«Соланж»

1.

Она любила ночь, полную луну и одиночество. Именно в таком порядке. Они заставляли ее тайком покидать постель и держали на улице до тех пор, пока край неба не окрашивался заревом проснувшегося солнца. Пусть днем приходилось мучиться от недосыпа, скрывая зевоту от наставниц и подруг по учебе, но она не могла отказаться от ночных прогулок по неровной мощеной дороге меж ярко горящих фонарей, пологим крышам, узкому забору из кирпича. И не было препятствий, которые могли бы ее остановить, хотя порой приходилось сворачивать с пути, но лишь для того, чтобы отыскать более интересный маршрут. Цель же всегда была одна.

Взобравшись на башню — один из немногих исторических памятников, сохранившихся с пятнадцатого века, — она любовалась открывшейся панорамой: вглядывалась в диковинные тени, вслушивалась в мерное дыхание города, смотрела на небо, на котором, будто бриллианты, мерцали россыпи звезд и самая большая драгоценность —  серебряный круг луны.

Уже возвращаясь домой, услышала собачий лай — протяжный, приглушенный. Не в первый раз в городе лают собаки, но прозвучала в нем неприкрытая злоба и угроза. И пусть она находилась на крыше — высоко, в безопасности — вздрогнула от ужаса. Его яд разливался в душе, заставляя цепенеть все тело. Когда же вновь воцарилась тишина, страх отступил, и ночная странница поспешила домой. Вернее, в то место, которое считала домом последние четыре года.

В старинном особняке, окруженном парком и высокой каменной стеной, уже много столетий размещалась закрытая школа для девочек, возможность учиться в которой выпадала лишь избранным. Вход открывали не деньги и не влияние семьи, а магия в сердцах учениц. Соланж была одной из немногих, кому посчастливилось туда попасть. Новый незнакомый мир увлек ее, но правила оказались слишком строгими, вот она и позволяла себе время от времени нарушать их, но так, чтобы никто не знал о ее ночных прогулках.

Напоследок взглянув на светлеющее небо, она сняла с шеи цепочку с ключом и открыла дверь, ведущую на кухню. Но стоило лишь переступить порог, как в ту же секунду зажегся свет.

— Так вот кто у нас нарушительница, — протянула невысокая женщина средних лет.

Мадам Фабре. Директриса. Она стояла посреди кухни, скрестив руки на груди, брови нахмурены, глаза обещали все кары небесные.