«Бог сумерек»

Бойцу охранного агентства “Геката” Игорю Артемьеву, несшему дежурство в Центральной городской библиотеке, всегда занятно было наблюдать, как это огромное здание пустеет перед наступлением ночи.

В 20:15 негромко звенел первый звоночек, напоминающий читателям, что у них остается полчаса. Тогда, согласно инструкции, Игорь проверял все свое снаряжение, докладывал по рации, что он на месте, и занимал позицию внизу центральной лестницы, меж двух кабинок с бабульками-контролершами. Он знал, что в эти минуты там, наверху, на втором и третьем этажах, помещение медленно наполняется оживлением и шумом. Работники читальных залов вежливо предупреждают посетителей о том, что библиотека скоро закрывается, – и вот уже некоторые спешат к окошкам сдачи книг, чтобы потом не топтаться в очереди. Повсюду слышатся глухие хлопки закрываемых томов, скрип стульев, шарканье подошв, кашель, неразборчивые голоса.

Еще через несколько минут первые уходящие показывались на лестнице. Привычным движением поправив; ремень с амуницией – дубинка слева, пистолет справа, – Игорь выходил на место, спиной к выходу, лицом к лестнице, и внимательно наблюдал за спускающимися вниз людьми.

Вроде бы пустяковое, занятие это требовало, однако, изрядного напряжения. Народу становилось все больше и больше – только что были единицы, а вот уже валом валят, и у обеих кабинок вытягиваются хвосты очередей, а сверху уже доносятся шлепки тряпок и яростное шорканье – уборщицы торопятся побыстрее закончить обязательную влажную уборку.

В 20:30 звенел второй звонок, и он уже казался не таким деликатным, как первый, а звучал вполне по-деловому, без церемоний: ну, мол, давайте поживей, будет. И после него шум и поток уходящих достигали апогея.

Вот это был очень интересный момент, странно волновавший Игоря, хотя он и не мог объяснить себе этого волнения. Краткое, судорожное вскипание жизни перед тем, как все замрет, – вот что было странным. Игорь не ослаблял внимания, держа под контролем обе кабинки, в которых бабульки шлепали и шлепали резиновыми штам-пиками по контрольным листкам, – а странное чувство было где-то в глубине. Оно не было неприятным, но и приятным назвать его тоже было нельзя; оно было странным, вот и все.