«Не проклинайте мужа Светом»

— Ох! В гробу я видал такие каникулы… — простонал Васька, с трудом разгибая поясницу. — Все люди как люди, отдыхают и веселятся, а мы с утра до ночи пашем на этих проклятых грядках!

— Хватит ныть, — буркнула я, ожесточенно выдирая сорняки. — Скажи спасибо, что нам вообще позволили тут ковыряться, а то пришлось бы тебе бегать по окрестным лесам до посинения.

— Да я б лучше побегал, чем лопатой махал…

— Нет проблем. Бросай лопату и иди добывать змеиный яд. Шмулю с Зыряном на болоте наверняка скучно, да и Мартин обрадуется, что ему больше не надо изображать приманку.

Васька демонстративно отвернулся и принялся яростно драть вымахавшую до колен траву.

— Не дело это — благородным медведям по болоту лазать. Еще утопну во цвете лет — кто вам тогда грядки копать будет?

Фуф, жарко!

Я утерла выступивший на лбу пот.

— Найдем кого-нибудь. В крайнем случае, вампира попрошу — Ресьяр мне должен, так что отказываться не в его интересах.

— На вампира мне плевать, — фыркнул Васька. — Можешь даже на болото его послать за пиявками — не жалко. На ком ты будешь благословения испытывать, если меня не станет?

— А Шмуль на что?

— Для Шмуля это может быть опасно.

— Вот заодно и проверим, — преувеличенно бодро откликнулась я, отбрасывая в сторону пучок корней.

— Ну и злюка же ты, Хеля… замужество плохо на тебя повлияло…

— Так, хватит! — не выдержала Улька, ползающая на коленках по другую сторону грядки. — У меня в лаборатории зелье недоваренное стоит, а вы тут препираетесь, будто заняться больше нечем!

Я нахмурилась, а Васька, отбросив в сторону куст крапивы, благоразумно умолк — спорить с баньши по поводу ее очередного эксперимента было себе дороже. А уж спорить с нами обеими на такой жаре было опасно вдвойне. Хотя бы потому, что оборотень мог спокойно раздеться до пояса и наслаждаться слабым ветерком, тогда как нам с Улькой пришлось накидывать плащи, потому что моя кожа и без того шелушилась, как у выросшей из старой шкуры змеищи, а неосторожная баньши накануне и вовсе «дозагоралась» до волдырей, из-за чего временами становилась похожей на рассерженную гадюку.