«Линия Между»

— У тебя нет будущего, Велемир. Ты задаешь неправильные вопросы.

Холодный ветер хлестанул, бросая в лицо кусок северного неба. Бывший наследник короны, но все еще сын короля обернулся.

— Что это значит? — мгновенно замерзли кончики пальцев. Ответ элло-и можно было расценивать как угодно, мало ли, что он имел в виду.

Эр-эль долго и пристально смотрел в глаза ар-принцу. Этот человеческий маг, являющийся далеким-далеким родственником эльфам из рода Райвер'Линнэрин, угольным росчерком разбил пополам седые облака, встал совсем близко от небес… Слишком близко. Велемир Свель-Рег. Велемир Северный Ветер. Сколько лет с ним связывали будущее королевства! А теперь он вот уже дюжину дней сидит в крепости, якобы «укрепляя отношения с теми, кто стережет границы на востоке», а на самом деле находясь в ссылке. Дэмианора, конечно, нельзя не понять: королю нужно разобраться с новоявленным сто тридцатилетним отпрыском, а Велемир словно с цепи сорвался, всю осень одни сплошные споры и ссоры. Но почему было не разрешить ему уехать в Ромэн? Зачем было взваливать на этого упрямца обязанности дипломатического посланника?

— Ты ведь был Хранителем Gerrene Kano, — со вздохом пустился в объяснения «совесть рода». — Вы вместе натворили столько, что боги больше не имеют прав на ваши судьбы.

Маг фыркнул. Муирэ отпустила его тогда, но кто сказал, что она просто не приберегла лишний козырь? Так, на всякий случай. Кто сказал, что завтра не разверзнется небо и богиня смерти не потребует отрабатывать «подарок»?

— Допустим. Но что мне делать теперь?

— Свое будущее, Ваше ар-Высочество. Если боги принимают теперь в вашей жизни участие наравне со всеми, то, что говорить о вас самих?

Велемир вздрогнул. Нет, понятно, что если богам линия жизни теперь не по зубам, то остается только самостоятельно творить свою судьбу. Но вот формулировка…

— Нас самих?

Элло-и кивнул.

— Ты ведь именно это хотел узнать. Тебе сейчас не интересна ни борьба за право наследования, ни зальхерская принцесса, я прав?

Парень ухмыльнулся. А потом подтянулся на руках и уселся на один из зубцов башни. Упасть он не боялся — сколько раз уже сидел здесь за свою долгую жизнь. Сидел, думал.