«Буря Теней»

Буря Теней (fb2) - Буря Теней [ЛП] (пер. Долина Теней) (Сумеречная Война - 2) 1577K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Пол Кемп

Пол С. Кемп Буря Теней

Для Джен, Риордан и Роарка, маме и папе

Глава первая

11 уктара, год Грозовых Штормов (1374 ЛД)

В моих ушах отчаянно воет ледяной ветер, пронизывает мою скромную одежду, режет плоть, будто нож. Вдалеке я слышу грохот рушащегося льда, стон гигантских ледников, столкнувшихся друг с другом, как кости титанов. Сквозь шум раздаются крики боли проклятых, наполняя воздух.

— Добро пожаловать в Канию, — говорит мой отец. Его голос раздаётся отовсюду, ниоткуда, и червём вгрызается в мою плоть.

Сила его голоса заставляет Кейла и Ривена схватиться за головы и застонать. Струйки крови, что сочится у них из ушей, багрянцем застывают на шее и подбордке. Эревис наклоняется, и его выворачивает в снег. Мгновение рвота дымиться, а затем Кания превращает её в твёрдый лёд. Ривена тоже рвёт, и ветер уносит ругательства, которые он бормочет между позывами. Мои уши тоже могут кровоточить. Не знаю. Я чувствую уколы боли в предплечьях там, где были щупальца Источника, но мало что кроме. Разум и тело пока ещё не полностью слились.

Думаю: это я привёл нас сюда. Эту мысль сопровождает отчаянное осознание что я — истинный сын своего отца. Тьма свободна во мне, высвобождена моей собственной рукой. За мгновение я сменил одержимость Источником на одержимость архидьяволом.

Я смеюсь, но смех превращается во всхлипы. Слёзы застывают на лице, не успев упасть.

Мы стоим на покрытом копотью холме из камней и утоптанного снега, возвыщающимся над пустынной равниной грязного льда. Реки адского пламени чертят изломанные, похожие на артерии линии через неё, насколько хватает моих глаз. Там, где огонь встречается со льдом, в воздухе вьётся дым. Снежный ветер пропитан вонью палёного мяса, гнили и серы.

Отчаянье и боль витают в воздухе. Бьющиеся души горят в огненных реках. Их вопли, жалостные и мучительные, вместе с ветром складываются в зловещую симфонию. Ледяные дьяволы — высокие, бледные инсектоиды, вооружённые железными крючьями и облачённые в экзоскелеты, похожие на латный доспех — рыщут по речным берегам. Похоже, они достаточно далеко, чтобы не заметить нашего появления. А может быть, им всё равно.

Время от времени пылающие души пытаются вскарабкаться на берег, чтобы спастись от пламени. Они вырываются из огня лишь на мгновение, прежде чем подскакивают гелугоны, нанизывают их на крюки и бросают их, кричащих и корчащихся, обратно в огонь.

От этой цены у меня кружится голова.

Эревис исторгает из себя последние останки рвоты, бросает взгляд на страдания проклятых и отводит глаза. Он выкрикивает заклинание в морозный воздух. Тени кружатся вокруг него, воюя с ветром. Закончив заклинание, он дотрагивается покрытой льдом ладонью к себе, ко мне, к Ривену. Магия защищает меня от холода. Эревис снимает свой плащ и накидывает его на меня. Он берёт меня за плечи, заглядывает в глаза и что-то кричит, но я не могу разобрать слов. Я слышу только стоны проклятых, ветер, ледники и эхо голоса моего отца. Я далеко от происходящего, внутри себя.

Он видит мою печаль и на его лице отражается беспокойство. Я надеваю маску сильного и киваю, чтобы успокоить его. На вид удовлетворённый, он хлопает меня по плечу и оборачивается, оружие наготове, чтобы разыскать моего отца в здешней пустоши.

Я поступаю так же, щурясь от ветра и страшась того, что увижу.

Я замечаю отца первым и у меня перехватывает дыхание; сердце замирает. Я показываю на него.

— Там, — говорю я, и слышу безнадёжность в собственном голосе.

Взгляды Эревиса и Ривена следуют за моей вытянутой рукой. Увидев его, оба замирают.

— Боги, — произносит Эревис, но я едва его слышу. Окружающие его тени втягиваются обратно в тело, как будто испугавшись.

Ривен молчит, но его единственный глаз застыл, а обычную усмешку стёр благоговейный ужас.

Мефистофель, архгерцог Кании, владыка Ада — мой отец — присел на расстоянии полёта стрелы от нас на холме из льда. Холодный ветер обдувает его мускулистую фигуру и сдувает ленточки дыма с его кожи. Дым клубится, приобретая очертания мучающихся тел и кричащих ртов, прежде чем расствориться в воздухе. Обнажённая кожа Мефистофеля мягко светится багрянцем, как будто подсвеченная изнутри. Периодически на его теле вспыхивает чёрный огонь, укрывая его подобно тому, как тени укрывают Эревиса. Он поворачивается, чтобы посмотреть на нас, и его глаза — белые, как у меня — фокусируются на нас, на мне. От тяжести этого взгляда мы все падаем на колени.

Мой отец встаёт. Он гигант. Его плащ реет на ветру, распахиваются огромные, чёрные перепонки его крыльев. Его длинные, угольно-чёрные волосы — похожие на мои — хлещут на ветру. Двойные рога, тоже похожие на мои, растут изо лба.

Я сын своего отца. Слёзы замерзают в глазах и я смахиваю их.

Проклятые внизу тоже видят его. Они указывают на него, закрываются, стонут. Он смотрит в их направлении и они полностью погружаются в мучительное пламя, лишь бы не попасть под его чудовищный взгляд. Ледяные дьяволы поднимают свои крюки, салютуя. Мой отец улыбается страданиям, демонстрируя свои клыки, и возвращает взгляд к нам.

Он взлетает в облаке снега и дыма, и всё, что я могу — просто смотреть.

Он прекрасен, когда возносится в серое небо, пронзая раскалённый воздух, ужасен и пугающ, идеальный хищник.

Но его жертва — не тело.

Эревис первым приходит в себя. Он ругается, опирается на свой клинок и встаёт на ноги. Он сжимает могущественное оружие дрожащей рукой, не отрывая взгляд от приближающегося отца, и поднимает на ноги Ривена.

— Вставай, — говорит он, перекрывая ветер. — Вставай, будь ты проклят.

Ривен шатается, но достаёт сабли и кивает. Его единственный здоровый глаз обращается ко мне, затем обратно к моему отцу, снова ко мне. Я вижу на его лице страх. Никогда прежде я не видел в Ривене страха.

Они оба протягивают мне руки, чтобы помочь встать, но я не реагирую. Я неподвижен, напуган, потрясён. Они кричат, чтобы я вставал, пытаются поднять меня за подмышки, но я не могу стоять.

Они отпускают меня, переглядываются, обмениваются словами, которых я не слышу. Одновременно они загораживают меня, становясь стеной между мной и моим отцом.

Но единственная стена между нами, которая имела значение — стена в моём разуме — уже пошатнулась. Я разрушил её, чтобы спасти себя от Источника, и отваги и плоти моих друзей недостаточно, чтобы восстановить её. Дьявол внутри меня чувствует ликование, когда приближается мой родитель. Человек чувствует отвращение. Я гляжу в небо, разодранный, разделённый.

Мы потеряны.

Эревис кричит на меня через плечо, и его слова пробивают моё оцепенение.

— Вставай, Магз! Не склоняйся перед ним!

Я гляжу на него, едва осознавая, о чём речь.

«Склонись», говорит дьявол во мне.

«Вставай», говорит человек.

Мефистофель парит в воздухе, оттягивая своё приближение, позволяя страху созреть.

— Кейл… — говорит Ривен, его глаз смотрит на моего отца.

— Знаю, — отрезает Эревис. Тени сочатся с его кожи и клубятся рядом с телом. — Но мы стоим на этой земле. Понял?

Он толкает Ривена в плечо.

— Эта земля наша.

— Это просто земля, — отвечает Ривен. — Мы можем уйти с неё.

Эревис качает головой.

— Не можем. Тени не отвечают мне здесь. Я не могу убрать нас отсюда.

Бог Эревиса — не повелитель Кании. Мой отец повелитель.

Ривен замирает и мгновение смотрит на Кейла. Он знает, что бежать некуда. Он смотрит обратно на меня, снова на Кейла, вверх на моего отца.

Я вижу, как в нём нарастает решимость. Он такой же ледяной, как и Кания.

Я благоговею перед чем-то большим, чем всего лишь мой отец.

Я видел, как мои друзья и прежде встают плечом к плечу, Первый и Второй Маска. Я видел, как Эревис вонзает большие пальцы в череп слаада. Я видел, как клинки Ривена двигались с такой скоростью, что раздавался свист. Я знаю, что они не просто люди; простые люди сейчас стояли бы на всех четырёх на льду, ожидая смерти.

Но ещё я знаю, что они не ровня повелителю Кании.

От каждого взмаха крыльев отца в воздух поднимается дым. Когда он приближается к нам, татуировка на моём правом бицепсе — красная рука, окутанная пламенем, символ отца — начинает колоться. С руки поднимается дым. Мне не нужно смотреть туда, чтобы понять, что кожа охвачена огнём. Мефистофель отметил меня и я принадлежу ему.

Но боль заставляет меня двигаться; отвага друзей приводит меня в чувство. Я подавляю изверга внутри себя, облизываю губы и пытаюсь подняться на ноги. Я не умру на коленях. Я встану рядом с друзьями.

Они замечают, что я пошевелился, оборачиваются и тянут меня вверх, пока я не встаю.

— Правильно, будь оно всё проклято, — говорит Ривен, хлопнув меня по плечу. — Правильно, будь всё проклято.

* * *

Кейл знал, что у них есть двадцать секунд, не больше, и что бежать некуда. Он сжал онемелой рукой Клинок Пряжи и выпустил облачко замёршего дыхания. Прошептал серию торопливых молитв, пробуждая магию, которая сделает его сильней и быстрей.

Глядя на архиизверга, он понимал, что этого вряд ли хватит.

Магадон заговорил низким, ничего не выражающим голосом:

— Это моих рук дело. Я поместил это место в сознание Эревиса, когда тот телепортировал нас между планами. Или часть меня это сделала. Мне жаль.

Ривен бросил на Магадона суровый взгляд, но ничего не сказал.

— Это был не ты, Магз, — отозвался Кейл.

Ривен перенёс вес с ноги на ногу.

— Прости, Ривен, — сказал ему Магадон.

Тот достал кинжал из-за пояса, перехватил его за лезвие и протянул Магадону рукоятью вперёд.

— Он зачарован. Возьми. Лучше, чем ничего.

Магадон не взял кинжал. Он посмотрел на Ривена, на Кейла.

— Мы не сможем пережить бой с ним.

— Но это не значит, что мы не будем сражаться, — фыркнул Ривен. — Я не сдамся, не показав сначала, на что способен. И ты тоже не должен.

Он поднял рукоять кинжала к лицу Магадона.

— Бери.

— У меня есть оружие, которое мне нужно, — сказал Магадон, но кинжал всё равно принял.

— Если мы не можем драться, надо вступить в переговоры, — заговорил Кейл. — Что мы можем предложить ему, Магз?

Мефистофель исчез и возник снова прямо позади них. На его фоне трое друзей казались карликами. Крылья архидьявола объяли их. Трио задохнулось от окутавшей их нечистой энергии. Одна из огромных рук Мефистофеля сомкнулась на плече Кейла, в его кожу вознились когти. Он наклонился к уху Эревиса.

— Вам нечего предложить, кроме того, что я и так возьму, — сказал архидьявол, и звук его низкого голоса похоронил их всех под своей силой. Его дыхание воняло могилой.

Присутствие дьявола вызывало сверхъестественный ужас, но Кейл сопротивлялся ему. Он помнил, как дрался с собственным богом, как ударил Маска в грудь.

— Но здесь не переулок, — прошептал Мефистофель на ухо Кейлу, — а я не твой бог.

Тени потекли с Эревиса, опутали руку Мефистофеля.

— Нет, — сказал Кейл. — Ты не он.

Решительно и с нажимом Кейл взялся за руку архидьявола, убрал её со своего плеча и повернулся, чтобы стать в огромной тени повелителя Ада. Ривен и Магадон, которых, видимо, самообладание Кейла вырвало из когтей ужаса, поступили так же. Ривен и Кейл встали перед Магадоном, сомкнув ряды.

Изверг источал злобу. Кейлу потребовалась вся его сила воли, чтобы не дрогнуть.

Белые глаза Мефистофеля сверлили в нём дыры. Архидьявол сделал глубокий вдох.

— Ты воняешь божественностью и божками, шейд. Интересно, где сейчас повелитель теней? Думаешь, он тебя спасёт?

Эревис тут же решил, что согласен с Ривеном — он не умрёт, не показав, на что способен. Он сжал Клинок Пряжи, и с клинка потекли усики тени.

— Спасёт меня от чего? — спросил он.

— Здесь нет ничего такого, от чего нас требовалось бы спасать, — добавил Ривен. Убийца, казавшийся низким рядом с Кейлом, рядом с извергом казался лилипутом.

Мефистофель сощурился, перевёл взгляд на Ривена. Архидьявол ткнул Ривена в грудь кончиком пальца с кольцом и чёрным ногтём.

— Я вижу тебя насквозь, — сказал он.

— Мне на это плевать, — с ухмылкой ответил Ривен.

Губы Мефистофеля изогнулись и он провёл кончиком когтя вниз по груди убийцы с достаточной силой, чтобы сбить того с ног, разрезать доспех и оставить кровавый след.

— Думаю, ты мог бы быть одним из моих, — заметил архидьявол.

Кровь с груди Ривена запятнала его рубаху и плащ, но убийца даже не моргнул, хотя его единственный глаз спазматически задёргался от тика.

Кейл поддел палец архидьявола Клинком Пряжи и убрал его от Ривена.

— Довольно.

Мефистофель коснулся лезвия кончиком пальца, и сталь опутало чёрное пламя. Кейл держался за рукоять, и тьма змеёй скользнула с его рук.

Тени встретились с огнём, зашипели и задымились.

Огонь вспыхнул, поглотив тень, и Клинок Пряжи раскалился докрасна. Кожу Кейла обожгло. Он выругался и выпустил оружие.

Мефистофель без всякого вреда для себя подхватил меч в воздухе. Он разглядел его со всех сторон, обнюхал. Кейл с Ривеном переглянулись. Оба знали, что шансы не в их пользу.

Мефистофель ухмыльнулся, бросил оружие. Оно ударилось об лёд Кании остриём, наполовину погрузилось в землю, с шипением исторгнув облако дыма, охлаждаясь.

— Небезынтересная игрушка, — заметил архидьявол.

Кейл заставил свое лицо ничего не выражать, доставая меч из земли.

Магадон прочистил горло и слабым голосом сказал:

— Мы покидаем Канию, отец.

Мефистофель нахмурил брови, поглядев на Магадона, как будто видел его впервые.

— Что-то заговорило? Я слышал голос, но не заметил никого, кто был бы достоин обращаться ко мне.

— Мы уходим, — повторил Магадон.

— А, — произнёс Мефистофель, сверля взглядом поникшего Магадона, — Это мой неблагодарный сын, осмелившийся сказать что-то в моём присутствии. Уходите, говоришь? Но вы же только прибыли. И это ты привёл их сюда.

— Нет, — возразил Магадон. — Это был ты.

— Ты видишь разницу там, где её нет.

Магадон поднял непокорный взгляд. Кейл рад был увидеть это в его глазах.

— Ты лжёшь, — сказал Магадон, чей голос наконец набрал силу. — Разница есть.

Глаза Мефистофеля полыхнули злобой.

— Ты так думаешь?

Почувствовав опасность, Кейл придвинулся к Магадону.

Архидьявол повернулся к Эревису, в мгновение ока увеличившись вдвое.

— Он принадлежит мне, шейд, душой и телом!

От мощи дьявольского голоса лёд пошел трещинами, проклятые съёжились в страхе, а Кейла отбросило бездыханным назад, на промёрзшую землю.

Ривен бросился вперёд, один клинок низко, второй — высоко. Архидьявол поднял руку, и поток чёрной силы из его ладони отшвырнул Ривена на спину, заставив его проехаться по льду.

Магадон остался стоять один перед своим отцом.

Мефистофель восстановил самообладание и уменьшился до своих прежних размеров. Выражение его лица в мгновение ока сменилось с яростного на спокойное.

— Я не твой, — сказал Магадон.

— Ты ошибаешься, — ответил Мефистофель. — Мы видели чудесные сны вдвоём, ты и я.

Магадон покачал головой и опустил взгляд себе под ноги.

— Нет. Это были не мои сны. Ты вложил их туда.

Мефистофель потянулся и положил огромную ладонь на исхудавшее плечо Магадона. От прикосновения маг разума побелел. С его кожи пошёл дым.

— Разве мог бы я сделать это, если бы ты не открылся для них?

Тени завертелись вокруг Кейла, приводя его в чувство, исцеляя. Он встал и указал Клинком Пряжи на Мефистофеля.

— Он принадлежит кому угодно, но не тебе, архидьявол.

— Верно, — подтвердил Ривен, тоже поднимаясь на ноги.

Мефистофель перевёл взгляд с Магадона на Кейла, его губы сомкнулись в жёсткую линию. Вокруг него вспыхнуло тёмное пламя. Он взмахнул своими увядшими крыльями, и ветер Кании отозвался своими порывами. Холод преодолел защитную магию Кейла. Голос архидьявола был таким же студёным, как и равнина вокруг.

— Здесь всё моё, шейд, даже тени. Вы никогда не сможете сбежать. Ваша судьба — это бесконечные мучения. Я сокрушу ваши души, и их вопящие останки станут игрушкой для моих гелугонов.

Кейл не стал опровергать заявление архидьявола. Вместо этого он сказал:

— Сначала мы сделаем тебе больно. Это я обещаю.

— Так больно, чтобы ты это запомнил, — добавил Ривен.

Нечистая сила, холодная и тёмная, окутала фигуру Мефистофеля.

— Не надо, — сказал Магадон, и Кейл не понял, к кому он обращается — к отцу или к своим товарищам.

Одной рукой Мефистофель продолжал собственически держать Магадона, а вторую вытянул в сторону. В его кулаке возникла алебарда длинной с Эревиса с угрожающим остриём. Её лезвие сверкало от магии.

— Сделаете больно? Правда?

Кейл посмотрел в глаза собственной смерти и подтвердил.

— Правда.

Тёмные и плотные тени нимбом окутали его, и Эревис стал черпать силу в них. Ривен завертел саблями, призывая силу Маска, пока с его клинков не потекла тьма.

— Похоже, Маск всё-таки здесь, — сказал убийца, сплюнув в сторону дьявола.

С негромким хлопком рядом рядом с Мефистофелем возник гелугон. Чудовище было лишь немногим ниже своего повелителя. Белые сферы его глаз, похожих на глаза насекомого, глядели на Кейла с Ривеном сверху вниз. В когтистых лапах он сжимал копьё с крюком. Голый экзоскелет покрывали наледь и изморозь. Сквозь щёлкающие мандибулы сочился влажный пар от дыхания. Сбоку от хозяина возник ещё один гелугон, за ним следующий, и ещё один, и ещё. Дюжина гелугонов появилась рядом с Мефистофелем, затем вторая дюжина матеарилизовалась вокруг Кейла, Ривена и Магадона.

Кейл стоял посреди трёх дюжин дьяволов и знал наверняка, что погибнет. Но он был полон решимости устроить владыке Ада настоящий ад, прежде чем умрёт.

Он пробудил в сознании слова заклинания, которое наделяло его божественной силой, силой Маска. Оглянувшись на Ривена, он увидел во взгляде убийцы прощание. Ривен встретил его взгляд и кивнул.

Они повернулись к Мефистофелю.

— Хватит, — сказал Магадон.

Слова мага разума повисли в воздухе, холодные, как лёд. Магадон поднял взгляд на своего отца-архидьявола и Кейл впервые заметил жуткое сходство между отцом и сыном — глаза, волосы, рога и челюсть.

Архидьявол с любопытством наклонил голову, и нечистый шторм тёмной энергии, собиравшийся вокруг него, притих.

— Хватит, отец, — повторил Магадон.

Внезапно, как удар молнии, Мефистофель наотмашь ударил Магадона по голове. Сила удара отбросила того на лёд. Гелугоны радостно защёлкали, переминаясь на своих когтистых лапах. Кейл и Ривен двинулись вперёд.

— Нет! — воскликнул Магадон, вынудив Кейла остановиться. Он поднялся на четвереньки.

Мефистофель навис всем своим огромным телом над распростёрым Магадоном.

— Ты осмелился так говорить со мной, полукровка? Ты всего лишь случайный плод моего расплескавшегося семени, ничего больше. Твоя жизнь сумела немного меня позабавить, но сейчас она подошла к концу. Я убью твою душу, как и души твоих товарищей, но твои страдания будут гораздо дольше.

Из носа Магадона шла кровь. Он выплюнул зуб и поднял взгляд на отца, но лишь на мгновение, прежде чем в отчаянии снова склонить голову.

Кейл осознал, что они с Ривеном могут драться перед тем, как умрут. Магадон не мог. Ему не хватало решимости, не сейчас. Кейлу нужно было найти другое решение. Он сказал первое, что пришло на ум.

— Заключим сделку, дьявол.

Мефистофель не отрывал взгляда от сына, пока отвечал.

— У вас нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, кроме вашей боли. А боль и так принадлежит мне.

Он высоко поднял алебарду. Завыл ветер.

Кейл лихорадочно соображал. Он попытался вообразить, что можно предложить, чтобы заинтересовать архидьявола.

— Кессон Рел, — выпалил Кейл, и тени закрутились вокруг него. Он мог поклясться, что услышал чей-то смешок в завываниях ветра. Он пошёл ва-банк. Он знал совсем немного о Кессон Рел.

Архидьявол склонил голову, с его оружия сочилось зло в холодный воздух. Гелугоны щёлкали и фыркали.

— Это старое имя, — тихо сказал Мефистофель.

Кейл услышал интерес в его голосе.

— Хочешь услышать больше? Мне есть, что рассказать.

Мефистофель наградил Кейла задумчивым взглядом. Он опустил оружие и дал знак своим гелугонам. Они разочаровано зафыркали и начали исчезать, один за другим, возвращаясь к своей охоте на проклятые души.

— Что ты можешь рассказать? — спросил Мефистофель. — Выбирай слова осторожно, шейд. Тебе недолго осталось.

Кейл размышлял, сколько рассказать, что предложить. Он посмотрел на истекавшего кровью Магадона, стоящего на четвереньках, охваченного страхом. Посмотрел на Ривена, пристально глядевшего на него.

Кейл сделал глубокий вдох и сделал то, что должен был сделать ради друга — предал своего бога. У него не было выбора.

— Кессон Рел владеет кое-чем, что принадлежит другому. Ты знаешь, о чём речь. Я верну это… и отдам тебе.

Глаза архидьявола вспыхнули, но от ярости или возбуждения — Кейл не мог сказать. Эревис не знал, что именно похитил Кессон Рел, знал только, что Маск хочет это вернуть и что Мефистофель, казалось, заинтересовался.

— Божественная эссенция твоего бога, украденная первым вором владыки воров? — сказал Мефистофель. — Ты даёшь обещание, которое не сможешь сдержать. Разве ты уже не пообещал это другому?

Кейл упал духом, узнав, что именно он пообещал, но слово было сказано. Он кивнул.

— Я пообещал это другому, — тихо сказал Кейл, чувствуя на себе взгляд единственного глаза Ривена, — но все равно сдержу то обещание, которое дал тебе.

Мефистофель смотрел на него, в него, сквозь него.

— У сказанных в Кании слов есть особый вес, шейд. Обещания — данные мне обещания — здесь не пустой звук.

— Я знаю, что сделал, — ответил Кейл.

Он дал Маску и Мефистофелю противоречащие друг другу обещания. Он должен был богу и дьяволу одну и ту же вещь — божественную силу, украденную Кессоном Релом.

Мефистофель посмотрел вдаль через всю равнину.

— Отвечай, — осмелился сказать Кейл. — Я сделал своё предложение.

Архидьявол оскалился, показав клыки.

— Я его обдумываю.

Кейл подошёл к Магадону и помог ему подняться на ноги. Он прошептал слова исцеляющего заклятья Маска — полностью готовый к тому, что бог не отзовётся — и облегчённо вздохнул, когда целительная энергия потекла из его рук в тело друга.

Магадон благодарно сжал его плечо и не стал отпускать.

— Эревис… — начал он.

— Молчи, Магз, — прервал Кейл. — Ещё не конец.

Он посмотрел на Мефистофеля.

— Я предложил свои условия. Ты согласен?

— Твой бог не обрадуется, когда узнает об этом, — ответил архидьявол.

— Я часто его огорчаю.

— Как и все сыновья огорчают своих отцов, — сказал Мефистофель, глядя на Магадона. — Если я приму твоё предложение, как ты гарантируешь выполнение своих обещаний?

— Я даю тебе своё слово. Ему этого хватило. Хватит и тебе.

Архидьявол покачал головой.

— Нет. Я не столь доверчив, как так называемый бог воров.

Его взгляд посуровел, возвращаясь к Магадону.

— Я оставлю у себя своего сына, чтобы убедиться, что ты не обманешь.

Кейл заслонил Магадона.

— Нет.

— Эревис, — начал Магадон, пытаясь выйти из-за него. — Я…

— Нет, — сказал Кейл Магадону, Мефистофелю. — Не обсуждается.

— Всё обсуждается, — возразил архидьявол.

— Только не это.

Мефистофель разглядывал Кейла, пытаясь оценить его решимость.

— Очень хорошо, — наконец сказал он. — Я согласен на компромисс.

Архидьявол взмахнул рукой, и пятна ядовито-зелёной энергии засияли на коже у Кейла и Ривена.

— Что…

Магия оборвала слова Кейла и полностью его обездвижила. Он не мог говорить, не мог двигаться. Его сердце билось о рёбра, а Мефистофель вырос вдвое больше своего и без того огромного размера и потянулся за него… к Магадону.

Магадон пытался схватиться за Кейла, но Мефистофель оторвал его.

— Я оставлю у себя его наполовину, а не целиком, — сказал архидьявол.

Маг разума, не затронутый заклинанием, которое парализовало Кейла, корчился как рыба в кулаке у архидьявола.

— Отец, нет!

Такую улыбку, которая была сейчас у Мефистофеля, Кейл видел только у безумцев. Архидьявол отступил на шаг, чтобы Кейл и Ривен могли видеть всё происходящее.

Чёрная энергия забурлила вокруг отца и сына. Магадон закричал. Архидьявол, огромный, как титан, положил Магадона на ладонь и ткнул его живот одним из своих когтей величиной с кинжалы.

Кровь хлынула из туловища Магадона; он завыл от боли, пока дьявол вскрывал его тело.

— Нет! Нет! Эревис, помоги!

Кейл боролся с заклинанием, которое его парализовало, нащупал границы магии и попытался выскользнуть из её оков. Без толку. Тени кружились вокруг. В нём вспыхнули такие сильные ярость и гнев, что, казалось, он взорвётся. Всё, что он смог, сопротивляясь заклятью — крикнуть.

— Прекрати!

Мефистофель не обратил на это никакого внимания. Он разрезал когтем Магадона, полностью вскрыв его живот, и вынул внутренности. Они дымящейся грудой упали на лёд Кании.

Крики Магадона стихли. В нём зияла дыра.

Архидьявол встряхнул тело, чтобы избавиться от оставшейся крови и внутренних органов. Багровый душ оросил лёд.

Мефистофель взял безжизненное тело Магадона за лодыжки и туловище и разорвал надвое в талии. От звука рвущейся плоти и ломающихся костей к горлу Кейла подступила желчь. Он не мог сглотнуть, и она горела на языке, мерзкая и едкая. В уголках его глаз появились слёзы и замёрзли на холодном ветру.

Архидьявол поднял две половинки Магадона и хихикнул:

— И правда полукровка.

С каждым вздохом Кейл клялся, что он убьёт архидьявола, будет мучить его, сделает ему больно.

Мефистофель бросил обе половины тела на лёд. Лицо Магадона смотрело на Кейла, мёртвые глаза и рот широко распахнуты от боли. Руки мага разума гротескно содрогались в его собственной крови. Кейл молился, чтобы это было непроизвольно.

Мефистофель опустил руку в ошмётки и вытянул наружу мерцающую серебряную фигуру, призрачный образ Магадона.

Душу. Душу Магадона.

Кейл хотел закрыть глаза, но не мог.

Фигура корчилась в руке Мефистофеля. Тот поднёс её к глазам, оскалился. Взгляд дьявола заблестел от голода. Лицо души Магадона исказилось от страха, она заколотила кулаками по руке Мефистофеля, но сбежать никак не могла.

Архидьявол высоко поднял душу, запрокинул голову, открыл пасть и перекусил душу напополам. Он проглотил кусок, пока вторая часть корчилась в его хватке. Тишина, с которой душа Магадона переносила агонию, делала зрелище ещё более ужасным. Кейл слышал крики лишь в собственном воображении.

Владыка Ада бросил оставшуюся половину души обратно в останки Магадона. Он уменьшился до своего обычного, просто гигантского, размера, низко наклонился и выдохнул облако нечистой силы прямо на кровавые ошмётки.

К ужасу Кейла окровавленная груда начала шевелиться. Глаза Магадона посмотрели прямо на Кейла и его рот распахнулся, чтобы издать животный вопль, который заглушил ветер и стоны проклятых.

Маг разума начал медленно собираться воедино. Не переставая кричать и причитать, он запихнул свои внутренности обратно в туловище, потом подтащил друг к другу нижнюю и верхнюю половины. Когда части соединились, магия Мефистофеля сложила кровавые куски обратно в человека.

Архидьявол дождался, пока Магадон не восстановился почти полностью, затем схватил сына за волосы, потянул его вверх и приблизил свой рот к его уху. Он что-то прошептал, Кейл не смог разобрать, что. Ужас в глазах Магадона заставил Кейла порадоваться тому, что он не видит губ Мефистофеля и не может прочесть слова по ним.

Архидьявол отпустил сына, и Магадон рухнул на лёд. Мефистофель стал разглядывать неподвижного Кейла, обходя его кругом.

Кейл никогда не чувствовал себя более уязвимым. Он ждал боли.

Её не было. Вместо этого он почувствовал, что архидьявол роется в его заплечном мешке.

— Вот оно, — сказал Мефистофель. — Я знал, что чую запах богини. Это я тоже забираю себе.

Он снова вошёл в поле зрения Кейла и тот увидел, что Мефистофель держит в руках чёрную книгу, которую Кейл взял из Рощи Теней. Архидьявол открыл заднюю обложку и пролистал страницы из конца в начало.

Кейл заметил, что на страницах было больше текста, чем в последний раз, когда он открывал книгу в Штормовом Пределе. Листы покрывали аккуратные фиолетовые буквы. Казалось, что книга… переписывает себя с конца в начало.

— Ещё одна любопытная игрушка, — пробормотал архидьявол. Он захлопнул книгу и улыбнулся. — Интересные предстоят времена.

Мефистофель сделал движение ладонью и книга исчезла в клубах зловонного дыма.

Он оглянулся на Магадона, который снова был целым, но стоял на четвереньках, мокрый от крови, и кашлял. Архидьявол подошёл к Магадону, схватил его за руку и рывком поднял на ноги.

— Хватит, — надломленным голосом сказал Магадон.

— Ты слишком поздно показал уважение, полукровка.

Обращаясь к Кейлу, Мефистофель сказал:

— То, что от него осталось — ваше. Но если ты нарушишь слово, я окончательно уничтожу то, что забрал, и приду за остальным. Ты не сможешь его защитить. Принеси, что обещал, и я исторгну его обратно и не причиню больше вреда.

С этими словами он бросил Магадона к Кейлу.

В тот же миг заклятье, державшее Эревиса и Ривена парализованными, прекратило действие.

Кейл смог лишь поймать своего окровавленного друга, застонавшего и осевшего у него на руках, но Ривен взмахнул саблями и двинулся к архидьяволу.

— Нет, Ривен! — немедленно крикнул Кейл. — Нет!

Убийца не стал озираться на Кейла, но остановился. Его грудь вздымалась, будто кузнечные меха.

— Не сейчас, — сказал Кейл.

Убийца с ненавистью посмотрел на архидьявола.

Магадон начал трястись в руках Кейла. Тому потребовалось какое-то мгновение, чтобы осознать, что Магадон всхлипывает.

— Ривен, — сказал Кейл помягче. — Мы уходим.

Ривен оглянулся на Кейла, заметил Магадона, и его лицо подобрело. Снова обернувшись к архидьяволу, он плюнул ему под ноги и бросил сабли в ножны.

Мефистофель лишь приподнял брови, забавляясь.

Кейл держал своего друга и смотрел Мефистофелю в лицо, в его глаза, не моргая.

— Я принесу тебе, что обещал, и ты вернешь мне его целиком. И когда с этой сделкой будет покончено, я заставлю тебя за это заплатить.

— И цена будет высока, — добавил Ривен, подступив к Кейлу. Он положил руку на плечо Магадона, также нежно, как обходился со своими собаками.

Весёлое выражение исчезло с лица Мефистофеля.

— Ты сделал ещё одно обещание, которое трудно будет сдержать, Первый из Пяти.

Кейл покачал головой.

— Я никогда не делал обещаний, сдержать которые было бы легче, чем это.

— Это верно, — холодно добавил Ривен.

Мефистофель даже не взглянул на убийцу. Мгновение он изучал лицо Кейла.

— Ты мог быть одним из моих, кажется.

Кейл встретил его взгляд.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Я знаю о тебе всё. Я знаю, чего ты хочешь. Знаю, на что ты готов, чтобы этого добиться.

Тени текли с кожи Кейла. Он чувствовал на себе взгляд Ривена, взгляд Магадона.

— Мне рассказать? — спросил архидьявол. — Если я расскажу, то этого никогда не случится.

— Ты ничего не знаешь, — возразил Кейл, но его голосу не доставало уверенности.

Мефистофель поглядел на него и улыбнулся.

— Ты хочешь возвыситься, хочешь этого отчаянно. Как и все те люди, кто ненавидит себя. Но ты никогда не сможешь. Не сейчас.

Правда этих слов была слишком очевидна, чтобы её отрицать.

Мефистофель нарушил тишину смешком.

— А теперь вон из моего царства. Ползите обратно в свои тени и принесите мне то, что пообещали.

Он выпустил чёрное облако, окутавшее трёх друзей.

— И никогда не забывайте, что я лжец, — добавил архидьявол.

Желудок Кейла скорчился, когда они переместились меж мирами.

* * *

Обнажённая Элирил сидела, скрестив ноги, на укрытом ковром полу, спиной к очагу. Тьма в помещении ласкала её кожу, приятно игралась мягкими волосками на её руках и ногах. Она взяла щепотку пыли разума из маленькой железной шкатулки, стоявшей рядом на полу. Резкий наркотик подействовал немедленно, расширяя её сознание.

Пламя в очаге позади неё бросало изломанные тени на белую стену напротив. Пыль разума сделала их темнее, их очертания — чётче. Элирил следила, как они крутятся и танцуют, и пыталась понять их истину.

Что они говорят? спросил Кефил.

Огромный мастиф лежал рядом с ней, свернувшись в клубок из чёрной шерсти, мышц и зубов.

Они хранят свои тайны, ответила девушка. А сейчас помолчи, Кефил.

Кефил вздохнул, лизнул её руку и переменил позу.

Элирил следила, как в хаосе на стене возникают и растворяются лица и фигуры. Девушка хотела, чтоб они заговорили, чтобы поделились с ней мудростью. Она желала знать тайну знака и книги, собранной воедино. Она подняла вверх руки, встревожив тени, и прошептала: «Во мраке ночи мы слышим шёпот пустоты».

От её слов образы забурлили. Во тьме мгновенно сформировались дюжины лиц и оскалились на неё со стены. Они ничего не говорили, не предлагали ей никаких тайн, и её раздражение росло. Она передвинулась, чтобы сменить перспективу. Кефил зевнул и перевернулся на спину. Элирил втянула ещё одну щепотку пыли разума, заставляя свои чувства пылать.

Стена потемнела и лица исчезли. В комнате воцарилась неподвижность. Она осталась одна в темноте. Воздух сгустился. Элирил почувстовала, как её сердце бьётся в её тени.

На стене возникло дьявольское лицо и вырвалось с поверности, чтобы повиснуть в воздухе прямо перед ней — дьявол, посланный Шар или Волумваксом. На лбу у него росли рога, бросая тень на злобные глаза.

От неожиданности Элирил вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

— Говори, — приказала она образу. — Где книга, которую нужно собрать воедино?

Изверг облизал губы, издевательски улыбнулся полным клыков ртом, и заговорил с ней на языке, которого она не понимала, но с такой силой, что от слов его девушке сделалось дурно.

Она знала, что в этих словах крылась правда, если только Элирил удастся её понять. Ей нужно было больше пыли разума.

Она потянулась к шкатулке с наркотиком, сжала пальцами щепотку, вдохнула, но ухмыляющееся лицо ушло обратно в стену. Элирил гневно стиснула кулаки.

— Я не понимаю!

Её голос обрёл физическую форму и стал отражаться от стен, заскакал по комнате.

— …не понимаю… не понимаю…

Кефил поднял голову и осмотрелся.

С кем ты говоришь? Очаг давно погас. Теней в комнате нет.

— Что? Ты лжешь.

Но пёс не лгал. Огонь у неё за спиной угас. Она была одна в темноте. Как долго она сидела вот так? Откуда могли возникнуть тени, если огня не было?

Кефил встал, вздохнул и потянулся.

Что ты хочешь понять, госпожа?

Элирил набросила на себя шерстяное полотенце, лежавшее неподалёку. От пыли разума её кожа стала очень чувствительной, и полотенце кололось. Она отбросила его.

— Местонахождение книги, которую нужно сложить. Природу знака.

Чтобы ты могла освободить Божественного?

Элирил улыбнулась и кивнула.

— Чтобы я могла воссесть рядом с ним, пока буря теней укрывает мир.

Кефил почесал за ухом своей задней лапой.

Возможно, ты никогда не узнаешь местонахождение книги или природу знака. Может быть, Шар всегда будет хранить этот секрет. Возможно, незнание сведёт тебя с ума.

Элирил бросила на мастифа гневный взгляд.

— А может быть, я сделаю коврик из твоей шкуры.

Кефил больше ничего не сказал.

Остаток ночи Элирил провела в молитвах, пытаясь вытянуть из мрака информацию. Но Шар хранила свои секреты, и правда о событиях оставалась вне досягаемости Элирил.

Глава вторая

15 уктара, год Грозовых Штормов

Узкие каменные башни и высокие стены аббатства Зари стояли на возвышенности в юго-восточной Сембии, недалеко от побережья Драконова моря. Три сужающихся шпиля восточной часовни аббатства, казалось, устремляются к небесам, как будто готовые взлететь. Гладкие известняковые стены и вкрапления розоватого камня блестели в первых лучах солнца.

В тени стен располагались грушевый сад, засеянная ячменем делянка и огород с овощами — урожай с них уже собрали — а за ними лежала лишь поросшая кнут-травой равнина, пятна жёлтых и фиолетовых цветов, рощи лиственниц и ясеней. Петляющая фургонная дорога, что тянулась через равнины от Ротовирского тракта на север, была едва заметна в колышущейся траве. Пользовались ею нечасто. Аббатство служило местом уединения для слуг Латандера и поддерживало себя почти самостоятельно. Большинство посетителей проводили здесь многие годы.

Юношей Абеляр работал на полях с репой и ячменем, возил тачки с грушами из сада в аббатство, таскал воду из колодцев. Эти занятия заставили его осознать ценность и благородство каждодневного тяжкого труда.

Мужчиной он нёс дозор на стенах аббатства и скакал со своими товарищам из ордена Астры на битву с тьмой. Проведённое в ордене время заставило его осознать ценность крепкой стали и человеческой храбрости.

Но те дни остались далеко в прошлом. Он много месяцев провёл вдали от аббатства. Раскол в церкви Латандера пустил корни и в здешних стенах, и Абеляра провозгласили нежеланным гостем. Его крайне печалило, что аббатство, где он посвятил Латандеру свою жизнь, превратилось в горн, где закаляется ересь и слабеет вера повелителя утра.

— Абеляр?

Его мысли вернулись в настоящее. Он сидел на своей кобыле, Ранней Зорьке, посреди шепчущей травы, примерно в полулиге от аббатства. Перед ним тянулась фургонная дорога. Встающее солнце грело щёку.

— Ты что-то сказал? — переспросил он Регга, восседавшего рядом на своей чалой, Первом Лучике.

— Я спросил, уверен ли ты относительно наших действий, — повторил Регг.

Его плащ и доспехи были покрыты дорожной пылью, а на щеках росла многодневная щетина. Ригг мерял взглядом аббатство, как норовистого жеребца. Как и Абеляр, он служил Латандеру, но не принимал чин в аббатстве Зари.

— Уверен, — кивнул Абеляр.

Кобыла Регга, уставшая и вспотевшая после долгой дороги, описала круг и фыркнула. Кобыла Абеляра фыркнула следом. Может быть, учуяли запах волка на ветру. Абеляр погладил Зорьку по шее. Она замотала головой, но успокоилась.

Абеляр и Регг оставили остальных в деревне на северо-западе и отправились в аббатство только вдвоём. Абеляр был уверен, что его появление во главе вооружённого отряда будет воспринято неправильно. Он пришёл, чтобы, как сумеет, преодолеть раскол. Нужно было убежать словами, а не оружием.

— Ранняя Зорька и Первый Лучик не разделяют твоей уверенности, — заметил Регг, поглаживая нервничающую кобылу.

— В этом монастыре наши братья, Регг.

Регг заставил Лучик стоять смирно и усмехнулся.

— Братья? Они еретики Встающего Солнца. Ищут своё так называемое Избавление, пока мир вокруг летит в тартарары. Что они сделали с тех пор, как Мирабета захватила власть? Даже повелитель утра Даскрун в Ордулине бездействует. Его молчание укрепляет претензии Мирабеты. Я с трудом узнаю нашу веру, Абеляр. Её возглавляют глупцы.

Абеляр покачал головой.

— Её возглавляет Латандер, Регг. Но некоторые из его последователей сбились с пути. Они запутались, но они не глупцы. Они послушают нас и узрят свет.

Абеляр надеялся, что он сумеет убедить их. Ересь Встающего Солнца возникла несколько месяцев назад и разошлась, как лесной пожар среди духовенства Латандера, включая братьев в аббатстве. Еретики утверждали, что надвигается Избавление, событие, в ходе которого повелитель утра переделает себя в древнего бога солнца Амонатора. Они были так зациклены на заполучении новых последователей и подготовке к Избавлению, которое по их предположениям не только изменит Латандера, но принесёт новую эру надежды и поклонения, что забыли о своих духовных обязанностях по отношению ко всему Фаэруну. Они хотели, чтобы Латандер изменил мир за них, вместо того, чтобы самим менять мир во имя его.

— Они не прислушаются к нам, — возразил Регг. — И могут нас арестовать. Они изгнали тебя, Абеляр. Аббат Денрил тебя выслал.

Абеляр кивнул.

— Выслал.

Эти воспоминания причинили ему боль. Задолго до того, как Денрил стал аббатом и возглавил монастыр, Абеляр научился у него держать меч и щит. Денрил поддержал посвящение Абеляра в рыцари ордена Астры после того как тот, в возрасте восемнадцати лет, спас проходивший мимо караван, в одиночку зарубив разбушевавшегося огра. А ещё Денрил возглавлял собрание, изгнавшее Абеляра из аббатства и ордена после того, как Абеляр отказался признавать истинность ереси Встающего Солнца. Их расставание было горьким.

— Он политик не меньше, чем жрец, — сказал Регг с презрением в голосе.

— Ты недооцениваешь его, — ответил Абеляр.

Регг посмотрел на товарища из-под своих густых бровей.

— Молюсь, чтобы ты был прав, но боюсь, что ты ошибаешься. Он может многое получить, выдав тебя Мирабете.

Солнечный свет попал на слюдяные вкрапления в стенах аббатства, и они засияли, как драконьи сокровища. Витражи из цветного стекла в верхних окнах башен часовни сверкали в лучах солнца.

Впервые оказавшись в аббатстве, Абеляр иногда выскальзывал наружу до рассвета просто чтобы посидеть в траве, поговорить с Латандером и посмотреть, как свет встающего солнца озаряет монастырь. Он скучал по чувствам из тех дней. Они были… такие невинные. Тогда просто было отличить друга от врага, верное от дурного.

Многое изменилось.

— Они заняты Встречей Рассвета, — заметил Регг.

— Дадим им время закончить, — ответил Абеляр, заставив Раннюю Зорьку повернуться в сторону солнца.

Регг поступил точно так же, и они провели свою собственную службу Встречи Рассвета, вместе прочитав короткую молитву.

— Рассвет прогоняет ночь и даёт миру новое рождение, — в унисон произнесли они. — Да осветит Латандер наш путь, да покажет нам мудрость, и сделав так, да позволит нам стать светом для других.

Они спешились и молча перекусили галетами. Как и все в Сембии, они экономили пищу. Жрецы в отряде Абеляра пользовались заклинаниями, чтобы снабдить людей достаточным количеством продовольствия и отогнать голод, но Абеляр всё равно копил провиант, как золото.

Поев, они снова забрались в сёдла и поехали к аббатству.

— Стражники на воротах скоро нас заметят, — сказал Регг. — Они будут готовы к нашему появлению.

— Да, — согласился Абеляр. Он держал свой щит впереди, на виду, чтобы роза Латандера на нём была ясно видна.

* * *

Элирил и Мирабета сидели за небольшим столом на открытом балконе трёхэтажного особняка, который занимала главная правительница во время пребывания в Ордулине. На Элирил было простое платье с длинными рукавами, защищавшее её бледную кожу от утреннего солнца. Её темноволосая тётя надела строгое зелёное платье.

Знамя с сембийской геральдикой — вороном и серебром — свисало с карниза крыши над ними. С каждой стороны висело по флажку поменьше, на которых виднелось золотое колесо Ордулина на зелёном поле. Все три флага слабо развевались на ветру. Гул разговоров и грохот повозок по мостовой доносился с улицы внизу. Время от времени Элирил слышала отдельные приказы, которые выкрикивали шлемы, сдерживающие пешеходное движение на достаточном расстоянии от особняка правительницы.

Одна из немых служанок Мирабеты, болезненно тонкая, с запавшими глазами, тенью стояла у двустворчатых дверей, что вели внутрь особняка. Мирабета привезла из Рейвенхольма в Ордулин собственных слуг.

— Свет солнца весьма приятен, — заметила Мирабета.

Они с племянницей завтракали изюмом, хлебом вчерашней выпечки и лёгким вином из Вороньего Утёса, сохранившим аромат винограда.

— Весьма, — солгала Элирил.

Мирабета подняла взгляд на знамёна.

— Думаю, я сменю сембийские цвета на что-нибудь, что включает сокола Селькирков.

Правительница улыбнулась, видимо, довольная этой мыслью. Она по-прежнему сохраняла всё то же довольное обличье, которое было у неё с тех пор, как дворянское собрание избрало Мирабету военным регентом. Элирил не разделяла чувств тётушки. Она не получала известий ни от Волумвакса, ни от ночного провидца с тех пор, как привела в движение гражданскую войну, а её моления к Шар в итоге лишь раздражали девушку. Элирил до конца не осознавала отведённой ей в текущих событиях роли, и незнание бесило её. Она чувствовала, что находится на грани откровения, но оно всегда в последний миг ускользало. Только пыль разума во всё возраставших объёмах помогала ей справляться с неуверенностью.

— Малькур Форрин вернулся в Ордулин, — сказала Мирабета. — Хулорн сбежал от него. Я узнала об этом вчера.

— Прискорбно, — отозвалась Элирил. — Как Ускеврен сумел сбежать? Может быть, в пути он получил сведенья о происходящем?

— Я пока не знаю подробностей, — ответила Мирабета, сделав глоток вина. — Мои послы в Кормире и Кормантире докладывают о положительном ответе на наши предложения. И регент, и новый коронель, кажется, согласны с мнением, что наши… текущие заботы являются внутренними проблемами Сембии и должны таковыми оставаться.

— Это хорошие новости, тётушка.

По правде говоря, ни Кормир, ни Кормантир не были в том положении, чтобы занять чью-то сторону в сембийском конфликте. Оба недавно сражались в собственных войнах. В Арабеле и эльфийских залах ответом на вежливое требование Мирабеты сохранять нейтралитет скорее всего стали вздохи облегчения.

Изнутри дома раздался звук приближающихся шагов. В дверях возник дворецкий Мирабеты, Турест Гиллан. Врождённое уродство — не редкость среди подвергаемых кровосмешению слуг Мирабеты — заставляло его глаза с тяжёлыми веками глядеть в разных направлениях. Из его черезмерно крупного черепа торчали в разные стороны пучки седых волос.

Он стоял молча, ожидая позволения заговорить. Элирил смотрела, как его фигура мерцает и расплывается, двигаясь сквозь время. Он был подростком, стал пожилым человеком и вернулся в свои пятьдесят лет всего за один удар сердца. Казалось, только Элирил заметила эти метаморфозы.

— Турест? — наконец-то спросила Мирабета.

Дворецкий поклонился, избегая встречаться с ней взглядом — непростая задача для человека, который смотрел в двух разных направлениях сразу. Мирабета могла выпороть даже собственного дворецкого, если бы тот осмелился посмотреть прямо ей в лицо. Однажды Элирил слышала, как кричит дворецкий, пока его наказывали. У него были приятные, тонкие вопли, доставлявшие ей удовольствие.

— Прибыл уполномоченный посланник, главная правительница. Он привёз запечатанное послание из Йонна.

Мирабета проглотила изюм и вытерла рот платком.

— Проверь подлинность послания. Если она подтвердится, принеси его мне и окажи посланцу все подобающие любезности. Если нет, принеси мне и скорми посланца собакам.

— Да, главная правительница.

Элирил и Мирабета обменялись любопытными взглядами, когда Турест покинул балкон. Немая служанка, бесшумная, как призрак, подошла к столу и наполнила их кубки вином, затем вернулась на прежнее место.

— Наверное, Эндрен Корринталь скончался в Дыре, — предположила Элирил.

— Тимора никогда бы не наградила меня такой удачей, — ответила Мирабета, но всё равно улыбнулась.

Турест вернулся быстро, принеся с собой футляр для свитков из инструктированной золотом кости, крышка которого была запечатана воском. Он потянул футляр Мирабете.

— Райнон осмотрел его и уверяет, что здесь нет зловредной магии или яда, главная правительница. Печать кажется подлинной.

— Спасибо, Турест, — отозвалась Мирабета.

Турест поклонился, кивнул Элирил и покинул балкон.

Мирабета изучила печать самостоятельно, удовлетворённо хмыкнула, и поддела ногтем воск. Она открыла крышку и вытащила несколько свёрнутых листов пергамента, тоже запечатанных. Мирабета сломала печати, развернула пергамент и принялась за чтение. Её выражение с заинтересованного сменилось встревоженным, а потом — разъярённым.

Элирил опустила свой кубок с вином.

— Тётушка?

Мирабета смотрела куда-то мимо племянницы.

— На Йонн было совершено нападение. Нессарх докладывает, что большая часть нижнего города лежит в руинах. Кракен невероятных размеров поднялся из моря и уничтожил нижние кварталы.

Элирил не смогла скрыть потрясения в голосе:

— Кракен? Подобных существ не видели уже десятки лет!

Мирабета продолжала.

— По его оценке, мертвых больше тысячи, лишённых дома — в несколько раз больше. Доки уничтожены. Силы правопорядка заставили чудовище отступить, но в ходе одновременного налёта на Дыру был освобождён Эндрен Корринталь. Судя по всему, нападение с моря было согласовано с нападением на Дыру. Эндрен и его спасители прыгнули в вертикальную шахту, но их тела не были найдены. Прорицающая магия подтверждает, что он жив, но не может установить его местонахождение.

Элирил смотрела на тётю, постепенно осознавая всю важность сказанного, потом тихо произнесла проклятье столь злобное, что служанка вздрогнула. Элирил взмахом приказала девке убираться с балкона.

— Свободна. Вон. Мы обсуждаем дела государства.

Когда они остались одни, Элирил сказала:

— Абеляр Корринталь не мог сам освободить отца. По нашим сведеньям, он сейчас на юго-востоке. Кто тогда?

— Неизвестно, — ответила Мирабета, комкая послание в руке. Она бросила яростный взгляд через стол. — Я должна была казнить Эндрена на главной площади. Это ты посоветовала бросить его в Дыру, Элирил.

Элирил держала своё фальшивое выражение лица под контролем и гнев на привязи. Она притворилась, что сожалеет.

— И правда, тётушка. В тот момент это казалось хорошим советом. Извини, что подвела тебя.

Самоуничижение всегда усмиряло гнев Мирабеты. Её взгляд смягчился, и она сделала снисходительный жест.

— В тот момент совет действительно был хорошим. Если бы мы казнили Эндрена, гражданская война шла бы на улицах Ордулина, а не среди полей.

Она покачала свой кубок за ручку.

— В любом случае, нессарх просит о любой помощи, которую мы сможем предоставить. Доки Йонна необходимо отстроить.

Элирил кивнула. Йонн был основным портом, из которого Ордулин получал припасы и продовольствие. Как можно скорейшее восстановление его доков должно стать приоритетной задачей.

— Позволь мне отправиться в Йонн под ордулинским флагом, тётя. Это убедит йоннцев, что Ордулин полностью их поддерживает и позволит мне расследовать побег Эндрена. Возможно, мы сможем узнать об этом больше.

Мирабета кивнула.

— Разумно. Отправляйся в Йонн, как моя посланница. Я распоряжусь приготовить соответствующие документы. Сообщи нессарху, что помощь на подходе. Затем узнай всё, что сможешь, о побеге. Если среди жителей Йонна есть изменники, я хочу, чтобы их нашли и сделали из них пример. В этот раз пример должен быть публичным, Элирил.

— Конечно, тётушка, — согласилась Элирил.

— Используй волшебный транспорт. Я хочу, чтобы ты оказалась в Йонне как можно быстрее.

— Я заставлю Райнона доставить меня туда, — Элирил откинулась на спинку кресла и обдумала услышанное.

— Нападение кракена и налёт на Дыру совпали не случайно. И ни у Селгонта, ни у Саэрба нет магов, способных контролировать подобное чудовище, — сказала она.

— Наши мысли сходятся. Это происшествие подверждает слухи о союзе Селгонта и Шадовар.

Мирабета задумчиво постучала пальцем по губам.

— Возможно, пришло время и нам найти союзников?

— Тётя? — переспросила Элирил.

— Позже, Элирил. Сначала я должна обдумать цену.

Элирил ничего не оставалось, кроме как удовлетвориться этим. Несмотря на её стремление знать о делах тётушки всё, у Мирабеты всё-таки оставались секреты от племянницы.

Элирил постучала пальцами по столу, глядя на волшебное кольцо, с помощью которого связывалась с ночным провидцем.

— Говорят, что Шадовар — сильные маги, но их не так много.

Мирабета с отсутствующим видом кивнула.

— Сейчас речь не о Шадовар. Повстанцы из Селгонта и Саэрба должны заплатить за разрушенный Йонн.

Элирил ухмыльнулась. Жители Саэрба и Селгонта были такими же повстанцами, как день был ночью. Восстание основывалось на вымысле. Но такова была власть лжи. Сам лжец начинал верить в неё, если повторял достаточно часто.

— Верно, тётя. Если мы не отомстим за это нападение, Ордулин покажется слабым.

Мирабета нахмурилась. Элирил торопливо добавила:

— Простите, что я так говорю, тётушка, но…

Мирабета покачала головой.

— Нет. Ты права. Мы должны ответить, и быстро.

Элирил подалась вперёд, и её тень прошептала волю Шар на ухо девушке.

— Я вижу здесь наш шанс, военный регент. Необоснованное разрушение Йонна ещё сильнее настроит народ против Селгонта и Саэрба. Ты должна рассказать людям о нападении, приукрасив, насколько требуется, факты. В итоге любой твой ответ, любой ответ вообще, покажется людям справедливым.

Мирабета взяла изюминку, оглядела её, бросила в рот и принялась задумчиво жевать.

— А как поступить с освобождением Эндрена Корринталя? Вот что меня беспокоит. Саэрбская знать соберётся под его знамена.

Элирил с небрежным жестом откинулась в кресле.

— Никак. Знать вокруг Саэрба — всего лишь сборище богатых торгашей, решивших, что лучше управлять своим имуществом из предместий, чем из городов. Так что войско Саэрба, в том виде, что есть сейчас — это домашняя стража, наёмники да несколько отрядов авантюристов.

— Но умелый лидер, человек вроде Эндрена Корринталя, может превратить их в эффективную военную силу.

— Мне кажется, вы переоцениваете его. Но даже если вы правы, это лишь ещё одна причина действовать быстро. Селгонт и Саэрб рассчитывают, что вы дождётесь весны, прежде чем начать кампанию, но задерживаться не следует. Ордулин в безопасности, и вы уже можете собрать армию в несколько тысяч человек. Сбор войск в Сэрлуне проходит быстро. Вы можете застать бунтовщиков врасплох, захватить инициативу прежде, чем Эндрен соберёт хоть кого-то под своё знамя, разделить их силы, разместив между ними свои войска. Вы можете сравнять Саэрб с землёй. Народ поблагодарит вас за это и назовёт вас отомстившей за Йонн. А затем — Селгонт. Леди Мерилит сообщила нам, что способна немедленно выступить в поход. Она может оказаться у врат Селгонта через несколько дней после вашего приказа.

— Мерилит желает распространить свою власть на Сэрлун и завоёванный Селгонт.

Элирил кивнула.

— До тех пор, пока она подчиняется Ордулину, это не должно нас беспокоить.

Мирабета задумчиво взглянула через стол. Она вонзила ноготь в изюмину и сказала:

— Это интересно.

Элирил облизала губы, представив себе смерти.

— У немедленной атаки на Саэрб есть дополнительное преимущество в том, что мы выманим Абеляра, если он не струсит, — сказала она.

Они знали, что Абеляр странствует по Сембии, набирая в войско всех, кого сможет, на своём пути. Судя по всему, особых успехов он пока не добился.

— Он не струсит, — ответила Мирабета, посмотрев на племянницу. — У него есть маленький сын, родившийся дурачком. Он не оставит мальчика нашим войскам, если хотя бы половина из того, что я о нём слышала — правда.

Дрожь наслаждения прошла по телу Элирил. Она представила, как сама убьёт его сына-дебила и предложит отчаянье и скорбь латандерита в качестве жертвы Шар и Волумваксу. Девушка не смогла скрыть волнения в голосе.

— Атака на Саэрб может одним махом покончить с Корринталем, военный регент. Если мы покажем наглядный урок на примере нескольких северных дворян, остальные падут духом. После этого с Селгонтом можно будет не спешить.

Мирабета отодвинула тарелку и отсалютовала Элирил кубком для вина.

— Мне нравится эта идея, Элирил. Очень нравится.

Элирил откинулась в кресле, довольная, и поглядела на город. В отдалении блестел на солнце купол здания Совета.

— Давай-ка положим этому начало, — сказала Мирабета и позвонила в волшебный колокольчик, чтобы вызвать дворецкого. Не прошло и двадцати секунд, как тот прибыл.

— Правительница?

— С Малькуром Форрином можно связаться через Острима Хина на постоялом дворе «Помятый котёл». Передай ему, чтобы немедленно меня нашёл. Кроме того, пришли ко мне Райнона. Он должен подготовить волшебное послание леди Мерилит. Сэрлун необходимо предупредить о кракене и дать указания ускорить сбор войск.

Жучьи глаза Туреста расширились, но он только сказал:

— Да, главная правительница. Я прикажу убрать со стола.

Когда Турест ушёл, Элирил спросила:

— Малькур Форрин?

— Если в Саэрбе мы хотим преподать урок Селгонту и всей Сембии, Форрин — как раз тот человек, который должен возглавить наступление. Я поговорю с ним об исчезновении хулорна. Но война, как и политика, непостоянна. Случайные поражения неизбежны, иногда так складываются обстоятельства.

Она выразительно посмотрела на Элирил.

— А вот постоянные поражения, как правило, результат несостоятельности. Помни об этом, племянница, направлясь в Йонн.

Элирил уловила намёк, но ничего не ответила. Девушка вообразила, как будет кричать её тётя, когда придёт буря теней и старуха погибнет во мраке.

— Тебя что-то позабавило? — спросила Мирабета.

Элирил покачала головой.

— Нет, тётушка. Я просто радуюсь солнечному свету.

* * *

Абеляр и Регг достигли аббатства, когда Встреча Рассвета уже подошла к концу. Единственный торжественный удар гонга разнёсся над стенами монастыря, объявляя о конце богослужения. Пока стражники предупредят аббата о посетителях, верующие будут возвращаться к своим обязанностям.

Вооружённые мечами стражники у ворот носили на своих нагрудных пластинах жёлтую перевязь. Они вышли из караулки, встав перед массивными двойными воротами в окружавшей монастырь стене. Их взгляды, устремлённые на Абеляра и Регга, были холодны. Четверо арбалетчиков на стене вверху нацелили на гостей своё оружие.

— Это ещё что такое? — воскликнул Регг, глядя на арбалетчиков. — Мы что, выглядим так, будто собираемся штурмовать стены? Вы же видите розу на наших щитах.

— Видим, — мрачно отозвался один из арбалетчиков.

Абеляр узнал двоих стражников из тех, что стояли перед воротами.

— Белд, Дак, да хватит вам. Во всём этом нет необходимости. Я вернулся, как ваш брат по вере.

Юное лицо Белда покраснело под его редкой бородкой.

— Ты вообще не должен был возвращаться, Абеляр.

Абеляр спрыгнул с Ранней Зорьки и шагнул к юноше. Он возвышался над стражником на полголовы.

— Это так, Белд. Но случилось непредвиденное. Я должен поговорить с аббатом.

— Он ведёт…

— Встреча Рассвета закончилась, — мягко возразил Абеляр. — Аббат вернулся в часовню, чтобы предаться размышлениям в одиночестве. Я отсутствовал не настолько долго, чтобы забыть это. Он примет меня, Белд. Передай ему, что я здесь.

Белд посмотрел на Дака, на Абеляра. Он вздохнул, кивнул и сказал Даку:

— Сообщи аббату, что Абеляр Корринталь вернулся и просит об аудиенции.

Дак окинул взглядом Абеляра, Регга и Белда, и торопливо удалился.

— Так-то лучше, — сказал Регг, спешившись.

— И не забудьте нацелить ваши стрелы в камень, ублюдки, — крикнул он стражникам наверху.

Те заворчали, но оружие опустили.

— Я рад снова тебя видеть, — сказал Абеляру Белд. — Свет по-прежнему с тобой.

Абеляр улыбнулся.

— По-прежнему.

— Хотел бы я, чтобы ты просто согласился с аббатом.

Абеляр положил ладонь на плечо Белду.

— Вера так не работает, Белд. Ты сам об этом знаешь. Каждый из нас должен следовать собственной совести. Я должен делать то, что должен. Как и аббат. Как и ты. Не забывай об этом. И не забывай, что мы не так уж далеки, аббат и я. Мы оба поклоняемся повелителю утра.

Белд, казалось, сомневался, но он всё же кивнул.

Вскоре загремел механизм внутри караулки, и тяжёлые двойные ворота стали со скрипом открываться. За ними их ждал лысеющий, тучный жрец в красных и жёлтых одеждах.

— Вестник рассвета Асран, — поприветствовал его Абеляр, наклонив голову. — Да осияет вас свет.

— И тебя, Абеляр Корринталь, — Асран кивнул мимо него на восток. — Восходящее солнце прекрасно, не правда ли?

Абеляр уловил скрытый смысл в его словах.

— Его свет питает розу, — ответил он и повернулся к Белду. — Позаботишься о наших лошадях?

— Да, — ответил юноша. — Займусь.

— Подозреваю, мы не слишком задержимся, — прошептал Регг себе под нос.

Они с Абеляром вручили Белду поводья своих лошадей. Абеляр воспользовался возможностью повернуться спиной к Асрану и тихо заговорить с Реггом. Белд любезно притворился, что ничего не слышит.

— Придержи свой норов с Асраном и с аббатом, когда мы его увидим. Никаких запальчивых слов.

Регг одновременно казался и обиженным, и развеселившимся.

— Может быть, ты предпочитаешь, чтобы я подождал тебя во дворе?

Абеляр покачал головой.

— Нет. Я опасаюсь, что мои воспоминания о нём исказят восприятие его слов. Потом мне потребуется твоё мнение о том, как он себя вёл.

— Ладно, договорились.

После этого они обернулись и прошли в монастырь. Асран неискренне улыбнулся и сказал:

— Добро пожаловать обратно, Абеляр. Ты возвратился как раз вовремя. Аббат говорит, что Избавление уже близко. Я рад, что ты успел познать мудрость.

Абеляр заставил свой голос звучать ровно.

— Ничего не изменилось, Асран. Я вернулся не затем, чтобы принять Встающее Солнце.

Тучный священник едва не споткнулся. Казалось, он поражён.

— А зачем тогда?

— Это касается лишь меня и аббата.

Щеки Асрана вспыхнули, но он кивнул и повёл посетителей в часовню.

Звуки и запахи кузницы, работающих ткацких станков, загона для свиней, конюшен — все напоминало Абеляру о его отрочестве. В грязи бегали цыплята.

Работа прекращалась, когда они проходили мимо. Абеляр постоянно чувствовал на себе взгляды, некоторые враждебные, некоторые сочувственные. Короткая прогулка по земле монастыря, казалось, заняла всё утро. Украшенные изящной резьбой двери в часовню стояли открытыми. По бокам от них красовались витражи, изображающие юного Латандера, державшего новорождённого младенца.

Как всегда, этот образ напомнил Абеляру про именины его сына. Эльта умерла при родах, но Элден родился живым. Скорбивший по жене Абеляр всё равно запеленал младенца и вынес его на улицу, чтобы показать ребёнку мир, в который его привела мать. Небо над головой тогда было серым, как железо. Абеляр прижал к себе сына, подумал об Эльте и помолился Латандеру, прося благословить их обоих и озарить светом их жизни. Отец и сын заплакали вместе, когда тучи разошлись и сквозь них засияло солнце.

Когда Элден подрос, все, кто его знали, заметили, что он был рождён простаком. Абеляр любил его ещё сильнее. Элден смеялся и плакал с неподдельной искренностью.

— Абеляр? — раздражённо позвал Асран. Жрец стоял в пяти шагах от Абеляра, на пороге часовни.

— С тобой всё в порядке? — спросил Регг.

Абеляр кивнул.

— Вспомнил о сыне. Всё хорошо. Пойдём.

Аббат принял их в круглой личной капелле сбоку от главного зала. Асран распахнул деревянную дверь, кивнул им проходить, и закрыл дверь за ними.

Два ряда берёзовых скамей полукругом обступали мраморную статую Латандера в облике крепкого улыбающегося юноши, поднявшего обе руки вверх в приветствии. Сквозь круглый витраж над статуей в сводчатом потолке, изображавший золотой рассвет, сочился солнечный свет. Свет окутывал помещение жёлтым, красным и оранжевым.

Абеляр нахмурился. Витраж изменился с тех пор, как он в последний раз был здесь. Раньше стекло изображало красную розу, излучавшую лучи жёлтого света. Новый рассветный узор был подтверждением ереси Встающего Солнца.

Аббат стоял рядом со статуей, купаясь в свете из своего нового окна, и смотрел, как они заходят. Он не улыбался. На нём была жёлто-красная ряса, украшенная на груди изображением встающего солнца. По бокам его измученного заботами лица свисали длинные седые волосы. Он говорил властным баритоном, и голос казался слишком большим, чтобы исходить из такого тонкого тела. Абеляр сотни раз слышал, как аббат служит вдохновляющие рассветые мессы. Слышал он и то, как аббат произносит ересь.

— Ты вернулся, несмотря на то, что был изгнан из этих стен.

Абеляр поклонился.

— Ты знаешь, что я не нарушил бы ваш запрет, если бы дело не было таким серьёзным. С твоей стороны очень любезно принять нас. Мои благодарности.

— И мои, — добавил Регг, хотя его голос звучал напряжённо.

Аббат не обратил на Регга внимания. Его умные коричневые глаза вглядывались в лицо Абеляра, когда он спросил:

— Ты наконец-то увидел свет, Абеляр?

— Мудрость, которой я владел тогда, осталась при мне и сейчас, — ответил тот.

Аббат нахмурился.

— Несомненно.

Он указал в потолок.

— Как тебе новое окно?

Абеляр услышал за этим настоящий вопрос и ответил на него:

— Мастерская работа, но ему не хватает содержательности. Встающему Солнцу я предпочитаю розу.

Аббат изобразил улыбку.

— Понятно. Что ж, как ты и сказал, мудрость, которая была при тебе тогда, осталась с тобой и сейчас.

Регг усмехнулся и начал что-то говорить, но Абеляр коснулся его ладонью, чтобы остановить друга.

— Можем мы подойти и сесть, Денрил? — спросил он.

Аббат склонил голову.

— Без титула, лорд Корринталь? Мы зашли уже так далеко?

Абеляр позволил сказанному говорить за себя. Наконец Денрил указал на скамью со словами:

— Да. Пожалуйста. Садитесь. Вы, должно быть, устали с дороги. Хотите чем-нибудь подкрепиться?

Он собирался кликнуть Асрана, но Абеляр остановил аббата, подняв руку и покачав головой.

— Спасибо, но нет. Мы не можем остаться надолго. Мои люди ожидают нашего возвращения.

Абеляр и Регг прошли по проходу между скамьями к центру круга. Оба поклонились статуе Латандера и сели. Денрил остался стоять. Он сказал:

— Ты ведь преступник, знаешь ли. Как и твой отец. По крайней мере, так утверждает главная правительница.

— Правительница — лгунья, — спокойно ответил Абеляр. — Но ты уже об этом знаешь.

Аббат сделал пренебрежительный жест, обходя статую.

— Как и все политики. Что я знаю, так это то, что ты уходишь от света и тратишь свои силы на политическую возню. Ты упрям, Абеляр. Ты полон гордыни. Избавление приближается. Я вижу знаки повсюду, как и любой с ясным взглядом. Вернись к нам, пока ещё не слишком поздно.

Регг неловко поёрзал на скамье. Абеляр осторожно выбрал слова для ответа.

— И вижу повсюду знаки, но не знаки Избавления. Я вижу знаки того, что зло набирает силу. А хорошие люди тем временем бездействуют. Церковь бездействует, ограничившись своими владениями. Бездействуешь ты.

Аббат покачал головой.

— Ты ошибаешься, но ты всегда видел вещи подобным образом. Нет никакой великой борьбы, Абеляр. Это обычная политика, она ниже тебя. Я виню твоего отца в том, что затащил тебя в эту грязь.

Абеляр напрягся.

— Ты уже второй раз отзываешься о моём отце с презрением. Не делай так больше.

— Он убийца, разве нет?

Абеляр почувствовал, как кипит кровь, но взял свою нарастающую ярость под контроль. Регг, должно быть, тоже это ощутил; он успокаивающее коснулся друга.

— Последний раз предупреждаю, Денрил, — сказал Абеляр. — Не говори так о моём отце.

Регг встал.

— Возможно, нам уже пора…

Взгляд аббата посуровел.

— Зачем ты пришёл, Абеляр? Хочешь моей поддержки и поддержки церкви? Ты не получишь ни того, ни другого. Ты видишь, как зло набирает силу? Ты бредящий еретик. Это политическая распря. Ничего больше.

Абеляр поднялся со скамьи. Он с трудом мог поверить услышанному.

— Твой рассудок покинул тебя? Политическая распря, говоришь?

Аббат шагнул к нему, в его взгляде был гнев. Регг встал между ними.

— Да. Какое мне дело до того, кто правит Сембией? Вера поддержит всякого, кто обладает властью. И вера важнее страны или того, кто ею управляет. Каждый день она обращает народ в веру повелителя утра. И этот поток увеличится с началом войны.

— Ты безумен, — сказал Абеляр, прежде чем здравомыслие успело его остановить.

— Так… — начал Регг.

Аббат покачал головой.

— Твои мирские заботы затмевают твой взор. Вскоре случится Избавление. Мой долг перед повелителем утра — обращать народ в его веру, а не выбирать сторону в гражданской войне.

Слова аббата как будто доносились из уст чужака.

— Ты обращаешь народ, потому что предлагаешь ему лёгкую веру, — сказал Абеляр. — Учишь их сидеть на своих руках и ждать, пока бог поднесёт им всё на блюдечке. Но он не станет этого делать. Это не его путь.

— Я предлагаю им веру в надежду. И откуда тебе знать о его путях?

— Что я знаю, так это…

— Мы уходим, — сказал Регг, пытаясь оттолкать Абеляра к двери. Абеляр не поддался.

— Ты предлагаешь ложь, — выплюнул он, обнаружив, что повысил голос. — Не будет никакого Избавления. Это ересь.

Регг тихо выругался.

В ответ аббат закричал:

— Ересь? Ты осмеливаешься говорить так в этих залах?

— Потише, люди, — сказал Регг, но аббат проигнорировал его.

— Ты слеп, Абеляр Корринталь! И когда Избавление придёт, ты останешься позади!

Абеляр усмехнулся, обвиняюще наставив палец на бывшего учителя.

— Грядёт тьма, а не Избавление, и когда она наступит, ты осознаешь свою глупость.

Двери в часовню распахнулись настежь, и полдюжины жрецов и стражников с булавами наготове влетели внутрь.

Регг отодвинул Абеляра от аббата.

— Здесь всё хорошо, — сказал он новоприбывшим.

Аббат оскалился.

— Мне стоит взять тебя под стражу и отправить в Ордулин для суда.

— Можно я, аббат? — спросил один из стражников, молодой и слишком ретивый новообращённый, едва успевший отрастить бороду.

Регг отпустил Абеляра, положил ладонь на рукоять оружия и посмотрел на юношу.

— Попробуй, мальчик, и никакого избавления ты не дождёшься.

Абеляр услышал сталь в словах друга, и это привело его в чувство. Он не станет проливать кровь верующих, тем более в стенах храма. Усилием воли он взял себя в руки, выбранил себя за потерю самообладания, и посмотрел на своего бывшего друга и наставника.

— Ты не арестуешь меня, аббат, — спокойно сказал он. — Мы зашли ещё не так далеко.

Аббат посмотрел на Абеляра в ответ. Его лицо было багровым, тяжелое дыхание — громким. Наконец, он сказал:

— Уходи, Абеляр. Никогда сюда не возвращайся. Я прикажу тебя арестовать, если увижу ещё раз.

Эти слова сделали Абеляру больно, но он кивнул. Обернувшись, он потащил за собой Регга, и они прошли через толпу латандеритов, когда-то бывших его братьями. Они смотрели на Абеляра, и у того не было сил взглянуть на них в ответ. Ноги под ним ослабели.

Когда они вышли за порог часовни, аббат окликнул его.

— Я каждый день получаю силу творить заклинания именем повелителя утра, Абеляр. Подумай об этом. Если то, во что я верю, ложь, откуда берётся этот дар?

Абеляр не остановился и не обернулся. У него не было ответа. Он тоже мог направлять божественную силу во имя владыки утра. Как и Регг. Он не понимал, почему его бог позволяет обоим сторонам раскола получать свои дары. Абеляр считал, что Латандер намеренно продлевает конфликт, но не понимал, зачем.

Покинув часовню, они вышли во двор. Регг крикнул, чтоб привели лошадей. Следом за ними из часовни высыпала толпа жрецов и воинов. Во дворе на них смотрели с враждебностью. Некоторые присоединялись к стражникам и священникам.

— Он потерян в глубинах своей ереси, — сказал Абеляр Реггу, качая головой.

— Да, — отозвался тот, кивая. Он обернулся кругом, крича всем глазевшим на них:

— И вы тоже все потеряны! До последнего человека!

Некоторые из наблюдателей что-то злобно забормотали.

— Прочь отсюда! — крикнул один.

— Убирайтесь! — добавил второй.

— С радостью! — отозвался Регг.

Белд привёл их лошадей, и два друга вскочили в сёдла.

— У меня даже не хватило времени их расседлать, — сказал Белд, указывая на лошадей. — Норовистые кобылки.

— Это здешняя компания на них так действует, — сказал Регг, потрепав Первый Лучик по шее.

Абеляр улыбнулся Белду.

— Спасибо. Ты хороший человек.

Тот, похоже, не ожидал.

— Мне жаль, что дошло до такого, Абеляр.

Абеляр кивнул.

— Как и мне. Береги себя.

С этими словами они отправились в путь. Абеляр знал, что это был последний раз. Его охватил мрачный настрой. Латандер будет недоволен, что он позволил мраку захватить себя, но Абеляр не смог его остановить. Он потерял в йоннской Дыре плотского отца, а теперь потерял в ереси отца духовного.

— Солнце восходит и заходит, — прошептал он сам себе.

Когда они выехали за пределы прицельной дальности арбалетов, Регг хлопнул Абеляра по плечу со смешком.

— И ты говорил мне придержать норов.

Абеляр не смог не улыбнуться.

— Я сделал ошибку.

— Нет, не сделал.

Слова Регга его не утешили.

— Я скучаю по сыну, Регг.

Он оставил всего четырёхлетнего Элдена с нянькой в семейном поместье недалеко от Саэрба. Сейчас Абеляр больше всего на свете хотел играть на солнце с мальчиком в орков и рыцарей.

Регг кивнул и сочувственно похлопал Абеляра по плечу. Он отвернулся и ничего не сказал.

Окрик сзади заставил их обернуться. От аббатства по фургонной дороге скакали три всадника. Вещевые мешки бешено хлопали по их сёдлам. Всадники махали руками и кричали Реггу и Абеляру, чтобы те подождали их.

— Это Белд, — сказал Регг, прикрыв ладонью глаза. — И два других.

— И правда.

Регг улыбнулся.

— Мы потеряли аббата, зато получили три меча. Мне по нраву такой размен.

Абеляр приветственно махнул Белду и его товарищам.

— Солнце восходит и заходит, — сказал он, на сей раз уверенным голосом.

* * *

Элирил и Мирабета ожидали Малькура Форрина в украшенной гобеленами приёмной в особняке главной правительницы. Элирил несколько часов провела без единой понюшки пыли разума, и от этого была раздражительна.

Заваленные свитками и книгами полки занимали две стены в помещении. Элирил глядела на них и воображала, что держит в своих руках книгу, которую предстояло собрать воедино. Её отсутствие тоже раздражало девушку.

Свет позднего утра струился сквозь большие окна из стекла в свинцовой оправе. Элирил сидела в мягком кресле в залитом тенью углу, так, чтобы на неё не падали прямые лучи. Она ухмыльнулась теням, которые бросало на стену солнце, и они ухмыльнулись ей в ответ. От скуки девушка покрутила волшебное кольцо с аметистом на пальце. Она пыталась снять его, но кольцо застряло. Она потянула сильнее, но оно всё равно не поддавалось. Элирил тихо прокляла кольцо, и тени рассмеялись.

Потолок скрипел, когда наверху по своим делам расхаживали слуги. От звука Элирил чувствовала чесотку за глазными яблоками.

— Тётушка, мне не терпится начать подготовку к поездке в Йонн. Может быть, я вернусь в свои покои и займусь этим?

Она начала вставать, воображая сладостные уколы пыли разума в своих ноздрях, раскрывающие сознание перспективы, спокойствие…

Мирабета, сидевшая в кресле с высокой спинкой в центре помещения, не оглянулась на племянницу.

— Нет. Ты нужна мне здесь, когда прибудет Форрин.

Элирил скорчила гримасу и показала спине Мирабеты неприличный жест. Она подошла к тётушке и вонзила каблук в её тень на полу. Стоны силуэта принесли девушке наслаждение, но она следила, чтобы это не отразилось на её лице. Искажённые лица, которые жили в столешнице, смеялись за неё.

— Я ваша покорная слуга, главная правительница.

До поры, прошептали тени.

Стук в дверь возвестил о приходе Малькура Форрина.

— Входите, — ответила Мирабета.

Турест открыл дверь, и мимо него шагнул Форрин. Он принёс с собой запах кожи, намасленной стали, запах дороги. На его плечах висела кольчуга, на поясе — палаш. На голове сидел открытый шлем. Малькур снял его, обнажив свои шрамы и седеющие волосы, и поклонился.

— Главная правительница. Госпожа Элирил. Рад снова оказаться в вашем обществе.

— Это всё, Турест, — сказала Мирабета, и дворецкий закрыл за наёмником дверь.

Форрин сказал:

— Мои госпожи, полученная нами плата оказалась меньше оговорённой. Я отправил к вам гонцов и…

От голоса Мирабеты воздух в комнате застыл.

— Это потому, что полученный результат оказался меньше оговорённого.

Глаза наёмника вопросительно сощурились.

— В каком отношении, правительница?

Голос Мирабеты оставался ровным.

— Хулорн жив, не так ли?

От раздражения Форрин наморщил смуглые брови.

— Жив, ну и что с того?

— То, что этого человека я просила вас убить, — сказала Мирабета, и с каждым словом её голос набирал громкость. — Этот человек, пережив ваше нападение, заключил союз с Шадовар из анклава шейдов.

Малькур подобрался, заложил руки за спину, и выпятил свой щетинистый подбородок.

— Это неудачное стечение обстоятельств, которое едва можно поставить мне в вину. И могу я напомнить главной правительнице, что Миклош и Кавин Селькирки лежат в безымянной могиле в глуши — как вы пожелали — а Сэрлун встал на вашу сторону, считая, что на него напали повстанцы — тоже в точности как вы пожелали. И всё это благодаря Малькуру Форрину и его Клинкам. Надеюсь, вы не собираетесь зациклиться на бегстве одного человека, чтобы отказаться от заключённой нами сделки?

Мирабета грохнула кулаком по столу, сверля Форрина взглядом.

— Нет. Я собираюсь зациклиться на бегстве хулорна, потому что это была неудача, а я не терплю неудач в делах больших и малых.

Губы Малькура исказились в усмешке, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов, и он положил ладонь на рукоять меча, жест, которой Элирил распознала как привычку, а не как угрозу.

— Неудача? Правительница, хулорну помог спастись шейд — шадовар, вне всяких сомнений, а это свидетельство того, что союз, о котором вы говорите, был заключён ещё до его побега и существовал бы независимо от того, жив хулорн или умер. Но мы бы всё равно его настигли. Его спасло лишь прибытие сил Абеляра Корринталя.

— Оправдываетесь, — заметила Элирил.

Малькур зыркнул на неё, вернулся взглядом к Мирабете.

— Оправдываюсь? Возможно, если бы младшему Корринталю не позволили покинуть Ордулин, всё обернулось бы совсем иначе. Как насчёт этой неудачи?

— Это было политическое решение, — возразила Элирил.

— Оправдываетесь, — с усмешкой парировал Форрин.

Элирил приняла задумчивый вид и посмотрела на тётю.

— Тётушка, я ослышалась или этот наёмник только что признал, что Абеляр Корринталь лучший полевой командир, чем он? Может быть, нам следует…

Малькур слегка напрягся.

— Едва ли, миледи. Силы Корринталя превосходили мои более, чем два к одному. И как я уже объяснил главной правительнице…

— Закрой рот, — грубо оборвала его Мирабета и Малькур, широко открыв глаза от удивления, сделал именно это. Мирабета продолжила.

— Ты являешься ко мне и говоришь с такой надменностью?

Прежде чем Форрин смог пробормотать ответ, она сказала:

— Неужели ты думаешь, что твоё знание недавних событий поможет избежать моего гнева? Что оно позволяет твоему языку говорить со мной так, будто я — один из твоих сержантов? Уверяю тебя, это не так.

Удивление во взгляде Малькура сменилось хитростью.

— Я понял, что здесь происходит, госпожа. Я солдат, но не дурак. Вы начали войну с помощью лжи, возможно, убили собственного кузена. Мне по душе оба пункта, но давайте по крайней мере будем честны друг с другом. Ваша власть основана на тех, кто покоится в земле, подобно сыновьям Кендрика.

Мирабета сидела неподвижно, будто мёртвая.

— Моя власть ни на чём подобном не основывается. Не имеет никакого значения, что там по твоему мнению произошло. Или ты так глуп, чтобы думать, что правда кого-то волнует? Да?

— Мы прошли этот этап, — кивнула Элирил.

Мирабета продолжала:

— Я говорю, и мне верят и знать, и остальной народ. Слова больше не имеют значения. Они хотят мне верить. Они нуждаются в том, чтобы мне верить.

Элирил увидела проделанную тётушкой брешь и ринулась в неё.

— Так что иди, расскажи свою историю, наёмник. А главная правительница ответит на это, заявив, что Малькур Форрин — лживый изменник, желающий оклеветать её за то, что семья Селькирков дала ему отставку из сембийской армии.

— Это не так, — равнодушно возразил Форрин.

— Ты окажешься в Дыре и там умрёшь.

— Правительница…

Мирабета продолжила за Элирил.

— Малькур Форрин и его Клинки все принадлежат к Зентарим, и вынашивали замысел убить главную правительницу и посадить на её место двойника.

— Ещё одна ложь, — снова возразил Форрин, но уже не так спокойно. Элирил видела по глазам, что он начинает нервничать.

— Тебя повесят за измену, — сказала Мирабета.

— Госпожа, я…

Элирил разглядывала его посеревшее лицо и решила позабавиться, сказав полуправду:

— Малькур Форрин — агент последователей Шар. И это церковь Шар тайно поддержала восстание Селгонта и Саэрба. Он желает убить главную правительницу и повергнуть Сембию во мрак.

— Это уже слишком! — воскликнул Форрин, отступив на шаг.

Элирил не остановилась.

— Вас будут пытать и наконец утопят за ваши преступления. Вы умрете с воплями и криками.

Малькур стоял, лишившись дара речи. Наконец он сказал:

— Среди моих людей есть множество свидетелей.

— Их слова ничего не стоят, — ответила Элирил. — Они верны вам, а не государству. Либо они согласятся с нашими показаниями, либо разделят с вами одну могилу.

Мирабета кивнула и заговорила мягким тоном.

— Основания для пыток и казни можно изобрести в любой момент, дорогой Малькур. Никто не станет задавать вопросов, и то, что по-твоему является правдой, погибнет вместе с тобой. Я крепко держу власть. Достаточно крепко. Ты понимаешь?

Взгляд Малькура бегал с Мирабеты на Элирил, со стены на потолок. Элирил ясно видела работу его разума. Наконец, она разглядела смирение в его глазах.

— Я понимаю, главная правительница.

Мирабета мгновение глядела на него, затем указала в пустое кресло напротив.

— Превосходно. Только сейчас мы наконец-то были откровенны друг с другом. У тебя нет никаких способов надавить на меня. Ни сейчас, ни в будущем. Я главная правительница и военный регент. Не забывай об этом. А теперь присаживайся.

Сокрушённый Малькур скользнул в предложенное кресло. Искажённые лица в столешнице насмехались над ним.

— Я ваш слуга, госпожа, — сказал он. — Простите мою самонадеянность.

— Ты прощён, — сказала Мирабета. — И ты больше, чем просто мой слуга. Ты мой генерал-командующий. В текущий момент. Официальное назначение последует сегодня.

Малькур казался удивлённым, что его удача меняется так быстро.

Элирил улыбнулась наёмнику.

— Добро пожаловать назад в сембийскую армию.

— Благодарю вас, правительница. Миледи. Вы очень щедры.

— Ты поведешь войско на Саэрб, — сказала Мирабета.

— Когда, госпожа?

— Немедленно.

Он кивнул.

— Как пожелаете.

Малькур облизал губы и со значением посмотрел на Мирабету.

— Я сейчас же займусь этим… разве что я могу ещё как-то послужить правительнице прежде, чем покину вас?

Мирабета, не отрывая взгляда от наёмника, отпустила Элирил взмахом руки.

— Элирил, проследи за оформлением твоих документов и назначением Малькура Форрина на пост генерала. Турест тебе поможет.

— Да, тётушка, — с облегчением отозвалась Элирил.

Она покинула помещение и поспешила в свою комнату, к Кефилу, к пыли разума, к грёзам о тенях.

* * *

Фрейгу снился вопящий ветер и снежная буря, которая жгла его кожу огнём.

Он проснулся с колотящимся сердцем, глаза уставились в потрескавшийся гипс потолка. Рядом спала жена, её дыхание было ровным и глубоким.

Он слышал что-то… или нет? А может, ему просто приснилось? Он сглотнул, чтобы увлажнить пересохшее горло, продолжил лежать неподвижно и прислушался.

Ничего не услышал.

Он медленно выдохнул и попытался успокоиться. После испытания в Дыре ему снились кошмары. Он знал, что слуги Маска не погибли, прыгнув в колодец. Все знали. Стражники искали тела и ни одного не нашли.

После нападения товарищи глядели на него искоса, не приглашали играть в карты или в кости. Погибла почти дюжина стражников, и Фрейг знал, что его считают виноватым.

Но они не видели людей-теней. Они не смотрели в единственный здоровый глаз убийцы, не видели в нём пустоту, чёрную, как сама Дыра. Оглядываясь назад, Фрейг не верил, что люди-тени вообще были людьми. Они были… чем-то иным, и любой из товарищей на его месте поступил бы точно так же. У него был выбор — сопротивляться и умереть или подчиниться и жить. У него была жена. Он хотел жить.

Глядя в потолок, он решил, внезапно и с полной ясностью, что покинет стражу. Он мог найти работу на стройке новых доков. Там ещё несколько месяцев нужны будут рабочие, а у него была сильная спина. Он владел молотком не хуже меча.

Это решение его приободрило. Он подумал о новых начинаниях, положил ладонь на бедро Арлы, закрыл глаза и уснул.

Звук из другой комнаты разбудил его — негромкий скрежет, будто металл по металлу. Воздух казался холодным. Его сердце снова подпрыгнуло, и Фрейг открыл глаза. Арла по-прежнему спала рядом.

Он осторожно, чтобы не побеспокоить жену, снял ноги с кровати и опустил ступни на деревянный пол. Облизнув губы, он сжал рукоять кинжала, который хранил на столике у кровати.

Шагая медленно и бесшумно, он встал — постаравшись не наступить на ночной горшок — и шагнул через маленькую спальню, пытаясь стряхнуть сонливость. Жена не пошевелилась.

Вот оно. Снова скрежет. Раздался у входной двери.

Грабитель? А может пьяница ломится не в ту дверь?

Приоткрытая дверь в спальню отделяла её от остальных помещений мансарды, где они жили. Свободной рукой он распахнул дверь и выглянул наружу.

Тьму рассеивали лишь тлеющие в камине угли. Фрейг облизал губы, обвёл взглядом помещение, не заметил ничего, кроме скромной меблировки. Он тихо зашагал по комнате ко входу и торопливо проверил защёлку.

Закрыта.

Он весь вспотел. Дыхание было торопливым. Фрейг не мог объяснить этого, но в его костях сидел ужас. Он стоял во мраке, тяжело дыша, прислушиваясь, уверенный, что кто-то таится по ту сторону двери, отделённый от него всего лишь тонким куском старого дерева. Потной ладонью он сжал кинжал покрепче. Врасплох его не застанут. Пьяница или грабитель, он будет наготове.

Он приложил ухо к двери и прислушался.

Услышал дыхание, глубокое дыхание сильных лёгких.

Но не по ту сторону двери.

Прямо позади него.

Чьё-то присутствие заполнило комнату, похитив весь воздух. Стало так холодно, что Фрейг увидел собственное дыхание. Страх вцепился в него. Он развернулся на месте, задыхаясь.

От увиденного его парализовало ужасом. Из ладони выпал кинжал. Он почувствовал, как отвисла челюсть, но не смог её закрыть. Он смотрел на огромную фигуру с мерцающей красной плотью, белыми глазами, чёрными крыльями и рогами. Изверг прижал к губам когтистый палец — и улыбнулся.

Фрейг мог только таращиться. Его зрение затуманилось. Сердце барабаном отдавалось в ушах. Комната закружилась. Он почувствовал лёд, намерзающий на бороде и бровях. Он видел только белые глаза изверга.

— Фрейг? — позвала из спальни Арла, её голос был нечётким со сна. С тем же успехом она могла звать его из другого мира.

Дьявольская фигура оглянулась на дверь в спальню, посмотрела обратно на Фрейга, задрав бровь.

— Надеюсь, у тебя красивая жена, — сказало оно и окутало мужчину мраком.

Глава третья

18 уктара, год Грозовых Штормов

Заходящее солнце частично уже скрылось за горизонтом, окутав крышу мира пламенем и окутав Селгонт сумраком. Небо затянули облака, тонкие и сухие, как старые кости. Тамлин знал, что северную засуху они не облегчат.

Из окна в западной башне дворца хулорна он смотрел на свой город, город, раздувшийся от беженцев, готовых питаться любыми объедками, раздувшийся от страха, питавшего сам себя. Тамлин не мог избавиться от мысли, что Селгонт из последних сил удерживает свои позиции, что продолжающийся натиск вонючих, потеющих человеческих толп, втекающих в него каждый день, скоро одним лишь несметным числом своим сметёт город, столкнет его в тёмные воды Внутреннего моря.

В воздухе висел густой, как туман, страх. Надвигалась война.

Тамлин смотрел, как опускается за горизонт солнце и Селгонт погружается во тьму. Ночь призвала факельщиков. Вспыхнули уличные фонари, превратив селгонтские улицы в светящихся змей, скользящих мимо тесных рядов лавок, постоялых дворов и жилых зданий. Неосвещённым остался лишь северо-западный угол города возле Храмовой улицы. Разместившиеся там во временном посольстве Шадовар предпочитали тьму.

На востоке Тамлин видел Хиберские ворота. Он знал, хотя и не мог разглядеть, что там собралась толпа дряхлых беженцев со своими дряхлыми повозками. Сколько бы людей не входило каждый день в город, на следующий день их появлялось ещё больше — иногда на горстку, иногда на порядок. У людей не было повода оставаться на своих фермах, и все боялись оказаться за пределами городских стен, когда прибудут войска Ордулина.

Тамлин позволял им входить в город, несмотря на нехватку продовольствия. Он приказал каждому способному на такое жрецу в Селгонте использовать свою дарованную божествами магию для создания пищи и чистой воды. Духовенство сопротивлялось его открытому вторжению в их порядки, но Тамлин заставил церкви подчиниться. В первую очередь питались солдаты и ополченцы, голодные после своих изнурительных тренировок, а затем уже продукты получало основное население. Животы по-прежнему урчали, но никто пока по-настоящему не голодал.

Сразу после того, как Ордулин объявил войну Селгонту и Саэрбу, многие жители покинули город. Первыми сбежал народ плотогонов, обширная флотилия украшенных разноцветными флажками и лоскутами барж. Некоторые из состоятельных граждан вдруг обнаружили у себя дела, требовавшие их присутствия в другом месте. Тамлин и сам без лишней огласки отослал мать, сестру и брата, несмотря на их возражения, в Дэрлун, якобы для того, чтобы заключить договор о ненападении с дэрлунским главным бергуном, но в действительности — чтобы уберечь их от опасности. Большинство жрецов и жриц также покинули город, вероятно, недовольные эдиктами Тамлина.

На этом бегство закончилось. В Селгонте остались лишь те, кто готов были здесь обороняться. На его глазах город из богатой торговой столицы превращался в голодающий военный лагерь.

По ночам по улицам шагали отряды вооружённых людей в тяжёлых плащах с зелёными перевязями, днём под стенами и в окрестностях города тренировалось ополчение. По ведущим в Селгонт дорогам шныряли разведчики. Ворота и стены облепили рабочие. В воздухе днём и ночью раздавался стук молотков, скрёжет пил и грохот зубил по камню.

Инженеры руководили укреплением городских ворот и стен, укрепляли решётки в канализации, готовились обрушить часть Высокого моста в реку Эльзиммер, строили батарею требушетов и приглядывали за рытьём цистерн, в которых будет хранится вода во время неизбежной осады. Тамлин опустошил половину городской казны, оплачивая эти работы. Он готов был, если потребуется, конфисковать богатства Старого Чонселя и городских храмов. Когда прибудут войска Мирабеты, они найдут Селгонт готовым к битве. По крайней мере, так он себе говорил.

Когда впервые пришли вести о войне, Тамлина беспокоила возможность бунта. Он боялся, что люди восстанут, его и Старый Чонсель свергнут и выдадут Мирабете, чтобы предотвратить войну. Но восстания не случилось. Он не был уверен, как, почему и когда, но жители города решили воевать под его командованием. Они собирались защищать город и своё имущество.

Ответственность висела на нём свинцом.

Колокол храма Песни пробил седьмой час. Тамлин увидел, как реют на ветру флажки на колокольне. Он знал, что Храмовая улица будет заполнена собравшимся на вечерние богослужения народом. Отчаянье и страх лучше любых проповедей гнали людей в храмы. Даже блуждающие уличные проповедники загадочных богов нашли готовую внимать их словам паству.

Тамлин не находил утешения в вере. Отец научил его совершать все традиционные подношения Тиморе, Вокин, а в последнее время он приносил жертвы и Темпусу, богу битв, но это были всего лишь пустые жесты. Тамлин обнаружил, что немного завидует верующим: Вису Талендару, даже господину Кейлу. У них была религия, служившая жизненным якорем. Чародейство Тамлина не предлагало ничего похожего. У него не было якоря, а волны с каждым днём становились всё сильнее.

Ветер с залива принёс запахи соли и рыбы. В гавани было полно кораблей, некоторые — нагруженные древесиной и камнем для строительства, другие — куда более необходимым продовольствием, приобретённым агентами Селгонта на рынках Западных Врат, Тезиира и Звёздного Покрова. Из-за бессчисленных факелов, фонарей и светящихся шаров доки были самым светлым городским кварталом. Армия грузчиков и матросов разгружала ящики, тюки, бочки и оружие. В дальнем конце гавани качавшиеся огоньки отмечали местоположение горстки недоукомлектованных каравелл, из которых состоял селгонтский флот. Сэрлунские боевые корабли не станут медлить с блокадой морских путей.

Тамлин посмотрел на север, через реку, за Высокий мост. Увидел немногое. Равнины заполняла тьма. Его воображение рисовало в этом мраке врагов. Каждое утро он просыпался в страхе, что увидит на горизонте развевающиеся во главе наступающей армии знамёна Ордулина. А может быть, о начале осады возвестят флаги Сэрлуна на востоке.

Тамлин не помнил, как оказался там, где сейчас находился. События развивались так быстро, что он едва успевал осознать их, и практически не успевал среагировать. Его пожирал страх. Тамлин знал об этом, но ничем не мог себе помочь. Спал он мало.

В таких обстоятельствах все свои надежды он возлагал на Шадовар. Ничего другого ему не оставалось. Союз с Шадовар спасёт город, а иначе Селгонт падёт и Тамлин погибнет.

Он сделал глубокий вдох, почуял в воздухе запах огня вдалеке.

Обернувшись, Тамлин сказал в глубину своих комнат, где Тристиин, дворцовый управитель, ожидал приказа:

— Пошли гонца за лордом Риваленом. Думаю, народу необходимо увидеть нас вместе.

Он не стал говорить, что и сам чувствует себя увереннее в обществе посла Шадовар.

* * *

Укрытая более чем дюжиной защитных печатей, Мирабета в одиночестве сидела за небольшим столиком в «Румяной щеке», дорогом заведении в купеческом районе Ордулина. Её настоящую личность скрывала волшебная шляпа маскировки, придавая вместо этого облик Райнона, её домашнего мага. Мирабета пыталась казаться заинтересованной происходящим вокруг. Её связной попросил здесь встречи. Ей дали указания выбрать любой столик, заказать чашу вина и ждать. Именно так она и поступила.

На стенах висели картины с изображением мужчин и женщин, вовлеченных в сексуальные игрища — иногда в парах, иногда группами. На пьедесталах и в стенных нишах стояли провокационные статуи с красивыми пропорциями. На угловой сцене на стуле сидел бородатый менестрель, перебирая струны мандолины. На мягких кушетках и скамьях томно развалились оголённые по пояс юноши и полуобнажённые девушки. Сладкий аромат духов и пикантные запахи благовоний и секса наполняли воздух. Журчал смех. Гудели разговоры.

Состоятельные мужчины и женщины, большинство из которых прижимало к лицу маски, расхаживали среди куртизанок, оценивая их, флиртуя, принимая наркотики и наслаждаясь подслащенным вином. Время от времени наверх поднимались пары для свидания наедине. Нависшая над страной гражданская война и нехватка продовольствия нисколько не умерила аппетиты богачей Ордулина. Вероятно, всё это даже раздуло их страсти, и они принялись искать убежища в купленных удовольствиях.

Стройная, темноволосая женщина в облегающем платье из фиолетового шёлка подошла к столику Мирабеты. Она прижимала к лицу бледную фарфоровую маску нимфы со смеющимися глазами и широкой улыбкой. Мирабете были видны лишь зелёные глаза незнакомки.

— Вы даже не прикоснулись к своему вину, — сказала женщина.

— Я кое-кого жду.

— Вот как.

Женщина ногой отодвинула стул и села.

Мирабета озадаченно посмотрела на стройную незнакомку. Женщина казалась хрупкой, как стекло — совсем не то, чего Мирабета ждала от последователя Чешуйчатого пути[1].

— Мортан? — спросила Мирабета, назвав имя, или по крайней мере псевдоним, торговца, который иногда служил её связным с культом дракона.

— Мортан занят другими делами. Вместо него пришла я.

Мирабета проглотила это. Ей не нравились сюрпризы.

— Ты обладаешь полномочиями говорить от имени культа?

Женщина кивнула.

— Обладаю. И вот что я скажу: предложение главной правительницы немного заинтересовало мою госпожу, Аурглороасу.

Менестрель прекратил играть, и Мирабета понизила голос, чтобы её не подслушали.

— Срок предложения скоро истечёт. «Немного заинтересовало» — это не согласие. Моя госпожа, главная правительница Сембии, требует недвусмысленного обещания поддержки в разрешении проблемы Селгонта.

Молодой слуга приблизился к столику с подносом хрустальных кубков и графином вина.

— Вина, миледи? — спросил он.

Мирабета отказалась, но её собеседница ответила:

— Да, пожалуйста.

Юноша наполнил кубок, поклонился и отошёл. Женщина не стала пить, вместо этого подвинув бокал к пустому креслу слева от Мирабеты.

Рядом возник менестрель, быстро отодвинул кресло и сел.

— Это ещё что? — спросила Мирабета, начиная вставать из-за стола.

— Пожалуйста, останьтесь сидеть, — сказала женщина очень тихо. — Пожалуйста.

Мирабета опустилась обратно, разглядывая менестреля. Ни один из посетителей, казалось, не обратил внимания на происходящее — а может, им было всё равно.

— Вендем — мой коллега, — объяснила женщина.

Вендем одним глотком осушил кубок и обнажил в улыбке целую челюсть крупных зубов. Прямо на глазах Мирабеты его карие глаза позеленели, зрачок превратился в вертикальную щель, как у рептилии, а потом вернулись к прежнему виду.

— Добрый вечер, — сказал он грубым, как гравий, баритоном.

Мирабета сразу же поняла, кто перед ней. Она выровняла дыхание и успокоила сердцебиение. Мирабета не боялась за свою безопасность. Райнон наложил на неё заклинание вероятности, которое немедленно телепортирует её обратно в свой особняк. Нет, она чувстовала не страх, а благоговение. Она сидела в этом заведении рядом с силой природы. Во время Драконьей ярости она видела, причиной каких разрушений могут быть эти создания.

— Я слышу ваше сердце… миледи, — сказал дракон.

Мирабета начала возражать, но дракон поднял мозолистую ладонь с похожими на когти ногтями. Он наклонился к Мирабете, закрыл глаза и глубоко втянул воздух.

— Ваша внешность — обман. Вы женщина, старше сорока, в последний раз купались два, может быть, три дня назад. На вас до сих пор остался запах секса такой же…

— Довольно, — оборвала его Мирабета.

Дракон хмыкнул.

— Ещё вина! — громко крикнул он, и красивый юноша поспешил заново наполнить кубок.

— Оставь графин, — приказал ему дракон. Слуга подчинился.

Когда тот ушёл, заговорила женщина в маске:

— Любопытно. Значит, в действительности вы женщина. Вы не выдаёте страха в присутствии дракона и отдаёте распоряжения, как привыкший к подчинению человек.

Она посмотрела на дракона, наклонив голову. Мирабета представила, что женщина улыбается под маской.

— Вендем, ручаюсь, мы находимся в присутствии самой главной правительницы.

Мирабета не видела смысла отрицать.

— Мы обсуждали предложение. Моё предложение, — сказала она.

Дракон хмыкнул, из его носа вылетела тонкая струйка едкого зелёного дыма. Запах дыма обжёг Мирабете ноздри, глаза заслезились. Она замахала рукой в воздухе, чтобы рассеять его. Дракон был зелёным и выдыхал обжигающий смертоносный газ.

Женщина, которую газ, похоже, не беспокоил, заметила:

— При всём уважении, главная правительница, вы высказали просьбу, а не предложение.

Мирабета поняла, о чём речь.

— Шадовар заключили союз с Селгонтом, — сказала она. — Если мои армии потерпят поражение в этой войне, Шадовар укрепятся в Сембии. Недалеко от Даэрлуна.

Дракон зарычал.

Мирабете было известно, что культ дракона враждебно относится к Шадовар. Она не знала, почему, впрочем, ей это было и не нужно. Знала она и то, что культ активно ведёт дела в Даэрлуне. Присутствие Шадовар в Селгонте затруднит их текущие операции.

— Как я уже сказала, — ответила женщина, пытаясь казаться расслабленной, — Аурглороаса заинтересовалась.

Мирабета смерила её взглядом.

— Моё время ограничено. Огласите свои требования.

— Очень хорошо. Полная свобода действий в Даэрлуне и Урмласпире.

Мирабета усмехнулась и выдвинула контр-предложение.

— Только Даэрлун. Он принадлежит Кормиру не меньше, чем Сембии. И культу полностью закрыт доступ в Ордулин.

Молодая женщина откинулась в кресле, изучая Мирабету сквозь прорези для глаз в своей маске.

— В Сэрлуне, Урмласпире и Селгонте всё остаётся по-прежнему?

Мирабета кивнула.

— Если ваших агентов поймают там, их казнят.

Незнакомка задумалась и наконец ответила:

— По рукам, правительница. Аурглороаса выполнит свою часть сделки, даже не сомневайтесь.

— А я — свою, — ответила Мирабета. — А теперь — где моя поддержка?

Она представила себе текущее положение дел. Форрин и его силы уже движутся к Саэрбу. От леди Мерилит она получила известия, что войска почти готовы. Маги Мерилит выдвинули стратегему, которая должна быстро переместить битву в Селгонт, и Мирабета собиралась этим воспользоваться. Но её тревожил союз Селгонта с Шадовар. Она не могла допустить, чтобы осада затянулась. Если бы в распоряжении Сэрлуна был дракон, осада оказалась бы очень короткой.

Незнакомка указала на Вендема.

— С вашей поддержкой вы только что встретились. Главная правительница Мирабета Селькирк, познакомьтесь с Вендемнихараном, рождённым Веноминдхар и зачатым Веноминхадаром. Он прослужит вам ровно один месяц.

Мирабета подавила готовое вырваться при упоминании Веноминдхар и Веноминхадара восклицание. Уничтожение двух зелёных драконов, разорявших Сембию несколько поколений назад, стало легендой. Мирабета взяла себя в руки, напомнив себе, что это она держит власть в Сембии. Она заговорила с драконом, как будто тот был её подчинённым.

— Ты отправишься в Сэрлун. Там ты будешь подчиняться леди Мерилит и её командирам, когда они возьмут Селгонт в осаду. Она, в свою очередь, будет докладывать мне.

Дракон поднял графин с вином и осушил его одним долгим глотком. Он вытер ладонью рот и сказал:

— Даже в моём истинном обличье отсюда до Селгонта — долгий путь, женщина.

— Главная правительница, — поправила его Мирабета. — И я позабочусь о твоём транспорте.

* * *

Вой ветра и крики проклятых стихли. Во тьме тянулись долгие мгновения. Кейл испытал чувство стремительного движения, затем — резкую остановку. Жгучий холод прошёл, его сменило зловонное тепло. Выдохнутый архидьяволом мрак растворился, и Кейл, Ривен и Магадон материализовались в тенях, по колено в застоявшейся, вонючей воде и грязи.

Широколиственные деревья и скрючившиеся кусты торчали из болота, протянув когтистые ветви к небу. Деформированные создания, напуганные внезапным появлением троицы, вопили и шипели на них из сумрака своих нор. Далеко вверху массивные фигуры парили на неуклюжих крыльях в чёрном, беззвёздном небе. Периодические вспышки тусклого красноватого цвета подсвечивали облака, создавая зловещий контраст с остальным небом. Вокруг висел редкий коричневатый туман, загадочный и призрачный. Их одежду пропитал влажный воздух, пронизанный вонью разложения, и сумрак.

Кейл узнал это место — его приёмный дом, план Тени. Знакомая тьма, существовавшая лишь на этом плане, усилила Эревиса, и он попытался передать эту силу через свои руки Магадону.

— Магз?

— Я в порядке, — ответил Магадон, отцепляясь от Кейла. Маг разума казался измождённым, одежда свисала с него лохмотьями. Его покрывала собственная кровь. В бесцветных глазах проглядывали воспоминания о пережитом ужасе. Кейл вспомнил, как Магадон выглядел несколько мгновений назад — груда дымящегося на льду Кании мяса.

— Ты смотришь на меня как на сломанную вещь, — сказал Магадон, и его голос дрогнул.

Кейл покачал головой, слишком торопливым жестом, чтобы это было искренне.

— Нет. Я просто… рад видеть тебя целым.

— Обо мне совсем нельзя такое сказать, Кейл.

Слова Магадона захватили Эревиса врасплох.

— Ты никогда не называл меня «Кейлом».

Магадон пожал плечами и отвёл взгляд.

— Нет? Кажется подходящим.

Кейл и Ривен обменялись взглядами. Кейл заметил бороду Ривена — она существенно отросла с того момента, как они покинули Канию.

— Твоя борода, — сказал Кейл.

— И твоя, — ответил Ривен.

Проведя ладонью по лицу, Кейл почувствовал, что волосы отросли так, будто прошло несколько дней.

— Что произошло?

— Временное искажение. Когда мы переместились между планами, — ответил Магадон.

— И что случилось со временем? — спросил Ривен.

— Мы его потеряли. Как и… другое.

Он присел в туман и чёрной водой болота принялся смывать с тела грязь и кровь. На его обнажённой коже виднелись участки, поросшие демонической чешуей, красной, как пятна оспы. Татуировка на бицепсе резко выделялась на бледной коже. Окружавшие её когда-то шрамы исчезли. Магадон задумчиво коснулся своих рогов и нахмурился.

Ривен посмотрел сквозь туман на Кейла.

— Почему сюда?

Кейл услышал в вопросе обвинение.

— Потому что здесь то, что я ему пообещал. По крайней мере, след здесь. Должен быть.

Ривен коснулся священного символа у себя на шее и подошёл к Кейлу.

— Он сказал, что ты пообещал это другому, что Маск будет недоволен. Что ты наделал, Кейл?

Кейл посмотрел мимо него на Магадона.

— То, что должен был. Ты поступил бы так же.

Ривен изучал его лицо. Взгляд убийцы на миг метнулся к Магадону.

— Возможно.

Магадон выпрямился.

— Я здесь. Не разговаривайте так, будто меня тут нет.

Маг разума, отмывшись от крови, подошёл к ним и протянул убийце кинжал, который тот дал ему в Кании.

— Оставь себе, — сказал Ривен.

— У меня есть оружие, — ответил Магадон.

— Ты говорил. Всё равно оставь.

Магадон пожал плечами и засунул кинжал себе за пояс. Он поднял взгляд на Кейла.

— Что имел в виду мой отец, когда сказал, что ты уже пообещал это другому? Кому? Уж я-то, по крайней мере, должен знать.

Кейл посмотрел в полные боли глаза друга, как никогда уверенный в том, что поступил правильно.

— Вы оба должны знать. И узнаете. Но история долгая, а здесь не место, чтобы её рассказывать. Давайте выйдем на твёрдую почву и соберём наши пожитки. Тогда я всё вам расскажу. Идёт?

У Ривена был недоверчивый вид.

— Всё, — снова пообещал Кейл.

— Ладно, идёт, — отозвался убийца.

Магадон огляделся кругом, изучая окрестности. Их трио окружала вонючая вода, заросли деревьев и камыша. Пропитанный туманом воздух гасил звуки.

— Это место кажется знакомым, — заметил Ривен.

Кейл тоже так думал. Его вдруг осенило, но Магадон сказал первым:

— Похоже, мой отец не лишён чувства юмора. Это то самое болото, где мы впервые встретили Фёрлинастиса[2].

Кейл и Ривен выругались. Однажды они уже сошлись в битве с Фёрлинестисом. Кейлу удалось его ранить, но выжили они только потому, что дракон, выполняя данное давным-давно обещание, пощадил их. Ещё дракон пообещал, что убьёт их, если они вернутся сюда.

Кейл вздрогнул, когда что-то ткнулось под водой в его сапог. Он рубанул вниз, во мрак, Клинком Пряжи, но ничего не задел. Его охватило напряжение.

Он начал говорить, но вдруг воцарилась зловещая тишина. Болото замерло. Хор насекомых затих. Завывавшие существа смолкли и уползли обратно в свои тёмные норы. В воздухе вокруг исчезли все летучие создания.

— Тьма, — выругался Ривен. — Распроклятая тьма.

Убийца поднял клинки и обернулся кругом.

Кейл поступил так же. Клинок Пряжи источал тени.

— Он идёт, — произнёс Магадон странным пустым голосом. — Сейчас.

Тени потекли с кожи Эревиса. Усилием мысли он превратил их в своих сумеречных двойников, повторявших его движения. Иллюзии отвлекут дракона, и, если повезёт, примут на себя часть его атак.

Ривен беззвучно взмолился Маску, и сумрак из окружавшего воздуха сгустился на его клинках.

— Где, Магз? — спросил убийца. Он стоял в боевой стойке, его дыхание было ровным.

Магадон покачал головой, глядя во мрак.

— Нигде. Везде. Мы никогда его не увидим.

Кейл знал, что Магадон прав. Даже своим теневым зрением Кейл видел лишь тёмную воду да клубы тумана. Дракон был един с тьмой не меньше самого Эревиса.

Зато они могли его слышать, и обострённый тенью слух Кейла ухватил звук: ритмичное биение воздуха, взмахи широких крыльев где-то над ними.

— В воздухе, — предупредил он.

Он обшарил взглядом небо, но ничего не увидел. Он чувствовал приближающегося дракона точно так же, как чувствовал приближающийся шторм. Он чувствовал себя голым. У них не было укрытия.

— Соедини нас, Магз, — попросил Кейл.

Тифлинг мог соединить их разумы, чтобы они могли беззвучно общаться со скоростью мысли.

— Нет, — покачал головой Магадон.

Кейл наградил его суровым взглядом.

— Я не могу, Кейл, — мягче объяснил Магадон. — Я… я не могу.

Кейл смотрел на мага разума, беззащитного, покалеченного душой, изношенного, как старая кожа. Тот даже не достал свой кинжал.

— У него нет ничего, кроме кинжала, Кейл, — сказал Ривен, не отрывая глаз от неба. Его мысли повторяли мысли Эревиса.

Кейл принял решение.

— Мы уходим. Это не наш бой.

Рёв сверху вылился на них потоком звука. Из тьмы небес вырвался дракон, освещённый багровыми вспышками, огромная масса чёрной чешуи, мускулов и тени. Дракон пикировал прямо на них. Ещё один рёв поднял волны на поверхности болота.

Существо обрушилось на троицу друзей. Его зубы были длиной с лезвие ножа. Его крылья от кончика до кончика тянулись на два полёта стрелы. Следом за его громадным телом оставалась полоса тени, как хвост из огня за падающими звёздами. Кейл видел лица в этой полосе, старые лица, знакомые лица. Дракон широко открыл пасть, чтобы выдохнуть. Теневые лица тоже открыли свои рты, и Кейл прочитал по губам, а может, услышал:

— Освободи нас!

— В укрытие! — закричал Ривен, хотя бежать было некуда.

За мгновение до того, как Фёрлинастус изрыгнул облако пагубного чёрного пара из своей глотки, Кейл краем глаза заметил Магадона, пристально уставившегося на дракона. Руки тифлинга безвольно повисли по бокам, лицо ничего не выражало. У Кейла не было времени обдумать эту картину, высасывающее жизнь драконье дыхание заполнило воздух чернильным мраком. Клубящееся облако эссенции теней просочилось в Эревиса сквозь его ноздри, глаза и уши, вцепилось в его душу, забрало его жизненную силу. Он покачнулся, упал в грязь. Услышал, как ругается и стонет Ривен.

Фёрлинастис с силой молнии врезался в болото. Его тело вытеснило такой объём воды, что по Кейлу прокатилась волна высотой по грудь. Дыхание дракона звучало, как кузнечные меха.

Несмотря на высасывание жизни, Кейл достаточно пришёл в себя, чтобы стянуть к себе тени. Он мысленно потянулся к Магадону и Ривену, пока теневая магия начинала действовать.

— Вас предупреждали никогда не возвращаться, — прошипел голос дракона из темноты. — За это…

Продолжения Кейл не услышал. Он подумал о единственном месте на плане Теней, четко запечатлившимся в его сознании — месте, откуда они могли начать поиски Кессона Рела, о потерянном городе Элгрин Фау, когда-то бывшим Городом Серебра и ставшим Городом Призраков.

Тени окутали их и бросили туда.

* * *

Фёрлинастис знал, что Первый и Второй Маска либо погибли, либо сбежали, потому что больше не слышал их сердец. Облако тьмы рассеялось, и он видел лишь плавающие на поверхности воды безжизненные тельца дюжин лягушек, рыб, змей и других мелких созданий, обитавших в болоте, чьи жизни были погашены его дыханием. Но никаких следов людей. Они сбежали от него.

Он яростно зарычал, ударил крыльями и поднялся в воздух. Разгневанный дракон описал в небе круг и низко пронёсся над стоячей водой своей обители. Сила его полёта согнула кусты и мелкие деревья, подняла брызги. Он выпустил ещё одно облако своего дыхания, второе, и оно уничтожило тысячи существ. Их смерти не ослабили его гнева.

Мрак закружился вокруг Фёрлинастиса, когда заточённые в его теневом саване души жрецов сфокусировали свою волю. В саване проступили лица, умолявшие об освобождении. Их какофония притихла, и среди других выделился один голос. Фёрлинастис узнал в нём голос Провидца Авноса Деса.

Избранный владыки теней вернулся. Первый пришёл забрать то, что принадлежит ему, то, что мы хранили для него эти бесчисленные годы. Наш конец близок. Ты погибнешь, мы освободимся и сможем упокоиться.

— Если снова вернутся, они погибнут. Ты никогда не освободишься, жрец. Ты выбрал свою тюрьму.

А ты свою, дракон. Ты выбрал Кессона Рела своим союзником.

Фёрлинастис снова завыл от ярости в тёмное небо.

— Я ничего не выбирал! Меня подчинила его магия, та самая магия души, которая теперь привязывает вас ко мне, которая привязывает его к вам! Если я погибну, вы освободитесь и он освободится тоже!

Да, почти сочувственно ответил Авнос Дес, но так было предначертанно давным-давно. Они вернутся, и ты погибнешь. Курс задан.

— Я буду сражаться. Они — просто люди.

Нет. Они нечто большее.

От этих слов Фёрлинастиса охватил поток эмоций, чувства, которых он не испытывал годами, с тех пор, как встретил Кессона Рела, теурга тени. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы распознать в них страх.

Мне жаль, сказал Авнос Дес. Он сделал тебя своим сосудом. Нам пришлось сделать тебя своим, чтобы захватить то, что он истратил, чтобы связать тебя. Другого пути не было.

Фёрлинастис услышал искренность в этих словах, но утешения они не принесли. Он сказал себе, что Авнос Дес ошибается.

В саване Фёрлинастис почуял волнение сил, почувствовал копошащуюся, полуразумную вещь, которая была частью Кессона Рела, борющейся со жрецами. Лицо Авноса Деса исказилось от боли, отступило обратно в тень.

Фёрлинастис пробормотал:

— Это из-за тебя, глупый теург, я был прикован к этому болоту на несколько тысяч лет. Это из-за тебя я умру.

Кессону удалось протолкнуть через стену жрецов достаточную для ответа частицу своей воли:

Конец близок, червь. И тогда я снова стану целым.

Фёрлинастис заревел в ночное небо и взметнулся вверх, к облакам и молниям.

* * *

Верхом на своей кобыле Тамлин медленно ехал по мощённым улицам города. Рядом с ним ехал принц Ривален, окутанный сумраком вместе со своей лошадью. Дюжина скипетров с копьями в зелёных плащах и кольчугах шла впереди и позади них, очищая путь. Горожане сбивались в кучки, чтобы посмотреть, как они проезжают мимо. Тамлин держался в седле прямо, махал рукой и кивал. Он пытался казаться решительным, но не мог долго удерживать это обличье. Съёжившиеся фигуры и испуганные лица, что смотрели на него из темноты, подрывали его уверенность.

Говорил Тамлин тихо, чтобы никто, кроме Ривалена, не услышал.

— Мои просьбы о переговорах остались без ответа.

Ривален кивнул.

— Главная правительница не хочет мира.

Несколько человек в толпе — наверняка ополченцы, сменившиеся со службы — выкрикнули проклятья в адрес Ордулина.

— Когда Селькирк приведёт свою армию, хулорн? — закричал один.

— Мы хотим поразвлечься! — крикнул второй.

Тамлин поднял кулак и выдавил из себя улыбку.

— Не могу поверить, что дошло до такого, — сказал он Ривалену. — Как получилось, что страна оказалась на грани войны, и никто этого не осознаёт? Мы же будем убивать друг друга из-за пустяков, из-за лжи.

Ривален искоса взглянул на него. Золотые глаза шейда сияли, как пятизвёздники.

— Так будет и так всегда было. Я прожил две тысячи лет и понял, что люди всегда убивают друг друга из-за пустяков. Исключения встречаются редко.

— Ваши годы превратили вас в циника, принц, — мягко сказал Тамлин.

Ривален засмеялся, звук был жёстким, похожим на барабанную дробь.

— В реалиста, хулорн. Сквозь призму истории всё кажется пустяками. Возносятся и рушатся империи, живут и умирают люди. Некогда огромной частью мира правила Джаамдатанская империя. Вы когда-нибудь слышали о ней?

Тамлин почувствовал себя невеждой, отрицательно качая головой.

— Конечно нет, — продолжал Ривален. — Она известна лишь учёным. И всё жё джааматанцы верили, что навсегда изменили мир. Люди обманывают себя, считая, будто события, участниками которых они являются, имеют огромное значение для истории. Это редко так. Одна империя ничем не отличается от другой.

— А как насчёт Нетерила, принц? Даже я слышал о нём. Существование Нетерила меняет мир до сих пор.

Ривален небрежно взмахнул рукой, прочертив в воздухе след из тени.

— Нетерил исключение. Единственное исключение. Но даже он когда-нибудь исчезнет из человеческой памяти. Всё преходяще, хулорн, и лишь одно остаётся неизменным — конец.

Тамлин хмыкнул.

— Я ошибся на ваш счёт, принц. Вы хуже циника. Вы нигилист.

Ривален пожал плечами.

— Вещи таковы, какими являются, что бы мы не думали на этот счёт. Наша задача — найти смысл в бессмысленности, пока ещё можем. Это делает меня нигилистом?

Улыбка Тамлина увяла. Он завидовал двухтысячелетней перспективе Ривалена.

— Вы верующий человек, принц?

Глаза Ривалена вспыхнули и сузились.

— Бестактный вопрос? — смутился Тамлин. — Извиняюсь, если так. Я подумал…

Ривален взмахнул рукой, на пальцах которой были надеты кольца. Вокруг него заклубились тени.

— Это не бестактность, хулорн. Это прямота. Одна из тех вещей, которые мне в вас нравятся.

Тамлин почувствовал, как расцветает от похвалы Ривалена. Он ценил её не меньше — а возможно даже больше — чем когда-то похвалу отца.

— Я спрашиваю потому, что недавно обдумывал вопросы веры. В моей жизни, я имею в виду. Наш разговор напомнил мне об этом.

— Кризисные времена приводят к подобным раздумьям, — ответил Ривален. — И да, среди моего народа я считаюсь истово верующим.

Это признание немного удивило Тамлина.

— Могу я в таком случае поинтересоваться, каким богам вы поклоняетесь?

Ривален посмотрел в безлунное небо. Когда шейд снова опустил взгляд, он тепло улыбнулся, хотя эта улыбка казалась странно угрожающей из-за его клыков.

— Я поклоняюсь лишь одной. Богине.

— Правда? Из всех, кого я знаю, только жрецы поклоняются единственному божеству.

— Я и есть жрец, хулорн.

Тамлин натянул поводья и посмотрел на Ривалена. Охрана на мгновение растерялась, но быстро взяла их в кольцо.

— Жрец? Я думал, вы… кто-нибудь другой.

— Маг?

Тамлин кивнул.

— Я и жрец, и маг. Теург, как зовёт меня мой народ.

Уважение, которое Тамлин испытывал к Ривалену, удвоилось.

— Это редкое сочетание, принц.

— Возможно, не настолько редкое, как вы считаете. Моя вера никогда не вступала в противоречие с магическими изысканиями.

— Значит, вы поклоняетесь Мистре?

Ривален посмотрел на него с непроницаемым выражением.

— Нет.

Он указал на дорогу, с его пальцев струились тени.

— Продолжим путь?

— О, конечно.

Тамлин развернул свою кобылу, и они снова тронулись. Вокруг сомкнулись охранники.

— Мистра — не единственная богиня, которая рада практикующим Искусство в своих экуменических орденах. Вы не задумывались о том, чтобы избрать собственного бога, хулорн?

Тамлин улыбнулся и покачал головой.

— Нет. Религия не манит меня, принц. Таким же был и мой отец. В крови Ускевренов деньги, а не вера.

— Вы — не ваш отец, хулорн.

На это Тамлин ничего не ответил, хотя такие слова были ему неким образом приятны.

— Нужно лишь, чтобы вас призвали, — сказал Ривален.

— Ни один бог или богиня не станет меня призывать, принц, — Тамлин попытался засмеяться, но смог выдавить лишь натянутую улыбку.

— Призыв не всегда исходит от самого божества, — заметил Ривален. — Иногда он проходит через посредника — другого последователя веры.

Тамлин почувствовал на себе взгляд Ривалена, но не стал встречаться с ним глазами. Он понимал, что предлагает ему шейд, и чувствовал искушение согласиться.

— Вы даже не назвали мне имя богини, которой поклоняетесь.

— Действительно, — согласился Ривален. На какое-то время он замолчал, потом сказал: — Я дал вам причины доверять мне, не так ли?

Вопрос удивил Тамлина.

— Конечно же.

— Я даже чувствую, что между нами зародилась дружба. По крайней мере, начала зарождаться. Я не ошибся?

Тамлин покачал головой.

— Не ошиблись, и ваши слова радуют меня. Я чувствую то же самое.

Тени вокруг Ривалена сгустились.

— Милорд хулорн, вы знаете обо мне очень мало, и боюсь, что несвоевременный рассказ о моей вере может вбить между нами клин. Моя вера… редко встречает понимание.

Тамлин вспомнил Эревиса Кейла, неожиданное признание, что тот поклоняется Маску, богу теней и воров. Признание Ривалена не могло быть хуже этого. Он сказал:

— У меня мало предубеждений относительно вопросов веры.

Ривален натянул поводья лошади и посмотрел на Тамлина, изучая его лицо. Тамлин натянул поводья лошади и встретил взгляд Ривалена.

Наконец, Ривален сказал:

— В таком случае, я расскажу вам то, чем практически никогда не делился с чужаками не из моего народа. Секрет, если желаете.

— Я никому его не выдам, — ответил Тамлин, обрадованный этим проявлением доверия.

Ривален кивнул, вздохнул.

— За свои две тысячи лет я понял, что всех людей во все времена объединяют утраты и боль. Не каждому человеку доводится познать любовь или испытать радость, зато каждый знает, что такое утраты и боль. Страх тоже всем знаком. И в конце концов, все люди познают пустоту ничто.

— Это так, — медленно согласился Тамлин, хотя он не был уверен, что до конца понимает, о чём речь.

Ривален посмотрел в его глаза.

— Это осознание привело меня к Шар, хулорн. Я поклоняюсь госпоже потерь.

На мгновение Тамлину показалось, что Ривален шутит, но по серьёзному выражению шейда хулорн понял, что тот говорит правду.

— Шар? — испуганно переспросил он. Единственное слово — всё, что он смог из себя выдавить.

Ривален кивнул и ничего больше не сказал. Тени спиралями медленно кружились вокруг его тела.

— Шар. Но я слышал… — начал Тамлин. — Шар это…

Он покачал головой и отвёл взгляд. Он не мог найти таких слов, которые не оскорбили бы принца.

— Как я и сказал, моя вера редко находит понимание, — отозвался Ривален. — Ходит множество зловещих слухов, но большая часть из них рождена из невежества. Шар не приносит потери и боль. Она лишь принимает их существование как часть цикла жизни и смерти и учит этому своих преданных последователей. В этом есть гармония, хулорн. И сила.

В ответ на это Тамлин поднял взгляд. Ривален непроницаемо смотрел на него.

— Вы знаете меня, хулорн, знаете меня хорошо. Уверяю вас, что причина всех мерзких деяний, совершённых во имя Шар — те, кто считают себя её последователями, но плохо понимают её учение. Я делаю всё, что в моих силах, чтобы положить конец их заблуждениям.

Тамлин кивнул, у него до сих пор кружилась голова.

— Это что-то между нами меняет? — спросил Ривален.

Тамлин подумал о своём отце, потом о господине Кейле.

— Я должен кое-то у вас спросить, принц.

Лицо Ривалена было неподвижной маской.

— Спрашивайте.

— Где сейчас господин Кейл?

Тени вокруг Ривалена заколебались, но его выражение не изменилось.

— Он забрал своего товарища и покинул Саккорс. Я не знаю, где он сейчас.

Тамлин разглядывал лицо своего спутника, выискивая там ложь. Он ничего не нашёл и решил воздержаться от дальнейших расспросов. Господин Кейл сам избрал свой путь, и одного признания от Ривалена на сегодня было более чем достаточно.

— Ничего между нами не изменилось, — сказал Тамлин. — Мы остаёмся… друзьями.

Ривален взглянул на его лицо, кивнул.

— Рад это слышать.

Он замялся, вздохнул.

— Хулорн, Эревис Кейл ошибался на наш счёт. На мой счёт. Вы можете мне доверять.

«Я должен», — подумал Тамлин, но не сказал этого вслух. Вместо этого он произнёс:

— Эревис Кейл во многом ошибался. И я доверяю вам, хулорн.

Они снова тронулись.

Группа прохожих — рабочих, судя по их простой одежде — остановилась и уставилась на Ривалена, тыча в него пальцами и перешёптываясь. Городской факельщик неподалёку стоял с открытым ртом под уличным факелом, глазея на посла Шадовар. Ривален улыбнулся мальчишке, и челюсть факельщика отвисла ещё больше. Пламя факела поблекло, когда Ривален и Тамлин проехали мимо.

— Ваши подданые пока не привыкли к нашему присутствию, — заметил Ривален.

— Со временем привыкнут, — отозвался Тамлин.

— Думаю, вы правы, — улыбнулся шейд.

Какое-то время они ехали в молчании, прежде чем Тамлин завёл разговор о деле, тревожащем его с тех пор, как он об этом узнал.

— Господин Кейл сумел освободить Эндрена Корринталя. Наши агенты подтверждают это. И всё же я до сих пор не получил известий ни от Эндрена, ни от Абеляра.

Ривален искоса посмотрел на хулорна.

— Возможно, получив то, чего желал, Абеляр Корринталь уже не считает союз с Селгонтом необходимым. Возможно, он надеется, что армия главной правительницы обломает себе зубы об Селгонт, и ему не придётся подвергать себя или свои владения опасности. Возможно, Эревис Кейл плохо отзывался о вас и вашем союзе с нами.

Тамлин нахмурился, почувствовав себя неуютно от того, насколько точно слова Ривалена повторяли его собственные тайные мысли.

— Сомневаюсь, — медленно сказал он. — Абеляр кажется мне человеком чести.

— Мне кажется, об Эревисе Кейле вы думали точно так же. Боль и утраты, милорд хулорн. Я видел это много раз. Люди остаются людьми. Но каковыми бы ни были намеренья Корринталей, вы всегда можете рассчитывать на меня и мой народ. А я чувствую, что могу положиться на вас и ваших подданых. Этого хватит. Мы преодолеем всё, что бы ни случилось.

На это Тамлин не ответил. Неожиданно ему захотелось, чтобы он не отсылал свою семью из города. Впервые за долгое время он захотел, чтобы отец был по-прежнему жив. Он чувствовал себя в полном одиночестве. У него были только Ривален и Вис.

— Йонн лежит в руинах, принц, — сказал он. — Я сам проверил с помощью магии. Наши шпионы рассказывают о морском чудовище.

Тени змеями овили голову и руки Ривалена.

— Ваши шпионы хорошо проинформированны. Мы контролируем кракена, хулорн, и он напал на Йонн по моему приказу. Я решил, что нападение подобных масштабов как раз подойдёт, учитывая необходимость устроить крупный отвлекающий манёвр.

Тамлин ожидал какого-то громадного существа, но не кракена.

— Кракен? Вы использовали скованного кракена, чтобы напасть на сембийский город?! Погибли сотни гражданских. Вам следовало предупредить меня о своих намереньях. Я бы запретил это.

Ривален повернулся к нему, его взгляд был суровым. Окружавшие его тени почернели, как будто от раздражения, но когда он заговорил, голос оставался спокойным.

— Брезгливость редко вознаграждается на войне, хулорн. Думаете, Мирабета будет колебаться, решая, стоит ли уничтожить Селгонт, если это будет ей на руку?

Тамлин признал правоту принца.

— Конечно нет, но…

Ривален продолжал.

— И всё же, мне следовало рассказать вам подробности.

Он отвесил полупоклон прямо в седле.

— Приношу свои извинения.

Тамлин вдруг устыдился того, что поднял эту тему. Ему не нравилась мысль о погибших при нападении кракена женщинах и детях, но принц был прав. Война есть война.

Тамлин сделал жест, давая понять, что тема закрыта.

— Мне не следовало упоминать об этом. Вы, разумеется, правы. Мирабета вынудила нас вести войну, и мы должны сражаться. Подозреваю, что дела пойдут ещё хуже, прежде чем всё исправится.

— В этом можете быть уверены, — ответил Ривален.

— А можно использовать кракена для охраны морских путей? Или, по крайней мере, сможет ли он предотвратить нападение на гавань с моря?

Ривален кивнули.

— Его ранили при нападении, и теперь кракеном сложно управлять. Но я займусь этим, хулорн.

Тамлин задумался, спросил:

— А на Сэрлун он сможет напасть, если возникнет необходимость? Только если положение дел станет совсем отчаянным, конечно.

— Сможет, — ответил Ривален с кивком и понимающей улыбкой. — Хотя, подозреваю, леди Мерилит в ближайшее время предпримет все возможные предосторожности против подобного шага.

— Наверняка, — согласился Тамлин.

Они двинулись на север, к Хиберским вратам. Широкие створки из дерева и железа были закрыты на ночь, но работа по их укреплению продолжалась. Рабочие, трудившиеся в свете факелов и сияющих шаров, остановились, чтобы посмотреть на хулорна и шадовар. Тамлин и Ривален спешились и приняли доклад у Мернана, пожилого сутулого инженера, руководившего работами. У Тамлина на службе было меньше дюжины квалифицированных инженеров. Для города они были на вес платины.

— Новые поперечины укрепят ворота, милорд, — сказал Мернан, указывая на намасленные железные полосы, которыми ворота были окованы сверху и снизу. — Скоро выкуют второй засов. Петли крепкие и прочно сидят в камне. Снаружи до них не добраться.

Тамлин кивнул, довольный быстрым прогрессом.

Ривален подошёл к воротам. Рабочие расступились перед ним, широко раскрыв глаза. Он положил ладонь на дерево, и на кончиках его пальцев замерцали тени. Работяги недоверчиво зашептались и забормотали.

Ривален окрикнул Тамлина:

— Я могу найти заклинателей, которые ещё больше укрепят ворота.

— Дерево уже зачаровано, — раздражённо ответил Мернан. — Засов и петли тоже. Наши маги об этом позаботились.

— Недостаточно хорошо, — ответил Ривален. Он положил на створки обе руки и прочитал несколько магических формул. Несмотря на свои познания в магии, Тамлин не узнал заклинание. Рабочие в страхе отступили.

Мернан громко запротестовал.

— Милорд! — обратился он к Тамлину.

Ривален закончил заклинание и развёл руки. В ответ на его жест у основания ворот появилась брешь в форме арки, достаточная, чтобы могли проехать трое всадников в ряд. Работники ахнули. Протесты Мернана стихли. Полдюжины беженцев по другую сторону ворот поднялись со своих одеял и фургонов, чтобы уставиться на волшебный проход.

Ривален направил ладони от себя, произнёс единственное слово и проход исчез, как будто его никогда и не было. Мернан подбежал к воротам, чтобы прикоснуться того места, где была дыра.

— Твёрдое, — сказал он.

Ривален кивнул инженеру и обернулся к Тамлину, хотя заговорил достаточно громко, чтобы услышали все.

— У главной правительницы нет магов, способных сравниться со мной в Искусстве, но заклинание, которое я наложил, требует не мастерства, а простой компетенции.

Тамлин с благодарностью принял жест Ривалена.

— Мы рады любой магической поддержке, которую вы можете предоставить, — сказал он.

— Воистину, — подтвердил с завистливым уважением Мернан. Даже многие работяги закивали.

— Я этим займусь, — ответил Ривален.

Они с хулорном вернулись в сёдла и направились вдоль стен Селгонта к следующим вратам. Везде дела шли точно так же — бригады рабочих трудились круглые сутки, чтобы укрепить оборону города. Их усердие придавало Тамлину храбрости.

Им встретились несколько вооруженных отрядов. Шлемов и скипетров объединили в одно войско. Рорсин и Ортул проделали хорошую работу, обучая их действовать сплочённо и используя для тренировок ополчения.

— Город практически готов, — заметил Ривален. — У вас здесь живут способные люди.

Тамлин кивнул, хотя сам он готовности не чувствовал.

— Когда прибудут ваши дополнительные силы?

— Как только мы сможем выделить пять сотен наших элитных бойцов, они будут здесь. Строительство казарм для них почти закончено, перестройка таверны в наше посольство идёт по графику. По приказу высочайшего наши силы сейчас заняты другими делами, но скоро они закончат.

— У нас будет время, — сказал Тамлин, ощутив в воздухе холодок. — Мирабета дождётся весны, прежде чем атаковать.

— Может быть, — ответил Ривален, и Тамлин услышал сомнение в его голосе.

— Думаете, она выступит раньше? В этом году?

— Я не знаю, хулорн. Главная правительница непредсказуема.

Тамлин покачал головой.

— Терпеть это не могу. Подготовку к осаде.

— В текущий момент это наш единственный выбор, — отозвался Ривален. — Силы Мирабеты существенно превосходят ваши. Если главная правительница нападёт, Селгонт должен продержаться как можно дольше. Это всё. Помощь придёт. Мои люди встанут рядом с вашими, а я буду с вами.

Эти слова принесли Тамлину огромное облегчение. Он окинул взглядом высокие стены и сильных мужчин и женщин, работавших на них.

— Если мы должны продержаться, мы продержимся, — сказал он и попытался сам в это поверить.

Позднее, прежде чем они расстались, Тамлин сказал Ривалену:

— Мне бы хотелось ещё раз поговорить с вами о вашей вере. В скором времени. Я хочу узнать о Шар что-нибудь кроме баек из таверн, которые когда-то слышал. Когда жрецы других богов покинули город, она, по крайней мере, послала вас.

— Действительно послала, — согласился Ривален.

Тамлин кивнул, сказал:

— Но сейчас я должен попросить вас держать природу ваших верований в тайне. Как вы и сказали, они могут не встретить понимания.

Ривален положил ладонь на плечо Тамлину. Его тени обвились вокруг руки хулорна.

— Разумеется, милорд хулорн. И я с нетерпением жду нового разговора. Я всегда с охотой рассказываю ученикам о своей вере.

Тамлин не сдержал смешок.

— Смеётесь? — спросил Ривален.

— Да, — ответил Тамлин, всё ещё улыбаясь. — Но не над вами. Просто представил себе, какой будет реакция Виса, если он узнает о вашей вере.

Ривален засмеялся вместе с ним.

* * *

Попрощавшись с хулорном и отведя лошадь в конюшню, Ривален сбросил фальшивую личину — личину наставника и фигуры отца для послушного мальчишки Ускеврена — и активировал своё кольцо связи. Он вызвал Виса Талендара.

Ночной провидец? спросил Вис.

Где ты, тёмный брат?

Вис помедлил мгновение, прежде чем ответить.

В святилище госпожи, молюсь. Мне…

Ривален оборвал магическую связь, стянул вокруг себя ночь и прошептал: «Тайное убежище госпожи на Храмовой улице».

Тени отозвались, в мгновение ока переместив его из квартала знати в секретный храм Шар. Он очутился в главном молельном зале, среди скамей. В передней части зала на алтаре, каменная поверхность которого была накрыта тканью с изображением чёрного диска с фиолетовой каймой, горела единственная свеча.

Перед алтарём склонилась фигура в глухой робе — Вис Талендар. Он держал руки перед глазами, глядя на кольцо с аметистом — наверняка ждал ответа от Ривалена. Не получив его, он покачал головой, снова повернулся к алтарю и прошептал все Тринадцать истин, начиная с самой первой.

— Любовь это ложь. Живёт лишь ненависть. Свет ослепляет. Зрение проясняется лишь в темноте. Прощение это ложь…

Ривален шагнул сквозь тень и появился позади Талендара. Он подхватил того за плечи и рывком поставил на ноги. Талендар вскрикнул от неожиданности.

Ривален зашипел ему на ухо:

— Во мраке пустоты мы слышим шёпот ночи.

— Ночной провидец! Это вы. Я…

Ривален, который был намного выше Талендара и обладал силой огра, собрал в кулак волосы Виса и поднял его в воздух. Тот завизжал от боли и забился в хватке шейда, брыкаясь, как марионетка.

Ривален начал снова. Он говорил медленно, чётко произнося каждое слово.

— Во мраке пустоты…

— Слышим её голос, — сквозь сжатые зубы выдавил Талендар, дёргаясь в руках шадовар. — Слышим её голос, ночной провидец.

Ривален бросил его на пол бесформенной грудой. Талендар вскарабкался на ноги, потирая скальп и тяжело дыша. Он повернулся лицом к Ривалену.

— Если я оскорбил вас…

Тени вокруг Ривалена почернели, отражая его гнев.

— Если ты солжёшь мне перед этим алтарём, тёмный брат, я убью тебя на месте.

У Талендара вытянулось лицо.

— Я не солгу вам, ночной провидец.

— Эревис Кейл — шейд. Ты знал об этом. И всё же решил не сообщать об этом мне. Почему?

Глаза Талендара широко распахнулись от страха и удивления, забегали, глядя на пол, на стену, куда угодно, кроме Ривалена. Он заговорил, остановился, начал снова, снова остановился. Ривален знал, что Талендар должен был сотни раз отрепетировать ответ на этот вопрос, но отрепетированный ответ был ложью, и Талендар не осмелился её произнести.

— Говори, или умрешь за то, что хранишь молчание, — приказал Ривален.

Талендар склонил голову. Он закрыл глаза и задрожал.

— Я хотел сохранить от вас секрет, ночной провидец. Вот причина. Это было жалко. Сейчас я это понимаю. Я…

— Повернись, — приказал ему Ривален.

Ривален поднял сощуренные глаза. Лицо было бледным. Он облизал губы.

— Ночной провидец, извиняюсь, если…

Повернись.

Талендар посмотрел в лицо Ривалена, моргнул, кивнул, и медленно обернулся кругом. Его тело напряглось, как натянутая тетива. Звук тяжёлого дыхания эхом отражался от каменных стен зала. Он стоял ссутулившись, ожидая своей судьбы.

На мгновение Ривален позволил Талендару гадать, какой рок его ожидает. Он положил окутанную тенью руку на тыльную сторону шеи мужчины. Тот вздрогнул от прикосновения. Тьма потекла с руки Ривалена, охватила горло Талендара.

— Ночной провидец, прошу, — дрожащим голосом сказал Талендар.

Ривален заставил щупальца стянуться на горле. Дворянин задохнулся, схватился за них, но не смог ослабить хватку. Сжимая их сильнее и сильнее, Ривален сказал:

— Госпожа улыбается хорошо хранимым секретам, тёмный брат. Но этот был не таким. В следующий раз, хорошо обдумай то, о чём ты расскажешь, а о чём нет… и почему так.

Ривален не собирался убивать Талендара — пока. Он развеял теневые щупальца и Талендар рухнул на пол, кашляя и жадно втягивая в себя воздух.

— Простите меня, ночной провидец, — прокаркал он.

— Посмотри на этот алтарь, тёмный брат. Если ты виновен в другом подобном проступке, я прослежу, чтобы тебя положили на него и вскрыли. Ты попадёшь в царство Шар не как её слуга, а как жертва.

Стоявший на четвереньках Талендар посмотрел на алтарь и затрясся. Неровным голосом он сказал:

— Любовь это ложь. Живёт лишь ненависть. Свет ослепляет…

Ривален стал невидимым и использовал тени, чтобы оказаться снаружи храма, в переулке на Храмовой улице. Он возник рядом с группой беженцев — две семьи с детьми — сжавшимися перед горящей жаровней в попытке сохранить тепло.

Он прошёл мимо них на улицу. Ту освещали сияющие шары и горящие жаровни. За зубцами башен, шпилей, часовен и храмов многочисленных богов Селгонта сияли звёзды. Он по очереди отметил храмы каждого божества — Ллиира, Милил, Сьюн, Огма, Тимора, несколько других.

— Всё преходяще, — сказал он им.

Глава четвертая

18 уктара, год Грозовых Штормов

Кейл, Ривен и Магадон появились на покрытом травой холме. Шёл лёгкий дождь. Ривен, упираясь руками в колени, долго выкашливал чёрную желчь — Эревису показалось, что убийцу сейчас вырвет. Магадон, который, казалось, в любой момент готов рухнуть в обморок, мешком осёл на землю. Кейл и сам чувствовал воздействие высасывающего жизнь дыхания Фёрлинастиса. Дышал он тяжело; грудь будто тисками сжало.

— Вы в порядке? — спросил он товарищей.

Ривен кивнул между приступами кашля. Магадон сделал глубокий вдох и посмотрел на Кейла.

— Да.

Они стояли на вершине невыского холма, где росли кусты и скрюченное, похожее на виселицу дерево. В глубоком мраке долины внизу сгрудились руины некогда великого города Элгрин Фау.

Древние улицы города заросли лозами, кустарником и кривыми деревьями. Истёртые громады каменных зданий — в прошлом домов, лавок и храмов — высились рядами безмолвных надгробий. Тут и там руины усеивали груды обломков. Высокие статуи, черты которых стёрли прошедшие эпохи, стояли молчаливыми стражами.

Даже в смерти город с его величественными арками, резными колоннами и широкими мощёнными площадями казался прекрасным. Кейлу хотелось увидеть его залитым солнечным светом, полным жизни.

Храм Искателей Солнца, купол которого пока ещё оставался целым, бессмысленной громадой выступал из мрака. После того, как Кессон Рел изгнал Элгрин Фау на план Тени, прихожане храма уже никогда не видели солнца. Поклонявшиеся свету погибли во тьме.

Взгляд Эревиса остановился на сгустке мрака в сердце города. Кейл знал, что там находилось огромное кладбище, которое тьма прятала от его глаз. Прежде там был парк или открытое пространство, но жители Элгрин Фау превратили его в кладбище, чтобы хоронить своих мертвецов в земле своего города. В центре кладбища находился портал, монумент, который поставил там Кессон Рел в насмешку над теми горожанами, что погибли и из-за своей ненависти и его магии стали нежитью.

Ривен справился с кашлем, вытер ладонью рот и сказал:

— Объяснись, Магз. Сейчас же.

Угроза в его голосе заставила Эревиса обернуться.

Магадон даже не посмотрел на убийцу.

— Что ты имеешь в виду?

Ривен шагнул к нему, ладони на рукоятях сабель. Магадон поднял взгляд.

— Я не стану подыгрывать, если будешь корчить из себя дурака, — предупредил Ривен.

— Ривен… — начал Кейл.

Ривен не отрывал от Магадона пристального взгляда.

— Я видел тебя, когда дракон напал на нас, Магадон. Ты даже шагу не сделал. Ты стоял там, как жертва. Почему?

Кейл и сам заметил необъяснимую пассивность Магадона.

— Я тоже это видел, Магз. О чём ты думал?

Магадон поднялся на ноги.

— Всё произошло слишком быстро, — сказал он, но в голосе звучала неискренность.

Ривен сощурился.

— Ложь. Объяснись.

Магадон посмотрел прямо на него.

— А что, если не стану? Хуже того, через что я прошёл… того, что сейчас происходит… ты уже не сделаешь.

И тогда Эревис всё понял. Он подошёл к друзьям, поднял руку между ними, заставляя освободить пространство. Ривен наградил Магадона яростным взглядом, прежде чем отвернуться и отойти.

Магадон с насмешливой ноткой бросил ему вдогонку:

— Так скажи мне, Ривен. Что случится? Я уже наполовину мёртв. Что, по-твоему, ты можешь сделать?

— Хватит, — оборвал Кейл.

Магадон зло глянул на него.

— Не смей меня жалеть. Никогда.

Ривен обернулся. Его голос сочился презрением.

— Значит, ты сдаёшься, Магз? Дьявол забрал половину твоей души, и теперь ты хочешь отдать вторую? Хочешь умереть? Да?

Магадон выдержал взгляд Ривена лишь на мгновение, а потом отвёл глаза.

Ривен обратился к Кейлу:

— Я видел такое выражение в глазах других людей, людей, которые презирали себя, людей, которые намеренно совершали ошибки потому, что им яиц не хватало разобраться с собственными проблемами.

Повернувшись обратно к Магадону, он сказал:

— Если хочешь умереть — давай. Я дал тебе нож. Он убивает вполне неплохо. Но не подвергай нас риску только потому, что не можешь впихнуть сталь себе в кишки. Слышишь меня?

Магадон поднял глаза, но тут же отвёл их.

Кейл положил ладонь ему на плечо.

— Магз?

Магадон покачал головой, избегая встречаться взглядом. Когда он заговорил, его голос дрожал.

— Не знаю, чего я хочу. Будь оно всё проклято. После того, как мы год назад разошлись, я постепенно рассыпался на части. Источник, мой отец. Я падаю.

Он поднял взгляд на Ривена.

— Я падаю, Ривен.

Ривен скользнул ближе, его единственный глаз пылал. Он взял Магадона за второе плечо.

— Так поднимайся, — сказал убийца и легонько потряс его. — Поднимайся.

Магадон посмотрел на Ривена, на Кейла.

— Ты нужен нам, Магз, — сказал тот. — Ты с нами?

— Ты с нами? — повторил Ривен.

Магадон отвёл взгляд, снова посмотрел на них. Наконец он кивнул.

— То, что от меня осталось — с вами.

Кейл решил, что этого должно хватить. Он повернулся к Ривену.

— Сойдёт?

Ривен смотрел только на Магадона.

— Мы влипли по самую шею, Магз. Все мы. Сдаться не выйдет. Ни сейчас, никогда.

Магадон кивнул, и молчание заполнил шорох дождя.

— А теперь, — Ривен обернулся к Эревису, — ты обещал, что расскажешь нам всё. Начинай.

— Давайте сначала уберёмся из-под этого проклятого дождя, — ответил Кейл.

— За мной, — сказал Магадон и повёл их прочь от города, пока они не нашли небольшую рощицу скрюченных деревьев со взрослый дуб величиной. Они укрылись под широкими листьями, защищавшими от большей части капель. Для костра было слишком сыро, так что они просто собрались под деревом и уставились друг на друга в сумраке.

Магадон и Ривен ждали, пока заговорит Кейл. Кейл привёл мысли в порядок и негромким голосом начал.

Он рассказал им о встрече с Маском в переулке Селгонта, о зловещих пророчествах божества про Сембию и Цикл Теней. Рассказал, как набросился на собственного бога и получил хорошую трёпку. Рассказал об обещании вернуть частицу божественного, которую Кессон Рел давным-давно похитил у Маска. Они знали, что то же самое он пообещал Мефистофелю в качестве выкупа за душу Магадона. Он рассказал им о книге, которую взял в Роще Теней, как книга стёрлась и начала переписывать саму себя из конца в начало. Наконец, он рассказал им, что Мефистофель забрал у него книгу. Когда он закончил, какое-то время все молчали.

— Ну? — спросил Кейл.

Ривен помотал головой.

— Тьма, Кейл. Распроклятая тьма.

— Согласен, — ответил Кейл. Он по очереди посмотрел им обоим в глаза. — Сейчас самое время уйти. Я сам выбрал этот путь. Кессон Рел, Маск и Мефистофель — мои проблемы. Я сам должен сдержать свои обещания. Если вы не…

— Никто не уходит, Кейл, — оборвал его Ривен.

— Мне некуда идти, — кивнул Магадон. Он прочистил горло, взглянул на товарищей. Дождь пропитал его чёрные волосы. Рога тифлинга блестели.

— Что теперь, в таком случае?

— Врата в Элгрин Фау, — ответил Кейл.

Друзья уставились на него.

— Врата охраняют, — сказал Магадон.

— И мы уже проходили через них, — добавил Ривен.

Кейл кивнул обоим. Ворота охранял темнопряд и армия призраков — мёртвые Элгрин Фау.

— В прошлый раз мы едва спасли свои шкуры, — заметил Ривен.

— Тогда всё было иначе, — отозвался Кейл.

Когда они впервые столкнулись с темнопрядом и призраками, Кейл ещё не знал, как управлять силами, дарованными ему эссенцией тени. Ривен тоже. Теперь они научились.

— Действительно, — согласился Ривен. Он полез в кошель на поясе за трубкой, достал её и начал набивать.

— Мы не знаем, куда ведут врата, — сказал Магадон.

— Не знаем, — признал Кейл.

Ривен чиркнул спичкой по сапогу, прикрыл от дождя маленький огонёк и зажёг трубку.

— Думаешь, они ведут к Кессону Релу? — спросил он с другой стороны дерева.

Кейл кивнул.

— Да, но есть лишь один способ узнать наверняка.

Ривен выдохнул облачко дыма.

— А что насчёт Селгонта? Оставишь мальчишку Ускеврена на растерзание Шадовар, и ему придётся несладко.

Кейл знал. Но Тамлин сделал свой выбор. А Кейл сделал свой. У него был долг перед Магадоном и перед своим божеством. Не перед Тамлином и не перед Сембией.

— Корвикум, — тихо сказал он, обращаясь к своей любимой концепции из философии дварфов. Выборы и последствия, учили дварфы. Кейл хорошо усвоил этот урок. Скоро придётся усвоить его и Тамлину.

Он посмотрел на друзей.

— Отдохните. Здесь так же безопасно, как и в любом другом месте. Нам понадобится несколько дней, чтобы восстановить силы.

Он многозначительно поглядел на Магадона, который выглядел так, как будто не питался нормально уже несколько месяцев.

— Потом мы пойдём в Элгрин Фау.

* * *

Через несколько часов дождь прекращается. Я сижу под странными деревьями и ничего не чувствую. Моя связь с миром оборвана. Я отделён, чужд ему.

Я не хочу искать ментальный фокус. Я знаю, что должен это сделать — если хочу быть хоть немного полезным себе и своим спутникам, я должен иметь возможность воспользоваться своими ментальными силами — но я боюсь того, что отыщу. Или не отыщу.

Наконец я собираюсь с силами, закрываю глаза и погружаюсь в себя. Какое-то время плыву в мыслях, воспоминаниях и идеях. Я обостряю концентрацию и осторожно проверяю себя.

И немедленно нахожу, что стал чем-то меньшим, чем был. Покрытая рубцами дыра в самой сердцевине моего сознания свидетельствует о том, что забрал отец, что он удерживает у себя. Оставшаяся часть меня вихрится вокруг дыры, как водоворот. Я вижу свою зависимость от Источника. Она пропитала мое существо. И я вижу больше. Я вижу, что внутри меня больше нет разделения, нет стены, которая отделяла бы человека от изверга.

А изверг силён.

Извергу кажется соблазнительной мысль убить Кейла с Ривеном, пока они спят. Человек сопротивляется. Человек чувствует, что сначала надо убить Ривалена Тантула, за то, что отдал меня Источнику, а потом убить отца, за то, что он забрал у меня.

Изверг находит подобную жажду крови забавной.

Часть меня хочет умереть, но я не знаю, это изверг или человек жаждет самоубийства.

Я боюсь — боюсь жить, боюсь умирать. Это невыносимо.

Я чувствую взгляд и понимаю, что Кейл не спит.

Оставаясь сосредоточен на своём мысленном пространстве, я открываю глаза, чтобы как-то отмечать происходящее во внешнем мире.

Кейл лежит на спине. Его глаза открыты и смотрят на меня. Он сжимает в руке свою шёлковую маску, и я предполагаю, что он молится своему богу. Мне становится интересно, сколько он спит. Его глаза, сияющие жёлтым на плане Тени, выдают, что он не человек, получеловек.

Но получеловек он потому, что одна из его половин состоит из эссенции тени. А я получеловек потому, что одна из моих половин отсутствует.

В его взгляде — вопрос. У меня нет ответа.

Он встаёт, проверяет, спит ли Ривен, и подходит.

Я вижу сомнения на его свежевыбритом лице и знаю, что он мой друг. Я покидаю свой разум, чтобы полностью увидеть его.

Он приседает напротив и я вспоминаю другой раз на плане Тени, когда мы разговаривали у костра и стали друзьями. Тогда мы были другими. И теперь между нами нет костра, одна лишь темнота.

Он говорит тихо. Тени чёрной вуалью льнут к нему.

— Не спится?

Я качаю головой.

— Готовлюсь к медитации.

Он кивает, смотрит в сторону, возвращается взглядом ко мне. Хочет что-то сказать. Наконец, говорит.

— Я исправлю это, Магз.

Он даёт обещание самому себе, не мне.

— Я не знаю, как это можно исправить, Кейл.

Он серьёзно смотрит на меня.

— Почему ты так говоришь?

Слова вырываются наружу прежде, чем я успеваю их остановить.

— Я… сам не свой. Я боюсь того, во что превратился.

Это всерьёз его задевает. Похожее он говорил о себе. Он кивает и отводит взгляд. Его кулак сжался на маске, хотя он пытается спрятать её от меня.

— Я боюсь, что у меня осталось мало времени, Кейл. Во мне есть тьма, которая поглотит всё остальное, если я не… остановлю её.

Он понимает, о чём я, и пристально смотрит на меня.

— Даже не думай об этом, — шипит он. — Неважно, что там говорит Ривен. Я это исправлю.

В его голосе, в его глазах нет сомнений. Я никогда не встречал никого похожего.

— У меня дыра, Кейл, — говорю я, кладу руку на грудь, на сердце. — Здесь. И клянусь богами, что остальная часть меня медленно утекает в эту дыру. Я пытаюсь удержать себя, но чувствую, что это напрасно. Каждое мгновение утекает ещё частичка.

Он наклоняется вперёд, обхватывает меня руками и взглядом.

— С этого момента ты перестал утекать. Больше ни капли. Понял? — он трясёт меня, забыв о своей силе и моей слабости. — Больше ни капли.

Я смотрю в его лицо — лицо верующего — и есть лишь один возможный ответ.

— Ладно, Кейл, — говорю я, и меняю тему, кивнув в сторону его маски. — Мне жаль, что ты оказался в таком положении с Маском.

Он откидывается назад, взгляд по-прежнему пылает.

— Это было моё решение, и я принял бы его снова.

Он смотрит на маску в своей руке.

— Кроме того, мне это не в новинку. Наши отношения в лучшем случае были неровными. Он по-прежнему отвечает на мои молитвы. Этого достаточно.

Я киваю, пытаюсь улыбнуться. Он тоже, но быстро становится серьёзным.

— Однажды ты сказал мне, что не кровь делает человека. Что наша душа всегда принадлежит нам.

Я киваю. Когда-то я говорил ему что-то похожее. Кажется, давным-давно.

— Помни об этом, — говорит он.

Он встаёт, хлопает меня по плечу и желает хорошего сна.

— Кейл, — говорю я, признание готово сорваться с языка.

Он смотрит на меня встревоженными жёлтыми глазами. Я не вижу в них осуждения.

— Существа Саккорса…

Он кивает, ждёт.

— Их зовут кринтами. Они — рабы Шадовар.

Я колеблюсь. Он предлагает продолжать.

— Я… кажется, я делал вещи со многими из них, Кейл. Вскрывал их разумы, пока был… с Источником. Ривален Тантул заставил меня. Это причиняло им боль, изменяло их. Но…

Он опускается на колени, смотрит прямо на меня.

— Но?

Я трясу головой. Изверг смеётся надо мной. Я хочу сказать Эревису, что мне приносило удовольствие изменять кринтов, упражнять на них собственную волю, но если я признаюсь, то знаю, что он больше не будет смотреть на меня так.

— Ничего, — говорю я. — Это всё.

Он понимает, что я лгу, но не настаивает. Может быть, не хочет знать. В конце концов, признания изменяют и тех, кто признаётся, и тех, кто их выслушивает.

Я закрываю глаза и возвращаюсь в свой разум, к своей битве.

Я призрак, преследующий сам себя.

* * *

На протяжении двух дней они всегда просыпались и засыпали в темноте. План Тени никогда не видел рассвета. Тьма была вечной.

Сила заполняла разум Кейла. Несмотря на противоречащие обещания богу и дьяволу, повелитель теней продолжал отзываться на его молитвы. Кейл не понимал этого, не до конца, но ему было и незачем.

Проснувшись, Ривен каждый раз садился, кашлял, сплёвывал и зажигал трубку. В тёмное небо поднимался тёмный дым. Магадон постоянно сидел поодаль, без доспехов, без своего заплечного мешка со снаряжением, с одним лишь кинжалом. Кейлу он казался потерянным. Эревис полон был решимости помочь тифлингу вернуть себя.

В эти дни Кейл использовал малый вызов, чтобы доставать еду и воду, в основном тушёное мясо в котелках из хлеба. Трое мужчин ели, курили, беседовали, брились, проверяли экипировку и оружие, убивали время. Часы тянулись медленно, но Кейл видел, что к Магадону возвращаются силы. Тифлинг ел все больше и больше, и Кейл рад был это видеть.

— Я готов, — сказал им Магадон на вторую ночь.

Кейл с Ривеном кивнули.

— Значит, завтра, — сказал Кейл.

На следующее утро они завтракали в молчании. После завтрака принялись готовиться к предстоящему.

Кейл взял свою маску и достал Клинок Пряжи. Сумрак ленивыми полосами сочился с лезвия. Ривен проверил застёжки доспеха, проверил баланс обоих сабель. Магадон сунул за пояс кинжал, который Ривен дал ему в Кании.

— Магз, можешь связать нас? — осторожно спросил Эревис. — Если это… сделает тебе хуже, то не надо.

Ривен вопросительно взглянул на него, но Кейл не обратил внимания убийцу.

Магадон покачал головой.

— Хуже это не сделает, только напомнит мне, как всё плохо.

Маг разума посмотрел на Ривена, на Кейла, и Эревис ощутил покалывание под черепом.

Мы связаны, сказал Магадон. Он поднял ладонь, и над ней возник светящийся шар. Шар вспыхнул, вытянулся, принял форму клинка.

Ривен тихонько присвистнул и хмыкнул. Убийца потрепал Магадона по плечу.

— Похоже, у тебя действительно есть оружие. Здорово, что ты вернулся.

Магадон кивнул Ривену. Кейлу он передал:

Я с вами. Столько, сколько смогу.

Чего бы это не стоило, ответил Кейл, я всё исправлю.

Магадон мягко и снисходительно улыбнулся и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Его голову охватил зелёный свет, распространился на плечи, туловище, бёдра, окутал Магадона энергией — доспехом, сотворённым силой разума.

Они были готовы. Кейл посмотрел на друзей.

— Я отправлю нас прямо на кладбище, как можно ближе к воротам. Не обращайте внимания на призраков, насколько получится, и двигайтесь прямо к темнопряду и вратам. Всё, что нам нужно — пройти через них.

Магадон кивнул. Ривен дёрнул за священный символ у себя на шее.

— Идём, — сказал Кейл. Он нарисовал в голове кладбище Элгрин Фау, притянул тени и переместил их туда.

Глава пятая

20 уктара, год Грозовых Штормов

Прибыв вместе с Кефилом в Йонн, Элирил надела подобающую случаю фальшивую личину. Как того тебовали приличия, она предстала перед нессархом, пухлым и бородатым Андилалом Таримпалом. Девушка стойко переносила неловкие ухаживания Андилала, стоя рядом с ним на балконе, с которого открывался вид на Дорожную твердыню и нисходящие терассы города. Тонкие шпили Зала стеклодувов, увенчанные похожими на пламя оранжевыми куполами, заслоняли горизонт в центре города. За ними, на нижних ярусах, лежали разрушенные доки.

От имени тётушки Элирил выразила соболезнования и обеспокоенность, согласившись осмотреть доки вместе с сыном и помощником нессарха, Калтоном Таримпаром, совершенно обыкновенным мужчиной лет тридцати, с бледной кожей, тонкой бородкой и кудрявыми каштановыми волосами. Когда настало время этой прогулки, она вдохнула пыль разума и взяла с собой Кефила на толстом кожаном поводке.

— Это самый крупный мастиф, что я когда-либо видел, — сказал Калтон. На нём был подбитый лисьим мехом плащ поверх рубашки с высоким воротником и приталенных бриджей. На боку висел тяжёлый клинок. Он смотрел на Кефила с опаской.

— Он сопровождал меня с самого детства, — объяснила девушка, потрепав пса по массивной голове. С внушительных щёк мастифа стекала слюна. Пёс облизал Элирил руку и неприязненно покосился на Калтона.

Карета отвезла их в нижнюю часть города по пандусам, соединявшим ярусы между собой. В доках они покинули повозку.

Элирил только головой покачала, увидев объёмы разрушений. Район был завален грудами сломанных брёвен и расколотых камней. На побережье большая часть города лежала в руинах. Из до сих пор мутной воды косо выглядывали сломанные пирсы. Вокруг повсюду зияли внутренности обрушившихся зданий, окружённые обломками своих же стен. Калтон предложил руку, помогая Элирил пробираться через разрушения. Он заискивающе улыбался, но старался держаться подальше от Кефила.

— Как видите, миледи, отстраиваемся мы довольно быстро.

Ничего подобного Элирил не видела, но всё равно кивнула. Чтобы расчистить завалы, насколько это было возможно, бригады рабочих использовали повозки и мулов. Элирил и Калтона встречали кивками и поклонами, но в остальном не обращали на них внимания. Люди были слишком сосредоточены на своей работе. Кефил зарычал на тени.

— Он кажется довольно агрессивным животным, — сказал Калтон.

— Так и есть, — согласилась Элирил.

Обломки и мусор, будто струпья, усеивали побережье. В песке и камне зияла огромная вогнутая впадина в том месте, где кракен выполз из воды. В воздухе кричали многочисленные чайки. Другие копались в грязи, разыскивая съедобные кусочки.

— Да это существо было просто огромным, — заметила Элирил.

— Ничего подобного я раньше не видел, — мрачно согласился Калтон. — Я помогал расчёту баллисты. Мы попали в него три раза. С таким же успехом могли попасть и сотню. Эта тварь ничего не чувствовала.

Он огляделся.

— Но мы всё отстроим. Миледи когда-нибудь прежде доводилось посещать свайный городок?

Он указал за спину Элирил, на целый квартал обрушившихся деревянных зданий. Обломки свай торчали из руин, как сломанные кости. Элирил это показалось смешным.

— Нет, не доводилось, — ответила она.

— Очень жаль, — сказал Калтон. — Они были настоящей душой доков. Магазинчик на магазинчике, все на сваях и связаны между собой лестницами, мостками, пандусами. Я очень любил всё это, когда был ребёнком. В последние годы стала проблемой преступность, но всё же…

— Наркотики? — спросила Элирил.

Калтон кивнул.

— Всех сортов.

Элирил действительно захотелось побывать там.

Калтон собрался с духом и сказал:

— Но это мы тоже отстроим, лучше прежнего.

Он указал в северный конец гавани.

— Северные причалы пострадали только от поднятых волн. Большинство из них поддаются ремонту, и, как видите, некоторые даже остались пригодными к использованию.

Расколотые бревна подпирали некоторые из причалов на севере. У четырёх из них на якоре стояли каравеллы под флагами Вороньего Утёса. Вокруг сновали докеры, разгружая бочки и ящики. Неподалёку дрейфовали полдюжины каракк, ожидая своей очереди на разгрузку.

— Я потрясена разрушением, — сказала Элирил, хотя на самом деле её позабавило, сколько призраков висели над руинами, особенно вокруг свай. Они парили тут и там, корча гримасы. Кефил рыкнул на ближайших.

— Это нападение просто возмутительно, переходит всяческие границы, — продолжила Элирил.

Калтон облизал свои тонкие губы и окинул взглядом царивший вокруг беспорядок.

— В этом я с вами полностью согласен, миледи.

Она положила ладонь на его предплечье и увидела, как в его глазах зажёгся огонёк желания. Кефил предупреждающе зарычал.

— Мятежники за это заплатят, — сказала девушка. — Уверяю вас в этом. И моя тётя скоро отправит вам помощь.

Он положил свою ладонь поверх её, и несмотря на его потную кожу, Элирил удержала на лице улыбку.

Я хочу откусить ему яйца, сообщил ей мысленно Кефил.

Идея порадовала Элирил, но она приказала мастифу притихнуть.

Калтон погладил её руку.

— Я рад это слышать. Ваша тётушка — впечатляющая женщина. Как и вы.

Она улыбнулась и аккуратно убрала свою руку.

— Смогу ли я поговорить с дозорными мечами, что охраняли Дыру той ночью? Моей тёте хотелось бы установить личности нападавших, которые освободили Эндрена Корринталя.

Калтон улыбнулся и поклонился.

— Мы уже расспросили их, как и труп убитого нами налётчика, но вы конечно же можете поговорить с ними об этом ещё раз. Сторожевых мечей я отдам в ваше распоряжение. Труп мы сохранили в ожидании дальнейшего расследования. Сегодня вечером я отдам соответствующие распоряжения, если вас это устроит.

— Устроит. Благодарю вас, Калтон.

Он улыбнулся.

— Но сначала я приглашаю вас присоединиться ко мне за трапезой. Уже поздний вечер, а я разбалован вашей компанией.

Кефил обошёл хозяйку, подобрался к тени Калтона и разодрал её на куски. Калтон ничего не заметил.

— Вы мне льстите, — ответила Элирил, изобразив улыбку. — Конечно, я отужинаю с вами.

Перед ужином она расчесала Кефила и вдохнула лишнюю понюшку пыли разума, что помогло ей выносить болтовню Калтона и нескончаемый поток его скучных историй. Когда из его рта вылетел рой мух, она засмеялась. Он закашлялся и сплюнул, и девушка засмеялась ещё сильнее. Казалось, Калтона озадачило её веселье, но Элирил не потрудилась объяснять.

Впоследствии она вернулась в свою официальную резиденцию — аккуратный двухэтажный дом с кабинетом рядом с Дорожной твердыней, где размещали гостей нессарха.

Ты убила его? спросил Кефил. Мастиф растянулся перед камином, притворяясь, что спит.

— Конечно нет, — ответила она. — Я ведь посол. А он сын нессарха.

Ты сошла с ума, отозвался Кефил и захрапел.

Элирил проигнорировала пса и принялась готовиться к допросам. Она наложила на себя заклятья Шар, которые позволяли распознавать ложь и сделали её слова сверхестественно убедительными. Она приказала дворецкому послать за стражниками Дыры и стала допрашивать их, одного за другим, в небольшом кабинете.

Её заклинания вызвали в них уважение и желание сотрудничать, но большинство стражников видели немногое. Через несколько мгновений после того, как они услышали первые отзвуки нападения кракена, магическая тьма окутала внутренний пост стражи. Нападавших они так и не заметили. Стражники у лифта углядели их лишь мельком, прежде чем упасть без сознания от ударов возникших за спиной налётчиков.

Шадовар, предположила Элирил. Ей стало интересно, какое участие принял в этих событиях ночной провидец. Она небрежно потянула за кольцо с аметистом на пальце.

Никто из стражников не был сообщником нападавших, никто из них не лгал, как определила девушка. Как она и ожидала. Любых предателей раскрыли бы жрецы нессарха.

По всем имеющимся данным налётчиков было меньше десяти, но двигались они так быстро и бесшумно, что стража не смогла эффективно отреагировать. К тому времени, как стражники собрались превосходящим числом, Эндрена уже освободили. Охранники отправились в погоню, но один из налётчиков пожертвовал собой, чтобы его товарищи могли сбежать; он голыми руками прикончил семерых, прежде чем остальные наконец-то его зарубили. Его сберегаемое магией тело осталось на попечение нессархова хранителя склепа в недрах Дорожной твердыни. По просьбе нессарха жрецы Вокин допросили труп, но ничего не узнали. Они намеревались попробовать снова, по крайней мере, так считали стражники.

Налётчики так и не пробились обратно к лифту. Вместо этого они сбежали вниз через старый колодец. Камни и стрелы сбили их со стен, но тел на дне колодца не нашли. Это было важно — Элирил узнала, что зона мёртвой магии Дыры заканчивалась, не достигая дна колодца.

Так налётчики и сбежали, решила она.

Спустя несколько часов разговоров со стражниками, узнала Элирил немногое. Ей оставалось сделать ещё два дела: допросить бывшего стражника по имени Фрейг, того самого Фрейга, которого нападавшие заставили отвести их к Эндрену, и допросить мёртвого налётчика. Может быть, жрецы Вокин и не смогли заставить покойника заговорить, но жрица Шар должна справиться.

Пока дворецкий разыскивал Фрейга — тот недавно покинул ряды стражи — Элирил взяла карету, отправившись обратно в Дорожую твердыню.

Прибыв туда, девушка обнаружила, что Калтон приказал прислуге удовлетворять любое её пожелание. Охранник проводил её на глубокие подземные этажи крепости. Там её встретил старый хранитель склепа в грязном кожаном фартуке.

— Тело мёртвого налётчика из Дыры, — сказала она, и сухонький старик закачал головой.

— Да, миледи.

Пока они шли, старик заговорил с ней:

— Мёртвых, у которых нет семьи или церкви, приносят сюда и погребают в старых шахтах. Мы превратили их в катакомбы.

Элирил кивнула, не прислушиваясь. Воздух был пронизан запахом смерти. Она находила это волнующим.

Вскоре они достигли небольшой комнатки. Старик нашёл ключ, повернул его в замке и открыл дверь. Наружу полился свет от свечей. Закутанное в саван тело налётчика лежало на деревянном столе.

— Надеюсь, миледи не нужно видеть обнажённое тело? — спросил хранитель склепа.

— Напротив, — отозвалась Элирил. — Мне это необходимо.

Старик спал с лица и проворчал:

— Мне придётся заново его заворачивать, миледи. Нессарх это одобряет?

Элирил пристально посмотрела на него.

— Я служу главной правительнице Сембии, старик. Нессарх ей подчиняется. Ты ещё не слишком стар для бичевания.

Хранитель склепа побледнел и заковылял к столу.

— Не нужно так спешить, миледи. Не нужно, ну.

Он достал маленький ножик и разрезал ткань, в которую было обёрнуто тело. Несмотря на сохраняющие заклинания, комнату заполнила вонь. Старик развернул ткань, чтобы обнажить тело, и отступил.

— Это всё, — сказала Элирил. — Мне нужно осмотреть тело на предмет наличия определённого знака. Я позову тебя, когда закончу осмотр.

Худой, седоволосый старик окинул её подозрительным взглядом, но перечить не осмелился. Он закивал и ушёл. Порыв ветра от закрывшейся двери всколыхнул огоньки свечей.

Элирил провела кончиками пальцев по коже мертвеца, приобретающей фиолетовый оттенок. По оттенку кожи и разрезу глаз она поняла, что этот человек был с востока. Но не шейд. Оставленные клинками стражников раны зияли в его плоти, как раззявленные рты. Они шептали Элирил свои секреты.

Сделай книгу целой, шептали они. Последует буря.

Она коснулась своего незримого священного символа и прошептала слова заклинания, которое притягивало частицу души покойного обратно в его тело. Пока она читала магические формулы, в комнате потемнело, тени удлинились.

Раны покойного засветились мягким фиолетовым сиянием. Его веки поднялись, обнажая тёмные сферы.

— Назови себя, — приказала Элирил.

Окоченевшая голова медленно повернулась к ней. На девушку упал взгляд мёртвых глаз.

— Верни меня в вечную ночь, жрица.

— Назови себя, — повторила Элирил.

Рот покойника напрягся, но заклинание девушки вырывало из него слова.

— Я Скелан.

Элирил нагнулась к телу, позволив своему святому символу опуститься на его грудь.

— Кем ты был?

Складки избороздили лицо покойника — он пытался сопротивляться, но магия Элирил вынудила его дать ответ.

— При жизни я был последователем Сумеречного Пути и слугой повелителя теней.

Элирил наклонила голову к плечу.

— Маска?

Мертвец один раз кивнул.

— Какое Маску дело до Эндрена Корринталя?

Челюсть Скелана напряглась. Он пытался удержать рот закрытым, и от усилия на шее проступили жилы, но магия Элирил была сильнее.

— Повелитель теней прочертил для нас путь через Фаэрун, чтобы мы послужили его Избранным, Первому и Второму из Пяти. Его цели — их цели. Они желали освободить Эндрена Корринталя.

Элирил вдохнула запах смерти, посмотрела в глаза Скелана и сказала:

— Назови их имена.

Скелан зашипел и замотал головой.

— Их имена, Скелан, — промурчала Элирил.

— Я больше не буду отвечать на твои вопросы, слуга Шар. Освободи меня.

Элирил фыркнула и прижала невидимый священный символ ко лбу покойника. Его скрючило.

— Их имена.

— Нет, — сказал он сквозь сжатые зубы. — Больше ничего не скажу.

— Говори! — приказала она. — Говори!

Он ничего не сказал. Его тело затряслось, глаза закрылись, но девушка знала, что он ещё здесь.

Разозлившись, она прошептала ему на ухо:

— Тогда оставайся в этой гниющей оболочке навсегда. В катакомбах холодно.

Она выпрямилась, плюнула на тело и вылетела из комнаты, миновав напуганного старика.

— Миледи? — позвал он ей вслед. — Миледи?

— Оставь меня! — Элирил махнула ему, чтобы уходил прочь.

В раздражении она проигнорировала карету и решила пройтись по ночному городу. Её временная резиденция располагалась неподалёку. Проклятая Селун скрылась, и Элирил шагала под благословенным безлунным небом. Шагая, она обдумывала последние события.

Какую роль играл в происходящем Маск? И где эта десять раз проклятая книга?

Погрузившись в размышления, она обнаружила себя на тёмной боковой улочке. Как она оказалась в этом переулке? Стоявшие близко друг к другу дома закрывали небо. Элирил споткнулась о пьяницу и едва не упала. Пьяница крякнул от боли, что-то неразборчиво пробормотал. Она обругала его и поспешила дальше. Впереди виднелся свет ламп с одной из главных улиц.

— Буря теней — не то, на что ты надеешься, — пробормотал пьяница ей в спину.

От этих слов она застыла на месте, по затылку пробежал холодок. Развернувшись, она снова подошла к пьянице, сжимая в руке свой священный символ.

Тот лежал у стены, закутанный в рваньё да лохмотья. Пьяница покосился на неё и протянул грязную руку.

— Монетку для нищего, миледи?

— Что ты мне сказал? — спросила она. — Прямо сейчас. Повтори. Ты пророк?

Мужчина поднял на неё взгляд, и Элирил увидела хитрость в его глазах. Ей совсем это не понравилось.

— Пророк, навроде того. Я говорю, буря принесёт надежду. Городу нужен дождь, чтобы смыть грязь. Монетку, миледи?

Элирил не увидела лжи в его глазах. Она улыбнулась своей ослышке. Нехватка сна затуманила её чувства. Она хмыкнула и пнула пьянчугу в живот. Он застонал и скрючился.

— Миледи — тёмная душа, — пробормотал он, хватая ртом воздух.

— Никогда не заговаривай с вышестоящими, если они не обратились к тебе первыми.

Мужчина попытался разогнуться и уползти.

— Да, жрица.

Элирил удовлетворённо развернулась и пошла прочь.

Только пройдя десять шагов, она осознала, что мужчина назвал её жрицей. Она развернулась на каблуках, но пьяница уже исчез. Тени проглотили его.

Снова ослышалась? Элирил решила, что так и есть.

Она вернулась в предоставленную нессархом резиденцию, где обнаружила спящего Кефила и ожидающего её дворецкого.

— Я нашёл бывшего дозорного меча, — сообщил тот. Затем, должно быть, заметил, что в глазах Элирил отсутствует огонёк узнавания. — Фрейга, миледи. Вы просили меня найти его. Он ожидает вас в соседней комнате.

— Ах, да. Так поздно?

— Вы просили, миледи. Похоже, этот стражник обладает… странными привычками.

— Скажите ему немного подождать.

Она ушла в свою комнату и вдохнула щепотку пыли разума, прежде чем отправиться в кабинет и приказать дворецкому привести Фрейга.

Молодой стражник вошел в помещение, и свет ламп на мгновение померк. Его движения казались неловкими, и Элирил подумала, что он, наверное, пил. А может, до сих пор оправлялся от полученых во время нападения ран. По его всклокоченным волосам и запавшим глазам девушка поняла, что спал Фрейг мало. При нём не было клинка, за исключением столового ножа, а на одном плече он нёс большой кожаный мешок.

— Я Фрейг, миледи, — представился с поклоном бывший дозорный меч. Его глубокий голос, исходящий от такого маленького человечка, поразил Элирил. А тон показался слегка насмешливым. Сверкнули глубоко посаженные глаза — слишком много белого — и от этого пристального взгляда Элирил стало неуютно.

— Садись. У меня есть к тебе вопросы относительно недавнего набега на Дыру.

Фрейг сел.

Элирил почувствовала тепло, как будто парень излучал жар. Она прочистила горло и сказала:

— Тебя заставили проводить налётчиков в Дыру. Расскажи мне всё. До мельчайших подробностей.

Фрейг рассказал, неотрывно глядя на неё. Элирил узнала, что у одного из предводителей налёта не хватало глаза, а второй был лыс и необыкновенно высок. Оба служили Маску — это совпадало с тем, что она узнала у трупа Скелана. Она решила, что это были руки Маска, его Первый и Второй Избранный. Фрейг назвал их по именам: Эревис Кейл и Дразек Ривен.

— Они тебе представились?

Фрейг казался хитрым:

— Я подслушал их имена, миледи.

Элирил это удовлетворило.

Несмотря на новую информацию, она по-прежнему не могла увязать события. Состоит ли жречество Маска в союзе с Селгонтом и Саэрбом? Принял ли Маск активное участие в попытках помешать плану Шар начать Бурю теней?

Её раздражение отразилось в отрывистом допросе Фрейга, который сохранял бесящую самодовольную улыбку на протяжении всего разговора. Через какое-то время в кабинет вошёл Кефил. Пёс остановился в дверном проёме и подозрительно понюхал воздух.

— Мой мастиф, — сказала Элирил, ожидая, что Фрейгу станет неуютно, как это обычно происходило с людьми в присутствии Кефила.

Фрейг повернулся на стуле, улыбаясь.

— Какое милое животное, — он протянул руку. Элирил заметила, что его ногти длинные и чёрные — наверняка результат какого-то заболевания.

Шерсть Кефила встала дыбом. Он оскалился и зарычал.

— Сюда, пёсик, — сказал Фрейг.

Кефил тут же поджал хвост, заскулил и выбежал из комнаты. Фрейг прицокнул и повернулся обратно к Элирил всё с той же улыбкой.

— Он немного непослушный, да?

— На этом всё, парень, — отозвалась Элирил, желая перед сном ещё раз нюхнуть пыли разума. — Можешь идти.

Фрейг не двинулся с места.

— Ты не расслышал? Мы закончили, говорю.

— Я слышал вас, миледи. Но… — он умолк и отвёл взгляд.

Раздражение Элирил превратилось в любопытство. Он что-то скрывал.

— Есть что-то ещё? Если ты что-то от меня утаишь, я прослежу, чтобы тебя наказали. Не совершай ошибку.

Он посмотрел на неё своими запавшими глазами и прошептал:

— У меня есть секрет.

От этих слов Элирил покрылась гусиной кожей. Её рука потянулась к незримому святому символу. Она почуствовала, что находится на грани прорыва. Наклонившись вперёд, девушка негромко сказала:

— Говори, дозорный меч.

У Фрейга был хитрый взгляд.

— Я забрал кое-что у мёртвого человека-тени.

Он сделал жест, могущий обозначать что угодно.

— Она сказала мне.

Сердце Элирил забилось чаще. Всё тело покалывало. Она облизала губы.

— Кого ты имеешь в виду?

Фрейг отвёл взгляд.

— Вы знаете. Должны. Сама ночь заговорила со мной голосом женщины. Она сказала мне забрать это, сохранить его для вас.

Элирил затаила дыхание.

— Сохранить… что?

— Это, — Фрейг порылся в своём мешке и вытащил большую книгу. Обложка из чёрной чешуйчатой кожи закрывала страницы золотого пергамента. У Элирил перехватило дыхание, когда она это увидела.

— Книга, — выдохнула она. Элирил протянула руку, чтобы коснуться её, но замерла, поражённая чувством нереальности происходящего.

— Как такое может быть? — спросила она.

— Она сказала отдать её вам. Возьмите, — протянул ей книгу Фрейг. — Я ни разу её не открывал. Может быть, она даст ответ на ваши вопросы.

Мгновение Элирил просто глядела на книгу, потом взяла её трясущимися руками. Там, где её держали руки Фрейга, книга была неприятно тёплой, как будто этот человек горел огнём, но Элирил было всё равно. Она провела пальцами по грубой обложке — так, как могла ласкать любовника.

— Она сказала мне, что книгу не закончили, — продолжал Фрейг. — Сказала, что середины не хватает.

— Книга, которую надо собрать воедино, — благоговейно понизив голос, произнесла Элирил.

— Значит, она ваша, миледи?

Элирил кивнула, поглощённая книгой. Ей вспомнился первый раз, когда она попробовала пыль разума, чувство, что всё хорошо, чувство превосходства.

— Моя, — отозвалась девушка. — Да.

— Тогда я пойду, — сказал Фрейг. Он встал, задев её своими пальцами — не горячими, а холодными, как снег. — Я боялся, что схожу с ума, слышу голоса, вижу разные вещи. В конце концов, откуда мне знать, безумен я или нет?

Эти слова поразили девушку, и она посмотрела Фрейгу прямо в глаза. В них странно отражался свет — она видела только белки.

— Откуда мне знать, — повторила Элирил.

Он улыбнулся клыкастым ртом и покинул кабинет.

Элирил откинулась обратно в кресло, прижав книгу к груди, как новорождённого младенца. Девушка купалась в её тепле. Поблагодарив Шар, Элирил открыла книгу и стала читать из конца в начало.

Книга рассказывала о сотворении Шар из тьмы, о её битвах с сестрой Селун, о тайном создании Теневой Пряжи в насмешку над Пряжей Мистры. Она рассказывала о конце Селун, который также был концом всего. Она намекала на большее, на момент необходимой слабости и окончательного триумфа госпожи потерь, на время, когда Шар поглотит тень.

Элирил впитывала каждое слово, каждую страницу, вдыхая всё больше и больше пыли разума, и так она узнала тайну книги. Тайна таилась между строк, в пустых местах на страницах. От её важности Элирил засмеялась вслух.

Пустота в своём молчании говорила о ритуале — ритуале, который освободит Волумвакса и призовёт Бурю теней. Она почувствовала, как покрывается румянцем от такой перспективы.

Но она не могла узнать всё необходимое. Отдельных подробностей ритуала не хватало. Книга была разделена, и страницы в середине отсутствовали.

Книге нужна была пара. Она хотела стать целой.

Элирил должна была найти остальное.

* * *

В безоблачном небе сияло послеполуденное солнце. Абеляр и Регг, сопровождаемые Белдом и двумя его товарищами, ехали по травянистой равнине вдоль пересохшего ручья, к небольшой деревне, где Абеляр на несколько дней разместил свой отряд, пока он посещал аббатство Зари.

Они ехали по высокой траве, мимо раздетых поздей осенью стволов берез и клёнов. Проезжая мимо расплавленных остатков мелкой деревеньки, они замолчали. Деревенские дома превратились в бесформенные, бесцветные кучи. На полях сгоревшей травы стояли почерневшие скелеты мёртвых деревьев — бессловные свидетели учинённой разъярённым драконом бойни.

— Гнев дракона, — сказал Регг. — Чёрного, наверное.

Абеляр кивнул. Ему доводилось видеть вблизи чёрного дракона, в десяти лигах к юго-западу от Саэрба. Он благодарил Латандера, что Ярость драконов закончилась.

Они оставили разрушение позади, продолжая скакать вперёд. Вскоре они достигли пересохших полей рядом с деревней. Из-за плохого урожая продовольствия было мало. Зима будет безжалостна к крестьянам.

По приказу Абеляра его люди никогда не принимали у крестьян еду, даже корм для лошадей — только кров. В отряде было шестеро жрецов. Все были неопытными и не прошли испытания в битве, зато каждый мог совершить малое чудо, призвав еду и свежую воду. Жрецы кормили солдат и отдавали остатки голодным простолюдинам, в первую очередь — детям. Зачастую отряд Абеляра оставлял крестьян в лучшем положении, чем было до их визита. Армии главной правительницы будут покрупнее и не станут так церемониться. Гражданская война оставит мёртвыми тысячи невинных.

— Сембия не в том положении, чтобы пережить войну, — сказал Абеляр Реггу.

Тот согласно кивнул.

— А какая страна в таком положении? Кормир по-прежнему нестабилен. Здесь по-прежнему свежи раны Ярости и царит засуха. Война всегда уродлива, друг мой. И сильнее всех страдают слабые.

— Не в нашу смену, — тихо сказал Абеляр.

— Точно, — согласился Регг. — Не в нашу смену.

Впереди в ясное небо поднимались клубы дыма из труб деревенских домов и ферм. Над равниной разносился ритмичный звон кузнечного молота. Ветер донёс запахи костра, на котором готовили пищу.

Всадники перевалили за гребень покрытого кустарником холма и увидели внизу деревеню — собрание простых зданий и загонов для животных. Женщина и её худосочная дочка набирали воду в общем колодце. По улочкам бродили несколько костлявых собак.

Брезентовые палатки отряда Абеляра стояли на усеянном деревьями поле в дальнем краю поселения. Над костром жарился на вертеле кабан; один из его людей, должно быть, подстрелил зверя на охоте. За кабаном следили двое, пока остальные занимались своими делами — чистили доспехи, упражнялись, ели, разговаривали. Лошади щипали сухую траву в стороне от палаток. Все были осёдланы, как будто отряд был готов выступать.

— Где часовые? — спросил Регг.

— На часах, — ответил голос справа.

Трое мужчин в кожаных жилетах встали из подлеска. У каждого в руках был заряженный арбалет, на поясе — палаш. На шее на кожаных шнурках висели свистки.

— Мы могли бы вас застрелить на расстоянии броска камня, — сказал Гарольд, молодой веснусчатый воин с полной головой рыжих волос, из-за которой товарищи звали его Кровавой Гривой. Двое его спутников, Ринн и Энерд, ухмыльнулись.

— Было бы иначе, я б тебе яйца отхватил, — полусерьёзно сказал Регг.

Абеляр хмыкнул, указал на Белда и двоих его друзей.

— Познакомьтесь с Белдом, Алдасом и Дэнсом. Они едут с нами.

— Добро пожаловать, — сказал Гарольд. Он посмотрел на Абеляра. — Есть плохие новости, командир.

Абеляр нахмурился.

— Говори.

— Армия главной правительницы выступила. Мы слышали, что возглавляет её Форрин.

Регг выругался и презрительно сплюнул.

— Малькур Форрин? — спросил Абеляр.

Гарольд кивнул.

Это объясняло, почему у Роэна были наготове лошади. У Абеляра ещё оставалась горстка союзников в церкви Латандера в Ордулине. С помощью магии они передавали информацию Роэну, главному жрецу отряда, когда обстоятельства позволяли.

— Форрин мясник, — сказал Регг. — В битве при Дурстовых низинах он…

Абеляр оборвал его.

— Сколько у него человек? Состав его сил? Сэрлун тоже выступил?

— Роэн вам ответит, милорд.

— Куда они направляются? — спросил Абеляр. — Хоть это ты знаешь? Селгонт?

Гарольд опустил голову, посмотрел на товарищей по бокам, на свои сапоги.

— Говори, парень, — подстегнул его Регг, хотя сердце Абеляра уже замерло.

— Саэрб, сэр. Я так слышал.

Абеляр сразу подумал про Элдена, беззащитного, находившегося на пути вражеской армии. Он выругался и направил Раннюю Зорьку к деревне. Регг, Белд и другие последовали за ним.

— Собирайте вещи и предупредите остальных! Готовьтесь выступать! — крикнул оставшимся позади часовым Регг.

Они проскакали через деревню в свой лагерь. Люди Абеляра поднялись, чтобы поприветствовать его. Вид у всех был мрачным.

Регг указал на Белда и его товарищей.

— Эти отправляются с нами. Собирайтесь. Выступаем. Кабана оставьте местным.

Люди стали торопливо сворачивать лагерь.

Роэн вышел из своей палатки, одетый в доспехи, с тяжёлой булавой на поясе. Бледный, темноволосый жрец, высокий и худой, как молодое деревце, кивнул им. Абеляр и Регг спешились и мужчины обменялись приветствиями.

— Добро пожаловать назад, милорды. Вижу, вы уже слышали про Форрина.

— Расскажи всё, что тебе известно, — приказал Абеляр.

Пока люди вокруг сворачивали лагерь — большинство улучили момент, чтобы поприветствовать Регга и Абеляра — Роэн начал:

— Прошлой ночью Форрин выступил из Ордулина под покровом тьмы. В его войске больше тысячи человек конницы. Они направляются на запад, к Саэрбу. Это всё, что мы знаем.

— Вчетверо больше нашего, — присвистнул Регг. — Главная правительница вполсилы ничего не делает. Она хочет увести нас на север.

Абеляр кивнул, задумался.

— В Саэрбе и окрестностях есть люди, которые будут драться, если война придёт к их порогу.

— Им не хватает предводителя, — сказал Регг. — Мелкие отряды умелых мечников, но не армия. Если они будут сражаться, то по очереди погибнут.

— Да, но если мы сумеем добраться туда раньше Форрина, то сможем соединить их с нашим отрядом. Мы…

— Есть ещё кое-что, — предупредил Роэн.

Абеляр и Регг посмотрели на жреца.

— На Йонн напало существо или существа из моря. Большая часть города была затоплена или подверглась разрушениям. Погибли сотни. Может быть, тысячи.

— Боги, — сказал Абеляр.

— Кто напал? — спросил Регг.

— Наши шпионы утверждают, что за этим стоит Селгонт. По крайней мере, так говорит правительница в своих заявлениях.

— Селгонт? — спросил Абеляр. — Как?

— Шпионы говорят, что Селгонт каким-то образом заключил союз с Шадовар.

— Шадовар? — Абеляр не мог в это поверить. Селгонтский хулорн не слишком его впечатлил, но за дурака он мальчишку Ускеврена не считал. Шадовар нельзя было доверять.

Роэн кивнул.

— Это может быть ещё одной ложью главной правительницы.

Абеляр выбросил это из головы.

— Сейчас это неважно. Наша проблема — Саэрб.

— Правительница воспользуется Йонном, чтобы оправдать бойню, Абеляр, — заметил Регг. — Форрин сравняет Саэрб с землёй. Те, кто не сбегут — погибнут.

Абеляр посмотрел прямо на него, потом на Роэна.

— Не в нашу смену.

Регг кивнул, как и Роэн.

— Милорд, это ещё не всё, — сказал Роэн. — Во время атаки с моря небольшой отряд напал на Дыру…

— Напал на Дыру?! — воскликнул Регг.

Роэн кивнул и продолжил:

— Ваш отец исчез во время налёта.

— Исчез? — в Абеляре пробудилась надежда. — Ты хочешь сказать, сбежал?

Роэн пожал плечами.

— С тех пор прошло уже немало времени, милорд. Мы не получали от него известий.

— Но он сбежал? — спросил Регг.

Абеляр понял, что имеет в виду Роэн.

— Или его забрали.

— Забрали? — спросил Регг. — Кто? Шадовар?

Абеляр пожал плечами. Способа узнать не существовало. Если отец жив и свободен, он свяжется с Абеляром, как сможет. Может быть, он был ранен. Может быть, его против воли удерживали похитители. Абеляр покачал головой.

— Отцу я сейчас помочь ничем не могу. Мы нужны Саэрбу. Выступаем, как только люди будут готовы.

Роэн сглотнул.

— Милорд, не уверен, что это стоит вашего внимания, но…

Абеляр нетерпеливо махнул рукой.

— В деревне болезнь.

— Что за болезнь?

Роэн побледнел.

— Ужасная, милорд. Больные кашляют кровью до тех пор, пока не лишаются сил её исторгать, после чего захлёбываются. Старейшина считает, что болезнь могла принести группа чужаков, что проходили здесь около десяти дней назад. Заразилась семья. Отец уже скончался, мать и дети прикованы к кроватям. Старуха, которая ухаживала за ними, тоже умерла. В деревне больше некому за ними присмотреть. Джиирис этим занимается, но…

Роэн посмотрел себе под ноги.

— Скромных сил, дарованных мне владыкой утра, недостаточно для этой задачи. Я не могу очистить их.

— Дети? — спросил Регг.

Роэн кивнул.

Абеляр подумал об Элдене и не стал колебаться.

— Отведи нас к ним.

Роэн повел их к деревенским домам. Дети, мужчины и женщины приветствовали их с улыбками. Некоторых крестьян мучил кашель. Абеляр и Регг переглянулись.

Два маленьких мальчика, может быть, шести-семи лет, глазели на щит Абеляра. Абеляр снял его и дал детям поиграть.

— Не убивайте драконов без меня, — сказал он им. — И щит мне скоро снова понадобится. Да?

— Да, добрый сэр, — ответили дети.

Он взъерошил их волосы и дети побежали прочь, споря, кто будет играться первым.

— Здесь у всех в глазах прячется страх, — тихо сказал Абеляр Реггу.

— Да, — ответил тот. — Это не просто болезнь.

— Нет, — согласился Абеляр. — Не просто болезнь.

Роэн привёл их в бревенчатый дом на краю деревни. Двери и ставни были закрыты, но болезненный сладковатый запах заразы сочился сквозь щели. Роэн постучал раз и вошел.

Дом был наполнен миазмами, и Абеляра, как булавой, ударил сладкий запах пота, грязи и высохшей крови. В двухкомнатном здании было мало мебели. Несколько стульев, стол, буфет. В очаге горел слабый огонь. Над ним висёл котёлок, по предположению Абеляра — с жарким. Два коротких тонких меча и перчатки Джиирис лежали у стены возле огня. Открытый проём вёл в другое помещение.

Оттуда раздался кашель, глубокий и мокрый. К нему присоединился детский кашель, потом ещё один. Раздался успокаивающий голос — Джиирис — и кашель затих.

Из комнаты вышла Джиирис. Свои светлые волосы юная жрица носила стянутыми в конский хвост на затылке. Её рукава были запятнаны кровью. Чтобы не заразиться, она обернула кусок ткани вокруг носа и рта.

Абеляр и Регг могли не бояться заразы. Когда они вверили свои души владыке утра, он вознаградил их устойчивостью к некоторым болезням плоти, включая заразные. Кроме того он наградил их силой исцелять заразу прикосновением. Они не слишком часто могли это делать, но всё-таки могли.

— Милорды, — поприветствовала их Джиирис. Она убрала ткань ото рта и улыбнулась. — Добро пожаловать обратно. Как прошло в аббатстве?

— Плохо, — сказал Абеляр и этим и ограничился. — Собирайся. Мы скоро выступаем.

Он кивнул на комнату, из которой она вышла.

— Я о них позабочусь.

Джиирис кивнула.

— Свет в вас обоих. Я этому рада.

Она ткнула Регга в плечо, улыбнулась Роэну и подошла близко к Абеляру, хотя не коснулась его.

Абеляр поймал её за руку.

— Ты хорошо здесь справилась.

Она покраснела, кивнула, мягко улыбнулась и покинула дом.

— Жди нас здесь, — сказал Абеляр Роэну. Они с Реггом вошли в комнату к больным.

В комнате лежали пять набитых сеном матрасов вместе с одеялами и ночными горшками. От запаха в глазах Абеляра выступили слёзы. На одном из матрасов лежала тонкая, как пугало, женщина, её рот был запятнан кровью, лицо — потное и измученное. Четверо детей — все девочки — лежали на других матрасах, закутанные в одеяла и бледные. Общее дыхание в комнате звучало, как треск дерева.

— Пятеро, — тихо сказал Абеляр.

— И болезнь уже распространилась, — добавил Регг.

Абеляр и Регг могли даровать милость Латандера лишь небольшими порциями, и после этого требовалось время, чтобы их собственные души исцелились. Они не могли вылечить каждого перед отъездом.

Они подошли к постели матери. Их сапоги громко стучали по полу. Абеляр опустился на колени и положил руку на лоб женщины. Её зелёные глаза распахнулись. Она открыла рот, чтобы заговорить, но вместо этого зашлась кашлем, от которого затряслось всё её тело.

Абеляр мягко заговорил с ней:

— Мы целители, мадам. Слуги Латандера. Мы здесь, чтобы помочь.

Взгляд женщины подобрел и она улыбнулась. Она подняла слабую руку, чтобы указать на детей. Абеляр понял. Мать хотела, чтобы сначала они помогли детям. Он кивнул на Регга, который ходил от ребёнка к ребёнку, утешая их и напевая тихую песню.

Абеляр погладил тёмные, пропитанные потом волосы женщины.

— Послушай меня. Мы можем излечить эту болезнь, но не во всех вас. Только четверых. В ближайшее время нашего дара хватит лишь настолько, и мы должны сегодня уехать. Если мы останемся, умрут многие другие.

Она глядела на него, не шевелясь, и Абеляр не знал, поняла ли женщина. Одна из девочек зашлась в приступе мокрого кашля, от которого чуть не задохнулась.

— Как мы должны поступить? — спросил Абеляр у матери.

Её глаза закрылись, открылись, и она разомкнула окровавленные губы, чтобы заговорить. Абеляр пригнулся ближе, и она произнесла надломленным шёпотом:

— Мои дочки.

Абеляр выпрямился и посмотрел ей в глаза. У него и у неё выступили слёзы.

— Кто позаботится о них, если тебя не станет?

Слёзы потекли по её вискам, она отвела взгляд. Закрыла глаза, прикусила верхнюю губу, покачала головой. Абеляр понял. Никого не было. Но она не могла выбрать, какой из дочерей умереть. Её сотряс приступ кашля.

Абеляр посмотрел на свои руки, проклиная слабость собственной плоти.

Он тоже не мог выбрать, какой из них умереть. Он встал и поглядел на Регга, который держал крошечную ручку одной из девочек. Абеляр кивнул в сторону выхода, они покинули комнату и собрались вместе с Роэном.

Снаружи Абеляр сказал:

— Я остаюсь. Берите людей…

— Остаётесь? — воскликнул Роэн.

Регг покачал головой и хмыкнул.

— Я знал, что ты это скажешь. Нет. Я останусь и займусь здешней чумой. Когда деревня будет очищена, я поскачу вслед за вами.

— Вы оба нужны нам, — запротестовал Роэн.

Абеляр проигнорировал жреца, разглядывая угловатое лицо друга. Он увидел, что предложение Регга было искренним.

— Нет, Регг. Это мой долг. Кроме того, на пути Форрина живёт твой отец.

— Как и твой сын, — ответил Регг.

Абеляр ощутил приступ сомнения, но подавил его. Он не мог оставить деревню.

— Заберите их обоих, — сказал он Реггу и посмотрел на Роэна. — Заберите их обоих.

Регг и Роэн долго смотрели на него, потом наконец кивнули. Регг взял Абеляра за руку.

— Свет в тебе, друг мой. И сияет он ярко.

— И в тебе, — ответил Абеляр. Он указал на комнату больных. — Давай сделаем для них, что сможем.

Абеляр и Регг вошли в комнату и по очереди возложили руки на девочек. Жрецы молились вслух, извлекая божественную энергию владыки утра из своей собственной очищенной плоти и направляя её в девочек. Их дыхание тут же облегчилось, и дети уснули.

Неспособный сделать больше, Абеляр подошёл к матери.

— Твои дочери поправятся.

Женщина улыбнулась, прошептала:

— Я хочу их увидеть.

— Увидишь, — пообещал Абеляр. — Они спят. Послушай меня. Я тебя не оставлю. Но ты должна продержаться ещё несколько дней, и тогда я смогу исцелить тебя, как исцелил твоих дочек. Ты понимаешь? Ты должна продержаться.

Она кивнула. Снова потекли слёзы, но не слёзы печали. Она коснулась руки Абеляра, и тот сжал её пальцы. Он забирал жизни во имя Латандера, множество жизней, но лучше всего чувствовал себя тогда, когда использовал свои руки для исцеления.

— Мне… жаль, что я заставил тебя делать такой выбор, — сказал он. — Это было непростительно. Мой собственный сын в опасности, и это затуманило мои суждения.

Она покачала головой и улыбнулась, закашлялась.

— Я понимаю, — прохрипела она. — И ты должен идти к сыну.

— Пойду, — ответил Абеляр. — Но только когда ты поправишься.

Она посмотрела ему в глаза, благодарно кивнула. Регг присел рядом с ними, положил ладонь ей на лоб.

— Выздоравливайте, мадам. Да присмотрит за вами Латандер, да принесёт рассвет надежду.

Абеляр и Регг выпрямились, глядя друг на друга.

— Иди в свете, Абеляр Корринталь, — сказал Регг.

— И ты. Я догоню вас, как только смогу. Отряд остаётся на тебя с Роэном.

Регг кивнул и они расстались.

Абеляр смотрел сквозь открытые ставни, как Регг и Роэн уводят отряд. Он представил Элдена, нанизанного на клинок Форрина, и этот образ почти заставил его вскочить в седло. Звуки кашля из комнаты вернули его к своему долгу. Он положил меч у очага и возвратился к избранной для себя задаче.

Несколько часов он носил воду, варил жаркое, кормил с ложечки мать и дочерей. Дочери в основном спали, мать в основном кашляла. И всё же, улыбки и светлые глаза девочек, когда они просыпались, напоминали Абеляру, почему он стал слугой Латандера.

Абеляр узнал, как зовут девочек: Лис, Нисса, Сил и Дера, старшая. Он добыл новые простыни для них, и пел им, как часто пел Элдену. Он улыбался, когда улыбались они, узнал, как они смеются. Они беспокоились о матери, и их любовь к ней тронула Абеляра.

Состояние матери постоянно ухудшалось. Абеляр не знал, сумеет ли она дожить до того момента, когда он сможет исцелить её. Он пытался придумать, как лучше подготовить девочек к такой утрате, но ничего не пришло на ум. Он видел в их глазах страх.

Когда девочки спали, он проводил часы в медитациях и молитвах у постели их матери, сжимая её ладонь, прося Латандера исцелить женщину и помочь Реггу вовремя найти Элдена. Он всю ночь нёс дозор у постели больной и спал мало. Он почувствовал приближавшийся рассвет.

Его внимание привлёк скрип половиц в соседней комнате. Абеляр беззвучно поднялся, чтобы не потревожить своих пациентов, взял небольшую глиняную лампу и вышел туда.

Никого не увидел.

Он уже возвращался в комнату больных, когда краем глаза заметил маленькое красное пятнышко на полу. Абеляр долго смотрел на него, чтобы убедиться, что это не просто плод его воображения. Так и было.

На полу в центре коматы лежал одинокий лепесток розы.

Абеляр подошёл к нему, опустился на колени, аккуратно взял лепесток двумя пальцами. Тот был свежим, гладким, как бархат. Невозможно было определить его происхождение. Абеляр не видел в деревне роз.

Это был знак. Теплота охватила его тело.

— Спасибо, владыка утра, — прошептал он.

Лучи рассвета, розовые, как цветок, засияли сквозь щели в закрытых ставнях. Абеляр поспешил к ним и распахнул створки настежь. Розоватый свет окутал комнату. Его прикосновение согрело Абеляра, успокоило жреца. Свет окутал всю деревню, охватил её пастельным сиянием.

Снаружи восточный горизонт окрасился яркими красными, оранжевыми и жёлтыми цветами. Абеляр знал, что это значит.

— Спасибо, владыка утра! — взволновано сказал он, поспешив в комнату больных. — Вставайте, девочки! Дера, поднимай их! Давай, девочка! Открывайте каждое окно в доме! Пускай вашу мать зальёт свет!

Сонные девочки послезали с постелей и сделали, как велел Абеляр. Сам Абеляр выбежал наружу и пошёл через всю деревню, крича:

— Вставайте и выходите наружу! Сейчас же! Станьте в лучах рассвета! Немедленно!

В окнах возникли лица, в дверях — тела. Абеляр тащил наружу всех, кого мог достать, и требовал от всех остальных выйти из дома. Вскоре вся деревня оказалась снаружи, глядя на восток, на рассветное небо.

Абеляр побежал обратно в дом больной семьи, где обнаружил плачущих девочек, обнимавших мать, стоявшую на трясущихся ногах в проникавшем через открытое окно розовом свете. Она встретилась взглядом с Абеляром и всхлипнула.

— Ты исцелилась, — сказал Абеляр, и это был не вопрос.

Она кивнула.

— Спасибо вам, добрый сэр.

Абеляр покачал головой и тепло улыбнулся.

— Нет. Спасибо Латандеру.

Он прошёл по комнате, обнял её, опустился на колено и обнял девочек.

— Расскажите всем, что здесь произошло. Я должен идти. Добра вам.

— А что здесь произошло? — спросила Дера.

Абеляр поднялся.

— Владыка утра благословил всех нас. Прощайте.

Ему вслед донеслись благодарности. Абеляр выскочил из комнаты, собрал своё оружие и поспешил наружу. Он свистнул Ранней Зорьке и кобыла подошла к нему. Абеляр запрыгнул в седло. Мальчишки, которым вчера он отдал свой щит, подбежали к нему, неся щит вдвоём между собой. Он взял щит, улыбнулся мальчикам.

— Вы собираетесь сразить дракона? — спросил высокий.

— Да, — ответил Абеляр. Он ударил Зорьку пятками. — Но!

* * *

Малькур восседал на своём боевом коне, укрытым кожаной попоной, на обочине грунтовой дороги. Рядом находились три его командира: Лорган, Рехт и Энкен. С ними был Ворс, боевой жрец Талоса, и один из магов роты, Менник. Все они спороли отличительные знаки своего наёмного отряда и вместо них носили ордулинское золотое колесо на зелёном поле.

Малькур позаботился о том, чтобы расположиться под лучами солнца. После того, как на его людей напал служивший хулорну шейд, Малькур как можно чаще старался держаться на свету.

На дороге растянулась колонна его конницы — полоса из стали и плоти. Их путь сопровождали облака пыли, скрип кожей и звон доспехов. Люди салютовали ему, проезжая мимо, но строй соблюдали достаточно небрежно. Сопровождающие отряды держались на расстоянии четверти лиги впереди, по флангам и в тылу, периодически совершая доклады. Снабженческий обоз, сопровождаемый четырьмя дюжинами всадников по командованием Гэвина, замыкал колонну. Обоз замедлял их, но этого было не избежать.

— Люди жаждут боя, — заметил Рехт.

— Скоро они его получат, — ответил Лорган.

Энкен, игравшийся с одним из своих многочисленных ножей, сказал:

— Может быть. А может быть, всё, что мы найдём — это пустой город и попрятавшихся по своим особнякам дворян. Они все сбегут, когда узнают, что мы идём.

Все, кроме Ворса, засмеялись. Ворс сказал:

— Если в конце поездки через половину Сембии не будет ждать битва, я убью одного из вас во имя Талоса.

Остальные засмеялись ещё сильнее. Ворс даже не улыбнулся.

— Присмотрите за своими людьми, — сказал Малькур своим командирам. — Мы будем на марше весь вечер и часть ночи. Через пять дней мы должны достичь Саэрба, иначе ответите мне. Рехт, Лорган и Ворс, вы трое останьтесь.

Энкен и Менник отсалютовали и пришпорили коней, направляясь к своим подчинённым. Они выкрикивали приказы, двигаясь вверх и вниз вдоль колонны.

— Командир? — спросил Лорган.

— Возьмите отряд и скачите южнее Саэрба. Возьмите три с половиной сотни. Скачите быстро, растянитесь широко. Мы нападём на Саэрб через пять дней, но до тех пор — не высовывайтесь.

Малькур хотел, чтобы Лорган отрезал путь жителям Саэрба и окрестностей, которые могли попытаться сбежать в Селгонт от его армии. Лорган понял суть полученного приказа.

— Это будет лёгкая добыча, — сказал он.

Малькур посмотрел на Рехта.

— Возьми семьдесят человек, плюс Ворса и Менника. Отправляйтесь этой ночью и скачите впереди отряда Лоргана. Поместье Корринталей — в поллиги прямо к востоку от Саэрба. Все его обитатели должны умереть за исключением сына Абеляра Корринталя. Его имя Элден. Он родился тупицей и выглядит соответствующе. Его доставьте мне живым.

Ворс улыбнулся. Его безумные глаза просияли от предвкушения бойни.

Рехт просто кивнул. Убийство было его работой. Он не наслаждался ею, знал Малькур, но и не увиливал.

— Я хочу взять всех бывших Клинков, — сказал Рехт. — Ночных бойцов. Может статься, нам придётся скрываться от армии, если Саэрб выставит таковую.

— Принято, — сказал Форрин. — Бери.

Лорган вмешался:

— Ещё мне потребуется как минимум ещё один жрец.

— Бери Аврека, — ответил Форрин, назвав другого жреца Талоса в их отряде. Теперь у самого Форрина оставалась лишь горстка жрецов, которые могли позаботиться обо всех его воинах.

— Спасибо, командир, — поблагодарил Лорган.

Рехт, Лорган и Ворс отсалютовали и поскакали прочь. Ворс завыл от радости на скачущих мимо солдат и потряс топором.

Форрин удовлетворённо следил, как мимо проезжает его войско. У него были сильные бойцы и хорошие командиры. Он обеспечил звания для всех своих младших командиров из Клинков, а остальные руководящие позиции заполнил людьми, которые будут хранить ему верность благодаря знакомству по его прошлой службе в сембийской армии. На Саэрб двигались двенадцать сотен лошадей, и Малькур, прямо или косвенно, отобрал каждого всадника.

Он хотел спалить дотла сначала поместье Корринталей, а затем и весь Саэрб. Главная правительница дала ему указания сделать из Саэрба пример. Именно так Малькур и собирался поступить.

Глава шестая

20 уктара, год Грозовых Штормов

Получив известия, что часть армии главной правительницы движется на Саэрб, Тамлин испытал смесь облегчения и ужаса. Ужаса, что война, настоящая война, наконец началась. Облегчения от того, что началась она в Саэрбе, а не в Селгонте.

Принц Ривален, Вис Талендар и Рорсин[3] Соргил присоединились к нему за столом для совещаний во дворце.

— Наши шпионы докладывают, что войска главной правительницы идут к Саэрбу. Я хотел бы узнать ваше мнение о том, как нам следует отреагировать, — начал Тамлин.

Рорсин поглядел на Виса, на Ривалена, снова на Тамлина, и сказал:

— Я могу отправить две сотни хороших бойцов на перехват Форрина.

Вис озадаченно пригладил свою бородку.

— Две сотни? Какой толк от двух сотен? У Форрина людей в несколько раз больше.

Рорсин пристально посмотрел на него.

— Наши две сотни могут присоединиться к войскам Корринталя, если это будет возможно. Или помочь беженцам из Саэрба достичь Селгонта, если нет. На севере нигде нет подходящих для сражения стен. Они не смогут там обороняться.

— Мы даже не знаем, где находятся войска Корринталя, — возразил Вис Талендар. — Прорицания на этот счёт были противоречивы. Девять Адов, да он может быть мёртв.

Рорсин склонил свою огромную, размером с ведро, голову, признавая его правоту.

Тамлин взглянул на Ривалена.

— Принц? Ваши мысли?

— Где те люди, что вы нам обещали? — набросился на Ривалена Рорсин. — Я сделал всё, что мог, со шлемами, скипетрами и ополчением, но…

Вокруг Ривалена взметнулись тени. Он холодно взглянул на Рорсина и тот глубоко вжался в своё кресло.

— Воины элитного отряда скоро прибудут, — ответил Ривален своим глубоким голосом. — В настоящее время они заняты другими делами.

— Другие дела, — пробормотал Рорсин. — Всегда другие дела.

Ривален покрутил что-то в пальцах, принялся рассматривать уголки этой вещички. Тамлин увидел, что это был пятизвёздник.

— Хулорн, я считаю, что если мы принесём в жертву те скромные силы, которыми здесь обладаем, то Селгонт окажется в плохом положении, когда на него двинется собирающаяся в Сэрлуне армия, — сказал Вис. — Ходят слухи, что это может произойти уже скоро.

Рорсин подался вперёд.

— Мы узнаем об этом заранее и успеем вернуться прежде, чем сэрлунские силы достигнут Селгонта. Селгонт ничем не рискует.

Ривален окинул Рорсина взглядом своих золотых глаз.

— На войне всегда есть риск и неизвестные переменные. Я знаю это куда лучше чем ты, Рорсин Соргил. Сколько войн ты видел собственными глазами? Битва — это отнюдь не переговоры о поставках товаров.

Лицо Рорсина покраснело под бородой.

— Мне приходилось проливать кровь, сэр.

Золотые глаза Ривалена вспыхнули.

— Не сомневаюсь в этом. Но если что-то задержит ваш отряд на севере, что тогда? Если Форрин узнает о вашем приближении и свернёт с пути, чтобы навязать вам бой или отрезать путь в Селгонт, что тогда?

— Это не лишено смысла, Двойка, — сказал Тамлину Вис, откинувшись на спинку кресла.

Тамлин тоже так считал.

— Я восхищаюсь вашей жаждой битвы, Рорсин, но даже если наши люди успеют вовремя выйти на позиции, это не наш бой.

У Рорсина был такой вид, как будто он съел что-то кислое, но он промолчал.

— Лучше используем полученное время, чтобы ещё сильнее укрепить оборону Селгонта, — сказал Вис.

Ривален добавил:

— Хулорн, война за будущее Сембии будет выиграна или проиграна здесь, а не в Саэрбе. Это жестокая, но от того не менее справедливая истина.

— И всё же я чувствую себя неловко, ничего не предпринимая, — отозвался Тамлин. — Народ Саэрба…

Ривален побарабанил пальцами по столу. С каждым ударом вокруг кончиков пальцев вспыхивали тени.

— Саэрбцы отступят, хулорн. И когда бойцы-шадовар окажутся здесь, в нашем распоряжении, они отправятся к беженцам и помогут им добраться до Селгонта. Мы сможем доставить их в город. Думаю, для вас это приемлемо?

— Бойцы-шейды, вы имеете в виду? — уточнил Тамлин. Казалось, шейды были способны практически на всё.

Ривален кивнул.

— Да, хулорн. Бойцы-шейды из анклава.

Этот план понравился Тамлину. Он не оставит в беде жителей Саэрба, но и рисковать практически ничем не будет. Он кивнул Ривалену.

— Спасибо всем за советы и спасибо за ваше предложение, принц. Мы поступим так, как советует принц Ривален. На этом всё.

* * *

Ривален конечно знал, что Тамлин с готовностью идёт на компромиссы. Он всегда хотел ощущать, будто делает что-то, но не хотел идти на риск. Бросая пятизвёздник, чтобы принимать решения, Тамлин всегда бы надеялся на то, что монета встанет на ребро и он сможет выбрать что-то среднее. Сейчас это служило на пользу Ривалену. Но рано или поздно молодому хулорну придётся выбрать аверс или реверс. Ривален достаточно сблизился с Тамлином, чтобы позволить ему сделать этот выбор.

— Принц Ривален, не задержитесь на минутку? — окликнул его Тамлин.

— Конечно, хулорн.

Пока они ждали, когда Вис и Рорсин покинут зал совещаний, Тамлин налил себе чашу вина. Оставшись с Риваленом наедине, Тамлин сказал:

— Я не получал никаких вестей от агентов, которых послал за наёмниками. Прошло уже много времени. С ними что-то случилось.

Ривален позволил беспокойству отразиться в глазах, хотя это его люди убили агентов хулорна. Он хотел, чтобы Селгонт полагался только на Шадовар, целиком и полностью.

— Им поручили опасное дело, — ответил Ривален. — Наверняка у главной правительницы полно шпионов в Селгонте, не меньше, чем у вас в Ордулине.

Тамлин пригубил вино, посмотрел через край кубка на Ривалена.

— В сложившейся ситуации я чувствовал бы себя лучше, если бы в городе находились солдаты Шадовар. Вы часто упоминали, что ваши силы отличаются высокой мобильностью. Будь они в нашем распоряжении, может быть, мы смогли бы перейти в наступление вместо того, чтобы ждать осады? Мирабета рискует, отправив в Саэрб половину своей армии.

Ривален кивнул и наградил Тамлина вещью, которой тот жаждал более всего — похвалой.

— Вы мыслите агрессивно, хулорн. Это достойно восхищения и приличествует лидеру нации.

Тамлин попытался скрыть улыбку, сделав ещё один глоток вина, но Ривален заметил её.

— Мне достаточно будет победы в этой войне и титула правителя Селгонта.

Ривален пристально посмотрел на него.

— Но зачем так обуздывать свои амбиции? Вы должны быть с ними не менее агрессивны, чем с планированием военных действий.

— Что вы имеете в виду, принц?

Ривален отвёл взгляд.

— Я не решаюсь говорить об этом.

— Бросьте, — сказал Тамлин. — Мы уже были откровенны друг с другом касательно столь чувствительного вопроса, как вера. Здесь то же самое. Я привык полагаться на вашу прямоту, принц. Пожалуйста.

Ривален кивнул.

— Хулорн, я считаю, что Сембию изменил этот конфликт. Главная правительница осуществила переворот в верховном совете, и народ принял его, и глазом не моргнув. Этот орган власти мёртв. Сембия получит своего самодержца. Вопрос лишь в том, кто это будет, и будет ли он милостивым… или нет.

Тамлин замер, поднеся кубок к губам. Момент растягивался.

— Любопытно, — сказал он наконец задумчивым голосом и торопливо добавил: — То, что вы так думаете, я имею в виду.

Ривален понял, что фундамент заложен. Он тащил Тамлина вперёд как раз в верном темпе. Он уже видел это прежде. Он знал этот блеск в глазах, когда человека захватывали амбиции. Выражение лица Тамлина выдавало юношу. Тамлин считал, что хочет быть шейдом и королём. Но на самом деле желания хулорна были глубже. Тамлин хотел выйти из тени своего отца, из тени Эревиса Кейла, из своего тени собственного образа недостойного сына. Ривален знал это чувство, он тысячи лет назад испытывал его сам. Возможно, поэтому мальчишка так нравился шейду. Кроме того, Ривалена забавляло, что Тамлин хотел сбежать от теней прошлого, входя в тени, предложенные ему Риваленом.

— Я знаю, что ждать подкреплений от Шадовар непросто, хулорн, — сказал Ривален. — Но будьте уверены — солдаты прибудут, как только освободятся от других своих обязанностей. Давайте тогда и решим, какого образа действий придерживаться в этой войне. На самом деле, я надеюсь, что к тому времени сумею помочь не только солдатами.

Тамлин поднял брови.

— Вот как?

— Я сообщу вам, как только у меня будет больше информации.

Тамлин улыбнулся.

— Приверженцы Шар хранят свои секреты, не так ли?

Ривален изобразил фальшивую улыбку.

— Именно так, но лишь потому, что всё ещё не до конца прояснилось, — он закружил тени вокруг своих пальцев.

Тамлин пристально поглядел на него, затем сказал:

— Главные жрецы города — из оставшихся — сообщили мне, что они не станут напрямую сражаться с силами Мирабеты. Они будут помогать и исцелять, но ни один не возьмёт в руки оружие и не станет сплетать калечащие заклятья. Я полагаю, что жрецы Ордулина и Сэрлуна заняли аналогичную позицию.

— Может так, а может быть и нет. Ваши жрецы изображают нейтралитет, чтобы сохранить положение своей веры вне зависимости от исхода войны. Это досадно. Вы не должны принимать их условия, хулорн.

— Не должен? — переспросил Тамлин.

— Нет. В анклаве шейдов есть жрецы, у которых я могу попросить помощи. Хулорн, может быть, настало время обсудить веру Шар?

Тамлин приподнял свой кубок в сторону Ривалена.

— Я был бы очень рад этому.

* * *

Стояла поздняя ночь, но Элирил даже не пыталась спать. Волнение и пыль разума заставляли её сердце бешено колотиться на протяжении нескольких часов. Она давным-давно отослала дворецкого и сейчас сидела в кабинете с Кефилом.

И с книгой.

Мастиф лежал у её ног, вылизывая свои лапы. Книга покоилась на груди девушки, согревая её кожу и незримый священный символ на шее. Элирил игралась с магическим кольцом на пальце, наслаждаясь тем, что узнала ещё один секрет, неизвестный ночному провидцу. Скоро провидец узнает о нём, когда ему придётся склонить колени перед лордом Скиаграфом.

И перед тобой, заметил Кефил.

Она улыбнулась, снова и снова представляя себе эти события.

Стражник, Фрейг, был не человеком, сказал Кефил.

— В этой комнате — да, — согласилась Элирил. — Здесь он был сосудом Шар.

Кефил безразлично фыркнул и улёгся поудобнее.

Элирил смотрела на стены и с удовольствием слушала предсмертные стоны всех погибших в Йонне за последний кусок ночи: пожилой бакалейщик, юная девушка с воспалением лёгких, мужина-проститутка, упавший с балкона, сапожник со слабым сердцем. Скорбь оплакивающих их людей она предложила в качестве жертвы Шар и Волумваксу. Баюкая книгу и размышляя о лорде Скиаграфе, девушка погрузилась в тёмные глубины рассудка.

Ворчание Кефила привело её в чувство.

Неужели она заснула?

Тьма в помещении сгустилась. В черноте возникло чьё-то присутствие. Кефил поднялся, зарычал.

Она немедленно узнала это присутствие и испытала такой экстаз, что чуть не задохнулась. По телу пробежали мурашки; мускулы ослабели; сердце замерло. Она закрыла глаза, бросилась на пол и прошептала:

— Я склоняюсь пред тенью Шар, что окутывает мир ночью.

Молчи, приказал Волумвакс.

От звука его мысленного голоса в её сознании у девушки закружилась голова. Прежде Волумвакс никогда не говорил с ней. Комната завертелась; дыхание Элирил было таким частым, что она боялась потерять сознание. Должно быть, она действительно избранница Шар!

Ты осмелилась взывать ко мне? спросил лорд Скиаграф.

Возбуждение Элирил сменилось ужасом. Она не смогла найти ответ.

— Я… нет. Я признательна милорду за то, что он удостоил меня своим присутствием. У меня… есть новости.

Не поднимая головы, она протянула вперёд книгу, которую ей дал Фрейг.

Миг молчания, потом:

У тебя есть половина книги, которую нужно собрать воедино. Какова её тайна?

— За словами скрыт ритуал.

Ты моя слуга и слуга Шар.

От этой похвалы Элирил охватил такой трепет, что она чуть не задохнулась.

— Её оставили слуги Маска. Госпожа направила книгу в мои руки.

Температура в комнате заметно упала. Элирил смогла увидеть своё дыхание, когда выдохнула.

Волумвакс коснулся её затылка — он был не плотью, поняла она, а тенью — и прикосновение наполнило девушку таким ужасом, что её сердце чуть не остановилось.

Маск? Слуги повелителя теней пришли в действие?

Элирил не могла дышать, не могла говорить. Тяжесть в голове превратилась в колющую боль, а та — во вспышку агонии. Ей казалось, что глаза готовы выпасть из глазниц. Она закричала, но не осмелилась поднять взгляд.

Говори же, тёмная сестра, или твоё сердце остановится после следующего удара.

Её рот слишком пересох. Она кивнула, попыталась проглотить слюну.

Назови мне их имена.

Она наклонила голову, с усилием сглотнула, прокаркала:

— Эревис Кейл и Дразек Ривен, лорд Скиаграф.

Волумвакс убрал свои пальцы, и Элирил с облегчением втянула воздух, опустилась на пол.

Времени мало, жрица. Найди вторую половину книги. Когда она будет целой, соверши ритуал и призови бурю…

Элирил едва не подняла голову, но вовремя удержала себя.

— Лорд Скиаграф, я не знаю, как найти вторую половину книги.

Ночной провидец хранит её, хоть и не знает, что именно находится в его руках.

Элирил не сразу осознала смысл этих слов.

— Ночной… провидец?

Это я направил книгу в его руки через одного из его подчинённых.

Элирил не удивилась, что Волумвакс хранил это в тайне от неё. Такова была неисповедимая природа Шар. Но неведенье ночного провидца обрадовало девушку.

Прежде чем Элирил смогла спросить что-то ещё, воплощение Волумвакса исчезло.

Слишком ослабевшая, чтобы стоять, Элирил заползла обратно в кресло, лихорадочно размышляя.

Ей показалось странным, что лорд Скиаграф так разгневался при упоминании Маска. Показалось странным и то, что судя по всему, Волумвакс и Шар не обладали полнотой информации о действиях друг друга. Неужели лорд Скиаграф хранил секреты даже от госпожи потерь? Нет. Это была ересь.

Элирил выбросила это из головы и вернулась мыслями к задаче добыть оставшуюся часть книги у ночного провидца.

Кефил сказал ей:

Ты вообразила всё это. Это был сон.

— Ты лжёшь, — ответила Элирил и крепко прижала к телу книгу.

* * *

Ривален вернулся во тьму своих покоев и опустился в большое кресло. С хулорном всё шло хорошо. Ривален чувствовал, что сможет обратить Тамлина в веру Шар, как только пожелает. Амбиции мальчика управляли его моралью. Ривалену это в нём нравилось.

Баюкая в руках свой священный символ, принц прошептал слова заклинания, позволявшего отправить несколько слов его всевышеству. Почувствовав, как вокруг собралась магическая энергия, он произнёс:

— Хулорн нам доверяет, и Селгонт будет нашим, как только мы того пожелаем. Война в Сембии неизбежна.

Магия перенесла его слова через весь Фаэрун, прямо в уши его всевышеству. Ривален ждал ответа и скоро его получил. Принц почувствовал гул в ушах, вслед за которым раздались слова его отца:

Возможно, пора разделаться с теми не-шадовар, которые знают, что эта война — твоих рук дело?

Ривален кивнул. Собственные мысли принца вторили мыслям его всевышества. Он хотел, чтобы хулорн считал Шадовар своими спасителями, а не разжигателями войны. Ривален позаботился о том, чтобы об участии Шар в конфликте знали лишь двое не-шадовар — Элирил Хравен и Вис Талендар. С Элирил он будет прямолинеен. Для Виса было запланировано нечто уникальное. Его не радовала мысль об убийстве тёмного брата и сестры, но он всё равно готов был это сделать.

Его всевышество продолжал уже более жёстким голосом.

Ты хорошо справился, Ривален. Твоя мать гордилась бы твоими достижениями.

Эти слова заставили принца вскочить на ноги. Послание закончилось.

Тени кружились вокруг Ривалена, отражая его беспокойство. Мысли в голове перемешались. Слова его всевышества эхом отдавались в сознании.

Что имел в виду отец? Он никогда прежде не упоминал Алашар таким образом. Может быть, его всевышество знает или хотя бы подозревает, что Ривален убил мать по приказу Шар? Как он об этом узнал? Ривален никому не открывал этой тайны. Об этом знали лишь он и Шар.

Ривален прокручивал в мозгу бессчисленные разговоры, которые вёл с отцом на протяжении многих столетий. Он не вспомнил ничего настораживающего и попытался расслабиться. Отец не мог знать. Если бы знал, он бы давным-давно убил Ривалена. Разве что…

Разве что сама Шар сообщила его всевышеству и вместе с тем запретила искать возмездия. Возможно, собственный секрет его всевышества заключался в том, что он знал правду о смерти Алашар. Столетиями он смотрел на Ривалена не как на сына, а как на убийцу его возлюбленной, и его жажду мести держал на привязи лишь запрет Шар.

Ривален попытался отбросить эти кощунственные мысли. Он напомнил себе, что ничего не знает наверняка, и задумался, не выдумывает ли угрозы из ничего. Он часто видел такое среди последователей Шар. Настолько полагающаяся на тайны вера порождала среди последователей подозрения и дикие мысли, нередко граничащие с безумием. И всё же эта теория казалась ему правдоподобной.

— Зачем? — спросил у мрака Ривален. — Зачем предавать свой самый могущественный инструмент?

Шар не дала ему ответа. Как всегда.

Но Ривален сам увидел его.

Шар хотела вбить клин между его всевышеством и Риваленом. Она предала Ривалена, чтобы приблизить его к себе. Она хотела, чтобы Ривален зависел от неё, хотела, чтобы он предпочёл свою веру своей семье и городу, точно так же, как Ривален хотел, чтобы от него зависел хулорн.

— Я предпочел семье веру в тот день, когда убил свою мать, госпожа.

Тьма хранила молчание и свои секреты.

Ривален задумчиво достал из внутреннего кармана искуссный маленький сундучок. Сконцентрировавшись, он активировал его магию, и полноразмерный двойник сундучка возник прямо у ног принца.

Ривален произнёс слова, обезвредившие наложенные им на сундук защитные печати, и воспользовался малым заклинанием, чтобы отворить замок. Поднял крышку.

Наружу зазмеились щупальца сумрака, разнося в воздухе неразборчивый шёпоток. В сундуке лежали «Листья одной ночи». Он предпочёл взять книгу с собой вместо того, чтобы оставить её в храмовом хранилище в анклаве шейдов. Казалось правильным держать её поблизости.

Принц положил ладонь на чёрную обложку книги, ощутил её прохладу, почувствовал, как нанесённые на нее буквы движутся под его рукой. Он прочитал молитву Шар, и книга зашептала в его сознании.

Ривален решил, что больше не будет прятать её на Эфирном плане. Он хотел держать книгу поближе к себе, хотел слышать слова Шар ближе к своим ушам. Сундук и книга будут стоять запечатанными в его покоях или находиться при нём. Если Шар захочет что-то сказать ему через книгу, он хотел находиться достаточно близко, чтобы услышать.

Глава седьмая

21 уктара, год Грозовых Штормов

Кейл, Ривен и Магадон возникли не в центре кладбища, как намеревался Кейл, а на краю, сразу за окружавшей его низкой, крошащейся каменной стеной. Камни поросли чёрным мхом. Неподвижный, сырой воздух вонял гнилью.

За стеной висела густая, как туман, тьма. Даже зрением шейда в этом облаке Кейл видел всего шагов на двадцать. Он едва различал вдалеке тусклый, рассеяный свет портала. В клубах дыма и теней врата казались далёкими, во многих лигах от них. Свет вспыхивал и гас, вспыхивал и гас, как бьющееся сердце.

Между ними и вратами располагался целый город из надгробий, склепов и мавзолеев. Всё это заросло травой и сорняками.

— Здесь должна быть какая-то печать, — сказал Кейл, чтобы объяснить, почему они появились не у портала. Он странным образом не чувствовал родства с тьмой внутри кладбища. Чувствовал лишь тени и мрак поблизости. И понимал почему. Тени кладбища принадлежали другому.

— Пойдём своим ходом, — сказал он.

Магадон окинул кладбище взглядом. Врата снова вспыхнули.

— Это большое расстояние, — сказал маг разума.

— И много призраков, — добавил Ривен.

— Так и есть, — ответил сразу обоим Кейл. Он прочитал молитву Маску, которая должна была защитить его и спутников от выпивающей душу силы немёртвых существ. По очереди он коснулся себя, Ривена и Магадона.

— Это сохранит наши души, если они нападут, но холод их прикосновения заберёт ваше тепло. Держимся вместе любой ценой.

Ривен, очевидно смирившийся с предложенным образом действий, сказал:

— Двигаемся быстро и не сворачиваем. Прямо к воротам.

Все трое переглянулись, кивнули.

Кейл перемахнул через стену и спрыгнул в глубокий мрак кладбища. Воздух сомкнулся вокруг него. В лёгких он казался густым, на коже — маслянистым. Собственное дыхание громко отдавалось у Эревиса в ушах, а остальные звуки казались далёкими и приглушёнными.

Маленькие могильные камни, надписи на которых стёрло временем, усеивали траву у его ног. Призрачные здания — склепы и мавзолеи — таились на границе его поля зрения.

Позади приземлились Ривен и Магадон.

— Темнота здесь какая-то другая, — заметил Магадон, помахав рукой в воздухе. — Как паутина.

— Проклятый воздух как тиски, — сказал Ривен. Он прочистил горло и сплюнул. — Мерзкий на вкус.

Кейл кивнул. Темнопряд ткал нити сумрака, как паук — паутину. Кейл представил себе существо, затаившееся в центре своей теневой сети, выжидающее, чувствующее вибрации, которые рождало в тенях их приближение.

— Пошли уже, — сказал Ривен.

— Сюда, — ответил Кейл и повёл их в глубину города могил.

Он шагал так быстро, как только осмеливался в этой темноте. С каждым шагом воздух становился всё холоднее. Со всех сторон их окружали гробницы, мрачные и зловещие. Воздух немного мешал движениям Кейла, как будто он шёл против ветра, как будто воздух цеплялся за него.

— Проклятье, здесь слишком тихо, — негромко произнёс Ривен, и тьма превратила его слова в шёпот.

Из мрака перед ними раздалось шипение. Они остановились.

— Оно знает, что мы здесь, — сказал Ривен.

— Знает, — тихо согласился Кейл. — Магз, свет.

Магадон кивнул, сконцентрировался, и мягкий жёлтый свет на мгновение окружил его голову нимбом. Над ним возник белый сияющий шар. Тьма отшатнулась прочь, как живая. Свет — уже поблекший под напором теней — выхватил невесомо-тонкие нити, пронизывающие воздух.

Раздался приглушённый, призрачный стон, как будто откуда-то из-под ног. Справа ему ответил ещё один. Третий прозвучал слева. Скоро стоны доносились со всех сторон, хор ненависти обречённых жителей Элгрин Фау, превращённых в призраков злой магией Кессона Рела.

От звуков их боли и злобы у Кейла кровь застыла в жилах. Воздух стал таким холодным, что у него застучали зубы. Ривен выругался, обернулся кругом, взмахнул саблями. Тени потекли с Клинка Пряжи, закружились спиралью вокруг Кейла.

Магадон пристально посмотрел на свою ладонь, заставив проявиться мысленный клинок.

— Не останавливайтесь, — сказал Кейл и быстро зашагал между надгробьями.

Магадон и Ривен шли по бокам от него. Их дыхание было тяжёлым. Несмотря на холод, Кейл вспотел. Могилам не было конца, а ворот всё не было видно. Трижды проклятый портал перестал мерцать, а может, темнопряд окутал его мраком. Кейл не мог определить, насколько близко они подошли. И они уже пробудили мёртвых. Они двигались вслепую.

— Остановитесь, — сказал он. — Остановитесь на секунду.

Кейлу нужно было соориентироваться. Он потерял чувство направления. В холодном воздухе его дыхание превращалось в туман. Сумеречные нити были повсюду. Он ничего не мог понять. Они запросто могли ходить кругами.

Стоны призраков затихли. Кейлу показалось это скорее зловещим, чем успокаивающим.

— Что случилось? — спросил Ривен, его голос был напряжён, как натянутая тетива.

Кейл покачал головой.

— Я не знаю, где мы. И я не вижу врат.

Магадон ни секунды не сомневался.

— Туда, — сказал он, указывая Кейлу через плечо. — Ты вёл нас правильно.

Кейл и Ривен переглянулись. Магадон это заметил.

— Я же сказал: я с вами. Туда. Доверьтесь мне.

Кейл кивнул и взглядом попросил у Магадона прощения за недоверие.

Они сделали десять шагов и из окружающих склепов в один миг, как стая воронья, вылетели призраки. Чёрные прозрачные фигуры неразборчивых очертаний поднимались из земли, появлялись из гробниц, из мавзолеев. Их были сотни, тысячи. Сквозь дыры в их лицах сияли похожие на янтарь глаза. Стоны и шёпот звучали в воздухе. Кейл слышал в этом шёпоте слова, но не мог их разобрать.

— Кейл? — окликнул Ривен, не отрывая взгляд от надвигающихся призраков.

— Держитесь рядом и не останавливайтесь, — отозвался Кейл. — Магз, чем больше света — тем лучше.

Магадон нахмурился, и шар света над его головой вспыхнул. Призраки завыли в ответ, раздражённо заметались. Где-то во тьме темнопряд ответил на вой призраков своим шипением.

— Пошли, — сказал Кейл. Он поднял свою маску и позволил силе повелителя теней хлынуть сквозь неё, окружив их троицу.

Они сомкнули ряды и зашагали в ногу к вратам. Призраки преследовали их, роились на краю силы Кейла, таращились на них из мрака. Существа окружали их, как нечестивый туман. Кейл не мог разобрать, куда направляется.

— Магз?

— По-прежнему в ту сторону, Кейл, — ответил маг разума.

— Вернитесь в свои могилы! — крикнул Эревис призракам и направил ещё больше силы через свой святой символ. Из маски в воздух хлынула божественная энергия. Она ударила в призраков, проделав тоннель сквозь их рой. Стоны хором звучали в ушах Кейла.

Кейл, Магадон и Ривен бросились в брешь. Но призраков было слишком много. Они сопротивлялись силе Кейла. Эта борьба истощала его. Свет Магадона постепенно гас. Трое друзей не смогут долго защищать себя, и когда барьер рухнет…

Тёмные руки потянулись из холодной земли и принялись хватать их. Ривен и Кейл заметили это и успели отскочить, но Магадон был не так быстр. Маг разума задохнулся от прикосновения нежити и его свет поблек ещё сильнее.

Призраки воспользовались моментом и хлынули вперёд чёрной волной. Кейл собрался с силами и направил божественную силу через свою маску и Клинок Пряжи.

— Прочь!

Но призраки не остановились. Чёрные руки потянулись к троице со всех сторон. Красные глаза бросились вперёд.

Кейл закричал, когда чёрная волна накрыла их. Он взялся за Клинок Пряжи обоими руками и разрубил одного, двух, трёх призраков. Те вопили, пока их части сгорали тёмным зловонным дымом. Кейл практически не чувствовал никакого сопротивления, прорубаясь сквозь бестелесных существ. Ривен вертелся, кружился, приседал, его клинки со свистом и сверканием пронзали призрачные фигуры. Магадон воткнул свой клинок разума вниз, в схватившее его существо. С дёрна поднялся маслянистый чёрный дым и раздался стон.

Призраки были чёрной метелью, их силуэты кружили вокруг троицы, хватаясь за них, вопя. Призрачные руки протянулись сквозь одежду, доспехи, тело Кейла к его сердцу. От холода он задохнулся, замедлил темп. Многие призраки просто пролетали сквозь его товарищей, один за другим, их замогильный холод взимал свою дань с плоти, прежде чем они улетали прочь.

Клинки Кейла, Ривена и Магадона резали и рубили, но поток нежити был бесконечным. Клинок разума в руках Магадона рубанул призрака по груди, ударил второго в туловище, но два других существа преодолели его оборону и потянулись к сердцу. Магадон закричал, упал на колени, а на него налетели ещё один, два, три призрака. Его крик умер; рот так и застыл открытым. Клинок разума выпал из его руки и исчез.

Серией яростных ударов Кейл отбросил назад группу призраков и подступил к Магадону. Он разрубил Клинком Пряжи показавшегося из тела друга призрака и существо растворилось облаком тёмных паров, издав последний стон. Кейл поднял меч над головой и призвал всю божественную силу, которую только мог. Тени потекли с лезвия, и его голос громом разнёсся над битвой.

— Прочь, мёртвые Элгрин Фау! Наш спор не с вами, а с Кессоном Релом! Прочь!

Сила пропитала истекающие из меча тени, и призраки скорчились, отпрянули и принялись отступать. Они повисли на каком-то расстоянии от троих друзей, окружив их стеной чёрных силуэтов и горящих глаз. Могильные стоны сменились шёпотом.

Ривен помог Магадону встать на ноги и выпрямиться. Убийца пальцами зачерпнул мрак из воздуха, зарядил свои руки его силой и возложил их на Магадона. Лицо того порозовело, маг разума заметно окреп. Ривен хлопнул его по плечу и убрал руку, поддерживавшую товарища.

— Кейл? — позвал Ривен, глядя на стену призраков.

Те неподвижно парили в воздухе, сторожа их, перешёптываясь.

Кейл помотал головой, не опуская Клинок Пряжи. Он не знал, что означает эта странная пауза. Он сомневался, что сумел сдержать натиск нежити; он не чувствовал, чтобы они противились его силе. Шёпот призраков был похож на шум дождя.

— О чём они говорят? — спросил Магадон.

Несмотря на своё знание нескольких языков, Кейл не понимал призраков. И тут его осенило; он быстро прочёл молитву, позволявшую говорить и понимать язык любых созданий. Как только он произнёс последний слог, облако призраков смолкло и расступилось.

Сквозь освободившийся проход пролетели четверо призраков, каждый размером с троих своих меньших собратьев. Мёртвые существа направились прямо к троим друзьям. Ужас и холод сопровождали их.

— Крупные, ублюдки, — сказал Ривен, крутанув свои сабли.

Кейл никогда не видел их прежде, но всё равно узнал; он вспомнил их так, будто видел во сне. Серебряные лорды Элгрин Фау.

— Держим позиции, — сказал он Ривену и Магадону, как будто у них был другой выбор.

Призраки плыли вперёд, пока не оказались лицом к лицу с троицей друзей. Их туманные чёрные силуэты нависли над Кейлом. Их красные глаза горели. Их фигуры отдалённо напоминали человеческие, но каждый был величиной с огра.

— Лорд, — сказал на их языке Кейл.

Ривен и Магадон искоса поглядели на него.

Один из призраков прошептал:

— Ты назвал имя проклятого.

Второй прошептал:

— Ты назвал его врагом.

Кейл знал, что они имеют в виду Кессона Рела. Он кивнул.

— Я поклялся убить его и забрать то, что он похитил у повелителя теней.

Облако призраков вокруг них разразилось взволнованным шёпотом. Кейл разобрал лишь отрывки: «Авнос Дес», «Чаша ночи», «Конклав», «Зал теней».

Более крупные призраки гневно посмотрели на мелких, и шёпот утих.

— Вы уже ступали на эту землю прежде, — сказал призрак. — Назовите себя.

Другой крупный призрачный лорд протянул нематериальную руку к Ривену. Убийца напрягся и приготовил к бою клинки.

— Стой, — резко сказал ему Кейл.

— Ты мне или ему? — спросил Ривен, не опуская сабель.

Кейл улыбнулся, несмотря на напряжённость момента.

— Обоим.

Ривен замер. Призрак остановился, не коснувшись его. Прозрачные пальцы замерли у священного символа, что висел на цепи на шее убийцы. Затем призрак убрал руку.

Кейл поднял свою маску.

— Я — правая рука повелителя теней.

Он кивнул на Ривена.

— А он — левая.

— Слуга повелителя теней убил этот город.

Орда меньших призраков снова хором зашепталась. Кейл услышал наростающую враждебность. Он кивнул.

— Теперь это надо исправить. Дайте нам пройти.

— Этого уже ничто не исправит, — прошипел Серебряный лорд, и облако привидений придвинулось ближе.

Кейл склонил голову, признавая его правоту.

— Нет. Но Кессон Рел ещё может заплатить по счетам.

Шёпот призраков угас, и четверо больших привидений мгновение изучали Кейла, прежде чем повернуться друг к другу. Они собрались тесной группой, как будто обсуждая что-то, хотя Кейл не слышал ни единого слова.

Кейл, Ривен и Магадон обменялись взглядами, но промолчали. Прошли долгие мгновения, прежде чем призраки повернулись обратно к троим товарищам.

— Его жизнь принадлежит нам. Но мы привязаны к этому месту его искусством. Вы должны привести его к нам. Поклянитесь в этом или погибнете.

Кейл покачал головой. Хватит с него обещаний.

— Нет.

Призраки возбуждённо закружились. Воздух похолодел. Вспыхнули красные глаза. Кольцо меньших приведений стянулось вокруг них. Крупные призраки нависли над троицей.

— Кейл… — начал Ривен.

Кейл сказал:

— Я верну его сюда, если смогу. Если нет, я убью его там, где найду. Если так и случится, я принесу вам доказательства его смерти.

Призраки замолчали, обдумывая его предложение. Наконец один из них ответил:

— Да будет так.

Другой сказал:

— Вы должны сами справиться с его созданием. Нам запрещено вредить ему.

— Нам не запрещено, — отозвался Ривен.

Призраки разлетелись в стороны, открыв троим товарищам путь к вратам. Кейл, Ривен и Магадон переглянулись и зашагали вперёд. Кейл всё время чувствовал взгляды призраков. Существа тянулись в их сторону, когда товарищи проходили мимо, но так и не касались.

Миновав толпу призраков, впереди на возвышении они увидели круглую каменную платформу, к которой припал темнопряд. Позади него мерцали врата, подвешенные между двумя одинаковыми, покрытыми рунами колоннами. Клубок мрака извивался вокруг платформы, лентами цепляясь за огромное, паукообразное тело темнопряда. По бокам существа росли восемь щупалец толщиной с бочонок и длиной с бросок кинжала. Гроздья глаз усеивали его тушу.

Врата ярко вспыхнули, и Кейл мельком разглядел в них изображение чёрной башни, висящей посреди ничто.

Темнопряд заметил их, и его щупальца скрутились узлами. Он оторвал половину своей туши от платформы и зашипел. Голос в голове Кейла сказал: опустите своё оружие и подойдите. Вам не причинят вреда. Вы можете воспользоваться вратами, если хотите.

Эревис почувствовал скрытое за этими словами магическое принуждение, и воспротивился ему. Он знал, что послание темнопряда — ложь. Он оглянулся на Ривена с Магадоном. У обоих глаза были ясными, оба кивнули.

— О, мы подойдём, — сказал Ривен низким, угрожающим голосом.

— Идём, — сказал Кейл и бросился к возвышению. Ривен и Магадон побежали следом. Армия призраков наступала им на пятки, стеная в предвкушении.

Темнопряд снова зашипел, поднялся на четырёх щупальцах и частично стащил свою тушу с платформы. Он поднял свою переднюю часть, открыл похожую на сфинктер пасть, способную проглотить человека целиком, и изрыгнул облако сумрака. Тьма покатилась вперёд, как грозовая туча, и закрыла Кейла и его спутников.

Кейл мысленно потянулся, пытаясь почувствовать тьму, и нашёл её, хоть и отдалённую. Одним шагом он ступил сквозь неё на платформу позади огромного тела темнопряда. От энергии врат волоски у него на руках встали дыбом. Не обратив на это внимания, он перехватил Клинок Пряжи и погрузил его в серую плоть существа. Из раны потекли тени, и темнопряд завизжал от боли. Изогнувшись, он ударил Кейла тремя щупальцами. Кейл присел под одно, подставил под второе свой меч, перерубив толстый отросток и оставив обрубок корчиться и кровоточить сумраком. Третье щупальце ударило его в бок с такой силой, что затрещали рёбра, смахнуло с постамента. Кейл ударился о землю. Столкновение выбило весь воздух из лёгких. Над ним навис темнопряд.

Жёлтый свет пронзил облако тьмы темнопряда, и наружу вырвались Ривен и Магадон. Ривен держал перед собой сабли; Магадон сжимал в руке свой жёлтый клинок разума — именно он был источником света. Кейл впервые заметил тонкие чёрные линии, бегущие вдоль нематериального меча.

Упершись щупальцами в землю, темнопряд подбросил своё тело с платформы в воздух. Магадон нацелил руку на существо в воздухе, красное мерцание окружило его голову. Белый луч ударил с его руки, попал в темнопряда, пока тот ещё не успел приземлиться. От туши чудовища отлетело несколько дымящихся кусков плоти. Зашипев от боли, темнопряд рухнул, чуть не раздавив Магадона. Изгибающееся щупальце ударило его сбоку по голове и швырнуло на землю. Второе обернулось вокруг него, подняло в воздух и начало сжиматься.

Ривен бросился на темнопряда, его клинки и тело представляли собой единый вихрь, пока он прорубался сквозь удары щупалец. Он пригибался, кружился, прыгал, уходил вбок, прокладывая себе путь к Магадону. Ошмётки темнопрядовой плоти летели во все стороны; из ран текли тени.

Кейл выкрикнул слова заклинания, наполнившего его руки зловредной, чёрной энергией. Он шагнул сквозь тени, возник на горбатой спине чудовища и вонзил в неё свой кулак. Энергия вытекла из него, расколов кожу существа. В теле темнопряда открылась широкая дыра, и оттуда потекли вонючие тени.

Темнопряд в агонии закричал и рванулся, сбросив с себя Кейла. Кейл ударился о землю, перекатился и вскочил на ноги, воспользовавшись инерцией. Щупальце попыталось подсечь ему ноги, но Кейл перепрыгнул через него. Приземлившись, он проткнул щупальце Клинком Пряжи, пришпилив его к земле.

Магадон высвободил руку и ещё один луч из его ладони ударил темнопряда в морду, сжёг ему несколько глаз. Ривен отрубил ещё одно щупальце, оставив обрубок корчиться на земле. Темнопряд завопил, его иссечённая плоть кровоточила сумраком.

Кейл переместился сквозь тень обратно на спину чудовища и погрузил Клинок Пряжи в рану, сотворённую его магией. Меч вошёл по самую рукоять. Темнопряд зашипел, содрогнулся и рухнул. Больше он не двигался.

Тяжело дыша, Кейл соскочил с туши чудовища.

— Вы в порядке? — спросил он товарищей.

— Нормально, — отозвался Ривен, вытирая лезвия сабель о свои штаны.

— Лучше, чем эта гора дерьма, — сплюнул Магадон и рубанул труп темнопряда клинком разума — один раз, второй, третий, четвертый. К тому времени, как он прекратил, он улыбался, как безумец.

Кейл и Ривен переглянулись. Взгляд Кейла задержался на, казалось, поддавшемся порче оружии.

Улыбка Магадона поблекла. Без всяких объяснений он позволил клинку пропасть.

От трупа темнопряда раздалось шипение. Сначала Кейл решил, что чудовище до сих пор живо, но потом с его тела облаком заструился чёрный дым. От вони Кейл задохнулся и закрыл рот рукой. Магадона вырвало.

Троица отступила от туши, когда шипение стало громче. Прямо на их глазах труп начал растворяться, уменьшаясь, проваливаясь внутрь себя, выкипая зловонным газом.

Когда он исчез, Кейл вложил Клинок Пряжи в ножны и сказал по-прежнему наблюдавшим за ними призракам:

— Это лишь первый погибший слуга Кессона Рела.

Призраки зашептались и метнулись вперёд, окружив место, где только что было тело темнопряда.

Кейл, Ривен и Магадон поднялись по ступенькам на платформу и подошли к вратам. Между двумя каменными колоннами, толстыми, как дубы и покрытыми рунами, протянулся мерцающий зелёный занавес магической энергии. Тени вокруг Кейла потянулись к вратам, привлечённые их силой.

Призраки собрались вокруг платформы океаном чёрных силуэтов и красных глаз. Они шептали о своей боли и ненависти к Кессону Релу.

— Твоё обещание связывает тебя, — прошептали Серебряные лорды. — Связывает тебя… связывает тебя… связывает тебя.

Кейл посмотрел на них, на потерянных, и кивнул.

— Здесь их целая армия, — сказал Магадон, широко раскрыв глаза.

— Так и есть, — подтвердил Кейл.

Трое друзей повернулись к порталу, переглянулись, кивнули друг другу и ступили в него.

* * *

Абеляр мчался по равнине на север. Поздняя осень и долгая засуха высушили здешнюю кнут-траву. Он вконец измотал Раннюю Зорьку. С каждым её шагом Абеляр упрекал себя, что оставил Элдена в Саэрбе. У него не было особого выбора — отцу Абеляр нужен был в Ордулине, а Элдену тяжело давались путешествия — но он всё равно проклинал себя. Его присутствие в столице ничем не помогло. Но отсутствие в Саэрбе могло стоить жизни его сыну. У него не было иллюзий насчёт того, что Форрин сделает с его сыном, если схватит его живым.

Он настиг свой отряд через два дня после того, как покинул пострадавшую от чумы деревню. Они разбили лагерь у пересохшего пруда в угасающем свете солнца. Последние лучи окрашивали равнины в золотой, а небо — в красный свет.

Он увидел, что люди указывают на него, окликают. Он поднял свой меч и заставил его засиять белым светом.

— Это Абеляр! — крикнул кто-то.

Абеляр влетел в лагерь. Его встречали улыбки и хор приветствий. Он выпрыгнул из седла. Его хлопали по спине, он отвечал тем же. Регг пробрался сквозь толпу, улыбаясь, но в его глазах скрывался вопрос.

— Деревня, Абеляр? — спросил он.

Мужчины и женщины вокруг затихли.

Абеляр коснулся святого символа, который носил на шее.

— Владыка утра озарил деревню, меня, нас своим светом. После того, как вы ушли, я провёл ночь в медитации, молясь за больную мать, прося владыку утра укрепить её, позволить ей дожить до того времени, когда я смогу исцелить болезнь. Когда настало утро, лучи солнца наполнили комнату розовым светом.

Мужчины и женщины вокруг него зашептались.

— Мы видели этот рассвет, — сказал за их спинами Роэн. — И дивились ему.

Абеляр кивнул, продолжил.

— Стоя здесь, сейчас, я клянусь, что все, кто встал в свете той зари, исцелились. Все. Вся деревня. Это было чудо.

Регг склонил голову.

— Свет возрождения, — сказал Роэн. — Владыка утра милостив.

Абеляр торжественно кивнул.

— Я рад видеть вас, — сказал он Реггу. — Всех вас.

Регг пожал его запястье.

— Взаимно.

Он и Регг многие годы встречали кровь и сталь вместе. Уже больше десяти лет они были рядом в каждой битве.

— Чудо не могло быть напрасным, — заметил Регг. — Думаю, с Элденом и моим отцом всё будет хорошо.

— Надеюсь на это, — согласился Абеляр.

После того, как отряд поужинал, люди принялись устраиваться на ночь и Абеляр зажёг короткую свечу. Он медитировал, молился и благодарил Латандера за дары. Спал он мало. Когда свеча вся выгорела, он разбудил людей, и отряд отправился в путь в предрассветной тьме. Ему не нравилось начинать дневной путь во тьме, но он хотел преодолеть как можно большее расстояние. Они проскакали уже два часа, прежде чем остановиться на рассвете, чтобы поприветствовать встающее солнце. После этого отряд поскакал быстрее.

Он позволил Ранней Зорьке выбирать темп. Кобылу подарил Абеляру Латандер, когда вера его достигла зрелости, и она превосходила обычную боевую лошадь по всем параметрам: была быстрее, крепче, умнее. Кобыла Регга была рождена от того же отца и обладала теми же качествами. Остальному отряду приходилось прилагать все усилия, чтобы не отставать, но Абеляр не снижал скорости.

— Скачи, Зорька, — подгонял он кобылу. — Скачи!

Та тихо заржала, несясь по равнине. Первый Лучик ответил радостным фырканьем, скача с ней бок о бок. Обе лошади заржали, подбадривая остальных скакунов.

Абеляр купался в солнечном свете и молился божеству, озарившему светом именины его сына, о безопасности мальчика.

Регг заговорил, перекрикивая стук копыт.

— Каэсия — мудрая женщина. Она уйдёт задолго до того, как прибудут силы Форрина. Все уйдут.

Абеляр кивнул, но понимал, что его друг черезмерно оптимистичен. Фэйрхэвен, поместье Корринталей, находилось к востоку от самого Саэрба. Никто из проживающих там, включая Каэсу, няньку Элдена, не узнает о приближении сил Форрина, пока не будет слишком поздно, чтобы куда-то бежать.

Война станет тяжёлым ударом для всего региона. Саэрб не обладал никакой стратегической значимостью и строился без учёта военных соображений. У города не было крепостных стен и регулярной армии. Абеляр не стал собирать свои силы там именно потому, что не хотел давать главной правительнице повод принести битву в город.

Форрин мог преследовать только две цели, выступив на Саэрб — вовлечь в сражение самого Абеляра и превратить город в пример для всех, кто захочет воспротивиться воле главной правительницы. Ради последнего Форрину придётся не только жечь, ему потребуется убивать. Абеляр считал, что Форрин пошлёт вперёд отдельный отряд, возможно, под покровом ночи, чтобы помешать возможному бегству жителей Саэрба. Всё население перебьют. Главная правительница и её мерзкая племянница не ограничат войну воинами. Йонн станет предлогом для бойни. Форрин станет инструментом.

Абеляр вонзил пятки в бока Ранней Зорьки и поскакал дальше.

* * *

Кейл, Ривен и Магадон вышли с другой стороны врат.

— По-прежнему план Тени, — заметил Магадон.

Кейл не был так уверен. Мрак казался… другим.

Они стояли на платформе, высоко над широкой вогнутой котловиной из гладкого камня, похожей на высохшее озеро. Отполированная временем поверхность бассейна блестела, как чёрное стекло. Врата, сквозь которые они прошли, зашипели позади них. Котловину со всех сторон окружали отвесные каменные утёсы, превращая её в подобие чаши. Над стенами впадины поднимались острые горные вершины, похожие на огромные клыки. Холодный ветер трепал плащи троицы.

Посередине впадины парила башня из чёрного камня, будто выступающее из мрака копьё. Её фасад усеивали тонкие высокие окна и многочисленные балконы. Вокруг парили клочья ещё более глубокой тьмы. Создания тени — их фигуры в отдалении было невозможно различить — висели в воздухе по бокам башни, выглядывали из проёмов. Там и сям стены здания были усеяны зеленоватыми кристаллами, излучающими зловещее сияние. В стеклянной поверхности котловины нечётко отражался образ башни, и отражение указывало прямо на Кейла, Ривена и Магадона.

Четыре толстых цепи, звенья которых толщиной сравнимы были с мужской грудью, приковывали башню к котловине, как будто иначе та полетела бы стрелой. Прямо под башней клокотало широкое озеро чернильных теней, медленно, завораживающе перетекающих друг в друга. Из озера поднимались теневые лозы, жутковато напоминавшие вены, вились вокруг цепей и опутывали башню.

От взгляда на это медленно бурлящее озеро в животе у Кейла образовалась дыра. На его глазах из чернил сгустились три человекоподобных фигуры, вылезли из бассейна и взмыли в воздух, чтобы присоединиться к своим парящим вокруг башни товарищам.

Дорога из чёрного металла, достаточно широкая, чтобы два фургона могли проехать бок о бок, описывала над бассейном огромный восьмигранник, опоясывая башню. Как и сама башня, дорога парила во мраке, казалось, ничем не поддерживаемая.

— Мы движемся, — заметил Магадон.

Движение было медленным, но Магадон был прав. Дорога медленно оборачивалась вокруг башни. Отражение башни в котловине двигалось вместе с ними. Кейл даже не пытался понять, как.

На каждом из восьми углов дороги стояла крупная металлическая платформа. С каждой платформы поднимались два металлических шеста с вырезанными в их поверхности рунами. Вокруг шестов вились тени. Между каждой парой шипел мерцающий саван тускло-зелёной энергии.

— Другие врата, — сказал Магадон, кивнув на портал, из которого они появились. — Эти ведут из Элгрин Фау. Интересно, а остальные?

— Какое-то кольцо, — сказал Кейл.

— Перекрёсток планов, — кивнул Магадон. — Но какой цели он служит?

Ривен тихо выругался и указал саблей в небо.

Кейл поднял взгляд и увидел тёмные облака, несущиеся с такой скоростью, что казались размазанными по небу. Воздух разрывали молнии, неожиданная буря разрядов, бьющих один за другим так быстро, что всё небо казалось пронизанным ими. От этого зрелища у Кейла закружилась голова.

Буря прекратилась так же быстро, как началась.

— Что, Девять Адов, это такое? — спросил Ривен, моргая от вспышек.

Магадон взглянул на небо.

— Облака проносятся мимо. Целая гроза за одно мгновение.

Он задумчиво поглядел на Кейла с Ривеном.

— Время здесь течёт иначе по сравнению с внешним миром.

— Но где конкретно находится это «здесь»? — спросил Кейл.

— Без разницы, — отозвался Ривен. — Мы не задержимся в гостях. Мы найдём Кессона Рела, убьём его и уберёмся восвояси.

Прежде чем Кейл смог ответить, басовитый голос слева от них сказал:

— Если таково ваше намерение, то вы опоздали. Кессон Рел мёртв вот уже тысячи лет. По крайней мере, тысячи лет по времени снаружи Чаши.

Из мрака дороги слева от них выступил огромный силуэт. Серокожий великан был похож на человека, но ростом втрое превышал Кейла. На измождённом, бугристом лице, которое могло быть высечено из камня, поблескивали чёрные глаза. Длинные белые волосы выделялись на фоне цепляющихся к телу великана теней. Непропорционально длинные руки свисали почти до колен. Доспехов на нём не было, но серая кожа казалась достаточно грубой, чтобы помешать клинку. Из-за плеча выглядывала рукоять меча. На боку висела кожаная сумка, достаточно большая, чтобы там мог поместиться человек.

Кейл и Ривен отступили на шаг, держа наготове оружие. Взгляд великана задержался на Клинке Пряжи.

— В этом нет нужды, — сказал он.

— Это мы посмотрим, — ответил Ривен, медленно поведя саблями.

— Назови себя, — потребовал Кейл.

Великан склонил голову.

— Я Эсмор. А вы — Правая и Левая рука повелителя теней. Это место — Тенистая Чаша. Здесь правит Божественный, а не Кессон Рел. Я отведу вас к нему, и он объяснит, что к чему.

Кейл никогда не слышал ни о Божественном, ни о Тенистой Чаше. Прежде чем он успел ответить, другой великан выступил из сумрака справа. Эти проклятые существа так же легко перемещались в тенях, как сам Кейл. Новоприбывший выглядел так же, как Эсмор, только макушка у него была лысой.

— Я беру левого, — сказал Эревис Ривену, повернувшись к Эсмору.

— Я беру правого, — отозвался Ривен, встав перед вторым великаном.

Эсмор кивнул на своего товарища.

— Это Мурган.

— Приветствую, Правый и Левый, — сказал Мурган.

— Мурган будет сопровождать нас в башню, — сообщил Эсмор.

Клинок разума Магадона, расчерченный чёрными линиями, вспыхнул, проявляясь. Внезапная вспышка жёлтого света заставила великанов моргнуть.

— Мы пока не соглашались никуда идти, — сказал Магадон.

В чёрных глазах Эсмора мелькнула вспышка гнева, но он быстро её погасил. Кейлу это не понравилось.

— Но вы должны, — сказал Эсмор. — Божественный желает, чтобы вы предстали перед ним.

Кейл держал Клинок Пряжи наготове. Тьма стекала с кончика меча.

— Ты назвал нас Правым и Левым. Откуда ты про это знаешь?

Великан изобразил притворную улыбку. Всё в этом создании было фальшивым.

— Божественному ведомо многое, — сказал он.

Кейл посмотрел на Ривена, на Магадона, снова на великана.

— Отведи нас к нему.

Эсмор поглядел на Мургана, и между ними что-то проскочило. Оба казались довольными. Мурган достал тонкое древко из чёрного кристалла и указал им на башню. Из жезла ударил узкий луч темноты, попал в башню возле большой двери, и так и застыл. Луч расширялся и рос, пока между дорогой и башней не протянулась широкая площадка из тени, образующая мост.

— Шагайте быстро, — сказал Эсмор и ступил на мост.

Кейл, Ривен и Магадон последовали за ним, по-прежнему сжимая свои мечи. Мурган поднял заднюю часть, закрывая платформу. Кейл оглянулся, чтобы увидеть, как мост исчезает позади них. Пути назад не будет.

Внезапно возникли другие мосты, протянувшись к башне от остальных платформ восьмиугольника. По ним шли другие великаны. Судя по всему, эти существа были размещены на остальных перекрёстках.

Великаны ожидали их, понял Кейл. Он торопливо просигналил Ривену на языке знаков:

великан лжёт.

Согласен. Это засада, показал в ответ Ривен.

Кейл ощутил под черепом знакомый зуд — мысленную связь Магадона. Канал открылся, и Магадон сказал:

Я им не доверяю.

Он лжец, ответил Кейл. А это ловушка. Они ждали нас у врат. Посмотрите на всех них. Они знали, что мы идём, не знали только, откуда.

Как мы это разыграем? спросил Ривен.

Кейл помотал головой. У него было недостаточно информации.

Стервятники собираются, сообщил Ривен, кивнув на небо, на собирающееся облако теней, что метались и рыскали над ними с пылающими красными глазами. Сотни других кружили вокруг башни.

Магз, можешь залезть в голову Эсмора так, чтоб он не узнал?

Поверхностные мысли, ответил Магадон. Чуть глубже — и он поймёт.

Сделай это, сказал Кейл. Ему нужно было знать о ситуации больше.

Он может почувствовать даже это, предупредил Магадон.

Они были уже на полпути к башне. Внизу блестела котловина. Тени нежити кружились наверху. Кипящая чёрная яма под башней продолжала порождать своих чудовищ.

Всё равно сделай, ответил Кейл, приготовившись к тому, что дела пойдут скверно. Рядом напрягся Ривен. Кейл ощутил лёгкое давление в голове, означавшее, что мысленная связь затихла.

Магадон даже не остановился, только закрыл глаза и сконцентрировался на мгновение. Эсмор потёр ухо, но никак иначе не показал, что почувствовал мысленное вторжение.

Кейл ощутил зуд пробудившейся связи.

Божественный — это Кессон Рел, сказал Магадон. И он планирует напасть на нас внутри башни.

* * *

Элирил проснулась от раздражающей щекотки, исходившей от кольца на пальце. Голова всё ещё была мутной от пыли разума. Она лежала в своей комнате в Йонне, освещённой тусклым светом ламп. Кефил храпел на полу рядом с кроватью. Неподалёку на кровати лежала книга, принесённая агентом Шар, и рука девушки покоилась на ней в защитном жесте. Огонь в очаге догорел, оставив тлеющие угли. Элирил села и свесила ноги с кровати. Голова болела так, будто её поколотили дубинами.

Ночной провидец?

Тёмная сестра, ответил Ривален.

Элирил потрясла головой, чтобы прочистить мысли.

Я спала, ночной провидец. Я…

Я знаю, тёмная сестра.

От его слов и тона у Элирил моментально прояснилось в голове. Откуда он мог знать, что она спит?

Ты хорошо послужила госпоже потерь, сказал Ривален. Теперь война в Сембии неизбежна.

Эта похвала её не тронула. Она служила ночному провидцу лишь до тех пор, пока не сумеет выманить у него оставшуюся половину книги, которую надлежит собрать воедино. Тогда она начнёт Бурю Теней и будет служить Шар рядом с Божественным. И тогда ночной провидец преклонит перед ней колени. Она улыбнулась, откинулась назад и провела пальцами по книге.

Как и Буря Теней, ночной провидец.

Воистину, согласился Ривален. Теперь твоя работа окончена.

Элирил наклонила голову, озадаченная этим заявлением.

Ночной провидец?

Тебе известны причины войны, тёмная сестра. Тайна должна оставаться тайной.

Она села прямо, встревоженная.

Я сохраню её, провидец.

Я знаю.

Щекотка на пальце превратилась в зуд, в боль, в агонию. Она вскрикнула, вскочила на ноги, потянула за кольцо. Получилось только повернуть его на пальце. Казалось, оно вгрызается до самых костей. Её сердце бешено колотилось.

— Нет, провидец! Ты не знаешь…

Я знаю всё.

Аметист на кольце вспыхнул, и серебро почернело. По руке Элирил пробежал жгучий поток боли и начал распространяться на грудь. Она вскрикнула от боли и ужаса, когда пальцы скукожились в тонкие веточки, покрытые сморщенной кожей. Кольцо провидца уменьшилось, чтобы удержаться на своём месте. Магия продолжала распространяться по руке, превращая её в высохшую оболочку. Магия карабкалась по запястью, с каждым вздохом убивая ещё одну частицу Элирил.

Она закричала.

Как ты можешь делать это со мной? Как?

Твоя горечь сладка для госпожи, ответил Ривален мягким, почти сочувственным голосом. Я предложу её госпоже, пока ты будешь умирать. Тёмной дороги, Элирил Хравен.

Связь оборвалась. Боль — нет.

Элирил закричала в агонии, засыпала яростными проклятиями, пока кольцо провидца продолжало пожирать её тело. Кефил проснулся и бегал вокруг неё кругами, махая хвостом.

Ночной провидец преклонил перед тобой колени? спросил пёс.

Она пнула собаку, потеряла равновесие и упала на пол. Пёс лизнул её лицо.

— Убирайся! — закричала она.

Кефил сел на задние лапы, часто дыша.

Дверь в её комнату открылась. На пороге стоял лысеющий дворецкий в пижаме.

— Помоги! — сказала она, поднимаясь на ноги. Он стоял неподвижно, потрясённый, широко раскрыв глаза.

— Помоги мне! — закричала девушка и бросилась к нему с протянутыми руками.

Дворецкий пробормотал ругательство, развернулся и сбежал из комнаты.

Элирил оперлась о дверной косяк. Вся её рука превратилась в увядшую веточку. Она чувствовала корни магии в груди, в шее, на лице. Половина её тела таяла, как свеча, складываясь внутрь себя. Она повернулась, и Кефил поставил лапы ей на грудь, пытаясь облизать лицо. Вес пса прижал девушку к стене.

— Прочь! — закричала она, попытавшись отпихнуть Кефила здоровой рукой.

Ты призвала Бурю Теней? спросил он, по-прежнему размахивая хвостом и глядя на Элирил с восхищением.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись!

Элирил прижала руки, одна — всего лишь огрызок, к ушам. Она кричала, испуганная, умирающая. В панике, в отчаянии, она металась по комнате в поисках ножа, чтобы отрезать себе руку, до самого плеча, если потребуется. Если бы только она смогла избавиться от кольца…

Девушка перевернула ночной столик здоровой рукой, побросала ящики на пол, опрокинула небольшой гадероб, разбросала по комнате свою постель. Книга, которую надлежало собрать воедино, упала на пол. Как и масляная лампа, которая разбилась и расплескала по комнате своё содержимое. Оно загорелось, огонь немедленно распространился на перевёрнутый столик и постельные принадлежности. Ножа Элирил не нашла. Нашла только книгу, которую надлежало собрать воедино, и прижала её к своей груди.

— Божественный! — завыла она. — Волумвакс! Помоги мне!

Голос у девушки был неразборчивый. Половина её лица расплылась складками кожи.

Кефил крутился вокруг неё, скулил, держался в её тени.

Ты сошла с ума, сказал он.

Ноги подкосились, и она рухнула на пол. Огонь распространился на гобелены на стенах, они ярко вспыхнули. Комната наполнилась жаром и дымом. Элирил закашлялась, задохнулась, зарыдала.

Кефил лизнул её, снова заскулил. Она отпихнула пса здоровой ногой. Наконец, Кефил выбежал из комнаты, поджав хвост. Переступив порог, он сказал:

Ты сошла с ума, и всё это — не по-настоящему. Ты всегда была сумасшедшей. Ничего этого не происходит на самом деле.

Элирил села посреди бушующего инферно и посмотрела на тени на стене. Она окинула взглядом своё покорёженное тело и содрогнулась от неконтролируемого смеха. В этот момент она увидела всё, осознала всё полностью, и поняла, что требуется сделать.

Она отыскала в сознании трансформирующее заклятье, которое могло спасти её, заклятье, которое Элирил до сих пор ни разу не использовала на себе, хотя пробовала его на других. Девушка снова засмеялась, глотнула дыма и сильно закашлялась.

Справившись с кашлем, Элирил коснулась своего святого символа и заставила свой покалеченный рот произнести волшебные фразы, которые трансформируют её тело.

Загорелась кровать. Простыни скручивались в огне. Жар в помещении опалил её и без того сморщенную плоть. От дыма в глазах проступили слёзы. Не обращая на это внимания, она тщательно выговаривала каждое слово заклинания. Закончив его, Элирил подняла свою иссушенную руку и смотрела, как магия снова преобразует её плоть. Её кожа потемнела, превратилась в нематериальную эссенцию тени.

Кольцо ночного провидца почернело ещё сильнее, аметист снова вспыхнул, и сквозь её превращающееся тело прошёл разряд. Нервы запылали от боли. Элирил закричала, но заклинание, испорченное кольцом провидца, продолжало трансформировать тело девушки. Когда магия наконец сделала её полностью нематериальной, кольцо провалилось сквозь её руку и покатилось в огонь.

Освобождённая от заклятья ночного провидца, Элирил заплясала в огне. Она увидела книгу, которую надлежало сделать целой, и бросилась к ней. Когда Элирил коснулась книги, та сделалась такой же нематериальной, и девушка прижала её к своей груди.

Она засмеялась вслух и подобрала кольцо провидца. Прикосновение сделало его нематериальным, и она спрятала его запазухой. Она была живой тенью. Она могла прочесть знаки Шар в собственном изменённом теле.

Крича, но не от боли, а от экстаза, она покинула резиденцию, устремившись в Селгонт, к ночному провидцу. Девушка по-прежнему намеревалась стать той, кто начнёт Бурю Теней для Божественного.

И она заставит провидца заплатить.

— Я должна вернуть тебе кольцо, принц Ривален, — прошептала она.

* * *

Мирабета опустила запечатанное послание в пухлую руку Райнона. Вендем, в человеческом обличье, стоял рядом с ней, улыбаясь Райнону своими неестественно крупными зубами. Выражение лица мага выдавало его смущение.

— Ты толстый, — сказал ему дракон.

У Райнона был такой вид, будто его отхлестали. Он покраснел, запнулся, наконец сказал:

— А вы, сэр, грубый кретин.

— Зато вкусный, бьюсь об заклад, — продолжал дракон, меряя мага взглядом сверху донизу.

Райнон с потрясением взглянул на дракона, на Мирабету, сказал:

— Главная правительница, это совсем неправильно. Эта персона…

Мирабета оборвала его.

— Ты доставишь себя, моё послание и Вендема к леди Мерилит. После того, как она прочтёт послание и подтвердит получение, ты вернёшься ко мне.

— При условии, что я не съем тебя раньше, — добавил Вендем.

Райнон отказался смотреть на дракона.

— Я буду возвращаться один, главная правительница?

Она улыбнулась и кивнула.

— Вендем останется на службе леди Мерилит.

Райнон поклонился Мирабете, покосился на дракона.

— Я ей сочувствую.

Вендем оскалился.

В письме к Мерилит раскрывалась истинная суть Вендема и то, что он служит Мирабете. Далее в письме содержался приказ начинать немедленную атаку на Селгонт. С Вендемом никакой осады не будет. Это будет бойня.

Мирабета объединит под своим правлением всю Сембию ещё до середины зимы.

Глава восьмая

24 уктара, год Грозовых Штормов

Абеляр и Регг, верхом на Ранней Зорьке и Первом Лучике возглавлявшие отряд, поднялись на вершину и увидели это первыми. Абеляр поднял руку, просигналив остановиться, и всё его войско встало прямо на гребне холма. Тишину нарушали лишь тихий звон металла да редкое фырканье лошадей. Все взгляды были устремлены вниз, на простёршуюся перед ними равнину.

Там на расстоянии примерно трёх полётов стрелы скакал другой кавалерийский отряд. Их было, наверное, вдвое больше, чем людей Абеляра. Абеляр не мог разобрать, что у них на знамени, зато видел цвет их накидок — ордулинский зелёный.

По рядам прошёл шепоток. Кони рыли копытами землю, фыркали. Лязгали доспехи, люди ёрзали в сёдлах.

— Солнце садится и встаёт, Абеляр, — сказал резким голосом Регг.

— Воистину.

— Их побольше нашего. Вдвое, я бы сказал, но не тысяча, как мы слышали. Что они здесь делают, интересно?

Абеляр знал ответ.

— Форрин разделил силы, чтобы отрезать путь беглецам из Саэрба. Они делают крюк, чтобы зайти с юга. Остальное войско идёт на Саэрб с востока.

— Тогда Форрин должен быть уже близко к городу, — сказал Регг. — В двух, может быть, трёх днях пути.

Абеляр кивнул.

— Поднимай знамёна и труби в рог. Дадим знать, что мы здесь.

Регг отдал приказ, и два знаменщика развернули флаги. Знамёна изображали белое поле с красной розой — знаком веры, солнцем — знаком света, и вставшим на дыбы боровом — знаком силы. Когда флаги были подняты, затрубили рога, и их звук понёсся над равниной.

Головы и лошади в отряде Форрина развернулись в их сторону. На отряд Абеляра стали показывать клинками и пальцами. Командиры Ордулина вонзили пятки в бока своих скакунов и торопливо поскакали вдоль своих подразделений, выкрикивая приказы. Их возгласы разносились над равниной. Люди и лошади начали перестраиваться, образуя дугу, концы которой были направлены в сторону Абеляра.

— Кажется, они нас заметили, — с ухмылкой сказал Регг.

— Это наверняка.

— Одна только средняя кавалерия, — продолжал Регг. — Я вижу арбалеты, но никаких организованных отрядов лучников.

— Я тоже не заметил, — отозвался Абеляр. Это будет битва клинков, лицом к лицу. Он указал на двух человек без доспехов среди вражеского отряда. — Но видишь этих? Волшебники. Кроме них, наверняка есть и несколько жрецов.

— Согласен. Волшебники — это их преимущество. Но битвы выигрывают плотью и сталью, а не заклинаниями. Так было всегда.

Абеляр кивнул.

— Построй людей свободным строем. Сближаемся с оттянутыми флангами.

— Сближаемся?

Абеляр кивнул, не отрывая взгляд от врагов.

Регг выкрикнул приказ, и отряд занял позиции. Сержанты кричали команды; лошади ржали; люди поправляли щиты и доспехи.

Абеляр следил за врагами, пока они строились. Они двигались с дисциплиной, даже с умением. Абеляр догадался, что многие из них в прошлом были членами Клинков Форрина — опытные люди, но жестокие, судя по всему, что он слышал.

Он подозвал к себе своих шестерых жрецов. На каждом был нагрудник поверх кольчуги, каждый носил круглый стальной щит с изображением розы Латандера. Жрецы во главе с Роэном стали около него полукругом, пока внизу трубили рога Ордулина. Абеляр посмотрел каждому в глаза. Несмотря на их малый опыт, он увидел во взглядах священников одну только решимость. В них был свет.

— У врагов в отряде есть заклинатели, — предупредил Абеляр. — Мы приблизимся свободным строем, с отстающими флангами. Заклинатели попытаются поразить нас. Оставайтесь в кармане позади нас и выглядывайте их магов.

— Роэну нетрудно глядеть через строй, — ухмыляясь, сказал один из жрецов. — В седле он высотой с огра будет.

Остальные засмеялись. Абеляр улыбнулся и продолжил:

— Делайте всё, что в ваших силах, чтобы помешать их заклинаниям. Когда мы ввяжемся в битву, магия перестанет играть важную роль.

— Мы помешаем им, командир, — сказал Роэн, и его товарищи кивнули.

— Знаю, — искренне отозвался Абеляр. — Оставайтесь в свете.

Он по очереди пожал каждому из них запястья, задержав руку Джиирис на мгновение дольше, чем остальных, и жрецы отправились занимать позиции позади строя.

Абеляр бросил последний взгляд на войско Ордулина. Пришло время выдвигаться. Он поднял щит так, чтобы тот заблестел в лучах солнца. Регг сделал то же самое. Оба они в один голос вознесли молитву Латандеру. Когда Регг и Абеляр закончили заклинание, их щиты впитали солнечный свет и загудели от силы. Они пожали друг другу запястья.

— Оставайся в свете, — сказал Регг и ухмыльнулся.

— И ты, — ответил Абеляр, не ухмыляясь.

Силы Ордулина протрубили несколько нот, всадники издали громкий клич.

Регг ехал за линией людей Абеляра, его щит пылал. Он хлопал мужчин и женщин по спине, тихонько подбадривая их. Абеляр выехал вперёд и повернулся лицом к своим воинам.

По обе стороны от него на три сотни шагов тянулась стена из плоти и стали. За ней он видел выглядывающую над строем голову Роэна, рядом с которым ехали его коллеги-жрецы. Шлемы и клинки блестели в лучах солнца. За исключением тихих слов Регга и хлопанья знамён на ветру воцарилась тишина.

Все взгляды, пристальные взгляды, были направлены на Абеляра, и глаза были полны веры. Он хорошо выбирал мужчин и женщин в свой отряд. Они были хорошими солдатами. Что ещё важнее, они были хорошими людьми.

Какое-то время Абеляр молчал. Он просто ехал вдоль строя, встречаясь глазами с мужчинами и женщинами, доверившими ему свои жизни. Он хотел, чтобы они увидели силу его веры, силу его убеждений.

Они увидели. Кто-то салютовал; другие кивали. Никто не отвёл взгляда. Абеляр вернулся к центру шеренги и сказал:

— Да осияет вас всех свет владыки утра.

— И тебя, — прогремели они все в унисон.

Абеляр развернул Раннюю Зорьку и указал своим щитом на войско Ордулина.

— Посмотрите на них. Узрите их души. Узнайте, что они такое.

Мгновение он смотрел вниз, на ордулинскую конницу, которая заканчивала перестраиваться, а потом повернулся обратно к своему отряду.

— Знайте, что их целью было отрезать путь беженцам из Саэрба, убивать семьи, бегущие от другого войска, надвигающегося с востока.

Взгляды посуровели. Люди заёрзали в сёдлах. Лошади зафыркали.

— Сегодня, прямо сейчас, они потерпят неудачу.

Его люди, все, как один, согласно закричали.

Позади Абеляра прогудели трубы Ордулина. Солдаты армии Форрина издали собственный клич и Абеляр услышал, как они несутся вперёд. Абеляр не отводил взгляд от своих воинов. Те не отводили взглядов от него.

— Они все до последнего человека служат дурному делу, злому делу, а мы же…

Он сделал паузу и поглядел в залитое солнечным светом небо, прежде чем вернуть взгляд к своим войскам.

— Мы служим благородному делу, высшему призванию, и свет — в каждом человеке, в каждом мужчине и женщине этого отряда.

Он поднял свой клинок и заставил его запылать. Меч полыхнул ослепительно-белым, затмив даже свет его щита, окутав весь отряд своим сиянием.

Его люди закричали, подняли собственные клинки.

Абеляр развернул Раннюю Зорьку, чтобы посмотреть на приближающегося врага. Силы Ордулина двигались быстро и продолжали набирать скорость. Они надвигались клещами, выдвинув вперёд фланги. Звякнули несколько арбалетов. Дюжина болтов мелькнула в воздухе и обрушилась на отряд Абеляра. Их отразили щиты и доспехи.

Абеляр снова повернулся лицом к своим воинам.

— Регг заметил, что их много, а нас — мало. Я отвечаю: да. Тех, кто желает чинить зло, всегда много. Мало тех, кто идёт в свете.

Он поочередно бросил взгляд в обе стороны шеренги.

— Сегодня мы, все мы, будем сражаться в свете.

Его отряд снова согласно закричал, но Абеляр ещё не закончил.

— Так что да, — продолжал он. Их много. Нас мало. Да.

Абеляр погнал Раннюю Зорьку рысью вдоль шеренги, повторяя эту фразу, придавая ей ритм. Он начал стучать сияющим мечом по своему сверкающему щиту.

— Их много. Нас мало. Их много. Нас мало.

Регг начал повторять за ним, подхватил речитатив. Роэн и жрецы в тылу поступили так же. Скоро весь отряд повторял эти слова, ритмично ударяя мечами по щитам.

— Их много! Нас мало! Их много! Нас мало!

Абеляр глубоко вздохнул, когда у него внутри разгорелся огонь, когда его руки из рук целителя стали руками воителя, когда его грудь так распёрло от праведного гнева, что, казалось, он оторвётся от седла и поднимется к небесам. Он развернулся к войску Ордулина, поднял меч и прокричал свой вызов.

Его гнев, как инфекция, распространился на воинов, и они эхом повторили его клич.

Конница Ордулина перешла с рыси на галоп. Они неслись на отряд Абеляра, приготовив щиты и мечи, собираясь пролить кровь.

Абеляр прочитал молитву Латандеру и направил силу своей души в свой меч, который засиял ещё ярче. Он купался в свете. Позади беспокойно шевелился его отряд, с нетерпением ожидавший приказа. Он высоко поднял меч.

— Путь освещён, братья и сёстры! Вперёд!

Протрубили рога, заорали солдаты, и вся шеренга одновременно ринулась вниз по склону.

Абеляр возглавлял их, пригнувшись к шее Ранней Зорьки, отведя клинок для удара. По бокам от него скакали знаменосцы, флаги трепетали на ветру. Ветер свистел вокруг его шлема. Щит и меч гудели в руках. Грохот копыт не мог заглушить речитатив его войска.

— Их много! Нас мало! Их много! Нас мало!

Эти слова гнали Абеляра вперёд. Их вера укрепляла его. Он был духом, лёгким, как ветер.

Солдаты Ордулина закричали. Расстояние между двумя несущимися навстречу друг другу отрядами неумолимо сокращалось. Абеляр смотрел на людей, возглавлявших натиск Ордулина. У одного из них был топор вместо меча. На нём не было шлема, и за его спиной развевались длинные волосы. Щит его был украшен символом молнии, знаком Талоса Громовержца, мрачного бога бурь и разрушений.

— Скачите! — прокричал Абеляр своим людям, позволив Ранней Зорьке бежать самой. Та фыркнула и поскакала, как ветер, оставив позади даже знаменосцев.

— Ксорен и Трев, не отставать! — крикнул имАбеляр. Они кивнули, и Абеляр высоко поднял свой меч, позволив его свету продемонстрировать гнев своего божества и укрепить храбрость его людей. Он станет наконечником копья. Он опустил меч и указал им на талосца, чтобы не оставить сомнений в своих намереньях.

Талосец увидел этот жест и оскалился. Жрец с безумным взглядом вытянул вперёд руку, и из ладони в Абеляра ударила молния. Абеляр перехватил её зачарованным щитом и отразил разряд в землю, где тот опалил траву и подбросил в воздух комья почвы.

Два войска разделяло семьдесят шагов.

— Их много!

В тылу ордулинского отряда Абеляр увидел даже не двоих, а троих магов, читающих заклинания, сидя верхом. На его глазах один из заклинателей замер неподвижно, как статуя, и его конь замедлил бег, встал на дыбы и сбросил наездника. Рядом со вторым из воздуха возник розоватый меч, ударил сверху вниз и отрубил магу руку.

Абеляр криком поблагодарил Латандера. Роэн и его жрецы в точности исполнили его просьбу.

Пятьдесят шагов.

Третий волшебник закончил своё заклинание, и рядом с Абеляром прогрохотал гром. Закричали люди. Несколько лошадей заржали от ужаса, встали на дыбы и сбросили наездников. Один из знаменосцев Абеляра, Ксорен, закрыл глаза руками и не удержался в седле. Абеляр не остановился. Он надеялся, что Роэн и его жрецы смогут позаботиться об упавших.

Тридцать шагов.

— Нас мало!

Солдаты Ордулина кричали в ответ. Их линия протянулась далеко за фланги Абеляра. Они готовились обрушиться на его отряд и попытаться окружить его.

Абеляр не собирался этого допускать. Он намеревался прорваться через вражеское войско насквозь. Он направил Раннюю Зорьку на талосца, и тот поступил так же.

Десять шагов.

Гремели копыта. Орали люди. Абеляр смотрел прямо в безумные глаза талосца. Тот высоко занёс свой топор. Меч Абеляра вибрировал от переполнявшей его силы.

Два отряда столкнулись в какофонии криков, воплей, ржания и звона металла о металл.

Жрец Талоса рубанул своим топором сверху вниз. Абеляр закрылся щитом и топор талосца разбился о зачарованный металл. Абеляр пронзил нагрудник врага мечом, погрузив клинок в его рёбра с такой силой, что вышиб противника из седла. Абеляр какое-то мгновение нёс его нанизанным на свой меч, прежде чем сбросить тело и поскакать дальше.

— За мной! — прокричал он. Его свет пылал по-прежнему. — За мной!

Он провёл Раннюю Зорьку через поток тел и стали. Кобыла кусалась и лягалась, продираясь через ряды ордулинцев. Его клинок поднимался и опускался, поднимался и опускался. Хлестала кровь; кричали люди и лошади; по щиту и доспехам стучали удары. Сжав зубы, он убивал всех, до кого мог дотянуться. Его щитовая рука онемела. Удар в грудь чуть не сбросил его с коня, но не пробил латы. Он прорвался сквозь задние ряды ордулинского войска с горсткой своих людей и обнаружил, что находится меньше, чем в десяти шагах от одного из магов. Глубоко сидящие глаза заклинателя широко распахнулись от страха.

Абеляр и его спутники вонзили пятки в бока скакунов и помчались к магу. Волшебник попытался развернуть лошадь, одновременно выхватив тонкий металлический жезл и нацелив на них. Жезл выстрелил широким белым лучом, который попал в грудь одновременно Абеляру и Меккину. Их накидки загорелись, нагрудники раскалились докрасна. Меккин с криком упал с коня. Абеляр закряхтел сквозь сжатые зубы, его кожа шла волдырями, обугливалась под доспехами, но он удержался в седле и направил Раннюю Зорьку на вражеского коня. Не такой крупный, тот пошатнулся под натиском боевой лошади, и маг отчаянно вцепился в поводья. Абеляр наискось рубанул его по горлу, едва не обезглавив.

Не обращая внимания на боль в груди, Абеляр соскочил с лошади рядом с Мекканом. Он направил исцеляющую энергию в свою правую руку, но Меккан содрогнулся и умер, прежде чем Абеляр успел исцелить его.

Абеляр выругался и снова вскарабкался в седло. Битва уже нагнала его. Остальной отряд, последовав за ним, прорвался сквозь ряды ордулинского войска, прежде чем вражеские фланги успели обрушиться на них.

— Труби приказ перестраиваться, — сказал Абеляр Треву, одному из знаменосцев. — И держись поблизости.

Трев протрубил три ноты, и Абеляр поскакал прочь от сил Ордулина, увлекая за собой своих солдат. Рога Ордулина трубили собственные приказы, враги тоже отступали, чтобы перегруппироваться.

Абеляр обернулся, чтобы изучить поле боя. Войска разделяло расстояние выстрела из лука. Равнину усеяли мёртвые лошади и люди. Два коня без наездников, оба саэрбских, ступали мимо этой бойни, выпучив глаза. Зорька заржала, пытаясь подозвать их; кони фыркнули и поскакали к отряду Абеляра.

Регг подъехал к Абеляру, его накидка и клинок были в крови, но сам он не получил серьёзных ранений.

— Теперь их уже не так много, хвала Латандеру! — сказал он, ухмыляясь. Регг мог ухмыляться даже на похоронах.

— Точно, — согласился Абеляр.

— Ты горишь, — предупредил Регг, указывая на накидку Абеляра.

Абеляр не обратил внимания на огонь, и тот выгорел сам.

— Горю.

Он наскоро пересчитал людей и прикинул, что потеряли они около сорока человек. Он позволил себе лишь одно мгновение, чтобы оплакать их и пожелать им попасть в царство Латандера. Потом посчитал, сколько среди живых осталось жрецов. Роэн и его коллеги уже принялись исцелять раненых. Абеляр заметил Белда среди остальных. Лицо юноши было в крови — в чужой крови. Белд отсалютовал ему мечом.

— Я был прав, покинув аббатство, — крикнул он, и люди рядом с юношей улыбнулись.

Абеляр кивнул молодому воину. Он повернул Зорьку и посмотрел на мёртвых и раненых на поле. Он оценивал потери Ордулина в сотню человек, плюс как минимум один маг был мёртв, а второй потерял руку. Владыка утра осиял их старания. Его войско хорошо показало себя.

— Построй людей в ряд, — сказал он Реггу. — Закрой оставленные павшими прорехи. Мы снова скачем в атаку.

— Сейчас?

Абеляр кивнул. У него было преимущество, и он не собирался его отдавать.

— То же построение, что и раньше. Поторопись. У тебя тридцать секунд.

Регг развернул Первой Лучик, выкрикивая приказы. Трев протрубил две ноты, сигнализируя о построении. Мужчины и женщины, раззадоренные битвой, быстро заняли позиции.

Ордулинцы ответили так, как и рассчитывал Абеляр. Они перегруппировались, но двигались уже не так уверенно, как прежде. Они видели, как прошёл первый сход с отрядом Абеляра, а маги не оказали особого влияния на ход битвы.

— Они сражаются без веры, — сказал Абеляр своей лошади, и кобыла согласно наклонила голову. — Они сломаются, если мы ударим достаточно сильно.

Он поднял меч и заставил Зорьку описать круг. Его войско было готово. Солнце сияло на них сверху. Его клинок сверкал.

— Они сражаются со страхом в сердцах, — закричал он. — Мы сражаемся с верой!

— Урра! — ответили воины, вскидывая оружие. Несколько лошадей заржали.

Абеляр повернулся к рядам ордулинцев.

— За мной, воины Латандера! Вперёд!

Трев снова протрубил в рог, и Абеляр возглавил атаку. Крик его людей звучал подобно рёву океанской волны.

Силы Ордулина заторопились, заканичивая перестраиваться. Трубили рога, командиры бешено скакали среди своих солдат, выкрикивая приказы, указывая руками, но они не успевали. Защёлкали арбалеты. Один из людей Абеляра упал, но отряд продолжал нестись вперёд.

Дезорганизованные и упавшие духом, солдаты Ордулина топтались на месте. В их рядах зияли большие прорехи. Их командиры орали, разъезжая вдоль шеренги. Абеляр закричал, развернув Раннюю Зорьку к левой части вражеского войска. Он ударит во фланг и обойдёт их.

Его отряд нёсся следом.

Солдаты Ордулина приготовили мечи и щиты, приготовившись к столкновению. Абеляр выбрал человека, которого убьет первым, бородатого командира на чёрной кобыле. Он развернул к нему Зорьку и погнал её вперёд.

В десяти шагах перед ним развернулась завеса пламени. Она была вдвое выше человеческого роста и протянулась через всё поле боя, преграждая путь его отряду. В небо поднялся чёрный дым, когда загорелась трава и кустарник.

— За мной! — прокричал Абеляр, не останавливаясь.

Прозвучал рог Трева, и отряд на обученных для битвы саэрбских конях последовал его приказу, направляясь прямо в инферно.

Абеляр поднял свой сияющий щит и прошептал слова контрзаклинания, одного из дюжины известных ему заклятий. Жар пламени нагрел его доспех, опалил лицо.

Он не остановился.

Его заклятье столкнулось с магией огненной стены и вгрызлось в неё.

Он не остановился.

Он почувствовал, как горят борода и брови. Он низко пригнулся, подняв перед лицом щит, закрыв им заодно голову Зорьки сбоку. Кобыла заржала, подбадривая остальных коней, и прыгнула в стену.

Его контрмагия победила и рассеяла волшебную преграду безвредным дымом. Абеляр триумфально поднял клинок. Его щит и доспехи оставляли в воздухе дымный след. Его люди радостно закричали, завопили, и неуверенность в рядах ордулинцев переросла в страх.

Войско Абеляра ударило их, как таран. Пронзительно ржали лошади; орали люди; поднимались и падали клинки; хлестала кровь, умирали люди.

В хаосе Абеляр не уследил за командиром, которого выбрал целью, так что он рубил мечом и бил щитом всех подвернувшихся солдат в зелёных накидках.

— Мы… — крикнул он и вогнал щит в лицо молодого воина.

— …стоим…

Удар меча оставил рану на его щитовой руке. Он ответил выпадом, пронзившим нагрудник и грудную клетку.

— …в свете!

Он отразил щитом вихрь ударов. Ранняя Зорька попятилась, встала на дыбы и ударом копыт заставила отступить лошадь нападавшего. Абеляр погнал её следом, рубанул сверху вниз, пробив шлем и голову врага.

Его солдаты вокруг него подхватили:

— В свете! В свете!

Слова зазвучали в ритме сердца, в такт поднимались и опускались щиты и мечи. Боевой дух людей Абеляра возрастал; боевой дух их врагов падал. Абеляр воспользовался преимуществом. Он ударил Зорьку по крупу и крикнул:

— Разойдись!

Кобыла попятилась, ударила копытами, укусила, описала круг, очистив пространство. Абеляр торопливо прочитал слова заклинания, которое должно было приободрить его людей и лишить мужества солдат Ордулина. Со щита Абеляра во всех направлениях на дистанцию броска копья разошёлся розоватый свет. Это длилось всего лишь мгновение, но магия заставила солдат Абеляра зарычать в запале и драться с удвоенной силой, а воины Ордулина застонали и утратили решимость. Практически одновременно светящаяся сфера возникла над Реггом, залив своим сиянием поле боя. Абеляр знал, что это безвредное заклинание света, но оно обладало символическим значением, и одного этого было достаточно.

Силы Ордулина сломались под натиском, сначала горстка человек, потом ещё несколько, потом всё войско. Их командиры выкрикивали приказы, которых никто не слушал. Люди разворачивали коней и бежали, собравшись в две большие группы. Несколько человек бросили оружие и молили о пощаде.

— Будем преследовать, командир? — крикнул Регг, его лошадь нетерпеливо заржала.

Абеляр посмотрел на бегущих врагов, размышляя, и покачал головой.

— Нет. Останови людей.

Регг кивнул, отдал приказ. Абеляр оглядел свой отряд, разыскивая Роэна, заметил его и подозвал к себе. У жреца была вмятина на нагруднике, из раны на бедре текла кровь.

— Латандер хранит тех, кто верен ему, — сказал Роэн.

— Да, — согласился Абеляр. — Позаботься о раненых, Роэн. Сначала исцели наших, потом врагов.

Роэн наклонил голову.

— Врагов? Что с ними делать, командир?

— Разоружите, возьмите с них клятву оставить войну, отрубите большой палец на правой руке, чтобы убедиться, что они её сдержат. Потом дайте коней, если у нас есть лишние, и отпустите.

Глаза Роэна расширились, но он кивнул.

Выбор у Абеляра был небольшой. Он не любил держать пленников и не собирался казнить их, если видел другой путь. Без большого пальца в бою они будут бесполезны. Этого было достаточно.

— Поторопись, Роэн, — сказал он. — Поскачем дальше, как только покончим с этим.

Половина вражеской армии по-прежнему двигалась к Саэрбу, к его сыну.

* * *

Кейл сжал в ладони свой святой символ и пересчитал в памяти подготовленные заклятья. У него было тридцать секунд, чтобы придумать план. Или это, или ему придётся телепортироваться из Чаши вместе с Ривеном и Магадоном.

Кейл? спросил Ривен.

Я не уйду отсюда, не сделав то, за чем мы пришли, сказал Магадон.

Кейл был с ним согласен. Другого шанса достать Кессона Рела могло и не предоставиться, а если они этого не сделают, Магадон будет потерян.

Он заманивает нас в ловушку, но вместо этого мы поймаем в ловушку его, ответил друзьям Кейл. Держитесь рядом. Когда мы встретимся, я отрежу его от великанов, и он останется наедине с нами. Если не получится, мы сбежим…

Нет, возразил Магадон. Ты обещал мне…

Я помню, оборвал его Кейл. Но мы сбежим, если у нас ничего не выйдет. Их слишком много.

Магадон ничего больше не сказал, и Кейл решил считать это согласием.

Если всё получится, времени у нас будет немного. Обрушьте на него всё, что у вас есть. Мы убьём его, возьмём то, за чем пришли, и уберёмся отсюда.

Магадон и Ривен просигналили ему своё согласие, пока они шли к башне.

Кейл знал, что им предстоит столкнуться с тысячью теней, по крайней мере дюжиной теневых великанов и Первым Избранным Маска — первым Первым Избранным, получившим это звание миллионы лет назад. Их план должен быть исполнен безупречно.

Рядом с Кейлом Ривен покачал головой и хмыкнул.

Должно быть, он думал о том же самом.

* * *

Элирил парила высоко над землёй, бестелесная, как ночной ветерок. Перед ней простирались брошенные деревни и пересохшие поля. Сембия умирала. Гражданская война добьёт её окончательно, а Буря Теней расчленит тело.

Она баюкала на груди книгу, наслаждаяясь своим новым телом. Том пульсировал, как бьющееся сердце, шептал истины прямо в её сознание, и притягивал Элирил к недостающей половине — «Листьям одной ночи».

Она была едина с тьмой, истинный инструмент Шар. Она могла обрести телесность, если это вдруг понадобится, но девушка предпочитала оставаться бесплотной тенью.

Сейчас Элирил понимала, что всё, что она видела и пережила — начиная с той ночи, когда она убила родителей, до ночи, когда девушка возвысилась, пережив предательство ночного провидца — было частью превращения в тень, чтобы сделать её достойной места консорта Божественного Волумвакса. Она заберёт у ночного провидца «Листья одной ночи» и сделает книгу целой. Она проведёт ритуал и призовёт Бурю Теней. Её жестокость поглотит ночного провидца, и Элирил будет править изменившимся миром рядом с Волумваксом.

Она захихикала, и её голос был как ветер.

* * *

Тамлин, одетый в тяжелый плащ, сидел в своём кабинете в одиночестве. Помещение освещала единственная свеча. Пламя колыхалось под холодным ветром. Несмотря на холод, Тамлин предпочитал, чтобы окно оставалось открытым. Он чувствовал себя так, будто находился в плену. Сквозь проём окна светил полумесяц Селун.

Он закрыл книгу, которую читал, и смотрел, как в комнате играют тени. Ему стало интересно, каково это — познать тень столь близко, что она начнёт подчиняться твоей воле, что ты сможешь шагать сквозь невидимые пространства, что связывают тень, что ты будешь жить тысячи лет.

Он прочёл всё, что смог, о шейдах, теневой магии и даже немного о древнем Нетериле, хотя по последнему предмету в Сембии было мало источников. Но книги не могли рассказать ему всё. Он хотел знать больше.

Его внимание привлёк стук в дверь.

— Это Триистин, милорд, — сказал из коридора его дворецкий.

— Войди.

Дверь отворилась. В коридоре стоял Триистин. Старик казался потрясённым. Вокруг глаз у него виднелись тёмные круги, рот был приоткрыт. Его тревожность проникла в комнату, и Тамлин вскочил, у него застучала кровь в висках.

— Что случилось? — спросил он.

— Известие от наших разведчиков на западе. Сэрлун выступает. Армия из нескольких тысяч готовится к маршу.

Слова повисли в густом от мрачных предчувствий воздухе. Тамлин присел обратно, вспомнил, что нужно дышать. К его удивлению, он не чувтствовал себя испуганным, только оцепеневшим.

— Так много? — спросил он.

Триистин кивнул.

— Пришлите разведчиков ко мне, — приказал юноша. — Мне нужны подробности. И немедленно уведомите лорда Ривалена.

— Да, хулорн, — сказал Триистин, поторопившись покинуть помещение.

Тамлин понемногу осознавал важность услышанного. В ушах отдавался пульс. Неожиданная боль вонзила нож в висок. Мирабета не стала ждать весны. Война прийдёт в Селгонт не через месяцы, а через дни.

Тамлин не чувтствовал себя готовым.

* * *

Ривален в одиночестве гулял по окутанным ночью улицам Селгонта. Он не направлялся в какое-то конкретное место — просто хотел, чтобы его увидели. Время от времени члены его свиты делали то же самое в других частях города. Чтобы казаться менее угрожающими, менее чужими, он приказал всем шадовар свести к минимуму клубившиеся вокруг них тени.

Прохожие смотрели на него скорее с интересом, чем со страхом. Жители города привыкли видеть среди себя шадовар.

Ривален видел, что в большинстве лавок — тех, что были открыты после наступления темноты — товар был скудным. Торговля практически остановилась, пока город готовился к войне. Ривален решил остановиться и изучить те товары, что он увидел. На тротуаре перед лавкой сапожника в свете сияющего шара стояла дюжина пар сапог. Ривален подошёл, взял пару, сделанную из коровьей шкуры, повертел в руках.

— Добротная работа, — сказал он лысеющему сапожнику, который наблюдал за ним с расстояния в несколько шагов.

Тот казался удивлённым, что Ривален заговорил с ним.

— Эээ… спасибо… милорд.

— Сколько стоят?

— Ээ… один серебряный ворон, милорд.

Ривален кивнул, достал монету и протянул сапожнику.

— Честная цена.

— Спасибо, милорд.

Ривален пошёл дальше, довольный тем, что за обменом наблюдала небольшая толпа. В глазах горожан была надежда, такая же надежда, которую он видел в глазах хулорна, когда тот смотрел на Ривалена.

Ривален кивнул им и зашагал дальше. Спускаясь по улице, мимо людей, он настроил кольцо на своём пальце на связь с аналогичным кольцом своего брата, Бреннуса. Он почувствовал, как установилось соединение.

Ривален, сказал брат.

Ты сумел найти Эревиса Кейла? спросил Ривален.

Нет, ответил Бреннус, и Ривален уловил раздражение в его тоне. Это необъяснимо, но он и его спутники как будто исчезли из Мультивселенной. Подозреваю, что-то защищает их, но даже этого я не смог установить наверняка.

Что это за что-то? Заклинание?

Бреннус помешкал.

Я не знаю, Ривален. Может быть, заклинание. Может быть, нечто большее.

Например?

Он жрец. Это нам известно.

Ривалену потребовалось мгновение, чтобы понять, на что намекает Бреннус.

Ты имеешь в виду, что его бог защищает его от нас?

Само предположение казалось Ривалену оскорбительным. В конце концов, Шар не дала ему такого дара, а ведь он был её ночным провидцем.

Бреннус ничего не ответил, и молчание затянулось.

Возможно, он мёртв? наконец предположил Ривален.

Я бы узнал, если бы это было так, отозвался Бреннус. Он может прятаться в зоне мёртвой магии. Может быть, до сих пор остаётся в Дыре Йонна. Это возможно.

Вот оно что, удовлетворенно сказал Ривален. Продолжай попытки и сообщи мне, когда найдёшь его. Что там с Саккорсом и Источником?

Идер многого добилась. Саккорс почти полностью восстановлен. Вчера прибыли три сотни наших элитных воинов во главе с Ливотом, чтобы подкрепить пять сотен бойцовских кринт, которые уже были там. Его всевышество отдал их всех под твою команду.

Упоминание его всевышества породило чувство беспокойства, но в остальном Ривален был доволен. Ливот и его бойцы были практически лучшими воинами анклава шейдов. Каждый был вооружён клинком из стеклостали, пропитанным теневой магией, которая разрубала металл как простую ткань.

Бреннус продолжал.

Сам Источник функционирует, но его сознание кажется… повреждённым, враждебным. Кринты-менталы способны управлять им какое-то время, но совсем недолго.

А потом?

Их разумы поглощаются. Они впадают в кому.

Ривален кивнул. Ему придётся использовать сознание Источника с осторожностью. Маг разума, Магадон, изменил только тридцать кринтов или около того.

Здесь события развиваются быстро, сказал он. Прикажи Идер приготовить Саккорс, чтобы он мог прийти на помощь, если мне это понадобиться. В течении часа или около того, а не дней. В соответствующее время я пошлю за ним.

Что ещё ты от меня хочешь?

Ты нужен мне здесь.

Здесь?

Да. Закончи с Саккорсом и телепортируйся сюда. Мне может пригодиться твой дар прорицания. Я хочу успокоить хулорна. Он становится всё нервознее.

Ладно, ответил Бреннус. Ливота и его воинов мне взять с собой?

Нет, ответил Ривален. Их появление должно быть более… драматичным.

О чем ты?

Голос из толпы окликнул Ривалена.

Приходи, как только сможешь, сказал он Бреннусу и оборвал связь.

— Принц Ривален! — крикнул человек в толпе. — Когда мы получим помощь Шадовар? Ходят слухи, что армии главной правительницы скоро прибудут!

Другие в толпе закивали, пробормотали согласие.

— Помощь в пути, — ответил Ривален, достаточно громко, чтобы услышали все. Ради пущего эффекта он позволил теням вокруг себя разойтись. Люди широко открыли глаза.

— Ничего не бойтесь, — сказал он. — Я отношусь к Селгонту, как к родному городу. Уверяю вас, ни одна армия не пробьёт его стены.

Улыбки, поднятые кулаки и радостные возгласы послужили ему ответом.

Ривален пошёл дальше мимо своих будущих подданых.

Позднее он вернулся в свои покои и один из посыльных хулорна сообщил ему, что армия Сэрлуна выступила в поход.

Он не смог сдержать улыбку.

Глава девятая

26 уктара, год Грозовых Штормов

Абеляр, Регг и их отряд — в битве пострадали или были убиты менее четырёх дюжин — спешили в Саэрб. Каждую пройденную лигу люди и лошади боролись с усталостью, но страх за друзей и родных гнал их на северо-запад. Спали мало. Роэн и жрецы кормили их с помощью магии, и воины ели в сёдлах. Днём они останавливались только тогда, когда выносливые саэрбские лошади требовали отдыха, и для ритуала Встречи Рассвета. Позади оставались лиги покрытых кнут-травой равнин. Впереди ждало ещё множество таких же лиг.

Только грохот копыт сопровождал их марш. Люди не шутили и не болтали друг с другом, как то бывало обычно. На смену привычному товариществу явилась молчаливая решимость. После битвы с силами Ордулина пришло жестокое осознание, что гражданская война началась. Абеляр знал, что скоро дела пойдут ещё хуже — и намного кровавее.

Перед ними лентой тянулась пустынная дорога. Время от времени они проезжали мимо деревень, но останавливались лишь затем, чтобы предупредить крестьян о надвигающейся войне и посоветовать им уходить на юг.

Абеляр был поглощён страхом за Элдена. Часами он только и делал, что вспоминал строчки из «Книги Света» Латандера. Он напоминал себе, что на смену самой тёмной ночи всегда приходит рассвет, что солнце садится, но всегда поднимается снова. Эта мудрость не приносили особого утешения.

Заходящее солнце превратило безоблачное небо на западе в озеро оранжевого и красного. Абеляр принял это за добрый знак. Линия высоких ясеней слева от них бросала на равнину длинную тень.

— Что это, по-твоему, такое? — спросил Регг, вырвав его из задумчивости. Регг кивнул вперёд, на возвышенность, расстояние до которой составляло примерно один выстрел из арбалета.

Абеляр сощурился. Под деревьями возвышенность пятнал клок темноты, похожий на спустившееся с неба грозовое облако. Мрак струился вниз по склону, будто туман, заполняя впадины тенью.

Абеляр знал, что это явление — магической природы. Он свиснул, привлекая внимание своих солдат, и приказал остановиться. Люди подтянулись к нему, все взгляды были направлены вверх по склону. Ладони легли на рукояти. Заржали лошади.

— Роэн, посвети-ка, — сказал Абеляр.

Роэн прочитал молитву Латандеру и указал рукой на возвышенность. Над холмом загорелся шар света, но тьму отогнал лишь частично.

Абеляр увидел в тенях фигуры, полдюжины или больше. Тьма скрывала их, кроме одной, возвышающейся над остальными на голову или выше. Что-то в осанке и позе этого человека показалось ему знакомым. Человек поднял руку в приветствии.

— Утренний свет, — воскликнул Регг. — Неужели…

Абеляр смотрел, его мысли понеслись вскачь, сердце чуть не выскочило из груди.

— Неужели? Неужели?

Мужчины и женщины указывали на гребень, среди них пробежали взволнованные шепотки.

Регг положил ладонь на плечо Абеляру, не отрывая взгляда от гребня.

— Владыка утра соединяет разлучённых перед наступлением ночи. Это хороший знак, Абеляр.

Абеляр кивнул, ошеломлённый этим божественным даром. Он ударил пятками Раннюю Зорьку и поскакал вперёд. Регг и войско двинулись следом.

Улыбаясь, из тени, которая с каждой секундой поглощала созданный Роэном свет, выступил отец Абеляра.

Абеляр остановил Зорьку, соскочил на землю и заключил отца в объятия. Регг и остальные столпились вокруг.

— Отец, — произнёс Абеляр, даже не пытаясь сдерживать слёзы.

Эндрен обнял его в ответ, его голос срывался.

— Сын мой. С тобой всё хорошо.

Какое-то время они черпали силу друг в друге, стоя в свете заходящего солнца. Мужчины и женщины отряда смотрели на них и тихонько перешёптывались о милости Латандера.

Абеляр отстранил отца и посмотрел на шестеро укутанных тенью фигур, стоявших в нескольких шагах позади Эндрена. Тени клубились вокруг них, стекали с их кожи. Абеляр вспомнил Эревиса Кейла. Тьма обнимала его таким же манером. Глаза у укутанных тенью фигур были жестокие. Лица оливкового цвета ничего не выражали. Абеляр не видел при них оружия, а широкие штаны и рубахи, в которые они были одеты, подходили скорее крестьянам, чем воителям.

— Кто эти люди? — спросил он Эндрена. Не дожидаясь ответа, он крикнул им:

— Дом Корринталей в долгу перед вами. Я перед вами в долгу.

Самый высокий из них наклонил голову, но ничего не сказал.

Эндрен полуобернулся к людям-теням.

— Это мои спасители. Некоторые, по крайней мере. Они вытащили меня из Дыры, выходили меня в своём храме, затем привели к тебе. Я до сих пор не знаю, как они тебя нашли. Они почти не разговаривают. Но я знаю, что они служат Маску и ходят по теням, как по дорогам.

Абеляр и Регг переглянулись.

— Маск? — спросил отца Абеляр. — Ты уверен?

Эндрен кивнул.

— Странно, не так ли? Что слуги Маска спасли отца последователя Латандера.

— Ты даже не представляешь, насколько, — отозвался Абеляр. Он посмотрел мимо отца на его теневых спасителей. — Вы не первые слуги Маска, которых я в последнее время встречал. Вы Шадовар?

Тени закружились, и в следующий миг самый высокий из этих людей стоял перед Абеляром. Он преодолел десять шагов, не пройдя и одного. Ранняя Зорька испуганно всхрапнула и попятилась. Регг удивлённо выругался.

— Это Наян, — представил его Эндрен. — Наян, это Абеляр, мой сын.

Наян согнулся в полупоклоне, его серые глаза были непроницаемы. Он указал на своих пятерых спутников и заговорил на всеобщем с акцентом.

— Мы не Шадовар, но происходим из Тельфламмара. Это Шадем, Вирхас, Эринд, Динд и Датем.

— Такие имена, — сказал Регг. — И никакого оружия или доспехов.

Взгляд Наяна не отрывался от лица Абеляра.

— Маск в эти дни говорит лишь с некоторыми из своих слуг. Назови того, которого ты встречал.

Абеляру не понравился тон Наяна, но он стерпел. Этот человек спас его отца.

— Эревис Кейл. Он назвался жрецом Маска.

Наян широко распахнул глаза. Тени вокруг его спутников углубились, забурлили.

— Где и когда ты его видел?

— Кто ты такой, чтобы требовать… — начал Регг.

Абеляр поднял руку, и Регг замолчал.

— Кто для вас Эревис Кейл? — спросил Абеляр.

Наян изучал его лицо.

— Он правая рука повелителя теней, а мы — его инструменты.

Абеляр не услышал лжи в словах Наяна. Он рассказал о своей встрече с Эревисом Кейлом и хулорном Селгонта.

На лице Наяна не отразилось ничего, но в его тоне слышалось разочарование.

— Это было слишком давно, Абеляр Корринталь. Мы видели его за этот промежуток времени. Он и Левая рука вели нас в освобождении Эндрена Корринталя.

— Левая рука?

Наян кивнул.

— Дразек Ривен.

Абеляр положил руку на плечо Наяна. Мышцы этого человека казались высеченными из камня.

— Тогда я должен поблагодарить его, как и вас.

Наян с кивком головы принял благодарность Абеляра.

— Левая и Правая рука покинули Йонн и отправились в Селгонт после спасения твоего отца. С тех пор мы их не видели и не можем найти.

Селгонту это ничего хорошего не сулит, подумал про себя Абеляр, но вслух говорить не стал. Вместо этого он сказал:

— Надеюсь, они в безопасности и идут в свете.

Наян улыбнулся краешками губ.

— Если они в безопасности, то не благодаря свету.

Регг громко засмеялся. Даже Абеляр улыбнулся.

— Мы слышали слухи, что шадовар служат селгонтскому хулорну, — сказал Регг. — Может быть, вашего господина приняли за шадовар?

— Никто не совершил бы такой ошибки, — ответил Наян.

— Мы разгадаем эту загадку вместе, Наян, — сказал Абеляр. — Пойдём. Тебе и твоим людям в нашем отряде будут рады. Мы скачем на северо-запад, в Саэрб.

— И нас ждёт битва по прибытии, — добавил Регг.

Эндрен вздрогнул и пристально посмотрел на Абеляра с вопросом в глазах.

Наян склонил голову.

— Благодарим, Абеляр Корринталь, но мы служим лишь Рукам Маска, а их нет в твоих рядах. Мы будем ждать их зова или возвращения в храме.

— Эревис Кейл… — Абеляр поколебался, — мой союзник. Думаю, он хотел бы, чтобы вы отправились с нами.

— Возможно, — согласился Наян. — Если так, он наверняка сообщит нам по прибытии.

— Наян… — начал Эндрен, но Абеляр поднял руку, обрывая отца.

— Он сам себе хозяин, — сказал Абеляр Эндрену, потом обратился к Наяну:

— Я расстроен. У меня на счету каждый воин. Но пусть будет так. Можете взять лошадей, если хотите.

— И оружие, — добавил Регг.

Наян улыбнулся.

— Ничего этого нам не нужно.

Он поклонился Эндрену, Абеляру, Реггу и отошёл к своим людям. Двигался Наян с точностью механизма. Абеляр начал понимать, как должны сражаться люди-тени. Он слышал о воинах, что руками и ногами убивали не хуже, чем другие — оружием.

— Прощай, Наян, — сказал Абеляр.

— Доброго пути, люди сумрака, — простился Эндрен.

Наян наклонил голову, тени вокруг них сгустились, и в мгновение ока они исчезли.

Мужчины и женщины отряда резко заговорили все разом, обсуждая увиденное.

— Правая рука Маска, — задумчиво произнёс Абеляр, скорее, для себя самого. — Кто такой этот Эревис Кейл?

Регг хлопнул его по плечу.

— Не знаю, но он спас твоего отца. Кажется, он нравится мне всё больше и больше.

Эндрен окинул взглядом одежду Абеляра, на которой остались следы недавней битвы.

— Похоже, нам есть, что рассказать друг другу. Как быстро развиваются события, да? Вы упоминали о битве в Саэрбе?

Абеляр кивнул.

— Форрин ведёт туда армию.

Глаза Эндрена сузились, и он так нахмурился, что сошлись его седые брови.

— Мясник Малькур Форрин?

— Да. Главная правительница поставила его командовать войсками.

Эндрен выругался и покачал головой.

— Она стала ещё глупее прежнего. Как далеко мы от Саэрба?

— Два дня.

— А Форрин?

— Мы не знаем. У меня нет лишних людей, чтобы поручить им разведку, отец.

Эндрен снова выругался, потом бросил на сына пристальный взгляд, вопросительно подняв густые брови.

— А где сейчас Элден, Абеляр?

Абеляр выдержал взгляд отца, хотя ему хотелось склонить голову от стыда.

— Фэйрхэвен. Я оставил его там. Я не думал…

Он покачал головой и отвёл глаза. Сказать больше он не мог.

Эндрен закрыл глаза, сделал глубокий вдох, сжал плечо сына.

— Ты оставил его, чтобы служить мне. Прости. Но ты был прав, оставив его там, Абеляр. Он дитя. Если бы ты взял его в Ордулин, то сам не смог бы спастись после моего ареста, и он бы тоже не спасся.

Абеляр кивнул, приободрённый словами отца. Он знал, что поступил единственно возможным образом, но ему нужно было услышать это от кого-то другого.

Эндрен посмотрел мимо него и приказал:

— Коня и оружие, сейчас же!

Регг улыбнулся, а Абеляр повторил приказ:

— Трев, коня, клинок и кольчугу лорду Корринталю!

Пока они ждали лошадь и оружие, Абеляр торопливо ввёл отца в курс дела — рассказал о случившейся двумя днями ранее битве, об ожидаемой численности войск Форрина. Когда он закончил, Эндрен посмотрел прямо в лицо сыну.

— Ты не уронил чести нашего имени.

Он кивнул на священный символ Абеляра.

— И его имени тоже.

Абеляр наклонил голову, удивлённый похвалой. Отец редко хвалил его.

— Спасибо, милорд.

Трев подвёл кобылу белой масти и Эндрен принял у него поводья. Абеляр впервые заметил, что левая рука у отца была обрублена у запястья.

— Твоя рука!

Регг тоже казался потрясённым.

— Утренний свет! — воскликнул он.

Эндрен покосился на обрубок и кивнул.

— Говорю же, нам есть, что друг другу рассказать. Такова была цена избавления от моих оков.

Он поднял правую руку.

— Но эта по-прежнему крепко держит рукоять. И даже без рук в скачке я по-прежнему обгоню вас обоих.

Абеляр улыбнулся.

— Мы об этом знаем, — подтвердил Регг.

Подошёл Роэн с кольчугой и мечом.

— Помоги мне с доспехами, — попросил Эндрен.

Регг помог ему облачиться в кольчугу, и Корринталь надел пояс с ножнами, вложил туда меч.

— Я боялся, что мы уже не встретимся, Эндрен, — сказал Регг. — Рад, что ошибался.

Эндрен расправил кольчугу и положил руку ему на плечо.

— Я тоже так думал. Ты приглядывал за моим сыном во время моего отсутствия. Я благодарен тебе.

Регг покачал головой.

— Это он присматривал за мной. За всеми нами. Его оберегает вовсе не простой смертный, милорд.

— Вот как? — отозвался Эндрен.

— Ну хватит, — сказал пристыженный Абеляр.

Эндрен перевёл взгляд на священный символ Регга, потом на символ Абеляра. Абеляр знал, что отец поклоняется многим богам и не выделяет Латандера среди прочих.

— Твой отец по-прежнему в Саэрбе? — спросил старший Корринталь Регга.

Тот кивнул.

— Я много лет не виделся с Тораром, — сказал Эндрен.

— У него плохое здоровье, — отозвался Регг, и Абеляр услышал беспокойство в голосе друга. Торару нелегко будет спастись, когда его настигнет война.

— Тогда ради Торара и Элдена будем надеяться, что владыка утра продолжит присматривать за моим сыном, — заключил Эндрен. — Если так, я своими руками возведу ему храм. Слышишь, Абеляр?

Абеляр улыбнулся, кивнул.

— Слышу.

— Поскакали, — сказал Эндрен и запрыгнул в седло.

* * *

Все два дня и две ночи тяжёлого пути Рехт избегал дорог и путешествовал только после заката и до рассвета. Он не хотел, чтобы в Саэрбе узнали, что его отряд поблизости. Рехт думал, что Лорган придерживается тех же предосторожностей, хотя маршрут Лоргана увёл его дальше к югу от Саэрба.

Во время светлых часов Менник накладывал иллюзию, которая держалась до заката, и заставлял любые встретившиеся деревья казаться густым и дремучим лесом. Под этой иллюзией скрывались Рехт и его семьдесят подчинённых — они не поддавались ей, поскольку знали, что это иллюзия — и ждали ночи. Время от времени вдали проезжала запряжённая ослом повозка или всадник, но ничего не указывало на то, что дворянство Саэрба ожидает нападения.

После каждого заката Менник касался каждого солдата деревянным жезлом, в кончик которого был вставлен осколок хризоберилла, и это позволяло людям видеть во тьме не хуже кошек. Путешествовали они быстро, но бесшумно, и покрывали большое расстояние.

В холодном ночном воздухе дыхание людей и лошадей вырывалось наружу облачками пара. На небе низко висела луна, освещая вершины далёких Грозовых пиков. Чистое небо озаряли звёзды.

Холмистая, неровная местность поросла лиственницами и соснами. Рехт снова вывел отряд на дорогу, опасаясь, что лошади могут охрометь, ступая в темноте по сложному ландшафту. Запасных коней у него было мало.

В малонаселённых северных землях Сембии изредка встречались лишь деревушки, выросшие вокруг загородного имения того или иного лорда. Рехт и его люди легко огибали их. Вся эта область казалась какой-то сонной. Армия скоро её разбудит.

— Охота здесь должна быть хорошей, а? — сказал он Меннику и Ворсу, которые ехали рядом.

— На кабана, думаю, учитывая какие в этих низинах заросли, — согласился с ним Менник.

Ворс отсутствующе произнёс:

— Что видит умирающий в свои последние мгновения? Сфокусируется ли его разум за мгновение до смерти, когда мой топор расколет ему череп? Или он едва воспримет случившееся сквозь смутную дымку?

— Что? — озадаченно переспросил Менник. — Мы охоту обсуждаем.

— Я тоже, — оскалился Ворс.

Рехт мгновение глядел на жреца с презрением, прежде чем вернуть взгляд к Меннику.

— Бьюсь об заклад, оленей здесь хватает наравне с твоими кабанами. Вон. Взгляни-ка.

Он указал на небольшой лесок недалеко от дороги. С помощью своего кошачьего зрения он увидел троицу оленей — двух самок и и детёныша — выступивших из-за деревьев, чтобы пощипать траву.

— Самца нет, — сказал Менник.

— Он поблизости, — отозвался Рехт.

На вторую ночь, когда до Саэрба ещё оставалось пол-лиги на запад, а до рассвета было ещё несколько часов, они добрались до имения, которое Рехт посчитал поместьем Корринталей. Он остановил людей на дистанции выстрела из лука от земель поместья, спешился и подкрался, чтобы взглянуть туда сквозь деревья и кустарник. В воздухе пахло кострами.

Обширное имение окружал забор из брёвен. С двух сторон его охватывали простиравшиеся во тьму поля зерновых. Под западной стеной бежал ручей. Единственным очевидным входом были ворота и сторожка в северной стене. По углам сторожки висели две сияющих сферы, освещая округу.

— Можешь различить герб над воротами? — спросил Менник.

У Рехта были глаза лучника, и с помощью заклятья Менника, которое позволяло ему видеть в сумраке, он различил эмблему над воротами — белая лошадь бежит под сияющим солнцем, герб Корринталей.

— Могу. Это они. Мне нужен тактический обзор, Менник.

— Да.

Волшебник тихо прочитал слова заклинания и коснулся себя, затем Рехта. Рехт знал — необходимо было подготовиться к тому, что заклинание полёта сделает его тело легче. Когда это произошло, он пожелал подняться и оторвался от земли.

— Подожди секунду, — сказал Менник, положив ладонь на его запястье. Маг прочитал ещё одно заклинание и исчез из виду.

— Это для нас обоих, — сказал Менник, хотя Рехт не нуждался в объяснениях. Он достаточно часто становился целью заклинания невидимости. Они видели самих себя, но не друг друга.

— Давай осмотримся, — сказал Менник откуда-то сверху.

Рехт усилием воли поднялся в воздух, на высоту броска копья, и посмотрел вниз на поместье Корринталей.

За стенами он заметил большую конюшню и четыре крупных сарая, конный ворот и площадку для дрессировки, несколько загонов для скота, около дюжины небольших строений, сгрудившихся у западной стены — вероятно, жилища земледельцев и прочих чернорабочих — и большое деревянное здание, которое, как он предположил, было казармами для домашней стражи. В центре стоял просторный двухэтажный загородный особняк Корринталей.

Построен он был преимущественно из покрытого штукатуркой дерева. Просторная деревянная веранда шла вдоль трёх его стен. Низкая каменная стена с чугунными воротами отделяла особняк от остальных земель имения.

У входа в конюшню и на крыльце особняка висели сияющие сферы. Среди скопления зданий в западном краю имения горели несколько факелов. Из трех закрытых ставнями окон особняка сочился свет.

— В этих казармах поместится человек тридцать, — заметил Рехт.

— Легко, — отозвался Менник. — Я бы поставил на сорок.

Рехт указал на скопление зданий у южной стены, хоть Менник и не мог его видеть.

— В поселении тоже будут люди, которые станут сражаться.

— Да.

— На воротах вижу восьмерых стражников.

— Но никого больше, — ответил Менник. — Они используют собак. Если будем действовать скрытно, придётся двигаться быстро.

Рехт оглядел имение и принял решение. Скрытность была не лучшим вариантом. Перед ним было спящее имение. За исключением стражников, остальные бойцы будут не вооружены и без доспехов. Он должен был нанести быстрый и жестокий удар.

— Мы неожиданно обрушимся на них. Я поведу людей через ворота. Оставайся здесь и подожги казармы, когда мы подойдём, затем окажи нам всю возможную поддержку. Если мальчишка в особняке, я его найду. Когда я его оттуда вытащу, особняк тоже спали.

Голос Менника звучал недовольно.

— Дым заметят.

Рехт об этом знал.

— Форрин отстаёт от нас на полтора дня. К тому времени, как кто-то проверит и узнает, что произошло, будет уже слишком поздно, чтобы готовиться к нападению.

А он тем временем отправит Абеляру Корринталю сообщение.

Менник кивнул в ответ на его объяснение.

— Как скажешь.

— Развей невидимость, когда я приземлюсь.

Рехт опустился, окликнул Менника, чтобы дать понять, что он на земле, и Менник прошептал единственное слово силы. Щекотка на коже Рехта дала понять, что невидимость пропала. Возвращаясь к своим людям, он услышал, как Менник торопливо накладывает на себя это заклинание заново.

Вернувшись, он приказал:

— Готовьтесь. Выступаем, как только все будут готовы. Большая часть врагов спит. Мы ударим быстро и жестоко.

Люди начали проверять ремни, застёжки и оружие. Они ждали боя ещё с тех пор, как покинули Ордулин.

— Мы должны быстро прорваться через ворота, — сказал Рехт Ворсу. — Можешь что-нибудь сделать?

— Сорву их с петель, — с усмешкой ответил Ворс. — Предоставь это мне.

Битва всегда радовала жреца. Он ударил топором по щиту, развернулся и прошёл через людей, рыча на них, чтобы пошевеливались.

Остальным своим бойцам Рехт сказал:

— Ворс обрушит ворота. Дист и его люди — на вас восемь стражников в караулке. Зертон, Этрил и Дант — вы берёте на себя стражников в казармах.

— Рехт, а где расположены казармы? — спросил Зертон. Этот крупный воин был одним из самых надёжных сержантов Рехта.

— Менник их подсветит, — ответил Рехт. — Не пропустите. Внутри тридцать человек, может, больше.

Зертон и Дант кивнули.

Этрил сказал:

— Тридцать человек повыпрыгивают из окон, когда их кровати загорятся.

— И далеко не уйдут, — добавил Зертон, застёгивая пряжку нагрудника.

— Не уйдут! — подтвердили многие, остальные засмеялись.

— Стражники, — сказали некоторые с презрением.

— Ворс, я и люди Норсима берём дом, — продолжал Рехт. Он пристально и сурово посмотрел на Ворса и Норсима, высокого, худого сержанта, чья удача при игре в кости давно стала легендой среди солдат. — Мальцу Корринталей четыре года от роду, и он родился дебилом. И выглядит так же. Он нужен живым. Остальные — нет. Всё ясно?

Ворс неохотно прорычал согласие. Норсим кивнул.

— По коням.

Люди забрались в сёдла — заскрипела кожа, зазвенели кольчуги. Лошади зафыркали, ощутив напряжение наездников. Рехт надел шлем и достал клинок. То же самое сделали и его подчинённые.

— Под покровом тишины, — сказал он Ворсу. — Пока не подберёмся поближе.

— Я должен говорить громко, чтобы сила Разрушителя разбила ворота.

— Молчание, пока не приблизимся, — настоял Рехт. — Потом читай своё заклинание.

Ворс бросил на него злобный взгляд, но подчинился приказу. Боевой жрец высоко поднял свой щит, украшенный молнией Талоса, и попросил благословления Разрушителя в грядущей битве. Изображение молнии на мгновение вспыхнуло, и даже Рехт почувствовал тепло в животе. Ворс прочитал ещё одно заклинание и положил грубую руку на плечо командира. Проклятие Рехта растворилось в магическом безмолвии, так что вместо этого он отпихнул Ворса. Жрец оскалился.

В сфере магии, что распространялась на восемь-девять шагов от Рехта, звук не передавался. Ворс отошёл в тыл отряда, за пределы области тишины, и прочитал второе аналогичное заклинание, хотя Рехт его не слышал. Боевой жрец положил руку на Диста и возвратился к Рехту.

Все взгляды были устремлены на Рехта. Он развернул своего коня в тяжеловесном безмолвии. Он ударил пятками в бока и повёл отряд на имение Корринталей.

С помощью жестов он приказал людям построится в колонну шириной в пять человек, распределившись по взводам. Перешёл на полный галоп. Ветер трепал его плащ. Земля дрожала под копытами лошадей, но заклинания тишины убивали шум. Прямо впереди показались освещённые ворота имения. Он и его люди неслись по траве в их сторону.

Из точки над их головами маленький шар огня прочертил тонкую оранжевую линию к казармам, невидимым за оградой имения. Он взорвался высокой струёй огня и дыма, озарив ночь.

Рехт мог только воображать поднявшиеся тревожные крики. Свет от пожара очертил ворота. Он увидел силуэты поднимающихся на ноги стражников, глядящих на огонь, указывающих в ту сторону. Стражники пока не заметили приближающихся людей Рехта.

Ворс сделал рубящее движение рукой, и заклинания тишины прекратили действие. Грохот копыт и вой ветра заглушили все звуки, доносящиеся от имения, за исключением поднятой тревоги — кто-то дул в рог. Когда они приблизились к по-прежнему закрытым воротам, Ворс низко пригнулся в седле.

Стражники заметили их, закричали, указывая пальцами. Один нацелил арбалет.

— Делай, что собирался, жрец! Сейчас же!

Ворс выкрикнул слова заклинания и поднял перед собой щит. С него сорвалась видимая волна разрушительной силы. Она ударила арбалетчика, расколола его оружие и прокатилась к воротам, раскалывая дерево, сгибая железо и открывая путь. Люди погнали вперёд.

Ворс разбил голову вооружённого арбалетом стражника своим топором, Рехт переехал второго, который выскочил из караулки и занёс меч. Его солдаты кричали боевые кличи, проезжая через снесённые ворота. Позади них раздавались звон металла и звуки битвы — Дист и его люди, находившиеся в конце колонны, вступили в бой с уцелевшими стражниками.

Рехт, Ворс, Норсим и остальные во весь опор мчались к дому Корринталей. Ставни открылись и в окнах показались заспанные лица, люди закричали — удивлённо и тревожно.

Пламя с пылающих казарм окрасило особняк багрово-оранжевым светом. Менник хорошо нацелил своё заклинание — горел фасад здания, двери были заблокированы. Люди выбирались через окна, кашляя, без доспехов и без оружия. Несколько человек выскользнули из задней двери и собрались позади здания.

— Шевелитесь! — крикнул Рехт, указав туда. — Они собираются позади казарм!

Ему не нужно было приказывать. Тридцать его людей уже неслись к казармам.

— И берегитесь арбалетчиков в селении! — крикнул он им вслед, но не знал, услышал ли кто-нибудь.

Рехт, Ворс и взвод Норсима перескочили через низкую каменную стену перед особняком Корринталей и поскакали к дверям. Они спешились и собрались на деревянном крыльце перед большими двойными дверями. Перед дверным проёмом висел деревянный символ — встающее солнце над розой. Ворс разрубил его своим топором.

— Ты, ты и ты, — сказал Рехт, указывая на Норсима и ещё двух. — Обойдите дом и следите за окнами, дверями и погребом. Никто не должен сбежать.

Он бросил взгляд назад к воротам, чтобы увидеть, как Дист убивает последних стражников.

— Половина людей Диста вам помогут. Остальные — в деревню.

По всей земле имения раздавались крики и звуки случайных стычек. Норсим позвал Диста, пока двое других принялись обходить веранду.

Без предупреждения колонна пламени окутала Рехта, Ворса, Норсима и людей вокруг них. Вспышка опаляющего жара и взрыв швырнули Рехта на спину. Он обнаружил, что глядит в небо, оглушённый, его лицо обожжено, его доспехи дымятся. Он услышал вокруг себя стоны, уловил запах сгоревшей плоти. Веранда загорелась. Скоро огонь должен был распространиться на крышу.

— Владыка утра любит этот дом, — сказал жёсткий голос, — и это — его пламя.

Рехт увидел массивного бородатого мужчину в наскоро надетом нагруднике, украшенном розой Латандера. Кроме доспехов, на нём были только сапоги и ночная рубашка. Двумя руками он сжимал большую ребристую булаву.

Мужчина хладнокровно разбил череп одного из упавших людей Рехта. Булаву и самого жреца забрызгало кровью. Насилие привело Рехта в чувство. Он перекатился, схватил свой меч, и поднялся на колени.

Мужчина поднял булаву, чтобы убить ещё одного, но в него ударила сорвавшаяся с неба молния и отшвырнула к стене особняка.

Менник.

Жрец Латандера — изображённая на его нагруднике роза почернела — мешком осел на веранде и больше не двигался.

Ворс поднялся на ноги, его длинные волосы и борода обгорели, лицо пошло волдырями. Он зарычал и вонзил свой топор в грудь жреца.

— Подъём, — сказал Рехт своим людям и встал сам. — Не будем давать им время организовать оборону.

Все, кроме двух, поднялись на ноги. На всех были ожоги, но драться они были способны. Двое лежащих были мертвы, их кожа почернела, как сгоревшее мясо. Рехт выбросил их из головы. Он чувствовал ожоги на лице и руках. Останутся шрамы, но боль была терпимой.

Доверив Норсиму и Дисту охрану периметра дома, Рехт, Ворс и ещё несколько солдат выбили двери и вошли в переднюю.

Двое стражников с корринтальскими солнцем и розой, вооружённые короткими копьями, выбежали из расположенного за фойе зала и бросились на них.

— Умри, пёс! — закричал передний стражник.

Щит Рехта отбил копьё высокого противника и вывел его из равновесия. Рехт вонзил свой клинок в живот стражника и вверх, под грудную клетку. Тот выронил копьё и упал на колени, широко распахнув глаза, пытаясь руками закрыть дыру в животе. Рехт ударом ноги опрокинул его на пол, оставив умирать.

Ворс увернулся от выпада второго стражника и рубанул сверху вниз топором, отрубив наконечник копья и оставив противника с одним древком в руках.

Завывая в боевом безумии, боевой жрец набросился на стражника, заставил его отступить, прижал к стене и ударил лбом в лицо. Из носа стражника хлынула кровь, он осел наземь. Ворс выхватил его древко от копья.

Из глубины особняка доносился топот и крики.

— Новые идут, — сказал один из людей Рехта.

Дом сотряс ещё один взрыв снаружи.

Ворс схватил оглушённого стражника за его длинные волосы и тряс до тех пор, пока от боли взгляд несчастного не сфокусировался.

— Наследник Корринталей, — сказал ему Рехт.

Ворс потряс его за волосы.

— Солжёшь нам — и погибнешь.

Взгляд стражника метнулся к широкой изгибающейся лестнице в следующем помещении.

— Вы ничего от меня не узнаете, — сказал он.

Ворс зашёл ему за спину и задушил стражника его собственным древком от копья.

— Наверх, — сказал Рехт, шагая вперёд. — Я первый.

* * *

Каэсу разбудили крики и возгласы. Раздался грохот, и весь дом задрожал. В одной ночной рубашке она соскочила с кровати, сердце бешено колотилось, и широко распахнула ставни своей маленькой спальни на втором этаже. От увиденного у женщины перехватило дыхание.

Пламя горящей казармы окрасило небо багрянцем. Даже на таком расстоянии она чувствовала жар. Верховые нападали на стражников, спасающихся от огня, выпрыгивая из окон. Много верховых.

— Латандер сохрани, — прошептала она.

Где Мриистин? Лемдин, семейный маг? Что происходит?

Сердце с такой силой колотилось о рёбра, что она едва могла дышать. Внутри дома раздались крики, заставив её обернуться. Она услышала топот сапог и громкие приказы за дверью своей комнаты. От ужаса она застыла на месте, силясь вздохнуть.

Дверь распахнулась и она закричала.

В проёме стоял Эртим. Её Эртим. Он держал в руках клинок и щит. На нём была кольчуга без нагрудника. Позади него Каэса увидела другие фигуры, но не разглядела их лиц. Его подчинённые, решила она.

Она подбежала к нему.

— Эртим!

— Каэса! — с облегчением сказал он.

Он крепко обнял её, но отвернул от дверей. В его сильных руках она позволила себе надеяться, что всё будет хорошо.

— Что происходит, Эртим? — спросила она.

Этажом ниже раздались крики. Враждебные крики. Она услышала звон мечей.

— Это из прихожей?

Он отстранил её на вытянутых руках и торопливо заговорил:

— Надевай сапоги и плащ. Бери Элдена и выходи с чёрного хода. Что бы ты не увидела и не услышала, не останавливайся. Не пытайся взять коня. Конюшни слишком далеко. Иди пешком и попытайся добраться до леса. Спрячься там, пока всё не закончится.

Она помотала головой. Она не могла покинуть его, покинуть особняк. Она заговорила, но Эртим оборвал её:

— Делай, как я говорю, Каэса. Сделай это ради мастера Корринталя. Мы должны сделать это для него.

В передней кто-то завопил от боли. Вслед за воплем раздался дикий крик, скорее животный, чем человеческий. Эртим не обернулся. Его руки крепко держали её за плечи. В глазах выступили слёзы, но Каэса кивнула.

— Возьми свой кинжал. Не позволь им забрать себя или Элдена.

Это заставило её встрепенуться.

— Что?

Внизу снова раздались звуки боя.

— Они сделают с ним… всякое, Каэса. Он сын лорда Корринталя. Кивни, если ты меня поняла.

Она посмотрела в его глаза, кивнула.

— Я приду за тобой, как только смогу, — он снова обнял её, очень крепко. — Я люблю тебя, Каэса.

Он отпустил её, отвернулся и захлопнул за собой дверь, не оглядываясь. Она услышала, как он резко отдаёт своим людям приказы.

Они с Эртимом встречались уже два месяца. Он мог стать её мужем. Она не поцеловала его на прощание. Она не сказала ему, что любит. Каэса потянулась к двери, остановилась. Эртим знал, что она его любит. Должен знать.

Рыдая, она собрала плащ, сапоги, кинжал, который хранила в маленьких ножнах рядом с кроватью. Слёзы капали на деревянный пол, когда она шагала по комнате. Свет пламени от горящих казарм озарял комнту оранжевым. Звуки боя снаружи комнаты стали громче. Похоже, нападавшие были уже на лестнице. Снаружи дома раздались новые крики.

Она сохраняла спокойствие, насколько могла. Собрала всё необходимое. Выбежала через боковую дверь, побежала вниз по коридору, в небольшую комнату, где спал Элден, когда дома не было его отца.

Открыв дверь, она обнаружила распахнутые ставни и комнату, купающуюся в свете горящих казарм. Окинув взглядом помещение, она увидела кровать, стол, деревянные игрушки, но не самого мальчика.

— Элден? — громким шёпотом позвала она, стоя в дверях.

Раздался тихий стон, и груда меха на его кровати шевельнулась. Она поспешила туда и осторожно отбросила одеяло.

Элден свернулся клубком, плотно зажмурил глаза и обхватил руками маленького коричневого щенка, который понравился ему больше остальных из выводка Дорса. Он напевал что-то нечленораздельное, как делал обычно, когда был напуган.

— Элден, — тихо сказала она и коснулась его ноги. — Это Каэса.

Она почувствовала, как его тело немного расслабилась, но глаза он всё-таки не открыл.

— Агон, — сказал он, и Каэса поняла, что он имеет в виду «огонь».

Элден был рождён дурачком, с телом, которое плохо откликалось на его команды. Только те, кто хорошо его знали — Каэса, Регг, лорд Корринталь, мастер Корринталь — понимали всё, что он говорит.

Каэса давно считала его подарком Латандера. Того, что ему недоставало в плане ума, он компенсировал своей любовью. Он был уроком для всех. Мысль о том, что с Элденом может что-то произойти…

Она села на кровать и погладила его по лицу. Надо было успокоить его. Он перестал напевать, открыл глаза и улыбнулся.

— Каса.

— Ш-ш, — она прижала палец к его губам. Его язык чуть высунулся наружу, как Элден всегда делал, и она, играясь, ткнула его кончиком пальца. Он захихикал. После сна его волосы были взъерошены.

— Всё будет хорошо, Элден. Пожар под контролем. Лошади не пострадали. А мы с тобой отправляемся в путешествие. Увидим твоего папу.

В ответ он оживился, карие глаза с надеждой блеснули.

— Папа?

Она кивнула, возненавидев себя за ложь.

— Да. Но мы должны уходить прямо сейчас. Будем играть в лесу в прятки.

Она взяла Элдена за руку.

— Идём.

Она попыталась стащить его с постели, но он сопротивлялся.

— Бавни идёт, — сказал он, показывая ей щенка, подняв его на вытянутые руки.

Щенок посмотрел на неё страдальческим взглядом всех щенят.

Каэса знала, что лучше не спорить с Элденом из-за собаки. Он мог закатить истерику.

— Да, Брауни может пойти с нами. Давай-ка найдём тебе одежду и обувь.

За стенами раздались звуки сражения. От страха Элден широко распахнул глаза и вцепился в неё. Она обняла его, осторожно, чтобы не задушить щенка, и погладила по спине.

— Всё хорошо, Элден.

Нельзя было ждать, пока он успокоится. Она собрала его одежду и быстро принялась одевать его.

— Элден Корринталь! — прогремел голос ниже по коридору. — Покажись, мальчишка!

Элден взвизгнул от страха. Каэсу охватил ужас. Она вспотела, тяжело задышала.

— Обойдёмся без обуви, — сказала она, подхватывая мальчика. Она с лёгкостью могла нести его на руках. Элден не был крупным ребёнком, а страх придал ей сил. Щенок оказался зажат между ними. Второй рукой она сжимала кинжал.

— Вот так. Теперь ты должен вести себя очень тихо.

— Элден Корринталь!

Она услышала, как выбивают ногами двери, услышала крики пойманных нападающими.

Каэса направилась подальше от этих звуков, пробираясь по тихим коридорам и комнатам, и наконец добралась до задней лестницы, ведущей в столовую.

— Всё будет хорошо, — прошептала она Элдену.

Он сотрясался от всхлипов. Она тоже плакала, сама того не замечая.

— Всё будет хорошо.

Она быстро пересекла кухню. Сквозь окно слышались крики и вопли, проникал свет от пожара. Элден захныкал, зарывшись лицом ей в шею. Щенок заскулил.

Каэса выглянула из окна. Рядом с казармами шёл бой, возле конюшен двигались люди, тут и там на землях имения разыгрывались мелкие стычки. Ветер поднимал угольки и искры от огня, заставляя небо казаться охваченным пламенем. Повсюду раздавались боевые кличи. На земле валялись трупы. Среди бойни двигались люди на лошадях, крича и убивая.

Каэсе это казалось картиной Ада. Она повернула Элдена так, чтобы он не видел происходящего.

Она выглянула из окна слева и между конюшнями и селением увидела свободный проход. Там было мало света, а деревья и кусты могли обеспечить укрытие. Она знала место, где можно будет спрятаться, если они доберутся до леса. Их никогда там не найдут.

Ноги ослабели, и Каэса боялась, что они подведут её. Она продолжала дышать, но, казалось, никак не могла надышаться. Ногти Элдена царапали ей кожу. Она взмолилась Латандеру о защите и сказала:

— Ну вот, пойдём. Веди себя тихо.

Она пересекла кухню и спустилась по лестнице, ведущей в погреб. Воздух наполняли запахи земли и специй. Она шла по большому тёмному погребу, пока не достигла ведущих наружу ступеней. Взобравшись по ним, она на мгновение застыла у двери, прислушиваясь. Каэса услышала только стук своего сердца, своё дыхание. Распахнув дверь плечом, она выбежала наружу. Паника придала ей скорости. Она споткнулась, но не упала.

В ответ на её появление раздался удивлённый возглас. Кто-то её заметил. Тихий возглас сорвался с её губ. По лицу Каэсы текли слёзы. Элден так крепко обхватил её за шею, что она едва могла дышать.

— Остановись, женщина! — позвал мужской голос.

Она не послушалась, услышала позади топот, тяжёлое дыхание и звон кольчуги. Элден плакал на её плече. Люди позади — больше одного — догоняли их.

Она приняла решение. Каэса находу развернула Элдена, бросилась вместе с ним на землю и выхватила свой кинжал, намереваясь поступить так, как приказал Эртим. Она занесла клинок над головой.

— Прости меня, Элден.

Невинные глаза мальчика распахнулись, когда она произнесла его имя.

Она замешкалась.

Ладонь сомкнулась на её запястье и дёрнула, чуть не вырвав руку из сустава. Она закричала.

— Я сказал, остановись, девка, — зарычал на ухо мужской голос.

Она почувствовала укол в спину и задохнулась. На мгновение зрение затуманилось. Посмотрев на Элдена, она улыбнулась, но в его взгляде был ужас. Опустив глаза, она с удивлением увидала окровавленное остриё меча, торчавшее у неё из живота. Рот наполнился тёплой жидкостью. Она попыталась заговорить, сказать Элдену, что всё будет хорошо, но голос её подвёл.

Элден закричал, и Каэса упала.

* * *

Рехт вышел из особняка, уставший, окровавленный и с несколькими порезами от мечей. Однако он готов был скорее вечно мучиться в Бездне, чем просить Ворса об исцелении. Особняк был очищен. Землю усеяли трупы. Несколько освободившихся из загона свиней тыкали рылом тела. Люди Рехта расшагивали по имению по двое, по трое, выискивая выживших и собирая добычу. На траве в ряд сидели мужчины, женщины и дети из поселения, которых охраняли несколько солдат Рехта.

Неожиданная тишина после шума боя казалась непривычной.

Рехт не нашёл мальчишку. Объяснять свою неудачу Форрину будет весьма неприятно.

Дым от пылающих казарм добрался к конюшням, и изнутри раздалось испуганное ржание и удары. Он слышал нескольких лошадей, бьющихся об ограду. Он повернулся к ближайшему солдату.

— Возьми кого-нибудь, чтоб успокоить лошадей и вывести их из конюшни. Мы берём их с собой.

Рехт знал, что саэрбские лошади — одни из лучших в Сембии. Он должен был показать хоть какой-то результат сегодняшней резни. Другому солдату он приказал:

— Пересчитай людей и доложи мне.

Рехт прикинул, что потерял меньше дюжины человек, но бой был таким рассредоточеным, что он мог и ошибиться.

Из-за угла дома вышли Норсим и Ролк. Норсим грубо тащил за собой маленького мальчика. Заметив Рехта, Норсим помахал ему свободной рукой.

— Мы взяли его, командир!

Рехт оскалился, как дурак.

— Удача не оставила Норсима, — со смехом сказал Ворс.

Накидка Норсима была вся в грязи и крови. Мальчишка ковылял вслед за ним, периодически пытаясь дотянуться до маленького коричневого комка, который нёс в руках спутник Норсима, Релк. Приблизившись к Рехту, Норсим затряс мальчишку за руку.

— Не дёргайся!

Мальчик съёжился и замер.

— Поймали его на руках у женщины, — сказал Норсим. — Она назвала его Элденом, прежде чем мы с ней разделались. И у него лицо дебила.

Рехт взял мальчишку за подбородок и поднял его голову. По щекам ребёнка струились слёзы. Его взгляд был полон страха. Глаза были посажены слишком близко друг к другу, изо рта торчал кончик языка. Волосы торчали во всех направлениях.

— Ты дебил, парень?

— Дай Бавни, — ответил тот сквозь слёзы, указав на щенка, которого держал Ролк.

— Как тебя зовут? — спросил Рехт. — Скажи мне, и я отдам тебе пса.

Мальчик сглотнул, перевёл взгляд с Рехта на щенка, снова посмотрел на Рехта.

— Эдон.

Этого Рехту было достаточно.

— Отдай ему собаку, — приказал он Ролку.

Ролк протянул щенка, Элден потянулся к нему. Ворс выхватил щенка у Ролка из рук, ухмыльнулся и свернул собаке голову. Он бросил трупик к ногам Элдена.

— Вот он, парень, — сказал жрец и засмеялся.

Элден закричал от страха и бросился к Норсиму. Он зарылся лицом в штаны Норсима и всхлипнул.

— Папа, — заканючил он. — Папа, папа, папа…

— Твой папа не придёт, — сказал Ворс, по-прежнему смеясь. — Никогда.

Рехт подскочил к Ворсу и ударил его в лицо. Жрец упал на пятую точку, из носа потекла кровь. Он зарычал, сплюнул красным, начал вставать, но Рехт приставил клинок к его горлу.

Позади него всхлипы мальчишки стали совсем неразборчивыми, превратились в один жуткий звериный вой отчаяния.

— Уведите отсюда парня! — бросил Рехт через плечо. Он поставил сапог на грудь Ворсу и толчком прижал его к земле.

— У тебя остался последний шанс, жрец. Сделаешь что-то против моих приказов — и кровь потечёт не только у тебя из носа.

Ворс заворчал, вытер нос и оскалился.

— Это единственный раз, когда ты наставил на меня меч и остался жив, — сказал он.

Рехт отступил на шаг.

— Подними свой топор, когда встанешь. Давай. Добавлю к трупам твой.

Ворс поднялся на ноги, держась за рукоять топора. Глаза его пылали ненавистью, но оружие он не поднял.

Рехт так и думал. Тот, кто мучает маленьких мальчиков, ведёт себя как трус, столкнувшись с решительным мужиком.

— Свяжите мальчишку, — сказал он Ролку и Норсиму. — Добейте всех, кто ещё жив. Лошадей и все съестные припасы, что сможем унести, мы забираем. Через час отправляемся в путь.

До рассвета оставалось ещё несколько часов темноты. Он хотел, чтобы заря застала их как можно дальше от имения Корринталей.

Глава десятая

26 уктара, год Грозовых Штормов

На коже Кейла вместо пота проступали тени. Над ними нависала башня. Толстые цепи, приковывающие её к котловине, скрипели от напряжения, и этот звук похож был на приглушённые крики. Башня казалась вырезанной из цельного блока грубого чёрного камня, как будто гору вырвали с корнем, обрезали и выдолбили изнутри. Тени-нежить свисали с её стен, как летучие мыши со свода пещеры.

Тысячи полных злобой красных глаз смотрели на приближающихся Кейла, Ривена и Магадона. Бурлящее море черноты под ними выплюнуло очередную тень. Тень скользнула мимо и заняла место на стене башни.

Силы Маска, которую был способен удержать и направить Кейл, хватило бы, чтобы уничтожить или взять под контроль несколько дюжин теней, но с облепившими башню тысячами он справиться не мог.

Кейл мысленно обратился к Магадону:

Магз, держи свет наготове. Самый яркий, какой сможешь, и так долго, как сможешь.

Магадон кивнул. Его глаза были широко открыты.

Перед ними зияла арка, достаточно большая, чтобы сквозь неё мог пройти великан. Подобные проходы виднелись со всех сторон башни. Впереди их троицы, по бокам арки, стояли два великана. Оба были в кольчуге и шлемах, держали мечи длиной в рост Ривена. Тени липли к ним, и они смотрели на Кейла, Ривена и Магадона с плохо скрываемой враждебностью.

Блеклый зелёный свет освещал расположенное за аркой помещение с гладким полом. Там собралась целая толпа великанов.

Как будто по команде, неживые тени, облепившие башню, ринулись вниз длинным облаком.

— Берегись! — крикнул Ривен.

Клинки Ривена, Кейла и Магадона были готовы к битве, но тени промчались мимо них и метнулись под арку, на мгновение полностью затмив исходящий оттуда свет.

Троица облегчённо вздохнула в унисон.

— Здесь нечего бояться, — сказал им Эсмор.

Кейл чуть не засмеялся.

Мурган лишь молча смотрел на них.

Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Кейл, сказал Ривен. Если дела пойдут плохо, то они пойдут очень плохо.

Кейл не испытывал уверенности в своём плане. У него была лишь приблизительная идея того, что он сделает, встретив Кессона Рела. Он должен был увидеть планировку помещения и позицию Кессона. Но он знал, что лучшей возможности у них не будет.

Просто будь готов, сказал он Ривену.

Ривен кивнул и на ходу забормотал молитву Маску. С его сабельных клинков заструились тени. Из поясного кошеля он вытащил свой хранящий заклинания камень и подбросил его в воздух. Тот завис и начал вращаться вокруг головы Ривена.

— Что вы делаете? — спросил Мурган медленным голосом идиота.

— Не твоё дело, тупица, — ответил Ривален.

Они прошли через арку в круглое помещение за ней.

Взгляды двух дюжин великанов устремились на них. Тьма преследовала этих огромных созданий, в точности как и Кейла. Неживые тени облепили стены. От них исходил холод. Кейл с удивлением увидел нескольких закутанных в тёмное людей, с хитрым видом расхаживающих среди этой толпы. Огромные арки впереди, справа и слева вели в смежные помещения и коридоры.

Мозаика на полу изображала чёрный диск с фиолетовой каймой. Великаны тщательно следили, чтобы не наступить на него. Узор с этим диском повторялся в татуировках, ожерельях, одежде, щитах и священных символов собравшихся здесь людей и великанов.

Кейл узнал символ, хотя не понимал, что он делает в башне. Ривален Тантул носил такой же.

Шар.

По периметру помещения стояли статуи госпожи потерь из тусклого тёмного металла. Некоторые изображали богиню в её обличье стройной человеческой женщины с двумя кинжалами. Другие показывали её в тёмном плаще, лицо скрыто глубоким капюшоном. Кейлу они напомнили статуи, которые он давным-давно видел снаружи Рощи Теней.

Потолок парил над ними на высоте пятидесяти шагов. Из стены напротив, примерно посередине, выступал балкон из чёрного камня. С огораживающей его балюстрады свисала блестящая фиолетовая ткань.

Кейл, Ривен и Магадон резко остановились. Мурган встал сзади, слишком близко к ним.

На балконе, глядя вниз на собравшуюся толпу, стоял человек, укравший божественную эссенцию у бога воров. Казалось, он был сотворён из металла.

Резные браслеты и серьги цвета слоновой кости резко контрастировали с обсидиановой кожей. Он был на голову выше Кейла и ленты сумрака медленно кружились вокруг его фигуры. Кейл решил, что он шейд.

Из лысой головы выступали изогнутые, как у барана, рога. На угловатом лице не отразилось никаких эмоций, когда он расправил перепончатые крылья и встретил взгляд Кейла. Его глаза были темны, как две дыры.

Тени закипели у Кейла на коже. Клинок Пряжи завибрировал в руке.

Это Кессон Рел? спросил Магадон.

Это он, ответил Эревис.

Рядом с Кессоном стояла женщина-гном с диким взглядом, державшая подол его кожаного плаща, чтобы не касался пола. Её длинные волосы торчали в разные стороны. Она ёрзала и смотрела на Эревиса, Ривена и Магадона с нескрываемым нетерпением.

К удивлению Кейла, он ничего не почувствовал. Ни восхищения, ни страха, ни гнева. Кессон был всего лишь очередной целью, которую Кейла наняли убить. Его платой станет душа Магадона.

— Вперёд, — приказал Мурган. — Станьте в тени Божественного.

Эсмор и Мурган повели их дальше, и остальные великаны сгрудились теснее. Стоявшие среди них люди — Эревис решил, что это жрецы Шар — скользнули сквозь толпу, чтобы окружить трёх товарищей.

Ловушка скоро захлопнется.

В помещении воцарилась тишина, за исключением нетерпеливого сопения гномихи.

Кейл позволил себе ощутить темноту на балконе, во всём зале. Он притянул её ближе к себе.

Приготовьтесь, сказал он спутникам, призывая мысленно последовательность заклинаний, которые должен будет использовать.

Кессон положил ладони на перила балкона и посмотрел вниз, на трио друзей. Его голос был гладок, как стекло.

— Я хотел увидеть вас двоих, слуг повелителя теней в эту эпоху. Я это сделал.

Он покачал головой в поддельном разочаровании.

— Повелитель теней совсем опустился, если выбрал вас двоих. Должно быть, он действительно отчаялся.

Ривен взмахнул саблями.

— Почему бы тебе не спуститься и не обсудить это с нами?

Кессон улыбнулся, показав клыки. Гномиха расхохоталась. Великаны заёрзали. Кейл чувствовал их нетерпение.

— У тебя есть кое-что, что мне нужно, — сказал Кейл. — Отдай мне это добровольно, и я тебя не убью.

Оставайтесь наготове, сказал он спутникам. Ривен, берёшь гномиху. Магз, свет — много света.

Великаны хрипло засмеялись. Гномиха безумно захихикала. Кессон просто продолжил улыбаться.

— Думаю, нет.

— Значит, по-плохому, — сказал Ривен. Он сплюнул на символ Шар и растёр плевок своим сапогом.

Великаны гневно забормотали. Крупные руки легли на крупные рукояти. Они ждали лишь приказа. Кессон сощурился.

Почти, сказал Кейл. Почти.

— Убейте этих жалких подражателей, — сказал Кессон.

Как только слова покинули его уста, жрецы Шар принялись читать свои заклинания. Великаны вырвали мечи из ножен и бросились на троицу.

Сейчас! скомандовал Кейл.

Он окружил себя и товарищей мраком и переместил их на балкон. Гномиха завопила и схватилась за кинжалы у себя на поясе. Кессон обернулся к ним, его лицо пылало от гнева, а на губах уже шипели слова заклинания.

Дверной проём вел из балкона в помещение за ним. Кейл не знал, каково было его назначение, и ему было всё равно. Он повернул голову, заметив движение уголком глаза.

Сотни теней отлипли от стен и неслись к ним, как град стрел.

Он снова призвал тьму и переместил их всех в помещение позади.

В тот самый миг, как они материализовались, Ривен вонзил свои сабли в живот и спину гномихе. Хлынула кровь, она зашипела от боли, широко распахнув глаза. Он вырвал клинки, и она упала на пол, истекая кровью, умирая.

Над головой Магадона вспыхнул шар света, яркий, как полуденное солнце, и озарил комнату. Летящие к ним тени завизжали и остановились.

Свет ужалил Кейла, заставил его глаза заслезиться, развоплотил его теневую руку, но он быстро прошептал слова заклинания.

Свет ударил и Кессона. Он поднял руку, чтобы заслонить глаза, но продолжал читать собственное заклятие.

Они стояли в длинном, широком проходе, по бокам которого возвышались ряды статуй. Как и изваяния на первом этаже, эти тоже изображали Шар. Волшебный свет, казалось, причинял им вред.

В дальнем конце прохода стояла эльфийка с длинными тёмными волосами в мерцающей мантии. Она держала в руке гладкий прямой деревянный посох, а на её поясе висело несколько жезлов. За плечом у неё виднелся лук. От удивления она лишилась дара речи.

Кейл закончил своё заклинание раньше Кессона, и из него ударила круглая линия серебряной энергии, охватившая всё помещение.

Заклятье запечатало комнату, сделав невозможным магическое перемещение внутрь и изнутри на протяжении своего действия. Кейл не сможет шагнуть отсюда сквозь тени, но Кессон тоже, и ни один из его слуг не сможет телепортироваться или пройти сюда сквозь сумрак.

Всё, на что вы способны, напомнил Кейл Ривену с Магадоном. И держи свет ярким. Я запечатаю комнату.

Кессон закончил свое заклинание и поднял длинный палец. В воздухе вокруг него появилось кольцо из сотни волшебных клинков, каждый длиной с кинжал, и принялось вращаться, будто циклон. Кольцо протянулось от пола до потолка и крутилось так быстро, что воздух гудел. Кейл едва мог разглядеть отдельные клинки. Орбиты клинков пересеклись с каменными статуями, и в воздух полетели осколки, пока изваяния Шар не обрушились под натиском железного вихря. Они с грохотом упали на пол.

Вокруг головы Магадона вспыхнул зелёный свет, и из его ладони выстрелил разряд белой энергии, проник сквозь стену клинков и ударил Кессона Рела в грудь.

Кессон захрипел, и разряд заставил его попятиться на шаг. Воздух заполнила вонь сгоревшей плоти.

Эльфийка пришла в себя, закричала от ярости и начала читать собственное заклинание. Шар теней сформировался на её ладони, и она швырнула его через всю комнату в Магадона. Шар ударил в пол у его ног и взорвался липким, густым как смола пузырём сумрака. Вещество облепило мага разума до колен и приковало его к полу.

— Кейл! Ривен! — закричал Магадон.

Помоги ему, сказал Ривену Кейл.

У него оставалось лишь мгновение до того, как несколько дюжин великанов найдут дорогу в помещение. Схватившись за маску, он прокричал слова своего следующего заклинания. Когда прозвучала последняя строчка, магия создала гладкую стену из серого камня, и Кейл силой мысли придал ей форму полусферы, закрывая всю комнату. Все двери оказались заблокированы.

Свет Магадона сдержит теней, а стена Кейла удержит великанов. По крайней мере, на какое-то время.

— Вы отсюда не уйдёте, — сказал Кессон Рел. Он произнёс новое заклинание, слова были резкими и могущественными, и указал пальцем на Ривена.

— Умри, — приказал он.

Из пальца выстрелил чёрный луч. Ривен, который спешил помочь Магадону, не заметил этого, и луч ударил его в спину. Лицо Ривена побелело, он упал на колени, широко раскрыв глаза, с открытым ртом, пытаясь сделать хотя бы глоток воздуха.

— За это вы будете страдать, — сказала эльфийка, наводя свой посох на Кейла. Из кончика ударила синяя молния, метнувшись через помещение. Кейл подставил Клинок Пряжи, перехватил молнию, и нацелил клинок обратно на эльфийку.

Меч выпустил разряд обратно, и тот ударил девушку в туловище, расколов посох и отбросив её к стене. Она упала на землю, сжимая обугленный кусок посоха в руке, её одежда дымилась.

Кейл обернулся к Ривену. Ривен?

Закрой уши, ответил Ривен, поднимаясь на ноги. Он произнёс единственное слово Чёрной Речи. У Кейла была лишь одна рука, крепко сжимающая рукоять Клинка Пряжи, и закрыться он не смог. В ушах зазвенело, на мгновение закружилась голова. Магадон застонал от боли, но прозвучавшее слово уничтожило чёрную субстанцию, приклеившую мага разума к полу.

Кейл услышал, как за спиной эльфийка проговаривает заклинание. Он обернулся, увидел, что она творит магию, стоя на коленях.

Она моя, сказал Магадон.

Речь эльфийки превратилась в неразборчивое бормотание, и глаза её широко распахнулись. Она закричала и схватилась за голову. Из носа, из глаз, из ушей у неё потекла кровь.

За своей стеной из клинков Кессон Рел вытянул руку, и из неё ударила дуга нечистой энергии. Она прошла по Кейлу, Ривену и Магадону, оставляя дыры в их телах, кроша кости, повреждая органы. Все трое закричали.

Кейл вытерпел боль, быстро взглянул на друзей, чтобы убедиться, что они живы, затем бросился вперёд и ткнул Клинком Пряжи в крутящиеся лезвия. Он разочарованно застонал, когда меч не поглотил заклинание, и удар стального вихря едва не выбил оружие из его хватки.

Кессон хмыкнул и произнёс слова заклинания. Кейл ответил собственной магией. Творя волшебство, они смотрели друг другу в глаза сквозь стену вихря.

Кессон закончил первым. Новая волна чёрной силы вырвалась из его ладони, миновала Клинок Пряжи и вгрызлась в Эревиса. На его руках, туловище, лице открылись раны и язвы, из отверстий потекла кровь. Он запнулся на словах собственного заклинания, выплюнул последний слог, и призвал колонну пламени, окутавшую Кессона.

Рядом с Кейлом появился Ривен, бледный, но по-прежнему дышащий, с окровавленными саблями, и схватил его за руку. Волшебный камень, кружащийся вокруг его головы, вспыхнул, целебная энергия согрела Кейла и закрыла большую часть его ран. Кейл сотворил собственное исцеляющее заклятье, и оно позаботилось об остальном.

Так же поступил и Кессон, не отрывая от них взгляда. Закончив заклинание, он снова выглядел целым, и время было на его стороне. Кейл сдержал слуг Кессона Рела и не позволил самому Кессону сбежать. Но Кессон оградился от Кейла с Ривеном стеной вращающихся клинков.

— Это закончится только одним способом, — сказал Кессон.

Его улыбка пропала, когда новый разряд энергии от Магадона ударил его в грудь, опалив одежду и кожу.

— Отдай нам то, за чем мы пришли! — крикнул Магадон.

В ответ Кессон зарычал и выпустил из ладони жёлтую молнию. Магадон увернулся слишком поздно, молния ударила его в бок, развернув вокруг своей оси. Он закричал. Его одежда загорелась, Магадон рухнул на пол. Его руки гротескно задёргались, с губ сорвались неразборчивые стоны.

Здесь мы ничего не сможем сделать, сказал Ривен.

Кейл был с ним согласен.

Позаботься о Магзе, затем помоги, насколько сможешь.

Ривен вопросительно взглянул на него, но Кейл не потрудился объяснять. Он бросился через всё помещение к эльфийке, на ходу сотворяя заклинание, наполнившее его божественной силой. Подбежав к девушке, он был сильнее и вполтора раза больше своего обычного размера. Он швырнул её лук и колчан Магадону, затем подхватил эльфийку — к его удивлению, она была жива, хоть и без сознания — и перевалил через плечо.

С другой стороны призванной им каменной стены раздался удар, от которого содрогнулся пол. Великаны были на подходе.

Эревис взглянул в противоположный конец помещения, увидел, как Ривен исцеляет Магадона с помощью тени, и принял решение. Он сделал глубокий вдох, приготовил себя и с полной скоростью помчался прямо на барьер из клинков.

На лице Кессона отразилось удивление, но он торопливо взялся творить заклинание. Он завершил его прежде, чем Кейл успел преодолеть разделявшее их расстояние, и с его вытянутой руки ударил зелёный луч. Кейл попробовал увернуться, споткнулся, успел подставить руку, но уронил Клинок Пряжи. Луч должен был попасть ему в бок, но вместо этого ударил в плечо эльфийки. Рука рассыпалась в пыль, и боль достаточно привела её в чувство, чтобы закричать. Кейл не стал останавливаться, чтобы подхватить клинок. Эльфийка, вероятно, догадавшись о его намереньях, забилась в его хватке, крича, чтобы он остановился.

Кейл использовал её тело, как башенный щит. Он выставил её перед собой так, чтобы тело девушки было направлено на вертящиеся клинки. Они оба закричали, когда он прыгнул сквозь водоворот сверкающей стали.

Дюжина лезвий разорвала его плоть, пронзила его тело, сбила его в сторону. Её стройное тело затряслось от многочисленных полученных ударов. Кровь залила их обоих. Его кровь, её, Кейл не мог сказать.

Они упали на пол внутри вращающегося кольца клинков. Кровь пропитала обрывки его одежды, залила кожу. Он отшвырнул эльфику на пол позади себя. От неё осталась только груда окровавленных лохмотьев и растерзанной плоти.

Кейл поднялся на ноги, и на него налетел Кессон. Божественный сгрёб запястья Эревиса и прошептал зловещие слова силы. Нечистая энергия хлынула в тело Кейла, опалив его болью. Эревис закричал, воспользовался своей физической силой, чтобы широко развести руки Кессона, и ударил его ногой в грудь. Затрещали кости, и Божественный сделал шаг назад.

Кейл не мог последовать за ним. Он скорчился, едва устоял на ногах. Быстро прочитав исцеляющую молитву, самую могущественную из всех, что знал, и заморгал, когда заклтье стало затягивать дюжины порезов на его теле.

Кессон тоже прочёл заклинание. Когда он закончил, то, как и Кейл, вырос в полтора раза.

— Сила Шар больше, Первый Маска.

— Посмотрим, — ответил Кейл и бросился в атаку.

Кессон произнёс единственное слово силы, которое остановило Кейла. Эревис покачнулся. Попытался сделать шаг вперёд и упал на одно колено. Комната закружилась вокруг. Он не мог восстановить равновесие. Кейл упёрся рукой в пол, чтобы не завалиться на бок. Он знал, что уязвим, но не мог заставить тело подчиняться командам.

Кессон шагнул вперёд и схватил его за горло. Взгляд Кейла достаточно сфокусировался, чтобы он мог взглянуть в чёрные глаза врага. Он увидел там безумие.

Божественный зарычал и надавил когтистым пальцем на лоб Эревиса. Он прочертил там кровоточащий символ.

— Боль, — сказал Кессон, и по этому приказу каждый нерв в теле Эревиса вспыхнул в агонии.

Он завопил от боли, рухнул на пол, скорчился. Каждый удар сердца посылал волну агонии по венам. При каждом вдохе лёгкие резало бритвой. Он услышал в голове голос, но тот требовал слишком многого.

Вставай, Кейл! Поднимайся!

Кожа, казалось, охвачена огнём. Кессон встал над ним, достал свой металлический символ Шар и зашептал слова нового заклинания.

Кейл был этому рад. Он хотел умереть, чтобы боль прекратилась.

Я заберу её часть, Кейл, сообщил Магадон.

Кейл почувствовал зуд позади глаз, и боль ослабела. Он услышал, как от взятой боли за стеной из клинков воет Магадон. Кейл попытался сосредоточиться, попытался встать.

Кессон смотрел на него сверху вниз, в его глазах была ненависть, на губах — новые слова силы. Конечности Кейла не подчинялись приказам.

Позади Кессона сквозь вихрь стали прыгнул Ривен с Клинком Пряжи в руках. Он приземлился на ноги, истекая кровью из десятков ран, но живой. Кессон, должно быть, почувствовал его, начал оборачиваться, но было слишком поздно. Ривен вонзил Клинок Пряжи ему в спину, и лезвие вышло из груди. Кровь плеснула на лицо Кейла.

Кессон широко раскрытыми глазами посмотрел вниз, на торчащий меч.

Ривен провернул лезвие и вырвал его из тела.

Кровь хлынула у Кессона из рта. Он пошатнулся, посмотрел на Кейла и… улыбнулся.

Кейл пытался предупредить Ривена, но у него вырвался только неразборчивый крик. Он встал на четвереньки, а Кессон резко повернулся к Ривену и выпалил целый куплет волшебных слов. Божественный закончил формулу и крикнул «Прочь!»

Его магия усилила крик до такой степени, что даже находясь за спиной у Кессона, Эревис почувствовал, как в барабанные перепонки вонзаются лезвия. От силы этого голоса пошёл трещинами пол, раскололись несколько зубов Ривена, разорвалась его одежда, и его самого отбросило спиной на пол. Кружащий вокруг его головы волшебный камень каким-то образом пережил этот напор. Ривен не двигался. Кровь сочилась у него из уголков рта, из ушей.

Кессон выпрямился и прочитал заклинание, чтобы закрыть дыру в своём туловище.

Каменная стена содрогнулась от нового удара. Затем ещё раз.

Кейл заставил свои ноги пошевелиться.

Кессон прочёл очередное заклинание, и чёрная энергия окутала его ладонь. На полу перед ним дёргалась рука Ривена. Кессон наклонился и потянулся к нему.

Прежде чем он смог коснуться убийцы, две стрелы, светящиеся красной энергией, пронзили стену клинков и вонзились в тело Кессона. Он выпрямился, потянулся себе за крылья, чтобы вырвать стрелы.

Сделай же что-то, Кейл! подстегнул его Магадон.

Кейл сделал. Он встал и набросился на Кессона, пошатываясь, но полный решимости. Он схватил Кессона за основание одного из его крыльев и толкнул Божественного мимо Ривена прямо на стену клинков. Кессон закричал от удивления, попытался взмахнуть крыльями, попытался затормозить, уперевшись пятками в пол. Кейл захрипел, налёг на него, нажал на магадоновы стрелы, и заставил двигаться дальше.

Кессон завопил, и Кейл расслышал в вопле страх. Божественный вслепую взмахнул за спину своей заряженной рукой и попал Кейлу в пояс.

От заклятья у Эревиса затрещали рёбра и лодыжки, порвалась кожа на ногах. Боль ослепила его, но он продолжал толкать. Вот только он слабел.

Кессон сопротивлялся, не двигался с места.

Кейл падал, у него не получалось.

— Проклятье, да убей ты его! — крикнул Магадон где-то за тысячу лиг.

Ещё три стрелы прорвались сквозь стену клинков, но никуда не попали.

Кейл захрипел, нажал, но не смог сдвинуть Кессона. Божественный завёл речитатив нового заклинания. Кейл завопил от отчаяния.

Рядом возник Ривен и ударил плечом в спину Кессона. Его силы оказалось достаточно. Божественный полетел вперёд.

— Толкай ублюдка! — прохрипел Ривен. Своим плечом убийца вогнал стрелу Магадона глубже в тело Кессона, и Божественный закричал от боли, потеряв нить заклинания, которое пытался сотворить.

Кессон зарычал от злости и страха, когда Ривен и Кейл вдвоём схватили его за крылья, толкая в водоворот клинков. Отчаявшись, Кессон попытался упасть на землю, чтобы остановить движение, но они удержали его на ногах.

Кессон закричал и вытянул руки, как будто чтобы упереться ими в стену вращающихся клинков.

Его пальцы, ладони, запястья разлетелись кусками, попав в бурю лезвий. Кессон завыл от боли. Кровь, кости и кожа полетели на пол.

— Да! — закричал Магадон. — Да!

Кейл и Ривен заорали в ответ на вопли Кессона и толкнули его ещё дальше. Он задёргался, но они не позволили ему вывернуться.

Клинки вгрызлись в плечи, лицо, грудь и ноги Кессона. На Кейла и Ривена хлынул кровавый дождь. Скоро в руках у обоих остались лишь обрубки крыльев.

Кессон Рел был мёртв, его останки усеяли пол поблескивающими багровыми грудами.

Неожиданно крылья и клочья мяса на полу растворились, растаяли, как лёд, ничего за собой не оставив. Кейл и Ривен отступили на шаг, тяжело дыша. Вихрь клинков тоже исчез.

Каменная стена содрогнулась от нового удара. Кейл услышал, как трещит камень. Он переглянулся с Ривеном.

— Почему ничего не происходит? — спросил тот.

Кейл покачал головой. Он ожидал потока божественной энергии, вспышки силы, чего-нибудь, чего угодно.

Но ничего не происходило.

— Где оно? — крикнул Магадон. Он зашагал по помещению, сжимая в руках лук мёртвой эльфийки. Его лицо было бледным и осунувшимся из-за взятой боли Кейла. — Где оно?

Кейл посмотрел на пол, на свою руку.

— И всё это было зря? — произнёс Ривен.

Раздалось несколько ударов по камню. Стена устояла, но великаны пробовали что-то новое. Оставалось лишь вопросом времени, когда они пробьются к трём товарищам.

— Надо уходить, — сказал Кейл, и Ривен кивнул.

Но сначала Кейлу нужно было починить своё сломанное тело. Сначала он хотел приказать Магадону убрать свет, чтобы его плоть восстановилась во тьме, но вспомнил, что свет мешает подступиться неживым теням. Вместо этого он наложил могущественное исцеляющее заклятие на себя. Он застонал, когда кости начали соединяться, а раны — затягиваться. Ривен сделал то же самое. Убийца сделал несколько шагов и поднял Клинок Пряжи. Он протянул его Кейлу рукоятью вперёд. Меч был запятнан кровью Кессона.

— Мне он не подходит, — сказал Ривен.

Кейл взял клинок, вложил его в ножны.

— А мне показалось, ты неплохо с ним справлялся.

— Мы не можем уйти, Кейл, — сказал Магадон, и Эревис услышал отчаяние в его голосе. — Ты обещал мне.

— Я знаю, Магз. Я…

Рядом с Магадоном громко застонала гномиха.

Магадон повернулся к ней.

— Живая. Она может объяснить нам, что происходит.

Кейл и Ривен переглянулись, когда камни затряслись от новых ударов. Кейл прочитал заклинание, которое создало новую каменную стену позади первой, удвоив её толщину. Это должно было дать им немного времени.

Они подошли к гномихе. Она перевернулась, открыла глаза.

— Сядь, — приказал Кейл. — Делай только то, что мы говорим, иначе умрешь.

Она села, морщась от боли. На шее гномиха носила ожерелье из высушенных глазных яблок. Её зубы были чёрны, как и сердце. Рубаха и кожаный жилет были заляпаны кровью. Широко открытыми глазами она оглядела помещение.

— Вы… вы убили Божественного? — пробормотала она.

— Ничего божественного в нём уже не осталось, — ухмыльнулся Ривен.

— Не может такого быть, — потрясённо сказала она. — Не может быть.

Кейл навис над ней.

— Мы можем сделать всё по-хорошему или по-плохому, женщина.

Гномиха помрачнела и вызывающе поглядела на Кейла.

— Я ничего тебе не скажу, слуга Маска.

Кейл приставил к её горлу Клинок Пряжи. Тени потекли с лезвия, охватили её горло, будто удавкой. Она с ненавистью смотрела на Кейла, и тот видел скрытый в этом взгляде страх. Он кивнул Ривену.

Убийца шагнул ей за спину, поставил на ноги и обхватил рукой сзади за горло.

Её дыхание зачастило. Рефлекторно гномиха сглотнула.

— Я ничего вам не скажу. Ничего.

Ривен надавил ей на горло, гномиха задохнулась. Он приблизил губы к её уху.

— Обещаю тебе — скажешь.

Гномиха заморгала, пытаясь бороться. Больше всего она была похожа на пойманную крысу.

— Я могу подчинить тебя магией, — сказал ей Кейл. — В конце концов, ты сдашься.

Стена с грохотом затряслась. Ещё раз. Ещё. Гномиха помотала головой.

— Я буду сопротивляться. У вас нет времени.

— Тогда я заставлю тебя подчиниться с помощью стали, — сказал Ривен низким, угрожающим голосом. — Так ты сдашься быстрее.

На это гномиха ничего не ответила, но её кожа побледнела. Кейл опасался, что она может потерять сознание.

— Мы получим то, за чем пришли, — сказал он. — Так или иначе.

— Оставьте её мне, — холодно сказал Магадон.

— Магз… — начал Кейл.

— Это моя душа на кону! — отрезал Магадон с горящим взглядом.

С этим Кейл поспорить не мог.

— Ты справишься? — спросил Ривен.

Магадон посмотрел на гномиху.

— Мефистофель не забрал мои способности. Он взял только совесть.

Кейл и Ривен переглянулись.

— Ладно, — сказал Кейл.

— Тебе это понравится, — сообщил Ривен гномихе, отпуская её.

Прежде чем она успела убежать, вокруг головы Магадона вспыхнул красный нимб. Гномиха напряглась и застыла.

— Нет, — тихо сказала она.

Магадон надвинулся на неё.

Её кулаки сжались. Гномиха оскалила зубы.

— Я ничего тебе не скажу, — зашипела она и замотала головой. Во все стороны полетела слюна.

— Зато всё мне покажешь, — ответил Магадон, его голос звучал глубже обычного. Кейлу вспомнился голос Мефистофеля, и он едва не сказал Магзу всё прекращать.

Магадон навис над ней. С его рогами и демоническим телом он выглядел очень похоже на Мефистофеля, когда тот нависал над Магадоном в Кании. Красный свет ярче прежнего сиял вокруг его головы. На лбу пульсировали вены.

Гномиха закричала.

— Вижу, — сказал Магадон.

Рот гномихи остался открытым, между зубов протянулись ниточки слюны, глаза были широко распахнуты и пусты. Она не издала ни звука.

Магадон протянул руку и положил ладонь ей на лоб. От его прикосновения она дёрнулась и заскулила.

Кейл и Ривен с сомнением переглянулись, но ни один не стал останавливать мага разума. Им нужна была информация.

Кейл представил, как Магадон погружается в воспоминания гномихи, снимая слой за слоем с её разума. Это не могло быть приятным.

Магадон заговорил.

— Повелитель теней наделил Кессона Рела осколком своей божественной силы.

Кейл кивнул. Это он и так знал.

— Позднее Кессон предал своего бога и испил из Чёрной Чаши. Коллеги-жрецы объявили его еретиком и изгнали. Кессон тайно переметнулся от Маска к Шар и взял имя Волумвакс. Шар помешала Маску забрать то, что он подарил своему слуге, а Кессон Рел отомстил бывшим товарищам, сначала утащив Зал Теней, а затем и весь Элгрин Фау на план Тени, оставив их там погибать.

Кейл кивнул. Он знал о преступлениях Кессона Рела, но осознал всю их чудовищность только услышав, как кто-то говорит об этом вслух.

Магадон продолжал.

— Чтобы завершить свою работу, он заставил дракона служить себе. Чтобы подчинить дракона, ему пришлось использовать часть божественной эссенции Маска. Кессон надеялся, что это временно, но его бывшие товарищи-жрецы принесли себя в жертву, чтобы заточить эссенцию внутри дракона. Дракона звали Фёрлинастис.

Ривен и Кейл посмотели друг на друга и выругались в унисон.

— Кессон тысячелетиями искал дракона, — продолжал Магадон, — чтобы убить его и забрать то, что он утратил, но не мог найти чудовище. Пока шли века, Кессон ослабел из-за утраченного. Скоро у него осталась власть лишь на плане Тени, затем только в Сумеречной Чаше, затем только в своей башне.

Гномиха завопила. Кровеносные сосуды у неё на шее выделялись, как верёвки под кожей.

Кейл услышал достаточно. У Кессона Рела не было божественной искры Маска. Она была у Фёрлинастиса. Они охотились не за той дичью.

— Оставь её, Магз. Мы получили то, что нам было нужно. Теперь наша цель — дракон. И мы знаем, где его найти.

Магадон не отпускал гномиху.

— Это ещё не всё, Кейл, — сказал маг разума. — Оно глубоко, но я смогу достать.

Зрачки Магадона полностью исчезли. Его глаза стали целиком белыми, как у Мефистофеля.

— Хватит, Магз, — сказал Кейл.

Казалось, Магадон его не слышит. Его лоб избороздили морщины и разбухшие вены. Гномиха снова закричала. Магадон улыбнулся. Он получал удовольствие, подчиняя других своей воле.

— Хватит, Магз, — повторил Кейл. — Мы узнали всё, что нужно. Мы уходим.

Магадон не остановился. Гномиха начала дрожать. Капилляры в её глазах лопнули, залив их красным.

— Магз, хватит! — крикнул Ривен. — Хватит!

Убийца схватил Магадона за плечи и оттащил его от жертвы.

Магадон зарычал, развернулся к Ривену. Тот вытащил клинок и приставил его к горлу товарища одним неразличимым движением.

— Помедленнее, Магз, — мягко сказал он.

Ярость покинула взгляд Магадона. Его зрачки вернулись на место.

— В порядке? — спросил его Кейл, положив руку на плечо.

— Да, — ответил Магадон. — Прости, Ривен.

Ривен опустил саблю, кивнул.

Магадон оглянулся на гномиху, её маленькое тельце содрогалось, лёжа на полу. Он отвёл полный раскаяния взгляд.

— Не сдавайся, Магз, — сказал ему Кейл. — Я понимаю твою борьбу.

— Ты не можешь, — ответил Магадон, ничего больше не объяснив.

Кейл не знал, что ещё сказать.

Созданные им каменные полусферы содрогнулись от новых ударов.

— Погаси свет, — сказал он и нарисовал в сознании холм недалеко от Элгрин Фау.

Свет померк, и возникли тени.

Кейл вздохнул свободнее, его раны начали заживать. Он прочитал контрзаклинание, растворяя магию, которая мешала магическому перемещению.

Как только он сделал это, в комнате появились пятна черноты и телепортировались великаны с мечами в руках и насилием в глазах. Тени нежити, более не сдерживаемые светом, начали сочиться внутрь через пол, потолок, стены.

Кейл не обратил на них никакого внимания, окутал себя и своих товарищей сумраком и переместился сквозь тьму к Элгрин Фау, покинув Сумеречную Чашу.

Глава одиннадцатая

29 уктара, год Грозовых Штормов

В свете зари они увидели дым на горизонте. Едва уловимый запах гари повис в воздухе. До Саэрба по-прежнему оставалось несколько лиг на восток. Дым виднелся на северо-востоке, не из Саэрба, со стороны имения Корринталей. Абеляр не стал собирать людей для Встречи Рассвета. Он смотрел на дым, и его сердце и разум были в полном смятении.

— Это не может быть Форрин. Мы бы заметили его войска.

— Согласен, — сказал Эндрен, и Абеляр услышал беспокойство в голосе отца.

— Это может просто гореть подлесок, — заметил Регг.

Абеляр кивнул, но разрастающаяся дыра у него в животе изобличила неискренность жеста. Запах не был похож на горящий подлесок. И даже если войска Форрина пока не достигли Саэрба, он знал, что на поместье мог напасть отдельный отряд разведчиков или всадников. Форрин уже продемонстрировал свою готовность нападать на гражданских.

Какое-то время Абеляр, Эндрен и Регг в молчании смотрели на дым, пока остальной отряд собирался в путь. Рука Абеляра потянулась к его святому символу. Он предпочёл верить, что дым шёл не от имения Корринталей. Он сомневался, что Латандер даровал бы чудо в деревне, а потом вернул бы ему отца лишь для того, чтобы в итоге Абеляр не успел вовремя попасть к сыну. Но эта вера не развеяла его страх.

— Садитесь в сёдла, — сказал он отцу и Реггу, а затем подозвал к себе Джиирис. В её зелёных глазах отражались все его опасения. Она понимала, что может означать этот дым. Все понимали. Абеляр взял себя в руки и сумел заговорить ровным голосом.

— Скачите в Саэрб. Главное войско Форрина мы опережаем. Эндрен, Регг, Роэн и я возьмём четыре десятка людей, чтобы проверить… дым.

Она кивнула, потянулась, чтобы коснуться его руки, но сразу же замерла.

— Я бы предпочла поехать с вами.

Он покачал головой.

— Нет. Скачи с отрядом в Саэрб и организуй эвакуацию. Отец Регга в Оукхэвене, и он болен. Пошли людей, чтобы убедиться в его безопасности. Затем отправь весточку знати, что мы собираем войска на западном берегу озера Веладон. Удостоверься, что они знают — с нами мой отец, и это он собирает людей под свои знамёна.

Джиирис кивнула.

— А потом?

— Зависит от нашего числа, — вклинился Эндрен. — И количества войск Форрина. Оценим, когда соберутся люди.

Абеляр сказал:

— Встретимся там. Будь осторожна, Джиирис. Там уже могут быть налётчики.

Она опустила взгляд, кивнула.

— Мне жаль, Абеляр.

Он отказался понимать смысл этих слов.

— Оставайся в свете, — сказал он ей.

Джиирис посмотрела ему в глаза, выпрямилась.

— И вы, милорд.

Отряд разделился. Большая часть людей поскакали на восток, в Саэрб. Абеляр, Эндрен, Регг, Роэн и ещё четыре десятка воинов направились на северо-восток к дыму, в сторону имения Корринталей, к Элдену.

Они пустили коней галопом. Абеляр пытался быть внимательным, чтобы не проглядеть никаких следов налётчиков, но не мог сосредоточиться. Трава и деревья расплывались перед его глазами.

Люди разговаривали мало, и молчание говорило само за себя. Абеляр чувствовал себя оглушённым, онемелым. С каждым шагом Ранней Зорьки он чувствовал, как постепенно рассыпается на части. Он не мог прекратить представлять себе чудовищную кончину своего сына. По его щекам текли слёзы, и он отпустил поводья Зорьки, дав ей волю. Кобыла оторвалась от остального отряда. Абеляр услышал, как остальные товарищи кричат ему вслед, но проигнорировал их. Он должен был увидеть. Должен был узнать.

И должен был узнать первым.

Пока он нёсся по лугам и лесам, которые знал достаточно хорошо, чтобы соориентироваться даже во сне, запах дыма стал сильнее. Облака закрыли солнце. Горло пересохло, когда он приблизился к знакомому холму, откуда можно было увидеть имение. Он придержал Раннюю Зорьку, поднялся на холм, и перед ним открылась картина разрушения.

— Нет, — произнёс он, и слёзы потекли снова. Он ожидал этого, но ожидания не смогли подготовить его к увиденному воочию.

Он пришпорил кобылу, и она понеслась вниз по склону, к поместью.

Створки ворот валялись на земле, втоптанные в землю. Караулка была залита высохшей кровью. Особняк и казармы сожрало пламя. От обоих зданий остались лишь чёрные остовы из камня и дерева, ещё излучавшие тепло. Поселение стояло нетронутым, но молчаливым и безлюдным. Конюшни тоже уцелели, но лошадей в них не было. Абеляр направил Зорьку к воротам. Он не увидел тел.

Может быть, почти все они убежали. Может быть, Элден прямо сейчас находится в безопасности в Саэрбе.

— Эй! — позвал он. — Кто-нибудь!

Из-за особняка вспорхнула в воздух стая ворон, напуганная его криком. Вороньи крики насмехались над его надеждами. У Абеляра сердце подступило к горлу.

— Абеляр! — окрикнул его сзади Эндрен.

Остальные его спутники достигли холма. Они тоже увидели разрушение, увидели ворон.

— Подожди, Абеляр!

Его товарищи помчались вниз по склону, но Абеляр не стал их ждать. Он должен был увидеть. Он закричал на Раннюю Зорьку, и она понесла его вокруг руин особняка. На земле виднелись почерневшие пятна; тут и там на траве была кровь.

Его люди не сбежали. Они сражались. И погибли.

Он объехал особняк и увидел сложенные за ним тела. Дюжины тел. Из этой груды торчали наружу ноги и руки. Пустые глаза глядели на Абеляра. Их бросили в кучу, как мусор. Наверное, налётчики хотели сжечь их, но передумали.

У Абеляра закружилась голова. Он вцепился в гриву Ранней Зорьки, чтобы не упасть.

Несколько упрямых ворон всё ещё расхаживали по телам, выклёвывая глаза, отрывая полоски плоти.

Охваченный внезапной яростью, Абеляр спрыгнул с кобылы, выхватил меч и побежал на птиц. Вороны закаркали и поднялись в воздух прежде, чем он успел настичь их. Одна сжимала в клюве клочок мяса.

Абеляр воткнул меч в землю и опустился рядом с телами на колени. Он увидел среди мертвецов знакомые лица — Эркин, Силла, Врелдон, Мерн, многие другие. Он хотел отвести глаза, испугавшись, что увидит глядящее на него лицо Элдена, но тела притягивали его взгляд, как магнит.

— Как ты мог это допустить? — сказал он, обращаясь одновременно к себе и к Латандеру. — Как?

Подъехали Эндрен, Регг, Роэн и остальные.

— Во имя богов, — выругался Регг.

Эндрен не сказал ничего, только потрясённо смотрел.

Оба спешились и подошли к Абеляру. Регг положил ладонь на одно его плечо, Эндрен — на второе.

— За это Форрин умрёт, — тихо сказал Эндрен. — Во имя всех богов, он умрёт.

Абеляр кивнул. Его скорбь не оставила места гневу, но Форрин должен был умереть в расплату за это. Опёршись на свой меч, он поднялся на ноги.

— Мы разберём их, — сказал он людям. — Я хочу увидеть своего сына.

С ним избегали встречаться взглядами. Все кивнули в ответ. Эндрен отвёл глаза.

Люди приступили к жуткой работе по растаскиванию закоченевших трупов. Они поделили их на три группы: мужчины, женщины и дети.

— Ублюдки, — всё время повторял Эндрен. — Ублюдки.

Люди старались положить тела под солнечный свет, и большинство шептали про себя молитвы Латандеру, пока работали. Абеляр разбирал тела вместе с остальными, но чувствовал мёртвым самого себя. Он вспоминал обо всём, что не успел сделать вместе с Элденом, всё, что так ему и не сказал.

— Они мертвы всего несколько часов, — сказал Роэн.

Абеляр опоздал на несколько часов. Часов. Он кивнул.

— Бренд, изучи следы у ворот. Узнай, что сможешь, — приказал Регг.

Темноволосый Бренд, ростом всего на голову выше дварфа, был самым опытным следопытом отряда. Он поспешил к воротам.

Люди продолжали разбирать трупы. Они называли имена тех, кого узнавали. Абеляр поднял острый взгляд, когда Регг назвал имя Мриистина. Старый жрец служил Корринталям и Латандеру больше двадцати лет. От него Абеляр впервые услышал о Латандере.

Потряся головой, чтобы очистить её от воспоминаний, Абеляр перевернул тело женщины — Каэса, нянька Элдена. Её карие глаза уставились в небо. Ночная сорочка и плащ были испачканы в крови. Он назвал её имя, голосом пустым и серым, как небо над головой.

Эндрен поднял взволнованный взгляд, наверняка ожидая, что скоро прозвучит имя Элдена. Они с Реггом подошли к Абеляру.

— Бедная девочка, — сказал Эндрен.

— Да, — согласился Регг.

Печаль тяжёлым плащом легла на плечи Абеляра. Каэса была как старшая сестра Элдену. Она была Абеляру как дочь. Он поднял Каэсу, отнёс её к остальным мертвецам и осторожно опустил на землю. Потом вернулся туда, где нашёл её тело.

— Помогите мне, — сказал он Реггу и Эндрену, и трое мужчин принялись искать среди тел Элдена. Сердце Абеляра трепетало от зловещего ожидания. Скоро они опознали всех мертвецов.

— Его здесь нет, — сказал Эндрен.

— А он не мог убежать? — спросил Регг с проблеском надежды в голосе.

Абеляр покачал головой. Элден никуда не ходил без Каэсы. Он посмотрел на сгоревший особняк, представил, как его сын умер в огне. Он не мог этого вынести. Слёзы потекли снова.

Регг положил руку ему на плечо и не отпускал.

— Абеляр, он мог испугаться и убежать. Он маленький. Он может где-то прятаться.

Эндрен ухватился за эту возможность.

— Да. Обыщите земли имения. Больше всего он любил бывать в лесу.

Абеляр сказал:

— Позови его, отец. Если он здесь, то отзовётся на твой голос.

Эндрен непонимающе посмотрел на него.

— Он ответит и тебе. Пойдём.

Абеляр покачал головой.

— Сначала я должен кое-что сделать. Скоро я к тебе присоединюсь.

Регг хлопнул Эндрена по плечу.

— Пошли. Возьмём лошадей.

Регг, Эндрен и остальные оседлали коней, и Регг указал людям, где искать.

— Роэн, — позвал Абеляр.

— Командир?

— Задержись на минутку. Мне кое-что от тебя нужно.

Роэн вопросительно посмотрел на него, но выскользнул из седла. Регг, Эндрен и остальные тем временем отправились на поиски.

— Элден не в лесу, Роэн, — сказал Абеляр.

Высокий жрец постарался сохранить спокойное лицо.

— Нет ничего невозможного, Абеляр.

— Нет, — отозвался Абеляр. — Помолись со мной, Роэн.

— Командир?

Глаза Абеляра увлажнились, но ему было всё равно.

— Помолись со мной. Спросим Латандера, жив ли ещё Элден. Я поговорю с ним. Сейчас.

Выражение лица Роэна смягчилось. Он положил ладонь на плечо Абеляра.

— Я буду молиться с тобой, Абеляр. Но я не способен на заклинание столь сильное, чтобы оно позволило поговорить с Латандером. Я…

Абеляр отбросил его руку и схватил его за плечи, сильнее, чем собирался.

— Я не прошу тебя творить заклинание, жрец! Я прошу тебя помолиться со мной нашему богу за моего сына.

Роэн посмотрел на него широко открытыми глазами, кивнул.

— Конечно. Прости. Конечно.

Абеляр убрал руки. Он тихо сказал:

— Извини.

— Ничего, — ответил Роэн. — Давай помолимся.

Два слуги Латандера вместе опустились на колени в траву под серым небом, под сенью разрухи и смерти. Пока люди Абеляра обыскивали земли имения, окликая Элдена по имени, Роэн и Абеляр взялись за руки и молились своему богу. Абеляр положил щит в траву перед собой, розой к небу. Вместе они прочли обычную молитву.

— Рассвет прогоняет ночь и даёт миру новое рождение. Да осветит Латандер наш путь, да покажет нам мудрость, и сделав так, да позволит нам стать светом для других.

Роэн продолжил:

— Пусть свет твой проникнет сквозь тьму свершённого здесь и осияет сердца твоих слуг. Твой верный последователь Абеляр Корринталь хочет спросить у тебя о судьбе своего сына.

Абеляр закрыл свои глаза. Слёзы просочились сквозь веки и потекли по щекам на бороду.

— Пожалуйста, дай нам знак, владыка утра, — сказал Роэн. — Покажи нам, жив Элден Корринталь… или нет.

Склонив голову, Абеляр чувствовал себя так, как будто ждёт секиры палача. Он боялся получить знак, но должен был знать. Если Латандер способен чудесным образом исцелить целую деревню, наверняка он может послать знамение одному из своих верных последователей.

Ничего.

— Владыка утра, — продолжал Роэн. — Твой преданный слуга смиренно просит о небольшом жесте…

— Знаке, — сказал Абеляр слишком громко, слишком требовательно. Он открыл глаза. — Дай мне распроклятый знак. Я посвятил тебе свою жизнь и ничего не просил.

— Абеляр… — начал Роэн.

— Он жив? — Абеляр грохнул кулаком по лицевой стороне своего щита. — Мой сын жив? Ответь мне!

— Абеляр Корринталь, — положил на его плечо руку Роэн. — Суровые времена служат испытанием нашей веры.

— Мой сын не предмет для испытаний! — закричал Абеляр.

Роэн просто посмотрел на него, не убирая руки.

Спокойный голос и твёрдое прикосновение жреца успокоили его. Абеляр вспомнил сказанные Денрилу в аббатстве Зари слова. Он осуждал еретиков Встающего Солнца из-за того, что те желали, чтобы Латандер изменил мир, вместо того, чтобы изменить его самостоятельно. Его голос надломился, когда он сказал своему богу:

— Я не прошу сделать за меня мою работу. Пожалуйста, владыка утра. Я прошу лишь указать мне путь. Прошу, укажи мне путь!

Роэн сказал:

— Не всегда ясно…

Облака над ними разошлись и лучи солнца упали на щит Абеляра, осветив потрепанную в битвах розу на нём.

— Взгляни, Абеляр, — тихо произнёс Роэн.

Надежда заставила Абеляра вскочить на ноги.

Роза вспыхнула, и зарубки от бесчисленных боёв исчезли. Она стала как новая.

— Благословенный свет, — благоговейно выдохнул Роэн.

— Он жив, — сказал Абеляр и посмотрел на небо, на солнце. — Где, владыка утра? Где?

Раскат грома прогремел в небе на востоке.

Лишившийся дара речи Роэн встал, сжимая священный символ у себя на шее. Он покачал головой:

— Никогда я не видел…

Абеляр схватил одной рукой жреца за плечо, а второй высоко поднял свой меч. Он заставил запылать его белым светом, достаточно ярким, чтобы призвать своих всадников.

— Ко мне! — закричал он. — Ко мне, немедленно!

Он поднял щит и поцеловал розу, пока люди галопом неслись обратно к нему. Они собрались вокруг, вопросительно глядя на предводителя. Абеляр посмотрел в глаза своему отцу, своим людям.

— Латандер дал знак, что мой сын жив.

— Это не вызывает сомнений, — сказал Роэн. — Я видел сам.

Люди зашептали молитвы и благодарности.

— Солнце встаёт, — сказал Регг, и все закивали.

Абеляр нашёл среди лиц Бренда.

— Бренд, расскажи, что ты узнал.

— Восемьдесят, — ответил Бренд. — Может, сто. Все верхом. Они поскакали…

— На восток, — закончил Абеляр, вкладывая свой клинок в ножны.

— Следам ещё и дня не исполнилось, командир, — сказал Бренд.

Абеляр кивнул.

— Элден у людей Форрина. Должен быть у них. Другие тоже могут быть у них. Наверняка они собираются встретиться с остальной армией, идущей на Саэрб.

Он прошёл вокруг своих людей, глядя в глаза одному, потом другому.

— Я собираюсь их остановить.

Вокруг закивали.

— Я собираюсь спасти своего сына.

Он посмотрел на сгоревшие руины, на тела, и его сердце ожесточилось.

— И я намереваюсь покарать всех налётчиков до последнего за совершённые здесь преступления.

Новые кивки, разрозненное «Да».

— Нас всего четыре десятка.

— Но мы стоим в свете, — сказал один.

— Да, — одобрительно кивнул юному воину Регг. — Мы стоим в свете.

Абеляр кивнул.

— Я хотел бы, чтобы ваши мечи были со мной, но приказывать не стану. Любой из вас может отправиться в Саэрб и присоединиться к остальному отряду. В этом нет ничего постыдного.

— Ба, — воскликнул Регг, описав круг на Первом Лучике. — Мы все с тобой!

Абеляр посмотрел в лица своих людей, оценил их. Никто не отвел взгляда. Никто не показывал сомнений.

Надежда и гордость приободрили его. Латандер даровал Абеляру множество милостей, но самой дорогой были мужчины и женщины рядом.

— Роэн, я хотел бы, чтобы ты был рядом, но жрец должен заботиться о павших.

Роэн кивнул.

— Дриим, позаботься о том, чтобы мёртвые упокоились с миром.

— Кнест и Моррин, вы поможете Дрииму, — добавил Регг.

— Это благородное дело, — сказал Кнесту, Моррину и Дрииму Абеляр, и трое кивнули, хоть и выглядели упавшими духом.

Абеляр свиснул, подзывая Раннюю Зорьку. Кобыла подбежала к нему, и он вскочил в седло.

— Остальные поскачут со мной, — сказал он.

— Поскачут так, как будто все Девять Адов наступают нам на пятки! — крикнул Регг. — Вперёд!

Трев подул в рог, и весь отряд пустился в путь под светом позднего солнца.

* * *

Кейл, Магадон и Ривен появились на холме, откуда открывался вид на Элгрин Фау. Они молчали. Вставшая перед ними задача была слишком велика для разговоров.

Руины внизу жались к укрытой сумраком земле. Свет портала насмешливо сиял во мраке. Кейл вообразил собравшуюся вокруг него армию призраков, ожидающих от него вестей.

— Они захотят узнать, что Кессон мёртв, — сказал Ривен.

Кейл кивнул.

— Это подождёт. Сначала дракон.

— Сейчас?

— Подождём день, — ответил Кейл. — Не больше.

Он вспомнил выражение лица Магадона, когда тот отворил разум гномской женщины. Вспомнил слова, сказанные ему Магадоном несколькими днями ранее: «Я утекаю, Кейл, каждое мгновение утекает ещё частичка». Вспомнил чёрные линии на клинке Магадона. Нельзя было тратить время.

Он сжал в руках свой священный символ и сотворил несколько исцеляющих заклинаний, чтобы вылечить товарищей. Когда он закончил, они по большей части были здоровы.

— Перекусим, — сказал он им. — Отдохнём. Завтра будет труднее.

Ривен хмыкнул.

Они разбили лагерь на холме перед Элгрин Фау. Завтра они встретятся с Фёрлинастисом.

* * *

Гобитран чувствовала себя так, словно по голове ударил боевой молот. От каждого удара сердца от висков до макушки по черепу бежали волны боли. В ушах звенело, как будто били барабаны войны. Она попыталась открыть глаза, попыталась сесть, но комната бешено закружилась. Сглотнув, она сосредоточилась на том, чтобы удержать внутри обед.

Теневые великаны уже ушли. Никто не задержался, чтобы помочь ей. Неудивительно, учитывая, что иногда она их пытала.

Они оставили её умирать, и она бы действительно погибла, если бы не зачарованное железное кольцо, заживляющее плоть. Кольцо дал ей Божественный.

Кожа на голове по-прежнему зудела. Она ещё чувствовала эхо вторжения полуизверга в её разум, эхо его ментальных пальцев, копающихся в её мозгу, просеивающих её знания, перебирающих её память.

Прежде Гобитран никогда не доводилось ощущать нечто подобное, но она боролась, в тёмном уголке сознания она сохранила секрет, как и желал Божественный.

Она села, перетерпела тошноту и вытерла рот от слюны.

Тени сгустились, и из черноты в комнате собрался лорд Скиаграф. Его присутствие захватило её взгляд. Его глубокий голос потёк в её уши.

— Ты хорошо справилась, Гобитран. Ты хорошо послужила мне и госпоже потерь.

Она облизала губы и поползла вперёд, чтобы ухватиться за подол его кожаного плаща. Она вдохнула этот запах, его запах.

— Божественный, вы — тень Шар, а я — ваша преданная слуга.

— Ты сохранила секрет? Маг разума ничего не узнал?

Гобитран прижалась щекой к плащу и повернула голову, чтобы взглянуть в его лицо. Его чёрные глаза смотрели на неё, пронзали насквозь. Ей стало интересно, почему он до сих пор не знает ответа. Наверняка он следил за происходящим с помощью магии.

— Он и слуги Маска узнали лишь то, что ты хотел, Божественный. Они уничтожили твой симулякр и считают тебя мёртвым. Они знают, что Фёрлинастис Проклятый хранит то, что принадлежит тебе.

— Как они восприняли это откровение?

Гобитран подняла взгляд, не понимая вопроса.

— Лорд Скиаграф?

Божественный схватил её за волосы и рывком поставил на ноги, лицом к себе. Она моргнула от боли, но протестовать не осмелилась. Гладкие, безмятежные черты лорда Скиаграфа маскировали гнев в его взгляде.

— Я искал дракона тысячелетиями. Последние века ты помогала мне в этом.

Он потряс её за волосы, и она закачалась, как маятник.

— Как они отреагировали на имя дракона? Оно им знакомо?

Она не понимала, как Божественному может быть известно так мало. Разве он не был тенью Шар, лордом Скиаграфом? Она попыталась кивнуть, но не смогла.

— Да, лорд Скиаграф. Им знакомо это имя. Одноглазый слуга Маска выругался, когда я его назвала. Высокий знал дракона и знал, где его найти. Он знает. Проследите за ними, Божественный. Узнайте, где дракон прятался от вас всё это время. Убейте его и заберите то, что принадлежит вам.

Глаза лорда Скиаграфа стали задумчивыми, и он отпустил её.

— Я не могу проследить за ними, — тихо сказал он. — Повелитель теней укрывает их точно так же, как Авноса Деса и дракона. Их нельзя разыскать. Они призраки.

Его кулак сжался, и в страхе перед его гневом Гобитран склонила голову.

— Я могу только ждать, заточённый в этой башне, — сказал он, покачав головой и положив ладонь на священный символ из адамантина и аметиста, что носил на шее.

— Слуги повелителя теней заточили в драконе частицу меня. Теперь слуги повелителя теней должны освободить эту частицу.

— Будь проклят таящийся лорд, — сказала Гобитран.

— Это будет крайне уместно, Гобитран, — продолжал Божественный. — В своём неведении слуги Маска послужат моей цели, а когда они поймут свою глупость, их отчаянье станет сладким нектаром для госпожи.

— Я слышу её голос в моих грёзах о мраке, — сказала Гобитран.

Божественный поднял её ноги.

— Как и я, Гобитран. Идём, нам нужно подготовиться. Надвигается Буря Теней. Моё заточение скоро подойдёт к концу.

* * *

В коридоре раздались торопливые шаги, приблизились к дверям кабинета. Тамлин оторвал взгляд от стола.

Раздался громкий стук в дверь, и настойчивый голос Триистина позвал:

— Хулорн! Хулорн!

— Входи, — сказал Тамлин, вставая из-за стола. Его руки дрожали. Когда дверь в кабинет распахнулась, он заложил их за спину.

Тяжело дышавший Триистин встал в дверном проёме, его седые волосы были всклокочены, а рубашка — частично расстёгнута.

— Что такое? — встревоженно спосил Тамлин.

Триистин заговорил между судорожными вздохами.

— Вы должны пройти на стены, милорд.

Тамлин обнаружил, что ему и самому стало тяжело дышать.

— Стены?

Триистин кивнул.

— Прибыла армия Сэрлуна.

У Тамлина пересохло в горле.

— Прибыла? Так быстро? Как? Мы не получали сведений о марше, только о сборе…

Зазвенел колокол Башни Песен, его повторяющиеся удары не отмеряли время, а били всему городу тревогу. К нему присоединились большие гонги храма Священных Празднеств Лииры, задавая такт. Скоро все колокола, барабаны и гонги городских храмов звучали в унисон. Сердцебиение Тамлина отдавалось у него в ушах громче всех их вместе взятых.

— Вы должны сами это увидеть, милорд, — сказал Триистин. — Лорд Ривален уже там.

Упоминание посла Шадовар помогло Тамлину успокоиться. Он сделал глубокий вдох и взял себя в руки.

— Капитану Онтулу и Рорсину уже сообщили? — спросил он.

— Капитану Онтулу — да, — ответил Триистин. — Рорсину — не знаю.

— Немедленно отправь к нему гонца. Где сейчас лорд Ривален?

— У Хиберских ворот, милорд. По приказу Ривалена, всех беженцев у ворот впустили в город, после чего ворота запечатали. У дворца вас ожидает карета.

— Очень хорошо, — сказал Тамлин, сохраняя спокойный тон. — Можешь идти, Триистин.

Распорядитель поклонился и удалился. Когда он завернул за угол, Тамлин потратил мгновение, чтобы успокоить сердце и взять себя в руки. Справившись с переживаниями, он быстро и тихо прошептал слова заклинаний, защищавших его от опасности. Подойдя к столу, он надел на себя пояс с рапирой.

Он больше никак не мог подготовить себя к предстоящему. Надев маску храбреца, он вышел из кабинета, направляясь наружу. Во дворце несколько слуг проводили его взглядами. Они не задавали вопросов — новости, должно быть, уже разошлись — но он видел страх на их лицах.

Он вышел через двойные двери дворца как раз когда колокола Храмовой улицы прозвонили в последний раз. На круглой подъездной дороге его ожидал лакированный экипаж. Кучер стоял у открытой дверцы, поджидая его.

Тамлин шагнул вперёд, и ноги под ним подогнулись. Он опёрся на каменную баллюстраду, ограждавшую широкую лестницу. Кучер сделал вид, что ничего не заметил. Тамлин собрался с силами и спустился по ступенькам к карете.

— Милорд, — сказал кучер, помогая забраться внутрь.

Оказавшись в карете, он задумался, что, во имя Девяти Адов, увидит, когда окажется на стенах. Кучер сел на козлы, подстегнул упряжку из четырёх лошадей, и экипаж тронулся.

Только когда экипаж покинул территорию дворца, Тамлин осознал, какой переполох и ужас царит в городе. Отряды вооружённых скипетров и шлемов шагали по улицам к городским стенам, на ходу натягивая шлемы, наручи и рукавицы. Бегали, опустив голову, как будто сражаясь с встречным ветром, испуганные жители. Тут и там перед своими прилавками собирались лавочники, переговариваясь с соседями и оживлённо жестикулируя. Повозки и фургоны носились по людным мостовым, не обращая внимания на людей. Возничий Тамлина тоже не продемонстрировал особого желания сбавлять ход из-за пешеходов.

— Не сбей никого! — закричал на него из окна Тамлин.

Ответ кучера заглушил грохот колёс по камням мостовой, но он придержал упряжку. В глазах тех, кто смотрел на проезжающую мимо карету Тамлина, виднелась растерянность.

Скоро они достигли Хиберских ворот. Мужчины и женщины в доспехах, с мечами и арбалетами, торопливо поднимались по ступенькам привратной башни и занимали место на стене рядом с товарищами. Сержанты выкрикивали указания, расхаживая вдоль строящихся шеренг. Артиллеристы занимались установлённой над воротами баллистой. Тамлин посмотрел на ворота. Несмотря на заклинания, несмотря на добавочные железные прутья, они всё равно казались ему хрупкими.

На стене Тамлин заметил принца Ривалена, глядящего на поле внизу, за стенами. Рядом с ним стоял второй шадовар, не такого крупного сложения. Вокруг обоих клубилась тьма.

— Хулорн идёт! — закричали несколько скипетров рядом с Тамлином.

Тамлин кивнул своим солдатам, пытаясь казаться бесстрашным.

Ривален и его спутник повернулись в его сторону. Глаза Ривалена сияли бронзой, а глаза его товарища — железом. Ривален поднял руку в приветствии, Тамлин ответил ему тем же. Тени сгустились вокруг обоих шадовар и в мгновение ока они оказались рядом с Тамлином.

— Боги! — воскликнул напуганный Тамлин.

Скипетры вокруг удивлённо выругались.

Ривален легонько поклонился и указал на своего спутника.

— Хулорн, это мой младший брат, Бреннус. Я вызывал его, как только получил известия о появлении сэрлунцев. Солдаты Шадовар пока недоступны, но они уже в пути. До тех пор, думаю, хоть какая-то помощь лучше, чем совсем никакой.

На Тамлина упал взгляд железно-серых глаз Бреннуса.

— Приветствую, хулорн. Мой брат хорошо о вас отзывался.

Тамлин почувствовал, что краснеет.

— Добро пожаловать, Бреннус Тантул. Мы рады любой помощи, в особенности от Тантулов. Принц Ривален стал незаменимым помощником для меня.

Ривален наклонил голову.

— Я слышал об этом, — отозвался Бреннус.

Из чёрного плаща Бреннуса высунулись головы двух крошечных серокожих созданий с глазами такого же железного цвета, как у самого шадовар. Из-за грубой кожи и грубых черт они казались вылепленными из глины. Тамлин узнал в них гомункулов, мелких конструктов.

— Приветствуем, хулорн, — пропищали они в унисон раздражающе высокими голосами. — Мы тоже Тантулы.

— Мои гомункулы, — объяснил Бреннус. Обнажённые бесполые создания вскарабкались по его плащу и уселись на плечах. — Я немного интересуюсь подобными вещами.

— Вещами? — разгневанно спросили гомункулы. Они показали Бреннусу языки.

Ривален изучающе взглянул на Тамлина.

— Вы защитились. Это разумно.

— Но не особенно хорошо, — заметил Бреннус, оглядев хулорна сверху донизу.

— Пока этого хватит, — сказал Ривален. — Ещё осталось время.

Тамлин не спрашивал, как Ривален и Бреннус смогли почувствовать его защиту. Магическое искусство Шадовар перестало его удивлять. Рядом с ними он чувствовал себя несостоятельным — как лидер, как маг, как мужчина.

— Пойдём, — сказал Бреннус. — Вы должны увидеть врага.

Тамлин кивнул, шагнул вперёд.

— Если позволите, хулорн, — сказал Ривален, положив ему руку на плечо.

Тамлин понял, кивнул.

Тьма окутала их, и Тамлин испытал головокружительный рывок. Когда мрак расступился, он обнаружил, что стоит на стене, по бокам от него — принцы Шадовар. Он пошатнулся, прежде чем обрести равновесие. Увиденное заставило его пошатнуться ещё сильнее.

На поле снаружи, далеко за пределами действия любого оружия селгонтских солдат, стояла армия. Вокруг знамени Сэрлуна собрались многие сотни людей. На таком расстоянии Тамлин не мог разглядеть знамёна в подробностях, но он хорошо знал символ Сэрлуна — однокий белый человеческий глаз с чёрной каймой, зрачок которого состоит из двух тонких, высоких серых башен и золотого ключа между ними.

Прямо на глазах Тамлина из пустоты возникла ещё дюжина сэрлунских солдат. Затем ещё дюжина, и ещё, следующая. Он оглянулся на шадовар за объяснением.

— Круг телепортации, — сказал Бреннус. — Могущественная магия.

— Каделлин Огненнорукий? — спросил Ривален.

Тамлин не узнал этого имени, а Бреннус пожал плечами. Его гомункулы повторили жест.

— Возможно, — сказал он. — Но у леди Мерилит в распоряжении есть ресурсы церквей Мистры и Азута. Она использует их с умом.

Тамлин знал, что в Сэрлуне стояли храмы Магистра и богини магии. Его охватил питаемый страхом гнев.

— Наши жрецы звонят в свои колокола и прячутся в своих кельях, пока жрецы Мерилит телепортируют всю её армию к нашему порогу?

— Похоже на то, — ответил Бреннус. Тьма липла к нему. — Она избежала необходимости кормить армию на марше и застала Селгонт врасплох.

— Почему она не телепортировала армию за городские стены? — вслух подумал Тамлин.

Бреннус ответил ему:

— Риск неправильной телепортации был бы велик — слишком близко расположены здания. Собрать её войска было бы невозможно. Им пришлось бы сражаться сразу же, до прибытия всех сил. Нет, она поступила именно так, как следовало.

Тамлин искоса посмотрел на шадовар.

— Давайте не будем уж слишком ею восхищаться.

Бреннус хмыкнул, обнажив такие же, как у Ривалена, клыки.

— Я не восхищаюсь, будьте уверены.

Глаза Ривалена полыхнули золотом и он повернулся к Тамлину.

— Если желаете, хулорн, я могу призвать жрецов, которые станут сражаться. Всего лишь горстку, зато могущественных. Это жрецы Шар.

Тамлин посмотрел на него, обдумывая предложение.

— Ваши собственные жрецы воспротивятся, — предупредил Ривален. — Может быть, ваш народ тоже.

Тамлин посмотрел вперёд, на войска Сэрлуна, потом оглянулся на собственные скромные силы. Из ничего возникли ещё две дюжины сэрлунцев и присоединились к товарищам. Он принял решение.

— Селгонтские жрецы могут отправляться в ад. А с любым беспокойством среди своего народа я справлюсь. Зовите своих жрецов, принц Ривален. Нам необходима любая помощь.

Ривален и Бреннус переглянулись, и вокруг них взвихрились тени. Ривален склонил голову.

— Конечно, хулорн.

Втроём они, окружённые селгонтскими солдатами, смотрели, как собирается армия Сэрлуна. Открылась ещё одна точка телепортации, затем другая. Селгонтцы ничего не могли с этим поделать.

Сэрлунские солдаты стали появляться по сотне за раз. Тамлин заметил в их рядах знамёна нескольких наёмнических рот. Скоро на поле оказались тысячи воинов. Гомон собирающейся армии становился громче по мере её увеличения.

— В Сэрлуне, должно быть, не осталось ни единого воина, — тихо сказал Тамлин.

Сэрлунское войско построилось тесными рядами, принимающими в себя ровный поток новоприбывших. Над равниной разнеслись громкие приказы. В ночи зазвучала частая дробь ротных барабанов. В дальних построений затрубили рога. Знаменосцы вонзили в землю древка взводных, ротных и городских флагов. Вокруг знамён собрались люди. На Селгонт, на его стены, его солдат уставились тысячи враждебных взглядов. Тамлин с растущим ужасом наблюдал за всем этим.

Тем временем солдаты Селгонта из других участков города потекли на стены и заняли свои позиции. Вокруг раздавались лязг доспехов, топот сапог по камню, приказы сержантов и капитанов. В стратегических местах поставили бочки со смолой и маслом. Люди раскладывали боеприпасы рядом с собой, в пределах досягаемости.

Тамлин чувствовал себя так, будто находится в сердце вихря. Он словил на себе взгляд улыбающихся гомункулов Бреннуса.

— Круги телепортации не позволяют перемещать осадные орудия, — заметил Бреннус.

Это замечание дало Тамлину надежду, пока Ривален не сказал:

— Она не дура. У неё есть что-то другое, чтобы пробить стены. Заклятья.

Тамлин не мог вообразить себе заклинания достаточно мощного, чтобы пробить стены Селгонта, но сам он был всего лишь средней руки заклинателем.

— Когда они атакуют? — тихо спросил он.

— Битва начнётся на рассвете, — ответил Бреннус. — Должно быть, они знают, что у вас есть союзники-шадовар. Мерелит известно, что наши силы уменьшаются в свете дня.

Гомункулы на плечах Бреннуса начали бороться друг с другом, притворяясь, что у них есть мечи. Не обращая на них внимания, Бреннус сказал:

— Согласен. Они придут на рассвете.

Тени вокруг Ривалена заворочались, лизнули Тамлина. Их прикосновение показалось ему холодным, но странным образом успокаивающим.

— Вызывайте своих магов на стены, хулорн, — сказал Ривален. — Подозреваю, они скоро нам понадобятся. А я отправлю послание в храм в анклаве шейдов. Мои жрецы будут в распряжении Селгонта.

Тамлин почувствовал прилив благодарности. Он знал, что Шадовар были единственной надеждой Селгонта.

— Благодарю вас, принц.

Глава двенадцатая

29 уктара, год Грозовых Штормов

Тамлин отправил посыльных спуститься в город и вызвать два десятка боевых магов, которые были в распоряжении Селгонта. Могущественных заклинателей среди них не было. Самые способные последователи Искусства давным-давно покинули город.

Скоро появился Онтул, высокая фигура которого была одета в кольчугу, а на поясе висел меч. Он бегом поднялся на стену по ступенькам башни у ворот. На бородатом лице ничего не отразилось, когда он посмотрел на собравшееся войско Сэрлуна. Повернувшись к Тамлину и шадовар, он склонил голову.

— Хулорн. Принцы.

— Капитан Онтул, — ответил Тамлин. — Как идут дела?

— Четыре роты охраняют доки на случай нападения сэрлунского флота. Ещё четыре — в резерве, хотя две из них — ополчение. Остальные наши силы собрались здесь. Рорсин Соргил и рота шлемов прямо сейчас разворачивают требушеты. Разместим их здесь.

Он указал на широкую мощёную площадь за Хиберскими воротами.

— У требушетов медленная перезарядка, — заметил Бреннус.

Онтул кивнул.

— У нас будет не больше выстрела с каждого, когда сэрлунцы пойдут на приступ. Двух, если враг промедлит. Постараемся не потратить их зря. В остальном, бой будет вестись на стенах. Я разместил бочки с маслом и смолой вдоль стен, но боюсь, их не так много, как следовало бы.

— А другие участки стены? — спросил Тамлин.

— Там на равных промежутках стоят те, кто носит форму, но слишком стар или молод, чтобы хорошо управляться с клинком. Они поднимут тревогу, если заметят, что кто-то приближается с других направлений. В случае необходимости резервные отряды смогут отреагировать достаточно быстро.

Тамлин снова с неуверенностью посмотрел на сэрлунцев. Ему не нравилось, что остальной Селгонт был так слабо защищён.

— Если это обманный манёвр, капитан…

Онтул проследил за взглядом Тамлина на равнину.

— Если Мерилит может выделить несколько тысяч человек на обманный манёвр, значит, мы все уже мертвы, хулорн.

С этим Тамлин спорить не мог.

— Это не обманный манёвр, — сказал он и поверил, что это правда.

— Подходы с моря охраняются, — сказал Ривален Онтулу. — Оттуда нападения не произойдёт. Используйте своих людей в доках для другой цели.

— Милорд? — переспросил Онтул.

Тамлин вспоминил, что Ривален обещал использовать кракена, чтобы помешать Сэрлуну зайти с моря.

— Выполняйте, капитан, — сказал он.

Онтул кивнул, отсалютовал и покинул их, по пути раздавая приказы. Он шёл мимо выстроившихся на стене людей, хлопая по плечам, давая советы и подбадривая, насмехаясь над сэрлунцами. Тамлина восхищало его спокойствие.

Вскоре на дороге внизу раздались скрип и лязг приближающихся требушетов. Деревянные машины тащили ругающийся Рорсин Соргил, шестьдесят потных шлемов и четыре упряжки тощих быков. Требушеты были похожи на деревянные краны, использовавшиеся для разгрузки судов в доках. Тамлин ни разу не видел, как из них стреляют. Сембия никогда не вела значительных войн на своей территории. Следом за требушетами грохотали три фургона. В них лежали запечатанные бочки с алхимическим огнём.

Двое артиллеристов, оба седоволосые, но не сгорбленные, вышли вперёд колонны и принялись указывать, куда устанавливать осадные машины. Несколько шлемов и скипетров подошли, чтобы помочь, другие убрались с дороги.

Когда орудия были установлены на предварительные позиции, двое младших солдат на службе артиллеристов — учеников, решил Тамлин — поднялись на стену и принялись выкрикивать указания относительно дистанции и направления двоим артиллеристам внизу. Те двое, в свою очередь, давали инструкции Рорсину и его людям, которые установили требушеты на окончательные позиции, убрали камни из противовесов, чтобы подогнать радиус действия, медленно отвели рычаги назад и так их и зафиксировали.

Скипетры разгрузили бочки с алхимическим огнём и расставили их возле требушетов. Ученики остались на стенах, чтобы служить наводчиками, а артиллеристы на земле провели последние наблюдения и заняли позиции. Посмотрев наверх, они кивнули Тамлину. Тамлин кивнул им в ответ.

Когда прибыли городские боевые маги — собрание мужчин и женщин от двадцати до сорока лет — Тамлин рассредоточил их среди солдат. Он не хотел собирать их в одну кучу, иначе они все могли погибнуть от одной атаки.

Через час прибыли жрецы-шадовар. Без всякого предупреждения шестеро из них выступили из тьмы рядом с Риваленом, Тамлином и Бреннусом. Находившиеся неподалёку солдаты Селгонта закричали и похватались за мечи. Другие развернулись, нацеливая арбалеты.

— Стойте, — сказал Ривален, его глубокий голос прогремел громом, тени всколыхнулись.

Тамлин эхом повторил за Риваленом, хотя неожиданное появление жрецов напугало даже его.

— Опустите клинки. Это союзники.

Каждый жрец носил чёрные латные доспехи и закрытый шлем. Их глаза были дырами, незаметными в смотровых отверстиях. Тени плясали вокруг них.

Шейды, понял Тамлин.

На тусклых серебряных цепях вокруг шеи каждый из них носил ониксовый диск, окружённый маленькими аметистами — символ Шар. Кроме того, на каждом был надет подбитый мехом тёмный плащ. На поясах висели парные короткие клинки. Они подняли забрала — Тамлин заметил среди них двух женщин — и выстроились перед Риваленом.

— Ночной провидец, — сказала высокая, темноволосая жрица и поклонилась.

— Вэрианс, — отозвался Ривален. Он посмотрел на Тамлина. — Это жрецы и жрицы, которых я обещал, хулорн.

Тамлин призвал чувство собственного достоинства и сказал, достаточно громко, чтобы услышали его люди:

— Приветствую всех вас. Город и я вам очень признательны.

Жрецы и жрицы повернулись к нему, наклонив головы в знак приветствия. Несколько солдат поблизости заворчали. Тамлин услышал слово «шарранцы», прозвучавшее несколько раз.

Он обернулся к своим воинам и закричал:

— Забудьте о том, что вы слышали про Шар! Это ложь. Эти мужчины и женщины пришли в Селгонт добровольно, чтобы сражаться и умирать бок о бок с вами. Они отозвались на мою просьбу принцу Ривалену. Я полностью доверяю ему и этим жрецам. И вам тоже следует.

Лишь немногие выдержали его взгляд. Ворчание стихло.

Шагающий среди солдат Онтул приветственно кивнул жрецам.

— Вы слышали хулорна. Стойте на своих постах и будьте благодарны, что рядом с вами стоят жрецы.

Многие закивали в ответ на эти слова, согласно заворчав.

Тамлин, довольный, посмотрел на Ривалена.

— Я бы хотел рассредоточить их среди солдат, принц.

— Хорошее решение, — отозвался Ривален. Он поглядел на Вэрианс. — Рассредоточьтесь. Оказывайте любую помощь, на которую способны. Битва начнётся с рассветом.

Она кивнула и опустила забрало. Вокруг жрецов и жриц начали сгущаться тени, и они принялись исчезать, чтобы снова возникнуть тут и там на стене.

Сэрлунские войска тоже продолжали появляться из темноты, возникая из ничего в точности как шейды. Они не зажигали факелов. Их ряды освещал только лунный свет, поблёскивая на шлемах и наконечниках копий. Приток новых солдат скоро прекратился, но и собравшихся было достаточно, чтобы сердце Тамлина отчаянно забилось.

— Шесть тысяч, бьюсь об заклад, — сказал Бреннус так, как будто констатировал факт.

— Скорее семь, — возразил ему Ривален.

За исключением случайного кашля, ругательства или молитвы, на стенах Селгонта воцарилась тишина. Все взгляды были устремлены вниз, на сэрлунцев. Тамлин боролся со всё возрастающим ужасом. До рассвета оставались считанные часы.

* * *

Когда ложная заря[4] осветила небо, к воротам подъехали две кареты, грохоча колёсами. Открылись дверцы, и наружу вышла группа из восьми жрецов. Её возглавлял толстяк Ансрил Амхаддан, главный мастер песен Милила. Сбоку от него шла Омрея Ульмбрин, верховная жрица Сьюн. Позади них ступали представители остальных главных церквей Селгонта: Денейра, Огмы, Лииры, Латандера, Тиморы и Вокин. Все они были облачены в ритуальное одеяние своих верований. Они заговорили с ближайшими солдатами, а солдаты указали на Тамлина. Взгляды жрецов устремились к нему, к Бреннусу и Ривалену. Они не стали махать в знак приветствия.

Тамлин спустился по ступенькам и встретил их на идущей от ворот дороге, в тени требушетов. Люди вокруг замолчали. Он почувствовал на себе сотни взглядов.

— В чём дело, Ансрил? — спросил Тамлин.

Ансрил ответил своим бархатным тенором.

— Хулорн, мы здесь, чтобы выразить своё негодование и протест относительно присутствия жрецов Шадовар.

— Жрецов Шар, — прошипела Омрея, нахмурив своё красивое лицо.

Прежде чем Тамлин успел ответить, тьма рядом с ним сгустилась, и оттуда возник Ривален. В следующее мгновение появился Бреннус. По рядам селгонтских жрецов и стоящих рядом солдат пробежал шёпот. Лица жрецов исказились от гнева. За гневом Тамлин разглядел страх.

Ансрил и Омрея посмотрели на Тамлина, старательно избегая встречаться взглядом с шейдами.

— Я не буду обсуждать это с вами в их присутствии, — сказал Тамлину Ансрил.

Тени вокруг Ривалена почернели. Его слова были остры, как меч.

— Следи за своим тоном, жрец.

Прежде чем Ансрил смог ответить, Тамлин сказал:

— Вы будете обсуждать это в их присутствии или не будете обсуждать вовсе. Я попросил принца Ривалена оказать нам всю возможную поддержку. Жрецы и жрицы Шар здесь по моему приглашению.

Священники за спинами Ансрила и Омреи ужаснулись.

— Они же шарранцы, — сказал Ансрил, как будто это всё объясняло.

— Так и есть, — согласился Тамлин. — И?

— Разве этого мало? — спросила Омрея, меряя Ривалена презрительным взглядом.

Гомункулы Бреннуса показали жрице непристойные жесты. Она злобно посмотрела на них.

— Мало, — ответил Тамлин.

— Мы здесь, чтобы помочь защищать город, — заявил Ривален.

— С какой целью, шарранец? — фыркнула Омрея. — Какие секреты прячутся в чёрном сердце — твоём и твоей богини? Что вам в действительности нужно здесь?

Ривален не пошевелился, но, казалось, стал выше. Тени вокруг него углубились. Сопровождающие Ансрила и Омрею жрецы все как один попятились, широко открыв глаза и схватившись за свои священные символы.

— Предупреждаю всех вас в последний раз: следите за своим тоном.

Тамлин поднял руку.

— Довольно. Вы высказались. Я услышал. Теперь уходите.

— Отчаянные времена — не повод вступать в союз с тьмой, хулорн, — сказал Ансрил, тяжёло дыша и сверля взглядом Тамлина.

Тамлин потерял терпение. Он шагнул вперёд и посмотрел прямо в лицо Ансрила. Он заговорил достаточно громко, чтобы услышали все вокруг.

— А политика — не повод для трусости. Шарранцы, которых вы так презираете, готовы драться и умирать вместе с солдатами этого города. Вы — нет. Они стоят на стенах, пока вы прячетесь в своих храмах. Они стоят плечом к плечу с нашими солдатами, а вы разъезжаете в экипажах. Если бы не мой приказ, вы бы не стали даже использовать данные вашими богами силы, чтобы накормить жителей этого города.

Солдаты вокруг них закивали, согласно заворчали.

Ансрил сглотнул. Омрея побелела.

— Вы превратно воспринимаете наши поступки, — сказала она. — Мы не прячемся. Всё слишком запутанно. Уж вы-то должны это понимать, как никто другой.

Тамлин не смог скрыть презрения в голосе.

— Я понимаю, что вы подвели меня и город. Я понимаю, что вы тратите моё время, пока вражеская армия готовится идти на приступ этих стен.

Ансрил сказал:

— Хулорн, у нас есть коллеги-жрецы в Ордулине, Сэрлуне, в Урмласпире. Мы не можем воевать с нашими братьями и сёстрами по вере. Вы наверняка должны…

Тамлин оборвал его.

— Вы пришли сюда сражаться, Ансрил, или объяснять, почему не станете этого делать? В последнем случае у меня нет на вас времени.

— Хулорн, — начала Омрея. — Вы очень…

Тамлин больше не смог сдерживаться.

— Убирайтесь! Сейчас же! Пока я не приказал вас арестовать! Довольно с меня оправданий!

Омрея потрясённо взглянула на него.

— Арестовать?

Один из гомункулов Бреннуса запел:

— Арестовать, арестовать!

Ансрил окинул взглядом маленькое существо, Бреннуса, Ривалена, Тамлина. Он замялся, наконец-то выдавил из себя:

— Вижу, нам нечего больше сказать. Пойдём, Омрея.

Жрецы развернулись и пошли к своим экипажам. Тамлин, чей гнев не угас, смотрел им вслед.

— Интересно, где сейчас Вис Талендар? — небрежно поинтересовался Ривален.

Прежде чем Тамлин смог обдумать этот вопрос, из-за стен раздался барабанный бой армии Сэрлуна и напомнил людям об их заботах.

— За работу, парни! — закричал Онтул. — Глазеть больше не на что! Возвращайтесь к работе.

Когда экипажи жрецов тронулись, Бреннус тихо заговорил с Риваленом и Тамлином.

— Ансрил или один из прочих жрецов могут совершить нечто глупое в гневе.

— Мы не доверяем им, — заговорщицки шепнули гомункулы.

Ривален встретил взгляд Тамлина, и в глазах шейда Тамлин увидел, что Ривален тоже не доверяет Ансрилу.

— Хулорн, он может сообщить расположение наших сил другим жрецам своей веры за пределами Селгонта. Это может сделать любой из них. Если подобная информация попадёт к главной правительнице или леди Мерилит, мы можем пострадать.

Тамлин помотал головой, пытаясь привести мысли в порядок. На него слишком многое свалилось. Пригрозив арестовать жрецов, он не собирался всерьёз исполнять свою угрозу. Он сказал:

— Я не думаю, что Ансрил или другие жрецы окажутся предателями, принц Ривален.

— Я уже видел такое прежде, — сказал Ривален.

Бреннус добавил:

— Вам не нужно их арестовывать, просто… держать под наблюдением в контролируемой среде.

Тамлин задумался. Ансрил был импульсивен, а Омрея вся покраснела от гнева. Они могли сделать что-нибудь глупое. Потом они могли об этом пожалеть, но сделанного уже не воротишь. Он принял решение и подозвал к себе Онтула.

— Хулорн?

Тамлин посмотрел высокому капитану стражи прямо в глаза.

— Пошли солдат, чтобы собрать и задержать жрецов в храмах Милила, Сьюн, Огмы, Денейра, Латандера, Тиморы, Вокин и Ллииры.

Глаза Онтула расширились.

— Бросить их в темницу, милорд?

Тамлин покачал головой, покосился на Бреннуса.

— Нет. Если никто из них не сделает ничего… опрометчивого, просто задержите. Отведите их в мой дворец. Оружие отберите, но проследите, чтобы им было удобно.

Ривален сказал:

— Скажите им, что превратили дворец во временный госпиталь, капитан Онтул. Скажите, что собираете жрецов там, чтобы максимально увеличить их способность исцелять раненых.

Тамлин кивнул.

— Но им нельзя покидать дворец, Онтул. И единственная магия, которой они должны заниматься — это исцеление раненых. Даю вашим людям разрешение применять оружие, если эти условия будут нарушены. Вы понимаете?

Онтул поступил так, как поступают солдаты. Он принял приказ.

— Да, хулорн.

— Только доверенные люди, капитан Онтул. Опытные люди. Это ответственное задание.

— Конечно, хулорн. Я уже знаю, кого послать.

Тамлин хлопнул капитана по плечу, и Онтул отправился выполнять приказ. Когда он ушёл, Бреннус сказал:

— Это был нелёгкий, но правильный поступок, хулорн.

Ривален положил ладонь ему на плечо.

— Вы существенно выросли, Тамлин.

Тамлин кивнул. Может быть, он поступил правильно, и может быть, он действительно вырос, но юноша всё равно чувствовал себя грязным.

— Что-то происходит! — закричал скипетр на стене.

— Ну вот и они, — сказал Ривален.

* * *

Абеляр гнал Раннюю Зорьку так быстро, как только осмеливался. Её бока тяжело вздымались под ним, лошадиная шерсть пропиталась потом. Регг на Первом Лучике держался вровень, но с трудом. Земля пролетала под ними непрерывной вспышкой. Иногда они останавливались, чтобы дать лошадям напиться и позволить Бренду отыскать следы всадников, которых они преследовали.

— Они не пытаются скрыть свои перемещения, — сказал Бренд, изучая почву. — Я мог бы пройти по их следам не слезая с коня, на полном галопе. Они направляются на восток и скачут во весь опор.

К основным силам Форрина, знал Абеляр. Если Абеляр не перехватит их в ближайшее время, им придётся столкнуться не с мобильным отрядом, а с целым войском.

— Поскачем быстрее, — сказал он и вонзил каблуки в бока Ранней Зорьки. Она встала на дыбы и помчалась вперёд. Остальные последовали за ним.

— Они взяли Элдена, чтобы выманить нас, Абеляр, — перекрывая грохот копыт, прокричал ему Регг. — Или чтобы использовать против тебя, как рычаг влияния, в мирных переговорах. Они не причинят ему вреда.

— Главная правительница не желает мира, — ответил Абеляр. — Всё, чего хотят она и её племянница — причинить боль мне и моему отцу, навредив Элдену. Я не допущу этого, Регг. Не допущу.

— Как и я, — ответил Регг.

Несколько часов спустя они заметили впереди свою цель. Восемь десятков всадников ехали тесным строем, пересекая гребень холма, примерно в полулиге впереди. Абеляр не мог различить подробностей, но знал, что Элден — среди них. Должен быть. Латандер привёл его к сыну. Абеляр ничего не сказал своим людям. Все они видели то же самое, что и он.

— Мы покидаем солнечный свет, — закричал ему Регг сквозь грохот копыт.

Абеляр кивнул.

Они потеряли из виду всадников Форрина, когда последний из них спустился с гребня. Абеляр шёпотом попросил Раннюю Зорьку выложиться на полную, и она отозвалась. Абеляр знал, что они сокращают расстояние. Латандер не завёл бы его сюда напрасно.

Когда они достигли гребня, он увидел, как по равнине внизу на восток скачут восемьдесят всадников. Но увидел он не только это. Меньше чем в полулиге впереди к ним скакала горстка разведчиков, а за следом ними, вытянувшись длинной, тёмной колонной из плоти и стали, ехала вся армия Малькура Форрина.

Абеляр остановился на гребне. Остальные поступили так же. Лошади ржали и хватали воздух.

Эндрен выпалил целую серию эпитетов. Ему вторил Регг.

Ширина колонны Форрина составляла примерно тридцать человек. В хвосте колонны громыхали фургоны с припасами. Щиты, доспехи и клинки отражали заходящее солнце и сверкали оранжевым. Здесь было больше тысячи человек.

Налётчики не знали, что их преследуют, но разведчики Форрина заметили отряд Абеляра. Несколько человек указали в их сторону, трое повернули коней и поскакали обратно к основному войску. Ещё один подул в рог, подавая сигнал, и продолжил ждать приближающихся всадников — всадников, у которых был сын Абеляра.

Абеляр скинул с плеча щит, достал меч.

Налётчики встретились с разведчиками, окружили их. Повернули головы, чтобы взглянуть на Абеляра и его людей. Абеляр обшарил их взглядом, разыскивая Элдена. Он не увидел сына, но налётчики были слишком далеко, чтобы разобрать подробности.

— Регг? Отец? Видите его?

Регг подался вперёд в седле, покачал головой.

— На таком расстоянии у меня всё сливается в сплошное пятно, — сказал Эндрен.

— Кто-нибудь? — окликнул Абеляр своих людей.

Все, кроме известного своим острым зрением Роэна, покачали головами.

— Думаю, я вижу его, Абеляр. Он привязан к седлу позади одного из всадников. Не могу сказать наверняка, но…

— Это он, — сказал Абеляр, сердце у которого пылало.

Ещё до того, как разведчики достигли основной колонны, там протрубили рога, и вся колонна остановилась. Две тысячи глаз уставились на Абеляра и его сорок человек. Налётчики проскакали к колонне и влились в её ряды. На таком расстоянии Абеляр не мог отличить одного всадника от другого.

— В этой толпе я не могу его разглядеть, — сказал Роэн.

— Почему они медлят? — спросил Регг.

— Они подозревают, что за нами может следовать армия, — ответил Эндрен.

Ветер донёс вверх по склону отголоски приказов, и передняя часть войска Форрина развернулась в более широкое, свободное построение, как будто готовясь скакать в атаку. Две сотни всадников образовали широкую линию, вдоль и поперёк которой двигались их командиры, выкрикивая указания. Тем временем остальное войско замедлилось и принялось строится оборонительным полумесяцем.

Абеляр не отводил взгляда от налётчиков, но они растворились среди большого войска. Он не мог определить, где может находится Элден. Он искал Форрина, предполагая, что Элдена отвезут к нему, но напрасно. Тут и там он видел людей, которые были похожи на командиров, но не мог отличить одного от другого. Он не сможет найти сына, пока не окажется среди них.

— Построй людей, Регг, — сказал Абеляр, подтягивая ремешок на щите. Его кобыла заржала.

— Абеляр?

— Один ряд. Тесный строй.

Регг отвёл взгляд, снова посмотрел на Абеляра, сказал тихо:

— Абеляр…

Абеляр развернулся, чтобы посмотреть на друга.

— Построй людей, Регг. Сейчас же. Тесным строем.

Регг мгновение смотрел на него. Абеляру не понравилось сомнение в его глазах.

— Нас сорок, — сказал Регг и кивнул на солдат Форрина. — Их тысяча.

— Ты подмечаешь очевидное.

— Похоже, я должен. Ты ведь этого не видишь.

В войске Форрина ещё раз протрубил рог.

От гнева голос Абеляра зазвучал резко:

— Я всё вижу. Но также ясно я вижу в этом руку Латандера. То же самое было с деревней и чумой. Если мы будем верить в него, он сохранит нас. Мы бросимся в атаку, заберём Элдена и ускачем прочь.

Он посмотрел на Трева.

— Труби в рог.

Трев послушно поднёс рог к губам.

— Стой, Трев, — сказал Регг и поднял руку.

Ранняя Зорька фыркнула. Первый Лучик в ответ заржал.

Трев помешкал.

Абеляр посмотрел на Регга. Его гнев возрастал.

— Ты отменяешь мой приказ?

Внизу радался долгий зов рога среди войска Форрина. Абеляр, не отрываясь, смотрел на Регга. Регг, не отрываясь, смотрел на Абеляра.

— Это безумие, — сказал Регг. — Остановись и подумай. Ты погубишь нас всех. Эндрен, помогите мне.

Эндрен кивнул, сказал:

— Абеляр, их слишком много. Здесь и сейчас. Мы можем вернуться и собрать наши силы у озера Веладон. С армией…

Абеляр гневно посмотрел на отца.

— Их не слишком много! Их не может быть слишком много! Мой сын у них в плену! Мой сын!

Взгляд Эндрена смягчился.

— Я знаю. Он мой внук. Я люблю его. Но ты — мой сын, Абеляр, и их слишком много.

Абеляр не мог поверить своим ушам. Сначала Регг, потом его собственный отец. Ранняя Зорька описала круг, чувствуя его волнение.

— Эти люди со мной. Они последуют за мной.

— Я знаю, — мягко сказал Регг. — Поэтому я и не могу позволить тебе повести их вниз по склону.

— Тогда я поскачу один!

Регг заставил Первый Лучик встать перед Ранней Зорькой, заслонив ей дорогу.

— Нет, не поскачешь.

Абеляр посмотрел на своего друга, человека, который спас ему жизнь, человека, жизнь которого спас он. Его ладонь крепче обхватила рукоять меча. Регг не отводил глаз, стиснул зубы.

— Отойди, Регг.

Внизу две тысячи всадников Форрина направились в их сторону. Лошади в отряде Абеляра, предчувствуя битву, забили копытами землю, зафыркали. Люди достали мечи.

— Они со мной, — сказал Абеляр. — Посмотри.

Регг покачал головой.

— Мы вернёмся к озеру Веладон и перегруппируемся.

Абеляр посмотрел на Регга и заговорил тихим голосом:

— Я перешагну через тебя, Регг. Ради моего сына — я это сделаю.

В глазах Регга мелькнула боль.

— Потом ты раскаешься в этих словах.

Абеляр пришпорил Зорьку, и она боднула Первый Лучик. Двое кобылы, сёстры, принялись кусать друг друга.

— Отойди, Регг, — Абеляр отвёл глаза от своего друга, посмотрел на Роэна. — Роэн, тесный строй.

Войско Форрина перешло на галоп.

Роэн даже не шевельнулся.

— Ты слишком много значишь для людей, — сказал Регг. — Для Сембии.

Абеляр услышал правду в его словах, но ему было всё равно.

— Мой сын для меня важнее всего.

Регг кивнул.

— Я это знаю.

Глаза Абеляра увлажнились, но он не позволил пролиться слезам.

— Латандер не привёл меня — нас — сюда лишь для того, чтобы мы развернулись и поскакали обратно. Он не сделает так, Регг. Не сделает. Роэн, проклятье, готовь людей!

В ответ на слёзы Абеляра выступили слёзы в глазах Регга.

— Но он сделал, Абеляр. Надеюсь, ты простишь ему. И нам.

Он посмотрел Абеляру за спину и кивнул.

Что-то тяжёлое ударило Абеляра по голове, сразу за ухом. Мозг взорвался болью и вспышкой света в глазах. Он смутно ощутил, что падает, что его подхватывают чьи-то руки. Показалось, что он слышит плач Элдена, слышит, как сын зовёт его, а потом всё окутала тьма.

* * *

Форрин следил, как его конница под командованием Энкена скачет к маленькому отряду всадников на вершине.

Рехт, Ворс и Норсим остановили коней рядом с ним. Они привезли мальчишку-Корринталя, сидевшего на лошади позади Норсима. Пустой взгляд и слюнявый рот выдавали в нём умственно отсталого.

— Это Корринталь? — спросил Рехт, оглядываясь на вершину. В его голосе звучало нечто близкое к уважению.

— Скоро узнаем, — ответил Форрин.

— Пошёл на нашему следу после того, как мы сожгли его особняк, — сказал Норсим.

Рехт недоверчиво покачал головой.

— Сорок человек погнались за восемью десятками и собираются встретится с тысячей? Судя по всему, что я слышал, это просто обязан быть Абеляр Корринталь.

— Явился за тобой, парень, — сказал Ворс, отвесив Элдену оплеуху.

Мальчик вскрикнул от боли, но ничего не сказал в ответ.

Всадники на вершине развернулись и исчезли из виду.

— В конце концов, не стали сражаться, — удовлетворённо заметил Форрин.

— Вон там твой отец, — сказал Ворс мальчику Корринталей. — Удирает прочь. Ты ему не нужен, парень.

Глаза Элдена немного сфокусировались. Он поднял взгляд на пустой склон.

— Папа?

Ворс засмеялся, показав свои чёрные зубы. Взгляд Рехта оборвал веселье жреца, и их обмен злыми взглядами сказал Форрину, что между этими двумя произошла какая-то ссора.

— Труби отбой, — сказал Форрин одному из горнистов неподалёку. — Пускай возвращаются.

Форрин не собирался тратить время, гоняясь за сорока всадниками. Он хотел достичь Саэрба и сделать то, за чем пришёл. Он схватил мальчишку Корринталей, как и приказала главная правительница. Если Корринталь соберёт армию, чтобы отбить сына, Форрин и его люди будут этому рады. А тем временем будет гореть Саэрб.

— Ты отправишь мальчишку обратно в Ордулин? — спросил Рехт.

Форрин кивнул.

— В конце концов.

Рехт посмотрел на Ворса, потом на Форрина.

— До тех пор я за ним присмотрю.

— Нет, — ответил Форрин. — Ты возглавишь атаку на Саэрб.

В обычных обстоятельствах Форрин приказал бы Лоргану повести войска, но Лорган со своим отрядом держался южнее Саэрба, с приказом устранять любого, кто попытается сбежать из города. Странно, но в последнее время Форрин не получал от него известий.

— Тогда я за ним присмотрю, — сказал Ворс, злобно ухмыльнувшись мальчишке.

Рехт открыл рот, как будто собираясь возразить, но передумал.

— Смотри, чтоб он оставался в живых, если я не отдам другого приказа, — предупредил Форрин Ворса.

— В живых, да, — кивнул боевой жрец.

— Будешь отвечать за то, как с ним обращаются, — сказал Рехт.

— Отвечать перед кем? — с усмешкой спросил Ворс. Боевой жрец грубо схватил мальчика за руку и перетащил с лошади Норсима на свою. Мальчишка закричал, из его пустых глаз потекли слёзы.

— Я хочу папу.

— Закрой рот, — прикрикнул Ворс.

Мальчик заскулил и послушался.

— Командир, — сказал Рехт. — Я бы попросил…

— Мальчик больше не твоя забота, — оборвал его Форрин. — Мы выступим на Саэрб завтра. Ты возглавишь атаку. Сожги город и убей всех, кто в нём остался.

Ворс облизал губы и ухмыльнулся Рехту. Лицо того по-прежнему ничего не выражало.

— Люди могут воспротивиться, — сказал Рехт.

Форрин кивнул.

— Скажи им, что это месть за Йонн.

Рехт кивнул.

Форрин сказал:

— Меня не волнует, если там стоит армия. Меня не волнует, будут они сражаться или сдадутся. Бери всё ценное, жги и убивай остальное. Главная правительница желает сделать из Саэрба пример. Сделай.

Ворс поднял лицо к небу и завыл. Элден Корринталь захныкал, его маленькое тело тряслось, его руки зарылись в лошадиную гриву.

Рехт в последний раз посмотрел на Ворса, отсалютовал Форрину и поскакал прочь.

Глава тринадцатая

30 уктара, год Грозовых Штормов

Ривален и Бреннус увлекли Тамлина во тьму и переместили его на стену. Восточный горизонт пылал зарёй, которая окрасила небо красным и оранжевым. Тамлин посмотрел на внушительное войско Сэрлуна. В лучах рассвета оно казалось ещё более впечатляющим. Сотни знамён трепетали на ветру. Тысячи копейных наконечников сверкали на солнце. Сэрлунцы выстроились плотным строем глубиной в двадцать рядов, прямоугольником из стали и плоти.

Онтул прошёлся вдоль своих людей.

— Ну вот и началось, парни. Вот и началось.

Две армии смотрели друг на друга в зловещей тишине. Сухая трава колыхалась на ветру. Справа от Тамлина в лучах встающего солнца блестели воды Эльзиммер.

Из рядов сэрлунцев выступила маленькая группа из двадцати мужчин и женщин. У них на поясе висели мечи, но доспехов, даже шлемов, не было.

— Маги, — сказал Тамлин.

Ривален и Бреннус кивнули.

Сэрлунские волшебники встали широким кругом. Каждый из них начал выполнять серию сложных жестов и инкантаций. Над равниной разнеслись слова заклинаний. Тамлин не мог их разобрать.

— Защитная магия, — сказал Бреннус. — И прорицания.

Двое магов, оба постарше и с брюшком, шагнули внутрь круга и начали собственное волшебство. Их голоса озвучили сложные куплеты могущественной магии. Скопилась энергия.

— Призыв, — сказал Бреннус.

— Тараны, наконец-то, — отозвался Ривален, и Тамлину стало интересно, что он имеет в виду.

— Можем мы сделать хоть что-нибудь? — спросил Тамлин.

— Не с такого расстояния, — ответил Бреннус. — Лучше подождать и узнать, что произойдёт.

Заклинания достигли крещендо и стихли. Барабанщики Сэрлуна отбили неторопливую, спокойную дробь, а затем…

Земля содрогнулась, застонала. За пределами круга волшебников, у передних рядов армии, почва треснула, почернела. Из камней и дёрна показались массивные фигуры.

— Земляные элементали, — пояснил Ривален.

Армия Сэрлуна издала радостный клич и подняла к небу копья, когда огромные существа расправили плечи.

Элементали, состоящие в основном из земли и камня, с редкими кусками дёрна и торчащих корней, были в пять-шесть раз выше обычного человека. Они стояли на ногах толщиной с три древесных ствола, а руки у них были толщиной с мужскую грудь. Неровные головы стояли на косых плечах шириной в половину их роста. Их рёв казался землетрясением.

— Распроклятая тьма, — выдохнул Тамлин. Элементалей было семеро. Их головы доставали до верхушки городских стен. Он прекрасно представлял, что могут сделать с городскими фортификациями их могучие руки и каменные кулаки. И не питал иллюзий насчёт того, что способны сделать элементали с оказавшимся на пути человеком.

Два призывателя в круге магов указали на Селгонт. Все семеро элементалей повернулись к городу.

Нервный шёпот пробежал по рядам защитников. Многие ополченцы повскакивали на ноги и, судя по их виду, готовы были сбежать. Профессиональные солдаты заставили их сесть. Тамлин понимал их страх. Он пытался дышать спокойно.

— Требушеты и арбалеты, когда они подойдут, парни, — крикнул Онтул и потряс наводчиков за плечи, чтобы подбодрить их. Он зашагал вдоль стены, кивая.

— Если они могут ходить, мы можем сбить их с ног. Спокойно, парни. Спокойно.

— Обычные арбалеты бесполезны против подобных созданий, — тихо заметил Бреннус.

Гомункулы взвизгнули и сбежали в безопасное укрытие под его плащом.

— Что будем делать? — спросил Ривалена Тамлин.

Ривален не отводил взгляда от поля за стенами.

— Магию, которая удерживает их на нашем плане бытия, можно оборвать с помощью контрзаклинания. Это может сработать, хоть и не наверняка. Но они должны подойти ближе.

— Очень скоро подойдут, — ответил Бреннус.

Тамлин закричал, чтобы его услышали маги и жрецы-шадовар.

— Контрзаклинания на элементалей, когда они подойдут. Это освободит их.

— Может быть, освободит, — поправил Ривален.

Бреннус указал на поле. Несмотря на рассвет, вокруг его вытянутой руки кружились тени.

— Будут новые.

Призыватели начали новую серию заклинаний, и когда она подошла к концу, среди земных элементалей взметнулась дюжина огненных башен. Пламя двигалось как разумное существо.

— Огненные элементали, — сказал Ривален.

Тамлин молчал и смотрел на происходящее с колотящимся сердцем.

Высотой огненные элементали были всего лишь по грудь земляным. Их тела испепелили вокруг себя траву, оставив лишь почерневшую землю. От каждого из созданий вздымались в небо чёрный дым и вихри мерцающих искр.

Тамлин позаботился, чтобы город был готов к возможным ударам горящих снарядов. Десятки мужчин и женщин, вооружённых вёдрами, бочками с водой и лопатами, стояли наготове в разных кварталах города. Но огненных существ, которые могут жечь осознанно и целенаправленно, он не ожидал.

— Онтул, — закричал Тамлин капитану. — Предупреди пожарных!

Онтул кивнул, схватил за плечо посыльного, отдал ему серию коротких приказов и отослал в город.

Один из волшебников разорвал круг и подошёл к огненным элементалям. На нём была красная мантия, и близость к огненным существам, похоже, не причиняла ему вреда. Волшебник начал чертить жесты заклинания, и когда закончил, исчез вместе с двумя элементалями.

Селгонтцы забормотали, нервно и недоумённо глядя друг на друга.

— Куда они делись? — спросил Тамлин. Он тонул и знал об этом.

Несколько мгновений спустя заклинатель снова возник среди элементалей, но уже один. Он снова стал творить заклинание.

Крик со стены привлёк внимание Тамлина.

— Вон там! Смотрите!

Люди указывали назад, в город. Тамлин обернулся и увидел, что дворец хулорна загорелся. Один из элементалей, исчезнувших вместе с магом в красных одеждах, методично двигался по крыше здания, оставляя за собой огненный след. Кроме того, дым поднимался из квартала знати.

— Он телепортирует элементалей в город, — сказал Ривален.

Тамлин выругался. Он знал, что обычное оружие не причинит огненным созданиям особого вреда.

— Иссгер, Рейс, — крикнул Тамлин двум своим боевым магам. — Разберитесь с этими тварями!

Маги кивнули, сотворили заклинания полёта и взмыли в воздух, направляясь ко дворцу.

— Задача огненных элементалей — отвлечь нас, — сказал Бреннус.

— Они хорошо с ней справляются, — буркнул Тамлин. — Я не могу позволить им сжечь город!

Грохот в поле привлёк его внимание обратно к рядам сэрлунцев. Все семеро земляных элементалей пришли в движение и направлялись к стенам. От их шагов содрогалась земля, и звук их приближения казался землетрясением. Они топтали траву, ломали деревья, оставляли за собой глубокие впадины. Сначала они шагали медленно, но быстро набрали скорость, устремившись к стенам с немалой прытью. Тамлин не верил, что стены смогут выдержать удар с такого разбега.

На пути существ стоял небольшой постоялый двор, давно покинутый, и элементали раздавили его, оставив лишь сломанные брёвна. Сэрлунские барабаны стучали в такт их шагам.

— Требушеты, товсь! — закричал Онтул, и требушеты зарядили бочками с алхимическим огнём. Один из наводчиков поднял руку, ожидая момента, чтобы отдать команду «пли!».

Стены задрожали от приближающейся силы. Элементали сокращали дистанцию, с их тел сыпалась земля.

— Внимание! — закричал Онтул, пригнувшись за укреплением. — Внимание!

Оказавшись посередине между стенами Селгонта и рядами сэрлунцев, элементали ушли в землю, слились с почвой, прежде чем наводчик дал команду открыть огонь. От них не осталось и следа

Тамлин знал, что земляные элементали способны двигаться сквозь почву и скалы так же легко, как люди сквозь воздух.

По рядам пробежали проклятья. Селгонтцы прильнули к стенам, чтобы выглянуть наружу. Ничего не увидев, они в панике принялись переглядываться.

— Где они? — закричал кто-то.

— Они пройдут под стенами! — завопил другой.

— Спокойно, люди Селгонта! — закричал Онтул. Он прошёлся по стене с мечом в руках. — Спокойно.

Сержанты повторили его слова, убивая поднявшуюся панику. Люди оставались на своих постах. Прошли долгие, напряжённые мгновения, но земляные элементали больше не появились. Барабанная дробь сэрлунской армии стихла.

— Проклятье, что происходит? — спросил Тамлин.

Бреннус прочитал слова заклинания и посмотрел на землю под стенами так, как будто мог видеть сквозь неё.

— Вот они, — сказал он Ривалену и Тамлину. — Они ждут.

— Чего? — спросил Тамлин.

— Испытывают наши нервы, — отозвался Бреннус.

Тамлин боялся, что провалит испытание. Он с трудом дышал.

Сэрлунские барабаны застучали снова, сначала медленно, но постепенно набирая темп.

Волшебник в красных одеждах прочитал новое заклинание и исчез с поля с двумя другими огненными элементалями. Взгляды обратились к городу, высматривая, где они появятся. Молодой солдат рядом с Тамлином указал в небо, в сторону залива.

— Там! Да сохранят нас боги!

На всей стене раздались ругательства и крики. Тамлин посмотрел в небо, ожидая увидеть там огненных элементалей, но то, что он увидел, было намного хуже.

С небес на город неслась огромная зелёная туша. Даже на таком расстоянии Тамлин видел, что существо было просто огромным. Его чешуя блестела в свете солнца. С гибкого тела рептилии простирались большие кожистые крылья. Перед чудовищем волной катился почти вещественный ужас. Оно заревело, и Тамлин окончательно задохнулся.

— У Мерилит есть дракон, — сделал наблюдение Бреннус.

Его гомункулы выругались.

* * *

Кейл, Ривен и Магадон проснулись, поели в молчании, проверили свою экипировку.

— Похоже, каждая стрела в этом колчане зачарована, — сказал Магадон, изучая стрелы, взятые у эльфийки в башне Кессона. — Никогда не видел такого мастерства. Только взгляните на них.

Он поднял одну, чтобы Кейл и Ривен могли её рассмотреть.

Ривен хмыкнул.

— Это всего лишь стрела, Магадон, а не женщина. Не привязывайся к ней настолько, что не сможешь её выпустить.

Магадон сунул стрелу обратно в колчан.

— Насчёт этого можешь не волноваться.

Кейл решил, что подготовиться лучше, чем сейчас, уже не выйдет.

— Соедини нас, Магз. И смотри моими глазами.

Магадон, круги под глазами которого были такими же тёмными, как сумрачный воздух вокруг, кивнул. Вспышка оранжевого света окружила нимбом его голову, раздался тихий гул. Кейл почувствовал зуд под черепом, за глазами.

Готово, сообщил Магадон.

— Разыграем обманный манёвр и закончим дело, — сказал Кейл.

Ривен кивнул.

— Как в старые времена.

Кейл надел маску и торопливо наложил несколько заклинаний одно за другим. Он защитил себя, Ривена и Магадона от крадущего жизнь дыхания дракона. Он зачаровал свои доспехи, увеличил свою силу и скорость, и наконец, призвал чистую силу самого Маска. Когда энергия заклятья наполнила его, тени вокруг Эревиса потемнели. Он вырос в два раза, приобрёл силу великана. Ривен всё это время следил за ним.

— Помести такое же заклинание в камень, — попросил убийца, доставая из кошеля хранивший заклинания камешек, который забрал у Странника. Он подбросил его в воздух, и камешек закружился по орбите вокруг его головы.

Год назад Кейл даже думать не стал бы о том, чтобы поделиться таким заклятием с Ривеном. Тогда он слишком трепетно относился к своим особым отношениям с Маском. Но не теперь. Он и Ривен были Первым и Вторым, Правой и Левой рукой. Вместе они убили Кессона Рела. Он сотворил заклятье, и камень поглотил волшебную энергию.

Придётё, когда я позову, сказал он им.

Ривен поднял свой палец с кольцом.

— Мы придём.

Магадон на мгновение сосредоточился, и покров ментальной энергии охватил его тело. Он достал стрелу и наложил её на тетиву лука, который забрал у эльфийки в башне Кессона. Наконечник стрелы вспыхнул красным, когда он зарядил его ментальной силой.

Я буду следить, сказал Магадон, и Кейл почувствовал щекотку в глазах, обозначавшую, что Магадон теперь видит то, что видит Кейл.

Кейл нарисовал в сознании болото Фёрлинастиса, стянул к себе тени и переместился туда. Он появился на зловонном болотистом мелководье, сжимая Клинок Пряжи. Над водой висел болезненный коричневатый туман. Вонь разложения наполнила ноздри. Он не слышал обычных воплей, воя или жужжания насекомых. Болото молчало.

Фёрлинастис был рядом.

Он проверил мысленную связь, чтобы убедиться, что на неизвестном расстоянии до его товарищей она работает.

Магз, Ривен?

Здесь, отозвался Ривен.

Здесь, ответил Магадон. Вижу то, что видишь ты.

Он близко, сказал Кейл.

Со всех сторон его окружали туман и тени. Из болота торчали стволы широколиственных нездоровых деревьев. Кейл не видел дракона. Фёрлинастис был такой же тенью, как и Эревис. Он мог быть где угодно.

Шипение и шёпот инкантации раздались слева от Кейла. Он выбрал случайную рощицу деревьев в пятидесяти шагах от себя и шагнул туда сквозь тени. Он появился среди деревьев, но заклинание дракона сработало раньше и лишило его всей защитной и усиляющей магии.

Кейл выругался и заставил сумрак вокруг принять форму своих двойников, повторявших каждое его движение. Оглянулся в ту сторону, откуда слышал развеивающее заклинание дракона.

Ничего не увидел. Его грудь тяжёло вздымалась.

Дракон — заклинатель, сказал он Магадону и Ривену. Моя защита пропала.

Ривен выругался. Уходи, Кейл. Мы придумаем что-то другое.

Тихий всплеск за спиной заставил Кейла резко развернуться.

У него была лишь доля мгновения, чтобы осознать картину несущейся на него груды чешуи, когтей, зубов и теней, прежде чем исполинская фигура дракона погребла под собой его, его теневых двойников и всю маленькую рощицу.

* * *

Тамлин в достаточной степени переборол страх, чтобы произнести слова заклинания, пока дракон приближался к городу. Он указал рукой на чудовище, и четыре стрелы оранжевой энергии сорвались с его пальцев, ударили в чешую и отскочили, не причинив никакого вреда. Вслед за его заклинанием в воздух ударили несколько молний, луч серой энергии и серия серебристых сфер, но, казалось, ничто из этого не смогло ранить приближавшегося дракона.

За его спиной Бреннус и Ривален прочитали собственные заклинания. Чёрный луч сорвался с ладони Ривалена и ударил дракона в грудь. Несколько чешуек раскололись и посыпались вниз, на город. Создание зарычало от боли и гнева, забило крыльями, но свой полёт не замедлило. Из пальца Бреннуса выстрелил зелёный луч, ударил существо в крыло, но Тамлин не заметил, чтобы дракону это как-то повредило.

Люди вокруг них вопили, кричали, показывали пальцами, закрывались руками. Онтул пытался сохранить порядок, кричал арбалетчиками, но его приказов не слушались. Дракон нацелился ниже, прямо на стены. Сэрлунские барабаны стучали так быстро, что их бой сливался в один непрерывный гул.

Окружавший дракона страх навалился ещё сильнее, и Тамлин рухнул на колени. Некоторые из солдат съёжились на своих позициях на стене. Другие от ужаса прыгали вниз, ломая ноги. Несколько человек побежали к надвратной башне, сбивая других с ног, топча их. Дракон заревел.

— Рассеяться! — закричал Ривален людям на улицах. — Отойдите! Рассеяться!

Бреннус и Ривален снова принялись плести волшебство. Дракон заревел, промчался над ними, открыл свою пасть и выдохнул густое облако зелёного пара. Принцы закончили свои заклинания.

Тамлин почувствовал на себе чью-то руку, почувствовал, как тело превращается в туман. Крики и вопли раздавались где-то далеко. Стены вокруг казались просто серыми тенями. Рядом стояли Ривален и Бреннус.

— Эфирный план, хулорн, — сказал Ривален. — Дыхание дракона не может затронуть нас здесь.

Тамлин увидел, как тени людей рядом с ним корчатся от боли, хватаясь за горло, яростно вытирая глаза кулаками.

— Разберись с призывателем, который телепортирует в город огненных элементалей, — сказал Ривален Бреннусу. — Потом вызови Идера.

— Земляные элементали? — спросил Бреннус.

— Вэрианс и жрецы, как смогут.

Бреннус кивнул.

— Дракон?

— Я разделаюсь с драконом, — сказал Ривален, и его золотые глаза вспыхнули. — Приготовьтесь, хулорн.

Звуки и вещества снова обрели плотность, когда Ривален переместил их через планарный барьер. Люди валялись на земле, на стенах. Некоторые кричали. Другие задыхались, их тошнило. Сотни лежали неподвижно. Едкая, цепкая вонь висела в воздухе. Глаза Тамлина заслезились.

За его спиной горел город. Вокруг треть его солдат лежали мёртвыми или покалеченными. На стенах перед ним тут и там сгустились тени, и из мрака вышли жрецы Шар.

— Вэрианс! — позвал Ривален одну из шадовар.

Тьма вокруг принца почернела, и рядом возникла высокая жрица. Она подняла забрало.

— Разберитесь с земными элементалями, когда они появятся, и защищайте хулорна, — сказал Ривален. — Если он пострадает, ответишь передо мной.

Она посмотрела на Тамлина, на Ривалена. Она кивнула и опустила забрало. Взметнувшиеся вокруг жрицы тени коснулись Тамлина.

— Что вы собираетесь делать? — спросил тот Ривалена.

В небесах над ними дракон пролетел над сэрлунской армией и начал разворачиваться.

— Убить зелёного, — ответил Ривален. Он спрыгнул со стены и поднялся в воздух.

Тем временем над царящим вокруг хаосом раздался голос Онтула. Высокий капитан шагал по укреплениям, собирая людей. Он хрипел, из-за газа или сорвал голос — Тамлин не знал.

— Вы можете умереть, стоя на ногах и сражаясь, или ползая на своём животе! Выбирайте! Арбалеты — поднять и зарядить! Вставайте на распроклятые ноги!

Со стороны города прибыли несколько сотен солдат из резерва. Они глядели на бойню широко раскрытыми глазами. Онтул закричал, приказывая им построиться на стенах и заменить павших.

На поле за стенами маг в красных одеждах стоял рядом с оставшимися огненными элементалями, готовясь телепортировать их в город. Бреннус пристально следил за ним, приготовив руки, слова заклинания готовы были немедленно сорваться с его губ. Когда заклинатель в красном исчез вместе элементалями, Бреннус быстро прочёл заклинание и усмехнулся.

— Он мой, — сказал он Тамлину. Тьма взметнулась вокруг него, и Бреннус исчез.

Когда на поле не осталось огненных элементалей, рога сэрлунцев протрубили наступление, и целая армия пришла в движение.

— Требушеты! — закричал Онтул.

Ещё живой наводчик выглянул за стену и поднял руку. У трёх из четырёх требушетов внизу ещё остались команды артиллеристов. Новые люди поторопились встать на замену погибшим.

— Вы заклинатель? — спросила Вэрианс Тамлина. Из-за забрала её голос звучал неестественно. Тамлин кивнул.

— Контрзаклинания создавать умеете?

И снова Тамлин кивнул.

— Приготовьте их, — сказала Вэрианс.

Дрожь сотрясла стены, и земляные элементали появились из земли, разбросав во все стороны траву и комья грязи. Их головы возвышались вровень со стенами. Тамлин посмотрел в пустое, грубое лицо ближайшего существа. Казалось, элементаль его не заметил.

Элементали заревели, подняли свои руки к небу и обрушили огромные каменные кулаки на стены — сверху и сбоку. Сила удара сбила Тамлина с ног. Хиберские ворота загрохотали на петлях. В небо полетели камни, люди и пыль. По стене возле Тамлина побежала тонкая трещина. Ещё одна. Люди вопили, кричали. Бочки с маслом лопались, масло текло по стенам, горело. Тамлин слышал, как в дыму и хаосе выкрикивает приказы Онтул. Затрещали арбалеты, болты дюжинами вгрызались в тела элементалей.

Сэрлунцы закричали и побежали вдвое быстрее. Селгонтские требушеты дали залп, и большие, запечатанные ёмкости с алхимическим огнём взмыли в воздух. От столкновения деревянные сосуды разобьются и густая жидкость воспламенится, вступив в контакт с воздухом.

Этого не хватит, знал Тамлин. На его глазах разворачивалось падение Селгонта. Осада города не будет длится месяцами. Она будет длиться часами.

Он решил умереть, стоя на ногах и сражаясь. Повернувшись к ближайшему элементалю, он начал плести контрзаклинание. Произнося магические слова, он увидел, как бочки с огнём ударяют в землю и взрываются жаром и пламенем. Одна не попала в сэрлунцев и залила равнину огнём, но трое упали посреди армии и превратили солдат в факелы.

Большой элементаль заметил его. Он заревел, высоко занёс кулак, чтобы разнести стену или Тамлина, или обоих. Тамлин закончил своё контрзаклинание, и его магия вступила в схватку с магией того, кто призвал это существо.

И проиграла.

Тамлин смотрел, застыв на месте, как опускается кулак элементаля. Вокруг него собралась тьма.

— Не сейчас, — сказала Вэрианс и перенесла его, прежде чем элементаль успел его раздавить.

* * *

Бреннус возник посреди широкой мощёной улицы. Маг в красных одеяниях стоял спиной к нему, а по бокам от мага возвышались две колонны живого пламени вдвое выше его ростом. Пламя трещало, но этот звук не был беспорядочным, и Бреннус знал, что это — язык элементалей.

Немногие пешеходы на улице в панике сбежали. Тощий ослик, привязанный к коновязи, испуганно брыкался и дёргался, но не мог освободиться. Его вопли ужаса разносились по улице.

Позади Бреннуса город сотрясался от могучих ударов. Атака на стены была в самом разгаре.

Волшебник произнёс приказ, указал налево и направо, и элементали подошли к ближайшим зданиям и подожгли их. Изнутри раздались приглушённые крики.

Бреннус прочитал слова заклинания, которое помешает магу в красном телепортироваться. Волшебник услышал его, обернулся. Когда он увидел Бреннуса, его глаза широко распахнулись.

— Сожгите его! — закричал волшебник элементалям, и бросился в укрытие к ближайшему фургону, начиная собственное заклинание.

Элементали оставили здания в покое и метнулись к Бреннусу, как лесной пожар, оставляя за собой след из огня.

Не обращая на них внимания, Бреннус закончил заклятье, и из его пальца выстрелил тонкий зелёный луч. Он попал волшебнику в бок. Луч не причинил тому вреда, но вокруг мага вспыхнуло поле зеленоватой энергии. Волшебник выругался и оборвал собственное волшебство, понимая, что больше не может воспользоваться магическим перемещением. Он намеревался телепортироваться из города.

Элементали бросились к Бреннусу и обхватили его. Его мир стал оранжевым; трескучие голоса элементалей громко отдавались в ушах. Магические защиты полностью укрыли его и его гомункулов от жара и пламени, но под натиском элементалей долго протянуть не могли.

Бреннус вытянул руки и произнёс контрзаклинание. Его сила бросила вызов силе призывателя и одержала верх. Оковы, державшие элементалей на Первичном материальном плане, разомкнулись, и существа исчезли с тихим хлопком, оставив за собой облачко дыма.

Волшебник смотрел на него. Он заметил, с какой лёгкостью Бреннус преодолел его магию призыва. Маг начал отступать по улице, сплетая новое волшебство. Бреннус пошёл за ним, произнося слова собственной магии.

Из окон показались головы.

— Он прогнал элементалей!

— Он спас город!

— А как же дракон?

Бреннус не обращал внимания на восклицания. Призыватель закончил заклятье, соединил пальцы и подул на ладони. Магия усилила его дыхание, превратила его в стужу и швырнула в Бреннуса завесой изморози.

Пропитанное эссенцией теней тело Бреннуса воспротивилось магии, и лёд на него не подействовал. Закончив своё заклинание, Бреннус вытащил самый большой страх волшебника из его головы и позволил магии обратиться на противника в виде иллюзии.

Бреннус не видел, какую форму приняла иллюзия — точнее, видел смутно. Разобрал он только крупную, размытую фигуру, нависшую над призывателем. Похоже, вместо лица у неё было рыло; из головы торчали рога или длинные уши. Волшебник рухнул на колени, раскрыв рот и широко распахнув глаза.

— Не трогай меня! — закричал он своему страху.

Иллюзия Бреннуса вытянула заканчивающуюся клешнёй мускулистую руку. Она коснулась призывателя, и тот задохнулся, схватился за грудь и умер. Его страх сдуло ветром.

Бреннус подошёл к ослику. Безумные глаза животного закатились, оно попятилось, насколько позволяла привязь, но было слишком уставшим и истощённым, чтобы сделать что-то ещё. Бреннус вытянул окутанную мраком руку, погладил ослика по голове.

— Ну, ну, — успокаивающе сказал он.

Его гомункулы вылезли из плаща и разгрызли привязь. Ослик развернулся и побежал по улице.

Всё новые и новые головы выглядывали из окон, из дверей, глядя на него, на стены, на небо в поисках дракона. Они хотели спасителя, и он дал им спасителя. Ривален будет доволен.

С помощью своего кольца он потянулся к разуму брата Идера.

Сейчас, сообщил он, и Идер коротко подтвердил.

Бреннус не осмелился вслепую телепортироваться на стены из-за опасения возникнуть в самом сердце бури. Он не знал, какой урон нанесли земляные элементали. Пользуясь тенями, как путевыми точками, он вернулся к Хиберским вратам.

* * *

От удара Фёрлинастиса Кейл так глубоко погрузился в мягкую почву, что она вполне сошла бы за его могилу. Вес дракона раздавил его. Его рёбра раскололись, рука и лодыжка сломались. От боли в мозгу зажёгся водопад искр. Он услышал драконий рёв, чуть приглушённый облепившей Кейла грязью.

Освободи нас, произнесли голова в его голове, и Кейл знал, что они принадлежат заточённым в теневом осколке дракона душам.

Кейл? напряжённо позвал Магадон. Кейл?

Он не мог ответить. Только благодаря силе воли он оставался в сознании. Цепляясь за окружающую тьму, он переместил себя из-под дракона. Он возник среди другой рощицы искорёженных деревьев, на расстоянии выстрела из лука от дракона. Его плащ и штаны были покрыты грязью. Он прошептал слова одного из самых могущественных своих исцеляющих заклятий, и магическая энергия срастила его кости. Эссенция тени в его теле сделала остальное.

Я в порядке, сообщил он Магадону и Ривену. Он оставался абсолютно неподвижным и пытался успокоить дыхание. Разум лихорадочно перебирал варианты.

Фёрлинастис изогнул назад свою длинную шею и наклонил голову.

— Я слышу твоё сердце, жрец.

Он развернулся с пугающим проворством. Тени кипели вокруг дракона, из них вырастали лица, умоляя Кейла.

— Хотелось бы мне, чтобы всё было иначе, — сказал Фёрлинастис. — Но один из нас должен умереть.

Кейл не стал утруждать себя попыткой обдумать слова дракона. Он сотворил заклинание, которое призвало колонну пламени и окутало чудовище огнём. Казалось, магия не причинила вреда огромному созданию — рептилия заревала и взмыла в воздух. Взмахи крыльев погнали пламя по болоту в сторону Кейла. Деревья и кустарники корчились в огне. Кейл укрылся за деревом, и огненный шторм его не коснулся.

Повиснув в воздухе, дракон произнёс одно-единственное чародейское слово. Туман и тени вокруг Кейла закружились, переплелись и сгустились. Кейл по-прежнему мог дышать, но ничего не видел дальше вытянутой руки. Туман сопротивлялся его движениям, как вода. Даже раньше, чем услышал сверху хлопки драконьих крыльев и звук набираемого с шипением воздуха, Кейл понял, что за этим последует.

Он отчаянно потянулся к темноте, чтобы сбежать отсюда, но недостаточно быстро. Фёрлинастис заревел на выдохе, и смертоносные, крадущие жизнь испарения пропитали волшебный туман. Кейл нырнул в углубление в земле, но туман упорно мешал его движениям. От холода драконьего дыхания он покрылся гусиной кожей, газ проник в тело сквозь ноздри, уши, рот и забрал большую часть его души. Кейл ослабел; часть силы, которую он использовал для сотворения заклятий, пропала. Он закричал от боли и оседлал тени, переместившись в другую рощицу.

В голове раздался голос Ривена. Кейл?

Кейл с трудом мог дышать.

Скоро, отозвался он, опираясь на дерево, чтобы удержаться на ногах. Будьте наготове.

* * *

Ривален следил, как большой зелёный дракон поворачивает по широкой дуге. Под утренним солнцем его чешуйки сверкали, как изумруды. То же самое солнце иголками жалило обнажённые участки кожи Ривалена. Усилием воли он заставил свет вокруг себя померкнуть и полетел к дракону, укрытый тенью.

Внизу он видел, как силы Сэрлуна наступают под огнём требушетов, удвоив скорость. За спиной он слышал элементалей, их удары по стенам, от которых, казалось, содрогается весь мир.

Дракон закончил разворот, увидел приближающегося Ривалена и зарычал. Он произнёс несколько волшебных слов, ударил крыльями, опустил шею и стрелой помчался прямо на шейда. Как только огромная рептилия вошла в область поражения, Ривален сотворил заклинание, которое столкнуло его волю с волей дракона. Подобным заклятьем он подчинил себе кракена. Немногие могли сопротивляться его силе.

В тот самый миг, как Ривален закончил заклятье, волшебная энергия отразилась от дракона и устремилась на него самого. У него было лишь мгновение, чтобы сообразить — дракон, похоже, воспользовался магией, которая отражала заклятья на того, кто их направил, а может быть, носил наделённое такой силой кольцо.

Сила собственной воли Ривалена навалилась на него, искажённая, пытаясь подчинить его дракону. Собственный голос раздался в его голове.

Не двигайся и не сопротивляйся.

Магия заставила его отчаянно желать подчиниться. Он сопротивлялся, но тело обмякло. Ривален застыл, повиснув в воздухе. Дракон ударил крыльями, постепенно заполняя собой его поле зрения. Ривален не мог пошевелиться.

Взревев, дракон выдохнул облако едкого зелёного газа, окутавшее Ривалена. Газ опалил его кожу, разъел одежду на его теле, погрузил его в агонию. Газ не рассеялся, как ожидал Ривален. Вместо этого он лип к нему, продолжал жечь, разъедать его плоть. Ривален закричал, когда кожа принялась отслаиваться от мяса и посыпалась на равнину внизу.

Боль помогла ему сосредоточиться. Усилием воли он всё-таки преодолел силу заклинания за миг перед тем, как огромная туша дракона промчалась сквозь собственное дыхание и ударила в шейда.

Столкновение сломало ему кости, отбросив назад в воздухе. Дракон метнулся следом и ловко схватил его когтями. Хватка чудовища была крепче тисков. Затрещали, ломаясь, рёбра. Едкое дыхание дракона продолжало растворять кожу Ривалена. Он застонал, заставил себя оставаться в сознании, пока его пропитанная тенью плоть, закрытая от солнца драконьей тушей, пыталась заживить некоторые из ранений. Неспособный сконцентрироваться для заклинания, он слабо ударил мечом в подбрюшье твари, но только поцарапал чешую. К счастью, длинная шея существа не позволяла ему пустить в ход клыки во время полёта, а когтями дракон держал Ривалена.

— Твой род, шейд, задолжал моему, — сказал дракон. — Ты будешь первым, кто заплатит, но не последним.

Ривален сглотнул кровь, продрался сквозь пелену боли и прохрипел в ответ:

— Этот долг только между мной и тобой, дракон. И теперь это ты мне должен.

Дракон зарычал и стиснул его сильнее. Треснули кости, Ривален завопил от боли. Он изо всех сил вцепился в ускользающее сознание, заставил себя сосредоточиться и выплюнул единственное слово заклинания, которое телепортировало его из хватки дракона. Окутанный болью мозг не смог наметить никакого конкретного пункта назначения, кроме как подальше от дракона, так что Ривален появился на расстоянии трёх выстрелов из лука от чудовища.

Дракон взревел в ответ на его побег, повернул голову на длинной шее, осматривая небо. Он заметил шейда и начал разворачиваться. Его медлительность в полёте подарила Ривалену немного времени, полминуты, может быть.

Дыхание дракона наконец-то слетело с его кожи и рассеялось, хотя оставило тело залитым кровью, в ранах и ожогах. Липкими пальцами он сжал свой священный символ и прошептал слова самого сильного целебного заклятья, какое только знал. Энергия переполнила его, исцелив большую часть нанесённых драконом ран. Он заморгал, когда кости и органы скользнули на свои прежние позиции и срослись.

Дракон снова заревел, продолжая разворот. Ривален ожидал, что рептилия, разворачиваясь, обновит свою отражающую чужие заклятья магию, и понимал, что у него не так много вариантов. Больше половины его заклинаний будут бесполезны. Ему придётся либо растворить отражающую магию одной из самых сильных своих абъюраций, или встретить дракона только волшебством непрямого действия и своим мечом.

Он решил приготовиться к обоим вариантам. Абъюрация была ненадежна и иногда подводила.

Торопливо он сотворил серию заклинаний, удвоивших его размер и размер его меча, увеличивших его силу, выносливость, наделивших его сверхъествественной скоростью. Он взвесил в руке увеличенный клинок. Тот не казался подходящим оружием.

Он настроил кольцо связи на Бреннуса.

Где Идер и Саккорс?

Ответ пришёл сразу же.

Близко.

Ривален окинул взглядом небо в направлении Селгонтского залива, но увидел только дым от горящих в городе зданий и облако пыли со стен.

* * *

Тамлин вместе с Вэрианс появился в переулке за Хиберскими воротами. Ворота тряслись на петлях под натиском элементалей. Стены справа и слева от ворот трещали и содрогались под ударами огромных кулаков этих созданий.

— Отправь меня обратно на стену! — сказал он Вэрианс.

— Вам там не место, — ответила она.

Вокруг повсюду метались люди, кричали, вопили. Некоторые с колена стреляли из арбалетов в открытые головы элементалей, возвышавшиеся над стеной. Новые люди из резерва бежали на стены, стреляли из арбалетов, кричали, внося свою толику в царящий везде хаос.

Абеляр услышал голос Онтула где-то наверху, на стене, отдающий приказания. Воздух расчертили вспышки молний и разряды энергии — селгонтские маги атаковали элементалей своим волшебством. Солдаты на стенах стреляли и рубили любые части созданий, оказавшиеся в пределах досягаемости.

Элеметали отмахивались и били по стенам, иногда задевая людей. Кровавые пятна усеяли камни. Дюжины раздавленных тел валялись на земле. Снизу доверху стены были покрыты трещинами. Вниз сыпались обломки камней.

От натиска элементалей на ворота и стены у Тамлина звенело в ушах. Удар за ударом сотрясал каменную кладку и саму землю.

— Только контрзаклинания! — закричала Вэрианс. — Читай!

Жрица подняла символ Шар и произнесла слова контрмагии. Тамлин переплёл пальцы и сделал то же самое.

Вэрианс закончила заклинание. Колотивший в Хиберские врата элементаль с занесённым кулаком взревел и рассыпался грудой земли и камней, усыпавшей землю. Тамлин выбрал целью другое существо, и его магия снова потерпела неудачу. Он был не ровня тому магу, что призвал этих существ.

— Тьма! — выругался он.

Ещё один элементаль рассеялся под действием контрзаклинания. Следующий. Третий. Четвертый. Некоторые из солдат рядом с ним и те, что оставались на стенах, радостно закричали. Тамлин не знал, это жрецы Шар изгоняют элементалей или его собственные маги, да и ему было всё равно. По другую сторону стены он слышал рога сэрлунцев. Они трубили совсем рядом.

— Нам нужно…

Земля перед ним взорвалась дождём из грязи и камней, сбив с ног его и Вэрианс. Оттуда поднялся элементаль, чьё тело было покрыто камнями из собственной мостовой Селгонта, и заслонил собой солнце.

Люди орали, кричали, бежали. Другие стреляли из арбалетов и рубили мечами. Вэрианс подняла Тамлина на ноги.

Тамлин, не став тратить время на новое контрзаклинание, сотворил первое пришедшее в голову волшебство. Он выпустил в элементаля шипящую молнию. Заклятье оставило выбоину в теле существа, разбросав в стороны камни и комья земли. Элементаль не обратил на это внимания.

Вэрианс потащила Тамлина назад, прочь от чудовища, на ходу призывая контрмагию.

Элементаль заревел, опустил плечо и бросился на стену изнутри. Все, кто успел, разбежались в стороны с его пути. Некоторые промедлили, и существо раздавило их под ногами, превратив в пятна крови.

Оно ударилось в стену с таким звуком, как будто прогремел гром. От удара растрескавшаяся кладка наконец поддалась и обрушилась. По инерции существо выбежало через пробоину. Оно споткнулось на обломках, заревело, рухнуло.

Вэрианс закончила контрзаклинание, и элементаль рассыпался грязью среди обломков стены. Практически одновременно другие контрзаклинания уничтожили оставшихся двоих элементалей.

Но было уже слишком поздно. Стена была пробита. На поле снаружи трубили рога. Сэрлунцем открылся путь в город.

— Они идут! — закричал кто-то.

Над закипающим хаосом прогремел голос Онтула. Он стоял на земле рядом с брешью в стене.

— Собираемся здесь, перед брешью! Тесный строй! Держим позиции!

Трубили рога. Сквозь висящую в воздухе пыль бежали мужчины. Повсюду звучали крики раненых и умирающих. Тамлин понятия не имел, сколько людей осталось под его началом.

Рога сэрлунцев протрубили снова.

Они приближались.

* * *

Абеляр пришёл в сознание, переброшенный через седло Первого Лучика. Голова болела, но это были сущие пустяки по сравнению с болью в его душе. Регг крепко схватил его, не позволив упасть с лошади.

Рядом бежала Ранняя Зорька без наездника. Увидев его открытые глаза, она приветственно заржала. Абеляр не ответил. Остальной отряд тоже был здесь. Абеляр не чувствовал злобы. Регг правильно поступил. Он чувствовал только утрату.

— Ты очнулся? — осторожно спросил Регг.

Абеляр один раз кивнул.

— Мне жаль, Абеляр. Надеюсь, ты понимаешь.

Абеляр снова кивнул, глядя, как мимо проносится трава, и оросил её своими слезами.

Его бог подвёл его.

А он подвёл сына.

Глава четырнадцатая

30 уктара, год Грозовых Штормов

Дракон завершил разворот, ударил крыльями и полетел к Ривалену. Из его ноздрей сочились струйки зелёного дыма. Дракон взревел, выкрикнул волшебное слово, и сияющая оранжевая сфера размером с монету вылетела из его пасти, понеслась к Ривалену и взорвалась облаком жара и пламени.

Защиты Ривалена и эссенция тени в его теле позволили шейду не пострадать в этом инферно. Отлетев в сторону, когда дракон метнулся к нему, Ривален ответил на огненное заклятье собственной магией. Указав пальцем на дракона, он призвал завесу фиолетового пламени прямо на его пути. Дракон, не отличавшийся особой манёвренностью, не сумел увернуться и влетел прямо в неё. Он вырвался наружу, оставляя за собой след из огня и пламени, рыча от боли и гнева.

— Не защищён от огня, — задумчиво прошептал Ривален.

Ривален метнулся вверх и далеко вправо, вынуждая дракона снова развернуться. Чудовище раздражённо заревело, пока Ривален творил могущественное заклятье воплощения. Произнеся последний слог, он вытянул руки перед собой, развёл пальцы, и дракона с головы до хвоста окутал огненный шторм. Языки пламени жгли существо. Дымящийся дракон зарычал и завертелся в воздухе, пытаясь сбить с себя огонь.

Ривален бросил ещё один взгляд в сторону бухты. Ничего. Где же Идер?

На равнине внизу элементаль пробил городскую стену. Камни и пыль взметнулись в воздух. Сэрлунская армия устремилась в брешь.

Ривален выругался, но не мог сейчас заняться городом. Приближался дракон. Чудовище развернулось и летело прямо к нему, на ходу читая заклятие.

Ривален сотворил собственную магию, сделав своё тело и одежду нематериальными, неуязвимыми для когтей, клыков и смертносного дыхания дракона. Он стал живой тенью. Неуловимый, как ветер, он нырнул вниз и влево, вынуждая дракона заложить вираж, чтобы достать его.

Но вместо этого чудовище выкрикнуло волшебное слово, исчезло и немедленно материализовалось рядом с Риваленом.

В миг, когда оно появилось, Ривален вернулся в свою материальную форму. Его защиты пропали, заклинание полёта прекратило действие, к нему вернулись нормальный размер и сила, и каждый магический предмет при нём лишился своей энергии. От неожиданности Ривален застыл на мгновение, и дракону оказалось этого достаточно.

Он схватил шейда своими когтями, сжал достаточно сильно, чтобы выдавить воздух из лёгких и сломать кости. Пропитанная тенью плоть Ривалена пыталась восстановиться, пока дракон с ужасающей скоростью нёсся к земле.

Шейд догадался, что тот собирается сделать. Дракон собирался раздавить его при столкновении или прикончить на земле своими клыками.

У Ривалена не осталось магических защит, которые могли бы его сберечь. Никаких чар для защиты. Должно быть, чудовище окружило себя полем антимагии, подавив даже способность Ривалена перемещаться между тенями. Он попытался вывернуться и потерпел неудачу. Он ударил своим мечом по чешуе дракона — тщетно. Он вывернул шею, чтобы посмотреть вниз, и увидел пылавший Селгонт, стены которого были пробиты, увидел несущуюся навстречу землю, готовую раздавить его.

В голову пришёл лишь единственный вариант. Он мог попытаться разомкнуть поле антимагии. Против этого поля могло сработать лишь развеянье.

Пересилив боль и сфокусировав сознание, он прочитал сложные куплеты абъюрации, пока навстречу летела земля.

Дракон держал его прямо под собой. Если заклятье потерпит неудачу, его раздавит в кровавое месиво, когда существо врежется в землю.

Чешуя заскрипела, когда чудовище напряглось перед столкновением. Ривален сосредоточился на заклинании, только лишь на заклинании, и произнёс последний куплет.

Сила потекла из него. Дракон покрылся сияющими пятнами зелёной энергии, когда магия разъединения стала пытаться расплести нити волшебства, создавшего поле антимагии.

Земля заполнила его поле зрения. Ривален закричал, ожидая удара.

Его заклятье разомкнуло поле антимагии и все его подавленные чары, защиты и магические предметы снова начали действовать. Он стал нематериальным, а дракон с такой силой врезался в землю, что зарылся в сухую почву на глубину четырёх шагов. Нематериальное тело Ривалена без всякого ущерба для себя опустилось следом.

Он почувствовал щекотку в сознании — Бреннус связался с ним с помощью волшебного кольца.

Ривален?

Где Идер?

Я какое-то время не мог с тобой связаться. Я подумал…

Где Идер?

Посмотри вверх, ответил Бреннус.

Ривален воспарил над драконом — его способность видеть даже в непроглядной тьме позволяла ему разглядеть огромные лёгкие чудовища, его сердце, кости — пока рептилия, не подозревая, что Ривален уцелел, встала и принялась искать его останки под своим телом.

Над ним из солнца опускался Саккорс. Перевёрнутая вершина горы, на которой стоял город, затмила собой свет и окутала равнину мраком. Гроздья морских желудей усеивали неровное днище летающего камня. Тьма цеплялась за город, тянулась следом, как туман. Новопостроенные башни, шпили и здания обвиняюще указывали на солнце. Ривален увидел купол нового храма Шар и ухмыльнулся.

Под городом и вокруг него летело облако везерабов[5]. Их трубчатые тела колыхались от каждого взмаха перепончатых крыльев. Верхом на каждом в специальном седле восседал вооружённый длинный копьём шейд.

Дракон поглядел вверх, увидел город, везерабов, и заревел. Он заметил Ривалена и резко повернулся к нему, взметнув комья грязи, и выплюнул облако едкого газа.

Нематериальный Ривален стоял в самой середине обжигающих кислотных паров, ничуть не пострадав от них. В призрачной форме ему мало что могло причинить вред, но и сам он почти не мог навредить дракону. С разомкнутым полем антимагии отражающая магия существа должна была снова прийти в действие. Ему придётся использовать свой меч.

Пускай Идер придержит солдат, пока я не отдам приказ, передал он Бреннусу. А скованный кринт должен приказать Источнику направить всю его силу в мой меч. Немедленно.

Бреннус не потрудился ответить. Ривален решил, что брат передаёт приказы Идеру.

Зелёные пары рассеялись, оставив на равнине оспины в виде скрючившейся травы и увядших деревьев. Дракон, увидев, что Ривален не пострадал, попытался ухватить его своими челюстями. Клыки, длина которых была не меньше роста самого Ривалена, прошли через него насквозь, не причинив вреда. Дракон взревел от злости.

Ривален отступил, сжимая наготове клинок. Дракон стал красться к нему, грациозный, как кошка.

По мечу Ривалена прошёл разряд. Сила собиралась в нём. Меч вибрировал в его руке.

По мере того, как сила Источника наполняла клинок, тени струились с лезвия всё сильнее и сильнее. Своей силой воли Ривален придал форму собирающейся энергии, сжал рукоять меча обоими руками.

Дракон осторожно попятился на шаг и произнёс волшебное слово. Пять сверкающих стрел зелёной энергии вылетели из его пасти и ударили в Ривалена. Призрачная форма не защищала от волшебных снарядов, так что их удар опалил принцу грудь и заставил отступить на шаг.

Он выпрямился и пошёл вперёд. Меч гудел в его руках — Источник зарядил его магией, которая способна была действовать сквозь планы, магией, погибельной для драконов, магией, содержавшей в себе силу целого мифаллара.

Дракон хлестнул его когтями, куснул челюстью. Ривален даже не пытался уклоняться от этих атак, и они просто проходили сквозь него. Дракон, похоже, почувствовав опасность, напрягся и подпрыгнул в воздух. Ривален крепче сжал меч обоими руками, бросился вперёд и погрузил оружие по рукоять в грудь дракона, пока тот взлетал.

Клинок разрезал чешую, как будто это была простая кожа, и оставил рану в теле дракона, начинавшуюся на груди и продолжавшуюся до самого подбрюшья. Когда меч застрял и дальше не смог резать плоть, Ривален вырвал его.

Дымящаяся кровь хлынула из страшной прорехи и пропитала траву, с шипением исходя паром. Дракон издал высокий вопль агонии. Кровь полилась дождём, когда он бешено замахал крыльями, пытаясь удержаться в воздухе. Ривален взлетел в воздух следом, рубанул наискосок, открыв ещё один зияющий порез в брюхе чудовища.

Дракон заревел, хлопая крыльями. В ярости он попытался ухватить Ривалена зубами, но укус просто прошёл насквозь. Ривален продолжил атаковать, прорубаясь сквозь мясо и чешую широкими круговыми замахами. Дракон завопил от гнева, боли и наконец страха. Его кровь оросила землю. Его крики наполнили воздух. Ривален приблизился, намереваясь добить чудовище, но дракон яростно посмотрел на него, выплюнул волшебное слово и исчез.

Ривален быстро прочитал слова заклинания, позволявшего ему видеть невидимых существ и замечать иллюзии, и осмотрел равнину перед собой. Ничего. Дракон сбежал.

У Ривалена не было времени праздновать победу. Селгонт терпел поражение.

Изгони всех оставшихся огненных элементалей, отправил он сообщение Бреннусу. Пускай Источник заберёт силу из моего клинка и распределит её среди людей Ливота. Затем встреть меня в воздухе над стенами.

* * *

Элирил улыбнулась. Ночной провидец смотрел прямо на неё своим усиленным магией зрением и ничего не видел. Она была тенью, духом, невидимкой. Она была орудием Шар.

Благодарю тебя, госпожа потерь.

Она засмеялась, и этот звук был как лёгкий ветер. Она шагнула за спину ночному провидцу и вступила в его тень. Здесь она спрячется, пока Ривален не раскроет местоположение книги, которую надлежит собрать воедино.

* * *

Под командованием Онтула несколько сотен селгонтских солдат встали строем в пятьдесят-шестьдесят человек шириной и двадцать глубиной, перекрыв пролом в стене. Рорсин бегал вдоль строя, разыскивая арбалетчиков и собирая их в отряд позади строя, чтобы сделать их залпы массированными.

Проревели сэрлунские рога.

Небо потемнело, и Тамлин поднял взгляд.

Над равниной парила перевёрнутая гора, бросая на город свою тень. На её верхушке виднелись башни и шпили. Существа размером с пони, с чёрными, похожими на трубы телами и перепончатыми крыльями, летали вокруг границ парящего города. Верхом на них сидели воины-шейды. Весь город укрывали тени. Тамлин поднял кулак и ухмыльнулся Вэрианс.

— Оставайтесь рядом со мной, хулорн, — сказала она.

Тамлин кивнул.

Люди указывали в небо, радостно кричали.

Снова затрубили сэрлунские рога, и Онтул зашагал перед своими людьми.

— Они всё ещё идут, парни! Приготовьтесь!

Сквозь пролом в стене ударили две молнии, проделав бреши в рядах защитников. Попадали дюжины солдат, их тела дымились. Другие шагнули на их место, чтобы закрыть прорехи в строю.

Гремели барабаны, трубили рога, раздавались крики, подобные рёву морской волны — войска Ордулина бросились в пролом. Они карабкались по обломкам, высоко подняв мечи. Развевались знамёна.

— Огонь! — закричал Рорсин, и несколько сотен арбалетных болтов обрушились на вражескую армию. Десятки человек упали замертво, товарищи втоптали их тела в землю, бросаясь в атаку.

Солдаты Селгонта встретили их натиск мечом и сталью. Металл ударил по металлу. Люди кричали, вопили, убивали и умирали. На поле боя тут и там вспыхивали разряды магической энергии, когда каждый из магов давал знать о своём присутствии.

Над равниной парил город Шадовар. Летающие существа и их наездники не снижались.

— Почему они ждут? — закричал Тамлин, обращаясь к Вэрианс. — Они нужны нам сейчас!

Силы Сэрлуна превосходили их три или четыре к одному.

— Только провидцу известно, что он замыслил, — ответила жрица. — Они придут.

Силы Сэрлуна наступали. Поднимались и падали клинки. Цепь селгонтцев прогнулась, сломалась местами. Сэрлунцы ринулись в прорехи. Селгонтцы постепенно поддавались, как их городские стены. Сэрлунцев было слишком много.

Тамлин оскалился, заметил сэрлунского мага, парившего в воздухе над битвой. Маг указал железым жезлом на Рорсина и арбалетчиков, и вокруг них образовалось облако чёрного газа. Люди попадали на колени, хватаясь за горло, умирая. Других рвало, они пытались выбраться из облака.

— Разберись с этим, — приказал Тамлин Вэрианс, и произнёс слова собственного заклинания. Закончив, он сложил вместе свои кулаки, и из него ударил белый луч. В тот момент, когда мужчина нацелил свой жезл на другую группу селгонтских солдат, луч попал ему в лицо и шею. Мужчина вцепился в своё расплавившееся лицо, закричал, затем рухнул вниз, мёртвый.

А Вэрианс тем временем указала своим священным символом на смертоносный чёрный газ и вознесла молитву Шар. Сила её контрзаклинания возобладала, и газ рассеялся.

Тамлин с завистью посмотрел на жрицу.

— Шар щедро раздаёт силу своим последователям.

Вэрианс подняла забрало и указала в небо.

— Вернулся ночной провидец. Только теперь вы увидите настоящую силу, которую Шар дарует своим слугам.

Тамлин посмотрел вверх. Ривален стрелой летел к стенам, тени вокруг него чернели с каждой секундой, и выглядел он как надвигающийся шторм.

* * *

Фёрлинастис обошёл облако тумана по кругу, кончики его крыльев задевали верхушки деревьев. Он обшарил взглядом болото.

Кейл знал, что не сможет долго скрываться от дракона, так что и пробовать не стал. Он вышел из тени, показал себя и прочёл слова заклинания.

Дракон услышал его и взревел. Ударяя крыльями с такой силой, что с ближайших деревьев посрывало все листья, он резко развернулся и бросился на Кейла, раскрыв пасть.

Кейл не отступил. Он произнёс последнее слово заклинания и указал пальцем в точку перед драконом. Там, куда он указал, выросла стена мерцающей серебряной энергии. Дракон врезался в стену головой. Сила собственного движения дракона размазала его по преграде, и звук удара прогремел громче сотни боевых барабанов. Магическая стена вспыхнула, прогнулась и рассеялась, но своё дело она сделала.

Напрасно махавший крыльями дракон смог лишь рухнуть в болото, подняв в воздух тучу зловонных брызг.

Кейл не тратил зря времени. Он шагнул сквозь тень и оказался за спиной дракона, рядом с тем местом, где к ней крепилось крыло. Укрывавшие дракона тени вцепились в него.

Дракон невиновен, Первый из Пяти, сказал ему голос из этих теней.

Не обращая на него внимания, Кейл сообщил Ривену и Магадону:

Сейчас! И зажги свет, Магадон, как можно ярче!

Он перехватил рукоять меча и погрузил Клинок Пряжи сквозь чешую глубоко в сустав крыла.

Дракон взревел и попятился, вывернул шею, чтобы ухватить Кейла зубами, но Кейл спрыгнул со спины и оседлал тени прежде, чем челюсти успели сомкнуться.

Он возник по лодыжку в воде, на расстоянии хорошего броска кинжала сбоку от чудовища. Перед драконом возникли Магадон и Ривен. Ослепительный шар белого света пылал над головой Магадона, а уже наложенная на тетиву стрела мага разума светилась ярко-багровым. Рядом стоял высокий как огр Ривен.

Дракон не мешкал. Он зарычал и выдохнул облако смертоносного дыхания. Пьющие жизнь тени окутали Ривена и Магадона, но защитные заклинания Кейла по-прежнему берегли его товарищей. Они выбрались из облака, кашляя, но живые. Свет Магадона пылал по-прежнему.

Маг разума остановился, чтобы выстрелить из лука, и его заряженная стрела пробила чешую, как будто это была простая ткань. Стрела попала чудовищу в шею и погрузилась по самое оперение. За ней последовала вторая, третья. Дракон взмахнул крыльями, зашипел от боли.

Ривен бросился вперёд, его увеличенные магией сабли кровоточили тенями. Фёрлинастис хлестнул когтями. Ривен парировал одной саблей, одновременно рубанув другой по открытой задней лапе дракона. Клинок пробил чешую, разрезал сухожилие, из раны ударил фонтанчик крови.

Дракон попятился и выпалил короткий куплет из волшебных слов. Грязь вокруг ног Кейла начала твердеть до плотности камня. По удивлённым восклицаниям он понял, что то же самое происходит с Магадоном и Ривеном. Они все вот-вот будут обездвижены.

Кейл отреагировал инстинктивно и шагнул сквозь тень в ветви большого дерева. Он увидел, как Ривен воткнул обе сабли в застывающую землю и сделал стойку на их рукоятях, чтобы высвободить ноги из грязи, пока она окончательно не затвердела. Магадон попытался вытащить себя, но быстро застрял.

Ривен перескочил на ноги и бросился вперёд по твёрдой почве, размахивая клинками. Он прыгнул, парировал два выпада когтей, и дважды рубанул дракона по морде, когда тот ударил головой вниз, пытаясь перекусить его напополам. Фёрлинастис зашипел, развернулся на девяносто градусов, и ударил Ривена толстым, как старый дуб, хвостом. Он попал убийце прямо в бок. Удар вышиб весь воздух у Ривена из лёгких и отбросил его в воду.

Дракон зарычал, бросился вперёд, похоже, собираясь добить Ривена, и Кейл ударил. Он выбрал тёмную впадину в изгибе драконьей спины там, где длинная шея чудовища встречалась с туловищем. Он ступил сквозь тень туда, ухватился за чешуйки и призвал заклинание, которое наполнило его руки губительной энергией.

Чешуя затрещала, и из-под неё засочилась кровь. Дракон взревел, обернулся кругом, и от резкого движения Кейл слетел с его спины. Прежде чем он смог вонзить свой клинок, чтобы удержаться, челюсти дракона сомкнулись на его бедре и выдернули его из воздуха.

Дракон затряс Кейла, и он закричал. Его регенерирующая плоть не справлялась с ранами, и он почуствовал, как рвётся нога.

Спокойный, но напряжённый голос Магадона разнёсся над полем боя.

— Поддайся этому, — сказал он, и Кейл не знал, с кем или с чем он разговаривает.

Повиснув вниз головой в челюстях дракона, он мельком углядел Магадона. Красновато-жёлтый свет охватил мага разума целиком, а на лбу, лице и обнажённых руках проступали, как кружево, вены. Голову Фёрлинастиса окружал такой же желтоватый свет. Драконьи глаза — обычно чёрные, как обсидиан — стали белыми, как у Магадона.

Дракон уронил Кейла, и тот грудой рухнул в болото. Адреналин и теневая плоть позволили ему выдержать боль, и чтобы встать на ноги, он опёрся на свой меч.

Как будто оглушённый, дракон медленно опустил голову на уровень глаз между Кейлом и Ривеном. Крупная рептилия вытянула шею, показав маленькие, мягкие фиолетовые чешуйки на горле. Вокруг чудовища клубились тени.

— Бейте, — сказал Магадон надрывающимся голосом. — Это не продлится долго.

Кейл и Ривен удивлённо посмотрели друг на друга.

— Бейте! — воскликнул Магадон.

Кейл и Ривен бросились вперёд и ударили одновременно. Клинок Пряжи оставил глубокую рану в горле дракона, прямо под челюстью. Увеличенные магией сабли Ривена проделали такие глубокие порезы на шее, что он практически обезглавил чудовище. Чёрная кровь хлынула из ран, заполняя болото.

Фёрлинастис пришёл в себя как раз вовремя, чтобы умереть. Дракон попятился, его голова гротескно моталась из стороны в сторону. Он попытался зарычать, но вместо этого издал только влажный, булькающий звук через разрезы в горле. Он взмахнул крыльями, задрожал и рухнул в болото.

Магадон задохнулся и осел. Кейл и Ривен смотрели на неподвижную тушу в потрясённом молчании. На их глазах тени вокруг дракона потемнели. Из них соткались лица и устремились во тьму.

— Магз? — спросил через плечо Кейл. Маг разума ослабел и по-прежнему не освободился из камня, в который заклятье дракона превратило грязь.

— Покончи с этим, Кейл, — ответил Магадон.

Кейл снял свою маску и сжал её в кулаке. Второй рукой он крепко держал Клинок Пряжи.

— Кессон Рел, — позвал он. Сердце бешено колотилось в груди. Дыхание спёрло.

Лица исчезли, и несколько меньших теней отделились от большого савана. Они встали полукругом вокруг Кейла и Ривена и приняли форму гуманоидов. Их очертания текли, как дым. Плащи с глубокими капюшонами скрывали их руки и лица.

Силуэт в центре откинул свой капюшон, обнажив человеческое лицо. Короткие тёмные волосы венчали угловатое лицо с тонкой бородкой и высоким лбом. Человек посмотрел в лица Кейла и Ривена.

Я Авнон Дес, провидец. Я был слугой и жрецом повелителя теней, как и те, кто со мной. Вы — избранники повелителя теней этой эпохи.

У Кейла не было времени на эту ерунду.

— Мы забираем то, что украл Кессон Рел.

Авнон мягко улыбнулся.

То, что Кессону Релу отдали.

Кейл взмахнул Клинком Пряжи.

— Мне всё равно. Я хочу это. Я хочу его.

Мужчина терпеливо улыбнулся.

Оно не принадлежит нам, а значит, мы не можем отдать его.

Позади собравшихся жрецов остальной саван забурлил и превратился в высокую, аморфную фигуру, отдалённо напоминавшую человеческую. С грубого лица смотрели безумные глаза. На лбу росли рога. Он был Волумваксом, или частью Волумвакса, и он был Кессоном Релом.

Кессон Рел поднял руки к сумрачному небу и испустил крик такого яростного восторга, что затмил даже драконий рёв.

В ответ небо разрезали зелёные вспышки.

Кейл и Ривен переглянулись и шагнули мимо Авнона Деса и его товарищей-жрецов, обнажив клинки.

Подождите… начал Авнон Дес.

— Снизу, — сказал Ривен.

— Сверху, — ответил Эревис и закричал Кессону. — Кессон Рел!

Кессон не обратил на них внимания.

Ривен ударил снизу его по ногам, а Кейл воткнул Клинок Пряжи ему в грудь. Их клинки легко прошли сквозь теневую фигуру, ни с чем не столкнувшись.

Кессон обратил к ним свой взгляд, и его рот презрительно скривился. Он посмотрел на небо, и прогремел гром. Он исчез.

— Нет! — закричал Магадон.

Глава пятнадцатая

30 уктара, год Грозовых Штормов

В полёте обратно к Селгонту Ривален накладывал на себя одну защиту за другой — от молний, холода, огня, снарядов. Он окружил себя прозрачной сферой энергии, которая полностью блокировала слабые заклинания.

На дымящейся равнине внизу лежали сотни мёртвых сэрлунских солдат, сожжённых алхимическим огнём, который бросали требушеты. Но остальная армия заняла обрушенную городскую стену. В городе сражалось не менее половины сэрлунских сил, а остальные ждали, пока освободится путь, чтобы они могли протиснуться.

Находившиеся в задних рядах сэрлунские солдаты заметили Ривалена, когда он приблизился, стали указывать на него пальцами. Его поприветствовали градом арбалетных болтов и штормом магической энергии. Магические защиты и эссенция тени в его теле отразили всё это.

Он повис в воздухе, направил открытые ладони на оба края бреши в стене и принялся читать волшебные слова. От него отскакивали арбалетные болты, вспышки заклятий пронзали воздух. Когда он закончил, из ничего возникла серая каменная стена, перекрыв пролом. Волшебная стена Ривалена слилась с городской, запечатав Селгонт и разделив сэрлунское войско надвое.

Сразу за этим он воспользовался одним из своих самых мощных заклятий некромантии. Он прочёл инкантацию, выбрав одного из толстых сэрлунских магов, которого видел призывавшим земляных элементалей. Из его рук к сэрлунскому волшебнику прокатилась волна серой магической энергии, а от волшебника — разошлась кругом на двадцать шагов. Магия извлекла каждую каплю жидкости из каждого сэрлунца в сфере действия. Розовые потоки хлынули из носов, ушей, глаз, паха, и собрались на земле в жуткую лужу. Люди закричали, но лишь на мгновение, прежде чем их иссушенные тела рухнули на землю, в их собственные телесные жидкости. За три вздоха погибли сотни. Их предсмертные крики Ривален преподнёс в подарок Шар. Возгласы страха и гнева раздались среди войска.

Ливот и его солдаты должны помочь селгонтцам в городе, сообщил он Бреннусу. Без кринтов. Присоединяйся ко мне ради охоты на дичь, если хочешь. Но поторопись.

Поторопиться? спросил Бреннус. Здесь тысячи сэрлунцев.

Не надолго, ответил Ривален.

Шар огня разорвался рядом, окутав его огнём. Магическая защита укрыла принца. Он заметил мага, бросившего шар, и воспользовался собственной магией. Из пальца ударил зелёный луч, попал магу в сером в грудь и превратил его в пыль.

Новые арбалетные болты застучали по его телу. Две стрелы, похоже, зачарованных, вонзились в бедро и плечо. Ривален зарычал от боли, пока его тело выталкивало их и заживляло раны.

Он полетел вниз, к войску Сэрлуна. Новые болты полетели в него. Три вонзились в конечности. Он терпел боль, позволил ей питать зарождающийся гнев. Задрав головы, сэрлунцы смотрели на него глазами, полными страха, ярости, благоговения. Принц посмотрел вниз на них и прочёл заклинание, зарядившее его нечистой энергией. Тени взвихрились вокруг, пока она набиралась. Некоторые из вражеских солдат дрогнули и побежали.

Когда заклятие подействовало, он приземлился в их гуще, нечистые слова дрожали на кончике языка. Мечи и топоры обрушились на него. Воины кричали, пытались пригвоздить его руки. Тени окружили Ривалена, отражая натиск. Несколько клинков пробили его защиту и разрезали кожу, но ему было всё равно. Он делал дело Шар.

Он выпустил наружу слова, оборачиваясь кругом и крича свою нечистивую фразу.

Каждый сэрлунец на расстоянии двадцати шагов от него — полторы, может быть, две сотни солдат — скорчился, закричал и умер. Ривален был окружён трупами.

Ещё пять-шесть десятков солдат остановились, как вкопанные, глядя на серых, расплывчатых фантазмов, возникших прямо из воздуха. Это заклинание Ривален видел не раз. Люди встречали свои самые жуткие страхи, и прикосновение этой иллюзии убивало их.

Бреннус, сказал Ривален, поднимая взгляд. Его брат парил в воздухе выше, сощурив серые глаза. Из его мантии выглядывали гомункулы, ухмыляясь смертям внизу.

Высоко над Бреннусом Саккорс занял позицию над стенами Селгонта. Везерабы с наездниками-шейдами принялись опускаться вниз. Ливот и его воины-шейды пойдут следом.

Вижу, дичь ещё осталась, заметил Бреннус.

Сэрлунцы, на которых подействовало его заклятье, кричали, закрывались руками. Фантазмы потянулись к ним, прикоснулись, и все, кроме двоих, упали замертво.

Сэрлунская армия по эту сторону стен дрогнула и обратилась в бегство.

* * *

Магическая стена заперла сэрлунцев в городе и разделала их армию надвое, и они стали сражаться со всё возрастающим отчаянием. Битва распространилась на открытый участок за Хиберскими воротами. Бой становился всё более хаотичным. Тут и там сражались группы из десяти-двадцати человек. Над головами летали арбалетные болты. Со всех сторон звучали крики и вопли. Селгонтские и сэрлунские командиры выкрикивали приказы, но по большей части они оставались без внимания, и солдаты обоих сторон просто рубили мечами и топорами врагов в зоне досягаемости. Улицы усеяли мёртвые и умирающие.

Тамлин пускал стрелы волшебной энергии в каждого увиденного сэрлунского командира или мага. Вэрианс затащила его за раму требушета и укрыла их обоих мраком.

— Я не буду прятаться, пока город терпит поражение! — сказал он.

Она указала на небо.

— Поражения не будет.

Тамлин поднял взгляд, чтобы увидеть анклав Шадовар, парящий прямо над стеной и бросающий свою тень на поле битвы. На мгновение сражение стихло. Воцарилась тишина, и сотни глаз посмотрели вверх.

Похожие на летучих мышей существа, окружавшие парящий город, стали спускаться, описывая спирали. На поле брани возникли карманы мрака. Солдаты обоих сражающихся сторон осторожно попятились.

— Всё кончилось, — сказала Вэрианс, бросив свои короткие мечи в ножны.

Из мрака появились солдаты-шадовар и ступили вперёд. Они носили мечи из сверкающего чёрного металла и доспехи из него же. Вокруг них вились тени. У сэрлунцев не хватило времени даже на удивлённое восклицание, прежде чем шадовар начали убивать. Их чёрные клинки с одинаковой лёгкостью разрубали плоть и сталь. Две сотни сэрлунцев умерли за три вздоха.

Раздались новые крики, лязг металла, боевые кличи, стоны раненых и умирающих. Тамлин потрясённо смотрел, как солдаты-шадовар исчезают лишь затем, чтобы возникнуть в десяти шагах от прежнего места, зачастую за спиной сэрлунца, чтобы вонзить меч ему в спину. Сражение больше не было битвой. Теперь это была бойня.

— Спасибо за это Шар, — пробормотал он. — Она спасла город.

Вэрианс посмотрела на него и улыбнулась.

— В самом деле.

* * *

Кейл выругался и резко обернулся к теневым жрецам, развернувшимся и глядящим на них. Кейл скользнул к Авнону и приставил Клинок Пряжи к его груди.

— Куда он делся?

Обратно к себе, чтобы собрать воедино то, что было расколото. Сила повелителя теней принадлежит Кессону, пока её у него не заберут. Всё, что мы могли — удерживать её.

Ривен недоверчиво покачал головой.

Кейл посмотрел мимо Авнона на Магадона, который стоял, опустив голову и ссутулившись.

— Как мне забрать у него силу, жрец?

Существует лишь один способ. Убить его.

— Но мы убили его, — ответил Кейл.

Нет. Он жив. И теперь стал ещё сильней, чем прежде.

Магадон тихо выругался, но в его голосе не было страсти, только отчаяние.

— Тьма, Кейл, — сказал Ривен. — Двойник. Нас провели.

Кейл не мог в это поверить. Двойник Кессона Рела едва их не убил. Если настоящий Кессон сильнее…

— Но зачем? — спросил Ривен.

Кейл вспомнил, что Магадон узнал у гномихи.

— Он не может покинуть свою башню. Мы сделали за него его работу.

— И теперь он освободился? — спросил Ривен.

— Похоже на то, — кивнул Кейл.

Мысль о новой схватке с Кессоном Релом его не обрадовала. Он попытался привести мысли в порядок.

— Расскажи нам всё, Авнон Дес.

Наше время ограничено, сказал Авнон. Мы должны были погибнуть тысячи лет назад. Что ж, слушайте. Кессон Рел был первым Избранным повелителя теней. Повелитель вложил в него свою собственную силу, свою собственную божественную суть. Кессон стал богом, но эта власть свела его с ума. Мы пытались остановить его, но он перетащил наш храм на этот план бытия и использовал дракона, чью душу сковал своей силой, чтобы убить нас одного за другим. Повелитель теней послал мне видение, в котором поведал нашу судьбу. Мы не могли остановить Кессона, зато могли придать смысл нашим смертям, использовав собственные души, чтобы пленить божественную искру, которую Кессону пришлось использовать, чтобы подчинить дракона. Так мы и поступили, хотя дракону это дорого обошлось.

Авнон посмотрел на драконий труп и покачал головой.

Мне неизвестно, что случилось с Кессоном после этого.

Кейл знал, по крайней мере частично.

— Он переметнулся от Маска к Шар и обрушил свою месть на Элгрин Фау. Он перетащил весь город на план Тени. Все жители погибли во тьме.

Авнон посмотрел вверх, с потрясённым и несчастным выражением на лице. Его собратья-жрецы переминались с ноги на ногу, встревоженно перешёптываясь.

— Город Серебра? Потерян?

Кейл кивнул.

— Мне очень жаль.

— И какой во всём этом смысл? — спросил Ривен. — У Маска был план на многие тысячи лет, а теперь всё вернулось к тому, с чего и начиналось. Кессон Рел не только жив, но и снова цел.

Авнон посмотрел прямо на Кейла с Ривеном.

Начиналось всё иначе. Теперь вы здесь. Смысл в этом. Мы ждали вас. Повелитель теней ждал вас.

Кейл посмотрел на Ривена, и они оба перевели взгляд на Авнона.

— Мы собираемся убить Кессона Рела.

Я знаю.

— Что случится тогда? — спросил Кейл.

Я не знаю, ответил Авнон. Но я вам завидую.

— Не стоит, — ответил Кейл.

Авнон улыбнулся. Его силуэт начал расплываться по краям, затем угасать.

Прощайте, Первый и Второй.

Авнон и его товарищи рассеялись, слились с окружающими тенями.

Мгновение Кейл и Ривен молчали, потом отвернулись от драконьей туши и пошли обратно к своему другу. Кейл мягко спросил:

— Магз, что ты сделал с драконом?

Магадон встревоженно посмотрел на него.

— Он мёртв. Как мы и хотели. Какая разница, что я сделал?

— Разница есть.

Выражение Магадона сменилось с обеспокоенного на выражение человека, готового сознаться в своём проступке. Он отвёл взгляд.

— Я… усилил стремление к саморазрушению в его сознании.

— Усилил? — спросил Кейл. — Что это значит?

Ответил Магадон негромко.

— Каждый несёт внутри семя ненависти к себе, Кейл. У некоторых ненависть довольно сильна. Как и у Фёрлинастиса. Её легко превратить в стремление к самоубийству.

— Тьма, — выругался Ривен.

Кейл был с ним согласен. Такая власть беспокоила его. То, что Магадон воспользовался ею, беспокоило его ещё больше.

Он посмотрел на тушу дракона. Дыра в разрубленной шее зияла, как чёрный тоннель. Он ощутил некоторую жалость к дракону, даже родство с ним. Авнон Дес сказал, что дракона против его воли подчинил себе Кессон. Несмотря на свою существенную силу, существо стало инструментом судьбы, пойманное в паутину одного из замыслов Маска. В результате оно начало ненавидеть себя. Кейл хорошо понимал это чувство. Он снова посмотрел на Магадона, сжал в ладони маску, прочитал слова заклинания, превращавшего камень обратно в грязь. Потом помог магу разума выбраться.

— Ты в порядке, Магз? — на самом деле он имел в виду больше, чем способны были выразить эти слова.

Казалось, Магадон его понял.

— Я почти закончился, Кейл.

— Держись, — ответил Кейл, и Магадон кивнул.

— Что теперь? — спросил Ривен.

— Путевой камень, — ответил Кейл.

Ривен улыбнулся и сказал:

— На Путевом камне ничего нет. Мы побывали в Аду и в самой глубокой дыре на плане Тени. Кейл. Мне нужна бутылка и две женщины. Или две бутылки и одна женщина. Решу по дороге, но на Путевом камне ничего этого нет. Магз, можешь ко мне присоединиться. Кейл у нас монах.

Несмотря ни на что, Кейл хмыкнул.

— Когда это ты успел стать смешным?

— А я не шутил.

Кейл улыбнулся.

— Используй своё кольцо. Я вас догоню.

Ривен посерьёзнел и вопросительно приподнял бровь.

— Догонишь?

— Да, — Кейл кивнул на дракона.

Ривен покачал головой.

— Кейл…

— Так будет правильно.

Фёрлинастис провёл почти всю свою жизнь, вынужденный служить другим, неважно — Кессону Релу, Авнону Десу или Маску. В итоге дракон возненавидел своё существование, и Кейл, Ривен и Магадон воспользовались этой ненавистью, чтобы убить его. Слуги Маска украли у дракона жизнь. Кейл собирался вернуть её ему.

Ривен пристально посмотрел на него, оглянулся на дракона, и вздохнул, признавая своё поражение.

— Пойдём, Магз.

Кейлу он сказал:

— Скоро увидимся.

Кейл кивнул.

— Скоро увидимся.

* * *

Кейл натянул свою маску. Звуки вернулись на болото — вой, крики животных, жужжание насекомых. Кейл вошёл в воду, подошёл к дракону. Торчавшие из головы чудовища рога длиной были в рост Эревиса; клыки были как мечи.

Кейл сделал глубокий вдох, надеясь, что поступает правильно.

Он положил обе ладони дракону на голову — чешуйки были гладкими, как отполированный щит — и прочитал слова заклинания, возвращавшего к жизни недавно умерших. Когда он прочёл первый куплет, вокруг начала собираться сила. За первым последовал второй, третий, четвертый. Когда магия достигла своего пика, он почувствовал, как открываются двери между мирами.

— Вернись, Фёрлинастис, — закричал он, его голос полетел вдаль и разнёсся по разным планам бытия. — Если сам того желаешь.

Вокруг него стихло жужжание, визги и вой, как будто болото задержало дыхание. В тишине потекли мгновения.

Раздался гул, постепенно набирая громкость. В воздухе возникли струи теней, оплели шею дракона, слились с его плотью и заделали рану. Кейл убрал руки с головы рептилии, положил одну на рукоять Клинка Пряжи и отступил на шаг.

Грудь Фёрлинастиса резко взметнулась, когда дракон втянул в себя большой объём воздуха. Его тёмные глаза открылись, посмотрели на Кейла, сощурились. Он открыл пасть и заревел — Кейла как ветром ударило. Дракон поднялся, расплескивая воду, взмахнул разок крыльями.

Какое-то мгновение дракон и человек просто изучали друг друга.

— Зачем ты сделал это? — наконец спросил Фёрлинастис низким, шипящим голосом. Прежде чем Кейл смог ответить, дракон добавил: — Я больше никогда не буду служить кому-то другому. Даже за плату.

Кейл кивнул и объяснил, как сембиец:

— Это компенсация, дракон. Повелитель теней забрал у тебя слишком много.

Дракон обдумал это.

— И у тебя, наверное, тоже?

Кейл согласно склонил голову.

— Я стал его инструментом по собственной воле. Ты — нет. Теперь ты свободен.

Из пасти дракона вырвалось шипение. Кейл решил, что это знак удовольствия. Из ноздрей чудовища поднялись струйки теней.

Кейл сделал, что хотел. Он обернул вокруг себя тьму.

— Прощай, Фёрлинастис.

Дракон следил за ним сквозь сощуренные глаза. Когда тени вокруг Кейла потемнели, дракон сказал:

— Одна услуга, Первый из Пяти. Бесплатно. Если ты позовешь меня во тьме, я услышу.

С этими словами дракон взмыл в тёмное небо, взревев от радости.

Кейл улыбнулся и нарисовал в сознании Путевой камень.

Ему нужно было обдумать происходящее. Перед ними встала сложная задача. Нужно было найти способ убить бога.

* * *

Абеляр видел мир сквозь серую пелену. Его отряд свернул на юго-запад, к озеру Веладон, и половину дня они проводили в пути. Он чувствовал себя отупевшим, немым. Снова и снова он перебирал в памяти проведённые с сыном мгновения. Ни о чём другом он думать не мог. Он ел, пил, односложно отвечал на реплики Регга, сидел в седле. Но ничего не чувствовал.

Вечером следующего дня они достигли озера Веладон. По его краям росли кусты и редкие ивы, вода блестела в солнечном свете. Мужчины, женщины, дети, лошади, фургоны, телеги и палатки заполнили берег. Число воинов Абеляр оценил всего в несколько сотен. Недостаточно, чтобы сражаться с Форрином; недостаточно, чтобы спасти его сына.

За их приближением следили. Вооружённые люди в доспехах выехали вперёд, чтобы поприветствовать их, как и Джиирис и остальные из отряда Абеляра. Обменялись приветствиями и новостями. Абеляр ни с кем не здоровался и новостями не интересовался.

— Я собираюсь сдаться Мирабете, — сказал он Реггу, и услышал, каким блеклым был его собственный голос. Он спешился.

Регг тоже спешился, как и Эндрен с остальными.

— Ты не можешь, — сказал Регг.

Эндрен положил руку на плечо Абеляра.

— Она не сдержит данное тебе слово. Ты об этом знаешь.

Абеляр знал. Он обнаружил, что дышать тяжело. Он обнаружил, что не видит смысла в том, чтоб дышать.

— Я не могу бездействовать, пока страдает мой сын.

Он хотел умереть, заползти одному в тёмное место и найти забвение.

— Ты не знаешь, страдает ли он, — заметил Эндрен.

Но Абеляр знал, что страдает. Они все знали.

Регг похлопал его по плечу.

— Ты сделал всё, что мог, Абеляр. Мы ещё не сдаёмся.

Абеляр посмотрел на Регга и взял в руки свой щит, щит, украшенный розой Латандера. Гнев поднялся в нём, придал голосу резкости.

— Но Латандер не сделал всё, что мог. Я посвятил ему свою жизнь, Регг. Он достаточно сделал? Ты так думаешь?

Регг выдержал взгляд Абеляра лишь мгновение, прежде чем отвести глаза.

Ярость поселилась в животе у Абеляра, поднялась вверх, подступила к горлу. Он издал неразборчивый рёв отчаяния и гнева. Сотни глаз обратились в его сторону. Абеляр не обратил на них никакого внимания, повернулся и побежал к озеру. Регг, Эндрен и Роэн помчались следом за ним, окликая его по имени. Он бросился в воду, по лодыжки погрузился в илистое дно и швырнул свой щит далеко в озеро. Щит сверкнул, вращаясь в полете, ударился о воду и погрузился во тьму. Абеляр сорвал с шеи священный символ, плюнул на него и тоже швырнул в воду.

— Я никогда не прощу тебе! — закричал он, обращаясь к своему богу. — Никогда!

Эндрен, Регг и Роэн вступили в воду и молча встали позади него. Заходящее солнце окрасило озеро огнём. Это было прекрасно, и Абеляр это ненавидел. Ему было сложно стоять, избавившись от щита и символа. Только гнев держал его на ногах.

Регг приобнял его одной рукой, увлекая в сторону берега. Там собрались мужчины, женщины, дети и весь отряд Абеляра. Абеляр не мог глядеть в их лица. Люди хлопали его по плечам, когда он проходил мимо. Джиирис погладила его по руке.

Он покачал головой, опустошённый.

— Я должен побыть один, — сказал он Реггу.

Регг кивнул, приказал одному из людей найти Абеляру палатку. Пока они ждали, их внимание привлёк крик: «Дым!»

Взгляды обратились на север, где в небо поднимались облака чёрного дыма.

— Саэрб горит!

Эта новость разлетелась по лагерю. Плакали женщины, всхлипывали дети, мужчины трясли кулаками и проклинали Форрина и главную правительницу. Абеляр практически ничего не чувствовал. Он прошёл в свою палатку и рухнул. Позднее он вышел из палатки, чтобы обнаружить, что снаружи разместились Регг, Роэн и Джиирис.

— Весь день из Саэрба прибывают беженцы, — сказал Роэн.

— Они ушли до того, как появился Форрин, — добавил Регг. — Это стало возможным благодаря нашей битве с его южным отрядом, Абеляр. Без нас их бы убили на дороге, да и всех тех, кто сейчас здесь.

Абеляр кивнул.

— Ты в порядке? — спросила Джиирис с тревогой в зелёных глазах.

— Нет.

Его отец подсчитывал собравшихся воинов, планируя следующий шаг. Абеляр не стал его отвлекать. Он спустился к берегу озера и сел там. Шёпотом он попрощался со своим богом, когда село солнце и опустилась тьма.

Во мраке ночи он принял решение. Он не отдаст сына Форрину и главной правительнице. Сначала он сделает все, что в его силах. Он не мог обратиться к свету, чтобы спасти Элдена, значит он обратится ко тьме.

Он встал и целенаправленно зашагал через весь лагерь, пока не нашёл Роэна. Жрец Латандера сидел у костра с дюжиной других людей из отряда Абеляра. Они выловили в озере дюжину среброжаброк. Рыба жарилась на огне.

— Командир? — спросил Роэн, поднимаясь на ноги.

— Мне нужно, чтобы ты нашел Наяна.

Это вызвало у Роэна недоумение.

— Теневого ходока, который спас моего отца.

В глазах жреца промелькнуло узнавание.

— Зачем?

— Он может найти Эревиса Кейла. И если Эревис Кейл смог вытащить моего отца из Дыры, он сможет вытащить моего сына из лагеря Форрина.

— Абеляр…

— Сделай это, — сказал Абеляр, грубо схватив Роэна за плечи. Он сразу же пожалел об этом и отпустил жреца. — Пожалуйста, сделай это, Роэн. Любым способом. Они нужны мне здесь. Сейчас.

Роэн посмотрел на людей у костра, снова на Абеляра, кивнул.

— Конечно, Абеляр.

* * *

Тела и обломки разрушенной стены усеяли улицы Селгонта. Парящий в воздухе город Шадовар отбрасывал свою тень на поле боя. Среди бойни плечом к плечу стояли солдаты Шадовар и Селгонта. В пыльном воздухе звучал кашель и стоны раненых. Вэрианс стояла рядом с Тамлином, рассматривая эту сцену. Другие жрецы и жрицы госпожи потерь стояли среди победителей.

Тамлину весь этот вид казался нереальным. Он был уверен, что город падёт. Шар и Шадовар спасли его.

— Теперь стало тихо, — сказал он, и эти слова тут же показались ему глупыми.

Вэрианс кивнула.

Над стенами появились Ривален и Бреннус, окружённые тенью и силой. Солдаты Шадовар поприветствовали их поднятыми клинками. Селгонтцы тоже воздели своё оружие и закричали.

Два принца шейдов опустились и встали перед Тамлином и Вэрианс. Вокруг братьев лениво вились в воздухе тени.

Лицо Ривалена, на котором красовался синяк вокруг одного глаза и глубокий порез на щеке, зажило прямо на глазах у Тамлина. Принц, казалось, даже не заметил этого.

Гомункулы Бреннуса выбрались из его плаща, осторожно огляделись вокруг и ухмыльнулись, увидев, что битва закончилась.

— С вами все хорошо? — спросил Тамлин.

Оба кивнули.

— А вы? — спросил его Ривален, хотя смотрел на Вэрианс.

— Нормально, — ответил Тамлин. — Остальная армия Сэрлуна?

Ривален сделал небрежный жест.

— Уничтожена или разбежалась. Мы бы хотели обсудить подробности того, что произойдёт с их телами. Дракон тоже сбежал.

— О боги, — выдохнул Тамлин. Он стоял рядом с двумя людьми необычайной силы. Он завидовал им.

— Я просто не знаю, что сказать, принц. И как отблагодарить вас и ваших людей.

Ривален наклонил голову.

— В благодарностях нет нужды. Я человек слова, хулорн. Мы с вами… союзники.

— Вы действительно человек слова, и мы действительно союзники.

— Эта война ещё не закончена, — напомнил Бреннус.

— Согласен, — кивнул Тамлин. Они победили часть войск Мирабеты, но это было не всё.

— Следует обсудить наши следующие шаги, — сказал Ривален.

— Следующие шаги? — спросил Тамлин.

Ривален посмотрел на Вэрианс.

— Позаботься о раненых, тёмная сестра.

— Да, ночной провидец, — отозвалась она, кивнула Тамлину и исчезла в тенях.

— В Саккорсе есть провизия и места, — сказал Бреннус. Гомункулы погладили свои животы и облизали губы.

— Значит, это Саккорс, — ответил Тамлин, глядя на кусок горы, повисший в воздухе над его городом.

Бреннус продолжил:

— Конечно, наши войска разместятся там, но места останется ещё вдоволь. Город был недавно отстроен. Селгонт переполнен, некоторых из его жителей можно временно переселить…

— Вы поделитесь с нами и этим? — спросил Тамлин.

Гомункулы Бреннуса отвесили поклоны, а их хозяин ответил:

— Как сказал мой брат, мы с вами союзники, хулорн.

Тамлин был рад этому. Он не хотел быть врагом принцам анклава шейдов. Он повернулся к Ривалену.

— Посредством вас и ваших людей Шар спасла Селгонт. Буду откровенен и скажу, что хочу знать о ней больше. Хочу знать всё, принц Ривален.

Глаза Ривалена вспыхнули и какое-то мгновение он изучающе рассматривал Тамлина. Вокруг него закружились тени.

— Я верю вам, хулорн.

К ним подошёл Онтул. Его лицо было в порезах. Накидка была вся изодрана, а нагрудник покрыт вмятинами. Рана на руке была перемотана куском оторванной ткани. На бороде осела пыль. Тамлин чуть не обнял старого бойцовского пса.

— Милорды, — обратился тот к Тамлину и принцам, поклонившись. — Мы взяли в плен больше трёх сотен сэрлунцев, хулорн.

— Их можно заточить в Саккорсе, пока вы не решите их судьбу, — предложил Тамлину Ривален.

Тамлин кивнул.

— Очень хорошо. Соберите их, капитан Онтул. Шадовар займутся их транспортировкой.

Онтул кивнул.

— Мне послать за заключёнными во дворце жрецами, чтобы они занялись ранеными?

Тамлин окинул взглядом поле боя, увидел Вэрианс и её коллег, шагающих между ранеными, исцеляя их.

— Шарранцы не могут сделать всё необходимое?

Онтул оглянулся на поле боя, снова посмотрел на Тамлина.

— Похоже, у шарранцев всё под контролем, хулорн.

— Хорошо. Тогда жрецов пока оставим там. Пока их положение… является предметом для размышлений.

Онтул отсалютовал и отошёл.

— Капитан! — окликнул его Тамлин.

Онтул обернулся, вопросительно подняв брови.

— Сегодня вы хорошо послужили Селгонту, капитан.

Онтул улыбнулся, кивнул, и пошёл дальше, выкрикивая приказы.

— Давайте отправимся в более подходящее место и всё обсудим, хулорн, — сказал Ривален.

— Конечно, — отозвался Тамлин.

Глава шестнадцатая

1-е найтала, год Грозовых Штормов

Тамлин расхаживал по кабинету в Штормовом Пределе. Он провёл кончиками пальцев по корешкам отцовских книг. Он практически их не читал.

— Вис Талендар — предатель? — спросил он Ривалена. — Этого не может быть, принц. Я знаю его много лет. Он был мне незаменимым помощником.

Скрестив руки, Ривален стоял посередине кабинета, рядом с шахматной доской. Он двинул вперёд чёрную пешку.

— Вы хотели знать всё, хулорн. Это всё. Выслушаете остальное?

У Тамлина засосало под ложечкой, но он кивнул.

— Помните моё упоминание отступников, еретических элементов в церкви Шар? Вис Талендар — не жрец Сиаморфы, как он утверждает, а жрец Шар.

Тамлин вздоргнул.

— Шар? Как вы?

— Шар, — кивнул Ривален. — Но не как я. Я узнал об этом несколько месяцев назад, но не сообщал вам, чтобы Талендар почувствовал себя уверенно и я мог узнать больше о его планах. Талендар возглавляет группу последователей Шар, разделяющих его убеждения. Все они еретики, хулорн. Все они виновны в зловещих преступлениях, в результате которых пострадали невиновные.

Тамлин сглотнул, посмотрел из окна на окутанные ночью земли поместья. Он не мог поверить услышанному.

Ривален продолжал.

— Храм Сиаморфы — аккуратно сконструированное прикрытие, на создание которого ушло много времени. Настоящий храм находится под ним. Это храм Шар, посвящённый ей еретиками. Я видел его.

Тамлину слова не шли на ум. Он просто покачал головой.

— Это ещё не всё, — сказал Ривален.

— Разве этого мало? — горько отозвался Тамлин.

Тени взметнулись вокруг принца, его глаза сверкнули в их мраке. На его лице отразилось сочувствие.

— Я знаю, что это нелегко слышать. Мне жаль, что приходится говорить вам такие вещи. Но мы на войне и не можем допустить, чтобы в наших рядах находился предатель.

Тамлин поднял свой кубок и остановил руку с ним на полпути к губам.

— Предатель. Слово кажется неподходящим. Предатель?

Ривален кивнул.

Тамлин опустил кубок, не притронувшись к вину.

— А теперь я вхожу в область предположений, — сказал Ривален. — Но мои мысли таковы. Я думаю, что Вис Талендар рассказал главной правительнице и леди Мерилит о союзе между Шадовар и Селгонтом. Я думаю, Вис Талендар подговорил других жрецов в городе занять нейтральную позицию. Некоторые из них могут быть его сообщниками.

— Если он жрец Шар, как вы говорите… — начал Тамлин.

— Они этого не знают. Они считают его последователем Сиаморфы.

У Тамлина закружилась голова. Он пытался уложить в разуме предательство Виса, снова проигрывая в памяти их многочисленные встречи и разговоры, произошедшие за последние года. Вис бывал скрытным, не позволяя никому входить в храм Сиаморфы, иногда исчезая на несколько дней.

— Зачем ему это? — спросил Тамлин.

— Однажды мы уже обсуждали человеческую природу, Тамлин. Разве это недостаточная причина? Может быть, он затаил зло из-за конфликта ваших семей. Думаю, в конце концов он хотел увидеть, как терпит поражение Селгонт, а вы и я погибаем. Подозреваю, он договорился с главной правительницой и леди Мерилит, что станет новым хулорном. Вместе с тем, избавившись от меня, он убил бы верховного жреца Шар, сделав ещё один шаг к тому, чтобы церковь признала его ересь. Возможно, он сам желал стать верховным жрецом. Почему же ещё он не сражался на стенах вместе с нами?

Тамлин схватил кубок и осушил его одним глотком. Потом наполнил кубок снова. Мысли путались. Всё, что сказал Ривален, имело смысл. От гнева и стыда у Тамлина запылали щёки. Его обвели вокруг пальца. Он подумал о том, как был бы разочарован отец, как надменно отреагировал бы Эревис Кейл, и его гнев возрос. Он посмотрел на Ривалена.

— Это серьёзные обвинения. Мне нужны доказательства, прежде чем я смогу принять меры.

Ривален пересёк комнату и посмотрел вниз на Тамлина.

— Я дам вам доказательства. Немедленно. Оставайтесь рядом со мной и не шумите.

Тьма сгустилась вокруг них до такой степени, что Тамлин перестал что-либо видеть. Его внутренности вздрогнули, когда тени переместили их куда-то. Когда тьма начала расступаться, он услышал речитатив — голос принадлежал Вису.

— Любовь это ложь, — говорил Вис. — Живёт лишь ненависть. Свет ослепляет. Зрение проясняется лишь в темноте.

Ривален и Тамлин находились в задней части сводчатого зала без окон. Стоявшие перед ими деревянные скамьи располагались перед алтарём, укрытым фиолетово-чёрным приплотием. Вис Талендар, облачённый в чёрный балахон, стоял на коленях перед алтарём. Он держал в руках чёрный диск с фиолетовой каймой — символ Шар.

Наглядное свидетельство предательства Виса разожгло гнев Тамлина. Он с шипением выпустил воздух сквозь сжатые зубы.

Вис внезапно оборвал свой речитатив и начал вставать и оборачиваться.

Ривален окутал их тьмой и переместил обратно в кабинет в Штормовом Пределе. Когда тени расступились, Тамлин ударил кулаком по столу. От удара его кубок с вином перевернулся, красная жидкость залила столешницу и начала капать на пол.

Вис лгал ему, предал город, предал его.

— Его необходимо привлечь к ответственности, — сказал Тамлин.

— Его необходимо покарать, — отозвался Ривален, и тени вокруг него взвихрились.

— Я прикажу его арестовать.

Ривален положил ладонь на плечо юноше. Сила этого руки изумила Тамлина. Окружавшие принца тени почернели, коснулись Тамлина.

— Он еретик. Я прошу, чтобы вы позволили мне покарать его в соответствии с догматами церкви.

— И чего требуют эти догматы? — спросил Тамлин, хотя он знал ответ.

Ривален не моргнул и глазом.

— Смерти.

Тамлин посмотрел в золотые глаза собеседника. Его дыхание было быстрым и неглубоким. Он помедлил, затем вспомнил слова Ривалена: «Брезгливость редко вознаграждается на войне». Его сердце бешено колотилось, но гнев пылал.

— Его семья с этим не смирится.

Тени вокруг Ривалена вскипели, его лицо приобрело хитрое выражение.

— Вис Талендар погиб в бою с сэрлунской армией. Я сам это видел. Его тело раздавило обломком стены, и теперь оно практически не поддаётся опознанию. Его похоронят в братской могиле с другими погибшими, если останки вообще удастся достать.

Тамлин посмотрел в глаза Ривалена и задумался. Если Вис оставался в одиночестве с самого начала битвы — а похоже, что так и было — такую версию могли принять. А если нет, угроза разоблачения сына Талендаров как последователя Шар не позволит разыграться скандалу. Тамлин сделал глубокий вдох, кивнул.

— Я видел то же самое.

Ривален не улыбнулся, но в его глазах мелькнуло одобрение.

— Вы выросли за то время, что мы провели вместе.

Тамлин кивнул, польщённый похвалой Ривалена. Он действительно вырос.

— Интересно, — негромко произнёс Ривален, — готовы ли вы пройти последние шаги?

Тамлин поднял вопросительный взгляд.

— Вы видели щедрость Шар и выражали желание узнать больше. По вашему лицу я даже понял, что вы даже желаете стать одним из нас, не так ли?

Ривален поднял свои руки, и вокруг него завертелись тени.

Тамлин не стал отрицать. Он видел, как шейды делают то, чего никогда не смог совершить бы обычный человек.

— Всё это возможно, — сказал Ривален. — Но вы должны засвидетельствовать свою преданность Шар — передо мной и перед самим собой. Могу я быть откровенен?

Тамлин пытался заговорить, но у него пересохло в горле. Он кивнул.

— Вы слишком долго пытались делать вещи наполовину, идти на компромиссы, уклоняться, оставаться в стороне. Возможно, это урок, который вы получили от отца. Я хорошо представляю, как сильно отец влияет на сына.

Тамлин не ответил, но знал, что Ривален прав. Тамалон всегда был переговорщиком, миротворцем. Тамлин тоже всегда искал путь посередине. Так было проще всего.

Ривален продолжал.

— Шар не потерпит подобного, как и я сам. Сегодня был рождён новый мир, Тамлин. Ваше решение здесь и сейчас определит роль, которую вы сможете в нём сыграть.

Тамлин подумал о матери, сестре, отце, брате, Кейле. Они никогда не понимали того, что он видел, с чем сталкивался, через что проходил. Но он решил, что их понимание ему не нужно. И это решение впервые в жизни освободило его.

— Вы знаете моё решение, принц. Вы знаете, чего я хочу.

Ривален улыбнулся, обнажив клыки.

— В таком случае наказание Виса Талендара ложится на ваши плечи. Свершив его, вы поможете мне возвратить храм, который он осквернил своей ересью. Поступив так, вы заслужите милость госпожи потерь. Вы готовы к этому?

У Тамлина немного закружилась голова. Он попытался сглотнуть, но не смог. Он потел. Он чувствовал себя так, как будто стоит на краю утёса. Взгляд Ривалена прожигал его насквозь. Он вспомнил все те разы, когда стоял в этом кабинете не перед принцем шейдов, а под неодобрительным взглядом отца. Он вспомнил все те разы, когда подслушивал, как отец изливает своё разочарование сыном перед Эревисом Кейлом.

Хватит с него попыток угодить другим. Он будет угождать себе. Он посмотрел с вершины утёса, открыв глаза, и сделал шаг вперёд.

— Никаких больше компромиссов, принц, — сказал он.

Ривален кивнул.

— Вы когда-нибудь забирали человеческую жизнь прежде?

Тамлин прочистил горло.

— Да. Но не так.

Ривален кивнул.

— Не стоит этого стыдиться. Подготовьтесь. Я всё устрою.

* * *

Ривален вернулся в свои покои, довольный. Он видел потенциал в Тамлине и надеялся, что мальчишка его не подведёт. Будет огорчительно, если придётся его убить.

Принц развалился на роскошном диване перед камином. Через окна сочился свет с улицы. Длинные тени протянулись по помещению. Тьма окутала его.

На полу рядом с диваном стоял запечатанный сундук, где хранились «Листья одной ночи». Ривален сделал сундук невидимым, но его магически усиленное зрение различало невидимые объекты так же хорошо, как и видимые. Он поставил сундук перед собой, произнёс серию паролей, позволявших ему обойти печати, и поднял крышку.

Усики тени потянулись в воздух. На мгновение комнату наполнил шуршащий, неразборчивый шёпот.

В сундуке лежала священная книга. Ривален произнёс новую серию кодовых слов, потянулся внутрь и достал её. Как только он прикоснулся к книге, в его голове зазвучала какофония голосов, шёпота, криков, бормотания. Он знал, что они рассказывали секреты прошедших веков, настоящего и будущего, но не мог вычленить смысл из их слов.

Серебряные символы на холодной обложке книги зашевелились под его прикосновением, стали извиваться, как черви, под его пальцами. Какое-то время он держал книгу на коленях, перебирая пальцами страницы и потеряв себя в её бормотании. Вэрианс однажды сказала, что тот, кто будет слушать голоса слишком долго, сойдёт с ума. Но Ривален знал, что это не так. Голоса делали слушателя мудрее.

Его сознание поплыло. Он думал о матери, которую убил, о своей коллекции монет, об отце, о братьях, о проведённых во тьме столетиях. Он думал о роли богини в своей жизни и видел нить её замыслов, вплетённую в каждый миг его существования от самого рождения и до текущего момента. Это её голос говорил с ним сквозь книгу. Он не понимал божественный язык, на котором она говорила, но знал, что речь идёт о замысле вернуть сущее к идеальной, незапятнанной пустоте до мига творения.

Он сосредоточился на настоящем, на роли, которую он играет и будет играть в исполнении воли своей богини. События развивались преимущественно так, как он и хотел. Остался лишь один повисший конец, который нужно было обрубить.

Он убрал ладонь с книги — голоса сразу же стихли — и коснулся священного символа, который носил на шее. Необходимо было заняться прорицанием, прежде чем делать следующий шаг.

Тихо прочитав слова заклинания, которое позволяло ему связаться с Шар, он распахнул своё сознание. Он обнаружил, что парит в пустоте. Незначительный. Одинокий.

Возникло присутствие, и пустота обрела смысл, сознание.

Сила разума Шар, пронизывающий холод ничто потащил его. Он скользнул навстречу. Забвение манило к себе. Он воспротивился его зову и задал Шар свой вопрос.

Вис Талендар, госпожа?

Пустота заговорила женским голосом, сила которого пробрала его до костей.

Тёмный брат послужил своей цели, как и все. Даже ты.

От этих слов Ривален почувствовал себя неуютно.

Я хотел бы знать больше, госпожа. Знание поможет мне лучше служить тебе.

Ты знаешь то, что тебе нужно знать, и не знаешь того, чего тебе знать не следует. Продолжай то, что запланировал, уверенный в своём знании и своём незнании.

Ривален не осмелился спорить.

Благодарю, госпожа, сказал он и оборвал связь. Он вернулся в своё тело, содрогаясь и задыхаясь, замерзший. Он сглотнул и вцепился в диван, чтобы почувствовать возвращение в этот мир, почувствовать пол под ногами. С его тела текли тени, лениво клубясь в окружающем воздухе. Он не знал, что делать. Он знал многое, но не всё. Что бы не планировала Шар, Ривален был лишь одной из частей этого.

Он потратил мгновение, чтобы взять себя в руки, затем активировал магическое кольцо на пальце и потянулся к Вису Талендару.

Ночной провидец? спросил Вис.

Собери свою паству и встреть меня в храме, тёмный брат. У меня есть новости от госпожи потерь.

Да, ночной провидец.

Ривален оборвал связь, вернул книгу в сундук и возобновил действие печатей. На сундук легла тень. Ривален обернулся, ожидая кого-то увидеть, но позади никого не было. Он решил, что это чувство — остаточный эффект связи с госпожой.

Он встал, обернул себя в тени и переместился в тайный храм Шар. Ему нужно было всё подготовить для Талендара и Тамлина.

* * *

Элирил смотрела, как Ривален окружает себя тьмой и исчезает. От волнения у неё кружилась голова. Она видела «Листья одной ночи», остаток книги, которую надлежало собрать воедино, слышала её шёпот в своём сознании. Она видела, как ночной провидец говорит с Шар, и чувствовала присутствие госпожи поблизости.

Элирил пожелала, чтобы её тело приобрело плотность, и подошла к невидимому сундуку. Её обгоревшее и увядшее тело чувствовало себя как в темнице. В своей коже ей было тяжело, неудобно, но какое-то время она могла это вытерпеть. Нематериальная форма была её истинной формой. Тело, которое она носила десятки лет — искалеченное заклинанием ночного провидца и обгоревшее в огне — было лишь её маской, которую она носила до тех пор, пока Шар не показала ей истину Бури Теней.

Она опустилась на колени перед невидимым сундуком, сжимая священный символ онемелыми, ничего не чувствующими пальцами. Её сморщенные губы неловко произнесли молитву: «Во мраке ночи мы слышим шёпот пустоты».

Тени в комнате обняли её, как старую любовницу. Она решила, что это знак. Ей показалось, что это очень похоже на прикосновение Волумвакса.

Элирил произнесла слова, позволявшие ей видеть незримые предметы, и перед ней возник сундук. С выверенной осторожностью она повторила слова, которые ночной провидец произносил, чтобы обезвредить защитные печати. Она задержала дыхание, открыла защёлку и откинула крышку.

Шёпот заполнил воздух, неразборчивое бормотание, намекавшее на безумие, отчаяние и тьму. Элирил посмотрела внутрь сундука и увидела там книгу. Серебрянные символы на обложке, обычно постоянно менявшиеся, сейчас застыли. Она вслух прочитала написанные там слова, слова, написанные много веков назад для неё, только для неё: «Наступает ночь. Буря из теней предвещает её приход.»

Обложка растворилась вонючим чёрным дымом, рассеявшимся в воздухе. Страницы «Листьев одной ночи» лежали голые, обнажённые.

Она достала вторую часть книги, которую надлежало сделать целой, книги, которую подарила ей сама Шар в обличье стражника, Фрейга, книги, которую она выхватила из огня своей собственной трансформации. Книга дрожала в её руках, как живое существо. Её обложка сама собой перевернулась и замелькали страницы, пока книга не открылась на том месте, где в тексте зиял пробел, пустота, которая желала быть заполненной.

Элирил эхом повторила слова ночного провидца, снимая защиту с «Листьев одной ночи». Девушка аккуратно достала её из сундука — в голове раздался шёпот — и положила сверху на другую книгу.

Темнота в комнате стала гуще. Книги слились друг с другом.

Шёпот в её голове усилился, триумфально вознёсся. Она схватилась за голову, сцепив зубы. Голоса, тысячи их, все разом заговорили — разным тоном, на разных языках и диалектах. Она не смогла долго это терпеть. Она хотела закричать, чтобы они замолчали, потребовать, чтобы они говорили так, чтобы она могла понять…

Голоса стихли.

Потея и задыхаясь, Элирил смотрела на книгу.

Одинокий голос раздался в её голове, женский голос, настолько пропитанный силой, что Элирил задохнулась.

Призови Бурю Теней, тёмная сестра.

Книга захлопнулась.

Элирил благоговейно смотрела на неё. Слова книги были хитрой ложью. Но между строчками таилась истина ритуала.

Она взяла книгу и бросила в сундук кольцо, кольцо, которое дал ей ночной провидец, кольцо, которое начало её трансформацию.

— Узнай же мою тайну, ночной провидец.

Она сделала себя и книгу нематериальными. Она поднялась в безлунное небо сквозь потолок покоев ночного провидца, где от радости закричала во тьму.

Она выполнит волю своей богини и проведёт ритуал. Она воссядет рядом с лордом Скиаграфом, когда он станет править погрузившимся во тьму миром.

Она засмеялась, когда осознала, что ночной провидец скоро поймёт — у госпожи потерь есть тайны даже от него.

* * *

Кейл появился во мраке на подъёмном мосту, ведущем в храм Маска на Путевом камне. В небе над ним сияли звёзды Фаэруна. Ночь льнула к нему. Ноздри заполнил чистый морской запах, и Эревис сделал глубокий вдох. Тихий шорох далёкого прибоя раздался в ушах.

Две мелких собачки Ривена выбежали из арки храма и бросились к Кейлу, виляя хвостами. Кейл, который был рад их видеть, опустился на колени и потрепал их по бокам. Они облизали его руки, упёрлись лапами в его запястье и попытались облизать лицо. Окружавшие его тени, казалось, совсем не тревожили собак.

Он поднялся на ноги и взглянул вправо, туда, где стоял холм, на котором они с Ривеном похоронили Джака. Он кивнул могиле коротышки. Кейлу казалось, что Джак был бы доволен тем, что он воскресил дракона.

— Пошли, девочки, — сказал он собакам. — Внутрь.

Собаки побежали впереди, а он пошёл следом за ними в храм своего бога. Он улыбнулся, когда подумал о том, что Маск сумел заполнить свой храм всего лишь двумя людьми и двумя собаками.

В передней он обнаружил ожидавших его Ривена, Наяна и Магадона. Собаки Ривена бегали вокруг хозяина. Ривен отсутствующе потрепал их по головам.

— Что случилось? — спросил Кейл.

— С драконом всё прошло хорошо? — поинтересовался Ривен.

— Насколько это возможно.

— Надо было оставить его мёртвым, — сказал Магадон.

— Брось, Магз, на самом ты так не думаешь. Дракон стал орудием чужой воли.

Магадон посмотрел на него.

— Но именно так я и думаю. Просто тебе это не нравится.

Кейл почувствовал вспышку гнева, но подавил её. Он вспомнил мысленный клинок Магадона, желтый свет которого пятнали чёрные линии. Магадон и сам был орудием чужой воли.

Наян прервал неловкую паузу.

— Жрец на службе Абеляра Корринталя искал тебя, — сказал он. — Он отправил мне магическое послание. Я ещё не ответил.

— Абеляр Корринталь? — удивлённо переспросил Кейл.

Наян кивнул.

— Мы вернули ему Эндрена. Так он узнал обо мне. Он утверждал, что является твоим союзником.

Кейл не назвал бы Абеляра союзником, хотя они достигли определённого взаимопонимания.

— Кто такой Эндрен? — спросил Магадон. — Какое отношение он имеет к происходящему?

— Эндрен — это сембийский дворянин, — отозвался Кейл. — Абеляр — его сын и слуга Латандера. Они враги главной правительницы.

На лице Магадона не отразилось никаких признаков понимания. Возможно, это была апатия.

— Сембия погрузилась в войну, Магз, — объяснил Кейл. — По крайней мере, так было. Я встретил Абеляра по дороге из Селгонта. Он и его люди остановили нападение на хулорна. И, возможно, спасли мою жизнь. Я ему должен.

— Ты должен мне, — сказал Магадон.

Кейл с трудом сохранял спокойствие.

— Я знаю.

— Что Абеляру от тебя нужно? — спросил Ривен.

Кейл посмотрел на Наяна, и теневой ходок покачал головой.

— В послании шла речь только о том, чтобы ты встретился с ним.

— Может быть, ему нужна помощь на войне? — сказал Кейл.

— Это не наш бой, — ответил Магадон.

— Может быть, мальчишка Ускеврен попал в беду, — предположил Ривен. — Ривален Тантул взял его под своё крыло.

Магадон посмотрел на Ривена.

— Ривален Тантул?

Ривен сощурил свой единственный глаз.

— А теперь это стал твой бой, да?

— Я задал тебе вопрос, — сказал Магадон, надвигаясь на Ривена.

Ривен сжал зубы.

— Отойди, Магз. Отойди сейчас же и следи за языком.

— Я хочу убить Ривалена Тантула за то, что он со мной сделал.

— Значит, в этом мы с тобой сходимся, — ответил Ривен. — Отойди.

Магадон отошёл и обратился к Кейлу.

— Отведи меня к Ривалену, Кейл.

— Нет.

Ответ Эревиса резко оборвал Магадона.

— Нет? Он мне задолжал кое-что!

— Как и мне. Как и Ривену. Но это в такой же степени не наш бой, как и гражданская война в Сембии. По крайней мере, сейчас.

Ривален нахмурился, сощурил свои бесцветные глаза.

— Нам хватает других забот, — успокаивающе сказал Кейл. — Тебе нужно время, Магз. Ты через многое прошёл. Мы все.

— Последнее, что мне нужно — это время, — тихо сказал Магз, отводя взгляд. — У меня всё равно его нет.

— Наян, раздобудь ему еды и найди место для ночлега, — распорядился Кейл. — Ему пришлось тяжелее, чем мне или Ривену.

Человек с востока кивнул и поманил Магадона внутрь храма. Магадон вздохнул, кивнул и пошёл за Наяном.

— Магз, — окликнул Эревис.

Маг разума обернулся. Он выглядел так, как будто состарился на десять лет с тех пор, как Кейл впервые его встретил.

— Кессон Рел — наша главная цель, Магз. Поверь мне.

Магадон кивнул.

— Верю. Прости за мой… тон.

— Ты не в себе.

— Да. Не в себе.

Он отвернулся, и Наян увёл его. Кейл и Ривен переглянулись.

— Он угасает, — сказал Ривен. Кейл кивнул.

— Но ты всё равно собираешься отозваться на призыв этого Абеляра Корринталя.

Кейл снова кивнул.

— Я в долгу перед ним. И на мне висит слишком много долгов. Пора их закрывать.

— Я пойду с тобой.

Кейл покачал головой.

— Это моя проблема. Ты оставайся с Магзом. Я быстро вернусь и мы отправимся на охоту за Кессоном Релом.

— Он может сам охотиться на нас, Кейл. Ты об этом подумал? Думаешь, его двойник оказался там случайно? Он всё это подстроил.

Кейл кивнул. Ривен был прав.

— Если он придёт за нами, надо, чтобы ты и я встретили его вместе. В храме Магз в безопасности. Даже Кессон Рел не может заглянуть сюда с помощью магии. Никто не может. Наян присмотрит за ним. Я иду с тобой, — сказал Ривен.

— Ривен… — начал Кейл.

Убийца оборвал его.

— У меня тоже есть долги, Кейл. Я иду с тобой.

Кейл поглядел в единственный здоровый глаз Ривена.

— Хорошо. Я разыщу Абеляра с помощью прорицания, и мы отправляемся.

— Сейчас?

— Сейчас.

* * *

Магия Кейла быстро нашла Абеляра. Слуга Латандера не предпринял ничего, чтобы защититься от поиска. Он находился в лагере на берегу небольшого озера. По всему лагерю горели костры. Вокруг костров собрались мужчины, женщины и дети с пустыми глазами, бродили между палаток.

Беженцы, понял Кейл, оборачивая вокруг себя тени и телепортируясь туда вместе с Ривеном.

Они возникли перед группой из семи вооружённых мужчин, сидевших вокруг костра. Мужчины вскочили на ноги и удивлённо закричали, но никто не выхватил оружия.

Кейл, с которого по-прежнему текли тени, успокаивающе поднял руки.

— Мы друзья и мы здесь, чтобы встретиться с Абеляром Корринталем.

— Ему ответили, — сказал один из мужчин.

Вперёд вышел человек одинакового с Кейлом роста. У него на шее висела цепочка со священным символом — солнцем Латандера. Длинные каштановые волосы свободно падали на плечи.

— Я Роэн. А вы можете быть лишь Эревисом Кейлом. Добро пожаловать. Моё послание дошло до вас. Спасибо, что пришли.

Старики, старухи и дети, наверное привлечённые волнением при внезапном появлении Кейла, бродили на краю освещённого костром пространства. Они с подозрением смотрели на Кейла и Ривена. Они казались грязными, голодающими, напуганными.

— Здесь всё в порядке, — крикнул им Роэн. — Это союзники.

Беженцы закивали, некоторые из детей даже заулыбались.

— Я отведу вас к Абеляру, — сказал Роэн и подвел их к палатке неподалёку. — Абеляр, на послание откликнулись.

Кейл услышал внутри движение, и полог палатки откинули. Наружу вышел Абеляр Корринталь, и Кейл едва узнал его. Его глаза окружали тёмные круги. Тревожные морщины рассекали лоб. Налитые красным глаза выдавали, как мало он спал.

— Спасибо, что пришёл, Эревис, — сказал Абеляр. Он окинул взглядом Ривена, оценивающе, но не осуждающе.

— Зачем ты послал за мной? — спросил Кейл.

Несмотря на свой запущенный вид, Абеляр встретил его взгляд всё с той же спокойной силой, что и при первой встрече.

— Мой отец сказал мне, что вы вытащили его из Дыры, и что ты ходишь по теням, как по дорогам. Это правда?

Кейл кивнул и вокруг него взметнулись тени.

— Да. Это правда.

Позади Кейла и Ривена раздались неразборчивые голоса. Люди Абеляра последовали за ними к палатке. Абеляр кивнул и сделал глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду.

— Я благодарю вас за это. Но сейчас… мне снова нужна ваша помощь.

— Абеляр, гражданская война в Сембии не…

Лицо Абеляра исказилось от горя.

— В Девять Адов Сембию. Они забрали моего сына, Эревис. Моего четырёхлетнего сына.

— Что? Кто?

— Малькур Форрин. Его солдаты. Они сожгли моё имение и забрали сына, чтобы надавить на меня. Мы отправились в погоню, но… не сумели спасти его. Я потерпел неудачу. Латандер потерпел неудачу. Мне нужна твоя помощь.

Прежде чем Кейл смог ответить, Ривен спросил:

— Они взяли мальчишку, чтобы добраться до тебя?

Кейл услышал зарождающийся гнев в голосе убийцы.

Абеляр кивнул, в его глазах появились слёзы.

— Мой сын родился слабым на голову. Он не понимает, что с ним происходит. Он никогда не был за пределами нашего имения. Я не могу вынести мысли, что…

Он опустил голову и попытался взять себя в руки. Роэн шагнул вперёд и положил ладонь на его плечо.

— В армии Форрина больше тысячи человек, — сказал Роэн. — Мы сами это видели.

— Куда они забрали мальчика? — спросил Ривен.

Абеляр поднял полный надежды взгляд, сначала на Ривена, потом на Кейла.

— В их лагерь. Я думаю, что он в самом сердце их армии. Я многого прошу, знаю, но я подумал — если вы смогли вытащить отца из Дыры, сможете…

Он смолк, глядя на Кейла с Ривеном.

Мысли Кейла обратились к Джаку, к Арилу, и он не стал мешкать.

— Мы поможем вернуть его.

— Сегодня, — кивнул Ривен. — Они перешли грань, похитив мальчика. Кто-то за это заплатит. Кровью.

Люди вокруг них согласно зашептались.

Абеляр с благодарностью взглянул на них, кивнул.

— Вы — то, на что я надеялся. Но не то, чего я ожидал.

— Как и я, — добавил Роэн.

Ривен хмыкнул.

— Нам вернуть его сюда? — спросил Кейл. — К тебе?

Абеляр казался удивлённым, как будто раньше над этим не задумывался. Его выражение сменилось с обнадёженного на обеспокоенное, а потом — грустное. Он покачал головой.

— Нет… нет. Верните моего сына моему отцу. Я не хочу, чтобы он видел меня… таким.

— Каким это? — спросил Ривен.

Абеляр посмотрел на свои ладони, как будто они были в грязи. Он поднял взгляд на Ривена и Кейла.

— Я должен избавиться кое от чего внутри меня, прежде чем увижу его. Вы понимаете?

— Оно не пройдёт, — сказал Ривен, и Абеляр моргнул.

— Абеляр, — сказал Роэн, — владыка утра…

— Ты хочешь, чтобы Форрин заплатил за это, — сказал Кейл. — Где он тебе нужен?

Глаза Абеляра сфокусировались, загорелись.

— Фэйрхэвен. Мое имение. Вы сможете перенести меня туда или мне отправиться верхом?

— Я перенесу тебя. На рассвете?

— Нет, — ответил Абеляр, и по его лицу прошла туча. — Перед рассветом. То, что я хочу совершить, не следует делать в свете солнца. Хорошо?

— Хорошо. Собирай снаряжение. Мы отправляемся прямо сейчас.

Они подождали, пока Абеляр надел доспехи и пояс с мечом, а потом раздал указания своим людям.

— Твой щит? — спросил Кейл.

Абеляр покосился на озёрную гладь, в которой отражались звёзды и свет Селун, и покачал головой.

— Больше я им не пользуюсь.

Кейл решил ни о чём больше не спрашивать.

— Фэйрхэвен, ты сказал?

— Да.

— Я скоро вернусь, — сказал Кейл Ривену. Он сосредоточился на названии и распахнул своё сознание. Названия было достаточно, чтобы послужить маяком для его силы. Он окутал себя и Абеляра тьмой, почувствовал родственную тьму в Фэйрхэвене, и перенёс их туда.

В воздухе всё ещё висел запах дыма. Тени расступились, открывая обожжённый скелет некогда внушительного особняка, сгоревшего практически до тла. Флигели тоже сгорели и превратились в кучи почерневшего дерева. Только конюшни и небольшое поселение спаслись от огня. На руинах свистел ветерок.

Они стояли посреди нескольких дюжин могил, отмеченных речными камнями. Судя по рыхлой земле, могилы были свежими.

— Тьма, — выругался Кейл, и вокруг него взметнулись тени.

— Они убили всех, — сказал Абеляр, и холод в его голосе напомнил Кейлу Ривена. Неудивительно, что он не хотел видеть сына, не сделав сначала того, что нужно было сделать. — Детей. Женщин. Стариков. Этот приказ отдал Форрин, точно так же, как и приказ сжечь Саэрб.

Кейл несколько мгновений помолчал в знак уважения к мёртвым.

— Мне нужно начинать поиски твоего сына. Я должен знать его имя.

Выражение Абеляра смягчилось.

— Его зовут Элден. Он хороший сын.

Кейл и Абеляр пожали друг другу руки.

— Скажешь ему об этом сам. Сегодня ночью Элден вернётся домой. Потом я приведу к тебе Форрина.

Абеляр посуровел.

— Я буду ждать.

Кейл посмотрел ему в лицо.

— То, что сказал Ривен… он прав, Абеляр. После того, как ты пошёл по этому пути, от некоторых вещей уже не избавишься.

— Я знаю.

Кейл сомневался, что Абеляр действительно знает, но чувствовал себя не в том положении, чтобы читать ему лекции. Кейл призвал к себе тени, зная, что прежде чем над Фэйрхэвеном снова просияет солнце, на его землях случится ещё одно убийство.

* * *

Кейл возник в лагере позади Ривена и не стал зря тратить время.

— Сначала мальчишка, — сказал он и зашагал к палатке Абеляра.

— Сначала мальчишка, — согласился Ривен, догоняя его.

Перед палаткой Абеляра стоял бородатый мужчина в латах. У него был щит с изображением розы Латандера. Кейл узнал в нём Регга, лейтенанта Абеляра. Они остановились.

— Он ушёл? — спросил Регг.

— Он вернётся. Сначала он должен кое-что сделать.

Регг кивнул с обеспокоенным выражением на лице.

— Я знаю, что он должен сделать. Это заслуженно, но…

Он посмотрел на Кейла.

— Я могу как-нибудь помочь?

Кейл покачал головой.

— Спасибо за вашу помощь, — сказал Регг и отступил в сторону.

Кейл и Ривен нырнули в палатку и обнаружили, что внутри есть лишь несколько одеял, ведро, и пенёк в качестве стола. Кейл стянул тени из воздуха перед собой, сгустив их в круглое пятно, похожее на дыру в мире. Сосредоточившись, он призвал свою прорицающую магию. «Элден Корринталь» — произнёс он.

Теневой круг начал лениво вращаться, приобрёл зеркальный блеск. В его глубине мерцали вспышки тусклого света. Кейл чувствовал, как магия его заклинания тянется через теневую линзу по всему Фаэруну. Он отталкивал любое встреченное сопротивление, используя свою волю как оружие.

В линзе возникло изображение.

Маленькая фигурка лежала на земле, похоже, в какой-то палатке. Лодыжки и запястья мальчика были связаны верёвкой. Рубаха была запачкана грязью и кровью. Маленькое лицо покрывали синяки. Глаза были закрыты, они распухли до такой степени, что почти не окрывались. Кейл испугался, что он может быть мёртв, а потом заметил, что грудь слабо поднимается и опадает. Мальчик спал или был без сознания.

— Его бьют, — сказал Кейл. — Сильно.

Низкое шипение сорвалось с губ Ривена.

Кейл заставил магию своего заклинания сменить перспективу, чтобы показать Элдена с другого угла и дать им обзор на внутренности палатки.

Массивная фигура с длинными чёрными волосами сидела спиной к большому деревянному походному сундуку. Щит и обоюдоострый топор мужчины лежали рядом на земле. Он спал в своих латах, одну руку положив на рукоять топора. По полу были разбросаны меха и шерстяные одеяла. Короткое копьё и второй топор торчали возле входа.

— Ты заберёшь мальчика, — сказал Ривен. — Потом погрузишь палатку в тишину и оставишь прочее мне.

Кейл посмотрел на лицо Ривена, на его покалеченный глаз. В пустой глазнице не было милосердия.

— Хорошо, — сказал он. — Готов?

Ривен бросил сабли в ножны.

— Готов.

Кейл стянул к ним сумрак, ощутил родственный сумрак в далёкой палатке, и перенёс их туда.

Они выступили из тени, приветствуемые храпом длинноволосого человека с топором и поскуливанием спящего мальчика.

Ривен наклонился и положил левую руку на лоб ребёнка. Тени потекли с его руки, окутав синяки мальчишки. Большинство их исчезло, опухоль вокруг глаз спала.

Элден вздрогнул, всхлипнул во сне, свернулся клубком. Кейл прошептал собственное исцеляющее заклятье и нежно положил руку на плечо мальчика. Синяки на его лице исчезли полностью, и мальчик зашептал что-то неразборчивое, сделал глубокий вдох.

Ривен и Кейл обменялись жестокими взглядами. Ривен воспользовался языком жестов.

Я разбужу его, сказал он, кивнув на спящего мужчину. Он должен увидеть, что с ним случится.

Кейл кивнул, пригнулся ближе к Элдену и прошептал ему на ухо:

— Ты в безопасности. Я заберу тебя к дедушке.

Элден ничего не ответил, но его маленькое тельце начало дрожать. Кейл и Ривен могли исцелить телесные раны, но шрамы мальчика были глубже простой плоти.

В Кейле разгорелся гнев. Любой человек, избивающий ребёнка, заслуживал наказания. Он просигналил Ривену на языке жестов, резкими, режущими движениями.

Сделай ему больно.

Ривен кивнул. Его взгляд был твёрд, как адамантин. Убийца пересек палатку, и у него не было оружия в руках.

Кейл приготовил своё заклятье тишины.

Ривен пнул спящего по ноге и сказал:

— Вставай. Время умирать.

Когда глаза мужчины распахнулись, а его ладонь сомкнулась на рукояти топора, Кейл наложил заклятие тишины.

Звуки исчезли, но Кейл уже услышал эмоциональную окраску голоса Ривена, и это сказало ему всё, что нужно было знать. Убийца взялся за работу. И палатка сейчас была не местом для мальчика. Он стянул тени к себе и Элдену и перенёс их в лагерь на озере Веладон.

* * *

Годы тренировок и сотни схваток отточили бойцовские навыки Ривена. Управляемая ярость довела их до бритвенной остроты. Когда массивный человек вскочил на ноги, схватив свой топор, убийца отступил на шаг и достал метательный нож.

Ривен швырнул в противника маленький клинок, и тот прочертил след на его запястье. Мужчина беззвучно закричал и уронил топор. По запястью и ладони потекла кровь, капая на пол.

Ривен показал мужчине свои пустые руки и поманил его к себе.

Здоровяк понял его. Искривив в неслышном рёве рот, и он бросился на Ривена, опустив голову и разведя руки. Он был тяжелее на двадцать, может быть, тридцать стоунов, но Ривен не отступил. Вместо этого, он шагнул вперёд, навстречу противнику, и в прыжке выбросил вперёд острое правое колено.

Челюсть здоровяка от удара сломалась, и его натиск тут же оборвался. Он упал на четвереньки, покачнулся, оглушённый, истекая кровью с запястья и из рта, выплёвывая зубы.

Ривен ударил его сбоку по голове, и он рухнул на землю. Ривен грубо перевернул его и сел верхом. Глаза мужчины попытались сфокусироваться. Ривен ударил его в лицо, разбив нос во всплеске крови и соплей. Здоровяк неслышно закричал, попытался перекатиться, но Ривен держал его крепко. Он ударил его ещё раз, и ещё, и ещё, и ещё, и ещё раз. Скоро лицо человека превратилось в месиво из синяков и крови, а на ободранных костяшках Ривена остались следы.

Ривен пригнулся к нему и посмотрел в глаза, один из которых был залит кровью из лопнувших сосудов. Он тряс голову здоровяка за волосы, пока взгляд того не сфокусировался.

— Вот на что похоже, когда тебя избивают, — сказал он с ухмылкой, хотя магия Кейла проглотила его речь.

Рот здоровяка открылся, но по разбитым, окровавленным губам Ривен не смог его прочесть. Ему было всё равно. Этот человек не мог сказать ничего такого, что Ривен хотел бы услышать.

Обычно Ривен убивал эффективно, но иногда предоставлял услуги клиентам, которые хотели, чтобы жертва помучилась. Ривену никогда это не нравилось, но он делал и такое.

Теперь ему это понравилось.

Он отошёл от оглушённого противника, взял копьё и вернулся.

Испуская кровавые пузыри изо рта, здоровяк посмотрел на него и медленно покачнул головой из стороны в сторону.

Ривен хлестнул его по лицу, воспользовался ещё одним из своих ножей, чтобы перерезать ремни нагрудника, сорвал его и отбросил в сторону. Обыскал мужчину, чтобы убедиться, что при нём нет целебных зелий. Их не было.

Ривен поднялся и нацелил остриё копья здоровяку в живот.

Тот был без сознания. Ривена это не устраивало.

Свободной рукой он зачерпнул тени из тёмного воздуха, переплёл их между пальцами, положил свою окутанную сумраком ладонь на плечо жертвы. Позволил исцеляющей магии потечь через себя. Ему не нужно было произносить слова для исцеления, так что заклинание Кейла убийце не помешало.

Некоторые из синяков и порезов на лице мужчины зажили, как и рана на запястье. Ривен подождал, пока взгляд жертвы прояснится. Когда это произошло, Ривен посмотрел в его глаза и вонзил копьё мужчине в брюхо. Рот жертвы распахнулся в беззвучном крике, который продолжался, пока Ривен налегал на древко копья, вогнав его на ладонь в землю. Из раны хлынула кровь.

Корчась и воя, мужчина вцепился в древко, но силы уже покинули его. Он тщетно потянул за копьё. Сквозь боль он бросил злобный взгляд на Ривена, проклял его, плюнул.

Ривен оскалился.

Заклинание Кейла не даст никому услышать криков мужчины. Ривен уже видел, как умирают от ранений в живот. Досчитав до ста, здоровяк будет мёртв, но каждое мгновение будет наполнено агонией. Человек, который избивал ничего не понимающего мальчика, погибнет, утопая в собственной крови, в собственном дерьме, в собственной боли.

Он заслуживает худшего.

Взглянув без всякого сочувствия в пронизанные болью глаза умирающего, Ривен нарисовал в сознании лагерь у озера Веладон, активировал своё кольцо и переместился туда.

Глава семнадцатая

1 найтала, год Грозовых Штормов

Кейл пронёс безвольного мальчика через лагерь. Его провожала взглядами толпа мужчин, женщин и детей. К тому времени, как он передал Элдена в руки Эндрена, за ним шли уже около сорока беженцев. Старший Корринталь, лишившийся дара речи, баюкал мальчика, как будто тот был грудным младенцем, и плакал. Элден поначалу напрягся.

— Деда? — спросил тоненьким голоском мальчик.

— Да, — сквозь слёзы ответил Эндрен. — Да. Это твой дедушка.

Элден обхватил руками деда за шею, зарылся лицом в его бороду. Его маленькое тельце затряслось от рыданий.

— Они били Бавни, — сказал мальчик и всхлипнул.

— Шшш, — Эндрен погладил ребёнка по спине. — Шшш. Всё кончилось. Ты в безопасности. Ты в безопасности.

Эндрен оторвал взгляд от внука и посмотрел на Кейла.

— Я сделаю всё, что ты попросишь, тогда, когда ты попросишь.

— Не стоит. Мне редко случается совершить что-то подобное.

Эндрен казался озадаченным.

Кейл покачал головой.

— Не обращайте внимания.

В глазах Эндрена светилась симпатия, признательность, беспокойство. Кейл не мог этого вынести. Он повернулся спиной к палатке Абеляра и обнаружил, что очутился лицом к собравшейся толпе. В их взглядах виднелась благодарность. Одобрительный шёпот пронёсся по рядам.

— Даже во тьме есть свет, — сказал кто-то.

Через толпу протолкался Регг, целеустремлённо зашагал к Кейлу, заключил его в объятия. Вокруг Эревиса взметнулись тени, но Регга это не остановило.

— Ты стоишь в свете, — сказал Регг, отпуская его.

— Надеюсь, что нет, — отозвался Кейл, но улыбнулся. — А сейчас у меня есть другое дело.

Регг кивнул и отошёл.

Кейл притянул тени и шагнул сквозь них в палатку Абеляра. На мгновение ему стало интересно, как там поживает Ривен, но Эревис решил, что убийца сумеет о себе позаботиться.

Пожелав, чтобы тьма в палатке стала гуще, Кейл стал в середину мрака и прочитал слова своего заклинания слежки. Он соткал из тени линзу и потянулся через неё к Малькуру Форрину. Сила его заклинания, его воли, ухватилась за имя Форрина и потянулась через Фаэрун.

В отличии от мальчика, Форрин был защищён. Кейл чувствовал сопротивление. Тьма укрыла следящую линзу. Он сосредоточил свой разум, свою силу, и попытался пробиться.

Линза погасла. Кейл выругался, снова прочёл заклинание, снова потерпел неудачу. Его злость росла. Он вспомнил покалеченного ребёнка, которого только что вернул деду, мальчика, которого похитили и избили по приказу Форрина. Он подумал о могилах Фэйрхэвена, о сломленном взгляде Абеляра.

Вместо того, чтобы использовать имя Форрина, как фокус заклинания, он воспользовался ненавистью Абеляра к Форрину. Снова и снова он творил это заклятие, пока наконец не пробился через защиту.

Линза прояснилась. Он увидел Форрина. Тот не спал, стоял в одиночестве посередине палатки, надевая на себя доспех. Палатку ярко освещали сияющие сферы, которых было больше, чем необходимо. Должно быть, Форрин опасался нападения шадовар.

Кейл жестоко улыбнулся. Сияющие сферы Малькуру Форрину не помогут.

Кейл смотрел, как генерал наёмников надевает доспехи, пристёгивает ножны, поправляет накидку. Кейл ждал, вокруг него кружились тени. Ему нужна была лишь одна-единственная тень.

Форрин пресёк палатку, и его тело преградило путь свету одной из сфер, бросив на землю тень.

Кейл прыгнул. Он оседлал сумрак, чтобы появиться прямо в тени Форрина. Генерал, похоже, почувствовал поток воздуха, вызванный прибытием Эревиса, закричал, стал разворачиваться, доставая из ножен меч.

— На меня напали! — позвал Форрин.

Кейл схватил Форрина за запястье, заломил ему руку за спину, заставил опуститься на землю. Грязь заглушила крик боли Форрина.

Снаружи раздались возгласы и лязг доспехов. Кейл мысленно приказал сияющим сферам сбавить яркость, и они подчинились его команде. Тени заполнили палатку, окутали Кейла. Он выхватил из-за пояса кинжал и прижал его к горлу Форрина. Наёмник заворчал, но не пошевелился.

— Чего ты хочешь? — спросил Форрин.

— Тебя, — ответил Кейл.

Полог палатки отлетел в сторону, и трое солдат в зелёных накидках влетели внутрь с клинками наголо. Казалось, они удивились, обнаружив, что в палатке темно.

— Стойте, где стоите, — сказал Кейл, и они подчинились.

— Отпусти его, — приказал один, а второй выбежал из палатки и закричал, поднимая тревогу.

— Он идёт со мной, — ответил Кейл, снова выкрутив Форрину руку. — И если кто-то из вас попробует его разыскать, я приду за вами. От меня нигде не спастись. Понимаешь? Нигде.

Тьма вокруг почернела. Солдаты бросились на него. Кейл вообразил себе Фэйрхэвен и воспользовался мраком, чтобы оказаться там.

Крики солдат стихли. Они вдвоём оказались среди руин. Кейл рывком поднял Форрина на ноги, всё ещё держа его руки заведёнными за спину. Форрин боролся, но Кейлу, которого делала сильным тьма, он был не ровня.

— Теперь ты убьёшь меня, шейд? — спросил Форрин через плечо. — Ты притащил меня сюда только для того, чтобы сделать то, что мог сделать и в лагере?

Кейл отшвырнул его. Форрин споткнулся, упал, но тут же вскочил на ноги и выхватил клинок.

— Для тебя было бы лучше, если бы это сделал я.

Форрин замешкался, казалось, это заставило его потерять уверенность.

— Кто тогда?

Позади Кейла Абеляр произнёс:

— Уходи, Эревис. Это между ним и мной. Что с Элденом?

Форрин заглянул Кейлу через плечо в поисках источника голоса.

— С Эндреном, — сказал Кейл. Он посмотрел на Форрина. — Сдохни паскудно.

Он притянул к себе мрак и телепортировался. Он появился на крыше конюшни и нашёл там Ривена.

— Мальчик? — спросил Ривен.

— В безопасности с дедом. Человек, который его избил?

— Не в безопасности, — ответил Ривен.

— Как ты узнал, где меня найти?

— Я всегда знаю, где тебя найти, Кейл.

Кейл посмотрел на Ривена, но тот не отрывал взгляд от Форрина.

— Что мы здесь делаем? — спросил Ривен.

— Мы наблюдаем, — ответил Кейл.

Ривен обратил к нему свой здоровый глаз.

— Он сказал тебе уйти.

Кейл кивнул.

— Правосудие совершается только при свидетелях.

— Он не правосудия ищет, Кейл.

Об этом Кейл не подумал.

* * *

Абеляр стоял на руинах своего имения. Он вспомнил груду тел, которую здесь обнаружил. Форрин стоял там, где были убиты слуги, родственники и друзья Абеляра. Здесь по-прежнему висел запах смерти, как и запах сгоревшего дерева. Абеляр смотрел и видел не тело Форрина, но его душу. Он видел там виновность, не только за то, что Абеляр сделал с Элденом, но и за множество других зол. Абеляр утратил милость Латандера, но он по-прежнему мог видеть, что душа Форрина излучает нечистый фиолетовый свет оттенка старого синяка.

Форрин начал кружить. Он посмотрел через пустой двор, разыскивая во тьме своего противника.

— Покажись! — позвал он. Наёмник обшаривал взглядом руины, ближайшие могилы.

Абеляр молча смотрел на него, позволяя накопиться своему гневу. Обычно он бы вознёс молитву Латандеру, прося направить свою руку и свой разум. Но он не будет молиться, не в этот раз. Вера не будет его проводником.

Форрин приподнял клинок.

— Твой ручной шейд ушёл, — усмехнулся он. — Теперь ты боишься?

Абеляр не заметил тревоги в его голосе. Это было хорошо.

Форрин продолжал:

— Теперь только ты и я. Мне некуда бежать. Давай, покажись.

Абеляр сосредоточился на своём волшебном мече, поднял его высоко над головой и заставил клинок засиять. Область около особняка залил свет.

Форрин заморгал от неожиданной иллюминации и отступил на шаг. Он был насекомым, прятавшимся под камнем, который только что перевернул Абеляр.

Сквозь сощуренные веки Форрин сфокусировал взгляд на Абеляре. На его лице отразилось узнавание.

— Абеляр Корринталь. Я должен был догадаться.

Абеляр шагнул вперёд. Его клинок пылал, как и его гнев.

— Тогда ты, наверное, должен догадаться, что сейчас произойдёт, — сказал Абеляр голосом твёрдым, как камень. — Оглянись вокруг. Здесь твои солдаты убивали моих людей. Здесь твои солдаты похитили моего сына. Всё это — по твоему приказу. Здесь я тебя за это покараю.

Форрин принял защитную стойку и сощурил глаза.

— Тебе это не по плечу, малец. Я убил двадцатерых ещё до твоего рождения. А после него прикончил ещё несколько десятков. Подумай ещё разок.

Абеляр не замедлил шагов. Он шёл по траве к Форрину.

Форрин облизал губы.

— Думаешь, твой бог сделал тебя сильным, малец?

— Бога здесь нет, — ответил Абеляр. — Это между мной и тобой.

Форрин смотрел на него тёмными глазами.

— Это всегда так.

Абеляр убил много людей, и каждый из них был злым, но никогда раньше он не чувствовал такой ненависти, какую ощущал сейчас к Форрину. Праведной ненависти. Он ускорил шаг.

Клинком Форрин медленно чертил в воздухе узор, готовясь к бою.

— Ты причинил боль моему сыну, — сказал Абеляр.

Меч Форрина замер, он поднял бровь, как будто удивлённый этой ремаркой.

— Мы на войне, малец. Я сделал то, что должен был. Я бы сделал это снова.

— Уже не сможешь, — сказал Абеляр. Он перехватил меч обоими руками и бросился в атаку.

Форрин упёрся в землю и высоко поднял клинок.

Абеляр преодолел разделявшее их расстояние за десять шагов и начал бой быстрым выпадом в живот. Форрин ушёл вбок и ответил обратным ударом в горло. Абеляр присел под него и подался вперёд, врезавшись плечом в грудь противника. Он вышибил из наёмника воздух, и тот попятился.

Абеляр сражался без изящества. Он дрался эффективно. Он продолжил наступать, рубанув наискосок — удар должен был расколоть череп Форрина надвое, но тот успел парировать своим клинком. Абеляр схватил Форрина за рубаху; Форрин схватил за рубаху его. Они кружились, нос к носу друг с другом.

— Тебя ждут последствия за ту жизнь, которую ты вёл, Форрин, — сказал Абеляр. — Всегда есть последствия.

Форрин оскалился и плюнул ему в лицо. Абеляр отшвырнул его. Они кружили, меряя взглядами друг друга.

— Мальчишка плакал с того самого момента, как мы забрали его в лагерь, — сказал Форрин.

Абеляр сжал зубы, но не клюнул на приманку.

— Я смотрю на мертвеца.

— Тебе кажется, — возразил Форрин, ухмыляясь сквозь свои шрамы. Он принял обманчиво расслабленную позу, потом ринулся вперёд, нацелив клинок в грудь Абеляру.

Абеляр отбил меч Форрина к земле своей перчаткой. Инерция Форрина понесла его вперёд, и Абеляр рубанул его по спине. Меч пробил доспехи, и Форрин зарычал. Наёмник ответил слепым, диким защитным взмахом, который попал по запястью Абеляра. Кольчугу он не пробил, но рука на несколько мгновений онемела.

Абеляр стряхнул его, затем подался вперёд, обрушив на врага град ударов. Форрин отступил, отчаянно отбиваясь, отвечая собственными выпадами и ударами, когда мог. Абеляр отвёл клинок Форрина вниз и вправо, сблизился, ударил локтём сбоку наёмника по голове. С Форрина слетел шлем, он покачнулся, но сумел ответить скользящим ударом по щеке.

Всё ещё оглушённый, Форрин неловко высвободил клинок из захвата Абеляра, и наискось рубанул его по туловищу. Удар попал по груди, но его доспехи отразили сталь. Абеляр контратаковал снизу, и его клинок пробил защиту Форрина, глубоко погрузившись в бедро.

Наёмник зарычал от боли, каким-то чудом удержался на ногах, и обрушил на противника удар с отчаянным замахом из-за головы. Абеляр подался в сторону, но не смог увернуться до конца. Удар пришёлся по левому плечу и разрубил кольца доспехов. Руку пронзила боль. Следом потекла тёплая кровь. Он не позволил боли замедлить себя. Он ударил сапогом в рану на бедре Форрина. Тот закричал и попытался подставить клинок, Абеляр снова рубанул наёмника по ноге. Сталь чиркнула по кости, и Форрин упал.

Не обращая внимания на боль в руке, Абеляр обрушил серию ослепительных яростных ударов на клинок Форрина. Он мог убить наёмника в любой момент, но отчаянно нуждался в том, чтобы избить Форрина, и страстно этого хотел. С каждым ударом он шептал слово, как магическую формулу, как клятву.

«Последствия».

Меч опускался раз за разом. Форрин отчаянно защищался, но после каждого удара его клинок опускался всё ниже. У Абеляра онемели руки; у Форрина они, должно быть, стали как свинец.

— Я сдаюсь, — сказал наёмник. — Хватит.

Не обращая внимания на его слова, Абеляр продолжил замахиваться и опускать свой клинок.

— Последствия!

Его меч звенел, ударяясь о меч Форрина.

В глазах наёмника появился страх.

— Будь ты проклят, Корринталь! — крикнул он.

— Последствия, — сказал Абеляр и обрушил новый удар. Ещё один.

Форрин отразил их, но меч уже дрожал в его руках. Он закричал от беспомощной злости.

— Последствия, — сказал Абеляр.

— Хватит! Хватит!

Абеляр не остановился, не хотел, не мог остановиться.

— Последствия.

В отчаяньи Форрин метнулся вперёд и ударил Абеляра в живот. Абеляр смахнул его меч в сторону и ударил наёмника по руке. Он услышал, как ломается кость. Форрин закричал, снова рухнул на землю. Почва пропиталась кровью из его раненной ноги.

Абеляр стоял над ним, высоко занеся клинок, и тяжело дышал.

* * *

Кейл понял, что сейчас произойдёт. Он знал, чего это будет стоить Абеляру. Он выругался, встал и начал стягивать к себе тени.

Ладонь Ривена сжалась на его руке.

— Нет, Кейл.

Кейл не отводил взгляда от Абеляра.

— Он возненавидит себя, если сделает это.

Ривен покачал головой.

— Он возненавидит себя, если этого не сделает. Ты видел его сына.

Кейл помешкал.

— Плохой выбор.

Ривен кивнул.

— Но так устроен мир.

Кейл знал это. Отсутствие ненависти к себе и сохранение души в чистоте не всегда означали одно и то же. И иногда человеку приходилось выбирать между этими двумя.

— Он не такой как мы, Ривен.

Кейлу не нужно было оглядываться, чтобы знать, что Ривен ухмыляется своей обычной ухмылкой.

— Нет, не такой, — сказал Ривен, и Кейл понял, что убийца прав.

Кейл позволил теням рассеяться. Он будет наблюдать. Абеляр должен сделать собственный выбор.

* * *

Абеляр стоял над Форрином. Наёмник перекатился на спину, истекая кровью. Шишка размером с навершие меча выросла у него на виске.

— Я сдаюсь тебе, Корринталь, — сказал он, морщась от боли. — Я сдаюсь. Главная правительница заплатит за моё возвращение в целости и сохранности. Используй меня, чтобы выторговать мир.

Абеляр смотрел Форрину в глаза. Его мысли обратились к сыну и почернели. Он сжал покрепче меч.

Форрин, похоже, это заметил.

— Латандер накажет тебя, если ты это сделаешь, Корринталь. Ты сам знаешь.

— Я уже сказал тебе, — ответил Абеляр, — здесь только я и ты.

С этими словами он перехватил меч и вонзил его Форрину в сердце, пришпилив его к земле. Глаза наёмника закатились, он засучил ногами.

Абеляр повернул клинок в ране.

— Это за моего сына.

Он повернул его снова.

— Это за моих друзей и моих слуг.

Он повернул его ещё раз, и Форрин закричал, задохнулся, скрючился.

— А это за Саэрб.

Абеляр наклонился вперёд, руки на эфесе, и посмотрел наёмнику в глаза.

— Всегда есть последствия, Форрин. Умри с этим знанием.

Форрин ничего не ответил, он захлёбывался собственной кровью. На счёт десять он был мёртв. Абеляр вытащил свой клинок и вытер его о накидку Форрина.

Вкладывая меч в ножны, он тихо сказал:

— Последствия для нас обоих.

* * *

Кейл захватил тенью Ривена и перенёс их обоих к Абеляру. Абеляр не смотрел в их сторону. Он смотрел на Форрина с непроницаемым выражением лица. Мёртвые глаза наёмника уставились в начинавшее светлеть небо.

— Вы видели? — спросил Абеляр.

Кейл и Ривен кивнули.

— Твой сын в безопасности, — сказал Кейл.

Абеляр кивнул, посмотрел на запад. В его глазах стояли слёзы.

— Оно не прошло, — сказал он.

— Никогда не пройдёт, — отозвался Ривен. — Живи с этим.

Абеляр посмотрел на Ривена и собрался что-то сказать. Кейл опередил его.

— Нужно идти. Мне нужна темнота, чтобы делать то, что я делаю.

Абеляр невесело улыбнулся и посмотрел на Ривена.

— Похоже, мне тоже.

— Ты правильно поступил, — сказал ему Ривен, тронув труп Форрина носком сапога.

— Нет, — ответил Абеляр. — Я поступил не правильно. Я поступил единственно возможным способом.

— Справедливо, — согласился Ривен.

Абеляр посмотрел на Кейла и сказал:

— Пожалуйста, отведи меня к сыну.

* * *

Закутанный в тёмный плащ и ещё более тёмные тени Ривален ждал Тамлина в укромном переулке за храмом Сиаморфы. Тамлин пришёл один. Он надел плащ с глубоким капюшоном, чтобы замаскировать себя. Его сердце бешено колотилось, грудь тяжело вздымалась.

С Ривалена лениво струились тени.

— Вы готовы, хулорн?

Тамлин сглотнул, чтобы увлажнить горло, кивнул.

— Где Вис?

— Он внутри. Как и его сообщники.

Тамлин замер.

— Сообщники? Речь шла только о Висе.

Ривален по-отцовски положил ладонь Тамлину на плечо. У лица хулорна закружились тени.

— Я знаю, Тамлин. Но все они виновны. Все из них плели заговоры против вас и против города. Все из них заняли бы ключевые посты у власти, пока вы бы болтались на виселице главной правительницы.

Тамлин услышал правду в его голосе. Но он всё равно сомневался. Ривален, должно быть, заметил это.

— Мы доверяем друг другу, хулорн, — сказал он. — Пусть так будет и дальше. Вы хотите приблизиться к Шар? Хотите слиться с тенями, превратить свою низменную плоть во что-то, что просуществует века?

Тамлин кивнул. Он действительно хотел. Он завидовал всему, что было у Кейла, что было у Ривалена. Он хотел этого.

— Тогда сегодня вы должны стать инструментом Шар. Прямо сейчас.

Тамлин посмотрел в золотые глаза Ривалена и взял себя в руки. Он кивнул.

— Я готов.

Ривален повернулся к стене переулка, произнёс волшебное слово. Отворилась хитро спрятанная тайная дверь. Он провёл Тамлина внутрь. Они спускались по узкой лестнице, пока не достигли маленькой комнаты. Здесь горела единственная свеча. На стенах плясали тени. Чёрные плащи с пурпурной отторочкой висели на крюках.

— Наденьте плащ и набросьте капюшон. Госпожа не желает видеть ваше лицо. Ей нужно видеть вашу душу.

Тамлин поменял плащи и надел капюшон. Так же поступил и Ривален. Колени у Тамлина, к его удивлению, не дрожали.

— То, что происходит в храмах Шар — секрет, известный лишь верующим. Нарушить эту тайну — значит навлечь на себя гнев госпожи. Вы понимаете?

Тамлин кивнул. Его сердце забилось чаще.

— Понимаю.

— После того, как этой ночью вы послужите инструментом госпожи, вы вернётесь в свои покои и будете молиться ей. Вы предложите ей секрет, известный только вам. Это будет ваш личный секрет, который будете знать только вы и госпожа, которым вы никогда не должны делиться с другими. Это привяжет вас к ней. Вы понимаете?

Тамлин кивнул. Под плащом он потел.

— Понимаю.

Ривален достал из кармана стилет. Крестовину и рукоять украшали аметисты.

— Возьмите.

Тамлин смотрел на стилет. Ривален протянул его и не шевелился. Вокруг принца клубились тени. Одна ниточка тьмы обернулась вокруг клинка.

Тамлин взял его. Тени были тёплыми наощупь; клинок был холодным.

Ривален отвернулся и открыл дверь. За ней находился залитый светом свечей молитвенный зал.

— Если вы пройдёте через эту дверь, возврата уже не будет. Если вы войдёте и не сделаете то, зачем сюда пришли, я скорее убью вас, чем позволю выйти обратно.

Тамлин поднял на него внимательный взгляд, сделал шаг назад.

— Это не доставит мне удовольствия, но другого выбора у меня нет. В вопросах веры я беспощаден. Вы должны заглянуть внутрь себя и ответить, готовы ли вы пролить кровь, чтобы получить желаемое. Готовы?

Тамлин посмотрел на дверь, на молитвенный зал, на Ривалена. Он подумал о семье, о друзьях. Все они казались так далеки. Но его желания были близко. Он знал, чего хотел. Он знал, что есть лишь один способ это получить.

— Готов.

От раздавшегося из зала голоса его сердце бешено застучало.

— Тамлин? — приглушённо позвал Вис. — Это ты? Хвала богам, Тамлин! Вытащи меня отсюда. Принц сошёл с ума.

Ривален поднял руку, и Вис умолк.

Тамлин почувствовал на себе взгляд Ривалена, его пылающие золотые глаза. Принц изучал его, смотрел, какую реакцию вызовет голос Виса.

Тамлин кивнул и шагнул в дверной проём. Ривален положил ладонь ему на плечо, пройдя следом.

— Во мраке ночи мы слышим шёпот пустоты, — сказал Ривален.

В ушах Тамлина раздался шёпот. Он не мог различить слов, но знал, что ему обещают силу.

— Я слышу шёпот, — понизив голос, сказал Тамлин.

— Внимай ему, — ответил Ривален.

Шестеро мужчин и женщин стояли на коленях перед чёрным алтарём. Вис был среди них. Их руки были связаны за спинами веревками тени. Лодыжки тоже были связаны. Все были обнажены. Все смотрели на Тамлина и Ривалена с ужасом в глазах. Они мотали головами, их рты открывались для мольбы, но наружу не доносилось ни звука. Должно быть, Ривален воспользовался магической тишиной. Он позволил заговорить Вису только для того, чтобы испытать Тамлина.

Тамлин никогда не ощущал подобной власти.

— Позвольте мне их услышать.

Ривален посмотрел на него и кивнул. Он поднял руку, и действие съедающей звук магии прекратилось. Слёзы, стоны, мольбы о пощаде слились в хоре отчаяния. Тамлин услышал голос Виса среди остальных.

— Двойка, не делай этого. Это же я, Вис! Двойка, пожалуйста!

— Их раскаянье и отчаяние мы приносим в дар тебе, госпожа потерь, — сказал Ривален.

Он подошёл к еретикам. Тамлин последовал за ним, чувствуя возбуждение и слабость в теле.

Все шестеро еретиков пытались разорвать свои путы, но тщетно. Они умоляли о милосердии.

— Не надо, Двойка. Я твой друг, — сказал Вис.

Тамлин чувствовал себя так, будто он вышел за пределы тела, чувствовал, что тьма в зале обнимает и баюкает его. Он подошёл к Вису, но не увидел своего бывшего друга. В голове промчались воспоминания: мать, Тази, Тальбот, все — с любовью во взгляде, но любовью, окрашенной разочарованием, даже жалостью. Появились и другие лица: отец, с его вечным неодобрительным взглядом и частым неодобрительным наклоном головы, господин Кейл, окружённый тенями, с едва заметным презрением и неприязнью в глазах; целая жизнь из лиц, которые считали его шутом гороховым, ничтожеством, прожигателем жизни.

Тамлин всю свою взрослую жизнь пытался стереть эти выражения с их лиц. Он мог сделать это сейчас — единственным ударом.

— Выбирайте свой путь, хулорн, — сказал Ривален.

Тамлин посмотрел на принца и не увидел в его глазах ни осуждения, ни разочарования, ни молчаливой неприязни. Он видел в Ривалене друга и наставника.

Принц кивнул, и его тени потянулись, чтобы коснуться Тамлина. Тамлин кивнул в ответ.

Вис закричал:

— Пожалуйста, Тамлин! Всё, что он сказал тебе — ложь! Не надо, Двойка!

Тамлин высоко занёс кинжал и погрузил его в спину Виса, в своего отца, в Кейла, в человека, которым он был всю свою жизнь.

* * *

Баюкая книгу, внимая голосу своей богини, Элирил парила высоко над Селгонтом. Она решила, что призовёт Бурю Теней в городе, где убила своих родителей и впервые посвятила себя госпоже потерь. Она произнесла заклинание, и магия перенесла её в небо над Ордулином.

Огни и сияющие сферы освещали улицы. Море палаток распростёрлось на равнинах вокруг города. Даже в такой поздний час по лагерю расхаживали солдаты.

Элирил решила, что весь город похож на опухоль. Элирил удалит её, и когда опустится вечная тьма, девушка встанет рядом с Волумваксом, Божественным, Тенью Шар, лордом Скиаграфом.

От предвкушения у неё кружилась голова. Ей никогда не бывало так хорошо от пыли разума.

Голос книги стих, но она продолжала пульсировать в руках девушки, как живое существо, как сердце. Вокруг книги, вокруг Элирил струились тени.

Элирил открыла обложку и прочитала не слова, но слова между слов. Она озвучила пробелы.

Она не до конца понимала смысл этих слов, но произносила их с рвением. Она начала понимать во время чтения. Элирил была частью замысла, протянувшегося сквозь время и миры. Даже надвигающийся катаклизм, Буря Теней, был всего лишь единственным шагом в плане Шар, которому предстояло выполняться ещё тысячи лет. Шар готовила это с тех пор, как космическая война с её сестрой, Селун, сотворила мир из первозданной пустоты ничто. Шар вернётся к покою пустоты, и все сущее вернётся вместе с ней.

Пока Элирил читала книгу, переворачивая страницы, вокруг собиралась сила, приходили тени. Страницы, которые она прочитала, рассыпались в ничто. Книга поглощала себя, превращаясь в пустоту, пока Элирил проводила ритуал.

Огни Ордулина внизу постепенно угасали. Небо над ней темнело. Собирались грозовые тучи, плотные и тёмные. Поднялся ветер, заревел в ушах. Её голос набирал силу, пока не превратился в крик.

На потемневших улицах и в потемневшем лагере начали собираться люди. Они указывали на собирающиеся тучи, на хлещущий ветер. Они казались крошечными, незначительными.

Такими они и были.

Её голос гремел в небесах. Тьма закрывала луну, звёзды. Ритуал возвысил Элирил, и она засмеялась, сотворяя заклятие. Она произнесла последние слова, её голос кричал.

Ветер стих. Опустилась тишина. Воцарилась тьма. Зловещие потоки зелёного огня вспыхнули в воздухе.

От волнения Элирил не могла дышать. Она ждала прихода Волумвакса Божественного, предвестника Бури Теней.

Небеса содрогнулись от грохота — мир как будто раскололся. Зелёная линия прочертила дугу в небе над Ордулином и разделила мрак надвое. Линия росла, всё шире и шире, пока не превратилась в дверь величиной с город.

Голоса из города внизу вознеслись в небо. Элирил услышала в них страх.

Раздался ещё один грохот, и тени и сила кипящей волной вырвались из двери.

Элирил не могла уклониться от этого натиска. Девушка улыбнулась, когда волна ударила её, облекла её плотью, вырвала воздух из лёгких, бросила её вниз, как стрелу. Падая с неба, она услышала, как жители Ордулина кричат все разом, их страх и отчаяние были сладким нектаром для госпожи.

Она ударилась о землю за городскими стенами. От столкновения сломались кости. Боль охватила тело огнём. Её тело превратилось в тень, в плоть, снова в тень. Её глаза смотрели вверх, на продолжавший расширяться разлом, разлом между Фаэруном и Сумеречной Чашей.

Чаша продолжала сочиться сквозь мерцающую зелёную прореху, падая на Ордулин чёрной волной. Тьма, как туман, окутала землю, пропитала воздух, укрыла город, сливая Фаэрун и Чашу воедино. Сквозь тени доносились панические крики, далёкие и сладкие. Прогремел гром, и зелёная молния расколола небо.

Трава и деревья на равнине вокруг Элирил увяли, скрючились, превратились в жуткую насмешку над своей обычной формой. Из нор вылезли животные, превращаясь в карикатуры на самих себя, когда они вдыхали преобразующую тьму.

Пришла Буря Теней.

* * *

Мирабета бежала на балкон своего особняка. Слуги и гвардейцы толпились в залах, в их взглядах была паника.

— Что происходит? Что происходит? На нас напали? — кричала она всем и никому в частности.

Ответом ей были только возгласы ужаса.

— Повинуйтесь мне! Я — главная правительница!

Никто даже не замедлил шаг.

В одной ночной сорочке она распахнула дверь и шагнула на балкон. Ветер вцепился в Мирабету, и от увиденного она задохнулась.

Тьма укутала город, клубилась в воздухе, как чёрный туман. Ночь пронзали крики из каждого городского квартала. Она подняла взгляд, чтобы увидеть в небе сверкающий зелёный портал величиной с целый Ордулин. Повсюду были тени.

Сначала она решила, что на Ордулин напали, но это было нечто большее. Ей показалось, что в воздухе раздался знакомый смех.

— Элирил?

Внезапно она поняла, что замёрзла. Она опустила взгляд и увидела, как сумеречный туман окутывает её кожу, её одежду. В груди дрогнуло сердце. Она попыталась смахнуть туман, но тот цеплялся к рукам, к лицу. Она закричала, когда холод просочился глубже — в её тело, в её кости.

— Прочь! Прочь! Уберите это от меня!

Холод украл её силы, и голос стал невнятным. От истощения она упала, и туман окутал её полностью. Мечты об империи угасли, а за ними последовала и её жизнь.

* * *

Слушая, как Ордулин гибнет, Элирил засмеялась, несмотря на боль. Она посмотрела на город и увидела, как падают со стен стражники, как солдаты выбираются из своих палаток, чтобы рухнуть, умереть и снова восстать живыми тенями. Может быть, у некоторых горожан получится спастись, может быть, спастись не сможет никто. В мгновение ока во тьме погибли десятки тысяч.

В небесах раздался крик, и армия немёртвых теней из Чаши чёрным облаком ринулась сквозь разлом — сотни, тысячи их. Превратившиеся мертвецы из Ордулина поднялись в небо, чтобы поприветствовать их. Во тьме материализовались теневые великаны, их бледная плоть и высокие фигуры сливались с темнотой.

Смех Элирил превратился в кашель, она сплюнула кровь.

Тень возникла в разломе, чёрная, как ночь, охваченная зелёным светом. Элирил узнала в ней своего господина, Волумвакса Божественного. Его присутствие заполнило её разум, умиротворило и вызвало благоговейный восторг. Наконец-то он пришёл за ней. Он сделает Элирил целой и она займёт место рядом с ним.

Девушка позвала его, подняла искалеченную руку, чтобы поманить его к себе.

Он не обратил на неё внимания, шагнув сквозь разлом и устремившись к Ордулину, нисходя на землю в облаке теней.

Крики в городе стихли. Волумвакс опустился на стену и высоко поднял руки. Его окружала клубящаяся тьма и красноглазые тени. Он засмеялся, и этот смех сотряс небеса.

Элирил в одно мгновение осознала, что он пришёл не за ней. Он предал её. Она зарыдала, принялась ругаться и проклинать. Окружающая тьма зеркалом отражала её настроение. Её использовали.

Элирил лежала на спине. Её умирающее тело застыло где-то между плотью и тенью. Спазмы боли сотрясали её. Зелёная молния расколола беспросветное небо. Она потянулась к своему священному символу, провела по нему кончиками пальцев.

— Пришла Буря Теней, — выговорила она, вообразив, как ужаснётся тётушка, когда за ней явится ночь. По крайней мере это доставило ей удовольствие. Она захихикала, но это повлекло за собой кашель. Она перекатилась на бок и сплюнула комок из тёмной желчи и крови.

Она обнаружила, что глядит на пару ступней в сандалиях, женские ноги с бледной, самой идеальной кожей, какую Элирил только видела. Элирил немедленно осознала, кто стоит перед ней, и зарылась лицом в песок.

— Госпожа, — пробормотала она.

Она хотела спросить, почему её обманули, почему ей не суждено править бок о бок с Волумваксом, но слова застряли в горле.

— Твоя горечь сладка, — сказала госпожа. — Посмотри же на меня.

Голос богини был безэмоциональным, лишённым хоть чего-то человеческого за исключением самих слов. И в нём была такая сила, что Элирил показалось, будто ей на спину обрушилась гора. Она боялась подчиниться, но не подчиниться она боялась ещё сильнее. Девушка перекатилась на спину.

Над не й стояла черноволосая женщина с кожей бледной, как алебастр, и глазами тёмными и глубокими, как пронизывающие воздух тени.

Но нет, над ней нависла тень женщины высотой до небес. В этой фигуре мерцали звёзды, древние и блеклые, и сила её могла разрушить мир.

Элирил пыталась сделать вдох. Сердце колотилось, и с каждым ударом её тело сменяло плоть на тень и обратно. Зрение затуманилось, когда в глазах выступили слёзы.

Она попыталась заговорить.

— Это чересчур, госпожа. Чересчур.

— Это лишь начало, — ответила Шар. — Твоя часть исполнена. Ты послужила мне, жрица, и я пришла.

Тело Элирил содрогнулось от похвалы богини, несмотря на слабость. Шар изучала её холодными глазами, и Элирил дрожала под тяжестью этого взгляда.

— Я безумна, госпожа? — спросила она, страшась получить ответ. — Это всё по-настоящему?

Шар прижала палец к губам.

— Шшш. Это секрет.

Она улыбнулась, но более холодного выражения Элирил никогда не видела. Шар потянулась к ней, и ледяные, беспощадные пальцы, существовавшие столько же, сколько само сущее, закрыли ей веки.

Она почувствовала вспышку невероятной агонии, следом — откровение, а потом была пустота, вечная пустота.

* * *

Я сижу за столом в храме, ожидая возвращения Кейла и Ривена. Теневые ходоки присматривают за мной, но говорят мало. Тьма льнёт к ним, скапливается вокруг них.

Но тьма во мне. И она растёт.

Слова срываются с языка, прежде чем я успеваю обдумать их значение. Злые слова. Чувства, которые призывают демона из тёмной дыры в моей душе. Могущественная жажда насилия, жажда убийства. Я пытаюсь сосредоточить её на Ривалене, на Кессоне Реле, но этому импульсу всё равно.

Чтобы убить то, что растёт во мне, мы должны убить бога.

Не знаю, возможно ли это. Я видел сомнение в глазах Кейла. Он боится за меня.

— Мы должны уйти на время, — говорит Наян, предводитель теневых ходоков.

Я киваю. Я не хочу, чтобы они уходили, но не могу заставить себя попросить их остаться.

Они молча исчезают в сумерках. Я думаю о том, что сказал мне на ухо отец в Кании: «Один из вас должен умереть, шейд или ты, прежде чем это закончится. Что выбираешь?»

Я беру в руку нож Ривена и прикладываю его к запястью. Это будет просто, единственный порез. Но я не могу. Я не знаю, человек или изверг жаждет самоубийства. Я втыкаю нож в стол.

Слезы бегут по щекам. Я наблюдатель, следящий за тем, как сам погружаюсь во зло.

Изверг смеётся над моей слабостью.

Я заталкиваю его вглубь — на этот раз — но знаю, что скоро уже не смогу это сделать.

Примечания

1

The Scaly Way. Учение Саммастера о том, что драколичи будут править миром.

(обратно)

2

Речь о теневом драконе, которого Кейл и товарищи встречают в книге «Рассвет Ночи». В русском переводе по непонятным причинам имя дракона опустили.

(обратно)

3

В прошлой книге он был Rorsin, в этой — стал Rorsim'ом. Недосмотр редакторов, видимо.

(обратно)

4

Речь про так называемый зодиакальный свет, но поскольку знаков Зодиака в FR нет, переводить его так было бы неправильно.

(обратно)

5

Крупное существо, похожее на пиявку с крыльями летучей мыши.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg