторону выхода.

Служительницы, подхватив полы кихлов и толкаясь в дверях, вылетели из помещения, а Ли, повернувшись к потерянно застывшему Кассу, грозно уперла руки в боки:

— Чего стоим? Кого ждем? — ехидно улыбнулась она. — Остальные криволапые где?

Тени выскользнули все одновременно, заставив Оливию от неожиданности отпрянуть. Зеленые глаза сущностей хищно проследили за ее движением, слажено повернув в одну сторону свои жуткие морды.

— У-у-у? — звучно проурчали тени, гипнотизируя растерянно хлопающую ресницами Оливию.

— Мыть лапы и чистить картошку! — придя в себя, приказала охотница, ткнув пальцем в мешки, стоящие в углу. — А ты, — мстительно прищурилась Ли, подойдя вплотную к Кассу и всунув ему в руку луковицу, — лук будешь чистить. И резать, — безжалостно добавила она.

До этого момента Касс считал, что ненавидеть что-либо сильнее, чем кур и яйца, уже невозможно, но оказалось — очень даже возможно!

Лук!

Много лука — мерзкого, вонючего, выскальзывающего из пальцев и разъедающего глаза.

Герцогу казалось, что эта пытка никогда не закончится. Нос перестал улавливать запахи после третьей луковицы, а глаза видеть — после первой. Слезы катились градом, и Касс с трудом понимал, что он делает — просто топорно махал ножом, кромсая в кашу Эреб знает какую по счету попавшую ему в руки головку. А эта белобрысая ехидина накручивала вокруг него круги и все время недовольно крутила своим аристократическим носом.

— Аккуратнее надо резать, Ястреб, — голосом подколодной змеи в очередной раз заметила она. — У дружков твоих криволапых и то лучше получается.

Перекосившись от злости, герцог поменял ипостась, призывая теней обратно.

— Куда? — остановила их на полпути охотница. — А ну, стоять! Вам команду «разойдись» никто не давал.

Тени зависли в шаге от хозяина в бегущих позах, затем извинительно втянули шеи в плечи и вернулись на место, стараясь не глядеть на герцога.

— Дохлый тролль! — пророкотал взбешенный нелюдь. — А ну, ко мне!

Тени дружно подняли морды, вопросительно уставившись на охотницу.

— У-у? — ярко мигнули их зеленые глазищи.

— Никаких «У», — командным тоном обрубила Оливия. — Вы мне еще рыбу не почистили.

Пожав плечами, монстры тоскливо взглянули на хозяина и, понуро опустив головы, продолжили чистить картошку.

— Не буду больше это резать, — взбунтовался Касс, рубанув по луковице с такой силой, что ее половинки разлетелись по сторонам. — И так хватит.

— А что это ты мне, многомордый, дисциплину на кухне разлагаешь? — свирепо прищурилась охотница. — Бунт, значит?

— Бунт, — рявкнул нелюдь, упершись кулачищами в столешницу и одарив охотницу вызывающим взглядом.

— Ну-ну, — подозрительно спокойно отреагировала Ли, встав напротив него. Демонстративно положив на доску луковицу, она аккуратно разрезала ее на две половинки, а затем начала рубить с сумасшедшей скоростью.

Кассу показалось, что его сердце стало прыгать по столу следом за ножом, то и дело норовящим оттяпать охотнице руку.

— С-с-с, — она вдруг засунула палец в рот, болезненно сморщив лицо.

— Дай сюда! — дернул на себя ее руку Касс, с ужасом разглядывая ее ладонь. — Где? — не обнаруживая ранки, гаркнул он.

— Да вот же, — показав герцогу средний палец, грустно вздохнула девушка. — Ногтик поломала.

Касс поднял на охотницу безумный взгляд. Судя по тому, что ногти на руках у Оливии были ровными и коротко остриженными, она явно над ними издевалась.

Низко и гневно зарычав, нелюдь одним рывком поднял в воздух Оливию и, забросив себе на плечо, потащил прочь от плиты и колюще-режущих предметов.

— Прибью гада! — шлепнула его ладонями по спине взвизгнувшая охотница. — Поставь меня сейчас же на место, овощерезка многомордая!

— Сидеть! — усадив Оливию на шкаф с посудой, пробасил Касс, еле успев увернуться от кувшина, которым она тут же в него запустила.

— А что это у вас тут? — раздалось у порога, и Касс с Оливией, тревожно переглянувшись, вытаращились на вошедшую в кухню сестру Энни.

— А это я жену повыше посадил, чтобы ей за процессом удобней наблюдать было и команды раздавать, — быстро придумал Касс. — Правда, дорогая?

— Угу, — подтвердила Ли, осторожно поставив на место еще один кувшин, которым собиралась запустить в мужа. — Все как на ладони видно, — широко повела рукой охотница. — Эй, косоглазик, тоньше кожуру срезай, а то так картошки на вас не напасешься, — ткнула она пальцем в одну из теней.

— Как интересно! — воскликнула женщина. — Мне сестры прибежали рассказать, а я не поверила, — прижала ладони к груди Энни, потрясенно разглядывая режущих, чистящих и строгающих овощи теней.

— А вы присоединяйтесь ко мне, — мило улыбнулась Ли, подвигаясь влево. — Отсюда такой прекрасный обзор!

— Ну, если вы не против… — неловко обратилась к Кассу сестра Энни.

— Конечно, не против, — ответила вместо него Ли. — Правда, дорогой? — расплылась она в ехидной улыбке.

Касс молча усадил служительницу на шкаф рядом с Оливией, а сам недовольно подошел к столу, схватившись за нож. Но стоило ему призвать одну из теней и всунуть ей в лапы луковицу, как сверху раздался до противного сладкий голос жены:

— Нет, милый, лучше тебя резать лук никто не умеет. Эту работу я могу доверить только тебе.

Шумно выпустив из ноздрей воздух, герцог повернулся к шкафу, на котором сидели женщины, спиной, чтобы сестра Энни не могла видеть, как маршал империи Аххад, грозный Черный Ястреб позорно рыдает над горкой порезанного лука, как сопливый младенец.

— Милый, — окончательно обнаглела охотница, — ты не мог бы подать мне водички? Так пить хочется, прямо в горле пересохло, — елейно проворковала она.

Выплюнув одними губами жуткое ругательство, Касс рукавом вытер слезы и, набрав воды, понес ковшик измывающейся над ним ехидине.

— О, — заметив опухшее от слез лицо мужчины, ужаснулась сестра Энни. — Так благородно и бескорыстно с вашей стороны избавить жену от столь неприятного процесса!

— Он у меня такой заботливый, — отпив глоток воды и пряча за кружкой ядовитую, самодовольную ухмылку, проворковала Ли.

— Ну что вы, сестра Энни, — прочистил горло Касс, хищно уставившись на зарвавшуюся охотницу, — я не такой бескорыстный, как вам кажется. Гора изрезанного лука — ничто в сравнении с той наградой, что мне пообещала за это неприятное действо жена. Правда, дорогая? — хитро подмигнул он Оливии.

Ли поперхнулась водой, нервно дернув щекой.

— Правда, — люто процедила она сквозь зубы.

— Думаю, вы заслуживаете любой награды, Ваша Светлость, — сестра Энни смущенно покраснела и, скромно потупив глаза, попросила спустить ее на пол, под предлогом возникших неотложных дел.

— Так как насчет награды? — нагло поинтересовался Касс, когда служительница покинула пределы кухни. Тени заинтересованно вскинули морды, ярко мигнув глазами.

— А вам я вообще ничего не обещала! — зло заявила охотница следящим за ней монстрам.

Обиженно уркнув, тени бросили работу и схлынули в тело хозяина. Касс, расплывшись в блаженной улыбке, раскинул руки в стороны и медленно двинулся на заползшую с ногами на шкаф девушку.

— Должок, — поманив Оливию пальцем, ехидненько ухмыльнулся Касс.

Отрицательно мотнув головой, Ли запустила в него кувшином. Пригнувшись, нелюдь совершил резкий прыжок и в одно касание стянул лягающуюся охотницу с верхотуры.

— Только посмей лезть ко мне целоваться, — саданув герцога кулаком в плечо, отскочила в сторону Оливия.

— Как-то не глобально ты мыслишь, дорогая, — кисло покривился Касс. — Один поцелуй за пуд изрезанного мною лука?!

Ли, подозрительно нахмурившись, опасливо сделала шаг назад.

— Что тебе от меня надо, многомордый?

— Требую обещанную награду!

— И что ты хочешь? — сузила глаза охотница.

— Видишь ли, — неестественно любезно начал Ястреб, — мой архонт, видимо, посчитав, что раз я отбыл из замка вместе с супругой, не обеспечил меня достаточным количеством сменного белья. А я не привык носить одну и ту же одежду несколько дней подряд, — подняв руку, герцог демонстративно принюхался к собственному запаху, а затем брезгливо сморщил нос. — Придется тебе выстирать все мои штаны и рубахи, — едко улыбнулся он. — Да, — добавил нелюдь, выдержав паузу, — и сапоги тоже не мешало бы почистить.

— Вот тебе, — скрутила комбинацию из трех пальцев Оливия.

— Ну, как знаешь, как знаешь… — привалившись спиной к стенке, сложил на груди руки Касс. — Я так понимаю, сестры сюда теперь даже под страхом смерти не явятся? — высоко вскинул бровь он. — А одной тебе вряд ли управиться, — с намеком покосился в сторону котлов герцог. — А я что-то устал, — притворно зевнул мужчина, прикрыв ладонью рот, — и тени мои тоже…

Ли закусила губу, угрюмо размышляя над тем, как выйти из положения.

— Дилемма… — глядя на нее, глубокомысленно потянул Касс. — Смиренно выстирать исподнее мужа в обмен на его помощь, или гордо оставить детишек и всю обитель голодными…

— Хорошо, я согласна, — раздраженно согласилась Ли. — Но предупреждаю: сапоги твои я чистить не буду.

— Тогда я не буду чистить лук, — отлепился от стенки Касс.

— Договорились, — буркнула Оливия, швырнув в герцога деревянной лопаткой. — Будешь его жарить. И… — скорчив недовольную мину, продолжила она. — Морд своих верни.

— Как скажете, герцогиня, — паясничая, низко поклонился Касс и, махнув лопаткой, выпустил теней.

Больше издеваться над многомордым мужем Оливия не рискнула, лишь сухо раздавала команды суетливо передвигающимся по кухне мордам и изредка ворчливо делала замечания их хозяину, когда он что-то делал не так.

— Как вкусно у вас тут пахнет! — войдя на кухню, зашевелил носом Джедд, а затем, глядя на вытаскивающего из печи поддоны с запеченной рыбой Касса, весело хмыкнул: — А я тебе говорил, что при хорошей бабе…

Глаза нелюдя налились пронзительно-яркой зеленью, и мастрим заткнулся на полуслове, догадавшись, что его малышка, очевидно, умудрилась сильно допечь мужика.

— Городок готов почти, — сообщил Джедд. — После обеда можно мальцов туда пускать. Может, устроим для них соревнования какие?

— Было бы неплохо, — пожала плечами Ли. — А что, если установить мишени и показать детям, как стрелять из лука?

— Хорошая идея, — неожиданно поддержал Оливию Касс, и она, тут же повернувшись к нему, сердито заявила:

— Можешь не стараться, сапоги твои я все равно чистить не буду.

— Я действительно считаю, что это хорошая идея, — закатив глаза, тяжело выдохнул Касс.

— А твоего мнения никто не спрашивал, — вякнула Оливия, напыжившись, как индюк.

— Да неужели? — язвительно потянул герцог. — А приказывать моим людям установить мишени ты сама пойдешь, или подождешь, пока я это сделаю?

Через мгновение напряженных раздумий Оливия нахально выдала:

— И попрошу. Я ведь, кажется, твоя жена и их госпожа?

— О как? Жена?! — изумленно распахнул глаза Касс. — То есть, как командовать моими людьми — ты об этом помнишь, а как постирать мою одежду — у тебя память напрочь отшибает?

Джедд, весело ухмыльнувшись, почесал щеку и, одарив супругов красноречиво говорящим взглядом, что-то насвистывая себе под нос, ретировался с кухни.

— Вы тут быстрее разбирайтесь друг с дружкой, а то там народ уже под трапезной собрался, — обронил он напоследок. — Жрать охота.

Повелительно ткнув пальцем теням на еду, которую следовало отнести на стол, Ли буркнула:

— За мной!

Монстры замерли, покосившись на Касса, Касс — на Оливию, а Оливия — на монстров.

— Что? — изогнула дугой бровь девушка.

— Ты волшебное слово забыла, — почти с издевкой произнес Касс.

— Пожалуйста? — прищурившись предположила Ли.

— И-и-и? — наклонил голову к правому плечу Касс.

— Пожалуйста, — состроив едкую гримасу, милостиво произнесла Ли.

Тени, схватив чайники и кастрюли, понесли их в трапезную, а когда водрузили на столы, охотница, забрав поднос с едой, круто развернулась в другую сторону и бросила вобравшему своих сущностей Кассу:

— Ну, вы теперь и без меня разберетесь, а я к Лэйну.

Чувствуя, как с каждым ее удаляющимся шагом в душе снова растет тревога, Ястреб зло ударил кулаком в стену.

— Твою мать! Когда же это закончится?! — сжав зубы до проступивших на скулах желваков, простонал он.

Открыв двери, герцог запустил в помещение весело галдящих детей и взрослых, а затем уселся на скамью рядом с Джеддом.

— А ты чего рыбу не ешь? — подцепив на вилку начинку, удивился Джедд. — Вкуснотища.

Гадливо взглянув на морковно-луковую смесь, Касс нервно сглотнул.

— Кажется, я уже наелся, — поднялся из-за стола он.

— Ну, не хочешь — как хочешь, — пожал плечами мастрим. — Я тогда твою порцию съем. Не возражаешь?

Касс не возражал: после кухонной экзекуции на еду теперь вообще смотреть не хотелось, а натянутые и дребезжащие, как струна, нервы появлению аппетита и вовсе не способствовали.

Добравшись до гостевого домика, Ястреб, вывернув из-за угла, обнаружил на улице Оливию. Девушка стояла к нему спиной, и воспользовавшийся этим Касс быстро спрятался обратно, пока она его не заметила.

Между тем охотница, налив в кадушку воды, принялась стирать его одежду, что-то тихо насвистывая себе под нос.

Осторожно выглядывая из своего укрытия, Касс тайком наблюдал за девушкой, ловко справляющейся с тяжелой работой. Странная мысль неожиданно пришла в голову герцога: а смогла бы его Эория вот так запросто встать спозаранок, чтобы накормить толпу голодных людей, а потом, не разгибая спины, стоять и стирать на холоде его грязную одежду?

День выдался пасмурным и ветреным, и тонкие ладони охотницы покраснели и сморщились от студеной воды. Кассу вдруг стало стыдно за свою выходку. Во время войны ему приходилось самому стирать свою одежду в речной воде, и он хорошо помнил, как осенью и зимой от холода сводило пальцы и ледяные иглы впивались под ногти. Сжав зубы, Ястреб вышел из-за угла, торопливым шагом направляясь к Оливии.

— Дай сюда, — выхватив из ее рук свои брюки, негромко пробасил он. — Дальше сам достираю.

Наверное, возникни перед охотницей сейчас каменный тролль, и то на ее лице было бы меньше удивления, чем после тех слов, что произнес Касс. Тревожно хмурясь, Ли смотрела на стоящего перед ней мужчину.

— Я умею стирать, — зачем-то пробормотала она, словно у дель Орэна на этот счет были какие-то сомнения.

— Я вижу, — сипло выдохнул Касс. — Договор отменяется.

— Что? — непонятливо вскинула голову девушка.

— Я просто хотел отыграться на тебе за лук, — честно признался герцог. — Признаю — это была глупая идея.

Лицо Оливии внезапно вытянулось, и в голубых глазах промелькнуло какое-то по-детски наивное изумление. Тыльной стороной мокрой ладони она механически убрала упавшую на лоб косую прядь, и Касс, повинуясь непонятному порыву, схватил ее ледяные руки, согревая в своих.

— Иди в дом, — мягко произнес он. — Ты замерзла.

Оливия молчаливо отступила на шаг, растерявшись еще больше.

— Иди, — тихо повторил Касс и, забросив белье в воду, приступил к стирке, стараясь не смотреть на застывшую возле него столбом девушку. — Живо в дом, пока я тебя туда сам не затащил! — не выдержав, рявкнул он, заметив, что охотница так и не сдвинулась с места.

Она дерзко вздернула подбородок, быстро развернулась на каблуках, а потом практически побежала.

Напоследок гневно хлопнув дверью, Оливия исчезла в помещении, и Касс, облегченно выдохнув, смог продолжить начатую ею работу.

* * *

Ли птицей взлетела по лестнице в свою комнату. Доедавший завтрак Лэйн удивленно поднял на нее свои глаза.

— Ты чего взъерошенная такая, как будто за тобой гнался кто? — перестал жевать он.

— Я просто к тебе спешила, — натянуто улыбнулась Ли, ласково погладив мальчика по щеке.

— У тебя руки, как ледышки, — зябко поежился ребенок.

— Прости, — немедленно отдернула свою ладонь Ли.

Странное дело, но она холода не чувствовала: ей казалось, что после прикосновения теплых рук Ястреба ее собственные горят огнем. Подойдя к окну, она озадаченно уставилась на старательно трущего белье мужчину.

Зрелище было еще то! Нет, ей не раз приходилось видеть охотников, стиравших в реке свою одежду, да и Джедд делал это регулярно, но чтобы вельможа такого высокого ранга — племенной эрл, герцог, маршал — стоял над корытом и полоскал свои портки?! Тут уж действительно было, чему удивляться. Ли почему-то была уверена, что он вообще не знает, с какой стороны к ним подойти.

Выкрутив очередную постиранную вещь, Ястреб бросил ее в ведро и вдруг резко поднял голову вверх. Ли, как ошпаренная, с колотящимся сердцем отскочила от окна, надеясь, что он не успел ее заметить.

— Чего там? — заинтересовался Лэйн.

— Ничего, — быстро подошла к камину Ли, протянув огню руки. — Ты ешь давай, не отвлекайся!

Мягкие, оранжевые языки пламени, гибко извиваясь, танцевали над поленьями жаркий танец, норовя лизнуть девичьи ладони. Оливия задумчиво усмехнулась — и огонь внезапно ярко вспыхнул, превратившись в пылающий цветок.

— Ты это видел? — отшатнулась она.

— Что? — отложил ложку в сторону Лэйн.

— Цветок, — указала пальцем в камин охотница.

— Ли, ты точно сегодня какая-то странная, — нахмурился мальчик. — Откуда в камине цветок? Он же сгорит.

— Ну да, — рассеяно потянула Оливия, недоуменно глядя на совершенно обыкновенный, слегка потрескивающий огонь. — Показалось, наверное…

Усевшись рядом с мальчишкой, девушка подперла ладошками подбородок, умиленно разглядывая посвежевшее личико ребенка. Исчезла синева из-под глаз, щеки больше не казались впалыми и бледными, да и улыбка не сходила с его губ, что не могло не радовать Оливию.

— Ли, а я на улицу хочу, — состроил хитрую мордашку Лэйн. — Можно?

— Нет, — улыбнулась Оливия. — Нельзя пока.

— Мне скучно все время лежать, — надулся мальчик. — И у меня уже не болит ничего.

— А кто-то говорил, что ночью болело? — повела бровью охотница, подозрительно уставившись на Лэйна.

— Так то когда было, — отмахиваясь, потянул паренек. — И потом, это ведь Кассу плохо было, вот я и проснулся… — Лэйн замолчал и закусил губу, понимая, что сболтнул лишнее.

— Что значит — «плохо было»? — напряглась Оливия.

— Душа у него болела, — вздохнул мальчишка. — Кровью обливалась, — жалостливо сверкнул глазами-бусинками он. — И сны страшные снились.

— Сны? — Ли вдруг подумала, что с тех пор, как она спит рядом с Лэйном, ей снятся удивительно хорошие и красивые сны.

— Мне если бы такое снилось, я бы, наверное, и вовсе спать боялся, — с ужасом поведал Лэйн. — И ты там тоже была. Только волосы у тебя во сне Касса длинные-длинные, и глаза такие…

— Какие? — сглотнула Ли.

Мальчик стал напряженно хмуриться, словно подбирал подходящее слово:

— Неживые, — наконец выдал он. — Смотришь в них — и умереть охота.

— Ты что?! — испуганно схватила ребенка за руку Ли. — Не смей не то что так думать, а и говорить так не смей!

— Так это не мне, — начал оправдываться Лэйн. — Это Кассу… Я ведь чувствовал то, что он чувствовал, а ему умереть хотелось…

— Ты что-то путаешь, — растерянно взглянула на мальчишку Оливия. — Это не про него, — покачала головой она.

— Оно не может ничего напутать, и врать оно тоже не умеет, — потянувшись к девушке, загадочно шепнул Лэйн.

— Кто «оно»? — недоуменно поинтересовалась Ли.

— Сердце, — светло улыбнулся парнишка. — Сердце не умеет врать. Заглянешь туда — и сразу ясно, каков из себя человек. У кого-то сердце черное да холодное, тронуть страшно. Кажется, коснешься — и затянет тебя в омут гнилой… и нет дороги обратной. А у кого-то сердце огромное, яркое, как солнце, и всех вокруг греет! Вот как у Джедда у нашего…

Ли зачарованно слушала и смотрела на мальчика, поражаясь тому, что он говорил.

— А у вас с Кассом сердца огненные, — вдруг погрустнел Лэйн. — И огонь ваш как изранить до ожогов может, так и отогреть замерзающего, и…

— Что «и»? — не выдержала Ли, когда Лэйн замолчал, уткнувшись взглядом в одну точку.

— И болят ваши сердца одинаково, — задумчиво продолжил он. — Почему? — заглянув в глаза Оливии, спросил ребенок.

— Я не знаю, — горестно прошептала Оливия, смахнув непрошенные слезы.

Поднявшись с места, девушка подошла к окну, осторожно выглянув на улицу. Ястреба там больше не было, и Ли недовольно нахмурилась, сама не понимая, зачем решила на него посмотреть.

— Как тут мой маленький мастрим поживает? — весело прогремел с порога вернувшийся в комнату Джедд.

— Хорошо, — подпрыгнул Лэйн, одарив охотника лучезарной улыбкой. — Джедд, а что вы там на улице все время делаете?

— А тебе Ли разве не рассказала? — переключившись на охотницу, удивился мужчина. — Кстати, детка, спасибо! — подойдя к Оливии, поцеловал ее в висок Джедд.

— За что? — уложив ладошку и голову ему на грудь, усмехнулась она.

— Да за рубаху мою, — пояснил Джедд, и Ли тут же отпрянула от друга, испуганно посмотрев ему в глаза.

— Рубаху? — ужаснулась девушка, вспомнив, что вместе с вещами Ястреба собиралась постирать ещё свои и Джедда.

— Ну да, — не понял, в чем дело, мастрим. — Там, внизу, перед очагом висит… Это ведь ты постирала?

Ли, побледнев, кинулась вон из комнаты, еще с верхних ступенек лестницы заметив поставленную перед камином ширму с сушившейся на ней одеждой.

— Детка, случилось что? — донесся до закрывшей руками лицо девушки голос Джедда, последовавшего за ней.

— Дохлый тролль, — простонала Ли, сдернув с импровизированной сушилки свою нижнюю сорочку, рубаху и брюки. — Стыд-то какой!

Джедд перевел изумленный взгляд с ширмы на Оливию и вдруг, догадавшись, спросил:

— Это не ты, что ли?

Отрицательно мотнув головой, девушка покраснела до корней волос, а мастрим, впав в глубокую задумчивость, вдруг меланхолично изрек:

— Однако… И ведь вправду, как головоломка…

— Какая головоломка? — раздосадовано пробормотала Ли.

— Я тут с Лэйном посижу, а ты пойди поешь, — очнулся Джедд, как-то странно посмотрев на охотницу. — И этого своего, крылато-мордатого найди.

— Кого? — опешила Оливия.

— Кого, кого? — снисходительно фыркнул Джедд. — Мужа своего. Ему тоже подкрепиться не помешает.

— Он мне не муж, — упрямо возразила девушка.

— Ну, судя по вот этому, — подцепив край ее выстиранной сорочки, заметил мастрим, — он так не считает.

Ли тяжело ткнулась лбом в грудь друга, да так и замерла.

— Сходи, найди его. Негоже мужика голодным оставлять. Что люди скажут? Он то ли из солидарности с тобой есть отказался, то ли допекла ты его так, что кусок в горло не лез, только как ушла ты — и он есть не стал.

Оливия отодвинулась от Джедда, избегая смотреть ему в глаза, а затем, сникнув, поплелась в свою комнату. Укоризненно покачав головой, охотник, тяжко вздохнув, пошел следом.

— Я скоро вернусь, — развесив одежду и собрав тарелки Лэйна, пробубнила девушка, покидая друзей.

— Ли плохо? — глянув на мастрима, растревожился Лэйн.

Подхватив ребенка на руки, Джедд ласково погладил его по голове.

— В смятении она, мой хороший.

— Почему? — тихо спросил мальчик.

Джедд уложил его на кровать и сел рядом.

— Потому что пелена черная с глаз падает. Ненависть — она, малыш, людям разум застит. Это все равно как кувшин крепкой браги выпить, чтобы забыться. Ненавидеть легко — запустил в душу злобу темную и упиваешься ею, топишь в ней свой рассудок так, что по самое не хочу… И тогда кажется, что боль уходит, отступает, и есть цель — высокая, оправданная. Только не замечает человек в пылу угара, как постепенно стираются собственные границы добра и зла, как меркнет мир вокруг, притупляются чувства, исчезают запахи, черствеет сердце. Все становится окрашенным черно-белым цветом ненависти, приправленным ее горечью… А когда хмель уходит — боль возвращается, только в два раза сильнее той, что была, потому как к ней добавляются раскаяние и сожаление. Вот и мечется душа, сама с собой в раздоре — ищет утешения, а не находит.

— А помочь Ли как-то можно? — жалостливо сморщился Лэйн.

— Да ты вроде как уже помог, сердобольный ты мой, — Джедд весело улыбнулся, взъерошив волосы мальчика. — Это благодаря тебе ее сердечко оттаяло. Раньше-то она меня и слушать не стала бы. Да еще и в предательстве бы обвинила. А сейчас гляди — пошла…

— Куда пошла? — не понял Лэйн.

— Ну, куда? — важно повел головой Джедд. — Надеюсь, куда надо пошла, — решил охотник, что ребенку не стоит знать лишнего.

* * *

Ли действительно пошла туда, куда и рассчитывал Джедд — на кухню. Отрезав насколько ломтей промариновавшейся оленины, девушка зажарила их на решетке, а затем, приложив к мясу печеного картофеля и моченой брусники, накрыла еду второй тарелкой и отправилась искать Ястреба.

Высокую и крупную фигуру мужчины она заметила еще издали, как только подошла к выстроенному для детей городку. Пока люди герцога устанавливали деревянные щиты для стрельбы из лука, их господин вместе с ватагой мальчишек щедро усыпал землю площадки опилками.

Заметив охотницу, Касс настороженно замер, удерживая ее взгляд своим.

— Что-то случилось? — поинтересовался он, как только Ли подошла ближе.

— Помощь твоя нужна, — сообщила девушка и, ничего не объясняя, пошагала к гостевому дому, слыша за спиной тяжелую, торопливую мужскую поступь. — На вот, — переступив порог их временного жилища, всунула в руки герцога посуду Оливия.

— Что это? — угрюмо поинтересовался Касс.

— Завтрак твой, — буркнула Ли. — Руки помой, — критично осмотрев присыпанную древесной пылью одежду, добавила она и, не дожидаясь, пока герцог выйдет из ступора, быстренько помчалась к себе наверх.

Касс проводил ее долгим удивленным взглядом, а затем, подняв верхнюю тарелку, недоверчиво уставился на содержимое нижней. Запах жареного мяса и картофеля защекотал нос, скулы свело судорогой, и желудок требовательно заурчал.

Это было настолько неожиданно, что герцог несколько минут так и стоял посреди комнаты, глупо пялясь на приготовленную для него еду.

Не совсем понимая, что нашло на Оливию, Касс все же умылся и сел за стол. Только доев третий кусок мяса, мужчина понял, насколько был голоден и как тонко и участливо со стороны охотницы было это заметить. Сказать честно, он был в шоке. После утренней пытки луком и едких замечаний на кухне, герцог мог ожидать от девушки чего угодно, но только не этого. А самое интересное, что причину такой кардинальной перемены в ее поведении он не понимал совершенно, и это еще больше запутывало и сбивало Касса с толку.

Остановившись перед лестницей, он стал напряженно придумывать веский довод для того, чтобы войти в ее комнату, а когда наконец придумал — побежал, перепрыгивая через три ступеньки.

Вежливо постучав и дождавшись громкого «войдите» от Лэйна и Джедда, герцог вошел в комнату, выискивая взглядом Оливию. Девушка стояла спиной к нему, ковыряясь в камине кочергой, и делала вид, что ужасно занята.

— Ты идешь на площадку? — обратился к мастриму Касс, краем глаза наблюдая за Оливией. — Щиты уже установили. Ты хотел устроить для детей показательную стрельбу.

— Конечно, уже иду, — засобирался Джедд, покидая их компанию.

— Какую стрельбу? — любопытно заерзав в кровати, пискнул Лэйн.

— Мы построили для мальчишек приюта игровой городок, — пояснил Касс. — А Джедд и мои воины хотят устроить для них развлечение — показать им, как стрелять из лука и владеть оружием.

— И я хочу! — возмутился Лэйн. — Ли, так не честно: там все будут веселиться и смотреть, а я тут лежать.

Оливия перестала изображать предмет мебели и, резко развернувшись, бросила на Касса сердитый взгляд.

— Лэйни, я же тебе сказала, почему тебе еще нельзя вставать, — охотница сопроводила свои слова выразительно-красноречивым взглядом.

Мальчик понуро опустил голову и обижено поджал губы, стараясь не заплакать.

— И почему ему нельзя вставать? — нахмурившись, подошел к Оливии Касс.

— Потому что ему ночью было плохо, — недовольно ответила она.

— Ему будет еще хуже, если ты будешь держать его взаперти и пытаться оградить от всего на свете, — очень тихо, так, чтобы Лэйн не слышал, заметил Касс.

Ли раздраженно вскинулась, собираясь сказать герцогу, что это по его вине Лэйну было плохо, но в последний момент почему-то сдержалась и выдала:

— Ты обвиняешь меня в том, что я не умею обращаться с ребенком?

— Я тебя ни в чем не обвиняю, — помрачнел Касс. — Я хотел сказать, что ты излишне ревностно опекаешь его. Там, на площадке, сейчас атмосфера радости и веселья, играют восторженные и счастливые дети, а таким, как Лэйн, нужны положительные эмоции — они для них лучшее лекарство и пища. Да и свежий воздух ему только пойдет на пользу.

— Там холодно, — неубедительно возразила Ли, не столько из-за несогласия со словами Ястреба, сколько из-за нежелания признавать за ним правоту. — А у Лэйна нет теплой одежды, та, в которой его сюда привезли — безнадежно испорчена.

— Ну, с этим мы что-нибудь придумаем, — повернувшись к мальчишке, подмигнул ему мужчина. — Правда?

Лэйн согласно кивнул. И хотя он не знал, о чем толкует Касс, интуиция ему подсказывала, что это должно быть что-то очень хорошее.

Касс сходил в свою спальню и принес оттуда вязаный свитер, который ему в сумку сложил Фрэм. Лэйну одежда герцога доходила до самых пят, и мальчишка стал весело прыгать по кровати, выкрикивая Оливии, что он привидение, едва Касс, закатав ему рукава, поставил на ноги.

— Иди сюда, мое привидение, — усмехнулся герцог, распахнув взятое с кровати одеяло. Завернув в него ребенка, как куклу, Касс подхватил пацана на руки, сообщив молча наблюдавшей за происходящим охотнице: — Мы готовы.

— Мы готовы! — воскликнул Лэйн, взирая на Оливию с такой неприкрытой радостью, что она не выдержав, искренне и широко улыбнулась.

Глядя на укутанного в одеяло Лэйна, уютно умостившегося на руках герцога, улыбались абсолютно все: воины Касса дружелюбно подмигивали мальчишке, получая от него в ответ уморительно скорченные рожицы, сестры с умилением вздыхали, провожая теплым взглядом, а приютские мальчишки махали рукой, по-свойски выкрикивая:

— Привет, Лэйн!

Ли то и дело смотрела на мальчика, с удивлением замечая, каким счастливым и довольным он выглядит. На щеках ребенка проступил яркий румянец, глаза сверкали, как драгоценные камни, а с губ не сползала светлая улыбка.

— Касс, а почему у тебя в замке такой штуковины нет? — кивнув на деревянное сооружение с навязанными веревками, похожее на паутину, по которому, повизгивая от восторга, ползали дети, поинтересовался Лэйн.

Касс, убрав с глаз мальчишки отросшую челку, довольно усмехнулся:

— Видимо, придется построить в нашем замке не одну такую штуковину. Как насчет качелей?

— Качели, — мечтательно потянул Лэйн. — И качели, и лесенку, и вот эту — с веревками, — быстро закивал головой ребенок.

— Пойдемте, Джедд уже лучников выставил, — позвала Оливия, указав на собравшуюся перед мишенями толпу.

— Ли, а покажи им класс! — воодушевился Лэйн. — Ты же лучше их всех из лука стреляешь!

Оливия смущенно пожала плечами, скромно отказавшись, а Касс, как бы между прочим, спокойно заметил:

— Думаю, детям бы понравилось.

— Ли, ну давай, ну пожалуйста, — не унимался Лэйн. — Пусть все увидят, какая ты у меня!

Оливия удивленно посмотрела на ребенка, благодарно ему улыбнулась и нежно погладила по щеке:

— Хорошо, если ты так хочешь…

— Хочу, очень хочу, — затараторил мальчик и, проводив взявшую лук Оливию влюбленным взглядом, прощебетал Кассу: — Правда здорово, что она согласилась?

— Правда, — согласился мужчина, устраиваясь с Лэйном в первых рядах зрителей.

Джедд и Оливия, очевидно, проделывавшие этот фокус не раз, сначала удивили всех, одновременно попадая стрелой по каждой мишени исключительно в яблочко, затем мастрим, прислонившись спиной к деревянному щиту, раскинул руки и позволил охотнице метать в него залтаки. Ножи впивались в деревянную поверхность на волосок от тела Джедда, демонстрируя окружающим чудеса меткости бросавшей их женщины.

Мальчишки громко хлопали в ладоши, восторженно переглядываясь друг с другом, воины герцога взирали на свою госпожу с нескрываемым уважением, а сестры обители едва ли не с благоговейным трепетом.

— А ты так можешь? — поинтересовался у Касса Лэйн, когда Джедд подбросил в воздух яблоко и Ли достала его в полете стрелой.

Маршал Магрида Великого в совершенстве владел любым видом оружия, но показывать свое умение всегда предпочитал в бою. Провокационный вопрос ребенка и его задорная улыбка неожиданно пробудили в герцоге совершенно не свойственный ему юношеский азарт.

— А давай посмотрим, смогу ли, — таинственно улыбнувшись Лэйну, пророкотал Касс, направляясь к Джедду.

Попросив мастрима подержать мальчика, Касс вышел на центр поля, загородив собой мишени. С вызовом посмотрев в глаза охотницы, он небрежно обронил:

— А в меня вместо яблока выстрелить не хочешь?

Ли, сглотнув, испуганно покосилась на лукаво усмехающегося Джедда. Странное дело — в былые времена Ястребу даже просить ее об этом не надо бы было. Представься ей такая возможность, как сейчас, она, не задумываясь, пустила бы ему стрелу в сердце, и даже угрызений совести по этому поводу не испытывала бы. Теперь же, чувствуя прикованные к себе любопытные взгляды детей, сестер и людей герцога, она даже придурком его обозвать не могла. Отчего-то было неудобно и стыдно.

— Le penya, Fion?[96] — яростно бросила она, опустив лук. — Yesta mana amin nastae lle telle or hin e tye edanea?[97]

— Раньше тебя это не смущало, — иронично повел бровью Касс. — Lle gotfrer, ma firta amin le n' dela? Amin telle manen' t gowesten et amin solas, ai le etru ilindi. Rath' argh?[98] — Сам напросился, — натягивая тетиву и целясь Ястребу в ногу, буркнула себе под нос Ли.

Стрела сорвалась со свистом, и никто не успел понять, что произошло, когда стремительно наклонившийся Ястреб вдруг поднял ее вверх в зажатом кулаке.

— Ve illume palp nu quilta?[99] — усмехнулся Оливии Касс.

Последовали мгновения неестественной тишины, а затем мальчишки, сообразив, что произошло сейчас у них на глазах, стали громко визжать и аплодировать своему новому герою.

— Что пригорюнилась, охотница? — поддел Оливию Ястреб. — Стреляй еще. Глядишь, и попадешь…

Раздраженно вытащив из колчана очередную стрелу, Ли прицелилась герцогу в кончик уха. Решив, что особого увечья такой выстрел ему не причинит — лишь слегка оцарапает, зато спесь навсегда собьет — она отпустила тетиву.

Как он это сделал, для Ли так и осталось загадкой. Она и глазом моргнуть не успела, как поймавший на лету стрелу Касс, под восторженные вопли окружающих, высоко поднял ее над своей головой.

— Lenco aespare! Amin ire lau lostar![100] — отбросив стрелу в сторону, прикрыл зевок рукой Касс.

— Maquet úlend?[101] — прищурилась Ли, готовя новую стрелу.

— Be' nin amim maquet na ten ir daers![102] — повел плечом Касс.

— Le nautha ve polda le ne' lalf![103] — незамедлительно выстрелила охотница. А затем без предупреждения стала с бешеной скоростью выпускать стрелы в зарвавшегося супруга.

Он делал это так неуловимо быстро и легко, что у Оливии пропало всякое желание стрелять дальше, глядя на то, как Ястреб, не напрягаясь, одну за другой ловит ее стрелы. Более того, девушка даже прониклась к нему неподдельным уважением. Ничего подобного она в жизни еще не видела. Даже Джедд так не умел, и не факт, что у нее самой когда-нибудь сможет получиться такой финт. Поставив лук на землю, Ли вместе с остальными зрителями стала хлопать скромно склонившему голову Ястребу.

— А ты стрелять так же ловко умеешь, как и ловить? — крикнул Кассу Пинн, едва он собрался покинуть площадку для стрельбы.

— Думаю, моя жена стреляет лучше, чем я, — улыбнулся ребенку герцог, собираясь забрать у Джедда сияющего от счастья Лэйна.

— А вы с ней устройте соревнование, — дернул Касса за руку Пинн. — А мы посмотрим, кто из вас лучше стреляет.

— На желание, — крикнул Вирт, растянувшись в улыбке.

— На желание? — хитро прищурился Касс.

— Ну да, — кивнул головой парнишка. — Например, кто проиграет — тот пусть вылезет на стол и прокукарекает десять раз, — под всеобщий хохот детворы предложил Вирт.

— На желание не хочу, — мягко отклонил его предложение Касс. — А вот на просьбу… Просьбу, в которой нельзя отказать… я бы сыграл, — пристально глядя на Оливию, озвучил свое условие он.

— Что, слабо? — видя, что охотница молчаливо взирает на герцога, поинтересовался у нее Вирт. — Боитесь проиграть?

— Ли ничего не боится, — обиженно фыркнул Лэйн, одарив Вирта недовольным взглядом. — Ли, скажи ему!

Оливия улыбнулась безоговорочно верившему в ее смелость Лэйну и, подойдя вплотную к Ястребу, тихо спросила:

— И ты правда не откажешь мне в просьбе? Что бы я ни попросила?

— А ты правда считаешь, что можешь у меня выиграть? — вопросом на вопрос ответил он.

— Играем до первого промаха, — тут же вспыхнула девушка, подхватив свой лук.

— Как скажете, герцогиня, — подмигнув Лэйну, тихо прошептал Касс.

Остановившись у кромки поля, Оливия кивнула в сторону выставленных мишеней:

— Засчитывается только попадание в яблочко, вышел за него на сикр — проиграл.

— Хорошо, — встал с девушкой рядом Ястреб, милостиво уступив ей очередь стрелять первой.

Под всеобщее ликование, Оливия выбила центральные мишени на всех пяти щитах и, повернувшись к герцогу лицом, насмешливо заметила:

— Твой выстрел, Ястреб.

— И что же мне теперь делать? — изобразив фальшивое огорчение, тяжко вздохнул Касс. — Кажется, все лучшие места ты уже заняла. Не возражаешь, если я тебя немного подвину? — натянув тетиву, выстрелил он, практически не целясь.

Резко вылетевшая стрела Ястреба впилась в самую середину яблочка, расколов древко стрелы Оливии надвое. Молниеносно выпуская стрелы, он проделал то же самое со всеми остальными мишенями, а затем, опустив лук, нагло подмигнул перекосившейся от досады Оливии.

То, что герцог прекрасно владеет мечом, Ли видела и знала, а вот того, что стреляет он не хуже ее, девушка не ожидала. Чтобы не проиграть, оставалось проделать со стрелами Ястреба то же, что он сделал с ее. Особого труда для охотницы это не составляло, огорчало только то, что так можно было стрелять до бесконечности, хотя вариант с ничьей Ли тоже, в принципе, устраивал.

Справившись с поставленной задачей на «отлично», Оливия под громкие аплодисменты не только детей и сестер, но и восхищенно гудящих людей Ястреба, довольно поклонилась, искоса глянув на почему-то тоже хлопающего ей герцога.

— Я бы на твоем месте так не радовалась, — язвительно шепнула девушка. — Проигрывать я не собираюсь.

— Я понял, — в одно касание делая выстрелы и вновь сводя все труды Оливии на нет, хмыкнул Касс.

Разозлившись, охотница стала вгонять в середину яблочка по три стрелы, на что в ответ невозмутимо стоявший за ней мужчина с непринужденной легкостью выбивал их тремя своими.

Наблюдавшая за состязанием публика, вначале радостно болевшая то за одного из соперников, то за другого, теперь молчаливо и растерянно следила за затянувшимся поединком, понимая, что эти двое выпускать стрелы могут до завтрашнего утра, и при этом ни одному из них победить так и не удастся.

— А тебе не говорили, что жена хоть иногда должна уступать мужу? — подойдя со спины к Оливии, когда она натянула тетиву для последнего выстрела, вдруг шепнул ей на ухо Касс.

От неожиданности рука девушки дрогнула, и вылетевшая стрела воткнулась в мишень за пределами центрального круга.

— Daen torco![104] — выругалась Ли, мгновенно развернувшись к Кассу. — Ты это специально сделал! Так не считается.

Ярко сверкнув глазами, Касс повернул голову к Оливии и, совершенно не глядя на мишени, стал стрелять.

— Стрела. Всегда. Должна. Попадать. В цель, — отрывисто и четко произносил он слова, удерживая разъяренный взгляд охотницы своим. — Даже если тебе на голову будет падать небо или в спину воткнут нож, — Касс опустил лук, даже не потрудившись посмотреть, попал ли он по мишени. — От этого может зависеть не только твоя жизнь.

Сделав шаг в сторону, Ли, кусая губы, смотрела на стрелы Ястреба, победно засевшие в центрах всех пяти мишеней.

— Кстати, я выиграл, — как бы между прочим сообщил он, вручив ей свой лук.

Возмущенный возглас девушки утонул в громких криках поздравляющих победителя людей, и Оливии ничего другого не осталось, как пойти за покидающим поле Ястребом следом.

— Так в какой просьбе я тебе не смогу отказать? — смятенно поинтересовалась Ли.

— А я ее еще не придумал, — как ни в чем не бывало заявил Касс, забирая Лэйна у Джедда. — Когда придумаю — обязательно озвучу.

Оливия, рвано выдохнув, метнулась взглядом к мастриму, но тот, отвлеченный одним из воинов герцога, не обратил на нее никакого внимания.

— Я хотела поблагодарить вас за доставленное детям и нам с сестрами удовольствие. Это было незабываемое зрелище. Вы оба потрясающе метко стреляете, — рассыпалась в комплиментах подошедшая сестра Энни. — Я хотела бы обратиться к вам, Ваша Светлость, с небольшой просьбой, — неловко замялась женщина.

— Какой? — заинтересованно выпрямился Касс, крепче прижав к себе счастливого Лэйна.

— Дело в том, что три дня прошло, а ваш человек с нунтом и Гончими до сих пор не вернулся, — нервно теребя пояс кихла, начала Энни. — Я хотела отнести сидящим в подвале сестрам воды, но ваши люди не позволили, сказали, что от вас таких указаний не поступало. Вот я и подумала…

— Нет, — неожиданно резко прервал женщину Ястреб. — Кажется, я ясно дал вам понять, что до приезда Гончих карисса и ее приспешницы просидят взаперти без воды и еды.

— Да, я помню, — опустила глаза Энни. — Но что, если Гончие по какой-то причине задержатся еще на неопределенный срок?

— Значит, сестры будут сидеть без воды и еды неопределенный срок, — жестко обозначил свою позицию Ястреб.

— Я понимаю причину вашего негодования, — снова сбивчиво стала говорить сестра Энни. — Но это бесчеловечно — не давать женщинам воды. Мне так кажется…

— А я не человек, если вы не забыли, — безапелляционно заявил Касс, холодно уставившись на служительницу Всевидящего.

— Это будет на вашей совести, герцог, — поддалась импульсу сестра Энни.

— У меня ее нет, — ничуть не смутился герцог.

— Госпожа Оливия, — растерянно повернулась к охотнице женщина. — Я прошу вас повлиять на супруга. Возможно, вашей просьбе он не сможет отказать.

— Простите, сестра Энни, но я не имею привычки вмешиваться в дела мужа и оспаривать его решения. Боюсь, я ничем не могу вам помочь, — озвучила завуалированный отказ Оливия, а затем в упор посмотрела на удивленно вытаращившегося на нее Касса. — Жена ведь иногда должна уступать мужу? — иронично поинтересовалась она, поправив одеяло Лэйна, когда сникшая сестра Энни удалилась.

— Ты так сказала ей потому, что посчитала, что я прав, или потому, что решила — тебе я тоже откажу? — вдруг спросил Касс, пристально вглядываясь в спокойное лицо Оливии.

— А ты бы мне не отказал? — вызывающе вздернув подбородок, сверкнула глазами она.

— Женам в просьбах о милосердии обычно не отказывают, — тихо и серьезно обронил Касс. — Нет, не отказал бы.

— Значит, я очень немилосердная жена, — отвела взгляд Ли, негромко добавив: — Потому что мне их совершенно не жаль.

Касс неожиданно улыбнулся, а затем легонько встряхнул молчаливо сидящего у него на руках Лэйна:

— Ну что, на сегодня прогулок хватит, герой? Не замерз?

Мальчишка отрицательно мотнул головой, а потом, вдруг уткнувшись носом в висок Касса, прошептал:

— А разве можно так разговаривать со слугами Всевидящего?

Ястреб растеряно замер, не зная, что ответить ребенку.

— Извини, малыш, наверное, нельзя, — озадаченно проронил герцог. — Я немного вспылил.

— Ты из-за меня на сестру Энни разозлился, — снова шепнул Кассу Лэйн. — Я чувствовал.

Касс сипло выдохнул, заглянув в чистые детские глаза. Он действительно был зол на сестру Энни за ее благородную жалость к тем, кто ее совершенно не заслуживал. Не сверни его отряд с дороги во время дождя и не окажись случайно в обители, кто знает, жив ли сейчас был бы Лэйн. От этой мысли у Касса на затылке зашевелились волосы и вдруг стало так жутко, как было только однажды — в тот день, когда он нашел свою погибшую жену. Крепко обняв мальчика, герцог прижал его к себе со всей силы, стараясь унять учащенное сердцебиение.

— Не надо так, забудь о них, — ласково затараторил Лэйн, щекоча шею Касса своим дыханием. — Я их прощаю. Джедд говорит, что нельзя впускать в душу ненависть. Она разрушает.

Касс задохнулся от избытка чувств, прижавшись щекой к щеке Лэйна.

— Ты не умеешь прощать? — отстранившись, грустно посмотрел на герцога ребенок.

— Не умею, — честно ответил Касс. — Я не умею прощать тех, кто хоть раз поднял руку на мою семью. И, наверное, никогда не научусь, — уткнувшись лбом в лоб мальчика, тихо пробормотал он.

— Я тебя научу, — хмыкнул Лэйн. — Это просто — как домик, который ты меня учил строить! Ты их пожалей, и у тебя сразу вся злость на них пройдет.

— Пожалеть? Сестер и кариссу!? — изумился Касс.

— Ну да. Они же несчастные! Вот смотри — у меня есть ты, Ли, Джедд, и друзей у меня в замке много: и Грасси, и Тарга, и Сальма, и Рамс, и даже архонт Фрэм. Я счастливый. А у них никого нет, их никто не любит, поэтому они такие злые. Их пожалеть надо! Понял?

— Понял, — Касс смотрел на мальчика, еще яснее понимая, какое он светлое, доброе и удивительное чудо. Этот маленький человечек разгонял тьму его сердца одной своей улыбкой и делал чистым и ясным все, к чему прикасался. Джедд был прав — этот ребенок был для него даром небес, все чаще заставляющим иначе смотреть и на жизнь, и на суть вещей в целом. А еще мужчина вдруг подумал, не столкни его судьба с Оливией, он никогда не встретил бы Лэйна и так никогда и не узнал бы, как трепетно сжимается в груди сердце, когда ребенок так просто и гордо говорит тебе: «У меня есть ты!»

До самого вечера Касс ловил себя на мысли, что все время вспоминает эти слова Лэйна, и каждый раз они вызывали у герцога теплую улыбку и желание услышать их снова.

Перед сном он захватил книжку, которая так понравилась мальчику, решив, что это будет хорошей традицией — читать ему сказки на ночь.

— Ты куда собрался? — подскочил на диване Джедд, когда Касс дошел до лестницы.

— Я Лэйну сказку хотел почитать, — поднял зажатую в руке книжку Касс.

— Сказку, — подозрительно хмыкнул Джедд. — Лейну. Ой ли… Сказочник, — покачал головой мастрим.

— Я действительно хотел почитать ребенку книгу, — обиделся Касс.

— А я думал, просьбу просить собрался, — пристально взирая на герцога, протянул Джедд.

— Какую просьбу? — удивился герцог, совершенно забыв о награде за свою победу.

— Правда, что ли, книжку читать шел? — почесал затылок Джедд, теперь разглядывая Касса с искренним недоумением. — Зачем тогда кошки-мышки с ней затеял? Не понимаю… — нахмурился мастрим.

— Ты о чем? — теперь пришел черед недоумевать Кассу.

— Ты у Ли просьбу сегодня выиграл. Мог ведь и поддаться, — склонив голову на бок, хитро прищурился мастрим, — но тебе зачем-то нужна была победа… Зачем?

— А, ты об этом, — наконец сообразил Касс. — Кто ее знает, что у нее на уме завтра будет. Хотел иметь козырь в рукаве, на случай, если она вдруг вздумает уйти с тобой и Лэйном.

— И ни мизинца тролльего ты о ней не знаешь, Ястреб, — фыркнул Джедд. — Она хоть и баба, но слово держать умеет. Раз пообещала, что останется до условленного срока, будь уверен — никуда не сбежит.

Касс слабо пожал плечами, поднимаясь наверх:

— Ну и отлично, значит, не придется ее ни о чем просить.

— Погоди, — вновь окликнул его на середине лестницы Джедд. — Ты это… разрешил бы, что ли, сестре Энни грымзам воды дать. Подохнут ведь.

— Не подохнут, — помрачнел Касс. — Такие живее всех живых будут. Что, нажаловалась уже?

— Чего это сразу «нажаловалась», — отвел взгляд Джедд. — Поделилась бедой своей, — проворчал мастрим.

— А ты, значит, вроде как главный заступник? — усмехнулся Касс.

— А что поделаешь, ежели с твоим зверинцем, окромя меня, никто сладить не может, — лукаво поглаживая бороду, не растерялся рыжий охотник.

— Не наглей, мастрим, — покачал головой Касс. — Я и так позволяю тебе слишком много. Любому другому шкуру бы спустил за такое обращение.

— Так я, поди, не любой другой буду, — не растерялся Джедд, озорно сверкнув глазами.

Касс тихо рассмеялся и, усевшись на ступеньку, поинтересовался:

— Чего ты хочешь?

— Не обижай святошу. Добрая она — в чудеса верит, жалеет всех. Вон, даже тебя чуть ли не посланцем Всевидящего считает. Не разрушай веру человека, коль сам ни во что не веришь. Хотя бы веру в себя самого не разрушай.

Касс тяжело вздохнул, теперь взирая на охотника совершенно серьезно:

— Не мне тебе объяснять, Джедд, как крепости берут осадой. Я не пойду на поводу у твоей и ее жалости, пока не получу то, ради чего все это затеял. А чтобы не разрушить веру таких, как сестра Энни, Всевидящему иногда приходится принимать помощь от таких, как я. Мои методы, может быть, и далеки от идеальных, но зато очень эффективны с точки зрения ускорения процесса!

Джедд многозначительно хмыкнул:

— Ты думаешь, они сами во всем признаются?

— Завтра посмотришь, — поднялся Касс. — Мне даже в голову к нунту лезть не придется.

— Откуда знаешь, что нунт завтра приедет? — удивился мастрим.

— Знаю, — не оборачиваясь, уверено заявил Касс, направляясь в комнату Оливии. — Ложись спать, Джедд, завтра предстоит тяжелый день.

Постучав в двери, Касс вошел в спальню, встреченный с порога радостным возгласом Лэйна и тяжелым, подозрительным взглядом Оливии.

— Что тебе нужно? — ощетинилась охотница.

— Я обещал Лэйну сказку, — миролюбиво сообщил Касс, показав Оливии принесенную книгу. — Вот, хотел почитать.

— Я сама почитаю, — отобрав у Ястреба сборник сказок, направилась к кровати Ли, радуясь, что так быстро смогла избавиться от многомордого супруга.

Касс, грустно улыбнувшись Лэйну, пожелал ему спокойной ночи, а когда уже взялся рукой за дверную ручку, чтобы выйти, внезапно остановился и резко повернулся к успевшей залезть под одеяло охотнице.

— Кстати, насчет просьбы…

Оливия конвульсивно сжала находившуюся в руках книгу, затравлено уставившись на герцога.

— Что «насчет просьбы»? — в голосе девушки зазвучали панические нотки.

— Я ведь так и не озвучил ее тебе? — пройдя через всю комнату, остановился у постели Касс.

— Нет, — на шее девушки учащенно забилась жилка.

— Я прошу разрешить мне читать ребенку сказки на ночь, — спокойно посмотрел в глаза охотницы Касс. — Ты ведь не откажешь мне в такой мелочи?

Лэйн, сидевший тихо, как мышка, перевел взгляд с Касса на молчаливо глядящую на него Оливию, а затем, коснувшись ладошкой ее руки, ласково погладил.

— Не откажу, — опустила глаза Ли, протянув Кассу отобранную у него книгу.

Мальчишка обхватил Оливию руками за шею и звонко поцеловал в щеку, вызвав у нее ответную улыбку.

— Спасибо, — шепнул Лэйн нежно обнявшей его охотнице, а после, резво крутанувшись к наблюдающему за ними Кассу, хлопнул ладошкой по кровати рядом с собой, требовательно заявив:

— Читай!

Присев в изголовье, Ястреб оперся о высокую спинку, и Лэйн, моментально подтащив к нему подушку, плюхнулся рядом, заглядывая в раскрытую книгу.

Уголки губ Касса дрогнули, лицо внезапно разгладилось, а потом осветилось такой широкой и счастливой улыбкой, что Оливия невольно поразилась такому резкому преображению мужчины. Лэйн сложил на его огромное предплечье свои ладошки и, уткнувшись в них подбородком, с нескрываемым восторгом стал слушать очередную историю о полюбившемся ему охотнике Раунге.

Одну сказку сменила другая, а Ли все смотрела на читавшего книгу Касса, с удивлением осознавая, что он по какой-то непонятной ей причине получает от этого процесса гораздо больше удовольствия, чем Лэйн. Мальчишка теперь переполз в подмышку герцога, прижавшись щекой к его груди и, казалось, даже не дышал, так увлекся медленным, рокочущим повествованием Ястреба. Для Ли так и осталось загадкой, почему он озвучил ей такую странную просьбу. Она ждала от многомордого чего угодно, любой подлости и каверзы, но в итоге он снова сбил ее с толку, заставив теряться в догадках. Что значило для него такое невинное и простое действо, как чтение ребенку сказки, и почему было так важно?

Оливия уже ничего не понимала. Он вел себя в последнее время странно, говорил странно и поступки совершал странные, нелогичные, не вписывающиеся в тот образ монстра, который Оливия себе нарисовала и к которому привыкла. Нарисованный монстр трещал по швам, и сквозь трещины проглядывал кто-то иной — незнакомец, который почему-то пугал ее еще больше, чем монстр, в котором он раньше прятался. И Ли, как в детстве, хотелось залезть с головой под одеяло, чтобы скрыться от мучающих ее страхов и беспокойных мыслей, а еще больше хотелось убежать подальше от разрывающих душу противоречий, чтобы не знать, не видеть, не думать. Только, глядя на Лэйна, зачарованно слушающего сказки, девушка понимала, что бежать нельзя. Ребенку, с его открывшимся даром, нужен был маг, наставник и учитель, а денег у них с Джеддом едва хватило бы на приличное жильё, а уж сколько стоили услуги магов — и думать не хотелось! Да и опасно было кому-то рассказывать о способностях Лэйна, его могли попросту выкрасть. Одно дело было сражаться с людьми, и совсем другое — воевать с магами.

Как бы это не коробило Оливию, но Ястреб пока был самой верной и надежной защитой для Лэйна, к тому же учил его совершенно бесплатно. Чем больше думала охотница, тем яснее осмысливала, что ее решение остаться с многомордым все же было верным: не нужно было опасаться приближающихся холодов, суровой зимы и отсутствия крыши над головой. Для Лэйна так действительно будет лучше, а ради него она готова была и потерпеть до лета золотую клетку герцога.

Закрыв глаза, Ли погрузилась в свои мысли, пропуская мимо ушей негромкий монотонный голос Ястреба, так и не заметив, как попросту вырубилась, устало уронив голову на спинку кровати.

* * *

Касс заметил, что Лэйн начинает клевать носом и сонно хлопать глазами, еще когда стал читать четвертую сказку, но останавливаться и заставлять ребенка укладываться не стал, просто дождался, когда он уснет у него под боком, как маленький паук, забросив на него руку и ногу. Неслышно закрыв книгу, герцог с улыбкой смотрел на сопящего мальчишку, так спокойно и доверчиво жмущегося к нему. Еще никто в жизни, кроме Эории и Дэррэка, не принимал его так безоговорочно просто, как это делал Лэйн, и самое удивительное, что делал он это совершенно бескорыстно. Этому светлому человечку не нужны были ни его деньги, ни статус, ни нечеловеческая сила, ни власть, ему почему-то просто был нужен он сам — Касс.

Он!?

Жуткий нелюдь, тварь с темной проклятой кровью и уродливыми тенями, монстр, столько лет сеявший вокруг себя смерть, бог войны, пропахший кровью, землей и потом!?

Он?! Он…

— У меня есть ты, — еле слышно прошептал герцог, невесомо погладив рукой разметавшиеся во сне волосы ребенка.

Касс и представить себе не мог, что для него, оказывается, так важно было быть кому-то нужным и иметь возможность поделиться с кем-то теми спрятанными глубоко в сердце чувствами, которые, как он думал, никому от него больше не понадобятся.

Словно очнувшись от морока, герцог вдруг вспомнил о сидящей рядом охотнице, удивившись, как это она его до сих пор не прогнала. Повернув голову, он наткнулся взглядом на ее лицо, тронутое печатью сна, и почему-то не смог отвернуться. Долго и внимательно разглядывал девушку, пользуясь удобным моментом.

Длинные угольно-черные ресницы, лежащие на бледных щеках, разительно контрастировали со светлыми золотисто-пшеничными прядями, упавшими ей на глаза. Во сне она казалась совсем юной, и Касс впервые подумал, что не знает, сколько ей лет.

Двадцать?

Меньше?

Сейчас, на вид, он не дал бы ей больше восемнадцати. По сути, совсем зеленая. Сколько же ей было тогда? Что-то острое и горькое подступило к горлу. Касс рвано глотнул воздух, а потом и сам не понял, почему и зачем он это сделал: протянул руку, чтобы коснуться костяшками пальцев ее скулы. Бережно, осторожно, словно дотрагивался до чего-то очень хрупкого и тонкого. Кожа у охотницы была бархатно-мягкой, нежной и теплой, и сама она была в этот миг такой маленькой и уязвимой…

Раннагар его забери, да ведь она и была такой, пока он не пришел, не сломал, не растоптал…

Почему?

Всевидящий, почему все так? Ну почему именно она оказалась невестой проклятого Райверена? Почему он выбрал именно ее? Зачем этой твари понадобилась наивная девочка, у которой и приданого-то никакого не было?

Красивая?

Да… Красивая… Эория тоже была красивой…

Касс стиснул зубы, с горечью и тоской глядя на Оливию. Какой бы счастливой могла быть их жизнь, не случись в ней Роан Райверен…

Лейн беспокойно замычал во сне, и Касс мгновенно закрылся ментальным щитом, понимая, что ребенок вновь тянет на себя его боль.

— Тише, мой хороший, — шепнул Ястреб, взяв мальчишку на руки. Мягко забравшись в его голову, он навеял ребенку красочный сон. — Ты, кажется, любишь булочки, — поцеловав Лэйна в висок, улыбнулся он. — Пусть будут булочки.

Медленно раскачиваясь, Касс смотрел на ребенка и вдруг понял, что не хочет уходить. Не хочет идти в пустую холодную комнату и до утра смотреть в потолок, ожидая рассвета.

Это было эгоистично и неправильно с его стороны, но ему до безумия захотелось понять и почувствовать — так ли это хорошо, как он думал когда-то…

Забравшись в кровать, он уложил Лейна себе на грудь и придвинулся к Оливии вплотную, осторожно склонив на свое плечо ее голову. Он посылал им сны: сказочные, яркие, светлые…

Это была иллюзия, самообман…

Несбыточная мечта о семье, где он отец и муж, где спящие жена и сын рядом.

Маленький уютный мир…

Мир, где нет места боли и одиночеству.

Только свет, только счастье, только любовь…

* * *

Оливии снился сон. Странный. Такой красочный, словно живой.

Ярко-зеленый луг, залитый теплыми лучами солнца.

Огромный дуб, раскинувший над ней прохладную тень своих ветвей.

Венок из красных маков у неё руках.

Белое платье. Длинные волосы.

Бегущий ей навстречу Лэйн.

Звук торопливых, догоняющих его шагов и… хохочущего ребенка подбрасывают вверх сильные руки.

— Попался, — счастливый голос Ястреба вспорхнувшей птицей теряется в шелестящей серебристой листве.

Большой и маленький мужчины теперь идут к ней вместе — держась за руки и улыбаясь такими светлыми улыбками, что хочется улыбаться в ответ.

— Я люблю тебя, — руки Лэйна надевают ей на голову венок, затем обвивают шею. — Я на качели. Можно? — шепот ребенка звучит у самого уха, и ветер его дыхания щекотно шевелит волосы у виска.

— Можно, — собственные руки заботливо поправляют завернувшийся ворот рубахи мальчишки. Мягкая ткань его одежды стремительно ускользает из-под ее пальцев, потому что Лэйн уже мчится к свисающей с ветки дерева качели, плавно покачивающейся на ветру.

— А мне можно? — Ястреб с улыбкой опускается рядом на траву, укладывая голову ей на колени. В искрящихся зеленых глазах она видит собственное отражение. — Ты такая красивая, — мягко и хрипло произносит он, протягивая руки и обнимая ладонями ее лицо. — Лив…

Медленно и неумолимо лицо герцога приближается к ее. Теплые губы невесомо касаются носа, щеки, уголка губ, а затем нежный поцелуй захватывает ее в плен. Волосы тяжелой волной соскальзывают с плеча, закрывая их лица от всего мира…

Настойчивый стук врывается в ее красивый сон, словно отдаленный раскат грома, и краски меркнут, сливаясь в темное пятно. Развеивается дуб, луг, солнечный свет и целующий ее мужчина.

Открыв глаза, Ли не сразу поняла, какое сейчас время суток. Комната, погруженная в серый полумрак, в отличие от ее сна, была темной и безликой. Под щекой что-то шевельнулось, и тихий голос неожиданно попросил:

— Только не кричи, Лэйна разбудишь.

Моментально отпрянув в сторону, охотница напоролась взглядом на Ястреба, бережно укладывающего на подушку Лэйна.

— Что ты здесь?.. — стук в дверь не дал ей договорить и заставил обернуться. На пороге возник взъерошенный и встревоженный Джедд.

— Там сестра Энни прибежала, — отыскав глазами Касса, сообщил он. — Говорит, что у ворот обители какие-то воины. Требуют открыть, иначе применят силу.

— Собирай людей, — натягивая сапоги и стремительно направляясь к выходу, обронил Касс.

— Я с вами, — Ли схватила со стула свой пояс с ножами, но тут же была остановлена безапелляционно суровым:

— Ты никуда не пойдешь!

— Что? — охотница на ходу врезалась в грудь преградившего ей путь Ястреба, который, схватив ее за плечи, осторожно встряхнул.

— Ты останешься здесь, Лив, — заявил он.

— Как ты смеешь? — зашипела девушка, сбросив с себя его руки. — Ты кем себя возомнил, маршал хвостомордый, моим хозяином?

— Ты можешь хоть раз не упираться рогом в стену? — тяжело вздохнул Касс. — Останься. Ты нужна Лэйну. Ребенок может проснуться и испугаться.

Ли оглянулась на свернувшегося калачиком в одеяле Лэйна, потом переметнулась взглядом к Джедду.

— Детка, он прав, — мягко заметил мастрим. — Тебе и здесь есть кого защищать.

Резко отвернувшись от мужчин, Ли зло сжала кулаки, слушая, как тихо за ее спиной затворилась дверь и по лестнице зазвучали тяжелые удаляющиеся шаги.

Подойдя к окну, она несколько мгновений смотрела на выбежавшего на улицу Ястреба, отрывисто и четко раздающего приказы стекающимся к нему воинам, а затем прошла через комнату, тяжело опустившись в кресло у камина.

Ждать…

Ли ненавидела это слово!

Женщина должна быть кроткой и терпеливой.

Женщина должна молча и смиренно ждать, пока мужчина вернется домой.

Женщина должна быть покорной, женщина должна безусловно подчиняться мужу…

Столько лет ей вдалбливали в пансионе прописные истины и законы этого мира, в которых у женщины были только обязанности, долг, и никаких прав. И она почти смирилась, пыталась запихнуть подальше ползущий из самой глубины души протест, хотела угодить Роану, хотела понравиться…

Все изменилось в тот день, когда, открыв глаза, она увидела добрую улыбку Джедда, осторожно пытавшегося напоить ее водой.

Джедд учил ее другому: не жди, пока тебя ударят — бей первой; не прогибайся никогда и ни перед кем; лучше умереть стоя, чем жить, ползая на коленях; всегда защищай то, во что ты веришь…

И вот теперь тот самый Джедд просто пошел на поводу у многомордого зазнайки, считая ее слабой и ни на что не способной!

Всевидящий, почему же так тяжело приходится доказывать, что женщина — не немощный сосуд, предназначенный только для того, чтобы рожать детей, смотреть за домом и подчиняться мужчине!

В двери кто-то тихо поскребся, и Оливия, зажав в руке залтак, медленно поднялась, тревожно прислушиваясь к шорохам за пределами комнаты.

Бесшумно двигаясь по комнате, охотница высоко над головой занесла нож, а затем резко распахнула двери. Оказавшаяся за ними сестра Энни, с выражением безотчетного ужаса застыла перед Оливией, уставившись на залтак, как на ядовитую гарзулу.

— Простите, — пролепетала женщина. — Я хотела составить вам компанию, пока не вернутся мужчины.

— Вам страшно? — Ли опустила руку и отошла в сторону, впуская женщину в комнату.

— Я волнуюсь за детей и сестер, — Энни нервно сцепила ладони, испуганно взглянув на Оливию. — Еще никто и никогда не угрожал обители оружием.

— Сколько за стеной человек? — поинтересовалась Оливия.

— Я не знаю, — вздохнула Энни. — Я не разглядела в сумраке. Много. И они все вооружены.

Ли быстро прикинула, что в распоряжении Ястреба двадцать человек воинов, плюс его морды, и плюс Джедд — один, стоивший пятерых. Что значило в понятии сестры «много», девушка не знала, но если судить по ее перепуганному виду, то силы явно были не равны. Ее помощь совсем не помешает, и нравится многомордому или нет, но сидеть и ждать сложа руки она не будет.

Решительно схватив сестру Энни, Ли дотащила ее до кровати, одним нажатием на плечо усадив подле спящего Лэйна.

— Сидите тут и ждите, пока я не вернусь. Если проснется Лэйн, скажете, что я на кухне.

— Но как же? — попыталась запротестовать служительница Всевидящего. — А что же мне делать?

— На-ка вот, — Ли схватила книгу со сказками, принесенную Ястребом, положив ее на колени сестре Энни. — Почитайте. Очень отвлекает.

Забросив за спину колчан, охотница сняла со стены лук, а затем без оглядки помчалась в сторону ворот обители.

— Ты упрямее осла! — раздраженно прорычал Касс, едва она, растолкав мужчин, стала с ним рядом. — Мне надо было играть с тобой сразу на несколько просьб, тогда был бы хоть какой-то шанс удержать тебя от глупостей.

— Свою единственную просьбу ты уже использовал, Ястреб, — вытягивая стрелу, фыркнула Ли. — Так что можешь не сотрясать попусту воздух.

— Ларри, Коэн, открывайте! — злющий герцог приказал своим воинам, чтобы отодвинули засов, а затем поднял вверх руку, подавая сигнал готовности лучникам.

Оливия натянула тетиву, и как только щель между открывающимися воротами начала быстро увеличиваться, сделала резкий шаг вперед.

— Куда? — рявкнул нелюдь, сметя ее одним движением руки себе за спину. Тени, вырвавшиеся из его тела, загородили Оливию собой, как щитом, игнорируя ее гневное пыхтение. — Стоять! — прогрохотал Касс ворвавшимся сквозь открытые ворота всадникам. — Кто такие? Отвечайте!

— Братишка, — насмешливо потянул выехавший вперед на вороном скакуне мужчина. — Рад тебя видеть. Привет, парни! — стянув с головы капюшон, подмигнул скалящимся теням Деррэк, легко спрыгивая с лошади на землю.

— Дэр? — опустил меч Касс. — Дэр, это ты? — прогудел Касс, делая шаг вперед и сжимая брата в крепких объятьях.

— Раздавишь, морда нелюдьская, — играя на публику, ворчливо пожаловался Дэррэк.

— Какого Раннагара ты здесь делаешь? — немного отстранившись, заглянул в лицо брата Касс.

— Начинается, — недовольно вздохнул мужчина. — А где скупые слезы радости? Где трепетные слова восторга? Где это душещипательное: «Брат, дорогой, как же я скучал по тебе, какое счастье видеть тебя снова»?

— Не паясничай, — врезал Дэррэку подзатыльник Касс, вновь притянув к себе.

— Вот так, — грустно склонив голову на плечо брата, уныло пробурчал Дэррэк, — младшенького обидеть каждый может…

— Ты не меняешься, — рассмеялся Касс, взлохматив густые темные волосы брата. — Шут гороховый!

— Ты не меняешься, — рассмеялся Касс, взлохматив густые темные волосы брата. — Шут гороховый!

— С чего это мне меняться? — глубокомысленно изрек мужчина. — Я же совершенно неотразим. В отличие от тебя.

Касс покачал головой и, повернувшись к своим воинам, дал им отмашку. Тени гибко скользнули в его тело, открыв взгляду Дэррэка подозрительно взирающую на происходящее Оливию.

— Неве-естка, — радостно изрек он, широко раскинув руки, потом, о чём-то вспомнив, предупредительно выставил вперед палец. — Целоваться не будем! В прошлый раз ты разбила мне сердце и сломала нос, — потерев переносицу, Дэррэк озорно сверкнул глазами. — Мой нос требует извинений, герцогиня.

Касс, глядя на угрюмо изучающую Дэррэка Оливию, невольно усмехнулся. Подойдя с ним к девушке, он легонько подтолкнул его к охотнице.

— Я не представил вас друг другу. Это мой брат Дэррэк.

— Так как насчет извинений? — игриво задвигал бровями Дэррэк, а затем, переведя взгляд с явно не впечатленной его пустословием Оливии на брата, хмыкнул: — Касс, я настаиваю.

— Он сказал, что у тебя слабый подбородок, — не желая извиняться, сдала с потрохами Дэррэка Оливия.

Улыбка съехала с лица мужчины, и он с привычной невозмутимостью повернулся к вопрошающе воззрившемуся на него Кассу.

— Братишка, не расстраивайся, она сказала, что это у нас семейное.

— Ты уверен, что он твой брат? — вдруг поинтересовалась у Касса Оливия, бесстрастно заглянув в холодный прищур его зеленых глаз.

— Вот! — встрепенулся Дэррэк. — Видел? — кивнул он на Оливию, — она только что завуалированно дала понять, что у нас в семье не без урода. И заметь — это точно не я!

— Это спорный вопрос, — одарив Дэррэка убийственным взглядом, Ли спокойно развернулась, бросив через плечо: — Я к Лэйну.

— А она ничего так, — присвистнул Дэррэк, глядя на стройную удаляющуюся фигурку охотницы, за что получил еще один подзатыльник от Касса. — Но с юмором у нее по-прежнему туговато, — потерев ушибленное место, заявил мужчина и, забросив брату на плечо руку, изрек: — Кстати, насчет Лэйна!

— Что «насчет» Лэйна? — напрягся Касс.

— Два дня назад в Ястребиный Коготь заявилась некая сестра Ники с вопросом, действительно ли Лэйн живет в твоем замке? Когда узнала, что мальчишка пропал и его разыскивают, заявила, что ребенка насильно удерживают в стенах обители и попросила твоей помощи. Поскольку ты уехал в Хелликию и связаться с тобой возможности не было, я взял на себя смелость выяснить, что здесь происходит. Я даже сакарон для пацана прихватил!

— Молодец, — похлопал брата по спине Касс. — Лэйна держали в подвале несколько дней. Если бы мы сюда случайно не заехали, боюсь даже представить, что могло случиться с ребенком.

Лицо Дэррэка внезапно стало серьезным и сосредоточенным.

— Ты боишься? Я не ослышался?

— Нет, не ослышался, — тихо откликнулся Касс.

— Я не знал, что мальчик так много для тебя значит, — изумленно уставился на брата Дэррэк.

— Ты еще кое-чего не знаешь, — замялся герцог. — Я усыновил Лэйна.

— Ты что сделал?! — вытаращил глаза Дэррэк. — Усыновил простолюдина? Зачем?

— Во-первых, это был самый простой способ прижать кариссу и навести порядок в этом гадюшнике, во-вторых, мальчик нуждается в защите, а в-третьих… — Касс нахмурился, раздумывая, нужно ли обнажать перед братом свою душу. В конце концов, так и не решившись, махнул рукой. — Не важно, что в-третьих.

— Почему пацан нуждается в защите? — зацепился за слова Дэррэк.

— Лэйн — маг, с очень большим потенциалом — огорошил брата Касс. — Он Исцеляющий.

Дэррэк немного помолчал, переваривая информацию, а потом зашелся истерическим хохотом.

— Я хочу это видеть, — отсмеявшись, заявил он.

— Что видеть?

— Как ты подсунешь Магриду под нос фигу, — снова стал веселиться Дэррэк.

— А при чем тут Магрид? — не понял Касс.

— Ну как же, — хохотнул Дэррэк. — Сначала он хотел, чтобы ты женился — ты женился; потом стал требовать наследника с даром — получите, распишитесь: вот вам наследник с даром. Ну, ты стратег. И, главное, придраться не к чему! — восхитился мужчина.

Касс растеряно слушал брата, с удивлением понимая, что в его словах присутствует логика. Магрид пообещал, что вернет Туманные Дубы, когда у него появится наследник. Наследник в наличии имелся. Оставалось потребовать у царя сдержать данное слово, правда, не факт, что этот многорукий манипулятор не придумает что-то новое, но попытаться стоило.

— Вообще-то о Магриде я думал в последнюю очередь, — расплывчато начал Касс, — но идея неплохая.

— А вот это ты зря, — скривился Дэррэк. — О Магриде надо помнить, потому что он о тебе уж точно не забывает никогда. Я, собственно, за этим в Ястребиный Коготь и приехал.

— Что ему нужно? — недовольно поинтересовался Касс.

— Требует, чтобы ты явился в Арум-Рисир. Ты, кажется, пообещал, что явишься в Азаандар на открытие сезона, — усмехнулся Дэррэк. — Царь изволил лично написать тебе и твоей жене приглашение.

— Откуда он знает, что я ее нашел?

— Ты меня спрашиваешь? — высоко вскинул бровь Дэррэк. — Спроси лучше, чего он не знает. А кстати, как ты ее нашел? И почему она больше не долбит твой вожделенный подбородок? — мужчина, нахмурившись, повернулся в ту сторону, куда ушла Оливия. — Ты не боишься, что она снова даст деру от тебя?

— Не боюсь. У нас договор, — отмахнулся Касс, теряясь в догадках, кто сообщил Магриду о том, что он вернул жену. Неужели царь приставил кого-то следить за ним? — Когда мы должны прибыть в столицу?

— Магрид дал тебе на сборы пять дней.

— Мы не успеем, — мрачно заключил Касс. — Разве что выедем в Лаварру сегодня.

— Что тебе мешает сделать это прямо сейчас?

— Я жду приезда нунта. Если оставлю сестру Энни без поддержки, карисса опять выставит ее лгуньей.

Дэррэк замолчал, задумчиво разглядывая брата, а затем тихо произнес:

— Ты изменился. После смерти Эории тебе ни до кого дела не было, а теперь — мальчик, сестра Энни… Кто следующий?

Касс отвел взгляд, не желая отвечать брату. Все было сложно. Порой он и сам не знал, почему последнее время так часто откручивает эрты пройденного жизненного пути назад, пытаясь анализировать свои поступки и поведение. Единственное, что он понимал отчетливо ясно — не появись в его жизни Оливия, Лэйн и Джедд, он так и не сдвинулся бы с мертвой точки, продолжая и дальше жить по инерции.

— Пойдем покажу тебе, где разместить людей. Если нунт и гончие появятся здесь сегодня, вечером мы сможем уехать домой. Хорошо, что ты взял сакарон, Лэйна нельзя везти домой на лошади, он еще слаб.

Дэррэк улыбнулся одними кончиками губ, пристально изучая лицо Касса.

— У тебя даже голос меняется, когда ты говоришь о мальчишке. Так непривычно видеть тебя таким…

— Каким? — повернулся всем корпусом к Дэррэку Касс.

— Даже не знаю, как назвать, — растерялся Дэррэк. — Умиротворенным, что ли…

— Лэйн удивительный ребенок, — мягко улыбнулся Касс. — Рядом с ним я, наверное, и правда чувствую себя умиротворенным.

— Слушай, я вроде теперь как дядя? — подмигнул брату Дэррэк. — Надо будет познакомиться поближе с новоиспеченным племянником.

— Если у тебя есть что-то, на что Лэйн может положить глаз, советую спрятать подальше, иначе у этого «что-то» станут очень короткие ноги. Причем выдурит он это у тебя совершенно легко и непринужденно, — весело сообщил Касс. — Мой Мрак и Аргалеон уже стоят на заметке.

— Да? — покрутившись, Дэррэк внимательно осмотрел свою одежду. — Нет на мне вроде ничего интересного.

— Тебе так кажется, — «обнадежил» его Касс, пряча лукавую усмешку.

Разобравшись с вновь прибывшими людьми и успокоив взбудораженных сестер, Касс повел Дэррэка в кабинет бывшей кариссы, чтобы рассказать брату всю историю поисков Лэйна от начала и до конца.

— Какой резон был доджу идти против тебя? — недоуменно поинтересовался Дэррэк.

— Скорее всего, никакого, — прошелся по комнате Касс. — Полагаю, попался на чем-то, а дальше из страха поддался шантажу. Думаю, с Ильмой было что-то похожее.

— Это значит, что тот, кто пытается тебя уничтожить, был в замке?! — ужаснулся Дэррэк. — Если поразмыслить, можно пересчитать по пальцам чужаков, бывавших в Ястребином Когте.

— Ты учитываешь только последние годы, когда я вел затворнический образ жизни, — отверг его версию Касс. — Когда была жива Эория, в замке часто устраивались пиршества и праздники, на которых присутствовало минимум полусотни вельмож, имен которых я даже не знал. Райверен попал в мой дом точно так же.

— Ты полагаешь, хвост тянется так далеко? — изумился Дэррэк.

— Уверен, — Касс тяжело опустился в кресло, откинувшись на спинку. — Кто-то долго и скрупулезно следил за мной. Он все просчитал, до мелочей. И мне не дает покоя то, что одна только моя смерть его не устраивает, иначе давно бы попытался меня убить, ему нужно от меня что-то ещё.

— Может, он просто понимает, что не может тебя убить? — предположил Дэррэк. — Ты один практически маленькая армия, да и нельзя убить нелюдя обычным способом, вы мгновенно восстанавливаетесь, и все об этом знают.

— Если он поставил цель, значит, знает, как меня уничтожить, но, скорее всего, это не главная его задача, — глядя в пол, протянул Касс.

— Не понимаю, — нахмурился Дэррэк.

— Я тоже пока не понимаю, — посмотрел в глаза брата Касс. — Не хватает какого-то звена, чтобы соединить цепь воедино. Единственное, что я понимаю, так это то, что конечная цель — эсклафидра, потому что все нити ведут к ней.

— Доступ к печати Раннагарра есть только у нелюдей, — побледнел Дэррэк.

— Чтобы сорвать печать, к ней не обязательно нужно приближаться, — Касс поднялся с места и, подойдя к окну, уткнулся лбом в холодное стекло. — Хотя я много думал об этом, и не исключаю, что за всем этим стоит один из эрлов.

— Кто?! Ты воевал с ними плечом к плечу. Вы столько пережили вместе. Почему?

— Не знаю, — угрюмо буркнул Касс. — В том-то и дело, что я не знаю — кто и не могу понять — почему. В любом случае теперь, когда Лив вернулась, следует быть бдительнее вдвойне. Хорошо, что ты приехал, дорога домой может быть небезопасной.

— Ты думаешь, тот, кто охотится на тебя, уже знает, что ты её нашел?

— Если бы Ильма не погибла, то я мог бы уверенно сказать, что «да», но хотелось бы, чтобы у меня все-таки было хоть какое-то преимущество.

Касс пустым взглядом смотрел на через окно на улицу, а когда заметил Оливию, спешащую к колодцу с ведрами, выплюнул сквозь зубы ругательство и ринулся ей на помощь.

— Э, ты куда? — опешил Дэррэк, окликнув стремительно покидающего комнату брата.

Касс пробубнил что-то невнятное, потом махнул рукой и ускорил шаг.

Добравшись до охотницы, он выдернул из ее рук ведро с водой в тот момент, когда она пыталась поставить его на деревянный бортик.

— Какого дохлого гоблина ты это делаешь? — вспылил Касс. — Тебе что, тяжело было попросить кого-то помочь?

— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи! — рявкнула Оливия. — У меня такая же пара рук и ног, как у тебя или кого-то из твоих людей. И в моих руках и ногах достаточно силы, чтобы ни перед кем не унижаться!

Касс замер, несколько мгновений разглядывая ее со смесью недоумения и неверия.

— По-твоему, быть женщиной — это унизительно? Кому и что ты пытаешься доказать, Лив? — неожиданно спросил он. — Что ты сильная, гордая, упрямая и можешь дотащить пару ведер воды до кухни без чьей-либо помощи? Я знаю, что ты в состоянии пронести на себе здоровенного мужика со сломанной ногой через перевал, что тебе по силам убить карука и двигаться без остановки несколько дней, невзирая на холод и непогоду. Но одно дело — не пасовать под грузом обстоятельств, и совсем другое — глупое упрямство, которое ты пытаешься продемонстрировать сейчас.

Ли в замешательстве выслушала гневный монолог Ястреба, растеряв весь свой воинственный настрой.

— Я такая, какая есть, — с привычным вызовом в глазах бросила она. — Я не нежная беззащитная шейна. И мне это нравится. Я слишком долго боролась за право ни в чем не уступать мужчинам и быть с ними наравне.

— Ты женщина, — спокойно заметил Касс, удерживая взгляд Оливии своим. — Сколько бы ты не стреляла из лука, не бросала ножи и не таскала тяжести, у тебя не отвалится грудь и не вырастет в штанах мужское достоинство.

Щеки девушки мгновенно стали пунцовыми, а губы сошлись в узкую линию.

— Я этого и не добиваюсь.

— Тогда к чему эта демонстрация силы? — вскинул бровь Касс. — Женщинам не всегда нужно воевать с мужчинами, чтобы их победить. Не стоит доказывать мне свое превосходство, я и так знаю, на что ты способна. Как бы ты ко мне ни относилась, я тебе не враг, Лив. И никто из моих людей тоже не желает тебе зла. Не надо перед нами пытаться прыгнуть выше своей головы, оставайся женщиной и позволь нам вести себя как мужчинам.

Касс замолчал, поднял тяжелые ведра и, не оглядываясь на Оливию, понес их на кухню.

— Что? — раздраженно накинулась охотница на стоящего в стороне Дэррэка, почему-то не сводящего с нее пристального взгляда своих синих глаз.

Дэррэк примирительно поднял в воздух ладони, умопомрачительно улыбнувшись:

— Ничего. Я хороший парень, колючка! Честно-честно. И я не считаю тебя слабой изнеженной шейной. По крайне мере, удар головой у тебя убойный, — потерев нос, Дэррэк хитро подмигнул девушке. — Да и ловушку твою на кабана я запомню надолго.

Оливия недоуменно покосилась на Дэррэка, и он радостно сообщил:

— Да, да — это был я. Петля досталась мне. Но если честно, лучше петля мастрима, чем ночная ваза с помоями на голове, — ткнул пальцем в спину удаляющегося Касса Дэррэк.

Оливия удивленно моргнула, а затем, живо представив Ястреба с горшком на голове, закусила губу, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех.

— Мне смешно не было, когда он, источая сногсшибательный, в прямом смысле, аромат, пытался снять меня с балки, — заметил Дэррэк, и Оливия, не выдержав, прыснула со смеху.

— Мир, колючка? — широко улыбаясь, протянул девушке ладонь для рукопожатия Дэррэк. — Я Дэр.

Охотница перестала смеяться, спокойно изучая лицо стоявшего перед ней мужчины.

— Ли, — коротко представилась она, крепко пожав его руку.

— Ли, значит, — придирчиво прищурился Дэррэк. — Колючка мне нравится больше. Будешь колючкой! — нагло заявил он.

— Договорились, — разворачиваясь в сторону кухни бросила ему Ли. — Будешь лосем.

— С чего это я лось? — обиделся Дэррэк, послушно следуя за Оливией.

— Ловушка была не на кабана, а на лося, — довольно поведала охотница. — Ты попался, стало быть, лось ты, Дэр!

— Злюка ты, колючка, — хмыкнул Дэррэк, забежав вперед Оливии, чтобы услужливо открыть перед ней дверь на кухню.

— А с вами, лосями, по-другому нельзя, — бесцеремонно отодвинула его в сторону Ли. — Вам если рога сразу не обломать, так и будете их вместо короны всю жизнь носить.

— Э, колючка, я бы попросил, — оскорбился Дэррэк. — Я вообще пока молод и холост, поэтому мне рога еще по статусу не полагаются. Это вон мужа можешь своего лосем, оленем или козлом называть, тебе видней, кто он у тебя.

— Многомордый, — не задумываясь ответила Ли, заходя в помещение.

— Кто?! — Дэррэк просеменил следом за охотницей и изумленно застыл на пороге, уставившись на Касса и его монстров, проворно орудовавших на кухне. — А-а-а, ну если в этом смысле… — мужчина тревожно проводил взглядом пронесшуюся мимо него тень с мешком, а затем вопросительно посмотрел на ее хозяина. — А что здесь, собственно, происходит, мой многомордый брат?

— А происходит здесь, лосяш, следующее… — взяв со стола луковицу, высоко подбросила ее в руке Оливия. — Твой многомордый брат честно отрабатывает свой хлеб. Кто не работает — тот не ест! Не слыхал?

— Чего? — у Дэррэка вытянулось лицо, и он нервно покосился на спокойно выливающего в котел воду брата-нелюдя.

— Косоглазики, подтвердите, — жонглируя перед лицом Дэррэка луковицей, усмехнулась Ли. Тени дружно вскинули свои жуткие морды, слаженно кивнули и вновь принялись за работу. — Видал? — захватив ладонь мужчины, охотница резво вложила в неё луковицу, едко добавив: — Будешь чистить и резать лук.

— Колючка, а почему я? — заметив, как подозрительно довольно растянулись в улыбке губы брата, поинтересовался Дэррэк.

— Потому что всю остальную работу уже разобрали, лосяш, — сверкая от удовольствия глазами, пояснила Ли. — Копытами шевелить и рогами трясти быстрее надо было.

— Я не умею лук чистить, — возмутился Дэррэк.

— Научим, — пожала плечиками Оливия.

— А может, пусть вон они чистят? — с надеждой кивнул в сторону теней Дэррэк.

Тени с каменным выражением морд отрицательно покачали головами из стороны в сторону и, повернувшись к Дэррэку задом, продолжили чистить, резать и строгать.

— А если я не хочу? — нагло ухмыльнулся Дэррэк.

— Значит, есть ты тоже не хочешь, — ловко отрезая ножом куски мяса, сообщила девушка.

— Слышь, Ли, — сник мужчина. — Я пошутил.

— Я тоже, Дэр, — подняла голову Оливия. — Лук полукольцами режь и во-он в ту миску складывай, — указала ножом направление она.

Дэррэк, помявшись немного и покрутив в руках луковицу, растерянно огляделся по сторонам, наткнувшись на искрящийся весельем взгляд нелюдя.

— А ты чего лыбишься, многомордый?

— С боевым крещением, — ехидно подмигнул брату Касс, подхватив пустые ведра.

— Ты куда? — возмущенно бросил ему в спину Дэррэк.

— За водой, мой парнокопытный брат, за водой, — довольно прогудел Касс, покидая кухню.

* * *

— Так где ты, говоришь, ее нашел? — дорезая очередную луковицу, зло вытер глаза и нос Дэррэк, когда Оливия вышла из кухни на улицу.

— У эльфов, — проследив за девушкой в окно, сообщил Касс, а затем, открыв заслонку печи, подкинул в нее дров.

— Надо будет им денег дать, чтобы они ее обратно забрали, — глубокомысленно изрек Дэррэк, воткнув нож в столешницу. — Она не колючка, она гвоздь в заднице.

Касс слабо улыбнулся и вдруг совершенно неожиданно выдал:

— Меня устраивает.

Дэррэк потрясенно вытаращился на брата, не находя слов.

— Извращенец, — наконец нарушил тишину он. — Я вообще не понимаю, какого волосатого гоблина я здесь делаю? Я — Дэррэк дель Орэн, граф Тиссэн, барон Ордэл — строгаю лук!?

— А ничего, что я — племенной эрл, наследный герцог Оттон, ношу воду, чищу картошку и колю дрова? — невозмутимо заметил Касс.

— Вот! — возмущенно поднял указательный палец вверх Дэррэк. — Зачем ты это делаешь? Здесь что, кухарок нет?

— Здесь есть сестры, — обронил Касс, — которые вовсе не обязаны кормить меня и ораву моих людей. Лив тоже не обязана это делать, но тем не менее делает, и не ноет, как ты. И потом, мне спокойнее, когда она рядом.

— Тебе — что?! — не поверил своим ушам Дэррэк. — Кассэль, братишка, что происходит? С чего это ты вдруг бегаешь за ней, как привязанный, и такое впечатление, что парни твои тоже? — указал рукой на теней он.

Касс отвернулся, не желая рассказывать брату о метке, связи, и о том, что с ним происходит.

— Мои отношения с женой тебя не касаются, — резко отрубил он.

— Извини, — растерянно пожал плечами Дэррэк, все больше удивляясь поведению Касса.

Проследив за тем, как брат, вобрав своих теней, вышел на улицу, Дэррэк подошел к окну, наблюдая за его беседой с охотницей, перебиравшей яблоки. Девушка подняла голову, и ветер беззастенчиво растрепал ее короткие волосы, бросив на глаза рваные косые пряди. Она несколько раз безуспешно пыталась их убрать тыльной стороной грязной ладони, и тогда брат, протянув руку, неожиданно осторожно заправил мешающие ей волосы за ухо. Оливия замерла, недоуменно уставившись на Касса, а он быстро отвел взгляд, поднял кадушку с отобранными яблоками и понес ее на кухню.

— Ух ты ж, орки зеленые… Что делается… — потрясенно потянул Дэррэк.

Дэррэк успел вернуться на свое место, когда Касс вошел в помещение. Залив яблоки водой, он принялся их мыть, не замечая того, как пристально и внимательно следит за ним брат.

— Бери, чисть, — разогнув спину, повернулся к Дэррэку Касс, протягивая ему спелые фрукты. — Ты чего? — поинтересовался он, заметив, что тот с теплой улыбкой молча смотрит на него.

— Ничего, — покачал головой Дэррэк. — Давно тебя не видел. Соскучился.

— Ты что, лука обнюхался? — насторожившись, округлил глаза Касс.

— У-у, — укоризненно покачал головой Дэррэк. — Злой ты. У колючки своей научился?

В этот момент на кухню вошла Оливия, и Касс мгновенно вернулся к своей работе, старательно пытаясь не смотреть на девушку.

Весело насвистывая незатейливый мотивчик, Дэррэк взялся за нож и яблоко.

— Не свисти, — язвительно заявила Ли. — Мозги просвистишь, а у тебя их и так, как таракан наплакал.

— Колю-учка, — нараспев произнес Дэррэк. — Ты такая колючка! — радостно улыбаясь, выдохнул он.

— Ты что, лука обнюхался? — нахмурилась Оливия.

— Мухоморов… мы, лоси, знаешь ли, очень мухоморы уважаем, — загадочно подмигнул ей Дэррэк и, не обращая внимания на удивление девушки, дурновато стал мурлыкать себе под нос похабную песенку.

Оливия озадаченно поморщилась, а затем, махнув на причуды Дэррэка рукой, занялась готовкой.

За завтраком она несколько раз ловила себя на том, что незаметно наблюдает за братьями. Удивительно, какие они были разные: сдержанный, суровый и немногословный один, и развеселый, бесшабашный и болтливый другой. Дэррэк жадно уминал то, что она наготовила, и без конца рассказывал всем окружающим, что еда такая вкусная, потому что ее готовил он, хотя все, что он сделал — это порезал лук и почистил яблоки, а львиную долю работы выполнил его брат, который скромно молчал, уткнувшись рассеянным взглядом в свою тарелку.

— В следующий раз, колючка, когда тебе понадобится помощь — обращайся, — нагло заявил Дэррэк, жуя яблочный пирог. — Мне понравилось есть то, что я приготовил.

— В следующий раз ты и будешь есть то, что приготовил — лук колечками и шкурки от яблок, — заметила Оливия.

Воины Ястреба зашлись веселым хохотом, а сидевший рядом с Дэррэком мальчишка, которому он весь завтрак вешал лапшу на уши, неодобрительно покачав головой, хмыкнул:

— Ну и трепло ты, Дэр!

Мужчина, озадаченно почесав затылок, многообещающе шепнул Оливии:

— Один-ноль, колючка, но я еще с тобой поквитаюсь.

Оливия собиралась ответить ему в том же шутливом духе, но в этот момент в трапезную вошел один из воинов Ястреба, сообщив, что к обители приближается какой-то отряд.

— Это нунт и Гончие, — быстро поднялся из-за стола Касс. — Пошли.

Лицо Дэррэка мгновенно сбросило шутовскую маску, и теперь, сосредоточенное и серьезное, оно стало очень похожим на лицо старшего брата.

* * *

Ли молча пошла следом за мужчинами к воротам, а когда во внутренний двор ворвались Гончие и из-за их спин выехал нунт, она глухо простонала:

— О, нет, только не этот!

— Чем тебе не угодил преподобный Киосим? — тихо поинтересовался Касс.

— Он, по-моему, такой же, как и те, кого ты запер в подвале, — хмуро ответила Ли.

— Напрасно ты так думаешь, — легко повел плечом Касс. — Ему хватило смелости пожаловаться на меня Магриду.

Оливия вскинула голову, теперь более заинтересованно разглядывая служителя Всевидящего.

— Не обольщайся, — шепнул Касс, делая шаг навстречу нунту. — На тебя он тоже пожаловался. Преподобный Киосим… — источая радушие и сердечность, протянул герцог уже нунту. — Какая встреча!

— Вы?! — нунт замер, с ужасом уставившись на Кассэля, а затем, заметив стоящую рядом с ним Оливию, истерично закатил глаза: — Что, опять?

— Вы, верно, устали с дороги? — выбил своим вопросом у нунта почву из-под ног Касс. — Не желаете отдохнуть и разделить с нами трапезу? Моя жена как раз приготовила завтрак. Правда, дорогая? — герцог повернулся к Оливии, по-хозяйски взяв ее за руку. — Улыбайся, — еле слышно прошипел он сквозь зубы, сжав ладонь охотницы.

Ли мгновенно улыбнулась преподобному Киосиму.

— Знаю, как тяжело ехать на лошади в такую даль без привычки, — жалостливо покривилась она. — Пойдемте, мы проведем вас в трапезную.

Подхватив обалдевшего нунта под локти, Касс и Оливия потащили его в сторону кухни.

Нунт окончательно перестал понимать, что происходит, когда узнавшие о его приезде сестры, собравшись в трапезной, единодушно стали превозносить достоинства герцога и его жены, восхваляя их неоценимую помощь и покровительство.

— Я нахожусь в растерянности, — поведал Киосим Кассу, пока люди герцога выводили из подвалов кариссу и ее приспешниц. — Если бы я сам не сочетал вас с герцогиней узами брака, то подумал бы, что сестры говорят о какой-то другой супружеской паре.

— Простите нас за ту глупую шутку, — повинно склонил голову Касс, любезно усаживая нунта на стул, поставленный в центре внутреннего двора обители.

— Шутку? — глупо хлопнул глазами Киосим, переведя взгляд с Касса на Оливию.

Ли, не понимая, что задумал Ястреб, лишь согласно поддакнула и мило улыбнулась нунту, нервно выдернув свою руку из удерживающей ее ладони мужа.

— Понимаете, — слегка наклонившись, доверительно пробубнил Касс храмовнику на ухо, — моей дорогой супруге хотелось необычной свадьбы.

— Не понимаю, — насторожился Киосим.

— Ну, и чего вы не понимаете? Женщины, они такие выдумщицы, — подмигнул нунту герцог. — Им нужна острота ощущений, накал страстей, чтобы их завоевывали, — жарко зашептал он. — Мы играли в неприступную крепость.

— Во что вы играли? — икнул нунт.

Касс склонился еще ближе к Киосиму, тихо процедив сквозь зубы:

— Она была неприступной крепостью, а я осадным орудием. Поняли? — изогнув бровь, спросил герцог. — Я должен был заставить ее сдаться и выбросить белый флаг.

— Но вы же ей руки связали, а она вас била, — подозрительно припомнил Киосим.

— Мы хотели, чтобы все выглядело натурально, — не растерялся Касс.

— А во что-нибудь другое вы поиграть не могли? — потеряно развел руками Киосим. — В благородного олиннга и прекрасную шейну, например…

— Но я же маршал, — оскорблено выпрямился Касс, — я могу брать только крепости!

Нунт недоверчиво поглядел на Оливию, стоявшую за спиной герцога.

— Это правда? — выдохнул он.

Ли, не слышавшая, о чем Ястреб шептался с нунтом, пожала плечами и согласно кивнула, решив, что речь идет о кариссе и сестрах.

— Ужас, — напыжился Киосим, гневно сложив на груди руки. — Я буду жаловаться! Магриду!

— Вы же уже жаловались, — с улыбкой заметил Касс.

— Еще раз пожалуюсь, — настоял на своем нунт.

— А я могу как-то загладить свою вину? — покорно поинтересовался Касс, невзначай позвенев кошельком с деньгами.

Киосим, насупившись, покосился на герцога и недовольно пробурчал:

— У меня крыша в храме протекает.

— Настелим новую, — многообещающе уверил его Касс.

— И прочтете десять раз покаянную перед ликом Неборожденного в храме, — нравоучительно выставил вперед палец нунт.

— Как скажете, преподобный, — любезно согласился Касс, подмигнув Дэррэку, вытащившему с солдатами на площадь бочку с водой.

— А зачем здесь вода? — заинтересовался Киосим.

— Она святая, — Дэррэк положил ладонь на грудь и закатил глаза к небу. — А святая вода выводит лжецов на чистую воду, простите за игру слов, преподобный. Вы со мной согласны?

— Истинно так, истинно так, — благочестиво закивал головой нунт, и Дээрэк, расплывшись в самодовольной улыбке, зачерпнул ковшом воду, шумно выливая ее обратно в бочку, а затем громко крикнул:

— Ведите обвиняемых.

Касс, оставив нунта на попечение Оливии, быстро пересёк двор и, остановившись на выходе из центрального здания обители, стал ждать, когда конвой приведёт выпущенных из подвала женщин.

Они появились спустя минуту. Бледные, потрёпанные и заметно сбросившие лишний вес, сёстры плелись за идущей впереди кариссой, судя по выражению лица которой можно было с уверенностью сказать, что раскаяния она не испытывает, скорее злость и досаду. Впрочем, догадки Касса подтвердились, едва женщины подошли ближе: три дня раздумий в подземелье обозлили сестру Эрис ещё больше.

— Вы мне ответите! — зло прошипела карисса. — Я всем расскажу, как вы издевались над слугами Всевидящего, как вы оскорбляли и унижали меня и сестёр. А ещё я расскажу синоду, что вы специально заперли меня с сёстрами в подвале для того, чтобы вы и ваши люди спокойно могли предаваться разврату с гнусными отступницами и падшими женщинами вроде сестры Энни!

— Я смотрю, диета пошла вам на пользу, карисса, — сложив на груди руки, спокойно отреагировал на злобный монолог Касс. — Талия появилась. Ещё пару дней — может, и от яда избавитесь, — герцог едва заметно кивнул, и в образовавшейся тишине отчетливо громко послышался звук выливаемой на брусчатку воды. — О, водичка! — удивленно расширил глаза он.

Карисса и сёстры вытянули шеи, сделали гулкое глотательное движение, а затем глубокий судорожный вдох.

— Холодная, свежая, чистая, — нараспев произносил Касс, отодвинувшись в сторону и открыв сёстрам обзор на стоящего у бочки Дэррэка, самозабвенно плюхающегося в воде. — Не хотите?

— Пить, — тяжело задышав и жадно облизав потрескавшиеся губы, просипела карисса. — Дайте!

— Вы не умеете просить, — задумчиво почесал подбородок Касс. — Что это за «дайте»? Где ваши манеры, карисса?

— Пожалуйста, — снова сглотнула Эрис, не моргая глядя на льющуюся воду. — Умоляю, один глоток.

— Уже лучше, — вздохнул Касс. — Но я всё ещё сержусь на вас, карисса, вы оскорбили меня, обвинив в ужасных вещах, да ещё и угрожаете мне…

— Я прошу прощения. Я была не права, — дрожащим и срывающимся голосом проблеяла Эрис. — Пить, дайте пить. Прошу вас. Я сделаю всё, что хотите.

— Это другой разговор, — приободрился Касс. — Всегда приятно иметь дело с деловыми людьми. Вы же понимаете, что любая услуга имеет свою цену?

— Я отдам вам все деньги, — почти рыдая, простонала Эрис, гипнотизируя бочку с водой. — Всё, что у меня лежит в тайнике.

— М-м-м, — изогнул дугой бровь Касс. — А тайник-то я и не нашел. Впрочем, мне не нужны деньги, сестра Эрис. Мы с вами договоримся о другой цене. Согласны?

— Я согласна, согласна, — ринулась вперёд карисса, но тут же была перехвачена герцогом.

— Ц-ц-ц, — покачал головой он. — Не так быстро. Мы еще не обговорили условия сделки, а они очень простые: глоток воды за слово правды. Вы каетесь перед нунтом в своих грехах, и за каждое признание получаете глоток воды. Вы готовы? — Касс с силой сжал локоть кариссы, вынуждая смотреть себе в глаза.

Женщина покорно кивнула, вновь обратившись взглядом к воде.

— Нунт ждёт вас, — Касс вывел кариссу на центр двора, поставив перед преподобным Киосимом. — Начинайте, — взяв у Дэррэка ковш с водой, обронил он.

— Я признаюсь, что перепродавала получаемые от герцога вещи и продукты, а вырученные деньги использовала в личных целях, — выпалила сестра Эрисс, и Касс, мгновенно приставив к её губам ковш, позволил сделать глоток.

— Отлично, — шепнул он женщине. — Продолжайте в том же духе, и вся бочка с водой ваша.

Кариссу прорвало, словно плотину. От безудержного потока льющихся признаний преподобный Киосим даже встал со стула, настолько был шокирован открывшимися подробностями того, что происходило в приюте и обители.

— А теперь я могу пить? — закончив тараторить, сглотнула Эрис.

— Конечно, — отпустил её руку Касс.

Карисса бросилась к воде со скоростью стрелы. Подпрыгнув, она перегнулась через край бочки, едва не свалившись в неё. Следивший за ней Дэррэк вовремя успел вытащить её за шиворот и отскочить в сторону, потому что женщина стала плескаться в воде, как безумная: жадно опуская в бочку голову, руки, громко фыркая и распыляя вокруг себя фонтаны брызг.

— Дамы! Ещё желающие присоединиться к кариссе есть? — поинтересовался герцог, вернувшись к задержанным сестрам.

Кассу показалось, что женщины, глядя на пьющую воду кариссу, в этот момент готовы были практически на всё. Неудивительно, что, выбежав к нунту, они одна впереди другой сознавались во всех своих злодеяниях, не стесняясь сдавать Киосиму и кариссу, и своих подельниц.

— Какая необыкновенная вода! — изрек Киосим, когда всех сознавшихся сестёр увели Гончие. — Где вы, говорите, её взяли?

— В колодце, преподобный, — усмехнулся Дэррэк.

— Это просто чудо какое-то! — осенил себя святым знамением Киосим. — Надо будет набрать воды и себе.

— Вам есть в чем каяться? — наиграно удивился Дэррэк. — Мне кажется, вы честнейший представитель слуг Всевидящего.

— Это для исповеди, — смущенно зарделся нунт.

— Я хотел бы вам предложить кандидатуру на пост кариссы, пока не завершится расследование, — обратился к Киосиму Касс. — Думаю, лучше сестры Энни никто не справится с этими обязанностями. Да и из слов обвиняемых, как вы уже поняли, она является достойнейшей из сестёр.

— Совершенно с вами согласен, — закивал Киосим.

— Я оставлю вам в помощь несколько своих людей, чтобы вы могли переправить с Гончими сестер в Хелликию, — сообщил Касс. — А я сегодня должен отбыть домой. Мы и так задержались здесь дольше, чем следовало. По прибытию в замок отдам распоряжение архонту насчет вашей крыши.

— Благодарю.

Киосим, благословив герцога, задумчиво смотрел вслед ему и его жене, размышляя над тем, как порой обманчиво бывает первое мнение о человеке.

Безусловно, одобрить совершенно неподобающие благочестивым людям игры в неприступную крепость и осадное орудие он не мог, да и выдранная из святой книги страница тоже ни в какие ворота не лезла, но у богатых людей порой были странные причуды, а Всевидящий учил прощать человеческие слабости. Впрочем, как наказать герцога за испорченную книгу, Киосим придумал: старенькие ворота храма давно нуждались в ремонте, а насколько нунт понял, Кассэлю дель Орэну отдать приказ починить их большого труда не составляло…

* * *

Касс предоставил своим воинам час на сборы и отправился в гостевой домик, чтобы помочь Оливии.

Охотница, привыкшая к кочевой жизни, собиралась быстро и четко: разложив по стопкам вещи, продукты и оружие, она брала в дорогу только самое необходимое, не отвлекаясь на мелочи и пустяки. Наблюдая за ее сборами, Касс в который раз удивился тому, насколько неприхотливой и непритязательной была эта женщина. Почему-то вспомнилось, сколько времени тратила Эория на то, чтобы собрать сундуки для поездки куда-либо. Весь день слуги, как оголтелые, носились по замку, выполняя ее распоряжения, и в итоге — на полдороге эльфийка вспоминала, что она что-то забыла.

Оливия собиралась, как солдат. Она, видимо, составляла в своей голове список, которому неукоснительно следовала, что удивило Касса еще больше — он сам всегда делал точно так же.

— Мы готовы, — спустя полчаса, сообщила девушка, приставив к стене застегнутые седельные сумки. Разложив на кровати свою куртку и брюки, она собралась надеть их на Лэйна.

— Оставь его в моем свитере и возьми с собой одеяло, — предложил Касс. — Дэр привез с собой сакарон, вы поедете в тепле и с удобствами, так что одежда ему не понадобится.

— А ты что, поедешь не с нами? — надулся Лэйн.

— Я буду ехать рядом, — взял мальчишку на руки Касс.

— На Мраке? — завистливо поинтересовался Лэйн. Здоровенный черный жеребец, на котором ездил Касс, иногда даже снился мальчику, уж больно красивым и статным был конь. Частенько Лэйн таскал ему на конюшню яблоки, и тогда Мрак милостиво давал погладить свою лоснящуюся гладкую морду и фыркал в ладошку, елозя по ней влажными губами.

— На Мраке, — согласно кивнул Касс, крепче сжав мальчишку, когда он, поджав губы, расстроено сник. — Доедем до Ястребиного Когтя, я тебя к себе заберу, так что в замок въедешь на коне, — подмигнул герцог Лэйну.

— Ладно, — милостиво согласился он, мечтая, что, когда вернется в замок, обязательно уговорит Касса покатать его на Мраке вдоль стены, чтобы все обитатели Ястребиного Когтя это видели. И тогда конюх, вечно гонявший его из конюшни, от зависти сгрызет свой хлыст, потому как ему взобраться на хозяйского коня уж точно никогда не позволят.

Вошедший в этот момент в комнату Дэррэк с порога солнечно заулыбался.

— Колючка, тебе не повезло. Мы возвращаемся домой. Больше пытать меня луком у тебя возможности не будет. Тарга — милейшая женщина, и кормит меня совершенно безвозмездно.

— Ей за это платят, во-первых, — фыркнула Ли, — а во-вторых, стучаться надо. И еще: тебя сюда никто не звал!

— Я нарушил семейную идиллию? — мило поинтересовался Дэррэк, за что удостоился от охотницы взгляда, способного размазать его по стенке. — Я, собственно, хотел увидеть племянника, — игнорируя праведный гнев Оливии, нагло проследовал дальше мужчина. — Ты в курсе, что у тебя теперь есть на редкость остроумный и симпатичный дядя? — обратился он к Лэйну. — Будем знакомиться заново!

Лэйну Дэррэк в общем-то нравился, он был веселым и не злопамятным — по крайне мере, за подлитое в вино снотворное он его не ругал, а все больше подшучивал и при каждом удобном случае благодарил за то, что вместо сонного зелья не подсыпал ему слабительного.

— А где подарки, дядя? — не растерялся Лэйн.

Дэррэк удивленно замолчал, вопросительно взглянув на брата.

— Я тебя предупреждал, — довольно усмехнулся Касс.

— Извини, малыш, о подарках я как-то не подумал, — почесал затылок Дэррэк.

— А надо было думать, — заметил Лэйн. — К детям с пустыми руками ходить не принято, — заявил он, вызвав у Касса нездоровый приступ кашля. Так мальчику говорили в замке, когда за его снадобья приносили какую-нибудь сладость или безделицу, и странно, как Дэррэк мог об этом забыть. — А это у тебя сапоги из сарийской кожи? — ребенок наклонился, заинтересованно разглядывая дорогую, сшитую у самого известного сапожника Азаандара обувь новоиспеченного дяди.

— Из сарийской, — насторожено ответил мужчина.

— Мне нравятся, — простодушно сообщил мальчик. — Подаришь, раз уж ты подарок забыл?

Дэррэк в недоумении посмотрел на посмеивающегося Касса, а затем обратился к Лэйну:

— Они же большие на тебя.

— Так я однажды вырасту и стану таким, как Касс, вот тогда и сгодятся, — не задумываясь, выпалил Лэйн.

— Эм, — растерянно замялся Дэррэк. — У меня других сапог с собой нет…

— Ничего, — обнадежил его Лэйн. — Я до замка потерплю.

Вернувшийся с улицы Джедд сообщил, что воины готовы к выезду, и Касс, подхватив сумки и мальчишку, пошел к выходу.

— Ты не расстраивайся, — толкнула в плечо Дэррэка охотница. — Зачем лосям сапоги? Мы тебе подковы по приезду справим.

— Ну и семейка, — ворчливо пожаловался Дэррэк. — Одна — кормить не хочет, другой — последние сапоги отбирает…

— Скажи спасибо, что до тебя Джедд не добрался, — заметила охотница, спускаясь по лестнице. — Его конек — шкуры. Так что ты еще легко отделался.

Дэррэк задумчиво замолчал, мучительно соображая, а не поспешил ли он радоваться за брата? С одной стороны — Касс ожил и удивительным образом смягчился, хотя, вероятно, еще и сам этого не понял, а с другой — собственную шкуру Дэррэку было как-то жалко, а у мастримов, судя по всему, в запасе имелось множество способов, как подпортить не только ее, но и нервы.

После недолгих раздумий мужчина решил, что по приезду надо будет быстренько дернуть подальше, пока новая семья брата не раздела его до исподнего. Кто знает, что маленький хитрец решит стребовать с него в следующий раз?

И совсем о другом думала Оливия. Возвращаться в Ястребиный Коготь ей не хотелось. Проживание в обители создавало хоть какую-то иллюзию свободы выбора, и здесь, на глазах у чужих людей герцог, вероятно, вынужден был вести себя благопристойно и сдержано. В своем же замке он был хозяином и господином, чьему слову и приказу подчинялись незамедлительно и безоговорочно. Ли боялась, что снова окажется пленницей в четырех стенах, лишенной права голоса, связанной по рукам и ногам своим обещанием Ястребу и ответственностью за Лэйна.

Сейчас решение остаться в Ястребином Когте уже не казалось ей таким правильным и взвешенным. Как она сможет прожить почти год бок о бок с нелюдем, и отпустит ли он ее, как обещал? Что, если это все хитрый план Ястреба, чтобы заманить ее в ловушку, а потом привязать к себе навсегда? Фактически она — жена Кассэля дель Орэна, а Лэйн — его сын, и если герцог вдруг не позволит забрать мальчика, куда она пойдет без него?

Охотница все больше углублялась в свои опасения, пока отряд ехал к замку. Всю дорогу Ястреб находился рядом с сакароном, не спуская с нее и ребенка глаз. Наивный и неискушенный Лэйн радостно махал мужчине в окошко рукой, а во время остановок на трапезу с удовольствием устраивался у Ястреба на коленях, весело болтая с ним и уплетая за обе щеки все, что тот совал ему в руки. Медленно и неотвратимо герцог привязывал к себе мальчишку, и Оливия, в какой-то момент четко уяснившая для себя этот факт, пришла в ужас. Да ведь Лэйн сам не захочет уехать от него, а многомордый муженек сделает все, чтоб именно так и было!

Мрачное, как пасмурный день, настроение девушки превратилось практически в предгрозовое, когда, добравшись до замка, герцог забрал укутанного в одеяло ребенка из сакарона и, усадив на Мрака, гордо въехал с Лэйном на территорию Ястребиного Когтя.

Высыпавшие на площадь жители смотрели на мальчика с такой радостью и любовью, что у Оливии защемило сердце. Мужчины улыбались, а женщины, не стыдясь своих чувств, утирали передниками мокрые от слез глаза. Выбежавшая вперед Грасси, бледная, похудевшая, с распущенными рыжими волосами, отчаянно зажимала ладошками губы, пытаясь не разреветься во весь голос.

Звучный баритон герцога птицей полетел над толпой, заставив всех замереть, внимая его словам.

— Я вижу, как все рады видеть Лэйна целым и невредимым, — прижав к себе мальчишку, начал Касс. — Но прежде чем он снова ступит на порог Ястребиного Когтя, хочу, чтобы вы познакомились с ним заново, — герцог выдержал небольшую паузу, а затем ошеломил слуг своим заявлением. — Отныне Лэйн — дель Орэн, мой сын и ваш маленький господин!

Спрыгнув на землю, Ястреб бережно снял с коня ребенка, и расступившаяся перед ним челядь почтительно склоняла головы, не сдерживая рвущихся улыбок, пока он шел с мальчиком к зданию донжона.

Остановившись возле глотающей слезы Грасси, Касс, заглянув в восторженно-счастливое лицо Лэйна, тихо поинтересовался:

— Ничего не хочешь сказать своей подруге?

Ребенок, шустро высунув из одеяла руки, порывисто обхватил рыжую швею за шею, прижавшись лицом к ее мокрой щеке.

— Прости меня, Грасс, — ласково поцеловал девушку мальчик. — Я больше так не буду.

Грасси громко всхлипнула, а затем, обратившись к удерживающему Лэйна хозяину, благодарно пробормотала:

— Благодарю вас, Ваша Светлость.

— Готовь свой станок, — прежде чем Касс двинулся дальше, шепнул Грасси Лэйн. — Сегодня приду ломать, как и обещал, — мальчишка заговорщически подмигнул подруге и, довольный собой и жизнью, откинулся на плечо герцога, позволяя мужчине внести его в дом.

Грасси тихо рассмеялась сквозь бегущие слезы, прижав к губам сжатые в кулачки руки. Успевший спешиться Джедд, то хмурясь, то улыбаясь, смотрел на трогательно-растрепанную девушку, не решаясь сделать к ней шаг, а затем, плюнув на собравшихся вокруг людей, в одно мгновенье преодолел разделявшее их с Грасси расстояние, чтобы бережно прижать солнечную швею к своей груди.

— Ну и чего ты плачешь, дуреха? — ласково пробубнил охотник, любуясь рыжими завитками, мягкими спиральками обкрутившими его ладони. — Все ведь хорошо, — погладил девушку мастрим.

— Это я от счастья, — спрятала смущенное и зардевшееся лицо Грасси в складках куртки Джедда.

— От счастья надо радоваться, а не плакать, — завернув швею в свои объятья, чтобы спрятать от любопытных взглядов, изрек Джедд. Усмехнувшись, он наклонился к уху девушки, чтобы нежно шепнуть: — Мне больше нравится, когда ты улыбаешься.

Оливия хмуро наблюдала за творящимся на ее глазах действом, остро и болезненно ощущая, что в этот миг в замке, пожалуй, счастливы абсолютно все… все, кроме неё.

Лэйн получил дом и отца, которого у него никогда не было, Ястреб — сына, о котором мечтал, Джедд и Грасси обрели друг друга, слуги радовались грядущим переменам, и только она была чужой и лишней на этом празднике жизни. У нее вновь ничего не было. Хрупкая, нарисованная ею иллюзия таяла, как снег по весне, обнажая черные прогалины ее едва заживших ран.

— Госпожа, как хорошо, что вы вернулись, — Ли обернулась, скользнув безучастным взглядом по улыбающимся лицам Марси и Фэлис, удивляясь тому, что здесь кто-то даже рад ее видеть.

— А мы, как хозяин икту активировал, так комнату вашу сразу и приготовили, — тараторили девушки. — Пойдемте в дом!..

Оливия устало выдохнула. Другого выхода, кроме как подчиниться обстоятельствам, у нее не было, а если и был, то она пока его не видела.

Добравшись до своей комнаты, она с раздражением обнаружила в ней Ястреба, с улыбкой глядящего на Лэйна, резво прыгающего по кровати.

— Ли, ты посмотри, как тут здорово! — махающий руками-крыльями мальчишка, одетый в необъятный свитер герцога, был похож на выпавшего из гнезда вороненка, растрепанного и взбудораженного.

Протянув Лэйну руки, Ли обняла его, бросив на Ястреба косой взгляд, сдобренный доброй толикой злости.

— Ты можешь идти. Тебе больше нечего здесь делать, — проронила девушка. — Я помогу искупаться Лэйну и уложу спать. Ему нужно отдохнуть после долгой дороги.

— Я не устал, — попытался было возразить Лэйн, но заметив, как помрачнело лицо Оливии, тут же притих, настороженно прижавшись к ней всем телом.

— Я хотел поговорить с тобой, — заложил за спину руки Касс, хмурясь, чувствуя напряженность и нарастающее недовольство охотницы.

— А это нельзя отложить на завтра? — фыркнула Ли, еще больше досадуя, что не получается избавиться от Ястреба побыстрее.

— Я и хотел поговорить о завтрашнем дне, — спокойно пояснил Касс. — Мы должны будем завтра отправиться ко двору.

— Мы!? — оставив Лэйна на кровати, Оливия развернулась к Ястребу всем корпусом. — Я с тобой никуда не поеду, — жестко заявила она.

По лицу мужчины пробежала тень, и он, стараясь сохранять хладнокровие, тихо поинтересовался:

— Почему?

Оливии хотелось крикнуть ему, что у нее нет желания не то что ехать куда-то с ним, а и просто его видеть, но в присутствии Лэйна она не могла себе этого позволить.

— Потому что не хочу, — жарко сверкая глазами, ответила девушка.

Касс молча стиснул зубы, и на его шее учащенно забилась жилка, выдавая градус его накаляющегося настроения.

— Кажется, мы обо всем договорились с тобой, — осторожно напомнил он. — Ты согласилась изображать при необходимости видимость нормальной супружеской пары.

— По-моему, я только этим и занималась последние несколько дней, — заметила Ли, гневно выпуская воздух из легких. — Я устала притворяться.

— Это были непредвиденные обстоятельства, — помрачнел Касс. — Мы условились, что ты будешь появляться со мной при дворе, когда потребует царь. Магрид прислал приглашение. Я обещал ему, что появлюсь с тобой в Арум-Рисире на открытие сезона.

— Ты обещал, ты и являйся, — нетерпеливо переступила с ноги на ногу Ли. — Я твоему Магриду слова не давала.

— Ты дала слово мне, — не выдержал Касс.

Ли упрямо сжала кулаки, прожигая герцога взглядом.

— Лэйну нужен отдых и уход. Я не хочу никуда ехать, — дерзко вскинула голову она. — Или опять потащишь меня силой?

По горлу герцога прошла волна судорожно сжатых мышц и на скулах заходили желваки.

— Я дал слово, что больше не буду тебя ни к чему принуждать, и, в отличие от тебя, я привык его держать, — резко развернувшись, Касс вышел из комнаты, напоследок громко хлопнув дверью.

Ли бессильно опустила плечи, вмиг ссутулившись от резко отпустившего тело напряжения. Жалостливо и тоскливо глядевший на нее Лэйн осторожно дотронулся рукой до ее щеки, и охотница, тяжело вздохнув, натянуто улыбнулась мальчику.

— Пойдем купаться, мой хороший, — стаскивая с ребенка свитер, попыталась выбросить из головы неприятный осадок после разговора с Ястребом Ли.

— Ты злишься на Касса? — Лэйн настойчиво обхватил лицо охотницы ладонями, заглядывая в ее глаза, как в душу.

— Немного, — смутилась Оливия, не зная, куда спрятаться он проницательного взгляда ребенка.

— Почему? — не успокоился Лэйн. — За что ты на него сердишься?

— Давно это было, — желая поскорее уйти от темы, пробормотала Ли. — Да и не нужно тебе знать…

— Ты, как и он, не умеешь прощать? — грустно поинтересовался мальчик.

Оливия растеряно моргнула, не зная, что ответить.

— Не все можно простить, — опустила голову она. — Когда ты вырастешь, поймешь меня, — подхватив ребенка, девушка понесла его в заботливо набранную Фэлис и Марси купель.

Брызгающийся и весело плещущийся в горячей воде Лэйн на время отвлек Оливию от безрадостных мыслей, заполнив своим счастливым смехом зияющие пустоты ее души. Охотница понимала, что для мальчишки, выросшего в нищете и последние годы скитавшегося по грязным улицам Хелликии, роскошь дворца Ястреба казалась сказкой из его детских грез. И она не могла корить ребенка за то, что его неискушенной маленькой душе нравился такой неожиданный поворот судьбы, и нравился тот, кто так легко и безвозвратно ее изменил. Выбравшись из купели, румяный и чистый Лэйн носился по новым апартаментам Оливии, заглядывая во все ящики, шкафы и углы, лихорадочно сверкая глазами, когда находил какую-нибудь красивую безделушку, и не важно, было ли это зеркальце в золоченой оправе или украшенный серебром и драгоценными камнями гребень.

— Ли, ты посмотри, какая красота! — открыв шкаф, Лэйн стал рыться в находящихся там вещах. — А это для чего? — стащив с вешалки белоснежный комплект ночной сорочки и пеньюара, украшенных купонным кружевом и атласными лентами, спросил мальчик, любовно трогая руками зубчатый край оборки.

— Это домашняя ночная одежда, — Ли усмехнулась простодушному восторгу ребенка и, отобрав у него вещь, аккуратно вернула ее на место.

— Надень, раз она домашняя, — неожиданно попросил Лэйн, дернув охотницу за руку. — Мы ведь дома.

— Нет, — испуганно попятилась от шкафа Ли.

— Почему? — недоуменно хлопнул ресницами мальчишка. — Это ведь твоя одежда.

— Это не моя одежда, — тряхнула головой Ли. — Здесь ничего моего нет.

— Но ведь это твоя комната, — не желая соглашаться с Оливией, уперся Лэйн. — Значит, все, что в ней находится — твое!

Ли бессильно вздохнула, понимая, что не сможет объяснить ребенку, почему ей ничего не нужно от Ястреба и что ее нахождение в этой комнате — вынужденная мера.

— Ты боишься испортить такую красивую вещь? — наконец наивно предположил Лэйн.

— Да, — не желая разочаровывать ребенка, согласно кивнула Оливия.

— А ты осторожно, — снова полез в шкаф Лэйн. — Наденешь, я посмотрю, и сразу снимешь, чтобы не порвать, — доставая понравившийся ему комплект, заговорщически зашептал мальчик.

— Нет, Лэйни, это плохая идея, — мягко запротестовала Ли.

— Ну, пожалуйста, — обиженно выпятил губу ребенок. — Я тебя никогда не видел в платье.

Оливия затравлено оглянулась по сторонам, словно хотела найти поддержку у окружавших ее стен, но взгляд поймал лишь их молчаливую красоту и праздное безразличие.

— Я никому не скажу, — продолжал осадой брать Оливию Лэйн, видя ее замешательство. — Ну, что тебе стоит надеть, хоть на минуточку? Разве я так много прошу? Надень. Для меня. Один разок! — теперь уже совсем нечестно играл мальчишка, рассчитывая не мытьем, так катаньем добиться своего.

— Хорошо, — не выдержала Ли. — Только на одну минуточку. И больше ты меня просить не будешь.

— Ага, — довольно кивнул Лэйн, шустро юркнув на кровать в ожидании, пока Оливия вернется из купальни.

Быстро вымывшись, девушка, судорожно выдохнув, стала натягивать на себя одежду. Руки не слушались. Пальцы задеревенели и стали холодными, как лед, ноги ослабли, а в позвоночнике неприятно закололо. Если бы Лэйн только знал, чего ей это стоило. Этот наряд до омерзения напоминай ей тот, в котором Роан привел ее в храм, а с тех пор она дала себе слово, что больше не будет носить женскую одежду, какой бы красивой она ни была. Один раз сделать это ее вынудили обстоятельства, когда она бежала в Айвендрилл, и второй раз Элл сделал это без спроса, превратив традиционный наряд воинов ольдта магией в платье.

Завязав на рукавах и груди атласные ленты, Ли вытерла о бедра вспотевшие ладони и, сделав глубокий вдох, пошла в спальню.

— Ну, вот, — остановилась в центре комнаты она. — Доволен?

Лэйн с отвисшей челюстью уставился на Оливию с таким восхищением, что девушке стало неуютно под его взглядом.

— Ли, ты такая… — восторженно потянул ребенок. — Такая… — развел руками мальчишка, не находя слов.

— Какая? — смущенно улыбнулась охотница.

— Как птица белая.

— Ну да, — покривилась Ли. — Белая ворона.

— Лебедь, — покачал головой Лэйн. — Ты на лебедь белую похожа.

Ли сглотнула комок, подступивший к горлу, широко раскрыв наполняющиеся слезами глаза.

За стеной внезапно послышался шум, а затем дверь в комнату резко отворилась, и в нее ворвались запыхавшиеся и испуганные Марси с Фэлис.

— Простите, госпожа, — трясущимися руками суетливо запирая засовы, бормотали они. — У вас двери крепкие, в металлической оплетке… выдержат.

— Что происходит? — повела бровью охотница, не совсем понимая причину внезапного вторжения и паники служанок.

— Там хозяин… — неопределенно указав направление, сообщили служанки. — Опять сорвался…

— Откуда сорвался? — мельком глянув на побледневшего Лэйна, спросила Ли.

— С цепи сорвался, как пес бешеный, — глаза у Марси стали как блюдца, а затем она судорожно вцепилась в рукав стоявшей рядом Фэлис. — Лютует опять, нелюдь окаянный.

Фэлис мгновенно наступила подруге на ногу, и та, покраснев, повинно опустила голову.

— Простите, госпожа. Глупая я и глупости говорю.

— Ли, — вскочил с кровати Лэйн. — Кассу плохо, я чувствую, пойдем. Мне надо к нему!

— Что ты, солнышко, — испуганно затрясла головой Марси. — Нельзя к нему! Зашибет ведь! Не в себе он, — всхлипнула служанка, а затем её лицо сморщилось, как сухой плод, и она принялась рыдать: — Это ж опять полдома до утра разнесет…

— Ли, не слушай их. Они глупые! Глупые! — едва не плача, топнул ногой Лэйн. — Пойдем, — потянул он за руку охотницу. — Ему опять плохо. Я нужен ему.

— Сейчас же перестаньте реветь и пугать мне ребенка! — неожиданно прикрикнула на причитающих служанок Оливия. — Ты никуда не пойдешь, — взяв Лэйна за руку, девушка отвела его обратно в кровать, укрыв одеялом. — Я сама схожу, — ласково поцеловала мальчишку в лоб она. — Дай мне слово, что тихонько посидишь и подождешь, пока я не вернусь. Обещаешь?

— Обещаю, — шмыгнул носом Лэйн.

— Не обманешь? — прищурилась Ли.

— Я мужчина, а мужчины, в отличие от женщин, всегда держат свое слово, — насупился Лэйн. Оливия вздрогнула, не понимая, с чего вдруг мальчик так заговорил, а потом, догадавшись, что он, видимо, сделал такие выводы из ее недавнего разговора с Ястребом, расстроено сникла.

— Женщины тоже умеют держать слово, — взъерошив волосы Лэйна, заявила охотница, направляясь к выходу. — Где сейчас герцог? — с суровой решимостью во взоре выпрямила спину Оливия, обращаясь к Марси и Фэлис.

— В каминном зале, — проблеяла Марси. — Не ходите туда, госпожа… — девушка осеклась, когда открывшая двери хозяйка властным взглядом практически пригвоздила ее к стенке.

— Присмотрите за Лэйном, — спокойно приказала Ли, покидая комнату.

Следуя по пустым коридорам замка и прислушиваясь к резким скрежещущим звукам, доносившимся снизу, идея отправиться к Ястребу одной уже не казалась девушке такой умной и правильной. А когда, остановившись на пороге каминного зала, она обнаружила в нем нелюдя и крушащих все, что попадалось им под лапы, теней, страх и беспокойство вытеснил безудержный гнев.

— Прекратить немедленно! — звонко и громко рявкнула Оливия.

Тени замерли в тех позах, в которых их застал окрик охотницы, а затем медленно развернули к ней свои оскаленные морды.

— На место поставил, — ткнула пальцем Ли на зажатую в лапе одного из монстров вазу, которую он собирался разнести о стену. — Живо!

Жуткий двойник герцога, ярко мигнув зелеными глазами, осторожно пристроил вазу на краю стола.

— На место — это значит там, где взял, — раздраженно заметила девушка.

Монстр мгновенно переставил сосуд на каминную полку и быстро спрятался в хозяина.

— Ты что здесь устроил? — прошипела Оливия, переведя взгляд на тяжело дышащего нелюдя. — Ты для этого ребенка усыновил, чтобы напугать его до смерти? Немедленно убрали всё за собой и свалили, быстро! — гаркнула девушка на гипнотизирующих её теней.

Монстры шустро задвигались по залу, заметая следы устроенного ими погрома, забрасывая мусор в камин, аккуратно устанавливая перевёрнутую мебель, и при этом не забывая с опаской поглядывать на сурово сдвинувшую брови охотницу.

Последний из двойников герцога приставил к столу отрубленную ножку, после чего скрылся в теле хозяина, но сам Касс, почему-то так и не пошевелившись, напряжённо застыл напротив Оливии.

Несколько секунд они смотрели друг на друга в упор, не нарушая ни словом, ни жестом неподвижность, а затем уставшая от затянувшегося молчаливого поединка Оливия сделала короткий шаг вперёд, высокомерно вскинув подбородок:

— Если ещё раз ты устроишь что-либо подобное, — холодно отчеканила она, — я заберу Лэйна и Джедда и уеду из замка. Я согласилась терпеть тебя в течение года ради мальчика, полагая, что так будет лучше для него. Потом ты усыновил Лэйна, мотивируя свой поступок тем, что ему нужен наставник и защитник, но я считаю, что лучше не иметь никакого отца, чем такого невменяемого, как ты. Какой пример ты можешь подать ребёнку? — безжалостно бросила Ли в вытянувшееся лицо Ястреба. — Я не собираюсь каждый раз, когда тебе взбредет в голову разнести здесь всё к драному орку, прятаться с Лэйном за железными дверями, и я не подписывалась терпеть дикие выходки твоих отвратительных морд и смены твоего дурного настроения…

— Довольно, — перебил девушку Касс. — Я тебя услышал, — уставившись горящим взглядом куда-то в одну точку на её теле, пробормотал он.

Ли опустила голову, с ужасом уяснив, куда именно он смотрит. Всевидящий!

Выскочив из комнаты, раздираемая гневом, она совсем забыла о том, что на ней надето! Стянув на груди края разошедшегося кружевного халата, она осторожно отступила на шаг назад, чувствуя, как к щекам приливает кровь.

— Я даю слово, что подобного больше не повторится, — не отводя от девушки взгляда, прогремел Касс.

В глубине зелёных глаз вспыхнул откровенно пугающий блеск, и у охотницы на затылке зашевелились волосы — таким хищным в этот момент стало лицо мужчины. Сейчас он даже внешне был похож на ястреба — зоркого, настороженного, затаившегося, готового сорваться с места безудержным вихрем в полёте за добычей.

— Обещаю, что буду вести себя, как примерный муж и отец, — подозрительно спокойно продолжил он.

Настроение мужчины, мгновенье назад похожее на шторм, внезапно обернулось полным штилем, и это заставило Оливию напрячься всем телом.

— Хорошо, — рассеяно кивнула Ли, думая только об одном: как бы поскорее смыться от такого странного Ястреба.

— Слово за слово, — вкрадчиво и тихо произнес Касс, плавно наступая на девушку.

— Что?

— Справедливо, если мы с тобой будем в равных условиях. Я держу свои обещания, но и ты держишь свои.

— Хорошо, — не замечая подвоха, согласилась девушка, и Ястреб тут же поймал её в ловко расставленную ловушку:

— Отлично, значит, завтра мы выезжаем в столицу.

Оливия остановилась, растеряно уставившись на невозмутимо наблюдающего за ней герцога.

— Я…

— Ты пообещала, — настойчиво-мягко напомнил Касс и вдруг, качнувшись, совершенно неожиданно вытянул вперед руку, дотронувшись до скулы Оливии кончиками пальцев. — Ты очень красивая в этом наряде, Лив, — хрипло и низко произнес он. — Тебе идёт.

Охотница в панике отступила назад. Запутавшись с непривычки в складках собственного одеяния, она, наверное, позорно упала бы на пол, если бы не мгновенно удержавший её Ястреб. Неуловимо быстро он успел поймать её в свои объятья и, вздернув вверх, крепко прижать к своей груди.

— Отпусти меня, — сердце охотницы колотилось, как у загнанного зайца, когда лицо мужчины очутилось так близко к ее собственному, что его дыхание обожгло кожу.

— Хорошо, — выдохнул в приоткрытые губы девушки Касс и, резко разжав руки, поставил Ли на ноги. — Отпустил, — шепнул он в ее макушку.

В горле Оливии разом пересохло, тело стало каменным, негибким, и она с трудом смогла заставить себя, оттолкнувшись от Ястреба, сделать пару шагов.

— Помочь? — насмешливо поинтересовался Касс, разглядывая взвинченную Оливию, безуспешно пытающуюся завязать ленты, стягивавшие на груди пеньюар.

— Не надо, — отбросив завязки, девушка нервно запахнула края халата, а затем резко выпалила: — Я не поеду с тобой в столицу без Лэйна и Джедда!

— А разве я тебе предлагал ехать без них? — иронично повел бровью Касс. — Тебе еще полагается штат слуг. Можешь взять с собой любых служанок, каких захочешь. Сложно будет подготовиться к балу без их помощи.

Оливия нахмурилась, застигнутая врасплох словами мужа. Неужели он надеялся, что она станет выряжаться ради него, как глупая гусыня?

— Если ты считаешь, что я надену на твой бал что-то подобное, — указала на свой наряд она, — ты сильно заблуждаешься.

— Пойдешь в штанах и рубахе? — изумился Касс.

— Ты ведь тоже пойдешь в штанах и рубахе? — дерзко заметила охотница. — Ты только что предложил уравнять наши условия. Почему тебе можно, а мне нельзя? — Ли с триумфом обратилась к помрачневшему мужчине, искренне надеясь, что сейчас он откажется от своей идиотской затеи тащить ее во дворец, и она сможет свободно вздохнуть.

— Ладно, — неожиданно согласился он, совершенно сбив Оливию с толку. — Надеюсь, ты не в одежде мастрима собираешься быть представленной ко двору?

— Нет, — не задумываясь, ответила Ли, решив, что он попросту издевается над ней.

— Вот и хорошо, — не дал ей опомниться Касс. — Значит, тебе однозначно понадобятся слуги, чтобы нашить дюжину парадных костюмов. Женщинам не принято появляться во дворце в одном и том же наряде дважды.

Ли даже не нашлась, что ответить: поджав губы, она уныло смотрела на едва заметно улыбающегося Ястреба, понимая, что, кажется, серьезно попала, и теперь вынуждена играть по правилам, навязанным ей хитрым многомордым мужем.

— Я подумаю, кого из служанок возьму с собой, — раздраженно крутанувшись, Оливия медленно пошла к выходу, отчаянно стараясь, чтобы ее уход не выглядел как бегство.

— Только недолго думай, — полетело ей вдогонку. — Иначе я возьму первых попавшихся.

Ли завернула за угол, а затем, подхватив юбки, рванула со всех ног в свои покои, костеря себя на чем стоит свет. И как она могла так глупо попасться на уловку герцога? Слово за слово! Она не сомневалась, что теперь он будет все время играть на струнах ее гордости, умело используя в своих интересах.

Ворвавшись в комнату, девушка, к своему полному недовольству, обнаружила Лэйна, стоящим босиком на полу перед почему-то сидящими с закрытыми глазами на кровати служанками.

— Это еще что такое? — повысила голос Оливия.

— Ну вот, все испортила, — недовольно скривился Лэйн, а затем, махнув рукой, проворчал: — Все, вставайте.

— Ты почему не в кровати? — сердито возмутилась Ли. — Ты же мне пообещал!

— Я пообещал сидеть тихо, — задорно улыбнулся ей мальчишка. — Мы вроде и не шумели…

— Что вы здесь делали? — обратилась к Марси и Фэлис охотница.

— Они нервничали, — спокойно ответил за перепуганных служанок Лэйн. — А я их успокаивал. Я же целитель, — подмигнул он Оливии.

Ли сокрушенно покачала головой, шумно выдохнув:

— Марш в кровать, целитель. А вы, — кивнула она служанкам, — найдите Грасси и предупредите, что завтра вы и она поедете со мной в столицу. Ступайте, — и устало махнула рукой расплывшимся в счастливых улыбках девушкам.

— Ты завтра поедешь с Кассом? — когда Марси и Фэлис покинули комнату, спросил Лэйн.

— Ты тоже поедешь с нами, — поведала Ли, и мальчишка в одно движение запрыгнул на кровать, завалившись на подушки.

— Помирились, значит, — довольно сверкнул глазами он. — Ну, все, можешь снимать, — ткнув пальцем в кружева, заявил он.

— Что!? — опешила Оливия.

— А что? — пожал плечами Лэйн. — Сальма, когда надевает свою блузку с оборочками на груди, так все мужики в замке перед ней, как суслики, замирают. А эта твоя штука домашняя покрасившее, чем у Сальмы будет. А Касс, он же тоже мужик…

— Ты что, специально меня заставил это надеть, — брезгливо взялась пальцами за пеньюар Оливия, — чтобы я к нему пошла?! Вы что, сговорились?

— Чего тут сговариваться, когда он вылетел из комнаты, как медведь-шатун, — фыркнул Лэйн. — Значит, буянить будет. Я же целитель, я знаю! — гордо выставил вверх указательный палец мальчик.

— Ты… — потеряла дар речи Оливия. — Да ты… ты знаешь, кто? — охотница бессильно уселась на край кровати. — Я его… я для него… а он… — бессвязно жаловалась непонятно кому девушка.

— Ли, — пристыжено подполз к ней Лэйн. — Не сердись, пожалуйста, — ребенок обнял Оливию со спины, прижавшись к ней щекой.

— Зачем ты это сделал? — повернулась к нему охотница.

Пожевав губу, мальчишка виновато потупил взгляд.

— А ты в столице была когда-нибудь? — вдруг поинтересовался он.

— Нет, — отрицательно махнула головой Ли.

— И я не был, — вздохнул Лэйн. — А там, говорят, красиво очень, и попасть туда простому смертному нельзя.

Ли несколько секунд растеряно смотрела на ребенка, а потом, не выдержав, крепко обняла.

— Ты хитрый маленький пройдоха, а не целитель, — сообщила она.

— Так ты больше на меня не сердишься? — лукаво улыбнулся Лэйн.

— Не сержусь, — тяжело вздохнула Оливия. — Ложись спать. Завтра вставать рано и в дорогу собираться.

— Сказку почитаешь? — вытащил из-под подушки толстую книгу Лэйн.

— Ты где это взял? — сжав в руках магический сборник в кожаном переплете, ужаснулась Ли.

— Там, — указал Лэйн на дверь, смежную с покоями Ястреба. — Там таких много.

— О, нет! — простонала Оливия, закатив глаза. — Я тебя прибью. Это не сказка. Это книга Ястреба.

— Откуда я знал, — сник Лэйн, разочаровано глядя на книгу. — Я же читать не умею. Думал, что это сказка.

— Зачем ты вообще полез в его комнату? — вопрошающе строго посмотрела на мальчишку охотница. — Нельзя трогать и брать без спроса чужое!

— Почему это чужое? — недоуменно хлопнул глазами ребенок. — Это Касса, а он сказал всем, что я его сын и маленький хозяин, значит, все тут и мое тоже!

Оливия закрыла руками лицо, с силой выпустив воздух из легких. Как все просто было у Лэйна, и как все сложно на самом деле.

— Ли, ну ты чего? — пацаненок погладил охотницу по голове. — Это же просто книга. Что ему, книгу для меня жалко? Хочешь, я сбегаю ее обратно поставлю?

— Не надо, — поднялась с места Оливия. — Я сама поставлю, пока он не вернулся и не заметил пропажу. И не смей больше туда ходить. Спать ложись, немедленно. Понял?

— Понял, — недовольно пробурчал Лэйн, обижено натянув на себя одеяло и уткнувшись лицом в подушку.

Оливия дошла до дверей, ведущих на половину герцога, в нерешительности взявшись за ручку. Резко выдохнув, она осторожно приоткрыла створку, с опаской заглянув в образовавшуюся щель. В комнате Ястреба было темно, тихо и пусто. Затаив дыхание, Ли поднялась на цыпочки и быстро прошмыгнула внутрь, естественно, не заметив, как высунувший из-под одеяла нос Лэйн расплылся в коварной улыбке.

Мальчик точно знал, когда Касс вошел в свою комнату: его беспокойно бьющееся сердце Лэйн почувствовал, еще когда Марси и Фэлис находились в спальне Оливии. Конечно, где-то в глубине души его грыз червяк раскаяния за свою не совсем честную игру, но с другой стороны, ребенку казалось, что ничего плохого нет в том, что он пытается сблизить двух полюбившихся ему людей, которые стали его приемными родителями.

В обители это было делать очень легко: стоило изобразить из себя слабого и больного, как Ли и Касс тут же забывали о своих противоречиях и носились вокруг него, как две заботливые наседки. Собственно говоря, именно этот момент и понравился Лэйну: лежать в кровати, как королю, чтобы тебе приносили еду, сладости, читали книжки, баловали, рассказывали сказки и вообще исполняли любые твои желания. В такие мгновения мальчишка чувствовал себя абсолютно счастливым, и ему казалось, что он действительно обрел настоящую семью, о которой мечтал, что это милостью Всевидящяго судьба свела его с Оливией, Кассом и Джеддом. И если осчастливить мастрима было проще простого: надо было только пару раз сломать Грасси станок, позвать Джедда его отремонтировать и нечаянно запереть их со швеёй в комнате, то с Кассом и Ли все было сложней.

Но Лэйн не унывал: в конце концов его просьбы, как сына хозяина, обязаны были исполнять все слуги, а это значило, что теперь у него в помощниках было все население замка. Мальчик очень надеялся, что придуманый план сработает раньше, чем Ли и Касс успеют его раскусить, потому что после того, как упадет стенка, которую они выстроили между своими сердцами, ни одному, ни другому не придет в голову ругать его за это.

* * *

Касс вошел в свою комнату, чутко прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за стены. Судя по отдаленному гулу нескольких голосов, в спальне Оливии кроме Лэйна были служанки, и мужчина неожиданно для себя понял, что его это почему-то злит и раздражает.

Почему-то?

Дерьмо, да он бежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, в надежде, что застанет ее в коридоре до того, как она успеет исчезнуть за дверью.

Зачем?

Хороший вопрос, ответа на который у него не было.

Просто хотел убедиться, что это ему не приснилось, и что та невероятно будоражащая женщина, одетая в облако полупрозрачных кружев, действительно была Оливией, а не плодом его больного воображения.

Он и не узнал ее сразу: тупо пялился на выставленную в откровенном вырезе наряда соблазнительную женскую грудь, и только когда перевел взгляд на лицо — понял, кому она принадлежит.

Разгневанная Лив, отчитывая его, даже не заметила, как развязалась лента, стягивающая края накидки, как разошлись в стороны полы халата, скрывающего кружевную сорочку, и как красиво светятся под тонкой тканью полунамеком очертания ее тела на фоне полыхающего за спиной камина, давая волю разыгравшемуся воображению.

Красивая.

С прилипшими ко лбу и щекам влажными прядями, тонкими оголенными руками, гибкой шеей и высокой грудью, она была похожа на… женщину.

Под его пальцами и ладонями была не резкая, мужиковатая, одетая в грубую одежду охотница, а женщина — мягкая, теплая, пахнущая нежностью, чистотой и домом.

Он успел уловить дразнящий аромат чистых волос, пока прижимал ее к себе: горько-медовый запах вереска, переплетающийся с тонкой свежестью мяты. И губы… влажные, сочные… так и хочется попробовать на вкус.

Касс яростно тряхнул головой, избавляясь от засевшего там видения. Образ красивой полураздетой женщины совершенно не способствовал ясности мыслей, но он настойчиво всплывал перед глазами, заставляя сердце бесконтрольно выбиваться из ритма.

«Мрачный Сардар, да что же это такое? Только этого не хватало! Какого Раннагара она так вырядилась? Хотела позлить, или?.. Она что, теперь все время будет так ходить по дому?!» — от этой мысли у Касса неприятно засосало под ложечкой и пересохло в горле.

«Дохлый тролль! Верните ту Лив, в штанах и тунике! По крайне мере, глядя на неё, не хочется вылить на себя ушат ледяной воды».

Сбросив сапоги и рубаху, Касс залетел в купальню, окунул голову в остывшую купель, а затем, резко выпрямившись, закрыл глаза, наслаждаясь ощущением бегущих по груди и спине холодных ручейков, вбирающих в себя жар его разгоряченного тела.

Глубоко вдохнув и выдохнув, мужчина наконец вернул себе прежнее спокойствие и, устало вытерев лицо, поплелся к кровати.

«Это хорошо, — думал он, опустившись на постель, — что Лив появится во дворце не в платье».

Бальные наряды женской половины Азаандара, в отличие от общепринятых в Аххаде, не отличалась особой скромностью и целомудренностью. Наоборот, в стремлении блистать и быть замеченными при дворе, знатные шейны столицы порой позволяли себе излишне открытые платья, и представив, что ему придется вести Лив к Магриду в чем-то подобном, герцог неуютно заерзал на кровати.

Дверь в его спальню внезапно приоткрылась, прорезав темноту комнаты косой полоской света. Касс инстинктивно вскочил на ноги, а затем, осознав, что это открылась дверь, смежная с покоями жены, изумленно замер, вытаращившись на появившуюся в проеме фигуру Оливии.

Что ей здесь нужно? Зачем крадется, как вор, под пологом темноты в его спальню?

Девушка между тем сошла со световой дорожки вправо, слившись с густой тьмой, царящей вокруг и, выставив вперёд руку, стала шарить ей по сторонам, словно пыталась найти какую-то опору или что-то конкретное.

Дезориентированная и не успевшая привыкнуть к темноте, она явно ничего не видела, потому что теперь двигалась прямо на герцога, все так же рассеяно хватаясь рукой за воздух. В отличие от ее, зрение нелюдя позволяло улавливать все до мельчайших деталей, и Касс завороженно смотрел в ее широко распахнутые глаза, отмечая для себя, какими трогательно-наивными они кажутся в этот момент.

Лив сделала еще один шаг вперед, и ее ладонь наконец коснулась обнаженной груди Касса. Девушка испуганно вздрогнула, почувствовав под пальцами живую плоть, губы приоткрылись, испуская рваный глубокий вдох, и, поддавшийся сиюминутному порыву, мужчина нежным рывком притянул ее к себе, чтобы, не давая опомниться, накрыть теплые, влажные уста своими.

Пьянящий, упоительный, завлекающий с головой вкус женщины внезапно целым калейдоскопом ощущений раскрасил окружающую Касса тьму в яркие цвета радуги, и такая чистая, до боли простая эмоция заставила сжаться сердце в сладкой судороге, пробив извилистую трещину в ледяном панцире его души.

Воздух загудел от напряжения. В камине яростно вспыхнуло пламя, выбрасывая вверх сноп алых тлеющих искр. В канделябрах, как по волшебству, зажглись свечи, отплясывая дикий, взбесившийся танец. Вокруг Оливии и Касса заискрился воздух, а затем из пустоты поползли огненные лозы, оплетая тела мужчины и женщины затейливой вязью узоров и вензелей.

Оливия вскрикнула, ее рука, прижимающая к груди толстый фолиант, разжалась, и выроненная книга острым, оправленным в металл углом опустилась на босую ногу Касса.

Мужчина, отпрыгнув в сторону, взвыл от боли, а Ли, воспользовавшись моментом, подобрала юбки и со всех ног рванула к выходу.

Выплюнув смачное ругательство, Касс, прихрамывая, побежал за ней следом.

Ворвавшись на ее половину, герцог только и успел краем глаза заметить край ее белых одежд, исчезающих за перегородкой, когда подскочивший на кровати Лэйн радостно воскликнул:

— Касс, как здорово! Ты пришел почитать мне книжку?

Ястреб остановился и, не отводя взгляда от двери, за которой исчезла охотница, рассеянно кивнул, продолжая алчно вглядываться в отделяющую его от девушки преграду.

— Касс? — Лэйн поднялся и, пройдя по кровати, помахал перед напряженным лицом мужчины рукой. — Касс? — снова позвал мальчик, видя, что герцог никак на него не реагирует.

— Что? — отмер Кассэль.

— Что с тобой? — нахмурился Лэйн, проследив за направлением, куда он все время смотрел.

Тяжело и шумно выдохнув, Касс наконец переключился на ребенка.

— Все нормально, я просто хотел с Лив поговорить.

— А, так Ли, наверное, переодеваться побежала, — махнул рукой Лэйн. — Ложись, будем книгу читать, а она скоро вернется.

Касс нервно сглотнул, снова посмотрел на дверь, потом на улыбающегося ему мальчишку.

— Знаешь что, дружок, — прокашлялся Ястреб, — пойдем-ка читать книгу ко мне, — повернувшись к Лэйну спиной, Касс позволил ребенку обхватить его за шею, и тот, повизгивая от восторга, прицепился сзади к герцогу, как пиявка.

Опустив мальчишку к себе на кровать, Касс с удивлением обнаружил на полу предмет, едва не отбивший ему ногу. Сборник боевой магии, обычно стоявший на полке у камина, каким-то образом перекочевал через всю комнату. И самым непонятным для Касса оставалось то, как он попал к Оливии в руки?

— Это сказки? — кивнул на книгу Лэйн, который знал наверняка, что это никакие не сказки. Может, читать он и не умел, но по картинкам точно мог понять, что это какая-то заумная магическая книжка: уж больно много в ней было непонятных символов, знаков и закорючек.

— Нет, малыш, — уселся рядом с мальчиком Касс. — Это кое-что поинтереснее, — перелистав несколько страниц, герцог наконец нашел то, что искал. — Смотри, — указал он пальцем на изображенного на картинке человека.

Присмотревшись, Лэйн заметил, что мужчина на картинке мало того, что голый, так еще и похож на какое-то жуткое существо, у которого видны были не только внутренности, но и кости.

— Так мы выглядим изнутри, — пояснил Касс. — Тебе, как будущему целителю, необходимо знать анатомию человека досконально.

— Я тоже внутри такой страшный? — брезгливо скривился Лэйн.

Касс рассмеялся, взлохматив волосы мальчишки.

— Это только кажется страшным, — взяв в свою руку ладошку мальчика, герцог положил ее на своё плечо. — А теперь сожми пальцы, — приказал он. — Чувствуешь мои мышцы?

Лэйн пощупал перекатывающиеся под кожей бугры и завистливо вздохнул:

— А у меня тоже такие будут?

— Будут, — утвердительно кивнул Касс. — А вот так выглядит внутри то, что ты только что трогал, — указал пальцем на дельтовидную мышцу на картинке герцог.

Лейн заинтересованно снова ощупал плечо мужчины, затем внимательно посмотрел на картинку.

— Похоже, — удивленно моргнул он.

— Закрой глаза и потрогай мое плечо теперь, — приказал Касс.

Послушно исполнив волю герцога, Лэйн удивленно открыл рот, когда перед глазами возникли красные волокна живых мышц, перевитых многочисленными сосудами.

— Ух ты! — уткнулся в книгу мальчик, жадно разглядывая детали нарисованного там человека. — А это сердце? — осторожно провел он пальчиком по картинке.

— Это сердце, — усмехнулся Касс. — Со временем ты научишься отличать нормальное, здоровое сердцебиение от учащенного и больного.

— А у тебя сейчас сердце колотится, словно у пробежавшего милю коня — это нормально? — спросил Лэйн.

Касс мгновенно закрылся щитом, понимая, что ребенок прочувствовал еще не спавшее после поцелуя возбужденное состояние.

— А теперь? — улыбнулся он.

— Теперь ничего не чувствую, — изумился Лэйн. — Как ты это сделал? — мальчишка вытянул шею, внимательно к чему-то прислушиваясь, а потом сообщил: — А у Ли сердце, как у загнанной белки стучит.

— Правда? — нахмурился Касс.

Лэйн накрыл ладошкой грудь герцога и, похлопывая по ней, стал отбивать быстрый ритм.

— Вот так бьется. Это хорошо или плохо?

— Знаешь что? — захлопнул книгу Касс. — Беги-ка ты к Лив. Пожалуй, твое присутствие ей сейчас нужнее.

— У нее плохо с сердцем? — испугался Лэйн.

— Нет, просто тревожится за тебя, — соврал Касс.

Мальчишка добежал до двери, а затем, обернувшись, напоследок попросил:

— Научишь меня читать?

Касс улыбнулся и задорно подмигнул ребенку:

— Научу. Всему, что знаю, научу.

Поднявшись с постели, герцог вытащил из шкафа чистый комплект одежды и, быстро переодевшись, отправился в свой кабинет, активировав икту для архонта. Спать не хотелось. Совершенно. Да и сложно было спокойно уснуть после того, что произошло, а чтение писем и обсуждение с Фрэмом положения дел в домене и замке лучше всего способно было отвлечь его от не совсем приличных мыслей, роившихся в голове. К тому же перед отъездом нужно было утрясти все накопившиеся за время его отсутствия дела и отдать необходимые распоряжения по завтрашнему дню.

Наткнувшись в коридоре на одну из служанок Оливии, Касс приостановился, подозвав жестом девушку к себе.

— Марси, распорядитесь принести госпоже в комнату мятного чая с медом и ребенку теплого молока с булочкой, — герцог не сомневался, что Лэйн успокоит Лив лучше любого отвара, но почему-то был уверен, что от чашки чая она не откажется.

На душе вдруг стало легко и хорошо, и Касс даже не обратил внимания на то, как удивленно смотрят ему вслед слуги. Им было чему удивляться: впервые за последние годы челядь, привыкшая к мрачному и вечно чем-то недовольному хозяину, видела его наредкость спокойным и улыбающимся.

* * *

Оливия проснулась оттого, что Лэйн нещадно толкал ее в бок и жалобно канючил:

— Ли, просыпайся, солнце уже встало.

Перевернувшись на спину, охотница сонно скользнула взглядом по окну, за которым вместо заявленного Лэйном солнца брезжило бесцветное серое утро.

— Спи, нет солнца, — уткнулась в подушку Ли, натянув на голову одеяло.

— Есть, — настойчиво дернул ее Лэйн. — Оно просто за тучи спряталось. Вставай, ты забыла, куда мы сегодня уезжаем?

Оливия хлопнула глазами, мгновенно вспомнив, где она находится и что пообещала Ястребу, а еще вспомнила вчерашний инцидент в его спальне, и сон как рукой сняло.

Суматошно поднявшись, девушка заправила постель, быстро, как во времена их с Джеддом дальних походов, умылась и оделась, а затем, схватив за руку Лэйна, потащила его прочь из комнаты.

Удивленный ее поведением, мальчишка все время что-то спрашивал, но Ли упорно отмалчивалась, не желая объяснять ребенку истинное положение вещей. Да и как ему объяснить, что она просто не в силах смотреть в лицо Ястреба после того, что вчера произошло, а еще было до колких мурашек страшно от воспоминания о ползущем по телу живом огне. Непонятном… Нет, не ранящем, не вспарывающем плоть и покрывающем волдырями кожу. Это было что-то совершенно удивительное: сбивающая с ног нежность, оплетающая сердце шелковой паутиной, обезоруживающая теплота, нанизывающая на себя, как бусы, ее бьющиеся рваным пульсом эмоции и… горячий, до ожога, поцелуй мужчины.

Опасаясь столкнуться с герцогом лицом к лицу, Ли битый час просидела на кухне, в пол-уха слушая добрую болтовню Тарги и жалобы Лэйна кухарке по поводу того, как ему не хватало ее самой вкусной в мире стряпни. Дородная и пышнотелая женщина порхала вокруг хитрющего мальчишки с легкостью бабочки, подсовывая ему лакомства и вкусности, а тот, запихивая за обе щеки, словно хомяк, все без разбора, махал руками и рассказывал о своих злоключениях в обители: о том, как его нашли, и о том, как хорошо вновь вернуться домой, где тебя так вкусно и сытно кормят.

Вскоре на кухню примчались Марси с Фэлис и, как сороки, наперебой стали трещать Оливии, что они не знают, какие из ее вещей следует брать в столицу. Девушки слезно упрашивали хозяйку вернуться в ее апартаменты до тех пор, пока у Ли от их нытья не разболелась голова, и она, бессильно вздохнув, не поддалась на их уговоры.

В то время, как служанки складывали сундуки, Ли сверлила тревожным взглядом дверь, ведущую на половину мужа, ожидая его внезапного появления. Но ее страхи были напрасными: то ли он чувствовал ее нервозность, то ли сам не горел желанием ее видеть, то ли был слишком занят делами, но герцог не показался ей на глаза до самого отъезда. Он появился на улице в сопровождении Джедда, Дэррэка и архонта только тогда, когда Ли уселась с Лэйном и Грасси в карету.

Мощный, высокий, облаченный в темную строгую одежду, он действительно был похож на черного ястреба: хищного, поджарого, улавливающего цепким, настороженным взглядом малейший жест или движение. Впервые в жизни Ли радовалась тому, что путешествовать придется не верхом на лошади, и стены кареты надежно скрывают ее от пронзительно-зеленых, прорезающих ее насквозь глаз герцога.

Поскольку Ястреб на протяжении всей дороги ехал рядом, Ли старалась лишний раз не высовывать наружу нос. Даже когда восторженные Лэйн и Грасси, находя за окном что-то интересное глазу, упрашивали ее посмотреть, она упорно игнорировала их просьбы, прикидываясь либо спящей, либо равнодушной к красотам природы.

В придорожной гостинице из-за отсутствия достаточного количества комнат Ли ночевала в одном номере со служанками и Лэйном, радуясь тому, что нет никакой возможности остаться с герцогом наедине. В итоге за два дня пути им не удалось переброситься с Ястребом и парой незначительных фраз.

В Золотую Долину они въехали на рассвете третьего дня, когда солнце только мазнуло сонными лучами склоны величественных гор.

Пронзительно-звонкий голос Лэйна, прилипшего к окошку, разбудил и напугал Оливию. Протерев глаза, она слегка наклонилась вперед, намереваясь понять, что могло поднять ребенка в такую рань, да так и осталась сидеть, не в силах оторваться от увиденного чуда.

Море клубящегося тумана, плещущегося у подножия золотых гор, казалось живым и единым организмом: плавным, лениво перекатывающимся, неуловимо меняющим форму и цвет. Оно то выбрасывало вверх причудливые фигуры, раздувающиеся до необъятных размеров, беззвучно лопающиеся для того, чтобы выпустить ослепительно-белые извилистые молнии, то прогибалось вниз, создавая вихревые воронки, засасывающие в себя колышущиеся дымные волны.

— Ли, что это? — зачаровано прошептал Лэйн.

— Я не знаю, — потеряно произнесла охотница.

— Госпожа Оливия, смотрите, — Грасси указала пальцем на дорогу, ведущую к котловану с севера. Из огромного лопнувшего пузыря выполз золоченый экипаж, запряженный четверкой белоснежных лошадей. Качнувшись на вздувшемся под его колесами лиловом ухабе, он слабо накренился влево, а затем, выровнявшись, набирая скорость, быстро покатился вперед.

Двери их кареты внезапно отворились, и влетевший внутрь, как ветер, Касс мгновенно уселся на сиденье рядом с не успевшей среагировать на его вторжение Оливией. Сиденье напротив было заняты Грасси и Лэйном, поэтому девушке осталось только молча терпеть присутствие супруга рядом.

— Касс, что это такое? — указал пальцем в сторону причудливого туманного моря мальчишка.

— Где? — изобразил фальшивое изумление Касс и, наклонившись к окну, практически навалился на Оливию всем корпусом. — Мне показалось, или ты от меня прячешься? — шепнул он в покрасневшее лицо девушки.

— Вот еще, — фыркнула Ли, демонстративно отвернувшись к окну.

— Это проход в Азаандар, — сообщил Касс, положив руку на спинку сиденья и мягко зажав охотницу между собой и стенкой.

— Азаандар! — Лэйн уткнулся в стекло носом, распластав по прозрачной поверхности ладошки. — Невидимый город… — мальчишка, не мигая, уставился на вздувающиеся туманные пузыри.

— Почему столица находится в таком странном месте? — безразличным тоном поинтересовалась Оливия, делая вид, что не замечает устремленного на нее мерцающего таинственными всполохами взгляда мужчины и неуловимого напора его жаркого тела.

— Потому что Азаандар — последний сдерживающий рубеж на пути тварей потусторонья, — без тени шутки произнес Касс, и Оливия, мгновенно повернувшись к его лицу, замерла, с тревогой вглядываясь в ставшие изумрудно-зелеными глаза мужчины.

— Что значит, последний рубеж? — прищурилась она.

— Ты еще не поняла, что это? — кивнул в сторону золотой долины Касс. — Измерение Рашш и есть тот великий барьер, отделяющий Раннагар от серединных земель, который построили в темные времена для защиты от эгрэгоров.

Ли потрясенно откинулась на сиденье, не веря тому, что услышала.

— Вы построили столицу практически на жерле спящего вулкана!? Всевидящий, зачем?

Касс грустно усмехнулся, погладив по голове Лэйна, увлеченно созерцающего долину и совершенно потерявшего интерес ко всему происходящему вокруг.

— Затем, что магия нелюдей — единственная сила, которую можно противопоставить эгрэгорам. В случае их прорыва мы примем на себя удар первыми.

Оливия невольно покачала головой, сипло выдохнув:

— Вы же все погибнете!

Касс повел плечами, словно относился к сказанному как к данности.

— Что есть жизнь горстки нелюдей в сравнении с миллионами жизней существ этого мира? Если мы сможем удержать барьер, мы спасем всех живущих на этой земле.

Оливия испугано посмотрела на беспечно выглядывающего в окно Лэйна, а затем перевела взгляд на Касса.

— А что, если?..

— Тебе нечего боятся. Так просто эгрэгоры не могут проникнуть в Азаандар, — правильно понял причину ее тревоги Касс. — Кроме барьера, есть еще магическая печать, запирающая Раннагар, сломать которую не под силу ни одному эгрэгору.

— Печать? — Ли впервые слышала что-то подобное.

— Печать, — подтвердил Касс. — Печать Раннагара называют Эсклафидрой.

— И почему ты так уверен, что ее нельзя сломать? — подозрительно поинтересовалась Ли.

— Я не сказал, что нельзя, — вздохнул Касс. — Я сказал, что это не под силу эгрэгорам.

— А кому под силу? — правильно поняла намек Ли.

— Тому, кто убьет меня.

Ли вздрогнула, оглушенная словами Ястреба. Столько лет она жила желанием убить этого мужчину, а выходит, сделав это, она нарушила бы равновесие в мире?

— Почему именно тебя? — сдавлено пробормотала она.

— Потому что я — проклятая кровь, последний потомок эрла Мэрлина, с сердцем дракона Рэй-Наирра.

Лэйн внезапно отлепился от окна, заинтересованно переключившись на Касса.

— Это из легенды? Мэрлин убил дракона, а тот перед смертью ему отомстил, отдав свое сердце, и с тех пор только драконий огонь хозяин этому сердцу… Так?

— Почти, — криво улыбнулся Касс, мрачно уставившись в одну точку за окном. — Я сейчас открою канал перехода, хотел предупредить, чтобы вы не испугались, — наконец вспомнил он, зачем пришел.

— А будет страшно? — насторожился Лэйн.

— Нет, — щелкнул его по носу Касс. — Будет немного темно и душно, но это быстро пройдет. Приготовьтесь, — герцог, открыв двери, выпрыгнул из кареты, а Грасси и Лэйн переползли на сиденье к Оливии, судорожно вцепившись в нее руками. Им почему-то казалось, что бесстрашная охотница ничего не боится, поэтому рядом с ней им самим тоже было не так страшно.

Внешне спокойная и собранная, Оливия действительно не выказывала никаких эмоций, в то время как под видимым штилем ее спокойствия бушевал настоящий шторм. Он не знала, чем обернется для неё визит в столицу и встреча с царем. Когда-то она думала, что, возможно, обратись она к нему с просьбой и расскажи все, что с ней случилось, монарх, проникнувшись ее злосчастной судьбой, вернет ей её родной Доу Драххар. Теперь она не смела даже надеяться на такое чудо. Выбирая между любимым маршалом и нищей шейной, выбор царя всегда будет не в ее пользу. Единственное, на что она расчитывала, так это на то, что после этой поездки она выполнит данное Ястребу обещание и больше ничего не будет ему должна. И тогда, по истечении обещанного срока, для неё все закончится.

Закончится… Как же она хотела, чтобы именно так и было, но срывающееся на быстрый бег сердце почему-то тревожно и настойчиво нашептывало, что все только начинается.

Конец первой книги

Глоссарий

Сакарон — небольшая крытая карета без удобств.

Всевидящий — светлый творец вездесущего.

Зургары — норвилы существа из Грэммодра.

Грэммодр — территория орков.

Двуликая изменчивая Алхора — богиня удачи.

Эреб — бог мира мертвых. Сардарр — его владения.

Раннагар — мир хаоса и тьмы.

Эгрэгоры — темные порождения хаоса.

Айвендрилл — империя светлых эльфов.

Гномьи горы Эркузандр — владения гномов, нейтральная территория, отделяющая империю Аххад от Айвендрилла.

Ашшаис — дух ветра, вмурованный в кристалл, предупреждает об опасности.

Аттергрант — неравный брак, мезальянс.

Эрлы — нелюди, полукровки, дети человеческих женщин и эгрэгоров.

Ханнэш — творец снов.

Эрт — величина, равная двум локтям, условно равная метру.

Сикр — ширина в мизинец, приблизительно один сантиметру. Ваджра — в индийской мифологии ваджра является оружием Индры в его борьбе с асурами. Это мощное оружие, соединяющее в себе свойства меча, булавы и копья. Бывает бронзовой (аяса) или золотой.

Примечания

1

Иди ко мне, любовь моя, Кэсавель. Я люблю тебя.

(обратно)

2

Мое солнце.

(обратно)

3

Мое сердце.

(обратно)

4

Лес, как туманом, затоплен сном, Звуки дня в листву упрятаны. Двери домов уже запечатаны, Лунно-серебряным сургучом. (обратно)

5

Добрый день.

(обратно)

6

Вы говорите по-эльфийски?

(обратно)

7

Какой ужас!

(обратно)

8

Поцелуй меня орк?!

(обратно)

9

Привет, любовь моя.

(обратно)

10

Это который возлюбленный Сияющей?

(обратно)

11

Да.

(обратно)

12

Кусок орочьего дерьма!

(обратно)

13

Привет!

(обратно)

14

Вы прекрасны. Ваша красота сияет ярким светом.

(обратно)

15

Что вы делаете?!

(обратно)

16

Мечта любого мужчины — умереть между красивых женских ног.

(обратно)

17

Звезда мироздания! Какие ноги!

(обратно)

18

О, львица! Уши — мое слабое место.

(обратно)

19

Владыка, мы держим ее на острие стрелы!

(обратно)

20

Красавчик?

(обратно)

21

Итилгил, оставьте нас. Я, кажется, встретил свою судьбу.

(обратно)

22

Отпусти!

(обратно)

23

Ты сильный воин.

(обратно)

24

Плохо? Душа леса, если она не слезет, мне действительно будет плохо.

(обратно)

25

Дались тебе мои уши?

(обратно)

26

Владыка.

(обратно)

27

Мне просто не хочется вас огорчать. Она безнадежна.

(обратно)

28

Уверен? Докажи ей.

(обратно)

29

Она безнадежна?

(обратно)

30

 Кесавель, сердце мое.

(обратно)

31

Серебряный лес

(обратно)

32

Как я выгляжу?

(обратно)

33

Хорошо выглядишь.

(обратно)

34

Вечная весна.

(обратно)

35

Врата Лета.

(обратно)

36

 Подойди ко мне.

(обратно)

37

 Ты позволишь?

(обратно)

38

Поцелуй меня орк!

(обратно)

39

Много ветра летит из твоего рта.

(обратно)

40

Прости. Никак не могу отвыкнуть.

(обратно)

41

 Владыка, простите, что отвлекаю.

(обратно)

42

 Прибыли Дагнир и Гелмир.

(обратно)

43

 Опасность.

(обратно)

44

 Моё сердце будет ждать следующей встречи, Вечная весна.

(обратно)

45

Владыка ждет вас.

(обратно)

46

Приветствую всех.

(обратно)

47

Давно ждал этой встречи.

(обратно)

48

Здравствуй, брат.

(обратно)

49

Змеиный сын. Ты мне не брат.

(обратно)

50

Как ты посмел? Вы обманули меня!

(обратно)

51

Меч ветра.

(обратно)

52

 Священный Сад.

(обратно)

53

 В сердце Сияющего осень?

(обратно)

54

 В моем сердце — вечная весна.

(обратно)

55

До следующей нашей встречи, брат

(обратно)

56

Олли, почему ты ничего не сказала мне?

(обратно)

57

Я все сделал верно.

(обратно)

58

 "Золотой Клевер"

(обратно)

59

За вас!

(обратно)

60

За нас!

(обратно)

61

 Ты похожа на маленькую девочку, когда летаешь на скирргорне.

(обратно)

62

 Я не маленькая девочка.

(обратно)

63

 Глупая, глупая Вечная весна.

(обратно)

64

 Это ловушка, Итилгил!

(обратно)

65

 Я иду первым.

(обратно)

66

 Сейчас!

(обратно)

67

 Мы в западне!

(обратно)

68

 Олли, уходи с Владыкой к скале.

(обратно)

69

 Один, два…

(обратно)

70

 Три!

(обратно)

71

 Тебе плохо?

(обратно)

72

Не надо, Силм.

(обратно)

73

Никогда не сомневался в чистоте твоих помыслов. Спасибо, что подмога пришла так быстро.

(обратно)

74

Если бы я знал, ни за что не отпустил бы тебя одного.

(обратно)

75

Хрустальный сон.

(обратно)

76

Я люблю тебя, Олли.

(обратно)

77

 Прости меня, Олли.

(обратно)

78

Олли, это он.

(обратно)

79

Прощай, Вард.

(обратно)

80

Прощай, Олли. Пусть ветер наполняет твои паруса и пусть звезда твоей жизни никогда не померкнет.

(обратно)

81

 Трусливый пес.

(обратно)

82

 Кусок орочьего дерьма.

(обратно)

83

 Тупой троллий огрызок.

(обратно)

84

 Что тебе нужно, Владыка?

(обратно)

85

 Позволь мне проститься с ней.

(обратно)

86

 Олли, я хотел объяснить…

(обратно)

87

 Прощай, Владыка.

(обратно)

88

 Зачем ты так, Олли?

(обратно)

89

 Эльфийская школа.

(обратно)

90

Зад орочий.

(обратно)

91

Лучше иметь зад, как у орка, чем язык, как у змеи.

(обратно)

92

Гнилой зад гоблина!

(обратно)

93

Ястреб недощипанный!

(обратно)

94

Свинья многомордая!

(обратно)

95

Спи, моё сокровище, еще солнце не встало.

(обратно)

96

Ты ненормальный, Ястреб?

(обратно)

97

Хочешь, чтобы я прострелила тебе задницу на глазах у твоих людей?

(обратно)

98

Ты забыла, что убить меня ты не можешь? А моя задница как-нибудь договорится с моей гордостью в случае, если ты не промажешь. Струсила?

(обратно)

99

Как всегда, бьешь ниже пояса?

(обратно)

100

Медленно стреляешь! Я едва не уснул!

(обратно)

101

Напрашиваешься на неприятности?

(обратно)

102

По-моему, я напросился на них, когда женился на тебе.

(обратно)

103

Ты даже не представляешь себе, как сильно ты влип!

(обратно)

104

 Дохлый тролль!

(обратно)

Оглавление

Глоссарий Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg