«Соломон»

Троим с судьбой не по пути,

И лишний вынужден уйти

Где-то далеко, между темными морем и небом граница окрасилась нежно-розовым цветом. С каждой минутой она становилась все шире и шире. Новый день забирал свои права. Кричали чайки. Прибой взрывался тысячами соленых брызг. Первые лучи встающего солнца щедро обливали золотом берега, одетые в гранит. Огромные ступени старой крутой лестницы смело спускались прямо в соленые пенные волны. Эту ночь, впрочем, как и тысячи тысяч предыдущих, я не сомкнул глаз, охраняя покой старого города, безмятежно спящего на морском берегу.

Я – огромный каменный лев с орлиными крыльями за могучей спиной, немой страж старой лестницы, не смыкая глаз, стою на самом ее верху. Мимо меня проходят корабли, сотни лет и тысячи судеб. Вот уже несколько столетий я ни разу не покидал свою священную верхнюю ступень. Я нем и бездвижен, но знаю о людях все через их надежды и желания. С почтением к моему возрасту и безмолвной мудрости каждый день они приходят ко мне сотнями и доверяют свои тайны. Проходят времена, рушатся горы, мелькают судьбы, но неизменны остаются лишь солнце, море и людские желания. Любой ценой: любви и счастья, богатства и славы, здоровья и долголетия желают они себе. И я желаю им того же всем своим каменным сердцем.

Люди зовут меня по-разному: кто-то крылатым львом, кто-то сфинксом, а кто-то просто – хранитель. Но больше всего в мое каменное сердце запало имя древнего мудрого царя – Соломон. Однажды так назвал меня статный юноша из обедневшего когда-то знатного и славного рода. Перед тем, как отправиться в дальний нелегкий путь, дабы добыть золота и славы, он приходил ко мне, ища покровительства и защиты.

Мой старый город стоит на острове, каждый день я встречаю и провожаю сотни кораблей под разными флагами. И даже невозможно себе представить, как сильно бы изменилась бурная городская жизнь, если бы хоть один маленький кораблик однажды не причалил к этим скалистым берегам. Отменились бы сотни встреч, изменились бы десятки судеб, не появись тут тех людей, что приплыли сюда на этом самом корабле. А особенно, если это был фрегат «Надежда» с золотыми парусами.

Я хорошо помню тот день, когда утром мне починили левое отваливающееся крыло, а вечером, вслед за крадущейся темнотой пришел он. Сонное море было спокойно, на небе мерцали несмелые звезды, а в городе зажигались первые огни. Ко мне пришел человек средних лет, богато и модно одетый: в военном парадном мундире с погонами высокого чина, на поясе – тонкая острая шпага в темных позолоченных ножнах. На ее рукояти сверкал золотой крылатый лев – герб одной из самых древних и знатных семей города. В полумраке я разглядел бронзовое от загара лицо с довольно грубыми чертами: широкий лоб, каменные скулы и крутой подбородок. Его сильно смягчали большие голубые глаза, смотрящие открыто и устало. Черные, как смоль, густые волосы были аккуратно зачесаны назад, острые кончики пышных усов лихо закручены вверх.

– Ты узнал меня, Соломон? – с улыбкой обратился он ко мне, – это я, Ричард! Я вернулся! Я выучился и пошел на службу! «Надежда» с золотыми парусами – мой личный быстроходный корабль! Ты меня слышишь, Соломон? Смотри, какой у меня мундир!

С этими словами капитан обернулся вокруг перед моим холодным каменным носом и отдал честь.

– Теперь я не просто отпрыск обедневшего знатного рода! Мое имя у всех на слуху, мои корабли во всех портах!

«Странно, – подумал я, – смертные обычно не возвращаются ко мне после того, как их желания сбылись. Ведь теперь ему больше нечего желать!»

– Теперь любая пойдет за меня! – не унимался Ричард, тут его голос, вдруг стал тише, он перешел на шепот, – теперь за меня выйдет… даже Анжелика!

И тут, наконец-то, я его вспомнил. Это правда, перед тем, как отправляться на службу, он был безумно влюблен в одну прекрасную девушку, младше его лет на восемь. Зеленоглазая, с темными длинными волосами, стройная, как лань, и грациозная, как пантера, она свела Ричарда с ума своей роскошной улыбкой. Отец Анжелики был совсем не знатен, но весьма богат, он с удовольствием вручил бы свою дочь Ричарду за его лестный титул. Но только при одном условии: будущий зять должен обладать приличным состоянием. Ричард, боясь гнева ее отца, ни разу не говорил ей о своей безумной любви и никогда не спрашивал про ее чувства. Я был единственным, кто знал про эту тайную страсть, именно у меня он спрашивал совета, рассказывая про каждую их встречу, не упуская ни одной ее улыбки, взгляда или слова. Он был уверен, его любовь взаимна – ибо его любящее сердце, как и остальные влюбленные человеческие сердца, замечало лишь одни ее улыбки и теплые взоры. О, если бы он только знал, что несколько раз, почти сразу же следом за ним ко мне приходила сама Анжелика и говорила о нем то же самое, что и он о ней. Она была тайно влюблена, надеялась и верила, постоянно ожидая от него первого шага. Но Ричард просил ее руки только у меня, надежно скрывая свое жгучее чувство. Прошел год, он уехал на службу, где дрался так же яростно, как и любил. Удача улыбалась ему, погоны полюбили его сильные плечи, он быстро разбогател, связавшись с нужными людьми. И как у человека, способного одним взмахом срубить несколько голов не хватило смелости признаться в своей любви девушке? Но вот, наконец, пару месяцев назад Ричард вернулся домой довольный и состоятельный. С собой он привез своего племянника Тома, белобрысого двадцатилетнего парня с пронзительным серым взглядом, мечтающего о лихой военной карьере и смотрящего на дядю, как на Бога. Сделать предложение Анжелике Ричард решился только после пары месяцев.

«Зачем же торопиться? – рассуждал он, – она ждала меня пять лет! И тем более подождет пару месяцев!»

– Вчера я узнал, что она не замужем! Анжелика ждала меня! – продолжал Ричард, усмехаясь в усы, – Томи не скоро получит мои корабли! У меня будет сын!

Он обнял меня за гриву так крепко и радостно, словно минуту назад родился его первенец.

– Как бы я хотел пригласить тебя на свадьбу, Соломон!

О, если бы хоть один звук мог вырваться из моей каменной пасти!

«Уходи отсюда!» – кричали мои глаза, мое каменное сердце разрывалось от досады, – ты опоздал! Уходи!»

– Вот, смотри, Соломон! Это мой свадебный подарок! – Ричард бережно достал из-за пазухи красный бархатный мешочек и осторожно вынул оттуда ослепительную диадему из драгоценных камней – ничего прекраснее и дороже я еще не видел, – нравится?

Дрожащими руками он положил сверкающее украшение прямо на мой каменный нос – вероятно для того, что б я лучше его разглядел.

– Уходи, Ричард! – бессмысленно и безмолвно молил я.

Но было поздно: из темноты городских улиц к нам приближалась девушка, ее длинные черные волосы переливались в лунном свете. Одета она была, как обычная горожанка, в простенькое светлое платье, в таком легко улизнуть из дома, проскочив мимо соседей на знакомых улицах, и затеряться в шумной толпе.

Заметив около меня мужской силуэт, она радостно бросилась к нему, но тут же резко остановилась в паре метров, словно увидела приведение.

– Ричард? – взволнованно спросила она, ее большие зеленые глаза наполнились ужасом и страхом.

– Анжелика! – выдохнул он, все себя от волнения и счастья, – Анжелика! Я так ждал этого момента!

– Что ты тут делаешь? – недоумевала девушка, невольно отступая назад, – ты следишь за мной?

– Да, с самой первой нашей встречи!

– Зачем?

– Люблю! Любил тебя одну! И буду любить вечно! – Ричард встал на правое колено и протянул ей диадему, от ее роскоши и блеска девушка невольно зажмурилась, – выходи за меня замуж! Раздели со мной жизнь, богатство и титул! Стань моей женой!

– Ричард… – на ее зеленые глаза навернулись слезы, она нехотя взяла в руки дорогой подарок, – где же ты был раньше? Я так ждала тебя! Я так тебя любила!

– Я знаю, любимая, – прошептал он, нежно обнимая Анжелику за плечи, и теперь я рядом навсегда!

– Слишком поздно… – произнесла она дрожащим голосом, – все кончено…

– Да-да! Через неделю наша свадьба!

– Все кончено, Ричард… – ее взгляд блестел от слез ярче, чем его диадема, дрожащими руками она протянула ее обратно, – ты молчал! Ты ни о чем не говорил! Я ждала, не знала, что делать… Ты вернулся и даже не встретился со мной!

– О, прости! Прости! – шептал он, задыхаясь, – это все дела…

– Из-за них ты и опоздал! – всхлипывала девушка, все еще пытаясь вернуть диадему хозяину, тот просто убрал руки за спину, – я разлюбила тебя, Ричард! Мы никогда не будем вместе!

– Как… почему? Как? – сердце храброго воина, казалось, перестало биться, – как не будем?

– Я полюбила другого! Я пришла сюда к нему! Не к тебе!

Теперь слезы затуманили его светло-голубой взгляд. Он стоял перед ней, шатаясь от ветра, словно попал в ад живым, колени подкашивались, во рту пересохло. Девушки целуют не за медали, а молодость всегда нужней погон!

Не говоря ни слова, Ричард схватил красный бархатный мешочек и с досадой швырнул его далеко в море. Затем так же безмолвно он развернулся и быстро ушел прочь, не оборачиваясь. Анжелика молчала, сквозь слезы провожая его угрюмый силуэт.

Но что делать человеку, который пару минут назад был самым счастливым, а теперь стал несчастнее всех? В этой жизни Ричарду больше не куда было идти, кроме как ко мне – чтобы спрятаться от мира за моими орлиными крыльями и ждать, когда же появится его счастливый соперник. Прислонившись горячей спиной к холодному камню, несчастный бесшумно зарыдал. Даже капли прибоя, долетавшие до меня во время сильнейших штормов, не были такими солеными, как эти горячие слезы отчаяния. И кого же он сейчас винил в своей ошибке? Конечно же меня! Того, кого час назад за все благодарил!

– За что ты так со мной, Соломон? За что?! – шептал он пересохшими губами, я молча слушал, – кто он? Кто ее любовник, Соломон?

Но вот и открылась тайна: к Анжелике подошел высокий белобрысый парень в потрепанном костюме обычного моряка. Сквозь пелену слез Ричард не смог разглядеть лица и узнать его. Громкий пульс в поседевших висках заглушал их слова.

– Нет! – громко шептал он, все крепче сжимая рукоять шпаги, украшенную гербом, – я не могу так жить! Мы сразимся, и должен остаться только один!

С этими словами он вскочил на ноги и направился к паре, что тихо стояли возле гранитных перил. Подходя, Ричард уловил последнюю пару фраз их беседы.

– Мы должны уйти отсюда! – взволнованно шептала Анжелика, ее бледные ладони лежали на широких плечах собеседника, – он увидит! Он узнает!

– Но я не боюсь его! – отвечал парень, откидывая с лица длинные пряди светлых волос.

– Зря не боишься! – рявкнул Ричард, грубо хватая его за плечо, разворачивая к себе, – защищайся, щенок!

Тут он узнал это простое добродушное лицо с пронзительными серыми глазами и белобрысую копну волос.

– Томи?! – Ричард чуть не уронил свою обнаженную шпагу, – так это ты?

– Дядя?! – племянник смотрел на него круглыми от ужаса глазами, – что происходит?

– Защищайся! – повторил Ричард, переводя дыхание от гнева и неожиданности, – должен остаться только один!

Анжелика вскрикнула, Том медленно достал из-за пояса свою простенькую шпагу – дядин подарок, и со звоном бросил ее на гранит.

– Я не буду драться! – громко сказал он. Том не мог поднять руку на родного дядю, в тайне он мечтал поменяться с ним местами, забрать его титул, а не девушку. А Ричард, наоборот, отдал бы все, чтобы сейчас быть лет на пятнадцать моложе, таким же юным и беззаботным, как его племянник.

– Будешь, щенок! – кричал Ричард, замахиваясь шпагой, – еще как будешь!

Анжелика, все это время стоящая в немом оцепенении, вдруг, громко вскрикнула.

– Хорошо! – буркнул Ричард, в эти минуты его любовь полностью уступила место гневу и ревности, он бросил шпагу за землю, – я разделаюсь с тобой голыми руками!

С этими словами он хватил Тома за рубашку и поволок к гранитному ограждению.

– Утопим крысу с корабля!

– Нет! Ричард! Пожалуйста! – молила его Анжелика, задыхаясь от рыданий, – пожалуйста!

В отчаянии она подняла с земли шпагу, ту самую, с фамильным гербом на рукояти.

– Отпусти его! – кричала она, в отчаянии направляя острие на Ричарда.

Но тот не слушал ее, он сильно ударил парня по лицу, а затем отправил его в волны, сбросив через перила в море. Раздался звонкий плеск, убийца резко развернулся к Анжелике. Он взглянул в ее заплаканное, перекошенное ужасом лицо, бледное, как скатерть, с мокрыми изумрудными глазами и тут же почувствовал у себя под ребрами острую пронзительную боль. Ричард так резко развернулся, что нечаянно напоролся на собственную шпагу в дрожащих руках несчастной девушки. Из-под дорогого мундира на гранит хлынула алая теплая кровь. В этот момент к девушке подбежал Том, свалившись с перил, он быстро пришел в себя в холодной воде, доплыл до старой лестницы и выскочил, как ошпаренный на берег.

– Все будет хорошо! – утешал он Анжелику, она уткнулась в его мокрое плечо и разразилась, – нужно просто остановить кровь!

Ричард лежал на камнях в полуобморочном состоянии, его затуманенный, полный обиды и сожаления взгляд был устремлен на меня.

– Нужен доктор, – суетился вокруг него племянник, по локоть в крови он прикладывал к ране свою порванную на клочки рубашку, – она не слишком глубока! Ричи, ты меня слышишь?

– Рана не тут… – с одышкой произнес Ричард, хватая племянника за руку и кладя ее на свою грудь прямо на сердце, – здесь она глубже…

Затем умирающий перевел свой потухающий взгляд на Анжелику.

– Позаботься о ней, Том… я оставил в своем завещании все на тебя… и… и…

«И не бросай мальчика, что родился в море на фрегате «Надежда»» – хотел добавить он, но обессиленный так и не смог.

– Дядя, прости! – вскрикнул племянник, но было слишком поздно, одна из ран, нанесенных сегодня Ричарду, оказалась смертельной. Он затих и больше не шевелился, только кровь алым ручьем продолжала бежать из его груди.

Они сидели в оцепенении несколько минут, не говоря друг другу ни слова, с моря доносился крик чаек и шепот волн.

– Меня завтра ждет виселица? – тихо спросила она.

– Я скажу, что это моих рук дело, – ответил он, глядя на нее своими выразительными серыми глазами, – тебе все равно никто не поверит, ты шпагу-то ни разу не держала!

И он был прав. Первый раз в жизни Анжелика взяла в руки оружие и сразу же убила человека. К тому же Ричард пал от своего же оружия, это была его шпага – тот, кто обнажит меч, от меча и погибнет.

– Нет, Томи! Я не смогу без тебя! – слезы снова посыпались градом из прекрасных зеленых глаз, – ты обещал ему позаботиться обо мне!

– Завтра после полудня я буду вздернут или…? – они с надеждой одновременно посмотрели на меня, затем на море, – или?

Молча, Анжелика и Том переглянулись: Ричарду уже все равно, а вот им еще жить да жить! И никто не узнает, и никто не накажет!

Девушка испуганно оглянулась по сторонам: город спит, на улицах ни души. Внезапно ее блестящий испуганный взгляд остановился на мне: я чувствовал, как муки совести и горькое сожаление сжигают ее изнутри и будут жечь до самой смерти.

– Этот не скажет, – кивнул в мою сторону Том, пытаясь улыбнуться, комок горечи подступил к его горлу, заставив замолчать.

– Нам нельзя медлить, – шептала Анжелика, – скоро рассвет…

– Подожди, – остановил он, осторожно поднял шпагу Ричарда с фамильной гравировкой и вытер окровавленное острие о свою порванную мокрую рубашку. Острое лезвие заблестело, Том невольно усмехнулся своему отражению. Бросив неловкий взгляд на любимую, он тяжело вздохнул и засунул шпагу в ножны на дядином поясе. Спустя минуты молчания раздался громкий плеск волн: Ричарда похоронили, как настоящего моряка – во всеоружии и на дне моря.

С тех пор минуло много лет, тело так никто и не нашел, лишь алое выцветшее пятно хранит страшную тайну о нелепом ночном убийстве. Анжелика и Том поженились, вопреки статусу у них была скромная тихая свадьба. Шел год за годом, летели дни, а Ричард продолжал жить в их памяти, беспокоя совесть и тревожа сон. Иногда по вечерам Анжелика приносила к моим каменным лапам свежие цветы и подолгу молча сидела на ступеньках старой лестницы, слушая волны.

Пока жизнь правит на планете,

все повторяется на свете

Я не люблю цветы, даже самые красивые и нежные, они вынуждены медленно умирать у моих горячих каменных лап. К тому же своими яркими красками они влекут ко мне пестрых бабочек и любопытных чаек. Однажды после полудня на мою огромную каменную голову, не знавшую до этого никаких проблем, приземлилась большая чайка, пожалуй, самая толстая и наглая из всех существующих. Она хамски принялась стучать своим черным мокрым клювом прямо по моему зудящему затылку. Я не мог ни пошевелиться, ни пожаловаться, и незваная гостья, казалось, наслаждалась каждой минутой, проведенной на моей голове, раскалывающейся от жары и монотонного выстукивания. Но на сегодня это было еще не все: увлеченный чайкой, я не заметил, как у моих лап, появился серый проворный зверек. Маленький, не больше кошки, он что-то вынюхивал своей остренькой мордочкой и рыскал черными глазками-бусинками.

– Все! – подумал я с отчаянием, – вот и крысы завелись!

Но скоро ко мне пришло спасение в виде маленькой девочки в легком голубом платьице. Она была словно маленькая волшебная куколка: густые темные волосы элегантно уложены под легкой соломенной шляпкой, перевязанной широкой синей лентой. На ее маленьких ножках сверкали прекрасные голубенькие туфельки. Она вприпрыжку весело побежала ко мне, но, вдруг, буквально в паре метров, девочка вскрикнула и быстро остановилась, судорожно схватившись за одну из туфелек. Хоть и самые красивые, они явно не были самыми удобными.

– Ай, ай, – еще громче закричала она, испуганно уставившись и без того огромными серыми глазами на серого зверька, – крыса! Крыса!

Чайка, громко презрительно фыркнув, взмыла в воздух, я вздохнул с облегчением.

– Это не крыса! – услышал я рядом звонкий детский голос, – это Чики! Он – мангуст!

Девочка резко развернулась: рядом с ней стоял загорелый черноглазый мальчишка с длинными нечесаными волосами, босой и кое-как одетый в старые лохмотья. На вид ему было около семи лет, так же, как и ей.

– Он напугал меня! – обиженно надула она губки, – у всех приличных крысок есть поводок!

– Он тебя не тронет, он добрый!

При слове «добрый» девочка улыбнулась и наклонилась над зверьком, чтобы его погладить, но Чики, предупредительно злобно пискнув, быстро вскочил к своему маленькому чумазому хозяину на руки.

– Не получится! – усмехнулся мальчишка, – он не твой друг, а мой! У тебя есть свои друзья?

Девочка обиженно опустила голову, готовясь громко разреветься. Она дожила до восьми лет и не могла вспомнить ни одного друга, и это был отличный повод, чтобы закатить грандиозный концерт.

– Но, но! Не плачь! – он сделал к ней шаг, – хочешь, я буду твоим другом? Меня зовут Ричард!

– Катерина! – тут же улыбнулась она, – откуда ты?

– Говорят, я родился в море на фрегате «Надежда» под золотыми парусами. Корабль принадлежал одному богатому человеку, храброму военному. Моя мать умерла при родах. Меня назвали Ричард в честь хозяина корабля. Но он пропал много лет назад, и теперь я живу со старым рыбаком.

– Моего отца зовут Томас, а маму – Анжелика! – гордо сказала она, оглядев его своими необыкновенно серыми глазами, – где твоя няня?

– Ха! – громко усмехнулся Ричард, – у меня нет няни! Я свободен и могу делать все, что захочу!

– Я тоже могу все, что захочу… – начала Катерина, но не успела закончить, как до детей донесся строгий голос ее нянечки, уважаемой пожилой женщины.

– Катерина? Куда ты убежала, проказница?

– Скорее сюда! – прошептал Ричард, беря девочку за руку, – спрячемся за спиной у Соломона!

Услышав свое имя, я едва не вздрогнул. Дети быстро вскарабкались по моей спине, прячась за моими огромными крыльями.

– Где же ты, проказница? – рядом со мной стояла объемная женщина в красивом платье с легким зонтиком от солнца и рассерженно озиралась по сторонам. Ее простодушное раскрасневшееся от жары лицо и добрые глаза говорили о том, что ругаться она совершенно не умеет.

– С мальчишкой и то бы легче было, – пробормотала няня себе под нос, и отправилась дальше.

Дети благополучно вылезли из своего укрытия, чем я остался весьма доволен.

– Мои туфельки жмут! – пожаловалась девочка, присаживаясь на корточки.

– Так сними их! – Ричард оглядел свои пыльные босые ноги, – сними и оставь!

– Нет, ты их понесешь, – ответила Катерина, – ты же теперь мой друг!

На следующий день ровно в это же время я увидел их снова. Ричард послушно нес в левой руке ее голубенькие туфельки, а в правой держал огромный леденец – угощение от Катерины, его новой подруги.

С тех пор минуло много дней, но неизменно каждый раз он шел рядом с нею, неся, то ее туфельки, то сумочку, то просто держа ее за руку.

И как обычно быстрее, чем нужно, Земля семь раз успела обойти вокруг Солнца, мальчик превратился в стройного загорелого юношу, а девочка стала прекрасной девушкой. Ее глаза, пожалуй, были самыми волшебными в этом городе. То серо-голубые, как густые морские туманы, то, когда она, вдруг, грустила, темно-зелеными, как далекие морские глубины. Теперь это были уже не дети, приходившие сюда играть, – это были два сердца, что не могли биться друг без друга.

– Читай заново! – сдерживая улыбку, как можно строже сказала Катерина, Ричард сидел рядом на ступенях лестницы, склонившись над книгой, – все от начала и до конца!

– Сколько можно? Вон Соломон уже выучил стих наизусть! – возмутился парень, белозубая улыбка сияла на его загорелом лице, – ты, кажется, обещала меня поцеловать?

– Ха! – усмехнулась она, кокетливо улыбнувшись, – я твоего Чики научу читать быстрее!

– Всего лишь один поцелуй… – молил он.

– Всего лишь одно стихотворение, – она знала себе цену.

Вдруг Ричард резко захлопнул книгу и встал, выпрямившись перед Катериной, как солдат перед командиром. Он набрал в легкие как можно больше соленого морского воздуха и принялся читать стихотворение – от начала до конца. О любви, без запинок, наизусть, с выражением и нескрываемым чувством.

– Ты… ты, – когда он закончил, девушка не могла найти слов, – этой поэмы нет в книге…

Встречи превратились в свидания, они были самой красивой парой на берегу, если не забывать о том, что он был простым рыбаком без рода и племени, а она – знатных голубых кровей. Ричард, оборванный и взволнованный, прибегал ко мне несколько раз на дню. Шлепая босыми ногами по каменной лестнице вверх-вниз, он искал Катерину, надеясь, не пришла ли она сегодня пораньше? Ведь у парня совсем не было часов. К тому же о том, где она пропадает в течение дня, он знал не больше, чем я сам.

Сидя у моих каменных лап и щурясь от солнца, черноглазый паренек мастерил ей причудливые фигурки из ракушек и ожерелья из кораллов. Чики рыскал вдоль берега, искал в камнях блестящие штучки и приносил их своему загорелому хозяину. Иногда это были просто осколки стекла, а иногда и настоящие монеты. Особенно часто монеты попадались около лестницы, на месте их встреч – Катерина всегда знала, как помочь своему босоногому счастью.

Однажды Ричард прибежал ко мне после обеда, запыхавшийся и ни на шутку взволнованный, он плюхнулся на мою лапу.

– Смотри, Соломон! – в руке у парня блестело старое серебряное кольцо, начищенное до блеска, – сегодня я подарю ей его! Как думаешь, она выйдет за меня?

Тут он замялся и спрятал подарок. А что если она не согласится? Ведь кроме горячего сердца и старенького кольца он больше ничего не мог ей предложить.

– Как жалко, что ты молчишь! – тяжело вздохнул парень, – капитан Ричард говорил, что ты бессмертен и потому мудр. Это он мне сказал твое имя.

Парень убрал кольцо за пазуху, но тут же достал его дрожащими руками.

– Она опаздывает, – прошептал он, – уже совсем вечер. Она часто стала опаздывать! Но что я делаю? Кто будет ловить рыбу? Пусть опаздывает, главное, чтоб она всегда приходила.

Огненный солнечный диск медленно уплывал за горизонт. Для меня, а особенно – для Ричарда ожидание стало смертельной пыткой. Чем ближе подходил вечер и прохладнее становился воздух, чем сильнее и жарче разгорался огонь в его груди. Но вот, наконец, в переулке мелькнула знакомая тень, и парень со всех ног бросился к ней, в сумраке засверкали его босые пятки.

– Что с тобой случилось? – недоумевала Катерина, – ты так взволнован! Ты опять видел акулу?

– Нет! Лучше! – Ричард просто не мог оторвать от нее взгляда.

– Ты наконец-то научился танцевать? – с надеждой спросила она.

– Я научился летать! – с этими словами он легко поднял ее на руки и, смеясь, побежал к ступеням старой лестницы, – хочешь, я возьму тебя с собой?

– Так мы уже вместе! – засмеялась она, краснея.

Ричард, держа девушку на руках, осторожно спустился к воде. Там они, как обычно, сели плечом к плечу, чтобы помолчать друг с другом. Влюбленные часто молчат: зачем говорить, если мысли схожи? Счастье – это просто сидеть рядом и смотреть, как раскаленный солнечный диск тонет в море. Когда на темнеющем небе появился серебряный серп луны и зажглись первые звезды, в руке Ричарда блеснуло кольцо.

– Пусть никто никогда не разлучит нас! – прошептал он, стук его сердца был громче волн, – никогда…

– Мы и так с тобой неразлучны, – улыбнулась она, – ты и я как два крыла у этого каменного льва. У Соломона.

– Не снимай его никогда, – продолжал он, – если ты его снимешь – я умру!

– Дурашка! С кольцом или без, я все равно буду любить тебя! – улыбнулась она.

Время смеялось вместе с влюбленными, ловко воруя у них драгоценные минуты: еще чуть-чуть и солнце снова встанет, позвав с собою новый день.

– Какие яркие звезды! – шептала Катерина, – и сколько их много!

– Говорят, давным-давно жил очень богатый царь, его закрома были полны драгоценных сверкающих камней. Но каждый раз обходя свои богатства в одиночестве, царь не был счастлив, он мечтал о вечной славе и памяти среди людей. И тогда один мудрый маг взял и рассыпал его драгоценные камни по ночному небу. С тех пор все от мала до велика могут видеть его несметные богатства и вспоминать царя.

По небу яркой искоркой пронеслась падающая звезда. Кажется, «царское добро» потихоньку возвращалось на Землю.

– Смотри, Ричард! – сказала Катерина, – а если знать, где она упала, то можно найти клад?

– Я слишком занят, чтобы искать этот клад, – засмеялся он, а затем серьезно и внимательно посмотрел на девушку, – я должен беречь самую яркую звезду рядом со мной!

Она тихонько положила голову на его плечо. Что она могла ответить? Парень совсем не разбирался в астрономии, оставалось только надеяться, что он родился под счастливой звездой.

– Ричард, мне надо спешить! – наконец сказала она, как всегда печально, – отец рассердится…

– Но мы только встретились! – возмутился он, и как обычно, не хотел ее отпускать, – отец тоже был молод!

Обнявшись, они ушли вдвоем под покровом ночи, а у моих лап мирно посапывал пушистый маленький клубок: Чики знал, что его хозяин вернется. Ведь уже вторую ночь подряд Ричард врал друзьям, что ночует в море, чтобы с рассветом расставить сети.

Мангуст был прав: Ричард вернулся и, вскарабкавшись на мою широкую спину, свернулся калачиком между каменных крыльев, совсем как его маленький пушистый дружок. Как и тысячи предыдущих ночей, я не смыкал глаз и по возне за спиной чувствовал, что мой ночной гость тоже не спит. Ричард мечтал вслух, глядя на звезды и прислушиваясь к шороху волн.

– Где-то далеко, где кончается море и начинается небо, есть сказочный город, там люди всегда молоды и вечно счастливы. Его никогда не найдет ложь, там нет денег, это королевство любви и гармонии. Я найду в море русалку, она укажет мне путь, и я заберу туда навсегда мою Катерину на фрегате Надежда под золотыми парусами!

Признаться честно, Надежда была самым обыкновенным кораблем с пожелтевшими парусами, и только влюбленный взгляд мог спутать их с золотыми. Мечтающий парень не слышал, как в конце улицы остановилась карета, как из нее выбежала девушка в легком платье и со всех ног бросилась ко мне. У моих лап сердито пискнул потревоженный мангуст. Катерина, обняв сою каменную гриву, громко зарыдала.

– Соломон! Что мне делать? Сегодня он подарил мне кольцо! Он не попросил ничего – ни руки, ни сердца, ни свадьбы! Но и я, и ты понимаем, что значит это кольцо! Только ты и ночь знает, как сильно я люблю его, и что никогда не скажу ему нет… точно так же, как никогда не скажу ему да! Сколько еще будет продолжаться эта игра? Почему этот мир так жесток?

Ричард проснулся и резко вскочил на моей спине, спросонья он больно ударился головой о мое крыло, но все-таки решил дослушать монолог любимой до конца.

– Почему наша любовь – это маленькая лодочка в бушующем море? Я никогда не смогу выйти за него! Никогда!

В это время послушался стук каблуков о каменную мостовую: к нам троим подбежал богато одетый молодой человек.

– Катерина! Ты тут! – произнес мягкий взволнованный бас, – я ждал тебя на вечере! Он был так скучен без тебя!

– Зачем ты меня преследуешь, Эдвард? – резко спросила она, вытирая слезы, – тебя попросил мой отец?

– О, нет-нет! Не думай так! – Ричард взглянул на их тени: юноша попытался обнять ее дрожащие плечи, но она отдернула его руки, – ты вся дрожишь! Мой отец уговорит твоего не спешить с помолвкой! Мы еще слишком молоды!

С самой первой встречи Эдвард винил себя за то, что он отдавал слишком много внимания этой вольнолюбивой девушке. Сейчас же при шорохе волн и ярком свете луны Катерина была настолько прекрасна, что теперь ничто и никто не мог уберечь его от того, чтобы полюбить ее раз и на всю жизнь.

– Я вижу тебя в третий раз! – громко возмутилась она и тихо добавила, – и лучше б вообще никогда не видела!

– Из нас двоих только я влюбился с первого взгляда! Мое сердце…

Ричард как ошпаренный, спрыгнул с моей спины и подскочил к беседующим.

Черные, как смоль, густые волосы были взлохмачены, глаза горели ненавистью и гневом, как два уголька. Катерина невольно вскрикнула: она совсем не ожидала его здесь увидеть.

– Оставь ее! – взревел Ричард, готовясь накинуться на Эдварда. Его соперник был явно знатных кровей: не высокий худощавый юноша с благородно-бледным лицом, одетый в один из дорогих костюмов. Его светлые прямые волосы послушно спускались на плечи, а светло-голубые глаза смотрели испуганно, но прямо и открыто. На вид ему было не больше восемнадцати – ровесник Ричарду и Катерине.

– Защищайся! – крикнул Эдвард, обнажая шпагу.

– Хватит! Прекратите оба! – закричала Катерина, вставая между соперниками, защищая безоружного Ричарда, она винила в происходящем только себя.

– Брось оружие! Дерись на кулаках! – не унимался последний, подзадоривая Эдварда, – если б не шпага, я бы принял тебя за девицу!

– Ты заплатишь за оскорбление! – Эдвард, дрожа от гнева, в сердцах засунул шпагу обратно. Он предпочел отомстить словом, а не кулаками, – Катерина никогда не выйдет за рыбака без рода и племени! Вчера мой отец объявил о нашей помолвке с ней!

Сильнейшая боль насквозь пронзила тело Ричарда, его сердце тут же разлетелось на тысячи острых осколков. Даже шпагой в грудь было бы не так больно, чем слышать, как вдребезги разбиваются собственные мечты.

– Помолвка? Свадьба? – загорелое лицо Ричарда побледнело, как снег, сквозь слезы он уставился на Катерину, – ты… ты ничего мне не сказала!

– Прости… прости! – из ее прекрасных серых глаз брызнули слезы, – я не могла…

– Тебя бы все равно на свадьбу не пригласили! – ехидно подмигнул ему Эдвард – его слова оказались гораздо сильнее оружия.

Ричард схватился за голову, он был не просто ранен, он был убит. Теперь ничто не держало его в этом мире, его жизнь вдруг стала пуста и бессмысленна. Не говоря ни слова, он вскочил на каменное ограждение и спрыгнул в море. Тут же мелькнула маленькая юркая тень, и раздался плеск воды – верный Чики отправился за хозяином в волны. Катерина вскрикнула, и, прежде, чем обомлевший Эдвард успел что-либо сообразить, тоже прыгнула в воду.

Хоть и у берега здесь было очень глубоко, и у того, кто совсем не умел плавать, совершенно не было шанса. Эдвард быстро скинул дорогой камзол и бросился с перил вслед за девушкой. Столько криков и плеска воды я никогда еще не слышал. Но вот, наконец, на самой нижней ступени старой лестницы показались две насквозь промокшие фигуры. Эдвард вытащил Катерину на берег, она сопротивлялась и громко рыдала: Ричарда нигде не было видно.

– Он там! Он там! – кричала она, – нам нужно спасти его!

– Тихо, успокойся! Мы ему не поможем! – утешал он, украдкой косясь на море, – мы не можем ничего сделать!

Этот вечер мне не забыть даже через тысячу лет. Я – такой огромный и сильный и такой бесполезный и никчемный! О, если бы я только мог сдвинуться с места, или хотя бы поговорить – но нет! Порой бездействие – это самое худшее преступление! С тех пор я не видел ни Ричарда, ни его маленького друга Чики.

Катерина же часто приходила на берег, одна, в абсолютной тишине, она становилась возле перил, в ее глазах блестели слезы: она не верила, что его больше нет! Затем к ней осторожно подходил появлявшийся ниоткуда Эдвард и тихонько обнимал ее за плечи. Она резко разворачивалась, слышалась звонкая пощечина – начиналась ссора!

– Ты должна поесть! – терпеливо отвечал он на брань, потирая щеку.

– Ты должен оставить меня в покое! – всхлипывала она.

– Мои люди ищут тело, – Эдвард всеми силами пытался ее утешить, – возможно он…

– Он жив? – спрашивала она, резко разворачиваясь к нему, – скажи, что он жив!

Так продолжалось несколько месяцев, Эдвард все терпел, постепенно звук пощечин смолк, слезы высохли. Иногда она даже дарила ему несмелые улыбки. Он был очень терпелив, прощая все капризы и снося все обиды. Эдвард уговорил своего и ее отца отложить свадьбу, каждый раз придумывая новое объяснение ее несносного поведения.

Пролетело полгода, Эдвард по-прежнему везде и всюду преследовал Катерину, окружая ее заботой и осыпая подарками – цветы, конфеты, сувениры. Она снова чувствовала себя маленькой капризной девочкой, но в душе уже начинала бояться, что будет, если однажды он не окажется рядом? Так пролетели два года: Эдвард и Катерина стали неразлучными друзьями, они часто гуляли по берегу преимущественно возле меня. Он рассказывал ей о философии и поэзии, науке и путешествиях, любви и верности. Пожалуй, за последние несколько сот лет, я не вспомню собеседника более умного и приятного, чем Эдвард. Когда у него закончились истории, он читал по ночам новые книги, чтобы вечером рассказать их ей, а заодно и мне. Он знал алхимию и географию, литературу и астрономию, обожал поэзию и музыку.

Однажды, когда Катерина снова печально смотрела на море, Эдвард тихонько обнял ее талию и, осторожно положив ее руки на свои плечи, закружил в танце.

– Как здорово! Ты умеешь танцевать! – рассмеялась девушка, вдруг, вспомнив о моментах, когда Ричард был особенно весел и брал ее на руки, – ах, как прекрасен вальс!

– Твой танец, как твоя улыбка! – ответил он, добавив, – чудесны!

Однако тут Эдвард резко остановился и клонился над своими новыми лакированными туфлями с серебряными пряжками. И почему чем больше обувь соответствуют моде, тем меньше нравится ногам?

– Сними их! – посоветовала девушка, и тут он заметил, что ее миниатюрные туфельки стоят возле моих каменных лап.

Эдвард послушался, и они продолжили танцевать, вызывая улыбки и недоумение прохожих. Затем, как обычно, они долго сидели у моря под звездами, опустив уставшие ноги в воду.

– Вон Андромеда! Там Орион! А там дальше Млечный путь, – объяснял Эдвард, указывая рукой на небо, – это разлитое молоко самой Геры!

– Млечный путь? – переспросила девушка, удивленная тем, что звезды – это вовсе не рассыпанные по небу драгоценные камни, – а куда он ведет?

– Хм… По закону гравитации и закону сохранения счастья, – Эдвард важно задумался, – он бы привел меня к тебе!

– Закону сохранения счастья?

– Да! Есть такой закон природы, – объяснил он, – счастье никуда не исчезает, и им нужно делиться! Насколько один человек счастлив на земле…

– Настолько другой несчастен! – вскрикнула она, снова вспомнив о бедном Ричарде.

– Нет! Ровно настолько он может сделать счастливым другого! – тихо ответил Эдвард, он догадался, почему она, вдруг, снова грустит и о ком сейчас думает. Он тихонько обнял девушку за плечи и взял за руку. Черное от времени простое серебряное кольцо по-прежнему было надето на ее пальце – Катерина не снимала его ни разу, даже для того, чтобы почистить.

– Вот, это тебе, – тихо произнес Эдвард, осторожно одевая вокруг ее шеи дорогое золотое колье. Почти каждый вечер он дарил ей украшения, с каждым разом все дороже и дороже. Больше всего на свете он хотел подарить ей кольцо – золотое с дорогим камнем, но все никак не мог решиться. Серьги, колье, браслеты – она их радостно принимала, но не носила. И Эдвард боялся, что его кольцо она тоже не станет носить, и это разобьет его сердце. Ведь он так хотел, чтобы она, наконец, надела его вместо своего старого от Ричарда.

– Спасибо, – улыбнулась девушка, даже в сумерках было видно, что ее щеки окрасил румянец, – но не стоило…

– Стоило!

Она осторожно сняла колье, перевернула его и прочитала с обратной стороны:

– Мастер Франческа Матео, – вздохнула Катерина и посмотрела на Эдварда, – но ведь его подарил мне именно ты! Я хочу, чтоб была память о тебе, а не о ювелире!

– Но я не умею ковать золото, любимая!

– А от тебя мне не нужно золото, – улыбнулась она, протягивая ему украшение, – от тебя я готова принять даже ракушку!

Эдвард подпрыгнул на месте – Катерина хочет от него подарок, сделанный его собственными руками. Завтра он достанет со дна моря все ракушки, соберет все кораллы и морские звезды! Эдвард не желал ждать больше ни секунды: завтра он сделает ей предложение! Он ждет этого дня уже пять лет!

Мечта верна любви как прежде

И золотит резные паруса «Надежды»

На следующий день ровно после обеда на берег пришли двое слуг, они украсили всю лестницу живыми цветами, положив их на ступени, перила и даже у моих лап. Мои каменные крылья и гриву тоже украсили, а на голову сплели огромный венок из живых цветов. Следующие несколько часов я провел в шумной компании десяти чаек, трое из которых без устали постоянно барабанили по моему затылку.

Наконец пришла сама Катерина: она с улыбкой и любопытством рассматривала цветы, а увидев меня, звонко рассмеялась. Но время шло, а Эдвард все не приходил. Когда на небе появились первые звезды, девушка не на шутку встревожилась: где же он? Тот, кто раскрасил этот берег, как ее жизнь, цветами. В отчаянии она села на мою каменную лапу и начала плакать: с ним что-то случилось!

Вдалеке послышались громкие шаги, к девушке бежал взволнованный растрепанный молодой человек. Она сразу его узнала и кинулась на встречу.

– Эдвард! Эдвард! – кричала она, – где ты был? Что случилось?

– Я… я хотел достать коралл, но лодка перевернулась, – впопыхах объяснил он, – меня спас моряк… человек со шрамом!

Его длинные мокрые волосы блестели при свете месяца, одетый наспех камзол был расстегнут.

– Зачем? Зачем кораллы? – кричала она, обнимая его, – не смей выходить в открытое море!

– Я хотел, – начал он и замялся, он хотел сказать, что собирался сделать ей предложение, но, вспомнив, что потерял кольцо в море, продолжил, – я хотел сделать тебе ожерелье!

– Дурачок! – вскрикнула она, – я смогу прожить без подарков! Я не смогу прожить без тебя!

О время, время! Как же ты все меняешь! Лечишь раны или учишь жить с болью? Пролетело пять лет, Катерина и Эдвард изменились не только внешне, но и внутренне. Она расцвела, превратившись из робкого дикого цветка в самую прекрасную розу! Катерина стала одной из самых красивых девушек в городе, самой дорогой его достопримечательностью. Эдвард возмужал, раздался в плечах и вытянулся, изменилось все – манеры, привычки, поведение. Неизменной была только любовь к ней, она жила в его сердце, с каждой встречей становясь сильнее и безумнее, важнее, чем весь мир и даже жизнь.

В тишине они долго стояли, обнявшись, только сейчас она по-настоящему поняла, насколько он ей дорог. Если бы он в эти минуты сделал ей предложение, даже и без кольца, она бы приняла его – ведь ее красота не вечна, и сердце устало от ожидания.

– Прошу прощения! – прервал их громкий мужской бас, они и не заметили, как к ним тихо подошел молодой человек.

Это был высокий, коренастый в новеньком военном мундире морской офицер, его черные густые волосы были коротко подстрижены и аккуратно зачесаны назад. В руках он держал что-то маленькое и пушистое, у пояса блестела шпага с золотой рукояткой. Только после пристального взгляда в темноте можно было разглядеть его черные глаза на добродушном лице с мощными скулами, маленького остромордого зверька в руках и золотого крылатого льва – герб на рукояти шпаги. Волосы незнакомцы были мокрыми, а через левую щеку от виска до подбородка проходил рваный глубокий шрам.

– Вы забыли его! – незнакомец протянул свою широкую мозолистую ладонь с маленьким бархатным мешочком.

– Спасибо! – поблагодарил Эдвард, вытаскивая из него дорогое золотое кольцо с большим драгоценным камнем, – спасибо еще раз!

– Благодарите его, а не меня! – улыбнулся незнакомец, погладив своего пушистого друга.

Катерина стояла, как каменная, не веря своим глазам: она узнала эти черные глаза, эту улыбку и, конечно же, озорного мангуста.

– Ричард! – со слезами радости она бросилась к нему на шею, – Ричард!

– Катерина? – его голос дрожал, по загорелым щекам побежали слезы – все эти годы он ждал только этой встречи, – Катерина!

– Где ты был?! – кричала она, слезы градом сыпались на его широкое плечо, – я думала, ты погиб!

– Нет! В ту ночь я нашел клад на дне моря! – его голос дрожал, он дотронулся до рукояти своего оружия, – я нашел шпагу и украшение!

– Безумец! – она захлебывалась от слез, – почему ты не находил его раньше?

– Потому что никогда прежде так сильно я не хотел умереть! – кричал он, – я нырнул так глубоко за смертью!

– О, Ричард! – вскрикнула девушка, коснувшись ладонью его щеки, изуродованной шрамом, – какая ужасная рана…

– Это рана от сабли, она давно зажила, – он взял ее за руку и медленно прижал ее к своей широкой груди, – здесь же рана глубже и безнадежней…

В ногах у Катерины вертелся юркий мангуст, зверек тоже ее узнал и требовал угощения.

– Чики! – по-детски радостно вскрикнула девушка, опустившись на корточки, – ты по-прежнему верен своему хозяину!

– Да, верен, – ответил за маленького друга Ричард, а затем добавил, глядя в ее глаза с горькой насмешкой, – он меня еще ни разу не предал!

Эдвард стоял бледный, как январский снег, держа на открытой дрожащей ладони свое кольцо. От волнения он не мог произнести ни слова – кажется, наступила его очередь бросаться в море за смертью.

– Зачем ты спас меня? – дрожащим голосом произнес он, обращаясь к Ричарду, – насмехаться?

– Я не знал, что это именно ты!

Но после стольких лет Эдвард тоже стал для Катерины родным, и теперь она ни за что на свете не согласится с ним расстаться! Девушка осторожно взяла из его дрожащей руки золотое кольцо, к удивлению Эдварда и недоумению Ричарда, она надела его на тот же самый безымянный палец, где носила почерневшее серебряное колечко.

– Я ни за что с тобой не расстанусь, Эдвард! – громко сказала она, обняв его, – ни за что!

– Но из нас должен остаться только один! – закричал Ричард, обнажая шпагу, – защищайся!

Эдвард вытащил свое оружие, хоть он и не был особо силен в сражениях. Послышался звон металла, девушка испуганно закричала, пытаясь их остановить. Пара ударов и шпага вылетела из рук Эдварда, больно ударив меня острием в плечо.

– Не смей! – Катерина встала между ними, заслоняя собой Эдварда, – прекратите оба!

– Только не говори, что ты забыла меня! – закричал Ричард, бросая шпагу на землю, – только не говори, что теперь любишь его!

– Я люблю вас обоих! – отчаянно закричала девушка сквозь слезы, – вы оба разбили мне сердце!

– Но ты должна выбрать из нас одного! – произнес дрожащим голосом Эдвард.

– Другой пусть умрет! – согласился Ричард.

– Я не могу!

– Ты должна!

– Не мучай нас!

– Хорошо! – наконец согласилась девушка, переводя серьезный взгляд с одного на другого, – завтра! Завтра вечером я скажу свое решение!

– Так скоро?

– Так быстро?

– Завтра вечером! Я жду обоих здесь же, у Соломона! И только попробуйте взять с собой оружие!

С этими словами, разразившись громкими рыданиями, она побежала прочь в город. Ее пылкие обожатели кинулись следом в темноту.

Пожалуй, никто на свете так не ждал следующего дня, как мы трое – Эдвард, Ричард и я. Неужели кто-то из них для нее окажется дороже? Ведь завтра ее выбор одного осчастливит, а другого убьет. Ричард, дикий и гордый, необразованный смельчак, друг ее счастливого детства. Бедный рыбак без рода и племени, в этой жизни у него нет никого, кроме нее. Вместо смерти он нашел на дне моря драгоценную диадему и фамильную шпагу и свернул горы ради любви – теперь он второй человек после капитана на военном судне.

Эдвард – стеснительный мечтатель, отлично образованный молодой человек с манерами самого принца. Отчаянный романтик, блестящий танцор и музыкант, единственный сын одного из самых богатых и влиятельных людей в городе. Но все золото мира меркнет перед его терпением – никто другой не смог бы завоевать доверие и сердце Катерины после потери Ричарда. Только Эдвард достоин не только ее доверия, но и любви.

Катерина, если есть в этом мире девушка достойная любви двоих, то это именно она. Я никого не встречал прекраснее, и уверен, что не встречу. Сколько жизни в этих ярко-серых глазах, сколько грации в юном гибком теле и энергии в светлой чистой душе.

Внезапно я каждым своим камешком захотел, чтобы завтра никогда не наступило! Слишком мало времени, чтобы решить, кто дороже, а кому придется сломать жизнь…

Но с рассветом пришел новый день, разбудил город, горластых чаек и самые тяжелые мысли. С первыми лучами солнца ко мне прибежала Катерина, одетая в простое неприметное платье и широкую шляпу от солнца. Она явно куда-то спешила, даже не присела в этот раз на мою каменную лапу.

– Позаботься о них, Соломон, – тихо прошептала она, крупные соленые слезы катились по ее щекам и капали мне на каменную грудь, – я должна это сделать!

С этими словами она подсунула под мою правую лапу аккуратно сложенный белый клочок бумаги и, даже не попрощавшись, быстро убежала в город.

Затем, где-то после обеда, когда гнев полуденного солнца был в самом разгаре, ко мне пришел Ричард, одетый в родные рыбацкие лохмотья. Лишь блестевшая золотом шпага выдавала его достойное положение в обществе.

– Соломон, – прошептал он, глядя в мои огромные вечно открытые глаза, – там, на дне мне явился он, мой патрон Ричард. Это он указал мне, где лежит сокровище и подарил свою шпагу.

Голос срывался, даже море волновалось за него, осыпая старую лестницу градом соленых брызг.

– Старый Ричард со мной! Он мой талисман! Катерина не может выбрать никого другого!

Но его голос дрожал, а ноги подкашивались – даже в бою ему никогда не было так страшно. Словно стыдясь своей нерешительности передо мной, Ричард обошел меня сзади. Там он быстро вынул свою драгоценную и единственную шпагу и спрятал между камней.

– Если она выберет не меня, моя шпага выполнит свой последний долг, с которым когда-то не справилось само море.

С этими словами Ричард удалился, оставив меня наедине с моими мыслями и чайками.

Перед самым вечером пришел Эдвард, белый, как снег и печальный, как смерть. Его светлые длинные волосы, как обычно, были тщательно зачесаны назад, сегодня он надел свой самый красивый камзол.

– Соломон! О, если бы я только сделал предложение на вечер раньше! О, если бы можно было все вернуть!

С этими словами он достал из-за пазухи дорогого камзола маленький позолоченный ножик, его рукоять была украшена драгоценными камнями, а тонкое острое лезвие играло в лучах солнца.

– Кровь ни разу не касалась его, – тяжело вздохнул Эдвард, – но без Катерины я не смогу жить!

Я бы тоже тяжело вздохнул и закрыл глаза, если бы мог, но мне оставалось только надеяться, что дорогой нож никогда не узнает вкус крови, а Ричард найдет Катеринино письмо раньше, чем свою острую шпагу.

Пролетели дневные часы, снова появился Ричард, причесанный, гладковыбритый, в строгом офицерском мундире с пышными погонами. У него на поясе болтались пустые ножны, золотой рукояти шпаги не было видно, и Эдвард облегченно вздохнул. Ричард подошел к нему почти вплотную, гордо выпрямившись с дразнящей усмешкой на лице. Черные, как ночь, глаза против печальных светло-голубых.

– Добрый вечер! – наконец поздоровался Эдвард, не выдержав напряженного молчания.

– И совсем не добрый! – огрызнулся Ричард, осматривая роскошный наряд противника с головы до ног.

– Что ж, для кого какой! – вздохнул его собеседник, стараясь держаться, как можно непринужденнее.

– Пока ее тут нет, чтоб защитить тебя, щенок! – в черных глазах пылал огонь мести.

– Без тебя было так хорошо! – светло-голубой взгляд блестел холодной ненавистью.

Этой малой искры было достаточно, чтобы Ричард взорвался и схватил за ворот камзола несчастного Эдварда. Тот не успел опомниться, как дорогая материя затрещала по швам.

– Отпусти меня, животное! – в сердцах выпалил он, безуспешно пытаясь вырваться из железных рук, все крепче сжимающих его горло, – отпусти!

Тут Эдвард вынул из-за пазухи свой секретный нож и приставил его к горлу обидчика.

– Ты нарушил уговор! – взревел Ричард и тут же с силой оттолкнул его от себя, – ты пришел с оружием, трус!

Он бросился ко мне за своей шпагой, но, к счастью, в его ногах вовремя запутался маленький остромордый зверек. Ричард неуклюже наступил ему на хвост, мангуст громко пискнул.

– Чики? Что это у тебя? – наклонился к нему хозяин, осторожно беря из острых зубок белый листок бумаги.

– Это… это письмо! – закричал Эдвард, пряча свой нож обратно, – оно может быть только от нее!

Ричард, не слыша его, быстро развернул листок и сразу же узнал этот ровный красивый почерк. Читать одному было страшно и одновременно две пары глаз, черных и светло-голубых забегали по строчкам.

– «Дорогие мои Ричард и Эдвард…»

– Вот видишь! Она написала меня первым! – засмеялся Ричард, Эдвард продолжил чтение:

«Ричард, не обольщайся, я написала тебя первым по алфавиту. Вы для меня равны, как два крыла на спине каменного Соломона. Неужели вы оба поверили, что я смогу выбрать из вас одного? Я предпочту смерть!

Ричард, я горжусь тобой, какой ты стал красивый и сильный. Береги Эдварда, в целом мире только он один смог заменить тебя. Эдвард, я люблю тебя всей душой! Твое огромное терпение благословенно небесами.

Надеюсь, вы читаете мое письмо вместе. И пока вы его читаете, мой корабль уплывает все дальше и дальше в море. Вам не узнать, куда и зачем я плыву, но скажу почему: вы оба разбили мне сердце! Хотите, ищите меня, хотите – нет, но пока я жива, я всегда буду любить вас двоих и носить оба ваших кольца на одном пальце!

Целую обоих, вечно ваша Катерина»

Письмо было насквозь пропитано солеными кляксами от слез, нелегко далось оно автору. Молодые люди молча переглянулись: девушка уплыла, оставив их на берегу с их злобой и ревностью.

– Я второй после капитана, но у меня нет корабля! – закричал Ричард, берясь за голову дрожащими руками. Судьба снова смеется над ним, безжалостно и громко.

– На моей «Надежде» подлатали паруса, но я никогда не был в море! – Эдвард опустил голову.

Ричард, скрепя зубами от досады и несправедливости, вдруг, внимательно и серьезно посмотрел на своего противника. Он собрал всю свою волю, нашел последние силы, сделал шаг вперед и, молча, протянул Эдварду правую руку ладонью вверх, словно прося прощения и снисхождения.

– Я буду матросом! – тихо произнес он, ненависть сменилась болью и терпением в его черных глазах, – если позволишь…

– Собирай вещи! И не опаздывай! – улыбнулся ему Эдвард, крепко сжав его большую загорелую руку своей маленькой белой, – «Надежда» не может плыть без своего капитана!

После этих слов они разошлись, так любовь к одной и той же прекрасной девушке почти сделала их друзьями, заставив позабыть о еще недавней ненависти и вражде.

Этим вечером ко мне прилетела большая белая чайка. Вместо того, чтобы традиционно долбить мой несчастный затылок, она тихо села мне на плечо и грустно уставилась на воду. Мимо шел небольшой, но прекрасный корабль с золотыми от вечернего солнца парусами, ярким флагом с огромным львом и резной кованой надписью на борту «Надежда». Управляемый любовью и подгоняемый верой, он твердо шел к своей цели, неся два юных горячих сердца на борту.

Как прежде над моим городом день сменяет ночь, пылает солнце и шепчет море. Но пока я не встречал ни Катерины, ни Ричарда, ни Эдварда. Быть может где-то далеко в одном прекрасном морском городе стоит другой немой каменный страж старой лестницы, который расскажет вам конец этой истории. А пока люди, как прежде, зовут меня Соломоном, приходят ко мне со своими мечтами и заботами, раскрывают тайны и просят совета. Но я-то знаю, что есть на свете девушка, прекрасная, как Афродита, и мудрая, как Соломон, которая сберегла две юных жизни, пожертвовав своим счастьем ради их надежды и любви.

продолжение следует