«Алмазный мальчик»

Я как только его увидел, мне сразу стало как-то не по себе. Не то, чтоб он мне не понравился… Что он — девушка, что ли, мне нравиться?.. Нет, просто что-то в нем было не то. А что — это я потом понял. Старпом Филиппов его приволок, уже прямо под самый конец погрузки.

— Этот, — говорит, — полетит с нами.

Пареньку лет семнадцать на вид, не больше, мулат, вроде, или креол.

— Ты в своем уме, Фил? — говорю я. — На хрена он нам сдался? В нем же килограммов восемьдесят! Перемножь на одиннадцать тысяч триста двадцать два и получишь, сколько баксов мы теряем от такого недогруза. Он же для нас золотым получается. Да что там золотым — алмазным! Я даже не спрашиваю про плату за проезд, откуда у него бабки вообще, не говоря уж про такие?..

То есть, ежели взять пассажира, то на столько, сколько он весит, меньше придется пыльцы загрузить. Дорогая это штука — пыльца центаврийского папируса. А как ей дешевой быть, если она и рак лечит на раз, и саркому, и СПИД, а тащить ее аж с самой Альфы приходится?

— Брось, кэп, не жадничай, — отвечает Фил. — «Скупой платит дважды», — слышал такую поговорку? Денег у него, конечно, нет, но этот паренек нас в случае чего выручить может. Только не спрашивай, как, я ему слово дал, что без крайней нужды не скажу. Давай захватим. Как амулет.

Это называется «брать на понт». В наших делах, в «беспошлинно-торговых», народ суеверный и никаких талисманов-амулетов не чурается. У кого колечко волшебное, у кого просто примета, например, пописать перед стартом на обшивку, у кого — кисет с землицей родной на груди, а кто-то и кота или попугая с собой таскает. Но чтобы в этом качестве смуглокожий детина-центаврианец выступал, такого я еще не слыхивал.

Хотел я уже сказать Филу, мол, если не будет от парня толку, эту сумму из твоей доли вычтем, уже и рот открыл, но тут наткнулся на взгляд паренька, да пасть и захлопнул. Что в этом взгляде такого особенного было? А вот слушайте дальше.

Звали парня Лиехо, по-нашему он не понимал или делал вид, что не понимает. Фил с ним по-испански общался, а кроме него, на борту испанский никто не знал. Стартовали. Вошли в нуль. Тут нам по субъективному отсчету предстояло болтаться чуть меньше недели. Команда у нас стандартно-усеченная — шесть человек. Лиехо этот выходит седьмым на борту. Летим. То есть, это только так говорится — «летим», а по ощущению просто из нас жизнь вытягивают, ну вы знаете, об этом и пишут много, и болтают.