«Хозяева Эверона»

Гордон Диксон ХОЗЯЕВА ЭВЕРОНА

Глава 1

Майки проснулся и подал голос.

Зарычал он не очень громко, но даже такое «безобидное» рычание могло вызвать массу неприятностей. В тот же момент зажглось световое табло при входе в их отсек космического корабля. Светящаяся надпись информировала пассажиров, что теперь они дышат воздухом Эверона. Юный маолот приподнял массивную, чем-то напоминающую львиную, голову с коленей Джеффа Робини. Со стороны могло показаться, что его взволновали огни. На самом деле Майки видеть их не мог. Его глаза все еще оставались закрытыми, и он был слеп. Лишь из полураскрытых челюстей вновь раздалось низкое возбужденное рычание. У Джеффа в который уже раз перехватило дыхание от сострадания к несчастному существу. Ощущение было столь же неприятным, как ком желчи, поднимающийся из желудка вверх по горлу и наполняющий рот.

— Успокойся, Майки, — как можно тише произнес Джефф и сжал рукой мощные челюсти маолота. — Веди себя прилично.

Но он опоздал со своим предупреждением.

В отсеке, который сейчас слегка покачивался на универсальных шарнирах, поскольку корабль готовился к посадке, воцарилась тишина. Сорок два пассажира, большую часть которых составляли колонисты первой волны, возвращающиеся из отпуска, и земляне, приехавшие на Эверон по своим делам, резко замолчали, прекратив разговоры. Джефф не мог видеть их лиц — при посадке все кресла были отделены одно от другого специальной загородкой. Его и Майки тоже никто сейчас видеть не мог, но в этом не было никакой необходимости.

— Вы слышали? — произнес в нависшей тишине хриплый мужской голос.

Ему никто не ответил, все ждали, что еще он скажет.

— Я спрашиваю, вы это слышали? Вновь молчание.

— Я сообщу об этом в Совет Директоров линии, — продолжал возмущаться мужчина. — Можно подумать, на планете недостаточно этих тварей, поэтому их дополнительно ввозят с Земли. Да еще в пассажирском отсеке, вместе с людьми…

Он недовольно бубнил и дальше, но Джефф не мог разобрать его слов. Большинство возвращающихся домой пассажиров чувствовали себя откровенно погано после вчерашней прощальной попойки, а некоторые продолжили веселье и сегодня, так что были изрядно пьяны.

Джефф почему-то надеялся, что не встретит таких людей в новом для себя мире. Людей, пахнущих земным одеколонам, одержимых земной модой, людей, с откровенной неохотой разговаривающих обо всем, что связанно с их новым местом жительства, людей, рьяно ненавидящих представителей фауны Эверона, таких, как его Майки.

Все пассажиры, и мужчины, и женщины, вели себя одинаково — старались держаться от Джеффа подальше, зная, что за существо везет он в своей каюте. Никто ни разу даже не попытался взглянуть на Майки, которого Джефф вез с собой на законных основаниях, получив специальное разрешение от властей.

Джефф бросил взгляд поверх головы маолота на бронзовые буквы, которыми было написано название космической линии на противоположной стене. Его не покидало хорошо знакомое чувство горькой печали.

Уже давно Робини пользовались дурной славой из-за вспыльчивости, характерной для мужской половины семейства. Отец Джеффа из последних сил удерживал семью «на плаву» в Тяжелые Времена, когда американцы превратились в нацию бедняков, поскольку уступили ведущее положение в освоении космоса. Но в обанкротившейся, из-за неразвитости космических индустрии, не позволяющей ей конкурировать с остальным миром, стране вспыльчивость была непростительной роскошью. Айра Робини очень надеялся на то, что хотя бы его младший сын будет отличаться от всех в лучшую сторону.

Джефф добился определенного успеха. Злость сидела в нем настолько глубоко, что лишь крайнее раздражение могло заставить ее выплеснуться наружу. Он научился бороться с собственными эмоциями, но из-за этого был одинок. Злость, почти всю его сознательную жизнь, заменяло постоянное чувство горечи и печали, которые, как ему временами казалось, могли в один прекрасный день разорвать его изнутри.

Джефф никак не предполагал, что вновь столкнется со своими проблемами на борту космического корабля, летевшего на Эверон. Он надеялся, что после смерти родителей у него выработался иммунитет к отрицательным эмоциям. Более того, он рассчитывал, что сумеет насладиться полетом после того, как нашел финансовую поддержку и получил возможность осуществить свою давнюю мечту и закончить работу с Майки. Менее всего он ожидал почувствовать на борту корабля враждебное отношение пассажиров и их неприкрытую ненависть.

Он гладил Майки, слышал неприятный голос, но слов не различал. Он смотрел на собственное отражение в зеркальной поверхности загородки, в котором отражались и бронзовые буквы. Но они не мешали ему видеть себя: высокий, стройный мужчина двадцати с небольшим лет, широкая кость, чуть вытянутое лицо, темные волосы и еще более темные глаза.

Затем он вновь посмотрел на буквы, которые сложились в название космокорпорации, основанной первыми колонистами: «Хозяева Эверона».

Именно на корабле этой корпорации он опускался сейчас вместе с Майки на поверхность Эверона.

Маолот опустил массивную голову на грудь Джеффа. Между человеком и коренным обитателем Эверона, несмотря на его «младенческий» возраст — размером с сенбернара, возникла невидимая связь, которую можно было охарактеризовать как телепатическую.

— Все в порядке, Майки, все в порядке, — Джефф продолжал успокаивать маолота.

Он попытался мысленно отделить себя от других пассажиров, в который уже раз достал из кармана куртки истертый лист бумаги, который нашел после смерти отца среди писем старшего брата Уильяма. На листе бумаги была нарисована черными чернилами приблизительно составленная карта маршрута от Эверон-Сити к побережью, который тянулся через страну трав в горные местности. Пунктирная линия заканчивалась надписью «Тронная Долина» и тремя словами: «Нашел Майки здесь».

Джефф надеялся, что, вернув выращенного на Земле маолота к месту рождения, он узнает причину, почему у зверя не открылись глаза и почему он не достиг физической зрелости. По крайней мере, Джефф надеялся, что, вернув Майки на родную планету, он подтвердит выводы, сделанные им в докторской диссертации касательно того, что изучение маолотов в естественных условиях может привести к более глубокому пониманию жизни на Эвероне и других колонизированных планетах. Работа над диссертацией, но в еще большей степени надежда, заставили Джеффа искать и найти средства для перелета на Эверон.

На корабле он быстро пришел к выводу, что должен абсолютно не обращать внимания на то, как относятся к нему остальные пассажиры. После стольких лет борьбы все должно идти строго по плану: ради достижения главной цели они оба готовы потерпеть еще немного. Джефф сложил и убрал карту в карман.

Мужчина вновь начал что-то возмущенно говорить, теперь — гораздо громче. Джефф постарался не обращать на него внимания. К горечи и печали присоединилось чувство пустоты, поскольку он сейчас только понял, что, оказавшись на Эвероне, вынужден будет рассчитывать на поддержку людей подобного сорта. Но как же ему полагаться на их помощь, если они так враждебно настроены?

Мужчина говорил все громче и некоторые фразы практически выкрикивал. Джефф понял, что не в силах и далее сопротивляться вспыхнувшим в нем негативным чувствам и собрался было вскочить на ноги, чтобы разобраться с зарвавшимся болтуном. Но, едва эта мысль вспыхнула в голове Джеффа, как маолот поднял голову. Гибкое тело напряглось со свойственном этому зверю кошачьей грацией. Майки повернул огромную львиную голову в направлении говорившего, верхняя губа маолота судорожно приподнялась, обнажив похожие на ятаганы изогнутые передние зубы, с легкостью способные перекусить руку человека, а невидящие глаза пытались отыскать говорившего. Казалось, маолот каким-то внутренним зрением видел буквально все — и загородку, и человеческие тела за ней, и говорившего мужчину.

— Нет, нет, только не это, — прошептал Джефф. — Все в порядке, Майки, ложись!

— Если бы решение зависело от меня… — услышал Джефф голос, заглушавший бессмысленную болтовню других пассажиров. — Если бы я мог решать…

— Конечно, — Джефф, неожиданно для себя, услышал еще один громкий голос — мягкий баритон с непривычным, то ли ирландским, то ли валлийским акцентом и скрытой в нем насмешкой. — Если бы решения принимали вы, сэр, порядок во Вселенной, вне всяких сомнений, был бы, ко всеобщей радости, установлен. Тем не менее, порядок, даже всеми вашими пустыми разговорами, не установить. Что касается зверя, то я думаю, что он находится именно здесь, а не в грузовом отсеке, вполне оправданно и в соответствии с надлежащим разрешением. Вы считаете, что я не прав, сэр? — спросил он напоследок голосом, не приемлющим возражений. сэр?

Из-за загородки, отделявшей других пассажиров от Джеффа, появился жилистый голубоглазый человек с черными волосами и тонкими черными усами над аккуратной верхней губой. Усы и выражение глаз придавали мужчине не просто насмешливый, а почти демонический вид. Джефф не видел этого мужчину на протяжении всего двухнедельного перелета, впрочем, это могло произойти из-за того, что большую часть времени он находился рядом с Майки. Мужчина, продолжая улыбаться, опустился в сдвоенное кресло напротив Джеффа.

Джефф смотрел на него с недоверием. Опыт всей его предыдущей жизни говорил за то, что не стоит полагаться на друзей, взявшихся неизвестно откуда. С одной стороны, он отвергал незваное вторжение в его жизнь любого постороннего человека, когда этот человек вдруг приходил к нему на помощь без веской на то причины. С другой стороны, незнакомец явно пытался помочь Джеффу, а для небогатых землян, особенно для жителей Северной Америки, вежливость стала второй натурой, поскольку была столь необходима для выживания, что практически перерастала в навязчивую идею.

— Вы абсолютно правы, сэр, — произнес Джефф. — У меня есть разрешение, в котором сказано, что маолот должен неотлучно находиться рядом со мной.

— Конечно, как же иначе, — согласился черноволосый. Он говорил намеренно громко, так, чтобы его слышали все, кто сидел в отсеке корабля. Ироничное выражение лица и саркастический тон нельзя было посчитать идеальными или хотя бы приятными, но по какой-то странной причине Джефф быстро почувствовал к незнакомцу симпатию, которая сменила настороженность, возникшую при появлении незнакомца. Джефф не знал этого человека, но не мог избавиться от навязчивого чувства, что хорошо знаком с ним. Словно он когда-то встречал его, но воспоминания остались за пределами его памяти.

Странное незнакомое чувство.

После гибели отца и матери он привык ощущать себя совершенно одиноким среди триллионов людей, населявших Землю. И вдруг… неожиданно вспыхнувшее чувство симпатии к совершенно постороннему незнакомому человеку.

— Меня зовут Мартин Каррэ, — представился незнакомец. — Позвольте узнать ваше имя, сэр?

— Джеффри Айрем Робини, — ответил Джефф. — А это — Майки.

Он наклонился вперед, чтобы пожать руку. Движение это потревожило Майки, который поднял голову, повернул в сторону Мартина Каррэ, потом, неожиданно спокойно, опустил ее на колени Джеффа, не проявив к незнакомцу ни малейшего интереса.

— Благодарю вас, — произнес Джефф. Мартин удивленно поднял брови.

— Благодарю вас за то, что вы не попытались приласкать его. Люди обычно впадают в крайности: либо до смерти боятся Майки, либо пытаются погладить.

— А этого делать не рекомендуется?

— Конечно. Он — уроженец Эверона, а не Земли. Его инстинкты и рефлексы отличаются от соответствующих инстинктов и рефлексов земных животных. Если к нему прикоснется посторонний, а он всегда отличит прикосновение другого человека от моего, — Майки может испугаться.

— Значит, животное опасно, — заключил Мартин, но по его тону можно было понять, что он и сам не верит в свои слова. — Быть может, тот джентльмен был прав?

— Майки абсолютно безопасен, когда я нахожусь рядом с ним, — коротко возразил Джефф.

— И вам можно верить.

В голосе Мартина вновь слышалась легкая ирония. Несмотря на это Джефф чувствовал, что неожиданно возникшая симпатия берет вверх над его обычным чувством недоверия к любому постороннему.

— Конечно, можно. Я вырастил его, заменил ему мать. Быть может, вы знаете, что маолот остается слепым до достижения зрелости, слепым и полностью зависимым от самки, которая его выносила. Он мне доверяет и делает все, что я скажу.

— Зачем вы прибыли на Эверон? Эмигрировали? Только не говорите, что проделали такой путь, чтобы доставить зверя домой.

— Если честно, то прилетел я именно для этого. Джефф вдруг почувствовал странное желание рассказать все первому встречному, проявившему к нему дружеское расположение. Слова так долго были заперты внутри него, что просто требовали, чтобы он ими поделился.

— Понимаете, он находился на Земле практически со дня рождения. Сейчас ему восемь лет. Глаза давно должны были открыться, и он должен быть в три раза крупнее…

— В три раза? Перестаньте; мистер Робини!

— Именно так, сэр. В три раза крупнее. По какой-то причине он не развился окончательно. Я предполагаю, это мое личное мнение, что ему чего-то не хватало на Земле, поэтому я постарался привезти его сюда в надежде на то, что он наверстает все, когда окажется дома.

— Ваше предположение, вы говорите? — вопрос прозвучал несколько резко.

Джефф неожиданно подумал, что сообщил незнакомцу гораздо больше информации, чем того требовало благоразумие. Впрочем, сейчас уже было практически невозможно оборвать разговор.

— Майки вырос со мной. Мои родители работали преподавателями на Ксенологической исследовательской станции в Филадельфии. Я выбрал Майки темой своей диссертации по тему «Умственные способности инопланетных существ». Защита диссертации помогла мне получить грант для проведения дальнейших исследований. Здесь, на Эвероне.

— Значит, вы изучаете внеземные формы жизни?

— Не совсем и не в настоящее время. Мне удалось получить грант лишь потому, что никто, кроме меня, не мог работать с Майки. Гораздо более квалифицированные специалисты пытались заниматься исследованиями вместо меня, но, как выяснилось, я — единственный человек, с которым Майки вступает в контакт. После смерти отца и матери.

Мартин молча смотрел на него.

— Значит, ваши родители умерли? — спросил он наконец.

— Погибли два года назад. Обрушился подводный транспортный тоннель. — Прошло уже достаточно много времени с того дня, но Джефф неохотно распространялся на эту тему. — Что бы там ни было, я собрался и прилетел сюда.

— Только из-за того, что вам посчастливилось стать наставником этого любопытнейшего зверя восемь лет назад?

— Не все объясняется одним лишь везением.

— Правда? — брови Мартина удивленно взметнулись вверх. — Чем же вы можете это объяснить?

— Я воспользовался старыми связями. Мой старший брат был Полномочным Представителем Экологического Корпуса здесь, на Эвероне. Полагаю, вы знаете, чем занимаются люди данного ведомства.

— Чем же?

— Как правило, они занимают в новых колониях должности высокопоставленных советников по сельскому хозяйству. В период выплаты по первой закладной, — с горечью произнес Джефф. — Уилл нашел детеныша маолота в горах, недалеко от мести гибели самки, которая попала под обвал. Ему удалось сохранить детенышу жизнь и переправить его на Землю для ксенологических исследований. Именно его рекомендация обосновала назначение на место наставника моего отца, хотя он и был квалифицированным, опытным зоологом и давно работал на Ксенологическую исследовательскую службу. Хотя… Если вы в курсе, то понимаете, мог ли североамериканец иметь влияние в межпланетной службе.

— Несомненно, практически никакого.

Джефф вдруг почувствовал желание узнать, не является ли Мартин североамериканцем. Акцент говорил об обратном, а сам вопрос являлся практически запретным, поскольку находился на грани вторжения в личную жизнь.

— Итак, — продолжил Джефф, — как я уже говорил, мы с Майки вместе выросли. Очевидно, я говорю так потому, что никому еще не удавалось вырастить маолота в неволе, эти животные способны привыкнуть только к одному человеку. Он выполнял все команды, которые отдавали отец или мать, но испытывал настоящую привязанность только ко мне. Именно поэтому бессмысленно было посылать его сюда с кем-то другим, поэтому именно я получил грант для дополнительных исследований.

— Его нашел ваш брат, но зверь на него не реагировал, не так ли? Значит, фиксация в памяти здесь не при чем?

— Нет. Утята и детеныши некоторых других земных животных фиксируют в памяти и следуют за первым встретившимся им движущимся объектом, но Майки родился на Эвероне. Не говоря уже о том, что он значительно умнее утки и, по моему мнению, любого другого земного существа, за исключением человека. Впрочем, Уильям видел его в течение всего нескольких первых дней жизни — Он никогда не посещал вас на Земле?

— Он умер где-то здесь, в малоизученных районах Эверона. — чуть резче, чем требовалось, ответил Джефф. Он был крайне недоволен собой, потому что рассказал эту глубоко личную историю практически незнакомому человеку. — Это случилось через неделю после того, как он прислал нам Майки.

— Вот оно что, — произнес Мартин, но в голосе его не чувствовалось сострадания. — Полагаю, вы попытаетесь отыскать его могилу.

На самом деле именно это и было одним из дел, которому Джефф собирался посвятить свое время, если, конечно, отыскать могилу через восемь лет было принципиально возможно. Ведь планета, колонизированная всего несколько лет назад, была не самым удачным местом для поисков следов события, которое едва ли было зафиксировано согласно общепринятым законам.

— Возможно, — Джеффу был против того, чтобы разговор перескочил на тему его личной жизни. Следовало немедленно что-то предпринять, поэтому он заявил:

— В любом случае, это касается только меня.

— Вот как?

Джеффу показалось, что он услышал в голосе Мартина открытую издевку.

— Именно так, мистер Каррэ. Полагаю, я имею право на личную жизнь.

— Несомненно, — Мартин плавно поднялся на ноги. — Не стоит бояться того, что я стану совать нос в ваши семейные секреты. Вы ведь можете оказаться Джоном Смитом, но никто об этом даже не подозревает. Всего вам доброго, мистер Робини.

Он развернулся и куда-то ушел.

Джефф же остался сидеть на месте. С одной стороны, его обидели слова Мартина, но с другой — он ощущал себя неловко из-за того, что слишком резко говорил с этим едва знакомым человеком. Мартин, возможно, сам того не ведая, нанес ему удар в больное место, небрежно бросив, что Джефф может оказаться «Джоном Смитом», как называли высокопоставленных чиновников межпланетного Экологического Корпуса, проще говоря — Планетарных Инспекторов. Инспекторы обладали практически неограниченной властью вводить экономические санкции против любой планеты, не решающей надлежащим образом проблемы экологии. Условное имя «Джон Смит» защищало их от политического или любого другого видов давления. Только немногие чиновники Корпуса знали настоящие имена этих людей.

Джефф когда-то мечтал стать Инспектором Экологического Корпуса. Это было еще до того, как Уилл — старший брат, которого он почти не помнил, — подал заявление в Корпус и получил отказ. Это случилось шестнадцать лет назад, но Джефф до сих пор помнит, какое разочарование испытала вся его семья, узнав эту новость. Отец Джеффа молча перенес удар, но Джефф видел, какие муки испытывает Робини-старший.

Несмотря на полученный отказ, Уилл сумел собственными силами пробиться в число людей, занимающихся освоением новых, миров, и даже был зачислен в Экологический Корпус, правда, на второстепенную должность. Более пяти лет он верой и правдой служил Корпусу, пока не оказался здесь, на Эвероне. И как, в итоге, Корпус отплатил ему за верную службу?

Джефф отогнал от себя печальные воспоминания и с горькой обидой подумал о Мартине. Разве такой человек мог знать о том, как непросто получить это почетное имя — «Джон Смит»…

Откуда-то сверху раздался голос офицера межпланетного корабля; Джефф, вздрогнув от неожиданности, вернулся к реальности. Все это время корабль совершал посадку на поверхность Эверона, но он этого просто-напросто не заметил.

Корабль едва заметно качнуло, когда он коснулся поверхности планеты; пассажиры начали вставать с кресел, собирать вещи и двигаться в направлении закрытого шлюзового отсека. Когда мимо них проходили пассажиры, Майки резко поднимал голову.

— Успокойся… — Джефф обнял маолота за широкие плечи. — Мы подождем. Подождем, пока все выйдут.

Глава 2

Когда все вышли, Джефф прикрепил поводок к ошейнику Майки и повел маолота рядом с собой. Они повернули по коридору налево, прошли через шлюзовой отсек и спустились по трапу на бетонную смотровую площадку.

Солнце Эверона Комофорс — яркое, гораздо крупнее земного — ослепило Джеффа, как только он сделал первый шаг из корабля. Свет его был столь пронзительным, что Джефф просто не мог сконцентрировать взгляд на каком-либо предмете. Ему показалось, что буквально все, что окружало его, в единый миг покрылось быстрыми неровными мазками золотой краски. Воздух как будто ожил — так стремительно метались во все стороны непривычно яркие блики света. Майки резко поднял голову и сделал длинный и очень глубокий вдох — дегустировал воздух родной планеты. Маолот в последний раз вдохнул его восемь лет назад, когда Уильям принес его, в тот день — щенка размером не крупнее месячного сенбернара, — на борт космического корабля, чтобы отправить на Землю. Возбуждение, охватившее маолота, передалось и Джеффу.

Он почувствовал, что и сам жадно вдыхает воздух, ощущая его странный мягкий аромат, не похожий не все земные… нечто, отдаленно напоминающее смесь легкого аромата корицы и клевера. Джефф, на негнущихся ногах, начал спускаться с площадки вниз по узкой лестнице, а голова Майки, который шел сзади, при каждом шаге подталкивала его в спину.

Внезапно Джеффа охватило чувство, испытанное им всего пару раз в жизни. Без предупреждения Эверон, вернее то, чем он прежде лишь мысленно являлся для Джеффа, «набросился» на него, словно тигр из укрытия. Свет солнца слепил, но в то же время Джефф с абсолютной ясностью видел окружающие его предметы. Он полностью осознал и ощутил трехмерную действительность, в которую спускался. Его чувства обострилась настолько, что прикосновения ладоней и пальцев к металлическим перилам были почти болезненными. Он увидел как будто выточенные из камня лица людей: женщины в темно-синей форме таможенника, стоявшей возле лестницы, и служащих космопорта в белых комбинезонах; чуть дальше, за блестящими серебристыми столбами решетки, стояли пассажиры его рейса. Несколько человек — чуть в стороне, остальные толпились перед только что прибывшим серо-зеленым аэробусом. В двухстах метрах за решеткой находилось желто-коричневое здание терминала космопорта — залы и офисы чиновников эмиграционной службы. Это здание, как и серебристый металл решетки, оставались единственными пятнами, не тронутыми и не перекрашенными золотым светом Комофорса, который только что миновал точку зенита на небе.

Это был один из ярких и волнующих моментов в его жизни, ведь самая настоящая лавина ощущений обрушилась на Джеффа, пока он спускался по узкой лестнице. Слишком много новой информации нужно было мгновенно воспринять и тут же в нее поверить, организм Джеффа с трудом справлялся с новыми впечатлениями. Но отступать он не собирался, поскольку впечатления составляли часть его плана, именно за ними он и прилетел сюда. Окружающий мир отличался об привычного и обыденного; он обрел свободу после долгих лет беспросветной тоски и дурацких ограничений, удушающего однообразия и дикой перенаселенности на фоне полного одиночества, которое составляло основу его «прошлой» жизни на Земле.

На Эвероне он, без малейшего усилия, внезапно для себя стал частью всего окружающего. Он дышал вместе с густой травой за посадочной площадкой, грел спину вместе с лесами, которые покрывали холмы, уходившие за горизонт. Порыв ветра принес ему тысячу самых разнообразных ощущений — весь живой мир Эверона, который он никогда прежде не видел, обратился к нему более отчетливо и понятно, чем произнесла таможенница на родном языке землянина:

— Будьте любезны, ваш паспорт.

Он сделал последний шаг вниз и повернул голову. Рядом с ним стояла высокая женщина средних лет с выцветшими рыжеватыми волосами и усталыми карими глазами.

— Пожалуйста, — Джефф протянул ей паспорт вместе со специальным разрешением для Майки, которое ему выдали в Экологической Службе. — В нем имеются все необходимые печати.

— Понятно, — ответила таможенница, внимательно изучив красную полосу в верхней части обложки паспорта. — Исследовательские работы. Очень хорошо. Проходите налево, пожалуйста, не задерживайтесь…

Джефф повернул налево, чтобы присоединиться к небольшой группе людей, стоявших за стальной решеткой. Прикрыв глаза рукой от непривычного солнечного света, он посмотрел на широкие окна верхнего уровня терминала, где находились офисы чиновников. Вероятно, где-то там находился и офис Уильяма, который его брат занимал перед гибелью…

Майки потерся головой о ногу Джеффа. Джефф, следуя указаниям таможенницы, быстро двинулся к ограждению, за которым стояло шесть человек, ожидающих специального обслуживания таможенными властями Эверона. Несомненно, с такими же, как и у Джеффа, красными полосами на паспортах.

Подойдя ближе. Джефф узнал только одного из них. Мартин Каррэ о чем-то оживленно разговаривал в невысоким, коренастым седым мужчиной. Остальные пассажиры, как предположил Джефф, совершили перелет в отдельный каютах первого класса, находившихся в носовой части корабля. Мартин, не закончив фразы, резко повернулся и посмотрел на Джеффа немного странным, колючим и явно предупреждающим взглядом. Джефф прищурился, чтобы лучше разглядеть его лицо и понять, что он хочет ему сообщить, но черноволосый уже продолжал разговор.

Толпа «обычных» пассажиров поднималась на борт аэробуса, транспорт для шести человек с красными полосами на паспортах еще не был подан. Наверное поэтому некоторые из них бросали быстрые взгляды на юг, поверх вершин полиморфных дубов, окружавших космопорт. Там, если Джефф точно запомнил карту, нарисованную рукой брата, находился Космопорт-Сити. Через минуту над дубами появился маленький аэрокар на воздушной подушке, который на долю секунды завис в нескольких метрах от площадки и аккуратно на нее опустился. Из аэрокара, который, судя по маркировке, являлся полицейским, вышел очень высокий и грузный мужчина в форме цвета хаки с синей отделкой, золотыми звездами на кармане рубашки и папкой в руке.

Он не стал подходить к группе, а сделал пару шагов в сторону Джеффа и раскрыл папку:

— Робини, Джеффри Айрем, — сказал он, впившись взглядом в какой-то документ, — и маолот.

Шесть пассажиры с красными полосами на паспортах повернулись и внимательно посмотрели на Джеффа и Майки. Джефф подошел и остановился перед человеком в форме. Тот, хотя и Джефф был высокого роста, возвышался над ним сантиметров на десять, а весил на добрые сорок килограмм больше. Джефф неожиданно понял, что непроизвольно пытается вытянуться и расправить плечи, чтобы казаться как можно выше.

Мужчина не произнес ни слова, просто протянул руку. Джефф почувствовал, как в нем закипает злость, и вместо ответа просто уставился на руку.

— Паспорт, — резко произнес мужчина.

— Сэр, — поинтересовался Джефф, доставая паспорт и специальное разрешение на провоз Майки, — могу я узнать, с кем разговариваю?

— Эйвери Армейдж. Главный констебль Эверона. — Армейдж буквально вырвал документы из рук Джеффа. — Я их забираю.

— Констебль? — переспросил Джефф. Это звание означало, что стоявший перед ним человек в форме был старшим полицейским чиновником на Эвероне. — Могу я спросить, почему нас встречает Главный Констебль?

Армейдж сдавленно хмыкнул; лицо его на долю секунду стало веселым и дружелюбным, но тут покрылось сеткой морщин, а голос наполнился грубыми интонациями:

— Спросить вы, конечно же, можете. Он очень долго и очень внимательно изучал документы Джеффа, после чего спросил:

— Здесь сказано, что вы прибыли на Эверон, чтобы оставить нам маолота? Но у нас и без того достаточно проблем с этими тварями, убивающими целые стада зубров. Ну что же, — он сделал вид, что раздумывает, какое принять решение, хотя было очевидно, что он давно уже его принял. — Животное арестовано в соответствии с моим приказом.

— Одну минуту! — воскликнул Джефф, когда другие пассажиры начали равнодушно отворачиваться. — У меня есть разрешение Экологической Службы. В нем черным по белому сказано…

— Я отлично умею читать и знаю, что в нем говорится, — с улыбкой оборвал его Армейдж, и Джефф понял, что Констебль может себе позволить считать смешным то, что другим людям смешным отнюдь и не кажется. — Ситуация, с момента получения вами гранта два года назад, изменилась коренным образом. Эверон выплатил Земле Первую Закладную в начале прошлого года. Так что Корпус не имеет здесь никакой власти в ближайшие полтора года. Они могут присутствовать здесь только в качестве наблюдателей. Поэтому с того самого момента, как вы с вашим маолотом коснулись поверхности Эверона, вы обязаны неукоснительно соблюдать местные законы. А закон Эверона на этот счет гласит, что любой маолот, пойманный в районе поселения или скотоводства, должен быть помещен в специальный загон или, в противном случае, уничтожен.

— Уничтожен! — Джефф уставился на Армейджа, потеряв дар речи. — Вы не можете его уничтожить! Посмотрите на цель визита в моем паспорте. Животное связано с исследованиями, проводимыми по гранту Ксенологической Службы. Я находился рядом с ним все эти годы специально для того, чтобы определить реакцию животного на возвращение в начальную среду обитания после лабораторного выращивания на Земле. Результаты этого исследования могут повлиять на способы обращения с жизненными формами на многих других планетах, как уже колонизированных, так и тех, на которых человек еще не поселился. Вы не можете просто так уничтожить такое животное…

— Я прекрасно понимаю все, что вы мне говорите, — мягко сказал Армейдж. В его глазах отражался желтый свет солнца, поэтому казалось, что это не глаза человека, а зрачки хитрого кота. — Но закон есть закон. Я весьма сожалею, но…

— Перестаньте, Констебль, не надо сожалеть, — раздался голос Мартина Каррэ, который подошел, дружелюбно улыбаясь Джеффу и его собеседнику. — Вам не кажется, что эту проблему стоит изучить более досконально, прежде чем предпринимать действия, о которых придется сожалеть. Мне кажется, Эверон еще не настолько богат и могуществен, чтобы игнорировать рекомендации Ксенологической Службы, которая заботится о благополучии всего человечества, не так ли?

Лицо Констебля пошло пятнами, он заиграл желваками, да и с юмором у него явно разладились отношения:

— Кто вы такой? — резко спросил он.

— Кто я такой? Если вас это действительно интересует, у меня дюжина-другая самых разных имен, — весело заявил Мартин. — Но я не буду вам их все перечислять.

Он передал Армейджу толстую пачку документов и паспорт с красной отметкой.

— Можете называть меня просто Джон Смит, ведь именно под этим имени наиболее известны люди, подобные мне. На самом деле я Планетарный Инспектор, который решил нанести вам короткий визит. Кому-то в штабе Экологического Корпуса показалось, что одному из Смитов следует убедиться, что у вас действительно все в полном порядке. Я слышал, как вы заявили о том, что выплатили закладную, но следует учитывать и требования Межпланетарного закона. Уверен, что нарушений нет, но… вы понимаете, что я обязан все проверить, чтобы выполнить приказ, согласно которому прибыл сюда.

Армейдж по-прежнему держал в руках документы Мартина, и выражение лица его не изменилось. Он посмотрел на Джеффа как на трехмерное изображение в прозрачном кубике из детской игры.

— Что касается мистера Робини, — продолжал Мартин, — его работа, естественно, меня не касается Меня волнует только то, как Эверон вписывается «в семью миров, в которой все мы дети», как гласит пословица. Могу лишь сообщить вам, что я долго беседовал с мистером Робини на борту корабля и получил весьма благоприятное впечатление о его исследовательской работе. Не только Эверон, но и еще незаселенные людьми миры могут в скором времени восхвалять имя мистера Робини и его маолота за работу, которую они выполнили на благо всего человечества. Но, конечно, мой дорогой Констебль, только вы должны решить, в соответствии с местными законами, как следует поступить с мистером Робини, его маолотом и всем этим делом.

Все то время, пока Мартин говорил, Армейдж не сводил взгляда с улыбки на его лице. Ни единый мускул не дрогнул на лице полицейского, так что не было понятно, как он отреагирует на длинное нравоучение со стороны Джона Смита. Потом он улыбнулся, будто только что увидел и Мартина, и Джеффа.

— Джентльмены, вы оказали нам огромную честь тем, что посетили нашу планету, — произнес он и протянул Джеффу его документы. — Эверон признателен всем своим друзьям за внимание, которое никогда не бывает лишним. Вы остановитесь у меня в Эверон-Сити, я просто настаиваю на этом.

— Конечно, я принимаю приглашение, — раскланялся Мартин, — и смею предположить, что мистер Робини тоже с удовольствием воспримет предложение стать вашим гостем. Не хочу вас торопить, Констебль, но у нас с мистером Робини столь напряженный график, что свободного времени практически нет. Может, отправимся в Эверон-Сити без промедления? Что, если мы воспользуемся вашим аэрокаром, а потом он вернется за остальными пассажирами?

Как во сне Джефф повел Майки вслед за Мартином к аэрокару. Про себя он отметил, не имея возможности долго задумываться об этом, что Армейдж воспринял согласие воспользоваться его гостеприимством как само собой разумеющееся, под напором стремительной речи Мартина. Он усадил Майки на кресло рядом. Впереди Армейдж давал указания пилоту.

Больше никто не заводил разговора об аресте или умерщвлении Майки. На самом деле, постороннему наблюдателю даже могло показаться, что Констебль совершенно забыл о существовании молодого маолота.

Глава 3

С воздуха дом Армейджа выглядел в соответствии со всеми стандартами, которые выработали колониальные архитекторы за последние двадцать лет, и мог считаться полноценным особняком. Его со всех сторон окружала лужайка в несколько акров, обсаженная местными вьющимися растениями, полоса которых тянулась и вдоль большого бассейн в форме песочных часов, и мимо нескольких толстых полиморфных дубов к защитной ограде из низкорослых полиморфных хвойных деревьев, высаженных вдоль фасада дома, который смотрел на далекие северные, в туманной дымке, горные хребты.

Особняк представлял собой белое двухэтажное здание, построенное, очевидно, из пропитанных красителем металлических панелей, оставшихся после разборки одноразового грузового космического корабля, а не из более дешевых местных материалов — камня, дерева и бетона. Стиль архитектуры действительно напоминал колониальный. Имелось даже некое подобие террасы вдоль фасада с четырьмя совершенно ненужными колонами.

Во время полета до дома Констебля Джефф занял с Майки весь задний ряд кресел. Маолот проявлял все больший интерес к окрестностям, он возбужденно перебирался через колени Джеффа, тыкался огромной слепой головой то в одно, то в другое окно. После их почти волшебного освобождения из лап закона Джефф старался, чтобы маолот как можно реже попадался Констеблю на глаза. Поэтому он держался с Майки в задней части аэрокара, а Мартин с Констеблем разместились позади пилота.

Несомненно, он принял правильное решение. Единственное, что по-настоящему волновало Джеффа, — у него не было возможности спросить Мартина, почему он во второй раз пришел им на помощь. Можно было предположить, что «Джон Смит» заинтересован в правосудии и справедливости, но трудно было поверить, что он руководствовался исключительно бескорыстными намерениями.

Но вопрос этот, как тут же прикинул Джефф, тянул за собой, как ниточку, следующий, касающийся появления Армейджа. Почему именно он лично встречал в космопорте пассажиров с красными отметками в паспортах? Ничего предосудительного в этом не было, просто Главного полицейского Эверона едва ли можно было увидеть в числе встречающих при обычных обстоятельствах.

Главный Констебль занимал высокую выборную должность во властных структурах планет типа Эверона. Он занимал гораздо более высокий пост, чем просто местный шеф полиции, и даже шеф полиции самого крупного города на планете, коим, в данном случае, считался Эверон-Сити. Логично было бы ожидать от Констебля, что он пошлет кого-нибудь из своих подчиненных, работающих в космопорте, чтобы он встретили пассажиров и сопроводили их в офис.

Если Армейдж знал о прилете «Джона Смита», это могло служить оправданием его появления на посадочной полосе. Впрочем, в это трудно было поверить, если вспомнить, с каким откровенным безразличием он отнесся к документам Джеффа, оформленным по всем правилам, и к гранту, подтвержденному Ксенологической Службой. К Исследовательской Ксенологической Службе, как и ко всем другим международным и межпланетным службам, основанным на могущественной Земле, можно было ожидать совершенно иного отношения со стороны Главного Констебля недавно заселенной и во многом зависимой от Земли планеты.

Нет, Джефф готов был поклясться, что Армейдж был не менее него самого удивлен, узнав, что Мартин является Планетарным Инспектором.

Тогда зачем Армейдж встречал корабль, чтобы «приветствовать» пассажиров лично? И какое отношение имело его присутствие в космопорте к деспотичному и садистскому решению уничтожить Майки?

На этой залитой золотым светом планете Джефф видел множество слишком темных непонятных теней, гораздо больше, чем мог предвидеть. Он планировал договориться о доставке оборудования в район эксперимента, затем остановиться на ночь в каком-нибудь отеле Эверон-Сити, и только рано утром отправиться с Майки в горы, чтобы молодой маолот постепенно начал привыкать к родному миру. Вместо этого они с Майки, как настоящие знаменитости, оказались в ярком свете прожекторов, а в подобных ситуациях Джефф чувствовал себя неуютно.

Вместе с тем он не мог не признать, что отчасти доволен тем, где оказался. После того как жители Эверона на борту корабля относились к нему как к изгою, он чувствовал удовлетворение от того, что его пригласил в свой дом сам Главный Констебль. Возможно, это поможет ему установить дружеские отношения с колонистами.

Тем не менее череда событий выглядела более чем странной.

Что заставило человека, которого он встретил впервые в жизни, сначала вступиться за него и Майки на борту корабля, а потом легко «расправиться» с Констеблем? Почему он так поступал по отношению к совершенно незнакомому человеку и зверю, которого живущие здесь люди считают настоящим чудовищем? Несомненно, он являлся незаурядной личностью, но сразу же возникал еще один вопрос. Как он стал «Джоном Смитом»? Он умел располагать к себе людей, что Джефф испытал на себе лично. В остальном же он казался вульгарным и малопривлекательным человеком. Мартин не совершил пока поступка, который, по убеждению Джеффа, был недостоин Планетарного Инспектора. Но бесполезно было отрицать тот факт, что он соответствовал распространенному представлению о Планетарном Инспектор Экологического Корпуса.

Джефф успокоил все еще возбужденного Майки и принял решение при первой же удобном случае припереть Мартина к стене и потребовать ответов на свои вопросы. Джефф ощущал беспокойство оттого, что не мог объяснить ход событий, он стыдился этого чувства, но ничего не мог с собой поделать. Как только Джефф вспоминал Уилла, в голову мгновенно приходила мысль, что его брату отказали в приеме на должность, которую занимал Мартин Каррэ.

Уильям, претендуя называться «Джоном Смитом», имел всего один недостаток, который не соответствовал требованиям, — вспыльчивый характер Робини. Всего один недостаток, причем Джефф ни разу не видел, чтобы старший брат испытывал приступы злости из-за эгоистичных или мелочных побуждений. А вот Мартин не соответствовал его представлениям о «Джоне Смите» по многим показателям…

Аэрокар опустился, они вышли и двинулись следом за хозяином по плотному зеленому ковру лужайки к дому, дверь которого, еще до-того как они подошли к ней, распахнул высокий лысый мужчина лет за пятьдесят.

— Тибур, — обратился к нему Армейдж. — У нас гости. Это Джон Смит из Экологического Корпуса. А это исследователь с Земли, мистер Джефф Робини. Джентльмены, мой управляющий, Альдо Тибур.

— Добрый день, господа, — поздоровался Тибур неприятным скрипучим голосом, как будто у него были порваны или повреждены голосовые связки. Череп его был тщательно выбрит. Удивительно, но даже брови представляли из себя несколько практически невидимых светлых волосков. От уголков глаз и рта расходились мелкие морщины, хорошо заметные на ярком солнечном свете.

— Джон Смит займет комнату для гостей. Подбери для мистера Робини комнату рядом. Не волнуйся, Тибур, — с улыбкой успокоил Армейдж своего управляющего, который не сводил глаз с Майки. — Мистер Робини полностью контролирует маолота. Верно, мистер Робини?

— Совершенно верно.

— Увидимся позже, — Армейдж повернулся к Мартину:

— Джон Смит, прошу меня извинить. Я должен проверить других пассажиров со специальными отметками в паспортах. Надеюсь, вы присоединитесь ко мне за ужином?

— Почему бы нет.

— Окажете мне честь. Тибур, я позвоню вам и сообщу список приглашенных. Джентльмены, я живу один, увидимся мы за ужином, а до того времени дом в вашем полном распоряжении.

Армейдж повернулся и вышел. Тибур подвел их к эскалатору, который поднял их на второй этаж. Мартину отвели трехкомнатные апартаменты, занимавшие все правое крыло.

Мартин вошел в комнату и, не сказав ни слова, закрыл за собой дверь. Тибур поместил Джеффа и Майки в другую спальню, через две двери от апартаментов.

— Я позабочусь о том, чтобы ваш багаж доставили из космопорта, — сообщил Тибур и удалился.

Джефф, держа Майки на поводке, обошел спальню, останавливаясь, чтобы маолот смог все обнюхать и потереться обо все предметы мебели. Маолоты в слепом состоянии обладали невероятной пространственной памятью. Обойдя комнату всего один раз, Майки узнал ее размеры и расположение всех предметов. Джефф отстегнул поводок, и Майки направился к ковру перед окном и свернулся, подставив спину солнечным лучам так уверенно, будто видел их.

— Оставайся здесь. Подожди меня. — Джефф вышел из спальни и закрыл за собой дверь. Он дождался щелчка магнитного замка, который автоматически настроился на отпечаток его большого пальца. Затем он подошел к двери, за которой скрылся Мартин, и прикоснулся к кнопке звонка над защелкой.

— Джефф Робини, — сказал он. Дверь почти мгновенно открылась, и он увидел стоявшего у дальней стены комнаты Мартина.

— Не могу сказать, что не ждал вас, — с улыбкой отметил Мартин. — Входите, присаживайтесь.

Мартин нажал на кнопку замка двери на контрольной панели стола, и расположился на безвкусном красном кресле без подлокотников, которое стояло напротив кресла, которое уже занял Джефф. Гостиная Мартина была значительно больше спальни Джеффа, но обставлена человеком с полным отсутствием вкуса.

— Полагаю, — сказал Мартин, — вы намереваетесь что-то обсудить со мной.

— Можно сказать и так, — Джефф снова подавил в себе странное желание почувствовать симпатию к Марину, поэтому его голос был нарочито сух. — Полагаю, вы не подозревали о моем существовании, пока не увидели в отсеке перед самой посадкой корабля.

— Не подозревал?

— Не могу предположить, как бы вы могли узнать обо мне. Но Констеблю вы дали отчетливо понять, что нас очень многое связывает, вернее, мы сошлись за время перелета.

— Не делайте поспешных выводов. Помнится, в моих документах есть упоминание и о вас, и о Майки. Джефф не спускал с него глаз.

— Что вы пытаетесь мне сообщить? Моего имени нет в ваших документах.

— Неужели нет?

— Отвечайте начистоту, прошу вас, — Джефф почувствовал новый прилив чувства горькой печали. — Есть в ваших документах мое имя или нет? Только не говорите, что не знаете. Вы обязаны знать.

— Обязан? — Мартина удивленно поднял брови — При моей занятости я не всегда проверяю бумаги лично. А клерки в штабе Корпуса часто допускают ошибки.

— Значит, мое имя не указано, верно?

— Я этого не говорил.

Джефф тут же решил отказаться от подобной тактики ведения разговора.

— Тогда, возможно, вы скажете, почему оказали нам помощь? Знаете вы меня или нет, но вы дважды помогли мне и маолоту. Я весьма признателен вам за помощь, но хотел бы знать, что руководило вашими поступками. Или вы будет продолжать свою игру в незнайку?

— Наверное, не буду, — Мартин кивнул в направлении спальни Джеффа. — У вас находится очень ценное животное, уникальный маолот, выращенный вдали от дома.

— Так вы и это знаете?

— Знания здесь не при чем. Исследовательская служба не предоставила бы грант, если бы животное и ситуация с ним не были уникальными. Я тоже уникален, по-своему, по крайней мере, в этом мире. Сейчас я здесь единственный «Джон Смит». Быть может, наши уникальности принесут определенную выгоду в случае совместной работы.

Он замолчал и посмотрел на Джеффа.

— Продолжайте, — попросил Джефф.

— Ну так вот, как я смог бы работать с вашим маолотом, если бы вас лишили возможности с ним заниматься? Таким образом, я не мог не вмешаться, когда пассажиры стали представлять для него угрозу, и потом, когда мистер Армейдж попытался применить радикальные средства.

— Значит, вам нужен Майки? Для чего? Как вы собираетесь его использовать?

— Ничего конкретного в данный момент сообщить не могу. Стараюсь обеспечить будущее, так сказать, пользуясь большим опытом работы в мирах, подобных этому. Быть может, вы не знаете, что люди, подобные мне, несут не просто полную, а абсолютную ответственность за периодические проверки вновь заселенных планет, с целью определения правильного использования людьми природных ресурсов этих планет. Пригодные к обитанию, похожие на Землю планеты не часто встречаются на приемлемом расстоянии от старого Солнца, это сегодня всем известно. Если я обнаружу здесь какие-либо нарушения, буду вынужден рекомендовать карантин, и Эверон будет отрезан от межпланетного сообщения на пятьдесят или сто лет.

— Я знаю об этом, но не могу понять, как Майки может помочь вам в проведении проверки. Ведь именно этим вы будете заниматься.

— Несомненно, — Мартин вытянул перед собой ноги и поднял взгляд к белому потолку, — Проведение проверок является важной частью работы «Джона Смита», но только в том случае, если проверяемый мир соответствует или пытается соответствовать правилам Корпуса, и существуют лишь незначительные неумышленные нарушения экологического законодательства. Но совсем другое дело, если существуют люди, умышленно нарушающие законы, или преступные заговоры с целью не правильного использования ресурсов ради личной выгоды. Когда ситуация выходит из-под контроля и побеждает тактика выжженной земли, когда отдельные люди стараются захватить все и вывести в другие миры не праведно полученные прибыли.

Джефф не сводил с Мартина глаз. Невозможно было понять, говорит он серьезно или нет. Но он произнес свою речь без намека на улыбку. Если бы Мартин был похож на тот образ «Джона Смита», который сложился достаточно давно в голове Джеффа, ему было бы гораздо легче со всей серьезностью воспринять только что услышанное.

— Вы считаете, что на Эвероне совершаются экологические преступления?

— Кто знает, — Мартин пожал плечами. — Но могу ли я считать доказанным, что их здесь нет?

Горькая печаль внутри Джеффа стала напоминать сильнейшую пульсацию.

— Разве это ответ? Я задал прямой вопрос. Если вы считаете, что здесь не совершают экологических преступлений, зачем вам нужен Майки?

— Предусмотрительной человек берет с собой зонтик в пасмурный день, и от него не требуют предсказать грозу. Мне вполне достаточно того, что ваш Майки может быть мне полезен в случае возникновения непредвиденных ситуаций. Вас, как я полагаю, должно удовлетворить то, что мои слова спасли его от ареста и уничтожения.

Джефф почувствовал себя виноватым.

— Конечно, я уже сказал, что весьма признателен вам за это.

— Быть может, вам стоит вспомнить старинную поговорку о том, что дареному коню в зубы не смотрят. Теперь, после того как местные жители узнали о моем небезразличии к вашему благополучию, они будут следить за вашими передвижениями и в случае необходимости обеспечат мне связь с вами без промедления. Вот и все. Прошу меня простить, но вы, несмотря на вежливые манеры, показались мне самым раздражительным человеком из всех, что я встречал за последние годы.

Джефф вынужден был признать, что эти слова не лишены истины.

— Полагаю, вы правы. Они замолчали.

— Быть может, вы простите и другие мои слова, пока я говорю о вас лично, — сказал Мартин. Несомненно, у вас есть обоснованные причины посетить могилу брата, но такие действия на новых планетах вызывают у местных жителей мысли о том, что вы желаете причинить кому-нибудь неприятности. Если он был служащим Экологического Корпуса, лучше всего будет предоставить Корпусу решить эту проблему…

— Не думаю, что Корпус справится с этой задачей. Мартин не спускал с него глаз.

— Я сказал так потому, что, как мне кажется, Экологическому Корпусу глубоко безразлична судьба Уильяма. До нас доносились слухи, что смерть Уилла не связана с исполнением им служебных обязанностей, несчастье произошло после того, как он оставил Корпус, стал «странником», как называли таких людей в новых мирах. Мать и отец сильно переживали, получив официальное сообщения о смерти Уилла, но никто из вашего руководства не опроверг слухи, не позвонил родителям, чтобы подтвердить честное имя брата. Никто вообще ничего не сделал.

— Но, — Мартин по-прежнему не спускал с него глаз, — они подтвердили, что смерть связана с выполнением служебных обязанностей.

— Нет, они не сделали даже этого. Только сказали, что, согласно записям, исполнение им обязанностей продолжалось до момента смерти. Детали не сообщались из-за режима секретности. Эта секретность помогает скрыть личность людей, подобных вам.

— На то есть свои причины, — заметил Мартин.

— Возможно. Но мне непонятно, какое это имеет отношение к смерти моего брата. По крайней мере, нам могли сообщить, где он похоронен. Я не покину Эверон, пока не найду могилу и не узнаю достаточно, чтобы опровергнуть слухи о том, что он отправился «странствовать».

— Известны факты, когда выходцы с Земли именно так и поступали, — заметил Мартин.

- Только не Уилл!»

Переполнявшие Джеффа чувства он совершенно отчетливо вложил в последнее восклицание. Он и сам понял, сколько гневно прозвучали эти три слова.

— Я понимаю ваши чувства, — произнес Мартин, пытаясь смягчить ситуацию. — Полагаю, вы понимаете, что из-за своей ненависти к Корпусу можете навлечь на себя серьезные неприятности как здесь, так и на любой другой планете. Самое обидное, что, судя по выражению вашего лица, предупреждать вас бессмысленно.

Джефф мгновенно вскочил на ноги:

— Должен ли я расценивать ваши слова как предупреждение со стороны Корпуса, что мои действия следует тщательнейшим образом контролировать?

— Конечно, нет, — голос Мартина по-прежнему оставался мягким и спокойным. — Если это и предупреждение, то оно основано на фактах. Вы прибыли сюда, не ощущая ни малейших сомнений в том, что найдете то, что хотите. Но люди не всегда поступают так, как вы предполагаете. Вы одержимы дьявольским желанием отыскать могилу брата и доказательства его невиновности. А что, если на Эвероне действительно существует и существовал преступный заговор, цель которого — разграбить планету?

— Если такой заговор существовал, когда брат был жив, и он узнал об этом, он сообщил бы о нем. Мартин смотрел Джеффу прямо в глаза.

— Если не был его участником.

— Он не мог быть участником заговора, вы его совсем не знаете.

— А вы знаете? Вы говорите с чисто земным акцентом. Если бы прожили хотя бы шесть месяцев на другой планете, я услышал бы это в вашей речи. Я ничего не услышал. Значит, вы провели всю свою жизнь дома. Более восьми лет прошло со дня смерти вашего брата. Сколько лет его не было на Земле до того? Не менее полудюжины, судя по тому, что он получил в Корпусе не слишком высокий пост эколога. Значит, вы видели его лишь изредка, когда он прилетал на Землю в отпуск, если он, конечно, прилетал. Насколько хорошо вы его знали? Откуда вам знать, что он не оказался участником каких-то безумных событий, о которых вы не можете не только знать, но и догадываться?

Джефф молчал. Все верно. Какой-нибудь безумный порыв мог захватить Уилла и заставить его совершить поступок, в обычных условиях просто немыслимый. В его мозгу непроизвольно возникли воспоминания об обстоятельствах, связанных с исключением Уилла из программы подготовки Экологическим Корпусом на «Джона Смита». Брат всегда отказывался рассказывать о подробностях исключения. Из немногих произнесенных братом слов Джефф сделал вывод, что Уиллл окончил предварительный курс обучения с отличием и был уже готов отправиться в первую экспедицию в качестве практиканта, когда что-то случилось.

Семье было известно лишь то, что инцидент послужил причиной вспышки ярости. Он бы исключен «..с поражением в правах», вернулся домой, но пробыл там всего два месяца, прежде чем отправиться по трудовому контракту в один из новых миров, который находился в процессе террареформации. Отработав срок по контракту, он нашел работу и, в связи с нехваткой квалифицированных специалистов с Земли, сумел добиться отмены вынесенного постановления и устроиться на работу в Экологический Корпус в качестве простого эколога. Через семь лет безупречной работы он добился должности Планетарного Эколога.

— Я его знал, — сказал наконец Джефф. — Он предпочел бы смерть участию в том, что вы предполагаете.

— Возможно. Я его совсем не знаю. Но всегда существует возможность того, что человек в определенных обстоятельствах вынужден совершать поступки, которые другие люди считают для него совершенно не свойственными. Полагаю, вам следует всегда учитывать подобную возможность.

Джефф встал и направился к двери. Но вежливость, привитая земным воспитанием, заставила его остановиться и обернуться:

— Благодарю вас за помощь и доброе расположение. Не хочу вас обидеть, но вы не соответствуете представлению большинства людей о «Джоне Смите».

Лицо Мартина несколько вытянулось, а улыбка стала натянутой.

— Жизнь «Джона Смита» не всегда соответствует представлению о ней обычных людей. Итак, встретимся за ужином.

— До ужина, — кивнул в ответ Джефф вышел. Он не дошел до своей двери всего пару шагов, когда понял, что его разум представляет собой кипящий котел эмоций. Если он войдет в комнату в таком состоянии, Майки мгновенно почувствует это и отреагирует соответствующим образом, в то же время маолот вряд ли обрадуется перспективе остаться одному на несколько часов во время предстоящего ужина. Следовало успокоиться и только потом вернуться к Майки.

Он развернулся, спустился по эскалатору к входной двери, вышел из дома и принялся прохаживаться по узкой террасе перед домом. Высокие ненужные колонны отбрасывали на террасу широкие тени. Джефф был крайне взволнован, не понимая почему, быть может, разговор с Мартином вызвал призрак Уилла.

На улице стоял теплый, солнечный, безветренный день. Джефф вдруг чихнул, потер переносицу в недоумении, и еще раз чихнул. Он огляделся, чтобы определить причину, но не увидел ничего, кроме появившейся на востоке линии темных облаков, впереди которых летели напоминающие по форме наковальни грозовые фронты.

Линия облаков быстро приближалась. Что-то заставляло их двигаться в его направлении. Он замер на месте, не спуская глаз с приближающихся туч. Порыв прохладного ветра, набежавший перед тенью, закрывавшей почти все окрестности, освободил его голову от тревоживших мыслей. Облака бурлили, их передний край принимал формы, которые в его воображении ассоциировались с башнями и горными долинами, головами лошадей и крокодилами. Облака закрыли солнце, он увидел, как тень пробежала по лужайке возле дома Армейджа и обволокла его ласковым сумеречным светом.

На крыльях надвигающегося шквала прилетела грусть, которая, впрочем, не была неприятной. Джефф почувствовал себя втянутым во взаимодействие земли и погоды, ностальгическое и первобытное, но по-своему прекрасное. Облака затянули все небо, и начался дождь. Но Джефф не стал прятаться от него в доме или даже под сомнительным укрытием террасы. Он просто стоял и получал удовольствие от усилившегося ветра и капель дождя.

Налетевший с запада шторм усиливался. Дождь превратился в ливень, за секунду рубашка намокла и стала как бы второй кожей. Воздух задрожал от раската грома, дождь внезапно сменился градом, жемчужные градины падали с неба, подпрыгивали на лужайке и замирали, поблескивая в сумеречном свете.

Он неохотно отступил под крышу террасы, спасаясь от града. Завывание ветра, стук градин по ступеням и полу террасы, по крыше над головой модифицировались в голове Джеффа, превратившись в музыку, в песню о надежде и трагедии, о красоте и печали.

В песне, которую пела буря, чувствовалась борьба, борьба праведная, естественная, похожая на борьбу ребенка и матери во время таинства рождения. Ветер усилился, град стал крупнее. Он молотил по земле. Ветер старался повалить фальшивые колонны, облака, сотрясаемые раскатами грома, стремительно летели над домом. Постепенно громкость музыки уменьшилась, град уступил место ливню. Небо просветлело, ветер стал стихать, пока его невозможно стало ощущать, основную тему песни исполнял теперь дождь, барабанящий по, крыше террасы.

Дождь начал стихать. Небо просветлело еще сильнее, далеко на западе Джефф увидел просвет, — становившуюся все шире полоску ясного неба. Она становилась все ближе, дождь прекратился, а через пятнадцать минут появилось солнце, залившее все вокруг золотым светом и засверкавшее в каплях дождя на траве и листьях деревьев, в отдельных, еще не растаявших, градинах.

Джефф глубоко вздохнул. Он только что пережил мгновения единения с бурей, стал частью ее силы, частью планеты. Он почувствовал себя спокойным, свободным от тревог, хозяином ситуации. Он повернулся и поднялся наверх в свою комнату.

Глава 4

— Я буду внизу, — сказал Джефф Майки немного позже. — Меня не будет с тобой всего часа три, не больше.

Он вышел, закрыл за собой дверь, спустился на первый этаж дома, где уже слышались голоса гостей, собравшихся в главной гостиной. Тибур принес ему список гостей с фотографиями напротив фамилий. Джефф попытался запомнить их, но не был уверен, что память не подведет его, когда он встретится со всеми этими людьми. Он никогда не отличался общительностью, и его не привлекала перспектива вести светские беседы с тридцатью-сорока людьми, которых совершенно не интересовало его присутствие. Ужин, несомненно, устраивался в честь «Джона Смита», в надежде приобрести его благосклонность. Джефф предпочел бы остаться в своей комнате, но правила приличия не позволяли ему так поступить.

Сойдя с эскалатора, он положил список в карман куртки и прошел в сторону гостиной, остановившись в дверях. Казалось, никто не заметил его появления, все были заняты разговорами, разбившись на группы. Его чувствительность, развитая долгим одиночеством и тесной, связью с Майки, позволила ему ощутить скрытые течения, омерзительность неминуемого взрыва, притаившегося под поверхностью разговоров. Тибур стоял за столом, переделанным в бар, и, не придумав ничего лучшего, Джефф направился к нему.

— Что будете пить, мистер Робини? — обратился к нему Тибур.

— Предпочел бы пиво, если таковое у вас имеется.

— Рекомендую попробовать эль, который называется «Эверон-Сити».

— Превосходно. Благодарю вас.

Он взял высокий стакан солодового напитка с высокой шапкой пены. Сделав глоток, он еще раз обвел взглядом комнату.

Первое, что прежде всего бросилось ему в глаза, — полная идентичность происходившего здесь с подобными вечеринками на Земле. Ему показалось любопытным и то, что здесь, на расстоянии многих световых лет от Земли, многие колонисты были одеты по последней земной моде. На планете, совсем недавно заселенной, объяснений этому могло быть только два. Первое: все приглашенные побывали на Земле, по крайней мере, в прошлом году, и обновили свои наряды. Второе: на планете существовал черный или, по меньшей мере, серый рынок, и модная одежда импортировалась вместо оборудования и других необходимых товаров. Землю не слишком беспокоило то, что ввозилось на планеты, подобные этой, но Джефф полагал, что в этом мире были и другие колонисты, отличавшиеся от присутствующих в гостиной тем, что их больше заботило улучшение уровня жизни, а не обновление гардероба.

Кроме дорогой и модной одежды, гостей объединял возраст — от тридцати до пятидесяти лет. Мужчин и женщин было примерно поровну, а по их внешности можно было сказать, что способны они очень на многое, а если потребуется — и на жестокость. «Вероятно, — подумал Джефф, стоя у столика с напитками и рассматривая присутствующих, — их вид соответствует должностям, которые они занимают на этой планете». Врученный ему список гостей напоминал каталог людей, полностью контролирующих Эверон. Возможно, некоторые могущественные персоны не смогли явиться к Главному Констеблю этим вечером, но все остальные присутствующие, несомненно, обладали значительной властью.

Между тем самый высокий чин принадлежал Мартину. В отличие от Джеффа, который предпочитал оставаться в тени, Мартин, как могло показаться со стороны, наслаждался вниманием, которое ему оказывали. Многое выглядело откровенно наигранным, но Мартин, по крайней мере внешне, принимал все высказывания в свой адрес за чистую монету. «Они делают из него дурака», — подумал Джефф, и в нем снова проснулась горькая печаль. Он также заметил, а это, видимо, ускользнуло от внимания Мартина, что всей вечеринкой незаметно руководил Констебль, который перемещался от группы к группе, где вставляя слово в разговор, где смеясь вместе с гостями.

Мартин был в центре внимания группы из шести-восьми человек. Он сидел на диване рядом с дамой, которая значилась в списке как Айвис Сакки, по образованию — химик-органик, а ныне член правления корпорации «Хозяева Эверона». Это была высокая стройная женщина за тридцать, в брючном костюме цвета фуксии, с широким ртом, тонкими губами и крайне пронзительным голосом, даже в тот момент, когда она пыталась сказать что-то шепотом. В одной руке она держала бокал, в другой — поводок, который тянулся к усеянному бриллиантами ошейнику на одном из представителей фауны Эверона — напоминающем лемура всеядном существе метрового роста. Точного названия существа Джефф вспомнить не мог, хотя все крупные представители фауны были внесены в каталог во время предварительного исследования планеты.

Колонисты, как понял из разговоров Джефф, назвали это животное «Джимми». Животное легко приручалось и поддавалось дрессировке, небольшие лапы с отдельно стоящими большими пальцами могли легко манипулировать любыми предметами. Джимми справлялись с достаточно сложными заданиями и командами, однако были до тупости покорны и не превосходили по уровню умственных способностей земных собак. Конечно, если не принимать во внимание их ловкость в обращении с любыми предметами. В гостиной Констебля находился еще один Джимми. В противоположном углу гостиной женщина по имени Калабрия де Винтер, одетая в синий костюм с широким воротником, держала на поводке своего любимца. Де Винтер тоже была высокой, но имела по крайней мере килограммов двадцать лишнего веса; ее роскошные волосы и круглое гладкое лицо как будто нуждались в более молодом теле. Джимми рядом с ней казался маленьким и хрупким, зверек выглядел совсем иначе, чем животное Сакки. Джефф не сразу понял, что Джимми де Винтер была самкой, а Джимми с роскошным ошейником у Сакки — самцом. Почти все теплокровные животные на Эвероне были двуполыми млекопитающими — удивительно удачная параллель с земными представителями фауны.

Скоро Джефф пожалел о том, что определил пол питомца де Винтер. Пара грудных желез была почти незаметна под густым серым мехом. Теперь же, когда Джефф обратил на них внимание, животное стало до боли напоминать ему плененного человека, а его содержание на поводке казалось отвратительным.

— Мистер Робини! Мистер Робини, присоединяйтесь к нам, — позвал его Мартин. Джефф подошел, потому что деваться ему было уже некуда, и кто-то мгновенно предложил ему стул с прямой спинкой.

— Вы ведь все знаете мистера Робини, не так ли? — Мартин представил его Айвис Сакки и всем остальным, кто сидел или стоял поблизости от него. — Мы разговаривали о вариаформах земных мясных животных.

Присутствующий здесь мистер Кларк Старкей содержит ферму по разведению зубров.

Мартин кивнул на сидевшего в кресле мужчину в коричневой полу мантии, который, при беглом рассмотрении, не уступал ростом Констеблю. Его лицо было загорелым, широким, на нем уже начали появляться морщины, волосы же оставались густыми и темными.

— Большая честь для меня, сэр, — сказал Джефф.

— Большая честь познакомиться с вами, сэр, — аналогично ответил Старкей, в голосе его звучали отчетливые металлические нотки. — Мы говорили о том, сколько труда нам приходится приложить, борясь за то, чтобы наши быки остались живы.

— О?! — удивленно протянул Джефф. Он полагал, что жалобы Кларка были стандартны для колонистов. Вариаформы земных животных и растений не внедрялись в новые заселяемые миры, не пройдя до этого тщательнейшей предварительной проверки Экологическим Корпусом. Вариаформы подвергались самой тщательнейшей генетической подгонке к биологическим особенностям мира, в который их намеревались внедрить. В течение пятидесяти семи лет, с момента окончательной разработки технологии создания вариаформ, не было случая, чтобы разрешенный вид нанес каким-либо образом ущерб экологии планеты, на которую его внедрили. Несомненно, вариаформы представляли собой определенное вторжение в экологию, поэтому их полная интеграция происходила только через несколько поколений.

Зубров, которых разводил Кларк Старкей, генетическим способом вывели из европейских бизонов. Джеффу показалось интересным, что для выведения вариаформы выбрали европейского, а не американского бизона. Зубр был обитателем лесов, в отличие от американского бизона, предпочитавшего широкие саванны. На Эвероне существовали обширные пастбища, ниже зоны лесов, на которые доступ зубров был запрещен. Он читал, что зона лесов была предназначена для разведения других вариаформ, главной из которых была вариаформа антилопы.

Джефф вдруг понял, что все ждут от него каких-нибудь слов. Он почувствовал себя неловко, сидя на высоком стуле и с бокалом в руке. Он огляделся, ища место, куда можно было бы поставить бокал, и, ничего не найдя, наклонился и поставил его на пол рядом со стулом.

— Несомненно… — начал он. Джимми Айвис Сакки поднял бокал и вежливо протянул его Джеффу.

— Поставь на место! — прикрикнула Сакки на эверонское животное. — Мы не дома. Она посмотрела на Джеффа:

— Терпеть не могу, когда что-нибудь лежит у меня дома на полу.

— Понятно, — кивнул Джефф.

— Вы привезли с собой маолота, не так ли? — спросила Айвис Сакки.

Ее тон явно не отличался дружелюбием, так что «температура» общения внутри их группы упала, как показалось Джеффу, на несколько градусов.

— Именно так! — возбужденно и излишне радостно воскликнул Мартин. — Не просто маолота, а замечательный объект исследований крайней важности, проведенных на Земле ради вашего же благополучия. Мистер Робини заслуживает всяческой благодарности за годы, уже посвященные им этой работе, и за то, что он прибыл сюда, чтобы продолжить ее.

Атмосфера в комнате после этих слов заметно накалилась.

— Сэр, вы на Земле даже понятия не имеете, с чем имеете дело! — вмешался в разговор Старкей. — Стаи маолотов!.. Они устраивают набеги и убивают ради убийства. Один раз на восходе солнце я видел ужасную картину — две сотни мертвых быков. Иногда стая маолотов поступает иначе: они обращают в паническое бегство целое стадо и гонят бедных животных до тех пор, пока бедняги не начинают падать замертво!

Голос фермера был полон ярости, что подчеркивала та особенность, о которой Джефф слышал, но не замечал ее ни у кого с момента прилета на планету, — ритмичные паузы в речи местных жителей. Он никогда не придавал значения сообщениям о том, что бэйсик — общий коммерческий и технический язык на Земле и недавно освоенных планетах — очень быстро модифицировался в новых мирах. Только сейчас он осознал, что речь всех присутствующих здесь людей, за исключением Мартина, отличается такими ритмичными паузами. Они были почти не заметны в речи Армейджа, но на них нельзя было не обратить внимания, когда говорил этот фермер.

— Несомненно, такое поведение естественно для этих животных, — умиротворенно произнес Мартин.

— Естественно? — Старкей повернулся к нему. — Естественно для всего, что бегает, летает или плавает на этой планете! Здесь каждый день приходится бороться, чтобы выжить.

— Перестаньте, планета выглядит достаточно комфортабельной. Здесь не может быть так плохо, как вы расписываете.

Все вокруг неодобрительно загудели.

— Сэр, здесь именно так плохо! — воскликнул Старкей. — Если не хуже! Нет, гораздо хуже! Мы вынуждены сражаться с этим миром буквально на любом клочке. Не успеешь расчистить землю для посевов, как она вновь зарастает травой. Скот с удовольствием ест эту траву, а она вдруг оказывается ядовитой. Вы распахиваете землю, но едва успеваете убрать плуг, как откуда-то налетают тучи насекомых, которые мгновенно зарываются в свежевспаханную почву. Вы готовитесь к севу, а земля покрывается побегами сорняков. Оказывается, в трахеях насекомых были семена растений из другой местности, корни которых сплетаются в земле так прочно, что их не берет даже плуг. Вы строите плотину на реке, но прежде чем работа завершена, налетает туча, ливень идет такой, что вызывает наводнение, и все постройки уносит течение. Вы обратили внимание, какой сильный град был сегодня?

— Конечно, — ответил Мартин.

— Этот град, сэр, налетел как будто специально для того, чтобы уничтожить несколько сотен акров яровой пшеницы, которая через неделю была бы готова к уборке. Более удобное время выбрать трудно! Никто из жителей на земле не подозревает, что приходится пережить колонисту на планете, подобной этой.

— Нои награда велика, не так ли? Например, когда расчищенная вами земля превращается в центральные городские кварталы города, подобном этому, и сумма на вашем счете значительно возрастает?

— Да, некоторым из нас удается разбогатеть… — начал было Старкей.

— Всем, находящимся в этой комнате, или я не прав? — перебил его Мартин.

— Конечно, правы. Все дело в том… Все дело в том, сэр…

— Сидеть! — рявкнула Сакки, дернув Джимми за поводок. Животное привстало, чтобы посмотреть на самку в другом конце комнаты. — Возьми мой бокал и принеси полный!

Она отстегнула поводок. Джимми взял бокал передними лапами и на задних направился к столу, за которым командовал Тибур. Затем он обошел стол, обнюхивая открытые бутылки. Выбрав две из них, он приготовил коктейль и принес его Сакки. Окружавшие Мартина люди молча наблюдали за животным.

— Очень хорошо! — сказала Сакки, пристегнула поводок к ошейнику и повернулась к остальным:

— На самом деле коктейль не слишком хорош, но нужно всегда их хвалить, иначе они будут просто сидеть и дрожать, услышав вашу следующую команду.

— Мы пробовали использовать их на сборочных работах на фабриках, — пояснил один из мужчин Мартину, — но ничего не получилось.

— Конечно, нет, — подтвердила Сакки. — Они представления не имеют о работе. Для них это просто игра…

Она пустилась в долгие рассуждения об ограниченности умственных способностей Джимми, но Джефф не стал ее слушать. За дверью гостиной, в холле, он увидел человека, которого не заметил раньше, — молодого черноволосого мужчину, начинающего лысеть, с небольшим дипломатом в руке. Он разговаривал с Армейджем, потом подошел к эскалатору, ведущему на второй этаж. Под воздействием его веса механизм пришел в движение, и незнакомец скрылся из вида. Армейдж направился ко второму входу в гостиную.

Джефф на секунду задумался, чувствуя сначала не слишком сильное беспокойство. Затем второй этаж дома и кейс в руке незнакомца обрели определенный смысл. Он быстро подошел к эскалатору, но человека уже не было видно. Джефф бросился вверх, не дожидаясь, пока механизм поднимет его. Коридор второго этажа был пуст, и Джефф направился к своей комнате, нажал кнопку замка и вошел, как только дверь откатилась в сторону.

Майки поднял голову с залитого солнцем ковра, на котором лежал. Мужчина, стоявший в трех метрах от него, открывал кейс.

— Что здесь происходит? — спросил Джефф. Мужчина замер, не соображая, что ему делать дальше.

— Кто вы такой? — спросил он с ярко выраженным эверонским акцентом. Он быстро захлопнул кейс и продолжил прежде, чем Джефф успел ответить:

— Я доктор Чейвел. Что вы здесь делаете?

— Это моя комната, — ответил Джефф. — Что вы здесь делаете?

— Я… Констебль Армейдж попросил меня осмотреть вашего маолота…

— Вы ветеринар?

— Да. Эйвери… Констебль хотел убедиться в том, что зверь не инфицирован. Что он не опасен для нашего скота. Вам повезло, что мистер Армейдж попросил меня об этом. В противном случае ваш маолот был бы задержан и помещен в местный картин для тщательного обследования, в соответствии с графиком. Пришлось бы ждать не менее трех недель…

— Майки совершенно здоров, — отрезал Джефф. — Ветеринарный сертификат находится вместо с остальными документами, так что Констебль, несомненно, его видел.

— Если и видел, то ничего не сказал мне об этом. — Чейвел открыл свой кейс и резким движением вынул маленький зеленый шприц. — Не стоит поднимать шум из-за такой ерунды. Я сейчас сделаю животному профилактическую инъекцию…

— Вы ничего не сделаете Майки. Он не нуждается в профилактической инъекции.

— Советую не пытаться остановить меня. — Чейвел повернулся к Майки.

— Советую не пытаться сделать это, — сказал Джефф и крикнул:

— Майки!

Маолот вскочил, услышав совершенно иной тон в голосе Джеффа. Его слепая голова медленно поворачивалась, пока нос не указал точное направление на Чейвела; из горла послышалось рычание.

Чейвел побледнел:

— Тогда я вынужден буду прибегнуть к пистолету с транквилизатором…

— Даже не пытайтесь. Мы повалим вас раньше, чем вы его достанете.

— Это… возмутительно. — Чейвел отступил к столику, на котором стоял видеофон. Не спуская глаз с Майки, он нажал кнопку:

— Констебль Армейдж! Эйвери… Экран не осветился, но через секунду раздался голос Армейджа:

— В чем дело?

— Здесь какой-то человек мешает мне выполнить мою работу. Кажется, это хозяин зверя…

— Уже поднимаюсь.

— Сейчас попляшете, — прошептал Чейвел Джеффу. Комната закружилась у Джеффа перед глазами, но ничего дельного ему в голову так и не пришло. Он откровенно блефовал, говоря о том, что Майки бросится вместе с ним. Одно неосторожное действие со стороны маолота по отношению к человеку — и зверя тут же уничтожат. Чейвел этого не понял, но Джефф похолодел от мысли, что Армейдж мгновенно раскусит его блеф.

Он отчаянно пытался что-нибудь придумать, но дверь скользнула в сторону, и в комнату вошел «крупногабаритный» Констебль.

— В чем дело, доктор? — спросил он почти ласково, не обращая внимания на Джеффа.

— Этот джентльмен не разрешает мне сделать маолоту профилактическую инъекцию.

— О? — Армейдж улыбнулся и повернулся к Джеффу. — Вы же понимаете, что это пойдет только на пользу вашему животному.

— Совсем не уверен в этом.

— Точно так же, как и я, — раздался голос Мартина. Дверь скользнула в сторону, пропуская его в комнату.

— Вы здесь, Джефф! Сначала исчезли вы, потом наш гостеприимный хозяин. Я почувствовал себя одиноким в окружении незнакомых лиц. А сейчас я услышал, что нашему Майки необходимо ввести какое-то лекарство, для его же пользы. Я не мог не задуматься, как много мы в действительности знаем о метаболизме маолотов. Не может ли это лекарство обладать нежелательным, даже фатальным побочным действием?

— Сэр! — воскликнул Чейвел. — Мы достаточно хорошо изучили маолотов здесь, на их родной планете.

— Уверен в этом. Тем не менее, как вы знаете, это не эверонский маолот. Он вырос на Земле, и это может иметь решающее значение. Откуда нам знать. В любом случае, мой дорогой доктор, вы ведь доктор, не правда ли? Однако вы не ответили на мой вопрос. Я спросил, существует ли возможность, что это лекарство обладает непредвиденным, даже фатальным побочным действием?

— А… — начал было Чейвел, но замолчал, бросив взгляд на Армейджа. Тот лишь удивленно поднял брови. — А… естественно, при выборе лекарства мы не можем прогнозировать…

— Да или нет, доктор? — спросил Мартин вкрадчиво.

— Кто знает? — в отчаянии воскликнул Чейвел. — Мы не до конца изучили различия в биохимии людей. Как я могу гарантировать, что данный маолот с Земли не обладает индивидуальной неадекватной реакцией на…

— Вот именно, — сказал Мартин. — И принимая это во внимание, и учитывая также важность этого маолота, о чем я поставил в известность присутствующего здесь Констебля, быть может, лучшим выходом будет не вводить никакого лекарства. Что вы на это скажете, Констебль?

Он посмотрел на Армейджа.

— Полностью с вами согласен. — Армейдж холодно улыбнулся Чейвелу. — Не стоит рисковать столь ценным животным, доктор.

— Хорошо. — Чейвел попытался закрыть кейс, но пальцы дрожали и не слушались. Справившись, наконец, с замком, он резко кивнул:

— Всего доброго… — и вышел прежде, чем затих звук его голоса.

— Вернемся к ужину? — спросил Мартин.

— Несомненно, — ответил Констебль. Он первым вышел из комнаты, Мартин чуть задержался и подмигнул Джеффу, оказавшись позади Армейджа.

Джефф собрался было последовать за ним, но услышал вопросительное ворчание Майки. Обернувшись, Джефф увидел, что маолот стоит в центре комнаты и раскачивает слепой головой так, будто пытается что-то найти. Его массивные плечи дрожали.

— Все в порядке, — сказал Джефф. Он подошел к Майки и положил ладонь на его голову. — Я никуда не ухожу, остаюсь с тобой.

Майки благодарно ткнулся в Джеффа слепой мордой, едва не сбив с ног. Джефф сел в кресло, позволив маолоту положить голову ему на колено.

— Надеюсь, мне принесут пару бутербродов. Как выяснилось, принесли не только бутерброды. Примерно через полчаса Тибур вкатил в комнату тележку с ужином, которым угощали гостей внизу.

Джефф поел и покормил Майки мясом зубра, которое принес Тибур. Потом он сидел и, вслушиваясь в едва доносившиеся из гостиной голоса, размышлял над все той же проблемой. Мартин снова пришел к ним на помощь, на этот раз с вполне правдоподобным объяснением причины пребывания здесь Джеффа и маолота.

Проблема состояла не в том, что помощь Мартина была ему неприятна, а в том, что он оказывался в нужном месте слишком часто, поэтому вопрос о том, почему Мартин так поступает, не давал Джеффу покоя. Если он поступал так из лучших, самых честных побуждений, почему не ответил честно на вопрос Джеффа? Убеждение Джеффа в том, что Мартин что-то скрывает, крепло в его сознании.

Если бы он мог узнать об этом человеке больше!

Джефф встал и начал ходить по комнате. Майки поднял голову и следил за каждым его движением.

— Сейчас вернусь, — сказал Джефф маолоту через несколько минут. — Только зайду в соседнюю комнату.

Он вышел, запер за с собой дверь и подошел к апартаментам Мартина. Как он и подозревал, они были надежно заперты. Он положил ладонь на дверь и надавил, она не открылась, но немножко сдвинулась с места с глухим металлическим звуком.

Джефф надавил на дверь еще раз, звук повторился. Он еще несколько раз надавил на дверь в том же направлении и обнаружил, что двигается не только дверь, но и вся коробка. Осмотрев дверь, он обнаружил причину. Несмотря на всю колониальную величественность, дом Армейджа был построен либо в спешке, либо небрежно. Дверь представляла собой узел, снятый с какого-то грузового космического корабля. Она была установлена в слишком большой для нее проем в стене.

Джефф попытался определить величину люфта. Дверь можно было приподнять так, чтобы почти освободить защелку. Но именно почти. Защелка закрывала Джеффу доступ в апартаменты Мартина. Он стоял, уставившись на дверь, и вдруг его поразила абсурдность испытываемой им злости на неодушевленный предмет, который препятствует его попытке незаконным образом проникнуть в чужую комнату. Затем он решил закрыть глаза на здравый смысл. Он должен был войти, любым способом.

Он мог приподнять дверь, схватившись кончиками пальцев за едва выступавший декоративный профиль, пересекавший дверь где-то посередине. Но едва он успевал поднять ее лишь на сантиметр, угол менялся, и пальцы соскальзывали. Если бы он мог поднять дверь и зафиксировать в поднятом положении, чтобы схватиться за ее нижний край…

Он попытался и понял, что сделать это невозможно. Разочарование усилилось. Дверь не была слишком тяжелой, просто ему не удавалось надежно ухватить ее.

Он уже собирался отказаться от своих попыток, когда в голову пришла спасительная мысль. Он открыл дверь в свою комнату и позвал Майки. Потом он поднял дверь в апартаменты Мартина, объясняя Майки, что нужно сделать:

— Соображаешь, Майки? Если бы ты мог просунуть лапы под дверь, когда я ее приподниму… Дай мне лапу. Вот так… Нет, я не хочу играть…

Майки повалился на бок, когда Джефф схватил его за лапу и попытался перевернуть.

— Ну ладно, лежи так. Когда я приподниму дверь, просунь под нее когти или всю лапу и поднимай. Давай попробуем.

Джефф несколько раз пытался приподнять дверь. Явно удивленный Майки «наблюдал» за ним невидящими глазами. Маолот был исключительно понятливым, но никогда еще не проявлял способности реагировать непосредственно на слова, как собака или другое дрессированное земное животное. Обычно он демонстрировал невероятную способность понимать все, что Джефф пытался ему сообщить, но каким-то неведомым Джеффу способом, хотя эмоции и сопереживание явно являлись одними из главных слагаемых успеха. Сейчас, с самого первого момента, маолот понимал, что Джефф не играет с ним, а занят каким-то серьезным делом. Тем не менее до него никак не доходило, что именно от него требуется.

Джефф продолжал говорить и пытаться приподнят! дверь. Он чувствовал, что его изучают, но давно привык к такому положению вещей. Процесс изучения был абсолютно невидимым для других людей, но Джефф научился распознавать практически незаметные сигналы, подаваемые маолотом. Он продолжал свои попытки и через несколько минут был вознагражден.

Когда Джефф поднял дверь в пятый раз, Майки вытянул одну лапу, но не просунул ее в образовавшуюся щель, и прижал подушечками к самой панели. Дверь удерживалась только за счет силы трения, но сильные мышцы лапы спокойно удерживали ее в приподнятом положении.

— Хорошо! — возбужденно воскликнул Джефф, и, наклонившись, схватился за край удерживаемой Майки двери. С легким скрипом и щелчком запора, вышедшего из зацепления, дверь открылась.

— Хорошо, Майки, отпускай.

Майки убрал лапу. Джефф отпустил дверь, которая с мягким стуком опустилась на ковер в коридоре. Джефф отодвинул ее и через секунду вошел в комнату вместе с Майки.

Мартин, несомненно, любил путешествовать налегке. В гостиной не было вещей. В спальне Джефф обнаружил всего один чемодан с несколькими комплектами универсальной одежды и сумкой с туалетными принадлежностями. Джефф уже начал закрывать чемодан, собираясь выйти из спальни, как вдруг Майки отодвинул головой его локоть и принялся обнюхивать верхний угол чемодана.

— В чем дело. Майки? — Джефф ощупал пальцами угол, но не обнаружил ничего, кроме крепежной пластины, соединяющей элементы рамы чемодана. Майки положил лапу рядом с его ладонью и вонзил когти в ткань обшивки.

— Послушай, Майки, — сказал Джефф, — Ты порвешь…

Но ткань не рвалась, скорее отслаивалась от невидимой линии, которая разделяла ее в точке, где крышка подходила к кромке под прямым углом. Тускло заблестела металлическая пластина, за ней показалось что-то красное.

Джефф схватился за край этого красного и потянул. Показалась папка с документами.

— Это его документы, Майки. А я думал, что их забрал Констебль вместе с документами остальных пассажиров. Возможно, Армейдж уже отдал их Мартину?

Джефф вытащил документы из папки. Это не были документы «Джона Смита» из Экологического Корпуса. На них имелась фотография Мартина, но выписаны они были на имя Мартина Каррэ, горного инженера, временно переведенного земной корпорацией на Сеагрит — только что освоенный мир в системе, находящейся на расстоянии десяти световых лет от системы Комофорса. Джефф рассматривал документы. Если Мартин действительно был «Джоном Смитом», существование нескольких комплектов документов на разные имена было оправданно. Документы «Джона Смита», переданные Мартином Армейджу, были подозрительно новыми, в то время как эти документы явно предъявлялись, разворачивались и изучались в течение продолжительного времени.

Джефф стоял и смотрел на документы Мартина Каррэ. Существовала возможность проверки любых документов в течение нескольких недель. Следовало только послать запрос на Землю в орган, выдавший документы, так как все такие документы выдавались только на Земле. На самом деле время, необходимое для полета космического корабля на Землю и обратно, составляло лишь меньшую часть времени, необходимого для проверки документов. Задержка, если она происходила, объяснялась бюрократическим процессом сравнения документов с записями на Земле.

Подделка документов была совершенно бесполезным занятием, так как они слишком легко проверялись. В принципе все документы подвергались проверке достаточно часто. В нормальной ситуации любые документы, за исключением, пожалуй, документов «Джона Смита», могли быть проверены. Но разве можно было представить, что кто-нибудь окажется настолько наглым, чтобы выдавать себя за «Джона Смита»?

Подобным наглецом мог быть только такой неординарный и красноречивый человек, как Мартин.

«С моей стороны это не более чем предположение», — подумал Джефф, взвешивая в руке документы Мартина Каррэ. Но его уже не оставляло чувство, что Мартин был всего лишь Мартином Каррэ, а не «Джоном Смитом».

Но чувство симпатии к этому человеку не покидало Джеффа. Как бы ему хотелось найти любые другие документы, а не эти, доказывавшие, что Мартин, по меньшей мере, является самозванцем, явно замешанным в незаконных действиях. Последний кусочек мозаики встал на место и отчетливо стала видна вся картинка.

Обдумав увиденное, он наконец понял, почему Мартин помогал ему и Майки.

На Эвероне явно происходило что-то скверное. Все свидетельствовало об этом: странное поведение Констебля, собравшиеся внизу, одетые по последней моде люди, даже конструкция и внешний вид этого дома. От всей ситуации воняло личными амбициями и возможностью коррупции в правительственных кругах этого нового мира. Если сам Мартин находился по другую сторону закона, это объясняло его присутствие здесь тем, чтобы оттяпать кусок сверхприбылей оттого, что здесь незаконно совершалось.

Если рассматривать ситуацию под этим углом, его помощь Джеффу и Майки представала совсем в другом свете. Возможно, все объяснялось не их потребностью в помощи, а его потребностью с их помощью упрочить свое положение. Действия Мартина в качестве защитника человека, обладающего такими документами, как Джефф, только подтвердили бы его подлинность как «Джона Смита». Что может быть лучше для подтверждения непререкаемого авторитета, чем действия, подтверждающие его возможность помочь другим!

А что, собственно, Мартин сделал для Майки и Джеффа? Практически ничего, только использовал свой ловкий язык, чтобы рекомендовать действовать с осторожностью и сдержанностью тем, кто якобы представлял для Джеффа и маолота угрозу. Ни разу не использовал власть, которой обладал бы по праву, если бы был «Джоном Смитом», чтобы оказать им конкретную помощь.

Если еще учесть уклончивые ответы на каждый заданный Джеффом вопрос и, кроме того, его полное несоответствие с образом «Джона Смита», только глупый или доверчивый человек способен был поверить ему. Джефф не был ни глупым, ни доверчивым.

Он аккуратно положил документы на место и поправил подкладку чемодана. Дырка от когтя Майки была маленькой и едва заметной. Если повезет, Мартин ее не заметит, по крайней мере какое-то время. Но когда он ее заметит. Джефф скажет ему в глаза, почему он искал то, что нашел, и как у него возникли подозрения.

Он закрыл чемодан и вывел Майки из спальни, но подойдя к двери апартаментов, почувствовал угрызения совести. Помедлив с секунду, он вышел, и установил замок так, чтобы он защелкнулся за ним. Бесшумно, но плотно закрыв дверь, он услышал щелчок.

Он все еще медлил. Не имело значения, кем на самом деле являлся Мартин, какие эгоистичные цели преследовал, вступаясь за них, все равно он оказал ему и маолоту неоценимую услугу. И, черт возьми, Джефф не мог не испытывать к нему симпатию. Джеффа мучили сомнения, что, несмотря на ясность выводов, в его действиях не хватало благожелательности по отношению к человеку, который, по крайней мере, вел себя как друг.

Спустя мгновение Джефф вошел в свою комнату, достал блокнот и написал короткую записку Мартину:

«Уважаемый Мартин!

Майки и я весьма признательны вам за помощь. Рано утром мы отправляемся в горы, но я хочу, чтобы вы знали, что мы готовы оказать вам любую помощь и отблагодарить вас любым доступным нам способом по первой же вашей просьбе.

Искренне ваш

Джефф Айрем Робини»

Он вырвал лист и сунул его под дверь апартаментов. Возвращаясь в свою комнату, он чувствовал себя спокойно. В том случае, если Мартин был замешан в незаконных или недобросовестных, или в тех и других поступках, ему была предложена любая помощь, которую мог оказать Джефф, чтобы помочь Мартину выпутаться. В записке не уточнялось, какую именно помощь он готов был предоставить, но Джефф отчетливо представлял, что он сделает, а что откажется делать, если Мартин к нему обратится. Если же не обратится, что ж, предложение было сделано. Теперь Джефф мог чувствовать себя спокойно.

Он вернулся к кровати, сел и разложил вещи, чтобы выбрать и взять с собой завтра рано утром в горы самое необходимое. Тяжелые припасы и оборудование, а также лишний багаж, доставленный с космического корабля, привезут на грузовике, раз в месяц совершавшем рейсы к постам снабжения в отдаленных районах. Джефф не хотел сидеть без дела несколько недель только ради того, чтобы его подвезли. Он с большим удовольствием пройдет большую часть пути пешком, кроме того — ему не терпелось «поместить» Майки в родную среду обитания и начать исследования, ради которых он сюда и прилетел, В этот момент все события дня, полного тревог, напряжения и странных приключений, сказались на его состоянии. Он вдруг почувствовал, как его тело оцепенело от усталости. Он сбросил ботинки, растянулся на кровати и, потянувшись к пульту управления, выключил свет.

Полчаса сна, потом он встанет и начнет собираться…

* * *

Джефф проснулся в темноте с ощущением, что его разбудил какой-то звук, но в данный момент он уже ничего не слышал. Дверь была заперта, и Майки, несомненно, не лежал бы спокойно, попытайся кто-нибудь войти.

Джефф лежал, пытаясь сообразить, в какое время дня или ночи и за каким занятием настиг его сон. Очевидно, он заснул мгновенно, как только прилег. Постепенно его затуманенный сном мозг начал разбираться в происходящем.

Он вспомнил события прошедшего дня, включая записку, которую он сунул под дверь апартаментов Мартина. Сейчас, отдохнув и обдумав все спокойно, поступок этот уже не казался ему столь же разумным, как в тот момент, когда он его совершал. Записка не представляла для него или Майки какой-либо опасности, но содержала моральные обязательства перед человеком, который, как могло выясниться, по уши завяз в преступной деятельности.

Самое главное — записка являлась для Мартина широко распахнутой дверью, он мог ей воспользоваться в любое время дня и ночи и предъявить требования, выполнение которых могло быть не только неудобным, но и явно опасным. Короче говоря, Джефф сожалел о том, что оставил записку.

Он попытался успокоить себя, но чувство сожаления не проходило. Разум рисовал картины Мартина, скрывающегося от властей и умоляющего о предоставлении убежища, или Мартина, после ссоры с другими криминальными элементами, предлагающего Джеффу и Майки встать на его сторону. Это продолжалось несколько минут, воображение рисовало все более дикие картины — до тех пор, пока Джефф не откинул одеяло и не сел, заскрипев зубами от отвращения к самому себе.

«Если сделал ошибку, — сказал он себе, — признай это».

Он надел ботинки, встал, открыл дверь и вышел в коридор оценить ситуацию. Майки последовал за ним. Может быть, удастся выудить записку из-под двери…

Подойдя к двери Мартина, он замер — из комнаты доносились голоса. Он узнал их, потому что разговаривали только двое. Первый, более высокий голос принадлежал Мартину, другой, более низкий и мягкий, — Армейджу.

Джефф невольно подошел ближе и прижался ухом к верхней части двери. Ему показалось, что голос Мартина произнес слово, похожее на «Робини».

Впрочем, он не был уверен. Даже почти прижавшись ухом к двери и напрягая слух, он не мог разобрать, что говорил Констебль, и различал только некоторые слова, которые произносил Мартин.

— …вовсе нет, мой дорогой Эйвери, вовсе нет…

— …в противном случае, я не слишком бы рассчитывал на…

— …конечно, в глушь…

— …потому, что я решил так не поступать…

Голоса резко затихли. Джефф еще с мгновение напряженно прислушивался, но тут вдруг подумал, что у говоривших могли возникнуть какие-то подозрения и один из них или оба сейчас направляются к двери, чтоб открыть ее.

Джефф мгновенно ретировался в свою комнату, втащив за собой Майки. Стоя у закрытой двери, он прислушивался в течение нескольких минут. Если дверь апартаментов и открывалась, сделано это было совершенно бесшумно.

Он убедил себя, что подслушиванием в любом случае ничего не добьется. Что бы ни происходило между Мартином и Армейджем, — а особенно Джеффа поразило то, что Мартин обращался к Констеблю по имени, в то время как к нему все и всегда обращались официально, — придется подождать развития событий, если таковое намечается. В любом случае, Джефф был не в состоянии контролировать ситуацию. До тех пор, пока Мартин не придет к нему сам, предпринимать что-либо было бесполезно и бессмысленно.

А вот уж тогда говори правду и осрами дьявола! Джефф принялся упаковывать к вещи к предстоящему утром походу.

Глава 5

— Ведите его! Правильно, сюда… Теперь в салон, — кричал Констебль. Он стоял, прислонившись плечом к корпусу вертолета, создавая своим крупным телом стену коридора, по которому Майки пытались затолкнуть внутрь.

Джефф, имея при себе планшет с точным указанием маршрута и прочим навигационным оборудованием, привезенным с Земли, был готов к перелету во внутренние районы на поиски Бью Ле Корбюзье. Утро было теплым и солнечным, все было прекрасно, за исключением того, что Майки категорически отказывался подниматься на борт. Он всеми доступными ему средствами давал понять Джеффу, что они должны не лететь на вертолете, а отправиться на север пешком. Видимо, он до сих пор не мог успокоился после встречи с Чейвелом. Сейчас он был взволнован не меньше, чем во время полета из космопорта к дому Констебля.

— Вперед, Майки! — Джеффу удалось затащить маолота в салон и втиснуться вслед за ним самому. Сев у дальней стенки салона и зажав маолота коленями, он повернулся, чтобы сказать слова прощания Армейджу и Мартину.

— Весьма признателен вам за все, — поблагодарил он Констебля. — Надеюсь, вы не забудете сделать запрос о местонахождении могилы моего брата?

— Конечно, — ответил Констебль. — Желаю удачи. Надеюсь, вы поняли, что пилоту запрещено перелетать границу территории пастбищ? Это одно из правил, направленное на экономию горючего и предотвращение износа двигателей. Любые передвижения за пределами равнин должны осуществляться пешком или на животных, за исключением передвижений, связанных с исполнением служебных обязанностей или в случае чрезвычайного происшествия.

— Все в порядке, — ответил Джефф. — Я все отлично понял. Именно поэтому и захватил с собой рюкзак, а в нем все необходимое для пешего путешествия. Не беспокойтесь, я справлюсь. Всего вам доброго. Мартин…

Мартин, который стоял метрах в десяти от вертолета, сделал короткий шаг вперед:

— Да?

— Я хотел бы поблагодарить вас…

— Это несущественно. Выкиньте эти мысли из головы, — торопливо проговорил Мартин, как будто думая о другом и не желая тратить время на светскую беседу. Такое настроение преобладало все утро, как будто он полностью сменил отношение к Джеффу на противоположное. Мартин, казалось, потерял всякий интерес к Джеффу и Майки; можно было подумать, что он даже сожалел, что вообще встретился ними. О записке Джеффа он не упомянул ни словом…

Джефф собрался с духом и сказал:

— Я вчера положил вам под дверь записку, — тихо произнес он, когда убедился в том, что Армейдж их не слышит.

— Ах, да. Благодарю вас. Очень вежливо с вашей стороны, — торопливо произнес Мартин. — Правда, я сомневаюсь в том, что когда-либо буду нуждаться в вашей помощи. Наши пути расходятся. Тем не менее благодарю вас. Думаю, вам пора устраиваться вместе с вашим зверем.

— Но вы говорили, что я и Майки можем быть вам полезны, и именно поэтому вы собираетесь следить за нашими передвижениями, — несколько холодно произнес Джефф. — Если вы по-прежнему считаете, что мы можем быть вам полезны…

— Совсем нет, совсем нет. Я изменил свое отношение. Забудьте о том, что я говорил, мистер Робини. Итак…

— Прощайте, — сказал Джефф, которому совсем не понравилось, что его таким образом понуждают скорее сеть в вертолет.

— Прощайте, прощайте.

Констебль захлопнул дверь вертолета.

— Пристегнитесь, сэр, — сказал пилот. — Пора взлетать.

Джефф пристегнул себя и Майки. Вертолет оторвался от земли и, накренившись, повернул на север, оставляя позади искусственную лужайку и аккуратно посаженные деревья у дома Констебля.

Вертолет поднимался все выше, вместе с ним поднималось и настроение Джеффа. Он почувствовал вдруг глубочайшее облегчение, поняв, что свободен от каких-либо обязательств по отношению к Мартину или другому человеку.

Неожиданным образом Мартин освободил его. Если бы Мартин принял, пусть даже из чувства вежливости, его предложение, Джефф чувствовал бы себя связанным с действиями колониального правительства Эверона, с Армейджем и подобными ему людьми. Сейчас было очевидно, что Констебль и Мартин были рады наконец избавиться от него, а он, к собственному удивлению, был безумно рад тому, что распрощался с ними.

Впервые он осознал некоторые глубинные чувства, с которыми прилетел на Эверон. Он ожидал увидеть инопланетный мир со всеми его опасностями и колоссальными отличиями от Земли, но он также думал заручиться поддержкой и помощью людей, прибывших сюда раньше него.

Подсознательно он надеялся, что все люди, переселившиеся в другие миры, будут похожи на Уильяма Он ждал дружбы и помощи от любого человека из многих триллионов, которыми кишела Земля, и автоматически рассчитывал получить их здесь. Сейчас он понял, что именно поэтому так тяжело воспринял враждебность попутчиков на корабле или Констебля после их посадки.

Сейчас все изменилось. Люди, имеющие хоть какое-нибудь отношение к Эверону, относились к нему холодно и подозрительно; планета, встречи с которой он опасался, казалось, протянула к нему золотисто-зеленые теплые руки, чтобы приветствовать и обнять.

Тем не менее он редко чувствовал себя настолько свободным и никогда, на его памяти, таким счастливым. Он наконец направлялся туда, где сможет начать исследования, которыми мечтал заниматься, вместе с Майки, бывшим для него самым близким существом, не считая членов семьи. Сейчас, когда он оставил позади Эверон-Сити, горизонт был чист от облаков, способных помешать ему осуществить этот проект.

Чувство было странным и непривычным, но однозначно приятным. Он перевел взгляд на проносившуюся внизу местность. Через десять минут от города или обработанных полей не осталось и следа. Они летели над бескрайним морем желто-зеленой травы, которое, казалось, тянулось до самых туманных гор.

Почти час они летели над казавшимися бескрайними равнинами и редкими стадами зубров, стоявших по плечи в траве. Джефф удивился, насколько низкорослой была эта вариаформа европейского бизона. С воздуха они казались ему не крупнее овец. На горизонте показалась темная линия, которая превратилась в полосу леса, тянувшуюся в обе стороны, насколько хватало глаз. Вертолет завис, не долетел до леса метров ста. Пилот, не приземляясь, опустился до высоты десяти метров от поверхности и открыл входную дверь. Часть пола выдвинулась наружу и превратилась в платформу, подвешенную на тросах, проходивших по обе стороны о г входа.

— К спуску готов, — доложил пилот. — Не волнуйтесь, платформа выдержит вес в десять раз больший, чем ваш и вашего маолота, и выдерживала много раз.

— Я не волнуюсь, — ответил Джефф, — а просто удивлен. Почему вы не приземляетесь?

— Таковы правила, — сказал пилот. — Не спрашивайте, почему. Таков закон, вот и все.

Джефф поднялся из кресла и подвел Майки к платформе. Он опасался, что маолот будет возбужден не меньше, чем при посадке, но, к его удивлению, зверь был абсолютно спокойным и послушным. Джефф вдруг осознал, что смотрит на горизонт, а не вниз. Десять метров — высота небольшая, но платформа не была оснащена перилами и размером была всего полтора на три метра. Он почувствовал, как завибрировала металлическая поверхность под ногами, как тросы пришли в движение, и поверхность начала приближать, но в итоге они ее коснулись, примяв траву.

Джефф сошел с платформы и огляделся. Трава доходила почти до головы. Очевидно, он был не прав, посчитав местных зубров мелкими животными. Они были не меньше земных буйволов. Но об этом сейчас волноваться не следовало. К счастью, он видел опушку леса поверх высоких стеблей травы.

— Все в порядке? — спросил пилот сверху. Джефф посмотрел вверх и помахал рукой:

— Все в порядке. Поднимайте платформу и… огромное спасибо.

— Удачи! — Платформа начала подниматься к вертолету, втянулась в него, и дверь летательного аппарата закрылась. Пилот помахал рукой сквозь ветровое стекло, и вертолет повернул на юг, набирая высоту.

— Отлично, Майки, — сказал Джефф, повернувшись к маолоту. — Вот мы и на месте.

Майки весело боднул его головой. Несколько секунд Джефф смотрел на животное.

— Ничего не понимаю, — ты был натянут, как струна, в доме у Констебля, а сейчас спокоен, как ягненок. Что на тебя нашло, или вернее, что из тебя вышло?

Майки только боднул его еще раз. Джефф сдался и направился к опушке леса.

Когда они вошли под тень деревьев, некоторые из которых были вариаформами земных хвойных аналогов, но большая часть — ивами и похожими на тополя местными растениями, характерными для этих районов Эверона, трава стала менее высокой, всего несколько сантиметров, и обнажились ярко-зеленые густо переплетенные стебли растения, которое здесь называли траво-мхом. Казалось, это ковер был бескрайним и простирался по всему лесу. Цвет ковра был более ярким, чем приглушенные тона других растений, впрочем, на Эвероне все растения были зелеными, включая стволы и ветви местных растений, например ив. Не зелеными были лишь пастельные пятна похожих на цветы растений и коричневая присыпка их высохших и разложившихся мясистых образований, заменявших эверонским растениям листья.

Джефф остановился, чтобы свериться с планшетом, которым его снабдил Констебль. Это был прибор, напоминающий размером и формой карманную книжку. Управляемый компьютером компас всегда указывал направление к пункту назначения, под компасом, в специальном окошечке, была видна часть карты, красная линия на которой указывала направление и расстояние, пройденное Джеффом после выгрузки с вертолета.

Стрелка компаса указывала строго вперед, красная линия шла строго параллельно черной, которая показывала нужный маршрут. Умиротворенный Джефф положил планшет в один из карманов своей лесной куртки. Согласно карте и по словам Констебля, поход до Пятидесятого торгового поста на реке Ворал должен был занять не более двух дней. На ночевку он остановится в удобном месте рядом с бродом на еще одной реке, отделявшей его от Пятидесятого поста. На Пятидесятом посту он найдет либо самого Бью Ле Корбюзье, либо человека, который подскажет, как его найти.

Похоже, поиски его упростятся благодаря Констеблю, вернее благодаря Мартину Каррэ, который добился от Констебля сотрудничества. Впервые за несколько месяцев у Джеффа поднялось настроение.

Возможно, настроение поднялось оттого, что физическая нагрузка разогревала его тело, делала его более ловким. Но причиной могла быть и странная непривычная красота местности, по которой он шел. Джефф смотрел по сторонам и пытался понять, что именно так сильно подхлестывало и стимулировало все его чувства.

Причину определить было трудно. Вся местность казалась ему сказочной. Лес был волшебным, зеленым, как в Стране Оз. Волшебным он выглядел не только благодаря зеленому цвету. Огромное желтое солнце освещало зеленый мир так, что сама зелень казалась тронутой позолотой, и даже воздух был золотисто-зеленым и почти что живым. Иногда пела птица-часы — небольшое, похожее на летающую ящерицу существо, пение которой напоминало звон колокольчика, раздававшийся от четырех до семи раз подряд через равные промежутки времени. Джефф знал, что пение — это не более чем вызов любому другому существу, вторгшемуся на территорию птицы, тем не менее, чистый звук дополнял картину волшебства.

Но даже учитывая все это, Джефф считал странным до абсурда чувство всепоглощающего счастья и предвкушения чего-то хорошего. Это можно было объяснить лишь глубокой симпатией к новому миру. Поводок в правой руке дернулся, и он перевел внимание на маолота. Майки не просто шел впереди. Он пытался вырваться, что было крайне удивительно. Джефф быстро шагнул вперед и повернул к себе голову маолоту, чтобы посмотреть, не избавился ли Майки от слепоты и не стал ли зрячим, как подобало взрослому маолоту. Глаза Майки по-прежнему оставались плотно закрытыми. Маолот нетерпеливо вырвал голову из рук Джеффа и потянул его вперед, как будто ему не терпелось попасть в пункт назначения, находящийся за следующей возвышенностью.

Особенно странным в его поведении было то, что Майки всегда боялся незнакомой местности. Он всегда прижимался к ноге Джеффа, ждал, пока тот не подскажет ему направление и ритм движения. Сейчас же маолот явно хотел самостоятельно идти впереди. Конечно, любую территорию на Эвероне нельзя было считать полностью незнакомой для Майки. Вероятно, им руководил инстинкт. Решив поставить эксперимент, Джефф подтянул к себе Майки и отстегнул поводок.

Майки рванулся вперед, как только почувствовал себя свободным. Он побежал, безошибочно проскальзывая между одними деревьями и осторожно огибая другие, потом остановился и обернулся, как будто действительно мог видеть Джеффа.

— Я иду! — крикнул Джефф, — только не потеряйся.

Майки побежал и скрылся за деревьями. На мгновение беспокойство охватило Джеффа. Если Майки потеряется… Но через несколько секунд маолот появился снова и безошибочно подбежал к Джеффу, потом вновь убежал, словно игривая собака, не желающая стоять на месте, но боящаяся слишком далеко убегать от хозяина.

Джефф ни разу не видел маолота таким счастливым и возбужденным. Казалось, он готов был взорваться от счастья и предвкушения чего-то…

Джефф замер на месте. Через три секунды на полной скорости примчался Майки, остановился перед ним и озабоченно обнюхал руку.

— Все в порядке, — сказал Джефф. — Все в порядке, я просто задумался.

На самом деле Джефф задумался очень сильно. Еще несколько лет назад он признал фактом ощущение, что способен осознавать то, что чувствует маолот, и наоборот. Конечно, он только что почувствовал себя свободным от тревоживших его мыслей, а Майки дублировал его чувства.

Впрочем, это неоспоримое свидетельство связи Джефф так и не смог подкрепить какими-либо конкретными доказательствами. Просто у него возникало такое ощущение, а доказать его он не мог, точно так же ничего не могла доказать Ксенологическая Исследовательская служба, изучавшая Майки в течение восьми лет.

Майки, несомненно, был возбужден возвращением в родной мир, который он мог помнить смутно, а скорее, не помнил вообще. И Джефф тоже был возбужден по совершенно непонятной причине.

Джефф попытался разобраться во внутренних ощущениях. Он по-прежнему чувствовал счастье и радость, а явных причин, по которым могли возникнуть такие чувства, не было. Никаких причин, если, конечно, ему не передавались чувства Майки.

Джефф зашагал вперед, но его ноги передвигались автоматически. Он был по-прежнему поглощен раздумьями. Если действительно существовала связь между ним и Майки, здесь, на Эвероне, она должна была усилиться, что само по себе являлось неплохим предметом исследований.

Возникал вопрос: если такая связь существовала, как проверить ее существование? Как испытать ее?

Ответы на эти вопросу в голову не приходили. Джефф шагал вперед, пытаясь найти ответ, пока мысли не стали уходить от предмета, как часто бывает, когда слишком долго пытаешься решить одну проблему. Постепенно он отогнал мысли в сторону, стал больше внимания уделять местности, по которой шел, и позволил возбуждению и радости, которые, как он полагал, передавались от Майки, полностью овладеть им. Майки продолжал бежать впереди. Под влиянием этого сопереживания Джефф стал искать признаки сходства и различия леса, по которому шел, с земными лесами. Сознание произвольно сместило точку зрения, и он стал воспринимать знакомые очертания вариаформ земных растений как неуместные. Здесь были вариаформы черного дуба, шотландской сосны, норвежской ели, пихты бальзамической, и странные по очертаниям местные растения, которые он видел только на изображениях и которые вдруг начал ощущать как знакомые.

Он обнаружил несколько зонтичных деревьев. Этот вид растений напоминал земные деревья с широкой кроной. Разницей было то, что на эверонских зонтичных деревьях отсутствовали настоящие листья, а были такие же мясистые ветви и образования, как на более высоких и стройных ивах и других местных растениях. На зонтичных деревьях эти образования были ярко-зеленого цвета и густо покрывали концы ветвей. Дерево, казалось, держало раскрытый зонтик над всеми, кто под ним проходил.

Значительно реже встречались деревья-столбы, но ему посчастливилось увидеть одно еще до обеда. Это было толстое низкое дерево, которое в период спячки, а такой период в северном полушарии Эверона приходился на конец лета, едва достигало трех метров в высоту. В активный же зимний сезон из верхней части толстого ствола появлялись длинные похожие на побеги ветви с напоминающими перья листьями, которые питались пыльцой и спорами других растений. За несколько недель дерево-столб накапливало годовой запас питательных веществ, затем побеги засыхали и отмирали до следующей зимы, а ствол за год вырастал менее чем на сантиметр.

Эти деревья, ивы, зонтичные деревья и многие другие представители флоры и фауны, которые Джефф встретил на своем пути, были частью экосистемы Эверона на протяжении многих тысячелетий, пока человек не задумал колонизировать этот мир. После принятия такого решения именно Экологический Корпус взял на себя выполнение сложной и деликатной задачи подсева и пополнения запасов планеты генетически приспособленными вариаформами представителей земной фауны и флоры, способными сосуществовать с местными формами и создать новую жизнеспособную экосистему. Создание такой системы само по себе являлось чудом, но о том, что оно произошло, свидетельствовал симбиоз земных и эверонских жизненных форм — от вариаформы простого земляного червя до могущественных маолотов.

Впрочем, простого соединения жизненных форм двух планет было явно недостаточно. Потребуется несколько сотен лет тщательного контроля деятельности колонистов и внимательного наблюдения за смешанной экологией для того, чтобы открыть все тайны жизненных форм планеты, как местных, так и ввезенных. Более того, потребуется еще несколько сотен лет, чтобы убедиться в том, что новая система не создаст чего-либо опасного. Слишком много вопросов, и слишком мало ответов на них.

Например, какую пользу получала система от деревьев-столбов, которые, как свидетельствовали исследования, являлись неотъемлемой частью этой системы, но ничего ей не давали, кроме строительного материала после своей гибели? Почему маолоты оставались слепыми до достижения зрелости? Есть ли связь, в существовании которой между собой и Майки он готов был поклясться, между не достигшими зрелости и зрелыми представителями вида? Общаются ли зрелые представители между собой подобным образом?..

Он вынужден был прервать ход мыслей, чтобы не упасть через Майки, который загородил дорогу и не собирался сходить с места.

— Майки! Что ты делаешь?

Он попытался обойти маолота, но Майки снова загородил ему дорогу.

— Майки! Перестань немедленно!

Джефф предпринял еще одну попытку, но вдруг подумал, что маолота могли быть другие причины загораживать ему дорогу помимо желания поиграть. Джефф остановился и огляделся. Он почти подошел к берегу очень маленького и мелкого ручья — не более десяти метров шириной и, судя по тому, как было видно дно сквозь прозрачную воду, всего в несколько сантиметров глубиной. Он находился в центре узкой извилистой прогалины, по которой бежал ручей. Лес сзади, лес впереди, за поросшей вьющимися растениями полянкой на другом берегу ручья. Не было никаких препятствий для того, чтобы перейти ручей и двинуться дальше, но Майки явно не хотел, чтобы он это сделал.

— Почему? — спросил Джефф. — В чем дело, Майки?

Майки прижался к нему. Он излучал, если здесь применимо такое выражение, нечто вроде строгого предупреждения. Предупреждение не касалось какой-либо неминуемой опасности, скорее, являлось предостережением с просьбой вести себя правильно.

— Хорошо, — сказал Джефф. — Я стою на месте. Что дальше?

Майки прижался еще сильнее, как бы пытаясь подбодрить, но и предостерегая одновременно.

— Хорошо, я подожду, по крайней мере, какое-то время.

Он стоял и ждал… и вдруг понял, что не слышит пения птиц-часов. Вернее, он вообще ничего не слышал. В лесу воцарилась полная тишина. Даже ветерок, казалось, затаил дыхание.

Внезапно на противоположном берегу появилась галуша. Это был один из мелких хищников Эверона, по виду напоминавший лисицу с мощными плечами и зелено-черным мехом, но значительно крупнее лисицы, размером с небольшого волка. Хищник подбежал к ручью и посмотрел на Джеффа и Майки. Появились еще два зверя, взрослые, но помельче, они не приближались к воде.

Хищник, стоявший ближе к воде, покачал головой, так делал Майки, когда приглашал Джеффа поиграть. Потом он бросился к своим товарищам, которые неслись вверх по течению, догнал их, и все вместе они побежали назад.

Несколько минут Джефф наблюдал, как галуши играли на противоположном берегу. Затем, прекратив игры без видимой причины, они скрылись в лесу, самый крупный хищник бежал впереди, остальные следом за ним.

Джефф стоял рядом с Майки и смотрел на противоположный берег. Он очнулся, поняв, что снова запели птицы-часы. Майки отошел, освободив ему дорогу.

— Сейчас уже можно идти, да? — спросил Джефф.

Майки покачал головой точно так же, как галуша. Он перебежал через ручей и остановился на другом берегу, поджидая Джеффа.

Удивленный Джефф последовал за маолотом. Вода, как он и ожидал, едва доходила до щиколоток, дно было каменистым и твердым. Он вышел из ручья и углубился в лес, Майки бежал впереди, как он все время делал это сегодня.

— Что это было. Майки? — спросил Джефф, когда догнал маолота под деревьями.

Майки с нежностью ткнулся в него мордой. Джеффу показалось, что зверь снисходительно посмеивается над ним. Потом Майки снова убежал вперед.

Джефф в задумчивости последовал за ним. Он посмотрел на компас — направление правильное. Ко многим загадкам, которые задал ему Эверон с момента посадки космического корабля, добавилась еще одна. Ключ к разгадке, несомненно, следовало искать в поведении галуш. Джефф пожалел, что при нем нет записей о поведении животных Эверона, но они находились вместе с оборудованием, которое доставят позднее. Он попытался вспомнить, что он знал о галушах, надеясь найти ответ, но ничего не приходило в голову. Галуши были эверонскими хищниками, питавшимися в основном крупными насекомыми. Эта информация никак не могла помочь ему понять то, свидетелем чему он стал недавно.

Сейчас Джеффу казалось, что за ним кто-то следит. Видимых подтверждений этого подозрения он не обнаружил, но ощущение опасности не оставляло его. Он явно чувствовал, что за ним наблюдают, чувствовал себя центром внимания множества глаз, смотревших со всех сторон, двигавшихся вместе с ним, ни на минуту не оставлявших его без внимания.

Он не мог избавиться от этого чувства. Правда… он понаблюдал за весело бегавшим взад и вперед Майки. Маолот не чувствовал, что за ним следят, он, казалось, совсем ничего вокруг не замечал с тех пор, как они сошли с вертолета. Майки должен был почувствовать слежку, если она была.

А должен ли?

Может быть, Майки лишился врожденного и нормального для местных животных чутья из-за того, что вырос на Земле? Джефф попытался выбросить из головы этот вопрос. Его мысли перемещались из области разумных предположений в область чистой фантазии.

Тем не менее эта и другие подобные мысли не покидали его, пока он шел вслед за Майки по золотисто-зеленому эверонскому лесу. К концу дня он не нашел ответа ни на один из своих вопросов. К тому времени, когда они подошли к броду через реку Ворал, Джефф даже перестал наблюдать за прыжками Майки. Уже стемнело, и хотя, судя по карте, глубина реки в этом месте не превышала одного метра, а дно было твердым и покрытым галечником, мысль о переходе через широкий темный поток после захода солнца не показалось Джеффу слишком привлекательной.

К тому времени, когда солнце скрылось за горизонтом и на небе появились две маленьких эверонских луны. Джефф разбил палатку и развел костер. Он покормил Майки и поел сам концентратов, которые захватил с собой. Майки такой еды явно было недостаточно по объему, но они переживут как-нибудь два дня, которые должен был занять путь до ближайшего пункта снабжения. Там они смогут приобрести мясо антилопы или что-нибудь еще, если к тому времени в Майки не проснется охотничий инстинкт.

Джефф сидел и смотрел на пламя, Майки лежал напротив. Спальный мешок был разложен, но солнце только что зашло, и он не хотел спать, несмотря на утомительный дневной переход. Странное чувство, что за ним наблюдают, не оставляло Джеффа, но сейчас ему показалось, что невидимые наблюдатели отошли, словно не желая вторгаться в его небольшой мирок, очерченный пламенем костра. Странно, но он не чувствовал враждебности со стороны наблюдавших, скорее все выглядело так, будто любопытные лесные животные проявляли к нему интерес.

Он попытался не обращать внимания на это ощущение, и ему удалось с собой справиться. Теперь его охватило другое чувство — печали от своего многолетнего одиночества. Некоторое время он пытался разгадать загадку деревьев-столбов и их очевидной бесполезности для экосистемы, потом его мысли перекинулись на колонистов, и здешних, и с других, недавно заселенных миров, и на людей, живущих на Земле.

В некотором смысле он всю жизнь чувствовал себя чужим среди других людей. Большую часть времени он старался проводить в парках, зоосадах, общаясь с людьми только для того, чтобы жить, получить образование, работу Он всегда чувствовал инстинктивно, что жизнь должна быть посвящена какой-то высокой цели, и, затерявшись в толпе людей на Земле, не верил, что сможет когда-нибудь отыскать цель своего существования, плывя по течению с другими, как пескарь в стае бесчисленных таких же пескарей.

Он не возражал бы стать одним из этих бесчисленных миллиардов, если бы смог отыскать в людях черты, достойные его уважения и восхищения. Но в массе своей люди никогда не вызывали у него подобных чувств. Отдельные личности могли проявлять доброту, сострадание и отзывчивость, но собравшись в группы, социальные или национальные, начинали вести себя в соответствии с наименьшим общим знаменателем. Импульс альтруизма превращался в импульс эгоистический, бессердечие заменяло сострадание, отзывчивость сменяло безумное стремление победить и выжить за счет других. На протяжении всей его жизни два гиганта правительственной бюрократии, на которых работало шестьдесят процентов рабочей силы, и организованная преступность, которая контролировала, если не трудоустраивала, двадцать процентов населения, вели бесконечную борьбу за власть на поле битвы, заполненном огромными массами безработных, живущих на подаяния граждан.

Альтруизм и надежда на возрождение высших человеческих ценностей существовали только в международных и исследовательских службах. Но даже здесь, доказательством чему была смерть Уилла, могли преобладать эгоистические стремления правительства.

Он говорил себе, что двадцать три года жизни на Земле должны были научить его тому, что человеческая раса, переселенная в другие миры, не может стать лучше. Но он прилетел на Эверон, ожидая увидеть именно это. Он не должен был испытывать разочарование, встретившись с Мартином, Армейджем и другими людьми на вечере в доме Констебля, но, вопреки логике, именно это чувство не оставляло его.

Он задумчиво помешивал угли костра длинной палкой, и в воздух ночи взвивался столб красно-золотых искр, похожий на хвост маленького невидимого космического корабля.

Человечество, судя по всему, было хуже дерева-столба. Оно не только ничего не давало, но испытывало стремление только брать. Здесь, на Эвероне, и на Земле, где весь мир был перестроен для поддержки размножающихся, как вирус чумы, людей, его собратья не предлагали ничего, но планировали захватить все.

Однако такой путь не был обязательным. Несмотря на то, что сделало человечество за свою залитую кровью историю, искры доброты и теплоты, которыми окружили Джеффа члены его семьи, еще тлели в литературе, живописи, музыке. Этим предметам учили тайком, но теплота и доброта все равно оседали в подсознании. Обратная сторона человеческого эгоизма всегда существовала. Только никогда не одерживала верх, никогда не выигрывала.

Спокойно лежавший до этого времени Майки вдруг вскочил на лапы. Одним движением тяжелой головы он уложил Джеффа на спину и встал над ним. Впервые с их вылета с Земли из пасти раздалось глухое ворчание, похожее на предупреждающее рычание.

— Майки! — Джефф попытался встать. Майки тяжелой лапой прижал его к земле, уставившись невидящими глазами в темноту и издавая тревожное ворчание.

Вдруг из темноты раздался пронзительный человеческий крик:

— Хорошо! Мир. Никто ничего никому не делает. Я выхожу.

Майки убрал лапу с Джеффа и отошел. Ворчание прекратилось. Джефф вскочил на ноги, посмотрел на маолота, потом в полную темноту, с которой Майки не спускал невидящих глаз.

Через несколько секунд во мраке раздался шелест, и в освещенном пламенем костра круге появилась стройная фигура, на голову ниже Джеффа, одетая в кожаную куртку и зелено-коричневые клетчатые штаны из толстой местной ткани, с чем-то похожим на ружье на левом плече. На ремне висел колчан с короткими стрелами. Джефф удивленно заморгал. Парню было лет двенадцать, никак не больше. Но тут он с удивлением понял, что это была молодая девушка с короткими рыжеватыми волосами и худым загорелым лицом.

— Мир, — повторила она, подойдя с другой стороны к костру. — Все друзья, никто никому не причиняет вреда, как я уже сказала. Но я поражена! Вам действительно повезло, — сумели сделать сторожевую собаку из маолота. Прежде чем я его увидела, мне хотелось пронзить вас стрелой, а уж потом задавать вопросы.

— Но… — Джефф покачал головой. Слова девушки показались ему полной бессмыслицей. — Почему?

— Вы на моей земле, и мне никто не сообщил о том, что вы придете.

Джефф снова удивленно заморгал. На ее земле? На вид ей было от двенадцати до шестнадцати лет.

— В незнакомцев у нас стреляют без предупреждения, как только они появляются. Все знают об этом. А вы почему-то нет?

Глава 6

Джефф пристально смотрел на нее. Это был хороший вопрос. Действительно, почему он не знал об этом?

— Мне никто не сказал. — В ночи, над потрескивающим костром эти слова прозвучали довольно глупо. Она говорила примерно так же, как Констебль и другие местные жители — делала несколько едва заметных пауз в каждом предложении. — Это ваша земля?

— Именно так. Меня зовут Джарджи Джо Хиллегас, и я владею землей от Силвер Мидоу до Уэйдаун Крик. По этим лесам бегают более шестисот моих антилоп. Все ранчо в округе принадлежат Хиллегасам. Моей сестре принадлежат земли к югу, моему младшему брату — к северу. Земли отца расположены на востоке.

— О, — удивленно произнес Джефф. — Значит, вы разводите диких животных. Но… — Он замялся. — Вы слишком молоды для этого, не так ли?

— Мне двадцать два года, стандартных. Джефф продолжал разглядывать ее, пытаясь понять, считает она его полным профаном, готовым поверить чему угодно, или нет. Она не могла быть младше его ять и ждать, пока вы примените эту вашу штуку. Майки тоже.

— О, я думаю, с вами двоими я справлюсь, начав с маолота, конечно. Меня остановила не неуверенность в своих силах. Просто пыталась понять, кому понадобилось приходить сюда из города или с ферм по разведению зубров, да еще с ручным маолотом. Они делают из маолотов корм для свиней.

Она вдруг подошла еще ближе к костру, и только пламя отделяло ее от Джеффа. Одним плавным движением она сняла с плеча оружие и села, скрестив ноги и положив его на землю рядом с собой. Сидящая на зеленой траве девушка, освещенная красно-желтым огнем костра, так идеально вписывалась в картину ночного леса, что казалась коренным жителем Эверона, а не двадцатидвухлетним скотоводом с Земли со смертоносным оружием, лежащим рядом.

— Я сказала «мир», и именно это имела в виду. Садитесь, давайте поговорим.

Медленно и, как ему показалось, неуклюже Джефф опустился на землю. Майки устроился «рядом, прижавшись тяжелым плечом к ноге Джеффа. Джарджи взяла одной рукой ветку вариаформы сосны из собранной Джеффом вязанки и бросила в огонь.

— Пусть будет больше света.

Пламя мгновенно охватило сухие иголки и разгорелось, отогнав чуть дальше темноту окружающего их леса. Джефф ощутил запах горящего дерева, и вдруг его охватило странное состояние острой наблюдательно здесь. Хотел выяснить обстоятельства смерти брата. Он умер здесь, на Эвероне, восемь лет назад…

— Умер? Как? — Ее голос стал еще более жестким, и Майки угрожающе заворчал. — Что значит умер?

Джефф вновь ощутил горькую печаль. Слишком много лет он встречался с отсутствием взаимопонимания при упоминании о смерти Уильяма. Майки снова угрожающе заворчал.

— Умер — значит умер! — резко ответил он. — Человек по имени Бью Ле Корбюзье при этом присутствовал. Надеюсь, он сможет рассказать мне значительно больше, чем Экологический Корпус. Мой брат был Колониальным Представителем Экологического Корпуса здесь, на Эвероне…

— Вот как? — Резкость тона Джарджи Джо Хиллегас усилилась. — Бью знает, что вы его разыскиваете?

— Нет, но он был другом Уилла…

— А, другом… — резкость тона исчезала, так же как и угроза в ворчании Майки. — Тем не менее следовало предупредить по радио о том, что вы направляетесь сюда.

— Я же сказал, что меня никто не предупредил об этом. — Вы стреляете в любого, кто здесь появляется, если не предупреждены?

— Время от времени, — сухо заметила Джарджи. — Но если ваш брат был другом Бью, могу сделать исключение в вашем случае.

— Благодарю, — мрачно произнес Джефф. — Невы ли кричали «мир» совсем недавно? Я не собираюсь стоять и ждать, пока вы примените эту вашу штуку. Майки тоже.

— О, я думаю, с вами двоими я справлюсь, начав с маолота, конечно. Меня остановила не неуверенность в своих силах. Просто пыталась понять, кому понадобилось приходить сюда из города или с ферм по разведению зубров, да еще с ручным маолотом. Они делают из маолотов корм для свиней.

Она вдруг подошла еще ближе к костру, и только пламя отделяло ее от Джеффа. Одним плавным движением она сняла с плеча оружие и села, скрестив ноги и положив его на землю рядом с собой. Сидящая на зеленой траве девушка, освещенная красно-желтым огнем костра, так идеально вписывалась в картину ночного леса, что казалась коренным жителем Эверона, а не двадцатидвухлетним скотоводом с Земли со смертоносным оружием, лежащим рядом.

— Я сказала «мир», и именно это имела в виду. Садитесь, давайте поговорим.

Медленно и, как ему показалось, неуклюже Джефф опустился на землю. Майки устроился рядом, прижавшись тяжелым плечом к ноге Джеффа. Джарджи взяла одной рукой ветку вариаформы сосны из собранной Джеффом вязанки и бросила в огонь.

— Пусть будет больше света.

Пламя мгновенно охватило сухие иголки и разгорелось, отогнав чуть дальше темноту окружающего их леса. Джефф ощутил запах горящего дерева, и вдруг его охватило странное состояние острой наблюдательности, уже испытанное раньше, когда он сходил с трапа космического корабля. Запах дыма, танец языков пламени, лижущих ночь, игра света с цветами грубой одежды Джарджи, тени от пламени на ее лице — все это, а также вид полированного деревянного оружия, движение ночного воздуха заставили его погрузиться в транс, где все казалось в два раза более реальным, чем в реальности, и в два раза более чудесным. Только ради этого стоило прилетать на Эверон, только ради этого…

Он заставил себя выйти из транса, выпрямился и посмотрел на Джарджи. Она сидела неподвижно, оружие лежало в метре от ее ног, ближе к костру, чем к ней самой. Джефф стал разглядывать оружие. Форма приклада и ложа из полированного дерева была ему незнакома. На конце ложа была закреплена похожая на небольшой лук с проволочной тетивой металлическая дуга.

Тетива пересекала ложе в точке, из которой назад шли две направляющих к похожему на блок устройству, закрепленному рядом с барабаном, содержащим восемь похожих на патроны металлических цилиндров диаметром сантиметра три. Один из цилиндров все время находился в зацеплении с блоком через паз на его боковой поверхности.

— Никогда не видели раньше? — спросила Джарджи. — Это — арбалет.

— Я… так и подумал, — неуверенно произнес Джефф, вспомнив иллюстрации в книгах по истории средневековых войн на Земле. — А это что такое? — Он указал на барабан.

— Пружинные барабаны.

Джарджи наклонилась, взяла арбалет, повернула барабан так, чтобы паз следующего цилиндра находился на одной оси с блоком, и резко ударила большим пальцем по торцу. Цилиндр затрещал как разъяренная гремучая змея, трос блока натянулся и направляющие быстро растянули тетиву на всю длину ложа.

— Вам повезло, что я только что зарядила цилиндрами весь барабан. Иначе мне не захотелось бы расходовать даже один из них.

Она вытащила одну короткую стрелу из висевшего на ремне колчана и уложила ее в канавку на ложе, прижав оперенным концом к проволочной тетиве. Небрежно, одной рукой, подняв тяжелый арбалет, Джарджи выстрелила куда-то в сторону.

Отпущенная тетива звонко запела, вслед за этим раздался звук удара.

— Все видели? — Джарджи положила арбалет на землю. Джефф не отрываясь смотрел туда, куда улетела стрела.

— Куда… куда она попала? — проговорил наконец Джефф.

— Куда попала? Куда я и целилась, в ствол ивы. Я люблю похвастаться, но не собиралась бродить ночью по лесу в поисках болта только ради того, чтобы доставить вам удовольствие.

Она быстро поднялась и скрылась в темноте, но через мгновенье вернулась, вкладывая короткую стрелу, которую называла болтом, в колчан.

— Вы видели дерево, в которое стреляли? — спросил Джефф.

— Нет, конечно. Просто знала, что оно там есть. Это же моя земля, разве я вам не говорила?

Она снова положила арбалет у своих ног. Джефф с трудом оторвал от него взгляд.

— Зачем вам такое оружие?

— Ну… — В его голосе появилась горечь и ирония. — Вы же знаете, что законопослушные фермеры, каковыми мы являемся, не станут применять оружие, использующее настоящую энергию.

Джефф непонимающе заморгал, она смотрела на него холодно, но постепенно черты ее лица смягчились.

— Полагаю, вы действительно ничего не знаете. Закон запрещает носить обычное оружие в любой местности, кроме городов. Оставим эту тему… вы собирались рассказать мне о брате.

Джефф собрался с мыслями и, по возможности кратко, пересказал ей рассказанную им Мартину историю о исчезновении и его смерти Уилла, о сложностях, с которыми встретилась его семья, пытаясь выяснить подробности у служащих Экологического Корпуса.

Когда он закончил, Джарджи ничего не сказала, только хмурилась и задумчиво помешивала угли сосновой веткой с обгоревшими иголками. Наконец она отбросила ветку в сторону и посмотрела на Джеффа.

— Думаю, мне следует сказать, что вы правы, Джефф, — сказала она. Джефф был приятно удивлен тем, что она обратилась к нему по имени, а не официально, как обращались к нему в Космопорт-Сити Мартин и Планетарный Констебль. — Скорее всего, ваш брат похоронен где-то здесь. Впрочем, возможно, вы ищете его не в том месте.

— Не в том?

— Я имею в виду то, что он может быть похоронен где-нибудь рядом с городом или на одной из ферм по разведению зубров. Понимаете, я считаю, что если бы Бью или кто-нибудь еще знал подробности смерти вашего брата, он давно бы сообщил их вашей семье. Поэтому приготовьтесь к тому, что Бью вам помочь не сможет.

— Но мне не к кому обратиться на Эвероне, кроме Бью.

— Понимаю. Я не говорю, что не стоит попытаться побеседовать с ним. Просто не стоит возлагать особые надежды на этот разговор. Есть еще одна проблема — вам придется сначала найти его.

— Найти? Но я полагал, что он находится на Пятидесятом посту.

— Четыре года назад у него там была ферма. Фермеры, разводящие зубров, отсудили ее у него.

— Отсудили? Я ничего не понимаю.

— Я так и думала. — Джарджи снова взяла ветку, которой перемешивала угли, и стала ковырять землю обугленным концом, глядя не на Джеффа, а на появляющиеся бугорки земли. — Что вы знаете о разведении зубров и антилоп здесь, на Эвероне?

— Знаю, что были выведены две вариаформы мясных животных, которые должны были сосуществовать с жизненными формами Эверона, и их эмбрионы были доставлены для разведения сюда. Экологический Корпус решил, что двух видов будет вполне достаточно. Бизоны, я хотел сказать, зубры…

— Называйте их бизонами, если хотите, — нахмурившись сказала Хиллегас, ковыряя землю палкой, — мы называем их зубрами, но для жителя Земли, такого как вы, они останутся европейскими бизонами.

— Я хотел назвать из зубрами, — сказал Джефф. — Я знаю, что их разводят в прериях и на равнине, а антилоп — в лесах. Не знаю, сколько животных было ввезено первоначально, они ведь были частью вашей Первой Закладной, верно?

— Количество значения не имеет. Сначала существовало равновесие, вполне достаточно зубров для пастбищ и вполне достаточно антилоп для лесов. Потом их численность повысилась, одновременно с ростом населения, и мы были вынуждены расширить границы поселений, отведенных нам Экологическим Корпусом по Первой Закладной, и фермеры, разводившие зубров, стали вытеснять фермеров, разводивших антилоп.

Джефф нахмурился, пытаясь понять слова, которые, по его мнению, были лишены смысла.

— Каким образом они могли вас вытеснить? — спросил он. — Я имею в виду то, что они занимают пастбища, а вы — леса. Даже если предположить, что Экологический Корпус допустил такие действия, осуществить их было бы просто невозможно.

— Экологический Корпус передал нам прямое управление после выплаты Первой Закладной. Таковы правила. Не было никакой необходимости брать Вторую Закладную. Мы не испытывали необходимости в людях, которые намеревались учить нас, как расширять фабрики, прокладывать дороги и сажать космические корабли. Ничего не имею против вашего брата, но мы обошлись бы без Второй Закладной и людей, подобных ему. Другие миры ведь справились без них.

— Но наиболее оправданным с практической точки зрения подходом, — Джефф цитировал слово в слово статью одной из изученных им книг, — было бы воспользоваться тремя первыми из доступных закладных по планам Экологического Корпуса для осуществления разработанных на Земле планов оказания помощи. Любая планета нуждается по крайней мере в Первой Закладной для оплаты начальных исследований Экологического Корпуса, внедрения необходимых вариаформ земной флоры и фауны и оплаты персонала, осуществляющего прямое управления до того момента, как будет выплачена Первая Закладная и новые жители научатся сами управлять своей планетой. Почти для всех миров выгодна и Вторая Закладная, благодаря которой оплачивается работа технического персонала и профессиональная помощь в расширении колонии, основанной благодаря Первой Закладной. Первая Закладная помогает организовать сельскохозяйственное общество, а Вторая — преобразовывает его в полуиндустриальное.

Ветка с руках Джарджи сломалась с громким треском.

— Что вы говорите? Такой ерундой пичкают вас на Земле?

Джефф, несколько смущенный, вынужден был признать, что именно такой.

— Забудьте о ней! — прорычала Джарджи. — Вот и все. Забудьте. Здесь так не бывает. Понятно?

— Нет, — честно признался Джефф.

— Тогда слушайте. — Джарджи отбросила сломанную ветку в сторону и посмотрела ему прямо в глаза. — Все миры разные, в этом все дело. Каждый новый мир сталкивается с совершенно новыми проблемами, с которыми приходится иметь дело Экологическому Корпусу и колонистам. Слова, которые вы только что процитировали, предполагают существования единого плана развития любого мира, осуществление которого просто, как дважды два. Так не бывает. Вторая Закладная означает не только передачу прямого управления Экологическим Корпусом, она означает ввоз огромных ценностей в виде материалов и оборудования, закупленных для расширения колонии. Она означает шанс разбогатеть, шанс возвыситься над другим людьми, которым некоторые люди не преминули воспользоваться.

Слово «разбогатеть» прозвучало для Джеффа странно. Он вспомнил вычурный дом Армейджа.

— Я по-прежнему ничего не понимаю.

— Здесь, на Эвероне, действует закон, кстати, одобренный Экологическим Корпусом. Если разведение зубров на определенной территории не развивается как предписано, любой фермер, занимающийся разведением антилоп на соседних территориях, имеет право обратиться в суд с иском об отторжении пастбищ для дальнейшего разведения на них антилоп. Если численность антилоп на определенной территории понизилась, любой фермер, занимающийся разведением зубров на соседней территории, имеет право отсудить земли для разведения на них зубров.

Она смотрела на Джеффа почти с яростью.

— Фермеры, занимающиеся разведением зубров, выиграли все иски с того момента, как отсюда ушел Экологический Корпус. Вы спросили, почему Бью Ле Корбюзье может не оказаться на Пятидесятом посту. Я объясняю вам, почему. Его земли были переданы по суду для разведения зубров. Чуть больше года назад один фермер с равнин расчистил их от леса и освоил.

— Но… — Джефф был поражен услышанным, — вы же сами сказали, что лесные угодья никому не могут быть переданы, если численность антилоп не упала. Вы имеете в виду то, что Бью Ле Корбюзье потерял большую часть своих антилоп?..

Джарджи невесело рассмеялась.

— Потерял! — повторила она. — Верно, потерял. Вернее, они были отравлены! Впрочем, не все. Некоторые разбежались, некоторые были отравлены, некоторые просто исчезли, после того как перед последним подсчетом голов для судебного разбирательства в небе появилось пять или шесть грузовых самолетов, и прилетевшие на них фермеры, вооруженные лазерными винтовками, отстрелили и увезли каждую антилопу, попавшую в инфракрасный прицел.

Она снова невесело рассмеялась.

— Именно поэтому следует сообщать заранее о том, что вы собираетесь отправиться в эти края.

— Но, — сказал Джефф, — самолетам запрещено залетать так далеко. Мне сказал об этом Главный Констебль.

Джарджи ничего не сказала. Просто наклонилась и плюнула в костер. Слюна, попав на раскаленные докрасна угли, громко зашипела.

Джефф подождал еще немного и понял, что она ничего больше не скажет, если ее не подтолкнуть.

— Вы сказали, что фермеры, разводящие зубров, захватывали ваши земли, имея при этом защиту закона. Я об этом не знал, и даже если это верно, изменить ситуацию не в моей власти. Если вы хотите поставить в известность Экологический Корпус…

— Вы действительно не способны сложить два и два, верно? Помните, я сказала, что вы, возможно, ищете могилу своего брата не в том месте? Вам не приходило в голову мысль, что, если он действительно был другом Бью, его заставили исчезнуть те же люди, что получили выгоду, прогнав Бью с его земель?

Они помолчали, потом Джефф услышал свой голос, который как будто принадлежал другому человеку:

— Вы не можете быть правы. Вы намекаете на то, что мой брат был убит умышленно. Если бы все произошло именно так, почему Экологический Корпус не сообщил нам об этом?..

— Ничего подобного я не говорила! Просто попыталась объяснить, какая ситуация здесь сложилась. Дальше поступайте как знаете.

Их прервал звук из темноты. Сначала он прозвучал как стон, но постепенно становился громче, пока не превратился в далекое, но тем не менее угрожающее рычание. Оно звучало не менее минуты, потом стало затихать, так же постепенно, как и началось. Дрожащий Майки прижался к Джеффу, даже попытался забраться к нему на колени.

— Конечно, — глядя на Майки, сказала Джарджи. — Он знает.

— Что это было? — спросил Джефф дрожащим голосом — Это был…

— А кто еще? Маолот, взрослый самец. Может быть, один из моих.

— Ваших?

— Моих. Конечно, не таких, как ваш. Я имею в виду взрослого самца, зона охоты которого совпадает с моими угодьями. Нам не нравятся фермеры, разводящие зубров. Мы не занимаемся охотой на маолотов. Старый самец не пускает на свою территорию других маолотов. Ест столько антилоп, сколько ему нужно, и я не жалуюсь. У нас заключено своего рода перемирие. Он идет своей дорогой, я — своей, и мы стараемся, чтобы наши пути не пересекались. Он достигает двух метров в холке, если стоит на четырех лапах. Сами все поймете, если повстречаетесь с ним лицом к лицу. Джефф невольно поежился.

— А он… — Джефф замялся. — Такой взрослый маолот уступит дорогу человеку?

— Вероятно, если не будет причин поступить иначе. — Джарджи задумчиво посмотрела на него поверх пламени умирающего костра. — Никто никого не беспокоит здесь без причины. Придется научиться этому, если собираетесь здесь остаться.

— Я знаю.

В ее взгляде появилось удивление и впервые — нечто похожее на одобрение.

— Может быть, вам удастся прижиться здесь, если вас, конечно, не убьют. Если вы не знаете чего-либо, не пытайтесь догадаться. Спросите у кого-нибудь, если, конечно, есть у кого, и держитесь подальше, пока не узнаете ответ.

Джефф кивнул, и вдруг вспомнил удивительное поведение Майки, когда они повстречали галуш в лесу.

— Сегодня я видел странные вещи, — медленно произнес он.

— Да? Что именно?

Он рассказал ей. Когда закончил, Джарджи кивнула:

— Это были их брачные игры. Именно об этом я вам только что говорила.

— Брачные игры, вы имеете в виду галуш?

— Именно. Они начинают так играть, игра группами по дюжине животных, потом разбиваются на более мелкие группы, потом, из группы уходит лишние самцы и самки. Так происходит выбор.

— Но почему Майки так себя вел?

— Я уже говорила, — Джарджи сделала ударение на втором слове, — что здесь, на Эвероне, никто не вмешивается в дела других без веской причины. Виды, у которых наступил брачный период, могут не опасаться хищников, добычей которых они являются в обычное время. Отдельные представители видов, которые обычно дерутся, едва завидят друг друга, перестают так себя вести. Маолоты живут на своей территории, но в брачный период переходят границы, и никаких споров не возникает.

— Есть связь между тем, что вы мне только что сказали, и перемирием, заключенным между вами и тем маолотом?

Она покачала головой.

— Здесь нечто совсем другое. Нужно прожить здесь несколько лет, чтобы понять. Перемирие заключено только между ним и мной.

— Значит, если я с ним встречусь…

— Ничего нельзя предугадать, как я уже говорила. Возможно, он оставит вас в покое, потому что нет причин поступать по-другому. Впрочем, подождите. Если хорошо подумать, он не тронет вас, пока рядом с вами будет этот детеныш.

— Майки? — Джефф обнял теплое, все еще в испуге дрожащее тело.

— Конечно. Взрослый самец никогда не причинит вреда самке, или детенышу, или даже молодому самцу, у которого еще не открылись глаза, как и у вашего, — сказала Хиллегас. — Если подумать, ваш маолот должен знать, что взрослый зверь не тронет его. Если бы он был взрослым самцом, все обстояло бы по-другому. Самцы всегда дерутся за территорию, при каждой встрече. Ваш маолот должен знать, что взрослый зверь не причинит ему вреда.

— Он последние восемь лет провел на Земле, — произнес Джефф пересохшими губами. — Может быть, забыл или никогда не знал. Брат нашел его, когда ему было всего несколько дней от роду, рядом с убитой матерью.

— Может быть, он действительно не знает, — задумчиво произнесла Джарджи.

Джефф посмотрел на лежавший у ее ног арбалет.

— Полагаю, вы не можете мне одолжить его или нечто подобное?

Джарджи покачала головой.

— Они изготавливаются вручную. Второго у меня нет. Не отходите от костра по ночам, путешествуйте днем. Думаю, вы будете в относительной безопасности, если взрослые звери увидят, что с вами находится детеныш.

Она вдруг быстро вскочила на ноги, взяв в руку арбалет.

— Завтра к полудню в дойдете до Пятидесятого поста. Мои земли протянулись в том направлении еще на пять километров, но я свяжусь по радио с другими фермерами, и вас никто не задержит. Спокойной ночи!

Она скрылась в ночи так же неожиданно, как и появилась. Джефф прислушался, но никакие звуки в лесу не подсказали ему направление, в котором она удалилась. Он поспешил подбросить дров в огонь.

Пламя разгорелось. Снова, откуда-то издалека, раздалось грозное рычание взрослого маолота. Майки обнюхал Джеффа и свернулся у его ног.

Глава 7

Джефф проснулся на рассвете, костер к этому времени уже погас, но Майки по-прежнему лежал рядом.

Джефф с большим трудом поднялся, размял затекшие ноги, развел костер и приготовил завтрак для себя и Майки. Проснувшись окончательно и прогрев мышцы от весело потрескивающего костра, он почувствовал себя гораздо комфортнее. Правда, это чувство было несколько омрачено жжением на шее, лице и ладонях. У него был неплохой земной загар, но, видимо, золотистое солнце Эверона воздействовало на него по-своему. Незащищенные части тела обгорели на солнце во время вчерашнего путешествия. Он просмотрел содержимое аптечки в рюкзаке, но не нашел ничего от ожогов. Чувствуя себя немного глупо, он вернулся к запасам продовольствия и нашел сливочное масло в герметичной упаковке. Не придумав ничего лучшего, он смазал маслом обожженные участки тела. Майки попытался было слизать масло с его рук.

Потом Джефф спешно загасил костер и отправился в путь. Спал он плохо, часто просыпался, когда ему казалось, что рычание взрослого маолота раздается совсем близко, потом снова засыпал, и ему снилось, что огромный эверонский хищник стоит прямо над ним. Правда, после завтрака и упражнений, которые помогли разогреть затекшее и замерзшее тело, ночные кошмары отступили.

Утро было прекрасным. Лес был редким, высокие вариаформы земных белых сосен вытеснили подлесок, ослепительно желтые лучи солнечного света освещали ярко-зеленый ковер из лесной формы траво-мха. Путешествие напоминало прогулку по земному парку. Вокруг весело пели птицы-часы, иногда на глаза, правда совсем ненадолго, попадались другие местные существа. Они торопливо разбегались, освобождая путь для двоих пришельцев. Джефф задумался, кто заставлял их так поспешно искать укрытие, он или Майки, несмотря на свой нежный возраст.

Ответить на этот вопрос было невозможно. Время от времени Джефф смотрел на карту, черная линия, по которой он двигался, всегда шла рядом с красной линией проложенного маршрута. Что-то в обозначенном на карте районе смутно беспокоило его, но только взглянув на карту в четвертый или пятый раз, он понял причину.

Судя по карте. Пятидесятый пост находился в лесной чаше, и открытой местности ближе двадцати-двадцати пяти километров не было. В то же время Джарджи сказала, что расположенная рядом лесная ферма Бью Ле Корбюзье была сейчас очищена от леса и приспособлена для выпаса зубров. Если ее слова соответствовали действительности, на карте эти изменения отражены не были.

Трудно было поверить в то, что двадцать километров леса были полностью вырублены и превращены в пастбища. Ничего физически невозможного такая задача не представляла, особенно учитывая оборудование, которое могло быть поставлено на эту новую планету по Первой Закладной. Просто трудно было себе вообразить, что огромный лесной массив мог быть умышленно уничтожен колонистами такой сравнительно молодой планеты. Несомненно, Экологический Корпус рано или поздно проверит эту планету и не одобрит столь грубое вмешательство в местную экологию.

Вопрос оставался без ответа и мучил Джеффа, пока он не заставил себя выкинуть его из головы. Взглянув в очередной раз на карту, он с радостью определил, что находится не дальше восьми километров от Пятидесятого поста. Была уже середина утра двадцатипятичасового эверонского дня. Он подойдет к посту, как и говорила Джарджи, к полудню или даже раньше.

Джефф заставил себя отбросить тревожные мысли и стал наслаждаться прогулкой. Майки бежал рядом, спокойный и радостный, только иногда он терся головой о ногу Джеффа, словно для того, чтобы убедиться, что он рядом.

Когда до поста оставалось около четырех километров, что-то сине-зеленое мелькнуло далеко впереди в тени деревьев, и Джефф замер на месте. Майки наткнулся на него. Несколько секунд Джефф пытался рассмотреть, что именно привлекло его внимание, но так ничего и не увидел.

Потом глаза его привыкли, и он вдруг понял, что смотрит именно на то, что привлекло его внимание, но ничего не видит, потому что цвет этого существа почти полностью сливался с зеленью деревьев и траво-мха.

Это был так называемый листомер — одна из жизненных форм Эверона. Насколько Джефф мог вспомнить, листомер был абсолютно безвредным, похожим на насекомое существом, питающимся мельчайшими организмами, паразитирующимися на траво-мхе и стволах деревьев. Особенно поражали его размеры, по которым он превосходил любое земное насекомое. Его яркие сине-зеленые, похожие на палки, ноги достигали в высоту шестидесяти сантиметров. Пара ложных крыльев на спине переливались всеми цветами радуги. Существо двинулось вперед, несколько чопорно, но вместе с тем изящно, и принялось исследовать ветви низкорослого кустарника темно-синей, похожей на прутик головой.

Испытывая смущение оттого, что без причины встревожился, Джефф стал наблюдать за листомером. Благодаря мягкой окраске и странным движениям, он казался ему невероятным, но прекрасным существом, рожденным фантазией. Потом вдруг листомер замер и почти исчез на фоне зелени.

Майки неожиданно выскочил вперед так резко, что Джефф едва не наткнулся на него и не упал. Секундой позже тишину нарушило низкое рычание взрослого маолота. На этот раз не издалека, а совсем рядом.

С трудом удержав равновесие, Джефф замер на месте, как и листомер.

Снова раздалось рычание. Звук все нарастал, пока Джеффу не показалось, что весь мир завибрировал. Звук доносился спереди, сзади, невозможно было понять, откуда именно он раздается, потому что весь лес был наполнен эхом.

Потом рычание стало затихать. Но даже после этого лес какое-то время безмолвствовал, и Джефф стоял неподвижно, пораженный глубиной удалявшихся звуков. Постепенно его сознание прояснилось, и он вспомнил, что Пятидесятый пост находится всего в нескольких километрах. Как только он приблизится к посту…

Джефф уже собирался сдвинуться с места, но его остановила одна мысль. Рычание раздавалось с расстояния всего в несколько метров, но откуда именно? А что, если взрослый маолот находится между ним и постом, и, сдвинувшись с места, он наткнется на него?

Он стоял, холодея от ужаса, и пытался сообразить, откуда доносилось рычание. Память отказывалась помогать, а потом он увидел, что голова Майки повернута чуть влево от направления их маршрута к Пятидесятому посту.

Он посмотрел туда, куда указывал нос Майки. На густые заросли деревьев, на более темные тени рядом с ними, и тут вдруг взрослый маолот вышел из зарослей всего в тридцати метрах от них.

Джефф перестал даже дышать. Он много читал о взрослых маолотах, помнил, как их описывала Джарджи, жил с Майки четыре года, но ничего не могло подготовить его к тому, что он видел теперь.

Как и говорила Джарджи, самец, стоявший перед ним с Майки, был не менее двух метров в холке. Его голова на мощной шее находилась на высоте двух метров, и он смотрел оттуда — сверху вниз — на Джеффа и Майки. На самом деле он был не больше взрослой земной лошади, но сравнение с лошадью не давало представления об огромной физической силе и величественности, которую, казалось, излучало это животное.

По внешнему виду он напоминал кошку, но мощные кости, и особенно огромная тяжелая голова, казались чересчур массивными даже для животного такого размера. В книгах об Эвероне Джефф читал, что взрослый маолот был способен нести в зубах, как кошка мышку, взрослого зубра. Сейчас, встретившись лицом к лицу с этим диким охотником Эверона, Джефф вдруг понял, что Джарджи была права, отказавшись отдать ему арбалет. Возможно, в ее тренированных руках арбалет мог нанести вред такому зверю. В руках же Джеффа в данный момент оружие выглядело бы не опаснее рогатки.

Джефф почувствовал, что у него подгибаются колени. Он задышал часто и поверхностно. Он чувствовал себя перед взрослым маолотом таким же беспомощным, как птичка в лапах земной домашней кошки. Его начала сотрясать дрожь, впервые в жизни он реально понял, что через несколько секунд может погибнуть.

Потом случилось чудо.

Майки стоял как обычно прижавшись к ноге Джеффа, но, почувствовав дрожь его тела, вдруг шагнул вперед навстречу взрослому маолоту. Он выдвинулся вперед на три корпуса, и из его пасти раздалось писклявое рычание, примерно так он предупредил вчера о приближении Джарджи.

Это мгновение, когда Майки вышел навстречу могущественному безмолвному силуэту огромного зверя, показались Джеффу вечностью. Потом рычание Майки затихло, и оба зверя молча стояли друг против друга.

Что-то произошло.

Джефф прищурился. Ни он, ни оба маолота не сдвинулись с места, ни Майки, ни взрослый зверь не издали ни звука, но происходило нечто необъяснимое. Потом это нечто завершилось. Без предупреждения, бесшумно, словно облако перед солнцем, огромный самец развернулся и исчез. Место, где он только что стоял, опустело, только солнце освещало траво-мох. Справа что-то синее привлекло внимание Джеффа — это листомер снова двинулся на поиски добычи.

Майки развернулся, подошел к Джеффу и потерся об его ногу так, будто ничего не произошло.

Прикосновение молодого маолота вернуло Джеффа к жизни, он ощутил способность двигаться и дышать.

С хрипом выдохнув воздух из легких, он посмотрел на Майки.

— Майки, что произошло?

Майки игриво ткнулся головой в живот Джеффа, словно в жизни его занимали только игры и еда. Джефф на мгновенье оперся на него, позволяя сильному телу на четырех лапах поддержать его, пока не исчезнет дрожь в коленях.

— Хорошо, — сказал он наконец и выпрямился. — Пойдем, Майки. Почему ты не продемонстрировал то, что только что сделал с этим маолотом, на Земле, когда исследователи проверяли тебя каждую неделю?

Майки снова потерся об него. Джефф только вздохнул, и они пошли дальше.

Теперь разум Джеффа был занят мыслями о неспособности Майки повзрослеть, а также другими оставшимися без ответа вопросами, касавшимися его и маолотов в целом. В настоящее время, по крайней мере в районах, освоенных скотоводами, маолоты питались в основном зубрами и антилопами, завезенными сюда с Земли. Перед появлением этого инопланетного источника пищи они, очевидно, питались, представителями местных видов, включая мелких хищников, типа галуш. Маолоты, несомненно, являлись верхним звеном в цепи жизненных форм на Эвероне, но их точная роль в экосистеме, как и роль деревьев-столбов, была неизвестна.

Большинство хищников почти на всех освоенных планетах выполняли роль санитаров для видов животных, являющихся их естественной добычей. Иными словами, обычно питались старыми и больными представителями вида. Но взрослые маолоты, благодаря присущим им скорости и силе, казалось, могли сделать своей добычей любое существо, здоровое или больное, сильное или слабое, и обычно не ограничивали себя охотой на тех животных, без которых вид мог обойтись.

Более того, фауна Эверона обладала особенными чертами, не поддающимися разумному объяснению. В определенное время добыча как будто сама попадала в лапы хищников, без видимых усилий со стороны последних. Джефф пока не видел сам ничего подобного, но записи предварительных исследований, проведенных Экологическим Корпусом, были снабжены достаточным количеством подобных свидетельств. Эверон, по многим аспектам, был самым загадочным миром из всех, которые человечество колонизировало. Таким образом, предоставление гранта, позволившего Джеффу осуществить поездку сюда вместе с Майки для дальнейших исследований в его родной среде, нельзя было считать простым везением.

Интересы Исследовательской Службы и Экологического Корпуса распространялись намного дальше выяснения вопроса, почему маолот не смог достичь зрелости во враждебном для него мире. Настоящий интерес даже не заключался только в ценности исследований Джеффа для Эверона. Несмотря на все исследования, проведенные достойными уважения учеными за последние сто лет, веских доказательств существования таких экстрасенсорных явлений, как телепатия, ясновидение, полтергейст, получено не было. Маолоты в то же время, в общении между собой, а особенно в общении с молодыми самцами, которые оставались слепыми почти до достижения зрелости, использовали способы взаимосвязи, отличные от известных всем.

Признаков существования интеллекта, в человеческом понимании этого слова, у маолотов обнаружено не было, хотя они были не менее разумны, чем многие земные виды, за исключением человека. Это было установлено вне всяких сомнений. Впрочем, этот факт нисколько не приблизил людей к ответу на вопрос, существует ли у маолотов в действительности способ общения между собой. Почему они вынуждены были прибегнуть к экстрасенсорному общению? Насколько все было бы проще, если бы маолоты рождались зрячими или становились зрячими сразу же после рождения, как люди или другие существа на Земле.

Такой вывод можно было сделать с точки зрения здравого смысла. Воображение предлагало совсем другую картину, более привлекательную для человеческого разума. Что, если через изучение маолотов людям удастся разгадать тайну экстрасенсорного общения между людьми?

На Земле Исследовательская Служба обеспечила контакт Майки со многими людьми, обладавшими экстрасенсорными способностями. Но результатом таких контактов всегда являлось полное отсутствие результатов. Ни одному из экстрасенсов не удалось получить какое-либо сообщение от Майки, а Майки, в свою очередь, полностью игнорировал их присутствие. На самом деле молодой маолот относился безразлично ко всем людям, если не чувствовал с их стороны угрозы, за исключением Джеффа, Робини-старшего и его жены. Майки впадал в панику, если его пытались изолировать от них более чем на шесть часов, и успокаивался, только когда кто-нибудь из них троих приходил к нему.

При этом Джефф всегда чувствовал, что с Майки его связывает нечто необъяснимое. Конечно, отношения между ними нельзя было считать обычными, и, вероятно, общение друг с другом научило их воспринимать не только выраженные словами сигналы. Видимые сигналы в случае с Майки не имели никакого значения, но его чувствительность в других физических аспектах была не просто хорошей, а превосходной. Тем не менее способность распознавать сигналы не могла объяснить сопереживание Майки, когда его и Джеффа разделяло достаточное, в физическом смысле, расстояние.

Сам Джефф склонялся к мысли, что между ним и Майки существует связь, не объяснимая обычными методами. Более того, с момента их посадки на Эверон способность Майки бегать по незнакомому лесу ни на что не натыкаясь, а также его поведение при встречи с взрослым маолотом лишь подтверждали догадки Джеффа.

Решающим подтверждением такой связи стало ощущение, которое Джефф испытал при встрече Майки с взрослым зверем. Впрочем, веских доказательств существования способностей к сопереживанию со стороны Майки эта встреча со взрослым маолотом не представила. Однако Джефф был абсолютно уверен, что почувствовал это. Быть может, настало время пересмотреть свои позиции и начать использовать интуитивные знания, недоступные для других людей.

Джефф, погруженный в свои мысли, заметил, что вышел из леса, только когда солнце ударило ему в глаза. Он остановился и осмотрелся.

Он вышел на поляну, застроенную длинными низкими бревенчатыми домами. Машинально он сверился с картой, хотя в этом не было никакой необходимости.

Это был Пятидесятый пост.

Джефф направился к одному из бревенчатых домов, перед которым развевался на полуденном ветерке флаг Эверона — золотая звезда на синем фоне.

Глава 8

Здание, к которому он подошел, было одноэтажным, с прочными стенами из толстых, покрытых трещинами бревен. Пять ступеней со стороны флагштока вели к прочной двери, сделанной из необычно широких, грубых, темно-коричневых досок. На двери была установлена белая пластмассовая кнопка замка. Джефф нажал на нее, и дверь открылась. Он вошел, за ним последовал Майки.

В первый момент у него сложилось впечатление, что он попал в какое-то складское помещение, поскольку оно было заполнено самым разнообразным оборудованием, произведенным на Эвероне. Запасные части для гидрогенераторов и паровых генераторов высились штабелями до самых стропил островерхой крыши. На дощатом полу были разложены ящики с гвоздями, мотки проволоки, двухметровые двуручные поперечные пилы, топоры, лопаты, молотки, трубы, фанера, баки и контейнеры с белым пластиком. В дальней части помещения Джефф разглядел вешалки с одеждой из ткани с ярким рисунком, подобной той, из которой была сшита одежда Джарджи.

В помещении стоял сильный запах масла и мокрого меха.

— Это он, — раздался голос где-то слева.

Джефф повернулся на звук.

Слева штабели товаров заканчивались метрах в трех от него. Дальше находилось свободное пространство до самых дощатых стен, стояли стулья с прямыми стенками и что-то похожее на стойку бара или прилавок у дальней стены. Над ближней к Джеффу частью стойки висела надпись «Аптека», рядом стояли шкафы, некоторые из которых были отделаны белым пластиком, то ли для охлаждения, то ли для обеспечения герметичности хранения товаров. На дальнем конце стойки располагался большой белый бак с краном, полки за ним были заставлены рядами белых пластмассовых бутылок, надписи на которых невозможно было разглядеть — слишком далеко они находились.

На стульях сидели четверо мужчин с серыми керамическими кружками в руках, пятый, по виду хозяин заведения, восседал на высоком стуле за стойкой. В полной тишине Джефф прошел к этому пятому человеку. Майки шел рядом. После услышанных Джеффом слов никто не издал ни звука.

— Я — Джефф Айрем Робини, — представился Джефф, подойдя к стойке. — У меня есть специальное разрешение Экологического Корпуса на этого маолота. Это Пятидесятый пост, не так ли? Сэр, вы, как мне кажется, начальник поста, я не ошибаюсь?

Мужчина за стойкой улыбнулся, но со стула слезать не стал. По сравнению с другими он выглядел каким-то бледным. Лет пятидесяти, с длинным подбородком и длинными руками, толстеющий, четкая линия челюсти превратилась в складку плоти, выпирающей из-под воротника.

— Вы правы, мистер Робини, — сказал он и легко кивнул. — Герберт Дотти, начальник Пятидесятого поста. Мы получили сообщение, что вы с маолотом направляетесь сюда.

— Сообщение? — переспросил Джефф. — А, от Джарджи.

— Джарджи? Джарджи Джо Хиллегас? — Улыбка исчезла с лица Херберта Дотти. — Нет, сэр. Сообщение прислал не кто иной, как сам Главный Констебль. Где вы встретились с этой Хиллегас?

— Я пересекал земли ее фермы, — объяснил Джефф. — Она мне объяснила, что следовало сообщить по радио о моем появлении, и пообещала сообщить обо мне местным жителям.

— А, — произнес Дотти и снова улыбнулся. — Она нам ничего не сообщала. Здесь живет много людей, подобных Джарджи, сэр. Хорошие люди, но невозможно предугадать, что они могут сделать. Рассчитывать следует, — он посмотрел на сидевших рядом мужчин, — только на фермеров, живущих рядом с постом, ответственных за свои действия людей, таких как присутствующие здесь.

Джефф повернулся, чтобы посмотреть на ответственных людей, и увидел, что они внимательно следят за ним и особенно за Майки.

— Все в порядке, — успокоил их Джефф. — Он делает только то, что я скажу.

— Понятно, — сказал Дотти и закашлялся. — В сообщении об этом упоминалось. Иначе мы могли бы встревожиться, увидев здесь маолота. Мы их отстреливаем, вы знаете?

Джефф резко повернулся и посмотрел на него.

— Правда? Джарджи говорила…

— Ах эта Джарджи! — Дотти махнул пухлой ладонью. — Не стоит обращать внимание на то, что говорят люди, подобные этой Джарджи. Она придумывает такие немыслимые истории.

Он соскользнул со стула. На стуле он выглядел крупным мужчиной, на самом же деле оказался на полголовы ниже Джеффа, с толстым туловищем на тоненьких ножках.

— Вы пришли, чтобы повидаться с Бью Ле Корбюзье, — продолжал Дотти. — Он скоро подойдет. Через час или два. Хотел встретить вас лично, но задержался на ферме.

— На ферме? — переспросил Джефф.

— Да, на своей ферме… — Дотти замолчал и посмотрел на Джеффа, под глазами у него были мешки. — Хотели что-то сказать?

— Нет. — На самом деле Джефф хотел упомянуть об утверждении Джарджи о том, что ферму Бью четыре года назад передали для разведения зубров.

— Вы переночуете у нас, я полагаю. — Дотти подошел к двери в стене, рядом с которой сидели мужчины с кружками. — Пройдите сюда, вашего маолота мы поместим в кладовую, а вас…

— Подождите-ка, — перебил его Джефф. — Майки останется со мной, куда бы я ни пошел. Если я буду находиться в другом месте, то ни в какую кладовую он не пойдет.

Дотти бросил быстрый взгляд на мужчин, Джефф тоже посмотрел на них. Их лица не выражали ничего, как и лицо начальника поста. Все молча смотрели на него. Атмосфера в комнате стала напряженной, Майки прижался к ноге Джеффа.

— Прошу меня простить, — нарушил тишину Джефф, когда не дождался ни от кого ни слова. — Но дело обстоит именно так. Майки останется со мной. Если понадобится, мы оба подождем в кладовой.

— Значит так, мистер Робини… — медленно произнес Дотти, потом замолчал на мгновенье и продолжил. — Впрочем, если подумать, все будет хорошо. Маолот может остаться с вами. Мы просто не привыкли относиться к ним как к домашним животным.

— Он не домашнее животное, — возразил Джефф, — а объект исследования.

Он снова не услышал ни слова в ответ. Дотти повернулся и открыл дверь, к которой подошел. Джефф и Майки вошли вслед за ним в узкий коридор, освещенный электрическими лампами, в котором запах масла и меха был еще более ощутимым. Дотти прошел мимо нескольких дощатых дверей, пока не подошел к двери справа, которая оказалась запертой. Достав из кармана ключ, он открыл ее.

— Проходите, сэр. — Дотти с непонятной торжественностью отошел в сторону, пропуская его вперед. — Здесь есть удобная кровать, если вам захочется отдохнуть, и умывальник, если вам захочется привести себя в порядок. Вам не придется ждать долго.

Джефф вошел в комнату, за ним последовал Майки. В комнате было темно, свет пробивался только через окно на дальней стене, поэтому Джеффу пришлось остановиться и подождать, пока глаза привыкнут к темноте, даже после тусклого света в коридоре.

Дверь закрылась, перекрыв дополнительное освещение из коридора. Он попытался открыть ее, но пластмассовая кнопка запора не работала.

— Эй, минуту! — крикнул он через дверь Дотти. — Дверь заклинило!

Из коридора донесся низкий смех, похожий на бульканье, потом — тишина.

Джефф осмотрел комнату, глаза начали привыкать к темноте, и он увидел практически пустое помещение. Не было ни кровати, ни умывальника, не было никакой мебели, кроме кучи старой одежды в углу. Джефф развернулся и забарабанил по двери кулаками.

— В чем дело? — закричал он. — Какого рожна вы заперли меня здесь?

Он снова услышал смех, звуки шагов по дощатому полу коридора. После этого — ничего.

Майки тесно прижался к нему и недовольно заворчал.

— Все в порядке, Майки, — рассеянно пробормотал Джефф, пытаясь успокоить маолота. — Все в порядке.

Сам он так не думал. Джефф подошел к единственному окну. Окно было достаточно большим, чтобы он и даже Майки вылезли через него, и находилось оно не более чем в полуметре от пола, но к раме была прикреплена решетка из толстой проволоки. Немного повозившись, он сумел отомкнуть защелку с правой стороны рамы и открыть окно внутрь комнаты, повернув раму на петлях, установленных с левой стороны. Потом он схватился за решетку и начал трясти его, но добился лишь того, что поранил пальцы. Из такой проволоки обычно делали ограды, а решетка оставалась неподвижной, словно была закреплена в бетонной стене, а не в дереве.

— Все в порядке, Майки, я же сказал, что все в порядке. — Джефф отошел от окна, чтобы успокоить встревоженного маолота. — Подождем. Не будут же они держать нас здесь вечно.

День шел на убыль, удлинялись тени от ветвей вариаформы дуба на клочке голой земли и траво-мха за окном, и Джефф начал терять уверенность в том, что кто-то придет и выпустит их из заточения. Дотти мог просто оставить их здесь без воды и пищи и ждать, когда они умрут, просто забыть, пока все не будет кончено. Кто о них вспомнит? Констебль из Космопорт-Сити просто решит, что он ушел куда-то с Бью Ле Корбюзье. В конце концов Исследовательская Служба на Земле обеспокоится, что от него нет никаких вестей, и пошлет запрос на Эверон. К тому времени он и Майки будут похоронены где-нибудь в лесу, а их могила зарастет вьющимися растениями или траво-мхом так, что ее невозможно будет отыскать…

Джефф заставил себя оторваться от тревожных мыслей. Майки почувствовал его плохое настроение и еще сильнее начал волноваться. Кроме того, представленная им картина была чересчур замысловатой, чтобы походить на правду. Если бы фермеры хотели по какой-либо причине избавиться от него и Майки, куда проще было бы застрелить их из арбалета, подобного тому, которым была вооружена Джарджи, и закопать где-нибудь в лесу, а не запирать их и ждать, пока они умрут от голода и жажды.

Разумнее было предположить, что кто-нибудь наконец откроет дверь их тюрьмы, а когда дверь будет открыта, он и Майки успеют что-нибудь предпринять, прежде чем она будет закрыта вновь.

Он решил ждать. Джефф осмотрел тряпки в углу, но они были настолько грязными, что он счел за лучшее больше к ним не прикасаться. Он и Майки устроились на полу у стены под открытым окном, в которое время от времени врывался легкий ветерок, и зловоние внутри не казалось таким непереносимым.

К счастью, рюкзак с продовольствием остался у него. Он поделился с Майки пищей и водой, хотя и постарался не расходовать слишком много воды. Невозможно было предугадать, сколько времени им придется питаться припасами, оставшимися в рюкзаке…

Откуда-то издалека донесся шум пропеллеров, который отвлек его от печальных мыслей. Звук быстро нарастал. Джефф встал и подошел к окну.

Судя по звуку, прилетел аэрокар, которым, по словам Констебля, было запрещено залетать так далеко от Космопорт-Сити. Джефф вытянул шею и в конце концов увидел аэрокар, который вертикально опускался на ковер траво-мха между домами. На секунду Джеффу показалось, что аэрокар приземлился, но потом понял, что тот вновь поднялся, скользнул по воздуху вправо и скрылся из виду.

Вскоре звук его моторов стих. Тишину клонившегося к вечеру дня нарушали лишь обычные звуки: пение птиц-часов и других обитателей леса, окружавшего дома.

Джефф снова стал ждать. Шло время. За окном сгущались сумерки, в комнате стало еще темнее от теней, потом Джефф услышал шаги в коридоре. Он вскочил на ноги. Дверь распахнулась, и в комнату вошел Эйвери Армейдж.

— Констебль! — воскликнул Джефф. — Вы не представляете, как я рад…

— Оставайтесь на месте! — рявкнул Армейдж. Джефф замер на месте, Майки — тоже. Джефф не сводил глаз с лазерного пистолета, который Констебль навел на Майки.

— Так лучше, — сказал Армейдж, закрывая за собой дверь. — Этот маолот слишком дорог для вас. Помните, если совершите какую-нибудь глупость, я пристрелю его, а потом, возможно, и вас. Понятно?

Джефф открыл рот, потом закрыл его и кивнул. Он чувствовал, как стремительно проносятся в голове мысли. — Отлично, — сказал Констебль. — Я убираю лазер в кобуру. Уверяю, я достану его быстрее, чем вы с вашим зверем приблизитесь ко мне.

Не спуская глаз с Джеффа, он убрал пистолет в кобуру на ремне, но не стал застегивать клапан, который не только закреплял рукоятку, но и защищал оружие от непогоды.

— Хорошо, рассказывайте, кто прислал вас сюда? Что вы делаете на Эвероне?

Он навис над Джеффом как скала. В выражении его лица не было и доли юмора или доброго расположения, вынужденно проявляемого в Космопорт-Сити. Джефф с тру дом контролировал скачущие в голове мысли и старался говорить спокойно:

— Вы видели мои документы.

— Видел, — подтвердил Констебль. — А еще я видел поддельные документы вашего друга. У нас есть все необходимые доказательства, чтобы о нем позаботиться, его самого мы арестуем через день или два. Может быть, стоит рассказать мне правду и облегчить свою участь. Это ваш последний шанс.

Джефф пытался привести мысли в порядок. Последние слова Констебля совершенно сбили его с толку.

— Моего друга? — переспросил он. — Какие поддельные документы? У кого были поддельные документы?

— У Каррэ. Хватит играть со мной.

— Я не играю. Просто не понимаю, о чем вы говорите. Констебль стоял и смотрел на него, выпятив нижнюю губу.

— Вы пытаетесь сказать мне, что Каррэ в действительности не является Планетарным Инспектором? — спросил Джефф.

— Вы знаете об этом! Впрочем, сейчас нас интересует не Каррэ, а его друг, то есть вы!

— Его друг? — Джефф смотрел на него с изумлением. — Я? Но я лишь поговорил с ним минуту-другую перед посадкой космического корабля.

— И решили только сейчас сообщить мне об этом? — Ирония в его словах была такой же тяжеловесной, как сам Констебль.

— И меня не было возможности сообщить вам что-либо, — возразил Джефф. — Если помните, я сидел в комнате с Майки и разговаривал с вами только несколько раз: когда вы проверяли мои документы, потом — когда ваш друг ветеринар хотел сделать Майки инъекцию, и на следующий день, когда вы сажали нас на вертолет, чтобы доставить сюда. Кстати, как насчет закона, который, по вашим словам, запрещает самолетам залетать так далеко от Космопорт-Сити? Вы ведь сюда прилетели, не так ли?

— Полицейским самолетам, а также в случае крайней необходимости, полеты разрешены. — Констебль пристально смотрел на Джеффа. — Говорите по существу. Мы знаем, что вы — партнер Каррэ, и что Каррэ — не «Джон Смит». Нам нужна правда о вас.

— У вас есть вся правда обо мне! Кстати, почему вы так уверены, что он не тот, за кого себя выдает? Вы не могли проверить его документы в Экологическом Корпусе на Земле всего за два дня.

— Много времени это не займет. Мы уже отправили запрос на Землю. Настоящие документы мы обнаружили спрятанными в его багаже. Через две недели нам все будет известно о нем, так же как и о вас.

— Мои документы настоящие! — выкрикнул Джефф, но потом осадил себя и погладил Майки, который вдруг выдвинулся вперед и угрожающе заворчал на Констебля.

— Так-то лучше, — сказал Констебль, положив руку на рукоятку пистолета в кобуре. — Если хотите, чтобы ваш маолот остался жив, успокойте его. Нужно, чтобы он вел себя тихо и спокойно.

— Я говорю вам правду, — Джефф выпрямился и посмотрел на Констебля, стараясь говорить спокойно. — Я именно тот человек, на имя которого оформлены документы. Проверьте в Исследовательской Службе на Земле и убедитесь в этом!

— Не волнуйтесь, проверим, — заверил его Констебль. — Только в случае с вами торопиться не будем. Мы и так тратим огромные средства на срочную проверку Каррэ, в случае вами можем позволить себе подождать. Правда, мое терпение не безгранично. Если хотите спасти свою голову, перестаньте валять дурака и говорите правду. Что вы делаете на Эвероне?

— Сколько раз можно повторять. Я делаю здесь именно то, что написано в документах, изучаю Майки в его родной среде.

Констебль промолчал.

— Вы явились сюда, — наконец сказал он, — с человеком, который пытался выдать себя за одного из главных инспекторов Экологического корпуса. Вы говорите, что ищете информацию о смерти вашего брата, случившейся восемь лет назад, который встречался с Бью Ле Корбюзье. Мы знаем Бью Ле Корбюзье. Здешние леса кишат жуликами и преступниками, а он — самый худший из них. Я позволил вам пройти через земли фермеров, которые обычно не пропускают даже птицу-часы, не узнав, каково дьявола она здесь появилась, а вы прошли безо всяких проблем.

— Вы умышленно послали меня по этому маршруту, зная, что фермеры могут застрелить меня?

— Они не всегда стреляют во всех без разбору. Но я надеялся получить о вас информацию, и я ее получил. — Констебль помолчал немного. — Ничего особенного не произошло, но эта молодая Хиллегас послала другим фермерам радиограмму с просьбой пропустить вас беспрепятственно.

Он пристально смотрел на Джеффа.

— Вы слишком спокойны, — сказал он после некоторой паузы, — чтобы не понимать, о чем я говорю.

— Спокоен? — Чувство горечи охватило Джеффа так сильно, что он едва не задохнулся, но долгие годы тренировки позволили ему говорить спокойно, хотел он этого или нет. — Понятия не имею, чего именно вы хотите добиться, но мои документы законны. Мои действия законны, и вы должны доказать обратное, если вам так кажется. Что сказал Каррэ? Заявил, что я его друг?

— Мы спросим его об этом, как только поймаем. Он исчез сразу же после вашего отлета, я даже не успел спросить его об обнаруженных нами бумагах с его настоящим именем. Но мы его поймаем. Эверон не настолько велик. А пока у нас есть вы, то вы и скажете все, что нам нужно.

В сознании Джеффа что-то произошло. Он по-прежнему говорил спокойно, но он внутренне перешел какую-то границу.

— Я сказал вам все, что мог. У вас нет ни причин, ни права допрашивать или задерживать меня. Вне зависимости от того, является ли Каррэ Планетарным Инспектором, в Космопорт-Сити он напомнил вам об одной вещи, о которой вам следует задуматься, а именно о надпланетарном законе. Если я не буду выпущен отсюда через две минуты, вам придется отвечать по выдвинутым мной обвинениям в межпланетном суде!

— Да? — Констебль несколько секунд как-то странно смотрел на Джеффа, потом медленно произнес:

— Вы сами вынудили меня так поступить, и я найду способ узнать все, что вы скрываете, можете мне поверить.

Он быстро попятился к двери, нацелив пистолет на Джеффа.

— Возможно, — произнес он тем же тоном, — вам следует выспаться и все обдумать. Завтра утром вы примете правильное решение, которое избавит нас обоих от неприятностей.

Не оборачиваясь, он толкнул рукой дверь и вышел в коридор.

— Можете спать или не спать, как вам угодно. Но завтра утром будьте готовы дать правильные ответы на все вопросы.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Джефф стоял и чувствовал, как прижимается к нему Майки. Маолот уже не ворчал встревоженно, а Джефф вдруг понял, что, несмотря на угрожающие последние слова Констебля, он сейчас лучше контролирует ситуацию, чем до того, как Армейдж вошел в эту комнату. Почему? Он с честью выдержал допрос Армейджа, но по-прежнему находился взаперти в одной из комнат торгового поста, а высший чин властей планеты считал его правонарушителем. Почему он чувствует себя так, словно одержал победу?..

Майки повернулся слепыми глазами к окну. Джефф посмотрел туда же.

На фоне темнеющего неба, в верхней части окна появился какой-то напоминающий голову силуэт, заслонивший мерцающие звезды, из-за решетки, отделявший комнату от вечернего воздуха, раздался тихий, но отчетливый голос Джарджи Хиллегас:

— Я была уверена, что вы неминуемо попадете в беду. Это было ясно с первого взгляда. Вам повезло, что я пошла следом, чтобы лично в этом убедиться.

Глава 9

Джефф в изумлении смотрел на нее.

— Отойдите от окна, — приказала Джарджи. — Подальше.

Рядом с круглой тенью головы Джарджи появилась тень какого-то тонкого предмета. Мигнул свет, и одна из ячеек сетки, закрывавшей окно, вдруг раскалилась добела и исчезла во вспышке красных искр. Затем также раскалилась ячейка выше…

— Погодите, — воскликнул Джефф. — Что вы делаете?

Услышав голос Джарджи, он некоторое время не произносил ни звука, просто стоял, пораженный развитием событий, и не испытывал ни радости, ни каких-либо других чувств в связи с появлением молодой фермерши. Вспышка света и испарившийся на глазах кусок сетки вернули ему способность мыслить.

— Делаю? — Удивленно спросила Джарджи. — Режу сетку, закрывающую ваше окно. А вы что подумали?

— Я не должен убегать, я нахожусь под арестом… как мне кажется.

Слова вырвались непроизвольно, словно говорил другой человек. За окном на некоторое время воцарилась тишина, потом Джарджи презрительно фыркнула, так, по крайней мере, показалось Джеффу.

— Прошу меня простить! — сказала она. — Простите великодушно. Я удаляюсь в свой лес и надеюсь, что вы найдете возможность простить меня за то, что я чуть не заставила вас нарушить городской закон.

— Он — Планетарный Констебль, — попытался объяснить Джефф. — Представитель местной власти.

— Конечно, — сказала Джарджи. — Итак, всего вам доброго. — Ее голос стал удаляться.

— Погодите, — в отчаянии прошептал Джефф, прижавшись к окну. — Погодите! Вернитесь. Вы правы, я хочу выбраться сам и вытащить отсюда Майки, нарушу я закон или нет.

Никакого ответа с другой стороны.

— Вернитесь! — отчаянно закричал Джефф.

— Хорошо, хорошо, только замолчите, хотя бы на секунду! — раздался голос Джарджи. — Отойдите от окна.

Джефф подчинился. Проволока снова начала нагреваться и испускать искры.

— Теперь толкайте, только осторожно, она горячая. Джефф снял куртку, обмотал ею руки и надавил на сетку. Сетка поддалась и упала на землю с глухим звуком.

— Вылезайте, — приказала Джарджи. Джефф осторожно вылез, только немного поцарапался Через секунду, тяжело дыша, он стоял на земле.

— Майки, — позвал он, повернувшись к окну Но Майки уже буквально летел из окна, преодолев препятствие одним великолепно рассчитанным прыжком — Пошли, — сказала Джарджи, — Не отставайте. Она пошла впереди. Луны не было, на этой широте Эверона ярко светило плотное созвездие в западной части неба, и Джефф с легкостью мог следовать за ней. Они прошли мимо выглядевшего неуклюжим турбовентиляторного самолета, Джефф дотронулся до плеча Джарджи.

- Почему бы нам не воспользоваться им? — прошептал он.

— Потому что они найдут его всего за полдня, а после этого поймут, что мы не смогли уйти далеко, — прошептала в ответ Джарджи. — Пешком мы сможем идти всю ночь, и они не смогут определить, в каком направлении мы ушли.

Они пошли дальше, и скоро их поглотила тьма леса. Впрочем, видно было лучше, чем ожидал Джефф. Глаза постепенно привыкли к темноте, очевидно, долгие часы, проведенные в темной комнате, не прошли даром. Постепенно в лесу становилось все светлее и светлее.

— Луна, — пояснила Джарджи уже не шепотом, когда они вышли за границу поста. — Полагаю, вы не догадывались, что у нас есть луна.

— Конечно, я знаю, что здесь есть луна, — сказал Джефф. — Я читал…

— На самом деле у нас две луны. Два естественных спутника, правда, маленький спутник на этот широте видно только летом. Большой спутник, который только что начал всходить, тоже видно только в полночь. Деревья закрывают его, пока он не окажется прямо над головой.

— Со светом гораздо приятней, — миролюбиво произнес Джефф.

Это было действительно так. Свет невидимой луны усиливался, травянистый покров становился все ярче, значительно ярче, чем Джефф видел когда-либо ночью в полнолуние на Земле. Он был освещен, как в хмурый день на Земле. Если задуматься, он не видел облаков на небе Эверона, за исключением того времени, когда шел град. Он вдруг поймал себя на мысли, что находится в этом мире чуть больше четырех дней, а ему казалось, что прошли недели.

Казалось, ночной воздух опьянял Майки, лунный свет не мог оказать на него такого воздействия, потому что глаза молодого маолота были по-прежнему закрыты. Майки бежал впереди Джеффа, как во время их путешествия к Пятидесятому посту. Иногда он отбегал на двадцать-тридцать метров в направлении движения Джарджи. У Джеффа возник вопрос:

— Куда мы идем?

— Как можно ближе к тому месту, где находилась ферма Бью Ле Корбюзье, — ответила Джарджи. — Кое-кто хочет с вами встретиться.

— Встретиться? А как вы узнали?

— Даже птицы-часы менее наивны, чем вы. Я правду говорю. Как вы смогли выжить на Земле?

— В чем дело? — воскликнул Джефф. — Я только спросил…

— Не надо.

— Не надо спрашивать?

— Вот именно.

Джефф медленно выдохнул. Его бешеный нрав был загнан очень глубоко, но эта маленькая фермерша явно была способна вытащить его ярость наружу. Он не чувствовал обычную горькую печаль, скорее… раздражение.

— Честно говоря, — продолжила Джарджи, — было передано сообщение. Кроме этого вам знать ничего не нужно. Я услышала и решила вам сказать, вот и все.

— Весьма вам признателен. Кстати, большое спасибо за то, что вы для меня сделали, включая освобождение меня и Майки из заточения. Кстати, вы имеете в виду, что проводите меня до места встречи? Нет причин так рисковать собой ради меня.

— Здесь, на Эвероне, мы называем это добрососедскими отношениями.

— Пока никто не показал мне такого отношения, ни Констебль, ни начальник Пятидесятого поста.

Джарджи только фыркнула. На этот раз у Джеффа не было никаких сомнений.

— Не тратьте силы на болтовню, нам еще далеко идти.

На этом разговор прекратился на несколько часов. Они долго шли молча. Мысли Джеффа вернулись к недавней стычке с Армейджем. У него не было еще времени обдумать то, что произошло, и сейчас, в ночной тишине, ему наконец представилась возможность разобраться, почему у него возникло вполне определенное впечатление, что встреча закончилась его победой, несмотря на то что Констебль имел явное преимущество.

Почему? Замкнутый характер и образ жизни приучили Джеффа проигрывать в голове разговоры. Если бы кто-нибудь спросил его в упор, с какими словами Армейдж вошел в комнату, он не смог бы ответить, как и любой другой человек. Но сейчас он мысленно вернулся назад и заставил себя вспомнить, как Констебль вошел в комнату, и все произошедшее дальше развернулось, словно магнитная лента, заполненная звуком и запахами.

Он попытался понять, в какой именно момент он престал чувствовать себя беззащитным и ощутил контроль над ситуацией. После недолгих раздумий он понял, что этот момент наступил в самом конце разговора, когда Армейдж заявил, что Джефф расскажет все, что тому было нужно, а он ответил, что Констебль не имеет права поступать так, как он поступает. Джефф вспомнил, как он пригрозил Констеблю, что привлечет его и начальника поста к ответственности за их действия. Армейдж, в свою очередь, ответил, что найдет способ, как заставить Джеффа говорить, и предложил подумать до утра.

Письменное изложение событий, несомненно, показало бы, что слова Констебля таили явную опасность, но у Джеффа, после того как он проиграл произошедшее в голове, сложилось явное впечатление, что угрозы Констебля были пустыми, его же слова, напротив, достигли цели, выявив уязвимость Констебля Ничем ощутимым, реальным подтвердить это впечатление он не мог. Это было всего лишь чувство, но вполне определенное.

Армейдж блефовал, а Джефф поймал его на этом. Если Армейдж блефовал, значит, он не контролировал ситуацию так, как пытался представить, таким образом, его приход преследовал лишь одну цель — при помощи страха заставить Джеффа говорить. Если бы Джефф рассказал все, что Констебль желал узнать, полицейский оставил бы дверь открытой, предоставив Джеффу возможность выйти на свободу. Потом Джефф мог бы обвинить их в том, что они держали его взаперти, но если бы Констебль и другие люди, присутствовавшие на Пятидесятом посту, отвергли его обвинения, кто стал бы его слушать, тем более что никаких доказательств у него не было и никакого вреда ему не причинили?

Но в том случае, если Констебль не полностью контролировал ситуацию, значит, действительно его что-то беспокоило, возможно, даже пугало.

Мартин Каррэ?

А если Мартин, то почему?

До этого момента разум Джеффа прекрасно справлялся с поставленной задачей, но, встретившись с загадочной причиной страха Констебля, начал буксовать Ответом могла служить любая из бесчисленных возможностей. И он просто был не способен выбрать наиболее вероятную. Джефф предпринимал отчаянные попытки решить задачу, пока они шли по темному лесу, но так и не добился успеха. Через некоторое время в лесу стало еще светлее, когда одинокая луна поднялась над лесом. Эта ночь на Эвероне была в два раза светлее, чем ночь в полнолуние на Земле. Джарджи наконец остановилась на берегу ручейка, который им предстояло перейти.

— Мы достаточно далеко отошли от поста, — сказала она. — Можно остановиться и перекусить. При такой луне мы можем рискнуть и развести небольшой костер, даже если они отправили на поиски самолет, в чем я сомневаюсь.

Они сняли рюкзаки, и Джарджи развела небольшой костер под складным котелком, наполненным прозрачной водой. Она и Джефф достали из рюкзаков обработанную сублимационной сушкой пищу и бросили легкие, как корки, куски в котелок, чтобы они напитались жидкостью и теплом.

— Нужно еще принести воды, — заметила Джарджи, глядя в котелок. — Не думала, что вы так проголодаетесь.

— Я положил двойную порцию, — пояснил Джефф. — Для себя и Майки На самом деле ему нужно значительно больше Он ел все, что я ему давал, и практически уничтожил все мои запасы. Я надеялся пополнить их на Пятидесятом посту, но… Я принесу воды.

Он вылил воду из фляги в котелок, потом направился к ручью. Когда он вернулся, Джарджи сидела на корточках спиной к нему и помешивала пищу в котелке, рядом на траве лежал арбалет. Джефф подумал, что если не принимать во внимание оружие, все выглядело очень похожим на пикник. Ее внешность и поведение, казалось, разделяла пропасть. Джеффу очень хотелось спросить Джарджи об этом, чтобы понять некоторые ее ответы, но все его прошлые попытки натыкались на явное нежелание девушки поддерживать разговор.

Он решил ничего не спрашивать. Они поели, потушили костер, собрали вещи и отправились дальше. Прошло несколько часов, свет луны значительно ослаб, деревья вдруг поредели, и они вышли на границу открытой местности, поросшей каким-то другим видом траво-мха, покрывавшей лишенную деревьев землю ковром почти двухметровой толщины.

— Вы только посмотрите… — проговорил Джефф. Море зеленых стеблей простиралось насколько охватывал глаз, а свет луны и легкий ветерок заставляли его колыхаться как настоящий океан. Джефф не успел закончить фразу, как его прервал раздавшийся откуда-то слева стук копыт и шелест травы. Он и Джарджи резко повернулись на звук, девушка сорвала с плеча арбалет. Затрещала взводившая тетиву пружина, и тут Майки бросился вперед.

Джефф не задумываясь побежал за ним.

— Подождите, — услышал он голос Джарджи, но Майки ждать не собирался, и Джефф поэтому не мог остановиться.

Он догнал маолота почти мгновенно. Майки прижимал к земле какое-то животное, а его широкая пасть сомкнулась на горле жертвы. На глазах у Джеффа животное вздрогнуло в последний раз и замерло.

— Майки! — крикнул Джефф, оттаскивая молота за шерсть на загривке. Потом он подошел и склонился над мертвым животным.

Это была молодая антилопа. Она была мертва, шея, несомненно сломанная Майки, была вывернута под неестественным углом по отношению к туловищу.

— Майки, — начал было Джефф, но замолчал Он надеялся, что в природной среде у маолота проснется охотничий инстинкт, не только потому что он будет необходим ему для нормальной жизни, но и потому, что у Майки развился такой аппетит, который он был не в силах утолить запасами сушеных продуктов. С другой стороны, ему было неприятно смотреть на мертвое тело грациозной антилопы. Майки повернулся к нему и начал тыкаться мордой в грудь, словно ожидая похвалы и одобрения Джефф, несмотря на свою реакцию на вид мертвой антилопы, стал гладить маолота, инстинктивно стараясь не касаться его окровавленных челюстей.

— Все хорошо, Майки, — услышал он свой голос. — Все хорошо — Похоже, антилопа был уже при смерти, когда ваш зверь схватил ее, — сухо заметила подошедшая Джарджи. — Посмотрите на ее рот и живот. Она была отравлена.

Джефф заставил себя посмотреть на антилопу. Джарджи была права. Губы антилопы были покрыты желтой пеной, а живот раздулся как барабан. Джефф попытался оттащить Майки от туши.

— Нет, Майки! — крикнул он и повернулся к Джарджи. — Вы это имели в виду, когда говорили, что фермеры, разводящие зубров, отравили антилоп Бью Ле Корбюзье, чтобы захватить его земли?

— Именно это. Давайте найдем место для лагеря. Мы пришли.

— Пришли? — переспросил Джефф. На секунду, занятый мыслями об антилопе и Майки, он забыл, куда они направлялись.

— Это граница земель, на которых Бью Ле Корбюзье разводил своих антилоп. — Джарджи указала на колышущееся на ветру море травы. — Здесь находились его лесные угодья.

— Ну и прекрасно. Нужно найти место для лагеря. Рассветет всего через несколько часов, и вы поймете, что заснуть, когда солнце светит в глаза, совсем не просто.

Она повернулась и вошла в лес. Джефф последовал за ней, правда, ему с трудом удалось оттащить Майки от мертвой антилопы.

Глава 10

Джеффу снилось, что он находится в центре моря траво-мха, которое он видел вчера. Был день, по небу летели темные тучи. Пошел дождь, причем с какой-то небывалой силой. Одна капля ударила ему в лоб, да так сильно, будто была твердой. Он проснулся, но дождь продолжал идти. Что-то твердое ударило ему в подбородок.

Джефф сел в спальном мешке и увидел спящего Майки, а в пяти метрах — мужчину, который бросал в его сторону камешки. Мужчина был небольшого роста, крепкого телосложения, краснолицым, одетым примерно в такую же одежду для жизни в лесу, что и Джарджи.

В этот момент проснулся и угрожающе зарычал на незнакомца Майки.

— Тихо, Майки, — успокоил зверя Джефф. Незнакомец держал в руках нацеленный на Майки заряженный арбалет.

— Это правильно, — сказал незнакомец. — Надо вести себя тихо. — Он отвел от Майки арбалет. Джефф заметил, что Джарджи тоже сидит в своем спальном мешке. — Ведите себя спокойно, — продолжил незнакомец. — Так, чтобы я видел ваши руки. Он быстро взглянул на Джеффа.

— Вы — Джеффри Айрем Робини, верно?

— Да, — ответил Джефф хриплым после сна голосом и откашлялся. — Джарджи Хиллегас вы знаете? Это она.

— Слышал о ней, — ответил мужчина с арбалетом. — Рад познакомиться с вами, Джарджи. Знаю ваших отца и мать. Я — Моррел Макдермот. У меня для вас сообщение. Джефф Робини.

— Сообщение?

— От Бью Ле Корбюзье, человека, которого вы разыскиваете. Бью услышал, что вы его ищете, и решил сообщить, чтобы вы двигались дальше. Я расскажу, как найти его.

— Как Ле Корбюзье узнал, что я разыскиваю его? — спросил Джефф, пытаясь заставить свой мозг проснуться и работать.

Макдермот взглянул на Джарджи:

— Он все время задает вопросы?

— Зато вы, очевидно, знали буквально все, когда впервые попали в лес! — резко ответила Джарджи.

— Прошу меня извинить, — растягивая слова, произнес Макдермот.

— И не подумаю!

— Типичная Хиллегас. — Макдермот взглянул на Джеффа» — У этой семьи самый скверный характер на всем Эвероне. Они только между собой не ругаются. Но если вы будете вот так задавать вопросы, вас пристрелят…

Его прервал звук пружинного барабана. Он слишком расслабился и сконцентрировал внимание на Джеффе, а в это время Джарджи взвела и навела на него свой арбалет.

— Ладно, хватит, — с досадой произнес Макдермот. — Я говорил о других людях, а не о себе. Думаете, Бью нанял бы какую-нибудь горячую голову?

— Просто запомните, что вы это сказали, вот и все, — посоветовала ему Джарджи и повернула предохранитель арбалета, тетива ослабла. — Мир.

— Мир, — подтвердил Макдермот, разрядил свой арбалет и отложил его в сторону. Джарджи положила свое оружие на землю рядом с собой. Макдермот повернулся и многозначительно посмотрел на Майки.

— Насчет Майки не беспокойтесь, — поспешил успокоить его Джефф. — Сейчас я найду ему что-нибудь на завтрак.

— Если завтрак ему нужен. Он неплохо полакомился антилопой.

— Антилопой? — Джефф торопливо вылез из мешка. — Но антилопа была отравлена. Майки…

Он быстро провел рукой по животу и носу маолота. Никаких признаков вздутия живота или влажности носа он не обнаружил. На самом деле Майки никогда не выглядел таким сытым и довольным, с тех пор как они прилетели с Земли. Он воспринял прикосновение рук Джеффа как приглашение поиграть, небольно укусил его и перевернулся на спину.

— Кажется, антилопа ему не повредила, — сказал Макдермот. — Может быть, это одна из причин, по которой скотоводы ненавидят маолотов. Может быть, яд на них не действует.

— Почему не действует? — спросил Джефф. Макдермот пожал плечами.

— Вы скажете нам, как найти Бью? — спросила Джарджи. Она уже вылезла из спального мешка и стояла лицом к Макдермоту.

— Конечно, дайте ваш планшет.

Джефф достал свой планшет и бросил его Макдермоту, который небрежно поймал прибор одной рукой.

Присев, он ввел координаты клавишами, вынул иглу из гнезда и проложил маршрут. Потом он убрал иглу и бросил планшет Джеффу.

— Идите днем. Скорее всего, вас будут искать с самолета, так что идите по опушке и прячьтесь в высокой траве, едва завидите самолет. Трава хорошо отражает солнечные лучи, и пилот не заметит вас в тепловизор, если, конечно, не пролетит прямо над вами.

Он успокаивающе кивнул Джеффу.

— Если они высадятся с самолета, прячьтесь в лесу. — Он повернулся к Джарджи. — Я передам Бью, что ты не только попросила Робини прийти сюда, но даже проводила его. Он будет тебе благодарен. Передай от меня привет семье, когда вернешься домой.

— Я сама все скажу Бью, потому что иду вместе с Джеффом.

Макдермот удивленно поднял брови.

— По-моему, — медленно произнес он, — об этом речи не было. Не знаю, что скажет Бью. Подразумевалось, что Робини придет один. Так меньше шансов, что нас найдут через него.

— И больше шансов, что он заблудится! — возразила Джарджи. Я приведу его. А вам, Бью и всем остальным придется с этим смириться.

Макдермот пожал плечами.

— Разбирайтесь с Бью сами. — Он поднялся с земли и кивнул Джеффу. — Путь должен занять дней пять. Удачи вам обоим.

Он повернулся и скрылся в лесу. Не было слышно даже звука шагов.

— Хорошо, — сказала Джарджи. — Будет лучше, если мы поедим, прежде чем отправиться в путь. Дайте мне планшет.

Джефф повернулся к ней:

— Погодите, погодите минуту. Я весьма признателен за все, что вы сделали для меня, но это переходит границы дружеского расположения. У меня есть планшет. Нет никакой необходимости идти со мной столь долгий путь.

— Это я сама решу.

— Зачем? В этом нет необходимости. Мне кажется, что вы весьма невысокого обо мне мнения.

— Я не обязана никому ничего объяснять, включая вас.

— Но вы ведь действительно невысокого обо мне мнения. Я вам совсем не нравлюсь.

— Я так не говорила, — стояла на своем Джарджи. — Вы прилетели с Земли, ничего не понимаете в жизни на Эвероне, даже так, как понимают ее скотоводы и городские жители, а они не понимают ее совсем. Вы прилетаете сюда с Земли, чтобы служить Экологическому Корпусу или какой-нибудь еще подобной организации, сидите в кабинете космопорте и думаете, что изучили Эверон. Что касается меня, могли бы оставаться дома. Да, вы мне не особенно нравитесь, Робини!

— У моего брата был кабинет в космопорте, но он знал Эверон и любил его не меньше вас. Я знаю, потому что он рассказывал обо всем, когда прилетал в отпуск на Землю. Он был близок к этому миру, как никто другой.

— Может быть Но я его не знала. Если он действительно так чувствовал, значит, был первым таким человеком из всех приезжих, которых я знала.

— Знаете, в чем с ваша проблема? — Джеффу не хотелось этого говорить, но он уже не мог остановиться. — Вы — колонистка на новой планете, только что начали жить в примитивных условиях и испытываете комплекс неполноценности по отношению к жителям Земли. Поэтому вы поставили все с ног на голову и пытаетесь притворяться, что это я ничего не знаю и не понимаю, ничего не чувствую.

— Очень мило. Где вы это прочитали?

— Нигде, я…

— Вам, — сказала она, вскочив на ноги и забросив на плечо арбалет, — лучше замолчать. Я вам просто не по зубам. Я могу просто пристрелить вас. Я знаю эти леса, а вы — нет. Если я хочу отправиться с вами на встречу с Бью, вы ничего не сможете с этим поделать.

Джефф открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Она была права, к сожалению.

— С другой стороны, — сказала она, помолчав, — кое-что мне в вас нравится, а именно ваш маолот. Увидев его с вами, я изменила мнение о вас. Вы любите его, он любит вас. Благодаря ему я оправдываю некоторые ваши слова и поступки. Считайте, что вам повезло, потому что такой друг может за вас поручиться. Теперь бросьте мне планшет, а сами отправляйтесь за дровами для костра. Как я уже говорила, нам нужно позавтракать.

— Вы всегда так голодны?

— Нет. Сейчас я не особенно голодна. Но если нас заметят с самолета, нам придется прятаться, может быть, бежать день и ночь, а делать это лучше не на голодный желудок.

Джефф сдался и отправился на поиски сухих веток или чего-нибудь еще, что могло быстро загореться.

Он не мог привести в порядок свои мысли. Буквально все ее слова были пронизаны здравым смыслом. Только… его немного беспокоило то, что в спорах побежденным всегда оказывался он. Не могла же она всегда быть права, а он — нет.

Впрочем, сейчас она была несомненно права, им необходимо было поесть, пока у них была такая возможность… с еды его мысли перескочили на Майки. Мао-лот пошел следом за ним, и Джефф остановился, чтобы еще раз осмотреть его, но ничего нового не увидел — Майки никогда еще не выглядел таким энергичным и здоровым. Джефф направился к убитой антилопе и поразился, насколько много мяса съел Майки. Передние и задние ноги были обглоданы до костей. Область желудки осталась нетронутой, возможно поэтому Майки не пострадал.

Джефф осмотрел примятый траво-мох, на котором билась в конвульсиях антилопа. Никаких видимых следов яда обнаружить не удалось. Джефф тщательно осмотрел растения и землю. Ничего особенно он не увидел. Трава была типичной растительностью для этих мест, только стебли, увенчанные похожими на овсяные желтыми семенами, были в два раза ниже, чем на открытых местах. Джефф уже стал подумывать о том, чтобы вскрыть желудок мертвой антилопе и исследовать его содержимое, но тут Джарджи окриком напомнила ему о дровах.

Джефф собрал хворост и вернулся к месту стоянки. Они поели, собрали вещи и двинулись в путь. Было раннее утро.

Они продвигались по опушке леса в тени деревьев, защищавших их от солнца, которое немилосердно палило, несмотря на то что лето почти кончилось и они находились в верхних северных широтах северного полушария планеты. Маршрут, намеченный Макдермотом, проходил по границе леса в северо-западном направлении и уводил их от прерии, простиравшейся до Космопорт-Сити.

В первый день пути им пришлось прятаться всего от одного самолета. За взрывными криками птиц-часов (а такого громкого звона, издаваемого этими созданиями Эверона, Джеффу еще не приходилось слышать), последовал мелодичный гул двигателей приближавшегося самолета. Он, Джарджи и Майки бросились в траву и проползли немного, пока высокие стебли не сомкнулись над ними.

Сквозь траву они хорошо видели самолет, который летел низко над лесом, явно пытаясь обнаружить их там. На мгновенье гул двигателей заглушил все другие звуки, затем самолет пролетел между ними и солнцем Его крылья выглядели черными, за исключением двух серых кругов пропеллеров, вращавшихся с высокой скоростью внутри корпусов двигателей.

Самолет улетел, скоро стих и его звук. Они встали, подошли к опушке и отправились дальше в путь.

В течение нескольких следующих дней им часто приходилось прятаться. Джефф был поражен возможностью Констебля направить на их поиски такое количество самолетов, но Джарджи объяснила, что, скорее всего, они видят один и тот же самолет, который за несколько минут пролетает расстояние, которое они прошли за целый день.

Отравленные антилопы попадались на их пути каждый день Они всегда лежали на границе леса, там, где молодые побеги траво-мха отвоевывали у деревьев территорию. Майки пытался съесть мясо, если антилопа умерла недавно, и Джефф, после некоторых колебаний, увидев, что никакого вреда это не наносит, предоставил маолоту возможность есть так много и так часто, как он хотел. В конце концов, пищи, которая оставалась в их рюкзаках, учитывая его аппетит, хватило бы Майки лишь на закуску.

На третий день Майки останавливался уже у каждой антилопы, которая была в пригодном для употребления в пищу состоянии. Впервые, на памяти Джеффа, он начал отказываться подчиняться приказам, пока не насытится Он просто прижимался к земле и извиняюще повизгивал в ответ на сердитые окрики Джеффа, но не отрывался от туши, пока его живот не был плотно набит мясом.

Джефф был откровенно озадачен. Майки всегда любил поесть, но то, что он делал сейчас, было лишено здравого смысла, было против природы. Впрочем, быстрый рост Майки тоже невозможно было объяснить. Сейчас он уже был полтора метра в холке.

Джарджи первой затронула эту тему в разговоре на четвертый день пути.

— Ваш зверь быстро растет, — сказала она. — Через пару недель будет размером со взрослого маолота.

Джефф только хмыкнул. Возразить было нечего. Майки обычно любил тыкаться носом в ребра Джеффа. Сейчас его нос находился на уровне головы Джеффа. Через пару недель маолот будет смотреть на него сверху вниз.

— Всего за несколько дней? — с сомнением спросил Джефф. — Это невозможно.

В связи с тем, что это было не только возможно, но и очевидно, Джарджи оставила его замечание без ответа и просто зашагала вперед. Джеффу пришлось обходить Майки, который, почувствовав себя центром внимания, загородил ему дорогу и попытался лизнуть в лицо. Джеффу с трудом удалось увернуться.

— Как бы то ни было, — произнес Джефф, когда они снова тронулись в путь, — я рад, что вся эта еда идет ему на пользу. А то я уже начинал опасаться, что он взорвется.

Он замолчал, задумавшись.

— С другой стороны, — сказал он чуть позже, — мне не нравится, что он растет слишком быстро.

— Как можно расти слишком быстро? — язвительно спросила Джарджи.

— Я просто подумал, а что, если мы встретим другого взрослого маолота? — Джефф рассказал ей о встрече с маолотом на пути к Пятидесятому посту.

— Вы считает, что взрослый зверь пропустил вас только потому, что Майки еще не вырос? — спросила Джарджи, когда Джефф закончил свой рассказ.

— Вы сами говорили мне о том, что взрослые самцы не трогают молодых, помните? Впрочем, я сам знал об этом. Взрослые самцы атакуют только взрослых самцов. Если повстречавшейся нам зверь хотел напасть на меня, он передумал, увидев Майки, и пропустил его, а вместе с ним и меня.

— Невозможно предугадать, как поступит маолот, — сказала Джарджи. Что-то в ее тоне заставило Джеффа внимательно посмотреть на нее. Она шла с выражением задумчивости на лице, которой Джефф раньше не замечал.

Дальше они шли молча Мысли Джеффа вернулись к вопросам, связанным с Бью Ле Корбюзье Армейдж назвал его худшим из преступников, но Джарджи сказала, что его антилоп отравили, чтобы какой-то фермер, занимавшийся разведением зубров, смог получить законное право отторгнуть часть леса Бью под пастбища Если ее слова соответствовали истине, дело дошло до открытой вражды между двумя группами фермеров, а любой человек, оказавшийся втянутым в эту борьбу…

С другой стороны, было достаточно трудно поверить, что такие вещи могли происходить на недавно заселенной людьми планете, находившейся под контролем Экологического Корпуса. Неужели один или два человека могли дойти до того, чтобы отравить животных другого фермера? Тут Джефф вспомнил, что он сам видел отравленных антилоп — Майки питался ими. Но где могли фермеры найти яд в количествах, необходимых для того, чтобы отравить животных, заселявших огромные территории, причем достаточно неплотно, всего по одной антилопе на несколько квадратных миль? Как они могли распространять яд в таких количествах и оставаться незамеченными до поры до времени?

— Как только мы найдем следующую антилопу, — сказал Джефф Джарджи, — я исследую содержимое ее желудка и попытаюсь понять, чем именно она отравилась.

Джарджи промолчала и продолжала идти с задумчивым видом, как будто его не слышала.

Чуть позже Майки рванулся в сторону и не вернулся на окрики Джеффа. Джефф замедлил шаги, поджидая его, но маолота нигде не было видно. Джеффу пришлось повернуть назад.

— Пойду поищу Майки, — сказал он.

— Просто он решил еще подкрепиться, — сказала Джарджи, устало опускаясь на землю. Она прислонилась к стволу ивы и закрыла глаза. — Разбудите, когда будете готовы идти. Мне захотелось вздремнуть.

Джефф понял, что ей, скорее, захотелось подумать в одиночестве, а не вздремнуть, впрочем, его совершенно не касалось, по какой причине она захотела остаться одна. Он развернулся и пошел по собственным следам, глядя по сторонам. Ему понадобилось почти полчаса, чтобы найти Майки, хотя зверь находился всего в метрах двадцати от тропы, и уже успел хорошо поесть.

— Итак, — сказал Джефф, глядя с некоторым отвращением на останки антилопы, — ты нашел мне объект для вскрытия.

Работать обычным ножом было неудобно, рядом не было ручья, чтобы вымыть руки, и Джеффу пришлось просто вытереть их пучками траво-мха. Он смог определить содержимое желудка антилопы. Это были такие же стебли травы, на которых она лежала и которые он использовал для очистки рук. Золотистые семена выглядели немного тусклыми, но по внешнему виду годились даже для посадки.

— Вот вы где, — услышал Джефф голос Джарджи. — Чем занимаетесь?

Джефф только что сложил стебли с семенами в пластиковый пакет, в котором раньше хранилось сушеное мясо.

— Думаю, мне удастся установить причину смерти этих антилоп. У Бью Ле Корбюзье вряд ли найдется кто-нибудь, способный произвести химический анализ, но где-нибудь я исследую эти стебли на наличие в них яда…

Джарджи резко выхватила пакет из его рук.

— Эй! — воскликнул Джефф и шагнул к ней, чтобы вернуть пакет, потом замер, почувствовав болезненный укол под грудной костью. Посмотрев вниз, он увидел нож, который Джарджи держала в руке.

— Это касается только Эверона! — резко произнесла она. Лицо ее побледнело от ярости. — Ищите могилу своего брата, если хотите, но не лезьте в наши дела. Понятно?

Прежде чем Джефф успел что-либо ответить, она перевернула пакет, вытянув руку, и высыпала с таким трудом собранные семена и стебли на землю, где они стали совершенно неразличимыми.

— Никогда так не делайте! — приказала она. — А теперь заставьте своего маолота двигаться, нам пора идти.

— Нет, — твердо произнес Джефф В данном случае она зашла слишком далеко, и Джефф ощутил возрастающую горькую печаль, хотя голос его оставался спокойным.

— Можете делать что хотите, но мы с Майки дальше идем одни. Пойдем, Майки!

Он повернулся и зашагал прочь. Секундой позже Майки, словно извиняясь, ткнулся носом ему в спину. Он молча шагал, пока не вернулся на тропу, по которой они шли раньше, и затем повернул в направлении проложенного маршрута.

С четверть часа он ничего не замечал вокруг, поглощенный своими мыслями Потом постепенно успокоился и понял, что они не одни. В семидесяти метрах справа сквозь деревья и кусты была видна Джарджи, легко шагавшая параллельным с ними курсом Он выругался про себя, но понял, насколько правильными были сказанные ею слова Он ничего не мог поделать, если ей захотелось сопровождать их. В этом пограничном мире все преимущества были на ее стороне.

Глава 11

Некоторое время Джефф шел метрах в пятнадцати от опушки леса, пока вдруг не понял, что, скрываясь от Джарджи, он упустил одну маленькую деталь. Но даже поняв это, он продолжал двигаться вперед, определяя маршрут по видневшимся иногда сквозь деревья лугам и пытаясь найти решение проблемы не столь очевидным способом.

Наконец температура его эмоций, которая понижалась нисколько не быстрее, чем повышалась, опустилась до уровня здравого смысла, и Джефф понял, что будет выглядеть более смешным, если будет продолжать вести себя подобным образом, чем если признает, что поступил опрометчиво. С другой стороны, он по-прежнему считал себя обиженным и не мог первым пойти на примирение.

Наконец он остановился на полянке, снял рюкзак, сел на камень и принялся доставать еду для себя и Майки. Через некоторое время он услышал за спиной голос Джарджи:

— Забыли, что планшет у меня, да?

— Да.

Джарджи села на землю напротив него, скрестив ноги, и нахмурилась.

— Значит, вы готовы вернуться на маршрут?

— Именно так.

Выражение ее лица не изменилось.

— Вашей вины здесь нет. Я и не собиралась говорить, но она есть. Просто вы сами не понимаете, во что собираетесь ввязаться.

Неожиданно для себя Джефф улыбнулся. Сейчас, когда они снова разговаривали, он с удивлением понял, насколько легко можно было относиться к ее словам.

— Это ваш вариант извинения? — спросил он.

— Извинения? — Она попыталась вскочить на ноги. — Я спасла вам жизнь и еще должна извиняться?

Она замолчала, опустилась на землю, взгляд ее стал еще более жестким.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Возможно, вы не виноваты. Выслушайте меня, Робини, и постарайтесь понять, что я вам скажу. Здесь — не ваша территория. Эта земля принадлежит нам, то есть тем, кто здесь живет и знает, как здесь надо жить. Вам что-то помогает, не знаю, правда, что именно. Сначала я думала, что это маолот, а вы просто пользуетесь этим, потом поняла, что здесь задействовано нечто большее. Вы и эта земля понимаете друг друга больше, чем это возможно в нормальной ситуации. Но…

Она наклонилась и ткнула в него пальцем.

— Это ни имеет ни малейшего отношения к тому, что я говорю сейчас. Бог знает почему я беспокоюсь о вас, но в любом вопросе есть две стороны, и есть суровые люди по обе стороны, и есть вопросы, особенно один, самый главный вопрос, ответа на который все умные люди стараются избегать. У вас будет достаточно проблем с маолотом и поисками могилы, если вы действительно хотите этим заниматься. Просто забудьте о том, что антилоп травят, как это происходит, почему, и об остальных таких же вопросах. Когда придем в лагерь Бью, спросите его о вашем брате, вежливо выслушайте ответ и убирайтесь. Не оглядывайтесь и не задавайте вопросов. Вы меня поняли?

— Нет, — ответил Джефф. Она раздраженно вздохнула.

— Что вас больше устраивает, заниматься исследованиями или оказаться втянутым в местные войны?

— Конечно, заниматься исследованиями.

— Тогда делайте так, как вам говорят.

Джефф подумал, что в ее словах было много здравого смысла. На самом деле он не испытывал ни малейшего желания оказаться замешанным в местные конфликты. Не он ли поздравил себя с тем, что смог покинуть дом Армейджа без того, чтобы оказаться втянутым в сложные взаимоотношения Констебля, Мартина и других?

— Хорошо, — сказал он. — Вы правы.

— Конечно я права, черт возьми. — Она продолжала пристально смотреть на него, словно пытаясь удостовериться в том, что ей удалось его убедить. Потом выражение ее лица смягчилось. — Итак, вы собираетесь весь день сидеть здесь и набивать живот?

— Закончу буквально через минуту.

Джефф сдержал слово. Он встал, вытер руки и сунул их в лямки рюкзака.

Как только они тронулись в путь, Джарджи резко обернулась и сунула ему в руки планшет.

— Возьмите! Мне он все равно не нужен.

— Спасибо.

Джефф пристегнул планшет к ремню.

Она пошла вперед под углом к опушке леса. Угол был достаточно острым. Джефф представить себе не мог, что так отклонился от маршрута с момента их размолвки, но, взглянув на планшет, увидел, что черная линия их продвижения уже давно отклонилась от красной линии проложенного маршрута. Трудно было даже поверить в то, что они отклонились от маршрута уже после того, как Майки нашел свою последнюю антилопу.

Однако вскоре черная линия, по которой они шли сейчас, начала приближаться к проложенной на планшете красной. Джефф предположил, что к лагерю Бью они подойдут примерно часа через три, не позднее чем к середине эверонского дня.

На самом деле дорога заняла почти четыре часа, причем последние полтора они шли по лесу, который начал отличаться оттого, по которому они шли раньше. Понемногу, по мере их продвижения к высоким широтам, вариаформы земных растений уступали место местным формам, пока наконец они не перестали их замечать совсем. Среди местных растений, которые Джефф видел раньше, начали встречаться виды, названий которых он не знал.

Помимо растений менялся и рельеф. Местность становилась более открытой и каменистой, похожей на северные горные районы. Они постоянно шли вверх, и у Джеффа даже заболели мышцы ног, хотя перемену ландшафта нельзя было объяснить исключительно этим. Казалось, они шли по горам, не замечая этого. Даже воздух казался более холодным и разреженным.

Было еще отличие, которое показалось Джеффу зловещим. К середине дня они начали слышать далекое рычание взрослых маолотов. Джефф старался не обращать внимания, так как эти звуки казались ему слишком далекими, но его беспокоило то, что Майки явно не хотел следовать его примеру. Он не прижимался к ноге Джеффа, как всегда поступал раньше, услышав рычание, а останавливался и поворачивал слепую голову в направлении рычания, словно собирался ответить на призыв. Беспокойство Джеффа достигло такого уровня, что он остановился, чтобы поговорить с маолотом.

— Только не наделай глупостей, — сказал он, когда рычание прозвучало значительно ближе и Майки поднял голову. — Ты неплохо подрос, но твои братья в лесу значительно крупнее.

— Оставьте его в покое, — заметила Джарджи. — В его действиях больше здравого смысла, чем в ваших.

— Вы забыли, что я знаю его значительно лучше, чем вы.

— Хотите поспорить?

Джефф не ответил на вызов. По его мнению, не стоило тратить силы на нелепые споры.

По мере их продвижения призывы становились все чаще, хотя не казались более близкими по сравнению с теми звуками, которые заставили Джеффа предупредить Майки. С каждым призывом маолот становился все более беспокойным. Скоро он начал убегать от Джеффа на несколько шагов по направлению призыва, и продолжал так делать даже после того, как Джефф прикрикнул на него и попытался, хотя и безрезультатно, удержать его. У Джеффа мороз пробежал по спине, когда он почувствовал, с какой легкостью маолот вырвался от него. Даже на Земле, до их прилета на Эверон, Майки отличался необыкновенной, для его размеров, силой. Сейчас же, когда он почти повзрослел, сила его внушала благоговейный трепет. Джефф резко окрикивал маолота, Майки каждый раз извинялся и виновато тыкался мордой в плечо Джеффа, едва не сбивая его с ног, но что-то странное было в его поведении, какая-то рассеянность, словно на самом деле маолот находился совсем в другом месте.

— Я же сказала, оставьте его в покое. У него есть свои причины делать то, что он делает. Остановить его вам не удастся в любом случае.

— Мне не нравится его поведение. Долго еще до лагеря Ле Корбюзье?

— Несколько минут, как мне кажется. Сама я здесь еще не бывала, но слышала об этом месте. Если Бью там, где мне кажется, нам лучше будет…

Ее прервало раскатистое рычание взрослого маолота, на этот раз совсем рядом. Джарджи и Джефф машинально замерли на месте, арбалет, казалось, сам оказался в ее руке, зажужжала пружина, натягивавшая тетиву. Но тут Майки вырвался и убежал в направлении звука. На этот раз он скрылся в ивах и не вернулся.

— Майки! — закричал Джефф, Майки, вернись! Он побежал вслед за маолотом. Не успел он сделать и трех шагов, как маленькая, но крепкая рука схватила его за левое плечо, и он с трудом удержал равновесие.

— Стойте, тупица, — крикнула Джарджи. — Неужели вы думаете, что сможете догнать его, он уже в полукилометре отсюда. Или вы все-таки хотите попытаться, да?

Джефф вдруг оказался на земле лицом вниз. Он перевернулся на спину и посмотрел на стоявшую над ним Джарджи.

— Прежде чем встать, возьмите себя в руки, — резко произнесла она, — иначе снова окажетесь на земле и не сможете встать, прежде чем не успокоитесь. Вы меня слышите? Он ушел. Ваш маолот ушел. Не знаю почему, так же как и вы. Знаю только одно: он вернется, если сам этого захочет. Это вы можете понять?

Джефф зацепил ногой ее щиколотку, а другой ступней резко нажал на ногу чуть выше, повалив Джарджи на спину. Теперь он смотрел на нее сверху вниз.

— Да, я могу это понять, — сказал он. — Могу. Но драться с вами не собираюсь. Возможно, вы легко меня победите. Но кое-что я сам умею, причем неплохо, и я обязательно это сделаю, если вы меня вынудите. Не вижу никакого смысла в драке, может быть, нам стоит успокоиться и прекратить злить друг друга?

Она довольно странно смотрела на него. Джефф не мог понять, собирается она броситься на него или нет, но на всякий случай оставался наготове. Она поднялась на ноги, взяла арбалет и пошла в том же направлении, в котором они шли раньше. Джефф некоторое время смотрел ей вслед, потом догнал. На ее лице застыло выражение рассеянности, которое он уже видел раньше.

Они молча шли еще минут десять, потом лес вдруг закончился, и они оказались на краю небольшого обрыва, противоположный каменистый край которого возвышался над верхушками деревьев. За и над скалами ничего не было, кроме голубого полуденного неба и редких перистых облаков.

На другой стороне протекающего по каньону ручья стояли четыре бревенчатых строения, размерами напоминающие уже виденный Джеффом торговый пост. Никого рядом с домами видно не было, но Джарджи направилась прямо к ним. Джефф последовал за ней. Крыши, как и у здания Пятидесятого поста, были остроконечными, чтобы на них не задерживался снег. Но здесь значительно отчетливее, чем у домов Пятидесятого поста, Джефф смог представить, несмотря на все признаки лета, как через семь месяцев все эти горы будут погребены под трехметровым слоем снега и льда, как антилоп сгонят на лесные поляны, как зубры будут прижиматься к северо-западным склонам возвышенностей, с которых ветер очистит снег и обнажит так необходимый для выживания траво-мох.

Они уже подошли к домам, но так и не увидели ни одного их обитателя. Когда до ближайшего дома оставалось не более десяти метров, его дверь распахнулась и широкоплечий мужчина спустился по пяти ступенькам на землю.

— Остановитесь, — сказал он. — Нам надо выяснить, кто вы такие, прежде чем пропустить вас.

Его голос был мягким, но низким и глубоким, он резонировал как деревянный музыкальный инструмент, как будто грудная полость этого человека была более объемной, чем у остальных людей. Тон был скорее вежливым, чем угрожающим, но слова подтверждались оружием в руке мужчины. Это был не арбалет, а ручной лазер, несложный военный прибор, который Джефф видел в руках Армейджа, но тем не менее это было оружие, способное разрезать тело человека пополам всего за секунду.

— Поднимите руки, пожалуйста, — сказал мужчина. — Я должен обыскать вас.

Джефф поднял руки и краем глаза заметил, что Джарджи поступила так же. Мужчина с лазером подошел ближе.

Макдермот был чисто выбрит, лицо этого же мужчина, напротив, закрывала густая борода с проседью. Мужчина был высоким, с узкой талией и широкими плечами, его стройность не гармонировла с седой бородой, да и двигался он с легкостью, подобающей человеку вдвое моложе.

Сначала он подошел к Джеффу и, едва касаясь, провел ладонью по его бокам и бедрам. Затем он открыл рюкзак Джеффа и осмотрел его содержимое.

— Чисто, — сказал он и подмигнул Джеффу. — Впрочем, я так и думал.

Он перешел к Джарджи.

Джефф смотрел, как он, отобрав арбалет, обыскивал Джарджи, причем делал это более медленно и тщательно. Наконец он сделал шаг назад, держа в руке небольшую копию такого же лазера, какой был у него.

— Очень мило, сказал он. — Где ты его взяла, Хиллегас?

— Думаете, только вы умеете подкупить городских олухов?

Бородатый кивнул и сунул лазер Джарджи за пояс.

— Я — Билл Эсчак, — представился он, убирая свой собственный лазер в кобуру. — А вы, — он взглянул на Джеффа, — вероятно, Джефф Айрем Робини?

— Да, сэр, — ответил Джефф. — Мой брат, Уильям Робини, как я понимаю, был другом Бью Ле Корбюзье.

— Я вам не сэр и не какой-нибудь горожанин, — резко ответил Билл и повернулся к Джарджи:

— Ты которая из Хиллегасов?

— Джарджи.

— А, номер шесть. — Он кивнул. — Видел тебя когда-то в колыбели.

— Мистер Ле Корбюзье здесь? — спросил Джефф.

— Бью сейчас нет. — Мягкий низкий голос Билла Эсчака завораживал Джеффа. — Но мы вас ждали. Я размещу вас в комнатах центрального дома, и Бью поговорит с вами обоими завтра, когда вернется.

Он развернулся и направился к двери, из которой недавно появился.

— Сюда.

Они последовали за ним и оказались в длинном коридоре, похожем на тот, по которому Джеффа и Майки вели на Пятидесятом посту, прежде чем запереть в пустой и темной комнате. Единственным отличием было отсутствие запаха, по крайней мере неприятного. В этом коридоре пахло сосной, кожей и свежеприготовленной пищей.

Коридор заканчивался большой дверью, которая вела в просторную гостиную, заставленную деревянными стульями и диванами, обитыми пестрой тканью.

— Спальни находятся там. — Бил указал на одну из дверей из гостиной. — Ванная комната там же. У нас есть электричество и водопровод. Некоторые двери заперты, пусть они такими и останутся. До прихода Бью мы вынуждены будем ограничить вашу свободу этим помещением. Голодны? Обед будет через полчаса.

— Отлично, — машинально произнес Джефф. Он ничего не имел против сушеных продуктов, но постоянное их употребление в течение нескольких дней порядком ему надоело.

— Тогда идите за мной, — сказал Билл.

Он провел их к другой двери. Они прошли через комнату, похожую на библиотеку, в которой стояли стойки для книг, к другой двери, потом оказались в коридоре и наконец — в самой просторной комнате среди всех, которые до этого видели, оказавшейся чем-то вроде комбинации столовой с комнатой отдыха.

Комната действительно была большой. Пятнадцать-двадцать мужчин и около полудюжины женщин явно ждали, пока подадут обед, и ходили по комнате с глиняными кружками, в которых пенилась какая-то коричневая жидкость. Вероятно, решил Джефф, это местный напиток, полученный брожением. Обстановку столовой составляли два длинных стола с дощатыми столешницами на козлах и придвинутыми к ним скамьями. Один из столов был сервирован приборами, но еды на нем не было. За другим столом сидели мужчины и играли в карты или шахматы.

Билл Эсчак провел Джеффа и Джарджи по комнате, познакомил их с присутствующими, но имена произносились с такой скоростью, что Джефф успел запомнить не больше двух-трех. К этому времени на стол подали еду. Билл подвел Джеффа к месту у края стола и сел напротив.

— Мясо, яйца и жареный картофель, — объявил Билл. — Что на это скажете?

— Отлично, — ответил Джефф и почувствовал, как рот наполняется слюной. Он занял место за столом, и через какое-то время мужчина в белом переднике принес обед на тарелках, которые передали всем сидевшим за столом. Джефф получил свою тарелку и набросился на еду.

Он не мог представить себе, что можно испытывать такой голод, но через некоторое время, проглотив кусок мяса, яйца и половину порции жареного картофеля, он немного снизил темп и вдруг увидел, что сидевшие за столом люди, даже Джарджи, не спускают с него глаз.

— Что-нибудь не так, Джефф? — спросил Билл, сидевший напротив. Посмотрев на него, Джефф увидел, как пристально тот смотрит на него своими бледно-голубыми глаза.

— Не так? — переспросил Джефф.

Конечно, что-то было не так. Мясо было мясом, все верно, но оно было мясом вариаформы антилопы, которая питалась травой Эверона. Яйца могли быть куриными, или другими, но тем не менее они были яйцами вариаформ птиц, питавшихся продуктами Эверона. Даже картофель был вариаформой, обязанной своим существованием почве Эверона.

Вся еда, говоря короче, отличалась вкусом, несколько странным для человека, вкусовые рецепторы которого привыкли к земной пище. Нет, так думать не следовало. Вкус не был странным, он просто был другим. В доме Констебля и на космическом корабле он не чувствовал такого вкуса. Таким образом, его и Мартина, когда они остались ночевать в доме Констебля, а также других гостей званого обеда кормили доставленной с Земли, естественно по немыслимым ценам, пищей. Сушеная пища в рюкзаке тоже была изготовлена на Земле, он сам закупал ее за свой счет, не зная, удастся ли приобрести что-нибудь подобное на Эвероне.

Таким образом, он впервые ел по-настоящему эверонскую пищу, и разница во вкусе, по сравнению с земной, была более очевидной, чем он мог себе представить. Причем трудно было подобрать слова, чтобы описать эту разницу, самое близкое, что приходило в голову, это привкус дерева и легкая горечь всех продуктов.

Обдумывая все это. Джефф, сам того не замечая, перестал есть совсем. И тут его поразила еще одна мысль. Вкус пищи не перестал быть странным, но он почувствовал все тот же сильный голод, перестав класть ее в рот. Голод настолько сильный, что он готов был съесть лошадь. На самом деле, поправил он себя мысленно, он был готов съесть эверонскую лошадь, если такое животное вообще существовало.

Он засмеялся и снова набросился на еду. Люди продолжали внимательно наблюдать за ним, но увидев, как яростно он все поедает, решили, что это не игра. Постепенно они перестали обращать на него внимание. Джефф продолжал есть с аппетитом и вскоре заметил странную вещь. Или вкус эверонской пищи стал менее заметным, или он стал привыкать к нему.

— Я бы не отказался еще от одной порции, — сказал Джефф Биллу, когда его тарелка стала пустой.

— Сейчас принесу.

Билл взял тарелку Джеффа и поднялся из-за стола. Когда он вернулся через несколько минут с полной тарелкой, другие уже доедали и вставали из-за стола.

Когда же Джефф во второй раз опорожнил тарелку и с неподдельным сожалением отверг фруктовый пирог, за столом оставались только он, Джарджи и Билл.

— Вы впервые попробовали эверонскую пищу? — спросил Билл. Джефф кивнул.

— Я заметил, как все смотрели, решив, что я не стану ее есть. Почему такой интерес к тому, что вкус показался мне странным?

— Ну, — произнес Билл, — не стоит забывать, что это наша пища, и достается она нам совсем не легко. Антилопы, яйца и картофель не берутся ниоткуда и не прыгают на тарелку в готовом виде. Когда какой-нибудь чужеземец начинает воротить нос от нашей пищи, а именно так большинство из них делает, нам кажется, что он воротит нос от нас. Вам надо посмотреть, что говорят или как поступают некоторые люди, впервые попробовав нашу пищу.

— Я на них не похож и так поступить не мог, — возразил Джефф. — Мой брат восемь лет был планетарным экологом Экологоческого Корпуса на этой планете. Он любил все новые миры и любил Эверон так же, как Землю. Я люблю его не меньше.

— Но не собираетесь здесь остаться, — заметил Билл.

— Не знаю. За мной охотится Констебль. Когда Джефф вспомнил о своем положении на Эвероне, приятное чувство, вызванное сытостью, исчезло почти мгновенно.

— Констебль — всего лишь один человек, — возразил Билл. — Зуброводы и жители городов — это не все население Эверона. Откуда такая уверенность в том, что вы не сможете сделать то, что задумали?

Низкий мелодичный голос бородатого мужчины странно успокаивающе действовал на Джеффа, который вдруг подумал, насколько беседа с Биллом отличалась от всех разговоров с Джарджи, скорее похожих на вооруженные поединки. Джефф ощутил желание поговорить. Он был почти полностью лишен общения с другими людьми со дня смерти родителей, потом вдруг почти открылся Мартину на корабле. После их первого разговора Мартин вдруг потерял к нему интерес, а Джарджи, как говорилось выше, была чересчур колючей — как терновый куст — с первого момента знакомства. Билл Эсчак, напротив, скорее был похож на доброго дедушку, с которым приятно было поговорить.

— Знаете, — сказал Джефф Биллу, — я пытался понять, как и что происходит здесь, на Эвероне. По пути сюда я видел много антилоп, которые…

— Ой! — воскликнула Джарджи, и Джефф вскочил со скамейки, пытаясь стряхнуть со своих штанов пролитый Джарджи кофе.

— Подождите, — сказал Билл, — я принесу что-нибудь.

Джефф не сводил с Джарджи глаз, пока Билл не вернулся с куском старой, но чистой рубашки. Джефф открыл было рот, чтобы отругать ее как следует.

— Я сама, — быстро произнесла Джарджи, забрав у Билла тряпку. — Отойдите, Робини, не мешайте, и в следующий раз не толкайте меня под локоть.

Джефф потерял дар речи оттого, что она пыталась все свалить на него. Оглядевшись, он готов был поклясться, что все присутствовавшие в комнате смотрели на него с изумлением, несомненно поверив словам Джарджи. «Какая разница, — устало подумал Джефф. — Сосуществовать с ней можно только в том случае, если не сосуществовать. Уйти подальше, при первой же возможности, и держаться подальше».

— Ну вот, — сказала Джарджи, отдавая тряпку Биллу. — Все в порядке. Спасибо.

— А как ты, Робини? — спросил Билл. — Есть запасные штаны или одолжить?

— У меня есть вторая пара, — проворчал Джефф, оставив тщетные попытки просушить свои штаны.

— Тогда пойдем. — Билл бросил тряпку на стол. — Покажу комнату, которую мы тебе отвели, там сможешь переодеться.

Он вывел их из столовой, в которой они обедали, и провел по другому коридору к простой двери, за которой оказалась комната площадью примерно пять квадратных метров. Здесь стояла койка, грубое деревянное кресло, покрытое цветастым одеялом, и простой деревянный столик, который, судя по виду, совсем недавно использовали в качестве письменного. Рядом с толстой серой незажженной свечой стояли в подставке из коры ивы угольные карандаши, тут же лежала пачка толстой бумаги. На койке лежали рюкзаки Джеффа и Джарджи.

— Бери рюкзак, — приказал Билл Джарджи. — Тебя мы поселим в обычную ночлежку.

— Меня это устраивает. Этот чужестранец храпит, можешь себе представить. А теперь оставь нас на минуту, Эсчак, нам надо поговорить наедине.

Билл удивленно поднял брови.

— Я не знаю, — сказал он нерешительно. — Бью…

— Закрой дверь, когда будешь выходить. Это не касается ни тебя, ни Бью.

Билл захохотал. Это был странный, почти беззвучный смех, который не подходил к сложившемуся у Джеффа мнению об этом человеке.

— Я дам вам время сменить ему штаны, — сказал Билл и вышел.

Джефф попытался что-то сказать, но Джарджи быстро закрыла ему рот ладонью.

— Ну давай, снимай штаны, — сказала она громко, потом убрала ладонь с его рта, прижала палец к своим губам, указала на рюкзак, а сама подошла к двери и прислушалась.

Смущенный Джефф неловко снял мокрые, прилипавшие к телу штаны и быстро надел сухие, достав их из рюкзака. Он затягивал ремень, когда к нему подошла Джарджи.

— Все в порядке, — прошептала она, — нас никто не подслушивает. Можно говорить, только тихо.

— Я…

— Шепотом, черт вас возьми.

— Хорошо, — прошептал Джефф. — Почему вы так уверены, что нас никто не подслушивает?

— Верьте мне на слово. Если кто-нибудь дышит в этом коридоре, а его не слышу, значит, у него легкие не больше, чем у клеща. Кроме того, я почувствовала бы запах старины Билла Эсчака темной ночью на расстоянии пять метров.

— Запах? — недоверчиво переспросил Джефф.

— А вы так не можете? Ах да, вы же похожи на всех городских жителей. Носа нет, ушей нет. Впрочем, это не важно. Слушайте, знаете почему они поселили меня в ночлежке?

— Нет.

— Потому что они мне не доверяют. Я мало что могу сделать, когда меня окружают тридцать-сорок лесных жителей. Значит, вы должны рассчитывать только на себя.

— А мне они доверяют? — прошептал Джефф.

— Доверяют? Вам они тоже не доверяют, но знают, что вы ничего не способны предпринять самостоятельно, и решили о вас не беспокоиться, убрав от вас меня. Будьте осторожны. Я сделала для вас все, что могла. Дальше рассчитывайте только на себя, и если вы будет говорить о вещах, которые вас совершенно не касаются, у этих людей может сложиться впечатление, что вы знаете больше, чем на самом деле. Если вы до сих пор не научились держать рот закрытым, сделайте это немедленно, если не хотите, чтобы Билл Эсчак перерезал вам горло до того, как завтра зайдет солнце.

— Перестаньте, не хотите же вы сказать, что он из тех людей, что способны так поступить!

— А что, это не так? Почему, по вашему мнению, он стал заместителем Бью? Эти люди похожи на взводную пружину арбалета. Старый Билл зарезал больше людей, чем у вас зубов. Они плохие люди, Робини, и не стоит забывать об этом ни на минуту. Теперь… — она замолчала на мгновенье, — рассчитывайте только на себя.

Она повернулась, быстро подошла к двери и открыла ее.

— Входи, Эсчак, нет смысла подкрадываться. Я готова идти в свою конуру.

— Приятно это слышать, — сказал появившийся у двери Билл и посмотрел на Джеффа. — Только что сообщили, что Бью придет завтра утром. За завтраком он с тобой поговорит. Приятных снов.

Билл отошел от двери, за ним последовала Джарджи. Дверь закрылась, и Джефф услышал их удаляющиеся шаги.

Он сел на койку. Его окружала полная тишина. Джарджи сама жила в лесу и должна была знать, что говорит. С другой стороны, в ее слова о Билле просто невозможно было поверить. Люди просто не могут бегать с ножами и резать других, даже на новых планетах, если, конечно, отбросить психопатов и дефективных людей. Человеческая раса слишком цивилизованна для этого. Или нет?

Он осмотрел окружающие его дощатые и бревенчатые стены, но не нашел ответа. В комнате становилось все темнее по мере того, как за окном садилось солнце. Он поискал что-нибудь, чтобы зажечь свечу, но ничего не нашел Медленно, почти машинально, Джефф достал из рюкзака фонарь, включил его и положил на край стола, рядом с койкой. Потом стал раздеваться, он настолько устал, что сама мысль о сне была крайне приятной.

Чистые штаны он положил обратно в рюкзак, залитые кофе разложил на столе, чтобы просохли. Джефф медленно лег между жесткими простынями и погасил фонарь. Его окружал естественный запах деревянного дома, сквозь окно доносились звуки каких-то ночных животных. Джеффу это было приятно.

В его сознании возник образ Джарджи. Она, несомненно, легко могла вызвать у него раздражение своими словами, но, непонятно почему, он чувствовал, что за колючей внешностью скрывался теплый, дружелюбный, искренне заботящийся о нем человек, но не желающий, чтобы эту заботу видели. Он уже с того момента, как она спасла его из заточения на Пятидесятом посту, заставлял себя не думать о ней как о женщине, причем привлекательной. Впрочем, эти попытки были достаточно нелепыми, с таким же успехом можно было утверждать, что днем на небе не бывает солнца. На самом деле его влечение к ней входило в разряд достаточно странных для такого привыкшего к одиночеству человека, но приятных ощущений, охвативших его с того момента, как он спутался по трапу из космолета. Эти ощущения были такими пьянящими и сильными, как наркотик. Сейчас, несмотря на предупреждение Джарджи, он не мог чувствовать ничего, кроме приятного согласия со всем мирозданием. Невозможно было испытывать тревогу по отношению к Биллу Эсчаку или другим людям, среди которых он оказался.

С точки зрения благоразумия, он с достаточным доверием отнесся к предупреждению Джарджи быть начеку по отношению к людям Бью, и особенно по отношению к Биллу Эсчаку. Несомненно, она знала, о чем говорит. Конечно, она была права. Но что касается эмоций, ее предупреждение не могло его потревожить.

Возможно, именно это умиротворяющее чувство убаюкивало его. Если дело обстояло именно так, то все было просто. Во-первых, он устал после многодневного перехода по лесу. Он попытался хорошо подготовиться к экспедиции на Земле, но практика, в конечном итоге, значительно отличалась от упражнений. Он уже не просыпался оцепеневшим, как дерево, по утрам, но спал как убитый каждую ночь. Его тело расслаблялось естественным образом.

И, наконец, он занимался тем, чем всегда хотел заниматься, — исследованиями с Майки. На самом деле он начинал пожинать плоды многолетней работы и борьбы. Дела обстояли не так уж плохо, поспешность принятия многих решений, которая могла привести к излишней напряженности, уже не была актуальной. Он странным образом не испытывал никаких волнений по поводу Констебля, несмотря на тот факт, что официально он считался беглецом от планетарного правосудия, и его могли привлечь к ответственности. Даже вопрос о смерти Уилла и его стремление отыскать могилу брата потеряли свою безотлагательность. Боль и чувство обиды, которые всегда были спутниками его мыслей о брате, понемногу стали терять остроту. Он сейчас не был способен испытывать их так же сильно. Что было достаточно странно… Но на самом деле все казалось достаточно странным. Даже учитывая значение подготовки, его столь быстрая адаптация была необъяснимой.

Причиной мог быть только сам Эверон. Казалось, этот мир ждал, пока Джефф приедет и влюбится в него, все века своего существования. Джефф подумал сквозь сон, испытывают ли колонисты такие же чувства к своей планете. Понять это было невозможно. Может быть, такое чувство испытывают лишь некоторые из них? Например Джарджи? Нужно будет спросить ее об этом, выбрать момент, когда она не будет читать ему нравоучения или поливать кофе.

Его мысли плавно перешли на разложенные на столе мокрые штаны. В полусне он решил, что к утру они высохнут и их можно будет надеть. В конце концов, не было никакой необходимости снова доставать чистую пару из рюкзака.

Глава 12

Джефф проснулся как от удара и лежал, испытывая странное напряжение. Он смотрел в темноту, не понимая, что именно его разбудило. Ему показалось, что недалеко над кроватью он видел тусклое свечение, похожее на свечение глаз земных животных в темноте. Он прищурился, но свечение не исчезло, правда, было настолько тусклым, что он не мог понять, видит ли он его на самом деле. На секунду он даже подумал о том, что еще не проснулся, а просто видит сон.

Существовал только один способ это проверить. Он протянул руку, нащупал на краю стола фонарь и включил его.

Маленькая лампочка с атомным источником питания ярко осветила комнату, и он увидел стоявшего рядом с кроватью Майки.

— Майки! — воскликнул Джефф. — Где ты был?

Он мгновенно вскочил с кровати. Майки казался просто огромным в маленькой комнате. Он стоял, высоко подняв голову на мощной шее, и его глаза находились примерно в том месте, где Джефф видел свечение. Но он не мог видеть глаза Майки, потому что они, как всегда, были плотно закрыты.

— Как ты попал сюда? — спросил Джефф, поглаживая маолота по массивным плечам.

Майки даже не попытался опустить голову и ткнуться лбом в Джеффа, как всегда делал при встрече. Он постоял неподвижно несколько секунд, потом повернулся к двери, и, подняв одну лапу, необычайно ловко открыл засов, сжав его двумя массивными когтистыми пальцами. Потом он приоткрыл дверь и повернулся к Джеффу, словно приглашая его выйти.

— Куда ты собрался? — удивленно спросил Джефф, не забывая, правда, говорить тихо. — Подожди, мне сначала нужно одеться.

Он стал одеваться, маолот опустил лапу на пол и терпеливо ждал.

— Я готов, — сказал наконец Джефф, пристегнув фонарь к ремню. Залитые кофе штаны до конца не высохли, но уже не доставляли неудобств. Джефф подошел к двери.

— Пойдем.

Майки распахнул дверь лапой и вышел в коридор. Джефф последовал за ним. В коридоре и комнатах, по которым они шли, никого не было. Майки провел Джеффа к двери, и они вошли на улицу. Было темно, несмотря на то что луна давно взошла. Ночь почти закончилась. Майки двигался уверенно, как днем, словно глаза его стали видеть. Чувство, помогавшее ему ориентироваться на родной планете, так же эффективно работало на улице, как несколько минут назад в темном доме.

Джефф последовал за Майки к дому, стоявшему ближе остальных к утесу. Подойдя к двери, маолот снова поднял лапу к засову. На этот раз, однако, засов не поднялся и дверь не открылась. Опустив лапу, Майки повернулся, прижался к двери массивным плечом и надавил. С глухим треском дверь подалась внутрь. Майки скрылся внутри дома, Джефф, немного помедлив, последовал за ним.

Внутри было темно, как в пещере. Не было видно ни Майки, ни чего-либо еще. Джефф снял с ремня фонарь и рискнул включить его. Он находился в помещении, похожем на склад, заваленным мешками размером метр на четверть метра из грубой красноватой ткани, заполненными чем-то комковатым.

Мешки были плотно зашиты. Джефф ощупал один из них и определил, что он был заполнен чем-то, напоминавшим размерами зрелую морковь, но изогнутым полуокружностью. Джефф наклонился к одному из мешков и понюхал. Отдающий плесенью, похожий на сирень запах подтвердил внезапно возникшее подозрение. Склад был забит корневищами растения-вопроса, местного вида, распространенного в горах Эверона. Корневища содержали аконитин, как растение аконит на Земле. Растение-вопрос было одним из местных видов ядовитых для земных существ растений. Описание этого растения было снабжено иллюстрацией и предупреждающим о его опасных свойствах параграфом, которые Джефф внимательно изучил, прежде чем отправился на Эверон. В помещении находилось достаточно яда, чтобы отравить население целого города.

Или всех антилоп, на что так жаловались лесные фермеры?

Но зачем Бью Ле Корбьюзье и его группе понадобилось убивать антилоп таких же, как они, лесных фермеров? Или они собирались отравить зубров? Бью и его люди собирались отравить зубров в качестве возмездия за отравленных антилоп. Такого количества корневищ им явно хватит, но тактика выбрана самоубийственная. Если две группы скотоводов начнут убивать стада друг друга, как планета сможет пережить зиму в условиях недостатка питания?

Он продолжал обдумывать все эти вопросы, когда заметил, что Майки пытается лапой сдвинуть штабель мешков у дальней стены.

— Осторожно, Майки, — прошептал он. — Они сейчас упадут.

Майки не обратил внимания на его слова. Он зацепил нижний мешок толстым кривым когтем правой лапы и потянул. Джефф подскочил, чтобы удержать грозивший обрушиться штабель, но мешки не упали, а лишь сдвинулись в сторону. Джефф увидел, что они служили маскировкой широкой двери. За дверью Джефф увидел коридор, освещенный в конце лучом белого света из приоткрытой двери.

Джефф смотрел на полоску света, и тут услышал то, что более чуткий слух маолота, вероятно, уловил уже давно. Какие-то звуки доносились из приоткрытой двери в конце коридора. Это был приглушенный мужской голос, но слова разобрать из-за слишком большого расстояния было невозможно.

— Ш-ш-ш-ш, — прошептал Джефф на ухо маолоту. — Ш-ш-ш-ш, ни звука.

Джефф обошел Майки и на цыпочках прошел по темному коридору. Звуки становились все громче, а когда Джефф подошел к косяку, из-за которого он мог заглянуть в комнату, он смог, наконец, разобрать и слова.

— установить и подвести энергию к инкубаторным узлам. На это потребуется минимум тридцать часов работы бригады из десяти человек, особенно если учитывать то, что люди не обучены этой работе. В руководстве указано время монтажа — пять часов, но при условии, если работы будут производить квалифицированные и опытные биотехники. Оттаивание эмбрионов и их стимуляция займет еще шестьдесят часов. Вам ведь не хочется, чтобы все они появились из капсул одновременно, вы просто с ними не справитесь. Затем, когда они начнут рождаться из капсул, нужно выделить минимум одного человека на двадцать детенышей, особенно если ваши люди не имеют нужной квалификации.

Голос вдруг стих, потом зазвучал снова:

— Я не понимаю, зачем вам снова понадобилась вся эта информация. Вся информация была передана вашим людям, когда наш корабль перешел на темную орбиту три дня назад.

— Бью забрал информацию особой, — Джефф вдруг услышал голос, который потряс его. Это был голос Мартина. — Он ушел еще вчера и никому не сказал, что именно необходимо сделать. Возможно, он не сможет вернуться завтра, как планировалось.

— Пусть постарается, — сказал голос. — Я не собираюсь болтаться на орбите планеты Второй Закладной с шестьюдесятью тысячами эмбрионов вариаформы антилопы…

Джефф сделал еще один шаг вперед и заглянул в комнату. Мартин сидел на металлическом стуле перед пультом, похожем на тот, что Джефф много раз видел в детстве, когда приходил к отцу на работу в космопорт на Земле.

Это был полностью оснащенный пульт управления, способный обеспечивать связь с крупным межпланетным кораблем и его проводку с орбиты ожидания к месту посадки. Но Джеффа заставило замереть на месте не удивление от увиденного, а нечто исключительно личное. Мартин сидел спиной к нему на стуле, который автоматически поднимался и опускался по шестиметровой башне пульта управления, и продолжал работать, поддерживая связь с кораблем, находившимся в тысячах, а может быть, и в сотнях тысяч километров от планеты. Стул перемещался вверх-вниз и вправо-влево, а пальцы Мартина танцевали над ручками и кнопками.

— да, я вас засек, — сказал Мартин, когда стул остановился перед рядом круглых экранов, на каждом из которых светилась точка или линия. — Наклонение орбиты к плоскости планеты ноль целых шестьдесят пять сотых. Достаточно удобное. Планируйте задержку до настоящего времени минус приблизительно восемьдесят три чаа…

— Я только что сказал вам, — раздался голос из пульта управления, — что мы не собираемся болтаться на орбите управления больше шестидесяти часов. Я выброшу груз за борт и разорву сделку. Каждый лишний час дает властям космопорта шанс засечь нас на орбите. Шестьдесят часов максимум, потом я выбрасываю груз.

— Ощутимая будет потеря, верно? — Джефф услышал такой знакомый язвительный голос Мартина. — Меня не посвятили в подробности, как я уже говорил, Бью привлек меня в самый последний момент в качестве замены. Впрочем, не нужно быть гением, чтобы понять, кто больше потеряет, если эмбрионы антилоп будут выброшены в космос. Где группа каких-то лесных скотоводов с колониальной планеты могла найти деньги на оборудование управления посадкой и импорт эмбрионов вариаформы в таком объеме? Вы вложили неплохие средства в эту сделку, капитан, корабль и все остальное, в надежде получить привилегии на посадку и концессии, когда эти фермеры получат политический контроль над планетой. Давайте не будем спорить, расстанемся друзьями, и через четыре дня я посажу вас на планету, как обещал.

Мартин замолчал и прислушался, впрочем, никаких возражений не последовало.

— Хорошо, сеанс связи окончен, — наконец произнес Мартин. — Следующий сене через десять часов или около того. Конец связи.

Он дотронулся до ручки на пульте. Светящиеся точки и линии исчезли с экранов. Громко зевнув, Мартин откинулся на спинку и развернулся лицом к двери. Движение было настолько легким и естественным, что Джефф лишь через несколько секунд заметил в его руке направленный на него лазерный пистолет. Джефф даже ощутил горькое разочарование. Казалось, у всех, кроме него, было оружие.

— Тихо, мистер Робини, — сказал Мартин. — Прошу вас, входите, только медленно и без резких движений. Заводите и вашего маолота, только тихо, насколько это возможно.

Лицо Джеффа и часть туловища были ясно видны Мартину в открытой двери, но Майки он видеть не мог, и Джефф решил сблефовать.

— Майки здесь нет.

— Перестаньте, — резко одернул его Мартин. — Неужели вы думаете, что я поверю вам на слово. Отойдите в сторону.

Мартин сделал знак стволом лазера. Джефф вошел в комнату и отошел в сторону от двери. Мартин выглянул и щелкнул выключателем на пульте.

— Надо же, — сказал он, — похоже, на этот раз вы сказали мне правду.

Джефф обернулся. Коридор был ярко освещен, как поля днем, большим энергетическим кристаллом. Майки не было. Он просто исчез. Джефф почувствовал такое облегчение, что даже не стал думать, когда и как это могло произойти. Энергетический кристалл и коридор вдруг снова стали темными.

— Я же вам говорил, — сказал Джефф, повернувшись к Мартину. — Как вы здесь оказались, и что вы здесь делаете?

— Опять вопросы, — мягко произнес Мартин. — Вам давно следовало научиться не задавать лишних вопросов, мистер Робини.

Отвернувшись от Джеффа, он включил лазер и провел тонким лучом взад-вперед по пульту управления.

Глава 13

Металл и пластик дымились и плавились, как будто неведомый великан исчиркал четырехметровую поверхность пульта управления толстым черным карандашом. Всего за несколько секунд лазерный луч превратил в хлам оборудование стоимостью в несколько миллионов кредитов, которое можно было приобрести только на Земле.

Джефф молча смотрел на изуродованные приборы, потеряв от чудовищности разрушения способность реагировать. До этого момента он не испытывал никаких особых чувств к лесным скотоводам, но сейчас, став свидетелем разрушения оборудования, неожиданно почувствовал себя одним из членов группы Бью. Он попытался выразить свои чувства, но не смог подобрать подходящих слов.

Потом его поразила другая догадка.

— Значит, вы работаете на городских жителей и зуброводов, а не на лесных скотоводов, — сказал он.

— Мистер Робини, — спокойно ответил Мартин, — почему вы так уверены, что население Эверона разделено так отчетливо на два лагеря? И почему, скажите мне, вы так уверены, что я должен работать на одну из групп, вместо того чтобы выполнять обязанности «Джона Смита» и делать все возможное для улучшения жизни всех здесь живущих и для блага самой планеты?

— Неужели вы все еще пытаетесь убедить меня в том, что вы — «Джон Смит»? Констебль выдел ваши настоящие доку менты. Я — тоже.

Мартин кивнул.

— В тот вечер, когда я был внизу и ужинал, несомненно. — Он посмотрел на Джеффа, и Джефф, вспомнив, как с помощью Майки он проник в комнату Мартина, вдруг почувствовал себя неловко.

— Я не горжусь тем, что рылся в ваших вещах, но чувствовал необходимость узнать о вас побольше, в целях самозащиты. В любом случае, я видел ваши настоящие документы.

— Мои настоящие документы? Перестаньте, вы, несомненно, осведомлены, а если нет, я припоминаю, что сам вам говорил о том, что у любого «Джона Смита», и у меня в том числе, есть много имен и много документов, что оправдано характером нашей работы. Вы должны помнить это, как и Констебль Эйвери Армейдж.

— Думаю, Армейдж сделал о вас соответствующие выводы. По крайней мере, мне так показалось во время разговора с ним на Пятидесятом посту.

— А, значит, он прилетел туда до вашего побега? — спросил Мартин.

— Да… Откуда вы знаете о побеге? — Джефф пристально смотрел на него. — Откуда вы знаете, что меня там задержали?

— Знать — это моя работа, — ответил Мартин. — На самом деле я направлялся туда, чтобы вас освободить, но, полагаю, выйти на свободу вам помог кто-то другой до моего прихода. Что именно сказал вам наш добрый Констебль?

— Хотел узнать о вас побольше. Решил, что я являюсь в некотором роде вашим партнером. Впрочем, он принял меня за совершенного простачка, только что сошедшего с трапа корабля, который выложит ему все, что знает.

— Но ему не удалось вас провести, как я понимаю?

— Я пригрозил ему судебным преследованием, если он меня не отпустит.

- Но потом, не дожидаясь, пока вас отпустят, вы предпочли сбежать от Главного Констебля?

— Я решил, что он сам по уши завяз в чем-то противозаконном, — признался Джефф. — Предоставилась возможность бежать, и я ей воспользовался.

— Вы меня удивляете, мистер Робини. Я замечаю в вас черты практичности, о существовании которой раньше не подозревал. Поэтому советую воспользоваться ею незамедлительно и стряхнуть пыль этого поселения с ваших под ошв.

— Я пришел сюда, чтобы увидеться с Бью.

— Советую не встречаться с ним. Я сам собираюсь покинуть это место.

— Я почему-то не удивлен — сказал Джефф, бросив взгляд на изуродованное оборудование.

— Я был бы весьма невысокого мнения о вас, если бы вы удивились, мистер Робини. Я предлагаю вам дать мне шестьдесят секунд на то, чтобы я мог покинул это место, а потом советую и вам самому броситься в лес, выбрав наиболее устраивающее вас направление. Ваш маолот и настоящие друзья найдут вас еще до рассвета, а к тому времени вы должны будите удалиться от этого лагеря на безопасное расстояние.

С этими словами он вышел в темный коридор и исчез. Джефф попытался рассмотреть дверь, которая позволила бы ему выйти на улицу, но после яркого света сделать это было практически невозможно. Джефф взглянул на часы, чувствуя, как быстро бьется его сердце. Он не мог просто уйти отсюда. Он не уйдет, не потеряет единственный шанс выяснить, что на самом деле случилось с Уиллом.

Он снова взглянул на часы. Прошло чуть больше минуты. Он сделал шаг к коридору, и тут на другом его конце появился Билл Эсчак. Джефф замер.

Билл, не спуская с Джеффа глаз, прошел по коридору к комнате связи и посмотрел на оборудование. Лицо его побледнело. Он снова посмотрел на Джеффа, и Джефф почувствовал, что не может дышать. Взгляд Билла полностью соответствовал словам Джарджи об этом человеке. Но он только подошел к висевшему на стене телефону, снял трубку и несколько раз нажал кнопку вызова.

— Бью? — сказал он в трубку. — я его нашел, в комнате в задней части склада. Именно так. Искал его на улице, потом заметил какое-то движение здесь и решил проверить. Входная дверь была сломана, Бью, а оборудование разрушено. Разрезано лазером на куски.

— Я этого не делал, — воскликнул Джефф. — Это сделал человек по имени Мартин Каррэ, который выдает себя за «Джона Смита». Послушайте!

Даже такой городской житель, как Джефф, мог услышать сквозь бревенчатые стены звук двигателя внутреннего сгорания небольшого самолета, который стал быстро удаляться.

Билл посмотрел поверх трубки на Джеффа.

— Бью, ты слышал самолет, — сказал в трубку Билл. — Робини говорит, что это сделал Каррэ, и сейчас, видимо, собирается скрыться. Взял одну из наших птичек. Не рискнул вызвать свой самолет — мы бы его услышали. Мне допросить Робини? Нет, полагаю, Каррэ этого не делал… хорошо. Сделаю так, как ты говоришь, Бью. Ждем тебя здесь.

Он повесил трубку.

Через несколько минут в коридоре раздались тяжелые шаги и в комнату вошел человек, по сравнению с которым даже Билл казался малышом! Этот мужчина был крупнее Констебля. И с гораздо большей растительностью на лице, чем у Билла: густая рыжая борода закрывала не только большую часть лица, но и половину груди, а ниже видна была куртка из красновато-коричневой грубой ткани. Темно-бордовая вязаная шапочка была надета на копну таких же рыжих, как борода, волос, и мужчина производил впечатление огромного заросшего рыжим мехом зверя. Он бросил быстрый взгляд на разрушенное оборудование, потом повернулся к Джеффу Несколько секунд его глаза были такими же колючими, как осколки зеленого бутылочного стекла, потом взгляд его стал более мягким и заросшие рыжими волосами губы растянулись в улыбке.

— Привет, Джефф, — сказал он мягким баритоном и протянул огромную ладонь. — Как дела? Билл, ты меня удивляешь. Брат Уилла Робини не мог с нами так поступить. Уилл был моим другом, Джефф. Я хочу, чтобы вы это знали. Я бы не пришел сюда, если бы думал, что вы — посторонний человек и просто выдаете себя за его брата. Но вы — близкий родственник, это точно, это видно с первого взгляда. Вы не можете быть кем-нибудь другим, это написано на вашем лице.

— Конечно, — нервы Джеффа были слишком напряжены, и он не мог так быстро успокоиться, несмотря на очевидную дружелюбность Бью.

— Ты говоришь, это Мартин Каррэ все здесь уничтожил? — продолжал Бью.

— Именно так. — Джефф рассказал историю своего знакомства с Мартином, которую закончил собственным выводом, что Мартин умышленно подстроил все так, чтобы Констебль его депортировал.

Когда Джефф закончил, Бью снял свою вязаную шапочку и пригладил рукой густые волосы. На мгновенье он показался Джеффу усталым и старым. Затем Бью надел шапочку и удивительным образом снова стал выглядеть бодрым и энергичным.

— И ты не имеешь представления, куда он направился и с кем еще работает?

— Нет. Я имею в виду, что не знаю, куда он направился. Я обвинил его в том, что он работает на зуброводов и горожан, а он ответил, что они только думают, что он на них работает Я только что рассказал вам об этом.

— Рассказал, — подтвердил Бью, и снова посмотрел на разрушенный пульт управления. — Мы совершили ошибку, наняв Каррэ. Знаешь, Джефф, все было бы намного проще, если бы твой брат был жив. Он умел обращаться с таким оборудованием, и мы могли ему доверять.

— Уилл? — Джефф просто не мог поверить в слова Бью. — Но вы намереваетесь ввезти контрабандой эмбрионы антилопы. Это нарушит природный экологический баланс. Это запрещено правилами Экологического Корпуса. А Уилл работал на Экологический Корпус.

— Он был не только моим другом, — проворчал Бью. — Он был одним из нас.

— Я знаю, но… — Джефф попытался подобрать слова, доступно все объясняющие, но не являющиеся оскорбительными для Бью и других фермеров. — Уилл просто не мог бы так поступить. Он всегда верил в цели Экологического Корпуса и соблюдал его правила. Вне зависимости от того, каким он был вам другом, он никогда не нарушил бы правила…

— Послушай меня! — мрачно произнес Бью — Я сказал, что он сумел бы это сделать, но не сказал ни слова о том, что он согласился бы. Это было так давно, что у нас и в мыслях не было сделать что-нибудь подобное. Он знал, даже тогда, что именно зуброводы начали убивать наших антилоп. На самом деле он собирался даже подать от нашего имени жалобу в Экологический Корпус.

— Собирался подать жалобу?

— Вот именно. Хотя я говорил, что было уже слишком поздно. Экологический Корпус мог только запретить зуброводам расширять свои пастбища за счет наших лесов. Все было бы по-другому, если бы жалоба касалась уголовного преступления или в ней был указан человек, не являющий коренным жителем Эверона. Но мы уже перешли в период Второй Закладной. Даже восемь лет назад зуброводы намного нас опережали.

— Что значит — намного вас опережали? — спросил Джефф.

— Я имею в виду, что мы слишком поздно обнаружили, что они отравили наших антилоп для того, чтобы иметь законное право занять наши леса. Они захватили уже слишком большие территории. Эверон должен был стать планетой пастбищ для зубров с односторонне развитой экономикой. Единственным способом выравнивания ситуации мог стать экспорт достаточного количества эмбрионов антилопы.

— И создать односторонне развитую экономику, связанную с разведением антилоп?

Выражение лица Бью стало суровым.

— Я просто пытаюсь объяснить тебе ситуацию, — сказал он — Ты будешь слушать или нет?

— Буду. Но почему Уилл не подал жалобу? Мне кажется…

— Он исчез, не успев это сделать, — ответил Бью, глядя прямо Джеффу в глаза. — Больше я ничего не знаю. Никто ничего не знает. Он ушел отсюда в конце недели, но до своего кабинета в космопорте так и не добрался.

— И никто его не искал?

— О чем ты говоришь?! Конечно, мы искали его, — проворчал Бью. — У нас есть люди, которые умеют идти по следу. Мы дошли до равнин, но там потеряли его след, потому что его затоптало целое стадо зубров, оно двигалось в том же направлении несколько миль.

— Быть может, — сказал Джефф задумчиво, — если вы покажете мне и Майки, где…

— Не сейчас, — оборвал его Бью, и неожиданно легко вскочил на ноги. — Я обязан был все объяснить тебе, а сейчас вынужден заняться нашими собственными проблемами. Корабль с эмбрионами находится на орбите, а оборудование, необходимое для его посадки, не поддается ремонту.

— Все кончено, — сказал Билл Эсчак. Бью покачал головой, как рыжий медведь.

— Еще нет, — возразил он. — Мы не можем потерять эти эмбрионы. Есть еще один комплект оборудования, которое может посадить корабль на планету там, где нам это нужно, и находится оно в космопорте.

Билл уставился на него.

— Кто будет им управлять?

— Каррэ, — ответил Бью. — Нам только и нужно, что захватить космопорт на час.

— Я… — Джеффу не хотелось вмешиваться в разговор, но другого выхода не было. — Я не думаю, что Мартин поможет вам в этом.

— Мы заплатим ему, — пояснил Бью. — Если он продал нас жителям равнин, значит, его можно купить. Мы просто заплатим ему хорошую цену.

— Или, — Билл беззвучно рассмеялся, — предоставим ему выбирать.

Бью несколько мрачно взглянул на своего подчиненного.

— Думаю, мы сможем назначить цену, на которую он согласится. — Он повернулся к Джеффу. — Как ты думаешь, где мы его можем найти?

— Понятия не имею. Полагаю, если он действительно работал на городских жителей, значит, отправится к Констеблю.

— Я тоже так думаю, — сказал Бью Биллу. — В лесу он не будет в безопасности. Слишком много там наших людей. На равнинах ему тоже делать нечего. В открытую в город прилететь он не рискнет — там кто-нибудь может узнать его и сообщить нам. Он встретится с Эйвери Армейджем тайно, вот только где и когда?

— Дом Констебля стоит за границами города, — сказал Билл. — Красиво, тихо, много комнат, если нужно собрать всю группу.

— Сколько у нас готовых к вылету самолетов?

— Как всегда, пять. Бью. Плюс посыльный самолет, который требует обычного обслуживания. Мы можем его заправить и использовать при необходимости.

— Пятнадцать человек. — Бью на минуту задумался. — Думаю, пятнадцать человек достаточно для захвата.

Казалось, он только что заметил стоявшего рядом Джеффа.

— Да, Джефф, тебе придется пожить здесь несколько дней, пока у меня появится возможность поговорить с тобой об Уилле. Найдешь дорогу обратно в свою комнату?

— Ты так и не спросил, как он здесь оказался, — сказал Билл.

У Джеффа было время обдумать ответ на этот вопрос.

— Мне показалось, что на улице я услышал Майки, это мой молодой маолот, он убежал вчера. Я вышел посмотреть и заблудился в темноте. Принял этот дом за тот, в котором спал, дверь была открыта, я вошел, понял, что это не тот дом, потом увидел свет и решил спросить у кого-нибудь, как мне попасть в мою комнату.

— Конечно, — несколько нетерпеливо произнес Бью. — Билл, проводи Джеффа до двери и покажи ему нужный дом.

Билл кивнул и направился к двери. Джефф собирался уже последовать за ним, но решил задать еще один вопрос. Многие люди советовали ему не задавать лишних вопросов, но этот казался ему безобидным.

— Скажите, — он уже повернулся, чтобы последовать за Биллом, — на местные растения реагируют только вариаформы земных животных или местные животные тоже? Майки ест все подряд, а вырос он на Земле, поэтому может быть лишен инстинктов, которые могли бы его уберечь от опасности здесь, на Эвероне.

— Нет, нет, — торопливо произнес Бью, а Билл замер на месте. — Тебе не о чем волноваться. Маолоты отравится не могут. Он могут есть все подряд. Зуброводы пытались применить против них все, что растет под солнцем, но пока не нашли ничего, кроме выстрела в сердце. Только хорошая пуля способна остановить маолота.

— Именно так, — подтвердил Билл. Бью говорил успокаивающе и вполне убедительно, в голосе Билла же, напротив, появились новые нотки.

— На твоем месте, я не стал бы беспокоиться, — продолжал Бью. — Билл, я тут подумал, почему бы тебе не проводить Джеффа прямо до дома, чтобы он опять не заблудился.

— С удовольствием, — ответил Билл. — Пойдем, Робини.

Он пошел впереди, Джефф последовал за ним. Он снова уловил нечто странное в тоне Билла. Сигналы опасности несколько запоздало стали поступать в его мозг, но за короткий промежуток времени, пока он шел к выходу на улицу, новое подозрение стало реальностью. Он не был бы так уверен, если бы не видел выражение лица Билла, когда тот смотрел на уничтоженное оборудование. Джарджи не преувеличивала. Билл не только был способен на убийство, он, вероятно, получал от этого удовольствие. Им предстояло проделать долгий путь в темноте, к тому же Бью приказал старику позаботиться о том, чтобы Джефф «опять не заблудился». Эти три слова теперь приобрели для Джеффа характер тайно отданного приказа.

Билл ждал его рядом с дверью. Они пошли по траве, освещенной тусклым светом луны.

— Очень жаль, то так получилось с оборудованием, — сделав дюжину шагов, сказал Джефф, чтобы нарушить молчание.

— Очень жаль, — повторил Билл. Его голос прозвучал странно, словно издалека, хотя он шел рядом с Джеффом. Они все дальше уходили от дома и открытой двери, из которой вырывались лучи света. С каждом шагом они все больше углублялись в темноту.

— Вы знали моего брата? — спросил Джефф. — Бью сказал, что Уилл был одним из его лучших друзей. Полагаю, вы его тоже знали.

— Знал.

Голос прозвучал так, будто Билл отошел еще дальше. Обернувшись, Джефф заметил, что старик немного отстал. Джефф замедлил шаг, но Билл, видимо, поступил так же, потому что не догнал его.

— Вы не были одним из тех, кто шел по его следу, как сказал Бью?

— Нет, Робини. — Голос его стал почти резким. — Я не шел по его следу. Повернись.

— Повернуться? — Джефф остановился и обернулся.

Билл остановился в шаге от него. Одна пуговица на рубашке была расстегнута, а рука Билла находилась под рубашкой.

— Именно так.

Бородатый старик говорил медленно, растягивая слова. Так же медленно он стал вынимать руку из-под рубашки. Джефф заметил белевшую в темноте ладонь, потом словно налетел порыв ветра, раздался глухой удар, и Билл оказался на земле. В тот же момент огромный силуэт вырос перед Джеффом, опустилась массивная голова, и огромные зубы схватили Джеффа за ремень. В следующий момент это нечто подняло Джеффа в воздух и понесло куда-то в ночной лес. Джефф чувствовал себя тряпичной куклой в зубах игривой собаки.

Глава 14

Непрекращающаяся тряска не давала Джеффу сосредоточиться. Он машинально поднял руки вверх, чтобы обнять шею, на которой держалась массивная голова, и почувствовал пальцами знакомую кожу и мышцы. Стальные пружины под бархатом меха.

— Майки! — прохрипел Джефф, не понимая, как он это определил, но точно зная, что это был именно Майки, а не какой-то другой дикий маолот. — Майки! Остановись! Опусти меня! Майки!

Майки, однако, не остановился и Джеффа не отпустил, правда, чуть замедлил шаг, и Джефф почувствовал, что маолот, по существовавшему между ними таинственному каналу связи, передает приказание перебраться ему на спину. Майки за последние несколько дней вырос до размеров взрослого зверя. Такой быстрый рост был невозможным с биохимической и биофизической точек зрения, но дело обстояло именно так. Он был не только достаточно крупным, чтобы Джефф мог на него сесть, но и обладал достаточной силой, что нести всадника такого веса Джефф перекинул левую ногу через хребет маолота, и ему удалось в конце концов сесть на широкую спину Майки.

Майки разжал зубы на ремне Джеффа, иначе смена положения была бы невозможна, и Джефф сразу же почувствовал опасность — он мог легко слететь на землю, поэтому он лег на спину Майки, сжав ногами бока и крепко обхватив руками шею маолота.

К счастью, спина Майки была достаточно широкой, лежать на ней было удобно, к тому же маолот перешел на легкий шаг, кости и мышцы его лап амортизировали удары о землю, и пребывание на его спине представляло меньшую проблему, чем могло показаться. Через некоторое время Джефф уже не боялся упасть и позволил себе расслабиться. Он даже приподнялся, чтобы посмотреть, куда мог везти его Майки.

Он не заметил, когда именно исчезли деревья над их головами, но они явно вышли из леса. Сейчас они пересекали луг. Небо начало светлеть, и Джефф видел во всех направлениях, насколько хватало глаз, только высокую траву. Он просто не мог поверить, что они так быстро вышли из леса. Лагерь Бью находился не очень далеко от равнин, тем не менее его поразило, как быстро они оставили позади себя лес.

Джефф смотрел на проносившийся мимо ковер густой травы и попытался определить скорость Майки.

Даже на Земле Майки был способен бежать несколько часов со скоростью тридцать-сорок километров в час. И он бежал с такой скоростью, когда Джефф вывозил его в выходные дни в Государственный парк или за город. Сейчас он был вдвое крупнее, чем на Земле, его шаг тоже увеличился вдвое.

Майки, вероятно, передвигался примерно с этой же скоростью, хотя совершенно не напрягался.

— Куда мы направляемся, Майки? — спросил Джефф, наклонившись к правому уху маолота. Никакого ответа. Ухо даже не вздрогнуло, и по каналу связи не поступило никакого ответа на вопрос Джеффа. Джефф сдался. В конце концов, он был всего лишь пассажиром. Он был обречен на верную смерть, если бы слез со спины Майки и остался в одиночестве. Здесь не было еды, по крайне мере для Джеффа, не было воды, не считая редких озер, которые зубры чуяли за многие мили, а Джефф не заметил бы и в сотне метров, если бы воду заслоняла густая трава. Джефф безнадежно заблудился бы и не смог найти обратную дорогу к лесу. Уже через три минуты он стал бы ходить кругами в твердой уверенности, что движется в нужном направлении, потому что в густой траве любое направление казалось правильным. Поэтому оставалось только крепче держаться за Майки и наслаждаться прогулкой, куда бы маолот ни вздумал его отвезти. Надо было надеяться, что прогулка будет недолгой.

Прогулка не была долгой, но и короткой ее назвать было нельзя. Через полтора часа, когда солнце уже встало и позолотило травяной покров. Джефф увидел впереди темную линию, которая вскоре оказалась деревьями. Еще через полчаса они углубились в тень леса, и трава уменьшилась до высоты мха. Еще через несколько секунд степь совсем скрылась из вида.

— Майки, — сказал Джефф, — я готов выпить реку. А ты как?

Через их незвуковой канал связи немедленно пришел сигнал согласия. Еще через пять минут они вышли сквозь высокие, похожие на вязы, деревья, названий которых Джефф не знал, на берег быстрого мелкого ручья шириной не более десяти метров, который весело журчал по камням и гальке.

Майки присел, и Джефф соскользнул с его спины. Они оба жадно набросились на воду, Майки прижался к земле, а Джефф лег рядом.

— Уже лучше, — сказал Джефф, поднимаясь и вытирая губы. — Если бы ты мог найти еще что-нибудь поесть.

Он почувствовал тревогу и сожаление Майки.

— Не обращай внимания, от голода я в ближайшие двадцать четыре часа не умру. И через пару дней тоже не умру, хотя надеюсь найти что-нибудь поесть несколько раньше. Зачем ты привез меня сюда?

От Майки поступил какой-то ответ, но смысл его был Джеффу непонятен.

— Я не слишком хорошо тебя понимаю. — Джефф вдруг осознал, что произносить слова вслух, возможно, было необязательно. Скорее всего, достаточно было просто подумать о том, что он хотел сказать Майки. Потом он подумал, что он привык организовывать свои мысли при помощи слов, и их смысл будет более понятным, если он произнесет их, а не только подумает. Приняв это решение, он вспомнил, что на Земле Майки обычно реагировал только в том случае, если мысли были выражены словами. Хотя бы по этой причине, если отбросить другие, следовало использовать для общения слова, по крайней мере до тех пор, пока Джефф как следует не освоит лишенный слов эверонский стиль общения.

Особенно странной ему показалась легкость, с которой он посчитал чем-то само собой разумеющимся способность общаться с Майки без применения слов. Конечно, частично это было оправдано его подозрениями о существовании такой связи, возникшей еще на Земле. Ведь мечты о возможности такого общения волновали человечество много веков, а он относился к этому как к чему-то совершенно обычному. Следовало относиться к такой способности с большим волнением.

С другой стороны (это была вторая мысль, сменившая первую, как деталь на сборочном конвейере), для Майки эта способность была совершенно естественной, и их общение в большей степени касалось чувств, а не информации. Поэтому Джеффу тоже не следовало так бурно реагировать Сейчас, утолив жажду, он почувствовал усталость, связанную с тревожной ночью и не слишком приятной прогулкой на спине маолота. На мгновенье чувство голода отступило, уступив место более важным эмоциям. Приятно пригревало утреннее солнце, Джефф отошел от ручья и сел на кочку траво-мха, которая показалась ему удивительно мягкой. Он зевнул.

— Майки, я вздремну немного. Поговорим позже. Хорошо?

Он лег на спину и вытянулся. Траво-мох напоминал ему пружинный матрас. Тепло утреннего солнца обволакивало тело, словно мягкое одеяло. Он повернулся на бок и погрузился в сон. Последняя мысль была о том, что сон, вместо голода и раздражительности, был словно послан ему Богом, но ее сменило легкое, почти ничтожное подозрение, что здесь не обошлось без вмешательства Майки.

Потом он заснул и увидел сон, в котором он плыл на лодке по темно-синей воде в какое-то прекрасное и желанное место.

Когда он проснулся, ему показалось, что он проспал достаточно долго, и это подтверждало солнце, которое за это время значительно переместилось на небе и теперь свидетельствовало, что уже наступает вечер. Он полежал, наслаждаясь чувством легкой сонливости, и подождал, пока организм не проснется полностью. После сна о лодке, который он запомнил отчетливо, он видел, кажется, и другие сны. Он не запомнил, что именно он видел, но у него осталось ощущение, что сны были исключительно приятными, успокаивающими, словно он вернулся в дом детства, в свою семью. Они при этом были и важными в каком-то смысле, но в каком именно, Джефф уловить не мог. Да, они были важными и несли необходимую ему информацию.

Он начал вспоминать, с чем были связаны эти сны, но не их точное содержание. Он давно уже был занят тем, что узнавал разные вещи, вырабатывал свое мнение по многим вопросам, которые могли вызвать удивление, если не отвращение, других людей. Правда, он не мог точно сформулировать, что именно делало их такими. Джефф не считал их ни удивительными, ни отталкивающими. Возможно, долгое знакомство с Майки подготовило его к встрече с ними с минимальным шоком. Он просто относился к ним по-другому, вот и все.

Он проснулся окончательно, перевернулся на другой бок и увидел Майки, который лежал в той же позе, повернув к Джеффу голову с невидящими глазами.

Теперь Джефф, получив дополнительную информацию из своих снов, решил, что Майки отлично видит его. Глаза ему были не нужны. Маолот мог использовать любую другую пару глаз, кроме человеческих, или даже камень или кусок дерева, если в этом возникала необходимость в определенный период времени. Этот период времени зависел от объекта наблюдения, но составлял минуты, дни или годы, которые требовались для разрушения дерева или погружения камня в землю… и так далее. Концепцию такого восприятия понять было достаточно просто, если выйти за рамки стандартного человеческого мышления.

— Привет, Майки, — сказал Джефф.

Майки ответил на приветствие, хотя, как понимал сейчас Джефф, с точки зрения маолота в ответе не было абсолютно никакой необходимости. В конце концов, они не расставались с момента последнего разговора, даже в снах Джеффа. Он вдруг понял, отчетливо и ясно, что он понимает Майки значительно лучше и полнее, чем до того как лег спать.

Джефф встал, попил из ручья, потянулся и быстро привел организм в рабочее состояние.

— Итак, — сказал он Майки, — я проснулся. Что дальше? Полагаю, следует вернуться и выяснить, что произошло с Джарджи. Надеюсь, Бью и его друзья не станут винить ее за то, что совершил я.

Он почувствовал, как Майки пытается его успокоить и передать что-то еще — изображение или какую-то сцену, которую Джефф не смог понять. Смысл тем не менее был абсолютно ясен. Джарджи ничего не угрожало, у Джеффа даже сложилось впечатление, что она находилась далеко от лагеря Бью и двигалась в его направлении.

Он даже испытал некоторое разочарование. Он словно не получал информацию от Майки, а вдруг понимал, что такая информация уже получена. Словно Джефф слышал слова, произнесенные на незнакомом языке, а потом его память складывала из незнакомых звуков знакомые слова на его родном языке. Не очень хорошее сравнение, но лучшего он в данный момент придумать не мог.

— Может быть, мне стоит подождать ее здесь? — спросил он Майки.

Совершенно отчетливый сигнал отрицания. У них с Майки были другие дела.

— Какие дела?

Майки встал и подошел к нему.

— Ага, — понял Джефф. Немного поморщившись, он залез на спину маолота. Он, в конце концов, тренировался для пеших походов по поверхности Эверона, а не для поездок на неоседланной спине маолота. Мышцы ног немного побаливали оттого, что ему пришлось крепко сжимать бока Майки.

Майки, как только почувствовал Джеффа на своей спине, мгновенно двинулся вперед.

Глава 15

День уже шел на убыль, а путь их на этот раз пролегал по лесу. Насколько Джефф мог определить, они продвигались по прямой линии, параллельной опушке леса, которая в этой местности шла с севера на юг. Они двигались на север по неровной местности, где сменялись возвышенности и впадины. Примерно через час они подошли наконец к небольшому утесу, похожему на тот, рядом с которым стоял лагерь Бью Ле Корбюзье. Майки взобрался на скалу и прошел по ее гребню немного в сторону от вертикальной стены, выходившей на степь.

Да, отсюда была видна сама степь. Не более полукилометра леса отделяли утес от моря зелено-золотистых стеблей Гребень шел почти параллельно кромке леса, и они двигались по нему, пока Майки наконец не остановился и не сел около довольно высокой раздвоенной вершины.

Джефф соскользнул с его спины и был рад снова почувствовать под ногами землю Несмотря на относительное удобство, столь долгая поездка на спине маолота давала себя знать Майки лег на землю так, чтобы ему в расщелину скалы были видны окрестности, хотя он и не мог вроде бы их видеть закрытыми глазами. Джефф почувствовал, что словно что-то заставляет его сделать то же самое.

Джефф присоединился к маолоту. Скала была не такой удобной, как траво-мох на их прошлой стоянке, но ему удалось наконец найти относительно ровный участок и сесть, скрестив ноги и прислонившись к камню.

— На что будем смотреть? — спросил он Майки.

Майки повернулся в его сторону, затем снова повернул голову к расщелине. Джефф посмотрел в том же направлении и почувствовал, что его взгляд привлек другой гребень, возвышавшийся над лесом.

Он осмотрел зазубренный гребень, окаймленный небольшими деревьями, которые были не больше метра высотой Сначала Джефф видел только скалы и растения. Затем, по мере концентрации внимания при телепатической помощи Майки, он стал различать неподвижно лежащие фигуры, смотревшие на полоску леса между ними и степью.

Один… два… три… Джефф насчитал пятнадцать взрослых маолотов, лежавших на трехсотметровом гребне скалы. Майки дал ему понять, что маолотов было больше, просто их не было видно из-за скал и деревьев.

— Но что они здесь делают? — спросил Джефф. Его взгляд был направлен на лес Он снова сначала ничего особенного не заметил. Затем Майки направил его внимание в нужном направлении, и Джефф увидел самолет, спрятанный под огромным, похожим на вяз деревом, рядом с поляной, едва пригодной для посадки. Внезапно из-под дерева вышел человек и, прикрыв от заходящего солнца глаза, посмотрел в сторону степи. Через секунду или две человек снова спрятался под деревом.

Майки дал Джеффу понять — что-то должно произойти, и очень скоро.

— Что именно должно произойти? — спросил Джефф.

Он тут же получил сообщение от Майки, что другие люди находятся на пути сюда.

— Зачем они идут сюда? — спросил Джефф.

В его сознании приняла форму мысль, что они идут сюда, чтобы расчистить лес и устроить на его месте пастбища.

У Джеффа, на голодный желудок, от шока даже закружилась голова. Значит, слова Джарджи были правдой. Значит, незаконная расчистка леса действительно производилась. Эта расчистка, посмотреть на которую привел его Майки, явно была незаконной, иначе почему она производилась так тайно? Самолет, спрятанный под деревьями, одинокий наблюдатель, поджидавший сообщников, чтобы сделать работу под покровом ночи, — все указывало на то, что их деятельность не выносила дневного света и внимания закона.

Он снова посмотрел на человека под деревом, но сумерки сгустились настолько, что Джефф не был уверен, что ему удалось рассмотреть наблюдателя или самолет. Джефф посмотрел на других маолотов на гребне скалы, но и их уже не было видно. Скала была освещена лучше, чем лес, но свет солнца стал настолько тусклым, что маолоты слились с окружающей местностью.

«Я могу помочь их увидеть», — сообщил Майки.

Связь между ними становилась все сильнее. Все выглядело так, будто маолот помещал сознание Джеффа поверх своего, как совсем недавно помещал его тело себе на спину, увозя из штаба Бью Ле Корбюзье. Впрочем, в отличие от физического перемещения, этот процесс не мог быть осуществлен Майки самостоятельно. Его сознание как бы предложило свои услуги разуму Джеффа, и Джефф, приложив небольшое усилие, почти не превосходящее затраченное им для того, чтобы сесть на спину маолота, мог использовать новые возможности и в полной мере реализовать предоставленные ему преимущества.

Это не поддающееся объяснению усилие привело к успеху, и Джефф получил возможность пользоваться потоком восприятий Майки. Убедившись, что Джефф прочно с ним связан, Майки сконцентрировал свое внимание на находившихся внизу маолотов, воспользовавшись восприятием расположенного рядом с ними какого-то существа или предмета.

Для Джеффа ощущение было похожим на катание на американских горках. Он почувствовал, как переместился вниз и оказался совсем рядом с величавой взрослой самкой, равнодушно смотревший куда-то между двумя высокими камнями. Изображение было слегка размытым, словно оно смотрел на самку многогранными глазами насекомого. Несколько секунд наблюдения, потом переход на другой ракурс. Теперь он смотрел на другого наблюдателя — огромного самца, который лежал, вытянув перед собой передние лапы и высоко подняв голову, напряженно рассматривавшего участок степи в последних лучах уходящего солнца. Маолот, словно почувствовав, что за ним наблюдают, посмотрел на ту точку, с которой на него смотрел Майки. В этот момент его глаза закрылись, как будто он вдруг стал так же слеп, как Майки.

Джеффа пронзила дрожь. В его сознании сложилось отчетливое впечатление, что самец знал о том, что Джефф наблюдает за ним, и умышленно закрыл глаза, чтобы Джефф их не увидел. Этим действием он словно отдалился от Джеффа, исключил его. Джеффа вдруг охватило почти непереносимое чувство одиночества.

Еще несколько перемен ракурса, и Джефф увидел другую крупную самку, затем еще одного самца, еще одну взрослую самку. Майки переводил взгляд Джеффа вдоль кромки хребта с одного молчаливого стража на другого. Некоторые маолоты не обращали внимания на то, что за ними наблюдают, другие поворачивали головы, но закрывали глаза, прежде чем Джефф мог встретиться с ними взглядом.

Наконец Майки стал смотреть из своего собственного тела и освободил взгляд Джеффа. Ошеломленный Джефф устало прислонился к скале. Совсем недавно, а сейчас ему показалось, что уже несколько месяцев назад, Джарджи отказалась дать ему арбалет, объяснив, что он не умеет обращаться с таким оружием, а ведь взрослый маолот настолько силен, что попытка Джеффа защититься может лишь разозлить его. Тогда он думал лишь о размерах и физической силе маолота. Сейчас Джефф понял, что если бы взрослый зверь, подобный тем, за которыми он только что наблюдал, вышел из леса и только посмотрел на него закрытыми глазами, он почувствовал бы себя таким же беззащитным, как маленькая птичка перед змеей.

Постепенно эмоциональное напряжение стало ослабевать.

«Смотри, — сообщил ему Майки, — они идут».

Джефф повернулся и посмотрел поверх деревьев и высокой травы. Солнце мигнуло на горизонте и на его глазах скрылось из виду. Сейчас он мог заметить на высоте сотни метров над травой маленькие приближающиеся огоньки. Когда огоньки приблизились, Джефф понял, что видит отражение последних лучей солнца от блестящих частей крыльев и фюзеляжей самолетов.

Самолетов было четыре. Огни сделали круг и по очереди приземлились на полянке, где их ждал человек и уже стоял один самолет. После еще освещенного солнцем неба тень среди деревьев показалась Джеффу черной как ночь. Впрочем, для безопасной посадки самолетов света, очевидно, было вполне достаточно. Глаза Джеффа привыкли к темноте, и он увидел, что все самолеты приземлились. Вокруг них появились люди, но было уже настолько темно, что деталей Джефф рассмотреть не мог. Вдруг он увидел ослепительный луч промышленного лазера, и секундой позже одно из высоких, похожих на вяз деревьев начало клониться с каждой секундой все больше и все быстрее, пока с треском не упало на землю.

«Началось», — проинформировал Майки Джеффа, и воображение Джеффа нарисовало картину срезанных лазером деревьев и кустов и обильно посыпанной удобрением земли. Уже к рассвету на расчищенных участках появятся микроскопические побеги траво-мха. Через неделю трава будет такой же высокой, как в других местах, и вряд ли какой-нибудь человек сможет точно определить, где совсем недавно стоял лес.

На глазах у Джеффа вспыхнули другие лучи, и начали падать другие деревья.

«Старшие уже ушли», — сообщил Майки.

Джефф с удивлением посмотрел на утес. Было уже слишком темно, чтобы различить силуэты взрослых маолотов, но через Майки он почувствовал, что они действительно ушли.

— Куда? — спросил Джефф.

Майки показал.

Джефф почувствовал, как бежит по ночному лесу. Люди с промышленными лазерами были близко, но взрослый маолот, глазами которого он пользовался, не обратил на них внимания. Впереди была кромка степи. Через мгновенье он уже мчался по траве, причем значительно быстрее, чем нес его Майки.

Степь была темной. На темном небе над головой появились первые звезды. Ничего не было видно, но через маолота Джефф почувствовал, что его товарищи цепью шириной пятьсот метров шли по степи с постоянной скоростью более пятидесяти километров в час.

«Пойдем, — почувствовал он призыв Майки, — нам пора выходить, чтобы встретиться с ними после».

— После чего? — спросил Джефф, забираясь на спину маолота.

«После, — сообщил Майки. — Джефф сам увидит».

Майки пошел по гребню скалы. Гребень протянулся на несколько километров, прежде чем опустился до уровня окружающей местности, или же уровень местности повысился до уровня гребня. Сначала они шли в полной темноте, потом взошла луна. Ее восход первыми заметили взрослые маолоты, продвигавшиеся по колышущейся глади травы. Лунный свет создал из колеблющихся стеблей не менее фантастическую картину, чем восход солнца, только картина эта была написана серебристыми, серыми и черными красками. Джефф наблюдал за этим через мозг Майки, связанный непосредственно с мозгом взрослого маолота, и скоро его поездка на спине Майки стала сном, а ощущение бега по высокой траве на своих четырех лапах — реальностью. Он вдохнул ночной воздух в свои огромные легкие. Лунный свет пьянил его. Лапы, казалось, едва касались земли после каждого прыжка и готовы были нести его бесконечно долго. Десятиметровыми прыжками он помогал вращению планеты. Впереди находились те, кого он искал.

Вдруг Джефф увидел впереди линию, более темную, чем трава. Сначала она была не более чем линией, потом стала группой животных — стадом зубров. Его маолот знал, что в стаде было три тысячи голов вариаформ земных животных, которые паслись, толкая друг друга. Зубрята и самки шли в середине стада, самцы — по краям. Они настороженно всматривались в темноту и были готовы отразить рогами любое нападение. Нападение не со стороны маолотов, а со стороны пахнущих маслом металлических чудовищ, которые их окружали, сбив в плотное стадо. К верховым зубрам животные привыкли, хотя считали этих более быстроногих близких родственников, специально выведенных и заменяющих колонистам Эверона лошадей, врагами и атаковали при первой же возможности. К самолетам над головами зубры тоже привыкли. Но ни один из них никогда не видел редких на Эвероне грузовиков, и их вонючие, шумные двигатели внутреннего сгорания вселяли в них непонятный страх.

Взрослые маолоты подошли совсем близко к стаду. Они уже не бежали вперед, а крались, прижавшись к земле. Взрослый маолот, с которым через Майки был сейчас связан Джефф, обходил грузовики и прошел рядом с одним из них. В кузове, вокруг установленного на поворотном основании промышленного лазера, похожего на крупнокалиберный пулемет, сидели мужчины, и маолот услышал их разговор, а Джефф, через маолота, понял его.

— еще долго, черт побери?

— часа четыре, как сообщили по радио.

— часа четыре ехать, еще часа четыре на загон. Зачем было переться так далеко? Нет смысла…

— маолоты.

— Черт, да мы любого разрежем пополам, пусть только появится. Переться целых четыре часа! Могли бы проехать час и уже к полуночи срезать деревья и загнать стадо.

— Ты еще не участвовал в таких загонах. Маолоты хитрые.

— Что сделает хитрость против промышленного лазера? Ставлю десять бумаг, что первый же, которого я увижу, не уйдет.

— Какое же это пари! Если увидишь, конечно, он не уйдет.

— Или соглашайся, или заткнись… — Кроме того, на спутниковых фотографиях обязательно должны быть видны зубры. Это поможет в суде.

— Конечно. Скажи нам, Холберт, сколько у тебя тысяч голов? Сколько новых участков ты уже расчистил?

Вдруг где-то далеко, на другом конце поля, раздалось в ночи рычание взрослого маолота.

Зубры заворчали и сбились в кучу. Через пару секунд внешнее кольцо стада состояло только из опустивших рога быков. Их беспокойство, вызванное незнакомыми грузовиками, сменилось страхом перед маолотами.

Каждый грузовик был оборудован прожектором. Яркие лучи скользили по траве. Раздались голоса разговаривавших по рации людей.

— Что ты видишь?

— Ни черта, а ты что?

— Здесь всего лишь одни зубры?

— Когда ты успел так поумнеть, Харли?

— Направьте луч сюда, я, кажется, что-то увидел.

— Включи свой прожектор!

— Черт, он слишком быстро двигается…

Постепенно переговоры стали менее громкими и возбужденными. Зубры успокоились.

Совсем в другом месте раздалось рычание еще одного маолота, скорее похожее на охотничий призыв.

Снова поднялась тревога. Зубры забили копытами и попытались сбиться в еще более плотное кольцо. Грузовики прибавили скорость, лучи прожекторов скользили повсюду. Стадо и люди на этот раз успокоились намного медленнее.

— Что за дьявол, Харли, маолот не нападет на пять грузовиков…

Рычание раздалось со стороны только что появившейся на небе луны, и почти одновременно прозвучал ответ с другой стороны стада.

— Здесь два зверя! Я же говорил тебе, что их больше одного…

— Заткнись и слушай!

Волна беспокойства прокатилась по стаду, похожая на морское волнение, вызванное каким-то подводным источником. Отдельные зубры пытались повернуться рогами то к одному источнику опасности, то к другому, но такое движение было невозможно в настолько плотно сбитом стаде. Инстинкт встретить опасность рогами вошел в противоречие с инстинктом сбиться в как можно более плотную группу.

— Сделай хоть что-нибудь! — раздался крик с одного из грузовиков. — Если эти маолоты будут беспокоить стадо, половина зубров будет загнана насмерть Прежде чем мы доведем их до нового участка Харли! Тай! Выводите ваши грузовики из круга! Может быть, сумеете догнать этих ублюдков!

Два грузовика вышли из круга и начали описывать восьмерки вокруг стада. Маолот, через которого Джефф наблюдал за происходившим, прижался в высокой траве к земле и словно смеялся, широко раскрыв пасть;

Джефф радовался вместе с ним.

— Ничего — доложил по рации человек из ближнего к ним грузовика.

— Продолжайте искать — раздался голос из рации.

— Может быть, нам удалось напугать их.

— Ну конечно, вы их испугали, черт вас возьми. Человек в ближнем грузовике пробурчал что-то, но так тихо, что маолот не смог расслышать и передать слова Джеффу. Грузовик не остановился.

Маолоты рычали со всех сторон, один за другим, причем так часто, что два внешних грузовика перестали описывать восьмерки и пошли параллельным курсом с грузовиками, объезжавшими стадо по кругу.

— Хватит! — раздался голос из рации. — Харли, Тай, возвращайтесь. Мне наплевать, успели они расчистить тот участок или нет. Я не теряю деньги, если половина стада сдохнет в пути. Идем дальше, когда доставим зубров на место, перестанем отвечать за них! Обратно на место! Всем грузовикам двигаться вперед и быть начеку! Пусть эти кошечки поют, они не посмеют приблизиться, если хоть один человек на заснет у лазера. Не давайте стаду разбежаться, и мы доставим его в порядке и к рассвету вернемся домой!

Один грузовик поехал прямо на зубров, остальные немного отстали. Стадо пошло вперед, сначала немного неохотно, потом быстро перешло на шаг, которым эти животные могли, при необходимости, идти день и ночь без перерыва. Грузовики направляли стадо, расположившись один спереди, один сзади, и два — по бокам. Маолоты шли рядом, но бесшумно, не пытаясь напасть на стадо.

Джефф, чувства которого работали в унисон с маолотом, глазами которого он следил за происходящим, почувствовал отчаяние. Стадо двигалось, и маолоты никак не могли преодолеть барьер грузовиков между ними и лохматыми травоядными. Несомненно, любой из маолотов мог совершить стремительный бросок в темную массу животных и убить не меньше двух, прежде чем стрелки на грузовиках возьмут его на прицел. Но такой маолот не мог рассчитывать на то, чтобы выбраться из стада живым.

Взрослые маолоты, помимо свирепости и силы, явно обладали достаточным умом, чтобы не приносить свои жизни в жертву ради символического ущерба стаду Впрочем, Джефф не видел другой возможности помешать загону скота.

Затем он почувствовал усилие, которое предпринимал его маолот. Усилие было несколько странным, так как не было физическим, умственным или эмоциональным. Это было нечто более глубокое и древнее, и все маолоты присоединились к нему.

Это усилие стремилось охватить все, дотянуться до всего. Все подчинилось ему. Земля дышала, миллиарды микроскопических существ вырвались на свободу, подключился ночной ветер, общая сосредоточенность превратила усилие в движение, в событие. Это усилие стало частью крови и костей, почвы, семян и воздуха. Оно было похоже на великую беззвучную колдовскую песню, в которой певец был музыкой, а музыка была всем.

Свет луны стал более слабым. Маолот Джеффа поднял голову и посмотрел на едва заметную пелену, закрывавшую одинокую луну на небе. Траву вокруг стада было уже хуже видно, воздух стал более холодным и влажным.

Джеффа вдруг охватил восторг. Это чувство не только передавалась ему от Майки и другого маолота, но и возникало в самом Джеффе Это была гордость, гордость правоты, гордость чувства, гордость знания и гордость поступка. Так было всегда, так должно было быть и так будет до самой смерти. От этого переживания у него даже затуманился взор.

Зубры побежали немного быстрее, обеспокоенно зафыркали. Они уже начинали ощущать страх, но, будучи вариаформами, не могли не испытывать чувства, охватившего Джеффа. Только люди на грузовиках ничего не чувствовали, продолжали говорить тихими голосами. Маолот Джеффа снова посмотрел на небо. Луна была почти не видна — превратилась в туманное пятно света, не более, трава стала темной и мрачной, на верхних частях стеблей повисли обрывки тумана. Один из маолотов подал голос. Другой ответил.

Лучи прожекторов метались во всех направлениях, но их останавливал и рассеивал туман. Зубры зачихали и пошли быстрее. Их уже начала охватывать паника.

Снова раздалось рычание маолотов.

Стадо с шага перешло на бег.

Туман сгустился. Теперь люди, ехавшие на грузовиках с одной стороны стада, не видели грузовики с другой стороны. Люди на переднем грузовике не видели грузовиков сзади. Ехавшие на заднем грузовике видели впереди только зубров.

Люди старались что-то сообщить друг другу, но их голоса терялись в производимом стадом шуме. Лучи прожекторов растворялись в тумане и были более чем бесполезны, так как, отражаясь от капелек воды, слепили людей. Зубры в панике бежали вперед, и басовитое рычание маолотов слышалось в темноте совсем рядом с грузовиками и среди спасавшихся бегством травоядных.

Лучи лазеров метались в темноте, но не находили маолотов. Зараженные паникой животных, люди на грузовиках кричали друг на друга.

Вдруг все маолоты подали голос одновременно, и атака началась. Маолот, который был одновременно самим собой и Джеффом, выскочил, как бесшумная молния, из тумана и перескочил через задний борт грузовика Люди, увидев совсем рядом хищника размером с небольшую лошадь, попытались спастись бегством. Маолот оказался в центре кузова, одним ударом массивной лапы сорвал с креплений лазер и расплющил его механизм, а затем, перескочив через дальний борт, оказался в центре стада.

Он побежал вперед, нанося лапами удары направо и налево, и после каждого удара очередной зубр падал на землю со сломанной шеей. Рядом с ним свирепствовали другие маолоты, пока все они не пробились сквозь массу тел животных, тщетно пытавшихся спастись.

Маолоты в конце концов оказались на другой стороне стада, их работа была закончена. Грузовики разъехались в разных направлениях, их водители были охвачены паникой не меньше зубров. Стадо перестало быть стадом. Оно превратилось в массу охваченных страхом животных, которые готовы были бежать куда угодно, пока не упадут замертво, и которых уже невозможно было собрать вместе даже при помощи грузовиков и даже в течение нескольких дней.

Туман рассеивался. Луна осветила степь, и стали видны немногие, что было удивительно, учитывая панику, темные тела убитых зубров. Убитые животные легко будут списаны владельцем стада. Значительно сложнее, как понял при помощи Майки Джефф, будет списать выживших животных, которых никакие загонщики не смогут в ближайшее время собрать и направить на север, на только что расчищенные от леса пастбища. Если новый участок следовало заселить зубрами, чтобы новому владельцу доказать его необходимость, другое стадо придется собирать далеко на юге, а потом снова гнать его сюда. К тому времени спутник, ежедневно пролетавший над этой частью Эверона, зафиксирует своими камерами вновь расчищенные участки, не заселенные в течение нескольких недель зубрами.

Взрослые маолоты завершили свою миссию. Они двинулись дальше в направлении, которое в скором времени должно было пересечься с маршрутом, по которому Майки вез Джеффа.

Эмоционально утомленный, как никогда раньше в жизни, пребыванием в теле взрослого маолота, физически измотанный долгой поездкой на спине Майки, голодный, Джефф погрузился в состояние, похожее на полуобморок или полусон. На короткое время он приходил в сознание, боясь соскользнуть со спины своего друга, пока Майки не пришел к нему на помощь.

«Я сожму твои руки и ноги, — сообщил он. — Ты не упадешь».

Джефф облегченно расслабился и позволил себе погрузиться в настоящий сон. Он вспомнил, как читал когда-то о солдатах, засыпавших во время марша, но продолжавших идти вперед. Тогда он не мог в это поверить, сейчас же с готовностью воспринял тот факт, что может спать, оставаясь на спине Майки.

Когда он проснулся, Майки спускался по крутому, поросшему редкими деревьями склону, который, очевидно, являлся стеной небольшой впадины. Воздух был чистым и разреженным, начинался день, вокруг было почти все видно, но солнце еще не показалось над высокими окружавшими их скалами. По дну впадины тек небольшой ручей. Они приблизились к нему и через мгновенье вышли сквозь чахлые местные деревья на небольшую поляну на берегу ручья.

Здесь был разбит лагерь, горел костер, рядом лежали спальные мешки. Рядом с костром сидели Джарджи и Мартин, Джарджи лицом к подходившему Майки, Мартин — спиной.

Джарджи мгновенно вскочила на ноги, Мартин, немного повернувшись, встал секундой позже. Майки остановился, и Джефф соскользнул с его спины, пытаясь устоять на затекших ногах.

— Джефф… — начала было Джарджи, но остановилась и нарочито спокойно села у костра. — Вот вы где, Робини.

— Именно здесь, Джарджи, — произнес Мартин, повернувшись к Джеффу лицом. — Добро пожаловать, мистер Робини. Мы терпеливо поджидали вас здесь.

Что-то взорвалось в Джеффе.

— Черт бы вас всех побрал! — выпалил он. — Чем я отличаюсь от других? Почему только меня на Эвероне никто не желает называть по имени?

Ноги отказались подчиняться, и он неловко опустился на землю прямо там, где стоял. Постепенно им овладело теплое, хорошее чувство. Ему было приятно, что они торопливо подбежали к нему, помогли подняться, подвели к костру, но он не обращал никакого внимания на слова, которые они произносили, его мозг был занят новым открытием.

Джефф подумал, что наконец-то он сделал это. Ведь эти двое все время нарочито официально обращались к нему и как будто издевались над ним с момента первой встречи. На этот раз он не похоронил в себе обиду. Она не превратилось в чувство печального одиночества, которое он лелеял в себе все эти годы. Он действительно взорвался как бомба, совершенно не задумываясь, правильно ли он поступает.

Конечно, в действительности он не был сердит, просто немного раздражен, но тем не менее среагировал инстинктивно, как поступил бы любой другой человек. А сейчас они суетились над ним (если такие люди, как Мартин и Джарджи, способны суетиться), старались, чтобы ему было приятно. Из-за смертельной усталости он не мог до конца понять, что именно они говорили, потому что был очень слаб, но слова не имели значения. Имели значения только намерения, а их он понимал абсолютно четко.

На самом деле он чувствовал себя превосходно. Испытывал небольшую слабость, но в остальном — все было просто чудесно. Быть может, даже чересчур хорошо, его даже пугало это ощущение непреодолимой силы, подкрепленной его новой способностью так ответить подобным людям. Теперь, зная, что он может любому дать достойный отпор, следовало лучше контролировать свои чувства, чтобы они не смогли выйти из-под контроля Ему не хотелось, чтобы лишенное оснований высокомерное отношение к другим людям вошло в привычку…

Глава 16

Он проснулся. Никогда еще он не чувствовал себя таким изнуренным. Сейчас, окончательно проснувшись, он не мог отчетливо вспомнить, что делал, после момента нелепой радости, испытанной от осознания того, что он может выходить из себя, как любой другой человек. После этого момента была только абсолютная темнота сна, прерываемая непродолжительными туманными периодами, когда он, в силу физиологической необходимости, просыпался, ему помогали выбраться из спального мешка и забраться в него снова. Но эти периоды в сумме составляли не более нескольких минут.

Время не стояло на месте, прошел день и потом одна ночь, и мир терпеливо ждал его пробуждения. Мартин и Джарджи следили за лагерем, иногда заставляли его выпить чашку супа или горячего напитка, приготовленного из одного из лекарственных растений Эверона. Майки лежал у костра, скрестив лапы и повернув слепую голову на прямой шее в сторону Джеффа, словно охраняя его. Просыпаясь, Джефф всегда видел его в этой позе. Казалось, вся вселенная решила остановиться и подождать, пока Джефф проснется и присоединится к ней.

Да, никогда еще он не чувствовал себя таким изнуренным Кости словно растворились, и место внутренних органов заняла пустота. Он был слабым, как только что родившийся воробей, но тем не менее сейчас, когда все уже было позади, он чувствовал огромное удовлетворение от своих новых возможностей. Удовлетворение согревало его, словно он насытился огромным количеством знаний и сейчас переваривал их, определяя, что именно он поглотил.

Он четко понимал, что узнал значительно больше, чем был способен четко осознать. Ему было предоставлено значительно больше информации, чем он мог определить и передать кому-нибудь еще. Он чувствовал, как она переполняет его, но пока обладал лишь ограниченным пониманием ее действительного значения.

Проснувшись, он лежал и наблюдал за Майки, Джарджи и Мартином. Несомненно, легкое головокружение объяснялось слабостью, но ему было очень приятно просто лежать и наблюдать за другими, словно их обычные движения были частью сложного балета, поставленного исключительно ради его удовольствия.

Мартин взглянул на него и увидел, что он проснулся.

— Итак, мистер Робини… Джефф, — сказал он, расположившись, скрестив ноги, лицом к нему. — Вы здесь, и все еще живы.

Джефф молча смотрел на него.

— Да, — сказал он наконец. Голос был немного хриплым, и говорил он с некоторым усилием, но тем не менее был рад тому факту, что способен достаточно свободно говорить. — Кстати, если говорить о нахождении здесь, как вы с Джарджи оказались на этом месте?

Джарджи, услышав их голоса, подошла. Она некоторое время наблюдала за ними, потом, словно неохотно, села рядом.

— Уже пришли в себя, Джефф? — спросила она.

— Да, спасибо.

Она выглядела несколько смущенной.

— Никто ничего особенного для вас не сделал. — Ее тон был значительно мягче произнесенных слов.

— Я не удивлен, что Майки смог вас найти, — сказал Джефф.. — Но как вы здесь оказались? И что вы делаете здесь вместе?

— Послушайте, — сказал Мартин, — разве закон запрещает нам находиться вместе в одно и то же время в одном и том же месте?

— Пустяки, — сказала Джарджи. — Мы здесь и вместе потому, что я улетела вместе с ним из лагеря Бью.

— Именно так, — подтвердил Мартин. — Впрочем, я этого не планировал. Она ждала меня у самолета.

— Но вы же должны были ночевать в ночлежном доме.

Джарджи фыркнула.

— Вы что, решили, что я могла позволить им запереть себя? Я сказала, что хочу лечь спать пораньше, потом, когда за мной никто не следил, оставила на кровати свернутое одеяло и выскользнула из дома. К сожалению, у Бью в группе было несколько настоящих лесных жителей. Один из них услышал, как я направилась к выходу, и пошел за мной. Мне оставалось только воспользоваться первой возможностью побега, которой оказался самолет Мартина.

— Это не объясняет, почему вы оба оказались здесь.

— Чтобы дождаться вас, конечно, — сказала Джарджи.

— Дождаться меня? — Джефф удивленно посмотрел на нее. — Но как вы могли узнать, что Майки привезет меня именно сюда…

Он замолчал, пораженный догадкой.

— А, до вас начинает доходить наконец, верно? — спросил Мартин. — Ваш Майки знает, что мы — ваши друзья, а их, как вы понимаете, на этой планете совсем немного. Мы находимся на единственном перевале на многие сотни километров в любом направлении. Вы просто не могли не прийти сюда, а когда маолот узнал, что мы ждем вас здесь, он привез вас.

— Как вы узнали, что я пойду дальше в горы?

— Нам помогло ваше упрямство. Разве мы могли сомневаться в том, что вы, стремясь к Тронной Долине, которую показали на карте мне и Констеблю, будете продолжать идти к ней, несмотря ни на что?

Что-то в ответе Мартина вызвало у Джеффа подозрение, хотя он не мог понять, что именно. Он попытался вспомнить, когда говорил Мартину и Констеблю о Тронной Долине. Да, это было утром, когда он начал свое путешествие. Он понадеялся тогда, что у Констебля будет более точная карта маршрута в Долину, но Армейдж, как оказалось, никогда не слышал об этом месте, и решил, что это одно из тысяч мест в неизведанных районах Эверона, получивших одно название или несколько, в зависимости от числа посетивших его людей.

Что же обеспокоило его в словах Мартина, если не упоминание о Тронной Долине? Джефф никак не мог понять, что именно.

— Почему Майки привез меня к вам, даже если он знал, что вы здесь находитесь? — Джефф посмотрел на Майки и ощутил, как маолот пытается подбодрить его, что было, конечно, приятно, но не несло никакой полезной информации.

— Вы появились здесь не в самом лучшем виде, — почти резко произнесла Джарджи. — Может быть, он подумал, что вы нуждаетесь в помощи других людей?

Джефф перевел внимание на нее.

— Почему вы здесь до сих пор? — упрямо спросил он. — Я сейчас в полном порядке.

— Бью и его люди преградили мне путь на равнины, куда же мне оставалось еще идти, если не в горы?

Глядя на нее, он вдруг почувствовал, что существовала, по крайней мере, хотя бы возможность того, что она осталась потому, что беспокоилась о нем, но не было ни малейшей надежды на то, что ему удастся заставить ее признать это.

Воспоминание о ночном загоне и атаке маолотов возникли в его сознании, словно дым от костра.

— По пути сюда я видел, как зуброводы расчищали лес и пытались загнать на расчищенный участок стадо, — сказал Джефф и почувствовал приступ вновь обретенной способности сердиться. — На планете идет война! Между зуброводами и Бью с его лесными жителями!

— Только не думайте, что Бью и его банда выражают интересы всех лесных жителей, — поспешила вставить Джарджи. — Если уж об этом зашел разговор. Бью был вынужден так поступить.

— Вы знаете о том, что он пытался незаконно ввезти на планету целый корабль с эмбрионами антилоп? — Джефф повернулся к Мартину. — Вы ведь знаете об этом, скажите ей.

— Ничего мне не говорите! — возмутилась Джарджи. — Я не участвую в делах Бью. Я просто сказала, что его вынудили так поступить. Именно так! Но то, чем он сейчас занимается, не имеет ни малейшего отношения ко мне, к моей семье и другим жителям леса, которых я знаю. Вся беда с вами, Джефф, состоит в том, что вы никогда не жили на новой планете, никогда до этого не, бывали на новой планете и никогда не задумывались о том, что это такое — переселиться на новую планету. Обратной дороги на Землю с такой планеты, как Эверон, нет. Даже если у вас будет возможность вернуться, вы не воспользуетесь ею. Живи или умри — вот в чем вся разница, и еще в том, что это касается только нас, а не вас.

— Нет, — возразил, неожиданно даже для себя самого, Джефф. — Я теперь прочно связан с Эвероном. Не знаю, объясняется это моими отношениями с Майки или чем-то еще. Но вот что я должен вам сообщить. Я гораздо ближе к пониманию того, что такое Эверон на самом деле, чем вы или кто-нибудь еще, несмотря на то что сошел с корабля всего несколько дней назад. Я не жил здесь так долго, как вы, но готов поспорить, вы никогда не видели того, что видел я после моего ухода из лагеря Бью.

Он вылез из спального мешка, встал перед ними в измятых штанах и рубашке и рассказал об атаке на стадо зубров и его долгой поездке на спине Майки.

— но моя связь с Эвероном заключается не только в этом, — закончил он свой рассказ. — В первый день моего пребывания здесь я стоял на террасе дома Констебля и наблюдал за ливнем, который превратился в град, и даже тогда я уже чувствовал что-то. Может быть, все объясняют восемь лет, проведенные вместе с Майки, не знаю. Но я могу разговаривать с этим миром способом, который не могу вам до конца объяснить.

Он замолчал, пораженный своими словами не в меньшей степени, чем они, потом, почувствовав смущение, поспешил закончить лекцию.

— Итак, меня касается то, что делают зуброводы, и жители лесов, и чиновники в Эверон-Сити. Я не могу отойти в сторону и не вмешиваться, даже если захочу.

Он вдруг понял, что этим последним сильным заявлением скорее не завершил лекцию, а пробудил к своим словам еще больший интерес. Он ожидал, что Джарджи набросится на него, едва он успеет закрыть рот, и уже приготовился дать ей отпор, но она ничего не сказала, только, нахмурившись, смотрела на него.

— Очень полезная у вас способность, очень полезная, — заметил Мартин после короткого периода молчания. — Может быть, поведаете нам, как она помогает вам разобраться в политической борьбе, в которую оказались втянуты зуброводы, лесные жители, а также приятные во всех отношениях дамы и господа из правительства в Эверон-Сити? Быть может, ваша проницательность поможет разрубить клубок вражды и конкуренции, который мешает жить всем, и предоставит быстрое, приемлемое и справедливое для всех решение?

Джефф открыл было рот, но ничего не сказал. Джарджи повернулась к Мартину:

— Почему вы все не расскажете ему, вместо того чтобы просто стоять и насмехаться.

— Этому не научиться за день, тем более за несколько минут, — ответил Мартин.

— Откуда вы знаете? — Она резко повернулась к Джеффу. — Как я вам только что сказала, не все люди замешаны в этом! Большинство жителей лесов чудесно ладят с другими людьми, как и большинство зуброводов, несмотря на то что обычно они не задумываются о чужих проблемах. Но Бью и его группа, продажные фермеры, политики поддерживают беспорядки и подливают масло в огонь. Конечно, нужно прожить здесь лет десять, чтобы узнать, кто правит, кто в оппозиции, кто с кем и все прочее, как он только что сказал.

Она указала пальцем на Мартина и продолжала:

— Но вам просто необходимо знать, что беспорядки затевают не настоящие фермеры, которые хотят, чтобы сорок поколений их семей жили на этой планете, а продажные фермеры.

— Продажные? — переспросил Джефф, с трудом произнеся это слово.

— В полном смысле этого слова. Вы ничего не знаете, верно? Вы думаете, люди отправляются завоевывать новые миры из романтических побуждений и вооруженные лишь благородным духом первооткрывателей. Именно так вы и думаете. Все на Земле так и думают, потому что все рекламные объявления и статьи твердят об этом. Позвольте мне сообщить вам, что никто еще не снимался с насиженного места и не отправлялся начинать жизнь с начала на какой-то неосвоенной планете только ради благородного чувства. Мои родители поселились здесь потому, что не могли дышать воздухом Земли, потому, что несмотря на то, что работали вдвоем, могли купить только третьесортное жилище. Они перебрались сюда потому, что не считали Землю подходящим местом для того, чтобы я, и мои братья и сестра выросли на ней. Они переселились сюда и вынесли все невзгоды для того, чтобы создать здесь что-то, ради чего стоит жить, ради чего стоит жить их детям. Она замолчала.

— Понимаю, — сказал Джефф.

— Нет, не понимаете. Вам просто кажется, что вы понимаете. Послушайте, я рассказала вам о нас, Хиллегасах и других настоящих фермерах. Но кроме нас сюда пришли другие люди, совсем с другими целями. Некоторые из них, такие как Констебль, и даже, может быть, Бью, — я говорила уже, что он был вынужден поступить так, как поступил, — прилетели сюда, чтобы руководить. У них не было способностей стать руководителями на Земле, и они решили попробовать здесь, но уже по-крупному. Другие приехали, чтобы разбогатеть, остаться здесь, чтобы создать что-нибудь, потом продать и отправиться дальше.

— Продать? Но как? Ведь вы не имеете права переводить планетарную валюту с планеты, может быть, исключение составляет ее обмен на некоторые твердые земные валюты и межзвездные кредиты. Но частные компании не имеют права пользоваться межзвездными кредитами. Только банк или правительство…

— Ну почему вы такой тупой? — глядя на растерянного Джеффа, воскликнула Джарджи. — Существует миллион способов получить наличные деньги, причем чем дольше вы обладаете собственностью на осваиваемой планете, тем больше денег можете надеяться получить. На каждого человека, подобного членам моей семьи, приходится тысяча других, у которых не хватило смелости прилететь сюда с первой волной иммиграции, но хватало богатства, в земной валюте и валюте других планет, чтобы подождать, пока планета будет освоена и станет безопасной. Потом они покупают собственность, причем чем больше у них денег, тем дольше они могут ждать и не использовать эту собственность. Черт возьми, неужели вы не знаете о существовании на Земле подпольного рынка, на котором вы можете осуществить незаконный перевод денег, узнать последние цены на землю и собственность на любой планете? И вы считаете, что в такой ситуации не нашлось никого, кто прилетел бы сюда с первой волной с намерением что-то создать и продать, чтобы потом направиться на следующую планету и все повторить снова? Да ведь стоит только провернуть такую операцию трижды, и вы сможете жить на последней планете как король. Она замолчала и пристально посмотрела на него.

— Конечно, — сказала она, — для этого нужно все поставить на карту. Но неужели вы сомневаетесь в том, что здесь есть люди, которым наплевать на все и всех, кроме себя и своей прибыли, которые готовы разрушить все, принадлежащее другим, только для того, чтобы их собственность поднялась в цене, прежде чем настанет время ее продать?

— Нет, — ответил Джефф. Она, конечно, была права.

— Конечно, — заметил Мартин, — ее слова объясняют лишь принцип. Но, к сожалению, с такими ситуациями следует разбираться, руководствуясь не столько принципами, сколько их последствиями, а это не столь просто объяснить.

Джефф повернулся к нему.

— Вы по-прежнему утверждаете, что являетесь «Джоном Смитом»?

— Да, я им являюсь. — Мартин смотрел Джеффу прямо в глаза.

— Констебль так не думает. У Бью тоже сложилось совершенно иное впечатление. И впечатления их обоих соответствует документам, которые я видел.

— В моем багаже, причем даже не извинились за это, хотя не имели права этого делать. Джефф почувствовал себя неловко.

— Вы должны признать, что не выглядите и не поступаете, как «Джон Смит».

— Вы уже говорили мне об этом, но должны признать, в свою очередь, что я не выгляжу и не поступаю, как воображаемый вами «Джон Смит». А мы с Джарджи только что дали вам понять, насколько далеко ваше восприятие ситуации от реальной картины.

— Если вы являетесь одним из высокопоставленных представителей Экологического Корпуса, почему вы не вмешиваетесь, почему бражничаете с Армейджем и вмешиваетесь в дела Бью, в обоих случаях притворяясь не тем, кто вы есть на самом деле?

— Потому что, как я пытаюсь вам объяснить, ситуация не так проста, как кажется. Причем не только здесь, на Эвероне, но и на Земле. Везде, где можно встретить людей с нашей планеты.

— У вас есть полномочия и власть…

— Именно этого у меня нет, на самом-то деле. Джефф в изумлении смотрел на него.

— Конечно, теоретически я и подобные мне люди обладают властью. Но способны ли вы представить себе, что произойдет, если я окажусь настолько неблагоразумным и введу карантин на планете, подобной этой, в которую вложены миллиарды кредитов, как здесь, так и на Земле? Теоретически я обладаю властью сделать правильным все не правильное. На практике я должен плыть по течению во всех своих поступках. Вы считаете нас, «Джонов Смитов», героями, как написано во всех рекламах? Совсем наоборот, мы — квалифицированные злодеи, которые измеряют степень успеха глубиной злодейства, призванного творить добрые дела. По крайней мере мы так думаем, хотя и не можем быть полностью уверены в этом…

Эмоции, которые заставили Джеффа выбраться из спального мешка и вскочить на ноги, вдруг угасли. Ноги ослабели настолько, что начали дрожать колени.

— Мне необходимо сесть, — сказал он и огляделся. — Почему бы нам не расположиться у костра?

Он подошел к костру и обессиленно опустился на землю. Сидеть было приятно, и тепло костра нежно окутывало тело, привыкшее к мягкому кокону спального мешка.

Мартин и Джарджи присоединились к нему. Он почувствовал толчок в левое плечо и, обернувшись, увидел, что Майки подошел и лег прямо за его спиной. Джефф прислонился к массивному боку маолота.

— Прошу меня извинить, — сказал Джефф Мартину, — но я не могу поверить в то, что вы действительно тот человек, за которого себя выдаете.

— Ив этом вы не одиноки, — сказал вместо объяснения Мартин.

В разговор вмешалась Джарджи:

— Все в порядке, — сказала она. — Вы ничего об этом не знаете, но это не страшно. Просто примите решение.

— Я готов выслушать Мартина, — упрямо заявил Джефф, — но он ничего не говорит.

— А вы просили его об этом?

— Послушайте, возможно, я не отличаюсь таким красноречием, как вы двое…

— Вы когда-нибудь просили его об этом?

— Хорошо, — сказал Джефф и повернулся к Мартину. — Скажите, почему вы действительно являетесь «Джоном Смитом»?

Мартин удивленно поднял брови:

— Это вопрос, как я понимаю?

— Конечно.

— Тогда я отвечу на него так, — Мартин взял обгоревшую ветку и стал шевелить ею угли в костре. — Я действительно являюсь «Джоном Смитом», потому что я выполняю работу «Джона Смита» единственным доступным мне или кому-либо еще способом.

— Почему вы не выполняете ее так, как следует ее выполнять? Кто вам мешает?

— Мне мешает человеческая раса. Вы слышали, как Джарджи объяснила вам истинные причины поступков людей, занятых освоением новой планеты. Умножьте их на истинные причины, стоящие за поступками людей во всех обитаемых мирах, особенно на планете Земля, и, может быть, вы начнете понимать, почему я не могу выполнять свою работу так, как считаете необходимым ее выполнять вы и писаки из популярных изданий.

— Хорошо. Я понимаю, что у вас есть трудности. Не понимаю только, почему вы совсем не используете предоставленную вам по закону власть.

Мартин вздохнул и посмотрел на огонь.

— Вы выросли на Земле, — сказал он. — На что похоже жизнь на ней? Я знаю, достаточно сложно непредвзято объяснить то, что является неотъемлемой частью жизни. Вы провели немного времени на Эвероне и заявляете о том, что знания ваши расширились. Расскажите, что вы думаете о Земле сейчас, в данный момент.

— Ну, — произнес неуверенно Джефф, — она плотно заселена, особенно по сравнению с практически незаселенной новой планетой. Иначе и быть не может.

Он замолчал, ни Мартин, ни Джарджи не произнесли ни слова.

— Конечно она густо населена, — продолжил Джефф, — даже перенаселена, если хотите. Слишком много людей, слишком мало пространства. В связи с этим существуют различные ограничения. Таким образом, идет невероятная борьба за существование, и совсем немного осталось на Земле от дикой природы, по сравнению с планетой, подобной этой, где пока еще нет таких проблем. Мы живем в замкнутом пространстве, в бетонных стенах. Вынуждены так жить. Мы дышим искусственно очищенным воздухом, потому что другим воздухом дышать невозможно. Необходим контроль над погодой, в противном случае мы будем лишены урожая. Люди вынуждены жить по установленным законам, иначе воцарится хаос.

Произнося эти слова, он почувствовал облегчение. Он говорил то, что никогда не говорил прежде, пораженный мыслью, что именно об этом хотел говорить на протяжении долгих лет.

— Люди… Впрочем, возможно, их вины в этом нет, просто все так происходит. Есть борьба за выживание, причем вдвое более сильная, чем здесь, но лишенная кровопролития. На Земле вы вынуждены идти по головам других, потому что знаете, что механизм выживания перемелет всех, кто находится внизу, вас, в частности, если вы так не сделаете. Никто не говорит о добрососедских отношениях, их просто не существует и не может существовать. Для них нет места, даже если бы вам захотелось придерживаться их в жизни.

Он взглянул на Джарджи.

— Помните, вы сказали мне, что называете это добрососедскими отношениями или чем-то в этом роде, когда я спросил, почему вы идете со мной в лагерь Бью? Знаете, я не понял тогда, что именно вы подразумеваете. Я никогда не испытывал добрососедских отношений. Я никогда не подозревал, что между незнакомыми людьми могут возникнуть добрые отношения. Честно говоря, если задуматься, я не знал о существовании добрых отношений между людьми за пределами моей семьи. Это не означает, что люди были умышленно недобрыми, просто у них не оставалось никаких чувств, кроме борьбы за выживание и поиска средств к существованию.

Он замолчал, чтобы почувствовать, как отдаются эти слова в его сознании.

— Вы правы, — сказал он потом, — жизнь на земле нельзя считать счастливой. Возможно, она является такой для людей наверху, для политиков, для людей обладающих властью, где бы они ни находились. Нет, беру свои слова назад. Даже для этих людей жизнь не может быть Счастливой, потому что они вынуждены торговаться и бороться с другими, наделенными властью людьми, и, в конце концов, оказываются жертвами все того же механизма выживания. Как и другие люди. Клянусь Богом, это так.

Он резко повернулся к Мартину.

— Все дело в этом механизме, в механизме власти, механизме общества — они являются настоящими злодеями.

Мартин кивнул.

— Именно так. Не знаю, как обстоит дело сейчас, но лет шесть назад более тридцати процентов занятого населения работало на тот или иной орган государственной власти. Примерно двадцать процентов были заняты работой на частный сектор: банки, большие кооперативы, корпорации. Еще двадцать процентов работали частным образом или незаконно. На Земле в настоящее время правят всемирные организации и бюрократия, а им неведомы человеческие чувства, они только используют человеческие единицы для своей работы.

Он снова начал шевелить веткой угли в костре. Джефф ждал, что он продолжит, но не дождался, и сам открыл было рот, но понял, что ничего конкретного сказать не может. Он был все еще потрясен своей эмоциональной реакцией, вызванной словами Мартина.

— Может ли все быть по-другому? — спросил он наконец.

— Не знаю, — ответил Мартин и бросил ветку в огонь. — Но другой путь просто необходимо найти, иначе нет оправдания существованию человеческой расы. Неужели нам уготована лишь судьба всепожирающей чумы Вселенной? Остается только надеется, что новый путь нам подскажет какой-нибудь новый мир. Надежда остается всегда.

— Надежда? — переспросил Джефф.

— Конечно. — Мартин посмотрел на него. Я не могу заниматься работой, которой меня обучили, ради которой меня послали сюда. Экологический Корпус — не более чем бюрократия, если говорить вашими словами, лишь одна из организаций. Если разобраться, Экологическому Корпусу просто нет дела до того, что в действительности происходит на Эвероне или любой другой планете. Его беспокоит только обеспечение своего вечного существования, получение все большей власти, людских ресурсов, контроль над все более обширными богатствами. Кроме этого нет никаких желаний, нет и морали в действиях. Лишены морали и люди, находящиеся у власти, в противном случае они не находились бы у власти так долго. Другие, более приспособленные и бесчеловечные, пришли бы на их место.

Он замолчал. Джефф просто не знал, что сказать.

— Таким образом, — продолжил Мартин, — я не могу законным путем пресечь незаконную деятельность на Эвероне. Не могу потому, что если проследить истоки этой незаконной деятельности, они приведут к людям, наделенным властью в организациях, пославших меня сюда. Мои начальники не позволят мне навредить им, чтобы доказать какие-то принципы. Нет, сами они закон нарушать не станут. Просто начнется бесконечное затягивание решения вопроса, в пределах принятых правил.

— Таким образом, нет никакого смысла в вашем присутствии?

— Не совсем так, не совсем. — Мартин криво улыбнулся. — Я еще способен кое-что сделать, правда незаконно. Именно этим я и занимаюсь. Притворяясь тем, кем не являюсь на самом деле, я делаю свою работу, веря в то, что моя нынешняя маска должна отвергать и презирать.

Джефф покачал головой.

— И во что же вы верите? — спросил он наконец.

— Я верю… — медленно произнес Мартин, посмотрев сначала на Джеффа, а потом на Джарджи. — Я верю в то, что есть выход. Я верю, что люди достойны лучшей участи, чем жизнь в созданной ими самими грязи, верю в то, что если люди проживут достаточно долго, они найдут выход и перестанут быть себялюбивыми животными в одежде. В этом заключается моя настоящая работа. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы приблизить этот день.

— А сейчас что вы делаете? — спросил Джефф. — И какое это имеет отношение ко мне или Джарджи?

— Если я вам расскажу, мой секрет перестанет быть секретом. Вы должны просто верить в то, что я ваш, друг.

— Тем не менее… — начал было Джефф, но его прервал толчок широкой головы Майки в плечо. — Майки! Не сейчас!

Он повернулся и мгновенно ощутил мощную волну, исходившую от маолота, которая сконцентрировалась в тех центрах сознания, которые стали чувствительными во время долгой поездки на спине Майки и охоты на загонщиков зубров.

— В чем дело? — резко спросила Джарджи.

— Мне кажется, он хочет, чтобы я ушел с ним, — ответил Джефф, наблюдая за маолотом. — Нет, Майки, не сейчас. Завтра.

Майки смотрел своими закрытыми глазами прямо в глаза Джеффа. Передаваемые им эмоции усилились.

— Завтра! — повторил Джефф. — Я только пришел в себя после прошлой поездки. Мне нужно отдохнуть, поесть…

Он замолчал и огляделся. День шел на убыль, синее небо уже начало сереть на востоке.

— Майки, я должен поесть и отдохнуть. Он не мог понять, как именно ему удавалось различать уровни сообщений, передаваемых Майки, но у него сложилось совершенно четкое впечатление, что ему было необходимо не только немедленно отправляться в путь, но и запрещалось что-либо есть.

— Почему? — спросил он Майки.

Никакого объяснения не последовало, только подтверждение необходимости немедленного ухода, причем на голодный желудок.

— Он хочет, чтобы я немедленно ушел с ним, — объяснил Джефф Мартину и Джарджи. Они долго смотрели на него, не говоря ни слова, пока Джарджи не нарушила тишину:

— Итак, что вы собираетесь делать? Джефф открыл было рот, глубоко вздохнул и устало покачал головой.

— Я не знаю… нет, знаю, — произнес он, медленно поднимаясь на ноги вслед за Майки. — Я не могу подвести его. По какой-то причине это сейчас для него важнее всего на свете. Не знаю, почему, но я должен идти с ним.

— Подождите, — Джарджи подскочила к сложенному недалеко от костра снаряжению. — Я кое-что приготовила вам в дорогу.

— Я ничего не должен брать, не знаю почему, — остановил ее Джефф. — Но он действует так, словно это вопрос жизни и смерти. Прошу простить меня и большое вам спасибо.

Он стал забираться на спину Майки. Джарджи остановилась и посмотрела на него. Взгляд ее был жестким.

— Вы уверены, что у вас все в порядке с головой? — спросила она.

— Уверен, — ответил Джефф уже со спины Майки. — Просите меня, Джарджи. Я просто должен делать то, что он просит, каким бы безумием это не выглядело. Прожитые вместе с ним годы никакого значения не имеют, но после поездки, о которой я вам рассказал, я понимаю, что у него есть причины делать так, как он считает нужным. Я не знаю, что это за причины, но твердо знаю, что они оправданны.

Он повернулся к Мартину.

— Может быть, вы увидите меня гораздо раньше, чем думаете. — Он попытался улыбнуться.

— Надеемся, — сказала Джарджи.

— Думаю, так и произойдет, — сказал Мартин. — У меня сложилось впечатление, что вашему Майки можно доверять.

Майки, как будто эти последние слова его освободили, повернулся и скрылся среди деревьев. Он шел по ручью вверх по течению. Они явно направлялись в сторону перевала.

Джеффу оставалось только крепко держаться на спине маолота. Постепенно он понял, что Майки снова крепко сжал его руки и ноги. Опасности упасть не существовало, делать было абсолютно нечего, только ехать. Майки ничего не ел, так же как и Джефф, и было совершенно непонятно, откуда он черпает энергию.

Постепенно свет дня сменила темнота. Вцепившись, помимо воли, в спину Майки, Джефф стал дремать, пока наконец не погрузился в глубокий сон.

Глава 17

Когда он проснулся. Майки стоял на месте. Глаза Джеффа начали привыкать к темноте, маолот присел, и он соскользнул с его спины, попытался встать на ноги и застонал от боли.

Его тело было словно деревянным, каждая мышца болела от напряжения. Джефф доковылял до большого камня и сел.

Они находились в небольшой впадине, на дне которой синело маленькое озеро площадью один-два акра, не больше. Со всех сторон впадины возвышались остроконечные вершины гор. Воздух был холодным и разреженным, начинался день, было достаточно светло, хотя солнце еще не взошло. Только редкие хвойные деревья росли на каменистых берегах озера. Порыв ветра погнал рябь по гладкой поверхности воды и секундой позже коснулся своими холодными пальцами его лица и рук.

Джеффа мучила страшная жажда. Он с трудом поднялся с камня, с трудом прошел несколько шагов до берега и упал лицом вниз. Он стал жадно пить, и от ледяной воды заболел каждый зуб, а тело, казалось, набухало, как губка, с новым глотком влаги.

Утолив жажду, он сел и посмотрел на стоявшего за его спиной Майки.

— Где мы? — спросил он. — Что это за место? Он получил ответ и понял, что им еще предстоял долгий путь. Майки обошел его и стал пить, прижавшись к земле, как кошка, но не лакая воду, а всасывая ее.

— Почему мы остановились? — спросил Джефф, когда Майки утолил жажду.

Майки посмотрел на него закрытыми глазами. Он попытался сообщить о своей неспособности продолжать сейчас путь, что несколько озадачило Джеффа, пока он не понял.

— Имеешь в виду, что не можешь больше нести меня. — Джеффа внезапно охватило чувство вины. Он сам был едва жив после такой прогулки, а что мог чувствовать Майки, двенадцать часов подряд тащивший на спине около девяноста килограммов веса, если учитывать, что он служил верховым животным уже несколько дней.

Майки понял его состояние и попытался выразить несогласие.

— Я не понимаю, — начал было Джефф, но вдруг до него дошло. Дело было не в том, что Майки стал более понятно выражать свои мысли, просто усилилась способность Джеффа понимать их. Он вдруг осознал, что начал понимать внушения Майки с почти сверхъестественной легкостью. Как будто усталость и легкое головокружение от недостатка пищи наделили его сверхчеловеческими способностями.

— Ты имеешь в виду, — сказал Джефф, — что дальше я не могу ехать на тебе, и мы оба должны идти пешком. Отлично. Просто превосходно. Небольшая прогулка пешком пойдет мне на пользу.

Он слышал свои собственные слова так, словно их произносил кто-то другой, находившийся на расстоянии. Потом его изрядно смутило сильнейшее чувство голода и усталости.

— По правде говоря, не уверен, надолго ли меня хватит, — неуверенно произнес он. Майки мысленно подбодрил его.

— Вот если бы я немного подкрепился… Отрицательный ответ. Ему не только нельзя было ничего есть, но и есть было нечего.

— Могу я хоть немного отдохнуть?

Конечно, если только недолго. Майки тоже хотел отдохнуть.

Они посидели. День осветил солнце над головой, озеро и каменистая впадина приобрели трехмерную глубину и полутона. Наконец Майки поднялся, Джефф попытался последовать его примеру, но закачался. Удержаться в вертикальном положении он смог, лишь схватившись за мощное плечо Майки.

— Все в порядке, — успокоил он маолота. — Просто тело немного онемело, сейчас пройдет.

Майки направился к узкому ущелью на дальней стороне впадины. Там они оказались на тропе настолько узкой, что не могли идти рядом. Тропа шла по крутому склону, с одной стороны был обрыв, с другой — вертикальная стена, таким образом, почти все время приходилось карабкаться. В дополнение к крутизне, тропинка была усеяна небольшими камнями и щебнем, которые расползались под ногами, и любой шаг мог завершиться потерей равновесия и падением по крутому склону, а потом с обрыва, что грозило неминуемой смертью.

Каждый шаг давался Джеффу с огромным трудом — сказывалась слабость и неровная поверхность. Каждый шаг приходилось обдумывать. Иногда ему казалось, что сил осталось не больше чем на дюжину шагов. Тем не менее он упрямо шел вперед. Майки шел впереди, передвижение на четырех лапах давало ему несомненное преимущество на такой ненадежной поверхности. Солнце уже взошло, но теплее не стало. Воздух был разреженным, было видно голубое небо, облачность была такой густой, что солнечные лучи пробивались не более чем на несколько минут, пока их не закрывала очередная масса водяных паров. С северо-запада постоянно дул прохладный ветер.

Несмотря на все это, физическая нагрузка и даже нещедрое солнечное тепло наконец стали успокаивать боль в онемевших мышцах Джеффа. Боль от движений перестала быть мучительной и превратилась лишь в неприятный фон. Он начал обращать внимание на окружавшую их местность, видеть дальше очередного шага, который предстояло сделать.

Впервые его охватило новое, несколько противоречивое чувство. Он то ощущал себя внутри собственного тела, то вне его. Сейчас, когда боль и усталость отступили на второй план и он мог легко их игнорировать, он ощущал воздействие природы на свои чувства так сильно, как никогда прежде.

Солнечные лучи, пусть редко пробивавшиеся сквозь разреженный воздух, окутывали его драгоценным, как позолота, теплом. Даже прохладный ветерок был незабываемым, как вкус очень терпкого, но изысканного вина. Свет солнца словно добавил еще одно измерение окружавшим его вещам. Твердые тела выглядели еще более твердыми, он видел в камнях, деревьях и горных вершинах больше, чем могли заметить обыкновенные глаза. Они словно обрели дополнительные прямые углы, придававшие им гиперкубический эффект.

Редкие звуки — стук камней под ногами, тонкое пение ветра, далекие крики похожих на птиц созданий Эверона, жужжание насекомых — казались ему не только богаче, чем раньше, они приобрели новый смысл. Этот смысл он пока еще не способен был понять, но осознавал, что все эти звуки сейчас давали ему огромную информацию. Эту информацию можно было представить как содержание книги, а получаемую им раньше — как краткие сведения, напечатанные на обложке.

То же самое можно было сказать и об оттенках цвета. На первый взгляд казалось, что он шел по достаточно унылой местности, основными цветами которой были темные и светлые оттенки серого. Лишь изредка встречался голубой или серебристый блеск воды, темно-зеленая листва или серо-коричневые стволы горных деревьев. Зеленые крылья крошечного насекомого, темно-красное пятнышко птицы на фоне синего, казавшегося твердым в этих широтах, неба, белые клубы быстро летевших облаков — вот и весь спектр цветовых оттенков, окружавших его. Тем не менее он реагировал на них так, словно шел сквозь радугу.

Каждый цвет пел для него, каждый цвет казался Насыщенным и по-своему невероятно красивым, невероятно живым. Впервые в жизни он понял, что любой цвет нельзя воспринимать как неизменный. Каждый цвет изменялся даже от малейшего смещения луча света в течение доли секунды так, что казался живым существом, постоянно развивавшимся и включавшим в процесс своего развития Джеффа, начинавшего с каждой секундой все лучше понимать происходящее. И все это как-то по-новому запечатлевалось в его сознании.

Открытые участки его кожи позволяли получить живое пульсирующее ощущение температуры, давления и структуры всего окружающего. Это ощущение, а также восприятие звуков и оттенков цвета складывались вместе и, дополняя друг друга, создавали симфонию физических и эмоциональных переживаний, настолько богатую, что, бросив взгляд на дерево, мимо которого он проходил в десяти метрах. Джефф, не дотрагиваясь до него, мог ощутить структуру его коры, остроту иголок. Давление и прохлада воздуха на губах давали ощущение вкуса, физически не существующего и одновременно невероятно реального, похожего на беззвучную мелодию, которую струны скрипки могли посылать в другое измерение в нетерпеливом ожидании момента, когда их коснутся пальцы музыканта-виртуоза. Даже ощущаемые им усталость и голод обрели новый смысл, неподвластный обычному восприятию, так что даже эти неприятные ощущения были наполнены глубоким содержанием.

Тем не менее вместе с этим нахлынувшим на него потоком богатейшей информации пришло и странное ощущение того, что он как бы находится вне самого себя. Такое чувство, как и обостренное восприятие окружающего, он испытывал впервые в жизни, и, даже испытывая это, не мог до конца поверить в реальность происходящего. Это была логическая несообразность. Он мог пользоваться всеми преимуществами постороннего наблюдателя, таковым не являясь.

Такой некоторой оторванностью от самого себя, как показалось Джеффу, объяснялась его усилившаяся способность к внутреннему видению. Ему казалось, что никогда еще в жизни его мозг не обладал способностью, возможностью и свободой обработать всю информацию, полученную с момента рождения. Сейчас он мог это сделать. Сейчас все было лишено рамок времени, мозг не был ничем ограничен. Ему удалось вырваться из тесных границ собственного разума, в который мысли раньше поступали словно через узкую дверь и только по очереди.

Сейчас вся полученная им в течение жизни информация словно перемещалась по гигантской равнине. Он как будто смотрел на эту равнину с некоторой высоты, но словно телескопическим зрением, позволявшим разглядеть даже мельчайшие детали. Все его знания были будто составлены из отдельных, беспорядочно перемещавшихся по равнине особей, и сейчас, глядя с высоты, Джефф начал преобразовывать этот хаос в имеющую смысл структуру. Постепенно информация приобрела форму, очертания знаний, о существовании которых Джефф даже не подозревал, и это дало ему надежду получить ответы на вопросы, находящиеся за гранью обычного понимания. Это была надежда на раскрытие целой вселенной — от чего-то бесконечного малого до чего-то не имеющего границ, как по возможностям, так и по размерам.

Джефф понял наконец, что такое жизнь, что такое планета Эверон. В своем воображении он мог теперь воспроизвести бурю с градом, за которой наблюдал с террасы дома Констебля, увидеть облака, которые рождали бури, смывавшие мосты и плотины, построенные на Эвероне землянами. Сейчас он мог с легкостью представить погоду, которая создавала бури, уничтожавшие урожай, и личинки, становившиеся насекомыми, которые поедали семена и растения. Он мог представить все это, причем как единое целое, и одновременно впитывать звуки, цвета и ощущения горной местности, по которой он с такой радостью шел вслед за Майки.

Он все еще размышлял о том, что с ним происходило и какие выводы следует из этого сделать, когда они подошли к концу ущелья, окруженного, за исключением входа, вертикальными неприступными скалами в сотню метров высотой. Из-под огромного валуна в конце ущелья вытекал небольшой ручей, увидев который, Джефф мгновенно почувствовал сильную жажду и отвлекся от своих мыслей.

Это пробуждение к обычной реальности так сильно повлияло на Джеффа, что он не придал никакого значения тому факту, что у вертикальной стены, загородившей дальнейший проход, сидят или лежат, поджидая их с Майки, с полдюжины взрослых маолотов.

Джефф, подойдя к ручью, остановился, рухнул на землю и стал жадно пить. Вода, как и в озере, была ледяной и показалась, благодаря обострившемуся восприятию, самым чудесным напитком, который он когда-либо пробовал в жизни. Утолив жажду, он сел и огляделся.

Маолоты оставались неподвижными. Джефф не мог понять точно, с помощью Майки или без нее, но он, приложив лишь незначительное усилие, мог наблюдать за каждым из маолотов с какой-то точки, находившейся всего в нескольких метрах или сантиметрах от них. Именно это он и сделал и понял еще раз, что маолоты не позволяют ему видеть их глаза. Глаза эти, когда он переводил на них свой взгляд, оказывались либо закрытыми, либо отведенными в сторону. Но Майки каким-то образом общался со своими сородичами.

Джефф чувствовал, что маолоты отвечают Майки, но не мог понять их ответы. Он понял лишь, что каждый маолот общался с Майки по-своему. Этот индивидуализм общения не влиял на восприятие Майки, но был недоступен человеческому разуму. Джефф чувствовал себя так, как будто изучил чужой язык с помощью одного человека и решил, что овладел им полностью, а потом обнаружил, что не понимает других собеседников из-за их индивидуальных особенностей.

Майки спросил маолотов, должны ли они оба двигаться дальше.

Ответ, насколько понял Джефф, был утвердительным. Он поднялся с земли и подошел к Майки. Вместе они пошли по ущелью к маолотам. Когда они приблизились к огромным животным, которые по-прежнему отводили или закрывали глаза. Майки стал обходить справа четырехметровый камень, находившийся за спинами стражников.

Последовав за Майки, Джефф обнаружил, что камень лежит на расстоянии от стены и служит своего рода препятствием на пути к треугольному пролому, который является началом естественного тоннеля, в конце которого был виден дневной свет. По дну тоннеля бежал ручей, из которого Джефф пил воду всего несколько минут назад.

Тоннель был два метра высотой и не более десяти метров длиной.

Майки сообщил Джеффу приказ следовать за ним. Джефф, который задержался у входа, поспешил подчиниться. Войдя в темноту тоннеля, он ступил в ручей, который мгновенно охватил его ноги своими ледяными пальцами. Майки шел впереди. Джефф пошел за ним, чувствуя, как поток воды дергает легонько за мокрые брючины. На полпути тоннель стал ниже, и Джеффу пришлось пригнуть голову. Впрочем, всего через несколько шагов необходимость в этом отпала, а пройдя еще немного, Джефф оказался на открытом склоне, уходившем к каменным глыбам, которые не позволили ему увидеть, что находиться за ними и еще ниже.

Он почувствовал, как Майки заставляет его идти дальше.

Он пошел вперед. Майки последовал за ним. Они стали спускаться по склону. Склон был усыпан камнями, и ему пришлось следить за каждым своим шагом, чтобы не вывихнуть ногу и не упасть. Через несколько шагов он оказался среди серо-белых обветренных глыб, похожих на каменный лес. Здесь камней под ногами оказалось еще больше, идти стало труднее. Джефф сконцентрировал все внимание на земле под ногами и буквально на ощупь спускался вниз, цепляясь руками за камни. Он был так занят этим, что, лишь остановившись, чтобы перевести дыхание, заметил, что опустился туман, окружив его мягкой белой пеленой, превратившей окружающие камни в почти невидимые призрачные силуэты, похожие на высокие надгробья, укатанные саваном тумана.

Схватившись за ближайший камень, он повернулся, чтобы поговорить с Майки, но маолота нигде не было видно.

— Майки! — позвал Джефф.

Его голос исчез в тумане и остался без ответа.

Джефф стоял, схватившись за каменную глыбу. Майки до этого шел буквально за его спиной. Джефф не слышал ни звука, не заметил ничего, что свидетельствовало бы о том, что с маолотом что-то случилось. Джефф открыл было рот, чтобы снова позвать его, но передумал. Он сконцентрировал свои силы на способности нефизического общения, и попытался почувствовать присутствие Майки, используя свои новые возможности, появившиеся с момента его прилета на Эверон.

Через несколько секунд ему показалось, что он почувствовал Майки, но не очень близко. Он сделал еще одну попытку преодолеть разделявшее их расстояние отчаянным усилием.

Наконец он почувствовал ответ Майки — это было сожаление о том, что он не может быть рядом. Ответ был слабым, но Джеффу показалось, что Майки приказывает ему идти дальше.

Поняв это, он почувствовал себя спокойно, ощутил уверенность в том, что дальнейшее продвижение в одиночку было заранее запланировано таинственной силой уже в момент его приземления на планету. Все его действия с того момента, как Эверон целиком захватил его еще на ступеньках трапа космопорта, были направлены на то, чтобы он оказался на этом месте именно в это время и дальше шел один навстречу тому, что ждало его с самого начала.

Поняв это, он почувствовал, что все встало на свои места. Джефф глубоко вдохнул влажный воздух, который до конца наполнил его легкие. Оттолкнувшись от камня, он пошел вниз по склону.

Туман сгустился, но Джеффа это не удивило. Туман этот был таким же живым созданием, как буря с градом, за которой он наблюдал с террасы дома Констебля, или туман, заслонивший луну перед нападением маолотов на загонщиков зубров. Очень скоро он мог различить лишь ближайшие глыбы. Потом он не стал видеть ничего, кроме белой пелены. Он продолжал на ощупь продвигаться вперед, чувствуя, что склон по-прежнему уходит вниз, пока не понял, что он либо миновал все камни, либо вышел на открытое место, оставив их позади. Он не касался камней уже в течение нескольких минут, а склон по-прежнему шел вниз.

Затем склон стал более пологим, как будто стал переходить в равнину. Камни под ногами стали более редкими, и скоро он ощущал подошвами лишь голую скалу. Наконец он почувствовал, что идет по абсолютно ровной, гладкой поверхности.

Взрыв эмоций, полученных от Майки, заставил его остановиться. Он пришел куда надо, хотя сам не знал, куда должен был прийти.

Некоторое время он не чувствовал ничего, кроме тумана вокруг. Потом туман стал редеть и подниматься, словно кто-то приподнимал огромный занавес, открывая его взгляду огромный каменный амфитеатр. Джефф стоял у огромной впадины среди гор. Дно впадины было плоским и ровным, на нем не было отдельных камней. Стены, окружавшие впадину, были увенчаны каменными шпилями, усеченными и похожими на ледяные колонны с плоскими вершинами, словно созданные морозами невероятно суровых зим.

У каждой колонны, насколько хватало глаз, был свой обитатель. На каждой скале лежал и смотрел на него взрослый маолот. Не было никакой необходимости узнавать название этого места, где он наконец оказался.

Глава 18

Тронная Долина.

Не было никаких сомнений в том, что молодой маолот покинул его не случайно именно здесь, где (Джефф знал это так же точно, как и то, что дышит), ничего не происходило случайно на протяжении тысяч эверонских лет. Это было не место для случайностей. Сейчас, когда туман рассеялся и Джефф почувствовал сопереживание сотен, а может, тысяч взрослых маолотов, он знал это вне всяких сомнений.

Невозможно было определить, сколько именно огромных зверей окружало его. Он мог, с помощью Майки или без него, рассмотреть каждого из них, но не мог сосчитать или увидеть всех одновременно. Впрочем, не имело никакого значения, сколько маолотов находилось здесь, потому что остальные, в данный момент здесь не присутствующие, могли смотреть на него глазами других. Тем не менее все они закрывали глаза или отворачивались, когда он пытался на них посмотреть. И это тоже не имело значения. На самом деле в Тронной Долине присутствовали все взрослые маолоты Эверона, и он это почувствовал совершенно точно, через совместное, направленное на него сопереживание, ощущаемое почти как физическое давление.

Они все были здесь, они все были здесь из-за него, чтобы судить его.

Он никогда еще в своей жизни не чувствовал себя таким маленьким, таким незначительным. Физически он не сжался от направленных на него многочисленных взглядов, но сердце его дрогнуло внутри, он в отчаянии огляделся, пытаясь отыскать Майки.

Слева он заметил движение у оснований колонн, потом увидел Майки, глаза которого были закрыты, как сейчас и у других взрослых, а по размерам его практически уже нельзя было отличить от остальных зверей, так сильно он вырос. Молодой маолот подошел по ровному полу амфитеатра к Джеффу.

— Майки… — сказал Джефф, когда маолот остановился перед ним. Он протянул руку, чтобы погладить его по шее, но потом опустил ее. Имя Майки звучало нелепо по отношению к старому другу, который вырос из этой уменьшительной клички и роли младшего любимого партнера по играм. Майки был равным, даже больше чем равным. Он подошел и сел рядом с Джеффом, мордой к многочисленным наблюдателям.

Джефф почувствовал, что лежавшие на колоннах звери о чем-то спросили Майки. Тот ответил отрицательно и остался рядом с Джеффом.

— Майки, что им нужно? — спроси Джефф.

Майки дал понять, что нужно проявить терпение и ждать. Главные события были еще впереди.

— Какие? — спросил Джефф.

Майки направил его внимание на самый край открытого пространства, и слева, присмотревшись, Джефф заметил выходившие из-за колонн фигуры, которые затем направились к нему. Некоторые фигуры осознавали, что они делают, другие двигались, словно в трансе, словно получив молчаливый приказ, не оставивший им выбора. Это были люди и звери, но звери, за исключением одного, были земными вариаформами.

Впереди шли Мартин и Джарджи. Взгляд их был чистым и ясным, и они выглядели так, словно знали, зачем здесь находятся.

— С вами все в порядке? — спросил Джефф, когда они приблизились.

— Конечно, — ответила Джарджи.

— Как вы здесь оказались?

— Прилетели с Мартином на самолете, на котором сбежали из лагеря Бью.

Они подошли к Джеффу и остановились.

— Я знал, что вы здесь окажетесь, — сказал Мартин.

Джефф посмотрел ему прямо в глаза, поверх головы Джарджи:

— Конечно, вы знали. — Он сам удивился, что говорит настолько спокойно. — Вы ведь Уилл, верно? — Да.

Они долго смотрели друг на друга. Джефф не видел Уильяма более пятнадцати лет, но сейчас не мог не поразиться, насколько сильно изменилась внешность брата. Рост был примерно тот же, телосложение тоже не изменилось. В остальном же Джефф безуспешно пытался разглядеть знакомые черты.

— Ты давно догадался? — спросил Уильям немного хриплым голосом. Манера разговора Мартина исчезла.

— Когда проснулся в вашем лагере на перевале. Что-то в тебе беспокоило меня с нашей первой встречи. Ты нравился мне почему-то больше, чем того заслуживал. Но я не знал наверняка до тех пор, пока не оказался в лагере.

— Что же такого я сделал в лагере?

— Дело не в том, что ты сделал. Что-то произошло со мной на Эвероне, и я стал лучше во всем разбираться, лучше, чем мог ожидать от себя, лучше, чем кто-либо другой. Сейчас я чувствую себя странно, несколько отстраненным от всего, но способным отчетливо мыслить. Частично, как мне кажется, это объясняется тем, что Майки запретил мне есть и отдыхать.

— Но почему лагерь? — настаивал Уильям. — Что именно произошло в лагере, что заставило тебя понять, кто я есть на самом деле?

— Уверенность пришла, когда ты назвал меня Джеффом. — Кажется, я где-то слышал или читал, что голос и походку подделать труднее всего, даже талантливому актеру. Ты знал об этом, поэтому постоянно называл меня мистером Робини. Потом, как я думаю, ты решил, что если ты будешь продолжать меня так называть, после того как я налетел на вас с Джарджи за то, что вы никогда не называете меня Джеффом, это только усилит мои подозрения. Тебе только не удалось назвать меня Джеффом не так, как это делал Уильям. Брат медленно кивнул.

— Я так и думал, — сказал он. Глаза его потемнели. — Джефф, ты знаешь, я во всем виноват. Я втянул тебя во все это.

— Все в порядке, — успокоил его Джефф. — Другого я вряд ли захотел бы.

— Хватит! — вмешалась в разговор Джарджи. — Думаю, я имею право на то, чтобы вы хотя бы кратко пояснили, о чем говорите!

Они повернулись к ней.

— Все началось с того, что я послал Майки на Землю, послал умышленно, — сказал Уильям. — Я начал дело, которое должно было закончиться здесь и при участии Джеффа. Участия вас и других людей я не мог предусмотреть. Не мог предвидеть такой результат восемь лет назад.

— Значит, — сказала Джарджи, — вы пришли сюда, чтобы убедиться в том, что Джефф добрался до Тронной Долины.

— Да, — сказал Уильям и посмотрел на Джеффа. — Джефф…

— Я же сказал, все в порядке. Только понять не могу, как ты мог предвидеть, что я получу грант на исследования здесь?

— А, это. Потребовалось подергать за ниточки. Любой человек, занимающий такую должность, может решить такую проблему за пять минут.

— Кто еще знает?

— Всего пять человек, причем четверо из них находятся на Земле, в штабе Экологического Корпуса. Посвящение даже такого числа людей было рискованным. Официально ничего не делалось.

— Я снова ничего не понимаю, — вставила Джарджи.

— Я был объектом эксперимента, — пояснил Джефф. — Он привез Майки на. Землю, чтобы он вырос со мной, тоже в качестве эксперимента.

— Мы не способны говорить с маолотами прямо. — Уильям кивнул на сидевших на колоннах зверей. — Это было экспериментом с обеих сторон. — Они дали мне одного из своих детей, я дал младшего брата, чтобы определить, сможем ли мы сделать из них переводчиков.

Он взглянул на Джеффа.

— У нас все получилось, верно?

— И да, и нет, — ответил Джефф. — Но если ты не мог разговаривать с ними, как мог убедить их отпустить Майки на Землю?

— Не знаю, — ответил Уильям. — Правда, не знаю, как мне это удалось. Знаю только, что в первые годы моего пребывания на Эвероне, еще до того как сюда допустили колонистов, я стал замечать, что маолоты обладают более развитым интеллектом, чем другие животные. Я попытался изучить их более подробно. Они увели меня в лес, можно сказать, захватили в плен, и привели сюда. Я провел здесь три дня и три ночи без еды и воды. Думаю, ты прав. Джефф. Головокружение от усталости и недостатка пищи облегчает, каким-то образом, общение с ними. На четвертый день я уже начал сходить с ума, и они принесли мне Майки. Он выглядел как толстый котенок-переросток, который не мог стоять даже на четырех лапах. Потом маолоты каким-то образом дали мне понять, что мне нужно с ним сделать. Думаю, они увидели во мне то же, что я заметил в них, и попытались с моей помощью наладить связь. Они решили сначала, что могут разрушить барьеры, изнурив меня и измучив голодом и жаждой, но это не сработало. Мы слишком от них отличаемся, чтобы общаться напрямую. Нет сомнения в том, кем они являются. Они — единственные инопланетные разумные существа, которых нам удалось встретить на звездах. Это чудесно. Они занимают место людей в эверонской цепи жизни.

— Не совсем так, — возразил Джефф. Уильям уставился на него.

— Почему ты так сказал? Что это значит?

— Значит, что это не совсем так. На самом деле правда еще более чудесна. Понимаешь, они не говорят так, как мы, они чувствуют вместо других и вместе с другими, но наша речь, по сравнению с этим чувством, покажется завываниями и ворчанием обезьян, если их сравнивать с нашей речью. Можете мне поверить, я испытал лишь зачатки этого чувства всего раз или два, когда оказался на Эвероне. Причем я не мог добиться сопереживания с ними, только сопереживания с Майки. Он замолчал.

— Прошу извинить меня. Я не могу объяснить словами даже приблизительно эти ощущения. Вы должны просто поверить мне.

— Но если мы не сможем общаться, значит, все наши усилия пропали даром! — воскликнул Уильям. Его лицо стало вдруг мрачным и старым. — Если в результате всех усилий ты сможешь общаться только с Майки, да и то с трудом, значит, эксперимент провалился. Мы мечтали о том, чтобы разработать способ общения с существами, находящимися на вершине экологических цепей других планет, но если в этом конкретном случае нам удалось лишь…

— Все не так уж плохо, — поспешил успокоить его Джефф. — Просто проблема настолько сложна и обширна, что мне пока удалось затронуть лишь край ее. Если здесь все пройдет удачно, значит, наши возможности далеко не исчерпаны. Если же мы потерпим неудачу…

— Что вы имеете в виду? — спросила Джарджи. Он посмотрел на нее и беспомощно пожал плечами.

— Не знаю. Я не понимаю, что получаю от них или даже от Майки, если рассматривать информацию с точки зрения людей, общающихся при помощи слов. Слова здесь не при чем. Я просто поглощаю ощущения.

Раздражение и собственное бессилие едва не стали причинами очередной вспышки гнева, способность испытывать который он совсем недавно открыл. Он воскликнул:

— Вы знаете, что такое чувство? У него нет формы и размеров, его невозможно объяснить никакими терминами. Вот что это такое!

— Продолжайте, — сказала Джарджи. — Вы сказали, что поглощаете ощущения.

— Да. — Он попытался объяснить еще раз. — Я испытываю ощущения, эмоции или что-то еще, что они мне передают, затем понемногу, крупица за крупицей, пытаюсь собственным разумом объяснить их значение. Вы знаете, наверное, что это за чувство, иметь что-то в голове, но не иметь возможность понять смысл. Это чувство не уходит, пока понемногу вы не начинаете понимать его. От них и Майки я получаю именно это.

— Как ты можешь объяснить происходящее? — спросил Уильям, кивнув на других людей и вариаформы животных, подошедших к ним совсем близко.

— Мы оказались здесь, чтобы они приняли какое-то решение, касающееся нас всех, а не только меня и Майки. Чего-то большего, чем… Мы — часть…

Джефф не мог подобрать подходящих слов и замолчал. Он посмотрел на плотную группу людей и животных. Зубр, устало опустивший голову, с затуманенными и тупыми глазами, стоял всего в двух шагах от Джеффа. На таком же расстоянии, но с противоположной стороны, стояли Армейдж и Бью. Эти два человека смотрели друг на друга с менее тупым, чем на морде зубра, выражением, но тем не менее явно не могли понять до конца, где находятся и зачем. Впрочем, Джефф, благодаря вновь обретенной чувствительности, начал понимать, что они приходят в сознание.

Чуть дальше стояли другие вариаформы животных и люди, среди которых Джефф узнал некоторых гостей, приглашенных на обед, который Констебль давал в честь Уильяма. Недалеко стояла Айвис Сакки, а рядом с ней находился один из представителей фауны Эверона Это был ее Джимми, как и прежде, связанный с хозяйкой поводком, пристегнутым к ошейнику. Впрочем, теперь они как будто поменялись местами Глаза Айвис были невидящими, как у лунатика. Она держала в руке конец поводка, как будто он был приклеен к ладони. Джимми, напротив, твердо держал свой конец поводка на расстоянии ширины тела от ошейника, и явно с его помощью вел Айвис, а не наоборот. Прямо на глазах у Джеффа Айвис вдруг повернулась и стала уходить от группы, как сомнамбула, и тут же Джимми, не выпуская поводка, взял ее за руку и вернул к группе. Здесь он еще некоторое время держал ее за руку, поглаживая ласково и глядя в ее невидящие глаза. В его действиях не было разумности, но была явная привязанность. Наконец, убедившись в том, что она никуда не уйдет, Джимми отошел и присел рядом, по-прежнему находясь на поводке.

Другие люди тоже находились в полубессознательном состоянии, как и вариаформы животных — антилопа, собака, кошка, свинья, курица и утка. Причем у животных это состояние было более сильным, чем у людей, за исключением таких, как Айвис Сакки. Джефф заметил у некоторых людей признаки возвращения сознания. Они несколько тупо, но вместе с тем сердито смотрели друг на друга, как люди, только что проснувшиеся и обнаружившие незнакомца в своей спальне.

Что-то несомненно должно было произойти. То, ради чего маолоты собрали их здесь, что необходимо будет изменить…

Скрытый смысл поведения Джимми и Айвис Сакки стал вдруг очевидным для Джеффа, накатил на него как приливная волна.

— Мой Бог! — произнес он громко. — Нас судят, именно на это были направлены их действия с того момента, как они отдали тебе Майки, Уилл.

— Судят? — Это был мрачный голос Армейджа, который, очевидно, почти пришел в себя и повернулся к ним.

— Именно это я и хотел сказать, — ответил Джефф не только ему, но и Уиллу и Джарджи, которые не спускали с него глаз. — Я должен был понять это раньше. Они поняли разницу между ними и людьми, как только первые команды высадились здесь. Эта разница не позволяет нам жить вместе ни на Эвероне, ни где-либо еще — Где-либо еще? — переспросил Уиллл.

— Именно так, — Джефф перевел взгляд на Джарджи. — То есть нигде.

— Что вы несете? — смешался в разговор Бью. — Хотите сказать, что эти маолоты могут выгнать нас с Эверона?

— С любой планеты, — сказал Джефф, по-прежнему глядя на Уиллла и Джарджи.

— Вы сошли с ума! — взорвался Армейдж. — Мне наплевать, кто они такие, у них нет техники, они не смогут противостоять тому, что мы сюда привезем…

— Кто привезет? — спросил Джефф, почти не отдавая отчета в том, что говорит с Констеблем и Бью. Он начинал понимать все глубже, что им противостоит, и слова, которые он произносил, не могли выразить в полном объеме то, что начинал осознавать его разум.

— Привезет? Мы привезем. Погодите… Он подошел к Джеффу.

— Не подходите, пожалуйста, — несколько рассеяно произнес Джефф. У него не было времени обращать внимание на других людей, когда расплывчатые формы начали обретать смысл в его голове. — Дайте мне подумать.

Армейдж замер, услышав слова Джеффа, но потом подошел ближе, к нему присоединился Бью.

Уилл встал между ними и Джеффом.

— Остановитесь, — сказал он тоном Мартина. — Немедленно.

Они остановились на несколько минут, потом, словно делали так и раньше, снова двинулись вперед, обходя Уилла с обеих сторон.

— Все в порядке, Уилл, — сказал Джефф.

В этот момент он почти не узнавал себя, но четко знал, что он может. Он обошел Уилла и протянул в сторону Армейджа и Бью руки.

— Стойте, — сказал он.

Его пальцы не касались мужчин, но новые способности, развивавшиеся внутри него все это время, казалось, сначала свернулись, а затем резко развернулись через кончики пальцев, словно живое воплощение силы воли, невидимое, но непреодолимое, и оба человека замерли, словно мышцы отказались им подчиняться.

— Подождите здесь, — сказал он. — Дайте мне подумать.

Он вдруг понял, что не имел в виду именно «думать». Он имел в виду процесс, связанный с пониманием ощущений, которым был сейчас занят его разум и в котором размышления занимали лишь небольшую часть. Он погрузился в себя и попробовал выразить словами, скорее ради других, чем ради себя, то что чувствовал.

— Мы им не подходим, — сказал он. — В этом все дело. Мы отказываемся приспосабливаться. Еще хуже, мы разрушаем… — Он замолчал на мгновенье. — В процессе самозащиты они должны либо слиться с нами, либо уничтожить нас… здесь, на Эвероне, и во всех других мирах, которые мы населяем.

— На Земле? — спросил Уилл.

— На Земле тоже, — рассеянно ответил Джефф.

— Как? — не удержался Армейдж. Другие очнувшиеся люди стали подходить ближе. — Можете сказать? Как они могут хоть что-нибудь нам сделать?

— Это мир принадлежит им, и любой другой мир будет принадлежать им, если они этого захотят.

— Что вы имели в виду, когда спрашивали, кто привезет что-то с Земли? — спросила Джарджи.

— Корабли с Земли, груженые оружием любого вида, сюда не долетят, — задумчиво произнес Джефф. — Они могут связаться с подобными себе существами повсюду. Конечно. Почему я раньше этого не понял? Они были способны сделать это уже в то время, пока Майки жил на Земле. Если бы они не могли с ним связаться, он не смог бы снова приспособиться к жизни здесь. Он стал бы безумным, в нашем понимании. Они использовали Майки и меня самого, чтобы изучить человеческую расу на Земле.

Он повернулся к Уиллу:

— Уилл, мы ничего не можем использовать против них, но они могут использовать все, что у нас есть, против нас.

Бью хмыкнул.

— Маолот может пилотировать космический корабль?

— Не обязательно маолот. Посмотрите. — Джефф указал на Айвис Сакки и Джимми. — Его лапы способны делать то же самое, что наши руки.

— На Земле нет ни одного Джимми, как и других эверонских животных, — сказал Бью. Джефф взглянул на него:

— Кажется, я слышал разговоры о получении разрешения на экспорт Джимми на Землю в качестве домашних животных. Впрочем, это не имеет значения. Там живут все породы животных, из которых вы вывели вариаформы для Эверона. Они могут связаться с ними, потому что могут общаться со всеми животными здесь.

— Общаться с животными здесь? О чем вы говорите? — спросил Армейдж.

Джефф кивнул на стоявшего совсем рядом зубра.

— Посмотрите на него и другие вариаформы, которые здесь находятся. Они пришли сюда самостоятельно. Никто их не приводил. Эверон добрался до них, Эверон их контролирует, когда хочет, точно так же, как он контролирует местных животных. Посмотрите сюда…

Он указал на колонны. Между основаниями колонн были видны цветные пятнышки: синие птицы-часы, серо-белые галуши, зеленые листомеры. Все эти существа терпеливо чего-то ждали, как и находившиеся сверху маолоты.

— Не верю, — пробормотал Армейдж.

— Конечно, — свирепо рявкнул Бью. — Впрочем, вы никогда не понимали Эверон. Они уставились друг на друга.

— Даже если вы говорите правду, — сказал Армейдж, — несколько лабораторных животных не в состоянии захватить Землю. На Земле почти не осталось животных, если сравнивать с человеческим населением.

— Есть крысы. Их так же много, как людей, может быть, даже больше. Есть насекомые. Есть водные животные и насекомые. Есть растения, наконец. Если флора Эверона способна становиться ядовитой для антилоп, земные растения тоже могут стать ядовитыми. Погода может восстать против нас. Люди не смогут жить на Земле.

— Хорошо, — глухо проворчал Бью. — Что же им от нас нужно?

— Вот именно! — возбужденно воскликнул Армейдж. — Может быть, мы сможем поделить мир. Заключить сделку. Выделить им огромные площади в качестве резерваций…

— Бью был прав, — сказал Уилл. — Вы — полный дурак.

— Дурак? Я слишком много работал, чтобы все потерять из-за каких-то маолотов.

— Думаете, это имеет значение? — спросил Джефф, но без особого пыла, почти печально. — Все гораздо хуже. Мы не можем торговаться. Мы находимся здесь, чтобы доказать, что имеем право на существование…

Он замолчал.

— Право на существование, Джефф, — подбодрила его Джарджи. — Продолжай.

Он услышал ее голос как будто издалека. У него вдруг закружилась голова и он почувствовал себя так, словно он лодка без весел в бурном море.

— Нет, — сказал он.

— Что нет? — спросила она.

— Я не могу!.. Нет. Майки… — Он отчаянно пытался связаться с маолотом. — Майки…

Майки сообщил, что не может помочь, причем тоже как будто издалека, хотя сам находился совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.

— Джефф, в чем дело? — услышал он голос Джарджи.

— Это я, — ответил он мрачно. — Все дело во мне. Вот чего они ждали. Они дали мне Майки, чтобы мы выросли вместе. Они хотят, чтобы именно я оправдал…

Он покачнулся и почувствовал, как его поддержали руки Уилла.

— Оправдал что? — спросила Джарджи.

— Все! — Это был крик из глубин его души. — Они хотят, чтобы я объяснил, почему они должны сосуществовать с нами. Они хотят, чтобы я дал им ответ. Они хотят, чтобы я объяснил, почему они должны оставить человеческую расу жить!

— Значит, ты должен попытаться, — сказал Уилл.

— Попытаться? — Джефф повернулся к нему. Он чувствовал себя так, словно его тело было разорвано на мелкие части и рассеяно по всем уголкам Вселенной. — Я? Но я самый неподходящий для этого человек во всей Вселенной, Мне наплевать на человеческую расу. Я был одинок, ни с кем не общался, кроме моей семьи, так давно, сколько я себя помню! Я считаю, что мы должны быть уничтожены, уничтожены и забыты!

Глава 19

В Тронной Долине воцарилась тишина. Словно все затаили дыхание, словно вся многовековая история этого места нужна была только для этого решающего момента.

— Нет, — раздался голос Уилла. — Я в это не верю. Тишина была нарушена безвозвратно. Джефф повернулся к нему:

— Нет, — повторил Уилл. — Я не верю тебе, я тебя знаю.

— Уилл, — сказал Джефф, и у него заболело горло. — Я именно так думаю. Ты не видел меня много лет. Единственными представителями человеческой расы, которые что-то значили для меня, были отец и мать. Был бы еще и ты, но тебя не было так долго, ты просто исчез. Когда они умерли, не осталось никого.

Уилл не шевелился. Он просто смотрел прямо в глаза Джеффа. Даже голос его не изменился.

— Думай, — сказал он. — Ты говоришь, что не видишь никаких оснований для существования человеческой расы? Даже ее части? Ни единого человека?

— Я не… — начал Джефф, но замолчал.

Дело было не в том, что он усомнился в своих чувствах, которые не оставляли его со времени смерти родителей. Просто вопросы Уилла вызвали ничем не обоснованный страх, что он что-то упустил, о чем-то забыл. Он посмотрел вокруг и увидел Джарджи.

Она стояла и смотрела на него с отрешенной задумчивостью, как будто ее занимали мысли, совершенно не касающиеся вопроса, на который ему предстояло дать ответ. Он смотрел на нее и вспоминал их первую встречу, как она сидела у костра, скрестив ноги и положив арбалет перед собой на землю.

Потом ему в голову пришла совсем другая мысль. Он вспомнил, как стоял на верхних ступенях трапа космического корабля в космопорте в Эверон-Сити и испытывал горькое чувство по отношению к колонистам, с которыми ему пришлось путешествовать. Чувство было тем же, но сейчас он впервые осознал, что долгие годы его не оставляла надежда на то, что люди в новых мирах окажутся похожими на него, на Уилли, на его родителей.

Сейчас он понял, что эта мечта смогла пережить даже его общение с гостями на обеде в доме Армейджа, его встречу с Чейвелом, его разочарование в Мартине, который оказался Уиллом, и усилилась после его встречи с Джарджи. Несмотря на ее «колючесть», она была именно тем человеком, которого он мечтал встретить на Эвероне.

Итак, он стоял перед выбором. Уилл всегда знал его лучше него самого. Он никогда не оставлял надежду найти людей своего образа мыслей. А его вера в самостоятельность и самоизолированность была не более чем самообманом, которым он пытался обвести вокруг пальца самого себя.

Он протянул руку, и Джарджи взяла ее. От прикосновения ее пальцев волна тепла пробежала по телу Джеффа.

— Хорошо, — сказал он Уиллу. — Пусть будет по-твоему. Пожалуй, я ни к кому не испытываю подобной ненависти.

— Ненависть! — воскликнул Армейдж. — Если уж говорить о ненависти, так ее испытывают к нам эти полчища маолотов!

— Нет, — возразил Джефф.

— Нет? Что значит нет? Да они нас ненавидят! Они не могут иначе!

— Нет, — Джефф покачал головой. — Смотрите! Он указал свободной рукой на Джимми, который прижимался к локтю Айвис Сакки, словно пытаясь передать тепло своего маленького тела человеку.

— Некоторые из них даже любят, — продолжал Джефф. — Беда в том, что одной любви недостаточно. Ни для них, ни для нас.

— Я говорю о проклятых маолотах! — упрямо твердил Армейдж.

— Маолоты! — воскликнул Джефф, ощутив приступ гнева. — Да что с вами происходит? Неужели вы до сих пор не поняли, что дело не только в маолотах, а во всем Эвероне? Во всех жизненных формах, от маолота до мельчайших вирусов в грязи!

Армейдж молча смотрел на него. Бью тоже не сводил с него глаз, как и другие люди, достаточно очнувшиеся, чтобы понимать его слова.

— Неужели вы не видите того, что находится прямо у вас перед носом? Посмотрите на этого Джимми. Он любит Айвис Сакки, но тем не менее привел ее сюда. У него не было выбора. Неужели вы не можете понять? Все на Эвероне является частью одного существа и единого экологического сознания. Маолоты не более чем верхнее звено жизненной цепи, ее голова. Они могут нас слышать и нам отвечать. Но именно этому эверонскому сознанию необходимо знать, может ли оно сосуществовать с нами безопасно для себя или ему следует уничтожить нас, чтобы выжить. Каждое насекомое, каждая амеба участвует в принятии этого решения. Каждое живое существо является частью этого единого сознания Эверона.

Они молча смотрели на него. Он чувствовал, что даже сейчас они не до конца поняли смысл его слов. Только Джарджи и Уилл показали, что поняли. Джарджи — слегка сжав его ладонь, Уилл — кивком головы.

— Да, — едва слышно произнес Уилл, словно убеждая самого себя. — Да.

— Любой человек, который живет здесь, — вдруг сказала Джарджи, — действительно здесь живет, знает, как все взаимосвязано. Любой человек, живущий в лесах, не раз видел, как добыча сама идет прямо в пасть галуши или маолота. Даже если вы не видели этого, то чувствовали, как все здесь происходит. Животные сливаются с растениями, животные и растения сливаются с воздухом и землей. Джефф прав! Все живое здесь — единое существо.

Лицо Бью потемнело и исказилось от злости. Благодаря обретенной им чувствительности Джефф понимал, какая борьба кипит внутри лесного великана. Но Бью не произнес ни слова.

— Хорошо! — сказал Армейдж. — Что дальше? Скажи им то, что они хотят услышать, и помоги нам выбраться отсюда. Потом решим, что с ними делать. Скажи, что они могут жить с нами. Скажи все что угодно!

— Все не так просто… — начал было Джефф.

— Почему? — закричал Армейдж. — Как они могут определить — правда это или нет?

Тлевший в Джеффе гнев едва не заставил его потерять терпение.

— Они ждут от нас не слов. Неужели вы не понимаете. Они должны что-то почувствовать в нас, понять, не появилось ли это в нас, а если мы не сможем это показать и доказать, то с нами будет покончено. Они могут устроить град или засыпать спорами сорняков свежевспаханную землю. Или закрутить ужасную бурю, которая будет длиться десять часов. Они могут изменить климат и заморозить нас, или погубить урожай на полях. Они пока не предпринимали против нас ничего серьезного. Но если они примут такое решение, все будет кончено. Они могут настроить против нас любое животное, любую птицу, любое насекомое. Даже вариаформы будут охотиться за нами, чтобы убить. Вот что произойдет. Поймите, это сделают не маолоты, это сделает планета Эверон. Это будет не продуманный заранее план. Это будет рефлекс, инстинктивный удар, вызванный страхом. У нас остается единственная надежда на то, что мне удастся убедить Эверон, что в нанесении удара нет никакой необходимости. Неужели вы этого не понимаете?

Он посмотрел на Армейджа, пытаясь уловить в его лице хотя бы намек на понимание. Но Армейдж лишь сжал губы и отвернулся, чтобы посмотреть на каменные колонны и молчаливые фигуры на них.

— Джефф, — сказал Уилл. — Ты попытаешься? Джефф повернулся к нему.

— Попытаюсь, правда, не знаю как. Уилл кивнул и спросил:

— Чем я могу помочь тебе?

— Ничем. Я даже не знаю, есть ли во мне то, что они надеются увидеть.

— Есть — уверенно сказала Джарджи. Ее слова поддержали его так, будто сильная рука подхватила под локоть и помогла устоять. — Они не стали бы отдавать тебе Майки, не стали бы собирать всех нас здесь, если бы не верили, что в тебе есть то, что они надеется увидеть. Вопрос не в том, что это есть, а в том, — сумеешь ли ты убедить их увидеть это.

Джефф кивнул, успокаиваясь.

Она была права. Она должна быть права. Если бы в нем самом ничего не было, все не зашло бы так далеко и он не оказался бы здесь. Если бы человечество было полностью лишено того, что хотел увидеть в нем Эверон, все завершилось бы давным-давно. Тогда наступил бы конец, не только для него, но и для Майки. Жизненная цепь Эверона была единым живым существом, но связь между членами цепи была основана на степени полезности, а не на любви.

Конечно, дело заключалось не в любви, а в выживании. Что он сказал всего несколько минут назад? Что-то самое существенное…

И тут… он почувствовал это впервые в жизни… в его сознании возник образ жизненной массы Эверона, с трепетной настороженностью смотрящего на жизненную массу Земли и задающего вопрос: «Мы способны соединиться? Мы способны наладить экологически правильную взаимосвязь? Мы способны стать единым организмом?».

Жизни Эверона необходимо было знать, подчиняется ли жизнь на Земле тем же правилам? Одни и те же правила необходимы были для выживания, и Эверону крайне важно знать, соблюдает ли их Земля или способна ли она будет их соблюдать. До сих пор Эверон видел лишь самоубийственный, безумный вариант непонятных правил, вариант, в соответствии с которым один вид боролся с другими видами своей же экологической цепи и уничтожал их ради собственной выгоды.

Эверон должен был убедиться, что это лишь временная болезнь, а не врожденный порок жизни на Земле. Только такое доказательство могло остановить Эверон, во главе с маолотами, от уничтожения структуры, которой являлась экологическая цепь Земли.

В этом разрушении не будет мстительности. Многие низшие формы могут даже выжить, войти в эверонскую цепь. Но больная часть, человеческая часть, будет уничтожена во всех мирах, в которых она существует.

Но не все люди были больны. Некоторые остались здоровы, поскольку некогда вся раса была здорова.

Когда-то…

Его разум переместился через пыль веков к временам юности человечества, в верхний палеолит, когда люди, уже не человекообразные обезьяны, а настоящие люди, были здоровой и чистой частью экологической цепи на Земле. Он увидел пещерную живопись в Ласко во Франции, чудесные, словно живые, изображения бегущего оленя, лошадей, быков…

Потом его мозг скользнул через тысячелетия — к уничтожению американских бизонов…

Возможное доказательство родилось внезапно. Все еще сжимая руку Джарджи, он быстро шагнул к зубру и обнял его свободной рукой за голову, поднял ее, чтобы посмотреть в печальные тупые глаза.

— Зубр, — произнес он низким сердитым голосом. — Зубр, я тебя знаю. Я знал тебя восемь тысяч лет назад. Я знаю тебя сейчас. Я знаю тебя, зубр…

Печальные глаза смотрели на него. Глубоко внутри он заметил первые робкие признаки пробуждения.

— Зубр, — сказал он. — Выслушай меня, зубр. Что-то внутри захватило все его существо и неудержимо уносило прочь. Образ того, что было, того, что стало потом, общих истоков человека и животного переставал быть расплывчатым. Он принимал отчетливые очертания, и одновременно зубр сбрасывал с себя влияние планетарного разума Эверона, который подавил естественный огонь его духа до полного послушания. Джефф отпустил руку Джарджи, чтобы обеими руками обнять косматую голову зубра и смотреть ему прямо в глаза.

— Зубр, — прошептал он. — Мы с тобой — одно целое. Мы из одних костей и крови, мы — часть одной жизни. Зубр, слушай меня…

Тупость начинала исчезать из взгляда зубра. Горизонтальные зрачки смотрели на Джеффа, темно-коричневые и невинные, но просыпающиеся эмоции окрашивали в красный цвет наружную окружность конъюнктивы. Джефф почувствовал первый признаки пробуждающейся нормальной реакции быка: это была рефлекторная паника, страх, который был яростью, и ярость, которая была страхом, и они готовы были вырваться на поверхность.

— Зубр, — говорил Джефф. — Я люблю тебя, зубр, но это еще не все. Мы с тобой — одно целое, ты и я. Мы всегда были одним целым. Мы никогда не станем чем-нибудь иным, потому что мы оба принадлежим тому, что связывает нас вместе. Ты — форма зубра, я — форма человека, но для сознания Эверона между нами нет разницы. Ты меня слышишь, зубр?

Зубр приходил в себя. Джефф почувствовал руками его пробуждающуюся готовность сражаться или бежать. Примитивный разум на его глазах быстро поднимался из мутных вод почти полной бессознательности к свету, к принятию решения и к действию. Джефф опустил правую руку вниз по шее зубра и почувствовал, как дрожат мощные мышцы. Начали опускаться короткие острые рога. Через мгновенье зубр проснется полностью, и инстинктивный страх бросит его в атаку.

Но в структуре жизни Эверона такая атака не была обязательной. Более могущественные законы господствовали над таким страхом и запрещали такую реакцию. Если внутри него действовал такой закон, маолоту не требовалось физически заставлять листомера остановиться. Листомер сам подождет, и будет ждать спокойно, потому что более важная потребность единого многовидового существа главенствует над потребностью и волей отдельного вида. Таким же образом Джимми мог привести Айвис Сакки в Тронную Долину. Если такая реакция все еще сохранилась в рожденных на Земле формах жизни, знания, полученные Джеффом от Майки и Эверона, позволят ему успокоить зубра, прекратить нарастание в нем инстинктивного страха.

— Зубр, — прошептал он на ухо животному. — Зубр…

Животное слышало его, но не понимало. Поднялись веки, обнажив коричневатые белки. Эллиптические зрачки расширились. Конъюнктива покраснела и распухла. Паника ударами барабана билась в огромной груди зубра. Тело весом около тонны, казалось, раздулось и нависло над Джеффом.

Он прикрыл глаза и направил разум за пределы известной истории своей двуногой расы, и еще дальше назад, когда другие формы жизни на родном глобусе владели миром в такой же мере, как и первобытные люди. Назад… назад в то время, когда они были вместе, бык и человек, и все другие существа, жившие и умиравшие на Земле в период палеолита.

— Мы с тобой одно целое… — повторял он. — Мы с тобой одно целое…

Долгое время его сознание находилось во власти проснувшейся в зубре ярости-паники, как щепка в водовороте, именно так, а не наоборот. Затем, убедив себя, он впервые почувствовал реальную силу надвидовых законов, законов физики жизни, поднимавших из глубин подсознания воспоминания, о существовании которых он даже не подозревал.

— Брат медведь… — услышал он свои слова. — Брат медведь, прости меня. Я убил тебя, чтобы мой народ мог жить. Брат медведь, великий медведь, мудрый медведь, более великий и мудрый, чем я, прости меня за то, что я убил тебя, чтобы выжить. Брат зубр, прости меня. Зубр, великий зубр. Ты сильнее и храбрее меня, но я должен удержать тебя, я должен подчинить тебя себе, чтобы мой народ мог жить. Брат зубр, успокойся… успокойся, брат зубр, чтобы мой народ мог жить…

И из-за грани истории, из-за грани знаний, доступных сознанию, из-за грани понятия самого времени, пришли в действие великие законы, связывающие воедино всю жизнь на Земле, словно массивные балки, они укрепили слабую конструкцию его воли… и зубр успокоился. Паника и страх стали затихать, уменьшаться, уходить в покорность, в готовность подчиниться.

Огромные мышцы спины и лопаток расслабились и обвисли. Краснота исчезла из глаз, зрачки сузились, коричневатые белки скрылись под опустившимися веками.

Зубр стоял неподвижно и ждал, соединенный с Джеффом невидимыми связями жизни, существовавшими задолго до того, как были зачаты их самые первые предки. Сработали законы, подобные законам жизни на Эвероне.

Джефф медленно разжал руки. Они были так плотно прижаты к огромной голове быка, что он с трудом освободил пальцы. Стояла напряженная тишина, соединившая людей и зверей, стоявших рядом, наблюдателей на склонах и во всем амфитеатре.

Он почувствовал рядом с собой Джарджи, машинально протянул руку и обнял ее. Ничто не нарушило тишину.

Потом поднял голову лежавший прямо перед ними на колонне маолот. Он открыл пасть, и оглушительное рычание сотрясло Тронную Долину. Еще прежде чем появилось эхо, рычание раздалось со всех сторон. Это был не охотничий призыв, а просто мощное рычание, слышное, как уже мог удостовериться Джефф, на многие километры.

Рычали все маолоты на колоннах, и отраженный каменными стенами звук был просто оглушающим. Воспользовавшись своей связью с Майки, Джефф обвел взглядом амфитеатр и везде увидел широко открытые глаза маолотов. Глаза цвета сапфира, топаза, граната, такие разные, но одинаково мудрые. Эта мудрость была неподвластна ему. И Джефф понял, что потерпел бы полное поражение, если бы увидел эти глаза до того, как овладел великими законами сам, так как сила этих законов была во взглядах всех взрослых маолотов. Если бы он посмотрел в их глаза раньше, то никогда бы не нашел в себе смелости попытаться отыскать столь древнюю и мощную силу в самом себе.

Он посмотрел на Майки и увидел его глаза, наконец-то открытые и полные мудрости. Радость переполняла его. Он крепко обнял Джарджи. Уилл обнял их обоих. Все вокруг, даже колонисты, смотрели друг на друга в ошеломлении, не понимая до конца, но подсознательно чувствуя, что каким-то образом все обошлось благополучно.

Джефф закричал что-то Джарджи и Уиллу, но они только покачали головами, ничего не было слышно в таком шуме. Он закричал снова, просто чтобы ощутить радость от своих слов, Джарджи и Уиллу он все скажет позже, когда настанет время разговоров.

— Теперь мы готовы! — вот что кричал он им. — Теперь наконец мы готовы!

И Майки с любовью прижался к ним троим.

Оглавление

Гордон Диксон . ХОЗЯЕВА ЭВЕРОНА

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

Реклама на сайте