«Обитель драконов»

— Я тебя не удерживаю. — Палома пожала плечами. Объяснять не хотелось. Однако она забыла, как настойчив может быть варвар. А сейчас он явно хотел получить ответ на свой вопрос.

— Ладно, — скрепя сердце начала она. — Я ведь предупреждала — тебе со мной будет неинтересна просто для меня это своего рода ритуал, понимаешь? Через Южные Ворота я в свое время вошла в Бельверус. Денег у меня было всего ничего, а из имущества — только меч, доспехи и лошадь. Пока не нашла способ заработать, ютилась в самых бедных кварталах… ну, ты видел. Потом появилась возможность зажить побогаче. Однако я боюсь забыть, с чего начинала. Когда предаешь свою память, рано или поздно она может предать тебя.

Северянин понимающе кивнул. — Если бы я все время жил в одном месте, то, наверное, делал бы нечто похожее. Но ты высоко метишь, подруга!

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, заканчивается-то твоя прогулка у королевского дворца…

Она засмеялась. И правда… Однако в этом не было никакого скрытого смысла.

— Королевой я быть не собираюсь. Тем паче, наш король давно женат!

— Что не мешает ему развлекаться на стороне…

— А тебе-то откуда это известно? — Тайные похождения Нимеда отнюдь не были достоянием широкой публики. Однако, Конан лишь выразительно поднял брови и ничего не сказал в ответ, что лишний раз утвердило Палому во мнении, что приятель ее далеко не так прост, как желает казаться.

Даже Грациан, надменный и донельзя придирчивый в выборе своего окружения, приблизил к себе киммерийца после того, как тот пару месяцев прослужил у него — настолько, что они стали почти друзьями… а это говорило о многом.

А здесь, в Бельверусе, Конан как-то упоминал Лаварона, главу тайной службы — причем в таком тоне, что не оставалось сомнений: он знаком с грозным герцогом лично! Так почему бы и не с королем?

Сама Палома не имела чести быть представленной верховному сюзерену. Для нее это были высоты почти недосягаемые. Суровые порядки в Немедии строжайше разграничивали сословия, которые внутри себя делились еще на множество рангов, уровней и слоев. Каждый существовал отдельно от остальных, и возможностей нарушить установленный порядок у обычного человека почти не было. Кем ты родился, кем был твой отец — это раз и навсегда, до самой смерти предопределяло твое существование.