«Последний эльф из Атлантиды»

«Умер, умер Великий Пан!» — этот вопль уже прозвучал из края в край по всей опечаленной и потемневшей земле богов, по волнам, омывающим светлый берег Лесбоса. Но мы, люди XIX века, ожидающие в сумерках нового, еще неведомого солнца, предчувствуем, что Великий Пан, умерший пятнадцать веков тому назад, скоро должен воскреснуть…

А еще говорят, будто эльфы не умирают…

Фортинбрас Стукк встал, сделал шаг и невесомо-легким движением закрыл покойному глаза. Он провел здесь весь вчерашний вечер и всю ночь, потому что хоббит ли, эльф, верзила или гном, да хоть орк поганый, не важно — всегда должен найтись тот, кто посидит рядом и проводит в неведомое. Туда никто не должен уходить в одиночестве. Так заведено спокон веку, и заведено правильно.

Кто сказал, будто эльфы не умирают?

То есть умирать-то они, может, и не умирают. Кто знает? Но вот погибнуть — это пожалуйста. И встала обида. Ведь уж как берегла судьба Луэллина! Как берегла! И все Средьземелье прошел, да не в наши благостные времена, а в те стародавние, беспокойные, когда еще и прапрадед прапрадеда Фортинбрасова не родился, а может, и того раньше. И море переплыл — от Серой Гавани до самой своей Арды Незапятнанной. И там столетиями жил, и там дела свершал — уж великие ли, не великие ли, не нам судить, но — дела. И в приснопамятные один горестный день и одну бедственную ночь выжить умудрился. И потом в Море Мрака один изо всех уцелел. А уж про века, здесь проведенные, и говорить не приходится… И на же тебе! Поганая балка, что при постройке нового Бар-Суккова дома канат оборвала и упала, торцом на лету зацепила, угодив точнехонько в голову. И — нет больше эльфа. Сгинул Луэллин, не за щепотку трубочного зелья пропал…

Фортинбрас посмотрел на усопшего. Эльф лежал на спине — спокойно, вытянувшись, словно и впрямь уснул. Только дыхания не было. И еще — контуры тела, казалось, утратили четкость очертаний, как если бы оно источало незримый, нездешний свет. Или в этом повинны слезы на его, Фортинбрасовых, глазах?

Он повернулся и вышел из комнаты, выключив лампион и беззвучно притворив за собою дверь.

А три дня спустя холм над эльфовой могилой был уже насыпан и выложен дерном — холм, каких не возводили орк знает сколько веков, со времен погребения последнего тана.