«Сын бессмертия»

Егоров Алексей Сын бессмертия

Погода портилась, что само собой было предвестником беды. Северные моря жестоки к торговцам, они могут озолотить их, а могут и погубить. Все было в воле случая.

Команда "Быстрого" — довольно банальное название для корабля, тем более торгового корабля — понимала, что Удача в этот раз явно смотрела в другую сторону. С севера наступала непобедимая армада штормовых ветров, в авангарде шли лишь легкие ледяные драконы ветра, которые пугали матросов оплеухами смерти. Все возрастающие волны били в скулу корабля, наверняка все крысы из трюма уже собрали свои вещи и готовились покинуть обреченный корабль. Страх людей стал осязаем — команда медленней работала, робко реагировала на приказы капитана, позабыв обо всем на свете, ожидала неминуемого.

Единственный, кто сохранял спокойствие, был сам капитан. Не отличающийся могучим телосложением, нюхом торговца или способностями провидца, он был неплохим для своего возраста кормчим и лидером. Под его руководством команда из двадцати матросов и пятерых, как бы, офицеров могла творить самые настоящие чудеса.

Круглобокий "Быстрый", ходящий под одним парусом, способен был потягаться в скорости даже с могучими кораблями северных мореходов. Узкие, как имперские триремы, эти корабли могли развивать огромную скорость, настигнуть любую добычу. Не зря их называли коршунами. Но голубка "Быстрый" с легкостью мог оторваться практически от любого морского хищника. В этом была заслуга не мастеров с судоверфи, а команды корабля.

Под началом молодого капитана корабль преображался. Из пузатого увальня, он превращался в красивейшего лебедя. Однажды капитан из личных сбережений выделил сумму, чтобы купить белоснежный парус — крылья своему лебедю. Он любил "Быстрого".

Но от шторма так просто не уйти.

Тяжелые северные тучи, олицетворяющие надежды северян поживиться на имперских берегах, неукротимо поглощали последние лоскуты голубого неба. С небом исчезала и надежда, люди мрачнели все больше и уже в голос начали молить о пощаде злых северных богов. Но те оставались глухи к иноверцам, эти моря принадлежали им и их детям. Имперские корабли на свой страх и риск пытались проскочить мимо взора морских великанов. У кого-то получалось, у кого-то — нет.

Капитан снова помянул недобрым словом отвернувшуюся от его корабля Удачу. Эта потаскуха нынче заночевала на берегу.

— Снимайте парус! — прокричал он, разбивая завесу тишины. — Крепите все!

Наступающая буря поглощала и свет, и звуки, неумолимо останавливала время.

Команда засуетилась, словно окрик кормчего подхватил их и понес вперед в будущее. Парус убрали через несколько минут, и корабль потерял ход. Если бы это был не обычный торговец, то можно было попробовать сесть на весла, что помогло бы маневру в водоворотах северного моря.

— Что дальше, Тир? — спросил у капитана старший помощник.

— Хвататься за все, что крепко, и не давать волнам утащить себя, вот что, — чуть недовольно ответил Тир.

Ему предстояла тяжелая работа, он должен был вывести свой корабль из бури и спасти команду.

— Эк, разгулялась, — помощник смотрел на север, — Морской Владыка требует жертв, без них он нас не отпустит.

— Пусть со своего народа требует, а я свою команду не отдам.

— Как будто Их когда-то интересовало наше мнение.

Капитан укоризненно посмотрел на помощника, тот решил не продолжать и спустился на нижние палубы, в очередной раз проверить готовность корабля к предстоящему испытанию.

Без подсказок верного товарища Тир знал, что эта буря станет их последним сражением. Имперцы не могли похвастаться отвагой, с которой северяне отправляются покорять шторма. Но у них было иное качество, которое помогало им покорять могущественные народы, громить врагов, преодолевать опасности. Этот стержень имперского характера звался упорством.

Буря, какой бы она сильной ни была, остается всего лишь бурей. Шторм, это только шторм. Да, за ними стоят могущественные силы, но даже Боги ограничены в своих возможностях.

Тир собирался принять кавалерию моря на копья упорства. Его команда прошла не одно сражение, выжила не в одной битве с безумствами соленой воды. Да, они были торговцами, но оставались верными сынами Императора. Они были потомками воителей, которые не боялись трудностей и сами создавали свою судьбу. Их предки не оглядывались на всяких богов, они сражались за свое право жить. Так смеет ли Тир и вся его команда отступать от заветов предков?

Молодой капитан усмехнулся и крепче взялся за кормило. Волны пытались развернуть корабль и направить его куда-то на восток, но Тир не собирался идти на компромиссы с морем. Он взял ровно на юг, прямо на подножие водных гор. Это еще были детишки тех великанов, которые вскоре обрушат свою ярость на "Быстрого".

— Всем уйти с палубы, — проорал капитан, — следите, чтобы трюм не затопило! Откачивайте воду!

Приказ был адресован части команды, на палубе остались лишь необходимые люди.

Тиру принесли теплую одежду, это было как нельзя к стати. Начавшийся дождь походил на волчьи зубы. Капитан не был северянином, он родился в Империи, но холод его не страшил. В подводном царстве будет холоднее, и солнца там не видать. Так что можно перетерпеть короткий миг мучения, которыми грозил шторм.

Презрение к смерти — это первое чему обучили Тира отец и дед.

Их род появился на землях Империи, но корни уходили в море. В этой бескрайней темной пустыне, исчезло множество предков Тира как мужчин, так и женщин.

"Я не буду одинок тут" — подумал капитан, но отбросил эти мысли.

Он не желал сдаваться и принимать приговор Морского Владыки. Пусть этот северный божок подавится своими желаниями. Он, Тир сделает все, чтобы вернуть корабль на родину. Возможно, он так никогда и не дойдет до тихих гавань, но его смерть будет достойным завершением жизненного цикла. Предки по достоинству оценят старательного потомка.

Тир улыбался шторму, но смотрел на юг. Он уже видел огни родных городов, пусть это была лишь надежда. Но он ее видел, он гнался за ней.

Оседлать бурю — о таком мечтает каждый кормчий, но не каждый способен объездить жеребца.

Молодость всегда готова смотреть в лицо смерти, она еще не встречалась с ней, не знает, что это такое. Старость не успела осквернить молодое тело. Тир мог судить о предстоящем только по чужим словам. Вот почему он был так смел, наивен, но силен. Заблуждения ослепили его, сделав бессмертным воином моря.

Корабль плохо повиновался, казалось, что лебедь моря дрожит при виде волков севера. Тиру приходилось прикладывать все свои усилия, чтобы просто удержать "Быстрого" на верном курсе. Он уже не помышлял о том, чтобы бросить вызов волнам. Он вынужден был признать свое поражение и взять восточнее, чтобы танцевать на волнах, а не таранить их слабым килем, который скрипел, норовя разломиться пополам. Эти нагрузки не для него.

Это не боевое судно, которое рождено для борьбы. У "Быстрого" нет ни рострума, ни проемболона (таран подводный — боевая часть, и таран надводный — защитный буфер) для защиты форштевня, этот корабль рожден для выживания среди открытого моря. Каботажное плавание не признавалось торговцами. Они спешили купить и продать свой товар, не могли ограничивать себя берегом. Только там, в опасной дали можно найти прибыль. Риск хорошо оплачивался, если было кому забрать золото.

— Что-то нехорошее, — шепот помощника был отчетливо слышен даже через свистящий рык ветра. — Эта буря…

— О чем ты, Маргус? — сквозь силу спросил Тир. — Где твой оптимизм?! Это всего лишь буря!

Он боролся с кормилом, нечто схватило его там внизу и теперь пыталось вырвать из рук капитана. Пока молодой воин моря справлялся, но соленые духи вскоре одержат верх. Что мог противопоставить человек целому морю?! Наивно полагать, что мышцы рук, даже таких жилистых как у Тира, способны побороться с могуществом воды.

— Это непростая буря, — ответил помощник уже громче.

Ветер рвал его слова в клочья, казалось, что не человек говорит, а лишь призрак его.

— Обычная, обычная, что ты мелешь, уф! — Кормило ударило Тира в бок.

— Нет, такого давно не было, не знаю, не видал я такого!

— Лучше помоги!

Морские духи становились сильнее с каждым ударом ветра, с каждой новой волной. "Быстрый" оказался в котле страшного великана и готовился стать его обедом.

Маргус схватился за кормило, но он уже ничего не мог поделать. Конь моря не желал подчиняться всадникам, он взбесился и лягнул их. Резкий поворот руля отбросил Тира и Маргуса прочь. Капитан успел схватиться за фальшборт, а его старый друг и помощник — нет. Маргуса забрало море, но оно не удовлетворилось одной жизнью.

Тир, цепляясь за надстройки палубы, попробовал добраться до кормила, но очередная волна обрушилась на него всей своей костлявой массой. Ледяное дыхание бури обжигало, но вода оказалась страшнее торосов, о которых рассказывают в северных портах.

Откуда-то со дна морского поднялось нечто голодное. Этот штормовой монстр веками спал под толщей воды, но теперь его сон был нарушен. Нечто разбудило эту бурю, натравило ее на скорлупку, в которой сжались жалкие человеческие души.

У моряков не осталось никакой надежды, их корабль обезумел и гнал куда-то на восток. Он забыл родной дом и теперь готов был погубить всех на борту. Очередная волна оглушила Тира, но он продолжал цепляться за обломки своего мира. Его пальцы впились в дерево "Быстрого" и не отпускали до самого конца шторма. Сознание же утонуло во тьме.

Ветер и волны унесли суденышко далеко на восток, прямо в пасть каменного монстра. Волки моря поделились добычей с клыками-рифами необитаемого острова. Никогда прежде Морской Хозяин не делился ни с кем, он забирал все жизни себе, но эта добыча не принадлежала ему.

Ни свет, ни крики чаек, а боль во всем теле разбудила Тира. Не оставалось сомнения, что он жив, только живые могут так страдать от боли. Смерть приносит облегчение, но она почему-то прошла мимо молодого капитана.

Тир все еще держался за останки корабля. Все, что осталось от "Быстрого", это влажный скелет — только деревянные кости. Ничего более вокруг не было. Тир лежал на останках верхней палубе, цепляясь за резные столбики ограждения. Корма корабля была зажата между рифами, остальная часть судна исчезла в море.

Капитан разжал пальцы и скатился вниз.

Корма "Быстрого" была задрана к небу, словно моля гневных богов о милости. Рваная рана трюма — глядела в темное море. Килевая кость превратилась в щепу. Возможно, внутри трюма что-то осталось, но Тиру было не до этого. Он хотел на землю, впервые в своей жизни ему хотелось как можно скорее коснуться влажного песка.

Коснуться тверди стало навязчивой идеей капитана, он не верил в свое спасение и хотел удостовериться в реальности происходящего. До песчаного берега было недалеко, но останки корабля сидели на рифах. Внизу недобро шептало море, берег казался и близким и далеким одновременно.

Тир поднялся, перегнулся через фальшборт и вцепился в скалу, что стала последним пристанищем его корабля, попробовал добраться до воды. Страха перед ней он не испытывал, наоборот, ему хотелось доказать и себе, и морю, что Смерть в этот раз лишь задела его саваном. Тир победил, пусть его победа обошлась дорогой ценой, да и награда оказалась спорной. Капитан не помнил этого островка, хотя держал в памяти любую подходящую гавань, где можно было пополнить запасы пресной воды.

За песчаной грядой острова вздымался хвойный лес, похожий на тронутые гнильцой зубы. Если есть деревья, то будет и вода, так рассудил Тир. Но лес не казался приветливым, скорее наоборот, но молодого капитана это мало волновало. Море хорошенько потрепало его и лишило всего, а возможно, и обрекло на медленную смерть.

Тир спустился по скользкой скале к воде. Внизу плавали обломки судна и несколько трупов. Одно тело принадлежало матросу с "Быстрого", другое — нет. Оба тела были в отличном состоянии, мертвецы даже не походили на утопленников.

"Буря поймала еще один корабль?" — подумал Тир, но никто не мог ответить на этот вопрос.

Он решил нырнуть в воду дальше, просто не хотелось окунаться в одном месте с мертвецами. Им бы это не понравилось, их покой не следовало тревожить. Тир не верил, что эти тела еще способны как-то ему навредить, но ничего не мог поделать с естественным отвращением. Смелость смелостью, но работа Смерти способна сокрушить даже самую высокую башню мужества.

Спрыгнув в воду, Тир поплыл к берегу. Потомок торговцев моря плавал как дельфин, его не страшили ни подводные течения, ни ледяные поцелуи русалок. Он не обращал на это внимания и плыл дальше. Тело работало хорошо, мышцы разогревались с каждым гребком, боль отступала, а сознание прояснялось. Холодная вода даже освежила его, сняла боль. Сын торговца оказался в знакомой стихии, которая опять надела маску покоя.

Достигнув мелководья, Тир встал на ноги и оглядел остров. Все та же бесцветная стена, направленная в небо, все тот же влажный песок. Ни одной чайки, которые должны были бы слететься на пиршество — мертвецы поданы, ни одного краба, которые должны были бы обитать в песках. Пустынно. Остров, лишенный жизни, но при этом не лишенный деревьев.

— Может, шторм разогнал живность? — пробормотал Тир. — Обычное дело…

Он пожал плечами, ответить ему никто не мог.

Выбора у капитана не оставалось. Он мог либо вернуться на рифы и ждать спасения, либо искать надежду на острове. Но вот последнего эта обманчиво живая пустыня не могла предложить, опыт морехода подсказывал Тиру. Он чувствовал, что-то недоброе, неясное и сокрытое, но не мог понять, что за враг притаился среди опадающей хвои. Его спасение не могло быть случайным и тело утопленника наверняка было знаком.

Или капитан просто стукнулся головой, что вероятнее, вот и бредит наяву. Обычный лес, обычный пляж после капризов моря. Животные чувствительнее людей и уходят прочь, когда Боги гневаются.

Тир зашагал вперед, преодолевая легкое сопротивление воды.

Вот с водой как раз таки было что-то неладное. Она казалась легкой, как вуаль или паутина, никак не походила на морскую воду. Тир не мог обмануться в ощущениях, уж в чем, так в море он знал толк. Ему чудилось, что, как и остров, эта вода всего лишь играет роль воды.

Самый настоящий бред.

Солнце висело где-то за тучами, отставшими от штормового воинства, что тоже придавало мрачности.

"Неудивительно, что я не знал про эту землю" — подумалось капитану. — "Ни за что бы не сошел на эти берега!"

Выйдя на берег, Тир с удовольствием отметил, что его босые ступни касаются самого обыкновенного песка. Холодного, неприветливого, явно враждебного, но все же песка. Весточка из того мира, оставшегося за штормом.

Тир присел на корточки, погрузил ладонь в песок и тут же одернул. Нечто укололо его, капитан с удивлением уставился на капельку крови, выступившей на кончике пальца. Осторожно раскопав галькой ямку, Тир нашел остатки от морского ежа.

— Откуда он тут? — удивился капитан, но находку не выбросил.

Острые иглы могли пригодится. В его положении любая вещица становилась особо ценной. Капитан "Быстрого" обернулся и хмуро посмотрел на рифы, где плескались мертвецы. Два нашедших друг друга одиночества посреди морской пустыни. Там осталась корма его судна, на нее следует вернуться и как можно раньше. Не ровен час, как налетит новый шторм и утащит корабль обратно в пучину — море не разменивается на подарки.

Тир лишился даже ножа, ножны оказались пусты, когда он их проверил. Вся одежда единственного выжившего превратилась в лохмотья, морская вода попортила даже надежные швы туники. Тир понимал, что оказался девственно чистым пред лицом смерти, которая затаилась или на острове, или там в воде.

Вздохнув, молодой капитан побрел в сторону леса. На ходу он осматривался, ища что-нибудь полезное. Кроме песка и обкатанных волнами камней ничего не было. Он подобрал камень, расколотый пополам. Не нож, но тоже сгодится. Если идти дальше по берегу, можно было наткнуться на выброшенный плавун, если повезет, и на носовую часть корабля. Но обследование побережья Тир решил оставить на потом, сначала следовало осмотреться.

Под хвойными кронами, которые казались неуместными на этом острове, рос лишь карликовый кустарник. Этому растению ничто нипочем, ни зимы, ни шторма не могли сломить цепкую жизнь. Но на этом острове растение казалось каким-то серым, словно все его соки ушли куда-то в небытие. Возможно, дальше в чаще зелень оживет, но Тир не слишком рассчитывал на это. Скоро зима, а это не время для летней радости.

Нижние ветви деревьев были сухи и годились для растопки, Тир решил их собрать на обратном пути. Грибов или ягод не было, кое-где сквозь слои песка или опавшей хвои пробивались стебельки трав, но они не годились в пищу. Обычная сорная трава, которая не могла насытить. Тир почему-то не сомневался, что охотиться тут не на что. Единственное живое существо тут — он. Чайки, быть может, вернуться позднее, чтобы полакомиться свежей тухлятиной, рыба подойдет ближе к берегам, но ближайшие дни выжившему придется голодать.

Тир обломил сухую прочную ветвь, которую с натяжкой можно было принять за копье или гарпун. Заточив наконечник острым обломком камня, капитан почувствовал себя уверенней. Теперь у него было оружие, пусть и такое ненадежное. Если на острове есть хищники, то ужин им достанется не так-то просто. Тир усмехнулся, но улыбка вышла вялой.

У него не было никаких перспектив, никаких надежд на спасение, но опускать руки он не хотел. Это бы точно ему не помогло, тем более деятельность помогала согреться. Тир несколько часов провел в лесу, но так ничего нужного не нашел.

Песок сменился землей, на которой росли папоротники, мхи и травы. Ни цветов, ни плодоносных кустарников. С едой будут проблемы, но наверняка в этом лесу можно отыскать хотя бы корнеплоды.

На обратном пути капитан собрал валежника, за неимением веревки связал ветки туникой. Древесина казалась такой же безжизненной, как и весь остров вокруг. Прохладный ветер с жадностью набросился на обнаженное тело Тира. Капитан не обратил внимания на неудобство, туника и так не спасала от холода. Вот костер сможет его спасти, подарить лучик надежды в этом темном царстве. Нагота не смущала Тира, все равно он на этом острове один.

— Омывшись в водах забвения, предстал он девственно рожденным пред Ней, — проговорил Тир и невесело улыбнулся.

Ему не хотелось верить, что это загробный мир, но глаза видели то, что видели. Он вынужден был признать вероятность того, что это уже не его родной дом. И даже не родной мир. Если бы не боль во всем теле, боль, выворачивающая суставы, рвущая мышцы и затуманивающая разум. Видимых повреждений на теле не было, боль пряталась где-то внутри, растекалась свинцом по жилам. Она-то и доказывала, что человек еще жив.

Тир невесело улыбнулся. Его положение было незавидным, оказаться на пустынном острове, с которого ушла жизнь… Он надеялся только на то, что завтра или несколькими днями позже птицы и рыба вернутся. Когда тело окрепнет, можно будет совершить рейд в глубь острова на поиски дичи. Не может же этот лес стоять просто так, живность не упустит возможности поселиться в зеленом доме.

Капитан обернулся, выйдя на берег. Нет, эти деревья нельзя было назвать зелеными, скорее серыми, обезвоженными. Странно, что они вообще тут растут.

Тир отвернулся, море — его вторая родина, выглядело намного лучше. Вид набегающих на песок волн успокаивал, даже стоящие в пене рифы казались не такими уж страшными. Тут Тир заметил на рифах корму своего корабля и только сейчас осознал, что же произошло.

Капитан выжил, но выжил ли кто-нибудь еще? Тир не знал ответа. Тела, которые он видел в море, ничего еще не доказывали. Если волны пощадили его, то могли сохранить жизнь и кому-то из команды. Не стоило забывать об этом. Тир удивился, что эта мысль посетила его только сейчас. Он же прошел со своей командой через столько, что можно насочинять не одну байку для моряцкой братии.

И вроде память вот она, стоит только задуматься, зацепиться мыслью, как картинки в голове появляются. Но Тир и думать забыл о своих людях, пока не увидел останки своего гордого судна.

— Похоже, я ударился головой, — проговорил он и почувствовал, как сухо в глотке.

Морская соль, пропитывающая даже воздух вокруг, высасывала влагу из тела. Она действовала не хуже холода, только заходила с другого фланга. Тир оказался окруженным со всех сторон недобрыми духами. Они хотели его жизнь и теперь заявляли свои права.

Тир ругнулся, бросил связку дров на песок и задумался. Идти назад и искать источник? Он оглянулся, лес явно считал это не самой лучшей мыслью. Что может быть глупее — забраться в лес голым, с жалкой палкой, даже не согревшись после омовения в ледяных водах. Тир решил дать телу желанный отдых, жажда подождет.

Был еще голод, но капитан умел подавлять естественные желания организма. Лишь стойкость и твердость требовались от него, остальные качество отсекались с самого детства умелым семейным скульптором. Отец был суров, но его суровость подготовила Тира к жизни на волнах.

Тир прошелся по берегу в поисках подходящих камней, но не нашел ничего кроме разбитых ракушек. Глупо было надеяться, что ему посчастливиться найти кремень и железо. Нет, придется возиться с трутом и палкой, пытаться трением дозваться до духов огня.

Собирая валежник, Тир захватил небольшое бревнышко, которое стало бы основой для костра. Оно бы не горело, а медленно тлело, давая стабильное тепло и согревая кости выжившего. Осторожно подойдя к кромке леса, Тир насобирал коры, сухой травы и всего, что могло пригодиться для костра. Трава и труха послужат для розжига, кора пойдет первым блюдом в пасть пламени, затем, сучья, ветви и уже само бревнышко загорится.

С первой попытки ничего не получилось. Сколько бы Тир не тер палкой о дерево, оно не желало нагреваться. Тут бы помог лук, но у него не было вообще никаких инструментов. После череды бесплодных попыток Тир понял, что ничего не сможет сделать. Цивилизация приучила его к инструментам, без них человек не мог выжить. Железо — стало основой жизни для имперцев. С помощью него вспахивали землю, воевали и торговали. Жить без железа невозможно, но где мог взять Тир на этом брошенном в океан острове хотя бы ржавый нож?!

Тир поднял взгляд к рифам, где памятником остался его корабль. Возможно, там что-то сыщется. Груз северных металлов наверняка пропал, но любой гвоздь или веревка могли помочь. Капитан припомнил, что на трупах были пояса. Как порядочный человек он должен был распоясать их. Пояски можно будет приспособить к согнутой ветке, чтобы вышел лук — с помощью него процесс розжига пойдет быстрее.

Возвращаться на погибший корабль капитан не хотел, в этом было что-то недоброе, оскверняющее память о былом. Но это был единственный выход. Человеку даже не пришлось раздеваться, чтобы нырять в воду. Он и так был гол. А после купания даже мокрая туника сможет хоть чуточку согреть его.

Тир вошел в воду и поплыл к кораблю, который уже не принадлежал ему. Сутки, двое — и Морской Хозяин заберет то, что сумел завоевать. Тиру следовало торопиться, пока у него была возможность.

Доплыв до корабля, Тир нашел мертвецов. Он распоясал их, чтобы души смогли найти выход из тел, пробормотал молитву. Второй мертвец притягивал взгляд Тира. Первый был его собственным матросом, в этом нет ничего удивительного. Но кто этот парень? Он и на северянина не похож. Тир подумал, что на этом острове он только и думает о "недобром". Это была словно навязчивая идея, не его собственная, а внушенная кем-то иным.

Обычный остров после шторма, обычно запустенье после бури, обычный труп, скачущий на волнах. Моря обширны, и Хозяин их недобр, мало ли сколько жизней он погубил во время того шторма. Ему ведь ничего не стоит убить сотню за раз, обрушить свои влажные войска даже на сушу, потопить города. Все может этот капризный ублюдок.

Тир повязал пояса мертвецов себе на запястья и быстро подплыл к корме "Быстрого". Корабль казался перекушенным надвое каким-то великаном, да так оно и было. Море разорвало массивные доски, вырвало штифты из пазов, киль вообще превратился в труху. Такая мощь, ужасающая сила и все ради нескольких жизней? Тиру не верилось, что такому могущественному Богу могли потребоваться человеческие души. Да, он убивал, но делал это не из жадности, а просто потому что это ему нравилось. На что ему души существ, которые много слабее его? Тир не был эгоцентриком, так что не верил в заверения проповедников про Богов-душеловов.

Души могут быть нужны только людям. Некроманты, темные маги да мало ли кто еще. Об этом не принято говорить, день меркнет даже от одной такой мысли. Но Боги и так могущественны, на что им души?! Потому тела и танцевали на волнах, а не спешили в подводный дворец на работу к новому хозяину.

Тир обогнул корабль и заглянул в темный зев. Трюм превратился в месиво из древесных обломков. Все ящики со свинцовыми слитками поглотило море. Металл мог понадобиться Хозяину, тут капитан не сомневался.

Насмотревшись на ужасы разрушения, Тир попытался забраться в трюм корабля, сидевшего на рифе.

Капитана интересовал вопрос — куда подевалась носовая часть, не могло же корабль разнести на две стороны острова. Скорее всего нос находится где-то дальше по берегу. В пределах одного дневного перехода. Тир решил отправиться на поиски останков корабля и выжившей команды, но только после того как согреется и найдет источник воды.

Вода кусалась не хуже злого пса, но в ней все же было лучше, чем на воздухе. Ветер ударил по влажному торсу капитана оглушающей дубиной, человек ухнул и нырнул с головой в воду, оцарапавшись о доски или камень. Выплыв на поверхность, Тир вздохнул с облегчением, его сердце неистово билось. Холодный ветер ошеломил его, застал врасплох и теперь, наверняка, поджидал за соседними скалами.

Этот остров издевался над выжившим, Тиру подумалось, что лучше бы он умер. Это не походило на испытание характера, нет, скорее на издевательство голодного каннибала над своей трепещущей жертвой. Во всех невзгодах, обрушавшихся на Тира, виделась злобная мужская воля, которая удовлетворялась своим могуществом, возможностью издеваться над жертвой. Не было благородства у этого охотника, он любил мучить добычу, попавшуюся в его силки.

Все-таки совладав со своим телом, Тир смог перебороть слабость и выбраться из воды. Его трясло от холода, а ветер норовил сбросить обратно в море или хотя бы остановить сердце. Ужасный холод пробирал до костей, но Тир, закусив до крови язык, постарался согреться, взявшись за работу. Он принялся разгребать древесный хаос, освобождая трюм в поисках чего-нибудь нужного.

Среди разгрома, учиненного штормом, отыскалась бухта веревки, несколько застрявших в древесине инструментов, сломанный и ржавый нож и еще одно тело. Это опять же был моряк с "Быстрого". Тир не узнал своего верного спутника Муруса, которого раздавило ящиком со свинцовыми слитками. Тело превратилось в месиво, только разведенные в разные стороны ноги уцелели. Тир снял с мертвеца сапоги — они ему все равно уже не пригодятся.

— Зачем ты надел в шторм сапоги? — спросил Тир у мертвеца.

Тот не мог ответить, ящик превратил голову в алое месиво.

— Ты хотя бы не утонул, — проговорил капитан и с помощью веревки связал находки, закрепил на штыре в трюме, чтобы не скатились в море. На наклонной палубе невозможно было стоять, да и света практически не было. Тиру приходилось на ощупь разгребать завалы и искать инструменты.

Долгие часы поисков не пропали даром. Он нашел ящик с плотняцкими инструментами — это была бесценная находка! Спасительная!

"Как аромат домашнего хлеба" — подумалось Тиру.

Он понимал, что шансов вернуться домой у него практически нет. Но инструменты давали хоть какую-то надежду. Теперь следовало решить ребус, как их доставить на берег, не замочив.

Пригодились доски и веревка: Тир провозился практически до заката, мастеря простенький плот. Его он спустил на воду, а сверху загрузил всеми найденными вещами. Следом и сам Тир прыгнул в воду. Подталкивая плот, он направился к берегу.

Вода и не думала становиться теплее, она жгла не хуже раскаленного железа, причиняла боль натруженному телу. Тир явственнее ощутил жажду и голод. С этим надо было что-то делать и срочно, но день уже подошел к концу. Соваться в темный даже при дневном свете лес было бы самоубийственно. Неизвестно, что там могло обитать, но Тир не сомневался в опасности тамошних тварей.

Облака закрыли все небо от горизонта до горизонта, свинец небес скрывал даже алеющую корону солнца. Ни звезды, ни месяц не способны пробиться сквозь вуаль темноты. Ночь будет темной, уповать оставалось только на костер.

Тир бы просто не разобрал дороги, напоролся на ветку, сунься он в такой час в незнакомый лес. Бессмысленно и пытаться. Хотя бы эту ночь он сможет вытерпеть, главное согреть тело. Дать ему нужное тепло. Ведь огонь это тоже энергия, тело воспринимало его не хуже еды или воды.

Как первые люди, познавшие пламя, Тир сумеет разогнать тьму страхов, если только огонь защитит его. Для капитана на этом острове началась новая жизнь. Он был дикарем, необученным варваром, который растет до цивилизованного гражданина. Этот странный символизм забавлял Тира, для смеха у него осталось слишком мало поводов.

Он остался один на необитаемом острове, корабль разбит, судьба соратников неизвестна — Тир надеялся на лучшее, но с надеждой-то как раз и были проблемы. Неизвестно сколько еще не будет света, капитан не боялся темноты, но понимал, что беззащитен. Те твари, что появлялись с закатом, с радостью накинутся на выброшенную на берег полудохлую человечинку. Для них это будет только забава.

Но огонь спасет его, Тир верил в это.

Выбравшись на берег, Тир вытащил плот из воды как можно аккуратнее, чтобы не замочить инструменты и вещи. Шторм наверняка испортил металл, но все равно стоило заботиться о своей единственной надежде на выживание. Инструменты, пламя — мостик, который приведет к цивилизации.

Чего доброго этот остров окажется вполне удобным для того, чтобы прятать нелегальный груз от сторожевых трирем Императора. Дед и отец Тира не одобряли контрабанду, но сами порой возили нелегальные грузы. Все выживают так, как могут. Но все это будет потом, когда Тир спасется. А для этого нужен — огонь!

Тир взял ящик и побрел к тому месту, где оставил хворост. Плот он тащил на веревке, влажный песок создавал мало сопротивления, так что молодому человеку не составило труда справиться с этим. Он же не хотел, чтобы море утащило такие полезные доски и веревку. Ему только дай возможность, в миг откусит руку по локоть!

Добравшись до оставленных дров, Тир заметил что-то странное.

Выйдя из леса, он бросил связку на землю. Не сказать, что он аккуратно уложил каждую ветку на песок, но точно не разбрасывал их в разные стороны. Древесина лежала вроде в одном месте, но как-то не в куче. Тир поежился. Хворост выглядел так, словно в нем кто-то копался. Зачем? Может какой-то зверь?

Тир не был следопытом, но следы на песке он бы заметил. Кроме его собственных, ведущих в лес и из него, не было никаких иных. Туника была прижата бревном, чтобы не улетела. Ветер по берегу гулял тот еще, наглец, каких поискать.

— Как заботливо, — сказал капитан, глядя на одежду, и перевел взгляд на лес: — Ну, благодарствую! Очень приятно сознавать, что за тобой кто-то следит!

Никто не ответил на его крик, лес молчал, только шевелил костлявыми ветвями. Сухие иголки осыпались на землю с таким звуком, словно то перебирала кости Удача. Что она выбросит Тиру на этот раз?

Хворост, возможно, никто и не трогал, но Тир решил, что не следует терять из виду свои инструменты. Ведь неведомый гость, мог решить позаимствовать что-то из арсенала Тира. Но как же тогда искать воду? Не бродить же с тяжеленным ящиком по этому проклятому лесу! Эта задачка требовала всестороннего рассмотрения, ее Тир решил отложить на завтра. Сейчас он глядел только на хворост и мечтал о тепле огня.

Тир приготовил место для костра, обложил его камнями, которые будут удерживать жар и не пропускать влагу. Сверху положил бревно, на его ровную поверхность насыпал немного трухи, сухих иголок, травы и другого мусора, годного для растопки. Найти подходящую ветвь для лука оказалось непростой задачей. Хворост был сух, как труп в пустыне, нижние ветви хвойных — тоже. Требовалась гибкая и упругая палка. Тир походил по кромке леса и наконец выбрал подходящий кустарник. Он был колюч, но не смог сопротивляться ударам топора.

Смастерив подобие лука из ветки и пояса, Тир с помощью него начал разводить костер. Лук двигал палку быстрее, так что вскоре от трухи пошел спасительный дымок. Чуть погодя Тир осторожно раздул тлеющую труху, появился первый радостный язычок пламени. Он требовал пищи, какой капризный. Тир удовлетворил желание своего единственного друга на этом острове, подбросил ему еще сухих игл и начал ломать тонкие веточки. Огонь стал набирать силу и вскоре уверенно озарил пляж своим светом.

На душе у выжившего полегчало, а тело его уже во всю радовалось теплу. Спину, конечно, поддувал ветер, но это можно было вытерпеть. Ветер, кстати, мог убить огонь, так что Тиру пришлось смастерить стенку из прутьев с подветренной стороны костра. Огонь заплясал уверенней и спокойней, суля надежду на спасение.

Заботься о нем, подкармливай, и он не обидит. Огонь всегда выручал человека.

Рядом с костром Тир на жердях растянул свою тунику, пусть сохнет, бросил там же сапоги. Утром он сможет облачиться в теплую сухую одежду, это не могло не радовать. Отступили два недруга — голод и жажда. Тело расслабилось, даже боль стала практически неощутимой. Тир бы так и задремал, если бы не странный треск, который послышался вскоре.

Не оставалось сомнения, что источник звука находился в костре. Точнее в том бревне, который притащил Тир. Удивленный капитан нагнулся пониже и увидел какие-то странные символы, которые выступили на поверхности дерева. Они извивались, складывались в немыслимые узоры и отползали дальше от пламени. Огонь и сам пытался отползти от символов, но ему требовалась пища для поддержания жизни.

Символы продолжали извиваться и вскоре им на смену пришло что-то иное. Тир даже не понял, что это, пока многоножка не выпрыгнула из огня и не упала ему на грудь. Она горела, скрипела страшными жвалами и норовила убежать подальше от ненавистного огня. Тир вскрикнул, подпрыгнул на месте и рукой отбросил тварь.

Капитан понял, что не символы выступили на поверхности бревна, а черви. Целое воинство, неисчислимая орда червей! Жирные, упитанные черви, которым место в добром черноземе, а не сухом бревне. Им явно тут жилось фривольно! Червей поддерживали бронированные мокрицы и верткие сколопендры, каждая длинной чуть ли не с руку. Тир не мог поверить своим глазам, как небольшое бревно могло стать прибежищем для такой армады?! Это невозможно. И твари все валили и валили из своего горящего дома… им не было конца.

Огонь уже не горел так весело, как раньше. Он пожирал мокриц, как вечно голодный обжора. Языки пламени потемнели, от них валил темный густой дым, наполненный писком насекомых и другими не менее отвратительными звуками. Насекомые шуршали, скрипели, щелкали и лопались с влажным болотистым звуком, когда огонь добирался до них. Они гурьбой выбирались из бревна и пытались уползти куда-нибудь в безопасное место. Огонь обезумел в конец, он с ревом набросился на остатки древесины и пожрал их в один миг.

Тир запинаясь отошел подальше. Он не обратил внимания даже на то, что пламя накинулось на тунику. Все равно подходить к этому поганому кострищу он бы не захотел, мало ли какие еще твари скрываются в собранном хворосте. Откуда они вообще тут?! Чем питаются?! Да уже не лето! Тира трясло от омерзения.

Насекомые направились к лесу, но некоторые решили попытать счастья у человека. Ведь он теплый, вкусный, много мяса, которое вскоре загниет — прекрасное место для разведения потомства. Тиру такая перспектива не могла понравиться, он схватился за топор и принялся крушить мерзких сколопендр, но мокрицы были меньше, пусть и такие же жирнющие. Они зарывались в песок, чтобы потом выбраться прямо у стоп капитана. Нет ничего приятного в том, когда по твоим лодыжкам карабкаются десятки мерзких членистоногих.

Тир согласился бы на смерть от клешней крабов, но не от укусов этой мерзости. Он танцевал на песке, пытаясь затоптать или сбросить с себя насекомых, до самого мига наступления тьмы.

Свет исчез резко, почти мгновенно. Огонь выгорел, сожрал все доступное топливо и мгновенно угас. Не осталось даже углей. Тир остался один на один с ночной тьмой и остатками многоногого воинства. Насекомые, к счастью, вскоре ретировались, поняв, что добыча еще не готова. Они дождутся своего часа, у них много времени в запасе.

Тир, все еще сжимая в руке топор, уселся на песок и не сомкнул глаз до самого рассвета.

Пробуждение дня Тир не заметил, серая муть лишь немного потускнела. Иных изменений в небе не было. Тучи, казалось, остались точно те же, что и вчера, ветер неистово хлестал кожу выжившего ледяной плетью, волны лениво накатывали на берег.

Измученный Тир совершенно потерял ощущение реальности происходящего. Он сидел на песке, не двигался, не реагировал на болезненные тычки ветра и насмешливое движение волн. Это не было отчаяние, просто полнейшая апатия. Измотанный разум не желал реагировать на раздражители, он отдыхал, оставив лишь частичку себя для пригляда за телом.

Разбудили Тира только чайки, невесть откуда взявшиеся на этом проклятом острове. Но птиц привлекла не рыба, не вкусные крабы, а трупы, которых прибой выбросил на берег.

Тир развернулся и с легким зарождающимся интересом уставился на птиц, которые осторожно подбирались к мертвецам. Птица — и пища, и жидкость, которые так необходимы были человеку. Тир не рискнул бы снова разжигать костер, он вообще не желал приближаться к лесу, в котором царствовали мерзкие создания. В конце концов, сырое мясо тоже можно употреблять, а кровь — это самый универсальный источник силы.

Но птиц еще следовало поймать.

Уже с десяток падальщиков насели на тела утопленников и принялись выклевывать их глаза. Делали они это со знанием дела, видать не первый раз ужинали на столе Морского Хозяина. Тот был щедр к своим вестницам, старый ублюдок. Птицы кричали, дрались, большинство уже уселось на землю и подбирались к холодному мясу. Чаек было так много, что за ними невозможно было разглядеть мертвецов. Не больше часа им потребуется, чтобы расправиться с едой.

Над пиршественным столом крутилось не меньше сотни птиц — так казалось Тиру. От голода и усталости у него кружилась голова, но он мог еще побороться за свою жизнь. С птицами он справится, как-нибудь, но справится, тем более их было так много.

Из пояса капитан изготовил простейшую пращу, нашел подходящий камень — а это было нелегко на песчаном пляже — раскрутил над головой снаряд и запустил его в пернатую стаю. Камень нашел свою цель, хотя Тир практически не целился. Да и не смог бы он взять себя в руки, унять дрожь в руках и сфокусировать взгляд. Птиц слетелось так много, что промахнуться было невозможно.

Сбитая птица с переломанным крылом попыталась скрыться, но Тир не желал упускать добычу. Голод придал ему сил, словно слабая боль в желудке вдруг перестала точить самого Тира и направила энергию на поиски вожделенной жаркой плоти. Тир готов был захлебнуться слюной, ему казалось, что теплая кровь уже струится у него по пищеводу и усмиряет голодную боль.

Чайки не желали так просто бросать соплеменницу, они оказались на удивление смелыми для глупых птиц. Бросив недоеденные тела, они устремились на живого человека. Тир остолбенел, он не ждал такой наглости от каких-то птиц. Да они просто разлететься должны были, как только он подбил одну из них! Но нет, наглые крикуны решили отомстить за унижение!

От удивления и даже ужаса, Тир перестал обращать внимание на усталость. Он схватил топор и приготовился к битве с озверевшими пернатыми. Стая чаек ринулась на капитана, но в последний момент пошла резко вверх, некоторые птицы задевали Тира крыльями. Капитан воспользовался оплошностью наглых тварей неба и, размахивая топором, сбил себе на обед еще с десяток.

Стая падальщиков скрылась за лесом. Где-то там за деревьями еще слышались гневные крики чаек, но Тир уже не обращал на них внимания. Он набросился на еду. Некоторые птицы еще были живы, но они даже не пытались сбежать. Спокойно лежали и ожидали своей участи. Тир расправился с ними за один присест. Отрубая головы, он пил их теплую кровь. Желудок сначала воспротивился такой непривычной пищи, но вскоре смолк и заработал на полную.

Телу капитана вернулось такое желанное тепло. Кровь и насытила, и утолила жажду выжившего в шторме. Но этого было мало, жидкость нужна была, чтобы разогреть желудок, подготовить его к другой пищи.

Раз с огнем ничего не вышло, Тиру пришлось есть сырое мясо.

Тир был торговцем, моряком, но готовкой занимались люди из его команды. Так что потрошение добытой пищи ложилось на их плечи. И теперь, уже мертвый член команды, спас своего капитана от голодной смерти, но Тир не думал об этом. Он ел.

Сырое мясо было отвратительным на вкус, склизким и каким-то сизым, но Тир запихивал его в рот, даже не задумываясь. Инстинкты взяли верх и обманули разум. Не жуя — такую пищу жевать все равно бессмысленно — Тир съел всех убитых чаек, но этого ему показалось мало. Хоть в желудке и стало приятно тесно от съеденной пищи, все равно, он хотел еще. Испытавшее на себе муки голода тело требовало еще еды! Но ее не было, чайки сбежали, ушли за лес, в который Тир не решился бы заходить ни при каких условиях.

Отожравшись, капитан немного пришел в себя и с удивлением уставился на разбросанные останки вокруг себя. Он ел хуже варвара, весь песок вокруг Тира был усеян перьями, ошметками мяса, раздробленными кусками костей — даже костный мозг ушел в желудок. Да и сам Тир выглядел ужасно: его руки, лицо, грудь были красны от крови, даже волосы стали неприятно липкими. Человек не может так питаться, но человек и не выживет на этом проклятом острове.

Утерев тыльной стороной руки лицо, Тир поднялся и направился к воде. Мертвецы лежали там же, где их выбросило море, прибой слегка касался стоп трупов. Чайки как опытные палачи поработали над телами, они изуродовали их до неузнаваемости. Тира замутило, не от вида мертвецов — в море и не такое увидишь — а от осознания того, что он, быть может, съел ту самую птицу, которая клевала трупное мясо. Потроха Тир не ел, но отвращение вызывала сама мысль о том, что он ел падальщиков. Впрочем, был ли у него выбор?

На этом песчаном берегу не было крабов, в воде не водилась рыба, что еще могут тут жрать птицы? Но и трупы не каждый день выбрасывает на побережье, а тут целая армия пернатых слетелась. Да они бы померли от голода, ожидая подачек Владыки.

Это была еще одна загадка, на которую Тир не находил ответа. Умывшись морской водой, Тир почувствовал себя лучше, но не намного. Желудок взял на себя роль печки и согревал все тело, от него волнами расходилось приятное усыпляющее тепло. Капитан с головой окунулся в ледяные волны прибоя. Спать он не желал ни при каких обстоятельствах. Эти проклятые насекомые, а теперь и чайки… они только и ждут возможности, чтобы напасть на него!

Тир полагал, что даже днем, его жизнь находится под угрозой. Смерть притаилась рядом, но почему-то не спешила заявлять свои права на молодого капитана. Она словно ослепла и прошла мимо. Сколько уже раз остров пытался угробить Тира, но все неудачно. Даже море не справилось с ним. Что это? Удача? Тир сомневался.

Капитан был умен, его отец научил многому, в первую очередь — способности мыслить широко. Только такие люди способны править кораблем среди злых вод северных морей. Косность мышления приветствовалась только на берегу, море требовало от людей умения свободно мыслить. Вот Тир и мыслил так, как научил его отец.

Конечно, у него не было доказательств, все происходящее можно было списать на умопомешательство. Все-таки Тир неплохо ударился головой, когда волна ударила по нему своим молотом. Ему казалось, что все происходящее на острове сотворено чьей-то злой волей, словно испытание, которым подвергается молодой человек. Эта мысль была неприятной.

Души, как утверждают жрецы, подвергаются испытаниям и во время жизни, и после смерти. Серый лес, отвратительные насекомые, стая падальщиков и два трупа на берегу. Не говоря уже о пустынности этого места. Только загробный мир мог похвастаться отсутствием толп людей. В жизни этот остров обязательно был бы населен, хотя… быть может…

Тир задумался, а видел ли он что-нибудь еще в лесу? Следы? Нет, следов он точно не помнил. Не было и дыма, который ясно указывал бы на наличие поселений. Но ведь помнил Тир, что кто-то копался в его хворосте! Не могло это быть самообманом! Тир хотел поверить в эту мысль, но это оказалось слишком сложно. Скорее всего, он просто не обратил внимания на связку, когда бросил ее, а потом начал выдумывать небылицы. У него и так предостаточно поводов для страхов, нечего выдумывать еще один.

Нет, этот остров точно не заселен!

Но уж лучше бы он был заселен. Пусть враждебными племенами, но все же реальный враг лучше, чем "что-то недоброе тут". С последним бороться невозможно, оно может просто свести с ума.

Морской Хозяин славился своими пыточными камерами, моряки не сомневались — в прошлой жизни этот скверный Бог был палачом или на худой конец его учеником. Это существо могло похвастаться обширным списком пыточных принадлежностей. Он и сводил с ума, и убивал людей самым лютым образом. Ничего не чурался Бог, даже доводил братьев до каннибализма.

В тавернах при портах любят почесать языками, рассказывая байки одна другой страшнее. Каждый моряк, каждый капитан, да даже легионер сходились на том, что попадать в руки Хозяина никак нельзя. Смелых он привечал, но испытывал своими излюбленными методами.

Тир поежился. Ему не улыбалось становиться очередной жертвой Хозяина и его охочих до мужской плоти русалок.

— Но чайки? — пробормотал Тир и уставился на лес.

Чайки не принадлежали Хозяину, они были воровками. Воровали птицы как в порту у людей, так и у моря — рыбу, падаль, моллюсков, все, что угодно. Хозяин не любил их и тянул из глубин свои цепкие щупальца, пытаясь поймать воровку. Об этом тоже ходит множество слухов в тавернах.

Моряки любили птиц, естественно, они же указывали на близость к земле. А земля означало одно — жизнь.

Только не эта земля. Этот остров был лишен самого понятия "жизнь", серый морок, набросанный учеником-художником да таким неумелым, что картина вышла насквозь фальшивой.

Суть этого места оставалась непонятной для Тира. Он не был ни магом, ни жрецом, ни книжником. Все его знания крутились только вокруг дел морских. Он знал, как ловить ветер, какие волны считать дружественными, а какие нет, но в богословских вопросах разбирался не больше обывателя.

"Вот бы Маргуса сюда" — подумал Тир и вздохнул. Горестно, как вздыхают по погибшему брату-соратнику. — "Он бы мне помог. Он бы рассудил, что за место это"

Железный привкус крови вырвал Тира из круговорота мыслей. Он бы в них так и потонул, но тело требовало своего. Ему нужен был уход, тепло и снова — еда. Эта животная топка никогда не остановится, жор для нее смысл существования, а на душевные проблемы тело и смотреть не желало. Тир раньше, тогда — на берегу, удивлялся, как могут отшельники жить столько лет в своих пещерах и питаться только росой?! Вот уж поистине чудо, а не их хваленая мудрость!

Железно-соленую кровь хотелось выблевать обратно на песок, но Тир удерживал пищу в себе. Без нее его тело просто погибнет, неизвестно когда вернутся чайки, чтобы поживиться трупами. Впрочем, возможно, они не вернутся никогда. Этот мертвяцкий остров мог предложить падальщикам много свежей тухлятины. Из свинцовой вышины птицам весь остров виделся как на ладони.

Но Тир птиц не видел. Вообще никаких. Только свинцовые тучи вроде и двигались, но оставались на своем месте. Обман, кругом обман.

— Надо двигаться, действовать, — прошептал Тир.

Звук собственного голоса терялся во мраке безнадеги острова, но мысль была дельной. Философы утверждали — Тир сам не читал, но отец однажды подвозил мудреца — что движение и есть жизнь. Стоит остановиться, как мировое колесо раздавит незадачливого путника судьбы.

Тир сделал первый, символический шаг по направлению к лесу, но дальше не пошел. Его остановил не страх перед полчищами паразитов, готовых впиться в его беззащитные пятки. Даже сожранные грязным огнем сапоги не особо волновали Тира. Да и не такие уж у моряка беззащитные пятки, они грубы, тверды, как подошва калиг. Остановили Тира инструменты. Оставлять их на берегу небезопасно, вчерашнее приключение с костром запомнились капитану. Особенно он запомнил, что кто-то уделял внимание его костру.

Возможно, это было и не так, но выживший в буре моряк уже не сомневался. Кто-то присутствовал на острове и явно не желал облегчать жизнь ему.

Куда можно деть целый ящик с инструментами? Тяжелый ящик. Так что тащить его с собой — глупо. Если в лесу встретится нечто предпочитающее гастрономические изыски, например, человечье мясо, тогда ящик придется бросить. Бег с этим сундуком просто невозможен.

Никто не мог и посторожить инструменты. Не доверять же это ответственное задание трупам? Тир, конечно, может с ними поболтать, но маловероятно, что ребята согласятся. Они лежат себе спокойненько, никого не трогают и желают только одного — покоя.

— Но я им помог, отогнал чаек, — рассудил капитан. — Может, они соблазнятся могилами?

Тир пожал плечами. Что ж, этот вариант был не хуже других. Решившись, Тир направился к оскверненным птицами телам. Те лежали там, где их оставило надоедливое море, волны которого перестали лизать сапоги утопленников.

Прибой отступил, обнажив влажный пустынный песок. Моллюсков не было, даже разбитых ракушек не видать, водоросли напоминали сизые побеги плесени, а не морскую траву. Тир ни за что не стал бы есть эту мерзость, похожу на лобковые волосы утопленницы.

— Эй, ребят! — Тир делано веселым тоном обратился к мертвецам. — Как насчет работы? Чего лежать без дела?! Морякам надо быть шустрыми, работящими парнями, а не такими лежебоками, как вы! Айда со мной, посторожите мои вещички, пока я воду искать буду. А я вас за это похороню, да не в песке. Лесная почва устроит?

Мертвецы не ответили, но послушно встали. Тир улыбнулся:

— Вот, я знал, что мы договоримся. Пойдемте, разомнете косточки, а то раздулись, как утопленники.

Мертвецы побрели следом за капитаном, который указал им на свои вещи. Такие стражи не заснут на своем посту, будут внимательно следить за горизонтом. Так что, если кто появится, утопленники заметят постороннего и, вероятно, прикончат. Тир будет только рад избавиться от соглядатая.

— Ну, сторожите, я потопал.

Тир кивнул своим помощникам и пошел в лес. С собой он захватил верный топорик, которым и дрова порубить можно, и во время абордажа отбиться от северян-пиратов. Топором он владел мастерски, отец научил.

Но отец не научил своего сына жить на земле. Да и с водной стихией моряки знались неохотно, многие даже не умели плавать. Боялись, что утащит морской хозяин. В реках тоже не поплескаться, существовало поверье, что речные духи не выносят тех, кто пахнет солью. Правда ли водяные утаскивали мореходов в тину или нет — то никому не известно. Жрецы называли все это суевериями, но шепотом рекомендовали зайти в Гильдию и купить амулетик. Так, на всякий случай.

Ну, за наводку святой человек получал денежку от мага, что поделать. Северные берега Империи населены потомственными торговцами. Даже святость, даже божья милость имели цену. Впрочем, как утверждали путешественники, любящие посидеть в компании моряков, в столице тоже с Богами общались с помощью бартера. Так проще, слепая вера не приветствовалась.

"Мы практичны" — мыслил Тир. — "Но не всегда"

Он тихонько ругался, идя сквозь лес. Как найти дорогу к источнику? Вроде бы, надо ориентироваться на звериные тропы… Но их нет! Что делать?! Тир не представлял и брел наугад. У него целый день впереди, он надеялся, что паразиты выходят из своих древесных нор только ночью. Или когда пламя выгонит их.

Тир подумал, что неплохо было бы подпалить весь этот проклятый лес. Тогда он сможет найти самую короткую дорогу к роднику. Вот бросит он красный лепесток в эту сухую чащобу, прыгнет в море, заберется на риф и будет наслаждаться. Сколопендры не смогут его достать, потонут, убегая из горящего дома.

Уродливые создания, что за мерзейший Бог выдумал их?!

Капитан вздрагивал каждый раз, когда сухая ветка пихала его или паутинка касалась лица. Это было ужасно, отвратительно. Простая паучья нить воспринималась с неестественным отвращением. Словно то были силки огромного ядовитого охотника. Тир не сомневался, что так оно и было и, пробираясь по лесу, махал топором перед собой. Если нити и отравлены, то хотя бы не попадут на лицо.

Пяткам так же было неприятно касаться словно стальных древесных игл. Они не просто щекотали твердые стопы капитана, нет, они норовили проникнуть внутрь, добраться до кости, занести болезнь и убить! Тир шел как кот, осмотрительно выбирая место, куда поставить ноги. В игольчатом покрытии земли могли скрываться ловушки — ямки, острые камни, сколопендры.

Корявцы-деревья, росшие в прибрежной зоне, вскоре сменились мачтовыми стволами, уходящими в свинцовую высь. Наверное, на них и гнездились белокрылые падальщики. Деревья, казалось, росли хаотично, как и должно в лесу, но вскоре Тир заметил некую странность — повторяемость. Словно он передвигал ногами, но не двигался вперед.

— Я блуждаю по кругу, — поняв, прошептал капитан и остановился.

Он завертел головой, но сквозь строй сухих стволов не было видно даже моря. Нет, прибой еще можно было расслышать, но на краю слуха. Уши словно смолой залили. Никаких звуков в этом лесу не было кроме ворчания моря и… тонкого стеклянного звона — ручей!

Тир улыбнулся во весь рот, блеснув белыми зубами, лесная тишина теперь казалась не такой враждебной. Наоборот, лес словно притих, давая возможность неумехе сориентироваться.

Направление Тир нашел быстро и быстро отыскал источник. Он даже удивился, что так долго блуждал среди деревянных скелетов. Деревья ему не мешали, чего же он так к ним относился. Просто сухие стволы, осенний лес, готовящийся к встрече Белой Госпожи.

Журчание воды отчетливо слышалось в притихшем лесу. Все живое наверняка сбежало вглубь острова, где еще сохраняется зелень и перезрелые ягоды. Животные торопятся нагулять жира перед зимой, птицы готовятся сбежать на юг, а единственный человек на острове просто борется за выживание.

Тир недолго блуждал меж стволов, ища источник звука. Вскоре он почувствовал и сладостный аромат влаги. Его желудок моментально отреагировал — он требовал воды! Тело изыскало какие-то резервы, и Тир чуть ли не бегом побежал, влекомый ароматами воды.

Остановился он только тогда, когда почувствовал странный холод под ногами. Сухие иглы кололи ноги, были неприветливы, но все же теплыми. Тир опустил взгляд и рассмотрел то, на что ступила его нога.

Мраморная плита молочно-белого цвета, так похожего на кость, была чуть присыпана редкими опавшими иглами. И не одна плита была в лесу. Фонтан, из которого бил живительный родник, был окружен такими же плитами.

Тир присвистнул. Он не ожидал увидеть в лесу вполне обычный для городского пейзажа фонтан. Мрамор так же казался неестественным элементом в лесу.

Родник стоял на небольшой поляне, покрытой мрамором. Поверхность камня была чиста, лишь по окраине иголки портили его белизну. Сам фонтан был небольшим — чаша на каменной пирамиде, из центра которой вверх поднимался конус. Из него-то и била вода. В чаше не был предусмотрен сток, вода стекала по всей окружности. Вокруг пирамиды было несколько стоков, в них и попадала вода.

Обычный питьевой фонтан, который идеально вписался бы в любой квартал. Только пьедестал-пирамида выглядели необычно, на нем не было никаких символов, гербов или памятных надписей. Просто чистый белоснежный камень. Естественно, что жители только самого бедного квартала могли бы поставить такой ущербный фонтан, но они бы вообще ограничились только колодцем.

Чаша так же была простой и белоснежной, а от того и загадочной. Тир надеялся увидеть какой-нибудь символ, который поможет ему понять это место и остров. Но нет, ничего подобного не было ни на плитах, ни на пьедестале с чашей. Тир обошел поляну по кругу и, в конце концов, жажда взяла свое. Истосковавшийся по пресной воде организм не мог больше терпеть. Инстинкты в очередной раз подавили разум.

Тир подошел к фонтану, ледяной мрамор уже не казался таким неприятным. Жажда притупила все чувства, ослепила инстинкт самосохранения. Тир решил рискнуть, пусть это решение и было неосознанным. Мало ли что за источник это был. Откуда он тут на безымянном острове, лишенным даже намека на жизнь?

Сначала опустив руки в чашу, а затем и лицо, Тир удостоверился, что жидкость в фонтане простая вода. Никаких примесей, никаких неприятных запахов, вода даже не была ледяной, наоборот — теплая до омерзения. Тир осторожно прикоснулся губами к струе, бьющей из конуса, и сделал глоток. Да, просто вода, теплая, чуть солоноватая или даже сладкая, но обычная пресная вода.

Тир пил до тех пор, пока не почувствовал, что желудок раздулся до неимоверных размеров. Еще чуть-чуть и он лопнет.

Засмеявшись, капитан утер рот и почувствовал пьяноватую удовлетворенность. Так всегда происходит, когда тело получает желаемое. Это ни с чем не сравнимое ощущение. Тир забыл обо всех своих проблемах и просто наслаждался приятной насыщенностью организма. Это, конечно, не еда, но тело сможет теперь восстановиться после бури. После солей моря даже эта теплая вода казалась божественно вкусной.

Тир погладил круглый бок чаши и поблагодарил источник. Он рассчитывал еще раз наведаться сюда, а может и больше. Кто знает, сколько он проведет времени на этом острове.

Единственное, о чем пожалел Тир, так это о том, что забыл захватить какой-нибудь сосуд. Ходить каждый раз в такую даль проблематично, да и найдет ли он дорогу в следующий раз? Тир посмотрел на свои босые стопы, словно этого хватило для осознания своей наготы. Что у него было с собой? Только топор.

— Вот и буду делать зарубки, — сказал капитан.

И удовлетворившись этим решением, он пошел обратно на берег.

По пути Тир топором вырезал стрелки, указывающие направление к источнику. Среди серых голых стволов сложно найти ориентиры, вот его знаки и послужат отлично для этой цели. Остров уже не казался таким враждебным к выжившему, он же одарил пищей, водой, ну, с огнем вышла неудача. Тира передернуло, тошнотворное воспоминание разрушило удовлетворенное настроение. Видение сколопендр и мокриц, притаившихся в древесном стволе, было сродни удару, разбудившим спящего.

Нет, этот остров не мог быть мирным. Он лишь притворялся, обманывал. Даже источник теперь не казался Тиру безопасным, но без пресной воды он умрет. Так что это оправданный риск. Или просто продолжение бесполезных мучений?

Тир поспешил вернуться на берег. Море, каким бы оно не было капризным, все же оставалось предсказуемой стихией. Даже безумцы действуют логично, просто их логика отлична от общепринятой. Достаточно понять ее, и все будет хорошо. Тир понимал море, но не мог понять острова. У этого клочка земли просто должна быть логика, какой-то план, и Тир входил в него. Что-то острову или тому духу, который управлял этой землей, нужно было от капитана.

Годы, проведенные на корабле, приучили Тира не доверять духам. Да и отец предупреждал об этом. Редкий дух придет на помощь человеку, не потребовав чего-то в уплату. Они такие же торговцы, как и сам Тир и все его предки. Только раньше они не попадали в зависимость от воли мистических существ. Они сотрудничали, кто-то погибал, но никогда никто не попадал в клиентские отношения к духам. Тир понял, что он первый в роду, удостоившийся такой чести.

— Сомнительная честь, — буркнул он.

Сам хозяин острова еще не явился, он даже никак не проявлял себя, если не считать неудачи с костром. Наверняка это его рабы-насекомые. Тир попытался припомнить, кто из известных ему могущественных духов — богов или демонов, способен на такое. Не припомнил, насекомые подчинялись силам земли, так что любое божество могло считать их своими. Ведь даже мокрицы и сколопендры необходимы для равновесия в природе. Для того, чтобы понимать это, необязательно учиться на монаха.

Размышляя о сущности пленившего его духа, Тир выбрался на берег. Он почувствовал себя значительно лучше на открытом пространстве. Конечно, теперь-то капитан мог заметить постороннего, которому негде было спрятаться на пологом берегу. Это не лес с его страдальцами-деревьями. Песок такой мокрый и неподвижный, что даже волны не способны были поколебать его вечного покоя. Казалось, что песчинки просто не хотят двигаться.

Все это было странно, но в принципе объяснимо. Только грош цена была всем этим объяснениям — слишком много странностей, которые лишь притворялись обыденными вещами.

— Надеюсь, я все же просто ударился головой, — сказал Тир, — пусть все это будет бредом разгоряченного воображения.

Он понимал, что схватка с духами, способными на такие фокусы, окажется для него фатальной. Не смерти боялся Тир, а большего ужаса. Потери себя, потери связей с родичами. Даже Морской Владыка не способен оторвать ветвь от древа, появившегося на суше. Он отбирал жизни, но души оставались свободны. Погибшие в море, просто уходили в свой план загробного мира и уже оттуда наблюдали за действиями потомков. Тир опасался, что окажется в рабстве. Он рожден свободным и умереть должен свободным, чтобы в посмертии сохранить свой статус.

Берег оставался все таким же безжизненным, пустынным. Даже жадные чайки не спешили к столу, их больше не манил аромат разлагающейся плоти.

Вспомнив о телах, Тир оглядел берег у воды, но не заметил утопленников.

"Смыло в море?" — подумал он и развернулся к тому месту, где оставил ящик с инструментами.

Тела находились как раз там, где Тир оставил свои вещи. Они лежали напротив друг друга и глядели выклеванными глазами на деревянный короб с инструментами. Холодок ужаса пробежал по спине Тира. Мертвецы каким-то образом переместились от линии прибоя до этого места, и не похоже, что это были шутки моря.

Утопленники никак не прореагировали на появление живого человека, лежали спокойно, как должно мертвым. Только ветер шевелил их волосы и одежонку. Тела заметно разбухли и ощутимо пованивали, даже если бы они остались там, где лежали — у моря, Тиру все равно пришлось бы искать новое место для себя. Трупный запах, казалось, пропитал все побережье.

"Как будто сотня легионеров разом пернули в казарме" — вспомнил Тир присказку помощника.

Маргус обладал поистине бесценным умением говорить скабрезность тогда, когда все готовы выброситься за борт от усталости. Здоровый смех помогал выдержать все. Он действовал не хуже алого вина с травами.

Тир и сейчас, припомнив хрипловатый голос Маргуса, хохотнул, но неуверенно и даже как-то безумно. Тела просто не могли сами пройти это расстояние! Их кто-то перетащил и бросил у ящика. Зачем? Это послание для него, для Тира?

"Может, зверь… какой?" — Тир цеплялся за соломинку, но она помогала сохранить разум от падения на дно бочки с черным безумием. Умом капитан понимал, что россказни о магах, поднимающих мертвых из могил, не могут быть правдивы. Император извел это племя под корень, и сделал он это не потому что так силен. Просто маги сами утратили свои знания, стали хуже детей, кичащихся заслугами отцов. Вся их гордость ушла в бесполезный церемониал, а сила стала лишь фокусом, иллюзией и ловкостью рук.

Мертвые оставались мертвыми, никто не способен был поднять их.

Так мыслил Тир, но сердце его бешено колотилось о ребра. Казалось, своими сокращениями оно просто раздробит кости грудной клетки. То был животный страх перед непознанным. Ожившие бабушкины сказки не могут обрадовать выросшего ребенка, особенно сказки такой бабки, как Тировой. О, она знала много старинных легенд, повествующих даже о драконах. Мертвецам, пожирателям плоти, городах-некрополях в этих сказках так же нашлось место.

Но то были сказки, рассказанные внукам, а Тир столкнулся с… чем? То была неразрешимая загадка.

— Зверь, зверь, — бормотал он, подходя к мертвецам.

Топор Тир держал наготове. Сам он не верил, что плотняцкий инструмент способен утихомирить ходящих мертвецов, но северяне в это верили. Железо для них было священно, как оберег. Они варвары, которые жили прошлым. Император мог бы им объяснить всю ошибочность подобного мировоззрения, но он еще не обратил свой взор на Север. Море было далеко и часто штормило, легионеры оказались бы в незнакомой стране, без снабжения и подкрепления. Авантюра. Владыка человечества был великим стратегом, потому и не желал ввязываться в проигрышную войну.

Вот пусть сначала торговцы прокладывают маршруты, а уже потом армия по их следам принесет дикарям блага цивилизации.

Без жреческой или хотя бы магической помощи справиться с ожившими мертвецами невозможно. Тир мог надеяться только на то, что подвергшиеся разложению тела — эти огромные, вздувшиеся бурдюки с гнилым мясом, не смогут бежать. Сам-то капитан всегда был легконог, он не участвовал в спортивных забавах, но знал свои возможности.

Моряк — это практически воин. Стоит Императору только приказать, и капитаны со всей своей командой пересядут на узкие хищные корабли военного флота. Надо будет только набрать достаточно гребцов. Тир всегда мечтал занять место среди славных флотоводцев прошлого, но теперь, похоже, это не случится никогда.

Осторожно, чуть ли не на цыпочках идя по песку, Тир обошел мертвых. На песке он обнаружил только свои следы, ничего более. Словно что-то подбросило мертвецов и бросило их у ящика, но песок под ними не был потревожен — ровный, аккуратный песок, на котором были видны только следы самого Тира.

Тир так и не нашел ответа, любой бы, даже самый голодный зверь не смог бы пройтись по берегу, не оставив следов. Тем более, когда нес два тяжелых тела. Тир потер глаза и осмотрелся, нет, следы не появились. Он пробормотал ругательства, но совсем тихо, боясь потревожить толи спящих трупов, толи хозяев этого острова.

Страх подталкивал капитана, настойчиво рекомендовал тому бежать. Но Тир, не видя опасности, не знал, как поступить. Его разум запутался, чувства наверняка обманывали его. Оставаться тут он, конечно, не стал бы, но ему требовалось найти логичный ответ, чтобы просто успокоиться.

Но ответа не было, как бы Тир не пытался решить загадку. Тела преспокойно лежали там же и не подавали признаков жизни… или, точнее, нежизни. Просто утопленники, которых вылавливают сотнями из рек, когда ледяная кираса водной артерии рушится и исчезает под ударами алых стрел Солнца.

Если бы тела встали, это было бы лучше, чем вот такое. Тир хотя бы видел своего врага. Да, мистического врага, с которым не так-то легко справиться, но это была видимая проблема, а не просто издевка.

Тир приблизился к одному из трупов, только по одежде он смог узнать своего матроса. Смерть и чайки хорошо поработали над его гримом. Ткнув топором в брюхо мертвого человека, Тир ожидал каких-нибудь последствий. Но опять ничего не произошло. Вздувшийся живот заколыхался, внутри что-то забулькало, но не более. Просто тела, просто утопленники.

— Да что с вами такое, — проговорил капитан и разрубил чрево матроса.

Живот лопнул, как переспелая ягода. Требуха вывалилась наружу в клубах трупных газов. Их было так много, что Тир не устоял на месте и упал на спину. Топор он не выронил и выставил перед собой, готовясь к нападению. Но тело так и осталось лежать, только вонью обволакивая выжившего в буре капитана.

Терпеть этот смрад и вид синеватых жгутов из кишок Тир не мог. Он еще не совсем обезумил, чтобы вид разлагающейся плоти привлекал его. Да, смерть необходима для круговорота жизни, но наслаждаться разложением ни одно живое существо не стало бы. В детстве все мальчишки подглядывают за деяниями смерти, но то было просто любопытство. Тир удовлетворил его уже давно.

Капитан поднялся, поспешно взял свой сундук и двинулся прочь от стоянки. Ящик с инструментами был тяжелым, корабельный плотник и сам-то не часто таскал его. Пройдя десять шагов, Тир понял, что далеко не уйдет. Он поставил ящик на песок и вернулся к утопленникам. Те все так же загорали под лучами скрытого за облаками солнца. Тир взял свой плот и потянул его за собой, еще днем ранее он понял, что это удобный способ транспортировки вещей. На доски он бросил остатки своей одежды, сапог и веревок.

Таща на привязи плот с ящиком, Тир пошел прочь по берегу. Он не знал, сколько сможет пройти, не думал — найдет ли в следующий раз фонтан с водой. Вонь разложения подгоняла его, но не ослабевала. В конце концов, Тир просто перестал обращать на нее внимания.

До захода солнца капитан проделал немалый путь, но совершенно вымотался. Бессонная ночь сказывалась, и, найдя укромное место на границе леса и побережья, Тир заснул. Он не заботился о безопасности, но так и не выпустил топор из рук.

От соприкосновения с мертвой плотью железо покрылось ржавой бахромой, топорище потемнело и стало походить на болотную корягу, но Тир не обратил на это внимания ни вечером, ни следующим утром.

Тир открыл глаза, поморгал, приходя в себя. Он совершенно не чувствовал тела, словно душа, отделившись во сне, так и не вернулась назад. Но Тир все еще был жив, просто его тело одеревенело из-за ночного холода. Боли не было, все чувства и ощущения словно заморозились. Тир сел, разжал стиснутые на топорище пальцы и бросил оружие в ящик с инструментами.

Все равно эта бесполезная палка с железкой не спасет его от мертвецов, которые любят летать по воздуху. То костер, то это… Тир тяжело вздохнул и, кряхтя, поднялся на ноги. У него не было никакой цели, так как все желания уже вымерли. Он просто двигался, так как ничего другого ему не оставалось.

Чтобы разогнать кровь по жилам, разогреть мышцы, неплохо было бы прогуляться. Тир решил изучить берег — и прогулка, и польза. Еще в первый день на острове он хотел обследовать побережье. Холодное море вполне могло выбросить что-то на песок. Вон, тела же выбросило оно.

Тир грустно улыбнулся и поплелся по берегу.

На ящик капитану было плевать, все равно с помощью этих ржавых инструментов теперь невозможно что-то сделать. Пилы затупились, ножевая сталь размякла, даже топором нельзя было нарубить дров. Тир не понимал, зачем вообще пер этот короб с собой.

— Я просто сильно ударился головой, вот и поступаю глупо. Чудится еще всякое…

Тир бормотал себе под нос, просто чтобы оживить тишину острова. Даже море не рокотало как обычно, а тихонько шептало в своем котле. Морской Владыка — Хозяин вод соленых так же боялся будить духов острова. Даже на этого гордеца нашлась управа. Тир снова улыбнулся.

Впрочем, улыбался он только внутренне, мышцы лица одеревенели, обветренная кожа побелела, как у трупа. Так что с мимикой у капитана были проблемы, но на острове никто не мог указать ему на это. Да и что бы он мог поделать. Ни отогреться, ни поесть нормальную пищу, даже источник воды не пойми где — был ли он вообще?

Тиру захотелось как-то расшевелить этот могильник, повторить, например, неудачный опыт с огнем. Подпалить весь этот трухлявый строй серых деревьев! Да! Это было бы чудесно, возможно, тогда бы хозяин этой земли вышел бы из тьмы. Тиру надоела эта игра, она выматывала его. Все — и холод, и голод, и непонятные происшествия на острове, были звеньями одной цепи. Тир оказался в ловушке умелого садиста.

Замыслив устроить лесной пожар, капитан немного успокоился и пришел в себя. Ледяное оцепенения схлынуло лавиной с гор его разума. А может, этому помогла прогулка.

Тир не забывал, зачем решил пройтись. Он хотел посмотреть на то, что море могло ему предложить. Море всегда кормило жителей прибрежных земель будь то рыбаки или торговцы. Вот и сейчас Хозяин не скупился на подарки.

Кому-то подарки соленых вод могли показаться бесполезными, даже издевательскими подачками, но Тир видел в них добрый знак. Владыка вод никогда не одаривает даже верных своих слуг по достоинству, так что даже такая малость была милостью его.

По берегу было разбросано достаточно плавуна, разбитых досок и бочек. Дерево и горючий материал Тир старался оттащить подальше от языка прибоя. Они ему еще пригодятся, если лесные дрова оказались такими плохими, то, подсохнув, возможно, древесина из моря сможет его обогреть.

Через час Тир наткнулся на разбитую лодку, она была не с его корабля. Капитан обследовал обломки, но не нашел себе ничего нужного. Дерево размякло и совершенно не годилось. Лодка выглядела очень старой, такой тип применялся рыбаками с севера — узкая, похожая на акулу лодочка идеальна для путешествия по бурным северным рекам. Но встретить ее в море Тир никак не ожидал.

На кораблях северян просто нет места для спасательных шлюпок. Да даже на "Быстром" не было их — Тир с согласия команды избавился от нее, чтобы увеличить грузоподъемность судна. Моряки понимали, что случись шторм, шлюпка никого не спасет. Так и вышло.

Пожав плечами, Тир пошел дальше.

Пологий берег вскоре изменился, лес отступил дальше, сменившись неровным нагромождением валунов. Камни были острыми, неровными, земля недавно исторгнула их из недр. Тир изучил несколько камней, простой гранит. Но гор вокруг не было, даже за лесом не виднелись пики. Остров окружали рифы, но сам он походил на аккуратное блюдце. Даже побережье дугой шло к горизонту.

Тир уже ничему не удивлялся, мало ли странностей на этом острове. Он с небывалым хладнокровием взирал на эту безумную землю и тихонько радовался, что никто так и не нашел этого острова. Капитан был уверен, что причаливший здесь корабль, уже никогда не вернется домой. Тир чувствовал это своим обледеневшим сердцем, которое вяло толкало кровь по венам.

Так что, когда Тир нашел Маргуса, он совершенно не удивился. То были обычные шутки острова.

Помощник сидел привалившись к валуну, вершину которого покрывала засохшая тина. Камень был квадратной формы, казался рукотворным из-за завитков на вершине, прямо под водорослями. Тира больше интересовал Маргус. Тот был бледен и казался очень уставшим, пожалуй, точно таким же, каким был сам Тир.

Маргус сидел с открытыми глазами и смотрел на волны родного моря. В его глазах не было жизни, но Тир все равно обратился к помощнику:

— Недобрая земля, верно?

— Как и та буря, на крыльях которой мы сюда и прибыли, — ответил Маргус.

— Думаешь, буря и этот остров связаны?

Тир и сам знал ответ, так что его мертвый помощник не ответил.

— Кто тут правит? — спросил вместо этого Тир.

— Откуда мне это знать? Я был простым моряком, который мечтал о небольшом трактирчике, где можно будет вспомнить молодость. Жена, дети, теплая старость…

— Все мы мечтаем, но не все наши мечты сбываются.

— Если тебе так хочется с кем-то поговорить, то иди в лес. Оставь меня в покое. Я хочу назад в море, а не разговоров о мечтах.

Капитан не обиделся на старого друга, он понимал, что в таком состоянии ему уже ничего не хочется. И сам Тир продолжал двигаться из простого упрямства, так научил его отец. Привычка, ничего более. Тир не понимал мотивов своих действий, но знал, что не может иначе. Просто кто-то же должен разобраться, понять, что происходит. Капитан отвечал за судьбы всех членов экипажа и должен обеспечить им спокойную смерть. Это его обязанности, не выполнить их, означало отказаться от своего прошлого, оскорбить предков и так далее.

Но не предков страшился Тир, они остались далеко, бросили его на этом острове. Нет, Тир сознавал свою ответственность перед командой, перед Маргусом, например, — старым моряком, который не должен вот так сгинуть на гиблом острове. Тир не мог отказать верным друзьям и соратникам.

Тир принял единственно верное решение — с острова надо выбираться, забрать свою команду и покинуть это проклятое место. Древесина у него есть, инструменты… ну, можно использовать то ржавьё, веревки так же имелись. Уж простой плот он сможет построить, погрузит на него тела братьев и отправится на поиски Морского Владыки. Уж лучше пировать с русалками в его подводном дворце, чем сгнивать на этом острове.

Но скольких выбросило море на эти берега? Кто из команды "Быстрого" ушел на дно, а кто застрял на границе между смертью и жизнью? Тир должен найти всех, спасти их. Он пошел дальше по берегу, собирать свою команду, чтобы отправиться в последнее плавание.

Море было щедро на мертвецов, к пустынному острову прибило множество утопленников разной степени свежести. Тир искал только своих. Он шел меж погибших в море, похожих на выброшенные на берег стволы. Тела распухли, многие были вскрыты морскими гадами или топорами варваров-мореходов, смерть никого не пощадила. Кто-то лишился головы, кто-то конечностей, кто-то просто захлебнулся — смерть одинакова, какие бы маски не надевала. Тир невольно проникся могуществом Ее, только она властвовала на этом острове и даже оживляла его.

Слева от капитана высился пепельно-серый лес, справа шепталось темно-серое море, под ногами лежал черно-серый песок. Сплошная серость, и даже небо…

И лишь трупы как-то украшали проклятый остров. Тиру подумалось, что это дело рук Владыки, он не может терпеть в своем царстве таких островов. Зимой и осенью он будет обрушивать на этот песок всю мощь своей армии, а в остальное время — выбрасывать тину, обломки и мертвецов. В море была жизнь, пусть и такая грубая, основанная на разложении.

День сменился ночью, но Тир этого не заметил. Он брел вперед, выискивая среди многочисленных тел своих друзей. У него уже не оставалось сомнений в их страшной участи. Если уж Маргус добрался до острова, то и все остальные тут. Необходимо найти обломки "Быстрого", наверняка, команда ждет там.

И капитан нашел свой корабль.

Пухлый лебедь морей, торговый корабль, живучий и легкий, превратился в темный скелет. Мачта была обломана, кормовая часть выломана могучей рукой моря, все нутро выпотрошено. Корабль лишился жизни, утратил свои навыки, превратился просто в груду гниющего дерева. Даже в худшие свои годы корабли не выглядят так паршиво.

Но все же это был тот самый корабль, на котором Тир ходил пять лет.

— Ничего, — Тир приложил руку к влажному борту корабля, — мы еще поборемся, верно же?

Корабль далеко выбросило на берег, самостоятельно Тир не смог бы его вернуть в море. Да и какой в этом смысл? Без кормы "Быстрый" сразу пойдет ко дну, но его дерево еще можно было использовать для постройки плота.

Рядом с кораблем нашлись и тела матросов. Всего десяток, они были так обезображены, что Тир не смог никого узнать. Но это были его люди, он знал это точно. Сердце подсказывало ему, этот ледяной комок плоти, который еще бился иногда в груди.

— Ждите, ребята, — обратился Тир к команде, — я приведу Маргуса, и мы выберемся! Только дождитесь меня.

Моряки никуда не спешили, разложение, затронувшее их тела, не успело превратить их в простые скелеты.

Тир побрел обратно. Он уже никуда не спешил, время все равно остановилось для него. Остров замер в своей колыбели, замкнутый между серым небом и серым морем. Ничто не могло взволновать эту землю. Даже шторма Хозяина морей, лишь слегка лизали песчаные берега.

Несколько бурь окатили Тира соленой теплотой, они напоминали о славном прошлом, о мореходстве и о доме. Морская вода оказалась теплее ледяного песка под ногами, но Тир был не рад ей. С теплом возвращались и ощущения, такие же колкие и тоскливые, как воспоминания. Он мог бесконечно ходить по этому острову, как слепой, запутавшийся в паутине. Мог бы, но проклятые бури мешали забыться.

Тир вновь почувствовал голод и жажду, его колотил озноб, в голове поселился мутный туман из-за недосыпания. Когда он спал последний раз? Тир не мог вспомнить, серая муть вокруг забыла о круговороте времени. Капитан просто выпал из реальности, затерялся в пограничном пространстве, как теряется монетка на дне походной сумки.

Пробудившийся голод погнал Тира обратно в лес. Он не рассчитывал найти там еду, просто лес не был пустынным берегом мертвецов. Какая никакая, а смена обстановки. Тир даже усмехнулся, от чего его высохшие губы растрескались, обнажая острые зубы. Теплая кровь из ранок потекла по подбородку, язык сам собой выскользнул изо рта и слизал драгоценные капли. Тир не желал терять последние крохи своего тела. И так этот соленый ветер высушил его до состояния мертвеца из кургана.

Вечность спустя Тир набрел на тот же источник, который утолил его жажду давным-давно. Сколько времени прошло? Тир не сомневался, что это могло быть как вчера, так и столетие тому назад. Это петля времени или что-то вроде того, размышлял капитан, хотя его мысли так же походили на водоворот. Он блуждал меж деревьев, подчиняясь своим мыслям. Мысли водили тело по кругу.

Тир еще помнил, что оставил свою команду на берегу, возвращался к идее побега раз за разом, обходя то же самое дерево. Он словно наматывал свои размышления на сухие стволы вокруг, возможно, творил какую-то свою магию. А что? Если этот остров превратил его в забывшее все существо, то почему оно же не одарило его даром волшебства?

У знакомого источника Тир напился. За прошедшее время фонтан ничуть не изменился, он все так же стоял меж белых плит, исторгая теплую как гной воду в чашу. Вода была божественно вкусна, напившись, Тир почувствовал себя значительно лучше. Слабость исчезла, усталость испарилась, даже высохшее тело, казалось, вновь обрело мышечную массу.

— Источник вечной жизни, — прокаркал Тир, — за тобой охотились веками, а нашел тебя — я!

Он расхохотался, источник звонко рассмеялся в ответ. Тир тут же умолк, но потом понял, что это смеялся не источник — по истине безумная мысль. Смеялся кто-то другой, наверное, то существо, которое игралось с выжившим все это время. Тир оглянулся, ища его.

Сначала капитан никого не увидел, но потом заметил человека, стоявшего на границе поляны. То был один из матросов, которым Тир поручил охрану ящика с инструментами. Мертвец держал ящик и глядел на капитана пустыми глазницами, в которых уже копошились жирные черви.

— Что тебе?! — спросил Тир.

Странно, но страха он не испытывал.

— Иди к "Быстрому", нечего тут стоять! Проваливай, а то я плетьми накажу тебя!

Глупая угроза возымела действие, труп развернулся и побрел прочь. Тир еще некоторое время прислушивался к тяжелой поступи мертвеца, а затем пошел вглубь острова. Он не имел никакой цели, в его голове крутились все те же мысли — спасти команду, выбраться с острова, вернуться в море. Все тайны, пропитавшие эту пустыню древ и песка, уже не волновали Тира.

Лес привел капитана к развалинам, которые могли принадлежать только городу из Империи. Фундаменты домов, распространенных на северной границе страны, уже заросли свежей зеленью. Эта трава удивительно контрастировала с серыми елями вокруг. Место казалось живым, принадлежавшим другому миру. Тир удивился, но потом опять забылся в своем круговороте мыслей. Он постоял на границе поселения, так и не решаясь переступить невидимую черту.

Там, среди зелени трав и колючих кустарников, возвышались развалины храмов и театров, останки улиц и громады колонн. До боли знакомый пейзаж, но чем-то отличный. Поселение было старым, хранившим в себе древние традиции, о которых забыло нынешнее поколение. Но кроме этого, среди зелени скрывалось и нечто иное, что высасывало из окрестных стволов всю жизнь и заставляло море выбрасывать на берега мертвых. Какой-то вечный затягивающий в себя водоворот силы.

Тир обошел поселение по кругу, оно было небольшим, и у капитана было полно свободного времени на изучение окрестностей. Он так и не решился переступить невидимую линию, прикоснуться к своему прошлому, потерянному где-то за морем. Нет, этот мир уже не для него. Кем он будет там, высохшим трупом, не способным даже двинуться с места? У Тира еще оставалась работа, необходимо было вернуть долги, а уж потом он сможет вернуться сюда и спокойно сгнить.

Капитан развернулся и пошел назад к берегу. Город со всеми его костлявыми тайнами остался позади, в прошлой жизни.

Среди леса петляла одинокая дорога, полностью засыпанная опавшими иглами. Тир бы и не заметил ее, если бы не триумфальная арка, точнее, ее останки. Она находилась как раз на границе с поселением. От арки остался лишь фундамент, да груда камней с полустертыми барельефами. Тир остановился, пригляделся к резным изображениям, но так ничего и не смог разобрать. Ветер, осадки и время уничтожили ответы. Тир вздохнул, пожал плечами и пошел по дороге к берегу.

Серые хвойные возвышались вокруг дороги, создавая иллюзию тоннеля сквозь тьму. Дорога шла прямо, так что Тир вскоре смог разглядеть море вдалеке. То бушевало во всю, норовило слизнуть останки "Быстрого" с побережья, но ничего у него не выходило. Песок держал крепко, не отпускал корабль. Тир неторопливо шел по дороге, наблюдая за тщетными попытками Владыки морей уничтожить корабль.

Впервые этот капризный ублюдок вынужден был отступить, признать свое поражение. Тир радовался слабости поганого божества морей, но страшился мига, когда вернется в его царство. Остров мстил Хозяину моря за все его злодеяния.

Устав, море отступило и успокоилось в своем ложе, оно решило затаиться, дождаться, когда Тир закончит работу. Но капитан не боялся, что море сможет ему помешать, он поверил в могущество острова, способного высосать жизнь из всего, что окружало его. Оно убережет работу Тира, поможет спустить корабль.

"Интересно, а зачем ему это? Наверное, опять какой-то каприз владыки того города…" — проскользнула мысль в сознании Тира.

Он совсем не обратил на нее внимания, она быстро затерялась в круговороте размышлений. Тир продолжал петлять, то забывая, то вспоминая свои цели. Если бы не дорога, он бы никогда не выбрался на берег.

Дорога заставила его идти прямо, а не блуждать среди стволов. Лишь у самой кромки леса она внезапно оборвалась, и Тиру пришлось самостоятельно искать путь на берег. Он ориентировался на шум моря, на запах соли и тлена.

Из лесу капитан вышел прямо к своему кораблю, у которого уже собралась вся команда. Пришли даже те, кто не ходил с Тиром на "Быстром". Мертвецы все равно хотели поучаствовать в последнем плавании, их не прельщала судьба падали острова. Они славные воители волн, борцы с Хозяином моря, не могут они сдаться какой-то там суше. Гордые воины, слегка подточенные червями и разложением.

— За работу! — скомандовал капитан.

Ему не потребовалось даже размыкать уст, его воля была сильна. Оказавшись у корабля, он сразу вспомнил цель свою.

Мертвецы принялись за работу, долгую и трудную работу. За прошедшее на острове время "Быстрый" превратился в груду деревяшек, даже оптимист не узнал бы в нем корабль. Но Тир не сомневался, что воля к жизни заставит его команду восстановить корабль даже из этой трухи. Каждый матрос готов был отдать свои кости, чтобы построить каркас, кожу — для парусов, ногти — для обшивки. Ничего, у них достаточно материала.

Те мертвецы, которые еще способны были передвигаться, станут командой нового корабля. Те же, кого разложение превратило в лохмотья плоти — пойдут на материалы. Мертвых было много, и они трудились дни и ночи, создавая корабль из самих себя.

Медленно из песка мертвых возрождался "Быстрый", на смену гниющим матросам море выбрасывало новых. Волны не могли остановить бесконечный поток мертвецов, идущих на остров. Всех их призвал зов Тира, строившего свой корабль. Лишь Маргус, его верный помощник, оставался с ним все это время, поддерживая капитана. Их объединяло общее желание, которое поглотило все остальные.

И Тир, и Маргус хотели вернуться в море, чтобы заниматься любимым делом. Они были мореходами, это их цель, ради этого они будут существовать на зло Смерти. И ради этого они построили "Летящего над волнами".

Корабль с парусами из человечьей кожи, удерживаемых веревками из жил мертвецов, будет летать по волнам моря, оскверняя владения Хозяина. Тяжелое мушиное брюхо судна, составленное из почерневших и потрескавшихся ногтей, не пробьет ни один таран, не поразит снаряд баллисты. Воля мертвых костей будет держать корабль на плаву, нести его сквозь шторма и битвы.

Тир мог гордиться своим новым кораблем и такой славной командой, он с гордостью взошел по трапу из челюстей и встал на корме. С этого места он будет править своим кораблем, Маргус встанет рядом, а моряки будут исполнять их приказания. Как и раньше, как и всегда.

Прошли века, новый корабль, обретший новое имя, уже скрылся в шумных водах северного моря, а остров ничуть не изменился. Только теперь мертвые перестали осквернять его чистые берега. Тиру и Маргусу требовалось постоянно обновлять команду, даже избежавшие Смерти гнили. Кого-то капитан выцарапывал из лап Морского Хозяина, кого-то захватывал на кораблях, кого-то покупал лживыми подарками. Живые глупцы почему-то не желали присоединяться к вечным странникам, но Тир умел убеждать, дарить цель и обещать славу.

Капитан давно забыл об острове, породившем его, а хозяин острова остался доволен своим творением. Как Тир гордился кораблем, так и Творец капитаном. Он и не думал, что рожденный им повелитель утопленников окажется таким удачным созданием.

Творец бессмертных гордился Тиром, своим сыном.

Оглавление