«Зимний мир (= Книга Кита)»

К. Дж. Миллс Зимний мир

1

Офицер в темной форме синих отдернул занавеси у постели Лхарра Халарека.

— Мой господин…

Янтарные глаза крепко сложенного мужчины расширились. Не успел вошедший и глазом моргнуть, как на него был направлен станнер. На несколько секунд оба замерли, затем Карн Халарек опустил станнер и положил его рядом с собой.

— Извини, Дженкинс, я еще не совсем проснулся.

Офицер успокоился.

— По крайней мере, вы достаточно бодры, чтобы удержать свой пыл, мой господин.

Лхарр усмехнулся и приподнялся.

— Да уж. Что бы я делал без своих офицеров, которым полностью доверяю? Что случилось? — Он затряс головой, словно освобождаясь от паутины, затем запустил свою смуглую руку в темные волосы.

Дженкинс почесал затылок, прокашлялся.

— Я принес очень плохие новости, милорд.

Карн Халарек сжал кулаки и задрожал от мрачного предчувствия.

Он подумал: это Кит. Я знаю, это Кит. И тогда, когда в его Доме все более-менее устроилось.

Дженкинс снова прокашлялся, отвернулся, затем опять обернулся, но не мог посмотреть в глаза своего господина.

— Свадьба, мой лорд. На свадебное шествие было совершено нападение на юго-западе Великого Болота. Леди Катрин схвачена. Арл де Ври и все остальные убиты.

«Итак, Кит и ее жених даже не добрались до владения де Ври и своей брачной ночи».

— Как мы допустили это? Чей Дом, Харлана или Одоннела, торжествует и ликует?

Дженкинс покачал головой.

— Не знаю, мой господин. Охранник убежал, как только началось нападение. — Офицер заметил, как Карн нахмурил брови, и предупредительно поднял руку. — Милорд, он не трус. Он был тяжело ранен. Нападающие преследовали его до нашей границы, и только благодаря нашей ближайшей охране он успел рассказать, что увидел. Они отбили преследователей, которые гнались за ним очень долго, милорд.

Карн уставился на серый каменный пол, а мысленно он представлял холмы, Великое Болото и открытое плато между ними и поместьем Онтар.

— Они не хотели оставлять свидетелей.

Дженкинс энергично закивал.

— Вот поэтому этот человек не мог защищать их, милорд. Он был уверен, что если он не побежит, никто никогда не узнает, что случилось.

Карн глубоко вздохнул и посмотрел на Дженкинса.

— По-видимому, он был прав. — И добавил, вздохнув: — Благодарение Богу за породистого скакуна.

Карн встал, набросил одежду, направился к двери комнаты Ларги и несколько раз нажал на маленький прямоугольник у двери. Если этот звонок не разбудит Орконана, я разбужу его сам. Он взглянул на Дженкинса.

— Может ли этот человек поговорить со мной?

— В данную минуту, нет. Он на операции. Доктор Отнейл обещал, что примерно через восемь часов он будет в состоянии разговаривать. Может быть.

Карн вздохнул.

— Спасибо, Дженкинс. Иди поешь, но оставайся в поместье. Позже, и думаю, появятся еще вопросы.

Пилот отсалютовал и вышел. Карн на минуту заглянул в комнату Ларги.

Все еще спят. Пока все хорошо. С Лизанной случится истерика, когда она о всем всем узнает.

Он закрыл дверь в комнату Ларги и осмотрел свою строгую комнату. Его взгляд остановился на картине, на которой его друг и сокурсник по Академии Иджил написал Хеймдала на мосту Рейнбоу. Комната Лхарра была неприветлива, но оборудована по его усмотрению. Трев Халарек презирал все, что намекало на мягкость и женственность. В поместье тоже ощущался холод, но Карн был слишком занят борьбой с врагами в течение всех четырех лет с тех пор, как вернулся на Старкер-4, чтобы что-либо изменить здесь. Только Кит создавала тепло в поместье после смерти матери. Теперь и Кит схватили. Лизанна… Карн отогнал мысли о своей застенчивой слабой жене, открыл дверь в библиотеку и быстро спустился по винтовой железной лестнице в библиотеку. Осмотрев комнату, он отметил, что управляющий Дома еще не пришел. Он старался держаться спокойно, но ему мешали различные опасения. Он начал прохаживаться вдоль стен комнаты, чтобы несколько усмирить свои эмоции. Он должен успокоиться. Лорд Лхарр никогда не распускался перед своими подчиненными. Лорд Лхарр никогда не терял самообладания. Но как можно быть спокойным после всего, что случилось? Уже не первый раз он проклинал своего отца, который презирал его и отправил из-за этого Карна в школу другого Мира. После этого Трев занимался тремя другими сыновьями. Карн никогда не испытывал необходимости властвовать.

«Вот теперь я управляю, отец, — бормотал Карн, — и из-за вас я научился тому, что здесь мне совершенно не нужно. Я продолжаю учиться, но каждая частичка знания дается мне с большим трудом. Из-за моего невежества погибают люди!»

Он остановился перед массивным каменным камином. Вместо того, чтобы страдать от страха и незнания того, что случилось с Кит, Карн пришел в ярость. По-видимому, хождение взад-вперед не помогало в данный момент. Карн поднес руку к огню. В камине прыгал огонь, по всей комнате ощущался запах горящего дерева. Карн сел в плетеное кресло позади очага и уставился на огонь.

«Все рухнуло. Кит пропала, а ее жених убит. Может быть, она тоже погибла. Нет, никто не убивает женщин. Их слишком мало. Правда, Ричард Харлан убил мать, но он был в тот момент без ума от ярости. Это было ненормально даже для него. Обычно он гораздо умнее. Но с ним случалось и не такое. Главу Дома никогда прежде не заключали в тюрьму за убийство, хотя „тюрьмой“ был Дом Уединения в Бревене, а за убийство ан был наказан только из-за того, что он совершил преступление перед всем Советом Мира».

На мгновение Карн ушел в горькие воспоминания. Ларга была его учителем и советчиком в политике и обычаях Гхарров, в политике и обычаях, которые он так усердно старался забыть во время изгнания в Академию в Болдере. В политике и обычаях, которые он вдруг опять должен знать после того, как Ричард убил отца Карна и всех его братьев. В политике и обычаях, из-за которых он может погибнуть и может быть уничтожен его Дом.

«Надо сосредоточиться! Боги, помогите собраться с мыслями! Важно, что Кит жива, и здесь что-то кроется, кроме вражды кланов. Ни Харлан, ни Одоннел не занимались похищением с требованием выкупа. Здесь кроется что-то еще более важное, иначе захватчики не рискнули бы нарушить нейтралитет Дома де Ври убийством его наследника».

Отсутствующим взглядом Карн обвел книжные полки в комнате. «Бог не позволит Харлану домогаться ее! Боже! Неужели ужасный настоятель Бревена Одоннел позволит Ричарду привести женщину в Дом Уединения? Я надеюсь, что Совет строго следит за Ричардом после его побега?»

Карн стукнул кулаком по спинке кресла и стал ходить кругами по комнате. «Это дело рук Дома Харлана. А я не просто потерял Кит, я потерял ценную возможность породниться с Домом де Ври. Боже, ты знаешь, что я любил Кит больше всего на свете, гораздо больше, чем этот Дом. Но как у Лхарра, у меня есть кровный долг…»

Приглушенно стукнула тяжелая входная дверь в библиотеку. Карн оглянулся. Вошел Тан Орконан, управляющий Дома Халарека, вместе с кузеном Гаретом и генералом Винтером. Гарет был приставлен к Орконану на учебу на четыре года и сейчас должен был вести протокол собрания.

Все трое почтительно приветствовали Карна, подошли к столу и остановились там, зажмурившись от яркого освещения в комнате. Карн с удовлетворением отметил, что они быстро проснулись, и, конечно, им трудно привыкнуть к «дневному свету» в библиотеке после «ночной темноты» холлов.

— Мой господин, — Орконан двинулся к креслу у стола, — нам лучше обсудить все вместе.

Карн слегка ухмыльнулся про себя. Да, вероятно, трудно обсуждать жизненно важную проблему, когда кто-то бегает по комнате. Его веселье длилось всего секунду. Наконец надо что-то предпринять ради Кит и для того, чтобы поддержать имидж строгого господина, который он старательно создавал в течение четырех последних лет. Он сел, остальные последовали его примеру. Он быстро изложил все то, что сообщил ему Дженкинс, затем обратился к Винтеру.

— Я думаю послать синих по окрестностям, Винтер. Может быть, они обнаружат какие-то приметы тех, кто похитил Кит, и куда они могли уйти. Что еще, по твоему мнению, нам следует предпринять?

Винтер почесал затылок, на минуту закрыл глаза.

— Я думаю, надо позвонить Бринду. Я знаю, что он уже в отставке, но он служил вашему Дому гораздо дольше, чем я или Орконан. Это дело рук Харлана, но я не уверен, что вы сможете это доказать.

— Пошлите к нему курьера, Карн, — добавил Тан. — Сейчас нельзя доверять даже секретной три-д связи.

Карн кивнул.

— А что же сможет сделать Бринд лучше, чем мы трое?

Худощавый военный наклонился вперед.

— Он знает внешнюю и внутреннюю политику лучше каждого из нас. Он знает, какие преимущества можно использовать в настоящее время, исходя из финансового и политического положения Дома Халарека, и какие шаги были бы безрассудными. — Вздохнув, он добавил: — Было бы хорошо, если бы Олафсон еще не вернулся домой.

Карн тоже хотел бы этого. Иджил был великолепным тактиком, одним из лучших в Академии. Он вернулся домой, чтобы закончить свое образование, так как он еще не получил свидетельство об окончании Академии. Карн в Академии получил образование офицера-пацифиста. Он преуспел в учебе, но все его навыки оказались совершенно непригодны на Старкере-4, где миролюбие считалось малодушием и трусостью. Если появлялась молва о малодушии лорда, то его Дому грозил крах; Карн оказался в плену у предрассудков его предков. За четыре года сражений и учебы у Винтера Карн приобрел опыт в военном искусстве, но проигрывал по сравнению с другими лордами, которые обучались этому искусству с детства.

— С нами нет ни Иджила, ни Бринда. Неужели мы не найдем ее след, — Карн хлопал по столу рукой и резко встал. — Хватит болтовни. Мы должны найти Кит. Халарекам нужны наследники. — Он остановился. Только Кит могла подарить Дому наследников. Это была тема не для широкого обсуждения, но Карн знал, что все его слуги между собой болтали по этому поводу. За два года у Лизанны было три беременности, которые были неудачны и не принесли наследника.

«Не сейчас. Не время думать об этом! Вот когда Кит будет спасена…»

Каждый день, не имея наследников, все Халареки были в опасности. Если вдруг Карна убьют и не найдут Кит, то Совет назначит нового главу Дома, и, вероятно, новым главой будет, несмотря даже на то, что Ричард в тюрьме, кто-то из близких или друзей Харлана. Дом Харлана имел влияние среди Девяти фамилий и младших Домов, а Свободные считали назначение глав Домов делом фамилии.

— Винтер, отправьте что-нибудь Бринду, а затем пошлите синих по округе. Должны же остаться какие-то следы и очевидцы нападения, во время которого было убито сорок три человека.

Тан, отправьте сообщение в Дом Дюрлена. Нетта и сыновья Керэла должны быть защищены, пока не найдена Кит. Если это нападение одно из задуманных, что, по-видимому, так и есть, то нужно сделать так, чтобы до мальчиков не добрались.

Гарет, оформите все записи и обратитесь к Председателю Совета Гашену. Расскажите ему о том, что случилось с леди Катрин, и пошлите ему копию заявления военных.

— Он ответит, что это дело фамилии, мой господин.

Карн строго взглянул на молодого человека, который вдруг побелел. Не было принято, чтобы младшие служащие комментировали приказы, особенно лордов.

— Простите меня за дерзость, мой господин, — пробормотал Гарет.

— Прощаю. Но не повторяйте этого впредь.

Молодой человек склонил голову и торопливо выбежал из комнаты. Карн наблюдал за ним до тех пор, пока за ним не закрылась дверь. Гарет должен был знать, что во многих других Домах такая выходка стоила бы ему языка и он не смог бы снова допустить ту же ошибку. Карн обнаружил, что, в противовес общепринятым правилам на Старкере-4, прощение слуг при таких обстоятельствах приводит к большей лояльности и покорности.

«Я не мог бы никогда отдать приказ отрезать язык, — про себя подумал Карн, — но слугам не обязательно это знать».

Винтер вышел. Орконан направился в три-д комнату. Гарет тоже ушел. Теперь надо собраться на поиски. Карн знал, что Винтер и Орконан будут настаивать на том, что он не должен рисковать собой, так как он был главой Дома и последним из Халареков, но он не мог оставаться в поместье, в тепле и безопасности, тогда, когда только Богу было известно, что случилось с Кит. Место брата было только во главе поисков. Он взбежал по железным ступенькам в свою комнату.

2

Карн направил свой флиттер на край Великого Болота. Он покачал крыльями, чтобы показать другим флайерам, что пора садиться. Два сопровождающих флайера приземлились, Карн с Филлипсоном и Обреном, двумя доверенными пилотами, полетели дальше, чтобы отыскать нападавших с воздуха.

Карн сделал круг. Мокрый торф был истоптан множеством ног. Вдоль дороги были разбросаны трупы нескольких человек в форме синих и в светло-оранжевой форме де Ври. Флажки и ленты, которые украшали свадебную процессию, были втоптаны в грязь или запутались среди трупов.

«Как много мертвых, и все из-за обычаев», — подумал Карн с горечью. Можно было проигнорировать другой обычай Старкера-4: свадебную процессию из поместья невесты к жениху.

Карн не мог ничего сказать о процессии, так как влияние на Кит теперь было не в руках Карна и его Дома, а в руках Дома де Ври сразу после того, как был подписан брачный договор в присутствии пастора.

Карн спорил с герцогом. Он постарался его убедить, что независимо от того, хорошая погода выпадет или нет, слишком опасно следовать древнему обычаю. Ему следовало бы поберечь свою жизнь. Герцог был учтив, но тверд в намерении следовать обычаю. Он считал, что риск небольшой. Ричард был в тюрьме, а Одоннел никогда не выступал без Харлана. Де Ври во всем обвинил Карна. Герцог был очень зол, когда Карн сообщил Дому де Ври о том, что случилось. Есть ли у Халарека скрытая вражда с другими Домами? Хотел бы герцог это знать. У де Ври не было серьезных врагов.

Карн молчаливо проглотил обиду. Герцог потом пожалеет об этом и будет извиняться. А остаток жизни он проведет в сожалении о своем решении настоять на свадебной процессии, герцог еще следовал другому древнему обычаю Гхарров: Глава Дома и Наследник никогда не путешествуют вместе.

Мысли Карна вернулись к похищению. Будь Ричард Харлан на свободе, Карн немедленно бы предъявил обвинения прямо у его двери, но Ричард был в одиночном заключении в Доме Уединения в Бревене. Тогда кто-то из кузенов или вассалов Харлана устроил это. Или, возможно, Дом Одоннела. Этот Дом мог бы попытаться повысить свой престиж, пока Ричард в заключении, или постараться заигрывать с Ричардом. Только Боги — и, возможно, Ричард Харлан — знали, о чем думает Гаррен Одоннел. Маловероятно, что это смог сделать Дом Кингсленда, даже безжалостный Ингольд Кингсленд не стал бы перечить Харлану. После того, как Ингольд устроил его отцу «несчастный случай», он не мог стать главой Дома и связать Кингсленд с Домом Харлана.

Но, правда, теперь не так важно, кто схватил Кит, а важно знать, где ее схватили. А кто, над этим можно ломать голову позже. Молю Бога, чтобы она нашлась до того, как бури уля закроют планету на зиму. То, что Кит всю зиму будет в руках союзников Харлана — это невыносимо.

Карн прижал свой флиттер ближе к земле и направился на северо-запад по следам нападавших. Флиттеры Филлипсона и Обрена следовали за ним.

Другие флиттеры и военный транспорт благополучно приземлились около остатков процессии.

Карн заметил, что этот транспортный корабль повезет мрачный груз.

Следы, оставленные скачущими лошадьми, вели по мокрой топи, рыхлой земле, по сухому грунту, а затем по широкой из помятой пожухлой травы дороге, ведущей в горы. По-видимому, людей было очень много. По крайней мере, сотня, а может быть, и больше.

Вдруг послышался громкий голос Филлипсона:

— Лорд Карн, смотрите, справа от вас.

Карн обернулся к окну. Выжженный круг у дороги рядом с первым из холмов. Затем еще и еще, и два очень больших, оставшихся не меньше, чем от военного транспортного корабля.

— Благодарю, — сказал он и посадил свой флиттер на сухую траву около одной такой отметины.

Не было никакой необходимости выходить и рассматривать все. Он понял это еще до того, как открыл дверь флиттера и спустился на крыло. Но нужно что-то делать. Положение было безвыходным. Это не были следы флайеров. На Старкере-4 не было систем центрального воздушного управления, как в большинстве цивилизаций Старой Империи и Федерации. О нет, это было бы слишком сильное посягательство на свободу Домов, которые летали где и когда им вздумается, беспечно и безотчетно.

То, что большинство профессиональных убийц подлетали близко к своим жертвам, чтобы сэкономить время, не помогало сломать нежелание Девяти фамилий рассмотреть вопрос о централизованной системе управления полетами.

Нет, конечно, нет!

Карн дождался, пока приземлились Филлипсон и Обрен, чтобы не обжечься их выхлопным потоком, затем спрыгнул на свежеподмороженную траву. Он злобно пнул ногой случайный камень. Другие два пилота спрыгнули вниз и начали обследовать окрестность. Они что-то выковыривали из земли, показывали друг другу, иногда собирали что-то, что-то выбрасывали опять в траву.

Карн прошелся поперек опалины. Это, определенно, военный транспорт и большой. Он, по-видимому, был настолько большим, что смог увезти всех лошадей. Это был не наспех сделанный транспорт необычно большой банды разбойников.

Карн никогда серьезно не относился к этой идее, но некоторые офицеры верили в такую возможность. Разбойники, однако, скорее всего убили бы всех, даже женщину, и забрали бы все награбленное. Или они оставили бы женщину в живых с пожеланием, чтобы она исчезла. Нет, все было сработано всадниками на лошадях с большой точностью. Им нужна была Кит, а нападение на лошадях обычно не сопровождается серьезными ошибками, которые случаются в воздушном бою, как убийство Наследника главного Дома. Если только убийство Арла было ошибкой.

Карн припал к земле в дальнем конце выжженной отметины и осмотрелся. Он видел только вершины холмов. Такое большое сборище людей и животных процессия могла заметить с дороги не слишком поздно. Хотя люди герцога были беспечны. Непростительно беспечны. Верховые должны были обнаружить эти машины задолго до того, как основная процессия приближалась к этому месту.

Конечно, верховые могли обнаружить флайеры, но сначала вступили в схватку и ничего не могли сообщить. Они были сломлены превосходящими их силами. Отсутствие каких-либо следов верховых могло также означать, что вся процессия была схвачена и увезена куда-то еще, если только этот отряд не сбежал. Захватчики, определенно, имели достаточно транспорта, чтобы увезти всех, что было продумано заранее.

Таким образом, Кит исчезла бесследно. Кто похитил ее? Халарек и де Ври узнали бы это только тогда, когда похититель назвал бы выкуп — если он назначит выкуп. Теперь Карн знал только, как она исчезла.

Он осмотрел выжженные места. Их было восемь, включая два от транспортных кораблей. Это достаточно дорого: разместить столько людей и оборудования. Сам Карн никогда не брал одновременно два транспортных корабля. Может быть, это де Ври захотел обмануть Халарека? Карн затряс головой. Нет.

Подозрительно, что он остался живым, в таком случае, можно допустить, что он бежал. Хотя у де Ври никогда не было повода быть за Харлана. Кроме того, герцог держался чьей-то стороны только из принципиальных соображений. Он был неподкупен, недоверчив. Вряд ли кто-то скажет герцогу, что его сын мертв.

Герцог, как и Оудин Олафсон, отец Иджила, любил своих детей.

Карн остановился. Он вопросительно взглянул на Филлипсона, затем на Обрена. Филлипсон пожал плечами и развел руки в стороны. Обрен помотал медленно головой. Карн с усталым видом еще раз прошел через выжженный круг, его ботинки с каждым шагом поднимали клубы серого, с запахом выжженной травы, дыма. Ему хотелось бы услышать хоть слово от похитителя.

Когда Карн добрался до своих спутников, Обрен держал перед собой уздечку и кусочек хомута. Не было ничего необычного. Из этого нельзя было определить следы нападавших. Филлипсон помотал головой и постарался выразить свое сочувствие, насколько способен был мужчина-Гхарр.

— Она — заложник, Карн. Мы найдем ее. Или, по крайней мере, вы услышите, что она жива и здорова.

Карн кивнул и направился к флиттеру. Обрен, стоявший позади Карна, подошел к нему, на мгновение положил свою большую, веснушчатую руку на плечо Карна.

— У меня тоже есть младшая сестра, господин, — вот все, что он сказал.

Как только Карн вернулся в Онтар, он пошел в библиотеку, привычное место для работы. От похитителя не пришло ни слова. Карн и не ожидал ничего особенного, но не терял надежду. Хотя пришло сообщение от Бринда. Гарет в трепете передал Карну кассету с записью письма.

— Фред Бринд не мог прийти сам, господин. Он прислал письмо с посыльным.

Карн взглянул на молодого человека. Гарет переминался с ноги на ногу. Карн отвернулся. «Он так полон страстного желания исполнить все поручения, что мне придется простить его критику, невзирая на обычай. Бог мой, был ли я когда-либо так молод и горяч?» — Он снова взглянул на молодого человека.

— «Нет, когда мне было семнадцать, я защищал этот Дом, стараясь убедить Совет взять Харлана на поруки за то, что он устроил засаду не вовремя и без надлежащих указаний».

На минуту Карн вспомнил о ряде попыток Харлана убить его в пустыне Цинн сразу по возвращении его из Болдера. Только он и Ник фон Шусс, наследник фон Шусса, остались в живых после того нападения, и то только благодаря искусству Ника-пилота. Неужели это было только четыре года тому назад? Усталой рукой Карн провел по волосам. А ему казалось, что прошло десять лет.

Он вспомнил, что Гарет все еще стоит позади стула, ожидая приказаний.

— Можешь идти, Гарет. Я вызову тебя, когда ты мне понадобишься.

— Слушаюсь, господин. — Гарет поклонился и вышел из библиотеки.

Карн включил запись и закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Голос Бринда, хриплый от возраста, зазвучал в комнате.

— Приветствую вас, мой господин Карн. Мы так давно не общались. Но встретимся мы не скоро, так как я прикован к постели. Прошу прощения, но я не могу приехать к вам. Вы знаете, что сердце мое всегда с Халареками.

Вот то немногое, что я могу посоветовать, если вы сами не можете найти леди Катрин. Вы представляете себе, конечно, что наследник врага будет наполовину Халарек, поэтому никто, даже Харлан, не убьет ее, но в результате для вас и вашего дома — положение решительно затруднительное.

Карн фыркнул. Щекотливое положение — это, вероятно, самая мягкая оценка данной ситуации. Ребенок — наполовину Харлан, наполовину Халарек, или наполовину Одоннел, наполовину Халарек, особенно, если мальчик…

У Кит в запасе был год, когда ее никто не тронет — леди Агнес убеждала Арла, что только через год Кит вполне созреет, чтобы родить наследников для де Ври, — но соответствовало ли это действительности, в данный момент сказать было трудно.

Бринд продолжал:

— …молодой фон Шусс. Я знаю, почему вы решили отправить его назад в его Дом, и это было благоразумно, так как, пока он был в Онтаре, леди Катрин никогда бы не подписала контракт с де Ври. Халарекам не нужен брак, чтобы породниться с фон Шуссом. Но они любят друг друга. В других обстоятельствах, конечно же, было бы неуместно обращаться к Николасу, но любовь дает ему более сильный повод отправиться на ее поиски, чем всем тем, кому это приказано или за это заплачено, что, естественно, исключает энтузиазм с их стороны.

Кроме того, у него нет жены, которая бы ревновала его в данной ситуации. Попросите фон Шусса прийти на помощь. Будут долгие поиски, господин. Наберитесь мужества.

Я, все мои дети и внуки, ежедневно будем молиться за здоровье вас, вашего Дома и всех его обитателей, мой господин. После сорока лет службы у Лхарров Халареки мне как родные.

С глубочайшим уважением и любовью.

Я желаю вам удачи.

Карн все еще сидел в кресле до тех пор, пока не умолк голос Бринда. Старик был мудрым и сильным администратором. Счастье, что он все еще может помочь своими советами. Бринд сказал, что нужно позвать Ника на поиски. Было тяжело отправлять Ника домой, так как после смертельной схватки в Цинне он стал лучшим другом Карна. Он и Кит любили друг друга почти четыре года, и понятно, что соблазн встречи для него будет очень сильным. Несмотря на их лучшие намерения и годы строгого воспитания, которые требовались им, чтобы быть достойными выгодной женитьбы для их Домов, они бы вскоре уступили.

Было бы слишком опасно для них жениться по любви, размышлял Карн, даже если бы брак между ними был возможен. Если мужчина любит свою жену, то у него появляется слабое место: похищение ее или угроза пыток для нее заставили бы его гораздо быстрее сдаться, чем при иных обстоятельствах.

Карн подумал своей жене, которая теперь осталась в постели, чтобы уберечься от выкидыша, который может случиться, по словам Лизанны, от ее беспокойства о его сборах на сражение. Она не была удачной партией, но лучше он ничего не мог получить тогда, а Халареки отчаянно нуждались в наследнике. И сейчас тоже.

И если бы Кит умерла, что очень даже может быть, Лизанна остается единственной надеждой семьи Карна. Ричард Харлан убил всех, за исключением Ларги Алиша, по законам кровной вражды. Карн вспомнил о колыбельной песне, которую няни пели детям в семье Халареков. Затем несчастья следовали одно за другим, и вот он остался один.

«А потом никого», — прошептал Карн в пустой комнате.

3

Они спустились на нас из-за гор, наездники Одоннела, с шумом, криком, грохотом. Наездники де Ври не звали на помощь (возможно, они все погибли), а мой господин де Ври, который считал, что нет никакой необходимости сопровождать свадебную процессию большим вооруженным отрядом, улетел домой.

Арл камнем упал с лошади. По его неподвижному телу я поняла, что он мертв. Только я осознала его смерть, кто-то напал на меня сзади и набросил какую-то тряпку поверх головы. Я сражалась. Он двинул кулаком мне в челюсть, и в глазах у меня потемнело.

Я медленно приходила в сознание. Я услышала шум воздуха за окнами летательного аппарата, в котором я оказалась. Вокруг меня зашевелились люди, затем толчок и ощущение, что мы приземлились. Я приоткрыла глаза. Было позднее утро. Флиттер приземлился на грунтовой посадочной площадке. Кто-то отстегнул ремни безопасности на мне. Руки, которые освободили меня, не внушали доброго расположения. Я открыла глаза и свирепо посмотрела на багрового солдата Одоннела.

— Я оборву вам руки за это, — произнесла я ледяным голосом.

Я не знала, почему со мной так грубо обращаются и что я могла предпринять в этой ситуации. Солдат, по-видимому, тоже ничего не знал. Кто-то очень сильный организовал это похищение. Я могла бы оказаться в более затруднительном положении, если бы попыталась сопротивляться.

Солдат торопливо обернулся, горячо извиняясь, он глубоко поклонился, а волосы его при поклоне почти подметали пол флиттера. Итак, мой похититель — мужик, у которого руки не тем концом вставлены. Так говорил Карн своим слугам, намекая на то, как обращаются со слугами в других Домах. Принесенные извинения тоже подсказали мне, что хотя с пленными обычно обращаются грубо, но это был не тот случай. Меня бы даже не обидели, если бы я не попыталась постоять за себя.

Пилот сам помог мне сойти на крыло. Такая вежливость тоже указывала на то, что со мной необходимо хорошо обращаться и что это не простая случайность, а именно из-за меня было организовано нападение.

Я взглянула вниз. Масса солдат Одоннела и Харлана стояли на траве около флиттера, окружив маленького человека с восхитительным на высокой переносице носом Харлана. Дом Харлана. Конечно. Солдаты Одоннела были только прикрытием. Это было так неожиданно, что я даже не испугалась. Прошло четыре года с тех пор, как Харлан нападал на наш Дом. Сколько воды с тех пор утекло.

Я осмотрелась вокруг. Смогу ли я определить, где я? Должна же я знать это, прежде чем соберусь сбежать, а я пока не видела выхода.

Посадочная площадка находилась у основания каменной крепости, вероятно, построенной еще в Старые времена и недавно подновленной. С одной стороны крепости стояли прочные стойла для лошадей, с другой стороны заметен был блеск воды в озере.

На десятки километров от крепости простирались горы Зоны Мерзлоты. Я предположила, что это северная часть Зоны Мерзлоты, так как я не могла быть так долго без сознания, чтобы долететь до южной части. И к тому же я не так сильно проголодалась.

Человек Харлана с сопровождающим подошли поближе.

— Добро пожаловать от имени герцога Ричарда, — сказал он, протягивая руку.

Я отвергла протянутую руку и была удивлена тем, что если он назвал имя герцога Ричарда, то это должно означать, что я удостоена чести быть приглашенной в Дом Харлана и даже встретиться с герцогом Ричардом, хотя помоимпредположениям он должен быть заключен в Бревене. Я было хотела потребовать отправить меня сейчас же домой, но поняла, что буду только глупо выглядеть: Дому Харлана пришлось убить несколько сотен людей, чтобы доставить меня сюда.

— Меня зовут Брандер Харлан, — продолжил он, не обращая внимания на мою грубость, — нас ожидает обед. — Он направился к массивной красной двери в основании крепости.

Один из солдат поспешил вперед, чтобы открыть для нас дверь. Уже внутри меня охватил страх. Я боялась древней крепости, ее связи с Древними, с их туннелями и капканами. Еще больше я боялась человека Харлана. Брандер взял меня за локоть и повел в столовую, в которой длинный, узкий стол был накрыт на троих. Домашний запах теплого хлеба и горячей еды возбудил мой аппетит и несколько успокоил меня.

Коренастый и полный человек лет тридцати поднялся с кресла возле камина и подошел ко мне. Он склонился к моей руке, как положено приветствовать леди.

— Меня зовут Эннис, леди Катрин, — произнес мужчина. — Я очень рад видеть вас. — Его голос был мягкий и вкрадчивый, но не простодушный, а в основном предназначался для Брандера Харлана.

Брандер метнул на него свирепый взгляд.

— Эннис Харлан, — сказал он отрывисто и сел за стол.

Эннис отпустил мою руку и встал, смотря мне в глаза. Я тоже смотрела на него. У него тоже был нос, как у всех Харланов. У него были золотисто-карие глаза, окруженные морщинами, что могло означать, что ему присуще чувство юмора, хотя в данный момент его лицо было чрезвычайно серьезно. Он был чуть выше меня ростом.

На его руке были мозоли, что выдавало в нем господина, который не все заставляет своих слуг делать за себя.

Он выдвинул стул для меня, что было необычайно вежливо, даже у Халареков. Как только он прикоснулся к стулу, чтобы подвинуть его, он прошептал мне:

— Нам есть о чем поговорить, так просил Ричард, но не сейчас и не в присутствии Брандера.

Имя Ричарда опять повергло меня в ужас. Еда, которая возбуждала раньше аппетит и у меня текли слюнки, теперь казалась несъедобной. Я положила руку на стол, чтобы прийти в себя.

«Никогда не показывай врагу своего испуга, — слышала она голос Матери. — Испуг часто дает повод к нападению».

Я собралась, на мгновение прикрыла глаза, помолилась для храбрости. Мое воображение подсказало мне, что люди могут почувствовать мой испуг. Помогла теплая рука, на долю секунды коснувшаяся меня, в то время как она протянулась за хлебом. Краткость этого касания означала, что было бы не очень хорошо, если бы Брандер заметил это. Еще мгновение я не открывала глаза, давая понять Эннису, что я заметила его внимание и все понимаю.

По окончании обеда Брандер вновь расположился в своем кресле, потягивая из бокала, и махнул рукой Эннису.

— Займись ею, — сказал он..

Эннис резко встал.

— Не здесь. Не с вами.

Глаза Брандера сузились.

— Сегодня. Ричард приказал сегодня.

— Я позабочусь о ней сам, в свое время, а это значит, без вашего оскорбительного присутствия. — Голос Энниса был тверд и непроницаем.

— По закону требуются свидетели.

— По закону требуются свидетели из Совета. Свободные. Если из них кто-то здесь присутствует, то я позвал бы их, как бы неприятна ни была эта идея.

Брандер ухмыльнулся.

— Вы шутите, кузен. Совет? Свободные? Здесь? В этих обстоятельствах?

Я почувствовала ярость Энниса, хотя он сдерживал себя.

— Вы организовали эти «обстоятельства». Я не принимал в них участия. Если бы Ричард знал…

Брандер снова зло усмехнулся.

— Вы слишком высоко цените кузена Ричарда, Эннис. Это был его план от начала до конца.

Эннис побелел, затем покраснел.

— Боже! — только и мог он выдавить из себя.

Он схватил меня за руку и потянул за собой, собираясь выйти из комнаты. Брандер поставил свой бокал на стол и поднялся, чтобы пойти следом.

— Нет, — огрызнулся Эннис.

— Как свидетель, — ответил Брандер.

— Ты хочешь сказать, воярист. Раз нет членов Совета, значит, нет законных свидетелей. УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ.

— Ричард… — Казалось, что Эннис вырос от возросшего в нем гнева. — Я здесь старший, а ты будешь делать все, что я скажу, или я должен буду отправить тебя в поместье!

Брандер снова плюхнулся в свое кресло и, грациозно салютуя, помахал своим бокалом.

— Придется потрудиться. Желаю удачи, — сказал он и вернулся к своему бокалу.

Эннис потащил меня в холл и крепко закрыл дверь. Он остановился здесь, глубоко вдыхая и медленно выдыхая, не обращая внимания на двух любопытных солдат, стоявших в карауле у двери. Когда дыхание успокоилось, Эннис взял меня за локоть и повел меня по ступенькам, а затем в уютную по-мужски спальню. Он мельком взглянул на постель, затем подтащил мягкое кресло ближе к камину и усадил меня в него. Я была в растерянности.

— Вы лучше сядьте и выслушайте меня, — сказал он. — Долго придется вам все объяснять, и вряд ли вам это понравится.

— В чем дело? — резко вскинулась я.

Он мрачно посмотрел на меня.

— Я пытаюсь хоть чуточку облегчить вашу участь. Вы уже достаточно настрадались. Или вы из тех женщин, которые ничего не ждут от жизни, кроме мучений и страданий? — Теперь его голос был резким.

Я глубоко вздохнула и задержала дыхание. Иногда это помогало мне перед лицом опасности. Все из де Ври, кого я знала, умерли, кроме герцога. И Арл погиб. Я стала вдовой, не побывав женой. Правда, сейчас стрельба, пожары, кровь, воспоминания о падающем с лошади замертво Арле казались дурным сном, который утром развеется. Но я знала, что это не сон. Утром я окончательно пойму, что все это реальность, и я почувствую боль и ужас. Утром я буду не в состоянии слушать этого мужчину, который пытается помочь мне, хотя мы с ним враги. Я выдохнула и снова посмотрела на Энниса. Он подбрасывал дрова в огонь.

Здание было старое, и в нем был настоящий камин. Я вдруг догадалась, что он собирался сказать. Был только один ритуал фамилии, когда требовались свидетели Совета и Свободных. От ярости я не могла говорить. Я зашипела:

— Нет, я не люблю страдания. Я собираюсь жить счастливо, — тогда, к своему ужасу, я разрыдалась. Эннис сначала не знал, что делать, затем встал на колени у моего кресла, держа меня за руки и нежно бормоча. Его сильные плечи были так близко, чтобы в них уткнуться. Я старалась быть равнодушней. Он был Харлан, несмотря на его участие ко мне, Дом Харлана задумал что-то недоброе против меня, и Эннис Харлан должен был это исполнить. Он утешал меня, но кошмар этого дня еще не прошел, я была очень испугана. Его сочувствие растрогало меня, и сквозь слезы я, забыв про его род, проговорила то, что могла сказать разве лишь Карну.

— Мы были бы счастливы вместе, Арл и я. Мы любили друг друга. И он не обращал внимания на мои выходки. А теперь он мертв! Из-за меня!

— Ну-ну, — пробормотал Эннис. Своей рукой он убрал мои волосы с лица. Его золотисто-карие глаза были серьезными. — Вы тут ни при чем. Это задумал Ричард. Вы слышали, что сказал Брандер. Успокойтесь. Слезы тут не помогут. Вы же знаете законы родовой вражды.

От возмущения слезы сразу высохли.

— Законы кровной вражды! Де Ври никогда не враждовали. Все они погибли безвинно. Это вражда Халареков и Харланов. Арл и его фамилия были невинны!

Он помрачнел.

— Де Ври оказались втянутыми во вражду, как только был подписан брачный договор с Халареками. Вы могли бы предотвратить это, только если бы отказались от этого союза. Прошлое не воротишь. Ну а сейчас нам надо решать новые проблемы, или Брандер со своим войском их решит. Сейчас я старший здесь, но только пока все идет по плану Ричарда.

Эннис встал и повернулся к камину. Какое-то время он подбрасывал в молчании дрова. Даже после того, как он раздул потухший было огонь, он стоял, не разгибаясь, с безвольно опущенными руками. Наконец он выпрямился и обернулся ко мне.

— Мне трудно говорить, — сказал он. Он стоял вполоборота к огню, затем повернулся, набираясь решимости сказать мне о неприятных для меня вещах. Он глубоко вздохнул и быстро заговорил. — Лорд Ричард хочет, чтобы родился ребенок, чтобы покончить с враждой Харланов и Халареков. В доме моего отца, Доме Харлана, родилось и выросло много здоровых девочек, гораздо больше, чем в других Домах. По линии моей матери тоже не было Болезни. Халареки славятся своей энергией, упорством и мужеством, чего не хватает нашему роду. Мы с вами, леди Катрин, как породистые лошади. Вы будете моей невестой, моей супругой. Сегодня. Добровольно или нет. Я надеюсь, что бог поможет мне добиться вашего добровольного согласия, ведь это мой долг перед Домом жениться по приказу, так же, как и вы должны были соединиться с де Ври.

Я закрыла глаза. В первый раз я представила, для чего была «церемония» Простыни и Сломанной Печати: для законного насилия. Вот почему Совет настаивал на свидетелях: для защиты имени и репутации женщины. Но этот обычай уже несколько поколений не соблюдался. Ни для одной из женщин Гхарры. Он соблюдался только для невест Черного Корабля. Нет! Только не насилие!

— Нет, Нет, НЕТ, НЕТ!

Я не ожидала, что я так громко закричу. Но это отрезвило меня. Я набросилась на Энниса с такой яростью, которую никогда раньше не позволяла себе. Я колотила его руками и ногами.

— Неужели можно считать человечной такую церемонию?

Эннис замычал от ударов и вздрогнул от моего удара кулаком ему почти в глаз. Он схватил меня за руки, с силой опустил их и отвел назад. Затем он толкнул меня вперед так, что я зашаталась. Я изгибалась и вырывалась, злясь от беспомощности, кипя от негодования. Я никак не могла освободиться.

Наконец я осознала, что он не причиняет мне боль. Когда я успокоилась, прекратились и мои мучения. Эннис только защищался от меня. Неужели это правда, что он не собирается обидеть меня? Что ему приказано жениться на мне, как в свое время Арлу? Я забыла о том, что многие женились по приказу своего Дома, так случилось с Джерем, так было у Карна. Карн по принуждению женился на Лизанне.

Я перестала бороться и, взглянув на Энниса, поймала улыбку на его лице.

— Вы, миледи, по-видимому, много боролись со своими братьями и преуспели в этом искусстве. — Мгновение он изучал мое лицо, затем добавил:

— Хорошо, что вы вовремя остановились, иначе мы стали бы мужем и женой гораздо раньше, чем вам бы хотелось, и гораздо более грубо, чем я предполагал.

Мгновенно я осознала всю тяжесть своего положения. Эннис чуть ослабил свою хватку, и я почувствовала, как кровь побежала по моим онемевшим пальцам.

— Вот так-то лучше, — мягко произнес Эннис. — Я не обижу вас, леди Катрин, если вы успокоитесь, а что касается брачного обряда, то, как того требовал лорд Ричард, я не позволю вам причинить мне боль, я исполню свой долг перед фамилией. Уясните это для себя.

Выхода не было. Его доброжелательность не беспредельна. Тяжело было осознать все это. Я бы предпочла обойтись без ритуала. Я надеялась на это до тех пор, пока не услышала от Энниса, что он обязан подчиниться приказу главы Дома. Я надеялась даже несмотря на то, что сама должна была подчиниться своему Дому, когда подписывала брачный договор с де Ври. Но Арл никогда бы не обидел меня. Этот человек тоже обещал не обижать меня, если я добровольно отдамся ему. У меня снова полились слезы, я не могла перестать плакать.

— Только что сегодня утром я была замужем, а теперь Арл умер, а вы снова хотите заставить меня выйти замуж, не позволяя даже выплакать свое горе по нему.

Эннис, удивляясь, вытер мои слезы.

— Вы плачете о нем? Хотя это был выбор вашего брата?

Я кивнула. Это все, что я могла сделать. Его слова изумили меня. Арл только что умер, и я даже не успела привыкнуть к этой мысли.

— Арл был добр ко мне и терпелив, — заключила я. — Он не наказал бы меня, если бы я не согласилась с ним или ослушалась бы его. Большинство других моих поклонников побили бы меня за это. Поэтому я… я… печалюсь о нем. Мы были бы хорошей парой.

Я не говорила уж о браке с Ником.

— Тогда я прошу прощения, что встрял в это дело.

Эннис задумался, затем он опустил мои руки и тепло обнял за плечи, я полагаю, в знак сочувствия.

— Мне двадцать семь лет, у меня нет жены, так как я не нашел здесь достойную женщину и не в состоянии добраться до Черного Корабля. Я уж думал, что я умру, не имея детей, до тех пор, пока Ричард найдет мне богатую и знатную невесту. Я хотел иметь жену. Я очень хотел иметь детей. Я молил Бога помочь мне. Хоть какой-нибудь шанс! И я был готов напасть на свадебную процессию!

На его лице появилась усталость. Его плечи дрожали. Казалось, он испытывал угрызения совести. Я поверила ему, хотя он был из рода Харлана. Если он разыгрывал спектакль, то слишком убедительно.

Наконец он обернулся ко мне и подошел ближе.

— К утру мы станем мужей и женой. — Теперь его голос был более печален. — Я должен подчиниться главе моего Дома и выполнить приказание к полудню, так же, как вы подчинялись главе своего Дома сегодня утром. Вы не можете мне помешать. Вы только должны позаботиться о себе. Я не прошу от вас невозможного. Наши Дома — враги, но, пожалуйста, пожалуйста, постарайтесь сделать так, чтобы предстоящее было для вас менее болезненным.

Я не знала, что сказать. Если я лягу с ним без сопротивления, то я предам Халареков. Если я начну сопротивляться, то он возьмет меня силой, и окажется, что я все равно предам Халареков. Альтернативой только могла быть смерть. Я прошептала:

— Пожалуйста, я ничего не соображаю. Столько всего навалилось…

— Я знаю.

Правда ли, что он сочувствует мне?

— Можно мне немного подумать?

Он улыбнулся.

— Несколько часов, не больше. Мой нетерпеливый кузен, вероятно, потребует доказательств рано утром. Вы девственница?

В данной ситуации этот вопрос был понятен. Де Ври тоже требовал доказательств моей невинности.

— Конечно, — согласилась я. — Как еще может муж узнать, что первый ребенок, действительно, его?

— Вот это характер! — Эннис улыбнулся, хотя за его теплотой было заметно скрытое напряжение. — Я думаю, лучше бы перестать плакать. Пойдемте со мной, я провожу вас в удобное для отдыха место. — Он направился к двери. — Макнис выбрал отличное место для охотничьего домика.

Я остановилась.

— Макнис? Ван Макнис?

Я почувствовала, что он заметил мой испуг.

— Нет, он не знает, что его дом сдан в аренду кому-то из Дома Харлана. Лишь его управляющий знает. Отдыхайте, моя леди. Мог ли представить Лхарр Халарек, что Харлан подобрал для укрытия леди Катрин домик Макниса?

Чертовски удачное место для укрытия. Я могла бы остаться здесь до весеннего охотничьего сезона, и никто бы не догадался заглянуть сюда. Все знали, насколько сильно был настроен Макнис против Харлана. Хорошо, что Эннис сказал, где я нахожусь. Дом был выстроен окнами на юг и восток, посреди большой равнины. То ли Эннис случайно выдал мне название этого места, то ли домик так тщательно охранялся, что он, мог не беспокоиться о том, что я сбегу. Позже я постараюсь разобраться, эта мысль не покидает меня.

Эннис повел меня наверх крепости, в комнату, где со всех сторон были окна. Кроме разбросанных шерстяных или плетеных из травы ковриков не было никакой обстановки.

За окнами виднелись, кроме равнины, озеро и горы. Если напрячь воображение, то можно представить, что далеко за золотистыми равнинами находятся жилища в долине Онтара. Я подошла к ближайшему окну. Внизу в озере отражались солнечные лучи.

— Можете отдыхать час, два, три, — сказал Эннис. Он уединился на потрепанном коврике у двери и, прижавшись спиной к стене, закрыл глаза, казалось, что он задремал.

— Я бы хотела остаться одна, — сказала я. Эннис приоткрыл глаза, давая понять своим взглядом, что ему нечего сказать, так как он не собирается позволить мне убежать.

Я посмотрела в другое окно на заснеженные горы, и мне показалось, что я снова вижу Онтар или Карна. Я глубоко высунулась из окна, чтобы попытаться выбраться из комнаты.

Эннис вскочил с пола, обхватил меня руками и оттолкнул от окна быстрее, чем я успела понять, в чем дело.

— Нет уж! — сказал он строго. — Вы не убежите. Особенно через окно.

От удивления я замолчала на мгновение, затем рассмеялась. Делать было нечего: слишком много гнева и ярости за один день. Эннис выглядел захваченным врасплох. Он медленно отпустил меня и отступил.

— Халарекам не свойственно самоубийство, — заключила я. — Я просто хотела получше рассмотреть окрестности.

Эннис сомневался.

— По-моему, тоже.

Я лукаво улыбалась ему.

— Неужели вы думаете, что мысль о том, чтобы лежать рядом с вами, мне так ненавистна, что я готова на самоубийство?

Я заметила, что он почти свихнулся. Обиделся ли он? Наконец он уныло усмехнулся.

— Нет, если я упущу вас, я могу лишиться своего инструмента, необходимого для получения удовольствия от моего искусного обращения с женщинами. Я только и думал об этом моем умении.

Было яснее ясного, как Ричард сурово управлял своими людьми, даже из тюрьмы. Эннис тоже Харлан. И что мне до того, что он будет изуродован из-за моего побега? Хотя, почему не важно? Я была беспомощна, одна в стане врагов, где-то далеко от дома. Он совсем не обязан быть вежливым или добрым ко мне. Так не обращался бы со мной ни Ричард, ни Брандер, никто, держу пари.

— Я бы не прыгнула. Самоубийство гораздо хуже, чем брак с Харланом. Я только хотела освежить комнату, чтобы легче было думать.

Он заколебался, затем опять вернулся на свое место у двери. Я бы хотела, чтобы он вышел из комнаты, но достаточно было и того, что он оставил меня одну у открытого окна. Я забралась на подоконник и распахнула створки. Это было, как ни странно, нормальное открывающееся окно. В поместье Онтар во многих малых Домах были ненастоящие окна: они никогда не открывались, а если и открывались, то за ними была каменная стена, окружающая дом.

Снаружи вырвался резкий поток воздуха. Дрэк, нарн и уль с их бурями не позволяют путешествовать до весны. Останусь ли я здесь до весны, на всю зиму в компании с Брандером? Беременность, по-видимому, наступит к началу тау? Никогда в своих дурных снах я не могла представить, что буду украденной невестой. Женщины Черного Корабля почти все были украденными невестами, их похищали из других миров. На Старкере-4 в защиту женщин Семья вступала в кровную вражду с похитителями, но в большинстве ближних миров и во всех мирах Старой Империи война была запрещена. После последней войны уже родилось пять поколений, но все еще помнили о ней. На Старкере-4, где все города расположены внутри планеты и достаточно защищены, как говорил Карн, жители не были научены горьким опытом войны.

Война принесла нам Болезнь. Никакое оружие не могло достичь наших городов и поместий. Только биологическое просочилось через вентиляцию. Дом Кериннена хотел разбогатеть на постройке вентиляционных шахт. Это оружие погубило так много детей, оно было названо Болезнью. Из-за нее Дом Кериннена был разрушен до последнего камня. Болезнь наводила страх на родителей и отравляла жизнь всем оставшимся в живых. В следующем поколении Болезнь подбиралась только к девочкам, причем неоднократно. Мальчики тоже заболевали, но оставались в живых и приобретали иммунитет к Болезни. В конце концов женщин благородных кровей оказалось очень мало. Это были женщины высокого социального положения из знатных фамилий. Больше всего их было у Свободных.

Я залюбовалась золотистой равниной. Эннис не мог найти родовитую женщину и мог умереть бездетным. Я была из знатной фамилии. Я несла гены, которые нужны Дому Харлана, а у Энниса были гены, которые Ричард хотел сохранить у потомства своего Дома.

Я достигла брачного возраста. Я замужняя взрослая женщина. Я больше не буду плакать. Хватит рыданий!

Однако легче сказать, чем исполнить. Я должна поднять голову и задрать нос, чтобы не капали слезы. Арл был добрый и любящий человек, а сейчас его нет. Смерть из-за родовой вражды, в которой его Дом никогда не участвовал.

В окно влетел ледяной порыв ветра. Я посмотрела вдаль на озеро у подножия гор. Холод, твердыня, прочность.

Умерла последняя надежда. Это была земля Макниса, земля союзника. Меня здесь никогда не найдут. Впервые я поняла, какая жизнь была у невест Черного Корабля. Мать никогда не рассказывала о ее жизни здесь. Сейчас я могу представить обиды и унижения, которые она испытала, когда ее превратили из человека в машину для производства детей. Я много пережила, но меня никто не обижал, а Эннис обещал, что он не обидит меня, если я не буду сопротивляться. Другие мужчины не такие.

Обиды и насилие обеспечены были на долгие годы, так как брак заключался на всю жизнь, за исключением измен жены или если жена была бесплодна. Я теперь могу вырваться из Дома Харлана только после смерти Энниса, а поэтому добровольно я отдамся ему или нет, не имеет никакого значения.

С другой стороны, я могу отказаться от близости с ним, он — нет. Эннис был добр ко мне, но непреклонен. Поэтому, находясь здесь, он не мог отказаться от меня; это было хуже, чем согласиться стать женой Харлана. Я была бы опозорена навсегда.

Принял бы Карн обычай Сломанной Печати? На мгновение я засомневалась. Карн сильно изменился после возвращения из Болдера. Он следует обычаям Гхарров. Означает ли это, что он принял бы брак по принуждению без борьбы?

Я слезла с подоконника и стала расхаживать по комнате, мягко ступая ботинками, которые были свадебным подарком леди Агнес, по каменному полу. Карн, наверное, представляет, какая опасность грозит, если ребенок, которого я рожу, будет наполовину Харлан. Если это будет мальчик, то он будет наследником Халарека, если умрут мальчики Нетты, а для Ричарда смерть двух детей — дело привычное.

Я долго прохаживалась и размышляла. Я никогда раньше не оказывалась в столь затруднительном положении. Когда я остановилась у окна и снова выглянула наружу, то заметила, что небо окрасилось в пурпурный цвет, а горные вершины отбрасывали длинные черные тени перед крепостью. То были темные, слепые тени, предвестники ночи. Слепые, как я. Я никогда раньше не наблюдала зло в Черных Кораблях, кроме огромных расходов. Мать, казалось, уговорила себя, что новая жизнь для нее лучше прежней, поэтому я всегда представляла Черные Корабли как относительно безопасное место для потомков и сохранения чистоты крови Домов.

Как бы я хотела сейчас, чтобы Мама рассказала о себе, как все произошло у нее. Возможно, Отец нанял специальных людей, чтобы выбрать себе жену. Возможно, Мать была уже готова к этой жизни. Опять от горя полились слезы. Я бы все отдала, чтобы освободиться от всего случившегося. Я бы выбрала Ника. Я бы отказала де Ври. Между нашими Домами была бы долгая борьба, но мы бы победили.

«Не обманывай себя, Катрин Магдалина Алиша Халарек, — шептал дух моей матери. — Ни один Дом не может позволить себе соединиться с другим Домом, уже тесно спутанным с кем-то».

Я пыталась подавить обиду, но это было безнадежно. Согласиться на близость с врагом, чтобы подарить ему ребенка, даже если этот ребенок будет наследником Дома Халарека.

«Ох, Ник, — бормотала я, — как мы были глупы, когда отказались от любви и удовольствия ради такой глупости, как фамильная честь и власть».

Я съежилась в маленький комочек и рыдала, рыдала, рыдала. Было уже совсем темно, когда я вытерла слезы, разгладила платье и набросила свадебную накидку на голову, чтобы скрыть свое заплаканное лицо. Брандеру доставили бы удовольствие мои слезы. Эннису, я думаю, нет.

«Поведение выдает чувства», — всегда говорила моя мать. Теперь я могла проверить это.

— Теперь я готова, — произнесла я.

Эннис стоял, протянув мне руку. Я взяла его за руку, и он повел меня в свою комнату.

4

Чтобы я отказалась от сопротивления, Эннис дал мне больше времени, чем нужно, чтобы прошла боль. Он был нежным, добрым и очень искусным.

Когда был объявлен ужин, простыня на его кровати уже-была окрашена кровью, что требовал увидеть Брандер. После этого я узнала, что акт любви может быть очень приятным.

Выглядели ли мы удовлетворенными, когда шли на обед? Я подозреваю, что да, потому что Брандер только посмотрел на нас оценивающим взглядом и провел нас к столу. Эннис и я уставились на большую тарелку на двоих, из которой было принято есть мужу и жене. Слуги расставили еду, и мы начали есть в полной тишине, изредка только лишь прерывая ее просьбами принести овощи или подать вино или бренди. Я нашла, что есть из одной и той же тарелки с Эннисом слишком странно.

После обеда Эннис показал мне библиотеку и игровой кабинет в конце комнаты. На Старкере-4 мы знаем очень много игр, потому что нам каждую зиму приходится сидеть взаперти. Мы поиграли немного в шахматы в эту ночь и затем пошли спать, оставив доигрывать партию на завтра.

Вечера проходили обычно так же — ночной ужин, затем игры или чтение, затем сон. Когда Эннис или Брандер были не одни, с кем-либо из Дома Харланов или Одоннела или из младших Домов, которые были их вассалами, я ложилась спать одна. Я в конце концов заметила, что не было дня, чтобы не присутствовал кто-либо из членов Семьи помимо Брандера, и что все эти люди были одного и того же ранга с Эннисом. Возможно, Ричард или кто-либо из Одоннелов или Харланов не доверяли Эннису полностью?

Дни часто были скучными. Часто в охотничьем доме нечего было делать, если никто не охотился. Иногда Эннис брал меня покататься на лошади. Хорошо было выбраться на свежий воздух, хотя нас тщательно охраняли все время. Чаще всего мы совершали длинные прогулки, во время которых много разговаривали. Это было лучше, чем катание на лошадях, потому что охраны было меньше и она находилась на большем удалении.

По мере того, как шло время и мы лучше узнавали друг друга, Эннис отважился более настойчиво окружать меня вниманием, а больше всего он домогался моей близости. Он предлагал мне заняться любовью, говоря, что пришло время попрактиковаться; девственнице, какой я была, нужна была большая практика, чтобы привыкнуть к нему, говорил он с серьезностью в голосе и в лице и с блеском в глазах.

В постели нам не было скучно. Я иногда думала о средствах предохранения, которые были со мной.

Мне вернули одежду, некоторые личные вещи, такие как парфюмерия и крем для лица, но средства предохранения — нет. Я не думаю, что я бы воспользовалась ими. Быстро забеременеть было очень важно. Я поняла, что Эннису это было необходимо, чтобы удержать свои позиции в Доме Харланов. Если бы Эннису это не удалось, его бы заменил другой мужчина из Харланов, возможно, не такой нежный и добрый. Кроме того, я не хотела воспитывать ребенка у Харланов. Я думаю, Эннис начал понимать это. Его детство было более тяжелым, чем у Карна, но он тоже многому научился у своей мудрой и любящей матери.

Прошел нарн. Ежедневная рутина продолжалась. Эннис учил меня фехтованию либо проводил время в компании по утрам. Библиотека была большой и разнообразной, что было необычно для охотничьего домика, и достаточной для заполнения моего дневного времяпрепровождения. Затем наступало время ночного ужина и гостей. Еда всегда была вкусной и щедрой, думала я с горечью в ожидании, что мне скоро надо будет есть за двоих. Я не выносила, чтобы на меня смотрели как на самку, что было совершенно в порядке вещей в Доме Харлана.

После ужина Эннис и Брандер часто удалялись, чтобы делать то, что мужчины делают, когда выходят из себя. Я шла в библиотеку, выбирала книгу и возвращалась на кожаное кресло в нашей комнате. В обычное время приготовления ко сну слуги всегда приносили мне успокоительные таблетки, независимо от того, пришел Эннис или нет. Успокоительные таблетки были всегда сладкими и помогали заснуть. Кроме успокоительных Эннис обычно присылал мне что-нибудь особенное, когда он задерживался с гостями — шоколад, цветы, специальную книгу (несмотря на то, что гости были постоянно, он не всегда оставался с ними). Его знаки внимания стали значить для меня больше, чем просто удовольствие. Это не значило, что я полюбила его. Это значило, что я поверила ему и начала беспокоиться о нем и тревожиться, что с ним случится, когда я исчезну навсегда или буду спасена. Я еще верила, что буду спасена, хотя мои мысли стали реалистичнее из-за понимания, какое общественное осуждение возникнет, когда я забеременею или рожу ребенка, и каких трудов будет стоить Карну установить мое местопребывание.

Однажды утром я проснулась от тошноты и головокружения. Я добежала до туалета, прежде чем меня вырвало. Меня рвало долго, а затем я обессиленная упала на холодные плитки пола. Я провела здесь уже месяц и связывала это со стрессом и ужасом от той кровавой резни. Временные ухудшения состояния здоровья вполне естественны при таких обстоятельствах. Но не смогла объяснить второй приступ, не сопровождаемый обычным болезненным состоянием. Я носила в себе ребенка Энниса.

Когда я поняла это, то стала думать о самоубийстве, несмотря на все, что я обещала Эннису. Смерть была бы значительно лучшим выходом, чем рождение ребенка, что неизбежно поставило бы Дом Халарека под власть Харланов. Но крепость, с которой легко было бы прыгнуть на острые скалы, была крепко закрыта вот уже две недели, а входные лестницы наружу всегда охранялись. Кроме того, самоубийство никогда не было в чести у Халареков. Они борются до конца.

После того как прошли первые минуты отчаяния, мое положение стало казаться мне чуть в лучшем свете. Возможно, Харлан ослабит охрану, как только у меня станет увеличиваться живот. Возможно, меня перевезут рожать куда-нибудь в более цивилизованное место, если ребенок так важен для Харлана, как считает Эннис. Ну и наконец должно быть объявлено о рождении ребенка. Ричард Харлан не упустит шанс порадоваться такой возможности.

Эннис знал, что я беременна, хотя я ничего не говорила об этом, и его доброта и внимание ко мне усилились. Мы стали больше доверять друг другу, и я узнала от Энниса много подробностей о том, почему я оказалась здесь. Эннис оберегал меня. Трудно переоценить его заботу. Он был для меня больше чем друг, чего большинство женщин даже в дружелюбных Домах не могли ожидать от замужества.

Оказывается, Ричард хотел выкрасть меня и увезти в Бревен, жить со мной, пока я беременна, а затем отправить меня домой.

Когда Эннис мне это рассказывал, он даже не смог говорить дальше, а я, казалось, ничего не слышала, настолько это было ужасно даже представить. Для меня это означало бы страдание (потому что Ричард не оберегал бы меня, как Эннис), унижение и, наконец, изгнание из общества Гхарров. Для моего Дома это означало бы упадок, унижение, изоляцию, презрение (из-за того, что все бы узнали, что Карн не смог защитить свою сестру от самого ужасного оскорбления женщины) и, наконец, политический крах. Самому Карну тоже грозили бы неприятности, но не смертельные, так как во многих Домах женщин похищали соперники и враги в течение многих поколений.

Но вассалы Дома Харлана не позволили бы Ричарду осуществить свой замысел. Они не желали смерти Халареку. И Ричард не мог ничего поделать, так как его содержали в заключении в Бревене. Но он настаивал на похищении, чтобы доказать Карну, что он все равно силен, даже находясь в Бревене.

Тогда генетический совет Дома Харлана выбрал меня в качестве подходящей самки, а Ричард одобрил этот выбор. Я, конечно, как и многие за пределами Дома Харлана, ничего раньше не слышала о генетическом совете. Эннис объяснил, что сила их Дома в большой степени зависела от тщательного отбора родителей для выведения потомства. В конце концов родилось много девочек, что позволяло заключать много важных браков и иметь выбор среди женщин.

— Женщины ценятся в Доме Харлана, — сказал Эннис.

Возможно, это объяснение чуть успокоило меня. Но Брандер, по-видимому, не придерживался этого мнения. Казалось, что он чувствует, как моя беременность увеличивает мою надежду на спасение, и постоянно отпускал колкости по поводу того, что ребенок Халареков будет воспитан в духе Дома Харлана. В деталях он расписывал мне, какие засады и капканы расставлены для Карна, если только он попытается вызволить меня. Все это нервировало меня, приводя в ярость и негодование. Я хотела как-то предупредить Карна, что его ожидает. Часами я прогуливалась по коридорам охотничьего домика, обдумывая, что можно предпринять. Но Эннису я не могла рассказать о своем страхе за Карна. Они были врагами, и нельзя было доверять Харлану своих мыслей о том, как предупредить Халарека.

Брандер приставал ко мне и досаждал мне своими насмешками. Так как я не знала, что в его словах простая болтовня, а что представляет реальную угрозу Карну, то мое желание предупредить Карна и фамилию все усиливалось. Мне ничего не приходило в голову, а был уже поздний уль. Путешествовать было невозможно, даже если бы я могла подкупить слуг. Весной… я старалась не думать о весне. Ребенок должен появиться весной, примерно за две недели до собрания Совета в тау. С другой стороны, пока невозможно где-либо разъезжать, Карн, Лизанна и мальчики Нетты будут в безопасности.

Только во время Совета в тау уже будет поздно что-либо предпринимать. Ричард захочет, чтобы ребенок был единственным живым наследником во время собрания. Он даже не хочет думать о том, что ребенок может умереть при родах (что случалось довольно часто) или что родится девочка. Будут ли его тайные агенты убивать наследников в Доме Дюрлена? Во всех Домах были тайные агенты — и свои, и из лагеря противников…

Но обычно тайные агенты не были убийцами.

Вдруг появился еще повод для тревоги. Эннис с волнением сообщил мне, что мы должны пожениться по всем правилам с брачной церемонией по дороге в Дом Одоннела пятнадцатого керенстена, и это будет объявлено по всему нашему миру. Я, должно быть, выглядела очень испуганной и не могла скрыть этого, что Эннис отступил.

— Я освобожу тебя от всех забот об этом, — начал он. — Наймем швею, чтобы пошить великолепное платье…

— Пятнадцатый керенстен! — закричала я. — Пятнадцатый керенстен! Кто это придумал, ты или твой хозяин?

— В… в чем дело? Это Первый тау в этом году, Новый Год, большой праздник.

— Это мой день рождения! Я должна буду выйти замуж за Харлана в Дом Одоннела в день моего рождения! Что может быть лучше, чтобы подчеркнуть слабость моего брата?

— Ох, черт! — Эннис схватился за голову. — Опять Ричард. — Он подошел ко мне, крепко сжал мои руки, чтобы утешить меня. — Я уже ничего не могу изменить, даже если выступлю против Ричарда. Об этом уже объявлено.

Мы были в библиотеке и решили поиграть в шахматы. Я села за доску и уставилась на ее клетки. Я была заложницей, так же, как и Эннис. Он опустил мои руки, что обычно означало, что он хочет сказать что-то неприятное для меня.

— Ты можешь выбрать фасон платья по своему желанию, Катрин, но платье должно быть из ткани синего цвета — цвета твоего Дома и зеленого — цвета моего Дома.

Я кипела от возмущения. Это платье уже было для меня отвратительно, не из-за его покроя, а из-за того, что мне придется предстать в нем перед всем родом Харланов, и неизвестно, сколько еще людей увидит меня на экранах три-д. Я не высказала своего негодования Эннису. Зачем? Никто не мог ослушаться Ричарда, а я знала достаточно о политике Домов, чтобы догадаться, что грозило Эннису за отступление от желания Ричарда, даже если здесь речь шла о его собственном ребенке. Унижение перед всем миром, когда я была на последнем месяце беременности, в мой день рождения — вот неопровержимое доказательство того, что Лхарр Карн Халарек не может защитить своих женщин.

Тревога от подготовки к свадьбе и обида от всего услышанного вдруг придали мне силы и энергии, у меня еще было в запасе несколько недель. Начну прямо сегодня. Я каким-то образом должна, несмотря на зиму, отправить сообщение своим. Лизанна, ее ребенок и мальчики должны быть надежно защищены.

Я знала, что три-д комната всегда охраняется.

Иначе я давно уже воспользовалась бы этой связью. Еще в детстве я научилась обращаться с ней, благодаря дружелюбному отношению ко мне техников, техников связи и даже пилотов.

Я бродила по домику. Во время своих утренних прогулок я изучила всех его обитателей. На кухне были только повар и два или три помощника.

Оранжереи или теплицы не было. Конюшня была очень маленькая, только для временного пристанища лошадей, а постоянно они содержались в поместьях своих хозяев. Площадка для выездки предназначалась только для одной лошади, что было очень неудобно: мы с Эннисом тренировались по очереди. Комнаты слуг были на четвертом уровне, там же были столовая, три-д комната, площадка для флиттера. Это было предусмотрено на тот случай, если невозможно будет выйти из города обычным путем.

Я никогда не замечала много прислуги — повар с помощниками, два или три уборщика и личная прислуга Энниса. Возможно, была охрана, иногда пробегали техники в три-д комнату и центр связи и, конечно, портной. У меня не было своей прислуги, Эннис хотел устранить это неудобство, но Ричард не реагировал на это. По крайней мере, это освобождало меня от слежки.

В начале архаста, когда из Гильдии прислали последние запасы на зиму, я нашла способ отправить сообщение домой. Посылка от Гильдии должна прийти с корабля Гильдии. Крейты на упругих подушках бросают с корабля на большую площадку на поверхности. От сильных ударов платформа быстро опускается.

Я подошла, когда платформа только что была установлена для разгрузки. Эннис еще спал, и мне не нужно было придумывать предлог, чтобы остаться одной. Я накинула плащ, так как в лифте было прохладно.

Я наблюдала, как кок и его помощники оттаскивали ящики с продуктами. Солдаты распаковали остатки, затем установили пустые крейты на платформу. Весной платформа снова будет поднята на поверхность, а Гильдия пришлет флайер, чтобы забрать крейты, если их скопится много, или наймет караван, если их будет немного. Я не заметила, как закрылись двери на поверхность.

Крейты представляли собой крепкие пластиковые ящики. Их можно было использовать многократно. Кто-то в Гильдии проверял их исправность. Это я знала, так как иногда имела дело с Гильдией как хозяйка поместья Онтар. Этот проверяющий и мог обнаружить мою записку.

Я ходила медленно вокруг платформы, как будто изучая ее работу. Солдаты, устанавливающие крейты, подозрительно поглядывали на меня, но продолжали заниматься своей работой. Я подошла к ряду крейтов и стала тыкать в них.

— Эй! — Солдат поставил свой крейт и подбежал ко мне. — Уйди отсюда.

Я обернулась к нему и жестко посмотрела на него.

— Я дочь одной из Девяти фамилий. Будьте уважительны со мной.

Солдат испугался.

— Леди, я вас не узнал. Вы очень странно одеты…

Я чуточку успокоилась. Солдат не мог догадаться о моих намерениях. Было не так важно для меня, что я была одета не соответственно своему положению.

— Я выбираю маленькую коробку. Если бы у меня была прислуга, я бы прислала ее.

Солдат откликнулся на мою просьбу.

— Моя госпожа, позвольте помочь вам. — Он направился к горе крейтов. Я внимательно осматривала близлежащие крейты, пока он выбирал мне подходящую коробку. Я отыскивала поврежденные крейты. Наконец незаметно я пометила один из них, который должен быть явно отправлен на ремонт и молила бога, чтобы во время ремонта в Гильдии ее кто-нибудь бы нашел.

— Нашел! — Солдат подобрал мне что-то, хотя мне было все равно что, так как я все успела сделать.

Он принес плотную коробку с крышкой, открыл ее. Внутри она была тщательно размечена.

Возможно, в ней прислали что-то небольшое или очень ценное.

Я улыбнулась.

— О, это то, что мне нужно. Благодарю вас.

Солдат покраснел от удовольствия, поклонился и вернулся к своей работе.

Я взяла коробку и поторопилась в свою комнату. Энниса, слава богу, не было. Я должна быстро написать записку, пока Эннис не вернулся, а я не хотела показываться ему, и пока солдаты не заперли комнату с крейтами.

Когда я вернулась, комната уже была заперта, записка для Гильдии была засунута за манжеты. Более получаса я убеждала солдата-охранника, что мне нужно войти в комнату, так как коробка, которую для меня подобрали, оказалась слишком маленькой, а мне нужна коробка для очень ценной книги, доставшейся мне от моей любимой бабушки…

Я молола всякий вздор до тех пор, пока солдат не посчитал мои доводы убедительными, поверив в мою историю, и не открыл дверь.

Огромное количество крейтов было установлено в огромной клети, подготовленной для подъема на поверхность. Я обходила штабеля крейтов с краю, ища поврежденный крейт. Я чувствовала сзади напряженное дыхание охранника, который хотел убедиться в правдивости моей истории. Я должна найти кроме поврежденного крейта еще и другую, маленькую коробку. Я ее быстро подобрала, чуть меньших размеров; но еще около получаса, до тех пор, пока не нашла помеченный мною крейт, что было нелегко, и не бросила незаметно в щель крейта записку, когда солдат был далеко, я делала вид, что занимаюсь поиском нужной мне коробки.

— Я нашла! — крикнула я охраннику, размахивая коробкой над головой, не скрывая необычайную радость.

Любопытство солдата было удовлетворено. Он бросил на меня снисходительный взгляд, как на легкомысленную женщину, выпустил меня, слегка поклонившись.

Вечером, когда я сидела, потягивая успокоительное, я думала, что записка может опоздать. Архаст, курт, немб, керенстен, затем вердейн, затем Совет в тау и наконец рождение ребенка. Я обдумывала поводы, для которых могли прислать флайер. В это время года Гильдия не может забрать свой груз с поверхности, и, конечно, ни один флайер не вылетит отсюда.

Никто не прилетит в это время года. Даже Ник, бесстрашный и искусный пилот, никогда бы не полетел в архасте. Довольно опасны ветры с Фермы-3 в конце уля. Моя записка пролежит, по крайней мере, до керенстена.

Я согласна и на это, чтобы хотя бы спасти других наследников нашего Дома. Сначала я была в отчаянии, а потом под действием успокоительного я уснула с возобновившимся желанием найти возможность предупредить Халареков. Я должна уровень за уровнем освоить тщательно весь домик.

Я сказала Эннису, что мне нужно больше гулять и что я могу это делать и одна. Он отпустил меня без возражений. Я начала с верхнего уровня. На первом уровне не было ничего для меня полезного. Запасные ступеньки вели на поверхность, но сейчас был архаст, и люди на поверхности в архасте погибали в течение нескольких минут пребывания снаружи. Не было запасных реактивных снарядов, хотя они должны были быть, но даже если бы они и нашлись и я смогла бы запустить хоть один, не было в воздухе ни одного флайера, который мог бы заметить снаряд. Может быть, весной я воспользуюсь запасной лестницей или запущу ракету.

«Во всех приличных домах у выхода есть ракеты», — бормотала я, спускаясь на следующий уровень.

К полудню я уже исследовала четвертый уровень. Вдруг я услышала работу насоса. Впервые за несколько месяцев я обрадовалась. Здесь где-то есть вода. Я открывала дверь за дверью, пока наконец не вступила на ступеньки, ведущие в комнату, где работал насос. Живой поток подземной речки, которая обеспечивала водой домик, втекал с одной стороны комнаты и вытекал с другой стороны.

«Слава Богу!» — прошептала я.

На минуту я прислонила голову к косяку двери, чтобы избавиться от головокружения. Внизу был выход, по крайней мере, для записки. Это была надежда на спасение. Я внимательно осмотрела все кругом. Не было ни служащих, ни техников у насоса, ни уборщиков, ни контролеров воды в комнате. Я шагнула по ступенькам и остановилась, прислушиваясь, не появится ли кто-нибудь на звук моих шагов, чтобы узнать, что происходит. Никого.

Как можно тише я спускалась по железной лестнице. Я внимательно изучала все пространство в комнате. Я обнаружила, где вода поступает в домик, где была турбина, которая впускала воду, где из турбины вытекала вода, в каком месте вытекала из домика. Карн приказал закрыть все открытые водоемы в Онтаре для безопасности рабочих и детей, которым непременно захотелось бы поплавать. Такая предосторожность была введена недавно, и многие считали ее необязательной. Благодарение Богу и всем Святым, что река в домике Макниса была еще открыта. Я быстро вернулась в нашу комнату.

Ручку мне вернули. Бумаги нет, только ручка. Нигде не было во всей комнате ни кусочка бумаги, кроме чужих книг. Без бумаги и чернил у меня, по-видимому, ничего не получится. В конце концов вместо бумаги я взяла салфетку, жир, оставшийся от полдника Энниса, стал чернилами, а ручкой был мой палец. Я окунала мой палец в жир, натянула ткань, держа с одной стороны ее свободной рукой, а с другой придавив стопкой книг, и писала. Подходило время ужина, а я еще не закончила. Я писала быстро, насколько могли позволить мои орудия труда, и молила Бога, чтобы не застали меня за моим занятием. Когда я закончила, я перечитала записку и спрятала под кроватью.

Через несколько дней, когда жир подсох, я материю оставила на ночь в комнате гигиены (где Эннис вряд ли обратит на нее внимание), с целью покрасить в бурый цвет, чтобы легче было читать буквы. Рано утром, когда салфетка высохла, я ее сложила несколько раз, засунула ее в маленькую шкатулочку, вспорола большую шкатулку и вставила в нее меньшую, обвязала коробочку поясом от платья и отправилась в свое ежедневное путешествие по комнатам домика. Я накинула светлый плащ, так как рано утром было еще холодно. Кроме того, плащ скрывал мою секретную ношу.

Казалось абсурдным отключать на ночь отопление, домик остывал, как будто он находился на поверхности. В моем Доме были разные обычаи, отражающие прежнюю жизнь на поверхности других миров. Например, в Онтаре, и в городе, и в поместье было «дневное» и «ночное» освещение.

В городе даже был «лунный свет», а многие Халареки даже ходили в верхней одежде внутри, но, по крайней мере, они не морозили людей по утрам, как было заведено у предков или в других мирах.

С другой стороны, разговаривала я сама с собой, нет ничего необычного в том, что я накинула утром плащ. Мне не хотелось думать о том, что может случиться со мной, если меня схватят за отправлением сообщения «врагу». Я знала, что если моя тайна будет раскрыта, Эннису будет трудно помочь мне.

Ничто не останавливало меня. Казалось, что никто не замечает меня. Я без проблем добралась до комнаты с насосом и бросила коробку в мощный поток воды, выбегающий из охладительной установки под стеной домика. Я следила за коробкой, пока она не исчезла, я молила Бога, чтобы она попала в руки друзей.

5

Карн прошел через несколько залов к взлетной площадке для флиттеров. Должен был прибыть Ник, возможно, в уле. Он не любил встречать его в окружении охранников из подразделения синих, но они были необходимы. Насильный захват Кит сделал их присутствие необходимым. Понимание этого не могло предотвратить взрыва ярости в душе у Карна. Лхарр Халарек никогда не использовал персональных охранников. Карн не знал ни одного лорда, даже в меньших Домах, у которых были бы персональные телохранители. Жены — да. Дети… Напоминание о слухах, намеках и даже прямых оскорблениях, которые сделали его жизнь и управление Домом невыносимыми, причинили ему боль. Они могли бы появиться вновь, если бы его враги узнали, что он нанял телохранителей. Он мог бы умереть и оставить Халарек без наследников, если бы у него не было телохранителей.

Двое из гвардейцев открыли дверь на стартовую площадку для флиттера и быстро проверили пространство, нет ли там захватчиков. Прибывший флиттер выпустил струю воздуха красного цвета и затих. Сидевший в нем ждал, пока гвардейцы не закончили свою проверку, прежде чем ступить на крыло флиттера. Карн пошел поздороваться с ним, с трудом удерживая себя от того, чтобы не броситься к нему, что могло бы показать его невероятную радость.

Человек прыгнул с крыла на поверхность площадки.

— Ник!

— Карн!

Два человека пожали друг другу руки, хлопнули друг друга по плечу, затем повернулись и пошли по направлению к ждущим их гвардейцам.

— Только ты так поздно прилетаешь в уле, Ник. — В голосе Карна чувствовались и беспокойство и восхищение.

Ник фон Шусс пожал плечами и посмотрел на людей в темно-голубой униформе, стоящими настороже по краям комнаты.

— Охранники, да? Значит, дела действительно плохи.

— Кит, возможно, жива, и, возможно, она им нужна для рождения детей, так что риск появления здесь убийц очень большой.

— Убийцы были в твоем поместье зимой? — Ник старался выглядеть невозмутимым.

— Это случилось до этого, — резко ответил Карн. — Они убили моего прадеда.

Ник сжал рукой плечо Карна, и затем они вышли с охранниками за дверь. Группа поднялась на ближайшем лифте на четвертый уровень. Карн провел их на свою персональную кухню за библиотекой и послал одного из охранников в столовую принести обед, специально оставленный для них.

Пока они ждали еду, Карн кратко рассказал Нику, что ему было известно о похищениях, затем добавил:

— У графа де Ври есть команды людей, которые искали участки с обожженной землей в труднодоступных местах по всему полушарию вплоть до начала этого месяца, но они ничего не нашли. — Карн покачал головой. — Потеря Арла — это сильнейший удар по его Дому.

Ник кивнул спокойно.

— У графа есть другие сыновья. У Халарека только ты и Кит.

Два охранника принесли еду на подносах. Они поставили безмолвно еду, чашки и другую кухонную посуду на стол и затем ушли. Аромат пищи вскоре заполнил всю комнату. Карн и Ник сели и начали есть.

— Они мальчики Керэла, — сказал Карн. Очевидно, Ник не забыл двух детей в Доме Дюрлена.

Губы Ника скривились.

— Не в обиду твоему брату будет сказано, но они уже не молодые и не такие смышленые.

Карн вздохнул. Керэл не был уж слишком умным, это точно.

— Я не обижаюсь. Нетта была богатой и красивой, и Керэл женился на ней только лишь из меркантильных соображений.

Нетта была и еще остается удивительно красивой, но она еще и удивительно глупа. Карн почувствовал приступ раздражения и ревности. Ему самому предложили совершить брачную сделку, и он не смог отказаться, потому что был жив его отец.

— Кроме того, Керэл не был Хейром, — добавил он. — Джерем был им. Наследственная глупость не была так заметна в детях Керэла. Или так казалось моему отцу.

— И у Джерема были только лишь одни девочки?

Карн кивнул.

— И они все умерли от Болезни.

Карн сильно ударил кулаком по столу.

— И моя жена не может родить здоровых детей.

Как будто этот горький возглас был приглашением, в этот момент в слегка приоткрытую дверь тихонько постучала Лизанна Арнетт.

Карн виновато подумал про себя, могла ли она слышать этот возглас. Она и так настрадалась, прежде чем приехала жить в Халарек. Он не хотел приносить ей еще больше страданий. Это была не ее вина, что она не могла доносить ребенка до конца во время беременности. Карн разжал свой кулак и кивнул ей.

— Чем я тебе могу помочь, Лизанна?

Лизанна пересекла с трудом всю комнату и остановилась рядом с Карном, прежде чем она смогла говорить.

— Мой… мой отец хотел бы поговорить с вами, милорд.

Ее голос дрожал, как будто бы лорд Френсис наказал ее. Карн посмотрел на нее. Брак с нею был, конечно, неудачной сделкой для Лхарра Халарека, хотя у нее и было огромное приданое. Это приданое было, возможно, признаком того, что лорд Френсис очень хотел избавиться от нежеланной дочери, но, с другой стороны, приданое позволило заплатить большие долги за войну с Харланом.

Карн неуклюже погладил ее руку.

— Ты можешь вернуться в свою комнату и отдохнуть. Я пошлю Тана сказать лорду Френсису, что я не смогу поговорить с ним прямо сейчас. — Он посмотрел на нее, как ему показалось, одобрительным взглядом. — Если твой отец захочет снова поговорить с тобой, то пусть твоя служанка скажет ему, что я запрещаю ему пользоваться комнатой три-д.

Она с облегчением вздохнула, что придало мягкое выражение ее мертвенно-бледному лицу.

— Спасибо вам, милорд.

Ее благодарность за его небольшое усилие облегчить ее страдания смутила Карна.

— Доктор Отнейл говорит, что до рождения ребенка осталось не больше двух месяцев, поэтому больше не бойся и не расстраивайся.

— Мой господин, — прошептала она. Она схватила его руку со стола и поцеловала ее. — Я так счастлива иметь господина, который заботится обо мне. — Она слегка нагнулась, такая вежливость была совершенно не нужна в отношениях между мужчиной и женщиной, и затем вышла из комнаты.

Карн подождал, пока она не уйдет далеко, приказал охраннику в коридоре закрыть дверь и затем поклялся себе:

— Я буду заботиться о ней! О боже! Я буду защищать ее, как будто бы я был злой цепной собакой, а она…

Карн отвернулся от друга, сжал кулаки и глубоко вздохнул, прежде чем взял под контроль свои чувства.

Ник прокашлялся.

— И ты говоришь, что не заботишься о ней?

— Это не то, что она думает. Она думает, что я забочусь о ней так же, как о Кит, о моей матери, об Эмиле или о тебе. Но я не могу позволить себе проявлять к ней такие чувства. Ни один из лордов Дома не может. — Он повернулся снова к другу. — Только в одном Лизанна подходит для меня. Нет никаких шансов, что я полюблю ее.

— Это то, что ты говорил, когда просил дядю Эмиля вызвать меня домой. «Любовь в браке возможна только у Свободных, но не у лордов в великих Домах. Любовь дает врагу слишком большое преимущество».

Карн смотрел неотрывно в глаза другу.

— И действительно ли она дает большое преимущество?

Фон Шусс с большим трудом мог сдержать свои эмоции:

— Да!

Губы Карна жалобно скривились.

— Ну, я не собираюсь говорить тебе: «Я так сказал». Это было так давно. — Он прервался и посмотрел на тарелку перед собой. Когда он заговорил, его голос был приглушенным. — Я тоже использую твои чувства как средство достижения цели. — Он помолчал некоторое время. Затем взглянул. — Ты единственный человек, который так же заинтересован найти Кит, как и я. Если ты найдешь ее, она твоя.

Лицо фон Шусса побледнело, и он схватился руками за голову.

— О Ангелы! — прошептал он. — Я думал, что я никогда не услышу это от тебя.

Уль с его ураганными штормами прошел. Наступил архаст. В компании с другими было значительно легче переносить долгое ожидание конца зимы. Карн и Ник бесконечно размышляли, кто мог быть похитителем Кит, где она сейчас и как ее найти. Чем дольше молчал похититель, тем больше Карн начинал бояться, что Кит уже мертва, хотя это противоречило всем феодальным обычаям Домов по отношению к женщине. Вспыльчивый и безрассудный, взвинченный страхом за Кит и переживаниями о беременности Лизанны, яростный из-за долгого ожидания конца зимы, Карн сдерживался только в присутствии Лизанны. Ник был ничем не лучше. Много дней они проводили на борцовской арене или на лошадиных скачках, соревнуясь друг с другом, чтобы выплеснуть рвавшуюся из них энергию. Карн стал большим знатоком боя на шпагах, то, что не поощрялось во время учебы в Академии на Болдере, благодаря неустанной тренировке с манекеном, а затем оттачиванию своего мастерства с таким талантливым оппонентом, как Ник. По мере того как время рождения ребенка приближалось, Лизанна проводила все больше времени либо в чтении в своей комнате, либо в плаче. Любого резкого слова было достаточно, чтобы довести ее до слез.

Эта кутерьма была результатом отчаяния за наследника, продолжал убеждать себя Карн. Он пытался убедить себя, что Лизанна родит ребенка на этот раз, но это было трудно.

На тринадцатое число курта Лизанна родила красивую девочку с такими же янтарными глазами, как у ее отца. Ее назвался Алишей в честь ее бабушки, у которой были такие же глаза. Она прожила только пять недель и затем умерла от Болезни. Лизанна положила ее в кровать и отказалась что-либо делать. Доктор Отнейл дал ей успокаивающие таблетки, но ее отчаяние не уменьшалось. Карн постепенно уменьшил число посещений ее до минимального. Уменьшение шансов на появление наследников, хотя бы девочки, было очень сильным после этого случая. Карн проклинал себя за малодушие, но видеть помимо своего еще и отчаяние Лизанны было выше его сил.

Двадцатого немба, как раз в конце Первого Дня Службы, взволнованный техник три-д комнаты постучал по плечу Карна, когда он выходил из молитвенной комнаты.

— Милорд Карн, срочное послание от аббатисы Альбы. Секретный канал, милорд.

Карн поспешил в три-д комнату. Что могла сказать тетушка Альба, что требовало секретного канала, спрашивал он себя постоянно.

Тетя Альба с суровым лицом и худощавой фигурой, что еще резче подчеркивалось серым костюмом, ждала его нетерпеливо. Она сидела за большим столом в своем офисе в Уединенном Доме, стуча кончиком ручки по его краю. Она отметила приход Карна коротким кивком.

— Мир твоему Дому.

— Мир вашему Дому, тетушка. — Если бы они поменялись ролями, то Карн избежал бы ритуального приветствия.

Аббатиса подняла со своего стола то, что оказалось грязным куском одежды.

— Из-за этого я воспользовалась секретным каналом. — Она встряхнула одежду в его направлении и затем подержала ее вертикально, так что он мог прочитать толстые буквы на ней. — Это зажало во всасывающем насосе прошлой ночью. — Аббатиса, нагнувшись, на некоторое время скрылась за столом, а затем появилась, держа в руках фрагменты деревянных досок. — Это находилось в нем. Оказалось, что это корабельный ящик Гильдии. Два ящика в действительности, судя по различным сортам дерева, хотя об этом трудно судить после того, как они попали в турбину. Это послание от Катрин, Карн.

Карн чуть было не задохнулся, прохрипел «фон Шусс» одному из техников и показал ему на дверь.

Глаза аббатисы превратились в узкие щелочки.

— Она его жена теперь, Карн. Ты знаешь это. Даже если женитьба нигде не зарегистрирована. — Ее тон стал еще более суровым, чем обычно. — Это легальная церемония, Карн.

Ее покровительственный тон вызвал раздражение у Карна. Но он сдерживал себя. Она была не только тетушкой, но и официальным представителем Пути.

— Где послание, тетя? Я думал, вы позвали меня, чтобы вручить послание.

Альба посмотрела слегка разочарованно. Она наверняка ожидала взрыва ярости, что позволило бы ей сделать замечание о необходимости держать себя в руках. Все их разговоры проходили таким образом до его отъезда в Академию, а после этого он с ней никогда не разговаривал.

— Это довольно трудно расшифровать, — наконец сказала она, — но это то, что мы думаем. — С листа бумаги, лежащей на ее столе, аббатиса прочитала: «Мое имя Катрин Халарек, и если мой брат попытается спасти меня, он умрет. Я узнала, что он собирается это сделать.

Теперь девятое число архаста, насколько я знаю. Я была выдана замуж за Арла де Ври двадцать седьмого дрэка. Все в венчальной процессии были убиты, кроме меня, и я теперь нахожусь в охотничьем домике Ван Макниса на границе гор Цимара. Законная невеста Энниса Харлана. Я ношу его ребенка».

Карн услышал стон сзади себя. Альба тоже услышала и подняла голову.

— Молодой фон Шусс, — сказала она и вернулась к чтению.

«Дом Халарека не может быть унаследован человеком, который лишь наполовину Харлан. Тот, кто найдет это письмо, пусть расскажет моему брату, где я нахожусь. Ребенок не должен попасть в руки Харлана».

— Клянусь Четырьмя Ангелами! — Карн посмотрел на тетушку. — Я знал, что Ричард как-то причастен к ее исчезновению.

Тетушка строго взглянула на него.

— Это не был Ричард, Карн. Не позволяй предубеждениям владеть тобой.

— Предубеждения! Клянусь Божьей Матерью!.. — Карн остановился, понимая бесполезность спора с аббатисой. Он был доволен, что она догадалась использовать секретный канал. Хотя, если «мы» расшифровывали послание, о его содержании могут очень быстро узнать во всех остальных Домах. Слишком много знатных женщин скучали этой зимой в своих Домах. — Господь будет с вами, — сказал Карн автоматически, официально заканчивая сеанс связи.

— И с вашим Духом. — Аббатиса подняла руку и исчезла.

— Она вышла замуж! О Ангелы! — В голосе Ника чувствовалась страшная боль.

— Это для нее лучше. — Карн подумал об оскорблениях и публичных обвинениях, которым подвергались изнасилованные женщины, имевшие несчастье зачать. Или просто изнасилованные женщины. В мирах Федерации и Старой Империи к этому относились по-разному. Карн сказал себе, что он мог бы похитить Кит с планеты и отвезти ее в один из миров, где она могла бы жить незамужней. Но он знал, что не сможет этого сделать: Кит принадлежала Халареку, чтобы родить ему наследника.

— Я сделаю ее своей женой, чего бы этого мне ни стоило! — Голос Ника был беспощадным.

Итак, Ник думал так же, как и он, защитить Кит, только не как брат, а как любовник, поэтому именно его рассуждения были нереальными.

— И разрушишь свой Дом, — тихо сказал Карн. Карн уставился на Ника, пока он смотрел отрешенно вдаль.

— О'кей, — пробормотал Ник. — Как Наследник я не имею права жениться на ней, если она родила ребенка вне брака.

Карн мог заметить отчаяние от этого признания по опущенным плечам Ника и по тому, как безжизненно повисли его руки. Все надежды иметь Кит рухнули сразу после того, как ему было обещано об этом. Карн покачал головой. Несмотря на то, что он любил и Кит и Ника, и несмотря на его обещание Нику, что он может жениться на ней, если он найдет ее, Карн понимал, что их женитьба была бы несчастьем для них обоих. Женщина рожала детей, которые связывали различные Дома узами родства, и к тому же являлась политическим и экономическим «залоговым обязательством» в отношениях между Домами. И ничем другим больше этого они не могли быть. Любовь… любовь к этому не имела никакого отношения. Карн снова поклялся оставаться холодным в отношениях с женщинами.

Немного позднее, в библиотеке, с Ником, Орконаном, Вейсманом и библиотекарем Карн размышлял более ясно. Женитьба не была для него сюрпризом; сюрпризом было то, что это была женитьба на представителе дома Харланов в то время, когда было предпринято нападение воинов Одоннела. Он попросил Вейсмана разыскать еще какую-нибудь информацию об Эннисе Харлане. Это не было знакомым для него именем.

Месяцем позже, когда боль из-за потери Алиши стала совершенно невыносимой, Дом Одоннелов объявил по три-д комнате, что через четыре часа они сделают сообщение для всего мира. Ради такого сообщения даже Свободные включили свои три-д комнаты. Объявление сообщения заранее дало много времени обсудить его. Карн, Ник и все кузины Халарека, которые остались в Онтаре на зиму, собрались в три-д комнате в установленное время.

На экране три-д появился широкий зал, очень похожий на Большой зал в Онтаре, но без окон в потолке. Флаги Одоннела свешивались с креста над кафедрой впереди зала, а также по краям балконов вдоль стен. Зеленый флаг Харлана ярко выделялся на фоне белого пушистого ковра в центре кафедры. Сотни людей в ярких вечерних одеждах стояли в зале, тихо переговариваясь.

После того как заиграли фанфары и двое человек в полосатой одежде Одоннелов вскинули руки над кафедрой, Гаррен Одоннел вышел в центр ковра. Его темно-коричневые волосы переливались в красном свете. Он посмотрел поверх толпы в лицо всех тех, кто должен был смотреть его в своих три-д комнатах по всему Старкеру-4. Он прокашлялся и поправил прядь волос над глазами резким поворотом головы.

— Дамы и господа, свободные жители, слуги Дома! Я, Лхарр Гаррен Одоннел, объявляю вам о свадьбе моего кузена, Энниса Харлана, с прекрасной Катрин Магдалина Алиша Халарек.

Крик удивления раздался в три-д комнате Халарека, а затем рев, в котором было много злобных насмешек, прокатился в Доме Одоннелов. Одоннел сделал знак, и коренастый мужчина около тридцати лет ступил на платформу. Мужчина обернулся и помог женщине, которая шла за ним, подняться на кафедру. Она была на последнем месяце беременности. Она еле держалась на ногах и, казалось, вот-вот упадет. Коренастый мужчина заботливо обнял ее рукой, и затем пара повернулась лицом к Лхарру Одоннелу И к камерам три-д. Ник сильно и с чувством выругался.

Одоннел поцеловал Энниса Харлана в обе щеки, как этого требовал ритуал. Затем Эннис поцеловал Кит, которая закрыла глаза в этот момент и склонила голову на его плечо. Эннис, как показалось, нежно провел рукой по ее волосам на затылке, что-то прошептал на ушко, поцеловал в рот и помог сойти с кафедры.

Тан Орконан в заднем углу три-д комнаты сказал слово, которое заставило покраснеть пастора Джарвиса.

Одоннел разгладил воображаемую складку на своей тунике.

— Молодые люди женятся на Новый Год, пятнадцатого керенстена. Все члены девяти Семей и главы младших Домов приглашаются принять участие в церемонии. После нее состоится новогодний праздник, подобного которому никогда раньше не было. Господь с вами.

Картинка на экране исчезла. Карн стоял в полном безмолвии некоторое время.

— День рождения Кит, — наконец сказал он. — Ее муж или ее хозяин установил день свадьбы на день ее рождения!

— Было бы лучше для нее показать, как мало значит для нее эта церемония, — сказал Ник с горечью в голосе.

— Это похоже на то, что хотел Ричард сделать со мной, — вставил Орконан. — Атаковать процессию людей Одоннела, когда она должна была бы выйти замуж за Харлана — это тот же самый путь.

— Свадьба — это единственный шанс вернуть ее назад, — сказал Карн, — или, по крайней мере, организовать этот шанс. — Он повернулся, чтобы выйти из комнаты. — Найди свадебные костюмы, Ник. Мы должны получить пропуска в Совете и ехать на свадьбу к Одоннелам.

6

Карн привел Ника в комнаты Лхарра, откинул крышку сундука, стоявшего у его кровати, и принялся вытаскивать лежавшие там костюмы.

— Какой ты возьмешь, Ник? Голубой? Белый? С золотом? Прости, у меня нет коричневого костюма для фон Шусса…

Ник схватил Карна за руку и оттащил его от сундука:

— Карн, проснись! Ты же не дурак и понимаешь, что нелепо тебе самому идти в Одоннел.

Карн высвободил свою руку и посмотрел на Ника:

— В чем дело? Это же реальный шанс вернуть ее.

Ник взял Карна за плечи и несколько раз встряхнул его, причем один раз очень сильно.

— Одумайся, Карн! Она уже его жена, во всяком случае, формально. Официальное бракосочетание сделает ее его женой в глазах церкви. Одоннелы не дадут Халарекам ни малейшей возможности получить ее обратно. Она постоянно находится под наблюдением. — Пальцы Ника сжимались до тех пор, пока Карн не вздрогнул от боли. — Весь этот процесс — помолвка, торжественная церемония, банкет — может быть всего лишь ловушкой, устроенной специально для тебя.

Сильное возбуждение, охватившее Карна, прошло. Он начал разговаривать с Ником о безрассудстве чувств, вовлеченных в управление делами Дома. Здесь он сам действовал глупо. Карн взъерошил свои волосы:

— О боги! Что на меня нашло?

— Ты любишь ее, — Ник отвернулся и тихо стоял рядом.

Карн постарался представить, что Ник чувствовал в эту минуту. Как наследник фон Шуссов, он тоже был приглашен на свадьбу. Приглашен, чтобы посмотреть, как женщина, которую он любил, выходит замуж за мужчину, который похитил ее. Ник, должно быть, страдал не меньше, хотя внешне он выглядел более спокойным, чем Карн.

Карн повернулся и медленно положил одежды обратно в сундук. Он подумал, что ему пора отвыкать от грубости, так распространенной на Старкере-4, но он не мог пропустить эту свадьбу. Приглашение действовало на Халареков, как пытка. Если Ник был прав, подразумевалось, что Халареки должны погибнуть. Харлан и Одоннел не догадывались о связи Ника с Кит. Затем Карн вспомнил затравленный взгляд Лизанны, когда она выбежала из комнаты. Маленькая Алиша умерла только неделю назад. Правила приличия требовали соблюдения шести месяцев траура.

Он присел на край кровати и обхватил голову руками.

— О чем я мог думать? Дом Халарека должен послать отказ с сожалением. Мы в официальном трауре до дрэка.

Последовало долгое молчание.

— Но это такая хорошая возможность проникнуть туда, — сказал он наконец. — Мне необходимо увидеть Кит. Она права. Ребенок, в жилах которого течет кровь Халареков, не должен родиться в Харлане. — Карн поднял голову, но не смотрел на своего друга. — Мы можем пойти как свободные люди. Жители Йорка, или Лондора, или…

Ник помотал головой:

— Не глупи. Как можно тебя не узнать, когда только ты и Кит во всем этом мире имеют золотые глаза Ларги Алиши? — От волнения Ник повысил голос. — Тебя распознают в один момент.

Скептицизм Ника успокоил Карна. «Возможно, он считает, что я вообще не должен участвовать в этом, — подумал Карн. — А ведь я славился в Академии своей способностью оставаться спокойным и принимать рациональные решения в любых ситуациях».

Теперь Карн сам отказался от своей идеи.

— Я не самоубийца, — сказал он решительно.

Он снова открыл крышку сундука и достал оттуда маленькую коробочку. В ней лежали две крохотные бутылочки с жидкостью, в которой плавала прозрачная коричневая полусфера.

— Помнишь первый Совет? Чтобы попасть на него, нам пришлось угнать флайер Харлана.

Ник кивнул.

— Там я и получил линзы, с помощью которых можно менять цвет глаз. Тогда я, конечно, не стал делать этого. Я даже не задумывался над этим и вспомнил только тогда, когда медик Гильдии прописал мне пару линз. — Он посмотрел на жидкость. — Иногда я думал, что может оказаться полезным избавиться от глаз женщины Халарека, — пробормотал он.

Он посмотрел на друга. Волнение на лице Ника уступило место надежде.

— Пойти туда переодетыми может оказаться еще более опасным, если нас обнаружат, Карн.

— Что может быть более опасным, чем пребывание Халарека в Одоннеле?

— Пребывание Халарека в Харлане?

Ник слабо улыбнулся Карну, затем они вдвоем сели на пол около сундука и принялись обсуждать, как можно использовать церемониал и что дадут им все эти обряды. Но замечание Ника заставило Карна задуматься. Кит Халарек оказалась в Харлане в самый важный момент — момент рождения ребенка. Все это могло быть подстроено Ричардом. Бревен не остановил его.

Кит нужна была хоть какая-нибудь защита. Даже личным телохранителям не дадут находиться около нее. Она оказалась одна в ужасных условиях. Мысли Карна смешались — свадьба, похищение, день рождения, охрана, поддержка, и внезапно в его мозгу возник образ леди Агнес. «Няня» детей Халарека, леди-дракон, известная повсюду сваей строгой нравственностью и этикой, леди Агнес должна показаться Девяти превосходной, безопасной сопровождающей для молодой женщины знатного рода. У леди Агнес также были некоторые навыки горничной. Она часто посещала дам из Девяти, которые не хотели брать служанку или даже свободных женщин, помогая при рождении их детей. Если захватчики Кит и разрешат кому-нибудь быть около нее, так это леди Агнес. Она обладала острым умом и безупречными манерами. Леди Агнес никогда не согласится вынести послание из Одоннела или помочь Кит уйти от ее мужа. Так думали Одоннел и все остальные. Ее лояльность по отношению к Халарекам не была известна за пределами этого дома.

Карн очнулся, от своих раздумий, отвлеченный вопросом Ника:

— Карн, в чем дело?

— Кит. Ей нужна защита. Я стараюсь придумать что-нибудь. Я расскажу тебе. — Он вернулся к куче одежды, вынутой из сундука, и принялся размышлять, где они могут пригодиться.

В конце концов они с Ником решили, что лучшей маской будет костюм Ольдерменов. Карн послал Тана Орконана в Онтар, чтобы приобрести все необходимое. Когда тот вернулся, оказалось, что он, пользуясь своими связями, приобрел костюмы цветов, которые носили Ольдермены Йорка и Льюиса, за что Карн был ему очень благодарен. Йорк находился около Кингсленда, но это была самая удаленная от Одоннела восточная область. Было маловероятно, что Одоннелы узнают свободных людей из района, расположенного столь далеко от них.

Карн решил предложить Кит и Эннису услуги леди Агнес в качестве свадебного подарка. Он знал, что эта уловка значительно затруднит отказ. Подарки от Домов на свадьбу были традицией, и о каждом из них официально объявлялось после праздничного ужина служителем дома, делающего подарок.

Он пошлет Вейсмана сообщить об этом в Одоннеле.

План был составлен. Карн ждал его осуществления так же нетерпеливо, как ребенок ждет Нового Года. У Ника же были свои собственные планы. Он отращивал волосы и не брил усы, потому что свободные люди предпочитали обросший вид. Скоро он вообще перестал походить сам на себя. Карн не стал рисковать и менять свою внешность, опасаясь шпионов в малом Доме. Линз и цветов свободного города будет достаточно, но линзы он наденет, только когда флайер будет приземляться.

В назначенный день Тан принес их тщательно завернутые костюмы к флайеру. Карн не доверял слугам. Им придется арендовать другие флайеры в аэропорту Гильдии. Ведь не могут же они прибыть в Одоннел на флайерах Халарека и заявить, что они — Ольдермены из свободного города.

Карн следил за датчиками. Ник переоделся в костюм Ольдермена Льюиса после того, как аппарат поднялся в воздух, затем всю дорогу он напряженно молчал, пока они не достигли аэропорта Гильдии. На каждом шагу от переодевания до полета домой из Одоннела их могли поджидать вероломство и измена даже со стороны Гильдии, чьи правила о нейтралитете иногда выходили за всякие рамки. Сообщит ли Гильдия кому-нибудь о том, что Лхарр Халарек приходил в аэропорт с человеком из города? Что улетели они врозь в арендованных флайерах?

Все страхи Карна оказались напрасными. Они без труда взяли два флайера, на которых направились в Одоннел. Карн быстро переоделся, но линзы оставил под конец. Он не мог носить их больше, чем восемь часов за один раз. Полет проходил в полном молчании. Никто из них раньше не бывал в Одоннеле, так что планировать было бесполезно. Плохо было то, что нельзя было ничего обсуждать в прослушивающихся флайерах Гильдии.

Они приблизились к границам Одоннела с разных сторон. Но что им делать, если они встретят других Ольдерменов из Йорка или Льюиса. Этого Карн не мог себе даже представить. Зато он с легкостью мог представить, что Одоннел сделает с ним, если выяснит, кто он такой.

Автоматический сигнал из владений фон Шусса отвлек Карна от его мыслей. Его флайер автоматически послал информацию о своей принадлежности к Гильдии. Карн выбрал курс таким образом, чтобы флайер прошел над всеми остальными владениями, двигаясь с северо-востока, затем он мог вернуться к беспокоившим его мыслям. Кит невозможно было спасти сейчас. Одоннел наверняка учтет возможность этой попытки, даже после того, как Дом Халарека послал отказ с извинениями. Следовательно, Одоннел будет готов ко всему. Он знал, что после того, как Кит будет обвенчана в церкви, все члены Совета признают брак законным и нерушимым. Карн может похитить ее, но весь Совет, включая свободных людей, поддержит попытки законного мужа вернуть ее. Свободные люди признавали законы церкви, и ее ребенок был наполовину Харланом, неважно, где он был рожден.

Карн заставил себя думать о более веселом. Он и Ник могли узнать нечто важное на банкетах после церемонии. Если они будут осторожны и им повезет, кто-нибудь из них сможет поговорить с Кит. Беседа с ней — это самое большее, что они пока могут себе позволить. Карн посмотрел вниз на унылый ландшафт. Серый пористый снег лежал повсюду. Возможно, он или Ник смогут придумать, как позже можно будет спасти Кит, если ребенок умрет. Так делали многие. Внезапно Карн вздрогнул, подумав об этом. Последние дни маленькой Алиши были наполнены болью.

Запрос от Юра сменил Эммена, Харлана и Ката. Карн немедленно посылал ответ о своей принадлежности к Гильдии. Это было самой обычной процедурой, но Карну почудилась скрытая угроза в запросе Харлана.

«Ты сойдешь с ума от своих подозрений», — одернул себя Карн. Гильдия поддерживает нейтралитет и не участвует в политике Гхарров. Не было смысла говорить с Харланом и отвечать на его вопросы. Следующим был Одоннел.

Пришел запрос от Одоннела. Карн посмотрел вниз. Границ владений уже не было видно. Минуту спустя под флайером появился Малый Одоннел. Карн включил рацию, представился Ольдерменом Каршем из Йорка и спросил об инструкциях на приземление.

Дом Одоннела был полон. Из нескольких человек, которых узнал Карн, большинство были союзниками или вассалами Харлана или Одоннела. Свободных людей было очень мало, и среди них Карн не увидел никого в серо-оранжевых одеждах Йорка. Кроме того, в доме находились отряды солдат. Они охраняли холлы, двери и лестницы. У некоторых проверяли удостоверение. Карн протиснулся в центр толпы, где его было сложно достать, и внимательно смотрел за всем происходящим. Солдаты не проверяли свободных людей, возможно потому, что они носили отличительные цвета своего города. Кроме того, Одоннел не хотел с ними конфликтов.

Карн встряхнул головой. Свободные люди и малые Дома составляли три четверти Совета, и держались они вместе. После часового наблюдения оказалось, что свободные люди действительно были освобождены от проверок. Карн вышел из толпы, чтобы официально представиться секретарю малого Дома. Это тоже было рискованно.

Очередь к секретарю была долгой, и когда пришел черед Карна, секретарь уже устал. Он даже не поднял головы от своих листов и связок ключей. Официальное представление Карна заключалось в выдаче ему ключа и движение в сторону слуг, которые показывали гостям их комнаты. Карн машинально пошел за слугой. Он устал и злился на систему, которая заставляла людей так долго стоять. Девять никогда не стояли в очередях.

Одна его половина стояла в стороне и прислушивалась к чувству ярости, бушевавшему во второй половине. «Ты становишься похожим на них, — сказала она. — Подумай лучше о себе! В твоем собственном доме слуги, даже свободные люди, постоянно стоят, в очередях, например, за едой».

Слуги принесли горячий ужин, который был съеден в полной тишине. Трое слуг не выказывали подозрений по поводу одежды Карна, который решил, что все в порядке. Так же все должно идти и дальше, иначе Халарек погиб.

Спал он плохо. Его сознание заставляло его приспособиться к тому высокомерию, с которым держались оставшиеся из Девяти. Гораздо более важным было то, что утром его сестра выходила замуж за одного из его врагов. Она будет венчаться перед толпой врагов, а ему останется только смотреть.

Я показал им, что могу вести армию к победе. Я доказал, что могу держать под контролем и увеличивать силу моего Дома, но они продолжают смотреть на меня глазами моего отца, принимая за труса и дурака. Я представляю, что он чувствует теперь, когда стало ясно, что Карн Халарек не приедет.

Мысли беспорядочно роились в его голове. Что случится с Кит после церемоний? Будут они с Эннисом жить здесь или в Харлане? Как он может освободить ее? Мысль о племяннике, который был наполовину Харланом, была достаточно неприятной. Хуже то, что когда ребенок родится и родится вполне жизнеспособным, Кит может стать ненужной и будет убита, пусть и вопреки всем правилам.

Приглашение всем гостям собраться в Большом зале было получено рано утром. Карн не спеша готовился к церемонии.

Сломлена ли Кит настолько, что будет стоять безучастно перед гостями и давать обещания? Заставят ли ее Эннис или его отец сделать это? Может, все уже произошло? Здесь было слишком мало женщин, чтобы позволять какой-либо из них отказываться от брака из-за собственной прихоти.

Карн медленно шел к залу. Ноги его были словно ватные и не слушались. Большинство гостей уже собрались. Ник поджидал его, прогуливаясь около лестницы в коридоре. Низкорослый толстый человек, одетый в костюм светло-коричневого и желтого цвета и знаком Ольдермена Льюиса стоял рядом с ним.

Карн думал, его сердце остановится. Ник обнаружил себя. Карн сделал глубокий вдох и сглотнул. Они выглядели довольно странными и потерянными. Карну пришлось целую минуту показывать, что он узнал его, прежде чем Ник его понял.

Карн осторожно огляделся вокруг. Никто не смотрел на них, во всяком случае, явно. Ник встретился с ним глазами, но не подал никакого знака об опасности. Карн проклял подозрительность, которая помогала лорду из Девяти остаться в живых, и приблизился к паре.

Коротышка вежливо склонил голову:

— Да будет мир с тобой, Карш из Йорка, — сказал он.

Карн воззрился на Ника, который кивнул головой.

— И с тобой, Ольдермен?..

— Дюваль. Кларенс Дюваль.

— Также из Льюиса, вероятно, — добавил Карн.

Человек кивнул.

Ник увлек их двоих в Большой зал.

— Давайте будем представляться друг другу после церемонии.

Когда Карн проходил мимо него, Ник прошептал ему на ухо:

— Все в порядке, во всяком случае, пока. Потом объясню.

Большой зал был украшен знаменами и гербами. Воздух был тяжелым от большого количества человеческих тел. Толпа шевелилась, бормотала, но все смотрели в одну сторону. Эннис Харлан уже стоял на белом ковре под деревянной балкой, стараясь внешне казаться спокойным. Руки же за его спиной постоянно сжимались и разжимались, что было хорошо видно с той стороны, где стояли свободные люди.

Глашатаи возвестили о прибытии невесты. Все повернули головы. Кит вошла в зал через главную дверь под руку с Гарреном Одоннелом. Она была одета в зеленое платье с длинной тяжелой накидкой на плечах. Зеленый цвет был цветом Харлана. Это был плохой знак. Карн тряхнул головой. Кит шла медленно и неуверенно. Сначала Карн решил, что это от накидки или высокой конусообразной шляпы, венчавшей пышную копну волос на ее голове. Когда пара проходила мимо, Карн увидел ее глаза, которые были расширены и как будто остекленели.

Она одурманена наркотиками! Идея эта поразила его. Кит одурманили наркотиками, чтобы она прошла церемонию.

Сразу после этого Одоннел и Кит прошли в часть зала, которая была зарезервирована для Девяти. Одоннел поднял глаза и медленно оглядел зал.

Смотрит, пришел ли Халарек, не так ли, Гаррен? Карн почувствовал легкое удовлетворение. Одоннел действительно предполагал, что он приедет! Гаррен, или Ричард, или Эннис велели напоить ее наркотиками, потому что действительно предполагали, что он приедет, и не хотели, чтобы Кит каким-либо образом помогала в своем собственном спасении. Это объяснение было более удачным, чем первое. Известно, как наркотики действуют на младенцев в утробе. А все клятвы и обещания могли быть силой вырваны у нее.

Когда пара достигла конца зала, к ним подошел пастор Одоннела. Карн часто размышлял о том, как глава церкви может участвовать в таком представлении. Однако это случалось так часто, что Карн хорошо представлял себе человека, обученного Гхарром, который даже не замечал создавшегося несоответствия.

«Это потому, что я жил вдали отсюда», — подумал он. Путь Старых Богов Болдера отличается от этого, но эти боги, по крайней мере, честны. Их слова совпадают с действиями.

Одоннел не мог позволить Кит самой подняться по ступенькам в таком состоянии. Эннису пришлось помочь поднять ее на покрытый белым ковром помост. Она ступила на ковер, почти падая на руки Харлану. Карну показалось, что он увидел удивление на лице Энниса, но решил, что это невозможно. Харлан держал Кит против ее воли. Затем Эннис бросил Одоннелу долгий испепеляющий взгляд. Это смутило Карна. Был ли Эннис удивлен, что Кит одурманена? Похоже было на это. Пастор бормотал положенные слова и задавал вопросы. Эннис отвечал на них. В той части зала, где стоял Карн, уже ничего не было слышно, да это было и неважно. Эннис и Кит уже обручились некоторое время назад. Необходимо было узаконить это в глазах церкви. Карн начал пробираться к концу помоста. Между церемонией и последующим банкетом Кит должны были отвести в комнату, где служанки снимут с нее шляпу. Карну необходимо убедиться, что она, по крайней мере, физически, здорова. Ник последовал за ним, делая вид, что они незнакомы.

Пастор повернулся к Кит. Карн остановился. Казалось, что Кит очень сложно говорить или вспоминать необходимые слова, так как пастор снова и снова останавливался, ждал, затем говорил что-то, ждал, продолжал. Лицо Энниса было усталым и злым.

— Он умрет! — Голос Ника прозвучал внезапно над ухом Карна. Карн тряхнул головой и повернулся так, что Ник мог видеть палец, приложенный к его губам. Такие замечания могли погубить их. Кроме того, после взгляда, который Эннис послал Одоннелу, он не мог быть уверен, что его ярость была направлена на Кит.

Но слова Ника дали ему понять, что должно произойти. Эннис должен умереть после того, как ребенок родится и будет в безопасности. Кит, даже если она будет спасена, не может оставаться в Халареке, если ее муж будет жив. Муж имеет безграничную власть над женой, и Совет заставит Халарека экономическими санкциями или эмбарго, если это необходимо, вернуть ее. Никто: ни брат, ни отец не может вмешиваться в личную жизнь женщины, если она замужем. Эннис Харлан, какова бы ни была его роль в плане Ричарда, должен умереть.

Карн уставился на помост. Пастор помахал кадилом над соединенными руками пары, благословил их, помазал голову каждого маслом, и церемония была закончена. Служанки увели Кит, но в противоположную сторону. Карн не сможет пробраться к ней прежде, чем слуги Одоннела попросят всех гостей выйти из зала, чтобы установить столы. Почти все свободные люди вокруг них двинулись к выходу. Рисковать было нельзя, и Карн повернулся, чтобы тоже выйти. Ника за ним уже не было. Карн быстро оглядел комнату. Желто-коричневое одеяние Ника было хорошо заметно в толпе свободных людей у ближайшего выхода.

— Может, это к лучшему, что мы уйдем и не встретимся с Ольдерменом Иртом.

Карн оглянулся вопреки своему желанию на голос позади него. Темные глаза члена Совета Дюваля наблюдали за всем происходящим. Карн не произнес ни слова, но последовал за ним из зала. Через пятьдесят метров вниз по коридору он открыл дверь в маленькую комнату, которая выглядела как кабинет или библиотека. Усевшись в глубокое кожаное кресло, он посмотрел на Карна.

— Садись. Твой друг встретится с нами, когда выполнит то, что подсказывает ему чувство долга.

Карн сел. Нервы его были напряжены до предела. Ник, кажется, собирался, по крайней мере, взглянуть на Кит с близкого расстояния. Это было достаточно опасно. Что, если он предпримет попытку поговорить с ней? Какой предмет для разговора со знатной леди может найти свободный человек? Особенно в день ее свадьбы? Узнает ли Кит его? Сможет ли поговорить с ним, находясь в состоянии опьянения? Карну хотелось остановить Ника, но у него не было возможности пробиться сквозь толпу. Он старался не думать о том, что могло случиться. Ник будет осторожным. Карн надеялся на то, что Ник, даже влюбленный, будет осторожен.

Карн снова взглянул на человека, сидящего в кресле. Сколько он знает и как собирается употребить эти знания? Одно слово Гаррену Одоннелу и он, Карн, умрет. Как мог он беседовать с Дювалем, не зная, насколько опасен для него этот человек из Льюиса?

— Расслабьтесь, молодой человек, — успокаивающе сказал Дюваль. — Моя дочь одного возраста с вашей сестрой.

Карн похолодел от страха. Ник сказал Дювалю, кто он такой. Ник рассказал все!

— Ей будут очень интересны детали, — Дюваль резко остановился и посмотрел на Карна. Его глаза сузились, он мотнул головой в сторону книжных шкафов и губами произнес «жучки». — Я слишком много позволил себе, Карш. То, что Ольдермен Ирт — друг, не дает мне оснований считать, что мы равны, хотя он много рассказывал мне о тебе и твоей семье. Прости за мой вольный тон, но он просил развлечь тебя, пока он преподнесет небольшой подарок из Льюиса леди Катрин. Возможно, Магдалина — я правильно произношу ее имя? — сможет пока обсудить свое свадебное платье с Адриан?

Карн собрался с мыслями. Они разговаривают уже достаточно долго, чтобы придумать имя для Ольдермена Ирта. Дюваль понимал, что упоминание о «сестре» может служить прикрытием, если кто-нибудь, подслушав их, сделает правильные выводы. Использовав одно из домашних имен Кит, он дал понять Карну, что знает, кто он такой.

— Я узнаю, что Маг думает об этой идее. Конечно, я не могу обещать, но встреча в другом городе…

— Я не думал детально об этом деле, молодой человек. — Ольдермен вытащил из-под своего расшитого плаща блокнот и ручку. Он начал писать, продолжая говорить. — Как вы помните, мы были представлены друг другу, хотя и вскользь. Хаакон часто говорил о вас, и сейчас у меня такое ощущение, что я давно знаком с вами. — Взгляд, последовавший за этим, предназначался для Лхарра Халарека, а не для торговца Йорка. — У меня две дочери и сын. Я торгую тканями и мебелью. — Он дал Карну блокнот.

Карн быстро схватил его. Слишком долгая пауза могла дать подслушивающим повод для подозрений.

— Моя Адриан как раз возраста леди Катрин. Я не предам тебя. Молодой фон Шусс тоже.

Карн посмотрел на Дюваля и отдал ему блокнот. На лице его отразилось облегчение.

— Сам я занимаюсь лошадьми. — По крайней мере, об этом можно говорить, как будто это мой бизнес. — Хаакон знает человека, знакомого с кем-то из дома Одоннела. Так мы и получили приглашение. Я в жизни не видал такой роскоши. Возможно, я смогу провернуть несколько дел уже завтра, после торжеств.

— Возможно. — Дюваль вручил ему блокнот. — Вы очень молоды, и это ваше первое посещение свадьбы одного из Девяти. Я расскажу вам о тонкостях бизнеса такого рода.

Блокнот сообщал: «Есть несколько вещей, которые вы должны знать, но здесь нет места для их обсуждения. „Хаакон“ и я договорились встретиться в бассейне завтра после ужина. Приходите».

Дверь открылась. Карн напрягся. Его рука потянулась к месту, где висел станнер. Но его там не было, поскольку свободные люди не носили их. Это был Ник. Карн заставил себя расслабиться.

— Столы накрыты. Пора ужинать. — Голос Ника был бодрым, но глаза смотрели невесело. Он открыл было рот, чтобы сказать еще что-то, оглядел комнату и снова закрыл его.

«Он тоже подозревает о присутствии жучков, — подумал Карн. — Кроме того, он узнал о чем-то важном, что беспокоит его».

Трое мужчин вернулись в Большой зал и сели за стол для свободных людей. Каждый представился, затем поднесли пиво и эль. За ними последовала пища. Двадцать перемен блюд за четыре часа. Еда была доставлена из экзотических стран, имела непривычный вкус и не соответствовала сезону.

После трапезы началось преподнесение подарков, во время которого Карн обратил внимание только на выступление Вейсмана и бормотание Одоннела о порядках внутри дома и предоставлении служанок для Кит. После подарков началась развлекательная программа — шуты, танцоры, акробаты, фокусники, певцы, и снова танцоры, и снова акробаты. Время шло. Толпа шумела все больше. Когда то тут, то там начались драки, Карн, Ник и Дюваль покинули зал. Они обсудили детали поведения на завтрашних торжествах и разошлись по своим комнатам.

7

Один из моих слуг подвинул мне стул, но я даже не могла сесть на него без посторонней помощи. Моя голова болела. Шея чувствовала тяжесть шляпы. Вся эта процедура в Большом зале была как бы немного не в фокусе. Мой мозг работал невероятно медленно. Кто-то прошептал мне на ухо дальнейшую программу, но запомнить я ничего не смогла. Это были не мои глаза, которые не могли ясно видеть. Мой мозг потерял способность ясно мыслить. События как бы проходили мимо. Толпа, шум, пышные одежды. Что я делаю здесь?

Свадьба. Ричард настаивал на том, чтобы пригласить гостей. Или это был Брандер. Я не знаю точно. Пышная свадьба, чтобы сделать обладание мной общеизвестным. Свадьба, которая должна была быть ловушкой для Карна. И наркотики. Он боролся с Брандером. Харлан не верил мне. Или не верил Эннису. Или… Я сопротивлялась изо всех сил. Старалась сохранить ясность мысли. Карн. Они говорили что-то важное о нем. Я тряхнула головой, но согнать туман не могла. Он остался. К нему присоединилась боль. Наркотики. Из-за них я не могла трезво мыслить. Энниса увели, так что Бранд мог накачать меня наркотиками. Одна мысль пришла ко мне всего на полминуты, но я не показала виду. Ярость прошла по всему моему телу, но она была такой слабой, что я даже не сразу распознала ее. Ребенок. Не повредят ли ему наркотики? Я положила руку на живот. Не чувствовалось никакого движения. Вчера он был еще жив. Внезапно что-то шевельнулось под моей ладонью. Маленький пловец продолжал жить. Я должна защитить его. Но ребенок был важен и для Энниса. Он сказал, что любит и хочет детей. Я видела его фотографии с племянниками и племянницами. Все они выглядели как счастливые дети. Эннису я могла верить. Пожалуй, ему одному во всем Харлане.

Движение за спинами моих соглядатаев привлекло мой взгляд. Человек, одетый в костюм цветов Льюиса, внимательно смотрел на меня. Была ли я знакома с кем-нибудь из Льюиса? Знал ли кто-нибудь из Льюиса меня? В этом человеке было что-то знакомое. Он хотел, чтобы я смотрела на него. Я чувствовала это. Только…

Я открыла рот, чтобы попросить слугу подвести его поближе, но он мотнул головой, что значило: «Не надо». Это движение было тоже знакомо мне. Ник? Не может быть. Это был Ольдермен из Льюиса. Мне показалось, что это Ник. Наркотики действовали на меня. Я так хотела, чтобы это был его ребенок! Губы его беззвучно произнесли: «Я люблю тебя». Затем он отвернулся и исчез в толпе.

Я стала бороться с дурманом. Это был Ник! Длинные волосы, борода, одежда свободного человека, и, тем не менее, это был он! Я с трудом удержалась, чтобы не пойти за ним. Как будто я могла ходить без поддержки. Ричард Харлан! Я почти предала Ника и, возможно, Карна..

Я закрыла глаза, чтобы мои фрейлины не увидели в них каких-нибудь изменений. Ник был здесь. Карн, возможно, тоже, как и планировал Брандер. Но они были переодеты. Подумай, Катрин. Я никак не могла избавиться от дурмана. Попытка мыслить только утомляла.

Вскоре после того, как Ник исчез, мои слуги помогли мне подняться со стула и взойти на помост. Остаток вечера я провела рядом с Эннисом. Все, что я могла делать, это наклоняться за пищей. Я слишком устала от бесконечной борьбы с наркотиками и слишком волновалась, чтобы есть. Я изучала все столы в зале один за другим. Это заняло так много времени и требовало такой концентрации сил, что я не смогла найти этот стол для свободных людей, стоявший немного в стороне, пока акробаты не закончили свод выступление и не подошли к нему за чаевыми. Я увидела, трое мужчин встали и покинули зал. Один из них был из Йорка и два из Льюиса. Если один из Льюиса был Ник, то другой — Карн? Нет, это было бы слишком очевидно. И кто тогда был Ольдермен из Йорка? Фигурой он так походил на Карна…

Я откинула голову на подушки кресла. Все это не имело уже никакого значения. Ника я больше не увижу. Для чего бы они ни появились здесь, спасти меня они не могли. Меня слишком хорошо охраняли. Под охраной был и весь дворец. Кроме того, теперь я была замужем в глазах людей и Господа.

Когда я проснулась утром, то, как ни странно, все могла видеть четко и ясно. Чувствовала я, однако, себя очень неловко. Я ушла с праздника до его окончания, что было серьезным нарушением этикета. Эннис еще спал, обхватив меня одной рукой за талию. Прошлой ночью он лег в постель вместе со мной. Это был обычай, хотя на самом деле моя «брачная ночь» была уже несколько месяцев назад. Наркотики были уже не нужны. Я была привязана к Харланам законом и религией.

Я медленно села и спустила свои ноги с кровати. Было очень непривычно одеться самой. Всю мою жизнь горничная поджидала меня у кровати с нагретыми тапочками, чистила платье, натирала до блеска туфли, расчесывала и укладывала волосы. Холод, исходивший от пола, заставил поджаться мои пальцы. Я решила, что если малый Дом когда-нибудь будет моим, я никогда не разрешу прекращать подачу тепла на ночь.

Ночью кто-то входил в комнату и принес вечернее платье. Было довольно неприятно одеваться и приводить себя в порядок самой. Начался долгий процесс приготовлений к празднествам. Когда пришло время застегивать платье, мне пришлось разбудить Энниса. Я никоим образом не смогла бы добраться до всех кнопок. Он сделал это и отправился обратно спать. Я позавидовала тому, что ему требуется так мало времени на одевание. Его слуга появится не раньше, чем через час.

Времени для раздумий у меня было достаточно. Мысли о горничной заставили меня подумать о леди Агнес, которая всегда следила за моими горничными. Раньше я только и думала, как избежать ее строгой дисциплины и жестких правил поведения, и вот теперь ее нет рядом со мной. Она была компаньонкой моей матери и моей наставницей. Она была частью моего дома. Конечно, если я попрошу Энниса привезти ее ко мне в качестве подруги и горничной, он сделает это. Или еще лучше попросить об этом Гаррена Одоннела, как о свадебном подарке. Это ничего не будет ему стоить.

Идея внушала надежду. Весь Старкер-4 знал строгие правила и этику леди Агнес. И все были убеждены в том, что она не будет переносить какие-либо сообщения, поскольку ее этика не позволит ей подвести ее хозяина или моего мужа.

Эти мысли занимали меня даже после того, как Эннис встал и отвел меня в Большой зал. Перед дверью мы должны были разойтись в разные стороны. На этом празднике мы были хозяином и хозяйкой; а гостей было слишком много, чтобы приветствовать их, находясь вместе. Комната была заполнена народом. Я сделала глубокий вдох и вошла в нее, вежливо кивая в ответ на приветствия, останавливаясь, чтобы поговорить с членами Домов, которые хотели большего, нежели обычного приветствия. Я вела себя, как гостеприимная хозяйка Семьи, как учила меня моя мать. Я знала очень немногих в этой толпе, и все они были врагами моего Дома. Это очень-усложняло мое общение с ними. Я коротко кивнула маркизу Гормсби, ему, кто был отчасти повинен в смерти моей матери, и отвернулась, когда он было открыл рот, чтобы начать беседу. Благодаря ему Ричард смог проникнуть незамеченным в палату Совета. Как я могла беседовать с сообщником убийцы моей матери?

В своей ярости и ненависти к маркизу я не видела, куда иду, и наткнулась на одного из свободных людей, одетого в желтое и бледно-голубое.

— Извините, сэр…

Человек отступил и подал мне руку, чтобы поддержать меня. Его темные глаза глядели испытующе. Это был низкорослый плотный мужчина из Льюиса, которого я уже видела на банкете.

— Маркиз признался вам в своих дружеских чувствах к Одоннелу? — спросил он и добавил: — Я — Кларенс Дюваль из Льюиса, как вы можете видеть. У нас есть общие друзья. — Он махнул рукой в сторону двух мужчин, стоявших около одной из колонн.

Двое мужчин слегка поклонились, затем один из них шагнул по направлению к Дювалю, но тот остановил его движением руки.

— Он молод и нетерпелив, — объяснил Дюваль, одновременно кивая ему. — Он слишком редко думает об опасности, и привлекательный молодой человек хочет приблизиться к знатной леди, которая была выдана замуж насильно.

За его словами крылось еще что-то, но я не могла понять, что. Он пытался вложить двойной смысл в свои слова, пустые внешне, важные в своем подтексте.

— Другого джентльмена беспокоят глаза, — продолжал Дюваль. — Он не может оставаться здесь долго. Здесь слишком яркий свет. — Он сделал движение головой в сторону тех двоих, и свободный человек из Йорка пробежал одной рукой по своим волосам, затем снова поклонился.

Я застыла, узнав это движение. Карн! Да хранят его боги!

Дюваль кивнул. Теперь я поняла смысл его слов. «Беспокоят глаза» означало, что цветные линзы Карн мог носить только несколько часов. Без линз его бы узнали немедленно. А другой торговец из Льюиса был Ник? Похоже было на то.

Дюваль дотронулся до моей руки: «Мы не предполагали, что сможем встретиться с вами, но если вы пройдете на минутку со мной, мы вручим вам маленькие подарки от наших городов». Его пальцы сжали мое запястье.

Я кивнула. Мне придется очень следить за своими реакциями, чтобы двое мужчин у колонны благополучно покинули Одоннел. Пока я шла, я сделала несколько глубоких вдохов, которые должны были успокоить меня. Карн и Ник! Видеть их сейчас, проведя все эти месяцы среди врагов.

Человек, одетый в костюм Йорка, взял мою руку и поцеловал ее, затем посмотрел мне в глаза. Это был Карн! Все, что я могла сделать, это затаить свою радость и страх. Как они рисковали!

Карн достал маленький сверток.

— С наилучшими пожеланиями счастья, — сказал он.

Дрожащими пальцами я развернула сверток. Это был пакетик с тончайшей бумагой и изящной ручкой. Пакет был настолько мал, что спрятать его можно было где угодно. Бумага была настолько тонка, что даже не шуршала. Бумага для секретных записок. Смогу ли я воспользоваться ею?

— Очень благодарна вам, сэр. — Я вежливо кашлянула, прижав руку к губам. Пакет исчез у меня за корсажем. — Я надеюсь, что мой муж позволит леди Агнес посещать меня теперь, когда мое время вот-вот подойдет. Теперь у меня есть бумага, чтобы писать. — Карн поцеловал мою руку и отступил назад.

Теперь вперед выступил Ник, склонился к моей руке и поцеловал ее.

— Я сожалею, что подарок, который я принес, выглядит сейчас не совсем уместно, но это все, что у меня есть, — сказал он.

Ник поднял свою левую руку, правая рука держала мою после поцелуя, и вложил маленький холодный металлический предмет в мою ладонь.

— Будет лучше, если вы посмотрите на него, когда вернетесь в свою комнату, леди, — прошептал он. Мои пальцы сжимали подарок. Ник был так близок и так недосягаем в одно и то же время. Плакать я не могла. Это привлекло бы внимание. Я почувствовала, как мое лицо напряглось, силясь сдержать подступающие слезы.

— Я убью его! — шепот Ника пугал, несмотря на то, что был почти не слышен.

Я почувствовала слабость. Только не Эннис. Он не мог иметь в виду Энниса с его добрым сердцем и грубыми руками. Энниса, который спас меня от Ричарда.

— Нет! — прошептала я в ответ. — Он мой муж и отец моего ребенка. Я согласилась выйти за него. Я не люблю тебя больше.

Взгляд его глаз не изменился.

— Нет! — сказала я громко, вложив в это все чувства, какие — только могла.

Он повернулся и быстро ушел. Секунду спустя я почувствовала прикосновение. Это был Дюваль. Он огляделся, чтобы убедиться, что никто не смотрит за нами, затем склонился ко мне и тихо заговорил.

— Леди, я стоял слишком близко, чтобы не слышать. — Он снова быстро огляделся. — Ему нужно время, чтобы понять. Он поймет и согласится с вашими желаниями, но со временем. — Он немного отодвинулся от меня и заговорил громко: — Я представляю, как вам одиноко здесь одной среди мужчин. Однако, — некоторое время он изучал пол, — однако леди вашего возраста… Если лорд разрешит, вы сможете нанять горничную, которая будет держать в порядке вашу одежду и волосы.

Это взволновало меня, так как это было правдой. Я сама думала об этом. Должно быть, мое волнение было заметно, потому что Дюваль взял меня за руку.

— Я не хотел сказать ничего дурного, но я знаю, как вам одиноко здесь. У меня есть дочь вашего возраста. Если вы упомянете ее имя, возможно, вам разрешат воспользоваться ее услугами. Она может оказаться очень полезной, моя леди.

Я взглянула на Карна, ища совета. Что он знает об этом человеке? Он не мог довериться первому встречному.

Карн улыбнулся уголками губ:

— Адриан Дюваль — опытная рассказчица, моя леди. Она скрасит ваши вечерние часы, особенно после того, как родится ребенок.

Подтверждение от Карна было получено. Конечно, было бы хорошо иметь рядом женщину, с которой можно поговорить. Леди Агнес не подходит для такого общения. Ее суждения слишком важны для нее. Я позволила себе немного расслабиться.

— Если вы напишете ее имя и адрес, Фрем Дюваль, я спрошу у своего мужа, могу ли я нанять ее.

Дюваль ободряюще улыбнулся.

— Очень хорошо, моя леди. — Он нацарапал имя и почтовый адрес на клочке бумаги, вручил его мне и склонился в поклоне, прощаясь. — Утром мы едем домой. Мы не можем праздновать всю неделю. Дела идут лучше, когда хозяин дома. Будьте здоровы, леди, и пусть ваш малыш родится здоровым и сильным.

— Спасибо, сэр.

— Не переставайте надеяться, — добавил он, уходя, — никогда не переставайте надеяться.

Карн повернулся и ушел с ним, не произнеся ни слова. Это огорчило меня, хотя я знала, что он не мог уделить мне больше внимания, чем любой другой незнакомый человек. Хотя последние слова Дюваля дали мне надежду. Я не была покорена.

8

Карн появился у бассейна первым. Он вглядывался в зеркало воды. Ему казалось, это поможет увидеть Кит. Но нет. От этого стало еще горше. Ему никогда не вытащить ее из Дома Одоннела. День поисков показал, что все лестницы и лифты для выхода из замка хорошо охраняются.

Если бы ее держали в менее защищенном месте… Если бы ее увели в другое владение, у него был бы шанс вызволить ее, пока она была бы наверху. Бесполезно беспокоиться здесь, когда нет никакого способа спасти ее без смертельного риска для обоих.

Он оглядел края бассейна. Растения и деревца, привезенные из теплых краев, стояли с двух сторон, создавая впечатление джунглей в серых каменных стенах. Бассейн когда-то был аквариумом одного из Лхарров Одоннелов, любовавшихся самыми невообразимыми рыбами всех мыслимых и немыслимых видов, размеров и расцветок, привезенных из других миров. Всем было известно об этом аквариуме, потому что Лхарр любил показывать его. В те дни дети Одоннелов плавали и играли с рыбами. Сам Лхарр много лет часами любовался ребятишками и рыбами сквозь стеклянные стены бассейна. Этот Лхарр давным-давно умер, но бассейн сохраняли из-за его увлажняющего эффекта для детей и случайных гостей Гильдии и Свободных, любящих поплавать.

Ник и Дюваль вошли, смеясь. Дюваль вежливо поклонился Карну, погрузился сразу в воду и шумно поплыл. Ник присел на край, опустив ноги в воду и жестом приглашая Карна последовать его примеру.

— Дюваль говорит, что если здесь есть паразиты, а он подозревает, что есть, он наделает достаточно шуму, чтобы они не прицепились.

Карн кивнул в сторону плотного тела, плывущего к дальнему концу бассейна.

— Какой ему интерес в этом? И почему ты сказал незнакомцу, кто ты есть на самом деле? — Карну не удалось скрыть резкость голоса.

Ник состроил гримасу.

— Во-первых, последнее. Меня не готовили к власти, как тебя. Если ты помнишь, передо мной шли два кузена и старший брат. И я не получил Академического воспитания, как ты. Дюваль знал, что я не из лордов, и сыграл на этом. Свободные города всегда опасались Девяти. Разве ты этого не знал? — Он не стал ждать ответа. — Как я уже сказал, у меня нет твоего воспитания и я не мог подняться достаточно быстро, чтобы быть убедительным с фальшивым именем.

— Ты с другим именем?

Ник опустил голову.

— Ох-ох. Но я все напутал, так что, действительно, попал в переделку.

— Ты убил бы его?

— Сейчас кого не считают быстрым? — Голос Ника был злым. — Мы ведь говорим о Свободном. Свободный! Не человек из враждебного Дома. Кроме того, это было бы напрасным — он знает важные вещи — и это вызвало бы еще большие неприятности, чем те, в которых мы сейчас, ведь Свободные расследуют такие смерти.

Карн покачал головой.

— Я забыл об этом. Никто не расследует смертей среди Домов. Слишком много слепой приверженности.

— Какое дело до этого Дювалю?

— У него дочери. Он слышал, что случилось с Кит. Он подумал о дочерях и о том, каково бы ему пришлось, случись подобное с одной из них, хотя он знает, что они в безопасности, потому что Свободные. Он сказал, что поможет нам, как сумеет.

— Он уже сделал это, — Карн подумал о том, что Дюваль предлагал в служанки и посыльные свою дочь.

Ник кивнул.

— Это больше, чем мягкосердечие. Он начал задаваться вопросом, как долго Свободные будут оставаться в безопасности, если по-прежнему будет ощущаться недостаток в благородных дамах. Он подумал, что начнутся насильственные браки между Домами и свободными женщинами уже в следующем десятилетии.

Подозрение шевельнулось в Карне. Свободные не касались внутренних проблем Домов сотни лет.

— Ты веришь этому? Опасность так невелика…

— Не делай поспешных выводов, Карн. Когда-то обычным делом были смешанные браки. И я уверен, что он хочет защитить своих дочерей. Свободные любят своих детей: и мальчиков, и девочек. Вы сами мне рассказывали, как сильно Оудин Олафсон любил Иджила, его братьев и сестру. И мой отец любил своих детей. Кроме того, Дюваль хитрец, и у него есть идеи, как нам освободить Кит.

— В его планах есть его дочь?

— Похоже на то. Пока она ничего не приносит и не выносит, она может быть спокойна. Возможно, он хочет показать ей, на что похожа жизнь леди в одном из Домов. Из того, что мне известно о Свободных и их нравах, молодые женщины не находят эту жизнь привлекательной.

Ник носком ноги поддал воду. Брызги разлетелись, и побежали мелкие кружочки по глади воды. Он несколько минут следил за Дювалем, рассекающим воду, затем заговорил снова.

— Он беспокоится о большем, чем его дочери. Он тревожится о Старой Партии и их силе в Совете. Они допустили убийство в палате Совета. Свободные еще с неохотой вмешиваются в то, что они считают делами Домов. Дюваль опасается, что они будут сомневаться, пока Старая Партия так сильна, что Свободные могут таковыми не быть.

Ник опять взглянул на Дюваля, и резкие складочки легли между бровей. Он вздохнул и обратился к Карну снова.

— Беспорядок в Совете, где Ричард убил вашу матушку, глубоко взволновал Дюваля. Но ничего другого, кроме голосования против председательствования Девяти, он не мог сделать и не знал, что бы еще можно было сделать. С тех пор он смотрит во все глаза, чтобы найти любую возможность для Свободных защитить себя понадежнее от Старой Партии. Он думал, что, поместив Ричарда в Бревен, можно остановить или, на худой конец, помешать людям из Старой Партии. Но, увы. В конце концов, он начал подозревать, что Ричард не так уж изолирован, как того требовал приговор.

Ник еще немного последил за Дювалем.

— Это был последний раунд перед его отдыхом. В этом году Дюваль пойдет в Дом Уединения в Бревен.

Карн глубоко вздохнул.

— Да. Не точно и не наверняка по религиозным соображениям.

Ник внимательно посмотрел на Карна.

— Ричард живет там в роскоши, Карн. К нему приходят все, кого он хочет видеть. Даже женщины.

— Женщины? В Бревене? — Карн пытался представить хотя бы одну женщину в этом месте, исключительно мужском. — Существуют шесть Домов Уединения для женщин. О чем думает аббат?!

Ник скривил губы.

— Деньги? Дорогие подарки? Может быть, снискать расположение у временно свергнутого лидера самого могущественного рода на Старкере-4? Эти женщины приходили к Ричарду не разговаривать. Это обычные проститутки, обычно из Лока.

Карн напрягся и сжал кулаки. Ник сжал запястье Карна с силой, и он поморщился от боли.

— Слушай меня, Карн. Молодой священник, который должен был охранять дверь Ричарда, сказал Дювалю, что важная дама ожидалась в гости к лорду Ричарду на некоторое время. Комнаты для нее готовились в секретном месте. Ее ожидали в конце дрэка или в первой половине нарна. Но затем лорд Ричард сказал священнику, что планы поменялись. И ничего больше.

— В первой половине нарна, — прошептал Карн. — Важная дама. Дрэк. Первая половина нарна. Кит. — Карн вырвался из хватки Ника в такой ярости, что не знал, что и делать. — Кит! Он предпринял необычную попытку захватить ее, именно так, как предсказывала Матушка, но только чтобы унизить ее и весь Дом, а не жениться на ней. — Карн не дал своему гневу долго властвовать в своей душе. — Ни один не возьмет ее в жены после Ричарда, и у Халареков не будет от нее наследников. А унижение — ангелы! Мы никогда не избавимся от позора! — Карн остановился и посмотрел на друга. — И как ты можешь говорить об этом спокойно? Я подумал…

— Это сейчас я спокоен. Я бился на арене Одоннела почти всю прошлую ночь, чтобы Дюваль рассказал мне, что продумывалось почти до «рассвета».

Карн поморщился, представив обожженные тела.

— Этого достаточно, наверное, чтобы успокоить тебя ненадолго. Того, что ты сказал, достаточно, чтобы я был в большом долгу перед Дювалем.

— Что-нибудь еще, Ник?

— Только то, что представители Кингсленда и Гормсби посетили лорда Ричарда, пока Дюваль был в Бревене. И, конечно, вассалы Дома Харлана сейчас посещают его ежедневно, один или другой.

— К черту их всех, к дьяволу!

Ник фыркнул.

— Тогда поздно останавливать Ричарда. Вы сто раз можете быть убитым, прежде чем Ричард отправится к черту. Это как раз то, чего он ждет: вы опередите его на дороге в ад.

Карн ерошил волосы на голове. Он уставился на Ника.

— Как Эннис удалось схватить Кит? Что он такое задумал, что Ричард отказался от плана, который он вынашивал годами?

Ник поднялся.

— Только господу известно. Что бы это ни было, он идет по лезвию бритвы. Он совершает одну ошибку, и он обречен.

— Пока она не носит дитя Халареков. — Голос Карна был тяжелым. Вдруг зелень и тропическая жара бассейна показались ему нестерпимыми.

— Позовем Дюваля и пойдем отсюда. Я могу и сам с пользой посостязаться с ним.

— Вы можете пользоваться только шпагой, — ответил Ник. — Мечи никогда не были спортом у Свободных.

Невозможно было отделаться от мыслей об унижении и сопутствующих ему политических потерях, если Ричард последует своему собственному плану. Мысли далее текли в будущее: потеря престижа Дома Халарека повлечет потерю вассалов и рынков, а это утрата силы и, как результат, конец Дома Халарека. Ослабленный и униженный Дом долго не протянет. Шесть тысяч людей попадут в вассалы, когда Халарек рухнет, или в рабство, если Халарек попадет в руки Дома Старой Партии.

Вся семья Карна будет казнена потому, что не должно остаться ни одного наследника в живых от древнего рода, ни одной женщины, способной произвести на свет наследника. Наконец, поражение в поединке с Ричардом означает смерть для Карна и всех, кого он любит. Обычная цель феода, боль и потери в рядах противника изменились с тех пор, как к власти пришел Ричард. Дом Харлана теперь намерен разорить Дом Халарека, и Карн не был уверен, что даже законный брак Кит с Харланом здорово изменит эту перспективу. Ее ребенок будет воспитан в Харлане, познавая нравы и политику Харлана.

Ник и Карн покинули Одоннел перед обедом. Сведения от Дюваля заставляли Карна напряженно размышлять. Всю обратную дорогу в Гильдпорт Карн тщетно пытался найти способ предотвратить эти потери. Он искал способ освободить Кит. Он не приходил ни к какому решению. Охраняемая в Доме Одоннела, Кит была на грани возможного спасения. Почти перед возможностью спасения. Карн сам не видел пути проникновения в замок, но, может быть, леди Агнес или дочь Дюваля найдут крошечную лазейку в охране. Если Эннис Харлан позволит Кит иметь фрейлин. Если.

Он встряхнул головой. Дамы смогут передавать сведения, но не помогут сбежать. Ничто не поможет, кроме осады, но недавние битвы с Харланом легли тяжким бременем на бюджет Карна. Если только Эннис отправит Кит наверх, в Совет, например, или в его фамильное поместьице, то появится слабая надежда вернуть Кит. Но настолько слабая, что скорее Кит будет убита, чем вызволена из унизительного плена.

Все знают о риске путешествий над землей. Эннис отправит ее воздухом, если они сдвинутся, а сбить флайер в воздухе грозит смертельной опасностью пассажирам и, значит, Кит.

Карн позволил Нику управлять от Гильдпорта до Онтара. На посадочной площадке Онтара ждали все офицеры управления. Все носили черный цвет, как и положено сразу после смерти ребенка. Но Карн заметил некое несоответствие. Его появление не требовало их присутствия, но все офицеры были в сборе.

Карн ступил на крыло флиттера. Он совершенно не желал знать еще более печальных новостей. Но иметь дело с плохими известиями было обязанностью Лхарра. Он спрыгнул на площадку. Иногда казалось, что это было только его обязанностью. Тан Орконан тут же оказался рядом.

— Милорд, у меня для вас худшая из новостей. Мы не могли сообщить вам это раньше, не вызвав вашей смерти и гибели фон Шусса.

Карн взглянул в знакомое с детства лицо и увидел боль и скорбь. Тан выдал глубину трагедии, обратившись к Карну не по имени, а по титулу.

Тан сглотнул.

— Невозможно смягчить известие, милорд. Ларга убила себя на следующий день после вашего отъезда.

Карн схватил Тана за руку, чтобы сдержать себя. Стены посадочной площадки, казалось, сомкнулись над ним.

— Почему? — прошептал он. — Почему? — Он почувствовал, что крепкая рука Ника обхватила его за плечи.

— Она говорила своим дамам много раз, что ей известно, что она никогда не принесет Халарекам живого ребенка. Она говорила, что не сможет вынести презрения своей семьи и вашего, милорд. — Тан опустил глаза. — Она еще оставила записку. Она знала, что вы нарушили траур, чтобы отправиться на свадьбу сестры. Она писала еще и еще об этом, будто вы могли ее взять с собой или остаться. Она считала это неясным. Это было очень длинное письмо, милорд, и очень горькое.

Карн закрыл глаза и сжал кулаки. Он стал глубоко, но с дрожью, дышать. Но это не помогло унять хаос в его душе. Он пренебрег своей женой, когда ей так нужна была его поддержка. Он поставил на первое место интересы Кит, и Лизанна знала это. Он был недосягаем в Одоннеле, совершенно недосягаем, сразу после смерти ребенка. Теперь и Лизанна мертва.

Как из тумана, до него донесся голос Тана:

— Это не ваша вина, милорд. И Ларга Лизанна чувствовала себя очень, очень плохо, Карн. Доктор Отнейл говорит, это часто случается с женщинами после родов, даже если ребенок рождается здоровым.

Карн часто слышал эти слова всю следующую неделю. Лизанна была не в себе; он сделал выбор, необходимый для спасения династии Халареков; это не его вина; это не его вина. Конечно, он верил доктору Отнейлу, убеждавшему его в том, что часто женщины в таком состоянии убивают себя в приступе отчаянья, не сознавая отчетливо, что происходит с ними и вокруг них. Но чувство вины не оставляло Карна. Он почти не замечал ее после смерти младенца. Он оставил ее один на один с бедой. Он предпочел интересы сестры интересам жены. Он будет жить всю оставшуюся жизнь с сознанием этого.

Одоннел принял предложенное по три-д предложение о помощи леди Агнес, как гостьи Энниса Харлана. Карн послал сообщение леди Агнес о ее новом назначении. Карн был почти уверен, ему не придется пользоваться своим положением главы Дома, чтобы приказать ей отправляться туда. Он знал, что она была не способна сопротивляться ни новому младенцу, ни возможностям, предоставляемым ребенком. Он был прав. Она охотно согласилась, и ее племянник согласился сам доставить ее из своего небольшого поместья южнее экватора в Дом Одоннела. Для нее это безопаснее, чем появиться во флиттере Халарека.

Решено, Карн по три-д просил позволения у Энниса, чтобы Адриан Дюваль могла явиться и следить за гардеробом и причесыванием Кит. Он сожалел, что не знал о Кит, что она защищала ее мужа до того, как он просил разрешение у Гаррена Одоннела для службы леди Агнес. Необходимость общаться с Лхарром Одоннелом росла, ведь это обязывало Карна Халарека оказать подобную услугу в будущем.

Эннис Харлан сразу же согласился на службу Адрианы Дюваль. Карн говорил себе, что Эннис согласился так легко потому, что требования Кит позволяли Эннису чувствовать себя могущественнее Халарека, вынужденного просить его о таком ничтожном деле, как слуга для леди Катрин.

На следующий день Дом Халарека получил формальное уведомление из Одоннела, что леди Агнес прибыла в замок. Такое же послание пришло о прибытии Адрианы Дюваль первого вердейна. Только через пять дней пришло срочное сообщение от Льюиса, доставленное в Халарек посыльным в ливрее Дюваля. Карн распечатал письмо тут же, не стесняясь любопытных глаз кузенов за соседними столами. В нем говорилось, что леди Катрин произвела на свет девочку тридцать седьмого керенстена. Ребенок родился здоровым, но только время может подтвердить это. Карн с тоской подумал о своей дочурке, которая при рождении тоже была здоровой.

Он перечитал письмо несколько раз. Он посмотрел на оборот листа в поисках еще каких-нибудь слов Дюваля. Ничего. Он заключил, что, если бы что-нибудь случилось с Кит, Дюваль смог бы дать ему это понять в письме. Он смял бумагу в руке. Девочка. Наследник, но не тот, кто мог бы править. Женщина не может выступать в Совете, даже если кузены согласятся на главу Дома — женщину. Карн комкал и мял клочок бумаги в кулаке. На этом этапе Ричард выиграл. У него под контролем ребенок Халареков, и отец ребенка, не ее дядя…

Эта мысль напомнила Карну его собственную женитьбу. Лизанна мертва, а он даже не соблюдает требуемый обычаем траур. Все должны видеть традиционный период траура, так же, как запрещенные передвижения против Ричарда, и только затем он может жениться снова. Он должен поручить Орконану подобрать другую подходящую женщину. Траур продлится до дрэка. Значит, он не сможет быть на Совете весной. Даже если бы он не был в трауре, ой не смог бы встретить ни сочувствие друзей и вассалов из-за потери жены и ребенка, ни насмешливой радости враждебных Домов по поводу похищения Кит и ребенка, доставленных Харлану. Даже долгие годы Академических тренировок владения эмоциями не помогают ему в этой ситуации. С тех пор, как Ричард не у дел, хотя бы официально, Совет вряд ли решит много важных вопросов.

Если не Совет, что он может сделать? Карн заперся в библиотеке для размышлений. Никаких официальных объявлений о родившемся ребенке Энниса и Кит не было. Возможно, это означало, что придуман еще какой-то план, чтобы использовать Кит против ее собственного Дома. Девочка была не таким сильным козырем, как был бы мальчик. Если Кит хотят использовать в какой-то еще игре, возможно, ее перевезут из Одоннела. Если она двинется в путь, появится шанс ее вернуть.

Карн взялся за перо. Он написал письмо Дювалю, делясь своими опасениями. Адриан полезна. Возможно, что и она сможет предупредить о новом плане. Карн не имел никаких сведений от Дюваля, кроме новости о ребенке. Он был уверен в том, что Свободный, обнаружив доказательства нарушения приговора Ричардом, достаточные для Совета, сообщит Карну, так как сам он не сможет предъявить улики Совету, во всяком случае, эти. Дюваль не сможет действовать в Совете без подтверждения своего города. Для этого просто не будет времени. Если бы он мог полностью убедить управление города. Но Свободные всегда осторожно относились к вмешательству в дела Домов.

Карн связался с командиром спецслужбы Халарека и приказал подготовить планы атаки флайеров, планы, которые заставят флайеры спуститься с наименьшим ущербом для пассажиров. Карн знал, как мала была надежда на успех, но разработка плана создавала ощущение того, что он делает что-то для спасения Кит. Однако, если она в этой борьбе погибнет…

Невыносимо об этом думать. Карн занялся другими делами, которые не могли помешать представить вынутое из флайера тело Кит, изуродованное его же людьми. Его обязанностью, как главы Дома, было дать роду наследника для поддержания могущества династии после своей смерти. Он приказал Фрему Вейсману и Орконану начать поиски возможных кандидатур для его следующего брака. Крепкое здоровье будет самым важным критерием. Он проявил себя сильным военным лидером со времени провозглашения его Лхарром на Совете. Он отвоевал владения у Харлана. Он, конечно, еще не имеет того веса в Совете, который был у его отца. Но теперь семьи с более благородной кровью, чем Дом Арнетт, захотят предложить своих дочерей. Мысль о новом браке скоро утомила его, но Халарек должен иметь другого наследника, мальчика. И ребенок Кит не берется в расчет, пока она в руках Харлана. Покончив со срочными делами, Карн вспомнил в первый раз за весь день о еде. Он удивился тому, что это был уже обед. Он работал лучше, чем предполагал. Он хотел расслабиться за едой и отложить все проблемы в сторону, но Ричарда в сторону отложить было нельзя. Пока никто в Совете не знает о том, что приговор Ричарду не соблюдается, ничто его не остановит. Карн подумал с горечью, кто действительно хочет остановить самого влиятельного и сильного лорда на Старкере-4, кроме Домов Халарека, фон Шусса и нескольких Свободных. Кто еще будет искать доказательства преступной слепоты аббата? Кто сможет хотя бы предположить, что Дом Уединения так просто уступит силе Харлана? Кто-то должен представить Совету свидетельства нарушений, но так, чтобы Ричарда не предупредили. Это сделает не Свободный, хотя в Доме Уединения больше Свободных, чем дворян.

Карн удивился, что ни он, ни Ник, ни Орконан не подумали раньше о том, кто отправится в Бревен. Члены Совета из Льюиса и Йорка снова появятся там. Если будут улики, они их найдут, а Халарек и фон Шусс представят их Совету. Карн приказал пажу доставить лорда Николаса фон Шусса к нему в библиотеку.

9

Карн и Ник готовились к «уединению» тщательно. Карн послал личного посыльного в Дом Арнетт с известием о смерти Лизанны. Он не сделал этого раньше, боясь, что лорд Френсис попробует обернуть это себе на пользу в Харлане. Теперь ребенок Кит появился на свет, и известие о смерти Лизанны не имело прежней силы. Карн приказал посыльному задержаться в дороге так, чтобы прибыть после сообщения Карна по три-д, объясняющего его отсутствие в Совете.

Следующая проблема, если Ричард руководил из Бревена, это прикрытие с воздуха. Без этого Карну, конечно, будет угрожать опасность со стороны людей Ричарда. Ник и Карн решили, что Ольдерменом будет Карн, а Ник будет сам по себе. Иногда классовые различия бывают полезными. Как говорил Ник, Свободные не доверяют Девятке, и среди Девяти никто не водит дружбы и даже общественных связей со Свободными.

Еще одним проводом появиться Нику самостоятельно было то, что Бревен был самым близким мужским Домом Уединения к владениям фон Шусса, и было логичным, что Ник выбрал для себя именно его. Он не был самым близким его душе, Ольдермену Ирту из Льюиса. Если Карш и Ирт решат отправиться в приют вместе, Дом Уединения к востоку от Нирана был самым центральным местом для встречи. Если они явятся в Бревен вместе, это привлечет внимание.

Дела с Наследником в фон Шуссе, тем не менее, были превосходным поводом для Ольдермена Карша найти приют для отдыха так далеко от дома. Всем известно, каковы Свободные в делах. Совершенно естественно, что Ольдермен проделывает огромный путь, чтобы установить личный контакт с Домом, который будет прекрасным рынком йоркской шерсти и шкур. Ткачи фон Шусса славятся своими тончайшими шерстяными тканями и драпировками. И все глубоко верили, что барон фон Шусс устелил бы и увесил бы весь замок коврами, если бы нашел такое количество ковров.

Утром девятого вердейна, они чувствовали себя прекрасно в этой придуманной легенде. Последним шагом в подготовке отъезда было официальное три-д сообщение Председателю Совета Гашену. Карн решил связаться с Советом на открытом канале. Одетый в глубокий траур, он сделал сообщение максимально коротким, ведь боль и скорбь были еще слишком сильны, чтоб скрывать их долго, а лорд Гхарр никогда не должен обнаруживать свои чувства.

Ему было немного неловко, что на свободном канале все могут увидеть скудную отделку три-д комнаты в Онтаре, но у него не было ни времени, ни средств сделать ее более шикарной, как в других замках, больших и малых. Карн собрался, приосанился и дал сигнал техникам начинать передачу.

— С большим прискорбием сообщаю о смерти своей жены, Лизанны Арнетт,

— сказал он. — Мой Дом будет в трауре по дочери и жене до дрэка. Я уверен, все понимают, что означают для Дома такие утраты. Я ухожу в Дом Уединения на две недели. Я понимаю, что мое присутствие в Совете обнаружило бы мое неуважение к памяти моих жены и дочери.

Карн поклонился изображению Председателя, сидящего за столом. Председатель кивнул и исчез. Несколько секунд были слышны голоса, возбужденно обсуждающие смерти в Халареке, затем Карн жестом приказал техникам отключить связь.

Карн обернулся к Нику.

— Посмотрим, какая будет на это реакция. Интересно, что предпримет Дом Харлана, получив официальное известие о смерти Лизанны. — Лицо Ника было печальным. — У нас будет возможность увидеть, что делает один Харлан. Ричард Харлан.

Карн договорился с Орконаном, что еду будут присылать в его покои (где Орконан, Вейсман или Гарет будут принимать ее у слуги в дверях) и что один из троих будет периодически заходить в его покои, создавая впечатление, что Карн там в глубоком трауре. Никто не заподозрит в этом ничего необычного. Никто не заподозрит, что он покинул замок.

Они появились в Бревене на флиттере Гильдии, знак того, что Свободный отплатил Наследнику фон Шуссу полетом за сомнительное удовольствие выслушать его рассказ о его торговле. Предоставление транспорта было обычным делом, особенно по отношению к лордам малых Домов, которые как могли экономили на топливе. Карн решил, что, если бы хоть один Свободный знаток шерсти оказался в Бревене, он будет утверждать, что не смешивает религию и бизнес. Это объяснение, почему он и Наследник фон Шусс прибыли в одном флайере: Карш не желал говорить о делах после их прибытия.

Карн вставил коричневые линзы как раз перед тем, как слуга вошел парковать их флиттер. Священник встретил их, обыскал на предмет оружия и забрал станнер у Ника, затем проводил через двор в широкие двойные двери и по широкому лестничному пролету в офис аббата. Секретарь аббата, высохший священник, сказал, что придется ждать в приемной.

Секретарь пробормотал:

— Поскольку вы не предупредили нас о своем прибытии… — Затем он поклонился Нику: — Если бы знали о вашем приезде, милорд, мы бы подготовили надлежащую встречу. — Священник поклонился и вышел.

Аббат, казалось, не торопился закончить свои дела. Карн стоял у одного из узких окон. Оно выходило на каменистый берег и синюю воду озера Святого Павла. Солнечные блики играли на воде. На другом берегу озера и дальше, куда хватало глаз, лежал свободный город Лок, окруженный лесами синих елей. Лок был родиной члена Совета Дэйвина Рида, который выступал против Харлана в Совете по нескольким важным вопросам. Рид, как Дюваль, не был уверен, что Свободные будут полностью свободны от разграбления Семьями.

Дверь кабинета скрипнула, открываясь. Аббат в сутане темно-серого цвета вышел, продолжая беседовать с двумя дворянами. Карн остолбенел. Он узнал лорда Марка. Он был ближайшим другом Гаррена Одоннела и вассалом Ричарда Харлана. Его «дело» с аббатом, должно быть, действительно очень важное, чтобы скрывать его от Совета. Второго мужчину Карн узнал не сразу. Это был не кто иной, как Даннел Юра, один из его собственных вассалов, захваченных у Харлана в прошлом году. Карн повернул голову так, чтобы Даннел его не узнал. Он дал клятву феода Карну. Он вложил свои руки в руки Карна и запечатлел поцелуй мира. Он нарушил эту клятву только потому, что был в компании Марка.

— …и вы можете сообщить его Семье, что милорд Харлан нашел здесь самое изысканное обращение, — говорил аббат. — Если существует еще что-либо, что я могу сделать для более приятного пребывания его здесь, конечно, при условии, что Семья предоставит средства, я с удовольствием сделаю это. — Юра поклонился и вышел.

«Мой собственный вассал, — подумал Карн. — Формально. Ясно, что я должен что-то предпринять насчет него и, возможно, других тоже, когда вернусь».

Лорд Марк пробормотал что-то низким голосом. Аббат, как заметил краем глаза Карн, вздрогнул. Лорд Марк гневно глянул, но коротко поклонился и покинул комнату, явно недовольный чем-то. Карн повернулся только тогда, когда дверь хлопнула. Аббат приветствовал Ника. Он не поклонился Нику, хотя они были равными по титулу.

Аббат повернулся к Карну.

— Свободный…

— Карш.

— Из Йорка, конечно. Я быстро ознакомлю вас с нашими правилами. Их немного. Это заведение предназначено для молитв и медитаций. Все прибывшие сюда обязаны носить платье священника, чтобы никто не отвлекался от мыслей о Боге знаками различий в рангах или финансовом положении. Все платья с капюшонами. Те, кто хочет провести здесь время в молчании, носят капюшоны накинутыми на голову. Наказание за обращение к такому человеку — изгнание из Бревена. — Аббат окинул Карна тяжелым взглядом, будто он имеет большой опыт по части торговцев, заговаривающих с капюшонами. Карн ответил ему холодным взглядом.

Аббат покраснел.

— Посетители могут приходить раз в неделю и могут оставаться в помещении для гостей на уровне ниже нас. Это все правила. Еда подается в столовой через пять минут после одного удара колокола. Богослужения проходят четыре раза в день в часовне после трех ударов колокола. В случае очень важной три-д передачи все члены общины, а вы ими являетесь, пока остаетесь здесь, собираются посыльным. Есть вопросы?

Молодые люди отрицательно покачали головами. Аббат хлопнул в ладоши дважды, и в комнату тут же вошел молодой священник.

— Брат Бенжамин, проводите этих людей в их покои и дайте им одежду. — Юноша поклонился и вышел. Что-то обеспокоило Карна в этом молодом человеке.

Комнаты Карна и Ника были на разных этажах. Молодой священник дал Карну ключ от комнаты на третьем уровне и повернулся к Нику, бормоча что-то о невозможности поселить двух молодых людей рядом. Но когда Ник попытался настоять на том, чтобы Карн пошел с ними взглянуть на его комнату, священник пытался настоять на том, чтобы Карн оставался в своей комнате, пока он не отведет Ника в его келью. Ник отклонил свой протест, и Карн открыл дверь в свою комнату и вошел. Это была небольшая серая комната с кроватью, столом и единственным стулом.

Карн долго ждал, пока Ник вернется, но его не было. Карн вышел в холл. Все, кто входил и выходил из соседних комнат, были либо Свободными, либо из малых Домов. Почти полчаса он прождал Ника и убедился, что никого из Девяти не было на его этаже.

Ник примчался в холл, затащил Карна в его комнату и захлопнул дверь.

— Аббат отделил Девятку от всех. На втором уровне только Девятка и аббат. Мы проходили мимо покоев Ричарда, у дверей стояла стража гвардейцев Совета. Брат Бенжамин предложил представить меня позже. Он шепнул мне, что герцога Ричарда нет у себя сейчас, он у друзей на другом этаже. — Лицо Ника горело от возмущения. — Юный дурак, кажется, не понимает, что это пренебрежение к приговору Совета! — Ник оглядел комнату Карна и нахмурился. — Аббат только разглагольствует о правилах Пути без классовых различий, как я посмотрю. Идем. Моя комната здорово отличается от этой. Нет сомнений, что священник не хотел, чтобы ты шел.

Карн в комнате Ника обнаружил густую шкуру на широкой мягкой кушетке и кресло. Такой фаворитизм был против правил Пути. Все люди были равны перед Богом. Это было воссоздание всех удобств для Девятки. В комнате даже горел огонь в камине. В таком старинном месте, как Дом Уединения, это был настоящий огонь. Но Карну не хотелось подходить к нему.

— Мы еще не видели, как живет Ричард. — Родимое пятно, которое становилось заметным только когда Ник был зол или разгорячен, стало темно-красным ото лба к волосам. Он запустил руку в волосы, открывая кончик родимого пятна, сбегающего к шее. Он покачал головой. — Я все гадаю, где аббат прячет добро, полученное от этого толкования правил Пути.

— Его тон выдавал сомнения в том, что лидер Пути мог так вести себя, да еще публично. — То, что мы видели, подтверждает слова Дюваля.

Карн кивнул.

— Он тоже не видел комнат Девятки. Видит бог, мне нужен сторонник среди Свободных.

Колокол прозвонил к вечерней трапезе. И двое юношей отправились к столу, следуя за соседями Ника. Они медленно спустились по двум лестничным маршам на первый этаж в помещение на стороне озера Дома Уединения. Даже здесь аристократы Девяти сидели отдельно, правда, за теми же блюдами, что и остальные. По молчаливому согласию Ник и Карн разошлись по своим местам. Карн недоумевал, почему люди из малых Домов не возмущаются такой дискриминацией. Его интересовало также, будет ли Ричард есть вместе со всеми. Дюваль говорил, заточение Ричарда не было строгим.

Харлан в трапезную не пришел. Особое обхождение с ним не было всем известно.

После ужина Карн и Ник обследовали Дом этаж за этажом. Во всем Бревене не было ни единого знака пребывания Ричарда Харлана, кроме гвардейцев Совета у дверей на втором уровне. Возмущение вызывало и то, что были подкуплены солдаты Совета для выполнения прихотей Харлана.

Карн и Ник остановились наконец у окна четвертого этажа. Усталые, разочарованные они глядели, как солнечные лучи покидают зеленые склоны перед стеной Бревена. Каждый был погружен в свои мысли. Колокол ударил три раза. Молитвы. Они переглянулись.

— Во имя прибытия в первый день? — спросил Ник.

Карн кивнул.

— Неплохая идея, особенно для меня. Свободные значительно набожнее, чем самые религиозные Дома.

Карн отвернулся от весеннего вечера и не торопясь направился к лестнице.

— Встретимся здесь позже.

Ник спускался один. Не нужно, чтобы наследника одного из Девятки часто видели в обществе торговца.

Карн стоял в церкви с остальными Свободными. Ник, пришедший позже, прошел на место, оставленное для опоздавших. Когда началось благодарение, они выскользнули.

Они остановились под лестницей.

— Я думал, — сказал Ник. — Служба — на удивление отличное место для размышлений. Может быть, мы на ложном пути. Может быть, Ричард вовсе не живет в этих комнатах на втором уровне, пока кто-либо из администрации Совета не прибывает с визитом.

Карн носком ботинка чертил круги. Раздавалось легкое шуршание.

— Аббат не должен был пренебрегать приказами Совета до такой степени.

— Он поднял глаза.

Ник встретился с ним взглядом.

— Правда? Ричард мог сделать это политически и финансово выгодными Аббат не глуп. Мы обнаружили его двойные стандарты только из-за той роли, которую здесь играем. Я уверен, что никто не подозревает о различиях между Девяткой и остальными, кроме аббата и нас. Известен хотя бы один из Девяти, у кого друг — Свободный?

Карн покачал головой.

— Так ты полагаешь, Ричард содержится где-то вдали от всех обитателей, чтобы особые условия его пребывания не были обнаружены?

Ник утвердительно кивнул.

— Священник, возможно, вносит и выносит еду и все необходимое в эту комнату на втором этаже, будто Ричард действительно там, так же точно, как кто-то делает это для вас в Онтаре. Возможно, плата за молчание священника просто дополнительная еда. Аббат на нее не слишком щедр, если судить по ужину.

— Мы искали Ричарда везде, проверим внизу?

Они побежали вниз. На следующем этаже коридор расходился в две стороны.

— Разделимся? — Голос Ника прозвучал неуверенно. Если Ричард живет с такими нарушениями приговора, о каких говорил Дюваль, всякий, кто раскроет это, попадает в опасное положение. Он покачал головой.

— Я не хотел бы столкнуться с солдатами Харлана в одиночку. Даже как Свободный Карш.

Ник направился влево. Двое мужчин дошли до первого поворота, не увидав ничего, кроме света, пробивавшегося из-под двери.

— Похоже на склады, — сказал Карн, когда они остановились на углу и посмотрели вдоль другого коридора, похожего на оставшийся позади. — Нужно много провизии, посуды и белья, чтоб содержать что-то такое же большое.

Ник пожал плечами.

— Я не знаю. Дядя Эмиль и его сенешаль занимаются этим в доме.

На третьем повороте они обнаружили лестницу вниз. Они постояли, прислушиваясь. Снизу не доносилось ни звука. Они переглянулись и стали спускаться.

Лестница привела их в длинный холл. В конце холла, в углу, появились слабый свет и шум. Они двинулись туда. К их удивлению холл не повернул там, где им показался угол. Он уходил влево и прямо в темноту, но деревянный брус преграждал проход. Шум доносился из освещенного дверного проема в середине левого коридора. Двое мужчин, одетых священниками, стояли у двери.

— Они одеты священниками, — прошептал Ник, — но я даю сотню гильдкредитов, что они вооружены. Как они стоят! Ни один штатский не сможет стоять так смирно и прямо.

Сердце у Карна екнуло. Солдаты и переодетые — все равно солдаты Харлана. Значит, Нику не удастся узнать, что происходит. Ни один солдат не даст пройти другу заклятого врага своего хозяина. «Друг моего врага — мой враг». Если им надо доказать, что Ричард живет вне заключения, если им надо доказать, что свет и праздничный шум вокруг Ричарда, тогда должен туда идти он, Карн.

Его сердце забилось сильней. Ладони взмокли. У Ричарда острые глаза и острый ум.

Достаточно ли коричневых линз, чтобы провести его? Карн обтер ладони о штаны. Ричарда надо остановить. Он может узнать Карна, но Карн должен рискнуть. Он подумал о разоблачении, о возможной смерти, о гибели Дома, если Ричарда не остановят. Он снова вытер ладони и пошел на свет.

Рука Ника схватила его, останавливая.

— Куда тебя черт несет! — он проворчал, слова звучали острее от шепота.

— У меня нет шанса иметь наследника год, а может, и больше. Кит родила одного и может родить другого за это время, но она в руках Харлана. Для Халарека важно знать, что контроль этот именно Ричарда. Дюваль говорит, что так оно и есть. Если это правда, кто-то должен положить этому конец, доложив Совету о происходящем.

— Итак, Лхарр Халарек готов отправиться в логово Харлана? Ты сошел с ума!

Карн возразил:

— Я Ольдермен Карш из Йорка. Я смогу пройти хотя бы так. А тебя узнают сразу же. Ты никогда не войдешь. Если только отделаешься этим. Кроме того, ты единственный наследник Дома.

— Карн… — Ник шагнул вперед.

Карн тяжело взглянул на него.

— Для меня риск меньше. Никто среди Девятки не разглядывает Свободных пристально. — Карн отвернулся. — Кроме того, я хочу, чтоб ты доложил Совету, если меня разоблачат. Если я узнаю, что там происходит…

Ник попытался еще раз.

— Думаешь, Ричард тебя не узнает?

— Я не собираюсь приближаться к нему, даже чтобы он меня заметил…

И в этот миг они вздрогнули от пронзительного женского крика. Оба прижались к стене, чтобы их не заметила стража. Смех последовал за криком. Карн жестом приказал Нику оставаться на месте, а сам двинулся вдоль стены к свету. Стражники были выбиты из своей неподвижности. Через несколько мгновений женщина в шелковом прозрачном платье вышла к стражникам, вручила им огромную бутылку и вернулась в комнату.

— Ангелы!.. — Ник не мог больше вымолвить ни слова. — Женщина, — выдохнул он, — в Бревене! Дюваль прав больше, чем мне хотелось бы!

— О боги. Дюваль был прав. — Совет скорее поверит одному из Девятки, чем Свободному. Карн знал, что одним из Девятки должен быть он. Он собрался с духом и пошел вперед, пытаясь казаться уверенным. Он никогда раньше не шел навстречу такой опасности без оружия. Никогда.

Когда он дошел до стражников, он скинул капюшон, открывая цвета Йорка. Стража обыскала его и, не найдя оружия, пропустила.

Карн отметил про себя, что, очевидно, не каждый из прибывших обыскивается во дворе.

У дверей двое молодых людей растянулись на полу. Они пили что-то из кожаного бурдюка и громко смеялись. Одним из них оказался брат Бенжамин. Снова появилась женщина. Она склонилась к ним и предложила закуски на подносе, демонстрируя при этом себя с наибольшей обворожительностью. Выпрямившись, она заметила Карна и одарила его широкой улыбкой. Пять лучиков звезды профессионалки сверкали на грудной косточке, золотой звезды высшего класса.

Карн не ответил на улыбку. Он не Мог. Если верить Дювалю, эту судьбу Ричард готовил для Кит, будто она была простой шлюхой, а затем вернул бы ее семье. Возможно, он зайдет так далеко, что отметит ее звездой. Было трудно поверить, что он решится на это, но он всегда превосходил все ожидания, даже самые смелые.

Карн почувствовал слабость. Если Дюваль не предупредил бы Ника о Ричарде, что бы произошло? У Кит девочка. Что еще задумал Ричард? Он ничего не выяснит, стоя на месте. Он должен показать Совету, что действительно происходит в Бревене.

10

Я спокойно лежу в постели и слушаю осторожные движения леди Агнес за занавесом кровати. Она старается не шуметь, но подметки ее туфель хлопают по каменному полу, когда она кружит по комнате. Она появилась за неделю до рождения малышки Нарры и была счастливым даром. Я никогда не думала, что увижу ее при таких обстоятельствах. Для нее я всегда была девчонкой-сорванцом, но ее безукоризненное следование правилам приличия сделало ее идеалом в глазах Одоннела. Все на Старкере-4 знали безупречность манер и чувство такта леди Агнес. Она была примером дуэньи всем родителям. Никто, кроме Халареков, не мог бы предположить, что она хоть чем-нибудь поможет мне в побеге из тюрьмы. Это тюрьма. Эннис — хороший муж и отец, и никто не относился ко мне скверно, но я не могу покинуть свои покои, даже пойти в зал к Эннису.

Даже если бы я смогла, нет никакого шанса сбежать из Дома Одоннелов. Нет никакого шанса сбежать из любого Дома без помощи извне. Абсолютно никакой. Даже война более сотни лет назад не смогла разрушить ни один из Домов. Как сможет мой брат или какой-то отряд надеяться проникнуть туда, куда не смогли добраться бомбы?

Я слышала, как леди Агнес опустилась в кресло рядом с кроватью. Стул скрипнул, и я услышала легкое бормотанье, которое она всегда издавала, подымая малышку. Роды были тяжелыми, но леди Агнес говорила мне, что так бывает всегда с первым ребенком. Но я все еще слишком усталая.

Засыпаю. Я сплю одна и подолгу, с тех пор как появился малыш. Эннис спит в покоях напротив. Он считает, что моему телу нужен покой и лечение прежде, чем мы… Открываю глаза, леди Агнес меня будит легким потряхиванием. Она подает мне Нарру, и я укрываю ее одеялами, чтоб она ела в тепле.

Леди Агнес отдергивает занавески и велит подавать обед. Когда Нарра засыпает, леди Агнес забирает ее у меня, пеленает ее и укладывает в изысканную колыбель, которую сделал Эннис. Эта чудесная колыбелька была свидетельством того, что он действительно хотел ребенка, когда говорил об этом.

Леди Агнес подходит к кровати, подавая мне платье так, что я проскальзываю в него и уже не мерзну во время туалета. Ее доброта вызывает у меня слезы. В эти дни слезы быстро и часто наворачиваются на глаза. По словам леди Агнес, это тоже дело обычное у молодых мамаш. Мне неловко от ее доброты. Жизнь женщин Девятки тяжела, и леди Агнес старательно выполняет свое попечение. Доброта, особенно у леди Агнес, редко длится долго.

— Катрин, к вам скоро прибудет гость, — голос леди Агнес очень тихий.

— Фрейлина, которую посылает вам лорд Карн, появится здесь через час.

Новость ошеломила меня сначала. Две огромные уступки от Одоннела меньше, чем за две недели. Леди Агнес, а теперь и фрейлина — это больше, чем я могла бы предполагать. Уступки были не нужны Эннису. То, что у меня есть компаньонки теперь, гораздо важнее, чем соображения Одоннела. В конце концов, я жду гостью! Она станет моей фрейлиной, если понравится мне. Может быть, подругой, ведь леди Агнес никогда ею не сможет стать.

Холодной водой в лицо, щеткой по волосам. Коса не такая изысканная, как делали Тамара или Донна. А леди Агнес и вообще не умеет этого. На завтрак я выбрала хрустящий хлебец с маслом и огромный оранжевый плод и села на кровать закусить.

— У вас будут крошки на простынях, — заметила леди Агнес, глядя поверх вязания.

Я представила себе новую фрейлину. Выше меня, благородная дама, знающая толк в тканях, прическах и всех необходимых работах из-за семейной трагедии или расточительности мужа. Карн знает, как важна для меня моя внешность. Он был почти в шоке от того, как я выглядела на свадьбе. Эннис делал все, что мог, чтобы помочь, но его помощь, кроме зеркала, вовсе не была помощью. (Если знатная дама почти не знакома с такими вещами, то как ничтожно знаком с ними дворянин?) Дом Энниса и Дом Одоннела были просто невежественны в этих вопросах гардероба и причесок. Они ничего не могли предоставить, кроме этого ужасного свадебного платья.

Послышались голоса за дверью. Она открылась, и стражник поклонился молодой женщине, пропуская ее в комнату. За ней шел сенешаль Одоннела. Он поклонился, но прежде, чем успел вымолвить хоть слово, молодая женщина склонилась в реверансе.

— Мир этому дому, миледи, — проговорила она.

— И вашему, — отвечала я ей.

— Позвольте, я представлю вам Адриану Дюваль из Льюиса, — сказал сенешаль.

Молодая дама снова поклонилась, медленно и грациозно. Затем она поднялась, откинула волосы со лба и улыбнулась широкой, сердечной улыбкой.

— Я очень рада видеть вас, леди Катрин. Ваш брат много говорил мне о вас. — Ее голос был сиплым и слабым. — Я хорошо рассказываю то, что было, и придуманное, я знаю толк в одежде и прическах, чтобы быть модной. Лорд Карн сказал, вам это необходимо.

Я почувствовала, что леди Агнес нахмурилась. Ее представления о стиле, даже ее понятия о правильных темах дамской беседы, были взглядами старшего поколения. Карн просто констатировал о моем облике. Чувство стиля Адрианы Дюваль показывало ее платье. Вишнево-красное платье, соответствующее указаниям Домов о скромности одежды, не открывало кожи ни на груди, ни на шее. Сидело оно безукоризненно и несомненно шло ей. Ожерелье и серьги, которые она выбрала, соответствовали одежде и обстоятельствам, которыми было в основном интервью о службе в знатном Доме. Маленькое зеркальце висело на ленте, закрепленной на поясе, как дань последней моде, за которой я не могла следить последние месяцы.

Мне понравился ее голос, ее стиль, ее манеры. Ее теплота будет приятным контрастом строгости леди Агнес. Кроме того, Адриана была свободной женщиной. Я не должна буду следить каждую минутку за тем, что говорю, чтобы защитить свой Дом от сплетен, которые она принесет своим. А умение рассказывать сделает времяпровождение после ужина более приятным. Вечера были удручающими. Леди Агнес не знала других историй, кроме тех, что рассказывают людям до двенадцати. Одоннел не позволял ей ни писем, ни три-д, а книги были редкостью. Рассказы были обычным занятием в Домах после ужина. Я была удивлена, что и Свободные этим развлекаются.

Очень необычно, что свободная женщина служит в знатном Доме. Я не припомню, чтобы встречалась со свободной женщиной прежде.

Я повернулась к сенешалю с улыбкой.

— Благодарю вас. Передай господину, что фрау Дюваль мне подходит. — Он с поклоном удалился.

— Мой чемодан! — прокричала ему Адриана. Она обернулась с улыбкой и вручила мне записку. — Я была оптимистична насчет службы и взяла с собой кое-что.

В записке говорилось: «Мой отец и ваш брат преследуют одни политические цели. Мой отец — член Совета от Льюиса. Вы встречались с ним на своей свадьбе. Я могу служить связной или разведать кое-что. Это намерение моего отца. Уничтожьте записку».

Я взглянула на Адриану. Ее глаза быстро оглядели комнату. Вопрос был понятен: есть ли подслушивающие устройства? Были ли они? Я не думала, что были. То, что шпионили некоторые слуги, я не сомневалась. Кое-кто из наших тоже.

Внешняя стража, ворча, тащила огромный кофр. Его поставили посреди комнаты. Адриана вручила каждому мужчине по монете. Она оглядела комнату, пока дверь не захлопнулась за ними. Затем она стянула перчатки.

— Где я могу расположиться?

Я указала на альков, который она могла разделить с леди Агнес. Он отделялся от комнаты тяжелой драпировкой. Она распаковала багаж и села писать письмо. Она приложила печать и позвала стражника, чтобы он передал это посыльному. Мое сердце замерло. Мог быть кто-нибудь так глуп, чтобы догадаться послать письмо из моих покоев куда-нибудь за пределы Одоннела — Харлана? Гаррен Одоннел не даст и слову о ребенке вырваться, пока он сам не будет готов объявить о ее рождении. Он может убить Адриану за измену, за шпионаж, за любое преступление, которое ему пригрезится, если она испортит его тщательно подготавливаемое сообщение. И когда Ольдермен из Льюиса обнаружит ее смерть, будет слишком поздно.

— Я обещала отцу написать, как только приеду, о своем благополучном прибытии, — сказала она явившемуся на ее звонок человеку. Ее манеры были наивными, как у девочки.

Стражник глянул на Адриану со злостью и потребовал открыть записку и прочесть ему.

— Вы не умеете читать? — спросила она сладко. Он отвесил ей пощечину.

— Женщины знают свое место в этом Доме! — заорал он. — Читай!

Адриана посмотрела на него удивленно и послала такой правый ему в челюсть, что он зашатался. Он ударил бы ее еще раз, но я встала между ними, и он не посмел ударить меня.

В Халареке такого стража наказали бы (во времена моего отца) или изгнали из владения без рекомендации (метод Карна), что, пожалуй, было хуже. В Одоннеле, если бы не защита Энниса, мы, женщины, заплатили бы за такую выходку Адрианы и мое вмешательство. Похоже, Адриана не понимала этого или, хотя бы, не показала страха. Она надломила печать, прокашлялась и начала читать.

— Дорогой отец, я благополучно прибыла в Одоннел и встретилась с леди Катрин. Я представилась, как ты советовал мне, сделав особенно глубокий реверанс для миледи. Платье, в котором я появилась, в отличном состоянии, как ты помнишь, оно из специальной ткани. Я напишу позже о том, как мне понравится здесь. Твоя любящая дочь, Адриана.

Солдат смотрел разочарованно. Я облегченно вздохнула. Письмо было написано, казалось, балованным ребенком. Адриана разглядывала стражника, и мне показалось, что усмешка злорадства пробежала по ее лицу. Она смотрела ему прямо в глаза. Это был взгляд уверенной и защищенной женщины.

— Я живу здесь под защитой Совета, префект и Лхарр Гаррен дали разрешение мне писать отцу, когда я захочу, лишь бы это не касалось политики и не нанесло ущерб Дому Одоннела. Вы видели письмо. Мой отец ждет его через три дня. Это дает вам время показать его Лхарру Одоннелу, если вы должны это сделать.

Стражник сжал губы. Могу поспорить, он хотел показать это письмо Одоннелу, но теперь это не имело смысла.

— Лорд Эннис узнает у Фрема Дюваля через три дня, получил ли он письмо, — добавила я для полноты.

Я посмотрела на платье, которое было темой письма. Это был высококачественный шелк, только и всего. Я слегка коснулась пальцами рукава. Ничего особенного не было.

Это был код! У нее заготовленный код о платье. Было бы в ужасном состоянии вместо «особенного», если бы ребенок умер. Оценка моего союза с Эннисом, как «уникальной мастерской», показалась мне забавной.

Как мне проявить свое понимание и признательность? Но мне не пришлось этого делать. Она подошла ко мне и заключила в свои объятия. Я тоже обняла ее. Она отступила и занялась своим дорожным туалетом.

Адриана быстро вошла в мою жизнь в Доме Одоннела. Она передвигалась с ленивой грацией, но за этим спрятался острый и быстрый ум, как доказало письмо. Она была добра с Эннисом, любила ребенка, училась у леди Агнес ее совершенствам. На самом деле, ее могло описать только одно слово «самообладание».

Адриана принесла надежду. Моя жизнь в Одоннеле была мирной, я уважала и любила Энниса, но я не хотела смириться с тем, что мой ребенок будет воспитан врагами. С возможностью Агнес писать письма я смогу передать Карну важные сведения. Она одна была моим утешением.

Я должна была знать, что такое спокойствие не может быть вечным. Адриана была у нас уже месяц, когда Эннис разбудил меня ранним утром.

— Слушай, Катрин, — прошептал он, — Гаррен говорит, что тебе придется уехать через день или два. Он не сказал куда, но он сказал, что не думает, что я захочу поехать. Он знает, я люблю тебя. — Он уронил голову мне на плечо, и я почувствовала, что он пытается собраться. Он никогда не говорил слов, но сотней дел доказывал свою любовь. — Мне сказали, что Ричард не рад, что ты не беременна снова. Он намерен сделать тебя беременной сам.

— Он не посмеет! — прошептала я. — Я твоя жена! Он не посмеет опозорить свой собственный Дом.

Эннис посмотрел на меня сверху:

— Это позор, если об этом узнают люди. Вот философия Ричарда. А если он в Бревене, мужском уединении, кто может заподозрить, что у него женщина? Кроме того, я должен вести себя так, словно ребенок мой, — это будет спокойнее, или ты станешь вдовой, и тогда свободна для него. Для Ричарда все одинаково. Его сила так велика, что я не могу противостоять ему открыто. Гаррен тоже не сможет сопротивляться, хотя даже он этого не может вынести.

Кровь отхлынула от моего сердца. Сам Ричард. Я слышала голос Энниса откуда-то издалека.

— Почему, как ты думаешь, ты была в Одоннеле все это время? Держать тебя подальше от Ричарда. Одоннел мой родной Дом. После сегодняшнего дня я не смогу дать тебе безопасность. — Эннис схватил меня в объятия. Он говорил мне в ухо: — Я умру за тебя, если это поможет. Я только что получил все долги. Но даже это может не помочь уехать вам с Наррой благополучно. Мы соединимся с караваном, но выехать нам надо до восхода солнца, чтобы встретить его, и Нарра не должна плакать, иначе нам конец.

Эннис еще крепче прижал меня к себе.

— Было очень тяжело согласиться, чтобы Ричард воспитывал Нарру. Я не могу согласиться на то, что он уготовил тебе. Знаешь ли ты, как сильно я люблю двух своих девочек? — прошептал он.

Он включил свет и стал собирать самое необходимое. Я пыталась заставить себя собраться с мыслями. Если Одоннел думал перевозить меня, он сделал бы это в полной тайне, потому что любой выход на поверхность грозит моим захватом. Карну надо сообщить об этом как можно быстрее. Сможет ли хоть одна из женщин отправить сообщение? Разрешат ли им уйти после нашего побега? Как Эннису удастся справиться с этим делом? Как мы сможем пройти мимо стражи у дверей, особенно с ребенком?

Я разбудила своих дам и сказала, что мы уходим. Мы решили, что леди Агнес и Адриана, обе, отправят послание Карну. Если Эннис и я уйдем, дам отправят домой. Хотя никакого значения это иметь не будет, но Одоннелы смогут задержать их на несколько дней, чтобы они не сообщили Карну. Или он способен держать их, пока нас не поймают.

11

Карн несколько минут вертелся у дверей апартаментов Ричарда, изображая сомнение, присоединиться ли ему к компании. В конце концов, что может знать Свободный о вечеринках Девяти. Карну надо было оценить толпу, прежде чем войти в нее. Если бы он был единственным Свободным, он привлек бы очень большое внимание, особенно со стороны хозяина. Ум Ричарда и его острый глаз сразу позволят ему разоблачить его заклятого врага. Если это произойдет, то Карн будет убит, даже здесь, в Доме Уединения. Аббат найдет причину, объясняющую убийство как случайность или самозащиту. От этого зависит его доход. В довершение, он — кузен Одоннела.

Ковры и тяжелые драпировки из дорогих тканей украшали стены анфилады комнат. Изысканно накрытые деревянные столы ломились от блюд и сосудов с напитками. Один из священников играл на концертино, почти перекрывая говор и смех. Везде люди в разной степени опьянения говорили, пели, танцевали, забавлялись в одиночку и парами. Запахи еды, курений, духов плавали в воздухе. Здесь было четверо или пятеро Свободных. Карн озлился от того, что они знали о нарушениях приговора Совета и потакали этому. Но он овладел собой. Их глупость позволит ему узнать все о Ричарде.

Когда он смог все разглядеть, он бросил несколько серебряных монет в протянутые руки служек перед ним, и вошел в комнаты.

Карн сначала поискал Ричарда. Он не видел его. Внезапно его охватил озноб. Возможно, все его предположения были ошибкой, и это было просто сборище вероотступников и их гостей. Возможно, Дюваль заблуждался. Возможно, у Дюваля свои интересы. Дюваль послал свою дочь к Кит. Предположения ужасающие. Карн сжал кулаки. Если Дюваль послал шпиона или убийцу к Кит. Карн закрыл глаза. Кит была выносливой и умной. Он ничем не мог помочь ей там, где она была.

Одна из компаний восседала за столом, поднимая полные бокалы. Еще одна группа весельчаков собралась в углу комнаты. Сначала он не мог понять, что их привлекло. Он подошел ближе. Когда несколько гостей отошли от этой группы, Карн разглядел Ричарда, сидящего на скамье в обнимку с дамой, которая выбегала к страже с бутылкой.

Первым чувством Карна было облегчение. Дюваль говорил правду. Кит была в относительной безопасности от партии Свободных. Но это длилось секунду. Роскошные комнаты, толпа людей, женщина — все было против правил Пути и против приговора Совета. Карна бросило в жар. Ричард был осужден на девять лет одиночества в маленькой комнате. Приговор перевернут до бессмысленности. Его матушка погибла от руки Ричарда, а он по-прежнему пил и веселился с друзьями.

Это была группа друзей Ричарда. Карн узнал одного из кузенов Гаррена Одоннела, лорда из Дома Кат, лорда Марка, Ингольда Кингсленда и наследника Гормсби. Карн едва справился с желанием ударить и убить. У него роль, и он должен доиграть ее до конца, если хочет дожить до зари. Многое надо было узнать, как Ричард заполучил даму в Бревене, например. Но действовать надо быстро. Время линз подходило к концу.

Он пытался унять первую дрожь. Я торговец шерстью из Йорка, говорил он себе, входя в роль. Я не должен говорить здесь о делах, но нет ничего страшного в том, чтобы встретиться с потенциальными покупателями. Это отличная компания. Я должен быть признателен аббату за эту возможность.

Расположившись за столом, Карн почувствовал, что не может пошевелиться, не то что поболтать с гостями. Он прекрасно видел толпу и чаши с вином. Вдобавок, возможно, меньше шансов отвечать на технические вопросы о шерсти, если он останется здесь.

Он ничего важного не услышал, только сплетни. Он узнал почти всех из Домов Ланглека, Бердена, Лита, Эммена, Рица, Керекса, Линна, Скабиша и Брассика. Вассалы Харлана и Одоннела. Последние три особенно его взволновали потому, что последние два года они были его вассалами по праву завоевателя.

«Ну и что? — спросил он себя с горечью. — Я понял очень быстро, когда вернулся домой, что я не могу повернуться спиной ни к кому. Вассалы Халарека научили меня этому».

Линзы уже царапали. Глаза горели. Его охватило беспокойство. Он должен уйти, чтобы не повредить глаза. В этот момент толпа расступилась, и Ричард с дамой удалились в соседнюю комнату. Через двадцать минут они вернулись. Дама завернулась в одеяние священника с капюшоном. К ней приблизились лорд Марк и наследник Гормсби.

Одежда священника! Вот как они это делают! Карн вспомнил план Ричарда в отношении Кит. Вот как он думает привести Кит сюда! Одеть в серое и капюшон на голову. Никто не скажет ни слова такой фигуре и никто не станет присматриваться. Это срабатывает. Господи, это сработает!

Карн больше не мог оставаться в комнате. Новостей было слишком много даже для Академического тренинга. Он извинил себя за то, что молчал с соседями. Он буркнул на выходе «спокойной ночи» стражникам и поспешил в безопасную темноту коридора. Прежде чем он смог успокоиться, Ник схватил его за руку и потащил дальше от этого места.

— Они провели этого священника, — шептал Ник. — Они говорили: «Предупреждение! Туннели Старых. Ловушка. Осторожно!» И они увели его туда вниз.

— Это был не священник, — Карн дышал глубоко. Ричард, приводящий женщин в Дом Уединения. Ужас от того, что это может быть Кит…

— Это была проститутка для Ричарда, — голос Карна дрогнул. — Таким же образом он намеревается получить Кит и держать ее, пока не насладится своей местью. Все, что Дюваль говорил, похоже на правду. Только Дюваль не представлял, как плохо обстоят дела.

Они дошли до лестницы, обмениваясь тем, что узнали.

— Я убью его, — бормотал Ник, — я убью его, убью его, УБЬЮ ЕГО!

— Тсс! — буркнул Карн. Мы не у себя дома.

На лестнице Ник вдруг остановился.

— Я возвращаюсь. Я хочу узнать, какого сорта место эта змея приготовила для Кит. — Ник ударил кулаком по стене.

Карн сказал спокойно:

— Как ты узнаешь безопасную дорогу? Туннели Древних смертельны.

— Я знаю. Я думаю, люди Ричарда единственные, кто пользуется этим туннелем годы, может быть, сотни лет. Они оставят следы в пыли.

— Бог с тобой.

Они пожали друг другу руки, крепко, недолго, затем Ник взял фонарь и исчез в направлении апартаментов Ричарда. Карн подумал о странном прямоугольном предмете, который Иджил оставил ему, устройство, как говорил Иджил, запирающее ловушки в туннелях Древних. Хотя он и не сказал, как он прошел сквозь них. Ричард пользовался таким туннелем. Иджил поймал Ричарда после того, как тот сбежал из Бревена. Возможно, Иджил забрал это устройство у Ричарда перед тем, как привести его назад. С другой стороны…

Лорд Марк и его компаньон возникли как тени в конце коридора и исчезли за углом в апартаментах Ричарда, Карн вздохнул с облегчением потому, что их разделял один лестничный пролет, и, в довершение, они здесь проводили только ночь и вовсе не были официальными гостями Пути.

Возможно, были и другие женщины, подумал он. Возможно, Ричард превратил в бордель самый нижний уровень Бревена. Но это не могло быть стилем Ричарда. Стиль Ричарда — привилегии только ему. Нет, не могло быть других женщин, могла быть единственная, высший класс и только для Ричарда.

Ник долго не возвращался. Карн перебирал в уме возможные несчастья. Ник мог наткнуться на лорда Марка или попасть в одну из ловушек Древних. Древние заполнили все туннели хитроумными западнями. Все ловушки имели механизмы восстановления, так что они были задуманы не как одноразовая защита от какого-то врага. Никто никогда не мог обнаружить, что они защищали. Кое-кто предполагал, что они защищали сокровища, и рисковали из-за них. Вот так Гхарры и узнали о многообразии ловушек Древних, по трупам.

Существовали подпольные ловушки — ямы с острыми шипами, глубокие колодцы с водой на дне, не видимой сверху, комбинации ям и падающих блоков. Некоторые ловушки были частями стен, перекрывающих туннели на узкие щели, из которых быстро уходил воздух. Были еще валуны, обрушивающиеся на пол и превращающие все под собой в пыль. Карн видел однажды циннского медведя под такой махиной, медведя, которого выслеживали Карн и его братья. Он вспомнил ночь своего возвращения на Старкер-4, когда флайеры Ричарда сбили флиттер с ним и с Ником и весь эскорт флайеров над Цинном. Карн прятался в одном из туннелей Древних всю ночь. Он боялся этого, но предпочитал это тому, что мог сотворить с ним Ричард. Он нащупывал дорогу очень осторожно. Ричард послал одного из солдат за Карном. Но тот так испугался ловушек Древних, что упал со ступеней в развалины, отказался идти дальше, выбирая наказание Ричарда, а не преследование Карна, а уж Ричард известен изощренной жестокостью своих наказаний.

Что задерживает Ника, спрашивал себя Карн. Он не мог попасть в западню. Они издают громкий шум, или кричит жертва. Он больше не мог ждать с линзами. Хорошо, что кейсы для них были с пометками «П» и «Л» выдавлены на крышках так, что он мог почувствовать, какая из них для какой. Его глазам стало легче. Но теперь ему надо накинуть капюшон, и тогда с ним никто не заговорит. И тут он услышал приближающиеся голоса.

Карн выругался и нырнул в темноту под ступенями. Неужели всегда так случается? Только я снял линзы, появляется кто-то, кто делает их необходимыми.

Четверо или пятеро мужчин вышли на лестницу и стали подниматься. Вечеринка, похоже, заканчивалась. Почти следом за первой появилась вторая группа людей и направилась вверх. Ник шел за ними вплотную.

— Карн? — шепнул он в темноту, когда все ушли. — Карн, ты здесь?

Карн вышел из темноты. Ник кивнул в сторону ступени.

— Пойдем ко мне и поговорим. Тебе не понравится то, что я скажу.

Не успел Ник закрыть свою дверь, как начал горячо говорить:

— У Ричарда проститутка в полукилометре отсюда по туннелю и пять ловушек между Домом и комнатой. Ричард послал на гибель пятерых, по крайней мере, и, может быть, больше за тем местом, где я остановился, чтобы найти свободный проход. Пять человек! Он способен и Кит погубить?

— И Халарек, — добавил мягко Карн.

— Да, пожалуй, что так.

Ник склонился над столиком у двери, пальцами сжимая край. Карн заметил, что они побелели.

— Карн, он написал ее имя на двери, Кит. «Леди Катрин Магдалина Алиша Халарек». И держит там эту шлюху! — Столик скрипнул.

Карн вздохнул и помолился, чтобы никогда не полюбить женщину так, чтобы одна только мысль о нанесенном ей оскорблении разрывала его сердце так, как сейчас это происходит с Ником.

— Он не получит ее. Она, слава богу, замужем, Ник. Даже Ричард не сможет пренебречь этим. Во всяком случае, тем, что она замужем за родственником.

— Я должен выбраться отсюда, — сказал Ник, — или убить его. Расплата за это для моего Дома и твоих надежд будет велики. Я не могу даже предложить ему дуэль, он ведь под приговором Совета.

— Если бы я убил его, если бы я только мог убить его…

— Подумай, — возразил Карн. — Он убил бы тебя раньше. И что произойдет с Домом фон Шусса, если единственный наследник мертв? Он перейдет в руки Совета. Ты знаешь, в чьих руках выбор нового барона. Подумай, Ник!

— У меня дома критическое состояние, не дающее мне пребывание здесь,

— бормотал Ник. — Я не могу думать здесь. Я не могу жить в одном доме с этим слизняком, зная, что он собирается сотворить с Кит… — Его голос сорвался от боли.

Карн тоже не видел смысла задерживаться в этом месте. Они достаточно видели. Если повезет, он сможет убедить Совет поместить Ричарда под надзор Совета или увеличить его срок осуждения, или, что совсем наверняка, прикажет отбывать наказание в пустыне Цинн как крепостной или раб. Мысль о том, как отзовется это унижение на шатком союзе вассалов Харлана, доставила Карну минутное удовольствие. Он должен продумать каждый шаг к тому, чтобы убедить Совет осторожно. Но, тем не менее, остается важным убедить влиятельных Свободных, что Ричарда необходимо обуздать, даже если это означает вмешательство в дела Пути и управление Домом Уединения. С крепкими связями кровного родства и браками с множеством малых Домов Харлан был самым сильным Домом, даже когда его лорд в заключении, и вассалы, держащие его под опекой, в Совете борются с каждым решением.

12

В последнюю минуту перед отъездом я покормила Нарру, чтобы она не заплакала и не выдала нас. Эннис, Нарра и я с нашей «корзиной для пикника», в которой были вещи Нарры, направились к двери. Эннис показал пропуск, подписанный врачом Одоннела, который позволил ему вывести меня и Нарру на солнце для здоровья ребенка. (Все понимали, что я иду только как кормилица Нарры). Нарра была бледной, и ей стало бы лучше от нескольких часов на солнечном свете утром. Это был тот долг, о котором говорил Эннис: помощь врача.

Я знала, что ни один ребенок не должен лежать «часами» на солнце, но солдаты этого не знали. Это давало нам больше времени, прежде чем наш побег обнаружат. Казалось, у солдат возникли трудности даже с чтением пропуска. Один из них предложил позвать их старшего офицера на помощь. Эннис пожал плечами.

— Ваше право. Я помню, сколько бумажной работы бывает, если солдат покидает пост без приказа, но важно, чтобы вы поняли правильно. Может быть, вы позовете вашего капитана?

Его слова ужаснули меня. Они были похожи на предательство. Я сказала, что Эннис не мог нас предать. Он надеялся, что солдаты не позовут капитана. Я должна верить ему. Я знаю, он хочет спасти нас.

Старший солдат глянул на Энниса, на своего товарища, на свои ботинки и заговорил:

— Я не думаю, что нам надо это сделать. Доктор Алтеринн знает, что он делает. — Его лицо было задумчиво. — Могу я взглянуть на малыша? — выговорил он. — У меня у самого мальчишка.

Я подошла ближе и открыла личико Нарры. Солдат коснулся нежно толстым пальцем ее подбородочка, нежно, чтобы не разбудить ее.

— Она выглядит бледной, — сказал он голосом знатока. Он отошел и отдал честь Эннису. — Удачи в солнечном лечении, милорд.

Рука Энниса на моей талии расслабилась, и мы пошли уверенно по коридору к лифту.

Поскольку мы должны были быть на солнце с ребенком, мы не могли воспользоваться флиттером. Эннис соединился с главным диспетчером из кабины лифта и попросил привести нам двух смирных лошадей. Он должен был показать диспетчеру пропуск, прежде чем тот позволил бы нам сесть на лошадей. Эннис сказал ему, что мы отправляемся к холмам на южном конце озера, чтобы захватить первые лучи солнца. Мы поехали. Мы должны были пересечь границу Холдинга Харлана, но между союзниками это не было трудно.

Холмы вокруг озера были невысокие, но достаточные, чтобы скрыть нас от чьих-либо глаз из замка. Как только мы добрались до берега озера, Эннис повернул на северо-восток. Берег был из пластов и валунов лавы, лошади часто поскальзывались и оступались, но мы не теряли дороги. После небольшого пути Эннис остановился, чтобы оглянуться. Напряжение понемногу оставляло его.

— Может быть, мы действительно свободны, — сказал он, почти только себе.

— Ты все еще думаешь, нас поймают?

Он посмотрел на меня полуприкрытыми глазами.

— Сейчас все хорошо, но везде полно шпионов. Ты же знаешь это.

Я знаю это. Я всегда это знала.

Поздним утром мы добрались до реки, впадающей в большое озеро. Деревья закрывали нас сверху, и, когда мы услышали флайеры около пятнадцати часов, мы не очень обеспокоились. Ко времени ужина мы были на торговом пути между востоком и западом через долины и на южном крае северной части Зоны Мерзлоты. Караван двигался медленно на восток. Эннис поднял руку, и человек, управляющий первым вагоном, остановил лошадей. Мы подъехали к нему.

Он был темнее любого темного Гхарра. У него была черная шевелюра, очень кудрявая. Его глаза были темно-коричневыми. Его компаньон, с такой же внешностью, смотрел на нас синими глазами. Он и Иджил были единственными синеглазыми людьми, которых я когда-нибудь встречала. Эннис и возница не сказали ни слова, но возница махнул рукой в конец вагона, хлопнул вожжами по лошадям и двинулся вперед. Мы пристроились сзади, как нам приказали.

Мы ехали недолго, было уже темно. Когда караван добрался до широкого луга, начальник каравана собрал вагоны в круг. Казалось, все знали, что делать. Возницы распрягли лошадей, и дети пустили их на траву. Женщины собрали хворост и разожгли огонь. Несколько женщин и девочек расстелили большой кусок ткани на земле и на нем готовили все, что нужно для стряпни.

Этой ночью, когда я и Эннис лежали в конце вагона и разговаривали, я узнала, что это цыгане. Я никогда не видела цыган прежде. Они не долго жили в нашей части мира. Эннис говорил, летом они торгуют, в основном лошадями, и путешествуют: Зимой они живут в городах, выезжают лошадей, делают бижутерию или читают ладони и рассказывают судьбу, как они это делали тысячелетиями.

В эту ночь был шум за кольцом «кибиток». Эннис выглядывал, но сказал, что ничего не может разглядеть. Вскоре после этого старший пришел к нам.

— Вас чуть было не нашли, милорд, — сказал он. — Мы убили двоих из тех, кто атаковал нас, но один все-таки убежал. Мы ведь здесь не солдаты, милорд.

— Я и не предполагал, что вы это можете. Как они попали сюда?

— Пешком, как мои люди выяснили по следам. Это флайер или что-то такое, но слишком темно, чтобы пойти по следам дальше без света. Если эти люди приходили за вами, милорд, свет не добавит безопасности тому, кто приблизится. Я хочу, чтобы вы покинули нас, милорд. Как я сказал, мы не солдаты, и я соглашался только проводить, а не защищать.

Эннис кивнул.

— Я понимаю вас. Позвольте мне поговорить с женой.

Старший отошел на несколько метров от кибитки. Эннис повернулся ко мне. Мне хотелось видеть его лицо. Я была испугана. Я думала, мы спокойно уедем, даже если нас будут преследовать. Голова шла кругом. Как много их было? Как мы спасемся в этих диких краях? Как нам быть без стен и солдат? Я не выживу на поверхности. Всю жизнь я прожила под защитой каменных стен. Что будет с нами, с Наррой, когда нас поймают? Чьи это люди? Одоннела? Харлана? Почему…

Эннис тряс меня за плечо.

— Катрин! Подумай! Кто бы за нами ни шел, это за тобой. И может быть, за Наррой. — Он замолчал и глубоко вздохнул. — Я боюсь, Катрин, действительно боюсь. Мы здесь, в неизвестности, нет никого, на кого мы можем положиться. Цыганам заплатили за то, чтобы мы присоединились к ним, но цыгане не будут умирать за деньги. Мы теперь сами по себе. Мы помешали Ричарду. Мы изумили Гаррена. Любой из них мог приказать людям поймать нас. Если нас схватят, мы погибли. Или умру я, а тебя будут мучить, и долго.

Мало утешения в том, что он думает так же, как я.

— Девочка, Эннис. Что, если они хотят забрать девочку?

— Тогда они ее заберут, — сказал он тихо. — Я сделаю для них это трудным, насколько смогу. Я должен уйти.

Я не могла его понять. Если мы сможем заставить их идти по следу одного из нас… Но вокруг не было ничего, кроме каравана и леса, равнин на юге и торосов и ледников в Зоне Мерзлоты. Я не смогу сама выжить в этих местах, оставить ребенка. Впервые я хотела родиться мужчиной. Я не была бы такой беззащитной на поверхности.

— Катрин! — окликнул Эннис. — Будь осторожна. Я заберу Нарру. Ты останешься в караване.

— Ты заберешь малышку? — Эта идея не приходила мне в голову, и все смешалось. Как такой младенец сможет выжить без матери? — Куда ты пойдешь? Чем накормишь ее? Что я буду делать? — Я ненавидела испуг в своем голосе, но я слишком долго жила среди врагов, чтобы не бояться, и я не могла прятать свои чувства, как это делал Карн.

Эннис склонился ко мне. Я чувствовала его любовь к нам.

— Двое с кровью Халареков не могут быть вместе. Я сделаю все, чтобы спасти Нарру, но вам вдвоем нельзя оставаться вместе. И я не могу сказать, куда я пойду. Того, что не знаешь, сказать не сможешь. — Он обнял меня. — Я быстро соберу все, что нужно для нас, и возьму лошадь. Покорми Нарру. После этого ей придется день прожить на воде.

Он спасет Нарру. Но сможет ли дитя выжить день без молока, на воде? Но выживание будет тяжелым, для Нарры — особенно. Я не хотела покидать их обоих, но он был прав. Когда враг близко, двое Халареков не должны быть рядом. Эннис ушел, когда утренняя заря только занималась. Хвала ангелам, Нарру удалось накормить, и она спала, когда они уходили. Он просил не смотреть ему вслед. Но прошло много времени прежде, чем я заснула.

Крики, шум и сверканье острых лучей разбудили меня поздним утром. Я высунулась из-за занавески. У одной из кибиток горела деревянная дверь. Несколько женщин пытались потушить пламя. За кругом люди Одоннела стояли с оружием. Стреляли, чтобы напугать, ведь цыгане не сопротивлялись, и скоро прекратили.

Гаррен Одоннел на лошади вскочил в центр круга из кибиток. Он крикнул властно старшего. Тот выплеснул воду на огонь и подошел к Лхарру Гаррену. Лхарр наклонился в седле, чтобы говорить тихо. Старший указал на мою кибитку. Гаррен подъехал ко мне, подзывая солдат кивком головы. Я нырнула в кибитку, но успела заметить, как солдаты отогнали трех цыганок в сторону.

Одоннел поднял коня на дыбы.

— Эннис Харлан! Катрин Халарек! Я знаю, что вы внутри. Выходите!

Хорошо, хоть он не знает, что Энниса нет.

Я высунула голову и взглянула на него. Взгляд его был холодным.

— Милорд? — я еле выговорила.

— Ты и твой муж сбежали из моего Дома. Вы за это заплатите. Даже Ричард согласен, что вы должны заплатить. Эннис должен умереть. — Его тон не оставлял никаких сомнений. — Где Эннис?

— Эннис, милорд? — я хотела казаться сонной и растерянной.

— Да, Эннис! — заорал он. Он поднял голову ко мне.

— Эннис! ЭННИС! Выходи.

Эннис, конечно же, не вышел.

— Где он?

— Я… я не знаю, милорд. — Я не должна была играть неведение. Я была рада, что Эннис и малышка сбежали, но я знала, кто отвечает за последствия.

— Я не знаю. Он… он ушел ночью, милорд.

Гаррен подъехал к краю круга кибиток и что-то прокричал солдатам. Я смогла услышать только одно «НАЙТИ ЭННИСА». Я снова была в кибитке на ворохе постелей за сиденьем возницы. Я завернула рубашки в одеяло, будто это спящий ребенок. Я молила бога о спасении Нарры и Энниса; Я знала, что мне спасения нет.

Гаррен снова был рядом.

— Иди сюда, Катрин, — приказал он.

— Я кормлю ма…

Гаррен схватил меня за узел волос и вытащил из кибитки. Он спрыгнул на землю, выхватил у меня куклу и бросил на землю, и потащил меня за собой. Я гадала, знал ли он, что сверток пуст. Имело ли для него значение, был ли в свертке ребенок. Прежде чем я смогла перевести дыхание, Гаррен ударил меня башмаком.

— Где он? — снова удар.

Я почувствовала острую боль в ребре. Мой следующий вздох был невыносим.

— Неужели Ричард одобряет порчу товара, милорд, — выдохнула я. Это остановило его башмак. — Я думаю, нет. — За эти слова я тоже заплачу. Но пока Гаррен занят мной и Ричардом, он не думает о том, как найти Энниса.

Одоннел дернул меня и поднял на ноги.

— Может быть боль без следов, леди Катрин. — Его голос был леденящим, как ветер в ухле.

Рот у меня пересох от страха. Одоннел толкнул меня перед собой в центр очага и жестом приказал двум солдатам держать меня. Он показал, какая боль может быть без видимых повреждений. Я боролась, умоляла, я обещала сделать все, что он попросит, отдать ему все, что он захочет, лишь бы остановить его. Но ничто не могло удержать его. Если бы я знала, где Эннис, я, наверное, предала бы его. Я кричала, пока горло не могло больше издать ни звука. Я не могла этого вынести и потеряла сознание. Одоннел попытался еще раз что-нибудь узнать, но все было напрасно.

Я проснулась от раскачивания. Мой желудок мутило. Я открыла глаза. Над головой было нарисовано темно-синее небо с созвездиями и луной. Это уже не та кибитка. Занавески из серой кожи в моих ногах пропускали солнечный свет сквозь щелку. Вокруг стояли ящики, свисала сеть, валялась одежда, рыболовные снасти, фонари, пакеты и мешки, свернутые матрасы. Все пахло маслом, дымом, пылью, чесноком.

Снаружи слышался шум улеков. Это значило, что эта кибитка в конце каравана. Колеса поднимали пыль, и она покрывала все, даже мою кожу. Лаяла собака. Голоса двух мужчин доносились сзади, обсуждали дорогу и погоду. Я подумала, что надо попросить их остановиться, пока меня не вытошнило в кибитке. Но, когда я попыталась дотянуться до них, меня пронзила боль, и я снова легла. В горле пересохло. Голова ныла. Ныла каждая частица моего тела. За головой зашуршала занавеска.

Молодая женщина опустилась рядом со мной.

— Я очень ослабла, — пробормотала я.

Женщина покачала головой, указала на мой рот и мимикой изобразила питье из чашки. Я не была уверена, что это было правильно в этот момент, но без помощи я не могла даже пошевелиться. Молодая женщина налила воды мне, подняла меня и напоила. Я выпила. Она налила еще. Я выпила и это. По сухости во рту я поняла, что была без сознания довольно долго. Мне стало легче. Возможно, тошнота была от того, что мои глаза были закрыты.

Я посмотрела на молодую женщину.

— Спасибо. Я чувствую себя лучше. — Она кивнула и улыбнулась.

— Куда мы едем? — Мой голос не был уже скрипучим. Она пожала плечами.

— Как долго я была без сознания?

Она подняла два пальца.

— Два дня?

Она кивнула.

— Вы не говорите на роме? — Известно, что у цыган свой язык, но даже при этом иногда люди многое понимают из того, что говорится на языке, который они слышат, но на котором говорить не умеют.

Она посмотрела на меня, задумалась на секунду, кивнула, затем покачала головой и указала на свои уши. Затем снова кивнула. Она знала язык ром! Затем молодая женщина повернулась к свету и указала на рот. Она была немой. Она указала тонким пальцем на солдат, ехавших вокруг кибитки. На них были рубашки и штаны Свободных, но в раскрытых воротничках рубашек на шее виднелись знаки Одоннела. С воздуха их не заметят, хотя это был смешанный караван Гхарров-торговцев и цыган. Молодая женщина указала на самого высокого, а затем ткнула в красный шарф, висящий у выхода.

— Это сделал кто-то из Одоннелов? Кто-то высокий в красном?

Она кивнула один раз и покачала головой, указывая на нее.

— Кто-то с красным в волосах? — Она закивала утвердительно. — Лхарр Гаррен Одоннел? — Она снова закивала головой. — Но почему? — Она начала жестикулировать, но я не понимала. Она это заметила, порылась в каких-то вещах и достала блокнот и карандаш. Она села спиной ко мне так, что я могла видеть все, что она писала.

Карандаш быстро летал по странице. Это меня удивило. Я думала, что она неграмотная.

Она писала:

«Я работала в ювелирном магазине в Эринне прошлой зимой. По несчастью я проходила аллеей, где Гаррен Одоннел был с одной из женщин. Сначала я не знала, кто это был, иначе я бы не вмешалась. Но я слышала, как женщина звала на помощь, поэтому я схватилась за свой нож и побежала к ней. Одоннел покончил с ней раньше, чем я появилась. Его друзья подхватили ее из его рук, и я все это видела. Он бы убил меня тоже, прямо тогда. Разбой

— это вовсе не то дело, которым даже лорд Девятки мог бы похвастаться. Его друзья напомнили ему, что я цыганка, и, что если он убьет меня, мой род не будет церемониться долго с его Домом».

Ее глаза горели. Она продолжала: «Они были правы. Моя семья не стала бы заботиться об их товарах с летним караваном. И ему бы не доставили товары с юга, которых он ждал. Ни один цыганский караван не стал бы это делать. Он приказал связать меня. Они утащили меня из города, потому что Одоннел не мог разбираться со мной у Свободных и потому что я могла рассказать все о нем. Они затащили меня в замок Эринн. Они обвинили меня в шпионаже, и Гаррен Одоннел приказал отрезать мне язык».

Она остановилась ненадолго, склонив голову. Я увидела пятно на бумаге, затем еще. Она глубоко вздохнула и продолжила:

«Он думал, его история будет неизвестна. Все знают, что цыгане не умеют читать и писать. Но он недооценивает нас. Кроме того, он переоценивает наше стремление к выгоде. Он должен убить меня, ведь весь наш клан поклялся никогда не работать на Одоннела или его вассалов из-за того, что он сотворил со мной».

Она посмотрела на меня с печалью. Я кивнула.

— А как же произошло, что сейчас ты работаешь у Одоннела? Я подумала, ваша семья никогда бы…

Она выхватила у меня блокнот и начала быстро писать. «Солдаты Харлана поймали мою маму и двух теток. Если мы не довезем тебя благополучно до Бревена, их убьют. Это план герцога Харлана. Людей Одоннела здесь немного».

— И вы верите, что Харлан сдержит слово?

Она пожала плечами и написала: «Что мы теряем? Если наши женщины умрут, погибнут и люди Одоннела и Харлана. У нас есть друзья среди слуг в этих Домах. Капля отравы в вине, и все кончено. Ваши люди не знакомы с ядом. Они никогда не заподозрят».

Меня пронзила дрожь. Цыгане были так же мстительны, как Гхарры, но умнее. Я закрыла глаза, изнуренная даже этой короткой беседой, и почти тотчас заснула.

Караван медленно продвигался к Бревену. Я медленно продвигалась к здоровью. Услышав, как обращались к моей спутнице, я узнала ее имя. Мири или что-то близкое к этому. Я также понимала некоторые жесты Мири, но ее руки говорили всегда быстрее, чем карандаш. Я беспокоилась об Эннисе и Нарре. Читать было нечего, и мне не позволялось выходить из кибитки, когда караван останавливался для торговли.

Как только я смогла немного двигаться, я поняла, почему меня поручили заботам цыган, а не солдатам — уберечь от их грязных лап. Однажды я слышала разговор двух солдат Одоннела, которые ехали около моей кибитки. Они обсуждали, как будет забавно одурачить могущественного герцога Харлана в моей постели. Им повезло, что они служили Одоннелу. Такая тупость была бы «оценена» Харланом. Несколько раз солдаты пытались проникнуть в мою кибитку. Но они получили плетью от отца Мири, только и всего. Один, которому плетка не досталась, был убит ножом в спину на пороге кибитки. Цыгане сложили камни над его телом. Так сказала Мири. Кое-кто попытался подобраться к Мири, которая спала в следующей кибитке. Она отбила охоту своим кинжалом.

Эти попытки солдат заставили меня задуматься о том, что ждет меня в Бревене. Но я старалась сосредоточиться на жизни цыган. Иначе безнадежность охватывала меня при мысли о Бревене. Мне не избежать того, что готовит мне Ричард. Даже сейчас, на открытом пространстве, где возможно спасение, я не могла быть спасена. Карн или Ник никогда не найдут меня в караване, потому что так много караванов Гильдии и купцов в это время года на дорогах. Именно поэтому Эннис выбрал этот способ передвижения. Даже если бы не было десятков караванов, не многие могли бы посчитать караван цыган убежищем.

В один из солнечных дней адена, мы, наконец-то, прибыли в Бревен. Караван остановился в лесу, окружающем Дом Уединения. Все кибитки стояли кругом среди синих елей. Сержант Одоннела велел ему оставаться на месте, если он хочет, чтобы ему вернули женщин живыми. Затем он и его солдаты с лошадьми погрузились в транспорт, и они быстро удалились.

Цыгане с ружьями и стрелами, ножами и несколькими станнерами выбрались тут же из кибиток. Женщины, дети, улеки стояли в центре. Они не разжигали костров и не распрягали лошадей, как в обычные дни.

Дети держали коней, а у женщин было под рукой оружие; Старейшина послал мальчика в аббатство сообщить о прибытии цыган.

Через некоторое время солдаты в зеленой форме Харлана появились из-за деревьев, таща трех женщин в цыганской одежде. Даже издалека я смогла разглядеть, что им не поздоровилось у Харлана. Старейшина, отец Мири и остальные мужчины, увидев их, быстро собрались и зашептались.

— Ведите женщину Халарека! — прокричал один из солдат Харлана. Они даже не потрудились назвать мой титул.

Отец Мири подвел меня к ближайшему просвету в кибитках, но не дал мне переступить оглобли.

— Она здесь. Сначала отпустите наших женщин, чтобы мы убедились, что это наши женщины.

Солдаты подошли ближе. Женщины подняли лица. Одну поддерживали солдаты, у другой, похоже, была сломана рука, третья дрожала. Вой поднялся среди цыган. Я вздрогнула. Что же с ними сотворили?

Старейшина заорал:

— Мы не позволим вашим ублюдкам издеваться над ними.

Командир солдат ответил:

— Мы обещали только вернуть их живыми, если вы доставите живой женщину Халарека. Мои люди здесь слишком долго без женщин…

Он свалился замертво. Его настигла стрела. На секунду солдаты остолбенели. Прошли века с тех пор, как пользовались стрелами в бою. В этот момент стайка детишек вырвалась из безопасного круга, окружила женщин и быстро вернулась с ними в круг, пока огонь станнера уложил всех солдат на землю. Как только дети с женщинами оказались под защитой, мужчины бросились к солдатам и перерезали всем горло.

— Беречь стрелы и пули для другого раза, — сказал мне отец Мири.

Мири пояснила, что станнеры были нужны, чтоб не задеть детей.

Я оцепенела от всего этого. Это была война, которой я никогда не видела. Никаких «благородных» или «неблагородных» методов уничтожения врага. Если враг должен умереть, это делалось эффективно, с наименьшими потерями людей и оружия. Тактика блестящая. Цыгане без огнестрельного оружия, а люди Харлана умерли, не зная, что их убило.

Отец Мири приблизился ко мне.

— Мне жаль, что мы должны оставить вас здесь, миледи, но у нас договор: вы доставляетесь сюда, а нам возвращают наших женщин. Мы могли бы обойтись с вами, как они обошлись с нашими женщинами. Мы уберегли вас от подобного, но больше не можем защищать вас.

Он указал на север, на синие ели.

— Бревен там. Если вы проблуждаете несколько часов, это будет неоценимой помощью нам. За три-четыре часа мы доберемся до Зоны Мерзлоты. Сейчас лето. Там мы исчезнем и сможем долго продержаться. Возможно, мы не слишком важные птицы, чтобы знатные лорды охотились за нами, но нельзя испытывать судьбу. — Он отвернулся и стал отдавать приказания на своем языке подросткам, стоявшим невдалеке.

Я повернулась к Мири попрощаться. Она была добра ко мне. Слезы сверкали на ее щеках. Она обняла меня порывисто и убежала в свою кибитку.

Я оставляла цыган позади. Можно побродить по лесу. Конечно, я выполню просьбу отца Мири, раз уж это поможет им.

Воздух среди голубых елей был холоднее, чем на дневном солнце, и был пронизан влагой и запахом хвои. Птицы вокруг пели и щебетали. Впереди и справа я услышала шум. Это кричал галл, а значит, озеро Святого Павла было в том направлении. Я представила медленный плеск волн о гравий. Моей душе нужен был именно такой покой.

Я отломила длинную, пышную ветвь и привязала сзади к поясу, чтобы иголки замели мои следы. Конечно, останется тропа, но следопытам придется поломать голову, чтоб угадать, кто же хотел уничтожить следы таким неестественным способом. Скоро опустятся сумерки, и это тоже задержит преследователей. Если я буду умнее и осторожнее, у меня будет время посидеть в одиночестве и послушать озеро прежде, чем меня найдет хоть кто-нибудь из Дома Уединения.

Очевидно, за мной началась погоня, когда солдаты из Бревена, пришедшие узнать, что задержало первый отряд, обнаружили мертвых и следы цыган. Возможно, они будут преследовать сначала цыган, думая, что они увезли меня.

Нет, остались следы от поляны до того места, где я сломала ветку. Любой сделает правильный вывод. Но солдаты до сих пор меня не преследуют, значит, они ничего не заметили.

Я бродила кругами среди деревьев около часа или более того, затем вышла на берег озера и опустилась на теплый плоский камень. С озера доносился аромат водного простора. Молодые ели прятали меня от Дома Уединения. Легкий ветер проникал сквозь хвою и приносил запах мокрых пыльных скал. Волны тихо плескались о гравий берега. Слева какой-то зверек резвился в воде. Затем послышался громкий всплеск, шум, и снова на берегу воцарилась тишина.

Вот так я и жду на берегу, когда более сильный зверь проглотит меня.

Я смотрела на другой берег озера. Несколько белых огней отмечали лифты и блюдца станций связи свободного города Лок. Было лето. Лок был только в двадцати километрах или около того. Я могла бы идти туда, меня приняли бы и спасли от Ричарда. Но я не могла пошевелиться. То, что произошло со мной в руках Гаррена Одоннела, поразило меня и лишило сил. Я даже не верила, что могу дойти до города. Физически я уже почти выздоровела, но мой внутренний голос говорил мне: «Что толку? Ричард все равно, в конце концов, тебя схватит».

Тем не менее я поднялась с камня, я заставила себя сделать один шаг вдоль берега, затем другой, третий…

«Спасения нет, говорило мое сердце, Карн не сможет найти тебя. Ник не сможет найти тебя. Лок тебя просто вернет обратно. Ричард слишком силен». Тело было непослушным и тяжелым.

Из леса донеслись голоса мужчин. Я вспомнила оптимизм и стойкость Адрианы. Я вспомнила ее уверенность. Если свободная женщина может быть такой сильной, то женщина рода Халареков обязана быть или стать такой. Я снова обернулась к городу, но я ждала слишком долго. Свет факелов мелькал тонкими белыми лучами среди деревьев. Я побежала.

Ноги скользили по гравию при каждом шаге. Факелы ярко горели белым сверкающим светом и бросали тени впереди и позади меня. Я углубилась в лес. Там идти придется медленнее, но меня будет труднее найти среди деревьев и их теней. Люди пробирались сквозь кусты сзади, впереди и рядом со мной, ругаясь, но медленно окружая меня. Я почувствовала себя загнанным зайцем. И вот люди в зеленой униформе Харлана образовали вокруг меня враждебное кольцо, из которого мне не убежать.

13

Поздним вечером сорокового аза Карн ввалился в столовую личных покоев Онтара. Ник и Орконан посреди остатков ужина играли в шахматы. Орконан поднял голову.

— Ну и как?

С усталым вздохом Карн бухнулся в кресло.

— Так себе. Чего-нибудь пожевать найдется?

Голоса друзей доходили до него глухо, как в тумане. Через мгновение он уже спал за столом, подложив руки под голову.

— Разбудить его, Ник?

Ник задумчиво вертел в руках шахматную фигурку.

— Если он сегодня носился так же, как все последнее время, то, скорее всего, с утра у него и маковой росинки не было.

Карн пошевелился. Легкое прикосновение к плечу вернуло его к действительности, но лишь отчасти. Потребовалось более энергичное встряхивание, чтобы он поднял голову и взглянул на окружающих. Фигура Орконана маячила перед ним, то обретая четкие контуры, то снова расплываясь.

— Что? Это ты? Чего тебе, Тан? — Голова неудержимо клонилась вниз. Орконан еще раз крепко встряхнул его за плечо.

— Поешь, Карн.

— Что? А… Угу…

Орконан приподнял крышку, и в воздухе поплыл аромат жаркого. Карн с наслаждением вдохнул и медленно выпрямился.

— С прошлой ночи ничего не ел.

Ник обменялся взглядом с Орконаном. «Чего это они там», — устало подумал Карн. К вечеру он дошел до совершенного отупения, и его это уже, кажется, не волновало. Он медленно протянул руку за едой. Орконан опять уселся за шахматы.

Когда Карн, наконец, насытился и отодвинул тарелку, Орконан снова взглянул на него:

— Так все-таки как дела?

Кажется, этот вопрос ему уже задавали.

— Средне. В конце концов, Синдт Дюрлен, если только на него можно положиться, согласился голосовать вместе со мной. Прибавим сюда Арлена Коорта, и этого уже может быть достаточно. Если у Свободных хватит здравого смысла…

Разговаривая, Орконан не отрывался от шахматной доски.

— Каких-нибудь других новостей за сегодняшний день ты нам не сообщишь, Карн? Похоже, что ты на ногах не держишься.

— И не только на ногах, — хмыкнул Ник.

— Шутишь, как мой наставник в Болдере, — слабо улыбнулся Карн. Он с усилием поднялся, огляделся, чтобы ничего не забыть, и шагнул к двери.

Он свалился в постель, даже не раздеваясь, но мысли, те самые, что терзали его все эти долгие месяцы, заполненные личными встречами, зваными вечерами, общественными собраниями, переговорами, убеждениями и даже подкупом, к которому пришлось прибегнуть, чтобы сохранить очень хрупкую коалицию, эти мысли еще долго не давали ему уснуть. Если добавить к списку союзников дом Дюрлена, этого, похоже, хватит. Должно хватить.

Кто-то осторожно стучал в дверь. Карн приподнялся. Часы рядом с постелью говорили, что уже утро. Позднее утро. Но утренней свежести усталому телу оно не принесло. Стук в дверь стал более требовательным.

— Войдите, — поморщился Карн.

Открыв дверь, Орконан остался у порога. Из-за плеча выглядывал Ник. Лицо его сияло.

— От леди Агнес только что получено сообщение.

— Три-д, — Орконан помедлил. — Лорд Эннис и леди Катрин вместе с ребенком два дня назад совершили побег от Одоннела.

— Побег! — Это слово прозвучало, как взрыв бомбы.

Это было настолько невероятно, что несколько мгновений потребовалось, чтобы до Карна дошел его смысл. Эннис Хасан помог Кит Халарек ускользнуть от лап Ричарда? Вместе с ребенком? Несмотря на то, что ребенок-полукровка был нужен Харлану в его игре против Халареков? Все еще не веря, Карн покачал головой.

— Вы вполне уверены?

— А вам приходилось когда-нибудь слышать, что леди Агнес говорит неправду? — Орконан поджал губы. — Она видела, как они прошли через стражу.

Карн не позволял себе увлечься надеждой. Он просто не мог. Даже после того, как им удалось покинуть свои комнаты, их вполне могли задержать в первом же зале. Резким движением он поднялся и, чтобы окончательно сбросить с себя сон, несколько раз провел руками по волосам.

— Она не говорила, куда они направляются?

— Она этого не знает, милорд. Для них безопаснее всего было бы присоединиться к какому-нибудь каравану.

Ник, которого разрывало от нетерпения сообщить нечто, уже не мог более сдерживать себя.

— Я навел справки у дяди Эмиля. Наши информаторы в Эринне сообщают, что Эннис приобрел лошадей.

— Умно. — Карн уже окончательно проснулся. Флиттер слишком легко обнаружить и сбить. Он почувствовал что-то вроде уважения к своему непрошенному родственничку, который не побоялся бросить вызов главе своего Дома. Уж Эннис-то должен бы знать, что будет, если Ричард до него доберется.

— Позовите Винтера, — распорядился Карн, взглянув на Орконана. — Я побеседую с ним в библиотеке.

Орконан подошел к переговорному устройству у входа в комнаты Ларги, а Карн направился к лестнице, ведущей в библиотеку, преследуемый по пятам Ником.

Ребячливое нетерпение Ника начинало его беспокоить. Это качество делало его прекрасным пилотом, но для командующего офицера оно мало подходило. У Карна было в запасе всего несколько секунд, чтобы решить, что предпринять, дабы избежать связанных с этим неприятностей. Ник был наследником его верного союзника, и именно он должен был возглавить отряды фон Шусса, если придется атаковать укрытия, где содержалась Кит.

К тому моменту, когда они вошли в библиотеку, Карн уже знал, что сошлется на военный опыт Винтера, чтобы оправдать его выбор в качестве координатора действий всех союзнических сил. Таким образом, если Ник на свой страх предпримет какие-либо поспешные действия, это затронет только его лично.

Карн уселся за стол. Слева от него, приготовившись записывать или, если нужно, отправить послание, расположился Орконан. Ник вместе с Винтером расположились напротив.

— Генерал! Каким-то образом Эннису Харлану удалось увести Кит из-под надзора Одоннела. Я попросил вас троих собраться, чтобы получить совет, как вернее всего разыскать их, прежде чем это сделают люди Харлана. Я думал послать флайеры, это недолго, но пришлось бы прочесать все западное полушарие. Наземные поиски, если не считать патрулирования границ владений Харлана, были бы еще менее эффективными.

— Попросите картинку со спутника Гильдии. Если там обнаружится что-либо, заслуживающее внимания, можно начать наземные поиски в подозрительной области.

— Разве на этих картинках вы разглядите такую мелочь, как пара лошадей? — В голосе Ника звучала нетерпение. — Воспользуйтесь нашими информаторами, Карн.

Нашими, вашими, Дюваля, наших вассалов (если у вас есть вассалы, можно положиться на их информацию). Когда мы будем определенно знать, где искать, можно будет испробовать другие методы.

Нетерпение Ника раздражало Карна, впрочем, так же, как и невозмутимость Винтера. Вместе с тем, он почувствовал, как нарастает его собственное возбуждение. Кит выбралась из подземелья. Ее можно найти, спасти. То, что они сидели здесь и обсуждали, как это лучше сделать, принесло, наконец, ему ощущение реальности происшедшего.

— Хорошо, сообщите также кое-кому из младших Домов, что случилось, не только информаторам. Я, конечно, имею в виду Дома Коннора и Коорта. Да и Дюрлена тоже, вы знаете, из-за Нетты и мальчиков.

— А Дом Арнетты? — Орконан вопросительно поднял брови.

Карн презрительно фыркнул.

Лорд Френсис, хотя бы для виду, мог сохранять свою лояльность, пока была жива Лизанна. Теперь же ничто нас не связывает. Нет, Арнетта не подойдет.

— Де Ври, конечно. — Ник кивнул. — Если не ради Кит, то, хотя бы в пику Ричарду.

— Ван Макнис, — вставил Орконан. — Если кто и хочет обуздать Ричарда, то он среди первых.

Они подробно обсудили, кто и чем может оказаться полезен. Снова и снова просматривали они весь список людей, которым надлежало узнать о побеге Кит. Дважды и трижды проверяли они каждого. Не так уж много было имен в этом списке, если сравнивать с представительством Домов в Совете, но он существенно пополнился с прошлого года, не говоря уже о времени первого политического столкновения Карна с Ричардом четыре года назад, когда только Дома фон Шусса, Макниса, Коннора и Джастина были на его стороне.

Еще раз обдумав все сказанное при составлении этого списка, Карн почувствовал себя несколько увереннее относительно будущего Совета. Если только этим людям можно доверять, они поддержат его и пятнадцатого адена.

Генерал Винтер взглянул на список, затем на своего лорда и покачал головой:

— Что ж, сеть информаторов лучше всего подходит для передачи таких сообщений, даже адресованных другим Домам. Может быть, это не так быстро, как с посыльным, но чужаки заметны, да и немногие из них устоят перед подкупом. Шпионы гораздо безопаснее. Они знают, кто, в каком Доме и на кого работает. — Он криво усмехнулся. — Единственный более быстрый метод, который мне известен, рассказать все беременной женщине.

Карн кивнул в знак согласия.

— Возможно, нам повезло. Эннис со своим семейством может всплыть где-нибудь в дружественном Доме или на нейтральной территории. Тогда поиски окажутся излишними. — В глубине души он все же не очень надеялся на такое исключительное везение. Это было бы уж слишком легко, а на Старкере-4 ничто легко не доставалось. Он даже не стал смотреть на карту, чтобы представить себе, какой путь придется преодолеть Эннису и его семье, чтобы покинуть пределы владений Одоннела и Харлана.

— Нам остается только молиться за них, — наконец произнес он. — Мы ничем не можем помочь, пока они на земле Харлана. И ничем не поможем, пока не найдем.

Разведывательная сеть включилась в работу. Винтер организовал наземные поиски силами синих отрядов на границах поместий Халареков и специальных подразделений — поблизости от границ Харлана. Барон фон Шусс предпринял аналогичные действия в своих владениях.

Каждого, кто появлялся со стороны владений Харлана или Одоннела, допрашивали солдаты, требуя рассказать о наблюдениях на враждебной территории. После того, как были разосланы патрули, а Ник улетел домой совещаться с дядюшкой, Карн отправился к де Ври для обстоятельной беседы с герцогом.

По пути домой Карн завернул к Дюрленам, чтобы проверить, как у брата Нетты Синдта поставлена охрана периметра владений и собственно усадьбы. Охраны не было, и никакие увещевания Карна не могли убедить его, что человек, которого за полмира отсюда держат в Бревенском заключении, может представлять опасность для своих племянников. Хуже того, его слепое упрямство еще больше усугубляло положение Карна, не имевшего наследников. Любой наемный убийца средней руки мог беспрепятственно проникнуть в дом Синдта. А на службе у Ричарда были настоящие профессионалы.

Покидая поместье Дюрлена, Карн напомнил себе, что необходимо, как только он вернется, расспросить Орконана, как обстоят дела с поисками новой Ларги. В этот момент приемник в кабине флайера поймал сообщение по шифрованному каналу.

— Срочное сообщение. Остановитесь в поместье Макниса. Срочное сообщение. Остановитесь… — Голос техника в Онтаре, без конца повторявшего одни и те же слова, звучал с механической монотонностью.

Карн склонился к панели управления, чтобы его голос звучал в микрофоне, как можно более отчетливо.

— Приглашение получено и принято. — Включив автоповтор сообщения, он повернул к Макнису.

Что могло понадобиться Вану, да еще так срочно? Что-нибудь с ним или его женой? На них напали? И почему ни слова пояснений? Карн уже ощущал последствия этого богатого событиями дня, грозившего перейти в такую же нескончаемую ночь.

Очутившись над аэродромом Макниса, Карн резко бросил свой флиттер в крутое пике. Кит и Ник часто выговаривали ему за это. Никаких следов вторжения на площадке заметно не было, и, как только раскаленная струя из мотора утихла, Макнис, собственной персоной, появился из укрытия. Почувствовав облегчение, Карн выбрался из флиттера и спрыгнул на землю. По крайней мере, не вражеское нападение послужило причиной для этой суматохи. Макнис проводил его в зал, примыкающий к площадке. Там он увидел человека с ребенком на руках. Человек стоял, прикрыв веки и прислонившись затылком к стене. Только огромные широко открытые глаза ребенка на удивленном личике были устремлены на Карна. Этот человек был Эннис Харлан. Карн вовремя подавил инстинктивное движение руки, потянувшейся к станнеру. Эннис в доме Вана и не под стражей.

— Теперь понимаешь, почему я не мог сказать больше? — шепнул сзади Ван. — Я вызвал тебя, как только он появился.

— Спасибо, Ван. Я не забуду.

Карн повернулся к Эннису. Тот был бледен, но держался прямо и спокойно, пока Карн разглядывал его. Карн и не пытался скрыть своего враждебного отношения. Этот человек силой взял Кит против ее воли, и никакие древние обычаи этого не оправдают. Сотни людей были убиты ради этого.

— Где Кит? — рявкнул Карн.

Эннис весь напрягся, но твердо встретил взгляд Карна.

— Лорд Ричард хотел, чтобы ребенок был всегда при ней. Я надеялся, что нам удалось ускользнуть от него, но увы. Его люди напали на цыганский табор, к которому мы пристали. Эту первую атаку цыгане отбили, но мы с Кит решили, что нам лучше разделиться, прежде чем подойдут подкрепления. Теперь неважно, за кем устремятся преследователи — половина всех женщин семьи Халареков в безопасности. Я взял с собой Нарру.

Карн почувствовал, как его неприязнь улетучивается. Эннис восстал против главы своего Дома, чтобы отстоять свою жену и своего ребенка. Для этого нужна была изрядная смелость. Но в ответ Карн все же ограничился сухим замечанием.

— Если раньше Ричард мог и не желать твоей гибели, то теперь все изменилось.

— Знаю. — Ни в голосе, ни во взгляде Энниса не было и намека на страх. — Зато вы с Макнисом и вашими союзниками сможете защитить Нарру. — Тут он запнулся и, опустив голову, взглянул на девочку.

Да у него, похоже, слезы на глазах, мелькнуло у Карна. Он знает, что, обманув Ричарда, он обречен. К тому же, обманув его дважды, похитив ребенка, которого тот собирался использовать в своих планах, и женщину, которой Ричард домогался.

Эннис провел пальцем по щечке ребенка.

— Я был предназначен в супруги Кит, потому что в нашем роду чаще рождаются девочки, устойчивые к Болезни. — Он снова взглянул на Карна. — Поверьте, милорд. Я понятия не имел о том, как Ричард собирался добыть мне жену. Я никогда не согласился бы на такую бойню. Впрочем, это бы его не остановило, — добавил он с горечью. — Милорд, я полюбил вашу сестру. Я восхищаюсь ее бесстрашием и ее здравым смыслом. Я бы жизни не пожалел, чтобы уберечь ее от того бесчестия, которое ей уготовано Ричардом. Но кто бы тогда спас Нарру?

По его голосу Карн мог заметить, что этот человек переживает в душе мучительную борьбу. То, что он позволил себе обнаружить свои чувства, говорило об их глубине. Когда человек так обнажает душу, это значит, что он в чем-то остро нуждается. Человек никогда не станет себя раскрывать, особенно перед чужими и врагами, если только им не движет надежда получить взамен нечто такое, без чего он не может существовать. Было видно, что Эннис держится из последних сил.

— Макнис, я прошу вас взять Нарру под свою защиту. Я знаю, как вы ненавидите мой род. Спасите ее, хотя бы назло Ричарду. Хотя бы ради вашего друга Халарека. Сберегите ее. Прошу вас.

Макнис даже не взглянул в сторону Карна.

— Что взамен?

— Помогите мне добраться до Бревена. Возможно, я еще сумею вернуть Катрин.

— Не сходите с ума, — прорычал Макнис. — Как только вы окажетесь в пределах досягаемости Ричарда, за вашу жизнь не дадут и гроша.

Свободной рукой Эннис вцепился в плечо Макниса.

— Поймите, там моя жена. Ричард заставит ее страдать! — Голос его задрожал. Вероятно, ужас отца передался ребенку, и девочка заплакала. Чтобы успокоить ее, Эннису пришлось отпустить Макниса. Тот смотрел на него с удивлением.

— Это всего лишь ваша жена. И у вас все не так, как у Карна. Вы можете иметь наследников от любой женщины. У Халареков же в прямой линии остались только Карн и леди Катрин. И еще два маленьких мальчика. А сейчас неподходящее время для маленьких мальчиков с опекунами.

Карн тронул Макниса за рукав, и тот замолчал. Очевидно, что с Эннисом все обстояло так же, как и с Ником — оба слишком эмоционально относились к женщинам, и это лишало их трезвости суждений.

— Я сейчас же пошлю людей в Бревен, — сказал Карн, — и отправлюсь сам. Вам следует остаться здесь. Пока Кит в неволе, вы — единственная законная защита для Нарры. Если нас постигнет неудача, кроме вас ее некому защитить. Подумайте, что один человек может сделать против Ричарда и его солдат.

Вопрос не требовал ответа.

Помолчав некоторое время, Эннис еле слышно пробормотал:

— По моей вине ей пришлось пережить столько потерь и страданий. Теперь еще это…

— Я не собираюсь уступать ее Ричарду, — мрачно заметил Карн. — Как вам удалось выбраться, и где вы ее видели в последний раз?

Эннис коротко описал побег и встречу с табором.

— Хорошо. Ван, мне нужно кое с кем связаться.

Макнис отстукал кодовый сигнал, и дверь в комнату связи распахнулась. Войдя, Карн распорядился, чтобы техники подготовили секретный канал связи, а сам тем временем занялся составлением послания. Эннис давал в руки Совета решающий аргумент. Ричард намеревался отнять право наследования у второго ребенка, который родится в семье Энниса, тем, что будучи фактическим отцом такого ребенка, он заставит Энниса самого оспаривать это право в суде. Это нарушало самые основные законы о наследовании, принятые Домами — законы, которые обязывали жен сохранять верность и запрещали похищение или использование чужой законной жены. Кроме того, преступление против супружеской верности затрагивало наиболее чтимые моральные заповеди Свободных. Информации Энниса было достаточно, чтобы упрятать Ричарда в одиночку. Эннис должен выступить перед Советом, если только он до этого доживет.

В этот момент сморщенная от сна физиономия Орконана появилась на экране три-д:

— Извини, что пришлось тебя разбудить, Тан. Позови Винтера тоже. Я хочу знать его мнение.

Через пару минут появился и Винтер. Карн жестом позвал Энниса в комнату и попросил его повторить весь рассказ, описать табор и место, где их пути разошлись. Эннис без возражений все повторил. Винтер делал какие-то пометки, и Карн живо представил себе, как в генеральской голове заработала, закрутилась сложная машина, вычисляющая курс и скорость табора, направлявшегося из Одоннела в Бревен. Карн приказал Орконану, чтобы тот отправил Вейсмана просмотреть старые карты и прочие документы, чтобы выяснить, известно ли что-нибудь о развалинах к востоку от Бревена и туннелях под Домом Уединения.

— Винтер! Безотлагательно соберите штурмовую группу только профессионалов, я полагаю. Я буду через несколько часов и посмотрю, что вам удалось сделать.

Дав сигнал конца связи, Карн соединился с Гильдией и запросил картинку со спутника для поиска каравана в северо-западном квадрате. Подобные заказы были обычны, и Гильдия не считала их нарушением своего нейтралитета. Такие изображения, в числе прочих услуг, Гильдия предоставляла своим клиентам на разных планетах. Однако летом здесь было столько караванов, что пользы от такой картинки было не так уж много.

Позаботившись о самом необходимом, Карн оставил комнату связи. Он вернулся к Эннису, по виду которого можно было заключить, что силы уже окончательно оставили его.

— Выбросьте из головы идею воевать с Бревеном в одиночку. Вы принесете Кит больше пользы, выступив перед Советом. Да и у вас есть шанс пожить чуточку дольше. Быть может, даже вам хватит времени, чтобы построить дом для всех вас, троих. Быть может. — Его кольнуло воспоминание о Нике, но Эннис заслуживал доверия и помощи за исключительное мужество, которое он проявил. — Вы расскажете Совету о том, что случилось с вами и Кит.

Эннис грустно улыбнулся.

— Почему же нет? Приговор я себе уже подписал. — Улыбка тут же исчезла. — Если бы я только знал, могу ли я что-нибудь сделать, чтобы, хотя бы на время, задержать Харлана. Я и не представлял, какую мерзость скрывает в себе этот человек, пока не прочел этого в глазах Катрин.

— Послушайте, — голос Макниса звучал уже мягче. — Вы уже выдохлись. Передайте ребенка мне. Бог свидетель, у меня было достаточно своих. Когда Карн сообщил, что будет у меня, я заказал горячую еду, она, должно быть, готова. После вы можете соснуть. — Макнис подозвал трех солдат, ожидавших в дальнем конце зала. — Вы должны охранять этого человека. Возможны убийцы, — и, повернувшись к Эннису, добавил: — С вашего позволения и, разумеется, с разрешения Карна я отправлю Нарру в одно абсолютно надежное место, о котором буду знать только я и Председатель Гашен.

Карн видел, как неохотно расстается Эннис с дочерью, ведь он не только выпускал ее из рук, долгое время предстояло ему провести в полной безвестности о ее судьбе. Его чувства ясно читались на лице. Наконец с тяжким вздохом он протянул девочку.

— Если только она и в самом деле будет в безопасности.

— В той мере, в которой это вообще возможно на Старкере-4, — пообещал Макнис. — Знаете, у меня у самого две девочки, одна из них разве что на год старше вашей. Если вам суждено уцелеть в вашей войне против Ричарда, вы заберете ее. Или, быть может, вам и леди Катрин захочется оставить ее в безопасном месте, пока у Карна не появится собственный наследник.

Карн бросил резкий взгляд на Макниса, однако тот, казалось, просто излагал вещи, как они ему представлялись, никакого оскорбительного намека на бездетность Карна в его словах не было.

«Я становлюсь излишне чувствительным к таким вещам», — подумал он про себя.

Получив ребенка у Энниса, Макнис привычно и уютно устроил малышку у себя на руках и начал тихонько покачивать.

— Карн, это маленькое создание — наследник и вашего Дома. Вы доверяете мне отправить ее в безопасное место?

Карн подумал о шпионах, наводнявших его дом, особенно о том, глубоко законспирированном, который спровоцировал бунт на Ферме-3. Он подумал об убийцах, засадах и о возвращении обратно в Онтар. Слишком много опасностей было связано с Домом Халареков.

— Вы заслужите мою вечную благодарность, Ван. Если мне не придется беспокоиться за нее, я смогу лучше служить своему Дому.

— Ну и ладно. — Макнис слегка погладил девочку по мягким как пух волосам и пошел к лифтам, туда, где располагались основные жилые помещения его обиталища. Сделав несколько шагов, он еще раз оглянулся на Энниса. — Учитывая, что ребенок три дня был без матери, он в прекрасном состоянии. Как это вам удалось?

— На первый день мне удалось раздобыть у цыган молоко улека. А вчера и сегодня только вода.

— У моей жены есть то, что нужно таким малышкам. Несколько дней она может прокормить двоих.

На втором уровне Макнис передал Нарру служанке, которая ожидала у входа в Большой зал, затем направился к столу, на котором стояло блюдо с дымящимся мясом, хлеб и клэг. Карн покинул Дом Макниса сразу после ужина, невзирая на протесты Вана. Полет над Онтаром в темное время был безопасен, если только в поместье знали о его возвращении.

Очутившись дома, он перехватил несколько часов сна, затем созвал своих союзников на совещание. Карн решил никому, кроме Орконана и Ника, не рассказывать, что источником его информации был Эннис. Он лишь сообщил, что Кит видели в цыганском таборе, двигавшемся на север. Этого было достаточно. У всех его союзников были сестры или дочери, уже достаточно взрослые, чтобы представлять интерес для похитителей, если только этот старый обычай вдруг снова оживет. План действий следовало подготовить, не мешкая, ибо времени для размышлений уже не будет, когда караван удастся обнаружить.

После этого поступило несколько сообщений о том, что цыган встречали в южном полушарии. В первую неделю адена техники Коннора обнаружили на снимке со спутника Гильдии табор, движущийся по караванному пути, ведущему в Бревен. Когда стало ясно, куда они направляются, Карн со своими офицерами расположился в библиотеке, чтобы уточнить последние детали плана освобождения Кит.

Ник, только что вернувшийся от фон Шусса, присоединился к собравшимся спустя несколько минут после начала совещания. Его первым вопросом, как только он закрыл за собой дверь, было:

— Вы уже нашли ее? — Он сел напротив Карна. — Я надеюсь, это так? Наши флайеры уже готовы к бою.

Карн посмотрел на своего друга. Тот кивнул.

— Караван цыган движется к Бревену. Пришлось довольно долго ждать, но наша информация о планах Ричарда, по-видимому, оказалась точной.

Ник разразился ругательствами. Ян Виллем сделал несколько замечаний по поводу характера Ричарда и некоторых его склонностей.

Вейсман поморщился от отвращения.

— Мне казалось, что такого сорта гадости, даже по стандартам лорда Ричарда, представляют нечто исключительное.

— А что Эннис Харлан? — спросил Дэннен. — Вы говорили с ним?

— Эннис доживет до будущей недели, — нарочито грубо ответил Карн. — Он помог Кит выбраться, и я обязан ему за это. Но теперь он не с ней, и я прежде должен защитить Кит. Если смогу. Эннис должен позаботиться о себе сам. Я попросил Винтера собрать два отряда спецвойск, подготовленных для такого рода операций. Мы выступаем в Бревен сразу после совещания. Могу ли я рассчитывать на поддержку со стороны фон Шусса? — он взглянул на Ника. — И Джастина? — он посмотрел на Яна и Дэннена.

— Часть людей фон Шусса уже здесь, они прибыли вместе со мной, — сказал Ник. — Остальные только дожидаются условного сигнала.

— Прекрасно, — похвалил Карн. — Именно такая поддержка мне и нужна.

— Граф менее всего склонен к открытым действиям, — Дэннен говорил с явной неохотой. — Хотя у него есть разведчик в Бревене.

— Какое совпадение. У нас тоже, — хмыкнул Ник.

— Сарказм здесь ни при чем, — огрызнулся Дэннен.

— То, что я сказал, означает, что граф хотел бы послать взвод всех тайных агентов по первой вашей просьбе и в полное ваше распоряжение, но ни один из них не должен быть в форме Джастина.

Карн покачал головой.

— Как же мы сможем отличить своих от чужих без формы? У меня не так много друзей, чтобы я мог позволить себе убить кого-то из них. Так что это предложение мне придется отклонить.

— Когда же мы выступим?

Карн покосился на Ника. Даже теперь, когда Кит стала женой другого, Ник все же горел желанием отыскать ее. Бринд был прав. Карн оглядел остальных.

— Я полагаю, если мы опередим караван, Ричард поймет, что мы знаем о его планах, и постарается помешать Кит попасть в Бревен. — Он не был бы Ричардом, если бы у него всегда не было в запасе нескольких вариантов.

— Как же мы сможем уберечь от него Кит, если не окажемся там первыми?

— Голос Ника выдавал его волнение.

— Мы устроим несколько скрытых лагерей в лесу, к западу от Лока. Оттуда мы сможем за немногие минуты добраться до Бревена, как только кто-нибудь из разведчиков донесет о приходе каравана.

— Разве Лок не выдаст вас?

— Нет. Так, если только они не будут знать о нашем соседстве.

Винтер поднялся со своего места.

— Могу ли я, милорд, отбыть, чтобы закончить последние приготовления?

— Разумеется. Вы можете вылететь, как только будете готовы. Оставьте белую метку там, где приземлитесь, и мы будем знать, где вы.

Винтер кивнул и вышел.

Карн повернулся к Орконану.

— Тан, я оставляю вас своим заместителем. Подготовь распоряжение, я его подпишу. Трудно и вообразить, что могут затеять люди Старой Партии в мое отсутствие.

Ян, Дэннен, поблагодарите от моего имени графа за его предложение и передайте, что я не смогу им воспользоваться. В ближайшее время я буду слишком занят, чтобы лично беседовать с посторонними. Что же до вас обоих, то буду рад, если вы пожелаете к нам присоединиться.

Дэннен отрицательно покачал головой.

— Мы не можем надеть вашу форму, а графу нежелательно демонстрировать свои цвета в Бревене.

Карн пожал плечами и поднялся.

— Ну что ж, пусть будет так. Я не в претензии. Нам случалось помогать друг другу в других местах. Буду рад видеть вас, когда мы вернемся. — Он повернулся к железной лестнице, ведущей в его апартаменты.

Оба Виллема казались уязвленными тоном, которым были произнесены эти слова, но оба молча встали и удалились.

Ник поспешил за Карном вверх по лестнице.

— Сколько людей вы собираетесь отправить против Ричарда?

— Для начала один отряд, потом — сколько понадобится, чтобы вернуть Кит или убедить меня, что не осталось возможности ее вернуть, не подвергая ее жизнь опасности.

— А что потом? Что делать тогда?

— Замолчи, Ник. Я знаю, ты обеспокоен, ты боишься за Кит. Я тоже, поэтому замолчи.

Карн вихрем пронесся по своим комнатам, на ходу что-то запихивая в карманы, что-то пристегивая к поясу. Последняя вещь, которую он взял с собой, в карман не помещалась. Это был продолговатый предмет прямоугольной формы. Затем он снова бросился вниз по лестнице, громыхая и позванивая своим снаряжением.

— Что это? — Ник показал на непонятный ящик.

— Отмычка к ловушкам. Или, по крайней мере, считается таковой. — Карн перепрыгнул через последние ступени, и более подробного объяснения Нику пришлось ожидать до того момента, когда они уже сидели в кабине головного флайера, мчащегося на запад. — Ричард пользуется одним из туннелей Древних, но там есть и другие, ведущие к развалинам и куда-то еще. Вейсман откопал карту, разумеется, неполную, но принадлежавшую кому-то из них. Иджил, отправляясь домой, оставил это устройство мне. Он сказал, что благодаря этому ловушки Древних перестанут быть опасными.

Карн на мгновение глубоко задумался.

— Если у нас нет другого способа спасти Кит, то мы должны проникнуть туда снаружи по туннелям. Нужно попытаться.

Ник некоторое время молча обдумывал это предложение. Когда он наконец заговорил, в его голосе чувствовались несвойственные ему колебания и сомнение.

— При всем моем уважении к Иджилу, есть ли у тебя доказательства, что этот «контроллер» действительно работает?

— Только слова Иджила.

— И этого достаточно, чтобы рисковать твоей жизнью? — недоверчиво произнес Ник.

Карн кивнул.

— У нас нет другого выхода. Попытаемся захватить их врасплох. Если Ричарда предупредят, он будет защищаться под Бревеном. Тогда туннели останутся нашей единственной надеждой на спасение Кит. Иджил говорил, что ему ни разу не приходилось пользоваться этим устройством, но он уверен, что оно работает. Он мог узнать об этом откуда угодно, только не от Ричарда, когда схватил его. Если бы у Ричарда были подобные вещи, ему не пришлось бы жертвовать своими солдатами, которые погибли в ловушках.

— Неужели ты думаешь, что если бы у Ричарда были подобные устройства, он не держал бы это в секрете? — резко возразил Ник. — Он не воспользовался бы ими для спасения своих солдат, потому что они рассказали бы другим солдатам, и скоро вся планета узнала бы, что в развалинах существует безопасный путь.

Карн и сам сильно сомневался в действенности контроллера, но он не собирался ни с кем делиться своими сомнениями.

14

Я не стала оказывать солдатам сопротивления. Это было бы совершенно бессмысленно. Либо попасть в плен, либо погибнуть — другого выхода у меня не было. Однако даже если бы я выбрала смерть, Ричард все равно постарался бы взять меня живой. «Неужели они собираются заключить меня в мужской Дом Уединения», — промелькнуло у меня в голове. В ту же секунду солдаты набросили поверх моей одежды рясу священника и натянули на голову капюшон.

— Лучше молчи, если не хочешь, чтобы тебе отрезали язык, — пригрозил командир отделения.

Я вспомнила о Мири и поняла, что это была не пустая угроза. Ричард вполне мог бы выполнить ее. Это было бы даже в его интересах. Мы пересекли двор, и солдаты впихнули меня в мрачное здание, которое и было Домом Уединения, а затем заставили быстро подняться на второй уровень. Все уровни этого сооружения находились на поверхности, и люди жили там круглый год. Я всегда удивлялась, как можно выжить в таких домах. Я читала о необычайно толстых стенах и огромных, покрытых изоляцией, ставнях, которыми закрывались зимой окна, однако мне не верилось, что все это может защитить от холода. Даже охотничий домик Макниса имел большую подземную часть. Теперь мне предоставилась возможность лично убедиться, можно ли выжить в подобном месте.

Командир отделения грубо толкнул меня на скамейку в коридоре и скрылся за дверью, украшенной тонкой, изящной резьбой. Вероятно, это был кабинет или комната аббата. Скорее всего, решила я, мне не суждено увидеть здесь ничего, кроме этого длинного коридора. Из-за двери доносились приглушенные голоса: возгласы возмущения, чьи-то аргументы, выступления, приказы. Но сколько ни пыталась, я так и не смогла уловить, что же там происходило. Скамья, на которой я сидела, была жесткой. Я очень давно не умывалась и еще дольше ничего не ела. Однако я не осмеливалась просить о помощи, помня об угрозе командира отделения.

Мне показалось, что прошла целая вечность. Наконец командир отделения вышел из комнаты и жестом направил своих солдат в сторону лестницы. Небольшого роста, коренастый префет попросил разрешения обратиться. Получив согласие, солдат что-то прошептал ему на ухо. Командир отделения внимательно посмотрел на меня.

— Вам нужно вымыться, прежде чем мы представим вас герцогу, — резко проговорил он. — Минуту!

Он быстро повернулся и постучал в дверь аббата.

Я с благодарностью посмотрела на префета.

— У меня есть сестра, — пробормотал он, затем отвернулся и стал внимательно изучать паутину на стыке стены и потолка.

За дверью снова послышались крики и спор, а потом она открылась, и аббат нехотя сделал мне знак рукой, чтобы я вошла.

— Ни слова, — грозно произнес он, — ни единого слова. Вы никогда не были в Бревене.

Он показал на маленькую дверь в углу своей роскошной комнаты.

Я сразу же поспешила туда. Удобствам здесь придавалось гораздо большее значение, чем у нас в Онтаре. Я и не представляла себе, что начальники Дома Уединения живут в такой роскоши. Но потом я подумала о тетушке Альбе и поняла, что не все они так живут. В конце концов, все это не имело сейчас абсолютно никакого значения. После стольких мучительных часов я наконец почувствовала облегчение и смыла с себя многодневную грязь, если не со всего тела, то, по крайней мере, с открытых его частей. Если мне суждено было отправиться к Ричарду, то я хотя бы не должна была идти к нему грязной.

Я не посмела слишком долго заниматься своим туалетом. Мне не хотелось встречаться с Ричардом Харланом, хотя я и слышала о его обаянии. Умение очаровывать собеседника совсем не обязательно при общении со взятым в плен врагом. В конце концов командир отделения бесцеремонно открыл дверь и вытащил меня из комнатки.

— Ни слова, — напомнил он мне, волоча к выходу по ковру, покрывавшему пол в кабинете аббата.

За лестницей, по которой мы поднимались сюда, находился лифт. Мы сели в него. Лифт двигался быстро и почти незаметно. Это было очень удобно для солдат, так как они вообще не имели права находиться в Доме Уединения, никогда. Я подумала о законных гостях этого Дома. Вероятно, они сейчас ужинали. Интересно, знают ли они, что здесь есть солдаты Ричарда?

Лифт начал спускаться вниз. Это меня очень удивило. Я думала, что комната Ричарда находилась где-то наверху и что она была пышно убрана. Двери лифта открылись, и я увидела тускло освещенный коридор. В дальнем правом углу его стоял солдат харлановской армии. Свет, шедший из бокового коридора, ярко освещал его фигуру. Увидев меня и солдат, он поднял руку.

— Ждите здесь, — приказал командир отделения, — а я узнаю, каковы будут приказания моего лорда.

Он побежал по коридору и скрылся за поворотом. Я вытащила руки из рукавов и прижала их к телу. Все это можно было сделать практически незаметно благодаря глубоко вырезанным рукавам этого одеяния. Теперь же, когда руки мои не были видны, я крепко сжала их в кулаки, чтобы никто не заметил, как я напугана. Моим щекам было холодно, и я чувствовала, что сильно побледнела, но я знала также, что из-за слабого освещения это не будет заметно. Однако дрожание рук я могла скрыть, только спрятав их.

Снова появился командир отделения. Рядом с ним шел Ричард. Он приблизился ко мне, двигаясь бесшумно и грациозно, как кошка, и низко поклонился — гораздо ниже, чем было необходимо или даже требовали приличия. Возможно, он сделал это, чтобы мне был лучше виден его поклон из-под опущенного на глаза капюшона.

— Леди Катрин! Как я рад видеть вас.

Красивым плавным движением он опустился на колени и поднял мою руку к своему лбу. Точно таким же жестом, выражавшим глубокое уважение, он приветствовал и мою мать на том самом заседании Совета, на котором он убил ее. Поднимаясь с колен, он выразительно посмотрел мне в глаза, и я поняла, что он тоже помнит об этом. Не только помнит, но и напоминает мне, что уже убил одну женину.

Ричард посмотрел через мое плечо.

— Где Эннис?

Мне захотелось сбросить капюшон и прямо посмотреть ему в глаза, но я не осмелилась. Его люди надели на меня этот капюшон, и я должна оставаться в нем, пока Ричард не прикажет снять его.

— Мы… мы расстались с ним несколько дней назад, милорд.

Он нахмурился.

— А ваша очаровательная дочь?

— Я тоже не знаю, где она. Муж имеет право не сообщать мне, где он находится, — сказала я со слезами в голосе.

Ричард пристально посмотрел на командира отделения.

— Это правда, милорд. Одоннел — мастер выведывать подобные тайны, однако ему так и не удалось узнать, куда делся предатель. Если бы эта леди знала, она бы обязательно сказала ему. Однако она ничего не сказала ему.

Ричард сбросил с меня капюшон.

— Остались какие-нибудь шрамы? — спросил он командира отделения, внимательно разглядывая мое лицо. Он кивнул человеку, державшему фонарь, чтобы тот подошел поближе.

Командир отделения отвесил Ричарду низкий поклон.

— Он знает ваши вкусы, милорд. Остались лишь незначительные синяки и ушибы, но они уже зажили.

— Хорошо, — Ричард поднял вверх мое лицо и посмотрел на него. — Я не торгую бракованными товарами, — глаза его были холодными, как у змеи. — Если Гаррен все же повредил что-нибудь, боюсь, что мне придется отказаться от моего плана мести вашему Дому и отдать вас моим людям.

Я вспомнила цыганок и задрожала от страха. Ричард заметил это и холодно улыбнулся.

— Я вижу, вы все поняли.

Он отпустил мой подбородок. И маска жестокого и отвратительного политического интригана мгновенно сменилась у него на лице очаровательным выражением певца чудесных баллад, мужчины, о котором мечтали сотни женщин. Он обнял меня.

— Четыре года назад я надеялся, миледи, что война между нашими Домами прекратится. — Он говорил вкрадчиво и очень соблазнительно. Рука его обвилась вокруг моей талии. Он наклонился и зашептал мне на ухо. — Есть другой способ прекратить нашу вражду.

Он прижал меня к себе и поцеловал так, что этот поцелуй не оставлял сомнения о его намерениях.

Солдаты, стоявшие вокруг нас, фыркнули или прикрыли рты ладонями, чтобы скрыть усмешку. Мне стало нехорошо от мысли об этом. Ричард выпрямился и посмотрел на меня сверху вниз. В свете, исходившем из бокового коридора, мне хорошо было видно его лицо. Оно не выражало никаких чувств. Я не сомневаюсь, что это представление и непристойные размышления о том, что он будет делать, когда мы останемся наедине, были предназначены для того, чтобы повеселить его гарнизон и всех членов семьи Харлана.

Лицо его потемнело, и он снова наклонился, чтобы поцеловать меня. Совсем не думая о приличиях, он одной рукой взял меня за бедра и крепко прижал к себе, а другой — стал нащупывать пуговицы на моей одежде. Как я обрадовалась тогда, что на мне было платье с застежкой на спине! Вдруг он снова быстро убрал руки и повернулся к командиру отделения.

— Отведите эту леди в приготовленные для нее комнаты. Завтра утром в час открытия заседания Совета я собираюсь воспользоваться своей способностью производить потомство.

Утром. Он нарочно выбрал такое время. Избиение в день моей свадьбы. Свадьба с нелюбимым человеком в день моего рождения. А теперь вот это. Возможно, Ричард расскажет Карну о том, что собирается сделать. Он расскажет ему утром, когда Карн будет слишком далеко и слишком занят, чтобы помешать этому. Ведь Карну просто необходимо быть на Совете.

Два солдата вышли вперед и взяли меня за руки. Через несколько мгновений я поняла, почему. Они собирались втащить меня в туннель Древних, у входа в который было ясно написано: «Осторожно! Не входить». Еще два солдата стояли около него на страже. В первое мгновение я подумала о сопротивлении. Однако лучше умереть в ловушке, приготовленной Древними, чем в ловушке, устроенной Ричардом.

Мне не следовало бояться этих ловушек. Солдаты Харлана уже прошли через них и погибли, делая это. Мы миновали одну ловушку — глубокую яму, через которую теперь была положена доска, затем другую — тяжелая плита, падавшая с потолка на свою жертву. Посетителям этого туннеля был уготован камнепад, яма с острыми кольями на дне ее и ловушка, где, по-видимому, орудием убийства была каким-то образом высвобождаемая энергия, так как у жертв, лежавших на полу, на груди была огромная, обуглившаяся по краям дыра. Ричард оставлял людей прямо там, где они погибали. Он и не подумал о том, чтобы похоронить их останки.

Солдаты повернули за угол, и мы оказались в каком-то темном месте. Они укрепили фонарь в специальном креплении на стене, и я увидела, что мы находимся в маленькой комнате, обставленной тяжеловесной, ярко разукрашенной мебелью. На двери было написано мое полное имя, однако в комнате еще недавно кто-то жил. В воздухе еще стоял слабый аромат духов и масла для волос, и у кровати на столике лежала щетка, в которой застряли длинные темные волосы. Скорее всего, комнату оборудовали Древние, так как непохоже было, чтобы ее выдолбили из камня недавно. Тем не менее я не сомневалась, что это было бы сделано немедленно, если бы только Ричард захотел этого. Непонятно только, для чего использовали эту комнату Древние.

— Ваша комната, миледи, — произнес один из солдат.

— Спокойной вам ночи и приятных сновидений, — сказал второй и злобно посмотрел на меня.

Они вышли из комнаты, закрыв за собою дверь, но даже и не подумали запереть ее. Действительно, зачем? Было только два места, куда я могла бы бежать: к Ричарду, где у входа в туннели круглые сутки стояла охрана, или вглубь территории Древних. Пять ловушек, которые я видела своими глазами, красноречиво свидетельствовали о том, что было с теми, кто пытался сделать это.

Первое, что я сделала, оставшись одна, — оглядела комнату в поисках оружия, любого оружия: ножа, вилки, бутылки, стеклянного предмета, который можно было разбить, мебели, от которой можно было бы что-нибудь оторвать и использовать в качестве дубинки. Но я не нашла ничего, кроме, пожалуй, мебели. Однако я быстро поняла, что она слишком тяжела и я не смогу ни поднять ее, ни сломать. Вероятно, смерть в туннеле была все же моим единственным выходом.

Я взяла укрепленный солдатами фонарь и еще раз внимательно смотрела комнату. Единственной вещью, которую можно было бы использовать как оружие, был засов на внутренней стороне двери, однако я не нашла ничего, чем бы можно было отогнуть державшие его скобы. Я села на кровать. Теперь неминуемо произойдет то, чего я так долго боялась. Мне придется отдаться Ричарду и стать его любовницей.

Часто, когда человек долго пребывает в состоянии страха, в конце концов наступает такой момент, когда сердце перестает учащенно биться, а дыхание становится ровным. Вот и я достигла этого момента. Единственное, что я могла сделать — это броситься в туннель и умереть. Но я не хотела умирать. У нас с Эннисом был ребенок. Я заботилась об Эннисе и уважала его. Я любила свою дочь. Это, должно быть, будет очень трудно для Энниса, но он, возможно, все же сможет полюбить и ребенка Ричарда, раз это будет и мой ребенок. Я знала почти наверняка, что Ричард убил бы Энниса при первой же возможности. Я очень хотела бы полюбить Энниса, как он того заслуживает.

Будет ли наша встреча с Ричардом сильно отличаться от первых двух встреч с Эннисом? Я была уверена в этом. Иначе быть не могло. Эннис делал так, потому что это было нужно его семье с точки зрения генетической выгоды. Ричард хотел только одного: отомстить Халарекам. Эннис был мягким и нежным. Ричард будет не таким. Эта встреча с Ричардом, несомненно, будет ужасна. Его поведение ясно говорило об этом. Я могла выбрать смерть в ловушках вместо бесчестья или бесчестье в комнате Ричарда взамен на жизнь. Принять решение гораздо труднее, чем может показаться людям, которые никогда не стояли перед подобным выбором. Такие решения даются легче, если вы не знаете последствий этого выбора.

Я просидела так, наверное, очень долго, не зная, что делать, и уже отчаявшись, как вдруг шум, донесшийся из туннеля, привлек мое внимание. Я выпрямилась и прислушалась. Из туннеля раздавались какие-то крики. Я подбежала к двери и выглянула. В конце туннеля слышалось шипение лучеметов, я снова услышала чей-то пронзительный крик. Через несколько мгновений из темноты вынырнул солдат в синей форме армии Халарека. Он остановился прямо у моей двери. Я уставилась на него, не веря своим глазам. Солдаты! Здесь наши солдаты!

— Здесь, лорд Ник! — крикнул он через плечо. — С вами все в порядке?

— участливо спросил он меня.

Я поняла, что он имел в виду, но смогла только кивнуть, на мгновение потеряв дар речи.

Ник и еще шестеро солдат бежали к нам по туннелю, четверо были одеты в синюю форму Халареков, один — в коричневую форму армии фон Шусса, еще один — в штатском платье. В начале туннеля шло ожесточенное сражение между людьми в зеленой, коричневой и синей форме. Они боролись, стреляли друг в друга, увертывались, быстро наклонялись, уклоняясь от ударов, и падали на пол.

— Идите по одному, — сказал Ник.

Человек в штатском быстро пересек коридор и, опираясь о стену, стал стрелять, целясь в зеленые униформы бегущих по туннелю солдат.

— Можно и так, — произнес солдат из армии фон Шусса, двигаясь по туннелю. — Если мы отступим в комнату леди Катрин, то наши тылы будут защищены, но эти лучеметы испекут нас заживо. В противном случае, мы изжаримся прямо здесь.

Трое остальных растянулись по узкому проходу.

Шестеро харлановских солдат, увидев противника, издали воинственный крик и бросились вперед. Мои защитники начали стрелять. Появился резкий запах озона. Один из солдат Харлана упал. Остальные продолжали отстреливаться. Спасатель армии Халарека пронзительно закричал и медленно сполз по стене на пол. Его рукав обуглился и дымился.

— Стань за мной. — Ник схватил меня за руку и дернул.

Я вырвала руку.

— Не будь дураком, — зарычала я. Никогда еще раньше никто не стрелял в меня, и я была страшно напугана. — Нам нужен боец, а не трус.

Я проползла по туннелю, низко пригибаясь к полу, вытащила станнер из рук убитого спасателя и нож из-за его пояса. Луч, посланный кем-то из лучемета, опалил сзади мою шею. Я упала на холодные камни и стала хлопать по загоревшимся волосам.

— Кит!

— Не беспокойтесь.

Человек в штатском открыл рот, задыхаясь, и согнулся пополам. Его лучемет с грохотом упал на камень.

— Бегите, лорд, — с трудом проговорил он. — Их слишком много. Возьмите леди и бегите!

Солдаты в зеленой форме были уже в четырех или пяти метрах от нас. На таком расстоянии было трудно промахнуться. Ник посмотрел на солдат, потом быстро взглянул через плечо в темноту туннеля.

— Другого пути нет, — сказал солдат, который первым подошел к моей двери. Одна рука его была сильно обожжена и безжизненно висела вдоль тела.

— Мы сможем удержать их еще только несколько минут, не больше.

— Контроллер, — пробормотал Ник, коснувшись рукой своего пояса.

Я вспомнила о контроллере Иджила. Никто никогда еще не использовал его. Луч просвистел прямо у моего уха. Ник вздрогнул и выругался. Этот контроллер — никому не известное устройство, к тому же применялось оно в одном из самых опасных мест на Старкере-4. У входа в туннель собралась новая толпа солдат в зеленой форме. Пятеро против такого количества…

— Возьми контроллер. — Ник сунул его мне в руки. — У меня должны быть свободны обе руки. Нажми на эту кнопку и держи до тех пор, пока мы не убежим отсюда или пока они не схватят нас, если, конечно, эта штука будет работать. — Он оторвал полоску материи от своего мундира, завязал ею фонарик, висевший у него на поясе, и крепко сжал фонарик левой рукой. Затем он выстрелил из своего лучемета вглубь туннеля. Луч света осветил темный проход, однако недостаточно, чтобы мы могли представлять из себя хорошие мишени для нашего противника.

— Вперед! — крикнул он и бросился в туннель. Я нажала на кнопку и последовала за ним. Я не успела спросить его, как я узнаю, что это устройство не работает. Оглянувшись, я увидела, что позади нас завязался бой. У нас больше не было времени. Либо мы должны немедленно скрыться, либо солдаты Харлана схватят нас. Было ясно, что наши не смогут продержаться слишком долго. Возможно, мы попадемся в одну из ловушек. Я закрыла глаза и бросилась в темный туннель, отгоняя от себя мысли о смерти.

Было холодно. Я мчалась так быстро, что мне самой не верилось в это. Кто-то крикнул нам вслед: «Да здравствует Дом Халареков! Бегите!» Этот крик придал мне сил. Я понеслась еще быстрее. Я молилась о том, чтобы ловушки остановили солдат. Воздух в туннеле был затхлый, и в нем повисла пыль, которую мы подняли. Лежавший на полу толстый слой пыли приглушал наши шаги. Звуки боя позади нас затихли. Пыль забивалась в горло и нос. Я старалась не думать о тех, кто защищал нас. Только бы не споткнуться и не отпустить кнопку контроллера. А что если впереди нам уже была приготовлена ловушка, например, яма. Шаги позади нас были слышны уже совсем близко. Ник крепко сжал зубами ручку фонарика и выстрелил из своего станнера, целясь в наших преследователей. Я быстро взглянула назад, через плечо. Три человека в зеленой форме были совсем рядом. Я споткнулась, и палец соскользнул с кнопки. На мгновение сердце у меня замерло. Однако ничего не произошло: ловушка не открылась у нас под ногами и ничего не упало с потолка. Я слышала тяжелое дыхание солдат Харлана у меня за спиной. Кожа у меня на спине стянулась, как будто они уже схватили меня и царапали своими ногтями. Они не стреляли, так как надеялись еще доставить меня к Ричарду живой.

— Харлан, — выдохнула я. — Близко!

Ник остановился и обернулся, чтобы посмотреть, куда нам бежать.

— Сдерни с фонаря эту тряпку, когда я скажу тебе. Готова?

Я ухватилась за край ткани.

— Да.

— Давай! — приказал Ник.

Я сдернула тряпку. Ник направил фонарь прямо на наших преследователей. Все трое громко вскрикнули и закрыли глаза руками.

— Они ослепли всего на несколько секунд, Ник.

Ник выстрелил четыре раза в туннель, повернулся и побежал. У нас не было времени, чтобы посмотреть, попал ли он в кого-нибудь, к тому же было слишком темно. Я изо всех сил старалась не отставать от него.

Позади нас вдруг зажегся яркий свет, и я услышала чьи-то легкие и быстрые шаги. Мы несколько отдалились от них, и люди Харлана боялись, что действие контроллера больше не распространяется на них. Поэтому они послали вперед быстрого и легкого человека, который был настолько легким или настолько быстрым, что мог пройти через ловушки и не попасть в них. Это довольно известный прием. Я вспомнила случай, когда один человек выжил, находясь в туннеле под большим зданием, только благодаря тому, что его удалось спасти, проделав дырку и спустив ему шест с верхнего этажа. А этот человек, должно быть, был очень смелым, ведь над головой у нас не было ничего, кроме скал. Между нами пролетел луч, пущенный из лучемета. Значит, человек был послан для того, чтобы убить нас! Я споткнулась обо что-то. Другой луч просвистел совсем рядом с нами. Ник тяжело дышал. Этот человек собирался убить Ника!

— Отпусти кнопку! — приказал Ник. — Сейчас же.

Я молча повиновалась. Ник толкнул меня на пол, и в этот самый момент прямо над тем местом, где только что был Ник, снова пронесся луч.

— Этот попал бы точно в цель, — шепнул он мне на ухо.

Раздался скрип, потом какой-то зловещий шум, и сзади, в каком-то метре от нас, с потолка обрушилась огромная каменная плита, и на нас посыпалось множество ее осколков. Через секунду прямо перед нами с грохотом упала еще одна плита. Мы крепко прижались друг к другу и сидели не шевелясь, пока не осела кружившаяся вокруг нас многовековая пыль, забивавшаяся в глаза, рот и не дававшая нам дышать. Последний камень звонко ударился о большую плиту и с глухим звуком упал на пыльный пол. Пыль медленно оседала. Было темно, только у края плиты, лежавшей за нами, виднелось красноватое сияние. Я направила туда наш фонарь. Из-под обломков каменной плиты торчал локоть солдата. Сияние это исходило от фонаря или лучемета, который он держал в руке. Как же близко от нас находился солдат Харлана! Он был мертв. Мы попали в ловушку, что, вероятно, было то же самое.

15

На небе зажигались первые звезды, когда Карн со своими войсками появился над Бревеном. У Дома Уединения не были предусмотрены огни для ночной посадки, потому что паломники и люди, работавшие в этом Доме, никогда не прилетали ночью. И Карн надеялся, что его флайеры никто не заметит. Карн облетел вокруг темного, огороженного со всех сторон, Дома Уединения, немного снизившись над парком. То тут, то там из окна все же выбивалась яркая полоска желтого света. Карн повернул к Локу и пролетел над лесом так низко, как только мог позволить себе. Он надеялся разглядеть в сгущающейся темноте людей Винтера, одетых в белую униформу, которые должны были тоже высадиться здесь.

— Там. Слева, — говорил Карн по внутреннему связному устройству.

На большой поляне Карн увидел белый прямоугольник — это была белая одежда людей Винтера. Когда Карн пролетал над этой поляной, кто-то на мгновение осветил ее своим фонарем. Карн быстро пробормотал молитву и осторожно направил свой флайер в сторону посадочной площадки. Он почувствовал резкий толчок. Флайер медленно пополз по земле. Из-под ближайших деревьев в полной темноте к нему бежали люди. Они просунули большие крюки в специальные петли на флайере и потащили в лес, пряча его там и одновременно освобождая место для приземления следующего флайера. И для людей, сидящих во флайере, и для людей, находящихся на земле, это было очень опасно — приземляться в темноте на такой маленькой площадке. Однако другого выхода у них не было.

Никто в Бревене ничего не слышал и не поднял тревогу. Восемь дней спустя после наступления темноты в палатку Карна вбежал человек в одежде священника. Он тяжело дышал и еле стоял на ногах.

— Цыгане, лорд Карн! На заходе солнца. Убили солдат Харлана! Исчезли!

— На заходе солнца? — В голосе Карна ясно послышались нотки сомнения.

— Мой… мой лорд, — человек рухнул на стул и уронил голову. Карну пришлось согнуться, чтобы дослушать сообщение до конца. — Мой лорд, я не мог прилететь на флиттере. Его бы заметили.

Он замолчал, все еще продолжая задыхаться.

Карну удавалось сдерживать свое нетерпение с большим трудом. В нем как бы жили два человека. Один все время твердил: Кит, Кит, Кит… Другой говорил, что этот человек страшно устал, и ему нужно дать отдохнуть.

— Я бежал всю дорогу, милорд. Люди Харлана нашли нового священника. Через несколько часов после того, что сделали цыгане.

Карн кивнул.

— Теперь я понял. Вы очень хорошо сделали, что сообщили мне. А сейчас поешьте и отдохните.

Не успел еще человек выйти из палатки, как Ник повернулся к Карну и твердо сказал:

— Возьми столько людей, сколько можешь, и начнем наступление!

Одного взгляда на Ника было достаточно, чтобы Карн понял: даже если он не пойдет, Ник сам соберет людей и атакует Дом Уединения. Карн снял с пояса свой фонарь, осветил им лицо Ника, потом крикнул:

— Да здравствует Дом Халареков! Спасатели, ко мне!

— Солдаты фон Шуссов! Ко мне! Ко мне! — закричал Ник.

Люди Халарека похватали свое снаряжение и бросились бежать к флайерам. Карн всегда мог рассчитывать на своих спасателей: у них были все необходимые инструменты.

— Леди Катрин в плену у Харлана! — снова закричал Карн.

Люди Халарека возмущенно зашумели, скоро шум перерос в грозный рев. Карн знал, что Ник сам хотел командовать наступлением, поэтому Карн стал быстро отдавать приказания, желая, чтобы люди слушались именно его. Ник слишком влюблен в Кит, чтобы быть сейчас хорошим командиром. Когда же они проникнут в Дом Уединения, то там командование всеми войсками возьмет на себя Винтер. Это было решено заранее. Ник побежал к флиттеру, как только первый его солдат взялся за оружие. Остальные люди фон Шусса немедленно последовали его примеру. Карн тихо выругался.

Карн разыскал в толпе Винтера и жестом показал, что пора наступать. Он надеялся успеть вовремя и не допустить, чтобы Ричард причинил вред Кит или Ник причинил вред Ричарду. По существующим в этом мире законам вражды Ник вообще не имел права вмешиваться. Причинить Харлану вред или, хуже того, убить его без официального предупреждения означало бы начало вражды между Домами фон Шусса и Харлана.

Существовала и другая, еще более важная причина, чтобы оставить Ричарда в живых: Ричард предпочел бы умереть любой, пусть даже самой страшной, смертью, чем жить узником в Бревене. Это была бы самая лучшая месть, которую только Карн мог придумать. Иджил сам убедился в этом, когда Ричард, не желая возвращаться в Бревен, всячески издевался над ним и оскорблял его, надеясь спровоцировать Иджила на убийства.

Между тем, все шло нормально. Они миновали озеро Святого Павла, и скоро под ними появился Бревен. Через несколько минут флайеры приземлились у высокой стены, окружавшей Дом Уединения. Главные ворота были открыты. Карн видел, как Винтер вместе со своими солдатами ворвался в эти ворота и бросился во двор. Когда же сам Карн через несколько минут появился во дворе, то все, включая Ника и его солдат, уже ждали его. На мгновение Карн почувствовал облегчение: он боялся, что безрассудство и нетерпение Ника толкнет его на необдуманные действия.

Винтер кивнул головой в сторону лестницы:

— Я пошлю первое отделение фон Шусса и первое отделение Халарека наверх, милорд. Вы и лорд Николас пойдете вниз с остальными. Там потребуются лорды Семей. Вы позаботитесь о наследнике Харланов. Я буду следить за ходом сражения.

Он замолчал, ожидая возражений от Карна или Ника, но так как их не последовало, он повернулся к солдатам и стал отдавать приказания.

— Идите тихо. Вежливо разбудите аббата и не выпускайте его никуда из своих покоев. Следите, чтобы он ни с кем не разговаривал и никому не сигнализировал о происходящем.

Карн заметил, что несколько солдат, стоявших возле него, улыбнулись. Он тоже представил себе удивление аббата, когда его разбудят, да еще разбудят потому, что пришла расплата за его преступления.

Тем временем Винтер продолжал:

— Остальные следуйте за мной в покои Ричарда Харлана, на два уровня вниз. Достаньте свое оружие и держите его наготове.

Карн обернулся. Ник вместе со своим отделением уже ушел. Карн и Винтер последовали за ним. А за ними двинулись остальные солдаты, стараясь идти быстро и тихо, хотя были увешаны всевозможным снаряжением, которое грохотало и звенело и которое они придерживали одной рукой, чтобы приглушить этот шум. Карн остановился на последней ступеньке и поднял руку. Ник понял этот жест, тоже остановился и подождал остальных. Когда шум немного утих, Карн выглянул в коридор. У входа в холл, ведущий в комнаты Ричарда, по-прежнему стояли два охранника.

— Мой лорд, — сказал Винтер.

Карн повернулся к людям, стоявшим на лестнице, и сказал им тихо, но так, чтобы все слышали:

— Помните, вы не должны причинить герцогу никакого вреда. Я хочу отомстить ему по-другому: пусть он проведет в заключении еще семь лет. Так будет гораздо лучше.

Карн посмотрел на своих спасателей и, протянув руку в сторону охранников, приказал:

— Возьмите их.

Солдаты сняли свои ремни с тяжелым снаряжением, взяли только ножи и, бесшумно передвигаясь вдоль стены, в конце которой стояли охранники, быстро направились к ним. На полдороге они остановились и прислушались. Карн поймал себя на мысли, что ему очень бы не хотелось, чтобы охранники посмотрели сейчас в сторону лестницы. Спасатели в коридоре снова двинулись вперед. Неожиданно они резко рванулись вперед. Каждый схватил по одному охраннику и без единого звука перерезал ему горло. Затем они быстро встали на их место у входа в коридор и кивнули стоявшим на лестнице.

— Хорошо, — тихо сказал Винтер, ни к кому не обращаясь. — Хорошая работа! — Потом посмотрел на Карна и уже громче произнес: — Вы с лордом Николасом позаботьтесь о лорде Ричарде. Это ваше дело. А я позабочусь об остальных.

Карн кивнул.

— Я пойду искать Кит, — шепнул Ник на ухо Карну. — Если она и Ричард уже не… — Ник запнулся, потом сказал: — Ее комната находится в туннеле. Дай мне контроллер для ловушек.

Должно быть, Ник заметил выразившееся на лице Карна удивление даже в этом полутемном коридоре, потому что резко произнес:

— Что если она в комнате, на дверях которой написано ее имя? Дай нам шанс, Карн, если мы попадемся там в ловушку!

Карн хотел возразить, но на это не было времени. В любой момент кто-нибудь мог выйти из комнат Ричарда или спуститься по лестнице. Он протянул Нику контроллер.

Винтер повернулся к солдатам, стоявшим на лестнице:

— Постарайтесь, чтобы ваше снаряжение не звенело. Мы должны застать их врасплох.

Винтер медленно повел своих солдат. Они добрались до бокового коридора, никем не замеченные. Тогда вперед вышли два спасателя. Они бесшумно повернули за угол и бросились к дверям, охраняемым священниками. Два молодых человека наблюдали через открытую дверь за тем, что происходило в комнате, так что спасателям удалось ликвидировать их без малейшего звука. В тот же момент Карн и Ник ринулись в комнату. Ричард играл в шахматы с одним из своих командиров отделений. Он вскочил на ноги, перевернув маленький столик и разбросав по полу шахматные фигуры. Его лицо сначала побледнело, потом покрылось красными пятнами. В какую-то долю секунды Ричард понял, что произошло, и стал громко звать своих людей, а Карн увидел, что Кит не было в комнате. Люди Халарека и фон Шусса устремились в покои Харлана.

— Ее здесь нет! — громко закричал Карн Нику, боровшемуся у дверей с мускулистым человеком в зеленой форме.

Карн ринулся в бой, пытаясь пробиться к Ричарду. Из примыкающей комнаты появились телохранители Ричарда, и из коридора в комнату хлынули солдаты Харлана. В ход пошли ножи, станнеры, люди боролись врукопашную, но никто не использовал лучеметы. Ими просто невозможно пользоваться в близком бою: в комнатах мог бы начаться пожар, и, кроме того, лучеметы могли причинить огромный вред не только врагам, но и друзьям. Карн был со всех сторон окружен врагами и не мог больше продолжать поиски Кит.

Карн увернулся от одного удара ножа, отразил другой, избежал удара откуда-то сбоку. Он прикрепил станнер у себя на поясе, схватил за ногу нападавшего и дернул за нее. Тот с громким криком свалился на пол под ноги сражавшимся. В комнату ворвалось новое отделение и бросилось на помощь Харлану. Во главе его был крупный, плотного телосложения префет. Он изо всех сил ударил Карна в грудь своим тяжелым кулаком. Карн пошатнулся. Префет фон Шусса поддержал его и воткнул свой нож в огромного солдата из армии Харлана. Со всех сторон раздавались крики, шум и стоны раненых. Молодой солдат в зеленой форме прицелился из своего станнера в человека фон Шусса, но один из спасателей Халарека толкнул харлановского солдата прямо под пущенный из лучемета луч. Тот упал замертво, не издав ни единого звука. Карн быстро перескакивал через тела мертвых и еще живых людей и бросался на помощь людям фон Шусса. Вдруг он почувствовал боль в левом боку: луч станнера слегка задел его. Человек, находившийся в этот момент рядом с ним, упал на спину и остался лежать на полу, уставившись в потолок широко открытыми невидящими глазами. Карн развернулся, дернул на себя станнер, который держал человек Харлана, и попытался вырвать его из рук солдата. Тот постарался подставить Карну подножку. Несколько минут они яростно боролись. Карну пока удавалось удерживать равновесие, но тут у них под ногами оказались двое дерущихся, и они тоже упали, сцепившись и увлекая друг друга на пол. Падая, Карн увидел, как Ник быстро влетел в соседнюю комнату и почти так же быстро выскочил оттуда. Кит там тле не было.

На мгновение Карн ослабил хватку. Солдат вывернул ему руку и приставил станнер к его груди. Даже если бы это оружие было настроено сейчас только на то, чтобы оглушить, все равно, находясь так близко от сердца, оно бы убило его. Весь мир сузился для Карна, превратившись в крошечное пространство, в котором он боролся с молодым солдатом за обладание станнером. Солдат все сильнее и сильнее прижимал палец Карна к спусковому крючку. Какой-то человек в золотисто-коричневой форме споткнулся о локоть солдата и упал прямо на них. Станнер, соскользнув, прижался к животу Карна, и оба они на мгновение растерялись.

Карн опомнился первым. Он быстро перевернулся и оказался сверху, над своим противником, который в тот же момент выстрелил. Карн почувствовал, что луч станнера коснулся его ноги: правое колено и пальцы сразу же онемели. Он заметил также, что еще три-четыре человека упали, пораженные этим лучом. Карн, прижимая своего противника к полу, выхватил нож, ударил солдата между ребер и слегка повернул нож, что, как говорил Винтер, всегда приводило к смертельному исходу.

Карн попытался встать на ноги. Правое колено и нога не слушались его, и он снова упал на лежавших на полу людей. Прямо над ним просвистел луч. Он прошел сквозь солдата фон Шусса и оставил за ним на стене большой темный след. Карн стал искать глазами стрелявшего. Ричард стоял у открытой двери с лучеметом в руках. Он крутил головой из стороны в сторону, пытаясь снова найти Карна.

«Он видит, что скоро ему придет конец, и хочет прикончить меня первым, — подумал Карн. — Это ему не удастся».

Карн медленно пополз к Ричарду, припадая к полу или, при необходимости, уступая кому-нибудь дорогу, откатываясь в сторону. Если бы он мог незаметно подползти к Ричарду на расстояние нескольких шагов, ему, вероятно, удалось бы выхватить у него из рук лучемет. Ричарду не пришло бы в голову искать его на полу. Карн чувствовал боль и покалывание в онемевшей ноге. Это был хороший признак. Возможно, нога скоро отойдет, и он сможет встать. Если Ричард не найдет Карна, он будет продолжать стрелять в людей из лучемета, пока в комнате не станет слишком жарко. Карну казалось, что кожа на рубцах у него на спине снова стянулась — на тех самых рубцах, которые остались у него на теле после того, как человек Харлана пытался убить Карна в Онтаре. Ричарда нужно остановить. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь еще прошел через такие страдания.

Карн встал на четвереньки, шатаясь и с трудом опираясь на правое колено. Он был уже в двух метрах от Ричарда, позади него. По законам чести Карн должен был бы сказать своему противнику, что он здесь. В конце концов, герцог Харлан не был простым солдатом. В то же время, здравый смысл и чувство самосохранения требовали, чтобы он, прежде чем что-либо сказать, приблизился к Ричарду еще ближе. Наконец он остановился, глубоко вздохнул и приготовился к прыжку.

«Одну секунду. Колено должна выдержать только одну секунду.»

— Ричард Харлан, я здесь! — выкрикнул он и рванулся к руке, в которой Ричард держал ружье.

Ричард резко развернулся, поливая огнем всех вокруг. Карн наклонил голову, быстро приблизился к нему, схватил сбоку ружье и резко согнул руку Ричарда к предплечью. Ричард повернулся, чтобы схватить Карна свободной рукой, однако рука, державшая ружье, невольно разжалась. Карн услышал стоны обожженных людей, и это придало ему сил. Он увернулся от Ричарда, отпрянув назад, а тот, продолжая по инерции двигаться вперед, со всего размаха ударился лицом об стену. Карн почувствовал удовлетворение, услышав этот звонкий шлепок. Он был бы очень рад, если бы Ричард сильно разбил свой тонкий, длинный, красивый, аристократический нос, которым так гордились все в семье Харланов. Карн вывернул назад другую руку Ричарда и связал обе тонкой, прочной веревкой, входившей в комплект его снаряжения.

Впервые после начала этого боя Карн почувствовал, как он устал. Он тяжело дышал. По ноге текла кровь. От ожога вся левая рука его горела, словно охваченная огнем. Он не знал о том, что ранен. Карн встал, опираясь о стену, и огляделся вокруг. В комнате оставалось всего несколько человек в зеленой форме, гораздо меньше, чем в синей или коричневой. Они выиграли

— фон Шусс и Халарек! Карн снова осмотрел комнату. Много неподвижных тел, лежавших на полу, также были одеты в синюю и коричневую форму. Какой ценой они достигли победы? Этот вопрос он всегда задавал себе, хотя хорошо знал, что из-за этого многие считали его плохим командиром.

Карн крикнул своим людям, все еще продолжавшим сражаться:

— Хватит! Мы победили! Харлан связан.

Бой сразу же прекратился. Люди стояли, тяжело дыша и ожидая приказания. Карн кивнул четырем спасателям.

— Отведите герцога в свободную комнату, принесите ему еду; заприте комнату и останьтесь охранять его. Вы отвечаете за него головой. Я должен сообщить на Совете об этой битве и о том, что мы сделали с Харланом. Который теперь час?

— Сегодня пятнадцатое адена, два часа, милорд, — ответил один из спасателей.

— О господи! — Карн огляделся по сторонам. — Где лорд Николас?

— Он узнал, что леди Катрин находится в туннеле, милорд, — спасатель кивнул в сторону туннеля, — он сказал, что найдет ее и вернется вместе с ней.

— Он взял с собой шесть солдат, милорд, — сказал другой спасатель.

Мгновение Карн колебался. В хорошую погоду из Бревена до посадочной площадки Мирового Совета можно было долететь за восемь часов. Если он вылетит сейчас же, то прибудет туда прямо к началу заседания.

— Что еще нужно сделать? — спросил он спасателей.

Те пожали плечами.

— У нас и так было много работы, милорд.

Карн не знал, когда именно было запланировано на Совете его выступление, в котором он собирался внести предложение о заключении Ричарда под стражу и смещении аббата. Как бы ему хотелось самому пойти на поиски Кит…

Надо было отправляться на Совет. Ник, хоть он и ослеплен своими чувствами, сам в состоянии справиться с этой задачей. Он уже взял с собой столько людей, сколько мог отвлечь от основной битвы. Он сможет сам найти Кит без помощи Карна. Ричард будет находиться в заключении, по крайней мере, до тех пор, пока Совет не объявит об отсрочке выполнения этого приговора. Эннис подтвердит нарушение Ричардом решения Совета и его попытку нарушить действующий среди членов Девяти Семей закон о наследственности. Эннису потребуется хорошая охрана, но Ван, должно быть, уже позаботился об этом.

«Я должен доверять людям, выполняющим свои обязанности. Я должен доверять моим офицерам, выполняющим мои приказы. Я должен верить в то, что у Ника и Кит все будет в порядке».

Карн посмотрел на стоявшего рядом с ним капитана спасателей.

— Уведите герцога. Можете поступить с остальными людьми Харлана так, как считаете нужным. Со всеми вопросами, если они появятся, обращайтесь к генералу Винтеру. Мне нужно лететь на заседание Совета.

Карн, прихрамывая, прошел по коридору и поднялся по лестнице. У него даже не было времени, чтобы попросить спасателей оказать ему медицинскую помощь.

Карн вышел во двор. На мгновение он остановился, глубоко вздохнул, расправил плечи, потом забрался в свой флиттер, быстро поднялся в воздух и взял курс на здание Совета. Его мучило ощущение вины. Близкие ему люди сражались сейчас в туннеле, а он бросил их. Да, он дезертировал. Карн пытался убедить себя, что оставил Бревен и Кит в надежных руках, но чувство вины не покидало его.

Усилием воли Карн заставил себя отвлечься от этих мыслей и подумать о предстоящем заседании Совета и о том, как он должен там вести себя.

Усталость и боль от полученных ран навалились на него. Руки вспотели и скользили по рулевому колесу. Карн до боли сжал зубы. Он обязательно должен выиграть и эту битву на Совете!

16

Карн без приключений приземлился вблизи здания Совета. Выпростав из кабины негнущиеся ноги, он кое-как выбрался на крыло флиттера. Снова мелькнула мысль, что было бы неплохо заняться своими ранами, но здесь, в Совете, эти зримые следы сражения под Бревеном приобрели политическую ценность именно в своей первозданности.

В здании Совета люди в разноцветной форме Домов и Вольного города суетились на фоне голубых мозаичных панелей. Воздух, густо пропитанный запахами сырой шерсти, военной формы, обувного крема, сапог и парфюмерии, звенел от голосов. Публика обсуждала последние политические события.

Карн захромал к центральному входу в зал Советов.

Сотник в форме Макнисов перехватил взгляд Карна и кивком пригласил следовать за собой к лифту на нижние уровни. Карн двинулся за ним, не спуская руки со своего станнера. Форму одного из Домов или Города нетрудно купить, а то и просто украсть. Он и сам такое проделывал. Только когда дверь лифта захлопнулась, сотник показал Карну детский башмачок.

— Его владелец чувствует себя хорошо, — пробурчал он. По его вспыхнувшему лицу и тому, как он отводил глаза, избегая встретиться взглядом с Карном, было видно, что ему страшно неловко предъявлять столь неподобающий вояке пароль. — Его отец тоже в безопасности. Он внизу и, если потребуется, поднимется, как договорились, в зал.

Для безопасности Энниса и Нарры было крайне важно, чтобы о месте их пребывания знало как можно меньше людей, поэтому Карн договорился с Ваном, что без необходимости Эннис не покинет свое убежище.

Ван, направив своего связного, проявлял любезность. И этот последний должен был быть человеком Макнисов. Ни один уважающий себя шпион не додумался бы до такого бабьего пароля.

Эннис ожидал в одной из тех роскошных комнат, которые Совет содержал специально для своих «гостей». Он был бледен, лицо неестественно напряжено. Карну некогда самому пришлось пережить немало жутких часов в такой комнате, и лишь позднее он узнал, что его заключали туда ради его же безопасности. Он приветствовал Энниса и выразил ему свою глубокую признательность за то, что тот собирался сделать для Кит и Нарры. Такая сентиментальность была не в характере людей Гхарра, но Карн считал, что должен произнести эти слова, хотя ему пришлось с трудом выдавливать их из себя. Он лишь надеялся, что это не уронило его в глазах Вана и его связного. Карн торопился и, рассказав коротко Эннису о стычке в Бревене и об исчезновении Кит в туннеле Древних, поспешил проститься.

Он отправился обратно в зал Совета. С этого момента до открытия заседания он наблюдал за главным входом в зал, отмечая в памяти всех возможных союзников, появлявшихся в дверях. Считалось, что глубокий голубой тон мозаик должен успокаивать, но сегодня это лекарство на него не действовало. Слишком многое зависело от исхода голосования. Карн снова и снова прокручивал в голове речь, которую должен был произнести. Он очень надеялся, что Эннис, сейчас тщательно охраняемый, найдет в себе силы, если понадобится, оставить укрытие и предстать перед Советом. Более того, он надеялся, что Эннис не умрет прежде, чем закончит свои показания. Одно убийство в Совете уже совершилось. Последнее ли?

Тяжелая рука опустилась на его плечо. Карн оглянулся. Слабая улыбка тронула его лицо, когда он увидел перед собой пухловатого, лысеющего человека в коричнево-золотом.

— Мир вашему дому, барон. — Обратив таким образом на себя внимание, барон опустил руку.

— Как и вашему, Карн, как дела?

— Святые спасители, хотел бы знать. Слишком многие Свободные считают надругательство над законом, творимое Ричардом, «семейным делом» или предметом забот для Пути, но никак не для них самих. Если большинство Свободных не пойдет за нами, мы проиграли.

Бросив на Карна печальный взгляд, барон похлопал его по плечу и поспешил к входу. Четверка фанфаристов в красной униформе Совета протрубила сигнал к открытию заседания, и публика, оставшаяся в холле, потекла в зал.

Карн в последний раз проверил самые слабые звенья в своей коалиции, напомнил Гарету, остававшемуся у дверей, что тот должен по знаку привести снизу Энниса, затем вошел в зал, спустился по проходу между секторами Джастина и Халарека к своему месту за главным столом своего Дома. Тан Орконан уже сидел в полной готовности, аккуратно разложив перед собой принадлежности для письма. Постепенно и другие лорды Девятки расположились за своими столами вместе с секретарями, управляющими и наследниками. Братья, родные и двоюродные, сыновья, другие родственники по мужской линии, принадлежавшие к каждому Дому, заполняли ряды сидений, расположенные секторами позади столов каждого из лордов.

В другой половине зала Свободные и люди из малых Домов заполняли свои секторы. Карн снова напомнил себе, что успех зависит от Свободных и от малых Домов, но не от Девятки. Благодарение Богу, не от Девятки!

Опять пропели фанфары, а Председатель прошествовал к полированному столу в центре зала.

— Председатель Гашен, Вольный город Ниран, — возгласил человек в красном.

Председатель Гашен оглядел ряды скамей, убедившись, что большая часть мест занята, он кивнул и опустился в свое кресло.

— Летняя сессия Совета Старкера-4 открыта. Я попрошу секретаря огласить повестку.

Согласно Повестке, сессия должна была обсудить спор между Домом Макниса и Домом Ката об участке пахотной земли, новый проект торгового соглашения между Старкером-4 и Гильдией, утвердить в правах новых наследников в семи малых Домах, рассмотреть просьбу направить солдат Совета в Бревен, чтобы добиться исполнения вынесенного Советом приговора, и петицию Лондорской торговой ассоциации шерстяной торговли. Последний пункт был встречен глухим ворчанием в секторе Свободного Города Йорк, впрочем, быстро затихшим после строгого взгляда Гашена в ту сторону.

«Почти в самом конце», — подумал Карн. Вопрос об аббате и приговор Ричарду стоит одним из последних. Ну что ж, быть может, к тому времени члены Совета устанут от препирательств и будут более чутки к доводам.

Дебаты по разным пунктам повестки все тянулись и тянулись. Карн почувствовал, что не может усидеть на месте, как мальчишка на проповеди. Когда наконец Председатель объявил: «Предложения относительно Бревена», Карн вдруг заметил, что у него вспотели ладони. Ведь он выступал здесь не только против сторонников Харлана, но и против тех ревнителей традиций среди исследователей Пути, которые никогда не поддержат каких-либо действий Совета против аббата.

Он стоял и в каком-то уголке своего сознания еще и еще раз взвешивал каждое слово своей речи. В то же время внимание его было направлено на аудиторию. Нельзя было допустить, чтобы его слова оставили равнодушными кого-либо из тех, на кого он рассчитывал. Пока все они были в зале, когда Гашен снова постучал, призывая Совет к порядку, Карн вышел на площадку в центре зала перед председательским столом.

— Господин Председатель, — начал он, и, обернувшись, поклонился Гашену. — Лорды и Свободные, — он обежал глазами весь опоясанный секторами зал Совета. — Мое… наше предложение, как гласит повестка; состоит из двух частей. Николь, наследник Дома фон Шусса, и я, Карн, Лхарр из Халарека, просим Совет Старкера-4 добиться исполнения своего собственного приговора в отношении Ричарда, герцога-претендента из Дома Харлана I, и, используя для того все необходимые средства, содержать его в одиночном заключении. Лорд Николь и я в этом году совершили паломничество в Бревен. Мы видели собственными глазами, что Ричард Харлан живет в роскоши, занимая огромное помещение на нижнем уровне Бревена, и предается развлечениям вместе со своими вассалами и друзьями. Такой образ жизни не подобает узнику, совершившему преступление. Это мало похоже на одиночное заключение. Мы все это видели своими глазами. Если не добиться исполнения приговора, то он останется пустым звуком. Ричард с тем же успехом мог бы жить и дома.

— Никогда! — загудели голоса малых Домов.

— А где же тогда фон Шусс? — съехидничал кто-то в задних рядах сектора Кингсленда.

Карн продолжал, не обращая внимания на выкрики.

— Мы также просим Совет сместить аббата за пренебрежение своими обязанностями и, прежде всего, за то, что он позволил Ричарду Харлану спать в роскошном жилище и развлекаться, с кем ан пожелает. К тому же, он вообще благоволит родовой знати, раздавая ей просторные, богато обставленные жилища. Этим он нарушает все заповеди Пути, направленные против сословных и имущественных различий. — Стоило Карну упомянуть об исполнении приговора, как в зале поднялся ропот. Он знал, что это предложение многим придется не по вкусу. Дом Харланов был слишком могущественным. Множество родственных связей соединяло его с другими Домами. Когда Карн рассказывал о роскоши, окружающей Ричарда, многие уже говорили во весь голос, а когда он обвинил аббата, перечислив нарушенные им заповеди Пути, шум перерос в рев. Карну пришлось подождать, пока председательский молоток не утихомирит собравшихся. Если бы знать, что выражают эти голоса: сочувствие или осуждение?

Следующее свое разоблачение Карн сделал в расчете на Свободных. От Дюваля он знал, что Свободные придерживаются гораздо более строгих моральных норм, чем лорды Старкера-4 вообще и, в особенности, лорды Девятки. Это разоблачение должно было задеть их за живое.

— Я сказал, что Ричард живет в роскоши и живет не один. Но я не сказал еще другого. У него есть наложница. Вы слышите, лорды и Свободные? Женщина в Бревене! — В этот раз Карн не стал дожидаться, пока стихнет возмущенный гул (теперь уже, вне всякого сомнения, исходивший из сектора Свободных), и возвысил голос: — Это достаточно скверно само по себе; вдумайтесь — ведь это аббат допустил такое кощунство! Но вчера… вчера Ричард Харлан похитил и увел в Бревен мою сестру Катрин, которая замужем за его собственным кузеном Эннисом, чтобы сделать ее наложницей.

Зал взорвался неистовым ревом. Люди пришли в движение. Мораль Свободных осуждала падших женщин вообще, но нарушение супружеской верности считалось куда большим грехом, не говоря уже о том, что женщина принуждалась к этому против своей воли.

Прихрамывая, Карн выбрался из-за своего стола.

— Взгляните, Лорды и Свободные, взгляните на мои раны. — Он медленно повернулся, чтобы все присутствующие увидели окровавленную штанину и покрасневшую и сочившуюся кожу на обожженной руке. — Дом Халарека и Дом фон Шусса совершили вылазку прошлой ночью в закрытые кварталы Бревена. Я ранен. Во всех трех Домах много погибших. — Карну пришлось опять возвысить голос — гул возмущения усиливался. — Видеть в Бревене солдат мне хочется не больше вашего, Лорды и Свободные. Но что делать? Солдаты Харлана надежно защищают лорда Ричарда. И у него в руках моя сестра.

Голоса в зале зазвучали еще громче, их тон изменился. Перекрывая этот шум, разносились слова Карна. Наконец-то он дал волю своему гневу и своему отчаянию.

— Там моя сестра, Лорды и Свободные, моя сестра! Ричарду для забавы. Честная жена его собственного брата.

Крики и топот сотрясали зал. Люди вскакивали на скамьи, потрясая кулаками в сторону секторов Харлана и Одоннела; толпа заполнила проходы. Самоуверенная улыбка сошла с лица Гаррена Одоннела. На лбу обозначились морщины. Лорд Марк, делегат от добровольных вассалов Харлана, поднялся было, чтобы взять слово, но тут же уселся обратно. Гашен снова и снова и потом еще и еще раз опускал свой председательский молоток.

— Ставится предложение Халарека, — его голос терялся среди бушующего урагана. — Хочет ли кто-нибудь высказаться до голосования?..

Это была обычная формальность. Шум лишь слегка затих, но общее возбуждение не спало. Наследник Дома Гормсби, представительный мужчина средних лет, степенно поднялся со своего места.

— Мы должны рассмотреть вопрос исключительной важности для нашего мира. Герцог Харлан — могущественный человек, опасно становиться на его пути…

Граф Джастин обернулся и взглядом заставил его замолчать. Помедлив мгновение, молодой человек уселся на место, демонстрируя всем своим видом, что не испытывает раскаяния.

— Лорд Меер, на выступление дается восемь минут, а у вас остается одна. Прошу вас высказываться по существу.

Наследник чуть не задохнулся от обиды.

— Я хотел только сказать, что обсуждать проблемы Бревена не дело простых смертных, этим должна заниматься верховная сессия Пути.

— Позвольте одно замечание, — Свободный из Лока поднялся на возвышение для ораторов посреди прохода. Гашен взглянул на него.

— Прошу вас, Председатель Гашен, позвольте напомнить, что Совет всегда имел право смещать аббатов и даже епископов, которые нарушают свой долг.

— Принято. Кто-нибудь еще? — Свободные один за другим принялись вскакивать со своих мест, как капельки на сковородке.

— Он приговорен к одиночному заключению? Разве он не под стражей?

— Что предпринял аббат в связи с этим делом?

— Где произошло столкновение?

— Каковы потери?

Карн через плечо глянул на Председателя. Тот кивком разрешил ему ответить на вопросы.

— Прежде всего о самом главном. Столкновение произошло на нижнем уровне Бревена и в примыкающем к нему туннеле Древних. Лорд Ричард устроил в туннеле жилище для леди Катрин. Его наложница из Лока тоже находится там.

Потери? Я не знаю. Я покинул место сражения, как только оно закончилось, хотя, судя по тому, что воевали в очень тесных кварталах, могу предположить, что большинство участников, по меньшей мере, получило ранения.

Об аббате. Он разделил знать и Свободных, наделил знатных просторными жилищами, роскошной мебелью и предоставил своих послушников для услужения.

Далее Карн описал великолепное помещение, предназначенное Нику. Он продолжал свой рассказ, наблюдая, как ряд за рядом Свободных начинают закипать. Многие вскакивали со своих мест и просили слова. Некоторые даже требовали аббатской головы. Лорды из малых Домов стояли в ярусах и проходах, на возвышениях для ораторов, выкрикивая проклятия в адрес Девятки и размахивая руками, чтобы привлечь внимание Председателя. Эта суматоха вселяла уверенность в Карна. Значит, в других Домах Уединения еще сохранился порядок. У него не было уверенности в этом. С тех пор, как он вернулся из Болдера, у него не было времени совершить паломничество. Он вернулся к главному столу сектора Халарека и сел на свое место.

Лицо Председателя было мрачно, но, в то же время, во взгляде чувствовалось удовлетворение. Правда, кроме Карна, мало кто следил за выражением его лица. У Гашена были твердые политические убеждения, и он не скрывал их до поры, как маркиз Гормсби. Неожиданное выступление маркиза в поддержку Харлана даже после того, как Ричард совершил убийство в зале Совета, послужило причиной тому, что Свободные и малые Дома впервые проголосовали вместе, навсегда лишив Девятку исключительного права назначать Председателя.

Карн наблюдал за перебранкой Председателя, людей Старой Партии, Свободных и лордов из малых Домов. На этот раз голосование пройдет по его плану. Ричард зашел слишком далеко. Эннис может без опасения вернуться во владения Макниса, нужда в его показаниях отпала, а его пребывание останется необнаруженным.

Даже страстная речь Гаррена Одоннела, произнесенная под конец, где он защищал право на месть, какую бы форму она не принимала, была уже не в силах остановить поток. К перерыву Совет успел проголосовать за наложение крупного штрафа на аббата и устранение его от должности сроком на три года. Совет постановил поместить Ричарда в келью вроде тех, где живут отшельники, круглосуточно охраняемую солдатами Совета. Для этого предполагалось отправить в Бревен два отряда, которые должны прибыть к месту назначения сразу, как только удастся их сформировать. Один взвод из тех солдат, что обычно несли службу на территории Совета, выступал незамедлительно для обеспечения порядка. Коалиция победила.

Карн медленно поднялся, тяжело опираясь на крышку стола. Он был уже не в силах радоваться победе, все тело ныло и горело от ран. Усталость после боя, голод, поразивший желудок, напряжение только что закончившегося заседания, оставившего головную боль, отяжелевшие веки — все напоминало ему о двух бессонных ночах. Душа болела от тревоги за судьбу Кит и Ника. У него осталось только одно желание — перекусить, выспаться и отправиться обратно в Бревен. Однако нужно было еще поблагодарить людей и попрощаться.

Он с трудом выпрямился и собрался было уходить. Навстречу ему спешил миниатюрный паж в форме фон Шуссов, пробивая дорогу среди расходившихся членов Совета и не обращая внимания на сыпавшуюся на него ругань и оплеухи. Подойдя, он потянул Карна за рукав.

— Лорд Карн, мой хозяин просит вас прийти. Он хочет сообщить вам нечто очень важное и не предназначенное для чужих ушей. — Он еще раз потянул Карна за рукав. Карн нетерпеливо высвободился.

— Сейчас?

— Немедленно, мой господин, если вам будет так удобно.

Если у барона появились срочные новости, значит, он получил что-то из Бревена. Следуя за пажом, Карн покинул зал и направился в одну из маленьких комнаток для совещаний, окружавших зал по периметру. Барон фон Шусс сидел на жестком старом кресле с прямой спинкой, подперев голову руками. Когда вошел Карн, он даже не пошевелился.

— Произошел обвал. Ловушка в туннеле Древних.

Он этих слов внутри у Карна все сжалось. Лицо свело судорогой. Губы не слушались. Казалось, он не сможет произнести ни слова.

— Кит? — едва выдавил он из себя. — Ник?

— Никто не знает. — Словно незрячий на звук голоса, барон протянул Карну записку.

Там сообщалось, что все в Доме Уединения слышали и почувствовали, как что-то огромное обрушилось в туннеле. Когда улеглась пыль, солдаты, соблюдая осторожность, проникли в туннель, чтобы выяснить, что произошло. Они обнаружили захлопнувшуюся ловушку с двумя солдатами Харлана, о которой сообщили выжившие свидетели. Пройдя еще несколько сотен метров по ходу туннеля, они натолкнулись на огромный обломок скалы, перегородивший проход. Один из солдат вскарабкался на этот обломок, чтобы поискать проход. Он клялся, что слышал пронзительный свист с другой стороны, но после этого оттуда уже не доносилось ни звука.

В глазах Карна почернело, он ухватился за спинку кресла. Кровь отхлынула от головы, и ему пришлось наклониться, чтобы не упасть. Ему следовало бы все получше разузнать и не использовать непроверенное устройство. Теперь ему нужно пройти через всю эту толпу в коридоре и вернуться в Бревен. Он должен вернуться, ничем не выдав ни своего состояния, ни того отчаянного положения, в котором оказался теперь дом Халарека.

По крайней мере, думал он, я смогу выйти отсюда, прислониться к стенке и собраться с силами. Я должен собраться с мыслями уже здесь, до Бревена.

Карн отворил дверь и окунулся в толпу. Те, кто радовался его успеху, похлопывали его по плечу, пожимали руку, высказывали свое восхищение тем, как он спланировал и провел сражение в Совете. Все было почти так же, как тогда, во время первой для него сессии Совета, когда он вернулся домой. Тогда он тоже выиграл сражение с превосходящими силами противника, и ему тоже пришлось прислониться к стене, чтобы прийти в себя. Так же, как и тогда, он сохранял свой обычный вид, сдержанно улыбаясь, посмеиваясь над незатейливыми шутками приятелей, перекидываясь то здесь, то там парой слов до тех пор, пока публика не рассеялась. Наконец остались только он сам, Коорт, Коннор, Макнис и фон Шусс, да еще их секретари, управляющие и прочие служащие.

Арлен Коорт, обменявшись с Карном рукопожатием, будто в забывчивости, не сразу отпустил его руку.

— Это долгая война, Карн, и сегодня было всего лишь одно из сражений.

— Я знаю, милорд.

— Я понимаю, что слишком долго не мог решиться, но теперь вы можете на меня рассчитывать. Я тоже думаю, что Ричард опасен не только дому Халареков. Сегодняшние дебаты — только начало.

Карн позволил себе едва заметно улыбнуться. Этот высокий и мрачноватый лорд долго не мог решиться стать его союзником. Но зато он уже не изменит.

— Если так, милорд, нам остается положиться на своих друзей и добиваться новых побед.

— Именно так. — Арлен Коорт еще раз пожал ему руку и зашагал к выходу.

Макнис вызвал лифт на нижний уровень, остальная часть группы двинулась к площадке для флайеров.

— Связаться с Бревеном, — пробормотал Карн, — очень важно. — Веки слипались. Какой-то кусок времени провалился в небытие, пока он сообразил, что спит, продолжая передвигать ноги.

— Ты спишь на ходу, Карн, — в голосе барона укоризна. — Разве ты сам не чувствуешь? Пусть Тан отведет твой флиттер. Я заберу тебя к себе и свяжусь с «Домом Уединения», как только мы поднимемся в воздух. Будь благоразумен, сынок. Тебе нужно выспаться.

Чилдрет Коннор взглянул на свой хронометр.

— Уже очень поздно, и никто из нас с утра ничего не ел. Я предлагаю сегодня вам всем воспользоваться гостеприимством моего Дома. — Его улыбка теперь была адресована также и Макнису, который снова присоединился к группе в сопровождении коренастого человека с опущенным на лицо капюшоном.

— Дюрлен нашел прекрасного повара, а постели в моем доме мягки и теплы.

Карн обдумывал предложение. Вязкие, как мед, мысли медленно текли в его мозгу. Владение Коннора лежит по пути в Бревен, а он так сильно, так отчаянно, так невыносимо устал, слишком устал, чтобы уверенно добраться до цели, к тому же еда, да еще приготовленная Дюрленом. Но чутье подсказывало

— нужно торопиться в Бревен.

Фигура в капюшоне негромко откашлялась. Послышался хриплый глоток, в котором можно было угадать голос Энниса лишь зная, что он поблизости.

— Мне придется отказаться. Моя жена в опасности.

Группа смущенно замолчала. Гостеприимство Чилдрета было общеизвестно. Эннис повернулся к Карну.

— Если я подхожу вам в качестве пилота, я к вашим услугам, милорд. Вы можете быстро и в безопасности добраться до Бревена.

Карну не хотелось отправляться в путь с человеком из враждебного клана. Правда, он был мужем его сестры (насколько неохотно Кит выходила замуж, это уже другое дело). К тому же, жизнь Энниса в Бревене и по пути туда подвергалась куда большей опасности, чем его собственная. Эннис не будет ему опасен, а с его помощью он через несколько часов будет в Бревене.

— Спасибо, — ответил Карн, намеренно не называя Энниса по имени; затем, как бы извиняясь, взглянул на барона. — Мир вашим Домам. — Поклонившись всей компании, он зашагал вслед за Эннисом к площади, где их ожидал флиттер Макниса. Взглянув на него, Карн отметил про себя его боевую маскировку.

Он прислонился к сиденью, откинулся назад. Веки сами собой опустились. Сначала его мысли бежали все по тому же заколдованному кругу от ловушки Древних к собственному бессилию и усталости. Живы ли Ник и Кит? Могут ли они быть живы? Только свист с другой стороны. А Эннис? Ему уже наставили рога? Нет? Он очень любит Кит. И Ник любит Кит. И я тоже. Все чепуха и про Ника и про любовь. Любовь все перепутала в его голове. Хотя и в моей тоже. Эннис очень любит Кит. Напрасно. Ведь не только плотская любовь связывает человека по рукам и ногам. Братская тоже. Делает слабым. Враги могут воспользоваться во вред Дому. Любовь к Кит — это брешь в обороне Халареков. Слабое место. Эннис… Ник. Слабое…

У Карна было ощущение, что в этом круговороте мыслей есть что-то важное, что нужно додумать до конца. Но сознание его неудержимо соскальзывало в сон, и у него уже не было сил повернуть обратно.

К тому времени, как флиттер коснулся земли в Бревене, Карн успел проспать несколько часов. Но его избитое тело онемело, и даже ходьба причиняла боль. Пришлось подставить лесенку, чтобы он, как немощный старик, спустился с крыла флайера.

Когда Эннис заметил, что Карн едва передвигается, ему пришлось остановиться.

— Я не могу ждать. Я надеюсь, вы поймете меня. — Он посмотрел Карну в глаза. — Вы ведь поймете, правда? Вы должны понять. Когда-нибудь поймете.

Последние слова, которые Эннис бросил, уже убегая, прозвучали, как пророчество, и заставили Карна внутренне содрогнуться. Он заспешил вслед Эннису, выжимая из себя все, на что был способен, и заклиная на каждом шагу судьбу, чтобы на этот раз все обошлось без драки. Ни всегдашней стремительности, ни гибкости в его теле уже не осталось.

То, что он увидел на нижнем уровне, не прибавило радости. Бьющий в глаза свет создавал резкие контрасты. Люди взбирались на обрушившуюся глыбу и старались, по мере сил, разобрать насыпавшуюся сверху кучу камней. Мелкие обломки продолжали стучать по камням, стоило людям внизу пошевелиться. Глубокие черные тени танцевали на стенах. Главный инженер Карна по экстренным работам сообщил, что они ожидают прибытия горноспасателей из Мелевана со специальным оборудованием. Обрушившаяся глыба оказалась настолько прочной, что имеющимися средствами они не смогли обеспечить даже подачу воздуха.

Голос инженера едва пробивался сквозь гудение генератора, снабжавшего энергией прожектора и другое оборудование, однако суть, похоже, состояла в том, что Орконан уже послал за горняками Молебна, и они должны прибыть просто потому, что таково распоряжение их верховного лорда. Повсюду, где велись работы, пахло каменистой пылью, сыростью и потом.

Карн смотрел на колышущиеся тени. Нужно сделать так много, а времени так не хватает. Воздух. Сколько его осталось там, за обвалившейся скалой, и насколько его хватит? Эти ловушки так и рассчитаны, чтобы люди в них задыхались. Дом Халарека умирает, и не от руки Харлана, а от давно ушедших Древних. Черной волной накатилось на него отчаяние.

17

Пыль тяжело легла на пол и оставила туман в воздухе. Я лучом факела осветила камни со стороны Бревена и со стороны туннеля. И там, и там они были гладкими и немного блестящими. Никаких трещин. Не потерян ни один даже маленький камешек, и лежали они так плотно, что ни малейший лучик света не пробивался с противоположной стороны. Сюда не попадет ни одна струйка свежего воздуха. Тот воздух, который остался в этом крошечном пространстве, был единственным воздухом, которым мы могли дышать. Как долго? Минуты? Часы? Дни? Я не хотела, чтоб это тянулось дни. Лицом к смерти, я не хотела, чтоб она приходила так медленно.

— Оставить свет? — голос Ника был хриплым и дрожал.

Хотела ли я света? Хотели ли мы видеть друг друга умирающими? Вот о чем он спрашивал на самом деле. Или хочу ли я умереть в темноте? Я не знала, чего я хочу. Воздух не просачивался сквозь камни. Нас ждало удушье, как многих до нас. Хватая воздух ртом, с выкатившимися глазами, с пальцами, ободранными до костей о камни — так умирали в этих ловушках; Только они знали, как они ругались. Мне хотелось ругаться, ругаться и ругаться, чтобы унять икоту, от которой дрожало тело и сводило желудок. Воздух казался плотнее, тяжелее дышалось. Я закрыла глаза и попыталась успокоиться.

Воздух уходит не так быстро, говорила я себе. Тебе мерещится. Дыши медленно и спокойно.

— Воздуха хватит на несколько часов, — сказал Ник, будто читая мои мысли. Я открыла глаза, все еще пытаясь унять свою панику.

Ник коснулся моей щеки холодными, подрагивающими пальцами. Затем он поднялся с пола. Он подошел к стене со стороны Бревена. Держа в одной руке факел, другой он тщательно, камень за камнем, стал ощупывать стену с высоты, до которой мог дотянуться, до самого дна. Я знала, что он хоть что-то должен был делать. Я знала, что в этом нет никакого смысла. Древние готовили ловушки, чтобы убивать.

Я уставилась на стену и вспоминала свои мечты, которые были в моей жизни. Муж и дети. Мое собственное небольшое владение. Любовь и признание друзей, семьи, сторонников, когда достигну старости. Что ж, мне не придется состариться.

Я подумала о Нарре. Она навсегда между Харланом и Халареком, без материнского совета и ласки. Эннис и Карн, конечно, дадут ей безопасность. Несмотря на старые фамильные раздоры, я знаю, они будут хранить и оберегать ее. Но никогда я ее не увижу, никогда не обниму, не услышу ее плача или смеха, никогда не увижу ее взрослой…

Я снова закрыла глаза, как будто это могло унять боль. Я слышала шарканье ботинок Ника и стук факела о стену и затем тихую брань. Я взглянула на него. Он стоял перед стеной туннеля, и левая рука его уперлась в камень, будто пытаясь выдавить его со своего места. Его неровное дыхание прерывало поток брани. Он повернулся и опустился на пол, перестав ругаться.

— Трещин нет. Ни одной, — прошептал он. Его голос осекся. — Мы погибли.

Погибли. Погибли. Погибли. Слово стучало в моем мозгу, как барабан. Это не было ночным кошмаром. Это было наяву. Надежды не было. Только медленное удушье. Опять воздух показался плотнее. Может быть, старания Ника потребовали лишнего кислорода. Может быть, это только мое воображение. Может быть.

Ник посмотрел на меня виноватыми глазами.

— Я привел тебя в туннель Древних, чтобы спасти, а вместо этого я убил тебя.

Я не могла вынести боли в его голосе.

— Ник, ты уберег меня от Ричарда…

Я на секунду представила, что Ричард сотворил бы со мной перед своими людьми. Он сотворил бы еще больше — унижение и боль, утром в Совете… Я не могла думать об этом и быть мужественной, какой, предполагалось, должна быть женщина из Девятки. Ричард искалечил бы меня с удовольствием и безжалостно. Я никогда бы не была прежней.

Эти мысли были шагом к кошмарам, и я не смогла бы ни их отогнать, ни встретить. Мне нужна была помощь, чтоб прогнать эти кошмары. Мне нужно было тепло и спокойствие, чтобы встретить смерть. Я подобралась к Нику, положила голову ему на плечо и обняла его.

— Обними меня, Ник, — прошептала я почти со слезами. — Я боюсь.

Ник медленно обвил меня руками, как будто ему было страшно. Я взглянула в его лицо, чтоб увидеть, о чем он думает. Его лицо отражало боль. Его рука поглаживала мою шею сзади. Я уткнулась лицом в его шею и впитывала покой его души. Его рука все еще гладила мою шею. Я ощутила теплоту, охватывающую меня. Под моей щекой сильно билось его сердце. Он касался моей шеи совсем нежно, как касаются личика младенца. Ник наклонил свою голову ко мне. Вдруг его руки оставили меня, и он напрягся, будто хотел отодвинуться от меня. Это было невыносимо. Мне необходима была его теплота, его стойкость, его любовь, наконец.

— Ник, пожалуйста, — прошептала я в его шею. — Мне надо быть рядом с тобой. Не оставляй меня умирать одну.

Я коснулась губами его шеи. Он был нужен мне. Нужен мне. Я прильнула к нему. Его руки опустились мне на спину. Мне хотелось прижаться сильнее. Он гладил медленно меня по спине.

— Господи, пусть это длится!

Его рука скользнула мне на плечо вокруг шеи. Он отклонил мою голову и поцеловал долгим, мягким поцелуем, и, казалось, сердце мое остановится. Он взглянул на меня. Я никогда не видела у него таких глаз.

— Мы ошибаемся, Кит, — сказал он медленно. — Один Бог знает, как давно я люблю тебя. Но ты жена Энниса.

— Ему теперь все равно, Ник. Мы почти мертвы. Мы задохнемся, как все, кто попадался в эти ловушки. Все, что Эннис сможет сделать для меня, когда увидит, это похоронить меня. Неужели мы не вправе дать друг другу успокоение перед уходом?

Я коснулась губами его шеи. Благочестие для живых. Мы же мертвы. Один раз, только один раз в моей жизни я хочу быть вместе с мужчиной, которого люблю. Вряд ли ангелы осудят нас за это на вечную агонию.

Ник глубоко, прерывисто вздохнул.

— Кит, ты испытываешь мое терпение.

— Хорошо, — сказала я в нежную кожу его плеча у шеи. — Это нужно мне, Ник. Мне нужно забыться. Если мое дыхание станет чаще, я подумаю, что это от желания, а не от медленного удушья. Пожалуйста, Ник. Я ведь люблю тебя с пятнадцати лет. Ты знаешь это.

Его руки ослабли. Он поцеловал меня в щеку, в шею, в плечо.

— Господи, прости меня, — его голос дрогнул. Он остановился на секунду. — Ты хочешь, чтобы факел горел?

Его руки нежно ласкали меня, рассказывая о его любви больше, чем слова. Как бы мне ни хотелось видеть его лицо, его тело в минуты любви, я не могла сказать «да». Только не здесь. Не со смертью по углам.

— Я не хочу видеть ловушку, Ник. Я хочу немного помечтать.

Ник вздохнул еще раз, погасил факел и прижал меня к себе. Нет туннелей. Нет ловушек. Было только чувство, вкус, аромат любимого тела и взрыв радости, которую мы творили вместе в этом мрачном и жутком месте.

Волны окатывали нас опять и опять, как только позволяли силы и дыхание. Последнее, что я запомнила прежде, чем беспамятство сомкнулось надо мной, это ощущение тепла и влажной кожи Ника на моей щеке.

Я услышала голос, сначала далеко, затем ближе и ближе.

— Кит? Кит!

Это Карн. Карн тоже умер? Кто-то тряс мое плечо.

— Кит, ответь мне!

Я глубоко вздохнула и закашлялась. Это был воздух и голос зовущего Карна. Может быть, я не умерла? Он не звучал бы беспокойно, если бы мы оба умерли. Я медленно открыла глаза. Карн стоял на коленях рядом со мной. Нахмуренный лоб, сосредоточенные глаза.

— Всевышний! — пробормотал Карн. Его рука коснулась моей щеки.

Я поднялась на локте. Ничто не мешало моим движениям. Не было одежды на мне. Я вспомнила. Ник и я, мы любили друг друга до последнего мига.

Я огляделась, ища одежду. За Карном доктор Отнейл склонился над Ником, тот стонал. Я взглянула на Карна.

— Шахтеры Мелевана были первыми, — сказал он в ответ на мой немой вопрос. — Не было больших сомнений, в том, что вы тут делали. Но об этом потом. Ты можешь встать?

— Если будет одежда. — Я заметила, что Карн не опускал глаз ниже моего лица.

Карн собрал мою одежду. Она была невероятно пыльная. Я была невероятно пыльная. Я встряхнула свою рубашку и надела ее. Сейчас я, хотя бы, пристойна. Это отняло много сил. Я опустилась и уронила голову на колени. Карн положил руку мне на плечо. Это было очень хорошо.

— У меня плохие новости, — сказал Карн. — Эннис погиб. Он пришел сюда на помощь, но убийца сжег его. Убийца был в форме фон Шусса, как солдат десятого года службы, ожидающий приказаний хозяина. Барон еще не дознался, как Ричарду удалось его уговорить перейти на сторону Харлана, но он узнает это. Да, убийца скажет Эмилю то, что тот захочет узнать.

Я ощутила неприятное облегчение от новости об Эннисе. Со смертью Энниса никто не назовет адюльтером наши отношения с Ником. А они скоро станут известны всем. Никаких необычных объяснений не нужно, если двух обнаженных находят в объятиях друг друга. От этих невеселых мыслей мне стало тоскливо. Эннис не должен был погибнуть. Слезы потекли по моим щекам, оставляя соленый привкус пыли в уголках моих губ.

Голос Карна зазвучал мягче.

— Прости меня, Кит. Эннис был стойким и честным человеком.

Я была в трауре по нему, как требует обычай моего народа. Но я не могла оплакивать его, как мне хотелось. Эннис, умелые руки и скупой на слова. Эннис, мой друг и спаситель. Он пришел в Бревен, чтобы помочь, зная, как это опасно для него. А Ричард убил его.

Карн обнял меня за плечи, а я расплакалась. Голос у меня сел. А затем пришел страх. Я снова была вдовой. Высокородной вдовой, а значит, мишенью для сильных и амбициозных мужчин, и защищать себя надо было без помощи сильного Дома. Халарек не был сейчас сильным Домом. Наша четырехлетняя война с Харланом стоила больших средств, хотя Халареки победили. Какой из Домов достаточно силен, чтобы взять меня к себе, дважды вдову, с тенью войны с Харланом за плечами?

Карн тряс меня.

— Пойдем, Кит! Дома ты сможешь поплакать в покое. Надо выбираться отсюда. — Он протянул мне руку, чтобы помочь подняться.

Вдруг мне совсем расхотелось уходить из этого места. Лучше умереть здесь, чем идти в жестокий мир Гхарров, особенно, когда я снова мячик в игре политиков. У меня просто нет сил. Я снова опустила голову на колени и покачала ею. Карн опустился рядом со мной.

— Не глупи, Кит. Здесь по-прежнему опасно. Надо уходить.

Я взглянула на него. Он понимал, о чем я думаю. Мы всегда были очень близки.

— Не бойся, Кит. Ричард действительно теперь в заточении. Приказ убить Энниса он отдал несколько недель назад. — Он поднял меня, обнял за плечи и шепнул на ухо: — Я пообещал тебя Нику, если он найдет тебя. Никто не надеялся, что Эннис долго проживет после того, как помог тебе сбежать. Так и вышло. Эннис знал, чем ему придется расплачиваться. У тебя еще будет сорок дней, чтоб оплакивать Энниса. А затем ты выйдешь замуж за Ника. А тем более, станет известна история о том, как вас нашли. И других возможностей у тебя не будет. — Он заглянул мне в глаза. — Надеюсь, ты не сожалеешь, что у тебя не будет других возможностей.

Я не могла говорить. Такие потрясения не часто случаются с женщинами Домов. Я крепко обняла Карна, он тоже прижал меня к себе. Мы пошли по узкому освещенному проходу к Бревену. Я чувствовала, что слаба, как тростинка, и почти висела на его руке. У меня почти не осталось сил.

Карн обнял меня крепче.

— Я снова нашел тебя. Я боялся, что остался последним из Халареков.

Он подтолкнул меня вперед в узкий проход, но крепко при этом держал меня.

Свет и шум Бревена ошеломили меня, и я остановилась, чтобы глаза привыкли к огням. Ник уже стоял тут, поддерживаемый двумя синими из Халарека. Он улыбался мне, как и весь светился радостью. Увидеть его улыбку, лица людей, их голоса услышать — это было слишком, чтобы не расплакаться. Но плакать перед людьми не из своей Семьи было позором. Я была жива. Мой брат был жив. Наш Дом будет жить.

Я обхватила одной рукой Карна, чтоб удержаться, а другую выбросила вверх со сжатым кулаком.

— Да здравствует Халарек! — крикнула я, срывая голос.

Шахтеры Мелевана и синие, стоявшие вдоль бревенского туннеля, выкинули вверх кулаки и подхватили этот боевой клич, пока туннель не загудел в ответ:

— Да здравствует Халарек! Да здравствует Халарек!

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

Реклама на сайте