«Трон»

Максим Димов Трон

И я там был, и водку пил.

Замерзший демон бился о стекло.

Была зима, и Санта-Клаус

Пытался уволочь за хвост уснувшего кота.

Ю. Бережной

ЧАСТЬ 1

Новый день давно предъявил свои права на оставшуюся часть ночи, а в малой гостиной, перед весело потрескивающим камином, бодрствовали два человека. Неровное пламя вырывало из темноты неясные контуры обстановки помещения, отбрасывая на стены причудливые тени двух расставленных перед камином кресел. За окном безумствовала весенняя ночь, соперничающая с холодными порывами зимнего ветра — завывала в трубах, бросала в темный прямоугольник окна крошево из веток, дерна и песка, пыталась запустить мерзлые щупальца внутрь, задуть камин и разбудить дремавшую за дверью стражу.

Последнее произошло от грохота разбившегося стекла. Стражники вскочили, оба дружно схватились за оружие.

Человек в правом от камина кресле ворчливо буркнул:

— Тише, будь добр. Ты мешаешь охране спать.

Его собеседник хмыкнул, отшвыривая ногой осколки разбитого бокала.

— Они еще не сбежали? Где ты только набрал таких олухов?

— Они не олухи, Ланс, они просто ничего не знают. Хотя вопросы себе и задают.

Названный Лансом рассмеялся:

— Они давно уже знают ответы на них, Винсент. По-моему, пришло время мудрого приказа.

— Не раньше, чем я сам уберусь отсюда.

— Или тебя уберут.

Винсент отвернулся от огня и посмотрел на брата:

— Я давно заметил, что стоит тебе прищемить хвост, как ты тут же начинаешь корчить из себя циника.

— Протестую! Я не циник, я просто трезво смотрю на вещи.

— Тогда перестань фокусничать, ты же не ребенок.

— Почему бы и нет? В конце концов, фокусы, это то, что у меня лучше всего получается.

Его брат снова уставился на огонь и равнодушно предложил:

— Тогда фокусничай.

Ланс вытянул вперед руки и с комичной сосредоточенностью что-то забормотал. Осколки разбитого бокала на полу заворочались, поблескивая, и стали сползаться, образовывая некую форму. Винсент демонстративно зевнул. Тем временем, горстка битого стекла окончательно приняла форму бокала, плавно поднялась над полом и повисла в воздухе, медленно оборачиваясь вокруг своей оси.

— Ну как, полегчало?

— Да.

— И хватит, — Винсент с интересом посмотрел на бокал и добавил:

— Неплохая работа.

— Хватит, так хватит, — согласился брат и небрежно щелкнул пальцами. Бокал, потеряв свою неведомую опору, устремился вниз. По полу брызнули осколки.

В коридоре завозились, завертелась дверная ручка.

— Отставить! — рявкнул, не оборачиваясь, Винсент.

— Кажется, мы плохо себя ведем, — заметил Ланс.

— Позер.

За окном зима окончательно взяла верх и теперь озлобленно рвалась к ним. Хлопья снега густо облепили подоконник, стекла покрылись причудливыми узорами.

— Бывая здесь, иногда я забываю, что нахожусь дома, — задумчиво признался Ланс.

— Я тоже.

— Ты так свободно об этом говоришь...

Брат поежился:

— Поверь, мне также больно осознавать это, как и тебе. Но тут уж ничего не поделаешь. Этот Дворец на редкость пренеприятнейшее место (насквозь пропитан ложью и смертью), и не нам что-либо тут менять.

В дверь постучали.

— Это Трель, — буркнул Винсент. — Открой.

Брат сосредоточенно прикрыл глаза и на мгновение застыл в кресле. В этот раз он ничего не бормотал, но замок негромко щелкнул, и дверь приоткрылась, впуская немолодого слугу.

— Да? — Винсент посмотрел на вошедшего.

— Ваша Светлость, Вы приказали прийти к седьмому часу.

— Верно.

Слуга приблизился и заговорил, значительно понизив голос:

— Осмелюсь доложить, что все уже проснулись и понемногу собираются в гостиной.

— Готов спорить, что никто сегодня толком не спал, — вставил Ланс.

— Дальше! — потребовал его брат.

— В ореховой гостиной сейчас находится пять человек — старый герцог Кардиган, принц Эдвин, принц Леонард с принцессой Дианой и молодой герцог Фредерик. Принц Лоун и принцесса Эмилия гуляют в Зимнем Саду. Также известно, что маркиз Кардиган полчаса назад покинул свои покои, но где он сейчас неизвестно. Правда, в комнатах Его Высочества горит свет и, судя по всему, у него посетитель. Кто именно, устанавливается.

— Похоже, во Дворце свирепствует эпидемия бессонницы, — заметил Винсент.

— Позволю себе добавить, Ваша Светлость, что все мужчины при оружии. Также, у Яго вызывает подозрение прическа принцессы Эмилии. Зато принцесса Диана безоружна.

Ланселот хохотнул:

— Еще бы! При ее врожденной ядовитости оружие и не требуется.

Винсент улыбнулся:

— Спасибо, Трель. Ты свободен.

Слуга поклонился и вышел.

— Еще та ночка выдалась, — посетовал Ланс. — Надеюсь, для наших родственничков она не прошла даром.

Брат внимательно взглянул на него:

— Так же, как и для нас.

— О, Древо! — притворно ужаснулся Ланс. — Неужели я так плохо выгляжу?

Он поднялся и снял с каминной полки несколько непочатых бутылок вина.

— Это срочно необходимо поправить.

— Это так просто не поправишь, но мысль интересная.

Потом они пили вино и молчали. За окном проступили очертания ближайших, раскачивающихся под ветром, деревьев, что только усиливало неприятное впечатление от разыгравшейся непогоды.

Часы на стене пробили восемь раз. Ланс посмотрел на брата.

— Не пора ли нам спуститься?

Тот с готовностью отложил свой бокал.

— Ты прав, не стоит дразнить их. Поспешим же.

В гостиной уже все собрались. Кресла были расставлены так, чтобы присутствующие видели и входную дверь и друг друга. Собственно говоря, они расположились широким полумесяцем. Принц не выдержал и улыбнулся.

Оба сразу оказались в центре внимания.

— Доброе утро, — громко приветствовал сразу всех Винсент.

— Дядя, — кивнул Ланс единственному поднявшемуся им навстречу невысокому пожилому человеку.

— Ланселот, Винсент, присаживайтесь, пожалуйста, — дружелюбно отозвался тот.

Под внимательными взглядами они отыскали два свободных кресла и молча уселись. Также молча приняли у слуги напитки, после чего Винсент углубился в изучение своего бокала, а Ланс — присутствующих. В комнате установилась тишина, нарушаемая лишь звуками непогоды за окном, треском поленьев в камине и негромким звоном стекла из бара, где хозяйничал человек в одеждах Дома старого герцога.

Первой, разумеется, соскучилась Эмилия.

— Как спалось, брат Ланселот? — с нескрываемой иронией она посмотрела ему прямо в глаза.

— Неплохо, сестра, — светски улыбаясь, заверил он, — как, надеюсь, и остальным. Не правда ли?

Эти остальные, следившие за ними с повышенным вниманием, дружно закивали, но заполнять наступившую паузу никто не спешил.

— А ты? — в свою очередь поинтересовался принц.

— Превосходно, вот только под утро меня разбудил своим топотом ваш с Винсентом шпион, Трель.

— В самую точку, — вмешался крупный мужчина, сидящий через три кресла от Ланса, — и я видел этого малого. Крайне неприятный тип — глаза красные, весь какой-то издерганный, озабоченный. Винсент, ты должен лучше заботиться о своих шпионах.

Все в комнате заметно оживились. Винсент невозмутимо покрутил в руках свой бокал и задумчиво произнес:

— У Треля сложный период в жизни, Эдвин, и я тут ни при чем. Просто он устал выгонять твоих наушников из-под кроватей и шкафов.

Все заулыбались.

— Один ноль в пользу Винса! — провозгласила Эмилия и звонко рассмеялась.

— Боюсь, сестрица, сегодня чувство юмора тебя подводит. Ничего смешного в его ахинее я не нахожу, — отрубил Эдвин.

— Тогда, скорее, оно подводит тебя... — возразила сестра, но ее перебила сидящая в центре, по правую руку от старого герцога, женщина:

— Не обижайся, Эдвин, Эмилия смеялась не над тобой. Просто шкафы и кровати у нее вызывают какие-то свои ассоциации.

— Пусть уж лучше у меня, чем вообще ни у кого, — мгновенно парировала Эм.

— Не обольщайся, просто другие умеют их скрывать.

— В том числе, и от самих себя.

Женщина в черном нахмурилась, но тут громко расхохотался ее сосед. Одетый также во все черное, внешне он был очень похож на свою сестру. Что и не удивительно для близнецов. Высокие, худощавые, но гибкие и сильные, они были неразлучны. Кроме внешности, эту пару роднила и удивительная схожесть характеров и реакций. И холодный, отстраненный взгляд двух пар пронзительно-черных глаз. Глазам этим были чужды тепло и сочувствие, и лишь единственную эмоцию — злобу — они могли отражать. Такое нередко случалось, когда близнецы выезжали из своих обширных владений на юге королевства в Свет, и тогда все старались держаться от них подальше. Ни Леонард, ни Диана ни во что не ставили людские жизни, ни свои, ни чужие, и не признавали никаких общепринятых норм, хотя и старались следовать правилам этикета, навязанным им исключительностью происхождения. Очень одаренные, близнецы интересовались только самыми темными аспектами ритуальной магии. Их опасались многие из присутствующих, а кое-кто и побаивался, о чем они знали, но никогда этим не пользовались. Близнецы не любили интриговать, так как полагали, что все необходимое можно просто взять силой.

Все это не могло не отразиться на их манере держать себя. Оба были резки и высокомерны, и у того, кто впервые сталкивался с ними, складывалось впечатление, что его ни в грош не ставят и заговаривают лишь по необходимости. Чаще всего, так оно и было.

— Вот маленькая колючка! Учись, сестра.

Но Диана уже успокоилась и только равнодушно улыбнулась. В гостиной снова воцарилась давящая тишина.

— Я давно заметил, что все наши встречи удивительно похожи, — заговорил сидящий в крайнем правом кресле Филипп. — Мы начинаем беседы с дружного молчания, затем занимаемся произнесением колкостей и гадостей. Потом опять молчим. Потом ругаемся. Повторив процесс несколько раз, мы расходимся.

— Ты можешь это как-то объяснить? — заинтересовался Ланселот.

Филипп покачал головой:

— Ничего определенного сказать не могу. Но мысли есть.

— Например...

— Изволь. Возможно, все это признаки вырождения нашего Рода, или, если угодно, дурная кровь. Возможно, сказывается наша, чисто семейная аллергия друг на друга. Еще — тяжелое детство, врожденная водобоязнь и просто умственная ограниченность.

— Я бы сказал, что все вместе, — добавил правый сосед Ланса, Виктор.

Эдвин посмотрел на него долгим взглядом и осведомился:

— Надеюсь, я должен воспринимать все это как шутку?

— Ну конечно, воспринимай, — милостиво позволил Виктор.

— Очередной сеанс группового восприятия с последующим летальным исходом, — заметил кто-то вполголоса.

— Это лишний раз доказывает, что восприятие не полное, — поправил Филипп и криво усмехнулся.

Эмилия громко вздохнула.

— О, Свет! — с чувством произнесла она. — Как мне надоели эти глупые колкости, недомолвки, намеки. Мы же одна семья! Ну, давайте же, давайте прекратим все это и попробуем жить по-человечески.

Призыв если и не встретил горячего одобрения, то отвергнут также не был. Кто-то смотрел на сестру с сочувствием, кто-то с пониманием. Леонард с Дианой негромко переговаривались и вообще не обратили на него внимания. Они сидели в одинаковых позах, закинув ногу на ногу, и почти синхронно болтали носками одинаковых сапог для верховой езды. Филипп, тоже заметив это, с улыбкой наблюдал за ними. Старый герцог спал. Его сосед, Виктор, с иронией разглядывал Эм, но, почувствовав на себе взгляд, повернулся к Лансу и подмигнул.

В углу звякнуло стекло и раздалось негромкое поскрипывание — немолодой слуга неторопливо толкал перед собой заставленный бокалами столик на колесах. У самого дальнего от Ланса кресла он остановился.

Филипп, словно выйдя из полузабытья, вздрогнул, кивнул слуге и, поставив свой бокал на нижнюю полку тележки, взял новый. Он был единственным сыном герцогини Харлы, старшей сестры покойного короля, и казался Лансу веселым, беззаботным человеком, не способным, в отличие от большинства своих родственников, ни на какие пакости.

Столик мягко подъехал к следующему креслу. Сестричка Эмилия, Эм, неподвижно сидела, словно обессиленная своей эмоциональной вспышкой. Вымученно улыбнувшись слуге, она поставила свой почти полный бокал и взяла новый. Последнее время Ланс мало общался с ней, и ее поразительный темперамент ставил его в тупик. Для него сестра была полной загадкой, хотя он знал, что многие считают ее обыкновенной дурой.

Слуга остановился у следующего кресла. Не прекращая беседы с сестрой и не взглянув на слугу, Леонард одним залпом осушил свой бокал и взял новый. Для Леонарда и Дианы ничего, кроме них самих не существовало.

Герцог Кардиган был следующим. Ланс посмотрел на старика и привычно поразился способности того противостоять годам. Так же как и сейчас, он выглядел и десять, и двадцать лет назад, и всегда казался принцу воплощением спокойствия в их взбалмошной семье. Невысокий, хрупкий настолько, что любая одежда, даже скроенная лучшими портными, сидела на нем мешковато, он был полной противоположностью своему брату, королю Дарвину. Болезненное, одутловатое лицо, тяжелая походка ясно указывали на многочисленные старческие недуги... и все же, он пережил короля. После смерти Дарвина, своего младшего брата и отца Ланса, формально герцог не мог претендовать на его место. У короля осталось слишком много наследников. Но реально, никто лучше его не знал Королевства и не пользовался таким авторитетом. Ланс понимал, что их дальнейшая судьба во многом зависит от того, как поведет себя этот старик.

Герцог открыл глаза, подался вперед и поставил свой бокал на тележку. Потянул руку за очередным, но, в последний момент, видимо передумав, опустил ее и расслабленно откинулся на спинку кресла.

Столик описал очередной отрезок дуги. Лоун — самый младший из детей покойного короля, самый младший из присутствующих. Юноша, почти ребенок, он врагов не имел.

Лоун протянул руку с пустым бокалом, но, несмотря на видимые усилия, поставить ровно его не сумел. Бокал перевернулся, и десять пар глаз вперились в самого младшего из принцев. Парень мгновенно покраснел и быстро схватил новый бокал.

Следующим был Фредерик, старший сын герцога Кардигана. К этому человеку Ланс испытывал особый интерес. У них были совершенно разные матери, их отцы, хоть и братья, но внешне были полной противоположностью друг другу. Ланс и Фредерик же были похожи как братья-близнецы. И фигурой двоюродный брат походил скорее на дядю-короля, чем на собственного отца. Кроме того, Ланс угадывал в этом человеке и какую-то духовную общность с собой. Фредерик с детства был сумасбродным, вспыльчивым, но отходчивым и способным на великодушный поступок человеком. Отношение к нему остальных членов семьи было очень неоднозначным. По праву рождения он почти ни на что не мог претендовать, и это здорово облегчало ему жизнь.

Взяв полный бокал, Фредерик тут же отпил половину содержимого.

Поскрипывающие колесики остановились у следующего кресла. Эдвин, старший сын Дарвина, долгое время был любимчиком короля и потому почти ни с кем не ладил. Драчливый и наглый в детстве, он с возрастом стал самоуверенным, высокомерным и грубым. Во всяком случае, с точки зрения Ланса. Друг друга они терпеть не могли.

Эдвин поменял бокалы с точностью гвардейца, проделывающего на плацу приемы с оружием... Ланс поспешно отвел взгляд.

Виктор, младший сын герцога Кардигана. Внешне он был — сын отца своего. По характеру же — более мягкая версия своего брата. Язвительный, шумный, быстрый, с открытым взглядом и ясным умом. В детстве он был заводилой и автором всех игр и шалостей, и нередко ему удавалось верховодить даже над старшими братьями. Со временем эти забавы, как будто бы, прекратились.

Виктор поставил пустой бокал на стол, с улыбкой поблагодарил слугу и взял полный.

— В общем-то, Эми права, — нарушил затянувшуюся паузу Филипп, — вряд ли нашу жизнь можно считать нормальной. Нет, я не собираюсь менторствовать, я просто обозначаю наметившуюся тенденцию.

— Наметившуюся лет девяносто назад, при рождении Дарвина, — со смехом подсказал Фредерик.

— Пусть так, но что мешает ее исправить?

— Я бы сказал так: неумение и нежелание наступать на горло песне, — пояснил Виктор.

Эмилия прыснула.

— Да? А я думала, мы только этим и занимаемся.

— Похоже, я неточно выразился. Я хотел сказать «наступать на горло собственной песне».

— И что сие означает? — поинтересовался Винс.

— Например, было бы неплохо научиться отказываться от собственных амбиций.

— Ого! — воскликнул Ланс. — Ты покажешь нам пример?

Кузен улыбнулся ему.

— Разве у меня когда-то были амбиции?

Все рассмеялись.

— Интересно, у кого из нас они есть? — промокая платочком глаза, вопросила Эмилия.

— Да, — подтвердил Фредерик. — На редкость непритязательная компания подобралась.

— Здесь нет ничего смешного, — резко произнес Эдвин. — Вы все прекрасно поняли, от чего нам предложил отказаться Виктор.

— Ну-ну, Эд, — двоюродный брат предостерегающе поднял ладонь. — Я никому ничего не предлагал.

— Тогда мне послышалось, — с сарказмом сказал Эдвин.

— А что ты имеешь против предложения Вика, брат? — неожиданно спросил Леонард.

— Я полагаю, что идеи вроде этой только уводят нас в сторону от решения проблем.

— А какие у нас проблемы? — тут же поинтересовался близнец.

— Корона, — отрубил Эд после короткого колебания.

— И много у нас с ней проблем?

— Ровно столько же, сколько и нас, — сострил Ланселот.

Все зашевелились.

— Допустим, — спокойно согласился Леонард. — И как ты, Эдвин, собрался их решать?

— Это что, допрос? — высокомерно осведомился самый старший принц.

— Да, — равнодушно подтвердил близнец.

— Судя по твоему тону, у тебя и самого есть, что сказать по этому поводу.

— Есть. Корону беру я.

После короткой паузы все зааплодировали.

— Ну, наконец-то! — воскликнула Эмилия. — Наконец-то роковые слова сказаны. Когда коронация, Леон?

— Очень смешно, — оборвал ее Эдвин. — Прямо обхохочешься.

— А что? — вопросил Фредерик, — во всяком случае, ничего более определенного я еще не слышал. Молодец, Леонард.

— Спасибо, Фред. Но Эдвин еще не ответил на мой вопрос.

— Какое трогательное взаимопонимание, — язвительно заметил Эдвин. — Только, брат, постарайся не поворачиваться спиной к своим родственничкам после этого заявления.

— Это грязный прием, Эд! — пылко воскликнул Лоун.

В зале поднялся возмущенный гам.

— Ты хоть сам понимаешь, что говоришь, братец? — холодно осведомился Фредерик.

На Эдвина обрушились со всех сторон, и он сидел в напряженной позе, вертя головой и гоняя желваки по скулам. Он с такой силой сжал подлокотники кресла, что у него побелели костяшки пальцев.

— Да прекратите вы! Свое мнение обо мне можете держать при себе. И плевал я на приличия! Я не сказал ничего такого, чего вы и сами не знаете. Я играю в открытую и повторяю: мне не нравится предложение Леона.

Брат не просто произнес это, а словно бы злобно выплюнул, но в его голосе было столько внутренней убежденности, что все замолчали.

— Я только хочу сказать, что Леон может поворачиваться спиной к кому захочет и когда захочет. Потому, что рядом буду я, — ледяным тоном заявила Диана в наступившей тишине.

— Знаешь, сестричка, — задумчиво отозвался близнец. — Возможно, Эдвин и прав. Думаю, нам не следует сердиться на него.

— Только что было растоплено еще одно мужское сердце, — торжественно возвестила Эмилия. — Это и есть хваленый мужской рассудок?

— Эд? — позвал Виктор. — А в какую форму выльется твое «мне не нравится»?

— В такую же, в какую и твое. И не надо мне рассказывать, что ты будешь очень рад видеть Леонарда на троне.

— И не буду рассказывать. Хотя, кстати, я ничего не имею против Леона.

Эдвин поморщился.

— Только не надо, не нужно этого. Каждый из нас видит себя королем, и просто наивно выставлять меня каким-то чудовищем.

— Верно, — согласился Виктор. — Но ты единственный, кто им видит только себя.

— Постойте, — поспешно вмешался Фредерик. — Так мы не договоримся. У меня есть предложение. Пусть каждый сформулирует свою точку зрения на суть проблемы. После этого можно будет обговорить все разногласия.

— Конечно, — подхватила Эм. — Я даже могу заранее...

— Подожди, сестра, — перебил ее Виктор. — В предложении Фредерика есть смысл. Разумеется, глупо ожидать, что все начнут откровенничать, но этого и не требуется. Сейчас мы, кто умышленно, а кто и нет, способствуем разжиганию нового конфликта в семье, и наверное каждый из нас имеет планы благополучного для себя выхода из него. Все это называется интриганством. Остановить процесс мы не можем, но мы можем смягчить его. Все, что скажет каждый из нас сейчас, в будущем может обернуться против него самого. Я думаю, это поможет нам избежать необдуманных поступков, либо принятия чисто эмоциональных решений.

— Либо только углубит интриги, — вставила Эмилия.

— Может быть и так, — включился в разговор Винс, — но Виктор в чем-то прав. Помимо всего прочего, это позволит нам точнее оценить меру откровенности друг друга. Я уже не говорю о том, что все наши ссоры и взаимные обвинения перестанут, наконец, быть беспочвенными.

Некоторое время все пререкались, хотя было ясно, что предложение большинству понравилось.

— Итак, — Виктор громко хлопнул себя по коленке. — Мы имеем две позиции. Леонард и Эдвин предлагают нам выбрать одного из них.

— Постой, — Эдвин поднял руку. — Не совсем так.

— Момент, — перебил Виктор. — Леон, я прав в отношении тебя?

Близнец согласно кивнул.

— Хорошо, теперь ты, Эд.

— Прежде всего, я не говорю, что я единственный достойный правопреемник отца. Я считаю, что являюсь только наиболее подготовленным для этого человеком. Если кто-то не согласен, я готов рассматривать любой другой вариант.

— Рассматривать? — удивилась Эм. — Это хорошо, что ты согласен, чтоб мы делали без твоего согласия.

— Хорошо, хорошо, — перебил ее Виктор. — Другими словами, Эд предлагает выбрать одного из всех нас. Одного из одиннадцати. Правильно?

— Не совсем, — старший брат помолчал, обдумывая что-то, потом поднял голову и пояснил:

— Я считаю, что наследником короля может быть только его родной ребенок. Мы должны выбрать одного из пяти.

Никто еще не произнес ни слова, но Ланс почувствовал, как в комнате нарастает напряжение.

— Но, у Дарвина семеро детей, — тихо напомнил Винсент.

— Я не учитываю сестер. И Торикс.

Вновь стало тихо. Ощущение беды заставило Ланса невольно сжаться, по спине побежали холодные мурашки. Он быстро обвел зал глазами. Все сидели в напряженных позах и также исподлобья разглядывали друг друга. Он облизнул внезапно пересохшие губы.

— Почему ты не считаешь Торикс? — негромко поинтересовалась Эмилия.

— Ты сама знаешь почему! — огрызнулся Эдвин.

— Должны ли мы сейчас уйти? — спросил Виктор.

— Нет. Все имеют равное право голоса.

— Спасибо и на этом, брат, — насмешливо поблагодарил Филипп.

— Это не одолжение, — возразил Эдвин. — Просто без вашего участия соглашение невозможно.

— Остальные детки считают так же? — осведомился Фредерик.

— Ты не должен так говорить с нами, Фред, — качая головой, сказал Винсент. — А мы не можем отвечать за слова Эдвина.

Леонард коротко и зло рассмеялся.

— Неплохо сказано, брат.

Фредерик посмотрел на близнеца, и у него в глазах заблестели сумасшедшие огоньки.

— Хорошо, — едва сдерживаясь, процедил он, вскочил с кресла и направился к двери.

— Постой, Фредерик! — раздался повелительный оклик.

Все головы, как по команде, повернулись к произнесшему это.

Маленький, щуплый старичок, почти потерявшийся в своем глубоком кресле, оказывается, вовсе не спал, а с интересом разглядывал окружающих.

— Сядь на место, сын, — повелительно приказал он. Фредерик неуверенно остановился... и все же нехотя вернулся к своему креслу.

Герцог неодобрительно покачал головой.

— Кажется, здесь совсем забыли обо мне. Даже покойный ныне брат не позволял себе такого.

«Ведь мы и в самом деле про него забыли, — пораженно подумал Ланс. — И, честно говоря, случилось это не сегодня. А ведь он еще очень на многое способен». Он смотрел на старого герцога, и в памяти всплывали фрагменты из прошлого. И Ланс не мог припомнить ни одного мало-мальски значимого события, которое обошлось без дяди. «Зря, ох, зря, мы списали старика», — пророчески подумал он.

Герцог ехидным взглядом оглядел зал.

— Я должен поблагодарить вас, дети. Примерно такой же разговор случился в этой комнате семьдесят четыре года назад.

Лицо герцога перекосились в сардонической ухмылке.

— И я благодарен вам за то, что вы предоставили мне возможность вновь почувствовать себя молодым.

Первой опомнилась Эмилия:

— И о чем вы говорили семьдесят четыре года назад?

Герцог молча смотрел на пол, затем улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Тогда мы потеряли отца, а для вас деда, короля Диора. А о чем мы говорили, вы должны знать из семейных хроник. Кажется, их изучение входит в обязательную программу.

— Хроники, — болтая ногой, пренебрежительно бросил Леонард, — из наших хроник можно узнать разве что историю наших бесконечных семейных дрязг.

— Гм, пожалуй, ты прав. Ну, если нужны подробности, могу, например, сказать, что твой отец никогда не был сторонником каких-либо обсуждений и выборов.

— А вы? — спросила Эм. — Что предлагали вы?

Герцог посмотрел на нее и глухо рассмеялся.

— Другими словами, милая племянница, тебя интересует, что я предлагаю сейчас.

Герцог замолчал, ожидая ответа, но Эмилия улыбнулась и занялась изучением рисунка на ковре.

— Вы неплохо начали, — заговорил он. — Это была хорошая мысль, сын, — герцог посмотрел на Виктора. — Ты попытался пойти рациональным путем, но не учел того, что мы одна семья. И поэтому повторилась история семидесятичетырехлетней давности. Все, находящиеся здесь, оказались вовлечены в гонку за властью. Чтобы вы не думали, но каждый из вас, — я подчеркиваю, каждый, — примет в ней участие, вне зависимости от того, что он думает сейчас.

Эм подняла голову, но герцог жестом остановил ее.

— Это неизбежно, и я бы предложил, при рассмотрении наших вероятных действий, исходить из этого. Согласны?

— Пусть так, — пожав плечами, буркнул Винсент.

— Хорошо, — кивнул старик. — Пойдем дальше. Я вижу несколько вариантов того, что мы скоро получим. Первый: повторится прошлый ужас и останется только один. Так остался когда-то король. Брат был сильным и жестким человеком, но в играх подобного рода эти качества играют отнюдь не главную роль. В конечном итоге, остается самый везучий, и я сомневаюсь, что в этот раз уцелеет кто-то подобный Дарвину. Это повлечет за собой большие потери в будущем.

Вариант второй: мы все же сумеем избежать крутых шагов, и тогда королевство распадется. Это случится либо очень скоро, либо будет тянуться годами и даже десятилетиями, и тогда неизбежен опять-таки первый вариант. На мой взгляд, это две самые вероятные модели ожидающего нас будущего, а все остальные соображения — всего лишь вариации на тему.

Итак, перед нами две возможности. Мы теряем королевство, сохраняя внешне хорошие отношения, или сохраняем государство, но платим за это своими жизнями. Порядка в наследственности у нас никогда не было, и я не верю, что мы сможем тут что-то изменить.

Все подавленно молчали.

— Нет, так не должно быть! — воскликнул Лоун. — Это неправильно!

Он вдруг резко обернулся и изумленными глазами уставился на герцога.

— Дядя, неужели ты думаешь, я смогу тебя... тебя... Ланс, Леон, Виктор, ведь мы же братья! Как у нас поднимется рука друг на друга?

— Что ты, малыш, — ласково проговорила Эмилия. — Все будет хорошо. Дядя просто сказал, что думает. Не надо принимать все так близко к сердцу.

— К тому же, — сухо добавил герцог, — и в том и в другом случае погибнет много невинных людей. Большей частью, людей неплохих.

— Ладно, — Эдвин ударил кулаком по подлокотнику. — Что же нам делать?

Кардиган покачал головой и устало произнес:

— Долго не будет покоя в этом доме. Главная беда в том, что мы не умеем поступаться собственными амбициями. Этот недостаток исправляет лишь время, а оно, как известно, терпит. И потому очень часто бывает поздно.

Он снова замолчал, потом вкрадчиво заговорил:

— Я самый старый из вас, дети, и больше повидал. Но даже не это главное. Нас разделяют годы, а этот барьер непреодолим. Вы можете мне не верить, но ничем личным я в этом деле не руководствуюсь. Я давно уже делаю только то, что должен, а не то, что хочу. Поэтому предлагаю отдать королевство мне. Вряд ли меня хватит надолго, зато вы получите передышку. Поймите, я не могу больше видеть, как убивают моих родных.

Быть может, за этими словами и действительно стояло нечто большее, чем просто жажда власти, но эффект разрушил Виктор.

— Хорошо, — быстро сказал кузен. — Мы имеем три предложения. Остальные желают высказаться?

— А какой смысл? — ответила Эмилия. — Все и так ясно. К этим троим добавить еще восемь. Впрочем, добавь семь, я не участвую.

— Шесть, — сказала Диана. — Мне это тоже не нужно.

— Отлично! — бодро воскликнул Виктор. — Пять человек, причем двое выходят из игры. Я тоже обещаю держаться в стороне от дележки. Фредерик, ты, великолепно! Вычеркиваем еще и Фреда. Остается четверо — Лоун, Филипп, Винсент и Ланселот.

— Я не участвую в этом, — поспешно сказал Лоун. — От всего этого дурно несет.

— Еще минус один, — прокомментировал Виктор. — Филипп, что скажешь?

— Можно было бы попробовать, но я знаю свое место.

— То есть, нет? — уточнил Виктор.

Филипп кивнул.

— Остаются только Ланс и Винсент.

Все выжидающе уставились на них.

— Я — нет, — сказал Винсент.

— Я тоже воздержусь.

— Хорошо, — объявил Виктор, полностью вошедший в роль ведущего. — Нам нужно выбрать одного из троих. Все трое являются ближайшими родственниками усопшего, и с этой стороны никаких претензий к ним быть не может.

— Из двух, — спокойно произнес Леонард. — Отдаю свой голос герцогу.

— Остались: отец и Эдвин. Брат короля и сын короля.

— Ладно, хватит этой комедии, — неприязненно перебил Эдвин. — Тут все ясно. Поприветствуем нового короля.

Старший брат громко захлопал, но никто к нему не присоединился.

— Я не стану вашим королем, — внезапно заявил герцог. — Но, думаю, я все же нужен королевству. Разумно было бы оставить корону там, где она сейчас лежит, а мне дать регентство.

Раздался негромкий присвист.

— А ведь неплохо выходит, — заметил Филипп.

— Да, — согласился Виктор. — Об этом никто и не подумал.

Обстановка разрядилась точно по волшебству, и все разом заговорили.

— Минутку внимания, — попросил герцог, — кажется, мы только что чего-то добились, но у меня есть просьба. Мне нужны гарантии безопасности с вашей стороны. Поймите правильно, я говорю не о себе, но о государстве. Нельзя допустить, чтобы интриги подорвали установившееся доверие между нами. Без этого я отказываюсь от своего предложения.

Короткую паузу молчания разорвал смех Эдвина.

— Вы отличный дипломат, дядя, — сказал он, отсмеявшись. — Я, конечно же, обещаю, что не предприму ничего нарушающего эту идиллию, и, как ни странно, действительно так сделаю.

— О, Свет! — воскликнула Эм. — Ну и повезло нам. Я не Эдвин, но тоже готова это обещать. Если, конечно, мое слово что-нибудь значит.

Следом за ней о преданности загомонили все присутствующие.

— Ну вот, — звонким, срывающимся от волнения голосом, заявил Лоун. — За этими важными заботами я, кажется, нарушил режим дня, что очень вредно в моем возрасте.

Он поднялся, усмехаясь, и направился к двери, но, сделав несколько шагов, вдруг остановился и медленно опустился на колени. Пробыв в таком положении несколько секунд, самый младший принц упал на пол, лицом вниз.

Все ошеломленно смотрели на него, потом со своего кресла поднялся Винсент. Подойдя к юноше, он опустился на одно колено и охватил пальцами тонкое запястье младшего брата. Затем медленно встал и обрел взглядом встревоженные лица.

— Мертв, — произнес он в полной тишине и тяжело прошел к своему креслу.

На Дворцовой площади было тихо и пустынно. Едва братья показались на ступенях Головных Ворот Дворца, стоявшая чуть поодаль большая золоченая карета с гербом Династии на дверцах двинулась к ним. Позади гарцевали около десятка вооруженных верховых. Винсент сжал локоть брата.

— Я подвезу тебя.

Ланс отрицательно покачал головой и мягко высвободился.

— В другой раз. Я не домой.

— Ты что-то задумал? — быстро спросил старший принц, открывая дверцу подъехавшего экипажа.

Ланс усмехнулся:

— Ничего особенного, просто собираюсь ненадолго потеряться.

— Ну, как знаешь. Только будь осторожен.

— Я всегда осторожен. Увидимся.

— Удачи.

Ланс постоял, наблюдая за отъездом брата, потом жестом приказал страже закрыть ворота и пошел вдоль внутреннего периметра окружающих Дворец стен. Вскоре петляющая меж деревьями Восточного сада тропинка привела его к невысокой двери в стене, почти целиком скрытой буйно разросшимся в этом месте кустарником. Едва он приблизился, металлическая дверная плита медленно уползла в толщу стены. За ней оказалась грубая железная решетка. Ланс нажал на нужный камень в кладке, и решетка плавно ушла вверх. Он пробрался сквозь кусты и оказался по ту сторону стены. Отсюда в городские предместья спускалась неширокая тропинка.

Ночная непогода отступила, и день обещал быть ясным. Ланс задумчиво смотрел на лежащую перед ним столицу. Внезапно ему пришла в голову мысль о множестве глаз, быть может, следящих за ним в данный момент. Он криво усмехнулся, запахнул плотнее плащ и двинулся вниз.

Узкие улочки уже успели наполниться свойственными всем городским окраинам букетами запахов, превращающимися порой в невыносимую вонь. Он шел мимо открывающихся дешевых лавок и мастерских, мимо меняльных домов и складов, ночных таверн и дешевых борделей. Не раз ловил он на себе изумленные взгляды шарахающихся от него прохожих. Прогулка в этой разношерстной толпе стоила ему срезанной пряжки на камзоле.

Взяв экипаж, принц быстро пересек центр города. Вскоре в ноздри ударил соленый морской воздух. Углубляться в нижние, прибрежные кварталы принц не стал и приказал остановиться возле чистого кабачка с затейливым названием «Морской осел».

Он без особого труда разыскал унылую фигуру, уединенно притулившуюся в самом дальнем и темном углу пивного зала.

Его появление оказалось неожиданностью для одинокого посетителя. Худощавый, скуластый человек с густой шапкой черных, нечесаных волос вздрогнул и нерешительно поднял глаза на принца.

— Сегодня, думаю, неразумно встречаться на прежнем месте, — негромко произнес Ланс. — У тебя расстроенный вид.

Лежащие на столе руки его собеседника судорожно сжались в кулаки.

— Позвольте выразить Вашей Светлости глубокое сочувствие. Это очень тяжело — терять близких людей.

На Ланса он явно старался не смотреть. С момента убийства не прошло и двух часов.

— Спасибо, — кивнул принц и, неожиданно для себя, задумчиво протянул вслух:

— Та-а-ак... Тебя что-то гложет? — спросил он после паузы.

— Нет. Да, Ваша Светлость. Я бы просил Вашего разрешения покинуть город.

— Прежде расскажи все, что знаешь.

— Я должен был рассказать об этом еще вчера вечером, но не смог отыскать Вас. Конечно, если бы я знал, что все так обернется, я бы действовал иначе, но...

Ланс приблизил лицо к осведомителю.

— Давай-ка подробнее.

— Вчера вечером, после вашего отбытия во Дворец, случился пожар в лавке мелкого местного колдуна Латиниуса. Потом, ну, когда огонь уже затушили, нашли самого старика... Кто-то приколол его дротиками к стене, а на теле были следы пыток... У него в задней комнате стоял сундук со снадобьями. Так вот, его не нашли.

Ланс задумался.

— Что ж, сегодня это может казаться важным, но вчера все выглядело как обычный разбой. Успокойся, Кир.

— Нет, Ваша Светлость, это не все. Еще в лавке обнаружили следы. Два следа, прямо напротив мертвого Латиниуса. Будто кто-то стоял и смотрел, как старик умирает в огне.

Лицо Кира перекосилось от ужаса.

— Все горело вокруг... Ваша Светлость, ведь там все выгорело аж до самого камня, а убийца стоял спокойно и смотрел. А потом ушел, и огонь так и не тронул то место, где он стоял. Два следа на полу, посреди пепла и раскаленного камня. А их форма... Ваша Светлость, это что-то кошмарное, такие следы не оставляют ни люди, ни звери!

Последние слова он почти прокричал, и несколько посетителей повернули головы в их сторону. Из кухни вышел хозяин, настороженно оглядел зал и тут же вернулся обратно.

— Тише. Это уже что-то. Как дела в городе?

— Очень неспокойно. Думаю, в ближайшие дни народу поубавится. Люди ожидают самого худшего, повторения прошлого... Простите.

Кир смущенно замолчал и с опаской взглянул на принца.

— Все в порядке, — улыбнулся тот, — насколько я понимаю, ты имеешь в виду правление короля Дарвина.

— Я не хотел... Ваш отец был хорошим королем и я...

— Я знаю, продолжай.

— Сегодня, с самого утра, в городе большой переполох. Состоялся тайный сбор Гильдии, но об этом я пока ничего конкретного сказать не могу. Потом во Дворец прибыло множество вооруженных людей. Несколько кораблей в спешке покинули порт, но настоящее бегство, думаю, начнется позже. Да... еще я слышал, что посольский фрегат Порты на всех парусах вышел в море. Это очень плохо?

— Не страшно, — беспечно отмахнулся Ланс. — Имперцы наши соседи и никуда не денутся. Дальше.

Кир пожал плечами.

— Потом Ваши братья и сестры стали покидать Дворец.

— Об этом подробнее.

— Гонцов, слуг я не считаю?.. Понятно. Первыми уехали принц Леонард и принцесса Диана. С ними было только два человека. Они нигде не останавливались и быстро покинули город. Вторым уехал принц Эдвин. С ним была многочисленная стража и карета, но он ехал не в ней, а верхом, во главе отряда. Его Светлость остались в городе, в своем доме на Ромашковой.

Потом выехал герцог Филипп в сопровождении двух десятков солдат. Он отбыл, как и остальные, налегке, и, нигде не останавливаясь, покинул город. Дети старого герцога, Фредерик и Виктор, выехали из Головных Ворот вместе, долго о чем-то спорили, потом спустились в город и отправились домой к Фредерику.

Карета принца Винсента выехала последней. В окружении десятка всадников экипаж быстро увез Его Светлость в его дом на Набережной. Точнее, самого принца я не видел, но если он был в карете, то сейчас должен быть там. Все, Ваша Светлость.

— Ты забыл еще трех человек — меня, герцога Кардигана и принцессу Эмилию.

— Герцог и принцесса не покидали Дворец, а Ваша Светлость... э... — Кир смущено замолчал.

— Ладно, — пришел ему на помощь Ланс. — Со мной все ясно.

Толпа, собравшаяся, чтобы поглазеть на пожар, успела разойтись, и кроме нескольких зевак да пары прохожих на этой грязной кривой улочке никого не было. Не было и самого дома. Выжженное кирпичное строение разрушили и даже увезли большую часть мусора.

Высокий и худой, как жердь, колдун из полицейского департамента держался на полшага позади принца.

— Кто приказал снести дом?

— Районный префект, Ваша Светлость. Но мы успели все осмотреть.

Ланс с трудом удержался от рвавшегося с языка проклятия.

— Это обычная процедура, Ваша Светлость, — поспешно добавил полицейский.

Принц остановился и задумчиво оглядел его.

— Вот как? Ну, и что же вы узнали?

— По показаниям очевидцев, дом загорелся вчера вечером, между девятью и десятью часами. Это полностью соответствует тому, что сумел установить и я сам. Старика убили примерно в это же время.

— Насколько мне известно, Латиниус был колдуном?

Лицо полицейского презрительно скривилось.

— Это сильное преувеличение, Ваша Светлость. Латиниус баловался некоторыми аспектами симпатической магии, но изыски Теургии были ему не по плечу. Даже сейчас можно уловить отзвуки проводимых им тут РИТУАЛОВ, но все это скорее вызывает смех. Старик был шарлатаном, Ваша Светлость, и этим зарабатывал себе на жизнь.

— Но, он имел дело с ядами?

Колдун смутился.

— Ну, он держал незначительное количество запрещенных зелий и порошков, но мы смотрели на это сквозь пальцы. Старик был весьма ценным осведомителем. Ваша Светлость, он никогда не использовал имеющиеся у него зелья для серьезных целей. Латиниус мог продавать порошки для травли паразитов, усыпляющие средства, зелья для выкидышей, иногда довольно сильные наркотики, но не более того.

— В состав перечисленных вами снадобий входят яды.

Собеседник опустил глаза.

— Но ведь в мизерных количествах.

Ланс тяжело вздохнул:

— Так что, по-вашему, случилось вчера между девятью и десятью часами вечера?

— Соседи видели, как в лавку вошел посетитель, лица которого никто вспомнить не смог. Даже под гипнозом. Примерно этим же временем я датировал обнаруженные мной остатки стереотипного заклинания изменения и контроля формы, усиленного гипнотической посылкой страха. К тому же, Ваша Светлость, здесь все провоняло безумным ужасом. Проще говоря, кто-то принял нелюдское обличье и заявился к старику. Тот, конечно, не стал упираться, и тут же выложил все, что знал и имел. Но визитеру этого показалось мало, он пытал старика, а затем сжег вместе с домом. Следующие несколько часов в доме царили огонь и смерть...

Внимательно слушая, Ланс медленно обошел развалины. Стараясь не наступать на его тень, рядом двигался колдун. Златотканые руны на его пропыленном халате блестели на солнце.

— Вы знаете, что именно случилось с солдатами, оставленными охранять погорелище?

— Думаю, что знаю, Ваша Светлость. Неизвестный оставил магическую ловушку, которая должна была сработать в том случае, если нам удастся отыскать какие-либо улики против него. Ловушка прекрасно сработала, усыпив солдат и уничтожив оставленные убийцей следы. Все это произошло еще до моего прибытия, — поспешно добавил полицейский, словно оправдываясь.

— Значит, о таинственном убийце вам ничего не известно, — задумчиво протянул Ланс.

Колдун виновато развел руками.

— Он великолепно прикрыл себя, Ваша Светлость. Сразу по прибытии я уловил лишь неясный темный отпечаток его ауры, но даже его не смог связать, и он исчез спустя пару минут.

— Темный? — переспросил принц, разглядывая узоры на халате собеседника.

— Он очень силен, Ваша Светлость, сильнее меня, и я не стыжусь признаться в этом, — убитым голосом ответил чародей.

— Что ж, с этим, рано или поздно, сталкивается каждый, — холодно отозвался принц.

Вдали показалась группа верховых, и в первом всаднике он узнал главного полицейского этой части города, генерала Туура. Едва они подъехали, генерал тут же бросился к принцу.

— Ваша Светлость, примите мои самые глубокие соболезнования. Такое горе, такое горе! Бедный принц Лоун, ведь он еще совсем мальчик!

Казалось, он готов был вот-вот расплакаться. Ланс молча стоял, позволяя генералу сжать себя в объятьях.

— Я только из Дворца, — тем временем продолжал Туур, — герцог и принцесса Эмилия просто убиты горем. Кто же мог сделать такое? Ваша Светлость, вся полиция Королевства поднята на ноги, мы подключили наших лучших людей. Негодяям не спастись от возмездия!

Ланс осторожно отстранился.

— Спасибо, Роул, спасибо. Я, и в самом деле, растроган, а теперь мне нужно идти.

Отказаться от предложенного сопровождения он не посмел.

Домой Ланс попал только вечером. Бросив лакею плащ, он прошел в библиотеку. И замер на пороге от неожиданности.

Огромные, во всю стену, окна были задернуты, и в библиотеке царил полумрак. Брат сидел в кресле, в углу, и при свете большого канделябра читал книгу. Рядом, на столике, приютились кувшин с вином и пустой бокал. Увидев Ланса, Эдвин отложил книгу и поднялся с кресла.

— Здравствуй, брат, — первым произнес гость.

— Здравствуй, Эдвин.

Ланс жестом пригласил брата садиться, после чего достал еще один бокал и устроился рядом.

— Тебя хорошо обслужили в мое отсутствие?

— Да, благодарю. Я велел задернуть шторы, надеюсь, ты не воспринимаешь это как чрезмерное нахальство.

Ланс улыбнулся и наполнил бокалы.

— Не знаю, что привело тебя ко мне, но я рад этой встрече. Надеюсь, мы поужинаем вместе?

— С удовольствием. А что привело меня к тебе, ты и сам должен понять. Смерть Лоуна заставила меня на многое взглянуть по-другому. Пришла пора забыть обиды и объединиться. Поэтому я здесь.

— Не пойми превратно, Эд, я рад тебе, но мне всегда казалось, что я буду последним, к кому ты придешь с подобным предложением.

— Сейчас не время ссориться! — неожиданно пылко воскликнул Эдвин. — Если мы не хотим последовать за Лоуном.

— Тебе что-то известно об убийце? — осторожно спросил Ланс.

— О, Свет! — вспылил Эдвин. — Не старайся казаться наивным. Или старик окончательно затмил тебе разум своими реформаторскими выдумками?

— Нет, не окончательно. Но это не повод для подозрений.

— Не повод, — передразнил брат. — Если мы будем ждать повода, то дождемся только одного — повода присутствовать на собственных похоронах.

— Ты слишком драматизируешь ситуацию.

Эдвин шумно втянул воздух.

— У меня создается впечатление, что это не ты был во Дворце. Они же разыграли партию, как по нотам, а мы, идиоты, лишь кивали и неумно острили.

Ланс поерзал в кресле.

— Все выглядело достаточно естественно.

— Как же, — подхватил старший брат. — Сначала глупые наследники дерутся у песочницы, потом в дело вступает незаинтересованный Виктор, прекращает это безобразие и всех примиряет. Присутствующие раскаиваются. Тут выходит на сцену мудрый дядюшка, согласный, из чисто альтруистских соображений, взять власть в свои руки. И даже не настаивает на оформлении этого де-юре. И правда — какие бумажки могут стоять между близкими людьми? Он ни в коем случае не настаивает, он даже готов отказаться от всего, но пристыженные малолетки горячо протестуют... Я ничего не упустил?

Ланс с уважением посмотрел на брата.

— Меня восхищает подобный размах мысли!

Он какое-то время обдумывал услышанное, затем заговорил:

— В чем-то ты, конечно, перемудрил, но в целом, можно рассматривать случившееся и так. Хотя, повторяю, ты учел не все. Например, зачем понадобилось убивать Лоуна, если все у них шло так гладко?

— Мало ли, вариантов тьма, — Эдвин небрежно взмахнул рукой. — Отравить вино могли заранее, и целью был не Лоун, а кто-то другой, может быть, один из нас. Или у них в группе не все ладно, и один из них внезапно решил пойти более простым и быстрым путем. Не это главное. Ты посмотри, к чему мы пришли. Мы потеряли брата, мы расколоты взаимными подозрениями и недоверием, и мы начинаем уступать им. Герцог, в сущности, получил и Дворец, и власть, даже несмотря на последнее убийство. Кстати, там осталась эта дура Эмилия и было бы неплохо забрать ее, пока не поздно. Но меня она вряд ли послушает.

Ланс согласно кивнул.

— Мне это тоже не нравится... Хорошо, что ты предлагаешь?

— Прежде всего, мы должны ясно высказать свою позицию при первом же удобном случае. В конце концов, отец пролил немало кровушки, в том числе и братской, чтобы этот трон заполучить, и мы не имеем морального права просто так отступаться от всего.

— Но если ты ошибаешься, это окончательно расколет семью.

— Потерь все равно не избежать, — возразил Эдвин. — Так пусть они будут только с одной стороны, а уж между собой мы договоримся.

— Тебе нужен немедленный ответ?

— Я не могу настаивать, но было бы желательно узнать твою позицию хотя бы до окончания похорон.

Эдвин замолчал и нервно забарабанил пальцами по столу.

— Главное, Ланс, я хочу, чтоб ты знал, что с моей стороны тебе ничего не угрожает. Это никакая не братская любовь или, там, кровное родство. Просто, я не хочу терять братьев. Кого я тогда буду ненавидеть?

Ланс скупо улыбнулся. Часы на стене громко пробили восемь.

— Время ужина, Эд. Ты приглашен.

— Тебе нужна охрана?

Они стояли у дверей. Эдвин, не спеша, одевался, а Ланс наблюдал за ним, прислонившись к стене.

— Спасибо, меня ждут, — отказался брат.

— Как скажешь, но будь осторожен.

— Буду, — буркнул гость. — А тебе желаю скорее определиться. И помни, что я тебе говорил.

— Я помню.

Эдвин посмотрел ему в глаза.

— Надеюсь, скоро увидимся.

— Обязательно. — Ланс улыбнулся и открыл дверь.

Старший брат шагнул наружу.

Тишину нарушил тонкий посвист и звонкий удар металла о металл. Эдвин пошатнулся и упал прямо в объятия Ланса. Подхватив брата, тот втащил его в дом, опустил на пол и сбил с ног обалдело замершего слугу. Так же быстро затушил оброненный слугой подсвечник и осторожно выглянул за дверь. Почти тотчас он услышал еще один слабый свист, волосы его колыхнулись, и он отдернул голову. В глубине дома раздался тупой удар, вслед за которым что-то обрушилось на пол.

— Дерьмо! — послышалось из темноты хриплое ругательство Эдвина. — Неплохой выстрел!

Лязгнуло вынимаемое из ножен оружие.

— Ты как? — поинтересовался Ланс.

— В порядке, — заверил брат. — Но, возьми он на две ладони выше, и я бы этого не сказал.

С улицы донеслись звуки торопливых шагов, и принцы снова выглянули наружу. Ближайшие фонари почему-то не горели, но Ланс все же разглядел несколько темных фигур.

— Это мои люди, — пояснил Эдвин и уже другим тоном добавил:

— Я вижу его!

Крепкая рука отжала Ланса от двери, и старший быстро выскочил на улицу. Его глаза полыхали зеленым кошачьим светом. Ланс чертыхнулся и бросился вслед за братом.

Они приблизились к фигурам, бестолково мечущимся между домами.

— Мы поняли, что кто-то стрелял, Ваша Светлость, — раздался из темноты сиплый голос. — Но в такой темноте...

— Трое со мной! — оборвал его Эдвин. — Остальным рассредоточиться вокруг дома и не высовываться.

Во главе трех солдат и Ланса он побежал влево, где между фасадами виднелся узкий, темный провал. Подбегая к переулку, Эдвин что-то вскрикнул и метнулся в сторону. Солдаты четко повторили его движение, но им повезло меньше, и один упал на камни мостовой, схватившись за торчащее в горле толстое древко стрелы.

...Они стояли вдоль стен по обе стороны входа в переулок. Телохранители оказались на одной стороне со старшим братом.

— У него глаза, как у кошки, — выдохнул один из них.

Ланс криво усмехнулся.

— Внимание!

Эдвин сорвал с плеч плащ, зацепил его острием меча и выставил за угол. Выпущенная тотчас стрела сбила плащ на землю. В тот же миг старший брат выскочил из-за прикрытия стен и рванулся в переулок. Ланс, опередив солдат, держался за ним след в след.

Переулок оказался узким, но длинным, и в его дальнем конце они сразу увидели суетливо возящуюся с арбалетом фигуру. Что-то у незнакомца было не в порядке, но прежде чем Ланс успел что-либо предпринять, тот, видимо, оценив положение по-своему, отбросил оружие и скрылся за домами. Ланс поднапрягся, сразу оставив старшего брата далеко позади.

Он пробежал несколько кварталов, явно настигая неизвестного стрелка. Но все же расстояние между ними сокращалось очень медленно, и тот сумел увести принца вслед за собой в район припортовых трущоб. Лишь редкие фонари освещали здешние улицы, не пропускали ни лучика света и плотно закрытые ставни обшарпанных домов. Бегущий впереди сотворил несколько магических ловушек, достойных разве что неумелого подмастерья — опрокинул под ноги Лансу несколько мусорных баков да разбил коротким заклинанием колбу нефтяного фонаря, под которым как раз пробегал принц. Ланс без труда уклонился от разлетевшихся огненных струй. К этому времени Эдвин уже безнадежно отстал.

Ланс настолько увлекся преследованием, что оказался совершенно не готов к нападению. Он свернул за угол, где только что исчезла фигура убегающего... и едва успел отклониться от удара в лицо. Кулак, казалось, лишь скользнул по скуле, но рот принца мгновенно наполнился кровью из разбитых губ. Ланса отбросило в сторону, но он все же сумел устоять на ногах. И у него впервые появилась возможность рассмотреть врага.

Напротив стоял человек примерно одного с ним роста и сложения. С головы до ног незнакомец был облачен в черную ткань, на которой отсутствовали даже прорези для глаз. Плотно затянутое трико подчеркивало гибкую мускулистую фигуру чужака.

Он ударил снова, но принц уклонился и тут же ответил сам. Попал, попытался добавить ногой, но противник успел развернуть корпус и удар пришелся в воздух. Ланса по инерции вынесло вперед, и он на мгновение раскрылся. И сильный удар по голове опрокинул его на мостовую. Упав, принц тут же резко откатился в сторону, и в тот же миг, в место, где только что находилась его голова, в щель между камнями брусчатки по самую рукоять вошел нож. Черный громко выругался.

Ланс проворно вскочил на ноги... и вздрогнул от неожиданности. Вместо человека перед ним стоял зверь.

Они находились на нешироком захламленном пустыре, образованном расходящимися здесь с трех сторон домами. С четвертой стороны высокий каменный парапет отделял пустырь от холодного ночного моря. Сильно пахло помойкой, протухшей рыбой и солью.

Осветив все вокруг бледным маревом, из-за туч выползла луна. Море казалось спокойным, и лишь изредка охотящиеся жирные бакланы беззвучно перечеркивали ослепительную лунную дорожку на водной глади.

Не сводя глаз со зверя, Ланс отступил на несколько шагов. Внешне пепельно-черная тварь напоминала черную пантеру — пуму, хотя размерами превосходила даже самых крупных из когда-либо виденных принцем тигров. Вид портили только крупные верхние клыки, не умещающиеся в пасти, и потому, словно бивни, выглядывающие наружу. Зверь несколько раз выпустил и втянул когти, также заметно превышающие привычную норму. «Таких надо топить в первый же день, дабы не портили чистоту породы», — мысленно сострил принц.

Зверь, не издав ни звука, шагнул вперед. Стараясь не встречаться с оборотнем взглядом, принц проворно отступил еще на шаг. Несмотря ни на что, шанс у него был. Вот только, все нужно сделать очень быстро.

Оборотень прыгнул одновременно с мысленным призывом принца. Как во сне Ланс увидел вытянувшегося в прыжке врага и полыхнувшее перед его внутренним взором Древо Сил. Короткое заклинание слетело с его губ, и ладонь уже отведенной для удара руки охватила рукоять меча. Отшатнувшись от мелькнувших перед самым лицом клыков, Ланс изо всех сил рубанул звериную плоть, и так и не успевший сформироваться до конца клинок распорол покрытый толстыми чешуйчатыми пластинами бок бестии. Визг боли на мгновение оглушил принца, когда же он пришел в себя, то успел увидеть только скользнувший в дальний проулок темный силуэт.

Принц обессилено уронил руку и сел на землю.

Лоун стоял на середине реки. Вода доходила ему до колен, но стремительный поток дробился многочисленными выступающими из воды камнями, и тучи холодных брызг захлестывали его. На брате была надета длинная ночная рубашка, в которой он вечно путался, и сейчас, намокнув, она своими широкими полами обмоталась вокруг слабых детских ног и не давала идти. В правой руке он сжимал длинный мясницкий нож, и ему нужно было только выбросить его, чтобы распутать ноги. Но Лоун крепко держал деревянную рукоять. Первое время он еще пытался сдержать слезы, закрывая лицо свободной левой рукой, но сильный, сбивающий с ног поток, шум воды, секущие лицо брызги и холод окончательно напугали его, и он остановился на середине реки и заплакал.

Виктор, Ланс и Эдвин ждали его на берегу. Ланс и Виктор, размахивая руками, бегали вдоль кромки воды и кричали. Эдвин, скрестив руки на груди, стоял чуть поодаль и с презрением молчал. Он был из братьев самым старшим.

— Вытащите меня отсюда! Я хочу домой! — глотая слезы, Лоун все же смог перекричать стихию.

— Бросай нож, Лоун! — кричал в ответ перепуганный Ланс.

Виктор обернулся к Эдвину:

— Эд, ну сделай же что-нибудь. Пожалуйста!

Лицо Виктора стало мокрым от слез.

Эдвин снисходительно улыбнулся и, стараясь держаться прямо, величественно направился к братьям.

— Помогите! Мама! — донеслось со стороны реки.

И тут Лоун потерял равновесие. Его в мгновение ока накрыло с головой. Виктор, закрыв лицо руками, пронзительно закричал. Ланс расширенными от ужаса глазами смотрел на реку, пока его не оттолкнул подбежавший Эдвин. От заносчивости старшего брата не осталось и следа. Он вступил в воду, сделал несколько шагов, но покачнулся и замахал руками. Затем неуклюже выбрался назад на берег.

В этот момент, из воды, рядом с одним из камней, в каскадах брызг показалась голова Лоуна. Он что-то отчаянно кричал, обхватив камень руками.

— Помоги же ему! Помоги!

Ланс заколотил кулаками по спине Эдвина.

Тот обернулся, затравленно посмотрел на него и снова полез в воду. Виктор, не отрывая рук от лица, истошно орал. То и дело оскальзываясь и падая, Эдвин пробирался к младшему брату. Ланс и немного успокоившийся Виктор во все глаза наблюдали за ним.

...Все же он добрался до малыша, и какое-то время обе головы мелькали среди брызг рядом, то исчезая под водой, то выныривая, пока, наконец, не двинулись к берегу.

Эдвин тогда спас Лоуна. Младший брат настолько обессилел, что уже не мог ни плакать, ни кричать, и только широко раскрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Мокрые длинные волосы спутались и торчали в разные стороны, открывая побледневшее лицо, а его губы сделались синими-синими. Широко распахнутые глаза, казалось, навсегда провалились глубоко внутрь, вокруг них образовались черные круги. Говорить он не мог. Идти он тоже не мог, и домой его пришлось нести на руках.

— Ты ведь ничего не скажешь родителям, правда? — всю дорогу испуганно спрашивал Эдвин. — Ты ведь настоящий воин, правда, Лоу?

Лоун не отвечал и только стонал и мотал головой, его била дрожь, а сам он был очень тяжелый и очень горячий.

— Ты ведь не скажешь, Лоу? Не скажешь?.. Не скажешь? — уже откуда-то издалека спрашивал Эдвин. И опять этот навязчивый дробный стук. Отгоняя его, Ланс тряхнул головой, громко застонал... и проснулся. В доме было тихо, за окном темно, и лишь по стеклу негромко барабанил дождь. Ланс лежал на смятой простыне чуть ли не поперек кровати, а одеяло и одна из подушек валялись на полу. Другая приткнулась где-то в ногах.

«Дьявол! — Ланс вытер мокрый лоб. — Приснится же такое».

...Последствия были серьезными. Лоун получил пневмонию, сильный шок, у него долго лечили многочисленные порезы на руках и ногах. Он почти полгода пролежал в кровати. Виктор тоже слег, правда, ненадолго. У него случился нервный срыв, вызванный испугом. Но и Ланс и Виктор отделались относительно легко по сравнению с тем, какое наказание обрушилось на старшего из братьев, Эдвина. Гнев отца был ужасен. Как-то так получилось, что это стало последним воспоминанием, в котором Ланс помнил Эдвина ребенком. И больше ни разу, нигде и ни у кого не встречал он такой силы гнева, какой охватил тогда его отца.

Ланс поежился, втащил на кровать одеяло и укрылся. Дождь усилился, и дробь капель по стеклу сменилась непрерывным потоком воды.

«Когда мы стали такими? — откуда-то пришел неожиданный вопрос. — Мы ведь отлично ладили в детстве. Конечно, были и ссоры и драки, но мы всегда оставались братьями. Тогда откуда эта ненависть?»

Он попытался проанализировать их жизнь, и вскоре с удивлением обнаружил, что после благополучного периода детства у него не осталось никаких систематических воспоминаний, да и те, что были — лишь куски его собственной жизни.

Он вступил в мятежный возраст, появились новые интересы и потребности, не стыкующиеся с растущим, но все еще пока детским естеством. Вероятно, через это прошли и остальные, но это не объясняло причину разлада. Вся его эмоциональность, обильно выплеснувшаяся в то время, не имела никакого отношения к братьям. Они реже вместе проводили время, у каждого появилось свое окружение, но все же ничего такого, что могло бы действительно встать между ними, он вспомнить не мог. Совсем наоборот, те редкие часы, что он проводил с кем-то из братьев, наиболее ясно запомнились ему открытостью и доверием. Он тогда как бы заново обрел свою семью: родителей, переставших быть понятными в своих суждениях и поступках, хотя и не ставших от этого менее близкими; братьев, вроде бы прежних, и одновременно других, новых и слегка загадочных — но все же братьев.

Они взрослели, и менялось к ним отношение отца. Они постепенно вживались во взрослую жизнь Двора, набирались опыта и новых знаний но, опять-таки, никто их не учил ненавидеть друг друга. Они стали видеться реже. Виктор, Фредерик и Филипп вообще надолго пропадали, но он не видел в этом ничего необычного. При встречах они оставались братьями, хоть и повзрослевшими и более сдержанными. Но разве это плохо?

Вспышка молнии на мгновенье осветила комнату, и тут же ударил раскат грома. Стены дома задрожали, где-то тонко звякнуло стекло.

Отец стал активнее втягивать своих сыновей в дела королевства, у принцев вскоре появились новые обязанности. Но и свалившаяся на них ответственность не могла служить причиной их отчуждения, в конце концов, целью их деятельности было благополучие государства, а в этом братья были на редкость едины. К тому же, всегда можно было укрыться за широкой спиной отца, имевшего постоянную и хорошую возможность, как теперь понимал Ланс, присматривать за ними, а в случае надобности и направлять. Сам Ланс никогда серьезно не примеривался к короне, не мог он представить также королем кого-либо из родни. Он вспоминал своих братьев в ту пору, но они почему-то виделись ему совсем мальчиками. Неужели уже тогда они думали о Короне, о возможном соперничестве, а, быть может, и о войне за власть. Нет, это невозможно!

Он так и не сумел понять, когда именно все переменилось. В последние годы жизни отца братья перестали понимать друг друга, прощать, мириться. Они перестали быть семьей. После смерти Дарвина стало совсем плохо.

...И он тоже стал интриговать, врать, спорить. Но самое странное, что при этом он не хотел становиться королем. В этом он ясно отдавал себе отчет, поскольку, волей-неволей, но пришлось задуматься и об этом. Тогда к чему вся эта дикость? А может, и с остальными происходит то же самое? И если это так, то, что делать? Он понимал, что нельзя просто прийти и предложить всем мир — слишком долго они враждовали, его просто не поймут. Или поймут?

Ланс подумал об Эдвине и о том, что случилось накануне вечером.

«Неужели Эдвин думает так же, как и я?»

И тут же в памяти возникло лицо стоящего посередине горного потока плачущего Лоуна. Словно тисками сжало грудь. «Как же, думает!.. Не уберегли малыша, сволочи!»

Ланс, преодолевая спазмы, несколько раз глубоко вздохнул.

«Ну, а ты сам?» — зло подумал он.

— А может нас действительно кто-то стравливает? — он и не заметил, как заговорил вслух.

Почему-то представился старый герцог — рассудительный, холодный — и его последняя речь.

«Черт, ведь он же считает, что в нас не осталось ничего человеческого... А может, не хочет этого замечать?»

Ланс стиснул кулаки, но быстро взял себя в руки.

— Ну вот, Эдвин все-таки зацепил меня, — печально произнес он вслух.

И тут его пронзила очень простая и верная мысль — он обязан помирить братьев любой ценой!

«Прости, малыш, — думал он, — я не должен был допустить твоей смерти. Только теперь я понимаю, как много ты для меня значил, и как много для меня значат остальные. Тебе уже ничего не поможет, но все же, во имя твоей памяти, я клянусь, что прекращу этот кошмар».

Снова прогремел гром, шум дождя, кажется, еще более усилился. Ланс же почувствовал, как целая гора горечи и отчаяния свалилась с его плеч, и ему стало легко и спокойно. Он знал, что днем будет все по-другому, и иными будут его мысли, но сейчас он легко загнал все сомнения куда-то в отдаленный угол сознания и, наконец, спокойно уснул.

Гроб с телом Лоуна был выставлен на возвышении в Тронном Зале Дворца. Гигантские белые полотнища скрывали стены огромного зала. Была вынесена вся мебель, а пол застлан толстой, заглушающей шаги тканью. Плотно задрапированные окна-витражи не пропускали ни единого лучика света, и огромное помещение освещалось лишь установленным за гробом гигантским чашеподобным факелом.

С самого утра Зал был заполнен толпами, пришедшими проститься с принцем. Провожающие двигались медленным, непрерывным потоком, попадая в Зал через распахнутые Главные Ворота. Людская очередь спускалась с Королевского Холма и терялась где-то внизу, на окраинах столицы. Дворянство, городская верхушка и делегации из других городов и стран занимали более половины зала. Время от времени, из их рядов отделялась очередная четверка дворян и, обнажив клинки, становилась на дежурство у гроба.

Ланс незаметно пристроился в темном углу и поверх голов разглядывал зал. Бесчисленное множество укутанных в траур, непрерывно движущихся фигур почти скрывало Лоуна, и он видел только его осунувшийся профиль. Лицо брата было спокойным и слегка задумчивым, и Ланс подумал, что при жизни никогда не видел младшего брата таким.

...Спустя час он поднялся на второй этаж и вошел в малую гостиную.

Кроме членов королевской семьи здесь собрались родственники Лоуна по линии матери и главы делегаций других государств. Принимая соболезнования, принц пересек зал и, наконец, пристроился недалеко от окна.

— Ты был внизу, Ланс? — раздался над ухом женский голос.

Он поднял голову и взглянул на Эмилию. Сестра села рядом.

— Вынос тела в час дня.

Он кивнул.

Эмилия помолчала несколько минут, затем встала и отошла.

Ланс оглядел зал, отыскивая среди присутствующих братьев. Винсент стоял у стены и о чем-то беседовал с лордом Уинфри — отцом королевы Карлы, покойной матери Лоуна, и главой рода Уинфри. Лорд выглядел хмурым и, как показалось Лансу, был слегка возбужден. Слушая его, Винс часто кивал.

Герцог, Виктор и Фредерик держались вместе, в окружении еще десятка родственников рода Уинфри. Из этой группы только дядя казался удрученным похоронами. Чуть дальше о чем-то негромко переговаривались посол Порты и Эдвин. К ним подошла Эмилия, посол низко поклонился, по лицу Эдвина проскользнуло недовольство.

На короткое время показались головы Леонарда и Дианы, но очень скоро он их потерял. Потом он увидел подходящего Филиппа.

— Здравствуй, Ланс. Я тебя повсюду ищу.

— Что-то случилось?

Филипп посмотрел на настенные часы.

— В полдень вынос тела. Нас восемь человек, и если мы разобьемся на две четверки, то тогда все смогут принять участие в траурной процессии.

— Конечно, кто в моей группе?

— Пока речь не об этом. Тут дело в другом... — Филипп озабоченно потер подбородок. — Боюсь, герцог не сможет целиком пройти свою часть пути. Было бы неплохо, чтоб кто-то был на подхвате.

— Конечно. Я буду рядом.

Филипп кивнул.

— Спасибо, я тоже не буду далеко отходить. И поговорю с остальными.

— Давай, похоже, ты взял организацию на себя.

Кузен слабо улыбнулся.

— Кто-то ведь должен сделать это... Ну ладно, мне пора. Увидимся.

— Увидимся.

Филипп исчез в толпе.

Ланс продолжал наблюдать за гостями и очень скоро поймал себя на том, что бессознательно примеривает всех присутствующих к убийце в черном. И очень многие подходят.

Часы пробили полдень.

— Господа! — откуда-то из центра зала донесся голос герцога. — Прошу всех присоединиться к провожающим в Тронном Зале.

Гул примолк, все потянулись к дверям. Кто-то сзади коснулся плеча Ланса, он обернулся и встретился глазами с Винсентом. Они приостановились, пропуская вперед основную массу гостей.

— Ты, кажется, опоздал? — спросил брат.

— Я был внизу.

— А-а, кое-кто уже начал беспокоиться.

— Я тронут.

Винсент хмыкнул.

— Я видел, как ты разговаривал с лордом Уинфри. С этой стороны нас могут ждать неприятности? — в свою очередь поинтересовался Ланс.

Лицо брата стало серьезным.

— Боюсь, что да. Кажется, терпение старика лопнуло.

— Его можно понять, — мрачно заметил Ланс. — Он потерял и дочь и внука. У него на наш счет какие-то планы?

— Не знаю, он мне не говорил. Но ничего хорошего ожидать не приходится. Как это плохо... Но, в конце концов, он наш вассал, нравится ему это или нет.

— Угу, — согласился Ланс. — Вероятно, этого и следовало ожидать. Думаю, будет еще хуже.

— Я тут побродил среди гостей, и кое-что мне не понравилось, — заявил Винсент.

— Знаю, Винс. Как только это все закончится, мы обязательно поговорим.

Они вышли в Тронный Зал. Ланс кожей ощутил на себе взгляды тысяч глаз. Зал на несколько минут притих, но постепенно шум снова затопил огромное помещение.

Плотная колонна медленно ползла мимо гроба, удовлетворяя свое ненасытное любопытство. Воздух был тяжелым и густым. Одуряющий аромат благовоний вперемешку с запахом хвои кружил голову. Все пространство в центре зала было устлано венками и цветами, которые почти полностью скрывали гроб. Огромный чадящий факел позади траурного помоста громко трещал, время от времени роняя на пол огненные капли. Их отраженья вспыхивали и на полированных клинках офицеров почетного караула.

Откуда-то вновь вынырнул Филипп и, перехватив взгляд Ланса, остановился и показал кивком головы следовать за собой. Стараясь никого не беспокоить, Ланс двинулся за братом и вскоре присоединился к группе, состоящей из герцога Кардигана, Виктора и Фредерика.

— Ланс, пойдешь в первой четверке с Винсом, Фредериком и Виктором, — прошептал ему на ухо Филипп.

Тот молча кивнул и медленно отошел к герцогу.

— Здравствуй, племянник, — заметив его, поздоровался старик. — Идешь с моими мальчиками?

— Да, дядя.

— Я бы просил тебя не исчезать после похорон.

— Я буду в городе.

Ланс постоял рядом, но поскольку старик не проявил желания продолжать разговор, отошел.

— Понесем вместе? — спросил его кто-то сзади.

Он обернулся и увидел Фредерика.

— Верно.

Некоторое время они помолчали.

— Я рад, что ты будешь с нами, — сказал затем двоюродный брат.

Ланс улыбнулся.

— Я тоже.

К гробу приблизилась группа гвардейцев, они тут же принялись осторожно перекладывать груды венков и цветов. Шум в зале заметно усилился. Потом откуда-то появились солдаты и принялись мягко, но решительно выжимать людей из центра зала, освобождая место для прохода. Стоящая рядом Эмилия вдруг подхватила свою начавшую неожиданно оседать на пол соседку и осторожно повела ее к выходу. Даже в алом свете факела лицо ее спутницы казалось неестественно бледным. Лансу почудилось, будто он слышит сдавленные стоны из темных углов зала.

...Наконец, проход освободили, и в широкий проем раскрытых настежь ворот ударил поток свежего воздуха. Дамы усиленно замахали веерами. В зал ворвался гул многотысячной толпы снаружи.

Вернулась Эмилия и встала рядом.

— Что случилось? — негромко спросил он.

— Ничего страшного, просто обморок.

К ним подошли Винсент, Виктор и Фредерик. Шум снаружи усилился.

— Начинается, — шепнул Виктор.

В проходе возникла фигура в длинной мантии, и в наступившей тишине двинулась к гробу.

...За ходом церемонии Ланс почти не следил. Он с неудовольствием вдруг осознал, что воспринимает происходящее удивительно спокойно, словно хоронит не брата, а постороннего человека. Это казалось странным после недавнего ночного приступа жалости. Ланс исподтишка взглянул на братьев, но и у них не заметил особой скорби. Процедура шла своим чередом, и они были всего лишь ее частью. От горьких мыслей его отвлек Филипп.

— Скоро конец, — негромко заговорил двоюродный брат, — вы берете гроб и несете до перекрестка Восточной и Старой окружной дороги. Там его принимаем мы и несем до конца, но вы все же будьте недалеко. За безопасностью следит Леон, его люди расставлены по всему пути следования. Когда близнец возьмет гроб, командование переходит к Винсенту, имей это в виду. И вообще, не расслабляйся.

— Ты ожидаешь неприятностей?

Филипп покачал головой и тяжело вздохнул.

— Не знаю, Ланс, тревожно что-то.

Они послушали мессу, и Филипп опять куда-то отошел.

Жрец прекратил напевать и, вытянув перед собой руки, застыл перед гробом. Зал затаил дыхание.

Пламя факела вспыхнуло с новой силой, опалило жаром, загудело и золотистым столбом вытянулось под своды Тронного Зала. Затем огненный столб отделился от чаши и завис в воздухе. Под басовитый речитатив жреца он сжался и принял форму идеального шара.

В полной тишине завывающий огненный шар стал медленно вытягиваться, пока не принял форму прямоугольника, тут же подкорректированную магом в сутане в удлиненную трапецию с четко очерченными краями, но, свойственной пламени, аморфной структурой. Еще спустя несколько минут трапеция перестала бликовать сполохами огня и превратилась в нечто, напоминающее подвешенную над землей золотую пластину. Ланс сообразил, что это крышка гроба. Золотой покров величественно проплыл по воздуху и мягко опустился на гроб, навсегда укрыв от них детский профиль покойного брата. В тот же миг ударил головной колокол храмового комплекса Дворца. Все опустились на колени, а жрец, обессилено уронив руки, сделал несколько шагов и торжественно заговорил:

— Разум, знания, сомнения и заблуждения, чувство, ум, счастье и несчастье, насилие, удовлетворение, уравновешенность, аскетизм, милосердие, слава и позор — вот качества мирской жизни, вместе с ней уходящие в небытие. И только душа — невидима, непостижима и неизменна. Душу нельзя разбить, растворить, сжечь или иссушить. Она существует всегда и везде — неизменная, недвижимая, вечно та же. Тот, кто родился, обязательно умрет и обязательно родится вновь и, зная это, не следует скорбеть о теле.

И никто никогда не сравнится с тем, кто целиком познал смертную жизнь и прошел вечный путь погибели. И не существует для него страданий, и остается он один на один со своей нетленной природой, со своей душой, со своим Я. И достоин он зависти и поклонения, а не жалости и скорби. Покойся же с миром, принц Лоун, и обрети бессмертие во веки веков.

Произнеся это, жрец исчез.

«Вот пришла и наша очередь», — подумал Ланс и обернулся.

И оторопел. Стоящий чуть позади Виктор, скривившись от боли, сжимал окровавленное предплечье, а Винсент и Фредерик уже накладывали ему повязку.

— Кто-то метнул нож, — хриплым голосом пояснил Фредерик.

Никто вокруг, похоже, ничего не заметил, и Ланс вызвал Древо Сил. Привычный короткий приступ головной боли сменился пылающим образом колдовской Кроны перед внутренним взором принца и, не теряя времени, он потянул нужную ветвь — штрих этого видения. Это было все равно, что вырастить несколько новых глаз, плюс множество новых способностей, даваемых магу Древом. Ланс осмотрелся.

Зал лежал, как на ладони, и это новое восприятие позволяло видеть не только заполняющие его физические тела, но и неощутимую до этого нематериальную сферу. Ланс видел множество людей, и всех сразу и каждого в отдельности, видел их энергетические составляющие, эмоции, направление и окраску мыслей, предметы приложения чувств. Обнаружился и жрец, который вовсе не исчез, а только вышел за пределы видимого человеческим глазом спектра и сейчас устало шел к выходу.

В проходе возникла сияющая фигура, в которой Ланс узнал Леонарда. Близнец всматривался куда-то в угол, одновременно поторапливая жестом приостановившегося от удивления жреца. Почувствовав присутствие на этом уровне еще кого-то, Леонард обернулся и посмотрел на Ланса. И что-то изменилось в окружающей его золотистой ауре.

— Я вижу его, — услышал Ланс голос близнеца. — Попробую взять. Не мешай.

Ланс сосредоточился, но так и не смог обнаружить неведомого врага. Вокруг господствовали скорбь и тревога. Вспыхнул еще один яркий штрих, и принц увидел Эмилию. Потом еще один... и еще. Он мысленно оттолкнул Древо.

За исключением нескольких человек никто ничего так и не заметил, и на небольшую суматоху в королевском секторе особого внимания никто не обратил.

Братья как-то незаметно сгруппировались вокруг Виктора, отгородив его от посторонних взглядов. Брат успел накинуть другой плащ, полностью скрывающий раненую руку. Ланс вопросительно посмотрел на него.

— Порядок, — улыбнулся тот. — Понесу правой рукой. Заметно что-нибудь?

Держался он молодцом, и Ланс только отрицательно помотал головой.

— Ну, тогда вперед, — бодро прошептал Виктор.

Комната, в которой они должны были собраться, находилась в одном из тех глухих мест, что пережили свои золотые деньки еще в давние времена, когда Дворец не являлся собственно Дворцом, а был всего лишь одним из многочисленных замков страны. Со временем, разрастаясь и превращаясь в центр государства, он последовательно достраивался. Где-то старые постройки полностью разрушили и на их месте возвели новые башни, где-то просто наращивали древние стены. Медленно и незаметно жизнь из старых залов перетекала в более новые. А во Дворце появилось много нежилых помещений и забытых коридоров, которые со временем стали его частью, его особенностью и неиссякаемым источником мифов и легенд. И, наверное, не было ни одного монарха, не посвятившего свои детские годы героическим и невероятным подвигам в этих лабиринтах. И как следствие этих походов, многочисленные описания и рассказы, изрядно, впрочем, сдобренные фантазиями юных странников, служили дополнительным поводом для новых похождений будущих правителей. Разглядывая заваленные старой рухлядью комнаты и многочисленные, давно забывшие звуки шагов, коридоры, Ланс словно вновь окунулся в мир детства, еще памятный, но уже такой недоступный.

Впрочем, мысли о прошлом мгновенно вылетели у него из головы, едва он распахнул дверь. Как и другие помещения в этой части Дворца, представшая его глазам комнатенка была небольшой, грязной и неравномерно освещалась несколькими факелами, вставленными в ржавые кольца в стенах, и парой подсвечников, установленных на разных концах задвинутого в угол стола. Сестры устроились в середине комнаты, подальше от стен и темных углов, на мягких стульях, принесенных, по-видимому, специально для такого случая. Еще один стул был занят герцогом, остальные присутствующие в комнате либо стояли, либо сидели на корточках — кто где. Лица у всех были угрюмые.

На полу, прямо напротив двери, на окровавленном черном плаще лежал лицом вниз человек. Сомневаться в том, кто это, не приходилось.

Ланс медленно приблизился к распростертому на полу телу и присел на корточки.

— Как же так? — расстроено спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Ему никто не ответил. Стоящий рядом Виктор носком сапога небрежно перевернул труп:

— Ты знаешь его?

Ланс осмотрел убитого. Это был черноволосый темноглазый человек, лет, приблизительно, двадцати пяти. Рисунок бровей и губ, а также общий тип лица выдавали выходца с Востока. Под черной кожаной курткой угадывались широкие мускулистые плечи и грудь, но кисти, выглядывающие из рукавов, были небольшими и изящными. Невелик был и размер обуви. Остекленевшие глаза смотрели в потолок. Левую часть груди, от подмышки, через сердце и до ключицы, пересекал широкий, зияющий разрез. Весь этот бок был залит кровью, уже спекшейся и потемневшей.

— Впервые вижу, — ответил он и повернулся к Леонарду. — Что случилось, Леон?

Тот досадливо скривился.

— Я дождался, пока вы покинете Тронный Зал, и толпа двинется вслед за вами. Потом осторожно приблизился к нему и слегка оглушил. Никто ничего не заметил. Мои люди оттащили его вместе с несколькими придушенными в давке, связали, заткнули пасть и бросили в комнату прислуги — все на моих глазах. Дальнейшее известно со слов стражников. Этот мерзавец сумел освободить руки и подманить двух оставшихся с ним в комнате людей. Один из них сейчас в лазарете, второй мертв. За дверью оставалось еще четверо охранников с соответствующими указаниями как раз на такой случай и, думаю, они сделали бы все правильно, но именно в ту минуту дьявол послал барона Гора... Барон может гордиться таким ударом, — невесело заключил Леонард.

Ланс почувствовал приступ бешенства:

— Так просто. И ты все спустишь ему с рук?

Леонард равнодушно пожал плечами:

— Я с ним уже поговорил. Барон едва стоял на ногах и к тому времени уже толком ничего не соображал.

— Все равно, — кровожадно заявил Ланс. — Нечего ему было делать в комнате прислуги. И вообще, что это за манера — напиваться на похоронах своего господина!

— С этим я согласен, — вмешался герцог, — но барон наш гость. Успокойся, Ланселот, ты несправедлив.

— Ну-ну, — Ланс нехорошо усмехнулся и ткнул пальцем в сторону трупа. — При нем были какие-нибудь вещи?

— Ничего, кроме ножа, что он метнул, — ответил Леонард. — Это профессионал.

— Да и не пронес бы он во Дворец ничего крупнее ножа. Все это чепуха! — воскликнул Эдвин.

Герцог тяжело поднялся со стула и прошел по комнате.

— Кажется, мы вновь сворачиваем на кривую дорожку.

— Мы? — переспросил Эдвин.

— Нет, я! — вспылил Фредерик.

— Тогда тебе лучше вернуться в строй, — невозмутимо предложил Эдвин.

— А зачем? — осведомился Фредерик. — Ведь ты сам тратишь все свое свободное время на то, чтоб этот строй развалить.

— Ты не думаешь, что говоришь, — грубо ответил самый старший брат.

— Не думаю?

В голосе Фредерика зазвучали истерические нотки:

— И прекрати разговаривать с отцом в таком тоне!

Эдвин повернулся к герцогу.

— Я чем-либо вас оскорбил, дядя?

— Нет, нет, все в порядке, — поспешно отозвался старик. — Успокойся, сын.

— Да? А то мне не тяжело и извиниться.

— Тогда, лучше сделай это, — подозрительно ровным голосом предложил Фредерик.

— Или... — Эдвин поднял бровь.

— Ты мне страшно не нравишься в последнее время, Эд. Почему б нам не пройтись куда-нибудь, прогуляться. Думаю, что с секундантами проблем не будет.

Они сверлили друг друга взглядами, пока остальные с интересом за ними наблюдали. В гнетущей тишине Эмилия вдруг продекламировала:

Что до битвы, объявляю при всех, ...и исполнено будет: Плоть до костей прошибу я, и кости врагу изломаю. Пусть за моим супротивником все попечители выйдут, Чтоб из смерти унесть укрощенного силой моею[1].

Все изумленно уставились на нее. Первым не выдержал и усмехнулся Филипп.

— Все-таки, — сказала Эмилия, — ты, Эд, иногда бываешь на редкость невыносимым.

Ланс задумчиво проговорил:

— Тебе, сестра, не следовало вмешиваться. Подерись они сейчас и убей один другого, все равно кто кого, стало бы меньше на одну неизвестную величину. Это упростило бы ситуацию.

— А если б они погибли оба, то было бы еще лучше, — поддержал герцог, — но ты, Ланс, забыл про нашу последнюю договоренность. Я всем напоминаю — мы в одной лодке.

Герцог снова сел.

— Смерть Лоуна — тяжелый удар для всех, но, не сочтите за цинизм, в ней... то есть в ее последствиях, я вижу один... э... позитивный аспект.

Как всегда, ему удалось заинтриговать собравшихся.

— Сейчас перед нами появилась цель — найти убийцу. Я отдаю себе отчет в том, что он может быть среди нас, и все же предлагаю всю нашу ненависть направить на этого человека. Необходимо найти его и убить, независимо от того, кем он окажется.

— Это хороший повод для объединения, — тут же признал Леонард.

— Но только в том случае, если все покинут эту комнату живыми и здоровыми. Так, для разнообразия, — поправил Филипп.

— Тебе-то ничего не грозит, — насмешливо сказала Эмилия. — Ты был удивительно сдержан за поминальной трапезой. Да и кто не был?

— Хорошо, — громко сказал Эдвин. — Только меня никто не убедит в том, что мы будем открыто делиться друг с другом добытыми сведениями. И поэтому сразу заявляю, что собираюсь действовать в одиночку. Что, конечно же, не помешает мне выведывать информацию у любого из вас.

— Мы все будем так делать, — согласился герцог. — Никаких обещаний и никаких обязательств. Главное, помнить — у нас одна цель.

— Вот и ладно! — воскликнула, вскакивая со стула, Диана, — я пошла! Леон, ты со мной?

Близнец кивнул и направился к двери, засобирались и остальные.

— Уходим вместе или поодиночке? — насмешливо поинтересовался Филипп.

— Как угодно, лишь бы на своих двоих, — беря факел, в тон ему ответил Ланс.

Все потянулись к двери.

— Ты обдумал, о чем мы говорили? — Ланс вздрогнул от неожиданности, услышав вопрос брата.

— Да, и с многим согласен, но есть некоторые проблемы. Одну из них ты только что очень удачно сформулировал. Как насчет доверия между нами?

Эдвин внимательно посмотрел на него.

— Думай, что хочешь, но ты один из тех, кому я верю. Я знаю, что ты не ударишь в спину, и мне этого достаточно.

Ланс даже несколько растерялся от такого признания.

— Извини, Эд, но, похоже, ты меня используешь самым бесцеремонным образом.

— Верно, — согласился брат. — Мы все используем друг друга, но сказал бы ты эти слова кому-нибудь другому?

Лансу было очень неприятно признаваться себе в том, что брат совершенно прав. Эдвин насмешливо смотрел на него, словно читая его мысли. Потом легонько ткнул Ланса кулаком в грудь.

— Ладно, ладно, успокойся. Поступай, как считаешь нужным, но знай, что всегда можешь рассчитывать на старшего брата.

— Я могу все это передать Винсенту?

Эдвин не обиделся, только помотал головой и коротко хохотнул. Они вышли в жилую часть Дворца.

— Можешь. И заодно передай, чтоб был осторожней.

Ланс встревожился.

— В чем дело?

— Ни в чем. Просто с сегодняшнего дня лучше не давать повода для подозрений. Старик неплохо придумал — натравить Семью на кого-то одного. Вот увидишь, потом окажется, что мы ошиблись и все начнется то второму кругу. И так далее.

— А-а, — только и протянул Ланс.

Он и сам так думал.

Принц медленно отпил из бокала.

— Ну, и как тебе все происходящее?

Сейчас, пожалуй, впервые за прошедшие после похорон Лоуна две недели он чувствовал себя в безопасности.

— Все происходящее? — по своему обыкновению переспросил Винсент. — Что именно, происходящее? Будет лучше, если каждый расскажет все, что происходило с ним за это время. От этого и будем отталкиваться.

— Согласен, я и начну.

Ланс подробно описал свои похождения.

— Ты явно не скучал, — заметил старший брат. — Я не могу похвастаться подобным проворством.

— И все же.

Ланс взял в руки кувшин и осторожно разлил часть содержимого по бокалам.

— Изволь. Прежде всего, я знал о том, что ты наведался в лавку Латиниуса. Тебе удалось осмотреть труп?

— Труп? — удивился Ланс. — Я думал, он сгорел. Там осталось, на что смотреть?

— Осталось. Я послал своего человека, и он исследовал останки.

— Проклятье! — выругался Ланс. — Я думал, что он сгорел полностью.

— Что значит «полностью»? — пожал плечами брат. — Старику здорово досталось, но кое-какие мелочи наводили на размышления. Тебе ведь известно, что Латиниуса пытали, и значит, на теле должны были остаться характерные следы. Мой человек имел особые инструкции на этот счет. Кое-что он даже зарисовал, и вполне определенно можно сказать, что гость, посетивший Латиниуса, знал толк в подобных шалостях.

— Дело нехитрое, — ухмыльнулся Ланс.

— Как сказать, разумеется, не сложно проделать ряд общеизвестных приемов. Но тебе не пришло бы в голову, скажем, воздействовать на болевые точки или инициировать определенные зоны коры головного мозга. Я уже не говорю о прочей экзотике. И под конец едва ли не выпотрошить жертву, при этом, не давая ей умереть.

— О, Боги! — воскликнул Ланс, но тут же успокоился:

— Ты как-то связываешь это с визитом нашего гостя с Востока, так некстати зарубленного бравым бароном?

— Я могу связать это с чем угодно, — надменно бросил Винсент.

— Пожалуй. Ты говорил с приставом Тууром?

— Какой смысл? Он ни за что не скажет нам всего, а возможности надавить на него у меня нет.

— При желании можно надавить на кого угодно.

— Честно говоря, не хотелось бы связываться с герцогом.

— Вот как? Ну, тогда я завтра сам поговорю с генералом... Между прочим, не все относятся с таким пиететом к дядюшке.

Винсент улыбнулся и старательно наполнил успевшие опустеть бокалы.

— Да бог с ним, с дядюшкой, лучше скажи, о чем ты в день похорон шептался с Эдом. Можно было умилиться, глядя на вас.

— Эдвин считает герцога источником всех наших бед — интриганом и детоубийцей.

— И как он обосновывает данную точку зрения?

— Элементарно, — Ланс зевнул и потянулся. — Старик жаждет власти. В ход идут яд, травля, наемники, стрелы и еще много чего.

— Что ж, у него есть основания так думать, — признал Винсент. — Только непонятно, зачем дядя так подставляется.

Ланс кивнул.

— Я и сам много думал об этом, а потом плюнул. Вероятно, он знает, что делает.

— Можешь не сомневаться. Вот только его настойчивость в любой момент может спровоцировать кое-кого из наших. А старику много и не надо.

— С другой стороны, — продолжил Ланс, — он легко мог это просчитать, и как раз полагается на кажущуюся шаткость своего положения.

— Так мы можем продолжать до бесконечности. Все это напоминает мне одну из этих старых детских заморочек.

— А потому-то, — подхватил Ланс, — все и решили не трогать старика и, прикрывшись им, тихонько пакостить друг другу.

— Тебе что-то известно? — поинтересовался Винсент, уставив на брата проницательный, хотя и несколько мутноватый взгляд.

— Да нет, просто маловероятно, что все эти покушения устроил кто-то в одиночку.

— Согласен. И потом, у нас есть... восточный след. Пока очень слабый, но со временем, думаю, он проступит явственней. Есть еще какие-нибудь зацепки?

— Да, меня беспокоит оборотень, напавший на нас с Эдвином.

Ланс замолчал, крутя в руке бокал. Винсент терпеливо ждал.

— Признаться, этот парень изрядно меня напугал. Думаю, он будет классом повыше нас... то есть повыше меня, — поспешно поправился Ланс.

— На следующий день после стычки я прошел по тем местам и не обнаружил никаких следов колдовства, а ведь это практически невозможно. Не берусь ничего утверждать, но у меня предчувствие, что в лавке Латиниуса побывал именно он.

— Что ж, еще одна зарубка.

— И вообще, не пора ли нам отсюда сматываться?

— Пора, но еще несколько дней подождем. Я вызвал своих людей. И Яго.

— Ого! — воскликнул Ланс. — Это серьезно!

— Жизнь — это всегда серьезно, — буркнул брат и потянулся за новой бутылкой.

...Выбрались из дому они уже глубокой ночью. Допив на крыльце прямо из горлышка бутылку вина, Винсент со смехом расколотил ее о стену дома.

— Куда пойдем?

Его голос прозвучал неестественно громко, и следом, отраженное сонными фасадами домов, прокатилось короткое эхо.

— В центр, — невольно понижая голос, ответил младший брат.

И сонные улицы огласились громким хохотом загулявших принцев. Несколько раз они натыкались на привлеченных шумом ночных патрулей и каждая такая встреча заканчивалась распитием очередной бутылки.

В последний раз гвардейский офицер — звали его Морант — имел при себе целых две бутылки, и беседа несколько затянулась. Расстались они, условившись вскоре встретиться в одном из ночных заведений под названием «Три дрозда».

Ланс и Винсент довольно долго бесцельно бродили по городу. Внезапно Ланс указал рукой на роскошный особняк.

— Знаешь, кто там живет?

— Генерал де Туур — пристав портового района.

— Зайдем?

— Зачем?

— Зачем? Да просто так... Нет, пусть он нам расскажет все, что знает про убийство Латиниуса.

Винсент восторженно посмотрел на брата:

— Верно, будь я проклят! Пошли.

И они свернули к особняку генерала.

— Смотри-ка, открыто, — удивленно воскликнул Ланс, едва притронувшись к ручке входной двери.

Шедший чуть сзади брат наткнулся на его спину и чертыхнулся.

— Мы идем или нет!

В широком холле было пустынно и темно. Свет уличных фонарей, пробивавшийся через открытую входную дверь, высветил часть стены, украшенную богатой лепниной и фрагмент узора на паркете. Несмотря на то, что они устроили изрядный шум, навстречу им никто не вышел. Ланс, пошатываясь, но смело, по-хозяйски, двинулся в темноту:

— Эй, здесь есть кто-нибудь?

Позади что-то загремело и обрушилось на пол, послышалась ругань брата. Ланс резко обернулся на шум.

— Винс, что случилось?

— Проклятый стул! И куда они все подевались?

И только после этих слов Ланс почувствовал неестественность происходящего.

— Здесь что-то не то, Винсент.

Тотчас в темноте полыхнули кошачьим блеском глаза брата, и Ланс услышал его вскрик:

— Проклятье!

Он встряхнул головой, пытаясь прогнать остатки хмеля, и осмотрелся, уже вновь подчинив себе свои заглушённые вином способности.

Чуть в стороне, почти в середине холла, на полу лежал человек в лакейской ливрее. Они рванулись к нему.

— Совсем еще теплый, — заметил Винсент и попробовал поднять лежащего.

В уголке рта того показалась кровь и тонкой струйкой потекла по подбородку.

— Осторожно, — предупредил Ланс.

— А, чтоб тебя! — выругался брат, брезгливо вытирая ладонь о ливрею лакея.

Им хватило короткого обмена взглядами, на то, чтоб понять друг друга. Они молча поднялись на второй этаж, прошли по коридору череду закрытых комнат и наткнулись на второй труп. Тоже мужчина, но моложе, этот был одет в гражданское платье. Как и нижний, он был убит ножом. Они прокрались дальше и вскоре вышли к генеральской спальне. Не теряя времени, Винсент несильно толкнул дверь, и та бесшумно распахнулась.

Свет с улицы проникал внутрь через высокое не зашторенное окно и падал прямо на необъятную кровать в центре комнаты, на которой, нелепо раскинувшись, лежал хозяин дома. В тусклом свете его лицо приобрело грязно-зеленый оттенок, а глаза неотрывно и жутко смотрели в упор на вошедших. Пижама генерала, одеяло и ковер на полу вокруг кровати пропитались кровью, но кровь эта была не его, а свесившейся с другой стороны ложа женщины. Если на теле генерала не было следов насилия, то ее явно пытали.

— Ты понимаешь, что происходит? — шепотом спросил Винсент.

Ланс мотнул головой и, осторожно ступая, прошел внутрь. Стараясь не смотреть в сторону кровати, не сговариваясь, братья принялись обыскивать комнату.

Это оказалось весьма непростым делом, так как кругом царил полный беспорядок. Одежда и белье вперемешку валялись на полу, причем многие вещи выглядели так, словно кто-то нарочно изрезал их, превратив в негодные тряпки. Также была вспорота обивка мягкой мебели, а многочисленные пуфики и подушки просто выпотрошены. Убийца не поленился посдвигать с шеста всю мебель в комнате и даже ободрал драпировку со стен.

— Похоже, все, что можно было здесь найти, нашли еще до нашего прихода, — заметил Винсент.

— Если только нашли, — поправил брата Ланс. — Эх, знать бы, что здесь произошло!

— Вот именно, — отозвался старший брат и сокрушенно покачал головой.

— Ладно, посмотри еще тут, а я пройдусь по дому.

Ланс вышел из спальни и пошел по коридору, осторожно поворачивая ручки всех попадающихся на пути дверей. Подалась только пятая. Эта дверь не имела замка и почему-то открывалась наружу. И только входя в полутемную комнату, Ланс сообразил, что все предыдущие двери он пытался открыть, толкая их от себя.

Небольшая комнатенка, видимо, для прислуги. Стол у окна, пара мягких стульев, книжный шкаф, платяной, и широкая тахта, прикрытая старым ковром, у стены. Он уловил движение сбоку, обернулся и встретился с взглядом пары обезумевших от страха глаз, принадлежащих укутанному с головы до ног простыней существу.

Ланс успокаивающе приподнял руку и тут же резкий вопль разорвал тишину. От неожиданности принц отпрянул в коридор, где едва не столкнулся с выбежавшим из генеральской спальни Винсентом. Перепуганная обитательница комнаты вопила теперь, не переставая. Под одной из ближайших дверей вспыхнула полоска света. Братья посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, побежали к центральной лестнице.

Они уже одолели ее добрую треть, как с улицы в холл вбежала большая группа вооруженных людей.

— Вот они! — завопил кто-то снизу.

Погоня загромыхала им навстречу.

...Впереди, оглушительно топая сапожищами и расшвыривая все на пути, несся Винсент. Ланс бежал следом, стараясь не упустить из виду широченную спину брата. Он уже смирился с мыслью, что придется убивать. Попасться при данных обстоятельствах означало подписать себе смертный приговор.

Но обошлось без кровопролития. Из-за угла, где только что скрылся Винсент, до Ланса донесся звон бьющегося стекла. Подбежав, он увидел стоящего на подоконнике брата. Тот что-то негромко сказал и прыгнул в темноту. Ланс, не раздумывая, последовал за ним.

Они остановились только тогда, когда пробежали несколько кварталов.

— Постой! — окликнул Винсент. — Куда ты?

Ланс пожал плечами.

— Какая разница? Пошли домой. Ко мне ближе.

— Так не годится, — заявил старший брат. — Мы обязательно должны появиться в «Трех дроздах».

— Дьявол! — выругался Ланс.

«Три дрозда» был таверной, в последние годы все более набирающей обороты. Расположенная на границе центральной и портовой частей столицы, она, сохраняя развязный демократизм окраин, понемногу училась светской непринужденности ресторанов центра. В результате получилось очень приличное заведение (не для снобов, конечно), пользующееся растущей из года в год популярностью. Владел таверной бывший моряк, капитан торгового флота, и, наверное, поэтому блюда, подаваемые здесь, отличались исключительным разнообразием. Но не только отменная кухня притягивала сюда жителей верхнего города. В погоне за респектабельностью бывший капитан прекратил доступ в свои владения случайных посетителей с улицы. С другой стороны, он не собирался наводить у себя и светский лоск, и, придерживаясь золотой середины, успешно удерживал рейтинг своего заведения на должной высоте. Людей знающих привлекал не столько стол и богатая винная карта, сколько длинный ряд дополнительных услуг, в качестве которых здесь предлагались официально запрещенный тотализатор, карты и неконтролируемые казной сбыт мелких партий драгоценностей и обмен валют. Заведение имело сильных покровителей, и главным условием существования его хозяина было лавирование в мире интриг и пересекающихся интересов и амбиций. Что он с успехом и делал. Пользоваться его услугами не брезговали и члены королевской семьи, особенно находящиеся в опале.

Они вошли в таверну по-свойски, с черного хода, где их уже поджидал хозяин. Высокий, жилистый старик в форменной морской фуражке замер в подобострастной неподвижности.

— Доброй ночи, Ларсен, — приветствовал его Винсент. — Уже ждешь? И откуда тебе всегда все известно?

Старик поклонился, на обтянутом кожей лице обозначилась тень улыбки.

— Доброй ночи Их Светлостям. Никак нельзя не знать о приходе дорогих гостей.

— А вот и нет, старик. Сегодня мы не играем, — рассеянно бросил Ланс.

Ларсен продолжал скалиться, и лишь глаза его цепко бегали по лицам пришедших.

— Отдельный номер, стол и много вина, — потребовал Ланс и, словно внезапно вспомнив, добавил:

— Если зайдет виконт Морант, проводи его к нам. Но больше нас ни для кого нет.

Старик замялся.

— Желание Вашей Светлости — закон, но спрашивать могут и... э...

Он загримасничал, пытаясь подобрать нужные слова.

— Для них тоже нет, — отрезал Ланс и вложил в широкую костлявую ладонь старика золотой империал.

— Все желания дорогих гостей будут исполнены. Разрешите лично проводить Их Светлостей.

Они молчали все время, пока накрывали на стол. И лишь когда за последним слугой аккуратно закрылась дверь, Ланс сумел вздохнуть свободно.

— Теперь я знаю, что чувствует воришка, застигнутый на месте преступления, — с чувством проговорил он.

Старший брат молча наполнил бокалы.

Ланс отхлебнул из бокала и почувствовал волчий голод. Он несколько минут молчал, не замечая иронического взгляда брата.

— Ночные похождения благотворно сказываются на аппетите, — заметил Винсент.

— Таково свойство аппетита.

— Или похождений?

— Или ночи.

— Не забывай, что настанет утро.

— Помню, помню, — вздохнул Ланс.

— Ну, так что там произошло? Тебя кто-нибудь узнал?

— Боюсь, что да.

— И тебя смогут опознать? — быстро переспросил брат.

— Не знаю, было достаточно темно. Но, с другой стороны, свет из окна мог попасть на меня. Понимаешь, я со своими кошачьими глазами как-то не привык обращать внимания на подобные мелочи.

— «Не знаю, не привык»... — неодобрительно проворчал Винсент. — Все это очень странно. Почему эта истеричка никого не позвала на помощь, как только поняла, что происходит? Почему никто не выбежал на ее крики? Ведь в доме полно людей и оружия.

— Их кто-то сильно напугал, — тихо сказал Ланселот. — Или что-то.

— Зачем вообще кому-то понадобилось залезать в дом генерала? — продолжил свои риторические расспросы Винсент. — Если рассматривать все это как эпизод войны за отцовскую корону, то случившееся просто не имеет смысла.

— Да, подобную жестокость тяжело объяснить. Разве что, кто-то намеренно провоцирует народ. Тогда это нужно рассматривать как некую тактическую линию.

— В таком случае, мы можем обозначить уже две такие линии.

Ланс вопросительно посмотрел на брата.

— Вспомни покушение на Виктора в день похорон, и нападение на вас с Эдвином. В первом случае была исключительная возможность устроить во Дворце бойню, но убийца на это не пошел. Смерть солдата во втором случае явно незапланирована. Более того, когда некто заманил тебя на пустырь, но понял, что справиться с жертвой будет непросто, он легко отказался от своего намерения.

— Интересно, я всегда рассматривал нападение Черного как экспромт.

— Забудь об этом, Ланс, экспромтов больше не будет.

— Если так, то выходит, что минимум двое из нас начали игру. И даже трое, если считать действия герцога попыткой бескровного захвата власти... Винс?

Брат сидел, устремив взгляд вглубь себя, и явно не слушая его. Потом веки его вздрогнули, тело расслабилось.

— Не мешает время от времени осматриваться, — пояснил он. — Но я слышал твое замечание насчет герцога и согласен с ним. И еще, похоже, в ближайшее время произойдет что-то нехорошее.

— Ну, ясно произойдет. Теперь часто что-нибудь будет происходить.

— Я не об этом. В действиях этого психопата есть своя логика, которая нам пока недоступна. Я думаю, отправной точкой можно считать отравление Лоуна. С этим как-то связана и смерть Латиниуса, у которого отравитель предположительно взял яд, и убийство пристава, лично курировавшего это дело.

— Кто-то заметает следы, — предположил Ланс.

— Но что мог знать генерал?

Ланс усмехнулся.

— Именно для того чтобы выяснить это, мы и шли к нему.

— Хорошо, допустим, Туур что-то узнал. Тогда как сведения об этом попали к убийце?

— Варианта два: либо генерал начал болтать, либо убийца решил, что рано или поздно, но Туур все равно выйдет на него, и не стал этого дожидаться.

— Всем известно, что пристав был человеком герцога... — внезапно Винсент осекся и расширенными глазами посмотрел на Ланса.

— Вот-вот, — весело произнес тот, — может, сбегаем во Дворец, справимся у дядюшки о его здоровье?

Брат немного смущенно покачал головой:

— Так мы, и в самом деле, свихнемся.

В дверь осторожно постучали, и на пороге возник хозяин таверны.

— Прошу прощения, Ваша Светлость. Вас разыскивает виконт Морант.

— Хорошо, Ларсен, веди виконта сюда и добавь для него приборы.

Старик попятился и едва не столкнулся с появившимся в дверях человеком. Рассеянно кивнув хозяину, тот направился прямо к столу. Он был заметно взвинчен, и едва сев, налил себе полный бокал вина.

— Эти ночные дежурства — весьма занятное времяпрепровождение, — прокомментировал Ланс.

— Что-то случилось, виконт? — поинтересовался Винсент.

Вошедший уже раскрыл рот для ответа, как вошли официанты с очередной сменой блюд, и он раздраженно дернул щекой. Было видно, что офицера терзает желание высказаться.

— Господа! — выпалил он, едва слуги удалились. — Около часа назад в своем доме был убит генерал Туур.

Оба принца ошеломленно уставились на него.

— Убит? — воскликнул Ланс.

— Да, Ваша Светлость, убит.

Виконт от досады хлопнул ладонью по столу. Звякнула посуда.

— И главное, мы едва не схватили их прямо в доме.

— Вот как? — вскинул бровь Ланс.

— Представьте себе, принц. Я даже видел одного.

Ланс сумел удержался и даже не взглянул на брата.

— И кто это был? — спросил он.

Их гость слегка смутился.

— Ну, я хотел сказать, что видел лишь силуэт на лестнице. Эти негодяи потушили свет во всем доме. Но главное, господа, ведь мы едва не взяли их!

Ланс улыбнулся и предложил:

— Ага, теперь можете их едва казнить.

Морант иронии не уловил и принялся за еду. Ночные события ему также не испортили аппетита.

— Так что же случилось? — поинтересовался Винсент, выдержав вежливую паузу.

— Генерала нашли убитым в своей постели. Детали сейчас выясняются.

— Еще кто-нибудь пострадал?

— Нет, вся прислуга уже либо спала, либо разошлась по домам.

— Да-а?

Ланс не мог понять, почему виконт говорит неправду.

— Но как убийцы проникли в дом?

— Помилуйте, Ваша Светлость, — виконт, словно защищаясь, выставил перед собой ладони. — Ведь не я веду следствие. Как только прибыли дознаватели, я тут же сменился и поспешил сюда.

— Спасибо, старина, — тепло улыбнулся ему Ланселот.

— Я одного не понимаю, — медленно проговорил Винсент, крутя в руках столовый нож, — что вас-то привело в этот дом?

— Вот это и есть самое интересное! — вскричал виконт и принял у Ланса очередной бокал.

— Минут через десять после нашей встречи мы дошли до угла Гвардейской и Светлой, где заканчивается наш участок, и повернули назад.

Виконт придвинулся ближе к столу и заговорщицки понизил голос.

— Между нами, настроение ни к черту, особенно после того, как появилась возможность неплохо провести ночь.

Он подмигнул и потянулся за вином.

— Холод, ветер, да что там говорить... Так мы дошли до дома генерала, и тут услышали крик. Представляете, ночь, никого вокруг, и чьи-то безумные вопли. Клянусь Творцом, человеческое горло не в силах издавать такие звуки! Мы даже слегка обалдели. А она еще громче. И из генеральского дома!

Виконт залпом осушил бокал.

— Мы, конечно, сразу туда. А внутри темнотища, хоть глаза выколи. Пока пробирались к лестнице на второй этаж и привыкали к темноте, ушло около минуты, и вдруг слышим, кто-то сверху несется нам навстречу. Я-то уже решил, что он спустится прямо к нам в руки, да видно темнота ему не помеха. Он остановился наверху. И дальше ни шагу. А тут еще этот идиот, барон Рек, начал орать, что, вот, мол, они, держи их. Этот вверху повернул назад, мы следом. Тут-то я и заметил второго, но только мельком, и больше уже не видел... В общем, гнали мы их до третьего этажа, а там они вышибли оконную раму, выпрыгнули в садик за домом и скрылись.

Виконт огорченно откинулся на спинку и пьяно уронил голову на грудь.

— Ну-ну, виконт, право не стоит так огорчаться, — попробовал приободрить его Ланс, подливая вино.

— Между прочим, вы так и не сказали, кто это кричал.

— Не сказал? Разве?

Он осоловело посмотрел на Ланса, и лицо его понемногу начало принимать осмысленное выражение.

— Прошу прощения, Ваша Светлость. Самое интересное, что мы так и не обнаружили ее.

— То есть, как не обнаружили? — изумился Ланс.

Виконт пожал плечами.

— Мы опросили всю прислугу, и все они в один голос утверждают, что никто из них не кричал. А посторонних в доме не оказалось.

— Но вы все время говорите, что кричала ОНА, то есть знаете, что это была женщина.

Виконт непонимающе посмотрел на Винсента.

— Ну конечно, это была женщина. Кто бы еще смог так визжать?!

— Гм... пожалуй.

— Что-нибудь украли? — спросил Ланс.

— Не знаю никаких подробностей, Ваша Светлость. Сейчас все выясняется.

Виконт сказал это слишком быстро и неубедительно и, поняв это, поспешно ухватился за вино. Братья нарочито откровенно переглянулись.

— Да, прелюбопытная история, — заметил Винсент. — Слишком много странностей, и самая очевидная — поведение охраны.

Он словно не говорил, а размышлял вслух:

— Дом генерала кишит стражей. Куда они все смотрели?

Ланс легкомысленно отмахнулся:

— Завтра все узнаем. Не могут же НАМ не сказать.

И оба выжидающе уставились на виконта. Тот сидел, насупившись, и исподлобья поглядывал то на одного, то на другого брата.

— Ваша Светлость, — не выдержал офицер и обратился к Лансу. — Поймите меня правильно, я на службе и получил приказ молчать.

— Что вы, дружище, — улыбнулся принц. — Мы все понимаем. Герцог отдал приказ, и мы не собираемся, да и не имеем права заставлять вас нарушать присягу.

— Так вы знаете? — виконту буквально на глазах становилось легче. — Его высочество лично прибыли на место и взялись за это дело. Я же просто не хочу вмешиваться в политику, а герцог указал на возможное присутствие в деле именно политических моментов.

— Конечно, — согласился Винсент. — Все верно, вы только не учли, что герцог нам и так бы все рассказал, поскольку и я и мой брат являемся частью того, что вы называете политикой.

— Конечно, Ваша Светлость, — в голосе Моранта зазвучали истерические нотки. — Я сожалею, что был неискренен. Честное слово, я не искал ссоры и не желал оскорбить вас. Я лишь исполняю свой долг и готов принести любые извинения, если Ваша Светлость желает этого. Но...

— Виконт, виконт. — Ланс даже поднял руку. — Так мы окончательно рассоримся. Вы поступали совершенно правильно и лишь подняли свой авторитет в наших глазах. Ваш Дом много веков верно служил Династии, и мы просто не смеем требовать от вас того, что противоречит вашим принципам и вашей совести. Простите, что мы вынудили Вас оправдываться безо всяких на то оснований.

Виконт растроганно посмотрел на Ланса.

— Ну что вы, Ваша Светлость...

Они выпили еще по бокалу, и за столом установилась умильно-дружеская атмосфера. Виконта, однако, терзали угрызения совести, и молчать он не мог. Его, естественно никто не останавливал.

— Вы, конечно, правы, это очень странное дело.

— То есть...

— Я, как вы поняли, не все сказал. Пострадал не только хозяин. Мы нашли тела двух убитых в доме слуг, а чуть позже, в одной из кладовых, еще четыре трупа. Похоже, убийцы намеревались остаться в доме подольше и сделали все, чтобы им не помешали. И еще, генерал был не один.

Виконт замолчал и гулко сглотнул.

— О, Свет, если б вы видели, что эти подонки с ней сотворили!

— Ее личность установили?

— Установили? — виконт криво улыбнулся. — Да ее мать родная не узнает.

— Да, — протянул Ланс, — а как убили генерала?

— О, это тоже интересно! — оживился виконт. — Похоже, они не успели подобраться к нему. Врач определил разрыв сердца. Может быть, поэтому они так издевались над этой девчонкой.

— И все-таки, как вы думаете, что им было нужно? — спросил Винсент.

— Они перерыли спальню и кабинет хозяина. Трудно сказать, нашли ли они то, что искали.

Больше ничего виконт не знал. Он завел с Винсентом разговор о чем-то пустом, а Ланс безуспешно искал повод прекратить затянувшееся застолье, не вырвав при этом подозрений. Поэтому он упустил миг, когда настроение офицера резко переменилось. Без всякой видимой причины Морант вдруг стал мрачнеть с каждым новым выпитым бокалом. Он односложно и часто невпопад отвечал на вопросы, неестественно громко хохотал и, вообще, казался излишне напряженным. Это насторожило Ланса, хотя понять, что случилось с офицером, он не мог. И только под утро, совершенно случайно, принц перехватил торопливый взгляд виконта. На левом, белом манжете брата виднелось отчетливое пятно крови.

С момента их последней встречи, герцог, казалось, осунулся еще сильней. Ланс отметил и слегка потяжелевшую походку, и вялость движений. Он также заметил, что дядя старается меньше ходить и вообще проводить время на ногах, и, по возможности, больше сидеть. С другой стороны, герцог сохранил блеск глаз и неистребимое выражение интригана, то и дело проскальзывающее на морщинистом лице. И сейчас принц пытался угадать, что из всего этого показное, а что реальное.

— Ты уже виделся с мальчиками? — спросил старый Кардиган.

— Пока нет, но я рассчитываю остаться во Дворце на обед. Надеюсь, они появятся.

Герцог благосклонно покивал.

— Я очень хочу, чтобы ты поладил с ними, Ланс. Они славные ребята. В последние годы жизни брата мы все отдалились друг от друга, и, поверь, меня всегда это печалило. Впрочем, ты знаешь, каков был твой отец.

Старик вздохнул, и Ланс тактично перевел разговор:

— Как дела в королевстве?

Не отрывая локтей от подлокотников кресла, герцог развел руками.

— Сам знаешь, племянник. Мы вступили в черную полосу, и выхода из нее, честно говоря, я не вижу.

— Все один к одному, — согласился Ланс. — Я где-то читал, что в такие моменты лучше всего спрятаться подальше и переждать неприятности.

— Можно, конечно, только не думаю, что это поможет. Последние убийства взбудоражили столицу. Кто-то намеренно это делает, можешь мне поверить.

Ланс с интересом посмотрел на собеседника.

— Я уже слышал нечто подобное, — заметил он.

— Чтоб понять это, не нужно быть гением.

— Но, дядя, вы уверены, что сможете удержать ситуацию под контролем? Возможно, было бы лучше оставить город и все выяснить между собой?

— А для чего, по-твоему, я сижу здесь?

Герцог пристально взглянул на Ланса, отчего тот почувствовал себя неуютно.

— Все, что сейчас происходит, не ново, все это было уже сотни раз. Не сочти меня занудой, племянник, но пойми одно: никогда, ни за что нельзя давать почувствовать подданным, что Королевский Дом не может управлять страной. Мы можем делать все, что угодно: резать друг друга, травить, гноить в тюрьмах, но при этом всегда должны поддерживать у людей иллюзию твердой власти. Без этого не будет государства, и именно поэтому я и сижу сейчас здесь.

«Ну, конечно же, поэтому», — не без сарказма подумал Ланс.

— Честно говоря, не знаю, кто может клюнуть на такое, — сказал он вслух.

— Поверь мне, таких не мало. Люди, в большинстве своем, весьма консервативные существа, и потому привычные и приятные иллюзии для них зачастую куда более явны, чем суровая реальность. Хотя это всего лишь иллюзии.

— Все это до поры, до времени, — весело возразил Ланс. — Еще пара-тройка трупов, и от иллюзии не останется и следа.

Герцог снисходительно улыбнулся.

— Иллюзии никогда не исчезают. В крайнем случае, они заменяются новыми, и вот это уже наша забота. Если хочешь, власть сама по себе есть ни что иное, как создание приемлемых для толпы иллюзий.

Герцог преувеличено изумленно посмотрел на принца.

— А как, по-твоему, одна семья, или тем более один человек, может подчинить себе огромную территорию с многомиллионным населением?

— Ясно, ясно! — рассмеялся Ланс. — Кто не умный, тот дурак.

Кардиган хмыкнул:

— Вот-вот, неплохо сказано, между прочим. Новые поколения — новые афоризмы. На старые-старые темы.

В комнату, неслышно ступая, вошел слуга со стаканом молока в одной руке и теплым пледом в другой. Поставив стакан перед герцогом, он развернул плед и быстро, но мягко и осторожно, укутал старика. Также беззвучно подошел к камину, переворошил кочергой уголья и, не произнеся ни слова, вышел из комнаты. Ланс не знал этого человека, по-видимому, герцог привез его из своего замка, но он мог бы поклясться, что на левой руке, в пышных кружевных манжетах, слуга носит ножны с коротким метательным ножом.

От стакана шел пар, помещение наполнилось запахом кипяченого молока.

— Кстати, дядя, я хотел спросить, как продвигается расследование убийств? И удалось ли что-то узнать о покушении на Виктора?

Старик помолчал.

— Что тебе сказать, Ланселот, особо хвастаться нечем. Хотя уже совершенно ясно, что все происходит из-за смерти короля... Кстати, о покушениях на тебя и Эдвина тоже ничего не известно.

— А что, уже проведено дознание? — удивился принц.

Вокруг глаз герцога собрались лукавые морщинки.

— Какое дознание? Ведь заявлений от потерпевших не поступало.

Ланс почесал затылок.

— Согласен.

— И не поступит?

— Нет.

— Что ж, тебе виднее, только будь осторожен.

— Скорее всего, я вообще уеду из столицы.

Герцог кивнул.

— Это было бы разумно. Если не с политической, то хотя бы с точки зрения личной безопасности.

— Вас-то это не тревожит, — поддел его Ланс.

Старик снисходительно улыбнулся.

— Ты прав, племянник. Меня не тревожит потому, что я, как ни крути, единственный из всех, кто сидит на своем месте. Я нужен Семье, а Семья нужна мне. Первое обстоятельство удержит кого-либо из вас от покушения на меня, второе не позволит мне навредить Династии. Так что можете спокойно ехать в провинцию и выяснять там между собой отношения. А тому, кто вернется живым, я лично поднесу корону.

Последнюю фразу герцог произнес с какими-то брезгливыми нотками в голосе, и внезапно Ланс осознал всю пропасть между его поколением и поколением дяди. Казалось бы, более мягкий, сдержанный, не допускающий ни пошлости, ни соленого юмора, этот старик, тем не менее, мог бы дать фору молодежи по части цинизма и целеустремленности. В отличие от ровесников Ланса, он не прятался за маской иронии, зубоскальства, нигилизма, но, как только что понял Ланс, мог пойти на любой шаг ради достижения цели. Лансу показалось, что он начинает понимать, что имел в виду старик, когда говорил, что он делает только то, что должен. И не более. И еще он понял, что объединяет герцога с покойным королем. Это были люди другого времени. Страшные и смертельно опасные люди.

— О чем задумался, племянник?

Голос собеседника вывел его из оцепенения.

— О смерти генерала Туура. Насколько мне известно, Вы лично ведете это дело?

— Верно.

Сейчас герцог настолько расслабился, во всяком случае, внешне, что казалось, будто он расплылся в кресте. Ланс ждал продолжения, но дядя молча смотрел на него. Тогда он пошел напролом.

— У генерала были сведения, изобличающие убийцу Лоуна. Вы обнаружили их?

— В доме генерала, нет.

— А в лавке Латиниуса? — быстро спросил Ланс.

— Нет. Забавно, что ты связал эти события.

Герцог что-то скрывал, и Ланс лихорадочно соображал, что это может быть.

— Это один из нас?

— Ну-у, Ланс, ты глубоко копаешь!

Он почувствовал раздражение.

— Почему, дядя? Ведь это соответствует последним нашим соглашениям. Я узнаю имя убийцы, сообщаю его остальным и делу конец. Все просто.

— Согласен, просто. Именно поэтому ты мне не поверишь.

Ланс шумно вздохнул.

— Не понимаю... Ну, хорошо, я буду молчать, давайте сделаем все вдвоем.

— Нет, — отказался герцог. — Да и не будешь ты молчать.

Он был прав.

— Не знаю, чего ты добиваешься, дядя, но ты играешь с огнем.

— Я люблю играть с огнем.

«Вот и сказал бы это отцу в свое время», — злобно подумал Ланс.

— Между прочим, от кого ты узнал все эти подробности?

Вместо ответа Ланс одарил родственника ироничным взглядом.

— Света ради, я не собираюсь ничего из тебя вытягивать. Просто я подумал, что одним из твоих источников мог быть виконт Морант.

— Морант? — переспросил Ланс. — Почему именно Морант? Он что, пятое колесо в телеге? Или остальные могут служить образцами дисциплины и служебного рвения?

— Ты немного не угадал. Сегодня утром рыбаки выловили тело виконта в заливе Крыс.

— Не может быть! — Ланс не на шутку встревожился. — Вы связываете эту смерть с остальными убийствами?

Старый Кардиган слабо пошевелился под пледом.

— А что мне остается делать? И еще, не знаю, известно ли тебе, но сегодня также был найден мертвым доктор Треви. Как ты знаешь, именно он исследовал все трупы, проходящие по этим делам.

Сказать Лансу было нечего, и он лишь растерянно смотрел на собеседника.

— Как они были убиты? — наконец, негромко спросил он.

— Никаких излишеств.

Дядя поморщился, отпив из стакана половину, и пояснил:

— Виконт получил удар ножом сзади. Это было не трудно сделать, судя по всему, он был изрядно в подпитии. Доктор также был убит ударом ножа, только под слегка другим ракурсом. Тут вообще у убийцы не могло быть проблем. Доктор, он доктор и есть.

Ланс вздохнул.

— Больше вы ничего мне не скажете?

— Нет. Пойми, Ланс, еще не пришло время. Но обещаю...

— Ладно, ладно, понял. Эмилия во Дворце?

Герцог озабоченно пожевал губу и немного подался вперед.

— Да, она в своих покоях. Мне очень жаль, Ланселот, что мы не поняли друг друга.

— Думаю, мы поняли друг друга.

Ланс встал.

— Надеюсь, мы останемся друзьями несмотря ни на что.

— До свидания, дядя.

— Всего хорошего, племянник.

Герцог откинулся назад, плед, словно утратив тело, его носящее, стал обвисать и покрываться складками. Голова и кисти рук, не покрытые материей, побледнели и стали таять в воздухе. Сквозь них проступили очертания мягкой спинки и подлокотников. Прошло несколько секунд, и старик исчез. Последними пропали его пронзительные, сверкающие глаза. В кресле остался лишь небрежно брошенный плед.

Выходя, Ланс сильно хлопнул дверью.

Покинув покои дяди, он быстрым шагом по широкой парадной лестнице спустился на первый этаж и вышел в Тронный Зал. Всю траурную драпировку уже убрали, с окон сняли тяжелые портьеры, и теперь зал ярко освещался резким весенним светом. О трауре напоминала лишь установленная на месте, где стоял гроб, свеча, высотой с человеческий рост. Рядом неподвижно замер гвардеец. Больше в зале никого не было. У дальней стены торчали неубранные строительные козлы.

Ланс пересек зал и вошел в незаметную низкую дверцу за тронным возвышением. Пройдя по узкому длинному коридору, он попал в служебное крыло Дворца, где его настигли запахи из кухни. Принц в некотором раздумье приостановился и, наконец, решительно направился к их источнику.

Из кухни он вышел с объемистым пакетом в руке. Не задерживаясь, поднялся на второй этаж и пошел по коридору мимо апартаментов, в которых еще недавно жили его братья. Изредка ему встречались слуги, большинство которых носило одежды Дома герцога Кардигана. Никого из них он не знал.

Владения Эмилии состояли из восьми комнат и занимали добрую четверть этого этажа. Обычно у сестры было полно посетителей, но сегодня ее двери были плотно закрыты. Ланс постучал, уже не веря, что ему откроют. Так и вышло. Он подождал с полминуты, затем отошел и выглянул наружу через высокое окно в коридоре.

Он увидел часть балкона Эмилии и даже рассмотрел золотую пуговицу на мраморном полу, но все равно, что-то подсказывало, что сестры во Дворце нет.

Принц присел на подоконник и развернул пакет. Из окна открывался вид на Южный сад, пока еще голый и унылый. Еще дальше возвышался флигель прислуги. Флаг, венчающий его, был приспущен, многие окна раскрыты настежь, и сквозь них можно было наблюдать за жильцами. На скамейке у входа сидели несколько мужчин в небрежно расстегнутых ливреях, а чуть в стороне копошились ребятишки. И сами дети, и их одежда были обильно измазаны грязью. А за зубчатыми стенами Дворца виднелась скрытая в легкой дымке столица. Сверкали на солнце золотые купола храмов, над крышами вились дымки из очагов, в плотной массе строений угадывались громады особняков и дворцов. И где-то у самого горизонта, незримо сливаясь с небом, голубела, искрясь в солнечном свете, узкая полоска моря.

...Ланс извлек из пакета бутылку вина, и прежде чем раскупорить ее, несколько минут с интересом разглядывал. Запечатанный сургучом темно-зеленый сосуд литровой емкости сам по себе ничем примечателен не был. Не заинтересовала принца и изображенная на броской этикетке девица в восточных одеяниях. Ланс не понимал безмолвной речи окружающих ее витиеватых арабесок, но и без того знал название этого напитка. «Принцесса Изиль» — если верить поварам, любимое вино старого герцога Кардигана. Всего несколько глотков именно этого вина хватило для того, чтоб убить его брата Лоуна.

...И город, и Королевский Холм с трех сторон окружали бескрайние поля. Под палящим весенним солнцем снег во многих местах сошел, и на грязно-белом фоне образовались частые черные проплешины.

Ланс откупорил бутылку «Принцессы» и прямо из горлышка сделал большой глоток. Вино показалось ему приторным и излишне густым, и оставалось только посочувствовать вкусу герцога. Он взял очередной бутерброд.

Мимо прошло несколько слуг и, в ответ на их приветствия, он кивнул, не поворачивая головы. Расслабленный часовой на стене с интересом заглядывал в одно из раскрытых окон флигеля прислуги. Из-за угла вышел патруль из трех человек, и солдат поспешно принял бравый вид. Какая-то женщина пыталась увести в дом детей. Они упирались, и ей пришлось одного отшлепать. Принцу даже показалось, что он слышит нахальный детский рев.

Наблюдая за жизнью Дворца, Ланс доел последний бутерброд и, оставив после себя крошки и смятую бумагу, вновь вернулся к двери в комнату Эмилии. Початую бутылку он взял с собой.

...И вторая попытка встретиться с сестрой завершилась неудачей. Потоптавшись у порога, он расстроено пошел прочь. Проходя мимо окна, он заметил, что следы его одинокого пиршества уже убраны. Подоконник и пол под ним влажно блестели.

Насколько он раздражен, принц понял только тогда, когда обнаружил, что совершенно бессознательно забрел в нежилую часть Дворца. В этих темных коридорах все дышало ветхостью и запустением. Таким оно было во времена его детства и таким останется еще долгие столетия. Эти коридоры и залы казались похожими друг на друга, и для любого постороннего, забреди он сюда, стали бы неодолимым лабиринтом. Но Ланс уверенно шел вперед. Как и всегда, его все больше охватывало чувство ностальгии по ушедшему детству. Запыленное, замусоренное пространство заговорило голосами его родных.

Ланс шел по коридору, совершенно не осознавая, что смотрит на мир сквозь призму колдовского зрения...

... — Нашел? — шепотом спросил Винсент, склонившись над ним.

Он не ответил и продолжил простукивание грязных плит. На удары костяшек его пальцев они отзывались тихим приглушенным стуком, и это мерное «тук-тук» понемногу заворожило мальчиков. Винсент дышал ему в самое ухо и от него приятно пахло цветочным мылом.

— Ну, где же он? — не выдержал старший брат.

— Не знаю, — растерянно ответил он.

Винсент насмешливо посмотрел на него, но Ланселот уже отыскал нужное место, и теперь пытался выковырнуть плитку из пола. Когда это ему удалось, он поднес к полу свечу. В ее неверном свете сверкнуло толстое бутылочное стекло, и две детские фигурки еще ниже склонились над полом. Под стеклом лежал блестящий длинный стилет без ручки, обложенный со всех сторон диковинными заморскими монетами мелкого достоинства. В одном из углов устроился круглый чоп от пивного бочонка с изображенным на нем рыцарским щитом и какой-то непонятной надписью.

Они долго разглядывали секрет.

— Подумаешь, — произнес, наконец, старший брат, — тоже мне.

Он замолчал, подбирая обидное слово. Лансу же секрет очень понравился, но он, конечно же, ни за что не признался бы в этом.

— Ерунда, — согласился он.

За дверью, в коридоре, послышались звуки шагов, и они оба испуганно вздрогнули. Шаги приближались, становясь все громче, братья переглянулись. У самой двери шаги стихли, дверь заскрипела...

...И Ланс очнулся. Сердце отчаянно колотилось, а сам он, оказывается, уже никуда не шел, а просто сидел на полу, прислонившись к стене. Он отер влажный лоб и попытался успокоить тяжелое порывистое дыхание. Затем вскочил на ноги и прислушался.

Всего в нескольких поворотах от этого места кто-то осторожно крался по коридору. Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь, и вот уже перед его внутренним взором заплясало огненное Древо Сил. Коридор взорвался во вспышке света, и его тьма перестала быть непроглядной и пугающей. Преследователь был совсем близко, уже за ближайшим поворотом, и явно не принадлежал к тому типу людей, которых следует опасаться. Худой, как дистрофик, сутулый и невысокий, он был, к тому же, безоружен. Маленький, незаметный человечек. Но двигался он тихо, и в каждом его движении чувствовалась профессиональная сноровка филера.

Ланс усмехнулся и тихо произнес одно из простейших, усвоенных еще в детстве, заклинаний. Оно называлось Демоновой Мутью, и вызывало чисто зрительный эффект кромешной тьмы. Любой попадавший под действие этого заклинания человек оказывался беспомощным и подавленным мраком и жуткой, буквально звенящей в ушах тишиной. Если, конечно, он сам не был колдуном. Ланс локализовал границы темной зоны и замер за углом.

Филер, видимо, перестав слышать его шаги, настороженно застыл на месте, и Ланс, уловив его тревогу, навел необходимый морок. Человек пошел снова и, как только из-за угла высунулась его напряженная физиономия, принц схватил его за шиворот и толкнул в центр Мути.

Человечек заверещал и беспорядочно замахал руками. Изловчившись, Ланс отвесил ему оплеуху, и тот отлетел к стене.

— Зачем ты преследуешь меня? — стараясь сдержать смех, как можно суровее спросил принц.

Тот, прижавшись к стене и дико вращая глазами, что-то прохрипел в ответ. Забывшись, Ланс замахнулся, и шпион, словно заметив это, сжался в комок. «У страха глаза велики» — подумалось принцу, и он схватил врага за горло. Тот не стал сопротивляться, а просто закатил глаза и медленно осел на пол. Ланс поспешно убрал руки и отошел на несколько шагов. И тут его соглядатай прямо с пола порскнул в сторону и, натыкаясь на стены, понесся прочь. Ланс остолбенел в первые секунды, а потом не выдержал и расхохотался. Его смех, многократно отразившись в узких коридорах, только подстегнул беглеца. Здраво рассудив, что с людьми в подобном состоянии ничего плохого случиться не может, принц не стал его направлять к выходу, а просто снял все заклинания и пошел дальше.

Комнату из своих воспоминаний он нашел легко. Она нисколько не изменилась, если не считать того, что входная дверь сорвалась с петель и теперь валялась на пороге. Перед глазами встали две склонившиеся над полом детские головы, и он раздраженно отогнал воспоминание. Затем вынул ту самую плитку.

Стекло потускнело еще больше, и все под ним было не так. Исчезли и стилет, и монетки, а вместо них лежал небольшой, свернутый квадратом листок бумаги. Он поднял стекло и взял записку.

«Брат, ты очень плохо защищен и расслаблен, поэтому, оставляя это послание, я не сомневаюсь, что ты прочтешь его, и прочтешь в нужное время. Признаться, особой нужды в нем нет, но для меня это важно по эстетическим (или, если угодно, эгоистическим) соображениям! Просто мне не терпится сообщить тебе, что ты будешь следующим. Следующим ЗА КЕМ, скоро и сам узнаешь. До встречи на твоих похоронах». Подписи не было.

Он едва закончил читать, как руки его обожгло, и он отбросил мгновенно испепелившуюся записку. Он должен был предвидеть и это, но времени на самобичевание уже не оставалось. Нехорошее предчувствие охватило Ланса — первое, что он вспомнил, это свои недавние бесплодные попытки встретиться с Эмилией. Принц выскочил из комнаты и бегом направился назад. Он очень спешил, но все же ему казалось, что этим темным коридорам не будет конца... И уже почти одолев их, он встретил своего неумелого сопровождающего.

Тот лежал, вцепившись скрюченными пальцами в пол, и из его спины торчала стрела.

Вид трупа заставил его опомниться ...и он растерянно остановился. Все это могло быть и розыгрышем — вполне в семейном духе! Наконец, взяв себя в руки, принц пошел... в сторону апартаментов герцога.

В проходной комнате, между покоями дяди и сквозным коридором не должно было быть того, что он увидел. Ланс почему-то воровато оглянулся через плечо и быстро зашел внутрь, плотно прикрыв за собой дверь. Здесь находилось шесть человек личной охраны герцога, и все шестеро уже ничем не могли послужить своему господину. Кому-то оказалось вполне по силам проникнуть сюда и всех их прирезать, не подняв при этом шума. А в следующей комнате он нашел самого герцога. Если смерть бывает достойной, красивой или благородной, то именно такая и выпала на долю дяди. Старик умер в своем кресле, и лицо его было спокойным и задумчивым. Казалось, он просто ушел в себя, и только рукоятка ножа, выглядывающая из груди в области сердца, говорила о том, что герцог уже никогда самостоятельно не покинет этого кресла. Ребристая костяная рукоять большого охотничьего ножа. То, что нож большой, Ланс знал наверняка. Это был один из его ножей, который в данную минуту должен был быть вовсе не здесь, в груди старика, а среди нескольких десятков своих собратьев, запертых в сундуке в его покоях.

— Быстрее, быстрее, Пауль! — крикнул Ланс суетливо мечущемуся по комнате слуге.

Сам он стоял у письменного стола и перебирал ворох бумаг, большая часть которых в результате летела в камин. По дому бегали солдаты и слуги, с улицы доносились конский топот и ржание.

— Капитан! — рявкнул Ланс. — КАПИТАН!

В дверях показался запыхавшийся офицер.

— Посыльный от принца Винсента прибыл?

— Еще нет, Ваша Светлость.

— Людей собрали?

— В нашем распоряжении восемнадцать солдат и еще семерых пока не удалось отыскать. Также мы вооружили всех мужчин в доме. В самое ближайшее время у нас будет не менее сорока человек.

— Неплохо, но сейчас мне прежде всего нужен брат. Займитесь этим, если надо отправляйтесь к нему лично. И еще, выведите из дома стариков и женщин и отправьте в загородное поместье. Для их защиты отрядите всех слуг и нескольких солдат. Во главе поставьте человека посообразительнее. По прибытии пусть сдаст их управляющему, а сам пробирается на север. Мы едем домой, капитан.

Отдав нужные распоряжения, Ланс вернулся к бумагам. Сотни писем, официальных и нет, докладов, деловых бумаг и прочей ерунды! Он изумился их количеству, хотя, казалось бы, все они в свое время прошли через его руки. Поняв, что не успевает, он бросил попытки разобраться в этих завалах и стал целыми охапками швырять документы в огонь.

В соседней комнате что-то с грохотом разбилось.

— Пауль, что там такое?

На пороге возник испуганный слуга с какими-то осколками в руках.

— Ваша любимая ваза, Ваша Светлость. Я не хотел...

— Выкинь ее к дьяволу! Немедленно собирай всех и спускайся во двор. Вы поступаете под начало военных, и извольте выполнять все, что вам прикажут.

Старый слуга поклонился и пошел к двери, но, сделав несколько шагов, обернулся:

— Потом, потом, старина! — отмахнулся принц, пресекая его верноподданнические излияния. — Ступай, время не ждет.

Уничтожив, наконец, архив, Ланс последний раз быстро обошел дом, и, удостоверившись, что ничего важного не забыл, направился к выходу, где его и застал вернувшийся гонец.

— Ваша Светлость, прибыл человек от принца Винсента, — доложил он.

Но Ланс уже заметил среди столпившихся у входа солдат того, кого он так ждал. Принц помимо воли улыбнулся и шагнул ему навстречу.

— Добрый день, Мастер.

— Добрый день, Ваша Светлость.

— Не ожидал, что вы лично приедете.

— Около получаса назад в дом Вашего брата приходили Фредерик и Виктор. Их визит очень обеспокоил Его Светлость, и я разделяю его чувства.

— Каковы Ваши планы?

— Я знаю, что случилось во Дворце, и прибыл помочь Вам выбраться из города.

— А сам Винсент?

— Принц также оказался в двусмысленном положении, и потому покинул город сразу после ухода детей герцога Кардигана.

Ланс огорченно вздохнул:

— Это только наведет на него подозрения.

— Он и так под подозрением. Простите, но нам пора. Мне бы не хотелось надолго оставлять Его Светлость.

— Вы правы, Мастер. Едем.

Но Ланс не сделал и трех шагов, как был вынужден остановиться и прислониться к стене.

Вызов был неожиданным и мощным, абсолютно не соответствующим негласным правилам общения на ментальном уровне между магами. Не было даже предварительного сигнала. Голова запылала сильнейшей болью. Перед глазами, оглушив и ослепив, на миг вспыхнуло ощетинившееся ветвями-молниями Древо, едва не ввергнув его в беспамятство. И, наконец, все пропало, кроме двух неясных, пляшущих перед глазами, огненных силуэтов. Оправившись от неожиданности, он сосредоточил на них все внимание, и размытые фигуры, неохотно подчиняясь его воле, превратились в двоюродных братьев. Виктор стоял чуть позади, положив руку на плечо брата. Лица у обоих были страшные.

— Куда-то спешишь, Ланселот?

— Послушай, Фред, можешь думать все, что угодно, но я не убивал твоего отца.

Фредерик осклабился.

— Не суетись, Ланс. Мы дадим тебе возможность свободно покинуть город. Убийство отца будет представлено как обычная естественная смерть. Прямо сейчас Леонард занимается затыканием ртов свидетелям. Ты получил приглашение на похороны. Придешь?

Этого Ланс никак не ожидал и растерялся. Братья рассмеялись, и от этого его спина покрылась липким потом.

— Понимаю твои чувства, но подумай, разве стал бы я убивать собственным оружием?

Они переглянулись и снова уставились на него. Затем заговорил Виктор.

— Можешь говорить все, что угодно, но знай, большинство наших уже оповещено о случившемся, а очень скоро узнают и остальные. Берегись, Ланс! Ни тебе, ни Винсу не выстоять против Семьи.

— Причем здесь Винсент? Черт с вами, мстите мне, но оставьте в покое брата!

— Какой он великодушный, а, Вик? — издевательски поинтересовался Фредерик. — Ланс, ты был знаком с виконтом Морантом?

— Проклятье, я не имею никакого отношения к его смерти!

Фредерик осуждающе поцокал языком.

— Что за преданность, какое самопожертвование.

— Заткнись! — не выдержал Ланс. — Ни я, ни Винсент не убивали виконта!

— Сдают нервы? — осведомился Виктор. — Береги их, они тебе еще понадобятся.

Вспышка гнева сменилась холодной яростью.

— Ты прав, Вик, сначала я отправлю тебя к папаше, а уж потом предамся эмоциям.

Лицо Виктора скривилось от бешенства, но брат удержал его.

— На тебя объявлена охота, Ланселот, и вся Семья примет в ней участие. Хочу попросить тебя об одной услуге — не делай никаких глупостей и береги здоровье. Ты должен быть в форме к тому моменту, когда я тебя достану.

Ланс презрительно улыбнулся.

— Ничего я тебе не должен.

Прекращая разговор, он направил поток энергии прямо на фигуры братьев, и те стали быстро удаляться, вновь превращаясь в далекие сияющие точки. Точки вспыхнули и пропали, контакт прервался.

Тяжело дыша, Ланс посмотрел на стоящего рядом Яго.

— Люди ждут, Ваша Светлость, — сообщил тот.

— Отлично, — устало сказал Ланс и вышел во двор.

У ворот Ланс придержал коня.

— Ты слышал нашу беседу?

— Слышал, принц.

— И что думаешь об этом?

— Не знаю, Ваша Светлость, — хмуро буркнул Яго.

Группа всадников выехала на улицу.

В лес они въехали уже в сумерках. Вся растительность по обе стороны дороги в целях безопасности была вырублена, но многие деревья сохранили на ветвях немало прошлогодней листвы, уже почерневшей и подгнившей. Кроме того, густые заросли у подножия створов и комья грязного снега, еще не растопленного только еще набирающим силу весенним солнцем, также могли стать отличным подспорьем для любого, задумавшего устроить засаду. Людей охватило напряжение, маленький отряд сгруппировался, готовый в любой миг отразить нападение. Ланс покосился на Яго, но лицо того было бесстрастным.

Вскоре они съехали с тракта и, петляя между деревьями, углубились в чащу. В стороне от дороги растительность оказалась на удивление скудной и почти не мешала движению. Проехав несколько сот метров, отряд выехал на узкую, едва угадывающуюся на раскисшем грунте, тропинку.

Они двигались по ней более четырех часов, и долгая дорога и постоянное напряжение стали сказываться на состоянии отряда. Солдаты потеряли осторожность, сзади, все чаще, до Ланса стали доноситься приглушенные разговоры, металлический лязг, хруст валежника, ломаемого неосторожно сошедшим с тропы конем. Принц вновь покосился на Мастера.

— Здесь мы в безопасности, Ваша Светлость, — ответил тот на его немой вопрос. — Уже почти приехали.

Буквально через сотню метров на их пути возникла группа вооруженных людей. Поклонившись принцу и обменявшись взглядами с Яго, они молча расступились, и вскоре тропа вывела их к деревянному двухэтажному дому, обнесенному высоким, грубо обтесанным забором. В раскрытых воротах, заложив большие пальцы рук под ремень, с бесшабашной улыбкой на лице стоял Винсент.

Странное место. Большой деревянный стол, пара массивных кресел. На редкость громоздкий и неуклюжий шкаф в углу и, расположенные вдоль стен в два яруса, деревянные нары, на которые брошены толстые, набитые чем-то жестким, матрасы. Грубо выложенный очаг по замыслу строителей, видимо, должен был создавать уют.

Ни глубокая ночь, ни долгая дорога не могли заставить их уснуть. Все трое полулежали прямо на полу, на сооруженном ими из сорванных с нар матрасов ложе, отдаленно напоминающем широкую низкую тахту.

— Какое интересное место, — в очередной раз с интересом осматриваясь, заметил Ланс.

Его брат выглядел очень довольным.

— Потрясает, не правда ли? В свое время, когда я решил его выстроить, я предполагал, что когда-нибудь мои труды окупятся.

— Ты? — удивился Ланс. — Никогда не слышал ни о каких фортах в этой части леса.

Винсент и Яго улыбнулись.

— А это и не форт. В лесном кадастре оно значится всего лишь как егерский дом с пристройками.

— И никто до сих пор не удосужился это проверить?

— А что тут проверять? — Винсент пожал плечами. — Дом, он дом и есть. К тому же, примерно в полумиле отсюда стоит постройка, вполне соответствующая тому, что указано на картах.

— Неплохо, — похвалил Ланс. — Но все же, раз это место обозначено на картах, да еще и связано с тобой, я бы не слишком успокаивался.

— Ты прав, но, с другой стороны, всякому ясно, что дом для егерей не сможет вместить и прокормить значительного количества людей. К тому же, права и деньги на его постройку давались не мне, а Карлу, лесничему этого сектора. А то, что своей должностью он обязан мне — это никому не интересно.

— Все предусмотрел! — Ланс рассмеялся. — Предлагаю остаться здесь навсегда, и в тишине и покое прожить свои оставшиеся годы.

— Надо подумать, — глубокомысленно ответил Винсент. — Идея неплоха, но не слишком ли мы близко от наших недоброжелателей?

Ланс хмыкнул.

— Недоброжелателей... Что-то они стали одолевать нас в последнее время.

— Ну, довольно, — вздохнул Винсент. — Шутки шутками, но время не терпит. Утром мы должны покинуть это место, поэтому, давай, рассказывай, что случилось во Дворце.

...После рассказа Ланса они еще долго сидели молча. Нарушил молчание старший брат:

— Похоже, дядя все-таки переоценил себя. А что ты сам думаешь об этом?

— Думаю, что кто-то чертовски близко подобрался ко мне.

— Может быть, все не так уж плохо. Вспомни покушение на Эдвина, Виктора, на Лоуна — черт возьми! — и герцога! Тебе еще повезло.

— Успокоил! — Ланс с досадой ударил кулаком в ладонь. — Проклятье! Ведь что получается, Винс: дядя убит, а его план великолепно работает — мы начали самую настоящую охоту друг на друга!

— Страшно?

— Нет, Винс ...но что делать?

Вместо ответа брат повернулся к Яго.

— Мастер, у Вас есть какие-нибудь соображения?

Тот заговорил без вступления, словно ожидал этого вопроса:

— Мы должны принять за отправные точки два положения. Во-первых: за всем этим стоит кто-то из Семьи. Один или группа, вместе ли они, или каждый действует сам по себе, не знаю, но очевидно одно — борьба за власть развернулась нешуточная. Второй пункт касается Ланселота. Считаю, что сначала наш неизвестный, или неизвестные, никаких исключений не делали и устраняли всех, кого устранить было легче. В случае с Лансом просматривается личный мотив. Видимо, принц чем-то насолил своему неведомому врагу, причем настолько сильно, что тот, ради мести, даже изменил свои планы. Может быть, нам удастся вычислить убийцу или убийц, если Вы, Ваша Светлость, вспомните и проанализируете свои разговоры и поступки в последнее время. В этом деле много значит интуиция, и я бы посоветовал внимательней прислушаться к собственным ощущениям.

— Но я не сделал ничего особенного! — недоуменно воскликнул Ланс. — Конечно, я мог кого-то задеть, как и любой из нас... Да мы все только этим и занимаемся при встречах!

Заметив, что Яго отрицательно покачал головой, он замолчал.

— Не знаю, — наконец неуверенно признался он, — честно говоря, та встреча с оборотнем до сих пор меня тревожит. Нет, даже не тревожит, просто что-то там не так.

— Я ожидал, что ты вспомнишь об этом, — проговорил Винсент. — И если в этом хоть что-то есть, что мы тогда имеем?

Теперь они уже оба смотрели на Яго.

— Если я верно смог уловить атмосферу, дух того поединка, то личность, напавшая на Ланса, очень неприятна. Особенно если это она побывала в лавке Латиниуса и в доме генерала Туура. Это мрачный жестокий тип, получающий удовольствие от насилия. Одновременно он очень самолюбив и скрытен, и потому распознать его будет непросто. Власть для такого человека — лишь способ реализации своих амбиций и разрушительных инстинктов. Такой, если получит власть, принесет много горя.

— Ну и кто это? — поинтересовался Винсент.

— Этого я сказать не могу.

— Тогда, что нам делать?

— Прежде всего, мы должны доказать, что принц не убивал герцога.

— А Винсент не убивал виконта, — подхватил Ланс.

Винсент и Яго переглянулись, после чего Мастер уставился куда-то в точку на стене, а брат смущенно поерзал.

— Думаю, если мы докажем первое, доказывать второе особой нужды не будет, — буркнул он.

Он старательно избегал смотреть на Ланса.

— В чем дело, Винсент?

— Понимаешь, Ланс, это действительно я убил виконта.

— Что?!

Ланс едва не вскочил на ноги.

— Подожди... тише! Ведь он видел кровь на рукаве. Что, по-твоему, он бы сделал?

— Но, Винс, ты мог попробовать объясниться или договориться. Заплатить, будь он проклят! Ведь мы же не можем, чуть что, убивать этих чертовых виконтов! А если об этом узнают его родные?

Старший брат тоже перешел на повышенный тон:

— Не ори! Что мне оставалось делать? Что я мог ему сказать? И кто бы мне поверил? И кто мог бы поручиться, что он не стал бы болтать? А так, по крайней мере, все осталось внутри Семьи.

— Внутри Семьи! — возопил Ланс. — Завтра нас будет ловить половина королевства!

— Да, но не из-за этого.

— Фредерик и Виктор знают, что ты убил его!

— Они ничего не докажут и, в любом случае, не станут выносить сор из избы. Я слишком близок к Семье.

— Уже нет!

— Ерунда, если эта история получит огласку, тень падет на всех.

— Но почему ты не сказал ничего мне?

— Когда? Ты с утра отправился во Дворец, а потом было не до того.

Ланс выругался и, закинув руки за голову, устало перевернулся на спину.

— Это убийство связало тебе руки. Ты такой же изгой, как и я, Винсент.

— Не думаю, Ваша Светлость, — вмешался Яго. — Принц, конечно, под ударом, но никто серьезно не станет рисковать, ловя его из-за какого-то... Как только страсти улягутся, Винсент будет интересовать их лишь в той мере, в какой он связан с Вами. Главное, не дать убить себя до того времени.

Никто не возражал.

— Мастер прав, — вынужден был признать Ланс. — Мы сами поставили себя в такое положение, реагируя на все с опозданием. Если так будет продолжаться и дальше, нас всех перебьют. Мы должны наметить хоть какую-то стратегию действий.

— И с чего начнем? — без иронии осведомился брат.

— Пока не знаю, но, во всяком случае, у нас есть цель — найти убийцу герцога.

— Лоуна.

— Одно приведет к другому.

— И с чего начнешь? — снова спросил Винсент.

Ланс задумался.

— Если позволите, Ваша Светлость? — вмешался Яго. — В Вашем рассказе бросается в глаза одна деталь — отсутствие Эмилии.

— Верно! — не удержался Ланс.

Яго, между тем, продолжал:

— Когда она ушла, почему и куда? И по своей ли воле? Ответы на эти вопросы, возможно, многое могут прояснить.

— Неплохо, — одобрил Винсент. — А если это ничего не даст?

— Выбор у нас не богат, Ваша Светлость. Будем стараться уцелеть и ждать ошибок врагов. Тот, кто все это затеял, наверняка уже списал нас со счетов, и теперь расслабится и начнет делать ошибки. Нужно начать подыскивать аргументы в нашу пользу и постепенно доводить их до остальных. Тут время работает на нас.

— Что ж, одно утешает — один из них точно знает, что это не я убил старика.

— Ты имеешь в виду брата Эдвина? — невинно спросил Винсент.

Ланс наградил его кислым взглядом и промолчал.

Когда принц проснулся, Винсента и Яго в комнате не было. Зевая, он подошел к окну и, щурясь, понаблюдал за людским мельтешением во дворе. Утро выдалось теплым и ясным. В лучах солнца лес потерял давешнюю неухоженность. Деревья, пронизываемые весенним светом, казались стройными и чистыми, и даже снег у их подножий уже не выглядел таким грязным, как вчера.

Во дворе между домом и стеной около двух десятков солдат занимались гимнастикой под присмотром голого по пояс, кряжистого сержанта. Другая большая группа суетилась под навесами справа, где стояли расседланные кони. Из трубы невысокой пристройки валил дым. Через настежь раскрытые ворота были видны еще несколько солдат, несущих из леса огромные охапки хвороста.

Захватив ножны, Ланс вышел во двор. У крыльца умылся холодной водой и с полчаса поупражнялся в сабельном бою с сержантом. Тот оказался заколотым шесть раз, Ланс — два. Очень неплохой результат для сержанта. К тому времени, как его разыскал Винсент, Ланс был готов ко всему.

Старший брат выглядел озабоченным.

— Что случилось, Винс?

— Похоже, они серьезно за нас взялись. На тракте полно солдат, и еще больше в лесу. Они обыскали домик лесничего, и, думаю, скоро появятся здесь.

— А где Яго?

— Готовит пути к отступлению, — усмехнулся Винсент. — Я приказал затушить все костры в лагере, но завтрак мы все же получим. Возможно, он будет обедом и ужином, так что советую поторопиться.

— Возможно, он будет и поминальной тризной... — буркнул Ланс.

Яго появился к концу завтрака и сразу направился к братьям, сидящим за столом, во главе группы офицеров. Все как по команде повернулись к нему.

— Дело плохо, мы видели их людей в полутора километрах отсюда. Нужно быстро уходить.

Винсент поднялся и следом из-за стола вышли офицеры.

— Куда едем? — спросил Ланс.

— Думаю, лучше всего держаться этого направления.

Яго махнул куда-то на северо-восток. Они пересекли лагерь, вышли за ворота и, не спеша, двинулись по лесу.

— Кто именно нас преследует? — спросил Ланс.

Мастер улыбнулся и отрицательно покачал головой:

— По их форме этого не определить.

— Понятно, — презрительно бросил Винсент, — решили все сделать тихо, по-домашнему.

— Нет, брат, — возразил Ланс. — Просто еще рано выдвигать против нас какие-либо обвинения, так как их могут связать с гибелью герцога. Потому-то они так и действуют. Основные события, надо думать, грянут через недельку-другую.

— Ну-ну.

Они остановились в центре большой поляны.

— Ну, что ж, — вздохнул Винсент, — повеселимся, Мастер?

— Возможно, даже раньше, чем нам бы хотелось, — ответил тот, разглядывая землю.

Затем он стал всматриваться в заросли вокруг поляны. Ланс рассмеялся:

— Только не говорите нам...

Закончить фразу он не успел — выпущенная из кустов стрела ударила его в спину, под левую лопатку. Следом вылетело еще с десяток, затрещали ветки.

И Винсенту и Яго удалось уклониться от обрушившейся на них смерти. Винсент вопросительно посмотрел на своего щуплого попутчика, но тот даже не повернул головы в его сторону. Пожав плечами, он тоже принялся ждать.

На опушку с разных сторон выбежали около двух десятков человек. Все это были пестро одетые, но, как на подбор, крепкие молодые мужчины, чьи неумелые потуги скрыть свою принадлежность к армии в другое время позабавили бы Винса. Но не сейчас, когда в пяти шагах от него на земле лежал убитый брат.

Медленно вытягивая из ножен клинок, Винсент все же никак не мог выйти из странного заторможенного состояния. Перед его глазами стоял образ Ланса, и все же он так и не смог заставить себя повернуть голову в его сторону.

А первые из напавших были уже совсем близко. Стоявший до того неподвижно Яго вдруг сделал шаг вперед, и принц стал свидетелем гибели первого врага. Закованный с головы до пят в латы верзила самоуверенно несся на Мастера. Тот ждал до последнего, и только когда оружие его противника было занесено для удара, маленькая рука потянулась к выглядывающей из-за спины длинной рукояти. Ни выхода меча из ножен, ни самого удара Винсент не разглядел. Был лишь молниеносный отблеск лезвия в лучах солнца, короткий скрежет металла о металл, и сноп искр под подбородком врага. Уже мертвое, тело сделало насколько шагов и завалилось в траву. По траве покатилась запечатанная в металл голова. «Теперь моя очередь», — подумал Винсент, раскручивая широкий клинок и готовясь встретить своего первого. С этим проблем не было. Принц широким размашистым ударом перерубил пополам меч противника, после чего тот немедленно выпустил оставшийся обломок и с воплем отпрыгнул назад. Но его место заняли сразу трое. Потом подбежали еще, и еще, и сразу стало как-то тесно. Их было много, очень много, они умело атаковали со всех сторон и чтобы выжить, принцу пришлось все делать исключительно быстро. Со стороны он напоминал забравшегося на пасеку медведя, яростно атакуемого взбешенным роем. Но в состоянии боевого транса он был куда опаснее любого медведя. Мысленно удерживая перед глазами Древо Сил, он мгновенно ориентировался на поле боя и еще быстрее оценивал увиденное. Он был сильнее самых сильных и быстрее самых быстрых. Умело перемещаясь в своем странном танце смерти и вырезая в воздухе посвистывающим мечом молниеносные зигзаги, он создал вокруг себя зону смерти. Они нападали и входили в эту зону, чтобы тут же умереть, или умереть чуть позже, смятые чудовищным клинком принца. Скользя среди врагов, уклоняясь от летящих стрел и метательных ножей, Винсент не пропустил ни одного серьезного удара. Через две минуты такого боя количество обступивших его врагов сократилось вдвое.

Но он слишком увлекся и понял это только, когда очередной, брошенный на заклание солдат сумел отбить атаку принца и нанес сильный ответный удар. Винс отступил на два шага, успев зарубить при этом какого-то юнца с намалеванной на панцире свастикой. Его противник хищно улыбнулся и двинулся следом. К удивлению принца, он оказался колдуном, и каркас поддерживающих его Сил слабо светился, контактируя с собственными защитными чарами Винсента. И даже не смотря на это, будь враг один, проблем бы не было, но одновременно Винса атаковали еще несколько человек, и вкупе с ними этот парень выглядел совсем неплохо. Теперь принц мог только защищаться, не рискуя нападать сам. И хотя противники также не могли его достать, он с тревогой думал о подступающей усталости.

...Солдат сделал очередной выпад. Он был такой же комплекции, как и Винсент, и также силен. Силен настолько, что ему удалось выбить у принца оружие. Даже не улыбнувшись, он шагнул вперед и, с садистской медлительностью стал вскидывать меч. Принц отшатнулся, уже понимая, что даже Древо его не спасет. Нога зацепилась за что-то мягкое, и он почувствовал, что теряет равновесие, но загипнотизированный видом разгоняющейся, остро отточенной стальной полосы, даже не попытался устоять на ногах «Все», — мелькнуло в голове... И вдруг накатила странная апатия. Настигающий его тело клинок вдруг дернулся, и внезапно ослабевшие руки врага увлекли его в сторону. Винсент нелепо упал на спину, и прежде чем успел откатиться, на него обрушилось разрубленное тело солдата. Стоящий над ними Яго коротко отсалютовал оружием.

Устало поднявшись на ноги, он осмотрелся и, не удержавшись, присвистнул. Кроме нескольких убегающих фигур и его самого, из стоячих на поляне был только один человек — Яго, а сама поляна была усеяна людскими телами. И сейчас Мастер ходил между ними, внимательно рассматривая лежащих и добивая раненых. Принц сразу отметил, что Яго за время схватки успел положить вокруг себя значительно больше трупов, чем он сам. И сами трупы эти выглядели по-иному. Если его противники казались теперь жертвами горной лавины: сильно разбитые лица, глубокие зияющие порезы, мятые, часто пробитые в нескольких местах, доспехи, матово отливающие разорванным железом, то лежащие отдельной группой оппоненты Яго напоминали скорее группу напившихся в стельку наемников. И только присмотревшись, глаз начинал улавливать ужасные последствия схватки: лежащие в стороне от тел отсеченные головы; выглядывающая из темного провала глазницы рукоятка ножа, валяющийся в стороне меч с намертво вцепившейся в рукоять отсеченной кистью. Эти красноречивые свидетельства воинского мастерства уже в который раз заставили принца почувствовать дрожащий холодок в груди, и он широко раскрытыми глазами посмотрел на Яго. Но тот был такой же маленький и такой же невозмутимый, как и всегда, и, почувствовав на себе его взгляд, как всегда, почтительно кивнул. Быть может, Яго и сам не знал, чего стоило его совершенство.

Потом Винсент заставил себя обернуться, и на ватных ногах подошел к лежащему в луже крови брату.

ЧАСТЬ 2

Потолок — ослепительно белый, с неясно мечущимися по нему тенями деревьев, проникающими сюда через окно над головой. Левая рука касается теплой, до блеска отполированной деревянной стены. С правой стороны, у изголовья, стоит низкий, но длинный стол орехового дерева, на котором в живописном беспорядке разбросаны баночки, пузырьки, горшки и множество другой посуды, явно лекарского назначения. В центре стола находится крытое чистым белым полотенцем широкое металлическое блюдо. Край полотенца немного сбился, и наружу выглядывают блестящие инструменты. И еще эффектная ваза с огромным букетом очень ярких и очень крупных цветов. Они нависают над головой, и ему отчетливо видны тончайшие ворсинки на толстых стеблях, капли влаги на лепестках и широких мясистых листьях. Но, ничего, кроме смутного беспокойства, эти цветы не приносят.

И еще ощущение, что все вокруг он уже когда-то видел. И этот потолок, и стену, и бесчисленные лекарские склянки, и даже букет. В голове угнездилась какая-то тупая расслабленность, напрочь пресекающая любые попытки физической деятельности и допускающая лишь бесконечное рассеянное созерцание белого опостылевшего потолка. И докучливой занозой, все более чувствительной, сидит внутри ощущение, что все это уже было.

Дверь в противоположной стене беззвучно растворилась, и он, не раздумывая, закрыл глаза, впрочем, не до конца. Нечеткий силуэт приблизился к кровати и склонился над ним. Ланс медленно смежил веки. На лоб легла прохладная ладонь, замерла ненадолго, пригладила волосы и, к его большому сожалению, куда-то исчезла. Невидимая сиделка отошла, послышались звуки переставляемой посуды. Он осторожно покосился вправо.

Стоящая к нему боком женщина была одета в серую бесформенную хламиду с очень широкими и длинными рукавами. Волосы ее были зачесаны назад и собраны в тугой черный пук. Незнакомка сноровисто перекладывала склянки, переливала что-то из одной в другую, смешивала какие-то порошки. Нескладные рукава очень мешали ей, и она, поправляя их, несколько раз возмущенно фыркала, после чего бросала настороженные взгляды в сторону лежащего. Лицо ее он не разглядел, но беглый взгляд ее огромных живых глаз на миг заворожил принца.

Справившись, наконец, и с рукавами и со снадобьями, она взяла небольшой сосуд и повернулась к лежащему.

Маленькая рука просунулась между подушкой и затылком, осторожно приподняла голову, и что-то твердое коснулось его губ. Ланс внутренне подобрался, но в этот раз ему повезло — не было даже непременной горечи. Он осторожно приоткрыл глаза и снова стал наблюдать за незнакомкой. Повозившись у стола, та вскоре собралась уходить. Подоткнув в нескольких местах одеяло, слегка подправив подушку, она еще раз притронулась к его лбу и, наконец, оставила в покое.

Ланс с особым интересом ждал, когда дверь откроется, и когда это произошло, попытался разглядеть, что находится за порогом, но увидел только часть деревянной стены коридора, и пол, застеленный узкой зеленой половицей. На пороге незнакомка обернулась, и хотя он мгновенно закрыл глаза, его не покидало чувство, что на этот раз его поймали.

Снова оказавшись в одиночестве, Ланс уже совсем по-другому осмотрел комнату. Сковывающее отупение прошло, и теперь он заметил множество деталей, упущенных ранее. Таких, как утопленная в дальней стене ниша, где вполне могли находиться его вещи, отсутствие замков и засовов на двери, застеленный толстым ковром пол. И когда взгляд его в очередной раз упал на блюдо с металлическими инструментами, он смотрел на него уже совсем по-иному. Блюдо стояло достаточно далеко и чтоб дотянуться, ему придется привстать с кровати.

«Заодно проверю, на что я теперь годен», — решил Ланс.

Он глубоко вздохнул, пошевелил ногами, руками — получилось. Тогда он попробовал сесть, и тут же левый бок обожгло сильной болью. Ланс застонал и откинулся на подушки.

Боль уходила долго, и новую попытку добраться до инструментов он предпринял, уже учитывая свои слабости. Он сумел передвинуться на самый край постели и, налегая на стол, дотянуться правой рукой до блюда. Откинув полотенце, он несколько секунд рассматривал ряды блестящих железок и, наконец, обнаружив искомое, взял. Еще немного помучившись, он расправил полотенце и вскоре уже расслабленно лежал, изучая приобретение.

По ту сторону двери послышались тихие шаги, он быстро сунул нож под матрац и закрыл глаза.

— Добрый день, офицер. Сестра сообщила, что вы пришли в сознание, и я посчитал своим долгом навестить вас.

Ланс не слышал, ни как незнакомец открыл дверь, ни как приблизился, и потому вздрогнул от этого тихого, немного грустного голоса. Он открыл глаза. Над ним склонился не старый еще человек, невысокий, слабый на вид и облаченный в такой же странный несуразный балахон, как и навестившая принца чуть ранее женщина. Глаза неизвестный скрывал за непроницаемо-черными стеклами очков. И хотя опасным этот человек не казался, Ланс сразу почувствовал в нем непонятную, не вяжущуюся с хрупким обликом силу.

— Входите, пожалуйста, — слабым голосом пригласил принц.

Гость прошел вперед, выдвинул из-под стола табуретку, и сел.

— И как мы себя чувствуем? — улыбаясь, спросил он.

— Лучше, чем должны, но хуже, чем умеем, — пошутил Ланс.

Вошедший кивнул.

— Уже неплохо, уже неплохо. Сильные боли прошли, и, полагаю, дело идет на поправку. Ведь вы не чувствуете болей?

В его голосе была неподдельная тревога.

— Нет, все в порядке. А что со мной случилось?

— А вы... ах да, конечно. Вы получили стрелу в спину. Она прошла под сердцем, едва не задев его. В сущности, вам невероятно повезло. Вы ведь, как я понял, накоротке с теми силами, обладать коими мечтает каждый, но не каждый обладающий ими умеет с толком их использовать.

— Я действительно немного обучался магии.

— Вы очень скромны, офицер. Во время лечения я постоянно чувствовал эманации поддерживающих вас Сил. Не мне и не сейчас говорить это, но, кажется, вы крепко связаны с незримым миром. Даже чересчур крепко.

— Наверное, так оно и есть, — согласился Ланс.

— О-о, простите, — смутился собеседник. — Я не должен был этого говорить.

— Ничего, все в порядке... э...

Ланс вопросительно посмотрел на гостя. Тот с досадой несильно хлопнул себя ладонью по лбу и почти по-детски рассмеялся.

— Ох, офицер, ну как же так, опять я дал маху и не представился! Это невежливо, и вы вправе считать меня невежей. Зовите меня отцом Мором.

Не обращая внимания на попытки Ланса возразить, отец Мор продолжал, улыбаясь:

— Но меня можно понять. Для всех нас вы уже давно стали своим человеком. Стыдно признаться, но первое время ваше состояние было предметом пересудов и даже, простите, споров среди братьев и сестер. Но, уверяю, мы все желали вам скорейшего выздоровления, и только неминуемое расставание в этом случае омрачает это событие.

«Определенно, этот человек знает, как понравиться», — подумал Ланс.

— Как давно я здесь? — спросил он.

— Сегодня ровно тридцать пятый день с тех пор, как принц привез вас.

— Долго. Как дела у Его Светлости?

— Ну-у, ничего определенного я сказать не могу, до нас доходят только слухи.

От Ланса не ускользнула легкая ирония в голосе маленького священника.

— Принц, как подобает человеку его положения, совершенствуется в делах ратных и политических.

— А точнее?

— Сразу видно военного человека, — объявил отец Мор. — Уже вторую неделю Его Светлость стоит с войсками под городом своего брата, принца Ланселота — северной столицей Эринией.

Ланс так долго смотрел на отца Мора, что тот встревоженно вскричал:

— Вам плохо, друг мой?

— Нет-нет, все в порядке, отец, спасибо. Просто, как я помню, у Его Светлости были слегка иные планы.

Отец Мор равнодушно пожал плечами.

— Не знаю, я не вхож в эти круги.

— А как же остальные принцы? — придя в себя, спросил Ланс.

Отец Мор принялся добросовестно вспоминать:

— После смерти герцога они что-то не поделили между собой и, как мы, простые люди, поняли, вверху началась склока. Громогласно ничего не объявлялось, но, похоже, в немилость попали Винсент и Ланселот. Последний сейчас, как я уже говорил, у себя на севере вместе с Леонардом и Филиппом. Виктор и Фредерик, видимо, с согласия остальных, живут в столице. Принц Винсент, по слухам, разругался со своим братом, Эдвином, и теперь уединился в своих землях.

Отец Мор замолчал, и Ланс так и не понял, кто его сюда привез.

— А принцесса Эмилия? — неопределенно спросил он.

— О ней я ничего не слышал, но вот ее сестра, принцесса Диана, на виду. Говорят, в ратном деле она может заменить троих воинов, если не четверых.

«А то и целый плутонг», — сострил Ланс мысленно.

— Выходит, точно сказать, как обстоят дела у моего господина, вы не можете? — исхитрившись, поинтересовался принц.

— Боюсь, нет, друг мой, а вам советую на время выкинуть все это из головы и подумать о собственном здоровье.

Лансу оставалось только тяжело вздохнуть. Отец Мор встал, прошел по комнате и открыл стенную нишу.

— Все ваши вещи здесь, так что, по выздоровлении, можете присоединиться к своему господину. Пока же, боюсь, я должен вас оставить, но в случае надобности звоните, и к вам придут.

Он указал на шнурок, спускающийся вдоль стены к изголовью кровати.

— Надеюсь, мы еще поговорим с вами о многом, прежде чем вы уедете.

— Одну минуточку, пожалуйста, — позвал Ланс.

Уже в дверях отец Мор обернулся.

— Где я все-таки нахожусь?

— В миссионерском центре при Храме Церкви Единого Творца.

Отец Мор не появлялся неделю, и все это время Ланс был предоставлен самому себе. Он никогда раньше не слышал о культе Единого Творца, но в медицине эти люди толк знали, и уже на четвертый день после встречи с отцом Мором принц встал с постели. В тот первый день своей самостоятельности он обошел весь Центр.

Миссия, судя по всему, была возведена недавно и представляла собой длинное одноэтажное здание, со всех сторон окруженное крестьянскими наделами. Ближайшие поля явно принадлежали братьям. Там всегда можно было отыскать одного либо нескольких приверженцев Веры. Непосредственно к Миссии примыкал Храм — большой деревянный сруб с маленькими оконцами на каждой стороне и колокольней. Венчал колокольню деревянный, сильно заостренный купол. Небольшие дворики между Центром и полями были ухожены, и, благодаря нетронутым при строительстве деревьям, тенисты. Людей здесь жило немного, и мужчин и женщин примерно поровну. Ланс попытался отыскать впервые увиденную им здесь темноглазую женщину, но так и не смог. Куда бы принц ни пошел, повсюду он ловил на себе любопытные взгляды, но открыто с ним никто не заговаривал, а сам он, не зная здешних обычаев, не решался сделать это первым. Время от времени ему встречались новые люди, но, пробыв здесь недолго, они исчезали. Центр жил своей, пока непонятной принцу, жизнью.

Если не считать работы в поле, делать было нечего, и вскоре принц покорился размеренному ритму жизни своих хозяев, и, подчинив все свои поступки единственной цели — выздоровлению, сделался идеальным больным. Хозяева всячески демонстрировали свое расположение, и он давно понял, что волен покинуть это место, когда пожелает.

Прислуживала, точнее, присматривала за ним, средних лет женщина. Испытавший в первое время дефицит общения Ланс неоднократно пытался завязать с ней разговор, но ничего путного из этого не вышло. Она смотрела на него таким взглядом, каким, наверное, смотрела бы на своего Единого Творца, кем бы он там ни был. От немого восхищения в ее глазах Ланс чувствовал себя очень неловко, и потому быстро свел все их общение к коротким просьбам и таким же скупым благодарностям.

Она была нескладна и забывчива, она запросто могла оставить не подметенной половину комнаты или, меняя блюда, вытащить у него из-под носа почти полную тарелку. Готовя лекарства, она всегда держалась как можно дальше от посудины с мясницкими инструментами в центре стола, и Ланс часто ловил ее, бросаемые в ту сторону, пугливые взгляды. Во второе свое посещение она отыскала спрятанный Лансом под матрац скальпель, о котором тот и думать забыл. От ее укоризненного взгляда принц готов был провалиться сквозь землю, хотя и был уверен, что она так и не поняла, зачем он это сделал. Но, в общем, все эти чудачества скорее веселили, чем раздражали, и он не раз задумывался, не специально ли отец Мор приставил к нему именно эту женщину.

Сам отец Мор появился на седьмой день. Ланс сидел на скамейке во дворике, когда заметил его выходящим из Храма, в окружении нескольких человек. Коротко переговорив со спутниками, отец Мор отпустил их и, улыбаясь, направился прямо к нему. В руке священника была большая курьерская сумка.

— Ну, как дела, друг мой? Идем на поправку?

Ланс улыбнулся в ответ.

— Вашими заботами!

Отец Мор присел рядом.

— Вы прямо на глазах поправляетесь. Марта нам уже все уши прожужжала о ваших успехах.

Принц рассмеялся:

— Надеюсь, в своих пари вы ставили на меня.

Храмовник энергично замотал головой.

— Никаких пари, друг мой. Только споры, только споры. Мы все очень рады за вас.

— Спасибо.

Отец Мор поставил сумку на скамейку и повернулся к принцу.

— Но, вы, надеюсь, не только физически выздоравливаете? Не подточили ли эти раны ваш дух? Поверьте, меня это очень тревожит.

— Нисколько, отец, поверьте мне, — легко ответил Ланс.

— Конечно, — задумчиво проговорил отец Мор. — Ведь вы безгранично доверяете тем Силам, которым... безгранично доверяете.

Ланс с интересом посмотрел на собеседника.

— Мне не понятно ваше предубеждение, отец.

— Это не предубеждение, просто меня угнетает эта необъяснимая склонность людей растрачивать свою душевную энергию на сиюминутные плотские выгоды. Ведь все, что вы создаете с помощью чар, можно сделать руками, при этом сохранив неприкосновенным свою душу.

— Но чем может повредить душе Искусство? Для нейтрализации всех нежелательных магических эффектов имеется целый ряд известных, хорошо проверенных формул.

— Ну вот, и вы туда же, — отец Мор тяжело вздохнул. — Вы действительно залечиваете раны, но ведь шрамы-то остаются. Как же вы не понимаете?

— Что ж, — философски заметил Ланс, — век человека недолог, и того, что у меня осталось, мне должно хватить.

— Как вы можете так говорить?!

Отец Мор возмущенно всплеснул руками, и тут же случайно задетая сумка полетела на землю, извергая из себя груды бумаг. Отец Мор принялся поспешно запихивать их назад. Ланс сунулся ему помогать.

— Ни у кого нет таких обширных почтовых сумок, как у людей Веры, — негромко проговорил он, заметив легкую панику святого отца.

— Да? — спросил тот, безжалостно комкая бумаги. — Жизнь апологета не тайна, и никогда таковой не была. Наши заботы — это святые реликвии и мелкие, но хлопотные мирские дела.

— Вижу, сонм святых пополнился, — Ланс указал на лист, увенчанный Большим Имперским Гербом Порты. — За обновленной церковью нынче не угнаться.

Собеседник подхватил лист и проворно упрятал в сумку.

— Какова паства, таков и приход, — спокойно заметил он затем.

— Вот как? А я-то думал по-другому: каков пастырь такова и паства.

— Невысокого же вы мнения о нас, — отец Мор прикоснулся к висящему на шее у Ланса амулету Древа. — До такого мы еще не дошли. И, надеюсь, не дойдем никогда.

— А в чем дело? — весело поинтересовался принц. — Не мы придумали Древо, и не нам его чураться. В конце концов, Древо также создано Единым Творцом. Ведь в вашем культе, как я понял, он нечто вроде Абсолюта.

— Так оно и есть. Впрочем, никто не отнимает у вас права самому решать это.

— Ого, вы, наверное, в своих кругах считаетесь каким-нибудь ниспровергателем?

Отец Мор улыбнулся:

— Мне об этом ничего не известно, но думаю, это не так. Мы слишком молоды и еще не обросли предрассудками.

— И все-таки, — тема увлекла истомившегося в одиночестве принца, — может ли мое решение быть неверным? Творец дал Древу жизнь, силу, власть над людьми и стихиями, и значит, это правильно. Вы же против.

— В таких случаях мы говорим, что нельзя ничего сделать помимо воли Творца, поскольку он во всем — живом и неживом.

— Значит и в нем тоже? — Ланс щелкнул по кругляшу амулета.

— И в нем, — подтвердил жрец.

— Тогда, все мы в руках Древа?

— Во власти Древа только Древо.

Отец Мор наклонился и стал рассматривать выбитое на металлической пластинке амулета деревце. Ланс проследил его взгляд, и тут впервые до него дошло, что изображение Древа состоит из еще более мелких отчеканенных его силуэтов, образующих ствол, ветви, листья. Оказывается, неизвестный автор его амулета был настоящим мастером. «Как он только смог разглядеть?».

— Отец, вы уклонились от ответа. Творец создал Древо. Древо, по вашим канонам, есть Зло. Выходит Творец создал Зло?

Ланс ожидал длинных, путаных возражений, но его собеседник лишь утвердительно кивнул.

— Но тогда, как вы можете ратовать за жизнь по законам Творца и одновременно бороться со Злом, его же порождением? Почему вы решили, что такая борьба угодна Единому?

— Да не Единому она угодна! — в сердцах воскликнул отец Мор с досадой, словно уже устал объяснять такие прописные истины. — Эта борьба прежде всего нужна самим людям.

— Зачем, ведь в каждом из нас и так живет Творец?

— Но многие ли ведают о том?

— Вы совсем меня запутали, — признался Ланс. — Нужно или не нужно бороться со злом?

— Я не понимаю, что вы хотите знать. Конкретного лица, которое бы нуждалось или не нуждалось в такой борьбе, я вам назвать не могу, а для себя вы сами должны решить это. Здесь все предельно ясно.

— Но, если я не сделаю этого, я не найду пути к Творцу.

— Вы и сейчас живете без него, и это вам нисколько не мешает.

— Но, тогда, вероятно, меня ждет какое-то наказание? Что-то совсем скверное?

Собеседник улыбнулся.

— Если жизнь с Творцом считать хорошей, а без него скверной, то вы и сейчас уже наказаны.

— Ух ты! — восхитился принц. — Получается, я в любом случае ничего не теряю!

— Не совсем так. Вы просто не знаете, что теряете.

Ланс промолчал, размышляя.

— Это ловкий ход, — в конце концов, признал он.

— К сожалению, не все это понимают, — вздохнул священник.

— В вашей вере есть институт святых? — спросил Ланс.

— Что-то вроде этого есть, — почему-то смутившись, сознался собеседник.

— И такие люди после смерти живут в некоем особенном месте, предназначенном для избранных?

— Думаю, далеко не каждый, кого зовут святым, попадает в это место.

— Вот это да! — хохотнул Ланс. — До чего дошла богословская наука!

— Наука здесь ни при чем, — отец Мор замолчал, нервно покусывая губу.

Потом негромко заговорил:

— Послушайте, друг мой, это только мое личное мнение, но, по-моему, никаких святых нет.

— Куда же они подевались? — насмешливо поинтересовался Ланс.

— Я считаю, что есть только один Святой — Единый Творец, а все остальное — лишь нагромождения моих, пока только ищущих верный путь, единоверцев.

— Осторожнее, отец, еще немного, и мне самому придется обращать вас в Веру.

И тут ему пришла в голову неожиданная мысль:

— Так выходит, что Святые не имеют никаких преимуществ перед обычными людьми?

— А кого вы называете Святыми? Одни люди назвали так других, неважно за что, написали о них в книгах, которые тоже назвали святыми, ну и что? Мы все равны перед создателем, и только Он может определить сущность человека и его судьбу. И ни какие громкие слова тут ни при чем.

— Я согласен, но, думаю, ваши слова могут многим прийтись не по вкусу.

— Ну и пусть, — легко отмахнулся собеседник. — Главное, чтоб от их недовольства не страдали люди.

— И все-таки, — не отступал принц, — если предположить, что после смерти в этом мире мы все же, тем не менее, не умираем, а продолжаем жить, пусть и без Творца, то я не вижу здесь никакого наказания. В общем-то, мне неплохо живется.

Он тут же усомнился в этом, но сказанного не воротишь.

— Согласен, но представь, что тебе показали другую жизнь, ту, которой ты навсегда лишился, и только после этого отправили в ад.

— Это какой должна быть жизнь... — задумчиво проговорил Ланс. — Нет, не представляю.

Он вздохнул.

— Это невозможно представить, — ответил отец Mop. — Это надо видеть, этим надо жить.

Они помолчали.

— Выходит, достаточно поверить, и все будет в порядке. Никогда не поздно начать сначала. Получается, своего рода, дискретность течения жизни — черные полосы греха чередуются со светлыми полосами высокодуховного жития, но в зачет идет лишь отрезок, непосредственно предваряющий смерть с его последними желаниями и деяниями. Очень удобно.

— Нет, не так все просто, — возразил жрец. — Не увидит Творца тот, кто всю жизнь творил насилие, пусть даже ради самых благих целей, как никогда не увидит его и тот, кто творил добро под давлением обстоятельств, оставаясь в душе бессердечным и равнодушным. Как бы ты не верил, никто не сможет воскресить оставленные тобой позади горы трупов.

— Это вряд ли справедливо. Раскаявшиеся грешники все должны иметь хоть какое-то преимущество перед нераскаявшимися.

— Кто знает! Может быть, отправляя их в Ад, Творец не показывает им Рая, — задумчиво отозвался отец Мор.

Ланс хмыкнул:

— На таких условиях перенаселение этому Раю не грозит.

— Не грозит, — согласился собеседник.

Ланс с интересом взглянул на него и лишь с трудом сумел сдержать невольный возглас. Отец Мор снял очки, и он впервые увидел его глаза. Это были жуткие глаза! Белки покраснели от покрывавшей их густой сети лопнувших мелких кровеносных сосудов, сами глаза слезились, и отец Мор непрерывно промокал их и сильно щурился, словно от боли, причиняемой попавшей под веко соринкой. Но даже не эти страшные глаза потрясли принца.

Он поразился, насколько сильно ошибался, оценивая своего спасителя. Принц вспомнил их первую встречу, там, в комнате с цветами, вспомнил стоящую над головой фигуру, легкую, даже немного угловатую в своем просторном одеянии, вспомнил его голос, совсем молодой, даже какой-то мальчишеский. Он считал, что имеет дело с обычным неофитом, восторженным, еще полным любви и стремления вернуть заблудшее человечество на верную дорогу. Но сегодня неофит исчез. Эти больные глаза, а более них глубокие морщины, сильно состарили собеседника. И взгляд их был совсем не детский.

С принцем случилась странная вещь: впервые за много-много лет он почувствовал себя зарвавшимся мальчишкой, пререкающимся с мудрым учителем, всевидящим и всезнающим, который относится к своему запальчивому собеседнику с благосклонной терпимостью. И хотя в голосе отца Мора не было превосходства, Лансу стало неловко.

Пустой и банальный разговор, который он только что вел покровительственным и насмешливым тоном, сейчас, когда собеседник переменился, получил новый смысл. Все сказанное обрело какой-то космический масштаб, одновременно оставаясь в пределах постижения человеческим разумом. Но уже оформилась горечь от неспособности его постичь это — такое и близкое и недоступное одновременно.

Ланс принялся лихорадочно вспоминать беседу, словно заново перелистывать учебные тома, но это оказалось непросто сделать. Тома кто-то перемешал, некоторые страницы исчезли вовсе, остальные оказались перепутанными и беспорядочно сунутыми между обложек. Очень быстро он запутался, потерял нить рассуждений и уже не думал об ускользающей истине, и лишь азартно пытался восстановить беседу целиком. И горечь ушла, а еще спустя какое-то время он уже недоумевал, зачем ему вообще потребовалось вспоминать их болтовню.

И когда Ланс осмелился искоса посмотреть на отца Mopa, тот уже снова надел очки и с любопытством разглядывал что-то вдалеке, вновь превратившись в маленького серого неофита. Но подсознательно принц уже понял, что никогда не сможет разговаривать с этим человеком на равных.

Он и раньше обратил внимание на странный знак, что носили обладатели нескладных балахонов — белый овал на груди с левой стороны.

— Простите, отец, что означает этот символ?

— Это не символ, это только место для символа.

— Э-э, прошу прощения...

— Наша Вера очень молода, она зародилась в Менийских пустынях Порты около пятидесяти лет назад. Откровение пришло нашим отцам во сне, и тогда же они получили Позволение Творца и часть Его Единой Мощи. Но для многих мы пока всего лишь один из многочисленных культов, пусть и более привлекательный, чем остальные.

— В таком случае, эта вера недолговечна, — заметил Ланс, — переболев ею, большинство ваших единомышленников разбежится.

— Вы правы, друг мой, но есть одно пророчество, не записанное нигде, которое, сбывшись, не допустит этого.

Отец Мор молча перелистал Единое Писание.

— Согласно ему, спустя пятьдесят лет со дня Откровения один из сынов людских примет смерть во имя Единого Творца. Его гибель послужит толчком для установления Веры на всей земле, и станет ее символом.

— Весьма смахивает на ритуальное убийство, — буркнул принц, но тут же спохватился:

— Простите, отец, просто, не хотелось бы мне в этот момент быть рядом с этим человеком. Если все так, как вы говорите, то намечается изрядная бойня. От таких мест лучше держаться подальше.

— Все в руках Единого.

— И вы поддерживаете связь между собой? — поинтересовался Ланс, меняя тему разговора.

— Поддерживаем, отсюда и эти бумаги с гербом Порты. Есть послания из других государств.

— А как становятся вашими последователями?

— Просто приходят к нам и спрашивают, смотрят, читают. И решают.

— И многие остаются?

— Немногие, но разве в количестве дело?

— Кстати, — словно между прочим обронил Ланс, — когда я пришел в себя впервые, рядом была женщина... Что-то я с тех пор ее не встречал.

Отец Мор кивнул.

— Сестра Иль не живет у нас постоянно. Она каждый месяц приезжает примерно на неделю. Но пользуется среди нас огромным уважением и любовью.

— А откуда она?

— Мы никому не задаем подобных вопросов. Каждый волен сообщать нам только то, что желает. Право свободного ухода и прихода позволяет прихожанам не обрывать резко контактов с миром. Это очень важно.

Тут отец Мор замолчал и опять хлопнул себя по лбу.

— Да чего же это я, ведь вас интересует совсем другое!

Он рассмеялся:

— Я знаю только, что сестра родом из какого-то городка неподалеку, из небедной семьи. Если позволите, могу сообщить ей при первой же встрече о вашей заинтересованности.

— Буду весьма признателен, — смущенно буркнул Ланс.

Он поставил на поднос пустую посуду и посмотрел в окно, где далеко в поле чернели фигурки крестьян. С каждым днем он чувствовал себя лучше и все более тяготился заботливой суетой окружающих вокруг своей персоны.

Он открыл нишу в стене и достал ножны. Взялся за рукоять и обнажил клинок. Тераль — Гроздь Гнева, в настоящий момент имела форму ятагана — изогнутого полумесяца с идеально отточенным клинком. Витиеватая, но удобная рукоять, изящная золотая крестовина, усыпанная драгоценными камнями, придавали оружию непривычный изысканный вид. Лишь крупный рубин, вделанный в затыльник рукояти, остался прежним. Ланс потер его пальцем, и камень вспыхнул. Клинок сверкнул и начал плавно выгибаться, но он заблокировал трансформацию и вернул клинку первоначальную форму. Со странным чувством Ланс разглядывал оружие, огладил пальцами зеркальную поверхность клинка и что-то, уже слегка подзабытое, вернулось в его жизнь. Быстрое привычное движение, и клинок со свистом рассек воздух... И, не в силах сопротивляться внезапно овладевшему им желанию поединка, Ланс схватил ножны и выбежал из комнаты.

Никого не встретив, он прошел в замеченный ранее укромный уголок, бросил ножны на землю и нанес по воображаемому противнику первый удар. Ятаган — особое оружие, не идеальное для эффективных уколов, но зато дающее богатый выбор рубящих ударов. Ланс выписывал острым как бритва клинком разнообразные кривые, постепенно увеличивая темп. Скоро ятаган превратился в широкую полупрозрачную ленту, кружащуюся вокруг фехтовальщика.

Просторная одежда мешала, но он старался не обращать на это внимания.

Устал принц быстро, значительно быстрее, чем обычно, и это оказалось неприятным сюрпризом. Сильно болели руки и поясница, но боли, вызванной ранами, не было, и это радовало. Ланс оглянулся в поисках ножен и увидел наблюдающего за ним отца Мора.

Священник улыбнулся и через кусты стал пробираться к нему.

— Осторожней, отец, эти кусты на редкость колючи.

Отец Мор, цепляясь одеждой за колючки, упорно шел вперед. Ланс, сдерживая улыбку, ждал. Наконец, священник, потирая исцарапанные руки, подошел к принцу.

— Вот вы и выздоровели, друг мой... А эти кусты надо будет вырубить, — недовольно добавил он.

— Хоть сейчас. — Ланс взмахнул клинком.

— Нет-нет, вы наш гость. Какой удивительный у вас клинок!

— Вот как! — удивился Ланс. — Вы разбираетесь в оружии?

— Нет, — отец Мор энергично замахал руками, — я не имел в виду какие-то его боевые качества. Просто в нем чувствуется Сила, огромная Сила. Я никогда еще не встречался с таким оружием.

— Еще совсем недавно вы порицали Искусство, а теперь оказывается, что неплохо разбираетесь в нем.

— Чего никогда и не скрывал. Но это не оттого, что я его изучал, просто чувствовать Силу мне позволяет данная свыше Единая Мощь. Это просто часть меня самого.

— В таком случае, вы ничем не отличаетесь от меня.

— Это не так. Например, для птицы способность летать вполне естественна и не требует от нее каких-то сверхусилий. Для человека, использующего магию, полет есть неестественное состояние, за которое ему, рано или поздно, придется расплачиваться. То, что вы называете Силой, или Искусством, для меня так же естественно, как полет для птицы, и ничем мне не грозит.

Ланс задумался.

— Что ж, значит, вы просто достигли большей степени мастерства.

Отец Мор только печально улыбнулся.

— И снова вы не правы, мой друг. Поймите одно, в отличие от вас, я ничего не делаю специально для того, чтоб достичь магического эффекта. Для меня это естественный процесс.

— То есть, вы никогда не учились этому, и не представляете себе механизм действия этих сил.

— Но, вы ведь не задумываетесь над тем, как дышите, или как пользуетесь ложкой во время еды.

Ланс снова надолго замолчал. Затем качнул головой:

— Не понимаю, но это поразительно. И как давно вы обнаружили у себя этот дар? Что вы сделали для этого?

— Ничего, просто поверил в Единого Творца.

Отец Мор подхватил Ланса под локоть и повлек к дому.

— И что, все остальные тоже так могут? — неуверенно спросил Ланс.

— Нет, конечно, — священник улыбнулся. — Я неверно выразился, говоря «Просто поверил». На самом деле, это далеко не просто.

— Наверное, мне стоит внимательней прочитать ваше Единое Писание, — задумчиво проговорил принц.

— Буду рад помочь, чем смогу.

— Боюсь только, это случится не скоро. Я уезжаю.

Отец Мор пристально посмотрел на него и кивнул.

— Я ожидал этого, в последнее время вы откровенно скучали среди нас. Но мы еще встретимся.

— Надеюсь.

— Так и будет, я это ясно вижу.

— Вы можете предсказать, что меня ожидает?

Ланс почувствовал, как пальцы собеседника сжали его локоть, и тут же расслабились. Отец Мор продолжал идти молча, и он перестал уже ждать ответа, когда тот заговорил:

— Вы самый необычный человек, офицер, из всех, кто когда-либо у нас гостил. Я знаю, что вы многого не договариваете, но никогда не решусь ни о чем у вас спрашивать, и не позволю вам самому раскрыться мне. Я боюсь того, что угадывается за вашим молчанием. Но и зла я в вас не вижу. Вас ждет тяжелый путь, и я желаю вам найти то, что вы ищете, не потеряв при этом себя.

Ланс въехал в ущелье уже в темноте, и резкий переход от дикой растительности по обе стороны тропы к голым, уходящим ввысь скалам, застал его врасплох. Высоко вверху узкая полоска ночного неба пропускала слабый свет звезд, спасая путешественника от полного мрака.

Конь под седоком нервно прядал ушами, спотыкался, и вскоре стало очевидно, что много он не пройдет. Ланс спешился. Сам он прекрасно видел в темноте и готов был идти дальше, но животное не проявляло никакого желания двигаться вперед. Уговаривать коня пришлось долго: Ланс что-то шептал ему на ухо, гладил по крутой шее, и даже кормил кусочками сахара. Наконец тот перестал упрямиться и, осторожно переступая, пошел.

Время от времени под ногами что-то хрустело, откатывалось, поддеваемое неосторожным движением. Конь испуганно всхрапывал, порывался встать на дыбы. Приходилось останавливаться и долго-долго разговаривать с животным, убеждая продолжить путь.

Между тем, полоса ночного неба над головой заметно сузилась. Ланс знал, что очень скоро края ущелья сойдутся, образуя гигантский свод, и тогда начнется самое неприятное. Но до этого они успели пройти еще несколько сот метров.

Когда впереди появилась точка света, он был уже ко всему готов. Каждый раз это по-разному, но всегда мучительно больно и страшно. Но возвращение невозможно. Ему оставалось только идти вперед, не сворачивая и не поддаваясь все ближе подступающему страху. Иначе кто-то другой будет брести в этом мраке, давя и разбрасывая ногами его кости и пугая идущего следом коня.

Точка впереди немного увеличилась, и Ланс посмотрел на Серого. Конь довольно спокойно шел рядом, лишь изредка возбужденно вздрагивая. А искра света уже успела превратиться в диск, и по скорости его роста, несоизмеримой с их собственной, Ланс понял, что она движется навстречу. И весьма быстро. В довершение всего, световое пятно вдруг стало подниматься куда-то под свод пещеры. «Сейчас врежется в потолок, и обрушится прямо мне на голову», — мрачно подумал принц, и вспомнил свой прошлый проход.

Тогда он, хрипя, катался по этому усыпанному костями полу, и гадина уже откусила ему руку и подбиралась к горлу. Из обрубка хлестала кровь, огромные когтистые лапы ломали ребра, и от боли могло спасти только безумие, в которое он все глубже и проваливался.

Его ответные удары ножом не приносили никакого результата. Лезвие вязло в зеленой мерзкой жиже, обильно текущей из ран гадины. Эта жижа стекала на него, липко сковывала движения, и к боли вскоре прибавилась брезгливость, и даже не брезгливость, а какое-то болезненное отвращение, и его несколько раз вырвало в красно-зеленую лужу на полу, на себя... И совсем близко сверкнули огромные клыки, и вспыхнула боль в вырываемом горле... И был спасительный провал в темноту.

Потом он, дрожащий, но целый и невредимый, сидел на полу и безумно глядел на рубленные, рваные куски мяса на залитой кровью земле. Куски, которые еще недавно были его конем. Ланс тряхнул головой, отгоняя наваждение, и с внезапной злобой, тут же породившей решительность, приготовился встретить свой ужас.

Но вокруг все было не так, настолько не так, что, пройдя пару шагов, он остановился. Ни темноты, ни пещеры больше не было. Двигающийся круг света достиг в своем подъеме высшей точки и теперь завис в ночном небе, превратившись в лунный диск, освещающий спящую долину. Долину Идола.

Это был все тот же лес, раскинувшийся на дне гигантского кратера и выглядевший серым пятном в ночи. Но в этой серости все же угадывалась зелень, отличающая его от серости залитой лунным светом земли. Лес был окружен голыми скалами, местами непроницаемо черными, местами освещенными луной и от этого казавшимися изборожденными глубокими шрамами трещин и страшными, грозящими обвалом, карнизами. Четкие границы между светом и тьмой придавали всему пейзажу эффект негативности, что делало его сказочно нереальным. И весь этот серо-черный ландшафт подчеркивала ослепительная желтая дорога, один конец которой терялся в долине, а другой уходил в горы и собственно и был ее началом. И сейчас здесь стоял Ланс.

Это было невероятно, но его не тронули. «Я прошел, — расслабленно думал принц, — и все кошмары остались позади». Но, мысленно произнеся это «позади», он вдруг почувствовал чей-то тяжелый взгляд. По мигом взмокшей спине побежали мурашки, безумно захотелось зажмуриться, втянуть голову в плечи. Он с трудом подавил эти порывы и заставил себя нарочито медленно обернуться. Но ничего страшного там, конечно, не было, а была лишь голая скала и провал пещеры в ней. Да еще конь, мирно пощипывающий травку.

— Мне б твою выдержку, — буркнул Ланс, подобрал поводья и двинулся вниз по дороге.

Идти было легко, и лес, такой обыкновенный, если смотреть сверху, очень быстро вырос в сплошную гигантскую стену, нависающую над окрестностями и полностью закрывшую гористый горизонт. Очень скоро эта стена потеряла свою монолитность, в ней стали угадываться очертания отдельных деревьев, проступили широченные стволы и огромные кроны, уходящие вверх и слившиеся там в однородную густую массу. И только желтая дорога, ослепительно прямая, вела туда, где безопасно, и потому принц без страха шел вперед.

Один за другим сменялись часы, проведенные в пути, но ничто не указывало на приближение утра. Подступила усталость, его ноги, казалось, налились свинцом, но только на четвертый час пути он сообразил, что, чуть не повиснув на поводьях, он скорее мешает идти коню, чем ведет того. Ланс ухватился за луку седла. Шагать стало не в пример легче, но, пройдя с десяток метров, он остановился и расхохотался. Это и в самом деле было смешно: вместо того чтоб ехать верхом, он уже неизвестно сколько времени вяло плетется за конем. Он стоял и громко смеялся, до тех пор, пока сил смеяться не осталось, но зато ему сделалось легко и свободно, а от всех страхов не осталось и следа. Ланс вскочил в седло и решительно послал коня вперед.

Это было странное место, было таким всегда и, тем не менее, каждый раз поражало принца своей чуждостью и ирреальностью. Лансу казалось, что он находится внутри гигантской картины-пейзажа, нарисованной безумным художником. Кругом все было не так. Небо было не таким — в природе просто не могло быть таких звезд, ярких и холодных. И совершенно одинаковых, словно приколотых к натянутому высоко над головой непроницаемо-черному плоскому полотнищу. Не таким был и лес — огромный, мрачный, лишенный каких бы то ни было звуков и запахов, свойственных лесу. Только тишина и кладбищенская монументальность. Сама же дорога представляла собой сплошную, стеклянистую, идеально гладкую поверхность, излучающую ровное желтое сияние, и почти полностью поглощающую звуки — и человеческие шаги, и конский топот.

Принц, сам сильный колдун, довольно спокойно принимал любые магические явления. Но в этом месте он, чувствовавший в душе некоторое превосходство над простыми смертными, предпочитал не вспоминать о своих способностях и благоразумно надеялся лишь на обычные силу и ловкость.

Из пещеры в горах, дорога на всем своем видимом протяжении казалась идеально прямой, но поворот на ней был. Поворот как поворот, и лишь одна странность была в нем — возникал он каждый раз в новом месте. Ланс неоднократно пытался разгадать этот фокус, или хотя бы предсказать новое место загадочного изгиба, но сделать это ему ни разу не удалось. Первое время неудачи ранили самолюбие принца, но со временем, убедившись в своем бессилии, он принял все, как есть, и больше об этом не задумывался. И в этот раз поворот возник неожиданно. Вслед за дорогой, Ланс развернул коня вправо и увидел то, что дало название всей долине.

Идол. Его также невозможно увидеть сверху, несмотря на огромные размеры и испускаемое яркое сияние, подобное тому, какое испускает дорога.

Огромная, выше самого высокого дерева каменная фигура, выбитая в едином куске скалы. Грубые черты лица создавали иллюзию маски, главным образом благодаря мастерски вырезанным глазам, закрытым навечно. Контуры рук, торса и ног были лишь грубо обозначены, к тому же, с серьезными нарушениями пропорций. Кто его сделал, когда и зачем — никто сказать не мог.

Без особого интереса разглядывая колосса, Ланс проехал мимо. И только когда тот скрылся за деревьями, он снова, как чуть раньше у пещеры, почувствовал на себе давящий взгляд. Принц воровато оглянулся... и едва сдержал крик ужаса. Над верхушками деревьев возвышалась голова Идола, и два ее ОТКРЫТЫХ глаза в упор смотрели на него. Каменная маска лица перекосилась в гримасе злобы, зрачки великана испускали огненно-красный свет, часть которого заливала верхушки ближайших крон. Ланс оказался захвачен врасплох — его забило мелкой дрожью, из горла вырвался хрип, но, прежде чем он успел закричать, конь резко дернулся вперед и понес его прочь.

Все это тянулось мучительно долго, и только когда истерзанный шпорами Серый захрипел, принц начал понемногу приходить в себя. Конь, предоставленный собственной воле, тут же перешел на шаг.

Ланс внимательно вглядывался в густые заросли по обе стороны дороги. Все вокруг уже в который раз изменилось, но против этих изменений принц ничего не имел. Прежде всего, изменилась сама дорога, ставшая значительно уже, чем у своего истока. Желтое сияние постепенно сошло, на ровном покрытии появились трещины, мелкие камни, кое-где пробилась трава. Теперь это была обыкновенная лесная тропа, причудливо петляющая между деревьями, утратившими свою сказочную величавость. Лес наполнился звуками, и принц стал более осторожен, припомнив некоторых из здешних обитателей. Они двигались практически бесшумно, трава, покрывшая тропу зеленым ковром, заглушала топот копыт. То и дело уклоняясь от нависающих над тропой ветвей, Ланс внимательно следил и слушал, и потому успел натянуть поводья еще до того, как им преградили путь. Одновременно из кустов выскользнул белый силуэт и замер прямо перед ним. Серый заржал и попятился, то припадая на задние ноги, то порываясь встать на дыбы. Посреди тропы, в столбе лунного света, каким-то чудом пробившем многометровую толщу крон, сидел большой белый тигр.

Более-менее успокоить коня ему удалось только после того, как они отступили на добрый десяток метров, и теперь Ланс рассматривал зверя впереди, одновременно сдерживая все еще порывающееся бежать животное. «Такого белого еще не было. Вероятно, альбинос», — подумал принц. Тигр, продолжая сидеть, принялся вылизывать переднюю лапу, равнодушно поглядывая на человека.

Кусты слева затрещали, и принц положил руку на оружие. Почти тотчас на тропу вышел человек и тут же замер, подозрительно рассматривая всадника. Это был темноволосый паренек, почти мальчик, среднего роста, но казавшийся ниже из-за сильной сутулости. Очень худой, с длинными, почти до колен, руками и совершенно диким взглядом. Поражали его, выглядывающие из коротких рукавов рубахи, руки — большие и очень мускулистые, совершенно странные и неподходящие своему хлипкому на вид обладателю. Из-под спутанной, закрывающей пол лица черной гривы, на Ланса смотрели внимательные глаза, поразительно напоминающие глаза сидящего поодаль тигра.

— Привет, малыш! — небрежно поздоровался принц. — Узнаешь меня?

Глаза мальчика на миг приняли осмысленное выражение, и он вдруг оскалился в грубом подобии улыбки.

— Молодец, — похвалил Ланс и улыбнулся в ответ. — Проводишь к хозяйке?

Тот долго смотрел, не мигая, потом кивнул и быстро попятился назад, к тигру. Подойдя к зверю, он присел перед ним на корточки и, обхватив руками за шею, уперся лицом в оскаленную морду хищника. Зверь зарычал, мотнул головой и неожиданно ударил лапой человека в плечо. Того отбросило на несколько метров в сторону, но он тут же вскочил на ноги. Тигр и мальчик замерли, глядя друг на друга, Ланс с интересом ждал продолжения. Внезапно, человек захохотал, отрывисто и громко, тигр оскалился и попятился. И тут мальчик прыгнул на него. Также молниеносно, огромный кот отскочил в сторону, чтобы тут же напасть в свою очередь. Два тела сплелись в клубок, покатились по земле, снова распались. Человек резко отпрыгнул к дереву и с поразительной быстротой влез по стволу на ветвь, метрах в трех от земли. Почти не напрягаясь, тигр взлетел вверх, и когда его когтистые лапы уже почти достали мальчика, тот, победно крикнув, прыгнул вниз, прямо в густые заросли у края тропы. Зверь метнулся следом, из кустов донесся дикий рев и звонкий детский хохот, захрустели ломаемые ветки.

Возня в темноте продолжалась несколько минут, прежде чем они снова выскочили на тропу. Ланс негромко свистнул, и две головы моментально повернулись к нему. Мальчик и зверь быстро переглянулись и настороженно, с двух сторон, стали приближаться к принцу.

— Мне бы не хотелось делать тебе больно, дружок, — заметив их приготовления, произнес Ланс, пристально глядя на человека.

Тот сделал еще несколько шагов, прежде чем в его взгляде появилось осмысленное выражение. Мальчик остановился, остановился и тигр. С неудовольствием глядя на пришельца, мальчик схватил тигра за шкуру, развернул, и они бок о бок пошли по дороге. Вздохнув, принц последовал за ними.

...Старуха рассмеялась.

— Непросто в мои годы угнаться за молоденькими мальчиками.

— Ну, уж и непросто, — усмехнулся он. — С твоими-то возможностями, ты можешь заполучить кого угодно.

— Кто угодно мне не нужен, Ланселот.

Он покосился на хозяйку. Улыбка уже сошла с ее морщинистого лица, и на него в упор смотрели темные провалы глаз. Он почувствовал неловкость, стесненно поерзал на стуле и, криво улыбнувшись, буркнул:

— Зато так много интереснее.

Собеседница немедленно зашлась в хриплом, кашляющем смехе, ее голова странно задергалась на тощей сморщенной шее. Вдруг, так же внезапно, она снова посерьезнела и опять посмотрела на Ланса. Но теперь в ее взгляде не осталось ничего жалкого. Провисшие складки кожи больше не казались такими отталкивающими, и все ее лицо, напоминавшее до этого скомканную тряпку, отвердело. Исчезла мелкая противная дрожь, а от огромных глаз стало просто невозможно оторваться. Мгновенно улетучились все эти наслоения накопленных за жизнь эмоций, которые собственно и старят человека, и через морщины на Ланса смотрела сама молодость. Он не мог оторвать от нее взгляда, пока не почувствовал тягучей расслабленности, лени, обволакивающей его, словно ужас — кролика под гипнотическим взглядом играющего кольцами удава. Он понял, что попал под воздействие собеседницы и, чувствуя, что начинает погружаться в колдовской омут, уже подумывал о вызове Древа, когда сообразил, что в состоянии освободиться и без этого.

Это отняло у него несколько секунд, но на хозяйку, однако, не произвело ни малейшего впечатления. Та все также не отводила от него глаз. Но теперь это уже был самый обычный взгляд.

Потом стало что-то происходить с миром вокруг них. Перспектива исказилась, свет, словно преломляемый невидимой линзой, подвешенной на уровне лица старухи, причудливо заиграл на нем тенями. Появилась слабая дымка и, наконец, воздух мягко осветился на несколько секунд, и все окончательно приняло первоначальный вид. И начала меняться сама старуха.

Поднялись и распрямились костлявые плечи, чуть не лежавшие до этого на столе; голова поднялась, гордо откинулась назад, а ее засиявшие глаза смотрели теперь не исподлобья, а надменно, сверху вниз, и веселые искорки угадывались где-то в их глубине. Словно не в силах сдержать волны роскошных рыжих волос, в беспорядке спадающих на плечи, с головы слетел платок. Она подняла руки и, зарывшись длинными, изящными пальцами с остро отточенными ноготками в волосы, отбросила их с лица. Ее хламида превратилась в некое подобие туники с очень низким воротом. Словно демонстрируя свою новую фигуру, она глубоко вздохнула и улыбнулась принцу, сверкнув белыми зубами.

— М-м-м, — с веселой многозначительностью она искоса посмотрела на расплывшегося в улыбке гостя.

— Давно бы так, — сказал Ланс.

Сейчас, глядя на Торикс, он испытывал огромное удовольствие, ему даже показалось, что в помещении стало просторней и чище. Ланс как будто в одно мгновение перенесся в другой мир, ясный и чистый, с красивыми и приветливыми людьми. Даже мальчик, лежавший на ковре у камина в обнимку с тигром, поднял голову и посмотрел на хозяйку, сузив свои кошачьи зрачки в точки. Это была другая Торикс, яркая, добрая, прекрасная. И Ланс почувствовал, что была она такой же реальной, как и та, первая, старая — коварная, хитрая и злопамятная.

Сейчас она смотрела на него, и взгляд ее был теплый и дружеский. И, по-видимому, вид у него был достаточно глупый, потому что на щеках у нее появились лукавые ямочки, которые она попыталась согнать, но не смогла и, в конце концов, хихикнула. Ланс постарался убрать с лица приклеившуюся дурацкую улыбку, но не смог. Торикс не выдержала и уже открыто рассмеялась.

— Ох, прости, Ланс, но у тебя такой вид... — она изящно промокнула глаза платочком и деловито осмотрелась.

И принялась хозяйничать. От поленницы у стены отделились несколько смолистых чурок и, пролетев через всю комнату, приземлились прямо в камин, вспыхнувший после этого неестественно быстро и ярко. Между ними прямо из воздуха возник столик, на котором с тонким звоном появился графин и два бокала. Мальчик и тигр покинули подстилку и убрались в неосвещенный закуток, откуда следили за Лансом немигающими глазами, казавшимися в темноте четырьмя раскаленными угольками.

— Свечу на стол, — потребовал Ланс, и когда та появилась, добавил:

— Огонь!

Свеча зажглась.

— Хорошо.

— Голоден? — спросила Торикс — приветливая хозяйка.

Он лениво отмахнулся.

— Сыт по горло. Ты же знаешь, после посещения пещеры аппетит не скоро возвращается. Во всяком случае, ко мне.

Она сочувственно вздохнула.

— Бедный, неужели к этому невозможно привыкнуть?

— Ты можешь назвать хоть одного привыкшего?

Торикс медленно покачала головой:

— Не могу. Как не могу назвать всех тех, кто не дошел ко мне.

— Таких хватает, можешь не сомневаться. Их кости в несколько слоев покрывают пол пещеры.

Она аккуратно поставила бокал и посмотрела на гостя.

— Ты ведь не обвиняешь меня в их смерти?

— Конечно, нет. Прости, пожалуйста, за тон.

Она улыбнулась:

— Ну что ты, все хорошо.

Ланс кивнул и вытянул ноги к огню.

— Их никто не звал сюда, — сказал он. — И они знали, на что шли.

— Вряд ли знали, но все равно жаль.

Она замолчала, задумчиво глядя на огонь.

— Торикс, — нерешительно позвал Ланс.

Она повернулась:

— Я только хотела сказать, что никогда уже не пойму их. Собственно, этого-то и жаль.

— Понять их несложно. Они шли за советом. О мудрости Торикс ходят легенды.

Она печально негромко произнесла:

— Ну конечно, зачем же еще сюда идти. Говори, принц, зачем сюда пришел ты?

Торикс неподвижно сидела, уперев подбородок в ладони, и свет очага отражался в ее темных, устремленных в себя, глазах. Наконец, она вздохнула и откинулась на спинку.

— Значит, Лоуна больше нет, — то ли спрашивая, то ли констатируя, проговорила она.

Он не решился поднять глаза.

— Но вам и этого мало.

— Нет, Торикс, подожди, — запротестовал Ланс, но она перебила:

— Чего же ты хочешь от меня?

Ланс немного растерялся:

— Знаешь, когда я шел к тебе, то, действительно, рассчитывал получить... — он запнулся — совет. Но сейчас мне ничего не нужно. Честно.

— Вот как? А что случилось?

Он поморщился.

— Прекрати, пожалуйста, все и без того достаточно скверно. Если считаешь, что в смерти брата виноват я — твое дело, но не нужно издеваться.

Глаза хозяйки Долины зло блеснули:

— А кто виноват?

— Не знаю.

— Сказать это должна тебе я?

— Если тебя не затруднит, — тоже начиная злиться, ответил Ланс.

— Только что ты говорил, что ничего не ждешь от меня.

— Я подумал, что тебя заинтересует убийство брата.

— Чьего брата? — тем же тоном осведомилась она.

Ланс не выдержал.

— Моего, черт возьми! — заорал он. — Или тебе все равно?

— Что конкретно я должна сделать? — не реагируя на грубость, поинтересовалась она.

Вспышка раздражения прошла, и ее сменило удивление. Ланс недоуменно уставился на собеседницу.

— Но, Торикс, неужели это тебя не волнует? Ведь ты же член Семьи, ты одна из нас.

— Семьи? И какое же, интересно, место в этой Семье ты мне отводишь?

Ланс растерялся.

— Но... ведь ты — принцесса?

— Принцесса, — она грустно улыбнулась, — меня уже очень давно никто так не называл. Я и забыла, как это приятно звучит — принцесса Торикс. Куда лучше, чем ведьма Торикс.

— Почему ведьма? Ты для всех — Хозяйка Долины, Повелительница Идола, Мудрая.

— Когда-то все это звучало как ругательства, — она с любопытством посмотрела на Ланса. — Пожалуй, я несколько засиделась у себя и отстала от жизни.

Ланс почувствовал подходящий момент.

— Отстала, — серьезно сказал он. — Пора возвращаться домой, принцесса.

Не скрывая иронии, она скользнула по нему своим ведьмовским взглядом, но тут же мягко улыбнулась:

— Что ж, давай поговорим.

Ланс мысленно поздравил себя.

— Собственно, все, что знал, я уже рассказал.

— Все ли?

— Все, — проникновенно заверил он. — Пойми, я не ищу союзника, мне нужен только совет.

Она рассеянно кивнула.

— Ты рассказал мне много нового, столько, что я, честно говоря, еще не успела все это осмыслить. У тебя есть идеи, подозрения?

— Нет.

Очередной всплеск удивления у собеседницы.

Они замолчали. Тигру и мальчику, видимо, надоело прожигать взглядами затылок гостя, и они возились в своем углу. Оттуда доносились повизгивание и добродушное урчание большой кошки.

— Хорошо, — внезапно сказала Торикс, — давай по порядку. Ведь с момента, когда ты покинул герцога, до того, как ты нашел его мертвым, прошло немало времени?

— Около двух часов.

— Поэтому, практически у любого было время на то, чтобы совершить убийство. Даже у тех, кто был вне Дворца.

— Допустим.

— Я хочу сказать, что, строго говоря, никто из вас не может предъявить серьезного алиби. Твоя проблема в том, что твое всего лишь менее серьезное, чем у остальных. Кто-то отлично просчитал ситуацию, и умело воспользовался твоим появлением у герцога.

— Ты забываешь, — возразил Ланс, — что мой приход не был ни с кем согласован. Я и сам не знал, что в то утро решу посетить Дворец.

— И все же, — подхватила Торикс, — как только ты появился, за тобой установили слежку. Кроме дяди, из членов Семьи там был Виктор, Фредерик и Эмилия, и никого из них ты не встретил.

Ланс неопределенно пожал плечами.

— Ну и что? Говорю же, никто не мог знать, что я прибуду во Дворец.

— Но, заранее похищенный у тебя нож уже был наготове.

— Я не понимаю тебя, — признался он.

Торикс задумчиво покрутила в руках пустой бокал.

— Скажи-ка мне вот что, Ланс, — попросила она, — вы все имеете коллекции холодного оружия?

— Коллекции? — переспросил он. — Не знаю, как с коллекциями, но определенное количество клинков имеет каждый, даже сестры. Сама знаешь, какой образ жизни нам часто приходится вести, и нередко что-нибудь остается. Как память, например.

— И, надо думать, за всем этим никто особенно не следит?

— В общем-то, да. Если, конечно, оружие, действительно не представляет собой нечто особенное. У многих наших есть забавные вещицы подобного толка.

— Хорошо, хорошо, — быстро перебила Торикс, — я вот что имела в виду: может быть, подставляли не только тебя, и ловушки вроде той, в которую угодил ты, были расставлены и на остальных? Тебе просто «повезло» попасться первому.

— Великое Древо! — поразился Ланс. — Ведь выходит... если все окажется именно так, я буду снят с крючка!

— Не так просто, — возразила она. — Для начала, тебе придется переговорить с каждым из Семьи, что весьма проблематично.

Ланс быстро просчитал все возможные варианты.

— Это возьмут на себя Винсент и Яго.

— Да, — согласилась Торикс. — Но, время, время... Ну, хорошо, идем дальше. После разговора с герцогом, ты отправился на кухню, затем к сестре. Оставим в стороне вопрос о том, что заставило тебя все это делать, и поговорим о том, кто мог тебя видеть в это время.

Она выжидательно посмотрела на принца.

— Что ж, давай, тем более что сказать, почему я поступил так, а не иначе, я все равно не смогу. После разговора с дядей я собрался покинуть Дворец, спустился на первый этаж и уже в Тронном Зале, точнее, не в самом зале, конечно, а у черного входа, запахи из кухни изменили мои планы. Я имею в виду ход вдоль стены, противоположной от Парадных Ворот...

— Я знаю.

— Да?.. Ну, я пошел на кухню. На этом отрезке пути меня видело множество слуг.

— И в Тронном Зале?

— Нет, там был лишь один солдат у поминальной свечи, но он стоял ко мне спиной. Хотя, явно знал о моем присутствии.

— Знал! — Торикс усмехнулась. — Ну, ладно, пребывание в кухне опускаем и берем следующий отрезок — твой путь из кухни до комнат Эмилии.

— Здесь все чисто, — уверенно заявил Ланс. — Я практически постоянно был на виду.

— Как я поняла, комнаты сестры находятся далеко от апартаментов герцога.

— У меня не было никаких шансов, даже теоретических, незамеченным добраться оттуда до герцога и вернуться.

Торикс ничуть не смутилась.

— А потом ты пошел в нежилые крылья. Зачем?

— Сам не знаю, как там оказался, — Ланс смутился. — После разговора с дядей и несостоявшегося свидания с сестрой я был расстроен и заметил, что иду не туда, только когда уже оказался в заброшенных коридорах.

— А зачем тебе понадобилась Эм?

— Хотел забрать ее из Дворца, то есть, конечно, не забрать, а попытаться уговорить уехать.

— Понимаю. Там ты пробыл не более получаса?

— Примерно так.

— И здесь у тебя нет никаких доказательств?

Ланс что-то неопределенно промычал и потянулся к бутылке.

— Но, думаю, косвенные доказательства твоей невиновности все же можно отыскать.

— Что? — рука с бутылкой замерла над быстро наполняющимся бокалом.

— Ты льешь на стол, — заметила Торикс. — Поставь бутылку, только перед этим налей и мне, будь добр.

Ланс послушно все исполнил.

— О чем ты говоришь, Торикс? — недоверчиво спросил он.

— Прежде всего, я имею в виду твоего неожиданного попутчика, которого ты нашел на обратном пути со стрелой в спине.

— Какое, во имя Силы, это имеет значение?

Торикс укоризненно посмотрела на него и невозмутимо заговорила:

— Со стороны убийцы было вполне логично повесить на тебя и эту смерть. Но тут он просчитался. После поучительного общения с тобой, соглядатай со всех ног бросился в жилые апартаменты и, уже почти достигнув их, был застрелен. В этом я и вижу просчет врага. Во-первых, обстоятельства смерти филера скрыть практически невозможно — пыльный пол отлично держит следы, уж не говоря о стреле в спине. Отсюда следует, что если убийца ты, то после устранения шпиона ты оказался в жесточайшем цейтноте, и времени на то, чтоб прикончить дядю и его людей, у тебя почти не оставалось. Ни один нормальный человек не пошел бы на это при данных обстоятельствах... Как думаешь, охрана герцога успела сделать хоть что-то? Сколько времени вообще могло занять убийство?

— Только двое стражников успели обнажить оружие, — быстро ответил Ланс. — Вероятно, сопротивление было, но явно недостаточное. Точнее сказать ничего не могу.

— И никто ничего не слышал, — задумчиво добавили Торикс. — Ну, да ладно. Остается соотнести предполагаемое время убийства герцога со временем твоего ухода из Дворца и с твоими показаниями, и все окажется совсем не так просто. Если, конечно, ты действительно тут ни при чем.

Она насмешливо посмотрела на Ланса.

— Уходил ты, надо думать, не спеша, заговаривая с каждым встречным и поперечным. Я права?

— Права, права, — буркнул тот и залпом осушил свой бокал.

— Кстати, когда точно ты обнаружил труп герцога?

— В полпервого, специально смотрел.

Торикс понимающе усмехнулась:

— Мертвое время. Все лихорадочно готовятся к полднику, пустые коридоры, озабоченная, ничего вокруг себя не замечающая, прислуга.

— Верно, но мой уход заметили.

— Надо думать.

Ланс с силой ударил кулаком по столу.

— Выходит, не такой уж он и хитрый как думает, сукин сын!

— Не такой, — согласилась Торикс, поднимая и ставя опрокинувшиеся бокалы и бутылку. — Ему не стоило убивать того несчастного в коридоре. Разумнее всего было бы прикончить его где-то в другом месте, тихо и незаметно.

Ланс рассеянно кивнул, наблюдая, как вино из опрокинутой бутылки несколькими тоненькими струйками стекает к краю стола, а оттуда на пол. Внезапно в нос ему ударило гнилым смрадом, а над самым ухом раздался громкий свистящий всхрап. Он дернулся от неожиданности и резко откинулся в сторону, едва не перевернувшись вместе со стулом. Положив широкие лапищи на жесткую спинку, прямо в лицо ему скалился тигр.

Принц шумно вздохнул.

— О, Свет! Если не трудно, убери от меня это животное.

Хозяйка Долины скептически хмыкнула и произнесла несколько слов на незнакомом языке. Тигр недовольно фыркнул, нехотя убрал лапы и, не спеша, пошел на свое место.

— Кажется, мы с ним не подружимся, — заметил Шанс.

— Он вполне способен пережить это, — бросила Торикс. — Как, впрочем, и ты... Да, и я.

— Еще бы! Как ты вообще живешь в таком окружении?

— Если уж ты умудрился выжить в своем, то мне сам... Единый велел.

— Единый... Единый Творец? Ты слышала о нем? — с легким изумлением спросил Ланс.

— Тебя это удивляет?

— Признаться, да. Как для затворницы, ты недурно осведомлена о последних веяниях в оккультных делах.

Она улыбнулась и быстрым незнакомым жестом наколдовала новую бутылку вина.

— Если не ошибаюсь, им более полусотни лет.

— И все же, я ничего о них не слышал до недавнего времени.

Торикс улыбнулась:

— Вижу, во Дворце не меняется лишь количество нежилых помещений. Просто удивительно, до чего у нас много любителей вечно червивых плодов классического образования. Я все жду, когда вас наконец начнет воротить от этого.

— Не скажи, — возразил Ланс, — если верить старикам, у нас в этом деле прогресс налицо. Королевский домострой в полном забросе, во всяком случае, между членами Семьи.

— Это радует. А откуда ты узнал о Едином?

Ланс рассказал о встрече с отцом Мором. Торикс выслушала его в глубокой задумчивости.

— Интересно, — медленно проговорила она. — Значит, они уже добрались и сюда?

— Добрались. Это так важно?

— В совокупности со всем остальным.

Ланс подождал продолжения и, не дождавшись, вернулся к вину.

— Не понимаю, чем тебя могла заинтересовать эта информация, — коротко заметил он.

— Меня-то интересует, плохо, что не интересует вас, — рассеянно сказала Торикс и, словно очнувшись, вздрогнула, и как-то по-новому, странно посмотрела на принца.

— Знаешь, Ланселот, она очень поучительна — эта твоя встреча с отцом Мором.

— Ты с ним знакома?

— Да... А как он тебе понравился?

— Неплохой старикан. И с воображением у него все в порядке, и язык здорово подвешен. Поначалу я даже поверил его байкам о Творце и его собственных подвигах на ниве магии. Но, как бы там ни было, он спас мне жизнь, и, наверное, я должен чувствовать себя должником. Вот только не знаю, как быть с возвратом долга.

Торикс рассмеялась.

— Не волнуйся, отдашь все, если не больше. Или я не знаю Мора.

— О, он так опасен? Он и в самом деле может проделывать все то, о чем говорил?

— И то, о чем говорил, и еще много такого, о чем умолчал.

Ланс хотел сострить, когда вдруг понял, что она не шутит. Звучало все это настолько фантастично, что некоторое время он просто не знал, что и сказать. Он исподлобья заглянул в лицо Торикс, но его собеседница была серьезна. Как всегда, он не смог вынести ее ответного взгляда и первым отвел глаза.

— Выходит, монополии Дома на магию пришел конец, — буркнул он.

— По большому счету, ее никогда и не было, — поправила Торикс. — Просто раньше это не так бросалось в глаза.

— Все это как-то связано со смертью отца?

— Полагаю, что смерть Дарвина только подстегнула процесс, но ничего нового не привнесла. Просто король оставил вас не в самые спокойные времена. Если хотите утрясти все и избежать значительных потерь, вам нужно поскорее разобраться между собой и заняться делом.

— Уже начали, — ядовито сообщил Ланс. — Между прочим, ты слово в слово цитируешь герцога.

Торикс улыбнулась:

— Кардиган был самым одаренным из детей Диора. Я, в свое время, очень удивилась, узнав, что королем стал не он, а твой отец, Дарвин.

Ланса, как и при последнем разговоре с герцогом, охватило чувство соприкосновения с давно минувшей эпохой. На первый план вновь выходили эти невероятные люди из прошлого.

— Свою толику власти дядя все же получил, — сообщил он.

Торикс многозначительно улыбнулась.

— Я знаю.

«Вот и пойми, что она имеет в виду!» — с досадой подумал принц.

— Эти новоявленные силы могут угрожать трону? — спросил он, подавив вспышку раздражения.

— Трон пуст, а потому все может быть.

Ланс громко щелкнул пальцами.

— Ах, как все это не вовремя! И наши ничего не знают.

Торикс прыснула.

— Если не знаешь ты, то это не значит, что и другие не знают. И потом, откуда такая забота о НАШИХ, особенно после того, как они проделали с тобой такое?

На этот раз пришло время усмехаться принцу.

— Ну, нет, у меня просто временные разногласия с Семьей, — запротестовал он. — Я могу быть чем-то недоволен, но разрушать систему не собираюсь. В конце концов, я наследный принц и становиться каким-нибудь принцем-изгнанником не в моих интересах.

Торикс восторженно захлопала в ладоши.

— Ланс, ты — чудо!

Он отсалютовал бокалом в ее честь.

— Ты тоже. В том числе, и в прямом смысле, если так можно сказать, не обидев тебя.

Она скорчила легкую гримасу.

— Я знала, что рано или поздно, ты скажешь что-то вроде этого. Вы...

Торикс резко оборвала себя.

— Вы все приходите сюда и пытаетесь что-то выведать. Ты это хотела сказать?

Она наградила Ланса очаровательной улыбкой.

— Не знаю, какова нынешняя шкала оценки успеваемости, но считай, что ты получил высший балл.

— Это было нетрудное упражнение, — скромно ответил Ланс. — А когда в последний раз у тебя были наши? Заметь, я не спрашиваю кто, я спрашиваю когда.

— Без комментариев.

— Надеюсь, ты всем так говоришь.

Торикс, казалось, целиком была поглощена созерцанием своего бокала.

— Ну, хорошо, — вздохнул он. — Только учти, если со мной что-нибудь случится, угрызения совести не дадут тебе спокойно спать.

— И это я уже слышала. Если с тобой что-нибудь случится, можешь рассчитывать на самый большой венок от меня. Это успокоит мою совесть.

Ланс хмыкнул.

— Спасибо.

— Пока не за что.

За окном по-прежнему стояла непроглядная ночь, по-прежнему весело трещал в камине огонь, а под столом накопилась уже изрядная коллекция пустых бутылок. От неподвижного профиля Торикс веяло чем-то хищным, возможно, из-за четко очерченных линий носа и подбородка, и теням на щеках. Сейчас она выглядела куда старше, чем еще час назад. За спиной раздался легкий шум. Тигр и сонно потягивающийся мальчик выбрались из своего закутка и вышли из комнаты. В щель из-за неплотно прикрытой двери потянуло сыростью. Ланс зябко поежился и взглянул на неподвижную хозяйку. Затем его взгляд переместился на часы.

— Да, ночь подходит к концу, а мы так мало успели рассказать друг другу, — неожиданно тихо произнесла Торикс.

Он несогласно покачал головой:

— Я узнал много нового... И ты подарила мне надежду.

— Буду рада, если это тебе поможет.

— И все же, ты решила остаться в стороне?

Она вздохнула.

— Все очень не просто, мой принц. Это место и я связаны сильнее, чем даже мне бы хотелось. Да и так ли уж необходимо мое вмешательство? Опыт подсказывает, что вам вполне по силам выпутаться из всех передряг, как, в свое время, выходили из подобных ситуаций ваши предки.

— Идя сюда, я рассчитывал на помощь не столько для всех нас, сколько лично для себя, — честно признался Ланс.

— Наступают времена, когда грань между личным и общим полностью исчезает. И это истинно для любого из вас.

— Слова, слова, слова... Что ж, спасибо и на этом. Она осуждающе покачала головой.

— Ланс, ты неисправим. Что ж, если хочешь мудрого напутствия, то вот оно...

Тишину за окном разорвал звериный визг, к которому миг спустя добавился человеческий. Ланс вскочил, оборачиваясь к двери, и едва успел заметить выскользнувший наружу силуэт Торикс. Не теряя времени, он выбежал во двор следом. Крики смолкли также внезапно, как и начались, но Торикс продолжала уверенно углубляться куда-то в чащу. Ланс шумно ломился следом. Гонка продолжалась совсем недолго. Преодолев несколько сот метров, он выскочил на небольшую поляну, свободную от деревьев, и замер, едва не налетев на хозяйку.

В нескольких шагах впереди, на земле лежали два тела — звериное и человеческое. Пока принц озирался, Торикс, казавшаяся сейчас со спины заметно меньше ростом, словно подкошенная, рухнула перед ними на колени. Рванувшийся было на помощь Ланс резко остановился, вовремя ощутив исходящие от нее потоки энергии. Но тут же предпринятая им самим попытка вызвать Древо оказалась безуспешной.

Он услышал безостановочный речитатив Хозяйки Долины, но его попытки разобрать смысл литании ни к чему не привели — он не понял ни единого слова. И, тем не менее, результаты колдовского действа не заставили себя ждать.

Все вокруг вдруг окрасилось в кроваво-красный цвет. Багровыми стали деревья, земля, три неподвижных тела перед ним и его собственная, отбрасываемая прямо перед собой, тень. Внутренне сжавшись и уже зная, что сейчас увидит, принц оглянулся.

Над ним, над деревьями, над всей долиной, подавляя и навевая ужас, высился колосс Идола. Взгляд живых взбешенных глаз был прикован к их поляне и, не в силах выносить его, Ланселот поспешно отступил под сомнительную защиту деревьев. Было слышно, как далеко у дома, в стойле, бесится Серый.

Голос Торикс усилился, сделался более низким, завораживая Ланса гипнотической точностью и резкостью, как отдельных слов, так и целых фраз. От колоссальных энергетических вихрей, бушующих вокруг колдуньи, вздрогнули ближайшее деревья. Плащ Хозяйки Долины заискрил, осыпая землю каскадами светящихся точек, и даже лишенный своей колдовской силы, Ланс почувствовал поток энергии, устремившийся от нее к Идолу.

Почти одновременно он заметил смутно знакомый контур в форме пентаграммы, отливающий молочно-белым светом и как бы обрамляющий исполинскую фигуру. И в момент, когда энергетический вектор достиг пентаграммы, та ярко вспыхнула. Фигура Торикс покачнулась, каменная маска-лицо Идола ожила, и Ланс впервые увидел эти огромные черты, искаженные не ненавистью, а обыкновенной болью. Торикс изменила тональность заклинаний, но было поздно, Каменные губы растянулись в беззвучном крике, Ланс схватился за раскалывающуюся от боли голову и с проклятьем упал на землю...

...Он осторожно поднялся на четвереньки и осмотрелся. Идол исчез, вместе со страхами и багрянцем, а небо заметно прояснилось. В центре поляны, перед двумя небольшими свежими холмиками земли, стояла одинокая принцесса.

Ланс с трудом поднялся и, стряхивая ветки и комки земли, приблизился к ней.

— Вот так ночка. Ты непременно должна объяснить мне, что тут произошло...

Он осекся, когда фигура обернулась и он встретился со злым взглядом старухи.

— Торикс?!

— Не то! Опять ты говоришь не то, Ланселот. Уходи!

Она так низко наклонила голову, что из-под капюшона виднелись только узкие, полыхающие алым прорези глаз. Затем подняла над головой руки.

— УХОДИ!

Принц попятился.

— Конечно, конечно, как скажешь...

...И уперся спиной в ствол дерева. И в следующее мгновение потерял сознание.

Сильно перегнувшись в седле, Ланс изучал полузатертые надписи на косо вкопанном у развилки дорог указателе. Ни одно из названий ни о чем ему не говорило, и потому, решив руководствоваться здравым смыслом, он выбрал населенный пункт, до которого, согласно все тому же указателю, было ближе. Свернув на нужную дорогу, он пустил коня неторопливым аллюром.

Местность вокруг выглядела неухоженной и дикой. Такими же убогими оказались и местные жители, хотя от нищеты явно не страдали. Обширные фермерские владения и чистенькие поселки, крепкие постройки и жилье, добротная одежда сразу бросались в глаза, но, несмотря на это, все вокруг — и те же постройки, и скот, и одежда, да и сами люди, дышало унылой серостью и забитостью.

Эти отдаленные края мало кого интересовали, и должность местного губернатора могла осчастливить лишь самого неамбициозного из аристократов. И не удивительно, что Ланс этих мест почти не знал. Да и вряд ли их знал кто-нибудь из братьев.

Принц вспомнил, что несколько лет назад, по приказу отца, сюда была направлена топографическая экспедиция, возглавляемая Эдвином. Старший брат был крайне недоволен этой миссией. Чем все это завершилось, никто так и не удосужился поинтересоваться.

Как он попал сюда, принц не мог сказать. После потери сознания там, в Долине, он очнулся уже здесь. Стояла ночь, низкие облака скрывали звезды, и где-то рядом в темноте возбужденно всхрапывал Серый. До самого рассвета принц проламывался сквозь заросли, проголодался, ободрался, и только к утру, измотанный и злой, вышел на узкую тропинку, вскоре приведшую его в маленький лесной поселок, где он впервые и оценил все прелести общения с местными жителями. В поселке размещался даже небольшой гарнизон, под началом пожилого, свирепого на вид, сержанта. Личные и подорожные бумаги Ланса не оставляли сержанту никаких предлогов для придирок. Не позволял зарываться и офицерский чин путника, но комендант был местным уроженцем, обладал соответствующим набором добродетелей и поэтому все же сумел испортить и без того нерадостное присутствие гостя. На следующее утро Ланс с превеликим облегчением покинул поселок, напутствуемый последним советом остерегаться появившейся недавно в здешних местах банды.

Неизвестно, что конкретно имел в виду негостеприимный сержант. Два дня Ланс путешествовал спокойно. Только еще сутки спустя, уже удалившись на значительное расстояние, встретил он бандитов... Оставив после себя шесть трупов и кучу старательно переломанного оружия, он поехал дальше, надеясь, что кто-нибудь менее щепетильный отыщет тела до того, как за них возьмутся лесные падальщики. Это случилось около семи часов назад...

Все происшедшее с ним за последние трое суток незаметно для него самого отложилось в отдаленном уголке сознания, приняв форму неопределенно-отрицательных воспоминаний, в которую и вместился этот трехдневный отрезок. Мысли же принца были заняты совершенно иным.

Посещение Торикс оставило глубокий след в его душе, и теперь он, главным образом, пытался осмыслить все пережитое, определить степень личной причастности, а также, наконец-то, выработать хоть какой-то план действий. Первое ошеломление прошло, и он тщательно (как ему казалось) анализировал события последнего времени.

Ланс был благодарен принцессе, распутавшей удавку безнадеги, стягивавшую его все последние месяцы. С другой стороны, он начал осознавать, что, в сущности, ничего такого, к чему бы он не мог прийти сам, она не сказала. К тому же, она смогла сильно напугать его, что было, как он считал, делом, в общем-то, постыдным. И все же, в конечном итоге, он, благодаря Торикс, вновь обрел душевное спокойствие и былую уверенность в себе.

Основная же проблема заключалась в том, что приходилось пересматривать целый ряд проверенных временем концепций и норм, еще недавно таких безоговорочных и незыблемых. Смерть отца подняла такой клубок проблем, для развязывания которого, он понимал, нужно было менять весь подход к делу. Личная вендетта отходила на второй план, и Дворцовое Дело перестало быть Делом Внутрисемейным. Втягивание ли страны в дрязги Королевского Дома, или наоборот, их грызня — лишь отголосок каких-то всеобщих процессов, о которых они и не подозревают, предстояло еще разобраться. Он попробовал суммировать все действующие, кроме королевской, на территории страны Силы, но быстро бросил это занятие. С учетом же их вероятных взаимосвязей — с Королевским Домом, внешним миром, это становилось совершенно безнадежным занятием. Принц был растерян. «А понимают ли братья, что происходит вокруг?».

Просто невозможно было перерезать всех поклоняющихся Единому Творцу, усмирить соседние государства, сделать из своих братьев послушных агнцев, найти убийцу Лоуна, герцога, подчинить своей воле всех бродящих по стране колдунов. А для начала, хотя бы уцелеть самому.

В таких ситуациях верных решений может быть множество. Или решение существует только одно, которое с ходу угадать практически невозможно. Ланс впервые поразился, насколько мало он знает о мире, в котором живет. По большому счету, практически ничего не знает! Не имеет ни нужных подходов, ни надежных связей вне столицы, а главное, не имеет перспектив получить все это. В своем нынешнем положении он оказался полностью отрезанным от мира. Ему оставались лишь абстрактные размышления, итогами которых, очень может быть, даже не доведется ни с кем поделиться.

К селению он подъехал уже затемно. Эйялов Посад оказался отнюдь не крошечным городком, и сейчас, разглядывая его с одного из окрестных холмов, принц по скоплению огней без труда определил центр, слегка возвышающийся над окраинами.

Городок показался Лансу очень чистым и уютным. С кривыми, но добротно вымощенными деревянным брусом, улочками, аккуратными одно- и двухэтажными домами, с мягким светом и приглушенной музыкой, льющимися из многих окон. Так же удивляли чистота и хорошее освещение, причем это касалось как центра, так и окраин. Очень милый лубочный городишко.

Он проехал по безлюдным улицам к центру и у первой же гостиницы остановился. Сняв просторный номер на втором этаже, принц спустился в ресторан.

Уютно освещенный зал оказался полупустым. Он выбрал столик у дальней стены и сделал заказ. Сонливости не было ни в одном глазу. Ждал принц не долго, точнее, не ждал вовсе. Не прошло и минуты после того, как убежал, принявший заказ, слуга, как к его столику потянулась цепочка официантов с полными подносами, во главе с хозяином заведения.

Это была первая нормальная трапеза с тех пор, как он выехал из столицы, и потому Ланс ел, не спеша, и с огромным удовольствием. Зал покинули последние посетители, и он остался один, за исключением дремавшего за деревянной перегородкой мальчишки-слуги. Он запретил убирать свечи на столах, и теперь они, медленно оплывая, тухли одна за другой, погружая зал во тьму. Принц в одиночестве наслаждался покоем и ждал. К нему вновь вернулись все его способности, и он все отчетливей чувствовал приближение ЧЕГО-ТО. Но тревоги не было.

Входной колокольчик тренькнул, и в дверях появился новый посетитель. Высокий, широкоплечий мужчина в цветном, с золотым кантом, камзоле и широких, заправленных в ярко-красные, с загнутыми вверх носами, сапоги, штанах. На наборном ремне незнакомца болталась кривая сабля, а с левой руки небрежно свисал алый плащ. Цветной тюрбан отбрасывал на лицо посетителя тень, но принц сумел разглядеть небольшую клиновидную бородку и тонкую щетку усов. Ланс откинулся назад, пряча лицо в тени.

Вошедший оглядел зал, и в темноте блеснули его глаза. Ланс почувствовал царапающий взгляд припозднившегося посетителя на себе, но тот быстро отвел глаза и прошел вперед. А навстречу уже спешила знакомая жирная фигура хозяина. Гость лениво, даже вальяжно, повернул голову и негромко бросил несколько слов, после чего с хозяином гостиницы произошла удивительная метаморфоза. Всплеснув руками (до Ланса донеслись нечленораздельные, горестные звуки) толстяк забегал вокруг незнакомца, что-то негромко тараторя.

Слушая его, вошедший сделал еще несколько шагов, и вдруг повернул голову в сторону принца. Крупный драгоценный камень на его тюрбане ярко вспыхнул, отразив свет свечей, лицо осветилось, и в тот же миг Ланс узнал его. И по изменившемуся выражению лица гостя понял, что и сам опознан. Прятаться дальше было глупо, и он медленно поднялся. Куда-то спешить теперь не имело смысла и, более того, это было опасно. Смертельно опасно.

— Принц? Принц Ланселот? — глаза визитера широко распахнулись от изумления. — Ваша Светлость, Вы ли это?

Ланс вышел из-за стола.

— Я. И я приветствую вас, Посланник, и от всего сердца прошу присоединиться ко мне.

Посланник Порты двинулся навстречу и, не дойдя до принца нескольких шагов, опустился на одно колено и склонил голову.

— Примите, Ваша Светлость, мое тело, мою душу и искренние пожелания счастья и процветания от моего Господина, Великого Императора Порты.

Несколько мгновений они изучали лица друг друга. Улыбнувшись, Ланс отступил и сделал приглашающий жест.

— Присаживайтесь, лорд. Боюсь только, как хозяин, я сегодня окончательно себя скомпрометировал.

Уголки губ имперского князя чуть приподнялись.

— Не величиной стола измеряется радушие, Ваша Светлость. А то, что произошло сегодня, заслуживает не порицания, а улыбки. Эти маленькие недоразумения лишь скрашивают серость будней.

Пододвинув стул, Ланс усадил гостя, устроился сам и хлопком вызвал слугу. Появился лично хозяин, и в тот раз показал себя с самой лучшей стороны. Быстро и аккуратно стол был очищен и сервирован заново. Молча и сосредоточенно носилась взад-вперед прислуга, а толстяк-хозяин, стоя неподалеку, отдавал короткие, четкие распоряжения. Из-за стены доносились возбужденные голоса. Вскоре все было завершено — стол сиял во всем великолепии, и они были одни.

Ланс наполнил бокалы.

— Все дороги ведут к друзьям, — провозгласил он торжественно.

— Не разумом, но сердцем выбираем мы дороги, связующие друзей, — с готовностью подхватил Посланник, и свои первые бокалы они осушили до дна.

Поддерживать беседу должен был принц.

— Вдвойне приятно встретить вас, мой друг, здесь, ведь вы, как я знаю, не жалуете сухопутные пути?

— Пути выбирает наш господин, Император, мы, рабы его, лишь ходим ими. К тому же, и в Королевстве не все, как я вижу, довольствуются изведанным.

Ланс улыбнулся.

— Кто-то служит по долгу вассала, кто-то по праву рождения. Говоря «по праву», я имел в виду «по обязанности».

— Восточные рубежи вызывают озабоченность у Вашей Светлости?

— Равно как и западные, северные и южные.

Посланник понимающе кивнул:

— То, что должно быть сделано, должно... быть сделано.

— Вопрос: почему именно мной? — пошутил Ланс, разливая вино.

Собеседник вежливо рассмеялся.

— И у нас многие задаются подобными вопросами.

— И находят ответы?

— Увы, увы, увы. Ответов нет.

— Жаль. По-видимому, везде одно и то же, — вздохнул принц.

— Ваша Светлость имеет в виду отсутствие ответов? Если да, то позволю себе возразить, что ничуть не жаль. Достаточно взглянуть на разнообразие форм решений.

— Зачастую все эти решения — не что иное, как чисто инстинктивные судороги.

— Но насколько верными и своевременными они нередко бывают!

— Может быть, но, с другой стороны, ведь это мы сами ставим себя в положение, когда любая совершенная глупость становится единственно верным решением.

— Во всяком случае, мы осознаем это, пусть и задним числом.

— И все равно: и ставим, и ставим, и ставим.

Теперь рассмеялись оба.

— Это жизнь, — отсмеявшись, заметил имперец.

— Что ж, надеюсь, ваш путь сюда не изобиловал препятствиями.

— Скажем так: как для приграничья, их было достаточно немного.

— В смысле: немного, но достаточно?

Посланник, словно извиняясь, развел руки:

— Граница.

— По чью же сторону они случались чаще?

— Как ни прискорбно, но в основном, по нашу.

«Говори же, говори, — понукал его про себя Ланс. — Осел ты упрямый!»

— Насколько они серьезны? Могу я чем-то помочь?

Собеседник бросил пытливый взгляд на принца.

— Благодарю, Ваша Светлость, но это и в самом деле пустяки. К тому же, мы все уже обсудили с Вашим кузеном, Его Высочеством, герцогом Фредериком.

— Что ж, надеюсь, — достаточно равнодушно произнес Ланс. — Я еще не говорил с ним, — он помолчал, раздумывая, затем осторожно поинтересовался. — Надеюсь, это было единственное, что омрачило вашу беседу?

Почудилась ли ему усмешка во взгляде собеседника?

— Ну, грех жаловаться на что-то еще. Пожалуй, это мой самый плодотворный визит в Королевство за последние несколько лет. Что касается основного вопроса, то дело не только сдвинулось с мертвой точки, а практически мы уже обо всем договорились. За исключением некоторых спорных участков.

Ланс выгнул бровь в легком недоумении.

— Некоторых участков?

Явно растягивая время, Посланник долго пил вино, высоко запрокинув бокал.

— Но, вы должны понять, Ваша Светлость, — наконец заговорил он, — ведь такие места, как Всхолмье, Фисташковая Гать и до этого вызывали... гм... некоторые разногласия.

Все стало на свои места — видимо, кто-то в его отсутствие поднял вопрос об очередном пересмотре границ с Портой. Ланс быстро соображал. Проблема корнями своими уходила в седую древность, чуть ли не ко времени основания и Королевства и Империи, и в последний раз пережила очередной приступ еще при короле Дарвине, около пяти лет назад. Собственно, и экспедиция Эдвина была одним из ее последствий. Отец, Ланс точно знал это, не смог ее развязать и, в который уже раз, спустил все дело на тормозах. Но видимо теперь кто-то посчитал себя способным сделать это, и, кажется, зашел слишком далеко. Ланс не верил, что они сумеют отстоять свои интересы в споре с Империей. Выходило, что Семья решила отдать часть своей территории. Этого он понять не мог.

Он почувствовал, что пауза затянулась.

— Из таких мест, как Всхолмье, состоит добрая половина границы, — сказал принц, улыбаясь, и быстро добавил. — Но думаю, это не должно нас задержать.

Взгляд собеседника выражал полное согласие.

— Я в последнее время переговорил со многими членами Династии, и все думают также. Хочу заверить Вас, Ваша Светлость, что и в Империи всем надоели двусмысленности в этом вопросе.

Ланса покоробило от такой наглости, хоть и высказанной самым мягким и невинным образом, но ему ничего другого не оставалось, кроме как молча проглотить эту пилюлю. Его улыбка вышла едва ли не нежной.

— Будем надеяться, что все утрясется.

Имперский лорд сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула, и выбивал пальцами левой руки легкую дробь на столе. Отстегнутая сабля висела на спинке. Манеры аристократа, свободная и одновременно изящная поза, делали его похожим на огромного кота, умиротворенного, но в любой миг готового к прыжку. И с Лансом, как с престолонаследником, он говорил уважительно, но без малейшего заискивания. Очень сильный и самоуверенный человек. Хоть и раб великого Императора.

Они помолчали, пока подавали очередную смену блюд.

— Вы остановились не в этой гостинице? — поинтересовался принц.

— Нет, Ваша Светлость. Принц Эдвин выделил для меня отдельный дом, чуть выше по улице. Но, признаться, я частенько захаживаю сюда поужинать. Здесь весьма недурно готовят.

— Да, интересное место.

— Вы, вероятно, совсем недавно приехали? Мы уже сутки здесь, но Ваших людей еще не встречали.

— Я здесь всего ничего, — улыбнулся Ланс. — Несколько часов как въехал.

— Вероятно, скоро следует ожидать прибытие принца Леонарда?

— Да, уже совсем скоро.

Ланс поспешно занялся едой, заодно приводя в порядок мысли.

— Его Светлость ведь также никогда еще не бывали здесь? — не отставал гость из Империи.

— Нет. Вы ведь и сами предпочитаете морские пути, лорд?

— Во всяком случае, не избегаю их.

Сказав это, имперский лорд занялся очередным блюдом, оставив право произнесения очередной реплики за принцем. Вот только, что говорить, тот совершенно не знал, и лихорадочно пытался отыскать тему для дальнейшей беседы.

Часы на стене пробили дважды, но и это не навело принца на нужные мысли. И тогда заговорил лорд Сарах.

— Мне сообщили, что Фредерик остался с братом, Виктором, и на переговоры не приедет. Это верно?

— Да, это так.

— Честно говоря, Ваша Светлость, — доверительно заговорил Посланник, — я был в легкой растерянности все это время. Только поймите меня правильно, Ваша Светлость, после смерти короля, а позже и герцога, именно со старшим сыном последнего, герцогом Фредериком, мы имели дело... Нет, нет, я не хочу ничего сказать, но обстановка столь часто менялась, что я просто не успевал ориентироваться.

Он еще что-то говорил в этом же духе, и Лансу приходилось все выслушивать. Похоже, их дела совсем плохи.

— Я понимаю, — наконец, перебил он. — Поскольку Фредерик был лишь временным представителем Династии, и нам это казалось очевидным, то мы не посчитали нужным перепоручить его функции кому-то другому. Казалось естественным, что дело примет любой, кто окажется ближе к центру событий.

— В конце концов, все так и получилось, Ваша Светлость. Хотя, некоторые из моих коллег изрядно повеселили публику.

— В ближайшее время будет распространена нота, разъясняющая дипломатическую процедуру власти в переходный период, — сухо сказал Ланс, не принимая веселого тона. — Это, действительно, нужно было сделать раньше.

— Мой Император не видит никаких препятствий для развития взаимоотношений между нашими странами, — поспешно заверил Посланник. — От себя лично могу сказать, что работе моей миссии ничего не мешает.

«Посмотрим, что будет дальше», — неприязненно подумал Ланс.

— Как я понимаю, ваш официальный статус не совсем соответствует задачам, решать которые вам приходится?

— Ваша Светлость верно подметили. Мое нынешнее звание — скорее чисто формальная условность, лишний раз подчеркивающая приоритетное отношение Императора к связям с Королевством. Мое единственное и основное задание состоит в улаживании известного противоречия между нашими странами.

— Другими словами, все функции Посла за ним же и остаются?

— Да, Ваша Светлость. Мы только собираемся сменить самого Посла и увеличить штат нашего посольства. Я уже подал прошение на имя Его Светлости, принца Леонарда.

— Что ж, не вижу никаких препятствий к этому. Кандидат на пост уже определен?

— Это лорд Холда, и с ним еще семь человек.

Ланс кивнул и только после этого осознал необычность тона, каким были произнесены последние слова. Он заметил, что от него ожидают какой-то реакции, но игры собеседника не понимал, и потому, в конце концов, решил не вступать в нее.

«А уж как он истолкует мою реакцию... или ее отсутствие — его дело».

— Верю, что эти меры облегчат вашу работу.

— Мы тоже надеемся на это, Ваша Светлость.

...Еще какое-то время они убили на пустую болтовню и словесную дуэль, но вскоре поняли, что ничего важного сказано уже не будет. Разговор понемногу иссяк, и около четырех часов утра, проводив гостя до кареты, Ланс поднялся к себе в номер.

Он лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок, и ждал, когда пробьют часы. Мысли текли вяло, и где-то внутри билась, порываясь вырваться на волю, тревога. Как встретишь день, так его и проведешь. Он понимал, что незаметно покинуть Эйялов Посад, не вызвав изрядного переполоха, не удастся, и сейчас, лежа, пытался найти выход из положения. Вчерашняя встреча с Посланником все больше беспокоила принца. Помимо «всего сказанного, поверхностного, он теперь все отчетливей чувствовал, полностью проскочивший мимо него тогда, второй план.

Часы негромко пробили.

«Раз... два... три. Что-то я вчера пропустил. Но, что?.. Пять... Как, все же, не ко времени он мне встретился. Не остаться бы в этом городишке навсегда... Восемь, все... Девять?!.. Десять!.. Одиннадцать!!! Полдень! Проклятье!»

Принц рывком сбросил одеяло и вскочил с постели. Подойдя к окну, раздвинул шторы, и солнечный свет залил комнату. Налюбовавшись узкой улочкой и наглухо зашторенными окнами в домах напротив, он отошел от окна и вызвал прислугу.

И внезапно замер на месте, вдруг поняв, что его терзало все утро. Словно заново он увидел себя и лорда Сараха, прощающимися на крыльце. И подъехавшую карету с гербом Империи на дверце. Он вновь увидел улыбающегося лорда, почти затерявшегося в роскошном салоне экипажа. Он и сам улыбался все время, пока услужливый лакей захлопывал за Сарахом дверцу и вскакивал на подножку. Дверца была открыта лишь несколько секунд, внутри было темно, но все же, Ланс готов был поклясться, что прятавшийся внутри второй пассажир был одет в нелепую форму служителя церкви Единого Творца.

Генерал Лорэн командовал войсками Восточного Рубежа чуть меньше года. Это был немолодой человек с твердым, будто высеченным из глыбы, лицом и слегка раскосыми глазами. Карьера его сложилась непросто, и из более чем сорока отданных службе лет, тридцать девять он потратил на то, чтоб дослужиться до полковника, на чем и должен был остановиться. Но, примерно за год до смерти, его отметил король Дарвин и стал активно продвигать вверх по служебной лестнице. Так, всего за год, из скромного командира полка Лорэн превратился в одного из тех людей, кто определяет военную политику государства. Никто не мог сказать, чем такой человек смог привлечь внимание монарха. Прямолинейный и неуступчивый, генерал быстро нажил множество врагов в армейской среде, но, несмотря на это смог удержаться и после смерти Дарвина. Ланс сомневался, что свой перевод из столицы на Восток Лорэн воспринимает как начало опалы. Его нынешняя должность формально соответствовала предыдущей, чего для человека такого склада, как генерал, вполне хватало. О Лорэне ходило множество сплетен и анекдотов в Свете, часто обидных и несправедливых, но сам он, скорее всего, об этом и не подозревал. Подобное отношение к нему отчасти было вызвано стремительным взлетом, но, с другой стороны, ни у кого не поворачивался язык назвать его выскочкой. И лишь в одном этому человеку трудно было отказать — в критические моменты генерал всегда оказывался на правильной стороне.

Все это пронеслось в голове принца, пока командующий медленно поднимался из-за стола.

— Ваша Светлость, это... это Вы?

Ланс кивнул. Спохватившись, хозяин кабинета вышел на середину комнаты и вытянулся перед принцем.

— Добрый день, командующий. Садитесь, прошу вас.

Пока генерал неуверенно топтался у своего кресла, Ланс удобно устроился.

— Садитесь же, генерал.

Лорэн напряженно сел на самый краешек и прокашлялся.

— Ваша Светлость, это так внезапно. Я никак не ожидал Вашего прибытия сегодня.

Было забавно следить за его лицом. Растерянность, непонимание, легкий испуг накладывались на малоподвижные черты, придав в итоге лицу какое-то туповатое выражение. А прищур глаз оказался тем, чем был на самом деле — всего лишь врожденной аномалией, не подкрепленной ни малейшей искрой гениальности.

— Так и было задумано... в некотором смысле. Мое прибытие не согласовано с остальными членами Королевского Совета, и я здесь, можно сказать, инкогнито.

— Понимаю, — проговорил генерал неуверенно.

Ланс доверительно подался вперед.

— И я хотел бы, — он понизил голос, — еще некоторое время побыть в таком положении.

— Но Ваша Светлость?! — растерялся командующий. — Ведь Вас узнают!

Ланс едва не рассмеялся.

— Если меня представите вы, то не узнают. Я просто буду очень похож. И еще, имейте в виду, что Посланник Сарах знает, кто я.

— Посланник? Но ведь он расскажет...

— Кому? — перебил Ланс. — Мелким дворянам и офицерам, шатающимся по городу? Конечно, кто-то из его свиты все поймет. Ну и что? Посланник не станет болтать, он здесь видит интригу и наверняка захочет понаблюдать за ней.

— Да, конечно, Ваша Светлость.

— Сколько людей в имперской делегации?

— Около полутораста человек.

Ланс покачал головой.

— И в самом деле, многовато. Если я хоть немного смыслю в этих делах, то к началу церемонии она увеличится, как минимум, вдвое. Вам будет нелегко присматривать за всеми. Среди них много женщин?

— Пока нет ни одной, Ваша Светлость.

— Нет? — Ланс поразился, но быстро взял себя в руки.

— Ему-то какое дело до всего этого?

— Что ж, тем меньше проблем с их размещением. Как я успел заметить, вы поселили их в центре города?

— Да, Ваша Светлость, — буркнул командующий и нехотя добавил: — Они ведь гости.

— Гости, — хмыкнул принц. — Да и присматривать за ними так проще. Достаточно ли в вашем распоряжении людей?

— Мы контролируем все подъезды к городу.

— Ну-ну, что-то я не почувствовал никакого контроля. В город я въехал с севера.

— С севера? — на лбу командующего проступила испарина. — Там у нас конные разъезды с пятнадцатиминутным интервалом.

— Интервал сократить до восьми минут, — приказал Ланс, смеясь в душе над комизмом ситуации, — так каковы, вы сказали, наши силы в городе?

— Две пехотные роты и четыре десятка полиции и жандармов.

— Видел я ваши пехотные роты. ...М-да... И это все?

— В течение десяти часов город будет оцеплен тремя защитными периметрами.

Все это очень напоминало манеру близнеца вести дела. Похоже, братец все подгреб под себя.

— Леонард приедет тогда же?

— Не знаю, — командующий выглядел удивленным. — Его Светлость должны приехать с основной делегацией только завтра к полудню.

— Верно, — Ланс улыбнулся, — простите за маленькую хитрость.

Генерал расслабился.

— Ну что вы, Ваша Светлость.

Ланс выдержал паузу, затем благожелательно осмотрелся. Собеседник оттаивал прямо на глазах.

— Значит, Леонард поручил лично вам подготовить это место для встречи? Что ж, вы неплохо справились с заданием. Надеюсь, запахи краски до завтра выветрятся, доски мостовых притрутся. Изнутри здания также хороши, как и фасады? Отделочные работы завершены?

— Последнюю бригаду отослали этим утром, Ваша Светлость. Мы вызвали лучших в этих краях мастеров.

— Герцог Фредерик с братом не приедут, вы учли это? — спросил принц и почти не удивился, увидев на лице Лорэна мимолетное неудовольствие.

— Мне известно это, Ваша Светлость, — коротко ответил тот.

«Вот теперь точно все. Сведения получены и не поняты, но ясно главное — власть поменялась. Из двух полюсов: дети короля — дети герцога мой генерал выбрал первый. Поскольку в этих вещах он дока, было бы глупо его игнорировать. Быть может, теперь и отношение ко мне изменится. А пока надо уходить. На волю, к Винсу!»

— Вы молодец, генерал.

На Лорэна, однако, похвала не произвела впечатления. Он сидел набычившись и разглядывал лежащие на столе кулаки.

— В чем дело, командующий?

Генерал поднял глаза.

— Простите, принц, я, конечно, всего лишь солдат, и обсуждать приказы не мое дело, но... ходят слухи, что мы отдаем Порте наши земли?

Чего-чего, а подобных вопросов Ланс от этого чело века не ожидал.

— Понимаю вас и не могу осуждать. Все что происходит здесь — только одна грань проблемы, но, поверьте, существуют и другие, с которыми также нельзя не считаться. Знайте одно: никто ничего от нас не получит.

Он внимательно наблюдал за собеседником. Командующий слегка приободрился, но было ли это результатом его силы убеждения или простым самообманом, сказать было трудно. В любом случае, последним вопросом Лорэн поднял свой авторитет в глазах принца.

— ...И потому, — закончил Ланс, — сегодня вечером я уезжаю.

— Уезжаете? На ночь глядя?

— Уезжаю, — отрезал Ланс. — Разве я не говорил, что здесь проездом? Генерал, очень важно, чтоб я увиделся с нашей делегацией до того, как они появятся здесь. И вы мне поможете в этом.

— Это нетрудно будет устроить, Ваша Светлость.

Глаза принца насмешливо блеснули.

— Думаете? Что ж, выполняйте, но учтите, что мое инкогнито должно быть сохранено. И эскорт мне не нужен. И еще одно: вам придется объясняться с Посланником.

— Но почему, Ваша Светлость?

— Хотя бы потому, что он удивится, узнав, что я исчез. Кстати, направляясь сюда, я обнаружил за собой слежку. Объяснять, кто ее устроил, нет надобности?

— Имперец.

— Но доказать ничего невозможно, — сказал Ланс и, не давая собеседнику опомниться, продолжил:

— А потому уйду я также тихо, как и пришел.

— Но мы у себя дома, Ваша Светлость! Я не понимаю.

Ланс ударил ладонью по столу.

— Хватит. Лучше подумаем, как устроить мой отъезд.

Генерал Лорэн затерялся в толпе, и какое-то время Ланс был предоставлен самому себе, пока не прибился к группке гостей, в которую входили несколько офицеров и молодых людей из дипломатического корпуса. Представление прошло гладко. Получив несколько удивленных взглядов и замечаний по поводу своей внешности, он был оставлен в покое, и вскоре уже привычно поплыл по волнам светского приема. Лорд Сарах должен был появиться ближе к полуночи, но принц рассчитывал к этому времени уже покинуть город. Объяснить его исчезновение должен был командующий. И не только лорду Сараху.

Кочуя по залу, вступая в непродолжительные беседы и неспешно потягивая вино, принц убил несколько часов. За окнами потемнело и Ланс понял, что настала пора незаметно исчезнуть из этого места да и из этого города. Он повертел головой, безуспешно пытаясь отыскать генерала. И пришла тревога.

...Ланс развернулся, несильно толкнув проходившую мимо женщину и слова извинения застряли у него в горле.

— Вы? — только и смог произнести принц.

Сейчас на ней не было нелепого балахона, сейчас она была неописуемо красива, и несколько бесконечных мгновений Ланс не мог вымолвить ни слова.

— Простите, — едва слышно прошептал он.

Девушка внимательно, но без недоброжелательности, смотрела на него. «Ну, и глазищи!» — подумал принц, теряясь под ее взглядом. Почувствовав это, она мягко улыбнулась.

— Ну что вы... Как ваша рана, господин капитан?

Его губы помимо воли растянулись в ответной улыбке.

— Я совершенно здоров. Как хорошо, что мы встретились. Ваше исчезновение из Миссии расстроило меня.

— Отец Мор упоминал о чем-то таком. Говоря откровенно, я была удивлена — вы так старательно играли роль больного, что, кажется, ничем вокруг и не интересовались.

Он смутился.

Они не спеша двинулись по залу, рассекая толпу и не замечая ничего вокруг. Все страхи принца в одночасье улетучились, а о том, что необходимо срочно куда-то ехать, теперь страшно было и помыслить. Ланса совершенно перестало волновать, что с ним будет дальше. Он украдкой рассматривал свою спутницу и какой-то совершенно неописуемый щенячий восторг охватывал его душу. Все труднее ему было оторвать взгляд от девушки, и не было ничего удивительного в том, что в один прекрасный момент их глаза встретились. Жгучее смущение овладело принцем, но прежде чем он отвел взгляд, случилось что-то странное: непрерывный звон стекла, гул голосов, звуки музыки отошли на второй план, пропала неловкость, и перед ним остались теперь только ее огромные глаза. Он утонул, растворился в них, понимая и тут же мгновенно смиряясь с тем, что выплыть на поверхность ему уже не суждено.

А потом все оборвалось. Словно впущенные кем-то волнами накатили звуки огромного переполненного зала, и снова они были не одни. И вернулась неловкость. Захотелось что-то говорить, что-то несерьезное, но он чувствовал, что нельзя, и он уже знал, что нужно сказать, но не мог, и только пробормотал, глядя в пол:

— Простите.

Она кивнула в ответ, переступила, потом вдруг пытливо заглянула ему в лицо, но тут же отвела взгляд и принялась с излишней озабоченностью кого-то выискивать в толпе.

— Что же, мы так и будем здесь стоять?

— Ни в коем случае, — ответствовал он, мысленно костя себя за... за... за... да он и сам не знал, за что.

А вокруг кипел прием. Очень быстро гости разбились на многочисленные группы, постоянно сливающиеся друг с другом, либо наоборот, распадающиеся. На множество свободно дефилирующих по залу особ — отстраненных и застенчивых, тихо мечтающих убраться куда подальше, или, наоборот, шумных и навязчивых. Вокруг оживленно разговаривали, непринужденно хохотали, глупо хихикали. Безмолвно носилась прислуга. Звенело стекло, стучали приборы. И, заглушаемая этим гамом, угадывалась мелодия, и даже не одна, а несколько, из разных концов зала. Как-то незаметно стало очень тесно, и спутница Ланса начала проявлять признаки беспокойства. Надоело все это и самому принцу.

— Ну, вот что, — решительно объявил он, — либо вы меня уведете туда, где тихо, либо мне придется украсть вас, и унести туда самому. Ведь должно же здесь быть такое место?

В небольшом полутемном зале они были совершенно одни. Легкое вино пьянило, и все же это опьянение было чем-то новым для принца. И удивительно радостным. Ланс обнаружил, что ему не хочется быть остроумным, не хочется быть снисходительно-сдержанным, подчеркнуто мужественным. Не хочется говорить и делать все то, что обычно говорят и делают в подобных случаях. Он был просто самим собой: болтал какие-то веселые глупости, смеялся, внимательно слушал, и это казалось ему естественным и единственно верным. Временами он спохватывался и с тревогой посматривал на спутницу, но она тоже смеялась, когда было смешно, шутила и пила вино.

— ...Я ведь вижу, вы не такой, как остальные гости и военные. Обычно офицеры ведут себя по-другому. Ну-ка, признавайтесь, кто вы? — в который раз спрашивала она.

— Нет, — он отрицательно качнул головой. — Угадайте сами.

Она мгновенно задумалась.

— Что-нибудь необычное... о-о, вы чернокнижник!

— Нет, — отвергнул предположение Ланс, хотя и не совсем уверенно.

— Укротитель диких зверей?

— Нет.

— Шпион?

— Как можно! — ужаснулся он.

Она посмотрела на него совсем уж проницательным взглядом и уверенно заявила:

— Вы поэт, и попробуйте только заявить, что я не угадала!

Возражать он не стал.

— Вы написали хорошую толстенную поэму.

— Нет, она тонкая и скучная, — решился возразить он.

— Она вам не понравилась? — огорченно спросила Иль.

— Увы.

— Ага, ну тогда вы написали другую, и уж она-то вам понравилась точно.

— И уж она-то мне не понравилась даже больше, чем первая.

— И что же теперь делать?

— Напишу еще одну.

— Хорошую?

— Вряд ли.

— И что потом? Бросите писать?

— Зачем же. Напишу четвертую, затем пятую, шестую, и так далее, пока не понравлюсь сам себе.

— А потом?

— А вот потом и брошу все это.

— Жаль, — заявила она и, подняв бокал, предложила тост:

— Выпьем за то, чтоб вы никогда не бросили писать!

И уже вместе рассмеявшись лукавому тосту, они выпили.

Время, казалось, летело, и пролетело его не мало, прежде чем Ланс почувствовал тревогу. Он сосредоточился, пытаясь разобраться в ней, и сразу же на место тревоги пришел самый настоящий страх.

— Что случилось? — тревожно спросила Иль.

Он успокаивающе улыбнулся и осторожно накрыл ее руку своей ладонью. Сейчас он уже точно знал, что в помещении присутствует чужая Сила. И хотя непосредственной угрозы в ней не было, но и доброжелательности он не чувствовал. Пока это был только интерес — высокомерный, как взгляд с небес, и одновременно оценивающий. Место концентрации Силы находилось как раз у входа в бар, но сейчас там никого не было. И тогда Ланс вызвал Древо.

Перспектива нарушилась, пространство перед глазами обезумело, вывернулось, обратившись к принцу-магу своей изнанкой. И обнажилось. В дверном проеме, скрестив на груди руки, в сияющей рамке своего защитного штриха-контура, стоял Леонард.

— Глаза, Ланс, у тебя глаза совсем черные, что с тобой?

Испуганный голос Иль доносился теперь до него откуда-то издалека. Не отрывая взгляда от брата, он произнес что-то успокаивающее.

— Собрался на маскарад, Леон?

Не меняя позы, близнец неторопливо заговорил:

— Знаешь, Ланселот, за то время, что я наблюдаю за тобой, мне пришло в голову множество забавных вещей. И общего плана, и довольно личных, где-то даже интимных. Но все они, так или иначе, связаны с человеческой природой. Тебе не надоело?.. Ну, тогда я продолжу. Я как-то с детства усвоил, что человек — существо общественное, или, еще говорят, коллективное, или на худой конец, стадное, и потому и отношения к себе требует соответственного. Но, глядя на тебя, я никак не мог отделаться от ощущения, что не так все просто. Наверное, склонность сбиваться в толпы есть все-таки приобретенное качество, а, внутри, в себе, люди так и остаются замкнутыми одиночками. Скрытными, лживыми, мелочными, но — личностями. За свою жизнь я убил немало народа, но мне никогда и в голову не приходило посмотреть на них, как на живых людей, людей не толпы. Непросто, знаешь ли, рассмотреть в человеке человека, когда он стоит напротив и собирается выпустить тебе кишки. И в этом они все были похожи друг на друга, как оловянные солдатики. Для меня они все были врагами — некими безличными существами, которые стояли на пути, и которых надо было убрать оттуда. Точно также я смотрел и на тебя. До сегодняшнего дня. Это было забавно, Ланс — видеть тебя такого. Мне даже подумалось, что вот ты, мой брат, мой враг, и одновременно живой человек. И те, до тебя, тоже, наверное, были живыми людьми. И, в итоге, вместо того, чтоб подойти и просто снести тебе голову, я вот стою и слушаю вашу глупую болтовню.

— Ты повзрослел, раз научился озвучивать отвлеченные монологи, — заметил Ланс. — Кто знает, что дало бы тебе мое убийство? Возможно, позднее, ты бы пожалел об этом, а возможно, еще пожалеешь о том, что упустил эту прекрасную возможность.

Ланс сказал это ровным, холодным голосом, но он чувствовал, что застигнут врасплох, и знал, что Леонард видит это. Тот холодно улыбнулся.

— Жалеть не о чем. Кто мне помешает убить тебя чуть позже? Просто, мне кажется забавной сама мысль о том, что я впервые убью живого человека.

«Хоть бери, и лепи с него геройские лики, — подумал Ланс. — Чего стоит одна эта самоуверенность».

— Вижу, ты окончательно протрезвел, — проницательно заметил брат. — Теперь, для восстановления полного духовного равновесия, выскажи что-нибудь крутое.

Принц почувствовал сильнейшее раздражение и, неожиданно для самого себя, грязно выругался. Раздражение моментально прошло, а он с необъяснимым любопытством уставился в лицо Леонарда, пытаясь угадать произведенный эффект. Не угадал; лицо того осталось непроницаемым. Более того, сейчас он смотрел куда-то в сторону. Ланс проследил его взгляд и, наконец, вновь осознал присутствие Иль. Она стояла рядом и нервно теребила его рукав. Она говорила шепотом, но он сразу различил в ее голосе панические нотки. Бармен за стойкой прекратил свои загадочные манипуляции с посудой и, раскрыв рот, смотрел на них. Но все это Ланса не беспокоило. Его только удивило, что он стоит, а его мягкое полукресло валяется, опрокинутое, в стороне.

— Ланс, ты слышал меня? С кем ты разговариваешь?

— ЭТО ТВОЯ ПОДРУЖКА? — спросил Леонард. — НЕ ПОЗНАКОМИШЬ?

Он непроизвольно сжал кулаки, но тут близнец расцепил руки и громко щелкнул пальцами. Горящие ребра его защиты пропали, и следом пропал он сам. Ланс поспешно убрал свой Контур.

Появление Леонарда произвело впечатление. Иль вскрикнула, а бармен попятился назад. Что ж, мощь и зрелищность — неотъемлемые атрибуты всех Высших Манипуляций. Ланс и сам оценил силу брата.

Тем временем, близнец подошел к стойке.

— Меня зовут Леонард, — представился брат, пристально глядя на Иль. — А вас?

Она не ответила. Некоторое время она выдерживала его взгляд, потом спокойно повернулась к Лансу.

— Кто этот человек?

Она держала его за руку, и ее ногти больно вцепились принцу в ладонь. Он осторожно высвободился.

— Я, кажется, с вами разговариваю! — властно произнес Леонард.

Ланс вздрогнул.

— Тише! — спокойно одернул он брата.

Одновременно Ланс медленно отошел назад, увлекая за собой Иль, смотрящую на него расширившимися главами.

— Я знаю, кто ты, потому что знаю, кто он, — прошептала она. — Меня все считали сумасшедшей, но я знала, что найду своего принца.

Он улыбнулся. Ему захотелось обнять ее, но он продолжал следить за братом, наблюдавшим за ними исподлобья.

— Все будет хорошо, — мягко успокоил ее Ланс и ободряюще улыбнулся.

— Я знаю, — она говорила с какой-то особенной торжественностью. — Я знаю, потому что вижу, что он зло, и значит, ты убьешь его. Это страшно, но так делают все герои. И я все равно не отвернусь от тебя.

Она говорила тихо, только для Ланса, но близнец, конечно же, услышал.

— Напрасно вы это сказали, госпожа. Он не убьет меня и к вам не вернется. А вы будете наказаны за свои слова, — громко проговорил он.

Ланс вздрогнул — пришла пора покончить со всем этим.

— Хватит! — резко бросил он и легко подтолкнул девушку к углу бара. Она кивнула и послушно отошла.

Леонард только покачал головой и двинулся в сторону Ланса.

— Напрасно ты беспокоишься. Все у нас с тобой будет тихо, по-домашнему, и никто нас не осудит, — заверил он.

— Ты сегодня переполнен откровениями.

— Сейчас ты узнаешь главное.

Леонард вытянул руку, и из его окутавшейся белым сиянием кисти вытянулся клинок. Ланс вырвал из ножен Тераль, и шагнул навстречу брату.

Он атаковал первым — уколом в сердце. Леонард небрежно отмахнулся, справа налево, отбивая удар, быстро сместился вправо и нанес рубящий удар сверху вниз. Ланс вовремя отступил на два шага, одновременно уклоняясь всем корпусом, и ушел в защиту.

Тотчас последовала атака близнеца и тоже была отбита. Противники закружили по залу, какое-то время сохраняя силовое равенство, но довольно скоро Ланс понял, что начинает уступать. Ему все чаще приходилось защищаться, в то время как его атаки легко отбивались братом. Тогда он стал намеренно отступать, заставляя Леонарда идти вперед, и пытаясь нащупать его слабые места. Но, похоже, таких у брата не было. «Вот бы Винсента сюда. А еще лучше, это маленькое чудовище — Яго», — пронеслось в голове принца.

Мастерство Леона производило впечатление. Брат все делал обманчиво медленно, даже небрежно, но удивительно своевременно и это смущало и, как результат, заставляло ошибаться. Леон уже несколько раз сумел достать его, и на рубахе проступили первые кровавые пятна. Пока это были лишь неглубокие порезы, но Ланс понимал всю опасность потери крови. Он и сам провел несколько быстрых атак и сумел оцарапать противника, но общий счет все же был не в его пользу. Снова и снова он отходил, отбивая мелькающую перед глазами стальную ленту и понимая, что долго это продолжаться не может. И еще он никак не мог сообразить, для чего Леонарду понадобилось теснить его в угол, где, прижавшись друг к другу, стояли перепуганные бармен и девушка.

Тревога заставила его провести несколько сильных выпадов. Но на лице его противника промелькнула неприятная усмешка — он явно что-то задумал. Ланс разозлился и неожиданно плашмя ударил по стоящей на ближайшем столике вазе с цветами. В близнеца полетел град осколков. Ланс кинулся вперед, но тут на беспорядочно отмахивающегося от летящего вокруг стекла Леона бросился бармен. Чтоб не задеть негаданного союзника, Лансу пришлось в самый последний момент отвести удар. Времени на вторую попытку Леонард ему не оставил. Брат успел оценить ситуацию и быстрым ударом кулака остановил нового врага, после чего резко дернул того за рукав, ставя между собой и Лансом. Прикрываясь им как живым щитом и умело лавируя между столиками, близнец отбил сильный удар и неожиданно толкнул мужчину на Ланса. Тот резво отскочил, здраво решив не стоять на пути падающего тела. И тут по нервам ударил истеричный женский крик. Сориентировался Ланс быстро: живот мужчины оказался вспоротым от одного бока до другого, и из зияющего разреза, на пол, в кровавом потоке вываливались внутренности. В холодной ярости он двинулся на брата, на лице которого сейчас была написана безумная неконтролируемая злоба. Близнец отступил несколько шагов, и сделал быстрый выпад.

Крик резко оборвался. Женская фигура медленно вышла из угла, неуверенно прошла несколько шагов и упала на пол. Леонард издевательски захохотал. И только после этого Ланс понял, что произошло.

Мир вокруг разлетелся на тысячи осколков, пропало все вокруг, пропал он сам, и осталось только звериное бешенство и лицо напротив, которое надо было разорвать.

— Ну, давай, иди сюда, собака! — услышал он иступленный визг близнеца.

Ничего вокруг не видя и не соображая, что делает, Ланс прыгнул в это лицо. И тотчас в голове что-то взорвалось: беззвучно и безболезненно вспыхнула, разрастаясь и ослепляя, алая звезда. И потухла. А следом уже надвигалась тьма, и откуда-то, все отдаляясь, донесся ненавистный голос:

— А ты, братец, так просто не отделаешься.

Она сидела тихо, но он почувствовал ее присутствие еще до того, как открыл глаза. Короткий кривой огарок почти не давал света, но все же Ланс сумел рассмотреть ее профиль. Он привстал на лежанке, звякнула металлическая цепь. Он осмотрел скованные руки и вновь взглянул на сестру.

— Ты давно здесь?

— Около часа.

— Зачем?

Ее голос был бесцветен и тих:

— Нужно поговорить.

— Говори.

Он сел и опустил босые ноги на пол. Кусок цепи, выходящий из стены у кровати, был достаточно длинным и давал некоторую свободу движений, но насколько эта свобода простиралась, он точно сказать не мог. Цепь бесформенной грудой лежала рядом. До Дианы было около двух метров.

— Ты разговаривал во сне.

— С тобой?

По неясному движению он понял, что она повернула голову.

— А сам не помнишь?

Он хотел ответить грубостью, но вместо этого непроизвольно сказал правду:

— Нет.

— Ты говорил о Лоуне, — сообщила она после короткой паузы. — И еще об Иль... Кто она?

Он изо всех сил сжал холодные железные прутья рамы лежака, сдерживая желание броситься на нее. Он надеялся, что голос его звучит достаточно спокойно:

— Где я?

— В безопасном месте.

Губы его искривились в горькой усмешке.

— Если такое вообще можно для тебя найти, — добавила сестра.

— Нашла ведь. Почему меня не убили?

— Ситуация предполагает, что задавать вопросы должна я.

— …

Он попытался сосредоточиться на Древе, но это ему не удалось. Ощущение было такое, словно его череп нашли ватой. Ланс отнес это на счет нервного истощения, усталости и ран.

— Расскажи мне, что ты делал после того, как вместе с Винсентом и Яго уехал из столицы, — попросила Диана.

Он сдержал злорадную усмешку, но, неожиданно для себя, начал все правдиво рассказывать. Затем с огромным трудом заставил себя замолчать.

— В чем дело? Говори же, — потребовала Диана.

— Но... что со мной?

Он был очень встревожен. При малейшей попытке проанализировать происходящее, он словно попадал в глухую, не пропускающую ни света, ни звука, комнату. Даже свою неспособность нормально мыслить он не только понимал, сколько чувствовал. И это пугало его. Все эмоции остались.

— Пока ты спал, тебе ввели наркотик, — спокойно пояснила Диана. — И не пытайся применить Силу, твои колдовские способности заблокированы. Просто расслабься и отвечай. Итак, ты встретился с Винсентом...

Ланс прыгнул. Прежде чем она среагировала, он наверняка успел бы покрыть разделяющее их расстояние, но цепь оказалась слишком короткой. Его развернуло спиной к сестре, и он, не удержавшись, упал, опрокинув стул, с которого та успела вскочить. Ланс зарычал от ярости и бессилия и стал изо всех сил рвать цепь, пока боль, причиняемая впившимися в запястья кандалами, не привела его в чувство. Стоя на коленях, он с ненавистью посмотрел на сестру. Диана ответила ему спокойным взглядом, в котором не было ни насмешки, ни угрозы.

— Сядь на место и рассказывай с того места, как ты встретился с Винсом, — еще раз приказала она.

И он рассказал ей все. Наркотик не позволял врать прямо, но отвечал на вопросы Ланс односложно, стараясь не затрагивать посторонних тем. Диана быстро поняла его несложную хитрость и потому, сразу за основным, задавала до полудюжины дополнительных вопросов. И хотя сейчас Ланс не мог осмыслить ход допроса, он чувствовал, что скрыть ничего не удалось. То и дело он пытался вызвать Древо, но постоянно проваливался в сплошную пустоту, не приносящую ни малейшего отзыва на его мысленные призывы. К концу беседы принцем овладело отчаяние.

— Ну что, узнала все, что хотела? — спросил он.

— Все, — задумчиво ответила она. — Ты не терял времени зря.

Он промолчал.

— Знаешь, очень любопытные вещи сообщила тебе Торикс. И я начинаю подозревать, что ни ей...

Сестра прервалась и пристально посмотрела на пленника.

— Ланс! — позвала она.

— Ну?

Диана с досадой посмотрела на него, словно только сейчас ее осенило:

— Послушай, я знаю, ты не в форме, но когда действие наркотика прекратится, ты восстановишь в памяти весь наш разговор.

Он равнодушно кивнул. Диана больше не садилась и расхаживала по комнате, стараясь, однако, при этом держаться подальше от него.

— Я знала, что ты никого не убивал еще до того, как дала тебе наркотик.

— Откуда? — безучастно спросил он.

— Ты разговаривал во сне. Ничего связного, но и этого достаточно, чтоб поверить в твою невинность.

Он брезгливо поморщился.

— Перестань, Ди!

Она неожиданно хихикнула.

— Ты прав, люди лживы по своей природе, но есть среди них две категории, которые никогда не лгут — это мертвые и спящие. Спящие, Ланс. Да ведь ты и сам колдун...

Она снова замолчала.

— Прости, никак не могу привыкнуть, что ты... не в себе.

— Издеваешься?

— Нет.

— Отпусти меня, — с безумной прямотой потребовал он.

— И что ты будешь делать?

Она посмотрела ему прямо в глаза, и соврать он не смог. Не захотел.

— Убью Леонарда. А потом тебя.

— Возможно, так и будет, но сначала ты выслушаешь то, что я скажу.

Ланс никак не отреагировал, сейчас он, не таясь, пытался высвободиться, отбивая о железный угол лежанки заклепки массивных обручей, обвивающих запястья. Но он слушал сестру, и она это знала.

— После гибели герцога все ясно указывало на то, что убийца ты. Мы с Леоном, к сожалению, не успели толком осмотреть место преступления, но переговорили с нашими и со слугами. Леон был просто в бешенстве, он поклялся найти тебя и отомстить. Между прочим, это сделали все, кроме Винсента. Потом вдруг всплыл вопрос о восточных границах, и стало не до того. Первое время этим занимался Фредерик, причем умудрился так испортить все дело, что сейчас мы оказались перед реальной угрозой потерять часть территории. Как ты, верно, догадался, мы оттерли Фреда с Виктором от этого дела и теперь пытаемся расхлебать заваренную ими кашу. Леонард оказался втянутым в переговоры больше всех, и сейчас он вроде нашего неформального лидера. Но брат не забывал о тебе, и как только неприятности с Портой приняли угрожающий характер, он перед всеми заявил, что здесь не обошлось без тебя. Возражал только Винсент, остальные либо смолчали, либо согласились. И тогда Леон оставил здесь этого дурака Лорэна, установил за городком тайное наблюдение и стал ждать твоего появления. И дождался таки! Да еще накануне переговоров. Более того, ты всю ночь и утро провел с лордом Сарахом, а затем обвел командующего вокруг пальца и едва не ускользнул. Что же оставалось думать брату?

Ланс вздрогнул при слове «брату».

— Складно у тебя выходит.

— Ты должен понять его, Ланселот. Ведь ты сам собирался поступить также, вспомни, о чем мы договорились во Дворце.

— Но меня даже не выслушали!

— Как? Ведь ты же удрал из столицы.

Возразить было нечего.

— Пусть так, но что вы будете делать дальше?

— Не знаю, — в ее голосе он услышал раздражение. — Тебе надо поспать.

— Я не хочу.

— Хочешь!

В темноте ее глаза вспыхнули кошачьим блеском и, ощутив на себе пристальный взгляд, он вспомнил, что нельзя смотреть в них, что надо отвернуться, но сделать этого так и не смог. Веки отяжелели, и как опрокинулся на кровать, он уже не почувствовал. Не почувствовал он и как Диана устроила его удобней и укрыла теплым одеялом.

Голоса, сначала далекие и неразборчивые, все сильней вонзались в сознание. «Ланс, Ланс, да проснись же, черт тебя подери!». Он сонно заворочался и попытался прогнать наваждение, как вдруг понял, что это ВЫЗОВ. Он мгновенно проснулся, едва не потеряв при этом колдовской контакт. Сосредоточившись, он вернул голоса, а приложив еще некоторое усилие, получил и картинку. И непроизвольно рассмеялся.

— Привет, братцы.

— Ланс, наконец-то удалось пробиться. Кто-то тебя старательно экранирует. Ты знаешь, в чем дело? Вообще, где ты?

— Спокойно, не ожидал, честно говоря, увидеть вас вместе.

Эдвин усмехнулся.

— А кого ты ожидал увидеть вместе?

В этот момент братья пропали, а на их месте вырос огненный сполох. Ланс блокировал нападение и попытался восстановить контакт. За дверью раздался топот множества ног, в замке загремел ключ. Неожиданно вернулась связь с братьями.

— Кто? — рявкнул Винсент и начал пропадать.

— Леонард и Диана! — изо всех сил напрягаясь, забывшись, вслух прокричал Ланс. — Леонард! Леонард! Леонард!

Он не был уверен, услышали ли они, так как новый удар заставил его забыть обо всем и сосредоточиться на собственной защите.

Дверь распахнулась, и комната наполнилась вооруженными людьми. Он надеялся, что Леон неосторожно приблизится, рассчитывая на беспомощность узника, но этого не произошло. Брат расположился так, что целиком мог контролировать пленника. Диана стала чуть сзади и сбоку от него. Ланс потянулся к Древу.

— Лучше не делай этого. Нас двое против тебя одного, — предупредил близнец.

Быстро прикинув соотношение сил, он так и поступил.

— Кто это был? — спросил Леон.

— Не был, а были, — поправил его насмешливо Ланс.

— Повторяю, кто это был?

— Один — Винсент, а о других я ничего не скажу, догадывайся сам.

Диана слабо улыбнулась.

— Не валяй дурака, — устало произнес близнец. — Я прекрасно уловил, что их было двое. Кто второй?

Ланс ответил неприличным жестом.

— Хо-ро-шо, — растягивая слова, произнес брат.

Диана встревожено положила ему на плечо руку. Ланс быстро взглянул на свои скованные руки, сконцентрировался и резко дернул. Металл, не выдержав, разорвался в месте клепок, и железные браслеты упали на дощатый пол.

— Телекинез тебе всегда давался легче, чем всем нам, — мрачно прокомментировал близнец и присел к столу. — Не ожидал, что ты так быстро восстановишься.

— Зря не ожидал.

В руках у Ланса появилась Тераль, и он резко встал с постели. Сейчас же ему в грудь нацелилось несколько арбалетов.

— Тебе, я вижу, все мало, — исподлобья разглядывая его, заметил Леонард.

— Ты непоследователен, Леон. Самое время закончить начатое вчера.

Леонард отрицательно покачал головой.

— Уже поздно. Придется повременить с этим.

— Поздно? — Ланс издевательски расхохотался.

— Когда я направлялся сюда, у меня были веские причины оставить тебя в живых, а после того, что мне рассказала Диана, и особенно после этого контакта, ты просто обязан жить.

— О чем это ты?

Леонард промолчал, явно выгадывая, что можно сказать сейчас, а что придержать.

— Не прошло и часа после нашей вчерашней... размолвки, как в городе поползли слухи об убийстве принца Ланселота, — близнец язвительно поклонился. — Это проделки твоего приятеля из Порты?

— Не знаю, но после устроенного тобой побоища, это вполне объяснимо.

— Ты забываешь, что для всех ты был обычным капитаном, а не принцем. И потом, ведь свидетелей нашего поединка не осталось.

— Не осталось, — чуть слышно повторил Ланс.

— С того момента, как ты появился в городе, тебя вели довольно плотно.

—?!.

— Теперь можешь сказать, кто был вторым?

— А какая разница?

— Просто не верится, что наши оказались способны хоть на время объединиться.

— А-а.

— Ну, как хочешь, — вздохнул Леонард.

— Переговоры уже начались? — спросил он.

— Должны идти в данную минуту.

— Насколько плохи наши дела?

— Все очень плохо. Давление с их стороны колоссальное. Фредерик своими намеками и двусмысленностями вызвал у них определенные надежды. Самое главное сейчас не спровоцировать их агрессию. При нынешнем раскладе, мы не протянем военную кампанию.

— Увеличение численности штата их посольства как-то связано с этим?

— Думаю, да, но пока мы этой игры не понимаем.

— У тебя есть соображения по поводу того, что я рассказал Диане?

— Нет, — отрезал Леонард.

— Нет, в смысле: нет, для меня?

— Во всех смыслах. Понимай, как знаешь.

Ланс нашел в себе силы сдержаться и на этот раз.

— Какая роль во всем этом отведена мне?

— Роль? — Леонард изобразил нечто, по его мнению, означающее удивление. — Ты, кажется, кокетничаешь? Никто ничего для тебя не отводил, но, само собой разумеется, ты должен появиться на переговорах, — близнец усмехнулся. — Для демонстрации единства.

— Где гарантия, что кто-нибудь из родственников, в припадке отмщения, не всадит в меня кусок стали?

— Не болтай глупостей! Как минимум, четверо из нас верят тебе — я, Диана, Винс и таинственный незнакомец. Из оставшихся двое — Виктор и Фредерик — отсутствуют. А уж с Филиппом ты как-нибудь договоришься.

— Ты забыл Эмилию.

— Ее тоже нет, и никто не знает, что с ней случилось после того злополучного дня.

Ланс с удивлением отметил тревогу на лице Леонарда. Потом тот, не без юмора, посмотрел на него:

— Теперь скажешь, кто был вторым?

Ланс молча вложил Тераль в ножны и прикрепил их к поясу.

— Мы где-то недалеко от городка?

— Пойду распоряжусь насчет отъезда, — сказала Диана и вышла из комнаты, уведя за собой солдат.

— В часе езды, — ответил близнец.

— Тогда я и сам доберусь.

Опустив глаза, Леон согласно кивнул. Ланс пошел к двери.

— Ланселот! — окликнул его у порога брат.

Взявшись за дверную ручку, он остановился.

— Что еще?

— Сожалею, что убил твою женщину. Прости, если сможешь.

Внутри у Ланса что-то всколыхнулось.

— Сожалеешь? Ты сожалеешь?

Он оглушительно хлопнул дверью.

Шедший всю ночь сильный ливень размыл почву на окружающих городок холмах, и потоки жидкой грязи затопили свежевымощеные тротуары. В считанные часы Эйялов Посад утратил свою нарядность, несмотря на усилия солдат, до самого рассвета боровшихся с непогодой. Ланс зябко поежился и взглянул на восток, где на уже успевшем очиститься от туч небе проступила утренняя заря.

Кругом было шумно и многолюдно. Сотни факелов заливали светом большую шумную группу всадников, заполонивших центральную площадь городка. Отовсюду доносились возбужденные голоса, взрывы смеха, хлопки откупориваемых бутылок. Отполированное до блеска оружие и драгоценные камни на нарядах дам играли всеми цветами радуги. Под ногами лошадей с лаем носились охотничьи своры. То там, то тут вскипали шумные собачьи потасовки. Он проехал сквозь толпу несколько раз, прежде чем нос к носу столкнулся с Посланником, гарцующим во главе небольшого отряда.

— Ваша Светлость, — учтиво поклонился лорд Сарах.

— Доброе утро, мой лорд, — ответил принц и развернул коня.

Они поехали бок о бок.

— Вижу, Вы окончательно присоединились к нам, чему очень рад. Ваш недавний отъезд вызвал немалый переполох в городе.

— Переполох? Ну, это слишком сильно сказано... Скорее слухи. Леонард пытается найти их источник.

— В любом случае рад, что это всего лишь слухи.

Они улыбнулись друг другу. Вокруг стали собираться люди, завязался общий разговор, и Ланс получил возможность незаметно ускользнуть. А тем временем желающих принять участие в охоте все прибавлялось. Временами ему казалось, что он слышит рев охотничьих рогов из леса, где к их приезду готовилась целая армия загонщиков. Потом его нашел Винсент и пристроился рядом.

— По-моему, уже скоро, — сообщил брат. — Кажется, я слышал голос Леона.

— Давно пора, — буркнул Ланс.

И тут громкий сигнал горна перекрыл все звуки. В наступившей тишине раздался голос Леонарда:

— Внимание, господа! Объявляю охоту открытой, и... да пусть нам сопутствует удача!

Дружный крик был ему ответом, и вся процессия потянулась за город.

Лес окружал Эйялов Посад со всех четырех сторон, но если на севере и западе деревья покрывали уже ближайшие к городу холмы, то на востоке растительность отступила, образовав проплешину длиной мили в четыре и шириной в одну. Именно по ней и двинулась вся кавалькада. Загонщики с собаками, обогнав основную группу, скрылись вдали, и стало заметно тише.

— Что ты намерен предпринять? — неожиданно спросил старший брат.

— Прости, Винс?

— Я говорю о тебе и о Леонарде.

— А-а, вот ты о чем... А у тебя есть какие-то предложения?

Ланс с подозрением посмотрел на брата. Тот шумно вздохнул и извлек из седельной сумки непочатую бутылку вина.

— Будешь?.. Нет? Я только хотел попросить тебя отложить на время месть.

— Отложить?

— Пойми, брат, сейчас не время для этого. Давай хотя бы выберемся из той лужи, куда нас всех усадили.

— А без близнеца, по-твоему, мы не выберемся?

— Нет, но все же... А в чем собственно дело? Не он один имел на тебя зуб. Фактически, любой, не считая меня, разумеется, мог на тебя напасть. Леон просто оказался первым. Или я чего-то не знаю?

Ланс не обратил внимания на изучающий взгляд брата. Его переполняли гнев и обида.

— Выходит, по-твоему, я виноват во всех наших неприятностях?

Винс от досады поерзал в седле, после чего ему пришлось успокаивать вмиг загорячившегося коня.

— Постой, не нужно так. Ты ведь знаешь, я готов сделать для тебя все.

— Но только не сейчас.

— Вот именно — не сейчас, — внезапно успокоившись, отрезал брат. — Тебя раздражает то, что он оказался сильней? Но, ведь тебя застигли врасплох.

Ланс постарался взять себя в руки.

— Почему ты решил, что между нами что-то не так? После того, как он отпустил меня, мы вообще ни разу не виделись.

— В том-то и дело — вы избегаете друг друга. К тому же, тебя прямо трясет, когда кто-то произносит его имя.

Ланс смутился.

— Это так заметно?

— Очень заметно, — подтвердил старший брат. — Старайся сдерживаться.

Ланс раздраженно сбросил его руку с плеча.

— Тебе или Леонарду принадлежит идея переговорить со мной? — зло спросил он и поднял плеть, собираясь послать своего коня вперед.

Но железные пальцы Винсента перехватили его запястье и не дали закончить движение.

— Ланс, Ланс, ты можешь говорить все, что угодно, и я не рассержусь. Но, неужели тебе самому не стыдно?

Младший принц промолчал. Он действительно испытывал глубокий стыд за то, что наговорил Винсу, и за то, что ему не сказал; да и просто за себя, взрослого человека, которого приходится одергивать, словно мальчишку.

Наверное, из всей кавалькады только они ехали молча.

— У тебя еще осталось вино? — устало спросил он.

Брат молча протянул бутылку, и он сделал несколько глубоких глотков.

— Прости, Винс.

— Не за что. Я ведь говорил, что не обижаюсь.

— Все равно, прости.

Соседняя компания верховых взорвалась смехом, едва не заглушив раздавшийся позади них знакомый голос:

— Вот вы где! Ну, наконец-то отыскал!

Широко улыбаясь, Филипп бесцеремонно вклинился между братьями.

— Не помешал? Если да, то знайте, я от Леонарда. Так сказать, курьер. Его Величество приглашает вас присоединиться к голове процессии. А меня просили проследить за выполнением.

Ланс понял, насколько Филипп пьян, когда тот, отвешивая ироничный поклон, едва не вывалился из седла. Они с Винсом съехались теснее.

— Что такое? — задергался двоюродный брат. — Проявление братских чувств? Тронут, весьма тронут. Но давайте же выпьем!

Он пустил по кругу новую бутылку, и им пришлось сделать по глотку.

— За тебя, брат Ланс, — провозгласил кузен. — Мы пили за тебя.

— Он оценил, — сухо отозвался Винсент.

— Нет, правда, я очень рад, что все так закончилось. Очень.

Филипп покачнулся и вцепился Лансу в плечо.

— А вот Винс с самого начала говорил, что это не ты. И Яго так говорил. Мы даже хотели допросить Яго, но Винс его куда-то спрятал.

Филипп расхохотался.

— Яго не вещь, его нельзя спрятать, — поморщившись, отозвался старший брат.

— Ну и пусть его! Между прочим, — кузен перешел на громкий пьяный шепот, — Эдвин тоже с самого начала знал, что ты ни при чем, но никому не сказал ни слова.

— Да, ну.

Филипп убежденно мотнул головой.

— Точно. Во-первых, он раньше всех осматривал место убийства герцога, и по его приказу несколько человек из прислуги были выброшены на улицу в тот же день. Позже, когда мы решили их еще раз допросить, оказалось, что все они куда-то бесследно исчезли. И вообще, когда все кричали, что ты, Ланс, такой плохой, и неплохо бы тебя... того, он только делал вид, что поддерживает нас.

— Ты серьезно? — с сомнением спросил Винсент. — Я ничего такого не заметил.

— А я заметил! Я такие вещи всегда замечаю.

Филипп вдруг сделался задумчивым.

— Что-то еще? — осведомился Ланселот.

Кузен поднял голову и несколько секунд смотрел на него почти трезво.

— Смеешься? Думаешь, я пьян? Да, я пьян, но не настолько же...

Филипп устремил взор вверх и с неожиданной грустью закончил:

— И еще, эта проклятая погода. Нормальные люди сейчас сидят в тепле, у каминов, и только чокнутые вроде нас, членов чокнутой семейки, вечно лезут куда-то на рожон.

Братья обменялись веселыми взглядами.

— Интересно, этот наш родич из Порты похож на нас? — спросил, между тем, Филипп.

— Кто? — не понял Ланс.

— Ну, тот тип, которого нам пытается подсунуть Империя.

— О чем ты говоришь, Фил?

Филипп, казалось, был озадачен его непониманием.

— О новом после Порты, конечно же. Как я слышал, Capax завтра собирается официально представить его.

— Откуда ты взял, что он наш родич? — поинтересовался Винсент.

— Как откуда? Зачем бы ему тогда здесь останавливаться?

— Где здесь? — недоуменно спросил Ланс.

— Там, — Филипп махнул рукой в сторону недалекой границы.

Ланс и Винсент переглянулись.

— Подожди, — поспешно сказал Ланс. — О ком ты говоришь? Об их новом после, лорде... лорде... э...

— Холда, — подсказал Винсент, — его зовут лорд Холда.

Филипп еще больше развеселился.

— Точно!

— И этот самый Холда каким-то образом состоит с нами в родстве? — уточнил Винсент.

— Верно.

— Да с чего ты взял?

Филипп рассмеялся:

— Ну, хорошо, я понимаю, Ланселот не в курсе, но ты Винс, ты ведь лично просматривал поданное Сарахом прошение об этом назначении. Как наследный принц, ты даже подписывал его.

— Но в них не было никаких упоминаний о Династии.

Двоюродный брат, похоже, окончательно протрезвел.

— Генеалогия, помнится, никогда не была твоим коньком. Ты всегда предпочитал занятия на свежем воздухе. А вот я...

— Ладно, ладно, — остановил его старший брат, — ты уверен в том, что сказал?

Несколько секунд Филипп, похоже, решал, обижаться ему или нет.

— Уверен, — в итоге просто сказал он, и сделал большой глоток из невесть откуда появившейся в руке бутылки.

— Кто еще знает об этом? — спросил Ланс.

— Из наших?.. Мы не обсуждали это, — он бросил быстрый взгляд на старшего брата, — но, думаю, остальные обратили на это внимание. Во всяком случае, Леон — уж точно. Этот... все замечает.

Он надолго припал к бутылке, безуспешно пытаясь скрыть неприязнь к близнецу.

Нахмурившийся Винсент покачал головой, и пьяный кузен заметил это.

— Каковы наглецы, да? — хохотнул он. — Дела наши, надо думать, полная дрянь... О, вот мы и прибыли. Я оставлю вас, а то боюсь, как бы своим видом не подорвать престиж нашего могучего королевства.

Он со смехом отъехал. Ланс посмотрел на остановившихся в отдалении Леонарда и Сараха.

За деревьями показался край солнечного диска. Брат с Посланником о чем-то негромко переговаривались, судя по оживленным голосам, о чем-то забавном. Ланс же не мог оторвать глаз от маячившей перед ним спины близнеца. И, словно почувствовав его тяжелый взгляд, тот обернулся.

— Наконец-то! Где вы пропадаете? Уже подъезжаем!

— Выполняли хозяйские обязанности, — усмехнулся Ланс, не глядя на него.

Прежде чем Сарах обернулся, спина его едва заметно вздрогнула.

Рассыпавшаяся впереди кавалерийская сотня достигла крайних деревьев. Из леса навстречу вышло несколько фигур в зеленом, и до них донеслось веселое переругивание.

— Ну, что ж, начинаем... Лорд Сарах?

Посланник оглядел их веселым взглядом:

— Я готов.

Леонард поднял руку, и верховые окружила его.

— Это мой! — воскликнул молодой человек и победоносно наступил на поверженную тушу.

Ланс слабо улыбнулся. К вящему неудовольствию принца, выстрел его спутника и в самом деле оказался удачным. Стрела графа по самое оперение вошла точно в глаз несущегося оленя, тогда как его собственная даже не задела животное. Но больше всего раздражало другое. С самого начала все пошло наперекосяк, но особенно обескуражило странное поведение Винсента. Ланс рассчитывал остаться с ним в паре, но тот, словно прочитав его мысли, объявил о своем желании присоединиться к Сараху, а сопровождать Ланса предложил графу Рэну, молодому дворянину из своей свиты. Старший брат явно избегал его, и когда Ланс опомнился, было уже поздно. Граф с энтузиазмом принял предложение, да и остальные уже успели разбиться на пары. Вскоре группа разъехалась, и он остался наедине с молодым графом и сопровождающим их молчаливым егерем.

Настроение испортилось окончательно, и самое скверное было то, что это приходилось скрывать. Граф же, наоборот, восторженно комментировал все вокруг и поминутно обращался к принцу. В ответ приходилось смеяться и острить.

Но он не смирился с неудачей. Почти не задумываясь, словно здесь присутствовала лишь часть его сознания, он отвечал шутками на шутки, одновременно прислушиваясь. И, в конце концов, в беспорядочных звуках горнов и рожков все же сумел распознать рев охотничьего рога Леонарда. Судя по громкости, тот был где-то недалеко, и у Ланса вновь появилась надежда исполнить задуманное. Убить брата.

Невысокий плотный егерь подошел к оленю и, склонившись над тушей, что-то одобрительно буркнул. Граф, счастливо улыбаясь, поднял свой рог и трижды победно протрубил.

— Да, неплохой выстрел, Рэн, но вам еще предстоит доказать, что он не случаен.

В ответ тот самоуверенно отсалютовал рогом.

— Что ж, я готов.

Принц кивнул, слушая лес. Охота была в самом разгаре. Со всех сторон, перекрывая треск сучьев, лай собак, крики загонщиков, рожки егерей, доносились победные кличи рогов. Среди них Ланс снова распознал рог Леонарда. Уже в четвертый раз. Сукину сыну сегодня везло.

Где-то впереди раздался условный сигнал, и их проводник протрубил в ответ.

— Это нам! — предупредил принц, налаживая стрелу и всматриваясь в просвет между деревьями.

После недолгого молчания впереди одновременно перекликнулись несколько рожков. Все ближе и ближе. Ланс почувствовал необъяснимую тревогу, но прежде чем успел разобраться в ней, откуда-то из зарослей донесся испуганный человеческий вскрик и тут же оборвался. Ланс взглянул на попутчиков, но никто из них не проявил беспокойства. Показалось. Граф повернул к нему разгоряченное лицо и азартно осклабился. Истерический лай псов впереди сменился яростным рычанием, к которому почти тут же добавился вой, то ли боли, то ли страха. Егерь нервно перехватил короткое толстое копье.

— Похоже, в этот раз мы получим что-то пострашнее оленя! — воскликнул граф и громко засмеялся.

И в этот момент, проломившись сквозь кусты и разметав груду прелых листьев, прямо на них выскочил зверь. Огромных размеров, высотой более метра в холке, волк замер на мгновение, осматриваясь, и, прежде чем они успели что-либо сделать, прыгнул. Первым на его пути оказался граф. Рэн вскинул лук, но в сравнении со стремительностью зверя, граф показался Лансу несколько медлительным. Через секунду два тела столкнулись и опрокинулись на землю. Принц опустил лук, боясь попасть в человека. В руке вопящего Рэна сверкнул нож, которым он начал беспорядочно отмахиваться. Ланс не успел понять, насколько эффективным оказалось это оружие, как сцену боя закрыла широкая спина егеря.

— В сторону! — рявкнул принц.

Не обратив на его крик внимания, охотник врезал тупым концом копья по ребрам хищника. Зверь отскочил от лежащего тела и, прежде чем Ланс успел выпустить стрелу, прыгнул на нового врага. Принцу показалось, что в этот раз волк и не думал ни на кого нападать, а попросту спешил убраться подальше, но, на беду, человек снова стал на его пути.

Прыжок не застал егеря врасплох, и тот успел проворно направить копье навстречу животному. Удар пришелся по касательной — пропоров серый поджарый бок, острие ушло в сторону и вновь человек столкнулся со зверем. Но, в отличие от графа, охотник упал очень толково, перевернулся через голову и вскочил на ноги, лицом к хищнику. В обеих его руках было зажато по ножу. Волк пролетел немного дальше и неловко приземлился вполоборота к охотнику. Егерь попятился. Ланс выстрелил и, вытаскивая из-за пояса нож, метнулся вперед, уже зная, что выстрелил неудачно. Стрела, пробив на спине шкуру волка, застряла в теле. Зверь взвыл и бросился прочь. Ланс быстро оценил ситуацию. Граф в запятнанной кровью одежде лежал на земле. Но он шевелился и, возможно, их провожатый сумеет оказать первую помощь. Сам же принц решил преследовать хищника, ведь тот убежал в ту же сторону, ОТКУДА ДОНОСИЛСЯ КЛИЧ РОГА ЛЕОНАРДА.

Он бежал по лесу, стараясь производить как можно меньше шума и избегать случайных встреч. Несколько раз ему удалось удачно укрыться от мелькнувших между деревьями групп людей. Волка он давно упустил и был лишь озабочен тем, как бы не уклониться от первоначально выбранного направления. В этом лесу, наполненном псами, охотниками и колдунами, он мог надеяться только на свое оружие и фортуну.

Сейчас план перестал казаться ему идеальным, особенно его последний, завершающий этап, но Ланс решительно отогнал тревожные мысли и сомнения. Он должен убить любой ценой, и ничто его не остановит. Ничто, кроме чуда. Но он почти убедил себя в том, что чудес не бывает.

Впереди послышались крики, и он приостановился, прислушиваясь. Привычный переход на уровень Древа Сил дался легко. Слабое головокружение, вспышка штриха-молнии перед глазами, неуловимый миг слияния — и вот уже ладонь охватила ребристый, идеально подогнанный по руке эфес Тераль. Кроваво вспыхнул камень в оголовье рукояти, по руке пробежал, покалывая, приятный ток Силы.

Между деревьями показался просвет и прежде чем принц задумался над тем, как именно подобраться к брату, он увидел его самого. Широко раскинув руки, Леонард лежал лицом вниз на земле, и рядом валялся его рог. А дальше... то, что увидел Ланс, казалось просто невероятным. Недалеко от трупа брата, шагах в пяти, лежал убитый волк — тот самый! А еще дальше, спиной к Лансу, прямо на земле сидели два человека. Услышав шаги, один из них обернулся, и принц узнал своего двоюродного брата, Филиппа. Тот приветственно взмахнул рукой, и Ланс рассмотрел, что кузен занят перевязкой своего соседа, который в свою очередь также медленно обернулся и... И готовые сорваться с губ приветственные слова комом застряли у принца в горле. Две пары глаз смотрели на него, ошеломленно переводящего взгляд то на человеческий труп, то на соседа Филиппа — живого и почти невредимого, своего брата Леонарда.

— Что... здесь... было? — только и смог выдавить из себя он и кивнул на мертвеца: — Кто это?

— Кто? — весело откликнулся Филипп. — Для тебя это так важно?

С большим трудом Ланс сумел взять себя в руки.

— Если не ошибаюсь, ты должен быть на другом месте, — Филипп выжидающе посмотрел на него.

Ланс пнул ногой волчью тушу.

— Должен был, но этот зверь изменил мои планы. Несколько минут назад он едва не отправил на тот свет графа Рэна.

— Именно это привело тебя сюда? — Леонард даже не пытался скрыть иронии.

— Не совсем. Мне, в общем-то, нужны были не вы, а он, — Ланс указал рукой на зверя.

— Ясно.

Взгляд близнеца выражал откровенную издевку. Ланс посмотрел на убитого волком человека.

— Знаешь, Леонард, в первый момент мне показалось, что это ты.

— Не я, хотя должен признать, что могло случиться и так. Этот зверюга застал нас врасплох.

Филипп хохотнул:

— Уж да!

— К счастью, Фил успел уложить его до того, как он вцепился мне в горло.

— У-гу, — рассеянно бросил Ланс.

Сейчас, рассмотрев убитого лучше, он отметил, что ошибся вполне оправданно. Ростом, комплекцией, цветом волос и даже чертами лица тот сильно смахивал на Леонарда. Его приметы, записанные на бумаге, вполне подошли бы близнецу. Сбивала с толку и полная схожесть одежды обоих, чему после короткого размышления Ланс нашел объяснение: костюм этого человека был выдержан в геральдических цветах Леона. Вероятно, так была одета вся свита близнеца.

— Глядя на все глазами Ланселота, готов признать всю необычность происшедшего, — заявил Филипп, помогая Леонарду подняться. — Этот волк и впрямь приобрел некие символические черты. И притом, весьма отвратного свойства.

— Приобрел бы, если б добрался до меня, — поправил Леонард, осторожно ощупывая забинтованную руку. — Но ведь чудес не бывает, а, Ланселот?

Ланс резко поднял голову и посмотрел на брата. Ответный взгляд Леона почти не оставил у него сомнения в том, что тот прекрасно понял его намерения. Лансу оставалось только цинично усмехнуться в ответ. Что он и сделал.

— Кто? — крикнул он в ответ на стук в дверь.

— Открой, Ланселот, это я.

Он вздохнул и подошел к двери.

— Прости, если потревожил, брат.

Эдвин свободно прошел в комнату и устроился в самом удобном кресле. Выглянув в коридор, Ланс закрыл за ним дверь.

— Ты не одет? Надеюсь, я не мешаю?

— Ну что ты.

— С другой стороны, мой визит будет тебе полезен не меньше, чем мне, — продолжил старший брат.

Ланс остановился у платяного шкафа, раздумывая, что надеть.

— С твоего позволения, я предпочел бы сам решать это.

— Конечно, конечно.

Наконец, выбрав, Ланс вытащил парадный камзол.

— Честно говоря, я ждал, что ты сам заглянешь ко мне.

— Да?

— В конце концов, в том, что ты сейчас здесь, есть и моя заслуга.

— Если можно — поподробнее об этом. Хорошо?

— Поподробнее? — Эдвин задумчиво помолчал. — Послушай, хотелось бы определиться, мы вместе или как?

Ланс даже не обернулся, отвечая:

— Не знаю, Эд. Я ничего не знаю.

— Спасибо и на том.

Ланс поморщился:

— Странная у тебя манера разговаривать. Или ты держишь меня за полного дурака?

— Помнится, раньше ты не обижался на это.

Ланс шумно вздохнул.

— Давай не будем жонглировать словами. Если хочешь что-то сказать... или спросить, то делай это без вступлений.

— Годится, но беседа требует хотя бы минимального контакта между участвующими в ней сторонами.

— Что ж, не сочти за труд — попробуй его установить.

Эдвин, прищурившись, посмотрел на брата.

— М-да, вижу, ты уже успел пообщаться кое с кем из наших.

— Чтоб тебя успокоить, могу сказать, что не прилагал к этому ни малейших усилий.

Гость хохотнул:

— Надо думать!

— Эд, ты заметил, какой я сегодня вежливый и терпеливый?

Старший брат устроился поудобнее.

— Я вижу, пора сделать что-то, что вернуло бы былое доверие между нами.

Это было не ново. Эдвин в очередной раз проявлял свои недюжинные таланты видеть все исключительно в угодном ему свете. Что ж, это его дело. Ланс решил воздержаться от вертевшихся на языке комментариев к их «былому доверию».

— Я понимаю — ты имеешь ко мне претензии. Все они могут быть сведены к вопросу: «А что ты, Эдвин, сделал для того, чтоб вытащить меня из петли?». Я прав?

— Пусть так.

— Отвечаю — я не сидел, сложа руки. Я помогал тебе, хотя, для блага страны, возможно, этого и не следовало делать.

— Вот как? Тогда, сознаваясь в этом, ты компрометируешь себя.

Эдвин удивленно посмотрел на него и после короткого раздумья усмехнулся:

— Ха, а ведь ты прав, клянусь! Вижу, ты не потерял ни былой изворотливости, ни прозорливости. Это облегчает мою задачу.

Ланс принялся разглаживать складки одежды.

— Знай, что если б даже это ты убил герцога, я все равно был бы на твоей стороне. Сам знаешь, что я думаю о старике.

— Иногда одного знания бывает слишком мало.

— Тогда, считай. Первое: я дал тебе время на то, чтоб спокойно покинуть город.

— Фу, Эд, это полное дерьмо.

— Пусть так! — рассмеявшись, легко согласился брат. — Тогда второе: я позволил тебе переночевать в винсовой сторожке в лесу.

— Уже лучше, но все равно слабо. Уверен, о ее существовании ты тогда вообще не знал. И если уж на то пошло...

Ланс запнулся, поняв, что старшему брату вот-вот удастся втянуть его в беседу. И как ему каждый раз удается делать это? Просто колдовство какое-то!

— В-третьих: я не мешал твоему, без сомнения, поучительному, хоть и не прямому, общению с Единым Творцом в миссии Мора.

Ланс понял, что от своей невозмутимости не сохранил ни крохи. Это был довод, так довод! Он, конечно, начисто перечеркивал весь эффект от предыдущих, но сам по себе стоил не менее дюжины им подобных. Разумеется, ни в какие братские чувства он не верил, но то, что Эдвин прикрыл его, рискуя собственной головой... Это о чем-то да говорило! Чтоб Старший ни задумал, но если он нужен ему настолько... Вряд ли сегодня Эдвин скажет что-то более убедительное.

— В-четвертых, именно я предложил Винсенту объединиться и найти тебя.

Это, конечно, правда, так как слишком легко проверяется.

— Продолжать?

Ланс не ответил.

— Тогда, пятое. Узнав о том, что Леонард схватил тебя, я серьезно поговорил с ним. Конечно, это лирика, но, думаю, само по себе, чего-нибудь да стоит.

— Твое пятое вполне можно было подать с четвертым, — пошутил Ланс. — Но, давай на этом и остановимся. Если не трудно, лучше расскажи о том, что происходило во Дворце после того, как я уехал.

Эдвин улыбнулся.

— Я знал, что с тобой можно иметь дело. Но мне казалось, что в первую очередь тебя должна интересовать личность, втравившая тебя в эти неприятности.

С момента его прихода Ланс был готов к чему-то подобному и с легкостью изобразил на лице всю гамму чувств, что ожидал от него брат.

— Расскажи и об этом.

Ходить вокруг да около старший не стал.

— Из всех наших я прибежал туда первым. Там уже крутилось несколько горничных и с полдюжины сбежавшихся на крики солдат. Забавно, но все они толпились на жилой стороне и явно опасались заходить в коридор.

— Подожди, ты о чем? — не понял Ланс.

— Как о чем? О типе, которого нашли мертвым в день убийства герцога.

— Да, да, конечно. Просто я думал... но, неважно. Продолжай.

Эдвин понимающе кивнул.

— Дойдет очередь и до дяди, не беспокойся. Отправив девиц в горничную и выставив оцепление, я осмотрел место... Тебе известны подробности?

— Нет, у меня пока не было возможности с кем-либо спокойно поговорить.

— Кроме Леонарда, — бесстрастно произнес Эдвин.

— Я сказал «поговорить», — с нажимом произнес Ланс.

Эдвин смутился.

— Извини... Так вот, прежде всего я осмотрел убитого, и меня заинтересовала стрела. Хитрая штучка. Убийца срезал клеймо на черенке и обрубил стальной наконечник. Видимо, тоже из-за выбитой на нем метки. Вполне логично и предусмотрительно. Он просто заточил обломанный конец, чего для выстрела в упор по незащищенной цели вполне достаточно. Я обошел там все вокруг, и обнаружил небольшой коридор, заканчивающийся крохотной комнатушкой. В ней я нашел арбалет и обломанный наконечник стрелы.

Эдвин вытащил из кармана небольшой бумажный сверток.

— Вообще-то, таскать при себе улики глупо и опасно, но я это делаю только для тебя, и только один раз. Если еще захочешь посмотреть, сам иди ко мне.

Произнося это, он осторожно развернул бумагу.

Темного металла наконечник стрелы, лежавший на коленях у Эдвина, видимо, был тот самый. Одного взгляда хватило Лансу, чтоб узнать клеймо на нем.

— Узнаешь? — спросил Эдвин.

— Наверняка из моего колчана.

— Без сомнения. Еще что-нибудь можешь сказать?

Ланс присмотрелся. Старший брат ухватил металлическое жало кончиками пальцев и медленно повернул его другим боком. С этой стороны на металле виднелись несколько темных пятен.

— Что это? — полюбопытствовал Ланс.

— Кровь, — пояснил брат.

— Ага, — протянул Ланс, не понимая, к чему тот клонит.

— Надо думать, это еще не все, — осторожно предположил он.

— Еще несколько пятен я обнаружил на арбалете, на ложе, крючке и взводном устройстве. Само оружие я не смог притащить сюда, но настаиваю, чтоб ты как можно скорее осмотрел его.

— А что там?

— Мне бы не хотелось комментировать заранее.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Ланс. — Обещаю сохранить непредвзятость суждений.

Эдвин вздохнул.

— Короче, Ланс, стрелявший был левшой.

— Ну, хватит, Эд, — Ланс раздраженно ударил кулаком о ладонь. — Ты серьезно надеешься убедить меня в том, что Фредерик убил собственного отца?

— Может, дослушаешь до конца? — осведомился старший брат.

Ланс смерил его долгим взглядом.

— Обязательно.

— Тогда не перебивай. Я только-только успел все это собрать и перепрятать, как начали собираться наши. Фредерик явился одним из последних и с...

— Перевязанной левой рукой, — быстро закончил Ланс.

Эдвин негромко похлопал.

— Браво.

— Не нравится мне это. Уж очень явно все указывает на него, — угрюмо сказал Ланс.

Брат посмотрел на него, как на глупого:

— Да не на него, на тебя, идиот! И еще, не знаю, обратил ли ты внимание, но стражники герцога были заколоты в характерном стиле, свойственном всем левшам. К тому же, это объясняет их пассивность: ведь перед ними был родной сын их господина! Отсюда и пассивность самого герцога, явно не ждавшего подобного подвоха от родного человека, и, скорее всего, умершего, так и не поняв, что происходит.

— Что происходит? — тупо переспросил Ланс.

Эдвин подался к нему:

— Проснись, брат. Сначала был убит старик, а уж потом ничего так и не понявшая стража.

— Дерьмо! — выругался Ланс с чувством. — Но почему ты так долго молчал?

Старший брат мрачно усмехнулся.

— Полагал, что смогу управиться со всем самостоятельно. Без лишнего шума и без паники. А уж потом всех соберу и объяснюсь.

— Тихо! — воскликнул Ланс с возмущением.

— То, что случилось с тобой — всего лишь несчастный случай.

— Прости, но я тебя не понимаю.

Эдвин вскочил с кресла.

— А что тут понимать? Ты ведь помнишь, какое положение сложилось к тому моменту. Особенно после гибели Лоуна. А тут еще и я бы влез со своими обвинениями!

Эдвин взял себя в руки.

— Пойми, это был лучший вариант.

— Особенно для меня!

— Ну-у, извини. Хотя у тебя, вообще-то, было время ускользнуть. А позже к тебе присоединились Яго и Винс. Единственное, что я мог сделать, это держаться неподалеку и, по возможности, саботировать особо рьяные начинания наших.

— Спасибо, — саркастически поблагодарил Ланс.

— Не бери в голову.

— До какого момента ты следил за мной? — спросил Ланс, внимательно наблюдая за братом.

— Можешь не беспокоиться, мои лопухи упустили твой выезд из Миссии.

Ланс помолчал, раздумывая, насколько этому можно верить.

— В Миссии у меня не было своих шпионов, — добавил Эдвин, по-своему истолковав его молчание.

— И что же было дальше?

— Тебя интересует, почему я не убил Фреда?.. Все оказалось гораздо сложнее, чем я полагал. Тошно признаваться, но я сам запутался в сетях, расставленных на это герцогское отродье. Началось все с Филиппа, который начал что-то подозревать, но истолковал это совершенно неверно. Сам знаешь Фила, эту его манеру вечно подзуживать и подначивать... Короче, моя возня не осталась незамеченной, и как-то вечером Фил при всех начал испытывать на мне свое остроумие. На чьей стороне оказались остальные, можешь и сам догадаться. К тому времени уже отыскали место, где вы прятались, но они опоздали и, как водится, стали искать крайних. Подошел бы любой, и намеки этого поганца пришлись как нельзя кстати. К тому же, наша семейная паранойя вновь вырвалась на свободу, и едва ли не каждый мой шаг стал вызывать подозрения. В другое время я бы на все это просто наплевал, но ведь в этот раз, и в самом деле, кое-что имело место. Предъяви я доказательства в тот момент, сейчас, думаю, не сидел бы с тобой. Никто не стал бы слушать, каким образом все это попало ко мне. В общем, на какое-то время меня выключили из игры, а пока наши остывали, начались недоразумения с Портой. Я толком не понял, кто поднял этот дурацкий вопрос о границе, но все завертелось с бешеной скоростью. Император не удовлетворился нашими дежурными отговорками и принялся настойчиво требовать чего-то большего. А в Королевстве — полный кавардак. Смывшийся вместе с Яго в свои провинции Винсент собрал вассалов и устроил учения, предварительно раздув это событие до неприличия. Ублюдок Фредерик воспользовался неразберихой и тоже начал сбор войск. Шокированные выходкой Винса, его поддержали все наши. По столице поползли слухи и сплетни, мы выловили нескольких смутьянов и, даже не допросив как следует, вздернули. Тут же пожалели, но было поздно. Как-то само собой вышло, что в центре событий оказался Фредерик и, естественно, он не стал скромничать. Вместо того чтоб замять дело, он его чудовищно раздул. Толпы посланников и эмиссаров наводнили страну. Опять пошли намеки о неспособности разобщенной Династии управлять государством, пришлось срочно что-то делать и, должен тебе сказать, здесь очень здорово показал себя Леонард. Я даже не ожидал, что этот упырь способен на такое.

Он настоял на том, чтобы мы помирились с Винсентом, лично съездил к нему и все устроил. Затем добился, чтоб мы все приняли непосредственное участие в переговорах с Империей, и чтоб ни одно решение не принималось без согласия каждого из нас. И никакого диктата большинства! Фред начал трепыхаться, но он сумел заткнуть ему рот. После чего, Леонард едва ли не силой, заставил наших разобраться в бумагах, которые успели подмахнуть дети герцога.

— Можно поподробнее об этом?

— Сейчас нет времени. Могу только сказать, что впрямую Фредерик ничего не обещал, он не идиот, но они надоговаривались о таком количестве взаимных уступок, что все это теперь можно трактовать как угодно. Наши обозлились на Фреда и перестали ему доверять. О тебе все уже почти позабыли, все, кроме Леона, который наоборот, стал во всем видеть твои козни.

— Постой, ты хочешь сказать, что к тому времени вы пересмотрели свое отношение ко мне?

— Нет, просто страсти поулеглись, и это перестало казаться таким важным. Когда упоминалось твое имя, никто уже не проявлял такой ненависти, как раньше.

Эдвин вдруг замолчал.

— Знаешь, Ланс, мне только что пришла в голову странная мысль. Если мы стали терпимее к тебе, то Леонард совсем наоборот. Может быть, тут что-то есть?

— Откуда я знаю? По-моему, как раз он-то и вел себя естественно. Ведь у вас не было причин вновь доверять мне.

Эдвин казался озадаченным.

— Верно. Все это странно. Ну, хватит пока об этом. Тебя интересует дальнейшее?

Ланс бегло взглянул на часы.

— Давай, время еще есть.

— Император принялся настаивать на переговорах, мы, как могли, тянули, но все же пришлось уступить. Чтоб придать им менее официальный статус, хотя бы внешне, мы предложили их провести вне столицы. Тут пришлось уступить Императору. В общем, Леон сумел перехватить инициативу. Остальное — чисто технические мелочи.

— А как вы с Винсентом вышли на меня?

— О, это целая история! — крупное тело Эдвина затряслось от смеха. — Колдуны мы оба никакие, но, как видишь, все же сумели. Да еще как вовремя!

— И после этого ты встретился с Леонардом?

— Я отправился в ставку Леона, как только связь с тобой пропала. Он ничего не говорил тебе об этом?

— Ни слова. И это ты предложил Винсу попробовать найти меня?

— Да, и он мгновенно согласился. Подозреваю, что все это время он и не оставлял попыток разыскать тебя. Знаешь, меня всегда ставили в тупик ваши отношения.

В голосе брата прозвучала легкая зависть. Потом Эдвин встряхнулся.

— Все уже собрались. Пошли?

В коридоре Ланс придержал брата за плечо.

— Можно последний вопрос?

— Можно.

— Как ты узнал о смерти герцога?

— Я уж думал, ты позабыл про это, — улыбнулся тот. — Нам сообщили минут через семь после того, как мы собрались у первого трупа. Должен сказать, что это не очень меня удивило.

— Знаю. Филипп мне говорил.

— Ты серьезно?

— Вполне.

— А что еще он тебе говорил?

— Об этом ничего.

— Это объясняет его поведение. Спасибо, что предупредил.

— Предупредил? — искренне удивился Ланс.

В ответ брат миролюбиво пихнул его в бок.

— Да будет тебе. Я рад, что мы снова вместе.

Едва он вошел в зал, как в него уперлись взгляды всех присутствующих, и наступила полная тишина. Но лишь один Винсент ободряюще улыбнулся и пригласил:

— Заходи, Ланс. И тебя, Эдвин, рад видеть.

Следом загомонили все разом. Стоящий поодаль у окна в компании с первым министром Двора Леонард ограничился легким кивком и вновь склонился над бумагами. Ланс присоединился к Винсенту и компании, а Эдвин направился к близнецу.

— Как всегда, опаздываешь? — миролюбиво поинтересовался Филипп.

Ланс неопределенно пожал плечами.

— Нет-нет, так не годится! — раздался раздраженный возглас Леонарда, и все посмотрели в его сторону. Эдвин что-то сказал близнецу, явно не соглашаясь, а министр замер, вытянувшись. Леонард молча собрал с подоконника бумаги и присоединился к братьям.

— Что ж, полагаю, мы можем начинать.

Эдвин пожал плечами и отошел от окна, слуги и чиновники потянулись к выходу.

— У нас осталось около двух часов до встречи с имперской делегацией, и было бы неплохо выработать к этому времени хоть какую-то стратегию действий, — негромко произнес Леон.

Никто не отреагировал на иронию, и он продолжил:

— Рискуя быть неверно понятым, все же предлагаю на место ведущего себя. Возражения имеются?

— Чего там возражать, давай начинай, — выразил общее мнение Филипп.

— Тогда, прежде всего, хотел бы извиниться перед Лансом за все те беды, что выпали на его долю по моей вине.

Как по команде, в Ланса вперились пять пар глаз.

— Также хочу выразить ему глубокие соболезнования и сочувствие. Понимаю, что этого недостаточно, и готов в любое время удовлетворить все его претензии ко мне. Полагаю, Ланс вправе ожидать того же и от остальных.

После этих слов все заметно оживились.

— Не хочу никого обидеть, — заговорил Филипп, — особенно сейчас, но все же не стал бы давать таких категорических обещаний. Надеюсь, ты, Ланс, меня поймешь.

— Я говорю только от себя, — пояснил Леонард. — Остальных просто прошу отбросить старые предрассудки хоть на время.

— Остальные согласны, — насмешливо отозвался Филипп.

— Тогда, к делу. Прежде всего, Ланселот, что тебе известно о ходе переговоров?

— Ничего.

— Тогда начну с самого начала. Как известно, Империя и Королевство — страны древние, им более восьмисот лет. За это время они воевали между собой всего один раз, и по результатам этой войны состоялся последний раздел границ, которых всего, кстати, было четыре. Но этот передел был единственным состоявшимся при столь печальных обстоятельствах, все остальные были совершены полюбовно, в частности, как компенсация за помощь, которую Королевство оказывало Порте. Более того, триста пятьдесят лет назад, в семьсот пятьдесят седьмом году, Тулий Первый, будучи еще претендентом на Трон Солнца, сам предложил часть земель Империи в обмен на помощь ему в захвате власти. Что он и сделал, получив желаемое. И, как вы понимаете, формальных поводов для претензии у них вроде бы и нет, но... Все время, что существуют наши страны, существует и территориальный вопрос. В разное время, разные императоры поднимали его, и всегда нам удавалось сохранить статус-кво. То, что происходит сейчас, я склонен рассматривать как очередную попытку Порты решить свои проблемы за наш счет и не вижу никакой необходимости помогать ей в этом.

— Как просто, — вставил Филипп.

— И да, и нет, — сухо проговорил Леон. — Нет, потому что в этот раз у них все может получиться.

Все сидели с мрачными лицами, Филипп явно хотел что-то сказать, но благоразумно передумал.

— Итак, Ланс, сейчас они хотят вернуться к границам двести семьдесят четвертого года.

Леонард, наконец, отыскал нужную карту, неловко, одной рукой развернул ее и разложил на столе.

— Речь идет об этих двух выступах, известных как Северный и Южный клыки. Земли там — сплошные болота, редколесье и овраги.

— Они им действительно нужны или это просто предлог? — поинтересовался Ланс.

— Хотелось бы знать, — хмыкнул Винсент.

— А так ли это важно? — поинтересовался Филипп.

— Для нас все важно, — буркнул Эдвин.

— Чем они мотивируют свои претензии?

— Довод их прост и убедителен — это естественная граница, установившаяся между нашими государствами сразу после их образования и подтвержденная многочисленными договорами.

— И что вы ответили?

Леон мрачно улыбнулся.

— Завалили их своими документами, главным образом указывая на это, — он помахал объемистой папкой. — Здесь копии договоров. В их числе и личные обещания Тулия, основателя нынешней правящей династии Империи.

— Третий раздел границ, — напомнила Диана.

— Да, и этим мы отсекли возможные спекуляции вокруг более ранних договоров.

— Неплохо, — одобрил Ланс. — Все выглядит довольно просто.

— Это-то и настораживает, — вздохнула сестра. — Мы начинаем подозревать, что они затеяли все это для того, чтоб прощупать нас.

— Что ж, вы не дали слабины.

— ...А основной удар еще впереди, — закончила Диана.

— Война девятьсот двенадцатого года! — догадавшись, воскликнул Ланс.

— Правильно. Четвертый передел произошел в результате войны.

— Кстати, — заговорил близнец, — я внимательно изучил все эти бумаги и пришел к выводу, что и сам по себе территориальный вопрос появился после этой войны.

Было видно, что ему удалось удивить всех.

— Считается, что эта проблема все же несколько старше, — со своей обычной двусмысленной интонацией сказал Филипп.

— И напрасно. Конечно, разговоры в Империи были, это понятно и неизбежно, но на высшем уровне этот вопрос никогда не поднимался. Все мелкие стычки и недоразумения были делом провинциальных феодалов и ими же решались, не дожидаясь вмешательства центров. И только после девятьсот двенадцатого года эта тема стала такой популярной в Порте. Вы удивитесь, когда сравните количество документов по этой тематике до войны и после.

— Мировые соглашения по итогам войн редко бывают справедливыми, — заметил Ланс, — но в них всегда присутствует железная логика — победитель берет, проигравший отдает. И остается только спорить, насколько это справедливо. Порта должна понимать, что одними разговорами ничего не добьется и, вероятно, рассчитывала еще на что-то.

Вновь все уставились на него.

— Ну-ну, Ланс, — подбодрил Филипп, — давай дальше. Каков же их решающий аргумент?

— Они угрожают войной? — неуверенно спросил Ланс.

Все, кроме Леонарда, заулыбались.

— Ты излишне резок, — ответил близнец. — Две последние встречи они занимались тем, что нервировали нас безостановочными претензиями. До сих пор все их угрозы были достаточно завуалированы, и мы успешно их не замечали, но долго это продолжаться не может и, рано или поздно, мы будем вынуждены отреагировать. Если... если не сумеем к тому времени переговоры прервать. Я считаю, это единственный выход из положения.

«Что ж, — подумал Ланс, — может быть и так».

— А что думают Виктор и Фредерик? — спросил он.

Филипп тут же расхохотался.

— А кого их мнение интересует! — воскликнул Эдвин.

— Интересует, но советоваться с ними мы будем позже, — дипломатично сказал Леонард.

— Поня-атно, — задумчиво протянул Ланс и спросил:

— А эта история с их новым послом? Он и вправду наш родственник или это какой-то трюк?

Почему-то ответ прозвучал излишне торопливо.

— Здесь у нас нет единого мнения, — призналась Диана. — Кто-то считает это правдой, кто-то — очередной каверзой.

— Но, кажется, упоминались какие-то документы?

Сестра, видимо посчитав, что сказала все, проигнорировала вопрос, и с большой неохотой ответил Эдвин:

— Мы имеем поразительное сходство инициалов и некоторых дат известной нам хронологии Рода этого человека, плюс трактаты хронистов Империи. Но если он хочет в чем-то убедить меня, ему не обойтись одними бумажками.

— Что же делать?

— С этим-то у нас и проблема, — вздохнул Леонард. — Эдвин и Винс предлагают просто послать имперцев подальше, то есть дипломатично, но твердо прикрыть лавочку. Остальные хотят сделать это потоньше.

— Тогда это вопрос не стратегии, а тактики, — заявил Ланс. — Но проделать второе кажется более сложным. Соотношение сил — три к двум?

— Нет, — непреклонно отрезал Леонард. — Мы договаривались ничего не предпринимать, если нет всеобщего согласия.

После этих слов Ланс почувствовал злость.

— Мы много о чем договаривались, — неприятным тоном сказал он и тут же уловил осуждающий взгляд Винсента.

— Но, Ланс, — бодро обратился к нему Филипп, — просто прервать отношения было бы недальновидно, да и неинтересно. Почему бы ни предпринять что-нибудь еще?

— Я не против, но как? Пока они действуют более целеустремленно, чем мы.

— Все можно изменить.

— И вы специально ждали, пока появлюсь я и сделаю это? — насмешливо осведомился Ланс.

— Ты всегда был мастером таких дел.

Если Филипп хотел польстить, то у него получилось. Самолюбие Ланса было полностью удовлетворено, хотя он постарался не показать этого.

Он заметил, что все смотрят на него.

— Ну, хорошо, почему бы, например, не натравить на Порту кого-нибудь из соседей? Леонард, твои дикари с юга не захотят поучаствовать?

Брат серьезно кивнул:

— Я уже послал эмиссаров.

Ланс растерялся.

— Да? А другие соседи?

— Работа ведется со всеми.

— А что вы еще предприняли?

Тут вмешался Эдвин.

— Возможно, пока тебе не стоит знать? Ты свежий человек со свежим взглядом, и не хотелось бы как-то ограничивать тебя.

— Верно, — поддержал Филипп. — Ты сидишь и внимательно все слушаешь. Сразу после переговоров изложишь нам все соображения, что возникнут у тебя по ходу дела, а мы расскажем о своих начинаниях. И может быть, сообща что-нибудь да придумаем к следующему туру.

— К следующему туру? — переспросил Ланс. — Выходит, Эдвин и Винс проиграли?

— Пусть это будет компромиссом, — быстро сказал Винсент.

Эдвин помолчал.

— А что сообщают наши шпионы? — поинтересовался Ланс.

— Что сообщают наши — неизвестно, но мои ничего чрезвычайного пока не сообщают, — не удержался от колкости Леонард.

— Тогда, может быть, Эдвин с Винсом правы.

— Это безответственная позиция, — резко произнесла Диана. — Ты и сам должен понимать это, если...

— Если?

Диана прожгла его взглядом и демонстративно отвернулась.

— Начать войну никогда не поздно, — заявил Филипп. — Лишний месяц никакого значения не имеет.

— Почему же? — возразил Ланс. — После всех ваших «учений» мы имеем достаточное количество отмобилизованных сил и можем нанести упреждающий удар.

Ему возразил Винсент:

— Ничего не выйдет, брат. Я прикидывал и так и эдак, и, по любому, нам не хватит времени на то, чтоб взять под контроль все ключевые точки Империи. Дело даже не в силе их войск, просто уж очень велика Порта.

— Мы увязнем в этой стране, распылим силы, и они нас раздавят, — подытожил Леонард.

После этих слов в комнате воцарилась полная тишина.

— Об Эмилии никто ничего не слышал? — наконец решился ее нарушить Ланс.

— Нет, и лично меня это тревожит все больше, — ответил Эдвин.

— С каких это пор? — полюбопытствовал Филипп.

Самый старший принц легко проигнорировал колкость.

— Ваша Светлость, я пришел уведомить Вас, что делегация Порты прерывает переговоры и сегодня же возвращается на родину.

Недоуменный шепот прошелестел по залу, после чего воцарилась мертвая тишина. Лицо Леонарда побледнело, но голос его был ровен:

— Нам бы хотелось знать причины столь неожиданного решения.

— Вчера днем был убит новый посол Порты, лорд Холда.

— Как это может повлиять на ход переговоров?

Глаза гонца на миг полыхнули злыми огоньками, но голос его оставался учтив.

— Не знаю, Ваша Светлость. Я здесь только для того, чтоб сообщить об отказе нашей стороны от дальнейших переговоров.

— Вы не желаете разговаривать со мной?

— Я не уполномочен, Ваша Светлость.

— И все же, мне непонятен ваш тон. Это убийство тревожит и нас. Кто может более детально обговорить с нами случившееся?

— Я не знаю, Ваша Светлость.

Ланс видел, что этот человек борется с желанием покинуть зал, громко хлопнув дверью.

— Что-нибудь указывает на личность убийцы?

Ланс вздрогнул от тона, каким был задан этот вопрос. Леонард применил один из нехитрых, но весьма действенных способов подчинения воли. Посыльного проняло, лицо его посерело, а глаза бессмысленно уставились на близнеца. Но соврать он все же смог.

— Мне ничего об этом не известно.

— Хорошо, — рассеивая собственные чары, сказал Леонард. — Идите.

Гонец напряженно поклонился и вышел.

В полной тишине Леонард пересек помещение, оттолкнул сунувшегося было открывать ему дверь слугу, и, пнув ее ногой, вышел в коридор. Едва звук его шагов стих, все разом заговорили.

Ланс не стал присоединяться к встревоженным придворным и вышел вслед за близнецом. На улице он успел заметить Леонарда и генерала Лорэна. Первый что-то страстно говорил, подкрепляя свою речь короткими рубящими жестами, второй соглашался и часто кивал. Они скрылись за домом, и принц осмотрелся.

За исключением эскадрона почетного караула, на центральной площади никого не было. Он скользнул взглядом по чеканным лицам щеголеватых солдат, по фасадам домов, чьи обитатели казалось, вымерли. И только шторы предательски дрогнули в нескольких окнах.

Принц свернул на первую попавшуюся улочку и медленно пошел, не задумываясь о цели своего путешествия. Чем дальше он удалялся от центра, тем оживленнее становилось вокруг, но окружали его уже не толпы беспечных дворян. Улицы Эйялова Посада наводнили солдаты Короны.

Он и не заметил, как вышел за окраину городка. Вокруг не было ни души, и только вдали, оставляя за собой пылевой шлейф, город покидали несколько карет.

Принц устало сел в траву на склоне ближайшего холма и безучастно ткнулся лицом в раскрытые ладони.

В такой позе, спустя несколько часов, его и отыскал подъехавший во главе большого отряда Филипп.

— Ланс! — воскликнул двоюродный брат и, соскочив с лошади, подбежал к нему. — Я весь город объехал, разыскивая тебя. Сейчас же едем!

Он нехотя поднялся.

— Куда?

— Узнаешь по дороге.

Кузен сделал короткий жест, и им навстречу выехал солдат, ведя за собой оседланного коня.

— Я и Серого привел, — сообщил Филипп. — Поторопись же, брат!

Жеребец Ланса, почуяв хозяина, громко фыркнул и возбужденно переступил. Ланс успокаивающе провел ладонью по холке животного и привычным движением прыгнул в седло.

— Опля! — воскликнул кузен. — Вперед, марш!

И пустил коня галопом.

Ланс, а за ним и остальные, тронулись следом. Их отряд, сметая с пути пеших и конных, оглушительно гремя подковами по деревянной мостовой, пронесся по узким улочкам городка и вылетел на грунтовую дорогу, ведущую на восток.

— Так куда мы спешим? — крикнул Ланс, нагнав Филиппа.

— К границе.

— Зачем?

— Сам толком не знаю. Леон ускакал туда с Яго и Лорэном сразу же, а мы остались в городе, готовясь к худшему и, вообще, подчищая, где и что можно. Полчаса назад от Леона приехал связной с просьбой как можно быстрее прибыть туда. Все уехали, а я отправился за тобой.

Они обогнали мерно топающую вдоль кювета пехотную колонну и несколько конных отрядов. Недолго покружив среди усеянных редкой растительностью холмов, Филипп остановил отряд, и они спешились.

По узкой извилистой тропке они углубились в лес, и вскоре вышли к разбитому прямо под деревьями штабному биваку. Здесь же находились и братья с сестрой. Все пятеро сгрудились на краю поляны и, прикрываясь густыми зарослями, разглядывали что-то впереди.

— Есть интересное? — подходя, поинтересовался Филипп.

— Взгляни сам, — предложила Диана и, не оборачиваясь, протянула Лансу подзорную трубу. — Только не высовывайся.

Раздвинув кусты, Ланс направил трубу в сторону, указанную сестрой. В полумиле от них ландшафт резко менялся. Холмы плавно переходили в пологую безлесую Долину, пересеченную с севера на юг широкой, спокойной рекой, на обоих берегах которой царило оживление. Там, теснясь у воды, скучилось множество карет. Редкая цепь солдат умело направляла нестройный поток экипажей в сторону двух наплавных мостов, по которым люди и экипажи двумя непрерывными струйками переправлялись на дальний берег. Ланс перевел трубу ближе и вздрогнул от неожиданности. На равнине, между переправой и лесом, застыло ощетиненное пиками пехотное каре.

— Этот берег наш, противоположный — Порты, — пояснил Винсент.

— Здорово, — прокомментировал Ланс и предложил:

— Может быть, стоит помочь людям.

— Будь серьезней, дело нешуточное.

— Еще бы! — отозвался Филипп. — Прячась здесь, в кустах, лично я чувствую себя полным идиотом.

— Предложи что-нибудь лучшее, — отозвался Леонард.

— Интересно, они знают, что мы наблюдаем за ними? — ни к кому конкретно не обращаясь, задумчиво спросил Филипп.

— Конечно, знают, — ответил Эдвин. — Хуже если они нас видят. Вот это настоящий позор.

— Самое разумное, что мы можем сделать, это дать им убраться, — вздохнув, признал Ланс.

Эдвин сложил свою трубу и заявил:

— Не нравится мне все это.

— А кому нравится? — отозвался Филипп. — Кто бы мог подумать, что они держат здесь столько войск... Кстати, Леон, на горизонте с их стороны что-то движется.

— Я знаю. У них около десяти тысяч солдат.

Филипп присвистнул:

— Ничего себе! А у нас?

— Около двадцати тысяч.

— Это уже лучше.

Филипп отошел в центр поляны.

— Ты знал об этом? — спросил Ланс близнеца.

— О чем? — не понял тот.

— Об их силах на границе.

— Десять тысяч — нормальная для Порты численность экспедиционных войск, специально отряжаемых на подобные мероприятия.

— Это оскорбительно. Могли бы уделить нам и больше внимания, — заметил Филипп.

Диана усмехнулась:

— Еще уделят. Аж тошно станет.

— Вот это зря. Я не сторонник крайностей.

Насмотревшись на бегство имперской делегации, они расселись прямо на траве.

— Как долго будет длиться переправа? — поинтересовалась сестра, кивнул на восток.

— Не более двух часов, — ответил Леонард.

— Кто-нибудь пытался поговорить с Сарахом? — спросил Ланс.

— Когда я сюда прибыл, он уже переправился, — ответил Леонард. — Мне показалось несолидным переругиваться через реку.

— Как далеко отсюда убили их посла?

— Наверное, недалеко. Иначе они бы не связали это дело с нами.

— Тоже неплохой вопрос: на чем основаны их подозрения? Отсутствие следов не могло дать им нитей, ведущих к нам, явные же следы также не могут быть веским доказательством — уже в силу своей явности.

— Возможно, все было проделано достаточно тонко, — предположила Диана.

— Все равно они должны были насторожиться, — упрямо возразил Ланс. — Само время не располагает к подобным происшествиям.

— Они могли учесть и это.

— Да о чем вы говорите! — внезапно взорвался Эдвин. — Леон, что они могут выставить против нас?

Близнец задумался.

— В первой волне — не более восьмидесяти тысяч. Это мы отобьем.

— А потом?

— Тысяч сто. Это многовато. И далее, еще пару раз по столько же.

Все призадумались.

— Если мы отобьем два первых навала и при этом сохраним костяк армии, дальше будет проще, — заговорил Винсент. — Каждый последующий их набор будет слабее, и в конце пойдут все попавшие под тотальную вербовку.

— Если, если, если... — Леонард покачал головой. — Слишком много натяжек. Я не верю, что они будут втягиваться в войну постепенно. Это неразумно. Скорее всего, они соберут все, что смогут, и раздавят нас.

— Ну почему же? — не согласился Филипп. — Не забывай, что они, похоже, не рассчитывают на серьезное сопротивление. И потом, Империя велика, но велики и ее границы. Если оказать на них давление с разных сторон, то можно существенно ограничить их маневр войсками.

— Для этого придется контактировать с третьими странами, а мы, после смерти отца, перессорились почти со всеми соседями, — напомнил Леонард.

— Да, мы много чего наворотили, — вздохнул Эдвин. — Что ж, самое время начать все восстанавливать.

— Знать бы, с чего начать, — мрачно произнесла Диана и тоже вздохнула.

— С себя! — вырвалось у Ланса. — Кажется, вы забыли, что не Порта убила Лона, герцога, Туура. Убийца где-то среди нас, и именно он представляет наибольшую опасность. Возможно, и убийство посла — его рук дело.

Он высказал все одним духом, не сдержавшись, и уже в следующее мгновение пожалел об этом. Установившаяся атмосфера доверия вмиг улетучилась. Словно очнувшись, все подобрались, недоверчиво поглядывая друг на друга.

— С этого и начнем, — нарушил молчание Леонард. — Ланс прав, наш неведомый враг очень опасен. Домогаясь власти, он до сих пор не брезговал ничем.

— Тогда законный вопрос, — попросил Филипп. — Кто именно займется его поисками? Или навалимся всем скопом?

— Для этого подходит только один человек — Ланселот, — заявила Диана.

— Согласен, — тут же поддержал ее брат-близнец.

— Вы оба явно неравнодушны к братцу. С чего бы это? — поинтересовался Филипп.

Эдвин долгим взглядом оглядел его.

— За вычетом Ланса, нас здесь четверо, и трое бесспорно поддержат его.

Филипп криво улыбнулся:

— Тогда мне придется принять сторону большинства. Что ты намерен делать, Ланселот?

— Поеду в столицу. У меня появились кое-какие мысли.

— Остерегайся герцоговых деток, — предостерег Филипп, — мне очень не понравилось то, что они делали в последнее время. Есть в этом... — он пощелкал пальцами, — какой-то душок.

— На какую помощь с вашей стороны я могу рассчитывать? — поинтересовался Ланс.

— На любую.

— Похоже, никто не тревожит, что Фредерик и Виктор, если конечно за всем стоят они, могут помешать мне.

Все дружно заулыбались.

— Они не поехали в столицу, они поехали в дядино герцогство, — высказал общее знание Филипп.

Ланс только покачал головой:

— Ну, почему я такой недалекий?

Диана посмотрела на него.

— Ланс, ты только что очень уверенно заявил, что последние убийства — дело рук не Порты. Я поняла так, что ты подозреваешь кого-то конкретно. Хотелось бы знать, кого именно.

— Я не сказал, что Порта здесь ни при чем. Я думаю, что Империя, посулив одному из нас какие-то блага, пытается его руками развалить Королевство.

— Ну, хорошо, — после паузы заговорил Леон, — не буду скрывать, что думаю так же, и уверен, что и остальным, хоть раз, но приходила в голову подобная мысль. Но у нас только подозрения. Ты точно ничего не скрываешь, Ланселот?

Ланс посмотрел на беспокойно дернувшегося Эдвина. «Что ж, братец, прости, но мне надоело быть единственным, кто играет в открытую», — подумал Ланс.

— Вам полезно было бы выслушать... Эдвина, — сказал он, не удержавшись от садистского удовольствия сделать паузу, прежде чем произнес имя брата. — Но хочу предостеречь от непродуманных действий, так как сам верю ему и, в случае чего, стану на его сторону.

Все повернулись к самому старшему принцу.

— Я бы хотел взглянуть на оружие, — первым делом заявил Леонард.

— И на стрелу, — добавил Винсент, вертя в руках пущенный по кругу наконечник.

— Вот так рассказ! — Филипп казался более чем удивленным. — Ты, Ланс, единственный, кто пользуется клейменым оружием. И зря! Не те нынче времена, знаешь ли.

— Где ты был раньше с умными советами?

— Выходит, ты, Эд, саботировал поиски Винсента и Ланса? Теперь понятно, почему тебе понадобилось более суток для того, чтобы выйти на место их ночлега, — задумчиво проговорил Леонард.

— Время показало, что я прав, — высокопарно заявил старший брат.

— Ты был бы прав еще больше, если б ничего не трогал и предоставил делать выводы остальным, — мрачно буркнул Винсент. — Твои интриги слишком дорого нам обходятся.

— Я поступил так, как считал нужным!

Диана взяла у Винса наконечник и погрозила им любимцу покойного короля.

— Имея на руках такие улики, мы могли прижать Фредерика. Почему ты ничего не сообщил кому-то из нас?

— А если б он оказался заодно с Фредом?

— Тогда ты мог рассказать всем сразу, у тебя была такая возможность. И твое убийство теряло бы всякий смысл.

— Не смеши меня, Ди! Вы бы никогда мне не поверили. В самом лучшем случае, голоса разделились бы поровну.

— В этом-то все и дело, — поддержал его Филипп. — Мы и стакана воды не сможем передать друг другу, не расплескав половину. У меня и сейчас есть сомнения.

Ланс расхохотался.

— Это меняет дело, — решительно заявил Винсент. — Отпускать Ланса одного нельзя.

— Если уж на то пошло, неплохо бы поговорить с Фредериком и Виктором, — предложил Филипп.

— Нет, это не годится, — тут же возразил Леонард. — Во-первых, мы не можем все бросить здесь и мчаться к ним. Во-вторых, никто не знает, как они себя поведут. Если они начнут отпираться, у нас будет только два выхода: либо поверить, либо нет. А второе означает открытый раскол. Нам нужен сейчас раскол?

Близнец тяжелым взглядом оглядел каждого.

— Уж лучше б они просто сбежали из страны. Честное слово, я б не стал мешать, — угрюмо проговорил Винсент.

— Но они остались, и с этим нужно считаться... Винсент, ты едешь с братом?

— Да.

— Без тебя нас останется только четверо, — расстроено констатировал Леонард. — И непочатый край работы. Ланселот, не хочу детально вникать в твои планы, но у тебя действительно есть что-то стоящее?

Ланс задумался.

— Как сказать... Я намерен проследить кое-какие события, что остались вне нашего внимания. В зависимости от результатов и буду действовать.

— Ясно, Винсент, почему бы тебе ни заняться еще кое-чем?

— Кое-чем?

— Столица пуста, и это плохо. Раз уж ты будешь там, тебе придется взять на себя... э... некоторые представительские функции.

— Это что-то вроде того, чем занимались Фредерик с Виктором, а чуть позже ты?

— Не вроде, а то же самое, — усмехнувшись, поправила Диана. — Будешь олицетворять власть.

Она внушительно посмотрела на брата. Винсент поморщился.

— Прелестно.

— Можно считать, что мы в общих чертах наметили наши дальнейшие действия?

— Можно, но есть частности. И некоторые из этих частностей мне не нравятся, — неожиданно заявил Филипп.

— Например?

— Я допускаю, что Ланселот найдет убийцу или убийц Лоуна и прочих. И что дальше? Мне не понравится, если он, за нашими спинами, начнет разыгрывать из себя мстителя.

— Мне тоже, — присоединился к кузену Эдвин.

— Хочешь этим заняться лично? — осведомилась Диана.

— Я хочу заранее знать мотивы таких шагов.

— Так может сказать только истинно невинный, — съязвила сестра.

— Все, что узнаю я, узнаете и вы, — пообещал Ланс.

Филипп явно не поверил, но благоразумно промолчал. Тогда заговорил Винсент:

— В свою очередь, и мы бы хотели знать обо всем, что будет происходить у вас.

— Естественно, — кивнул Леон, — без этого твоя миссия просто не имеет смысла.

Только сейчас Ланс заметил, что уже стемнело. И похолодало.

— Леон, — позвал он, — пошли узнать, что там с переправой.

— Переправа завершена, принц.

От тихого вкрадчивого голоса Яго Ланс вздрогнул и оглянулся. Мастер сидел позади него и небрежно поигрывал ножом.

— Понтоны они перетянули на свой берег и скорее всего завтра предложат нам их забрать. Впрочем, могут и не предложить, если решат наплевать на нашу реакцию.

— По крайней мере, эта ночь в полном нашем распоряжении, — вставая, заметил Филипп. — Давайте не тратить ее попусту... И идемте под крышу. Холодно.

ЧАСТЬ 3

Ланс шел по коридору и, вспоминая свое поспешное бегство отсюда, невольно улыбался. С тех пор минуло полгода, но ему казалось, что это случилось совсем недавно. Особенно яркие воспоминания захлестнули принца, едва он приоткрыл дверь кабинета.

Перевернутое кресло в углу, разбросанные по полу бумаги, глубокие царапины на паркете, оставленные металлическим сейфом, который они с Паулем тогда, в спешке, открывали с помощью кувалды. Нарядные изразцы засоренного камина покрывал слой сажи.

В комнату вошел Пауль и, не сдержавшись, охнул.

— Что, старина, непорядок?

Слуга обескуражено развел руками.

— Как же здесь жить, Ваша Светлость?

— Хороший вопрос, — протянул принц. — Признаться, и я не ожидал увидеть такое. Все ведь вроде было в порядке?

Ланс вопросительно посмотрел на слугу, и тот виновато пожал плечами.

— Но мы очень спешили, Ваша Светлость.

Ланс подошел к окну.

— Сделаем так, — наконец решил он. — Пока ты будешь приводить дом в порядок, я поживу во Дворце. Распорядись, чтоб мои вещи доставили туда.

Слуга поклонился.

— И, надеюсь, ремонт не займет много времени.

— Когда Ваша Светлость желает въехать в дом?

— Как можно раньше. Поспеши с этим.

— Слушаюсь.

Пауль ушел, а Ланс поднял кресло и уселся лицом к окну.

...Всю ночь они обсуждали дела семейные и государственные, и сейчас, вспоминая все это, Ланс с некоторым удивлением отметил, что до открытой ссоры не дошло. Вот только сам он запутался в своих чувствах.

После охоты ненависть улетучилась, и он не знал, радоваться этому или грустить. Боль, овладевавшая им каждый раз при воспоминании об Иль, тоже притупилась. Он корил себя за бессердечие и цинизм, и уже в следующую секунду пытался забыться, выкинуть из головы ее образ. Чаще всего, к сожалению, успешно.

Леонард же, этот новый Леонард... Как-то незаметно брат превратился в человека, к которому хотелось обратиться за советом, которому хотелось верить. Вот только сознавать это было неприятно. Винсент — даже Винсент! — готов был отказать ему в поддержке, а Филипп, хитроумный и злоязычный, не выказал особого неудовольствия, выслушивая наставления близнеца. Когда принц думал о Леоне, в нем просыпались мелкая зависть, злоба, подлость, и от этих чувств он был противен себе. И тогда Ланс научился не думать о близнеце.

Они решили, что Леонард с Дианой останутся на востоке и примут командование армией. Эдвин взял на себя подготовку к войне. Филиппу подыскали занятие, достойное его изворотливости и авантюризма — он должен был следить за Виктором и Фредериком. Ланс полагал, что эта парочка ни в чем не уступит двоюродному брату, но все сомнения держал при себе, надеясь, что задание займет того и отвлечет от иных, более опасных мыслей.

Меньше всех был рад своей доле Винсент, который подозревал, что с прибытием в столицу вряд ли сможет оказать Ланселоту достаточную поддержку. И подозрения его беспочвенными не были.

...Дворец принц покинул только поздним вечером. Было холодно и сыро, и промозглый ветер заставил его зябко поежиться. Запахнувшись плотнее, он пересек Дворцовую площадь и вышел через Головные Ворота. Несколько минут принц в раздумье постоял, рассматривая расстелившуюся у подножия Королевского Холма столицу, и решительно зашагал вниз. Не доходя до крайних пригородных строений, он свернул с дороги, пересек небольшую рощицу и оказался перед двухэтажным зданием казарм Королевской Гвардии. Из караульной будки вышел дежурный офицер и, узнав принца, вытянулся и отдал честь. Подхватив под локоть, Ланс вывел его из освещенного льющимся из караулки светом пятачка и что-то недолго говорил, после чего офицер быстрым шагом скрылся в казарме. Небрежно прислонившись к стене, Ланс остался ждать. Очень скоро из казармы выбежали две закутанные с головы до ног в черное фигуры. Следом показался и офицер, но остановленный жестом, отдал честь и вернулся к себе в караулку.

Он поздоровался первым:

— Добрый вечер, господа.

...И выслушал негромкие ответные приветствия. Все это было для них не внове.

— Рад видеть вас живыми и здоровыми, парни, — доверительно заговорил он и направился прочь от казармы. — Рассчитываю сегодня на вашу службу.

— Рады служить Вашей. Светлости, — простужено прохрипел один из попутчиков.

Оба солдата были одного роста, сложения, и даже голосами напоминали друг друга, но Ланс без труда определил говорящего. Его звали Рон, и он был кавалерийским сержантом гвардии, а до того наемником в более чем десятке армий. Этот неоднократно проверенный в деле человек был исполнителен, много знал и умел, и потому часто привлекался принцем к выполнению щекотливых поручений.

Второго звали Фолком. Ланс приметил его около пяти лет назад, во время одной из карательных экспедиций на юг. Интересно, что привлек его тот своей исключительной внешней схожестью с Роном. Ланс организовал его перевод в свою личную гвардию и определил в подразделение Рона рядовым. В армии Фолк имел чин сержанта. Сделал все это принц из чистого озорства, желая понаблюдать, как его любимец примет новичка. Поначалу его ожидания оправдывались — между этой парой наметились серьезные трения, и он каждый день ожидал сообщения о фатальной развязке. Для себя Ланс решил, что не будет вмешиваться в этот, им же спровоцированный конфликт, чем бы тот ни закончился. И не наказывать победителя...

Но время шло, а ожидаемый финал не наступал. Тогда-то ему и пришла впервые в голову мысль использовать их в паре. Он стал внимательнее присматриваться к солдату и вскоре понял, что ему необычайно повезло. Как оказалось, Фолк, с виду неотесанный и грубый солдафон, владел множеством языков и тьмой диалектов, выучив их во время своих странствий по свету. Ланс был немало удивлен, узнав, что солдат, которого он считал уроженцем нижних кварталов столицы, родился далеко на севере, в стране, о которой сам он знал только понаслышке.

...Они шли, избегая центральных улиц и богатых купеческих кварталов, кишащих патрулями и многочисленной частной охраной. Их окружали трущобы и грязь. Мало кто здесь даже ночью мог позволить себе отдых, и из многих домов, сквозь грязные оконца, наружу пробивался свет. Для столь позднего времени на улицах было довольно многолюдно. Косяки дверей едва ли не каждого второго дома подпирали неряшливо одетые женщины.

Из ближайшей подворотни на них выскочил с трудом держащийся на ногах детина и столкнулся с Фолком. Прежде чем солдат успел отвесить ему затрещину, ночной гуляка отлетел в сторону и повалился в грязь. Весь следующий квартал их преследовала его методичная беззлобная ругань. Фолк брезгливо вытер рукав и что-то пробормотал себе под нос.

К тому времени, когда Ланс уловил солоноватый запах моря, его спутники окончательно запутались.

— Закройте лица, — шепотом приказал он.

Свежий ветер с побережья принес мириады мельчайших брызг. Откуда-то доносились пьяное пение и смех. Откуда-то — женский визг.

— Порт, — расслышал Ланс шепот Рона.

И в этот момент рядом залаяла собака. Ланс вздрогнул, солдаты отпрянули назад. В руках сверкнула сталь. Оглушительно лая и скрежеща цепью, в нескольких метрах от них, за забором, бесновалась крупная вислоухая дворняга. Глаза принца сверкнули в темноте и вперились в животное. Оглушенный пес замолчал и, повизгивая, отполз вглубь двора. Наступившая тишина показалась пронзительней собачьего лая. Дав знак солдатам, он двинулся дальше. Во тьме скрипнула дверь.

— Кто здесь? — донесся пугливый шепот. — Зверь, ко мне!

Загремела цепь. Они свернули за угол, и вновь стало тихо.

— Пришли, — наконец, негромко сказал Ланс спутникам, и все трое остановились.

Возвышающийся перед ними особняк принц видел с этой стороны всего однажды, и к тому же ночью, и, тем не менее, он без труда узнал его. Он отыскал знакомое окно на третьем этаже и улыбнулся, вспомнив их прыжки в цветочную клумбу.

После гибели генерала дом был выставлен на продажу, но покупатель до сих пор не нашелся, и сейчас здание пустовало. Это здорово облегчало их задачу.

— Вот этот дом, — прошептал Ланс. — Будьте осторожны, тут кругом колючие кусты.

Они пробрались сквозь заросли к заднему входу. Замок и двери были опечатаны широкой полосой гербовой бумаги с надписью: «Владение Гильдии. Вход без позволения карается смертью».

Рон сорвал ее, внимательно осмотрел дверь и вытащил из-под плаща матерчатый сверток. Оставшийся на месте Фолк облизывал окровавленный палец.

— Я ведь предупреждал. Не наследи здесь, — досадливо поморщился Ланс.

Солдат виновато кивнул. Тем временем Рон извлек из свертка необходимые инструменты и занялся дверью. Чтоб справиться с замком, ему не потребовалось и минуты. Они проскользнули внутрь и настороженно замерли на пороге, но внутри было темно и тихо, как в склепе. Лансу это не мешало, но солдаты, он понял, не смогут ориентироваться в полной темноте.

Он приказал зажечь факел и молча повел их наверх. За исключением некоторых мелочей, ничего в доме не изменилось, но все же чувствовалось, что сейчас здесь никто не живет.

— Вы знаете, где мы находимся?

— В доме генерала Туура, покойного полицмейстера портовой части города.

— Верно. Сейчас я собираюсь осмотреть место его убийства. Окна спальни и кабинета генерала выходят на фасад и могут быть неплотно зашторены, поэтому, пока я не позову, оставайтесь в коридоре.

Но его опасения оказались напрасными — занавеси были задернуты. Все следы разгрома исчезли, и ничто не напоминало о разыгравшейся тут несколько месяцев назад трагедии. Впрочем, впереди у него была вся ночь, и он позволил себе несколько минут спокойно постоять, обдумывая дальнейшие действия.

...Спустя три часа ничто в спальне уже не напоминало о проведенном ремонте. Вся мебель была передвинута и беспорядочной кучей загромождала один из углов. Паркет был снят, обнажая толстые деревянные перекрытия. Снята со стен была и драпировавшая их ткань. Именно в одной из стен они обнаружили тайник, оказавшийся, к сожалению, пустым. И все же, повинуясь какому-то безотчетному импульсу, принц решил продолжать поиски. И был вознагражден за настойчивость.

Еще один тайник нашел, собственно, не он, а Фолк. Солдат долго возился, просунув руку по плечо в расположенное под потолком вентиляционное отверстие, пока случайно не зацепил скрытый потайной рычажок. Один из кирпичей кладки поддался легкому нажатию, и вскоре солдат извлек туго скрученный бумажный сверток. И Лансу осталось только подосадовать на собственную недогадливость. Но стоило ему просмотреть содержимое пакета, как досада улетучилась.

Держа перед собой прямоугольник бумаги, он снова и снова перечитывал написанный красным текст:

«Этот Договор заключен между Герцогом Кардиганом и Советом Мастеров клана в день, когда Влага Полнокровия не заглушила Жажды Избавления. Сыны Смерти — Дже-ту, обязуются омывать руки Герцога кровью врагов Его, доколе будет воля Его, в обмен на дары, переданные Герцогом Совету Мастеров. Пока бьются сердца подписавших этот Договор, ничто не остановит Посланников Смерти — Дже-ту. Да будет порукой тому Честь клана».

Вместо подписи завершал документ символ — змей, заглатывающий собственный хвост.

Он застал брата в его апартаментах.

— Можно, Ваше Величество?

Винсент обернулся:

— О, Ланселот, а я как раз собирался послать за тобой. Сегодня ты мне понадобишься, так что будь добр, не исчезай.

— Посмотрим.

— Никаких «посмотрим»! Думаешь, мне приятно отдуваться тут за вас всех?

— Ах ты, бедняга. На, прочти, может это поднимет тебе настроение.

С этими словами Ланс протянул Винсенту найденный свиток.

...И с интересом понаблюдал, как меняется лицо брата. Дочитав, Винс принялся медленно сворачивать лист бумаги в трубочку.

— Оставьте нас, — негромко приказал старший брат слугам.

Те поспешно удалились.

— Жаль, что мы не знали этого раньше, — со вздохом произнес Винсент.

— Да, вот ведь старый ублюдок, — прочувственно отозвался Ланс. — Столько времени водить нас за нос!

— Не всех, мой мальчик, не всех. Вспомни-ка Эдвина.

— Верно, — Ланс слегка оживился. — Думаешь, он знал об этом?

— Что-то конкретное вряд ли — умственными способностями Эд никогда не выделялся. Скорее, он просто интуитивно не доверял старику.

— Похоже на то.

Винсент снова развернул лист, еще раз перечитал и сокрушенно покачал головой:

— Ты уверен, что это не «липа»?

Ланс коротко описал свои ночные похождения.

— Что ж, ты действовал здраво, — признал брат. — Объявляю тебе свое высочайшее расположение. Позднее, возможно, и награжу.

— Неплохо бы.

Внезапно лицо старшего брата сделалось задумчивым, и он отрешенно уставился куда-то в угол.

— Помнится, ты жаловался на чрезмерную загруженность, — решился напомнить о себе Ланселот.

— Что? ...Ах, да... подай-ка мне камзол.

Ланс покорно исполнил просьбу брата, и тот отвернулся к зеркалу. Затем спросил:

— Как я понимаю, у тебя есть соображения на этот счет?

— Кое-что не мешало бы проверить.

— Например?

— Я бы хотел побеседовать со слугой, разносящим напитки в тот вечер, когда погиб Лоун. Потом... герцог в день своей смерти что-то намекал мне насчет Моранта...

— Припоминаю, ты рассказывал об этом.

— Вот-вот. Так же хотелось бы встретиться с хозяином «Трех дроздов».

— Значит, мне придется и сегодня обойтись без твоей неоценимой помощи, — заключил старший брат.

— Ты собираешься поставить в известность остальных? — поинтересовался Ланс.

— Конечно.

— Кое-кто может не поверить.

— Это меня не касается. Я сообщу им, и пусть думают, что хотят.

Винсент внимательно осмотрел себя в зеркале.

— Ты очень импозантен. Очень, — заметил Ланс. — Не каждому, знаешь ли, дано так носить платье.

Брат подозрительно покосился на него.

— Ладно, ладно. Насчет слуги я распоряжусь, а вот в «Три дрозда» придется тебе идти самому.

— Договорились. От Леонарда вести есть?

— Пока ничего.

— Ясно.

Винсент направился к двери.

— Извини, Ланс, но мне пора. Обо всем, что узнаешь, сразу сообщай, а я буду наводить справки по своим каналам.

Ланс держал в руках широкую пеструю ленту, увешанную множеством орденов.

— Ты ничего не забыл, Винс?

Брат обернулся и крякнул от досады.

— Где ты его нашел?

Ланс ухмыльнулся.

— Если Его Величество соизволит подойти, я помогу ему облачиться.

С раннего детства библиотека была для Ланса особым местом во Дворце. Когда-то, давным-давно, она заворожила маленького принца, и стряхнуть сети ее притягательной магии он уже не смог. Гигантские, уходящие под потолок, книжные шкафы причудливо разбивали зал, превратив его в своеобразный лабиринт. В противоположную от входа стену были встроены несколько каминов, возле каждого из которых были в беспорядке расставлены множество удобных кресел и невысоких столиков. Специфический запах сотен тысяч томов вносил последний штришок в неповторимую атмосферу очарования этого места. Здесь всегда можно было уединиться, и никто не мог тебя потревожить. Нередко Ланс, рассчитывая лишь на минутку заглянуть сюда, задерживался на долгие часы, но ему никогда и в голову не приходило сожалеть о бесцельно потраченном времени.

По-разному относились к библиотеке его родные. Больше Ланса читал, наверное, только Филипп — главным образом приключенческие романы и заметки путешественников. Леонард, Винсент и Эдвин в детстве отдавали предпочтение военным приключениям. С возрастом Леон увлекся Магией и, соответственно, сменился репертуар выбираемых им книг. Винс и Эдвин сохранили свои детские увлечения и со временем значительно пополнили библиотеку профессиональными работами по военной проблематике. Чем интересовались Диана и Эмилия, Ланс не мог сказать, поскольку Эми всегда брала книги в свою комнату, а Диана стала проявлять склонность к чтению в более зрелом возрасте, когда переняла у Леонарда его увлеченность Искусством. Эмилия навсегда сохранила привычку читать у себя, и Ланс, возвращаясь с затянувшихся вечеринок, частенько видел свет в окнах ее спальни. Что интересовало детей герцога, Виктора и Фредерика, он также не знал.

Залы, выделенные под хранение книг, были давно переполнены, и последние лет двести библиотека расширялась за счет комнат Архивов, занимающих огромные подвальные помещения. Вытесняемые книгами, документы год за годом переносились в новые подземелья. Туда же уходила и вся переписка. Хотя многие бумаги регулярно, за давностью лет, уничтожались, либо растаскивались учеными, Архив рос, как на дрожжах. Еще в детстве Ланс неоднократно слышал от отца, раздраженного утерей какой-то нужной бумаги, грозные обещания наконец-то навести там порядок, но король, как и его многочисленные предшественники, так и не сумел здесь что-либо изменить. Любопытно, что Филипп даже выдвинул целую теорию, согласно которой неразбериха в Архивах и библиотеке не подлежит искоренению в принципе, так как наряду с нежилыми покоями, слухами о привидениях и ленивыми слугами уже давно стала одной из отличительных черт жизни Дворца. Никто ему особенно не возражал.

Вообще-то, говоря о неразберихе, в основном подразумевали именно библиотеку, в самом же Архиве редко случались пропажи. И никто не оспаривал, что основная заслуга в этом принадлежит Главному Архивариусу Королевства — Седрику Бергену. Неповторимой и единственной в своем роде личности.

Берген, работающий в Архиве еще с той поры, когда на троне сидел король Диор, их дед и отец Дарвина, кажется, мог без труда отыскать самую никчемную бумажку. При всем этом, по собственному желанию он прочитал только одну книгу, чем страшно и гордился. Проведя почти всю свою долгую жизнь среди океана книг, Берген умудрился едва достичь начальной стадии грамотности. Читал он с трудом, по несколько раз повторяя каждое слово, болезненно морщась и шевеля толстыми губами; еще хуже считал, но зато имел великолепную память. Самое заковыристое слово, попавшее в его нехитро устроенный, но добротный череп, навсегда оставалось внутри, и по первому требованию могло быть предъявлено вкупе с порядковым номером (зачастую семи- или восьмизначным), обычно соседствующим с этим словом на титульном листе документа. Архивариус к тому же был очень надежным человеком, так как никогда не утруждался вниканием в смысл прочитанного. Этот человек жил в мире значков, называемых буквами, и значков, называемых цифрами, сидел на месте, идеально ему подходящем, чем и был целиком доволен.

Вне своих профессиональных обязанностей архивариус был обычным стариком, с положенной мерой чудаковатости, граничащей с маразмом, но вполне безвредной и, наверное, нормальной для человека его лет. Он боялся сквозняков, колдунов, духов, почему-то кроликов и был большим охотником выпить. Последним он занимался не только на досуге. От него всегда несло дрянным дешевым вином, которое он предпочитал любым другим сортам.

Добывал это, специально для него покупаемое пойло, старый Берген очень своеобразно. Каждую ночь он, крадучись, пробирался в винный погреб. Там, горбясь за бочками, наполнял свой кувшин и с такими же предосторожностями крался назад, к себе в архив. Этим он до колик в животе веселил стражу, уже давно имевшую приказ беспрепятственно пропускать старика и позволять ему брать все, что угодно.

...Ланс пересек пустующий головной зал библиотеки и остановился перед деревянной дверью, сразу за которой находился узкий ход, уводящий вниз, в Архивы. Принц оказался в некотором затруднении. Если библиотека принадлежала исключительно королевской семье, то Архив уже был государственной собственностью, и там могли находиться посторонние люди. Он же не желал никаких встреч. С другой стороны, идти в Архив через центральный вход почти наверняка означало кого-нибудь встретить, а потому принц все же распахнул дверь.

По длинному и узкому коридору он вышел в один из подземных залов. Обежав глазами плотно заполненные документами полки, Ланс сразу же оставил намерение самостоятельно отыскать то, что ему нужно, и направился к приткнувшейся в углу в дальней части зала каморке Главного Архивариуса.

В ответ на его стук за дверью что-то с треском упало на пол, и он услышал сварливый окрик:

— Кого там еще демоны принесли?

— Берген, открой!

Ответа не последовало, и дверь приоткрылась совсем не скоро. В нос ударила вонь давно немытого тела и застарелый запах кислого вина. Вышедший на порог хозяин был сутул, невысок и одет в какие-то невообразимые лохмотья. Комната за его спиной была погружена во тьму, и лишь маленькая свечка на столе освещала небольшое пространство вокруг себя. Ланс старался даже не думать о том, что можно увидеть, осветив помещение нормально.

— Извини, что побеспокоил, старина, но мне крайне необходима твоя помощь.

— Помощь? — испуганно переспросил Берген.

Он казался застигнутым неожиданным визитом врасплох, и сейчас, беспокойно ерзая, пытался отжать нежданного гостя в коридор, одновременно другой рукой стараясь закрыть дверь. Принц, и без этого старавшийся не подходить слишком близко к старику, с готовностью отступил.

Оказавшись в коридоре, архивариус заметно расслабился.

— Мне нужно просмотреть кое-какие бумаги.

— Какие бумаги? — блуждая глазами по сторонам, спросил Берген.

Чтоб совсем успокоить его, Ланс повернулся спиной к двери и медленно пошел прочь.

— Меня интересуют события пятилетней давности. Сто второй год.

— Сто второй, сто второй, — нагоняя его, зашамкал старик и вдруг улыбнулся, обнажив ряд гнилых пеньков. — Это Второй Родосский поход.

Он выглядел по-настоящему счастливым.

— Я знаю, где это, я все покажу моему маленькому принцу. Родосский поход, с номера 163850 по номер 173851.

Ланс, задержав дыхание, посторонился, пропуская повелителя архивов вперед.

— Берген, — позвал он, — здесь есть еще кто-нибудь?

— Господин Первый Министр, — не оборачиваясь, ответил старик. — Он в двадцать седьмом зале.

— Я бы не хотел ни с кем встречаться.

Старик хихикнул.

— Конечно, конечно, Берген все понимает. Старый король тоже любил быть один.

— Отец часто бывал здесь?

— Да, старый Диор перед смертью много читал, — архивариус, казалось, совсем забыл о принце. — Он много, очень много сидел здесь в одиночестве и копался в старых бумагах. А потом он умер, и королем стал маленький Дарвин.

Несмотря на солидный возраст, Берген, бойко постукивая клюкой, быстро вел Ланса вперед. На спине его кафтана из большой прорехи торчал пук то ли ваты, то ли соломы. Архивариус каждые три месяца получал комплекты свежего белья и одежды, но никогда их не носил, и никто не знал, куда он все это девает. Равно как и свое огромное жалованье.

Ланс шел, прислушиваясь к стариковскому бормотанию.

— Молодой король поначалу сам никогда не навещал Бергена, все норовил послать за себя слуг, но потом, как и Диор, переменился. Ему тоже не нравилось, когда он встречал здесь посторонних. Берген знает, что и маленький Ланс не любит этого. И остальные дети молодого короля всегда просят Бергена, чтоб он провел их незаметно. Берген свое дело знает и...

— Остальные дети? — насторожился принц. — Когда они были здесь?

Старик, словно очнувшись, дернулся и обернулся:

— Кто здесь был?

— Кто из детей моло... тьфу, короля Дарвина был здесь? — терпеливо спросил Ланс.

— Из детей Дарвина? — взгляд архивариуса сделался пугливым. — Почему принц думает, что здесь были дети Дарвина?

Он пошел еще быстрее. Ланс без труда держался рядом.

— Берген, ты должен рассказать мне всю правду.

Старик промычал что-то нечленораздельное.

— Берген, я по глазам вижу, что ты что-то скрываешь, — обратился Ланс к спине архивариуса.

— По глазам? — переспросил тот и опасливо покосился назад.

Ланс тут же вспомнил про боязнь старика всего, что связано с колдовством.

— Мы, колдуны, способны видеть очень многое, — многозначительно добавил он.

Архивариус захлопал ртом и затравленно посмотрел на Ланса.

— Расскажи, кто и зачем приходил сюда, — мягко попросил тот.

— Но, Ваша Светлость, — захныкал архивариус, — я не должен этого делать, мне строго-настрого велено молчать.

— Но ведь ты не можешь отказать мне? — вкрадчиво поинтересовался принц.

Берген опустил глаза.

— Никто ничего не узнает... Кто здесь был после смерти Лоуна?

И старик сдался.

— В день похорон меня навестила принцесса Эмилия. Примерно через неделю после нее сюда пришел старый герцог Кардиган, а на следующий день появились его дети — Фредерик и Виктор. Потом долго никого не было, может быть, целый месяц, пока не появился принц Леонард со своей сестрой, маленькой злючкой Дианой, — старик хихикнул. — Когда эти двое уходили, то едва не столкнулись с принцем Эдвином. Но старый Берген знает свое дело. И... и все.

Ланс уловил его неуверенность:

— Тебя что-то смущает?

— Я... я не знаю, маленький принц.

— Кто-то еще приходил? Может быть, Филипп?

Берген выглядел растерянным.

— Я вправду не знаю. Филипп, сын Харлы, не обращался ко мне, но...

— Но ты видел его здесь, — подсказал Ланс.

— Наверное, видел, — покорно согласился архивариус.

— Ты сомневаешься? Я не понимаю тебя.

— Я не знаю, я думал, что это он, но когда пришел, там уже никого не было.

— Получается, тебе показалось, — не отставал Ланс.

— Нет, не показалось! — неожиданно запальчиво воскликнул старик. — Он перепутал все бумаги, и мне пришлось там долго все убирать.

Ланс задумался.

— А ты не помнишь, чем именно интересовался каждый из них?

— Почему не помню? — оскорбился старик. — Берген свое дело знает.

Ланс шумно вздохнул.

— Ну и чем же?

— Принцесса Эмилия справлялась о втором Родосском походе. Герцог Кардиган, — он запнулся и посмотрел на Ланса, — тоже. И Виктор... и Эдвин. — Берген совсем растерялся. — Честное слово, Ваша Светлость, я не лгу!

— Верю, верю, — успокоил его Ланс. — А Фредерик?

— Фредерик?

— Фредерик тоже... нет, вру. Фредерик хотел узнать что-то насчет религии.

— Религии? — удивился Ланс. — Какой религии?

— Не помню, Ваша Светлость, — Берген виновато развел руками.

— Ну а Филипп, он-то зачем приходил?

— Откуда я знаю. — Берген внезапно вновь стал раздражительным. — Он мне весь зал перевернул вверх дном.

— Надо думать, ты нигде не отметил их визиты?

— Как я мог? — с ужасом выдохнул архивариус. — Мне ведь запретили.

— Конечно, — Ланс кивнул, — ты правильно сделал.

Свеча в руках Бергена почти догорела, и им пришлось задержаться, зажигая новую.

— Нам сюда, — сказал, наконец, архивариус.

На взгляд принца, этот зал ничем не отличался от множества виденных им ранее — те же бесконечные ряды полок вдоль стен, те же груды бумаг на них, тот же тяжелый воздух. И лежащая на всем печать ветхости.

— Зал, номер шестнадцать, — не без торжественности объявил Берген.

— Второй Родосский поход, — подсказал Ланс.

— Да, да, конечно, — засуетился старик и подвел его к стене, с пола до потолка закрытой плотными пачками документов. — Это здесь.

— Здесь? — растерянно переспросил Ланс.

Ему вдруг представился Филипп, пытающийся самостоятельно разобраться в этих кипах. «Интересно, удалось ему отыскать то, что нужно? Как-нибудь обязательно спрошу», — пообещал себе принц.

— Знаешь, Берген, кажется, без твоей помощи мне ни за что не обойтись.

Старик польщенно заулыбался.

— Всегда готов помочь моему маленькому принцу. Берген свое дело знает.

— Но учти, это надолго. Ты уверен, что не потребуешься где-нибудь в другом месте?

— Мой маленький принц может не беспокоиться, мои слуги иногда способны обходиться и без старого Бергена. Говорите, что нужно, и я найду вам это.

И с ним все действительно оказалось просто.

...Ланс устало откинулся на жесткую спинку и потер воспаленные глаза. Весь стол и пол вокруг него были завалены документами, большая, вправленная в плафон свеча оплыла почти до основания, и толстая корка застывшего парафина покрывала стол и ближайшие листы. Он был в комнате один, но, судя по слабым звукам, издаваемым стеклянной посудой, неясным шорохам и установившемуся повсюду густому винному духу, повелитель Архивов находился где-то поблизости.

Поиски не оказались напрасными, хотя принц и не был уверен, что их результаты оправдывают затраченные усилия. Несмотря на отсутствие немалого числа бумаг, Ланс обнаружил несколько документов, показавшихся ему достойными особого изучения. Один из них отыскался в тощем личном деле Рубина. Это было словесное описание внешности виночерпия, и одна деталь в нем просто ошеломила принца. Оказывается на груди старика, с левой стороны, находилась татуировка, изображающая змея, вцепившегося в собственный хвост. Рубин был воином клана Дже-ту! Следующим его шагом стала лихорадочная попытка отыскать любую информацию о клане убийц, но здесь его ждало самое сильное разочарование. Кто-то уже успел здесь тщательно покопаться и изъять почти все данные о Дже-ту. Ланс не стал попусту тормошить архивариуса и занялся дальнейшими поисками, но ничего более интересного так и не нашел. Его внимание привлек лишь список трофеев, взятых одним из полков Виктора, в котором он среди прочих вещей обнаружил ящик вина «Принцесса Изиль». Подумав, он оставил список у себя. И это было все.

Вертя в руках несколько пожелтевших листков, принц устало размышлял о своем невезении, как вдруг его посетила интересная мысль. Он еще раз, более внимательно изучил описание внешности Рубина и вскочил из-за стола.

— Берген!

За стеной завозились, и на пороге возник архивариус. Старику было совсем худо, он обессилено вцепился в косяк двери и безуспешно пытался сфокусировать взгляд. С его появлением винный дух настолько сгустился, что принцу показалось, будто он чудесным образом перенесся в кабак. Что-либо втолковать архивариусу сейчас было невозможно. Усмехаясь, Ланс подошел к старику, ухватил того за шиворот и, едва ли не по воздуху перенес и усадил за стол. Оказавшись в сидячем положении, Берген что-то пробубнил, обессилено ткнулся головой в ворох бумаг и тут же захрапел. Заменив ему свечу, Ланс покинул комнату.

Еще спустя два часа, уже в полной темноте, в наглухо зашторенной черной карете он проезжал мимо ветхих пригородных лачуг. На скамье напротив устроился полусонный Рон. Правой рукой солдат придерживал прислоненный к стенке, погромыхивающий на ухабах объемистый мешок. Правил каретой Фолк. Выехав за город, солдат уверенно подвел черный экипаж к высокому, увитому плющом забору, и осадил лошадей. Рон приоткрыл дверцу и, высунув наружу голову, прохрипел в темноту:

— Что там, приехали?

— Где-то здесь. Не мешай, — донесся недовольный ответ приятеля, и карета вновь тронулась. Следующие полчаса они медленно тянулись вдоль мрачного забора, пока, наконец, окончательно не остановились. Принц и Рон вылезли наружу. Ланс осмотрелся. Тянущийся вдоль забора тракт был пустынен в обоих направлениях. Захлопнув дверцу, Рон устроил на плече мешок и подошел к принцу.

— Чего он там возится? — недовольно буркнул солдат.

— Имей терпение, — осадил его Ланс, и в этот момент затрещали кусты у забора.

— Нашел, — раздался в темноте громкий шепот Фолка, и из кустов показалась его голова. — Сюда, Ваша Светлость.

Сквозь заросли они продрались к узкому лазу, и по одному протиснулись на ту сторону. Рон молча вытащил из мешка факел и умело запалил его.

— Ты уверен, что никто не прибежит на огонек? — поинтересовался Ланс.

Солдат криво усмехнулся.

— Этой ночью сторожа будут смотреть в другую сторону, а остальные не должны беспокоить Его Светлость. Честные люди в этот час по таким местам на шатаются, а с нечестными мы управимся.

Проухал филин, и они молча послушали его.

— Ты выяснил, где искать? — спросил Ланс.

— Так точно, Ваша Светлость, участок «одиннадцать — тридцать три», безымянное захоронение номер сто сорок шесть. Это должно быть недалеко.

На нужную могилу они вышли легко. Небольшой запущенный холмик почти сливался с землей, и только ржавая табличка указывала на то, что здесь покоятся человеческие останки.

Рон опустил мешок на землю и принялся его развязывать, а Фолк выдернул из земли указатель. На лунный диск наползла тяжелая туча, и тьма вокруг сгустилась. Ланс отобрал у Рона факел и воткнул его сбоку в землю.

— У нас не слишком много времени. Начинайте, — приказал он.

— Сделаем, Ваша Светлость, не впервой, — оскалился Фолк.

Совсем рядом, где-то у одной из ближайших могил, взвыл пес. Солдаты вздрогнули от бьющего по нервам воя, Фолк выпустил из рук лопату и, выругавшись, запустил крупный ком земли, ориентируясь по звуку. Вой перешел в короткий визг, после чего они услышали удаляющийся треск кустов.

— Отличный бросок, — похвалил Рон.

— Время, парни, время, — подстегнул Ланс и уселся на ближайший могильный холмик.

...Извлеченный из земли, наспех сколоченный из плохо подогнанных досок гроб лежал перед ними.

— Открой, — коротко приказал Ланс Фолку.

Тот вогнал лопату под крышку и, не особо налегая, нажал. С треском крышка вместе с куском вырванной из гроба трухлявой древесины сползла в сторону. В ноздри ударил сильный запах разложения.

Прежде чем захоронить, с трупа сняли всю добротную, хотя и значительно поврежденную одежду и обрядили его в рваные обноски. От красивых восточных черт лица ничего не осталось; череп был наполовину оголен, другую половину покрывали тысячи мелких слизняков. Они же покрывали босые ноги и открытые кисти рук.

— Убери с груди это тряпье, — приказал Ланселот.

Просунув за воротник острие мотыги, Фолк резко дернул вниз. Тело на мгновение привстало и с глухим стуком опрокинулось назад. Откуда-то из-под него выскользнула небольшая тень и, перемахнув через стенку гроба, юркнула в кусты.

— Крысы, — прошептал Фолк. — Бедный парень. Не хотелось бы оказаться на его месте, а, Рон?

В ответ приятель лишь мрачно сверкнул на него глазами.

Ткань разорвалась легко, обнажив довольно сносно сохранившиеся под ней грудь и торс. Страшный рубленый разрез зашили кривым широким швом, из которого торчали черные лохмотья кожи и мяса. А вся правая часть груди была настолько обезображена, что увидеть на ней следы татуировки было невозможно. Ланс поднес факел ближе и понял, что сделано это специально. Кто-то побывал здесь намного раньше его — раскапывая могилу, солдаты ничего не заметили.

— Опоздали, — вслух заметил принц. — Что ж, зарывайте.

Фолк, поддев носком сапога крышку, вернул ее на место и затем пинком ноги столкнул гроб обратно в могилу. Тот упал дном вверх.

— Не знаю, кем этот парень был, но воняет от него гадостно, — заметил Рон, бросая в яму первую лопату земли.

Пока солдаты забрасывали могилу, Ланс усиленно размышлял. Досада от того, что его снова опередили, улетучилась. То, как топорно кто-то все здесь проделал, не хуже любых прямых доказательств указывало на связь погребенного человека с Дже-ту. Непонятно было одно: почему этот, по-видимому, нанятый герцогом, убийца, там, в Храме, метнул нож в Виктора? Верить в то, что дядя хотел убить собственного сына, Лансу не хотелось и, в конце концов, он решил пока отложить разгадку этой тайны. В целом же, картина начала проясняться, и ему не терпелось обговорить все с Винсентом. Но они управились довольно быстро, и оставалось время для нанесения еще одного визита. После недолгой внутренней борьбы Ланс принял решение.

— Быстрее, парни, — поторопил он солдат, расхаживая взад-вперед от возбуждения, — у нас с вами есть еще одно небольшое дельце.

Лопаты замелькали быстрей.

Еще через полчаса черная карета въехала в Нижний город. У одного из крайних домов, прислонившись к стене, за ее приближением наблюдал человек. Поравнявшись с ним, карета остановилась, и на брусчатку выпрыгнули трое закутанных в черные плащи мужчин. Двое из них отошли в сторону, в то время как третий и ожидавший человек обменялись короткими фразами. Из рук в руки перешли деньги, и вскоре троица растворилась в городских переулках, а карета, управляемая новым возницей, отправилась в противоположную сторону.

Они прошли несколько кварталов, прежде чем Ланс встревожился. Понять причину тревоги не составило труда — за ними кто-то наблюдал.

— Что это за человек, у которого вы взяли карету? — негромко поинтересовался он у Рона.

— Его зовут Бене. Брат Бене, что-то вроде короля в этих кварталах.

— Ему можно доверять?

Оба солдата одновременно улыбнулись.

— В этих местах никому нельзя доверять, Ваша Светлость, — ответил Рон, — но мы нередко пользовались его услугами и неплохо платили. С его стороны было бы неразумно терять таких клиентов.

— Что ж, — философски заметил Ланс, — значит, за нами следят не его бандиты ...Не дергайтесь, — быстро добавил он, заметив обеспокоенность спутников. — Они могут напасть на нас? Сколько у него всего людей?

Голос Рона был ровным и спокойным:

— У него в банде около трех десятков подонков. В основном, приблудный сброд. Нам нечего опасаться, Ваша Светлость.

— Значит, ты думаешь, они могут напасть.

— Наверное, раз следят, — солдат пожал плечами. — Нас всего трое, поэтому их будет не больше десятка. Люди в этом районе беспрекословно подчиняются Бене, он привык к этому и вряд ли рассчитывает на серьезное сопротивление.

Ланс уже собрался было вызвать Древо, как вдруг резко передумал. Принца охватило странное неодолимое желание схватиться с кем-нибудь, желательно даже с несколькими противниками. Пустынные ли улочки, ночь и верные спутники спровоцировали его, либо бесконечные загадки, свалившиеся на его голову в последнее время и превратившие его жизнь в однообразное, заполненное борьбой за жизнь существование, он не мог сказать. Зато сейчас он почти желал, чтоб крадущиеся позади неизвестные напали. Чувство опасности пьянило, в отличие от беспросветных тревог последнего времени. Он мгновенно сосредоточился, ладонь его рефлекторно дернулась и в тот же миг ощутила ребристую рукоять Тераль — Клинка Гнева.

Секрет этого фокуса, являющегося одной из величайших тайн их семьи, он, как и его братья и сестры, постиг в день совершеннолетия. Он не понимал природы Тераль, но чувствовал в клинке Силу, родственную Силе Древа, хоть и лишенную могущества и изощренности последней. Это знание он мог передать своему наследнику, как могли это сделать и остальные обладатели Клинков в их семье, но он не мог объяснить его или открыть кому-либо постороннему, в ком не течет кровь его отца, его деда и многих поколений предков, вплоть до основоположника Династии, воинственного легендарного короля Зора.

На ощупь Тераль, казалось, был выполнен из металла, но мог менять форму по желанию своего обладателя. Согласно семейным преданиям, Клинок может существовать лишь до тех пор, пока жив носящий его. И еще не было случая, чтоб был поврежден Истинный Клинок. Люди рождались и умирали, сменялись поколения, и вместе с ними приходили и уходили Клинки. Откуда приходили и куда уходили, никто не знал. Каждый раз, ухватив эту рукоять, Ланс чувствовал, как его ладонь полностью сливается с оружием и последнее становится продолжением его самого, а частичка его души вселяется в Тераль. И наоборот, токи энергии, то слабые, то заставляющие вздрагивать все тело подсказывали, что этот процесс взаимный. Принц был исключительно сильным фехтовальщиком, владел самым разнообразным оружием, и все же, некоторые вещи он мог делать только с Истинным Клинком в руке.

Тераль — смертоносная и богоподобная; Тераль — Клинок Гнева. Он не знал, почему отец так назвал ее, но знал, что судьба любого обладателя подобного меча тесно и необъяснимо переплетена с оружием, и это взаимное влияние неодолимо и накладывает на владельца отпечаток на всю жизнь. Принц не считал себя человеком, склонным к самосозерцанию, и не часто, как ему казалось, задумывался над этим, но эта неизведанная сторона его сущности интриговала, манила, пугала.

Ланс рассмеялся под удивленными взглядами спутников.

— Говоришь, их не более десятка? — весело спросил он. — И когда это может произойти?

Солдаты завороженно смотрели на невесть откуда появившееся в его руке оружие, и ответ прозвучал лишь после значительней паузы.

— Наверное, уже скоро, — предположил Фолк, — если это имеет какое-то значение для Вашей Светлости.

В голосе солдата звучали почтение и легкий испуг. Помолчав немного, Фолк добавил:

— Если они нападут, я бы просил Вашего разрешения поговорить с крысой Бене, прежде чем прирежу его.

— Делай с ним что хочешь.

В полном молчании они прошли несколько улочек, и вскоре до Ланса донесся шум моря. Он свернул направо и повел спутников вдоль набережной. Теперь плеск волн и крики чаек стали их постоянными спутниками. Зарево со стороны порта слегка осветило небо. В одном месте дома, точнее лачуги, теснившиеся справа от них плотными рядами, расступились, и они увидели море и растянувшуюся вдоль побережья часть порта. Порт был залит желто-красным светом многочисленных костров. Сотни красных и зеленых огней на бортах судов делали картину еще более колоритной. Корабли стояли плотными шеренгами вдоль причалов, вознося в ночное небо густые переплетения мачт. До них доносились неясные крики людей. Потом пустырь между домами закончился, и серый ряд трущоб скрыл ночное видение. Ланс свернул к центру города. Боковым зрением он уловил несколько промелькнувших позади теней.

Преследователи держались всего в нескольких десятках метров позади них, и принцу подумалось, что прозвище «крысы» как нельзя лучше им подходит. Руки Фолка и Рона лежали на рукоятях мечей — в ситуации солдаты ориентировались не хуже его.

Впереди мелькнули еще несколько темных фигур, и Ланс остановился.

— Ну, наконец-то они решились, — заметил он и насмешливо отсалютовал клинком. — Что ж, посмотрим, насколько они страшны!

Принц отошел к ближайшему дому, оставив его за спиной, как прикрытие, а солдаты, спина к спине, замерли посреди улочки. И в этот момент, поняв, что засада обнаружена, их преследователи напали.

Как и предсказывал Рон, их оказалось всего десятеро. Десять ожесточенных, вооруженных разнообразно, но весьма солидно, оборванцев быстро одолели часть улицы, отделявшую их от мнимых жертв, и беззвучно напали. Они явно не собирались вступать ни в какие переговоры, они привыкли только убивать, оставляя после себя ограбленные, раздетые донага мертвые тела. В спящем переулке зазвенела сталь, хрипло закричал первый зарезанный.

— Бене возьмите живым! — крикнул Ланс и убил второго бандита.

Эти люди, как оказалось, кроме непохвального энтузиазма не отличались ни дисциплиной, ни особыми навыками владения оружием. Навалившись всем скопом, они скорее мешали друг другу, чем помогали, и из четверки напавших на него Ланс без труда уложил несколькими, не особо быстрыми, выпадами троих. Последний бандит, ослепленный яростью и не заметивший гибели товарищей, продолжал наскакивать на принца, со свистом размахивая здоровенной саблей и громко пыхтя. Уворачиваясь и отбивая нечастые точные удары, Ланс осмотрелся.

Из шестерки бандитов, напавшей на солдат, на ногах осталось только двое. Наемники отступили друг от друга и, вяло фехтуя, теснили своих врагов. Улучив момент, Фолк отбил очередной неумелый удар и наполовину всадил меч в живот своего врага. Ланс отметил на его лице легкое удивление. Почти одновременно с товарищем убил, своего противника и Рон.

Последнего бандита Ланс решил взять живьем, и отбив очередной удар, коротко ткнул клинком в его сторону в надежде, что тот начнет пятиться. Он проделал все, как ему показалось, достаточно медленно, но и этого хватило, чтоб достать врага. Тот не сумел отклониться, и меч вошел в горло.

Бандит всхлипнул, глаза его выкатились. По камням мостовой запрыгала оброненная сабля. Принц обескуражено уставился на свой меч.

— Будь я проклят, если понимаю, на что эти парни рассчитывали, — подходя, выругался Рон. — С Вами все в порядке, Ваша Светлость?

— Конечно, у меня все в порядке, — раздраженно отозвался Ланс. — Вы всех убили?

Рон и подошедший Фолк беспокойно замялись.

— Вы ведь приказали оставить в живых только Бене.

Ланс с досадой вспомнил, что совсем упустил это из вида и кивнул на лежащие трупы:

— Посмотрите, он есть среди них?

Фолк отошел и, присев на корточки, осмотрел тела.

— Его нет здесь, — сообщил он облегченно.

— Когда вы сможете навестить его? — спросил Ланс.

— Как только освободимся, Ваша Светлость. Чего тянуть-то? — рассудительно ответил солдат.

— Я хочу знать, зачем он это сделал.

— Будет исполнено, Ваша Светлость.

Принц озабоченно оглядел небо на востоке.

— Вот и хорошо, будем считать случившееся небольшим недоразумением. А теперь поспешим.

...Он остановился перед темным особняком и повернулся к спутникам:

— Вы знаете, что это за место?

— «Три дрозда», кто ж его не знает, — ухмыльнулся Рон.

— И знакомы с хозяином?

— Со старым Ларсеном? — переспросил солдат. — Знакомы, Ваша Светлость, еще как знакомы.

Он неприятно осклабился.

— Это плохо, — заключил принц. — Я не хочу, чтоб он вас узнал. Закройте лица и держитесь позади. И будьте готовы ко всему.

В дом они проникли через расположенное на уровне земли, выходящее на грязные задворки подвальное оконце. Они поднялись на второй этаж и прошли по коридору мимо задних комнат. В этот предрассветный час в заведении стояла полная тишина, посетители и ночная смена разошлись по домам, и только несколько сонных охранников и моющих полы старух встретились им на пути. Но к кабинету хозяина они добрались незамеченными.

Ланс толкнул дверь и первым быстро вошел внутрь. Хозяин сидел за большим письменным столом и при свечах изучал какие-то бумаги. Окна кабинета были наглухо зашторены.

— Какого — взвился, было, он и осекся.

Рон и Фолк замерли у входа, а Ланс приблизился к столу.

— Доброе утро, Ларсен, — поздоровался принц.

Тот встал и поклонился.

— Доброе утро, Ваша Светлость. Простите, не ожидал Вашего появления.

Ланс успокаивающе кивнул и сел.

— У меня есть к вам несколько вопросов... Да вы садитесь.

Хозяин кабинета молча повиновался.

— Рад служить Его Светлости.

— Тогда наша беседа не займет много времени.

Хозяин промолчал, настороженно ожидая.

— Если вы помните, как-то весной я и принц Винсент посетили вас.

Ларсен кивнул.

— Позже к нам присоединился виконт Морант.

Ланс сделал паузу и вынудил хозяина еще раз кивнуть.

— Это было в ту ночь, когда убили генерала Туура, — как ни в чем ни бывало, продолжил принц и получил в ответ очередной кивок.

— И виконта Моранта, — добавил он тогда.

— Я помню Ваш приход, Ваша Светлость, — наконец заговорил Ларсен.

Все это время принц внимательно следил за собеседником, но лицо последнего сохраняло полную бесстрастность. Кажется, разговорить его будет куда труднее, чем он ожидал.

— Тем более что в тот день много чего случилось.

Хозяин «Трех дроздов» даже слегка подался вперед.

— И мне известно, что некоторые события той ночи не прошли мимо вашего внимания.

— Ваша Светлость, если б я что-то знал о гибели этих господ, я бы тут же сообщил властям. Это мой долг.

Ланс улыбнулся.

— Забавен ход ваших мыслей. Ведь пока никто не утверждал, что вам известно что-то об этом.

Маска невозмутимости на лице бывшего капитана впервые дала трещину — он нервно облизнул губы.

— Но ведь это вытекало из контекста беседы, Ваша Светлость.

— Допустим, тем более я, и в самом деле, хотел потолковать об этом.

— Поверьте, Ваша Светлость... — начал Ларсен, но Ланс жестом остановил его.

— Знаю, знаю, вы ничто не видели... Но только вот что, Ларсен: прежде чем продолжить, я бы хотел, чтоб вы хорошо обдумали положение и, уверяю, вы здорово выиграете в моих глазах, если сами, без понуканий, все расскажете.

Легкое замешательство собеседника было таким же коротким, как и его ответ:

— Поверьте, Ваша Светлость, я ничего не знаю.

— Незадолго до своей смерти, — без вступления начал Ланс, — герцог Кардиган сообщил мне ряд фактов, узнать которые мог только от вас.

— Его Высочество действительно были здесь в тот день, когда нашли труп виконта... и генерала, но мне нечего было ему рассказать, кроме того, что накануне вы втроем ужинали у меня.

Ланс подался вперед и поймал взгляд собеседника.

— Но почему, Ларсен, почему вы лжете? Ведь герцог давно мертв, и вам нечего бояться. Мне все равно, что вы ему наговорили, но эти сведения могут послужить ниточкой, потянув за которую, мы сможем распутать трагический клубок куда более важных событий.

— Мне нечего добавить, Ваша Светлость. Простите, что ничем не могу помочь.

«Можешь, еще как можешь» — зло подумал Ланс и буквально выкрикнул в лицо собеседнику:

— Что вам известно об обстоятельствах убийства Моранта?

Тот вздрогнул.

— Отвечайте же! — продолжал давить Ланс. — Вы видели убийцу? Кто он?

Лицо Ларсена покрылось легкой испариной, но еще до того, как он начал говорить, принц понял, что собеседник соврет.

— Не сметь лгать! — рявкнул он. — Кто убил виконта? КТО? ОТВЕЧАЙ!

На хозяина было жалко смотреть. Он неловко сидел на самом краешке кресла, хватая ртом воздух и, казалось, был готов залезть под стол. Ланс щелкнул пальцами, подзывая солдат.

— Ко мне... Ларсен, кого ты видел? Убийцу?

— Нет... да, — выдавил хозяин.

— Кто он? Кто?

Бывший капитан с ужасом следил за приближающимися к нему плечистыми фигурами в черном.

— Кто?

— Принц... Винсент... Ваш брат.

Старик безвольно уронил голову. Ланс знаком велел солдатам отойти, налил из глиняного графина вина, и поставил бокал перед стариком.

— Пейте.

Тот послушно осушил его.

— Вы убьете меня?

— С чего вы взяли?

Ларсен несмело поднял глаза.

— Но ведь я знаю... — он запнулся.

Ланс тяжело вздохнул.

— Со стороны, конечно, выглядит не очень здорово, когда член королевской семьи по ночам убивает своих подданных, но, поверьте, брат сделал это не ради удовольствия. Вам, разумеется, ничего с нашей стороны не угрожает, но я хотел бы попросить вас сохранить все это в тайне. Хотя, повторяю, вы вольны поступить, как считаете нужным.

Затравленное выражение на лице Ларсена сменилось изумлением и надеждой.

— Ваша Светлость, я никогда ни за что не выдам Вас!

Принц мягко улыбнулся:

— Верю и очень вам благодарен за это. Герцог угрожал вам смертью?

Ларсен истово закивал:

— Да, да, Ваша Светлость, и даже хуже чем смертью.

— Теперь он мертв, и бояться нечего.

— Но остались его дети, — в глазах хозяина снова промелькнул испуг.

— То, что вам известно, не имеет никакого отношения к убийству герцога, — заверил Ланселот. — Вас насторожила кровь на рукаве?

Хозяин молча кивнул. «Наблюдательный, сукин сын!» — выругался принц про себя.

— Вы шпионите за всеми, кто к вам приходит, или этой чести удостаиваются лишь избранные?

Ларсен вновь сделался темнее ночи.

— Почему вы следили за нами?

— Мне... мне показалось необычным... все, — пробубнил старик и потупился.

— Ох, Ларсен, — вздохнул принц и осуждающе покачал головой, — когда-нибудь ваше любопытство будет стоить вам жизни, и, похоже, случится это скоро. Ну, зачем вам нужно было это делать? У вас отличное доходное место, мы закрываем глаза на некоторые излишества с вашей стороны и даже поручаем вам задания, которые не поручаем другим, что говорит об определенном доверии. И что же в ответ? Вы шпионите, доносите, двурушничаете.

— Но, что мне остается делать, если меня со всех сторон... — пискнул Ларсен, но Ланс не дал ему договорить:

— Зачем вы влезаете в игры, правил которых не понимаете? Ведь должно же у вас быть хоть какое-то чувство самосохранения!

Хозяин «Трех дроздов» подавленно молчал.

— Вам известно, что герцог хотел предпринять?

— Нет, Ваша Светлость, он только приказал держать язык за зубами и докладывать ему обо всем, что узнаю и в дальнейшем.

— Он приходил один?

— Один, Ваша Светлость.

— Как давно вы на него работаете?

— Уже более двух лет.

— То есть, начали еще при жизни короля? — удивился Ланс. — Вы хоть понимаете, чем это могло закончиться для вас? Что вас заставляло делать это?

— Он угрожал, — мрачно проговорил Ларсен, — но даже не это пугало меня. Он пообещал, что убьет мою Ронду, мою внучку.

«Что ж, выходит, дядя сэкономил на подкупе. Впрочем, он всегда был прижимист».

— Допустим. Герцог не объяснял, почему именно к тебе пришел справляться о нас?

— Нет, Ваша Светлость, он просто заявил, что знает о вашем посещении. Я не смог ему соврать.

— А заодно выложил и остальное.

Ларсен вскинул испуганные глаза:

— Я думал скрыть это, но он был настоящим демоном, Ваша Светлость. От него ничего нельзя было утаить. Он только смотрел на меня своими страшными глазами, и я уже не мог себя сдерживать.

Старику опять стало страшно, он мелко затрясся, но теперь принц не стал его успокаивать и просто ждал.

— Хорошо, Ларсен, никто не узнает о твоем предательстве, но за это ты должен кое-что для меня сделать. Я не собираюсь заставлять тебя исполнить что-то невозможное, или угрожать, но ты должен понять, что мне совсем не хочется, чтоб ты продолжал обделывать свои делишки за моей спиной.

— Но ведь я же не по своей воле, Ваша Светлость, меня вынудили, — вставил Ларсен.

— Пусть так, но кто может гарантировать, что история не повторится?

Они помолчали, потом Ланс снова заговорил:

— Ты должен понимать, что после всего случившегося уже никогда не сможешь отойти в сторону и, рано или поздно, но тебя непременно поставят перед выбором: либо служба, либо смерть.

Собеседник обреченно кивнул.

— Я делаю это прямо сейчас, но при этом, учти, о смерти вообще нет речи. Мне не нужен раб, мне нужен просто верный человек. В обмен тебе предлагается хорошее отношение и покровительство на самом высоком уровне. Можешь отказаться, и я тотчас уйду, но следом придут другие и другими будут их условия. Вряд ли лучшими.

— Я понимаю, я готов служить, Ваша Светлость, — одними губами прошептал хозяин «Трех дроздов».

Спустя несколько минут троица нежданных гостей покинула ресторан, и Ларсен остался один в своем кабинете. Он сидел, в полном отчаянии обхватив руками голову, и даже не замечал оставленный на столе кошель, набитый золотыми монетами. Далеко, за морем показался край солнечного диска, но соседние дома все еще закрывали его. Впрочем, окна кабинета оставались плотно зашторенными.

В огромном неосвещенном Зале они были одни. Сквозь оконные витражи можно было видеть лоскуты затянутого низкими тучами ночного неба. Далеко-далеко над морем бесновалась гроза, но раскаты грома до них не доходили, и только огненные сполохи молний на короткий миг освещали неживым светом Зал и братьев, чтоб тут же вновь погрузить его во тьму.

Впрочем, ни Винсент, ни Ланс не нуждались в каком-либо освещении. Ланс в расслабленной позе полулежал на Троне, а его брат устроился в придвинутом вплотную к подножию кресле. Они беседовали уже несколько часов, до этого у обоих за плечами был насыщенный событиями день, и будь в помещении сторонний наблюдатель, он бы без труда отметил следы усталости на их лицах. Не ускользнуло бы от его внимания и то, что расположившемуся на жестком пьедестале Лансу неудобно, и время от времени он ерзает и меняет позу. И он совсем бы не удивился тому, что это заметил и старший принц.

— Интересно, сколько ты сможешь высидеть в этом чертовом кресле? — глядя на брата снизу вверх, не без ехидства обронил Винсент.

— Сколько угодно. Кровь — великое дело!

— О-о.

— А ты неплохо осведомлен о недостатках этого сидения, — Ланс постучал по резному подлокотнику. — Признавайся, наверняка уже и сам не раз примеривался?

— У меня, во всяком случае, хватило стыда на то, чтоб делать это в полном одиночестве.

— Хо-хо, ну и каков результат?

Винсент задумчиво посмотрел на брата.

— Отец когда-то давным-давно рассказывал, что этот Трон вырезал один полусумасшедший колдун более пятисот лет назад.

— Ничего не слышал об этом.

Старший брат пожал плечами:

— Не знаю. Я тогда был ребенком и, может быть, чего-то не понял.

Вспышка молнии на мгновение окрасила Тронный Зал в мертвенно-голубой цвет. Лицо брата показалось Лансу голым, туго обтянутым кожей, и он от неожиданности вздрогнул. Винсент заметил это и ухмыльнулся:

— Ты чего глазами сверкаешь?

— Все в порядке, — смущенно буркнул Ланс.

— Это ж надо, какие нервные все стали, — нейтральным тоном заметил старший брат.

— Хорошо хоть ты держишься.

— Сам удивляюсь, как мне это удается, особенно после всех этих ужасов, которыми ты взял за правило пугать меня по ночам в последнее время.

— Ага, — удовлетворенно проговорил Ланс, — все-таки и тебя проняло.

— Да разве тут устоишь?

— Надеюсь, способность рассуждать ты все же не утратил.

— С этим полный порядок.

Снаружи, на фоне черного смутного силуэта внешней стены, вспыхнул огонек и медленно двинулся вправо. «Вечерний обход» — догадался Ланселот и присмотрелся. Начальник караула и двое патрулей, пряча лица в воротники, медленно шли по стене. Бешеные порывы ветра играли с пламенем факела, плащи солдат рвало с плеч. Все трое были похожи на ползущих по стене и беспорядочно размахивающих крыльями огромных ночных бабочек.

— Осень, братец. Это все осень, — негромко произнес Винсент.

— Отец умер осенью. Иногда мне кажется, что в тот момент время остановилось. Второй год подряд все та же осень, будь она проклята!

— Надо перетерпеть, брат. Все проходит, даже сезон дождей.

Ланс вздохнул:

— Наверное, ты прав. Боюсь только, как бы он не прошел вместе с нами.

Винсент слабо пошевелился.

— Это вряд ли. Мы на редкость живучее племя. Неужели ты этого еще не понял?

— Начинаю догадываться. Вот только даже толстокожесть не всегда спасает. Когда-нибудь она сыграет с нами злую шутку.

— Ты отнюдь не толстокож, насколько я тебя знаю. Да и я, смею надеяться, тоже.

— Может и так, но ведь мы не одни.

— Нет, нет, брат, ты не прав. Мы часто ведем себя как дикие звери, но все же... Просто таково наше время. И место.

— Ты сам-то веришь в это?

— Я это знаю. Ведь и мы с тобой только тем и занимаемся в последнее время, что лжем и убиваем. Да что там «в последнее время»! Мы делаем это едва ли не с детства. А за эти дни, что я провел во Дворце, я так изоврался, что уже сам себе опротивел.

— Вполне обычное дело для нас, — вставил Ланс.

— Но ведь ты не гордишься этим.

— Да какая уж тут гордость, — досадливо поморщился младший принц. — Хотя, по правде говоря, с каждым годом меня это трогает все меньше.

— Это ничего не меняет. Муки совести могут терзать и святых и подлецов. Тут все дело в умении бороться с ними.

— И ты надеешься, что то же самое происходит и с остальными?

— Не надеюсь, а знаю. По-другому и быть не может, ведь у нас в жилах течет одна кровь. А значит, и у них случаются такие бесконечные осенние вечера.

— Ночи, — подсказал Ланс.

Они посмотрели друг другу в глаза и одновременно улыбнулись.

— Ночи, — согласился Винсент, — которые всегда проходят, но никогда не проходят бесследно.

— Есть, брат, такая старая поговорка — в семье не без урода, — вздохнув, заметил Ланс.

— В нашей-то, точно, теперь это совершенно ясно. Но разве не его мы ищем?

Очередная вспышка молнии разорвала низкие облака, и следом прогремел гром. Чуть слышно где-то звякнуло стекло, и в тот же миг по окнам часто забарабанил дождь.

— Добралась и сюда, — прокомментировал Винсент.

— Винс, я давно уже хотел спросить тебя...

— Да?

— Помнишь, ты и Эдвин сумели связаться со мной во сне?

— Конечно.

— Но ведь это совсем не простое дело, а ни ты, ни Эдвин никогда не были особо сильны в магии.

— Никто и не говорил, что это было легко сделать, и потом, что значит «не особо»? Основы этого дела мы все изучали.

— А как вы это сделали?

— Эдвин где-то вычитал рецепт и предложил мне поучаствовать. Что именно входило в снадобье, я точно не помню. Если тебе интересно, я могу спросить у него.

— Я и сам могу, не в этом дело. Меня просто удивляет, что у вас это получились.

— Почему? Мы все делали строго по канонам и выполнили основное условие — нас было двое. В конце концов, и Виктор с Фредериком смогли достать тебя таким же образом.

— И все же. Участие как минимум двух человек, конечно, важное условие, но далеко не определяющее. Даже то, что ты был в паре с единокровным братом, еще не гарантировало успех. Ты должен быть связан со своим напарником более тесно, чем просто кровным родством. Между вами должна быть высокая степень доверия. Семья герцога всегда была более дружна, чем мы, и они всегда держались немного особняком. Но я не верю, что ты в тот момент доверял Эду, даже более чем просто доверял.

— Да нет, — Винсент усмехнулся, — какое там доверие. Просто мы оба очень хотели отыскать тебя, и у нас все получилось. Причины Эда видеть тебя мне кажутся достаточно убедительными.

— Решил навербовать себе союзников, когда почувствовал, что ветер переменился.

— Это весомая причина, — кивнул Винсент.

— Не знаю, Винс, не знаю. До сих пор считалось, что управляют такими процессами положительные эмоции, взаимное расположение, если хочешь. Пусть даже и между двумя негодяями. У вас же этого не было и в помине, интерес ваш друг к другу был чисто практический. Ты, чтоб найти меня, использовал Эда, он — тебя. Но у вас получилось.

— Ланс, мне это совершенно все равно. Наверное, потому, что я просто не понимаю парадоксальности того, что мы сделали. Выглядит это как новое знание и, естественно, я не собираюсь распространяться на эту тему. Пользуйся им, мальчик мой.

— Мир рушится, а тебе наплевать? — с пафосом вопросил Ланс.

— Твой мир. И не рушится, а меняется, — возразил Винсент. — И делает он это с момента своего сотворения.

— Железная позиция, — усмехнулся Ланс. — Вот только... впрочем, ладно.

Брат погрозил ему.

— Наверняка какую-нибудь гадость замыслил сказать.

— Ведь не сказал же.

— И не надо... Кстати, я намереваюсь в ближайшем послании сообщить остальным о твоих находках.

— Обо всех?

— Да, Ланс, думаю, это будет правильно.

— Ты твердо решил?

Винсент несколько секунд помолчал.

— Если это может стать между нами, то я не стану. Но, пойми, брат, мы не должны действовать, как прежде. Тот, кто устроил все это, рассчитывает на нашу разобщенность. Вспомни, к чему привели интриги тебя, меня, чуть не привели Эдвина. Или ты рассчитываешь сам как-то использовать это?

— Нет, — вынужден был признать Ланселот, — что со всем этим делать, я не знаю. Просто мной руководит не разум, а... рефлекс, если хочешь. А я привык доверять своим рефлексам.

— То, что знают все, невозможно скрыть, — заметил Винсент. — В какой-то мере это обезопасит и нас. И потом, так мы еще не действовали и, возможно, это поднимет наши шансы на успех.

— Даже если об этом узнает убийца?

Винсент убежденно кивнул.

— Ну, хорошо, хорошо, поступай, как считаешь нужным.

— К тому же, я подозреваю, далеко, не всему наши удивятся, — туманно добавил Винс.

— Например, связи старого раба Рубина с Дже-ту? — насмешливо спросил Ланс.

Винсент как-то странно посмотрел на него:

— И Рубина, и не Рубина, — неопределенно проговорил он.

— Не понимаю тебя.

Глаза старшего брата блеснули.

— Кто знает, что было на тех, выкраденных из Архива страницах?

— Ты о герцоге? — недоверчиво спросил Ланс. — Не думаю, чтоб там был серьезный компромат на него. Какой смысл молчать в этом случае?

— Вот это-то я и имел в виду, когда говорил о нашей манере вести дела. Каждый интригует сам по себе... И совсем не обязательно, что речь идет именно о покойном дядюшке. Возможно даже, о нем там нет ни слова, зато есть нити к кому-то другому.

— Винсент, это твои догадки или ты действительно что-то знаешь? — воскликнул Ланс.

Но брат уже успокоился, и, казалось, пребывал в легкой задумчивости.

— Да нет, ничего такого я не знаю, просто мне пришло в голову, что в последние пару месяцев все наши стали удивительно неплохо ладить друг с другом. Вспомни хотя бы историю с Портой.

— Ну, это чепуха, Винс! Тот, кто узнал о чьей-то связи с Дже-ту, не мог не сопоставить это с убийством Лоуна, другими покушениями, с явной связью убийцы или убийц с Империей. При таких обстоятельствах никто не стал бы молчать, хотя бы из чувства самосохранения. Тут уже не до интриг, брат — речь идет о нашем выживании.

— Да я понимаю, и ни на чем не настаиваю! — воскликнул Винсент. — Вариантов может быть тьма. Просто, я высказал то, что мне кажется странным.

— А в целом, твоя идея неплоха, — добавил Ланс. — Вполне может быть, что прямо сейчас кто-то из наших в одиночку пытается вычислить компаньонов герцога.

— Слушай, будешь писать, попроси, чтоб все поделились с нами своими подозрениями на этот счет.

— Угу. Похоже, ты уверен, что мы имеем дело с группой?

— Одиночке в таком деле ничего не светит.

— Тогда круг подозреваемых предельно сжимается.

— Да, вероятнее всего, мы имеем дело с герцоговыми отродьями, — жестко сказал Ланс.

— Я бы не спешил с выводами.

Ланс взорвался:

— Ну и не спеши, а я хочу отомстить!

Брат спокойно оглядел его и словно не заметил вспышки гнева:

— Черным убийцей мог быть и Фредерик, и Виктор.

— Да хоть сам герцог! — запальчиво вскричал Ланс.

Винсент подумал и рассудительно не согласился:

— Вряд ли. Кардиган, конечно, оказался изрядной свиньей, но тогда не он напал на тебя и Эдвина. Дядя, понимаешь ли, был стариком.

Ланс мгновенно остыл:

— Ладно, ладно.

— Черный ведь очень мастерски действовал, верно? — неожиданно поинтересовался Винсент.

— Да, вполне.

— Не хуже тебя?

— Да где уж!

— Тебе это не показалось странным?

— Что ж тут странного? Я никогда не считал себя непобедимым. Конечно, приятно, что ты столь высокого мнения обо мне, но...

— Дело не в этом, — перебил брат. — Ты сам по себе уникален; таких как ты у нас в семье больше нет. Да и во всем мире не так уж и много. Ты — оборотень, у тебя врожденная предрасположенность к изменению облика. Ты двулик по своей природе, и границы твоих возможностей много шире, чем у простых смертных. Я старше и помню, как отец носился с идеями насчет твоего будущего. Говорят, у них с мамой были серьезные разногласия.

— Ну и что?

— А то, что в измененном облике ни один из нас не может конкурировать с тобой. Мы прежде всего люди, люди всегда и везде, люди в любом обличье, и как бы долго не тренировались, все равно не можем быть тебе ровней. И при всем этом, Черный едва не одолел тебя. А ведь будь он одним из наших, куда естественней и надежней для него было бы действовать, находясь в естественной человеческой личине.

— Я оборотень, и меня почти невозможно убить обычным оружием, — напомнил Ланс. — Для этого ему пришлось бы применить Силу либо Истинный Клинок, а это значит, что я тут же узнал бы его. И ведь он не сразу воспользовался Изменением Лика, а сначала опробовал вполне банальный арбалет.

Винсент потер подбородок:

— Да, умеешь разбивать доводы, ты — тертый софист.

— Кровь — великое дело. Но я не собираюсь зацикливаться на Вике и Фреде и готов принять любой другой пристойный довод.

— Пока ничего не могу предложить. Между прочим, незнакомец, кажется, использовал кошачью форму?

Ланс хмыкнул:

— Если ты считаешь кошкой тварь размером с тигра и полуметровыми клыками, то можно сказать и так. А что?

— Ничего, просто он ко всему прочему и изрядный наглец. — Винс покачал головой. — Это ж надо, выбрать облик, в котором ты наиболее силен.

— Ты забыл о его метровых клыках.

— А может, ему жить надоело?

— Я не знаток душевных болезней. Кстати, при соответствующих внешних данных Изменяющего Облик с такими, как я можно вполне сладить. Например, ты много крупнее в любом виде, и я б не сказал, что чувствую по отношению к тебе какое-то превосходство.

— Но он-то не был крупнее.

— Ты забыл о клыках. И потом, он был быстрее.

— Вот-вот. Может ли калека на костылях быть быстрее нормального человека?

— Ну, это уж ты хватил! У тебя какие-то дикие представления обо мне. Это что, тайная зависть? Если хочешь, покажу тебе несколько своих тайных приемов.

— Ты сам предложил.

— Всегда к твоим услугам.

— Благодарю. И раз уж речь зашла об убийствах и покушениях, то хотелось бы выслушать твои мысли по поводу гибели нашего незадачливого родственника из Порты.

— О-о, хитрая штука, — задумчиво протянул Ланс. — Не уверен насчет степени его родства, но убили беднягу весьма и весьма кстати. Неудивительно, что Империя ввернула переговоры. Есть вести с границы?

— Целая гора донесений, плюс интимные послания от Эдвина, Леонарда и Филиппа.

Ланс заинтересованно посмотрел на брата:

— Вот как? Могу себе представить эту адскую смесь из взаимных доносов, обвинений и обид.

— Ну-ну, не так грубо. Времена меняются, братец. Никаких резких фраз, но результат налицо — мне известно, кто чем занимался едва ли не по часам.

— И чем же?

— Я не собираюсь разносить чужие сплетни, возьми и прочти все сам.

— А какие вести из Порты?

— Трудно сказать что-то определенное. Серьезных перемещений их войск пока не замечено, но это ничего не значит. Лично я думаю, если они не нападут в ближайшие два-три месяца, то вообще не нападут. Все зависит от того, сумеет ли Сарах убедить Императора не развязывать войну.

— Что за новости? — удивился Ланс. — Судя по реакции Сараха, тот скорее согласится лично возглавить поход.

— Тогда, в приграничье, он среагировал так, как и должен был среагировать, но не надо путать его придворные рефлексы с его деловыми качествами.

— Не понимаю, как победа над нами может принизить его деловые качества.

— Старая история. В последнее время в Порте, вместе с разжиганием патриотических страстей, все больше проявляется почти хрестоматийное противостояние между любителями помахать оружием и теми, кого такая перспектива не прельщает. Лорд Сарах, по нашим данным, один из лидеров последних.

— Этим вашим данным можно доверять?

Винсент задумался и вдруг вскричал:

— Проклятье, вопрос не в том, можно или не можно! Мы просто должны хоть чему-то доверять. Все чему-то доверяют, даже самые недоверчивые!

— Веский довод, — ехидно заметил Ланс.

— Известно, что Сарах за последние пять-шесть лет отговорил Императора от развязывания доброй дюжины конфликтов. Не знаю, движет им страх или благоразумие, но я предпочитаю ставить на него.

Ланс с сомнением покачал головой:

— Я неплохо знаком с этим человеком и думаю, что страх здесь ни при чем.

— Что именно им движет, не так уж и важно, главное его поступки. Не забывай, что с Солнечного Трона все видится в несколько ином свете, чем из нашей столицы. Мы выиграли все стычки с Портой и, в конце концов, у них мог развиться комплекс неполноценности.

— Скорее у нас разовьется мания величия, — буркнул Ланс.

Брат улыбнулся:

— Нам это не грозит. Мы все родились с ней.

— А ты ничего не пытался узнать об убийцах посла?

— А что я могу узнать, сидя здесь? Леонард обещал заняться этим.

— Леонард, — медленно повторил Ланс, — наш вездесущий всезнающий Леонард.

Винсент быстро и настороженно посмотрел на него.

— Все в порядке, — успокоил Ланс брата.

— Точно в порядке?

— Отстань.

— Хорошо, но могу я...

— Не надо, Винс, никаких вопросов.

— Ты говорил со слугой, разносившим напитки в день убийства Лоуна?

— Нет, его не смогли найти.

— Что это значит?

— Он попросту пропал. Это случилось около трех месяцев назад.

— Еще одного нет, — мрачно констатировал Ланс. — И никто ничего не видел?

— Что ж тут видеть? Как-то утром ушел человек и не вернулся.

— Жаль.

— Но зато есть и одна интересная деталь. Оказывается, пропал весь ящик «Принцессы Изиль».

— Когда? — быстро спросил Ланс.

— Это случилось... — Винсент внезапно замолчал и с изумлением посмотрел на брата. — В день убийства герцога.

— О, Свет! Ты понимаешь что-нибудь?

— Нет. Мне только сейчас пришло в голову сопоставить даты.

— Но в тот день я видел тот ящик. Я даже взял одну бутылку.

— Выпил? — поинтересовался Винсент, и Ланс утвердительно кивнул.

— Когда ты узнал о пропаже вина?

— Вчера, — Винсент раздосадованно воскликнул: — Как же я раньше не обратил на это внимания!

— Будет тебе, все равно из этого ничего не выкроешь... Интересно, зачем понадобилось красть вино?

— Не знаю, брат, но теперь придется ждать, пока оно вновь где-нибудь всплывет.

Ланселот сокрушенно помотал головой:

— Похоже, мы совсем запутались... Вот послушай, как я все это себе представляю, — Ланс дождался кивка брата и продолжил. — Думаю, все затеял старый герцог, задумавший посадить на Трон кого-то из своего семейства. Справедливости ради надо сказать, что и все остальные, кроме нас с тобой, занимались тем же, потому строго судить старика не будем. Какое-то время всю эту деятельность удается небезуспешно скрывать, но в одно прекрасное утро нарыв прорывается — кто-то убивает Лоуна, используя яд, похищенный у убитого чуть ранее мелкого жулика Латиниуса, причем делает это в самой вызывающей форме, явно желая спровоцировать нас на резкие шаги.

Семья окончательно раскалывается. Следуют покушения на меня и Эдвина, а в день похорон Лоуна убийца из клана Дже-ту едва не приканчивает Виктора. Выглядит все это таким образом, будто подослал его родной отец Вика, герцог Кардиган, у которого с Дже-ту какие-то темные делишки.

Следующим убивают генерала де Туура, в доме которого, позднее, я нахожу бумаги, которые частично проливают свет на происходящее. Далее ситуация становится еще бредовее — убивают самого герцога, удачно свалив всю вину на меня. Первый же осмотр места убийства позволяет Эдвину раскрыть подлинного виновника — Фредерика. Но он молчит, и остальные открывают на меня охотничий сезон, который, впрочем, и заканчивается, как только появляюсь я сам со своими честными, но малодоказательными объяснениями. В итоге я сижу здесь и пытаюсь разоблачить Фреда, всем известного убийцу, который сейчас спокойно охотится на оленей в своих владениях.

Все это выглядит полным абсурдом! Зачем Кардиган покушался на собственного сына? Только ли шантажом ограничивается роль в этом деле де Туура? Какие дела были у герцога с Дже-ту? Почему убили Лоуна — самого безвредного из нас? Почему поверили мне? Случайно ли из Долины Идола я попал прямо в Приграничье? Где Эмилия? И еще много «почему... почему... почему».

Винсент беззвучно зевнул и с хрустом потянулся.

— Ты изложил все на редкость сумбурно, но слушать это было забавно. По-моему, кое-какие выводы мы можем сделать уже сейчас. Прежде всего, очевидно, что в убийстве брата замешено несколько человек. С большой долей уверенности мы можем говорить и о том, что эта группа пользуется поддержкой извне, скорее всего Порты. Зная опыт Империи в делах такого рода, я почти уверен, что Порта одновременно интригует с каждым из группы наших заговорщиков втайне от других. Возможно, об этом что-то стало известно остальным, и их альянс распался. Это, кстати, неплохо объясняет смерть герцога и покушение на Виктора.

— И на меня, — вставил Ланс, улыбнувшись.

— И исчезновение Эм, — спокойно закончил брат.

У Ланса тут же пропало желание веселиться.

— Если сестра еще жива, то, возможно... — он замолчал.

— Да, она может быть одной из них, а может, и нет. По-твоему, насколько стоит доверять этой истории с арбалетом и прочим?

— Все кажется вполне убедительным, но напрашивающиеся однозначные выводы меня настораживают.

— Меня тоже.

— Филипп должен быть очень осторожным.

— Он справится, — уверенно сказал Винсент.

Грозовой фронт прошел над городом и сейчас рокотал где-то вдали. Дождь прекратился, и за окнами заметно посветлело.

— Ого, мы с тобой проговорили целую ночь, — удивился Ланс.

— Да, светает.

— Пара часов на сон у тебя еще есть.

— Ну, это вряд ли.

— Как знаешь... Кстати, как дела в Королевстве?

— В целом, неплохо.

— И никаких проблем с Гильдией?

— Ну, не то, чтоб совсем никаких. Особенно сейчас... Наше купечество очень любит торговать оружием, но вот что касается его применения... гм...

— Не обращай внимания. Лично я еще не встречал ни одного торговца оружием, которому повредила бы война.

— Я так и делаю. Кстати, ты очень мудро поступил, прижав старого Ларсена. Могу я воспользоваться его услугами?

— Услугами?

— В преддверии возможных событий мудрому правителю бывает полезно узнать мнение своих подданных, причем различных сословий. А в «Трех дроздах» собирается весьма пестрая публика.

— Ах, вот ты о чем. Конечно, узнавай, только, Винс, смотри, не перегни палку. Морской волк изрядно натерпелся в последнее время, и если мы его сломаем, замену найти будет непросто.

— Я буду нежен. — Винсент встал. — Закругляемся?

— Да, и не забудь мне прислать свою переписку с нашими.

— Не забуду, — старший брат широко зевнул. — Пожалуй, я все-таки посплю часок-другой.

Ветер трепал подернутые желтизной кроны деревьев, гонял вдоль домов мелкий сор и листву, полоскал плащи редких прохожих и развевающийся над ближайшими крышами Штандарт Королевской Гвардии, чьи городские казармы находились несколькими кварталами выше. Низкие грозовые тучи медленно ползли по небу, прижимая к земле стремительных ласточек. Изредка среди туч мелькал крупный силуэт альбатроса, невесть как оказавшегося над городом.

Постояв несколько минут у окна, Ланс задернул тяжелые черные гардины и задумчиво осмотрелся. И без того не блиставшая чистотой и меблировкой комната сейчас, после устроенного им кавардака, и вовсе не выглядела жилой. Облезлый ковер был закатан под стену, обнажая пыльные, неровно подогнанные плашки дешевого паркета. Стол и все стулья он беспорядочно свалил на широкую продавленную кровать у стены.

Взгляд принца скользнул по своему темному отражению в зеркале, которое ответило ему взглядом полыхнувших алым пламенем угольков-глаз, по начертанному над входом знаку «?» — графической составляющей Заклинания Поглощения Звука. Он прошел к двери, до упора провернул несколько раз ключ и задвинул массивный железный засов. Теперь все было готово к проведению ритуала. Ланс в последний раз настороженно прислушался, но на этаже стояла полная тишина. Видимо, хозяевам приходилось частенько затягивать пояса, прежде чем находился желающий снять номер в этом клоповнике. Но именно невзрачность и отсутствие постояльцев и привлекло принца.

Меловой круг с тщательно выписанными по ободу древними рунами, значение многих из которых он и сам не знал, опоясывал большую часть освободившегося пространства комнаты. В центре еще одного небольшого круга в углу помещения Ланс установил металлическую треногу жаровни и чайный столик, на котором в строгом порядке он разложил ритуальные инструменты. Как и многие другие стороны манипулирования Силой, предстоящая процедура не радовала принца. Ритуальная магия, требовавшая дополнительного инструментария, отнимала, к тому же, немалую толику душевных сил, всегда требуя от мага предельной сосредоточенности и далеко не всегда принося результат. Ланс вспомнил слова брата о своей необычной природе, и ему стало интересно, что испытывают при подобных действах нормальные люди... Тут принц поймал себя на том, что бессознательно оттягивает начало церемонии, и решительным усилием воли прогнал посторонние мысли.

Он постарался расслабиться, и тут же накатила волна усталости. Он почувствовал резь в воспаленных от постоянного недосыпания глазах, мелкую дрожь в напряженных мускулах, вяжущую скованность в теле. Гулкие удары сердца сотрясали его, а от шума тока крови казалось, будто он попал в центр водопада. Но принц упорно продолжал концентрировать внимание на некоей воображаемой точке перед собой, старательно подавляя при этом позывы обратиться к Магии Древа. И, как это всегда и бывало, неприятные ощущения отступили. Он почувствовал восхитительную расслабленность, превратившую его тело в перышко. Стараясь не поддаваться эйфории, он прошел в центр малого круга и тотчас ощутил мощь пульсации скрытых потоков Силы. Отыскав нужный канал, он осторожно «припал» к нему и сразу же оценил всевозрастающую мощь этой жилы. Позволив потоку достичь необходимой величины, принц резко «отстранился». Хмельная сила разлилась по телу, пьяня и провоцируя, и он понял, что время для Ритуала пришло. Уголья в жаровне вспыхнули, рука принца обхватила черную рукоять ножа. Быстро деревенеющие губы пропели первую строку заклятья...

...Он сидел в центре большого круга, спиной к Лансу, и нервно озирался. Он был огромен и страшен, и его рога лишь чудом не задевали закопченные перекрытия потолка. Он был покрыт густой рыжей шерстью, и только толстый длинный хвост был совершенно голым, как у крысы. Существо медленно обернулось, шаря невидящими глазами по комнате. Скользнув взглядом по Лансу, оно вновь отвернулось, толстый подвижный хвост раздраженно забил по полу.

— Не вижу! — проревело существо. — Кто? Где?

Руны, опоясывающие защитный круг по периметру, панически вспыхнули ярким, режущим глаза, светом. Ланс усмехнулся и привычно сосредоточился. Одновременно с тем, как он почувствовал контакт с Древом, демон с поразительной быстротой, странной для такой гигантской туши, обернулся. Словно прислушиваясь, огромная рогатая голова запрокинулась, затрепетало широкое уродливое рыло. Ланс продолжал усиливать нажим до тех пор, пока взгляд демона не уперся прямо ему в переносицу.

— Принц, — прогудело существо таким низким голосом, что завибрировали стекла в окне. — Я вижу тебя.

— Да, — согласился Ланс и остановил призыв.

— Опять ты потревожил меня, человек, — разглядывая Ланса сверху вниз, заговорил великан. — Когда-нибудь один из нас пожрет твою грязную никчемную душонку.

Ланс видел, что Тогай взбешен. Его глаза казались разверстые огненными жерлами, из пасти вырывались языки пламени. Но принц бесстрашно встретил взгляд демона.

— Я сожалею, Тогай, и прошу прощения.

Но в его голосе не было и намека на сожаление, и создание Тьмы слышал это.

— Ты дерзок, человек! — прорычал демон.

— Я не хотел тебя задеть, — искренне сказал Ланс.

— И это я вижу. Чего ты хочешь?

— Совета.

Существо запрокинуло голову и беззвучно затряслось в приступе смеха. Красные блики отраженного пламени глаз чудовища запрыгали на потолке.

— Ну, конечно, ты хочешь совета, человек, — наконец, смог пророкотать гигант, — вы, люди, всегда ищите советов, но никогда не следуете им.

— Это задевает твое самолюбие?

Великан брезгливо оглядел принца.

— У меня нет самолюбия, человек. У меня нет совести, нет жалости и во мне нет подлости. Я только плоть, идеальная плоть, питающаяся чувствами. Это вы, люди — одухотворенная падаль, наделенная всем этим. Но когда-нибудь все изменится.

— И, тем не менее, я никогда не избегал общения с тобой. Возможно, ты несправедлив к себе.

Демон взревел, хрустнул смятый впившимися когтями паркет.

— Граница между нами неодолима и ты можешь безнаказанно говорить все, что хочешь.

— Я пришел не говорить, я пришел спрашивать.

— Тогда спрашивай, — равнодушно ответило существо из нижних пределов, внимательно изучая руны на полу.

— Где мне найти убийцу моего брата, Лоуна? — спросил тогда Ланс.

— Ты даже не спросишь, кто это сделал?

— А ты ответишь?

— Нет, каждый должен сам решать свои проблемы. На этом стоит мир.

— До сих пор ни ты, ни тебе подобные не отказывали нам.

— В той же мере, в какой мы помогаем вам, мы помогаем и себе. И ты должен знать, что мы не даем прямых ответов.

Ланс поморщился:

— Прямых, непрямых — какая разница? Вы их даете, и это главное.

— Но, выбор всегда остается за вами, людьми. То, как вы толкуете наши слова, нас не касается. И вы, люди, и мы, высшие создания, только играем по навязанным нам правилам.

— Кем навязанным? — тут же спросил Ланс.

Продолжая сидеть, Тогай поерзал и негромко фыркнул:

— Хотел бы я знать это. Я лишь вижу, как меняются эти правила, а с ними меняемся и мы.

— Но что доминирует в этом процессе? — заинтересовался принц.

Демон только покачал головой:

— Меняют ли нас эти правила или меняемся мы и меняем их вслед за собой, я не знаю. Я вижу только сам процесс. Особенно заметно это в твоем мире. Возможно потому, что вам, людям, отпущен короткий срок.

— Разве так было не всегда?

— «Всегда» — понятие относительное. То, что для тебя «всегда», для меня только миг. Свой срок мы меряем вашими жизнями, люди.

— Значит, не такие уж мы ничтожества, — насмешливо заключил Ланс.

И вновь гигант затрясся в беззвучном припадке смеха.

— Ты стал еще большим циником, чем был, при нашей последней встрече, Ланс, — в голосе демона звучало удовлетворение. — Это хорошо. Все циники, рано или поздно, попадают ко мне.

В этот момент Лансу представился погибший младший брат, и он помрачнел. Чутко уловив перемену в его настроении, успокоился и демон.

— Я чувствую твою боль. Последний раз мы виделись с тобой после смерти твоего отца, короля Дарвина, и тогда в тебе не было этой боли. Ты повзрослел, принц.

— Это совсем другое, — тихо произнес Ланс. — Отец прожил долгую жизнь.

Создание Тьмы, казалось, не слышал его слов:

— Вы, люди, взрослеете лишь тогда, когда начинаете осознавать смерти, окружающие вас.

Демон вздрогнул, словно очнулся, и вновь посмотрел на человека.

— Тебя беспокоит уход из твоей реальности сущности, что звалась твоим братом.

— Да, — коротко ответил Ланс.

Других слов он просто не смог найти.

— Я ощутил его проход, — медленно заговорил Тогай, — но я его не видел. Он был молод, очень молод, и не успел пасть настолько низко, чтоб оказаться в наших пределах.

За эти слова Ланс готов был простить демону все. На миг он почувствовал благодарность к нависшему над ним великану.

— Я должен отомстить убийце, — твердо сказал он.

— Ненависть — это то, что питает меня, — удовлетворенно пророкотал Тогай.

— Найди мне убийцу, и я добавлю к ней смерть.

— Это не просто, принц, ты знаешь правила. Я не могу дать прямой ответ, а любой другой ты должен заслужить.

— Мне нет дела до каких-либо правил, ублюдок. Проси, что хочешь, и говори!

Против ожидания, Тогай не разозлился. На его лице появилась странная двусмысленная улыбка, и только глаза глядели холодно и оценивающе.

— Ты не собираешься торговаться, принц? Так не годится. Я могу получить лишь то, что ты мне дашь через «не могу».

От ярости у Ланса потемнело в глазах, но он сдержался.

— Чего ты хочешь? — сдавленно спросил он.

Демон смотрел на него все замечающими глазами и на вопрос Ланса только кивнул, словно получил подтверждение каким-то своим мыслям. Принц же поднял руку и разглядывал бессознательно вызванную им Тераль. Когда он вновь перевел взгляд на демона, то обнаружил, что и тот неотрывно глядит на отполированную сталь клинка.

— Я совсем забыл о нем, Ланселот. Говорят, что такие клинки даже после смерти хозяев... — демон спохватился и замолчал.

— Так чего ты хочешь? — повторил вопрос принц.

Великан повозился, устраиваясь удобнее и стараясь при этом держаться подальше от границ защитного круга.

— Ну, хорошо, — Тогай вздохнул, что в его исполнении скорее напоминало тигриный рык, — я согласен помочь, я даже хочу помочь, но так просто не могу этого сделать, принц. Ты должен заслужить это знание, я же должен заслужить право советовать такому как ты.

— Что за глупости? — воскликнул Ланс. — Раньше ты не был таким щепетильным.

— Мы с тобой разыграем наши права! — проигнорировав Ланса, заявил гигант таким тоном, словно эта мысль только что осенила его. В огромной когтистой лапе откуда-то возникла колода карт. — При твоем выигрыше ты получишь мой совет и заплатишь установленную мной разумную цену. При моем выигрыше ты, разумеется, также получишь совет, но заплатишь вдвое.

Принц рассмеялся.

— Ты блефуешь, отродье! Мы оба знаем, что раз ты здесь, то не можешь молчать, но я согласен на твои условия.

— Вы все всегда согласны на любые условия.

Гигантские кисти двигались с неуловимой быстротой, тасуя колоду. Перемешав карты, Тогай, подчеркнуто не глядя, снял верхнюю и над самым полом, крапом вверх, метнул ее. Карта скользнула к Лансу, но вдруг на самом краю защитного круга остановилась. Руны, прикрытые ею, засветились еще ярче, от них в разные стороны посыпались искры, и, отталкиваемая ими, карта зависла над полом. На короткий миг она повернулась лицевой стороной к принцу. Нелепый профиль в шутовском колпаке с бубенчиками, широких цветастых штанах, куртке и больших, не по размеру, башмаках с загнутыми кверху носами повернулась и подмигнула принцу бесовским зеленым глазом. Потом ухмылка шута сошла, лицо исказилась от боли, рот раскрылся в крике, обнажив густой ряд клыков. Карта задымила, отскочила назад, в круг, и со шлепком врезалась в волосатое бедро демона. Проревев проклятие, Тогай отбросил ее и зачесал задымившую шкуру. По комнате разнесся запах паленой шерсти.

— Похоже, ты играешь мечеными картами, — ухмыльнулся принц.

В ответном взгляде демона не было и намека на веселье.

— Так что будем делать? — Ланс окончательно развеселился. — Вообще-то, Тогай, ты сбросил мне джокера, поэтому игра должна быть моей.

Он ждал возражений, но вместо этого глаза гиганта на несколько секунд остекленели... и снова прояснились:

— Да, так все и было, — подтвердил Тогай. — Что ж, играй.

Ланс слегка растерялся.

— Ты шутишь? А как же остальные формальности?

— Наверное, сегодня мне не судьба получить вдвойне, — без особого сожаления промолвил Тогай. — Что ж, возьму обычную плату.

— Твоя обычная плата обычно ничего мне не стоит.

— Это твоя плата, и она совсем не мала. Когда-нибудь ты поймешь это и пожалеешь обо всем.

— Может и так, но я слушаю.

Демон задумался.

— Только я бы хотел предупредить...

— Своевременное предупреждение многого стоит.

— Не прерывай, — рыкнул великан. — Ты должен знать, что смерть того, кого ты ищешь, может нарушить издревле установившееся равновесие.

— Что это значит?

— Ни ты, ни я не искушены в вопросах смерти.

— Я не понимаю.

— Тот, кто убил твоего брата, находится в центре клубка различных, пытающихся использовать его Сил. Он знает это, но он очень самоуверен и все равно старается вести свою игру... Я вижу его гибель, я вижу его избранность, я вижу его Повелевающим Всем. В нем бесконечное Зло и бесконечное Добро. Сейчас он — спящий вулкан, смерть же его может стать подобной извержению, что потрясет целый мир.

— Я не должен трогать его?

— Ты? — переспросил Тогай и вдруг рассмеялся. — Ты бессилен перед ним, ведь он избран двумя сторонами.

— Двумя сторонами? Что это значит?

— Его жизнь принесет много бед, его смерть изменит мир.

— Да кто он такой, в конце концов? — вскричал Ланс.

— Убийца твоего брата.

Ланс скрипнул зубами.

— Хорошо, где мне найти его?

— Его не нужно искать. Просто иди.

— Куда?

— Это не важно. Все пути ведут к нему.

— Тебе есть еще, что сказать?

— Будь осторожен со смертями, принц. Равновесие миров нарушено, и любая смерть может перетянуть чашу весов в ту или иную сторону, и это будет равносильно гибели всего.

— Я не верю своим ушам — ты отговариваешь меня! Разве Зло и Смерть — это не то, что дает жизнь твоему народу?

— Смерть, сама по себе, не есть зло. Наши миры тесно связаны, человек, и все, что происходит у вас, не может не отразиться и на нашей грани. Будь осторожен в поступках своих.

— Не вижу причин для беспокойства.

Ланс мог бы поклясться, что Тогай смотрит на него с сожалением.

— Ты зол, человек. Прошу тебя, не позволяй злобе править собой.

— О, Свет! — воскликнул Ланс. — И это говоришь мне ты!

— Да ты ничего не понимаешь! — взревел демон. — Мой народ существует на темной стороне реальности, за гранью вашего мира. Мы поглощаем отрицательную энергию и этим живем. Но именно вы, люди, творите ее, и горе будет, если зла окажется больше, чем мы в состоянии поглотить. Великое равновесие будет нарушено.

— Не убежден, что смерть одного негодяя может его нарушить, а если это и случится, значит, не такое уж оно и великое.

— Этот негодяй избран, не забывай.

Раздражение, терзавшее душу принца во время всей их беседы, внезапно выплеснулось сгустком злобы:

— Я поступлю так, как посчитаю нужным, а потом разберусь с последствиями, — сквозь зубы процедил он.

Тогай слегка подался назад.

— Вы, люди, очень опасны в ненависти. Вы наделены хлипкими, неменяющимися, за редким исключением, телами, но ваши эмоциональные пики ужасны. Мой народ на это не способен, — демон горько улыбнулся. — Я вижу вопиющую несправедливость в том, что именно вас Творец наделил столь могучей силой Воли. Сталкиваясь с ее проявлениями, многие из нас испытывают то, что вы, люди, называете страхом.

— Никогда не забывай этого чувства, — уставив палец на демона, проговорил Ланс.

— Я вообще не думаю об этом. В конце концов, даже страх не мешает мне время от времени наказывать самых зарвавшихся из вас.

Ланс рассмеялся:

— Неплохо, неплохо... Прощай, демон, дай знать, когда пожелаешь получить плату.

— Мы в расчете, человек.

Прежде чем Ланс успел ответить, чудовище, словно факел, вспыхнуло. Принц зажмурился и отступил. Вспышка была столь яркой, что даже сквозь смеженные веки глаза не выдерживали, и ему пришлось закрыть лицо руками. Спустя несколько долгих секунд все прошло, и он осторожно осмотрелся. Пред глазами плавали огненные круги, и он прежде почувствовал, чем увидел, что находится в комнате один. Чтобы восстановить зрение, ему пришлось вызвать Древо, и только после этого боль отступила. Он подошел к окну и раздвинул шторы.

Снаружи было темно, и лишь тусклый фонарь у дома напротив высвечивал отрезок пустынной улочки. Он отвернулся и присел на подоконник. Оба магических круга и руны вокруг них были размазаны до того, что уже не могли выполнять свои функции. Столик и жаровня перевернулись, и горстка угольков слабо дымила на полу. Внимание принца привлек какой-то предмет в центре большого круга. Он нехотя оторвался от подоконника и поднял его. Карта сильно обгорела по краям, но рисунок сохранился. Джокер, по-прежнему стоял в профиль, но вместо шутовского наряда на нем были свободные черные одежды. Голова его была непокрыта, и длинные вьющиеся волосы теперь были заплетены в свободно болтающуюся за спиной косицу. Лицо у шута было серьезное и задумчивое.

Ланс покинул номер и спустился в полумрак первого этажа. Дым из дурно выложенного очага висел под потолком, а большинство столиков пустовали. Между ними крутилась со шваброй неряшливая и немолодая женщина. Самого хозяина за стойкой не было, но из-за неплотно прикрытой, ведущей на кухню, двери слышался его раздраженный фальцет.

Заметив спускающегося гостя, хозяйка с видимым усилием разогнулась и оперлась о швабру:

— Господин куда-то уходит?

Лансу было неприятно слышать ее приторный, фальшивый голос.

— Да, — сухо ответил он, направляясь к стойке.

— Когда ждать господина? Желаете, чтобы к вашему приходу приготовили ужин?

— Нет, — не глядя на нее, ответил он, роясь в кармане, — я не вернусь.

— Не вернетесь? — переспросила хозяйка, и в ее голосе появились злые нотки, что неприятно контрастировало с льстивым выражением лица. — Как это не вернетесь, у нас здесь не проходной двор. Вы пожелали остаться на ночь и оплатить свой постой.

У стойки, словно из-под земли, вырос сам хозяин — низкорослый, худой типчик, и тут же залепетал:

— Что такое, он не желает платить? Вызови полицию, быстрее.

Ланс не выдержал и усмехнулся:

— Я плачу, плачу.

Он кинул хозяину серебряный полтинник, но тот, бестолково взмахнув рукой, не сумел его поймать и, вслед за монетой, канул под стойку. Принц молча направился к выходу, и уже закрывая за собой дверь, услышал зловещий шепот:

— Сколько он заплатил? Быстро беги наверх, посмотри, не пропало ли чего.

Улица встретила его промозглой сыростью и туманом, и принц поежился. Он прошел несколько кварталов, прежде чем встретил свободный экипаж, уныло влекомый заморенной клячей. Сообщив равнодушному вознице адрес, Ланс залез внутрь и устроился на сравнительно чистой доске сиденья. Возница взмахнул кнутом и, подпрыгивая на каждом камне, экипаж со скоростью пешехода поплелся вперед.

Ему уже начало казаться, что конца этой поездке не будет, как экипаж остановился. Расплатившись, принц с облегчением выскочил на улицу. Несмотря на успевший сгуститься туман, он без труда отыскал нужное заведение благодаря двум вывешенным над входом шарам-фонарям и доносившимся изнутри звукам музыки и приглушенному гулу, издаваемому сотнями глоток. Спустившись по ступенькам к расположенному на подвальном уровне входу, принц толкнул дверь. И мигом потерялся в звоне посуды, невообразимом гаме, разноцветных огнях, запахах жаркого и сотен потных разгоряченных тел. Он на секунду остолбенел, пока кто-то, входящий следом, пинком в спину не втолкнул его внутрь. Ланс быстро обернулся, но бесцеремонный хам уже затерялся в толпе. Что ж, все было в точности так, как ему описал Фолк.

Он еще стоял, задумчиво озираясь по сторонам, а навстречу уже вынырнул толстенный усач с доброй дюжиной полных кружек в руках.

— Пиво, сударь, — прогудел усач.

— Нет, благодарю, — рассеянно бросил Ланс и собрался проследовать дальше, но усач ловко загородил ему дорогу.

— У нас так не полагается, сударь, — ласково пояснил он.

— А-а, понял.

Ланс выбрал кружку темного пива и замешкался, не зная, как передать усачу деньги. Тот опустил глаза, указывая на оттопыренный на груди карман:

— Кидай сюда, дружище.

Ланс проводил взглядом квадратную спину толстяка и двинулся дальше.

Круглая широкая яма, глубиной в человеческий рост, была огорожена металлическими перилами, лишь с трудом удерживающими навал доброй сотни любителей острых зрелищ. Внизу, в яме, друг против друга стояли два человека. Оба тяжело дышали и лоснились от пота, лица обоих были сильно разбиты и представляли собой сплошные сизые подтеки, причудливо орнаментированные размазанной кровью. Впрочем, короткая передышка, скорее всего, была вызвана обычной усталостью, хотя оба парня и отличались настолько мощным сложением, что казались со стороны большими надутыми куклами. Толпа вокруг бешено ревела и свистела, призывая бойцов продолжить поединок. Осмотревшись, принц отыскал черную доску, на которой указывались имена сражающихся и котировки ставок. Дрались Малыш Крон и Пожиратель Кадона. Малыш оценивался значительно выше и был на полголовы выше соперника. Его колено украшала кровоточащая ссадина.

Передохнув, противники сошлись в центре арены, и первым же ударом Пожиратель сбил Малыша с ног. Толпа взревела, отчасти радостно, отчасти недовольно. По ребрам Ланса заработали локти возбужденных соседей. Малыш резво вскочил, как раз вовремя, чтоб уклониться от пинка ногой по почкам и последовавшего за ним удара в живот. Почти тут же, из неудобного положения, он ударил, скорее ткнул, противника кулаком в лицо. Это вышло настолько неудачно, что Пожиратель успел перехватить его руку, и только резким рывком назад Малыш сумел освободиться, но при этом не удержался на ногах и снова упал. К реву толпы примешался возмущенный свист. Невидимый маленький оркестрик, пытавшийся выдуть какую-то мелодию, окончательно потерялся в адском гаме. Пока Малыш поднимался, Пожиратель успел обежать половину арены, приветствуя поклонников и изводя соперника неприличными жестами. Такой ход событий пришелся Лансу не по душе. Встав, Малыш занял боевую стойку и надвинулся на противника. Следующую минуту соперники кружили, осыпая друг друга ударами, и такая тактика принесла некоторое преимущество более длиннорукому Малышу — он успел в очередной раз пустить Пожирателю кровь из носа. Это взбесило соперника и тот, набычившись, безрассудно бросился головой вперед. И пропустил жесточайший удар коленом в лицо. В тот же миг Малыш Крон сплел руки в замок и изо всей силы опустил их на загривок Пожирателя Кадона. Тот растянулся на грязном полу.

— Малыш! Малыш! — исступленно принялась скандировать часть зала, перекрикивая оппонентов.

Малыш Крон наклонился над бестолково барахтающимся противником и, ухватив того за волосы, поднял на ноги, задирая вверх исказившееся от боли лицо. И тут же, сильным и неожиданным ударом в челюсть из невероятного положения, Пожиратель в очередной раз сбил его с ног. Выражение страдания на лице Пожирателя мгновенно испарилось, и на Малыша сквозь узкие щелки заблестели злые ненасытные глазки. Казалось чудом, что они оба вообще в состоянии что-то видеть из-за сильно расплывшихся синяков, но оба держались отменно, чем вызвали у Ланса снисходительное одобрение.

Под неумолкаемые крики Малыш поднялся на ноги. Казалось, упал он скорее от неожиданности, чем от удара. Он тут же пошел на соперника, и они обменялись парой-тройкой чувствительных оплеух. Оба почти уже не двигались и не прикрывались, а только осыпали друг друга тяжелыми ударами, каждый из которых сопровождался дружным ревом толпы. Так продолжалось до тех пор, пока Пожиратель Кадона вдруг не выдержал и, неожиданно для всех, не упал. Он тут же попытался встать, но Малыш не позволил ему сделать это и вновь уложил ударом по голове. Но и после этого Пожиратель, точно заведенный, мотая обритым черепом, встал на четвереньки. Под негодующие крики и радостные вопли Малыш Крон очередным ударом опрокинул его на спину. И даже тогда Пожиратель не сдался и, неловко загребая руками и ногами, попытался подняться. Малыш дождался, пока он встанет на подкашивающиеся ноги, после чего сильным и одновременно каким-то мягким, даже нежным, ударом отправил его на пол. Взрыв аплодисментов и криков потряс помещение, на арену выскочили четверо слуг и, ухватив Пожирателя за руки и ноги, вынесли того вон. Следом выкатился толстяк-усач и, схватив за руку шатающегося, сверкающего белками глаз и потным телом Малыша, задрал ее вверх, чем заработал очередную порцию восторженных воплей.

В следующие полчаса в зале установился форменный бедлам. Часть посетителей праздновала победу своего любимца, часть, наоборот, заливала вином горечь поражения, большая группа выстроилась у конторки в надежде получить свой выигрыш. Все еще невидимый, оркестрик выдувал и выбивал какую-то мелодию, которую Ланс никак не мог уловить.

Принц несколько раз пересек зал, выпил еще один бокал пива, едва не оказался вовлечен в потасовку, пока случайно не вышел к столу ставок. На большом щите рядом со столом мальчик-слуга уже стер имена предыдущих бойцов и теперь выводил новые. Писал он очень медленно, старательно вырисовывая кривые печатные буквы, и Ланс понял, что парнишка неграмотен. Наконец, отмучившись, тот отвернулся от доски. «Железный человек против Человека-Кулака» — прочитал Ланс.

— Когда начнется бой? — поинтересовался он. Прежде чем ответить, слуга довольно долго смотрел на часы.

— Через семнадцать минут, сударь. Большая стрелка на двенадцать, а маленькая на одиннадцать.

— Понятно, — серьезно ответил принц.

К столику подошел давешний усач.

— Могу я сделать ставку? — поинтересовался Ланс.

— Обязательно, сударь, — толстяк широко улыбнулся. — Но лучше я сам приму ее у вас.

— Как угодно. Я хотел бы поставить один золотой.

Это было невозможно, но толстяк все-таки умудрился улыбнуться еще шире.

— Один золотой — это здорово. Сразу видно — вы игрок! На кого, позвольте спросить?

— На Железного человека, — ответил Ланс, внимательно глядя на усача и пытаясь понять его реакцию.

Не понял, зато за спиной, над самым ухом, услышал знакомый голос:

— А я бы не ставил на него.

Он обернулся и кивнул Фолку:

— Ты давно здесь?

Тот широко улыбнулся:

— Подозреваю, что куда дольше вас.

В подобных случаях ему было приказано обходиться без титулов, и солдат не стеснялся пользоваться этой привилегией.

— Так вы ставите, или как? — вмешался усач.

— Ставим, ставим, не пыли, Марч, — проворчал Фолк.

— Он, кажется, недоволен, — веселым голосом сообщил усатый Марч Лансу, тыча пальцем в солдата. — Он приходит сюда каждый вечер, срывает банк, калечит моих клиентов и еще позволяет себе ворчать. Так значит, ставите на Железного человека?.. Тоже выбор, бывает и хуже... А ты, ворчун?.. На Человека-Кулака. Отлично, получите купоны.

Тараторя, Марч быстро что-то писал, рвал какие-то бумажные ленты, перекидывался шутками с окружающими, следил за мальчишкой-слугой и, наконец, вручил им по желтой бумажке.

— Желаю удачи, парни, — лучезарно улыбаясь, напутствовал он их.

— Твоими заботами, — буркнул Фолк.

— Какое интересное место, — почти крича, сообщил принц солдату, пока они проталкивались через толпу. — Давно оно работает?

— Около полугода. С тех пор как старина Марч ушел на покой.

— На покой?

— Толстяк всю жизнь был гладиатором где-то на юге, — пояснил Фолк и, заметив удивленный взгляд собеседника, добавил:

— Не самым лучшим, конечно, но вполне смог скопить деньжат на собственное дело.

— Оно явно идет в гору. Ничего похожего у нас еще не было.

— Этот хлеб не так уж и легок. Приходится много делиться.

— Все-то тебе известно, — усмехнулся Ланс. — Ты здесь, я вижу, свой человек. Подумываешь о чем-нибудь похожем?

— У меня есть свое дело в столице, — внушительно ответил солдат. — Я не авантюрист какой-то.

— Что, и никакого личного интереса? — усомнился Ланс.

— Ну-у, — немного растерялся Фолк, — личного интереса нет только у птичек в Королевском Саду. Я помогаю Марчу улаживать споры с местными начальниками и конкурентами.

Публика в зале потянулась к арене.

— Если пожелаете, здесь есть отдельные помещения для особо почетных гостей. Там и поговорить можно, — предложил Фолк.

— Веди.

Они сидели в приличных креслах и смотрели через широкое окно в зал. Комната располагалась под потолком, почти над самой ареной, и оказалась идеальным местом для наблюдения. Они видели прилегающую к арене, забитую людьми часть зала и саму арену, на которой сейчас топтался Марч с парой новых бойцов. Толстяк что-то говорил, но его слова тонули в общем шуме. Шум проникал даже сюда, но все же тут было не в пример тише, чем внизу. Они говорили почти не повышая голоса.

— Ваш Железный человек справа — тот с повязкой на голове, — пояснил Фолк, — но Вы напрасно поставили на него.

— Думаешь?

— Я видел его месяц назад; он много слабее даже Пожирателя Кадона.

— Пожиратель был неплох.

— Неплох, но Железный человек сегодня не выиграет.

Ланс внимательно посмотрел на собеседника:

— Не выиграет или не захочет выиграть? — уточнил он.

— Ну-у, — протянул неуверенно Фолк, — никто из знающих людей, Ваша Светлость, на него сегодня не ставил. Я не сильно в этом разбираюсь, Вам лучше поговорить с Роном.

— Вот как? С Роном?

— Железный человек — его боец.

Ланс покачал головой:

— Смотрите, парни, плачет по вам каторга за такие вещи.

— Мы надеемся, Его Светлость не оставит нас в тяжелую минуту, — смиренно проговорил солдат.

— Да ты наглец!

Крики в зале усилились. Хозяин покинул площадку, и на ней остались только участники боя.

— Началось, — азартно сказал Фолк.

Бойцы внизу сошлись.

— Настоящий бой начнется чуть позже, а пока, если не возражаешь, давай поговорим.

Фолк с явным неудовольствием оторвался от зрелища под ними.

— Я служу Вашей Светлости.

— Давай-ка, обойдемся без Его Светлости. Ты что-то узнал?

— О Бене? Да, мы ходили к нему. Дело совсем плохо. Бене мертв. Его нашли повешенным в собственной конуре, а все его люди пропали.

Ланс настолько привык к подобным вещам, что даже не удивился. Он даже не испытал досады.

— Есть подробности?

— Да, но очень мало. Люди в тех местах привыкли держать языки за зубами и разговорить их постороннему человеку практически невозможно. Хотя любые вести и слухи там разносятся с удивительной быстротой.

— Но, если Бене мертв, им нечего больше бояться.

— Они смотрят на это иначе. Кому-то оказалось по силам разделаться с Бене и его шайкой, а значит у них появился еще более страшный человек. А если и не появился, то появится. Уж такая там жизнь.

— Выходит, тебе нечего сообщить?

— Если позволите, у меня есть догадки, и, я думаю, верные.

— Говори.

— Тот, кто убил Бене, не принадлежал к его миру. Смерть в тех районах дело обычное, но там людей не вешают. Там их просто режут. И почти всегда о том, что это произойдет, известно заранее. Тамошний народ внимательно следит за своими хозяевами, в этом искусство их жизни. Все случилось неожиданно, и это настораживает. Незадолго до своей смерти, Бене и его шайка несколько дней гуляли на широкую ногу, а на какие деньги, никто толком не знает, что совсем уж неслыханно. В кварталах ходили слухи, что это был аванс за выполнение некоей работы. Судя по всему, аванс не маленький.

— Вы ищете его людей?

— Да, и днем и ночью.

— И вне города?

— Насколько позволяют наши возможности.

Снизу донеслись вопли и они отвлеклись. Железный человек растянулся на полу, а Человек-Кулак воинственно стоял над ним.

— Я ведь говорил, что он не выиграет, — заметил Фолк.

— Посмотрим, ведь бывают же чудеса.

Солдат не ответил, но его взгляд говорил яснее ясного: «Только не здесь».

Железный человек встал и бросился на противника.

— Если позволите, у меня есть предположение, — неуверенно предложил Фолк.

— Давай.

— Не берусь утверждать, но мне кажется, к этому причастен один из Высоких Домов Королевства.

— Почему ты так думаешь?

— Мне доводилось сталкиваться с Большой Вендеттой раньше, а все это очень на нее похоже.

Ланс хохотнул:

— Уж мне-то не надо рассказывать... Так, по-твоему, кто-то осмелился пойти против Королевской Семьи? Это не слишком?

— Но я ведь не утверждаю, Ваше... милорд. Я просто так думаю.

— Ладно, все в порядке. Благодарю за идею, и ищите бандитов. Не могут же они провалиться сквозь землю.

— За то, что сделали, вполне могут, — мрачно пошутил солдат.

Ланс рассмеялся:

— Ладно, что еще случилось в городе, достойного нашего внимания?

Прежде чем солдат ответил, внизу случился очередной взрыв эмоций. Цепляясь скрюченными пальцами за неровную поверхность, Железный человек по стенке сползал на пол. Зрители бесновались. Его противник в знакомой героической позе наблюдал за поверженным врагом. К этому времени Железный человек успел изрядно попортить ему физиономию, отчего, впрочем, Человек-Кулак только выиграл.

— Что-то он резво начал, — разглядывая своего ставленника, заметил принц. — При таком азарте его ненадолго хватит.

— Сегодня не его день, — с философским спокойствием произнес Фолк.

— Сегодня не мой день, — поправил принц. — А твой.

Фолк неуверенно повел плечом:

— Особенно на этом я не заработаю. Уж очень много народу в этом деле, — он кивнул на толпу. — Если б не эти чудаки-энтузиасты, мы б все давно вылетели в трубу.

— Сочувствую.

Ланс посмотрел на собеседника. Тот верно истолковал его взгляд.

— Не знаю, заслуживает ли это Вашего внимания, но сегодня продали дом генерала де Туура.

Лансу это не показалось важным.

— К тому все и шло, — ответил он. — Кстати, после своего посещения мы оставили его в некотором беспорядке...

— Никаких слухов, они удачно все замяли, — Фолк ухмыльнулся. — О доме и так идет не слишком хорошая молва.

— Известно, во что он обошелся новым владельцам?

Услышав ответ, Ланс не удержался и присвистнул:

— Ничего себе! Хотел бы я продать свой хотя бы за половину этой суммы!

— Но, дом и вправду хорош, Ва... милорд.

— Не сильно ли для дома с плохой репутацией? Впрочем, это не мое дело.

Внизу продолжался бой. Человек-Кулак зажал Железного человека в углу и беспрепятственно методично избивал.

— Нет, это выше моих сил! Это какая-то клоунада! Когда-нибудь, парни, вам здорово влетит.

Ланс встал и опустил руку на плечо попытавшегося последовать за ним солдата.

— Ты сиди. Тебе еще предстоит получить выигрыш.

Во Дворец он возвращался пешком. Район был благополучный, поэтому хорошо освещался, был чистым и ухоженным. Шагая, принц размышлял о событиях, случившихся в последние сутки. Польза от общения с потусторонним миром, на взгляд принца, была минимальна, и, большей частью, умозрительна. Как понимать слова Тогая об избранности того, кого он ищет, и возможных последствиях его гибели, Ланс не знал. Нежить имела отличные от людских взгляды на жизнь и склад ума, и потому нередко пророчества ее воспринимались как попытки что-то утаить, либо не воспринимались вовсе. К тому же, существа, подобные Тогаю, принадлежали иному миру, и зачастую их оценки были неприменимы к миру людей. Хотя, нередко было и наоборот. Практически, можно было считать, что Тогай лишь подтвердил неизбежность его встречи с убийцей, что, конечно, настраивало на определенный лад, но в чем он и без этого почти не сомневался.

Гораздо более полезными казались сведения и догадки Фолка. Его идея о причастности ко всему какого-то Высокого Дома напугала Ланса. Ему сразу представился герцог Минард — высокий, костлявый старик с волевым лицом и еще более волевым характером. Говорили, что в молодые годы герцог выделялся гигантской физической силой и личной храбростью. Его род по древности происхождения не уступал королевскому, и в том, что Минарды никогда не претендовали на более высокое положение, была большая заслуга их Глав. Преемственность во внутренней иерархии этого Дома была строгой, и любой прямой наследник пользовался всеми благами живого Символа. Виконту Моранту, чисто по-человечески, было далековато до Символа, но он был единственным внуком герцога, а значит и безусловным будущим Главой Рода. И его убийство ставило власть Династии под серьезную угрозу. Положение усугублялось тем, что из-за боязни выдать брата Ланс не мог рассказать обо всем остальным и тем самым заручиться поддержкой собственной Семьи. Даже в более спокойные времена, когда над ними не довлела угроза предательства, Ланс вряд ли решился б раскрыть кому-либо этот сильнейший козырь в вероятной игре против Винсента.

...Ему очень повезло, что стояла туманная непогожая ночь. И если фонари отчасти компенсировали темноту, то туман уж точно помешал стрелку сделать смертельный выстрел.

Стрела вошла в ткань плаща над плечом, с треском разорвала ее и упала где-то за спиной на мостовую. Ланс бросился в сторону, где угадывалась темная щель между домами. Его рывок занял считанные секунды, но все же тот, кто устроил на него охоту, успел еще раз выстрелить. Вторая стрела, как ему показалось в первое мгновение, прошла впритирку с бедром, но уже через секунду, укрывшись в спасительной темноте, он понял, что его все-таки зацепило. Он осмотрел рану и немного успокоился — на этот раз всего лишь оцарапало кожу.

Прямо перед ним возвышался темный дом, от которого его отделял влажно блестевший отрезок мостовой. Стрелок находился где-то слева, на крыше одного из домов противоположной стороны улицы. И только сейчас, осмотрев свое укрытие, принц понял, что сам загнал себя в ловушку. Он стоял в проеме между домами, с трех сторон окруженный каменными стенами. В эдаком каменном мешке, единственный выход из которого вел прямо на простреливаемую улицу. Ланс был уверен, что первые два выстрела были сделаны из одного лука, но вряд ли стрелявший пришел один. Он попал в очень толково устроенную засаду, и знал, что сейчас один из стрелков держит под прицелом выход на улицу, а другой (или другие) меняет позицию. Как только он расположится прямо перед ним, Ланс будет обречен. Он не сможет уклоняться от стрел в месте, где стоял, едва не задевая плечами стены.

Их план был великолепен, и не имел изъянов, кроме единственного, — план был рассчитан на жертву-человека. А жертва оказалась оборотнем, и это меняло все. Лансу теперь оставалось только одно — успеть закончить Изменение Облика до того, как убийцы выйдут на позицию, удобную для стрельбы. И если он успеет, охотники сами станут дичью.

Короткий миг концентрации, и перед его внутренним взором возникло Древо. Рожденный многоликим, он не нуждался в его магии для трансформации и использовал его Силу лишь для ускорения процесса. Перераспределение клеток, как и всегда, началось незаметно, но бурно. Он слегка замешкался и спохватился только тогда, когда одежда впилась в стремительно меняющуюся плоть. Он «вытянул» из сияющей кроны нужную «ветвь» и, изменив структуру ткани, поглотил ее. Стоящее перед глазами красное марево по мере завершения трансформации отступало, и когда подушечки лап коснулись холодных камней мостовой, взгляд его прояснился. Он встряхнулся и удовлетворенно рыкнул. Не обращая внимания на хлынувший в мозг поток новых запахов и образов, он припал к земле, внимательно всматриваясь в темноту.

Движение на крыше дома напротив он уловил сразу же. Кто-то прятался там, за дымовой трубой, кто-то, желающий его смерти и, одновременно, равнодушный. Кроме того, он расслышал шаги еще одного человека, крадущегося за углом слева. Бесконечно долгие секунды он вслушивался и всматривался в ночь, но больше ничего не услышал. Убийц всего двое, а значит, одного можно не жалеть. Ланс сразу же решил, что убьет нижнего, а затем поднимется на крышу и возьмет второго — того, кто в него стрелял. Он знал, что если в него попадут, будет больно, но после возвращения в человеческую личину не останется даже шрамов. Боль его не пугала и не могла остановить.

...Жертва упредила охотников — стрелок на крыше замешкался и теперь с опозданием пытался взять на прицел стремительно несущийся зигзагами внизу по улице силуэт. Его товарищ, прятавшийся в подворотне неподалеку, также оказался не готов к тому, что вместо человека на него бросится огромный быстрый хищник. Выпущенная им стрела прошла мимо цели, а сам он буквально напоролся на дикий взгляд горящих звериных глаз. От ужаса он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, хотя имел достаточно времени на повторный выстрел. Убийца на крыше оказался более хладнокровен, он быстро опомнился и стал постепенно приноравливаться к движениям оборотня.

Он мысленно поблагодарил их нанимателя, посоветовавшего использовать стрелы с серебряными наконечниками. Все это заняло считанные секунды, но их «клиент» все же успел приблизиться на расстояние шести-семи прыжков от стрелка в подворотне, которого компаньон на крыше уже не принимал в расчет. Оборотень настолько осмелел, что совсем перестал уклоняться и понесся прямо на человека. И в этот момент убийца на крыше выпустил третью стрелу.

Ланс ожидал, что атака будет начата по какому-то сигналу, и потому выпрыгнул на улицу, едва услышал короткий тихий свист. Он сразу же бросился влево, и на миг между ним и убийцей на крыше оказалась печная труба, помешавшая последнему своевременно выстрелить. Все внимание Ланс переключил на поиск второго нападавшего и заметил его как раз в момент, когда тот спустил тетиву своего лука. Ланс-зверь взвыл и рефлекторно попытался отпрыгнуть в сторону, хотя Ланс-человек и успел сообразить, что от летящей стрелы ему не уклониться, но смертоносная гадина просвистела настолько близко, что у него вздыбилась шерсть на загривке. Помня о стрелке над головой, Ланс старался двигаться зигзагами, в рваном ритме, и то, что сверху не стреляли, говорило о действенности избранной им тактики. На третьем прыжке ему невероятно повезло — он сумел поймать взгляд убийцы в подворотне, и как только это произошло, тот стал живым покойником.

Чем ближе подбирался Ланс, тем явственней чувствовал его ужас, и тем труднее ему становилось сдерживать себя. Он уже почти растворил в себе этого человека, поглотил его душонку, сжавшуюся от страха в комочек, вытравил его Я, и выпущенный зверь изо всех сил рвался все закончить — убить. И питаемый злобой, опьяненный злобой, зверь взял верх над человеком. Запах страха раздразнил, свел с ума и, окончательно забыв об осторожности, он прыгнул прямо вперед...

Стрела настигла его в воздухе. Он знал, что будет больно, но он даже не мог предположить, что будет так больно. Стрела попала в заднюю лапу, не задев кость, но Лансу показалось, будто на него обрушилась многотонная балка. Задняя часть тела тут же отнялась, а застрявшая в ноге стрела превратилась в раскаленный прут, сжигающий вокруг себя плоть. Принц-оборотень извернулся в воздухе и упал. Всплеск боли был ужасен! Он совсем обезумел от нее, он был готов нестись, куда попало, но слушались его лишь передние лапы, и он отчаянными рывками принялся выталкивать свое неповинующееся тело прочь с этой улицы.

Ланс совсем забыл о стрелках и уже не видел, как убийца на крыше полез в колчан за новой стрелой, как вышел из ступора его товарищ и теперь лихорадочно пытался зарядить дрожащими руками свой лук. Вокруг него уже было рассыпано около полудюжины стрел.

Несмотря на все выше поднимающееся онемение и страшную боль, спасительный инстинкт гнал принца прочь. Он двигался с невероятной быстротой и скоро достиг перекрестка.

...В этот момент верхний убийца сделал очередной выстрел. Он видел, что попал — оборотень обессиленно распластался на мостовой. Стрелок хмуро улыбнулся. И тут оборотень одним рывком выбросил свое тело за угол. Стрелок на крыше выругался от изумления и побежал к чердачному окну. Его приятель, наконец, сумел совладать с нервами и наложить стрелу, но когда он повел глазами вокруг, улица оказалась пустой. Он выскочил из подъезда, добежал до перекрестка и осмотрелся. Оборотня нигде не было.

Он так и стоял растерянно, пока к нему не присоединился напарник.

— Где он? — тяжело дыша, спросил подбежавший.

— Не знаю, должен быть здесь.

— Должен быть... Ты почему не стрелял?

— Я не мог. Он что-то сделал со мной, — в голосе убийцы звучали оправдательные нотки.

— Что-то сделал! — его партнер был взбешен. — Кто ж смотрит в глаза оборотню? Разиня!

— Хватит! — вскипел провинившийся. — Надо что-то делать. Он не мог далеко уйти... Можно попробовать пойти по его следам.

Собеседник посмотрел на напарника, как на идиота:

— Оборотни не оставляют следов, — процедил он, едва сдерживаясь.

— Да, верно, но как он смог уйти? Ты всадил в него две заговоренные стрелы, он должен был сдохнуть на месте.

— Не сейчас! — гаркнул второй и ткнул пальцем вперед. — Он уполз в ту сторону. Ты пойдешь по правой стороне улицы, я — по левой. Обыскивай любую щель, в какую он мог бы пролезть. Если мы не предъявим его голову, ни видать нам платы. Вперед.

Они разбежались.

...Спасительный угол был совсем близко, когда в него попали во второй раз. Стрела угодила в уже отмершую часть ноги, поэтому новый спазм боли был не так уж и силен и вызвал только негромкий взвизг, но тело вдруг встало неподъемно тяжелым. Он застыл, не в силах двинуться с места, и только теперь осознал, что у него перед глазами уже довольно долго прыгает Древо Силы. И потянул за первую попавшуюся Ветвь. В голове прояснилось, вернулась боль, но усилилось желание выжить, и он резким толчком вытолкнул себя на поперечную улицу. А дальше... дальше была безумная гонка со смертью.

Из последних сил, ничего не видя и не слыша, он полз по ночным улицам, сворачивал в какие-то переулки и на какие-то улицы и снова и снова упорно полз вперед. А потом, чувствуя, что силы уходят, скользнул в первое попавшееся подвальное оконце. Боли от ранивших его осколков стекла он не почувствовал, и только одна мысль сверлила его мозг: «Стань человеком. Стань человеком. Стань...». Уже в полуобморочном состоянии он принялся за Изменение.

...Совершенно беззащитный, отчаянно борясь за жизнь, Ланс пролежал в подвале около трех часов и, в конце концов, смерть отступила. Обессиленный и опустошенный, он почти не чувствовал своего тела, а временами ему казалось, что у него вообще нет ног. Тогда он бессознательно ощупывал себя, и на какое-то время это приносило облегчение. Иногда его взгляд падал на валяющиеся на полу стрелы, и острые коготки страха сжимали сердце принца. В такие минуты он был готов истово верить в Единого Творца, что, быть может, направлял его в часы безысходности и заставил начать изменение облика с верхней части тела, «вырастить» руки и вырвать из тела эти смертельный игрушки. Опоздай он еще хоть на минуту, и было бы поздно.

В том, что серебро так и не начало пожирать его, Ланс видел великое чудо, но даже это сейчас ему было безразлично. Он просто был счастлив, что выжил. Несколько раз он порывался поднять стрелы, желая рассмотреть их лучше, но так и не смог заставить себя прикоснуться к ним. Впрочем, сейчас и это было не главное. Пересиливая слабость и головокружение, принц сел и закатал штанину. Внутренне он побаивался того, что может увидеть, но раны оказались не такими уж и страшными. Это была его нога, правда, казавшаяся черной от целиком покрывавших ее синяков и сочащихся кровью порезов. Куда опасней было то, что он почти не чувствовал ее. Вздохнув, он в очередной раз вызвал Древо.

...Еще через час он готов был покинуть свое убежище. Омертвение прошло, и принц почувствовал ту самую боль, о которой еще так недавно мечтал. Зато он мог передвигаться без посторонней помощи, хотя и заметно хромая. Боль же была вполне терпимой.

...Они встретились на перекрестке. Каждый из них обежал по несколько кварталов и не нашел никаких следов оборотня. Бесплодность поисков они прочитали в глазах друг друга. Они отошли в тень и выбросили оставшиеся стрелы и все оружие в первый попавшийся закоулок.

— Что делать будем? — спросил один другого.

— А что мы можем теперь? — вопросом на вопрос ответил приятель.

— Жаль упускать такие деньги, — вздохнул первый.

— Видно, не судьба... Не забывай, задаток был совсем не мал.

— И то верно. Не представляю только, как мы появимся у хозяина.

Напарник ухватил его за рукав и пристально посмотрел в лицо:

— А зачем нам у него появляться? Ты ж видишь, какое дело он поручил нам. Промахнись я, и как знать, чем бы все обернулось. Деньги здесь явно даром не дают.

Они смотрели друг на друга, и мысли их были одинаковы. Второй молча кивнул и, не сговариваясь, парочка быстро направилась в сторону порта.

Только ухватившись рукой за железные прутья забора, отделяющего небольшой садик перед домом, Ланс осознал, куда он пришел и несказанно удивился, так как этот, купленный несколько лет назад, особняк на набережной никогда не ассоциировался у него с Домом. У него было множество имений вне столицы; как принц, он являлся формальным и фактическим повелителем обширных провинций, составляющих значительную часть Королевства, но только Дворец, благодаря детским воспоминаниям, он отождествлял с родным домом, да и то, с изрядной долей иронии. Но сейчас он был настолько измучен, что идти во Дворец уже не мог. Ланс не знал, успел ли Пауль навести порядок, но постепенно идея провести тут остаток ночи стала нравиться ему все больше. Он вгляделся за ограду, но строение было скрыто деревьями и специально подобранными прежними хозяевами кустами.

Он проковылял вдоль забора к высоким воротам, от которых вглубь сада вела обсаженная зеленью дорожка, и только тут вспомнил, что не имеет ключей. Ланс прислушался и, почему-то воровато, оглянулся. Улица в этот час казалась вымершей, туман и не собирался рассеиваться, и он отбросил все сомнения. Принц покрепче взялся за прутья и одним движением перебросил тело на ту сторону. Несколько долгих минут он приходил в себя от неистовой боли, охватившей все тело, и только перетерпев ее, продрался сквозь заросли к аллее и побрел к дому.

К его удивлению, задернутое белой занавесью крайнее левое окно на первом этаже было освещено. Сначала Ланс решил, что кто-то из строителей либо ночует здесь, либо работает круглосуточно, но в этот момент находящийся внутри подошел ближе, и в освещенном прямоугольнике обрисовалась его тень. И, по широкому развороту плеч, по уверенным и одновременно небрежным движениям, Ланс понял, что его гость вовсе не строитель. Он настороженно прошел к двери и, пошарив в неглубокой нише над косяком, достал связку ключей.

Стараясь не шуметь, он по темным коридорам двинулся к комнате с таинственным незнакомцем, и уже разглядев темный, с пробивающимися по краям полосками света, прямоугольник нужной двери, замешкался. Незнакомец вполне мог иметь враждебные намерения, а Ланс был безоружен. Вызов же Тераль мог оповестить незнакомца об его присутствии. При условии, конечно, что тот владеет Искусством. Впрочем — какого дьявола! — ведь он в своем доме!

Клинок вспыхнул в темноте и тотчас из-за двери раздался голос:

— Ланс, это ты? Прекращай свои маневры и заходи.

Он вздрогнул, и оттого, что голос был хорошо знаком, и оттого, что обладатель его должен был находиться совсем в другом месте. Он открыл дверь и остановился на пороге, щурясь при свете большого канделябра, принесенного сюда из верхних покоев. В центре комнаты стоял, сияя приветливой улыбкой, Филипп.

Двоюродный брат был облачен в яркие, красно-зеленые одежды. Кроме того, за время скитаний по провинции он успел отпустить бородку, что ему очень шло. Его правая рука была аккуратно перебинтована и прижата к туловищу.

— Входи же, Ланселот. — Филипп шагнул навстречу. — Рад видеть тебя.

— И я рад.

Они обнялись, и Филипп вздрогнул, когда Ланс нечаянно сдавил его поврежденную руку.

— О, осторожней, прошу тебя.

Принц отступил.

— Извини. Где это тебя?

— Расскажу, все расскажу, только давай присядем.

— Конечно, прошу, — спохватился принц.

Они уселись.

— Ты хромаешь, Ланс. Что у тебя с ногой? — поинтересовался Филипп.

— Развлекался, как, вижу, и ты... Но, рассказывай же, рассказывай! Когда приехал, кого видел, и что, прах тебя побери, ты делаешь здесь?.. Только не вздумай обижаться, — поспешно добавил Ланс.

— А я и не думаю, — заявил кузен и в подтверждение своих слов рассмеялся.

— В городе я с самого утра. Представь себе, мы разминулись буквально на несколько минут, Винс сразу же послал вернуть тебя, да разве это возможно? Ты всегда был самым неуловимым из нас.

— Так уж и самым, — усмехнулся он.

— Почти весь день я провел с Винсентом и, подозреваю, расстроил его планы. Несколько раз мы посылали за тобой во все, даже самые невероятные места. Но все напрасно. К вечеру, памятуя о твоей страсти к ночным похождениям, Винс уже отчаялся увидеть тебя. А я рискнул зайти сюда и, как видишь, не прогадал. Между прочим...

Филипп принялся рыться в карманах, пока не нашел и швырнул Лансу связку ключей.

— У тебя ключи от этого дома? — удивился тот.

— Одолжил у Пауля.

— Хорошо. Ты в курсе наших последних событий?

Двоюродный брат кивнул.

— Да, Винсент мне все рассказал. Знаешь, он произвел на меня очень хорошее впечатление.

— Что ты говоришь?

Филипп прыснул.

— Нет, в самом деле. По-моему, Винс единственный, кому не передалась наша семейная стервозность.

— Знаю. Так что у тебя с рукой?

Брат нахмурился.

— Из-за этого-то я и вернулся.

— Из-за этого?

— Ведь нет нужды напоминать тебе мое задание?

— Ни малейшей. Лично я тебе тогда очень не позавидовал.

— А я себе не завидую сейчас.

Филипп осторожно погладил раненую руку.

— Можно ли сказать, что твоя миссия провалилась? — осторожно поинтересовался Ланс.

— И да, и нет, — задумчиво ответил кузен. — Сам факт моего ранения доказывает правильность наших рассуждений, но то, что меня нашли и вынудили уйти, затруднит наши поиски.

— Что ты имел в виду, когда сказал «меня нашли»?

Филипп смутился:

— Ну, видишь ли, Ланс, ведь я не принц, и, наверное, замыкаю список наследников престола. Да и лицо мое не так известно, как, скажем, твое...

— Короче, ты решил действовать инкогнито.

— Можно сказать и так.

— Филипп, ты ненормальный. Будем надеяться, что об этом не узнают в Свете, иначе нас всех поднимут на смех.

— Ты сам недавно проделал то же самое, — огрызнулся Филипп.

— Я был в безвыходном положении... Ну, хорошо, как это выглядело?

— Я, со своим полком, остановился в деревеньке, граничащей с землями Виктора...

— Хорошо, хоть не привел туда армию.

— Прекрати, будь добр. Сейчас по всей стране происходят перегруппировки войск, и это не должно было вызвать подозрений. Полком командовал человек, умеющий держать язык за зубами, а я был осторожен. Даже солдаты, если и видели меня, то разве что мельком.

— И все равно, они до тебя добрались.

— Не драматизируй, еще не известно, кто до кого добрался! — запальчиво воскликнул Филипп.

— Не буду, продолжай.

— В какой-то момент ситуация потребовала моего личного присутствия в землях Виктора... чтоб лично проверить донесение моего человека.

— Тут-то вас и подстерегли.

— Тут-то на нас и напали. И не воображай, я был не один! Мы перебили почти всех негодяев, и тот, из-за кого я пошел на риск, погиб одним из первых, сражаясь на нашей стороне.

— Так ты не веришь, что имело место предательство?

— Я не знаю. Будь так, я бы оттуда не ушел.

— А сколько их было?

— Сотни полторы.

— А вас?

— Со мной пошло почти столько же.

— Ну, ты и наглец! — воскликнул Ланс. — Может быть, это тебя и спасло. Они могли просто не рассчитывать на такое количество людей с тобой.

— Может и так, — легко согласился двоюродный брат.

— Ну, да ладно. Молодец, что вырвался. Как я понимаю, ничего особенного ты не обнаружил?

— Пока нет. Фред все это время изводил оленей, а Виктор почти не высовывал носа из замка.

— Тебе это не показалось странным?

— Показалось. Потому я и сунулся туда.

— После отъезда с границы ты не встречался ни с кем из наших? — неожиданно поинтересовался Ланс.

— Нет, а что?

— Да так. И никто не знал о твоем плане?

— Конечно, никто.

— И все же тебя нашли, — заключил Ланс.

— Ничего страшного. В конце концов, какая разница, где именно я буду находиться? Там полно моих шпионов.

— Решил остаться в столице?

— Посмотрю по обстановке.

— Как знаешь, это твоя игра. В случае чего, можешь рассчитывать на мою помощь.

— Благодарю... Тихо! Слушай!

Ничего не понимая, Ланс замолчал. И тут же понял, что они в доме не одни. Кто-то шел по коридору, даже не пытаясь заглушить свои тяжелые уверенные шаги. И, судя по оставляемому им шуму, шел в их сторону. Они озадаченно переглянулись.

У самой двери шаги стихли, ручка плавно повернулась.

— Привет, полуночники, — поздоровался с порога Винсент. — Ланс, не смотри на меня такими чистыми детскими глазами.

— Я и не смотрю... Если вы решили меня удивить, считайте, что у вас получилось. Надеюсь, это все на сегодня, а то я уже слегка утомился.

— Я тут ни при чем, — заявил Филипп, — но, думаю, могу сказать, что случилось.

— Ну-ка, излагай, — заинтересовался Винсент.

— Изволь, у меня две версии, и согласно первой, ты выставил наблюдение у этого дома и ждал, пока кто-то объявится.

— Это лишний раз доказывает, что и у меня бывают озарения!

— Согласно второй версии, ты следил за мной, — в голосе Филиппа легко улавливались обвинительные нотки.

— Нет, брат, поверь, этого не было. Я действительно оставил у этого дома пост и, идя сюда, ожидал увидеть не тебя, а хозяина.

— У тебя какое-то личное дело к Лансу? Мне уйти?

— Ни в коем случае, это даже хорошо, что я застал тебя.

— Всегда приятно, когда тебе рады.

Винсент едва заметно улыбнулся.

— Так, что там приключилось? — поинтересовался двоюродный брат.

— Пару часов назад пришло письмо от Леонарда. Из Империи идут слухи, будто это Виктор убил своего, отца.

— А-а, слышал, — отмахнулся Филипп. — Я уехал с востока позже вас, и застал эти сплетни.

— Ты не веришь в это? — спросил Винсент.

— Раз они так говорят, значит им это выгодно и, соответственно, невыгодно нам. Ведь серьезных доказательств тому нет?

— Одни слухи.

— Тогда ничего нового ты не узнал. Вик в последнее время ведет себя тихо.

— Есть еще кое-что. Сегодня был продан дом генерала де Туура.

— Знаю, за девяносто тысяч, золотом, — щегольнул осведомленностью Ланс.

— Сколько, сколько? — Филипп даже подался вперед.

Ланс повторил. Винсент посмотрел на младшего брата:

— И?

— Что? — не понял тот.

— Тебе не пришло в голову задать напрашивающийся вопрос?

Старший брат казался искренне удивленным, а Филипп внезапно захохотал:

— Да, — воскликнул он, — вот что бывает, когда правители теряют связь с народом! Ланс, девяносто тысяч, это очень большие деньги. На них можно купить очень много всего. Потому-то Винса и заинтересовало, откуда у генерала взялись средства на содержание такого дома.

— Туур был далеко не нищим, — задетый издевательским тоном кузена, огрызнулся Ланс.

Теперь даже старший брат не выдержал и покачал головой:

— Это очень большие деньги, — сказал он и добавил, словно разговаривая с ребенком:

— Даже высокопоставленный чиновник не может позволить себе иметь такой дом.

— О, Свет! — воскликнул Филипп. — Да в Королевстве не наберется и сотни Семей, способных на такие покупки. Извини, конечно, Ланс, но не понимать таких простых вещей...

— Я и не утверждал, что это маленькая сумма.

— Дело в том, что ты не понимаешь, насколько она велика, — сказал Филипп. — Впрочем, ты наследный принц и в твоем распоряжении изрядный ломоть королевской казны, а вот я, простой герцог, очень подумаю, прежде чем раскошелиться на такой домик.

Ланс не на шутку разозлился:

— Я никогда ничего себе не покупал за государственный счет.

— Еще бы! Твои владения, по территории, сами по себе не уступают вполне приличному государству.

— Мои владения — часть Королевства!

— Нет, с тобой невозможно разговаривать! — воскликнул Филипп.

— Вы будете слушать или пререкаться? — вмешался Винсент.

— Не я начал этот разговор, — сердито огрызнулся Ланс. — Ну, хорошо, я... мы слушаем тебя.

— Мы тоже, — добавил Филипп.

— Я постарался выяснить, откуда у него появились такие деньги. Возможность злоупотреблений я отмел сразу. Я имел приватную беседу с его банкиром, но и он ничего не знает. В свое время он очень удивился, когда ему поручили совершить эту покупку.

— А когда ему поручили совершить ее? — быстро спросил Ланс.

— Этой весной, ровно за две недели до убийства Лоуна.

Ланса кольнуло нехорошее предчувствие.

— Так ты выяснил, откуда он взял деньги? — спросил он.

— В месячный промежуток времени, до похорон Лоуна, было совершено несколько крупных сделок лицами, напрямую причастными к нашему делу.

— Кем?

Этот вопрос Филипп и Ланс задали одновременно, но никому и в голову не пришло улыбнуться.

Винсент на секунду прикрыл глаза и быстро ответил:

— Доверенным лицом герцога Кардигана был продан принадлежавший дяде остров в северной части моря и закрыты счета герцога в четырех банках.

В комнате повисла мертвая тишина.

— Ты сам говорил с этим человеком? — спросил, наконец, Филипп.

— Нет, он умер, ему было много за семьдесят. Но моим сведениям можно верить.

— Вот так дела, — вздохнул Филипп. — Похоже, что все-таки шантаж.

— Похоже, — согласился Ланс.

— Да, — заговорил Винсент, — он как-то сумел заполучить соглашение дяди с Дже-ту и попытался уладить с помощью герцога свои финансовые проблемы. Чем это закончилось, мы знаем.

Ланс вскочил и прошел по комнате:

— Сумасшедший дурак! Почему он не пошел к кому-либо из нас?

— К кому? — полюбопытствовал Филипп. — Все знали, что он был человеком герцога. Любой из нас тут же заподозрил бы козни дядюшки.

— Понятно, понятно, это я так.

Ланс вернулся на свое место.

— Во всяком случае, дело понемногу проясняется. Возможно, тут есть связь с гибелью самого герцога.

— Должна быть, — заявил Филипп. — Это очень важное событие, но и оно лишь кирпичик в кладке дядюшкиного склепа. К сожалению, мы до сих пор не знаем точно, кто был с ним в группе, а главное, что там между ними происходило.

— Верно, но должны же быть какие-то зацепки! — задумчиво сказал Ланс.

— Возможно, одной из них будет объяснение твоей новоприобретенной хромоты, — предположил Винсент. — Надеюсь, ничего серьезного?

— Нет, уже нет.

Ланс коротко передал разговор с демоном и рассказал о нападении. Его слушали очень внимательно, и даже Филипп в течение всего повествования не вставил ни единого слова.

— Считай, что ты сегодня заново родился, — подытожил рассказ двоюродный брат.

Потом довольно долго братья молча обдумывали услышанное.

— Почему ты решил обратиться к потусторонним силам? — нарушил молчание Винсент.

— Просто не смог придумать ничего лучшего.

— Мне кажется, твою попытку нельзя считать бесполезной, — заметил Филипп. — Теперь уже вполне очевидно, что безобразия носят всеобщий характер, и любые намеки на то, что все это заварили мы из-за Короны, звучат просто глупо.

— Но, мы тоже неплохо постарались, — признал Ланс.

— И, что теперь, терзаться и посыпать голову пеплом? — насмешливо спросил Филипп.

— Просто быть осмотрительней. Да, Винс, Леонард ничего не писал о делах в Порте? Меня интересуют их военные приготовления.

— Замечены перемещения их войск, и активизировались военные поставки.

— Все по наши души?

— Отчасти. У Империи появились заботы и на других направлениях.

Ланс вгляделся в лицо брата, готовый ответить на его ожидаемую улыбку, но Винсент был по-прежнему серьезен.

— Эти проблемы как-то связаны с нашими действиями, — подсказал он.

Старший брат неуверенно пожал плечами.

— Не скрою, я все последнее время уделял тому, чтоб попортить Порте кровь, но для конкретных результатов, по-моему, еще не пришло время. Леон начал действовать раньше и, может быть, это плоды его усилий. В его послании на этот счет ничего не сказано, но, кажется, кое-какие намеки я уловил.

— Дашь почитать? — попросил Филипп.

— Когда угодно.

— Интересное заваривается варево, — заметил Ланселот. — Как думаешь, что они предпримут?

— Поживем — увидим, но, если мы сумеем стравить Империю с другими соседями, то, быть может, и сумеем избежать войны.

— Очень много неопределенного, — ответил Ланс. — Каждый из нас действует сам по себе и толком не знает, что творится вокруг. Пора вновь собрать Королевский Совет.

— Поддерживаю, — кивнул Винсент, — я уже написал Леонарду.

— Нам даже не обязательно съезжаться в одно место, — развил свою идею Ланс, — мы можем связаться друг с другом, используя Силу Древа. Это сэкономит уйму времени.

— Нет, — энергично возразил Филипп. — Я предлагал это, но Леонард и Диана были решительно против. По-моему, они опасаются, что так нас можно подслушать.

— Мне это кажется невозможным, но я в этом не силен, — дипломатично произнес Винсент.

Хотел возразить и Ланс, но промолчал, поняв, что рассеять эти опасения ему нечем.

— Что ж, — подытожил Филипп, — если никто не против, я займусь организацией.

Никто не возражал.

— Да, вот еще что! — спохватился старший брат. — Все никак не удосуживался спросить, как там прошли похороны их несостоявшегося Посла?

Глаза кузена весело блеснули:

— Там был Эдвин, и, если верить тому, что он писал, все прошло по высшему разряду. Много слез, много цветов, музыки, провожающих. Все, как и положено.

— Не думал, что они пригласят кого-то из нас.

— Они и не приглашали, но и не могли не пустить Эда на похороны «родственника». Их бы не поняли даже ближайшие союзники.

Все трое дружно расхохотались.

— Да, — сквозь смех проговорил Ланс, — в этой истории они выставили себя полными дураками. Представляю, каково им пришлось терпеть присутствие братца.

— Вкупе с его характером, — добавил Винсент, и комнату потряс новый приступ смеха.

— Если верить донесениям, — давясь от смеха, заговорил Филипп, — Эдвин выжал максимум из ситуации. Для начала он им толкнул почти двухчасовую речь, которую все должны были выслушивать со скорбными минами, а затем на телеге выкатили венок от Королевства, весом в полтонны.

Вся троица готова была лопнуть от смеха.

— Ну и намучились мы с этим произведением, — через силу выдавил Филипп. — На его изготовление ушла целая неделя, да и то, потому только, что Леон лично ежедневно подгонял мастеров.

Он затрясся в очередном припадке смеха, а у Ланса словно ком стал поперек горла. Он настолько растерялся, что не мог подобрать слов и сформулировать свой вопрос. За него это сделал Винсент.

— А разве его хоронили не на третий день после гибели?

И от веселости двоюродного брата не осталось и следа. Его взгляд заметался между братьями, хотя было видно, что ему ни столько страшно, сколько любопытно.

— Да, его похоронили на третий день.

— А венок начали собирать уже за неделю? — уточнил Ланс.

— Точно, ровно за неделю.

Ланс посмотрел на Винсента:

— Вот ведь, как бывает в жизни, — сообщил он старшему брату.

— Жизнь — странная штука, — ответствовал тот, и они оба уставились на Филиппа.

— Это было личное предвидение Леонарда, или плод коллективного разума? — спросил Ланс.

— Это был плод.

— Тогда, поздравляю всех вас. А вот себя с Винсом не могу, ведь за глупость не поздравляют.

— Я мог бы все объяснить.

— Если тебя не затруднит.

— Мы узнали о его приезде еще до того, как Порта прислала нам официальное представление. Идея убить его родилась почти сразу. Подал ее Эдвин, что совсем не странно. Диана предложила сделать это так, чтоб подозрение не пало на нас, ну а детали, в основном, легли на плечи вашего покорного слуги.

Не вставая, Филипп преувеличенно галантно поклонился.

— Дальше, — потребовал Винсент.

По застывшим чертам его лица Ланс понял, что брат очень и очень сердит.

— Это казалось лучшим выходом. Подобный шаг прозрачно намекал на нашу силу и решимость ни перед чем не останавливаться, и, в то же время, не давал никаких улик, свидетельствующих о нашей причастности к убийству. К тому же...

— Не надо разжевывать, мы не младенцы.

Филипп покосился на Винса и продолжил:

— Это была основная причина того, что мы настояли перенести переговоры ближе к границе и, как вы, наверное, уже поняли, ради этого и устраивалась охота в честь их Посланника.

— Но, когда? — недоуменно воскликнул Ланс. — Вы все время были на виду! Кто именно сделал это?

— Это сделал небольшой отряд, во главе с Леонардом и мной, — заметив порыв Ланса, он поднял руку. — Погоди!.. Да, ты видел Леона и меня, но уже после того, как дело было сделано.

— Но, я слышал...

И тут Ланс все понял.

— Верно, — угадав его мысли, подтвердил Филипп. — В лесу был оставлен двойник Леонарда, и именно его горн ты мог слышать, а чуть позже видел и его самого, растерзанного волком. Появись ты раньше, посмотрел бы и на мою копию.

— И рану, которую ты обрабатывал, когда я пришел, Леон получил вовсе не на охоте.

— Правильно. — Филипп усмехнулся. — Волк тут совершенно ни при чем. Разорвав Леонова двойника, бедная животина, обалдевшая от всей этой суматохи, готова была хоть сквозь землю провалиться, лишь бы улизнуть из обезумевшего леса, но она могла прекрасно оправдать ранение брата, и я не дал ей уйти.

— Вот дерьмо! — просто так, для разрядки, выругался Ланс.

— Почему вы не посвятили в этот план меня? Кто вообще знал об этом? — хмуро спросил Винсент.

— Кроме тебя и Ланса о нем знали все. То есть, конечно, не считая Эмилии, Виктора и Фредерика. Пойми, Винс, ты слишком близок к Ланселоту, а он, сам знаешь, в каком положении находился. Мы не могли рисковать.

— Допустим, но ведь после появления брата, ему удалось убедить всех в своей невиновности.

— Нет, не всех, — тихо возразил Филипп, нервно покусывая губу. — Леон и Ди воспылали к Лансу нежностью, чего я не понимал, так как причины их поведения мне не показались убедительными. Что ж, их мотивы, это их личное дело, а я настоял на том, чтоб не посвящать вас в это дело. Леонард больше всего боялся нового раскола и был вынужден уступить.

— А что означали твои намеки, тогда на охоте? — поинтересовался Ланс.

— Как сказать. Неизвестно чем все это могло закончиться, и я хотел оставить вам какую-нибудь ниточку.

— Не понимаю, что мне дала твоя болтовня.

— Не знаю, Ланс, может, мной руководило чувство вины, может еще что-то.

— А что тобой руководит сейчас? — сухо спросил Винсент.

— А ничего, — расслабленно ответил Филипп. — Просто пришло время все рассказать.

Доступ на пирс номер шесть был перекрыт сотней вооруженных матросов из абордажной команды, под началом хмурого боцмана. Это был человек гигантского роста и богатырского сложения, с наголо обритой головой и твердым, покрытым шрамами и следами перенесенной оспы, лицом. Он мрачно вышагивал вдоль шеренги матросов и небольшой колокольчик, болтающийся вместо серьги у него в ухе, тоненько дзинькал в такт с шагами его, обутых в тяжелые сапоги, ног. Матросы явно побаивались и старались ничем не привлекать к себе внимание гиганта, хотя уже довольно долго стояли, вытянувшись под солнечными лучами. Чуть дальше, на берегу, нестройно вытянулась неспешенная сотня легкой кавалерии, сопровождавшая карету с Адмиралтейскими гербами на дверцах, одиноко стоящую сейчас на безлюдном пирсе.

Ланс откинул занавеску и выглянул наружу.

— Не слишком ли долго его нет? — спросил он своего спутника, сидящего напротив.

— Скоро должен быть, Ваша Светлость. «Отчаянный» пришел около шести часов назад, и по сообщению его капитана, «Экватор» благополучно шел сюда четырехузловым ходом. Его отставание от «Отчаянного» не должно превышать четырех, максимум шести часов.

Но, все же, адмирал был явно обеспокоен. «Отчаянный» был тем самым щеголеватым корветом, что сейчас стоял у причала, через два пирса от них. Небольшой стройный корабль с изящными обводами и слегка отклоненными назад мачтами, был одним из немногих судов, находящихся сейчас в Военной гавани.

Несмотря на то, что он только пришел из плавания, «Отчаянный» приятно поражал отменным внешним видом. Ланс видел многочисленные суетящиеся вокруг него фигурки людей, повозки и косяки лодок мелких торговцев. Четыре надраенные медные катапульты, распластавшиеся на его палубе вдоль бортов, отливали в солнечных лучах золотом, и напоминали отдыхающих сказочных драконов. Как бы не выглядели те драконы на самом деле.

— Будем надеяться, что с ним ничего не случилось в пути.

Адмирал с сомнением покачал головой.

— Во время рандеву с «Отчаянным», кораблю ничто не угрожало. Там великолепный капитан, и я ему доверяю, как себе.

— А повторно напасть на него не могли? — поинтересовался принц, больше для того, чтоб поддержать разговор.

Собеседник даже позволил себе улыбнуться:

— Это совершенно исключено, Ваша Светлость. Его должны сопровождать три корабля эскадры контр-адмирала Корга. Да и потом, никто бы не решился напасть на наш корабль в такой близости от берега. Особенно сейчас, когда в море вышел почти весь флот. Это наше море, Ваша Светлость.

— Что не помешало кому-то едва не утопить «Экватор».

Лицо адмирала потемнело:

— Мы найдем того, кто стоит за этим. Найдем и накажем.

— Конечно, — поддержал Ланс. — Корона считает это дерзкое нападение прямым вызовом, и вы получите любую необходимую помощь.

Моряк благодарно посмотрел на принца:

— Мне отрадно это слышать, Ваша Светлость.

— Насколько я знаю, неизвестные корабли утопили два наших торговых судна?

— Да, караван шел с юга в сопровождении «Экватора», когда был атакован тремя боевыми кораблями без опознавательных флагов.

— Боевыми, а не просто вооруженными? — уточнил Ланс.

— В докладе капитана сказано, боевыми, Ваша Светлость.

— Тогда непохоже, что речь идет о пиратах.

Ланс вопросительно посмотрел на собеседника.

— Это чистой воды каперство, — безапелляционно заявил тот. — И вряд ли мне стоит говорить Вашей Светлости, какая держава за этим стоит.

— Разве Порта имеет сколько-нибудь значительный флот в этом море? — удивился Ланс.

— У них здесь не более десятка боевых кораблей, базирующихся, в основном, в западных портах. Этого обычно хватало для прикрытия имперских торговцев.

— Но, как бы там ни было, теперь у них на два корабля меньше, — улыбнулся Ланс. — Вам удалось взять пленных?

— К сожалению, нет, Ваша Светлость. Судя по докладу капитана «Экватора», к тому времени, когда двое из напавших пошли ко дну, оба наших торговца уже затонули, и часть команды была занята спасанием их экипажей. К тому же, было довольно свежо.

— Жаль, — вздохнул Ланс, — имея пленных, мы бы могли по-другому говорить с Империей. Конечно, если это она стоит за всем.

Ланс поймал недоуменный взгляд собеседника и пояснил:

— Мы можем подозревать кого угодно, но, не имея реальных улик, мы мало что можем сделать.

— Конечно, Ваша Светлость целиком правы, просто я не силен в дипломатии.

Его апломб позабавил принца.

— Кому принадлежали потопленные суда? — спросил он.

— Хозяин одного мне не известен, но я знаю, что он плыл под флагом Гильдии. Второе принадлежало Дому Минардов. Моему Дому.

Ланс надеялся, что сумел скрыть радость. Встревоженный словами Фолка о возможной причастности одной из Семей к покушениям на него, принц сразу же решил проверить наиболее вероятных заговорщиков — род Минардов. Узнав о нападении на королевский караван неизвестных кораблей, Ланс тут же воспользовался этой информацией для того, чтоб выйти на одного из патриархов этого Дома, Адмирала Флота Королевства, графа Сиама. Он рассчитывал на долгую беседу, в ходе которой ему удастся незаметно перевести обсуждение перипетий героического, но малозначащего боя линкора «Экватор» на гибель виконта Моранта, и выяснить позицию их Семьи в этом вопросе. И он совсем не ожидал, что беседа так легко перейдет в нужное ему русло.

— О, вероятно, Дом понес немалые убытки, — сочувственно промолвил он. — Но Династия помнит и ценит заслуги Вашего Рода перед Королевством, и готова оказать любую помощь.

Адмирал невозмутимо выслушал его:

— Благодарю, Ваша Светлость, но, в столь тяжелый для страны период, мой Дом не вправе принимать такие щедрые подарки. Нам вполне по силам покрыть любые потери.

Принцу показалось, будто ему влепили пощечину.

— Я не имел в виду денежные подачки.

Он постарался сдержать гнев, но, видимо, не сумел и адмирал посмотрел на него с плохо скрытым беспокойством.

— О, конечно, милорд, я так Вас и понял. Я вовсе не думал дерзить, или оскорблять Королевский Дом... Простите за невольную бестактность.

— Я это знаю, адмирал, простите и Вы меня за резкость. Нервы разболтались страшно. В последнее время приходится заниматься множеством дел, многие из которых лучше бы и не знать вовсе.

— Понимаю, Ваша Светлость. Вы полагаете, что войны, все же, не избежать?

— Мы делаем все, чтоб предотвратить ее, граф, но... Могу вам лишь посоветовать прекратить на время торговлю с югом и держаться защищенных караванных маршрутов. Я удивлен, что вы вообще ведете дела с дикарями.

Адмирал поморщился, и в его ответе послышалась застарелая обида:

— Что делать, Ваша Светлость, доходы с земель не удовлетворяют никаких запросов, вот и приходится пускаться в коммерцию. Но хорошей прибыли в торговле с цивилизованными странами тоже не получишь, так как тут все захвачено купцами Гильдии.

Ланс мудро кивнул:

— Нас очень беспокоит подобное положение и, как только все утрясется, мы попробуем урегулировать этот вопрос.

Собеседник заметно приободрился и благодарно ответил:

— Это было бы весьма полезно, Ваша Светлость.

— Что ж, Дому, чьи лучшие представители посвящают себя военному и морскому делу, нелегко конкурировать с потомственными коммерсантами, — сочувствующе проговорил принц.

— Такие уж времена настали, Ваша Светлость. Считать барыши от сделок с тухлой рыбой становится куда притягательней для молодых людей, чем служение Отечеству.

— Зачем же так сурово, граф? В вашей Семье немало достойных молодых людей, избравших путь служения — виконт Моэн, граф Эйлин, граф Дэлон, ваш сын, Роквелл, виконт Морант... Ох, простите, клянусь, я не хотел бередить этой раны.

Ланс замолчал, ожидая реплик собеседника.

— Нам всем тяжело смириться с потерей этого малыша, — грустно сказал адмирал.

— Виконт ведь выбрал флотскую карьеру... Жаль, что мы лишились такого человека.

— Да, парень много времени проводил в море, — подтвердил адмирал, но в его голосе слышались грустные нотки. — Только, к сожалению, его больше интересовала морская торговля, чем карьера флотского офицера.

Ланс смутился от подобного признания, адмирал же, кажется, полностью ушел в себя:

— Он был неплохим моряком, но, думаю, настоящего морского офицера из него бы не вышло. Слишком часто племянник ввязывался в какие-то авантюры. Я всегда говорил, что любые дела с Гильдией не с лучшей стороны характеризуют молодого дворянина, но кто сейчас слушает старших?.. Как жаль, что мальчика больше нет, — несколько неожиданно закончил свой грустный монолог старый моряк.

Неподдельная боль собеседника тронула принца, и он не смог заставить себя продолжать этот разговор.

Трель боцманской дудки и выкрики команд прервали неловкую паузу. Вдоль пирса рассыпались солдаты причальной команды, а над сигнальной башней у входа в гавань заклубились пары зеленого дыма.

— Это «Экватор», — бегло взглянув на часы, сообщил адмирал и открыл дверцу кареты. Едва они вступили на пирс, как из-за мыса показался корабль. Адмирал молниеносно выхватил подзорную трубу и несколько долгих минут следил за входящим в гавань судном. Затем не выдержал и горестно поцокал языком. Принц с любопытством посмотрел на него:

— Вы позволите взглянуть, адмирал?

— Да, конечно, — спохватился тот. — Прошу, Ваша Светлость.

Трехдечный корабль «Экватор» выглядел очень скверно, и, по мере его приближения к берегу, открывались все новые ужасающие последствия выдержанного им сражения. Корабль шел с сильным креном на правый борт, что позволяло видеть всю его верхнюю палубу. Нижний ярус портов находился целиком под водой. Борта почти по всей длине средней палубы и фальшборта верхней были выломаны. Ланс догадался, что сделано это было для того, чтоб освободить эту сторону от нескольких десятков тяжелых катапульт и, тем самым, не дать судну перевернуться оверкиль. Но это лишь отчасти помогло удержать корабль на плаву. Тонны непрерывно откачиваемой из трюмов воды с громким шумом обрушивались за борт через шпигат высоко задранного левого борта. Ланс отнял трубу от глаз и вернул хозяину:

— По-моему, оставлять людей на борту корабля, находящегося в таком состоянии, просто безумство, — заметил он. — Чудо, что «Экватор» вообще доплыл.

Его собеседник хмуро следил за приближающимся кораблем.

— Согласно докладу, с «Экватора» были сняты все раненые и гражданские с затопленных судов. Я не предполагал, что все настолько плохо, и сам не понимаю, почему команда не покинула судно. Думаю, предстоит серьезный разговор с капитаном.

— Могло произойти что-то непредвиденное уже после рандеву с нашей эскадрой. Не будем делать поспешных выводов, — рассудительно ответил Ланс, вновь переключая внимание на корабль.

Особенно сильными казались повреждения рангоута. Бизань-мачта отсутствовала, то ли потерянная непосредственно в бою, то ли срубленная из-за сильных повреждений позже. Намного короче была и грот-мачта, потерявшая почти все надстроечное дерево. Ее оконечностью теперь служил салинг, заваленный тлеющими остатками парусов и огромными клубками спутанного такелажа. И только передняя мачта осталась неповрежденной и, потеряв несколько верхних рей, сохранила почти всю парусную оснастку.

Полузатопленный корабль тяжело, почти не покачиваясь на ощутимой волне, вошел в гавань. На берегу, за цепочкой матросов, собралась небольшая толпа, по большей части, гражданских.

— Адмирал, особо не затягивайте с официальными процедурами, — попросил Ланс графа и кивнул на встречающих.

— Понимаю, Ваша Светлость, — ответил тот, лишь на мгновение отвлекаясь от разглядывания израненного линкора.

Принц в некоторой растерянности постоял рядом. Он почти не сомневался в том, что граф Сиам, а значит и весь его Дом, не имеет каких-либо оснований связывать убийство виконта Моранта с Королевским Домом, и не видел причин для дальнейшего своего присутствия здесь. Но и уйти он не мог. После того интереса, что он выказал к этому делу, уход выглядел бы довольно странно, и даже графа, сейчас целиком озабоченного встречей корабля, позднее мог натолкнуть на нежелательные размышления. Поняв, что стал заложником положения, Ланс мысленно ругнулся и попытался найти или выдумать хоть одну причину, удовлетворительно объясняющую его отбытие. Он рассеянно оглядел встречающих и, уже отведя взгляд, насторожился. В нескольких шагах от основной группы, скрестив руки на груди, стояла одинокая фигура, облаченная в такое запоминающееся и такое неуместное здесь серое домино.

Филипп поежился:

— Скверная сегодня погода.

— Другая теперь будет не скоро, — отозвался Ланс, плотнее запахивая плащ. — Осень.

Море было неспокойно. Белые барашки пенились на гребнях волн, лодку сильно раскачивало. Черная вода за бортом шипела, сворачиваясь в водовороты, и гребцам приходилось изо всех сил наваливаться на весла. Тем не менее, Филипп счел нужным поторопить их:

— Быстрее парни. Долго мы будем здесь болтаться?

Гребцы-матросы никак не отреагировали, но помогавшие им на веслах Рон и Фолк выглядели очень недовольными. Последний даже что-то сердито буркнул, но кузен уже отвернулся и полез в карман за флягой.

— Если все это окажется напрасным, клянусь, я... я сам не знаю, что сделаю, — заявил он Лансу, отпив приличный глоток.

— Ты сам напросился на эту поездку, — усмехнувшись, ответил тот.

Лодка подпрыгнула на высокой волне и им пришлось вцепиться в сиденья, чтобы не оказаться за бортом. Ответ брата потонул в шуме воды.

Ровный свет маяка впереди нисколько, как казалось им, не приблизился с момента отплытия, и потому, когда во мраке среди волн показалась темная полоса пирса, соединяющего маяк с берегом, все были слегка удивлены. Но, чтобы достичь ее и укрыться за толстыми стенами башни маяка, им понадобился еще час.

Низенький, по нездоровому пухлый смотритель держал пылающий факел, пока остальные отдыхали от, оставшихся за стенами, грохота волн, промозглого ветра и ледяной воды. Плащи у прибывших вымокли до нитки. Филипп, подышал на покрасневшие от холода руки.

— Любезный, мы были бы весьма признательны, если б вы угостили нас чем-нибудь горячим, — обратился кузен к смотрителю маяка.

— Да, да, конечно. Вот только... все наверху.

— Наверху! — возопил Филипп. — Ланс, ты слышал?

— Я сейчас же сбегаю, а пока позвольте предложить вам сухие плащи.

Филипп посмотрел на него, потом на Ланса:

— Нам что, опять предстоит прогулка наружу?

Ланс поймал взгляд Рона, и тот повернулся к Филиппу:

— Ваше Высочество, все трупы, для лучшей сохранности, решено было оставить снаружи.

— Несите плащи, — тем временем приказал Ланс смотрителю.

— Так точно, Ваша Светлость, два плаща. Извольте подождать.

— Вы что, не умеете считать? — резко спросил принц. — Нас здесь четверо.

— Да, конечно, четыре плаща, — испуганно залепетал толстяк и поспешно убежал.

— Может быть, ты хоть сейчас будешь любезен и объяснишь мне, что мы здесь потеряли? — спросил Филипп.

— Изволь. Недалеко от, этого маяка, около двенадцати часов назад, обнаружили девять трупов. У меня есть подозрение, что они, до своего последнего заплыва, принадлежали к банде, несколько ранее устроившей на меня нападение.

— Только не говори, что мы притащились сюда лишь затем, чтоб удовлетворить твое чувство мести. Это как-то связано с... известными событиями?

— Это мы должны установить, в том числе.

— Что конкретно ты ожидаешь обнаружить?

— Не знаю, Фил. Предлагаю не заниматься догадками, а искать любые зацепки. Смотри на лица, одежду, обувь, и ищи, ищи, ищи.

— Как долго они пробыли в воде?

— Покушение на меня произошло четверо суток назад. Еще спустя сутки они пропали.

— Трое суток в ледяной воде. Должно быть неплохо сохранились.

— Но, перед тем как утопить, их, скорее всего, обчистили.

Ланс повернулся к вернувшемуся с охапкой одежды смотрителю и взял себе верхний плащ.

— Если только они не утонули случайно.

— Предварительно обвязавшись друг с другом, и привязав к ногам каменные плиты.

— Ты что, совсем перестал понимать шутки?

— Почему, понимаю, когда заранее предупрежден, что это именно они.

— Буду знать... Так мы идем?

Ланс посмотрел на солдат:

— Ведите.

Снаружи погода окончательно испортилась. Огромные волны перехлестывали через пирс, шквалы ветра рвали языки факелов, лишь чудом не гася их, а их новые плащи насквозь промокли почти сразу же. Вой ветра и грохот моря стояли настолько оглушительные, что объясняться можно было только жестами. Идти, к счастью, было недалеко, всего несколько десятков метров. Рон привел их к низкой выемке в каменной ленте пирса, сделанной для причаливания малых судов и лодок. На ней, в разных позах, были буквально разбросаны с десяток трупов. Между телами в беспорядке вились какие-то канаты. Один из канатов уходил в море. Площадка постоянно заливалась водой, и трупы слабо шевелились, что выглядело жутковато.

Рон что-то прокричал и, сунув Фолку свой факел, спрыгнул на площадку. Оскальзываясь и балансируя руками, он пробрался к уходящему в воду канату и, нагнувшись, стал выбирать его. Среди волн мелькнула черная тень, но Ланс и без того уже понял, что на том конце. Он пересчитал оставшиеся на пирсе тела. Их было восемь. Тем временем, Рон сумел подтянуть утопленника. Ланс ждал, что солдат вытянет его на пирс, но внезапно широкая спина Рона дернулась, и он буквально отскочил от кромки воды. Несколько секунд солдат растерянно оглядывался, а затем вернулся к ним. Ланс вопросительно посмотрел на него.

— Ваша Светлость! — прокричал Рон. — Я думаю, его не стоит вытаскивать, — и заметив удивленный взгляд принца, поспешно добавил:

— Его долго било о причал. Поверьте, сейчас его и мать родная не узнает.

Ланс понял, но сейчас его занимала другая проблема. Она же волновала и Филиппа:

— Ланс, как ты собрался их осматривать?

— Придется втащить их на маяк, — крикнул он в ответ.

— Слушай, это и в самом деле так важно?

— Не знаю, и именно поэтому не стоит с этим тянуть.

Брат внимательно посмотрел на него и согласно кивнул.

На переноску тел им потребовался еще час, и теперь они молча стояли над лежащими в луже телами разбойников. Двое матросов-гребцов и смотритель теснились в одном из углов башни.

— Что теперь? — поинтересовался Филипп.

Принц пожал плечами.

— Кому-нибудь из вас знакомы эти люди? — спросил он после паузы.

Фолк прочистил горло и переглянулся с товарищем.

— Если позволите, Ваша Светлость... — нерешительно начал он.

— Давай.

Вместе с Роном они поднесли факелы поближе и стали по очереди обходить тела. «Никакого оружия... — время от времени комментировал кто-то из солдат — в карманах пусто, с этого даже сняли обувь... колец, перстней, тоже нет».

Осмотр длился долго, и братья понемногу начали терять терпение, когда Фолк встал и пнул ботинком один из трупов:

— Это Луар, брат Бене.

— Точно? — спросил Ланс.

— Точно, Ваша Светлость. Эту жирную морду тяжело не узнать, — пояснил Рон.

Филипп подошел к телу и несколько секунд рассматривал его.

— Жирную морду? — с сомнением переспросил он. — Жирную?

Солдаты одновременно осклабились.

— Теперь-то, понятно, не жирную, Ваше Высочество. Этот парень в последние пару суток изрядно пропотел, — отозвался Рон, и, поддавшись собственной остроте, захохотал.

Филипп холодно оглядел его и повернулся к брату:

— Что теперь?

— Теперь? Оставим здесь, а как только распогодится, их свезут на берег и захоронят.

— И все?

— А что? — не понял Ланс.

— Да так, ничего.

Филипп раздраженно отвернулся.

Они завтракали вдвоем в дворцовой столовой покоев Винсента и двое слуг — молчаливых стариков с остекленевшими взглядами — прислуживали им.

— Ты очень бледен, Ланс, — заметил Винсент, внимательно посмотрев на брата.

— Ночные морские прогулки мне явно противопоказаны, — отшутился тот.

— И все же обратись к лекарю. Если ты свалишься с простудой, я останусь один.

— С тобой останется Филипп.

— Филипп будет рядом, но не со мной, — нравоучительно парировал Винсент. — Кстати, как тебе удалось избавиться от него?

Ланс хмыкнул:

— Хорошенького же ты мнения о братце... Я вовсе не избавлялся от него, скорее, это он считает, что избавился от меня.

— Он обнаружил что-нибудь, что пропустил ты?

— Если и да, то вида не подал. Все было, как и всегда, а причина, по которой он сейчас не с нами, вполне обыденна.

— Тем лучше. Давай, рассказывай, чем у вас там все закончилось?

— Как я и ожидал, это оказались бандиты из шайки Бене, но практически, это ничего нам не дает. Перед тем как утопить, их всех со знанием дела обобрали.

— Если только у Фила нет мыслей на этот счет. Как их умертвили?

— О, единственная забавная деталь — их всех отравили. Во всяком случае, я не верю, что они объелись ядовитых грибов.

— Я тоже. Значит, и эта ниточка полностью обрублена?

— Боюсь, что да. Но, я нащупал кое-что еще.

— Да?

— Если ты помнишь, в этом деле уже несколько раз всплывал некий культ, прославляющий своего Идола, которого они зовут Единым Творцом.

Ланс посмотрел на брата, но тот молча ждал, никак не отреагировав на его полувопросительные интонации.

— Совсем недавно, во время встречи «Экватора», мне пришло в голову, что столь частое пересечение с этой сектой уже нельзя расценивать как просто ряд случайных совпадений. Если позволишь, я попробую восстановить в хронологическом порядке все свои контакты с ней?

Винсент согласно кивнул.

— Итак, впервые я узнал о них после того, как был ранен во время нашего бегства из столицы. Признаю, что обязан им жизнью, и после той встречи у меня об них осталось самое благоприятнее впечатление. Второй раз название этой секты, или церкви, как они называют себя сами, было произнесено при моем посещении Торикс. Намеки бессмертной принцессы заинтриговали меня, но, в общем, не изменили первоначального мнения. К тому же, в тот раз я первый упомянул о секте, чем и спровоцировал реплики Торикс. Третья встреча состоялась лишь мельком, на восточной границе. Тогда я случайно заметил кого-то из членов паствы отца Мора в карете лорда Сараха.

Винсент даже присвистнул от удивления:

— Ты никогда не рассказывал об этом.

— Просто забыл, что вполне понятно, принимая во внимание известный тебе дальнейший ход событий. И только сегодня ночью, обдумывая все, я вспомнил этот эпизод. Кстати, среди бумаг отца Мора были и бумаги из Порты.

— Да, помню, ты говорил об этом, — подтвердил Винсент.

— Отлично. Последние два случая настолько тесно касаются наших внутренних дел, что признаться, вызывают у меня более чем просто подозрения.

— Позволь, я угадаю, — вмешался Винсент. — Ты имеешь в виду увлечение Фредерика какой-то религией?

— Не какой-то, а именно Церковью Единого Творца. Идя к тебе, буквально час назад, я заглянул в Архив и еще раз переговорил с Бергеном. Стоило мне произнести это название, как он тут же подтвердил мою догадку. Косвенным доказательством может служить и то, что в Архиве я не нашел ни одной бумаги с упоминанием этой Церкви. Подозреваю, что они входят в число пропавших документов.

— Пожалуй, здесь я соглашусь с тобой. Чему-чему, а памяти Бергена можно доверять.

— И о последней встрече с человеком в серой сутане в порту я тебе уже рассказывал.

— Угу. У меня тоже есть кое-что.

— Рассказывай.

— Тебе известно, кто купил дом покойного Туура?

— Минарды.

— Верно. Так вот, вчера вечером этот дом был безвозмездно передан... угадай кому?

Ответ пришел к Лансу сразу же, но это было настолько невероятно, что он просто отказывался в него поверить, и лишь в замешательстве разглядывал старшего брата, словно желая, чтоб тот опроверг его догадку. Но увидел только легкий подтверждающий кивок.

— Не может быть, — прошептал он.

— Может. Новый хозяин дома — открывающаяся в столице Миссия Церкви Единого Творца.

— И ты так спокойно об этом говоришь! — вскричал Ланс.

— Я уже успел отпереживать свое.

— Проклятье! — выругался Ланс. — И ты позволил им!

— А что я мог сделать? — рассудительно поинтересовался старший брат. — Ведь у нас, кроме подозрений, ничего нет. Мой запрет все посчитали бы обыкновенным самодурством. А это чревато конфликтом с Домами... и не только с Домами.

— У них много сторонников в городе?

— Пока, как мне доложили, они собирают не более двухсот человек за раз.

— Кого именно? — тут же спросил Ланс.

— Их паства охватывает все слои общества.

— Ты веришь этим сведениям?

— Вера сторонников этой церкви не позволяет им лгать. К тому же, в данном случае, я не посчитал достаточным основываться только на показаниях агентов, и лично посетил несколько богослужений.

— Тебя могли опознать, — нахмурился Ланс.

— Не могли. Поверь, я тщательно следил за этим.

— Это ни о чем не говорит. У них какая-то своя особая магия.

— Как я понял, их отношение к жизни значительно отличается от нашего.

Ланс подозрительно посмотрел на брата:

— Ты их защищаешь?

Винсент отвел взгляд.

— Я не знаю, как мы можем остановить их экспансию. В последнее время они распространяются особенно быстро, и твое сообщения о Сарахе — лишнее подтверждение тому.

— О Сарахе, — задумчиво пробормотал Ланс и внезапно вскинул голову:

— Знаешь, это не такая уж и пустая информация. В иерархической лестнице Империи есть место только для одного Идола — Императора, и известие о появлении конкурента вряд ли придется последнему по вкусу.

Винсент поморщился:

— Не думаю, что их позиции в Порте настолько сильны. Он просто не обратит внимания на это.

— Как сказать. Если люди вроде Сараха позволяют себе возить вместо императорских образов личных душеспасителей, это о чем-то, да говорит.

— Но, это неплохо, Ланс. Эта религия отрицает войны и потому играет нам на руку.

— Да плевать мне на их религию! — вскричал Ланс и ударил кулаком по столу. — Неужели ты не видишь, что это отличная возможность расколоть Империю. Узнав о тайном культе, да еще в близких к себе кругах, Император почти наверняка предпримет какие-то действия по его искоренению, что обязательно, рано или поздно, приведет к смуте. А это значит, не будет войны. Мы победим, Винс, победим без кровопролития!

— Ну-у, об этом я как-то не подумал, — признался старший брат.

— Ты не подумал об этом, потому что поверил им, — зло сказал Ланс. — Они купили тебя со всеми потрохами!

— Оставь, — отмахнулся брат, но сделал это как-то нерешительно.

Глядя на него, Ланс только горько покачал головой:

— Пойми, сейчас мы не можем дать увлечь себя чему-то постороннему. Мы слабы, мы защищаемся, и потому любое наше несиловое решение будет воспринято как слабость. Проигрывающий не должен говорить о мире, это равносильно капитуляции! Это и есть капитуляция, будь я проклят! Только когда наши враги будут поставлены на колени, мы сможем заняться филантропией, уже на наших условиях. Но не раньше!

Брат молча повертел в пальцах столовый нож.

— Наверное, ты прав, — наконец, признал он.

Ланс смягчился:

— Я понимаю тебя, мне и самому они симпатичны. И я понимаю людей, тянущихся к ним, но во всем этом есть и обратная сторона.

— О чем ты?

— К ним идут, как люди потерявшиеся, слабые, желающие покоя, так и люди, вряд ли способные стать частью бессловесной паствы. Что там ищут Минарды, Фредерик и, вероятно, множество других, великих мира сего? Действительно ли всем заправляют отцы моры, или они только ширма, за которой прячутся лорды сарахи?

— Ты предлагаешь мне попробовать донести до Императора информацию об этом культе?

Ланс нехорошо улыбнулся:

— Не просто о культе, мальчик мой. О тайном культе среди его ближайших соратников. О культе, отрицающем его божественное предназначение. О культе, ставящем под сомнение его право безраздельно властвовать над себе подобными. О культе, как чума расползающемся по Империи.

— Но, что делать с нашими собственными сторонниками этой Церкви?

— Пока мы ничего не можем тут поделать. Сначала мы должны разобраться с Портой.

— Ладно, — невесело произнес Винсент, — я сделаю это.

— И пусть тебе поможет Леонард, — посоветовал Ланс.

— Почему только он? Я сообщу всем.

— Нет, думаю, не стоит. Будет подозрительно, если мы в одночасье обрушим все это на голову Императора. Ты просто сообщи им, если считаешь нужным, но реально действуйте только вы двое.

— Если считаешь нужным, — повторил его слова Винсент, неприязненно глядя. — Желаешь остаться в стороне?

Ланс опешил.

— Я не хотел навязывать тебе свое мнение. Ты что, Винс?

Долгие секунды они молча разглядывали друг друга. Первым напряжения не выдержал Ланс.

— Хорошо, я сам все сделаю. Забудь обо всем.

— Нет, я не прав. Прости, брат. Просто, мне очень не хочется делать этого.

— Я понимаю, — тихо ответил Ланс. — Поэтому давай я сам...

— Нет, я сказал, — резко оборвал его старший брат. — Это моя работа.

Они оба чувствовали неловкость, но как развеять ее, никто из братьев не знал. Ланс винил себя за то, что склонил брата к поступку, совершить который тот не был готов. Он жалел, что не взял все на себя, что, вообще, завел этот разговор и больше всего хотел только одного — избавить Винсента от тяжелой для того обязанности. Но и отговаривать старшего брата он опасался, поскольку считал, что тот воспримет это как проявление недоверия, или, что хуже, жалости. Винсент же корил себя за чистоплюйство и эгоизм, выказанные им перед младшим братом. Он был на несколько лет старше, знал, что всю жизнь тот бессознательно старается подражать ему, а главное, он любил Ланса, в чем не стеснялся себе признаваться. Впрочем, сейчас он ни о чем подобном не задумывался и хотел только прервать затянувшуюся тяжелую паузу.

— Ладно, Ланс, не вешай нос, — улыбнулся он. — Все не так уж и плохо.

Ланс не смог удержать ответной улыбки и, как-то по-детски, наивно спросил:

— Правда?

— Правда-правда, — подтвердил Винсент, как когда-то давным-давно.

— Винс, а как идет расследование убийств Лоуна и герцога?

— Ты толкуешь об официальном расследовании? Что ж, при всем том, что известно дознавателям, было бы глупо ожидать результатов.

— Но ты следишь за этим?

— Первое время следил, потом бросил. Когда появятся новые детали, мне тут же доложат.

— А что им известно?

— Очень мало, у них нет ничего, что выводило бы на наши внутрисемейные дела.

— В таком случае, им никогда не раскрыть этих убийств.

— Ты что, брат? Ведь мы не можем предать гласности все, что у нас тут творилось. Это изначально наше внутреннее дело, и решать его только нам. Неужели ты серьезно надеялся на работу полиции?

— Нет, конечно, просто хотелось знать, что им известно.

— Им ничего не известно. И не будет известно. Повторяю, это наше дело, и только нам его решать. Кстати, о делах. Что ты-то собрался... гм... делать?

— Я уезжаю.

— Далеко?

— На восток.

— Могу я спросить, зачем?

— Помнишь, я рассказывал тебе о переписке отца Мора? По-моему, пришло время и мне почитать ее.

ЧАСТЬ 4

...Осень выдалась продолжительной и холодной. Она захватила весь последний летний месяц и добрую треть декабря. Королевство утонуло в грязи, мутных речных разливах и прелой листве, которой в этом году оказалось особенно много. И все же многие деревья так и не сбросили листья и сейчас, зимой, оставались в убогом гнилом убранстве. По городам и весям ходили осенние люди, а над ними витало ожидание войны. Война занимала умы, становилась источником безумств, ее ждали и ее боялись. Фактически же, она давно началась, хотя на ней еще не погиб ни один солдат. Она велась в головах подданных. Это было время тревожного ожидания. Тревога окутала Королевство Фиан; она слышалась в приглушенно-доверительных сплетнях домохозяек, читалась в глазах влюбленных, угадывалась за резкими жестами военных. Била по нервам гвалтом вороньих стай, черными кляксами пятнающих грязное небо.

Всю ночь над городком хозяйничала пурга, но к утру потеплело, снег растаял и теперь лишь кое-где лежал грязно-белыми шапками. Он стоял, прислонившись к кованой ограде, и неотрывно смотрел на два невысоких надгробья перед собой. Было очень тихо и очень уныло, и только Серый, привязанный неподалеку, переступая, хлюпал грязью, да хрипло перекаркивались, расхаживающие по соседнему захоронению толстые кладбищенские вороны. Осыпанное листвой, надгробье над могилой Иль было старше, глубже сидело в земле, и уже успело слегка покоситься, в отличие от надгробья ее отца, умершего несколько месяцев спустя, не перенеся потерю единственной дочери. Эта кривобокость щемящей болью терзала сердце и, притупившееся со временем, острое чувство утраты с новой силой резануло принца. Он ожидал этого, ожидал и боялся. По пути в Миссию, он даже малодушно подумывал объехать этот городишко, и только стыд и отвращение к себе, вызванные этим приступом трусости, не позволили ему так поступить. А быть может, его гнал сюда безошибочный инстинкт, подсказывающий, что нельзя спастись бегством от самого себя. Ему было плохо, когда он въезжал в родной городок Иль, и он знал, что будет еще хуже, но он и не подозревал, что будет настолько тяжело. Проезжая по кривым грязноватым улочкам, он представлял девушку, и никак не мог отделаться от горького чувства сопричастности всего окружающего к ней. Быть может, поэтому все первые сутки он безвылазно просидел в номере небольшой гостиницы, прежде чем заставил себя выйти.

Сопровождающие его Рон и Фолк чувствовали мрачный настрой своего господина. Немалый опыт совместных странствий подсказал им единственно правильную манеру поведения, и они прекратили свои вольные, часто даже нагловатые реплики в разговорах с Лансом, стали предусмотрительными и заботливыми. Ланс был благодарен им за это. Впрочем, настроение господина солдат не тяготило. Быстро поняв, что именно от них требуется, они отгородили принца от мира, взяв на себя обязанности и охраны и прислуги, а все оставшееся время посвящали азартным играм и тихим попойкам с подозрительными типами в таверне на первом этаже гостиницы. У солдат было невероятно развито какое-то шестое чувство, позволяющее им в любом месте быстро заводить знакомства с бандитами и всячески сбродом. Это же чувство помогало им всегда выходить невредимыми из многочисленных потасовок, являвшихся непременными следствиями таких контактов.

Роскошный букет цветов, принесенный принцем, выглядел жалко и сиротливо посреди окружающей запущенности.

...Вдали, на дороге, ведущей из города и проходящей мимо кладбища, показались четверо верховых. Бессознательно он отметил, как группа проехала краем кладбища и, двигаясь по дороге, скрылась за деревьями небольшой рощицы. Ни один из них даже не взглянул в его сторону.

...Куда-то ушла его ненависть к Леонарду, а ее место заняла отчужденность. И это также угнетало принца. После того, что сотворил брат, эта отчужденность казалась слишком мизерным чувством, ни в коем случае не соответствующим содеянному. У Ланса частенько подспудно возникала мысль, что она есть всего лишь следствие его боязни открыто выступить против близнеца. Их взаимоотношения казались ему неестественными, более того, он боялся, что и остальным они видятся такими же. Мысль, что его считают трусом, была невыносимой.

...Он вздрогнул от неосознанного предчувствия, отвлекшего его от невеселых мыслей. Оглянулся, пытаясь разобраться в нем. Над рощей с громким карканьем носилась стая ворон, но, главное, четверка всадников уже должна была пересечь рощу и показаться на дороге с другой стороны. Но дорога была пуста.

Он быстро обшарил взглядом крайние деревья, наиболее сильно вдававшиеся на территорию кладбища, как раз напротив него. И в этот момент, видимо заметив его тревогу, из-за деревьев вышли люди. Они не пытались как-то скрывать свои намерения, не заботились о сохранении тишины, а просто и деловито направились к нему. Трое успели спешиться, четвертый почему-то остался в седле и теперь умело направлял своего коня между могилами. Все они казались очень уверенными в себе и очень спокойными.

Первым к нему приблизился всадник. Уверенно управляясь конем и длинным кавалерийским палашом, он попытался оттеснить принца от ограды, но не учел состояния мнимой жертвы. Не склонный в данную минуту к церемониям, пребывающий в состоянии угрюмой решительности, Ланс и не подумал отступать а, развернув Тераль плашмя, хлестнул ею по глазам коня. Дико заржав от боли, животное рванулось на дыбы и всадник, дабы не вылететь из седла, вбросил свой меч в ножны и целиком сосредоточился на управлении конем. Ланс, сделав два быстрых шага, зашел ему под руку и без раздумий всадил свой клинок между поясом и нижней кромкой наборных пластин панциря. Он оказался очень глуп, этот всадник и смерть его оказалась такой же дурацкой.

Не дожидаясь пока тело вывалится из седла, Ланс закричал и вторично ударил лошадь, на этот раз под губы. Животное среагировало так, как он и ожидал. С диким ржанием конь отскочил на остальную троицу, но те действовали очень споро, и не позволили Лансу воспользоваться заминкой. Все трое моментально убрались с пути животного и быстрым, слитным движением обступили принца. Не дожидаясь, пока кольцо сожмется, Ланс атаковал одного из врагов, показавшегося ему наименее опасным. Это оказалось всего лишь иллюзией — противник отступил на два шага, но так и не позволил Лансу вырваться из окружения. Более того, принцу самому пришлось отступить и отбивать атаку еще одного убийцы, бросившегося на помощь товарищу.

Последний из напавших участия в поединке пока не принимал, предпочитая наблюдать за развитием событий со стороны. Вскоре Лансу удалось легко ранить еще одного врага. Это нисколько не испортило настроения ни пострадавшему, ни его сообщникам. Все трое обменялись удивленными восклицаниями и одарили принца парой нелестных, но и не злых, эпитетов.

У них были основания для такого поведения. Зажатый со всех сторон кладбищенскими постройками, Ланс лишился своего главного преимущества — быстроты, и только теперь начал осознавать это. И понял, что жив до сих пор лишь благодаря пренебрежительному отношению убийц к собственной персоне. Но это не могло продолжаться долго.

Терпение убийц истощилось очень скоро, сразу после того, как принц сделал очередной удачный выпад. По злой иронии, жертвой оказался тот самый тип, что несколькими минутами ранее уже пострадал от его руки. В этот раз он уже не веселился, и его проклятье перекрыло звон мечей. И впервые после начала поединка принц почувствовал, что его жизнь висит на волоске.

Страх подстегнул Ланса, и первыми же выпадами он заставил врагов отступить, сумев при этом еще и выбить даго из руки одного из них. Третий наемник нахмурился и шагнул в его сторону. Не дожидаясь атаки, Ланс отступил и, перепрыгнув через ограду, оказался на территории захоронения. Быстро отмахнувшись Тераль, успевшей принять вид длинной, массивной сабли, и предотвратив этим попытку одного из убийц последовать за ним, Ланс осмотрелся. Он стоял в центре могилы Иль и ее отца, окруженный со всех сторон высокой оградой. Отгороженный участок был достаточно велик, чтобы без труда избегать острых клинков. Врагам же, чтобы достать Ланса, было необходимо преодолеть ограду. Сделать это можно было только перепрыгнув ее, но в этом случае напавшим на какое-то время пришлось бы открыться, что давало принцу возможность нанести смертельный удар. Даже в случае попытки врагов одновременно преодолеть это препятствие, Ланс успел бы расправиться поодиночке с двумя из них.

Но появился и новый фактор, осложнявший его положение. Из рощи вышел еще один человек, и быстрым шагом направился в их сторону. Лица его Ланс разглядеть не смог, не видел и оружия в руках, но в то, что это союзник, принц не верил.

Тем временем его положение неожиданно осложнилось. Приблизившийся третий наемник ударом ладони раскрыл калитку, наличие которой Ланс совершенно упустил из виду. Одновременно двое его людей взвились над оградой. Впрочем, не одновременно. Один из них, тот самый, уже дважды пострадавший от уколов принца, опередил и своего командира и товарища. Ланс мгновенно сместился в его сторону и, проигнорировав паническую отмашку вражеского клинка, вонзил ему в грудь Тераль. Следующим движением он перемахнул ограду и вновь оказался снаружи. Вышло все это у него быстро и издевательски легко.

Все это время он старался не упускать из виду приближающегося незнакомца, но только теперь ему представилась возможность более внимательно присмотреться к тому. Этот, пятый, так и не сумел подойти ближе, чему виной оказалась еще одна группа людей из пяти человек, со всех ног бегущих в их сторону. Это было уже чересчур! Ланс понял, что он ничего не понимает.

Человек в плаще стоял спиной к нему, ожидая подбегавших, потом вдруг обернулся и... и принц едва не выронил оружие.

— Я не успеваю, брат! Справляйся сам, а я разберусь с этими! — выкрикнул Фредерик и вытянул из ножен меч.

А дальше... дальше какое-то время Лансу было не до него.

Когда он освободился, Фредерик успел разделаться со всеми своими противниками, но на помощь им успело подбежать еще пятеро, и теперь кузен отбивался и от них.

Недоверие к двоюродному брату прочно укоренилось в Лансе, и теперь он, вместо того чтоб броситься на помощь, нерешительно топтался, не зная, что делать. Но брат, похоже, не нуждался в чьей бы то ни было помощи. Он рывком сорвал с шеи плащ, обмотал один конец вокруг свободной левой руки и, дождавшись первого преследователя, резко хлестнул его. Плащ блокировал руку убийцы с оружием, накрыл его голову, и, воспользовавшись этим, Фредерик наугад ткнул его мечом. Хриплое рычание подтвердило, что лезвие попало в цель. В тот же миг Фредерик резко дернул плащ с запутавшимся в нем, все еще не успевшем осесть на землю человеком, и поставил его между собой и подоспевшим вторым убийцей. Тот не успел удержать удара, и его клинок запутался в складках тяжелого плаща. Не давая врагу времени вытащить оружие, Фред резко толкнул раненого в его сторону, и пока убийца отталкивал рухнувшего на него товарища, тут же почти на треть длины погрузил ему в грудь свой меч. Оба тела повалились на землю.

Ланс все еще не был готов к схватке и когда последняя тройка убийц окружила Фредерика. К его удивлению тот и сейчас не бросил свой плащ, и сильным рывком выдернул его из-под лежащих на земле тел. Один из мечей запутался в материи и сейчас, тускло блестя, болтался в складках. Двоюродный брат взмахнул плащом в сторону напавшей на него пары убийц, отогнал их, потом сбежал сам, уклоняясь от атаки третьего, зашедшего ему за спину, вновь взмахнул плащом, пытаясь выбить у противников оружие, и вновь неудачно. Один из них успел развернуть свой клинок и тот с треском распорол плащ на две почти равные части. Запутавшийся клинок освободился и со звоном упал на каменное надгробье.

Ланс с уважением следил за действиями кузена. Он уже давно считал Фреда одним из виновников всех их неприятностей и неоднократно обыгрывал в мыслях детали их возможного поединка. Он никогда не сомневался в том, что окажется сильней в подобном единоборстве, но сейчас был вынужден признаться себе, что явно недооценивал брата.

...К немалому удивлению Ланса, на него по-прежнему никто не обращал внимания, что, правда, отчасти объяснялось ходом поединка. Фредерик был феноменально быстр и точен в каждом своем движении, и, понаблюдав за ним еще с полминуты, Ланс понял, что нападавшим здесь ничего не светит. И тут же, естественно и словно само собой разумеющееся, пришло решение помочь.

И когда один из убийц, уклоняясь от молниеносной атаки Фреда, неосторожно стал к нему спиной, Ланс без раздумий убил его быстрым уколом под левую лопатку. Тут же он энергично двинулся на следующего... и остановился. Этих нескольких секунд Фредерику хватило, чтоб расправиться с оставшимися врагами.

Кузен резко обернулся и посмотрел прямо ему в глаза:

— Мир? — спросил он, без улыбки.

— Мир. Пока. А там посмотрим.

Фредерик молча отсалютовал оружием. Его клинок, родной брат Тераль, вспыхнул, и погас, и со свистом ушел в ножны. В отличие от Ланселота, Фредерик всегда любил чувствовать на поясе тяжесть оружия.

— Я не жду от тебя полного доверия, но сегодня я помог тебе и, думаю, могу рассчитывать хотя бы на маленькую толику внимания с твоей стороны.

— Но, ведь я здесь, с тобой, и я слушаю тебя, — возразил Ланс.

— Твой неуемный скепсис сводит на нет все мои попытки объясниться. Мы разговариваем почти час, но кроме обвинений я от тебя ничего не услышал.

— А что ты ожидал услышать?

— Мне нужно понимание! — воскликнул Фредерик.

Ланс был обескуражен его напором.

— Я тебя не понимаю. Если ты хочешь что-то сообщить мне...

— Вот об этом я и говорю, — бесцеремонно перебил его Фредерик. — Не знаю, что тебе наговорили, но, прежде чем делать выводы, ты мог бы встретиться со мной.

— Проклятье! — в сердцах воскликнул Ланс. — Да ведь в нашу последнюю встречу ты был готов заживо спалить меня. Ведь это ты обвинил меня в убийстве своего отца.

— У меня были на это основания!

— А у меня есть основания не доверять тебе сейчас!

Они замолчали, сердито глядя друг на друга.

После схватки на кладбище, Фредерик первым предложил Лансу поговорить. Ланс был не против, но оставил за собой право выбора места и времени, на что двоюродный брат, к его удивлению, легко согласился. Весь путь в город Фредерик вел себя подчеркнуто нейтрально, не задал ни единого вопроса, и демонстрировал даже определенную покорность. И лишь когда они прибыли в гостиницу и разместились в номере Ланса, взаимное недовольство и подозрительность выплеснулись наружу.

Фредерик упирал на свою изолированность от Семьи, непонимание, и ни чем не оправданное, с его точки зрения, отстранение его от управления государством, Ланса бесило упрямое нежелание Фреда взять хотя бы частичку вины за содеянное против него на себя. Все, что он сделал, двоюродный брат считал целиком оправданным и просто не желал говорить на эту тему. Такой безрассудный эгоизм потряс Ланса и он уже подумывал о прекращении этого фарса.

— Какие? — после короткой паузы спросил двоюродный брат.

В его взгляде на миг промелькнуло лисье выражение, и принц тут же насторожился.

— Разные, — довольно грубо ответил он, но собеседник ничуть не обиделся:

— Если ты выскажешь их мне, я постараюсь все объяснить.

Сказано это было вполне естественным тоном, но некоторая вкрадчивость все же не ускользнула от Ланса.

— Извини, но я бы предпочел выслушивать, а не объясняться.

— Почему? Ты полагаешь, это справедливо?

— Потому что, это ты пришел ко мне.

Фред рассмеялся:

— Веский довод! Но, не забывай, я спас тебе жизнь!

— Не преувеличивай. Конечно, спасибо за помощь, но, думаю, я бы и сам справился.

Фредерик посерьезнел и в упор посмотрел на Ланса. Его глаза были холодны и безжизненны. И пусты. Как глаза убийцы или сумасшедшего.

— Что тебя интересует? — спросил он отрывисто.

— Расскажи, что ты делал в день гибели гер... прости, твоего отца.

— Могу предположить, что еще кое-кто хотел бы задать мне этот вопрос, — ехидно прищурился Фредерик.

— Твой ответ будет известен всем, — сухо ответил Ланс.

Это произвело впечатление на собеседника. Кузен откинулся на спинку и переворошил пятерней волосы.

— Вот, значит, как обстоят дела... Ну, что ж, изволь. Только хочу сразу предупредить: не все в моем рассказе тебе понравится.

— То есть?

— Я знаю, кто стоит за всеми убийствами.

— А-а, — Ланс криво усмехнулся. — Ну, это-то понятно.

— Не веришь? Ну да ладно. Надеюсь, тебе известно то, что прошло мимо меня, и ты сумеешь сопоставить это с тем, что я сейчас скажу.

— Непременно сделаю это.

— Наверняка, начать стоит со дня накануне убийства. Всю его первую половину я просидел в своем городском доме, а после полудня отправился в головное представительство Торговой Гильдии. По личным делам. Там я пробыл примерно до вечера и это легко проверить, — он усмехнулся. — Оттуда я заехал за Виктором, и мы отправились к графу Догу. От графа мы ушли около полуночи и отправились ночевать к Вику. Мы были изрядно навеселе, и где-то на полпути спешились, решив пройти пешком, чтоб немного развеяться. Эскорт, вместе с нашими конями мы отправили вперед.

Здесь Фредерик замолчал и хохотнул:

— Можешь верить, можешь нет, но даже такой короткий путь нам не удалось проделать без происшествий. Мы не прошли и двух кварталов, как какие-то вооруженные негодяи напали на нас. И это почти в центре столицы! Но, как бы то ни было, мы без труда отразили их напор, ранив при этом нескольких, и, видимо поняв, что от нас им ничего не перепадет, они предпочли смыться.

Для нас единственной неприятностью стала пустяковая царапина кисти, полученная мной по нерасторопности. Вероятно сказалось действие хмельных паров. Короче, остаток пути мы одолели без происшествий. В доме Вика мне оказали необходимую помощь. Это ночное приключение изрядно встряхнуло меня, так как, в общем-то, без всякого повода, я решил переночевать во Дворце. Вик удивился этой блажи, но особо рьяно меня не отговаривал, видимо поняв мое состояние. Но навязать мне охрану, от которой я не отделался аж до самого Дворца, сумел. По пути я ни с кем не встречался и никуда не сворачивал, что нетрудно проверить. Во Дворец я прибыл во втором часу ночи и сразу отправился к себе.

— Постой, у тебя была забинтована рука. Это можно проверить?

— Вероятно. Меня видели слуги и охранники брата, охрана Дворца и, наверняка, еще кто-то из прислуги, во Дворце. Разве это важно?

— В общем-то, нет. Но раз уж мы договорились прояснить все, то незачем упускать и мелочи.

Фредерик равнодушно пожал плечами.

— Как знаешь. Проснулся я поздно, невыспавшимся и, сам знаешь с какой головой. Приказал принести в свои апартаменты все, что необходимо. Помню, я решил до обеда отсидеться у себя и ни кого не принимать, за исключением Виктора, с которым еще накануне, точнее, ночью, договорился встретиться в первой половине дня.

Фредерик снова замолчал и исподлобья посмотрел на Ланса:

— Дальше пойдут неприятные вещи, — предупредил он.

— Ничего, я привык.

— Неприятные лично для тебя, — пояснил двоюродный брат.

— Вот как?

— Все свои намерения я изменил, когда мне сообщили, что ты приехал во Дворец.

— Кто сообщил?

— Ц-ц-ц, — осуждающе поцокал двоюродный брат. — Конечно же, мне стало любопытно, и я послал человека понаблюдать за тобой. После этого стал ждать. И дождался нового сообщения, о прибытии во Дворец Эмилии.

— Значит, она ночевала в городе?

— Значит, да. Что я сделал, ты уже догадался.

— Послал шпионить и за ней. Ты, оказывается, на редкость любознательная особа.

— Как правило, любопытство поощряется в детстве, и почему-то осуждается в зрелом возрасте, — с глубокомысленной задумчивостью проговорил Фредерик.

— Да, странно, — согласился Ланс. — Но мы отвлеклись.

— Эмилию мои люди потеряли неприлично быстро, что, помню, меня очень рассердило, но нельзя сказать, что встревожило. От твоего... э... сведений пока не поступало. Я ждал, и это продолжалось аж пока мне не сообщили, что во Дворце нашли труп.

Когда я прибыл на место, никого из наших еще не было. Вокруг тела суетились несколько стражник и несколько горничных. Я не вышел к ним и, думаю, что остался незамеченным. Убитого я узнал сразу — это был тот, кого я послал за тобой.

— Ты! — вырвалось у Ланса.

— Я. Я тут же решил осмотреть все близлежащие комнаты и коридоры, пока не началась настоящая суматоха. Сделал я это только потому, что никак не мог понять, зачем тебе понадобилось это убийство. Я предполагал найти что-то интересное. К слову, стрелу, что воткнули в бедолагу, я узнал сразу. По толщине древка, сорту дерева и оперению. Такими стрелами пользуешься ты, но думаю, что я знаю о них куда больше.

Мне повезло, в первом же попавшемся коридорчике я отыскал комнату, в которой валялось оружие убийства, несколько наконечников для стрел и прочая мелочь.

— Как ты попал на нежилую сторону?

Фредерик усмехнулся:

— Через дверь, чуть дальше по коридору. Замки там незатейливые. Сам помнишь, в детстве мы открывали их чем угодно, — он предостерегающе поднял ладонь. — Знаю, ты спросишь о страже. Стража вся убежала глазеть на убитого и красоваться перед прислугой. В общем, я какое-то время стоял там, не думаю, что слишком долго, не зная как поступить. На убитого мне было наплевать, тем более что с заданием он не справился. С другой стороны, настораживало, что все так явно указывает на тебя. В итоге, я решил оставить все, как есть, и понаблюдать за действиями наших. И я быстренько смотался оттуда.

Когда я вернулся к месту убийства, все были в сборе. Началась обычная нервотрепка с дурацкими предположениями и волокитой. Должен сказать, что на твое отсутствие никто не обратил внимания. От обычного это убийство отличалось лишь тем, что произошло в Королевском Дворце. Появились полицейские.

— Подожди, а Эмилия там была?

— Да, я специально смотрел. Была, но совсем не долго. Пришла, покрутила носом, поморщилась и гордо задрав подбородок, удалилась.

— Хорошо, продолжай, пожалуйста.

— Наши приняли деятельное участие в поисках, и смотреть на это было бы и вправду смешно, если бы не было так грустно. Все разбрелись в поисках улик, а я остался ждать. Но, время шло, а ничего не происходило, и в душу мне стали закрадываться подозрения. Вероятно, ты уже догадался, что вернувшись в ту комнату, я ничего не обнаружил. Для меня — можешь поверить — это был удар, я никак не предполагал такого поворота событий. Я готов был убить первого встречного, но, к счастью, мне тогда никто не повстречался.

Фредерик замолчал, переживая все случившееся заново.

— А дальше уже стали случаться вещи, неприятные для меня, — заговорил он очень тихим голосом, почти шепотом. — Нам сообщили о гибели отца. Не буду останавливаться на этом, так как уверен, что ты уже успел обговорить все обстоятельства убийства папы с нашими, и, вероятно, знаешь об этом поболе моего.

На самом-то деле, все обстояло как раз наоборот. Ланс не читал материалы официального расследования, и до сих пор не знал общепринятой хронологии преступления. Он был знаком только с ключевыми моментами, раскрывающими дальнейшее поведение остальных. Подробнее интересоваться, ему, возможно, мешала та же причина, что сейчас не позволяла откровенничать Фредерику. Двоюродный брат, тем временем, продолжал:

— В тот момент все выглядело так: кто-то, хорошо знакомый и пользующийся доверием, проник в покои отца и убил его твоим оружием. Он же перебил и всю охрану. Перебил мастерски. Чуть ранее кто-то совершил первое убийство и тоже твоим оружием, и тоже скрыл последнее очень неловко.

Но ты в спешке покинул Дворец и я призадумался. И все же, у меня были, были сомненья, Ланс. Но последнее, что меня окончательно убедило в твоей виновности, это сообщение, что ты распустил прислугу и намереваешься покинуть город. Когда же мы с Виктором связались с тобой, ты даже не попытался убедительно оправдаться. Ты был высокомерен и нагл.

— Мне показалось, что вам и не нужны были мои объяснения. Вы все уже решили для себя.

Фредерик вымученно улыбнулся:

— Может быть, ты и прав, но не нужно было тебе еще больше заводить нас.

— Наверное, я был и в самом деле, не прав. И все же, улики, столь явно указывающие на меня, могли бы и насторожить вас. Как ты объяснил пропажу оружия, если я к тому времени уже покинул Дворец?

— Ты должен учитывать наше с Виктором состояние. Что до пропажи оружия... ты далеко не дурак, Ланс, и вполне мог это устроить, ведь правда? Да и явные указки на тебя, при более тщательном рассмотрении, оказывались не такими уж и явными. Со стрелой все было проделано идеально и, думаю, до сих пор никто не знает, кроме того, кто украл наконечники и арбалет, что она твоя. Остальное могло быть твоей игрой, ведь могло же, Ланс?

Он нехотя кивнул, соглашаясь.

— Так чего было ожидать еще? Знамений в небесах?.. Дальнейшее тебе известно. В заключение, могу лишь сказать, что искренне рад видеть тебя живым и здоровым.

— Что-то заставило тебя изменить мнение обо мне. Что же?

В этот раз Фредерик молчал значительно дольше обычного.

— Сначала позволь еще пару слов. Исключительно, чтоб ты понял мое состояние на тот момент и психологический фон... в целом. Прежде всего, знай, кроме меня и Вика твоей крови жаждали и все остальные. За исключением Винсента, разумеется. Не знаю уж, действительно ли они считали виновным тебя, либо пользовались случаем устранить лишнего конкурента, сам знаешь на что. В общем, все дружно кинулись тебя искать. Но оставалось еще множество государственных дел, которые после смерти короля вел мой отец. Когда погиб и он, все пошло на самотек. Положение мое и Вика оказалось отличным от положения остальных... Как дети погибшего, мы обязаны были оставаться в городе и принимать соболезнования. И, поскольку все остальные гонялись по стране за тобой, на нас навалились и общегосударственные дела. Вероятно, ты сочтешь меня бессердечным, но в тот момент я ушел во все это с головой, и эта деятельность помогла мне отвлечься от своего горя.

Примерно в то время Империя подняла вопрос о границах. Они были на редкость настойчивы, но я постарался похоронить это дело под ворохом второстепенных вопросов и неувязок в дипломатических протоколах наших стран. Думаю, мне это удалось, хотя, как я понимаю, теперь все это ставится мне в вину. Ты не мог бы сказать, почему мнение так резко поменялось? Поверь, это важно для меня.

— Все считают, что в разведенных тобой бумажных дебрях Порта может отыскать законную тропинку к отторжению от нас некоторых земель. Должен признаться, Фред, что я согласен с этим.

— Как же, я виноват во всем, — горько произнес Фредерик. — Не вышло с тобой, так перекинулись на меня.

— Но, ведь там и в самом деле...

— Да ничего подобного, — перебил кузен. — Возможно, при определенной подтасовке бумаг, там и отыщется комбинация не в нашу пользу, но ведь не секрет, что любая бумажка может иметь двоякое, а то и троякое толкование. Уверен, что из тех же данных вы бы могли сделать и другие выводы, просто никому это не было нужно.

— Мы рассматривали только худшие варианты, и их оказалось немало. Согласись, это здравый подход.

— Вот-вот, об этом я и говорю. Хотели обвинить меня, и обвинили.

— Я здесь ни при чем, я был сам в бегах, — напомнил Ланс.

— Да, конечно, я слегка забылся... С тех пор я сам по себе, Ланс.

— Ты так и не сказал, почему перестал меня подозревать.

— Я помню. Прежде всего, ты должен знать, что изменилось мое мнение относительно недавно, и это было следствием как проведенного мной расследования, так и моих догадок.

— Будь добр, поподробнее об этом.

Фредерик сегодня был — сама кротость.

— Обвинив тебя, я не успокоился и продолжал искать дальше. Я был уверен, что ты действовал не один. Первым кандидатом был, естественно, сбежавший вместе с тобой, Винсент. Но Винс — рыцарь, без страха и упрека, и копать под него — дело чрезвычайно тяжелое и почти бесперспективное. Даже притом, что он так явно поддержал тебя и вел себя по отношению к остальным очень дерзко, никто так и не решился открыто обвинить его в соучастии в убийстве. Подсознательно все понимали, что именно так он и должен был поступить, и скорее заподозрили бы неладное, включись он в охоту на тебя.

Вскоре и я отказался от этой версии. Какое-то время я подозревал Эдвина, волком смотревшего на меня и почти не скрывавшего своего желания убивать. Но проследить его для моих сыщиков труда не составило. Я знал чуть ли не по минутам его жизнь в пределах месяца до убийства, и, естественно, все, что он делал после. Эдвин — бесхитростный, ни на что не годный дурак, вся жизнь которого, как раскрытая книга. Это был и не он. Где-то в тот промежуток времени все прибрал в свои руки Леонард, и у меня появилась масса свободного времени. Боль не ушла, но чуть отступила, и я мог более трезво смотреть на вещи. И меня впервые насторожило отсутствие Эмилии.

Заметив недоверчивое выражение на лице слушателя, он повторил:

— Да, да, Эмилии. Мы привыкли считать, судя по жесткости содеянного, что убийцей был мужчина, но, строго говоря, это могла быть и женщина.

— Конечно, — саркастически согласился Ланс, — могла, например, перерезать компанию опытных, хорошо вооруженных воинов.

— Почему бы и нет? Эмилия не так уж и проста, как привыкла выставляться. Вспомни-ка, как часто горел свет в ее окнах, когда весь Дворец спал. Мы привыкли думать, что она давится дешевыми романами для престарелых дев, но ведь мы только так думали. Что, если все это время она упорно училась и ждала своего часа.

— И все равно, в это верится с трудом.

— Да, тогда я и сам не верил, что она убила отца и его охрану. По-моему мнению, это сделал ты, она же действовала в паре и устранила пущенного по твоему следу шпиона, а потом у меня из-под носа выкрала оружие. Это ей вполне по силам. Она — почетный Президент Стрелкового Общества и обращается с луком и арбалетом так, как нам с тобой и не снилось. Я сам видел, можешь мне поверить. Короче, я уделил ей особое внимание. Потом объявился ты и я был готов выйти и потребовать твоей головы, но... тогда я был уже далеко не тот, что раньше. Наши не скрыли твоего появления, и более того, судя по их поведению, стали тебе полностью доверять. А я стал задавать себе вопросы. Теперь пойдут мои догадки, ты же можешь, по ходу дела, подтверждать либо опровергать их.

— Идет, — согласился заинтригованный сверх всякой меры Ланс. — Должен сказать, что ты скромничаешь, считая, что находишься в изоляции.

Фредерик улыбнулся:

— Приходится изворачиваться. Итак, судя по тому, что тебя не убили сразу после появления, ты сумел как-то оправдаться. Могу предположить, что были применены нестандартные методы допроса, исключающие возможность лжи.

Дождавшись кивка, он продолжил:

— Лично я знаю три способа. Первый — допрос под гипнозом, второй...

— Хватит, ты уже угадал, — перебил Ланс и тут же пожалел об этом.

Сам он знал лишь один, испытанный на собственной шкуре, и был бы не прочь узнать на будущее еще несколько. Но теперь, разумеется, было поздно спрашивать.

— Отлично, но как им удалось сломить твое сопротивление? Ты ведь маг и к тому же природный аморф.

— Они что-то ввели мне, когда я был в бессознательном состоянии, — неохотно признался Ланс.

— Я так и думал, — не без гордости заключил Фредерик, — и это означало, что не ты убил отца, если только... если только остальные не желали смерти папы из-за его участия в каком-то неблаговидном деле.

Догадливость брата ошеломила Ланса, и по выражению лица того он понял, что не сумел скрыть это.

— Что вы там нашли? — негромко спросил Фредерик.

У него были более чем законные права знать все, поэтому Ланс счел себя не вправе молчать.

— У твоего отца было тайное соглашение с кланом убийц Дже-ту. За ранением Виктора в церкви, в день похорон Лоуна, стоит именно он.

— Это точно? — только и спросил Фред.

— Боюсь, что да. Имеется официальный документ. Только во времена, о которых мы говорим, никто еще не знал этого. Мне поверили лишь потому, что я не стоял за убийствами. О твоем отце мы узнали гораздо позже.

— В этом документе упоминается еще кто-нибудь, кроме отца?

— Нет, только он.

— Жаль, хотя с другой стороны, и хорошо.

— Почему?

— Я боялся, что там будет упомянут и Виктор.

— О, Свет! Разве Виктор...

— Не то, Ланс, погоди. Что бы отец ни натворил, но он мертв, и перспектива потерять еще и брата...

— Да, конечно, я понимаю. Но, что еще заставило тебя снять с меня подозрения?

— Поведение Эмилии.

— Похоже, ты единственный, кто что-то знает о сестре.

— Я следил за ней, и даже смог задним числом выяснить некоторые подробности ее жизни. Весьма и весьма настораживающие. Во-первых, она следила за всеми нами, а особенно за тобой и Винсентом.

Не знаю, как ты жил, но если у тебя случались неприятности, то есть немалая вероятность того, что за ними стояла наша глупышка Эмилия. Есть также большая вероятность того, что она опирается на серьезную поддержку извне. Мне известно, что она встречалась с эмиссарами Порты. И еще одно: более полугода назад она какое-то время прожила в этом самом городке и очень часто встречалась с главой секты, чей центр расположен неподалеку. Они называют себя Церковью Единого Творца. Чтоб выяснить это мне пришлось войти к ним в доверие. После отъезда отсюда, она, по всей видимости, прошла Пещеру Снов, ведущую, как ты знаешь, в Долину Идола. Это меня напугало. Если за всем стоит Торикс — нам крышка.

Сообщение о встречах сестры с эмиссарами Порты не взволновало Ланса, он и сам нередко использовал эти связи для своих нужд. Эмиссары, те же люди, и так же любят деньги, и нередко готовы получать их в обмен на информацию. Но то, что Фредерик сказал потом...

— Фред, а когда она жила здесь?

— Весной, примерно в тот отрезок времени, когда исчез ты, она приехала и прожила здесь до середины лета. Потом, непосредственно отсюда, отправилась к Долине.

— А дальше?

— С тех пор мне ничего не известно о ней. Состязаться с Торикс мне не под силу.

Вот так! Сестра следила за ним до самой Долины. И не тронула!

...До Ланса дошло, что к нему обращаются.

— Прости, задумался. Ты что-то спросил?

— Я хотел бы узнать, чем закончились переговоры.

Ланс оказался в некотором затруднении, не зная с чего начать.

— Позволь спросить, что тебе вообще о них известно?

— О-о, — кузен поднял указательный палец, — я знаю об убийстве их нового Посла. Меня интересует, не успели ли вы что-нибудь необдуманно подписать? Ну, и конечно, общий ход мероприятия. Наверняка, они пытались сыграть на нашей разобщенности.

— Да нет, вроде бы ничего такого не было, — рассеянно ответил Ланс. — Впрочем, сам я в них толком не поучаствовал. Поохотился разве что, на славу.

— Подстрелил кого-нибудь? — развеселившись, поинтересовался Фред.

— Да так, все больше по мелочи.

— Понятно.

Разговор иссяк. Не все сказанное было правдой, не все ложью. Возможно, еще больше было недосказанного либо не сказанного вовсе. Немало было и пустого. Но ничего не было сказано напрасно, этот разговор был нужен. Он был нужен таким, каким он и стал, и таким, каким мог бы быть в другое время. Внес ли он новые изменения в их жизнь, Ланс пока не знал, но он был готов к любым переменам. Вероятно, те же чувства владели и братом.

— Вот и все, Ланс? — спросил Фредерик.

— Все.

— Но, мы будем вместе?

— Не знаю, не обижайся, но это действительно так.

— Если я вернусь, ты поддержишь меня?

— Лучше пока не делай этого, сейчас я не слишком силен. Да и проверить нужно еще слишком многое.

— В одиночку?

— Я ведь не только о себе говорю.

— Ты все тот же, верный себе Ланселот — наследный принц Фиан.

Ланс подозрительно посмотрел на собеседника, но насмешки не понял.

— Наверное, так и нужно. Прошу тебя только об одном — постарайся не наделать глупостей. И, как только поймешь, что я не такой уж и плохой, вытащи меня отсюда. Поверь, я еще пригожусь вам.

Фредерик встал и направился к двери.

— Желаю удачи, Ланселот.

— И тебе удачи, Фред.

Двоюродный брат вышел.

Из города они выехали затемно. Промозглая погода заставляла плотней запахивать плащи, но и это не спасало от сырости. С неба непрерывно сыпало крупным мокрым снегом и они не проехали и сотни метров, как потеряли город в темноте, но Ланса все это не беспокоило. Случившееся с ним накануне занимало его мысли куда больше. Другое дело солдаты. Рон и Фолк были едва ли не силой вытащены им из-за карточного стола, и сейчас пребывали в угрюмом настроении. Проигравший им кучу монет тип был приятно удивлен, узнав, что обобравшие его парни собираются съехать, не дожидаясь утра и открытия местного банка. Они ограничились тем, что очистили его карманы и забрали все имевшиеся при нем украшения, что было лишь мизерной компенсацией выигрыша. Он и не думал возмущаться, наоборот, он заверил, что все понимает и будет дожидаться их возвращения для окончательного расчета. Даже тогда, глядя на его хитрую физиономию, солдаты усомнились в этом. Сейчас же, успев потрястись в седле, промокнуть и продрогнуть, их сомнения превратились в уверенность, что делало жизнь еще горше.

Так, в молчании, маленькая процессия и одолела большую часть пути. На востоке сквозь деревья проглянул край солнечного диска, снегопад прекратился и, кажется, даже потеплело.

...Рон остановил коня и негромко произнес: «Приехали».

Дорога вывела их на вершину отлогого голого холма, с которой открылся вид на обширную пустошь, простирающуюся до самого горизонта. А прямо под ними догорал обугленный остов Храма Единого Творца.

На черной, выжженной до корней земле повсюду валялись дымящиеся головешки и почерневшие камни. Раздуваемые ветром, над землей носились тучи пепла, распространяя повсюду запах гари.

Но заброшенным это место никак не выглядело. Куда бы ни посмотрел глаз, отовсюду к погорелищу стекались люди. Вокруг сожженного Храма уже возводилось несколько бараков, а в окружающем людском мельтешении не было признаков хаоса и разброда. Массы новоприбывших энергично управлялись людьми в серых плащах, которые, впрочем, и сами не чурались работы. Значительная часть территории Миссии уже была очищена от обломков и руин, а все новые штабеля строительных материалов росли прямо на глазах. Ланс подумал, что отыскать в таком скопище людей отца Мора будет совсем не просто. Но первый же встречный указал ему дорогу.

Отец Мор остался все тем же моложавым резковатым в движениях человеком, каким его и запомнил принц. Сейчас он пребывал в состоянии веселого возбуждения, непрерывно потирал запачканные руки, озирался по сторонам, перебрасывался шутками с окружающими. Ланс кожей чувствовал исходящие от него флюиды энергии. Не мог не заметить он и того, как благотворно присутствие этого человека действует на людей вокруг. Люди оживали на глазах, хотя многие, судя по всему, еще принимавшие участие в тушении пожара, выглядели неважно.

Там, где он появлялся, работа закипала с удвоенной силой.

Так, улыбаясь во весь рот, отец Мор и подошел к ним:

— Ваша Светлость, очень рад Вас видеть, хотя, признаюсь, и не ожидал этого.

Он поклонился, и глаза его за толстыми темными стеклами очков блеснули.

— И я рад новой встрече, отец. Признайтесь, ведь вы узнали меня еще в тот раз?

— Нет, нет, Ваша Светлость, клянусь, это не так, — серьезно ответил тот. — Но уже тогда я понял, что Вы далеко не обычный кавалерийский капитан.

— И навели справки, — подсказал Ланс с улыбкой.

— Вовсе нет, Ваша Светлость. Просто спустя какое-то время мне попался на глаза портрет Королевской Семьи... И мне стало очень стыдно, что я не сумел оказать Вам достойный прием. Мне стыдно вдвойне, что я не могу этого сделать и сейчас.

— Что вы, не смейте и думать об этом! Я обязан вам жизнью!

Приложив руку к сердцу, отец Мор снова поклонился. Рон и Фолк стояли чуть впереди и подчеркнуто глядели в сторону. Про себя Ланс усмехнулся их ребячеству.

Тем временем отец Мор пустился в объяснения положения, в котором оказалась его Церковь и Ланс заскучал. Чутко уловив его настроение, храмовник оборвал себя и внимательно посмотрел на принца.

— Вы ведь приехали не просто так, Ваша Светлость? Могу я помочь Вам чем-либо?

— Да, да... Прежде всего, хочу заверить, что я не собираюсь препятствовать возрождению Миссии и вообще, развитию вашей Церкви. Моя просьба, это просьба частного лица. Во время одной из наших прошлых встреч мне случайно попалась на глаза часть документов из вашей переписки. Я бы хотел просмотреть некоторые из этих бумаг... Нет, я не интересуюсь личной перепиской ваших единомышленников, — быстро добавил он, вновь почувствовав удивленный взгляд. — Меня интересуют послания некоторых лиц, имеющих... э... определенный вес в государстве. Дело не в их верованиях, а их возможных поступках, направленных против Королевства, Я ценю и понимаю приватность вашего общения, и готов полностью предоставить вам выбор документов. Я лишь очерчу круг интересующих меня тем, и... и назову имена.

Ничего лучшего Ланс придумать не смог. Вообще-то, он рассчитывал проделать все втайне от хозяина Миссии, но пожар спутал все карты. Архивы могли быть перенесены в другое место, либо вообще сгореть. Второй вариант был тупиковым, первый оставлял приличные шансы на успех. Собственно и вся речь принца строилась на предположении, что бумаги уцелели. В этом случае, он решил, несмотря ни на что, разыскать их новое хранилище. И теперь с волнением ждал ответа собеседника.

— Это невозможно, — отец Мор печально покачал головой, — архив сгорел целиком. По рассказам очевидцев, с него и начался пожар.

— Могу ли я, в таком случае, надеяться на ваши пояснения? Ведь вы лично все читали?

— Вы поставили меня перед крайне неприятным выбором, Ваша Светлость. Все бумаги имели личный характер, даже те, в которых упоминалось о каких-то общественных и иных делах.

— Но я сам видел послания на гербовой бумаге. Например, той же Порты.

— Это были письма из наших братств. Используемая гербовая бумага — всего лишь соблюдение законов и правил переписки. Поймите, Ваша Светлость, не может у нас быть бумаг от официальных служб. Такие послания мы отправляем обратно, не распечатывая.

— Но все же были? — быстро спросил Ланс.

— Были, — не стал отрицать собеседник, — но это было давно, и сейчас тяжело вспомнить, от кого.

— В личных посланиях могут быть далеко не личные строки.

— В личных посланиях не может быть ничего, кроме личного, — с нотками обреченной решимости в голосе, возразил отец Мор.

Несмотря на категоричность отказа, Ланс не почувствовал себя задетым. Он видел, что собеседник ни в коем случае не собирается дерзить, и готов принять любое наказание. Но ничего не скажет.

— Отец, я думаю... нет, я знаю, что вашу церковь используют, как прикрытие, некие люди. Очень влиятельные и безжалостные.

— Я знаю, — к его огромному удивлению, согласился отец Мор. — Во многих посланиях я без труда находил прячущиеся между строк коварство и цинизм. Со мной играют, мне льстят, меня одаривают деньгами, и я давно уже понял то, что Вы мне сообщили только что.

Вот теперь Ланс разозлился по-настоящему:

— И вы все равно отказываетесь мне помочь!

— Я не отказываюсь, Ваша Светлость, я просто не могу поступить иначе. Это было бы неправильно.

— Неправильно! Страна может быть втянута в войну, десятки тысяч людей могут погибнуть! И все потому, что вы не можете справиться со своим догматизмом!

— Это не догматизм, это вера.

Ланс даже засопел, переводя дух:

— Ваше упрямство, в итоге, вам же выйдет боком. Вы вообразили, что живете в неправильном, требующем перемен, мире, но очень скоро будет еще хуже. Намного хуже! И не придется ли вам пожалеть о сегодняшнем отказе? Вы неглупый человек, так соотнесите известные вам факты с тем, что творится вокруг. У вас есть возможность видеть и интриги и их результаты, так не пренебрегайте этим! Делайте что-нибудь!

Отец Мор стоял, низко опустив голову, и Лансу показалось, что он сумел пробить стену непонимания между ними. Наконец, тот ответил, тихо, но непреклонно:

— Хуже чем есть, уже не будет никогда.

— Почему? — только и сумел выдохнуть принц.

— Потому что через двадцать дней дух Отца всего сущего, Великого Единого Творца, осенит землю.

Он стоял в середине гигантского кратера. Поверхность под ногами была идеально гладкой, похожей на стекло, и каждый шаг по ней отдавался хрустальным звоном. Если же прислушаться, то можно было расслышать даже негромкое, отраженное далекими ощеренными краями кратера эхо.

Он уже догадался, что происходит нечто странное, очень похожее на навеянный чарами сон. Но все вокруг никак не напоминало тяжелые колдовские кошмары, вырваться из которых можно, только затратив неимоверные усилия и колдовское мастерство. И он продолжал стоять в нерешительности.

Ожидание длилось недолго. Движение за спиной заставило принца почувствовать холодок в груди, и он обернулся... И отшатнулся, встретившись со злобным высверком глаз Идола. Истукан был все также огромен и страшен, и, не в силах выдержать его взгляд, Ланс зажмурился и отвернулся. Он был настолько подавлен, что и не подумал о сопротивлении.

— Ланс, обернись и ничего не бойся, — раздался позади мягкий голос.

Он осторожно оглянулся через плечо. На месте Идола стояла знакомая хрупкая фигура.

— Так это все же сон? — несколько невпопад спросил принц.

— Сон, и навеян он мной.

— Но почему здесь? — Ланс неопределенно обвел рукой горизонт.

— Это уже не я. Это ты, — объяснил отец Мор. — Зрительные образы, что сейчас перед нами, есть результат работы твоего подсознания. Почему ты выбрал это место, сказать трудно. Но можно.

— Это место кажется мне смутно знакомым.

— Так и должно быть. Наш мозг оперирует только символами, уже вложенными в него.

— И часто такое творит с ними, что только диву даешься, — закончил Ланс. — Ведь это — Долина Идола?

— Так, как она видится тебе.

— По-видимому, вы лучше меня разбираетесь в подобных вещах, — признал он. — Не знал, что такое возможно сделать. Это немного напоминает сон под чарами и, одновременно, состояние нахождения в Контакте. И все же, это ни то и ни другое.

— Правильно.

— Но это место соотносится с чем-то, что сидит внутри меня и мне неведомо, — скорее утверждая, чем спрашивая, произнес принц.

— Верно, и отчасти, я могу тебе это объяснить.

— Был бы весьма признателен.

Отец Мор согласно кивнул и заговорил:

— Я вижу, что в реальном мире ты был в этом месте. Я вижу твой страх перед смертью, преследовавший тебя очень долго, я вижу твою надежду, порожденную недавним уходом страха. И огромное, огромное напряжение, что гложет тебя постоянно. Твои страхи приняли образ Долины, потому что ты был там в тяжелый момент своей жизни... Ты так и не вышел из нее, Ланс, и твой Идол изо дня в день живьем пожирает тебя.

Ланс долго молчал, не зная, разразиться ли очередной шуткой, или попросить помощи. И попросил совета:

— Что же мне делать?

— Ты потерял опору в жизни. Попробуй вновь стать собой.

— Как?

— Верь.

— Во что?

— Это не важно. Во что угодно. Отбрось жажду мести, ведущую тебя сейчас, отыщи в себе, в окружающих тебя что-то от чего ты не сможешь легко отмахнуться, отделаться циничной остротой, чего не сможешь быстро забыть.

— И...

— И продолжай жить, как жил.

— Продолжать вновь убивать, в войнах и просто так, продолжать врать, и по необходимости и для души.

— Что ж, — отец Мор пожал плечами, — убивай, если посчитаешь нужным.

— Тогда зачем все эти поиски, если в итоге придешь к тому, от чего ушел.

— Ты никогда не придешь к тому, от чего ушел, если только, действительно, ушел. Смерть... смерть — изначальный спутник жизни и не она сама по себе страшна, а отношение к ней. Человек может смыть грех совершенного им злодеяния, но, грех, совершенный сидящими в человеке демонами, несмываем. Убей, если должен, но и пальцем не тронь, если хочешь.

— А результат один и тот же.

Отец Мор повел плечом:

— Вспомни, Ланс, ведь мы говорили на эту тему. Не следи за своими поступками, следи за мыслями. Мы, люди, лишь малым отличаемся от животных, и одно из основных отличий в том и состоит, что наши обязанности могут обуздывать наши желания.

— Но, все же, мы уже люди?

— Не все. В основной массе мы уже не животные, но еще и не люди.

— Ты предлагаешь мне идти к совершенству, не оглядываясь по сторонам. Думай только о спасении своей трепетной души, а на остальное, наплюй?

— И наплюй.

— Что я, в общем-то, и делаю.

Отец Мор улыбнулся:

— В тебе много хорошего, Ланс, но ты излишне строг к себе. Просто живи, как живешь, только попытайся отыскать какой-то смысл в этом процессе.

— И проблем не будет?

— Серьезных — нет.

— С чего посоветуете начать?

Беседа начала веселить принца и долгое молчание собеседника не произвело на него впечатления.

— Постарайся понять своих братьев в сестер. Всех... И перестань встречаться с демоном по имени Тогай.

— Он-то тут причем?

— Ни при чем. С приземленной точки зрения.

— А-а, — только и протянул Ланс, ничего не поняв. — Да, так вы желали мне что-то сообщить?

Только сейчас принц осознал, что называет собеседника на вы, в то время как тот ему тыкает.

— Верно, у меня был тот, чье имя ты так и не произнес.

— Фредерик! — не удержался Ланс. — И что он хотел?

— То же, что и остальные... Да, да, не смотри так. У меня успели побывать почти все твои братья.

— Почему вы мне не сказали об этом в Миссии?

— Это было бы слишком явным вмешательством в жизнь. Это противоречит нашим убеждениям.

— А то, что вы делаете сейчас, не противоречит?

— Сейчас я ничего не делаю. Сейчас я сплю. Как и ты.

Ланс усмехнулся:

— Так, что там, насчет Фреда?

Отец Мор, казалось, пребывал в затруднении, и принц решил ему помочь:

— Это он сжег Миссию?

— Да, но это не обличает его ни в чем. Кое-кто из твоей родни уже пытался меня убить. И это был не Фредерик.

— Перед тем, как все здесь сжечь, он пытался склонить вас на свою сторону?

— Да, так было.

— Вы не знаете, он действует один, или сообща с кем-то?

Отец Мор отрицательно покачал головой:

— Это не имеет никакого значения. Вообще же, плохо, что твои мысли о Фредерике столь узконаправленны.

— Какую роль играет во всем этом Эмилия?

— Эмилия хорошая девочка... О, простите, Ваша Светлость. Принцесса запуталась в интригах не меньше всех прочих, но помыслы ее чище, чем у остальных.

— С очень своеобразной точки зрения Единого Творца, — съязвил Ланс. — Ну, а покойный герцог, отец Фредерика?

Большую часть разговора отец Мор смотрел под ноги, теперь же поднял голову и с веселым изумлением уставился на Ланса.

— Герцог, отец Фредерика? — повторил он, и вдруг расхохотался.

Такого безудержного хохота, во все горло, со всхлипыванием, Ланс от этого человека не ожидал, и теперь несколько ошеломленно смотрел на него и молчал. Пока тот не спохватился.

— Простите, Ваша Светлость, — пролепетал Мор, утирая рукавом слезы. — Вероятно, я уже слишком долго злоупотребляю Вашим терпением.

— Погодите, не уходите, вы ведь почти ничего мне не сказали. Зачем вы вообще связались со мной?

— Я не знаю, Ваша Светлость, — растерянно произнес отец Мор, словно сам только сейчас задался этим вопросом, — это был импульс. Постарайтесь помочь Фредерику, он больше других нуждается в помощи. И прощайте, мой принц.

Фигура отвернулась и стала таять в воздухе. «Поговорить бы с тобой на моих условиях», — раздраженно подумал Ланс. И словно в ответ на эту его мысль, уже из пустоты донесся голос храмовника: «Простите, Ваша Светлость, но мы и в самом деле не можем продолжать беседу. Пришло время Вам прервать сон».

...— Что же случилось потом? — спросил Филипп.

Остальные братья молчали, но даже нарочито невозмутимые лица не скрывали их жадного любопытства. Ланс откинулся на спинку кресла и потер воспаленные глаза.

— Меня разбудил Фолк и доложил, что постоялый двор захватили вооруженные люди. Да, на ночь мы остановились на небольшом гостином дворе, примерно в полудне езды от Миссии по Восточному Тракту. Кроме нас, там заночевало около двух десятков крестьян, но они, либо взяли самые дешевые комнаты в небольшом флигельке чуть поодаль, либо устроились прямо во дворе на телегах. Так что в гостевых покоях кроме меня с солдатами больше никого не было. Когда во двор ворвались вооруженные люди, стояло позднее утро, крестьяне давно разъехались, и мы оказались единственными постояльцами. Хозяев я не считаю. После такого утреннего приветствия мою сонливость точно ветром сдуло, и я вскочил с кровати, готовый с боем вырваться из западни, но единственного брошенного за окно взгляда хватило, чтоб отказаться от этой затеи. Или отложить ее на самый крайний случай. На улице, только с этой стороны здания толпилось около полусотни солдат. Кроме того, по всему строению стоял такой топот и буханье дверьми, что и дурак бы понял, что смотаться побыстрому, не выйдет. Мне оставалось только вызвать Тераль и ждать.

До нашей комнаты они добрались очень быстро. Дверь с треском распахнулась, и на пороге возник солдат с обнаженным клинком в руке. Прежде чем я успел произнести хоть слово, один из моих парней метнул нож, лишив этим нас последних шансов на мирный исход. Но, нет, к счастью, я ошибся. Из-за двери появилась рука и, взмахнув клинком перед носом так и не успевшего ничего понять солдатика, отбила летящий нож в сторону. Обладателя столь завидной реакции я узнал еще до того, как он оттолкнул солдата и появился в дверях. Потому что узнал его оружие — Глиму.

— Виктор, — вставил Леонард.

— Верно, это был Вик, собственной персоной. Наверное, не меньше минуты мы стояли, молча разглядывая друг друга, и у меня появилась надежда свести все дело к поединку между нами. Это давало приличный шанс на спасение. Если, конечно, он желал мне зла.

Ланс не выдержал и зевнул.

— Послушайте, быть может, нет нужды пересказывать все до мельчайших подробностей. Я, признаюсь, изрядно устал.

— Конечно, не стоит, — опережая братьев, согласился Винсент. — Будет вполне достаточно, если ты остановишься на основных моментах.

Леонард и Филипп быстро переглянулись и дружно промолчали.

— Благодарю. Оказалось, что он не собирается меня убивать, во всяком случае, немедленно, он желал только узнать, что происходит.

— Всего-то? — с иронией поинтересовался Филипп. — Ради этого он и привел с собой столько народу?

— То же самое подумал и я, но имел ли я право голоса в тот момент? Кроме того, после рассказа Фредерика я был склонен больше доверять двоюродным братьям, да и отец Мор вроде как склонен оправдывать Фреда. Куда больше меня беспокоила Эмилия.

— Против нее отец Мор тоже, как будто, ничего дурного не сказал, — заметил Филипп.

— Верно, но все равно рассказ кузена показался мне чертовски убедительным.

— У нас будет время проверить его, — энергично вмешался Леонард. — Пока же, Ланс, будь добр, не отвлекайся.

— Рассуждал я примерно так: если братья все же заодно, и за всем стоят именно они, то все, что я рассказал Фреду, а я старался лишнего не болтать, Виктор уже знает. Если они, или хотя бы один их них, ни при чем, мой рассказ даст им пищу для размышлений и, быть может, позволит как-то продвинуть вперед расследование. И я рассказал ему все.

— Точнее, — попросил Винсент.

— О герцоге, об убийстве Посла, о наших подозрениях на их счет и, конечно, передал целиком рассказ Фредерика.

— О После ты точно напрасно разболтал, — нахмурился близнец. — Или он сам об этом спросил?

— Нет, просто мне показалось это правильным. Считай это предчувствием.

— Твои предчувствия могут нам дорого обойтись. Но продолжай.

— Это, собственно, все.

— Как все? Он-то что тебе говорил?

— Ничего. Как только я выложил ему все, что знал, он молча ушел.

— Даже не попрощавшись? — ухмыльнулся Филипп.

— Во время моего... монолога, он не шелохнувшись стоял в дверях, лишь изредка задавая короткие уточняющие вопросы. Когда я выложил все, что знал, он молча развернулся и ушел. Даже не потрудившись закрыть за собой дверь.

— Странное поведение. А о чем именно ты говорил в тот момент, когда он ушел?

— Передавал слова Мора о том, что его братец спалил Миссию... И еще: знаете, мне, несмотря ни на что, кажется, что Виктор честный человек.

— Только и остается, что надеяться на это, — отозвался Винсент.

— В противном случае он не выпустил бы меня живым.

— Да, кажется, твоя тактика имела успех, — задумчиво произнес близнец. — Он явно узнал что-то новое для себя. Что бы это могло быть?

— Что бы это ни было, оно изменило его планы в отношении Ланса.

— Плохо лишь то, что он сам ничего не сказал, — посетовал Винсент.

— Я был не в том положении, чтобы настаивать, — напомнил Ланс, почему-то чувствуя себя задетым.

— Ты поступил абсолютно правильно и, думаю, это скоро принесет свои плоды. Будем ждать, — выдал Леонард таким тоном, словно подбил итог череде долгих и мучительных раздумий.

— А теперь я бы хотел узнать кое-что и от вас, — заявил Ланс. — Последнее время, я все чаще слышу о сходе на землю Единого Творца, и у меня сложилось впечатление, что вокруг этого завязывается определенная интрига. Кто-нибудь может сказать, что конкретно должно произойти через десять дней?

С ответом никто не спешил и Ланс разозлился:

— Я знаю, что вы все перечисляли деньги в Церковь Единого Творца и даже встречались с Мором. Поэтому прекращайте мяться и выкладывайте все, что знаете!

Он мог бы поклясться, что смутился даже близнец.

— Откуда тебе это известно? — спросил Филипп, ерзая в своем кресле.

— От отца Мора.

— Об этом ты ничего не говорил, — обвиняюще проговорил Леонард.

— Все личные моменты я опустил, и это не требует никаких оправданий, — отрезал Ланс. — Я жду ответ на свой вопрос.

Самый старший брат тяжело вздохнул:

— Ты знаешь, что стало толчком к появлению этой Веры?

— Отцу Мору было какое-то видение где-то среди песков. Кажется, Единый поведал о своем существовании и в доказательство предсказал какое-то событие, что произойдет двадцать пятого декабря сего года.

— Это случилось полвека назад, — уточнил Винсент. — Вообще, послание заключает в себе гораздо больше информации, но, по условию, целиком известно оно станет только после двадцать пятого декабря.

— Логичнее было бы наоборот, — высказался Ланс.

— Наверное, — не стал возражать Винсент. — Но, как бы там ни было б, в этот день должно совершиться чудо, не оставляющее сомнений в существовании Единого.

Ланс криво усмехнулся:

— Если надо, я и сам могу организовать чудо на заказ. Хочешь, превращу воду в вино, а хочешь, разведу пруд в Менийских пустынях. Правда, тут придется похлопотать.

— Все гораздо сложнее, Ланс. Речь не идет об обычном колдовстве, хоть и очень сильном. Это будет событие планетарного масштаба, оно затронет людей разных рас, абсолютно незнакомых и никак не связанных друг с другом. Так что возможность фальсификации исключается.

— События будут развиваться по всей земле?

— Нет, не думаю, — вмешался Леонард. — Их Церковь не приемлет насилия, а подобный шаг весьма напоминал бы насильственное миссионерство. Скорее всего, чудо затронет только те территории, на которых есть общины этой Церкви.

— Как бы это не нарушило устоявшийся порядок вещей.

— Это также приведет к насилию, что не приемлет их Вера. То, что случится, будет всеобъемлюще, но, в то же время, безвредно, как для отдельных людей, так и для общества в целом. Будет явление чего-то вроде знака Бога, не пугающего, но и не приводящего в религиозный экстаз.

— Хорошо бы, — вздохнул Ланс. — Да только верится в это с трудом.

— И не напрасно. Есть в этом деле один непонятный аспект, — продолжил объяснения Винсент. — Люди должны будут заплатить за приход Создателя. Цена — одна человеческая жизнь.

— Где это случится? — спросил Ланс.

— В нашей Миссии.

— Почему-то так я и думал. Я был там, видел верующих и уверен, что за добровольцами дело не станет.

— Подойдет далеко не всякий. Нужен лучший, самый достойный, самый неистовый. Одним словом, избранный чуть ли не лично Единым Творцом.

— Как же его определить?

— А разве и так непонятно, кто это?

— Отец Мор, — догадался Ланс, и не удержался:

— Бедняга.

— Вряд ли он сам думает так же, — возразил Филипп.

— Так вы считаете, что наши враги и приурочили свой выпад к этому событию?

Долгие секунды братья молча разглядывали его, а потом вдруг дружно зааплодировали. Все, кроме довольно улыбающегося Винсента.

— Браво, Ланс! — воскликнул Филипп. — Ты так просто, мимоходом, словно нечто, само собой разумеющееся, высказал эту выстраданную нами догадку, что это выглядит просто неприлично.

Но сам Ланс не находил повода для веселья.

— Вы решили ждать, пока убийца откроется сам?

— Или убийцы, — поправил Филипп. — А что делать, если наши усилия только все запутывают?

— До Миссии двенадцать дней езды, а осталось до церемонии десять, если только вы решили ждать его там, — быстро подсчитал Ланс.

— Ты доехал за десять, — напомнил близнец.

Ланс усмехнулся:

— После встречи с Виктором я решил не дожидаться, пока он передумает и все-таки вернется меня прикончить. Мы гнали практически без остановок на ночлег и я хорошо подумаю, прежде чем решусь повторить этот подвиг.

— В этом нет нужды. Мы переправимся туда накануне основных событий, все разом и без особых приготовлений.

— Как? — Ланс удивленно вскинул брови. — Это невозможно.

— Вспомни, как тебя переправила Торикс, — невозмутимо ответил Леонард.

Ланс опешил.

— Так ведь это Торикс, — наконец, опомнился он. — Неужели она согласилась помочь?

— Нет, — вмешался Филипп, на удивление малозаметный сегодня, — Торикс тут ни при чем... Ты должен знать о том, что у нас здесь происходило. Впервые мысль о двадцать пятом декабря пришла нам — мне и Винсенту — на ум через три дня после твоего отъезда. Можешь считать это невероятным, но в тот же вечер Винса, прямо с восточной границы, вызвали Диана и Леон, которым пришла в головы та же идея.

— Невероятно!

— И, тем не менее, это так. А нам оставалось только корить себя за тупость, не позволившую раньше дойти до этой, лежащей на поверхности, мысли. Рискуя показаться смешным, все же скажу, что я, в том, как своевременно мы получили столь важную информацию, склонен видеть некий знак свыше. Но, как бы то ни было, необходимость в каких-либо уловках отпала, и нам осталось только одно — отправиться в нужное место и ждать. Не забывая, конечно, следить друг за другом. Убийце же, или убийцам, нужно либо уничтожить всех нас до двадцать пятого, либо вместе с нами отправиться туда и уже на месте попытаться проделать задуманное.

— Постой, — перебил Ланс. — Говоря все это, ты учитываешь, что враг может быть и среди нас?

— Конечно, ну и что? За последнее время он не предпринял ни одной попытки устранить кого-либо, и вполне вероятно, что рассчитывает сделать это в Миссии.

— Скорее всего, не беспочвенно.

— Но и мы настороже. Все предельно упростилось: что бы ни думал каждый из нас друг о друге, выбирать придется один из двух вариантов — либо с нами, либо с убийцами Лоуна. При таком положении хороших мальчиков и девочек окажется все равно больше, а это уже, согласись, немало.

— Как только мы просчитали сложившуюся ситуацию, было договорено действовать совместно, и каждый, как знак доверия, выложил что-то из своего арсенала на черный день. О возможности и методе переноса знали Диана и Леонард.

Ланс повернулся к близнецу:

— Вы использовали это раньше?

— Нет. Торикс может это делать в одиночку, но наш метод подразумевает одновременную работу не менее пяти магов.

— Он работает, Ланс — заверил Винсент. — Именно так Леон и попал сюда.

— Что нужно для этого?

— Хотя бы один человек должен находиться в месте прибытия. Сейчас от восточной границы в Миссию отправилась Диана. Она вполне успеет до срока и перетащит нас к себе. Затем мы тоже проделаем с Эдвином.

— Кто же останется на границе?

— Никто, но можешь расслабиться — Порта не начнет войну.

Ланс недоверчиво посмотрел на Филиппа:

— Это точно?

— Можешь не сомневаться, — ответил Винсент. — Меня заинтересовал твой рассказ о сероплащнике в карете Сараха. Мы бросили целую прорву агентов на проверку влияния новой Церкви на правителей Порты и в результате пришли к мнению, что Императору не скоро удастся раскачать соотечественников на военную кампанию.

— Диане ничто не помешает добраться до Миссии?

— Ее сопровождает многочисленный эскорт, к тому же, мы каждый вечер, в установленное время, связываемся с ней.

— Ну, все-то у вас предусмотрено.

— У нас было для этого время.

— Значит, ждем прибытия в Миссию Дианы, — задумчиво проговорил Ланс.

Филипп кивнул.

Лансу казалось, что он едва успел закрыть глаза, как кто-то мягко, но настойчиво прервал его сон. Он недовольно заворчал и, все еще находясь в полудреме, буркнул:

— Какого дьявола. Убирайся вон.

В ответ тяжелая рука легла на плечо и, немилосердно сдавив, несколько раз встряхнула его. Принц рывком сел на кровати, взбешенный такой наглостью.

Над ним навис Винсент, из-за спины которого выглядывала озабоченная физиономия Пауля.

— Прости, Ланселот, за вторжение, но нам нужно срочно прогуляться.

— Что случилось? — хмуро поинтересовался он.

— Около часа назад был убит хозяин «Трех дроздов».

Остатки сна Ланса сняло как рукой:

— Капитан Ларсен? — уточнил он.

— Да, одевайся живее.

Ланс рывком вскочил с кровати и открыл платяной шкаф. Винсент возбужденно заходил по комнате.

— Как его убили?

— Яд. Подробности на месте.

— Кто сообщил о смерти?

— После согласия капитана служить тебе, я послал нескольких человек присматривать за ним.

— O-o, — только и смог протянуть Ланс, досадуя, что не догадался сделать это сам.

— Впрочем, это нисколько не помогло, — добавил старший брат, угадав его мысли. — Они ничего не заметили и узнали о смерти лишь после того, как поднялся шум.

Ланс бегло взглянул на часы:

— Самое оживленное время.

— Было до убийства. Сейчас там всем заправляет Леонард, а я пошел за тобой.

— И правильно сделал. Я готов.

Они отпустили карету за несколько кварталов от места. Ночь выдалась тихой и слегка морозной. Мириады пушистых снежинок мягко опускались на землю, ровным слоем покрывая мостовую и тротуары, карнизы домов и стеклянные шары уличных светильников. Было безлюдно, и лишь на подходах к ночному заведению стали попадаться жмущиеся к домам отдельные фигуры, в которых без труда угадывались переодетые полицейские и шпики.

Винсент легко тронул младшего брата за рукав:

— Ланс, прости, что я скрыл от тебя свои отношения с отцом Мором.

— Ты и не обязан докладывать мне о каждом своем шаге.

— Понимаешь, мне показалось, что ты довольно прохладно относишься к ним, и я не хотел... ну, как тебе сказать...

— Ты боялся моих насмешек?

Винс смутился:

— Что-то, вроде этого.

— Может, ты был и прав, иногда я веду себя, как дурак. Забудь об этом.

Ланс дружески ткнул кулаком брата в бок. Они прошли в услужливо распахнутую незамеченным человечком калитку и по обсаженной вечнозеленым кустарником аллее направились к освещенному входу в дом.

— Винсент, — тихо позвал Ланс, — можно вопрос?

— Ну?

— Только не обижайся, но это твое отношение к ним... оно действительно только Вера?

Винсент повернул голову, и его глаза блеснули в темноте.

— Как тебе сказать, наверное, я действительно не похож на отца Мора и его восторженных мальчиков и девочек... всех возрастов. Но, если в этом что-то есть, а я чувствую, что это так, то ведь совсем неплохо и кому-нибудь из нас быть причастным к происходящему. Рано или поздно, но у них обязательно начнет выстраиваться иерархическая структура, и для всех будет только полезно, если на самом ее верху окажется кто-то из правящей Династии.

— Остальными движут те же мотивы?

— Зная наших, думаю, что да. Но пойми, все это не мешает верить.

— Понимаю.

— Ты удовлетворен ответом?

— Да, теперь мне значительно спокойнее.

Огромный главный зал собственно ресторана, занимающий весь первый этаж, был безлюден, и носил все отпечатки поспешного бегства посетителей: небрежно расставленные полукресла, многие попросту перевернутые; замусоренный пол, горы объедков на столах, мятые салфетки; дымящиеся повсюду наркотические палочки, истекающие воском свечи, скомканные и забытые в спешке личные вещи, запахи парфюмерии, фруктов, специй.

Они поднялись на второй этаж.

Комнаты хозяина заведения размещалась в угловой части дома, и отделялись от собственно служебных помещений толстой ширмой из дорогой ткани, скрывавшей, в свою очередь, массивную дверь. За дверью тянулся скудно освещенный коридор, в который выходило несколько дверей. Сюда же вела и лестница черного хода, которой Ланс воспользовался в свое предыдущее посещение. В самом конце коридора, в его торце, располагалась дверь в кабинет хозяина.

Перед дверью на полу лежали два трупа. Они подошли к ним и внимательно осмотрели. Ланс уверенно указал на одно из тел:

— Вот этого я видел, когда был здесь последний раз.

— Важная информация, — фыркнул Винсент и толкнул дверь.

Со времени последнего посещения Ланса здесь ничего не изменилось, за исключением некоторых мелочей — неизменных спутников преступных событий.

Рабочий стол бывшего капитана, его стул и ковер под ними были залиты какой-то темно-рубиновой жидкостью. Стеклянная дверца книжного шкафа, стоящего позади рабочего стола, была разбита, несколько томов свалено с полок, а на самом столе и на полу вокруг него поблескивали осколки стекла. В помещении стоял ощутимый винный запах. Сам хозяин кабинета лежал на ковре у одной из стен, завернутый в белую, не то простыню, не то скатерть.

— Сюда его перенесли позже. Когда его нашли, он сидел, точнее, лежал, за столом, головой вон в той винной луже, — объяснил Винсент.

— А где сама бутылка? — оглядываясь, поинтересовался Ланс.

— Неплохо, для начала, — одобрил брат. — Бутылку забрали на анализ, но не угодно ли взглянуть на труп?

Винсент наклонился и отбросил к стене белую материю, открывая тело. Владелец «Трех дроздов» сполна расплатился за свое участие в забавах сильных мира сего. Его, и без того худое лицо осунулось еще больше, на щеках и под глазами прорезались глубокие борозды морщин, которые Ланс у него раньше не замечал. Неестественная желтизна кожи оттенялась густой черной щетиной на лице и тонкой цыплячьей шее. Правый глаз заплыл огромным, синим с багровым, синяком. На материи под головой виднелось несколько пятен крови. Рубашка на груди покойного, его вязаная жилетка и бриджи были залиты красной, похожей на вино, жидкостью. На подбородке и вокруг рта вино засохло темными разводами и струйками. Страшненько выглядел хозяин «Трех дроздов».

— У него осталась то ли дочка, то ли внучка, — ни к месту вспомнил Ланс. — Наверное, дело перейдет к ней.

— Наверно, — пожал плечами Винсент.

— Те пятна, под головой, это кровь?

— Кровь. Как думаешь, что здесь произошло?

Ланс еще раз осмотрелся:

— На первый взгляд, все просто. Кто-то вошел, приблизился к столу и поприветствовал хозяина ударом по голове. Того отбросило назад, головой в книжный шкаф. Затем неизвестный насильно влил в него вино, — Ланс вздохнул, — боюсь, что знаю какое.

— Если этикетка не врет, то это «Принцесса Изиль». Ты забыл сказать, что наш ненормальный убийца, прежде чем войти, расправился с двумя его телохранителями.

— Проклятье! — выругался Ланс. — Я чувствовал, что это вино еще всплывет!.. Да, так ты не сказал, где бутылка.

— Ее забрал Леонард. Он изучал яд, которым отравили Лоуна, и утверждает, что может идентифицировать его.

— Хорошо бы.

— Как, по-твоему, почему его убили? — спросил Винсент.

— Думаю, здесь побывал сообщник его старого хозяина.

— Не верю, что Ларсен имел дело еще с кем-то, кроме герцога.

— Может быть поэтому и лежит сейчас здесь.

— Может быть, — согласился старший брат и посмотрел в окно:

— А вот и Леон.

Ланс подошел к нему и несколько секунд смотрел на шагающую по аллее фигуру в плаще. Словно почувствовав их взгляды, Леонард поднял голову, и приветственно взмахнул рукой.

— Привет, Ланс, рад тебя видеть. Так и не выспался? — произнес близнец, едва войдя в кабинет. Вместе с ним, на несколько секунд, в помещение ворвался свежий морозный воздух с улицы, запах снега и дорогого вина.

Близнец запустил руку куда-то под плащ и извлек такую знакомую бутылку.

— Оно самое, — заявил он, глядя на Винсента и помахивая посудиной. — Но это и все, что мне удалось узнать.

Винсент вскинул голову:

— Между прочим, как раз на случаи, подобные этому, любое солидное заведение содержит колдуна.

Леонард отрицательно покачал головой:

— Они никогда не пользовались услугами колдунов, я специально уточнял. Считается, что «Три дрозда» имеет надежных покровителей и без того. Строго говоря, так оно и есть.

Близнец подошел к окну и стал рядом с Винсентом.

— Какая ночь сегодня, — произнес он чуть погодя.

— А где Филипп? — поинтересовался Ланс, не поддавшийся общему унынию.

Винсент пожал плечами и посмотрел на Леонарда.

— Не знаю, — ответил тот. — Когда сообщили об убийстве, он примчался сюда едва ли не раньше меня, а потом в суматохе потерялся. Наверное, пытается что-то выяснить своими методами.

— Это-то понятно.

Ланс усмехнулся. Винсент отвернулся от окна и присел на подоконник.

— Мне не кажется, что это сделал Филипп, — заявил старший брат.

— Не он, так не он. Кстати, будем ли мы что-то предпринимать сами или, как всегда, предоставим возможность все испортить полиции?

— Через полторы недели все станет на свои места, — отозвался Леонард.

— Но ведь кто-то не зря пошел на это убийство. Наверняка он что-то готовит.

— Мы тоже, — парировал Леонард. — Во всяком случае, я — точно.

Близнец был прав, но менее тревожно от этого не становилось. Ланс потер лицо.

— Как-то просто у нас все получается.

Винсент с интересом посмотрел на него:

— Но, Ланс, у тебя есть предложения?

— Нет, но мы не должны просто сидеть и ждать. Каждую минуту кто-то все ближе продвигается к своей цели, а мы спокойно ждем.

— Мы совсем не спокойны, брат, мы просто не знаем, что делать, — признался Леонард.

— Да, что угодно! Еще раз допросить свидетелей всех убийств, проверить всех въехавших в столицу за последние полгода, искать это проклятое вино. Должен же он где-нибудь появиться — ящик дорогого заморского пойла!

— Все это мы проделывали не раз, — миролюбиво заверил Винсент. — И проверяли въехавших, и выехавших, кстати, тоже. И неоднократно допрашивали свидетелей, и вино это искали. И черный рынок перешерстили и очень серьезно поговорили с главарями банд города и владельцами питейных заведений. Даже слегка пошарили в кладовых нашей аристократии. Незаметно, конечно же. Нет в городе этого вина. Скорее всего, убийца утопил его в заливе.

— Да нет, как оказалось, не утопил, — задумчиво возразил Леонард.

Он поднял голову и с нехорошей улыбкой оглядел братьев:

— Ведь действительно не утопил, и наверняка держит где-то поблизости. Под рукой.

— Эй, прекрати, Леон! — возмутился Винсент. — Будь оно в городе, за такой долгий срок хоть где-то б, да объявилось.

— Так ведь оно и объявилось, — вкрадчиво произнес близнец.

Винсент нахмурился, но так ничего и не сказал, признав правоту брата. Зато Леонард вдруг рассмеялся таким нехорошим смехом, что Лансу стало не по себе.

— Мы и в правду ненормальные, — сквозь смех заговорил близнец. — С самого начала мы подозреваем друг друга, шпионим, строим друг другу козни и при этом ни разу, вдумайтесь — ни разу, не воспользовались случаем как следует порыться в вещах друг друга.

— Как-то слишком просто это — прятать орудие убийства у себя дома, — поморщился Винс.

— Просто? До сих пор это было единственно надежное место.

— Ну, допустим. К кому первому предлагаешь пойти?

Ланс с интересом следил за братьями, подмечая мелкие детали в интонациях и жестах, и словно заново открывая их для себя. Он привык считать себя и Винса несколько отдаленными от остальных, и их отношения казались ему почти идеальными. Прочие же были чем-то вроде отцовских довесков, с которыми нужно было играть в братиков и сестричек. И он играл в эту, привычную с детства, игру. И только сейчас Ланс понял, что Винсент, в отличие от него, не играет, а относится к близнецу, как к родному брату. Леонард был ненамного младше Винса, и Ланс чувствовал, что между старшими братьями стоит что-то недоступное ему, то, что появилось до его собственного рождения. И близнец, оказывается, сегодня был вовсе не таким, каким Ланс привык рисовать его себе. В голосе Леонарда не было обычной резкости и пренебрежения, скорее наоборот, он явно был готов выслушать любой совет Винса, ни разу не оборвал того и даже — о, чудо — объяснял свои поступки, чего никогда не делал при разговорах с другими братьями.

Ланс оказался настолько зачарован своим открытием, что незаметно для себя упустил нить беседы.

— Особо гадать здесь не приходится, — тем временем говорил Леон, — То, что Семья раскололась на две группы, и мы принадлежим к одной из них — это факт, — взгляд близнеца уперся в Ланса и тут же скользнул в сторону. — А значит, и обыскивать жилища друг друга мы будем в самую последнюю очередь. А для начала предлагаю обыскать дома Виктора, Фредерика, герцога Кардигана и Эмилии... И не вздумайте говорить о своей привязанности к кому-либо из этой четверки — не поверю. Скажу даже больше — почти наверняка кто-то из них, а может быть и все они, завязли в этом по самые уши.

— Тогда давайте проявим вежливость и начнем с Эмилии, — предложил Ланс.

— Ты уверен, что мы поступили правильно, не взяв с собой больше людей? — шепотом спросил Леонард.

— Предлагаешь учинить официальный погром в доме наследной принцессы? — так же тихо отозвался Винсент.

Из окон высящегося перед ними темного особняка наружу не проникал ни единый лучик света. В саду, перед домом, причудливо извивались тени раскачивающихся под ветром деревьев, едва слышно шелестела листва, откуда-то издалека доносились звуки вальса. И от всего этого веяло одиночеством и равнодушием.

Они без труда справились с замками в калитке ограды и высокой резной входной двери.

— Что дальше? — осведомился Ланс.

— Предлагаю начать поиски с чердака и продвигаться сверху вниз, — решительно проговорил Винсент и, не дожидаясь возражений, двинулся к лестнице. Братья молча последовали за ним.

Особняк сестры был небольшим, и в следующие два часа они успели осмотреть все помещения, вплоть до подвала. Где и вышла заминка.

В подземные уровни владений Эмилии вела короткая деревянная лестница, оканчивающаяся толстой, обитой железными полосами, дверью. Сама по себе, дверь не могла остановить непрошеных гостей, но, помимо нее, ход вниз перекрывался хитрым сплетением защитных чар. Особенно впечатляла нарисованная над дверью кровью разделительная Тетраграмма Терминатора, флюиды угрозы от которой Ланс ощущал буквально физически. Знак Границы сканировал столь сильно, что смотреть на него с помощью колдовского зрения без дополнительной защиты было невозможно. Некоторое время они нерешительно топтались перед дверью.

— Что скажете, мастера? — вопросил, наконец, Винсент.

Близнец только покачал головой и посмотрел на Ланса.

— Пройти, конечно, можно, но тихо это сделать не удастся, — ответил тот на невысказанный вопрос.

— С таким же успехом можно было сразу идти сюда, а не тратить попусту время на поиски по всему дому, — проворчал старший брат.

— В следующем доме так и поступим, — мрачно заверил Леон.

— А можно установить, что находится за дверью, не заходя внутрь?

— Так можно отыскать лишь магические предметы, но отнюдь не винные бутылки, — ответил Ланс. — Хотя мы можем проникнуть в подвал где-нибудь в другом месте, обойдя дверь.

— Не можем, — быстро возразил Леонард. — Защита распределена равномерно по всему периметру подвальных помещений.

Винсент долгим взглядом осмотрел препятствие:

— Как я понимаю, основная закавыка вот в этой штуковине, — он ткнул пальцем в тетраграмму.

В тот же миг знак полыхнул алым, воздух перед дверью свистнул. Образовавшийся микросмерч прыгнул в их сторону и хлестнул по лицам тугими воздушными струями.

Подобное проявление мощи никого не испугало, но отступить заставило.

— Реакция на негативный поток внимания, — прокомментировал Ланселот. — Винс, постарайся не концентрироваться на этой штуке. Кто знает, на что она способна?

Старший брат только вздохнул.

— Так что будем делать? — поинтересовался Ланс.

Никто не ответил.

— Раз уж мы здесь, нам ничего не остается, кроме как дойти до конца, — после долгого молчания заявил Винсент. — Другого выхода я не вижу.

Но предпринять что-либо они не успели. Что-то изменилось в ритмичном переливе пеленающих дверь штрихов-ветвей Древа Сил. Ланс почувствовал, как тысячи иголочек впиваются ему в лицо и ладони, и поспешно отступил назад.

— Похоже, мы в доме не одни, — быстрее остальных оценил ситуацию Леонард.

Знак над дверью поменял цвет с красного на желтый и стек вниз, образовав на пороге блестящую лужицу. Силовые линии задрожали и стали выгибаться, освобождая дверной проем. Ланс попытался высчитать исходные параметры наложения чар, но толчок в плечо заставил его отвлечься.

— Ты что, к полу прирос? Быстро в укрытие! — прикрикнул Винсент.

Он едва успел пригнуться за массивным мягким креслом в холле, как дверь в подвал медленно открылась. Ланс затаил дыхание. На пороге возникла невысокая фигура, с ног до головы закутанная в черный плащ, сделала несколько шагов и остановилась. В темноте вспыхнули два уголька-глаза, обежали помещение и уперлись прямо в него. Только теперь принц сообразил, что потерял всякую осторожность и почти по пояс высунулся из своего укрытия. Он услышал тихий удивленный вскрик незнакомца, и в следующий момент события завертелись с головокружительной быстротой.

Фигура метнулась назад, одновременно сбоку ей наперерез бросился кто-то из братьев. У самой двери они столкнулись. В темноте раздались звуки ударов, завершившиеся сочным шлепком оплеухи. Вслед за этим один из дерущихся, судорожно взмахнув руками, отлетел в сторону, прямо на декоративную нишу в стене. С грохотом и треском на пол посыпались какие-то вазы и кубки.

— ……………………….! — раздалась бешеная ругань Леонарда.

Пока близнец поднимался, ночной гость успел отскочить назад и начал закрывать за собой дверь. Но сделать это ему помешал Винсент. Вовремя набежавший старший брат врезал ногой по двери, и силе этого удара мог бы позавидовать сам Яго. Раздался истошный крик боли их невидимого противника, которого отбросило вглубь уводящего в подземелье хода.

Опомнившись, Ланс следом за старшим братом вбежал в уводящий вниз провал. Позади, изрыгая невообразимую ругань, ломился близнец.

Несколько раз изогнувшись, коридор вывел их в пустую комнату. Здесь неприятно пахло какими-то зельями и ладаном. На полу угадывались очертания полузатертого магического круга. Под потолком, у вытяжного отверстия, висели клубы зеленоватого дыма. Ланс прошел в центр круга и обмакнул палец в красную лужу на полу.

— Вино, — сообщил он, принюхиваясь.

— Не вздумай пробовать, — резко предостерег Винсент.

— Еще чего!

— Его нельзя упускать! — спохватился Леонард, и бросился в арочный пролет в дальней стене.

Через секунду оттуда донесся звон клинков и приглушенные проклятия близнеца, и Ланс с Винсентом побежали следом.

Вряд ли она всерьез рассчитывала вырваться и обнажила клинок скорее от отчаяния. Все трое братьев стояли у входа в последнюю комнату, перекрывая единственный путь к отступлению. Не отводя дерзкого взгляда, она облизывала свежую ссадину на костяшках пальцев. В ее опущенной правой руке полыхала Герион, ее Истинный клинок, а на лице сестры, с правой стороны, темнел громадный кровоподтек. И хотя она пыталась выглядеть уверенной, Ланс чувствовал ее страх. И внезапно принцем овладело странное желание обнять сестру, расцеловать и заживить ее раны. Но ничего подобного он, разумеется, делать не стал.

— Хорошо же ты принимаешь гостей, — потирая щеку, произнес Леонард.

— Сегодня я никого не ожидала, — без тени улыбки ответила она.

Близнец молча прошел в комнату и уселся на единственный стул. Никто из братьев не знал, что делать дальше и последовавшая заминка позволила сестре прийти в себя.

— Что вы делаете в моем доме? — задрав подбородок, осведомилась она.

— Тебя долго не было, — неуверенно проговорил Винсент, — и мы решили...

Несколько секунд Эмилия ждала продолжения.

— И вы решили поискать меня в моем собственном доме.

— Мы беспокоились, Эми.

— Вот как?

Она насмешливо оглядела каждого. Сестра все больше чувствовала себя хозяйкой положения, и Ланс почти готов был признать ее право на это. Если б не одно «но» — он не мог забыть ее реакцию на их появление. Могущественная принцесса, колдунья, в первые минуты вела себя как застигнутый на месте преступления мелкий воришка, что никак не соответствовало ее статусу уверенной в себе хозяйки дома. Да и взгляд ее был взглядом человека, застигнутого врасплох за каким-то неблаговидным делом. Ответ пришел внезапно, как озарение — винная лужа на полу!

Он приблизился к сестре и картинно поклонился.

— Мы готовы признать... нет, мы признаем свою неправоту и просим прощения.

— Вы прощены и можете быть свободны, — холодно ответила та.

— И все? Твой тон заставляет усомниться в твоей искренности, сестра. Возможно требуется еще какой-нибудь жест примирения?

— И какой же? — нетерпеливо осведомилась Эмилия.

— Годится любой, ведь это чисто символический жест. К примеру, в знак дружбы, мы могли бы распить по бокалу хорошего вина. Если не ошибаюсь, ты только что этим и занималась?

Держалась сестра отменно, и страх в глубине ее глаз он увидел только потому, что ожидал его увидеть.

— Для этого нам следует подняться наверх, — совершенно естественно произнесла она и направилась к двери... И остановилась, увидев нежелание Винса выпускать ее.

— В чем дело?

Старший брат с хрустом сжал и тут же разжал кулаки.

— Сестра, я бы хотел взглянуть на вино, которое ты держишь в подвале.

Ответ последовал незамедлительно:

— Никакого вина здесь нет и быть не может.

— Нет, есть, — возразил Леонард. — У тебя под плащом.

Рука сестры метнулась к складкам плаща и только после этого она поняла, что ее провели. Эмилия отпрыгнула назад и загородилась оружием. Но никто и не думал приближаться к ней.

— Мы можем сидеть тут сколько угодно, — будничным тоном сообщил Винсент.

Сейчас уже ясно было видно, что под складками верхней одежды сестра что-то прячет. Несколько минут она простояла с оскорбленным видом, потом внезапно тяжело вздохнула, и прислонилась к стене. Плечи ее поникли.

— Ну, хорошо, давайте поговорим, — почти прошептала Эмилия.

Вместо ответа Винсент молча протянул руку. Эмилия несколько секунд смотрела на нее, затем откуда-то из внутреннего кармана плаща достала бутылку.

— «Принцесса Изиль», — повернув к себе этикетку, прочитал Винсент.

— Где остальные?

Сестра печально улыбнулась:

— Не здесь, увы. Может быть, все же поднимемся?

Они расположились в холле на первом этаже. Кресла братьев были тесно сдвинуты, и они сидели едва ли не плечом к плечу. Эмилия устроилась в стороне, в самом углу зала, на жестком деревянном стуле. Она сидела, закинув ногу на ногу, и лицо ее было напряженным и сосредоточенным. Под плащом на ней ничего не было, и Ланс смущенно поерзал. Перехватив его взгляд, Эмилия поспешно одернула края плаща.

— Ты уже готова? — осведомился Леонард.

— Да, конечно. Просто не знаю, с чего начать.

— Прежде всего, объясни, как к тебе попала эта бутылка, — предложил Ланс.

Она посмотрела на него и отрицательно мотнула головой.

— Начать нужно не с этого. Это конец истории.

— У нас есть время, — сообщил Винсент.

— Тогда предлагаю вернуться на год назад, в прошлую осень.

— Ко дню убийства Лоуна, — уточнил Ланс.

Эмилия печально кивнула.

— Правильно. Я понимаю, что сейчас вы не склонны верить мне, но, надеюсь, это не помешает вам трезво выслушать все, что я собираюсь сказать. — Гибель... убийство Лоуна напугало меня. До этого я считала вас всех безобидными трепачами, не годными ни на что серьезное. И только после смерти малыша я физически стала ощущать смертельную удавку на собственной шее. Первые несколько дней после этого убийства я не могла заснуть без снотворного.

— Ну кто бы мог подумать! — вставил Ланс, не скрывая иронии.

— Это потому, что очень скоро страх уступил место злости. Наверное, всему виной кровь Дарвина. В общем, я поняла, что от слов вы перешли к делу и теперь моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Я отдавала себе отчет в том, что кажусь самой беззащитной из всех, и решила действовать первой. Обезопасить себя сразу со всех сторон было невозможно, и я отобрала среди вас самых потенциально опасных и установила за ними слежку. Это были — герцог Кардиган, Фредерик, Виктор, Леонард и Диана.

Ланс не выдержал и покосился на близнеца, но тот выслушал признание сестры с каменным выражением лица.

— Я старалась принимать во внимание все; и перемещения, и связи, и все их меркантильные и романтические дела, и даже пристрастия в быту. Вы будете удивлены, как много мне удалось узнать.

— Это интересно, — не выдержал близнец.

— Вскоре Леона и Диану я вычеркнула из своего списка, и сосредоточила все внимание на оставшейся троице. В тот период в дядюшкином семействе происходили очень любопытные события, и самое странное случилось вскоре после убийства Лоуна. Правда, сначала я не связывала его со смертью брата, но позже до меня стали доходить кое-какие слухи, частично подтверждаемые косвенными доказательствами.

— Что ты имеешь в виду?

— Покупку дядей для генерала Туура роскошного особняка на улице Теней. Я решила, что эта покупка есть плата генералу за какие-то совместные махинации и в другое время махнула бы на все рукой, но только не сейчас. Наоборот, я стала пристальней следить за обоими и установила, что за период времени со дня покупки и до самого убийства генерала, эти двое встречались почти два десятка раз.

— Что ж тут необычного? — спросил Ланс. — У них и в самом деле могли быть, как ты сказала, «махинации».

— Да, но вот что меня насторожило. Пару раз я лично издали наблюдала за ними, и мне показалось, что генерал держится в присутствии дяди удивительно раскованно. И самое непонятное: дядя лично приходил к генералу, и случалось это около дюжины раз. Не вызывал к себе, не посылал курьеров, а сам навещал чиновника. Это можно считать нормальным?

Вскоре бурную деятельность развел еще один персонаж этой драмы — Фредерик. С какого-то момента он стал чаще других попадать в поле зрения моих людей, и это не могло не настораживать. Куда б ни отправился герцог, поблизости всегда оказывался и сынок. Помнится, мне даже показалось странным, что старик столько времени уделяет старшему сыну и практически игнорирует младшего. Проясняться картина стала спустя несколько дней, когда мой шпион стал свидетелем встречи Фредерика и некоего иностранца на постоялом дворе у Южных Ворот. Разговора он, к сожалению, не слышал, но стал свидетелем ритуала, настолько поразившего его, что он решил лично рассказать все мне. Перед тем как разойтись, уже во дворе, каждый из них сделал себе на предплечье разрез, после чего хлеставшей из ран крови дали стечь в посудину, предоставленную таинственным знакомцем Фредерика. Ну, и закончилось дело, как вы уже догадались, тем, что оба по очереди выпили эту смесь.

Эмилия передернула плечами от отвращения.

— Первым делом я выставила агента, поведавшего мне всю эту мерзость, и только потом припомнила, что уже слышала о чем-то подобном. Покопавшись в памяти и в Архивах, я отыскала ответ на эту загадку. Есть на юге некий варварский клан, с представителями которого Фред мог столкнуться пару лет назад, во время...

— ...Второго Родосского похода, — громко закончил за сестру Леонард.

— Получается, что и Фред знаком с ними! — воскликнул Ланс, не удержавшись.

Эмилия пристально посмотрела на него:

— Ты сказал: «И Фред»?

— Нам точно известно, что герцог Кардиган был связан с Дже-ту узами крови, — пояснил Винсент.

— Ничего себе! — воскликнула сестра. — А я и не знала.

— Это ты выкрала из Архива документы, касающиеся Дже-ту? — сурово спросил Леон.

— Ну почему выкрала? — Эмилия насупилась.

Близнец не стал дослушивать:

— Вернешь все, до последней бумажки, — строго приказал он.

Сестра насупилась:

— Ладно.

— Продолжай, пожалуйста, дальше, — попросил близнец более спокойным тоном.

— Я по-прежнему не знала, что связывает герцога с генералом, но знала, что за Тууром, кроме меня, еще кто-то следит, и также я знала, кто такие эти Дже-ту. А потому приказала усилить наблюдение и, как показали дальнейшие события, не напрасно.

— Ты могла предотвратить убийство Туура? — спросил Винсент.

— Как? Ведь ни время, ни места мне известно не было. Точнее, узнала я об этом, когда было слишком поздно.

— Что это значит?

— Я приказала своим людям, если они упустят хоть одного из тройки Кардиган — Фредерик — Туур, докладывать мне в любое время суток. И как-то вечером, скорее даже ночью, это случилось. Они упустили Фредерика.

— Что ты сделала? — быстро спросил Ланс, чувствующий, что стоит на пороге разгадки тайны.

Эмилия не без юмора посмотрела на него.

— Прежде всего, я попыталась понять, что он задумал и где может находиться.

— И отправилась в дом Туура, — небрежно бросил Ланселот. — Ты застала его?

— Нет, но застала кое-кого другого.

Сестра так посмотрела на Ланса и Винсента, что глаза Леонарда подозрительно прищурились.

— И кого же? — осведомился близнец.

— Их, — ткнув пальцем в братьев, сообщила сестра.

— Что-о?

— Успокойся, Леон, генерала убили не мы, — заверил Винсент. — К нашему приходу все было уже кончено.

— К моему тоже, — вставила сестра. — Я хотела порыться в вещах генерала, но вы мне помешали.

— Это тебя я видел... и слышал? — тихо спросил Ланс.

— Меня.

— А вы-то что там делали? — несколько растерянно обратился Леонард к Винсенту.

— Мимо прогуливались, — буркнул брат.

Близнец заинтересованно посмотрел на него, но настаивать на объяснениях не стал:

— Допустим. Тогда получается, что Туура убил Фредерик.

— Он самый, — подтвердила сестра. — По приказу отца. Хотя я до сих пор не понимаю, за что?

Братья быстро переглянулись.

— К генералу попал документ, доказывающий связь старого Кардигана с Дже-ту, — пояснил Винсент.

— И он его шантажировал, — догадалась сестра. — Но, сама по себе, такая связь не преступна.

Она хотела еще что-то сказать, но Ланс ее перебил:

— Зато крайне предосудительна. К тому же, генерал курировал официальное расследование дела Лоуна. Скорее всего, он обвинил герцога в убийстве племянника. И поскольку тот поддался шантажу, сделал вывод, что прав.

— Дядя мог пойти на взятку, либо действительно пытаясь скрыть свое преступление, либо пытаясь покрыть кого-то другого, того, кого он не хотел выдавать.

Ланс поднял на сестру недоуменный взгляд:

— Что ты этим хочешь сказать?

Ответил ему Леонард:

— То, что Лоуна убил Фредерик, также связанный с Дже-ту.

В комнате воцарилась тишина.

— И ты так долго молчала? — только и смог вымолвить Винсент.

— Поняла это я значительно позже, и отталкиваясь совсем от других фактов.

— Так рассказывай же, рассказывай! — воскликнул Ланс.

— После убийства Туура и встречи с вами в его доме, я совсем запуталась. И стала подозревать еще и вас.

— Очень оригинально, — вставил Ланс.

— Уж как есть. Но не успела я что-либо предпринять, как был убит герцог, и в его смерти обвинили Ланселота. Это еще больше сбило меня с толку, поскольку я была склонна считать, что вы двое действуете вместе с дядей и Фредериком. Потом вы благополучно сумели покинуть столицу и укрыться, но я к тому времени уже плотно «вела» вас, и от меня вам ускользнуть не удалось.

Ланс хмыкнул и посмотрел на Винсента:

— И она знала. Похоже, нас с тобой окружают сплошные доброхоты... И ты не раскрыла нашего местопребывания?

— Нет, вместо этого я послала людей убить вас.

Ланс побледнел.

— Но ведь это не они меня...

— Они, Ланс, они, — мягко сказал Леонард. — Я не подал вида, но был очень удивлен, когда ты мне рассказал о своем ранении. Тогда, в лесу, мы отыскали ваше убежище уже после того, как вы его покинули.

Ланс вскочил, и, как зверь в клетке, принялся ходить от одной стены к другой:

— Так этих подонков послала ты! Ты... ты... — от переполнявшего его гнева он даже не мог подобрать обидного ругательства.

Эмилия виновато наблюдала за ним:

— Прости меня, Ланселот, я ведь была уверена, что ты убийца. К счастью, у меня ничего не получилось.

— Где ты была в день убийства герцога? — спросил ее Винсент.

— С утра, во Дворце, а ближе к обеду выехала в город.

— Где тебя застало сообщение о смерти дяди?

— В городе. Во Дворец я прибыла позже всех.

Это не соответствовало рассказу Фредерика, но никто не стал указывать на противоречия.

— Продолжай, — попросил Леонард.

— Из отряда, посланного по ваши души, вернулось только несколько человек, от которых я узнала, что задание выполнено лишь наполовину и устроила собственную охоту на Винсента. Но он все же ускользнул. Надо сказать, что с остальными нашими я не контактировала, и потому прошло немало времени, прежде чем я начала подозревать, что и Ланс уцелел. На эту мысль меня натолкнуло отсутствие каких-либо сведений об обнаружении его тела. Я проделала известную мне часть пути, каким уходил от преследования Винсент, и нашла раненого брата в Миссии Единого Творца. Брат был практически беспомощен, и я решила последить за ним. Вел ты, Ланс, себя образцово, не пытался с кем-либо связаться и, казалось, был озабочен исключительно собственным здоровьем. Я ожидала другого поведения и потому была несколько озадачена. Еще больше ты удивил меня, когда по выздоровлении отправился в Долину Идола, к Торикс.

— Ты следила за мной до самой Долины?

— И в Долине тоже.

— Так ты прошла Пещеру Снов?

— Едва ли не одновременно с тобой.

— Странно, что я ничего не заметил. Между прочим, как тебе далось прохождение пещеры?

— А в чем дело?

— В тот раз я одолел ее играючи. Возможно, это как-то связано с твоим появлением. Если так, то в будущем лучше ходить там парами.

— Тебе просто повезло проскочить раньше, чем все началось. А вот мне досталось за двоих. До сих пор не понимаю, как я вырвалась оттуда.

Глаза сестры наполнились ужасом, но она быстро взяла себя в руки.

— В Долине я тебя потеряла.

— Это ты убила слуг Торикс?

Сестра опустила глаза.

— Я просто защищалась.

— Ты очень огорчила Хозяйку Долины.

— Знаю, мы долго разговаривали.

— Я удивляюсь, как она тебя вообще отпустила.

— Мы поняли друг друга.

— О чем вы беседовали?

— Обо всем понемногу. В том числе и о тебе.

— Я тронут.

— Торикс верит в твою невиновность, а мне пришлось поверить ей. Мы с тобой не враги, Ланселот.

— Честно говоря, теперь мне уже все равно. Но продолжай.

— В моем списке осталось два человека — Фредерик и Виктор.

— Почему ты не связалась с кем-то из нас? — спросил Леонард.

— Не все ли равно, почему? — равнодушно пожала плечами сестра. — Итак, я стала следить за детьми Кардигана...

— Постой, а где была ты сама? — полюбопытствовал Винсент.

— Повсюду, — Эмилия усмехнулась. — Чтоб поспевать за событиями, мне пришлось изрядно попутешествовать. Виктор вел себя тихо и хлопот мне практически не доставлял, чего нельзя сказать о его братце. Фредерик развил бурную деятельность и вся она, так или иначе, была связана с Империей. Всего он более десяти раз инкогнито встречался с официальными лицами Порты. Последняя встреча произошла во время ваших переговоров на востоке.

— Это невозможно, — возразил Леонард. — Все это время он находился в своих владениях.

Эмилия насмешливо оглядела близнеца.

— Это ты так думаешь.

— У тебя есть доказательства?

— Может быть, дослушаешь до конца? — осведомилась сестра.

— Прости.

— Я не знала, что связывает Фредерика с имперцами, и чтоб собрать против него свидетельства, нужны были новые, нестандартные ходы, для чего, в свою очередь, нужно было кардинально пересмотреть свои взгляды на все происходящее. Не буду вас утомлять пересказом хода своих размышлений, скажу лишь, что я решила исходить из того, что Фредерик враг. И вот, что у меня получилось.

Фред, тайно поощряемый Империей, рвется к власти. Скорее всего, заодно с отцом и братом. Отсюда и эти их подозрительные связи с Портой и Дже-ту. Далее, я связала покупку герцогом дома для генерала Туура с убийствами Лоуна и Латиниуса и, кстати, с покушениями на мою собственную персону, коих всего было три. Мотив прост — семейка расчищала дорогу к Трону. Немного смутило меня убийство самого герцога, но потом, как и все остальные, я решила, что это дело рук Ланса, также рвущегося к власти. Еще больше меня укрепило в подозрениях то, как Фред вел дела с Портой после того, как вы дали ему некоторую свободу. Именно на этот период приходится пик его встреч с имперцами.

Потом приключилась встреча с Торикс, после которой вопрос об убийстве герцога стал вновь актуален. Если это сделал не Ланс, то кто? Я поняла, что упускаю какую-то важную деталь, и поставила вопрос по-иному: почему именно на Семью герцога Кардигана Порта сделала ставку в игре против нас? Я пересмотрела все, касающееся этого семейства, документы, вплоть до рождения самого Кардигана и ничего не нашла. Тогда я обратилась к своим друзьям в Империи, где, как известно, супруга герцога имела сильные родственные связи. Мое поколение по ту сторону границы также ничего стоящего дать мне не смогло, но, совершенно случайно, до меня дошел одни замшелый, давно позабытый слушок. Легкий полунамек, сплетня, прокатившаяся по Империи лет тридцать назад.

Эмилия прервалась и внимательно оглядела слушателей.

— Держитесь за стулья, мальчики... Когда-то, правда совсем недолго, в Империи из уст в уста передавалась одна скабрезная байка, бросающая тень на моральный облик нашего отца.

Сестра вновь оглядела братьев и добавила:

— И ставящая под сомнение официальную версию происхождения нашего кузена.

И после еще одной паузы:

— И заставляющая усомниться в достоинствах герцога Кардигана, как мужчины.

— Что означает этот бред? — медленно спросил Леонард.

— А то, что отцом Фредерика является не герцог, а наш отец, и значит, Фредерик приходится нам не двоюродным, а родным братом. А значит, он обладает всеми правами прямого престолонаследника.

Оглушенные новостью, они были в состоянии только молча сидеть и не верить.

— Чушь, — неуверенно произнес Винсент. — Где доказательства?

Эмилия громко рассмеялась и ткнула пальцем... в Ланса:

— Вот одно из них. Сидит прямо перед вами!

Добрый десяток секунд понадобился Лансу, чтоб понять, что сестра намекает на его удивительную схожесть с Фредериком... и с отцом. Ту самую схожесть, что так часто служила поводом для шуток и подтрунивания в детстве, и что помогала им в многочисленных розыгрышах. Ту самую схожесть, на которую так любили указывать взрослые, встречая Ланса и Фредерика вместе.

Что стала соринкой в глазу, но уже привычной, вросшей в плоть, ставшей ее составной частью. И как-то сразу Ланс поверил сестре! Нет, он, конечно же, пытался разбить сплетенную Эми сеть доказательств, достаточно тонкую и ломкую, но в душе почти не сомневался, что рано или поздно правота сестры подтвердится.

— Если так, то почему он просто не рассказал нам обо всем? Или не потребовал объяснений у отца? — спросил Винсент таким тоном, словно заранее ждал, что сестра даст исчерпывающий ответ.

— Думаю, официальных бумаг, подтверждающих его права, нет. Он и сам мог узнать об этом только после смерти Дарвина. Во всяком случае, эта версия более других мне нравится.

— А герцог знал об этом? — негромко спросил Леонард, ни к кому конкретно не обращаясь.

Но Эмилия ответила:

— По-моему, да. Я всегда была самого высокого мнения о дяде.

Винсент сильно ударил кулаком по подлокотнику кресла и вскричал:

— Что же у них там творилось, в этом чертовом семействе?

Эмилия исподлобья взглянула в его сторону:

— Хочешь, расскажу?

— Да, — просто ответил старший брат.

— Хотя отношения между ними начали портиться еще при жизни отца, все же настоящие разногласия начались когда его не стало, — без предисловий начала сестра. — Думаю, решающую роль сыграло раскрытие Портой Фредерику тайны его рождения. Я не сомневаюсь, что герцог также все знал, но намеренно старался скрыть правду от... все-таки, сына. Но тот все узнал, и отношения между ними совсем испортились, хотя Фреду и удалось привлечь к своим начавшимся играм с Империей и отца и брата. Вряд ли они хотели предавать свою страну и, скорее всего, собирались, опираясь на поддержку Порты, просто захватить власть, отдав по возможности взамен как можно меньше. Но теперь понятно, что получилось немножко по-другому. Империя умело подогревала обиду Фредерика, и за его спиной одновременно вела переговоры с герцогом и Виктором. Чем больше проходило времени, тем больше их взаимоотношения запутывались, и когда-нибудь самый нестойкий должен был сорваться. Таким оказался Фредерик. Жажда справедливости переросла в жажду мщения за мнимые унижения с нашей стороны и он, явно сломав все их предварительные договоренности, решил идти напролом. Ограбив и убив Латиниуса, он на следующий же день отравил Лоуна. В промежуток времени между убийством и похоронами брата, он попытался убрать еще кого-то, руками человека, метнувшего нож в Храме и попавшего в Виктора. В это время он покушался на меня и, может быть, кого-то из вас. Мне об этом ничего не известно. Вся эта деятельность вряд ли понравилась Порте, и она попыталась образумить братца, возможно обращаясь прямо к нему, возможно, через его отца. Не знаю, согласен ли был старый герцог с методами сына, но где-то в это же время в руки генерала Туура попадает документ, уличающий его самого в сомнительных связях с Дже-ту. Боясь показаться вам одержимой манией преследования, все же рискну предположить, что этот документ был подсунут генералу все той же Портой, может быть даже вкупе с другими бумагами, указывающими на то, что Лоуна убил старый герцог. Трон пуст, королевская власть ослаблена, и генерал решает подзаработать. Не приходится сомневаться, что дядя, шантажируемый с двух сторон, и Империей и Тууром, пытается отговорить Фредерика от дальнейших безумств. Но, судя по еще двум покушениям, совершенным на меня, делаю вывод, что безуспешно. Более того, узнав о проделках полицмейстера, Фредерик убивает и того, хотя это и не помогает ему уничтожить договор, компрометирующий отца. Если конечно он действительно у вас.

Сестра быстро взглянула на Винсента.

— Позже сама его прочтешь, — пообещал тот.

Эмилия кивнула.

— Но к тому времени отношения Фреда с отцом окончательно испортились, и выгораживал он старика только потому, что боялся, как бы раскрытие отца не привело и к его разоблачению. Все эти непрерывные убийства и покушения заставляют меня серьезно усомниться в здоровье его рассудка. Если так, то это подтверждает мою версию о том, что Фред уже давно готовил убийство Кардигана и такую подтасовку улик, которая позволит направить расследование против одного из нас. И у него все получилось — в убийстве герцога обвинили Ланселота.

Итак, Фредерик устранил уже троих потенциальных соперников и мог бы быть вполне доволен... если б снова не вмешалась Порта. Чем ближе он, как ему казалось, подбирался к Трону, тем активней становился шантаж Империи. Его следствием стал выросший буквально на голом месте вопрос о границах, приведший впоследствии к отстранению Фредерика от дел. Тут Империя явно перегнула палку.

— Тогда мы ни в чем его не подозревали, и все недостатки списали на его некомпетентность, — пояснил Леонард.

— После того, как Фредерик и Виктор отдалились от Семьи, какое-то время все было спокойно. Вот только Фред заосторожничал и следить за ним стало исключительно сложно, поэтому из моего внимания выпали целые куски его жизни в последнее время. Но я знаю, что он несколько раз тайно навещал Порту и сблизился с лидером одного из новых культов.

— Церкви Единого Творца? — уточнил Ланс.

— Совершенно верно. Не знаю, зачем ему это нужно, но вероятно он надеется что-то выгадать и здесь. Но мы отвлеклись. Несмотря на то, что он сумел почти полностью «закрыться», я все-таки смогла предотвратить убийство Ланса.

— Что за новости? — удивился тот. — Когда это?

— Недели полторы назад. Следя за очередным его тайным вояжем по стране, я случайно наткнулась на тебя в том небольшом городке, неподалеку от Миссии, где ты когда-то укрывался. Кажется, он называется Билль, или нет?

— Да, я встретил там Фредерика, но ни о каком покушении не может быть и речи. Наоборот, он помог мне справиться с убийцами.

Эмилия усмехнулась:

— Я поняла, что именно так ты и предпочел это трактовать. Но в действительности все было наоборот. Я следила за ним, и прекрасно видела, как готовилась ловушка на кладбище.

— Но он лично убил нескольких напавших.

— Напавших на тебя убил ты сам, а он убил людей, посланных мною тебе в помощь.

— Не может быть!

— Вспомни, кто-нибудь из группы, подошедшей позднее, пытался напасть на тебя?

Ланс обхватил голову руками и скривился, словно от зубной боли:

— О, Боги, какой же я идиот! Почему ты не появилась сама и не объяснила мне все?

— При сложившихся обстоятельствах ты поверил бы ему, а не мне. И потом, в этом не было нужды. Неожиданное появление чужих вооруженных людей спугнуло его, и он изменил свои планы в отношении тебя. Или я не права?

— Мы ограничились мирной беседой.

— Ты много наболтал лишнего?

— Начинаю подозревать, что немало.

— Тем хуже для нас.

— Все это очень занимательно, но ты не объяснила главного — как к тебе попало отравленное вино. И вообще, что ты собираешься делать дальше?

Голос Леонарда отрезвил Ланса, и он заставил себя более критично отнестись к сказанному сестрой. Почувствовала перемену настроений и Эмилия, и поглядела на близнеца:

— Тогда слушай, о, бдительный! — иронично воскликнула она. — Я догадалась, что после разговора с Лансом кузен вновь стал набирать очки, и это было нехорошо. Тем более что меня последнее время не покидает чувство близости развязки всей этой истории. И я решила попытаться уличить его. Для этого нужно было сделать самую малость — найти место, где он держит отравленное вино.

— Почему ты была уверена, что он его просто не выбросил? — спросил Ланс.

— Потому что скупость — одна из отличительных черт их семейки. К тому же, оно еще могло пригодиться, ведь на свободе до сих пор разгуливает столько лишних родственников. И убийство Ларсена подтвердило мои догадки.

Она с вызовом оглядела братьев.

— И? — подсказал Ланс.

— И я проникла в его дом, здесь, в столице. Остальное вы знаете.

— Когда это произошло? — быстро спросил Леонард.

— Прошлой ночью.

— Тебе известно, где сейчас Фредерик?

— Нет.

— Но он может быть и в городе, и если заметит пропажу вина... — Винсент вскочил. — Мы должны как можно быстрее навестить его.

— И обязательно найти там оставшееся вино, — пристально глядя на сестру, добавил Леонард.

Небольшой парк казался запущенным, причем уже довольно давно. Стволы полуголых деревьев были кривы, кора многих была ободрана у земли. Над парком носилась крикливая стая ворон, но, тем не менее, большинство вороньих гнезд пустовало. Некоторые участки парка настолько заросли густым кустарником, что пробраться к ним было совершенно невозможно. Впрочем, Ланс надеялся, что делать этого и не придется. В полном молчании они прошли к дому.

Он никогда раньше не бывал в гостях у Фредерика и теперь с любопытством осматривался. Дом впечатлял богатством, но обилие дорогих вещей нисколько не затеняло влияния личности хозяина. Впечатляло и разнообразие экзотических предметов, разбросанных то тут то там по всему дому. Для Ланса это стало откровением. По-видимому, скитания по миру были для Фредерика чем-то большим, нежели просто развлечением или необходимостью, и эта, так неожиданно проявившаяся жилка путешественника отличала его от прочих родных. Но особо поразил Ланса рабочий кабинет.

Сам кабинет занимал непропорционально длинную комнату на втором этаже, тянущуюся вдоль всей боковой стены особняка и представлял собой скорее помещение для стрельбы из лука, отчасти приспособленное для ведения каких-то посторонних дел. От собственно кабинета, здесь были только небольшой письменный стол дорогого дерева, столик секретаря и большой сейф в углу. Стены комнаты были увешаны разнообразными образцами холодного и метательного оружия, собранными едва ли не со всего света. Некоторые из них Ланс видел впервые. Дальнюю стену скрывали множество деревянных щитов-мишеней. Особенно удивил Ланса щит, на котором был изображен хозяин дома собственной персоной. Судя по густой россыпи щербин от стрел и ножей, он пользовался особой любовью хозяина дома. Выражение на нарисованном лице сейчас уже было трудно разглядеть, но то, что Фред приказал изобразить себя сидящим на Троне, в королевский мантии, развеселило Ланса. Хотя за этим могло быть и нечто большее, чем просто самоирония неглупого человека. В области сердца нарисованного Фредерика торчало с полдюжины не извлеченных стрел. Кучности стрельбы можно было только позавидовать.

Ланс вздрогнул, почувствовав на плече чью-то руку.

— Ну, как? — поинтересовалась сестра.

— Впечатляет.

— Я рада, что не пугает.

Ланс хмыкнул:

— Кого в наши дни проймешь чужим безумием?

Эмилия пристально посмотрела на него.

— Ланс, как, по-твоему, чей это портрет?

Он растерялся:

— Как это, чей?

В комнату вошли Рон и Фолк, и первый тут же изумленно вздохнул, а его товарищ что-то хрипло пробормотал. Взгляды солдат заметались между Лансом и портретом, и только сейчас принц все понял.

— О, Свет!

— Вот-вот, — невозмутимо заметила Эмилия, успевшая снять со стены лук и теперь копавшаяся в колчане со стрелами.

— Но почему я? — недоуменно спросил Ланс.

Примеряясь, сестра натянула тетиву.

— Не знаю. Может быть, из-за внешней схожести?

Принцесса наложила придирчиво отобранную стрелу, вскинула, натягивая, лук и почти не целясь, выстрелила. Стрела угодила точно в центр пучка из древков в сердце мишени. На выстрел Эмилии не понадобилось и секунды. Солдаты одобрительно что-то забубнили. Все еще отказываясь верить, Ланс молча подошел к портрету и довольно долго рассматривал его. Затем обернулся и крикнул:

— Ты права! И, все же, почему?

Сестра пожала плечами и вновь вскинула лук.

Стрела прошла впритирку с головой, и попала точно в лоб его нарисованному двойнику. Солдаты дружно осклабились. Ланс принялся вырывать из мишени стрелы. Эмилия снова потянулась к колчану.

— Спросишь при встрече... Не шевелись.

Точно в сердце, на месте извлеченных задрожала еще одна стрела. Ланс вырвал и ее и пошел назад.

— Фредерик опасен, — заявил он.

— Наконец-то понял, — отозвалась сестра, делая очередной выстрел.

Ланс повернулся к солдатам:

— Что у вас?

У них ничего не было.

Они поднялись этажом выше, где отыскали Леонарда, меряющего коридор шагами. Взгляд близнеца тут же уперся в Эмилию.

— Ты продолжаешь настаивать, что именно здесь взяла вино? — сухо спросил он.

— Оно должно быть здесь, — ответила та, сразу заставив братьев насторожиться.

— Что значит «должно быть»? — сузил глаза близнец. — Ты ясно сказала, что нашла его в доме Фредерика. Мы перерыли здесь все и ничего не нашли. Что ж, я допускаю, с трудом, но допускаю, что он успел побывать здесь и, обнаружив пропажу бутылки, перепрятал остальное. Но он не выносил его из дому, иначе его засекли бы наши люди. Но в доме его нет, и, вообще, здесь явно уже давно никто не появлялся. Как ты это объяснишь?

— Не знаю, но мы должны искать, — тихо ответила Эмилия.

— А должны ли?

— Мы, конечно, будем искать, — поспешно сказал вышедший из соседней комнаты Винсент, — и если вино здесь, то найдем.

Но скептические нотки в голосе он вряд ли сумел скрыть от кого-то.

И тут сестра взорвалась:

— Да здесь оно, здесь, чертов ты упрямец! Ему больше негде быть!

Ланс вздрогнул и даже Леонард засомневался.

— Ладно, — сумрачно объявил близнец, — мы еще раз все тут обыщем, но я, честно говоря, не понимаю тебя, сестра.

Сверкнув на прощанье глазами, он быстро вышел. Ланс еще раз осмотрелся, неясно ощущая какое-то беспокойство. Эта запущенность, эти слои пыли на всем. Все выглядело каким-то ненастоящим, показным, словно кто-то желал убедить всякого, попавшего в дом, что любые поиски здесь бесполезны. И все прочней становилась его подозрительность, хотя он никак не мог понять ее причину. Что ни говори, а дом-то, действительно, нежилой, и пыль самая настоящая. И тут словно пелена упала с его глаз. Пыль! Пыль, которой не должно быть столько. Просто не могло ее набраться тут в таком количестве естественным путем. А значит... Фредерик сильный колдун!

...И когда они все же отыскали большой деревянный ящик с фирменным клеймом на крышке, он не удивился. И только изредка взгляд его помимо воли падал на ряды тускло поблескивающих бутылок. С момента их проникновения в дом прошло более пяти часов, и сейчас они расположились в одной из гостевых комнат особняка брата. Разговор не завязывался, хотя былые опаска и недоверие исчезли.

Первым покончить с недомолвками решился Винсент. Старший брат посмотрел на Эмилию, и мягко проговорил:

— Эми, малышка, я не доверял тебе. Прости, если можешь.

Сестра очень мило покраснела и кивнула.

— Я также хотел бы попросить прощения, — присоединился Леонард.

— Все в порядке, — смущенно ответила сестра.

— Да и я вел себя не слишком галантно, — признал Ланс.

Сестра улыбнулась:

— Ну, хорошо, хорошо, прекратите, пожалуйста, а то я совсем расчувствуюсь и разревусь.

— Не самое современное поведение, но вполне объяснимое, — заметил Леонард, чем тут же заставил Эмилию подобраться.

— Не дождетесь, это я просто так сказала. Лучше обсудим, что делать дальше.

— Если мы не ошибаемся насчет его планов в Миссии, то самое время подумать о путешествии туда, — проговорил Ланс.

— У нас есть уйма времени для этого. Диана переправит нас туда когда угодно. Я предлагаю попытаться схватить Фредерика, если, конечно, он в городе.

— Искать его в столице бесполезно, — возразил Ланс.

— Смотря, как искать. Полагаю, нам вполне по силам просчитать все вероятные точки его появления, тем более что их не так уж и много.

— Что ты имеешь в виду? Наверняка, он не появится ни в одном из своих прежних мест.

— Ну, насчет одного места я не настолько в этом уверена.

Какое-то время сестра нежилась под заинтересованными взглядами остальных, затем пояснила:

— Я говорю об этом самом доме.

Леонард кивнул головой:

— Если только он не знает о твоем посещении.

— Это вряд ли. Вино я раздобыла только прошлой ночью. Вряд ли он сумел бы побывать здесь, и при этом остаться незамеченным для наших шпионов. Его приход днем я, разумеемся, тем более исключаю. Но, даже если б он пришел, никаких следов моего появления он бы не обнаружил.

— Ты недооцениваешь его, — прервал ее Винсент. — И как ты объяснишь, что ящик с вином мы нашли совсем не в том месте, где ты оставила его вчера. Как вообще можно говорить о поимке, если мы даже не знаем, в городе ли он?

— Ты не дослушал, — невозмутимо продолжила сестра. — Дело в том, что меня вчера здесь не было. Бутылку «Принцессы...» я раздобыла совсем в другом месте и при совершенно иных обстоятельствах.

...Первым не выдержал и расхохотался Ланс, и уже в следующий миг к нему присоединились братья.

— Эми, милая, — сквозь смех сумел выдавить из себя Ланс, — ты напрасно пыталась нас удивить. Подобным сообщением ты имела шансы вызвать только смех. Мы бы скорее удивились, не сообщи ты чего-то подобного. Вот это было бы оригинально!

Довольно долго Эмилия недоуменно разглядывала братьев, а потом стала терять терпение.

— Я могу не продолжать, если вам и без этого так хорошо.

— Нет, что ты, сестра, нам очень интересно, — заверил, успокаиваясь, Леон. — Так, что там случилось?

— Случилось то, что, в отличие от вас всех, я не прекращала поисков, и даже усилила наблюдение за вероятными местами его появления. Самую большую группу людей я отрядила следить за этим домом. Не скрою, что в случае обнаружения Фреда мои люди имели распоряжение прежде всего рассматривать возможности его немедленного устранения. В результате, последние две недели я жила как на иголках. Оказывается, в столице проживает множество людей, похожих на кузена, и каждый раз, обнаружив такого, меня срывали с постели. Но все это было не то, а вот когда удалось действительно подцепить то, что нужно, меня рядом не оказалось. Люди, оставленные у этого дома, дождались его прошлой ночью.

— Среди них был колдун? — полюбопытствовал Винсент.

— Да, но как показали дальнейшие события, Фред ему оказался не по зубам. Командир засады был весьма самоуверенным человеком и решил не посылать за мной и устроить все лично. В общем, он атаковал его у самого входа в дом.

— Но Фредерик не успел войти внутрь? — уточнил Ланс.

— Нет.

— Это интересно.

— А-а... Дальнейшее мне известно со слов единственного выжившего из всей засады. Они не рассчитали своих сил и потеряли половину своих людей еще до того, как поняли это. Но им и повезло: Фред обронил бывший при нем кожаный ранец, которым завладели мои люди. Человек, схвативший ранец, получил несколько ранений, поэтому не мог принимать участие в бою, и по приказу командира поспешил ко мне. Оставшиеся прикрыли его отход. Что там было дальше, можно было догадываться, но гонец сумел добраться до меня и даже кое-что рассказал, прежде чем потерял сознание. Очень скоро я с большим отрядом прибыла на место, но никого, кроме множества трупов и полицейского патруля там не нашла. Своих солдат я забрала, мостовую замыли, а заставить полицейских молчать проще простого. Так ко мне и попало эта бутылка.

— То-то в полицейских отчетах не было ни слова о ночном побоище в центре города, — недовольно пробурчал Винсент.

— Пожалуйста, дальше, — проговорил Леонард.

— Особо рассказывать нечего. Среди предметов, выуженных из ранца, мое внимание привлекла только бутылка вина, но для его исследования мне нужно бы попасть домой. Где вы и застали меня. Ваше появление прямо указывало на ход мыслей, параллельный моему. Вот только, в отличие от меня, вы все еще сомневались в подозреваемом и потому решили обыскивать всех. Оставалось только навести вас на нужный след, что я и сделала.

— Ты сильно рисковала, сестра. Ведь мы могли ничего здесь и не найти, — сказал Винсент.

Эмилия пожала плечами:

— А был ли у меня выбор?

— Почему он нес эту бутылку в дом, а не наоборот? И откуда? И почему дал уйти твоему человеку?

— Для меня самой первое — загадка. Что до второго... я особым способом «прикрыла» всех своих людей. Может быть, это и помогло солдату спастись.

— Может быть, — согласился близнец. — Но почему ты думаешь, что вчерашнее нападение не спугнуло его и он снова полезет в капкан?

Сестра вовсе не казалась уверенной в своей правоте.

— Я исхожу из того, что это вино действительно зачем-то необходимо ему. И я ставлю на его самомнение и самоуверенность.

Она поглядела на скептически скривившегося близнеца и призналась.

— Ну, не могу я просто сидеть сложа руки, и ждать.

Винсент покосился на Ланса:

— Совсем недавно я слышал подобный аргумент.

Леонард с хрустом потянулся и встал с кресла:

— В таком случае, пойду займусь устройством засады.

Вся его жизнь нередко представлялась Лансу странной шахматной партией с только одним постоянным игроком — им самим. На противоположном же конце стола его противники все время менялись. С ними менялся и рисунок игры, ее ритм, а нередко и правила. Самое же скверное было в том, что временами от этих постоянных изменений он терялся, и от него ускользала цель и смысл всей партии в целом. Тогда он играл просто ради самой игры. Рано или поздно, но такие периоды апатии сменялись приступами бурной деятельности, и ему начинало казаться, что он ведет игру. В эти моменты его партнеры сменялись чаще обычного и исключительно по его воле. Но такие периоды были непродолжительными, и вскоре опять наступало время рутинных ходов. И хотя равновесие на доске пока не было нарушено, Ланс чувствовал, что постепенно теряет контролируемые им клетки.

Вот и сейчас, вопреки всем своим установкам, он вновь играл вторую роль. В партии, ведомой Эмилией. Всего за несколько часов сестра вышла из опалы, мягко и незаметно оттеснила братьев и сделала сразу несколько сильных ходов. Сильных, но не ведущих к его поражению. И потому он, уже в который раз, легко отдал инициативу.

В глубине души Ланс не верил, что кузен (или брат?) появится здесь. Никаких здравых причин для такого поступка он не видел. Может Фредерик и был слегка не в себе, но безумцем он уж точно не был. С другой стороны, новая ведущая игру пока не ошибалась. Лансу показалась забавной внезапно промелькнувшая идея о возможности расчета давления доминирующего Игрока на фигуры, и на других Игроков. Какое-то время он рассматривал эту мысль, но незаметно напряжение и усталость сделали свое дело, и принц задремал.

...— Он идет, — вывел его из полудремы тихий голос близнеца.

Опасаясь быть обнаруженными, они не использовали Магию Древа, и все это время брат неподвижно простоял у окна, выглядывая наружу из-за шторы. Винсент и Эмилия быстро подошли к нему. Ланс замешкался и потому не увидел Фредерика, но он услышал негромкий хлопок закрывающейся входной двери. Едва это случилось, улица перед домом стала заполняться солдатами, выбегающими из переулков, подъездов соседних домов, из зарослей в саду. Близнец отошел от окна и расслабленно произнес:

— Больше нет смысла скрываться. Он все понял.

Словно в подтверждение его слов из коридора донеслись звуки приближающихся шагов. Ланс вызвал Тераль и, только ощутив в руке ее рифленую рукоять, окончательно проснулся. Следом вызвал ножны и пристегнул Истинный Клинок к поясу. А еще через мгновенье дверь в комнату распахнулась, и на пороге возник... брат.

Лицо вошедшего выглядело потрясающе спокойно, а его взгляд тут же уперся в ящик с вином. Фредерик нестерпимо долго разглядывал его, затем медленно поднял глаза на сестру.

— Сука, — отчетливо проговорил он и Ланс понял, что только неимоверным усилием воли Фред сдерживает себя.

Он сделал шаг в сторону и загородил Эмилию.

— Зайди! — второе слово осталось за Леонардом.

Фредерик иронично усмехнулся и прошел вглубь комнаты. В дверях за его спиной возникли фигуры солдат, среди которых Ланс заметил и напряженное лицо Фолка.

— Думаешь, что переиграла меня? — обратился Фредерик к сестре.

Та поморщилась:

— Не устраивай сцен.

Но Фред уже не смотрел на нее, а пытался поймать взгляды братьев, из которых только Ланс не отвернулся, а с каким-то болезненным любопытством сам буквально пожирал глазами его лицо.

— Ланселот, мне будет дана возможность высказаться?

Продолжая разглядывать его, Ланс вместо ответа спросил сам:

— Там... у тебя в кабинете, почему на щите мой портрет?

Фредерик опустил глаза:

— Не знаю. Это не портрет, это символ.

— Символ чего?

Прежде чем ответить, Фредерик долго молчал, нервно покусывая губу.

— Тяжело... ты не поймешь... не захочешь понять. Ведь ты, это в каком-то смысле я.

Ланс переглянулся с братьями.

— Что вы собираетесь со мной делать?

— Ты опасен, — безжалостно отрубил Леонард, — тебе не место среди нас.

— Из-за этого? — Фредерик указал на вино.

— В том числе.

— Этого вина не должно быть в моем доме. Она мне его подбросила, — указал на Эмилию Фредерик.

И Ланс с изумлением понял, что доказательств противного у них нет. Были только слова Эмилии... против слов Фредерика. Растерянность промелькнула и на лицах братьев. Но Винсент сориентировался очень быстро:

— Значит до выяснения всех подробностей и ты, и Эмилия будете изолированы.

— Что? — едва не задохнувшись от возмущения, воскликнула сестра. — Как ты можешь верить этой... этому...

— Винс прав, у нас нет другого выхода, — заговорил Леонард. — Но мы ждем скорой развязки, так что проверка не затянется.

— Это безумие! — возопила сестра. — Мы вернулись к тому, с чего начали! Как можно ему верить после того, что я вам рассказала? Почему вы мне не верите?

— Мы верим тебе, но проверить твои слова обязаны.

— Но у нас нет времени, ведь мы должны...

Эмилия осеклась и взглянула на Фреда. И неожиданно ее прорвало. Град ругательств обрушился на старшего сына герцога Кардигана. Ланс опасался даже, что сестра бросится в драку, но этого не случилось.

Также внезапно сестра замолчала и горько заплакала.

— Мы все пожалеем, если сейчас же не убьем его, — выдавила она сквозь слезы.

— Тебя бы это больше всего устроило, — ехидно заметил приободрившийся Фредерик.

— Тогда давайте уж проверять и всех остальных! — запальчиво воскликнула Эмилия. — И все начнется сначала!

— Нет, — покачал головой Винсент, — только вы двое имеете доказанную связь с отравленным вином, а значит и являетесь главными подозреваемыми.

Тем временем Фредерик присел перед ящиком и вытащил одну бутылку.

— Когда ты был здесь в последний раз? — спросил его Винсент.

Широкие плечи брата поднялись и опустились.

— Точно не припомню, но было это давно. По меньшей мере, год назад.

— Подонок! — выругалась Эмилия.

Ее проигнорировали.

— Есть единственное место, гарантированное от побегов — Дворцовые подземелья. Мы запрем вас там, — сообщил Леонард.

— Я готов, — спокойно ответил Фредерик.

— Фред, а где сейчас Виктор? — неожиданно спросила Эмилия.

Двоюродный брат вздрогнул и снизу вверх посмотрел на сестру.

— Зачем он тебе?

— Думаю, ему известна правда.

— Правда?

— Он не участвовал в ваших с отцом интригах, ведь верно?

— О каких интригах идет речь?

Сестра удовлетворенно улыбнулась:

— Значит, ты не знаешь, где он.

Ланс оказался единственным, кто понял, куда клонит Эмилия, и решил подыграть ей.

— Он в столице, у меня дома, — сообщил он, и тут же, поняв свою промашку, поправился:

— Точнее, незадолго до моего ухода из дому он вызвал меня и сообщил, что будет через несколько часов. Но тут началась вся эта свистопляска и я его не дождался.

Боковым зрением Ланс уловил донельзя удивленный взгляд Винсента.

— Но, Ланс... — начал было тот, но сестра его перебила:

— Вот и здорово, сейчас мы поедем к Лансу и поговорим с Виктором, — она злорадно посмотрела на Фредерика. — Ведь ему есть, о чем с нами поговорить, как думаешь, Фред?

Тот медленно поднялся с корточек, и лицо его было белее мела. Но, прежде чем кто-то из них успел пошевелиться, Фредерик бросился к двери. Еще через мгновение он уже был в коридоре, а дверь с громким хлопком закрылась. По ту сторону раздались крики и лязг оружия. Все трое они метнулись следом, и у выхода образовалась небольшая толчея. Потом кто-то сообразил, что дверь заперта снаружи. Ланс поспешно потянулся было к Древу, но тут за дело взялся старший брат.

— В сторону! — рявкнул Винсент, и когда все расступились, могучим ударом выбил дверь в коридор.

Но там они обнаружили только нескольких истекающих кровью стражников. Братья не успели переброситься и парой слов, как с верхнего этажа донесся звон мечей. Все трое кинулись к лестнице. Очень скоро звуки боя стихли, но теперь это уже не могло остановить никого. Еще несколько тел на полу указывали на недавнее присутствие тут Фредерика, и в дальнейшем им оставалось только придерживаться этих страшных указателей.

Осматривая все помещения подряд, они обыскали почти половину этого этажа, прежде чем дом стал наполняться топотом множества ног и громкими отрывистыми командами. С каждой минутой шансы брата скрыться становились все призрачней.

Где-то вверху с громким звоном разбилось стекло, и в коридор хлынули отзвуки криков солдат на улице. Ланс покинул комнату, которую как раз проверял, и побежал на шум. К нему присоединился откуда-то появившийся Леонард. Эмилия и Винсент остались где-то позади. Так, постоянно натыкаясь на трупы, они обыскали весь этаж.

Леонард задержался внизу, и на последний, третий, этаж он поднялся один. Сюда погоня еще не добралась, и вокруг было сравнительно тихо. Зато опасность, казалось, висела здесь в воздухе. Ланс замер, настороженно вслушиваясь в тишину. За этим занятием его и застал подбежавший спустя несколько минут Леонард. Объяснять тому ничего не потребовалось, они только обменялись взглядами и осторожно двинулись вперед.

Братья не сделали и дюжины шагов, как тишина «взорвалась» грохотом опрокидываемой мебели и треском бьющегося стекла из-за ближайшей двери. Не раздумывая, Леонард резким ударом попытался выломать замок. Лязгнуло железо запоров, что-то треснуло, но дверь выдержала. Выругавшись, близнец выставил руки перед собой и раскрытыми ладонями притронулся к двери. Ланс не разобрал короткого заклинания, но дерево под ладонями брата задымилось, и дверь разлетелась в мелкие щепы. Они ворвались в комнату к сожалению, уже опустевшую. Широкое окно было разбито, и в него непрерывным потоком влетали целые рои стрел. В комнате была еще одна дверь, раскрытая сейчас настежь, но она находилась в противоположном конце и чтобы попасть туда, нужно было пройти мимо окна. Энтузиазм стреляющих не убывал, и все новые рои оперенных убийц полосовали противоположную от окна стену. Местами штукатурка и лепнина полностью обвалились, обнажив кирпичи кладки. Сотни изломанных древков покрывали пол. Братья стояли у торцевой стены и потому оставались невидимыми для стрелков снаружи. Пока.

Ланс приготовился произнести защитное заклинание, но Леонард остановил его:

— Многие стрелы заговорены. Может не сработать. Я пройду и так, а ты иди коридором.

Не оставляя времени для спора, брат метнулся к окну и, оказавшись в мертвом пространстве, упал и прополз под ним. Затем после короткой передышки, с того же низкого старта метнулся к двери. Видимо стрелки предусмотрели и такой вариант, так как едва брат оказался в створе, из окна, прямо ему в спину, влетел очередной смертоносный рой. Словно ожидая этого, близнец проворно отскочил в сторону, в глубину следующей комнаты. Там, в стене напротив, Ланс рассмотрел еще одну открытую дверь. Леонард побежал к ней. Ланс опомнился и поспешил в коридор.

Он осмотрел добрую половину этажа, так никого и не встретив. Боковая анфилада не имела выходов в центральный коридор, и можно было только гадать, каково сейчас проходится близнецу. А из первой же, наконец, попавшейся двери на него выбежал Фредерик. Эта встреча оказалась сюрпризом для обоих, но Ланс успел вызвать Тераль и неловко подставить ее под такой же неловкий удар Фредерика. Клинки сомкнулись, и сила столкновения оказалась таковой, что принц был вынужден отступить. Его безумный брат развернулся и пропал за ближайшим поворотом коридора, откуда почти сразу же донесся звон клинков. Ланс очень постарался успеть хотя бы на этот раз.

Когда он выбежал к месту схватки, все было кончено. На полу лежали два тела. Чуть дальше медленно пятился к следующей двери Фредерик.

— Даже не думай мне мешать, — тяжело дыша, предупредил он, но Ланс уже ничего не слышал.

Лежащими солдатами оказались Фолк и Рон.

Когда он поднял глаза, кузен уже исчез. Принц склонился над телами. С Роном было все ясно — клинок вошел ему прямо в сердце. Фолк же сумел завязать бой. Он получил несколько порезов и широкую зияющую рану на животе. Рана выглядела ужасно, но, возможно, его еще можно было спасти. Если не дать истечь кровью до подхода помощи.

В этот момент и подоспел Леонард вместе с группой солдат. Близнец был настолько взбешен, что Ланс не решился спросить у него о происхождении огромного синяка под глазом.

Не задерживаясь ни на мгновенье, брат увел свой отряд дальше, Лансу же пришлось потратить несколько минут на то, чтоб оценить действия отыскавшегося в отряде лекаря — маленького сухонького старичка, не внушавшего принцу никакого доверия. Впрочем, все опасения его оказались напрасными. Лекарь оказался быстр и умел, и вскоре уже развязывал тесемки своего ранца.

Принц одобрительно кивнул и выбежал из комнаты.

Очень скоро он нагнал рассыпавшихся по ближайшим помещениям людей Леонарда. Здесь же оказался и Винсент.

— Ушел? — только и спросил он, взглянув на расстроенные лица братьев.

Леонард зло сверкнул глазами и отвернулся, Винс же отрицательно покачал головой.

— Это невозможно. Внизу его ждет целая маленькая армия. Он где-то в доме.

— Хотелось бы верить. Где Эмилия?

— Не знаю, не до нее было.

Время шло, и постепенно комната стала заполняться солдатами. Лица большинства из них выражали расстройство и недоумение.

— Он бежал в каком-то десятке метров передо мной, но словно сквозь землю провалился, — мрачно произнес близнец.

— Потайные ходы, комнаты... — подсказал Винсент.

— Скорее всего, но отыскать их с ходу не удастся. Этот дом насквозь провонял остатками его магических эманации.

— Чердак, крыша? — не отступал Винсент.

— Ну, конечно! — Леон с досадой ударил кулаком в стену, и словно в ответ откуда-то сверху донесся испуганный крик. Женский крик.

— Над нами еще есть какие-то помещения, — задрав голову, сказал Винсент и вдруг неожиданно зычно скомандовал:

— Всем искать ход наверх!

И в этот момент в зал вбежал запыхавшийся солдат.

— Ваша Светлость, мы нашли лестницу, ведущую наверх, но там... — солдат замялся, и вдруг глаза его округлились, словно он только сейчас осознал весь ужас увиденного. — Там принцесса Эмилия и... и...

Не дослушав, братья выбежали в коридор.

...Как и все в этом доме, разбитый на крыше Зимний сад был запущен. Многие деревья и кусты давно высохли, другие, наоборот, гнили заживо. Декоративный водоем обмелел, обнажив позеленевшее каменное дно. Наглухо закупоренные стеклянные рамы пропускали едва половину и без того скудного в это время года солнечного света. В саду было сыро и душно, но внимания на это никто не обратил.

У одного из деревьев, прижимаясь спиной к стволу, стоял Фредерик. Одной рукой он держал заломленные назад руки Эмилии, другой прижимал тяжелый егерский тесак к ее горлу. Он умело прикрывался сестрой, вынуждая ее стоять в крайне неловком положении, на самых кончиках носков. От невыносимого напряжения и испуга сестру била крупная дрожь.

Едва увидев их, Фредерик визгливо закричал:

— Стоять! Ближе не подходить!

Винсент знаком велел всем остановиться, а сам сделал еще пару шагов и миролюбиво предложил:

— Все в порядке, брат, давай поговорим.

— Еще шаг, и я отрежу ей башку, — внезапно успокоившись, пригрозил Фредерик.

Он сильнее придавил нож, и из-под лезвия потекла тонкая струйка крови. Эмилия всхлипнула. На ее шее вздулась и мерно запульсировала передавленная ножом артерия. Лицо старшего брата окаменело.

— Чего ты хочешь? — спросил он.

Вопрос почему-то жутко развеселил Фредерика:

— Я много чего хочу, и в скором времени надеюсь взять это.

— Это в скором времени. Я спрашиваю: чего ты хочешь сейчас?

Фредерик перехватил потными пальцами рукоять ножа и уставился Лансу в лицо. Последнему очень не понравились сумасшедшие искорки в глубине глаз брата. Насмотревшись, тот отрывисто перечислил:

— Карету с упряжью на шесть лошадей, еще столько же лошадей на замену, продовольствия на неделю и эскадрон моих людей под окна. И немедленно.

— Нам понадобится несколько часов на... — деловито начал Винсент, но Фредерик его перебил, истерично заорав:

— Никаких нескольких часов! Через час я должен быть за городом, — он провел ножом по щеке сестры и почти нежно добавил:

— Или я отрежу ее умную головку... Винсент пойдет и распорядится, а вы оба постоите здесь, со мной.

Не проронив ни слова, старший брат вышел, уведя с собой толпу набившихся в сад воинов. Оставшимся братьям говорить с Фредериком было не о чем.

Никто не проронил ни слова и когда безумный брат с силой захлопнул за собой дверцу кареты.

Несмотря на ранний предрассветный час, Дворец гудел как растревоженный улей. Не задерживаясь, они прошли сквозь толпу, скупо отвечая на сыплющиеся со всех сторон вопросы.

— Дьявольски трудно будет придумать для них что-либо удобоваримое, — заметил Леонард, как только они оказались одни.

— И все равно, полностью скрыть правду не удастся, — вздохнув, добавил Ланс.

Поднявшись в жилые покои, братья расстались. Леонард отправился в свои апартаменты, а Винсент — к Ланселоту.

Он почувствовал чье-то присутствие едва открыл дверь.

— Винсент, здесь кто-то есть, — предупредил он и одновременно с раздавшимся в темноте странным хриплым звуком прошептал заклинанье. Сразу несколько светильников вспыхнули, и мрак в гостиной рассеялся. Виктор сидел в кресле в центре комнаты и пытался унять смех, явно причиняющий ему боль.

Ланс не нашел ничего лучшего, как не слишком вежливо осведомиться:

— Ты как сюда попал?

Винсент же молча склонился над гостем.

— Ланс, он очень плох, — озабоченно произнес старший брат, помогая кузену устроиться удобнее. — Беги за доктором.

— Нет, — неожиданно возразил Виктор, — сначала поговорим.

— Это можно сделать и в присутствии доктора, — заметил Ланс, направляясь к выходу.

— Погоди, Ланс, нет времени.

Виктор замолчал, собираясь с силами. Двоюродный брат был очень бледен, лицо его покрывали бисеринки пота. Его левая рука была неловко обмотана толстым слоем бинта, сквозь который просачивалась кровь. Камзол и рубашка были расстегнуты до пояса и сквозь прорехи проглядывали еще слои грязного бинта, обмотанного вокруг торса. Заметив их взгляды, Виктор жалко улыбнулся:

— Я скверно выгляжу, верно? И, тем не менее, мне удалось незаметно пробраться сюда... отчасти из-за паники во Дворце. Что у вас случилось?

Ланс еще только раздумывал, что говорить, а что нет, как Винсент ответил:

— Около часа назад твой брат похитил и куда-то увез Эмилию.

Уголки рта Виктора скорбно опустились.

— Значит, я не успел.

— Это он тебя так отделал? — спросил Винсент.

— Его люди. Но я все же вырвался. Ланс, я хочу извиниться перед тобой за ту встречу.

— Пустяки.

— Нет, не пустяки, я был не прав, — двоюродный брат откинул голову на спинку и закрыл глаза.

— О, Боги, как же я был слеп, — простонал он вдруг.

— Главное, что ты жив.

— Жив, — горько усмехнувшись, повторил Виктор.

Ланс осторожно положил руку ему на плечо:

— Не надо, Вик, сейчас это не поможет. Давай лучше подумаем, куда он мог направиться.

— Я не знаю, он якшался с разным сбродом, — и тут выдержка окончательно изменила Виктору:

— Ведь это он убил Лоуна и отца! — выкрикнул он. — Он же совсем спятил!

Братья переглянулись, и Ланс понял, что не сможет заставить себя рассказать Виктору всю правду.

— После нашей встречи, Ланс, я прошел к нему и потребовал прямых ответов, — неожиданно спокойно заговорил Виктор. — К тому времени я сам начал подозревать что-то неладное... Он смеялся надо мной, он плакал, потом угрожал и, наконец, во всем признался. Но тогда я не поверил, заставил себя не поверить в этот кошмар. А спустя несколько часов, во время прогулки, его солдаты напали на меня. Каким же я был дураком!

Он замолчал и обессилено уронил голову на грудь. Они молча подождали, потом Винсент буркнул: «Я за лекарем», и пошел к выходу. И уже в дверях столкнулся с вбежавшим в комнату Филиппом.

— У нас беда! — воскликнул тот и увидел Виктора. — Проклятье, ведь это же...

Его рука потянулась к ножнам на поясе.

— Успокойся, — остановил его Винсент. — Он на нашей стороне.

Несколько секунд Филипп оценивал новость, затем, видимо, решил оставить разбирательства на потом.

— Мы с Леоном только что говорили с Дианой. Она не сможет перетянуть нас в Миссию.

— Почему? — в один голос воскликнули братья.

— На нее совершено нападение, — раздался голос входящего в комнату Леонарда. — Весь ее отряд перебит и, что самое скверное, погибли все члены ее Круга. Пока она не соберет новый, переправить нас будет невозможно. А это дело не одного дня... Что он здесь делает? — указал на Виктора близнец.

— Как и все мы, наслаждается братской любовью, — горько сострил Ланс. — В таком состоянии он нам не опасен.

— Это и был его план, — убежденно сказал Винсент. — Выждать до последнего и лишить нас возможности перемещения. Если б Ланс не вынудил нас делать хоть что-то, то мы бы так и остались в столице, и уже ни на что не смогли бы повлиять.

— Но как он сам собирался переправиться... куда ему там нужно? — спросил Леонард.

— Я вижу лишь один ответ — ему известно о нашем методе.

— Тогда что ему помешает им воспользоваться?

— Тут есть два варианта — хороший и плохой. Согласно плохому, члены его Круга собраны у Миссии, и в этом случае сейчас он уже должен быть на месте. Но, вероятность этого ничтожно мала. Иначе он не стал бы требовать лошадей и эскорт. Даю голову на отсечение, что его Круг остался здесь, и именно наше вмешательство помешало Фреду использовать его Силу. Вряд ли он рискнет остаться в городе для воссоединения с Кругом, а значит, ему придется добираться в Миссию на лошадках. И у нас появляется шанс догнать его в пути.

— У него фора в полтора часа, — возразил Леонард, — и еще столько же уйдет на снаряжение погони. К тому же, он получил наших лучших коней и наверняка попытается устроить нам в дороге ловушки.

— Но у нас нет другого выхода, кроме как преследовать его! — вскричал Филипп.

— К сожалению, ты прав, — вздохнул Винсент и, наконец, покинул комнату.

Подготовка к погоне заняла значительно больше полутора часов, и когда отряд оставил столицу, фора Фредерика выросла вчетверо. Главным виновником задержки был Виктор, пожелавший во что бы-то ни стало участвовать в поимке брата. Остальным ничего не оставалось, как уступить, хотя все понимали, что в этом случае ни о каком перехвате Фреда в дороге не может быть и речи. Лечением ран Виктора занялись все, и для этого были использованы все целительные возможности Магии Древа. Основной ритуал длился около трех часов, и по его окончании большинство ран брата были залечены.

Но успех дорого стоил Семье. Их магические резервы Силы истощились настолько, что образование Круга стало нереальным, а физическое истощение принимавших участие в Ритуале поставило под сомнение саму возможность погони. И хотя к моменту отъезда они сумели кое-как восстановиться, все понимали, что этого явно недостаточно.

Сумбурность и спешка при сборах сразу же сказались на темпе преследования. Отчасти спасало лишь то, что загодя высланные курьеры предупреждали власти встречающихся на пути городов и селений о скором проезде кортежа, и путники всегда вовремя получали свежих лошадей, питание и замену сопровождающему их эскорту.

Постепенно азарт преследования захлестнул весь отряд, от солдат арьергарда до принцев. Люди втянулись в сумасшедший ритм, взаимодействие со встречающимися на пути наладилось, и погоня набрала приличный темп. Не желая потворствовать распространению слухов и сплетен, они очень осторожно интересовались проехавшим ранее отрядом Фредерика, и потому имели о нем весьма скудные сведения. Поначалу вести были крайне неприятные. Уже к первой ночи отставание увеличилось до двенадцати часов. К следующей ночевке к ним прибавился еще час, а уже на третьи сутки этот час был отыгран! Ядро постоянно сопровождающих принцев войск увеличилось до двухсот человек. К четвертым суткам братья сумели почти полностью восстановить силы, и из группы наследников престола только Виктор выделялся нездоровым цветом лица. Время привалов и остановок на ночь он проводил в постели, под присмотром целителя.

На пятые сутки они отыграли целых два часа, сократив, тем самым, отставание до десяти. В сердцах пробудилась надежда, но на следующем суточном отрезке сохранить этот темп не удалось. Если при выезде из столицы у высланных вперед курьеров была фора почти в четыре часа, за которые они успевали сделать все необходимое, то к шестому рассвету она сократилась в два раза. Курьеры проигрывали им в скорости! К шестым суткам погони они едва успевали подготовить свежих лошадей и провизию. Заботы о размещении людей стали отнимать часть ночного отдыха.

Перегоны между остановками увеличивались, городки же на их пути становились все меньше и, соответственно, уменьшались их возможности в обеспечении отряда всем необходимым. К тому же, проехавшая ранее группа Фредерика действовала все наглей и бесцеремонней, отбирая для себя самое лучшее. К концу шестых суток между преследуемыми и преследователями оставалось девять часов пути.

Отряд углубился в глухую провинцию, с ее редкими городишками и широко разбросанными друг от друга деревнями и селами.

На седьмые сутки отряд настиг своих же, высланных вперед курьеров. Их нашли мертвыми, демонстративно положенными поперек дороги, без оружия, лошадей и путевых документов. В результате власти ближайшего городка оказались полностью неготовыми к их визиту. И они потеряли один час.

В ту же ночь вперед был выслан целый отряд и благодаря этому, за следующие одиннадцать часов разница во времени не увеличилась. А ближе к вечеру их атаковал конный отряд, численностью до эскадрона, поддержанный лучниками. Не задерживаясь, они в сопровождении ближайшей сотни проскочили мимо, остальные, прикрывая, были вынуждены принять бой. Из этих оставшихся к месту очередной ночевки добралась едва ли треть. До Миссии оставалось около двух дней пути.

На девятые сутки преследователи проиграли более десяти часов. Встретившийся им городок оказался разоренным и наполовину сожженным. Картину случившегося восстановили со слов найденного среди развалин раненого офицера. По его словам, около полусуток назад казармы гарнизона, караульные посты и полицейский участок были внезапно атакованы. Напавшие, в первую очередь, старались уничтожить лошадей, скотину, подожгли городские продовольственные склады и несколько окрестных ферм. Мирных жителей не трогали, и погибли из них только те, кто силой попытался отстоять свое добро. Гарнизон — рота территориальных войск — защищался мужественно, но, застигнутый врасплох, полег почти весь. Среди убитых было и около трех десятков нападавших. По словам офицера, неизвестные бандиты сами добивали своих раненых товарищей, если те не могли передвигаться.

В этот день рухнули последние надежды догнать беглецов. Они оставили в городке половину своих людей и продолжили преследование.

И только еще спустя сутки, загнав половину лошадей и отпустив почти всех солдат, они подъехали к Миссии.

Предыдущие ночь и день безостановочно накрапывал мелкий холодный дождик и люди, закутавшись в промокшие плащи, зябко горбились в седлах. В их отряде осталось не более двух десятков человек — промерзших, голодных, уставших, и едва ли способных оказать серьезное сопротивление кому бы то ни было. Азарт преследования давно угас, и никто даже не пробовал заставить идти быстрей тяжело ступающих, измученных коней. Но с каким-то ожесточенным упрямством они неумолимо продвигались к цели.

Погода окончательно испортилась. Низкие свинцовые тучи плотным саваном запахнули небо, и наступившие сумерки теперь сменялись только лишь немногим более темными ночами. Впереди, там, где лежала конечная цель их путешествия, раздавались раскаты грома, в такт которым под ногами вздрагивала земля. Небо в том направлении вспыхивало багровыми зарницами.

Их отряд медленно, но упорно обходил первых бредущих в том же направлении паломников. С каждой последующей лигой этих неприкаянных становилось все больше, и спустя еще несколько часов путешествия Ланс, подняв голову, с изумлением обнаружил, что вся дорога впереди и окружающая ее целина буквально наводнены людьми. Ищущие Творца шли к Миссии поодиночке, и целыми семьями, и просто сбившись в многочисленные группы. В большинстве своем паломники были людьми явно небогатыми, но и среди их возов и телег попадались роскошные кареты и экипажи, сопровождаемые охраной и многочисленной челядью. Их владельцы предпочитали не высовывать носа наружу.

Подземные толчки усилились и продолжались теперь безостановочно. А прямо впереди, на горизонте, пламенел, пробивая облака и уходя ввысь, алый столб света. Смотреть же на небо сейчас было просто страшно.

Ветер почти стих, но тучи, сбившись в гигантские жгуты, теперь с огромной скоростью по окружности носились вокруг огненного колосса впереди. Поражало то, что кольца из облаков двигались не только с разной скоростью, но и в противоположных направлениях. До них, казалось, можно было дотянуться рукой, и ощущение бешено кружащейся массы заставляло вжимать голову в плечи. Хотелось упасть на землю и накрыться чем-нибудь плотным. Многие, не выдерживая, так и поступали, и тогда те, кто смог перебороть свой страх, помогали им подняться. Кому помочь не удалось, тех несли на руках. Отряд Ланса держался, хотя солдаты сбились в тесную плотную горстку.

...И они шли и шли, пока не уперлись в последние, самые дальние ряды паломников. Дальше... дальше, до самого горизонта раскинулось необозримое людское море. Как сквозь него пробраться к центру церемонии, Ланс не знал.

— Что делать будем? — негромко спросил Филипп.

Ему никто не ответил.

Толпа вокруг рокотала, и с трудом в этом рокоте можно было расслышать отдельные голоса, детский плач, хрипловатый мужской смешок, вскрики женщин. Хотя многие стояли тут уже многие часы, нетерпения и усталости никто не выказывал. Ланс оглянулся, и изумленно выдохнул. За ними, отрезая путь назад, успела собраться изрядная толпа. «Сколько же их? Неужели все жители Королевства соберутся сегодня здесь?» — не без страха подумал принц. Подобная мысль вовсе не казалась ему абсурдной.

Кто-то дернул его за штанину, и он посмотрел вниз.

— Слезай, дальше пойдем пешком, — распорядился Винсент, подкрепляя слова энергичным жестом.

Он послушно спешился.

...И все оказалось очень просто. Стоящие впереди люди беспрекословно уступали им дорогу, хотя в царящей кругом давке сделать это было непросто.

Но очень скоро впередистоящие стали расступаться сами.

Они шли в образовавшемся живом коридоре под многочисленными взглядами окружающих. И во взглядах этих вовсе не было раболепства. Здесь никто никого не боялся, никто ни перед кем не пресмыкался, здесь все были равны. Каким-то шестым чувством Ланс в одночасье постиг логику происходящего: Доступ к Единому Творцу открыт для всех. И если путники считали, что, только пробравшись ближе, они смогут получить то, чего жаждут, то они и должны подойти ближе. В этот момент Ланс почувствовал себя частью чего-то большего, всеохватывающего, единого. Единого. И еще — немного ребенком, старающимся первым пробиться сквозь толпу взрослых к заветному именинному торту, в котором и без этого самый лакомый кусочек — его.

В этой атмосфере праздника жизни, возможно, они были единственными, кто жаждал смерти. Принц грустно улыбался, думая об этом.

...Четыре часа понадобилось им на то, чтоб пробиться в первые ряды. Прямо впереди метрах в двухстах высился, нависая над окрестностями, алый колосс, и от излучаемого им сияния вокруг было светло, как днем. Вверху Столб Света пробивал толщу облаков и терялся в небе, его основание же скрывали стены новоотстроенного Головного Храма при Миссии Единого Творца.

Это была точная копия того строения, что помнил Ланс, только сейчас у Храма отсутствовал купол и из неприкрытого им отверстия в кровле и бил этот, непонятной природы, Свет.

Храм стоял в центре небольшого озерца, через чьи спокойные алые воды в нескольких местах были переброшены тонкие мостки. Вода плескалась у самого подножия Храма, омывая нижние деревянные брусья его сруба. Сводящий с ума бег облаков в небе отражался от зеркальной глади воды световыми бликами, прыгающими на тесаных стенах. Храм завораживал монументальностью и скрытой Силой, хотя в нем и не чувствовалось чрезмерной мощи и бешеных пульсаций Потоков Сил, что так любят использовать для привлечения неофитов бесчисленное количество сект и культов, паразитирующих на Вере.

Берег озера от людской толпы, окружившей Миссию, отделяла редкая цепочка людей в серых плащах. Впрочем, они беспрепятственно пропускали всех желающих подойти ближе. Но их было на удивление немного.

Внутрь Храма вело четыре двери — по одной с каждой стороны. Возле них беспрерывно сновали серые, изредка — те, кто посмелее из толпы. Ланс с особым интересом приглядывался к их лицам, но, кроме благоговения и простодушной радости, в их глазах ничего прочесть не мог.

...Приблизившийся сзади Винсент прошептал в самое ухо:

— Надо спешить, брат. Не забывай, что Фредерик здесь уже двенадцать часов, и нам остается лишь молиться о том, чтоб он не успел добиться задуманного.

Ланс кивнул и медленно направился к цепочке людей в сером.

Из шеренги сероплащников вышел человек и двинулся им навстречу, загодя откидывая капюшон и открывая улыбающееся простоватое лицо. Но взгляд его не понравился принцу. Это был цепкий, жесткий взгляд опытного солдата.

— Господа желают посетить Храм? Могу я чем-то помочь? — заботливо предложил серый, и Ланс тут же пожалел, что плохо думал о нем. Не было в нем ничего цепкого и жесткого.

— Мы с радостью примем вашу помощь, — улыбнулся принц.

Серый сделал приглашающий жест рукой и повел их к ближайшему мостику. Всю дорогу к Храму Ланс упорно вглядывался в темный прямоугольник раскрытой двери, но так и не смог разглядеть, что скрывается за порогом. Не почувствовал он и ни малейших следов, ни одной из известных ему Сил. Либо Магия, властвующая в этом месте, была слишком хорошо укрыта, либо отсутствовала вовсе. Второе было невозможно, ибо означало, что они находятся в изначальном месте всего сущего, в мифологическом Источнике Миров — эвфемизме и синониме Бога, каким тот видится ортодоксам.

А за дверью оказалась всего лишь небольшая комната, заваленная оставшимся при строительстве мусором и какой-то храмовой утварью. Из комнаты вела еще одна дверь, но она так и не поддалась усилиям серого и не открылась. Тот обернулся к ним и смущенно переступил:

— Прошу прощения, господа, но, кажется, кто-то задвинул засов с той стороны. С вашего позволения, я сбегаю и открою.

Расценив всеобщее молчание, как согласие, он двинулся к наружной двери, но уйти ему не позволили. Стоящий у самого выхода Винсент ударом кулака отбросил серого назад, где за него взялись Филипп и Леонард. Вскоре, связанный, он лежал с кляпом во рту на полу. Найденного у него под плащом оружия вполне могло хватить для вооружения пары-тройки человек.

— Не зря мне его физиономия сразу не понравилась, — с недоброй улыбкой произнес Филипп и оглянулся. — Надо полагать, это какая-то ловушка.

— Не похоже, — отозвался близнец. — Во всяком случае, меня она не впечатляет.

Ланс подошел к сероплащнику и присел рядом.

— А вот мы сейчас спросим у нашего приятеля.

С этими словами он выдернул изо рта того кляп и, предупреждая уже готовый вырваться вопль, схватил его за горло и слегка придушил. Пленник только что-то негромко прохрипел и задергался, тщетно пытаясь освободиться от хватки.

— Не нужно быть таким шумным, — наставительно проговорил принц. — Если хочешь еще пожить, веди себя хорошо.

Серый замер, испуганно глядя, и Ланс ослабил хватку.

— Что все это означает? — не давая пленнику отдышаться, спросил Леонард.

— Я... я не знаю. Мне велели запереть вас в этой комнате.

— Кто?

Лежащий на полу человек опустил глаза.

— Кто? — повторил вопрос Леонард.

— Мой... господин... принц Фредерик.

— Где он? — сумев скрыть волнение, выпалил Виктор.

— Я не знаю, — ответил пленник и, увидев нахмурившиеся лица братьев, заторопился объяснить:

— Я правда не знаю. С тех пор, как мы приехали сюда, я не видел Его Светлости. Но он где-то здесь.

— Ваши люди окружают Храм?

— Нет, нас здесь совсем немного. Мы дежурим только у внешних дверей. Заперев вас, я должен был оповестить об этом остальных.

— Почему именно нас?

— Его Светлость предупреждали о возможном появлении четырех-пяти мужчин и описали вас.

— Как вам удалось войти в доверие к серым... то есть, к служителям Храма?

Связанный слегка улыбнулся:

— Мы и не входили. Мы просто отлавливали их поодиночке и отбирали одежду.

— Что вы сделали с людьми?

— Заперли в подвале.

— И их лидера тоже?

— Вы говорите о щуплом старике с больными глазами? Нет, его я там не видел.

— Как вы объяснили свое появление остальным?

Пленник захихикал уже откровенно:

— А им не надо ничего объяснять, они всему верят на слово.

Лансу захотелось ударить этого человека, но он сдержался. Вместо этого он указал на дверь в глубине комнаты:

— Куда она ведет?

— К лестнице на второй этаж. Оттуда можно попасть в Ритуальный Зал.

— Ключи! — потребовал принц.

— У меня их нет. Клянусь!

Пока Ланс неприязненно разглядывал пленника, Винсент, немного повозившись, сумел справиться с замком и без ключа.

На втором этаже было безлюдно и покойно, как в склепе, вот только от покоя этого хотелось бежать, куда глаза глядят. Казалось, что-то огромное и абсолютно чуждое скрывается где-то неподалеку, внимательно следя за незваными гостями. Братья беспокойно заозирались, но полутемный коридор был пуст. Принцу-оборотню, чья вторая, звериная, натура сейчас рвалась наружу, пришлось напрячься изо всех сил, обуздывая странные желания — то смутные и невнятные, то яркие и подробные, заставляющие содрогаться от отвращения. И абсолютно все нечеловеческие. Братьям о своем состоянии он не сказал. В пятой или шестой по счету комнате они обнаружили целый ворох серых плащей, и, выйдя из нее, принцы уже ничем не отличались от прочих братьев этой новой странной религии. Они уже не надеялись встретить кого-либо на этом этаже, как их внимание привлек неожиданно громкий хохот, донесшийся из-за самой дальней в этом коридоре двери.

За деревянным столом в центре комнаты кидали кости четверо вооруженных людей. Они были настолько поглощены игрой, что совершенно не обращали внимания ни на застывших на пороге гостей, ни на двух сидящих в углу связанных полураздетых мужчин. Эти двое переносили свое заточение по-разному. Один из них, бледный худощавый юноша, казалось, готов был вот-вот упасть в обморок, и сил его хватало лишь на то, чтоб пожирать обезумевшими от страха глазами то наглых пленителей, то своего товарища по несчастью, который изо всех сил пытался выразить мучителям свое презрение. В целом, у него получалось неплохо, несмотря на то, что из одежды на нем оставались только кальсоны да сапог на правой ноге. Его серая хламида, драгоценности, богатое верхнее платье и великолепный меч с позолоченной рукоятью уже распределились между игроками. На мальчишке пока отсутствовали лишь серый плащ да камзол, переброшенный сейчас через плечо нового хозяина — мужчины весьма плечистого, намного переросшего размер своего трофея.

Прошло не менее полуминуты, прежде чем их заметили — сначала пленники, а затем и один из игроков. Немая сцена длилась недолго. Надежда, вспыхнувшая с их появлением на лицах пленников, мгновенно улетучилась, едва один из игроков нехорошо осклабился.

— Только посмотрите, кто к нам пожаловал. Интересно посмотреть, а что они носят под плащами? Входите же, братья, просим вас.

Никто не пошевелился, и глаза солдата полыхнули пьяной злобой:

— Вы что, оглохли? Сейчас я... вам... я вас!

Пьяно раскачиваясь, он полез из-за стола.

— Постой, Лог, — остановил его товарищ, самый старший из всей четверки по годам и, судя по наибольшему количеству навешанных на плечи выигрышей, и самым умным.

— Вы не из Братства, — заявил он, прищурившись. — Вы те, о чьем приходе предупреждал Его Светлость!

Его рука потянулась за оружием.

Они не хотели убивать и больше всего опасались поднять шум, и только поэтому в наступившей короткой, но яростной потасовке, одному из солдат удалось выскользнуть из комнаты. Его приятели, так толком и не успевшие прийти в себя, вскоре были сбиты с ног и оглушены.

Вслед за солдатом, в коридор выбежал и Ланс. Как раз вовремя, чтоб успеть заметить захлопывающуюся чуть дальше дверь. Беглеца нужно было схватить до того, как тот поднимет тревогу!

Спустя полминуты все это уже не имело значения. Погоня привела его на кольцевую галерею, опоясывающую на уровне второго этажа Ритуальный Зал Храма.

Такие же галереи располагались и выше, еще на двух уровнях, но смотреть вверх он был пока не готов.

Зал потряс Ланса своими размерами — он просто-напросто оказался куда просторнее и выше, чем все здание Храма, каким оно виделось снаружи. Стены Зала лоснились мраморной облицовкой и испускали ровный белый свет. Казалось, изнутри они подсвечивались каким-то неведомым источником, да так, что, приглядевшись, можно было различить внутреннюю структуру камня. Подсветка завораживала, затягивала взгляд, и Лансу начинало казаться, что он стоит в центре гигантского идеально отполированного алмаза-куба. Никаких картин, статуй, рельефов и прочих излишеств, которые бы только погубили законченную лаконичную красоту этого места, в Зале не было.

Более половины площади поверхности пола занимал овальный бассейн, заполненный ярко переливающейся золотистой жидкостью. Свет, исходящий от нее, заливал большую часть Зала и падал на два чудовищно неуместных здесь, грубо сколоченных, деревянных щита, установленных у самого края бассейна с той стороны, где стоял принц. Ланс не сразу понял, что своей формой бассейн напоминает овал, вышитый на его сером плаще. Он непроизвольно опустил глаза и вздрогнул. Пустая эмблема у сердца светилась тем же светом, что испускали золотые воды. Принцу захотелось сорвать плащ, но что-то не позволило ему сделать это. И тогда он заставил себя вновь посмотреть вверх.

Никакой, как оказалось, это был не луч! Над головой, где-то на уровне последнего этажа, алело повисшее в воздухе идеально гладкое основание Столба Света. Видимый отовсюду алый колосс оказался теряющимся в выси световым цилиндром, который отделяло от земли добрые два десятка метров!

Из странного, полуобморочного состояния его вывели удивленные вскрики наконец-то отыскавших галерею братьев. Кое-как взяв себя в руки, он приказал себе сосредоточиться на поисках сестры. И Фредерика.

И тотчас стал замечать ускользнувшие поначалу от его внимания детали.

Сбежавший солдат уже почти одолел узкую, ведущую на первый этаж, лесенку, но сейчас его больше интересовали тонкие, опоясывающие щиты у источника золотых вод, стальные ленты. И только внимательней присмотревшись, он понял, что это цепи. Нехорошее предчувствие подстегнуло принца.

Он побежал к лестнице, отмечая на ходу, что солдат уже спустился и юркнул за дверь в боковой стене Зала. Еще десяток секунд он потратил на спуск, и затем...

...Затем он увидел щиты с другой стороны. Эмилия и отец Мор, Принцесса Королевства Фиан и маленький немолодой человечек с детской улыбкой, висели, распятые на них. Оба были без сознания, и сейчас обессиленно свешивались на цепях, и кисти рук их, стиснутые железом, были странно вывернуты. Платье на сестре было изорвано, ноги босы, а свалявшиеся космы волос скрывали лицо. Лицо отца Мора было изуродовано побоями.

...Шаги спускающихся братьев гремели в тишине громовыми раскатами.

— Эми, — внезапно охрипнув, позвал Ланселот.

Фигурка на щите едва заметно шевельнулась, и он скорее почувствовал, чем увидел ответный взгляд.

— Ланс, — послышался в ответ слабый голос.

В этот момент боковая дверь распахнулась, и в Зал вошел Фредерик, сопровождаемый дюжиной вооруженных людей.

Один взгляд на брата заставил принца содрогнуться. Если раньше Фред только время от времени давал поводы усомниться в состоянии своего рассудка, то сейчас он казался совершенно безумным человеком.

Брат оглядел их красными слезящимися глазами и расхохотался:

— Не опоздали, таки!

Он подошел к Эмилии и, схватив сестру за волосы, рывком приподнял ее голову:

— Вы как раз поспели к самому интересному.

— Отойди от нее, — процедил Ланс сквозь зубы.

Фредерик оставил сестру.

— Даже не думай мешать мне, Ланселот, — он оглянулся на братьев и прикрикнул: — Вас это тоже касается!

— Что ты задумал? — спросил Ланс.

Брови Фредерика горестно изогнулись:

— Понимаешь, брат — ты не против, что я тебя так называю? — дело в том, что Творец не желает снисходить к мольбам столь ничтожного червя, как я, а этот подонок отказывается помочь достучаться до Него, — он сильно пнул носком сапога отца Мора, и тот еле слышно простонал. — Сначала я очень расстраивался, но потом понял, что просто неправильно просил. Единый Творец — великий бог, и одними молитвами здесь не обойтись. Вот я и решил все сделать, как надо.

Одна из дверей распахнулась, и несколько солдат внесли жаровню с горящими угольями, огромную окровавленную деревянную колоду для разделки мяса и, в несколько заходов, с десяток объемистых охапок хвороста и поленьев. Фредерик заметил тревожные взгляды братьев и пояснил:

— Да, да, мы начнем с самого простого — с воскурения благовоний. Далее прирежем что-нибудь поменьше, например петушка. Вид его крови должен помочь растопить строптивое сердце Единого. Но если этого не случится, то настанет очередь кого-нибудь покрупнее. Я говорю о нашем добрейшем Море.

Он снова пнул его, и в этот раз тело старика откликнулось короткой конвульсией. Фредерик вновь повернулся к сестре и провел рукой по ее волосам.

— Но для того, чтоб окончательно ублажить Творца, нам будет просто необходим небольшой обряд плодородия, — он взял сестру за подбородок и поднял ее лицо.

— Я твердо обещал это своим парням, да и этой суке, думаю, понравится. А в заключение, мы устроим небольшое аутодафе, всего на две персоны, — Фредерик хохотнул. — Полагаю, уж после этого Единый Творец не устоит.

— Да он совсем спятил, — с нотками какого-то благоговейного страха прошептал в наступившей тишине Винсент.

— Ну, нет, — ничуть не обидевшись, беззаботно отозвался Фредерик. — Ты же сам видел, сколько людей пришло посмотреть на чудо. Мы не имеем морального права отпустить их, так ничего и не показав. Мы просто обязаны упросить Творца явить миру Чудо.

— Опомнись, брат! — пылко воскликнул Виктор, делая несколько шагов вперед.

Лицо безумца перекосилось от гнева:

— Не смей называть меня братом, ублюдок! У тебя здесь нет братьев!

— Ты сам не понимаешь, что говоришь, Фред. Прошу тебя, отпусти сестру и этого человека, и давай спокойно поговорим.

— Довольно! — взорвался Фредерик. — Слишком поздно! Они всю жизнь мне лгали, но теперь-то я не упущу своего! Я — наследный принц Фиан, а очень скоро стану королем!

Он задумался ненадолго и глубокомысленно добавил:

— А может быть, и Богом. Я еще не решил точно.

Ланс вздрогнул под пристальным взглядом Виктора.

— О чем это он говорит? — подозрительно спросил двоюродный брат.

Ланс опустил глаза. Не дождавшись ответа, Виктор повернулся к братьям.

— Его настоящим отцом был король Дарвин, — не выдержав тягостного молчания, произнес Филипп.

— Это точно? — только и спросил двоюродный брат.

— Точно, — смеясь, подтвердил Фредерик.

Больше всего Ланс опасался, что, узнав правду, Виктор затеет ссору, но ничего подобного не случилось. Вот только глаза его неприятно сузились, а взгляд сделался отрешенным. Фирменный взгляд их семейства, так хорошо знакомый Лансу и ни чего хорошего не предвещающий.

— В таком случае, убить отца тебе ничего не стоило? — подозрительно спокойно осведомился Виктор у Фредерика.

— Абсолютно ничего, — подтвердил тот, не замечая бешеного взгляда теперь уже бывшего брата.

И в тот же миг клинок Виктора снес голову ближайшего к нему солдата. Несколько мгновений все оцепенело смотрели, как обезглавленное тело валится на пол, а потом прогремел зычный приказ Фредерика:

— Убейте их всех!

Безумный брат взмахнул своим Истинным Клинком, и солдаты его эскорта, вместе с появившимся в Зале подкреплением, бросились на принцев. Волна атакующих преградила путь бросившимся к сестре и отцу Мору принцам, и вынудила их вступить в бой. Звон мечей заполнил помещение, и его перекрывал только дикий хохот Фредерика.

Ланс первым справился с несколькими атаковавшими его воинами, и едва последний из них упал, кинулся на Фредерика.

Не потрудившись даже повернуть головы, безумец описал своим черным, как ночь, Удавом в воздухе какую-то замысловатую фигуру, после чего Ланс успел заметить только отблеск багровой вспышки над головой, как его отбросило назад. Он слышал, что столь странное имя меч Фредерика получил за какие-то особенности, отличающие его от остальных Клинков, но что это за особенности, он не знал.

Несмотря на сильный удар, принц не потерял сознание. Голова раскалывалась от боли, но вовсе не это, понял он, помешало ему вызвать Древо Сил. Чувство, испытанное им, было сродни тому, что он уже переживал раньше, во время своего пленения близнецом. Что-то намертво перекрыло путь его заклинаньям к Древу, только теперь препятствие было не внутри него, а где-то снаружи. А точнее, повсюду, вокруг! Словно бешеные псы, неведомые чары сорвались с цепи и теперь гуляли по залу, заставляя содрогаться его стены.

Ланс мотнул головой, прогоняя боль, рывком поднялся, холодно оглядел брата и вновь прыгнул в его сторону. Страх и ненависть ушли, и теперь его вело только одно — жажда мести. Боковым зрением он уловил рывок напавшего на Фредерика с другой стороны Винсента. Издевательски захохотав, Фредерик повторил загадочный жест...

...Ланс не знал, сколько времени пробыл без сознания, но когда чувства вернулись, братья уже рассеяли немногочисленных уцелевших солдат и со всех сторон обступили Фредерика. Но даже оказавшись в центре сжимающегося кольца, тот и не подумал отступать. Вместо этого он поднял руки, и что-то прокричал на неизвестном Лансу языке.

В тот же миг Столб вспыхнул, окрасив Зал в алый цвет. Одновременно из него вытянулся длинный пламенеющий отросток и упал вниз, обвиваясь вокруг безумца и растекаясь по его телу алой текучей броней. Леонард метнул нож, но тот, ударившись о цель, вспыхнул и отскочил, плавясь на лету. Фред, кажется, даже не заметил этого.

— Единый не захотел! — завопил он вдруг. — Единый не пожелал разговаривать со своим рабом, но я знаю того, кто не откажется сделать это!

В этот момент красное сияние расползлось по руке, сжимающей меч, и коснулось оружия. Тело Фредерика сотрясла дикая конвульсия, и он завопил от боли. Удав, почернев и брызжа искрами, принялся бешено выгибаться, и вправду напоминая змею, пытающуюся вырваться из держащей ее руки. Но самая удивительная вещь случилась с расползающимся по телу брата сиянием. Потускнев, оно ненадолго притухло, моментально превратившись во вполне нормальные, серые стальные доспехи, потом на миг вновь вспыхнуло и вдруг стало черными хлопьями осыпаться на пол. В считанные секунды покрывавшая руку оболочка рассыпалась. По нижней грани Столба пробежала короткая частая рябь, и в Зал, даже сквозь стены, проник изумленный крик многотысячной толпы снаружи.

Братья бросились на Фредерика, но только Винсент, напавший сзади, сумел приблизиться на расстояние удара. Его выпад пришелся Фредерику в плечо. Оба закричали, и Винс, получивший сильнейший удар алой плетью, вырвавшейся откуда-то из ладони двоюродного брата, отлетел назад. Пытаясь успокоить свой обезумевший клинок, Фредерик тоже не устоял на ногах и упал на колени, морщась от боли. В него тут же полетело несколько ножей. Один из них полоснул Фреда по руке, и он выронил меч. Кровь из раны мгновенно пропитала рукав его рубашки.

— Ах, так! — подымаясь, вскричал Фредерик и, схватив Удав, шагнул к сестре. — Вы сами вынудили меня сделать это!

Не обращая внимания на их испуганные вопли, он с короткого замаха попытался всадить меч Эмилии в горло...

...Но, не дойдя нескольких дюймов до цели, оружие застыло в воздухе, отказываясь продвигаться дальше. В наступившей тишине Фредерик всем телом налег на рукоять, но результат остался тем же. Эмилия медленно подняла голову, презрительно усмехнулась и плюнула ему в лицо.

— Что... это такое? — потрясенно спросил ополоумевший брат.

— Не нужно было делать этого, девочка, — раздался вдруг негромкий голос. — Ненависть порождает только ответную ненависть и не приводит ни к чему хорошему.

Отец Мор! Только сейчас все вспомнили о первосвященнике.

Со стариком произошли удивительные перемены. Все еще прикованный к щиту, он, тем не менее, больше не выглядел несчастным пленником. Его глаза отражали непоколебимую уверенность, а Силу, исходившую от него, можно было ощущать физически. Держащие его цепи свободно провисли.

— Проклятый колдун! — ненавидяще процедил Фредерик и воздел руки над головой.

Вновь прозвучало незнакомое заклинание, закончившееся уже слышанным ранее призывом... Сначала сверху посыпались на головы мелкие камешки...

...а Столб Света под потолком начал медленно опускаться! По мере снижения, он расширялся, поглощая весь объем Храма, а его основание перестало быть идеально ровным. От него отделилось уже сразу несколько толстых щупалец-жгутов, одно из которых вновь накрыло успевшего отбросить оружие Фреда и мгновенно разлилось по его телу. Алая поверхность Столба, все более темнеющая по мере спуска, словно вскипев, зашипела, и на ней проявились образы, на которые невозможно было смотреть без содрогания.

Ланс поднялся на ноги и медленно поковылял к братьям.

— Кто-нибудь знает, что это такое?

— Не знаю, но уверен, что ничего хорошего нам ждать не стоит, — отозвался Филипп.

Ревущее основание Столба над их головами целиком поглотило четвертый и наполовину третий этажи. Несколько щупалец хищно скользнули в их сторону, но, отраженные ударами Истинных Клинков, проворно отдернулись.

— Наконец-то я узнал, чем моя Ночь отличается от обычного оружия, — заметил Виктор, отбивая очередной выпад багрового жгута.

Словно поняв бесполезность нападений на людей, Столб переключил все внимание на Фредерика. Сразу несколько десятков жутковатых отростков переплелись на нем, свиваясь в толстый, толщиной с человека, ствол. Но безумному брату этого показалось мало, и он прорычал:

— Еще.

И не меньше сотни щупалец, отделившись от Столба, успевшего поглотить третий и часть второго этажей, впились в него. Порыв ветра пронесся по Залу, и стремительно раскрутившиеся вокруг брата жгуты образовали гудящую воронку.

— Да! — донесся из ее недр едва узнаваемый голос, и воронка скользнула к деревянным щитам.

В довершение всего от нее стали отделяться огненные копии свихнувшегося брата и без промедления нападать на принцев.

Они оказались весьма неопытными воинами и посредственными фехтовальщиками — эти странные порождения тьмы, но их количество возрастало с безумной скоростью, и уже спустя несколько минут Зал оказался наводнен фантомами. Очередная лихорадочная попытка Ланса вызвать Древо ни к чему не привела.

А вскоре стало не до того. Они без труда отбили первоначальный навал фредериковых двойников, благо умирали те быстро и легко. Достаточно было притронуться клинком к такому воину, как тот просто стекал на пол и превращался в красную лужицу, тут же и сгоравшую. Но на смену ему приходили несколько новых бойцов, и эти новые умирали куда дольше и неохотнее своих предшественников. И куда лучше владели своим оружием — точными алыми копиями Удава.

А потом Столб принялся изрыгать совсем уж кошмарных тварей, даже отдаленно не напоминающих людей. Первая же атака этих существ вывела из строя Виктора. Еще спустя несколько минут ранения разных степеней тяжести имели уже все братья.

Они теснее сбились в круг у самого края овального бассейна, золотые воды в котором, странным образом реагируя на происходящее, заволновались, местами перехлестывая через невысокий бортик. Там, где они попадали на чудовищ, вспыхивали языки пламени, пожиравшие порождения Столба. Местами в толпах атакующих они выжигали целые просеки, куда еще долго не могли ступить алые монстры.

Но этой помощи было недостаточно, и Ланс с братьями сражался уже у самой кромки бассейна, ежесекундно рискуя быть сброшенным в него. Хотя его воды и не причиняли людям никакого видимого вреда, попадать в них никто не хотел.

...Воронка с Фредериком в центре приблизилась к Эмилии и отцу Мору, и, ненадолго замерев, метнулась к ним. Но прежде чем она накрыла их, из бассейна хлестнула тугая золотая волна, вмиг обернувшаяся вокруг людей плотным коконом. Алая и золотая стихии столкнулись со страшным грохотом. На несколько секунд все, и люди и чудовища, замерли, молча глядя на опадающие воронку и золотую завесу. И на Столб, успевший поглотить второй уровень. Из подобия алого луча Столб превратился в темно-багровый, цвета спекшейся крови, пресс, стремящийся вдавить в землю все, что под ним находится. Он словно загустел, обретя свойства желе, из которого теперь не выплескивались, а скорее отваливались бесформенные багровые комки. Отделившись от основного пласта, они со шлепками падали на пол, где превращались во все новых тварей.

Да, теперь их было значительно меньше, но те, что были, уже ничем не напоминали первые полужидкие создания. С этими монстрами приходилось рубиться изо всех сил, а одолев, долго и тщательно добивать.

Лишившийся защиты воронки Фредерик стоял, устало пошатываясь и глядя на выбирающихся из-под обугленных остатков щитов отца Мора и Эмилию. Затем оглядел братьев и закричал на замерших монстров:

— Чего стали, убейте их! ОН уже близко!

Ланс не удержался и посмотрел вверх, на основание Столба, до которого теперь, казалось, можно было дотронуться рукой. Следом за ним это сделали и едва не все присутствующие в Зале.

Нависшая над ними масса из безликой угрозы превратилась в нечто разумное и почти одушевленное. В центре этого нагноения вылепился глаз и нечто, похожее на громадную когтистую лапу, живо напомнившую Лансу одну из конечностей Тогая — Пожирателя душ. С внушающим ужас интересом глаз осмотрел всех в Зале, ненадолго задержался на Фредерике, и впился в отца Мора. Лапа грузно опустилась и, вырезая в мраморном полу глубокие борозды, потянулась к первосвященнику.

— Убей! Убей эту тварь! — дико завизжал Фредерик и стеганул выпрыгнувшим из ладони красным жгутом отца Мора и Эмилию. Небрежно отмахнувшись, отец Мор отразил удар, осторожно уложил сестру на пол, поднялся и в упор посмотрел прямо в гигантский зрачок.

— Тебе нечего здесь делать. Твое время еще не пришло, — раздался его спокойный голос.

Глаз сморгнул, и лапа ускорила свое движение.

— Я приказываю тебе уйти.

Отец Мор легко уклонился от сминающих объятий лапы и шагнул в озеро. Не погрузившись в него ни на сантиметр, он прошел прямо к центру и воздел руки:

— Никому не дано сломить волю Судьбы! Великий Бог — Единый Творец, я призываю тебя: приди и исполни свое предсказание!

Словно почувствовав неладное, Столб остановился и его участок над озерцом стал зримо уплотняться. Туда же начал спешно перемещаться и глаз, но было слишком поздно.

Золотистая волна окатила отца Мора, и его балахон нестерпимо ярко засиял. Воды бассейна вздыбились стеной и, предупреждающе басовито урча, опали. Поверхность Столба судорожно вздрогнула, спешно щетинясь когтями, жвалами и отвратительными клыкастыми рылами.

— Ты пришел! — восторженно взвизгнул первосвященник, и в тот же миг взвившееся над водами бассейна золотое Копье вонзилось в отвратительную плоть колосса.

Страшный рев оглушил людей, из раны брызнули потоки гнилья. Сильный удар выбил из-под ног пол, сверху посыпались куски мрамора и деревянных перекрытий. За первым подземным толчком последовала целая серия новых, и стены Храма прочертили трещины. Несколько громадных мраморных плит обрушилось вниз, превратив в месиво с дюжину чудовищ. Все живое в Храме засуетилось в поисках выхода. Люди и твари Столба носились по огромному помещению, яростно рубя все, что попадалось им на пути. Среди гор битого мрамора Ланс разглядел прорубающего себе путь в толпе чудовищ Винсента. Левой рукой брат придерживал переброшенную через плечо Эмилию, похоже, провалившуюся в спасительное беспамятство. Ланс бросился следом, но почти сразу же потерял их, и сам был вынужден отбивать нападение какого-то совершенно ополоумевшего от страха урода. Несколько раз ему попадалась высокая фигура Фредерика, вокруг которого носились, сбивая с ног всех подряд, рои красных жгутов. Но и его он очень быстро потерял. Непрерывно рубясь и уклоняясь от осколков разваливающегося Храма, принц совершенно неожиданно выбежал к краю овального озера.

...А Копье продолжало все глубже вгрызаться в нависающую над ними плоть Столба. Навстречу тянулись десятки чудовищных лап, пытающихся выдернуть эту занозу из раны, но соприкасаясь с ним, лапы вспыхивали и уже хлопьями пепла оседали на пол.

С грохотом рухнули остатки одного из верхних этажей, и взорам предстала вся огромная, ощеренная разбросанными по всему телу хищными отростками колонна Столба. Некоторые ее участки, там, где Копье наиболее сильно выжгло внутренности, обуглились и потрескались, и сквозь трещины наружу пробивалось сияние золотого древка. Но громада не желала сдаваться, и, подрагивая, упорно продолжала давить вниз, пытаясь подмять под себя и озерцо, и людей, дерзнувших преградить ей путь.

Глаз, наконец, достиг места, где Копье прожгло колоссальную рану, и одним рывком «впрыгнул» в самый его центр. Крик боли и ужаса вырвался у отца Мора. Копье задрожало и уже бесформенной массой воды обрушилось во вскипевшее озерцо. Глаз зло прищурился, и Столб просел сразу на полметра.

— Давай! — раздался неистовый вопль Фредерика, появившегося откуда-то из развалин. Перепрыгнув через груду мертвых тел, он смело ступил на поверхность озерца и побежал к отцу Мору.

Предостерегающе закричав, Ланс бросился следом, но перехватить брата не успел. Подбежав к одетому в сверкающий плащ старику, Фредерик одним ударом всадил Удав ему в спину по самую рукоять. От безысходности и разочарования Ланс взвыл, бессознательно начав изменение.

Вопреки ожиданиям, отец Мор не упал, а медленно повернулся к убийце. Губы его шевельнулись. Ланс видел вздрогнувшую спину брата и его правую руку, сжимающую рукоять Удава. Только рукоять!

Если плата за Надежду — всего лишь один сломанный Истинный Клинок, то тогда — Слава Творцу!

...Спина ненавистного брата приближалась, и приближался миг, когда Ланс мог вонзить в нее Тераль, но безумец почувствовал опасность и обернулся. Их глаза встретились, и Ланс внутренне содрогнулся. Взгляд Фреда не был взглядом сломленного человека. Брат долго и целеустремленно готовился к борьбе и сегодня был решительно настроен изменить свою судьбу.

...Но сейчас он оказался безоружен, а Ланс подобрался слишком близко. Принц взмахнул Тераль... и та вылетела из его кошачьей лапы. Потеряв равновесие, они покатились по полу, а когда энергия столкновения ушла, Ланс оказался прижатым к холодным плитам. Как ничтожество, как нашкодивший котенок!

Взревев от ярости, он дико забился, но хватка брата была умелой и чудовищно крепкой. На секунду Ланс почувствовал его дыхание у себя на загривке и услышал вкрадчивый шепот:

— Ты еще не забыл тот пустырь, Ланселот?

Твердое колено уперлось ему в хребет и, последовавший вслед за громким хрустом припадок боли был совсем непродолжительным. Его поглотила тьма.

...И тут же отпустила. Невозможно убить оборотня, просто свернув ему шею! Животная радость затмила вернувшуюся боль, но он быстро взял себя в руки. «Фредерику также известно об этом, а значит, он скоро вернется!» Не теряя времени, он принялся за обратное изменение.

Но сумасшедшему было не до него. Тот боролся за собственную жизнь с подоспевшим Леонардом. Противостоять Иллиане, Истинному Клинку близнеца, Фредерик мог только все теми же щупальцами-жгутами, запасы которых у него, казалось, были неистощимы. Целый рой таких хлыстов вился вокруг него, норовя прорвать защиту близнеца, который, впрочем, очень уверенно и очень умело отбивался. Пол у них под ногами был усеян кровоточащими, бьющимися в судорогах обрубками.

Заметив, что брат пришел в себя, Леонард улыбнулся и прокричал:

— Молодец, оборотень! Иди, подбери Тераль и присоединяйся. Вдвоем мы его уделаем!

Ланс кивнул и, пошатываясь, побрел искать меч. Но не успел он сделать и дюжины шагов, как очередной подземный толчок вздыбил землю. Храм, а точнее, его уцелевшие внешние стены, сохранившие едва ли треть от прежней высоты, потрясло до самых основ. Поверхность озерца потеряла монолитность, и в следующее мгновение они уже бултыхались в золотистой жидкости. Почти оглушенный принц почувствовал, что тонет, но Силы, питающие овальный Источник, очень быстро оправились от удара и вытолкнули его на поверхность. Разглядывая свои сверкающие одежды и кисти рук, он брезгливо отряхнулся. Без малейшего результата.

Последствия этого толчка были ужасны. Стены разрушились до основания, а место, на котором был возведен Храм, вздулось холмом, возвышающимся над окрестностями на добрые полсотни метров.

Было темное зимнее утро, но он отчетливо видел раскинувшееся во все стороны до самого горизонта людское море. «Думаю, они увидели куда больше, чем хотели», — безучастно подумал принц. Он поднял голову и посмотрел вверх. Колосс, так и застывший не дойдя до земли пары метров, по-прежнему терялся в облаках, но теперь это была лишь бледная тень того монстра, что едва не погубил их. Он омертвел почти по всей длине, и только кое-где еще вытягивались бледненькие лапки-отростки, уже не пугающие и бессильные.

В десятке метров от него, ближе к краю отвердевшего озера лежали Леонард и Фредерик. Чуть дальше стоял на коленях отец Мор и что-то негромко бормотал, глядя прямо в нависший над ним Глаз. Одежды людей вновь обрели нормальный вид, а поверхность озерца утратила весь блеск и теперь больше всего напоминала Желтую Дорогу в Долине Идола.

Одно из лежащих тел слабо пошевелилось. Он повернул голову и стал равнодушно смотреть, как тяжело поднявшийся Фредерик, прихрамывая, побрел к отцу Мору. «Когда же он угомонится?» — подумал принц, борясь с нежеланием следовать за братом. Наверное, только смерть могла остановить безумца.

Отец Мор повернул голову, посмотрел на Фреда, и что-то в его взгляде вмиг убедило принца, что самое страшное уже позади. И он решил не утруждать себя преследованием.

Брат подошел к первосвященнику в тот момент, когда отец Мор устало произнес:

— Я готов.

Льдистая поверхность под ним вспыхнула прежним золотым светом, и вырвавшийся из-под нее желтый луч осветил облака. Отец Мор попытался подняться с колен, но Фредерик пинком ноги отбросил его из светового пятна и сам встал в центр. В руке брата блеснул нож, и он уставился прямо в излучающий боль Глаз. Его первые слова услышали только Ланс и отец Мор:

— Ты не выполнил условия нашего договора...

И тут размытое пятно света на тучах уплотнилось, его края очертились ярче, сформировав идеально ровный круг, на котором в следующее мгновение отобразилось гигантское изображение головы Фредерика. Исполинские губы разлепились, и заключительная половина фразы разнеслась на десятки миль окрест:

...— Поэтому, я убью тебя!

И резким движением Фредерик вонзил отточенный нож прямо в Глаз.

Вспышка высветила всю равнину, вплоть до горизонта. В считанные секунды огонь охватил весь Столб, от основания до невидимой вершины. Ланс был вынужден отвернуться, а когда пламя спало, ни Столба, ни Фредерика больше не было. Зато в Источнике, в толще его желтого покрытия, проступили черные линии, в кажущейся хаотичности которых он все же угадал некую форму. Но, как Ланс не вертел головой, понять, что именно изображено, он не смог.

Устало вздохнув, он медленно пошел к приподнятому краю вершины холма, и только став на него, обернулся. И с чувством выругался. Весь овал Источника занимало витиеватое, составленное из хитроумно разбросанных дуг и линий, лицо Фредерика. Человека, с этой минуты ставшего Богом.

Много часов прошло с момента Нисхождения Единого Творца, а толпы вокруг холма не убывали. Люди стихийно организовывались в очереди, хвосты которых терялись за горизонтом. Медленно проходили через холм, по краю Источника, и вместе с толпой уходящих пропадали за противоположным горизонтом. Зачастую только для того, чтоб стать в конец другой, ведущей назад, на холм, очереди. Носители серых плащей совсем растворились в этом людском океане.

Принц и отец Мор расположились в стороне от колонн паломников.

Затянув повязку на плече первосвященника, Ланс осмотрелся:

— Пожалуй, придется отстраивать Храм в третий раз.

— Мы сделаем это, Ваша Светлость. Мы будем отстраивать его столько раз, сколько потребуется.

— Мы, — с нажимом поправил принц. — Мы все будем отстраивать его. Ваша Вера перестала... быть только вашей. С этого дня Королевство будет уделять больше времени поддержке Церкви.

Отец Мор быстро взглянул ему в глаза и тут же перевел взгляд на овал на груди принца.

— Мы рады любой помощи, Ваша Светлость, — ответил он после значительной паузы.

Он уже начал приходить в себя и знакомый, живой огонек вновь заблестел в его глазах. Все чаще отец Мор стал посматривать по сторонам, но Ланс не мог отпустить его, не задав мучащий его вопрос.

— Отец, почему Фредерик? — нерешительно спросил он.

Плечи Мора поникли:

— Я не знаю, Ваша Светлость.

— Но ведь он, возможно, единственный, кто как раз и не заслуживает подобной чести.

— Не нам с вами решать это.

— А вам не обидно? — ляпнул Ланс, о чем тут же пожалел.

Отец Мор жалко улыбнулся:

— Вы поняли меня, Ваша Светлость. И стыд мой только возрос от этого. Я и в правду надеялся, что первым стану вровень с Творцом. И потому, так и не стал. Я возгордился и предал Его. Как мне теперь смотреть в глаза людям?

Ланс осторожно положил руку на плечо маленького священника:

— Мой брат был бессердечным, свихнувшимся подонком, и вы даже в мыслях не должны допускать, что он в чем-то выше вас.

Отец Мор осуждающе посмотрел на принца:

— Нельзя так говорить, Ваша Светлость. Творец не мог выбрать недостойного.

Ланс обежал глазами людей вокруг:

— Верно, но он мог выбрать самого удобного для себя... Что для такого, как Он, нужды всех эти людей?

— Да большинству из них от Единого ничего и не нужно. Они пришли просто посмотреть, — раздался за спиной насмешливый голос.

Они обернулись и посмотрели на незаметно приблизившегося сзади человека. Высокого, с клиновидной бородкой и карими глазами, чью живость не скрывал даже низко надвинутый капюшон.

— Лорд Сарах? — удивился принц. — И вы здесь?

— Неофициально, Ваша Светлость, что весьма предосудительно. Понимая это, отдаю себя в Ваши руки.

— Пустое, — отмахнулся Ланс.

Имперский лорд поклонился:

— Рад, что не навлек на себя гнева Вашей Светлости.

— Простите, князь, — вмешался отец Мор, — вы, кажется, не верите в благостность замыслов людей вокруг?

Сарах улыбнулся:

— К сожалению, нет. Только за последний час я получил более десятка предложений, касающихся приобретения этого плаща, — он провел рукой по эмблеме на груди.

— Глупость и тщеславие, как они не опасны, слишком ничтожны сами по себе, чтоб поколебать истинную Веру.

— Будем надеяться, что так и есть, — не стал упираться лорд из Империи.

Притягиваемые их серыми одеяниями, вокруг стали собираться люди, и принц с Сарахом спешно распростились с отцом Мором.

— Почему бы Вашей Светлости ни присоединиться к Семье? — предложил имперец, оправляя свое помятое домино.

Принц развел руками.

— Я бы не прочь, но где их искать?

— Почел бы за честь провести Его Светлость, — с готовностью предложил Сарах.

...Его Семья расположилась совсем неподалеку, на каких-то бревнах, оставшихся еще со времен строительства Храма. Все они предусмотрительно поснимали серые одеяния и, в целом, выглядели неплохо. Даже Эмилия казалась довольной, а при виде имперского лорда глаза ее прямо засветились. Братья встретили их спокойно. После сдержанных приветствий Сарах полностью переключил внимание на сестру, и у них появилась возможность перекинуться парой слов.

— И все же, кто-то может мне сказать, выиграли мы или проиграли? — осведомился Филипп.

— Спроси что-нибудь полегче, — буркнул Винсент.

Ланс подсел к Виктору:

— Как ты?

— Переживу, — процедил тот, верно поняв его вопрос.

— Эй, Леон, а как там Диана? — окликнул близнеца Винсент.

— С ней все в порядке. Думаю, еще сегодня мы встретимся. Кстати, с ней и Эдвин.

Бережно держа в своих руках ладонь Эмилии, лорд Сарах что-то с жаром нашептывал ей. На губах ее играла ироническая улыбка, но глаза потемнели, подобно расплавленному шоколаду.

— Леонард, — позвал Ланс, — помнится, ты должен был распорядиться найденным в доме Фреда вином. Ты его уничтожил?

— Нет, Ланс. Кто знает, что нас ждет впереди? — спокойно ответил близнец и совершил маленькое чудо, выдернув из земли и сунув в рот зеленый стебелек, невесть как умудрившийся прорасти посреди зимы.

1

Гомер. «Илиада».

(обратно)

Оглавление

ЧАСТЬ 1

ЧАСТЬ 2

ЧАСТЬ 3

ЧАСТЬ 4

Реклама на сайте