«Шумерские ночи»

Александр Рудазов Шумерские ночи (сборник)

Детство архимагов

Город Симуррум стоит на Нижнем Забе, притоке великого Тигра. Эти места – часть провинции Мадга, что лежит на северо-востоке империи Шумер. Здесь правит железная десница императора Энмеркара и божественная воля всемогущего Мардука.

Вчера Шумер отмечал наступление месяца гуд-си-са. Это хороший месяц, приятный и спокойный. В нем не проводится полевых работ, нет и важных храмовых праздников. Гугали[1] в этом месяце обычно устраивают большую чистку оросительных каналов, а лугали любят с кем-нибудь повоевать, но простого люда все это никак не касается.

Мастер Ахухуту всегда любил этот месяц. Сейчас он сидит в своей лавке, ушами следя за обычным гомоном кара, а глазами – за великолепной чашей, принимающей под его руками окончательный облик. За такое чудо можно будет взять немало сиклей[2]…

В лавке Ахухуту лучшая керамика во всем Симурруме – никто другой не умеет так искусно выбить из глиняного шара нужную форму, а затем обжечь ее в горне. У Ахухуту отличный горн – двухъярусный, с четырьмя поддувалами. За каждым поддувалом трудится специальный раб – и горе ему, если огонь ослабнет хоть на минуту!

Еще мастер Ахухуту знает множество секретов, чтобы посуда при обжиге не трескалась – он подмешивает туда не только солому, навоз и шамот, как все гончары, но и золу, редкие растения, толченый уголь, даже толченые раковины. Никто не знает, для чего Ахухуту так щедро платит уличным мальчишкам за сбор улиток, – хороший мастер не раскрывает секретов кому попало.

Но главное, что так ценят покупатели в вазах и чашах Ахухуту, – их роспись. Сверло-бутероль в руках искусного гончара – продолжение его пальцев, оно так и мелькает по керамическим стенкам, оставляя за собой тонкие линии, на глазах становящиеся прекрасным рисунком. Звери, рыбы, растения, люди и даже боги – все подвластно художнику, все подчиняется умелой руке. Каждый сосуд Ахухуту – целый рассказ, история. Настоящий ценитель не купит чашу с уже знакомой историей – он всякий раз требует нового. И мастер Ахухуту дает ему новое – он еще ни разу не повторился, не опустился до копирования того, что уже было.

Каждое творение Ахухуту – уникально.

Умелый мастер отложил в сторону бутероль и взял кисточку. Чтобы рисунок получил настоящую глубину и красоту, его нужно раскрасить. Здесь не обойтись без точного глаза – ошибись чуть-чуть в оттенке, и картинка не оживет, останется всего лишь пятном краски. Ахухуту пристально вглядывается в линии на гладкой поверхности чаши, но уши по-прежнему впитывают окружающий шум, вычленяя из него все мало-мальски интересное.

В шумерских городах основная торговля идет в речной гавани – каре. Здесь встречаются все – купцы, рыбаки, скотоводы, гонцы. Шум гавани – это настоящая музыка, если уметь ее слушать. Плещет вода, скрипят весла гребцов, затоны всегда полны парусными ладьями и речными баржами. Товары ввозят и вывозят, отправляют вверх и вниз по реке. На пристани постоянно толчется народ – у каждого свое дело, каждый чем-то занят.

В лавку ежеминутно заходят покупатели, рассматривая готовые сосуды и перекидываясь с хозяином словом-другим. Лавка Ахухуту расположена в хорошем месте – у центрального канала, возле самого горла. Слева питейный дом госпожи Нганду – это выгодное соседство, там всегда много посетителей. Справа финиковый сад, принадлежащий храму Нанны, – это тоже выгодное соседство, слуги лунной богини частенько делают заказы у Ахухуту.

У берега собралась гомонящая толпа – стражники суда кого-то казнят. Конечно, женщину – только женщин положено казнить через утопление. Мужчин убивают топором, и не здесь, а рядом с воротами суда. Если же преступник не мужчина и не женщина (скажем, евнух или содомит), его сажают на раскаленный медный кол.

Лучше всех приходится рабам – их вообще нельзя казнить. Ведь раб – это вещь, имущество. Разве можно казнить неодушевленный предмет?

Единственное, что слегка раздражает почтенного мастера, – стайка кар-кида, «шляющихся по рынку». Проклятые блудницы собрались именно возле его лавки и отвлекают посетителей глупым смехом и непристойными выкриками. Куда смотрит наместник, почему позволяет это непотребство? Ведь в Симурруме есть многочисленная община жриц-харимту – священных блудниц богини Инанны, да будет вечно благословенно ее любвеобильное чрево. Они хороши лицом и прекрасны телом, часто моются, носят дорогие одежды, пользуются лучшей косметикой, искусны во всех видах наслаждения и совсем недорого берут за свои услуги. Так зачем же нужны еще и эти уличные шлюхи, лишь разносящие дурные болезни?

Была бы на то воля Ахухуту, всех бы их давно отправили на дно затона…

Вернулся один из рабов-разносчиков, почтительно поклонился хозяину, положил перед ним снизку серебряных колец-сиклей и прикрыл ладонями лицо, ожидая новых повелений. Ахухуту пересчитал монеты, убедился, что заказчик честно заплатил за свою вазу, и указал рабу уже подготовленный сверток.

– Доставишь почтенному Думузигамилю, что живет направо от ворот священной ограды, рядом со школой писцов, – распорядился мастер.

– Повинуюсь, хозяин, – склонил голову раб, взваливая на плечи погребальный сосуд.

У несчастного Думузигамиля недавно скончался малолетний сын – он заказал самую лучшую урну. Жаль его, конечно, но Ахухуту здесь улыбнулась удача – если бы ребенок прожил еще хотя бы несколько месяцев, то вошел бы в совершеннолетие, и тогда для похорон потребовалась бы уже не урна, а плетеная циновка.

– Потом вернешься за другим заказом, – неохотно приказал Ахухуту, бросая взгляд в угол.

Там уже третий день лежат четыре безупречно расписанных чаши большого размера, приготовленные для старого мага-кассита, живущего на окраине. Конечно, заказчик даже не подумал прийти за ними сам – где это видано, чтобы маг утруждал ноги по такому низменному делу? Не присылает и рабов – проклятый старик полагает, что мастер-горшечник должен доставить его заказ прямо к порогу.

Ахухуту вовсе не против – но за такую услугу следует добавить несколько монет. Однако этот скряга, держащийся за свои сикли, как нищий за чашу для подаяний, наотрез отказывается хоть чуть-чуть приплатить.

А ссориться с магом – дело не самое умное, даже для столь уважаемого мастера…

Среди зевак, глазеющих на казнь, внимание Ахухуту привлек мальчишка, отрешенно жующий медовую лепешку с изюмом. Лет четырнадцати-пятнадцати, худой, смуглый, черноволосый, одетый в один только набедренник-юбку, он показался мастеру смутно знакомым. Кажется, почтенный Ахухуту уже видел его здесь несколько дней назад…

– Отрок! Отрок, подойди сюда! – крикнул мастер, уверившись, что не ошибся.

Зычный бас пузатого горшечника с легкостью перекрыл обычный шум кара. На зов обернулись десятка два мальчишек разного возраста, но почти все тут же вернулись к прежним занятиям. К лавке подошел только один – тот, которого звали.

– Чем могу служить, почтенный мастер? – даже не подумал склонить голову мальчишка.

Нахальные серые глаза таращатся прямо на лицо Ахухуту. Однако, судя по длинным волосам, отрок принадлежит к свободным авилумам, а покрой сандалий указывает на знатное происхождение, так что мастер не стал отчитывать наглеца.

– Поправь меня, если ошибусь, отрок, но не тебя ли я некоторое время назад видел вместе с касситским абгалем[3] Джи Беш, коего близкие друзья именуют Халаем?

– Меня, почтенный мастер, – кивнул мальчишка, сунув в рот последний кусок лепешки и облизнув пальцы.

– Ты, вероятно, его новый ученик? Сколько тебе лет? Четырнадцать, не так ли?.. Под каким именем ты известен?

– Мне пятнадцать лет, почтенный мастер. Отец оказал мне честь, даровав собственное имя – Креол. И я действительно ученик старого демонолога Халая…

– Тогда это очень кстати, что я увидел тебя здесь и сейчас, – широко ухмыльнулся Ахухуту. – У меня к тебе поручение, отрок. Видишь эту корзину с чашами? Это заказ твоего учителя, он уже оплачен. Возьми его и отнеси туда, где живешь, – думаю, тебе не нужно рассказывать дорогу?

– Мастер, я не раб и не слуга, я не должен носить грузы по твоему распоряжению, – холодно ответил подросток.

– Не забывай добавлять «почтенный», отрок, – педантично поправил его Ахухуту. – Ты прав, я не могу тебя заставить. Но если ты не исполнишь моей просьбы, при следующей встрече с абгалем Джи Беш я непременно упомяну, что его новый ученик дерзок, непочтителен, ленив и хулит своего учителя…

– Я его не хулил! – вспыхнул Креол, гневно сжимая кулаки.

– Верно. Но кому он поверит – тебе или мне?

Ученик мага шумно засопел, исподлобья взирая на подлого гончара. Тот же упер в бока ручищи-окорока и басисто расхохотался. Огромный живот заколыхался, словно куча сырого теста.

– Хорошо, я отнесу твои чаши, почтенный мастер, – крайне неохотно пробурчал Креол, входя в лавку.

– Вот и славно. Будь всегда трудолюбив и почтителен, отрок, и ты многого добьешься в жизни, – добродушно улыбнулся Ахухуту, вновь берясь за бутероль.

Мастер остался очень доволен неожиданной удачей. Пусть ученик старого скряги немного потрудится – ему это всяко не повредит. А для своих рабов Ахухуту найдет применение и получше, чем таскаться по жаре через весь город.

Худенький подросток с трудом поволок тяжеленную корзину, кое-как взгромоздив ее на плечи. Похоже, старый Халай не слишком сытно кормит своих учеников – кожа плотно обтягивает хребет и ребра мальчишки, лопатки выступают парой крошечных крылышек.

Горшечник окинул его внимательным взглядом – да уж, этот юнец даже спиной умудряется проявлять дерзость. Мастер опустил руки к поясу, покачал головой и крикнул:

– Отрок, а ну-ка, вернись обратно!

Креол развернулся, злобно посмотрел на лоснящегося от пота Ахухуту, поставил корзину на землю, с хрустом распрямился и подошел к прилавку.

– Чем еще могу услужить, почтенный мастер? – с явным вызовом в голосе спросил он.

Ахухуту снова покачал головой, а потом с удивительной для такого тучного человека ловкостью перегнулся через прилавок и ухватил Креола за ухо.

В его широкой ладони таких ушей мог бы поместиться добрый десяток.

– За что, почтенный?! – завопил от боли мальчишка, извиваясь под безжалостной рукой горшечника. – За что?!

– В страданиях твоего уха виновата твоя рука, – усмехнулся мастер, продолжая расправу. – Ты что же – думал, что я не замечу, маленький вонючий маским?!

– Пусти, блевотина Нергала!!! – яростно взвизгнул ученик мага. – Я тебя убью!!!

В ответ Ахухуту выкрутил ухо так, что у Креола брызнули слезы, а рот раскрылся в беззвучном крике. Кое-как перемогая боль, он пошарил у себя в набедреннике и вытащил из складки кошель с тремя снизками золотых и серебряных колец. Ахухуту протянул свободную руку, забирая свои монеты, кропотливо пересчитал их и только после этого выпустил многострадальное ухо. Оно покраснело и распухло так, что стало похожим на ломоть сырого мяса.

– Запомни то, что я сейчас скажу, ничтожный щенок, – наставительно произнес Ахухуту, цепляя кошель обратно к поясу. – Я знаю, что слишком много монет слепят глаза, но перед тем, как что-то сделать, всегда лучше подумать. Недооценка задачи – верный путь к провалу. Я сижу в этой лавке уже двадцать лет и за это время повидал столько карманников, сколько тебе и не снилось. Если бы меня мог безнаказанно обокрасть такой неумеха, как ты, я бы давным-давно пошел по миру с чашей для подаяния. Поэтому вот тебе мой совет: иди и потренируйся как следует на чем-нибудь попроще, а потом возвращайся и попробуй еще раз. Только уже не со мной – если я поймаю тебя снова, то уже не буду так милосерден. В следующий раз я передам тебя страже суда, отрок. Ты ведь знаешь законы? Я свободный авилум, а в этом кошеле две серебряных снизки и одна золотая. В каждой снизке по шестидесяти колец, каждое кольцо весит сикль. Сто двадцать серебряных сиклей и шестьдесят золотых! До шестидесяти серебряных сиклей – малая кража, но свыше шестидесяти – уже большая, и за нее полагается смерть! Запомни это как следует, отрок!

– Я запомню! – сквозь зубы процедил Креол, кривясь от боли и злобы.

В глазах его светилось лишь одно желание – убить, растоптать, уничтожить!

Пузатый горшечник смерил худенького подростка снисходительным взглядом, а потом упер руки в бока и раскатисто захохотал.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, отрок! – пробасил он, отсмеявшись. – Ты думаешь, что как только окончится твое ученичество и ты познаешь тайное Искусство, то возвратишься и превратишь меня и мою лавку в кучу пепла!

Креол изумленно открыл рот и густо покраснел. Именно об этом он и думал.

– Оставь эти глупости, отрок! – покачал головой Ахухуту, взлохмачивая Креолу волосы. – Если под этой смоляной копной есть хоть немного ума, ты поймешь, что сейчас я оказал тебе услугу, преподав полезный урок! Поверь, если наставление приправлено колотушками, оно запоминается куда лучше!

– Почтенный мастер, я благодарен тебе за наставление, – с великим трудом выдавил из себя ученик мага. – Позволь спросить – что меня выдало? Я клянусь благим Думузи, что ты не увидел и не почувствовал, как я срезал твой кошель! Как же ты узнал, что это именно я взял его, а не какой-нибудь другой вор?

– Ах-ха-ха-ха!!! – залился хохотом Ахухуту. – Твоя правда, отрок, ты довольно ловок с ножом – самой кражи я не заметил. Но вспомни пословицу – ворованный скот можно спрятать хоть в могилу, но холм все равно его выдаст. Так что в следующий раз прячь добычу лучше – твой набедренник едва прикрывает чресла, где уж скрыть под ним такой большой кошель… А теперь вернись к чашам, купленным твоим учителем, и отнеси их домой, пока я не добавил тебе еще тумаков! Я и так уже потерял с тобой слишком много времени, а мог бы истратить его на работу!

Креол, все еще с трудом удерживая потоки сквернословия, так и рвущиеся наружу, кое-как взгромоздил корзину обратно на плечи и зашагал прочь. Проклятый горшечник со своей любовью к нравоучениям! А он-то уже размечтался, как потратит легко доставшееся богатство…

– Да неси осторожнее! – крикнул ему вслед Ахухуту, заметив, как раскачивается корзина. – Если ты разобьешь хоть одну, абгаль Джи Беш изобьет тебя до полусмерти – уж я-то его знаю!

Этого он мог бы и не говорить. Креол поступил в ученики к Халаю только в прошлом месяце, но уже успел близко познакомиться с его жезлом и плеткой. Обозленный на весь мир старик колотит своих рабов и учеников по любому поводу – даже самому ничтожному.

Идти было нелегко. В Симурруме, как и большинстве городов Шумера, улицы узенькие, едва позволяющие разойтись двум пешеходам. На колесницах в городской черте ездят только по главной дороге, ведущей от главных ворот к священной ограде, окружающей дворцы и храмы, и от священной ограды к речной гавани-кару.

Все остальные улицы слишком тесны.

Креол устало перебирал ногами, стараясь не сбивать дыхание. Горячее полуденное солнце печет голову, сандалии припорошило серой пылью. Солнце и пыль – вечные спутники любого шумерского города. В это время дня все сидят по домам, ждут, пока не схлынет жара. Прохладная звездная ночь – вот время, когда шумеры делают важные дела.

Долина Тигра и Евфрата – земля древних тайн и чудес, все еще помнящая поступь богов и демонов, не так давно ведших здесь страшные войны. Империя Шумер – царство ночи и сумрака, насквозь пропитанное миазмами великого Искусства магии. Могучие чародеи вершат судьбы людей, постоянно интригуя и сражаясь, ища себе силы и власти, ища превосходства над всеми остальными. Каждый из них готов идти по трупам, чтобы только чуть-чуть прибавить в могуществе. Лишь беспощадная десница императора-полубога Энмеркара способна держать в узде этот змеиный клубок – не будь его, пылающая кровь шумерских магов давно бы заставила их перебить друг друга.

Креол только начал обучение, но и он уже строит планы насчет диадемы Верховного Мага Шумера.

Халай Джи Беш живет в квартале для зажиточных авилумов – нищей голи здесь нет, только люди с достатком, способные прокормить хотя бы десяток рабов. Все дома до самого второго этажа покрывает обожженный кирпич – весной, когда начинаются большие дожди, улочки превращаются в потоки жирной грязи, портя побелку. Вдоль дороги сплошь идут глухие стены, лишь кое-где прерываясь низенькими дверцами либо окошками-отдушинами, забранными решетками.

Несмотря на суровые законы, воров в Симурруме хватает.

Впрочем, дверь старого Халая оказалась незапертой. Как и большую часть времени. Красть у мага осмелится только полоумный, а действительно опасного врага не остановит такая малость, как замок.

Креол облегченно снял с плеч корзину с трижды проклятыми чашами и с трудом выпрямил спину. Войдя в дверь, он сразу оказался в сенях, темных и прохладных. В углу уютно расположился кувшин с водой для омовения ног – юный шумер не преминул воспользоваться его услугами. Так приятно после долгого пути скинуть сандалии и ополоснуть зудящие ступни в блаженной влаге, ниспосланной человеку великим Энлилем…

Надевать сандалии снова Креол, конечно, не стал. В доме – неважно, своем или чужом – даже император ходит босиком. И в храме тоже – ведь это дом бога.

Из сеней ученик мага вышел во внутренний дворик, мощенный обожженным кирпичом. Там все заливает солнечный свет, но на сей раз он не кажется жарким и мучительным, как на улице. В центре двора журчит фонтан, даря всем желающим прохладу и отдохновение.

Сейчас вокруг мирно расположились три рабыни, стирающие туники и плащи, юбки и покрывала. Рядом с самой молодой бегает ребенок – трехлетний мальчишка смеется и теребит мать, отвлекая от работы, та ласково журит его, но не больше. Пока ворчливого хозяина нет поблизости, сыночка можно и побаловать – но если он вдруг выйдет из двери, маленького раба непременно настигнет взбучка.

По счастью, в это время суток Халай всегда дремлет на плоской крыше – старик любит погреть кости на жарком шумерском солнышке.

– О, молодой хозяин возвратился! – махнула рукой самая старая рабыня. – Хорошо погулял, Креол?

– Тебя это не касается, женщина, – злобно буркнул ученик мага.

– Лучистые глаза Инанны, какой же ты сердитый сегодня! – расхохоталась старушка. – Что случилось – опять подрался?

– Синяков не видно, – покачала головой рабыня помоложе.

– И костяшки не сбиты, – поддакнула самая молодая.

– Значит, снова что-то украл и попался, – подытожила старая. – Говорили же тебе – не промышляй в каре, там вор на воре сидит и за пазухой у обоих тоже по вору. Купцы поневоле учатся глядеть за своими монетами…

– Да, начни пока с малого, – согласилась помоложе.

– Например, потренируйся на дядюшке Нгешти, – предложила самая молодая.

Рабыни переглянулись и залились смехом. Креол покраснел, скрипнул зубами и резко развернулся к кухне, изо всех сил постаравшись продемонстрировать этим движением гнев и презрение.

Получилось плохо – смех только пуще усилился.

В кухне сидел тот самый дядюшка Нгешти, рассеянно вращая рукоять каменной зернотерки. На вошедшего Креола он даже не посмотрел – но в этом не было ничего странного. Старый раб ослеп еще десять лет назад, да и слух подводит его все чаще. Однако работает он по-прежнему хорошо, с ручным помолом справляется лучше всех, поэтому заменять его не заменяют.

У очага хлопочет тетушка Нимзагеси, жена дядюшки Нгешти. Из котла вкусно пахнет кунжутным маслом, топленым салом, бобами, чесноком и горчицей. Судя по аромату, ячменная каша уже доспевает.

Рядом на раскаленных камнях шипят полоски жареной свинины – хотя не так уж много. Рабам и Креолу достанется только каша – большую часть мяса съест сам Халай.

Меньшую – его правнук Эхтант.

Кстати, он тоже сидит здесь, раскладывая на столе причудливый узор из костяных фишек. Эхтант Ага Беш увлекается игрой в шек-трак. Любимая наложница Халая обычно составляет ему партию… причем не только в шек-трак. Хорошо сложенный, красивый юноша, Эхтант в свои семнадцать лет уже пользуется славой прекрасного любовника.

Прадед отлично знает о его шалостях, но не обращает внимания – сам-то он уже давно вышел из возраста, когда женщины нужны для чего-то большего, нежели просто согреть в холодную ночь. Однако такие поблажки дозволяются только Эхтанту. Когда одна из наложниц Халая согрешила с другим рабом, им обоим вырвали языки, отрезали уши и продали далеко на север, в земли диких скифов.

По законам Шумера свободный мужчина-авилум может иметь только одну жену и одну свободную наложницу. Зачастую таковой наложницей становится младшая сестра жены. Однако наложниц-рабынь может быть неограниченное количество – столько, сколько сможешь прокормить. Ведь раб – это вещь, так какое кому дело, для чего ты используешь свое имущество? Хоть свари и съешь – никто слова дурного не скажет.

Если, конечно, это твой раб – за причинение вреда чужому придется заплатить немалый штраф.

– Где мои лепешки, Креол? – вальяжно растягивая слова, спросил Эхтант. – Ты их принес?

– Нет, конечно, – пожал плечами ученик мага, усаживаясь на каменный табурет. – А должен был?

– Кажется, я дал тебе целый сикль серебра и приказал сходить в гавань и принести мне много медовых лепешек с изюмом! – перешел на злобное шипение правнук Халая.

– А кто сказал, что я должен выполнять твои приказы? – растянул губы в улыбке Креол.

– Но ты же послушался!.. – все больше свирепел Эхтант.

– Я взял твой сикль, купил на него целую гору лепешек… и съел все сам, – удовлетворенно закончил Креол.

Насчет «все сам» Креол слегка преувеличил. Сикль серебра – это почти полсотни отличных медовых лепешек. Сожрать такую прорву в один присест сумеет разве что матерый кутруб, но никак не тощий подросток. Поэтому Креол купил и съел столько, сколько осилил, а медные кольца, полученные на сдачу, кропотливо приберег в укромном месте.

В доме Халая он ничего ценного не хранил – старик обязательно найдет и отнимет.

– Ты!.. ты!.. ты украл мои деньги!!! – затряс кулаком Эхтант.

– Да. Ну и что? Что ты мне сделаешь? Дедушке пожалуешься? – фыркнул Креол. – Или, может, сходим к зерновому складу, а?..

Эхтант Ага Беш бешено посмотрел на него и отвернулся. Жаловаться на свои обиды он считал ниже своего достоинства. А у заброшенного зернового склада, куда мальчишки и юноши Симуррума всегда приходят, когда нужно выяснить, чей кулак тяжелее, его вовсе никогда не видели. Эхтант слишком дорожит смазливым лицом.

Вот Креол – дело другое. За неполный месяц, проведенный в Симурруме, он успел ввязаться уже в дюжину схваток. Точнее – в одиннадцать, но в одной из них противников было двое. Побеждал, конечно, далеко не всегда – многие из тех, с кем неуживчивый ученик мага успел поссориться, были старше и сильнее. Но Креол всякий раз бросался в драку с таким бешенством и так равнодушно относился к своим и чужим увечьям, что его стали всерьез опасаться. Особенно после случая с сыном купца Ку-Нингаля – тот перебил Креолу ногу камнем, но упрямый мальчишка все равно полз к противнику, изрыгая брань вперемешку с кровью.

Выглядело это довольно жутко.

Халай Джи Беш каждый раз исцелял раны своего ученика. Причем с огромным удовольствием – магическое лечение стоит очень дорого. Старый скряга и без того уже неплохо нажился на юном Креоле – архимаг Креол, сын Алкеалола, один из богатейших людей Шумера, оплачивает не только обучение сына, но и все его расходы. За скудную пищу и постель Халай дерет столько, словно содержит ученика в императорской роскоши. Что уж говорить о магических исцелениях, кои дороги и сами по себе…

Конечно, увечья, которые нанес он сам, Халаю Джи Беш приходится исцелять бесплатно. Ничего не поделаешь, но таковы установления Гильдии – иначе несчастные ученики уподобились бы дойным коровам, которых можно с утра до вечера калечить и вновь исцелять.

Поэтому Халай очень радуется, что на сей раз ученик ему попался весьма драчливый.

– Ну ладно, Креол… еще посмотрим… – скрипнул зубами Эхтант. – Посмотрим… нет, я просто не могу поверить, что я в очередной раз тебе поверил! О боги, когда же я запомню, что ты лживее Азаг-Тота и прожорливее Пазузу?!

– Лучше запомни! – хмыкнул Креол, довольно глядя на правнука Халая. Настроение, испорченное занудой-горшечником и насмешницами-рабынями, слегка поднялось.

Со двора донесся стук дверного молотка. Креол тут же вернулся к прежней раздраженности, слез с табурета и неохотно поплелся во двор, а оттуда – к сеням.

По обычаю, исстари заведенному в доме Халая, дверь гостям всегда открывает младший ученик. Днем ли, ночью – неважно. Все рабы прекрасно об этом знают, поэтому можно и не надеяться, что кто-нибудь хотя бы шевельнется.

– Добро пожаловать в дом Халая Джи Беш, лучшего мага славного Симуррума, – заученно пробубнил Креол, распахивая дверь. – Наслать проклятие на ваших врагов, избавить от преследования злого духа, связать демона и сделать рабом – Халай Джи Беш всегда рад услужить за весьма умеренную плату…

– Можешь не утруждаться, юноша, я пришел не за этим, – равнодушно покачал головой стоящий за порогом.

– Слава богам! – облегченно выдохнул Креол. – Чем могу помочь, почтенный?

– Ты – ученик старого Халая?

– Мой почтенный собеседник на удивление догадлив, – саркастично скривил губы Креол.

– А мой – на удивление дерзок, – сурово посмотрел на него гость. – Немедленно ступай и доложи учителю, что к нему пришел Липит-Даган, не то тебя ждет выволочка, скверный мальчишка!

Креол посмотрел на него с нескрываемой ненавистью – разбудить Халая Джи Беш в это время суток означает заработать несколько хороших тумаков. Но, судя по цветной одежде, пышным кистям на шнурах, дорогим сандалиям и войлочной шапке, гость принадлежит к знати и имеет право приказывать.

Конечно, Креол и сам происходит из славного древнего рода, но здесь и сейчас он никто и ничто – всего лишь ничтожный ученик старика Халая. Вот когда обучение завершится, он вновь станет сыном архимага и вернется домой, во дворец Шахшанор…

К сожалению, ждать этого момента предстоит еще лет пятнадцать.

Пока Липит-Даган и его спутник разувались и омывали ноги в сенях, ученик мага поднялся на крышу – конечно же учитель сейчас именно там. Костлявый старик сладко дремлет на плетеной циновке, подложив под голову каменный валик. Креол брезгливо поморщился – из одежды на учителе только магический двойной шнур, защищающий от нечисти и дурного колдовства.

Такие амулеты носят почти все, хотя большинство из них зачарованы кое-как и не слишком действенны. Попадаются и вовсе фальшивые – обычному человеку нелегко распознать подобный обман, и многие мошенники этим пользуются. Ничего сложного – поводить руками, побормотать и объявить, что теперь этот шнур заговорен и никакая нечисть его владельца не коснется. А если кто-нибудь из обманутых на самом деле столкнется со злым демоном, то вряд ли потом явится требовать деньги назад…

Правда, в больших городах такое встречается не слишком часто – тех, кто ложно выдает себя за мага, настоящие маги карают жестоко и мучительно.

– Учитель!.. учитель!.. – наклонился над спящим Креол.

– Воды Энлиля и смердящая плоть Червя! – проскрежетал Халай, открывая глаза. – Как ты посмел меня разбудить, негодный щенок?! А ну-ка, помоги подняться!

Первое, что сделал старик, встав на ноги, – отвесил ученику звонкую пощечину и с силой наступил на кончики пальцев. Креол сохранял каменное лицо – успел усвоить, что жалобы и стоны Халая только распаляют.

– Учитель, к тебе явился некто Липит-Даган, – равнодушно доложил юноша.

– Что?! Соски Тиамат, проколотые Мардуком, почему ты не сказал этого сразу, щенок?! – вызверился старик, хватая Креола за ухо. – Хм-м-м… Я что, сегодня уже драл тебе уши?

– Нет, учитель, здесь тебя опередил мастер Ахухуту. Я доставил чаши, которые ты у него купил, они лежат в сенях.

– То-то оно так распухло… – проворчал Халай Джи Беш. – Этот проклятый горшечник, да сгниют его кости, умеет наказывать дерзких щенков, надо отдать ему должное… Хотя за свои чаши дерет втридорога, надо будет вскипятить ему кровь в жилах… Ладно, проваливай, да постарайся больше не попадаться мне сегодня… хотя стой! Ты приготовил урок?!

– Конечно, учитель.

– Тогда отвечай.

– Но, учитель, Липит-Даган ждет… о-о…

На сей раз Креол все же не удержался от сдавленного стона – учитель нанес ему резкий удар в горло, целясь точно в кадык.

– Подождет, – сухо усмехнулся старый мучитель. – Отвечай урок, ничтожество!

Креол собрался с мыслями и торопливо забормотал, стараясь не обращать внимания на ужасную резь в горле:

Когда вверху не названо небо, А суша внизу была безымянна, Апсу первородный, всесотворитель, Праматерь Тиамат, что все породила, Воды свои воедино мешали. Тростниковых загонов тогда еще не было, Тростниковых зарослей видно не было…

– Достаточно! – резко оборвал его Халай. – Хорошо, начало ты, во всяком случае, знаешь. Вечером явишься в комнату свитков и прочтешь все целиком. Да берегись ошибиться хоть в одном слове, выползок поганого Кура!.. Что ты замер кумиром, щенок?! Принеси мне тунику и набедренник, помоги одеться! Меня ждет знатный гость, а я теряю время с тобой, проклятым недоумком!

Все еще брызжа слюной и изрыгая ругательства, Халай Джи Беш спустился во двор, где его уже давно ожидали гости. Липит-Даган сидел на каменном табурете, неторопливо цедя ячменную сикеру, налитую рабыней. Его спутник устроился на бортике фонтана, с азартом ловя ртом падающие струи.

– Я тебя сегодня не ждал, зловонная отрыжка утукку, – пробурчал Халай, усаживаясь напротив Липит-Дагана. – Чего тебе?

– И тебе приятного дня, старая гнилая кадушка, – усмехнулся тот. – Халай, неужели у тебя не найдется доброго слова даже для старого друга?

Маг на миг задумался, а потом безразлично ответил:

– Нет. Говори, зачем пришел, и убирайся.

– Ты знаешь, зачем я пришел.

– Лжешь. Я ничего не знаю. Зачем ты лжешь?

– Дослушай, старый ишак. Помнишь наш разговор в месяце ше-гур-куд? Это было совсем недавно, даже твой высохший череп не мог позабыть его так быстро.

– А-а-а, так ты об этом… – пробурчал Халай, впервые поглядев на того, кто пришел с Липит-Даганом. – Это он?

– Это он.

Теперь туда посмотрел и Креол. До этого он полагал, что мальчишка, сопровождающий знатного вельможу, – всего лишь раб. Чернокожий, обритый наголо – в Шумере очень мало свободных авилумов с такой внешностью. Большинство черных здесь – рабы-кушиты, привезенные из-за моря или родившиеся от других рабов.

– Ты не говорил, что он кушит, – пробурчал Халай, с недовольством глядя на чернокожего подростка.

– Это потому, что он не кушит, – покачал головой Липит-Даган. – Ну, если быть точным, кушит, но только наполовину. Он сын моей дочери Лагаль.

– А кто отец?

– Раб из Куша, – скривился Липит-Даган. – Рожей мальчишка весь пошел в него – от матери у него только глаза.

– А-а-а! Незаконнорожденный ублюдок! – с каким-то злым удовольствием посмотрел на мальчишку Халай Джи Беш. – Мило, мило… Хотя ничего милого. Меч воителя Эрры, почему ты позволил этому куску дерьма жить?!

– Да, сначала я собирался отвезти его в пустыню и бросить на съедение гулям, – не стал отрицать Липит-Даган. – Но потом он сумел-таки убедить меня, что от него живого может быть польза… Шамшуддин!

Мальчишка торопливо обернулся. Его серые глаза испуганно выпучились, он мелко задрожал всем телом.

– Повелевай, господин, – робко пробормотал он.

– Покажи абгалю Джи Беш, что ты умеешь, – приказал дедушка.

Шамшуддин быстро закивал, выставил ладони запястьями вперед и ужасно напрягся. По эбеновому лицу полился вонючий пот, на лысой макушке вздулась синяя вена. Но результат последовал сразу же – каменный табурет начал медленно подниматься в воздух, повинуясь воле кушита-полукровки.

Креол аж зубами скрипнул от зависти – он-то сам пока не владел даже самыми простенькими чарами. А Халай Джи Беш с интересом погладил жиденькую бородку, глядя на висящий в воздухе табурет и трясущегося от напряжения Шамшуддина.

– Замечательно… – пробормотал он. – Этот черномазый выблядок где-то учился Искусству?

– В том-то и дело, что никогда и нигде, – покачал головой Липит-Даган. – Я до сих пор помню тот момент: Лагаль только что родила, младенец сосал ее грудь, я хотел забрать его, но он вдруг посмотрел на медную бусину, и та… взлетела ему прямо в ладонь. Жрица Инанны сказала, что из ребенка может получиться хороший маг, и я решил оставить ему жизнь…

– Замечательно, замечательно… Но странно. Странно… Уту, прозванный Шамашем, да точно ли его отец был человеком?! Быть может, это черномазое зловоние родилось от демона, джинна или инкуба?

– Не могу сказать наверное, но Лагаль клялась всеми Ануннаками, что ни с кем не сходилась, кроме того смазливого кушита, Бараки.

– Ха! Лживая девка!

– Халай, не оскорбляй мою дочь, – нахмурился Липит-Даган. В его голосе зазвенела бронза. – Она жестоко огорчила мое сердце, но хотя бы из уважения к мертвым – спрячь свой гнилой язык поглубже!

– А, так она умерла… – проворчал маг. – Ну, пусть смилостивится над ней владычица Эрешкигаль… Но откуда же тогда у младенца мог взяться этот дар? Обычное дитя человеческое не может просто так взять и родиться с Искусством в крови, этому приходится учить, учить долго… Конечно, даже если она сказала правду, это еще ничего не значит – инкуб может сойтись с женщиной хоть во сне, та даже не узнает… Хм-м-м… Подожди, а отчего у него нет волос? Ты что, хотел посвятить его в жрецы?

– Нет, он уже родился таким.

– Пылающий гнев Гибила, да он точно не сын человека! – разрубил кулаком воздух Халай Джи Беш. – Может, твою дочь посещал джинн?!

– Жрицы сказали, что это из-за неудачного заклятия, – холодно ответил Липит-Даган. – Лагаль пыталась вытравить плод, ей помогала жрица Нергала. Но заклятия сработали не так, как задумывалось…

– И ты в это веришь, спятившее бычье испражнение?! – ощерился старый маг. – Говорю тебе!.. хотя ладно, оставим это пока что. У меня будет достаточно времени, чтобы провести все опыты и узнать точно – сколько в этом черномазом ублюдке человека, а сколько… чего-то другого… Ты ведь явился, чтобы всучить его мне в ученики, верно я помню наш разговор?

– Верно, верно.

– О, тебе это дорого обойдется, проклятый мешок с сиклями! – алчно потер сухонькие ладошки Халай. – Я лучший учитель во всей Мадге, и мои уроки стоят дорого… За обучение этой черномазой образины ты будешь выплачивать мне по сорока пяти сиклей серебром в год, не считая расходов на содержание и миксума[4]. За его пропитание и постель ты будешь платить еще по сорока пяти сиклей серебром в год…

– На сорок пять сиклей серебра я могу купить девять тысяч сила[5] ячменя! – вспыхнул Липит-Даган. – Пять взрослых мужчин будут есть это целый год и не съедят!

– Еще и постель.

– Это означает, что ты дашь ему циновку?!

– Нет, циновку, палас и одежду он должен будет принести с собой.

– И после этого ты называешь себя магом, Халай?! Ты не маг – ты вор!

– А еще ведь и миксум! – захихикал старик. – Мне ведь приходится выплачивать бильтум, шибшум и саттуккум[6] с каждого, живущего в моем доме…

– Что-о-о? – возмутился Липит-Даган. – Халай, не считай меня глупцом! Я знаю порядки вашей Гильдии! Вы, маги, причислены к людям императора, вы платите только бильтум – шибшум и саттуккум вас не касаются! А высшие члены Гильдии… да-да, и ты тоже среди них!.. не платят даже бильтума, только илькум[7]!

Халай Джи Беш собрал все лицо в одну злобную складку. Он не подозревал, что Липит-Даган так хорошо осведомлен о том, как миксум касается Гильдии. Да, налог, взимаемый с магов, очень невелик – по сути, это чистой воды условность, пара жалких медяков. Обязателен для них лишь илькум – каждый член Гильдии знает, что император в любой момент может потребовать от него исполнения долга.

Последнее время Халай начал побаиваться, что очень скоро ему действительно придется этот самый долг исполнять. На юго-западной границе стало неспокойно – там все чаще встречают каких-то жутких тварей, похожих на прокаженных.

Говорят, что они высасывают из человека душу, после чего тот сам превращается в такую же тварь. Говорят, что их вывело в своих ретортах пустынное сообщество некромантов, возглавляемое безумным архимагом Ку-Клусом. Говорят, что сам Дагон Темный явился из Лэнга, чтобы возглавить своих приспешников.

Скорее всего, просто пустые слухи, но сон старому Халаю они испортить сумели.

– Ну что ж, я предлагаю округлить общую сумму до ста двадцати сиклей серебра в год, – ухмыльнулся Халай, погладив жиденькую бороденку.

– Мне кажется, правильнее будет округлить в меньшую сторону – до шестидесяти сиклей, – покачал головой Липит-Даган. – Шестьдесят сиклей серебром – и без того куда больше, чем ты заслуживаешь. За пятнадцать лет обучения это будет девятьсот сиклей серебром – клянусь Ану и Энки, мне придется продать половину рабов, чтобы расплатиться с тобой!

– За здорового раба можно выручить тридцать, даже сорок сиклей серебра, – задумчиво поднял лицо Халай Джи Беш. – А у тебя их две с половиной сотни… Справедливый Энки свидетель – я согласен взять вместо платы всего лишь четверть твоих рабов.

Пришло время Липит-Дагана смущенно кашлять – он и не подозревал, что старый маг так хорошо осведомлен о состоянии дел в его поместье. Он ненадолго задумался, а потом снова начал торговаться, яростно сражаясь за каждую монету.

Халай бросил взгляд на Креола и впервые подумал о его отце с некоторой симпатией. Архимаг Креол терпеть не мог Халая Джи Беш, зато он ни единой секунды не торговался. Лишь холодно выслушал условия, коротко кивнул и приказал своему управляющему: «Заплати ему».

– Креол! – кстати вспомнил старый демонолог. – Подойди-ка сюда, негодный щенок!

– Я слушаю тебя, учитель, – подошел ученик.

– Не забывай кланяться, обращаясь ко мне!!! – с силой шарахнул его жезлом по лбу Халай Джи Беш. – Ниже!.. ниже!.. Ниже кланяйся, поганая слизь, изблеванная Пазузу!!! Кто тебя так кланяться учил, щенок?! Я тебя научу!.. научу!.. научу!.. НАУЧУ!!!

Липит-Даган наблюдал за избиением мальчишки с явным удовольствием, намекающе поглядывая на Шамшуддина. Тот выпучил глаза и сглотнул, начиная понимать, почему из такого множества учителей-магов дедушка выбрал для нелюбимого внука именно Халая Джи Беш.

С каждым ударом Креол покорно наклонялся все ниже. Пока не упал. Голова загудела медным колоколом, перед глазами поплыли разноцветные круги, рот наполнился кислой слюной. В момент последнего удара он явственно услышал сухой хруст – треснул либо жезл учителя, либо череп ученика.

Жезл выглядит целым и невредимым.

– Вставай, на сегодня с тебя достаточно, – ядовито хихикнул Халай, легонько пиная ученика в ребра. Происходи дело на улице, он ударил бы куда сильнее – ведь там на старом маге были бы сандалии. – Мы с почтенным Липит-Даганом еще побеседуем, а ты пока что бери эту черномазую обезьяну, покажи ей новый дом и объясни заведенные здесь порядки. Не мне же этим заниматься!

– Слушаюсь, учитель… – с трудом пробормотал Креол, кое-как поднимаясь на ноги. Его шатало из стороны в сторону, глаза вращались в орбитах независимо друг от друга, из носа капала кровь. – Сейчас… что?.. да, точно… о, чрево Тиамат… оу-у-у…

– Э-э-э… – раздраженно скривился Халай, неохотно накладывая на ученика заклятие Исцеления. Он всегда держал в памяти три-четыре таких – при его любви к побоям это не было лишним. – Получай и убирайся, пока я не всыпал тебе еще, тупоумный недоносок!

– Конечно, учитель, – поклонился Креол, с наслаждением ощущая, как боль уходит, уступая место бурлящей магии, очищающей тело, пронизывающей каждую жилочку, каждую каплю крови.

Ничто в мире не сравнится с этим чувством.

– Ты ни на что не пригоден! – отмахнулся Халай. – Уверен, ты станешь худшим магом в истории Шумера, Креол. Если вообще станешь.

Ученик в очередной раз поклонился и поманил Шамшуддина. Тот покорно последовал за Креолом. Первые несколько секунд чернокожий мальчишка молчал, ошалело глядя прямо перед собой, но, как только они покинули внутренний двор, с ужасом воскликнул:

– Он всегда такой?!!

– Я это слышу!!! – тут же заорал Халай Джи Беш. – Я все слышу, черномазый выблядок!!!

– Да, он всегда такой. И слух у него тоже отменный, – еле слышно прошептал Креол. – Пошли, покажу комнату учеников… ну и все остальное.

Жилище Халая Джи Беш представляло собой вполне типичное строение, возведенное по стандартному образцу. Так, например, в каждом доме Шумера – богатом или бедном – непременно есть внутренний двор. Находясь в нем, очень просто определить, насколько зажиточен хозяин – достаточно посчитать двери. В беднейших домах с внутреннего двора ведут лишь две двери – в сени и в парадную.

Но старый Халай принадлежит к богатейшим людям города, поэтому с его внутреннего двора ведут целых шесть дверей. В сени, в парадную, в обширное помещение для рабов, в кухню, в кладовку и на лестничный пролет, с которого можно подняться на второй этаж или спуститься в подвал. Над дверью в сени висит апотропей в виде уродливого демона – он не пускает в дом злых духов.

Если какой и проникнет, дальше сеней ему не пройти.

При парадной расположена кладовка для постельных принадлежностей, большая умывальная и священный дворик – туда допускают только членов семьи, ведь там находятся молельня, алтарь и домашнее кладбище. Своих мертвецов шумеры стараются хоронить дома – родных не следует оставлять даже после смерти.

На втором этаже комнаты членов семьи и гостевые, лаборатория и мастерская хозяина, комната свитков и галерейка, опоясывающая внутренний двор. В подвале – холодный погреб для снеди и припасов, большая дренажная труба для нечистот и еще кое-что по мелочи.

Постельные принадлежности довольно просты – это циновки и паласы. Кровать есть только у хозяина с хозяйкой, да и у них не всегда. Жители великого Шумера привыкли к простым жестким ложам: выбрал свободный пятачок, расстелил циновку – вот постель и готова. Если погода хорошая, спят обычно во дворе или на крыше.

– Ну, у нас дома все почти так же, – заявил Шамшуддин, осмотрев свое новое жилище от крыши до подвала. – Только немного просторнее – дедушкино поместье за городом, там места больше.

– Понятно, – равнодушно откликнулся Креол, ковыряя в носу. – Ладно, для начала запомни несколько правил, Шам… Шамшуддин, да?

– Угу.

– Во-первых, ты теперь младший ученик. Так что открывать дверь гостям – теперь твоя работа.

– Думаю, это нетрудно, – дернул плечами Шамшуддин. – Что еще?

– Во-вторых, никогда не перечь учителю. Сам видел, что бывает…

– Вот уж правда… – поежился Шамшуддин. – Ты давно у него учишься?

– Месяц без двух дней. Тебе сколько лет?

– Пятнадцать.

– О, и мне пятнадцать! – оживился Креол. – Слушай-ка… а ты знаешь, что у тебя свет от головы отражается?

– Ненавижу эту лысину! – вспыхнул Шамшуддин. – Все принимают за жреца-евнуха!

– Ну, кроме них, никто голову в детстве не бреет, – пожал плечами Креол. – Да ладно, тебе уже пятнадцать – скоро начнут принимать за просто жреца. Необязательно евнуха.

– Мало утешает… – пробурчал Шамшуддин. – Я хочу такие волосы, как у тебя.

– Конечно, хочешь, – гордо встряхнул смоляной копной Креол. – Все хотят. У меня и борода уже пробивается! А у тебя?

– А у меня – нет! – огрызнулся юный кушит. – Расскажи еще про нашего учителя. Он вообще какой?

– Халай Джи Беш старый, тощий, злющий, жадный, все время орет, дерется палкой, никогда не моется и воняет тухлятиной, – скрупулезно перечислил все достоинства учителя Креол.

– Я это слышал!.. – донеслось снизу.

– Ну, а про отличный слух я уже говорил, – закончил Креол. – Кстати, теперь он меня опять изобьет.

– А ты… тебе что, все равно? – недоверчиво посмотрел на него Шамшуддин.

– К боли тоже можно привыкнуть, – пожал плечами Креол. – У меня была хорошая тренировка.

– Ну?..

– Понимаешь, дома у меня был дедушка… Архимаг Алкеалол. Он почти такой же бешеный, как Халай. И тоже любит подраться палкой. Кормилица рассказывала, что, когда меня вынули из материнского чрева, дедушка первым делом щелкнул меня в нос.

– А ты?

– А я его укусил. Жалко, зубов еще не было. Но дедушка все равно остался доволен – сказал, что я весь в него. Я и правда на него похож. Хотя только лицом.

– А что твой отец?

– Ну как сказать… – задумался Креол. – По-моему, ему на меня вообще наплевать. Он вспоминал, что я есть, только когда мы случайно встречались. А мать я вообще не помню – она давно умерла.

– И у меня тоже… – вздохнул Шамшуддин.

– Здорово, опять совпало! – обрадовался Креол.

– Да уж… А почему тебя отдали Халаю?

– Почему, почему… Надо было, значит! – непонятно с чего озлился Креол. – Чего пристал?!

Почтенный Липит-Даган торговался с Халаем Джи Беш еще очень долго. Мелкопоместному аристократу совершенно не хотелось расставаться с любимыми монетами ради нелюбимого внука, из-за которого юная Лагаль так и не смогла выйти замуж.

Обычно в случаях, подобных тому, что произошел в доме Липит-Дагана, виновный либо выплачивает отцу девушки большой выкуп, либо женится на ней без права развестись. Но на сей раз дело изрядно затруднил рабский ошейник Бараки. Благонравные девицы редко снисходят до рабов, тем более чернокожих.

В конце концов двое скряг сошлись на девяноста сиклях серебра ежегодно плюс дополнительная плата, если Шамшуддин что-нибудь натворит или ему потребуется магическое лечение. Липит-Даган тут же передал старому магу три снизки по шестидесяти серебряных колец – за два первых года.

С оставляемым внуком Липит-Даган прощаться не стал. Он наконец-то сбросил с плеч бремя, так тяготившее последние пятнадцать лет. Следующие пятнадцать это бремя будет лежать на плечах Халая Джи Беш.

А что будет дальше?.. Липит-Даган не брался загадывать. Ему уже перевалило за пятьдесят, он не был уверен, что доживет до того дня, когда Шамшуддин станет полноправным магом.

Если вообще станет – старого Халая недаром прозвали «потрошитель учеников»…

Солнце близилось к закату. Как обычно в это время, домой возвратились Хатаб и Халфа – усталые, пропотевшие. Тетушка Нимзагеси немедленно наложила им побольше ячменной каши – подкрепить силы.

– Это кто? – спросил Шамшуддин, сидевший рядом с Креолом на галерейке внутреннего двора.

– Рабы, – пожал плечами тот. – В доме Халая работы мало, поэтому некоторых рабов он сдает внаем. Они работают в гавани – домой возвращаются только на ночь.

– А, вот как… А сколько всего людей в этом доме?

– Ну… – задумался Креол, загибая поочередно пальцы. – Из свободных – сам Халай, его правнук Эхтант… он тоже ученик, но старше нас. Я. Теперь еще ты. Рабов… мм… десять. Дядюшка Нгешти слепой, но с простой работой справляется. Его жена стряпает на кухне. Хатаба и Халфу Халай сдает внаем. Их жены стирают, убираются, ходят за покупками и делают всякую другую работу. Еще у Халая есть три наложницы-рабыни – одна уже совсем старая и две молодых. Они тоже работают по хозяйству, а если в гости приходят другие маги, Халай подкладывает их им в постель. Еще у Халфы и его жены есть ребенок – ему три года. Он меня раздражает, – хмуро проворчал Креол. – Дети – это проклятие богов. Особенно мелкие.

Шамшуддин пересчитывал рабов одновременно с Креолом – у него тоже получилось десять. Он посмотрел на загнутые пальцы и спросил:

– Больше никого нету?

– Еще Асаггак, но он не совсем раб… да вон он как раз идет. Смотри, какое чучело.

Шамшуддин изумленно открыл рот – то, что медленно выползало из кладовки, вряд ли вообще было человеком. Закутанный в старое-престарое покрывало, расползающееся в дюжине мест, с пустыми бесцветными глазами, посеревшей кожей, лысой макушкой, сплошь покрытой уродливыми струпьями, и глубокой дырой на месте носа. Босые ступни передвигаются с удивительной неспешностью – не слишком великое пространство меж кладовкой и кухней этот урод пересекал целую минуту.

– Это что, ходячий мертвец? – предположил Шамшуддин.

– Да, – равнодушно ответил Креол. – Зомби. Раньше тоже был рабом Халая.

– А что он делает?

– Большую часть дня просто стоит в кладовке и смотрит в стену. Он – наглядное пособие. Для учеников, чтобы изучать внутренности человека.

Через несколько минут Асаггак вышел из кухни. Не с пустыми руками – он захватил каменную кадушку с помоями. Обычно кадушки, наполненные доверху, переносят вдвоем, но ходячие мертвецы удивительно сильны – их окоченевшие мышцы не ведают боли и усталости.

– Он каждый день относит помои в подвал и выливает в дренажную трубу, – пояснил Креол. – А утром приносит пустую кадушку обратно.

Шамшуддин задумчиво почесал плешивую макушку. Он посмотрел на мертвеца, еле плетущегося через двор, выпятил нижнюю губу и спросил:

– А почему только утром? Зачем оставлять пустую кадушку в подвале на ночь?

Креол открыл было рот… но тут же снова закрыл. В серых глазах отразилось недоумение. Ученик мага тоже посмотрел на Асаггака, все еще не дошедшего до лестничного пролета, и медленно ответил:

– Не знаю. Да, странно…

Ученики внимательно посмотрели друг на друга. Шамшуддин широко ухмыльнулся – на его эбеновом лице улыбка выглядела особенно белой. Креол тоже растянул губы в улыбке и предложил:

– Проследим?

– Пошли! – вскочил на ноги Шамшуддин.

Подростки осторожно прокрались по галерейке и спустились по лестнице. Там оказалось гораздо темнее, чем на улице, но все же не слишком – под потолком висел магический освещальник. Тусклый, светящий неестественным голубоватым светом, но все же худо-бедно рассеивающий мрак.

Как и большинство крупных городов Шумера, Симуррум снабжен тщательно продуманной сетью канализационных каналов и керамическим водопроводом. Гугали день и ночь трудятся, следя за тем, чтобы в каждом доме была вода, а грязь и нечистоты своевременно удалялись. В жарком климате долины Тигра и Евфрата процессы гниения и разложения протекают очень быстро, а отсюда недалеко и до эпидемии. Поэтому в подвале Халая Джи Беш имеется дренажное отверстие, куда и отправляются все помои.

Точнее – куда они ДОЛЖНЫ отправляться.

К великому удивлению Креола и Шамшуддина, Асаггак вовсе не опорожнил кадушку в зловонную дыру, как они ожидали. Вместо этого мертвец сунул руку в неприметную щель, и часть стены плавно повернулась на толстом бронзовом штыре, открыв темный проход и лестницу, уходящую вглубь. На мальчишек, пялящихся на него во все глаза, он не обратил ни малейшего внимания.

– У Халая есть потайное подземелье?.. – приподнял брови Креол. – И как это я раньше не замечал?..

– Интересно, а что он там хранит? – посмотрел на него Шамшуддин. – Наверняка сокровища!

– Или артефакты! – жадно загорелись глаза Креола. – Проверим?

Асаггак успел скрыться во тьме тайного подземелья, но проход остался не закрытым. Значит, он очень скоро вернется и нужно спешить.

– А если там что-нибудь… ну, такое… – засомневался Шамшуддин. – Может, не надо?..

– Ты что, боишься? – сощурился Креол.

– Даже ифрит кого-нибудь да боится, – ответил Шамшуддин. – Известная опасность не страшна – страшна неизвестная. И что сделает с нами учитель, если уличит?

Креол задумался, переводя взгляд с Шамшуддина на темный провал в стене. За ним уже послышалось шарканье – раб-мертвец возвращается обратно.

Но тут сверху послышался другой звук – злобное ворчание:

– …гниль и прах, куда подевались эти негодные щенки?..

– Я должен быть в комнате свитков и читать урок, – вспомнил Креол.

– Но тебя там нет.

– Именно. Значит, старый Халай опять переломает мне пальцы, – безразлично закончил Креол. – Так что хуже уже не будет. Ты идешь?..

Шамшуддин замялся, но Креол успел исчезнуть в темной дыре. Вместо него показалась подгнившая рожа Асаггака – мертвец вернулся уже без кадушки. Он сунул руку в щель, дверь начала закрываться… и Шамшуддин бросился туда.

Чернокожий мальчишка влетел в потайной проход, промчался по ступеням и врезался во что-то мягкое, повалив его на пол.

Судя по изрыгаемым проклятиям, это был Креол.

– Слезь с меня, отродье Нергала!.. – злобно прошипел он, с трудом отпихивая Шамшуддина.

– Извини, – поднялся на ноги тот. – Где это мы?..

Лестница оказалась довольно короткой – она закончилась уже через дюжину ступеней. За ней открылся небольшой коридорчик с двумя дверьми – справа и спереди. Из-под правой пробивался тусклый свет.

– У-у-у!.. – выпучил глаза Креол, приоткрыв дверь. – Гляди!

Магический освещальник, висящий здесь, стоил куда дороже своего собрата в подвале. При этом свете можно было даже читать.

Похоже, старый Халай именно этим здесь и занимался – на каменных полках, увивающих стены, лежали десятки глиняных табличек, испещренных мелкими клинышками.

– «Ха-Дингир ара губ каб ду кургин, – прочитал Креол. – Шуб-лугаль ра анса-саг а унату угула-ни га се сам у на дуг»…

– Бессмыслица какая-то, – пожал плечами Шамшуддин. – Ты точно подряд читаешь?

– Да… а хотя нет, пропустил строчку, – признал Креол. – А если… эй, да это же судебный документ! Смотри-ка, Халая в молодости изгнали из Каркемиша за кражу осла! Ну кто бы мог подумать…

Шамшуддин его не слушал – он глазел на другие полки и столы. На одном из маленьких столиков стоял объемистый сосуд из отличного стекла, доверху заполненный уксусом. В нем плавала отрезанная человеческая рука – плавала подобно рыбе, загребая пальцами и выпуская пузырьки из перерубленных вен. Рядом стояла алебастровая ваза, доверху заполненная кисло пахнущим маслом – от него поднимались красноватые испарения.

На соседней полке расположился ятаган с рукоятью из эбонита, завернутый в черный шелк. Шамшуддин рискнул чуть-чуть развернуть шелк – лезвие густо покрывали таинственные знаки, оно слабо светилось синим светом…

– Не трогай!!! – вскрикнул Креол.

Шамшуддин резко отдернул руку, вернув шелк на место, и удивленно посмотрел на Креола.

– Ты не касался?! – напряженно спросил тот.

– Не успел. Это что такое?

– Слава богам… Это ятаган Барзаи – у моего деда тоже есть такой. Его не должен касаться никто, кроме хозяина, а то вся сила уйдет и придется ковать новый. Думаю, Халай тебя бы за такое…

– Да уж… – невольно побледнел Шамшуддин.

Креол огляделся еще раз. Собственно, ничего особенного в этой комнате нет – самые обычные аксессуары магической лаборатории. Возможно, несколько более редкие и дорогие, чем те, что хранятся на втором этаже, но и только-то.

И нигде он не увидел признаков помойной кадушки, что оставил Асаггак…

– Пошли, посмотрим, что за другой дверью, – скомандовал Креол.

Шамшуддин неохотно оторвался от глиняной таблички и двинулся следом. Ученики старого Халая одновременно заглянули за дверь… и одновременно отшатнулись.

Другая комната оказалась в несколько раз больше, но без всяких табличек и жутких предметов. Нет и магического освещальника – мрак разгоняет только плошка с чадящим маслом. Обстановка отличается скудностью – каменный мешок может похвастаться лишь бронзовыми кольцами, вбитыми в стену, и свисающими с них цепями.

А на одной из цепей сидит узник.

– Кто это? – прошептал Шамшуддин, выглядывая из-за плеча Креола.

– Кажется, гала… – неуверенно ответил тот.

– Угадал, человеческий детеныш, – ядовито прошипел пленник старого мага, звеня цепями. – И что вы собираетесь с этим делать?

Цепи выглядели прочными. Конечно, обычная бронза вряд ли удержит гала, но Халай Джи Беш называет себя мастером-демонологом не из пустого хвастовства.

Эти оковы управились бы и с Демоном Бури.

Гала медленно зашевелился, поднимаясь на корточки. Подземный демон Кура улыбнулся пугающей улыбкой – ученики мага невольно подались назад.

Искаженное отражение человека, на три головы выше Креола с Шамшуддином. Зеленовато-бурый, покрытый необычной кожей-чешуей, жесткой и бугристой, со множеством крошечных колючих шипов. Треугольная морда демонстрирует огромную пасть с сотней зубов-игл, звездообразную дыру вместо носа, пару пылающих миндалевидных глаз с роговыми полосками вместо бровей, остроконечные уши. Из плеч чудовища растут два извивающихся отростка, оканчивающиеся змеиными головами. Они шипят и капают ядом, взирая на перепуганных мальчишек с неистовой злобой истинных гадов.

– Вы рабы или ученики старого пожирателя грязи? – задал вопрос гала. – Или, быть может, вы воры, забравшиеся в его дом? Что сейчас наверху – день или ночь?

Ученики мага сохраняли молчание. Креол окинул взглядом прикованного демона, раздраженно ощущая на шее шумное дыхание Шамшуддина, и перешагнул порог. Бронзовая цепь зазвенела – гала подался навстречу.

– А, так вот куда он носит помои… – вполголоса пробормотал Креол, опустив глаза.

Да, каменная кадушка наконец-то отыскалась. Она стояла рядом с гала – и помоев там заметно поубавилось.

– Вам жаль помоев для старого измученного демона? – оскалился гала. – Что ж, я могу поделиться – здесь еще больше половины, хватит, чтобы устроить дружескую пирушку. Угощайтесь, друзья, угощайтесь!

– Можешь оставить себе, – хмыкнул Креол. – Ты и правда гала?

– До сегодняшнего утра был, – с улыбочкой ответил демон. – Конечно, боги любят забавные шутки, так что с них станется ни с того ни с сего превратить меня во что-нибудь иное… одноглазого ишака, например. Но, думаю, пока что этого не произошло. Я рожден во мраке Кура, человеческий детеныш, и я был и остаюсь гала уже триста лет. А теперь, может быть, поговорим о вас? Я так давно не видел человеческих лиц… живых, имею в виду. Ту кучу мертвого мяса, что приносит мне еду, я вижу каждый день, но поверьте на слово – он не слишком интересный собеседник. Я предпочитаю беседовать со своими змеями.

Змеиные головы, растущие из его плеч, одновременно зашипели, словно давая понять, что речь идет именно о них. Впрочем, скорее всего, они просто выразили чувства самого гала – для него эти плечи-змеи такая же часть тела, как руки, ноги или глаза. У них нет собственного рассудка – лишь легкий блик, отражение разума хозяина.

– Вам приятно со мной познакомиться, человеческие детеныши? – ласково спросил гала.

– Не называй меня так, демон, – буркнул Креол.

– Но надо же мне как-то вас называть, верно? У всякого создания богов должно быть какое-то наименование. Назови мне свое настоящее имя, и я буду обращаться к тебе правильно…

– Не называй! – шикнул Шамшуддин. – Демону нельзя называть имя!

– Без тебя знаю, – огрызнулся Креол.

– Что ж, тогда не ждите от меня ответной любезности… – широко зевнул гала. – А что, человеческие детеныши, не принесете ли вы мне кружечку вкусного пива?.. или, может быть, хотя бы ячменной сикеры? Не отказался бы я и от ломтика свежего мяса… Третий месяц я уже в этом подземелье и вижу только эту помойную кадушку… Не удивлюсь, если старый евнух, который меня сюда запрятал, в эту же кадушку испражняется – нет, нисколько не удивлюсь… Но ничего не поделаешь, есть-то хочется… Даже демоны нуждаются в пище…

– Мертвые в Стране без Возврата питаются нечистотами и помоями, – пожал плечами Шамшуддин.

– А кто сказал, что им это нравится? – пробурчал гала. – Ну так что, принесете?

– А что нам за это будет? – прищурился Креол.

Гала очень внимательно посмотрел на него, словно увидел впервые, пошарил глазами вокруг себя, как будто что-то разыскивая, а потом с притворным расстройством развел руками:

– Вот беда, у меня здесь нет ничего ценного… Если желаете, можете получить эту тряпку, что я использую вместо набедренника… хотите?..

– Ф-ф-фу-у-у-у-у-у!!! – одновременно заорали мальчишки, брезгливо морщась. Мужество демона оказалось чудовищных размеров и формы – в отрубленном виде могло бы сойти за боевую дубину. К тому же с него текло что-то липкое и зловонное.

– А что такое? – обиделся гала. – Мои супруги не жалуются…

Но набедренник все же вновь обмотал вокруг чресел, пряча срам.

– Демонов я раньше не встречал, – поделился Шамшуддин. – Но пару лет назад у нас в поместье случился кутруб – вытоптал ячменное поле и сожрал пятерых рабов… Знаешь, у него эта штука была меньше…

– Кутрубы огромного роста, но сверху и снизу у них маловато, – согласился гала. – Эй, детеныши, а как насчет заработать золота?.. много золота!..

Креол с Шамшуддином переглянулись. Шамшуддин задумчиво поднял глаза к грязному потолку, а Креол сразу перешел к делу:

– Как?

– Мы, гала, способны на многие чудеса… но только не сейчас, когда я скован, – с сожалением позвенел цепями демон. – Освободите меня, чтобы я мог вернуться домой, в Кур… и вас ожидает награда… очень щедрая награда!

– Какая именно?

– Да все, что пожелаете! Золото, оружие, богатые одежды, волшебные амулеты! В сокровищницах Кура всего довольно – я принесу вам все, что пожелаете!

– Хм-м-м…

– Заключим договор – вы меня освобождаете, а я исполняю каждому по желанию, пойдет? – предложил гала.

– Любое? – насторожился Креол.

– Ну не совсем любое, конечно… – неохотно признался демон. – Я обычный гала, а не всемогущий Мардук… Но для простых людских желаний меня обычно хватает. Сундук золота, красивую девицу, дворец… Правда, для дворца приходится звать родню, в одиночку очень уж долго… С другой стороны, можно не строить, а найти готовый и прикончить хозяев. Если поблизости не окажется сильного мага или отряда опытных воинов – управлюсь.

– Это… заманчиво, – признал Креол. – Заманчиво. А мы?.. Что мы должны сделать?.. Украсть у Халая ключ от твоих цепей, прочесть освобождающее заклинание или что?..

– В этом нет нужды. Все гораздо проще. Эти оковы зачарованы – они обессиливают меня, делают слабее новорожденного котенка. Но есть средство вернуть мне силы – только на краткий миг, но этого хватит, чтобы разорвать цепи. После этого я исполню ваши желания и вернусь в Кур…

– Выглядит не слишком сложно. И что же это за средство?

– Кровь, человеческий детеныш! – улыбнулся стозубой улыбкой гала. – Человеческая кровь! Ощутив ее вкус, я вырвусь!.. вырвусь!!!

Шамшуддин постучал Креола по плечу. Тот повернулся, и ученики мага зашептались, то и дело бросая косые взгляды назад – на терпеливо ожидающего демона. Тот по-прежнему улыбался, хотя улыбка с каждым мигом становилась все натужнее и неестественнее, все больше походя на обычный кровожадный оскал.

– …да ладно, рискнем!.. – наконец отмахнулся Креол, отворачиваясь от Шамшуддина. – А какие у нас гарантии? Откуда мы знаем, что ты выполнишь обещание?

– А каких гарантий вы хотите? – вкрадчиво спросил гала.

– Твое имя! – ни на миг не задумался юноша. – Поклянись великой клятвой Кура, поклянись подземной рекой, которая отделяет от людей, поклянись крыльями Эрешкигаль, поклянись судьями-ануннаками, поклянись твоим собственным именем – назови его вслух! Тогда я поверю тебе и дам тебе свою кровь, демон!

– Хитрый человеческий детеныш… – слегка скис гала. – А может, как-нибудь по-другому?

– Можно и как-нибудь по-другому, – покладисто кивнул Креол. – Можно и так, что ты не будешь клясться, а будешь дальше сидеть на цепи и жрать объедки…

– Если бы объедки, если бы объедки… – горестно покачал головой демон. – Я рад уже и ячменной шелухе…

– Ты хочешь освободиться или нет?.. – скучающе посмотрел на него Креол.

Шамшуддин схватил его за плечо и взволнованно зашептал на ухо, недоверчиво глядя на размышляющего гала. Креол слушал невнимательно, с каждой секундой все больше раздражаясь, а потом вовсе оттолкнул Шамшуддина и шикнул:

– Отстань, я знаю, что делаю!..

– Ладно, человеческий детеныш, договорились! – в тот же момент заявил гала. – Мое имя – Нгхул’Трезим! И я приношу тебе великую клятву Кура, что не причиню тебе вреда и свято исполню все условия договора! Достаточно с тебя?

– Ну… думаю… да, наверное… – с легкой неуверенностью ответил Креол, извлекая из складки набедренника острый обсидиановый нож. – Шамшуддин, ты участвуешь?

– Отец бы этого не одобрил… – горестно простонал сын раба, протягивая трясущуюся руку.

Креол быстро, не давая себе времени передумать, чиркнул иссиня-черным лезвием по ладоням – своей и Шамшуддина. Две кровавых струйки оросили нож и побежали вниз – к пропылившемуся полу. Но не добежали – их перехватили жадные рты плечевых змей Нгхул’Трезима. Крохотные пасти втянули в себя мальчишескую кровь… и демон раскатисто захохотал.

Одним быстрым движением гала поднялся на ноги, разламывая бронзовые цепи, словно высохшую глину. Порванные звенья посыпались на пол, и демон захохотал еще громче, возводя очи горе. Будь он еще хоть на полпальца выше, стукнулся бы головой об потолок.

– А теперь… – начал Креол.

– А теперь, человеческий детеныш, я вернусь домой, – оборвал его Нгхул’Трезим. – Но вначале я утолю голод вашим мясом, утолю жажду вашей кровью, а из того, что останется, вырву души – чтобы преподнести их в дар владычице Азимуа, когда та спросит, где я бродил так долго. Возможно, этого хватит, чтобы умилостивить ее гнев…

– Я так и знал… – пробормотал Шамшуддин, торопливо пятясь.

Длань демона взметнулась вверх, вспыхнул яркий свет, дверь с протяжным стоном захлопнулась, ударив чернокожего мальчишку по спине. Тот болезненно вскрикнул, растирая ушибленный хребет.

В следующий миг магический свет погас и воцарилась тьма, рассеиваемая лишь полыхающими глазами гала. Подземный демон хищно оскалился, резко сжал ладони и шевельнул запястьями – мальчишек потянуло к нему, как на аркане.

– Твоим именем… Нгхул’Трезим… приказываю – повинуйся!!! – прерывающимся голосом закричал Креол, с ужасом чувствуя, как ноги идут вперед вопреки воле хозяина. – Твоей… клятвой… нерушимой… Нгхул’Трезим!!!

– Это не мое имя, человеческий детеныш, – ласково улыбнулся демон. – Такая маленькая-маленькая хитрость… Нгхул’Трезим – это имя одного из моих кузенов. Окажетесь в Стране без Возврата – передавайте ему поклон…

– Чрево Тиамат… – прошептал Креол, не в силах оторвать глаз от зубов-игл, приближающихся к горлу.

– Я же говорил!.. – озлобленно ударил его в плечо Шамшуддин. – Здорово ты знаешь, что делаешь!..

– Лучше ему врежь, недоумок!!! – заорал Креол. – Пережми ему вены!!!

Шамшуддин изумленно расширил глаза. Демон, уже подтащивший учеников мага вплотную, озадаченно моргнул… но тут его ногу с силой хлестнуло цепью. Один-единственный удар, но Шамшуддину он обошелся чрезвычайно дорого – в глазах помутилось, колени подкосились, и его вырвало прямо на гала. Тот брезгливо отшвырнул перепачканного мальчишку, оставив на тунике пять расплывающихся кровавых полос, и взмахнул ногой, отбрасывая прочь злополучную цепь.

Креол почувствовал, что напряжение спадает, тело вновь подчиняется. Он мгновенно выхватил обсидиановый нож и вонзил его прямо в живот проклятому гала. Железо не проткнуло бы этой кожи, однако освященный обсидиан пронзает плоть демона легче, чем мягкую глину.

Но только пронзает. Не убивает. По морде гала лишь прокатилась болезненная судорога, из раны хлынула черная маслянистая жидкость, но этим все и ограничилось. Чудовище изрыгнуло несколько ругательств на языке мертвых и ударило Креола по лицу, едва не снеся нижнюю челюсть. Ученик мага отлетел назад и упал на Шамшуддина, обливаясь кровью.

Демон вытащил из живота нож, презрительно сломал стеклянистое лезвие двумя пальцами, отбросил обломки прочь и поднял бездыханных мальчишек за шкирки, словно двух слепых котят. Плечевые змеи радостно устремились к добыче, вонзаясь в кожу крохотными зубами. Во все стороны полетели кровавые брызги и клочья мяса – омерзительные гады с бешеной скоростью начали проедать тоннели в плоти.

Гала закатил глаза, чувствуя, как тело наполняется блаженной сытостью… но тут из коридора донеслось торопливое шлепанье босых ног. Демон настороженно прислушался, а в следующий миг грязно выругался и с силой отбросил Креола с Шамшуддином, не обращая внимания на разочарованное шипение змей. Уже не думая о добыче, он поднял руки и начал растворяться в воздухе, возвращаясь в Кур.

Но ему не хватило какой-то секунды. Дверь распахнулась, словно в нее ударили молотом, и на пороге появился тощий силуэт, окруженный пылающим ореолом.

– Смердящие выблядки, вот вы где!!! – прокаркал Халай Джи Беш, поднимая чародейский жезл. – Я вас научу, где надо гадить!!!

С кончика жезла сорвался ослепительный-белый сполох. Демон вскрикнул от боли… рванулся… но колдовской речитатив, изливающийся из сморщенных губ старого демонолога, пригвоздил его к полу. Халай Джи Беш изрыгнул еще несколько заклятий и неспешно прошествовал вперед, шагая прямо по телам своих учеников. Гала тоскливо завыл, не выдержав обманутых надежд… а потом вой перешел в жалобный скулеж. Старик достал из складок пояса изящный флакон, наполненный переливающейся радужной пылью…

Благовоние Зкауба.

– Учитель?.. – простонал Креол, с трудом разлепляя глаза, залитые сукровицей.

– Молчать, недоносок!!! – зарычал Халай, с силой опуская жезл ему на голову. – Запомни, жалкое отродье, демону верить нельзя!.. нельзя!.. нельзя!.. НЕЛЬЗЯ!!! Запомни это, запомни как следует!!!

– Учитель…

– Да, смердящее насекомое, я твой учитель, и уж я позабочусь, чтобы ты усвоил сегодняшний урок как подобает прилежному ученику…

На следующий день мертвый раб Асаггак вновь нес по темному подземелью каменную кадушку, до краев заполненную вонючей жижей. Он равнодушно открыл дверь, глядя пустыми глазами прямо перед собой, и начал разливать помои по чашкам. Отмерив две небольшие порции, зомби поставил остальное в центре и удалился.

– Чрево Тиамат!.. – ругнулся Креол, глядя на то, что налили ему. – Я все-таки надеялся, что Халай пришлет нам каши… хоть бы капельку дал, старый скряга…

– Да, пахнет отвратно… – грустно согласился Шамшуддин. – Ну что ж, в большом нарыве и гноя много…

– Чем вы недовольны, человеческие детеныши? – язвительно спросил демон-гала. – Угощайтесь, угощайтесь – я этим питаюсь уже три месяца…

Они трое по-прежнему находились в том же подземелье, что и вчера. Грязные, оборванные, сплошь в синяках и ссадинах – правда, самые серьезные раны Халай Джи Беш все же исцелил. А после этого он, решив преподать своим ученикам хороший урок, приковал их рядом с тем, кого они так неосмотрительно освободили. Конечно, позаботившись, чтобы никто из троих не мог дотянуться друг до друга…

– Халай – старый вонючий ишак… – пробурчал Креол, не решаясь вкусить «кушанье».

– Ну, он нам все-таки жизнь спас… – пожал плечами Шамшуддин.

– Нужны вы ему… – фыркнул демон. – Думаете, это он вас спасать торопился? Как бы не так! Почувствовал, что я освободился, вот и ринулся сломя голову… тьфу, надо было сразу удирать, так нет ведь, живота своего послушался…

– Как думаешь, долго мы еще здесь пробудем? – вздохнул Шамшуддин, не слушая жалоб демона.

– Надеюсь, не очень, – отодвинул свою чашку Креол. – Если мне все-таки придется жрать эту бурду, я дам нерушимую клятву убить Халая!

– Вас все-таки когда-нибудь отпустят… – хмуро посмотрел на него демон. – А мне тут сидеть, пока не сдохнет старый колдун… Кстати, когда выйдете на свободу, пришлете мне кружечку пива, а?..

– Скорее бык даст тебе молока, – плюнул в его сторону Креол. – Очень уж ты здорово благодаришь за помощь…

Шамшуддин, не выдержав сосущего чувства в животе, все-таки сделал глоток из своей чаши… и тут же изблевал все обратно. Даже в этой непроглядной тьме было видно, как позеленело его лицо.

– Ф-фух!.. – простонал он, растягиваясь на холодном полу. – Умирать с голоду буду, а это не проглочу… Эй, Креол, послушай-ка!

– Чего тебе? – огрызнулся Креол, безуспешно пытающийся открыть замок осколком обсидиана.

– У нас кровь смешалась – вон там, на полу. Это что значит – мы теперь вроде как кровные братья?

Креол посмотрел на темные пятна и безразлично пожал плечами.

– Формально – да, – кивнул он. – Ну и что с того?

– Здорово! – обрадовался Шамшуддин. – Я всегда хотел завести побратима!

– Да, вот уж радость-то… – скривился Креол.

– А можно тогда называть тебя братом?

– Ладно, называй, если хочешь… – неохотно согласился Креол, поразмыслив пару секунд. – Но учти – я старший!

– Конечно, брат, как скажешь, – покладисто ухмыльнулся Шамшуддин.

– Эй, минуточку! – подал голос демон. – Моя кровь там тоже есть – значит, теперь я вам тоже кровный брат?! Нет уж, человеческие детеныши, я с вами брататься не собираюсь!

– Ну тогда побратайся с этими помоями! – швырнул в него чашкой Креол.

Демон облизнул испачканную морду, ядовито улыбнулся и приподнял каменную кадушку. В ней все еще оставалось больше половины…

Кого боятся маги

Утро. Раннее утро. Ласковые солнечные лучи щекочут глаза даже сквозь веки. С внутреннего дворика слышны журчание фонтана и детский смех.

Креол сладко зевнул, раскидывая руки в стороны. Вставать неохота. Еще слишком рано. Сегодня первый день месяца кин-Инанна. Это самый жаркий месяц в году – день тянется долго-долго, а ночь, наоборот, донельзя короткая. В такой зной лениво даже шевелиться – хочется лежать на теплой крыше и ничего не делать.

Вчера они с Шамшуддином засиделись допоздна. Старый ублюдок Халай впервые за три месяца сжалился над учениками – позволил отдыхать целых полдня. В питейном доме госпожи Нганду была опрокинута не одна кружка ячменного пива.

Правда, денег после той попойки не осталось совсем. Да их и было-то негусто – в карманах Креола и Шамшуддина редко встречаются даже медные сикли. Хотя оба из зажиточных семей.

Дед Шамшуддина – один из крупнейших землевладельцев Симуррума, а отец Креола – архимаг, один из богатейших аристократов Ура. Но до молодых наследников нет дела ни тому, ни другому. Старый Липит-Даган от души ненавидит незаконнорожденного внука, из-за которого его дочь лишилась честного имени. А Креол-старший вспоминает о существовании сына, только когда тот появляется перед глазами.

По счастью, маг – это очень уважаемая профессия. Даже если он только-только вступил в ученичество. Благоразумная госпожа Нганду никогда не отказывается ссудить двум ученикам кувшинчик-другой пива или хотя бы ячменной сикеры. В долг, все в долг. Когда Креол и Шамшуддин вырастут и оперятся, они уж, верно, не позабудут оказанных благодеяний.

Креол лениво поскреб ногтями грудь. Ни единого волоска. Ему уже почти шестнадцать, а шерсть на груди до сих пор не растет. Зато на верхней губе и подбородке первый пушок уже появился – спустя несколько лет он обязательно станет роскошными усами и бородой. Креол – не жрец, не раб и не содомит, так что будет носить длинную завитую бороду.

Сквозь полудрему донеслось тихое шлепанье. Босые ступни. Наверное, Шамшуддин продрал глаза и спускается в умывальную. Сегодня ученики мага ночевали на крыше – в такую жару лучше всего спать прямо под звездами. Блаженна прохлада шумерских ночей, ничто не сравнится с этой дивной негой…

– Яу-у-у-у-у-у!!! – разорвал тишину дикий вопль.

– Вставайте, поганцы!!! – одновременно прорычали над самым ухом.

Всполошившийся Креол резко открыл глаза… и тут же снова их зажмурил. Все тело пронизала страшная боль. Ученик мага скрючился и заскулил, держась за мучительно ноющий живот.

По нему словно шарахнули осадным тараном!

– Сию минуту вставайте, щенки! – зло прошипел чей-то голос. – Не то я…

Креол торопливо перекатился на живот, с трудом поднимая голову. Слезящиеся глаза кое-как различили костлявую ссутулившуюся фигуру – Халай Джи Беш.

Любимый учитель.

В руках дряхлый демонолог держит тяжелый медный колокол на палке. Его звон созывает рабов к приему пищи. И именно этим колоколом Халай только что от души шарахнул любимых учеников. Одного и другого – точно в живот.

– Мои внутренности… – жалобно простонал Шамшуддин, держась за отбитую печень. – О мои бедные внутренности…

– Немедленно замолчи, смрадная отрыжка Червя, не то твоя голова разделит судьбу брюха! – яростно сверкнул глазами Халай. – Поднимайтесь, ублюдки! Солнце давно поднялось, и вы тоже поднимайтесь!

Креол выпрямился, исподлобья поглядывая на учителя. Этому старому маскиму уже перевалило за сто лет, но он по-прежнему мастерски орудует жезлом и прочими орудиями для битья. А силища, как у молодого.

Не иначе использует какую-то магию.

На лестницу Шамшуддин успел выбежать первым. Замешкавшийся Креол тихо ругнулся. Если Халай станет спускаться последним, то окажется у него, Креола, за спиной. И всю дорогу будет колотить ученика в спину. Ни за что не упустит столь удобного момента.

Если же попробовать пропустить учителя первым, тот непременно вспылит и обвинит Креола в медлительности и неповоротливости. Не только устами обвинит, но и палкой.

А пронырливый Шамшуддин в любом случае останется небитым.

С завтраком тоже не заладилось. Эхтант Ага Беш при виде младших учеников насмешливо положил на язык последний кусочек свинины и с подчеркнутым удовольствием облизнулся. А перед Креолом и Шамшуддином рабыня поставила пустую, без единого мясного волоконца ячменную похлебку.

– Пошевеливайтесь, ленивые скоты, пошевеливайтесь! – не переставал орать Халай, провожая каждое зернышко ненавидящим взглядом. – Жрите быстрее! Еще быстрее! Еще, еще быстрее, смрадные выползки!!!

А Креол с Шамшуддином и так работают ложками изо всех сил, спеша проглотить как можно больше похлебки. Когда у учителя лопнет терпение, он просто выбьет плошки из рук, да еще и зарядит кулаком в зубы.

Халай Джи Беш – самый злобный старик во всем Шумере.

– Можете не торопиться так, – прозвучал холодный голос. – Время есть.

Креол и Шамшуддин бросили быстрые взгляды на двери, ни на миг не прекращая работать челюстями. В кухню вошел высокий полуседой мужчина в железном шлеме-шишаке с металлическим гребнем. Длинные волосы и короткая борода – так стригутся воины. А шлемы с гребнями носят только военачальники – лугали.

– Лугаль Хакуррай… – вполголоса пробормотал Креол, переворачивая опустевшую миску. – Интересно…

В самом деле, интересно, что за дело заставило начальника стражи Симуррума спозаранку явиться в гости к их учителю?

Хотя догадаться можно. Симуррум не так уж велик, и новости здесь распространяются быстро. Последнее время все судачат только об одном – о загадочном убийце, отправившем в Кур уже два десятка душ. Причем это явно не человек, а какая-то потусторонняя тварь.

К кому же еще обратиться с такой бедой, если не к демонологу?

Судя по кислому лицу Халая, этот гость не стал для него сюрпризом. Старый маг покрепче сжал жезл и буркнул, глядя в сторону:

– Ты пришел рано, лугаль. Я ждал тебя только к полудню.

Вопреки обыкновению Халай не приправил свои слова ни единым ругательством. Креол ехидно сверкнул глазами. За полгода, прожитые в этом городе, он успел запомнить, что лугаль Хакуррай – держащая колонна Симуррума. Даже городской эн[8] старается не портить с ним отношений.

Да что говорить – достаточно взглянуть, как морщится Халай Джи Беш, как исходит дурной желчью. Один из величайших демонологов Шумера вынужден смирять свое высокомерие – слишком хорошо он знает, что бывает с магами, дерзнувшими пойти против императорских лугалей. Даже Верховный Маг Шурукках не заступится за ничтожного кудесника, позабывшего, где пролегает грань дозволенного.

Халай бросил быстрый взгляд в сторону Креола. В слезящихся глазах загорелось бешенство – учитель сразу догадался, о чем думает ученик.

Костлявый старикашка в два широких шага пересек пространство кухни и с размаху огрел Креола жезлом. Желтые зубы плотно сжались, едва не крошась от напряжения. Халай Джи Беш принялся охаживать ученика палкой, вымещая скопившуюся злобу.

– Довольно, – холодно произнес Хакуррай, глядя на расправу с явным неодобрением. – Знай меру, абгаль Джи Беш. Всему есть свой предел.

– Это мои ученики, – прошипел старик, отпуская, однако, Креола. – Мне виднее, как с ними обращаться.

– Бесспорно. Но, может, все же не стоит так над ними издеваться? А что, если однажды они станут сильнее тебя?

– Ты прав! – загорелись глаза Халая. – Я лучше убью их сейчас, пока они слабые!

Креол тоскливо застонал, заползая под стол. Все тело ломит от нестерпимой боли. Опять. В очередной раз. Похоже, в плече трещина… и локоть почему-то сгибается в другую сторону…

Ну отчего Вершитель Судеб Мардук распорядился так, что ему достался самый жестокий учитель на свете?!

Лугаль Хакуррай покачал головой, садясь за стол. Любимая наложница Халая торопливо поднесла ему кружку пива – не той ослиной мочи, что достается рабам и ученикам, а настоящего, хорошего пива. Лугаль отхлебнул и степенно кивнул, поглаживая короткую бороду. Халай Джи Беш уселся напротив него и принялся сверлить нежеланного гостя глазами.

– Перейдем к делу, почтенный абгаль, – помолчав, сказал Хакуррай. – Полагаю, ты уже догадываешься, зачем я пришел…

– Догадываюсь ли я?! – воздел руки старый маг. – Как я могу не догадываться, если последние дни весь кар только об этом и судачит?! Даже последние из кар-кида уже знают, что за мерзкая участь постигла твоих стражников! Теперь ты явился с этим ко мне?!

– Да, все верно, – склонил голову Хакуррай. – Возникшая проблема – не та проблема, с которой могут справиться мои воины. Погибли уже шестеро, а результатов как не было, так и нет. Нам нужен маг.

– И ты пришел ко мне, – скрипнул зубами Халай. – Почему ко мне?! Разве мало в Шумере других заклинателей и чудотворцев?!

– На мой вкус – даже слишком много, – холодно ответил лугаль. – А пришел именно к тебе я только из-за того, что наш Симуррум не самый большой город и мы относительно небогаты вашей братией. Кроме тебя в этих стенах живут только абгаль Кинадунга и старуха Игайя. Но первый – аптекарь, знающий лишь свои порошки и химикалии; а вторая – знахарка, разбирающаяся только в травах и овечьих болячках. Зачем мне беспокоить их, если у меня есть Халай Джи Беш, сам себя называющий величайшим демонологом Шумера? Кто еще сможет сравниться с тобой в истреблении злокозненной нечисти?

Халай помрачнел. Собственное высокомерие сыграло с ним дурную шутку. Он ведь действительно любит приговаривать, что во всей империи не найдется равного ему демонолога. Трудно сказать, сколько в этой похвальбе правды, а сколько преувеличения… да и какая разница?

Престарелый маг с большим удовольствием выгнал бы гостя за порог. Возраст уже не тот, чтобы бегать по лесам и полям, охотясь на неизвестных чудовищ. Но каменное лицо Хакуррая ясно говорит – отказ принят не будет. Просьба лугаля – просьба императора. А проигнорировать просьбу императора не посмеет ни один маг.

– Изложи мне суть дела, – неохотно пробурчал Халай. – С чем предстоит иметь дело и где его искать.

– Не знаю – на оба вопроса, – коротко ответил Хакуррай. – Никто из видевших тварь не дожил до того, чтобы об этом рассказать. И мы не знаем, где конкретно она скрывается. Известно лишь, что все нападения произошли к югу от города, близ речного берега. Там есть роща – думаю, не ошибусь, если скажу, что тварь свила гнездо где-то в ней.

– Мило, мило… хотя ничего милого, – фыркнул Халай. – Это что, все, что ты мне дашь, лугаль?! Скажи хотя бы, как выглядели жертвы! Загрызены, разорваны, растоптаны?!

– Высосаны, – мрачно ответил Хакуррай. – Все, кого нашли, похожи на пустую кожуру. Представь персик, из которого высосали мякоть, а шкурку и косточку выбросили. Вот на это похожи теперь мои люди. Кожа, кости – ничего больше. Кровь выпита, мясо… мясо на месте, но оно выглядит так, словно вялилось под палящим солнцем несколько месяцев. Ни капли влаги во всем теле.

– Да ты поэт, лугаль, – злобно покривился Халай. – Персики, палящее солнце… какие эпитеты, какое описание! Бе-э! Слушать противно! Мерзость, пакость!

– Пропускай мимо ушей то, что тебе неинтересно. И скажи, можешь ли ты назвать тварь, что убивает подобным образом?

– Похожих-то много… – неохотно промямлил Халай. – Вампиры иногда иссушивают людей целиком… инкубы и суккубы выпивают из жертв жизнь… кстати, были ли среди жертв женщины?

– Да. Кроме моих стражников погибло несколько простых земледельцев, рабов и один жрец. Среди них были и женщины.

– Тогда это не суккуб, – отверг предположение старый маг. – И не инкуб, конечно. Суккуб охотится только на мужчин, инкуб – только на женщин. Сразу отбрасываем и еще несколько тварей, что жрут только какой-то один пол…

– И?..

– Что и?! Все! Пока все! Больше я сказать не могу – ты слишком мало сказал! Скажи больше – я скажу больше!

– Я могу назвать тебе имена погибших, описать их лица…

– Кому интересна такая чушь?! Мне не нужны имена трупов! С куда большим удовольствием я бы побеседовал с ними самими… но вызов духов займет время, много времени… Я не слишком хорош в спиритизме, придется посылать за специалистом, а это очень долго… Слишком много возни, за которую мне никто не заплатит! Кстати, а были ли трупы повреждены? Была ли разорвана одежда?

– Нет, почти нет. В одежде был некоторый беспорядок, но дикие звери оставляют другие следы.

– Тогда это и не эстри… – пробормотал Халай. – Да и откуда бы здесь взяться эстри? Содом и Гоморра далеко… Нет, скорее всего, это все-таки вампир. Какая-то редкая разновидность. Не было у меня забот… Что я получу за помощь тебе?!

– Удовлетворение от того, что смог оказать городу важную услугу, – спокойно ответил Хакуррай.

– Да-да, это я знаю и без тебя. Пропустим бесполезный мусор и перейдем к звенящему золоту. Сколько?!

– Эн Симуррума щедр. Он вручит тебе четверть снизки золотом за помощь.

– Пятнадцать сиклей золота?! – жадно выпучил глаза Халай. – О! О! О! Что же ты молчал, презренный кусок ослиного навоза, с этого надо было начинать! Мне мало четверти снизки – я желаю треть! Треть снизки золотом!

Лугаль недовольно нахмурился. Креол, все еще сидящий под столом, криво усмехнулся. Старый скряга своего не упустит. Пятнадцать сиклей золота – это огромная сумма. Если уж городской эн готов выплатить ее чужеродному магу из касситов – его и в самом деле здорово припекло.

И раз Халай начал браниться – он тоже это понял. Понял, что необходим позарез, и мгновенно осмелел.

А осмелев – обнаглел.

– Наш эн оценил сложность работы, исходя из числа жертв, – сухо заметил Хакуррай. – Всего погибло пятнадцать свободных авилумов – и ты получишь пятнадцать сиклей золота.

– А рабов? Сколько погибло рабов?

– Рабов мы не считали. Возможно, столько же или немного меньше.

– В самом деле? А что говорят их хозяева? Понимают ли они, как самоотверженно заботится о их имуществе лугаль Симуррума?

– Не шути со мной, почтенный абгаль, – добавил холода в голос Хакуррай. – Отвечай, принимаешь ли ты работу, или же мне послать гонца в Вавилон, испросить помощи Башни?

– Не надо, – торопливо ответил Халай, брезгливо поджав губы. – Я принимаю работу.

Хакуррай удовлетворенно кивнул. Само собой, жадному касситу не хочется, чтобы город обращался к Гильдии. Верховный Маг не откажет в помощи, но непременно поинтересуется – а разве не живет в Симурруме магистр демонологии Джи Беш? Что случилось – старый пес вконец обленился, не желает покидать конуры? Может быть, магический жезл стал слишком тяжел для него?

Судя по осунувшемуся лицу Халая, он тоже подумал о таком варианте развития событий.

– Тряпки! – зло рыкнул уважаемый маг.

– Что-что? – недоуменно нахмурился Хакуррай.

– Это я не тебе. Креол, Шамшуддин! Собирайте свои тряпки, зловонные выблядки! И скажите Хатабу, чтобы приготовил мою колесницу! Придется, видно, все же потревожить мои старые кости…

– Сколько воинов тебе дать? – по-деловому осведомился лугаль.

– Ни одного. Твои меднолобые недоумки мне только помешают. Что с них проку? Путаться у меня под ногами? Благодарю покорно!

– Как пожелаешь, – быстро согласился Хакуррай.

На лице лугаля промелькнуло облегчение. Хорошо, что не придется рисковать добрыми стражниками. Пусть маг делает работу, которую он умеет делать лучше других. А если старый ублюдок сдохнет – потеря невелика.

Кто бы ни победил, от одной твари город избавится.

Овцы тревожно заблеяли, глядя вверх по течению. Пастух, приведший их на водопой, оперся на посох и поднял ладонь к глазам. Едет кто-то. Колесница большая, дорогая, запряжена двумя онаграми.

– Спокойно, трусливые блеялки, – недовольно проворчал пастух, следя за всполошившимися овцами. – Просто путник. Человек. Пейте себе дальше.

Колесница съехала по склону и начала притормаживать. Возница – черноволосый юноша лет шестнадцати – натянул поводья, останавливая онагров. Еще один юноша, бегущий рысью чуть позади, смахнул со лба пот – не так-то легко держаться наравне с ездовым онагром.

Пастух удивленно покосился на этого второго. Эбеновая кожа и ни единого волоска на голове. Жрец-евнух, да еще и кушит? Откуда такое могло взяться здесь, в долине Тигра и Евфрата? Касситы иногда встречаются – этот народ живет не так уж далеко, – но кушиты…

В колеснице что-то зашевелилось. На глазах изумленного пастуха из нее вылез дряхлый трясущийся старик с козлиной бороденкой и весьма типичными чертами лица. Вот уж верно говорят – вспомни кассита, он тут же и появится.

А за поясом старика – длинный золотой жезл, кои являются обязательной принадлежностью магов…

Смекнув, кто перед ним, пастух торопливо поклонился, пряча лицо в ладонях. Халай Джи Беш окинул его пренебрежительным взглядом и проворчал что-то снисходительное.

– Мир тебе, почтенный абгаль… – пролепетал пастух. – Это величайшая честь для меня…

– Можешь выпрямиться, дерьмо прокаженной ослицы, – благодушно произнес старый маг, сонно плямкая губами. В поездке его быстро сморило на солнышке, и он всю дорогу дремал на дне колесницы. – У меня сегодня хорошее настроение.

Пастух склонил голову еще ниже, стараясь скрыть брезгливую гримасу. Ветер переменился, и его обдало запахом вонючего стариковского пота.

Такое впечатление, что почтенный маг не мылся уже несколько лет…

Пока любимый учитель зевал и почесывался, ученики трудились не покладая рук. Креол распряг и стреножил онагров, Шамшуддин развел костер. В конце концов, именно для того старый мерзавец их с собой и прихватил. Любимого правнука Эхтанта конечно же оставил дома, играть с наложницами в шек-трак и свечу.

А вот Креолу с Шамшуддином отдых в ближайшее время не светит. В доме учителя с ними обращаются даже хуже, чем с рабами. Беда, если Халай заметит за бездельем, – будет колотить, пока не сломает пару ребер. А то хуже – загонит в пятки иглы и заставит бегать кругами. Он так уже пару раз наказывал.

Недаром же в башне Гильдии Халая Джи Беш называют исключительно «потрошитель учеников».

Старый маг поковырял в носу, глядя на тлеющий хворост. Перевел взгляд на суетящихся у костра Креола и Шамшуддина. Недовольно покосился на робко сидящего в сторонке пастуха.

В обычное время тот поспешил бы увести стадо куда подальше, но теперь, когда в округе бесчинствует некая тварь, ночи стали небезопасны. Последнее время каждый рассвет – как праздник. И уж если рядом случился маг, будет просто глупостью не воспользоваться его защитой.

Пусть даже придется ради этого пожертвовать овцой.

– Я как раз собирался резать ягненка, – подобострастно сказал пастух, заметив нахмуренные брови мага. – Не изволит ли почтенный абгаль разделить трапезу с ничтожным, что не смеет поднять глаз в присутствии господина?

– Ягненок? – оживился Халай. – Ягненок – это хорошо, баранину я люблю. Так и быть, позволяю тебе усладить мое чрево твоим угощением.

Креол с Шамшуддином тоже оживились. Мясо им доводится есть не так уж часто – учитель все-таки редкостный скупердяй. Но даже прожорливое брюхо Халая Джи Беш не вместит целого ягненка – что-то непременно достанется и им.

Пока пастух резал молоденького барашка, Халай скучающе зевнул, глядя на идущее к закату солнце. Если верить лугалю Хакурраю, все нападения происходили ночью, под звездным небом. Чем бы ни была неизвестная тварь, днем она не показывается. Спит в какой-нибудь норе или вовсе удаляется в одно из бесчисленных измерений, что таятся за Кромкой.

Значит, нужно немного выждать. Чем-нибудь заняться. Чем-нибудь развлечься. Спать не хочется – отоспался, пока ехали. Мясо еще не готово…

– Так! – вдруг рявкнул Халай, переводя взгляд с Креола на Шамшуддина. – Ты… и ты!

– Что повелишь, учитель? – хором спросили ученики.

– Деритесь!

Креол с Шамшуддином озадаченно переглянулись. Их старый учитель и раньше многажды самодурствовал, но такое отчудил впервые.

– С кем драться, учитель? – на всякий случай уточнил Креол.

– Друг с другом, идиоты! Мне надоело бить вас самому! Скучно! И рука устала! Так что избивайте друг друга сами – не все же учителю за вас отдуваться?!

– Но…

– Как ты смеешь пререкаться, дерзкий щенок?! – мгновенно остервенел Халай.

Щуплый старикашка с быстротой молнии подлетел к Креолу и саданул сухоньким кулачком в солнечное сплетение. Ученик согнулся и выпучил глаза, не в силах выдавить ни слова. Шамшуддин сочувственно поморщился – но в следующий миг ему в лоб врезался жезл учителя. Халай Джи Беш метнул его с удивительной точностью.

Пастух, размеренно вращающий вертел, содрогнулся в страхе. Дряхлый кассит выглядит хилым, чахлым – дунь, улетит! – но дерется не хуже опытного воина. Его подопечные – молодые парни, сильные и быстрые, но мерзкий старикашка лупит и швыряет их, как слепых котят. Аж жуть берет от такого зрелища.

Нет уж, от магов и магии лучше держаться как можно дальше.

Слегка отойдя от вспышки гнева, Халай упер руки в бока и хрипло каркнул, глядя на избитых учеников:

– Поднимайтесь, ничтожества!

Помогая друг другу, Креол и Шамшуддин кое-как уселись на землю. Старый учитель неодобрительно покачал головой, цокнул языком, уловив явную ненависть в глазах учеников, и фыркнул:

– Вы что же думаете, щенки, мне нравится над вами издеваться?!

Креол удивленно выпучил глаза, Шамшуддин приоткрыл рот…

– Правильно думаете! – торжествующе расхохотался Халай. – Очень нравится!

По счастью, тут ноздри учителя жадно задергались. До них добрался ароматный дымок от костра. Запах жареной баранины вызвал у Халая обильное слюнотечение, и он на время оставил учеников в покое. Даже неразборчиво пробурчал, что они тоже могут взять малую толику мяса.

Креол принес из колесницы узел с провизией. Ячменные лепешки, толченый чеснок, горчица – ничто из этого жареному мясу не повредит. Халай Джи Беш самолично разделал ягненка, орудуя ножом с такой скоростью, что пастух вновь задрожал от страха.

– Ленивые прожорливые выродки, – неодобрительно прочавкал старый маг, видя, как жадно уписывают мясо ученики. – Вы оба – бесполезный мусор. Вы умеете только жрать и выводить меня из себя. Больше ничего не умеете. Отвратительно. Воистину отвратительно.

Креол и Шамшуддин часто кивали, не переставая отправлять в рот кусок за куском. Противоречить учителю нельзя ни в коем случае – мгновенно вспылит и начнет орудовать жезлом.

Халай посмотрел на солнце, заходящее за рощу. Уже скоро. Сумрак сгущается, тени удлиняются. Овцы сгрудились в кучу, многие уже дремлют.

– …Места здесь гиблые… – тем временем рассказывал его ученикам пастух, тревожно озираясь по сторонам. – Старики говорят, тут и раньше люди пропадали. Но раньше редко – трое-четверо за год, не больше. Такое везде случается – волкам на зуб попадешься или с упырем повстречаешься… Бывает всякое. Про царь-кабанов слыхали?..

Шамшуддин наморщил лоб, что-то смутно припоминая. А Креол сразу мотнул головой – он ничего такого не слышал.

– Ну так вот, – оживился пастух, довольный возможностью почесать языком. – Обычный кабан – он зверь обычный. Гуляет себе по лесу, желуди роет, песни хрюкает. Конечно, на пути его попадаться не стоит. Свинья – она и есть свинья. Увидит человека – даже не думает ни минуточки, сразу с места в галоп, да клыками!.. Совсем как…

Пастух невольно покосился в сторону Халая Джи Беш. Креол с Шамшуддином в ужасе выпучили глаза, замотали головами – беда, если учитель распознает намек!

К счастью, внимание старого мага было полностью поглощено жареным барашком, и он ничего не заметил. Ученики облегченно вздохнули и выжидающе уставились на пастуха. Тот отхлебнул воды и степенно продолжил:

– Ну так вот. То, значит, обычный кабан. Их в здешних лесах довольно много – вот шурин мой на них часто охотится. С луком, с рогатиной. Но перед всяким походом обязательно бывает в храме. Кладет монету доброму Думузи, прозванному Таммузом, да просит всякий раз об одном – не дай повстречать царь-кабана!

– И что это за зверь такой? – наморщил лоб Креол.

– Это ужас, отрок! Ужас в свиной шкуре! Выглядит-то он точь-в-точь как самый обычный кабан – и клыки те же, и пятачок, и щетина… Ни одного различия. А только встретиться с ним и врагу не пожелаешь. Рассказывают, что боги, когда творили кабанов, малость зазевались и по ошибке вложили в одного из них силу дракона! Вот и попадаются иногда среди обычных кабанов царь-кабаны…

– И что же они, огнем пышут? – удивился Креол.

– Да нет, от этого боги миловали. Просто сильные они, как… как… один Энки знает, как кто. Как сам Хумбаба, не иначе. Шурин рассказывал, что царь-кабан ударом пятачка сшибает столетний каштан, взмахом клыка прорезает в земле овраг. Бороться с ним – гиблое дело, стрелы с копьями его шкуру только смешат. Вот так вот.

– Так это что, царь-кабан у вас здесь людей убивает?

– А?.. Да нет, конечно! – махнул рукой пастух. – Царь-кабан тут ни при чем, точно. Он человечину не ест – просто злобы дурной в нем столько, что аж из сраки хлещет. Вот и таранит всякого, кого увидит. А тут у нас другое что-то объявилось… Темная это история, почтенные, пахнет от нее… нехорошим чем-то пахнет, грязненьким… Тут ведь у нас возле рощицы раньше колдун один жил…

– Колдун?

– Ну да. А в прошлом году пропал куда-то. И хижина его сгорела. Месяца три-четыре после того все тихо было, никто ничего не слышал, а потом началось… Что ни день, то очередной труп находят. И все – как мумии. Высушены так, словно год в пустыне пролежали. Из поселений люди уходить начали, ночью никто носу за порог не высовывает… А уж чтобы в рощу после захода солнца зайти… хотя при солнечном свете тоже никто не суется. Страшно.

– И кто?.. – чуть приподнял бровь Креол.

– Один Энки знает, – понял его с полуслова пастух. – Тварь некая. Шурин мой говорит, что себетту у нас завелся…

– Себетту?! – презрительно хохотнул Халай. Плотно набив живот, он начал прислушиваться к разговору. – Да твой шурин глупей, чем подошвы моих сандалий! Чего еще ждать от презренных грязеедов?! Себетту, подумать только!

Мысленно Креол с ним согласился. Он уже несколько месяцев учится демонологии и конечно же прекрасно знает, кто такие себетту. Могучие воины-демоны с орлиными крыльями и шестью бычьими рогами – они неудержимы в битве и безжалостны к врагам. Даже архимаги страшатся поссориться с себетту – это не тот враг, которого можно недооценивать.

Но таинственный ночной убийца – совершенно точно не себетту. Эти демоны сражаются беспощадно, но и бесхитростно. Исподтишка не нападают, воюют открыто и даже в какой-то степени благородно. К тому же убитых они не трогают. Оружие себетту – меч, огромный меч, источающий смертельный яд. И еще они выдыхают пламя, обугливая врага до хрустящей корочки.

Но высасывать кровь, оставляя иссушенные трупы… нет, кто-кто, а себетту здесь ни при чем.

– Вы все – пустоумные бараны с навозом в головах, – брезгливо фыркнул Халай, обсасывая кость. – Вам несказанно повезло, что у вас есть магистр Джи Беш. Недоумки! Не говорят ли – зверя узнаешь по следам, а человека по почерку? Не говорят ли – скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты есть? Или вернее так – скажи мне, КАК ты ешь, и я скажу, что ты за тварь!

– А-а?.. – перепуганно сглотнул пастух.

– Последнему дурню понятно, что, если из жертвы высосана кровь и прочие жизненные соки, но мясо оставлено в целости – мы имеем дело с неким типом вампира. Это может быть некий зверь, нежить, демон – но это несомненно вампир! Сосун! Кровопийца! Самая мерзкая погань, что только способен измыслить человеческий разум! Эй, два недоноска! Достаньте письменные принадлежности!

Креол и Шамшуддин мгновенно извлекли из-за поясов папирусные свитки и тростниковые каламы, заправленные чернилами. Учитель требует, чтобы ученики в любой момент были готовы записать его мудрые слова.

Очень хорошо, что в земле Та-Кемет придумали такие полезные вещи, как папирус и каламы. Иначе пришлось бы писать так, как исстари принято в великом Шумере – выдавливая значки на глиняной табличке, а затем обжигая ее в печи.

Счастлив писец, не ведающий подобного труда.

– Вампиры! – бешено загорелись глаза Халая. – Вампиры были всегда и везде. И везде следовали за людьми, везде зависели от людей, везде паразитировали на людях. Вампир – это нежить. Ходячий мертвец. Бессмертный труп. Не знающий старости и болезней, не чувствующий боли и усталости. Высшая форма жизни… как эти твари утверждают. Но нежить все равно остается нежитью. У нежити нет той части души, что есть у живых – праны. Жизненной энергии. Того, что отличает живое от мертвого. Если в теле есть прана – это живое тело. Если нет – мертвое. Даже если оно ходит, говорит, мыслит – это все равно не жизнь, а лишь ее внешнее подобие. Суррогат. Фальшивка. Подделка. Имитация. Вам ясно?! Вы записываете?!

– Записываем, учитель! – прогундел Шамшуддин, усердно водя каламом по папирусу.

– Итак, вампиры – это нежить, – важно поднял палец старый маг. – Псевдожизнь. Гнилое мертвое мясо, прикидывающееся человеком. Но весьма умело прикидывающееся, надо сказать. Обычный вампир красив. Очень красив. Ослепительно красив. Точнее, так кажется, если ты с ним разного пола. Если ты мужчина, а вампир – женщина. Или если ты женщина, а вампир – мужчина. Эти твари очень умело наводят морок, представая перед своими жертвами в бесподобно прекрасном обличье. Заманивают жертву, соблазняют ее, усыпляют бдительность… а потом вонзают клыки и высасывают, как спелый плод! Однако если вы с вампиром одного пола, его чары на вас могут и не подействовать – вполне может статься, что вы увидите его таким, каков он есть. Омерзительным трупообразным уродцем с прогнившей кожей.

– Похожим на тебя, учитель? – почтительно спросил Креол.

– Да, похожим на меня… что-о-о?!! Что ты сейчас сказал, дерзкий мальчишка?! Да как ты осмелился?! Как твой поганый язык посмел выговорить столь поганые слова?!! Воистину это стоит жезла!!!

У Креола перед глазами поплыли звездочки. Но внутренне он остался доволен. Привести учителя в такое бешенство – это действительно стоит парочки тумаков.

В конце концов, ему не привыкать.

– Если вы встретите вампиршу, – мрачно продолжил Халай, тряся уставшей рукой, – не вздумайте соблазниться ее белоснежной кожей и очами небесной лазури. Пусть эти коралловые губы и шелковые волосы не введут вас в заблуждение! Самые прекрасные цветки часто бывают ядовитыми… слишком часто! Слишком! Сразу же, сразу же поглядите на обманщицу истинным зрением… которому вы, никчемные идиоты, до сих пор не выучились! Поглядите на нее истинным зрением – и вас стошнит! Трупообразные гнилые старухи – вот как выглядят вампирши на самом деле! Вся их чарующая красота – ложь и морок, не больше! Так им легче заманивать добычу в силки! Их добыча – вы, жалкие ублюдки! Не забывайте об этом!

Креол с Шамшуддином, высунув языки, бешено строчили в свитках. Разумеется, пропуская брань, столь щедро приправляющую речь учителя.

– Вампиры – это самое гадкое изобретение тупиц-некромантов! – скрипнул зубами Халай. – В отличие от прочей как-бы-не-мертвой мерзости, вампиры способны размножаться, плодить себе подобных самостоятельно! Однако совсем не так, как мы, живые и дышащие! Вампирам неведомо благословенное счастье деторождения! Вместо этого они превращают в подобных себе некоторых жертв! Далеко не всех, конечно, только «избранных»! Своих любимцев! Они – поганые ублюдки! – называют это Даром! Благодетели, бе-э-э! Мерзость! Само собой, если бы в вампиров превращался каждый укушенный, эти твари давным-давно заполонили бы весь мир. А это ударит прежде всего по ним самим – ведь тогда они попросту передохнут от голода! Для того чтобы жить, каждому надо кушать – иначе ничего не получится. Даже живые мертвецы нуждаются в пище, чтобы не стать мертвыми мертвецами, чтобы и дальше длить свое богомерзкое существование. Но вампиры отличаются от всех прочих тем, что не едят обычной пищи. Их жизнь, их энергия – это прана. Чудесная сущность, энергия, оживляющая все под этими небесами. А вампиры – трусливые воры, тайком сосущие прану у живых, питая свои мертвые тела! Обычно вместе с кровью. Кровь – это сама жизнь. Волшебная алая жидкость, напоенная праной так, как ничто более. Именно поэтому мертвецы-крововосы выглядят привлекательнее мертвецов-пожирателей вроде упырей – в мясе прана тоже есть, но меньше, гораздо меньше, чем в крови! Однако сама по себе кровь вампиру необязательна – просто именно вместе с ней проще получить нужную энергию. Но это необязательно. Существуют, например, маги-вампиры – они кровь не пьют, а высасывают энергию напрямую. Высасывают прану. А самые могущественные – и ману. В отличие от настоящих вампиров, энергетические – не нежить, а живые люди… но они еще хуже, хуже трупов! В нашей Гильдии подобных отщепенцев ждет только смерть, сожжение и забвение! И это правильно!

Халай Джи Беш говорит все быстрее и неразборчивее. С Креола и Шамшуддина градом льет пот – нелегко удерживать такой темп. Каламы уже опустели больше чем наполовину, место на свитках скоро закончится, а учитель все чешет языком. Перечисляет виды и подвиды вампиров, рассказывает о их особенностях, повадках и слабостях…

– Иные твари подобны вампирам в образе питания, – продолжал Халай, жестикулируя обглоданной костью. – Сосуны, живущие за счет вытягивания чужой энергии. Но уже не праны… о, в человеке множество, великое множество самых разных энергий! Некоторые из этих тварей вытягивают саму душу, оставляя пустую оболочку! После этого ты даже в Кур не попадешь!

Креола передернуло. Тростниковый калам едва не выпал из пальцев, по спине пробежала холодная дрожь.

– А ну-ка!.. – резко вырвал у него свиток учитель. – Та-а-а-ак… Это что такое, шакалья моча?! Ты не записал и половины изреченного мной! Ты безнадежно отстал! И ты тоже!.. – рявкнул Халай, выхватив свиток и у Шамшуддина. – Вы позорите меня, мерзавцы! Почему не записываете, выродки?!

– Но мы не успеваем! – взмолился Шамшуддин.

– Молчать, ничтожества! Только тот настоящий писец, чья рука не отстает от уст! Вы должны писать с той же скоростью, что и говорите! Пфе!.. Противно даже тратить на вас время!

Халай резко поднялся, отшвырнул прочь баранью лопатку, отхлебнул вина из кувшина и раздраженно фыркнул. Пояс с кистями упал на землю, подол туники задрался, и пламя костра жалобно затрещало – его оросил бурный поток. Креол, Шамшуддин и боязливо сидящий в стороне пастух одновременно покривились – в воздухе запахло вонючей стариковской мочой.

– Вот так-то, – угрюмо кивнул Халай, завязывая пояс. – Вот что я думаю о вас о всех.

Креол с Шамшуддином смотрели настороженно, ожидая подвоха. Неужели это все? Неужели мерзкий старик их даже ни разу не ударит? Подозрительно. Обычно в таких случаях он бьет учеников ногами и жезлом, а потом справляет им на лица малую нужду.

А один раз – даже большую.

Но на этот раз Халай Джи Беш ограничился тем, что потушил костер. Бросив взгляд на заходящее солнце, старик недовольно прокряхтел, проверил наличие за поясом жезла и размашисто зашагал к чернеющим вдали деревьям.

Потеха потехой, а работа работой. Демонолога Халая обвиняли в бесчисленном множестве грехов, но еще никогда – в некомпетентности.

– Так печально, что эти два идиота – мои ученики… – грустно пробормотал Халай, зажигая над головой магический фонарь. – Я самый несчастный учитель на свете…

Луна сегодня яркая, все хорошо видно даже без чародейского света. Но войдя под лесную сень, Халай сразу замедлил шаг. Крючковатый старческий нос чуть дернулся. Волосатые ноздри раздулись, с шумом втягивая воздух. Демонолог почувствовал присутствие нечистой силы.

– Это не демон… – самому себе сказал Халай, привычным жестом выставляя защитный барьер и медленно шагая в самое сердце чащи. – Не нежить… Не дух… Не прóклятый… Что-то… что же это такое?..

Спустя несколько минут в воздухе чем-то запахло. Теперь уже не сверхъестественные витания, заметные только опытному магу. Совершенно материальная вонь. Звериный пот и мускус.

– Чудовище, значит… – недовольно хмыкнул Халай, перехватывая поудобнее жезл. – Ну-ну…

Не самый лучший вариант. Демонологу привычнее иметь дело с потусторонней тварью, отродьем Тьмы из иного измерения. В нашем мире подобное создание – чужак, оно держится непрочно, его можно выдворить туда, откуда оно явилось.

Если обладаешь нужными навыками, конечно.

Но существуют и такие порождения Тьмы, что появились на свет в мире людей. Чудовища. В отличие от демонов, изгнать их невозможно – попросту некуда. Приходится убивать. А это не всегда удается легко – чудовища бывают всевозможных пород и обладают самыми разными свойствами и способностями.

С некоторыми нежелательно сталкиваться даже опытному магу…

– Хаш-ш-ш-ш-ш!.. – выкрикнул Халай, резко разворачиваясь. С кончика жезла ударила ослепительная молния, прошившая насквозь древний дуб.

В свете заклинания что-то метнулось. Темный силуэт промелькнул между деревьями и исчез. Старик прищелкнул пальцами, увеличивая яркость магического светильника.

– Я найду тебя… – зло проворчал Халай, замирая неподвижно. – Найду… Пятнадцать сиклей золота, пятнадцать сиклей золота… я хочу их! Ради них я убью шестьдесят… нет, сто двадцать человек! Или одно чудовище.

Новая магическая вспышка. На краткий миг чащу озарило так, словно начался пожар. Взгляд Халая забегал туда-сюда, ища скрывшееся чудовище. Но вновь успел заметить только смутный силуэт, мелькнувший где-то вдалеке.

– Не играй со мной, мерзкая тварь! – прошипел старик, нашаривая за поясом коробочку порошка Вурх. – Я не из тех, кто позволяет подобное!.. Тха!.. Рес!.. Ши!.. Дала!..

Щепотка магической пыльцы на долю секунды повисла в воздухе, а потом взметнулась кверху, расходясь белоснежной дугой. Вокруг начало светлеть.

– Посмотрим, как ты теперь спрячешься… – усмехнулся Халай… и осекся.

В лунном свете он увидел на земле тень. Довольно необычную тень. Сначала маг даже не понял, что в ней неправильно, – вроде бы просто человеческий силуэт. Очертания плеч, головы, два глаза, рот…

А потом он сообразил. Глаза и рот. Откуда у тени могут взяться глаза и рот? Их никак не может быть. Тень всегда безлика.

Но здесь они есть. Беспросветно черное пятно на земле – а внутри два светлых кружка и изогнутая линия. Словно у хозяина этой тени в голове три сквозных дыры.

По костлявой спине пробежал холодок. Старый маг сразу же понял, с чем повстречался в этом страшном лесу. Только одна тварь в Шумере отбрасывает подобную тень.

В Гильдии полагали, что этот кошмар полностью вымер много веков назад… и до сегодняшней ночи Халай Джи Беш тоже так считал.

– Гаситель Света… – в ужасе прошептал маг, дрожащей рукой поднимая жезл.

Жуткая тень шевельнулась в ответ. Халай уставился на нее омертвелым взглядом, только теперь замечая знакомые черты в силуэте. Это его собственный силуэт – силуэт Халая Джи Беш.

Незримые щупальца уже проникли под кожу…

– И-и-и-и-и-и!.. – раздался истошный визг.

Грозный маг в одно мгновение обратился перепуганным старикашкой. Халай попятился, развернулся и бросился бежать, едва не роняя жезл. Защитный барьер бесславно рухнул – его создатель утратил концентрацию.

В спину что-то ударило. С чуть слышным звоном рассыпалось заклятие Личной Защиты. Потеряв равновесие, демонолог запнулся о корень и повалился ничком, раскинув руки. По всклокоченной бороденке потекло что-то липкое – Халай разбил скулу о камень.

– Мардук, спаси и защити, Мардук, спаси и защити… – исступленно забормотал старик, съеживаясь в комочек. Он и думать забыл о волшебстве – за всю историю Шумера еще не бывало такого, чтобы человек победил Гасителя Света, вышедшего на охоту. – Ма-а-ар!.. ахр-р-р…

Шею пронзило острой болью. В лопатки вошли длинные когти, копчика коснулось что-то скользкое. Халай Джи Беш забился в агонии, на губах вспенилась слюна, белки глаз налились кровью.

Потом сознание милосердно померкло.

Креол зевнул и раскинул руки, глядя на звезды. Счастливы те, кому довелось родиться и жить в благословенном Шумере. Полуденное солнце печет кожу, но наступает ночь – и на смену жаре приходит блаженная прохлада. Боги смотрят с небес на людей, радуясь их удачам и огорчаясь бедам.

– Не спишь, брат?.. – сонно пробормотал Шамшуддин, приподнимаясь на локте. – Что-то учитель долго не возвращается…

– Может, его сожрали? – предположил Креол. В голосе прозвучала искренняя надежда.

– Скорее уж бык даст молока… – усомнился Шамшуддин.

– Да, наверное. Но вдруг? У меня такое предчувствие, что сегодня мне повезет.

– А мне?

– Не трогай мое предчувствие. Пользуйся своим.

Шамшуддин потянулся и легко вскочил на ноги. Юноша с кожей цвета эбенового дерева сделал несколько гимнастических упражнений, с хрустом мотнул головой влево-вправо и замер, скребя в затылке. Предрассветную тишину нарушило голодное бурчание.

– Мясо еще осталось? – поинтересовался Креол, тоже поднимаясь на ноги. – Надеюсь, поганый утукку вчера не все сожрал?..

Мясо осталось. Старый пастух увел стадо еще час назад, не дожидаясь восхода, но тушу ягненка, разумеется, уступил гостям. В благодарность за безопасную ночь.

Шамшуддин вынул из-за пояса нож и нарезал остывшую баранину плоскими ломтями. Креол молча подгреб к себе добрую половину и принялся уписывать. Белоснежные зубы кушита-полукровки тоже занялись делом.

Оставить что-то учителю ни один из учеников даже не подумал.

– Смотри-ка, бредет кто-то, – невнятно прочавкал Шамшуддин, облизывая жирные пальцы. – Учитель?..

– Походка другая, – мотнул головой Креол, бросив короткий взгляд. – Это какой-то бродяга. Очень старый и больной.

– Я всегда восхищался твоей наблюдательностью, брат.

– Я тоже. Спрячь мясо. Если будет попрошайничать – у нас ничего нет.

Шамшуддин повертел головой, безуспешно пытаясь найти место, куда можно что-нибудь спрятать. Ничего не нашел. Тлеющая зола в костре, невысокая трава, их с Креолом туники и набедренники… До колесницы почти полсотни шагов…

– Креол!.. Шамшуддин!.. – послышался слабый оклик.

– А, так это все-таки учитель, – недовольно пробурчал Креол, щуря глаза.

– Что, брат, надежды не оправдались? – ехидно посмотрел на него Шамшуддин. – И наблюдательностью твоей я зря восхищался…

– Отстань.

Халай Джи Беш подполз к костру только через несколько минут. Его походка действительно изменилась – появилась неуверенность, ноги стали подкашиваться. Бесследно пропал тот легкий пружинящий шаг, которым престарелый демонолог двигался раньше.

Да и внешне Халай переменился. Глаза помутнели, губы стали болезненно кривиться, пальцы мелко дрожат, на скуле – запекшаяся кровь. Теперь учитель и в самом деле выглядит на свой истинный возраст – сто четыре года.

– Что с тобой, учитель? – с подозрением спросил Креол. – Ты выглядишь так, словно сейчас сдохнешь.

– Может, тебе присесть, учитель? – предложил Шамшуддин. – Вот, у нас еще осталось немного вчерашней баранины. Она остыла, но…

– Креол!.. Шамшуддин!.. – прослезился Халай, раскрывая объятия. – Как же я рад вас видеть! Мои любимые ученики!

Креол резко отпрыгнул назад. Шамшуддин на миг замешкался, но последовал его примеру.

– Это не наш учитель! – прорычал Креол, сжимая кулаки. – Это демон в его обличье!

– Точно! – расширились глаза Шамшуддина. – Ты несомненно прав, брат!

– Да нет же! – жалобно взвыл Халай, с трудом волочась за отступающими учениками. – Креол, Шамшуддин, пожалуйста, поверьте, это я, ваш учитель! Верьте мне, умоляю!

– Ах ты, проклятый самозванец! – подобрал с земли камень Креол. – Наш учитель – мерзкий злобный урод, он за всю жизнь не произнес ни одного доброго слова!

– Сразу видно, что этот демон никогда не встречался с настоящим Халаем! – поддакнул Шамшуддин.

– Говори, кто ты такой, обманщик! – швырнул камень Креол. – И куда подевал нашего учителя?!

Булыжник угодил Халаю прямо в лицо. Старик вскрикнул от боли, прижимая ладони к губам. По бороде потекла кровь.

Ноги Халая подкосились. Он шлепнулся на землю, спрятал голову меж коленей и горько зарыдал. Креол с Шамшуддином озадаченно переглянулись.

– Знаешь, брат, я не знаю, кто этот демон, но выглядит он точь-в-точь как наш учитель… – неуверенно произнес Шамшуддин.

– Да и пахнет так же… – дернул носом Креол.

– Может, это все-таки не самозванец?

– Да уж, трудно поверить, что кто-то по доброй воле согласился бы так смердеть…

Юноши медленно подошли к плачущему старику. Креол подобрал с земли веточку, оставшуюся от собранного вчера хвороста, и осторожно потыкал Халая в плечо.

– Эй, – позвал он, готовясь в любой момент отпрыгнуть назад. – Демон. Ты кто такой? Говори правду и не говори лжи.

– Я ваш учитель! – поднял заплаканное лицо старик. – Халай Джи Беш, магистр Гильдии!

– Лжешь. Зачем ты лжешь? Говори правду.

– Это правда, проклятый щенок! – исказилось злобой морщинистое лицо.

Креол вздрогнул. В облике неизвестного самозванца вдруг проступил их ненавистный учитель. Может, это и в самом деле он?

– Докажи, что ты – это ты, – предложил Шамшуддин. – Наш учитель – великий маг. Магистр демонологии, не знающий себе равных в подлунном мире. Сотвори какое-нибудь заклятие и докажи, что умеешь колдовать. Мы не требуем многого – подойдет любой пустяк.

– Отличная идея! – оживился Креол. – Слышишь, демон? Докажи нам, что ты Халай! Если сможешь, конечно.

– Не могу! – закачался из стороны в сторону старик.

– Я так и думал. Ты не Халай, а просто какая-то нечисть, замыслившая обмануть нас этой личиной. Но мы не так глупы!

– Брат, а помнишь, что учитель рассказывал вчера? – напрягся Шамшуддин. – О вампирах, которые принимают человеческий облик, чтобы подкрасться к жертве?

– Точно! Это вампир!

– Только почему он тогда принял именно такой облик? – продолжал размышлять вслух Шамшуддин. – Куда умнее было бы замаскироваться под нагую одалиску… Вампир мог бы сказать, что на него напали разбойники, украв всю одежду, а пока мы таращились бы на его перси…

– Не подсказывай ему! – зашипел Креол.

– Вы безмозглые недоумки, – пустым голосом произнес Халай, поднимая взгляд. – Вас совершенно бесполезно чему-либо обучать. Вы даже не можете отличить человека от вампира. Вас надо выгнать с позором из моих учеников. Гильдия только выиграет, если в ней никогда не появится подобного отребья.

Креол с Шамшуддином запнулись. Если оставить неживой тон, это звучит довольно похоже на их учителя. Он частенько им такое говорит – только обычно более эмоционально.

– Это и в самом деле ты, учитель? – неуверенно спросил Шамшуддин.

– Жезл похож, – опустил взгляд Креол. – Но если бы это был учитель, он бы мог колдовать.

– Это на самом деле я! – злобно прохрипел Халай. – Не испытывайте мое терпение, отроки! Это я, но… но уже немного и не я…

– Объяснись, – снова ткнул в него веточкой Креол.

– В той роще… в той роще… – с трудом заговорил старик. – В той роще я столкнулся с Гасителем Света!

Креол и Шамшуддин переглянулись. Они ничего не поняли.

– Достаньте письменные принадлежности, – проскрипел Халай, жалобно кривя рот. – Сейчас я расскажу вам о той твари, что наиболее страшна для мага. Для любого мага. Себетту?.. Редехор?.. Демон Бури?.. Адский дух?.. Нет, нет и еще раз нет! Гаситель Света – вот кошмар из кошмаров, с которым не пожелает встретиться ни один из нас!

Креол и Шамшуддин сглотнули, в страхе поглядывая на ряд деревьев вдали. В том, что перед ними именно Халай Джи Беш, они перестали сомневаться… но что же с ним произошло в той зловещей роще?

– Так кто это – Гаситель Света? – спросил Шамшуддин. – Я никогда раньше про таких не слышал…

– И я.

– Где же вам… – покривился Халай. – О Гасителях Света никто ничего не слышал уже несколько поколений. Еще до моего рождения Гильдия объявила на этих тварей настоящую охоту, истребив всех до последнего. Только после этого маги сумели вздохнуть спокойно. Меня еще обучали, как сражаться с Гасителями Света, но уже вскользь, буквально в двух словах. К тому времени они уже ушли в историю. Я и вовсе не собирался вас этому учить – зачем давать бесполезные знания? Попусту тратить мое бесценное время? Я никогда раньше не видел эту тварь ни живой, ни мертвой… узнал только по описанию…

Халай помолчал, справляясь с подкатившим к горлу комком. Он все еще переживал тот липкий страх, что нахлынул в темной роще.

Потом он заговорил снова:

– Гаситель Света – это вампир. Как я и предполагал, все эти убийства – дело вампира. Но не обычного вампира-нежити. Гаситель Света – чудовище, не имеющее ничего общего с людьми. Я не знаю, откуда оно здесь взялось, но подозреваю, что тут приложил руку тот колдун, что раньше жил возле этой рощи. Не знаю, откуда и зачем он его приволок… да и какая теперь разница? Этот глупец теперь во мраке Кура и ничего не расскажет. А Гаситель Света – здесь. И охотится. Эта тварь почти невидима и не отбрасывает тени даже в самый яркий полдень. Зато во время охоты ее всегда сопровождает чужая тень – тень намеченной жертвы. Правда, ночью ее все равно не видно… но я ее видел. Гаситель Света опасен – очень, очень опасен. Он слышит мысли противника, чувствует его намерения, даже видит на несколько секунд вперед будущее! А еще он чувствует магию – заранее знает, какое заклинание будет использовано, и всегда успевает уклониться. Гаситель Света движется с невероятной скоростью, с легкостью ускользая и от стрелы, и от копья, и от молнии мага. От него же самого защититься очень сложно. Гаситель Света ломает ментальную защиту, лишает воли, опутывает жертву незримой паутиной страха и безысходности, вселяет в душу непереносимый ужас, а когда жертва уже напугана до смерти и бежит без оглядки – нападает. Нападает всегда сзади. Вонзает жало в шею и высасывает… высасывает саму жизнь!

– Но как же тогда остался жив ты, учитель?

– Только благодаря тому, что я маг, – горестно посмотрел на свои руки Халай. – Маги для Гасителя Света – особенное лакомство. По нашим духовным линиям циркулирует мощная энергия – нет большей радости для Гасителя Света, чем напиться этой блаженной сомы! Вонзив жало в мага, тварь выпивает из него… выпивает… высасывает магическую силу! Моя седьмая оболочка теперь суха и безжизненна, ученики! Гаситель Света превратил меня в простого смертного! Я больше не могу колдова-а-ать!!!

Креол с Шамшуддином снова переглянулись, ошарашенные такой новостью. Теперь стало понятным, почему их учитель так на себя не похож. Магия для мага – это все. Маг, утративший власть над заклинаниями, подобен безрукому ремесленнику, подобен безногому скороходу. А если пострадавший маг – дряхлый старец, уже не способный нормально существовать без чар…

Неудивительно, что Халай Джи Беш так страшно подавлен.

Осознав, что их учитель теперь столь же слабосилен, что и всякий старик его возраста, Креол и Шамшуддин неуверенно улыбнулись. Обменялись понимающими взглядами. Посмотрели на горько плачущего Халая. А потом одновременно воскликнули:

– Бей его!!!

Халай Джи Беш истошно завопил, закрывая лицо руками. Налетевшие ученики принялись безжалостно дубасить его кулаками и пинать сандалиями. Креол вырвал у учителя жезл и что есть мочи ударил воющего старика по затылку. Траву оросила кровь.

– Хватит, довольно, пощадите!.. – тоскливо заскулил Халай, безуспешно пытаясь отползти.

– Смерть тебе!.. – пропыхтел Шамшуддин, залепляя учителю ногой с разворота.

– Сдохни, мерзкая тварь!.. – рявкнул Креол, снова размахиваясь жезлом.

Через пару минут престарелый маг замер неподвижно. На нем не осталось живого места. Слегка уставшие Креол и Шамшуддин остановились и радостно переглянулись.

– Мы победили Зло, брат, – тяжело дыша, сказал Шамшуддин.

– Теперь мир сможет вздохнуть спокойно, – кивнул Креол, отбрасывая жезл Халая. – Только вот…

– Только вот?..

– Надеюсь, он все-таки не до конца сдох. Если в Гильдии узнают, что мы прикончили учителя…

Шамшуддин в страхе выпучил глаза. Ему, полукровке, незаконнорожденному ребенку, прижитому от раба-кушита, нечего и надеяться на милосердие имперского суда. Креолу с этим проще, он все-таки единственный наследник двух архимагов – своих отца и деда. Юноша знатнейший из знатных.

– Вроде жив, – приложил ухо к чахлой груди учителя Креол. – Я слышу стук.

– Сердце?..

– А что, там что-то еще может быть? – хмуро посмотрел на товарища Креол. – Эй, старый урод, ты меня слышишь?..

Халай слабо застонал. Тонкая рука, увитая синими венами, шевельнулась, цепляясь за край набедренника Креола. Веки поднялись, открывая помутневшие глаза.

– Жив, – облегченно вздохнул Шамшуддин.

Избитый до потери сознания учитель приходил в себя довольно долго. Но в конце концов все же сумел усесться ровно и даже начал кое-как ворочать языком.

– Неблагодарные мерзавцы… – всхлипнул Халай, утирая глаза. – Как вы могли так со мной поступить?! И это после всего того, что я для вас сделал!.. Разве не кормил я вас хлебом, разве не поил ячменной сикерой?..

Креол и Шамшуддин угрюмо промолчали. Ужасно хочется завершить начатое и добить учителя. Но неприятности могут быть и вправду нешуточными, так что лучше все же подавить благородные желания.

– Слушайте меня, ученики, – проглотив гордость, заговорил Халай. – Гаситель Света высосал досуха мою седьмую оболочку. Лишил меня магических сил. Но именно благодаря этому я остался жив – поглотив мою силу, тварь вполне насытилась и оставила меня в покое. Сейчас Гаситель Света спит в какой-нибудь норе, переваривая то, что сожрал. Вы должны помочь мне вернуть способности!

– А это возможно? – с явным сожалением спросил Креол.

– Да. Способ есть. Нужно убить эту тварь до того, как зайдет солнце. Убить и принести мне ее внутренние органы. Там есть такой особый орган… как бы желудок, но не желудок. Этой штукой Гаситель Света переваривает украденную у людей энергию. И если до захода солнца я этот желудок съем, мои способности ко мне вернутся! Может быть, не в полном объеме, но вернутся!

Креол и Шамшуддин опустили глаза, делая вид, что не понимают, о чем речь. Не очень-то хочется идти в эту страшную рощу и сражаться с тем, кто с такой легкостью одолел их учителя.

Тем более что выгода весьма сомнительна.

– А другого способа нет? – с надеждой спросил Шамшуддин.

– Есть, как не быть… Я могу просто обучиться всему заново, как учитесь сейчас вы, – пробурчал Халай. – Конечно, повторно я обучусь гораздо быстрее – знания-то никуда не делись, по-прежнему здесь, в черепе… Просто снова натренироваться… снова развить седьмую оболочку… но даже так это займет многие месяцы, если не годы…

– Мы тебе в этом поможем, учитель! – оживился Шамшуддин.

– Ты же никуда не торопишься? – поддакнул Креол.

– Не тороплюсь?! – зло сверкнул глазами Халай. – Я очень даже тороплюсь! Посмотрите на меня, глупцы! В отличие от вас, я не зеленый отрок, лишь недавно отлученный от материнской груди! Мне сто четыре года! Уже лет тридцать я поддерживаю жизнь магией! Теперь, когда я ее лишился, я могу умереть в любую минуту! Умереть просто от старости, как мне давно положено!!! Вы этого хотите?!

– Нет, нет, не хотим! – истово закивали ученики.

– Сожри вас Нергал, а почему вы тогда киваете?!! О-о-о, я все вижу, я все понимаю! Ваши презренные уста лгут, но ваши члены выдают истину! Вы хотите, вы жаждете моей смерти, мерзавцы! – захрипел Халай, потрясая высохшей десницей. – Но у вас ничего не выйдет! Ничего не получится! Я пока еще не собираюсь в Кур! Мне еще рано становиться добычей Безголовых! Клешни асакку до меня не дотянутся!

– А жаль, – вполголоса пробормотал Креол.

– Я это слышал! – гневно выпалил Халай.

– Ну и что с того? – дерзко посмотрел на него Креол.

Халай Джи Беш плотно стиснул челюсти. Все тело ломит от ужасных побоев. Утратив магические способности, он уже не в состоянии просто исцелить синяки парой заклятий.

И эти два юных ублюдка могут сделать с ним все, что пожелают. Здесь, в уединенном месте вдали от людей, он совершенно беспомощен. Кричи не кричи – никто не услышит, никто не поможет.

– Креол, Шамшуддин, но я же все-таки ваш учитель!.. – попытался ласково улыбнуться Халай.

Ученики невольно отшатнулись – такая мерзкая гримаса появилась на морщинистом лице.

– Вы же мои любимые ученики! – протянул руки Халай. – Я люблю вас, как родных внуков! Я прошу вас… нет, я вас умоляю! Вы просто обязаны мне помочь!

– Чего ради, старый урод? – хмыкнул Креол.

– Неужели вас нисколько не беспокоит судьба вашего бедного учителя?!

– Нисколько.

– Тогда подумайте еще вот о чем! Если я не верну своих способностей, то больше не смогу вас обучать!

Шамшуддин посмотрел на Креола с легким беспокойством. Креол тоже помрачнел.

– А еще я нажалуюсь на вас в Гильдию! – зло пообещал Халай. – Уж я позабочусь, чтобы больше никто и никогда не взялся вас обучать! Я это сделаю, клянусь своей печенкой, обязательно сделаю!

Шамшуддин забеспокоился еще сильнее. Креола в крайнем случае может обучить собственный отец или дед – Гильдия подобного не одобряет, но и не запрещает. А вот что делать ему, Шамшуддину?

У него не будет другого шанса. Грозный дедушка совершенно точно не согласится платить за обучение повторно. Он и так отдал старому вампиру Халаю немало серебра. Липит-Даган богат, но бережлив, сорить сиклями не любит… и незаконного внука тоже не любит.

– Брат, может, все-таки…

– Придется, похоже, – угрюмо кивнул Креол. – Рассказывай, старый урод. Как мы должны одолеть эту тварь, если она такая неуязвимая?

– Здесь есть один очень важный аспект, – сквозь зубы процедил Халай. В другое время он переломал бы за «старого урода» все кости, но сейчас приходится терпеть дерзость этих щенков. – Гаситель Света практически необорим ночью. Но днем… о, днем совершенно другое дело! Днем Гаситель Света отсыпается в норе. В это время он вял, медлителен и почти слеп. Если суметь отыскать Гасителя Света днем, пока он спит, переваривая пищу, справиться с ним несложно – в былое время их именно так и истребили. Истребили даже не маги, а самые обычные охотники из простых смертных. По нашему велению следопыты разыскивали нору за норой, пронзая копьями тех, кто в них сидел. Теперь вы должны сделать то же самое для меня. Из оружия у вас есть ножи и топор – этого должно быть достаточно. И поспешите! Вы должны успеть до заката!

Креол посмотрел на небо. За всеми разговорами, избиением учителя и приведением его в чувство прошло немало времени. Солнце уже почти доползло до полуденной отметки.

– Пошли, – мрачно буркнул Креол, поднимаясь на ноги.

Шамшуддин молча достал из колесницы легкий топорик для рубки сучьев. Не самое лучшее оружие при охоте на дикого зверя, но выбирать не приходится. Учитель Халай в своем обычном высокомерии не озаботился прихватить ничего полезного, целиком положившись на магию.

– Ступайте же и свершите то, что должно быть свершено! – пафосно воскликнул старый маг, вздев трясущуюся ручонку. – Ради моего счастья! И… и ради будущего всего Шумера!

– Да чтоб ты сдох, старый урод, – вполголоса произнес Креол.

– Я это слышал!

– Я знаю.

При дневном свете дубовая роща выглядит совсем не так зловеще, как ночью. Но Креол с Шамшуддином все равно чувствовали себя как-то неуютно. Хоть учитель и сказал, что днем Гаситель Света немногим опаснее бродячей собаки, кто может поручиться, что это и в самом деле так? Ради своей драгоценной магии Халай вполне мог и солгать. Жизнь учеников его не заботит совершенно.

К тому же непонятно, где искать нору этой твари. Какого она хотя бы размера? Как выглядит тот, кто в ней сидит? Учитель на эти вопросы ответил только причитаниями и бранью.

Значит, ему это тоже неизвестно.

– Брат, погляди-ка, – окликнул Креола Шамшуддин. – Как думаешь?..

– Слишком маленькая, – критически осмотрел найденную щель меж корней Креол. – Старый урод сказал, что должен быть зверь… примерно вот такой где-то.

Креол расставил руки на ширину плеч. Немного подумал и раздвинул их чуть пошире. Потом вернул в прежнее положение. Потом снова раздвинул шире, никак не в силах вспомнить точно, какой размер показывал учитель.

Шамшуддин глубокомысленно кивнул, тоже расставил руки пошире и примерил получившийся размер к найденной норе.

– Не, такой сюда не влезет, – заявил он.

– А я о чем? Это вообще, по-моему, суслика нора.

– Суслика?.. А у нас тут разве водятся суслики?

– Да мне почем знать? Может, и водятся. У нас тут вообще много всякой дряни водится.

– Например?

– Например, плешивые кушиты.

– Брат, твои слова обидны.

– Да, я знаю.

Шамшуддин срубил топориком сук подлиннее и принялся ворошить траву. Толстые дубовые корни могут скрывать не одну нору. Хотя крупный зверь в таком месте, конечно, не поместится.

Логово Гасителя Света просто обязано как-то отличаться от обычных дыр в земле…

– Клянусь душой Мардука, однажды я все-таки убью проклятого ворошителя грязи… – пробормотал Креол, спотыкаясь о очередной корень. – Пусть только закончит мое обучение – и я сразу же его прикончу…

Шамшуддин с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.

Прошло несколько часов бесплодных поисков. Креол и Шамшуддин обшарили вдоль и поперек всю рощицу. Она оказалась совсем небольшой. Но тщетно, тщетно – никакой норы, никакого логова, никакого Гасителя Света. Жуткое ночное чудовище затаилось на славу, совсем не желая быть найденным.

Глаза учеников мага все чаще обращались к небесам. Закат еще не близко, но уже и не за горами. Тени деревьев удлинились, дневная жара почти совсем спала.

Еще немного, и начнет смеркаться. С каждым часом оставаться здесь все опаснее. Кто может сказать наверное, в какое время привык пробуждаться Гаситель Света? Любая минута грозит оказаться роковой. Если тварь, легко расправившаяся с магистром Гильдии, выйдет на охоту, что смогут ей противопоставить двое шестнадцатилетних мальчишек?

– Может, вернемся? – с опаской предложил Шамшуддин. – Мы не виноваты, мы сделали все, что могли…

– Ну уж нет, я не сдамся… – стиснул зубы Креол, шаря глазами вокруг. – Плох тот маг, что боится ночных теней…

– Брат, не говорят ли – глуп тот, кто положил голову на плаху, но трижды глуп – тот, кто не убрал ее вовремя? Наш учитель в высокомерии своем попал на ужин к чудовищу – его глупость. Мы с тобой, боясь гнева Гильдии, согласились выручить его из беды – наша глупость. Не будем же совершать еще и третью глупость, дожидаясь темноты в этой обители Мрака!

– Хочешь – уходи, – огрызнулся Креол, жуя пресную лепешку. – А я остаюсь. Я найду эту маскимову нору. Или не найду. Но никто потом не скажет, что я сдался. Я никогда не сдаюсь.

– Вижу, упрямство и высокомерие наш учитель тебе уже передал… – вздохнул Шамшуддин. – Ты способный ученик, брат, но ты зря не прислушиваешься к голосу разума…

– Замолчи, надоел. Повторяю – если хочешь, можешь проваливать хоть к Нергалу в зубы.

– Отец учил меня, что трижды проклят будет тот, кто покинул товарища в опасную минуту, – снова вздохнул Шамшуддин. – Даже такого неразумного товарища, как ты, брат…

– Отец… – фыркнул Креол. – Кушитский раб…

– Да, он был рабом и имел черную кожу, – спокойно согласился Шамшуддин. – Ты вправе испытывать к нему презрение, сын шумерского аристократа. Однако, несмотря ни на что, я горжусь тем, что мой отец – Барака из Напаты.

– Кем он был у себя на родине? – без особого интереса спросил Креол. – Он ведь не родился рабом?

– Не родился. Но я не знаю, кем он был до того, как надел рабский ошейник. Пока отец был жив, мне не приходило в голову спрашивать его о прошлом. А когда умер – пришло, но спрашивать стало уже некого. Дедушка этого не знает, другие рабы тоже не знают… или притворяются, что не знают. Возможно, когда-нибудь я побываю в Напате и своими глазами увижу родину моих предков…

– Что может быть интересного в варварском Куше?

– Не знаю. И не узнаю, пока не увижу собственными глазами.

– Твоя жизнь – делай как знаешь, – пожал плечами Креол. – Меня это никак не касается.

– Твоя правда, брат.

Креол досадливо ударил палкой по дубовому стволу. И замер. Взгляд уцепился за неровность в почве. Толстые корни образовали здесь настоящий навес, густо усыпанный листьями. Если приглядеться, можно заметить, что они не просто случайно попадали с ветвей. Эту листву кто-то сюда принес – принес и уложил в нарочитом беспорядке, маскируя…

– Есть! – оскалился Креол, расчищая отверстие палкой. – Огромное!

Шамшуддин подошел поближе. Похоже, это и в самом деле логово Гасителя Света. Дыра начинается меж дубовых корней и уходит глубоко под землю. Судя по размерам – тварь внутри сидит не гигантская, но все же довольно крупная. В такой лаз вполне может пролезть и человек.

– Давай мешок, я полезу, – заявил Креол, обнажая нож. – А ты стереги вход.

Шамшуддин молча кивнул, перехватывая поудобнее топор. Креол чиркнул кремнем, зажигая смоляной факел, обвязал вокруг туловища шерстяной мешок, согнулся в три погибели и сунул голову в черное отверстие.

– Постарайся не погибнуть, брат, – сказал Шамшуддин.

– Я не нуждаюсь ни в чьей заботе, – огрызнулся Креол, вглядываясь в темноту. – Сам разберусь как-нибудь.

– Такое ощущение, что я слышу нашего учителя.

– Не сравнивай меня с этим старым шакалом. Все, я пошел.

Ползти на карачках ученику мага пришлось довольно долго. Проклятый Гаситель Света вырыл нору длинную, извилистую. Похоже, солнечные лучи ему и впрямь неприятны, раз уж он прячется от них так глубоко.

С потолка то и дело осыпается земля, под локти и колени попадают острые камни. Двигаться неудобно – обе руки заняты. Самодельный факел шипит и потрескивает, освещая тоннель лишь на несколько шагов вперед. Сердце в груди предательски екает – время уже вечернее, тварь может проснуться в любую минуту.

Креолу было бы легче ползти, сунь он нож за пояс. Но юноша твердо решил, что скорее умрет, чем выпустит костяную рукоять. Это обсидиановое острие – единственное, что придает сейчас уверенность. Надежный, проверенный инструмент, пронзивший даже твердокаменную шкуру гала. Проклятый демон сломал лезвие, но Креол заменил его на новое, тоже из освященного обсидиана.

Этот нож Креолу подарил дедушка. Архимаг Алкеалол – единственный человек в Шумере, способный соперничать со старым Халаем в Искусстве демонологии. Именно Алкеалол настоял на том, чтобы внук пошел по его стопам.

Отец Креола, Креол-старший, возражать не стал – его никогда не беспокоила такая ерунда, как потомство и вообще родственники. Он отвез сына в Симуррум, заплатил старому кровососу, сколько тот потребовал, и возвратился домой, в Шахшанор.

С тех пор вестей из дома не было. Креол-старший ничего не сообщал о себе и не интересовался судьбой Креола-младшего. Вполне возможно, он давно позабыл о существовании единственного сына и наследника.

Ползти понемногу стало легче. Узкий проход шаг за шагом расширялся… а затем Креол вдруг сообразил, что может подняться на ноги. Выпрямиться в полный рост по-прежнему не получалось, но лучше все же идти согнутым, чем ползти на карачках.

Тоннель закончился пещерой, выстланной дубовой листвой. В самом центре – травяное гнездо-спаленка. А в гнезде…

Креол на миг замер, рассматривая свернувшуюся тварь. Халай Джи Беш не солгал – днем Гаситель Света и в самом деле крепко спит. Его не разбудил ни пришелец снаружи, ни свет факела, вторгшийся в это царство мрака.

О внешности Гасителя Света Халай не обмолвился и словечком – потому что сам этого не знал. Но теперь Креол смог рассмотреть чудовище во всех подробностях. Оно оказалось не таким уж и страшным – демон-гала, до сих пор сидящий на цепи в подвале, выглядит повнушительнее.

Тварь примерно с шакала величиной. Шесть лап – из них четыре обычные, с пальцами о мягких подушечках, а две довольно короткие, растут из плеч, вместо пальцев – изогнутые крючья. Шея складчатая и толстая, морда длинная, оканчивается тускло светящимся хоботком с длинной иглой. Глаз нет совсем – лишь какие-то непонятные полосочки и пятнышки. От брюха тянется толстая склизкая труба – похоже на яйцеклад.

Креол сделал шаг вперед, не отрывая взгляда от спящего чудовища. Не шевелится. Еще шаг – по-прежнему никакого движения. Третий… и вот теперь Гаситель Света чуть заметно дернулся.

Плечевые крючья покачнулись, выдвигаясь из кожаных складок. Склизкий яйцеклад вздрогнул и запульсировал. Лапы примяли траву, из-под подушечек высунулись белесые когти.

Тварь просыпается! То ли разбуженный незваным гостем, то ли просто выспавшийся, но Гаситель Света вот-вот очнется!

Креол метнулся вперед, замахиваясь ножом. Длинная полоса обсидиана легко пропорола морщинистую кожу твари. Гаситель Света зашипел и забился, траву оросила дурно пахнущая буроватая кровь.

Смуглая рука резко выдернула нож наружу, тут же нанося второй удар. Одновременно с этим Креол сунул в морду Гасителю Света горящий факел. Тварь зашипела еще сильнее, исступленно колотясь всем телом о землю. Старый Халай не обманул и здесь – спросонья чудовище-вампир и в самом деле оказалось вялым и неуклюжим. Пожалуй, сейчас с ним справится и ребенок.

Через несколько секунд все закончилось. Тяжело дыша, Креол посмотрел на испачканные в буроватой крови руки. На земле неподвижно лежит труп.

Шестнадцатилетний юноша в одиночку победил ужасного Гасителя Света.

– Желудок, значит… – пробормотал Креол, с отвращением распарывая убитой твари брюхо. – Какая гадость…

Ученик мага все еще не изжил в себе остатки брезгливости. Вскрывать трупы, особенно такие омерзительные… это до сих пор не доставляет удовольствия. Но со временем чувство гадливости, конечно, пройдет.

Иначе хорошего мага не получится.

– Ну и что из всего этого желудок? – спросил сам себя Креол, вороша разноцветные склизкие мешочки. – Проклятый Халай, не мог описать поподробнее… а-а-а, Кингу с ним, заберу всё!

Преодолев отвращение, Креол принялся методично потрошить Гасителя Света, вырезая все органы, хоть чуть-чуть похожие на желудок. Пусть учитель сам разбирается.

Сунув в мешок последний орган, похожий на перезрелый баклажан, Креол замер. Воткнутый в земляную стену факел осветил в дальнем конце пещеры какое-то движение…

Халай Джи Беш закусил губу, с беспокойством поглядывая на солнце. Как неумолимо движется оно к горизонту!

С каждой секундой надежда на возвращение магических способностей утекает, улетучивается подобно дыму. Не стоило рассчитывать, что двое никчемных мальчишек сумеют справиться с такой ответственной задачей. Но упавший в пропасть готов схватиться даже за гнилую соломину – такой соломиной стали для несчастного мага Креол и Шамшуддин.

– Нергал Лугальгирра! – воздел к небу скрюченные пальцы Халай. – Львиноголовый царь Куты, потрясающий мечом и дубиной! Клянусь тебе самой страшной клятвой, что если двое моих учеников вернутся ко мне с пустыми руками или не вернутся совсем…

– Мы вернулись, учитель! – послышался голос Шамшуддина.

Наверное, еще никогда в жизни дряхлый Халай не перебирал ногами с такой поспешностью. Аж трясясь от волнения, он подбежал к неспешно шагающим ученикам и жадно затеребил одного и другого:

– Ну?! Ну?!! Ну же!.. Креол!.. Шамшуддин!.. Мои любимые ученики!.. Скажите, скажите же мне, что я ждал не напрасно! Умоляю, порадуйте меня добрыми вестями!

– Мы порадуем тебя добрыми вестями, – усмехнулся Креол, пряча что-то за пазухой. – Шамшуддин, показывай.

Чернокожий юноша сбросил с плеч хлюпающий мешок. Халай с восторженным криком вцепился в него ногтями, роясь в груде потрохов.

– Это… это они?!. – счастливо воскликнул старик. – Это в самом деле органы Гасителя Света?!

– Своими руками вырезал, – устало кивнул Креол.

Халай Джи Беш тихо засмеялся, плотно сжимая тот самый перезрелый баклажан, что Креол сунул в мешок последним. Старческое лицо исказилось в торжествующей гримасе… а потом он жадно сунул добычу в рот. Совершенно желтые, но вполне еще крепкие зубы с бешеной яростью вгрызлись в плоть Гасителя Света.

Халай Джи Беш съел все без остатка. Вкус у желудка чудовища оказался отвратный, но жующий маг выглядел так, словно ему преподнесли сладчайшее кушанье в мире. Доев до конца и облизав пальцы, старик уселся на землю, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

– Да!.. – воскликнул он, легко вскакивая на ноги. – Да, да, да!!! Я… я чувствую… чувствую!!!

Тысячу раз повторенным движением маг выхватил жезл. Левую ладонь охватило голубоватое сияние. С жезла сорвалась короткая молния, испепелившая пучок травы. Синяки и ушибы начали стремительно исчезать, морщинистое лицо порозовело, в глазах появился прежний блеск.

– Ко мне вернулись мои способности, – улыбнулся Халай, утирая слезы счастья. – Вернулась сила… Вернулась благодаря вам… Креол, Шамшуддин, дорогие мои ученики… Знаете, для чего я вас все время ругал и бил?..

– Для чего, учитель?

– Да для того, чтобы вы поняли, что я великий маг!!! – бешено взревел Халай, замахиваясь жезлом. – А вы – никчемные смердящие выблядки, заслуживающие только побоев!!!

Злобный старик колотил учеников довольно долго. Лупил жезлом, лупил ногами, обутыми в кожаные сандалии. Креол и Шамшуддин только тихо постанывали, закрывая голову руками.

– Как вы посмели поднять руку на своего учителя, подонки?! – шипел Халай, раздавая тумаки направо и налево. – Как вы посмели оставить на мне синяки?! Как вы посмели заставить меня унижаться и ползать на коленях, выпрашивая вашей помощи?! Как вы посмели колебаться, желая оставить меня в столь жалком состоянии?! Не прощу!.. Никогда, ни за что не прощу!..

Расправа завершилась примерно через полчаса. Халай поглядел на избитых до полусмерти мальчишек, смачно плюнул им на головы и злобно захихикал. Немного подумав, он приподнял набедренник и справил на учеников малую нужду.

– Теперь лежите здесь и думайте о своей ничтожности! – фыркнул маг, залезая в колесницу. – Домой пойдете пешком! И учтите, что, когда вы вернетесь, я снова вас изобью!

Цокот копыт онагров и рокот колесничных спиц затихли вдали. Креол и Шамшуддин остались лежать на траве под закатным небом. Ни единого движения. Просто нет сил шевелиться.

Только через полчаса Шамшуддин с великим трудом сумел усесться. Кажется, проклятый старик сломал ему руку. Как-то она неправильно гнется. Хотя болеть совершенно не болит – все остальное тело болит, а эта рука нет. Даже странно. Неужели уже успела онеметь?

– Брат, ты как?.. – слабо простонал кушит-полукровка.

– Терпимо, – приподнялся Креол. – Только хребет болит. И голова.

– Не стоило нам помогать этому старому маскиму… – вздохнул Шамшуддин. – Понимали же, что он с нами сделает, когда вернет могущество…

– Да Кингу с ним, – пожал плечами Креол. – Халай есть Халай. Я бы даже удивился, если бы он поступил как-то иначе.

Шамшуддин обратил внимание, что побратим отчего-то совсем не выглядит подавленным. Наоборот – на лице блуждает лукавая улыбка, а руки поглаживают выпуклость за пазухой. Шамшуддину вспомнилось, что во время избиения Креол вроде бы старательно защищал именно эту загадочную выпуклость, совершенно пренебрегая остальными частями тела.

– Что там у тебя, брат? – полюбопытствовал Шамшуддин.

– А, интересно? – оживился Креол, оттопыривая край туники. – Смотри!

Шамшуддин наклонился, с удивлением разглядывая крохотное существо, пригревшееся на груди побратима. Шесть тоненьких лапок, мордочка с хоботком…

– Что это такое?

– Это детеныш той твари! – восторженно воскликнул Креол. – Детеныш Гасителя Света! Смотри, какой он милый!

– Что-о-о?!! Где ты его взял, брат?!

– Там же, в норе. Тот, которого я убил, был его мамашей.

– А зачем он тебе?! – поразился Шамшуддин.

– Выращу, – погладил крохотное чудовище Креол. – Воспитаю. И натравлю на Халая.

– На учителя?!

– Да. Вот только бы придумать, чем его кормить… – Креол ласково посмотрел на своего нового питомца и просюсюкал: – Расти большим и сильным, малыш! Ты – мое секретное оружие!

Шахшанор

Онагры остановились у огромных ворот. Креол сошел с колесницы и с хрустом потянулся, расправляя затекшие плечи. Ему никогда не нравилось ездить в повозках.

Со второй колесницы сошел Шамшуддин.

– Пошли, – махнул рукой Креол.

– А онагры?

– Это дело рабов.

У ворот, почтительно склонив головы, гостей встречали два раба – дряхлый старец и мальчишка лет восьми. По исстари заведенной традиции в привратниках всегда состоят самый старый и самый молодой рабы.

– Мир тебе, молодой хозяин, – надтреснутым голосом произнес старик, низко кланяясь Креолу. – Добро пожаловать домой, в благословенный богами Шахшанор.

– Кимульгу? – окинул его безразличным взглядом Креол. – Ты теперь здесь стоишь?

– Ничтожному рабу очень лестно, что молодой хозяин помнит такой малозначительный вздор, как мое имя, – поклонился еще ниже Кимульгу. – Возвращаясь к вопросу молодого хозяина, презренный должен с печалью ответить, что старый Кимульгу действительно теперь не годен ни на что большее, кроме как заменять привратный столб.

– А это кто такой? – посмотрел на мальчика-раба Креол. – Как тебя зовут, крысенок?

Раб сглотнул, с ужасом таращась в серые глаза ученика мага. Колени несчастного мальчика превратились в воду, из головы вылетели все наставления старших рабов. Креол недовольно нахмурился.

– Его зовут Ше-Кемша, если то угодно моему господину, – поспешил на помощь старик Кимульгу. – Дитя одной из рабынь твоего батюшки, да согреет его Шамаш и да улыбнется ему. Он только в прошлом месяце вошел в подобающий возраст, и…

– Да мне наплевать, – отмахнулся Креол. – Отец дома?

– Господин наш Креол пребывает в своих покоях, молодой хозяин. Я буду счастлив лично препроводить тебя…

– Молчать, раб, – раздраженно поморщился Креол. – Твои велеречивые бредни меня утомляют.

– Как будет угодно моему господину. Выделить ли мне раба-провожатого, или же…

– Я прожил тут пятнадцать лет. Я знаю тут каждый закоулок. По-твоему, я не найду дороги?

Кимульгу поклонился в последний раз, уже не произнося ни слова. Уголки губ старого раба едва заметно приподнялись. Креол-младший и в самом деле ничуть не изменился за время своего отсутствия. Его не было почти три года – конечно же он вырос, возмужал, стал шире в плечах… Но характер остался в точности таким же.

На второго гостя Кимульгу лишь бросил быстрый взгляд. Молодой хозяин не счел нужным представлять своего спутника, а рабу не следует проявлять досужее любопытство. Хотя Кимульгу охотно бы спросил, кто этот юноша-кушит с безволосой, как у жреца, головой. Рослый, широкоплечий, того же возраста, что и Креол-младший… скорее всего, просто раб. Друзей у молодого хозяина никогда не было.

Креол и Шамшуддин прошли через длинную темную галерею, разделяющую внешние и внутренние ворота. Крепостная стена Шахшанора так толста, что по ней могут проехать в ряд три колесницы. Жизнь мага опасна, у него много могущественных врагов – нельзя пренебрегать средствами обороны. Кто знает, что случится завтра?

Войдя в сени, Креол едва не споткнулся о толстую белую кошку. Та даже не шевельнулась – лишь раздраженно дернула хвостом и окинула Креола презрительным взглядом.

Другому подобный взгляд обошелся бы дорого, но кошки – священные животные. Им прощается гораздо больше, чем людям.

Омыв в прохладных сенях ноги, Креол и Шамшуддин вновь оказались под открытым небом, на большом дворе, усаженном цветами. Слева и справа хозяйственные постройки – конюшня, амбар, мукомольня. В центре – искусственное озеро, а рядом мраморная статуя богини, льющей воду из сосуда на плече.

Но главное – конечно же сам дворец. При виде этого чуда глаза Шамшуддина округлились, в них засветилось искреннее восхищение.

– Так это и есть ваш родовой дворец? – присвистнул он, задирая голову.

– Да, его дедушка построил, – с деланым равнодушием ответил Креол. Он и сам ужасно гордился этим дворцом. Дворцом, который однажды достанется ему.

Шахшанор, о Шахшанор! Дивный дворец старинного рода магов! Увидевший тебя хоть единожды может считать себя счастливцем, а не видевший ни разу пусть посыпает голову пеплом, ибо он напрасно прожил свою жизнь. Величественное здание в форме усеченной пирамиды вздымается на двенадцать человеческих ростов, каменные стены украшены искусной резьбой, а верхние этажи облицованы сверкающим на солнце золотом и орихалком, испускающим огнистое блистание. Сразу видно, сколь богат хозяин этого дворца.

Этот Шахшанор был построен сорок лет назад – архимагом Алкеалолом. А до него на этом месте стояли другие дворцы, другие Шахшаноры. Здания славного Шумера прекрасны и величественны, но – увы! – недолговечны. Глиняные блоки и сырцовый кирпич – вот основные стройматериалы. Стены всегда очень толстые, и подтачиваемый влагой фундамент под их тяжестью быстро начинает проседать. Обычный дом выдерживает полвека, дворец или храм – сто или даже сто пятьдесят лет. Но в конце концов любое строение так ветшает, что его проще разрушить и выстроить заново, чем без конца ремонтировать.

Рабыни, стирающие белье, низко поклонились молодому господину. Креол растянул губы в довольной улыбке. В доме старого Халая рабы не выказывают никакого почтения – прекрасно знают, что их хозяин ценит своих учеников дешевле медного сикля. Дряхлый демонолог только порадуется, видя, что раб дерзит Креолу или Шамшуддину.

Но дом учителя остался далеко на севере, в Симурруме. Сейчас они рядом с Уром, в великом дворце Шахшанор. Халай Джи Беш отослал всех своих учеников – Эхтанта к родителям в Кассию, Креола к отцу, а Шамшуддина… Шамшуддина он собирался отослать к деду, но Липит-Даган наотрез отказался принимать ненавистного внука. Да и сам внук не выказал большой радости по этому поводу.

Вот Креол и предложил Шамшуддину отправиться с ним. Десять дней пути – сначала на речной барже вниз по Тигру, затем на колесницах, запряженных онаграми, – и вот они уже здесь, в Шахшаноре.

Война с куклусами началась почти три года назад. Но первые два года ее никто не принимал всерьез. Маги решили, что это просто новый вид нечисти, явившийся из пустыни. Император послал немного солдат, Гильдия выделила пару подмастерьев – только и всего. Они без труда разыскали тварей-душесосов и вырезали всех до одного. В народе ходили слухи, что вырезали все-таки не всех, что за этим стоит нечто большее, чем просто несколько случайных чудищ, но им не придавали значения.

Однако со временем стало ясно, что слухи – не просто слухи. Не отнесясь к проблеме с должным вниманием, великий Шумер совершил страшную ошибку. Несколько месяцев назад куклусы наконец заявили о себе в полный голос. Они в огромном количестве перешли границу, управляемые пустынными некромантами и архимагом-отступником Ку-Клусом. Именно тогда эта нечисть и получила свое название.

Сейчас Шумер охвачен войной. И положение не радует. Уже девять городов разрушены до основания, а их жители обратились в куклусов, пополнив вражескую армию. Погибло свыше шестидесяти магов – среди них три магистра и архимаг. Во главе кошмарного войска встал сам Дагон Темный, каким-то образом сумевший вырваться из Лэнга.

Чтобы справиться с бедой, император Энмеркар мобилизовал все силы. Гильдия магов в полном составе выступила на бой. Во все концы Шумера ринулись гонцы, созывая обученных чародеев. Явились они и в Симуррум, за старым демонологом Халаем Джи Беш.

Злобный старикашка не меньше часа брызгал слюной, поливая бранью куклусов, Лэнг, императора, Гильдию магов и небеса со всеми их богами. Но ему пришлось подчиниться приказу. Торопливо собрав пожитки, Халай отправился на юго-запад, к месту боевых действий.

Однако учеников он с собой не взял. Императорский приказ о мобилизации касается лишь полноценных магов – великий Энмеркар еще не настолько отчаялся, чтобы ставить в строй необученных мальчишек. Совершенно не желая оставлять дом на попечение ненавистных учеников, Халай приказал Креолу и Шамшуддину отправляться на все четыре стороны.

– А твоего отца почему не призвали? – спросил Шамшуддин, переступая порог.

– Не успели еще, наверное, – пожал плечами Креол. – Я слышал, что в первую очередь призывают демонологов. Вот дедушка уже давно там.

Шамшуддин покивал. О том, что мудрый Алкеалол сражается с куклусами на передовой, они с Креолом узнали еще три месяца назад. Великий демонолог отдавал все силы сдерживанию ненавистных тварей – и пока что преуспевал в этом.

Во всяком случае, его еще не убили.

– Тревожишься за него, брат? – спросил Шамшуддин.

– Дедушка – архимаг, – фыркнул Креол. – Чего мне за него тревожиться? Пусть враги тревожатся.

– Я слышал, враги там сильные…

– Уж точно не сильнее дедушки, – безапелляционно заявил Креол. – И вообще, радуйся лучше, что его нету дома. У дедушки на редкость тяжелый характер… И палкой он любит драться не меньше Халая… Говорят, я весь в него, но ты не верь – у нас только лица похожие.

– Досужие языки всегда болтают всякие глупости, – согласился Шамшуддин. – Куда нам?

Креол на секунду задумался, переводя взгляд с левого коридора на центральный, с центрального на правый, с правого – снова на левый. Хоть он и сказал старику Кимульгу, что знает в Шахшаноре каждый закоулок, три года отсутствия все-таки слегка затуманили память. Креол никогда не стремился держать в голове такие бесполезные знания, как расположение комнат и коридоров.

– Так… – наморщил лоб ученик мага. – Налево – уборные, большая купальня, пиршественная зала, помещение стражи, комната евнухов и… и гарем.

– Наложниц много? – деловито осведомился Шамшуддин.

– Сейчас – не знаю. Но, когда я уезжал, было шестеро, и все старые – лет по тридцать и даже больше. Дедушка уже очень давно не брал новых.

– Жаль… – погрустнел Шамшуддин.

Креол недовольно дернул щекой. В отличие от этого плешивого кушита, к своим восемнадцати годам успевшего прослыть прекрасным любовником, Креол противоположным полом интересовался мало. Он пару раз составлял Шамшуддину компанию в общине харимту, но, сколько бы священные блудницы Инанны ни старались развеселить гостей, Креол все равно оставался мрачным, как сама ночь. Подобные забавы не радовали его и не прельщали.

– Направо – кухня, кладовые, помещения для рабов и комната управляющего, – махнул рукой он. – А прямо – сад, священный дворик и лестница наверх и вниз. Внизу подвал, туда лучше не ходить.

– Почему?

– А помнишь, что в подвале у Халая? У нас там тоже есть… всякое.

– Например?

Креол смутился.

– Брат, только не говори, что ты и сам этого не знаешь, – сверкнул белоснежными зубами Шамшуддин.

– Знаю! – повысил голос Креол. – Знаю. Там… погреб для продуктов…

– Да, туда точно лучше не ходить.

– Не зли меня! Там… там не только погреб. Еще там холодная камера для трупов… наша дворцовая темница и… и темница для демонов. И вот туда точно ходить не нужно! Я слышал, что дедушка держит там двух шедимов и Безголового.

– Это не так страшно, – пожал плечами Шамшуддин. – Гала хуже.

– Говорят, что еще там есть адский дух!

– А вот здесь ты уже привираешь, брат, – рассудительно произнес Шамшуддин. – Еще ни одному демонологу не удавалось долго удерживать взаперти адского духа. Он либо раздуется и разнесет темницу вдребезги, либо зачахнет и погаснет, как остывший уголек.

– Может быть, и не адского духа. Может быть, Жреца Древних или Двурогого, – проворчал Креол. – Я точно не знаю. Слышал только, что это какая-то опасная тварь из Лэнга.

– Может, просто зуннабьян?

– Не хочешь – не верь… – отмахнулся Креол. – Но лезть туда не вздумай, слышишь?

– Слышу, брат, слышу. Я рад, что ты в кои-то веки решил проявить благоразумие.

Креол ничего не ответил. На самом деле он однажды уже пробовал забраться в этот потайной подвал, но его тогда поймали. Дедушка Алкеалол долго смотрел на хлюпающего носом мальчишку, а потом холодно произнес, что ему не нужен столь глупый наследник. Креола вывели за ворота и обратно не пустили. А когда он начал кричать и плакать, с крепостной стены выстрелили из лука.

Почти целый месяц семилетний мальчик был предоставлен самому себе. Он бродил по зловонным трущобам Ура, питался объедками, был покусан бродячими собаками, чуть не утонул в сточной канаве и лишь чудом избежал лап работорговцев. Но в конце концов дедушка смилостивился и позволил внуку вернуться домой.

С тех пор Креол ни разу не спускался в подвал. Он не был уверен, что сделает грозный Алкеалол, буде непутевый внук провинится вновь, но проверять ему совершенно не хотелось.

Несмотря на всю огромность прекрасного Шахшанора, этажей в нем только два. Особенно высоки потолки на первом. Восемь взрослых мужчин могут встать друг другу на плечи – и то не дотянутся.

Поднявшись по мраморной лестнице, Креол и Шамшуддин оказались в длинном кольцевом коридоре. Полы покрыты толстым слоем штука[9], стены облицованы глиняной обмазкой, побелены и покрыты цветной росписью. Геометрические узоры, строки из священных текстов, изображения растений, животных и людей… Скромному жилищу Халая Джи Беш и не снилось великолепие этого дворца. Множество масляных светильников заливает коридор ярким светом, вдоль стен стоят постаменты, удерживающие дорогие статуи и вазы. Вся утварь – золотая и серебряная, не видно ни следа презренной меди или керамики.

Шамшуддин шагал неторопливо, с любопытством оглядываясь по сторонам. Он еще никогда не был во дворце архимага. Дважды по дороге попались рабы – при виде Креола они сразу замирали неподвижными статуями, не смея отвлекать господина.

– Эта дверь ведет в умывальную, – рассеянно комментировал Креол по ходу движения. – Здесь комната свитков. Здесь лаборатория. Здесь мастерская. Здесь комната ритуалов. Здесь дедушкины покои. Здесь гостевые комнаты.

– А это кто? – спросил Шамшуддин, указывая на портрет седовласого старца с густыми бровями.

– А это дедушка Алкеалол.

Шамшуддин задумчиво прищурился, переводя взгляд с портрета на Креола. С первого взгляда видно, что эти двое – близкая родня. Раскрась Креолу волосы сединой, добавь бровям гущины, осветли немного кожу, усыпь ее морщинами – и будет точная копия архимага Алкеалола. Судя по портрету, ни бороды, ни усов почтенный старец не носит.

– Да, дедушка не любит волос на лице, – подтвердил Креол, когда Шамшуддин об этом спросил. – Уж не знаю почему, но подбородок он всегда бреет.

Ученики мага остановились у большой двустворчатой двери, сплошь усеянной самоцветами. Шамшуддин замялся, невольно отступая побратиму за спину. Он еще ни разу не встречался с живым архимагом.

Креол же без колебаний толкнул дверь и вошел в просторную комнату. В лицо ему ударил порыв ветра – за окном стоит полуденная жара, но здесь царит прохлада и даже дует ветер. Этим необычность помещения не ограничивается – пол покрыт толстым слоем земли, а по стенам стекают потоки воды кристальной прозрачности.

Шамшуддин нерешительно вошел следом, с любопытством оглядываясь по сторонам. Судя по всему, эта комната служит Креолу-старшему и спальней, и рабочим помещением. Слева каменное возвышение с расстеленной циновкой, в углу пристроился человеческий скелет, а на стенах висят глиняные таблички, различные артефакты и черепа животных. В дальнем конце, у окна, забранного решеткой, стоит стол с расстеленным пергаментом.

А за столом сидит мужчина лет пятидесяти. Борода завита в мелкие кудряшки, длинные волосы заплетены в косы, брови и ресницы вычернены. Именно так должен выглядеть образцовый шумерский подданный.

– Папа! – шагнул вперед Креол.

Креол-старший неохотно поднял глаза от пергамента. Похоже, он только теперь заметил, что у него посетители.

– Кто бы ты ни был – выйди, войди снова и поздоровайся, как положено, – сухо произнес архимаг, не прекращая писать.

Креол плотно сжал губы и на секунду замер неподвижно. Потом он резко повернулся и вышел из комнаты. Шамшуддин поспешил следом.

Постояв за дверью с полминуты, Креол постучался и, дождавшись разрешения, вошел вновь. На сей раз – медленно и чинно, наклонив голову так, что подбородок коснулся груди.

– Мир тебе, отец, – отчеканил Креол, не поднимая глаз. – Я вернулся домой.

Креол-старший смерил его долгим взглядом. В светло-серых глазах отразилось явное сомнение. Архимаг пожевал губами и спросил:

– А кто ты вообще такой?

– Я… я твой сын, Креол! – возмущенно выпалил юноша. – Ты что, опять про меня забыл, маскимов старик?!

– У меня есть сын? – недоверчиво переспросил Креол-старший.

– Конечно! И это я!

– Да, припоминаю, у меня был сын… или дочь?.. нет, все-таки сын, точно. Но ты не он. Кто ты такой, наглый самозванец?

– Да это же я, Креол!

– Нет, Креол – это я. Ты мог бы выдумать ложь и поубедительнее.

– И я тоже Креол! Мы оба Креолы! Ты мой отец, я твой сын!

– Ты просто лжец. Мой сын был гораздо ниже ростом и уже в плечах. Я отлично его помню.

– Папа, меня не было три года. Я вырос.

– Да?.. Правда, что ли?.. И сколько же тебе сейчас лет?

– Восемнадцать.

Архимаг поднялся из-за стола и внимательно осмотрел сына со всех сторон. Лоб Креола-старшего пошел морщинами, в глазах понемногу забрезжило узнавание.

А Креол-младший едва удерживался, чтобы не топнуть со всей силы ногой. Он всегда знал, что безразличен отцу, но раньше не понимал, до какой степени. Они не виделись всего три года – а родитель начисто забыл о самом его существовании!

– Хорошо, я согласен признать в тебе своего сына, – все еще с толикой сомнения произнес Креол-старший. – Но, как я припоминаю, ты должен сейчас находиться в городе Симурруме, постигать премудрости Искусства у… у…

– У магистра Халая Джи Беш.

– Вполне возможно. Мне нет дела до его имени. В любом случае, ты должен сейчас находиться там. Зачем ты явился сюда? У тебя должна быть по-настоящему веская причина, если ты посчитал возможным отвлечь меня от работы.

– Началась война, – пожал плечами Креол. – Халая призвали в армию. Он отослал нас домой.

– Кого это «нас»?

– Меня и Шамшуддина, – мотнул головой в сторону друга Креол.

– У меня что – два сына? – недоуменно моргнул Креол-старший. – Нет, не может быть… или?..

– Он мой побратим, – неохотно произнес Креол. – Мы смешали кровь… случайно, правда…

– В подробностях можешь не рассказывать, – остановил его отец. – Мне нет до этого никакого дела.

Воцарилось неловкое молчание. Креол-старший прошелся по комнате, с явным недовольством поглядывая на назойливую молодежь. Поразмышляв с полминуты, он кашлянул и спросил:

– Так, значит, вы намереваетесь какое-то время жить здесь?

– Да. Это ведь и мой дом тоже.

– Верно, верно… Ну что ж, хорошо, можете оставаться здесь сколько пожелаете. Но вам придется усвоить три правила.

– Помню я твои правила… – устало отмахнулся Креол.

– Возможно. А твоему побратиму они тоже известны?

– Я внимательно слушаю тебя, почтенный абгаль, – тихо произнес Шамшуддин.

– Твой побратим воспитан гораздо лучше тебя, – неодобрительно посмотрел на сына Креол-старший. – Такое впечатление, что ты воспитывался в гипару[10], а не во дворце нашего рода.

Креол растянул губы в кривой улыбке, но ничего не сказал. Отец несколько секунд пристально разглядывал отпрыска, а потом произнес:

– Итак, первое – никакого шума. Если я услышу шум, то уничтожу его источник, не разбираясь, что это такое. Второе – о своей кормежке и всех прочих потребностях заботьтесь сами. У меня нет никакого желания возиться с несмышлеными отроками. Третье – в мои покои без крайней нужды не заходить. Я не люблю, когда меня беспокоят во время работы.

– Позволено ли мне будет спросить, какая может быть крайняя нужда? – почтительно спросил Шамшуддин.

– Пробуждение Ктулху. Если он начнет ломать крепостную стену, тогда можете войти. Только постучаться не забудьте. Вы поняли?

– Поняли, поняли…

– Мы поняли, почтенный абгаль.

– Тогда проваливайте отсюда и не докучайте мне больше. Я занят.

Дверь за Креолом и Шамшуддином еще не успела закрыться, а почтенный архимаг уже выкинул их из головы. Перо вновь забегало по пергаменту, выписывая маленькие значки-клинышки. Сегодня утром Креол-старший ухватил за хвост воистину потрясающую идею – нужно успеть оформить ее подобающим образом, пока не улетучилась. Если все получится, он наконец-то сможет преобразовывать металлы один в другой напрямую, одним лишь… как лучше назвать этот процесс? Пожалуй, вернее всего подойдет слово «убеждение».

Еще немного предварительных расчетов, и можно приступать к экспериментам.

– Отец – элементарист до мозга костей, – ворчливо произнес Креол-младший, шагая по коридору. – Он абсолютно не интересуется живыми существами. Я вообще не представляю, как он умудрился жениться и родить сына. Случайно, наверное, получилось.

Ученики мага бродили по Шахшанору довольно долго. Побывали в саду – огромном, но неухоженном, густо заросшем разнообразными растениями. Большинство из них высадил здесь дед Креола – мудрый Алкеалол. Рабы не смели даже прикасаться к его посадкам. Кто знает, что за свойства у этих растений, чем они грозят неосторожному растяпе?

На домашнем кладбище Креол посетил могилу матери. Он никогда ее не видел – прекрасная Бирдин умерла родами. Рабы рассказывали, что это была женщина удивительной красоты – с темно-ореховой кожей, каштановыми волосами и изумрудными глазами. Дочь простого водоноса и кушитской рабыни, она уже в пятнадцать лет стала наложницей архимага Креола. Тот не испытывал к Бирдин никаких чувств – просто решил обзавестись наследником, пока не состарился окончательно.

И вскоре наследник у него появился.

– Она была чуть постарше, чем я сейчас, – отстраненно произнес Креол, поливая могилу маслом.

– А сколько лет твоему отцу? – тихо спросил Шамшуддин, склонив голову в знак уважения перед покойной.

– Восемьдесят восемь.

– Правда?! – поразился Шамшуддин. – Он выглядит вдвое моложе!

– Он архимаг. Простому человеку до таких лет не дожить, но отец… отец – дело другое.

– А сколько же тогда лет твоему деду?

– Сто одиннадцать. Кстати, хочешь посмотреть его покои?

– Ты же говорил, что туда нельзя.

– Это в подвал нельзя. А в дедушкиных покоях я был много раз. В детстве я часто там играл, дедушка рассказывал мне сказки…

– Он – сказки? – удивился Шамшуддин.

– Да. Он их целую гибель знает. А некоторые даже специально для меня записал на таблички – чтобы я по ним учился читать. Хочешь посмотреть?

Конечно, Шамшуддин не мог отказаться от такого предложения. Опасливо озираясь, молодой кушит вошел вслед за побратимом в просторную комнату, выстланную мягким ковром. Пол и стены, мебель и утварь – все покрыто толстым слоем пыли. Прямо в стенах вырезаны полки со множеством свитков, глиняных табличек и различных странных предметов. Возле стола возвышается статуя загадочного животного – крылатая крыса размером с собаку.

– Это летательный артефакт, – сообщил Креол. – Дедушка над ним два года корпел.

– Эта штука летает? – удивился Шамшуддин.

– Летает, но толку от нее никакого. Это пробный вариант, маленький. Человека не поднимет. Зато потом дедушка сделал другую – величиной с лошадь.

– И где она?

– Там же, где и дедушка. Он теперь на ней ездит.

Шамшуддин задумчиво кивнул и уставился на два огромных зеркала, стоящих друг против друга. На миг показалось, будто в глубине одного что-то шевелится… но все тут же исчезло.

– Ты туда лучше не смотри, – предостерег его Креол. – Это не просто зеркала. И друг на друга они не просто так смотрят.

– А что в них такого особенного?

– Да не знаю я… – поморщился Креол. – Дед не рассказывал. Но близко лучше не подходить. Кстати, вон ту шкатулку тоже не трогай.

Шамшуддин внимательно посмотрел на большую каменную шкатулку, перетянутую бронзовыми цепями и густо усеянную магическими печатями. На крышке огромными красными буквами надпись: «НЕ ОТКРЫВАТЬ!»

– В этой штуке сидит могучий демон, – важно сообщил Креол. – Если ее открыть, он освободится.

– И что потом? Он исполнит любое желание?

– Размечтался! – осклабился Креол. – Он нас просто сожрет. Это же демон.

Шамшуддин поежился и плотно прижал ладони к бедрам – упаси боги чего-нибудь здесь коснуться! Покои великого демонолога оказались жутковатым местом.

– Я есть хочу, – заявил Креол, скучающе глядя по сторонам. – Пойдем, прикажем рабам нас накормить.

Лицо Шамшуддина просветлело. Еще одна приятная сторона – здесь, в отличие от дома гнусного Халая, их будут кормить досыта и вкусно.

Прощай, пустая ячменная похлебка. Здравствуйте, жирное мясо и душистое вино.

Двенадцать раз над Шахшанором вставало и заходило солнце. Креол понемногу начал скучать. Во время учебы ему не приходилось бездельничать – уж кто-кто, а Халай Джи Беш знает, чем занять своих учеников. Но здесь дел для него не было. Всю работу по дому исполняют прилежные рабы, а развлечений никаких нет. Шамшуддин быстро познакомился с молоденькой рабыней-арамейкой и стал куда-то пропадать на всю ночь.

А Креол изнывал от скуки. Он читал дедовские и отцовские книги, самостоятельно практиковался в магии, заучивал новые заклинания… но ему все равно было дико скучно. Никто не стоит за спиной с тяжелой палкой, никто не орет и не брызгает слюной, никто не обзывает Креола никчемным щенком и дерьмом прокаженной ослицы.

– Тоска… – вздохнул ученик мага, сворачивая пергаментный свиток.

Ну что ж, он хотя бы освоил новое заклинание. Креол сложил ладонь лодочкой, напряженно уставился на нее и принялся водить сверху другой рукой. Спустя несколько секунд оттуда послышалось тихое бульканье. В солнечных лучах блеснула прозрачная капля.

Еще несколько секунд – и между ладонями повис крохотный водяной шарик. Креол удовлетворенно улыбнулся. Конечно, заклятие, творящее воду из воздуха, – одно из самых пустяковых, но он научился ему сам, без чьей-либо помощи. А это немалое достижение.

Шарик провисел в воздухе совсем недолго. Креол очень быстро утратил сосредоточенность, и ладонь стала мокрой. Ученик мага вздохнул, с завистью думая о Шамшуддине. Тот до сих пор не освоил ни одного заклинания, кроме движения предметов мыслью. Но уж зато в этом он проявляет редкий талант. Халай Джи Беш, первое время пытавшийся вколотить в кушита-полукровку хоть что-нибудь еще, в конце концов сдался и полностью сосредоточился на телекинезе.

Креол, напротив, проявлял весьма разносторонние способности, но телекинез ему совершенно не давался. А ведь это одна из самых простых ветвей Искусства. Трудно найти мага, не способного пожонглировать веточками или остановить в воздухе стрелу. Обычно именно телекинез становится для учеников начальными тренировками, на которых учатся использовать магию как таковую.

Но у Креола с этим ничего не получалось, поэтому старый Халай учил его зажигать силой мысли факелы и превращать воду в вино. Тем не менее Креол не переставал завистливо поглядывать на Шамшуддина, усилием воли укладывающего кирпичи и бросающего туда-сюда длинный кинжал. Не желая уступать побратиму, потомок архимагов также принялся до изнеможения тренироваться в телекинезе – и в конце концов таки преодолел природную неспособность.

Вот только результаты пока что совсем ничтожные.

Сунув отцовский свиток за пояс, Креол зевнул и встал на ноги. Солнце поднялось уже высоко, на крыше становится жарковато. Будет лучше спуститься вниз – нет лучшей защиты от палящих лучей, чем толстые глиняные стены.

Уже поворачиваясь, Креол посмотрел вниз, во двор. И недоуменно замер. Сегодня там необычно оживленно.

Креол уже привык, что большую часть времени Шахшанор тих и пустынен. Рабы стараются не попадаться хозяевам на глаза, дворцовая стража тоже редко напоминает о себе. Да и кому она нужна в доме архимага? Воры уже много лет обходят Шахшанор десятой дорогой.

Последним, кто рискнул сюда забраться, был искуснейший мастер Ура, носящий гордое прозвище Украду-Все. И он действительно не посрамил своей репутации, сумев похитить бесценный алмаз, наделенный магическими свойствами.

Вот только ушел он с ним недалеко…

Конечно, кроме обычных людей Шахшанор иногда навещают и другие гости. И не все из них дружелюбны. В таких ситуациях дворцовая стража и вовсе не показывает носа – зачем? Как бы ни были остры зубы цепного пса, с тигром ему все равно не совладать.

Но сегодня стража выстроилась во дворе почетным караулом. В ворота въезжает позолоченная колесница, влекомая скакуном благородных кровей. Надменный возничий облачен в пурпурную тунику, перетянутую поясом с кистями, на запястьях золотые браслеты, на голове обруч-диадема. Аристократ древнего рода.

– Мир этому дворцу! – зычно произнес возничий, легко сходя с колесницы.

Креол уже не обращал внимания на жару. Он уселся на корточки и стал пристально разглядывать происходящее. Не каждый день Шахшанор навещают столь знатные гости… и еще реже их встречает лично сам хозяин!

При виде отца, собственной персоной выходящего во двор, брови Креола поползли на лоб. Из ряда вон выходящее событие. Если этот возничий – не сам император Энмеркар, то уж точно один из его приближенных.

Судя по всему, Креол-старший не слишком обрадовался нежданному визиту, но вслух недовольства не высказал. Он радушно поприветствовал гостя, обменялся с ним негромкими фразами и пригласил продолжить беседу внутри.

Креол-младший на крыше тем временем замер, полностью обратившись в слух. В нем свербело нестерпимое любопытство. Кто, зачем…

– А-а!.. – вдруг хлопнул себя по лбу он.

В самом деле – как глупо было не догадаться в первый же момент. Разумеется, это императорский гонец, доставивший отцу повеление явиться к войскам. Было лишь вопросом времени, когда это произойдет. И нет ничего удивительного в том, что к архимагу отправили не мелкую сошку, а кого-то из высшей знати.

Креол спустился по лестнице на цыпочках, дождавшись, пока в коридоре не стихнут шаги. Подкравшись к дверям отцовских покоев, он прижался к ним ухом, с трудом улавливая обрывки разговора.

– …приказ императора, абгаль. Три остальных архимага уже там. В том числе и твой почтенный отец.

– Три? Разве их должно быть не четыре? Пятеро, считая меня.

– Было пятеро. Но архимаг Бизаль в прошлом месяце погиб. Разве ты не слышал?

– Я мало интересуюсь происходящим за этими стенами. Значит, нас осталось четверо?

– Да. Верховный Маг Шурукках, архимаг Арза, твой почтенный отец Алкеалол и ты сам.

– Разве Арза все еще жив?

– Он ослеп и с трудом ходит, но в битве страшен по-прежнему. Так каков твой ответ, абгаль? Когда ты выступишь?

– А когда это нужно?

– Как можно скорее.

– В таком случае я выступлю прямо сейчас. Не будем терять времени.

Креол отпрянул от двери. Ему не хотелось быть пойманным на подслушивании. Однако ни отец, ни императорский посланник даже не посмотрели в сторону юноши. Креол выждал, пока они немного отойдут, и рысью бросился следом.

Уже через несколько минут гонец взошел обратно на колесницу. Хозяин дворца проводил гостя до ворот, а затем подозвал к себе управляющего. Отдав несколько коротких распоряжений, он повернулся к сыну.

– Я улетаю на неопределенный срок, – произнес Креол-старший, протягивая сыну связку ключей. – Это ключи от всех помещений. Шахшанор остается в твоем распоряжении. Можешь пользоваться им в разумных пределах.

– В чем они заключаются?

– Вернувшись, я желаю застать все так, как сейчас. Ты можешь разрушить дворец, если хочешь, но не забудь потом отстроить его в прежнем виде. Если умрет кто-то из рабов, изволь заменить его соответствующим. В мои покои заходить запрещаю. В этой связке есть ключи и от них, но я сразу узнаю, если кто-то переступит порог.

Креол сумрачно кивнул. Ничего другого он от отца и не ожидал.

В отличие от императорского гонца, архимаг не стал запрягать колесницу. В конюшне Шахшанора множество породистых коней, онагров и даже пара молодых ламассу, но Креол-старший использует их только для торжественных выездов.

Сейчас же он лишь затрясся всем телом… и взметнулся в небо бурным вихрем. Одежда и тело вмиг растворились, сменившись плотным ветряным коконом. Черты лица еще некоторое время виднелись в этом потоке, но потом исчезли и они.

В обличье могучего урагана архимаг помчался на северо-запад.

Сын проводил взглядом улетевшего отца и побрел обратно во дворец.

Следующие шестнадцать дней прошли без особенных событий. Креол и Шамшуддин, получив доступ к дворцовой казне, несколько раз выбирались в Ур, но их гуляния были тоскливыми. Война и страх наложили печать уныния на великий город. Куклусы подошли уже к Вавилону – если императорская армия падет, страна окажется беззащитной перед этими тварями.

Однако на семнадцатый день, во время шестой своей вылазки, ученики мага встретили в питейном доме собрата по ремеслу. Такого же ученика мага, только на несколько лет старше.

– Еще раз – как тебя зовут? – переспросил Креол, когда они трое опорожнили по кружке пива.

– Мешен’Руж-ах, – лениво повторил новый знакомый, поглаживая редкую бородку.

– Дурацкое имя. Что оно значит?

– Мешен, сын Ружа. У нас в Мелуххе всех так зовут.

– Мешенами?

– Ты совсем дурак или насмехаешься? – пренебрежительно посмотрел на Креола Мешен’Руж-ах.

Креол недобро прищурился. Ему захотелось начать драку. Конечно, этот Мешен старше, опытнее и наверняка лучше владеет магией… но зато их с Шамшуддином двое.

– Предлагаю выпить еще, – поднял кувшин Шамшуддин, заметив возникшее напряжение. – В народе говорят, что не мудр тот, кто пьет слишком много, но не мудр и тот, кто не пьет совсем. Истинная мудрость – в умении найти верную меру. Приблизимся же к ней, друзья!

Мешен’Руж-ах на миг задумался, а потом растянул губы в вежливой улыбке и подставил кружку. Креол что-то неразборчиво буркнул, но решил до поры проявить сдержанность.

Хотя новый знакомый с каждой минутой нравился ему все меньше и меньше. Почему-то вспомнился Эхтант Ага Беш. Есть между ними какое-то неуловимое сходство…

– Расскажи же нам больше о себе, наш уважаемый собрат, – почтительно произнес Шамшуддин, подливая еще пива.

– Ничего особенного, – пожал плечами Мешен’Руж-ах. – Мой учитель – магистр Дильмар, его цитадель стоит к западу отсюда, на границе с большими песками. Он дружил с моим отцом, и, когда тот скончался, учитель взял меня на воспитание. Думаю, после его смерти все наследство достанется мне – у учителя нет ни одного родственника.

– Твой учитель, без сомнения, весьма благонравный и добросердечный человек, – произнес Шамшуддин. – А мы…

– Да я знаю, – перебил его Мешен’Руж-ах. – Этот угрюмый наверняка сынок архимага Креола. Верно?

– Как узнал? – насторожился Креол.

– По ауре, – с ленцой ответил Мешен’Руж-ах. – Сразу видно, что вы еще ничего толком не умеете. Я видел твоего отца – а значит, узнаю и сына.

Немного успокоившийся Креол вновь начал закипать.

– Ты прав, уважаемый собрат, – подтвердил Шамшуддин. – Мой побратим действительно именуется Креолом, сыном Креола. Что же до меня…

– А до тебя мне вообще нет дела, – снова перебил его Мешен’Руж-ах. – Энзаг и Нинсикиль, чего ради я стану засорять память именами плешивых обезьян?

– Твои слова несколько обидны, уважаемый… – сдержанно произнес Шамшуддин.

– Что же в них обидного? Я просто говорю, как есть. Если кушит и не совсем обезьяна, то разве что из-за отсутствия хвоста. Разве это несправе… бр-р-рх-х!..

Мешен’Руж-аха прервал удар в челюсть. Креол, кипящий, как котел на открытом огне, наконец взорвался. Молниеносный рывок – и голова одного юноши впечаталась в подбородок другого. Мешен’Руж-ах не удержал равновесия и полетел на пол, брызгая кровью из разбитой губы.

– Бей его! – взревел Креол, выскакивая из-за стола. – Он нас макаками назвал!

– Только меня! – не мог не поправить Шамшуддин.

– Раз ты мой брат – значит, нас обоих! – рявкнул Креол, ударяя упавшего Мешен’Руж-аха пяткой по ребрам.

Шамшуддин после секундного колебания присоединился к расправе. Про себя он в очередной раз подивился тому лабиринту, по которому иной раз следует мысль Креола. Сам он без зазрения совести осыпает побратима оскорблениями, но пророни бранное словцо кто другой – и Креол взбесится так, что посрамит Хумбабу.

– Ублюфки!.. – послышалось сдавленное хрипение. – Вы…

От избиваемого Мешен’Руж-аха ударила тугая теплая волна. Креол и Шамшуддин отшатнулись назад, как если бы их толкнули. Противник вскочил на ноги и зло оскалился. Похоже, он с самого начала целенаправленно нарывался на драку – только не ожидал, что Креол нападет так резко, безо всякого предупреждения.

Шамшуддин крутанул кистью – тяжелый табурет взмыл в воздух и понесся на Мешен’Руж-аха. Однако тот выкинул вперед ладони, и перед ним замерцало оранжевое свечение. Табурет ударился в него – и отскочил, как от толстой подушки.

– Щит Таммуза!.. – воскликнул Креол, сжимая кулаки.

Положение хуже, чем казалось. Щит Таммуза – не самое простое заклятие. Если Мешен’Руж-ах вызывает его с такой легкостью, он, пожалуй, может претендовать на звание подмастерья. Вероятно, его обучение уже подходит к концу.

Подавальщики и сама хозяйка питейного дома уже скрылись на кухне. Разумный человек не станет встревать в ссору магов. Даже если закон на твоей стороне, это слабое утешение для кучки пепла.

Креол двинулся медленным шагом, начитывая заклинание, освоенное в прошлом месяце. Мешен’Руж-ах принялся изгибаться всем телом, издавая глухие неразборчивые звуки. От него пошел горячий едкий пар, воздух наполнился густым туманом. Дыхание Эрешкигаль – очень опасное заклятие, способное расплавить одежду и кости, превратив человека в дымящуюся лужицу. Однако Мешен’Руж-ах все-таки еще недостаточно опытен, чтобы применять такие чары в полную мощь. У Креола и Шамшуддина только заслезились глаза и зачесалась кожа.

Шамшуддин поднял в воздух несколько кружек и кувшинов с ближайших столов. Они завертелись бурным вихрем, натыкаясь на Щит Таммуза и отлетая назад. Но некоторые угодили и в Мешен’Руж-аха – в отличие от магических доспехов, магические щиты защищают только с одной стороны. Тяжелый кувшин ударил несчастного парня между лопаток – тот вскрикнул от боли, теряя концентрацию. Щит Таммуза заколебался, утрачивая стабильность.

– Х-ха!.. – выкрикнул Креол, бросаясь вперед. Плотно сжатые пальцы засветились красным, с ладони сорвался язык пламени. Заклятие Огненного Меча.

Пылающий клинок с противным шипением прорвал нестабильный Щит Таммуза и замер у самого горла Мешен’Руж-аха. Тот скрипнул зубами, с ненавистью глядя на противника, и медленно сложил руки на груди. Так шумерские маги признают поражение.

– Вас двое, а я один, – угрюмо процедил Мешен’Руж-ах. – Так нечестно.

– Все честно, – тяжело дыша, произнес Креол. – Проиграл – значит, проиграл, нечего жаловаться.

Огненный Меч рассыпался искрами. Креол встряхнул пальцами, сбрасывая остаточные чары. Они с Шамшуддином висели на волоске. Маны оба способны удерживать совсем немного, заклинаний освоили тоже всего ничего. Огненный Меч Креола может существовать секунд двадцать, не дольше. Если бы Мешен’Руж-ах не поторопился сдаваться, то расшвырял бы противников, как котят.

Хотя кто знает? Вдруг его мана тоже полностью изошла на Щит Таммуза и Дыхание Эрешкигаль? Сражения учеников вообще редко затягиваются – слишком уж быстро истощаются боеприпасы.

– Снимай тунику, – потребовал Креол, легонько толкая Мешен’Руж-аха в плечо.

– Что ты сказал? – зло сощурился тот.

– Говорю, снимай тунику. И пояс. И сандалии. Все снимай. Твоя одежда будет платой нам за твои оскорбления.

– Вы… вы понимаете, кто я?! Вы знаете, кто мой учитель?!

– Знаем. А ты знаешь, кто мой отец? И мой дед?

Ногти Мешен’Руж-аха больно впились в ладони. Крыть нечем. Магистр Дильмар – один из самых уважаемых членов Гильдии, но сравнения с архимагами Креолом и Алкеалолом он явно не выдерживает. Пожелав поиздеваться над сопляками много младше себя, Мешен’Руж-ах сам оказался унижен и опозорен.

Через минуту он стоял нагишом. Обозленный Креол не позволил ему оставить даже набедренной повязки. Велев хозяйке питейного дома записать в долг все выпитое им, Мешен’Руж-ах торопливо вышел на улицу. Надо побыстрее вернуться во дворец учителя и надеяться, что по дороге не встретится никто из знакомых.

А Креол с Шамшуддином довольно ухмыльнулись и уселись обратно за стол. Рядом тут же вырос невозмутимый подавальщик с еще одним кувшином пива.

После схватки в урском питейном доме прошло девять дней. Креол и Шамшуддин, воодушевленные первой в своей жизни победой над другим магом, пребывали в приподнятом настроении. Конечно, Мешен’Руж-ах еще не полноценный маг, а ученик, но ученик более сильный и опытный, чем они двое.

Есть повод отпраздновать.

– Как думаешь, брат, что сказал бы учитель, если бы узнал об этом? – спросил Шамшуддин, поглаживая ягодицы пухленькой рабыни.

– Сказал бы, что мы никчемные выродки и нам просто невероятно повезло, – пожал плечами Креол.

– Думаю, ты прав. А что сказал бы твой почтенный отец?

– Сказал бы, что ему наплевать и у него есть дела поважнее, чем слушать наши бредни.

– Печально. А что сказал бы твой почтенный дед?

– А вот он сказал бы, что гордится мной и ожидает дальнейших свершений. Дедушка суров на расправу, но и на похвалу не скупится. Если есть за что хвалить, конечно.

Креол отправил в рот последнюю оливку и недовольно посмотрел на чашу. Кончились. И раб машет опахалом как-то лениво.

– Работай усерднее! – рявкнул ученик мага.

Темнокожий верзила начал махать немного быстрее. Креол откинулся на подушках и уставился в потолок. Шамшуддин отвлекся от ласкания прелестей наложницы и посмотрел на побратима.

– Чем думаешь заняться сегодня, брат? – спросил он. – Опять пойдем в город? Или предпочитаешь потратить время на совершенствование в Искусстве?

– Не знаю, не решил еще… – лениво проворчал Креол.

В пиршественную залу тихо вошел дворцовый управляющий. Такой же раб, как все прочие, но пользующийся значительными привилегиями. Управляющий вправе распоряжаться казной, покупать и продавать других рабов, отдавать приказы страже.

Конечно, часть стражи – тоже рабы, но часть – свободные наемники. И эти две части постоянно приглядывают друг за другом. Вольные следят, чтобы рабы не взбунтовались, рабы следят, чтобы вольные не предали хозяина. Согласия между ними нет ни в чем, они постоянно враждуют.

– Молодой господин, погода портится, – встревоженно произнес управляющий, наклоняясь к Креолу.

– Значит, в город сегодня не пойдем, – лениво произнес тот. – А как она портится?

– Песчаная буря, господин. С юго-запада надвигается песчаная буря.

– Разве они бывают в этом сезоне? – удивился Креол.

– Очень редко. И никогда – такой силы. Это очень странно, господин.

Креол поднялся на ноги и запустил пятерню в смоляную шевелюру. Пальцы сомкнулись, послышался тихий щелчок, и ученик мага неодобрительно уставился на крошечное пятнышко, испачкавшее ноготь.

– Вошь? – полюбопытствовал Шамшуддин.

– Она, проклятая… – пробурчал Креол. – И почему против них до сих пор не придумали никакого заклинания?

– Да что же тут можно придумать?

– Да мало ли что… Скажем, сделать кровь ядовитой. Стоит глотнуть – и сразу смерть.

– А ты сам-то не помрешь, если превратить кровь в яд?

– Можно зачаровать ее так, чтобы это было ядом только для паразитов…

– Хорошо придумал, брат, – усмехнулся Шамшуддин. – Но такого заклинания вроде бы нет. Может, ты сам его и составишь?

Креол неопределенно дернул плечами. Теорию составления заклинаний они с Шамшуддином уже изучили, но практика… Создание новых заклинаний – это едва ли не самая сложная часть Искусства. Ученику подобное не под силу, да и подмастерью тоже. Сумей составить новое заклинание – и Гильдия вручит тебе звание мастера.

– Потом подумаем, – махнул рукой Креол. – Пошли, посмотрим, что там с погодой.

– Может быть, ты один сходишь, брат? – предложил Шамшуддин. – А потом мне обо всем расскажешь.

Креол раздраженно посмотрел на рабыню, массирующую побратиму плечи. Молодой кушит жмурился, как священная кошка, греющаяся на солнце.

– Кингу с тобой, лежи дальше, – сплюнул Креол.

Невозмутимый раб тут же опустился на четвереньки, вытирая хозяйский плевок.

А снаружи и в самом деле неспокойно. Даже во внутреннем дворе, окруженном крепостными стенами, дует ветер, полный пыли и мелкого песка. А уж когда Креол прошел через галерею и оказался на открытом пространстве…

– Задница Нергала!.. – воскликнул ученик мага, прикрываясь руками.

Все небо затянулось желтой дымкой. Горизонт почернел, с юго-запада дует непереносимо горячий ветер. Бесчисленные песчинки секут кожу, словно ядовитые насекомые.

Но это еще только начало песчаной бури. Видимость ухудшается с каждой минутой. Горизонта уже не видно, не видно и неба – уже в двух шагах все исчезает в клубящейся мути. Невозможно говорить, трудно даже дышать – песок заполняет все, устремляется в любую щель. Ветер свищет так, что не слышно собственных слов.

Закутавшись в простыню, Креол поднялся на крепостную стену. Дворцовый управляющий и начальник стражи, сопровождающие его, не переставали оправдываться, объяснять, что погода еще вот только что была отличной. Ничто не предвещало песчаной бури, да еще такой сильной.

– На… ве… вну!.. – донеслось до Креола сквозь рев бури.

Надо вернуться внутрь, сообразил он. Рабы правы. За дворцовыми стенами песчаная буря не страшна. Надо просто переждать.

Скинув одежду, Креол почти час провел в купальне. Отряхивая из волос песок и нежась в прохладной воде, он не переставал думать, откуда вдруг взялась эта буря. Здесь, рядом с Уром, да еще в это время года…

Шлепая босыми ногами, в купальню вошел Шамшуддин. Он тоже выглянул наружу – но ему хватило нескольких секунд, чтобы вернуться обратно. Даже во внутреннем дворе стало трудно находиться, а уж что творится за крепостными стенами…

– Кажется, Адад рассердился на нас, брат, – произнес Шамшуддин, погружаясь в бассейн.

– За что? – мрачно покосился на него Креол. – Что мы ему такого сделали?

– Кто может знать мысли богов? Быть может, мы, сами того не заметив, проявили к нему непочтительность…

– Если бы боги карали каждого, кто хоть раз проявил к ним непочтительность, весь мир давно был бы пустыней.

– Твоя правда, брат. Но мы все-таки маги, с нас больше спрос.

– А, да прекрати ты это! – поморщился Креол. – Когда, в чем мы были непочтительны к Ададу?! Чем мы могли его так рассердить?!

– Кто знает…

– Ни при чем здесь Адад. И вообще боги тут ни при чем. Это либо насмешка слепой стихии, либо… либо… – Креол замолчал. Его губы сомкнулись в ниточку, на лице отразился гнев. – Шамшуддин… – медленно заговорил он. – Ты помнишь, как зовут учителя того заносчивого ублюдка?

– Какого за… а, того, с которым мы повздорили в питейном доме?

– Ну да. Мешен’Руж-ах… дурацкое все-таки имя. Помнишь, как зовут его учителя?

– Дильмар, если мне не лжет моя память.

– Так и есть, Дильмар. Дильмар…

– И что с того, брат?

– Магистр Дильмар – лучший погодный маг в Империи, – угрюмо произнес Креол. – Дождь, ветер, град… никто лучше него не управляет стихиями. Это именно он трижды заставлял снег выпасть над Вавилоном, дабы порадовать его жителей необычным явлением. Дедушка рассказывал, что Дильмар даже владеет Дланью Адада!

– Дланью?! Но он же не архимаг!

– Только одной. Но это уже многое значит.

– Ты прав, брат… И ты полагаешь, что Мешен’Руж-ах…

– Почему бы и нет? Он ученик лучшего погодного мага в империи. А буря пришла именно с той стороны, где находится его дворец.

– Даже не знаю…

– У тебя есть объяснение лучше?

– Нет. Пусть будет по-твоему, брат. Но что же нам тогда делать?

– Я вырву этому гнусному шакалу глаза! – прорычал Креол, скрючивая пальцы так, словно душил что-то невидимое. – Я оторву его достоинство и скормлю овцам! Я вскрою ему череп и вставлю туда зажженную свечу, чтобы воск капал на его мозг!

– Это все замечательно, но что нам делать сейчас? Мы заперты здесь и не сможем выйти наружу, пока не прекратится буря.

– Подождем. Уверен, она скоро прекратится.

Шамшуддин пожал плечами, погружаясь в бассейн по самый подбородок. Креол подозвал раба и приказал немедленно доложить, как только буря начнет стихать.

Но она не стихала. Прошло несколько часов, наступил вечер, а затем и ночь, но ветер даже не думал ослабевать.

Не стих он и к утру. А после того, как одного раба, привязанного длинной веревкой, отправили на вылазку, выяснилось, что буря заканчивается уже через сотню шагов. Шахшанор словно оказался внутри отплясывающего на одном месте самума. Безжалостный суховей, поднявший в воздух гору песка, целые сутки кружил у крепостных стен, даже не думая лететь дальше или ослабевать.

– Мы в осаде, – мрачно произнес Креол, постукивая пальцами по столу. – Этот мерзкий скарабей запер нас, как крыс в норе.

– Раб сказал, что буря простирается не так уж далеко, – произнес Шамшуддин. – Закутаемся поплотнее, свяжемся веревкой, чтобы не потеряться, – и выйдем на чистый воздух.

– А дальше?

– Ну…

– Был бы здесь отец, он развеял бы эту бурю щелчком пальцев. А потом залил бы Мешен’Руж-аху в глотку расплавленный свинец.

– Но твоего отца здесь нет, брат.

– Сам знаю. А раз его нет, мы должны справиться с этим сами.

– Как, брат? Мы едва закончили третий год обучения… Нам не по силам столь сложные дела…

– Мне – и не по силам?! Я Креол, сын Креола, внук Алкеалола, правнук Ур-Намена, праправнук Кируру, прапраправнук Синликенна! Шумер не знает другого такого рода! Пятеро моих предков по мужской линии были архимагами!

– А шестой?

– Шестой был горшечником. И это не имеет значения!

– Как скажешь, брат, как скажешь. Но должен напомнить, что даже шестьдесят великих предков еще не делают великим тебя самого.

Креол задумчиво откусил кусок лепешки. Шамшуддин прав, конечно. Халай Джи Беш успел обучить их двоих лишь начаткам Искусства. Теоретические знания, умение пользоваться простейшими инструментами и проводить несложные ритуалы да парочка самых элементарных заклинаний – вот и все, чем Креол сейчас богат. Он может стянуть свежий порез, сдвинуть с места щепку, сотворить каплю воды и зажечь пламя – больше пока ничего. Огненный Меч – самое крупное из его достижений, да и тот держится считаные секунды.

А у Шамшуддина есть только телекинез. Правда, на очень хорошем уровне для его возраста. Но против песчаной бури это не поможет.

– Пошли, – решительно поднялся из-за стола Креол.

– Куда? – вежливо поинтересовался Шамшуддин.

– Спросим совета.

– У кого?

– У тех, кто знает больше нас.

– У старых рабов?

– Ты что, спятил? По-твоему, я опущусь так низко, что буду спрашивать совета рабов?

– Это опозорит тебя до конца жизни, брат, – кивнул Шамшуддин.

Креол смерил его подозрительным взглядом. Иногда ему казалось, что Шамшуддин над ним насмехается. Но поскольку тот всегда оставался подчеркнуто серьезен, повода возмутиться у Креола не возникало.

Выйдя из пиршественной залы, Креол направился к лестнице. За тридцать восемь последних дней они с Шамшуддином поднимались по ней не меньше сотни раз. Но сегодня Креол впервые не стал подниматься. Впервые он пошел вниз, а не вверх.

– Брат, ты что? – забеспокоился Шамшуддин. – Ты же говорил, что в подвал ходить нельзя.

– Говорил, – угрюмо кивнул Креол.

– Тогда почему же ты туда идешь?

– Потому, что я уже не ребенок. Если дедушка опять решит наказать меня, как в прошлый раз… ну и Кингу с ним. Ты со мной?

– Я с тобой, брат… – вздохнул Шамшуддин. – Но мне это не нравится…

В основной части подвала ничего особенного не обнаружилось. Все то же самое, что и везде: холодный погреб, хранящий мясо, рыбу, свежие овощи, молоко и масло. Кухонные рабы захаживают сюда часто, хотя надолго и не задерживаются – вокруг царит колдовской мороз. Креол-старший хорошо потрудился над подвалом Шахшанора.

Пройдя меж рядов окороков и соленой рыбы, Креол распахнул маленькую медную дверь, запертую на два замка и густо исписанную запечатывающими заклинаниями. За ней открылся темный коридор с до невозможности затхлым воздухом. Откуда-то издали доносился тонкий звук – не то вой, не то пение.

– Смотри под ноги, – распорядился Креол, поднимая повыше светильник.

Сначала ученики мага прошли мимо двух просторных ледников, заваленных человеческими трупами. Потом потянулись пустые камеры, забранные решетками. А потом… потом началось самое страшное. Камеры стали просторнее, решетки – из чистого железа или меди, а внутри каждой – вырезанный в полу круг, исписанный заклинаниями и испускающий слабый свет. На потолке – еще один круг, аналогичный.

Здесь держали демонов.

Правда, два первых помещения оказались пустыми. Зато в третьем Креол и Шамшуддин увидели жуткую фигуру. Рослый мускулистый детина без одежды… и головы. Перекатывающиеся буграми плечи, а над ними – ничего.

Но это не труп. Безголовый здоровяк размеренно бродил из угла в угол, словно погруженный в мысли. А при виде гостей он резко подскочил к решетке и замолотил в нее кулаками. Та затряслась, задребезжала – в этих ручищах таилась недюжинная сила.

– Так вот они какие – Безголовые… – поежился Креол. – Вот уж уродство…

– Он нам поможет? – осведомился Шамшуддин.

– Он? Чем? С Безголовым даже поговорить-то не получится… Пошли дальше, посмотрим, кто в других камерах.

В следующей камере тоже не оказалось никого полезного. Какой-то мелкий демон, похожий на покрытую слизью луковицу. На Креола и Шамшуддина он зашипел, заклокотал, но ни одного членораздельного слова не произнес.

– Кто это, брат? – спросил Шамшуддин.

– А Кингу его знает… – почесал в затылке Креол. – Халай про таких не рассказывал…

– Неразговорчивый он какой-то, – задумчиво произнес Шамшуддин, стараясь держаться подальше от решетки. – Пойдем дальше?

В пятой камере Креола и Шамшуддина ожидал мертвый Злыдень. Демон-вампир Лэнга лежал на боку, скрючив руки и ноги. Ни единого шевеления, красные глаза пусты, кожа высохла, став похожей на старый пергамент.

– Кажется, дедушка морил его голодом, – хмыкнул Креол.

Шамшуддин согласно кивнул. Большинство демонов весьма и весьма живучи, но им тоже нужно чем-то питаться. Злыдень – относительно слабый демон, и продолжительная голодовка сказывается на нем не лучшим образом.

Хотя не исключено, что эту тварь еще можно вернуть к жизни. Он все-таки еще и вампир. Кто знает, что произойдет, если оросить эти зубы-иглы кровью?

Креол и Шамшуддин не стали проверять.

В шестой камере при их появлении тоже никто не шевельнулся. Посреди магического круга тихо и безжизненно стояли цельнокованые доспехи, испещренные печатями.

– Брат, это что же – кумбха? – спросил Шамшуддин.

– Печати не стерты. Значит, пока только оболочка для кумбхи. Интересно, зачем она дедушке?..

В седьмой камере Креол и Шамшуддин увидели шедима. Жуткая косматая тварь с птичьими лапами издала тонкий певучий звук, тянясь к ученикам мага трясущейся шеей. Те отшатнулись – на шедима нельзя смотреть, не то будешь проклят. Пряча глаза, глядя прямо в пол, Креол и Шамшуддин осторожно пошли мимо.

– Эй, чего мы боимся? – вдруг сообразил Креол. – Он же в магическом круге! А значит, ничего не может сделать!

– Уверен, брат? – усомнился Шамшуддин, по-прежнему не поднимая глаз.

– Как в том, что ты лысый.

– Эй, дети человечьи! Подойдите-ка сюда!

Креол и Шамшуддин вздрогнули. Эти слова донеслись из восьмой камеры, последней. Ученики мага переглянулись, а потом оставили шедима в покое и нерешительно дошли до конца коридора.

Из-за железной решетки, усеянной рунами, на них уставилась омерзительная харя. Вроде бы человек… но без единого клочка кожи. Мышцы, вены и внутренности смотрят наружу, прикрытые прозрачным переливающимся балахоном.

Эг-мумия!

– Как вас зовут, человечьи дети? – ласково поинтересовался демон, подходя вплотную к решетке.

Ответом ему стало лишь молчание. Если Креол и Шамшуддин что-то усвоили из наставлений старого Халая, так это то, что свое имя кому попало называть нельзя. Да и вообще стоит дважды подумать, прежде чем заговаривать с демоном. Некоторые виды нечисти не могут напасть, пока с ними не заговоришь.

Правда, эг-мумии не из таких. Среди чудовищ Лэнга они вообще чуть ли не самые миролюбивые.

– Среди людей я известен под именем Креол, – решился юноша.

– Брат! – зашипел на него Шамшуддин.

– Что?! – огрызнулся Креол. – Это мое имя! Я им горжусь! И не собираюсь скрывать его ни от кого!

– Правильное решение, мальчик, правильное! – язвительно осклабился эг-мумия.

– Я тебе не мальчик, – зло посмотрел на него Креол. – Мне восемнадцать лет.

– А мне тысяча сто семь, – продолжал ухмыляться демон. – Я победил. А теперь давай узнаем, кто из нас выше ростом.

На его бескожем, безгубом лице ухмылка выглядела по-настоящему кошмарно. Скорее оскал, чем ухмылка. Шамшуддина передернуло.

– Как твое имя? – спросил Креол. – Или ты нам не скажешь?

– И рад был бы скрыть, да только оно написано прямо у меня над головой, – фыркнул эг-мумия, указывая на потолок пальцем-костяшкой. – Меня зовут Мдзгрвеш, человечьи дети. Если, конечно, вы сумеете это выговорить.

– Сложновато, но я попытаюсь, – напряженно произнес Креол. – Мдзгрвеш… Мдзгрвеш… Именем твоим, Мдзгрвеш, отдаю тебе повеление! Ана зумрийа ла тетехха! Ана зумрийа ла текхерреба! Ана зумрийа ла тасанникха! Ниш Шамаш кабти лу таматуну! Ниш Эа бел накхби лу таматуну! Ниш Асаллухи машмаш или лу таматуну! Ниш Гирра кхамикуну ла таматуну!

– Превосходно, превосходно, – одобрительно кивнул Мдзгрвеш, с интересом наблюдая за учеником мага. – Только ты забыл благовонные курения и печать. Да и жертвоприношение было бы неплохо.

– А, смрад хастуровой пасти!.. – ругнулся Креол. – Опять поторопился…

– Не горячись, брат, у нас предостаточно времени, – напомнил Шамшуддин.

– А чего именно вы от меня хотите? – сложил руки на животе эг-мумия. – Может быть, попробуем просто договориться?

– Договариваться – с тобой?!

– Почему бы и нет? Все равно заставить меня подчиниться у вас не выйдет.

– Это у меня – и не выйдет?!

– Детеныш, в твоем заклинании не хватит силы даже на полуиздохшую лярву, – презрительно произнес демон. – Не смотри на то, в каком жалком положении я сейчас. Я Мдзгрвеш, из Первой Пятерки чиновников Элигора. До обращения я был одним из лучших магов фараона Ка, да будет он жив, цел, здрав…

– Он умер тысячу лет назад, – проворчал Креол.

– И я тоже. Мне это не мешает.

Креол и Шамшуддин уставились на омерзительную плоть эг-мумии. На вечно кровоточащие мышцы, на лишенные век глаза, на спутавшиеся кишки.

– Что-то хотите сказать, человечьи дети? – зло оскалился Мдзгрвеш. – Мне не нравятся ваши взгляды.

– Почему мой дедушка тебя тут держит? – вместо ответа спросил Креол.

– Твой де… а, так ты внук Алкеалола! – обрадовался демон. – Превосходно, превосходно. Знай же, детеныш, что мы с твоим дедом кое в чем… не сошлись во мнениях. Он призвал меня, желая поручить одну работенку. Мы заключили устный договор – ситуация была сложная, времени не хватало сделать все как подобает. Работу я выполнил. Но твой дед придрался к одной мелкой формальности и отказался платить по счетам! А когда я пригрозил гневом моего господина – разозлился, избил меня и запер здесь.

– Узнаю дедушку, – довольно улыбнулся Креол. – И как давно это было?

– Три года назад. Так что скажете, человечьи дети? Вам нужна моя помощь?

Креол с Шамшуддином переглянулись и, не сговариваясь, отошли назад – к камере с доспехами для будущего кумбхи.

– Я подожду вас здесь! – крикнул им вслед Мдзгрвеш.

Не обращая на него внимания, ученики мага тихо зашептались. Обоих терзали сомнения – как поступить в столь непростой ситуации?

Бесспорно, Мдзгрвеш может их выручить. Эг-мумии – отличные колдуны. А этот еще и из Первой Пятерки одной из Эмблем Йог-Сотхотха. Значит, в Искусстве он способен потягаться с магистром Гильдии. Но можно ли положиться на такого ненадежного союзника? И что еще важнее – как к подобному отнесется дедушка Алкеалол?

– Брат, давай лучше еще подождем, – прошептал Шамшуддин. – Уверен, буря скоро закончится сама собой.

– А если не закончится? Помнишь кровавый дождь, что Ку-Клус устроил над Кальху? Тогда тоже думали, что он закончится сам собой!

– Ку-Клус был архимагом, брат.

– Безумным архимагом.

– Тогда он еще не был безумен. С ума он сошел уже потом.

– А по мне, он уже тогда был безумным. Посуди сам – станет ли кто устраивать кровавый дождь над большим городом, если только он не последний безумец?

– Возможно, ты прав, – решил не начинать спора Шамшуддин. – Но даже если он был безумным – что с того? Разве сейчас безумие ему мешает? Вся императорская армия и четыре архимага Гильдии не могут с ним справиться!

Креол угрюмо замолчал. Он терпеть не мог, когда его загоняли в тупик неопровержимыми доводами.

– На стороне Ку-Клуса Дагон, – неохотно проворчал он в конце концов.

– Это еще не подтверждено окончательно.

– Тысячу раз уже подтверждено! Только самые недоверчивые до сих пор сомневаются!

– Пусть будет по-твоему, брат.

Мдзгрвеш слушал этот разговор с большим интересом. Глупые щенки не знают, насколько остр слух эг-мумии. Отсутствие ушей этому совсем не мешает.

Но однако… если щенки говорят правду, в Шумере сейчас бушует владыка Дагон. Очень интересно. За три года, проведенные в темнице демонолога, Мдзгрвеш немного отстал от жизни. Здесь довольно трудно следить за новостями.

Бескожее чудовище устало подперло щеку ладонью. Для уважающего себя демона три года без пищи – ничто. Это смертные, чуть что, сразу начинают чахнуть, болеть и умирать. А его тело, хоть и кажется предвзятому разуму уродливым, служит гораздо надежнее. И не портится со временем.

Но провести три года на одном месте, в крохотной камере, имея соседом безмозглого шедима… Тайное Имя Червя, до чего же это тоскливо! Неудивительно, что демоны так звереют в колдовских темницах.

Хотя, если вдуматься, в Лэнге не намного веселее. И на помощь оттуда можно не рассчитывать. Мдзгрвеш – легко заменяемый работник. Чем возиться с его освобождением, гораздо проще поставить на должность другого эг-мумию. Лэнг не испытывает в них недостатка.

Да и не в обычае это у демонов – выручать кого-то из беды. Думать надо только о себе.

– Эй, человечьи дети, что надумали?.. – окликнул своих посетителей Мдзгрвеш. – Вам нужна моя помощь или нет?..

Эг-мумия начал тревожиться. Что, если эти щенки просто возьмут и уйдут? Кто знает, сколько лет пройдет, прежде чем появится другой шанс?

Но они не ушли. По-прежнему колеблясь и сомневаясь, Креол и Шамшуддин, однако, вернулись к восьмой камере.

– Скажи, ты сможешь прекратить песчаную бурю? – задал вопрос в лоб Креол.

– Это самая легкая вещь для меня! – ухмыльнулся Мдзгрвеш.

Он солгал. Управление погодой никогда не было его сильной стороной. Но сейчас главное – выбраться из этой клетки. А там видно будет.

– Я выпущу тебя, если ты пообещаешь не причинять никакого вреда дворцу Шахшанору и всем находящимся в нем, а также прекратишь песчаную бурю, которая сейчас бушует снаружи.

– Я обещаю, – с готовностью кивнул демон. – Выпускай меня, чтобы я мог поскорее приступить к работе.

Все еще колеблясь, Креол снял с пояса связку ключей. У дворцового управляющего такая тоже есть, но кое-чего там не хватает. Вот этот крохотный красный ключик, чуть заметно колеблющийся в тусклом свете, существует в единственном числе.

Если бы Алкеалол знал, что его сын перед отъездом отдаст своему сыну все ключи – в том числе и этот…

Мдзгрвеш следил за движениями Креола с плохо скрываемой жадностью. Если бы он мог просунуть руку сквозь зачарованную решетку, то уже давно выхватил бы связку из рук юноши.

– Здесь нет замка, – растерянно произнес Креол. Раньше он не обращал на это внимания.

– Как это нету? – не понял Мдзгрвеш. – Посмотри получше, он там.

– Где?

– Да там же! Раскрой глаза!

– Не вижу.

– Клыки Бездны, детеныш, да ты что, издеваешься надо мной?! Ты его в самом деле не видишь?!

– Я тоже не вижу, – произнес Шамшуддин. – На этих камерах вообще нет замков. Решетки вделаны намертво.

– Да нет же!.. – заметался Мдзгрвеш. – Решетки поднимаются и опускаются, нужно только открыть… или… о-о…

– Что?

– Детеныши, а как давно вы уже учитесь магии?

– Три года.

– И видеть истинную суть вещей вас до сих пор не научили… – упавшим голосом произнес Мдзгрвеш. – Как печально…

Креол и Шамшуддин переглянулись. Уже начиная смутно понимать, Креол спросил:

– Что ты имеешь в виду, демон?

– Замок, запирающий эту клетку, не имеет материального тела, – кисло объяснил эг-мумия. – Только астральное. Я-то полагал, что вы уже достаточно опытны, чтобы видеть потаенную сторону… Какое разочарование. Похоже, освободить меня вы не сможете. Не с вашими жалкими способностями.

Глядя на Креола, Шамшуддин вздохнул. На скулах побратима заходили желваки. Лицо, и без того смуглое, как будто на миг стало совсем черным.

– Это я – и не смогу?! – сжал кулаки Креол.

– Опять повелся… – простонал Шамшуддин.

Больше всего на свете его побратим ненавидит, когда в нем сомневаются. О, сам-то он оценивает свои способности вполне трезво, понапрасну не хвастается. Но стоит услышать «не сможешь» от кого-то другого…

Шамшуддин уже пытался объяснить Креолу, что это глупо. И тот даже соглашался, обещал держать себя в руках… но все равно не выдерживал.

– Надеюсь, никому не придет в голову сказать, что он не может завоевать Лэнг… – пробормотал Шамшуддин. – Ведь мгновенно же помчится опровергать…

– Идите, идите, человечьи дети… – разочарованно отвернулся Мдзгрвеш. – Не расстраивайте меня понапрасну.

– Научи меня! – рявкнул Креол.

Шамшуддин удивленно моргнул. Мдзгрвеш, тоже очень удивленный, медленно повернулся.

– Что-что? – переспросил он.

– Ты не слышал? Я сказал – научи меня!

– Чему?

– Видеть… видеть! Ауры, духов, тонкие оболочки… все! В Лэнге нет лучших знатоков человеческой магии, чем эг-мумии, верно?

Мдзгрвеш осклабился. Однако в его взгляде впервые появилось нечто большее, чем снисходительная насмешка. В глазах без век промелькнула легкая, чуть заметная тень уважения.

– А сколько, по-твоему, времени это займет, детеныш? – задумчиво спросил демон.

– А ты что, куда-то торопишься? – криво усмехнулся Креол, усаживаясь на каменный пол. – Начинай.

Эг-мумия склонил обезображенную голову набок, словно желая рассмотреть ученика мага под другим углом. Немного подумав, он пожал плечами и тоже уселся на пол. Теперь они с Креолом смотрели глаза в глаза.

– Никогда не думал, что однажды буду сидеть вот так… – поправил воротник Мдзгрвеш. – Но пусть будет по-твоему. Скажи, детеныш, известно ли тебе, почему люди видят только материальный мир и в упор не замечают большинство проявлений мира эфирного?

Креол погрузился в раздумья.

– Позволь, я подтолкну тебя, – вмешался эг-мумия. – Знаешь ли ты, почему вообще люди видят? Что есть зрение, по-твоему? Вот у нас с тобой есть глаза – всякому известно, что если их закрыть, то мир вокруг исчезнет. Но почему?

– Халай нам этого не рассказывал… – медленно сказал Креол.

– А сам ты как думаешь?

– Я думаю, что глаза – это как бы магические руки…

– О?.. – удивился Мдзгрвеш. – Поясни свою мысль, детеныш.

– Руками мы ощупываем предметы и понимаем, каковы они. Я думаю, что из глаз тоже высовываются невидимые магические… пальцы… щупальца… лучи… не знаю, как назвать. Они все вокруг как бы ощупывают и дают нам видеть.

– Мм… в целом близко. Близко. Только все происходит в точности наоборот. Не из глаза выходят лучи… насчет лучей ты угадал, детеныш. Не из глаза, а в глаз входят лучи света.

– Лучи Света?.. А разве…

– Нет, не Света, а света. Обыкновенного света. Того, который рождают солнце и огонь. Эти лучи входят в глаз и приносят с собой знание обо всем, чего они по пути коснулись. Поэтому ты видишь только при свете, а в полной темноте не видишь ничего. Поэтому нельзя увидеть то, что находится с другой стороны стены или за углом – лучи света ходят только по прямой.

– Это звучит совсем неправдоподобно, – с сомнением покачал головой Креол. – Ты хочешь сказать, что я ничего не увижу, если отвернусь от света? Но это бред. Вот сейчас я смотрю на тебя, а светильник позади меня. Однако я тебя хорошо вижу. Как ты это объяснишь?

– Да будет тебе известно, детеныш, что свет также умеет отражаться от материальных тел. Неважно, где находится источник света, – он испустит бесчисленное множество лучей, все они бесчисленное множество раз отразятся от всего вокруг и принесут в твои глаза знание об этом. Теперь стало правдоподобнее?

– Немного. Но я все равно думаю, что наши глаза сами испускают магические лучи. Это было бы гораздо разумнее и понятнее.

– Возможно. Но это совсем не так. И как ты объяснишь в таком случае, что не можешь видеть в темноте?

– Ладно, ладно, у меня нет времени на глупые споры! – поморщился Креол. – Хватит этой никчемной болтовни – скорее учи меня видеть ауры!

Шамшуддин, все это время слушавший стоя, подогнул колени и уселся рядом с побратимом. Глупая, конечно, затея – учиться магии таким диким способом. Но не оставлять же товарища в одиночестве.

К тому же эг-мумии действительно слывут многомудрыми созданиями…

– Разберемся теперь, отчего же человек не видит того, что невидимо, – продолжил Мдзгрвеш. – Причин на то две. Первая причина такова, что совершенны лишь глаза богов. А глаза человека очень ограничены в возможностях.

– А демона?

– Смотря какого. Мои глаза устроены так же, как человеческие. Правда, я… ну да сейчас не о том речь. Глаза человека видят свет только от сих до сих, – поставил перед собой ладони Мдзгрвеш. – Что выше и что ниже – не видно. Одни существа в этом человека побеждают, имея рамки более широкие, другие – проигрывают, имея более узкие. Есть немало несчастных, что различают только черный и белый цвета, видя мир совсем блеклым. А есть и такие обделенные, что способны увидеть только то, что движется. Или, наоборот, только то, что неподвижно.

– А вот сейчас ты точно лжешь, – уверенно заявил Креол.

– Ты весьма недоверчивый детеныш. Я не лгу. Мне нет нужды лгать. Я назвал тебе первую причину слабости человеческого зрения. Вторая причина такова, что через иные тела свет свободно проходит, не замечая их. А следовательно, он не приносит знания о них в наш глаз. Возьми воздух, который нас окружает. Известно ли тебе, что он не однороден, но состоит из множества изрядно разреженных дымов?

– Я устал слушать всякую чушь, – процедил сквозь зубы Креол. – Хватит рассказывать мне небылицы и переходи к магии.

Шамшуддин покачал головой. Если бы на месте этого демона был Халай Джи Беш, Креол уже весь покрылся бы синяками. Их старый учитель не выносит, когда ему перечат, и ненавидит нахальных юнцов.

Хотя всех остальных людей он тоже ненавидит.

– Мы не видим воздуха, – ничуть не обидевшись, продолжил Мдзгрвеш. – Он слишком разреженный и не имеет цвета. Он прозрачен, как стекло. Мы и стекла не видим, если оно совершенно прозрачно и ничем не запачкано. Верно?

Креол неопределенно пожал плечами. Не так уж много он видел стекла на своем веку. Оно стоит дорого, и позволить его себе могут только богачи. Род Креола – один из богатейших в Шумере, но во всем Шахшаноре можно найти лишь несколько небольших стеклянных изделий.

– Однако даже воздух покажется твердым и прочным в сравнении с эфирными телами, – сказал Мдзгрвеш. – Воздух мы хотя бы можем вдохнуть. Мы чувствуем его движение – оно называется ветром. Эфирные же тела нам совершенно недоступны. Они бесплотны, и свет проникает сквозь них без задержки. Чтобы увидеть их, нужно научиться видеть без помощи глаз. Без помощи этих студенистых шариков, которые так легко повредить.

– И как этому научиться?! – нетерпеливо подался вперед Креол.

– Совсем несложно. Однако прежде всего тебе следует знать, что называть это чувство «зрением» не совсем верно. Это не зрение.

– Ты меня совсем запутал. Тебе не кажется, что ты противоречишь сам себе?

– Я просто пытаюсь объяснить так, чтобы ты понял. Это не зрение. Это… духовное восприятие. Однако поскольку у человека нет природного средства к этому чувству, знания о эфирной стороне мира воспринимаются нами как образы, звуки, запахи или даже вкусы. Чаще всего – образы, поэтому обычно и говорят о «высшем зрении». Однако ты можешь также «услышать» колебания тонкой материи или «унюхать» мощные магические всплески.

– И как же?

– Просто. Большинство магов овладевают этим умением с легкостью. Можно даже сказать, что все мы уже умеем это с рождения. После смерти ты так или иначе познаешь это умение – ведь нынешние твои глаза умрут вместе с телом. Бесплотной душе останется только духовное восприятие.

– Говоришь, я это уже умею?..

– Да. Но тебе мешают твои живые глаза. Они уже рисуют тебе богатую картину мира, мешая узреть то, что спрятано во втором слое, невидимом.

– И что же – предлагаешь их вырвать?!

– Это не поможет. Если бы это помогало, слепцы не натыкались бы на стены. Пока ты жив, основным твоим зрением будет зрение глаз. Однако ничто не мешает тебе развить ему в помощь второе. Открыть «третий глаз».

– Третий глаз?.. – пощупал лоб Креол.

– Не в прямом смысле. Просто появится дополнительное зрение. И сейчас я объясню, как это сделать.

Креол поерзал в нетерпении, не отрывая взгляда от жуткого демона за решеткой. Тот задумчиво прищелкнул пальцами, подбирая дальнейшие слова, и сказал:

– Сейчас сядь как можно удобнее. Расслабься. Дыши размеренно и глубоко. Откинь все посторонние мысли, забудь обо всем, что существует в этом мире. Забудь о прошлом, не думай о будущем, не тревожься о настоящем. Первый опыт – самый сложный, но если это удастся сделать один раз – дальше это станет таким же легким и естественным, как дыхание или глотание. Главное – суметь проломить те рамки, что выстроены в нашем сознании, дабы оградить от созерцания ненужного.

– Так что конкретно мне делать? – спросил Креол.

– Закрой глаза. В этом опыте они тебе не только не понадобятся, но даже будут мешать. Они отвлекают. Духовному восприятию не преграда ни стены, ни твои веки.

– Закрыл. Что дальше?

– Ты проучился магии уже три года. Значит, умеешь поглощать ману и контролировать ее потоки в своем теле.

– Конечно.

– Тогда сконцентрируйся. Почувствуй каждую из своих чакр. Ты чувствуешь их? Чувствуешь, как мана течет по духовным линиям?

– Чувствую.

– Представь, что ты используешь заклинание. Что ты сделаешь для этого?

– Сконцентрирую волю в одной точке. Четко представлю, что хочу сделать. Произнесу слова заклинания, оформляя ману в нужный образ или действие.

– А без слов можешь?

– Конечно. Если направлю поток огненной маны на свечу – она загорится. Если сформирую ману в незримый луч и дотянусь до предмета – смогу передвинуть его, не касаясь руками.

– А если без маны?

– Что?.. Как это без маны?.. Без маны колдовать невозможно.

– А мы сейчас и не говорим о колдовстве. Ты должен просто сделать все то же самое, что делаешь обычно… но без маны.

– Но тогда ничего не произойдет.

– А ничего и не должно происходить. Ты не должен ничего двигать или зажигать – ты должен просто увидеть. Попытайся.

– А на что воздействовать?

– Ни на что определенное. Просто прямо перед собой. Выпусти поток маны… не выпуская его.

Креол ощутимо напрягся, изо всех сил пытаясь сделать так, как сказал эг-мумия. Он просидел неподвижно почти пятнадцать минут – его никто не прерывал, никто не вмешивался. Но в конце концов ученик мага устало выдохнул и произнес:

– Не могу. Не получается.

– Я бы очень удивился, если бы это получилось с первого раза, – усмехнулся Мдзгрвеш. – Как я уже говорил, первый раз – самый сложный.

– Ты можешь показать, как это делается?

– Что именно показать? Я делаю это прямо сейчас. Я делаю это всегда, без перерывов. Что ты хочешь увидеть – как я вижу? При всем желании я не смогу показать этого другому. И никто не сможет.

– Хорошо, хорошо, я понял. Объясни еще раз, что мне нужно сделать.

– Направить в окружающий мир частицу собственной души. Все то же самое, что при колдовстве, но без маны, без заклинаний. Не воздействовать, а просто почувствовать. Увидеть, услышать, унюхать… я не могу сказать, как именно это будет для тебя выглядеть.

Креол угрюмо кивнул и начал пробовать снова. Чего-чего, а усердия у него хватало всегда. Он мог днями и неделями повторять, повторять, повторять до бесконечности одно и то же действие.

До тех пор, пока не добивался результата.

Прошло несколько часов, а Креол все сидел на одном месте, время от времени задавая Мдзгрвешу вопросы, выясняя мельчайшие подробности. Шамшуддин принес с кухни несколько лепешек, сушеного мяса и кувшин пива. А заодно проверил, как дела снаружи, не прекратилась ли песчаная буря.

Она не прекратилась.

– Ну что, по-прежнему ничего? – осведомился Мдзгрвеш.

– Ничего.

– Ох… Хорошо, тогда попробуй действовать от противного.

– Это как?

– Ты умеешь вбирать ману?

– Конечно.

– Тогда попробуй сделать все то же самое, но без маны. Вбирай… просто вбирай. Возможно, так у тебя лучше получится.

– Ты хочешь сказать, что существует несколько способов видеть ауры?

– Нет. Способ только один – просто видь. А вот способов преодолеть барьер в сознании… их множество, это верно. Самое главное – добиться этого в первый раз. После этого все станет таким простым и естественным, что ты будешь делать это не задумываясь.

Креол глубокомысленно кивнул. Все, чему он успел научиться в магии, действовало по этому же правилу. Долгие месяцы прошли, прежде чем Креол сумел поглотить свою первую каплю маны – но сейчас делать это не сложнее, чем вдыхать воздух. Самое первое заклинание отняло полгода мучений, но дальше пошло значительно легче.

А если вдуматься, за пределами магии это правило тоже справедливо. Первое слово, первый шаг… Первый раз всегда самый тяжелый.

– Ну что, видишь что-нибудь? – поинтересовался Мдзгрвеш спустя час.

– Нет.

– Ладно, я никуда не тороплюсь.

Креол что-то неразборчиво буркнул. Ему-то есть куда торопиться, в отличие от проклятого эг-мумии. Наверху по-прежнему бушует песчаная буря. Креол едва не лопается от злобы и самолюбия. Как же хочется добраться до глотки маскимова мелушца!

Нет, при следующей встрече Мешен’Руж-ах не отделается так легко, как в первый раз. Креол заставит его сожрать весь песок, что сейчас кружится вокруг Шахшанора.

– Объясни еще раз! – рявкнул ученик мага, бешено глядя на демона в клетке. – Еще раз! Клянусь всеми Именами Мардука, я не сойду с этого места, пока эта дверь не откроется!

– Хороший настрой, очень хороший! – радостно ощерился Мдзгрвеш. – Давай еще раз с самого начала, детеныш. Плавно и методично…

– Не разговаривай со мной как с ребенком! – с силой ударил кулаком по решетке Креол. – Я тебе не…

Не докончив фразы, он вдруг замолчал и пораженно уставился на то место, куда пришелся удар. Очень-очень медленно раскрыл ладонь и ушибленные костяшки пальцев.

– Что такое? – полюбопытствовал Шамшуддин.

– Не отвлекай, – бросил ему Креол, осторожно водя рукой возле клетки. – Чрево Тиамат… Скажи… э-э-э… как тебя там?..

– Мдзгрвеш, – напомнил Мдзгрвеш.

– Ты сказал, что ауру можно не только видеть, верно?

– Конечно. Ее можно слышать, можно обонять… У человека нет подходящего чувства для восприятия эонов, поэтому твой разум подбирает им некое оформление…

– Да-да, я понял. Сейчас я… – снова провел рукой Креол, – да, сейчас я чувствую как бы покалывание. Тысяча крохотных иголочек. Это оно?..

– Вполне может быть.

– Но магический замок здесь или нет?! – ткнул пальцем Креол.

– Я не знаю. Вполне возможно, что здесь.

– Как это ты не знаешь?!

– Этот замок удерживает демона, – снисходительно произнес Мдзгрвеш. – Меня. Нет ничего странного, что он зачарован так, чтобы демон не смог его не только открыть, но даже и увидеть.

– А, вот как… Ладно. Хорошо, предположим, это оно и есть. Это означает, что у меня получилось?.. Я научился?..

– Чего-то ты, во всяком случае, добился. Трудно сказать, сколько еще тебе придется тренироваться, прежде чем ты сможешь видеть ауры всегда, даже не задумываясь об этом…

– Брат, может, вначале все-таки проверим? – предложил Шамшуддин. – Вдруг у тебя просто затекла рука?

– А! – испугался Креол, тряся кистью. – Чрево Тиамат, не пугай меня так, ты, плешивый кушит! Где ключ от клеток?!

– Вместе с остальной связкой висит у тебя на поясе.

– Ах да…

– Только я по-прежнему сомневаюсь, брат. Ты уверен, что нам следует освобождать… эм-м…

– Демона, – охотно подсказал Мдзгрвеш.

– Да. Ты уверен, брат?

– Я всегда уверен.

Теперь появилось новое препятствие. Местонахождение замка найдено – но этот замок нематериален. Как его открыть? Ключ, поднесенный к нужному месту, начал чуть заметно мерцать, но больше ничего не произошло. Ученик мага немного подождал, повертел ключом из стороны в сторону, попробовал вращать его, словно в замочной скважине… по-прежнему ничего.

– Что мне делать дальше? – пробурчал Креол, исподлобья глядя на Мдзгрвеша.

– Не знаю, детеныш. Мне никогда не доводилось пользоваться такими клетями. Демонологию я знаю только со своей стороны. Со стороны демона.

– Мысли есть? – спросил Креол, поворачиваясь к Шамшуддину.

– Прости, брат.

– Вы все совершенно бесполезны, – процедил Креол, сосредоточенно рассматривая мерцающий ключ.

Прошла минута. Другая. Ученик мага все так же стоял в одной позе, сжимая ключ так, словно пытался его раздавить.

Наконец терпение юноши лопнуло. Он клацнул зубами, топнул ногой и бешено прорычал:

– Открывайся!!! Вот я, Креол, сын Креола, говорю тебе, поганый замок, – открывайся прямо сейчас!!!

Замок никак не отреагировал. Бескожая харя Мдзгрвеша искривилась в насмешливой гримасе. Высохшие мышцы, едва-едва прикрывающие череп, натянулись так, что послышался скрип. Уродливый демон прислонился спиной к стене и мелко затрясся, с трудом удерживаясь от хохота.

Креол бешено сжал ключ. Тот начал ощутимо раскаляться – от гнева ученик мага непроизвольно излил вовне толику огненной маны.

Послышалось тихое шипение. В воздухе высветился пылающий рисунок, похожий на цветок лилии. Ключ, удерживаемый Креолом, оказался в самой его середке.

– Как ты это сделал, брат?! – пораженно спросил Шамшуддин.

– Я… я просто… – ошалело заморгал Креол.

Мдзгрвеш же торжествующе захихикал. Противодемоническая решетка заколебалась и растаяла, как утренний туман. Окинув свое узилище последним взглядом, демон шагнул на свободу.

Креол и Шамшуддин невольно попятились. За несколько часов, проведенных в подвале Шахшанора, они успели привыкнуть к эг-мумии, но все это время их разделяла решетка.

А теперь она исчезла.

– А где сейчас твой дедушка, детеныш? – деловито спросил Мдзгрвеш, жадно втягивая воздух.

– Тебя это не касается, – сумрачно ответил Креол. – Выполняй уговор.

– Уговор?.. Какой еще уговор?..

– Не шути со мной, блевотина Хастура! Ты обещал! Хочешь сказать, что твое слово ничего не стоит?!

– Ты слишком горластый для своего возраста, – холодно произнес эг-мумия. – На твое счастье, я не обидчив. Если бы на моем месте был будха или Двурогий, он бы сразу сожрал дурака, выпустившего его из клетки. Но я… знаешь, детеныш, ты мне нравишься. Мы с тобой похожи.

– Совсем не похожи!

– Похожи, похожи. Больше, чем тебе кажется.

– Чем?!

– Мм… скажи, детеныш, держишь ли ты свое слово?

– Всегда! И я убью каждого, кто в этом усомнится!

– Прекрасный ответ! – осклабился Мдзгрвеш. – Вот видишь, уже есть сходство. Мое слово стоит больше, чем ты можешь вообразить. И я выполню, что обещал. Однако…

– Однако?..

– Я немного преувеличил свои способности по управлению погодой, – хихикнул Мдзгрвеш. – Может быть, я сделаю для вас что-нибудь иное? Хотите, я нашлю проклятие на кого-нибудь из ваших врагов?

Креол задумался. На его лице проступил живой интерес. Но в следующий момент он тряхнул головой и зло выкрикнул:

– Не морочь мне голову, бескожий урод! Зачем мне сейчас твое проклятие?! На нас самих наслали проклятие! И пока мы от него не избавимся…

– Прервись-ка, детеныш, – перебил его Мдзгрвеш. – Ты хочешь сказать, что эта твоя песчаная буря – не естественного происхождения? Ее наслал на вас другой маг?

– Да! Разве я не говорил об этом с самого начала?!

– Нет, не говорил. Ты ни разу об этом не упомянул. И зря.

– Почему?

– Потому, что это совершенно меняет дело. Я действительно мало что понимаю в управлении погодой. Но зато я многое знаю о проклятиях. Я могу их насылать – а могу и снимать. Если эту бурю создали руки человека – я с ней справлюсь.

Не дожидаясь приглашения и не обращая внимания на сидящих за решетками демонов, Мдзгрвеш вышел из темницы и направился на второй этаж. Креол и Шамшуддин поплелись за ним. Что им еще оставалось делать?

Две рабыни, встретившиеся на лестнице, бросились наутек, едва завидев демона. Мдзгрвеш сухо рассмеялся. Впервые за три года он дышит полной грудью. Клеть демонолога Алкеалола не сумела его удержать. Можно снова наслаждаться жизнью и всеми ее радостями.

Правда, скоро о себе дадут знать печати Мардука. Их пагубное действие не позволит слишком долго оставаться в этом мире. День-два – а потом придет… то чувство. Высасывающее, разъедающее изнутри, требующее немедленно возвращаться в Лэнг. С каждым часом оно будет усиливаться.

– Так-так, так-так… – приговаривал Мдзгрвеш, рассеянно шагая по коридору.

Дорогу он не спрашивал, по сторонам не смотрел. Креол сверлил спину эг-мумии мрачным взглядом и напряженно думал – как потом оправдываться перед дедом?

Отец по этому поводу ничего не скажет – вполне возможно, что он и не подозревает о демонах, запертых в подвале. Креола-старшего не интересует ничто, кроме природных элементов. Увидев прекрасную девушку, он не любуется ею, а подсчитывает, из чего она состоит. Сколько в этом теле металлов, сколько воды, сколько первостихий…

Но Алкеалол… Алкеалол может прибить непутевого внука на месте. Этот Мдзгрвеш все-таки его имущество. Его собственный демон. Он его ловил, усмирял, сажал под замок… а какой-то сопливый юнец явился и выпустил?!

– Дедушка будет в ярости… – пробормотал себе под нос Креол.

– Наверняка, – хихикнул отлично все услышавший Мдзгрвеш. – Когда он вернется домой и обнаружит пустую клетку… не завидую я тебе, детеныш, ох и не завидую…

Поднявшись на крышу, эг-мумия накинул на лицо капюшон и пару минут стоял неподвижно. Жаркий ветер хлестал по прозрачному балахону, но демон не обращал на это внимания. Не тревожила его и пыль, уничтожившая самую возможность дышать.

– Ну что там? – окликнул Мдзгрвеша Креол, стоящий на лестнице.

Эг-мумия ничего не ответил.

– Эй! – повысил голос Креол. – Где ты там?!

По-прежнему молчание.

– Отвечай мне! – быстро начал терять терпение ученик мага. – Ты можешь это исправить?!

– Могу, – коротко ответил Мдзгрвеш, спрыгивая вниз.

Креол попятился, хватаясь за стену. Он никогда не был пугливым, но очень уж неожиданно появился бескожий демон.

– Ты это специально?.. – проворчал юноша, глядя исподлобья на эг-мумию.

– А?.. Ты что-то сказал?.. – покосился в его сторону Мдзгрвеш.

– Ничего. Так ты можешь развеять эту бурю?

– Могу. Я могу даже отразить ее и натравить на того, кто ее вызвал.

– Это было бы замечательно, – широко улыбнулся Шамшуддин. – А, брат?..

– Да, это было бы неплохо, – кивнул Креол. – Приступай.

– Детеныш, ты все-таки не забывайся, – покачал головой Мдзгрвеш. – Я тебе помогу, но помогу по доброй воле. Потому что пообещал. И потому что у меня сейчас хорошее настроение. Но думать забудь мне приказывать. Тебе нужно еще лет пятьдесят учиться магии, прежде чем ты сможешь приказывать кому-то вроде меня.

Креола аж перекосило от злобы. Шамшуддин посмотрел на искаженное гневом лицо побратима и вздохнул.

– Мне кое-что понадобится для работы, – заявил Мдзгрвеш. – Немного розмарина, базилика, елея, измельченной древесной коры и шерсть животного. А еще нужно какое-нибудь оружие с лезвием.

– Какое именно?

– Все равно. Кинжал, меч, топор… Любое. Только берите ненужное – после окончания ритуала оно исчезнет.

Розмарин, базилик и елей нашлись на кухне. Кору и шерсть Креол отыскал в лаборатории деда. В качестве оружия послужил обычный кухонный нож.

– Теперь приступим, – произнес Мдзгрвеш, смешивая все ингредиенты и выкладывая из них узор на лезвии ножа. – Молчите, детеныши, и не прерывайте заклинания, иначе будет плохо.

Ихна! Ихна! Поклон на запад! Поклон на восток! Кто проклятие наслал, тот о том пожалеет. Это намеренье злое на него же обрушится. Как у земли мертво страданье то страданье мертвее мертвого как у мертвого то страданье будь мертво у проклинающего проклятие. Это проклятие я усмиряю, в руки беру и на свободу пускаю. Да поднимется в воздух оно, да пойдет на восток, да пойдет на запад, да вернется к проклинающему, да обрушится ему на голову. Ихна! Ихна!

Завершив заклинание, Мдзгрвеш издал тонкий воющий звук и поднял нож над головой. Тот взмыл в воздух, узор на нем засветился красным… и нож со свистом улетел вдаль.

А следом за ним двинулась и песчаная буря. Громадный пыльный кокон, окружающий Шахшанор, медленно разомкнулся, свернулся тугой воронкой и понесся туда, откуда пришел.

Креол и Шамшуддин смотрели со стены на песчаную бурю, пока та не скрылась за горизонтом. Мдзгрвеш тоже смотрел, явно гордясь своим успехом.

– Надеюсь, вы довольны моими стараниями? – поинтересовался демон.

– Проваливай, а то вдруг еще дедушка вернется… – проворчал Креол, глядя в другую сторону.

Он уже начал жалеть, что освободил Мдзгрвеша. Песчаная буря исчезла, словно ее и не было. Теперь Креолу стало казаться, что он и сам без труда бы с ней справился – надо было просто немного постараться.

– Хорошо, хорошо, я ухожу, – ухмыльнулся эг-мумия, поднимая руки над головой. – Может, однажды еще встретимся, детеныш.

Бескожий демон задрожал всем телом, его прозрачный балахон заколыхался, словно на ветру, ладони медленно сомкнулись… и он исчез. Только тихий хлопок возвестил о его уходе.

– Убрался в Лэнг, – мрачно произнес Креол.

– Да уж… – задумчиво кивнул Шамшуддин. – Интересно, как там сейчас Мешен’Руж-ах…

– Надеюсь, ему сейчас плохо, – растянул губы в улыбке Креол. – Очень надеюсь.

– Хорошо, что этот демон сдержал слово. Мы здорово рисковали, брат.

– Да… Но слово он сдержал… Похоже, Лэнгу можно доверять…

– Не говори так, брат, – забеспокоился Шамшуддин. – Ты знаешь, что происходит с теми, кто доверяет Лэнгу.

– Отстань, сам знаю…

Шамшуддин несколько секунд подождал, а потом медленно кивнул и пошел успокоить рабов. Прогулявшийся по Шахшанору демон их сильно всполошил.

Креол посмотрел ему вслед и задумчиво произнес:

– Но слово он все-таки сдержал…

На следующее утро в Шахшанор явился ужасно разгневанный жрец. Лысый, безбородый, безбровый – так в Шумере ходят только жрецы и рабы-евнухи. Никакой одежды – лишь длинный кусок ткани, обернутый вокруг тела по спирали. На груди ожерелье из крупного жемчуга.

– Услышьте! – воскликнул жрец вместо приветствия. – Я пришел донести до вас гнев Господина, Чьи Слова Неизменны!

– Энлиля, что ли? – пробурчал Креол, протирая глаза. Его подняли прямо с постели. – И чего ему надо?

– Проявляй уважение, когда говоришь о боге, дерзкий отрок! – злобно прошипел жрец. – Или желаешь познать гнев Владыки, Определяющего Судьбы?!

– Мир тебе, божий служитель, – низко поклонился ему Шамшуддин. – Не желаешь ли ты разделить с нами трапезу и поведать, что тебя беспокоит?

– Желаю, – одобрительно кивнул жрец. – Что у нас на завтрак?

Креол пихнул Шамшуддина в бок. Вот еще не хватало – приглашать к столу первого встречного! Тем более жреца. Всем известно, сколько эти обжоры лопают.

Но было уже поздно. Не проявляя и тени смущения, жрец Энлиля умял целую свиную шею, огромную рыбину, большую миску бобов, корытце ячменной каши, щедро приправленной горчицей и кунжутом, и в один присест выхлебал пива больше, чем Креол и Шамшуддин – за три дня.

– Эмм… – сыто рыгнул жрец, ковыряя в зубах щепочкой. – Ымм… Нам еще что-нибудь подадут?

– На кухне ничего не осталось, – буркнул Креол. – Ты все сожрал.

– Ну что ж, служителю Владыки не пристало сетовать на недостаток пропитания, – склонил голову жрец. – Еды было мало, она была плохой, но большего я, ничтожный, видно, не заслужил.

– Ты даже и этого не заслужил, лысый урод. Говори, зачем явился в такую рань, и проваливай. Я спать хочу.

Шамшуддин пихнул побратима в бок, но размякший от съеденного жрец лишь блаженно улыбнулся.

– Я к вам почему зашел-то, отроки… – задумчиво повертел пальцами в воздухе он. – Зашел я, значит, чтобы…

– Чтобы все сожрать, – угрюмо закончил Креол.

– Не жадничай, отрок! – нахмурился жрец. – Боги велят нам делиться с голодающим хлебом и водой своими!

– Хлебом и водой. А не мясом и пивом.

– Я человек непривередливый, поэтому ем все, что дадут, – опустил глаза жрец. – Но теперь к делу. Вчера вечером храм Владыки, вверенный под мою опеку, был разрушен. Причем разрушен не людьми, не богами, не демонами, а злой магией! Песчаная буря ужасной силы прилетела из этого дворца, разрушила великий храм и улетела дальше! Что вы на это скажете, отроки?! Думали, я не смогу узнать, кто в этом виноват?!

Креол и Шамшуддин в ужасе переглянулись. Такого исхода они никак не предполагали. Кто же мог знать, что на пути отраженной Мдзгрвешем бури окажется храм Энлиля!

– Боги, боги, посмотрите на этих недостойных детей человеческих! – обвиняюще указал перстом жрец. – В то время когда наш славный император и храбрые воины его бьются против исчадий лэнговых, не щадя живота и душ своих, эти избалованные юнцы потехи ради разрушают божьи храмы! Как мы докатились до такого?! Вы что, хотите, чтобы разгневанные боги отвернулись от нас?! Хотите, чтобы они оставили нас без помощи в эти тяжелые времена?!

– Тише, тише, почтенный жрец, пожалуйста, тише! – испуганно схватил его за рукав Шамшуддин.

– Что тише?! Не буду тише! Я донесу на вас императору! Донесу-у-у!

– Не надо императору, не надо доносить!

– А вот донесу! Все, все про вас расскажу!

– Боги видят, мы не нарочно, мы не хотели!

– Не хотели! Поздно теперь уже! Дело сделано, его не воротишь!

– Мы все исправим, почтенный!

– Как?! Как вы собираетесь это исправлять?!

– Сколько ты хочешь? – скрипнул зубами Креол.

– Вы что, собираетесь меня подкупить? – с интересом повернулся к нему жрец. – Я неподкупен. Но исключительно ради интереса – а сколько сиклей вы хотите отдать в искупление своей вины?

Креол угрюмо поковырял в носу. Он не хотел отдавать ни единого сикля.

– В возмещение ущерба я отдам тебе трех рабов, – мрачно предложил ученик мага.

– И что я буду с ними делать? При моем храме их и без того больше, чем нужно. Мне нужны звонкие сикли, отрок! Звонкие сикли!

– Мне они тоже нужны.

– Но твой отец – архимаг!

– И дед тоже.

– Вот-вот! Ты же несказанно богат, отрок! Что такое для тебя горсть сиклей?!

Креол недовольно нахмурился. Ему показалось подозрительным, что жрец так суетится. А не вздумал ли этот сын шакала сплутовать, обманом вытянуть монеты из пары мальчишек?..

– Храм Владыки был разрушен до основания! – возопил жрец. – Ты понимаешь?!

– До основания?.. – медленно переспросил Креол.

– Конечно! Не осталось ничего – ни крыши, ни стен! Только ровная земля!

– Ровная земля, говоришь?.. Ладно… Тогда я возмещу ущерб…

– Отлично!

– Но не сиклями.

– Что?.. А как же тогда?

– Я сам отстрою тебе храм, служитель Энлиля, – вредно улыбнулся Креол. – Мы с Шамшуддином купим материалы, заплатим каменщикам… и все сделаем, как было. Но сначала, конечно, мы должны будем взглянуть, насколько велик ущерб. Ты доволен?

Жрец громко засопел. Кажется, такой вариант ему не понравился. Он отвернулся к стене и вполголоса заворчал, кляня проклятых мальчишек, что слишком много о себе воображают.

– На том и порешим, – ухмыльнулся Креол, поднимаясь на ноги. – Пошли, Шамшуддин. У нас есть работа.

Шамшуддин задрал голову, глядя на здание из красного песчаника. Величественный храм владыки Энлиля, Отца Богов. Относительно небольшой, расположенный вдалеке от людских поселений, но обладающий славной историей и хранящий немало ценных реликвий.

– И вот это он назвал «разрушено до основания»?.. – недоверчиво переспросил Шамшуддин. – Но здесь же только малое святилище обрушилось! А основной храм как стоял, так и стоит!

– Точно, точно, – мрачно кивнул Креол. – И я отгрызу собственную руку, если в этом виновата песчаная буря. Она не была настолько сильной. Наверняка святилище обрушилось само, от старости. А старик решил свалить все на нас.

– Думаю, так все и было, брат. Посмотри на следы. Если верить им, буря только краешком задела храм.

– И что же мы будем делать?

– Я не жадный, – пожал плечами Креол. – Давай отстроим святилище заново. Зачем нам лишний раз ссориться с Энлилем?

– И то верно.

Креол не пожалел отцовских сиклей. Каменщики, нанятые в городе, оказались мастерами своего дела. Из Ура были привезены глиняные блоки и самый лучший кирпич.

Жрица-энтум, живущая при гипару, полностью подтвердила догадки Креола и Шамшуддина. Наливая юношам свежего молока, она поведала, что песчаная буря действительно лишь слегка подтолкнула святилище. Конечно, без этого толчка оно бы продержалось еще какое-то время, но рано или поздно все равно бы обрушилось. Слишком давно не было ремонта.

– Давно пора было сломать эту развалину и выстроить заново, – покачала головой энтум. – Ей ведь уже сто пятьдесят лет…

– Сто пятьдесят?!

– Да, мальчики, да. Здесь еще моя прапрабабка проводила обряд «священного брака», да будет милостива к ней Эрешкигаль…

Однако с местным жрецом энтум посоветовала не связываться. Старик он склочный, жадный, злопамятный и очень влиятельный. У него множество высокопоставленных друзей. А еще он любит похваляться, что знаком с самим императором…

– Наверняка лжет, – хмыкнул Креол. – Как тогда, когда говорил, что храм разрушен до основания.

– Кстати, брат, а как ты догадался, что он лжет?

Креол задумался, почесывая подбородок. На лице у него появилось странное выражение.

– Знаешь, Шамшуддин… – медленно произнес ученик мага. – Когда этот лысый урод солгал… про храм… Я просто вдруг почувствовал… даже не знаю, как объяснить… От него как будто… или он сам как будто… Что-то в нем изменилось, если вкратце. И я вдруг понял, что он лжет.

– Аура! – воскликнул Шамшуддин. – Конечно, брат! Ведь в ауре все отражается – чувства, настроение, правда или ложь… все! А ты теперь можешь ее видеть!

– Да, наверное, – неуверенно согласился Креол. – Наверное.

Святилище отстроили за двенадцать дней. Заодно были проделаны небольшие ремонтные работы и в других строениях. Креол, чуть не свихнувшийся от скуки в Шахшаноре, с огромным удовольствием погрузился в новое для него дело.

Конечно, работой он только руководил. Укладывать кирпичи – занятие для каменщика, а не для ученика мага.

На тринадцатый день из Ура прибыл верховный жрец Энлиля – освятить отремонтированный храм. Он прошелся вокруг всех строений, возжигая курения и зычным голосом распевая гимны:

Без Энлиля, Могучего Утеса, Не выстроен город, не заложен поселок, Не выстроен хлев, не заложен загон, Вождь не возвышен, жрец не рожден, Не избран оракулом служитель храма, Нет в отрядах начальников войска. Глубоководные рыбы в тростниковых зарослях икру не мечут, Небесные птицы на земле просторной не вьют гнезда, В небесах грозовые тучи не раскрывают пасти. Энлиль! Твое совершенство заставляет умолкнуть! Суть твою не понять, не распутать нити, Нити в скрещенье, незримые смертным… Слово твое! Плоды – оно! Слово твое! Зерно – оно!

Креол слушал это с тоскующим видом. Строительные работы закончились, и ему опять стало скучно. Никаких новых развлечений в ближайшее время не намечается.

– Ага, вот эти отроки, – послышался негромкий голос.

Шамшуддин коснулся локтя Креола. Тот обернулся и встретился взглядом с рослым воином в войлочном чешуйчатом панцире, кожаной юбке, боевом шарфе и железном шишаке с гребнем. Судя по самоцветам на мече – один из младших лугалей.

– Это они, точно они, – зашептал на ухо военачальнику жрец. Тот самый, что являлся с угрозами в Шахшанор. – Это они устроили песчаную бурю и разрушили храм Владыки!

– Разрушили?.. – с сомнением посмотрел на святилище лугаль. – Я не вижу никаких разрушений.

– А что здесь происходит? – спросил верховный жрец, подходя к беседующим. – Что случилось, Мяга?

– Ничего особенного, господин мой, – низко склонился жрец. – Просто наш великий император прислал за этими отроками своего воина…

– Что-о?! – воскликнул Креол. – Зачем?!

– Вас отправляют к войскам, мальцы, – криво усмехнулся лугаль. – Поблагодарите вот этого доброго служителя Энлиля.

– Ты что, донес на нас?! – прошипел Креол, хватая жреца Мягу за грудки.

– Не дотрагивайся до меня! – отшвырнул его тот. – Видишь, о чем я говорю, лугаль?! Вопиющее неуважение и грубость!

– Ну да, ну да, – вяло покивал лугаль. – Собирайтесь, мальцы. Император очень разгневан на вас двоих. Промедлите – будет только хуже.

– Разгневан?.. – сглотнул Шамшуддин.

Креол, сердито сопящий в сторону Мяги, тоже поежился. Император Энмеркар – человек суровый и грозный. Даже архимаг подумает дважды и трижды, прежде чем сердить его… а потом все-таки не станет сердить. Что уж говорить о учениках, едва вступивших на стезю Искусства?

– Очень разгневан, – кивнул лугаль. – Но и заинтересован. Если вы двое смогли создать песчаную бурю, разрушившую целый храм, вы должны быть способными мальцами. Такие в нашем войске нужны. Собирайтесь.

Креол и Шамшуддин переглянулись – теперь уже облегченно. Раз в них нуждаются, наказание явно не будет суровым. К тому же они обратили на себя внимание самого императора – а это многого стоит.

– Прибыв в войско, вы поступите под начало своего учителя, – сказал напоследок лугаль. – Почтенного абгаля Халая Джи Беш.

Экзамен для мага

Креол посмотрел на мумифицированный трупик и мрачно вздохнул. Детеныш Гасителя Света не прожил у него и восьми дней. Сколько Креол ни старался заставить его есть, он только тихо шипел, с каждым часом все слабея.

Спустя некоторое время после смерти крохотной твари Креол таки выяснил, что она жрет. Гасители Света кормят своих детенышей полупереваренной пищей из собственного живота, отрыгивая ее изо рта в рот. Узнав об этом, ученик мага вздохнул даже с некоторым облегчением. Трудно сказать, смог ли бы он делать так же, но ему не хотелось и пробовать.

Со дня битвы в норе Гасителя Света прошло почти четырнадцать лет. Из сопливого подростка с мягким пушком на губе Креол вырос во взрослого мужчину с густой бородой. На днях ему исполнилось двадцать девять. А он по-прежнему ученик мага. По-прежнему учится у старого вонючего маскима, по какому-то недоразумению считающегося магистром Гильдии.

С каждым месяцем Креол все сильнее подозревал, что учитель лишь из подлости отказывается выдавать ему аттестат. По всем канонам Креолу уже три-четыре года как пора стать полноправным подмастерьем. Шамшуддин пришел к Халаю позже него – пусть и всего на месяц – но выпустился на два года раньше. Вот уже целых два года побратим наслаждается статусом самостоятельного мага! А он, Креол, по сей день всего лишь ученик!

Несправедливо, несправедливо, Мардук видит, до чего это несправедливо!

Ненависть Креола к учителю всегда была велика. Он возненавидел Халая Джи Беш с первого же дня. С первого же бранного слова, услышанного в свой адрес. С первой же палки, опустившейся на худую мальчишескую спину. С первой же миски пустой каши без единого волоконца мяса.

Но за последние годы эта ненависть достигла апогея. Креол скрипел зубами по ночам, представляя, что однажды сделает с мерзким ворошителем грязи. Вот и сейчас он перевернулся с боку на бок, мысленно вбивая старику в спину длинный гвоздь. Не в силах сдержаться, Креол заколотил кулаком по стене.

Он не боялся кого-нибудь потревожить. В этом крыле, кроме него, никто не живет. У Халая уже давно не осталось других учеников – Шамшуддин был последним, кого он согласился принять. Дворец Вором, подаренный старому демонологу после войны с куклусами, стоит пустой и угрюмый – лишь хозяин, его ученик да пара рабов. Большую их часть Халай в прошлом году распродал. В последнее время он вообще почти перестал выходить из своих покоев – никого не принимал, ни с кем не разговаривал.

Креол был единственным, с кем Халай Джи Беш упрямо не желал расставаться.

– Будь ты проклят, старый урод… – пробормотал Креол, засыпая. – Будь ты проклят…

Зато поминаемый им Халай Джи Беш даже и не думал спать. Демонолог, которому недавно исполнилось сто восемнадцать лет, ходил по своему кабинету, листал древние пожелтевшие свитки, водил пальцем по выдавленным на глиняных табличках клинышкам… и тоскливо подвывал.

Халай боялся. Его пожирал страх перед ближайшим будущим. Перед тем, что должно произойти уже совсем скоро – через три, в лучшем случае четыре дня.

Смерть.

Всем известно, что большинство магов погибает смертью неестественной. Испепеленный другим магом или зарубленный доблестным воителем, казненный императором или сожранный чудовищем, в результате неудачного магического эксперимента или не совладав с собственным заклятием…

Рано или поздно что-то подобное настигает обязательно.

Но некоторые все же дотягивают до естественной смерти, от старости. И о ее приближении маг обычно узнает загодя. За несколько дней до роковой минуты внутренний голос подсказывает – вот оно. Холодная рука Эрешкигаль коснулась горла, и уже никакая магия не поможет спастись. Бренное тело исчерпало последние резервы – трепыхаться дальше нет смысла.

Впрочем, смерть как таковая – это еще полбеды. Халай Джи Беш трижды спускался в Кур живым – кому еще бродить по таким местам, если не магистру демонологии? Существование в загробном мире не назовешь приятным, но это все-таки тоже существование.

Нет, страшит не сама смерть, а то, что ей предшествует. Агония. Долгая, мучительная агония, затягивающаяся на многие дни, а иногда даже месяцы.

Маги крайне редко доживают до естественной смерти, но если уж доживают – горько об этом жалеют. Магия удерживает душу в теле прочнее тысячи гвоздей. Чем сильнее маг, тем тяжелее ему умереть, тем дольше он мучается перед смертью и тем выше шансы, что он поднимется даже из гроба. Халаю и самому доводилось утихомиривать бывших коллег по Гильдии, превратившихся в безумных чудовищ – не живых и не мертвых.

Меньше всего на свете он желал подобной судьбы для себя.

Впрочем, белые маги от подобного не страдают. Эти упархивают на тот свет легко, как мотыльки, ничуть не сожалея о расставании с бренной плотью. Не возникает особых проблем и у серых магов – в назначенный час они тихо угасают, как самые обыкновенные люди.

Нет, долгая мучительная смерть – профессиональный недуг черных магов, неизбежная плата за обманчивую легкость их Искусства. Черная магия наиболее быстра в усвоении, наиболее проста в применении, но рано или поздно за это придется расплачиваться – и цена будет воистину высока.

Халай Джи Беш – черный маг.

Один из способов избежать продолжительной агонии – передать кому-нибудь силу перед смертью. Но где здесь найдешь дурака, что согласится принять от Халая подобный «подарок»? Даже рабы в последнее время стали остерегаться хозяина – ничего не берут у него из рук, на вопросы отвечают с опаской, приказы исполняют с промедлением.

Сила, полученная от умирающего мага, – это не дар, а проклятие. «Маг поневоле» – очень несчастный человек. Ведь это не его сила – чужая. Она несет на себе отпечаток души прежнего владельца – точнее, это и есть частица прежнего владельца. Частица его Ноуса, седьмой оболочки души.

Заполучить подобного «подселенца» – весьма и весьма сомнительное приобретение. Контролировать его удается очень редко. Гораздо чаще чужая магия сама начинает хозяйничать в новом теле, старается подчинить его своей воле, поработить душу и разум. Но собственным разумом она при этом не обладает – это не демон, не дух, а всего лишь сгусток астральных эманаций, обрывок души мертвого мага.

Правда, очень злобный обрывок. Ведь это не белая магия, не серая. Это магия черная, враждебная всему живому. Самое лучшее, что может сделать человек, заполучивший такого «сожителя», – побыстрее от него избавиться. Любым возможным способом.

Халай Джи Беш трусливо взвыл, кусая пальцы. Он бы охотно убил себя сам, чтобы избежать продолжительных мук, но это ему мешал сделать все тот же страх. Нож выпадал из старческих пальцев, едва поднесенный к горлу. Губы плотно сжимались, отказываясь впускать в рот ядовитый настой. Халай слишком долго бегал от смерти, чтобы найти силы совершить подобное.

К тому же самоубийц в Куре ожидает крайне незавидная участь.

В конце концов Халай все-таки собрался с духом. Он зажмурил глаза, замахнулся и ударил себя ножом в живот.

В воздухе едва заметно сверкнула Личная Защита.

Халай досадливо посмотрел на нож и повторил попытку.

Истратилась вторая Личная Защита.

Потом третья. Потом четвертая. Халай замахнулся было в пятый раз… но в последний момент вспомнил, что Личные Защиты кончились. Он отбросил нож в сторону и горько заплакал.

– О боги, как я несчастен!.. – всхлипнул старик, подходя к окну. – Есть ли на этом свете кто несчастнее меня?! За что мне выпал такой жребий, за какие грехи?! Я всю жизнь делал только хорошее!

Взяв стоящий на подоконнике обсидиановый шар, Халай пристально всмотрелся в него и забормотал заклинание, которое за последние часы произносил уже раз десять.

В этот раз результат был таким же, как и во все предыдущие. В шаре отразилось птицеподобное существо с парой черных крыльев – Хубут-Табал, демон смерти, провожающий в Кур умерших. Этот знак двояко не истолкуешь – любой маг знает, что призвать Хубут-Табала может лишь тот, кто сам стоит на пороге смерти.

Халай Джи Беш сумрачно уставился на изображение. Какая ирония судьбы – он, великий демонолог, всю жизнь сковывавший и усмирявший посланцев иных миров, сейчас глядит на одного из них и дрожит от страха. Бороться с Хубут-Табалом бесполезно и бессмысленно – и даже не потому, что он настолько могуч. Просто посланец смерти не тождественен смерти. Он не убьет Халая, а всего лишь вынет душу из уже мертвого тела и отправит ее в Кур.

Смерть же наступит в любом случае.

– Дайте мне еще немного времени!.. – жалобно попросил Халай. – Еще времени!.. Я еще так молод, я еще столького не сделал!

Хубут-Табал в обсидиановом шаре достал из-под крыла глиняную таблицу. Поводив по ней пальцем, он устремил на Халая холодный птичий взгляд и отрезал:

– Нет.

– Но, может быть…

– Нет. Азимуа внесла твое имя в таблицу.

– Но она меня даже не предупредила!

– Она никого не предупреждает. Кто ты такой, чтобы для тебя делали исключение?

– Я Халай Джи Беш, магистр шумерской Гильдии магов!

– Для нас все смертные одинаковы, – равнодушно произнес демон смерти. – Возможно, тебя утешит тот факт, что в таблицу вносят только тех, кто и так уже прожил чересчур долго. Большинство смертных успевает умереть до того, как Азимуа о них вспомнит.

– Не утешает!

– Могу только посочувствовать.

– Я точно не могу убедить Азимуа внести изменения в таблицу?! – стиснул шар Халай.

– Нет. И прекращай вызывать меня по пустякам. Мое терпение велико, но не безгранично.

– Я всего лишь хочу жить! – взвыл Халай.

– Еще раз меня побеспокоишь – утоплю в подземной реке, – отрезал Хубут-Табал, разрывая связь.

Гладкая поверхность снова стала беспросветно черной.

Как и будущее Халая Джи Беш.

Креол сунул лицо в фонтан и плеснул воды на затылок. Еще одно жаркое утро. Дворец Вором расположен в удивительно неудачном месте – на самом краю пустыни, открытый всем солнечным лучам. Крупных поселений поблизости нет – только Брузак, крохотный городишко с парой сотен жителей.

Единственная растительность, в изобилии встречающаяся вокруг Ворома, – финиковые пальмы. Как и сам дворец, они принадлежат Халаю Джи Беш. Урожай убирается дважды в год – и он очень богатый. Настолько богатый, что Халаю обычно приходится нанимать дополнительных работников. Экономя на каждом сикле, старый скряга всегда отряжает им в помощь собственных учеников.

За десять прожитых здесь лет Креол превосходно научился собирать финики.

И возненавидел их до глубины души.

– Ты уже проснулся, зловонная отрыжка Нергала?

Креол неохотно повернул голову. На галерее, опоясывающей внутренний двор, стоит скрюченный старикашка в теплом шерстяном халате и высокой шапке, натянутой на уши. Вконец одряхлев, учитель стал мерзнуть даже в жаркий полдень. Кровь с годами совсем остыла, уже не греет.

– Опять бездельничаешь, ничтожество? – проскрипел Халай, с трудом спускаясь по лестнице. – Ни на что не годный маленький ублюдок…

Креол злобно прищурился. Он уже давно возвышается над учителем на голову и отрастил бороду вполладони, но Халай все равно считает его малолетним сопляком.

Конечно, он-то почти на девяносто лет старше…

– Факелы не горят, – хмуро констатировал Халай. – Что ты вечно впотьмах шаришься, зажги огонь!

На лице Креола ничего не отразилось. Сам он не нуждался в дополнительном освещении – небо безоблачно, солнце высоко. Но учитель уже несколько лет страдает куриной слепотой. Причем настигает она его не только в сумерках, но и посреди бела дня.

Не желая пререкаться, ученик мага поднял руку и картинно прищелкнул пальцами. Восемнадцать факелов, выстроившиеся вдоль двора полукругом, вспыхнули одновременно. При ярком солнечном свете их пламя выглядело довольно жалко, но Халай остался удовлетворенным.

– Все актерствуешь? – укоризненно хмыкнул он, разглядывая Креола. – Огнивом зажечь не мог? Обязательно надо было тратить ману?

Креол снова промолчал. Хотя ему ужасно хотелось сказать, что маны он истратил совсем чуть-чуть – подумаешь, факелы зажег. Для этого не требуется даже заклинания – всего лишь представить факелы уже горящими и направить в нужные точки по капельке огненной маны. Плевое дело. Подобные чары Креол уже несколько лет творил без малейшего напряжения, легким движением руки.

– Ладно, пошли, – сухо приказал Халай. – Ответишь вчерашний урок.

Пересекая коротенький коридор, старый демонолог тяжело дышал и опирался рукой о стену. Одного только посоха ему уже не хватает – издалека видно, как дрожат эти костлявые ноги. На морщинистом лице выступил пот, глаза помутнели, из угла рта протянулась ниточка слюны.

Креолу невольно вспомнилось, каким был Халай пятнадцать лет назад, когда они впервые встретились. Маскимов старик уже тогда выглядел отвратительно – но двигался бодро, а палкой махал ловчее многих бойцов. А что теперь? Годы его не пощадили…

– Подай мне табурет, смрадный горшок мочи! – рявкнул Халай, останавливаясь на крыльце. – Хоть раз в жизни прояви уважение к своему старому учителю!

Десять лет назад Креол бы огрызнулся. Но сейчас он спокойно пододвинул Халаю стул и даже помог усесться поудобнее.

С возрастом ученик мага научился терпеть и выжидать. Рано или поздно его час придет.

– Показывай, – потребовал Халай, закончив ерзать на стуле.

Креол вдохнул воздух поглубже и наполовину прикрыл глаза. В тело будто сама собой полилась воздушная мана – прохладная, бодрящая, заставляющая волосы развеваться, словно на ветру. Через секунду Креол почувствовал, как ступни теряют контакт с землей. Ученик мага начал медленно подниматься ввысь.

– Быстрее! – прикрикнул учитель.

Креол напрягся, ускоряя ману в духовных линиях. Чакры в ногах запульсировали, все тело охватил невидимый огонь эфирного вихря. Халай Джи Беш криво усмехнулся, глядя, как ученик стремительно уносится в небеса.

Когда Вором уменьшился до размеров ногтя на младенческом пальчике, Креол остановился и прислушался к внутренним ощущениям. Запас маны еще более чем достаточен, но лучше все же начать снижаться.

Год назад Креол не рассчитал сил и оказался полностью обезманенным в двухстах локтях над землей. Используя прану, он кое-как приземлился, но потом два дня лежал без движения. Для молодых магов подобное безрассудство чрезвычайно опасно.

Опустившись пониже и сделав несколько кругов над дворцом, Креол совершил крутую петлю и мягко ступил на землю в трех шагах от учителя. Халай окинул его пренебрежительным взглядом и тихо хмыкнул, подпирая щеку кулаком.

– Ну что? – стараясь не показывать волнения, спросил Креол.

– Ошибок не было, – неохотно признал Халай. – В кои-то веки ты все сделал безупречно. Удивительно.

Креол опустил голову, сверля землю взглядом. В буквальном смысле – в почве само собой начало буравиться отверстие. Оттуда выплеснулась струйка мелкого песка.

– Прекрати это, обезьяна! – прикрикнул Халай. – На кого пытаешься произвести впечатление?! Если на меня, то зря стараешься – мне омерзительны эти бесполезные трюкачества! Когда ты наконец запомнишь, насколько глупо выглядит, когда маг играет со своей магией?!

– Я еще не маг, – угрюмо ответил Креол. – Я ученик.

– А-а-а, как ты мне надоел! – махнул рукой Халай. – Ученик, бе-э-э-э! Смотреть тошно! Проваливай!

Креол бросил на учителя последний взгляд исподлобья и побрел к входу во дворец. Однако не успел он сделать и двух шагов, как его остановил удар посоха меж лопаток.

– Куда собрался?! – рявкнул Халай, зло щуря слезящиеся глаза. – Разучился понимать по-шумерски?! Я сказал – проваливай из моих учеников!

– Что?.. – моргнул Креол.

– Что слышал, бестолочь! Твое обучение закончено!

– Закончено?.. – не веря своим ушам, пролепетал Креол.

– О-о-о, какого же идиота я наставлял эти четырнадцать с половиной лет! Да, закончено! Я больше ничему не могу тебя научить – ты слишком глуп для этого! Отныне можешь считать себя полноправным магом-подмастерьем! Думаю, еще одна капля дерьма не слишком скажется на той помойной яме, что по ошибке именуется шумерской Гильдией… Все, проваливай отсюда, ничтожество! Ты мне надоел!

Креол отступил назад на шаг. Раскачиваясь из стороны в сторону, словно от кувшина крепкой сикеры, он неуверенно поклонился бывшему учителю, а потом двинулся прочь. Прямо в пустыню, куда глаза глядят.

Окончание обучения обрушилось на Креола, как смерч на голову. Молодой маг не раз представлял этот момент в мечтах, но никогда не думал, что он явится настолько неожиданно и будет таким… таким… таким будничным. Креол ждал чего угодно, но только не того, что Халай швырнет ему долгожданный диплом, как объедки бродячему псу.

Хотя чего еще можно ждать от Халая Джи Беш? Надо будет при следующей встрече спросить Шамшуддина, как это было у него. Креол не присутствовал при выпуске побратима, а побеседовать об этом как-то не довелось.

Креол двигался вперед, пока не уперся в одну из финиковых пальм. Это поневоле заставило остановиться. Ученик… нет, теперь уже подмастерье рассеянно поднял руку и выстрелил коротким магическим импульсом.

В ладонь упал сбитый финик.

Съев добычу и облизав липкие пальцы, Креол окончательно пришел в себя. На его лице начала расплываться хищная улыбка. Он подмастерье. Настоящий, полноценный маг. Он по-прежнему обязан повиноваться Верховному Магу и шумерскому императору, но старый ублюдок Халай над ним более не властен. Теперь Креол сам себе господин – может идти куда хочет и делать что хочет.

Сбив еще один финик, Креол задумался над тем, куда ему идти и что делать. Видимо, для начала нужно наведаться в Шахшанор – известить отца. Тому, конечно, будет все равно, но известить все же надо.

Жаль, что дедушка уже лет десять как пропал неведомо куда. Вот он бы точно порадовался за внука.

После Шахшанора путь Креола лежит в Вавилон – в башню Гильдии. Новоиспеченный подмастерье должен представиться Верховному Магу Шуруккаху и получить назначение на службу. Всякий маг обязан исполнять илькум – работу во благо империи. Шамшуддин, например, вот уже два года трудится в градостроительном ковенанте.

Подумав об илькуме, Креол скривился. Работать не хочется. Совсем не хочется. Пятнадцать лет без малого учился, а теперь придется еще и работать. Но деваться некуда – у шумерских магов много привилегий, однако бездельничать им не позволяют. Если не хочешь исполнять илькум – откупайся, выплачивай деньгами. Креол-старший вот выплачивает.

Но то старший – он несказанно богат. А в карманах Креола-младшего гуляет ветер. Ни единого медного сикля. Даже пообедать не на что – теперь, когда ученичество закончилось, в Вороме для Креола еды нет. Старый скряга Халай выгонит его взашей, если он посмеет заявиться на кухню.

Ну да это не беда. Любой меняла с радостью одолжит денег поиздержавшемуся магу. Хотя на самом деле без особой радости… но все-таки одолжит. А когда Креол доберется до Шахшанора, о средствах пропитания можно будет забыть.

Отец никогда не отличался скупостью – если попросить у него денег, он не станет спрашивать, сколько и зачем. Просто швырнет ключ от домашней казны и прикажет не досаждать ему ерундой.

Но это все потом. Все потом – и деньги, и работа, и встреча с отцом. Все потом.

Сейчас надо заняться другим делом, первоочередным.

Халай Джи Беш придирчиво осмотрел расписанную стену. Художники изрядно ему польстили, нарисовав величественным патриархом с мудрыми глазами и ласковой улыбкой. Нужно хорошо постараться, чтобы узнать в этом светоче доброты злобного старикашку Халая.

Но так даже лучше. Хорошо, если в Куре Халай будет выглядеть так, как на картине. Очень хорошо. Сходства все же достаточно – это именно он, пусть и сильно облагороженный.

Мастера с волнением ждали слов заказчика. Они три месяца без устали трудились над этим подземельем, превращая его в роскошную гробницу. И вот сегодня наконец настал день приема работы.

– Терпимо, – неохотно выдавил из себя старый маг. – Терпимо. Наверху вас ждут звонкие сикли. А где ваше особое вознаграждение?

– Здесь, почтенный абгаль, – поклонился старший мастер, указывая на дальний участок стены. – Взгляни, пожалуйста.

Халай крякнул, рассматривая рисунок. Изображения будущего покойника протянулись вдоль всей гробницы – на одном Халай читает мудрые книги, на другом играет в шек-трак, на третьем обнимает прекрасных дев, на четвертом отдыхает в тени чинары…

На последнем изображении Халай восседает за богатым пиршественным столом, заставленным роскошными блюдами. Здесь тебе и хлеб, и мясо всех видов, и рыба, и сладкие фрукты, и хмельные напитки. Вокруг расставлены благовония, на заднем фоне играет оркестр и пляшут танцовщицы.

А кроме Халая за столом сидят мастера, строившие и украшавшие гробницу. Каменщики, вырубавшие ее в скале, портные, шившие погребальные одежды, скульпторы, высекавшие колонны и статуи, художники, расписывавшие стены. Все они здесь – сидят за праздничным столом своего заказчика, угощаются яствами, слушают музыку и радостно улыбаются. И Халай тоже улыбается лучезарной улыбкой, словно хлебосольный хозяин, принимающий в гостях своих самых дорогих друзей.

Живой Халай не улыбался так никогда.

Разрешив мастерам поместить здесь такое изображение, старый маг оказал им великое благодеяние. Ведь они, в отличие от него, простые ремесленники. У них не будет своих гробниц, за них не принесут богатых заупокойных жертв. Человек, кое-как похороненный, и в Куре живет кое-как.

Но благодаря щедрости своего заказчика мастера могут быть спокойны. Теперь им не придется голодать в загробной жизни. У них будет добротный кров, богатая одежда и сытная еда.

Нет ничего важнее в жизни, чем обеспечить себе хорошее посмертие.

Халай положил на крышку гроба палку. Свою бессменную клюку, заменяющую колдовской посох. Последний раз взглянув на нее, старик приказал:

– Сохраните это. Когда я умру, положите ее внутрь, мне в руку.

– Мы повинуемся, почтенный абгаль, – поклонился старший мастер. – Мы сделаем все, как ты желаешь.

– И заканчивайте здесь все побыстрее, – распорядился Халай, ковыляя прочь. – Эта гробница мне скоро понадобится.

С трудом выбравшись на поверхность, старик остановился и подслеповато моргнул. Путь ему преградил рослый черноволосый мужчина двадцати девяти лет.

– Кажется, тебе здесь больше нечего делать, – сухо произнес Халай, глядя в лицо Креолу. – Твое ученичество закончилось еще вчера. Разве ты не должен быть сейчас на полпути в Вавилон или куда ты там собирался направиться?

Креол медленно покачал головой. Его серые глаза светились решимостью и злорадством.

Причем злорадства было гораздо больше.

– Бы!.. – выпалил Креол, давая петуха от волнения.

– Что-что? – приложил ладонь к уху Халай. – Я тебя не слышу.

– Бывший учитель!.. – рявкнул Креол. – Как полноправный член Гильдии, я вызываю тебя на поединок!

Халай Джи Беш чуть заметно улыбнулся. Хвала Мардуку! Бывший ученик оправдал надежды своего учителя. Он оказался именно тем, кем нужно – мстительным, неблагодарным, самонадеянным ублюдком. Прошли едва ли сутки – а он уже явился к вратам Ворома с обнаженным мечом.

Но вслух Халай ничего этого не сказал. Он лишь презрительно скривился и фыркнул:

– Бе-э-э!.. Ты что, лишился ума, жалкий щенок?! Не надейся, что я тебя пощажу только из-за того, что… да мне вообще нет причин тебя щадить! Ты мелкий поганый кусок дерьма!

– Все эти годы… – процедил Креол, тяжело дыша. – Все эти годы я тихо терпел и копил силы, ожидая момента, когда смогу вбить тебе все обратно в глотку… Все эти годы!.. Я прошел войну с куклусами! Я чуть не погиб в катакомбах Вавилона! Ты прекрасно выучил меня сражаться, бывший учитель! И теперь все это на тебя же и обрушится!

Халай затрясся от едва сдерживаемого смеха. Все-таки хорошо иметь под рукой идиота, мнящего себя хитрецом.

– Ты готов?! – рявкнул Креол, сжимая кулак.

– Подожди секунду, – попросил Халай, задумчиво морща лоб.

Все нужные приготовления сделаны. Гробница выстроена, завещание написано, последние распоряжения отданы. Гибель в бою – достойная, благородная смерть. Окончивших путь на поле брани в Куре встречают с почестями и выдают дополнительные привилегии.

Теперь главное – не слишком усердствовать. А то еще пришибешь сопляка невзначай.

Несмотря на возраст и бесчисленные болезни, боевой магией Халай Джи Беш владеет превосходно. Он участвовал в десятках дуэлей, а проиграл всего дважды. Один раз – магистру Гишбару, прирожденному боевику. Другой раз – Арзе по прозвищу Хана-Всему-Живому.

Впрочем, против Арзы Халай продержался целых четыре минуты. А это уже немалое достижение – большинство противников слепого архимага превращались в золу быстрее, чем успевали моргнуть.

– Я готов, приступаем, – кивнул Халай. – Какой ты желаешь дуэли, зловонный гриб? Тренировочной, разрешительной или…

– Смертельной! – выпалил Креол. – Только смертельной!

– Твой вызов принят. Нападай.

Креол с размаху швырнул в учителя огненный шар. С места, без раздумий, не тратя ни секунды. Он подготовил его во время разговора.

Халай молча раскрыл ладонь. Сверкнул Ледяной Щит, вбирая бушующий жар, и заклинание Креола потухло.

Свободной рукой старый демонолог вычертил пылающую руну, и его противник отшатнулся в сторону. Из воздуха высунулись шесть огромных собачьих голов на змеиных шеях. Неистово лая, они потянулись к Креолу, оплетая его, тянясь к мясу ужасными пастями. Еще секунда – и схватят, вцепятся, разорвут в клочья…

– Я учил тебя этому, щенок! – прорычал Халай. – Ну! Слово противодействия?!

– Иш-карра-зим!!! – дико выкрикнул Креол, ударяя ближайшую голову по носу.

Испустив протяжный вой, кошмарные псы рассеялись дымом. Халай Джи Беш облегченно выдохнул – еще чуть-чуть, и ученик отправился бы в Кур прежде учителя.

Воспользовавшись мигом, Креол перешел в наступление. Губы зашевелились, шепча заклинание, со скрюченных пальцев сорвался ураганный ветер. Халай не устоял перед страшным напором – тощего старикашку просто снесло, отшвырнуло назад. Он ударился спиной о землю, теряя Личную Защиту – единственную свою Личную Защиту.

Креол сжал кулак, выпуская чары Огненного Меча. Полоса бушующего пламени рассекла воздух, молодой маг ринулся вперед, спеша пронзить врага, пока тот валяется без сил…

– Не так быстро!.. – прошипел Халай, поднимая руку.

На пальце сверкнуло кольцо с сапфиром. Поглотитель Душ, лучший артефакт старого демонолога. Несть числа духам и демонам, что были втянуты в этот ярко-синий камень.

И несть числа людям, которых он лишил душ, обратив бездыханными трупами.

Теперь и с Креола сорвало Личную Защиту. Маг захрипел от боли, чувствуя, как душа буквальным образом вырывается из тела. Халай ядовито засмеялся, поднимаясь на ноги.

– Чрево Тиамат!!! – взревел Креол, резко раскрывая левую ладонь.

С нее сорвалась ослепительная молния. Белая ветвящаяся полоса прочертила воздух и охватила Халая. Старый маг забился в агонии, снова падая на землю. Поглотитель Душ на пальце потух, и Креол схватился за грудь, беззвучно раскрыв рот.

Но продлилось это какое-то мгновение. Сделав один-единственный вдох, Креол гигантским прыжком ринулся к корчащемуся старцу. Замах!.. и Огненный Меч входит прямо в дряблое сердце.

На губах Халая выступила пена. Взгляд остекленел. Пальцы слабо зашевелились, из прожженной груди со свистом вырвался воздух.

Креол прищелкнул пальцами, уничтожая Огненный Меч, и тряхнул кистями, сбрасывая остаточные чары. Молодой маг подозрительно уставился на бывшего учителя, готовый нанести удар при первом же признаке агрессии.

Однако того не последовало. Халай Джи Беш лежал тихо, глядя на проплывающее в небе облако. Его лицо стремительно бледнело, жизнь испарялась вместе с вытекающей из раны кровью.

– Тьфу… – пробурчал Креол, глядя на умирающего с брезгливой жалостью. – Я всегда знал, что старый урод только хвастается, а на деле… тьфу…

– Ученик!.. – чуть слышно прошептал Халай. – Ученик, наклонись!..

Креол наклонился в ожидании последних слов учителя. Глубоко внутри его начал грызть червячок сомнения – а стоило ли убивать старика? Он был мерзким ублюдком, но этот мерзкий ублюдок все-таки обучил Креола магическому Искусству…

– Я здесь, учитель, – негромко произнес Креол, опускаясь на правое колено. – Что…

Шлепок! Костлявая ладонь умирающего с неожиданной силой взметнулась вверх, отвешивая Креолу увесистую оплеуху.

– Яу-у-у-у!!! – вскрикнул тот. Не столько от боли, сколько от неожиданности.

– Ха! – оскалился Халай. – Я просто не мог умереть, не врезав тебе напоследок! Запомни, ученик… ты… ты просто лужа мочи-и-и…

Креол поднялся на ноги, трясясь от едва сдерживаемого гнева. Нет, он поступил совершенно правильно! Мир станет намного лучше, когда его покинет Халай Джи Беш… собственно, уже стал. Судя по изменениям в ауре, мерзкий старикашка наконец-то отправился к праотцам.

Хотя это может быть хитрой уловкой с его стороны…

– Эй, старый урод, ты точно сдох? – недоверчиво спросил Креол, пиная покойника в висок. – Точно? Точно? Отвечай мне!

Хубут-Табал запустил когтистую лапу в грудь мертвеца и с силой дернул, вырывая душу из тела. Выбравшийся из мертвой оболочки Халай сощурился, рассматривая переменившийся мир.

Он знал, что мертвые видят мир иначе, чем живые, но не думал, что разница окажется настолько разительной. Что было черным – стало белым, что было белым – стало черным. Солнце теперь не светит, а затемняет, все вокруг заволокло густым туманом, силуэты стали расплывчатыми.

Неудивительно, что призраки предпочитают бродить в темноте. При дневном свете они ориентируются так же плохо, как люди в ночной мгле.

Окинув свое прежнее тело рассеянным взглядом, Халай пробормотал:

– А изнутри оно больше казалось…

– Любое вместилище изнутри кажется больше, чем снаружи, – кивнул Хубут-Табал. – Ну что, ты готов идти?

– Как будто это имеет какое-то значение… – буркнул старик.

– Совершенно никакого.

Посреди чистого поля распахнулась дверь – из нее повеяло могильным хладом. Хубут-Табал расправил черные крылья и зашагал вперед. Халай покорно двинулся следом.

– Надеюсь, в таблице Азимуа будет записано, что я погиб в бою? – с беспокойством спросил старик.

– Уже записано.

– Хорошо. Значит, мой ученик все-таки для чего-то да пригодился.

– А ты не мог просто попросить его тебя прикончить? – поинтересовался демон смерти.

– Попросить?! – фыркнул Халай. – Бе! Мой ученик – мерзкий отвратительный ублюдок! Он бы скорее сдох, чем облегчил мои страдания!

– Уверен?

– О, я знаю его! Он бы стоял неподалеку, смотрел, как я корчусь в агонии, и потешался над моими муками! Да вот сам посмотри!

Хубут-Табал обернулся. Креол ожесточенно пинал своего мертвого учителя.

– Тебя не учили, что надо уважать чужой труп?! – рявкнул Халай, топая ногами.

Креол даже не глянул в его сторону. Он не видел ни уходящего в Кур Халая, ни явившегося за ним демона смерти.

– До чего же паршивый ученик… – скривился мертвый старик. – Пятнадцать лет его натаскивал, а он до сих пор не видит призраков… Какой стыд… И он что, по-прежнему пинает мой труп? Вот ведь недоносок.

Хубут-Табал молча повел крылом, пропуская Халая в дверь. Тот задержался на пороге, последний раз оглядывая мир живых, и вздохнул.

– Хочешь что-нибудь сказать на прощание? – спросил демон смерти.

– Нет. О чем тут говорить? Я прожил хорошую жизнь. Достойную и красивую. Единственное, о чем жалею, – о том, как обращался со своими учениками…

Халай Джи Беш на секунду замолчал, а потом прошипел, злобно кривя губы:

– Я должен был бить их гораздо больше!

Маг на побегушках

Лугаль Аханид перевернул тело и грязно ругнулся. Городской эн. Убит в собственном кабинете, ножом в сердце.

Худшее начало дня трудно даже вообразить.

Причем в комнате не один труп. Кроме благородного эна на полу лежит еще и какой-то неизвестный, только не зарезанный, а удавленный.

Если верить писцам, сидящим в приемной комнате, этот неизвестный явился к эну с ходатайством. К эну ежедневно приходят десятки людей – с просьбами, жалобами, предложениями. Ходатайство лежит здесь же, на столе – речь идет о каналах. Несчастный хотел построить ответвление за свой счет – для орошения полей на родовом поместье. Рядовое, ничем не примечательное прошение.

Однако кто-то убил и эна, и его посетителя. Посетитель удавлен, эн зарезан – вот этим самым ножом, что торчит в груди. На полу растеклась большая лужа крови.

– Терпеть не могу такие истории, – пробурчал Аханид, рассматривая орудие убийства.

Совершенно обыкновенный нож. Рукоять простая, без украшений. Судя по оставленным следам, убийца действовал очень быстро. Сначала вспорол грудь эну – тот умер мгновенно. Потом набросился на посетителя – уже не с ножом, а с удавкой. Видимо, он всадил нож слишком глубоко и не желал терять драгоценных мгновений.

Непонятно только, откуда этот убийца взялся и куда потом делся. Единственный выход из кабинета эна ведет в комнату писцов. Там все это время находились шесть человек – и они клянутся, что дверь даже не открывалась. Окно такое маленькое, что и ребенок не пролезет. К тому же выходит оно на городскую площадь, где всегда полно народу, – но никто не видел ни человека, влезающего в окно, ни человека, из него вылезающего.

Лугаль почувствовал сухость в горле. Сейчас бы не повредила кружечка ячменной сикеры. Той, что подают в питейном доме «У двух мечей», – дешевой, неприятной на вкус, но зато очень крепкой. Городские пьянчуги называют ее «горлодером».

Но для сикеры еще слишком рано. Может быть, вечером. И то лишь в том случае, если двойное убийство будет раскрыто. Когда на шее висит что-нибудь вроде этого, Аханиду ничто не доставляет удовольствия – ни вкусная еда, ни крепкая сикера, ни игра в кости, ни прелести красавицы-жены. Впрочем, та сейчас на сносях, и это отразилось на ее нраве – из ласковой серны стала злобной кабанихой. Аханид уже начал подумывать о том, чтобы переселиться в здание суда, пока прекрасная Целеву не родит.

– Могу ли я спросить, кто совершил это злодеяние? – нарушил мысли старший писец.

– Спросить можешь, – угрюмо сказал Аханид. – Но не рассчитывай, что я отвечу.

Да, ответа не будет. По крайней мере, прямо сейчас. Единственное, что уже ясно, – здесь поработал не просто человек. Убийца, явившийся из ниоткуда и исчезнувший в никуда… загадочный невидимка, проходящий сквозь стены…

Магия. Проклятая магия, вечно портящая жизнь честным гражданам. Или, возможно, какая-нибудь нечисть. Лугаль Аханид уже пятнадцатый год служит на этой должности – он повидал убийства, совершенные магами. Повидал и несчастных, ставших жертвами темных тварей.

Вопрос в том, кто именно поработал здесь.

Скверно еще и то, что маг-консультант Нимруда покинул должность четыре месяца назад. Получил звание мастера и отбыл в столицу. Замену до сих пор не прислали. А без мага тут ничего не сделаешь.

– Почтенный лугаль, тебя спрашивает человек, – окликнул Аханида младший писец. – Говорит, что он новый маг-консультант Нимруда.

Аханид облегченно выдохнул. Видно, боги его еще не оставили.

Новый маг дожидался Аханида в комнате стражи. Мужчина лет тридцати, высокий, черноволосый, чернобородый, сероглазый. Классическое шумерское лицо. Одет в длинную пурпурную тунику с короткими рукавами, стянутую поясом с кистями. Через плечо широкий шарф-повязка, за поясом медный жезл.

– Мир тебе, – поздоровался Аханид. – Я Аханид, лугаль Нимруда. А твое имя?..

– Креол, – равнодушно произнес маг.

К собеседнику он особого интереса не проявил. Лугаль как лугаль. Лет сорока, высокий, сухопарый, с длинными волосами и короткой бородой. Одет по-военному – войлочный чешуйчатый панцирь, узкие кожаные штаны, кожаная юбка с металлическими полосками, боевой шарф, полусапоги до середины икр. На голове железный шлем-шишак, украшенный изображением сторожевого пса.

– Подмастерье? – спросил Аханид.

– Подмастерье.

– Специальность?

– Демонолог, некромант, боевой маг с уклоном в пиромантию.

– Исцелять умеешь?

– Немного.

– А ты не из болтливых, как я погляжу. Это хорошо.

Креол передернул плечами. Ему действительно не хотелось разговаривать. Жара невыносимая, настроение паршивое, да еще и устал до смерти.

– Я хочу спать, – сразу перешел к делу маг. – Где в этом городе мой дом?

– Через две улицы от священной ограды. Но там сейчас не слишком уютно. Прежний хозяин съехал месяц назад, и с тех пор там не убирались.

– Мне наплевать. Вчера я весь день трясся в колеснице. А ночью на меня напали разбойники, и я не выспался.

– Разбойники? – нахмурился Аханид. – Где?

– К северу от Ашшура. Они пытались зарезать меня спящим.

– И что с ними стало?

– Двоих я поджарил, – растянул губы в улыбке Креол. – Еще одному остановил сердце. А остальные… остальные гнались за мной несколько проклятых часов! Я зверски вымотался, петляя по холмам. А когда я наконец-то от них оторвался, то понял, что не представляю, где нахожусь и в какой стороне твой Нимруд.

– Маг Гильдии удирал от дорожных разбойников? – приподнял брови лугаль. – Необычно.

– Эти шакалы оказались не из пугливых, – проворчал Креол. – И их была целая шайка. Хорошо вооруженная шайка. К тому же они ездили верхом, как дикие скифы. Мои онагры чуть не издохли, пока уносили меня от этих выродков.

– Где они сейчас? – спросил лугаль, доставая калам и папирус.

– Стоят у ворот, впряженные в колесницу. Надеюсь, при моем доме есть конюшня?

– Я не про онагров спрашиваю. Про разбойников. Где они?

– Почем мне знать? Наверное, вернулись в свои охотничьи угодья.

– А сколько их всего?

– Было двенадцать, осталось восемь.

– Ты же сказал, что убил только троих.

– Сначала. Я восстановил немного маны, пока удирал, так что смог грюкнуть еще пару раз. Разнес одному голову, – злобно хихикнул Креол. – Смешно было. Так где там мой дом? Мои онагры устали не меньше, чем я.

– О твоей колеснице позаботятся, – встал из-за стола Аханид. – А ты сейчас пойдешь со мной.

– Просто дай мне раба в провожатые, – поморщился Креол. – Пусть только покажет дом, а уж циновку я смогу расстелить и сам.

– Я не сказал, что ты пойдешь домой. Мне нужна твоя помощь, маг. Совершено убийство.

– Подождет до завтра.

– Не подождет. Убит городской эн. Ты появился очень кстати, маг, и я не позволю тебе уснуть, пока ты не обнюхаешь место убийства.

– Я тебе что, собака?!

– Можешь быть хоть ишаком, – ткнул Креола пальцем Аханид. – Мой прежний маг всегда все обнюхивал, а потом рассказывал, что узнал. Если ты колдуешь другим способом – ради Мардука. Мне важен только результат.

– Чрево Тиамат… – скрипнул зубами Креол.

С тех пор как Верховный Маг Шурукках назначил его на эту должность, Креол не переставал ворчать и браниться. Он никогда не мечтал быть магом-консультантом при страже. Но подмастерьям не предоставляют особого выбора – илькум, трижды проклятый илькум. Либо работай на империю, либо выплачивай священный долг деньгами, либо проваливай из Шумера и больше не возвращайся. Выбор небогатый.

Конечно, у мастеров и магистров такие же проблемы. Но у них, по крайней мере, работа поинтереснее. Маг-консультант – должность исключительно для подмастерьев. Только в благословенном Вавилоне эту должность занимает мастер – столица все-таки.

А Креола отправили на самую окраину. Нимруд – крайний север империи, еще дальше начинаются уже земли варваров. Митанни, Понт, Хатти… Видимо, Верховный Маг решил, что, раз уж Креол несколько лет прожил в Симурруме, находящемся на самой границе с Понтом и Кассией, ему не привыкать к захолустью.

Правда, Нимруд все же побольше Симуррума. Улицы пошире. Народ побогаче. Нимруд не идет ни в какое сравнение ни с Вавилоном, ни с двумя великими городами приморья – Уром и Йолангом… но все же город довольно большой. В группе северного Тигра – третий по величине. Первый – Ашшур, второй – Ниневия.

Хотя сам Креол предпочел бы что-нибудь поменьше, но на юге. Большая часть шумерских городов размещается именно там – в плодородной долине между Тигром и Евфратом. Лучшее место в мире, настоящий рай на земле. Северный Тигр во всем уступает южным областям.

Впрочем, могло быть и хуже. Креолу мог достаться северный Евфрат. Это вообще захолустье – кроме Кальху, там и городов-то крупных нет. И тоже рядом с варварами – все тот же Хатти и Минойское Царство.

При мысли о варварах Креола передернуло. Дикари. Безмозглые необразованные дикари, не знающие истинных богов, обычаев и языка. Шамшуддину очень повезло, что он родился в Шумере, а не в Куше, откуда родом его отец.

Лугаль Аханид отвел Креола в кабинет эна. Маг погладил бороду, рассматривая труп, затем легонько потыкал его носком сандалии.

– Эй! – нахмурился Аханид. – Прояви уважение, маг! Это все-таки наш бывший эн!

– Мне наплевать, кем эта плоть была раньше. Эна здесь больше нет – он вышел и отправился в Кур. Все, что осталось, – три амфоры мертвого мяса. Ему не нужно, чтобы я проявлял уважение.

– Тогда прояви уважение к моему мечу, который проткнет тебя, если ты не закроешь пасть.

Креол внимательно осмотрел меч Аханида и скривился. Чтобы стать шумерским лугалем, нужно прежде всего быть первоклассным воином. Таким воином, который не побоится схлестнуться и с магом. И, если маг – всего лишь подмастерье, он может и проиграть. Случаи бывали.

– Только замахнись на меня своей железкой – и превратишься в груду золы, – тем не менее предупредил Креол.

– По крайней мере, моя смерть будет быстрой, – усмехнулся Аханид. – А вот ты будешь висеть на крючьях очень-очень долго.

Креол снова скривился. Совершенно верно, императорский лугаль – это не какой-то вшивый разбойник. В императорских пыточных много места, а палачи отлично знают свое дело.

Конечно, казнить его не казнят – маги для этого слишком ценны. Но альтернатива такова, что лучше бы уж казнили.

– Самое обычное убийство, – сказал Креол, решив сделать вид, что предыдущего разговора не было. – Нож в сердце. Никакой магии. Нож обыкновенный, следов колдовства на нем нет.

– Я так и думал. А что скажешь о втором?

Второй труп Креол рассматривал гораздо дольше. Щурился, принюхивался к воздуху, водил руками возле мертвого тела. Лугаль молча стоял сзади. Работающего мага нельзя отвлекать – сбей концентрацию, и все полетит Нергалу в задницу.

Закончив осмотр, Креол потыкал ногой и этот труп. Аханид гневно побледнел – маг то ли забыл о его предупреждении, то ли решил его игнорировать. В любом случае нужно напомнить ему, кто тут главный…

– Вставай, гнилой ублюдок! – рявкнул Креол, топча сандалией мертвое лицо.

И тут труп… вскочил. Холодный, бездыханный – он взлетел, словно подброшенный, и кинулся на Креола.

Тот резко вскинул ладони – и мертвец отлетел назад. Он ударился о стену с такой силой, что по ней пошли трещины.

Живой человек после такого удара не смог бы подняться. Но мертвец тут же вскочил и снова прыгнул вперед. Креол отшатнулся, понимая, что уже не успевает применить новое заклинание… но тут в воздухе просвистел дротик. Его метнул Аханид – метнул уверенно и точно, вложив в бросок всю свою недюжинную силу.

Дротик вошел в живот ходячего трупа, и тот опять отлетел назад. Не медля, лугаль тут же швырнул еще один дротик – на сей раз в грудь, пригвождая мертвеца к стене. Тот невнятно захрипел и задергался, пытаясь освободиться, но здесь оказалось недостаточно даже его мертвецкой мощи.

– Кто тебя послал?! – рявкнул Аханид, нанося резкий удар мечом.

Кисть мертвеца отлетела и задергалась на полу. Однако ее хозяин даже не вздрогнул – нежить не чувствует боли и равнодушна к телесным потерям.

– Кто тебя послал?! – повторил лугаль, взмахивая мечом снова.

Отлетела вторая кисть. Мертвец злобно оскалился, глядя на своего палача, и прохрипел:

– Эх-хха-а-ах-х-х!..

– Он ничего не скажет, – вмешался Креол. – Это белый зомби. Они не умеют говорить.

– А писать?

– Э-э-э… не знаю. Думаю, тоже не умеют. Но даже если и умеют, этот точно ничего не напишет.

– Почему?

– Так ты же ему руки отрубил.

– Ах да, верно…

Аханид наступил на все еще подергивающуюся кисть, обтер клинок и со звоном вернул его в ножны. Безрукий мертвец оставил попытки освободиться и уставился на мага и лугаля пустыми глазами.

– Белый зомби, говоришь?.. – медленно переспросил Аханид. – Что это такое?

– Разновидность обычного зомби. Внешне почти не отличается от человека – не пахнет, не разлагается, довольно быстро движется. Только разговаривать не умеет. Белого зомби делают из самого свежайшего трупа. Обычно человека убивают – и сразу же оживляют. Тот не успевает даже остыть.

– Я так понимаю, его послал маг, – предположил Аханид.

– Безусловно. Зомби – безмозглые куски мяса, они ничего не делают самостоятельно. Только по приказу.

– Нападал на нас он очень даже самостоятельно.

– Значит, у него был приказ – что делать, если его разоблачат. Ты ведь понял, что тут произошло?

– Теперь и ишак бы понял. Ходячий труп прошел внутрь под видом обычного человека. Убил эна. Потом лег на пол и притворился обычным трупом, не ходячим. Очень хорошо притворился, надо сказать. Как ты его разоблачил?

– По ауре, конечно. В неподвижном состоянии нежить ничем не отличается от простого трупа… ничем, кроме ауры.

– Ясно. А можешь ты по этой ауре сказать, кто его натравил?

– Это потруднее… – отвел глаза Креол. – У вас в городе есть маги?

– Трое. Травница, гадальщик и некромант.

– Некромант? Что за некромант?

– Мастер Лигнид. Он не только некромант – еще он строит големов и создает копии людей… как вы это называете?..

– Доппели.

– Да, доппели. Ты слышал об этом маге?

– Слышал… – поморщился Креол. – В Гильдии всего полсотни мастеров. И Лигнид среди них не самый слабый. Если возникнут проблемы, одолеть его будет непросто…

– Не волнуйся, я не рассчитываю, что подмастерье победит мастера.

– Не недооценивай меня, лугаль! – вспылил Креол. – Я победил своего учителя, Халая Джи Беш! А он был магистром!

– Так это ты убил того гнусного кассита? – приподнял брови Аханид. – До меня дошел слух, что его прикончил собственный ученик, но я, признаться, не поверил…

– И зря. Это чистая правда. Или ты все еще не веришь?!

– Верю, верю. Видимо, ты хорош в битве с магами. Жаль, с разбойниками у тебя получается хуже.

– Я не был готов! – возмутился Креол. – Я спал! У меня было мало маны! И заклинаний я почти не заготовил! К тому же их была целая дюжина!

– Не кричи. Ты свободен.

– То есть?..

– Можешь идти домой и отдыхать. Раб покажет дорогу. Пока что ты здесь больше не нужен.

– А что с Лигнидом?

– А что с ним?

– Ты не пойдешь выяснять, зачем он натравил зомби на эна?

– А ты уверен, что это именно он?

– Зомби делают некроманты. Лигнид – единственный некромант в вашем городе. По-моему, все очевидно.

– Очевидно. Но доказательств у нас нет. Я не могу обвинить мастера Гильдии в убийстве, не имея веских доказательств. Это тебе не уличный воришка.

– И что же ты собираешься делать?

– То, что делаю уже пятнадцать лет. Вызнавать правду. Когда мне потребуется в этом твоя помощь, я сообщу. А пока что можешь идти. Или это не ты жаловался, что устал и хочешь спать?

Креол немного подумал, а потом пожал плечами. Какое ему, собственно, дело до произошедшего? Пусть лугаль разбирается сам – это его работа. Креол здесь только для того, чтобы колдовать, когда о том попросят.

Сейчас его ни о чем не просят – можно идти спать.

Дом Креолу выделили скромный. Почти вчетверо меньше того, что был у Халая в Симурруме. Этаж всего один, комнат только три, никакого внутреннего двора, подвала или сеней, дверь ведет с улицы прямо в главную комнату.

Ничего не поделаешь, казенное жилище. Оно уже много лет служит пристанищем магам-консультантам.

Проснувшись на следующее утро, Креол первым делом начал разбирать вещи. С собой он привез немногое – одежду, циновку, книги, писчие принадлежности, магические инструменты, шкатулку с редкими ингредиентами. Рабов Креол брать не стал – один ему положен по должности, а большего и не требуется.

Правда, раба Креолу тоже выделили не самого лучшего. Диковатого вида киммер с синими татуировками на лице. Креол предпочел бы молодую сабинянку.

– Как тебя зовут? – спросил маг, сообразив, что до сих пор этого не знает.

– А-а!.. – открыл рот раб.

Креол задумчиво уставился на уродливый обрубок. Итак, язык у его раба тоже вырезан. Можно было и догадаться – за весь вчерашний день тот не проронил ни слова.

– Ладно, тогда я буду звать тебя просто Раб, – принял решение Креол. – В этом доме есть какая-нибудь еда?

Раб помотал головой.

– Тогда сходи и купи. Я хочу есть.

Раб протянул ладонь, прикрывая другой лицо.

– Что?.. ах да, деньги. Держи. Купишь мяса, лепешек, бобов, масла, зелени, вина и всего остального, что может понадобиться. Но никаких фиников. Понял меня? Если я увижу в этом доме хоть один финик, отрежу тебе еще и уши.

Раб равнодушно кивнул, пряча сикли за щеку. Ему больше некуда было их спрятать. Креол подумал, что надо дать этому презренному хоть какую-то одежду. Не годится, чтобы раб мага выглядел так убого.

– Если останутся деньги, купишь себе рубаху и сандалии, – неохотно приказал Креол. – Самые дешевые.

Раб снова кивнул. На его лице ничего не отразилось. Кажется, ему было все равно.

Вернулся он довольно быстро, и уже одетым. Длинная холщовая рубаха от шеи до пят – такие носят все рабы в Шумере. Впрочем, Креол не обратил на это внимания – куда больше его интересовала провизия.

Стряпал его новый раб вполне сносно. Все с тем же безразличным лицом он сварил бобовую кашу со свининой, удостоившуюся скупой похвалы Креола. Уминая нехитрый завтрак, маг задумался, что делать дальше.

Неизвестно точно, на сколько он здесь задержится. Пока что на ум приходят только два способа покинуть должность – разбогатеть или стать мастером. В первом случае Креол сможет откупиться от илькума, во втором Гильдия поручит ему другую работу, более почетную.

По крайней мере, о насущных расходах можно не беспокоиться. Маг на императорской службе кормится и одевается за счет императорской казны. Правда, казна не слишком-то щедра, так что стоит озаботиться о дополнительном приработке. В бытность учеником Креолу пару раз приходилось подрабатывать целительством… а еще он однажды помог наемному бойцу выиграть пари за долю в призе. Можно и здесь поискать что-нибудь наподобие.

Вспомнив о целительстве, Креол вспомнил и о Хиоро. Тоже подмастерье, но уже подбирается к мастеру. На диво искусный целитель. Креол тоже неплохо умеет стягивать раны и отгонять заразу, но Хиоро превосходит его в этом так же, как Шамшуддин – в телекинезе. Зримое преимущество узкой специализации.

Конечно, магом-консультантом ни Шамшуддина, ни Хиоро никогда бы не назначили – для этой должности нужен как раз широкий специалист, подобный Креолу. Тот, кто умеет все понемножку.

– Мир этому дому, – донеслось с порога.

Креол что-то невнятно прочавкал, кивая на противоположный табурет. Лугаль Аханид снял шлем-шишак и уселся за стол, смахивая пот со лба.

– Жарко, как на темени Шамаша, – рассеянно произнес он. – Как тебе новый дом?

– Дрянь, – угрюмо ответил Креол, ковыряя в зубах щепкой. – Но все же лучше, чем ночевать под мостом. Что выяснили о некроманте?

– За ним приглядывают. Но уже ясно, что там что-то нечисто. За последнее время в доме мастера Лигнида произошло несколько странных смертей.

– Что за смерти?

– Погиб один из рабов – проломило голову упавшей статуей. Погибла наложница – подавилась вишневой косточкой. Погиб ученик Лигнида – сгорел заживо, ошибившись при заклинании.

– Вполне естественные смерти. Такое бывает время от времени.

– Время от времени бывает. Но чтобы сразу три случая менее чем за месяц в одном и том же доме… маловероятно. Знаешь же, как говорят: один раз – случайность, два – совпадение, три – закономерность. Странно это все, абгаль Креол. Очень странно.

– И что ты хочешь от меня? Если надо, я могу сделать порошок, который заставляет говорить правду…

– У меня его предостаточно, – махнул рукой Аханид. – Городская травница тоже знает в этом толк. Только вот на вашу колдовскую братию он не действует.

– Разве? Я не знал.

– Пару лет назад я пробовал допрашивать так одного знахаря. Вшивенький колдунишка, даже не член Гильдии, однако выхлестал целую горсть этого порошка, но все равно врал, как торговка покупателю. Да и кроме меня многие пробовали. Не действует эта дрянь на магов.

– Теперь буду знать, – пожал плечами Креол. – Вина выпьешь?

– До заката я пью только воду. Вот, держи.

На стол лег свернутый в трубочку папирус. Креол покосился на него одним глазом, даже не пытаясь развернуть, и поинтересовался:

– Это что?

– Список дел.

– Каких еще дел?

– Твоих дел. В Нимруде четыре месяца не было официального мага. Вот и накопились дела.

– И много их там?

– Восемнадцать. Я поставил клинышки возле самых важных – ими займешься в первую очередь.

Креол цокнул языком, разворачивая свиток.

– Что здесь самое-самое важное? – спросил маг.

– Номер восемь. Шебаррис, один из богатейших аристократов Нимруда. В его подвале поселилась какая-то тварь.

– Что за тварь?

– Неизвестно. Я дважды приходил с отрядом стражи – никого не видел. Но там действительно кто-то есть – в подвале несколько раз исчезали люди. Разберись. Когда закончишь, займись брошенным домом рядом с зерновым амбаром в ремесленном квартале. Там часто видят привидений. А ближе к вечеру зайдешь на кладбище – там последнее время пошаливают упыри. Это все по твоей части, маг.

Креол почесал шею и опрокинул в горло кубок с вином. Не хочется тратить время на ерунду, но делать нечего – надо выполнять обязанности.

Дом богача Шебарриса разместился совсем рядом со священной оградой. Оно и неудивительно, ведь священная ограда – центр любого шумерского города. Именно здесь располагаются храмы, дворцы знати, здание суда, казарма городской стражи и прочие важные постройки. Большинство богачей тоже живет где-нибудь поблизости.

Осмотрев дом снаружи, Креол уважительно покивал. Почти вдвое больше, чем симуррумские хоромы старого Халая. Конечно, не идет ни в какое сравнение с его же Воромом, не говоря уж о Шахшаноре, но нельзя же сравнивать дворцы великих магов с домом захолустного богача.

Креол решил пока не говорить, что он маг. Неизвестно, что за существо поселилось в здешнем подвале. Если оно узнает, что по его душу явился чародей, то может затаиться или даже сбежать. Пусть лучше до поры ничего не подозревает. Поэтому оделся Креол в обычную одежду, магическую книгу скрыл в потертой суме на плече, а колдовской жезл спрятал под туникой.

Шебаррис оказался неопрятным пятидесятилетним толстяком. Вероятно, в молодости он был настоящим силачом, но к нынешнему времени полностью себя запустил – обрюзг, заплыл жиром. Креола он встретил радушно, предложил вина и оливок. Тот, разумеется, не отказался.

– Так ты, значит, следопыт? – переспросил богач, наполняя чашу гостя. – Думаешь, сможешь расправиться с этой тварью?

– Зависит от того, что оно такое, – уклончиво ответил Креол, принюхиваясь к вину. – Критское?

– Нет, арамейское. Но тоже хорошее.

Креол опорожнил свою чашу и недовольно подумал, что пить стоило бы поменьше. Всем известно, что злоупотребление спиртным плохо отражается на седьмом духовном начале. А для мага это чревато неприятностями.

Несмотря на богатство хозяина, дом выглядел запустелым. Ни единого домочадца – даже рабов и тех нет. Стены покрыты пылью, в углах висит паутина. Шебаррис явно махнул рукой не только на себя, но и на свое жилище.

– У меня тут много кто перебывал, – заметил богач, показывая дорогу в подвал. – Все хотят получить награду.

– Награду?..

– Ну да. Десять сиклей золота. Ты разве не ради них явился?

– Да, конечно. Ради них, – сделал непроницаемое лицо Креол.

Про себя он послал лугалю проклятие Вечного Поноса. Скажи тот о деньгах, Креол взялся бы за дело куда охотнее. Десять сиклей золота – это огромная сумма. Средний ремесленник зарабатывает два сикля золота в месяц и почитает себя счастливчиком.

– Тогда напоминаю, что я плачу только за видимый результат. Если ты воскуришь какие-нибудь благовония, а потом скажешь, что это отпугнуло тварь и она убралась, я не заплачу даже медного сикля. Покажи мне труп, Креол. Только тогда я смогу уснуть спокойно. Эта проклятая тварь слишком многое отняла у меня…

– Я слышал, она сожрала твою жену? – равнодушно спросил Креол.

Богач вяло кивнул. На его лицо набежала тень.

– И двоих детей, верно? – добавил Креол.

– Да… Зачем ты бередишь мои раны?

Креол не ответил – они остановились перед массивной каменной дверью, перекрывающей вход. Шебаррис снял с пояса связку ключей и принялся перебирать их, разыскивая нужный.

Пока он это делал, Креол принюхался к воздуху. Учуянное ему совсем не понравилось.

Смерть. Сами стены здесь пропитаны смертью. Такая аура бывает в пыточной, на эшафоте, на поле брани. Там, где насильственной смертью погибло множество людей.

– Я внутрь не пойду, – пробормотал Шебаррис, отпирая дверь. – Не хочу даже переступать порог.

Креол только отмахнулся. Его полностью поглотила аура этого места. Он жадно вглядывался и вслушивался, обонял аромат и ловил тепло.

С тех пор как бескожий демон Мдзгрвеш научил его основам чтения аур, Креол не переставал совершенствовать свои навыки. Правда, ему по-прежнему плохо давалась зрительная часть, но Креол с детства отличался упрямством. Рано или поздно и эта стена падет перед упорным натиском. Главное – не сдаваться.

Однако, кроме зловещей ауры, в подвале ничего не обнаружилось. Совершенно пустой каменный мешок. Голые стены, пол, потолок. В дальнем конце прогнившая деревянная скамья – воздух здесь довольно сырой. По углам чадят два смоляных факела.

И больше ничего. Совсем.

– Откуда обычно появля… – повернулся к двери Креол.

Оборвав фразу на полуслове, он метнулся к выходу. Но было уже поздно. Тяжелая каменная дверь захлопнулась перед самым его носом. В замке повернулся ключ.

– Что это значит? – процедил маг, разминая пальцы.

– Прости меня! – послышался дрожащий голос. – Прости! Я должен кормить его, иначе он сожрет меня самого! Он уже всех сожрал! Я жив только до тех пор, пока поставляю ему жертв!

– Ты мне солгал!!! – бешено взревел Креол.

– Ни единым словом, клянусь! Если ты одолеешь тварь и покажешь мне труп, я выпущу тебя и выплачу обещанные десять сиклей! Клянусь секирой Мардука, что разделила надвое Тиамат!

Креола это ничуть не обрадовало. Его охватило невыразимое бешенство. Провели, обманули, заманили в ловушку – причем вот так запросто!

Маг уже хотел вышибить дверь Звуковым Резонансом или развалить ее в щебень Усталостью Камня, но в последний момент одумался. Пока что стоит приберечь заклинания.

В памяти есть Личная Защита, Усыпление, Молния и Стрела Кипящего Железа. В жезле содержатся Свет, Звуковой Резонанс, Усталость Камня, Исцеление, Полет, Поднятие Мертвеца, Огненное Копье, Блистающий Щит, Огненная Аура, Световой Меч, Стальной Доспех и Копье Мардука. Это очень неплохой арсенал для подмастерья, но все же не стоит расходовать его попусту. Неизвестно, что за тварь таится в этом сумраке.

Креол положил руку на жезл. Прикосновение к главному орудию мага окончательно его успокоило. Жаль только, что эта штука такая невместительная. Жезл отца без труда вмещает пятьдесят, а то и шестьдесят заклинаний. А в эту дешевую медяшку и дюжину-то едва удается впихнуть.

Конечно, с более мощным артефактом-держателем Креолу пока не совладать, но все равно ужасно обидно.

В голове быстро нарисовался простенький план. Сначала расправиться с подвальной тварью. Потом выломать дверь. А потом искалечить толстого болвана, который посмел так поступить с Креолом Урским.

Однако пока что нападать никто не нападает. В подвале все так же тихо, и только факелы чуть слышно потрескивают. Ни единого движения. Никого, кроме самого Креола.

И вообще непонятно, откуда эта тварь собирается появляться. Стены, пол и потолок совершенно гладкие. В этот каменный мешок даже веретеница не пролезет – что уж говорить о чудовище, способном сожрать человека.

Значит, это какая-то нечисть, для которой стены не преграда. Креол почти пятнадцать лет проучился у демонолога – он мог не сходя с места перечислить сотню таких созданий. Или две сотни. Одни из них не представляют угрозы даже для подмастерья, с другими нелегко совладать даже архимагу.

Знать бы еще, с кем предстоит общаться здесь…

Креол не произносил ни звука. Он стоял неподвижно и ждал. Ждал, когда загадочная тварь покажется. Даже если она невидима, если сумеет напасть незамеченной – не страшно, Личная Защита подстрахует. Это заклятие – воистину гордость шумерской Гильдии. Маг, который его изобрел, был настоящим гением защитных чар.

Но что-то уж слишком долго ничего не происходит. Чудовище не голодно? Или оно еще не знает, что здесь ему приготовлен обед? Быть может, оно наведывается в этот подвал лишь время от времени? Тогда Креол может впустую прождать несколько часов или даже дней. Малоприятная перспектива.

Сейчас Креол не отказался бы от кошки. Эти священные животные чувствуют присутствие нечисти, как никто другой. И в отличие от собак, которые сразу начинают лаять – безостановочно, исступленно, – кошки реагируют спокойно. Поэтому для мага, чьи высшие чувства еще не идеальны, нет ничего лучше хорошей кошки.

Или змеи. Змеи тоже обладают высокой чувствительностью.

Правда, у кошек есть еще и другие достоинства – в отличие от змей, кошки мягкие, теплые и пушистые. Выбор очевиден.

Креол простоял и прождал почти целый час. И у него наконец лопнуло терпение. Резким рывком маг выдернул из-за пояса жезл, направил его на дверь и рявкнул:

– Кадиштихтан!!!

Слово-ключ запустило заклятие Звукового Резонанса. Невидимая волна с гудением обрушилась на каменную дверь, снося ее со штырей и отбрасывая, как тоненькую дощечку.

Уже не заботясь о секретности, маг размашистым шагом взошел по лестнице, удерживая наготове сразу три заклинания. Шебаррис заплатит за то, что запер его в подземелье. Плевать на его проклятую тварь – пусть сидит там хоть до пробуждения Ктулху!

При виде Креола Шебаррис стал белым, как алебастр. Жирные губы мелко задрожали, глаза выпучились, придав толстяку сходство с лягушкой. Он пролепетал:

– Т-ты… т-ты… ты вышел оттуда?..

– Вышел, – угрюмо подтвердил Креол, взвешивая на руке жезл.

– Что ты наделал?.. – в ужасе прошептал Шебаррис, пятясь от мага. – Что ты натворил?.. Ты вышел из подвала – и тварь вышла следом за тобой! Теперь она сожрет всех нас!

– Я никого там не видел, – прошипел Креол, едва сдерживаясь от распирающей его злости. – Я прождал гибель времени, но никого не видел и не слышал. Ты подвалом не ошибся, боров?!

– Не подходи ко мне! – вскрикнул Шебаррис. – Не трогай меня! Не ешь меня! Я делал все, как ты приказывал, это не моя вина, не моя вина!

Креол озадаченно нахмурился. Кажется, этот жирный идиот разговаривает не с ним. Вид у Креола сейчас угрожающий, но есть он совершенно точно никого не собирается. Значит…

Но догадка оказалась ошибочной. Повертев головой, маг никого вокруг не обнаружил. Пустая комната. В астральном слое тоже ничего необычного. Никаких демонов, никаких призраков, никого вообще.

Тогда чего же этот толстяк так трясется?!

– Не подходи… – лепетал тот, оседая на пол. – Не подходи…

Креол сделал два шага вперед. Шебаррис никак на это не отреагировал. Он смотрел не на Креола, а куда-то рядом. Маг погладил бороду и прошел через это место.

Ничего. Пустота.

– Эй, – окликнул Креол Шебарриса. – Как выглядит эта твоя тварь?

– Не знаю… – слабеющим голосом ответил богач. – Не знаю… Никогда ее не видел…

– Так что же ты мне голову морочишь?! Чего ты… – Креол потянул носом. – Ты что, обмочился?

Шебаррис тоскливо всхлипнул. Креол брезгливо поморщился и заговорил, стараясь оставаться спокойным:

– Ты, отрыжка Нергала. Я два раза спрашивать не буду. Рассказывай мне все как есть. И рассказывай так, чтобы я понял. Если я чего-то не пойму или вздумаешь мне врать – выбью вторую половину зубов.

– По-почему вторую? – пролепетал Шебаррис.

– Потому что первую половину я тебе выбью в любом случае. За то, что запер меня в подвале.

Размазывая по лицу слезы и сопли, Шебаррис принялся рассказывать. Креол выслушал его историю с каменным лицом, а потом заставил рыдающего толстяка подняться на ноги. Не обращая внимания на стоны и скулеж, маг пинками прогнал хозяина дома по коридору и лестнице и втолкнул в тот самый подвал, откуда недавно вырвался сам.

Прищелкнув пальцами, Креол наложил на Шебарриса Усыпление. Дождавшись, пока тот захрапит, маг начитал заклятие Каменной Стены. Как и многие другие заклинания, Креол помнил его наизусть. Спасибо старому ублюдку Халаю, заставлявшему учеников зубрить магические тексты до потери пульса.

Оставив Шебарриса запертым в подвале, Креол вышел из дома.

По дороге он злобно ругался и пинал мебель.

Следующее место в списке Креол отыскал не сразу. Ему пришлось битый час бродить по нимрудским трущобам, прежде чем он наконец набрел на искомый амбар.

За то время, что маг провел в заточении, солнце перевалило за полдень и стало еще жарче. Креол смахнул со лба пот и окликнул проходящего мимо водоноса. Тот остановил своего ослика и протянул покупателю мех. Креол с удовольствием глотнул холодной воды, нашаривая за поясом снизку сиклей.

– Это зерновой амбар? – спросил маг, кивая на старое здание.

– Он, а как же, – охотно ответил водонос. – Ищешь кого-то, абгаль?

Водоносу было скучно. В полуденную жару шумерские города вымирают – жители прячутся под крышами, спасаясь от солнцепека. Однако торговля водой в это время довольно прибыльна – немногочисленные прохожие изнывают от жажды и легко расстаются с сиклями.

– Я ищу брошенный дом, – ответил Креол. – Мне говорили, что там привидения.

– Есть тут такой. Вон тот, что немного наособицу от остальных.

– Который слегка кренится влево?

– Он. А что тебе там за нужда, абгаль? Изгонять будешь?

Креол пожал плечами. На сей раз он не стал прятать жезл, выдающий в нем мага. Призраков так просто не обманешь – ауру они видят даже лучше, чем материальное тело. Ну и водонос, конечно, сразу понял, с кем имеет дело.

– Недавно в Нимруде, абгаль? – спросил он, наливая Креолу еще воды.

– Вчера приехал.

– То-то я о тебе раньше не слышал. Я тут у нас всех знаю.

– Всех-всех?.. – усомнился Креол. Все-таки в Нимруде больше двадцати тысяч жителей.

– Ну, может, и не всех поголовно, но всех, кто хоть что-то из себя представляет. А маги много чего из себя представляют.

– Это верно, – согласился Креол.

Слова водоноса ему понравились. Да и вообще он всегда симпатизировал людям этого ремесла. В конце концов, его дед со стороны матери тоже был водоносом. Креол совершенно его не помнил – старик умер еще до того, как внук научился говорить, – но домашние рабы рассказывали, что он был хорошим человеком.

Заходя в темное нутро дома с привидениями, Креол продолжал думать о ремеслах и о том, что лучшее из них – истинное Искусство. Все-таки хорошо быть магом. Даже подмастерьем – очень хорошо. А мастером – совсем замечательно.

Конечно, еще лучше быть магистром и архимагом, но эти ступени пока что далеко. А вот стать мастером возможно уже сейчас. Все, что для этого требуется, – придумать новое заклинание и представить его на суд Гильдии.

Безусловно, это нелегко. Из восьми подмастерьев лишь один становится мастером. Остальные до конца жизни остаются подмастерьями.

Зато дальше идет полегче. Каждый третий мастер становится магистром. Каждый третий магистр становится архимагом. Это потому, что достойный маг обязательно будет подниматься все выше и выше. Все бездари и лодыри оседают на низшей ступени.

Навсегда остаются подмастерьями.

Креол завернул за угол, и его размышления оказались прерваны. Замерев на пороге, маг невольно сглотнул. По виску скатилась предательская капля пота.

Посреди темной комнаты сидел Лаларту.

Ошибки быть не могло. Даже ученики магов знают в лицо всех архидемонов Лэнга. Жуткое чудовище – непомерно тощее, с шестью палкообразными суставчатыми руками, гибким извивающимся хвостом, парой перепончатых крыльев, тремя пылающими красными глазами, клыкастой пастью, гребнем-полумесяцем на макушке. Это несомненно Лаларту Кровопийца.

При виде Креола архидемон зашевелился. Он поднялся на ноги и бесшумно развернул весь свой ворох конечностей. Из сорока двух пальцев вылетели сорок два когтя – длиннющих, острейших когтя.

Однако на сей раз маг даже не вздрогнул. Более того – его губы презрительно искривились. Глядя прямо на Лаларту, Креол зашагал вперед.

Жезл по-прежнему покоился за поясом.

Хвост архидемона взвихрился, закручиваясь спиралью. Ужасная пасть раскрылась в безмолвном рыке – и Лаларту метнулся на добычу.

Креол даже не замедлил шага.

Не обращая внимания на беснующегося Лаларту, Креол прошел к центру комнаты и задумчиво топнул ногой там и сям. В одном месте звук оказался несколько иным. Маг сложил вместе пальцы и резко крутанул ладонью, пуская Стрелу Кипящего Железа.

Раскаленный докрасна сгусток проломил деревянный пол, открывая небольшую нишу. Креол удовлетворенно крякнул и сунул туда руку. Пошарив пару секунд, он извлек плоский камень с начертанной сверху руной.

Лаларту тем временем прыгнул снова. Страшные когти вонзились Креолу в грудь – архидемон принялся работать руками со скоростью смерча. Маг равнодушно лизнул палец и провел им вдоль руны на камне. Та издала тихий шипящий звук.

Лаларту исчез.

Выходя из дома, Креол посмотрел на солнце. До заката еще далеко. Вполне достаточно времени, чтобы наведаться на кладбище, осмотреть все могилы, вскрыть те, что пахнут нежитью, и сжечь их обитателей. А потом провести очистительный ритуал – чтобы больше не вставали.

Работа несложная, только долгая и скучная.

На следующее утро лугаль Аханид явился за отчетом. Креол встретил его кислым взглядом – он как раз собирался впиться зубами в жареную рыбину.

– Почему ты заявляешься, именно когда я сажусь завтракать? – спросил маг.

– Я бы тоже чего-нибудь съел, – вместо ответа сказал Аханид. – Что это за рыба?

– Кумжа.

– Прекрасно. Раб, подай мне миску, лепешку и горчицу.

Немой раб равнодушно поставил перед лугалем просимое. Тот вынул из-за пояса длинный нож и бесцеремонно отхватил добрую треть Креоловой рыбины. Маг издал утробный звук, исподлобья наблюдая за этим мародерством.

– В следующий раз добавляй больше соли, – посоветовал Аханид, отламывая кусок лепешки. – Кумжа вкуснее, когда хорошо просолена.

– Я люблю так, – угрюмо возразил Креол.

Следующие пять минут за столом было тихо. Аханид ел быстро, но аккуратно, обсасывая тонкие рыбьи косточки и кладя их рядом с миской. Креол, напротив, то и дело ронял кусочки, а кости попросту швырял через плечо. Раб уберет.

– Что там с работой? – поинтересовался Аханид, макая лепешку в горчицу.

– Я сделал все, помеченное клинышками, – равнодушно ответил Креол, облизывая пальцы.

– Неужели? Ты довольно быстро управился.

– Там не было ничего сложного.

– В самом деле?

– Упырей было всего четверо. К тому же вовсе и не упыри, а трэкуны. Изначальный и три вторичных.

– Поподробнее. Кто такие трэкуны?

– Дальние родственники упырей. Трупоеды, на живых не нападают. Трэкун разрывает могилу и гложет кости. Бывает так, что его еда и сама превращается в трэкуна. Все просто.

– А откуда берется самый первый?

– Оттуда же, откуда большая часть бродячей нежити. Остаточная магия.

– Что это такое?

– Каждый раз, когда где-то применяется заклинание, некоторая часть маны уходит впустую, а потом оседает в пространстве. Как пена в пивной кружке. Эта мана испорчена, ни для чего путного ее приспособить нельзя. Поэтому она просто плавает вокруг, пока не рассеется или не впитается во что-нибудь. Если этим чем-нибудь оказывается труп, он может стать нежитью.

– Так я и знал. Как всегда, все пакости от магов, – мрачно подытожил Аханид.

– Уважающие себя маги избавляются от мановых осадков, – обиделся Креол. – Этого не делают только безалаберные ублюдки. Гильдия таких наказывает.

– Видимо, недостаточно наказывает. Ладно, это дело ты закрыл. Что с домом с привидениями?

– Вот они, твои привидения, – выложил на стол камень Креол.

Аханид внимательно осмотрел плоский булыжник с руной. Брови лугаля приподнялись в немом вопросе.

– Это артефакт-пугалка, – объяснил Креол. – Довольно простенький. Создает жуткие иллюзии – обычно в виде каких-нибудь чудовищ.

– Ты хочешь сказать, что это из-за него в том доме были привидения?

– Именно. В Вавилоне такие штуки иногда используют в качестве средства от воров – некоторые маги делают их на продажу. Видимо, бывший хозяин дома там его и купил. Потом он умер, а пугалка осталась работать. Вот, сам посмотри.

Креол лизнул палец и обвел руну по контуру. Посреди столовой мгновенно появился Лаларту – хищно скалящийся, размахивающий всеми шестью руками.

Лугаль, предупрежденный, что это просто иллюзия, остался спокойным. Только щека чуть заметно дернулась – все-таки архидемон выглядел совсем настоящим и очень страшным.

– Надо же… – пробормотал Аханид, рассматривая камень. – Никогда про такие не слышал…

– Еще бы, в вашем-то захолустье… – фыркнул Креол.

– А как ты догадался, что эта штука фальшивая? – указал на Лаларту Аханид. – По мне, он довольно убедительный.

– Смеешься, лугаль? Это же просто иллюзия. Посмотри магическим зрением – и она исчезнет. Такая дешевка не проведет даже самого плохонького мага.

– Хорошо, убери эту… штуку. Это дело ты тоже закрыл. Что с тварью Шебарриса? От нее беспокойства было больше всего.

– Не было никакой твари.

На секунду Аханиду показалось, что он ослышался.

– То есть как это не было? – помолчав, переспросил он.

– А вот так и не было. Этот твой Шебаррис, да сожрет его живьем Хастур, попросту скорбен разумом. Он думал, что в его подвале кто-то живет, – но там никого не было. Вообще никого.

– Подожди, но там и в самом деле исчезали люди. И немало. В основном рабы, но были и свободные. А первыми исчезли жена Шебарриса и двое детей.

– Исчезали, верно, – усмехнулся Креол. – И что с того?

– Мм…

– Я их нашел. Твоих исчезнувших.

– Где?

– В саду Шебарриса. Видишь ли, он сам скармливал всех своей воображаемой твари. Запирал в подвале и оставлял умирать.

– И отчего же они умирали, если там никого не было?

– Сам не понимаешь? От голода. Или от жажды. Или просто задыхались – дверь там закрывается плотно, вентиляции нет. Не знаю, от чего конкретно, – но какая разница? Они умирали, Шебаррис находил их на полу, думал, что их убила тварь, и закапывал в саду.

– Ты хочешь сказать, что этот сукин сын сам убил свою жену и детей?! – побагровел лугаль.

– А вот это как раз самое интересное, – расплылся в довольной улыбке Креол. – Как раз их-то он и не убивал. Их вообще никто не убивал. Жена Шебарриса была моложе его лет на двадцать. И у нее много лет был любовник – именно от него она и родила обоих детей. А в прошлом году муж ей окончательно опостылел. Она прихватила из его сокровищницы добрый мешок сиклей, забрала детей и вместе с любовником сбежала на восток – в Кассию или Аньшань, точно не знаю. Муж после их побега замкнулся в себе, начал много пить, пристрастился к «дыханию Себека», а в конце концов свихнулся и выдумал эту самую подвальную тварь, которая-де сожрала его жену и детей.

Аханид разгладил усы, потрясенно качая головой.

– Поистине невероятно, – сказал он.

– Невероятно. Но… а, чрево Тиамат! – хлопнул себя по лбу Креол. – Совсем забыл!

– Что ты забыл?

– Я забыл выбить ему зубы! Обещал, а не выбил!

– Нехорошо нарушать обещания, – нахмурился Аханид.

– Сам знаю… Может, вернуться?

– Да ладно, что уж теперь. Забыл и забыл. Думаю, Шебаррис тебя простит. Кстати, а где он сейчас?

– Я запер его в том самом подвале, – осклабился Креол. – Он либо поймет, что никакой твари там нет, и выздоровеет, либо сдохнет от ужаса. Может быть, уже сдох.

– Это ты не очень хорошо сделал – он все-таки аристократ. Я пошлю человека его освободить.

– Делай как знаешь. Только вели своему человеку прихватить кувалду.

– Зачем?

– Пригодится, поверь.

Лугаль с сожалением подумал, что суд не накажет Шебарриса слишком строго. Среди его жертв не было ни аристократов, ни жрецов. В основном рабы и несколько простолюдинов. Богатого аристократа за такую мелкую провинность не казнят, руку не отрубят и даже палками не изобьют. Отделается штрафом.

Может, и не стоит спешить с его вызволением. В конце концов, какой императору прок от умалишенного подданного?

– О некроманте выяснилось что-нибудь новое? – в свою очередь поинтересовался Креол.

– Именно ради этого я за тобой и пришел. Сегодня ночью в поместье Лигнида умер еще один человек.

– Умер или погиб?

– В том-то и вопрос. В его вине оказался яд.

– Некромант его отравил?

– Клянется, что нет. Покойный был его лучшим другом. Мастер Лигнид кажется искренне огорченным его смертью.

– Ну так пусть сделает из него зомби, – фыркнул Креол.

– Не шути так, маг. Это скверные шутки. Мы с тобой прямо сейчас отправляемся к Лигниду и выясним, что, сожри всех Кингу, у него там происходит.

Креол раздраженно скривился и встал из-за стола, с хрустом расправляя руки.

– В этом доме нет даже купальни, – буркнул он. – Надеюсь, в поместье Лигнида она есть. А то я уже начинаю вонять.

Мастер Лигнид оказался пожилым человеком. Не так давно ему перевалило за шестьдесят пять. Мастера он получил в сорок с небольшим и на этом успокоился.

Креол знал такой тип магов. Способности вполне приличные, но никакого желания расти над собой. Упорным трудом Лигнид мог бы достичь магистра, но к чему стараться, если у него уже сейчас есть все необходимое? Большое поместье, тугая мошна, несколько прекрасных наложниц, хорошие соседи и добрые друзья – что еще нужно человеку? Зачем добиваться никчемных титулов, если можно просто жить в свое удовольствие?

Креол от всей души презирал подобных людей.

Но Лигнид и в самом деле выглядит обеспокоенным. Или очень искусно притворяется. Креола, Аханида и шестерку стражников-гермотибиев он встретил у самых ворот, распорядился поставить онагров в стойла, пригласил всех пройти к столу.

Отказать лугаль не отказал. Но за столом никто ничего не ел, пока хозяин лично не отведал от каждого блюда. Только тогда лугаль и стражники приступили к трапезе.

Креол отказался есть даже после этого.

– Я очень огорчен, – покачал головой Лигнид, когда с ним наконец заговорили о цели визита. – Тамир… Тамир был моим хорошим другом. Мы дружили еще детьми. Как я теперь посмотрю в глаза его жене? Что скажу его детям?

– Тамир – это тот, что был отравлен этой ночью? – уточнил Аханид. – Кем он был?

– Купцом. Тамир торгует керамикой. То есть торговал…

– Я знаю всех нимрудских купцов, но этого имени не слыхал. Он нездешний?

– Тамир родился в Нимруде, как и я, но двадцать лет назад переехал в Аккад. Там много хорошей глины.

Лугаль помолчал, косясь на Креола. Тот чуть заметно кивнул – в словах Лигнида не было лжи.

Хотя этого нельзя сказать точно, если дело касается мага. Маг способен солгать так, что его аура не изменится – и другой маг ничего не заметит. Креол – начинающий подмастерье, Лигнид – многоопытный мастер. Он сильнее и искуснее.

– Почтенный абгаль, я хотел бы задать тебе вопрос, – небрежно заговорил Аханид. – Ты, верно, уже слышал о том, что позавчера погиб наш добрый эн.

– О, конечно, конечно… – опустил голову некромант. – Это большая потеря для города… Если я только могу чем-то помочь…

– Кое-чем можешь. Дело в том, что нам не удалось схватить убийцу живым. Ко мне в руки он попал уже мертвым – а мертвецы не слишком-то разговорчивы. Было бы очень хорошо, если б ты смог что-нибудь выпытать у него с помощью своего Искусства.

Внутренне Креол восхитился лугалем. Он не произнес ни слова лжи – всего лишь опустил некоторые подробности. Его аура ничуть не изменилась. Если бы Креол не знал, как все было на самом деле, то принял бы слова Аханида за чистую монету.

Но Аханиду было все равно, что о нем думает Креол. Он пристально следил за лицом Лигнида. Хотя сам выглядел при этом совершенно спокойным – веки полуопущены, челюсти медленно движутся, пережевывая сушеный финик.

Лигнид тоже остался совершенно спокоен. Он вежливо наклонил голову и пообещал приложить все силы, чтобы разговорить мертвого убийцу.

Это прозвучало так, словно он в самом деле рад оказаться полезным.

Креол и Аханид остались неудовлетворенными. Никакого продвижения. Некромант либо ничего не знает о белом зомби, убившем эна, либо превосходно лицедействует.

– Когда ты хочешь, чтобы я это сделал? – спросил Лигнид.

– Мы поговорим об этом, когда будем уходить, – уклонился от ответа Аханид. – А пока вернемся к тем, кто погиб здесь. Сколько всего их было?

– Двое. Мой ученик и мой старый друг.

– Мне казалось, ты лишился еще и двух рабов.

– Да, еще и их. Опахальщик и наложница. Но это не страшно, я всегда могу купить новых.

– Тем не менее их тоже убили.

– Убили?.. – приподнял брови Лигнид. – О чем ты, лугаль? На опахальщика упала статуя – бестолковый мальчишка не успел вовремя отскочить. Наложница подавилась и задохнулась – по злой судьбе, рядом не случилось никого, чтобы ей помочь. Жаль их, конечно, но их никто не убивал. Да и мой ученик виноват сам – додумался же нарисовать Руну Огненного Бога!

– А он знал, что будет, если он это нарисует? – поинтересовался Креол.

– Э?.. Знал, наверное… – задумался Лигнид. – Кто же не знает, что такое Руна Огненного Бога?

– Я не знаю, – сообщил Аханид. – Что это? И почему ее нельзя рисовать?

– Это такой сложный узор, похожий на цветок пламени с тремя лепестками, – ответил Креол. – Если нарисуешь полностью правильно – сгоришь заживо.

– Сгоришь заживо?!

– Ну да. Нарисовать Руну Огненного Бога – все равно что облиться маслом и стукнуть огнивом. Верный способ самоубийства.

– Все-таки вы странный народ, маги… – внимательно посмотрел на Креола и Лигнида лугаль. – Зачем вам вообще нужно такое заклинание?

– Это не заклинание. Это Руна Огненного Бога. Ее придумали не маги – она просто существует. Как зыбучие пески или поганки. В зыбучие пески нельзя наступать, поганки нельзя есть, а Руну Огненного Бога нельзя рисовать. Я был еще маленьким, когда дедушка показал мне, как она выглядит.

– Вообще-то заклинание Огненного Бога тоже существует, – вмешался Лигнид. – Только действует оно совершенно иначе.

– Я знаю, – процедил Креол. – Заклинание Огненного Бога вызывает высшего огненного элементаля.

– Не вызывает, а создает. Вызывают демонов.

– И это я тоже знаю. Какая, к Кингу, разница?! – вспылил Креол.

Лигнид выставил руки перед собой в примирительном жесте. Он всегда старался избегать споров и ссор.

В отличие от Креола.

– Значит, ты считаешь, что убийство в твоем доме было только одно? – уточнил лугаль, глядя на некроманта.

– Да. Не знаю, кто был тот негодяй, что отравил Тамира, но я желаю это выяснить.

– А почему ты не спросишь у него самого? – поинтересовался Креол. – Вызови его дух и спроси, кто его убил. Тело же у тебя есть, и имя ты тоже знаешь.

– Это я уже сделал, – отмахнулся Лигнид. – Мне даже не надо было никого вызывать – я был рядом с Тамиром, когда он умер. У нас была возможность перемолвиться, прежде чем Хубут-Табал увел его в Кур.

– И?..

– Тамир ничего об этом не знает. У него было несколько врагов в Аккаде – завистники, конкуренты, еще кто-то. Но Аккад далеко. Если кто из тамошних недругов Тамира и решил расправиться с ним таким образом, Тамир не знает, кто именно.

Аханид пристально посмотрел на некроманта. Ему ужасно захотелось самому побеседовать с покойным купцом. А заодно и со всеми остальными жертвами. Лугаль был абсолютно уверен, что все это взаимосвязано.

Еще бы понять, что общего у раба-опахальщика, наложницы, ученика некроманта, аккадского купца и нимрудского эна. Что может связывать таких непохожих людей?

– В доме есть какая-нибудь нечисть, нежить или искусственные существа? – спросил Креол.

– Мой домашний голем и два зомби. Нечисти нет, я этим не занимаюсь.

– Точно? Если мы спустимся в подвал, то не обнаружим там ни одного демона?

– Зачем может понадобиться держать в подвале демонов? – удивился Лигнид.

Креол почесал в затылке. Если вдуматься, держать демонов в подвале действительно довольно странно. Но в домах, в которых вырос Креол, это считалось совершенно нормальным. Дедушка Алкеалол и учитель Халай были маститыми демонологами и держали в подвалах демонов. Все демонологи так делают.

Ваши родители так не делали? Значит, они не были демонологами.

Креол уже давно решил, что когда унаследует Шахшанор, то заведет целую кучу демонов. В детстве он даже мечтал посадить в клетку Йог-Сотхотха, но от этой мечты с возрастом пришлось отказаться.

Детские мечты вообще редко сбываются.

– А что у тебя тогда в подвале? – задал вопрос в лоб Креол.

– То же, что и у всех. Мясо, рыба, зерно, овощи. И несколько горшков первосортной глины.

– Глины?.. – заинтересовался Аханид.

– Да, глины. Я собираюсь сделать еще одного голема.

– А эта глина никак не связана с тем мертвым купцом?

– Ты прав, лугаль, именно Тамир мне ее и привез. Я еще в прошлом году заказал у него самую лучшую глину во всем Шумере.

– Для чего именно такую?

– Я не хочу, чтобы мой голем получился так себе големом, понимаешь? Я хочу сотворить настоящий шедевр.

– Понятно, – только и сказал Аханид.

Но он выдавил на своей мысленной табличке несколько клинышков. Голем – глина – купец – убийство. Первые четыре звена в цепи, которую Аханид наденет на пока неизвестного убийцу.

– А мы можем взглянуть на твоего голема? – спросил лугаль.

– Сможете, когда я его сделаю, – пожал плечами некромант. – Пока что это просто горшки с глиной.

– Я имею в виду не этого, а того, что уже готовый. Ты ведь говорил, что у тебя есть еще один.

– Да, конечно. Пойдемте, я вам его покажу.

– Не нужно утруждаться – мы сами сходим и посмотрим. А тебя, абгаль Лигнид, я попрошу остаться здесь.

Некромант развел руками. Выглядело это так, словно он ни в чем не виноват.

Может, так оно и было.

Лугаль оставил с хозяином дома двоих стражников. Еще двоих поставил на воротах – никого не впускать и никого не выпускать. А последних двоих взял с собой.

Если бы Аханид спросил мнения Креола, тот сказал бы, что глупо думать, будто два обыкновенных воина-человека смогут справиться с мастером Гильдии. Некромант – это не боевой маг, но пару стражников он все равно одолеет одной рукой.

Вот всю шестерку во главе с лугалем… наверное, тоже одолеет. Но здесь ему придется потруднее. Лугаль Аханид – первоклассный боец, в этом Креол имел возможность убедиться во время стычки с белым зомби. Всемером стражники сумеют занять Лигнида, а тем временем их маг-консультант жахнет чем-нибудь убойным.

Эти мысли вихрем пронеслись в голове Креола, но так там и остались. Пусть Аханид делает свою работу, а Креол будет делать свою. Гончар не учит пекаря месить тесто, а пекарь не учит гончара месить глину.

И это правильно.

Как и прекрасный Шахшанор, поместье Лигнида – родовое, до нынешнего хозяина принадлежавшее многочисленным предкам. Правда, в отличие от предков Креола, они не были магами – просто богатыми аристократами. Вокруг поместья раскинулись ржаные и ячменные поля, на холме огромное овечье пастбище, в оросительных каналах журчит речная вода, тут и там виднеются тростниковые хижины рабов, амбар ломится от зерна, а погреба завалены мясными тушами.

Даже если Лигнид однажды утратит магическую силу, на его образе жизни это не скажется.

– Големная мастерская должна быть в западном крыле, – хмуро сообщил Креол, шагая по коридору.

– Меня на самом деле интересуют не големы, – ответил Аханид. – На голема я тоже взгляну, но меня больше интересует… сам пока не знаю. Узнаю, когда увижу.

Пройдя несколько шагов, лугаль спросил:

– А почему ты решил, что големная мастерская в западном крыле?

– Там проходит оросительный канал.

– И что?

– Рядом с ним выстроен горн.

– И что?

– Лигнид предпочитает глиняных големов. А глиняных големов обжигают в горне.

– В самом деле? А какого они обычно размера?

– Любого. Зависит от того, для какой цели его делают. Голем может быть ростом с палец, а может – с башню.

– Должно быть, нелегко запихнуть такую крупную штуку в горн… – задумался Аханид.

– Их обжигают, когда они еще маленькие.

– Что ты имеешь в виду?

– У глиняных големов есть одно преимущество… и одновременно недостаток, – неохотно начал объяснять Креол. – В отличие от каменных и металлических, глиняные способны расти. Обычно их делают совсем маленькими – ростом с младенца. Но потом они начинают увеличиваться.

– И как быстро они растут?

– По-разному. Зависит от количества вложенных чар.

– А сколько времени они растут?

– То же самое. Зависит от количества вложенных чар. Хотя их редко выращивают слишком крупными.

– Почему?

– В глине иногда зарождается духовный суррогат. Чем больше голем, тем проще ему зародиться. А голем с таким суррогатом умственно становится подобен человеку.

– Это плохо?

– Конечно. Ведь он, как и люди, рождается с чистым разумом. Представь себе грудного младенца десяти локтей ростом, неуязвимого для стрел и копий и сильного, как три боевых слона. Думаешь, хорошо будет?

– Хм… – задумался Аханид. – Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду.

– У тебя есть дети?

– Четверо, скоро родится пятый. Моей младшей недавно исполнилось два года – и один Таммуз знает, сколько бедствий претерпевает от нее мой дом. Страшно представить, что бы она могла вытворить, будь у нее мощь голема.

– Боги вообще очень мудро поступили, повелев всем живым существам рождаться маленькими, слабыми и беззащитными. Этим они избавили нас от множества проблем.

Аханид осматривал поместье некроманта с дотошностью мытаря. Он не пропустил ни одной комнаты, ни одного уголка. Все рабы и наложницы были допрошены, и никто из них не рассказал ничего полезного. Никто не видел никаких убийц, никаких подозрительных людей. Все смерти, кроме последней, были несчастными случаями, следствием злого рока. Возможно, на поместье наложено проклятие.

Однако Креол отверг эту версию. Он не переставал принюхиваться, прислушиваться и присматриваться, прощупывая сложную паутину аур, но пока что не заметил никаких следов проклятия. А черное заклинание такой силы не может быть совершенно незаметным. Оно просто обязано где-то проявиться, нарушить астральный узор грязными пятнами и рваными дырами.

Хотя «астральная грязь» здесь есть – причем очень много. Но это своя грязь, родная.

С каждой минутой Креол думал о хозяине дома все хуже и хуже. Судя по количеству остаточной магии, маг он ужасно нечистоплотный, буквально гадящий под себя. Это говорит о нем не самым лучшим образом.

Уж на что неопрятным стариком был Халай Джи Беш, но аура во дворце Вором отличалась кристальной чистотой. Покойный демонолог относился к таким вещам очень серьезно и к тому же приучил учеников.

Аханиду о своих наблюдениях Креол не сказал. Это пока еще ничего не означает. У многих есть дурные наклонности – кто-то беспробудно пьет, кто-то втягивает сладкие дымки, кто-то ласкает мальчиков, а кто-то, как Лигнид, разводит астральный свинарник. Нельзя обвинять в убийстве только на основании магической нечистоплотности.

– Каково твое мнение? – спросил Аханид, словно подслушав мысли Креола. – Это он убил?

– Не знаю, – пробурчал Креол. – Вообще не понимаю смысла всей этой возни. Лигнид – аристократ и мастер Гильдии. Не вижу, почему бы благородному магу не убить кого-нибудь. В мире много людей, и они все равно когда-нибудь умрут.

– Этим мы и отличаемся от варваров, маг. Мы живем в империи – и живем по закону, а не по произволу. Закон не позволяет одним подданным императора убивать других по собственному хотению. А если уж убил – будь готов принять наказание.

– В таком случае давай просто схватим его и будем пытать, пока не признается.

– Это я бы сделал с удовольствием, – вздохнул Аханид. – Но ты сам сказал, что Лигнид – аристократ и мастер Гильдии. Я не могу просто так начать пытать столь важного человека. Что, если он невиновен?

– Никто не узнает. Привяжем ему камень на шею и сбросим в Тигр. А если кто-нибудь спросит, я подтвержу, что он был виновен.

– Не искушай меня, маг. Мне очень нравится твое предложение, но мы не можем так поступить.

– Вообще-то можем.

– Можем, но не станем.

– Смотри, не пожалей потом… – проворчал Креол. – А если окажется, что он все-таки невиновен? Мы так его и отпустим? Вся проделанная работа – волу в зад?

– Если он невиновен, мы найдем того, кто виновен.

– Тогда я надеюсь, что это все-таки Лигнид. Очень надеюсь.

– Почему?

– Потому, что мне надоела эта возня. Какая же все-таки дурацкая работа – служить в страже! Жду не дождусь, когда смогу с ней распрощаться. И искупаться я до сих пор не искупался… Кстати, а что будет, если Лигнид виновен?

– Пока не могу сказать. Человека его рода и звания будет судить лично император.

– А если император его казнит, мне можно будет забрать его поместье?

– Нет, конечно. Какое у тебя на это право?

– Я хочу переселиться в дом побольше.

– А я хочу, чтобы в Евфрате вместо воды текло вино. Исполни мое желание, тогда я исполню твое.

Креол злобно прищурился, но ничего не сказал.

Обыскав внутренние помещения, Креол с Аханидом вышли в священный дворик. Обычно его делают небольшим – десяток шагов в длину, десяток в ширину. Но этот оказался гораздо просторнее – благо места вдоволь, поместье обширное. Гонки колесниц не устроишь, но выгулять онагра сгодится.

Все это время по пятам за магом и лугалем вышагивали два стражника – Эан и Силла. Они ничем не обозначали свое присутствие. Аханид превосходно вышколил своих людей – без приказа рта не открывать, звуков не издавать. Лишний раз не моги почесаться.

Но когда Креол с Аханидом пересекали священный дворик, Эан раскрыл рот без приказа. Точнее, он издал хлюпающий вскрик и повалился на колени, обливаясь кровью.

А из горла у него выросла длинная стрела с бронзовым наконечником.

Креол торопливо приложил руки к ране, останавливая ток крови, но было уже поздно. Эан испустил дух.

– Откуда она прилетела?! – крикнул Аханид, тревожно озираясь. В руке у него подрагивал обнаженный меч. Рядом поднял щит Силла.

Креол слегка потянул стрелу за оперение, но тут… она просто растаяла. Испарилась. Если бы не аккуратное отверстие в шее мертвого стражника, можно было бы решить, что все это просто привиделось.

– Заберите меня живьем в Кур… – пробормотал Аханид. – Что это такое, маг?

– Псевдоматерия, – коротко ответил Креол. – Стрела, созданная заклинанием. Существует несколько секунд, а потом отправляется в небытие.

– Значит, выпустили ее не из лука?

– Нет. Она вообще могла возникнуть прямо в воздухе.

– Но это был Лигнид?!

– Ну не я же! – огрызнулся Креол. – Сколько, по-твоему, магов сейчас в этом поместье?!

– Силла, за мной, – махнул рукой Аханид, бросаясь обратно.

Креол перешагнул через мертвого Эана и двинулся за лугалем. По дороге он начитал на себя Стальной Доспех. Получить стрелу в горло – небольшая доблесть.

Повезло, что на этот раз жертвой оказался всего лишь ничтожный стражник. Креола, как всегда, прикрывала Личная Защита – он уже давно взял за правило держать ее при себе. Но у Личной Защиты есть серьезный недостаток – она одноразовая. А поддерживать их несколько Креол еще не научился.

– Сверху!!! – вскрикнул Аханид, отскакивая в сторону.

Два стражника и маг не успели даже покинуть священный дворик, как их снова атаковали. На сей раз не магическая стрела, а живое существо. В воздухе, откуда ни возьмись, появились самые настоящие кимидины – троица мерзких крылатых тварей с львиной мордой и змеиной чешуей.

Скрюченные когти впились в плечи Силле, заставив того издать болезненный вскрик. Более опытный Аханид сумел уклониться, и его кимидин промахнулся. Лугаль одним движением выхватил дротик и согнул руку, выцеливая врага.

А третий кимидин понесся прямо к Креолу. Маг издал приглушенное ворчание и резко раскрыл ладонь, пуская заклятие Молнии.

Воздух прочертило белой линией. Кимидин отлетел к стене и забился в корчах, охваченный голубоватыми сполохами. Но продолжалось это какую-то секунду – а потом уродливое создание… расплескалось. Вместо кимидина на траве осталась лишь лужа тепловатой воды.

Аханид, расправившийся с двумя остальными, потер подбородок. Силла уселся на скамью и принялся стягивать панцирь, скрипя зубами от боли. Из спины парня вырвали изрядный кусок мяса.

– Доппели, – объяснил Креол, не дожидаясь вопроса. – Магические двойники.

– Понятно. Такая же иллюзия, как та стрела.

– Не совсем иллюзия…

– Ты мне потом объяснишь, в чем разница, – отмахнулся Аханид. – Силла, идти можешь?

– Могу, – с трудом произнес стражник. – Только…

– Маг…

– Сейчас сделаю, – поморщился Креол, доставая из сумы магическую книгу. – Мне нужно две минуты.

У него в памяти было только одно Исцеление. И он только что его истратил – на уже мертвого Эана. Теперь придется начитывать новое с самого начала, а это требует времени.

– У нас нет двух минут! – рявкнул Аханид.

Креол одарил его бешеным взглядом, не переставая бубнить заклинание. Прерывать мага во время этого процесса – все равно что прерывать любовный акт в момент кульминации.

Разница только в том, что раздосадованные любовники не швыряются огненными шарами.

Аханид в ярости топнул ногой. Он не мог бросить своего человека. Но четверо остальных, возможно, уже погибли, став жертвами проклятого некроманта. Аханид никак не думал, что хозяин поместья пойдет на такое. Да и зачем? Они ведь даже не успели ничего узнать!

Или дело в том, что они вошли в священный дворик? Такой есть в каждом шумерском доме – он отделяет от жилых помещений домашнее кладбище и молельню. А в молельне кроме алтаря и ритуальных принадлежностей иногда хранятся и другие сокровища – самые сокровенные, не предназначенные для чужих глаз…

– За мной, – махнул рукой Аханид.

– Прекращай мной командовать, – процедил Креол, недобро щуря глаза.

Силла поднялся на ноги, с наслаждением ощущая, как боль уходит, а по телу разливается прохлада и умиротворение. Рану сильно щипало – зато она заживала, на глазах покрываясь молодой чистой кожей.

Дверь в молельню оказалась заперта. Обычно именно так и бывает. Но Аханид не стал даже задерживаться – он примерился и с силой саданул ногой. Удар вышел достойным лугаля – петли хрустнули, а дверь с грохотом повалилась внутрь.

– Не двигаться, зарублю!!! – прогремел Аханид, завидев в полутьме два смутных силуэта.

Но его слова остались неуслышанными. Вместо людей из молельни выпрыгнули белые зомби. Точно такие же, как тот, что убил эна.

И тоже с ножами.

Мертвецы закружили вокруг лугаля, как акулы вокруг тонущей лодки. Аханид резко поднял щит, ударяя по лицу первого зомби, и крутанулся вокруг своей оси, рассекая грудь другому. Но те даже не дернулись – нежить не чувствует ни боли, ни страха.

– Не двигайся! – скомандовал Креол, взмахивая руками. – Шиадарим махтенгал эс тхерта эссал!

Зомби замерли и обмякли, раскачиваясь из стороны в сторону, как марионетки с оборванными ниточками. Аханид от души врезал одному из них, и тот мягко завалился на спину. Так же отреагировал и второй.

– Очень неплохо, – похвалил лугаль.

Креол криво улыбнулся. Перед походом в дом некроманта он запасся заклинанием Слово Покоя. Оно очень полезно именно в подобном случае – когда нужно усмирить живого мертвеца, служащего враждебному магу. Слово Покоя не убивает зомби, но очищает его гнилой мозг – и послушный слуга превращается в бессмысленного болванчика.

Пока хозяин не отдаст новых приказов, конечно.

Чтобы Лигнид не смог этого сделать, Креол заученным жестом чиркнул одному и другому зомби по горлу.

Серебряным ножом.

Оставив позади мертвецов, лишившихся своей неестественной жизни, Креол, Аханид и Силла вошли в молельню и домашнее кладбище. В этом поместье они оказались объединены в одном помещении – просторной комнате с массивным гранитным алтарем. В стене множество ниш с погребальными урнами – предки Лигнида.

А еще там был страж. Он не вышел наружу вместе с зомби, поскольку не смог протиснуться в дверь.

Довольно трудно это сделать, будучи двенадцати локтей в высоту и шести в ширину.

Огромный голем посмотрел на вторгшихся чужаков с равнодушием глиняного кирпича. Он ничего не сказал. Да и как можно что-то сказать, не имея рта?

Вместо этого здоровенная ручища пошла вверх, едва не пробив потолок. За ней последовала другая. Вскинув руки, словно приветствуя гостей, голем тяжело шагнул им навстречу. Пол задрожал, урны в нишах покачнулись.

– А ты говорил, что големная мастерская в восточном крыле… – пробурчал Аханид, делая шаг назад.

– Я сказал – в западном, – поправил Креол, пятясь следом.

– Какая разница?

Мысленно Креол перебирал свой арсенал. Увы, полностью сформированный голем – тяжелый противник для мага-подмастерья. Это глиняное чудовище неуязвимо для огня и холода, не боится молний и яда, да к тому же обладает удивительно прочной шкурой. Специальных заклинаний против големов тоже не существует.

Во всяком случае, Креол таких не знал.

Зато у големов есть одно уязвимое место. Слово «жизнь», написанное на лбу. Самый распространенный метод создания голема – своего рода магическая печать, нанесенная на глину и питающая ее энергией.

Лишившись ее, голем умрет.

Вопрос в том, как ее уничтожить. Это не глиняная табличка, которую можно просто разбить. Это голова голема двенадцати локтей росту. Нужно вначале как-то взобраться туда, под самый потолок, а затем еще и повредить этот твердокаменный лоб настолько, чтобы разрушить чары. И это при том, что голем вовсе не будет стоять и ждать, пока его убивают.

Если бы он был каменным, Креол применил бы Усталость Камня. Отличное заклинание против каменных врагов. Достаточно бросить его голему в ногу – и тот обезножен. После этого можно добить его не торопясь.

Но это глина. Чрезвычайно прочная обожженная глина. Ходячий кирпич. И прямо сейчас у Креола нет ни одного заклинания, способного причинить ему серьезный вред.

На открытом пространстве Креол мог бы взлететь в воздух и напасть на голема сверху. Эта глиняная громада плохо приспособлена к драке с летающим противником. Однако в молельне потолок хоть и высок, но не настолько. Голем почти упирается в него макушкой.

Да и вообще он контролирует все доступное ему пространство. Достаточно трех гигантских шагов, чтобы пройти от стены к стене. Могучие ручищи способны дотянуться до любого уголка – одного-единственного взмаха хватит, чтобы сграбастать неосторожного человечка.

А потом расплющить его легким сжатием.

Аханид тоже смутился. В юности ему уже доводилось иметь дело с бешеным големом – не здесь, а в Ниневии, где он служил десятником стражи. В один прекрасный день на улицах появилось точно такое же глиняное чудовище – только меньше раза в два. Голем прикончил четверых добрых стражников и бессчетно простого люду, прежде чем с ним удалось справиться.

Тогда Аханид с товарищами сделали это просто – выманили глиняное чудовище на открытое место и с разбегу ударили тараном. У голема в прямом смысле снесло голову, и после этого он уже не двигался. Именно после того случая Аханид получил повышение и стал лугалем Нимруда.

Но здесь подобное не пройдет. Нет тарана. Нет десятка стражников, чтобы как следует шарахнуть. Нет пространства для разбега. Да и голем гораздо крупнее ниневийского – этот над потугами жалких людишек разве что посмеется.

Если, конечно, он вообще умеет смеяться.

В довершение всего Аханиду пришло в голову, что он догадывается, откуда пятнадцать лет назад взялся голем в Ниневии. Тогда этого не удалось выяснить – глиняный истукан развалился на куски и унес с собой свою тайну.

Креол, Аханид и Силла выиграли немного времени, отступив в священный дворик. Исполинский голем не мог выйти из молельни через дверь. Но судя по страшным ударам, что доносились оттуда, он решил выбраться иным путем. По стене уже побежали трещины, строение зашаталось, как в землетрясение.

Еще немного, и голем вырвется.

– Отходим, – ровным голосом приказал лугаль. – Нам с этой тварью не совладать.

– Нет, погоди! – вскинул руку Креол. – Есть идея…

Креолу совершенно не улыбалось поджимать хвост. И дело даже не в гордости – плевать на гордость. В крайнем случае можно сбежать, а потом вернуться и отомстить.

Ведь речь идет уже не о нескольких убийствах. Все гораздо серьезнее. Лигнид открыто напал на императорского лугаля – пусть не лично, а посредством своих чудовищ. Этим он поставил себя вне закона.

И если Креолу с Аханидом не удастся одолеть его собственными силами, придется просить помощи из столицы. А это не лучшим образом скажется на репутации и скверно отразится на карьере. Креол не смог справиться с первым же серьезным делом, с которым столкнулся в качестве полноправного мага. Значит, прозябать ему в этой глуши до скончания века.

Этого нельзя допустить.

– Так что за идея?! – повысил голос Аханид, не видя со стороны Креола действий.

– Сейчас… – скрипнул зубами маг.

На самом деле никаких идей у Креола не было. В данный момент он отчаянно молил Мардука о вдохновении.

Стена молельни содрогнулась. Наружу посыпались кирпичи, а из пролома высунулся глиняный кулак. Голем крушил свое жилище, точно цыпленок – яичную скорлупу. Если бы молельню не выстроили столь прочной, она бы уже давно развалилась.

– Был бы здесь Шамшуддин… – пробормотал Креол, кусая губы.

И тут его осенило.

– Достаньте мне кусочек этого голема! – крикнул Креол, бросаясь в угол дворика.

– Что?! – выпучил глаза Аханид. – Как?!

– Как хотите!

Креол дернул головой, выбирая место получше, упал на колени и принялся остервенело копать. Лугаль и его стражник оторопело уставились на мага. Аханид хотел что-то сказать… но тут стена наконец-то обрушилась. Огромный глиняный истукан вышел наружу.

– Силла, отвлеки его, – негромко приказал лугаль. – Только осторожнее.

Стражник неохотно кивнул и потянул из ножен меч.

– Оружие оставь. Только замедлит.

Силла послушно бросил меч, копье и щит наземь. Не тратя больше времени, он кинулся к голему и заметался перед ним, размахивая руками.

Горящие огнем глаза уставились на суетящегося человечка. Голем тяжело шагнул вперед и поднял руки в гигантском замахе. Силла затаил дыхание, выжидая момент…

Удар!.. и мимо. Стражник успел отпрыгнуть, увернуться от страшных кулаков, грозящих превратить его в кровавое месиво. На поверку это оказалось не так уж сложно – при всей своей чудовищной силе голем довольно нерасторопен.

Аханид тем временем медленно двигался по дуге, ища возможности нанести удар. Маг велел раздобыть кусочек голема… какой именно кусочек?

– Любой! – огрызнулся Креол, услышав этот вопрос. – Просто отбей от него хотя бы крошку!

Аханид поднял дротик. Натренированная рука предательски дрогнула – лугаль сжал челюсти, унимая волнение. Медлить нельзя. Силла мечется, размахивает руками, отвлекая голема, – и пока что у него все получается. Но достаточно одного неверного шага, чтобы глиняный колосс настиг жертву. К тому же голем понемногу загоняет Силлу в угол.

Локоть резко дернулся, ладонь разжалась. Дротик со свистом ударил в голема… и отскочил. На прочнейшей керамической шкуре не осталось даже трещинки. Аханид раздосадованно стиснул кулак.

Единственное, чего он добился своим броском, – голем повернулся к нему. Уже не обращая внимания на вопящего Силлу, истукан зашагал к лугалю.

– А-а, ничего нельзя поручить!.. – воскликнул Креол, разворачиваясь к голему.

В левой руке маг держал комок глины. А правая с силой ударила воздух, и с ладони сорвалось что-то невидимое, гудящее…

Голем отшатнулся, словно ударенный тараном. Был бы он помельче, отлетел бы к стене, врезался в нее… может, даже развалился на кусочки.

Но этот великан всего лишь слегка попятился да получил небольшую трещину на груди. На траву упала пара глиняных крошек.

– Подберите их! – заорал Креол, стремительно улепетывая в противоположную сторону. – Живо!

Его спешка была вполне понятна. Рассерженный Звуковым Резонансом голем увеличил шаг. Он по-прежнему двигался медленно, но при таких огромных ногах это не играло роли. Креол заметался по дворику перепуганным зайцем, ища место, где можно схорониться.

Его очень быстро прижали к стене. Креол сглотнул, глядя на глиняного великана снизу вверх, но лицо мага тут же просветлело. Он торжествующе ухмыльнулся, сложил руки по швам и… взметнулся в воздух.

Однако на сей раз голем проявил неожиданную прыть. Он резко подался вперед всем телом и стремительно выбросил руки.

Громадный кулачище ударил наискось, сшибая мага на взлете. Личная Защита спасла ему жизнь, но полет все же оказался прерван. Креола отшвырнуло в сторону, и он упал на траву, издав пыхтящий звук. Хребет пронзило острой болью.

– Вот твоя глина, – послышалось сверху.

Креол смерил лугаля бешеным взглядом, но все же схватил протянутые крошки. Не обращая внимания на ломящую боль во всем теле, маг принялся ожесточенно лепить глиняного человечка, одновременно шепча заклинание.

Голем тем временем развернулся и зашагал к поверженному врагу. Видя, что Креол не способен двигаться сам, Аханид и Силла схватили его за ноги и поволокли прочь. Закончивший заклинание маг принялся браниться и поносить их на чем свет стоит – волочась по земле, он то и дело ударялся затылком.

С каждым шагом голем нагонял удирающих. Да и священный дворик при всей его просторности ограничен со всех сторон – особо не побегаешь. Еще несколько секунд, и глиняная ножища обрушится прямо на лицо Креола. И раздавит. Стальной Доспех уже давно истаял – чары подмастерья удручающе слабы и недолговечны…

Но тут Креол наконец-то закончил работу. Краткое мгновение полюбовавшись вылепленным человечком, маг сунул ему в голову отбитые от голема крошки и присоединил к ним волосок, вырванный из собственного носа. При этом Креол оглушительно чихнул.

А потом… потом он с силой сжал ладонь.

Глиняный человечек превратился в бесформенный комок. И одновременно с ним остановился голем. Не закончив шага, великан медленно-медленно стал заваливаться набок. Огненные глаза потухли – глиняный колосс превратился в безжизненную статую.

Креол облегченно выдохнул. Как хорошо, что старый Халай обучил его вольтованию. Заковыристое Искусство, да и подловатое, но в иных ситуациях – просто неоценимое.

– Хорошо сработал, маг, – скупо похвалил лугаль. – Встать можешь?

– Немного позже, – рассеянно ответил Креол, разглядывая облака. – Кажется, я сломал хребет.

– Тогда бы ты был уже мертв.

– Да, наверное. Хотя чувствую я себя так, словно и правда сдох.

– Так ты встаешь или собираешься лежать здесь до пробуждения Ктулху?

Креол досадливо почесал в затылке, достал книгу и принялся начитывать заклятие Исцеления.

А потом еще одно – Унятие Боли.

И в завершение третье – Крепость Суставов.

Голем обрушил одну из стен молельни. Но само строение осталось стоять. Переступая через обломки, Креол и Аханид осторожно вошли внутрь.

Однако ничего интересного внутри не обнаружилось. Алтарь со следами жертвоприношений. Погребальные урны в нишах – некоторые вывалились, но большинство остались на месте. Вот и все убранство. Что здесь требовалось охранять так тщательно?

Креол потянул носом воздух. Вокруг все пропиталось магическими эманациями. Поднятые мертвецы, одухотворенная глина и множество других ритуалов, что совершались в этой молельне.

Но из одного места магией тянет особенно явственно.

Не произнося ни слова, маг подошел к алтарю и принялся его ощупывать. Аханид тоже подошел поближе, с любопытством наблюдая за действиями Креола.

– Вот здесь, – наконец указал тот. – Здесь должно быть…

– Отойди, – вынул меч Аханид.

Он заметил то, чего не заметил Креол, – тонкую щель, идущую под прямым углом. Клинок аккуратно вошел туда и поддел скрытую панель, открывая нишу.

Совершенно пустую.

– Здесь ничего нет, – зачем-то сказал Аханид.

Креол угрюмо кивнул. Донельзя озадаченный, он таращился на красноватый гранит, задавая себе вопрос – зачем ставить двух зомби и огромного голема, чтобы сторожить пустой ящик?

– А это что за веревочка? – подал голос Силла, глядя из-за плеча лугаля.

Креол и Аханид пригляделись внимательнее. Действительно, в темном углу ниши лежала чуть заметная веревочка. Не сговариваясь, маг и лугаль протянули к ней руки.

Лугаль оказался чуть быстрее. Он первым схватился за веревочку и потянул ее на себя. Откинулась вторая панель, открывая за потайной нишей еще одну – сверхпотайную.

И на этот раз там действительно что-то было.

– Книга? – удивленно произнес Аханид.

– Это не просто книга… – сдавленным голосом произнес Креол. – Это…

– Отойдите оттуда! – раздался крик сзади.

В проломе стоял хозяин поместья. Но теперь мастер Лигнид мало походил на гостеприимного добряка. Черты лица заострились, глаза мерцали холодным блеском.

– Не прикасайтесь, – потребовал некромант, медленно шевеля пальцами.

Креол побледнел. Он узнал печать, составляемую Лигнидом. Один из любимых приемов некромантов – заклятие Мертвой Плоти. Оно умерщвляет часть тела – руку, ногу или… или голову.

– Закройте лица! – вскрикнул маг, торопливо прикрываясь руками.

Остается надеяться, что это сработает. Заклятие Мертвой Плоти требует смотреть на ту часть тела, которую умерщвляешь. Будет крайне неприятно лишиться руки, а то и обеих сразу, но это все же лучше гибели. Руку потом можно восстановить – не без труда, но можно.

Вот когда Креол позавидовал стражникам. У них есть щиты…

– Ха-а-а!.. – выдохнул Лигнид, складывая из пальцев сложную фигуру.

Рука Креола повисла мертвой плетью. Прана из нее улетучилась, кровь мгновенно остыла.

Но боли не было. Только тяжесть и холод в правой части тела. Креол дернул плечом, с досадой глядя на покачивающуюся конечность.

А в следующий миг он прыгнул вперед, выбрасывая из левой ладони Световой Меч. Клинок лучистой энергии рассек воздух и врубился в плечо Лигнида… разрушая Личную Защиту.

Некромант отшатнулся и прищелкнул пальцами, создавая бронзового голема. Хотя нет, не голема – только его доппеля. Бронзовый истукан заслонил хозяина, принимая на себя следующий удар. Световой Меч с шипением вошел ему в грудь, плавя металл, заставляя стекать его струями.

– Книга! – сдавленно процедил Креол. – Уничтожьте книгу!

У Лигнида при этих словах гневно раздулись ноздри. Аханид же дернул головой, отдавая приказ Силле. Стражник рыбкой метнулся к алтарю…

…и в него выстрелил фиолетовый сгусток. Заклятие Кровавой Стрелы получило свое название благодаря не цвету, но производимому эффекту. Попавшее в человека, оно заставляет кровь в венах свертываться, что вызывает мучительную боль, а затем смерть.

Но наперерез заклятию бросился Аханид. Кровавая Стрела угодила в его щит и стекла вниз несколькими каплями. Лигнид поднял руки, замахиваясь следующим заклятием…

…но тут Силла выхватил из алтаря книгу. Та задергалась в его руках, как живая. Лицо стражника исказилось в отвращении – он швырнул книгу на пол и с силой вонзил в нее меч.

Из переплета потекла кровь. Красная человеческая кровь. И одновременно с этим Лигнид схватился за сердце и упал как подкошенный. Доппель голема растекся металлической лужицей, а потом исчез окончательно.

– Так я и думал, – брезгливо произнес Креол, рассеивая Световой Меч. – Черная Книга. Гильдия этим заинтересуется.

– Ничего не понимаю, – сказал Аханид, рассматривая изуродованную стопку пергамента. – Что это за книга?

– Магическая… У меня тоже есть похожая… но не такая. Совсем не такая.

– И в чем отличие?

– Отличие… – задумался Креол, растирая омертвевшую руку. – Скажи, лугаль, известно ли тебе, почему мы, маги, всегда пишем свои магические книги сами? Известно ли тебе, что становится с книгами умерших магов?

– Нет. Что?

– Их запирают под замок. Хоронят в каком-нибудь укромном месте и больше не трогают. В башне Гильдии есть целая комната, заполненная старыми магическими книгами. Вход туда строго запрещен. Их бы уничтожали, но уничтожить магическую книгу осмелится не каждый. Бывают… скверные последствия.

– Какие?! – испуганно воскликнул Силла.

– Не настолько скверные, как то, что произошло бы, если бы ты ее не уничтожил, – брюзгливо ответил Креол. – Но уничтожать магические книги без веской причины все же нежелательно. Однако другим магам их тоже никогда не передают. У меня было шестеро предков-магов, и четверо из них оставили после себя магические книги. Я читал их все, даже переписал себе несколько заклинаний… но пользоваться не пользовался. Я написал свою. И так делают почти все маги. А знаешь почему?

– Ну и почему же? – без особого интереса спросил Аханид.

– Потому, что магические книги нельзя передавать другим людям. Каждый новый хозяин оставляет в магической книге частичку собственной души. И постепенно такая книга обретает собственный дух… собственный разум. Иногда – добрый и благожелательный. Но гораздо, гораздо чаще – злой и кошмарный. Такие книги называют Черными. Черная Книга намного могущественнее обычной. Она дает своему хозяину немалую силу. С ее помощью колдовать может даже обычный человек, никогда не обучавшийся Искусству. Просто прочти заклинание – все остальное за тебя сделает книга. Но платить приходится очень дорого. Понемногу Черная Книга подчиняет своего хозяина, превращает его в безвольную марионетку. Теперь уже маг – инструмент в руках собственной книги. А в конце концов Черная Книга его просто… съедает. Человек бесследно исчезает, а в книге появляется несколько новых страниц. Это незавидная судьба, лугаль. И мастер Лигнид был к ней очень близок.

Уже не обращая ни на кого внимания, Креол достал из сумки собственную книгу, уселся на пол и принялся читать заклинания, возвращая жизнь в мертвую руку. Он не умел воскрешать мертвых – это умеют только лучшие из целителей. Но оживить омертвевшую конечность – дело более простое. Хотя времени оно обещает занять немало.

Аханид же отправил Силлу посмотреть, что стало с остальными стражниками, а сам занялся бездыханным Лигнидом. Некромант не умер, но выглядел ужасно – кожа посерела, щеки ввалились, из горла вырывались зловещие хрипы. Создавалось впечатление, что Лигнид за секунду постарел лет на десять.

– Может, ему чем-нибудь помочь? – предложил лугаль.

– Помогай, – пожал плечами Креол.

– Нет, я имел в виду тебя. Магией.

– Мне на него плевать.

Аханид задумчиво разгладил бороду. Строго говоря, ему тоже была безразлична судьба Лигнида. Почему он должен заботиться о некроманте, причинившем столько неприятностей? Пусть даже не по своей воле, а подчиняясь Черной Книге.

– Кстати, а зачем эта книга вообще убила эна? – спохватился лугаль. – Чем он ей помешал?

Креол нахмурился, не зная, что ответить. В самом деле, зачем понадобилось убивать главного городского жреца?

– Давай спросим у Лигнида, – сказал маг. – Он все еще не шевелится?

– Нет.

– Ладно, сейчас я его разбужу.

Недолго думая Креол вытащил из-за пояса магический жезл и шарахнул Лигнида по голове. Некромант слабо дернулся, но в сознание не пришел.

– Не получилось, – удивленно произнес Креол. – Странно.

– Я думал, ты применишь магию, – заметил Аханид.

– Это магический жезл. Чего тебе еще надо?

– Но ведь не сработало же.

– Думаю, нужно попробовать еще раз.

И он попробовал еще раз. А потом еще раз.

В конце концов Лигнид стал выглядеть даже хуже, чем раньше, и Креол нехотя прекратил его бить.

– Схожу-ка я за водой, – вздохнул Аханид.

Тут как раз вернулся Силла с остальными стражниками. К счастью, Лигнид их не убил – всего лишь парализовал, чтобы не путались под ногами. Силла немало потрудился, прежде чем его товарищи по оружию начали кое-как передвигаться.

В конце концов общими усилиями в чувство привели и Лигнида. Тот смерил мага, лугаля и пятерых стражников мутным взглядом и проблеял что-то неразборчивое.

– Я тебя не понимаю, – сказал Аханид. – Говори по-шумерски.

– Гра-а-аыхы!.. – воскликнул Лигнид.

– Отлично, он очнулся, – прищелкнул пальцами Креол. – Теперь мы можем его убить?

Кажется, Лигниду это предложение не понравилось. Он повернулся к Креолу и смерил его очень нехорошим взглядом. А потом произнес все еще заплетающимся языком:

– Као… ика-а-а… кто… то… то ты такой? И ради всех богов, что я тебе сделал, что ты желаешь моей смерти?

Креол и Аханид переглянулись. Лугаль подпер кулаком щеку и подытожил:

– Просто замечательно. Он ничего не помнит.

– Этого следовало ожидать, – мрачно сказал Креол.

Немного погодя выяснилось, что большую часть Лигнид все же помнит. Правда, воспоминания очень туманны – словно все происходило не взаправду, а во сне. Однако этого оказалось достаточно, чтобы сформировать общую картину произошедшего.

Без особой охоты некромант поведал, что Черная Книга была найдена прямо здесь, на территории поместья. И довольно давно – более полувека назад, когда этой землей владел ныне покойный отец Лигнида. Он не заинтересовался странной находкой, но, будучи рачительным хозяином, выбрасывать тоже не стал. Спрятал в одном из сундуков и позабыл.

А спустя некоторое время Черную Книгу нашел его сын. И его эта штука привлекла гораздо сильнее, чем родителя. Любознательный отрок за считаные дни прочитал книгу от корки до корки и даже попробовал колдовать сам.

Однако тогда Черная Книга еще не была Черной. В ней недоставало магической силы, и, сколько юный Лигнид ни читал заклинания, ничего так и не произошло.

Но интерес к магии уже вспыхнул и угасать не собирался. Проявив настойчивость, отрок уговорил отца отдать его в ученичество к магу. Учителем Лигнида стал мастер Гавандальден, дряхлый и не слишком умелый некромант. Он с горем пополам натаскал юношу в Искусстве, и тот получил звание подмастерья.

Потом потянулись скучные десятилетия. Жизнь Лигнида не могла похвастаться сколько-нибудь значимыми событиями. Во время войны с куклусами он отсиделся в тылу, на императорской службе никогда не состоял, во внутригильдейских конфликтах тоже не участвовал. Он просто тихо жил в своем поместье. А магическая книга, сменившая уже достаточно хозяев, понемногу накапливала духовную энергию и несколько лет назад наконец обрела разум.

Оказалось, что все эти убийства вообще не имели определенного смысла. Как известно, Черная Книга не способна колдовать самостоятельно – ей нужен живой «инструмент». И, обретя разум, книга первым делом начала подчинять собственного хозяина. Вначале по чуть-чуть, понемногу – слабо влияла на его решения, подталкивала их в нужную сторону. Потом стала влиять более активно, навязывать собственные мысли и желания. А в конце концов начала открыто приказывать – сделай то, сделай это.

По мере того как это продолжалось, Лигнид становился все более послушным орудием. Книга управляла его разумом, говорила его устами, заставляла колдовать так, как хотелось ей. И именно ради того, чтобы испытать полноту контроля над хозяином, она и начала его руками убивать.

Сначала раба. Потом наложницу. Затем ученика. Следом городского эна – самое высокопоставленное лицо в городе. И наконец, лучшего друга. Цели выбирались в общем-то случайно – Черная Книга всего лишь шла от простого к сложному.

Однако ее контроль над Лигнидом все еще не был постоянным. Большую часть времени он оставался собой, не имея ни малейшего понятия о убийствах, которые сам же и совершал.

Последнее, что помнил Лигнид, – как разговаривал с лугалем и магом-консультантом и разрешил им осмотреть поместье. После этого его сознание померкло, и очнулся он уже здесь.

– Занятная история, абгаль Лигнид, – промолвил Аханид. – Все выглядит так, словно ты ни в чем не виноват.

– Но я и в самом деле ни в чем не виноват!

– Да, именно так все и выглядит, – повторил лугаль. – И вполне возможно, что так оно и есть. Но решать это буду уже не я, а император – да будет он жив, цел, здрав! – и Верховный Маг. Сейчас тебя отведут в городской суд, а завтра с утра отправят под конвоем в Вавилон.

Лигнид угрюмо поднялся на ноги. При желании он все еще мог освободиться и сбежать, но с гибелью своей книги он утратил и волю к сопротивлению. Некромант безропотно позволил связать себя и увести.

Усаживаясь в колесницу, Аханид посмотрел на крадущееся к закату солнце. Креол в соседней колеснице широко зевнул. Его живот ответил утробным бурчанием.

– Голоден, маг? – поинтересовался лугаль.

– Конечно, – угрюмо ответил Креол. – Я почти обезманен и устал, как Мардук после битвы с Тиамат.

– Тогда заедем в «У двух мечей». Поужинаем, проводим в Кур Эана и выпьем в честь окончания дела. Ты хорошо поработал сегодня, маг.

Креол вяло махнул рукой и прикрыл глаза.

Он ужасно устал.

Маг на выданье

Креол бережно взял котенка на руки и погладил. Священное животное немного подумало, но потом все же снисходительно мурлыкнуло.

– Сколько? – брюзгливо спросил Креол, рассматривая свернувшийся в ладонях клубочек.

– По сиклю золота за каждую лапку, мудрейший абгаль, – льстиво улыбнулся торговец. – Клянусь персями прекраснейшей Инанны, ты не найдешь дешевле, обойди хоть весь Шумер!

Креол сдавленно крякнул. Кошка – нужное приобретение, спору нет, но четыре сикля золота… для мага-подмастерья это немалая сумма. Почти треть наличного капитала Креола.

Впрочем, выбор невелик. На всем нимрудском каре есть только одно место, где торгуют кошками. Владеть ими могут лишь аристократы, и стоят они огромных денег. Император вообще собирается в скором времени запретить куплю-продажу священных животных – и пока этого еще не произошло, надо приобрести хоть одну.

– А у тебя нет трехногих котов? – кисло поинтересовался Креол. – Или вообще безногих…

– Мудрейший абгаль изволит шутить… – хихикнул торговец. – Клянусь благодеяниями добрейшего Таммуза, мои кошки – самые красивые, пушистые и благонравные кошки во всем Шумере! Они мягкие, они дышат, и с ними так уютно! Приобрети всего одну – и в твой дом войдет счастье, мудрейший абгаль!

– В самом деле? – усомнился Креол, тыкая котенка в бок.

Тот широко зевнул и перевернулся на спину, ловя палец мага крохотными коготками. Сцапав добычу, он сомкнул на ней пастишку и жадно заурчал, что есть сил сдавливая челюсти.

– Взгляни, мудрейший абгаль, он укусил тебя! – широко улыбнулся торговец. – Ты ему понравился!

– В самом деле? – повторил Креол.

– Конечно! Разве ты не слышал, что укус кошки приносит удачу?

– Не слышал.

– Но это общеизвестный факт. Если кошка кусает тебя – она тем самым выражает свою любовь.

– Я знавал одного человека, которого укусил тигр, – пожал плечами Креол. – Возможно, он и выражал так свою любовь, но тот человек был очень огорчен, потеряв руку.

– Кошка – это очень маленький тигр, абгаль, – отмахнулся торговец. – Руку она не откусит.

– Да, наверное, – отнял палец у разыгравшегося котенка Креол. – Ладно, я беру.

– Ты не пожалеешь об этой покупке, мудрейший абгаль! – потер руки торговец. – Клянусь водяной бородой владыки Энлиля, не пожалеешь!

– Уже жалею, – проворчал Креол, отсчитывая сикли.

Креол вовсе не был алчным. Но что поделать, если денег постоянно не хватает? У мага много расходов – то и дело приходится пополнять запасы ингредиентов для зелий, редких металлов и камней, пергамента и драгоценных тканей. Жалованья, что получает маг-консультант, хватает только на самое необходимое. В свободное время Креол подрабатывает оказанием магических услуг, но все равно испытывает постоянную нужду в деньгах.

Он мог бы решить все проблемы, просто написав письмо отцу. Креол-старший пришлет сколько угодно – только попроси. Но Креол-младший ненавидел просить. Неважно кого и неважно о чем. Он предпочел бы вырвать себе язык, но только не клянчить у родителя.

А сам Креол-старший, разумеется, даже не догадывается прислать отпрыску немного монет.

– Что-то купил? – окликнули Креола.

Маг молча показал лугалю котенка. Аханид с вежливым любопытством погладил остроухую голову и дернул за крохотный хвостик-морковку. Котенок возмущенно запищал.

– Как ты его назовешь? – спросил Аханид.

– Кот, – пожал плечами Креол. – По-моему, хорошее имя.

Котенок по имени Кот недовольно мяукнул и снова укусил Креола за палец.

Прошел уже почти месяц с тех пор, как Креол занял должность мага-консультанта Нимруда. С лугалем Аханидом у них сложились более или менее сносные отношения. Друг другу они не слишком-то нравились – Креола раздражало то, что он должен подчиняться Аханиду, Аханида – что Креол подчиняется крайне неохотно и постоянно пререкается. Однако они вполне могли общаться, не испытывая желания убить друг друга, – а это уже немало.

Сегодня Аханид проводил инспекцию торговых рядов. Шумерский кар – настоящая клоака. Он всегда расположен в речной гавани и буквально кишит отбросами всех сортов. На первый взгляд все выглядит благопристойно – добропорядочные торговцы, законопослушные покупатели. Однако среди торговцев полным-полно контрабандистов, скупщиков краденого и продавцов дурмана, а среди покупателей – карманников, вымогателей и попрошаек. Идя через этот людской поток, крепко держись за снизку сиклей – тут каждая пара глаз выискивает разиню.

Аханид не задерживался у лотков надолго – подходил, окидывал товар рассеянным взглядом и шел дальше. Иногда задавал два-три вопроса – откуда купец родом, чем торгует, нет ли каких жалоб. Отвечали ему охотно, с готовностью, заглядывали в глаза, предлагали бесплатные образцы – исключительно в знак уважения, господин лугаль!

Креол неохотно тащился следом, зыркая по сторонам. Его уже в шестой раз вынуждали сопровождать лугаля в прогулках по городу. Мол, нюхай воздух и держи третий глаз нараспашку – не завелось ли в Нимруде такого, что не может учуять простой стражник? Кажется, Аханид имел в виду какую-то конкретную неприятность, но говорить о ней не говорил – просто велел выглядывать все подозрительное.

– Слышал, ты начал исцелять людей за деньги? – поинтересовался Аханид.

– Ты что-то имеешь против? – угрюмо спросил Креол.

– Наоборот, хочу посоветоваться. Сколько возьмешь за исцеление зуба? Со вчерашнего вечера болит.

– Какой зуб?

– Нижний коренной, второй слева.

– Сильно болит?

– Не так сильно, чтобы бежать к кузнецу, но приятного мало. И десна кровоточит.

– Дай посмотреть.

Лугаль широко открыл рот. Креол бесцеремонно ощупал зуб, вызвав у Аханида болезненную гримасу, и сказал:

– Ерундовое дело. Сделай так: растолки траву шалфей и смешай ее с маслом. Трижды скажи заклинание и положи на зуб. Через час боль исчезнет, как не было.

– Какое масло брать?

– Любое.

– Кунжутное подойдет?

– Подойдет.

– А что за заклинание?

– Простое. Я тебе на папирусе напишу. Шалфей у тебя есть?

– У жены есть, наверное… ладно, куплю на всякий случай. Все равно по пути. Сколько возьмешь за свое заклинание?

– Шест… хотя ладно, с тебя возьму пивом.

– Ладно, вечером поставлю кувшин.

– Не кувшин. Бочку.

– А ты не лопнешь? – приподнял брови Аханид. – Хватит с тебя и кувшина.

Креол недружелюбно заворчал, складывая руки на груди, но возражать не стал. Он не любил и не умел торговаться.

Место шалфея – в пряном ряду. Эта ароматная трава добавляется и в мясо, и в рыбу, и в овощи. Некоторые заваривают из шалфея душистый настой – его вкус своеобычен, но довольно приятен. Аханид окинул лотки взглядом, ища самый свежий товар.

– Вот этот вроде неплохой, – потянул носом лугаль, беря пучок шалфея. – Чуешь запах?

– Любой подойдет, – сунул руку в сумку Креол. – Давай быстрее, мне кота надо домой отнести… ай.

– Что такое?

– Опять укусил, – задумчиво произнес Креол, вытаскивая из сумки руку с повисшим на ней котенком.

– Голодный, может? – предположил лугаль.

– Может. Кстати, что они едят?

– Сам не знаешь?

– Мне раньше не доводилось кормить кошек. Дома для этого были рабы. Что едят кошки? – поинтересовался маг у торговца пряностями.

– Мясо, рыбу, молоко… – ответил тот, выжидательно глядя на Аханида. – Почтенный лугаль собирается покупать этот шалфей или желает его допросить?

Аханид уставился на измятый пучок травы, понюхал его и швырнул обратно на прилавок.

– Думаю, он недостаточно свежий, – заключил лугаль. – Пошли, посмотрим дальше.

– Почтенный лугаль! – послышался визгливый вопль. – Господин лугаль, у меня есть для тебя самый лучший шалфей! Самый-самый лучший, совсем дешево!

Это крикнула бедно одетая старушка, торгующая зеленью и приправами. В отличие от других продавцов, лоток у нее был грязным и неряшливым, пучки трав – кое-как перевязанные, с оборванными листочками.

– Подойди, господин лугаль, выбери, что больше понравится! Совсем дешево! Один сикль меди за шестьдесят пучков!

Аханид, уже собиравшийся пройти мимо, замер на полпути. Шестьдесят пучков шалфея за медный сикль – это баснословно дешево. Никто на всем каре не отдаст за такую сумму даже шести пучков, не говоря уж о шестидесяти. Три-четыре, не больше.

Креол тоже приостановился. Что-то в ауре старухи показалось ему подозрительным. Что-то странное – непонятное, трудноуловимое…

– Почему такая цена? – спросил лугаль.

– Что, слишком дорого?! – забеспокоилась старуха. – Хорошо, пусть будет сикль меди за сто двадцать пучков!

Аханид подозрительно сощурился. Он не верил в щедрость торговцев. Начнешь продавать по таким ценам – потеряешь собственные сандалии.

Верно, всякий на каре норовит сунуть лугалю «бесплатный образец» или сделать хорошую скидку – но не до такой же степени. Справедливая цена ста двадцати пучков шалфея – два полновесных сикля… но не меди, а серебра. Зажиточный купец может позволить себе взятку и пожирнее, но не эта нищая старуха. Два сикля серебра для нее – целое состояние.

Креол наклонился к уху Аханида и шепнул о странностях в ауре торговки. Лугаль выслушал это с каменным лицом и взял с лотка один из стебельков шалфея.

– Даже сто двадцать мало?! – не отступала старуха. – Тогда сто восемьдесят! Один сикль меди за сто восемьдесят пучков!

Морщинистые руки протянулись над прилавком – торговка словно пыталась ухватиться за лугаля. Аханид нахмурился и как бы невзначай отступил назад, перебирая между пальцев шалфей.

– Двести сорок пучко-ов!.. – взвизгнула торговка, перегибаясь через прилавок. – Возьми, лугаль, возьми!

– Это ведь ты, поганое отродье?! – взревел лугаль, делая мощный взмах.

В воздухе свистнуло копье. Остро отточенный наконечник вошел под ключицу старухи, пронзая ее насквозь. Мельтешащие руки замерли в воздухе, на морщинистых губах выступила кровавая пена.

– А-а… – прохрипела торговка, падая на прилавок.

На какой-то миг все вокруг замерло. Шумный кар смолк, оледенел – словно все и каждый воззрились на убийцу, смерили его пораженными взглядами. Даже Креол приоткрыл рот, не понимая, что сейчас произошло.

Лугаль обезумел?..

Но в следующую секунду «убитая» старуха резко вскинула голову. Продолжая булькать кровавой пеной, она мерзко улыбнулась – и отпрыгнула назад, оставив на копье клок одежды.

Одежда тут же испарилась. А загадочная старуха кувыркнулась через голову, оборачиваясь крохотным уродцем, похожим на белую остроухую обезьянку. Без меха, с тонюсенькими ручонками и ножонками, широченной улыбкой и непомерно длинным извивающимся фаллосом.

Креолу вначале даже показалось, что это хвост.

– Хи-хик!.. – пискляво фыркнул уродец, с неимоверной быстротой улепетывая прочь.

Время тут же вернулось к привычному ходу. Торговцы и покупатели с воплями бросились врассыпную, стараясь ни в коем случае не задеть странную обезьянку. Та юркнула за угол – и была такова.

– И что это было? – озадаченно спросил Креол.

– Эй, почтенные! – вместо ответа окликнул соседних торговцев Аханид. – Скажите служителям, чтобы прибрали эту мерзость!

Креол уставился на брошенный лоток «старухи». Вместо зелени и приправ там копошились черви и личинки. Да и сам прилавок успел обернуться осклизлой корягой.

– Так что это было? – повторил маг, подцепляя за хвост одного из червей.

– Если б я знал… – проворчал Аханид. – Эта проклятая тварь портит мне жизнь уже шестой год…

– Лично тебе?

– Моему городу. А значит – лично мне. И ведь ничем его не убьешь, что хуже всего!

– Что, совсем ничем?

– Мы уж как только его ни убивали – все равно появляется снова. Понятия не имею, что оно такое. Твой предшественник с этим делом возился-возился, да так ничего и не сделал.

– И теперь ты хочешь, чтобы его работу закончил я, – недовольно произнес Креол.

– Очень хорошо, что ты сам вызвался, – спокойно кивнул Аханид. – Перед тем как начинать охоту, усвой самое главное – что бы ты ни делал, не прикасайся к этой твари. Ни в коем случае не прикасайся. Пока ты до него не дотронулся, он ничего не может сделать. Вот и заставляет всякими хитростями к себе прикоснуться – превращается в разных людей, в животных… в неодушевленные предметы вроде бы не может, но полностью я не уверен.

– А что будет, если коснуться?

– Страшно даже представить… – поежился лугаль. – Спаси Мардук от такой участи… Из-за этой твари я лишился двух хороших стражников…

Креол плотно сжал губы. Похоже, отвертеться не удастся – придется работать так, словно по спине гуляет бич надсмотрщика. Аханид – человек жесткий, при нем особо не побездельничаешь. Либо выполняй илькум как подобает, либо катись обратно в Вавилон с «табличкой демонов» – свидетельством об увольнении за непригодность.

Верховный Маг очень огорчается, когда к нему приходят с «табличкой демонов». А огорчать Верховного Мага – не самое умное дело.

Вернувшись домой, Креол препоручил котенка по имени Кот немому рабу по имени Раб. У Креола всегда отказывало воображение, когда требовалось придумать имя или название.

Рассеянно полюбовавшись, как котенок лакает молоко, маг достал из сундука потрепанную книгу. Этот бесценный фолиант он стащил из дедушкиного кабинета, когда последний раз был в Шахшаноре. В конце концов, дедушке он больше не нужен – престарелый архимаг уже лет десять как пропал неизвестно куда. Возможно, его и в живых-то давно нет.

На пожелтевших папирусных страницах проживают сотни духов и демонов, нежити и чудовищ. Этот каталог, включающий всю известную в Шумере нечисть, составил сам Алкеалол – за что и был удостоен звания магистра. С его труда сняли не меньше сотни копий – гильдейские маги по достоинству оценили работу своего коллеги.

Креол уже читал дедушкину книгу. Четырежды. Он знал назубок всех тварей, что водятся в лесах и горах, плавают в реках и морях, летают в поднебесье и ползают под землей. Наизусть помнил всех обитателей Кура и Лэнга, без труда перечислял шестьдесят девять видов нежити и мог с завязанными глазами отличить ифрита от марида[11].

Но ничего похожего на ту плешивую обезьянку в дедушкиной книге не было. Хотя нет, похожие-то были – и довольно много. А вот в точности таких – нет.

Особенно Креола смущало то, что данная тварь не может ничего сделать, если до нее не дотронуться. Он не знал никого с таким свойством. Свои ограничения есть у многих видов нечисти – вампиры, например, не способны войти в дом без приглашения, а некоторые демоны не нападают, пока с ними не заговоришь. Многие чудища слабеют за пределами своей территории, поэтому заманивают добычу, прикидываясь человеком. Иные бессильны, если не знают имени своей жертвы.

Но чтобы требовалось коснуться… это что-то новенькое.

Перелистав всю книгу вдоль и поперек, Креол был вынужден признать, что не знает, с кем столкнулся. Видимо, нечто чужеродное, забредшее из далеких краев. Откуда-нибудь из-за океана или из-за Кромки. Также не исключено, что это существо было выведено в чьей-нибудь лаборатории – такое случается сплошь и рядом.

– Что бы ни случилось, меня не тревожить, – приказал Креол Рабу, запираясь в своих покоях.

Он положил на стол самый ценный из своих артефактов – переговорное зеркало. Его Креолу выдали в Башне, когда назначили на должность мага-консультанта. Предупредили, чтобы обращался с подарком бережно и не беспокоил важных членов Гильдии по пустякам.

Потерев стекло и дождавшись, пока схлынут разводы, Креол нарисовал на гладкой поверхности сложную руну. Знак гильдейского архивариуса, сильнейшей из нынешних Зрящих и непревзойденного биомага – магистра Галивии.

В зеркале отразилось смуглое морщинистое лицо, обрамленное седыми локонами. Галивия чуть изогнула губы, узнавая собеседника. В молодости у нее были близкие отношения с дедушкой Алкеалолом, и госпожа архивариус частенько шутила, что ей недостало самой малости, чтобы стать бабушкой Креола.

– Мир тебе, – почтительно склонил голову молодой маг.

– И тебе мир, внучок, – рассеянно ответила Галивия. – По какому поводу тревожишь? Соскучился по бабушке?

– Нет.

– Эхе-хе… Все как всегда – Креол недовольный, словно на ежа уселся. Ты вообще когда-нибудь бываешь в хорошем настроении, внучок?

– Нет.

– Ну и дурак. Чего вызвал-то? Чего надо?

Креол вкратце рассказал о странном существе на нимрудском каре. Галивия задумчиво пошевелила губами, глядя в потолок, а потом предположила:

– Не лемур ли?

– Мелковат для лемура.

– Альраун?

– Для альрауна чересчур крупный. И голова совсем другой формы.

– Лилу?

– На лилу похож. Но у лилу шерсть. А этот был лысый.

– Хм… Может, плешивый лилу?

– Может… – засомневался Креол. – Хотя нет, вряд ли… Лилу я бы узнал… Да еще и это ограничение с прикосновениями – лилу это не нужно, он сам первым кого хочешь облапает…

– Тоже верно. Что-то мне на ум ничего не приходит, внучок. Не знаю я никого такого, чтобы в прикосновении нуждался. Разных знаю – а таких вот нет. Может, дедушка твой знал…

– Если б знал, записал бы в книге.

– Ой, не факт. Во-первых, книгу ту… ты ведь про «Каталог бестий», да?..

– Да.

– Он ее шесть десятков тому написал. Знаешь, сколько он за это время новых бестий наискал? Впору еще одну книгу писать. А во-вторых, в «Каталог бестий» мой Алкеалол заносил только тех, кто хоть изредка встречается в нашей империи. Вот Гасителя Света там, к примеру, нету. Верно ведь?

– Да, нету… – озадаченно признал Креол.

– А ты, внучок, его своими глазами видал. Думаешь, не знал про него твой дедушка? Еще как знал. Только думал, что вымер Гаситель Света давно – ну и к чему же на него тогда пергамент переводить? Так-то вот. Если этого твоего дотроги-перевертыша в «Каталоге бестий» нету – значит, в нашей империи он птица случайная, всего-то.

– Да я и сам так подумал… – промямлил Креол.

– Вот и молодец, хвалю тебя. Будешь у нас в столице – поцелую в лоб и обе щеки за догадливость. Что дальше делать думаешь, внучок?

– Ловить его, что же еще? – пожал плечами Креол.

– Молодец. Лови. Живым сможешь, как считаешь?

– А зачем? Я его убью.

– Это для чего еще?

– Как это для чего? Если кого-то можно убить – значит, его нужно убить. Я так рассуждаю.

– Неправильно рассуждаешь. Молодой ты еще. Горячий и резкий.

– Мне уже почти тридцать.

– Вот то-то и оно, что почти. Слушай бабушку, внучок, если хочешь жить долго и плодотворно. Убивать эту бестию нежелательно. А желательно изловить ее живьем и отправить ко мне в Башню. А уж я-то здесь разберусь, что это за птица да откуда она прилетела.

Креол что-то угрюмо пробурчал. Галивия осуждающе покачала головой и добавила:

– И только если совсем уж никак не выйдет живьем – можешь убить. Только постарайся шкуру не попортить. Тушку сразу в лед – и… куда ее после этого?..

– Тебе в Башню…

– Молодец, внучок, хвалю тебя. Догадливый. Не то что дедушка.

– А он что?..

– А он вот в твоем возрасте был недогадливый… – вздохнула чему-то своему Галивия. – Ну и Кингу с ним, старым дураком. Все понял? Пришлешь мне тварь живой или в крайнем случае тушкой. А то у меня давно интересного материала не было…

Закончив сеанс связи, Креол перевернул зеркало и озадаченно уставился в стену. Даже гильдейский архивариус ничем не смогла помочь. А Креол-то думал, что уж кто-кто, а она точно должна знать. На его памяти еще не было такого предмета, о котором магистр Галивия не могла бы рассказать во всех подробностях.

Значит, придется загадочному существу побыть безымянным. Ничего страшного. Креола вообще редко интересовали имена тех, кого он собирался убить.

То, что Галивия просила прислать тварь живой, Креол предпочел выбросить из головы.

Убить проще.

Два следующих дня Креол бродил по кару в поисках добычи. На охоту он выходил по вечерам – все равно в обеденное время кар пустеет. Маг прохаживался по торговым рядам, без интереса осматривал вываленные на прилавках товары, что-то щупал, к чему-то приценивался. В первый день он купил новую тунику, во второй – горшок свежей рыбы.

Креол сам не знал, зачем ему вдруг понадобилась рыба. Вернувшись домой, он отдал горшок Рабу, приказав засолить впрок.

Охота увенчалась успехом на третий день. В этот раз Креолу составил компанию Аханид. Маг и лугаль молча шли по хлебному ряду, когда внимание Креола привлекла аура одного из торговцев. Чернявый лепешечник выглядел вполне безобидно – сидел в уголке, клевал носом, вяло покрикивал на снующих вокруг портовых мальчишек. Ничего примечательного.

Только вот аура… опять та же самая странность, которую Креол заметил в прошлый раз. Если бы он умел читать ауры получше, то понял бы точно – что неправильно, что не так. Но в этом Креол все еще не достиг высот, поэтому только и мог сказать – перед ним не человек.

Заметив это, Креол резко свернул во фруктовый ряд. Притворившись, что полностью поглощен огромными дынями, он незаметно пихнул Аханида локтем.

– Видишь его?.. – с полуслова догадался лугаль, для вида щупая одну из дынь. – Кто?..

– Лепешечник, – тихо ответил маг. – Не смотри прямо на него, догадается.

– Как собираешься его ловить?

– Я не собираюсь его ловить. Я собираюсь его убивать.

– Одобряю. Как собираешься его убивать?

– Просто шарахну огненным шаром покрупнее. Заслони меня, пока я готовлю заклинание…

– Стой. Рядом с ним еще два торговца. Они не пострадают?

– Они тоже обуглятся, конечно. А что, это твои друзья?

– Это шумерские подданные. Я запрещаю тебе их убивать.

– Я и не собираюсь их убивать. Я собираюсь убить ту тварь. А те двое просто стоят слишком близко. Это их проблемы.

– Нет, так не пойдет. Используй что-нибудь менее разрушительное.

Креол разочарованно надулся. На прошлой неделе он овладел новым заклинанием – Огненный Шар старшей категории. Времени на подготовку тратится гораздо больше, чем у обычного, зато убойная мощь просто чудесная. Теперь у Креола руки чесались опробовать новинку на чем-нибудь живом и вопящем.

– Ладно, ладно, – нехотя согласился маг, вытаскивая из-за пояса жезл. – Будет тебе менее разрушительное…

– Почтенные господа, так вы дыню-то покупать собираетесь?! – возвысил голос пузатый торговец. – Вы ей уже все бока продавили! Платите!

– Императорская стража! – показал меч лугаль. – Эта дыня пойдет с нами!

– Нет, не пойдет! – выхватил бедный плод торговец. – Это моя дыня, и она мне как родная! Платите за испорченный товар!

Аханид с досадой крякнул. Судя по тому, что жадный торгаш не узнал его в лицо, он не местный. Завсегдатаи кара узнают лугаля за сотню шагов и заранее готовят подношения. Взяток Аханид не берет принципиально, но от подарков не отказывается – зачем обижать людей?

А вот торговец дынями оказался на редкость сварливым типом. Не желая терять драгоценные сикли, он учинил настоящее столпотворение, требуя заплатить за помятую дыню. Другие торговцы и покупатели уже начали оборачиваться. Клюющий носом лепешечник тоже проявил интерес к происходящему…

– Давай! – рявкнул Аханид на Креола.

– Да на!!! – резко выбросил руку маг.

С ладони сорвался столб гудящего пламени. Заклятие Огненного Копья прочертило воздух пылающей линией, обдало прохожих волной жара и с лютой силой садануло в лепешечника.

Лоток разлетелся вдребезги. Торговцы и покупатели с воплями ринулись кто куда. Тучный меняла грохнулся на корточки, трясущимися руками сгребая монеты. А Креол сложил руки на груди и горделиво вскинул подбородок.

Он был ужасно доволен собой.

– Теперь осталось собрать потроха, – сказал маг лугалю.

Однако тот не спешил радоваться. Аханид внимательно смотрел на дымящийся лоток, положив ладонь на рукоять меча.

Через секунду лоток рухнул, обернувшись кучей гнилых досок. Рассыпавшиеся по земле лепешки поползли в разные стороны, став жирнющими пауками. Кого-то из мальчишек с шумом вырвало, другой с ужасом отбросил шевелящуюся лепешку. К счастью, он не успел ее надкусить.

А из кучи рухляди выбралась белая остроухая обезьянка. Губы презрительно изогнулись, существо провело лапой по лбу, оставляя след копоти, и фыркнуло:

– Колдун, пфе… Терпеть не могу колдунов…

– Вообще-то я маг, – снова поднял руку Креол. – Хотя называй как хочешь.

С кончиков пальцев хлынул поток обжигающего холода. Заклятие Огненного Копья не сумело расправиться с тварью – Креол решил попробовать Ледяное Копье. Морозная волна страшной силы накатила на разрушенный лоток, мгновенно превращая его в ледяную глыбу.

Однако тварь оказалась поразительно шустрой. Быстрее молнии она скользнула влево, отклоняясь с пути Ледяного Копья, и повернула лысую головенку, с интересом рассматривая Креола.

– Це-це-це… И это все, что ты умеешь, маг?.. – ехидно поинтересовалось существо. – Забавный ты…

– Это еще не все! – рявкнул Креол, начиная злиться.

– Покажешь в другой раз. Мне сейчас недосуг.

Существо резко взметнулось кверху, цепляясь за кирпичную стену. Мгновение – и вот оно уже приплясывает на крыше, строя Креолу рожицы.

– Стой!!! – взревел доведенный до белого каления маг. – Убью!!!

Он с силой толкнул воздух, извергая заклятие Звукового Резонанса. Невидимая волна с гудением проломила стену, едва не обрушив зерновой амбар. Но существо только зловредно хихикнуло и унеслось прочь, размахивая хвосто… Креол поморщился, вспомнив, что это у него совсем не хвост.

– Не уйдешь… – процедил он, суя жезл за пояс. – Не уйдешь…

Аханид отогнал тревожащихся за свои прилавки торговцев, прикрикнул на не в меру любопытную кар-кида, отвесил подзатыльник ревущему мальчишке и повернулся к Креолу. Тот занимался странным делом – что есть духу бегал кругами, выгнув руки ладонями наружу.

– Ты что делаешь? – недоуменно спросил лугаль.

– Не мешай! – огрызнулся маг. – Иногда без разгона не получается…

– Что не получается?

Не успев ответить, Креол взмыл в воздух. Глядя ему вслед, Аханид тяжело вздохнул. Хорошо живется магам – улетел себе, и никаких забот. А ему, стражу закона, теперь придется успокаивать волнующуюся публику, объясняться с портовым начальством, думать, что делать со здоровенными пауками, в которых превратились лепешки…

Сейчас Аханид с удовольствием поменялся бы с Креолом местами.

А вот Креол в данный момент отнюдь не почитал себя счастливцем. Несясь над плоскими крышами Нимруда, он все сильнее ярился.

Креол хорошо подготовился к охоте. Он весь день медитировал, накапливая ману. Он зарядил жезл всеми основными типами боевых заклятий – что-нибудь да сработает. Однако пока что ничего не срабатывало. От одних атак проклятая мартышка ухитрялась увернуться, другие не причиняли ей видимого вреда.

– Х-ха!.. – выкрикнул Креол, выпуская заклятие Молнии.

Ветвящаяся белая линия протянулась от его жезла до мелькающего впереди белого пятна. Существо дико завизжало, перекувыркнулось через голову и принялось кататься из стороны в сторону. Оно явно испытало нешуточную боль.

Только вот умереть даже не подумало. Задержавшись на несколько секунд, уродец снова помчался по крышам. Но теперь он уже не хихикал, а осыпал Креола грязной бранью, желая ему сдохнуть в мучениях.

Маг расставил руки в стороны, поднимаясь повыше. Сейчас он мысленно перебирал те прекрасные заклинания, которыми надеялся когда-нибудь овладеть. Длань Шамаша, например. О, если бы он только мог применить Длань Шамаша! От этого раздражающего существа не осталось бы и горстки пепла!

Вместе с ним была бы уничтожена половина Нимруда, но это уже издержки.

Креол быстро начал уставать. Он уже больше трех минут парил в поднебесье, одновременно швыряясь заклинаниями. Для мага-подмастерья подобное напряжение обходится недешево. Еще чуть-чуть, и мана окончательно иссякнет. А приземляться нельзя – тварь слишком шустра, пешком Креолу за ней не угнаться.

Утешает лишь то, что добыча тоже на глазах слабеет. Обожженная магическим огнем и молниями, она движется заметно медленней, чем раньше. Припадает на правую заднюю лапу, оставляет за собой сизые капельки, тяжело дышит. Еще немного, и Креол возьмет ее измором.

Судя по всему, существо тоже это поняло. Оно метнулось влево, вправо, уклоняясь от швыряемых магом Огней Шамаша, зло взвизгнуло и спрыгнуло с крыши.

Креол спикировал следом. Но было уже поздно. Тварь промчалась по узенькой улице, напугав случайного прохожего, и юркнула в канализационное отверстие. Тяжело дыша, Креол приземлился и досадливо сплюнул.

Преследовать тварь в канализации он не смог бы при всем желании. Нимруд – это не Вавилон. Под ним нет обширных катакомб – только узенькие канальчики, по которым стекают помои. Множество извилистых нор в конце концов соединяются в один тоннель, заканчивающийся рядом с портом. По нему вся нимрудская дрянь уходит прямо в реку.

Справляя малую нужду, Креол порой размышлял, какой длинный и интересный путь проделывает его моча – через канализацию в великий Тигр, а уже по нему через Ниневию, через Ашшур, через Аккад, через Йоланг – прямо в Эритрейское море.

Теперь по тому же пути отправилась и проклятая мартышка.

Вернувшись домой, маг свалился на циновку и накрыл лицо платком. Воздушная погоня донельзя его вымотала. Менее чем за четверть часа Креол применил целых четырнадцать заклинаний и истратил всю ману до капли. Он уже очень давно не испытывал такого перенапряжения.

Пожалуй, завтрашний день стоит целиком посвятить отдыху и медитации.

Аханид не пришел спросить, чем закончилась охота, и Креол был ему за это искренне благодарен. Он чувствовал себя отвратительно. Если придется разговаривать с лугалем, объяснять ему, почему не смог добиться даже крохотного результата… нет уж, спасибо.

И надо все-таки разузнать о загадочной обезьяне побольше. Хоть что-нибудь. Невозможно охотиться на того, о ком ничего не знаешь. Что добыча собой представляет – демон, нелюдь, волшебное животное, материализовавшийся дух?

Вот кем она не является точно, так это небожителем. Невозможно представить, чтобы небожитель вытворял нечто подобное.

Если бы только Креол узнал название этого существа… А лучше – собственное его имя. Все-таки по основной специальности Креол – демонолог. Демонологи именно тем и занимаются, что призывают, усмиряют, порабощают, заточают и истребляют различных тварей не от мира сего. У каждого из них есть свои слабые места, для каждого есть специальные заклинания и методы. Примени нужный – и ты победил.

Но как применить нужный, если не знаешь, с кем имеешь дело?! Креол самонадеянно полагал, что сможет уничтожить противника, просто швыряясь в него всем подряд, – и получил болезненный щелчок по самолюбию.

Креол сдернул с лица платок и заложил руки за голову. Надо решить, что применять при следующем столкновении. Что-то, от чего шустрая тварь не сможет уклониться. Что-то, что гарантированно ее прихлопнет.

Что бы это могло быть?

Полностью погрузившись в мысли, Креол сам не заметил, как уснул. Он вообще плохо умел думать лежа и даже сидя – моментально начинало клонить в сон. Стоя или на ходу – дело другое.

Когда Креол проснулся, за окном уже рассвело. Маг перевернулся на другой бок и понял, что ему совершенно не хочется подниматься. Надо позвать Раба, пусть принесет завтрак прямо сюда.

В дверь постучали. Креол слабо простонал и крикнул:

– Раб, скажи Аханиду, чтоб убирался!

Немой киммер вошел в комнату и замычал, мотая головой.

– Что? – мрачно посмотрел на него Креол. – Ничего не понимаю. Аханид не хочет уходить?

Раб снова замотал головой.

– Чрево Тиамат, никакого спокойствия в этой жизни… Ладно, выгоню его сам.

Выйдя на улицу, Креол понял, что Раб имел в виду совсем другое. Своим мычанием и мотанием он пытался сказать, что стучал не Аханид.

– Добрый абгаль, подай на пропитание бедному слепому старцу… – жалобно проблеял дряхлый оборванец, стоящий на пороге.

Креол молча уставился на нищего. Ноздри мага гневно раздулись, на скулах заходили желваки.

– Добрый абгаль, подай на пропитание…

– Сдохни, – тихо произнес Креол, взмахивая обеими руками.

Бурный огненный всплеск охватил старикашку, испепеляя лохмотья и волосы, оставляя на коже ужасные ожоги. Слепой нищий завопил от боли, замолотил по себе ладонями, пытаясь сбить огонь… и резко уменьшился в размерах.

Крохотный уродец, похожий на белую обезьянку, плюнул Креолу под ноги и с умопомрачительной скоростью унесся прочь. Добежав до канализационного отверстия, существо юркнуло туда и бесследно исчезло.

Креол равнодушно смотрел ему вслед. После того как он шарахнул Вихрем Гибила, у него не осталось ни единого заклинания. Он не успел пополнить запасы после вчерашней охоты. Да и мана вновь иссякла – за время сна ее восстановилось не так уж много.

Но то, что загадочная тварь явилась к порогу его собственного дома, весьма любопытно. Обозлилась, решила отомстить? Вероятнее всего.

– Интересно, на что он рассчитывал? – произнес Креол, довольно ухмыляясь.

Без сомнения, существо надеялось, что Креол, подавая милостыню, коснется его руки. Если верить Аханиду, этой твари только того и надо – один раз дотронься, и охотник с жертвой поменяются местами.

Но уродец совершил ошибку, обернувшись слепым нищим. Кто-кто, а Креол никогда в жизни не подавал милостыни. С настоящими попрошайками он обходился немногим мягче, чем с этой тварью.

– Раб, еды мне! – крикнул Креол, встряхивая кистями. – Мяса! Хлеба! И шоколада – как можно больше!

Сегодня он завтракал в гордом одиночестве. Обычно ему составлял компанию Аханид, но сегодня тот почему-то не явился. Возможно, его супруга наконец-то исторгла из себя пятого ребенка и снова стала той женщиной, которая любит своего мужа и готовит ему вкусный завтрак.

А не той, которая гонит мужа из дому, вынуждая его столоваться у первого попавшегося мага.

Сладкий шоколад не только освежил чакры Креола, но и привел его в благодушное настроение. Он успокоился, почувствовал умиротворение, даже захотел сделать кому-нибудь что-нибудь хорошее.

Такие желания посещали Креола очень редко.

Об ногу потерся котенок. Креол почесал его за ухом и открыл свою магическую книгу. Он писал ее на протяжении последних пяти лет учебы, но чистых страниц там оставалось еще на две трети.

Когда-нибудь здесь появятся заклинания уровня архимага. Обязательно появятся. Креол никогда не сомневался, что однажды станет архимагом и овладеет теми заклятиями, что мощнее мощного и грандиознее грандиозного.

Но пока что придется обходиться тем, чем он уже владеет. Маг без заклинаний чувствует себя голым и беззащитным. Надо пополнить запасы, а потом совершить сеанс медитации. Без маны маг тоже много не наколдует.

Заправившись заклинаниями и промедитировав несколько часов, Креол уселся обедать. Пообедав, он снова уселся медитировать.

Примерно через час в дверь постучали. Уверенный, что теперь это точно Аханид, Креол открыл дверь лично – однако вместо городского лугаля там стояла пожилая круглолицая женщина. В руках она держала корзину с финиками.

– Здравствуй, милый юноша, – ласково улыбнулась старушка. – Я ищу аптеку – не укажешь ли ты мне дорогу до нее?

– Налево до конца, там повернуть и идти до священной ограды, – холодно объяснил Креол.

– О, благодарю тебя, благодарю! Вот, возьми в знак благодарности этот спелый финик… – протянула Креолу плод старушка. – Возьми, возьми…

Креол протянул руку… и с размаху пронзил старушку Огненным Мечом!

Та закашлялась, пошатнулась, роняя корзинку… в ужасе уставилась на Креола… и обернулась остроухой белой обезьянкой. Корзина рассыпалась горсткой сухих листьев, из-под них полезли усатые тараканы.

– Пхе!.. – зло фыркнуло существо, огромным прыжком бросаясь к канализационному отверстию.

Креол не сделал попытки его догнать. Он внимательно посмотрел вслед, отряхнул руки, избавляясь от заклятия, и о чем-то задумался.

Аханид в этот день так и не пришел. Креол в конце концов послал к нему Раба, и тот вернулся с известием, что у лугаля рожает жена. Сегодня он никуда от нее не отойдет.

Самого лугаля Раб даже не видел – в помещение с роженицей не допускают никого, кроме мужа и повитух. Выходить Аханид отказался, передав лишь, что навестит Креола завтра, а пока пусть делает что хочет. Лугалю сейчас не до него.

Рабу пришлось немало попотеть, прежде чем он сумел объяснить это Креолу жестами.

Все оставшееся время до ужина Креол и Раб трудились на улице. Маг с ног до головы перепачкался в извести и глине, но остался ужасно довольным. Окинув взглядом содеянное, он растянул губы в улыбке и вытер руки о рубашку Раба.

После ужина Креол забрался на крышу, чтобы потренироваться в управлении погодой. Метеомагия – один из самых полезных разделов шумерской школы, наиболее интересующий правителей. В конце концов, боевого мага вполне заменит отряд воинов, целителя – умелый лекарь, а некроманта… да кому они вообще нужны, эти некроманты? От них мертвечиной воняет.

Совсем другое дело – незаменимый метеомаг. Оживить дождем сохнущие посевы, отогнать град, усмирить шторм, прекратить половодье – вот где польза, вот кого император всегда встретит с распростертыми объятиями. Овладеть хотя бы простейшими из погодных заклинаний – необходимое условие для будущего придворного мага.

Креол не очень-то стремился в придворные маги. Его всегда манила диадема Мага Верховного. Но эти два звания зачастую следуют одно за другим. Шурукках, нынешний Верховный, раньше был именно придворным магом. А Утухенгаль, нынешний придворный маг, спит и видит, как займет место Шуруккаха после его смерти.

И он непременно его займет, если только сам не скончается раньше Шуруккаха. Кроме него на эту должность может претендовать разве что Креол-старший.

Креол попытался представить отца Верховным Магом – и не смог. Даже если священная диадема будет валяться у его ног, Креол-старший не потрудится за ней нагнуться. Ему это попросту неинтересно.

Правда, кроме Шуруккаха, Утухенгаля и Креола-старшего есть еще и четвертый архимаг – Менгске. Но ему-то звание Верховного Мага не светит и подавно. Менгске – редкий бездарь. Он до пятидесяти пяти лет проходил в подмастерьях. Потом, правда, резко ускорил темп… тем не менее Менгске – бездарь.

Диадему Верховного Мага совершенно точно получит Утухенгаль.

После двадцати восьми неудачных попыток Креол наконец сумел вызвать дождь. Он хотел сделать его маленьким, только над своей улицей, но немного перестарался. Ливень, разразившийся над Нимрудом, выглядел так, словно боги решили устроить новый Потоп.

– Если кто будет спрашивать – я ничего не делал, – сказал жмурящемуся котенку Креол. – Понял?

Котенок перевернулся на спину и замахал лапками. Маг почесал пушистое пузико и отметил клинышком очередное заклинание в книге. Он успешно освоил вызывание дождя.

Теперь бы еще освоить его прекращение.

Время уже перевалило за полночь, когда в дверь постучали. Креол поднялся на ноги и торопливо пошел к дверям. Он заранее предупредил Раба, чтобы тот не вздумал открывать.

На пороге стояла юная девушка в тканом платье без рукавов. Оно промокло насквозь, прилипнув к телу и выгодно обрисовывая его очертания.

– Мир тебе, – приветливо улыбнулся Креол.

– И тебе мир, почтенный абгаль, – пролепетала девушка, стуча зубами от холода. – Прошу, пусти меня в свой дом переждать этот ливень… Я в этом городе чужая, мне некуда пойти…

– А почему я должен тебя пускать? – еще приветливее улыбнулся Креол. – Может, ты уличная воровка?

– Клянусь тебе, я не воровка! – в ужасе сжалась девушка. – Я просто бедная странница, не знающая, где переночевать. Если ты впустишь меня, я отдам тебе все, что у меня есть, почтенный абгаль…

– А у тебя ничего нет, – осмотрел девушку с ног до головы Креол. – Я не вижу на твоем поясе снизок сиклей. И не вижу места, где бы ты еще могла их хранить.

– Я могла бы расплатиться своим телом, почтенный абгаль… – жарко прошептала девушка, протягивая руку.

– Поищи кого поглупее, – скривился маг, прочерчивая воздух ладонью.

С кончиков пальцев сорвалась тончайшая полоса стали. Заклятие Стального Меча отхватило девушке голову, оставив удивительной гладкости срез. Обезглавленное тело какую-то секунду стояло неподвижно, а потом медленно повалилось назад.

Вслед за этим оно исчезло во вспышке дыма, и из нее выпрыгнуло все то же обезьяноподобное существо. С явным удивлением глядя на Креола, оно гневно пискнуло:

– Как ты меня все время узнаешь?! Я же так отлично маскируюсь!

– Да ты просто безголовая отрыжка Нергала, – осклабился Креол. – Я же маг, я вижу ауры. Замаскируйся хоть под императора Энмеркара – я тебя все равно узнаю.

– Так вот оно что… Понятненько, понятненько… – покивало существо. – Что ж, тогда я пошел!

Он метнулся прочь, намереваясь в очередной раз сигануть в канализацию. Однако сегодня его ждал неприятный сюрприз – Креол наглухо заделал отверстие.

Существо резко отвернуло влево и бросилось по улице, но Креол резким взмахом начертил в воздухе руну, выкрикивая короткую фразу. Прямо перед существом замерцала магическая стена – оно с размаху ударилось об нее и отлетело.

Маг шагнул к нему, отрезая единственный путь к отступлению. Руки засветились голубовато-белым, с кончиков пальцев сорвалось несколько снежинок. Креол зашевелил губами, начитывая заклятие Заморозки.

– Ай… – тихо пискнул уродец, прижимаясь к земле.

Больше он ничего не успел. Прозрачная искрящаяся волна накрыла его, в мгновение ока превращая в маленькую ледяную статую. Креол открыл рот в беззвучном смешке.

– Пожалуй, я все-таки отправлю Галивии образец… – хмыкнул он, поднимая заледеневшую тварь. – Она тебя расчленит, разложит по маленьким сосудам… Хорошо будет.

Креол прошел по улице. Креол открыл дверь. Креол вошел в комнату.

А потом Креол почувствовал, как ледяная статуя под мышкой ощутимо теплеет. С нее закапала вода, существо слабо зашевелилось…

– Так быстро?! – ужаснулся маг.

– Ты дотронулся до меня!.. – радостно пискнул уродец, выскальзывая из его рук. – Дотронулся!.. Хи-хик!.. Хи-хи-хик!..

Он вылетел за дверь белой молнией. Креол рванулся было за ним, но замер на полпути. Его охватило какое-то странное оцепенение. Живот резануло острой болью. Маг зашатался, с трудом удерживаясь на ногах.

Через пару секунд все прошло. Но взамен явились новые ощущения. Туника почему-то стала ужасно тесной в груди. Подбородок овеяло непривычной прохладой. Креол поднял руку и коснулся гладкой кожи. Борода бесследно исчезла.

Опустив взгляд, маг тупо уставился на две выдающиеся округлости. Он мог поклясться, что раньше ничего подобного у него не было.

Уже начиная паниковать, Креол сунул руку себе между ног. Он не обнаружил там того, что должно было быть. Зато нащупал странную щель… сообразив, что это такое, Креол страшно закричал.

Его голос стал высоким и тонким.

Когда на следующее утро Аханид пришел к своему магу-консультанту, его встретил сидящий на пороге Раб. Он предупредительно распахнул перед лугалем дверь, но сам входить отказался – только в ужасе вращал глазами и разевал рот, как вытащенная на сушу рыба.

Появление Аханида осталось незамеченным. В доме словно прошел смерч – мебель переломана, кое-что сожжено дотла, в стенах множество трещин и выбоин. Целым остался один-единственный табурет, да и тот выжил каким-то чудом.

По разгромленной комнате из угла в угол расхаживала высокая черноволосая женщина. Одетая только в короткие шаровары, гневно потрясающая кулаками, цедящая сквозь зубы угрозы и проклятия.

– Я буду медленно потрошить его по кусочкам… – сдавленно хрипела женщина. – Клянусь Мардуком, я буду очень медленно потрошить его по кусочкам… потрошить… потрошить…

– Итак, ты все же дотронулся до этой твари, – мрачно прокомментировал Аханид.

Взбешенный до предела Креол только теперь заметил, что у него гость. Маг оглушительно взревел и резко развернулся, от чего его внушительная грудь заходила ходуном. Аханид постарался отвести взгляд, но это не очень-то получилось.

– Ты!.. – одним гигантским прыжком подлетел к лугалю Креол. – Ты, смрадная гниль, изблеванная Пазузу!.. Почему ты не сказал, что будет, если до него дотронуться?!!

– Я же сказал, что это страшно даже представить!

– Я думал, что ты имеешь в виду смерть! Думал, что он убивает прикосновением! От этого меня бы защитила Личная Защита, поэтому я не боялся!

– А от этого что, не защитила?

– Ну… – смутился Креол. – Личная Защита не защищает от настолько… нестандартных нападений. Здесь нет угрозы ни жизни, ни здоровью – вот и не защитила. Да в нашей Гильдии и заклинаний-то таких нет – превращение в женщину!

– Ты что, расстроен? – поинтересовался Аханид.

– Расстроен? Нет, я вовсе не расстроен.

– Вот и хорошо.

– Я в бешенстве!!!

У мага устало опустились плечи. Они стали заметно уже, чем раньше. Да и вообще все телесные пропорции изменились – бедра расширились, талия сузилась, рост немного уменьшился, черты лица стали мягче. Совершенно прежними остались разве что глаза. Аханид подумал, что так, вероятно, могла бы выглядеть сестра-близнец Креола.

– Ты можешь превратиться обратно? – спросил лугаль.

– Мог бы – давно бы превратился! – огрызнулся маг, растирая виски. – Меня не учили… чрево Тиамат, смотри мне в глаза!!!

Лугаль торопливо вздернул голову. Для верности он стал смотреть даже не в глаза Креолу, а на его макушку. Но взгляд все равно так и норовил опуститься ниже, к двум огромным полушариям.

– Почему ты без туники? – недовольно спросил Аханид.

– Она стала слишком тесной. Я ее снял. Ты чем-то недоволен?!

– Да нет. Просто у тебя грудь больше, чем у моей жены. А она сейчас кормит младенца.

– Замолчи.

– Интересно, а забеременеть ты можешь?

– Замолчи! – повысил голос маг. – Иначе, клянусь всеми Именами Мардука, я убью тебя самым мучительным способом, какой только сумею придумать! – Немного помолчав, Креол вяло произнес: – Лучше скажи, как мне теперь вернуть свою мужественность. Существуют какие-нибудь способы?

– Не знаю. Никто из тех, кто стал жертвой твари, так и не сумел вылечиться.

– А что по этому поводу говорили маги?

– Ничего. Какие у нас тут маги? Нимруд – захолустье. Единственным, кто чего-то стоил, был мастер Лигнид, но и он не смог ничего сделать. А теперь у нас и его нет.

– Так… Ты говорил, что потерял так двух стражников?

– Да. Энгниреда и Лакху. Бедняги.

– Да уж… Что с ними стало?

– Энгниред отправился в Вавилон, попросить помощи в вашей Башне. Но он оттуда так и не вернулся, и никаких известий от него не было. А Лакху переехал в другой город. Не мог больше оставаться там, где его знают. Я слышал, недавно он… кхм… вышел замуж.

Креол тихо застонал, пряча лицо в ладонях. На мага нахлынул бесконечный, непередаваемый ужас. Он представил рожу Шамшуддина, если тот узнает о произошедшем, и мысленно поклялся, что скорее умрет, чем допустит подобное.

Никто не должен узнать. Ни одна живая душа.

– Ты хоть чем-нибудь можешь мне помочь? – угрюмо спросил Креол.

– Думаю, для начала нужно придумать тебе новое имя.

– Зачем?

– Креол – мужское имя. Ты не можешь носить мужское имя, будучи женщиной. Как тебе… мм… Билькис?

Вместо ответа маг бешено взревел и швырнул в лугаля табурет. Тот не пролетел и трех шагов, со стуком упав на пол. Аханид равнодушно посмотрел на него и сказал:

– А раньше ты бы докинул.

– А-А-А-А-А-А-А!!!

Не обращая внимания на беснующегося мага… магессу, Аханид спросил:

– Кстати, что у тебя на завтрак?

– Да какой еще завтрак?!! – разозлился пуще прежнего Креол. – По-твоему, мне сейчас есть дело до еды?!

– До еды всегда есть дело. Но если ты сегодня не настроен завтракать, я, пожалуй, пойду.

– Ты собираешься просто взять и уйти?!

– А чего ты от меня хочешь? Никаких поручений у меня для тебя сейчас нет. Помочь с твоей проблемой я тоже не могу. Это магия – здесь должен разбираться ты, не я. Так что извини, Билькис, но я пойду.

– Не называй меня так!

– Если тебе не нравится это имя, выбери любое другое.

– У меня уже есть имя – Креол!

– Оно мужское. Выбери себе новое – женское.

– Ты играешь с огнем, лугаль, – предупредил Креол. – Ты ходишь по краю пропасти. Я слышал, у тебя вчера родился сын?

– Верно.

– Так вот, если ты не хочешь, чтобы он стал сиротой, – сгинь немедленно!

Что-то в голосе Креола подсказало Аханиду, что на сей раз лучше подчиниться. Сейчас магу явно плевать и на имперские законы, и на волю Верховного Мага.

– Пришли за мной раба, если тебе что-то понадобится, – сказал Аханид, закрывая за собой дверь.

Оставшись один, Креол уселся на корточки, зажав голову между колен. Сразу после злосчастного превращения он – к своему страшному стыду – упал в обморок и пролежал так несколько часов. Очнувшись и убедившись, что этот кошмар произошел на самом деле, маг еще часа полтора бушевал, бросался на стены, крушил мебель и швырял куда попало заклинания.

Собственно, Аханид остался жив исключительно потому, что Креол истратил всю ману до капли. Иначе он кинул бы в лугаля отнюдь не табуретом.

Но теперь, выплеснув ярость, маг немного успокоился. Ему пришло в голову, что он зря отверг предложение позавтракать. Да и вообще тело напоминает о своих потребностях – например, неплохо бы сходить в отхожее место.

С первой проблемой в женском теле Креол столкнулся, когда ему стало трудно дышать. Туника на новой груди разве только не лопалась. Но эта беда решилась достаточно просто – снятием туники. Какое-то время Креол вообще расхаживал голышом, но потом почувствовал определенную неловкость и надел шаровары. Он никогда не любил эту варварскую одежду, но ничего более подходящего под рукой не оказалось.

А в отхожем месте Креол столкнулся со второй трудностью. Он никак не мог справить малую нужду. Вставал и так и этак, задирал ногу, даже попробовал левитировать – ничего не получалось. В конце концов Креол смирился и уселся над вазой царцару на корточки.

– Неудобно, – пробурчал маг, подпирая щеку ладонью. – Чрево Тиамат, до чего же это неудобно! Как они вообще живут с этим?!

Покончив с мочеиспусканием, Креол воздел очи горе и громко провозгласил:

– Мардук, благодарю тебя, что сотворил меня мужчиной! Обещаю завтра же принести в храме богатую жертву во славу тебя, о Двуглавый Топор! – Оглянувшись через плечо, Креол понизил голос и добавил: – А если еще и вернешь все на место, обещаю выстроить тебе новое святилище!

Дав это обещание, маг выжидающе замолчал. Потом с надеждой пощупал себя между ног.

Ничего хорошего там не появилось.

– Что, нет? – разочарованно посмотрел вверх Креол. – Ну как хочешь. Ходи без святилища.

Вернувшись в главную комнату, маг осмотрел учиненный часом ранее хаос и цокнул языком. Верно говорят – кто собой не владеет, тот сам с собой враждует. Что хорошего в том, что он выместил злобу на ни в чем не повинной утвари? Горшки и тарелки перебиты, мебель переломана, стены изуродованы. Креол был на волоске от того, чтобы разрушить весь дом.

Немой раб-киммер сидел возле соседской стены, когда на улицу вышла черноволосая женщина с обнаженной грудью. Стараясь не глядеть по сторонам, она холодно приказала:

– Приготовь завтрак. Потом прибери в доме.

Ожидая завтрака, Креол ожесточенно листал книги. Он заложил закладками все известные ему способы снять проклятие – а их оказалось на удивление много. Раньше Креол не особенно интересовался этим направлением Искусства, не видя в нем большого проку, но теперь он изменил свое мнение.

В течение получаса Креол испробовал четыре наиболее простых метода. К счастью, на магических способностях изменение пола не сказалось.

К сожалению, проклятие оказалось неподатливым. Простые методы ничем не помогли. Поэтому после завтрака Креол закутался в плащ и отправился в храм Мардука.

По дороге он скрежетал зубами. Его раздражали взгляды прохожих. В его сторону постоянно оборачивались. Какой-то наемник коснулся его плеча и хотел что-то сказать – но прежде, чем он успел раскрыть рот, Креол отшвырнул его заклятием Броска.

Войдя в храм, маг грубо рявкнул на заговорившего с ним жреца. Тот нахмурился, покачал головой, но все же оставил невежливую женщину в покое.

Оставшись наедине с идолом Мардука, Креол вздохнул, воздел руки и заговорил со своим богом. Он читал искупительную молитву наизусть, перечисляя свои прегрешения, умоляя простить его и снять проклятие.

Любое проклятье, схватившее человека, сына своего бога, Распутает Мардук, экзорцист богов: Проклятье отца и матери, предков человека, Проклятье отца отца, проклятье матери матери, Проклятье брата и сестры, Проклятье семи поколений отцовского дома, редков человека, Проклятье больших и малых, Проклятье родства и свойств, Проклятье новорожденных и младенцев, Проклятье друзей и товарищей, Проклятье приятелей и сподвижников, Проклятье правдивое и лживое, Проклятье тяжелое и легкое…

Креол перечислял очень-очень долго. Не прерывая целительной молитвы, он принес в жертву несколько ячменных лепешек и кувшин пива, воскурил благовонные масла, высыпал перед каменным кумиром горсть золотых сиклей.

За этим молча наблюдал жрец. Наблюдал и гадал – что за беда случилась с этой женщиной, какое проклятие ее настигло? Но сам не вмешивался – женщина все делала правильно, советы жреца ей не требовались.

Всем известно, что полностью безгрешный человек неуязвим перед демонами и злыми чарами. Его не способно настичь никакое проклятие, никакая темная сила. Но также известно, что полностью безгрешных людей не существует. Даже младенец не выходит из материнского лона безгрешным, ибо у него есть предки, а они несомненно совершали какие-то проступки. Совершая проступок, человек влияет не только на свою судьбу, но и на судьбу своих родичей. И никто не знает, что из деяний однажды вернется в виде болезни или злого проклятия.

Тем временем Креол, вновь воздев руки, завершал искупительный ритуал:

…Любое проклятье, Вину отца и матери, Вину отца отца и матери матери, Вину брата и сестры, Вину друга и товарища, Вину родства и свойства, Вину новорожденного и младенца, Вину мертвого и живого, вину разоренных мужчин и женщин, Вину ведомую и неведомую Распутает экзорцист богов Мардук.

Закончив и постояв немного неподвижно, маг пощупал свою грудь. Она по-прежнему оставалась большой, упругой – и несомненно женской. Не помня себя от злости и разочарования, Креол смачно плюнул на пол и вышел из храма. Вслед ему полетел гневный окрик жреца.

До самого полудня Креол ходил взад-вперед по своим покоям, ища способ вернуть мужественность. Он испробовал еще несколько методов, но и они ничем не помогли. Очень уж необычное проклятие ему выпало.

Шумерским мудрецам известно великое множество проклятий-мамит – но среди них нет ничего похожего. Разные виды болезней, несчастий, страданий, потерь, злых чар – все они понятны. Они причиняют такой-то и такой-то вред, лишают того-то и того-то, так-то и так-то портят жизнь.

Но они очень редко бывают настолько… странными.

Из аптеки вернулся Раб, принес ингредиенты, которых не хватало Креолу. Ужасно торопясь, маг приготовил рассеивающий эликсир, способный избавить от множества видов порчи. Он истратил на него изрядное количество своих запасов, но сейчас Креол готов был расплавить собственный жезл, если бы это чем-то помогло.

Рассеивающий эликсир тоже не сработал.

Исчерпав все имеющиеся средства, Креол был вынужден признать – самому ему здесь не справиться. Надо просить помощи. Вопрос только в том, у кого.

Магическое зеркало, лежащее на столе, как бы невзначай напоминало, что можно обратиться к родной Гильдии. Великие магистры и архимаги наверняка смогут решить проблему. Им подвластно такое, о чем сам Креол пока что может только мечтать.

Но обращаться к Гильдии с ТАКОЙ проблемой Креолу совершенно не хотелось. Это же позор на всю жизнь. До конца дней о Креоле будут ходить грязные слухи, он будет ловить за спиной шепотки и замечать на лицах с трудом сдерживаемые ухмылки. Страшно даже представить подобное.

– Аханид был прав… – вздохнул Креол.

Раз Гильдия отпадает, остается только один вариант. Демонология.

Вызов демона всегда рискован, по пустякам этим заниматься не следует. Но здесь-то явно не пустяк. Хочешь не хочешь, придется звать на помощь какую-нибудь тварь из-за Кромки.

Но какую именно? Креолу известно великое множество демонов из самых разных миров. Надо как следует подумать, прежде чем приступать к ритуалу.

Конечно, нет никакого смысла в вызове демона низшего класса. Слуги, солдаты, ремесленники – большая часть демонов не представляет собой ничего выдающегося. Они бессмертны, они намного сильнее и опаснее людей, они обладают особыми способностями и свойствами – но это ничто по сравнению с могуществом демонов высшего класса.

Правда, вызывать кого-то по-настоящему крупного не всегда рискнет и архимаг. А для подмастерья это верное самоубийство. В лучшем случае чудовище не явится совсем, в худшем – прихлопнет мага, едва появившись. Нужно найти золотую середину – демона полезного, но вместе с тем не слишком опасного.

После долгих размышлений Креол остановился на Человеке-Скорпионе.

Человек-Скорпион – весьма выгодный демон. Он относительно легко призывается, не требует платы за свои услуги и не пытается сожрать мага. Его возможности не слишком велики – он всего лишь отвечает на вопросы, к тому же предельно кратко. Более-менее заковыристый вопрос ему тоже не задашь – оцепенеет и будет молча таращиться. Но если нужно узнать что-то простое и ясное, Человек-Скорпион – отличный выбор.

Когда Креол чертил ритуальный круг, его пальцы чуть заметно подрагивали. Все-таки первый самостоятельный вызов демона. Раньше он уже делал это, но всегда – под присмотром учителя Халая. Старый урод вонял тухлятиной и постоянно бранился, но дело свое знал превосходно. В случае чего он всегда мог поправить ошибку своего ученика.

А теперь учителя нет. Креол будет наедине с демоном, и, если что пойдет не так – рассчитывать придется только на себя. Поневоле сосет под ложечкой.

Волнуясь и переживая, Креол резко выдохнул и провозгласил:

– Явись, Человек-Скорпион!

Воздух сгустился, и в ритуальном круге объявилось огромное чудовище. До пояса – человек, ниже – скорпион. Он окинул Креола равнодушным взглядом, не произнося ни слова.

– Ты знаешь, кто я?! – торопливо, срывающимся голосом выкрикнул маг.

– Да! – гортанно воскликнул Человек-Скорпион. – Ты маг Креол!

– Тогда отвечай! Ты знаешь, кто превратил меня в женщину?

– Да!

– И кто?!

– Егрущщик!

– Кто это такой?

– Демон из Кввецоль-Иина!

– Как мне снять чары?

– Многими способами!

– Назови самый простой!

– Поймай егрущщика и заставь его снять чары!

– Как мне его поймать?

– Многими способами!

– Назови самый простой!

– Замани егрущщика в западню и используй Поглотитель!

– Как мне заманить его в западню?

– Многими способами!

– Назови самый простой!

– Сделай так, чтобы егрущщик подумал, что заклятие спало! Тогда он явится!

– Как мне заставить его так подумать?

Человек-Скорпион замер, не произнося ни слова. На доселе безразличном лице проявилась тревога.

– Как мне заставить его так подумать?! – срываясь на крик, повторил Креол.

– Времени нет! Самка уже идет! Отпусти!

– Хорошо, уходи! – поспешно разрешил маг.

Человек-Скорпион растворился, оставив Креола обливаться холодным потом. Он был на волоске от гибели.

Этого демона ни в коем случае нельзя задерживать дольше чем на пару минут – его постоянно преследует самка. И если она настигнет своего самца, то сожрет и его, и всех, кто окажется поблизости. В отличие от самого Человека-Скорпиона, его самка – тварь гораздо более опасная. С ней не решаются связываться даже архимаги.

Тем не менее Креол получил достаточно информации. Теперь он знает, с кем имеет дело.

Кввецоль-Иин… Среди соседних Темных миров этот – самый малоизученный. Шумерская Гильдия почти ничего не знает о его обитателях. Неудивительно, что даже магистр Галивия не смогла распознать одного из них по описанию.

Теперь – Поглотитель. Человек-Скорпион не уточнил, какой именно Поглотитель нужен для егрущщика. Но, судя по его размерам и способностям, вполне хватит чего-то простенького. А поскольку выглядит он вполне материальным, лучше всего использовать какой-нибудь сосуд или иное вместилище.

Порывшись в кладовой, Креол нашел стеклянную бутыль. Он некоторое время смотрел на нее, пытаясь вспомнить, откуда это здесь взялось. Стекло – штука дорогая, такие бутыли на улицах не валяются.

Впрочем, в качестве Поглотителя она подойдет идеально. Креол поставил бутыль перед собой, раскрыл книгу на нужной странице и принялся начитывать заклинания. Одновременно он ломал голову над тем, как обмануть егрущщика. Как заставить его подумать, будто Креол расколдовался?

Никаких полезных мыслей так и не пришло. Креол завершил Поглотитель, бережно положил его в поясную суму и вновь глубоко задумался. Капкан готов, но что использовать в качестве приманки?

Креол до такой степени озаботился этим вопросом, что даже спросил совета у Раба. Но тот лишь развел руками и замычал на свой обычный манер. После того как Креол превратился в женщину, безъязыкий киммер начал смотреть на него как-то дико. Кажется, он сомневался, в самом ли деле это его хозяин.

– Приманка, приманка… – бормотал Креол, расхаживая по комнате. Сам того не замечая, он тискал свою грудь. – Приманка, приманка…

Снова порывшись в кладовой, Креол нашел сырую рыбу и баранью лопатку. Котенок оживленно мяукнул и принялся карабкаться хозяину на ногу. Креол взвыл от боли и отшвырнул котенка прочь. Тот обиженно зашипел и отвернулся.

Переводя взгляд с мяса на рыбу, маг подумал, что вряд ли на это удастся поймать демона. Тут нужно что-нибудь посолиднее. Целый баран, например. Или маленький кусок, но не бараньего мяса, а человеческого. Многие демоны лакомы до человечины.

– Ну и где мне раздобыть человечьего мяса? – произнес вслух Креол.

Позади хлопнула дверь, а с улицы донесся звук быстрых шагов. Говорить немой раб не мог, но вот слышал преотлично.

Выглянув наружу, Креол с недовольством отметил, что бегает проклятый варвар довольно быстро. Догнать его будет нелегко – да и не очень-то хочется. Надо будет завтра сказать лугалю, чтобы прислал нового. Может, на этот раз попадется кто-нибудь получше – молодая сабинянка, например.

Впрочем, Креол тут же вспомнил, что сейчас женщины ему точно не нужны. Лицо мага перекосилось от злобы, он грязно выругался и пнул стену. С потолка посыпалась пыль – после Креоловой вспышки гнева дом стал более ветхим, чем раньше.

– Интересно, а кошек демоны едят? – задумался маг.

Мысль была интересной. Но после недолгого размышления Креол ее все же отверг. Использовать таким образом священное животное – страшный грех.

Котенок с ним согласился.

Еще немного поразмыслив, Креол вернулся к совету Человека-Скорпиона. Надо сделать так, чтобы егрущщик подумал, что заклятие спало. Но как заставить его так подумать?

– Чрево Тиамат, я брожу по кругу… – вздохнул маг, кладя подбородок на ладони.

В этот день он так ничего и не придумал. За окнами стемнело, на небе высыпали звезды, а Креол все сидел за столом и думал, думал, думал…

В конце концов он сообразил, что вот уже несколько минут бормочет себе под нос: «Ин-дин-дин… Ин-дин-дин…». В голове не осталось ни единой мысли, глаза слипались, лоб отяжелел и кренился вниз.

Волей-неволей пришлось ложиться спать, так и не сняв проклятия. Даже такая простая вещь, как сон, в новом теле оказалась сложной. Все пропорции изменились. Циновка стала непривычно просторной. Да к тому же рука невольно лезла между ног – а стоило Креолу нащупать то, что там появилось, как он содрогался в приступе ярости и начинал сдавленно браниться.

Ворочаясь с боку на бок, маг не переставал гадать, как же со всем этим справляются метаморфы. Так странно и неуютно быть не тем, кем ты был всю жизнь, а кем-то совсем другим. А ведь Креол сменил всего лишь пол – каково же тем, кто превращается в зверя, птицу, рыбу? Как себя чувствует отец, когда становится живым ураганом, огненной бурей, водяным смерчем? Какие ощущения он при этом испытывает?

Этим вечером Креол твердо решил – метаморфозы не для него. Пусть форму меняют другие, а он предпочитает оставаться самим собой.

Спал он ужасно. Всю ночь снились кошмары. В них он бегал за егрущщиком по всему городу, загонял его наконец в угол – но егрущщик оборачивался здоровенным голым мужиком, хватал Креола… и тот просыпался с дикими воплями. Со лба лил холодный пот.

Аханид пришел в свое обычное время. Его сопровождал дрожащий от страха Раб. Вчера он прибежал именно к лугалю – молил о заступничестве, просил не возвращать его колдуну. Аханид мало что понял из его жестов и мычаний – да и не особо стремился разбираться. Просто велел всыпать беглому рабу плетей и привел обратно к Креолу.

– Гляжу, ты все еще женщина, – заметил Аханид, глядя на помятое лицо мага. – Причем довольно уродливая. И пахнет от тебя как-то странно.

– Я просто плохо выспался, – мрачно сказал Креол. – И еще пустил ветры. А так я красивая. Вот сейчас насурьмлю веки, намажу губы какой-нибудь дрянью – и стану просто красавицей.

– Ты это серьезно?

– Конечно нет, идиот! Это сарказм!

– Это означает, что положение плохое? Ничего нельзя сделать?

– Я нашел один способ… – промямлил Креол. – Но там возникло затруднение…

Аханид выслушал его очень внимательно. То, что неизвестная доселе тварь называется егрущщиком, его мало заинтересовало. То, что родом она из Кввецоль-Иина, – еще меньше. Лугалю не было дела до магических дел.

Зато его очень заинтересовало то, что егрущщика можно поймать. Аханид осмотрел бутыль, превращенную в артефакт-поглотитель, задал несколько уточняющих вопросов.

– Ты уверен, что эта тварь отсюда не вырвется? – спросил он. – Стекло довольно легко бьется.

– Не вырвется. Прочность Поглотителя – не в материале, а в чарах. Если артефакт сделан добротно, самостоятельно оттуда не освободишься. Разве что кто-то извне поможет.

– Хорошо. Тогда в чем затруднение?

– Затруднение в том, что Поглотитель – здесь, а егрущщик – где-то там. И, пока я его не найду, артефакт бесполезен.

– А ты не можешь его как-нибудь вызвать? Он же демон. Вы, маги, вроде бы часто вызываете демонов.

– Мог бы, если бы знал его имя. Я забыл спросить его у Человека-Скорпиона.

– Ну так вызови его еще раз да спроси.

– Сразу видно невежду… – криво усмехнулся Креол. – Вызови еще раз, легко сказать…

– А что тебе мешает?

– Что мне мешает, говоришь?..

Креол некоторое время подбирал нужные слова, потом махнул рукой. Такие вещи трудно объяснить непосвященному – он же не знаком даже с основами демонологии. Все равно как пытаться объяснить глухому, что такое музыка.

– Просто поверь на слово, что я этого сделать не могу, – проворчал маг. – Лучше скажи, как заставить егрущщика думать, что я снял проклятие.

– По-моему, легко, – пожал плечами Аханид. – Сделай что-нибудь такое, чего женщины не могут. Тогда он решит, что ты снова мужчина.

Креол оторопело уставился на лугаля. Он думал над этим вопросом много часов, но ему даже в голову не пришло такое простое и очевидное решение.

– А… а почему он должен так решить? – наконец обрел дар речи маг. – Как он узнает, что я сделал что-то подобное? И что это вообще может быть такое?

– Как он узнает – не знаю. Маг из нас двоих ты – тебе и разбираться в таких вещах. Откуда вот твой Человек-Скорпион знает о том, о чем он никак знать не может?

– На то он и Человек-Скорпион. Он много чего знает… хотя ладно, я понял, что ты имеешь в виду. Но все-таки – что мне такое сделать? Какие вещи мужчины могут, а женщины нет?

– Женщины могут рожать, кормить грудью, кровоточить раз в месяц… – задумался Аханид.

– Эй! Лугаль! Посмотри на меня и скажи, что ты видишь!

– Женщину. Всклокоченную, растрепанную и с голой грудью. Может, хоть плащ накинешь?

– Мне и так хорошо. А вот ты, по-моему, совсем поглупел. Зачем перечисляешь вещи, которые может женщина, но не может мужчина? Мне нужно прямо противоположное!

– Да, верно. Извини. Так-так… Так… Что-то ничего в голову не приходит…

– Совсем?

– Есть много вещей, которые мужчины делают лучше женщин – сражаются, например, – но женщины тоже могут их делать, просто хуже.

– Скажи что-нибудь, чего я не знаю.

– Сегодня я пролил на циновку тыквенный сок.

– Чего?..

– Это то, чего ты не знаешь. Хотя теперь уже знаешь.

Креол шумно засопел. Аханид же с хрустом поднялся на ноги и принялся обыскивать очаг. Он уже привык завтракать у Креола, а у того сегодня ничего не готовилось.

– Голодный живот делает человека глупым, – задумчиво произнес лугаль. – Ты не можешь наколдовать немного еды?

– Не могу, – огрызнулся Креол. – Я этого не умею.

– Плохо.

Каким-то образом Аханид умудрился вложить в это короткое слово целую бездну разочарования. Креол почувствовал себя уязвленным, даже оскорбленным. Мысленно он дал зарок – как только появится свободное время, освоить несколько материализующих заклинаний.

Чтобы в следующий раз наколдовать богатое пиршество и ткнуть лугаля в него носом.

– Придумал что-нибудь? – поинтересовался Аханид, кладя на железную решетку пару рыбин и поливая их оливковым маслом.

– Может, мне справить малую нужду стоя? – с сомнением произнес Креол.

– А получится?

– Вряд ли, – честно признался маг.

– Уже пробовал, да?

– Придумай сам что-нибудь получше, если такой умный.

– Может, тебе поиграть в свечу? – предложил Аханид.

– Ты смеешься надо мной, лугаль? – внимательно посмотрел на него Креол.

– Вовсе нет. Почему ты так подумал?

– Потому, что я не собираюсь играть в свечу, пока я в таком виде. Я не содомит.

– Я не говорю о том, чтобы играть в свечу с мужчиной. Сделай это с женщиной.

– Я сам теперь женщина, идиот!

– Вот именно. И если ты поиграешь в свечу с другой женщиной, тот демон может решить, что ты снова стал мужчиной.

Креол замолчал и поскреб нижнюю губу. В словах лугаля присутствует зерно здравого смысла. Далеко не факт, что это сработает, но других идей все равно нет и не предвидится.

– А как может женщина играть в свечу с другой женщиной? – смущенно спросил маг.

– В этом нет ничего невероятного. Неужели ты никогда не слышал о женщинах-содомитах?

– Я не особенно интересуюсь подобными вещами, – отвел взгляд Креол.

– А мне вот по долгу службы приходится много чего о них знать. Так что, ты согласен?

– Не думаю, что у меня есть выбор. Согласен.

– Тогда ближе к вечеру я приведу тебе какую-нибудь кар-кида.

– Я бы предпочел харимту. Ты не можешь раздобыть харимту?

– Если хочешь харимту, тебе придется самому отправиться в их храм. Они не ходят в чужие дома.

Креол разочарованно надулся. Несмотря на то что харимту продают свою благосклонность за деньги, они в первую очередь жрицы Инанны. Проституция для них – часть служения своей богине. Харимту учатся этому искусству с юных лет и занимаются им исключительно в храме, овеянные ароматами курений и внимая священным гимнам.

А заманивать демона в храм – пустое дело. По-настоящему могучая тварь может вломиться и туда, но этот егрущщик – явно из низших. Скорее всего, он даже не сумеет переступить порога.

– Храм отпадает, – вздохнул маг. – Пусть будет кар-кида. Только выбирай здоровую и не слишком уродливую. Кстати, платишь ей ты?

– Конечно нет. Ты.

– Тогда выбирай самую дешевую. Я отдал почти все золото Мардуку… причем зря.

– Как пожелаешь, – кивнул Аханид, снимая с очага рыбу. – По-моему, уже можно есть.

Креол потянул носом и невольно облизнулся. Обжигаясь и дуя на пальцы, он принялся рвать белое мясо, жадно заглатывать кусок за куском.

Доев свою порцию, лугаль поднялся из-за стола и сказал:

– Я вернусь вечером. До того времени подготовь все, что тебе нужно.

– У меня уже все готово… – вяло отмахнулся Креол. – Разве что еще печати наложить…

– Ну вот и наложи их. Я хочу быть уверенным, что на этот раз мы точно покончим с… с… как, ты сказал, называется эта тварь?

– Егрущщик.

– Вот-вот. Подготовься как следует, Билькис.

– Я же сказал, чтобы ты не называл меня так!

– Извини, я забыл.

Когда за Аханидом закрылась дверь, Креол сыто икнул и погладил раздувшийся живот. В новом теле он наедался быстрее, чем раньше. Видимо, желудок стал поменьше.

– Вечером вас тут уже не будет, – холодно произнес маг, глядя вниз. – Учтите это.

Весь оставшийся день Креол готовил место для охоты. Он наложил на дверь односторонние печати – чтобы демон мог войти, но не мог выйти. Нарисовал на полу удерживающий круг – если демон окажется в нем, то попадет в ловушку. Развесил по стенам ладан и мирру – священные запахи ослабляют нечистую силу, делают ее уязвимой. Приготовил пузырек с благовонием Зкауба – вернейшее средство против демонов.

Аханид, как и обещал, вернулся вечером. Его сопровождала закутанная в плащ девушка. Невысокого роста, костлявая, с некрасивым лицом и мальчишеской фигурой. Настолько мальчишеской, что Креол поначалу даже совершил ошибку и громко возмутился:

– Зачем ты привел мне мальчика, идиот?! Я же сказал, что я не содомит!

– Это женщина, – спокойно возразил Аханид.

– Это, по-твоему, женщина?! – вспылил маг.

– Да. Что тебе не нравится?

– Если это женщина, то где грудь?! – рявкнул Креол, щупая одной рукой грудь кар-кида, а другой – стену. – Смотри, никакой разницы! Что там, что тут – плоско! Не веришь – сам пощупай!

– Зато она дешево обошлась, – пожал плечами Аханид. – Тебе нужно расколдоваться или что?

– Ладно, сойдет так… – пробормотал Креол, окидывая кар-кида недовольным взглядом. – Раздевайся.

Бедная девушка начала развязывать пояс. От обиды у нее дрожали руки. Она уже неоднократно имела дело с грубостью и бесцеремонностью, но так и не смогла привыкнуть.

К тому же на этот раз клиентом оказалась женщина. Господин лугаль обмолвился, что это не настоящая женщина, а проклятый чародей, но кар-кида все равно чувствовала себя неловко. Ей раньше не доводилось играть в свечу с женщиной. На эту работу она согласилась только из-за крайней нужды.

Жребий кар-кида – один из самых тяжких. В отличие от харимту, живущих в роскоши и выбирающих клиентов по собственному вкусу, кар-кида вынуждены отдаваться первому встречному за горсточку сиклей. Почтенные горожане пренебрегают несчастными, стражники отовсюду гонят, а разбойники не упускают случая поживиться. Большую часть заработка приходится отдавать «старшему братцу», а до старости доживают немногие.

Это харимту с возрастом перестают принимать клиентов и становятся просто жрицами. У кар-кида будущего нет.

Аханид уселся на табурет и сложил руки на животе. Креол выжидательно посмотрел на него, с намеком перевел взгляд на дверь – лугаль не двигался с места.

– Ты можешь идти, – наконец произнес маг.

– Я лучше останусь и посмотрю. Возможно, тебе потребуется моя помощь.

– Не потребуется. Иди отсюда.

– Я не буду тебе мешать. Просто посижу в уголке.

Креол медленно поднял руку. Аханид сглотнул, чувствуя на шее мертвую хватку. Маг сдавил ему горло невидимыми тисками и чуть слышно зашипел, скрючивая пальцы. Лугаль понял, что Креол находится в крайней стадии бешенства и запросто может его убить. Перед глазами уже начали плавать круги.

– Я ухожу… – прохрипел он. – Отпусти…

Креол неохотно ослабил хватку. Потирая шею, на которой остались следы невидимых пальцев, Аханид поднялся на ноги.

– Тебе не следовало так поступать, – холодно произнес он, открывая дверь. – Я это еще припомню.

Маг ответил сдавленным рычанием. Он и без Аханида чувствовал ужасное смущение из-за того, что должен был сделать. Судя по отчужденному взгляду блудницы, ей это тоже не доставляло удовольствия.

– И зад у тебя совсем плоский, – разочарованно фыркнул Креол, обойдя ее со всех сторон. – Клянусь прелестями Инанны, этот маскимов лугаль притащил мне самую невзрачную шлюху в городе…

Кар-кида что-то неслышно прошептала, не смея поднять глаз.

– Что-что?! – приложил ладонь к уху Креол.

– Прости меня, господин, – чуть громче повторила девушка. Слова все равно звучали глухо и невнятно, но теперь Креол их хотя бы услышал.

– Ладно, не имеет значения, – поморщился маг. – Как тебя зовут, женщина?

– Билькис.

У Креола дернулась щека, а кулаки медленно сжались. Его лицо странным образом почернело – словно кровь в жилах окрасилась сажей.

– Я что-то не так сказала? – испугалась такой реакции кар-кида. – Мое имя чем-то не понравилось господину?

– Ничем… – прохрипел Креол. – Это… Ты тут ни при чем… Но его я убью!

– Кого, господин?

– Меньше задавай вопросов – дольше проживешь.

Первые ласки были крайне неловкими. Билькис невольно отстранялась, прикрывала руками грудь и промежность. Креол же не переставал морщиться – в женском теле ощущения были совершенно другими, ничуть не похожими на испытываемые обычно. К тому же он никак не мог решить, как действовать по окончании прелюдии. Ведь самый главный инструмент утрачен.

– Глупость… – бурчал он себе под нос. – Глупость… Несусветная глупость… Ничего не выйдет… Всех убью… Всех…

Надо ли говорить, что это только заставляло Билькис сильнее зажиматься?

Видя это, Креол пренебрежительно хмыкнул. По крайней мере, здесь ничего не изменилось. Все женщины, с которыми он был, вели себя точно так же – дрожали и опускали взгляд, не смея вымолвить лишнего слова. После того как Креол научился видеть ауры, он каждый раз видел одно и то же – страх, неприязнь, желание поскорее закончить. Они всегда его боялись.

Вот Шамшуддина никто не боялся. Шамшуддин любил женщин, и те отвечали ему взаимностью. А Креол женщин презирал. Все, с кем он был, видели в его глазах только презрение и холодную отчужденность. Шамшуддин однажды даже сказал, что ему нужно что-то с этим сделать, – иначе его всегда только и будут, что бояться и ненавидеть.

Креол тогда лишь фыркнул. Но слова побратима все же что-то в нем задели.

– Сколько тебе лет? – спросил маг, касаясь щеки Билькис.

– Восемнадцать, господин, – прошептала блудница. – А сколько тебе?

– Двадцать девять. Ты давно этим занимаешься?

– Три года без малого, господин. А ты?

– Почти пятнадцать лет… стой! Ты о чем сейчас спросила?! Ты спросила, как давно я занимаюсь… чем?!

– Твоим ремеслом, господин! – вскрикнула Билькис. – Ма… магией…

– Не лги мне!!! – взревел маг, с размаху ударяя девушку по лицу.

Та отшатнулась, размазывая по щекам слезы. В женском теле Креол стал заметно слабее, чем был в мужском, и удар получился не очень сильным. Билькис плакала не от боли, а от обиды.

И еще от сильного страха. Ее клиент уже успел прослыть в Нимруде человеком вспыльчивым и жестоким. Если она рассердит его, если не сможет оправдать надежды… что он с ней сделает? Кто за нее заступится?

Нынешнему ее «старшему братцу», портовому головорезу по кличке Кулачище, трижды наплевать на своих шлюх. Он и сам частенько их колотит. А Билькис к тому же почти не приносит дохода. Клиенты редко ее выбирают – ведь рядом полно других, куда более соблазнительных. Билькис берет дешевле всех – но у нее все равно почти не бывает клиентов.

– Прости меня, господин! – взмолилась кар-кида, обвивая руками Креоловы лодыжки. – Прости ничтожную Билькис! Я все сделаю – все, все, все!..

– Ладно, хватит, – поморщился Креол. – Лучше помоги мне.

– Все, что будет в моих силах, господин! – с надеждой подняла голову Билькис.

– Я не слишком-то искусен в… твоем ремесле, – честно признался Креол. – Вот мой побратим – он в нем поднаторел… впрочем, неважно. Тебе известны какие-нибудь способы, как можно играть в свечу без… ну, без…

– Я поняла тебя, господин, – поспешила прервать побагровевшего мага Билькис. – Я не так искусна, как священные харимту, но знаю несколько таких способов. В прошлом году мне довелось услаждать одного евнуха, так он…

– Евнуха?!

– О да, господин. Я и сама поначалу удивилась, но он показал мне, что есть и иные возможности, кроме священного жезла…

Креол невольно потянулся за жезлом, но тут же сообразил, что речь не о нем. На лице мага появилось внимательное выражение. Он весь обратился в слух.

– Научи меня, – потребовал Креол.

В конце концов, если он что и умел делать лучше всех, так это учиться.

– Это называется малый цикл расслабления, господин, – поклонилась кар-кида. – Есть еще средний и большой, но начинать лучше с малого. Первый шаг – касание губами…

Следующие несколько минут Креол старательно выполнял указания Билькис. Обе его руки трудились без устали, а немного погодя к ним присоединился и язык. Маг встал на четвереньки, повернувшись головой к ногам Билькис, и с пробудившимся вдруг задором удвоил натиск.

Понемногу Креол начал шумно пыхтеть, а кар-кида под ним – тихонько постанывать. Она плотно зажмурилась, чтобы не видеть того, что ходило вверх-вниз перед самым лицом.

А потом движения Креола начали замедляться. Но в них совсем не чувствовалось усталости, и Билькис забеспокоилась.

– Что-то… что-то не та… не так, госпо… дин? – тяжело дыша, спросила она.

– Ш-ш!.. – шикнул на нее Креол, поднимая голову. – Не смотри влево – спугнешь…

– Кого?.. – сразу же повернула голову Билькис.

Прямо на нее таращился егрущщик. Он припал к полу животом и высунул язык, жадно рассматривая происходящее. Встретившись с Билькис взглядом, демон умильно улыбнулся.

– Какая странная обезьянка… – удивилась кар-кида, невольно протягивая руку.

Она схватила егрущщика за хвост – и улыбка демона стала еще умильнее. Креол тут же напомнил себе, что это вовсе не хвост, и его передернуло.

– Ты дотронулась до меня! – радостно взвизгнул егрущщик. – Хи-хик!.. Хи-хик!..

Креол резко вскочил на ноги, хватая одной рукой жезл, а другой – Поглотитель. У мага буквально волосы встали дыбом, когда он представил, во что сейчас превратится Билькис. Меньше всего на свете ему хотелось лежать на ней в момент, когда это произойдет.

Но, к великому удивлению Креола, Билькис начала изменяться совсем не так, как ожидалось. Вместо того чтобы сменить пол, бедная девушка начала странным образом… распухать. Ее прелести на глазах округлились, увеличились, обрели очень соблазнительную форму. Черты лица тоже выровнялись, обрели правильность и очарование.

Заметив, что с ней происходит, Билькис дико завизжала, перевернулась на живот и прямо на четвереньках бросилась наутек.

Ее грудь и зад продолжали расти.

– Хи-хик!.. – осклабился егрущщик. – Удачный день!.. Удачный!..

– Не для тебя, – растянул губы в улыбке Креол.

Стеклянная бутыль в его руке вспыхнула багровым. Из нее вырвалось нечто вроде сильного вихря – он нахлынул на егрущщика, окутал его коконом и потянул обратно. Демон протестующе заверещал, хватаясь лапами за пол, за ножки табурета – но его неудержимо влекло в горлышко бутылки.

– Аммаш… Аммаш… Хито тацкалан имма… – приговаривал Креол, аккуратно ведя добычу в ловушку. – Кто бы ты ни был, кем бы ты ни был, слово мое теперь слушай, слову моему внимай… Был отец у тебя – нет теперь, была мать у тебя – нет теперь, был дом у тебя – нет теперь. Бутыль моя теперь твой дом, бутыль моя теперь твой отец, бутыль моя теперь…

– Уйя-а-а-а!.. – тоненько возопил егрущщик. Его скрутило, свернуло, он стал похож на тоненькую водяную струйку – и в этом виде стремительно влетел в бутыль.

Креол с размаху вогнал в горлышко пробку.

– Просто чудесно, – улыбнулся маг, покачивая перед глазами артефакт. – Мой первый самостоятельно пойманный демон. И даже благовоние Зкауба не понадобилось.

– Пфе!.. – обиженно фыркнул егрущщик, молотя кулачками в стекло. – Вот потому-то я и не люблю колдунов!

Оказавшись в бутыли, демон стал еще меньше, чем прежде. Теперь его можно было усадить на ладонь.

Креол еще несколько секунд полюбовался на пленника, щелкнул ногтем по стеклу и сказал:

– Ладно, а теперь расколдовывай меня.

– Уверен? – ехидно прищурился егрущщик. – По-моему, так тебе гораздо лучше. Смотри, как замечательно ты стал выглядеть! Не то что раньше!

– Шакаш, – тихо произнес Креол, касаясь стекла.

Егрущщик в бутыли забился в агонии. Его тело пронзило нестерпимой болью, внутренности скрутило и вывернуло наизнанку. Он замахал лапками и крикнул:

– Хорошо, хорошо, я все сделаю! Все!

– Так-то лучше, – недобро улыбнулся Креол. – Делай.

– Тебе придется выпустить меня. Я могу изменить только того, кто до меня дотронется.

– Я тебя выпущу… но ты останешься на цепи. Сделай что-нибудь не так – и я подвергну тебя таким пыткам, что невозможно и вообразить!

Егрущщик нахохлился, подпирая головенку кулачками. Креол повел рукой, накладывая на Поглотитель с пленником чары удержания.

– А ты хитрый, – неодобрительно произнес демон. – Хитрый. Додумался же до такого. Я просто не смог удержаться, когда увидел, что ты берешь женщину. Это слабость всего моего рода.

– Кстати, а как ты узнал, что я… с женщиной? – поинтересовался Креол. – Ты что, следил за мной?

– Не за тобой – за твоим домом, хи-хик!.. Мне было ужасно интересно, что ты будешь делать дальше! Это всегда самое интересное – смотреть, как жертва сердится! И я очень удивился, когда тебе привели шлюху… просто не смог удержаться…

Креол закончил колдовать и вынул пробку. Егрущщик выполз из горлышка, как змея из норы, мгновенно возвращаясь к прежним размерам. На шее у него появилось чуть заметное голубоватое свечение – нить от него шла к волшебной бутыли.

– Коснись меня, – неохотно сказал демон.

– Смотри, не вздумай ничего выкинуть, – предупредил Креол. – Если я вдруг умру или превращусь во что-нибудь неодушевленное…

– Ты меня переоцениваешь, – вздохнул егрущщик. – Мои способности не простираются так далеко.

– Хорошо. Но все же учти – я зачаровал Поглотитель так, чтобы в случае моей гибели ты тоже сдох.

– Да понял я, понял… Какой ты, право, недоверчивый…

– Вини в этом только самого себя.

На сей раз егрущщик не хихикал и не радовался, когда до него дотронулись. Наоборот, он выглядел чрезвычайно несчастным, превращая Креола обратно в мужчину.

Зато на лице мага расплылась счастливейшая из улыбок. Он сразу ухватил себя между ног и глупо засмеялся. Все снова стало таким же, как прежде.

За исключением подбородка. Подбородок так и остался гладким.

Похоже, бороду придется отращивать заново.

Но такая мелочь не могла испортить Креолу настроения. Он скрупулезно ощупал себя во всех местах и удовлетворенно кивнул. Теперь никто не посмеет назвать великого Креола Урского женщиной.

Закончив со своими проблемами, маг повернулся к Билькис. Та стояла перед бронзовым зеркалом на стене и зачарованно смотрела на свое отражение. Оно изменилось до неузнаваемости. Ноги стали длиннее, зад больше, грудь приобрела пышность и упругость, кости перестали выпирать, все угловатости исчезли.

– Билькис?.. – недоверчиво позвал Креол.

– Да, господин?.. – повернулась к нему девушка.

Маг приподнял брови. У нее изменился даже голос. Стал мелодичным, чарующим. А уж лицо… пожалуй, и среди красавиц-харимту немного бы нашлось столь прекрасных.

– Чрево Тиамат… – поразился Креол. – Эй, егрущщик! Что с ней произошло? Почему она не превратилась в мужчину? Я думал, что ты меняешь своим жертвам пол!

– Ничего подобного, хи-хик!.. – осклабился демон. – Я же мужчина, в конце концов! Я люблю женщин – а вот мужчины мне совсем не нравятся. Моя сила такова, что, если меня коснется мужчина – он станет женщиной, если же меня коснется женщина – она станет… еще большей женщиной. Видишь, как все замечательно получилось? Мне есть чем гордиться, тебе не кажется?

– Да, выглядит неплохо, – не мог не согласиться Креол. – Ладно, а теперь расколдовывай и ее.

– Как прикажешь…

– Нет!!! – истошно взвизгнула Билькис, отпрыгивая в угол. Она схватила со стола тяжелый кувшин и замахнулась, готовая ударить всякого, кто подойдет. – Не надо, господин, умоляю тебя, не надо расколдовывать!

– Ты уверена, женщина? – уточнил Креол. – Разве тебе не хочется снова стать такой, какой ты родилась?

– Совсем не хочется! Прошу тебя, господин, прикажи этому демону не расколдовывать меня! Я сделаю все, что ты захочешь!

– Все?.. – задумался Креол.

– Все!

– Абсолютно все?..

– Абсолютно все!

– Ладно. Тогда поставь кувшин и иди сюда.

– Зачем, господин?

– Буду проверять, полностью ли я расколдовался.

Шек-трак

Аханид передвинул костяную фишку и сгреб со стола монеты. Креол наморщил лоб и схватился ладонями за виски. Он опять проиграл.

Проклятый лугаль отлично играет в шек-трак. И ему невероятно везет. Если бы Креол слегка не подталкивал зары телекинезом, ему и вовсе не удалось бы выиграть ни единого кона.

Шек-трак – мудрая игра. В ней ничто не просто так. Все пропитано магией, все дышит волшебством. Игровая доска – словно бескрайнее небо, и все на ней так же, как и на небе. Двадцать четыре поля – двадцать четыре часа в сутках. Двенадцать полей на каждой стороне – двенадцать месяцев в году. Четыре отсека у доски – четыре времени года. Пятнадцать белых и пятнадцать черных фишек – пятнадцать лунных и пятнадцать безлунных дней в месяце. Даже зары символичны – число очков с противоположных сторон всегда равно семи, а семь – это число небесных планет. Шамаш, Син, Набу, Иштар, Нергал, Мардук и Нинурта.

И Креол все время проигрывает.

– Двойная победа, – произнес Аханид. – Ты должен мне два сикля серебра.

– Отыгрыш, – мрачно буркнул Креол. – Удваиваю.

– Как пожелаешь, – перевернул доску Аханид. – Но ты снова проиграешь.

– Это мы еще посмотрим. Бросай зары.

– Да тут и смотреть нечего. Ты проиграл уже шесть партий. Ты вообще плохо играешь в шек-трак.

– Я хорошо играю в шек-трак!

– Ну тогда выиграй у меня хоть раз.

– И выиграю! Бросай зары!

– Бросаю, бросаю…

Аханид выбросил пятерку с двойкой и аккуратно передвинул фишки. Креол схватил зары и ожесточенно затряс ими над ухом. Ему и самому ужасно хотелось выиграть хоть раз.

Но он в очередной раз проиграл. Лугаль то и дело сбивал его одинокие фишки, отправляя их за доску, заставляя проходить весь путь заново. Сам же Креол никак не мог подловить противника на том же самом – Аханид играл осторожно и сдержанно, без крайней необходимости не рисковал. В конце партии все его фишки собрались в доме, и он невозмутимо выводил их одна за другой. Креол же все еще мучился, не в силах спасти из-за доски последнюю фишку, – лугаль перекрыл весь свой дом, не давая Креолу даже бросать зары.

– Ты очень плохо играешь в шек-трак, – подвел итог Аханид, выводя последнюю фишку. – Тебе следует поменьше полагаться на удачу и больше внимания уделять тактике.

– Что я делаю неправильно? – угрюмо спросил маг.

– Много чего. Но прежде всего – торопишься. Рвешься вперед, оставляя тылы неприкрытыми. Не обращаешь внимания на защиту. Если имеешь возможность убить фишку – убиваешь, даже если тебе это невыгодно.

– Как это может быть невыгодно убить вражескую фишку?! Это же цель всей игры!

– Ничего подобного. Цель игры – вывести все свои фишки. А убивая вражеские, ты всего лишь задерживаешь противника – это важно, но это не главное. Не забывай, что после убийства твоя собственная фишка остается незащищенной – и, если враг отплатит тебе тем же, ты можешь потерять гораздо больше, чем он.

Креол выслушал наставления с кислой миной.

– Тебе просто везет, – проворчал он.

– Ничего подобного. Наоборот, это тебе везет. У тебя постоянно выпадают дубли. Если бы тебе так не везло, я бы вообще громил тебя, как Агарзанн аморейцев.

Креол растянул губы в улыбке. Разумеется, дубли у него выпадали не случайно. Он вовсю жульничал. Когда они с Шамшуддином играли в шек-трак, то вообще не обращали внимания на тактику – просто перетягивали зары телекинезом.

Побеждал обычно Шамшуддин.

– Итого ты должен мне девять сиклей серебра, – подвел итог Аханид. – Если прибавить твой долг со вчерашнего дня – одиннадцать сиклей серебра.

Креол начал вяло перебирать снизку сиклей. Платить не хотелось. На секунду магу даже пришло желание испепелить лугаля, развеять пепел по ветру, а если кто спросит – сказать, что никогда не встречался с этим человеком.

Но он все же себя переборол.

– Для меня есть какая-нибудь работа? – спросил Креол, ощупывая заметно полегчавшую снизку. – Мне нужны деньги.

– И много тебе нужно?

– Хотя бы несколько монет на малые расходы.

– А где те, что ты получил в конце месяца?

– Где-где… Где вчерашний дождь? Там же и мое жалованье. У тебя есть для меня работа?

– В последнее время в городе спокойно, – пожал плечами Аханид. – Услуги мага не требуются.

– Чрево Тиамат…

– Зря ты отпустил ту проклятую мартышку – вот уж кто действительно приносил хороший доход…

Креол криво ухмыльнулся. Мелкий демон, пойманный им в прошлом месяце, заработал своему хозяину немало сиклей. Богачи со всего города вели к магу своих жен и наложниц – потрогать чудесного егрущщика.

Тот сначала был немало этим доволен и даже радовался, что оказался в таком положении. Но через несколько дней уродец совсем обессилел. Он лежал в магической клетке пластом, тяжело дышал и только болезненно взвизгивал, когда его касалась очередная женщина.

В конце концов егрущщик уговорил Креола заключить сделку. Маг отпустил демона домой, в Кввецоль-Иин, а демон за это… чем егрущщик заплатил за свою свободу, Креол так никому и не рассказал.

Но прогадавшим он себя явно не считал.

– Я могу подкинуть тебе одну работенку, – немного подумав, сказал Аханид. – Ты знаешь старую дорогу в Митанни?

– Нет. Севернее Нимруда я никогда не бывал.

– Значит, побываешь. По старой дороге сейчас мало кто путешествует – все выбирают новую, она удобнее. Но некоторые все-таки едут по старой. И в последнее время там начали пропадать люди. Меня это беспокоит.

– Разбойники? – предположил Креол. – Звери? Чудовище? Может, Канал?

– Не знаю. Пропадают не все, а только некоторые – но довольно регулярно. Я уже дважды прочесывал дорогу с отрядом стражи – но все было спокойно, мы ничего не видели. Дорога, сам понимаешь, длинная, на каждом шагу стражника не поставишь. К тому же проблема вообще может быть не на нашей стороне, а у митаннов.

– Ясно. Ты хочешь, чтобы поискал я.

– Правильно. Прокатись до Митанни и обратно, посмотри, что там к чему.

– И сколько платишь? – сразу перешел к делу Креол.

– Зависит от результата. Если разузнаешь, в чем дело, получишь два сикля золотом. А если сумеешь еще и устранить проблему – заплачу все пять сиклей.

– А если ничего не найду?

– Тогда… тогда я прощу тебе игровые долги. Вот, держи свои одиннадцать сиклей. И еще один сверху. Если вернешься с хорошими вестями, я прибавлю к ним еще столько же – или даже четыре раза по столько.

Креол жадно сграбастал серебряные кольца. Превосходно. Его пятидневное жалованье, столь неосмотрительно спущенное за игровым столом, вернулось обратно. А если все пройдет удачно, снизка на поясе еще и потяжелеет.

– Расскажи все, что известно об этой дороге, – облокотился на стол маг. – Завтра с утра я отправлюсь в путь.

Колесница ехала медленно, со скрипом. Вконец обленившиеся онагры еле перебирали копытами, недовольные тем, что их вывели из стойла. Время от времени Креол подбадривал их бичом, но тоже с ленцой, без особого усердия. Маг не переставал зевать.

Из городских ворот Креол выехал поздним утром. Солнце взобралось уже высоко и вовсю жарило несчастного мага. Чуть ли не до свету игравший с Аханидом в шек-трак, он плохо выспался и с трудом удерживался на колеснице.

– Идите быстрее, ленивые твари, – с трудом шевеля губами, приговаривал Креол. – Быстрее идите. Порежу вас на кусочки и принесу в жертву Мардуку. Он любит свежее мясо. Хотя его все любят. Я тоже люблю. Пожалуй, Мардуку хватит и костей – а мясо я сам съем.

Онагры обращали на его бормотание не больше внимания, чем на жужжание мухи.

Первые два часа пути прошли скучно. Пустынная дорога без единого путника. Перелески по обе стороны редки, разбойничью банду не укроют. Духов, демонов или чудовищ Креол не чувствовал.

Когда лугаль сказал, что на старой дороге пропадают путники, первым делом маг подумал о Канале. Такое порой случается – открывшийся без видимой причины портал. Невидимый, неосязаемый, но успешно поглощающий людей и прочую гадость. Мерцательные Каналы могут раскрываться лишь время от времени, и обнаружить их бывает очень непросто.

Креол в очередной раз взмахнул бичом, обдумывая такой вариант. Пять лет назад Халай Джи Беш водил своих учеников к такому Каналу. Он им тогда подробно рассказал и показал, как его закрыть в случае необходимости.

А также строго-настрого запретил в такой Канал заходить – ибо невозможно узнать, куда он тебя приведет. В лучшем случае окажешься где-нибудь в Та-Кемет или Туране. Вариант похуже – перенесешься в другой мир, совсем необязательно дружелюбный. А самое худшее – угодишь на дно океана, в жерло вулкана или заоблачную высь.

Даже маг может не выжить.

Солнце поднялось еще выше, и стало совсем жарко. Креол оделся легко – тонкая туника, стянутая поясом с кистями, кожаные сандалии, через плечо перекинута сума с магической книгой, а на голове медный обруч-диадема. Над этим обручем Креол трудился весь последний месяц и в конце концов создал охлаждающий артефакт. Теперь голову овевает приятная прохлада.

В два часа пополудни Креол впервые встретил на дороге путников. Юноша и девушка шестнадцати-семнадцати лет брели, загребая пыль босыми ногами. Заслышав позади себя шум, они боязливо оглянулись – девушка спряталась за юношу, а тот положил руку на пояс, где висел длинный кинжал. Но увидев единственного человека, путники успокоились и сошли на обочину, давая дорогу.

Однако Креол натянул поводья и остановил онагров. Облокотившись на бортик колесницы, он пристально оглядел встреченных, особое внимание уделив ауре. В ней не было ничего необычного – люди как люди, ничем не примечательные. На Креола они смотрели молча, выжидающе – девушка с легким страхом, юноша с затаенным вызовом.

– Кто вы, отроки? – сухо спросил маг.

– Мир тебе, добрый человек, – слегка поклонился юноша. – Мы просто путники, идем в Митанни.

– Откуда идете?

– Из Нимруда, почтенный. Мы можем тебе чем-то помочь?

– Вы не видели на этой дороге ничего необычного?

– Необычного? – с некоторым подозрением переспросил юноша. – Как что, например?

– Как что-нибудь необычное, – рассеянно ответил Креол. – Странные существа, подозрительные люди, какое-нибудь марево в воздухе… что угодно, что может показаться необычным.

– Нет, почтенный, мы ничего такого не видели.

Креол вяло покивал. Он мог бы уже хлестнуть поводьями и пустить онагров дальше, но пока что медлил. За несколько часов пути эти двое стали первыми, кого он встретил. Вполне может быть, что больше он сегодня не встретит никого.

– А зачем вы идете в Митанни? – поинтересовался маг.

– Мы идем навестить родных, добрый человек, – поклонился юноша.

– Ты лжешь, – сузились глаза Креола. – Зачем ты лжешь, червь?

Девушка тихо ойкнула. Лицо юноши стало жестким, он метнулся вперед, выхватывая кинжал… и замер неподвижно, болезненно морщась. Маг медленно повернул кисть, заставив юношу издать сдавленный хрип.

– Только дернись, и я раздавлю тебе сердце, – зловеще произнес Креол. – Ты очень большой дурак, если набрасываешься на мага Гильдии с дурацким ножичком.

Девушка в ужасе вскрикнула. Ее глаза округлились, пальцы мелко дрожали, она переводила взгляд с Креола на своего спутника, не зная, что делать.

– Пощади… – прохрипел юноша, роняя кинжал. – Пощади… ее…

– Ее?.. – недоверчиво переспросил маг. – Я ей ничего не делал. О себе ты не хочешь подумать?

– Она ни в чем не виновата… отпусти… ее… прошу…

Креол презрительно фыркнул и раскрыл ладонь, выпуская сердце юноши. Тот повалился на колени, тяжело дыша. Девушка бросилась к нему, обнимая так, словно желала прикрыть собой от ужасного мага.

Тот смотрел на это, задумчиво сдвинув брови. Безусловно, эти двое – самые обыкновенные люди. Не нежить, не духи, не демоны, не маги. Воин из парнишки тоже никакой – любой из стражников Аханида одолеет его голыми руками.

Но они точно что-то скрывают. Не помешает узнать, что именно.

Креол сошел с колесницы, сложил руки на груди и потребовал:

– Рассказывайте мне все. И на сей раз не вздумайте лгать – я сразу почувствую.

Юноша и девушка долго мялись, колебались, но в конце концов Креол на них рявкнул, и они неохотно принялись рассказывать.

Оказалось, что этих двоих зовут Энмент и Муллиссу, и оба они принадлежат к древним аристократическим родам Нимруда. Их семьи уже несколько поколений живут бок о бок – вот только отношения между ними не самые лучшие. Не то чтобы вражда, не то чтобы ненависть – просто очень сильная неприязнь. С чего это пошло, никто толком и не помнит, но отцы Энмента и Муллиссу лишь морщатся при упоминании имени другого.

Ничего особенного в этом не было бы, если бы Энмент и Муллиссу однажды не влюбились друг в друга. Некоторое время они встречались тайком, а потом набрались храбрости и попросили у своих отцов позволения пожениться.

Им обоим отказали сразу же и бесповоротно. Запретили даже думать о том, чтобы породниться с этими… с этими… отцы просто не могли подобрать слов, чтобы передать свои чувства.

На какое-то время Энмент и Муллиссу смирились с отцовской волей. Но потом поняли, что жить друг без друга не могут и не хотят. Через несколько дней они снова тайком встретились, а потом решили так же тайком пожениться. Они отправились в ближайший храм и обратились с просьбой к первой же встреченной жрице.

Увы, их ожидало разочарование – жрица потребовала согласия отцов. Узнав, что его нет и не будет, старуха молча покачала головой. Проводить обряд она отказалась наотрез. Точно так же ответили и все прочие нимрудские жрецы. Отцы Энмента и Муллиссу богаты и знатны – их влияние в Нимруде весьма велико.

Тогда Энмент и Муллиссу решили отправиться куда-нибудь еще. Уйти туда, где их никто не знает – лучше всего в другую страну, – и пожениться там, ни у кого не спрашивая согласия.

Креол слушал их и сдавленно похрюкивал – история показалась ему смешной, а все ее участники – полными идиотами. В конце рассказа Муллиссу попросила у него прощения за несдержанность своего жениха и предложила разделить с ними трапезу. Креол, разумеется, не отказался. Он переставил колесницу в тень, предоставив онаграм пастись на сочной траве, и достал из-за пояса ритуальный нож.

Немного сушеного мяса, сладкая тыквенная лепешка и мех с вином привели мага в благодушное настроение. Он развалился на траве, подложив под голову свернутый плащ, широко зевнул и предложил:

– А хотите, я вас сам поженю?

– Что?.. – не веря своим ушам, спросил Энмент.

– А что? Я полноправный маг-подмастерье. Член Гильдии. Обладаю всеми полномочиями жреца Мардука и властен проводить любые обряды и ритуалы. В том числе венчать. Зачем вам куда-то еще идти?

Энмент и Муллиссу переглянулись. В их глазах забрезжил восторг. Не сговариваясь, они одновременно встали на колени и уперли головы в землю.

– Мы будем очень признательны тебе, благородный абгаль, – произнесла Муллиссу.

– У меня не так много денег… но я отдам тебе все до последнего сикля! – добавил Энмент.

Креол лениво отмахнулся. Он уже успел оценить снизку монет на поясе парня. С полсотни медных сиклей и два грустных серебряных. Трудно сказать, на что эти двое рассчитывали, отправляясь в далекий путь с таким жалким капиталом. В самом лучшем случае его хватит на полмесяца.

– Вставайте, – приказал маг. – Сейчас я вас поженю.

– Прямо здесь? – все еще не верила Муллиссу. – Прямо сейчас?

– А чего тянуть-то? Прямо здесь и сейчас. У вас есть маска быка?

– Нету…

– Ладно, обойдемся без нее. Пойди сломай пару веток. А ты собери цветов и травы. И поймайте мне птицу.

Через некоторое время перед Креолом стояли, держась за руки, сияющие жених и невеста. К голове Энмента были привязаны ветки, символизирующие бычьи рога. На шее Муллиссу висело ожерелье из цветов и стеблей.

Маг принес в жертву голубя, окропил брачующихся свежей кровью и принялся читать ритуальный гимн Инанне. К счастью, в магической книге нашелся нужный текст – наизусть Креол его не помнил.

Через несколько минут он закончил и распорядился:

– Теперь я отвернусь, а вы совершайте обряд вхождения. Когда совершите – подойдете ко мне.

Энмент и Муллиссу поклонились и торопливо опустились на траву. Креол, уже не обращая на них внимания, отошел в сторону и принялся поджаривать жертвенного голубя. Вместо очага он использовал заклятие Огненного Меча.

Счастливые новобрачные совершили обряд вхождения не один раз, а трижды. Креол успел доесть голубя и задремать в тени развесистой чинары.

– Кхм!.. – негромко кашлянули у него над ухом.

Маг лениво приоткрыл один глаз, и его взору предстали пунцовые от смущения Энмент и Муллиссу. Не поднимая головы, Креол вскинул руку, отставив указательный и средний пальцы, и пробурчал:

– Именем Инанны, отныне вы муж и жена. Проваливайте.

Энмент и Муллиссу переглянулись. Все произошло слишком быстро, и теперь они не знали, что делать дальше. Возвращаться в Нимруд, к родным? Но те вряд ли встретят ослушников ласково…

– Почтенный абгаль, не сочти за дерзость, скажи нам – куда направляешься ты сам? – спросила Муллиссу.

– Прямо, – коротко ответил Креол.

– Прямо – куда?

– Прямо по дороге.

– Но куда?

– Туда.

Муллиссу замолчала, не смея больше беспокоить своего благодетеля. Энмент потянул жену за плечо, отводя ее прочь.

Но Креол все же решил смягчиться. Он поднял голову и произнес:

– Я еду по направлению к Митанни. Но я не уверен, что доеду туда.

– Почему? – оживилась Муллиссу. – Может случиться что-то, что помешает тебе доехать, почтенный абгаль?

– Может случиться что-то, что ПОЗВОЛИТ мне не доехать.

– А?..

– Моя цель – не Митанни, а что-то по дороге, – терпеливо объяснил Креол. – Я пока не знаю, что именно, но когда встречу его – узнаю. А если не встречу – придется ехать до Митанни или даже еще дальше.

– В Хатти?

– В Хатти и дальше – до берегов Понта Эвксинского. Но надеюсь, дотуда мне ехать все-таки не придется. Мне и в Митанни-то неохота – что я там забыл? Маленькое ничтожное царство. Надеюсь, что не доеду.

– Почтенный абгаль, не позволишь ли ты в таком случае нам сопровождать тебя? – заглянула Креолу в глаза Муллиссу. – Понимаю, что мы слишком многого просим – ты и так сделал для нас больше, чем мы могли мечтать…

– Я на колеснице, а вы пешие, – пробурчал Креол. – Колесница одноместная.

– Мы быстро ходим, почтенный абгаль! А если гнать онагров слишком быстро, они быстро заморятся!

– Это верно…

Креолу не слишком-то хотелось обзаводиться попутчиками. Но он не мог найти довода, чтобы отказать. К тому же эти двое смотрели на него так жалобно…

– Зачем вам в Митанни? – начал сдаваться он. – Вы теперь женаты – возвращайтесь в Нимруд.

– Боюсь, гнев наших отцов может довести до беды… – промямлил Энмент. – Особенно почтенный родитель моей супруги… я не хочу сказать дурного, нет!..

– Не надо… – вздохнула Муллиссу, прижимаясь щекой к плечу мужа. – Мой отец и в самом деле не в меру гневлив… Если мы сейчас повернем назад, я могу вскорости овдоветь…

– Поэтому мы хотим переждать непогоду в Митанни, – закончил Энмент. – Поживем там, пока наши отцы не смирятся со случившимся.

– Возможно, они встретят нас ласковее, если мы привезем им внука… – опустила глаза Муллиссу.

Креол скучающе зевнул. Подобные разговоры нагоняли на него тоску.

– Ладно, – неохотно кивнул маг. – Вы можете идти подле моей колесницы. Но не вздумайте меня задерживать.

Ближе к вечеру задул северный ветер. Солнце скрылось за тяжелым облаком, воздух посвежел и стал заметно прохладнее. Продрогший Креол стянул с головы обруч-охладитель и накинул на плечи теплый плащ. Терпеливо идущие рядом Энмент и Муллиссу плотнее прижались друг к другу.

– Похоже, скоро будет дождь, – задумчиво произнес маг. – Это некстати.

– А не мог бы ты отогнать его, почтенный абгаль? – попросил Энмент. – Ведь маги умеют управлять погодой, верно?

– Я не собираюсь тратить ману на всякую ерунду, – пренебрежительно фыркнул Креол. – Подлинно великий духом не обращает внимания на капризы погоды.

Энмент смолк. Ему стало стыдно, что он докучает великому чародею всякими пустяками.

А Креол вздохнул с облегчением. Он не хотел признаваться, что не умеет прекращать дождь.

Вот вызывать его может. Научился в прошлом месяце. А прекращать… с этим пока что проблемы.

За день Креол проехал полпути до митаннской границы. Пожалуй, он бы преодолел и весь путь, если бы его не задерживала свежеиспеченная супружеская пара. Вопреки посулам шли они довольно медленно. Онагры этому очень радовались, а вот Креол разве что не закипал от злости. Он не переставал корить себя за то, что позволил этим двоим усесться на шею. Теперь приходится пожинать плоды своей опрометчивости.

Впереди замаячило унылое строение в форме усеченной пирамиды. Стены из сырцового кирпича, небольшая ограда, крошечные окна, легкая деревянная дверь. Скорее всего, придорожный питейный дом. Такие часты на юге, где много поселений, а дороги изобилуют путниками, но довольно редки здесь, на севере. Особенно на заброшенных дорогах вроде этой.

– Мы остановимся там на ночь? – с надеждой спросила Муллиссу.

– Я бы сейчас все отдал за чашку горячей похлебки… – вздохнул Энмент.

– Остановимся, – кивнул Креол. – Надеюсь, у них там есть корм для онагров.

Питейный дом оказался полным жизни. Дородный хозяин встретил гостей гостеприимной улыбкой и сразу же повлек за стол, препоручив колесницу работнику. Судя по звукам, доносившимся из конюшни, Креол с новобрачными – не единственные посетители сегодня.

Действительно, народу внутри хватало. За столами трапезничало человек двадцать, не меньше. Две взмыленные подавальщицы не успевали разносить миски и кувшины. С кухни струились аппетитнейшие ароматы – пахло жареным мясом и овощами, свежим хлебом, душистым вином.

Креол растянул губы в улыбке. Увиденное ему очень понравилось. Сытный ужин, сон под крышей – лучшего и желать нельзя. А завтра с новыми силами дальше.

Энмент и Муллиссу быстро поели и ушли вниз, в одну из гостевых комнат. Обеденный зал в питейном доме размещался на втором этаже, под самой крышей.

Креол же остался – за одним из столов шла игра в шек-трак. Изрядно набив живот, маг решил присоединиться. Один из участников как раз отправился спать.

За окнами совсем стемнело, полил дождь. В обеденном зале уже почти никого не осталось – только четверо игроков за досками да клюющий носом хозяин. Большую часть светильников погасили, горит лишь тот, что освещает доски для шек-трака. Гробовая тишина нарушается только стуком зар и костяных фишек.

Из обрывков разговоров Креол узнал, что его партнеры по игре – охотники и собиратели с северного приграничья. Сейчас направляются в Нимруд – сбыть добытые за месяц шкуры и другой товарец.

– Так ты, значит, охотишься?.. – невзначай спросил Креол, отвлекая разговором от катящихся зар. Он слегка подталкивал их телекинезом. – И на кого?

– На кого повезет, – сипло ответил собеседник. – Газель – хорошо. Кабан – хорошо. Волк – хорошо. Леопард – хорошо. Медведь – хорошо.

– Особенно киннамолг – хорошо, – вздохнул другой игрок. – Но киннамолги сейчас редкость, не найдешь их… Бывает, сотню деревьев за день проверишь, и хорошо, если хоть на одном гнездо найдешь…

Креол понимающе кивнул. Он и сам недавно приобрел у одного охотника два гнезда киннамолга. Сама по себе эта птица совершенно бесполезна – оперение невзрачное, мясо невкусное, поет плохо. Зато гнезда она вьет из чрезвычайно редкой древесины с поистине удивительными свойствами. Маги всегда охотно их покупают – этот материал используется во многих рецептах и просто идеален для артефактов. Где киннамолг добывает такую древесину и почему не использует никакой другой – загадка, над которой уже много лет бьется шумерская Гильдия.

– Так что, у вас есть гнезда киннамолга? – полюбопытствовал Креол.

– Нету, – раздраженно стукнул фишкой охотник. – Говорю же, давно уже ни одного не попадалось.

– Вот есть зато грецкие орехи, – подал голос другой игрок. – Целый мешок наловил.

Креол с уважением поглядел на этого человека. Наловить целый мешок грецких орехов – дело нелегкое. Всем известно, как ловки и шустры эти крохотные бестии, как искусно они прячутся в ветвях, как быстро удирают от сборщиков.

– Ты их не ел, надеюсь? – сощурился маг.

– Что ты, что ты, я законы блюду, – криво усмехнулся охотник. – Я простой человек, где уж мне вкушать грецких орехов? Все до последнего несу в Нимруд – там продам достойным.

Креол успокоился. Хорошо, что этот простолюдин знает свое место. Грецкие орехи – еда особая. Ядрышко этих хитроумных бестий по форме совершенно совпадает с человеческим мозгом – и это не просто так. Мало того что сами грецкие орехи весьма сообразительны для тех, кто растет на ветке, так еще и обладают особым свойством – от них умнеют.

Именно поэтому простонародью запрещено их даже пробовать – только аристократам, магам и жрецам.

Креол передвинул в дом последнюю фишку и удовлетворенно улыбнулся. Он выиграл очередную партию.

Хорошо, пока еще не выиграл, но выиграет совершенно точно – противник наглухо завяз в его доме, и ему нужно довести еще три фишки. Теперь его спасет только божественное везение – а этого не будет. Удача сегодня на стороне Креола.

Удача и телекинез.

– Ну что, сдаешься? – ехидно спросил маг, тряся в кулаке зары.

– Который час? – спросил охотник вместо ответа.

– Через минуту будет полночь, – лениво ответил хозяин питейного дома.

– А-а… Жаль. Значит, партию мы уже не доиграем.

– Это почему еще? – сощурился Креол. – Хочешь сбежать? Ты проиграл, плати.

– Прости, дорогой друг, – улыбнулся охотник. – Полночь. Ничего не поделаешь.

– Полночь… – кивнул искатель гнезд киннамолга.

– Полночь… – подтвердил собиратель грецких орехов.

– Полночь… – подошел к столу хозяин питейного дома.

– Полночь, полночь, полночь… – послышалось отовсюду.

– Что это значит?! – рявкнул Креол, вскакивая из-за стола.

– Это значит, что пришла пора прощаться с нашими уважаемыми гостями, – сожалеюще произнес хозяин, раскрывая рот.

Из-под губ высунулись огромные клыки. Лицо молниеносно обросло шерстью, уши вытянулись и заострились, глаза пожелтели. Через пару секунд Креолу скалилась уродливая волчья морда с седой прядью на правом виске.

Все остальные тоже стремительно меняли облик. Руки удлинялись, ноги укорачивались, на спине вырастали перепончатые крылья.

– Вот оно как, значит… – медленно процедил Креол, нашаривая жезл.

Он смотрел не столько на внешность чудовищ, сколько на ауру. Она тоже изменилась, стала совсем другой. Еще минуту назад Креол мог побиться об заклад, что перед ним обычные люди, а теперь… что говорить? Даже без магического зрения видно, что за твари свили здесь гнездо.

Эстри. Мерзкие отродья тьмы, вампиры и людоеды. Эстри живут выводками в глубочайших подземельях, вылезая на поверхность лишь в глухую полночь, рыская в поисках сладкого мяса. В Шумере они встречаются довольно редко, зато на западе, в Содоме и Гоморре, – кишмя кишат.

Худшая черта эстри – их бесподобная маскировка. Сожрав человека, эстри копирует его с абсолютной точностью – внешность, голос, походку, манеру поведения, даже ауру. Заметить разницу не способен и близкий человек – не раз было так, что эстри поселялся в семье убитого и годами жил там под видом родича, ничем себя не выдавая. Ел, спал, работал, пел песни, играл с детьми… а по ночам сосал из домочадцев кровь. Единственное, что нужно эстри для поддержания образа, – съедать каждый день по толике хлеба и соли.

Снизу послышался душераздирающий крик. Креол с недовольством подумал, что эстри, верно, уже добрались до Энмента с Муллиссу. Недолгой же была их брачная жизнь.

Однако минутой спустя выяснилось, что маг рано похоронил своих попутчиков. Полуголых новобрачных втолкнули в обеденную залу, а следом повалили эстри – два с половиной десятка крылатых волкоглавых чудовищ. На Креола, Энмента и Муллиссу они взирали с жадностью и предвкушением.

– Все здесь? – обвел взглядом зал хозяин. – Все явились?

– Все!.. Все!.. – затявкали, завыли многочисленные эстри. – Начинаем!..

– Ну что ж, уважаемые гости, пришла пора нам с вами прощаться, – оскалился хозяин. – Мы накормили вас ужином – а вы накормите нас завтраком. Перед тем как начнем – по нраву ли кому здесь какой из образов? Не хочет ли кто предъявить?

– Я! Я! – подал голос «охотник», партнер Креола по игре. – У этого водятся деньжата, есть хорошая колесница – я хочу им стать! Мой нынешний – обычный бедняк, ставящий капканы на газелей!

– Быть по сему, – кивнул хозяин. – Все слышали? Килимму предъявил права на вот этого – его сердце теперь за Килимму! Все согласны, никто не против?

– Никто!.. Никто!..

– На том и порешим.

– Почтенный абгаль, что с нами будет?.. – прошептала Муллиссу, прижимающаяся к Энменту так, словно пыталась с ним срастись. – Нас убьют?..

– Я буду сражаться! – воскликнул Энмент, нашаривая кинжал.

Креол пренебрежительно посмотрел на этих двоих. Сколько им – шестнадцать, семнадцать? Совсем еще дети. Маг вспомнил себя в их возрасте – слабого, ничтожного, постоянно избиваемого старым Халаем.

– Не лезьте, – коротко приказал он. – Пока вас не начнут жрать – не мешайте мне.

Эстри оцепили путников плотным кольцом. Две дюжины волчьих морд заплескали розовыми языками – твари подступали неспешно, неторопливо, словно чревоугодник к изысканному яству. Казалось, что весь зал набит ими – мрак сливается с шерстью, два мерцающих светильника еле-еле позволяют различать силуэты.

Креол поднял руку, выискивая цель. Эстри еще не догадались, что он собой представляет. Хорошо. Есть несколько секунд, прежде чем они набросятся, – за это время надо решить, кто среди них самый главный.

Скорее всего, хозяин питейного дома. Но этот как раз остался за спинами сотоварищей.

Ему спешить некуда, он-то свою долю точно получит. На серебряном блюде поднесут, с поклонами.

– Аррр-мрахррр!.. – ринулся вперед один из эстри, самый нетерпеливый.

Темноту озарила вспышка. Креол резко раскрыл ладонь, швыряя Огненное Копье. Эстри отбросило назад, его шерсть охватило пламя, к потолку унесся болезненный вой.

А мигом спустя все стихло. На полу остался обгорелый труп.

В комнате воцарилось тяжелое молчание. Все взгляды скрестились на Креоле. Теперь эстри уже не пускали жадную слюну – смотрели на мага настороженно, недоброжелательно. Круг как-то сам собой начал расширяться – передние пятились, напирая на задних, те вынужденно отступали.

– Так ты маг? – утробно проурчал хозяин питейного дома. Креол узнал его по седой пряди. – Вот ведь не повезло… Мага так просто не сожрешь…

– Рад, что ты это понимаешь, – спокойно произнес Креол. – Что будете делать?

Молчание стало еще тяжелее. Эстри глядели на мага с невыразимой досадой – помешал трапезе, испортил праздничное настроение. Никто не произносил ни слова, все ждали решения вожака.

– Проваливай, – наконец процедил тот, отводя взгляд в сторону. – Неохота на молнии нарываться…

Креол не подал виду, но внутри у него все обмякло. Первая победа достигнута – эстри его боятся. Или по крайней мере опасаются.

Теперь надо закрепить успех.

– Этих двоих я тоже забираю, – распорядился маг, указывая на Энмента с Муллиссу. – Они со мной.

– Что-о-о-о?!! – взвился вожак эстри. – Да в своем ли ты уме, чароплет?!

– Что мы будем есть?! – не выдержал кто-то из его подручных.

– Прикажешь голодать нам?!

– Голодать прикажешь?!

– Голодайте, – хмыкнул Креол. – Мне-то что?

– И не надейся!

– Не надейся!

– Мы голодны!

– Голодны!

– Ти-ха!!! – рявкнул вожак. – Закрыли пасти, шакалы шелудивые!

Эстри испуганно сжались, моментально затихая. Вожак дождался, пока смолкнет последний скулеж, и обратился к Креолу, едва сдерживая гнев:

– Я понимаю, что тебе это не нравится, чароплет, но войди в наше положение. Если мы не будем питаться, то умрем с голоду. Мы отпускаем тебя – отчего этим не воспользоваться? Кто тебе эти люди? Родичи, друзья?

– Просто случайные попутчики, – пожал плечами Креол.

– Вот видишь! – подал голос кто-то из эстри.

– Они никто тебе! – присоединился другой.

– Будь доволен, что мы отпускаем тебя самого!

– Отдай их нам и уходи!

– Я сказал – тихо!!! – снова взревел вожак. Когда его стая снова смолкла, он обратился к Креолу, часто раздувая ноздри: – Прими мой добрый совет, чароплет. Поступи так, как советуют мои родичи. Пойми, что у тебя просто нет другого выхода. Ты либо уйдешь один, либо разделишь судьбу тех, кого защищаешь, – других вариантов нет.

– Есть и третий, – прищурился Креол. – Я могу испепелить вас всех.

– Если бы ты мог это сделать, то уже бы сделал, – смешливо оскалился вожак. – Может, ты и неплохой маг, но нас тут двадцать пять, а ты всего один.

– Вас двадцать четыре.

– Что?

– Вас двадцать четыре. Одного я уже убил.

– Ах да… Бедный Юзу… ну да неважно. Двадцать четыре – это все равно много. Всех ты не одолеешь.

– Всех? Всех, может, и не одолею… Но ополовинить я вас точно ополовиню.

– Заклинаний не хватит.

– Хочешь проверить?

Креол и вожак принялись сверлить друг друга взглядами. Ни тому, ни другому не хотелось начинать схватку.

Вожак понимал, что его стая легко справится с Креолом, если набросится разом, но все же не был уверен полностью. Он не знал возможностей противника и не мог сказать, сколько эстри поляжет при атаке. Семеро? Шестеро? Даже если только пятеро – это все равно слишком много.

Особенно если учесть, что самого вожака Креол попытается поджарить в первую очередь.

Креол тоже прекрасно все понимал. Безусловно, он не уничтожит в одиночку столь многочисленную стаю и даже не сможет ее ополовинить. Врагов слишком много для одного мага-подмастерья, а помещение слишком тесное. Они разорвут его в считаные секунды. В лучшем случае он успеет забрать с собой троих-четверых.

Можно попробовать пойти на прорыв. В памяти есть Кожаный Доспех – отличное заклятие против когтей и клыков. Наложить его на себя, рвануть вертикально вверх, пробить потолок Звуковым Резонансом – благо они на втором этаже, а крыша не так уж прочна, – и улететь.

Но Креол тут же напомнил себе, что это бессмысленно. Его самого эстри и так отпускают – им тоже не хочется драться. Можно уйти и через дверь. Но вот Энмент и Муллиссу в этом случае будут сожраны, а задание лугаля – провалено.

Креол ничуть не сомневался, что встреченные эстри и есть причина, из-за которой на старой дороге пропадали люди. Если отправиться за подкреплением, ко времени возвращения здесь будет пусто, как в могиле. Логово засвечено, так что эстри разбегутся быстрее тараканов.

Энмент и Муллиссу за спиной Креола стояли ни живы ни мертвы. Они не смели подать голос, не смели просить у мага помощи. В конце концов, эстри правы – они ему никто. И никто не осудил бы его, если бы он воспользовался предложением людоедов и унес подобру-поздорову ноги.

– Даже не надейся, что мы отпустим всех троих, – повторил вожак эстри. – Гай талинтакир… я имею в виду, что это будет безрассудством с твоей стороны – надеяться на подобное.

– И я никак не могу вас переубедить? – сумрачно поинтересовался Креол. – Может, вас устроит выкуп?

– Деньги нас не интересуют. И если только ты своей магией не можешь сотворить нам двух людей взамен, мы сожрем этих.

– Сначала выпьем кровь, а потом съедим мясо, – вякнул один из эстри.

– Еще раз откроешь рот – не получишь ничего! – ощерился на него вожак. – Сколько раз вам, щенкам, повторять, что нельзя перебивать матерых?! Или слишком много крови в жилах скопилось?! Так я не побрезгую!

Креол смотрел на это очень внимательно. Очень внимательно. Дождавшись, пока вожак замолчит, он негромко сказал:

– А достаточно ли будет вам, столь многим, всего лишь двух не особо упитанных людей?

– Голод утолить хватит, – сердито проворчал вожак. – Но трое было бы лучше, это верно…

– В таком случае что ты скажешь, если я предложу вам возможность заполучить третьего?

– Кого именно?

– А сколько людей ты здесь видишь?

– Ты что же, имеешь в виду себя? – спросил вожак, промедлив какую-то секунду.

– Именно.

Вожак замолчал. Предложение ему не понравилось. Ни один нормальный человек не отдаст добровольно себя на съедение. Значит, тут какой-то подвох. Известно, маги горазды на всевозможные плутни…

– Мы хотим третьего! – не выдержав, крикнул кто-то из эстри.

– Третьего!.. – тут же присоединился другой голос.

– Третьего!.. Третьего!.. Третьего!..

– Чем больше, тем сытнее!

Вожак зло заскрипел зубами, но поток было уже не остановить. Стая, большей частью состоящая из прожорливых юнцов, увлеченно скандировала свои требования, донельзя обрадованная предложением Креола. Никому не хотелось разделить судьбу Юзу, лежащего на полу обугленным трупом, но раз уж маг сам предлагает себя сожрать… зачем отказываться от такой щедрости?

– Твои условия? – неохотно процедил вожак, видя, что стая вот-вот взбунтуется.

– Сыграем, – растянул губы в улыбке Креол. – Побеждаешь ты – я тоже стану вашим ужином. Побеждаю я – ляжете спать голодными.

– Сыграем, говоришь… а во что?

– В шек-трак, разумеется. Вот доска, вот фишки, вот зары.

– Хм…

– Если вы не согласны, можем решить дело битвой. Но я еще раз предупреждаю – половина вас поляжет здесь точно. Не слишком ли высокая цена за несколько амфор человечины?

Эстри затихли, жадно глядя на вожака. Вопреки ожиданиям Креола тот не стал упорствовать. На волчьей морде появилось выражение, больше всего похожее на снисходительность. Не тратя времени на споры, вожак уселся за стол, расправляя за спиной крылья, и принялся расставлять фишки.

– Садись, – коротко рыкнул он. – Сыграем, если настаиваешь. Но я тебя за язык не тянул…

Креол уселся и встряхнул зары. Вожак пристально смотрел на него, вывалив розовый язык. На стол капнула волчья слюна.

– И да, вот еще что… – недобро оскалился эстри. – Играем без чудес.

– То есть? – насторожился Креол.

– То есть если я замечу, что зары катятся не так, как должны, – игра окончится, а мои волчата вцепятся тебе в горло. Смекаешь?

Лицо мага начало чернеть. Но невероятным усилием воли он таки подавил гнев и молча бросил зары. Выпали две двойки.

– Перебрасывай, – угрюмо велел вожак.

Креол бросил еще раз. На сей раз выпала черная единица и белая тройка. Первый ход достался противнику.

Вожак передвинул две фишки, строя новую башню – совсем маленькую, всего в два яруса, но башню. Она преградила путь арьергарду Креола. Тот ожесточенно затряс зары, обдумывая другие способы жульничать в шек-трак, кроме телекинеза. На ум ничего не приходило.

Эстри сгрудились вокруг стола, только что не залезая друг другу на плечи. На волчьих мордах отразился живой интерес. Трапеза трапезой, но мясо, за которое приходится побороться, много вкуснее того, что достается даром.

Креол бросал зары и передвигал фишки, напряженно размышляя над каждым ходом. Вначале он полагал, что сможет победить и без мошенничества, – побеждал же он того эстри, что прикидывался охотником. С легкостью побеждал.

Но довольно быстро выяснилось, что вожак стаи играет на порядок лучше. Довольно быстро все его фишки оказались в доме, в то время как Креол все еще пытался вывести из-за доски две своих. Довольно быстро первая партия закончилась победой эстри.

– Удача сегодня на твоей стороне, – мрачно произнес маг. – Ты выиграл мужчину. Теперь играем на женщину.

– Что такое? – насупил брови вожак. – Разве мы так договаривались? Я думал, что эти двое и так мои, – мы играем только на тебя…

– Не знаю, о чем ты там думал, да и не хочу знать, – отрубил Креол. – Эти двое никогда не были твоими, и мы играем на каждого из них по отдельности. Если ты имел в виду нечто иное, тебе следовало обговорить условия заранее.

– Но…

– Ты играешь или нет?!

Вожак некоторое время колебался, но потом пожал плечами. Ничего страшного, можно и позабавиться еще какое-то время. Этот чароплет играет в шек-трак очень слабо – разбить его не составит труда.

Окончательно убедившись, что противник играет лучше, Креол принялся тянуть время. Он разве только не засыпал над доской, переволакивая фишки так медленно, словно те были улитками и ползли самостоятельно. Бросая зары, он тряс их так долго, что начинала зудеть ладонь. Каждый свой ход он обдумывал по несколько минут, просчитывая в уме все возможные варианты.

Энмент и Муллиссу следили за игрой с отчаянием. Мельтешение черных и белых фишек не говорило им абсолютно ни о чем – ни тот, ни другая не знали правил. Они не могли даже понять, выигрывает ли Креол, или проигрывает.

А он проигрывал. Ему ужасно не везло – куда бы он ни ходил, следующий бросок зар заставлял его хвататься за голову. Вожак эстри пожирал черные фишки одну за другой. В конце концов Креол таки сумел собрать их все в доме, но противник к этому времени вывел уже половину своих. Еще несколько ходов, и бессильное барахтанье завершилось.

– Ты выиграл женщину, – кисло признал Креол. Муллиссу за его спиной вздрогнула и сжалась. – Теперь…

– Теперь играем на тебя! – сгреб зары вожак. Его охватил азарт. – И, если ты снова проиграешь, мы тебя съедим!

– Съедим!.. Съедим!.. – затявкали эстри.

– Полакомимся!..

– Нет! – возразил Креол. – Маг Гильдии – это больше, чем обычный человек! Сейчас мы играем не на меня целиком, а на… мою левую руку. Вот эту.

– Ты мне уже надоел! – оскалился вожак. – Одну руку?! Сколько еще ты собираешься трепыхаться?!

– Хорошо, одну руку и одну ногу!

– Этого все равно слишком мало. Но, так и быть, я пойду тебе навстречу – мы будем играть на половину тебя. Половина тебя сейчас, половина в следующей партии. И это моя последняя уступка!

Креол был вынужден согласиться. Слишком уж злобно смотрели на него эстри. У них понемногу заканчивалось терпение и ослабевал страх.

Зато все сильнее становился голод.

Следующая партия затянулась особенно надолго. Креол изо всех сил юлил и петлял, всеми возможными способами оттягивая расплату. Но в конце концов он вновь проиграл.

Вожак эстри не сказал ничего – только хмыкнул и принялся расставлять фишки для заключительной партии. Креол откинулся назад, чувствуя, как по спине льется холодный пот. Он не мог позволить себе проиграть и в этот раз.

Но противник слишком хорош. Трудно сказать, сколько ему лет – маги Гильдии так и не выяснили, как долго живут эстри, – но он наверняка многие годы тренировался в шек-трак. Вот если бы на его месте был кто поглупее…

– Что-то я замерз, – проворчал Креол. – Женщина, принеси из колесницы мой плащ!

Муллиссу вздрогнула, словно ее ударили, потом торопливо поклонилась и побежала в конюшню. Энмент дернулся было за ней, но его схватили за руки сразу трое эстри. Еще двое пошли следом за девушкой – проследить, чтобы не убежала.

Через пару минут Муллиссу вернулась, боязливо неся плащ на вытянутых руках. Креол накинул его и незаметно сунул руку во внутренний карман. Там приютились два крохотных фиала из цветного стекла. Маг не глядя откупорил один из них и вынул руку, пряча фиал в ладони.

Никто ничего не заметил. Поглощенные игрой эстри неотрывно смотрели на доску, не обращая внимания на запах, поползший по залу. Только стоящие рядом с Креолом брезгливо задвигали черными носами – им показалось, что маг пустил ветры.

Конечно, они не узнали этого запаха. Никто из них раньше его не обонял. Благовоние Зкауба – то вещество, запах которого нечисть обычно чувствует лишь раз в жизни – первый и последний. Благовоние Зкауба лишает нечисть воли, превращает в послушных рабов мага.

Как и положено демонологу, Креол всегда держал при себе немного этой ценной эссенции.

Увы, на эту ораву такой маленькой порции не хватит. Иначе Креол подумал бы о нем в первую очередь. Если он сунет фиал под нос вожаку, то превратит его в свою марионетку, но остальные эстри останутся в здравом уме и непременно набросятся.

Поэтому Креол решил использовать магическую эссенцию немного иначе. Он всего лишь откупорил фиал и принялся осторожно окуривать стол и сидящих за ним. На самого Креола этот запах никак не действовал, а вот эстри, сидящего напротив, он потихоньку одурманивал, ложился на разум свинцовой тяжестью. Вожак уже начал трясти мохнатой башкой – с каждой минутой ему становилось труднее думать. Он все чаще и чаще ошибался, делал неудачные ходы. Креол понемногу начал опережать противника.

Когда маг вывел все свои фишки, вожак тупо уставился на доску. В желтых волчьих глазах отразилось недоумение.

– Я… проиграл?.. – недоверчиво спросил он.

– Как видишь. Я отыграл назад половину себя. Теперь играем на женщину.

– Мм… хорошо, давай… Только ходи побыстрее, а то что-то у меня перед глазами все плывет…

Креол не подавал виду, но внутри него все пело. Теперь, когда мысли противника лишились ясности, играть стало намного легче. Но маг по-прежнему изо всех сил тянул время, не переставая поглядывать на крохотные окошки.

В следующей партии Креол отыграл Муллиссу. В следующей – Энмента. Вожак эстри начал раскачиваться на стуле, не понимая, что происходит. Крылья у него за спиной встопорщились, гневно заплескали, словно пытаясь поднять хозяина в воздух.

– Ты плутуешь! – наконец разродился вожак. – Не знаю как, но ты плутуешь!

– Ты только что обвинил меня в жульничестве? – медленно приподнял бровь Креол. – Ты уверен в своих словах, выблядок На-Хага?

Вожак прижал уши к голове и зловеще зарычал. Ему уже было плевать на игру и на все договоренности. Он просидел за доской несколько часов, ужасно устал и проголодался. Хотелось побыстрее поесть и завалиться спать. Эстри приспособили для дневного сна погреб – глубокий, темный, прохладный.

Подальше от палящих лучей солнца…

– Последняя партия… – пробормотал Креол, ожесточенно кусая губу. Ему надо было потянуть время еще чуть-чуть. – Договоримся так, что последняя партия решит все. Я выигрываю – мы уходим. Ты выигрываешь – вы съедаете нас всех. Идет?

Вожак, уже метящий вцепиться магу в горло, промедлил, но потом все же неохотно кивнул. Из-за благовония Зкауба он почти утратил связность мыслей и расслышал только «вы съедаете нас всех».

Чтобы набить живот сладкой человечиной, надо немного подвигать эти забавные белые кружочки… не совсем ясно, как это связано, но раз надо – можно и подвигать…

В последней партии Креол обыгрывал противника, словно малого ребенка. Тот еще помнил правила, но совершенно утратил игровые навыки. Он просто кидал зары, а потом двигал первую попавшуюся фишку, даже не задумываясь – выгоден ли такой ход, или невыгоден.

Эстри глядели на одурманенного вожака и недоуменно поскуливали. Они чувствовали, что творится что-то неправильное, но не могли сообразить, что именно. Соображали они сейчас скверно – в их ноздри тоже проникли пары магической эссенции.

Наконец Креол вывел все свои фишки, оставив противника растерянно пялиться на вереницу своих. Энмент и Муллиссу за спиной мага облегченно выдохнули – даже не зная правил, они уже поняли, при каких условиях наступает победа.

– Мы победили?.. – прошептал Энмент.

– Это я победил, – сдвинул брови Креол. – Не приписывай себе моих заслуг, отрок. Ты ничего не сделал.

Вожак эстри тихо-тихо зарычал. Креол посмотрел в желтые волчьи глаза и не увидел там ничего, кроме голода, злобы и безумия. Точно такой же взгляд встречал его по утрам, когда кот требовал завтрак.

– Я выиграл, – поднялся со стула маг. – Мы уходим.

– Вот уж нет… – прошипел вожак, тоже вскакивая. – Не рассчитывай…

– Почему-то я так и думал… – скривился Креол, похрустывая пальцами.

– Ату их, волчьи головы!!! – взревел вожак, прыгая первым.

В воздухе полыхнул жезл. Креол резко выкинул руки в стороны – левая ладонь впечаталась в пасть вожака, а правая с жезлом взметнулась кверху. Эстри бросились со всех сторон, протягивая к людям скрюченные лапы, клацая пастями, испуская голодный рык. Муллиссу истошно завизжала, Энмент выхватил кинжал…

…в следующую секунду вожак взвыл от боли, хватаясь за охваченную огнем морду, а с жезла сорвалось что-то гудящее, невидимое…

…со страшной силой ударившее в потолок. Заклятие Веерного Резонанса буквально снесло плоскую крышу – на пол посыпались черепки, в огромную дыру ударили лучи утреннего солнца…

…и эстри встали как вкопанные.

Какое-то мгновение волчеголовые чудовища стояли на месте. Потом они начали медленно падать. Ни один больше не шевелился, не издавал звуков – и не скажешь, что еще только что кипели жизнью. Теперь их не отличить от чучел, набитых соломой.

Креол брезгливо оторвал от себя одного из эстри – его когти прорвали плащ и кожу, глубоко войдя в живое мясо. Муллиссу начала медленно озираться, не веря, что две дюжины чудищ разом издохли. Энмент недоверчиво смотрел на свой кинжал – с него капала кровь. Хотя на его одежде крови было куда больше – одного эстри юноша таки ранил, но еще четверо уже вонзили в него когти.

– Что это было, почтенный абгаль? – боязливо спросила Муллиссу, перевязывая раны мужа.

– Эстри боятся солнечного света, – флегматично ответил маг. – Когда они оборачиваются людьми, то ходят под солнцем свободно. Но в своем истинном облике они страшатся солнца, как солома огня.

– И они… они правда мертвы?..

– Еще не совсем. Когда закончите, принесите со двора побольше земли – им нужно набить рты, иначе после заката они снова оживут. Или можно их просто сжечь.

– Так набить рты или сжечь?

– Для верности сделаем сначала то, а потом другое.

Размяв ладонь, Креол дважды шарахнул Звуковым Резонансом, доломав крышу окончательно. Пусть солнечный свет льется отовсюду – так, на всякий случай. С эстри Креол до этого дня не сталкивался и о их свойствах знал только в теории.

Пока Энмент и Муллиссу бегали за землей, маг подошел к мертвому вожаку. Во время игры Креол то и дело поглядывал на его пояс – на побрякивающую связку сиклей. Теперь он аккуратно снял ее и прицепил к своему поясу.

– Я же говорил, что хорошо играю в шек-трак, – хмыкнул Креол.

Справедливейший

Сегодня в здании городского суда собралось немало народу. Благородные аристократы и простой люд явились, дабы услышать слова справедливейшего из энов.

Да, в славном Нимруде наконец-то снова есть эн. Предыдущий был убит два месяца назад – убит нежитью, созданной некромантом, мастером Лигнидом. Два месяца город пребывал в сирости и безвластии, не имея эна, который мог бы управлять делами и судить жителей.

Но вчера из столицы прибыл новый эн, назначенный на эту должность императором Энмеркаром. Заслуженный и мудрый аристократ Натх-Будур по прозвищу Всем-Плетей. Прекраснейший человек, замечательный во всех отношениях. Император весьма ценит его за государственный ум, истинно аристократическое благородство и несказанную доброту.

Собой Натх-Будур тоже чрезвычайно хорош. Самого правильного роста, идеально шарообразного телосложения, с умасленными черными кудрями, пышной завитой бородой и обвитыми вокруг плеч подмышечными волосами. Веки выкрашены синим, полные губы блестят в свете факелов, а нос имеет приятный вишневый оттенок. Трудно не залюбоваться столь привлекательным мужчиной.

По правую руку от Натх-Будура восседает городской лугаль Аханид, по левую – городской маг Креол. Величаво покачивая многоразумной главой, добрый эн обращается то к одному, то к другому советнику, со всем уважением выслушивая их почтительные речи.

Заседание суда буквально утопает в мудрости и великолепии.

– Посмотри, что у меня в зубах, – попросил Креол Аханида. – По-моему, это зернышко кунжута.

– Да, это зернышко кунжута, – кивнул Аханид. – И там еще какая-то фиолетовая дрянь.

– Видимо, это осталось после вчерашнего барашка, – заметил Натх-Будур. – Он как раз был с кунжутом и баклажанами. Прекрасный вкус, но я потом всю ночь дристал.

– А у меня до сих пор отрыжка, – громко пустил ветры Креол.

– Это не отрыжка, неразумный человек. Отрыжка происходит из другого отверстия.

– Да, я знаю.

Почесав свой округло-чудесный живот, Натх-Будур умиротворенно кивнул, приглашая подойти первых жалобщиков. То оказались четыре молодых аристократа, подавшие в суд на бедного рыбака.

– Что у вас за дело, мои драгоценные? – приятно улыбнулся им эн, вздув налитые щеки-яблочки.

Оказалось, что днем ранее эти юноши гуляли по берегу Тигра, не зная, чем убить время, коего у всех четверых было столько, что хватило бы выстроить целый зиккурат во славу Энки. Они заметили рыбака в лодке – да-да, вот этого самого, – который как раз собирался забросить сети. Веселые и щедрые аристократы ради шутки заплатили рыбаку два сикля серебра за улов, что он поймает при следующем забросе. Неважно, что именно попадется – целая пропасть среброчешуйной рыбы или же несколько комков речной тины.

Вот монеты – забрасывай сеть.

Рыбак согласился на эти условия – надо сказать, весьма ему выгодные. Удача далеко не всегда сопутствует и самому умелому рыболову, но даже если удача сегодня с тобой и сети полны до краев – стоимость улова как раз и составит что-то около двух сиклей серебра. Смеясь своей забавной придумке, аристократы воззрились на выползающую из воды сеть…

Однако рыбы там не оказалось. Вместо нее рыбак выловил нечто куда более ценное – золотой слиток, весящий по меньшей мере шестьдесят сиклей! Настоящее богатство – не иначе кто-то из богов случайно проходил мимо и тоже решил подшутить над веселой компанией.

Мгновенно разразился спор. Юные аристократы требовали исполнить условия сделки и отдать им слиток. Рыбак же, которого обуяла жадность, желал расторгнуть сделку и оставить слиток себе. Юнцы попытались отнять золото силой, но их противник оказался недюжинным силачом – он вооружился веслом и пригрозил размозжить голову всякому, кто попытается его ограбить.

Так все пятеро и оказались здесь, перед очами справедливого эна.

Натх-Будур думал недолго. Дело и впрямь оказалось непростым, но император не зря столь ценит ум сего государственного мужа. Эн пожевал благословенно полными губами и объявил:

– Все просто. Чтобы не было споров и раздоров, я заберу этот золотой слиток в казну, а вам взамен дам… плетей. Всем плетей!

Восхищенные мудростью судьи, спорщики удалились, провожаемые копьями добрых стражников. А перед эном встали два других человека.

– Кто вы, люди, пришедшие ко мне за помощью? – взял кисточку винограда Натх-Будур. – Чем я могу услужить вам, что я могу для вас сделать?

– Выслушай меня, о справедливейший, и рассуди дело по справедливости! – сделал шаг вперед один из жалобщиков. – Я Нермекеленен, несчастный хаттийский купец – обманутый и ограбленный!

– Кто обманул и ограбил тебя, бедный человек? Поведай мне все, ничего не утаивай.

– Дело было так, о справедливейший. Я прибыл в ваш прекраснейший на свете город с грузом ценных тканей и дорогих притираний. Меня сопровождали два помощника и молодой раб – очень ценный раб, которого я также намеревался продать в вашем городе. Однако для меня стало неожиданностью то, что по новому закону, изданному недавно вашим императором…

– Да будет он жив, цел, здрав! – благосклонно улыбнулся эн.

– Да будет. Так вот, согласно этому новому закону всякий владелец раба, вводимого в город, обязан уплатить за него таможенный сбор – и не самый маленький.

– Да, таков закон. Ты ведь уплатил сбор как подобает, добрый купец?

– О-о… нет, о справедливейший… – стушевался Нермекеленен. – Я… я посчитал, что императорская казна столь богата и обильна, что не случится ничего страшного, если там не отыщется этой крошечной толики моих денег. Я… я дал своему рабу одежду свободного человека и велел ему пройти в город, притворившись свободным человеком. Однако после этого он отказался возвращать одежду, заявив, что, получив одежду свободного, он тем самым был освобожден мной, своим хозяином, и перестал быть рабом…

– Весьма интересная история, – благосклонно кивнул Натх-Будур. – А ты что скажешь, о человек, чьего имени я пока не знаю?

– Мир тебе, о справедливейший из судей, – смело выступил вперед второй жалобщик. – Мое имя Нук, и до недавнего времени я действительно был рабом этого человека. Я был очень дорогим рабом – я умею читать и писать, знаю счет до шестидесяти шестидесятков, дважды украдкой ел грецкие орехи и умею фехтовать на мечах. Я способен быть как секретарем, так и телохранителем своего господина. Но мой последний господин дал мне одежду свободного человека – разве это не значит, что я стал свободным? Говорится в императорском законе, что всякий, кому господин дал одежду свободного, становится свободным.

– Я дал тебе одежду только на время, о неблагодарный! – вскинул руки к потолку Нермекеленен.

– Однако теперь она на мне – и кто скажет, что я должен ее возвращать? Рассуди же нас, о справедливейший из судей!

– Да, рассуди нас! – закивал купец.

Натх-Будур облизал мягкие и пухлые пальцы, перемазанные сладчайшим соком винограда, немного подумал и одарил собравшихся медом своих речей:

– Все просто. Ты заплатишь штраф за то, что хотел обмануть императорскую казну. А ты вернешь полученную обманом одежду и станешь отныне казенным рабом. И вы оба получите плетей. Всем плетей!

Восхищенные сказочной мудростью эна, спорщики покинули помещение. Казенный раб шел голым, прикрывая чресла, – добрые стражники любезно помогли ему освободиться от ненужной более одежды.

– Как же приятно помогать людям в беде… – закатил глаза Натх-Будур. – Кто следующий?

Следующими были две молодые семейные пары. Двое мужчин и две женщины. Обе женщины держали на руках младенцев, но один из них шевелился и издавал сопящие звуки, а второй пребывал в гробовом молчании…

– О справедливейший, прошу тебя, вели этой злыдне вернуть моего ребенка! – взмолилась женщина с молчащим свертком.

– Не ври! Не ври эну в глаза, мерзавка! – завизжала вторая женщина. – Мой ребенок при мне, твой – при тебе! Иди теперь в Кур или куда хочешь!

– Ну-ка, объясните мне все поподробнее, – заинтересовался Натх-Будур.

Оказалось, что эти две пары живут по соседству. Они одновременно вступили в брак, одновременно же у них родились сыновья. Но вот в один ужасный день один из младенцев умер…

Насчет того, что было дальше, версии разошлись. Одна женщина голосила, что другая, увидев, что ее ребенок умер, тихо прокралась в соседский дом и обменяла своего мертвого на ее живого. Вторая же женщина утверждала, что ничего подобного не было, что ее ребенок всегда оставался жив, а ее соседка выдумывает несусветную чушь.

– Рассуди нас, о справедливейший! – произнесли женщины хором. – Скажи, чей это ребенок!

– Все просто, – сложил руки на прелестно округлом животе Натх-Будур. – Младенца я заберу… хотя нет, младенца можете оставить себе. Пожалуй, тогда мы… хм, довольно запутанное дело…

Немного подумав, великий и мудрый эн вспомнил о Креоле, сидящем по левую руку. Тот без малейшего интереса разглядывал жалобщиков, одновременно ковыряя в ухе тонкой палочкой из слоновой кости.

– Что скажешь, маг? – спросил Натх-Будур. – Можешь спросить духов или погадать иным образом о том, чей это ребенок?

Креол сощурился, пристально рассматривая ауру родителей и младенцев – как живого, так и мертвого. За последнее время он неплохо набил руку в этом деле.

– Ничего сложного, – хмыкнул маг. – Мать живого младенца – вот эта.

– Ага! – возопила торжествующая женщина. – Я же говорила, говорила!

– Зато отец – не ее муж, а вот этот человек, – указал на мужа другой женщины Креол.

– Что-о-о-о?! – завизжала бедная мать.

– Ах ты, гнусный блудник! – накинулась с кулаками на мужа вторая женщина.

– Мерзкая блудница!!! – взревел второй мужчина, отвешивая жене оплеуху.

Уже не вспоминая ни о каком суде, все четверо сцепились в бранящийся и дерущийся клубок.

– Ха-ха-ха! – радостно рассмеялся Натх-Будур. – Ха-ха-ха! Прекрасно! Дело решено к всеобщему удовлетворению! Всыпать им всем плетей и пусть уходят! Всем плетей!

– Младенцу тоже плетей? – деловито осведомился Аханид.

– Что за глупости ты говоришь? – с упреком посмотрел на него эн. – Разве можно бить плетьми младенца?

– Прости, о справедливейший, я не подумал.

– То-то же. Запиши имя и род младенца на табличке. Всыплешь ему плетей через несколько лет, когда он немного подрастет. – Улыбнувшись и озарив зал ласковым взором, Натх-Будур сладкозвучным голосом вопросил: – Остались ли еще здесь желающие подвергнуться моему беспристрастному суду?

– Никого не осталось, о справедливейший, – доложил Аханид. – У всех неожиданно объявились более важные дела.

– Вот и прекрасно. Я вновь помог множеству людей – и боги за это меня благословляют. Принесите выпить.

Выходя с заседания суда, Креол неуклюже переваливался и отдувался. Прекрасный и щедрый эн накормил его так, словно желал видеть городского мага таким же дивно округлым, как он сам. Вчера днем Натх-Будур задал богатый пир по случаю своего прибытия в Нимруд, а вечером – второй такой же по случаю своего вступления в должность. И сегодня он так же превосходно угощал всех своих новых друзей – просто по великой душевной доброте и благородству натуры.

Даже простые стражники обожрались так, что елей стоял у них в глазах.

Вообще Креолу понравилось участвовать в судебных заседаниях. Надо всего лишь сидеть на мягком удобном стуле, вкушать стоящие рядом яства да время от времени высказывать несколько мудрых суждений.

Идеальная работа для уважающего себя мага.

Вернувшись домой, Креол некоторое время листал магическую книгу, вяло размышляя, не завалиться ли спать. Работать сегодня не хотелось. Хотелось расстелить на крыше циновку и подремать под жарким шумерским солнышком, вытапливая накопившийся жир.

Однако вздремнуть Креолу не дали. Немой раб гуканьем и жестами доложил, что явились посетители. Наверняка Аханид с очередным государственным делом или какой-нибудь бездельник, желающий решить свои проблемы с помощью магии.

Таковые заглядывали к Креолу чуть ли не ежедневно – вылечи грыжу, найди украденную лошадь, пролей над ячменным полем дождь, выкуй волшебный меч, предскажи будущее… Креол реагировал на них по настроению. Если у него было свободное время и благодушное настроение, а просьба оказывалась пустячной, он мог помочь даже бесплатно или за чисто символические деньги. Если в кошеле гулял ветер – тоже помогал, но цену заламывал несусветную. Ну а если накатывала желчь – рычал на посетителей и гнал их пинками.

Однако сегодня в кои-то веки к Креолу явился гость, которому он обрадовался. Один из немногих людей на свете, которых Креол называл другом – Шамшуддин, сын Бараки.

– Мир тебе, брат! – осклабился кушит-полукровка, стискивая Креола в объятиях. – Экая же глушь этот ваш Нимруд – я уже думал, что никогда не долечу!

– А ты что, летел? – насторожился Креол. – На чем?

– Да сам по себе. Поднялся и полетел.

– Из Вавилона до Нимруда своим ходом? И у тебя хватило маны?

– Э-э, брат, о чем ты? То ли не знаешь, что у меня природный талант к полетам?

– Знаю, – сумрачно ответил Креол.

Действительно, в чём в чём, а в телекинезе и левитации Шамшуддин, несмотря на молодые годы, может заткнуть за пояс даже магистров. Он так и не овладел никакими иными чарами, кроме пары совсем пустячных заклинаний, но уж зато в телекинезе поднаторел.

И Креол ужасно завидовал этой беспримерной легкости, с которой Шамшуддин двигает предметы и парит в поднебесье. Сам Креол не слишком тяготел к этим видам Искусства, но все же упорно тренировался, чтобы уметь делать то же, что делает побратим. Только из этого желания он и научился двигать предметы взглядом и летать – тяжелым трудом, постоянно борясь с природной неспособностью.

– Ну же, расскажи мне о вашем Нимруде, – потребовал Шамшуддин, по-хозяйски плюхаясь в ближайшее кресло. – Как здесь живется, что есть интересного? Это действительно такая дыра, насколько мне кажется, или тут все же есть что-то, способное взвеселить разум, сердце и чресла?

– Ничего особенного, – махнул рукой Креол. – Все как везде – пара питейных домов, стая кар-кида, бродячие комедианты… Местный лугаль хорошо играет в шек-трак.

– Это грустно. А скажи-ка, брат, не надумал ли ты жениться?

– В тот день, когда я женюсь, грянет страшный гром и демоны Лэнга ворвутся в наш мир, чтобы своими глазами увидеть такое диво.

– Ах-ха-ха-ха-а!.. – залился смехом Шамшуддин. – И то сказать, горе будет той женщине, что войдет в твой дом как хозяйка.

– Это почему еще?! – обиделся Креол.

– Не знаю. Мне так кажется.

– Когда кажется, надо применять Ясный Взор, – наставительно произнес Креол. – Хорошее заклинание, между прочим. Полезное.

– Я им не владею, брат. Научишь?

– Я им тоже не владею, – неохотно признался Креол. – Хотя дедушка очень советовал…

– У тебя был умный дедушка, брат.

– Да, только орал все время…

Ближе к вечеру, когда спала дневная жара, Креол и Шамшуддин выбрались в город – прогуляться, отметить встречу старых друзей. Шамшуддин прилетел погостить дней на десять-двенадцать – у него образовался перерыв в илькуме. Позавчера в Вавилоне закончили возводить очередной храм Мардука, и до начала следующего строительства Шамшуддин свободен, как птица.

Не та, конечно, которая сидит в клетке у птицелова, а та, которая вольно парит в небе.

Побродив по кару, Креол и Шамшуддин отправились в питейный дом дядюшки Нгхоло. У этого старика собираются все, кто хочет весело провести время, – на сцене танцуют прелестные одалиски, рядом играют несколько флейтистов, в углу сидит слепой поэт, читающий свои стихи за пару сиклей меди, а любой желающий немедля получает набор костей или доску для шек-трака.

И самое главное – дядюшка Нгхоло никогда не разбавляет выпивку! Кристальной души человек – во всем Шумере не сыщешь никого честнее!

– Выпьем за здоровье нашего императора! – провозгласил Шамшуддин, поднимая чашу с ячменной сикерой. – Да будет он вовеки жив, цел, здрав!

Честно говоря, Креолу было плевать на императора, но тост он поддержал. Во-первых, не выпить за здоровье императора чревато мелкими, но досадными неприятностями, а во-вторых… какая разница, за что пить? Креол охотно поддержал бы тост хоть за чрево Тиамат – в конце концов, оное чрево хоть и породило бессчетное множество чудовищ, но в конце концов стало звездным небом и теперь каждую ночь чарует нас своей красотой.

Потом Креол и Шамшуддин выпили за здоровье Креола-старшего, да не ослабнет его рука, держащая магический жезл. Потом – за справедливейшего на свете эна Натх-Будура, да не оскудеет его дивно великий живот. Потом – за упокой души учителя Халая, да не будет ему слишком голодно и холодно в тоскливом Куре. Потом – за скорейшее получение ими обоими звания мастера, да произойдет это уже завтра. Потом – за крепкий сон Ктулху, да длится он вечно.

Так незаметно наступила глубокая ночь. Почти все посетители давно разошлись, и лишь несколько завзятых игроков сидели за досками для шек-трака. В питейном доме дядюшки Нгхоло игра всегда продолжается до самой зари.

Тем временем Креол, уже с трудом различающий очертания предметов, неожиданно тоже захотел поиграть в шек-трак. Он резко поднялся со стула, подошел к ближайшей паре игроков и громко потребовал освободить для него доску. Игроки предпочли не связываться с хмельным магом и покорно уступили места.

Довольный Креол велел принести еще две бутылки вина и уселся за доску, непокорными пальцами расставляя фишки. Делая это, он медленно раскачивался на стуле – вперед-назад, вперед-назад… и тут произошла катастрофа. Не рассчитав колебаний, пьяный маг нажал на спинку слишком сильно и с грохотом шлепнулся на пол.

Игроки залились хохотом – очень уж глупо выглядел в этот момент Креол. Но в следующий миг смех застыл у них в глотках – поднявшись на ноги, маг окинул всех поистине страшным взором. Из его руки выметнулся огненный клинок, и Креол взревел:

– Где хозяин?! Убью!!!

Зная, что этот человек способен натворить в ярости, посетители бросились на улицу. Шамшуддин попытался успокоить побратима, но в его голове сильно шумело, движения стали неверными, поэтому добился он немногого.

Разумеется, дядюшка Нгхоло не вышел на зов Креола. Если вусмерть пьяный маг, известный своей жаждой крови, кричит «убью» – откликнется только очень храбрый или безрассудный человек. Дядюшка Нгхоло не был ни тем, ни другим, поэтому он заперся в погребе и дрожал от страха.

Не дождавшись хозяина, Креол вернулся к столам и с досады принялся сначала бить посуду, а потом окна. Затем он взялся крушить мебель, взорвал огненным шаром стойку, а в конце концов поджег все, что видел, удовлетворенно кивнул и вышел наружу, покачиваясь от выпитого.

Оставшийся в помещении Шамшуддин немного подумал, глядя на разгорающийся пожар, а потом побрел следом за Креолом. Едва он переступил порог, как из погреба выбежал дядюшка Нгхоло со слугами – они принялись тушить огонь, но поздно, слишком поздно. Языки пламени рьяно лизали стены, нисколько не реагируя на всю воду, что на них лили. Вот когда несчастный старик пожалел, что выстроил свое заведение из дерева, а не из обожженной глины, как большинство домов в Шумере.

Утро выдалось для Креола паскудным. Голова весила амфор десять и ужасно болела. К тому же он не помнил, как попал домой, и не помнил, чем занимался вчера. А у изголовья сидел лугаль Аханид и сверлил мага тяжелым взглядом.

Это Креолу особенно не понравилось.

– Чего тебе? – буркнул он. – О-о… дай воды…

– Ты помнишь, что вчера натворил? – поинтересовался Аханид, подавая кувшин.

– Не помню. Где Шамшуддин?

– В соседней комнате. Спит.

– Ну и Таммуз с ним. Пусть спит. А ты здесь что забыл? Это мой дом.

– А я здесь, чтобы убедиться, что ты не сбежишь. Тебе назначено сегодня явиться на суд.

– Что, новое заседание? Опять как вчера…

– Нет, сегодня не как вчера. Сегодня судить будут тебя.

– Что-о?! – взревел Креол и тут же схватился за виски. – О-ой, как больно… Надо выучить заклятие, снимающее похмелье…

– А что, такое тоже есть? – живо заинтересовался Аханид.

– Есть, конечно… Только я все забываю его выучить… а ведь совсем простенькое… Так что ты там сказал про суд?

– У тебя есть еще три часа. И даже не пытайся улизнуть.

– Чтобы я – и от кого-то улиз… а, неважно… – вяло махнул рукой Креол. Сейчас даже простой разговор причинял ему нешуточные страдания. – Дай мне чего-нибудь от головной боли, и я исполню любое твое желание.

Аханид молча подал кружку разбавленного пива с особыми пряностями, и Креол принялся жадно пить. Ему стало немного легче.

Сегодняшнее судебное заседание началось так же, как и вчерашнее, за исключением того, что Креол сидел на простой деревянной скамье, а его место по левую руку от эна занял Шамшуддин. Кушит виновато улыбался, глядя на мрачного как туча побратима.

Вначале разбиралось обычное рядовое дело. Тяжба между двумя мелкими аристократами. Один обвинил другого, что тот тридцать лет назад укрыл у себя двух его беглых рабов и скрывал их ни много ни мало, а целых тридцать лет, пользуясь ими, как собственными.

– Этот человек говорит правду? – скучающе осведомился Натх-Будур.

– Да, мы проверили, – подтвердил Аханид. – Вон стоят те два раба.

У дверей и в самом деле переминались седовласые мужчина и женщина в простых холщовых рубашках, какие носят лишь рабы и очень-очень бедные люди.

– Чего ты хочешь от своего обидчика? – спросил эн у жалобщика.

– Возмещения ущерба, о справедливейший. Эти рабы отсутствовали у меня тридцать лет – и каждый из них мог бы принести мне в течение этого времени прибыль. Вот, я все подсчитал – с потерей каждого из рабов я лишился двух с половиной сиклей золота ежегодно. Итого за двоих в течение тридцати лет – сто пятьдесят сиклей золота.

– Но это невозможно, о справедливейший! – взмолился второй аристократ. – Сто пятьдесят сиклей золота – это огромные деньги, а я небогат! Мне придется продать все имущество, чтобы выплатить такую сумму!

Натх-Будур покивал. Действительно, оба спорщика происходят из захудалых родов, денег у них не так уж много.

– Все просто, – немного подумав, объявил премудрый эн. – Ты вернешь ему двух его рабов, а также дашь двух других рабов в качестве возмещения – и пусть теперь он держит их у себя тридцать лет. Вы довольны?

– Довольны, о справедливейший! – просветлели лица спорщиков.

– Прекрасно. Можете идти.

Аристократы и рабы двинулись к выходу, но Натх-Будур их остановил.

– Подождите, я забыл дать вам плетей! – крикнул он. – Всем плетей!

После этой тяжбы великодушный эн разрешил еще несколько сложнейших, запутаннейших дел – неизменно к всеобщему удовлетворению и восторгу. Добрые шумеры ахали и хлопали в ладоши, глядя, что за дивный ум проявляет их чудесный градоправитель. Воистину император Энмеркар оказал Нимруду великое благодеяние, послав сюда столь замечательного человека.

Дело Креола рассматривалось самым последним. Дядюшка Нгхоло торопливо изложил обстоятельства вчерашнего события – почтенный маг устроил в его питейном доме дебош, в результате чего оный дом превратился в пепелище, да и сам Нгхоло был близок к гибели. Будет очень хорошо, если справедливейший эн попросит почтенного мага смилостивиться над бедным стариком и возместить причиненный ущерб.

Креол в ответ зло фыркнул. Он не считал себя виновным и не желал ничего платить. Пусть за последнее время он и заработал немного денег, удачно продавая свое Искусство, это еще не значит, что каждый и всякий может запускать руку ему в кошель.

Добрейший Натх-Будур в свою очередь оказался в щекотливом положении. Легко вершить беспристрастный суд, когда перед тобой обычные люди. А если это маг, способный превратить тебя в горстку золы?

– Скажи, брат, вот тебе обязательно было все там сжигать? – вздохнул Шамшуддин.

– Необязательно, – буркнул Креол.

– Необязательно?! – искренне удивился Шамшуддин. – Правда?!

– Именно сжигать – необязательно. Мне нравятся все виды разрушения.

Натх-Будур еще немного подумал, в праведной задумчивости скушал четыре куриных ножки и свиной окорок, запив эту скромную закуску парой чаш ароматного вина, и наконец вынес решение.

– Все просто, – медленно произнес эн. – Креол, сын Креола, признаешь ли ты свою вину?

– Нет.

– Хорошо, что ты ее признаешь. Согласен ли ты возместить стоимость испорченного имущества?

– Нет.

– Хорошо, что ты согласен. Ты возместишь хозяину питейного дома убытки в размере тридцати сиклей золота.

– Сколько-о?! – подался вперед Креол. У него начало чернеть лицо. – Да это же мое жалованье за полгода!

– Ничего не поделаешь, именно такова стоимость разрушенного питейного дома со всей обстановкой. И это еще не так много.

– Да я ему медного сикля не дам! – вспылил маг.

– Не упрямься, Креол, сын Креола. В противном случае мне придется наложить на тебя кандалы и отослать в Вавилон, где ты предстанешь перед судом магической Гильдии и императора Энмеркара – да будет он жив, цел, здрав!

– Ты можешь попробовать, – недобро усмехнулся Креол, поднимая руку так, словно готовился швырнуть нечто невидимое.

– Какой же ты проблемный маг… – раздраженно пробормотал эн. – Усмирите его.

Аханид молча вытянул из-за пояса меч и подал знак стражникам. Те принялись обходить Креола слева и справа, держа наготове щиты.

– Эй-эй, вы что, серьезно? – пренебрежительно хмыкнул маг. – Я же вас всех убью.

– Прости, брат, я не могу тебе этого позволить, – неохотно поднялся с места Шамшуддин.

– Шамшуддин, не смей! – рявкнул Креол.

– Прости, брат, но мы должны подчиняться закону. Тебя изгонят из Гильдии, если ты ослушаешься. За тобой начнут охотиться – и ты знаешь, чем обычно заканчивают маги-отступники.

– Шамшуддин, я тебя искалечу!

– Прости, брат.

Произнеся это в третий раз, Шамшуддин резко дернул ладонями. Креол закричал – его руки и ноги со страшной силой дернуло в стороны, словно к ним привязали канаты. Продолжалось это пару секунд, а потом Креол сломал ментальную хватку побратима и швырнул в него Огненную Стрелу.

Шамшуддин даже не шелохнулся. Он лишь ужасно напрягся, перехватывая пламенный сгусток в воздухе и мгновенно рассеивая. Креол невольно присвистнул – отклонять телекинезом заклинания могут только очень умелые маги.

Швырнуть второе заклинание Креол уже не успел – на него одновременно прыгнули два стражника. Маг выбросил из руки Ледяной Меч, разрезая край медного щита, и уже почти дотянулся до кожи противника, но тут запястье противно хрустнуло – подлетевший Аханид с силой ударил по нему эфесом.

Креол забился на полу, брызгая слюной и изрыгая страшные ругательства. Аханид и два стражника безуспешно пытались усмирить его, пристально следя за каждым движением, каждую секунду ожидая нового заклинания. Шамшуддин повернул ладони параллельно полу, обрушивая на побратима нечто вроде невидимой подушки в несколько амфор весом.

– Брат, не вынуждай меня с тобой драться! – взмолился Шамшуддин. – Видит Мардук, я этого не хочу!

– Хорошо! – рявкнул Креол, изнемогая от тяжести. – Я заплачу эти ваши треклятые сикли! Нате, подавитесь!!!

Кипя от злости, он поднялся на ноги, оттолкнул помогшего встать Аханида и принялся начитывать Исцеление на поврежденное запястье. Шамшуддин виновато ковырял ковер носком ноги, не поднимая глаз.

– Один на один я бы размазал тебя по стене, – пробурчал Креол.

– Конечно, брат, как скажешь. Хочешь, проведем сегодня тренировочную дуэль?

– Завтра. Я должен подготовиться.

С ужасной неохотой Креол снял с пояса снизку золотых колец, отсчитал тридцать штук и протянул их счастливому дядюшке Нгхоло. На изрядно полегчавшей снизке остались всего три кольца – три жалких сикля золота. Если бы взгляд мага мог убивать… хотя он и в самом деле может!.. Помня об этом, дядюшка Нгхоло отскочил от Креола, едва получил свои монеты.

Расплатившись, Креол грустно посмотрел на остатки денег, вздохнул и буркнул Шамшуддину:

– Сегодня угощаешь ты.

– О чем речь, брат, о чем речь! – обрадовался тот. – В этом городе есть хорошие питейные дома?.. из тех, что еще не разрушены, я имею в виду.

– Есть отличная таверна «У двух мечей», – произнес Аханид. – Пошли.

– А тебя я не приглашал, – косо посмотрел на него Креол.

– Но тем не менее я пойду с вами. Прослежу, чтобы в моей любимой таверне не повторилось то же самое.

– Я не каждый день сжигаю таверны, – обиделся Креол. – Это вообще была первая таверна, которую я сжег.

– Тем не менее осторожность не повредит.

Мудрейший Натх-Будур, о котором все как-то позабыли, печально сложил руки на животе. Конечно, городскому эну не по чину ходить в питейный дом, как простым людям, и он бы в любом случае отказался от приглашения… но его задело, что приглашения не было.

– Доволен ли ты решением суда, добрый человек? – спросил он у все еще стоящего в зале Нгхоло.

– Весьма доволен, справедливейший! Правда, я очень надеялся, что ты прикажешь еще и всыпать этому дебоширу плетей!

– Мардук свидетель – я и сам бы этого очень желал, – вздохнул кроткий эн. – Но, согласно законам нашей великой Империи, магов нельзя подвергать телесным наказаниям… Не очень продуманный закон, если ты спросишь меня…

– Так и есть, о справедливейший! – горячо поддержал эна Нгхоло.

– Впрочем, утешься – тебе я плетей всыплю. Всем плетей!

Сын архимага, внук архимага

С самого утра над Шахшанором кружили вороны. Плохое предзнаменование. Точно так же они кружили семь дней назад – когда в своих покоях скончался архимаг Креол.

Великий элементарист не дожил одного месяца до сто первого дня рождения. Более чем почтенный возраст для обычного человека, но не такой уж особенный для архимага. И хотя смерть выглядела совершенно естественной, многие все равно считали, что она пришла раньше положенного.

А сегодня порог величественного Шахшанора переступил наследник покойного. Единственный сын – тоже Креол, и тоже маг. Правда, пока что всего лишь подмастерье.

Креол-младший окинул взором доставшееся наследство, беззлобно выругал построившихся перед ним рабов и приказал подготовить омовение и трапезу. Он устал и проголодался, добираясь сюда из Нимруда.

Ах, Нимруд… Креол с нескрываемым удовольствием размышлял о том, что никогда более не вернется в этот городок, где провел последние два года. Работа мага-консультанта была не слишком хлопотной, но совершенно не подходящей магу, твердо вознамерившемуся однажды возглавить шумерскую Гильдию. И теперь, когда Креол владеет всем родовым состоянием, он может спокойно откупиться от ненавистного илькума и полностью посвятить себя магии. Он уже начал размышлять о своем будущем Шедевре – потрясающем заклинании, которое заставит обмочиться трухлявых пней из башни Гильдии и даст ему вожделенное звание мастера.

Креол еще не знал, каким будет его Шедевр, но уже заранее им гордился.

Первые несколько дней Креол перекапывал Шахшанор сверху донизу, изучал доставшееся наследство. Особенно его интересовали книги и артефакты – предки немало их накопили. В одном только отцовском кабинете отыскались настоящие залежи. Креол не брезговал никакой мелочью.

Но еще больше внимания Креол уделил кабинету деда. Великий демонолог бесследно исчез одиннадцать лет назад, и с тех пор его покои неизменно были замкнуты на ключ. На полу громоздились пылевые холмы, углы заросли паутиной, многие свитки пожелтели и угрожали рассыпаться. Две рабыни несколько часов очищали кабинет, прежде чем он стал походить на обжитое помещение.

Последний раз Креол был здесь тринадцать лет назад, когда началась война и Халай Джи Беш отослал его домой. С тех пор кабинет почти не изменился – что-то исчезло, что-то добавилось, но в целом все осталось как было.

Вот статуя крылатой крысы – интересно, работает ли еще этот артефакт? А вот и каменная шкатулка с заключенным внутри демоном – Креол повертел ее в руках и поставил на место. Честно говоря, он понятия не имел, какой именно демон там томится, и не испытывал желания это узнавать. Возможно, через несколько лет, когда он будет сильнее и опытнее…

Внимание Креола привлек пергаментный свиток. Его покрывали сотни мелких значков, складывающиеся в описание сложного ритуала. Беглый взгляд зацепился за слова «оружие», «демон» и «кровавое железо».

Дочитав записи деда, Креол с интересом хмыкнул. Противодемоническая цепь, работающая на ненависти владельца? Крайне многообещающая разработка.

Креол твердо намеревался пойти по стопам деда, став величайшим демонологом в истории Шумера. А всякий уважающий себя демонолог прежде всего должен обзавестись оружием – надежным мощным оружием, которое заставит демонов с ним считаться. Эти твари не понимают доброго отношения – любую поблажку они расценивают как слабость и немедленно ею пользуются.

Общаясь с демоном, нужно постоянно напоминать ему, кто здесь главный.

Кровавое железо… Креол уставился в потолок, размышляя, где лучше раздобыть этот металл. Чтобы получить кровавое железо, нужна шахта, в которой умерло множество людей – умерло в муках и страданиях, излучая боль и ненависть.

Кажется, он где-то слышал о подобной шахте. Несколько лет назад по всей империи гуляли слухи о ужасном происшествии в Кутийских горах на востоке империи. Одни говорили, что случилось землетрясение и сотни людей оказались погребены заживо. Другие – что из глубин поднялись некие твари, сожравшие всех рудокопов. Третьи утверждали, что виновата не стихия и не нечисть, а люди – рабы взбунтовались и попытались вырваться наружу, а их хозяева обрушили подпорки и завалили шахту. Креол не интересовался этим делом, поэтому не знал подробностей.

На следующее утро Креол совершил несколько важных покупок. Прежде всего он обзавелся новой колесницей – парадной, богато украшенной, вырезанной из лучшего дерева. Онагры для такого великолепия уже не подходили, и маг приобрел пару молодых ламассу. Эти крылатые быки с окладистыми бородами и почти человеческими лицами издревле водятся в лесах и на равнинах Шумера – а некоторых приручают и даже запрягают в колесницы. Летают они очень плохо, зато в беге с ними сравниться сложно. Ездить на этих благородных животных могут лишь такие же благородные аристократы.

Кроме того, Креол приобрел несколько идолов для домашнего храма и заказал у скульптора адорант. Удобная вещь для того, кто не хочет тратить время на молитвы, но не хочет и лишаться благосклонности богов. Поставь в храме свою статую-адорант – и для богов это будет все равно как если ты сам постоянно находишься там и молишься. Пришлось позировать несколько часов, чтобы скульптор смог добиться идеального лицевого сходства – ну а остальное он пообещал вырезать по памяти. Креол велел мастеру доставить адорант в Шахшанор и удалился с чистым сердцем.

Ближе к вечеру он уже ехал на восток, в Кутийские горы. Могучие ламассу периодически взревывали, потрясая густыми бородами, а маг скучающе зевал, глядя на дорогу. Креол мог бы взять в качестве возничего одного из рабов, но он с детства привык путешествовать один и не любил, когда рядом болтались бесполезные идиоты. Держаться за поводья – дело нехитрое, с этим Креол и сам справится.

Домой Креол вернулся только через десять дней. Он побывал в заброшенной шахте, нашел там множество скелетов и небольшое количество кровавого железа. Его оказалось меньше, чем Креол надеялся, но на тонкую цепь должно хватить.

Разглядывая несколько тусклых слитков, Креол озадаченно думал, что делать дальше. Халай Джи Беш натаскал его в артефакторике, но Креолу еще не доводилось браться за столь сложные артефакты. В свитке деда была приведена последовательность действий, но некоторые детали были опущены – видимо, Алкеалол полагал, что они очевидны каждому.

Шесть дней Креол не вылезал из мастерской, прерываясь только на еду и сон. Он раздувал огонь в горне и остервенело колотил по раскаленному железу, отливая одно звено цепи за другим. Работа шла туго, звенья не желали соединяться в единую цепь, дедушкины заклинания в устах Креола кривлялись и выворачивались.

А на седьмой день в дверь постучали. Креол раздраженно нахмурился – до обеда оставалось еще часа два, а ни для чего другого рабы не посмели бы его отвлекать. Мысленно обещая этим червям все муки Кура, Креол распахнул дверь… и его гнев мгновенно испарился.

На пороге стоял Шамшуддин. Как всегда скалящийся белоснежными зубами и сверкающий блестящей лысиной. Кушит-полукровка хлопнул Креола по плечу и воскликнул:

– Брат, я в гости!

– Отлично, поможешь мне выковать цепь! – обрадовался Креол.

Шамшуддин приехал не один. Во дворе ожидали престарелая рабыня и две молодые женщины – сабинянка и кушитка. Вокруг первой весело бегала трехлетняя девочка, вторая кормила грудью младенца.

– Это Нарджис и Бикиля, – представил женщин Шамшуддин. – Мои жены. А ты все еще не женился, брат?

Креол сделал вид, что не расслышал.

– Зачем тебе две жены? – мрачно осведомился он.

– Действительно, двух как-то маловато… – задумчиво согласился Шамшуддин. – Я подумываю взять третью. Видел я тут одну симпатичную цянку…

– Цянки симпатичными не бывают, – пренебрежительно фыркнул Креол. – Все они кривоногие узкоглазые карлицы. Только полному идиоту может понравиться такое страшилище.

Шамшуддин поселил жен и детей в восточном крыле, которое пустовало с тех пор, как скончалась Бирдин, мать Креола. Креол и раньше почти не заглядывал в эту часть Шахшанора, а теперь перестал бывать там вообще.

Зато на пару с Шамшуддином он довольно быстро закончил цепь. Раскаленная добела, она лежала теперь в давно остывшем горне, вовсе не думая остывать сама. Прошло уже двое суток, но цепи все равно было невозможно коснуться. В дедушкиных записях ничего об этом не говорилось, и Креола это начинало раздражать.

– Нужно ее как-то остудить, – подытожил Креол, поливая цепь водой.

– Может быть, просто подождем? – предложил Шамшуддин, объедая виноградную кисть.

– Я ждать не собираюсь. Помоги-ка.

Заклинание Вечного Мороза, наложенное Креолом-старшим на подвал Шахшанора, все еще действовало. Пройдет не один год, прежде чем мана истощится и чары придется обновлять. Шамшуддин с помощью телекинеза перенес туда пышущую жаром цепь, и Креол начал нетерпеливо постукивать каблуком.

Цепь по-прежнему не остывала.

Не остыла она и на следующий день. И на следующий. Креол чуть ли не каждый час заходил в зачарованный погреб, стучал зубами от холода и зло таращился на раскаленную добела цепь, но от этого ничего не менялось.

Понемногу Креол стал заходить в погреб все реже и реже. Он уже окончательно уверился, что дедушка где-то ошибся. Нельзя же пользоваться цепью, которую невозможно взять в руки! Просто поднять и перенести на худой конец можно и телекинезом, но ведь так она не будет работать!

Спустя полтора месяца Креол уже и не помнил о том, что у него в подвале остывает мощный артефакт. Он по горло ушел в работу над Шедевром – дважды ездил в Вавилон, рылся в древних книгах, даже пытался разыскать легендарный колодец Харута и Марута (безуспешно).

Шамшуддин тоже не сидел без дела. В отличие от побратима, он не получил богатого наследства, а потому должен был по-прежнему исполнять илькум. Во имя священного долга Шамшуддин уже месяц трудился на строительстве канала, по которому воды Евфрата будут направлены в обширную впадину Хаббания. Когда грандиозный канал будет завершен, Хаббания превратится в рукотворное озеро – воистину это станет великим свершением!

А жены (их стало уже четыре), дети и рабы Шамшуддина по-прежнему жили в Шахшаноре. Креол привык, что побратим фактически переселился к нему, и не обращал на это внимания. Он вообще мало интересовался тем, что происходит в его доме.

Вечером девятнадцатого числа месяца дул-Куг Креол лежал на плоской крыше, любуясь закатом. Дневная жара спала, воздух посвежел, и лежать без дела не хотелось, но вставать и куда-то идти было лень.

Вечная дилемма человеческой жизни.

Однако ему пришлось подняться, когда раб доложил, что хозяина желает видеть Раг-Хадарзанн, великий и мудрый эн Ура. Он уже дважды являлся в Шахшанор, дабы познакомиться с его новым владельцем, однако оба раза попадал неудачно. В первый раз Креол отлучился в Кутийские горы, во второй – уехал в Вавилон. Если окажется, что эн и в третий раз зря потратил свое время, получится совсем неудобно.

– О, да это же наш славный эн! – преувеличенно радостно воскликнул Креол, спускаясь по лестнице. – Какое счастье! А чего тебе здесь надо?

– Мир этому дому и всем его обитателям, – провозгласил Раг-Хадарзанн, поглаживая черную завитую бороду. – Ты ли будешь Креолом, сыном Креола, подмастерьем второго уровня Магической Академии Шестидесяти Знаний?

– Если это не так, пусть потолок обрушится на мою голову, – нетерпеливо ответил Креол. – Так что за дело тебя ко мне привело?

Он не предложил гостю сесть. Не предложил выпить или перекусить. Креол вообще терпеть не мог пустой вежливости и расшаркиваний. Если он впустил тебя в дом – ты волен делать в нем что пожелаешь, распоряжаться имуществом хозяина, точно собственным. Хочешь сесть – садись. Хочешь пить – покличь раба и вели принести вина.

Сам Креол поступал в чужих домах именно так и того же ожидал от своих гостей.

– У меня к тебе будет просьба, уважаемый, – неспешно произнес Раг-Хадарзанн. – Близится месяц апин-ду-а – время смены полей. Общине землевладельцев требуется умелый маг, который совершит ритуал Изгнания Соли. Раньше нас всегда выручал твой отец, но теперь…

Креол помрачнел. Действительно, Креол-старший всегда был надежной опорой своему городу – да и всему Шумеру. Неизменно хладнокровно-спокойный, на первый взгляд он казался совершенно бесчувственным, однако в помощи никогда никому не отказывал. Каждый в Уре знал, что, если случится беда, архимаг Креол придет и молча поправит все.

Неудивительно, что теперь аналогичные надежды возлагаются на Креола-младшего. Тому совершенно не хотелось тратить бесценное время на проблемы грязных пахарей, но… но уступить отцу? Позволить этим ничтожествам сказать, что нынешний Креол в подметки не годится прежнему?

Уж лучше пусть ему в спину вобьют гвоздь!

Но ритуал Изгнания Соли… Это не самый простой ритуал. Каждый знает, что боги не балуют великий Шумер дождями, поэтому большая часть воды на полях поступает из рек – из полноводных Тигра и Евфрата. Великое множество каналов было прорыто за минувшие века, и даже последний бедняк не испытывает нужды в воде.

Однако у этого изобилия есть и обратная сторона. Воды по каналам поступает даже слишком много. Она просачивается сквозь почву и соединяется там с подземными водами – а они в шумерских землях соленые. Соль выносится на поверхность вместе с водой, и поля быстро портятся – пшеница не растет совсем, рожь с ячменем растут очень плохо. Засоленное поле приходится бросать или превращать в овечье пастбище.

И вот здесь и выручает ритуал Изгнания Соли. С его помощью вся соль из почвы испаряется, уносится ввысь белесым дымом, оставляя за собой чистую плодородную землю. В начале месяца апин-ду-а Креол-старший всегда совершал этот ритуал над всеми землями Ура разом – о, покойный архимаг был на диво могуч!

Увы, Креолу-младшему отцовская мощь пока что только снится. В Нимруде ему уже доводилось совершать ритуал Изгнания Соли, но всего на нескольких полях – Нимруд находится далеко на севере, там гораздо меньше каналов, да и подземные воды совсем не такие соленые. Никакого сравнения с громадными поместьями Ура.

Если Креол начнет обходить поле за полем по очереди, то не управится и за месяц. Но зачаровывать их все разом… чего доброго, лопнешь от натуги.

Хотя… Креол задумчиво почесал подбородок. Что слишком тяжело одному, вполне может оказаться по плечу двоим… нет, троим.

Эн заметил сомнение на лице мага, вздохнул и произнес:

– Наверное, я слишком о многом тебя прошу. В конце концов, ты всего лишь подмастерье. Пожалуй, мне лучше попросить помощи у магистра Дильмара.

– Совсем незачем тревожить магистра ради такой мелочи, – сузил глаза Креол. – Обещаю тебе – к наступлению месяца апин-ду-а земля вновь станет плодородной.

– Хорошо, если так.

На следующий день в купальне Шахшанора возлежали три молодых мага. Креол, Шамшуддин и еще один – Хе-Кель. Три года назад он переехал в Ур, дабы представлять здесь интересы отца, великого зодчего и одного из богатейших людей Шумера. Превосходный алхимик, Хе-Кель еще и недурно владел магиями пространства и времени, а именно этого не хватало Креолу, чтобы осуществить задуманное.

– Хороший у тебя дворец, – с легкой завистью произнес Хе-Кель, опорожняя очередную чашу вина. – Большой. Красивый. Продать не хочешь?

– Это родовое имение! – вспылил Креол. – Его построил мой дед! Я здесь родился и вырос! Я ни за что его не продам!

– Пятьсот сиклей золота.

– Ты что, не понял?! – грозно взревел Креол. – Это родовое имение!!! Его построил мой дед!!! Я здесь родился и вырос!!! Я ни за что его не продам!!!

– Тысяча сиклей золота.

– Две тысячи, и договоримся, – протянул руку Креол.

– Нет, две тысячи я не потяну, – с сожалением ответил Хе-Кель. – Отец с меня шкуру спустит, если я заплачу две тысячи за один дворец. Дешевле построить новый. Тысяча двести, больше не могу.

– Я не торгуюсь, – холодно отвернулся Креол. – Две тысячи, и ни сиклем меньше. Хочешь покупать – покупай, не хочешь – проваливай.

– Хорошо, как скажешь… – начал вылезать из бассейна Хе-Кель.

– Я не имел в виду, чтобы ты проваливал совсем, – забеспокоился Креол. – Мне все еще нужна твоя помощь в ритуале.

– Я так и подумал, – уселся обратно Хе-Кель. – Так что ты там придумал с ритуалом?

Креол описал свою задумку. Для всех, кроме магов, его речь звучала полной бессмыслицей, но Шамшуддин и Хе-Кель как раз и были магами, поэтому все прекрасно поняли. Если вкратце, Креол предлагал использовать симпатическую магию – собрать по горсти земли с каждого поля, соорудить уменьшенную версию окрестностей Ура, заключить ее в пространственно-временной кокон, провести над ним ритуал, а в ключевой момент резко освободить. После этого все, происходящее с одним комком земли, должно будет распространиться на все поле.

– Думаешь, сработает? – усомнился Хе-Кель. – Очень уж ювелирно придется колдовать. Чуть-чуть ошибешься – и все прахом.

– Ну так не ошибайся, отрыжка Нергала! – поморщился Креол. – Шамшуддин, ты поможешь?

– Я-то помогу, брат, но Хе-Кель верно говорит – только боги никогда не ошибаются…

– Я не такого хорошего мнения о богах, – пробурчал Креол. – Впрочем, неважно. Вы ведь знаете, что Изгнание Соли идет в зачет илькума?

– Только поэтому я сейчас здесь, – пожал плечами Хе-Кель. – Если твоя затея выгорит, нам спишут… сколько нам спишут?

– Очищение от соли урского энства оценивается в полгода илькума, – припомнил Шамшуддин. – Но нас трое – значит, по два месяца каждому.

Креол кивнул. Сам он перестал отрабатывать илькум, когда унаследовал отцовское состояние, но отступные обходятся недешево. Пять сиклей золота ежемесячно – вот сколько взимает император с подмастерья, который не хочет тратить время на верноподданический долг. А когда Креол станет мастером, ежемесячный взнос возрастет до девяти сиклей золота… магистр платит все четырнадцать сиклей… архимаг – целых двадцать…

И всего лишь за право свободно заниматься чем хочется!

Через три дня над урскими полями стали замечать летающего человека. Совершенно лысый широкоплечий кушит парил с легкостью птахи, на несколько секунд задерживаясь над каждым полем. Он делал легкое движение рукой, и горсть земли взмывала кверху, плюхаясь в заплечный мешок.

Креол и Хе-Кель принимали добычу Шамшуддина в Шахшаноре. Креол изучал ауру почвы, а Хе-Кель вел учет на папирусном свитке.

– Вот в этом образце очень много соли, – обнюхивал грязные пальцы Креол. – Очень много. А в этом почти нет, его мы выкинем. Перебьются до следующего года.

Через два дня маги закончили собирать почву и приступили к созданию вольта. Труд предстоял сложный, кропотливый – никто из них раньше не делал ничего подобного. Халай Джи Беш обучал своих учеников вольтованию, но только над живыми существами, не над местностью.

Работа продолжалась много часов. Креол так сосредоточился на ней, что позабыл даже про еду и сон. Он не замечал, когда Шамшуддин и Хе-Кель уходили, чтобы перекусить, и не замечал, когда они возвращались и снова начинали помогать. А когда Креол наконец-то закончил, то внезапно сообразил, что солнце успело закатиться и снова подняться, а он умирает с голоду. Это его сильно разозлило, но он убил двух рабов и тем вернул улыбку на свое лицо.

Трупы положили на лед – Креол давно собирался сварганить парочку зомби.

Получившийся вольт выглядел великолепно. Просто великолепно. Креол был чрезвычайно горд своим творением.

Жаль только, что оно не работало.

Креол, Шамшуддин и Хе-Кель собрались вокруг уменьшенного подобия урских земель и угрюмо сопели носами. Их вольт не проявлял и тени нужных качеств. Ничто из проделанного с ним не отражалось на реальном мире – а ведь именно это требуется от магического вольта.

– Напортачили мы где-то, брат… – вздохнул Шамшуддин.

– Я могу уже отпустить? – поинтересовался Хе-Кель, с трудом держащий пространственно-временной кокон.

– Отпускай, – махнул рукой Креол. – Видно же, что не работает…

– А все потому, что вы, отроки, слишком себя переоценили, – прозвучал добродушный голос. – То, что вы тут пытаетесь сотворить, – это уровень магистра, если не архимага. Если бы вы успешно совершили подобное, я бы без раздумий присвоил вам всем мастеров, но сами видите…

Маги изумленно повернулись к дверям, где их взорам предстал почтенного вида старец с пятью алмазными звездами на шарфе. Сам Шурукках, Верховный Маг Шумера.

– Господин… – пробормотал Хе-Кель, низко склоняя голову.

Шамшуддин тоже поклонился. Лишь Креол сделал вид, что у него затекла шея, и остался совершенно прям, с затаенным вызовом глядя на Шуруккаха.

– Я наблюдал за вами, отроки, – добродушно произнес тот, улыбаясь в седую бороду. – Что сказать – молодцы, молодцы. Не всякий дошел бы до этой стадии, далеко не всякий. Прекрасный вольт у вас получился.

– Только бесполезный, – насупился Креол.

– Ну отчего же… Его все еще можно заставить работать… примете меня четвертым, отроки?

– На каких условиях? – быстро спросил Креол.

Шурукках заливисто расхохотался. На Креола он смотрел с нескрываемым интересом – так смотрят на слиток необработанной руды, прикидывая, что из нее можно выковать.

– На общих, – сказал Верховный Маг, отсмеявшись. – Вы ведь хотите получить полгода илькума за это заклятие? Мне не помешают лишние полтора месяца.

– Тебе?! – моргнул Креол.

– А что? Думаешь, Верховный Маг не выплачивает илькум? Хо-хо, наш добрый император не настолько добр! Ну так что, можно одному старому магу к вам присоединиться?

Креол пожал плечами. Особого выбора у него все равно не было – если Шурукках о чем-то просит, это совсем не значит, что он действительно этого просит.

Это значит, что он этого требует.

Дело в том, что нынешний Верховный Маг любит соблюдать приличия… ну хотя бы внешне. Однако в случае отказа… для начала он сильно удивится и переспросит еще раз. Если он услышит отказ повторно, то сузит глаза, подойдет поближе и начнет медленно объяснять молодому магу, какое тот дерьмо. Говорить на эту тему Шурукках способен часами – причем он не станет даже повышать голоса, не говоря уж о применении силы.

Разумеется, с участием архимага Шуруккаха дело сразу рвануло галопом. Уже к вечеру вольт заработал так, как и должен был с самого начала. Креол несколько раз настойчиво спрашивал, где же они втроем ошиблись, но Шурукках лишь загадочно улыбался.

– Думаю, я внедрю эту методику по всей империи, – сказал он напоследок. – Хорошая работа, отроки.

– Мы не отроки, – вполголоса буркнул Креол.

– Сколько тебе лет? – остановился на пороге Шурукках.

– Тридцать один.

– А мне девяносто шесть, так что для меня вы отроки. Передавай привет отцу, Креол.

– Он уже умер.

– Ну, значит, потом передашь.

Действительно, идея Креола вскоре разошлась по всей стране. Новый метод немало облегчил жизнь шумерским землепашцам, и те славили… Верховного Мага Шуруккаха. Старик бесцеремонно приписал все заслуги себе, и Креола это несказанно злило.

– Это гнилое испражнение маскима нарочно явилось к самому концу! – скрежетал зубами Креол, жестикулируя кубком вина. – Всю работу сделал я… мы… а он пришел, добавил какую-то мелочь и пожинает всю славу!

– Я слышал, император вынес ему личную благодарность, – благодушно заметил восседающий в кресле Шамшуддин.

Креол шарахнул кубком об пол и в бешенстве уставился на глиняные черепки.

– Я… я… я его… – процедил Креол.

– Только не говори, что собираешься убить его так же, как нашего учителя! – забеспокоился Шамшуддин. – Бросать вызов Верховному Магу будет слишком даже для тебя, брат!

– Но ведь Халая же я одолел! – рявкнул Креол.

– Но Шурукках гораздо могущественнее!

Креол замолчал и нахохлился, борясь с желанием ударить Шамшуддина.

Закончился месяц апин-ду-а и начался месяц ган-ган-эд. Магическая цепь наконец-то остыла, и Креол впервые смог взять ее в руки. Теперь дело было за малым – не хватало демона, чтобы испытать новое оружие. Креол начал просматривать бестиарии Лэнга, Хвитачи и Кввецоль-Иина, ища кого-нибудь хилого, чтобы не вздумал долго сопротивляться.

– Аракаша?.. – задумчиво бормотал он. – Нет, он слишком жирный. Что я потом буду делать с тридцатью амфорами гнилой демонятины? Валинкт?.. Нет, от него тухлятиной несет. Опять придется дворец проветривать. Птица Лэнга?.. Нет, она летает. Может сбежать.

– Призови Тощего Всадника Ночи, брат, – предложил Шамшуддин. – Они слабые. Если хочешь, я подержу его, пока ты будешь убивать.

Возможно, Креол последовал бы совету побратима и вызвал Тощего Всадника Ночи. Однако как раз в эту минуту вошедший раб доложил, что хозяина желают видеть урские эн и лугаль – премудрый Раг-Хадарзанн и бесстрашный Морита.

Креол, Шамшуддин и уважаемые гости расселись вокруг обеденного стола. Рабыня принесла большой кувшин пива, луковицу и блюдо свежеиспеченных лепешек. Мяса в Шахшаноре сегодня не готовилось – вчера Креол отравился испорченной свининой и запретил подавать мясные блюда.

– Верховный Маг Шурукках хвалил тебя, абгаль Креол, – степенно произнес Раг-Хадарзанн. – Он поведал нам, что ты оказал ему небольшую помощь в работе и проявил себя не так уж плохо.

– Для подмастерья, конечно, – добавил Морита.

Креол выслушал это с каменным лицом. Потом он вздохнул, сел поудобнее, потер пальцами виски и очень вежливо спросил:

– Вам что-то нужно или мне спустить собак?

Теперь пришла очередь эна и лугаля делать каменные лица. Они прикинулись, что не расслышали последних слов Креола, и терпеливо поведали, что им и вправду кое-что нужно. Небольшая магическая консультация – наверняка сущий пустяк, ради которого не стоит посылать за мудрецами Вавилона.

– Тогда почему бы вам не обратиться к магистру Дильмару? – ядовито поинтересовался Креол. – Он гораздо старше меня и сильнее. И с ним еще живет этот… как его… Мешен, кажется…

– Почтенный Дильмар и Мешен’Руж-ах в прошлом месяце уехали в Та-Кемет и не вернутся до наступления следующего года.

Креол это прекрасно знал. После того как он унаследовал Шахшанор, они с магистром стали соседями. Против самого Дильмара Креол ничего не имел – слюнявый безобидный дедок, доживающий последние годы. Когда-то пытался получить жезл архимага, но оказался для этого слишком хлипок.

Другое дело – его ученик. Ученичество Мешен’Руж-аха закончилось восемь лет назад, но он по-прежнему живет у своего учителя. Бездетный старик, магистр Дильмар усыновил этого хитреца из Мелуххи, и теперь тот с нетерпением ждет смерти своего благодетеля.

Креол тоже ждал этого с нетерпением, но совсем по другой причине. Он жаждал отомстить за ту песчаную бурю, что так унизила его двенадцать лет назад. Без причины сражаться с магистром, пусть и дряхлым, он все же не хотел, однако Мешен’Руж-ах – такой же подмастерье, пусть и немного постарше. С ним Креол будет биться на равных – и горе этому ничтожному червю, ибо гибель его будет мучительна!

Креол еще не знал точно, как убьет Мешен’Руж-аха, но там обязательно будут присутствовать кипящая смола, серная кислота, множество лезвий различной формы и щипцы для вырывания глаз. Щипцы Креол уже приготовил и даже опробовал на рабах.

– …Я намотаю ему кишки на столб! – воодушевленно воскликнул маг.

– Что-что?.. – не понял Раг-Хадарзанн.

– Прошу прощения, отвлекся, – вернулся в реальный мир Креол. – Так что вы там хотели?

– В последнее время в городе происходят убийства, – произнес Морита.

– Это не я! – торопливо воскликнул Креол. – Я никого не убивал уже два месяца!

– Ты убил нескольких рабов, брат, – напомнил Шамшуддин.

– Своих или чужих? – сурово нахмурился Морита.

– Все они принадлежали мне, – сухо ответил Креол.

– Тогда все в порядке, – кивнул Морита. – Со своим имуществом человек вправе делать все, что пожелает. Однако в городе за последнее время было убито восемь свободных людей – пять женщин и трое мужчин. По одному человеку каждую ночь. И это были странные убийства.

– Чем странные? – осведомился Креол.

– Похожи на жертвоприношения. Каждый из убитых лежал в одной и той же позе – их руки и ноги были широко расставлены, а голова отсоединена от шеи и лежала чуть в стороне. В сердце каждому был вонзен нож… взгляни на один из них, абгаль.

Креол осторожно взял черное стеклянистое лезвие. Обсидиан. Один из лучших материалов для ритуального оружия. К тому же этот нож буквально источает зловещую ауру. Креол не глядя мог бы сказать, что им убили человека – и не просто убили, а принесли в жертву… в жертву кому-то очень неприятному.

– Остальные ножи такие же? – уточнил Креол.

– Они все совершенно одинаковые. Правда, к одному прилипла рыбья чешуйка. Это тебе о чем-то говорит, маг?

– Это говорит мне о том, что убийца ел рыбу, – мрачно ответил Креол. – Или ловил рыбу. Или держал рыбу в руках. Или сам был рыбой… хотя это вряд ли.

– Почему?

– Рыбы не пользуются ножами.

Кувшин пива был опорожнен, и рабыня принесла новый. Креол отхлебнул и мрачно уставился на обсидиановый нож. Он так хорошо жил до того, как увидел это черное лезвие…

– Где именно произошли убийства? – осведомился он.

– Все в разных местах. Одно в порту, рядом с таверной «У луны». Второе в храмовом квартале, позади храма Мардука. Третье на севере города, в ремесленном квартале. Четвертое…

– Совсем незачем перечислять все, – перебил Креол. – Все в разных местах, я понял. Какая-нибудь система прослеживается?

– Мы ничего не заметили. Кажется, места выбирались совершенно случайно.

– Чрево Тиамат… А люди? У убитых было что-нибудь общее?

– Ничего. Были убиты богатая аристократка, жрица Инанны, хозяйка питейного дома, старуха-зеленщица, нищенка, стражник, горшечник и портовый вор. Между ними не было никакой связи, кроме того, что все они были свободными гражданами Ура.

– Понятно, понятно… Кстати, разве у вас нет мага-консультанта? Мне казалось, что такими вещами должен заниматься он.

– Нашим магом-консультантом был Мешен’Руж-ах, – вздохнул Раг-Хадарзанн. – Но он неожиданно уехал в Та-Кемет, оставив нас без магической помощи.

– Маги… – неопределенно процедил Морита.

– Уехал, говорите? – прищурился Креол. – А что, если он вовсе никуда и не уехал?! Что, если он тайно остался?! Что, если это он совершил все эти убийства?!

Раг-Хадарзанн и Морита переглянулись. В головы обоих пришла одна и та же мысль – они зря надеются на помощь Креола. Стоит поискать другого мага.

Однако в следующую минуту Креол их удивил. Беззвучно шевеля губами, он провел пальцем по столу, нарисовав тупой угол… задумчиво нахмурил лоб и сказал:

– Еще раз. Где были совершены убийства?

– Все в разных местах, – повторил Морита. – Я же сказал.

– Перечисли все места. В точности.

– Но ты же сказал, что это не нужно.

– А теперь я говорю другое. Перечисли.

– Первое в порту, рядом с таверной «У луны». Второе в храмовом квартале, позади храма Мардука. Третье в ремесленном квартале. Четвертое…

– Где точно в ремесленном квартале? – перебил Креол.

– В десяти шагах от мастерской плотника Ахтарии. Слышал о таком?

– Никогда не слышал. Покажи на карте.

Через минуту раб принес большой лист пергамента с чертежом Ура. Креол отметил на нем угольком два первых убийства и передал уголек лугалю. Тот нашел на карте мастерскую Ахтарии и поставил рядом крестик. После этого он поставил еще пять крестиков – возле священной ограды, чуть в стороне от городских ворот, в западных трущобах, на торговой площади и на южной оконечности ремесленного квартала.

– В порту был убит вор, – комментировал Морита. – В храмовом квартале – жрица Инанны. В ремесленном квартале – горшечник и хозяйка питейного дома. Возле священной ограды – аристократка. Рядом с городскими воротами – стражник. В трущобах – нищенка. На торговой площади – зеленщица.

– А если соединить эти точки вот так, получается правильный пятиугольник, – неожиданно произнес Креол, чертя угольком.

Эн и лугаль пораженно уставились на карту. Они этого не замечали.

Креол же продолжал чертить. Он соединил еще три точки, образовав тупой угол, провел от него несколько линий… дорисовал еще немного… и на карте Ура появилась пятиконечная звезда, вписанная в пятиугольник. На пересечениях линий разместились убитые женщины, на трех из пяти вершин – мужчины. Две вершины оставались чистыми.

– Это же пентаграмма… – пробормотал Раг-Хадарзанн.

– Да, – угрюмо кивнул Креол. – Черный ритуал, вы были правы. Кто-то планирует что-то сделать… и я бы на вашем месте ожидал еще два убийства. Здесь и здесь.

– Это тоже в трущобах, – указал Морита. – А это вообще за городской чертой. Ты уверен, маг? Может, просто совпадение?

– А может, тогда вообще никаких убийств не было? – хмыкнул Креол. – Просто совпадение – шел-шел человек, вдруг случайно натолкнулся на нож… грудью. А потом так же случайно у него отвалилась голова. И так восемь раз с разными людьми. Просто совпадение.

– Ладно, я понял. Я прикажу своим людям устроить засаду в этих местах.

– И очень правильно сделаешь, – проворчал Креол.

Вскоре две группы стражников уже ожидали появления неизвестного убийцы. Но одна из групп – та, что отправилась за городскую черту, – очень скоро вернулась с дурными известиями. Обшаривая окрестности, они нашли в траве труп какого-то бродяги – обезглавленный, с обсидиановым ножом в сердце. Девятое убийство – точно там, где указал Креол.

После этого лугаль Морита сосредоточил все силы на улице Красного Рва, что вплотную примыкала к крепостной стене. Народец здесь жил самый скверный – сплошь воры, убийцы, нищие и поэты. Ни одного приличного лица.

Переодетые стражники залегли на крышах, в канавах и других укромных местах, следя за каждым подозрительным шорохом. Сам Морита сидел у окна в одном из брошенных домов – на улице Красного Рва таких хватало. Если бы убийца облюбовал один из них, поймать его было бы нелегко, но все предыдущие убийства происходили под открытым небом – почему же теперь должно быть иначе?

Часы тянулись медленно. Зашло солнце, и взошла луна – полная, как бедра одалиски, и желтая, как самый лучший сыр. Кое-кто из стражников задремал. Морита горстями отправлял в рот зерна каваха – эта кушитская ягода хорошо отбивает сон.

И вот наконец что-то произошло. В конце улицы показался человек – он шел медленно, раскачиваясь, словно приняв на грудь кувшин отменной сикеры. Окрестности оглашались пьяным завыванием:

– Шуме-э-э-эрская но-о-о-о-о-о-о-очь!..

А за пьяницей гнался другой человек – он бежал со всех ног, изрыгая брань и сжимая в кулаке… нож?!

Никогда еще не было такого, чтобы на глазах у урского лугаля один шумер убил другого шумера. Морита выпрямился во весь свой немалый рост, гаркнул во все горло и сиганул прямо со второго этажа. Следом отовсюду посыпались стражники – они навалились на убийцу, придавливая его к земле и от души разминая кулаки.

Несостоявшаяся жертва глупо заморгала, переводя взгляд с одного стражника на другого. Потом пьяница заметил хрипящего внизу убийцу и обрадованно воскликнул:

– О, Гарим, а ты что тут делаешь?..

– Ты… ты за сикеру не заплатил… – выдавил убийца, наконец выпуская нож.

Самый обыкновенный нож с медным лезвием и деревянной рукоятью.

Морита долго отказывался верить, что схватил не того. Он лично обыскал пойманного с головы до ног, но не нашел ничего даже отдаленно похожего на зловещее обсидиановое лезвие. Только снизка монет, сморкательная тряпица, дешевый медный амулет на двойном шнуре и кисет с «дыханием Себека». В другое время Морита вытряс бы из ублюдка всю душу, дознаваясь, где тот взял дурман, но сегодня ему было не до того.

Оказалось, что пойманный им человек – Гарим, хозяин питейного дома, расположенного на соседней улице. Страже давно известен как мелкий скупщик краденого. Теперь вот, похоже, занялся и дурманными зельями. Но убийство… нет, Гарим в жизни никого не убивал. Своими руками, по крайней мере.

Конечно, он гнался за своим клиентом с ножом и громко кричал, что прикончит его, но исключительно в гневе. Гарим всегда выходил из себя, когда кто-то уходил не заплатив. Разумеется, он не стал бы убивать несчастного пьяницу – может быть, пнул бы его разок-другой, но тыкать ножом… что ты, лугаль, Гарим совсем не хочет быть утоплен, как убийца. Совсем не хочет.

Расстроенный Морита приказал все-таки оттащить Гарима в подземелье суда. Тот попытался возмутиться и был жестоко избит.

У всех сегодня было плохое настроение.

Наутро оно стало еще хуже. Оказалось, что, пока стража кричала и шумела на улице Красного Рва, совсем рядом, в переулке Нанны, было совершено еще одно убийство. Тихо, бесшумно, незаметно. Обезглавленный труп нашли, как только забрезжило солнце.

И тогда Морита снова пришел к Креолу. Урский лугаль выглядел так, словно до этого бешено колотился головой об стену, однако мага он поприветствовал спокойно. На столе уже лежала карта Ура, кое-где заляпанная масляными пятнами. Креол использовал ее в качестве скатерти.

– Ты был прав, – сразу перешел к делу Морита. – Убийства произошли там, где ты указал.

– Но вы не сумели их предотвратить, – с каким-то мрачным удовлетворением произнес Креол.

– Не сумели. Теперь пентаграмма нарисована полностью. Что это может означать, маг?

– Неприятности. Ты сказал, что убийства происходили по одному за ночь?

– Десять ночей – десять трупов.

– Значит, на одиннадцатую ночь ритуал будет завершен. Скорее всего.

Поводив пальцем по чертежу, маг остановил его в центре пентаграммы. Вооружившись линейкой и циркулем, он провел несколько линий и дуг, вычислив точку пересечений.

– Площадь Добрых Намерений, – постучал пальцем Креол. – Я бы на вашем месте искал там.

– Об этом я и сам подумал, – кивнул Морита. – Стражники уже расставлены – муха не пролетит. Но на сей раз мне понадобится и твоя помощь, маг. Разумеется, я прослежу, чтобы тебя вознаградили.

Креол погладил завитую бороду и неохотно кивнул. Ему и самому хотелось узнать, кто и зачем проводит этот кровавый ритуал.

Площадь Добрых Намерений располагалась за священной оградой. Здесь жили в основном купцы и зажиточные ремесленники – не настолько богатые, чтобы поселиться внутри священной ограды или в храмовом квартале, но все же и не бедняки. Небольшую по размерам площадь со всех сторон обступали жилые дома. В центре журчал фонтан.

Солнце клонилось к закату. Стража обыскала уже все дома, допросила всех жильцов, перевернула все вверх дном, но так и не отыскала ничего подозрительного. Креол и Шамшуддин отрешенно взирали на происходящее, изучая ауру домов, вслушиваясь в речи допрашиваемых. Пока что все они говорили правду – никто ничего не знал ни о каких убийствах. А времени оставалось все меньше.

Заскучав, Креол принялся ходить по площади кругами. Описав три с половиной круга, он замедлил шаг, рассматривая приземистое строение из обожженной глины. Рядом с беспокойством переминался упитанный хлеботорговец.

– Это твое? – спросил Креол, указывая на строение.

– Это мой склад, – с достоинством ответил торговец. – Я храню там зерно. Что-то не так, абгаль?

Креол продолжал рассматривать строение – от крыши до фундамента и обратно. Вроде бы вполне обычный склад – почти кубической формы, с парой крохотных окон, невзрачного вида. И тем не менее что-то в нем казалось странным… маг никак не мог прийти к определенному выводу.

– Что-то не так, абгаль? – повысил голос торговец. – С моим складом что-то не в порядке? Я купил его в позапрошлом году, и с ним всегда все было в порядке…

– В позапрошлом году?.. – проявил слабый интерес Креол. – А что тут было раньше? Тоже склад?

– Нет, раньше это здание было заброшенным. Я купил его у городских властей.

– Заброшенным?.. А что тут было до того, как оно стало заброшенным?

– Не знаю, абгаль. Я и сам переехал на эту площадь только три года назад. При мне здание уже было заброшенным.

Креол задал этот вопрос Морите. Лугаль не знал, но один из пожилых стражников припомнил, что тридцать с лихвой лет назад на месте этого склада был храм.

– Храм?! – резко напрягся Креол. – Какой храм, чей?!

– Этот ящик совсем не похож на храм, – с сомнением сказал Морита. – Где украшения, где статуи?

– Это был тайный храм, – степенно объяснил пожилой стражник. – Не нашим богам, чужим каким-то. Я был еще совсем юнцом, когда мы его накрыли. Помню, лугаль Пситтак целый месяц вызнавал, где эти бестии собираются.

– Так-так. Вот это уже действительно интересно, – оживился Креол. Его глаза загорелись, как у взявшей след ищейки. – Шамшуддин, мы идем внутрь!

– Вот ключ, абгаль, возьми! – засуетился торговец.

Креол даже не взглянул в его сторону. Он молча наложил ладонь на замок и пробормотал несколько слов. Дверь распахнулась, открывая просторное темное помещение. Двое стражников тут же поднесли факелы, и в их свете стали видны мешки – десятки мешков, плотно набитых зерном.

Однако, кроме зерна, там ничего не было. Не слушая причитаний хозяина, стражники выволокли все мешки наружу – и ничего не обнаружили. Никаких коварных культистов, никаких подозрительных знаков – самый обыкновенный склад. Если когда-то он и был храмом, сейчас на это ничто не указывало.

– Что скажешь, маг? – нетерпеливо спросил Морита. – Ты что-нибудь видишь?

– Вижу… – приложил ладонь ко лбу Креол, закрывая глаза. – Я вижу… вижу… да! Вот оно!

– Что ты видишь?! – подался вперед Морита.

– Я вижу, что сегодня в полночь мы все умрем! – воскликнул Креол, резко открывая глаза.

Стражники в ужасе отшатнулись, Морита невольно сглотнул. Креол насмешливо посмотрел на него, нарочито медленно поковырял в носу и хмыкнул:

– Шучу. Ничего я не вижу. Только грязные стены.

– Мои стены не такие уж и грязные, – обиделся хозяин склада.

– Еще какие грязные, – плюнул на стену Креол. – Смотри, от моей слюны здесь стало только чище. А представляешь, что будет, если я здесь помочусь?

– Заранее благодарю, абгаль, не нужно этого делать.

– Да ты не отказывайся. Моча мага обладает целительными и очистительными свойствами, ты не знал? Если ее пить, можно удлинить жизнь.

– А, теперь я понял, почему вы живете дольше обычных людей, – кивнул Морита.

– Нет-нет, это только Креол, – помотал головой Шамшуддин. – Я мочу не пью.

– Ладно, хватит, – поморщился Креол. Ему надоело валять дурака. – Здесь есть какие-нибудь потайные проходы или еще что-нибудь скрытое?

– Ничего такого не замечал, – развел руками хлеботорговец. – Хотя я никогда и не искал…

Стражники принялись простукивать пол и стены. Креол достал из сумки лепешку с чесноком и откусил кусок. Есть ему не хотелось, просто он желал подчеркнуть, что не собирается заниматься грязной работой.

Однако стражники так ничего и не нашли. И тогда Креол устало вздохнул, но все же принялся читать заклинание. Быстрое, короткое, всего из дюжины слов – он прочел его, и доселе серые глаза заблистали сапфировым светом. Креол медленно обвел темный склад взглядом, напряженно поморщился и наконец указал на ничем не примечательный кусок пола.

– Ищите здесь, – распорядился он.

– Ясный Взор? – понимающе спросил Шамшуддин. – Что, брат, освоил все-таки?

– Конечно, освоил, – пожал плечами Креол. – Совсем простое заклинание.

В указанном им месте оказался потайной люк. Очень толстый и хорошо замаскированный. Креол дождался, пока стражники его вскроют, и первым начал спускаться по ступеням. За ним двинулся Шамшуддин. Лугаль Морита обнажил меч.

Все это время под безобидным складом скрывалось тайное подземелье. Темное, сырое, но очень просторное. Не видя ни зги, Морита хотел позвать стражника с факелом, но Креол прищелкнул пальцами, создавая крошечный огонек. В его мерцающем свете появились усеянные письменами стены. Креол нахмурился, читая слова древних заклинаний – взгляд выхватил такие знакомые имена, как «Йог-Сотхотх», «Хумбаба», «Пазузу».

Издали послышался слабый шорох. Креол положил руку на жезл и зашагал вперед.

Через двадцать шагов он уперся в дверь. Слегка надавив, Креол вызвал оглушительный скрип… и на него уставились девятнадцать пар глаз. Освещенный факелами мраморный зал оказался полон людей.

Появление Креола их ужасно удивило.

Какое-то мгновение ничего не происходило. Все просто стояли и пялились друг на друга. А потом культисты возбужденно загомонили, схватились за оружие – но в зал уже вбегали стражники, подгоняемые Моритой. Заработали длинные мечи – тех, кто пытался защищаться, убивали на месте. Те, у кого хватило ума встать на колени и поднять руки, остались живы.

Через пару минут все было кончено. На полу, украшенном зловещей пентаграммой, лежало двенадцать трупов и трое тяжелораненых. Еще четверо в ужасе подвывали, глядя на устроенную резню. Лугаль Морита обтер окровавленный меч о тряпицу и направил его на ближайшего пленного.

– Говори, – мрачно приказал он.

– Абрадалка хагра мадаграга ахтара кагар! – пробубнил тот.

– Дильмунец? – поморщился Морита. – По-шумерски говоришь?

– Грыках тыка арга…

– Закрой рот. Ты, – перешел к следующему пленному Морита. – Ты шумер?

– Д-да, – часто закивал тот. – Д-да, г-господин…

– Что вы здесь делали? Кто у вас главный?

– Я главный… – прохрипел с пола один из раненых, зажимая вспоротый живот. – Я Мардених Изгнанный, избранник Дагона!.. Я…

– Я о нем слышал, – заговорил Креол. – Это один из учеников Ку-Клуса.

– Самый преданный его ученик!.. – осклабился Мардених. – А вы… вы… опоздали! Аррама хиндессала иррахан доххор ту! Абиссус Диасонрсус, Зехове-Азаг-Тот! Йог-Сотхотх! Неррго, Йаа! Элигор Йаа!!

– Чрево Тиамат!!! – взревел Креол, выхватывая жезл.

Линии пентаграммы ярко вспыхнули. На ее концах засветились сине-черные овалы – пять сине-черных овалов. Из них донесся душераздирающий вой, клекот, скрежет…

– Траш атзеханон!!! – рявкнул Креол, что есть силы шарахая жезлом об пол.

Ближайший к нему овал затрещал и схлопнулся, заставив Мардениха издать болезненный вопль. В следующую секунду он забулькал кровью – Морита пронзил его мечом.

– Траш атзеханон!!! – повторил Креол, снова шарахая жезлом.

Затрещал и схлопнулся второй овал. Стражники приветственно закричали, поддерживая мага.

– Давай, закрой остальные! – крикнул Морита.

– Сме… ешься?.. – с трудом выдохнул Креол, шатаясь осиновым листом. – Пре… чре… я сейчас сдохну…

В любом случае было уже поздно. Из трех оставшихся овалов уже показались руки… лица… кошмарные, жуткие лица. Первая из тварей напоминала мерзкую помесь человека и рака, второй выглядел так, словно издох в прошлом году, а из третьего портала выползала жирная трехглавая змея со стебельчатым раздвоенным хвостом.

В голове Креола замелькали страницы из «Демоники» – древнего бестиария, описывающего тварей Лэнга. Он помнил его практически наизусть и теперь сразу узнал пришельцев. Шумму, Тей и Метху – демоны из легиона Элигора. Среди Господ они далеко не самые сильные, но для мага-подмастерья… пусть даже двух магов-подмастерьев…

На лугаля с его стражей надежды мало. Сражаться с людьми они горазды, но демоны бронзовых мечей не боятся.

Однако что заставило культистов вызвать именно этих демонов? В них нет ничего особенного. Креол на их месте вызвал бы Дархея, что одаривает золотом, или Горту, который… который весьма полезен. Но Шумму, Тей и Метху… честно говоря, Креол даже не помнил, чем конкретно занимаются эти трое – а значит, занимаются они какой-то ерундой. Превращают тритонов в лошадей, наделяют музыкальным слухом или что-то наподобие. Исполнители желаний. Узкие специалисты.

Дедушка Алкеалол гонял бы их пинками, пока не завизжат.

А Креол его родной внук.

Креол расставил пошире ноги и вытянул из поясной сумы цепь. Он так и не успел опробовать ее в деле. Все казалось, что для этого еще будет время – кто же знал, что посреди Ура угнездился последний выблядок Ку-Клуса?

– Шамшуддин, прикрой меня, – одними губами произнес маг, с хрустом разминая пальцы.

На его стороне оказалась внезапность. Твари Лэнга ожидали, что их встретят коленопреклоненные культисты, жалкие смертные, почитающие демонов высшими существами. А вместо этого их встретил брызжущий слюной маг, размахивающий больно жгущейся цепью.

Первым Креол хлестнул Шумму. С оттягом, с улыбкой он шарахнул его по омерзительной морде, заставив изумленно стрекотать и пятиться. Креол нашарил в суме курильницу с благовонием Зкауба, поджег его и выпустил демону в глаза клуб вонючего дыма. Тот закачался глиняным болваном – его движения стали вялыми, взгляд быстро стекленел.

– Повинуйся!!! – взревел Креол. – Твоим именем – Шумму, эссенциями благовония Зкауба, своей волей демонолога я приказываю тебе – повинуйся!!!

Сбитые с толку Тей и Метху молча смотрели на эту расправу. Они не любили сражаться. Они не умели сражаться. Для сражений существуют другие демоны – не они. Их призвали для исполнения сложного задания… но их должно было быть пятеро. Зарин и Хананду остались в Лэнге.

Что-то пошло не так.

– Смертны-ы-ый… – прошипела всеми тремя глотками Метху. – Ты осознаеш-ш-шь, кто мы-ы-ы?..

– Осознаю!!! – рявкнул Креол, резко разворачиваясь и хлеща ее цепью.

На левой шее демоницы пролегла черная полоса, и огромная змея забилась в агонии. А Креол продолжал хлестать, спеша воспользоваться замешательством тварей. Вот-вот они придут в себя, сообразят, что превосходят его числом и силой.

Шамшуддин почему-то ничего не делал. Бешено обернувшись к нему, Креол увидел, что побратим растерянно держит руки так, словно душит что-то невидимое. Кажется, он пытался сдавить глотку кому-то из демонов – однако никто из них даже не чесался.

– Идиот, это же демоны!.. – взвыл Креол. – Ты б еще камешками в них покидался!

– Прости, брат, оплошал, – сконфуженно ответил Шамшуддин. – Скажи, что мне делать.

– Просто прикрывай мне спину! – крикнул Креол, швыряя в Тея Копье Мардука.

Креол кружился волчком, паля демонов всем, что имел. Он размахивал цепью, бросался заклинаниями, окуривал все благовонием Зкауба и яростно скрипел зубами. Он вертелся, и крутился, и… и… и…

– Стой, подожди, человекх! – возопил пришедший в себя Шумму, брыляя жвалами. – Кхакая гхадость… Перемирие!.. кха-а!..

– Что?.. – недоверчиво нахмурился Креол, держа наготове цепь и курильницу. – Перемирие?..

– Ты что, не видишь, что мы даже не сопротивляемся?! – возмутился Тей. – Да хоти мы тебя убить, ты уже был бы мертв!

– Не согласен, – возразил Креол.

– Хочеш-ш-шь провери-и-ить?.. – прошипела Метху.

– А давай!

– Да погходите же вы!.. – плаксиво взмолился Шумму. – Давайте погховорим!

– Ну давайте поговорим, – неохотно кивнул Креол. – Зачем вас сюда вызвали?

– Мы столпы колдовства, – ответил Тей. – Мы пятеро демонов-столпов – мы являемся, дабы служить опорами для великого ритуала, который не под силу самому колдуну. Великого ритуала, призывающего…

– …Архидемона, – закончил Креол.

– Или Темного бога, – кивнул Тей. – Великий Ку-Клус не нуждался в нашей помощи, когда призывал Дагона, но эти смертные слабы – им не осилить подобное самим. Поэтому они призвали нас, дабы мы дали им силу, способную свершить такое. Они очертили великую пентаграмму, принесли десять жертв – и мы явились…

– Но нас здесь толькхо трое, а призвавшие нас смертные мертвы, – недовольно перебил его Шумму. – Свершить ритуал теперь невозможно.

– Задание-е-е прова-а-алено… – прошипела Метху. – На-а-а-адо уходи-и-и-ить…

Креол напряженно задумался. Отпускать демонов подобру-поздорову не хотелось. Но продолжать сражение не хотелось тоже. Он уже истратил все противодемонические заклятия, что были в памяти. Благовоние Зкауба тоже подходит к концу – да и не так еще Креол силен, чтобы поработить демона одним лишь запахом его эссенций.

И он решил послушать, что ему эти демоны скажут.

Морита отнесся к этому с неодобрением, но он понимал, когда нужно действовать, а когда стоять в сторонке. Демоны – работа для магов, простым воинам в это лучше не лезть.

Тем не менее лугаль ненавязчиво поигрывал мечом в опасной близости от спины Креола. Если тот хотя бы помыслит о предательстве, то увидит этот клинок не оборачиваясь.

Но Креолу это даже не приходило в голову. Он с мрачным видом рассматривал кровавую пентаграмму и трупы культистов, с трудом сдерживаясь, чтобы не шарахнуть цепью по зловонной роже Тея. Говорил в основном он, а Шумму и Метху лишь поддакивали. И по мере того, как Тей излагал свое предложение, лицо Креола становилось все внимательнее и внимательнее…

На следующий день Креол и Шамшуддин возлежали в шахшанорской купальне с чарами виноградного вина. Шамшуддин задумчиво поглаживал подбородок.

– Что-то не очень мне это нравится, брат, – наконец произнес он. – Ты уверен, что хочешь их оставить?

– А что не так? – проворчал Креол. – Отличная сделка. Эй, рабыня, еще вина!

Юная девушка в одной набедренной повязке подошла ближе и наполнила чару хозяина. Улыбка на ее лице была очень милой, но вот глаза… беспросветно зеленые, лишь с крохотными красными точками в центре. У людей таких глаз не бывает.

– Что-нибудь еще, хозяин? – спросила Метху.

– Пока нет, – равнодушно отмахнулся Креол.

Демоница отошла к стене, бросив быстрый взгляд на Шумму и Тея. Они тоже стояли здесь, тоже в облике людей, тоже в одеждах рабов. Их тоже выдавали лишь глаза – сплошная краснота у Шумму и пустые белые пятна у Тея.

– Это чересчур хорошая сделка для тебя, брат, – с сомнением сказал Шамшуддин. – Три демона на три года стали твоими рабами только за то, что ты сохранил им жизнь.

– И что здесь такого? – поморщился Креол. – Все хотят жить – и демоны тоже.

– Просто я не уверен, что ты действительно сумел бы их убить…

– Ты что, сомневаешься во мне, Шамшуддин?

– Прости, брат, я всего лишь говорю что думаю…

Креол растянул губы в улыбке и отхлебнул из чары. Вино, сотворенное демонами, оказалось просто превосходным. Маг подумал, что будет неплохо заиметь побольше таких рабов… и не на три года, а навсегда…

В тронном зале Кадафа поднялся с колен черноволосый демон в красной мантии и короне с одиннадцатью зубцами. Йог-Сотхотх чуть слышно прищелкнул длинными когтями и спросил:

– Ты уверен в этом смертном, Элигор?

– Я полагаю его весьма многообещающим, отец. Мне доложил о нем Мдзгрвеш – этот маг еще молод и слаб, но он происходит из небывало длинной династии архимагов, у него великолепная наследственность. Он внук Алкеалола… того самого демонолога, что ускользнул от нас. К тому же он жаден, высокомерен и не в меру самоуверен…

– Хорошо, – немного подумав, кивнул Йог-Сотхотх. – Займис-с-сь им. Навяжи ему договор. Если этот смертный и впрямь таков, как ты полагаеш-ш-шь… возможно, мы нашли того, кто нам нужен…

Послесловие

Креол Урский прожил в благословенном Шумере девяносто три года. Девяносто три полных невероятных событий года. Здесь мы рассказали лишь о малой их толике. Гораздо больше осталось того, о чем мы рассказать не успели.

Мы не рассказали, как Креол стал мастером. Не рассказали о том, как он все-таки отыскал в Вавилоне колодец с заточенными в нем малаика – Харутом и Марутом. Не рассказали, как Креол выдержал их испытания и обучился у них тайным заклинаниям. Спустя несколько месяцев Креол усовершенствовал одно из них и представил на суд Гильдии свой Шедевр – Свет Зари. Это название пришло ему в голову на рассвете, когда он наблюдал, как заря превращает ночь в светлое утро.

Мы не рассказали, как Креол впервые повстречался с Инанной. О, вначале он и понятия не имел, что эта смеющаяся девушка – богиня, спустившаяся на землю в облике смертной. Сложно сказать, что заинтересовало Инанну в молодом маге. Возможно, она разглядела в нем некий потенциал… а возможно, эта была просто гордость красавицы, встретившей того, кто не покорился ее чарам.

Мы не рассказали о смерти Верховного Мага Шуруккаха и о инаугурации Верховного Мага Менгске. Ставший мастером только в пятьдесят пять лет, он сразу же невзлюбил не в меру прыткого Креола. Первым же заданием он отправил его на охоту за Эскетингом, архимагом-отступником, убившим одного из братьев по Гильдии. Посылать на такое задание всего лишь мастера было убийством – и Креол имел полное право отказаться… но в этом случае он не был бы Креолом.

Несколько долгих месяцев Креол странствовал в поисках Эскетинга. Он побывал в Сирийской пустыне, на том месте, где много веков назад сражались Мардук и Тиамат. Побывал рядом с громадной дырой, оставшейся на месте города, уничтоженного Сущностью Тьмы. И в конце концов он отыскал Эскетинга в Содоме, древнем городе блуда и разврата. Именно там Креол проникся ненавистью к содомитам и поклялся убивать их везде, где есть возможность.

Первую битву с Эскетингом Креол проиграл. По счастью, архимаг-отступник сохранил ему жизнь – он всего лишь наложил на побежденного противника противомагические печати и швырнул его в темницу. Там Креол провел целый месяц – месяц без магии, впроголодь. Его кормили только первые несколько дней, а потом просто забыли о его существовании. Креол ловил крыс, поедал засохшее дерьмо и даже вломился в соседнюю камеру, где убил и съел другого узника. Тот был ужасно костлявым и сильно вонял.

Но в конце концов Креол вырвался. Этот месяц не прошел для него даром – он сумел разрушить печати Эскетинга и покинул темницу сильнее, чем был. Во вторую битву Креол уже не рвался сломя голову – он сделал вольт Эскетинга, выждал удобного момента и застал врага врасплох, почти без заклинаний. Так Креол убил своего первого архимага.

Мы не рассказали, как Креол путешествовал в Та-Кемет с дипломатической миссией. Он доставил Верховному Магу Гор-Тутмоса приветственное письмо от Верховного Мага Менгске и получил великое сокровище нильских мудрецов – звездные таблицы Ра. В ожидании этого Креол провел в Мемфисе более трех месяцев – измерил несколько пирамид, сразился на дуэли с Тхомертху, учеником Гор-Тутмоса, и даже принял участие в постройке великого Сфинкса.

Мы не рассказали, как Креол два года жил в другом мире, в великолепном Бриарогене, столице всемогущей Парифатской Империи. Не рассказали, как Креол перенимал опыт у тамошних волшебников и даже получил почетный диплом.

Мы не рассказали о путешествии Креола в Каф и о том, как он похитил из-под носа Великого Хана маленького джинна Хубаксиса.

Мы не рассказали о второй встрече Креола и эг-мумии Мдзгрвеша, о его первом столкновении с Элигором и заключенной в недобрый час сделке, из-за которой много лет спустя Креол будет вынужден погрузиться в пятитысячелетний сон.

Мы не рассказали о путешествии Креола в Куш, о том, как он поймал живого парандра, убил чудовищную дочь Тифона и раздобыл легендарный Белый Кубок. В тот раз Креол впервые применил Длань Шамаша, хотя и был еще только магистром. Если бы не помощь Шамшуддина и не гостеприимство негуса Напаты, Креол почти наверняка бы погиб.

Мы не рассказали, как Креол странствовал по дебрям Каджети в поисках исчезнувшей там Мей’Кнони. Не рассказали, как он ее отыскал, а кроме того – наткнулся на погруженную в зачарованный сон царевну каджей и семерых альраунов, ее охраняющих. Креол доставил красавицу в Вавилон, и та стала первой из жен царевича Лугальбанды, а ее отец, злокозненный саким Седьмого Царства, стал одним из самых лютых врагов Креола.

Мы не рассказали о путешествии Креола в Праквантеш, о его битве с архимагом-жрецом Тай-Кером и о том, как тот неожиданно воскрес, хотя и был испепелен. После его возвращения Креола принесли в жертву подземным богам Болон Ти-Ку. Его привязали к столбу на площади и медленно расстреливали из луков, избегая наносить смертельную рану – жертва должна умирать долго и мучительно, иначе боги не будут счастливы.

Однако Креол выжил, освободился, вновь сразился с Тай-Кером и вновь убил его. Однако тот и в этот раз вернулся из мертвых. Так он оживал девять раз, ибо ему благоволили Болон Ти-Ку, позволяя раз за разом возвращаться в мир живых через фонтан крови, бьющий из подземного мира. Последние шесть раз Креол уже не позволял Тай-Керу восстановить силы, поджидая его у места выхода и убивая сразу же.

Девятый раз стал последним, и именно на этот раз Тай-Кер наконец рассказал Креолу о том, ради чего он явился в Праквантеш, – рассказал о древнем боге-ящере, погибшем бесконечные века назад, и о том, что на месте его гибели зарыт слиток бесценного адаманта. Тай-Кер лишь странно улыбнулся, когда Креол пообещал оставить ему жизнь, если тот раскроет другую тайну – как получить адамант искусственно.

Мы не рассказали, как Креол стал придворным магом, как он менял для императора погоду, устраивал охоту на гулей и уничтожал лилу, повадившихся в гарем.

Мы не рассказали, как Креол спускался в Кур, говорил там с духами своего отца и Шуруккаха, узнал о том, кто стал причиной их смерти и жестоко отомстил убийце. Мы не рассказали, как оный убийца перед смертью призвал ужасного Хастура, разрушившего половину Вавилона. Мы не рассказали, как в битве с архидемоном погиб Шамшуддин и как Креол изгнал чудовище обратно в Лэнг.

Мы не рассказали, как Креол стал Верховным Магом и говорил с Мардуком Двуглавым Топором.

Мы не рассказали, как Креол умер.

Мы много о чем не рассказали, поскольку для того, чтобы рассказать обо всем, потребовалось бы написать вдесятеро более толстую книгу. Возможно, когда-нибудь мы вернемся к этому и все же расскажем о том, что не успели рассказать сегодня… а возможно, и нет. Туманом покрыто будущее, и лишь один Мардук знает, что оно принесет.

Примечания

1

Гугаль – управляющий орошением. – Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

2

Сикль – мера веса, 1/120 кг. Употреблялся также в качестве денежной единицы.

(обратно)

3

Абгаль – мудрец, ученый человек.

(обратно)

4

Миксум – общее название налогов в Древнем Шумере.

(обратно)

5

Сила – мера объема, 2/3 л.

(обратно)

6

Бильтум – налог, взимаемый с государственных служащих. Шибшум – налог, выплачиваемый каждым свободным гражданином (авилумом). Саттуккум – сбор, собираемый храмами.

(обратно)

7

Илькум – служба, работа для государства или храма, выполняемая в замену налога.

(обратно)

8

Эн – правитель города и одновременно верховный жрец главного городского храма.

(обратно)

9

Штук – высший сорт штукатурки с примесью алебастра и толченого мрамора.

(обратно)

10

Гипару – загон для жертвенного скота при святилище.

(обратно)

11

Впрочем, это любой может. Если горячий – значит, ифрит.

(обратно)

Оглавление

Детство архимагов

Кого боятся маги

Шахшанор

Экзамен для мага

Маг на побегушках

Маг на выданье

Шек-трак

Справедливейший

Сын архимага, внук архимага

Послесловие . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте