«Светлая полоска Тьмы»

Три старухи, одна с другой схожи,

У дороги сидят,

И прядут, и сурово глядят…

Все такие противные рожи!

Бурая каменистая пустошь. Земля, иссушенная зноем, как растрескавшаяся кожа. Ветер вздымает барханчики пыли. Купол неба затянут мглой туч. Скоро буря. Вспышка молнии разорвала горизонт, осветив далекие склоны каньона. Раненый мужчина лежит в пыли у ног своего двойника. Его тело подобно тряпичной кукле, грязной, порванной, выброшенной кукловодом. Темная кровь сочится из многочисленных порезов и ран, но он все еще жив и в сознании, его взгляд полон боли и ненависти.

— Ну же, добей, иначе… — раскат грома заглушил его хрип.

— Нет, — покачал головой двойник. — Из тебя вышел перспективный враг, а это большая редкость. Живи.

— Пощадишь сейчас — рано или поздно я найду способ тебя достать, — пот струился по его лицу, оставляя светлые дорожки на грязной коже, кровь и пыль смешались, став бурой коркой.

— Буду ждать с нетерпением. Талантливый враг — отличное средство от скуки, а у тебя дар Давида, мой мальчик.

— Давид убил Голиафа. Не страшно?

— Страх смерти — неплохой стимул для воина. Я очень осторожный Голиаф. От дурной привычки недооценивать противника меня излечили тысячи лет назад.

— В следующий раз фортуна будет на моей стороне.

— Посмотрим. Учти, у тебя только одна попытка — будь осторожен и береги себя.

Силуэт бывшего господина и друга, а ныне злейшего врага, растаял за пеленой хлынувшего ливня. Лежащий человек подставил лицо холодным струям дождя.

"Эта тварь обязательно оставит за собой последнее слово. Ничего, я еще спляшу польку-бабочку на твоем прахе, чертов дракон", — мстительно подумал он.

Говорят, семьдесят процентов самоубийц, прыгнувших с моста, погибают сразу, еще пятнадцать умирают позже от травм и переохлаждения, остальных удается спасти. Я принадлежу к тем, остальным. Моя попытка суицида имела все шансы на успех: дождливая ночь, мост, река, плюс сто грамм для храбрости, а в результате — полный провал миссии.