«Бёглер»

Михаил Бабкин Бёглер

Глава 1

Денис

Работать в выходные не любит никто.

Пожалуй, только отъявленный трудоголик придёт в восторг от необходимости провести свой выходной день на рабочем месте. Ну да это особый случай, можно сказать медицинский: каждый вправе сходить с ума по-своему. Если оно, конечно, не вредит обществу и окружающей среде.

Денис был самым нормальным человеком, совершенно не склонным к трудовым подвигам, а уж тем более в июньскую субботу. Но, как говорится, приказ начальника – закон для подчинённого, вот Денис и сидел на офисном стуле, облокотившись на офисный стол и с тоской глядя в офисное окно. И ожидая, когда наконец придёт тот чёртов факс, из-за которого он торчит на работе, а не занимается любимым делом. То есть не бездельничает в своё удовольствие на городском пляже, с друзьями-подругами. Эх, какой замечательный день пропадал, самое начало лета…

Факс, разумеется, пришёл бы и без его, Дениса, участия: умный факс-модем самостоятельно принимал высланные ему документы, автоматически распечатывая и складывая их в лоток, подходи да бери. Но Ариадна Викторовна, начальник отдела, ждала «сверхважный» договор из Москвы. А потому, строго-настрого приказав Денису сидеть в офисе до получения документации, уехала на дачу отдыхать. Куда Денис и должен был позвонить сразу же по получению того сообщения.

За зарешеченным окном сияло летнее солнце: в высоком небе меж кирпичных многоэтажек суетливо носились ласточки. Лёгкий ветерок раскачивал верхушки зелёных деревьев – тополиный пух нёсся над асфальтом июньской позёмкой. Беспечные прохожие шли по улице, занятые своими выходными необременительными заботами, и дела им не было до томящегося в офисе гражданина самого цветущего возраста.

Весной Денису исполнилось двадцать три года и был он, как говорится, ладно скроен, крепко сшит: ростом выше среднего, светловолос, коротко стрижен и по-спортивному подтянут. Сегодня, по выходному дню да по жаре, Денис оделся как ему хотелось, а не так, как того требовала начальница: пёстрая рубаха навыпуск, шорты до колен и пластиковые тапки на босу ногу. Совершенно несерьёзный, крайне неподобающий офисной значимости вид!

Но зато не жарко.

Денис зевнул, встал со стула, бесцельно побродил по комнате. Со скуки постучал по факс-модему пальцем, отчего тот всё равно не начал приём; хотел было включить компьютер Ариадны Викторовны и полазить по интернету, но предусмотрительная начальница наглухо запаролила вход в систему. Делать в офисе было абсолютно нечего, хоть ложись и помирай со скуки. Денис глянул на часы, радостно присвистнул: был ровно час дня, святое время по трудовому законодательству. Верно рассудив, что московский договор – если придёт в обеденное время – всё равно никуда дальше лотка не денется, он запер офис и пошёл обедать.

Обедал Денис всегда в одном и том же месте, в маленькой кафешке на первом этаже здания, где располагался офис. Кафешка называлась «Трудный путь», что вполне соответствовало истине: её наружная винтовая лестница иногда становилась действительно затруднительным путём, особенно после корпоративных посиделок. Впрочем, сегодня Денис собирался лишь попить кофе да съесть пару-другую бутербродов.

В кафе было малолюдно. В открытые окна влетал городской шум и тополиный пух: если на первое можно было не обращать внимания, то второе назойливо напоминало о себе. Денис смахнул налипшие на бутерброды пушинки, выудил из чашки полупрозрачные островки пуха и собрался было сделать первый, самый вкусный глоток, когда случилось необъяснимое.

Внезапно Денису стало зябко, будто с улицы потянуло сырым предгрозовым холодком. Или же где-то неподалёку включили мощную сплит-систему. Парень огляделся по сторонам: за окном, возле которого он сидел, по-прежнему буйствовало лето, на небе ни облачка. А включать кондиционер с распахнутыми настежь окнами никто, конечно же, не станет. Впрочем, мысли о неуместном холоде мигом пропали, когда Денис обнаружил, что весь окружающий его мир застыл. Замер самым нелепым и невозможным образом.

На улице – на фоне деревьев с неподвижной, растрёпанной ветром листвой – повисла взлетающая стайка воробьёв. Вспугнувшая птиц кошка остановилась в высоком прыжке, протягивая вслед им вытянутые лапы будто умоляя не покидать её. Застыли и прохожие: кто стоя, как истукан, с нелепо расставленными руками; кто подавшись вперёд, с поднятой в шаге ногой, удивительным образом не падая в столь неустойчивой позе.

Посетители кафе испугали Дениса не меньше произошедшего на улице. Хотя казалось бы – сидят себе люди и сидят, всего лишь. Только выглядели эти чинные господа то ли загипнотизированными, то ли до трупного окоченения мёртвыми: устремлённые в никуда взгляды, каменные маски вместо лиц. И никакой реакции на происходящее.

Последнее, что окончательно добило Дениса, было то, что его чашка с кофе тоже напрочь вмёрзла в воздух на полпути ко рту, с места не сдвинешь. Парень осторожно убрал руку от чашки – та осталась висеть на месте, ничем не удерживаемая.

Тут-то Денису и надо было сообразить, что он только что, вдруг и насовсем, сошёл с ума. И от этого горестного осознания немедля начать выть, стучаться лбом об столик, рвать на груди рубаху и плеваться во все стороны – как положено в подобных случаях. Ну или хотя бы убежать из кафе, не заплатив по счёту и не оставив официанту «на чай»: сумасшедшему можно, какой с него спрос? Но дойти до этого логичного вывода Денис не успел, потому что события продолжили развиваться дальше и ничуть не менее безумно.

В двух шагах от столика возникла узкая вертикальная полоска: яркая, высокая. Возникла и в ту же секунду развернулась в белый, размером со стандартную дверь, прямоугольник – охваченный по периметру золотым шнуром огненных искр. Внутри прямоугольника, до рези в глазах контрастируя с белым фоном, темнела высокая человеческая фигура с непомерно большой головой и торчащими из неё узкими рожками. А ещё у той фигуры был круглый глаз: тёмно-зелёный, пульсирующий, причём находился он не там где ему положено, а где-то в области пупка.

По логике событий наступало самое время выскакивать из-за стола и нестись с диким криком куда придётся, лучше всего с разбегу нырком в окно, а там уж как повезёт… Однако никуда Денис бежать не стал. Потому что на него вдруг снизошло абсолютно неуместное в подобном случае состояние глубокого покоя и умиротворения.

Жуткое существо, сделав шаг, приблизилось вместе со световым прямоугольником к столику, за которым сидел оцепеневший Денис.

– Аггей-взломщик! – громко произнесло оно: голос оказался мужским, командным. – Встать, руки на голову, шагом марш в межреальностный проход. – Денис, вяло удивляясь своему послушанию, поднялся с пластикового кресла, сложил ладони на затылке и деревянным шагом направился к пришельцу. И лишь миновав его, почти уткнувшись лицом в светящийся прямоугольник, вдруг пришёл в себя. Очнулся и заорал истошно:

– Помогите! Меня демон похитил!

– Не похитил, а арестовал, – ухватив Дениса за ворот рубахи, равнодушно пояснил «демон». – И вовсе не демон. Ты, похоже, настоящих-то демонов никогда не видел, твоё счастье. – Далее последовал крепкий пинок коленом ниже спины и Денис с воплем влетел в белую неизвестность.

В межреальностный проход, как назвал его незнакомец.

Место, где оказался парень, а следом за ним и его похититель, более всего походило на внутреннюю часть исполинской башни. Расположенные ярусом кольцевые уровни – шириной с небольшую улицу, огороженные у центрального провала высоченной сетчатой решёткой – уходили далеко-далеко вниз и вверх, теряясь в белом мареве искусственного освещения.

По левую сторону от Дениса в башенном колодце (диаметром никак не менее полукилометра) двумя встречными потоками скользили кабинки ничем не поддерживаемых лифтов, издали похожих на серебристые аквариумные пузырьки. Кабинки перемещались в своих потоках с разной скоростью, от неспешной прогулочной до стремительной, едва улавливаемой взглядом.

Несчётное количество потолочных ламп заливало этот сюрреалистический пейзаж ровным бестеневым светом.

Справа от парня находилась башенная стена. Вернее, стеклянные, тонированные до непрозрачности ячейки-помещения с узкими дверями – точь-в-точь торговые бутики в каком-нибудь многоэтажном элитном магазине. С той лишь разницей, что здесь и в помине не было никаких товаров, во всяком случае намеренно выставленных для привлечения внимания покупателей. Матовые надписи на витринных стенах ясности не прибавляли.

– Административный уровень Башни Реальностей, – севшим от потрясения голосом прочитал Денис. – Центральное полицейское управление, отдел скупки объявленных в розыск преступников. Приём с десяти до восемнадцати, оплата наличными по факту. Комиссия два процента. Покупаем быстро, дорого… Это кто тут преступник, я что ли? – ошарашено вопросил парень у матовой надписи.

– Ну не я же, – с насмешкой ответили сзади, голос был знакомый. Денис, на всякий случай не отнимая рук от головы, оглянулся.

Позади него стоял, злорадно ухмыляясь, господин лет сорока в тёмно-сером костюме старинного покроя – очень похожем на те, в которых щеголяли чикагские гангстеры тридцатых годов прошлого века. Мафиозный вид незнакомца лишь подчёркивали строгая белая рубашка, узкий чёрный галстук, чёрные же блестящие туфли, надвинутая на брови серая широкополая шляпа и грозно подкрученные, как у маршала Будённого, пышные усы. Поля шляпы были высоко загнуты вверх, их-то Денис и принял за рога: вид незнакомца отчего-то вынес из памяти полузабытое слово «рейнджер».

В руке, на уровне пояса, незнакомец держал нечто, напоминающее древний пистоль с укороченным стволом. Внутри ствола пульсировал зелёный сумеречный огонёк, при виде которого Денису немедленно захотелось лечь и уснуть. Или хотя бы вздремнуть часик-другой.

– Эй-эй, – заметив сонное состояние парня, прикрикнул усач, – не сметь засыпать! Сначала оформим твою поимку, а после валяй, спи сколько хочешь на полицейских нарах. Вперёд!

– Куда? – вяло спросил Денис: после неосторожного взгляда на колдовской огонёк он уже ничему не удивлялся и ни о чём не переживал. Временно, конечно.

– Можно подумать сам не знаешь. Разумеется, в скупочный отдел полицейского управления, – нетерпеливо указал пистолем господин в сером. – Дверь прямо перед тобой. – Денис, пару раз глубоко вздохнув чтобы отогнать сонную одурь, зашагал к тонированной двери с наклеенным на неё скотчем рукописным предупреждением: «Стекло! Ногами не стучать!»

– Ага, разогнались, – недовольно проворчал парень и ногой распахнул дверь: команды опустить руки не прозвучало.

Дверь открылась в просторное помещение, отдалённо напоминающее приёмную для гражданского населения в какой-нибудь уездной мэрии: высокие деревянные скамьи вдоль облицованных светлым пластиком стен, потолок с рядами ламп дневного света, натёртый до блеска паркетный пол. За зарешеченными окнами – смутная темень и частые струйки дождя по стеклу, не дающие разглядеть что находится снаружи.

Дальняя часть зала была перегорожена длинным столом с лежащими на нём стопками папок и каким-то громоздким, мигающим разноцветными лампочками устройством. За столом в офисном кресле сидел пожилой, угрюмого вида полицейский в чёрной форме, при фуражке и с похожим на звезду блестящим жетоном на груди. Хотя, возможно, это был вовсе и не полицейский, поди разберись кто здесь кто – может, частный секретарь-охранник, по найму. В стене, за спиной сидящего, высилась стальная дверь с эмалированной табличкой: что там было написано, Денис прочитать не смог, далековато оказалось.

Парень, подталкиваемый в спину конвоиром, направился к столу: человек в форме с нарастающим интересом взирал на приближающуюся парочку.

– Привет, шериф Клавдий, – поздоровался из-за спины Дениса похититель. – Вот, беглого Аггея-взломщика доставил, принимай товар.

Шериф поглядел снизу вверх на Дениса, усмехнулся. Откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди. – Это не Аггей, – ровным голосом ответил Клавдий. – Облажался ты в этот раз, бёглер Харитон, хе-хе. С чем тебя и поздравляю.

– Шутки шутим? – безразличным тоном сказал Харитон, возникая рядом с Денисом и пряча гипнотический пистоль в подмышечную кобуру. – Дождь, скучное дежурство. Понимаю.

– Какие там шутки, – пожал плечами шериф. – Вон, и внешне совершенно не похож…

– Маскировочное колдовство, – нахмурился бёглер.

– …И ментально-магическое поле несоответствующего уровня, – мельком глянув на громоздкое устройство, сообщил Клавдий.

– Девяносто восемь процентов совпадения! – занервничал Харитон. – Сам погляди, – он торопливо вынул из кармана пиджака нечто круглое и плоское, похожее на спортивный секундомер, продемонстрировал циферблат шерифу. Как отметил Денис, стрелка прибора и впрямь стояла на отметке «девяносто восемь» из ста указанных.

– Впечатляет, – сочувственно глядя на собеседника, кивнул шериф. – Ты свой менто-измеритель давно на поверку носил? Думаю, надо бы.

– А в чём, собственно, дело? – явно начал злиться бёглер Харитон.

– В том, что Аггея-взломщика доставили с час тому назад, – Клавдий ткнул пальцем себе за спину, указывая на дверь, и Денис наконец-то смог прочитать написанное на табличке: «Глубокая магоупаковка. Без спецсредств не входить!»

– Кто? Как? – На Харитона было страшно смотреть: бледное от гнева лицо, узкие щелочки глаз, поджатые в струнку губы – того и жди, вот-вот скандал закатит. Впрочем, Денис и не смотрел, всего лишь отметил краем глаза.

– Бёглер Пышта. Ты с ним, кажется, знаком? – шериф подмигнул Харитону.

Судя по закаменевшим желвакам и торчком вставшими усами, Харитон был знаком с бёглером Пыштой. И, по всей видимости, достаточно хорошо.

– Внешность его Аггея-взломщика полностью соответствует имеющемуся описанию, – неторопливо, загибая пальцы стал перечислять Клавдий, – плюс ментально-магическое поле совпадает не на девяносто восемь, а на все сто процентов. К тому же он, Аггей, и сам признался, когда увидел, что деваться ему некуда. Такие, понимаешь, дела. – Шериф выжидающе уставился на Харитона.

– Сволочь Пышта, – с чувством сказал тот. – Зараза. Вот же непруха… А этого куда девать? – он раздражённо ткнул рукой в сторону Дениса. – Зря я его, что ли, сюда волок?

– Выходит зря, – согласился шериф. – Извинись и отправь доставленного в его реальность, в те же пространственно-временные координаты, и все дела. Надеюсь, вы не в обиде? – вкрадчиво поинтересовался Клавдий у Дениса. – В суд подавать не собираетесь, нет? – Парень отрицательно замотал головой, какой к чертям суд, тут бы унести ноги по живу, по здорову. – И чудненько, – одобрил шериф. – Ты из какой реальности его взял? – обратился он к незадачливому бёглеру.

– Не знаю, – остывая, буркнул Харитон. – Я ведь не реальность искал, а преступника. Прямиком на него вышел, ты же знаешь мои методы.

– Методы мне твои известны, – поморщившись, согласился шериф, – не самые законопослушные, но действенные. Ладно, – он глянул на Дениса. – Сообщите мне, пожалуйста, номер вашей реальности и название королевства. Руки можете опустить.

– Спасибо. – Денис с облегчением опустил затёкшие руки, потрусил ими, восстанавливая кровообращение. – Реальность обычная. Королевство… ээ… Россия.

– Молодой человек, – повысил голос Клавдий, – нам тут шутки шутить не надо, понятно? Вы что, неприятностей хотите?

– У меня и без дурацких шуток забот выше крыши, – огрызнулся Денис. – Вон, притащили невесть куда, а теперь издеваются со своими реальностями… Ха, Россию они не знают! – Шериф и бёглер озабоченно переглянулись.

– Однако, – побарабанив пальцами по столу, не глядя на Харитона сухо произнёс Клавдий. – Сдаётся мне, что у нас, друг бёглер, возникла проблема. Ну-ка, молодой человек, приложите руку к анализатору личности, – шериф указал пальцем на переливающееся разноцветными огоньками устройство. – Там, где отпечаток ладони. – Денис молча повиновался, выбора у него всё равно не было.

С минуту ничего не происходило: сигнальные огоньки как моргали вразнобой, так и продолжали моргать; хорошо это или плохо, парень не знал. Но судя по напряжённым лицам присутствующих, дело ещё не было завершено. Так оно и оказалось – внезапно устройство коротко загудело, огоньки замерли, выстроившись в причудливый разноцветный график.

– Что мы имеем? – задумчиво разглядывая рисунок, молвил шериф. – Интеллект более-менее, соответствующий возрасту… ещё очень и очень неплохой магический потенциал, пока не активированный, а потому неопределённый ни по мощности, ни по возможности… Здоровье отменное, молодец. А в остальном хреновое мы имеем. – Клавдий посмотрел на Харитона, развёл руками. – Нет его нигде. В известных реальностях не зарегистрирован.

– Приплыли, – только и сказал бёглер, сдвигая шляпу на затылок.

– Я не понял, – Денис убрал ладонь с устройства, вытер её о шорты. – Вы отправляете меня назад или нет?

– Как теперь быть? – не обращая внимания на парня, спросил у шерифа Харитон.

– Думать надо, – скучным голосом ответил Клавдий. – По всем статьям он – нелегал из какой-то закрытой реальности. А ты его сообщник, организатор, который помог нелегалу пробраться в Башню Реальностей. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Согласно правилам я обязан вас арестовать и отправить на допрос в вышестоящие инстанции.

– Клавдий, – расстроился бёглер, – дружище. Ты серьёзно?

– Но, предположим, – будто не слыша слов Харитона, рассуждающим тоном продолжил шериф, – вы ведь могли ко мне и не заходить, не правда ли? Никакого акта приёма-передачи не составлено, подписей нет… А на нет и суда нет, – Клавдий выключил опознавательное устройство, разноцветный график погас.

– С меня причитается, – вздохнув, промолвил бёглер. – Пошли, – он ухватил Дениса под локоть и поволок его к выходу. Парень зашагал, то и дело оглядываясь на шерифа: ситуация становилась всё более непонятной. Пугающей, если уж напрямую.

– Хари, – сказал из-за стола Клавдий. – Проверь самую заблокированную, недоступную реальность. Ну, сам знаешь. Мало ли.

– Не дурак, понял, – мрачно ответил Харитон, вытолкал Дениса из помещения и аккуратно прикрыл за собой тонированную дверь.

Выйдя на площадку административного уровня, бёглер остановился. Повернулся к парню, внимательно осмотрел его с ног до головы, будто в рабство продать собрался, произнёс с нескрываемой досадой:

– И откуда ты, безадресный, на мою голову свалился, а? Нет, ну надо же было умудриться забрать подозреваемого не из какой-нибудь разрешённой, союзной реальности, а из закрытой! Тебя как зовут-то, нелегал?

– Денисом, – ответил Денис. – А вы – Харитон, верно? С таким именем вы просто обязаны знать Россию! Русское же имя. Хотя и греческого происхождения.

– Умник, – раздражённо фыркнул Харитон. – Всезнайка. Этого мне только не хватало, – развернулся и пошёл прочь, сцепив руки за спиной, удручённо покачивая головой. Парень догнал бёглера, пристроился сбоку: с минуту они шли молча, по закольцованному и никуда не ведущему пути.

– Ты вот чего, – наконец сказал Харитон. – Ты, Денис, на будущее лучше помалкивай, больше смотри и слушай. А то ляпнешь чего не надо, и попадёшь на разборку с неприятностями.

– Тогда объясните мне, что здесь к чему, – начал заводиться парень. – Я, между прочим, сюда не напрашивался!

– Твоя правда, – неохотно согласился бёглер. – Но коротенько, остальное по ходу дела узнаешь. Иначе чем больше я начну тебе объяснять, тем больше у тебя будет вопросов. А мне недосуг болтать, дело нужно делать.

– Давайте хоть так, – кивнул Денис. – Коротенько, ага.

– Это – Башня Реальностей, – Харитон неопределённо повёл вокруг себя рукой. – Каждый уровень с дверями является отдельной самостоятельной реальностью. Все они находятся на одной планете, на Земле. Имеются «открытые», с возможностью входа-выхода на соответствующем уровне и переходом на любой другой. То есть можно путешествовать в иные действительности. Есть «закрытые», двери которых заблокированы и войти-выйти через них могут только… ээ… специалисты, скажем так. Бёглеры. Я доступно объясняю?

– Вполне, – коротко ответил Денис. – Я умный, на лету схватываю.

– В Башне все говорят на одном языке, – с насмешкой глянув на парня, продолжил бёглер. – Вернее, каждый на своём, но при этом собеседники вполне понимают друг друга. Как земляки, как жители одного и того же городка. Потому в реальности имя Харитон означает для тебя одно, а для меня – совсем другое.

– А за стенами Башни? – полюбопытствовал Денис. – Там как? Только со словарём и разговорником?

– Я же говорил, что начнутся лишние вопросы, – поморщился бёглер. – Нет, когда ты проходишь через дверь в иную, не твою реальность, то умение понимать и беседовать с обитателями того мира у тебя остаётся. Но по возвращению в свою действительность эти способности пропадают.

– Жаль, – разочарованно протянул Денис. – А то я уже в универсальные переводчики решил податься. Думал, вернусь домой, устроюсь при каком-нибудь дипломате и пошлю к чёрту офис вместе с начальницей. Эх, не повезло.

– Ты сначала вернись, – думая о чём-то своём, проворчал Харитон. – Гм, чего я ещё не сказал? Ах да, по поводу твоего изъятия из безымянной реальности. Тут, как ты понял, произошла досадная ошибка, которую я должен исправить. Ладно, парень, не переживай, что-нибудь придумаю.

– Надеюсь, – уныло согласился Денис, глянув вверх, в бесконечный тоннель башни, – а то ни столовой тебе, ни туалета, ни переночевать где. Только голимые уровни да лифты. Как-то она, понимаешь, совсем не приспособлена для людей, ваша Башня.

– Это ты зря, – пожурил его Харитон. – Ежели с умом, если знаешь нужные места, то и жизнь будет замечательной. Даже без денег.

– Ну, с деньгами у меня вообще швах, – честно признался Денис. – Я ведь не знал, что в дальние места отправлюсь, а то бы взял побольше. А рубли у вас в ходу?

– Нам на тысяча семьсот пятьдесят третий уровень, – не ответив на вопрос сказал бёглер. – Там, скорей всего, и находятся двери в твою реальность. Пошли, – он указал рукой на показавшийся вдали арочный проём в оградительной решётке. – Выход к лифтам, – пояснил Харитон. – Не пешком же топать.

За аркой находился длинный выступ-язык, направленный к центру Башни и обрывающийся неподалёку от снующих вверх-вниз лифтов. Обязательная сетчатая решётка здесь плавно смыкалась вверху, повторяя форму арки, и тем здорово напоминала цирковую клетку-коридор – ту, через которую на арену выпускают хищников.

– А сверху-то сетка зачем? – задрав голову поинтересовался Денис, – наверное, чтобы на голову чего не упало? Забота о людях, да? – Харитон глянул вверх, коротко хохотнул.

– Именно что забота, хе-хе. Но не столько о людях, сколько о том, чтобы они крупногабаритную контрабанду из реальности в реальность не таскали. В лифт-то чего объёмистое не засунешь, вот и приноровился народ крупные изделия с уровня на уровень на верёвках поднимать-опускать. Работа тяжкая, муторная и опасная… Ну а после того, как однажды в шахту рухнули и груз, и с десяток грузчиков-контрабандистов вместе с ним, появились решётки. Впрочем, давно это было, много сотен лет тому назад, – пояснил бёглер. – Одна из здешних легенд, в общем.

– В каком смысле «появились»? – не понял Денис. – Сами по себе, что ли, возникли? Типа, взяли и выросли?

– Совершенно верно, – кивнул Харитон. – Взяли и выросли. Здесь многое само по себе… ээ… образуется при необходимости. Такая, понимаешь, своеобразная башенная магия.

– А сама Башня Реальностей, она откуда взялась? – озадачился парень. – Уж её-то наверняка строили, а не из какой-нибудь колдовской семечки растили. И кстати, сколько в ней этажей?

– Башня была всегда, – назидательно ответил бёглер. – Кто её строил, каким образом, для какой надобности – понятия не имею, да оно мне и не нужно. А этажей в ней много, около десяти тысяч, – Денис уважительно присвистнул. – В смысле одних лишь известных, разведанных, – наблюдая за реакцией парня усмехнулся Харитон. – Выше и ниже, насколько я знаю, никто никогда не поднимался и не опускался. Потому как дальнейшее перемещение лифтов полностью заблокировано.

Денис присвистнул ещё раз.

– Пришли, – подойдя к краю выступа, сообщил очевидное бёглер. – Теперь надо подождать, когда появится свободная кабинка, она сама к нам подплывёт.

Словно комментируя слова Харитона, от ближнего лифтового потока отделился серебристый пузырь. Покачиваясь будто поплавок на неспокойной речной воде, он приблизился к выступу и мягко к нему причалил: через миг в стене кабинки расплылось круглое отверстие входа. Харитон, а следом за ним Денис вошли в лифт.

Первое, что увидел парень, это торчавшую посреди кабины цилиндрическую тумбу с расположенным на её верхушке стальным колесом-поручнем, отдалённо напоминающим автомобильный руль. Как логично предположил Денис, грибовидная конструкция требовалась для того, чтобы было за что держаться в случае нежданной болтанки. Обычные меры предосторожности, не более.

Изнутри кабинка оказалась прозрачной, при желании можно было наблюдать за всем происходящим снаружи. Чем Денис и занялся – то с восторгом поглядывал вверх, в башенную высь, то с опаской себе под ноги: почти невидимый пол казался весьма сомнительной опорой, того и гляди исчезнет, и полетишь тогда в бесконечную глубину шахты… И будешь лететь до тех пор, пока не разобьёшься об какой выступ-язык, или не сгоришь в конце концов от воздушного трения как шальной космический метеор.

Харитон никакого интереса к интерьеру кабинки не проявил, наверняка за прошедшие годы вдоволь насмотрелся: подождав пока зарастёт входное отверстие, бёглер скомандовал:

– Тысяча семьсот пятьдесят третий уровень. Турбо-режим.

Кабинка лифта неспешно направилась к двум транспортным потокам, немного полавировала среди них, что-то для себя определяя, и вдруг резко нырнула в нисходящий. Где на лету влилась в самую быструю лифтовую струю и с громадной скоростью помчалась вниз.

Денис отчего-то предполагал, что они поедут вверх, потому манёвр умной кабинки оказалось для него полной неожиданностью. Ойкнув и побледнев, парень ухватился обеими руками за колесо-поручень; изо всех сил сдерживая рвотные позывы, Денис согнулся, почти уткнувшись лицом в центр «руля». И хотя было ему сейчас крайне нехорошо, однако Денис всё же разглядел – не специально, просто деваться было некуда – выгравированный посреди колеса рисунок-символ: ромб с вписанной в него окружностью и небольшой вертикальной щелью-прорезью посреди того круга. Символ чем-то напоминал кошачий глаз с суженным зрачком – во всяком случае Денису так показалось.

Наконец кабинка плавно затормозила падение. Парень облегчённо вздохнул, чувствуя как желудок возвращается на место, и лишь тогда обратил внимание на Харитона: бёглер, сложив руки на груди, с ехидной улыбкой глядел на Дениса.

– А нечего на меня так смотреть, – возмутился парень. – Что я, каждый день в лифтах падаю? Ничего себе поездочка, – вздохнул он. – Скажите спасибо, что я вообще тут не наблевал.

– Спасибо, – немедленно отозвался Харитон. – Ладно, для первого раза ты и впрямь держался молодцом. Выходи уж, молодец-удалец, – он указал рукой на открывшееся отверстие входа.

Уровень, на который прибыли бёглер и нелегал, разительно отличался от «административного». Во-первых, пол здесь покрывал толстый слой пыли, на котором не имелось ни единого отпечатка подошвы, или каких других отметин того, что здесь кто-нибудь когда-нибудь бывал. Во-вторых, двери в башенной стене оказались не стеклянными, тонированными, а самыми что ни на есть обычными – дубовыми, на железных петлях, с круглыми поворотными ручками. И разумеется тоже очень пыльными.

На уровне было тихо как в заброшенном склепе, только едва слышно гудели потолочные светильники, да ещё издалека, из башенного колодца, доносился ровный шелест пролетающих мимо кабин.

– Что-то мне не по себе, – пожаловался вслух Денис. – Паршивое какое-то место, дохлое… А вы точно уверены, что моя реальность именно за этими дверями? – он ткнул рукой в ближайшую к нему.

– Абсолютно, – непререкаемым тоном изрёк Харитон. – Закрытая реальность, юноша, это тебе не ресторан с кордебалетом, и не проходной двор с винным магазином. Здесь, верно, лет сто никого не было! Или двести. Да и кому она, собственно, нужна, неведомая и потенциально опасная? Не зря же её до сих пор башенная магия не распечатала… Или наоборот, в своё время надёжно закупорила.

– А как же вы меня тогда вытащили? – слабым голосом спросил Денис. – Вон, даже следов на полу никаких.

– Я тебя не через этот уровень тянул, – хмурясь, сказал бёглер. – Мне для изъятия нужного объекта любая башенная дверь сгодится. Ну, почти любая. А вот чтобы отправить тот объект назад, в его… ээ… родное бытиё – о, тут и впрямь без соответствующих дверей не обойтись. Короче, мы идём или ты продолжишь стоять и сомневаться?

– Идём, – нехотя согласился парень. Ступая за Харитоном след в след, чтобы не поднимать лишней пыли, Денис приблизился к ближней, им же указанной двери.

– Сойдёт любая, – вполголоса пояснил бёглер, хотя парень ничего у него не спрашивал. – Главное, чтобы в обжитое людьми место открылась… Не в пустыню, например, или во льды. Или над океаном. – Харитон взялся за ручку и замер, сосредоточенно глядя на дверь отсутствующим взором. Постояв так с полминуты, он глубоко вздохнул, с силой повернул туго идущую ручку – внутри замка что-то заскрежетало – и дверь медленно, пусть со скрипом, но начала открываться. Из образовавшейся щели хлынул неяркий дневной свет, в воздухе запахло сырой травой и цветами. Только сейчас Денис понял, что всё это время он не ощущал практически никаких запахов, будто воздух в Башне был полностью стерилен.

– Ещё чуток, – натужным голосом произнёс бёглер, – ну-ка… – Он рывком распахнул дверь. Парень едва ли не на цыпочках подошёл к дверному проёму, осторожно заглянул в него: сразу за порогом зеленела высокая, ещё покрытая росой густая трава. Вид открывался с высоты – дверь находилась на вершине холма.

В задверной реальности было прохладное утро, часов шесть-семь, не более. В чистом, по раннему сером небе плыли редкие облака. Солнце едва-едва выглянуло краешком из-за далёких деревьев, длинные тени протянулись по некошеному травяному полю. Через поле, по утоптанной просёлочной дороге скакал конь с всадником: широкополая шляпа с пером и развевающийся на ветру плащ мало соответствовали привычной Денису технически продвинутой реальности.

А ещё дальше, на фоне высоких заснеженных гор, почти у горизонта темнела городская стена с зубцами и редкими сторожевыми башенками: над стеной виднелись остроконечные верхушки крыш со шпилями, на которых развевались едва различимые ленточки вымпелов.

– Ничего личного, – донеслось из-за спины Дениса, и тому вдруг стало всё понятно: мерзавец Харитон вовсе не собирался возвращать его домой! Шериф Клавдий довольно прозрачно намекнул бёглеру как отделаться от непрошенного гостя… От нелегала, создавшего им юридическую проблему. А не станет нелегала, не станет и проблемы!

Резко обернувшись, Денис успел схватить Харитона за руку, но не успел остановить её движение: удар ладонью в грудь был настолько силён, что парня вышвырнуло в иную реальность – где он проехал едва ли не с пяток метров под уклон, скользя спиной по мокрой траве. Вместе с упавшим на него бёглером.

– Ты с ума сошёл! – в ярости зашипел Харитон, пытаясь отодрать от себя Дениса: тот намертво вцепился в него обеими руками, клещами не отодрать. – Дверь! Дверь закрывается! – С трудом поднявшись, бёглер бочком-бочком, по-крабьи, то и дело оскальзываясь побрёл вверх, к висящей в воздухе заветной – и уже наполовину закрытой – двери.

Денис гирей висел на руке Харитона.

– Отпусти, идиот! – вне себя заорал бёглер, – оба же пропадём! – он попытался ударить парня ногой, промахнулся, едва не упал вновь.

– Хрена тебе, а не «отпусти», – с ненавистью отозвался Денис. – У меня тоже ничего личного! – упёршись коленями в землю, он со всей силы дёрнул Харитона на себя, отчего оба кубарем покатились вниз. И, конечно же, не видели, как закрылась никем не придерживаемая дверь, не слышали как клацнул замок, и не заметили как бесследно растворился в воздухе путь в Башню Реальностей.

Крис

Дядюшка Шмуль уронил гербовое письмо на стол, снял очки с носа и горестно сказал:

– Мальчик мой, у нас беда. Завтра, с утра пораньше, к нам приезжает областной королевский ревизор. О-хо-хо, прям как снег на голову…

Насколько помнил Крис, дядюшка Шмуль произносил эту фразу каждый год, в конце мая, получая обязательное уведомление из Проверочной Комиссии при дворе Его Величества. И, как помнилось Крису, «беда» обычно заканчивалась авральной уборкой зала приёмки, наведением более-менее толкового порядка в хранилище да поездкой дядюшки Шмуля с тем ревизором в ресторан. Ну и взяткой, наверное… Тут ничего конкретного сказать было нельзя, не присутствовал Крис при подписании акта проверки. Но предполагал, что без денежного вознаграждения не обходилось, ведь не за просто так королевский проверяющий закрывал глаза на известную многим горожанам специфику дядюшкиного заведения.

Официально городское бюро находок – с громким названием «Гермес» – занималось приёмом утерянных гражданами вещей. Неофициально же работало и как ломбард, и как ростовщическая контора, и, чего уж таить, как лавка скупки краденого. Впрочем, дядюшку Шмуля в городе уважали, всегда обращались к нему в сложной жизненной ситуации – особенно когда нужны были деньги.

С длинной седой бородой, крючковатым носом, в неизменно чёрном костюме с серебряными пуговицами, в чёрных лаковых туфлях и с чёрным цилиндром на голове, высокий дядюшка Шмуль напоминал ушедшего на пенсию колдуна. Каковым его многие и считали, при встрече украдкой складывая пальцы в обережный знак, чтобы владелец бюро их ненароком не сглазил. Впрочем, дядюшка на сплетни внимания не обращал и даже был доволен подобной репутацией: худая слава всё ж лучше никакой. Тем более, что подобная известность защищала «Гермес» от попыток ограбления куда надёжнее любых охранников. А поживиться в городском бюро находок, оно же ломбард и скупочная, было чем! Особенно если знать где находится тайный сейф, в котором хранилось много чего ценного: не только долговые расписки и учётная книга дядюшкиных финансовых – причём совершенно незаконных – операций, но и деньги, и то, что Шмуль брал в заклад. Ключ от комнаты с сейфом дядюшка не доверял никому, даже своему племяннику – хотя Крису уже с полгода как исполнилось двадцать три, Шмуль до сих пор считал его мальчишкой, способным на глупые поступки. Что, конечно же, сильно обижало племянника.

Крис был рослым парнем – правда, не таким высоким как дядюшка Шмуль, едва доставал ему макушкой до подбородка, – светловолосым, всегда коротко стриженым (дабы поменьше уходило мыла на мытьё головы, Шмуль следил за этим весьма строго), в меру плечистым и в меру худым. Разумеется, не кожа да кости, но и ни грамма лишнего веса – на дядюшкиных-то экономных харчах!

Отца Крис не помнил, да и не мог помнить: обычный солдат-наёмник, поселившийся в недорогой гостинице, и однажды вдруг съехавший оттуда в неизвестном направлении… Отец уехал, узнав о беременности горничной, той, что частенько заглядывала к нему в номер.

Мать одна вырастила Криса, а когда ему исполнилось шестнадцать, отдала парня в работники к сводному брату, дядюшке Шмулю – за еду, одежду и науку. Если с первым и вторым здесь было не густо, то с третьим, с науками, дело обстояло вполне толково: в хранилище скопилось изрядное количество утерянных книг, от школьных учебников до энциклопедий и всяческих справочников включительно. Потому, пусть и урывками, не часто, по ночам или же когда дядюшка надолго уезжал по делам, Крис прочитал, изучил многие из тех томов. Конечно, подобное самообразование никак не заменяло грамотного обучения в школе или гимназии, но, как верно решил Крис, уж лучше так, чем вообще никак.

Из школы Крису пришлось уйти, когда мать пристроила его в бюро находок, а сама перебралась в столицу искать лучшей доли – с тех пор, за все прошедшие годы, Крис не получил от неё ни единой весточки. И лишь отчаянно надеялся, что она по-прежнему жива-здорова.

– Ох, беда, – рассеянно теребя бороду, уныло повторил дядюшка, – надо что-то делать. Но что? Может, пуститься в бега? Или объявить себя скоропостижно умершим? Право, я затрудняюсь с решением.

– Дядя, ну бросьте вы так переживать, – Крис взял со стола письмо, мельком глянул на официозные завитушки букв, золотую печать. – Обычное уведомление, ничего особенного, – он положил пергаментный лист на место.

– Глупый ты, бестолковый, – Шмуль горько вздохнул, с неприязнью ткнул пальцем в фамилию ревизора на документе. – Ныне проверяющим назначен сам магистр финансовой магии господин Пондильяк! Неужели тебе ничего не говорит это имя?

– А должно? – заинтересовался Крис. – Понятия не имею, кто такой. Все прошлые разы был господин Туфа, нормальный дядька. Вы, вроде бы, о нём хорошо отзывались, мол, ни вином, ни взятками не брезгует. И потому не лазит куда не нужно и всяких сплетен про нашу контору не слушает.

– Тьфу на тебя, – осерчал Шмуль, – болтун сущеглупый. Не вздумай при магистре эдакое ляпнуть, немедля в тюрьму загремим! Без суда и следствия, уж поверь. И господина Туфу за собой потянем, а он того не заслужил, с пониманием человек… Чтобы ты знал: магистр Пондильяк является главой областной Проверочной Комиссии! Зверь, а не проверяющий – строгий, неподкупный, вредный. А по слухам вообще негодяй-мерзавец каких свет не видывал. – Дядюшка с тоской глянул на чиновничий пергамент, продолжил мрачно: – Говорят, после его проверки многие вешаются или топятся… Или травятся. А прочие садятся в тюрьму на долгие годы, если не навсегда.

– И впрямь беда, – огорчился Крис, которому ни травиться, ни идти в тюрьму совсем не хотелось. – А мы-то, собственно, причём? У нас в хранилище одни только невостребованные хозяевами вещи, ничего крамольного. Ээ… в общем хранилище, – уточнил он и озадаченно почесал в затылке, вспомнив о комнате с дядюшкиным сейфом. Той, что располагалась в глубине здания, за фальшивым шкафом без задней стенки.

– Вижу, дошло, – назидательно поднял палец дядюшка Шмуль. – Именно что в общем, тут придирок не будет. Но моя секретная кладовая – эх, чует сердце, докопается-таки до неё магистр, найдёт! Не зря он к нам направляется, ой не зря: будет всё вынюхивать, высматривать… стены простукивать, сплетни горожан слушать. Верно, доложил ему кто-то, на ушко про нас гадкую кляузу шепнул… Ай, одни враги кругом, никому верить нельзя! В общем, делаем так, – дядюшка с брезгливым видом сунул пергаментный лист в ящик стола, – ты займёшься наведением порядка в хранилище, а я на всякий случай уберу из сейфа всё лишнее, компрометирующее… Мнэ-э, а компромата, похоже, будет многовато, – спохватился Шмуль. – Однако ж, придётся мне те вещички вывезти из бюро куда подальше, в одно надёжное место. Пускай там полежат, до поры, до времени.

– Порядок – это в смысле только полы протереть? – с надеждой спросил Крис.

– И полы, и вещи на полках, и сами полки, – строго указал дядюшка, направляясь к выходу из кабинета. – Да, вот ещё: обязательно почисть самые верхние, те, что у потолка! Там, небось, пыли с палец толщиной, лет сто не убиралось. Во всяком случае, лично я туда никогда не лазил. – Шмуль отечески похлопал по плечу озадаченного племянника, мол, давай-давай, и отправился разбираться с сейфом. То есть перепрятывать бухгалтерский компромат.

Крис тяжело вздохнул, почесал в затылке, но деваться было некуда: послав в душе магистра Пондильяка куда подальше – гораздо далее того места, где живёт чёртова старуха Клоанца, плетущая из болотной тины сети для ловли душ умерших – парень нехотя побрёл в кладовую за веником, вёдрами, шваброй и тряпками. Дядюшкины слова о столетней пыли его не вдохновили, тем более что так оно, скорей всего, и было на самом деле: королевскому «Бюро находок» насчитывалось без малого полторы сотни лет. А то и более.

Бюро находок, в старину называвшееся «Приютом утерянных вещей», появилось в годы правления короля Августа Второго, Тишайшего, – как официально именовали его в учебниках «новой истории». В народе же за Августом закрепилось прозвище «Чихун» из-за неумеренной приверженности монарха к нюхательному табаку. Но, как бы там ни было, Август был неплохим королём, история знавала куда более вздорных и глупых правителей. Уважение в народе Август Второй заслужил в основном тем, что за время своего царствования не ввёл никаких революционных новшеств, предоставив подданным жить привычной им жизнью – без каких-либо экономических и политических потрясений.

В те времена нынешний городок Бэрилон (девяносто три мили до столицы, две тысячи семьсот тридцать девять душ проживающего населения, канатная фабрика и малый винокуренный цех) был небольшим посёлком у тракта, идущего от южного моря до самого столичного града. Конечно же, никакого «Приюта утерянных вещей» в Бэрилоне тогда не существовало, да и кому он был нужен, в захолустье-то?

Городское предание гласило, что однажды король Август Второй, возвращаясь с верфи, где закладывали новый торговый корабль, остановился на ночлег аккурат возле того посёлка. И пока разбивали стоянку, пока готовили ужин, королю захотелось прогуляться – размять ноги после долгой поездки в карете, а заодно взглянуть, как живут-поживают в эдакой глуши его верноподданные граждане.

Граждане, узнав, кто к ним приехал, со страху попрятались кто куда, и потому прогулка могла бы статься довольно унылой, если б не глухой трактирщик, который понятия не имел о прибытии столь важного гостя. Встретив короля и его свиту как обычных, но весьма денежных путников, трактирщик выставил на столы самое лучшее, в том числе и своё «фирменное» вино. Напиток королю понравился и, придя через некоторое время в весьма благодушное настроение, Август Второй отбыл в лагерь, щедро заплатив трактирщику. А уже в лагере, по утру, король обнаружил пропажу своей любимой – золотой, с драгоценными каменьями – табакерки. Разразился жуткий скандал, едва не полетели головы приближённых за невнимательность и недогляд (а там, глядишь, досталось бы и жителям посёлка), когда к королевскому шатру примчался поселковый мальчишка, сын местного сапожника Вильяма, паренёк шустрый да глазастый. Он-то и принёс королю утерянную им по винной усталости табакерку – та нашлась в зарослях бурьяна, неподалёку от тропки в трактир. В которые заросли король заходил ночью по некой важной, уединённой необходимости.

Обрадованный Август Второй отблагодарил мальчишку медным пятаком и повелел в честь случившегося установить в посёлке особый памятный дом для найденных вещей – «дабы не оставались они сирыми и беспризорными, но вовремя находили своих страждущих владельцев», – так сказал добрый король. А ещё он приказал построить и открыть винокуренный цех, поскольку здешнее вино «зело полезно, бодрит дух и внушает радость». Повелел и убыл восвояси, оставив жителей посёлка в надежде на то, что королевские распоряжения окажутся пустой, похмельной болтовнёй. Но, как показало время, король запомнил свой визит в Бэрилон: через несколько месяцев в посёлок приехал работный люд, подтянулись подводы со строительными материалами и закипела работа. На том сонная, унылая жизнь посёлка закончилась – Бэрилон стал прирастать домами, лавками, конторами… Появилось королевское почтовое отделение, у тракта организовалась конная станция: бывший никчемный посёлок быстро превращался в самый настоящий, пусть и провинциальный, городок. Ну а «Приют утерянных вещей» был выстроен в центре того городка, рядом с ратушей, практически бок о бок – одноэтажное кирпичное здание, высокое, с невероятно дорогими по тем временам настоящими стёклами в стрельчатых окнах.

Что же касаемо добропорядочного паренька, столь неожиданно изменившего судьбу родного Бэрилона, то в другой городской легенде говорилось о том, будто бы отец мальчика, сапожник Вильям, сильно огорчился необдуманному поступку сына. И от того невыносимого огорчения выгнал его из дому, предварительно избив и отняв у паренька заработанный им королевский пятак: мальчик оказался с характером, в тот же день ушёл по тракту в сторону моря. А далее, согласно той легенде, беглец поступил юнгой на быстроходный торговый корабль и знатно преуспел в морском деле, став через десяток лет помощником капитана. А ещё через пару лет поднял на том корабле бунт, собственноручно обезглавил капитана саблей и объявил себя Чёрным Бароном. В дальнейшем Чёрный Барон с его командой прославились как самые кровожадные пираты южного моря, о похождениях которых рассказывали в портовых тавернах, пели в разудалых матросских песнях, а матери пугали именем Барона непослушных детей.

Пиратское безобразие продолжалось до тех пор, пока осерчавший король Август Второй не снарядил военно-морскую экспедицию на поиски корабля Чёрного Барона: в конце концов судно было обнаружено, обстреляно из тяжёлых фаерболомётов и уничтожено. А выжившего в переделке Барона доставили в столицу, где публично казнили на центральной городской площади, в присутствии короля. Разумеется, милейший Август не признал в бородатом пирате того самого мальчика, которому он некогда подарил медный пятак. И которому столь круто изменил судьбу.

В просторном хранилище, освещённом лишь потолочными самосветными лампами, стояла полудюжина высоченных стеллажей, далеко разнесённых друг от друга и заваленных всяческим хламом. Раньше, при прежнем хозяине «Гермеса», стеллажей было в два раза больше, но предприимчивый дядюшка Шмуль, по-хозяйски решив что хватит и шести, втихаря продал казённое имущество проезжим коммерсантам. Возникшую же недостачу он с лёгким сердцем оформил как «естественную убыль в связи с ветхостью», хотя старинные, надёжно сделанные стеллажи могли простоять в бюро находок ещё лет сто, не менее. Легковерный – за взятку и угощение в ресторане – господин Туфа, прочитав акт списания, лишь изумлённо развёл руками. Однако, сказав: «Экий же ты наглец, Шмуль», подписал тот акт, а большего дядюшке и не требовалось.

Впрочем, по-своему дядюшка Шмуль был прав – такого количества стеллажей в бюро находок не требовалось. Всё равно большая их часть стояла пустая, с голыми полками, на которых лежала одна только пыль: не нёс народ находки в «Гермес» и всё тут. Потому как ценное, понятное дело, оставлялось себе, а бить ноги из-за всякой ерунды у людей охоты не было. Нет, конечно изредка, иногда, но всё же в бюро кто-нибудь чего-нибудь да приносил… Как правило, приходили или дети, или женщины преклонных лет – и тем, и другим обычно свойственно наивное стремление поступать по закону.

Потому, чтобы создать видимость активной деятельности «Гермеса», дядюшка Шмуль регулярно покупал на блошином рынке всяческие дешёвые, малопригодные в быту вещи и оформлял их как находки. Подержав вещицы на полках с два-три месяца, он перепродавал их старьевщикам, а убыль оформлял как возврат предметов владельцам, без всяческого зазрения совести подделывая подписи несуществующих хозяев. В общем, на бумаге, в отчётности, фирма «Гермес» пользовалась в городе большим успехом. И, судя по тем отчётам, город населяли одни лишь рассеянные, пачками теряющие зонты, галоши, ветхие книги, ложки-вилки, мятые кастрюли и прочий никому не нужный мусор.

Крис, одетый по случаю уборки в старые штаны, линялую майку-безрукавку да резиновые тапки-шлёпанцы, поставил ведро с водой на пол, бросил рядом швабру и достал из-под мышки веник. Постукивая рукоятью веника по ладони словно дубинкой, парень с неприязнью оглядел стеллажи. Взбираться на верхотуру и сметать с подпотолочных полок вековые залежи пыли Крису не хотелось, но куда прикажите деваться? Ругая про себя магистра финансовой магии самыми последними словами, он нехотя полез на ближайший стеллаж – без разбора наступая на разбросанные там и сям дядюшкины «находки».

Веник с трудом продирался сквозь узкую щель между потолком и верхней полкой: лежалая пыль вываливалась оттуда пластами, падала по обе стороны высотной конструкции – возле стеллажа с каждой минутой становилось всё грязнее и грязнее. Крис мельком глянул вниз, уныло подумал о том, что впереди ещё пять таких же, с обязательным мытьём полов, и его нелюбовь к магистру Пондильяку достигла поистине вселенских масштабов. Окажись вдруг королевский проверяющий где-нибудь поблизости, Крис с великим удовольствием треснул бы его по голове пыльным веником. А там будь что будет!

Что именно могло бы случиться после столь опрометчивого поступка, парень додумать не успел: веник зацепился за нечто весомое, подвижное – подцепленное прутьями, оно подъехало к самому краю полки, вывалив на лицо Крису рассыпчатый кусок пыли. Уронив веник, Крис протёр свободной рукой глаза, расчихался; запустил руку в щель, он вытащил оттуда находку – что-то тяжёлое, холодное, прямоугольное – и, сунув непонятный брусок в карман штанов, торопливо спустился вниз.

В хранилище было тихо: лишь слегка гудели трубки самосветных ламп, да едва слышно поскрипывал растревоженный стеллаж; откуда-то издалека доносились приглушённые расстоянием причитания дядюшки Шмуля, вынужденно опустошавшего сейф. Убедившись, что дядюшка занят и можно не ожидать его внезапного появления – а в том, что Шмуль немедля отобрал бы найденный предмет, Крис ничуть не сомневался – парень достал из кармана находку и принялся её изучать.

Предмет оказался стальной, размером с ладонь коробочкой, напоминающей футляр для хранения дорогих пишущих ручек. Матовая, без каких-либо надписей, она была крест-накрест перевязана серой от пыли матерчатой лентой, с сургучной печатью на узле. Крис поднёс коробочку к уху, осторожно потряс ею, но никаких подозрительных звуков не услышал. Пожав плечами, он сунул мизинец под перевязь и легко порвал непрочную от времени материю; в тот же миг печать рассыпалась лёгким коричневым пеплом, мгновенно растаявшим в воздухе – но Крис этого не заметил. Не до того ему было.

Внутри, в специальном углублении, на чёрной бархатной подстилке лежал ключ. Серебряного цвета, плоский, чересчур длинный для обычного «квартирного» варианта, с большой квадратной головкой без отверстия для кольца, с двусторонней частой «бородкой» – ключ походил на сейфовый. Хотя, конечно, мог быть и «квартирным», но из числа тех, которыми если и отпирают дверь в жильё, то вовсе не в бедняцкое.

Первым делом Крис подумал, что это запасной ключик дядюшки Шмуля от его потайного сейфа, с дяди станется запрятать дубликат куда подальше от племянника и возможных грабителей. Потом вспомнил, что дядя, по его словам, никогда верхние полки не убирал и засомневался – а ведь действительно, не из тех людей дядюшка Шмуль чтобы с веником по стеллажам лазить! Тогда чья же это вещица? Чья коробочка с ключом? Почему она оказалась в столь странном, почти недоступном месте? Случайно завалилась? Ох, вряд ли: не заваливаются сами по себе в укромные места сложные ключи в стальных футлярах, да ещё перевязанные лентой с сургучной печатью… Кстати, – вдруг сообразил Крис, – а ведь не мешало бы повнимательнее рассмотреть ту печать! Он присел, подобрал с пола обрывки ленты и с удивлением обнаружил, что печати на ней больше нет. Исчезла, пропала невесть куда. Подобное, конечно, было подозрительным, не исчезают печати сами по себе – если они, разумеется, не колдовские, не защитные или сигнальные, пропадающие после срабатывания. Очень надеясь, что эта печать самая обыкновенная и просто закатилась под один из ближних стеллажей, Крис собрался отыскать её, уже и на четвереньки встал, когда до него донёсся приближающийся голос дядюшки Шмуля:

– Ах я голова садовая! Ну-ка, мальчик мой, бросай уборку, у меня есть для тебя срочное дело. – Крис вскочил на ноги, не долго думая уронил ключ в карман штанов, а коробочку сунул под запылённую рухлядь на ближайшей полке. И с озабоченным видом стал подметать пол, изображая рабочее рвение.

– Кому сказано, кончай работу, – нетерпеливо повторил Шмуль, скорым шагом выходя из-за стеллажа: в руке у дядюшки была кожаная сумочка, с которой он обычно ходил по денежным делам. – Из-за этой проверочной суеты я напрочь забыл о том, что мясник Рунге ещё с утра просил занять ему… ээ… некоторую сумму под некоторые, хе-хе, проценты. Ну-ка, руки в ноги и бегом к нему! И смотри там, поаккуратнее, – протягивая парню ценный груз, предупредил Шмуль. – Не вздумай потерять, заём нешуточный. Из рук не выпускать! И вообще одна нога там, другая здесь, уборку я не отменял.

– Обижаете, дядя, – возмутился Крис, – в первый раз, что ли? – взял сумочку и побежал переодеваться.

– В первый, не в первый, – хмыкнул дядюшка Шмуль, провожая племянника озабоченным взглядом, – а деньги есть деньги. Кабы не срочная проблема, сам бы отнёс… О-хо-хо, грехи наши тяжкие, – стряхнул с бороды осевшую на неё пыль и ушёл возиться с сейфом дальше.

Больше дядюшка Шмуль племянника никогда не видел.

Крис вышел на улицу. По нежаркой ещё весенней поре он оделся в тёмно-серые джинсы, такого же цвета лёгкую куртку, коричневую рубашку и коричневые же туфли – дядюшка не баловал племянника разнообразием одежды, всегда предпочитая практичные немаркие цвета.

В кармане куртки лежал странный ключ – оставлять его в бюро Крис не собирался, а ну как дядя найдёт? И всё, прости-прощай таинственная находка.

На улице было малолюдно, время близилось к полуночи и потому все добропорядочные граждане давно уже или спали, или смотрели развлекательные каналы по инфошарам. Ну а недобропорядочные промышляли на окраинах города – здесь, в центре, бандиты и хулиганы появлялись редко, полиция всерьёз отрабатывала деньги налогоплательщиков. Но, по правде говоря, отрабатывала «от сих и до сих»: на окраины в ночное время полицейские выезжали только по экстренному вызову, предпочитая не соваться лишний раз в неблагополучные районы.

Щербатая, неполная луна бездвижно висела над ратушей, будто нанизанная на её острый шпиль; мелкие звёзды едва заметно мерцали в чёрном небе, явно не желая выполнять свой ночной долг. Лёгкий ветерок пах лиственной свежестью и, отчасти, навозом от расположенной в двух кварталах отсюда конной станции.

Окна в соседних домах – в большинстве тёмных, спящих – кое-где светились призрачным дрожащим светом: там, устроившись в креслах или улёгшись на кроватях, отдыхал рабочий люд. Расслаблялся, вполглаза смотря какие-нибудь «мыльные оперы» или официальные, обязательно положительные новости. Небольшой Бэрилон жил своей, провинциальной жизнью: рестораны закрывались ровно в одиннадцать вечера, а варьете или казино в городе не было в помине.

Не успел Крис дойти до перекрёстка и свернуть на нужную улицу, как позади гулко ухнуло. Не слишком громко, чтобы нарушить покой отдыхающих граждан, но достаточно, чтобы испугать прохожих. Крис обернулся и остановился, поражённый увиденным.

Возле здания бюро находок, из ниоткуда, материализовался самоходный бронефургон службы королевской магобезопасности. Блестящий в лунном свете полированными боками, он был удивительно похож на перегонный куб из винокуренного цеха, невесть для чего снабжённый колёсами. На видимом Крису боку спецкареты, чуть ниже бойниц-щелей, светлела эмблема службы магобезопасности: силуэт коршуна с расправленными крыльями и зажатой в лапах двуглавой змеёй. Из фургона, один за другим, споро выпрыгивали боевые монахи в чёрных сутанах, подпоясанные серебряными шнурами, с низко надвинутыми на лица капюшонами. Пригибаясь, словно по ним вели прицельный огонь, монахи кинулись в оцепление «Гермеса».

Крис слыхал о боевых монахах из ордена Святого Мерлина, подчиняющихся лично Канцлеру, главе королевского комитета по борьбе с террористическим колдовством – но никогда не видел их воочию. Разве что по инфошару, в развлекательных боевиках… Но ныне действие происходило не на воздушном экране и не в вымышленном сюжете, а наяву, здесь и сейчас.

Вновь ухнуло, но на этот раз громче – в соседних с «Гермесом» домах задребезжали стёкла, – и рядом с самоходным фургоном появился ещё один, из которого тоже стали выпрыгивать монахи. Крис стоял замерев, не понимая что происходит; в домах там и тут начали открываться окна. Однако никаких криков или испуганных возгласов соседей Крис не услышал: они молча наблюдали за происходящим. Словно продолжали смотреть передачу по инфошару.

Рослый монах-штурмовик профессиональным ударом ноги выбил замок из дверной коробки, распахнул дверь бюро и отскочил в сторону: выставив перед собой скорострельные фаерболомёты, в дверной проём ворвалась группа захвата, человек шесть или восемь, Крис не успел сосчитать. Внутри здания что-то затрещало, будто рвали материю, после донёсся шум и частый стук – точь-в-точь как стучит град по брезентовому пологу; потом наступила тишина.

Из второго фургона, последним, вышел невысокий монах в такой же чёрной сутане как и у прочих, но подпоясанный золотым шнуром – наверняка начальник, решил Крис, вон и держится прямо, не пригибаясь, и идёт неспешно. Монах с золотым шнуром небрежно повёл рукой, словно муху отогнал: святые бойцы расступились, пропуская начальника к дверному проёму.

Далее минут пять ничего не происходило, Крис уже извёлся от страха и нетерпения, когда на улицу выволокли растрёпанного дядюшку Шмуля. Подхваченный под руки двумя громилами-штурмовиками, дядюшка, как ни странно, вовсе не выглядел напуганным. Скорее, возмущённым – изо всех сил упираясь, он сердито кричал:

– О чём вы говорите?! Какой к чёрту ключ, нету у меня никакого ключа! И вообще ревизия только завтра, понимаете? Завтра! А сегодня не имеете права меня арестовывать без санкции магистра Пондильяка, – последние слова дядюшка Шмуль проорал уже из бронефургона: лязгнула дверца и вопли дядюшки оборвались.

Следом за арестованным из «Гермеса» вышел монах с золотым опояском. Помахивая зажатым в руке стальным бруском – Крис опознал футляр для ключа – начальник подошёл к спецкарете, сбросил капюшон на плечи и, близко поднеся трофей к лицу, внимательно рассмотрел его в лунном свете. Удовлетворённо кивнув, золотопоясный монах повернулся к штурмовикам и негромко приказал:

– Оцепление не снимать. Произвести полный осмотр помещений. Выяснить, кто ещё проживает в доме, найти и арестовать.

– Мальчишка там проживает, ваша святость, – угодливо подсказали с первого этажа дома напротив. – Крисом зовут. А вообще-то давно надо было этим гадюшником заняться, такие проценты за заем берут, упаси боже какие зверские. – Начальник глянул на маячившего в окне доброхота, поманил к себе пальцем ближайшего монаха, сказал, ткнув рукой в сторону дома: – Задержать и допросить. С пристрастием. – В тот же миг раскрытые по любопытству окна начали спешно закрываться, от греха подальше. Не все хотели пообщаться с боевыми монахами, особенно ежели «с пристрастием».

– За что, ваша святость? – всполошился доброхотный дурак, – я же верой и правдой! Я же по справедливости! – Что ещё собирался поведать гражданин правдолюб, Крис не узнал, да и знать не хотел: прокравшись вдоль стены до угла дома, он свернул на другую улицу и припустил, не жалея ног, куда подальше от опасного места. О дядюшке Шмуле парень не думал, да и некогда думать, когда ветер шумит в ушах, а позади вот-вот начнётся погоня. Если уже не началась.

Крис бежал без определённой цели, куда убежит, туда и ладно… Однако вскоре ноги сами собой принесли его к конной станции. Хотя, конечно, дело было вовсе не в ногах, а в подсознательной памяти о месте, откуда можно уехать куда угодно – в пределах королевства, разумеется.

Крис остановился возле посадочной площадки, перевёл дух, затравленно огляделся по сторонам. Позади него располагался ярко освещённый зал ожидания, сквозь оконные стёкла виднелись ряды пустых кресел и амбразура кассы в дальней стене. Но идти туда было нельзя: разумеется, когда начнётся расследование, то первым делом допросят кассира. А тот наверняка вспомнит и Криса, и куда он брал билет – один-единственный полуночный покупатель, это запоминаемо…

На посадочной площадке стоял междугородний дилижанс, который вот-вот должен был отъехать: возница уже занял своё место и разматывал кнут, нервируя застоявшихся лошадей, а его напарник-сменщик собирался поднимать складную лесенку. Куда направлялся дилижанс, в какую сторону, Крис выяснять не стал, да и безразлично оно ему было – подбежав к ступеням, он в два прыжка влетел в многоместную карету.

– Эй-эй, – опешил напарник, – а билет? Нет, так дело не пойдёт! Ну-ка слезай!

– Плачу наличными, причём вдвойне, – вспомнив о зажатой в руке сумочке с деньгами, выпалил Крис. – Вы же сейчас уедете, зачем мне тогда билет? А ехать надо позарез! Очень срочное дело, очень.

– Гм. И куда тебе? – с сомнением поинтересовался собеседник.

– До самого конца, – честно ответил Крис.

– Ладно, – подумав, согласился напарник. – Езжай, – поднял лесенку, захлопнул дверь. Возница щёлкнул кнутом и дилижанс медленно тронулся с места, увозя Криса в неизвестность.

Дастин

Начальник военно-магического училища имени Сигурда Победителя генерал Матиас стоял у окна кабинета и смотрел с пятого этажа штабной башни на расположенный внизу училищный комплекс. Генералу было под пятьдесят, но выглядел он гораздо моложе: рослый, плечистый, коротко стриженный, в повседневном синем мундире с планками наград, он смотрелся лет на сорок, не более. Единственное, что выдавало возраст – седые виски, которые штатские модники непременно покрасили бы у цирюльника в соответствующий шевелюре цвет.

Под окном серел асфальтированный плац, расчерченный вдоль и поперёк белыми указующими линиями: по плацу, вразнобой горланя строевую песню, маршировало около полусотни кадетов. Судя по канареечно-жёлтому цвету формы, подготовительный – он же «нулевой» – уровень воинского обучения; одарённый молодняк, дети дворян и офицеров, авансом зачисленные на первый курс. Сержант-старшекурсник, идя рядом с «нулевиками», то и дело выкрикивал команды – строй на ходу менял направление движения. Приказания выполнялись отвратительно, без малейшей чёткости и лихости: марширующая толпа новобранцев больше напоминала стадо баранов, управляемое собакой-пастухом, нежели воинское подразделение. Впрочем, чего ещё можно требовать от «нулевиков», всего-то неделю как в училище… Однако воинской дисциплине и умению ходить строем, в конце концов, можно обучить любого, но вот магии – никогда, если к этому нет предрасположенности, особых природных данных. У «нулевиков» такие данные имелись, иначе бы их и на порог училища не пустили.

Но генерала не интересовало молодое пополнение – он смотрел не на плац, а на дорогу, что вела к стенам училищного расположения через бескрайнее, до горизонта, поле. Лесопосадок поблизости не было, не положено: все зелёные насаждения давным-давно вырубили в целях безопасности после нескольких страшных пожаров, учинённых практикующимися в боевой магии кадетами. С тех пор «полевые» занятия проводились действительно в поле, милях в пяти от территории училища на полигоне, оснащённом специальными защитными средствами. Возможность которых позволяла – в случае крайней необходимости – даже полное самоуничтожение того полигона вместе с присутствующими там лицами.

По вымощенной каменными плитами дороге к училищу ехал знакомый генералу Матиасу экипаж: серая, будто от пыли, видавшая виды казённая карета с парой запряжённых в неё жеребцов мышиного цвета, с курьерской эмблемой на боковых дверцах: бегущая гончая на фоне почтового рожка. Кучер, разумеется, тоже был в сером… Для первого летнего дня, жаркого и солнечного, не самая лучшая форма одежды, – с усмешкой отметил про себя генерал, – да и в карете, верно, душно до невозможности. Но служба есть служба, уж кому, как не Матиасу знать!

Карета подъехала к решетчатым воротам контрольно-пропускного пункта, остановилась. Дежурный по КПП подбежал к ней – из-за оконной занавески высунулась рука с развёрнутым пропуском, – изучил документ, отдал честь и кинулся открывать ворота. Экипаж въехал на территорию училища: обогнув плац с будущими армейскими колдунами, карета направилась к штабной башне – по объездной аллее с вечнозелёными пихтами, мимо спортивного городка и двухэтажной казармы.

Матиас подошёл к столу, позвонил в колокольчик; мигом возникший в дверях адъютант застыл по стойке «смирно», выслушивая пожелания генерала:

– Давай-ка, братец, организуй по быстрому гостевую сервировку – кофе, бутерброды и прочее… ну, ты знаешь, – вышколенный адъютант молча кивнул и исчез. Генерал подошёл к шкафу-бару, открыл дверцу: похмыкивая, оглядел шеренгу разнокалиберных бутылок, выбрал початую бутыль отменного коньяку – Канцлер пил только коньяк. Даже в столь жаркий день.

Не прошло и десятка минут, как адъютант вернулся с загруженным подносом. Расставил на письменном столе тарелочки с закуской, поставил две чашечки, пару пузатых бокалов, водрузил посреди кофейник, предусмотрительно пододвинул к столу второе кресло – и вновь исчез, будто испарился. В воздухе запахло вкусным ресторанным духом, не хватало лишь табачного дыма и аромата хорошего спиртного, ну да это было делом скорым, поправимым. Усевшись в кресло за столом, генерал закурил трубку, выжидательно поглядывая на дверь.

Ждать пришлось недолго: в кабинет, вежливо постучав в дверь, вошёл Канцлер. Роста выше среднего, излишне худой и обманчиво кажущийся слабым, с извечной полуулыбкой и намеренно дружеским взглядом, он казался лёгкой добычей – за эту ошибку его противники зачастую платились жизнями. К власти Канцлер пришёл через множество смертей и поломанных судеб; разумеется, Матиас помнил те старые добрые времена: ох и молоды они тогда были! Отчаянные, готовые на любую авантюру… Впрочем, приход к власти, тем более столь значительной как у Канцлера, никогда не обходится без жертв. Такая вот историческая неизбежность.

Сегодня Канцлер был в парике с обширной залысиной, с щёточкой наклеенных усов, в тёмных очках и серой форме разъездного фельдъегеря. Глава королевского комитета по борьбе с террористическим колдовством походил на рядового курьера, привёзшего начальнику училища очередные циркуляры-распоряжения из столичного министерства обороны. Чего, собственно, Канцлер и добивался своей маскировкой.

– Здорово, Шило, – приветственно взмахнув трубкой, сказал генерал. Один на один он мог себе позволить обращаться к Канцлеру по старой кадетской кличке, как-никак семь лет бок о бок, на одном курсе. – Всё шифруешься, конспирируешь? Понимаю, работа такая… Садись, выпей-закуси с дорожки, всё ж издалека ехал.

– Привет, Морда, – устало кивнул Канцлер, усаживаясь за стол и пододвигая к себе тарелочку с бутербродами. – Давай наливай дорогому гостю, чего сидишь истуканом. – Матиас усмехнулся, разлил по бокалам. Потягивая коньяк и глядя на жующего гостя, он начал прикидывать в уме, с какой стати Канцлер вдруг заглянул к старому приятелю-сослуживцу. Года три не заезжал, а тут нате вам… Похоже, случилось что-то серьёзное – генерал от всей души пожелал, чтобы возникшие проблемы не коснулись его питомцев, негоже кидать мальчишек в реальный бой, толку чуть, а погибнут многие. Был уже подобный опыт лет десять тому назад, был. Повторять не хотелось.

– Ну-с, и чем я обязан твоему визиту? – дав поесть гостю, поинтересовался Матиас. – Надеюсь, в этот раз никаких переворотов? Никаких бунтов, волнений и заговоров?

– Никаких, – утерев рот салфеткой, сообщил Канцлер. – Хотя, возможно, будут, хе-хе, – он подмигнул генералу. Посерьезнев, добавил: – Себастьян помирает. Такие вот дела.

– Не понял, – напрягся Матиас. – В каком смысле?

– В самом обычном, – Канцлер откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди. – Неделю тому назад, на охоте, король неудачно упал с лошади и сильно повредил ногу. Началось воспаление крови, остановить которое врачи не в силах. Смерть наступит или завтра, или послезавтра.

– Врёшь, – убеждённо сказал генерал. – Что я, не знаю когда ты обманываешь?

– Ну, вру, – легко согласился собеседник. – Отрабатываю официальную версию. А, собственно, какая разница, отчего помирает наш славный правитель?.. Гм. Предположим, на него было покушение. Удачное, – он предостерегающе поднял ладонь, видя как встрепенулся Матиас. – Никаких вопросов, государственная тайна. Одно скажу – происходящее в столице никак не касается училища, без твоих сопляков управимся. Но, сам понимаешь, на всякий случай будь начеку.

– Тогда зачем ты здесь? – Матиас, хмурясь, раскурил от спички погасшую трубку; Канцлер достал из кармана френча пачку дорогих сигарет и тоже задымил. – Только, будь любезен, давай начистоту, не надо мне гнать следующую официальную версию.

– Разумеется, – кивнул Канцлер, не глядя стряхнул пепел на пол, продолжил ровным голосом: – Как ты знаешь, Себастьян не имеет наследников. В смысле, его жена бесплодна, – уточнил он, хотя Матиас и сам прекрасно знал о проблеме монархической семьи, да и кто в королевстве не знал? Слухами земля полнится. – Сейчас, по закону, в случае неожиданной смерти правителя вся власть должна перейти к его брату или сестре, которых у короля нет. Тогда, следовательно, власть отходит к его незаконному, то есть рождённому вне брака, ребёнку – в случае, коли таковой отыщется. К бастарду.

– Ты о Дастине? – помолчав, спросил генерал.

– О нём, – собеседник затушил окурок в тарелочке из-под салата.

– Хороший мальчик, – осторожно подбирая слова сказал Матиас. – Звёзд с неба не хватает, не слишком умелый боец и не слишком сведущий маг, но умён, честен и храбр. Из него получится достойный король.

– Текущая политическая ситуация такова, что продолжение монархической династии крайне нежелательно. – Канцлер снял и протёр носовым платком очки: Матиас заметил, что ныне в них вставлены тёмные линзы с диоптриями, для чтения, а не обычные солнцезащитные стёклышки. Да, сдаёт Шило, с горечью подумал генерал, увы, и я тоже не молодею… И тут до него дошло сказанное Канцлером.

– Ты хочешь сказать, что… – он не договорил, вопросительно уставился на бывшего сослуживца.

– У нас имеется нужный претендент на трон, – Канцлер водрузил очки на место, поправил их мизинцем. – Соответствующий нуждам короны и знати.

– Это у кого «у нас»? – язвительно поинтересовался Матиас. – У тебя, что ли?

– «У нас» оно и есть «у нас», – равнодушно ответил собеседник. – В общем, от бастарда надо избавиться, физически. И как можно скорее! Для того я к тебе и приехал, чтобы обсудить возникшую деликатную проблему.

– Можно подумать, – буркнул генерал. – Было б тебе и впрямь нужно, устранил бы без моего ведома. Мало ли в твоём подчинении всяких головорезов. Те же боевые монахи ордена Святого Мерлина, например.

– Всё должно выглядеть естественно, – пояснил Канцлер, знаком показывая налить ещё коньяку. – Во избежание ненужных вопросов со стороны некоторых высокопоставленных лиц. Тех, которые знают о Дастине и о том, что его настоящий отец не отставной майор Гейгер, мир его праху, а сам король. Мальчишка, надеюсь, не в курсе?

– Нет, конечно, – Матиас поставил бутылку на стол. – Кто б ему рассказал? Отца вы убили на подставной дуэли, мать упекли в монастырь, а прочие, кто мог поведать Дастину правду, молчали, молчат и будут молчать – кому же охота заиметь неприятности? Слушай, Шило, – генерал побарабанил пальцами по столу, раздумывая. – А мальчика обязательно надо… мнэ-э… устранять? Скоро выпуск, определю ему место службы в каком-нибудь дальнем гарнизоне, скажем в приграничье, никто его там не отыщет. Пусть живёт в захолустье, никому не мешая… Главное, живёт.

– Исключено, – категорически отрезал Канцлер. – Ты же знаешь, что адвокаты-ведуны будут землю рыть носом в поисках возможного наследника, им за это положен знатный приз из королевской казны. И первым делом, само собой, затеют энвольтование на поиск по образцам себастьяновой крови, начнут чародейно прощупывать вся и всех: рано или поздно, но поисковые заклинания отыщут бастарда где бы он ни был.

– Жаль парнишку, – вздохнул Матиас. – Ещё и не жил толком, а вот поди ж ты.

– Жалость и политика две вещи несовместные, – строго заметил Канцлер, – мне ли тебе напоминать. Итак, какие будут предложения?

– Пока никаких, – генерал выбил трубку в пепельницу, – слишком всё неожиданно.

– Я так и думал, – усмехнулся Канцлер. – Ну тогда слушай мой вариант: через пару дней у выпускников начинается боевая преддипломная практика, так? – Матиас кивнул, не понимая, куда клонит собеседник. – Полевые занятия с применением атакующей магии, война с воображаемым противником, то да сё… Учения, в общем. А теперь представь, что где-то здесь, в окрестности, вдруг завелась нечисть, терроризирующая мирное население, и некоторое количество кадетов обратилось к руководству училища с просьбой попрактиковаться не на полигоне, а в реальной жизни. Прямо сейчас, не дожидаясь начала практики. То есть своими силами уничтожить ту пакость, проявив бойцовскую удаль и воинское умение. Ну а в ходе операции всяко может случиться, ты меня понимаешь?

– Какая нечисть, какое «некоторое количество кадетов»? – поморщился генерал. – Давай начистоту.

– Скажем, поселившаяся в соседнем посёлке чалхе, – любезно пояснил Канцлер. – И даже не просто чалхе, а ар-чалхе. Старейшина своры, матёрая, злая! Голодная. И активисты с нужным предложением у меня тоже есть, как раз с курса Дастина, причём его друзья, – надо же какое интересное совпадение, хе-хе. Правда, о чалхе они не знают, будут собираться воевать с сельским оборотнем, секачом-людоедом – представляешь, какой их ожидает сюрприз!

– Вижу, ты и тут подготовился, – мрачно заметил Матиас. – И когда успеваешь-то?

– Успеваю, – развёл руками Канцлер. – Ночей не сплю, за государство радею. Должность у меня такая, обязывает успевать.

– Чалхе-то откуда взялась? Я думал, их давно всех повывели. – Генерал, не предлагая собеседнику, налил себе коньяку, выпил разом, но закусывать не стал. Пропал аппетит что-то.

– Из королевского зверинца, секретный павильон. – Канцлер тоже плеснул в бокал, сделал глоток. – Работаем по договоренности: она убивает кадета по имени Дастин, но прочих охотников не трогает, а я отпускаю её на свободу… Как же, на свободу, ха! Ситуация под контролем – население посёлка эвакуировано, а посёлок в оцеплении. Полсотни фаербольных арбалетчиков в противоколдовской амуниции высшего уровня, чёрта с два она им глаза отведёт или зачарует.

– Ну-ну, – неопределённо сказал Матиас. – Понятно.

– Значит, считаем вопрос закрытым? – Канцлер встал, отряхнул с френча и брюк хлебные крошки. Не прощаясь, направился к двери; уже на пороге вдруг остановился, оглянулся, сказал через плечо: – Ты смотри не уходи, сейчас к тебе активисты придут. Вместе с Дастином. Сегодня же, к вечеру, их надо отправить в экспедицию, время не ждёт. – Канцлер вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

С полминуты генерал сидел молча, зло глядя на дверь. Потом выругался и с силой запустил в неё бокалом.

* * *

Копыта глухо стучали по утрамбованной земле. В предвечерней тишине были слышны лишь поскрипывания сёдел, звяканье уздечек да слабое, доносящееся сверху чириканье какой-то полевой пичуги, затерявшейся в небесной синеве. Высокие стены магического училища давно скрылись за горизонтом; съехав на очередной развилке с основной, мощёной камнем дороги, отряд юных колдунов-охотников скакал теперь по широкой тропе, ведущей к далёкому лесу. Там, у лесной кромки, возле вековых деревьев-великанов, располагался посёлок лесорубов, где – судя по слухам – ныне свирепствовал оборотень, секач-людоед, вырезавший за последние дни едва ли не половину жителей поселения.

Дастин, отстав от группы, ехал замыкающим – хмурый, недовольный. Недовольный тем, что поддался на уговоры друзей и ввязался в странную, непонятную авантюру. Нет, поначалу всё выглядело вполне логично и правильно, как в задаче из магоучебника: предположим, есть терроризирующий поселян оборотень, которого надо эффективно уничтожить – каким образом, при помощи каких боевых средств? И три варианта ответа… Но это же магоучебник! В реальности имеются дополнительные условия, не относящиеся к сухой академической науке. Скажем, дюжие лесорубы, народ неробкого десятка – мужики, не боящиеся ни чёрта, ни болотной ведьмы Клоанцы, прекрасно умеющие работать топорами. Что им кабан-секач, даже кровожадный оборотень, выследили бы и убили в любом случае! Но даже если б дрогнули те лесорубы, поняли, что не совладать им с нечистью, то и тогда нашлась бы управа на чудище: в конце концов, существует королевская служба магобезопасности, занимающаяся подобными случаями. Достаточно сделать заявку через инфошар, чтобы служба быстрого реагирования в считанные часы прибыла на место происшествия разобраться с чудовищем… Скорей всего – и Дастин в этом не сомневался – друзья попросту захотели прославиться, оставить о себе память в училище как о крутых бойцах со всяческой колдовской жутью. Оттого-то и внезапная спешка, лихорадочная торопливость: а ну как службисты опередят? А есть ли на самом деле тот оборотень или нет его, дело десятое – мол, приедем на место, там разберёмся.

Во всяком случае, экипирован отряда был основательно, соответствующе заданию: арбалетные болты с серебряным напылением, посеребрённые клинки шпаг, предохраняющие от оборотней амулеты и обереги. Плюс заранее подготовленные, старательно наговоренные противооборотневые заклинания, упакованные в «звукострелы», особые звуковые трубки с изогнутыми рукоятями: зачастую в пылу боя совершенно нет времени произнести нужное заклятье, особенно если оно длинное. А то и того хуже, если текст заклинания вдруг напрочь забывается – увы, подобная беда может случиться с любым магом, даже самым опытным. Звуковые трубки позволяли «выстреливать» нужным заклятием во врага не теряя времени на произнесение: спрессованные в секундный пронзительный визг, они разили сразу и наповал. Разумеется, маги-ветераны категорически не признавали те звуковые трубки, считая их магическим извращением и гнусным, нечестным приспособлением. Впрочем, подобное отношение не мешало тем же магам использовать «звукострелы» при необходимости, особенно в разборках друг с другом.

Что ещё беспокоило Дастина, это та лёгкость, с которой начальник училища дал разрешение на экспедицию. Дал, не глядя в глаза пришедшим к нему кадетам, отведя угрюмый взгляд в сторону – словно чем-то перед ними, кадетами, знатно провинился… Встреча с генералом оставила в душе Дастина неприятный осадок.

– Эгей, Дастин, чего приуныл? – обернулся к нему скакавший впереди группы сержант Маркус, верный друг, весельчак и забияка. – Уж не собрался ли себя хоронить, а? Брось, дело-то пустяковое, подумаешь оборотень, ерунда! Убьём и отпразднуем победу, я позаботился о необходимом, – он хлопнул рукой по чересседельной сумке, отозвавшейся бутылочным перестуком. – Уж гульнём так гульнём в честь окончания преддипломной практики! Эй, Томас, Патрик, верно говорю? – крикнул сержант: двое всадников, тоже хорошие ребята, с радостью поддержали его предложение, захохотали, заулюлюкали в полный голос. Дастин невольно улыбнулся, кивнул согласно – и впрямь, чего это он вдруг расхандрился? Никаких неожиданностей быть не может, прочь грусть-тоска с глупыми мыслями!

Пришпорив коня, Дастин нагнал товарищей.

Было кадету Дастину двадцать два года, семь из которых он провёл в военно-магическом училище. В училище, заменившем ему и дом, и семью – которую он, в общем-то, не знал: отец погиб на дуэли, когда Дастин был малышом; несчастная мать, не вынеся потери любимого мужа, вскоре удалилась в монастырь, оставив сына на попечение дальних родственников. Отношения с теми родственниками у Дастина не сложились, а потому, едва он достиг возраста поступления в военное училище, то немедленно подал туда заявление. И поступил на удивление легко, что немало удивило самого Дастина и сильно расстроило родственников, прочивших ему нищенскую суму да холодную тюрьму.

Темноволосый, по-уставному коротко стриженный, высокий и плечистый, Дастин пользовался неизменным успехом у дам. Но жениться не торопился, ещё успеется! В отличие от сокурсников, в большинстве своём уже оженившихся, Дастин не собирался ехать на место будущей службы семейным человеком: сначала он должен наладить военную карьеру, а уж после… Там будет видно.

Примерно через час пути, в наступающих сумерках, наконец-то показались черепичные крыши домов – вскоре отряд из четырёх всадников неспешно въехал в посёлок лесорубов. Посёлок был пуст и тих: ни лая собак, ни играющей на улицах детворы, ни огонька в окнах, словно вымерли все. Или же оборотень-секач успел таки довести своё кровавое развлечение до конца.

– Жутковато тут, – оглядываясь по сторонам, вполголоса признал Маркус, – на всякий случай подготовьте арбалеты, самое время. – Зарядив оружие посеребренными болтами, охотники направились к центру посёлка. Рысью проскакав по безжизненным улочкам – мимо тёмных одноэтажных домиков, мимо ухоженных дворов, – экспедиция неожиданно оказалась перед добротным зданием с красноречивой вывеской над крыльцом: «Питейное заведение „Топор без топорища“. В окнах питейного заведения мерцал слабый свет – похоже, в здании кто-то был. Вполне возможно что и оборотень, в его человеческом обличии.

– Патрик, остаёшься с конями, – спешившись, тихо приказал сержант. – Томас и Дастин, со мной. Бдительность не терять, мало ли чего, – он осторожно зашагал по ступенькам крыльца вверх, держа перед собой арбалет. Томас и Дастин, немного приотстав, последовали за ним. Маркус уже собрался было пинком распахнуть дверь, когда та отворилась – на пороге, держа в одной руке свечной фонарь, а в другой пустую корзину, стояла девушка. Скорей всего служанка: в длинном, до щиколоток, тёмном платье, с белым фартучком и белым же кокетливым чепцом на голове. Девушка испуганно охнула, едва не налетев на Маркуса, выронила корзину.

– Так-так, – улыбнулся Маркус, опуская арбалет. – Милое явление!

– Сам ты явление, – огрызнулась девушка, подбирая корзинку. – Напугал чуть не до смерти…. Вы кто такие, почему с оружием в дом ломиться собрались? На разбойников вроде не похожи, – она подняла фонарь повыше, с сомнением разглядывая лица приезжих.

– Мы не бандиты, – успокоил её сержант. – Охотники мы, приехали вашего оборотня убивать. Говорят, он многих здесь покалечил.

– Ах, оборотень, – успокоилась девушка. Рассмеялась: – Тогда вы опоздали, господа охотнички, наши мужчины уже обнаружили логово секача и пошли его разделывать. Наточили топоры и отправились: можно подумать, будут они ждать помощи от всяких разных и безусых, как же!

– А прочие жители где? – подал голос Дастин.

– В эвукуа… эваки… – девушка раздражённо топнула ножкой, – короче, ушли в соседнее село, переждать эту ночь. Пока колдуна-оборотня не убьют.

– А ты-то что тут делаешь, милая селянка? – промурлыкал Маркус. – Как тебя зовут? Я – Маркус.

– Милли, – представилась девушка. – Дочь хозяина заведения. Папаша меня никуда не отпустил, сказал, чтобы я при кухне была, ну-ка придут мужчины с охоты – голодные и до выпивки охочие! Наказал приготовить всякого побольше и чтобы из дому ни шагу. А как тут ни шагу, когда в огороде зелень нарвать надо… Ладно, я и сушёными травами обойдусь. – Милли с улыбкой оглядела гостей, приглашающе повела фонарём в сторону двери: – Ну, раз битва с оборотнем у вас не задалась, то милости прошу, заходите, накормлю-напою. Или всё же поедете на него охотиться, в темноте да лесной сырости? Там, верно, человек тридцать крепких лесорубов, боюсь, вы им только мешать станете. А здесь, поверьте, вам будет гораздо лучше, – она лукаво подмигнула Маркусу.

– И то дело, – легко согласился сержант, с жадностью глядя на девушку. – Ладно, накрылось наше преддипломное развлечение, да и чёрт с ним, отработаем на полигоне как все. Патрик, привяжи коней к коновязи, достань из моей сумки пару бутылок вина и поднимайся в дом – будем ужинать.

– Не надо вашего вина, – отмахнулась Милли, – у нас своё имеется, знатное, многолетней выдержки. Попробуете – не пожалеете. До конца жизни помнить будете! – Девушка вдруг звонко рассмеялась невесть чему, будто хорошую шутку услышала, развернулась и скрылась за дверью.

– Пошли, – коротко приказал Маркус, – дама ждёт. Арбалеты оставить, нечего с ними в ресторации делать. – Подавая пример друзьям, он разрядил своё оружие, приторочил его к седлу. – Шпаги не снимать, мало ли как лесорубы воспримут наше появление. – Отряхнув тёмно-зелёную полевую форму и протерев пучком травы запылившиеся сапоги, Маркус, насвистывая, вновь поднялся на крыльцо, открыл дверь и вошёл в питейное заведение.

В „Топоре без топорища“ царил полумрак: на длинном струганном столе, среди заранее расставленных тарелок, откупоренных бутылок и чистых стаканов горело с пяток свечей в глиняных подсвечниках. Что творилось далее стола, было непонятно – стены ресторации тонули в темноте, лишь огоньки свеч тускло отражались в стёклах окон. В помещении оказалось неожиданно зябко, куда прохладнее чем на улице: Дастин невольно поёжился, удивляясь столь неуместному холоду. А ещё в зале вовсе не пахло едой, словно её тут давным-давно не готовили.

– Минуточку! – крикнула из темноты Милли, – у нас сегодня только холодные закуски, не управляюсь я одна и с печкой, и с готовкой. Рассаживайтесь, мальчики, я сейчас, – голос девушки смолк. Маркус, Томас и Патрик по-хозяйски уселись за стол, с грохотом пододвинув к нему табуреты.

Дастин, вошедший последним, прикрыл за собой дверь и остановился в нерешительности. Вроде бы всё шло как надо, вроде бы всё верно, но… Но что-то было не так. И крепко не так. Но что именно и почему, Дастин не понимал. Возможно, просто сказывалось долгое напряжение, ожидание скорого боя с оборотнем. Да и усталость после скачки тоже наверняка давала себя знать – пожав плечами, кадет уселся рядом с друзьями.

– Уже несу! – из темноты вынырнула Милли с большим, уставленным снедью подносом в руках. – Угощайтесь, славные воины, – она поставила поднос на стол, села напротив гостей. Строго выпрямившись и чинно сложив руки на коленях, девушка молча смотрела как „славные воины“ метут с подноса что под руку попало. Томас разлил вино по стаканам, Маркус произнёс какой-то витиеватый тост – смысл его странным образом проскользнул мимо сознания Дастина. Кадеты выпили, закусили… опять выпили, закусили. Дастин больше пить не хотел, он и без того чувствовал себя препаршиво, будто только что заболел невесть чем или вот-вот заболеет – однако рука сама поднимала очередной стакан и вино, сладкое, липкое, текло в рот, тяжестью оседая в желудке.

Всё плыло перед глазами Дастина: пламя свечей то удлинялись, то укорачивались, становясь то ярче, то темней – вместе с пламенем плыл и сумрак в зале, то сгущаясь, то почти рассеиваясь, и тогда Дастин видел голые человеческие тела, как попало брошенные у стены за спиной доброй девушки Милли. Сухие, невероятно тощие, будто провяленные на солнце мумии.

– Там… – заплетающимся языком попытался сказать Дастин, но у него не получилось: рука немедля заткнула рот стаканом с вином. Маркус всё ещё продолжал что-то говорить, но речь его стала рваной, пустой, одни лишь бессмысленные обрывки фраз, не более. Томас и Патрик сидели болваны болванами – тусклый взгляд кадетов был направлен в никуда.

– Какие забавные дети, – ровным голосом сказала Милли. – Бойцы с нечистью. Герои. Смешно, да. – Она привстала, потянулась через широкий стол к продолжающему безудержно болтать сержанту – потянулась, странно удлиняясь телом – и поцеловала Маркуса в шею.

Сержант умолк.

До боли скосив глаза, Дастин посмотрел на друга: тот таял и худел, истоньшался будто надувная игрушка, из которой выпускали воздух. Через минуту на лавке сидел окостеневший труп, мумия в обвисшей мешком полевой форме.

– Вкус-с-сно, – прошептала-прошипела девушка Милли, или кто она там была на самом деле, Дастин не знал, понятия не имел, – а теперь ты, мой сладкий. – Чудище поцеловало Томаса долгим смертельным поцелуем.

Дастин, постанывая от напряжения, разжал пальцы и уронил стакан: рука была словно деревянная, непослушная, чужая; с громадным трудом опустив её, кадет попытался вытащит из ножен шпагу с посеребренным клинком, но это оказалось непосильным. Единственным доступным оружием сталась звуковая трубка, пристёгнутая к поясу ремешком: расстегнув ремешок негнущимися пальцами и кое-как зажав трубку в онемевшей ладони, Дастин медленно, рывками поднял руку. К этому времени Милли уже покончила с Патриком: девичье лицо с неестественно громадно разинутым ртом… нет, с круглой пиявочной пастью, усеянной по кругу острыми треугольниками зубов – повернулось к Дастину. Кадет как смог направил трубку в сторону жуткого существа и нажал спусковой крючок: мерзко взвизгнуло выпущенное на волю заклинание, от акустического удара колыхнулось пламя свечей. Девица недовольно поморщилась, а более с ней ничего не случилось.

– Твои глупые заклинания, мальчик, – вибрирующим голосом произнесло существо, – безвредны для чалхе. И уж тем более для ар-чалхе. Но молодец, молодец… с-сильный какой! Держишься, не сломался под моими чарами… интерес-сно, почему? Впрочем, оно теперь не важно, милый Дас-с-стин, – и, подавшись к Дастину, приникло пастью к его шее.

Глава 2

Денис

Драки не получилось.

Денис бил Харитона в полную силу, вкладывая в удары всю накопившуюся на бёглера злость. Лупил без жалости, то руками, то ногами. Однако Харитон аккуратно, можно сказать с некоторой профессиональной скукой, отводил те удары в сторону, изредка с озабоченным видом поглядывая вверх, на холм – не объявилась ли дверь?

Двери не было.

Минут через пять Денис устал махать руками-ногами и, рыча от ненависти, попытался с разбегу боднуть противника головой в грудь. Разумеется, бёглер ускользнул от тарана, учтиво пропустив парня мимо себя. Денис пару раз кувыркнулся по траве и затих, лёжа лицом вниз и бессильно раскинув руки. Драться ему больше не хотелось.

Харитон, поправив шляпу и расстегнув пиджак, присел рядом с парнем. Достал из кармана кожаный портсигар, спички: закурил папиросу, пуская дым в сторону от поверженного собственным боевым пылом Дениса.

– А, в общем-то, молодец, – миролюбиво сказал бёглер. – Драться, конечно, совершенно не умеешь, никакой техники и опыта. Зато азартен, неотступен, идёшь до последнего. Хорошие качества для бойца! Подучить бы как следует, потренировать – глядишь, и вышел бы из тебя толк. А пока что ты мальчик для битья, не более.

– Пошёл к чёрту, – пробубнил Денис в траву. – Козёл! Урод.

– О, уже на «ты» перешёл, – спокойно заметил Харитон, – это радует, это несомненный прогресс в наших отношениях, – бёглер швырнул недокуренную папиросу в сторону. – Ладно, давай вставай, хватит валяться. Надо решать, что делать дальше.

– Гад ты, Харитон, – с горечью промолвил Денис, становясь на четвереньки, – вот отдохну немного и всё равно начищу тебе морду. – Он сел, повёл плечами, охнул. Осмотрел сбитые костяшки кулаков, по-детски облизал их.

– Начистишь, – улыбаясь краешками губ, согласился бёглер, – куда ж я денусь! А сейчас надо выяснить, что у нас с собой есть и что из этого может пригодиться. Будем условно считать, что нас выбросило на необитаемый остров и мы наводим ревизию имеющегося.

– Слушай, Робинзон, – с досадой произнёс Денис, – ты мне для начала скажи, как мы назад выбираться будем?

– Уж как-нибудь, – уклончиво ответил Харитон. – Пойдём в народ, будем с ним беседовать. Думаю, хоть кто-нибудь здесь да слышал о дверях в иные миры… Старинные легенды, сказки, мифы. Тосты, в конце концов. И станем действовать исходя из полученной информации. Возможно, найдётся хотя бы одна дверь, существующая тут в материальном виде – разумеется, заблокированная, ну да это пустяки. Главное, отыскать её!

– А то, – вздохнул парень. – Всего-то делов. А насчёт вещей, – он поискал в карманах шорт, – вот что у меня есть. – Денис выложил перед собой найденное: сотовый телефон со встроенным фотоаппаратом и МР3-плэйером, с наушниками, початую пачку жевательных резинок, мятые купюры и чуток железной мелочи. Бёглер с интересом изучил находки, поинтересовался их назначением – парень охотно продемонстрировал, для чего они нужны. Харитону иномирные вещицы понравились: он полюбовался на тут же сделанный Денисом свой фотоснимок и одобрил увиденное. Послушал музыку в наушниках и согласился, что придумано славно, особенно когда идёшь пешком на дальнее расстояние, но плохо, что более ничего не слышишь – а ну как сзади лошадь или повозка на полном ходу… Саму музыку бёглер комментировать не стал, наверное, не был поклонником хард-рока.

Идея сотовой связи бёглера не удивила, в своих путешествиях по реальностям он видал всяческие переговорные устройства, правда, созданные совершенно на иных, магических принципах. С видимым удовольствием жуя мятную жвачку, Харитон выслушал бестолковые пояснения Дениса о сотовой связи как таковой и о радиоволнах вообще. После чего сказал, что этот аппарат идеально подходит к поиску его, Дениса, реальности: достаточно открыть любую башенную дверь и сунуть за неё руку с телефоном. Если там окажется сотовая связь, то телефон непременно сработает, это и будет сигналом того, что они нашли искомую действительность. А то и вообще дверь открывать не потребуется, раз те радиоволны проникают через любые преграды: достаточно поднести к двери телефон и тут же всё станет ясно. Если, конечно, двери вообще хоть что-то радиоволновое сквозь себя пропускают.

У Харитона тоже нашлось много чего интересного: в первую очередь, гипнотический короткоствольный «пистоль» – сейчас дивное оружие было выключено и опасности не представляло. Денис мимоходом поинтересовался, а почему бёглер не носит с собой настоящее, боевое оружие, ведь порой без него никак не обойтись в сыскном деле! На что Харитон ответил, мол, пронести в Башню Реальностей какое-либо стрелковое оружие невозможно, оно попросту исчезает на входе, как и всяческие сабли, шпаги, мечи и прочее колюще-режущее железо военного свойства. Кстати, опасные для жизни магические артефакты и заклинания на территории Башни тоже не работают… Потому-то постоянные обитатели Башни Реальностей поголовно все владеют умением рукопашного боя и могут неплохо фехтовать дубинками, посохами и иными ударно-дробильными предметами – на подобные действия запрета нет. Как и на магические устройства, не наносящие прямой вред здоровью человека.

– Впрочем, – вспомнив что-то неприятное, помрачнел бёглер, – есть некоторая категория граждан, на которых башенные запреты не распространяются. Не знаю, чем Башня руководствуется в своём выборе, наверное, чистотой помыслов и особенностью мировоззрения тех людей, но им в Башне можно всё. Эдакий летучий отряд судей с лицензией на убийство… Моральные чистоплюи, чтоб их! – Далее развивать эту тему Харитон не стал.

Ещё из карманов бёглера были вынуты: знакомый Денису менто-измеритель, стальной кастет, телескопически складная пластиковая дубинка с металлическим шариком-набалдашником, портсигар с папиросами и коробок спичек. И, конечно же, деньги – купюры с непривычными рисунками и ничего не говорящими Денису номиналами.

– Не густо, – подвёл итог Харитон. – Э, ерунда. Идём в город, – он указал рукой на горы и маленькую на их фоне городскую стену, – а там чего-нибудь придумаем. Для начала можно попробовать продать наши деньги здешним нумизматам на рынке – купюры-то не фальшивые, с государственной защитой от подделки. Объясним, что денежные знаки привезены из некой далёкой малоизученной страны – есть же тут далёкие малоизученные страны? А если не удастся, то и на этот случай у меня есть идеи.

– Какие? – заинтересовался Денис, рассовывая свои вещи по карманам.

– Своеобразные, – уклончиво сказал бёглер, тоже собираясь. – Не буду говорить, чтобы тебя не смущать. Ну что, юноша, пошли?

– Называй меня впредь Денисом, – потребовал парень, – не люблю я этого, неопределённого. Всякие там «юноша», "молодой человек", "эй вы, гражданин", принеси-подай, одна нога здесь другая там… Надоело по жизни во как! – он с раздражением черканул себя по горлу ладонью.

– Ого, да мы с характером, – усмехнулся в усы Харитон. – Хорошо, не буду. «Напарник» тебя устраивает?

– Нормально, – одобрил Денис. – Звучит почти как "подельник".

– Это мы поглядим, – вставая и застёгивая пиджак, сказал бёглер. – Такое доверие, Денис, ещё заслужить надо. – Харитон, не оглядываясь, зашагал в сторону дороги.

Пока новоиспеченные компаньоны выясняли отношения, мирились и проводили инвентаризацию, время не стояло на месте. Солнце давно уже вынырнуло из-за леса и теперь подбиралось к зениту: было около десяти утра, когда Харитон и Денис отправились в путь.

Безоблачное небо светилось ровной блеклой синевой, предвещая жаркий день; горячий воздух над прогретой дорогой искажал дальнюю перспективу. В траве неистово трещали кузнечики, в вышине с пронзительным писком носились птицы: никаких прочих звуков слышно не было, словно в здешней реальности никогда не дул ветер, не шелестела листва, и не имелось других живых существ – кроме, разумеется, двух шагающих по утрамбованной дороге путников.

Сырая земля парила: было душно как перед грозой.

Денис снял с себя рубаху и обмотал ею голову наподобие тюрбана, отчего стал похож на молодого невольника, сопровождающего строго одетого хозяина. Бёглер, поглядев на горячее небо, на голого по пояс Дениса, задумчиво похмыкал в усы и, решившись, позволил себе расстегнуть пиджак. А затем – эх гулять так гулять! – немного ослабил узел галстука, не более.

– Харитон, ты прям как ретивый служака, – насмешливо сказал Денис. – Типа начальник воинского патруля. Нельзя по такой жаре наглухо запакованным ходить, тепловой удар словишь и всё, конец нашему походу.

– Ничего, я привычный, – заверил парня бёглер. – Это тебе с голым пузом бродить в удовольствие, а я к подобной расхлябанности не приучен. Не мой стиль. К тому же надо быть готовым к любым неожиданностям. И опасностям.

– Ха, причём здесь неожиданности? – удивился Денис. – Да и откуда им тут взяться, на просёлочной-то дороге… Разве что какая птица на голову нагадит.

– Тс-с, – Харитон вдруг прижал палец к губам. – Слышишь?

Денис прислушался: и впрямь, сквозь неумолчный стрекот кузнечиков и птичьи крики откуда-то сзади доносился частый перестук копыт. Парень оглянулся – позади них, вдалеке, по дороге рысили две лошади с всадниками. И хотя расстояние было приличное, однако не вызывало сомнений то, что конные вскоре нагонят пеших.

– Ерунда, – неуверенно сказал парень. – Тоже мне великая опасность! Проедут мимо и все дела, нафига мы им сдались?

– Возможно, – коротко ответил бёглер, проверяя лёгкость хода пистоля в подмышечной кобуре. – Молодой ты ещё, Денис. Жизнью не битый. – Денис не нашёлся что ответить. А пока он придумывал хлёсткий, полный яда ответ, всадники поравнялись с путниками.

Ехавший впереди чем-то напоминал бёглера Харитона: то ли возрастом и комплекцией, то ли длинными усами – не столь пышными, но залихватски подкрученными едва ли не до глаз. Одет всадник был, по мнению Дениса, прелюбопытно: чёрное кепи с длинным, похожим на птичий клюв козырьком, синяя лёгкая куртка с белым жабо, ярко зелёные брюки-галифе, красные перчатки и жёлтые сапоги. Живописный наряд дополнял висевший на передней луке седла длинный, свёрнутый кольцом кнут.

В одежду подобной расцветки мог вырядиться только абсолютный дальтоник, для которого все попугаи мира были раскрашены в единый унылый колер. Или же человек творческой профессии – либо не обращающий внимания на светские условности, либо давным-давно сошедший с ума от осознания своей гениальности.

Второй всадник оказался гораздо моложе и одет несколько проще: круглая шапочка-таблетка, вышитая чёрным бисером, коричневая шёлковая рубаха с золотыми оторочками и подпоясанная серебряной тесёмкой, брюки удивительно невнятной расцветки и, как ни странно, обычные дорожные сапоги. Без претензий.

У обоих на чересплечных перевязях болтались устрашающего размера шпаги, смотревшиеся на экстравагантной парочке гораздо нелепее, нежели клоунские молотки-пищалки на поясах сотрудников ОМОНа.

Проезжая мимо путников усатый господин внимательно осмотрел их – Денис шёл с нарочито независимым видом, глядя строго перед собой; Харитон же на миг окинул всадников любопытствующим взором и, словно потеряв к ним интерес, принялся разглядывать дорогу под ногами. Будто потерянные деньги выискивал.

Пёстро одетый наездник внезапно остановил коня – тот сердито замотал головой, нетерпеливо топчась на месте – и, повернувшись в сторону пешеходов, зычно вопросил, надменно глядя на них сверху вниз:

– Кто такие? Почему не отдаёте мне должных почестей? – Молодой всадник тоже остановился, чуток не доехав до гневливого усача: вид у юного спутника был скучающий, брюзгливый.

– Милый Люстер, – сказал он устало, – хватит вам, ведь уже четвёртый раз за утро. Идут себе люди, и пусть идут. Откуда им знать, кто вы? Боюсь, нарвётесь когда-нибудь на неприятности.

– Они, дорогуша Пай, не отдали мне обязательный поясной поклон, – начиная закипать, возразил "милый Люстер", – мне, главному королевскому художнику! Да меня каждая собака в столице знает… Я человек высокой культурной организации, тонких душевных порывов, меня нервировать никак не можно! И дразнить тоже не рекомендуется.

– Здесь не столица, – ровным голосом напомни Пай. – И даже не центральная часть королевства.

– А плевать, – возвестил главный королевский художник, – у меня душа от несправедливости горит! Сегодня кто-нибудь обязательно должен быть наказан, иначе бессонница мне гарантирована. Всё, я принял решение, – Люстер, утробно рыкнув, схватил кнут – умело взмахнул им, расправляя в воздухе, – и нанёс удар по ближнему к нему, безоружному, мирному путнику.

По Харитону.

Это было непростительной ошибкой.

Бёглер неуловимым движением уклонился от удара, ловко прижал туфлёй стукнувший о землю конец кнутовища и, ухватившись обеими руками за среднюю часть плетения, сильным рывком выдернул оружие из руки "милого Люстера". Вернее, хотел выдернуть – крепко державший рукоять главный королевский художник не ожидал такого манёвра и попросту вывалился из седла, запутавшись ногой в стремени. Люстер грузно упал на землю головой вниз: в наступившей тишине раздался отчётливый хруст ломающихся позвонков.

Пай соскользнул с лошади, молча выхватил шпагу и немедля атаковал Харитона. Возможно, будь у бёглера чуть больше времени, он бы тоже успел выхватить шпагу из ножен покойного – да-да, несомненно мёртвого – Люстера, и провёл бы мастер-класс по фехтованию, в конце-концов чем дубинка хуже шпаги, многие приёмы схожи – но времени у Харитона не было. Потому, резко подавшись вбок, одновременно отбив левой рукой летящий в него клинок и тем направив острую сталь мимо себя, он самым подлым, самым нечестным образом нанёс противнику сокрушительный удар кастетом в висок.

Когда Харитон успел вооружиться, Денис не заметил – похоже, бёглер при необходимости мог действовать куда быстрее обычного человека. Вернее, не тренированного Башенными боями на выживание.

Пробежав по инерции пару шагов, Пай замертво рухнул на землю. И больше не поднялся.

– В-вы… ты убил их? – заикаясь спросил Денис, не в силах отвести взгляд от разноцветного государевого художника: тот лежал с высоко задранной, застрявшей в стремени ногой – раскинув руки, грудью на земле – а усатое его лицо было ужасным образом повёрнуто к чистому полуденному небу.

– Нет, на время усыпил, – хмыкнув, ответил бёглер, обтирая кастет пучком сорванной травы. Денис перевёл на него затуманенный, ничего не понимающий взор. – Да убил же, убил. Ты что, никогда раньше покойников не видел?

– Нет, – честно признался парень. – Только в кино. В постановках.

– А, понятно, – Харитон уронил кастет в карман. – В Башне не дерутся понарошку. Там, напарник, закон фронтира: если уж достал оружие, то бейся до конца. Каким бы он ни был. – Бёглер подошёл к художнику, сел возле него на корточки и принялся обшаривать карманы. Глянув на остолбеневшего парня, зло прикрикнул на него:

– Чего стоишь как истукан? Ну-ка живо обыщи второго! Документы, деньги, кольца и прочие ценности – всё забрать!

– Но как можно… это ведь мародерство, – только и смог произнести Денис.

– Это жизнь, – уже не столь сердито сказал Харитон. – Понимаю, первый раз. Что ж, добро пожаловать в гнусную, вовсе не постановочную, самую настоящую действительность. А теперь быстро за дело! Берём ценности, оттаскиваем трупы в поле, садимся на лошадей и ходу отсюда.

Денис, ругаясь сквозь зубы от омерзения, обыскал несчастного Пая, и, рассовав найденное по карманам шорт, вернулся к Харитону. Тот стоял, уперев руки в бока, со снисходительной усмешкой глядя на парня: жалости во взгляде бёглера Денис не заметил.

– Давай помогай, – Харитон высвободил ногу королевского художника из стремени. – Как там говорится: "Концы в воду"? Ну-с, тогда у нас – концы в траву… Несём на руках, чтобы не оставлять чересчур заметных следов. – Вдвоём они оттащили грузное тело "милого Люстера" подальше в поле, следом отнесли туда же и труп Пая. На том неплановые похороны закончились.

Денис в замешательстве стоял над телами: надгробных речей он произносить не умел, заупокойных молитв не знал, но бросить убитых ими людей в чистом поле просто так, как дохлых собак, не сказав напоследок ни слова, казалось ему неправильным.

– Шпагу в качестве трофея брать не советую, – произнёс бёглер, по-своему истолковав задумчивость Дениса: – Если у тебя на боку висит оружие, то само собой подразумевается что ты умеешь им владеть. И может статься, к тебе при виде той шпаги нарочно прицепится какой-нибудь идиот, желающий подраться с кем угодно… Да и вообще дрянь клинки, я проверил. Баланс отвратный, сталь неважная, заточка никудышная. Чувствуется, что покупали люди в боевом деле совершенно несведущие. Но зато рекомендую взять у молодого его штаны и сапоги, ехать на лошади в твоих коротышках дело несерьёзное, все ноги о шкуру сотрёшь. Опять же пот у лошадей едкий, для кожи не полезный. – Денис отрицательно замотал головой, нет и всё тут.

– Тогда как знаешь. – Харитон окинул взглядом пустынную дорогу, сказал озабоченно: – Шабаш! Панихида окончена, пора отсюда убираться. – Денис с понурым видом поплёлся следом за бёглером.

Ехать на лошади оказалось для парня делом не простым. Да и то, откуда взяться навыкам, если Денис ни разу в жизни не садился в седло? Харитон, понимая состояние напарника, не злился и не ехидничал: он на ходу инструктировал Дениса, подсказывая ему как правильно держаться в седле, как пользоваться уздечкой; обучал самому основному, необходимому при верховой езде.

Более-менее освоившись, поняв что к чему, Денис стал меньше бояться что вот-вот упадёт с лошадиной высоты и повторит печальную участь королевского художника. А потому настало время ознакомиться с тем, что он впопыхах забрал у младшего друга покойного Люстера.

Собственно, никаких особых сюрпризов в реквизированном добре не оказалось: множество бумажных купюр разного достоинства, несколько золотых монет. И связка из трёх больших, «английского» типа ключей с привешенным к ним круглым, похожим на двояковыпуклую линзу чёрным брелоком. По серебряной оправе брелока тянулась вытесненная мелкими буковками надпись, но читать её парень не стал, ещё успеет. Да и чего там эдакого особенного может быть написано…

– Ага, вот и ключики, – удовлетворённо молвил Харитон, подъезжая поближе к Денису: в руке у бёглера трепыхались на ветерке официальные бумаги с издали заметными фиолетовыми печатями и подписями поперёк них. – Знаешь, что это? – Он помахал документами перед собой словно веером обмахнулся. – Это, напарник, наш пропуск в местную безбедную жизнь. Вот удостоверения личности с кратким описанием внешности владельца – тут нам, прямо говоря, свезло: соответствующие усы и комплекция у меня, молодость у тебя… А вот дорожная грамота с маршрутом пути следования и, что особо мило, в конце того пути нас ждёт уютный особнячок в курортном городке с забавным названием… ээ… – Бёглер заглянул в бумаги. – Номольф, да. Лечение минеральными водами. Короче, полностью оплаченный королевской казной длительный отпуск для восстановления здоровья, подорванного дворцовыми интригами. Жаль, конечно, что парочку пришлось убить, я собирался их всего лишь ограбить, но уж как получилось, так и получилось, – Харитон бережно спрятал документы во внутренний карман пиджака.

Денис, не веря своим ушам, уставился на бёглера.

– Серьёзно? Ограбить? Получается, ты заранее планировал преступление?

– Ага, – флегматично кивнул Харитон. – А как иначе можно по быстрому обзавестись деньгами и документами в совершенно неизвестной тебе реальности? Поверь, я не впервые оказываюсь в подобной ситуации. – Бёглер похлопал себя по пиджаку, там, где находилась подмышечная кобура. – Релаксатор позволяет решать финансовые проблемы тихо и почти незаметно. Незаметно для доноров – как я, гм-гм, называю потерпевших.

– Отвратительно, – поморщился Денис. – Но если обстановка того требует, если нет иного выхода…

– Молодец, – одобрил услышанное Харитон. – Соображаешь. Терпеть не могу моральных чистоплюев, ханжей, на словах праведных как ангелы и клеймящих позором других за любой малый проступок. При всём при том не брезгующих тайно брать взятки, красть общественные деньги и нанимать убийц для устранения конкурентов. А в случае чего готовых немедля предать тебя, при первой же угрозе их сытому благополучию. – Он умолк, мрачно подкручивая усы и глядя вдаль отсутствующим взором: очевидно бёглер вспомнил что-то личное, нерадостное.

Денис с некоторым сочувствием посмотрел на расстроенного Харитона. Похоже, быть вольным фрилансером – с правом охоты на преступников, – не столь романтично, как могло показаться на первый взгляд. Хотя, возможно, воспоминания бёглера относились к совсем другому периоду его жизни. Не охотничьему.

– Любопытно, – отвлекаясь от тяжких воспоминаний, сказал Харитон. – А что у них тут с колдовством? В смысле, развитие здешней цивилизации пошло по магическому или по техническому пути? Пока что я никаких особых примет не обнаружил.

– Хорошо бы по колдовскому, – с надеждой предположил Денис. – Мне страшно интересно поглядеть на всю ту магию в реальности, по-настоящему! Надо же – натурально чародеи, оборотни, эльфы, зомби, русалки, кадавры, феи всякие, с крылышками… И всё на самом деле. Экзотика, честное слово. Обалдеть.

– Ты, ей-ей, как типичный туристас, – усмехнулся бёглер. – Хочу видеть то, хочу это! Доводилось мне таких восторженных дурачков по иным реальностям водить, работать проводником – за деньги, разумеется. Знаешь, с их искренним, наивным интересом и полным непониманием местных реалий не все назад возвращались, ох не все. Но и среди вернувшихся не многие были в своём родном, исходном обличии… Колдуны, Денис, народ как правило резкий, непредсказуемый, уж лучше держаться от них подальше. То же самое могу сказать и о прочей магической шушере – не все из них одинаково доброжелательны к людям. Бывает, что и жрут. А вообще-то, – помолчав, добавил Харитон, – я, по правде говоря, удивлён тем, насколько ты легко воспринял переход из твоего мира в Башню, а из Башни – сюда. С учётом того, что в вашей реальности магия как таковая не практикуется, ты сейчас должен быть в культурном шоке, а не рассуждать о колдунах, оборотнях и феях. Грубо говоря, рыдать в истерике и проситься назад, домой. В привычную обстановку, так сказать.

– Ни хрена, – гордо отрезал Денис. – Я столько фильмов про небывалое видел, с компьютерными спецэффектами, что для меня оно всё давным-давно как настоящее. Только находящееся не здесь, рядом со мной, а где-то там, – парень махнул рукой в сторону, – в неведомых краях. Но – находящееся. Существующее.

– Любопытно, – задумчиво молвил Харитон. – Тогда, сдаётся мне, вас исподволь готовят к некоторым базовым изменениям миропонимания… То, что ты воспринял произошедшее с тобой как данность, как вполне естественное, говорит о многом.

– О чём же? – не понял Денис. – Я как-то не думал.

– Башня Реальностей! – назидательно поднял палец бёглер. – Видать, пришло время и для вашего мира. Не удивлюсь, если вскоре у вас начнут там и тут обнаруживать незаблокированные двери, ведущие в Башню. На ваш уровень.

– Вот народ ломанётся чужие миры смотреть, – с сожалением покачал головой парень. – Заодно всю Башню загадят, замусорят до невозможности. Ещё и контрабанду наркотиков с драгоценностями наладят… А то и «левый» нефтепровод с этажа на этаж проведут! Короче, полный каюк Башне настанет, что я, людей не знаю?

– Не настанет, – рассмеялся Харитон. – Не вы первые, не вы последние. Увидеть башенные двери смогут только избранные, они же через них и входить-выходить станут. А более никто, так уж заведено в Башне.

– А я? – озаботился Денис. – Интересно, я – избранный?

– Ты – нелегал, – напомнил ему бёглер. – Потому как попал в Башню вместе со мной. Рыба-прилипала при акуле, хе-хе! Секретный червяк в транзитном яблоке.

– Да я не в том смысле, – не обиделся на нелестные сравнения парень. – Раз я прошёл и через Башню, и через заблокированную дверь в недоступную реальность – неважно как, пусть даже с твоей помощью, – то, возможно, Башня меня запомнила? И теперь я могу самостоятельно пользоваться межреальностными порталами, теми, что открыты для общего доступа. То есть автоматически стал избранным. Типа, я как бы теперь в Башне свой, прошёл необходимую проверку. Или что-то вроде того, – Денис умолк, запутавшись в предположениях. Сказал неуверенно: – Ну, ты понял.

– Чёрт его знает, – пожал плечами Харитон. – Поживём, увидим. Эге, Денис, а вот и город! Как-то он внезапно объявился.

И впрямь: далёкие зубцы городской стены и шпили с вымпелами, долгое время видневшиеся на горизонте, приблизились за считанные минуты. Словно городу надоело ждать пока неторопливые путники соизволят к нему подъехать, и он самостоятельно, неведомым образом сократил их путь.

Мало того, городская стена – мощная, сложенная из камня, явно построенная на века – при дальнейшем приближении исчезла, растворилась в воздухе вместе со всеми её сторожевыми башенками и дозорными. Перед всадниками раскинулся уездный городок, абсолютно не соответствующий былому помпезному миражу: двух-трёхэтажные домики, издали сияющие – будто зеркалами – чисто вымытыми стёклами окон; зелёные тенистые улицы и неторопливо едущие по тем улицам конные экипажи.

Горы с заснеженными вершинами, в отличие от городка, остались на прежнем расстоянии. И вроде бы даже ничуть не приблизились – декоративная магия к ним, понятное дело, никакого отношения не имела.

"Зеркальные" окна живо напомнили Денису деловую часть его города, до одури скучный офис и ненавистную начальницу Ариадну Викторовну.

– Какое счастье, что я здесь, а не там! – громко, с чувством произнёс парень. – Да, верно говорится, что всё познаётся в сравнении… Очуметь, одно слово. – Бёглер непонимающе посмотрел на Дениса, постучал себя по лбу пальцем, мол, у тебя все дома? Денис не ответил, что тут можно сказать, и лишь рассмеялся.

Дорога, по которой они въезжали в городок, была не главной. И даже не второстепенной. Но и тут городские власти не поленились поставить столб со здоровенным рекламным щитом: на фоне ядовито-синих гор с отчаянно розовыми козочками на снежных вершинах, белела надпись: "Добро пожаловать в Номольф! Лучшие воды, лучшее здоровье!"

Чуть ниже официального слогана было с силой выцарапано по краске: "Лучшее вино продают у бювета номер двенадцать! А лучшие девочки собираются возле бювета номер двадцать т…" – дальнейшее оказалось стёрто до голого железа. Видимо, конкурентки постарались.

– Ну-с, две загадки уже разрешились, – сказал Харитон. – И то дело.

– Какие? – насторожился Денис.

– Во-первых, здешняя реальность пошла по магическому пути. Видел декоративный мираж? – Парень кивнул. – Специально для вас, туристасов, сделано, – не удержался от ехидства бёглер, однако Денис на подначку внимания не обратил:

– А во-вторых?

– Во-вторых, мы прибыли в конечный пункт путешествия главного королевского художника вместе с его задушевным дружком, – деловито сообщил Харитон. – В Номольф. Будем, значит, лечиться водами, кушать кебабы и спать в уютном особнячке. Не удивлюсь, если там всего одна, зато двуспальная кровать. Наверняка шикарная!

– Чур, я на полу, – встревожился Денис, – этого мне только не хватало.

– Ты уверен? – безмятежным голосом поинтересовался бёглер, не дождался ответа и, гогоча во всю глотку, пришпорил коня каблуками туфель.

Крис

Дилижанс мягко покачивался на редких неровностях дороги. Пассажиры, убаюканные ночной поездкой, спали в откидных креслах, и дела им не было до нового попутчика, севшего в карету на каком-то захолустном полустанке.

Крис, устроившись на заднем сидении – единственно свободном, длинном, от стенки до стенки – некоторое время сидел, приходя в себя после неожиданного бегства из города. А после улёгся, вытянулся на сидении, подложив руки под голову и бездумно глядя в подсвеченный дежурным светильником потолок. Крису очень хотелось спать, но сон всё не шёл и не шёл… И впрямь, трудно уснуть, когда перед глазами, словно на экране диаскопа, прокручивается одно и то же: бронефургоны службы королевской магобезопасности, боевые монахи, арестованный дядюшка Шмуль. И вновь бронефургоны, монахи, дядюшка…

Виной всему произошедшему был, понятное дело, странный ключ, найденный Крисом. Вернее, даже не сам ключ, а сработавшая магосигнализация, та самая печать, невесть куда подевавшаяся с разорванной упаковочной ленты. Впрочем, какой смысл теперь жалеть о случившемся? Надо было думать о будущем, как жить дальше. Но думать не хотелось.

Вместо размышлений о дальнейшей его судьбе Крису на ум пришла, пусть с запозданием, прежняя мысль – а откуда, собственно, в бюро находок взялся тот стальной футляр с ключом? И сколько лет он пролежал на верхней полке стеллажа, в пыли и грязи? Скорей всего футляр спрятали там впопыхах, временно – вряд ли столь важную вещь могли оставить брошенной. А временное хранилище стало постоянным на многие и многие годы. Наверное, прежний владелец ключа просто не смог забрать его… И тут Крис вспомнил старую байку, некогда рассказанную ему дядюшкой об одном из хозяев «Гермеса»: историю, случившуюся ещё в те времена, когда бюро называлось "Приютом утерянных вещей".

Звали того хозяина Гийомом, и был он, по дядюшкиному выражению, "ещё тем пройдохой". А уж если дядюшка Шмуль называл кого-то пройдохой, то, значит, тот и впрямь был жуликом из жуликов, печать ставить негде. Правда, звучало это выражение в данном случае скорее уважительно и завистливо, нежели осуждающе. Потому что Гийом ухитрился наладить под вывеской бюро находок весьма серьёзный бизнес, не чета дядюшкиному! Разумеется, криминальный и очень, очень доходный: предприимчивый владелец "Приюта утерянных вещей" занимался скупкой и перепродажей магических артефактов, найденных "чёрными археологами" в захоронениях древних колдунов. Что, по закону, было категорически запрещено, потому как подобные артефакты могли быть крайне опасными, с непредсказуемыми последствиями их применения. Тем более когда совершенно неизвестно ни предназначение, ни магические свойства тех находок.

Предприятие Гийома приносило ему немалые барыши: по слухам, владелец бюро даже устроил подземное хранилище, в котором держал купленные с рук артефакты и накопленные сбережения. А вёл к тому тайнику особый лаз, начинавшийся где-то в здании бюро… Лаз, который искали все последующие владельцы «Гермеса», но так и не смогли обнаружить. Хотя, возможно, кто-то из них его всё же нашёл, опустошил, а вход надёжно замуровал – как подозревал дядюшка Шмуль, потративший много времени на поиски мифического хода в сокровищницу.

Судя по всему, у пронырливого владельца "Приюта утерянных вещей" были серьёзные покровители, иначе бы его подпольный бизнес не продержался столь долго. Однако ни покровители, ни деньги не помогли Гийому, когда за ним пришли демоны: в одну из осенних ночей весь город был разбужен невероятной силы грохотом, прогремевшим в небе. Любопытствующие, то есть почти все жители Бэрилона, могли почти с минуту наблюдать как из центра города в пасмурные небеса бьёт ослепительно яркий, тонкий луч – неуловимо быстрым росчерком рисующий на облаках знакомое многим лицо Гийома. А потом, напоследок, испаривший те облака.

Некоторые свидетели утверждали, что высвеченная на небе физиономия перекупщика была искажена ужасом; другие говорили, что тот радостно ухмылялся; третьи же описывали выражение небесного лика как умиротворённое и торжественное. В общем, какого-либо согласия у очевидцев не получилось, из-за чего в городе едва не началась смута – к счастью, вовремя пресечённая полицией. Также, в срочном порядке, в Бэрилон прибыли представители королевской магобезопасности: в официальном заключении по расследованию инцидента сообщалось, что проживающий в городе Бэрилон обыватель по имени Гийом опрометчиво воспользовался неким боевым артефактом, что привело к его, обывателя, полному развоплощению. А неофициально те же самые расследователи – на прямой вопрос бургомистра, мол, что же случилось на самом деле? – лишь пожимали плечами. Хотя все помещения «Приюта» были обысканы самым тщательным образом, никаких колдовских предметов, как и легендарного тайного хода, в здании не обнаружилось. Одно слово: был человек и исчез; а из-за чего, по какой причине – оставалось только гадать. В конце-концов жители городка пришли к выводу, что пройдоху Гийома забрали демоны, да и поделом: нечего порядочному человеку с колдовскими амулетами связываться, тем более отнятыми у покойников! На том и успокоились, забыли о произошедшем.

– Скорей всего, – подумал Крис, сонно глядя в потолок дилижанса, – исчезновение Гийома наверняка как-то связано с моим ключом. Колдовская вещь, которую при обыске не смогли обнаружить даже ведуны-профессионалы… Похоже, ключ дожидался пока его найдёт нужный ему человек. Но почему именно я? Зачем? С какой целью? – тут, разумеется, у Криса ответа не было. Устав разглядывать тусклый потолок, он закрыл глаза и вскоре уснул.

Конечной остановкой дилижанса оказался расположенный в горной местности курортный городок Номольф, известный своими лечебными минеральными водами. Опрятный, чистый, с невысокими двух-трёхэтажными домами, мощёными камнем улицами и тенистыми парками, городок пользовался известной популярностью не только у денежных пенсионеров – всяческих вышедших на заслуженный отдых магов, министров и бандитов – но и у действительной королевской знати. Сюда приезжали не столько лечиться, сколько отдохнуть от дел, от столичной суеты, пожить спокойной провинциальной жизнью. А то и завести любовную интрижку, пользуясь временной свободой.

Крис вышел из дилижанса. День близился к полудню: нежаркое солнце едва просматривалось сквозь кисейную рябь облаков; майский воздух пах молодой травой, цветущими деревьями и доносившимся из привокзального ресторана дымком шашлыка. Крис невольно сглотнул слюну, есть хотелось до невозможности, тем более после дюжины часов пути. Однако идти в ресторан он опасался, и даже не потому что обедать там было слишком дорого, нет, но в основном из-за того, что мог привлечь к себе ненужное внимание – вдруг кто-нибудь да запомнит его? Вовсе оно ни к чему.

Задерживаться в Номольфе Крис не собирался: неспешно погуляет по городу, пообедает-поужинает, а вечерним дилижансом поедет дальше, куда-нибудь. Главное, запутать след так, чтобы ни один сыщик, ни один боевой монах из службы магобезопасности не смог его найти! Правда, тут был один тревожный для Криса момент: одно дело искать пустившегося в бега человека, и совсем другое – отыскивать магическую вещь, особенно если на ней установлен какой-нибудь колдовской маячок. Для толкового мага пара пустяков… Конечно, вряд ли ключ помечен подобным образом, иначе бы его давным-давно нашли, но рисковать не хотелось. Насколько знал Крис – опять же из прочитанных книг – серебро неплохо экранировало любые колдовские эманации, не стопроцентно, конечно, но всё же. И потому имело смысл, на всякий случай, запаковать ключ в какой-нибудь серебряный футляр – "во избежание крупных неприятностей", как сказал бы многоопытный дядюшка Шмуль.

Миновав вокзальное здание, Крис с нарочито безразличным видом – руки за спину, нос задран, точь-в-точь мающийся от безделья курортник – неторопливо зашагал по ведущей от вокзала широкой улице. Встречных прохожих было мало, раз-два и обчёлся: Крис поначалу даже удивился такой малолюдности, и лишь чуть погодя сообразил, что в курортных городках и ритм жизни другой. Вечером здесь наверняка гораздо оживлённее.

Разумеется, планировки города Крис не знал. Да, в общем-то, она его и не интересовала – парень шёл куда глаза глядят. Вернее, выискивал какое-нибудь недорогое кафе, а лучше всего маленькую забегаловку, где на тебя не обратят внимания. А заодно выглядывал какой-нибудь ювелирный магазинчик, причём чем дешевле, тем лучше.

Вскоре по пути обнаружилось маленькое уличное кафе под полосатым матерчатым навесом, с плетёными стульями, свободными столиками и шипящими на барбекю колбасками. Пообедав, заодно расспросив повара-продавца о местных ювелирных лавках, Крис отправился по указанному им адресу.

Ювелирная лавка, о которой говорил продавец, располагалась неподалёку от бювета номер семь. Бюветом, как понял Крис, здесь назывался открытый павильон, внешне похожий на обычную круглую беседку с установленным посреди краном – наливай целебную воду и пей! Однако, судя по количеству пустых бутылок возле тех бюветов, отдыхающие граждане использовали в лечебных целях не только одну лишь минералку, но и кое что посерьёзнее. Правда, не столь полезное для здоровья.

Разыскав нужный ему бювет – как ни странно, установленный не где-нибудь в парке, а прямиком на городской улице – Крис обнаружил и саму лавку. Расположенная на первом этаже трёхэтажного дома, возле которого пристроился бювет, она вовсе не походила на место, где торгуют драгоценностями. Ни витрины с выставленными на показ золотыми побрякушками, ни броской вывески над дверью, ничего. Словно владелец той лавки совершенно не был заинтересован в рекламе… или же заведение в ней попросту не нуждалась. На обшарпанной двери висела лишь небольшая, потемневшая от времени латунная табличка с выгравированной на ней надписью: "Юрта олигарха". Крис усмехнулся, оценив юмор хозяина лавки.

Неподалёку от входа в магазинчик двое смуглых мальчишек-оборвышей, лет десяти-одиннадцати, увлечённо играли в «лянгу», поочерёдно подбрасывая ногами в воздух тяжёлый смоляной шарик с воткнутыми в него перьями. Громко переругиваясь на незнакомом Крису языке, игроки ловко пинали шарик твёрдыми сандалетами, и дела им не было ни до посетителя лавки, ни до редких прохожих. От души позавидовав мальчишкам – эх, не было у Криса такого детства, а жаль! – он потянул за дверную ручку и вошёл в помещение.

Судя по неброской обстановке и по висевшему над прилавком прейскуранту с объявлением: "Залоговая цена", это был вовсе не ювелирный магазин, а специализирующийся на скупке-продаже недорогих драгоценностей ломбард. Впрочем, Крису было всё равно: побродив по небольшому залу от стенки к стенке, от застеклённых стеллажей к стеллажам, он вскоре обнаружил нужное – декоративный серебряный портсигар, небольшой, от силы на пяток сигарет, плоский, с вдетой в круглое ушко стальной цепочкой. По всей видимости владелец портсигара (или, скорее всего, владелица) крепко поиздержался на курортном лечении, иначе бы вряд ли отдал в залог эту симпатичную вещицу.

– Продаётся? – указав пальцем на серебряный коробок, поинтересовался Крис. Стоявший за прилавком торговец, восточный человек неопределённых лет – в пёстром халате, бритоголовый, с узкими глазами и тонкими вислыми усами – равнодушно кивнул. Крис, по неопытности достав из сумочки все деньги, отсчитал нужную сумму: торговец, вдруг ставший исключительно любезным, снял со стеллажа портсигар и тщательно обтёр его специально принесённой салфеткой. Вручив Крису покупку, бритоголовый едва ли не под ручку проводил парня к выходу, безостановочно желая ему счастья, удачи, здоровья, успехов в делах и лёгкого пути. Крис слыхал о восточной учтивости, но впервые столкнулся со столь бурным её проявлением.

Отойдя от ломбарда подальше, Крис спрятал ключ в портсигар. Накинув цепочку на шею, он уронил серебряный коробок под рубашку; вздрогнув от холода металла, Крис застегнул молнию куртки до груди. Что и спасло его от утери "медальона".

Крис бесцельно брёл по случайной малолюдной улочке, с интересом поглядывая по сторонам. Он впервые оказался в чужом городе и, разумеется, ему было всё интересно: и необычной архитектуры дома, и магазинчики с дивным ассортиментом, особенно продуктовые, и установленные там и сям разнообразные памятники. Чего-чего, а памятников в Номольфе хватало – почти на каждом перекрёстке высилась или чугунная скульптура в полный рост, с непременной саблей в поднятой руке, или каменный бюст на высоком постаменте, или, на худой случай, мраморная плита с выбитой на ней надписью, обязательно золотой. Кому посвящались те памятники, Крис понятия не имел – все пояснения были начертаны неизвестными ему письменами. Спрашивать же у прохожих он не собирался, не хотелось выглядеть бестолковым туристом и тем привлекать к себе внимание. Вот так, бродя от памятника к памятнику, сворачивая с одной улочки на другую, Крис ненароком забрёл на окраину города, в безлюдный парк – с высокими деревьями, ухоженными аллеями, с монументально громоздкими скамьями по обочинам тех аллей, с потушенными по дневному времени газовыми фонарями.

Где его и ограбили.

Получилось всё до обидного быстро и просто, Крис даже сообразить толком ничего не успел: внезапно, невесть откуда взявшись, его догнали двое смутно знакомых мальчишек-оборвышей. Крис мимоходом подумал, что они куда-то спешат, хотел было податься в сторону, пропуская торопыг, но не успел – мальчишки, разделившись, зашли к нему с боков. Один из них вдруг резко, со всей силы пнул Криса твёрдой сандалией в колено, сбоку, отчего нога у парня тут же подвернулась и он едва не упал; второй в это время крепко ухватил крисову сумочку с деньгами и, полоснув острым ножом по кожаной ручке, перерезал её. Негодник, пнувший Криса, заодно попытался сорвать с него цепочку с портсигаром, но цепочка оказалась крепкой, а сам портсигар застрял под рубашкой, прижатый к груди молнией куртки. Второй малолетний грабитель, отскочив в сторону от Криса, что-то крикнул своему напарнику: переглянувшись, мальчишки с издевательским хохотом бросились наутёк – нырнули в заросли и исчезли, ищи их, свищи.

Крис, шипя сквозь зубы от боли, еле-еле добрёл до ближней скамьи, где и осел, обхватив подбитую ногу руками. Впрочем, ему было не столько больно, сколько досадно – надо же было приехать чёрт знает куда чтобы тебя там ограбили. И кто, мальчишки! Разумеется, не они сами это придумали: Крис вспомнил неосторожно вынутые в ломбарде деньги и ставшего удивительно заботливым усатого торговца. Припомнил и мальчишек, увлечённо игравших в «лянгу» – наверняка родственники того бритоголового, может его дети или племянники. Или какая другая родственная шантрапа на сдельной работе. Так или иначе, но возвращаться в "Юрту олигарха" смысла не имело, мальчишек там однозначно нет, а гражданин с восточной внешностью, разумеется, ничего не знает и ведать не ведает. "Короче, сам виноват", – растирая ноющее колено, нехотя признался себе Крис, – "не надо быть таким оболтусом и раззявой!" Однако сожалениями и вздохами делу не поможешь: нет денег, значит нет и поездки на дилижансе. И еды тоже нет, вместе с ночлегом… В общем, судя по всему, Крис застрял в Номольфе надолго. А потому надо было немедля начинать искать работу – и впрямь, не бегать же по ночным аллеям, грабя отдыхающих наподобие той пары малолеток!

Хромая, парень направился к выходу из парка.

Найти работу, тем более срочно, трудно и в большом многомиллионном городе. Что же тогда говорить о курортном городке, где все трудовые места давным-давно заняты, а желающих их покинуть нет и не предвидится. Крис самолично убедился в том, заходя в различные магазинчики, конторы и мастерские – увы, работники нигде не требовались. Даже курьеры или уборщики. Или ночные сторожа.

В одной из таких контор, то ли нотариальной, то ли жилищной, – Крис уже не помнил которой по счёту – ему посоветовали обратиться в службу занятости. Служба находилась ближе к центру города, неподалёку от бювета двадцать четыре (как уже понял Крис, все городские ориентиры так или иначе были связаны с бюветами), где ему, возможно, помогут с трудоустройством. Или хотя бы определят на ночёвку в ведомственной ночлежке, созданной как раз для подобных безденежных граждан… вернее, для отдыхающих, попавших в затруднительное финансовое положение. Главное, что требовалось для этого – предъявить в службе занятости своё удостоверение личности. Крис поблагодарил за дельный совет и с мрачным видом пошёл дальше – документов у него не было. Похоже, впереди вырисовывалась невесёлая перспектива лазанья по ресторанным мусорным бакам в поисках объедков и холодный ночлег на парковой скамейке, до первого полицейского патруля. Что, конечно, не радовало.

Крис уныло брёл по очередной случайной улице, уже не выискивая взглядом на дверях или витринах возможное объявление "Требуется!" Да и какой смысл глазеть по сторонам, когда настроение хуже некуда, и голова занята теперь не мыслями о возможной работе, но о том, как быть дальше. Как выжить.

– Убью мерзавца! – надрывно заорал кто-то поблизости, – изничтожу! – Крис, очнувшись от тоскливых размышлений, посмотрел вперёд. Зрелище оказалось занятным: посреди улицы, потрясая сучковатым посохом, буйствовал длиннобородый дед в синей, расшитой золотыми звёздами мантии. Ещё на старике был такой же звёздный колпак с залихватски заломленной набок верхушкой, а из-под мантии выглядывали загнутые носки чёрных туфель – ни дать ни взять классический маг из комиксов, не хватало лишь вылетающего изо рта облачка с прописанным на нём текстом. Далее вдоль по улице – дробно стуча башмаками по каменной брусчатке и подхватив для удобства полы рабочего халата – от буйного старика удирал некий молодой человек. Судя по ярости деда и скорости убегающего, у этих двух явно случился какой-то серьёзный конфликт. Как сказал бы в подобном случае дядюшка Шмуль: "Произошло конкретное недопонимание дискутирующих сторон с нежелательным проявлением когнитивного диссонанса" – дядюшка, когда ему было нужно, умел говорить чрезвычайно заумно, до полного одурения собеседника. Очень, кстати, полезный навык при заключении выгодных сделок или отсрочки выплаты долга.

– …И никогда больше не возвращайся! – потрясая посохом, прокричал старик уже пустой улице. – Ибо в порошок сотру, голову оторву! А пришивать на место не стану, да-да! Каков мерзавец, – остывая, невесть кому пожаловался маг, – это же надо было ухитриться разлить кофе именно на противогеморройный манускрипт династии Инь! Единственный дореформенный экземпляр… Эх-хо, куда катится мир? Что случилось со всеми его законами и правилами? Ужас, просто ужас, – сердито покачал головой дед. – А главное, где я сейчас найду толкового помощника? Дел-то невпроворот… Ох, беда. – Постукивая посохом и недовольно покряхтывая, он подошёл к двери высокого одноэтажного дома, бесцеремонно вклинившегося в ряд уличных трёхэтажек, и скрылся за нею. Крис глянул на укреплённую выше двери вывеску, недоумённо пожал плечами: странное название «Библиаптека» не говорило ему ничего. Расположенные по обе стороны от двери давно не мытые витрины ясности не добавляли – сквозь грязевую муть едва просматривались вывешенные в них рекламные постеры с расплывчатыми рисунками и мелкими нечитаемыми надписями. Да, похоже заведение было ещё то… Но выбирать не приходилось – у него наконец-то появился шанс получить работу, и этим шансом надо было воспользоваться.

Крис открыл дверь и вошёл в дом.

Над головой звякнул сигнальный колокольчик, но какой-либо ответной реакции не последовало – в торговом зале, занимавшем едва ли не половину дома, никого не было. Крис огляделся по сторонам: обстановка напоминала аптечную, но всё же существенно от неё отличалась. Вдоль стен, плотно примкнув друг к другу, располагались медицинские шкафы со стеклянными дверцами; ближе к центру зала высились две стеллажные пирамиды с множеством торчащих в разные стороны полочек. И шкафы, и пирамиды были битком набиты-уставлены совершенно не совместными, на первый взгляд, вещами: аптечные склянки с неизвестными Крису снадобьями соседствовали с плотно скрученными пергаментными свитками; черепа каких-то мелких зверюшек перемежались высокими стаканами с небрежно сунутыми в них разноцветными свечками и курительными палочками. А ещё на полочках пылились груды картонных коробочек без надписей, самодельные погремушки из страусиных яиц, янтарные шары с застывшими в них мошками, приземистые бутылки с залитыми сургучом пробками…. Много чего там находилось! Отдельно, в запертом на висячий замок шкафу, стояли обложками к стеклу древние фолианты с выцветшими названиями, крест-накрест перетянутые шёлковыми шнурами и опечатанные жестяными пломбами. В общем, заведение полностью соответствовало внешности его владельца – оно было такое же безумное, как и маг в звёздной мантии.

Дальнюю часть зала отделял прилавок, больше похожий на длинный стол, тоже уставленный всякой всячиной. Стену за прилавком закрывал чёрный занавес и Крис не сомневался, что за ним находится вход во внутреннюю часть дома – иначе куда подевался хозяин странной «библиаптеки»? Не растворился же от переживаний в воздухе… Хотя кто их знает, сумасшедших колдунов? С них станется.

– Господин маг, – позвал Крис, – я к вам, по делу!

Нет ответа.

– Господин маг! – повысил голос парень, – эй! Ау! Здесь есть кто-нибудь?

– И незачем так шуметь, – выходя из-за занавеса, брюзгливо сказал "господин маг". – Я и в первый раз прекрасно слышал. – Бородатый старик, как оказалось, зря время не терял: мантию сменила лёгкая куртка с множеством карманов и такого же фасона штаны. На голове вместо колпака теперь красовалась маленькая шапочка-ермолка, невесть как держащаяся на темечке колдуна; на носу чародея поблёскивали круглыми стёклышками очки в тонкой стальной оправе.

– Чем обязан? – недовольно буркнул старик. – Желаете купить что-нибудь радикально оздоровительное? Хм, это вряд ли: в вашем возрасте, молодой человек, редко кто лечится от серьёзных заболеваний… Итак, что вы хотели?

– Я ищу работу, – напрямик ответил Крис. – Любую.

– Вот как, – ничуть не удивился маг. Продолжил, без заминки перейдя на «ты»: – Понятно. Кажется, это именно ты присутствовал при моём… ээ… расставании с негодником Ламбертом?

– Я, – не стал скрывать парень: старик, оказывается, был зорким и памятливым, надо же – ухитрился вмиг запомнить Криса, хотя вроде бы даже и не смотрел в его сторону.

– Возможно, это перст судьбы, – задумчиво изрёк чародей. – Тогда небольшой тест-опрос, а там поглядим. Грамоте обучен? Вши есть? Фальшивишь когда поёшь? Во сне храпишь?

– Обучен, – по-военному коротко доложил Крис. – Вшей нет. Не фальшивлю. Не храплю.

– Это хорошо, – поправляя очки сообщил маг. – А теперь ответь-ка мне всего на три вопроса, но отвечай быстро, не задумываясь, – предупредил он парня. – Секундная заминка и прости-прощай. Ответ должен быть коротким и однозначным. Ясно?

– Понял, – кивнул Крис. – Я готов.

– Что такое перпетуум-мобиле?

– Вечный двигатель.

– Что такое наше солнце?

– Звезда.

– Что было раньше, курица или яйцо?

– Яйцо.

– Это почему же? – оторопел бородатый экзаменатор. – Почему не курица?

– Потому что ответ должен быть коротким и однозначным, – напомнил ему Крис.

– Ишь ты, уел, – одобрительно заметил маг. – Молодец. Ладно, беру тебя в помощники. Лёгкой жизни не обещаю: работать придётся много, но и платить буду нормально. Соответственно проявленному усердию, да-с. – Чародей протянул руку через прилавок: – Я – Эдвоберт, аптекарь-библиотекарь, военный лекарь в отставке. Маг лечебных свитков и начертательных заклинаний. Алхимик четвёртой степени с правом сочинения лекарственных маговиршей.

– Крис, – представился парень, вежливо пожав протянутую руку. – Просто Крис. Без учёных званий и степеней, но зато я не боюсь никакой работы. В смысле, что поручат, то и сделаю.

– Ха, Простокрис, – желчно усмехнулся маг, – учись, мальчик, контролировать свои слова, обдумывай то, что хочешь произнести. "Что поручат, то и сделаю", – передразнил он парня. – А если я поручу тебе зарезать неугодного мне клиента? Который взял на прокат рукопись великого Прокруста, снимающую путём прикладывания к телу головную и пяточную боль, и который мало того, что не оплатил прокат, но ещё и потерял саму рукопись?

– Ээ… – Крис не нашёлся что ответить.

– Ладно, – смилостивился Эдвоберт, – я пошутил. Запирай дверь на щеколду и пойдём, тебе надо ознакомиться с домом и твоими обязанностями.

Вторая, скрытая от посторонних глаз половина дома оказалась гораздо просторнее торгового зала: Крис неверно оценил размеры строения по его невзрачному фасаду. Одноэтажность здания с лихвой компенсировалась его протяжённостью: идя за чародеем по длинному коридору с нечастыми дверями по обе стороны, Крис прикидывал в уме, какой же величины этот удивительный дом. Получалось что никак не менее пяти междугородних дилижансов – если сравнивать с тем, на котором Крис приехал в Номольф.

– Бывший торговый склад, – заметив удивление парня, пояснил маг. – Жилых здесь только две комнаты, моя и твоя – те, что с железными табличками на дверях. Вон та, которая без двери – это кухня. В остальных тебе делать нечего, там хранятся лекарственные манускрипты, оздоровительные чертежи и различные… гм-гм… ингредиенты для приготовления целебных снадобий. Между прочим, некоторые из них весьма опасны для непосвящённых! Потому держись от запертых комнат подальше, – настоятельно посоветовал Эдвоберт, – меньше будешь любопытствовать, больше проживёшь. А это "чёрный ход", – указав пальцем на дверь в торце коридора, пояснил чародей. – Им, мой юный друг, и будешь пользоваться при необходимости, потому как в торговом зале без моего на то разрешения тебе находиться нельзя.

– А в чём заключаются мои обязанности? – поинтересовался юный друг, заранее предвидя ответ.

– Уборка, готовка, походы на рынок за продуктами, – стал перечислять маг, – быть на подхвате и беспрекословно выполнять всяческие мои поручения. Понятно?

– Вполне, – заверил его Крис: нынешняя его работа практически ничем не отличалась от той, которую он выполнял в бюро находок, под чутким руководством дядюшки Шмуля. – А когда приступать-то?

– Да прямо сейчас, – оглаживая бороду добродушно сказал Эдвоберт. – Витрины на входе видел? Вот с них и начни. Инвентарь – вёдра, тряпки, мётлы и швабры – в комнате с нарисованными на двери двумя нулями. Смысл тех нулей знаешь?

– А то, – сказал Крис и пошёл за инвентарём.

Жизнь, похоже, начинала потихоньку налаживаться.

Дастин

Укус был почти безболезненным, едва ощутимым. Дастин лишь почувствовал как по коже потекло что-то тёплое, быстрое, но и это ощущение через миг исчезло: шея в месте укуса онемела, потеряла чувствительность. Говорят, перед смертью человек обязательно видит всю свою предыдущую жизнь, её основные и наиболее яркие моменты. Дастин же не увидел ничего. Наверное потому, что умереть нынешней ночью ему было не суждено.

Внезапно «девушка» Милли, судорожно всхлипнув, отпрянула от застывшего в столбняке кадета: упёршись руками в стол, чудище секунду-другую в немом изумлении смотрело на свою жертву. А после ар-чалхе начали бить жестокие корчи – неестественно длинное тело выгибалось дугой, с грохотом ударяясь о столешницу, разбрасывая во все стороны тарелки, стаканы и бутылки. Одновременно с тем Милли приобрела действительный, не прикрытый маскировочными чарами вид: покрытое чешуёй гибкое туловище, трёхпалые когтистые руки, узкие плечи, короткая шея и приплюснутая безволосая готова с тремя белесыми, по-змеиному немигающими глазами. И, разумеется, круглая многозубая пасть, из которой сейчас явственно шёл пар, словно внутри монстра закипела вся выпитая им за сегодня кровь. На шее ар-чалхе поблескивал тонкий стальной обруч, то ли украшение, то ли ошейник – Дастин невольно отметил блеск металла и тут же забыл о нём: колдовское оцепенение, сковывающее его по рукам и ногам, наконец-то исчезло. Парень вскочил, уронив табурет, выхватил из ножен шпагу с посеребренным клинком – не самое верное оружие против неведомой ему твари, но всё же лучше чем ничего.

Ар-чалхе, увидев направленный на неё клинок, отпрянула: вытянувшись в полный рост и оказавшись гораздо выше кадета, она замерла по другую сторону стола. Чешуйчатое тело продолжало содрогаться, но конвульсий больше не было; бесстрастные бельма глаз уставились на Дастина. Что дальше собиралось предпринять чудище, парень не знал, оставалось только одно – ждать и ни в коем случае не поворачиваться к нему спиной. То есть не убегать.

– Кто ты? – срывающимся голосом проскрипела ар-чалхе. – Почему у тебя королевс-ская кровь?! – С каждым словом из пасти монстра вываливались зубы, с дробным стуком падая на стол.

– Что? – не понял Дастин.

– Ядовитая плоть! – взвизгнула ар-чалхе. – Ты отравил Егянду! Канцлер, подлая душа, подсунул мне королевс-с-ского ублюдка, будь он проклят во веки веков! Почему, почему я не предупредила его, что на мне заклятье? Что мне под страхом с-смерти нельзя прикас-саться к лицам королевс-с-кой крови? О, этот заговорённый древним магом-укротителем ошейник, моя отс-сроченная смерть! – Тварь просунула пальцы под обруч и с силой оттянула его сколь можно, словно тот душил её.

– Причём здесь Канцлер? Причём тут королевская кровь? – вне себя закричал Дастин, – отвечай, сволочь, или убью!

– Нельзя лишить жизни мёртвого, – неожиданно понизив голос до шипящего свиста, произнесла Егянда. – А я уже почти умерла. Ты – прямой королевс-ский потомок, мне ли не знать! Нас-следничек нашего бездетного короля, да-с… Не ведаю, какую игру затеял гос-сподин Канцлер, но в выигрыше он не ос-станется! И тебе, мерс-ский бастард, не быть правителем в любом случае: мой укус навсегда изменил и твою кровь, и твою с-судьбу. Теперь нет никаких доказательств твоего родства с умершим королём… И ни магическое энвольтование на кровь, ни поис-сковые заклятья более не найдут тебя! А вс-скоре, – ар-чалхе сухо рассмеялась словно раскашлялась, – ты будешь очень удивлён проис-сходящими с тобой изменениями, будущий чалхе… Или не чалхе, а кто-нибудь иной, но всё равно не человек – откуда я знаю, как отреагирует королевс-ская кровь на мой укус? Потому-то я тебя не убиваю, хотя могла бы разорвать на части. Жаль, что я не увижу твоего перерождения. – Тварь подалась вперёд, немигающее смотря в глаза кадету.

– Как мне спастись? – отшатываясь от чудовища, в ужасе воскликнул Дастин. – Как не стать монстром?

– Ес-сть один способ, ес-сть, – едва слышно прошелестела Егянда. – И ты надеешься, что я тебе рас-с-скажу о нём? Да ты, оказывается, глупее чем кажешься, милый Дас-с-стин, – ар-чалхе вновь зашлась лающим кашлем, сплёвывая на пол чёрные сгустки непереваренной крови. Кадет медленно попятился, ощупывая свободной рукой воздух позади себя – где-то там находилась дверь, выход из страшной ресторации.

– Иди-иди, – задыхаясь, напутствовала его тварь, – ищи спасения, бастард. Наслаждайся последними мес-сяцами твоей человечес-ской жизни… Если тебя, конечно, не убьют фаербольные солдаты-арбалетчики из оцепления. – Произнеся эти слова, ар-чалхе пошатнулась, всплеснула когтистыми руками и, грузно упав поперёк стола, сдохла.

Дастин с сожалением глянул на погибших друзей; спрятав шпагу в ножны, он вышел из питейного заведения на крыльцо. Неуверенно, шаг за шагом, парень спустился вниз, на поселковую улицу – ноги тряслись и подкашивались, будто Дастин целый день проработал грузчиком, таская на себе тяжеленные мешки. Сойдя с последней ступеньки, он остановился передохнуть и только теперь почувствовал как саднит укушенная ар-чалхе шея. Проведя ладонью чуть выше воротника формы, Дастин с удивлением обнаружил, что ран на шее нет, что они успели невесть когда чудесным образом затянуться. А после глянул на руку: ладонь, испачканная липкой кровью, блестела в ярком свете луны словно покрытая тончайшем слоем зеркальной амальгамы. Дастин попытался оттереть руку носовым платком, но добился лишь того, что и платок стал похож на белую конфетную фольгу. Лишь спустя некоторое время кадет с ужасом понял: отныне в жилах у него текла серебряная кровь.

Обещанные ар-чалхе изменения уже начались.

Отбросив платок в сторону, Дастин подошёл к коновязи – почуявшие запах свежей крови скакуны начали беспокойно всхрапывать, переступать с ноги на ногу – отвязал коней и, оседлав своего, поехал прочь от ставшего склепом питейного заведения.

Полная луна висела в ночном небе, заливая улицы посёлка мертвенно-белым светом. Безлюдные дома угрюмо взирали на проезжающего мимо всадника и скачущими за ним коней чёрными провалами окон. Встречный ветер одуряющее пах цветами, корой деревьев, дорожной пылью, степной травой и, тревожно, солдатским потом вперемешку с запахом военного железа – Дастин ощущал те запахи будто породистая собака-ищейка. Но новоприобретённое свойство его не радовало, оно лишь напоминало о том, что теперь кадет не такой как все. Другой. И с каждым днём, с каждой неделей и каждым месяцем это отличие будет лишь усиливаться – до тех пор, пока Дастин или не уйдёт от людей навсегда, или они его не убьют. Потому что монстрам не место в человеческом обществе. Правда, оставалась крохотная надежда на то, что его королевская кровь как-то иначе отреагирует на Егяндин укус: может, он всё же не превратится в кровожадного чалхе?

Но то, что Дастин никогда не станет прежним, сомневаться не приходилось.

Улица, по которой ехал кадет, закончилась. Впереди простиралось бескрайнее травяное поле с широкой тропой, по которой совсем недавно, всего часа два-три тому назад, отряд юных охотников въезжал в посёлок лесорубов. И где-то здесь, поблизости, таились армейские стрелки с арбалетами – какой у них был приказ, кого они должны были уничтожить, Дастин не знал. Но выбирать не приходилось, посёлок всё равно оцеплен со всех сторон, да и дорога здесь только одна… Пришпорив коня, Дастин пригнулся, почти распластался на крупе, обхватив шею скакуна – авось повезёт, авось не заметят! Конь помчался во весь опор; рядом с ним, ведущим, скакали и остальные, ведомые, с пустыми сёдлами и притороченными к ним арбалетами погибших кадетов.

Когда в ночной тишине стих быстрый стук копыт, с тщательно замаскированных лёжек по обе стороны тропы встали двое: в касках, пятнистой амуниции и неудобных, похожих на кожаные латы, противомагических жилетах.

– Видел? – негромко спросил один у другого.

– Мёртвый кадет на лошади, – кивнул второй. – Призрак с серебряной головой. Упокой господь погибших пацанов… Ну что, капрал, поднимаем оцепление и идём зачищать посёлок от чалхе?

– Да, пора. – Капрал вытащил из-под жилета табельный свисток на цепочке, подал уставной сигнал; пронзительная трель пронеслась над посёлком, слышимая даже с другой его стороны. Поднятые сигналом арбалетчики направились к домам – оцепление было плотным, мышь не проскочит! Что уж говорить об ар-чалхе.

Тем более уже с полчаса как дохлой.

Рассвет Дастин встретил в пути: иногда пересаживаясь с коня на коня, чтобы облегчить бег уставшему скакуну, он мчался прочь от посёлка, ставшего могилой его друзьям, и от училища, начальник которого предал их. Дастин не сомневался, что афёра с охотой на несуществующего оборотня была организована при непосредственном участии генерала Матиаса. То-то он выглядел таким угрюмым, разрешая поездку в посёлок лесорубов. Хотя, возможно, на генерала серьёзно надавили, недаром же в истории замешан сам Канцлер – правда, со слов ар-чалхе Егянды… Вряд ли она лгала, какой ей в том прок.

Кадет ехал не выбирая дороги, не выясняя пути у встречных: сворачивал на перекрёстках где придётся и держал направление куда станется. Уж куда-нибудь, да приедет! В какой-нибудь город, где можно продать коней и оружие, а вырученные деньги потратить на магов-лекарей, на избавление от колдовской болезни. Или же, если она не лечится традиционными методами, то на поиск нужного способа, Егянда упоминала о нём. Каким бы тот способ ни был.

Нечастые вынужденные остановки сильно раздражали Дастина, но деваться было некуда: скакунам хоть изредка, но требовался отдых.

Ближе к полудню ездок въехал в небольшой городок. Как он назывался, где расположен, чем исторически примечателен – Дастина не интересовало, ему требовался лишь местный рынок, вернее ряды, где торгуют лошадьми. А ехать дальше (в курортный город Номольф, где, как вспомнил Дастин, проживают старые опытные маги, в том числе и известнейшие лекари) можно и на междугороднем дилижансе. Причём с куда большим комфортом, нежели верхом.

Прежде чем отправиться на рынок, надо было дать отдохнуть коням – нельзя выставлять скакунов на торги в усталом виде. И хотя денег у парня было под обрез, он всё же заехал на ближайший постоялый двор, где коней не только напоили-накормили, но и вычистили – за дополнительную плату, разумеется. Сам же Дастин обошёлся уличной водоколонкой, тщательно смыв где только можно потёки засохшей крови: сейчас, при солнечном освещении, они казались чёрными как смола. Вполне возможно, что кровь выглядела серебряной только в лунном свете, или же когда была свежей, не запёкшейся – так или иначе, но проверять эти предположения Дастин не собирался.

Арбалеты кадет удачно продал прямо там же, на постоялом дворе. Четверо проезжих горцев – в обязательных, несмотря на жару, папахах, в запылённой дорожной одежде и при кинжалах – сами обратились к Дастину с предложением о покупке оружия. Торговались недолго: парень отдал и арбалеты, и запас посеребрённых болтов к ним, подарив заодно перемётную суму сержанта Маркуса с ненужными бутылками вина. Покупатели, как водится, собрались «обмыть» совершённую сделку, тем более что и вино под рукой, но Дастин наотрез отказался – впереди предстояла продажа коней на рынке. Горцам кони не требовались, свои имелись, однако в качестве ответного подарка они со знанием дела оценили скакунов Дастина, назвав их нынешнюю рыночную стоимость. Сумма получалась знатная, потому «оценщики» настоятельно порекомендовали Дастину по продаже немедленно уезжать из города. На том и распрощались: вооружённые до зубов горцы ускакали по своим непростым горским делам, а кадет отправился на рынок.

В практике существует довольно любопытная закономерность – чем меньше город, тем популярнее у его жителей центральный рынок и кладбище. У случайно приехавшего в такой городок постороннего человека зачастую создаётся обманчивое впечатление, будто все горожане заняты только двумя наиважнейшими для них делами: торговлей и похоронами. Впрочем, иногда эти понятия весьма и весьма взаимосвязаны, особенно когда дело касается крупных сумм.

Рынок встретил Дастина шумом-гамом, бьющей по глазам пестротой красок и лавиной запахов.

Зычно кричали продавцы, расхваливая свой разложенный на прилавках товар; азартно торговались покупатели, верно ожидающие, что их непременно обманут; там и тут играли на скрипках, гитарах и гармошках бродячие музыканты. Единственно кто не шумел – скользящие в толпе жуликоватого вида личности, не интересующиеся куплей-продажей и занятые несколько иного вида промыслом.

Полотняные навесы над прилавками были раскрашены в разный цвет, издали напоминая весёлую калейдоскопную картинку. А запахи от жарящихся пирожков, булочек, сосисок и приправленного жгучими специями мяса могли вызвать приступ острого аппетита даже у объевшегося обжоры, не говоря уже о изголодавшем кадете.

Дастин недовольно поморщился: базарный шум, яркие цвета и особенно резкие запахи подействовали на него одуряющее. Того и гляди сознание потеряешь, особенно после бессонной, голодной ночи! Купив у первого встречного продавца полдюжины пирожков с мясом, парень отправился продавать коней.

Площадка для торговли лошадьми находилась сразу за входом на рынок: выставленная на торги пара крестьянских лошадок, тощих и заморенных, мало кого интересовала. Потому четвёрка свежих коней вызвала у покупателей живейший интерес, но предложенные суммы были далеки до назначенной горцами цены. А отдавать скакунов по дешёвке Дастин, разумеется, не хотел. В конце концов покупатели, видя что кадет знает стоимость своего товара, на время отстали от парня: торговый день ещё не закончился, пускай постоит на жаре, помается, а к закрытию рынка, глядишь, станет гораздо сговорчивее. Так, наверное, и случилось бы, если б не цыгане.

Двое бородатых, неброско одетых цыган под предводительством старой цыганки – то ли их матери, то ли таборной знахарки, – пришли на торговую площадку явно не случайно. Наверняка им кто-то сказал о продаже коней: слухи по рынку разносятся очень скоро! Направившись прямиком к коням Дастина, пара бородачей без лишних слов принялась их осматривать; цветасто наряженная цыганка, раскурив кривую трубочку, стояла в стороне и молча наблюдала за происходящим. Наконец бородачи закончили осмотр: подойдя к старшей, они сказали ей что-то вполголоса, на что та согласно кивнула и приступила к торгу с кадетом. Собственно, торга как такового не случилось – парень назвал цену, а цыганка, как ни странно, сразу на неё согласилась. Это показалось Дастину подозрительным, но иных вариантов всё равно не предвиделось; кони были тут же проданы "как есть", с сёдлами и уздечками. Помня наставление горцев, кадет поспешил убраться с рынка: глупо рисковать серьёзной суммой в непредсказуемой базарной толкучке.

В первой попавшейся кожевенной лавке Дастин купил наглухо застегивающуюся дорожную сумку – твёрдую, с крепким наплечным ремнём, в толчее незаметно не срежешь – куда и спрятал деньги. В самом деле, не таскать же объёмистую выручку в карманах полевой формы!

Приобретя на конной станции билет до Номольфа (проходящий экспресс-дилижанс повышенной комфортности, прибытие и отправление в полночь), парень отправился погулять по городу, предусмотрительно держась подальше от рынка. Дастину вовсе не хотелось сидеть в душном, прокуренном зале ожидания, тем более когда до прибытия-отправления междугороднего дилижанса ещё предостаточно времени. Да и нормально поесть совсем не мешало – пирожки оказались неважной заменой полноценному обеду.

Встречи с армейским патрулём Дастин не опасался. Судя по тому, что за весь день он ни разу не видел на улицах хотя бы одного военнослужащего, никаких армейских подразделений здесь не дислоцировалось. Но даже если бы они были, и даже если бы Дастина задержал военный патруль для проверки документов, то и тогда не возникло б проблем. В выданном канцелярией училища командировочном предписании указывалось, что кадет Дастин отправлен в составе группы для выполнения особого поручения сроком на три дня: фирменный училищный бланк, гербовая печать, генеральская подпись. Комар носа не подточит.

Ну а то, что группа уже сутки как погибла, кому оно нужно знать?

На будущее – отметил для себя Дастин – необходимо избавиться от училищной формы и оружия. Жаль, конечно, форму, а пуще того шпагу – но гражданским лицам, если они не дворяне, носить её не положено.

Незаметно наступил вечер. Солнце окончательно спряталось за городские дома, стало быстро смеркаться: на улицах там и тут начали зажигаться фонари. Дастин, решив что достаточно поглядел на неинтересный ему городок и достаточно отведал разных блюд в местных харчевнях, не спеша направился к конной станции – до прибытия полуночного дилижанса оставалось ещё два-три часа.

Возвращался кадет к станции другим путём, через небольшой, но густой парк. Похоже, особой популярностью у горожан тот парк не пользовался: был он тих и безлюден. Хотя, скорей всего, Дастин попросту оказался в момент «пересменки» – когда гулявшие весь день пенсионеры и мамаши с детьми наконец-то ушли, а влюблённые парочки, местные хулиганы и непритязательные любители выпивки на природе ещё не подтянулись к своим облюбованным местам.

Кадет дошёл почти до выхода из парка – уже были видны близкие фонари на конной станции и слышны разговоры скучающих в ожидании пассажиров, – когда впереди от высоких кустов, растущих по обе стороны заасфальтированной дорожки, отделилась тёмная фигура. В свете поднявшейся луны Дастин без труда опознал одного из давешних цыган, тех, что купили у него коней: в руке бородач держал нож с непомерно длинным, хищной формы клинком. Намерения цыгана были понятны без слов; кадет вынул шпагу из ножен и, не уменьшая шага, продолжил путь. Цыган заступил парню дорогу, сказал негромко:

– Эй, чаворо, отдай наши деньги и мы разойдёмся по-хорошему. Ладно?

– Нет, – тоже вполголоса ответил Дастин, направив клинок шпаги в сторону противника и стараясь обойти разбойника стороной: кадет вовсе не собирался затевать ненужную резню, куда ножу до боевого оружия. – Не ладно. Только убив меня.

– Как скажешь, – ровно ответил цыган, – твой выбор.

В кустах за спиной Дастина зашуршало и в тот же миг что-то сильно ударило его под левую лопатку; спину и грудь пронзила невыносимая боль. Кадет глянул вниз: из груди торчало острие точно такого же ножа, какой был в руке у бандита. О втором цыгане парень, к сожалению, не подумал.

В голове кадета зашумело, в глазах померк лунный свет, и Дастин умер.

…Очнулся Дастин оттого, что у него невыносимо чесалась спина, под лопаткой, да и грудь с левой стороны словно блохи искусали. Кадет, постанывая от колющей боли в сердце, сел, с недоумением огляделся по сторонам: вокруг чернел безлюдный парк, в небе висела луна; издалека доносилось ржание лошадей. Где он находится, почему, и что с ним стряслось, Дастин не помнил. Нечаянно глянув на грудь, он увидел что куртка полевой формы измазана невесть откуда взявшимися серебряными потёками… тут память вернулась кадету. Полностью, со всеми подробностями.

Дастин вскочил на ноги – сердце уже не болело, – и первым делом проверил на месте ли оружие с сумкой. Увы, ни шпаги, ни денежной выручки у него больше не было; документы бандиты не тронули, да и зачем им казённые армейские бумажки. А шпагу они наверняка или унесли с собой, или зашвырнули куда-то в кусты.

– Так, – мрачно сказал Дастин. – Та-ак. – Судя по висевшей на прежнем месте луне, он был без сознания минут пять, не более. Пока раны не затянулись.

Мысль о том, что он воскрес из мёртвых, Дастину и в голову не пришла. Зато явилась другая – о том, что вряд ли грабители успели далеко уйти.

Кадет закрыл глаза, чтобы зрение не мешало выбирать правильное направление, внимательно прислушался и, по-собачьи часто дыша, принюхался: отчётливо пахло чужой грязной одеждой, давно немытыми телами, дымом костра. А ещё остро пахло его, Дастина, свежей кровью. Вот по этому невидимому следу, по запутанным дорожкам парка кадет и отправился, постепенно ускоряя шаг. Вскоре Дастин перешёл на бег: мало того, что запах усилился настолько, что невозможно было дышать, впереди стали слышны торопливые шаги грабителей.

Как и когда цыгане его выследили, Дастина сейчас заботило меньше всего: внутри него клокотала ярость, кадет был готов разорвать ворюг голыми руками, даром что у него не было оружия.

Дорожка круто повернула в сторону – за поворотом Дастин наконец-то увидел идущих впереди цыган. Один из них нёс под мышкой сумку с деньгами, второй шёл рядом: кисти его рук сияли отражённым лунным светом, будто их ненароком окунули в серебряный расплав.

– Эй вы, – окликнул своих убийц Дастин, – многих за свою жизнь порешили, да? – Оба бородача разом оглянулись. Остановились, повернулись к Дастину мрачными лицами, недоверчиво уставились на приближающегося к ним кадета.

– Чаворо, я же тебя убил, – удивлённо сказал цыган с серебряными руками. – Ты мёртвый. – Резко откинув полу куртки, он ухватился за рукоять испачканного серебряными пятнами ножа.

– Значит, плохо убивал, – угрюмо заметил Дастин и без какого-либо предупреждения кинулся в атаку, с голыми руками на двух вооружённых громил.

Время неожиданно замедлило бег: мгновения растянулись в секунды, а секунды стали долгими, утомительно медленными. Дастину некогда было удивляться произошедшему – цыган выдернул из-за пояса нож, очень быстро выдернул, но для кадета движения его были неспешными. Бородач лениво махнул перед собой клинком, ловя горло Дастина на лезвие, но парень без труда уклонился от стремительного удара и, подойдя к цыгану, наотмашь рубанул его по шее ребром ладони.

Ладонь кадета будто попала в вязкий, податливый студень: во все стороны брызнули ошметки мяса, а из того места, где раньше было горло, хлынул поток чёрной по ночной поре крови. Хлынул под бородой и через бороду.

Цыган, уронив нож, беззвучно рухнул на дорожку, обнял её, слабо поскрёб ногтями асфальт и умер.

Дастин повернулся ко второму – тот застыл словно в столбняке, с ужасом глядя то на парня, то на погибшего родственника. Кадет присел, брезгливо вытер руку об куртку впервые убитого им человека: лишать жизни ещё кого-либо Дастину больше не хотелось, ушла куда-то ярость, погасла.

– Остановись, мануш-демон, – раздался в темноте дребезжащий старческий голос, – пожалей, оставь мне хотя бы второго сына! – По дорожке, шаркая, к месту бойни ковыляла цыганка, та самая, которая торговалась с Дастином на рынке. – Мы не знали, кто ты, – горестно сказала она, становясь на колени перед убитым, – иначе никогда бы не связывались с тобой. Забирай свои деньги, обращённый в чалхе, и уходи, молю тебя!

– Откуда ты знаешь, что я – чалхе? – хрипло спросил, словно прорычал Дастин.

– Теперь вижу и знаю, – шёпотом ответила цыганка, глядя на мёртвого сына, – Ночь, полнолуние. Днём не видно.

– Скажи, старуха, – голос кадета постепенно становился прежним, – как я могу вновь стать человеком? Ты знаешь? Говори, или я оставлю тебя без сыновей.

– О том ведают только колдуны-отступники с их ужасной магией, – не поднимая лица, глухо произнесла цыганка. – Те, которые навеки сосланы в колдовскую резервацию, в Безумные Земли, в места столь далёкие и укромные, что путь туда знают только немногие, те, кому положено… Я – не знаю. Клянусь!

– И на том спасибо, – оскалился в безрадостной улыбке Дастин. – Дай-ка сюда деньги, мне пора, – кадет поднял тяжёлый взгляд на бородача, немедленно протянувшего ему сумку с деньгами. – И ещё. Я заберу нож, которым меня резали, я ведь с ним кровно породнился. А ещё возьму твою куртку, – он ткнул пальцем в сторону цыгана. – Снимай.

…На выходе из парка, неподалёку от конной станции, Дастин сунул поглубже в кусты свёрнутые в комок окровавленные форменную куртку и рубашку, надел на голое тело цыганскую одёжку. Спрятал в сумку трофейный нож, придирчиво оглядел себя – не светится ли где предательское серебро?

Серебряного свечения не было.

– Сойдёт, – сказал кадет. – Завтра в Номольфе оденусь по нормальному.

Позади него, где-то далеко-далеко, в парке, всё ещё были слышны плач и скорбные причитания – но слышимые здесь, у станции, только Дастином.

Кадет криво усмехнулся, поправил на плече ремень сумки, пошёл в сторону фонарных огней. Вот-вот должен был прибыть скоростной дилижанс.

Опаздывать на рейс которого строго не рекомендовалось.

Глава 3

Денис

Практически в каждом курортном городке существует своя vip-зона, сервис обслуживания в которой напрямую зависит от благосостояния того городка, его популярности и посещаемости туристами. И в первую очередь, конечно же, туристами с деньгами, охотно оплачивающими проживание в зоне отдыха повышенной комфортности.

Где-то "повышенная комфортность" означает надёжно огороженный пляж, куда нет входа прочим отдыхающим; особняк с бассейном при входе, гарантированное трёхразовое питание ресторанного качества и ежевечерние развлекательные шоу. Где-то – всё тот же частный пляж, шведский стол на первом этаже отеля и неограниченное количество горячительных напитков как в баре, так и в холодильнике номера.

А где-то vip-зоной называется пятачок относительно чистого места среди кишмя кишащих отдыхающих, местечко, где можно поставить палатку и где поблизости имеется не слишком загаженный общественный туалет.

Что ж, каков курорт, такова и зона "повышенной комфортности".

Уютный особнячок, конечная цель путешествия безвременно усопшего художника Люстера и его не менее покойного друга Пая, находился как раз в vip-зоне Номольфа. Которая зона удобно располагалась в центре городка и была окружена высокой оградой с чугунными прутьями-копьями, густо увитой плющом, а также имела несколько входов-выходов, охраняемых полицейскими. Судя по толщине и ленивости стражей порядка, служба их была не слишком опасна, а уж тем более не излишне трудна. И, скорей всего, являлась обычной синекурой, куда попадали или по знакомству, или за взятки.

Остановившись возле зелёной будочки с опущенным полосатым шлагбаумом, Харитон и Денис спешились. Бывалый Харитон, нисколько не смущаясь, демонстративно вложил между листками дорожной грамоты и удостоверениями личностей сотенную купюру, отдал документы маявшемуся возле будки уставно-скучному полицейскому. Полицейский, мельком пролистав бумаги, тут же проштемпелевал их резиновой печатью, разрешающей беспрепятственный вход-выход с территории зоны отдыха. С подобревшим лицом страж порядка вернул документы бёглеру, заодно приложив к ним лист-план охраняемой территории, пожелал гостям доброго пути и без задержки поднял шлагбаум. Купюры, как заметил Денис, среди возвращённых бумаг не присутствовало.

– А взятку обязательно было давать? – поинтересовался парень, когда они миновали въезд, идя пешком и давая отдохнуть усталым коням. Тем более что дальнейшей поездки не предвиделось.

– Разумеется, не обязательно, – согласился бёглер, изучая выданный лист-план. – Если хочешь тщательной проверки с обязательной задержкой и нервотрёпкой из-за неверно оформленных документов – а повод придраться к чему-нибудь всегда найдётся – то валяй, экономь. А уж в нашем случае жадничать совсем глупо… Теперь же мы вольные птицы, осталось только найти наше уютно обустроенное гнёздышко… ага, особняк номер семь, хорошая цифра, – заглянув в дорожную грамоту, одобрил Харитон. – Говорят, счастливая. Эге, да здесь, оказывается, ещё и общественная конюшня имеется! Тогда нам туда, – решил бёглер, сверился с планом и уверенно указал на одну из дорожек. – Вначале определим на постой коней, а после отправимся искать наш счастливый дом. Гм, надеюсь, убиенные художник с его дружком не успели туда заселиться в качестве привидений.

Счастливый седьмой дом напарники нашли не сразу. На плане всё было просто и ясно, однако в действительности дорога к особняку оказалась довольно запутанной: дом располагался на отшибе, среди лабиринта кустарников, неподалёку от чугунного ограждения. У Дениса невольно создалось впечатление, что это дальнее строение выбрано его бывшими владельцами далеко не случайно, но почему? Одно дело, если бы здание снимали музыканты с их круглосуточными репетициями на всяческих роялях, трубах и ударных инструментах. Но художник, работник далеко не шумной профессии… Хотя как там говорил господин Люстер: "Я человек высокой культурной организации, тонких душевных порывов, меня нервировать никак не можно! И дразнить тоже не рекомендуется". Наверное, потому и поселился отшельником. Чтобы не дразнили.

Особняк оказался вовсе не роскошным. И даже не двухэтажным, чего ожидал парень, а обыденно-одноэтажным, но высоким, с засыпанной листьями парадной мраморной лестницей, серьёзной железной дверью и с наглухо закрытыми металлическими ставнями окнами. Внешний вид здания иначе как «облезлым» назвать было нельзя – особняку давно требовался наружный ремонт.

– Странно, – озадаченно пробормотал Харитон, в нерешительности останавливаясь перед ступенями. – Знаешь, Денис, кабы я лично не прочитал в дорожной грамоте о "строении номер семь", то мог бы поклясться что или я чего-то перепутал, или бывшие граждане художники несколько не те, за кого они себя выдавали. Не отдыхающие курортники. – Бёглер достал из кармана пиджака документы и зашуршал бумагами, вычитывая их по новой – на этот раз внимательно, близко поднося к лицу. Сказал через минуту, недоумённо: – Гм. Тут однако хитрое дело получается… Имеется примечание, мелким шрифтом: оказывается, наше здание арендовано неким частным лицом аккурат на пятьдесят лет, тридцать из которых уже миновало. Что же тогда получается – выходит, оно, это таинственное лицо, негласно устроило субаренду? И теперь регулярно сдаёт милый особнячок во временное пользование невесть кому? Ерунда какая-то. Ладно, давай сначала войдём, а там видно будет. – Денис, нащупав в кармане шортов связку ключей с дивным чёрным брелоком, поднялся по ступенькам и, подобрав нужный ключ, открыл бронированную дверь.

Внутренняя часть особняка богатством убранства не поражала.

Небольшой холл с казёнными трубками самосветных ламп на потолке, несколько диванов и кресел вдоль окрашенных в салатный цвет стен, пыльный ковёр с невнятно-замысловатым рисунком на всю свободную часть пола, – вот и вся «роскошная» обстановка. В помещении отчётливо пахло чем-то затхлым, старым, но к этим понятным запахам примешивалось и что-то необычное, похожее то ли на аромат восточных пряностей, то ли на изысканный парфюм.

– Пожалуй, ставни открывать не будем, – разумно решил Харитон. – Отчего-то не хочется привлекать к дому лишнее внимание… Эге, Денис, да там ещё одна дверь! – Бёглер указал пальцем на дальнюю стену и парень только сейчас увидел на ней едва отличающийся по цвету высокий прямоугольник.

– Харитон, мне здесь не нравится, – срывающимся голосом предупредил Денис. – Можно даже сказать, чрезвычайно. Аж до трясучки во всём организме… Какое-то мистическое логово, а не жилище. Если бы я увидел подобное в фильме ужасов, то под ковром непременно обнаружилась бы колдовская пентаграмма, а за второй дверью ход в подвал, где хранится всякая расчленёнка. Типа, для изготовления зомби-убийц.

– Ты так думаешь? – Харитон внимательно поглядел на парня, что-то прикидывая в уме. Потом наклонился и, ухватив срединный край ковра, потянул его за собой к дальней стене, складывая ковёр вдвое.

Пол оказался выложен серой уличной плиткой. А в плиточной кладке, искусно вмонтированная, тускло сияла золотая пентаграмма с непонятными символами на остриях лучей. Большая пентаграмма, едва ли не от стены до стены. С тёмными потёками в центре – словно там неоднократно проливали нечто липкое, пачкающееся, трудно отмываемое. Кровь, например.

– Опаньки, – севшим голосом произнёс Денис.

– Ты, напарник, проявил прямо-таки удивительный приступ ясновидения, – хмыкнул в усы бёглер, укладывая ковёр на место. – Будет очень печально, если ты и в остальном окажешься прав.

Денис открыл вторым ключом малоприметную дверь в стене, тоже железную. За ней находилось небольшое помещение, скорей всего кухня: шкаф у стены, без дверец, уставленный консервными банками с цветастыми этикетками на них. Денис с испугом посмотрел на банки – к счастью, там были изображены не части человеческих тел, а птицы, рыбы, коровы и прочее, что обычно рисуют на продуктовых заготовках. Если и расчленёнка, то не человеческая. И то хорошо.

Рядом со шкафом находился кухонный стол с вмонтированной в него мойкой и латунным краном над ней. А чуть дальше, посреди кухни, чернел квадратный лаз с далеко выступающими трубами-поручнями ведущей вниз лестницы. И, скорей всего, там-то и находилось то «нечто», из-за которого у Дениса вдруг начали трястись руки и учащённо биться сердце. Харитон с пристальным интересом следил за состоянием парня – похоже, у бёглера появились какие-то любопытные идеи, делиться которыми со своим напарником он пока не спешил.

– Давай я первый, – сказал Харитон. – А то на тебе лица нет, – и, стуча подошвами по металлическим ступенькам, спустился в подпол. Денис, пару раз глубоко вздохнув, последовал за бёглером.

Внизу оказался просторный подвал: Харитон включил местное освещение, залившее подполье ярким светом. Худшие опасения Дениса подтвердились самым плохим образом – подвал и впрямь походил на медицинскую лабораторию. Или, что ещё хуже, на прозекторскую, где патологоанатомы разделывают трупы в целях установлении причин смерти усопших граждан.

У стен высились белые шкафы со стеклянными дверцами. В некоторых из них на хромированных полочках были разложены хирургические инструменты малоприятного назначения: всякие стальные щипцы, захваты, серпы, пилы малые и большие, зажимы и пневмоотсосы, долота и молотки к ним, скальпели, ножи и, похожие на мясницкие, отполированные до блеска топорики. В общем, богатый набор лекаря-умельца, интересующегося внутренним устройством людей.

В других шкафах, в стеклянных банках с растворами, плавали ожидаемые Денисом части человеческих тел – какие именно, парень выяснять не стал, ему и без того было муторно.

Посреди подвала, под низко опущенным многоламповым рефлектором, располагался железный стол с механическими захватами для рук и ног. И с бурыми от многолетнего использования желобами-кровостоками.

Рядом из стены торчала водопроводная труба с вентилем: труба продолжалась резиновым шлангом, аккуратно свёрнутым «улиткой» и повешенным на крюк; воронка слива под столом была по-хозяйски заткнута резиновой пробкой.

Денис вытащил из кармана телефон, сделал панорамную съёмку помещения – авось когда-нибудь покажет друзьям, в каких местах он был, что видел. Но ведь не поверят, гады!

– Мрачноватая картина, – Харитон сдвинул шляпу на затылок, стёр со лба выступивший словно от жары пот. – И здесь ты попал в точку. Тэк-с, интересно, а от какой двери третий ключ?

– Думаю, от этой, – шёпотом ответил Денис, украдкой показывая пальцем на встроенные в стену здоровенные, похожие на ворота, две металлические створки, запертые на засов с висячим замком. – Наверняка холодильник. Для хранения трупов.

– Открывай, – скомандовал бёглер. – Уверен, что ты абсолютно прав, но надо убедиться. – Денис открыл, куда деваться.

Открыл и чуть не упал в обморок.

За створками, выстроившись в несколько рядов, стояли люди: мужчины и женщины, молодые и не очень – все обнажённые, укрытые каждый по отдельности тонкой прозрачной материей. В падающем сверху, с потолка морозильной камеры, густо-синем свете они казались сделанными изо льда; на чехлах-саванах там и тут посверкивали мелкие льдинки, переливаясь праздничным многоцветьем.

– Закрывай, – севшим голосом приказал бёглер, – хватит, достаточно налюбовались. – Парень сделал снимок, спешно закрыл створки, задвинул засов и повесил на место замок.

– А здесь у нас что? – Харитон обратил внимание на прикреплённый к стене, неподалёку от морозильной камеры, пробковый планшет с пришпиленными к нему булавками портретами-рисунками. – Неужто местная доска объявлений? Из серии криминальных, с пометкой "их разыскивает полиция".

К сожалению, бёглер почти угадал. На цветных портретах – выполненных с завидным умением, словно тщательно скопированных с фотографий – были изображены самые разные люди. И большинство из тех портретов оказались жирно перечёркнуты крест-накрест чёрным карандашом, висевшим здесь же на верёвочке. Кроме двух нижних, на которых красовались физиономии лихо усатого главного королевского художника Люстера и его дружка Пая. Денис, как заправский милицейский хроникёр, запечатлел сначала всю доску общим планом, а затем и перечёркнутые портреты – вблизи, по блокам.

– Вот оно что, – сдавленно сказал Харитон, сдвигая шляпу на место. – Вот оно как. Понятно, понятно.

– Что – понятно? – встрепенулся Денис.

– Пошли-ка наверх, – бёглер направился к лестнице. – Негоже тут надолго оставаться. Для здоровья вредно.

"Наверх" означало то, что Харитон скорым шагом прошёл через обе комнаты к выходу – парень едва поспевал за ним, по пути на всякий случай выключая освещение и запирая двери – и, выйдя на свежий воздух, кинулся к ближайшим кустам. Откуда немедля послышались характерные захлёбывающиеся звуки: Харитона рвало.

Денис застыл, не зная что предпринять – вроде бы особой помощи в подобных случаях не требуется, но вдруг бёглер чем-то всерьёз отравился… Вон, не даром же про вредность для здоровья говорил.

Наконец Харитону полегчало. Он вытер лицо носовым платком, хотел было выкинуть его в кусты, но передумал, с брезгливым видом спрятал тряпицу в карман пиджака. Пояснил нехотя:

– Улика, нельзя оставлять. Извини, что расклеился, но очень уж случай… ээ… своеобразный. Да-с. А ты молодец, стойко всё перенёс! Такое впечатление, что уже не в первый раз с подобными кошмарами сталкиваешься. Закалённый прямо-таки. Привычный.

– Конечно не в первый раз, – охотно подтвердил парень. – В фильмах ужасов куда страшнее всякое показывают, до жути натуралистичное. Но со временем как-то привыкаешь, фильма после двадцатого-тридцатого… Это меня поначалу трясло, от неизвестности, а когда стало понятно что к чему, тогда и успокоился.

– Однако, странные у вас развлечения, – проворчал бёглер. – Приучать с детства к запредельным ужасам, это ж какую цель перед собой надо ставить, а? Вряд ли работа Башни Реальностей, скорей всего ваша местная инициатива. Но зачем?

– Наши психологи говорят – для снижения агрессии, – припомнив читанное в газетах, с умным видом изрёк Денис. – Типа посмотрел, испугался, подобрел.

– Тьфу на ваших мозголомов, – осерчал Харитон. – Впрочем, дураков со степенями везде хватает. Ладно, сейчас не до психологических разборок, надо отсюда сматываться. – Он повернулся и пошёл по дорожке прочь от особняка. Денис трусцой нагнал бёглера:

– Как я соображаю, ночевать мы здесь не будем, – сделал правильный вывод парень.

– Ещё бы, – Харитон оглянулся, бросил на здание тяжёлый взгляд. – Ты хоть знаешь, откуда мы только что ушли? – Денис отрицательно покачал головой. – Из запасника демонов-конструкторов, где хранятся тела похищенных ими людей и в которые те демоны по необходимости вселяются. То есть используют предыдущее тело, износят его едва ли не до трупного разложения, и переходят в новое, переделав его на своё усмотрение под текущую надобность… Нынче они были в телах главного королевского художника и его дружка. Видел их не перечёркнутые портреты? То-то же.

– Да ну, – усомнился парень. – Скажешь ещё. Вовсе они на демонов не тянут, особенно разноцветный художник: шумный, дурной, неповоротливый.

– Я, напарник, с демонами достаточно сталкивался, – сухо ответил Харитон. – Доводилось. – Но где и как, бёглер уточнять не стал. – Вселяясь в тело, они приобретают привычки и склонности этого бывшего человека. Которые, однако, не мешает им решать свои задачи. Гм, интересно, что же заставило демонов снова ехать сюда, в тайный запасник? Тела художника и его приятеля были в отличном состоянии, свежие… Разве что они, демоны, провернули какое-то крупное незаконное дельце и потому им надо было срочно замести следы, сменив внешности. Любопытно, какое?

– Может, украли чего магическое? – предположил Денис. – Крутое до невозможности. Этот, как его… артефакт! Колдовской раритет.

– Нет, – отмахнулся бёглер, – я и чересседельные сумки на конях просмотрел, и сёдла проверил, нет там ничего. Во всяком случае ничего особенного, странного.

– Погоди-ка, – что-то вспомнив, встрепенулся Денис, – о странном, да-да! – Он вынул из кармана связку ключей с необычным брелоком, протянул её Харитону. – Погляди, может вот эта ерундовина как раз и есть то самое «магическое»? Спёртый у какого-нибудь колдуна талисман, для отвода глаз прицепленный как брелок. Лично меня он напрягает, – пожаловался парень. – Неуютное какое-то ощущение.

Бёглер остановился, взял ключи, отцепил от них тяжёлый чёрный диск: взвесил на ладони, хмыкнул. Поднёс ладонь к глазам, вгляделся в мелкие символы, идущие по серебряной окружности, снова хмыкнул. А после поднял брелок вверх и посмотрел сквозь него на солнце. Пожав плечами, Харитон положил ключи в карман, вернул безделицу парню:

– Если вещица и магическая, то она себя пока никак не проявляет. – Помолчал, сказал значительно: – Но ты её береги! Раз чувствуешь в ней что-то необычное, то, возможно, так оно и есть. Думается мне, Денис, в тебе начинает активироваться твоё магическое начало, потому и чувствуешь теперь то, что другим не дано. И даже предсказываешь как заправский ясновидец.

– В каком смысле "магическое начало"? – встревожился парень.

– А помнишь твою проверку на анализаторе личности у шерифа Клавдия? – Бёглер зашагал дальше по дорожке. – Ту машинку с огоньками, к которой ты руку прикладывал? Тогда-то Клавдий и сказал, мол, у тебя очень неплохой магический потенциал, пока не задействованный, а потому неопределённый ни по мощности, ни по возможности. Сдаётся мне, что тот потенциал начинает у тебя помаленьку пробуждаться, – Харитон глянул на обомлевшего Дениса, рассмеялся. – Да не пугайся ты, чудак! Ничего страшного не произойдёт. В крайнем случае станешь малосильным по необученности колдуном, осядешь в какой-нибудь деревеньке и будешь лечить местное население. От бородавок, поноса, икоты, прыщей и мозолей.

– Я – колдуно-ом?! – не слушая бёглера, мечтательно протянул парень. – Обалдеть! Никогда бы не подумал.

Денису представилось как он – весь из себя неотразимо харизматический, в потрясающей горностаевой мантии, с золотой короной на голове и сидя на троне в высоченной хрустальной башне – лёгким движением руки сдвигает с мест вековые горы, перемещает моря и нагоняет ураганы на государства сопредельных неприятелей… А ещё запросто создаёт сколько хочешь золота, бриллиантов и денежных знаков, имеющих хождение в данном мире.

Несомненно, жизнь продвинутого колдуна упоительно прекрасна, легка и необременительна!

– Ты и сейчас не думаешь, – больно ткнув локтём в бок Дениса и тем приведя его в чувства, раздражённо сказал Харитон. – Хватит фантазировать, пора что-то предпринимать. Беда в том, что ночью демоны смогут поднять трупы, в которых они заключены – полнолуние ведь, самое демоническое время – и притащатся сюда, к своему логову с запасом свежих тел. Не знаю, смогут ли они туда пробраться, но, подозреваю, что смогут. Уж как-нибудь, но пролезут в подвал, сменят обличие и… – он со злостью рубанул воздух рукой. – И начнут на нас охоту.

– Точно? – разом позабыв о горностаевой мантии, испуганно поинтересовался Денис. – Ты уверен?

– Однозначно, – кивнул бёглер. – Подобного обращения – так, как мы с ними поступили, – демоны не прощают никому! Ещё и ключи с важным брелоком у них спёрли, коней увели… В общем, хана нашей мирной жизни и неспешному поиску выхода из этой реальности. Останется лишь постоянный бег от преследующих нас магических нежитей, точь-в-точь как в твоих любимых фильмах ужасов. Короче, мы оба умрём страшной смертью. На чём и аминь.

– Надо что-то делать, – не на шутку расстроился парень. – Меня подобный исход совсем не устраивает! Тем более что я не верю в посмертное существование. В смысле, в жизнь после смерти.

– Меня такой вариант тоже не слишком радует, – подкрутив ус, согласился Харитон. – Я, понимаешь, жить привык… Кстати, насчёт посмертного существования: это ты зря, тут ситуация вовсе не "верю – не верю", а "повезёт – не повезёт". Потому как смерть смерти рознь, и дальнейшие варианты бытия у каждого свои. Но, поверь, именно бытия, а не окончательного исчезновения! Так, во всяком случае, происходит в магических реальностях. А в вашей, технической, может и не происходит… Откуда мне знать?

Денис шёл следом за Харитоном, лихорадочно обдумывая как можно защититься от демонических преследователей. Или хотя бы надёжно их нейтрализовать. К сожалению, в голову лезла одна лишь ерунда, воспоминания из соответствующих случаю фильмов: загнать нежитей в ловушку и залить её бетонным раствором; спалить из огнемёта; воспользоваться бензопилой; утопить в чане с расплавленным металлом. Все эти «киношные» затеи, конечно же, не выдерживали никакой критики – такое возможно именно что в кинофильмах, на экране. Надо было придумать нечто простое, но действенное. Доступное, реальное…

– Харитон, есть идея! – обрадовано воскликнул парень. – Должна сработать.

– Нет, коней мы брать не будем, – отозвался глубоко задумавшийся бёглер. – Вполне вероятно, что они тоже нежити… Чего? Ты о чём? – он оглянулся на напарника.

– Сдадим логово и демонов-конструкторов полиции, – предложил Денис. – Анонимно, конечно. Напишем, мол, так-то и так-то, примите меры! И подбросим записку вместе с ключами в местное полицейское управление.

– Чушь, – коротко отозвался Харитон. – Не будут полицейские заниматься этим делом, не их профиль. Не в их компетенции. Переправят анонимку в службу безопасности, которой положено разбираться с подобными случаями, те рано или поздно отреагируют, а толку? Демоны-то уже удерут, ищи ветра в поле.

– Хе-хе, – озорно подмигнув бёглеру, сказал Денис. – Ещё как будут! Если, конечно, грамотно составить ту записку. Написать в ней, что в особняке по такому-то адресу находится тайный наркопритон, совмещённый с не менее тайным публичным домом. И что хозяин заведения копит несметные богатства в сейфе, в подвале, не выплачивая работницам секс-услуг положенного им содержание. И подписать: доброжелательница. Ну-ка, полицейские опрометью кинутся проверять подозрительное здание! Особенно подвальный сейф.

– Заглянут в дом и удерут, – скептически молвил Харитон. – Знаю я этих бравых работничков.

– А мы приложим к записке только два внутренних ключа, – предложил Денис. – Пусть попотеют, вскрывая входную дверь, тогда из принципа весь дом облазят! Чтобы не так обидно было за впустую проделанную работу. А тем временем и наши зомби подвалят… Тут-то их и возьмут как подозрительных личностей.

– Твоя идея настолько идиотская, что запросто может сработать, – помолчав, решил бёглер. – Убедил. – На ходу сняв со связки ключ от внешней двери, Харитон закинул его далеко в кусты.

– Осталось лишь найти писчебумажный магазинчик, купить необходимое и накатать донос, – деловито сообщил парень. – Харитон, а ты умеешь писать левой рукой? Ну, чтобы почерк изменить.

– Левой ногой умею, – ответил бёглер. – И не писать, а пинать, с размаху. Сам заполнять будешь!

Найти писчебумажную лавку в курортном городе оказалось не так-то просто. Рестораны, шашлычные, чебуречные, рюмочные, пивные и прочие забегаловки с негласным девизом: "Налил, выпил, повторил" встречались едва ли не на каждом шагу. А вот торгующие письменными принадлежностями ларьки – нет. Не говоря уже о книжных магазинах и тем более о библиотеках. Понятное дело, курортники прибывали в Номольф вовсе не читать, не за тем сюда ездят. Но хотя бы письма друзьям-знакомым они должны были писать? Или, скажем, любовные записки с пылкими признаниями. Или, на худой случай, ежедневные памятки-отчёты об израсходованных на отдыхе денежных средствах.

Или доносы.

Написать толковый, берущий за душу и призывающий к немедленному действию донос есть работа крайне непростая. Можно сказать творческая, далеко не каждому по силам. Не по таланту!

Одно дело указать в подметной бумажке лишь голый факт, скажем: "Обыватель Имярек гонит у себя дома по ночам самогон и часто напивается. А когда он пьяный, то всегда дебоширит". Тут, конечно, реакция властей будет достаточно спокойной: придут, арестуют самогонный аппарат и назначат его владельцу штраф. В крайнем случае дадут самогонщику год условно или же назначат принудительное лечение от пьянства – и всё. Вполне достаточно для перевоспитания обывателя Имярек.

Однако если в той анонимке написать по сути то же самое, но дав простор фантазии и учитывая текущую политическую обстановку, то эффект может получиться куда более сильный. Потому как кляуза о том, что гражданин Имярек гонит у себя по ночам самогон из ворованного с королевского предприятия сахара, заодно используя вместо дров монархические парадные знамёна и портреты августейших персон, а напившись допьяна в голом виде призывает с балкона к свержению королевской династии – такая «зажигательная» информация может привести гражданина Имярек к весьма и весьма печальным последствиям.

Хотя, конечно, и сахар тот бедолага покупал в магазине за свои кровные, и знамён с портретами никогда в печку не засовывал, а с балкона вообще не кричал, нет у него балкона – королевскому следственному отделу это безразлично. Сначала арестуют по доносу, а уж после станут разбираться, что было на самом деле, а чего и вовсе не случалось.

Устроившись за столиком в первой попавшейся уличной шашлычной, напарники приступили к задуманной каверзе. Харитон купил десяток пахучих, с пылу с жару шашлыков и кувшин сухого вина – разумеется, исключительно для прикрытия, негоже сидеть в закусочной с постным видом, что-то карябая на бумагах. Ещё примут за ревизоров, или того хуже, за тайных осведомителей: бока не намнут, но крепко-накрепко запомнят внешности… И, само собой, тоже ради конспирации, принялся те шашлыки с аппетитом поедать, запивая жгучее мясо прохладным с кислинкой вином.

Денис, развернув поздравительную открытку – большую, складную, с изображёнными на лицевой части бело-синими горами и скачущим по их вершинам чёрным всадником – приступил к сочинению доноса. Писал он долго, то грызя в задумчивости карандаш, то невидяще глядя на бёглера, увлечённо поедающего сочное мясо. Наконец дело было закончено: парень отложил карандаш и протянул Харитону плотно исписанную открытку. Бёглер, вытерев пальцы салфеткой, углубился в чтение, по ходу дела комментируя прочитанное:

– «Опиумокурильня», это ты молодец… "скрывает налоги от государства" тоже правильно… "тайный притон скотоложцев"… – здесь Харитон оторвал изумлённый взгляд от текста, осуждающе покачал головой, но ничего не сказал и уже молча продолжил чтение. Наконец отложил открытку в сторону:

– В общем всё нормально, я бы и сам заинтересовался подобным притоном… ээ… не на предмет посещения, – он погрозил пальцем хихикнувшему Денису, – но чтобы достойно покарать наглых преступников. Слушай, напарничек, а почему ты подписал кляузу как "доброжелательница Манька-Облигация", а? Или в этом имеется некий сакральный смысл, мне недоступный?

– Ага, – кивнул довольный Денис, – сакральный, вот-вот. Это я по приколу, тебе не понять. А объяснять слишком долго.

– Сойдёт, – решил бёглер. – Ешь шашлык, пока не остыл, и пойдём в полицейское управление. – Денис потянулся было за кувшином с вином, но Харитон стукнул его по руке: – Пить не разрешаю! Не хватало ещё чтобы ты на полицейского спиртным дышал.

– Погоди, – опешил Денис, – получается, я писал, трудился, и я же понесу донос вместе с ключами?

– Конечно, – подтвердил Харитон. – Одет ты как ярмарочная обезьяна, аж глаза режет, потому на твою физиономию полицейский особого внимания не обратит. Запомнит в первую очередь пёструю рубаху да коротышные штанишки. – Бёглер с ехидцей глянул на огорчённого критикой парня. – Ну-ка, хоть какой-то прок от твоей смешной одёжки! Маскировочно-отвлекательный.

Полицейское управление располагалось в центре города, между "Службой занятости" для трудоустройства безработных и бюветом номер двадцать четыре. Харитон, стоя за углом «службы», проследил за тем как Денис развинченной походочкой подошёл к дежурившему у входа полицейскому, отвесил тому поклон и, что-то коротко сказав, вручил открытку с ключами. После чего едва ли не бегом вернулся к бёглеру; настороженный полицейский проводил юношу долгим взглядом, затем уставился в открытку, шевеля губами, – читал. А через полминуты выдернул из кармана железный свисток и, повернувшись к управлению, тревожно засвистел.

– Дело сделано, – удовлетворённо сказал Харитон, – дёргаем отсюда! – И они поспешили скрыться в ближайшей улочке, ведущей неизвестно куда, но подальше от управления.

– Ты чего полицейскому сказал-то? – не удержался от вопроса бёглер. – Он, бедолага, аж в лице изменился.

– Ничего особенного, – вспомнив, фыркнул Денис. – Всего лишь то, что некая дама вручила мне денюжку, чтобы я отнёс письмо и ключи самому главному в Номольфе полицейскому.

– Под городского сумасшедшего сработал, понимаю, – усмехнулся Харитон. – А ведь и впрямь похож, ой как похож! – рассмеявшись, бёглер дружески стукнул парня по плечу. – Крепись, напарник, сейчас пойдём устраиваться в гостиницу на ночлег. А уж завтра, с утра пораньше, тебя обязательно приоденем как надо, вполне за нормального человека сойдёшь. Глядишь, и мозголомного врача не потребуется.

– Сам псих, – беззлобно огрызнулся Денис и на всякий случай наддал ходу: а ну как бёглер продемонстрирует обещанный пинок левой ногой? Который с размаху.

Проверять не хотелось.

Крис

Работать у Эдвоберта, мага лечебных свитков и начертательных заклинаний, оказалось интересно. И уж, верно, нисколько не скучно: Крис убедился в том за неделю своего пребывания в колдовской аптеке.

Разумеется, если дело касалось мытья полов, витрин, снятия метёлкой паутины с потолка, чистки выставленных в торговом зале шкафов и экспонатов – то да, было скучновато. Впрочем, как при любой уборке, будь она большой или малой, когда веселиться, в общем-то, и не с чего. Разве что только с собственного чумазого отражения в стеклянных дверцах шкафов.

В первую очередь Крису были интересны посетители аптекарского заведения, на удивление часто заглядывающие в малоприметную «библиаптеку». Особенно много их становилось после захода солнца, по вечерней, а то и глубокой ночной поре. Приходившие днём, как правило, спрашивали простые лекарственные заклинания: от расстройства желудка или наоборот, от длительного запора; от похмелья, от перегрева на солнце, от головной боли, от лихорадки, от мозолей и ушибов – обычные проблемы многих отдыхающих, приехавших на новое место и ещё не успевших здесь акклиматизироваться.

Ночные же посетители интересовались совсем другими чародейными средствами, и далеко не все из них были столь безобидны как начертательные заклинания от поноса или запора. Хотя Криса после вечернего закрытия магоаптеки не допускали в торговый зал, он был в курсе там происходящего: его комнатка с железной табличкой «Прислуга» на двери располагалась аккурат за кирпичной стеной торгового помещения. И в той стене – наверняка предшественником Криса – была просверлена дырочка, почти не дающая обзора, но позволяющая хорошо слышать о чём идёт речь в зале.

Некоторым посетителям требовались любовные снадобья: кому приворотные, кому отворотные. Другим – верные лекарства от дурных болезней, возникающих после случайных любовных утех. Третьим – сильные возбуждающие средства для ночной групповой оргии… И так далее, и тому подобное. Впрочем, всё в допустимых рамках неписанного курортного закона: любой каприз за ваши деньги!

Иногда невидимые покупатели просили надёжные и неопределяемые при вскрытии яды или соответствующие маговирши: подобные разговоры велись шёпотом, но Крис всё равно их прекрасно слышал. Отказывал магоаптекарь тем просителям или нет, парень не знал: вслух Эдвоберт никогда не отвечал. Видимо, ограничивался жестикуляцией. Причины подобной конспирации Крис не знал, но видимо у мага были на то веские основания. Хотя звон отсчитываемых монет – или шелест купюр – не оставлял сомнений в решении Эдвоберта.

И уж совсем редко, под утро, случались клиенты, которые вообще ни о чём не спрашивали и ничего не говорили. Звякал входной колокольчик, звучали размеренные шаги таинственного посетителя, от двери к прилавку, и частые магоаптекаря – от прилавка к двери; далее щёлкал запираемый замок магазинного входа, а после запиралась и его, Криса, комната. И тогда в длинном коридоре начиналась странная, непонятная возня с открыванием и закрыванием запретных для Криса дверей, с перетаскиванием чего-то тяжёлого по полу – то ли мешков, то ли ящиков, на слух определить было трудно.

Разумеется, Крис и виду не подавал, что знает о ночной жизни хозяина библиаптеки: как говаривал дядюшка Шмуль, у каждого делового человека обязательно есть некий бизнес, в который лучше не совать свой длинный глупый нос – целее будет! А так как дядюшка зарабатывал на жизнь далеко не праведными делами, то у Криса, конечно же, имелся некоторый жизненный опыт. Опыт, который подсказывал парню делать вид, что он ничего не видит, ничего не слышит и не замечает.

Тем более что Крису тоже было чего таить от работодателя: он ненароком обнаружил очень и очень любопытное свойство ключа… Что там любопытное – потрясающее!

Свойство наверняка побочное, вовсе не основное для вещицы, за которой охотятся боевые монахи ордена Святого Мерлина – праведные бойцы, подчиненные самому Канцлеру, второму человеку королевства. Если уже не первому: по слухам, король Себастьян крепко занемог воспалением крови и не сегодня-завтра умрёт. А так как наследников у короля нет, то вполне возможно, что на престол взойдёт именно Канцлер, известный борец с врагами государства, радетель и чаятель народных нужд. Так, во всяком случае, поговаривали на рынке, куда Крис каждое утро ходил за продуктами.

Крису было совершенно безразлично, кто станет управлять королевством. Его беспокоило только одно: найденный ключ, вещь непонятного предназначения с непонятными свойствами. Одно из которых проявилось нынешним днём, когда хозяин библиаптеки ушёл куда-то по делам, оставив заведение на мающегося от безделья Криса.

Магазин был заперт. Эдвоберт всегда закрывал его перед уходом – как главную входную дверь, так и ведущую из торгового зала к "чёрному ходу". Крису оставался только унылый коридор да просторный задний двор, где не было ровным счётом ничего интересного: жухлая трава, пустой сарай, высокий деревянный забор с закрытыми на засов воротами и сделанной в них рабочей дверцей. Конечно, у парня был ключ от той дверцы, через неё он ходил за продуктами, но бросать библиаптеку в отсутствии хозяина категорически запрещалось. Потому Крис, послонявшись по двору, в очередной раз заглянув в сарай и не обнаружив там ничего нового, один лишь негодный хлам, от безделья принялся изучать запрещённые к открыванию двери. Просто так, для разнообразия: у него и в помыслах не было нарушать строгий запрет! Разве что чуть-чуть, для интереса.

Чтобы со скуки не помереть.

Замок одной из дверей показался Крису похожим на тот, к которому мог бы подойти особый плоский ключ: не долго думая парень достал его из серебряного футляра и попытался вставить в щель-скважину. Однако ключ не вставлялся, упирался: приглядевшись, Крис обнаружил, что замок фальшивый – скважина оказалась неглубокой, залитой металлом. Явная обманка для посторонних… Скорей всего дверь была заперта магически: уж что-что, а скрывать свои тайны колдуны умели преотлично.

– Вот досада, – сказал Крис, сидя на корточках и в задумчивости постукивая ключом по обманному замку, – жаль. А хотелось бы замочек-то открыть, посмотреть хотя б одним глазком, что там, за дверью! – В тот же миг ключ в руке парня вспыхнул неярким холодным светом и монолитная, наглухо закрытая дверь приоткрылась, будто приглашая Криса войти в комнату.

– Эй-эй! – испугался нарушитель запретов, – я пошутил! Запирайся назад! – ключ послушно вспыхнул ещё раз, и дверь закрылась.

– Ну и дела-а, – протянул Крис, с любопытством разглядывая ключ, как будто впервые его увидел. – Находка для воров, золотая мечта «медвежатника»… Ты что, любые замки открывать можешь? – Разумеется, ключ не ответил.

Крис тут же приступил к эксперименту. Как оказалось, открывать механические замки ключ не мог, но зато колдовские (скорей всего совершенно не взламываемые, наверняка созданные опытным мастером-чародеем) отпирал-запирал как говорится "на раз". Достаточно было только прикоснуться им к двери и пожелать вслух, чтобы она открылась. Или закрылась.

Таких комнат, с магическими замками, обнаружилось всего две, расположенных аккурат друг против дружки. Не много – с учётом того, что в коридоре находилась целая дюжина запертых дверей. И очень много, если учитывать, как именно были закрыты те двери.

Через несколько минут – предварительно убедившись в том, что из-за колдовских дверей не вылетает обжигающее пламя, не выскакивают какие-нибудь охранные умертвия, и даже не звенит тревожная сигнализация – парень рискнул осмотреть запретные помещения. Как и собирался, одним глазком.

Или двумя, но тогда не входить. Или входить, но ничего не трогать. А если и трогать, то ничего с собой не выносить! Ну, по крайней мере не брать слишком тяжёлое или объёмистое.

Одна из комнат – по левую сторону коридора, если идти к "чёрному ходу" – оказалась абсолютно пустой, до явственно слышимого эха. Ничего примечательного в той комнате не было: покрытый глубокими царапинами каменный пол, цементированные стены и небеленый потолок, на котором светилась дежурная «вечная» лампа. И лишь чуть погодя, приглядевшись, Крис обнаружил малоприметную на тёмном фоне странно квадратную дверь, устроенную в дальней от входа стене. Мало того, на двери имелись четыре ручки – углубления с захватами для пальцев – расположенные по всем её сторонам. Подобную дверную конструкцию парень видел впервые.

Насколько знал Крис, стены библиаптеки стояли почти вплотную к стенам соседних домов, ладонь не просунешь. И потому для чего нужна была та дверь, он понятия не имел. Но идти и проверять парень не решился: а вдруг в комнате магические ловушки? Для таких, как он, незваных посетителей… Глазом не успеешь моргнуть, как навсегда окаменеешь. Или вообще в пыль рассыплешься.

Во второй, более просторной комнате, было гораздо интереснее. И уж куда как наполненнее: тут находились штабеля ящиков, разных по цвету и величине; джутовые мешки, сложенные вдоль стен едва ли не до потолка и подпираемые для устойчивости досками; пирамиды картонных коробок с пёстрыми наклейками-ярлыками… Да много чего находилось! Вплоть до небрежно разбросанных где попало, перемотанных бечевой свёртков без опознавательных знаков.

Две грузовые тележки возле двери придавали залу окончательный вид складского помещения.

Воздух в комнате пах сложными, непривычными ароматами. Крис глубоко вздохнул и почувствовал, как у него вдруг закружилась голова. Пожалуй, с находящимися в зале предметами надо было знакомиться осторожно, хотя бы надев для начала плотную марлевую повязку – мало ли какие снадобья хранятся в ящиках с мешками? И Эдвоберт, помнится, предупреждал о лекарственных ингредиентах, чрезвычайно опасных для непосвящённых… "Хотя какого лешего? – одёрнул сам себя парень. – Я же собирался только посмотреть, что здесь к чему! А вовсе не наводить ревизию, больно надо! Нет-нет, ни в коем случае! Никогда".

После чего запер дверь и отправился к себе в каморку – искать марлю и шить защитную маску. Впрочем, маска Крису в тот день не пригодилась: вскоре вернулся Эдвоберт, загрузив парня домашними хлопотами, потом наступил вечер и время приготовления ужина. Затем пошли ночные клиенты…

А на утро и жизнь, и судьба парня круто изменились.

Настолько, что он напрочь забыл и про сшитую маску, и про свою глупую, опасную затею – исследовать запретный для него склад.

Дастин

Междугородний дилижанс прибыл в Номольф ранним утром, на рассвете. Дастин приехал на конечную станцию один: малочисленные попутчики, местные жители, вышли из дилижанса ещё на въезде в курортный городок.

Вокзальная площадь была по-утреннему пустынна: ни горластых зазывал, предлагающих дома и квартиры приезжим «дикарям», ни самих «дикарей». Лишь несколько дилижансов без лошадей, стоящих поодаль на пятачках-отстойниках, с запертыми на висячий замок дверями и с закрытыми ставенками окошками. Да сонный дворник, лениво сметающий с площади конские "каштаны".

Летний воздух пах сыростью – ночью шёл дождь, – навозом, стылой золой из ближнего, пока закрытого ресторана, да казённым табачным духом из вокзального здания. Отдельно шли едва ощутимые запахи травы, цветущих деревьев, угольного дымка и горячей мясной еды: город начинал просыпаться. Дастин по военной привычке одёрнул на себе цыганскую куртку и, вспомнив, что он теперь гражданский, невесело усмехнулся.

Документы – удостоверение личности, командировочное предписание – Дастин, конечно, сохранил. Но, во-первых, бумаги оказались перепачканы кровью, а во-вторых, военной формы у кадета теперь не было: брюки и сапоги не в счёт, их мог носить каждый. Хоть цыган, хоть селянин. Потому предъявлять кому либо подозрительно окровавленные документы Дастин не собирался – могли возникнуть ненужные вопросы с ненужными последствиями.

Кадет скорым шагом направился в город, мимо ресторана, мимо вокзального здания… Где его и окликнули, приказав остановиться.

Двое полицейских, сержант и рядовой – настороженные, вооружённые кроме обычных дубинок ещё и армейскими фаерболомётами, – подошли к замершему на месте Дастину. Некоторое время полицейские с подозрением разглядывали парня, положив ладони на рукояти огнестрелов. Наконец сержант сказал:

– Ну-ка, рванина, предъяви документы. – Дастин молча пожал плечами, покрутил ладонью возле уха, мол, плохо слышит. Не понимает.

– Удостоверение личности! – повысил голос полицейский. – И нечего тут дурака валять, глухого из себя корчить!

– Погоди, не заводись, – остановил его напарник. – Какие у него могут быть документы, а? Это ж цыган, ты на куртку глянь, сапоги. Типично цыганский покрой и прикид. Недавно табор мимо города проходил, помнится они лошадей на нашем рынке купить хотели… А этот, верно, отстал. Убогий потому что.

– А ты откуда про табор знаешь? – удивился сержант, уже не обращая внимания на Дастина.

– В особом наряде был, – со значением подмигнул напарник. – На рынке. Шеф отправил, кое с кого должок востребовать. Эх, и знатное место рынок! Богатое, нажористое… Вот бы туда да в охранники.

– Размечтался, – насмешливо фыркнул старший. – Фантаст, пля. Ну а с этим-то чего делать? – Он повернулся к кадету, глянул на него брезгливо.

– Чего-чего, – рядовой достал из кармана маленький, похожий на огрызок карандаша самосветный фонарик. – Зрачки согласно приказу проверить, а там видно будет. Если демонский зомб, то в расход, если человек – то пинок под зад и пусть проваливается ко всем своим цыганским чертям.

– Валяй, – зевнув, дозволил сержант. Рядовой посветил острым лучиком в глаза Дастину, убедился в нормальной реакции зрачков и, толкнув «цыгана» в спину со словами: "Пошёл прочь, понаехали тут всякие", потерял к задержанному всякий интерес.

Полицейские отправились дальше, громко рассуждая о плюсах охранной работы на рынке, а Дастин, недоумённо почёсывая в макушке, поторопился убраться от привокзального здания.

Что-то здесь было не так. И крепко не так: какие-то демоны, зомби, приказное обследование глаз… Ох, неладно в Номольфе, странно! Впрочем, разбираться с местными необычностями Дастин станет позже, как и искать нужного ему лекаря. А пока что необходимо вымыться с дороги, а затем – переодеться в новую, желательно дорогую одежду. Ходить по курортному городку в образе оборвыша-цыгана было глупо и опасно: не все полицейские столь снисходительны к грязному "понаехал тут".

Пройдя по ведущей от вокзала широкой улице и углубившись в зелёные переулки Номольфа, кадет вскоре безошибочно – по запаху тлеющих углей, горячего пара и душистого мыла – нашёл круглосуточно работающую сауну. Заплатив сонному банщику за пару часов, Дастин с наслаждением принялся смывать с себя грязь и запёкшуюся кровь.

Два часа пролетели незаметно: выйдя из сауны, кадет без сожаления выбросил в ближайший мусорный бак и куртку, и сапоги; обрезанные ножом выше колен военные брюки-галифе выглядели как безобразно скроенные шорты, ну да это лишь до ближайшего одёжного магазина.

Босой, без рубашки, с коричневой сумкой через плечо Дастин был похож на молодого, подающего надежды философа-стоика, принципиально отринувшего все соблазны мира и живущего в гармонии с природой. Впрочем, гулять по улочкам Номольфа в «стоическом» виде Дастину пришлось недолго: разузнав у прохожих где находится приличный торговый центр – из числа тех, куда можно войти голым, а выйти одетым с иголочки, хоть на свадьбу женихом отправляйся – кадет немедленно туда и отправился.

Торговый центр располагался на окраине города, в дальней от станции дилижансов стороне. Двухэтажный, со стеклянными стенами, громадный магазин занимал изрядную площадь: чтобы обойти его полностью и посетить все торговые площадки понадобилось бы немало времени! Здесь, пожалуй, было всё, что могло пригодиться взыскательному покупателю – не только продукты, посуда, одежда, бытовая техника и мебель, но даже скоростные кареты последнего сезона выпуска.

Кареты Дастина не интересовали.

Выяснив, где находится одёжный отдел, кадет направился прямиком туда, не обращая внимания на заигрывающее хихиканье молодых продавщиц: юный и почти раздетый юноша спортивного телосложения вызывал у них правильную реакцию.

Нужный Дастину отдел находился на втором этаже. Длинные ряды примерочных кабинок и зеркал; стойки с развешенными на них рубашками-куртками-брюками и юбками-блузками-платьями; манекены в пальто и шубах… А в следующем отделе этажа – не менее богатый выбором обувной отдел. В общем, вполне можно одеться-обуться, и даже неплохо, в зависимости от имеющихся у покупателя денег. У Дастина деньги были.

Посетителей в отделе хватало – как местных, судя по их непритязательной одежке, так и приезжих: внимание кадета привлекли двое забавных покупателей. Один из них, ровесник Дастина, был одет в немыслимо пёструю рубаху навыпуск и шорты чуть более лучшего пошива чем у кадета. Второй, усатый и гораздо старше парня в рубахе, был в тёмно-сером костюме архаичного покроя, с широкополой шляпой, которую не снял даже в помещении. Наверняка папаша с сынком из сельской глубинки, какие-нибудь картофельные фермеры – решил Дастин и тут же забыл о странных покупателях, своих забот хватало.

При всём богатстве выбора кадет остановился на стального цвета рубашке с длинными рукавами и светло-синей джинсовой паре – брюки, едва ли не в обтяжку, а к ним жилет с множеством карманов. Прикупив такого же цвета кепку с длинным козырьком, спортивного покроя туфли, Дастин расплатился и, переодевшись в кабинке, отправился на улицу. Выбор столь банального курортно-массового «прикида» объяснялся просто: кадет вовсе не хотел выделяться среди отдыхающих на улицах Номольфа.

Уйдя подальше от торгового центра и его суетных покупателей, Дастин решил позавтракать, а заодно ознакомиться с местными новостями. Купив в киоске с десяток свежих газет, кадет расположился в первой попавшейся уличной кафешке: заказав кофе и бутерброды, он углубился в чтение.

Новости были удивительными. Дастин и не подозревал, что в тихом курортном городке могут кипеть эдакие страсти! На первых страницах всех номеров бросались в глаза громадные заголовки: "Зомби атакуют Номольф!", "Раскрыт тайный притон демонов-скотоложцев!", "Мертвецы у власти!", "Покойникам закон не писан!" и тому подобное. Казалось, будто в городе только что состоялся съезд поклонников культа Вуду с практическим использованием чёрной магии. О чём те газеты и торопились уведомить.

Ниже аршинных заголовков шли другие, чуть меньшего размера: "Куда смотрит мэр?", "Долой зажравшегося чинушу!", "Доколе терпеть, граждане?" и уж совсем провокационные, жирным курсивом: "Мэра-вора – в тюрьму!" и "Увидел зомба – убей зомба!" Судя по качеству бумаги и стоимости выпусков, последние газеты относилась к разряду «желтых», вздорных и ни к чему не обязывающих. Разве что к штрафу за свою неуёмную склочность.

Собственно, все публикации сводились к одному: сегодняшней ночью полиция обнаружила тайный притон демонов-конструкторов, где по полуночи были задержаны пришедшие туда в мёртвом состоянии главный королевский художник Люстер и его ученик Пай. С которым учеником, судя по непроверенным слухам, известный мэтр состоял в противоестественной любовной связи.

После чего в городе было введено особое положение с проверкой документов как постоянных жителей, так и приезжих отдыхающих, с обязательным осмотром зрачков подозреваемых. Администрация города просила не беспокоиться курортных граждан: меры, конечно же, были временными, через пару дней особое положение будет снято.

Наверное.

– Понятно, – равнодушно сказал Дастин, попивая крепкий кофе и листая страницы: – Фонариком в глаза, значит? А если зрачки не соответствуют, то в расход? Молодцы ребята. – Кадет нетерпеливо зашуршал газетными листами, отыскивая раздел "Платная медицина".

Опубликованные на последних страницах колонки объявлений Дастина не обнадёжили: к сожалению, во всех них было одно и то же, кадету совершенно не нужное. Всяческие лекари, специализирующиеся по приворотам и отворотам; колдуны, возвращающие мужей и жён в лоно семьи. Маги, выправляющие кривые женские конечности; чародеи, улучшающие лица клиентов – безболезненно и недорого. Ведуны, обещающие повернуть старость вспять; некие ворожеи-анонимы, гарантирующие полный успех в финансовых делах…

В общем, трескучий самохвальный обман, не более того.

Насколько знал Дастин, серьёзные профессионалы никогда не станут размещать какие-либо объявления в газетах, их и без того в городе все прекрасно знают. Следовательно, искать подходящего лекаря надо иным путём… Причём самым простым, а потому самым надёжным: найти и расспросить знающего человека. Всего лишь.

Допив кофе, Дастин встал из-за столика. Подойдя к усатому, болезненно худому продавцу, поинтересовался у того негромко:

– Вы, верно, в курсе всех городских событий? – Продавец пожал плечами, мол, возможно. Может и в курсе.

– Мне нужен хороший маго-врач, – с нажимом сказал кадет. – Опытный, толковый и, главное, не болтливый. – Продавец с понятным намёком посмотрел на сумку Дастина, из которой тот доставал деньги для оплаты за кофе, и тут же возвёл очи горе, будто муху у себя меж бровей углядел. Мол, не простое оно дело, справки давать…

Кадет намёк понял: достав из сумки значительную купюру, он повторил вопрос.

Продавец взял деньги, оглянулся по сторонам – не видит ли кто посторонний, – сказал едва слышно:

– Эдвоберт, военный лекарь в отставке. Маг лечебных свитков и начертательных заклинаний, владелец «Библиаптеки». Улица Восточная, неподалёку от бювета номер сорок девять, – и, повысив голос, спросил:

– Ещё чашечку кофе, уважаемый?

Уважаемый от кофе отказался: застегнув сумку, Дастин отправился по указанному адресу.

Глава 4

Выйдя из торгового центра, Денис и Харитон неспешно отправились куда глаза глядят. То есть на поиски кафе или закусочной, где можно было бы разжиться свежими бутербродами с непременно крепким и горячим кофе. А заодно посидеть, обдумать, что делать дальше: бесцельно шататься по городу, тратя отобранные у демонов-конструкторов деньги ни Денису, ни Харитону не хотелось. Тем более что денег тех, в общем-то, оставалось не так уж много – если, конечно, и дальше продолжать жить-питаться по местным курортным расценкам.

Сейчас Денис выглядел куда как представительнее прежнего: чёрная, до горла застёгнутая рубашка; светлый пиджак-френч со стоячим воротником, такого же цвета брюки и чёрные туфли. Харитон не доверил своему подопечному самостоятельно выбирать одежду, уверенно заявив, что тот наверняка всё испортит и по новой оденется как балаганный шут – и сделал выборку самостоятельно. Потому-то ныне парень напоминал молодого шпиона на учебной практике, только солнцезащитных очков для комплекта не хватало. Взамен очков Денис повесил себе на грудь чёрный брелок от ключей на специально купленной для этого серебряной цепочке. Харитон поначалу возмутился, мол, что за мелкое пижонство, но после, приглядевшись, решил, что вещица смотрится достаточно стильно и, поворчав для порядка, разрешил парню оставить брелок в качестве медальона.

Гуляли они долго: хотя и кафешек, и столовых, и прочих закусочных нашлось по пути предостаточно, однако Харитону не нравилось то оформление заведения, то ассортимент, то цена… Денис предположил, что бёглер, скорее всего, просто не голоден. Или же не выспался, оттого и капризничает: ночёвка в недорогой окраинной гостинице и впрямь была не из самых спокойных. Да и то, кто же в курортном городе по ночам спит! Самое, можно сказать, развлекательное время.

Наконец Харитон угомонился: очередное маленькое кафе его вдруг полностью устроило – хотя выглядело оно, по правде говоря, ничуть не лучше всех предыдущих. Купив у усатого, подозрительно худого продавца два кофе «по-восточному» и десяток бутербродов, напарники устроились за столиком, на котором кто-то любезно оставил стопку свежих газет. Лениво попивая чернейший кофе и дымя папиросой, Харитон принялся изучать здешнюю прессу, оставив бутерброды на попечение Денису.

Просмотрев газеты, бёглер сложил их на место – возможно, кто-нибудь тоже захочет почитать – допил кофе, промокнул усы носовым платком и спокойным голосом доложил:

– Однако, Денис, у нас возникла проблема. – Парень удивлённо глянул на Харитона, промычал с набитым ртом нечто невнятное. Потыкал пальцем в стопку: в газетах написано, что ли? Бёглер кивнул.

– Ночью арестовали "милого Люстера" и его дружка Пая, что, впрочем, ожидалось. Но кроме того расторопные полицейские ухитрились-таки скоростно установить их личности, и потому с этой ночи наши документы недействительны. И даже, не побоюсь этого слова, крайне для нас опасны… ээ… здесь, в Номольфе. В каких других местах, думаю, они всё же сгодятся.

– Значит, надо удирать из города, – дожевав бутерброд, сделал правильный вывод Денис. – Или обзаводиться новыми документами. А чего? А запросто! Вечером подкараулим в тёмном месте каких-нибудь прохожих из тех, кто побогаче, усыпим твоим колдовским пистолем, обчистим карманы и привет, снова с паспортами и деньгами.

– Верно мыслишь, – усмехнулся Харитон. – Только забываешь один маленький нюанс: здесь все друг дружку знают. И если мы обзаведёмся документами местных жителей, то у полиции оно вызовет куда больший интерес, нежели удостоверения личностей демонов-покойников на руках у двух живых туристов. Тем более, что пострадавшие молчать об ограблении не станут. Но и удирать просто так, не разузнав хоть чего-нибудь о возможных дверях в Башню Реальностей, по меньшей мере неразумно.

– А что делать-то будем? – заинтересовался парень.

– Думаю, нужно срочно найти мага потолковее, – решил бёглер. – Из опытных, известных. И основательно расспросить – глядишь, чего умное и сообщит. Особенно если на него как следует надавить.

– Пытать, что ли, станешь? – Денис недоверчиво покачал головой. – Очень я сомневаюсь, чтобы тот чародей дозволил себя терзать-мучить… разве что он реальный мазохист, тогда да. Тогда согласится. А в ином случае от тебя даже пыли не останется!

– Зачем же "пытать"? – удивился Харитон. – Есть средство гораздо безболезненнее и надёжнее: деньги! А самое главное – их количество. Потому что разная информация и стоит по разному: какая-то обойдётся в копейки, а какая-то в весьма кругленькую сумму. Ну а если маг начнёт бессовестно задирать цену, артачиться, тогда можно и о пытках подумать, отчего ж нет? Тут главное вовремя его оглушить, а затем руки-ноги надёжно связать, чтобы не мог заклинания творить. И следить, чтоб рот открывал только по делу!

– Вижу, у тебя охрененно богатый опыт по общению с колдунами, – ехидно заметил Денис. – По вытряхиванию из них важной информации.

– Есть маленько, – уклончиво ответил бёглер, – всяко в жизни бывало. – Парень недоверчиво уставился на собеседника: тот развёл руками, мол, как хочешь, так и понимай. На всякий случай Денис решил не углубляться в тему о пытках, не все ещё бутерброды съедены. Того гляди, аппетит потеряешь.

– В газетах посмотри, – посоветовал парень. – В разделе объявлений.

– Чушь, – пренебрежительно отмахнулся Харитон. – Настоящие, продвинутые чародеи не дают о себе объявления в прессе, больно надо. Их и без того все знают.

– В таком случае спроси у этого, у усатого, – Денис кивнул в сторону продавца. – Уж он-то наверняка скажет, как сыскать нужного нам колдуна. Адреса, явки, пароли.

– Точно, – оживился бёглер. – Чего-то я протормозил… Молодец, напарник. – Харитон встал из-за стола, подошёл к скучающему продавцу, солидно откашлялся и вежливо поинтересовался:

– Скажите, любезный, вы, верно, в курсе всех городских событий? – Продавец странно посмотрел на бёглера, кивнул с задержкой.

– Мне нужен толковый, сведущий маг, – с задушевной интонацией сказал Харитон. – Опытный и не болтливый. В общем, профессионал широкого профиля. Надеюсь, такие в городе имеются? – Продавец опасливо глянул влево-вправо, вновь кивнул и с намёком потёр большой палец об указательный.

– Ясен пень, – согласился бёглер, вынул из кармана пиджака немалую купюру и положил её в тарелку для мелочи. Деньги вмиг исчезли с прилавка; едва слышно, словно доходяга на исповеди, продавец сообщил:

– Эдвоберт, военный лекарь в отставке. Маг лечебных свитков и начертательных заклинаний, владелец «Библиаптеки». Улица Восточная, неподалёку от бювета номер сорок девять, – и, повысив голос, спросил:

– Желаете ещё чашечку кофе, уважаемый?

– Спасибо, не надо, – отказался Харитон. – Слишком крепкий, того и гляди давление поднимется. Всё ж не двадцать лет, как-никак.

Вернувшись за стол, бёглер подмигнул Денису:

– Есть адресок! И мы сейчас чинно-мирно свалим отсюда, да поскорее, пока в какую облаву не попали… – Он глянул поверх головы парня, сказал с досадой: – Ну вот, накаркал. Полицейский патруль, чтоб его… Не оборачивайся! Тихо встали, тихо пошли, – Харитон поднялся со стула, конспиративно надвинул шляпу на брови и с независимым видом направился прочь от кафе. Денис, на ходу дожёвывая последний бутерброд, поспешил за бёглером; оглянувшись, он увидел как полицейские зачем-то светят в глаза продавцу маленьким, но мощным фонариком. Продавец безропотно сносил пытку, часто моргая и насморочно шмыгая носом.

– Ширше глаз держи, зараза, ширше! – было последнее, что услышал Денис: ускорив шаг, он догнал Харитона и они нырнули в ближайший переулок, уводящий из парка в жилую часть города.

Улица Восточная располагалась далеко от центра и была явно не из популярных, часто посещаемых. По обе её стороны тянулись одинаковые трёхэтажные дома с давно не ремонтированными фасадами; закрытые ставнями окна, запертые двери, тусклая каменная брусчатка и нанесённый ветром под стены домов мусор создавали ощущение полной заброшенности. Казалось, здесь обитают одни лишь зомби да упыри, для которых рабочее время начинается сразу после захода солнца.

Денис шёл, поглядывая по сторонам и живо представляя себе, что тут творится по ночам. Фантазии получались нерадостными: гулять по улице Восточной в безлунной темноте очень и очень не хотелось. Хотя, возможно, именно ночью тут и начинается самое интересное, самое необычное… Кто знает?

– Бювет сорок девять, – отметил Харитон, указав рукой на торчавшую посреди тротуара чугунную водоколонку: над подтекающим краном блестели старательно начищенные цифры.

– А вот и библиаптека, – сообщил Денис. – Отстойная какая-то, совсем не похожа на логово продвинутого колдуна. – Чуть далее по улице, вклинившись между трёхэтажками, стоял высокий дом с соответствующей вывеской над дверью. За стёклами мытых витрин просматривались блеклые, выцветшие от времени рекламные постеры. На едва различимых рисунках виднелись то ли моменты лечения тяжёлых больных в медицинском стационаре, то ли этапы мумифицирования покойников – что именно, понять было сложно. Пояснительные надписи под картинками (густо засиженные мухами и оттого практически нечитаемые) ясности, конечно же, не прибавляли.

– Дыр-выр-лаб, – по слогам прочитал Денис. – Здын-триклон чу-ба-кру. Они тут что, все напрочь обалдели? Или это на каком-то особом языке написано? Типа, на библиаптекорском.

– Кончай ерундой заниматься, – с тревогой поглядывая по сторонам потребовал Харитон. – Тут патрули всюду шастают, а он развлекается, – с этими словами бёглер открыл дверь и, втолкнув туда первым Дениса, вошёл в дом.

Над головой посетителей звякнул сигнальный колокольчик. Денис сделал несколько шагов и остановился, с любопытством осматривая торговый зал. Харитон, обойдя парня, направился прямиком к длинному прилавку – разглядывать всяческие диковинки он не собирался, не затем сюда шёл.

– Эй, тут есть кто-нибудь? – бёглер нетерпеливо постучал пальцами по прилавку, – эй, начальник! Хозяин, дело есть, важное!

Чёрный занавес за прилавком висел без движения. Харитон уже было собрался внаглую зайти за него и выяснить, где скрывается владелец «библиаптеки», когда материя раздвинулась и в зал выглянул светловолосый паренёк, наверняка ровесник Дениса. Оглядев помещение, он удивлённо спросил:

– А разве Эдвоберт не здесь? Странно… Все двери открыты, а хозяин куда-то пропал. Минутку, я его сейчас поищу.

– Погоди, – остановил его бёглер, – дождёмся, никуда не денется. Ты мне лучше скажи, что это вообще за богадельня с подозрительным названием и кто такой Эдвоберт? В смысле, по каким магическим делам он специалист, чем занимается, что лечит-врачует?

– Не богадельня, а библиаптека, – выходя из-за занавеса, с гордостью сказал парень. – Лечение письменными заклинаниями, колдовскими манускриптами и начертательной магией. Редкая, между прочим, профессия! Прикладная.

– Не сомневаюсь, – охотно согласился Харитон, – потому как ничего в начертательной магии не смыслю, тебе виднее. И вот ещё что… ээ… тебя, кстати, как зовут?

– Помощник мага Крис, – ответил Крис.

– Очень хорошо, – дружески улыбнулся бёглер. – Я – Харитон, главный художник королевского двора, Денис – мой ученик. У нас дело к твоему… Что, что случилось? – Крис, испуганно расширив глаза, попятился от Харитона, наступил на занавес и чуть не упал. Бёглер, быстро перегнувшись через прилавок, успел ухватить парня за грудки.

– Вы ведь не зомби, правда? – с опаской косясь на руку бёглера, севшим голосом поинтересовался помощник мага. – Одних таких ночью уже арестовали – вон, в утренних газетах написано… Вы же не станете меня жрать, да?

– Ох ты! – возмутился Харитон, отпуская Криса. – Сам подумай, неужели у нашего славного короля не может быть двух главных художников с учениками?! Один основной, а второй как бы запасной… мнэ-э… «заместитель» называется, да. Или, скажем, иностранный главный художник, приехавший из какого соседнего королевства: разве у других правителей не бывает приближённых мэтров-рисовальщиков?

– Вы о чём спорите? – подходя к прилавку, озабоченно спросил Денис. – А то хоть громко, но издали непонятно.

– Об искусстве спорим, – веселясь, пояснил бёглер. – Нас, ученичёк, за зомби приняли. Отсюда и нервный срыв с возможным упадением под прилавок.

– А, – понял Денис, – газетные сплетни! Читали, а как же. Всё враньё, всё.

– Сдаётся мне, что вовсе вы не художники, – поправляя рубашку, сердито произнёс Крис. – Что я, художников не видел?

– А кто мы по-твоему? – хитро прищурился Харитон. – Давай, режь правду, мне ужасно интересно послушать.

– Скорее всего авантюристы, искатели приключений, – без сомнений выпалил Крис. – На матёрых жуликов не очень-то тянете, не те повадки.

Ответить что-либо бёглер не успел: за спиной у него требовательно звякнул дверной колокольчик – в библиаптеку вошёл новый посетитель. Крис, а вместе с ним и «авантюристы» с любопытством уставились на пришельца.

Новый посетитель тоже был ровесником Дениса. В неброской джинсовой двойке, с невзрачной сумкой на боку и с нарочито опущенным почти на глаза козырьком кепки он походил на молодого нарка, пришедшего в аптеку за развлекательным зельем. Впечатление усиливала смертная бледность лица парня, заметная даже в тени козырька, при неярком освещении зала.

– Мне нужен маг Эдвоберт, – оглядев столпившихся у прилавка, негромко сказал он. – Срочно.

– Всем нужен Эдвоберт, – отозвался Харитон, – и всем срочно. Нету его, сами ждём. А дальше в порядке очереди.

– Понятно, – парень отвернулся от прилавка и принялся без интереса разглядывать стеллажи с выставленными на них экспонатами.

Дастину пришлось добираться до «Библиаптеки» кружным, долгим путём. Мало того, что кадет не знал города, так ещё и встречные полицейские патрули вынуждали его то и дело менять направление движения. Приходилось сворачивать в случайные улицы и переулки, из-за чего Дастин едва не заблудился. Но, в конце концов, кадет вышел к нужному зданию… Жаль, конечно, что здесь уже образовалась очередь, но ничего, можно и подождать.

Разговаривать с магом Дастин собирался исключительно наедине, совершенно ни к чему посвящать в свою проблему посторонних. Не поймут.

– Что-то твой работодатель задерживается, – посетовал Харитон. – Эх, скучно у вас как-то, сонно… – Он зевнул, прикрыв рот ладонью.

Словно услышав слова бёглера, чёрный занавес раздвинулся и к прилавку вышел долгожданный маг Эдвоберт. Одетый в синюю, расшитую золотыми звёздами мантию, с длинной седой бородой и звёздным колпаком на голове, колдун выглядел настолько банально и ожидаемо, что бёглер вначале едва не рассмеялся, а после загрустил: вряд ли такой клоун может быть могущественным чародеем, ох вряд ли.

На носу у мага сидели очки в золотой оправе с круглыми фиолетовыми стёклами, в которых явственно отсвечивалось несуществующее пламя. Оглядев тем пламенным взором притихших посетителей, колдун произнёс скрипуче:

– Помощник Крис, заприте входную дверь и повесьте в витрине табличку «Закрыто». Приём посетителей на сегодня закончен. – Крис, с опаской поглядывая на хозяина (он впервые слышал столь официальное к себе обращение) кинулся выполнять приказание.

Денис глядел на мага во все глаза: впервые увидеть настоящего волшебника, а не какого-нибудь коммерческого фокусника, это, знаете ли, запоминающееся событие! Потихоньку, чтобы не напугать чародея, парень вытащил из кармана телефон и приготовился сделать фотоснимок – света, к сожалению, было маловато, ну да для того и существует фотовспышка.

Убедившись что Крис запер дверь и вывесил табличку, колдун сунул руки в карманы звёздного халата и тут же вынул их оттуда: в каждой руке мага Эдвоберта оказалось по пистолету. Короткие широкие стволы были направлены на посетителей, но не конкретно на кого-то из присутствующих: маг поводил стволами, будто не мог окончательно решить, в кого он сейчас начнёт стрелять.

– Ракетницы, что ли? – ошарашено спросил Денис: он и подумать не мог, что им угрожают на самом деле.

– Звукострелы, – подал голос парень в джинсовой одёжке. – Магическое оружие. Опасное.

– Господин Эдвоберт, зачем вы так? – всполошился Крис, остановившись посреди зала. – Ненароком выстрелите, беды не оберёшься!

– Встань рядом с остальными, – скомандовал маг, указав стволом звукострела. На лбу Эдвоберта выступили капельки пота, колдун несомненно очень нервничал. Или чего-то крепко боялся.

– Я знал, что вы сегодня придёте, – отрывисто сказал он. – Кто бы мог подумать, что тихоня Крис на самом деле агент особой службы королевской магобезопасности! – Присутствующие невольно посмотрели на Криса: тот выглядел настолько потрясённым, что и впрямь начиналось верить в правдивость слов мага.

– Да, я покрываю контрабандистов, – повышая голос продолжил Эдвоберт, – да, я имею с этого хороший доход, силовую «крышу» и, что главное, оплаченную аренду здания моей библиаптеки. И я вовсе не собираюсь терять мой бизнес, а уж тем более идти в тюрьму! Нет, господа особисты, вам не удастся меня арестовать, никогда! – колдун едва не сорвался на крик.

– Уважаемый гражданин чародей, – успокоительным тоном произнёс Харитон. – Здесь явно произошла какая-то накладка. Мы не из спецслужбы, а вашего помощника вообще впервые видим. Не надо, знаете ли, наводить тень на плетень и примешивать мух к котлетам, не надо. Давайте разберёмся тихо, спокойно…

– И кто мне это говорит, а? – вскинулся Эдвоберт, – кто?! Видишь очки? – внезапно успокоился маг и легонько постучал по заушнику оправы стволом звукострела. – Я специально их надел, чтобы узнать сущность ко мне пришедших. О, эти стёкла не обманешь, они просвечивают человека насквозь! Раскрывают его душу, показывают кто он есть на самом деле.

– Любопытно, – заинтересовался бёглер. – Впервые о подобном слышу. Будьте любезны поподробнее, если можно. И, желательно, с примерами.

– Ты! – Эдвоберт раздражённо ткнул стволом в сторону Харитона, – наёмный охотник за людьми, убийца, пройдоха и ловкач, продашь кого угодно за выгодную сумму. А ты, – он перевёл ствол на Дениса, – частично инициированный маг с мощнейшим артефактом на груди, наверняка боевым, и, скорее всего, подготовленным для моего уничтожения. Ты же… – он зорко глянул на Дастина, – да ты вообще не человек, а нечто инфернальное в стадии развития! Неубиваемое чудовище с пока ещё неопределённой конечной формой существования.

– А я? – грустно спросил Крис. – Меня проверьте, коли вы всё насквозь видите.

– А ты, – грозно начал колдун и осёкся. Пожевал губами, сказал устало: – Обычный мальчик. Честный и порядочный. Ничего не понимаю… Тогда как же ты смог вскрыть мои зачарованные двери? Как сумел отпереть смертельно опасные для чужого вмешательства замки? Я-то был уверен, что работал профессионал высокого класса, маг-взломщик из ордена Святого Мерлина, – Эдвоберт удручённо покачал головой. – Следящие заклинания не могли ошибиться: ты и только ты открывал входы в хранилище и к четверной двери! Никого другого рядом с ними в помине не было.

– Надеюсь, ситуация прояснилась? – вежливо поинтересовался Харитон. – Теперь-то уже можно поговорить о делах, которые привели нас сюда?

– Нет, – отрезал маг. – Не прояснилась. – Он коротко повёл стволами звукострелов вверх:

– Поднять руки, чтобы я видел, нет ли в них оружия! Опасаюсь, что все вы ведёте со мной какую-то хитрую игру, по вашей особистской натуре. А я не собираюсь играть по чужим правилам! – Харитон, тяжело вздохнув, подчинился: рукава пиджака немедленно съехали вниз, открыв на левой руке, ближе к локтю, прихваченный резиновым кольцом финский нож с чёрно-белой наборной рукоятью.

– Я так и думал, – понимающе усмехнулся маг. – Подлые хитрости спецслужб, как же без них.

– Откуда у тебя нож? – удивлённо шепнул бёглеру Денис.

– Сегодня в торговом центре купил, – равнодушно ответил Харитон. – На всякий случай, от демонов отмахиваться. Мой релаксатор на них не действует.

– Эй ты! – сердито крикнул Денису маг, – а тебе что, особое приглашение? Руки вверх! – Денис и поднял, забыв что в кулаке у него подготовленный для съёмки телефон: не замечая того, он сдавил его покрепче. И тут произошло неожиданное.

От случайно нажатой кнопки сработала ксеноновая фотовспышка: солнечно-яркий всполох в тусклом помещении на миг ослепил и Дениса, и Харитона, и Криса… не говоря уже об Эдвоберте, с подозрением глядевшим прямо в аппарат.

Ослепил всех, кроме Дастина.

Когда в глазах у Дениса перестала плавать зелёная муть и он вновь смог видеть, то обнаружилось, что ситуация в зале кардинально изменилась. И не в лучшую для мага Эдвоберта сторону.

За секунды всеобщей слепоты парень в джинсовой одежде успел перепрыгнуть через прилавок и обезоружить колдуна. Теперь чародей напоминал заложника в руках бывалого террориста: парень стоял за спиной Эдвоберта, левой рукой крепко обхватив его за горло, а правой приставив ствол звукострела к виску незадачливого мага. Куда девался второй магический пистоль, Денис не понял, да и не важно оно сейчас было.

– Вижу, власть переменилась, – коротко подвёл итог случившемуся Харитон. – Эй, спаситель, тебя как зовут?

– Дастин, – нехотя ответил парень, – кадет военно-магического училища имени Сигурда Победителя… вернее, бывший кадет.

– Очень хорошо, – бёглер подошёл вплотную к прилавку, широко улыбнулся обездвиженному колдуну. – Надеюсь, хотя бы теперь вы перестанете буянить и видеть во всех агентов спецслужб? А то, знаете ли, эдак и до шизофрении с паранойей недолго. Или до сердечного приступа, что тоже не радостно. А здоровье беречь надо!

– С бандитами не разговариваю, – надменно просипел Эдвоберт.

– Ну и славно, – кивнул бёглер. – Уже подвижка, уже не «особисты», и то дело. А теперь объясню суть нашего визита: я и мой юный напарник Денис прибыли из другого… ээ… скажем, параллельного мира. Случайно сюда провалились. И, собственно, хотели всего лишь проконсультироваться у вас на предмет возможности возвращения к себе на родину. Между прочим, за деньги, а не на халяву! – Колдун зло сверкнул глазами на Харитона, но промолчал. Или не поверил ни слову, или же ему было трудно говорить.

– А я хотел узнать у вас рецепт надёжного лекарства от превращения в чудовище, – задумчиво сказал Дастин. – Меня недавно ар-чалхе укусила.

– Враньё, – проскрипел маг, – чалхе никогда и никого в живых не оставляют. Но если и оставляют, то жертвы всё равно быстро погибают, а не мутируют в живучую тварь.

– Я – незаконнорожденный и единственный сын нашего короля Себастьяна, – бесстрастно пояснил кадет. – Бастард. В моих жилах течёт монархическая кровь, которая насмерть отравила ар-чалхе и которая не дала мне умереть.

– Хм, – недоверчиво молвил чародей. – А как звали ту ар-чалхе? Она разве не назвалась перед смертью? У них принято сообщать своё имя убийце… Я многое о старших чалхе знаю, изучал в своё время по военной необходимости.

– Егянда, – произнёс Дастин.

– А какого цвета теперь у тебя кровь? – продолжил допытываться Эдвоберт.

– При дневном свете обычная, как у всех. А в лунном – серебряная.

– Ага, понятно. – Колдун о чём-то задумался, в рассеянности покусывая нижнюю губу. Наконец, придя к какому-то непростому решению, сказал угрюмо:

– Ладно, убедили. Можешь меня отпустить. Клянусь не делать вам никакого вреда, ни магического, ни физического. – Дастин вопросительно глянул на Харитона, тот разрешающе кивнул: похоже, кадет принял как очевидное то, что бёглер здесь негласный «старший». Хотя бы в нынешней ситуации.

Колдун одёрнул на себе халат, пригладил взъерошенную бороду, поднял с пола и надел на голову упавший во время захвата колпак. Произнёс, строго глядя на Криса:

– Я отвечу на все ваши вопросы, господа незваные гости, но только после того, как мой юный помощник продемонстрирует каким-таким способом он открыл зачарованные двери. Не ранее! – Покосился на Харитона, добавил значительно: – Причём отвечу абсолютно бесплатно, учитывая произошедшее. В качестве моральной компенсации.

– Моральная компенсация – это хорошо, – согласился бёглер. – Я не против.

– Пойдёмте, – маг скрылся за чёрным занавесом, Крис и "незваные гости" последовали за Эдвобертом. Денис шёл замыкающим: нарочно отстав, он нырнул под прилавок, где в темноте, на ощупь, отыскал второй звукострел библиаптекаря. Спрятав находку в карман пиджака и, пробормотав: "У Харитона вон сколько оружия, а чем я хуже?", Денис поторопился догнать ушедших.

За занавесом находился длинный, тускло освещённый коридор с двумя рядами запертых дверей. Возле одной из них, по левую коридорную сторону, стоял Крис: в руках у парня блестела металлическая коробочка с цепочкой – то ли ладанка со святыми мощами, то ли какой оберег, издали не разберёшь. Остальной народ, столпившись за спиной помощника мага, с любопытством наблюдал за происходящим; Эдвоберт, по-гусиному вытянув шею, суетливо заглядывал то через одно, то через другое плечо Криса.

– В общем, всё просто, – пояснил Крис, несколько сконфуженный столь пристальным вниманием. – Берём ключ, – он достал из коробочки плоский, похожий на сейфовый ключ с большой квадратной головкой. – Теперь прикладываем его к двери и говорим: "Откройся!" – что Крис немедля и продемонстрировал. Ключ, как и ранее, сверкнул холодным светом: дверь приоткрылась, а маг Эдвоберт, сорвав с носа волшебные очки, истошно завопил. Заорал так, будто Харитон его в бок финкой ткнул.

Крис, от неожиданности едва не выронив ключ, испуганно замер.

Дастин, подобравшись, огляделся по сторонам в поисках неведомой опасности.

Денис прижался спиной к стене и на всякий случай выдернул из кармана звукострел.

Один только Харитон остался спокоен: как стоял со сложенными на груди руками, так и продолжил стоять. Лишь удивлённо приподнял бровь – тем и ограничилась его реакция на произошедшее.

– Вы что, нарочно сговорились меня зрения лишить?! – вытирая текущие по лицу слёзы, плачущим голосом воскликнул маг. – Едва не ослеп, ей-ей… Это ж какой мощности выброс из ключа был, а? Прямо-таки магический взрыв, да-с. И всего-навсего для того, чтобы открыть не самой великой сложности замок? Оно, знаете ли, что кузнечным молотом комара убивать. – Эдвоберт обтёр мокрое лицо колпаком, вернул очки на место. Подумал, добавил уверенно: – Не может быть, чтоб подобный артефакт создавался исключительно для взлома колдовских запоров, пусть и сверхнадёжных. Нет, у этой вещицы явно иное предназначение… А свойство вскрывать чародейные замки у неё наверняка побочное, не основное. Не предусмотренное создателем. Или создателями.

– Крис, ты где ключик-то раздобыл? – полюбопытствовал Харитон.

– Нашёл, – честно признался парень. – И теперь из-за него меня весь орден Святого Мерлина разыскивает … вон, дядю моего арестовали, а я сбежал, успел. – Эдвоберт, услышав про ищущий Криса орден, недовольно крякнул, раздражённо нахлобучил колпак на голову и, не говоря лишнего, распахнул дверь в пустую комнату. Мол, нате, любуйтесь, ничего ценного у меня тут нет.

– Ого, какая интересная дверка, – восхитился Денис, заглянув в помещение. – Впервые такую вижу! А зачем у неё четыре ручки по всем сторонам?

– Это четверная дверь, – входя в комнату пояснил маг. – Открывается на все четыре стороны: влево, вправо, вверх и вниз. И выводит, соответственно, в четыре приграничья королевства, расположенных на севере, юге…

– Востоке и западе государства, – закончил за колдуна Харитон. – Ловко, ничего не скажешь! Действительно, чрезвычайно удобно для транспортировки беспошлинной контрабанды. Зашёл сюда с грузом, по быстрому переналадил проход и тут же ушел через него в совершенно другое место. Остроумно, молодцы… Дверь тоже вы, Эдвоберт, сделали?

– Нет, моя «крыша» установила, – хмуро ответил маг. – Этой двери невесть сколько веков. Она вообще-то кочевая: как только возникает проблема с законом, её вырубают из стены и увозят на новое место. На незасвеченное.

– Теперь по поводу ваших вопросов, – Эдвоберт с сожалением посмотрел на Дастина. – У меня нет лекарства от твоей болезни, мальчик-воин. Я и слыхом о нём не слыхивал, хотя мне приходилось когда-то сталкиваться с разными ар-чалхе… И даже с твоей Егяндой, в королевском зверинце. Но, – маг назидательно поднял указательный палец, – до меня доходили слухи, что в Безумных Землях, куда навсегда ссылаются колдуны-отступники, есть врачеватели, способные излечить любую, даже необратимо смертельную, болезнь. Также приходилось слышать и о настоящих воскрешениях, практикующихся в той магорезервации… Не обычное поднимание трупа из могилы – эка невидаль примитивный зомби! – а именно полное и качественное оживление, с возвращением души, здоровья и молодости. Думаю, туда-то тебе и надо. В Безумные Земли.

– А где они находятся? – быстро спросил Дастин. – Как добраться?

Маг в ответ пожал плечами:

– Не знаю. Официальные власти держат месторасположение резервации в строгой тайне. А находящиеся там колдуны, хе-хе, подсказать адрес никак не могут: мало того, что Земли, по слухам, охраняются надёжными магическими границами, но и самих осуждённых при ссылке лишают их чародейных способностей. А потому убежать из спецпоселения ох как непросто… Хотя бегут, да-с. Бывает. Потому что тамошние опальные маги изобрели свою, совершенно иную магию, не вписывающуюся в общепринятые рамки. Не всем, конечно, та магия подвластна, но кое-кто успешно ею владеет… Может, слыхали о двуликом колдуне Битиане-Дитиане? – Эдвоберт оглядел притихших слушателей. – Нет? Ваше счастье.

– Господин магоаптекарь, – подал голос бёглер, – с этими, как их… сумасшедшими территориями нам понятно. А что вы скажете насчёт возможности перехода в иные реальности? Уточню вопрос: во всех мирах присутствуют особые двери, которые ведут…

– В некую великую Башню, – с насмешкой подхватил Эдвоберт. – Через которую можно путешествовать из мира в мир, попросту открывая нужную путнику дверь. Э, старая легенда, древняя! Байка для фантазёров, не более. Ну сами посудите, как может существовать постройка, в которой тысячи тысяч дверей и бесчисленное количество этажей? Да ни одна башня не устоит, рухнет под собственной тяжестью!

– Логично, – согласился Харитон, – но абсолютно не верно. Такая Башня есть, можете не сомневаться, я как раз оттуда. Работаю я там. А Денис, – бёглер похлопал напарника по плечу, – из иного мира, случайно попавший в Башню Реальностей. Впрочем, это долгая история, давайте вернёмся к нашим баранам… Вернее, к дверям в Башню: вы о них что-нибудь слышали?

Эдвоберт призадумался, по привычке оглаживая и без того ровную бороду.

– У нас, кстати, тоже есть легенда про гигантскую башню, – пользуясь моментом, сказал Денис. – Про вавилонскую. Её всем миром решили построить, чтобы, значит, до самых небес доставала. Ну, строили, строили, а когда башня уже была почти готова, то бог взял и разрушил её. Решил, что люди слишком многого захотели! А заодно все разговорные языки перемешал: народ, конечно, сразу перестал понимать друг друга, все передрались и ушли восвояси по домам. На том гигантская постройка и закончилась.

– Вот, – удовлетворённо заметил бёглер, – в каждом мире существует своя легенда о Башне Реальностей. Ну а то, что бог якобы развалил вашу самодельную многоэтажку, то это всего лишь символ. Понятное для обычного люда объяснение запрета доступа в настоящую Башню Реальностей. Видать, у вас в те времена кто-то чего-то крепко напортачил! Что-то опасное сотворил.

– Наверное да, – подтвердил Денис. – Аккурат в ту эпоху целый континент под воду ушёл, Атлантидой называется. Я думаю, они там какие-то технические или магические эксперименты проводили… типа, адронный коллайдер на колдовской тяге изобрели. И опробовали. И утонули.

– А то ж, – кивнул Харитон. – Научные познания, они, понимаешь, бывают полезные, а бывают крайне вредные. А уж чем масштабнее технический эксперимент, тем страшнее последствия, если чего не так пойдёт. Знаю я кой-какие реальности, где сейчас сплошная пустота со звёздами… Тоже экспериментировали во всю, забыв, что запасной планеты у них нет.

Эдвоберт перестал оглаживать бороду. Поправил очки, откашлялся и, виновато разведя руками, пожаловался:

– Видать, склероз начинается. Помню, что слыхивал о дверях в иные миры, но где они могут быть, как к ним пройти – хоть убей, ничегошеньки на ум не приходит. Впрочем, есть один большой знаток по этому вопросу, есть! Но он, к сожалению, обитает в Безумных Землях. Зовут Карлом, родом из Норвуда. У него имеется особая примета: золотая татуировка на спине, в виде книги.

– Такое впечатление, что все ваши колдуны давным-давно обосновались в тех Безумных Землях, – усмехнулся бёглер. – А на свободе остались только самые… ээ… законопослушные, да и те тайком сухари сушат. Короче говоря, – Харитон повернулся к Денису, – сдаётся мне, что нам предстоит дальняя дорожка в компании с Дастином. Ты не против? – Бёглер посмотрел на кадета, тот возражать не стал. Только плечами пожал, мол, воля ваша, я не против, а там как сложится.

– Слышите? – вдруг насторожился Крис. – По-моему, у нас посетители. – И впрямь, из торгового зала доносился стук – громкий, настойчивый. Так стучат только при исполнении служебных обязанностей, нарочно не обращая внимания на вывешенное в витрине объявление «Закрыто». Особенно когда уверены, что хозяева в доме, и рано или поздно, но всё равно откроют дверь.

– Наверняка полиция, – занервничал Эдвоберт, – сейчас опять документы проверять будут. Крис на рынок ходил, когда эти вояки с утра пораньше заявились… И ведь не отстанут, пока своего не добьются! Да, кстати о документах, – спохватился маг и повернулся к помощнику, – у тебя какое-нибудь удостоверение личности имеется, или как? А то я совсем упустил из виду, когда на работу тебя брал.

– Или как, – закручинился Крис. – Ничего у меня нет, ни удостоверения, ни хотя бы справки с места жительства о том что я – это я.

– Плохо дело, – уныло пробормотал колдун, – арестуют ведь, как пить дать! А под следственное дело могут и дом тщательно обыскать, да-с, что совсем не нужно. Ох, беда-беда!

– Мне тоже проверка не желательна, у меня документы кровью залиты до полной нечитаемости, – мимоходом, как о чём-то незначительном сообщил Дастин.

– А у нас вообще паспорта демонов-конструкторов, – хихикнул Денис. – Тех двух зомбов, которых мы убили и из-за которых затеяна вся городская проверка. Прикольно, да?

На Эдвоберта, потрясённого словами Дениса, было больно смотреть: лицо у мага покраснело, глаза выкатились едва ли не под стёкла очков, губы затряслись. Со стоном ухватившись за грудь, чародей бессильно прислонился к стене.

Казалось, ещё чуть-чуть, и у мага начертательных заклинаний случится разрыв сердца вместе с апоплексическим ударом.

– Может, через чёрный ход уйдём? – деловито предложил Крис. – А дальше улочками-переулочками и прочь из города. Если повезёт.

– Предлагаю более радикальный вариант, – сказал Харитон, указывая на дверь с четырьмя ручками. – Контрабандистская лазейка, ну-ка! Мы через неё без всяких переулков чёрти куда убраться сможем. Единственно, хотелось бы поближе к Безумным Землям, но выбирать не приходится… Эдвоберт, открывай! – Маг, просветлев лицом, рысью кинулся к волшебной двери.

– Ты нам для начала все варианты покажи, – потребовал бёглер. – Если уж удирать, то в приличное место! И уж точно не в тропическую грозу, – поспешно добавил он, когда Эдвоберт распахнул дверь слева направо. Потому что за дверным проёмом лило как из ведра, сплошная дождевая завеса: разглядеть что находится дальше проёма было практически невозможно.

– Момент, – Эдвоберт, шлёпая туфлями по натёкшим лужам, закрыл дверь и тут же вновь её открыл, теперь справа налево. За дверью оказался ночной лес: над чёрными деревьями висела полная луна, а по близко расположенной, усыпанной листьями дороге скакал какой-то поздний всадник. Неизвестно что он решил, увидев вдруг открывшийся сбоку от него яркий квадрат прохода, но, выдернув из-под плаща арбалет, всадник тут же выстрелил в мага. Харитон, по привычке державший события под контролем, успел оттолкнуть Эдвоберта в сторону: железный болт пролетел сквозь комнату, коридор, и с громким стуком воткнулся в дверь напротив.

– Хам! – вне себя проорал маг, высунувшись из двери и потрясая кулаком вслед ускакавшему стрелку. – Мерзавец! – И со злостью захлопнул дверь.

– Попытка номер три, – напомнил бёглер: чародей, всё ещё кипя от негодования, рванул дверь наподобие дверцы газовой духовки – сверху вниз. И чуть не уронил её на себя.

Здесь было раннее утро, и здесь было море. Над гладкой водной поверхностью, далеко-далеко, разгоралась утренняя заря. По песчаному берегу, сырому после ночной непогоды, сновали мелкие крабы; там и сям темнели кучки водорослей, меж которыми поблескивали влажные пятна выброшенных на берег медуз.

Из дверного проёма повеяло особым, ни с чем не сравнимым запахом летнего моря: Денису враз захотелось скинуть одежду и немедленно окунуться в холодную солёную воду. Или хотя бы ноги в ней ополоснуть, и то дело.

– Неплохой вариант, – отметил Харитон. – Ну, последняя попытка, лады? – Маг, поднатужившись, вернул дверь на место. Передохнул немного и, поманив к себе пальцем бёглера, вместе с ним открыл дверь – подняв её нижнюю часть вверх, почти к потолку.

В новом месте был день – жаркий, сухой. Через бескрайнее поле с высокой, ещё незрелой кукурузой от горизонта к горизонту пролегла широкая грунтовая дорога.

Высоко в небе, затянутом облачной дымкой, летел воздушный шар: под корзиной пилота трепыхался на ветру длинный белый вымпел с плохо различимой из-за расстояния надписью. Скорей всего, рекламной.

Воздух пах нагретой пылью, сочной зеленью и сырой землёй.

А ещё здесь было удивительно тихо, словно кукурузное поле глушило все посторонние звуки. Только откуда-то издалека, на грани слышимости, доносилось протяжное коровье мычание.

– За полем, в миле отсюда, поселение, – принюхавшись, сказал Дастин. – Корова, с полдюжины куриц и колодец. Один человек, наверное хозяин.

– Ого, – уважительно произнёс Денис, – ты что, ясновидящий?

– Яснонюхающий он, – раздражённо прокряхтел маг. – Давайте решайте, куда идти! А то дверь держать тяжело.

– Нам бы какую подсказку, – с досадой молвил Харитон, приподнимая дверь повыше, чтобы на колдуна не давила, – явление какое-нибудь. Типа, знамение.

– Жди, – язвительно ответил Эдвоберт, – прямо сей момент, да-с. Чудеса, знаете ли, сами по себе редко случаются… – тут маг осёкся. Потому что именно в этот момент ожил медальон-брелок, висевший на груди Дениса.

Медальон издал короткую трель, словно включившийся сотовый телефон: чёрная поверхность засветилась переливающимся матовым светом – неярким, но заметным в комнате с искусственным освещением.

– Это ещё что? – изумился Харитон, невольно отпуская дверь. Эдвоберт, не удержав вес, с коротким воплем отскочил в сторону – дверь с грохотом захлопнулась. И в тот же миг брелок погас.

– Проход! – воскликнул Денис, держа чёрный кругляш на ладони. – Медальон срабатывает только когда он открыт. Ты, Харитон, хотел знамение? Вот оно!

– Сейчас проверим, – пообещал бёглер, ухватился за нижнюю ручку и вновь поднял дверь повыше. – Ну как?

– Действует! – возбуждённо крикнул Денис. – Светится! Погоди-ка… – Он присмотрелся к брелоку. – Опаньки… А теперь свечение сжалось в тонкую полоску, которая идёт от центра к ободку… В указующую стрелку превратилось! Это что, какой-то волшебный компас, да? – Парень направил ладонь вверх, вниз: полоска тут же расплылась, стала нечёткой и потускнела. А когда Денис уронил медальон и тот вновь повис на цепочке – исчезла вовсе, растёкшись прежним переливчатым сиянием.

– После разбираться будете, – с опаской поглядывая в сторону торгового зала, заторопился маг. – Проход есть, необходимое знамение произошло, чего ж вам более? Давайте-давайте!

– Уговорил, – сказал Харитон, поднимая дверь. – Вперёд, орлы! – Дастин, а за ним Денис торопливо вышли из комнаты на дорогу, где остановились, жмурясь и привыкая к солнечному свету.

– Знаете, – внезапно сказал Крис, – я с вами пойду. Тоже стану Безумные Земли искать, очень уж хочется тайну ключа узнать. Да и документов у меня нету, однозначно в каталажку отправят… а там и до следователей ордена Святого Мерлина рукой подать. Решено, – он шагнул за порог колдовской двери.

– Бывай, гражданин чародей! Спасибо за консультацию, – бёглер подмигнул магу и аккуратно опустил за собой четверную дверь.

– Уф, наконец-то убрались, – облегчённо вздохнул Эдвоберт. – Прям гора с плеч, да-с. – Он вышел из комнаты, запечатал колдовской замок, прислушался: во входную дверь уже не стучали, а колотили, вот-вот вынесут.

– Иду-иду, – заторопился маг, подхватил полы халата и рысцой отправился впускать полицейских. Теперь уже было можно.

Не опасно.

Канцлер

В просторном кабинете Канцлера было по-утреннему прохладно и свежо.

Раскрытые настежь окна впускали ранний солнечный свет и бодрящий, ещё не нагретый июньской жарой ветерок. Далеко раздвинутые шторы из редкого заморского шёлка вяло колыхались на сквозняке, подметая и без того чистый пол.

Жёлтый паркет, усердно натёртый ночным полотёром, источал запах воска; над полом, то и дело ныряя в квадраты оконного света, кружила обманутая запахом пчела.

Канцлер, одетый по нежаркой утренней поре в лёгкий белый костюм, сидел в кресле за письменным столом – громадном, с позолоченными фигурными ножками, до блеска полированной столешницей – и, морщась словно от зубной боли, писал заготовку некролога. На столе кроме мелованного листа бумаги находились лишь чернильница, бронзовый звонок да песочница для просушки написанного, ничего более. Канцлер не любил, когда здесь лежало что-то лишнее, не срочное, будь это даже папка с августейшими указами, документы на подпись или стопка свежих газет.

Ещё Канцлер не любил новомодные заправляемые авторучки и потому всегда писал тексты самой простой – деревянной, со стальным пёрышком.

Позади Канцлера, на стене, висел выполненный в полный рост портрет Его Королевского Величества Себастьяна Мудрого – в белом парадном мундире, чёрной треуголке с перьями розовой цапли, при шпаге с драгоценными каменьями в эфесе, чёрных же высоких сапогах со шпорами, и с надменно-брюзгливым выражением лица. Портрет был работы кисти главного придворного художника Люстера Бархатного-младшего.

Насколько помнил Канцлер, в период написания портрета Себастьян Мудрый мучился хроническим запором, оттого-то и выглядел на картине изрядно утомлённым государственными заботами.

Канцлеру портрет не нравился, как впрочем, и сам Себастьян – но королей, понятно, не выбирают.

Впрочем, иногда всё же выбирают, особенно если у умирающего правителя нет наследника. И совершают это действо не с помощью народного голосования как в некоторых иных королевствах, упаси бог от подобной глупости, но кулуарно, продуманно, взвешенно и справедливо. По чести, так сказать, по совести.

А так как Канцлер и являлся – по должности – умом, честью и совестью нации, то кому же как не ему предстояло решить, кто станет далее управлять делами королевства. Разумеется, Канцлер давно уже сделал свой выбор, который, в общем-то, был вполне закономерен и ожидаем при дворе.

Если, конечно, вдруг не объявится какой-нибудь наследник, найденный придворными адвокатами-ведунами при помощи магического энвольтования на крови умершего короля.

Вопрос о возможном наследнике до сих пор оставался открытым: тело кадета Дастина не было найдено среди погибших от укусов ар-чалхе. К тому же некоторые из бойцов, участвовавших в оцеплении посёлка лесорубов, рассказывали о серебряном призраке, проскакавшем мимо них на мёртвом хохочущем коне. Про коня бойцы, конечно, нафантазировали, у страха глаза велики, – но если Дастин и впрямь стал эфирным призраком или превратился в бессмысленного зомби, то подобный исход дела Канцлера вполне устраивал. А вдруг не стал? Тогда последствия могли оказаться самыми непредсказуемыми… Особенно ежели ар-чалхе рассказала кадету кто он на самом деле. А с неё станется, чалхе любят поболтать перед тем как обескровить свою жертву.

Кроме того, возможен ещё один любопытный вариант: кровь оставшегося в живых бастарда могла претерпеть из-за укуса ар-чалхе серьёзные, необратимые изменения. Тогда никакое, пусть даже самое мощное энвольтование самых опытных магов никогда не обнаружит Дастина. И не подтвердит его королевскую сущность. Что, разумеется, тоже неплохо. Но…

Но тогда Дастин – пусть и с изменённой кровью, зато с сохранившимся разумом – может затеять смуту. Доказательств у кадета, конечно, никаких, однако при дворе имеются кое-какие высокопоставленные лица, которые наверняка заинтересуются россказнями мальчишки. Которым известно и о Дастине, и о том, что его настоящий отец не отставной майор Гейгер, а сам король.

Так или иначе, а бросать эту историю на самотёк Канцлер не собирался.

…Уставшая летать по кабинету пчела опустилась на лист бумаги с недописанным некрологом, сложила крылышки, отдыхая. Канцлер, доведя строчку до мешающей ему пчелы, мимоходом проткнул её острым пёрышком ручки, не глядя стряхнул трупик в чернильницу и сосредоточенно продолжил работу.

В дверь кабинета осторожно постучали, ровно три раза. По негласному указанию Канцлера так стучать мог только его личный секретарь Ричард и никто иной из обслуживающего персонала; не отрывая взгляда от листа, Канцлер позвонил в колокольчик. Что означало "Войдите".

Бесшумно ступая по паркету, секретарь – немолодой, седой, похожий в строгом чёрном костюме на гробовщика – приблизился к столу, замер, ожидая когда на него соизволят обратить внимание. Обратили.

– Как там наш славный король, жив ещё? – оторвавшись от работы, поинтересовался Канцлер.

– Пока жив, – доложил Ричард. – Но врачи в один голос утверждают, что на закате всенепременно отойдёт. Ах, какое горе, – бесстрастно добавил секретарь. – Воистину великая потеря для нации.

– Значит, не зря старался, – Канцлер глянул на исписанный лист бумаги. – Теперь докладывай, что там у тебя.

– К вам брат Феликс, – сообщил Ричард, – по срочному делу.

– У него всегда только срочное, – проворчал Канцлер, переворачивая листок текстом к столешнице. – Ладно, пусть входит. – Секретарь так же бесшумно удалился.

Брат Феликс, войдя в кабинет, сначала привычно огляделся по сторонам – нет ли где опасности, имеются ли в случае чего пути к отступлению – а уж после прошествовал к столу Канцлера. Так как стульев в кабинете не было, не заседать сюда приходили, брат Феликс остановился за шаг до стола: отдал лёгкий поклон и замер, сложив руки на груди.

Брат Феликс был начальником сыскной службы ордена Святого Мерлина и непосредственным подчинённым главнокомандующего ордена. То есть Канцлера.

Небольшого роста, сухощавый, с вечно печальными глазами и обширной лысиной, в подпоясанной золотым шнуром чёрной сутане, – начальник сыскной службы вовсе не казался грозным борцом с магической ересью и запрещённым колдовством. Более всего он походил на какого-нибудь музейного работника, реставратора или экскурсовода, уныло дожидающегося выхода на пенсию.

– Ну-с, чем сегодня порадуешь? – Канцлер отвалился на спинку кресла, с удовольствием потянулся. – Ей-ей, удивляюсь, как всякие писатели-писарчуки могут весь день сидеть и писать, писать… Рука прямо-таки отваливается! Я уж не говорю об отсиженном заде.

– Командор, – сказал брат Феликс, – я с сообщением.

– Сперва доложи, как продвигается розыск первоключа и беглого кадета, – становясь серьёзным потребовал Канцлер. – А уж после сообщишь, я подожду.

– С первоключём заминка, – нехотя признался начальник службы. – Его явно держат в каком-то защитном футляре, откуда редко вынимают – уж не знаю для каких целей. Запеленговать чрезвычайно сложно, но, похоже, ключ сейчас находится в Номольфе. Курортный городок, где позавчера объявились мёртвые Люстер и Пай.

– Бедный Люстер, – вздохнул Канцлер, – вот уж кого мне действительно жаль. Что с телом?

– Кремировали, – отозвался брат Феликс. – В Номольфе. Далее, по поводу кадета Дастина: найден платок с его кровью, возле питейного заведения в посёлке лесорубов. Там, где содержалась ар-чалхе.

– Ну? – спросил Канцлер.

– Кровь магически изменённая, отзывается на лунный свет, – начальник сыскной службы вынул из рукава испачканную чёрным тряпицу, положил его на стол. – Становится серебряной.

– Понятно, – Канцлер покосился на платок. – Полезная находка, спасибо.

– Вы просили доложить, когда беглый маг Леонардо появится в городе, – напомнил брат Феликс. – Как раз об этом я и хотел сообщить.

– Вот как, – Канцлер рассеянно побарабанил пальцами по некрологу. – Где остановился?

– В отеле «Империя-Люкс», под вымышленным именем. Как с ним поступить: арестовать? Убить при попытке задержания? Отравить?

– Арестуешь его, как же, – желчно усмехнулся Канцлер. – А уж тем более убьёшь… Ничего не предпринимайте без моего приказа. Благодарю за новость, брат Феликс. Действуй и дальше сообразно интересам ордена. – Канцлер кивнул, что означало конец аудиенции. Начальник сыскной службы ответно наклонил голову, молча повернулся и удалился из кабинета.

– Леонардо, да-да, – Канцлер глянул на платок. – Что ж, настало время познакомиться с тобой поближе, колдун-убийца. Пожалуй, прямо сейчас и займусь. – Он встал из кресла, небрежно сунул платок в карман пиджака и направился к выходу.

Глава 5

Леонардо

В отдельном кабинете ресторана было прохладно и даже зябко, несмотря на дневную уличную жару. Огонёк свечи, стоявшей посреди круглого стола, выхватывал из темноты лишь початую бутыль вина, пустой бокал да блюдце с солёными орешками. Более на столе ничего не имелось, словно не трапезничать сюда пришли, но просто отдохнуть от городской суеты. И, разумеется, от жары: в дорогой гостинице, одной из лучших в столице, ресторанный сервис всегда был на высоте. За соответствующую плату, разумеется.

Плотно закрытая дверь не пропускала ни звука. Окно, расположенное в дальней части комнаты, закрывали тяжёлые шторы: кабинет напоминал запертый склеп, тёмный, мрачный. Тягостное впечатление только усиливалось камином в стене, где плясало едва видимое, призрачно-голубое пламя – от которого, собственно, и шёл колдовской холод.

За столом, положив руки на подлокотники и откинувшись на спинку кресла, сидел человек. Одетый во всё чёрное, он почти сливался с темнотой, лишь блеклое пятно лица едва виднелось в нарочитом сумраке кабинета.

Человек лениво подался вперёд, протянул к бутыли руку – в круге света блеснул рукав чёрной шёлковой рубахи – не примериваясь плеснул вина в бокал. Взяв его, он вновь откинулся на спинку кресла, замер, словно затаился – глядя куда-то вдаль, сквозь свечное пламя, попивая вино мелкими глотками.

Внезапно дверь отворилась, впустив волну тёплого воздуха: в кабинет вошёл некто высокий, худощавый, в светлых одеждах – различить что-либо подробнее при столь скудном освещении было невозможно. Некто прикрыл за собой дверь, подошёл к столу и, глядя в темноту за ним, уверенно сказал:

– Вы маг и наёмный убийца.

– Возможно, – опустив бокал, невозмутимо ответил человек в кресле. – Но не обязательно.

– У меня к вам дело, – понизив голос, продолжил посетитель. – Собственно, заказ с гарантированной оплатой. Весьма неплохой, между прочим.

– Любопытное заявление, – судя по голосу, усмехнулся маг. – Ладно, давайте поговорим о вашем… ээ… деле. Отчего ж и не побеседовать, коли есть время? – Человек поставил бокал на стол, негромко щёлкнул пальцами: в кабинете посветлело. Нет, не раздвинулись сами собой оконные шторы, не вспыхнул в камине живой огонь и не появились на столе дополнительные свечи – тёмный потолок вдруг налился приглушённым матовым сиянием, неярким, словно небо в пасмурный вечер.

– Спасибо, – мельком глянув вверх поблагодарил гость. – А то, знаете ли, неудобно, не видя собеседника-то. – Он взял стоявший у стены стул, пододвинул его к столу и уселся – по-хозяйски, нога на ногу.

– А почему, любезный, вы сами не уладите свои проблемы? Зачем вам я? – равнодушно поинтересовался хозяин кабинета.

– Есть много чародеев, но не убийц, – коротко пояснил гость. – Ещё больше убийц, но не магов. Редко бывает, когда одно сочетается с другим. А вы – лучший из тех редких.

– Гм. Откуда такие сведения? – наливая вино в бокал и не предлагая гостю, поинтересовался маг.

– Земля слухами полнится, – уклончиво ответил заказчик. – Особенно если они идут из Безумных Земель. Слово «магорезервация» вам, думаю, хорошо знакомо? – хозяин кабинета не ответил, но бокал в его руке заметно дрогнул.

В кабинете повисла напряжённая тишина. С четверть минуты оба молча разглядывали друг друга: хозяин кабинета с угрюмым подозрением, гость – с профессиональным интересом. Времени вполне хватило, чтобы каждый смог не только рассмотреть собеседника, но и сделать о нём определённые выводы.

Маг-наёмник был одет по-походному: чёрная шёлковая рубаха, чёрный жилет с многочисленными накладными карманами и, насколько было видно, в чёрных же штанах, заправленных в мягкие, предназначенные для верховой езды сапоги.

Заказчик – будто нарочно для контраста с магом, – был облачён в белый, по-летнему лёгкий костюм: коричневую рубашку прочёркивала строгая вертикаль белого же галстука. Ансамбль гостя завершали светлые замшевые туфли.

Короткий ёжик седых волос, худое длинное лицо, блекло-голубые глаза и вечно поджатые узкие губы были хорошо знакомы магу Леонардо. По официальным портретам, разумеется.

– Канцлер, – сказал Леонардо. – Надо же.

Канцлер вежливо улыбнулся, покачал носком туфли. Промолчал.

– Вам повезло, что вы не имеете отношения к моей ссылке в Безумные Земли, – спокойно заметил маг, ставя бокал на стол. – Иначе бы я вас убил, здесь и сейчас.

– Если б я оказался хоть как-то причастен к той высылке, – не менее спокойно возразил Канцлер, – то я бы сюда не пришёл. А в случае необходимости попросту приказал бы бойцам спецслужбы доставить вас ко мне, живым или мёртвым.

– Вряд ли бы у них получилось «живым», – усмехнулся Леонардо. Канцлер в ответ только развёл руками, мол, кто знает? Как смогли бы, так и доставили.

– Ладно, – произнёс маг, – оставим пустой разговор. Вы же не для абстрактных бесед сюда шли, верно, Канцлер? Давайте ближе к делу.

– К делу так к делу, – согласился Канцлер. – Надо как можно быстрее найти и устранить выпускника военно-магического училища имени Сигурда Победителя, некоего кадета Дастина.

– Что же он такого натворил, ваш кадет, если им занимается лично глава королевского комитета по борьбе с террористическим колдовством? – беря с блюдца орешек поинтересовался Леонардо. – И что это за комитет, который не может справиться со столь пустяшным делом.

– Не суть важно что именно сделал кадет, – уклончиво ответил Канцлер. – И дело далеко не пустяшное: кровь Дастина отравлена слюной ар-чалхе и потому находится теперь в постоянно мутирующем состоянии. Отчего мои ведуны не могут найти преступника ни энвольтованием по образцу его крови, ни по ментальному остаточному следу… он ещё и думать начал иначе, мерзавец! В общем, представляет собой несомненную угрозу государству.

– Хм, – маг уронил ореховую скорлупу на пол, отряхнул ладони. – Выпускник военного училища. Мальчишка без жизненного опыта и достойного образования. Угроза государству. Любопытно… Ох, что-то вы, Канцлер, не договариваете.

– Прочее вас не касается, – холодно ответил собеседник. – Имеется конкретный заказ: найти и уничтожить кадета; есть его портрет, метрические данные и образец крови. Обещана гарантированная оплата. Зачем лишние вопросы?

– Несомненно, – кивнул маг. – Уговорили. Лишних вопросов не будет.

– Если берётесь за дело, – продолжил Канцлер, – то каковы будут ваши условия по оплате работы? Оплата, разумеется, только по факту выполнения заказа. Итак: деньги? Магические артефакты? Что-то иное?

– Свобода, – резко подавшись вперёд, сказал маг Леонардо: всю его невозмутимость словно рукой сняло. – Чтобы ни одной особистской ищейки у меня за спиной! Плюс «чистое» удостоверение личности и безвозвратное удаление моего дела из архивов вашей конторе. Короче, чтобы ваше ведомство забыло обо мне раз и навсегда.

– Серьёзное требование, – поморщился собеседник. – Трудное.

– Так ведь и заказ не простой, – усмехнулся маг, вновь откидываясь на спинку кресла. – Особый. Можно сказать, государственной важности.

– Ладно, договорились, – нехотя согласился Канцлер. – Когда приступите?

– На днях, – что-то прикинув в уме, сообщил Леонардо. – Послезавтра. Мне надо разобраться с одним важным делом, из-за которого я, собственно, и покинул… ээ… места не столь отдалённые.

– Хотел бы я знать, как вы ухитрились организовать побег, – заметил Канцлер. – Но вы же не расскажете, нет? Или да, за отдельную плату? На будущее, чтобы у нас подобных проколов не было.

– Или нет, – отрезал маг.

– Жаль. – Канцлер сунул руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда плотно набитый конверт-пакет. – Здесь все данные по кадету Дастину: внешность, привычки, увлечения, предпочтения, общая поведенческая реакция… разное. А вот платок с кровью, – он вынул из бокового кармана смятую тряпицу, положил её на стол.

– Вы что, от самого рождения за парнем следили? – взвесив увесистый пакет, поинтересовался Леонардо.

– Да, – коротко ответил Канцлер, встал и направился к выходу.

Уже возле двери он остановился, будто вспомнив что-то важное, повернулся и будничным голосом произнёс:

– На всякий случай предупреждаю, Леонардо, если вы задумаете какую двойную игру, то последствия могут оказаться для вас крайне, крайне печальными. Извините, если чем-то обидел. – Канцлер переступил порог, бесшумно прикрыл за собой дверь.

– Интересный намёк, – сказал маг и, бросив конверт на стол рядом с платком, налил себе вина.

Барт

Окраинный кабак с дивным названием «Золатарь» приличные граждане обходили дальней стороной. Слава у того кабака была худая, неважная и лихая – для законопослушных горожан, разумеется. Для тех, кто не зарабатывал себе на жизнь в рыночной толкучке, шаря по чужим карманам, или же добывал монеты тёмной ночью на тёмных улицах, с верным другом пружинным ножом. Или подружкой-гирькой на кожаном ремешке.

Разбой в городе, понятное дело, властями категорически не поощрялся – хотя, если разобраться, чем уж таким особенным отличаются «незаконные» воровство и грабёж от вполне законной торговли, ростовщичества или чиновничьего мздоимства? Да, в общем-то, ничем. Только лишь свободой выбора: торговцам и ростовщикам нет смысла пугать зажиточного горожанина звонко выскакивающим клинком или дубиной-кастетом-гирей – и без того деньги отдаст. Добровольно, с улыбкой, без драки и заполошного крика.

Несмотря на постоянную борьбу городских властей с уличной преступностью – круглосуточные полицейские посты на перекрёстках, патрулирование центральных улиц агентами в штатском, регулярные обыски-облавы во всяческих злачных заведениях, – кабак «Золатарь» оставался тихой гаванью, куда не ступала нога ни одного сыскаря-законника. Потому что, во-первых, мздоимство в полицейском управлении никто не отменял и не отменит; а во-вторых потому, что среди сыскарей не бывает дураков с инициативой – не выживают там излишне рьяные. Рано умирают.

Барт остановился, не доходя до гостеприимно распахнутых по светлому времени ворот кабака, привычно огляделся – не приволок ли за собой кого чужого? Если сыскной «хвост», то и ладно, не жалко, а если случайный раззява, то зачем брать грех на душу… убьют ведь. Лучше шугануть дурака – дать разок в морду, убежит как миленький. И все дела. И никакой мокрухи.

Окраинная улочка с глинобитными хатками – узкая, извилистая, бедняцкая, единственный городской подход к «Золатарю» – заканчивалась неподалёку от жиденькой рощицы, в которой и обосновалось владение Папаши Во, кабатчика и скупщика краденого. А заодно главы местной воровской гильдии, члена тайного суда "по понятиям" и, если верить слухам, умелого исполнителя смертных приговоров.

Предвечернее небо было синим и безоблачным; солнце зависло над голыми верхушками чахлых деревец, словно опасаясь об них уколоться – верхушки, потеряв от июньской жары листья, торчали в небо наглыми ветвяными «распальцовками». Словно хвастались невесть чем.

Барт вошёл во двор – просторный, по-хозяйски чистый, с двумя тяжело груженными подводами возле подсобного сарая; быки, разморенные жарой, мирно дремали, не обращая внимания на надоедливых мух. Возле коновязи с поилкой нервно топтался гнедой жеребец, фыркая и зло дёргая головой – дворовой мальчишка с опаской чистил его щёткой на длинной палке. Процедура коню явно не нравилась.

Судя по тому, насколько запылился-загрязнился жеребец, прискакал он издалека и недавно. Видимо, наездник очень торопился по спешному делу, иначе бы не стал гнать своего коня по полуденному зною – а то, что жеребец не казённый, было видно с первого взгляда. Племенной конь, знатной цены…

Барт обошёл жеребца стороной: пыль от щётки летела клубами, даже мальчишка расчихался; того гляди сам перепачкаешься не хуже залётного скакуна.

Собственно, кабак с дурацким названием «Золатарь» был постоялым двором – не для всех, но для многих. Для тех, кого Папаша Во знал лично и с кем решал деловые вопросы оптовых поставок всяко-разного в городские торговые лавки. Конечно же, кабатчик зарабатывал на жизнь не одной лишь перепродажей краденого – иначе как бы он отгрохал эдакую корчму из обожжённого кирпича, с настоящими стёклами в окнах, черепичной крышей и вертлявым серебряным флюгером в виде богини правосудия с двумя гирьками-кистенями вместо чашек весов?

Поднявшись по высоким ступенькам – эх, сколько ж народу в нетрезвости с них падало, сколько расшибалось едва ли не до смерти! – Барт толкнул тяжёлую дверь и вошёл в прохладный сумрак кабака.

По ранней поре зал пустовал. За дубовыми столами – изрезанными ножами, с вмятинами от ударов, с чёрными ожогами по струганному дереву – никто не пил, не сквернословил, не заключал выгодные сделки и не бил друг дружку по головам чем попадя, хоть оловянной кружкой, хоть табуретом. Тихо в зале было, уныло – но ведь ещё не вечер! Не наступило время народного отдыха и утехи.

Лишь трое шулеров неподалёку от входа резались в карты: но играли не на деньги, а для разминки и хвастовства своим профессиональным умением – однако ж убрав ножи и кастеты на соседний столик, от греха подальше; лишь несколько запойных пьяниц сидели в дальнем тёмном углу, мыча хором нечто песенное и непонятное. И, конечно же, безымянный половой за длинным столом-прилавком, сонный от вынужденного безделья, то и дело украдкой зевающий в ладонь.

Ближе к середине зала, у чисто вымытого окна, за щедро накрытым столом восседали двое: Папаша Во – в обязательном парчовом халате, лысый, усатый и толстый, полуприкрытые глазки-щелочки смотрят невесть куда, – а рядом с ним некто в груботканой рясе бродячего монаха, ссутулившийся, с низко надвинутым на лицо капюшоном. Барт мельком глянул на соседа кабатчика – знающему человеку порой достаточного короткого взгляда, чтобы понять, кто перед ним находится – нет-нет, к монашеской братии странный посетитель не имел никакого отношения. Барт не смог бы толком объяснить, отчего и почему он так решил, но ведь решил! Возможно потому, что бродячие монахи не сидят как истуканы за столом с бесплатной едой-выпивкой… Опять же, осанка – да где это видано, чтобы монах, которому по определению принадлежит вся обитель человеческая, выглядел столь понуро: нет, эти ребята всегда ходят широко развернув плечи и надменно выпятив голый подбородок. Бродячий монах – прости, Господи! – даже когда оправляется в общественном сортире, выглядит бравым и занимающимся весьма богоугодным делом. То есть гадит не просто так, а прямо в глубинную преисподнюю на голову извечному врагу рода человеческого.

– Приветствую, уважаемый Папаша Во, – Барт остановился возле стола, почтительно склонил голову, – вызывали? Вестовой-беспризорник велел торопиться… Не случилось ли чего плохого?

– Ага. Барт-Красавчик. Наш лучший вор. Явился. – Папаша Во посмотрел на гостя пустым, ничего не выражающим взглядом – не знай Барт того, что кабатчик уже много лет не пьёт ни пива, ни вина, а уж тем более не потребляет выкуренную огонь-воду, решил бы, что напился Папаша Во до непонимания происходящего. До отключения души и светлого разума, когда головой управляет обгаженный монахами сатана, будь он неладен в своей вонючей преисподней.

– Садись, – кабатчик неловко, рывками повёл рукой над столом, словно марионетка, управляемая слабоопытным фигляром-кукловодом, – угощайся. Кушай. Трапезничай. – Барт не чинясь тут же пододвинул табурет, сел напротив; пару секунд Папаша Во смотрел в воздух, туда, где только что стоял Барт-Красавчик и лишь после опустил замороженный взгляд ниже. И принялся глядеть сквозь званного гостя, не видя его в упор.

Барт, не выказывая удивления, приступил к еде: коли Папаша Во сказал "кушай!", значит, надо кушать. Крутой нрав кабатчика был известен всем городским уркам ещё со времён открытия кабака. С давнишнего случая, когда Папаша Во придумал звучное имя для только что построенного заведения, самолично намалевал вывеску «Золотарь» и повесил её над входом в едальный дом – тут кто-то из помощников Папаши и просветил его, что на самом деле означает сие словечко. "Вай," – сильно огорчился Папаша Во, – "а ведь какое, понимаешь, красивое название было!" После чего немедля прирезал советчика, чтобы тот больше не умничал и не портил его, Папашины, задумки. Переправил в поганом слове букву «О» на «А» и ровным голосом предупредил всех прочих, мол, если ещё хоть одна собака вякнет… Вякать никто не стал – и непонятное «Золатарь» стало официальным названием кабака. Хотя, поговаривают, многие тогда потешались над вывеской, переиначивая её то в "Зола и тара", а то и вообще невесть в какие "Три олатара". Но со временем потешные придумки забылись, а название осталось.

Если Барт и был когда-то красавчиком, то лишь в детстве – сейчас он и сам не смог бы наверняка вспомнить, как выглядел пятнадцать лет тому назад. Ныне, в двадцать пять, «красавчиком» его называли только свои, цеховые: кличка – злая, издевательская, – за давностью лет стала привычной и не напрягающей. Не доставляющей душевной боли.

Красавчик Барт вырос без отца, в нищем и грязном квартале, где мусор и помои выбрасывались-выливались на улицу из окон; где каждый день шла борьба за выживание – и зачастую победителем становится не более сильный, а более хитрый, ловкий и изворотливый.

Мать Барта – прачка при сиротском приюте – на все расспросы сына об отце отмалчивалась; когда же Красавчику исполнилось десять, мать умерла. И потому для Барта навсегда осталось загадкой, кто же был его родителем.

В начале осени того же год, когда Красавчик осиротел, с ним произошла беда. То ли от горя, то ли от наведённой порчи, то ли от какой малоизвестной лекарям болезни лицо паренька покрылось ужасными волдырями и струпьями; к зиме Барт выздоровел, но лик его изменился до неузнаваемости. Выпавшие брови и ресницы, рябь глубоких оспин от лба до шеи, усохшие крылья носа, и, ко всем бедам, навеки синюшная, будто примороженная, кожа – да уж, красавец, чего там говорить… Краше только выкопанные покойники бывают. Месячной давности захоронения.

Нищий квартал располагался возле Блошиного рынка: со временем рыночные университеты сделали из беспризорного Барта того, кем он был теперь – вора-домушника высокой квалификации, умельца по открыванию дверных замков любой сложности. В каком-либо чужом доме, вовсе не зная его планировки, Барт ориентировался словно в собственной, изученной от и до, меблированной квартирке. И обязательно находил запрятанные хозяевами ценности, где бы те ни хранились – хоть в подполе, на дне бочки с солениями; хоть замурованные в стенной ухоронке, хоть на чердаке, хоть… в общем, не существовало тайников, которые Барт не обнаружил бы практически сразу. Вот потому-то многие из воров считали Красавчика скрытым колдуном-всеглядом и втихую, незаметно плевали ему вослед, опасаясь чёрного сглаза – что, однако, не мешало тем же ворам настойчиво набиваться Барту в подельники. Но Красавчик всегда работал только один.

– Покушал? – участливо спросил Папаша Во, ни с того, ни с сего закатывая глаза, будто у него сердце прихватило. – Ай и славно, – кабатчик заметно покачнулся. – Тут такое дело, Барт-Красавчик… ээ… серьёзное дело, – он передёрнул плечами, со всхлипом вздохнул. Барт с опаской наблюдал, как ломает и крутит Папашу Во, как по его лысине, лбу и щекам течёт пот – может, кабатчик начал курить запретную дурман-траву и сейчас у него обычная для подобных случаев «тряска»? Вряд ли, в таком возрасте не меняют устоявшиеся привычки. Тем более привычку быть трезвомыслящим.

– Вот, Барт, – продолжал хлопотливо бормотать Папаша Во, продолжая разглядывать потолок и не обращая внимания на то, что праздничный халат у шеи потемнел от пота, – познакомься, это мой друг… ээ… очень, очень хороший друг! Благодетель, да. Издалека приехал, да. Делай всё, что он скажет. У него серьёзный заказ, деньгами не обидит. – Словно утомившись от сказанного, Папаша Во медленно опустил взгляд к столу, закрыл глаза и замер, точно его выключили за ненадобностью. Даже пот по щекам бежать перестал.

– Не обижу, – глухо подтвердил благодетель в рясе, утвердительно качнув капюшоном. – Твой начальник порекомендовал именно тебя, вор, для выполнения сообразного твоему ремеслу поручения. – Мало того, что собеседник говорил едва слышно, но ещё и недостаточно внятно – точно так же говорит балаганный чревовещатель, «оживляя» свою куклу: сквозь зубы и не шевеля губами.

– Что за работа? – подобрался Барт, хотя нечто подобное он и ожидал услышать – зря, что ли, к самому главе городской гильдии вызвали. Причём вызвали срочно: пришлось, увы, бросить слежку за многообещающей квартирой в доходном доме. Ну да после наверстает.

– Ты, наверное, слышал о том, что позавчера умер губернский гранд-колдун, – помолчав, то ли утвердительно, то ли вопросительно прошелестел «монах». Барт кивнул – слышал. Такого рода новости узнаются в городе мгновенно, и не нужно ни глашатаев, ни объявных листков на стенах – молва куда как быстрее официальных сообщений. Особенно если тех сообщений, по понятной причине, не ожидается вовсе: уж слишком демонстративно не жаловал выборный губернатор – человек крайне честолюбивый и амбициозный – живущего обособленно главу местных чародеев. Похоже, колдун чем-то ему крепко не угодил… Скорей всего, отказался участвовать в политических интригах губернатора. Или поддерживать его на очередных выборах.

– А ты… ты боишься колдунов? – несколько повысив голос, поинтересовался собеседник в рясе. Вопрос был неуместный, дрянь вопрос, но отвечать всё же было надо.

– Я с ними не встречался, – взвешивая слова, осторожно ответил Красавчик. – Чего-либо плохого от колдунов не видел, да и сам худого им не делал. Более определённо ничего сказать не могу.

– Это хорошо, – «монах» приподнял голову и тут же её опустил, но Барт успел заметить: под капюшоном блеснули странно огромные, словно выпученные от нестерпимой боли глаза. А чуть ниже тех страшных глаз чернел платок, поди разберись, какое лицо у собеседника. "Возможно, у него те же проблемы, что и у меня?" – мимоходом подумал Барт, но спрашивать, разумеется, не стал. Дураком был бы, кабы спросил.

– Значит, не боишься, – прошептал «монах». – Это упрощает твою задачу… Гранд-колдуна похоронили прошлой ночью, а нынешней, которая вот-вот наступит, в его замке будет оглашено завещание. Ты должен поехать на то оглашение и получить кое-что, принадлежащее мне. Выступить вместо меня, понятно? А ежели губернский колдун передумал… если не включил в завещание обещанное, то выкрасть его. Обещанное.

– Гм, – Барт с опаской покосился на застывшего Папашу Во, – я так понимаю, вы тоже из колдовского сословия?

– Да, – слегка покачнулся капюшон. – Мне был нужен вор. Очень хороший вор. Не обязательно ты, кто угодно, – но опытный умелец. Профессионал. Причём обязательно схожий со мной ростом и комплекцией. Что ж, пришлось немного побеспокоить вашего главу: малость поискать нужное в его сознании, и совсем чуть-чуть им, главой, поуправлять… ведь никто лучше местного короля воров не знает, кто и чего стоит в этом городишке. Он указал на Барта-Красавчика и даже любезно вызвал мастера-вора в корчму, для встречи со мной. Поэтому я нанимаю тебя на работу – учти, отказ не принимается в принципе, а по окончанию дела, как только получу ожидаемое, тут же выплачу тебе триста золотых.

Барт не ответил – на столь категорическое «предложение», тем более от колдуна, надо отвечать крайне осмотрительно, хорошенько подумав. А лучше подождать, может, заказчик ещё чего интересное скажет; мастер-вор плеснул из плетёной бутыли в стакан молодого вина и принялся неспешно цедить его, будто смакуя кислый недозрелый напиток.

Колдун истолковал молчание Барта по-своему:

– Пятьсот золотых, и это моё последнее слово.

– Ладно, – неохотно сказал Барт, ставя стакан на стол, – договорились. Тем более, что иных вариантов у меня всё равно нет, ведь так? – колдун не ответил, да и не требовалось здесь никакого подтверждения.

– Тогда несколько вопросов, – мастер-вор сложил руки на груди, уставился взглядом поверх монашеского капюшона – ему ничуть не хотелось вновь увидеть страшные глаза собеседника. – Почему вы сами не можете отправиться в замок гранд-колдуна и получить причитающееся вам? Что за вещь я должен вывезти оттуда? И последнее, но главное: кто же впустит меня в тот замок, незнакомца со столь примечательной внешностью, – Барт провёл ладонью по лицу, усмехнулся невесело. – Уверен, что случайный человек, тем более не колдун и не вхожий в круг допущенных – пусть и профессионал – при всём старании не сможет попасть в жилище гранд-колдуна. Были, знаете ли, попытки, – мастер-вор не стал уточнять, какие именно, кто пытался и чем дело закончилось. Вовсе неуместные воспоминания. Особенно перед предстоящей работой.

– Отвечаю по порядку, – молвил было колдун, но тут внезапно очнулся Папаша Во, рванул на груди халат, просипел задушено: "Вай! Какой-такой гнусный шайтан мне голову морочит? Убью!" – а гнусный шайтан, не глянув на бунтаря, крутанула ладонью – словно невидимые вожжи на неё покрепче намотала – и всё, утих Папаша Во, обмяк по новой.

– Итак, – спокойно, будто ничего не случилось, продолжил «монах», – войти в замок гранд-колдуна я не могу, потому что… короче, не могу. Под страхом мгновенной и необратимой смерти. Я, собственно, и в губернии-то до вчерашнего дня появиться не мог, не пускали меня сюда – вон, гранд-колдуна уже вторые сутки как на свете нет, а его запрещающее заклятие всё ещё действует. Частично, слабо, но действует – уж поверь, окажись ты сейчас в моей шкуре, то однозначно бы умер от наведённой смертной тоски… но я привычен и терпелив – о, как я терпелив! – впрочем, ничего иного у меня ныне не осталось. Только терпение и предвкушение некоего долгожданного сюрприза для моих славных друзей и любимых родственников… ну да не о том сейчас речь.

Вещь, которую ты должен так или иначе вывезти из замка, для тебя, вор, неинтересна и бесполезна – это магический артефакт, которым может воспользоваться только прирождённый колдун. Мой наследный жезл всевластия… ах да, тебе это ничего не объясняет. Грубо говоря, жезл выглядит как короткая буковая палка с резной рукоятью и хранится на втором этаже замка, в кабинете отца… ээ… гранд-колдуна, в зеркальном шкафу, на второй сверху полке, в обитым чёрном бархатом ларце. Также в ларце лежит небольшая книжка в кожаном переплёте – по возможности захвати и её тоже. Но, надеюсь, тебе не придётся тайком исследовать кабинет – если гранд-колдун сдержал данное им некогда слово, то артефакт ты получишь и без того, по завещанию. Как само собой разумеющееся.

Что же до твоей излишне приметной внешности, Барт-Красавчик, то это не проблема, я всё предусмотрел. – Колдун сунул свободную от невидимых вожжей руку под полу рясы, вытащил оттуда холщовый мешочек. – Вот тебе маска. Надень её, – отрывисто приказал он. – Не бойся, ничего худого с тобой не случится.

Барт осторожно развязал мешочек, достал из него маску, расправил её на ладонях и едва не выругался вслух, вовремя сдержался – назвать это «маской» можно было лишь с очень и очень большой натяжкой.

На ладонях Барта лежало мужское лицо – молодое, живое и тёплое; длинные ресницы, слегка потрескавшиеся губы, проступающая после недавнего бритья светлая, по-юношески мягкая щетина. На левой скуле коричневое родимое пятно размером с фасолину – неужто колдун похитил чей-то облик, зачаровав и обезобразив какого бедолагу? С него, подлеца, станется… Недаром мать с детства наставляла Барта избегать колдунов как заразы и никогда не иметь с ними дел. Потому, что обманут в любом случае. Потому, что ничего, кроме горя, обычному человеку знакомство с колдуном не принесёт. Потому, что беда и колдун ходят одной тропинкой. Потому, что… Много их было, тех "потому, что".

Колдунов мастер-вор опасался сызмальства.

– Не беспокойся, я никого не убил и не изуродовал, – словно прочитав мысли Барта – а, может, и впрямь прочитав – сказал «монах». – Это моё лицо. Потому будь с ним предельно осторожен, мне вовсе не нужны лишние шрамы и увечья.

– Сколько же вам лет? – не удержался от ненужного вопроса мастер-вор, спохватился, но слова уже были произнесены.

– У колдуна всегда тот возраст, который он сам пожелает, – уклончиво ответил собеседник. – Во всяком случае, внешне. Надевай… ээ… маску. И вот ещё что: в замке никому ничего не говори. Молчи в любом случае! Беседовать за тебя буду я… ты же во время беседы обязательно держись нагло и самоуверенно. Иначе у тебя могут возникнуть некоторые проблемы с собеседниками.

– Понятно, – Барт на всякий случай огляделся по сторонам – не увидит ли кто случайный его преображения? Однако в корчме никого не было, разошлись все, разбежались, будто их взашей вытолкали: вон там – недопитое вино в кружках пьяниц, а там – брошенные карты шулеров. И кастеты-ножи на месте, лежат, ждут хозяев.

Да и полового за столом-прилавком тоже не оказалось, однако ж оттуда явственно доносился негромкий храп: спал половой, прикорнув под тем столом, уморился отчего-то. Перетрудился.

– Пока мы не закончим наше дело, в корчму никто не войдёт, – заметив изумление Барта, любезно пояснил колдун. – Просто не захочется. Или не получится. Ну же, действуй! – Мастер-вор кивнул и, поджав губы от омерзения, приложил к лицу маску; чужая личина как живая – впрочем, почему "как"? – липко растеклась, расползлась до горла, ушей и зачёсанных назад волос, меняя облик Барта. Мастер-вор, проведя по щеке ладонью, вдруг понял, что чувствует прикосновение к маске точно также, как если бы дотронулся до своего лица.

– Да, – подтвердил наблюдавший за ним «монах», – моё лицо приросло к твоему. На время, конечно. А теперь займись этим, – он пинком вытолкнул из-под стола завёрнутый в мешковину тюк, небрежно перевязанный бечёвкой. – Соответствующая печальному событию одежда: ты же не поедешь на оглашение завещания в своём простолюдном рванье? Переоденься, а после возьмёшь моего жеребца – гнедого, у коновязи – и немедля отправляйся в замок, скоро уже совсем стемнеет… Коню обязательно дай понюхать мою перчатку, – вовремя вспомнив, предупредил колдун. – Иначе он тебя к себе не подпустит. Искусает.

Барт разорвал бечёвку.

Чёрные кожаные штаны, того же цвета шёлковая рубаха и жилет с многочисленными карманами, чёрные сапоги – на тонкой подошве, мягкие, исключительно для верховых поездок, – кружевные перчатки, бархатный берет и плащ из вороньих перьев. Всё, разумеется, тоже чёрное, траурное.

– Я буду ждать тебя здесь, мастер-вор, – веско промолвил колдун, наблюдая, как переодевается Барт. – И не вздумай меня в чём либо обмануть, очень не советую. Я ведь буду видеть и слышать всё, что увидишь и услышишь ты.

– И в мыслях подобного не держал, – соврал Барт.

…Низкая белая луна висела над кронами лесных деревьев, заливая дорогу серебристым светом и выделяя глубокой тенью каждый бугорок, каждую ямку-рытвину на утоптанном грунте. Гнедой шёл ровно, не обращая внимания на чуждого ему седока; свернув на мощёную тёсаным камнем дорогу, что вела от главного тракта к замку губернского колдуна, Барт пришпорил коня – надо было торопиться. Не хватало ещё опоздать к оглашению завещания!

Замок покойного гранд-колдуна находился в лесу, милях в пяти от главных городских ворот. Никаких чародейных препон или заслонов на пути к тому замку не имелось: приезжай, кто хочет. Но желающих посетить обитель колдуна находилось мало, к тому же не многие из тех смельчаков возвращались домой. Поговаривали, что владелец замка мог бесплатно помочь любому, кто обратится к нему с просьбой – но только если просьба заинтересует его своей необычностью. А ежели она, на взгляд колдуна, окажется пустяшной и вздорной, то быть беде! Залихоманит, заворожит-обратит невесть в кого или во что… Дабы иным другим неповадно сталось по мелочной ерунде великого мага беспокоить.

Насколько Барт знал, замок старого колдуна – ещё со времён постройки, века полтора тому назад – пытались обокрасть раз двадцать и, само собой, безрезультатно. Ходили слухи, мол, неудачливых грабителей гранд-колдун превратил в белокаменных гномов, которые по ночам охраняют замок и безжалостно убивают любого, кто сподобится на воровское деяние. Проверять верность тех слухов мастер-вор не собирался и потому замок гранд-колдуна в его рабочих задумках никогда не числился.

Звук подков, частый и звонкий, стал глуше – брусчатку дороги сменили мраморные плиты. А чуть позже закончился лесной коридор: перед всадником предстала громадная поляна. Явно рукотворная, размерами не меньше городской площади и покрытая теми же мраморными прямоугольниками – она напоминала кладбище с тесно уложенными надгробными плитами.

Посреди поляны высился чёрный замок, обитель гранд-колдуна; яркая луна над крышей замка высвечивала лишь декоративные башенки здания и приспущенные в знак траура вымпелы на шпилях. Тёмные окна замка мертвенно поблёскивали отражённым от мраморных плит лунным светом, и только возле далёкого арочного входа пылали дежурные настенные факелы – горели тускло, ровно и бестрепетно. Практически ничего не освещая.

Два ряда невысоких изваяний обозначали путь ко входу в замок. Барт, проезжая, внимательно рассмотрел каменные скульптуры: действительно, гномы со зверскими ухмылками на бородатых рожах… поди, не врали слухи! Нет-нет, пропади оно пропадом то богатство, что хранится в замке, жизнь дороже – Барт отвёл взгляд от уродцев. И вовремя: рядом со входом в замок, из густой тени стены на лунный свет вышел некто в чёрном плаще с капюшоном – колдун, скорей всего, что здесь обычному человеку делать? – неторопливо подошёл к гномьей тропе и остановился, перегородив дорогу. Барт подъехал ближе, спешился; из той же темноты вынырнул второй «некто», тоже в чёрном, молча взял коня под уздцы и, пройдя с десяток шагов вдоль замковой стены, пропал в ночном мраке вместе с конём.

Барт встал напротив встречающего, не зная, что делать дальше. Но, помня наставление заказчика держаться нагло, на всякий случай по-хозяйски упёр руки в бока, растопырив локтями перьевой плащ. И, слегка покачиваясь с носка на пятку, надменно уставился в затенённое капюшоном лицо – луна светила в глаза Барту, не позволяя толком разглядеть собеседника.

– Так-так, – озадаченно промолвил встречающий, – кого я вижу! Господин Леонардо, вы? Невероятно…

– Ба, знакомый голос! Без всяких сомнений это я, младший колдун Гримо, – насмешливо сказала маска: губы Барта двигались самостоятельно, намертво приклеенные к коже чужого лица. Мастеру-вору не оставалась ничего иного, как в такт произносимым словам слегка шевелить нижней челюстью. Чтобы не возникло подозрений.

– Или уже не младший колдун, а? Столько лет прошло, мог и подрасти в умении, всяко ведь случается… хотя по мне, так скорее лягушка вместо икры жемчуг начнёт метать, нежели старина Гримо чего путного добьётся.

– Теперь я помощник гранд-колдуна, – сухо ответил Гримо. – А вы как всегда блистаете остроумием, господин Леонардо. Вижу, что годы изгнания вас не изменили.

– Бывший помощник бывшего гранд-колдуна, – глумясь, уточнила маска. Нынче голос «монаха» звучал ясно и твёрдо, будто не сидел он, сгорбившись, в корчме за пять-шесть миль от чародейного замка, а стоял за спиной Барта. И дёргал его губы за неосязаемые ниточки.

– Что ж, входите, – отступил в сторону Гримо, – имеете полное право. – И добавил желчно, с надеждой: – Если сможете, разумеется. Именное заклятье на остановку вашего сердца никто в замке не отменял… общинное колдовство не рассеивается, господин Леонардо, пока жив хоть кто-нибудь из участников ворожбы. В отличие от запретных чар на въезд в губернию, созданных вашим отцом.

– Ты как был многословным дураком, так им и остался, – надменно произнесла маска. – Я иду. – Барт понял намёк и направился к арке входа.

В серебряных воротах, покрытых дивными эмалевыми пиктограммами – днём наверняка разноцветными, но в темноте одинаково тёмными – обнаружилась дверь. Мастер-вор толкнул её и вошёл в недлинный коридор: на стенах, как и при входе, горели бездымные, неугасимые факелы. Багровые отблески пламени лениво переливались на посеребрённом своде потолка; украшенные стеклянной мозаикой стены рябили сотнями отражённых огоньков – что там было изображено, Барт не разглядел. Да и не особо к тому стремился.

– Дом, милый дом, – с отвращением сказал Леонардо. – Теперь ты понял, вор, почему я послал тебя, а не приехал сюда сам? – Барт не ответил. – Молчишь? Правильно, – одобрил колдун. – Поступай так и далее, целее будешь.

Коридор закончился точно такими же воротами, что и на входе; распахнув очередную дверь, мастер-вор переступил порог.

Просторный зал выглядел соответственно статусу бывшего владельца – богато, странно и устрашающе. Каменные стены уходили ввысь, упираясь в перекрестье потолочных балок, массивных, чёрных от застарелой копоти; прикреплённый к балкам на длинных цепях железный обод с множеством факелов напоминал огненную корону невесть какого правителя-великана.

На стенах тут и там висели гобелены – древние, почти выцветшие, с неразличимыми рисунками, – меж тех гобеленов располагались картины в золочёных багетах и головы всяческих лесных зверей, охотничьи трофеи гранд-колдуна. Две широких лестницы у боковых стен вели на второй жилой этаж: кольцевой балкон с частыми дверями охватывал зал по периметру.

В дальней стене был устроен камин – высокий, более чем в рост человека; несмотря на тёплую ночь, в камине горел огонь, согревая не по-летнему стылый воздух зала. Зеркально-гладкий пол из чёрного хрусталя мерцал в свете пламени глубинными золотистыми искрами, воздух пах горячим деревом и незнакомыми Барту горьковатыми, как запах осенних цветов, благовониями.

По центру зала находился длинный обеденный стол – сейчас пустой, только ряд многорожковых подсвечников с зажжёнными свечами да единственный поднос, уставленный бокалами и высокой тёмной бутылью среди них. Судя по всему, обильных поминок с угощением не предвиделось.

За столом, на жёстких стульях с высокими спинками, расположились колдуны – семеро, в обязательном траурно-чёрном одеянии; один из колдунов, в очках и седобородый, восседал во главе стола с раскрученным свитком пергамента в руках. Сквозняк от открытой двери колыхнул пламя свечей и привлёк к Барту внимание чародейной семёрки: разом повернувшись к двери, они уставились на мастера-вора – поначалу равнодушно, не разобрав кто стоит перед ними, а уж после, узнав, с нескрываемой ненавистью. К удивлению Барта, в числе сидевших за столом оказались и женщины, две вовсе молодые девицы – он почему-то всегда думал что колдунами бывают только мужчины… да, век живи, век учись. А что до молодости ворожей, так это наверняка обман, дамское кокетство – поди, лет под пятьдесят красоткам. Если вообще не под всю сотню.

Ехидные реплики мага Леонардо подтвердили его сомнения:

– Здравствуйте, мои дорогие, здравствуйте, любимые! Ах, как давно я вас всех не видел! Лет сорок, наверное, а вы всё те же, всё такие же – милые тётушки Мани и Хани, на обеих два с половиной века, поди скоро уже песочек сыпаться начнёт, а выглядите словно под венец собрались… Ого, председательствующий дядюшка Винни, какая неожиданность! Ну-с, как поживает ваша любезная борода, единственно толковая и уважительная часть головы моего славного родственничка?.. Ба, младший братец Терри! Как славно, что ты не подох в южных краях – наверное, с десяток скакунов загнал и мозоль на заднице набил, мчась на похороны? Вернее, за жезлом всевластия, а? И тут вдруг появляюсь я, старший – ах, какая досада!.. Кузен Дарц, давно ли ты бросил давить юношеские прыщи и перестал запираться в туалете наедине с магическими картами обнажённых нимф? Эх, что с людьми года делают!.. А вот и верные прихлебатели, двое дураков от здешней кормушки, одинаковые с лица, с забытыми мной именами – бывшие, очень бывшие друзья гранд-колдуна. Которые потеряли и умение, и способность к чародейству по воле моего папеньки… но ведь до сих пор его любят, наказанные, не так ли? При возможности и лизнули бы хозяина вновь, как обычно и где половчее… Ох, простите, простите, я забыл, что вы тоже ждёте оглашения завещания. – Барт, пока маска издевалась над сидящими за столом, сел на жёсткое кресло с высокой спинкой в противоположной, второй главе того длинного стола – подальше от бородача, председателя дядюшки Винни. Сел туда нечаянно, но маска одобрительно хмыкнула.

– Мы тоже рады видеть тебя, Леонардо, – с запинкой, громко сообщил с другого конца стола дядюшка Винни. – Как здоровье, как сердце? – заботливо поинтересовался он. – Не шалит случаем?

– Не дождётесь, – вызывающе усмехнулся Леонардо. – Как бы ни старались. Плевать мне на ваше общинное заклятие, дорогие вы мои! На каждый яд есть своё противоядие.

– Ага… гм, – скрипучим голосом отозвался дядюшка. – Жаль. Ну, коли у нас произошла некоторая перестановка действующих лиц, то, пожалуй, надо начать всё сначала, – и, вернувшись к первым строкам пергамента, принялся читать текст по новой.

Барт скучающе глядел на колдунов: ему были неинтересны как завещание, так и сборище магов-чародеев, всяких родственников-друзей его странного заказчика. Забрать жезл всевластия и сваливать отсюда как можно скорее – только это заботило мастера-вора более всего. И, конечно же, желание не попасться.

– …Завещаю замок моим сёстрам Хани и Мани, надеюсь, они достойно распорядятся им, – дядюшка Винни остановился, глянул поверх очков на сестёр. – Тут, кстати, имеется сноска по поводу столового серебра.

– Далось ему то серебро! – немедленно возмутилась одна из девиц, – ну, украла я полвека тому назад пару вилок, дьявол попутал. И что, теперь обязательно надо вспоминать мои былые грехи?

– Тем более, что вилки оказались мельхиоровыми, – флегматично добавила вторая девица, – с погнутыми зубцами.

– Потому серебро отходит к Дарцу, – глядя только на пергамент, сказал дядюшка. – Здесь так написано. Далее…

Барту уже случалось бывать ранее на оглашении завещаний – и как другу родственника покойного, и как подслушивающему, чтобы знать куда и кому ушли драгоценности. Но подобной меркантильности он не встречал ещё ни разу.

– …Конюшня, библиотека и все угодья отходят к моему младшему сыну Терри, – продолжал бубнить седобородый дядюшка, – с обязательным наставлением держать всё в порядке… винные, казематные и пороховые погреба отходят к моему брату Винни. То есть ко мне. Также я наследую… – монотонный голос дядюшки почти усыпил Барта, когда наконец-то прозвучало ожидаемое.

– Жезл всевластия назначается… – тут колдун Винни оторвал взгляд от пергамента, достал носовой платок и, подышав на стёкла очков, протёр их; тётушки нервно заёрзали на неудобных стульях, навалился на стол локтями братец Терри и громко засопел кузен Дарц; волнуясь, сцепили руки двое безымянных. Маска на лице Барта едва ли не окаменела.

– Старшему сыну Леонардо, – нехотя возвестил седобородый. И поспешно добавил:

– Опять сноска: в случае, если он, Леонардо, жив. В ином другом варианте жезл достаётся младшему сыну гранд-колдуна Терри… – здесь дядя Винни прервался. Потому что младший сын гранд-колдуна метнул в Барта через весь длинный стол огненный шар – бросок был сделан настолько быстро, что мастер-вор не успел увернуться.

Перья бартового плаща вздыбились: алый шар остановился, повиснув у груди мастера-вора, сухо треща и разбрасывая частые бенгальские искры. Повисел, да расплылся красными всполохами, будто никогда его и не было.

– Я попрошу! – строго глянув поверх очков и постучав по столу костяшками пальцев, непререкаемо сказал дядя Винни. – Запрещаю убивать друг дружку до окончания чтения документа. Что за детские дела, честное слово, никаких тормозов, – и, поднеся к глазам пергамент, продолжил оглашать завещание гранд-колдуна.

– Быть большой разборке, – едва слышно шепнул Леонардо, – эй, вор, готовься. Вижу, что по-хорошему жезл мне не отдадут.

– Я так не договаривался, – нервничая, шепнул в ответ Барт. – Магическая битва – не мой профиль.

– Не бойся, я всё предусмотрел, – тихо произнесла маска. – Колдовской плащ, колдовская одежда… И твой гонорар повышается до тысячи золотых. Нормально?

– Нормально, – вынужденно согласился мастер-вор.

Дочитав до конца завещание, дядюшка Винни отложил пергамент в сторону и, скрестив на груди руки, тяжело вздохнул: театрально значимая пауза явно затягивалась.

– По поводу жезла всевластия, – помолчав, сказал седобородый дядюшка, – мы тут на всякий случай кое-что заранее обсудили, было время для разговора… И считаем тебя, Леонардо, недостойным наследства.

– Вздор, – резко сказала маска. – Не имеете права.

– Не имеем, – вынужденно согласился дядюшка Винни, – но ты – особый случай. Отдать тебе жезл всё равно, что вручить деревенскому пастушку-недоумку вместо кнута огненную плеть-змеёвку – да он всё стадо немедля сожжёт! И деревню заодно… Ты же сумасшедший, Леонардо, и все про то знают.

– Видал я психов и пострашнее меня, – раздражённо хохотнула маска, – с подачи моего любимого папеньки целых двадцать пять лет в наглухо закрытой магорезервации, среди чокнутых колдунов-отступников с их особой магией – о, там действительно можно или окончательно рехнуться, или научиться очень-очень многому!.. Вам ли судить, здоров я или нет?

– Об этом и пойдёт речь, – подала голос одна из сестёр, то ли Мани, то ли Хани, Барт не знал наверняка кто именно. – Ты ведь безумен по рождению, Леонардо. Ещё в утробе матери был, говорят, проклят колдуном Виссарионом, старинным другом и, позднее, злейшим врагом твоего отца! Тебе раньше никто об этом не говорил, так знай же, – сестра высморкалась в батистовый платочек, спрятала его в сумочку. Сказала неприязненно:

– И твоя былая связь с горожанкой… Как ты мог наплевать на все запреты и сойтись с немагичкой? Тем более с обычной прачкой, фи. – У Барта внезапно учащённо забилось сердце.

– Не вашего ума дело, – огрызнулась маска. – Что вы понимаете в великой любви, старые девы! Мани, заткнись пока я не разозлился окончательно.

– Говорят, она родила от тебя, – хихикнув, подала голос вторая сестра. – Мальчика, вроде бы.

– Плевать и ещё раз плевать, – жёстко сказал Леонардо. – Какое мне дело до выродка, которого я никогда не видел?

– А ведь только что говорил о большой любви, – осуждающе покачала головой Мани. – Экий ты непоследовательный, племянничек.

– Отстаньте от меня, – злобясь, выдохнула маска. – Отдайте мне причитающееся по первородству и я уйду. А не то…

– Что – не то? – тут же заинтересовался младший братец Терри, даже руку после броска фаербола нянчить перестал. – Что?

– Кстати, о перворождении, – дядюшка Винни вновь снял очки, протёр их об полу чёрного сюртука, снисходительно глянул на Леонардо – вернее на Барта под личиной колдуна. – Здесь довольно забавно получается, главный ты наш претендент на всевластный жезл: в курсе ли ты, что родился хоть и первым, но почти сразу умер? – Седобородый родственник ещё раз посмотрел в пергаментный список, удостоверился в написанном, кивнул согласно – живая маска ледяно стянула скулы Барта – и, прокашлявшись, сказал значительно: – Да, именно так оно и было. В самой нижней сноске написано, мелким шрифтом. Сообщено не для разглашения, но для понимания ситуации в спорном варианте. Мальчика оживили, принеся жертву властителю царства мёртвых, – глядя в пергамент, вдохновенно продолжил дядюшка Винни, – кого-то из слуг… Но вот душу новорожденного спасти не смогли. Не вернули.

– Врёшь, дядя, – задыхаясь, сказал колдун Леонард. – Нечестный ход, родственник!

– Сам погляди, – небрежно кинул на стол развёрнутый пергамент Винни. – Изучай и радуйся. Бездушный ты наш, хе-хе. – Тётушка Хани любезно переправила мизинцем документ на дальний край стола: швырнула с омерзением, будто до чего грязного дотронулась.

– Я всегда ощущала, – повернувшись к сестре, убеждённо произнесла Хани, – что-то в нём с детства было не так.

– Потому и сошёл с ума, – поджав губы, сурово молвила Мани. – Посмертное оживление, фи! Какое гадкое колдовство. И вовсе тут колдун Виссарион ни причем… Я с Виссарионом знакома, очень порядочный человек. И маг вполне вменяемый, шампанским меня угощал, с горьким шоколадом.

– Это он на твоё приданое зарился, – едко ввернула Хани. – На нынешнее, загодя.

– Дамы, я вас попрошу, – вновь и раздражённо постучал по столу костяшками пальцев дядюшка Винни, – будьте любезны!

– А я вот не понял, – гневно заявил братец Терри, – всё же, кому достаётся жезл? Этому, с отсутствующей душой, – он неприязненно глянул в сторону Барта, – или мне, прирождённо одушевлённому? Или кому ещё? – Двое без имён со значением переглянулись; кузен Дарц громко сглотнул слюну.

– Ну-с, всё тайное рано или поздно становится явным, – скучным голосом произнёс седобородый. – С происхождением безумства Леонардо мы вроде бы разобрались. Что же по поводу жезла всевластия, милый Терри, то в нём, уверен, заинтересованы все здесь находящиеся. Но покуда наш славный Леонардо жив и здоров, вопрос не решаем принципиально… Предполагаю, сейчас произойдёт небольшая семейная разборка, должная разрулить эту неудобную ситуацию – а уж после, за бокалами поминального эликсира, мы и обсудим, кто станет нынешним владельцем жезла. Спокойно, без эксцессов, как подобает цивилизованным магам.

– Давно пора, – удовлетворённо произнесла маска. – Драка, наконец-то! – Вороньи перья на плаще едва заметно затрепетали, словно обдуваемые лёгким ветерком; одновременно вздрогнуло и покачнулось пламя свечей в многорожковых подсвечниках – нетрудно было догадаться, что позади Барта только что бесшумно открылась и закрылась дверь в серебряных воротах зала.

– Несомненно, – любезно подтвердил дядюшка Винни. – И, поверь, я этому чертовски рад. Очень, знаешь ли, хочется пощипать тебе пёрышки, племянничек… ха-ха, извини за каламбур, – весело рассмеялся седобородый и тут же взмахнул рукой. – Давайте!

Всё последующее свершилось секунд за десять, хотя Барту показалось, что прошло не менее минуты – магический бой хоть и скоротечен, но весьма ёмок на события.

Мастер-вор вскочил из-за стола, резко обернулся. Перед дверью стояли двое: уже знакомый Барту колдун Гримо и его напарник, который принял у Барта коня; они целилась в вора… нет, в Леонардо – из арбалетов. Коротко щёлкнули тетивы, огненные стрелы понеслись к цели; одновременно Барт вскинул руки и защитно поднял ладони – нечто невидимое, но вполне материальное вырвалось из кружевных перчаток навстречу арбалетным молниям, отклонив их полёт. Пространство перед мастером-вором на миг исказилось словно в балаганом кривом зеркале: в тот же миг арбалетчики покрылись кровавыми трещинами и распались на исходящие густым паром куски. Что более всего поразило Барта, так это не мгновенная смерть двух человек, пусть и колдунов – смертей за свою жизнь мастер-вор повидал изрядно – а то, как это произошло. Не он, Барт, выскочил из-за стола и повернулся к атакующим, и не он самостоятельно вскинул руки с убийственными перчатками – эти быстрые действия проделала одежда. Мастер-вор лишь вынужденно повторял её движения… Сейчас он, пусть и ненадолго, но фактически стал колдуном Леонардо.

Огненные стрелы, миновав Барта, всё же нашли себе цели.

Одна из тётушек – то ли Мани, то ли Хани – вспыхнула ярким костровым пламенем, став перед смертью такой, какой она была на самом деле: костлявой старухой с лысой головой. Вспыхнула и рассыпалась серым пеплом. А неподалёку от сгоревшей ведьмы, на стуле с высокой спинкой, дотлевала гора мелких угольков – остатки кузена Дарца.

Вторая тётушка с несвойственной её возрасту прытью вскочила с места; с ужасом глядя на Леонардо, она попыталась выкрикнуть что-то малопонятное – возможно, боевое заклинание, а, возможно, проклятье – но пальцы правой руки колдуна уже сложились в «козу». Между указательным и мизинцем проскочила ослепительно белая искра – тётушка умерла на полуслове, став облачком мельчайших кровавых льдинок. Одновременно левой рукой Леонардо махнул в сторону двух безымянных – те, как сидели, так и оплыли, словно растопленные жаром восковые фигуры… Растаяли, даже не успев осознать, что с ними произошло.

Тем временем братец Терри, завывая от ненависти, кидал и кидал в Леонардо алые фаерболы, но тщетно – шары гасли, не долетая до разъярённого колдуна; перья на волшебном плаще стояли дыбом, полностью гася атакующую магию. Леонардо, наконец-то обратив внимание на безуспешные попытки братца, криво усмехнулся и, вырвав из плаща случайное пёрышко, небрежным жестом швырнул его в сторону Терри. Перо, на лету удлиняясь и наливаясь стальным блеском, пробило ошеломлённого братца Тери насквозь; вылетело из его спины, развернулось и вновь пробило – и так много, очень много раз. Изрешечённое тело неудачного метателя фаерболов развалилось надвое, упало под стол – судя по дробному стуку, перо и там продолжало свою неутомимую работу.

Дядюшка Винни, остолбенев от увиденного и став белее собственной бороды, продолжал сидеть во главе стола: нынче он походил на одного из каменных гномов, охранявших замок от лихих людишек.

– Что, дядюшка, не ожидал? – язвительно сказал Леонардо, неспешно подходя к родственнику. – Ведь правда же удивительно получилось, да? Насколько я помню, у вас, у каждого, имеется высшая магическая защита… имелась, хе-хе. – Колдун, аккуратно сдвинув в сторонку полу чародейного плаща, сел на стол и указал пальцем на бороду Винни: борода, сама по себе, начала заплетаться в длинную тугую косичку.

– Но как? – только и смог произнести дядюшка Винни. – Как?!

– Я же предупреждал, – укоризненно молвил Леонардо, с интересом наблюдая как заплетённая косичка захлёстывает горло дядюшки и постепенно затягивается в петлю. – Двадцать пять лет в магорезервации, бок о бок с безумными – с официальной точки зрения безумными, разумеется, – колдунами-отступниками… что им ваша классическая магия! Теория волшебства у них построена абсолютно на иных принципах. Мне оставалось только одно из двух – или окончательно сойти с ума, или же принять их чуждую веру. Угадай, что я выбрал?

– Этого не может быть, – прохрипел дядюшка, начиная синеть лицом, – никто из них не может колдовать! Перед заключением в резервацию мага лишают его спо… способностей… тебе ли не знать… а жезл ты всё равно не… не возьмёшь, твой отец это предус… мотрел.

– Зря не дослушал, мой забавный родственничек, – Леонардо щёлкнул пальцами: тело дядюшки взлетело в воздух, едва ли не к далёкому потолку, и закачалось там – судорожно подёргивая ногами, повешенное на собственной бороде. – Я выбрал оба варианта, бедный дядя Вилли… Как видишь, это дало замечательный результат, – любуясь устроенным им разгромом, с гордостью заметил колдун.

Барт внезапно почувствовал, как ослабли тиски волшебной одежды – он вновь стал самим собой. Вновь стал свободен.

А ещё мастер-вор почувствовал, как у него до невозможности болят кисти рук: ажурные перчатки превратились в обугленные лохмотья, сквозь которые там и тут проступали волдыри серьёзных ожогов.

– Действительно, – заметив, спохватилась маска, – и впрямь непорядок, с такими руками много не наработаешь. Ну-ка, выпей поминального – хе-хе, сейчас вполне уместного! – эликсира здоровья и долголетия. Не бойся, не отравишься. – Барт, шипя сквозь зубы от боли, взял с подноса тёмную бутыль, откупорил её, налил в бокал до краёв тяжёлую коричневую жидкость, понюхал её с сомнением. Пахло славно, чем-то весенним, цветочным; не долго думая, мастер-вор осушил бокал до дна. Собрался было налить ещё, но Леонардо сказал строго:

– Больше не пей. Эликсир в больших дозах смертельно опасен! А мне надо чтобы ты закончил дело и вернулся в корчму… Ну как, начало действовать? – Барт посмотрел на руки: волдыри исчезли, будто их никогда и не было. – Отлично, – одобрил увиденное колдун, – теперь можно идти за жезлом. Кстати, эликсир лечит не только ожоги, но и многое другое; в общем, полностью восстанавливает нормальную работу организма… ээ… живого организма, мёртвых он не поднимает, – уточнил Леонардо. – Правда, не сразу, но часа через три-четыре ты будешь весьма удивлён результатами.

– И лицо? – с надеждой спросил Барт, направляясь к одной из лестниц, ведущих на второй этаж.

– Лицо? В каком смысле?.. А-а, ты о себе, – понял колдун. – Разумеется, и оно тоже… Давай, поторапливайся, – приказал он. – До рассвета осталось совсем мало времени!

– А причём здесь рассвет? – поинтересовался мастер-вор, торопливо поднимаясь по мраморным ступенькам. – Ожидается приезд очередных претендентов на жезл всевластия?

– Нет, – с усмешкой в голосе ответил Леонардо, – к сожалению. Просто замок развалится с первыми лучами солнца – я же убил всех, кто поддерживал его своей магией… Здесь, вор, практически всё создано с помощью волшебства. С рассветом чары рассеются и то, что было заколдовано, вернётся в своё первоначальное, домагическое состояние. Не хочешь же ты оказаться под рушащимся потолком или под камнепадом бывших стен? – Барт промолчал. Впрочем, вопрос не требовал ответа.

На втором этаже, точно так же как и на первом, хватало и гобеленов, и многочисленных картин: развешенные между дверями комнат, они создавали странное впечатление – будто бы оказался мастер-вор не в колдовском логове, а на самом настоящем вернисаже. Были тут и батальные сцены, и лирические пейзажи, и натюрморты, и портреты: кого именно запечатлели на тех портретах, Барт понятия не имел. А колдун не считал нужным вдаваться в пояснения.

Возле одного из таких междудверных проёмов с картинами Барт вдруг и остановился, уставился на вывешенные там полотна. Пара пейзажей – утро в лесу, белый единорог посреди зелёной поляны; бушующее море с одиноким корабликом, – и натюрморт. На полотне был изображён обитый чёрным бархатом ларец с открытой крышкой: в отдельном углублении, на том же чёрном бархате лежал жезл, более похожий на короткую бандитскую дубинку, нежели на волшебный артефакт; рядом, в соседнем углублении, находилась записная книжка в кожаном переплёте. Судя по свежести и яркости красок, картину написали сравнительно недавно – лет пять тому назад, не более.

– Чего стоим, чего смотрим? – брюзгливо спросил Леонардо. – Гранд-колдун любил на досуге побаловаться живописью… терпеть не могу подобное творчество.

– Изучаю, как выглядит то, что мне надо найти, – коротко ответил Барт, отвернулся от картин и направился дальше по балкону.

– Нам сюда, – поспешно сказал колдун возле одной из дверей; Барт нажал позолоченную ручку и осторожно, опасаясь каких-либо чародейных подвохов, вошёл в кабинет покойного гранд-колдуна.

Кабинет не отличался роскошью: книжные полки вдоль стен, окно, рабочий стол с привычным многосвечным подсвечником, диванчик поодаль от стола – нехитрая обстановка учёного книгочея и научного затворника. Справа от входа поблескивал зеркальными дверцами высокий шкаф, для книг явно не предназначенный: в подобных шкафах, как правило, знатные люди держат или хорошую выпивку, или нечто, для чужих глаз недозволительное. Скажем, новомодные рукописные журналы с рисунками фривольного содержания. Или нижнее бельё. Или…

Мастер-вор открыл дверцы шкафа.

Как ранее предупреждал Леонардо, ларец находился на второй сверху полке, прочие же были заполнены древними свитками: взяв тяжёлый сундучок за золотую ручку-кольцо, Барт поставил его на стол, открыл золотые же замочки-защёлки, поднял крышку. Внутри ларца всё соответствовало виденному им на картине – жезл и книжка находились на своих местах, в специальных углублениях. Как того и хотел заказчик.

– Отлично! – обрадовался колдун. Вспомнив что-то, захихикал неприязненно: – Значит, дядюшка, не возьму я жезл? Мол, гранд-колдун всё предусмотрел, да? Чёрта с два… моя защитная магия ликвидировала ваши ловушки, идиоты! А знаешь, сколько их тут было расставлено? – обратилась маска к Барту. Тот пожал плечами.

– Ровно дюжина! – веселясь, сообщил Леонардо. – Да ты их и не заметил, поди… Всё, уходим. – Барт подхватил ларец и вышел из кабинета.

Возвращаясь к лестнице, Барт вновь остановился возле виденных им картин с единорогом, корабликом и ларцом; поставив сундучок на пол, он принялся снимать картины со стены.

– Зачем тебе это убожество? – высокомерно поинтересовался колдун. – Брось, самодельная мазня и никакой художественной ценности.

– На память, – беря под мышку картины, пояснил мастер-вор. – Кто ещё сможет похвастаться подобными работами, украденными из замка самого гранд-колдуна! – Он взял ларец и едва ли не бегом направился к лестнице – всё же и впрямь надо было поторапливаться.

…Ночь за стенами замка шла на убыль: яркая луна почти утонула в кронах лесных деревьев, высовываясь оттуда лишь узким блеклым ломтиком, а звёзды стали маленькими и колючими; заметно похолодало. Два ряда гномьих скульптур, что вели ко входу в замок, исчезли – наверное, магические истуканы отправились на своё еженощное дежурство.

Барт, держа под мышкой неудобно большие картины и оттягивающий другую руку ларец, огляделся по сторонам, прикидывая, где находится конюшня: идти пешком до города ему, конечно же, не хотелось.

Маска на лице Барта громко свистнула – переливчато, особенно; где-то вдалеке ответно заржал конь. Через малое время раздался частый звук копыт: из стенной замковой темноты, словно ночное привидение, решившее напугать незадачливых путников, вынырнул гнедой жеребец – храпя и отплёвываясь. В лунном свете виднелся обрывок железной цепи, намотанный на его шею; конь скалил вовсе не лошадиные, блестящие отменной сталью клыки.

– Видишь, какой у меня верный друг, – весело рассмеялся Леонардо. – Что ему те цепи!.. И не забудь дать ему понюхать перчатку, – напомнил колдун. – Иначе сожрёт.

Обратный путь к городу мастер-вор запомнил плохо – после всего с ним случившимся голова работала неважно. Хотя, возможно, давал себя знать выпитый эликсир: обычно мастер-вор мог бодрствовать пару суток без какого-либо ущерба для своего здоровья, специфика работы! Но не в этот раз, не в этот…

Серое предутреннее небо напоминало старую, плохо стиранную простыню из сиротского приюта; звёзды окончательно погасли, робко зачирикали первые ранние пташки – приближался рассвет.

Барт подъехал к корчме «Золатарь»: придерживая ларец с уложенными поверх него картинами, он слез с коня, осторожно снял ценный груз и направился к крыльцу с высокими ступеньками. Привязывать гнедого к коновязи мастер-вор не стал, какой смысл? Умный жеребец никуда не уйдёт без своего хозяина, а покалечить кого-нибудь у него не получится – двор был пуст. Даже подводы с быками куда-то подевались.

В кабаке, как и обещал Леонардо, никаких сторонних посетителей не оказалось – присутствовали только колдун и спящий кабатчик, за тем же столом, в тех же позах. Единственное, что изменилось в «Золатаре», был зависший над головами Леонардо и Папаши Во огненный фаербол, магическая замена потолочной люстре. Увидь Барт подобное вчера, он бы весьма удивился и озадачился… Однако сегодня мастер-вор лишь мельком глянул на яростно-белый шар – не представляет опасности и ладно, – подошёл к посидельцам и, сдвинув посуду в сторону, поставил на освободившееся место ларец. Картины Барт бросил на соседний стол, рядом со своей прежней одеждой, кинул как нечто малозначимое – впрочем, сейчас действительно было не до живописи. И принялся молча переодеваться.

Колдун привстал: щёлкнув замочками, он поднял крышку ларца, окинул долгим взглядом жезл всевластия, книжку – закрыл сундучок, вновь сел и выжидательно уставился на Барта. Мастер-вор устроился напротив Леонардо; первым делом налил себе стакан молодого вина и выпил залпом, не ощущая кислости недозрелого напитка. Налил ещё раз. И ещё.

– Маска, – жестом останавливая Барта, глухо приказал колдун. – Сначала отдай мне моё, – он повёл перед лицом мастера-вора ладонью. В ту же секунду маска, она же лик мага Леонардо, отслоилась, отделилась от лица Барта и упала на стол – мастер-вор едва успел её подхватить. Протянул упавшее колдуну: тот бережно взял «маску» одной рукой, второй сорвал чёрную повязку под капюшоном – Барт увидел сочащуюся кровью плоть и неестественно выпуклые глаза без век – и приложил лицо к той кровавой плоти. Расправив его, как расправляют горячую салфетку в цирюльне перед бритьём, для гладкости кожи и мягкости щетины, колдун отбросил назад капюшон рясы. Маг Леонардо опустил ладони – теперь перед Бартом сидел молодой человек лет двадцати пяти, ровесник мастера-вора. Сидел, ехидно улыбаясь и глядя на Барта с пренебрежением, снисходительно, как многоопытный аферист на начинающего юнца, только-только вставшего на противоправный путь.

– Что ж, спасибо тебе, вор, – помолчав, сказал Леонардо. – Будь здоров и не попадайся властям, – с этими словами колдун встал, вышел из-за стола, взял ларец и завёрнутую в перьевой плащ свою одежду, неспешно направился к выходу из корчмы.

– А как же оплата? – ровным голосом спросил Барт в спину уходящему чародею. – Мы ведь договаривались.

– Пустое, – не оборачиваясь, ответил Леонардо. – Хватит с тебя и эликсира долголетия. И того, что я не стёр тебе память. – Хлопнула входная дверь; яркий фаербол под потолком, мигнув раз-другой, угас. Чуть погодя во дворе пронзительно заржал конь, простучали, удаляясь, копыта – колдун Леонардо уехал, увозя столь тяжело добытый Бартом трофей.

Умчался по своим волшебным и безумным делам.

Леонардо

Проскакав с десяток миль по главному тракту – прочь от города и замка гранд-колдуна – Леонардо свернул на малоприметную тропу, ведущую к дальнему лесу, к заброшенной делянке углежога. Расположенная неподалёку от центральной лесосеки, делянка имела скверную репутацию, возникшую с четверть века тому назад после страшной и необъяснимой смерти деда-углежога – невесть кем жестоко расчленённого, а затем развешенного частями на деревьях. Поговаривали, что старик изучал чёрную магию и вырастил в яме для обжига настоящего дракона-василиска, который в клочья разорвал своего создателя.

Части тела несчастного так и остались висеть на деревьях, никто не захотел связываться с чёрным магом, пусть даже покойным.

Потому встретить здесь кого-либо даже в дневное время было практически невозможно, не говоря уже о раннем утре.

Леонардо спешился, снял с седла тяжёлый ларец и свёрток колдовской одежды. Переоделся, зябко поёживаясь от утреннего холодка; подошёл к угольной яме, швырнул в неё осточертевшую рясу, следом кинул жезл всевластия, книжку и сам ларец. Направив на выброшенные предметы руку, маг щёлкнул пальцами – в тот же миг яму заполнило сине-фиолетовое гудящее пламя, сожравшее и рясу, и колдовские принадлежности. С минуту подождав, Леонардо повёл ладонью от себя: пламя исчезло. Убедившись, что на дне ямы нет ничего кроме горстки пепла да брызг расплавленного золота, колдун довольно усмехнулся.

– Вот и всё, – подняв взгляд к деревьям, сказал он нанизанному на длинный сук черепу. – Отныне я воистину бессмертен! В определённых, конечно, пределах, – поскучнев, уточнил Леонардо, – смерть от старости, говорят, неизбежна. Но над этим глупым недочётом природы я буду работать… Во всяком случае родовым колдовством меня теперь не проймёшь, нет. Уничтожено последнее, что могло бы убить меня… Ха, отец просто обожал держать строптивого Леонардо в страхе и трепете, под своим надёжным контролем! – Колдун подмигнул черепу:

– Ну а ты как? Вижу, мой урок пошёл тебе на пользу – ты и по сей день тихий, спокойный, всё на одном и том же месте. Молодец, правильно. Оно куда лучше, чем шастать по лесу, подглядывая за юным магом и его подружкой в интимные для них моменты. Ну, бывай, приятель. – Чародей вскочил в седло, пронзительно свистнул: конь рванул с места в карьер, плащ за спиной Леонардо развернулся на ветру чёрным знаменем смерти.

Основное было сделано, теперь предстояло заняться срочным заказом Канцлера.

Барт

Мастер-вор спокойно допил вино, закусил ломтиком чесночного сыра. Выглянул в окошко – на улице светало, вот-вот появится солнце – промокнул губы салфеткой, встал, подошёл к столу с картинами. Отложив пейзажные работы на дальний край, Барт оставил натюрморт с ларцом посреди столешницы, усмехнулся и вернулся на место. К еде, выпивке и застывшему в столбняке Папаше Во.

– Дурак ты, Леонардо, – сказал мастер-вор посветлевшему окну. – Хоть и знатный колдун, но какой же дурак! – и вновь налил себе кислого вина.

Ждать долго не пришлось: через несколько минут солнечные лучи ударили в пыльное стекло окна. Где-то далеко-далеко отсюда – Барт знал наверняка – сейчас рушился замок гранд-колдуна. Вначале упало на пол тело несчастного дядюшки Винни, на зеркально-гладкую поверхность из чёрного хрусталя, тут же ставшую болотной лужей; после с грохотом обвалился потолок, по пути напрочь сорвав балкон; густой пеной осели нерушимые замковые стены; белокаменные гномы-убийцы, превратившиеся в людей, кинулись врассыпную кто куда – по колено в грязи, бывшей ранее площадью из мраморных плит.

Мастер-вор видел это словно наяву, ей-ей не обязательно и глаза закрывать; точно так же он видел, когда требовалось, и то, что нужно украсть. Где бы и как оно не сталось запрятанным. И уж тем более мог отличить обманную подделку от настоящей ценности! Недаром многие из воров считали Красавчика скрытым колдуном-всеглядом, ох недаром…

Настоящий ларец был спрятан в картине, колдуну же досталась подделка, обманная пустышка.

Посмертная оплеуха сыну-мерзавцу от мерзавца-отца.

– Ай, шайтан меня задери! – очнулся Папаша Во, – что за дела? Почему я тут? Где посетители? – кабатчик протёр глаза, с очумелым видом огляделся по сторонам. Из-за прилавка, зевая во весь рот, выбрался половой и, как ни в чём ни бывало, принялся протирать кружки-тарелки застиранным полотенцем. Словно никуда и не отлучался.

– Эгей, вьюнош, а ты кто такой? – изумился Папаша Во, с недоумением разглядывая Барта. – Зачем сюда пришёл, э?

– А разве вы меня не узнаёте? – с запинкой поинтересовался Барт.

– Я всех в городе знаю, – уверенно ответил Папаша, – и воров, и грабителей, и альфонсов, и прочих всяких, понимаешь. Тебя же впервые вижу… э, я такое лицо обязательно запомнил бы! Особенно родимое пятно на скуле. Ты, случаем, не по женской части промышляешь, с эдаким-то портретом?

– Я к брату приехал, – вздохнув, ответил мастер-вор. – К Барту-Красавчику. Сказал, что его здесь найти можно.

– Ты вечером заходи, – хмыкнув, посоветовал кабатчик. – Когда он после работы придёт. А сейчас проваливай, мне делами заняться надо… это твой сундук-шмундук на соседнем столе? Рядом с картинами? – Барт оглянулся, кивнул согласно:

– Мой.

– Вот и забирай его, и иди-ходи отсюда, – категорично потребовал Папаша Во. – Нечего тебе в моём заведении делать, понимаешь, не заявил ты себя ещё нужным мне человеком, – Барт поднялся, взял ларец за золотое кольцо-ручку и направился к выходу.

– А картины? – поспешно спросил Папаша Во, – с ними как?

– Оставьте себе, – обернувшись, сказал мастер-вор. – На стену повесьте. Если, конечно, желаете.

– Желаю, отчего бы и нет, – охотно согласился кабатчик, – знатные работы, даже отсюда видно! Я в этом мало-мало понимаю.

Барт вышел во двор, глубоко вздохнул – утренний воздух был упоительно свеж и пах цветочным эликсиром здоровья – миновал коновязь, глянул на отпечатки конских копыт возле неё, улыбнулся хитро. Сказал негромко:

– Спасибо, папочка, за знатное наследство, – и пошёл дальше, к воротам. Надо было срочно уезжать отсюда, куда угодно – но уезжать. Найти место поспокойнее, где-нибудь вдали от городской суеты. Например, в какой-нибудь маленький провинциальный городок: разрубленное на куски золотое кольцо позволит долго не заниматься воровским ремеслом. И тогда Барт станет учиться читать, чтобы понять, о чём говорится в переплетённой в кожу книжке.

И разберётся, как пользоваться жезлом всевластия.

Потому что сын безвестной прачки может быть вором, но сын великого мага – ни в коем разе!

Разве что гранд-колдуном, как минимум.

Глава 6

– Сориентируемся на местности, – оглядевшись по сторонам, сказал Харитон. – Что у нас имеется? А имеется у нас грунтовка, ведущая невесть куда, и кукурузное поле повышенной непроходимости. Стало быть, для нормального движения остаётся только дорога. В каком направлении пойдём, граждане бездокументники? – Бёглер расстегнул пиджак – становилось жарковато, – и надвинул шляпу пониже на глаза, закрываясь от полуденного солнца. – Денис, куда указывает твой чародейный компас?

– Плохо видно, – пожаловался парень, стараясь разглядеть в медальоне хоть что-то на ярком свету. – Но вроде бы туда, – Денис ткнул рукой в сторону поля справа от грунтовки.

– Мнэ-э… – Харитон с брюзгливым видом оглядел бескрайний зелёный простор, лезть в кукурузные заросли ему не хотелось. – Давайте лучше пойдём по дороге куда летел воздушный шар, авось там аэродромное поле имеется. А по пути, может, встретим кого-нибудь из местных, авось подскажет как выбраться к цивилизации. – Он достал из кармана пиджака носовой платок, хотел было обтереть потное лицо, но, глянув на серую от грязи тряпицу, с неприязнью бросил её на землю.

– Пошли, – бёглер зашагал по дороге к далёкому горизонту, на поиски аэродрома или случайного прохожего: найти их в этой зелёной глухомани, по мнению Дениса, было бы настоящим чудом.

Они шли не долго, минут десять от силы, когда маршировавший впереди группы Харитон вдруг остановился и, изумлённо сдвинув шляпу на затылок, уставился на дорогу. Вернее, на скомканный грязный платок, лежавший там, куда его бросил бёглер.

– Не понял, – произнёс Харитон. Сгрудившиеся вокруг него участники похода с понятным интересом рассматривали находку, правда, не собираясь брать её в руки.

– Да мало ли платков на дорогах валяется, – заметил Денис. – Кто-то шёл да потерял, а ты удивляешься. – Бёглер вместо ответа поднял тряпку, развернул, указал мизинцем на дырку посреди: – Вот, сегодня порвал. Что на это скажешь? – Парень молча взял платок, завязал его в узел. Положив узелок посреди дороги, он решительно направился вперёд; Дастин, хмуро глянув на матерчатый «маячок», двинулся следом за Денисом. Крис пожал плечами – он не понял, что произошло, но, похоже, случилось нечто странное. Однако, судя по виду спутников, вовсе не опасное: пристроившись рядом с задумчивым Харитоном, он беззаботно зашагал дальше.

Было тихо, в неподвижном воздухе слышались лишь частые шаги путников да безостановочное жужжание чёрных мушек над кукурузой. Случайно оглянувшись, Денис заметил следовавшее за ними облачко мушиного роя, издали похожее на полупрозрачное человеческое лицо с тёмными пятнами глаз и рта. Однако рой, будто почувствовав взгляд, тут же рассеялся, разлетелся чёрными точками в разные стороны. Денис подумал и решил не говорить спутникам о случившемся, зачем народ зря нервировать.

Через десять минут идущий впереди Дастин обнаружил на дороге всё тот же носовой платок: торчащие концы материи делали узел похожим на двойную ехидную дулю.

– Приплыли, – только и сказал Харитон, обмахиваясь шляпой. – Дастин, что ты говорил насчёт поселения за полем? Которое в миле отсюда.

– Корова, с полдюжины куриц и колодец. И один человек, – напомнил кадет, указав рукой в ту же сторону, куда звал компас-брелок Дениса.

– Деваться некуда, – решил бёглер. – Пойдём, значит, напрямик, через кукурузу. Иначе так и будем шастать по этой заколдованной дороге туда-сюда до глубокой ночи… если тут, конечно, бывает ночь, – добавил Харитон, глянув в небо: солнце за время их блужданий ничуть не сместилось со своего места.

– Правильно, – подал голос Денис, – нормальные герои всегда идут в обход!

– Стратег, – хмыкнул Харитон, – ну-ну, – и, водрузив шляпу на место, шагнул в кукурузную зелень.

Ходить по кукурузному полю радость не большая: рыхлая, проседающая под ногами земля; близко растущие упругие стебли, между которыми надо продираться. И, что особо неприятно – постоянно сыплющаяся сверху, с почти двухметровой высоты всяческая труха вместе с жёлтой пыльцой, от которой постоянно хочется чихать.

– Прям как дети кукурузы, – глянув на свои пожелтевшие руки, громко пожаловался Денис. – В натуре!

– Кто такие? – отплёвываясь, спросил сзади Крис.

– Из фильма ужасов, – охотно поведал Денис. – В одном городке дети поклонялись пугалу на кукурузном поле. А в пугале обитала нечистая сила, которая детишек зазомбировала и они пошли всех подряд убивать. Весело, ничего не скажешь.

– Нашёл время и место байки травить, – не оборачиваясь крикнул Харитон. – Ты подобные страшилки для вечернего привала сбереги! А здесь лучше о чём-нибудь светлом, добром. Чтобы не накаркать, понимаешь.

Денис попробовал было вспомнить какой другой фильм ужасов, непременно светлый и добрый, но ничего подходящего в голову не пришло. Наверное, пропустил в своё время, не увидел.

Кукурузное поле закончилось враз, словно обрезанное под линейку: вывалившийся из зарослей отряд остановился, изучая где они оказались. А заодно отряхиваясь от пыльцы и вычищая набившийся в волосы мусор: проще всех сталось Харитону с его шляпой – снял, стряхнул, надел.

Перед путниками лежала круглая поляна. Вернее, поросшая чахлой травой проплешина среди моря зелени. По периметру той проплешины, кольцом, тянулось ограждение из белых, плотно пригнанных друг к другу камней – казалось, что над ними струится едва заметное марево. Но это, наверное, давала себя знать летняя жара.

Внутри кольца, в центре, располагался то ли дом, то ли сарай: кое-как сколоченный из досок, щелястый, с плоской крышей, не застеклённым окном и лавочкой возле покосившейся на петлях двери. Чуть ближе к гостям находился колодец с воротом и висящим на цепи ведром; поодаль от колодца бродили пёстрые курицы, деловито поклёвывая траву. Корова, если она и была, скорей всего находилась за домом.

На лавочке, привалившись спиной к стене хибарки, надвинув на лицо соломенную шляпу и сложив руки на животе, сидел то ли владелец «поместья», то ли приблудный бродяга – худой, в заношенной клетчатой рубахе, линялых до потери цвета фермерских штанах с нагрудником, босой. Из-под шляпы по нагруднику тянулась чёрная с проседью борода, перевязанная внизу обрывком бечёвки в виде кокетливого "бантика".

– Ага, – обрадовался Харитон, – вот и местное население! Сейчас мы его как следует расспросим, – с этими словами бёглер шагнул в струящееся над камнями марево и исчез, растворился в воздухе.

– Харитон, ты где? – всполошился Денис, – Харитон!

– Да здесь я, – слабо донеслось откуда-то издалека, – по другую сторону поляны очутился… Пространственное колдовство, однозначно. – С этими словами бёглер возник там же, где и стоял. Видимо, сделал шаг назад.

– Кстати, корова у этого типа действительно имеется, – мимоходом доложил Харитон. – Позади дома, на привязи. Толстая, на силосных-то харчах… Эх, молочка бы холодного! Или свежего пива, – с голодным причмокиванием пожелал бёглер. – Впрочем, сойдёт и колодезная вода. Эй, – надсадно завопил Харитон фермеру, будто тот находился в сотне метров от него, – кончай спать, гости пришли! Отворяй калитку, а не то мы… мнэ-э… – Бёглер растерянно осёкся, не зная чем пригрозить тому, до кого ни рукой достать, ни камнем добросить. – Короче, открывай проход. Дело есть!

Фермер сдвинул шляпу на затылок, уставился на горластых визитёров вовсе не заспанным взглядом блекло-голубых глаз. Морщинистое лицо хозяина «поместья» не выражало ровным счётом никаких чувств: с тем же успехом он мог бы разглядывать кукурузу или плывущие над ней в вышине облака.

– Дяденька! – завопил Денис, – пустите, пожалуйста! Очень пить хочется, – и умоляюще сложил руки на груди, пониже брелока. Фермер, мельком глянув на Дениса и задержав взгляд на медальоне, хмыкнул, встал не спеша; высморкался в сторону, поковырял в ухе мизинцем, отряхнул со штанов невидимые крошки, выровнял подвязанную бороду, прокашлялся и лишь после дозволил:

– Ладно, входите. – Голос у фермера оказался хриплый, как у простуженного.

В мареве над камнями возник малозаметный проход, овал в рост человека: не долго думая Денис шагнул в него, следом на пустырь прошли и остальные. Едва последний из них оказался во владениях «фермера», как овал тут же зарос, вновь превратился в обманчиво струящийся от жары воздух.

– Приветствую, добрый поселянин! – Харитон вежливо приподнял шляпу. – Позвольте узнать…

– Ты, вроде, холодного пива хотел? – остановил его хозяин пустыря. – Ну, попей сначала, а уж после говорить наладимся. Времени до вечера у нас хватает, а там посмотрим.

– Где пиво?! – забегал суетливым взглядом Харитон.

– Руку из защитного круга высунь, не бойся, не оторвёт. Сорви початок и представь, что это – бутылка с пивом, – посоветовал фермер, доставая из кармана штанов глиняную трубочку. – Здесь кукуруза особенная, потому-то я сюда и назначен, – непонятно добавил он. Бёглер, не слушая дальнейших слов, немедленно нагнул к себе ближний побег, сорвал с него початок и, для верности зажмурившись, начал представлять себе желаемое. Маленький початок в руке Харитона зашевелился, принялся расти: сквозь раздвинувшиеся листья блеснуло стекло бутылки.

– Верно, – кивнул фермер: протянув руку за круг, он тоже нагнул побег, сорвал с незрелой кукурузины лист, раскрошил, набил крошевом трубку и, пробормотав что-то невнятное, раскурил её без огня: в воздухе запахло дорогим табаком.

– Благодетель, – на миг отрываясь от запотевшей бутылки, с чувством сказал Харитон. – Спаситель. – И вновь приник к посудине.

– А еду можно сделать? – поинтересовался изголодавшийся Крис. – Аж в животе бурчит, до чего есть хочется.

– Можно, – разрешил «благодетель». – Пока не вечер, то всё можно. Ешьте, пейте, запасайтесь – но в меру, без жадности. И ещё: если замечу, что создаёте какое-нибудь оружие, то не обессудьте, сильно накажу. – Фермер умолк, сел на лавочку и, покуривая трубочку, принялся наблюдать за гостями.

Получив разрешение, Крис и Дастин под руководством повеселевшего Харитона взялись за заготовку провианта: создали для начала туристический рюкзак, а после, дорвавшись до магической вседозволенности, принялись изобретать продукты. Что они выращивали из колдовских початков, в каком количестве – Денис не знал. Не успел присоединиться.

– Иди-ка сюда, парень, – фермер похлопал ладонью по сидению лавочки рядом с собой. – Садись.

Денис и сел.

– Должен сказать, что если бы не ты, вернее твой особый медальон, я бы вас сюда не впустил, – глядя перед собой, сообщил фермер. – Бродили б по полю до ночи. А тогда… – он выпустил клуб дыма. – В общем, остались бы в моих владениях навсегда. Ну да ладно, не о том хотел поговорить. – Фермер посмотрел на Дениса. – Поведай, если не секрет, откуда у тебя медальон судьбы?

– Медальон "чего"? – опешил парень.

– О, даже так, – хмыкнул собеседник. – Тем более интересно.

– Скажите, а как вас зовут? – спросил Денис. – Меня – Денис.

– Зовут меня… ээ… – Фермер нахмурился, вспоминая. Похоже, не вспомнил. Или не захотел называться своим настоящим именем. – Пусть будет Сэм. Итак, Денис, расскажи старине Сэму откуда у тебя медальон судьбы и предназначения? Очень оно мне любопытно, знаешь ли. Можно в подробностях.

Денис, не найдя в просьбе какого-либо подвоха, приступил к рассказу. Как и просил старина Сэм, с подробностями и даже порой излишними: когда речь зашла о подвале в доме демонов-конструкторов, Денис достал из кармана пиджака-френча телефон и продемонстрировал фермеру сделанные там снимки – насколько можно увеличивая их электронным зумом.

Реакция Сэма оказалась неожиданной: взяв из рук парня аппарат, фермер долго вглядывался в мелкую фотографию морозильника с замороженными в нём телами, недовольно хмурясь и озабоченно цыкая сквозь зубы. Затем поскрёб по экранчику ногтём, словно подцепил что-то, и ухватив это «что-то» двумя пальцами, повесил его в воздухе перед собой. Денис ахнул: перед фермером возникло здоровенное, размером с плазменную панель, изображение фотографии. Причём в отменном качестве и разрешении, выдать которое штатная электроника телефона не смогла бы никогда.

– Мда, – помолчав, угрюмо сказал Сэм, – вон оно как. Нехорошо, нехорошо…

– А что случилось-то? – не выдержал Денис. – Вы кого-то из знакомых на снимке опознали, да?

– Вон, видишь в третьем ряду слева мужчину с усами? – фермер для наглядности ткнул в изображение пальцем. – Это я. То есть моё тело.

– А… э… – только и смог произнести Денис. – Почему?!

– В карты не повезло, – скупо пояснил Сэм, движением руки убирая фотографию. – Вынужден был оставить себя материального в качестве залога и отправиться сюда, на отработку проигрыша. Эх, уже девятнадцать лет охранным колдуном работаю, точь-в-точь пёс на цепи! Через год конец назначенному сроку, жду не дождусь вернуться в моё тело, к моей прежней жизни. А как теперь оно получится, не знаю… Впрочем, – задумчиво молвил «фермер», – раз моё тело каким-то образом попало к демонам-конструкторам, что является прямым нарушением договоренности с выигравшим у меня магом… ээ… не суть важно как его зовут – то я, выходит, свободен от дальнейшей отработки! Где, ты говоришь, хранятся тела? – озабоченно спросил колдун, – в Номольфе? Значит, скоро я туда наведаюсь и горе демонам, если они меня испортили!

– Наверное, демонов уже давным-давно арестовали, – осторожно предположил Денис. – А что сталось с похищенными ими телами, я не знаю.

– Тогда горе тем, кто моё тело не сберёг, – равнодушно уточнил старина Сэм. – Единственно, надо срочно подыскать мне замену – негоже бросать волшебное поле на произвол судьбы, опасно. Кстати, – оживился колдун, – может, ты и есть та замена? Не сюда ли тебя вёл медальон судьбы? – Сэм подался к Денису, поднял к глазам чёрный брелок, вгляделся. – Увы, не сюда, – отпуская медальон разочарованно сказал он, – путеводная стрелка показывает направление дальше. Жаль.

– Вы можете пояснить, что означает "медальон судьбы и предназначения"? – на всякий случай пряча брелок под рубашку, поинтересовался Денис.

– Правильно убрал, – одобрил Сэм, – не нужно, чтобы всякий посторонний видел, что он у тебя есть. Могут и убить за этот артефакт. Видишь ли, юноша, у каждого человека имеется его главное жизненное предназначение, цель и смысл существования. Но не каждому дано понять, осознать ту цель, а уж тем более её достигнуть! Реализоваться, скажем так. И оттого жизнь такого «нереализованного» оказывается прожита впустую.

– А какая разница? – удивился Денис. – Жизнь она и есть жизнь, как её не проживи. Главное, чтобы не скучно.

– Молодой ты ещё, глупый, – усмехнулся колдун. Неспешно вытрусил трубочку, набил её вновь листвяным крошевом, раскурил без спички. Продолжил:

– Попробую объяснить сколь можно доходчивее. Предположим, в твоей судьбе заложен шанс стать королём великого государства, но ты живёшь абсолютно того не ведая: занят мелкими сиюминутными делами-проблемами, пьёшь дешёвое пиво с бездельниками-друзьями, волочишься за девицами, и дальнейший твой жизненный путь виден до самого конца. Простой, незатейливый как у большинства обывателей: учёба, работа, свадьба, дом, жена, дети, интриги по службе, пенсия и могила на общественном кладбище. И дела тебе нет ни до неведомого королевства, ни до мысли о том, что ты можешь стать его правителем. Ты просто не знаешь о скрытом шансе… А медальон позволяет владельцу отыскать ту редкостную возможность и достичь своего предназначения.

– Круто, – сглотнув слюну, прошептал Денис, невольно нащупывая брелок под рубашкой. – Ну а если у человека нет шанса вообще, по определению?

– Тогда медальон не сработает, – выпустив клуб дыма, пояснил колдун. – Оттого-то и кочует от владельца к владельцу, не всем же быть, хе-хе, королями. Но вот что мне любопытно, – задумчиво сказал Сэм, – зачем он потребовался демонам, для каких нужд? Они-то уж наверняка знали, что это за штуковина и каковы её возможности. Непонятно.

– Может, продать хотели? За большие деньги, – предположил Денис.

– Вряд ли, – отозвался чародей, – демонам те деньги без надобности… Впрочем, хватит ломать голову над непонятным: давай помогай своим друзьям, да идите отсюда поскорей, пока вечер не наступил. – Колдун, щурясь, глянул в безоблачное небо с застывшим в зените солнцем. – Не могу я дольше свет над полем удерживать, вот-вот смеркаться начнёт! А находиться здесь ночью крайне опасно… Видел, какую я тропу за прошедшие годы протоптал, охраняя кукурузу сорта "Наследие Мерлина" от воров и контрабандистов? То-то же. Разорву вас всех в клочья и не замечу, я себя в обращённом виде не контролирую! Вон, даже защитный круг пришлось от самого себя ставить, чтобы, значит, собственную живность с дурна ума не сожрать.

– Сумерки? Тропа? Мерлин? Обращённый вид? – Денис непонимающе уставился на Сэма.

– Короче, – с досадой произнёс колдун, – скажи своим, чтобы по быстрому собирались и проваливали отсюда. Дорогу я вам налажу, выйдите из зачарованного поля аккурат по стрелке твоего компаса. И более здесь не появляйтесь, если жить не надоело.

Денис, оглядываясь на Сэма, трусцой подбежал к Харитону и передал ему распоряжение хозяина пустыря. Бёглер отнёсся к приказу серьёзно:

– Всё, господа туристы, ходу отсюда! – он, кряхтя, надел битком набитый рюкзак на плечи и тяжёлым шагом направился к колдуну.

– Спасибо за угощение, – Харитон уважительно приложил ладонь к полям шляпы. – Как я понял, нам пора. Итак, в какую сторону идти?

– Туда, – указал дымящейся трубочкой чародей. – Мимо дома, коровы и дальше. Тропа уже проложена, не ошибётесь. – Тут Денис, вспомнив о телефоне и своей репортёрской миссии, навёл аппарат на Сэма, сделал снимок. И, чертыхаясь, обнаружил на экране сообщении о разрядке батареи – это была настоящая катастрофа! Потому что подзарядить аккумулятор, понятное дело, было негде.

– Проблемы? – заглядывая через плечо, поинтересовался Харитон.

– А то, – вздохнул Денис. – Аккумулятор навернулся.

– Чего? – не понял бёглер.

– Источник питания разрядился, – с горечью пояснил парень. – Энергия в батарейке тю-тю. Больше ни фотоснимков, ни музыки, ни позвонить кому.

– Э, тоже мне беда, – насмешливо фыркнул Харитон. – Возьми кукурузину да вырасти себе особую, вечную батарейку. Пускай до конца времён необходимую энергию для твоей техники вырабатывает! Ха, делов-то.

– Об этом я как-то не подумал, – обрадовался Денис. – А ведь верно, – он вынул из телефона аккумулятор, сорвал початок и, уставившись на батарею отсутствующим взглядом, стал представлять себе точно такую же, но вечную. Неразряжаемую.

Эксперимент, похоже, удался: новый аккумулятор ничем не отличался от оригинала, во всяком случае внешне. Денис, очень надеясь на то, что и работать он будет не хуже предыдущего, разряженного, уже собирался было включить телефон, когда Дастин, с интересом следивший за действиями Дениса, вдруг словно очнулся.

– Лекарство! – с пылом воскликнул он. – Я же могу создать лекарство от моей болезни! Знать бы только что оно из себя представляет…

– А вот этого делать не советую, – подал голос старина Сэм. – Не ведаю, чем ты болен, но настоятельно рекомендую оставить любые попытки. Создание никогда не виденного, а уж тем более не пробованного тобой лекарства, юноша, есть работа тонкая, кропотливая и опасная. Чуток не так то снадобье себе представил, не все компоненты учёл, и получил в итоге отраву, в лучшем случае – безвредную пустышку. А уж чем сложнее состав, тем больше возможности для ошибки… Хотя если ты его уже делал и тем более им пользовался, тогда никаких проблем, дерзай. Может чего путного и выйдет.

– Не делал, не пользовался, – тяжело вздохнул Дастин. – Значит, точно не получится?

– У колдовства тоже есть свой предел, – вынув трубочку изо рта, назидательно произнёс сторож-чародей. – Откуда оно знает, что ему создавать, если этого не знаешь даже ты сам?.. А теперь, – старина Сэм с тревогой глянул на небо, – вам настала пора не уходить, а убегать!

Денис тоже глянул вверх: солнце удивительным образом сдвинулось с места и теперь неуклонно скользило вниз, к горизонту.

– Вечер! – пронзительно закричал колдун; позабыв о гостях, он быстрыми шагами удалился за камни защитного круга, где вдруг начал исступленно топтаться-кружиться на месте словно камлающий шаман, всё быстрее и быстрее.

В воздухе резко запахло зверинцем.

– Бегом марш! – приказал Харитон и отряд со всех ног бросился прочь – мимо дома, мимо привязанной к колышку коровы и дощатого туалета, к обещанной Сэмом тропинке в расступившейся кукурузе.

Денис бежал замыкающим: упругие стебли за его спиной распрямлялись со свистящим шорохом, надёжно пряча колдовскую тропу. Солнце – там, впереди, – опускалось всё ниже и быстрее, словно падало под собственной тяжестью; становилось по вечернему прохладно, в небе проступили ранние звёзды.

– Давай-давай! – не оборачиваясь покрикивал бёглер, – не отставать!

Где-то позади раздался утробный рёв, волной прокатившийся над тихим полем и колыхнувший кукурузные венчики-метёлки: наверное именно так рычали в своё время саблезубые тигры, выходя на охоту.

– Поднажали! – оглянувшись, в ужасе проорал Харитон, – кто отстал, тот пропал! – Денис тоже оглянулся и понял испуг бёглера: над высокими стеблями, вдалеке, неспешно поднималось нечто чёрное, массивное, с приплюснутой рогатой башкой и щелками огненно-красных глаз. Не дракон, но и не человек: из памяти Дениса вынесло полузабытое восточное слово «дэв», однако что оно значило вспоминать было некогда.

Неизвестно что случилось бы, заметь дэв удирающих от него нарушителей кукурузной неприкосновенности, но уж наверняка ничего хорошего. К счастью колдовские заросли наконец закончились: отряд на полном ходу вылетел в чисто поле и помчался дальше не разбирая пути. Пробежав ещё где-то с сотню метров, Харитон замедлил шаг, оглянулся, прохрипел "Шабаш, туристы!", скинул рюкзак и без сил опустился на жухлую степную траву. Перепуганные «туристы» остановились не сразу – они были готовы бежать и бежать, лишь бы оказаться как можно подальше от страшного места.

– Стой, кому говорят! – зычно крикнул бёглер в спины удирающим, – всё, нету кукурузного поля! И чудища нету… Эх, стар я уже для подобных развлечений, пропади они пропадом. – Харитон, всерьёз умаявшись, расстегнул пиджак и, отшвырнув шляпу, упал спиной на землю – раскинув руки, бездумно глядя в темнеющее небо.

Денис остановился, оглянулся. И впрямь никакого поля, только одна бескрайняя степь, тянущаяся до едва различимого в потёмках горизонта.

Парень развернулся и побрёл к Харитону, следом за ним потянулись Дастин с Крисом: они подошли к бёглеру, встали – недоверчиво вглядываясь туда, откуда только что бежали, в обманчиво тихую пустошь.

– А было ли поле чудес? – отдышавшись, недоумённо спросил Крис. – Может, нам всё примерещилось? Какой-нибудь групповой морок, обман… – Словно в опровержение его слов издали, едва слышимым эхом, донёсся протяжный рёв дэва.

– Было да прошло, – с нервным смешком сказал Дастин. – Нормально пробежались, разминочка вышла отличная. Теперь надо подумать, куда идти дальше, ночевать в поле не очень-то хочется – ни сучьев для костра, ни воды попить-сполоснуться. Хотя можно и без костра, если деваться некуда.

– Господа, – Харитон вяло поднял руку, указал пальцем в чёрное небо, – извините что не по теме: над нами какая-то подозрительная хрень летит. Что бы это могло быть, а? – Господа разом задрали головы: высоко среди звёзд плыло нечто круглое, мерцающее внутренним жёлтым светом.

– Луна? – неуверенно предположил Крис. – Если тут солнце как угорелое по небу скачет, отчего бы и луне туда-сюда не носиться?

– Скажешь ещё, – отозвался Денис. – Это ж обычный неопознанный летающий объект с инопланетянами внутри. Что я, в телевизоре не видел? А луна вон, из-за горизонта высовывается, скоро вся вылезет.

– Не луна и не объект с инопланетянами, – равнодушно сказал Дастин, тоже глянув на жёлтый кругляш. Продолжил, будто зачитывая страницу учебника: – Беспилотный воздушный шар с керосиновой горелкой. Используется как для разведки – в комплекте со штатным армейским дальноглядом – так и для стратегического разбрасывания агитационных листовок над вражескими позициями. В массовом количестве беспилотные шары применяются в качестве воздушного заграждения от летающих средств противника. Разумеется, снабжённые взрывными зарядами.

– Откуда знаешь? – удивился Денис. – Ах да, ты же в военном училище учился… Вообще-то, раз мы теперь все заодно, то не мешало бы получше узнать друг о друге. Типа, всерьёз поговорить.

– Поговорим, – кивнул Дастин, – отчего бы и нет.

– А вот и обещанные агитационные листовки, – сложив руки на груди и продолжая глядеть в небо, безмятежно сообщил Харитон. – Соответственно военной стратегии. – За удаляющимся шаром расплылось облако из сброшенных бумажек: подхваченные ветром, они растянулись длинным хвостом-веером, постепенно осыпаясь на землю.

– Иногда шары-беспилотники используются для доставки экстренных новостей в районы, где имеются проблемы с маго-связью, – уточнил Дастин. – Как правило, в приграничье. В глухомани, короче говоря.

– Теперь понятно, где мы находимся, – Харитон, покряхтывая, встал, отряхнул пиджак от налипшей травы, надел шляпу. – В приграничной глухомани с отсутствующей маго-связью и тайными кукурузными полями, однозначно. Не удивлюсь, если тут ещё всякие забавные места обнаружатся! Скажем, секретные полигоны для испытания колдовского оружия. Или пигмеи, охотящиеся с луками и стрелами на случайных путников. Или траншеи с неприятельскими шпионами…

– Или Безумные Земли, – без тени улыбки подсказал Дастин.

– Возможно, – не стал возражать бёглер. – Кстати, хорошо бы отыскать бумажку с шара и ознакомиться с сообщением. Вряд ли там прогноз погоды, – он хотел было вновь взять рюкзак, но Дастин молча перехватил лямки.

– Спасибо, – сказал Харитон. – Учитесь, пацаны, как надо со старшими обращаться! Вежливо и бережно.

– А то, – согласился Денис, которому совершенно не хотелось тащить на себе груз. – Всемерно одобряем поступок нашего товарища! Как там говорится: "Старость не радость", да? А ещё "Жизнь прожить – не поле перейти", и вообще "Уходя – гасите всех".

– Брысь листовку искать! – рявкнул бёглер. – Ишь юморист нашёлся. – Денис, сделав озабоченное лицо, заторопился на поиски: с Харитона станется и по шее дать, если осерчает.

– В какую сторону пойдём, командир? – спросил кадет.

– Сейчас решим, – бёглер огляделся. – Назад, разумеется, нам дороги нет, обойдёмся без кукурузных чудес… Вон там, по-моему, зарево какое-то наблюдается, – Харитон ткнул рукой в сторону куда ушли Денис с Крисом. – У горизонта. Не пожар, случаем? Что скажешь? У тебя-то зрение получше моего будет.

– Присутствует зарево, – всмотревшись, согласился кадет. – Белое. Не пламя. Ровное, явно искусственное освещение.

– Ну и отлично, – обрадовался бёглер. – Значит, там цивилизация с нормальными удобствами. Если повезёт, даже поужинаем не консервами, всухомятку, а горячим супчиком и свиной отбивной… Опять же, спать в кроватях куда лучше, чем в поле. Решено, идём на свет, – Харитон, насвистывая, зашагал в выбранном направлении.

Денис первым подобрал листовку. Прочитал вполне различимый в лунном свете текст, глянул на портрет в траурной рамке; подождав Дастина, протянул ему лист с типографски отпечатанным некрологом.

– Мои соболезнования, – понизив голос, произнёс Денис. – Ты говорил, что король Себастьян был твоим отцом… Извини.

– Донором спермы он был, а не родителем, – презрительно скривив губы сказал Дастин. – Осеменителем. Моего отца убили на дуэли, наверняка спровоцированной, а мать ушла в монастырь. Как я теперь понимаю, не по своей воле. Так что родственных чувств к Себастьяну я не питаю… скорее, ненавижу за мою поломанную жизнь. Ладно, не хочу о неприятном. Итак, кто у нас ныне король? – Кадет пробежал взглядом некролог, внимательно прочитал выделенную внизу жирным шрифтом строку; смял листовку и отшвырнул её подальше.

– А действительно, кто теперь король? – заинтересовался Крис. Дастин не ответил: нахмурившись, он продолжил идти вперёд размеренным шагом, словно и не слышал вопроса. Крис подобрал другую листовку, их теперь много попадалось на пути, прочитал.

– Канцлер, ха! Кто бы сомневался. – Он на ходу сложил из листовки самолётик, запустил его в ночное небо. – Король умер, да здравствует король!

– Это мы ещё посмотрим, – процедил сквозь зубы Дастин, но его не услышали.

Денис оглянулся и замедлил шаг, поджидая отставшего бёглера. Тот выглядел удручённым, подавленным, будто с ним какая беда приключилась: Харитон брёл, сунув руки в карманы пиджака, отстранённо глядя себе под ноги.

– Харитон, ты случаем не приболел? – всерьёз забеспокоился Денис, он впервые видел бёглера в подобном состоянии. – Если что, давай привал устроим! Посидишь, отдохнёшь. Очухаешься.

– Не заболел я, – отрицательно помотав головой, уныло ответил Харитон, – а задумался. Услышал высказывания Дастина и вот…

– Чего-то я не догоняю, – признался Денис. – Ты о чём?

– О жизни, – невесело усмехнулся бёглер. – Тебе и впрямь меня не понять. Я, напарник, за многие годы в какие только реальности не ходил, все не упомнишь. А сколько там любовных приключений было! И лишь сейчас до меня вдруг дошло, сообразил наконец, что у меня, вполне возможно, имеются дети. Которые точно так же отзываются и обо мне… Донор-осеменитель, чёрт возьми. – Харитон со злостью плюнул в темноту. – Даю слово: вернёмся в Башню Реальностей – непременно пройдусь по местам былой любовной славы! Проверю что да как.

– Заодно проведёшь массовое усыновление и удочерение, – с серьёзным видом поддакнул Денис. – С выплатой задолженностей по алиментам, за все годы безотцовского взросления.

– Да, именно, – не слушая парня меланхолично кивнул Харитон. – Ээ… Что?! – Денис, хихикая, поспешил оторваться от впавшего в ступор бёглера: тому сейчас наверняка станет не до переживаний, при подсчёте возможных финансовых потерь. Чего Денис, собственно, и добивался – отвлечь Харитона от ненужных мыслей.

Идти до источника зарева было далеко, хорошо хоть степь оказалась на удивление ровная, ни кротовьих ям, ни впадин, ни бугров. Гладкая, словно её когда-то утюжили бульдозерами – то ли готовя под глобальную городскую застройку, то ли наоборот, снося напрочь все, что здесь раньше стояло. Отутюжили, а после бросили за ненадобностью. Видимо, строительные планы изменились.

Денис, Дастин и Крис зря время не теряли, болтали без умолку, рассказывая о себе, о своих приключениях. Харитон шёл позади молодняка, похмыкивая в усы и не вступая в разговор – желающих поговорить и без него хватало. Просто внимательно слушал, запоминая разрозненные факты, слухи и бытовые мелочи: в малоизученной реальности любая новая информация ценна! Особенно если умеешь её анализировать и сопоставлять.

Разумеется, Денис не удержался, рассказал о тайне своего медальона судьбы, вызвав тем живейший интерес у слушателей. А особенно у Харитона, который, впрочем, и виду не подал. Остановившись, Денис продемонстрировал брелок – в темноте указующая стрелка смотрелась особенно эффектно, – после чего вспомнил о телефоне, который до сих пор не проверил, не успел. Забыл за суетой.

– Кстати, – спохватился Денис, – у меня же есть куча фоток про наше с Харитоном путешествие! Сейчас покажу, если, конечно, кукурузный аккумулятор работает, – предупредил он и включил аппарат.

"Кукурузная" батарея не подвела: экран телефона засветился, появилась дежурная заставка, затем прошла загрузка, всё как обычно. А следом за тем прозвучал мелодичный сигнал, сообщающий о получении смс-ки, что, конечно, было очень и очень странно… Да что там странно – невероятно! Для этого мира, разумеется.

– Мне смс-сообщение от кого-то пришло, – глядя на экран потрясённо сказал Денис. – Но здесь же никаких провайдеров нет! Как и сотовой связи.

– Ты нам по-человечески объясни, – попросил Крис. – Лично я ничего из тобой сказанного не понял. – Денис в двух словах, как сумел, пояснил что такое смс-ки, провайдер и сотовая телефонная связь. Получилось сумбурно, бестолково, но достаточно интригующе, чтобы слушатели заинтересовались произошедшим.

– Давай, показывай письмо, – потребовал Харитон, – хватит объяснять техническую сторону дела. После разберёмся, каким чародейным способом его на твой телефон прислали… Если, конечно, адресовали именно тебе, – уточнил бёглер, – а не кому-то другому. А ты по ошибке получил.

– Ха, другому, – фыркнул Денис, нажимая нужные кнопки, – можно подумать в этой реальности до фига сотовых телефонов! – Харитон промолчал, возразить было нечего.

Сгрудившиеся вокруг Дениса трое путников глядели на цветной экран; возникшее сообщение зачитали вместе, хором:

– Внимание всем постам! В районе пустоши замечен корневик, принять меры к немедленному уничтожению… – После чего уставились друг на дружку в полном непонимании прочитанного. Сообщение на экране вздрогнуло, пошло мелкой рябью и растаяло, растворилось, будто его никогда не было.

– «Корневик», – задумчиво повторил Дастин. – Хм. Кличка, что ли? – Помолчал, сказал хмурясь: – Не нравится мне это послание.

– Мне тоже непонятно и тоже не нравится, – согласился Харитон. – Тем более, что кого-то надо немедленно уничтожить. Единственное что могу сказать наверняка: сообщение отправлено из здешней реальности, из той, в которой мы находимся. И, скорей всего, от полицейских.

– Это почему же? – удивился Денис. – Откуда решительные выводы?

– Учись, напарник, думать, – назидательно посоветовал бёглер. – Если бы оно пришло из твоего или какого другого мира, то ни Дастин, ни Крис его не поняли б. Если бы было иностранным, то они опять же не смогли бы прочитать написанное. Ну а предупреждение: "Внимание всем постам" говорит само за себя. Одно не соображу – как оно получено твоим нерабочим здесь аппаратом? Каким окаянным способом?.. Мыслю, это твоя колдовская батарейка столь радикально повлияла на аппарат. Изменила его настройки на полицейскую инфо-частоту.

– В любом случае к смс-ке надо отнестись всерьёз, – решил Денис, убирая телефон в карман френча. – Типа, кто предупреждён, тот вооружён!

– Вот именно, – непонятно чему ухмыляясь, согласился Харитон. – А что у нас с вооружением? Ну-ка, друзья-подопечные, похвастайтесь!

К сожалению, особо хвастаться оказалось нечем: заряженный неизвестно какими чарами звукострел, подобранный Денисом в библиаптеке, да здоровенный нож у Дастина. В отличие от своих «подопечных» Харитон был оснащён куда солиднее: финский нож с наборной рукоятью, стальной кастет и телескопически складная пластиковая дубинка с железным шариком-набалдашником – не считая, разумеется, пистоля-релаксатора, который боевым оружием не являлся по определению.

Дубинку бёглер великодушно подарил Крису, мол, пусть у человека хоть что-то будет, нельзя же идти по жизни настолько невооружённым… в смысле, перемещаться без оружия по незнакомой местности. Крис подарок принял, но дубинку немедленно сложил и спрятал в задний карман джинсов, подальше от греха.

– Эх, мальцы-удальцы, и что бы вы без меня делали, – подведя итог арсенальной проверке, снисходительно молвил бёглер. Подойдя к Дастину, он открыл рюкзак, сунул туда руку и, с сосредоточенным видом покопавшись в припасах, вытащил из мешка приличного размера пистолет – тяжёлый, чёрный, маслянисто посверкивающий в лунном свете.

– Теперь понятно, что за неудобная железка мне в спину упиралась, – сообразил кадет. – Судя по виду серьёзное оружие! Специальный звукострел? Новая модель фаерболомёта? Портативный арбалет?

– Харитон, откуда у тебя пистолет? – поразился Денис. – Вроде бы раньше не было.

– Это не фаерболомёт и не звукострел, – с гордостью ответил бёглер, перекладывая релаксатор в карман пиджака, – и даже не арбалет. Это, друзья мои, автоматический пистоль с пороховыми зарядами, на двадцать патронов! Я когда-то работал с точно таким, в одном продвинутом техническом мире. – Харитон сунул пистолет в освободившуюся подмышечную кобуру. – Из кукурузины вырастил, украдкой. В рюкзаке, чтобы никто не видел.

– Но ведь старина Сэм категорически запретил делать оружие! – возмутился Денис. – Обещал строго наказать, если заметит.

– Ведь не заметил же, – резонно возразил бёглер. – И вообще, ни к чему паниковать задним числом. Главное, у нас теперь есть серьёзное оружие, не чета всяким ножам-дубинкам! Места вокруг дикие, ещё и всякие корневики бродят… Мало ли чего случиться может.

– А ты хоть стрелять-то умеешь? – усомнился Денис. – Тут практика нужна, не то растратишь весь боезапас впустую. Это и я умею.

– Я, напарник, не всегда преступников ловил, – посмеиваясь, признался Харитон. – Не поверишь, бывали времена, когда ловили меня: молодой был, азартный! До денег и приключений охочий… Эх, всё уже в прошлом, – с сожалением сказал бёглер. – Короче говоря, стрелять я умею. Патронов, к сожалению, маловато, всего один магазин, но и то хоть что-то! – Одёрнув пиджак чтобы не топорщился на кобуре, Харитон зашагал дальше, давая понять, что неожиданный привал закончен.

– Я после фотографии покажу, – пообещал Денис; забрав у Дастина рюкзак, он двинулся следом за бёглером: нести тяжесть ему по-прежнему не хотелось, но надо ведь и совесть иметь.

Через пару часов отряд пришёл к месту, над которым поднималось белое зарево. Вернее, приплёлся – ни у кого уже не было сил не только идти дальше, но даже удивляться увиденному.

Потому что источником ровного света оказалось озеро.

Большое, идеально круглое, с невысокими деревцами и редким кустарником по берегам, оно выглядело проходом, ведущим в иной, нижний мир. Как будто кто-то приложил немало усилий для того, чтобы создать туннель между двумя реальностями и закрыть его водяной перегородкой.

– С ума сойти, – снимая с плеч надоевший рюкзак, только и сказал Денис. Он стоял на кромке пологого берега и ошеломлённо глядел в раскинувшуюся перед ним озерную гладь: в глубине, под слоем прозрачнейшей воды, плыли редкие, похожие на дымку облака. А под теми облаками, далеко внизу, находился город.

Множество крохотных домиков с разноцветными крышами и неподвижными флюгерами, дворы с цветущими садами, безлюдные мощёные улочки, высокая башенка на центральной площади с белым циферблатом и неразличимыми стрелками… Денису на миг почудилось, что он смотрит на город с самолётной высоты – даже голова закружилась. Казалось, шагни с берега и ты немедля упадёшь вниз, на разноцветье крыш.

Над дивным городом стоял ясный солнечный день, оттого-то озеро и светилось белым неугасимым заревом. Летним, полуденным.

– Я, господа передвижники, всякие странности видал, но с подобным впервые сталкиваюсь, – сняв шляпу и озадаченно почёсывая темя, доложил Харитон. – Надо же чего учудили, город на дно озера засунули! С флюгерами и облаками… Эге, – понизил голос бёглер, – а это, случаем, не вход в Безумные Земли? Нырнул поглубже и ты там. Ещё можно камень на ноги, для верности.

– Вряд ли, – с сомнением отозвался Денис. – Туда без парашюта никак, всмятку разобьёшься.

– Зато гарантированно не удерёшь, – рассудительно подметил Харитон. – Разве что крылья отрастить… Ладно, проехали, всё равно ничего не понятно. Меня одно интересует: можно ли пить озёрную воду?

– Сейчас проверю, – пообещал Дастин: бросив дорожную сумку-кошель, скинув с себя одежду, он разбежался и ловко нырнул с берега в почти невидимую воду – без звука и брызг, только едва заметные круги пошли. Нырнул как можно глубже, стараясь достичь облаков; за кадетом протянулась цепочка серебристых пузырьков.

– Красиво плывёт, – оценил бёглер, присаживаясь на корточки и щупая воду пальцем. – Нормальная, не холодная… Вот так, братцы, и рождаются легенды о летающих в небесах голых ангелах. Если, конечно, предположить, что мы тоже на дне какого-нибудь водоёма живём, в котором всякие разные купаются когда им вздумается.

До облаков Дастин не достал: по плавной дуге он поплыл вверх, к воздуху. Вынырнул и, отфыркиваясь, прокричал:

– Отличная вода! Можно и плавать, и пить! – Денис с Крисом немедля принялись раздеваться. Харитон осуждающе покачал головой, мол, что за детские забавы, встал и пошёл собирать сушняк для костра.

Собранные бёглером деревяшки оказались сыроваты, всё ж озеро рядом. Потому дрова горели неохотно, часто потрескивая, и тогда из кострового пламени к звёздам уносился сноп искр; трое мокрых пловцов, дрожа и стуча зубами от холода, жались поближе к огню.

Харитон по-хозяйски неторопливо вскрыл финкой консервные банки из рюкзачных запасов, в воздухе поплыл вкусный тушёночный аромат.

– Жаль котелка нету, – проворчал бёглер, вручая каждому из пловцов по банке, – и ложек. И вилок. Это мы не предусмотрели, хотя казалось бы, делай не хочу! Жуйте всухомятку, воды уже и без того достаточно наглотались.

– За-зато кое-кто скорос-стрельный пис-пистоль себе отгрохал, – ввернул Денис, у которого зуб на зуб не попадал. – В-вместо котелка. – Он принялся ковырять в банке подобранной щепкой. Харитон собрался было ответить какой-то колкостью, уже и усы сердито встопорщил, когда к костру из темноты вышел незнакомец.

Выглядел ночной гость довольно свреобразно: высокий, остролицый, с длинными – едва ли не по пояс – белыми волосами, в сильно запачканной светлой тунике и босой. В руке незнакомец держал поблескивающую в пламени костра металлическую флейту с привязанными к ней безделушками, тоже блестящими и притягивающими взгляд. Необычно заострённый глухой конец флейты делал её похожей на арбалетный болт – из числа тех, которыми пробивают самые тяжёлые рыцарские доспехи.

Денису гость не понравился сразу. Во-первых, потому что нормальные люди не бродят по ночной пустоши как неприкаянные призраки, нечего им здесь делать. А во-вторых визитёр был удивительно похож на эльфа Леголаса из знаменитого фильма, что вызывало подозрение в нарочной маскировке под известный персонаж. Разумеется, с какими-то не самыми дружественными целями.

– О добрые люди! Позвольте бедному музыканту погреться у вашего костра, – напевно попросил «эльф». – Путь мой далёк, устал идти… Всего лишь полчаса у тёплого огня и я отправлюсь дальше, обещаю.

– Садись, блондинчик, чего уж там, – зевнув, дозволил Харитон. – Видно и впрямь умаялся, вон какой с лица бледный. Тушёнку будешь?

– Спасибо, я не голоден. – Гость сел, положив руки на колени, и замер, глядя на пламя.

– Тоже мне эльф по имени Леголас, – недовольно проворчал себе под нос Денис. – Принесло, блин, на нашу голову.

– Ого, да ты с настоящими эльфами знаком? – удивился сидевший рядом Дастин. – Не каждый может похвастаться подобным!

– Не так чтобы очень, – буркнул Денис. – Поверхностно…. Односторонне. – Далее уточнять он не стал.

Харитон поворошил палкой костёр – пламя вновь швырнуло в небо сноп искр – спросил, с интересом глянув на незнакомца:

– Ты, верно, местный? – «эльф» кивнул. – Тогда скажи, уважаемый, что это за странное озеро с облаками и домами? А то мы уж чего только про него не придумывали, а правды всё равно не знаем.

– В озере спрятан город, который триста лет тому назад стоял на месте нынешней пустыни, – нехотя пояснил «эльф». – Во время стодневной войны с магами-ортодоксами по нему был нанесён колдовской удар, отправивший город вместе с жителями в небытиё. Вернее, превративший его в озеро… Теперь в городе всегда полдень, момент нанесения удара. – Посчитав ответ исчерпывающим, гость умолк.

– Что-то я слыхом не слыхивал ни о каких-то магах-ортодоксах, ни о стодневной войне в приграничье, – прошептал на ухо Денису кадет. – А у меня одни пятёрки по военной истории были! Получается, или он врёт, или от нас что-то скрывают. В смысле, от учеников военного училища. Да и от всех остальных тоже…

– Знаете что, – вдруг сказал «эльф», – а давайте я вам на флейте сыграю? В ответ на ваше гостеприимство. – Не дожидаясь согласия он поднёс музыкальный инструмент к губам и заиграл – негромко, едва слышно. Мягкие вкрадчивые звуки, казалось, стелились над землёй и костром, обволакивая слушателей и уплывая далее, в темноту ночи.

Мелодия была спокойной, убаюкивающей, с часто повторяющимся сложным проигрышем; музицирующий «эльф» слегка покачивал флейтой – по которой, сменяя друг друга, плавно скользили то отсвет костра, то озера, то костра, то озера… Поблёскивающие безделушки на кожаных верёвочках ритмично покачивались в такт движения флейты.

Денис подобную музыку терпеть не мог, в своё время достаточно наслушался в городской филармонии под конвоем любящих классику родителей. Потому, достав из кармашка наушники, он подключил их к телефону и запустил на полную громкость первую попавшуюся мелодию – далеко не спокойную и не снотворную. Да и то, попробуй-ка усни под хард-рок или хэви-метал! Хотя, при желании, почему бы нет?

Заодно Денис от нечего делать принялся разглядывать последние фотографии, не все ещё видел: вот Харитон в магазине одежды, чем-то возмущается – ценой, наверное. Вот уличная скульптура в полный рост, с саблей в поднятой руке; вот перекошенная физиономия библиаптекаря Эдвоберта – ага, это как раз когда вспышка нечаянно сработала. А вот кукурузное поле, последний снимок…

Денис в изумлении уставился на изображение, часто поморгал, может с глазами чего не так, протёр пальцем экран – но картинка не изменилась.

Старина Сэм на изображении отсутствовал. Была соломенная шляпа, висящая в воздухе, глиняная трубочка под ней, клетчатая рубашка и штаны с нагрудником. А человека внутри одежды не было.

– Прям святой дух и только! Никакой материи, кроме рубашки со штанами, – поразился Денис. Он толкнул Дастина в бок локтём, мол, глянь чего у меня есть. Но кадет на толчок не отреагировал: Денис оторвался от экрана телефона и посмотрел, что творится возле костра.

Крис, Харитон и Дастин сидели неподвижно, отсутствующе глядя куда-то вдаль сквозь продолжающего играть гостя. Никем не поддерживаемый костёр прогорел, но и озёрного света хватало чтобы увидеть жуткое: пока Денис слушал свою музыку, волосы «эльфа» невероятно удлинились и пролегли по земле белой дорожкой – от музыканта к застывшим путникам. Разделившись на четыре потока, «волосы» опутали голые ноги сидящих и безболезненно (во всяком случае Денис не почувствовал уколов) вонзились в них. Даже одетый Харитон не избежал подобной участи: «волосы» без труда проросли сквозь его брючины.

Впрочем, Дастина «волосы» не тронули. Вернее, ноги кадета были тоже опутаны, но попытавшиеся ужалить его тонкие «волоски» почернели и скрутились на концах будто оплавленные жаром синтетические нити. Кровь кадета оказалась ядовитой для ночного гостя, кто бы он там ни был – эльф-музыкант или вампир.

Или Корневик, о котором говорилось в полицейском сообщении.

Потому что бесцветные «волосы» слишком уж походили на воздушные корешки неведомого растения: быстро растущие, жадно тянущиеся к долгожданной еде. А едой для Корневика, без сомнений, являлась кровь.

Денис попытался шевельнуть ногами и с ужасом понял, что он их не чувствует! Словно отсидел ноги в долгой неудобной позе, ни сесть, ни встать. Ни, тем более, убежать.

– Дастин! – завопил Денис чуть ли не в ухо соседу, но тот даже не поморщился. Зато Корневик, не отрываясь от игры на флейте, благожелательно подмигнул – мол, давай-давай, кричи, пытайся сопротивляться. Тем вкуснее будет твоя кровь.

– Получай, сволочь, – Денис сунул руку в карман пиджака, выдернул оттуда звукострел и, направив его на «эльфа», нажал спусковой крючок. Как действует колдовское оружие, что должно было случиться, парень, конечно, не знал. Но был твёрдо уверен в одном – что-нибудь, но произойдёт!

Денис не ошибся.

Звукострел взвизгнул на высокой, едва слышимой ноте: Корневик, будто получив гигантскую оплеуху, кубарем покатился куда-то прочь, в темноту. Разумеется, волосы-корешки разом порвались, умерли, истекая в местах разрывов мелкой кровяной росой.

– Харитон, Дастин! Крис! Чёрт возьми, хоть кто-нибудь очнитесь! – проорал Денис, сдирая со своих ног белые лохмотья – крепкие, трудно разрываемые корешки выдёргивались из тела с болезненными уколами, зато ноги постепенно приобретали чувствительность.

– Нехорошо, – выходя из темноты, строгим голосом произнёс Корневик. – Твои друзья спят и видят сны. Славные сны! А ты их будишь… – Денис вновь надавил на спусковой крючок звукострела, но, увы, безрезультатно – колдовское оружие иссякло, отработав вложенное в него заклятье. Парень швырнул бесполезную трубку в вампира, но промахнулся. Плюнул в него, но не достал.

Корневик, убедившись в своей безопасности, продолжил с ехидной усмешкой:

– Поверь, никакими криками или ударами их не вернуть в реальность. Разве что ты, ха-ха, вызовешь на небо солнце, чтобы оно ярким светом достучалось до их разума… да куда тебе, глупцу! В магии ты разбираешься отвратно: применять ударное заклинание против человека-растения не только глупо, но и чревато большими неприятностями.

– Какими? – лихорадочно соображая что же теперь делать, спросил Денис.

– Я выпью тебя последним, – пообещал Корневик, садясь на прежнее место и расправляя быстро отрастающие волосы-корни. – А при этом буду ломать тебе пальцы один за другим. После выткну мизинцем глаза. Затем не торопясь оторву уши или что иное – о, я изобретателен!

Денис не ответил: нащупав в кармане телефон он включил фотоаппарат – в тишине раздался комариный писк заряжающейся фотовспышки.

– Что? – насторожился Корневик. – Опять собираешься колдовать звуком? Ну-ну, умелец. – Его губы растянулись до скул, обезобразив жуткой ухмылкой классический эльфийский облик. Наверняка созданный искусственно, для завоевания доверия потенциальных жертв.

Денис вынул телефон из кармана и полыхнул солнечно-яркой вспышкой в глаза Дастину.

Кадет, очнувшись от гипнотического сна, вздрогнул, недоумевающее посмотрел на Дениса – радужки его глаз блеснули в озёрном полумраке как у хищного зверя – перевёл вовсе не ослеплённый взгляд на широко улыбающегося "эльфа".

– Дастин, это Корневик! – пропуская ненужные подробности зачастил Денис, не до объяснений было. – Усыпил всех музыкой, а теперь жрёт нас заживо, у него волосы – корни-кровососы.

Дастину хватило секунды, чтобы осознать происходящее, принять решение и приступить к действию: прыгнув к лежавшей неподалёку дорожной сумке, он выхватил из неё нож, стремительно пронёсся мимо Дениса и атаковал Корневика. Двигался кадет столь быстро, что Денис с трудом успевал понять, где тот сейчас находится и что делает; к сожалению, «эльф» оказался достаточно ловок, чтобы ускользнуть от длинного лезвия.

Но Корневик не убежал, нет: отскочив в сторону от костра, он охотно принял навязанный ему бой – стальная флейта оказалась не менее опасным оружием, нежели цыганский нож. Заострённый конец музыкального инструмента делал флейту вполне эффективной «заточкой», способной не только серьёзно ранить, но и убить.

Со стороны быстрая схватка Дастина и Корневика напоминала постановочный бой из какого-нибудь гонконговского боевика, не хватало лишь характерных выкриков, звона сталкивающегося оружия и обязательной закадровой музыки.

Сражающиеся то приближались к озеру – и тогда были видны как на сцене, ясно, чётко, – то удалялись в темноту, превращаясь в размытые тени-силуэты.

Денис, ругаясь сквозь зубы, продолжил вырывать волосы-корни из ног – надо было спешить на помощь Дастину, но в обездвиженном состоянии это было невозможно. Да и онемение проходило не сразу… В общем, сейчас всё зависело от кадета. От его сноровки и боевой выучки.

– Эй, напарник, что тут происходит? – сонно вопросил Харитон, потирая лицо ладонями. – Чёрт возьми, у меня сплошная муть и зелень перед глазами, точь-в-точь будто на солнце глянул. Откуда оно взялось, среди ночи-то?

– Харитон, – обрадовался Денис, – ты очнулся! Это я тебя удачно вспышкой зацепил, повезло. Тут такой расклад: музыкант оказался Корневиком… вампиром, короче говоря. Хотел нас убить. Теперь Дастин с ним дерётся, с ножом!

– Понятно, – кивнул бёглер, – хотя и не очень. – Подслеповато моргая, он осмотрел свои опутанные корнями ноги, озабоченно присвистнул. Приказал сухо:

– Займись Крисом, а я за обстановкой послежу. – Покряхтывая от неудобности, Харитон вынул из кобуры пистолет, со щелчком передёрнул затвор, вгоняя в ствол патрон. И, глядя на сражение, стал одной рукой выдирать из штанин волосы-корни.

Денис по-пластунски, волоча непослушные ноги, прополз мимо бёглера. Сел напротив Криса, зарядил вспышку, полыхнул яростным светом в его остекленевшие глаза. Крис, не промолвив ни слова, обмяк и упал на спину – не очнулся, но из гипнотического транса, похоже, вышел. Скорей всего потерял сознание: земля у его ног, под оборванными корнями, была сырой от вытекшей крови.

– Зараза, – выругался Денис и принялся торопливо освобождать Криса от белесых нитей, не обращая внимания на происходящее вокруг. И оторвался от срочного занятия лишь когда рядом прозвучало два почти слитных выстрела.

Денис повернул голову: Харитон, сидя по-турецки и хищно скалясь, держал в вытянутых руках пистолет, из ствола поднималась тонкая струйка дыма. Парень глянул дальше, по направлению выстрелов: на берегу озера, метрах в десяти от бёглера, стояли двое – Дастин, опустивший нож за ненадобностью, и покачивающийся на месте Корневик.

Наконец «эльф» выронил флейту, согнулся и рухнул на бок. Кадет, плюнув на поверженного врага, громко произнёс:

– Харитон, не надо было мне помогать, я бы и сам справился. Честнее было б.

– В реальном бою, друг мой, не бывает понятия «честно-нечестно», – возразил бёглер, с трудом поднимаясь на ноги. – Здесь или ты, или тебя, без вариантов. – Он подковылял к Корневику и без лишних слов сделал ему контрольный выстрел в голову. Вгляделся, сказал удивлённо:

– Надо же, прямое попадание в сердце, сквозное в шею плюс контрольный в голову – и ни капли крови! Да и раны какие-то подозрительно аккуратные, что я, огневых ранений не видел? – Харитон в сомнении перевернул тело ногой, пожал плечами и спрятал пистолет в кобуру.

– Голову ему отрежьте! – крикнул Денис, – Обязательно! Иначе оживёт.

– Чего вдруг? – поворачиваясь к нему, с насмешкой отозвался бёглер. – После контрольного выстрела, да?

– А во всех фильмах ужасов чудовища с неотрезанной головой обязательно оживают, – вставая, с тревогой в голосе пояснил Денис. – Закон жанра. И вообще я верю в худшее, особенно в здешних местах. Особенно в отношении человека-растения. – Дастин, хмурясь, слушал речь Дениса. И, похоже, был с ним полностью согласен.

– Достал ты уже со своими фильмами, – начиная сердиться, молвил Харитон. – Веришь в идиотские сказки для взро… – закончить фразу он не успел.

Корневик, прорычав невнятное, вдруг подался вперёд, цепко ухватился руками за щиколотки бёглера. Совершенно не ожидавший от мёртвого врага подобной прыти, Харитон, конечно же, не удержался на ногах и рухнул, не успев достать пистолет.

Впрочем, стрелковое оружие не понадобилось: Дастин, громко хекнув как заправский мясник, одним взмахом отсёк голову Корневика и пинком отшвырнул её подальше от тела. Харитон, донельзя удивлённый случившимся, поочерёдно выдернул ноги из захвата, встал и на всякий случай отошёл от обезглавленного живого мертвеца.

– Ещё дудку ему в грудь вбей, вместо кола, – потребовал Денис, – для верности! Так во всех фильмах бессмертных вампиров убивают. – Дастин кивнул, мол, правильно, подобрал с земли флейту, нашёл камень поувесистей и двумя-тремя ударами пригвоздил к земле корчащееся безголовое тело.

– Напарник, беру свои слова назад, – не скрывая досады повинился Харитон. – И от дурацких фильмов, оказывается, бывает польза. Кто бы мог подумать… Ладно, в следующий раз не стану критиковать, а лучше сделаю как ты рекомендуешь. Оно, думаю, не повредит. – Бёглер, бормоча себе под нос что-то сердитое, принялся отряхивать пиджак и брюки от налипших обрывков корней. Спохватившись, спросил:

– Денис, а что с Крисом?

– Плохо, – мрачнея, отозвался парень. – Много крови потерял, нужна врачебная помощь.

– Где ж тут лекаря возьмёшь, – расстроился Харитон. – Места дикие, неизведанные. Вот если бы сюда его вызвать, на место происшествия…

– Денис, ты можешь по своему телефону отправить сообщение? – отмывая нож в озёрной воде, поинтересовался Дастин. – Если получил весточку от невесть кого, тогда, наверное, сумеешь отправить этому неизвестно кому срочное сообщение. Вроде такого: "Внимание всем постам! Возле озера с утонувшим городом обнаружен Корневик. Преступник уничтожен, имеются жертвы. Требуется срочная медицинская помощь!"

– Здорово, – восхитился Денис. – А я не сообразил, голова прям чугунная от случившегося. Сейчас отправлю, – и принялся набирать текст на клавиатуре.

Глава 7

Харитон стоял сложив руки за спиной и со скучающим видом поглядывал по сторонам.

Блеклая, плохо видимая за облачным слоем луна почти не освещала пустошь, потому различить что-либо за пятном озёрной подсветки было невозможно: вокруг чернела ночь – тихая, спокойная, беззвучная. Если, конечно, не принимать во внимание тараканью возню пришпиленного к земле тела.

Денис с Дастином закончили одевать бесчувственного Криса и стали приводить в порядок себя, собирая разбросанную повсюду одежду. Вещи находились в самых неожиданных местах – Дастин и Корневик в азарте боя, конечно же, не смотрели себе под ноги.

– Сдаётся мне, господа поисковики, что спасение утопающих есть дело рук самих утопающих, – наконец изрёк бёглер. – Уже двадцать минут ждём, а никаких подвижек. Ни полиции, ни медицинской помощи. Видимо, не сработала смс-ная затея, не у всех, поди, хитрые телефоны имеются. – Сказал и умолк, настороженно прислушиваясь: будто нарочно в опровержение его слов из ночной темени донеслось частое постукивание. Быстро приближаясь и усиливаясь, оно напоминало стрёкот швейной машинки на малых оборотах; Харитон, на всякий случай сунув руку под полу пиджака, ближе к кобуре, продолжил стоять на месте.

На подходе к озеру внезапно высветилось здоровенное механическое существо – отдалённо напоминающее паука, с часто ступающими ногами-трубками и круглой платформой вместо брюха. Был ли кто на платформе, Харитон в потёмках различить не смог.

Остановившись на границе света и тьмы – метрах в десяти от настороженно замерших путников – «паук» с пневматическим шипением опустил платформу, с которой тут же соскочил полицейский. Поправив фуражку, тот решительным шагом направился к Харитону, безошибочно вычислив старшего группы.

Полицейский подошёл ближе и бёглер, изумлённо пробормотав: "Надо же", убрал руку из-под пиджака. Потому что, во-первых, приезжий был молод, не старше "господ поисковиков". А во-вторых стражем порядка оказалась девушка в форме, более напоминающей военно-полевую нежели полицейскую. И, разумеется, вооружённая: лёгкая кобура на поясе с торчащей из неё рукоятью не оставляла в том никаких сомнений.

Денис с понятным интересом разглядывал гостью: рост выше среднего; чёрные, собранные в пук на затылке волосы, гневливо нахмуренные брови, слегка прищуренные глаза, высокие скулы – явно выраженные индейские черты лица. По всей видимости и характер у девицы был под стать её суровой внешности, иначе бы вряд ли пошла работать в полицию.

Не здороваясь, девушка подошла к телу Корневика, вынула из кобуры оружие и направила ствол на шевелящиеся останки. Полыхнуло ярчайшее пламя; Денис, не успевший вовремя прикрыть глаза, теперь испытывал те же проблемы, что и Харитон после фотовспышки. В общем, ничего не видел.

– Экспресс-кремация, блин, – сердито проворчал он, вытирая набежавшие слёзы. – Предупреждать надо.

– Где голова? – требовательно спросила девушка.

– Там, дальше, – сказал Дастин, – пойдёмте, покажу. – Кадета, в отличие от Дениса и Харитона, ослепить было сложно.

Судя по шагам, они отошли довольно далеко – гораздо дальше того места, куда откатилась отрубленная голова – когда девушка со злостью воскликнула:

– Ага, вот она где! Уже и ходунки отрастить успела, сволочь такая, – затем последовала новая вспышка, Денис едва успел отвернуться.

– Дело сделано, – вернувшись, сказала девушка. – Теперь официальная часть. Я – Тана, помощник шерифа из Дальнеозёрного Поселения. Не приозёрного, не заозёрного, а именно Дальнеозёрного, пишется с прописной, то есть большой, буквы! Прошу не путать. Далее, – помощник шерифа обвела присутствующих строгим взглядом, – мне необходимо знать, кто и каким образом расчленил Корневика, а также кем был подал сигнал о помощи. После этого мы…

– Над нами воздушный шар пролетал, – быстро сказал Денис. – Наверное с него и сообщили. По полицейской рации.

– У нас раненый, – напомнил Харитон. – Давайте отвезём его в больницу, а по пути я расскажу всё, что вас интересует. – Девушка огляделась и только сейчас заметила лежавшего поодаль, у кострища, Криса. Смутившись, произнесла:

– Извините, вся на нервах… Разумеется, поднимайте пострадавшего и забирайтесь на паука, он нас всех выдержит – грузовой экземпляр как-никак. К сожалению скоростные модели редко забредают в наши края, да и ловить их куда труднее чем грузовозов. Я уже не говорю о дрессировочной отладке.

– Забредают? Поймать? – удивился Денис, но Тана ничего объяснять не стала, не захотела. Убедившись, что раненый и его сопровождение устроились на сидениях платформы, девушка скользнула в кресло водителя. Взявшись за рычаги управления она подняла платформу – Денису показалось что они взлетели едва ли не к облакам – и, развернув механического паука, направила его в темноту, прочь от озера.

Паук шёл быстро, но плавно: ритмично постукивали ноги-трубы, убаюкивающе покачивались мягкие сиденья; Харитон, сев поближе к Тане, приглушённым голосом рассказывал ей о стычке с Корневиком. Потому не удивительно что Денис вскоре уснул, как в чёрный омут провалился – без дрёмы и даже без желания спать.

Разбудил его толчок остановки и наступившая тишина. Сколько длился сон, похожий на обморок, парень не знал. Но наверняка не более получаса: небо ещё не начало светлеть. Хотя предутренний холодок давал себя знать – Денис почувствовал, что продрог, ещё немного и начнёт стучать зубами. Зевнув, он огляделся и едва не забыл закрыть рот от удивления. Потому что место, куда их привёз паук, мало походило на обычное мирное поселение. Пусть и Дальнеозёрное, которое с заглавной буквы.

Позади находилось высокое заграждение из бетонных столбов и натянутыми меж ними рядами колючей проволоки. На столбах висели самосветные фонари в решетчатых колпаках, высвечивающие пятна голой земли далеко за оградой; запертые проволочные ворота охранял вооружённый алебардой боец, с любопытством выглядывающий из полосатой будочки. Похоже, паук просто перешагнул через ограждение – засов на воротах был закрыт на висячий замок.

Впереди высились одно и двухэтажные дома, частью кирпичные, частью деревянные: с высоты поднятой платформы Денис насчитал около трёх десятков зданий, расположенных чересчур компактно, едва ли не окна в окна. Крохотные подворья Денис разглядывать не стал, да и что интересного там могло быть? Ну, коровы, свиньи, куры да утки. Не мамонты же.

Проволочное ограждение тянулось, охватывая поселение со всех сторон: Денис заметил ещё три полосатых будочки с охраной, а что находилось дальше, за домами, он увидеть не смог. Наверняка то же самое – колючая изгородь.

– Приехали, – сообщила Тана. – Сейчас я провожу вас к лекарю. – Платформа опустилась со знакомым Денису шипением. Сойдя с неё, помощник шерифа махнула дежурному рукой, крикнула что всё в порядке, что привезла раненого и задержанных. Первого отнесут к лекарю, с прочими она будет разбираться. И если вдруг объявится шериф, то пусть направляется прямиком в участок.

Замечание насчёт "разборки с задержанными" Денису не понравилось. Нехорошо оно как-то звучало, многообещающе. Впрочем, судя по флегматичному виду Харитона, паниковать было рано. Авось как-нибудь да утрясётся.

Дом лекаря – кирпичный, одноэтажный – находился рядом с полицейским участком. Что, конечно же, не удивительно: попавшим в участок нарушителям зачастую требуется медицинская помощь. Иногда после драки, иногда после поножовщины или разбоя…

А иногда после допроса.

Разбудив врача, Тана приказала ему срочно заняться пострадавшим – поднятый с постели лекарь, сонно кивая, впустил их в дом, провёл в приёмную, где Криса раздели и уложили на кушетку. Затем, переодевшись в белое медицинское, врач приступил к осмотру. К счастью, каких-либо внутренних повреждений у Криса не обнаружилось, да и потеря крови оказалась не опасной для жизни. Скорей всего, дело было в общем шоке, возникшем из-за индивидуальной непереносимости организмом воздушных корней «эльфа». Подобная реакция у людей хоть редко, но встречается, проявляясь острой аллергией на яды некоторых насекомых или на обезболивающие лекарства. И, увы, иногда может привести к печальному финалу.

Обнаружив на груди Криса серебряный портсигар с цепочкой, помощник шерифа встревожено поинтересовалась у Харитона как у старшего группы – нет ли в коробке чего запретного? Наркотики, взрывчатка, яды, боевые амулеты? Бёглер, честно глядя в глаза Таны, ответил, что это не просто коробочка, а наследственная ладанка с частицей святых мощей, оберегающая путника от опасностей в дороге. На что девушка насмешливо заметила, мол, оно и видно, как оберегла: подделка, одно слово.

На том расспросы о портсигаре закончились.

Криса перенесли в маленькую больничную палату на четыре койки – сейчас пустующую, без пациентов. Затем врач приступил к реанимационным действиям: установил возле кровати пострадавшего громоздкий штатив «капельницы» и укрепил на нём бутыль раствора для внутривенного вливания. Денис, увидев катетеры с толстыми иглами, почувствовал себя дурно и, стараясь не привлекать внимания, поспешил удрать из лекарского дома. Впрочем, остальные задержались тоже не надолго – врач категорически потребовал чтобы все посторонние покинули больничное помещение, нечего им здесь делать.

На улице помощник шерифа сообщила, что хотела бы кое-что уточнить у гостей, а посему – добро пожаловать в участок. Денис от комментариев воздержался, но про себя подумал, что "добро пожаловать в участок" звучит не менее радостно чем "добро пожаловать в морг". Одинаково бодряще.

В участке, тоже небольшом, обстановка соответствовала классическому полицейскому дизайну: обязательная камера-"обезьянник" с железной решёткой от пола до потолка, с двухъярусными нарами в глубине и с запирающейся на замок решетчатой дверью; канцелярский стол с настольной лампой и казённым инфошаром, кресло за столом, несколько стульев поодаль. Особняком высился закрытый железный шкаф, наверняка заменитель сейфа для хранения оружия.

Тана по-хозяйски села за стол, положила фуражку возле лампы и приглашающее повела рукой, мол, располагайтесь, господа задержанные, поговорим о том, о сём. Так как выбирать всё равно не приходилось, трое господ подтащили стулья поближе к столу и уселись: Харитон – руки на груди, нога на ногу; Дастин – прямой, настороженный, и Денис – стул спинкой вперёд, руки на спинку, подбородок на руки. Расселись и затихли, ожидая допроса, который не замедлил последовать.

– Для начала попрошу предъявить ваши документы, – потребовала Тана.

– Видите ли в чём дело, милая девушка, – начал Харитон, но та оборвала его:

– Я вам не милая девушка! Я – помощник шерифа!

– Как скажете, – не стал перечить бёглер. – Видите ли, милый помощник шерифа, документы у нас есть, но они чужие. И пользы от них никакой. Но если настаиваете…

– Настаиваю, – подтвердила Тана. – И ваши тоже, – она посмотрела на Дастина. Кадет пожал плечами, достал из сумки чёрный от засохшей крови лист бумаги, положил его на стол. Рядом легли чистенькие удостоверения личностей главного королевского художника Люстера и его друга Пая.

Тана с некоторым недоумением глянула на листы, потом на задержанных.

– Я просила документы, а не какие-то бумажки, – сказала она. – Будьте любезны!

Теперь настала очередь недоумённо переглянуться троим путешественникам: ситуация получалась странная, непонятная. Отчасти даже абсурдная.

Наконец Харитон спросил вкрадчиво:

– А чем не хороши эти? Вон, официальные печати, подписи… У Дастина так вообще документ его собственной кровью заверен.

– Похоже, мы говорим о разных вещах, – сделала вывод помощник шерифа. – Или вы чего-то не понимаете. – Надев фуражку и приняв начальственный вид, Тана служебным голосом, будто зачитывая права при аресте, сообщила присутствующим:

– Каждый гражданин Отдалённых Земель обязан иметь при себе жетон установленного образца с личным регистрационным индексом. Отсутствие жетона является нарушением гражданских обязанностей физического лица и влечёт за собой административно-карательные санкции, на усмотрение уполномоченных для соответствующего контроля служб.

– Э? – не понял Денис. – Какие ещё Отдалённые Земли? Мы если и искали, то Безумные, а вовсе не ваши приграничные, больно нужно было. И про жетоны с индексами слыхом не слыхивали! Тоже мне, документы армейского образца, для опознавания тела на поле боя.

– Заба-авно, – врастяжку произнесла Тана, разглядывая задержанных из-под низко надвинутого козырька фуражки. – Документов, значит, ни у кого из вас нет. И то, что Отдалённые Земли являются так называемыми Безумными, тоже не знаете. Любопытно.

– Что?! – хором воскликнули Харитон, Денис и Дастин.

– В дальнейшем я настоятельно рекомендую воздерживаться от выражения "Безумные Земли", – с лёгкой усмешкой посоветовала девушка. – Здесь оно расценивается как оскорбительное и может иметь негативные последствия. Ну, вы понимаете… А не понимаете, так жизнь сама растолкует.

Денис украдкой глянул на Харитона – бёглер был настолько ошарашен известием, что на время потерял свой самодовольно-независимый вид: сдвинув шляпу на лоб он растерянно скрёб в затылке. Отчего стал похож на простака-фермера, только что проигравшего всю базарную выручку случайному напёрсточнику.

– Сейчас, предполагаю, вы прикажете нам сдать оружие, если оно у нас имеется. Не так ли? – как-то уж слишком равнодушно поинтересовался Дастин. Денису его тон не понравился, дело могло принять скверный оборот. Хорошо если обойдётся только руганью…

– Не прикажу, – спокойно ответила помощник шерифа. – Ношение оружия у нас не только не запрещено, но и поощряется властями. Места суровые, опасные, без оружия можно пропасть ни за грош. Вы уже сами в том убедились. – Дастин кивнул и принял более расслабленную позу. Денис облегчённо перевёл дух: кадет с его боевым задором мог здорово осложнить ситуацию!

– Значит, вы искали Безумные Земли, – задумчиво продолжила Тана. – Ладно, вы их нашли, поздравляю. Но – зачем искали? И как смогли сюда попасть? Насколько я знаю, ни один человек в здравом уме не отправится в наши края по собственному желанию. Да и не позволят ему, все известные входы-выходы надёжно охраняются солдатами… Ссыльные преступники или опальные маги, насильно лишённые чародейного умения – эти да, эти поступают к нам регулярно. Ну, не ко мне конкретно, – улыбнулась Тана, вмиг потеряв грозный вид. – Посёлков здесь много, а земля наша бескрайняя. За всеми поступающими не уследишь.

Харитон вернул шляпу на место – что означало полное восстановление его душевного равновесия – солидно откашлялся и, на правах старшего, приступил к рассказу. Но, к удивлению Дениса, рассказ тот оказался, мягко говоря, далёк от истины. Нет, всё там было правдой, не придерёшься, однако какие-то важные моменты были упомянуты лишь вскользь, а какие-то, не столь существенные, наоборот – раздуты до глобальных масштабов.

И получалось в итоге, что Харитон с Денисом прибыли из неких дальних краёв для ознакомления с реалиями жизни в королевстве, где едва не попали в ловушку демонов-конструкторов. Которые демоны устроили охоту на несчастных путешественников, отчего те вынуждены были отправиться в бега. А по пути они познакомились с Дастином, тоже пострадавшим от нежити, и Крисом, влившимся в беглый коллектив по своей любознательности – для поиска приключений и пополнения жизненного опыта.

О том, что Дастин является незаконнорожденным сыном покойного короля, а у Криса имеется особый ключ, не было сказано ни слова.

В заключении Харитон вскользь упомянул о посещении кукурузного поля, куда они проникли через случайные колдовские двери и откуда вышли в Отдалённые Земли – сообщил как о чём-то малозначимом, не заслуживающим внимания – и умолк, ожидая как Тана отнесётся к его рассказу.

Девушка вновь сняла фуражку, потёрла виски пальцами. Сказала задумчиво:

– Складная история, правдоподобная. Только одно в ней вызывает сомнение…

– Что же? – насторожился бёглер. – Видит бог, ни в чём не соврал! Истину говорил, как на исповеди. – Денис и Дастин часто закивали, подтверждая правдивость слов бёглера.

Но у помощника шерифа имелось особое мнение по поводу услышанного.

– Кукурузное поле Мерлина, – нехотя пояснила Тана. – Старая легенда о блуждающем по Отдалённым Землям невидимом поле с волшебной кукурузой. Сказка о зачарованном месте, охраняемом чудовищным оборотнем и не контролируемом королевскими спецслужбами. Байка о проходе, через который можно вернуться в исходный мир. В тот, из которого нас всех выбросили.

– Погодите, – нахмурился Харитон, – а разве Отдалённые Земли не часть королевства? Не его окраинные территории?

– Разумеется нет, – Тана пожала плечами, – кто вам подобную глупость сказал? Ах да, это же официальная версия для непосвящённых, как я забыла! Обычная дезинформация, состряпанная всё теми же спецслужбами… Поселенцы-первопроходцы, осваивающие новый мир не по собственной воле – вот кто мы.

Бёглер неопределённо хмыкнул, но ничего не сказал – удивить Харитона иными реальностями было трудно. Просто принял к сведению, что они уже в другом мире.

– Жаль, что история оказалась враньём, – печально заметила девушка. – К сожалению, мне придётся вас арестовать до прибытия шерифа, а там пусть он разбирается, кто вы на самом деле и откуда. И из каких дальних стран прибыли.

– Погодите! – чувствуя что события начинают развиваться совсем не в нужном направлении, воскликнул Денис. – У меня есть доказательства! Вот, – он достал телефон, – смотрите. – Парень торопливо включил экран и, подойдя к столу, принялся демонстрировать Тане фотоснимки, подробно комментируя каждый из них.

Помощник шерифа внимательно смотрела и не менее внимательно слушала, изредка останавливая Дениса чтобы задать ему уточняющие вопросы.

Последними шли фотографии с кукурузного поля и сделанные во время нападения Корневика, когда Денис пытался разбудить друзей с помощью вспышки. Тану заинтересовали два снимка, один – сделанный на кукурузном поле, второй – где между бесстрастными лицами Дастина и Харитона отчётливо виднелось зачарованное озеро. По просьбе девушки Денис сколь можно увеличил изображения и продемонстрировал их кусочками, постепенно: сначала кадр с висящей в воздухе одеждой "фермера Сэма" и рослой кукурузой на заднем плане, затем озеро с колдовской подсветкой.

Помощник шерифа долго разглядывала озеро, поворачивая аппарат с экраном то так, то эдак – Денис уже подумал было, что Тана выискивает на снимке особые улики или доказательства, но какие и зачем? – после вернула телефон Денису. Помолчала и сказала:

– Не знаю из какой дали вы пришли, но подобные колдовские механизмы, способные запоминать изображение, у нас не производятся. Ни в основном мире, ни в Отдалённых Землях. Что само по себе наводит на определённые размышления, – Харитон заёрзал на месте, собираясь сказать оправдательное, но девушка строго глянула на него и бёглер притих. – Картинки убедительны. Причём весьма. Кукурузное поле, охраняемое оборотнем… Надо же, легенда оказалась явью! Должна сказать, что отпечатки громадных лап за защитным кругом впечатлили меня куда больше, чем развешенная в воздухе одежда.

– Где отпечатки? – воскликнул Денис, снова включая телефон, – не видел я там никаких отпечатков! – Он уткнулся в экран.

– Потому что не искал их, – отрезала Тана. – И глаз у тебя городской, не намётанный… Кстати, – вспомнив о чём-то, добавила она, – вы случаем не купались в озере? – Денис с кадетом непонимающе посмотрели на Тану.

– Ну, немного, – признался Дастин. – А разве запрещено?

– Для самоубийц – нисколько, – любезно ответила помощник шерифа. – Мёртвые жители города охотно берут к себе новых горожан… Обычным зрением утопленников не видно, но ваш механизм хорошо их показывает. Чётко. – Дастин с Харитоном уставились на экран: Денис вызвал снимок с озером и увеличил изображение.

Действительно, над водой – по грудь – выступали полупрозрачные человеческие фигуры. Повёрнутые к берегу стеклянные лица и зовущее протянутые руки подтверждали правоту слов Таны; Дастин зло чертыхнулся, а Денис от неожиданности чуть не выронил телефон.

– Полезное изобретение, – подтвердила девушка. – Особенно для проверки новых, неизведанных мест. Цены ему нету! Потому берегите устройство, иначе украдут… У нас с воровством строго, если поймают то сразу руку отрубают, но всё же подобное случается. Иногда. Редко.

Денис выключил телефон, сунул его поглубже во внутренний карман пиджака. Подумал и для верности застегнул карман на пуговицу.

– Как я понимаю, теперь повода для нашего ареста нет? – подал голос Харитон. – А то, знаете ли, очень не хочется всей этой процедурной волокиты, всяческих выяснений, протоколов, опознаний и прочее, и прочее.

– Повода нет, – согласилась помощник шерифа. – А процедурной волокиты у нас не бывает: доказал что невиновен – иди, занимайся своим делом. Не доказал – садись в тюрьму. Или на железный стул с захватами, чтобы не дёргался когда тебя сжигают. – Харитон часто заперхал будто слюной подавился. Осуждающе покачал головой, но промолчал, да и что тут скажешь? Дикие места, дикие нравы.

Или, как говаривал сам бёглер, "закон фронтира".

– Вот что, господа чужестранцы, – решила Тана. – Как я понимаю, вы к нам надолго. А без документов у нас нельзя, не положено… Потому будем считать вас насильно депортированными и потому имеющими право для официальной регистрации. Сейчас я оформлю на каждого из вас специальный индексный жетон и можете путешествовать дальше без опаски. Разумеется, если не совершите что-то противозаконное.

– За что же такая честь? – удивился Харитон. – Вон, только что едва в тюрьму не посадили, а теперь уже гражданами вашего мира обещаете сделать.

– Это не честь, – возразила помощник шерифа, доставая из ящика стола толстенную тетрадь и коробку с чем-то позвякивающим, – а суровая необходимость. Чтобы вас в каждом очередном поселении вновь не арестовывали. – Она вынула из коробки три стальных жетона – овальных, с пробитыми на них номерами – раскрыла тетрадь и взяла вложенную в неё ручку.

– А теперь, – деловито сказала Тана, – давайте коротенько о себе: имя, дата рождения и причина, по которой были сосланы в Отдалённые Земли. В последней графе, думаю, укажем стандартное "репрессирован за политические убеждения" – не за колдовство же вы сюда попали! Или, может, среди вас есть скрытые колдуны… а то и какие-нибудь опасные нежити? – Девушка выжидательно посмотрела на притихшую троицу.

Денис и Дастин отрицательно замотали головами, мол, нет среди нас ни колдунов, ни нежитей, откуда им взяться!

Харитон, покосившись на суетливых подопечных, достал из кармана портсигар с папиросами, спички, вежливо поинтересовался:

– Можно закурить? – чем отвлёк девушку от щекотливого вопроса.

– Нельзя, – отрезала Тана. – Сейчас закончу регистрацию, тогда дымите на улице сколько угодно.

– И на том спасибо, – бёглер убрал курительные принадлежности на место.

– А Криса тоже регистрировать будете? – спросил Денис.

– Обязательно, – кивнула Тана. – Когда очнётся.

…Крис очнулся через три дня.

За это время бёглер и компания, ставшие полноправными гражданами Отдалённых Земель, успели изучить поселение вдоль и поперёк. Каких-либо преград местные жители гостям не чинили: ходите, смотрите, только руками ничего не трогайте. Относились к трём «репрессированным» с понятным снисхождением – новички, всё-то им интересно, всё впервые!

Харитон быстро сошёлся с шерифом по имени Вакан, ровесником бёглера – крепким плечистым индейцем с седой косой, отцом Таны, – сосланным сюда лет двадцать пять тому назад. За что именно его депортировали, шериф не сообщил, а выяснять подробности Харитон не собирался. Не принято, да и своих забот хватает.

Зато дружеские отношения помогли узнать побольше о неведомых Землях, что, разумеется, было полезно: задерживаться надолго в посёлке ни Харитон с Денисом, ни тем более Дастин не собирались. Дождутся выздоровления Криса и отправятся дальше – вместе, но каждый к своей цели.

Судя по услышанному от шерифа и других жителей поселения, Отдалённые Земли оказались не такими уж и отдалёнными: во многих местах этой реальности имелись переходы в мир Дастина и Криса. И не только в их королевство, но и в иные государства тоже: переходы, они же порталы, были разбросаны по всему «исходному» миру. Причём совершенно бессистемно, но обязательно в удалённых от крупных поселений местах.

Официально насчитывалось семнадцать переходов, неофициально – раза в полтора больше. Но официальные порталы контролировались спецслужбами королевств, а неофициальные были настолько труднодоступны и опасны, что пользовались ими либо отчаянные авантюристы, ни в грош не ценящие свою жизнь, либо смертники, объявленные в Землях вне закона.

Часть неконтролируемых переходов находилась высоко в заснеженных горах, ни дороги, ни тропинки; часть – где-то в раскалённых пустынях с их извечными пылевыми бурями. А некоторые порталы – подвижные, трудно определимые – в небе. Через которые в Отдалённые Земли и залетали порой воздушные шары-беспилотники.

Поинтересовавшись при случае о "железном стуле с захватами", Харитон так и не понял из скупых пояснений, чего же эдакого нужно натворить, чтобы оказаться "вне закона" там, где закона в сущности нет. Наверное, что-то слишком ужасное… Пожалуй, даже ужаснее насильственного лишения жизни: тот же "закон фронтира" вполне допускал убийство при самозащите. Но говорить более подробно на эту тему никто из собеседников не желал и потому бёглер оставил вопрос открытым – когда-нибудь само собой разъяснится. Главное, чтобы без участия Харитона и его подопечных.

Большинство граждан, высланных из основного мира, обитало в посёлках наподобие того, в котором оказались путешественники. Хотя, конечно, были и такие, кто не хотел жить в коллективе – как правило матёрые преступники-рецидивисты, выброшенные сюда из переполненных тюрем. Эти существовали сами по себе, бесцельно бродя по Отдалённым Землям и зачастую сбиваясь в шайки, которые грабили путников и совершали налёты на поселения. С бандитами у поселенцев разговор был короткий, без суда и следствия, потому количество тех шаек пусть и не уменьшалось, но зато и не росло.

Гораздо больше неприятностей жителям посёлков доставляли не сосланные преступники или местная живность – серьёзных хищников в разведанных местах не водилось – а «наследие». Этим словом поселенцы обозначали всяческую нежить, которой, к сожалению, здесь хватало. Особенно в древних разрушенных городах.

"Корневики", «живоглоты», "оползневики", "змеиные шары", «ледуны», "свистуны", «чоплеры», "топтуны", «давильщики» – и многие другие – были достаточно разумны чтобы не поубивать друг дружку, и достаточно одичавшие чтобы нападать на людей.

Для каких целей создавались в своё время эти существа – узнать теперь было невозможно. Скорей всего для обслуживания городских коммуникаций и для разной черновой работы. Однако это были только досужие предположения, не более того.

По всей видимости Отдалённые Земли когда-то населяла цивилизация, весьма развитая как в техническом, так и магическом направлении, ныне полностью исчезнувшая. Что именно с ней случилось, почему и отчего погибла – никто из поселенцев не знал. То ли произошла глобальная война с применением тяжёлого маго-вооружения, то ли всеобщая техногенная катастрофа, уничтожившая население мира – кто ведает? Так или иначе, но никого из прежних хозяев Земель не осталось. Во всяком случае видеть их за пару сотен лет колонизации никому не доводилось.

Скорей всего порталы возникли именно в результате той войны или катастрофы, вследствие применения мощнейшей боевой магии. Хотя бытовало и иное мнение – что проходы были созданы нарочно, для спешной эвакуации населения. Но воспользоваться ими беженцы не смогли… Просто не успели.

Зато прекрасно сохранились разнообразные механические устройства вроде грузового «паука», на котором путешественников доставили в поселение. Разумеется кроме «пауков» – скоростных, грузовых или же малых одноместных – существовали и другие безнадзорные механизмы, большей частью безвредные. Но встречались и опасные, боевые – этих старались немедленно уничтожить, чтобы они не достались бандитам. Или колдунам.

Харитон по понятной причине очень заинтересовался ссыльными колдунами, но сведений о них оказалось до обидного мало – поселенцы избегали общения с магами. Тем более, что те и впрямь были, как правило, сумасшедшими: насильственная потеря магических способностей сказывалась на их разуме далеко не лучшим образом. Единственное что бёглер узнал наверняка, это то, что колдуны проживали особняком, в одном из полуразрушенных городов неподалёку от моря.

По слухам колдуны то ли сумели договориться с городской нежитью о взаимном ненападении, то ли подчинили её себе и стали использовать в личных целях. То ли неведомо как поубивали всех чудищ. То ли выгнали их из города и теперь многочисленные нежити бродят по Отдалённым Землям, выискивая себе пропитание – какое, понятно и без объяснений. Последнее предположение казалось наиболее вероятным, особенно с учётом недавнего нападения «корневика» – опасного существа, много лет не появлявшегося в здешних краях.

Выживали поселения в основном за счёт охоты, рыболовства и не слишком развитого земледелия. И, что особо удивило Харитона, за счёт торговли с исходным миром. Иначе откуда взялась бы колючая проволока, оружие, медикаменты и многое другое, крайне необходимое в полевых условиях?

Специальные поисковые отряды регулярно отправлялись в заброшенные города на поиски драгоценностей и магических артефактов. Экспедиции были отчаянно опасными, не все возвращались из тех походов, однако трофеи стоили риска. Некоторые из вещей оседали в поселениях – обычно лечебные или боевые артефакты, которые могли пригодиться и самим поселенцам – но прочее шло на продажу. Кстати, именно потому на территории Земель имели хождение как королевские денежные знаки, так и купюры иных государств. И даже существовал свой курс обмена валют, который бёглер внимательно изучил – далеко не лишнее знание в нынешней ситуации. Несомненно, Харитону и компании повезло, что их деньги не превратились в пустые бумажки, что можно прикупить в дорогу не только продукты, но и толковое оружие. Потому как путешествовать без вооружения по местности, населённой механическими существами и разумной нежитью, было по меньшей мере глупо.

Пока Харитон выяснял здешнее мироустройство, его политические, социальные и экономические стороны, Денис с Дастином занимались активным отдыхом. То есть слонялись день-деньской по посёлку, а то и за его пределами – с разрешения шерифа, бывшего одновременно и главой общины. Ровесников в посёлке не имелось, одна лишь Тана, да и та вечно в делах – то на дежурстве, то в разъездах на своём «пауке»… То у лекаря, в больничной палате, где всё ещё лежал не пришедший в сознание Крис. Причём, как отметил Денис, помощник шерифа с каждым днём всё дольше и дольше задерживалась в палате, став постепенно едва ли не сиделкой у постели больного.

Что, как сказал бы умудрённый жизненным опытом бёглер, наводит на некоторые размышления. В основном – чувственно-романтические.

Леонардо

Несведущие в магии люди уверены, что колдуну ничего не стоит обнаружить исчезнувшего человека. Что достаточно произнести нужное заклинание и – готово. Вот он, потерявшийся, возник в пентаграмме, делай с ним что хочешь. А если не получается вызвать его к себе, то, в крайнем случае, чародейное ведовство позволит узнать где находится тот исчезнувший, что с ним, в каком он телесном и душевном состоянии. Жив ли?

Это и так, и не так.

Если имеются личные, долго пользованные вещи разыскиваемого человека – а уж тем более его кровь – тогда да. Тогда дело остаётся за малым: пентаграмма, соответствующие магические обряды, заклинания и дело сделано.

Разумеется, подобный метод срабатывает только в отношении обычных людей, не магов – у тех хватает защитных средств и амулетов, чтобы не попасть в пентаграммную ловушку. Или же применяемое к магу чародейство должно быть столь мощным, чтобы его защита не устояла. Но в этом случае попытка насильственного захвата будет расцениваться тем магом как атака, прямой вызов на бой со всеми вытекающими последствиями.

В случае с Дастином ни один из вариантов не годился. Даже с учётом того, что у Леонардо имелся платок с засохшей кровью кадета. Какой от неё прок, если кровь у разыскиваемого постоянно изменяется – пусть медленно, но зато каждую секунду. Сам платок во внимание не принимался, толку-то от новой вещицы! Вот если бы кадет, скажем, пользовался им целый год и ни разу не отдавал в стирку… Но столь долгоживущих носовых платков в природе не существует. Во всяком случае, у нормальных людей, не бродяг и бомжей.

Тем более у бастарда, приученного к армейскому порядку и обязательной гигиене.

То, что выпускник военно-магического училища имени Сигурда Победителя есть незаконнорожденный сын короля Себастьяна, тайной для Леонардо не являлось. Достаточно было хорошенько обдумать беседу с Канцлером и сложить фрагменты простой головоломки. Всё равно что детскую шараду разгадать.

…Обычный маг, конечно же, оказался бы в тупике: как найти беглеца, если нет ни единой зацепки? Разве что нанимать умелого сыщика-убийцу, пусть у него голова болит.

Леонардо никогда и никому не перепоручал свои задания. Тем более, что в нынешнем случае даже очень хороший сыщик вряд ли бы сумел отыскать кадета, слишком уж запутанным был след беглеца. Да и не взялся бы тот сыскарь-киллер за работу, узнав её истинную подоплёку! Дело-то политическое, чрезвычайно опасное для исполнителя. Не секрет, что наёмный убийца, выполнивший заказ по устранению высокопоставленного лица, зачастую исчезает и сам. Причём столь надёжно, что искать его в мире живых пустая трата времени.

Опять же, найти и убить кадета, ставшего (пусть частично) чудовищем наподобие ар-чалхе – это, знаете ли, не каждый сможет. Мало того, что Дастин уже наверняка приобрёл какие-то новые физические возможности, недоступные обычному человеку, он к тому же скоро начнёт приобретать и неуязвимость чалхе. Если уже не начал.

Какую именно – Леонардо не знал. Но предполагал, что в первую очередь кадет станет практически бессмертным, с мгновенно заживающими ранениями, какими бы тяжелыми они ни были. Обязательно появится невосприимчивость ко многим ядам и смертельным газам – из числа тех, что скапливаются над горящими болотами или в безветренных низинах. Вполне вероятно, что возникнет умение находиться сколь угодно долго под водой, дыша не лёгкими, но кожей… А там, глядишь, появятся и другие не менее полезные способности, которые Леонардо даже не мог себе представить. И никто другой не сможет, потому что случаев выживания после укуса ар-чалхе ещё никогда не было. Тем более человека королевских кровей.

Очевидно, что столкнувшиеся магия нежити и магия «высокой» крови должны были дать весьма любопытный эффект с абсолютно непредсказуемыми мутациями.

По правде говоря, Леонардо тоже не отказался бы от подобных возможностей. Но для этого надо быть членом королевской династии и суметь выжить после укуса ар-чалхе.

Или найти такого выжившего и использовать его изменённую кровь для личных целей.

Поиск кадета Леонардо начал с поселения лесорубов. Собственно, сам посёлок мало интересовал колдуна – как и питейное заведение "Топор без топорища", где произошла запланированная Канцлером трагедия. В нынешнем случае, когда не могла помочь традиционная магия, должна была сработать магия особая – та, которую изобрели безумные маги, насильно лишённые чародейных способностей. Колдовство, основанное на абсолютно ином принципе, нежели магия слова или жеста. А именно – на возможностях искусственно «разогнанной» фантазии. Когда желаемый результат представляется колдуну зрительно и осязательно: образно, едва ли не до ярких галлюцинаций. Причём в самый короткий срок, поскольку военное колдовство должно быть молниеносным.

Магия безумных чародеев предназначалась в первую очередь для боевых действий – как способ выживания в заброшенных городах иного мира.

Сосланный в Безумные Земли колдун Леонардо был одним из немногих, кто смог выдержать непростое обучение тайному ведовству. Умение мгновенно вводить себя в особый транс оттачивалось годами, а принудительное расширение сознания и фантазии было попросту опасно для психики обучаемого. Так как это воздействие кардинально её меняло.

Оттого-то далеко не каждый из допущенных заканчивал полный цикл обучения – множество обучаемых неизлечимо сходили с ума уже к середине цикла и, как правило, умирали. Или же уходили прочь из города, где дальнейшей их судьбой никто не интересовался. Правда, ходили слухи, что безумцы основали в горах людоедскую секту с человеческими жертвоприношениями… Но слухи есть слухи, а проверять их никто не собирался.

Леонардо остановил коня за четверть мили до въезда в поселение лесорубов. Иной дороги здесь не было, значит, раненый кадет однозначно уезжал именно этим и никаким иным путём. А большего колдуну не требовалось. Пока – не требовалось.

Маг развернул коня в противоположную от посёлка сторону: ехать к лесорубам он не собирался, нечего ему там делать.

С минуту Леонардо сидел неподвижно – насколько можно расслабившись, уронив поводья и низко склонив голову. Подготавливался к первой фазе поиска.

День клонился к вечеру. Позади, в лесу, раздавался едва слышимый стук топоров, а где-то за лесом, далеко отсюда, громыхала приближающаяся гроза. Птичья мелюзга с истошным щебетом носилась над бескрайней травяной степью; набирающий силы ветер дёргал чёрный плащ седока, будто стараясь сорвать его с плеч и унести куда подальше. Однако занятый медитацией колдун не обращал внимание ни на ветер, ни на приближающуюся грозу.

Наконец Леонардо поднял голову. Если бы сейчас кто-нибудь заглянул ему в лицо, то в ужасе отшатнулся бы: лик колдуна был страшен. Неестественно громадные зрачки, отсутствующий взгляд; белое, словно покрытое изморозью лицо; губы, сжатые в узкую напряжённую полоску – маг Леонардо приступил к поиску.

Сейчас колдуну надо было представить себя на месте беглого кадета… нет, не представить – стать им. Ощутить те эмоции, которые испытывал Дастин, уносясь прочь от места гибели друзей. От того кошмара, который он испытал.

Следы пережитых эмоций, тем более чрезвычайно сильных, остаются в эфирном пространстве надолго. И при соответствующем навыке, при должном умении их можно не только почувствовать, но даже увидеть – что колдун и собирался сделать.

Леонардо ждал, когда придёт неприятное, но знакомое ощущение разделения сознания: он сам, отстранённый наблюдатель, и он же одновременно – раненый беглец. Нет, пожалуй никакими словами невозможно передать странный опыт расслоения своего «я»… потому-то и хватало сошедших с ума от столь противоречивых ощущений. А ведь это был ещё не самый сложный вариант! Азы обучения, не более.

Наконец ожидаемое свершилось: эмоции кадета – вернее их близкое подобие, созданное тренированной фантазией колдуна – нахлынули на чародея. Леонардо скрипнул зубами, поморщился, но удержал волну чужого страха, горя, обиды, боли… И тут же увидел вьющуюся над тропой размытую алую ленту, эфирный след кадета Дастина. Его эмоции, ставшие путеводной нитью.

Колдун пришпорил коня и поскакал вперёд.

Ночь и весь следующий день Леонардо провёл в седле: колдун мог долго обходиться без отдыха, да и конь был под стать хозяину.

Ближе к полудню эфирный след привёл мага в небольшой городок, на рынок – в ряды, где торгуют лошадьми. В рядах, в ответ на расспросы Леонардо (подкреплённые звонкой монетой) быстро вспомнили юношу в военной форме, удачно продавшего коней местным цыганам. Одного из которых, по слухам, той же ночью зверски убило неведомое чудовище с серебряной в лунном свете кровью. Так, во всяком случае, говорили сами цыгане. И хотя верить им нельзя, однако серебряные лужицы на дорожках парка видели многие – те, кто не побоялся следующей ночью проверить цыганские россказни.

Леонардо остался доволен услышанным, всё шло как надо.

Отследив для верности путь Дастина по парку и выбравшись к конной станции, маг направил дальнейший бег коня по негаснущему эфирному следу.

Около полуночи колдун решил дать себе и скакуну короткую передышку. На первом попавшемся полустанке – судя по убогому внешнему виду глухое захолустье, – даже не поинтересовавшись где он находится, чародей устроил недолгий отдых. Первым делом Леонардо напоил и накормил коня. Затем отужинал в мерзкой станционной едальне, главным достоинством которой было отсутствие тараканов в еде. Потом вздремнул пару часов в крохотном зале ожидания. После чего вновь продолжил свой путь.

Утром колдун прибыл в Номольф.

Следуя за эфирной лентой маг проехал едва ли не через весь город по замысловатому, запутанному маршруту. Извилистый путь вёл то по узеньким улочкам с безвкусными памятниками неизвестно кому, то мимо всяческих кафешек, магазинчиков и общественных бюветов с минеральной водой. Чародей ехал, злясь на бессмысленные – по его мнению – перемещения кадета.

Наконец Леонардо остановился возле ничем не примечательной одноэтажной лавки со странной вывеской «Библиаптека» над дверью. Расположенные по обе стороны двери витрины колдуна не заинтересовали, да и чего там могло быть любопытного? Единственное, что хотел знать Леонардо – где находится кадет Дастин. Потому, запомнив место, он отправился в объезд «Бибилиаптеки» по прилегающим к зданию улицам, очерчивая проверочный круг.

Наконец маг вернулся к дверям лавки, подъехав к ней с другого конца улицы. Контрольная поездка оказалась не лишней: теперь Леонардо был твёрдо уверен, что кадет находился внутри одноэтажного дома. Живой ли, мёртвый, но «Библиаптеку» Дастин не покидал.

Леонардо с досадой бросил поводья и соскочил с коня: дело оказалось настолько простым, что становилось обидно за напрасно потраченное время. Маг предполагал длительную погоню, слежку, возможно даже серьёзную схватку… Но никак не того, что глупый мальчишка спрячется в нору и будет там отсиживаться. Заходи и бери голыми руками.

Колдун открыл дверь – над головой коротко звякнул сторожевой колокольчик. Пройдя через торговый зал с неудобно расставленными шкафами и стеллажами, Леонардо остановился возле длинного прилавка, с брезгливым видом огляделся. Судя по убогой обстановке, заведение было из числа тех, где торгуют всяческой околомагической дрянью – начиная от приворотных зелий и заканчивая развлекательными дурман-снадобьями. Притон, а не лавка! Дешёвка.

Леонардо постучал ладонью по прилавку: продавец, он же хозяин, наверняка находился где-то неподалёку. Уговаривать или запугивать владельца жалкой лавчонки колдун не собирался, не хватало ещё пустыми разговорами заниматься – и потому, едва за прилавком раздвинулся чёрный занавес, нанёс молниеносный магический удар. Внушение дружбы и безоговорочного доверия.

А уже после увидел, кому тот удар достался.

Из-за занавеса, сияя радостной улыбкой, вышел бородатый старик в лёгкой куртке с множеством карманов и такого же фасона штанах. На носу заколдованного владельца лавки поблёскивали очки в тонкой стальной оправе.

– Дружище! – с чувством воскликнул старик, – как я рад, что ты приехал! Сколько же лет мы не виделись, а? Десять? Пятнадцать? Спасибо, дорогой, что за важными делами ты всё ж не позабыл старину Эдвоберта.

– Мы никогда раньше не встречались, старый недоумок, – злорадно посмеиваясь ответил Леонардо. Сейчас он мог говорить что угодно, всё равно зачарованный болван не сумеет воспринимать услышанное критически. Тем более что Леонардо не собирался оставлять в памяти деда хоть какие-то воспоминания об их встрече.

– А ты всё шутки шутишь, – укоризненно произнёс собеседник. – Ладно, сейчас я закрою аптеку и мы как встарь посидим, потолкуем за стаканчиком доброго вина, – пообещал он, направляясь к двери.

– Погоди, – остановил его Леонардо. – У меня проблема, друг Эдвоберт. Срочное дело, не требующее отлагательства. Давай сначала разберёмся с ним, а уж после и выпьем, и побеседуем. Ты не против?

– Слушаю тебя, – насторожился Эдвоберт. – И, конечно, чем смогу, тем обязательно помогу.

– Я разыскиваю одного пропавшего парня, – понижая голос чтобы не было слышно далее зала, сказал маг. – Кадета по имени Дастин, который был укушен ар-чалхе. Судя по всему, он должен находиться где-то у тебя… Ты его, случаем, не лечишь, а? Прячешь, поди, в какой комнате? Скажи по дружбе, не оставь в неведении старинного приятеля.

Библиаптекарь в нерешительности затоптался на месте. Похоже, его разрывали противоречивые желания: или закрыть дверь и посидеть с «другом» за стаканчиком вина, или удрать от старинного приятеля с его опасными вопросами куда глаза глядят. Леонардо понял, что попал в точку.

– Помоги, родной, – глядя в глаза Эдвоберту задушевно попросил он. – Вся моя судьба зависит от твоего ответа.

– Ка… кадет? – У аптекаря затряслись щёки, на лбу выступил пот. – Его здесь нет. – Эдвоберт принялся суетливо шарить по карманам куртки, будто пропавший кадет спрятался в одном из них: вынув носовой платок, он вытер лоб.

– Вот как? – удивился Леонардо. События принимали неожиданный, но интересный поворот.

– Мальчик пришёл вместе с двумя другими покупателями, – извиняющимся тоном произнёс аптекарь. – А у меня тогда новый помощник работал, тоже молодой… Я и подумал что они, все четверо, – агенты службы королевской магобезопасности… Так получилось. Ты же знаешь мой бизнес! – в отчаянии воскликнул Эдвоберт. Леонардо сочувственно поцокал языком, ободряюще похлопал собеседника по плечу, мол, давай, рассказывай дальше. Поплачь в жилетку старому доброму приятелю, наверняка полегчает.

– В общем, у нас получилась стычка, – уныло продолжил аптекарь. – Потом эти агрессоры заставили меня открыть комнату с четверной дверью, через которую и ушли. Вот, собственно, всё.

– Любопытно, – произнёс колдун. – Заинтриговал ты меня, друг, дальше некуда. Пошли, покажешь и комнату, и дверь. Которая четверная.

– Но ты ведь никому о ней не скажешь? – испугался Эдвоберт. – Иначе мне конец… Эти контрабандисты, они же настоящие головорезы!

– Не беспокойся, – заверил аптекаря Леонардо, – всё будет хорошо. Настолько замечательно, что ты забудешь обо всех своих тревогах, клятвенно обещаю. – Аптекарь кивнул и с обречённым видом отправился за занавес; колдун, саркастически усмехаясь, последовал за ним.

Четверная дверь Леонардо не удивила. Впрочем, трудно удивить человека, выбравшегося из Безумных Земель в исходный мир через межпространственный портал. Сквозь невидимую лазейку, затерянную в гиблой пустыне среди ползучих серых барханов – где ориентиром был только древний иссохший колодец. Который лишь изредка поднимался из песка, да и то при благоприятном направлении ветра.

– Говоришь, сюда ушли? – настороженно рассматривая кукурузное поле спросил Леонардо. – Точно?

– Куда уж точнее, – с трудом держа поднятую дверь вздохнул Эдвоберт. – Всё, поглядел и достаточно. Ты же не собираешься идти в это опасное место? Даже контрабандисты и те ходят сюда крайне редко, причём с великой осторожностью и только ранним утром. Покуда тамошний охранный оборотень спит.

– Глупец, – насмешливо фыркнул колдун, – мне ли бояться какого-то оборотня… Эге, да ты, братец, настоящий интриган! Получается, отправил четверых своих обидчиков на верную смерть, так ведь?

– У них был с собой какой-то охранный амулет, – опуская дверь, хмуро сообщил аптекарь. – Чёрный, круглый, с указующей стрелкой. Но, думаю, эти господа и без амулета не пропали бы – старший у них ещё тот пройдоха, при случае с самим чёртом справится. Опаснейший человек! Убийца. – Эдвоберт распрямился, осуждающе покачал головой: пройдох он терпеть не мог. Наверное потому, что и сам был первостепенным пройдохой.

Охнув, аптекарь ухватился за поясницу – всё же четверная дверь была тяжеловата для одного.

– Ну-ну, – задумавшись о чём-то своём сказал Леонардо. – Может быть да, а может и нет. А теперь, – он посмотрел в глаза Эдвоберту, – спать! – И резко провёл ладонью у того перед лицом.

Магоаптекарь замер в той позе, в которой его застал приказ колдуна: со страдальческим выражением лица, слегка полусогнутый, с рукой на пояснице. Памятник всем болеющим радикулитом да и только.

Колдун вернулся в торговый зал, запер входную дверь, вывесил дежурную табличку «Закрыто». А затем, выйдя чёрным ходом на задний двор, отодвинул засов на воротах, приоткрыл их и, выскользнув на улицу, пошёл за конём. Вряд ли за следующую пару минут кто-нибудь воспользуется незапертыми воротами и обнаружит в доме заколдованного аптекаря. А если обнаружит – ему же хуже: Леонардо никогда не оставлял свидетелей ненаказанными, в лучшем случае стирал им память. Если, конечно, не было настроения убивать.

Приказав безропотному Эдвоберту держать дверь на нужной высоте, Леонардо вышел на грунтовую дорогу кукурузного поля. Вышел, ведя коня за уздечку, остановился. Обернулся назад, приказал громогласно:

– Слушай меня, друг Эдвоберт! Сейчас ты опустишь четверную дверь, запрёшь её. Потом покинешь комнату и восстановишь магический запор. А после навсегда забудешь и обо мне, и о моём с тобой разговоре. Ты понял?

– Я понял, – едва слышно отозвался библиаптекарь.

– Тогда действуй, – приказал Леонардо.

Дверь опустилась и исчезла: Эдвоберт приступил к выполнению заложенной в него программы.

Колдун некоторое время постоял, сторожко поглядывая по сторонам и прислушиваясь: слова об охранном оборотне вряд ли были пустой болтовнёй. Разумеется Леонардо ничуть не боялся оборотней, достаточно их повидал за свою жизнь. Но бережённого, как говорится, и судьба бережёт.

Здесь, на кукурузном поле, близился вечер. Прогретый солнцем воздух пах зеленью, налитыми соком початками, землёй и дорожной пылью. Высокие стебли закрывали обзор – когда Леонардо запрыгнул на коня, стало видно гораздо дальше.

Необъятное зелёное море простиралось до горизонта, в какую сторону ни глянь. Однако по правую руку, вдалеке, виднелась круглая проплешина со стоящим посреди неё дощатым то ли сараем, то ли жилым домиком – понять издали было сложно. Ещё там находился колодец с воротом и висящим на цепи ведром. А более ничего: ни живности, ни какого-нибудь грязного от работы фермера. Ни тем более сторожевого оборотня.

– Совсем контрабандисты моего друга-аптекаря запугали, – трогаясь с места неодобрительно заметил колдун. – Заморочили, понимаешь, бедному человеку голову. Нехорошо над стариками издеваться, ай-ай, – и, вспомнив свою проделку с Эдвобертом, желчно хохотнул.

Стариков Леонардо терпеть не мог, ненужный государственный балласт. Будь его воля – всех уничтожил бы! Да и то, какой прок от древнего хлама?

Или вышвырнул бы в Отдалённые Земли, на прокорм нежити.

Эмоциональный след кадета – здесь, на кукурузном поле, – странным образом раздваивался: одна алая лента тянулась над грунтовкой, вторая уходила в поле, в сторону проплешины. Понять смысл той раздвоенности Леонардо не смог, впервые с подобным сталкивался, однако решил всё же ехать по дороге. А там видно будет.

Дорога тянулась и тянулась, длинная, бесконечная. Колдун вновь глянул поверх метёлок кукурузы, зло выругался: сарай с колодцем находились на прежнем месте, ничуть не отдалившись за пяток минут езды. Похоже, грунтовка была магически закольцована, что явилось для всадника неприятным сюрпризом.

Леонардо чертыхнулся, остановил коня: надо было обдумать, как поступать дальше. Понять, где он оказался и как отсюда выбраться. И какой путеводной ленте следовать.

Внезапно впереди над дорогой сгустился мушиный рой, приняв очертания громадного лица с тёмными пятнами глаз и рта. Колдун выжидающе уставился на сотканный мошками лик.

– Путник, – глухо произнёсло «мушиное» изображение, – кто бы ты ни был, вор или честный человек, но отныне ты – сторож поля Мерлина. Служба предыдущего охранника закончена, но волшебная кукуруза не может оставаться без должного надзора. Теперь охранником будешь ты – до тех пор, пока не придёт кто-либо другой, кому передашь свои обязанности. Не пытайся убежать, заклятье сторожевого оборотня уже наложено на тебя. – С этими словами рой рассыпался, развеялся словно пепел на ветру: ведущая в никуда дорога была вновь свободна.

– Дьявольщина! – в ярости заорал Леонардо. – Легендарное поле Мерлина, пропади оно пропадом! Так вот куда удрал мальчишка… Теперь он в Отдалённых Землях, не иначе. Неужто придётся возвращаться в гиблые места? – Предупреждение о сторожевом заклятье колдуна не обеспокоило: наложить чары на него, неуязвимого для боевой магии? Вздор, пустая угроза. Чушь.

Пусть заклятье ждёт кого другого. Какого-нибудь дурака-контрабандиста из числа тех, о которых говорил Эдвоберт.

Взбешённый колдун направил коня вскачь по второму эфирному следу Дастина – где-то там, без сомнения, находился выход с поля Мерлина.

Вихрем промчавшись по проплешине (сквозь очерченный белыми камнями круг, мимо дощатой развалюхи) конь вломился в зелень кукурузы: разбрасывая мягкий грунт копытами, сминая грудью стебли он проскакал с полсотни метров и…

И исчез, вырвавшись за магическое ограждение поля, безвозвратно ушёл в Отдалённые Земли. Один, без всадника.

Колдун будто на каменную стену налетел: упав с высоты на землю, он остался лежать среди медленно распрямляющихся стеблей.

Придя в себя, Леонардо встал, молча отряхнул одежду. После развернулся и, цедя сквозь зубы матросские ругательства, отправился назад к проплешине, знакомиться с хозяйством. Потому что, хочет он того или нет, но застрял колдун здесь надолго. Как минимум до первого дурака-контрабандиста.

Древняя магия великого Мерлина – будь Леонардо хоть трижды неуязвим для современного колдовства – не оставила ему никаких шансов: полю нужен был сторож.

И оно его получило.

Глава 8

С утра пораньше, как обычно, Харитон и компания отправились проведать Криса.

Идти было недалеко: за неимением гостиницы новоявленные эмигранты поселились в полицейском участке, в камере-"обезьяннике". Это, разумеется, был не самый комфортный вариант, но выбирать не приходилось. Во всяком случае уж лучше двухъярусные нары с матрасами и подушками, чем ночёвка в чистом поле.

Харитон вышел из дома лекаря и направился к лавочке, на которой сидели скучающие Денис с Дастином. Остановился перед ними, сказал мрачно:

– У меня, господа подопечные, они же вольные граждане Отдалённых Земель, две новости. Одна хорошая, вторая плохая. Начну с хорошей: Крис наконец-то пришёл в себя. А вторая – это то, что ни о каком путешествии для него не может быть и речи: больному предписана неделя постельного режима. А то и две. Ну-с, уважаемые, что станем делать? Ждать?

Денис пожал плечами – ему, в общем-то, было всё равно. С одной стороны, торчать в посёлке уже порядком надоело, но с другой – торопиться-то особо некуда. Можно и подождать, пока Крис встанет на ноги, чтобы продолжить путь всем вместе.

– Исключено, – категорично отрезал Дастин. – Я и без того потерял уйму времени. А мою болезнь, между прочим, никто не отменял! Потому вы как хотите, но я отправлюсь на поиски города колдунов. Что же до Криса, то как бы цинично оно не звучало, но я с ним фактически не знаком и, в общем-то, ничем ему не обязан. Хотя, конечно, при необходимости выдам денег на его лечение и содержание в больнице, – кадет похлопал ладонью по сумке на боку.

– Что-то в этом роде я и надеялся услышать, – повеселев, признался Харитон. – Очень уж мне задерживаться здесь не хочется! Ну а чтобы никого не грызла совесть… – Бёглер присел на лавку, огляделся – нет ли рядом кого постороннего? – продолжил едва слышно: – Деньги на лечение не потребуются. Должен сказать, что наша полицейская Тана положила на Криса глаз – оно и понятно, при отсутствии толковых женихов, хе-хе. В общем, я вчера с ней немного поболтал и понял, что наш пациент будет за ней как за каменной стеной. Кремень, а не девица! Опять же, совсем не лишние рабочие руки для маленького посёлка. Ну и ко всему прочему – здесь, в иномирной глухомани, его вряд ли найдёт орден Святого Мерлина.

Денис непонимающе посмотрел на Харитона:

– Погоди. Орден-то, как я понял, ищет вовсе не Криса, а его магический ключ! Боюсь, они рано или поздно, но вычислят его местонахождение. А там уж дело техники. Придут, найдут, арестуют. И никакая Тана не поможет.

– Не вычислят, – непонятно чему радуясь, ухмыльнулся бёглер. – Зуб даю. А теперь, если мы пришли к соглашению… а мы пришли к соглашению? – Денис лишь махнул рукой, мол, я как все. – Тогда идём экипироваться. Часа через два из посёлка выдвигается поисковая экспедиция, как раз в нужном нам направлении. К ней-то мы и примкнём, я вчерашним вечером на всякий случай договорился.

– Э, да ты заранее всё решил, – возмутился Денис. – А как же наше мнение?

– А оно что, вдруг стало другим? – безмятежно поинтересовался Харитон. Денис не нашёлся что ответить, только покачал головой, буркнув: "Ну ты и жук!" После чего встал с лавки и пошёл следом за бёглером, экипироваться.

Поселковый магазин, где торговали всякой всячиной – начиная от продуктов и заканчивая найденными в походах магическими диковинками – находился неподалёку от центра поселения, вблизи от главных ворот. Впрочем, тут всё находилось «неподалёку», с учётом малой величины посёлка.

Экипировка заняла не более десяти минут: жук-Харитон тем же прошлым вечером выбрал и отложил всё необходимое для похода – консервы, лекарства, и, конечно же, оружие. Если по поводу первого-второго ни у кого вопросов не оказалось, то с третьим возникли разногласия. Выбранное бёглером оружие предназначалось в первую очередь для ближнего боя: огнемётные пистоли наподобие того, которым владела Тана. Денис, вспомнив напугавшую его встречу с Корневиком, потребовал себе "что-нибудь помощнее", способное уничтожить как минимум бронированный танк. Дастин же сказал, что ему покупное оружие вообще не требуется, и без него управится, был бы нож под рукой. Бёглер, прикинув возможности отряда и имеющееся у них в наличии оружие, согласился что лишнего им, пожалуй, не надо. Потому был приобретён всего один ствол – исключительно для Дениса. Зато не огнемётный, а ударно-разрушительный, как того и хотел парень, с полной энергетической обоймой на полсотни выстрелов. Денис повертел небольшой пистоль в руках, вслух огорчился его несерьёзным размерам – на что продавец резонно поинтересовался, мол, а вам, юноша, что именно нужно: устрашающий внешний вид или эффективность в бою? Так как ответить Денису было нечего, на том его переживания и закончились.

Прикупив три небольших рюкзака, путешественники отправились к воротам, откуда должна была стартовать поисковая экспедиция.

Прямо говоря, обещанная экспедиция Дениса разочаровала. Парень ожидал, что она будет выглядеть гораздо серьёзнее, вроде грузовой автоколонны, охраняемой парой броневиков или «пауками» с огнестрелами. На самом деле «экспедицией» оказалась длинная открытая платформа на частых металлических ножках – с водительским местом и расположенными вдоль бортов сидениями для пассажиров – плюс трое неразговорчивых мужиков, вооружённых куда серьёзнее напросившихся к ним путников.

Едва Харитон, Денис и Дастин заняли места, положив тощие рюкзачки на пол, как платформа сорвалась с места и, проскочив через открытые ворота, помчалась с завидной скоростью невесть куда. Разумеется "невесть куда" для пассажиров – бывалые поселенцы прекрасно знали, куда и зачем они едут.

Платформа мчалась прочь от поселения, в противоположную от колдовского озера сторону. Как скупо пояснил один из поселенцев, целью экспедиции был разрушенный город где-то в полудне пути – там предстояла очередная проверка развалин на предмет ценностей и магических артефактов. А приморский город колдунов находился дальше, но в том же направлении. Потому "гражданам экскурсантам" – как насмешливо обозвал путешественников ехидный поселенец – далее придётся двигаться своим ходом. На свой страх и риск, так сказать.

Денис с интересом смотрел по сторонам, хотя глядеть, в общем-то, было не на что, пустошь и пустошь. Ровная, гладкая, магически отутюженная, поросшая жёсткой бурой травой… Пустыня от горизонта до горизонта.

Тяжёлая платформа шла быстро, однако движение почти не ощущалось – лишь едва заметное покачивание и глухое постукивание металлических ножек по утрамбованной земле, да тёплый ветерок в лицо. Неудивительно что Денис вскоре задремал. Потому, когда платформа резко повернула влево и прибавила ходу, чуть не свалился на пол; ухватившись за борт, парень сонно посмотрел, что происходит. В ту же секунду дремотная одурь исчезла – увиденное Денисом было настолько поразительно, что ему, конечно же, стало не до сна.

В той стороне, куда свернула платформа, неспешно брело стадо (Денис не сумел подобрать иного определения) разномастной самоходной техники. В нём было около дюжины «пауков» – как здоровенных грузовых, так и небольших, изящных, явно скоростных; несколько десятков многоногих платформ, внешне схожих с экспедиционной. И ещё несчётное количество каких-то маленьких, снующих меж ходулями гигантов, механизмов странного вида… В общем, всякая бойкая мелочь.

А в середине стада размеренно шагал вовсе примечательный монстр, ростом выше самого высокого паука – чёрная яйцевидная кабина, висящая меж изогнутых назад, по-птичьи, двух подвижных ног-опор. Длинных, тоже чёрных.

Экспедиционная платформа на полном ходу неслась к стаду; водитель, тыча рукой в сторону самоходок, возбуждённо кричал что-то непонятное, вмиг уносимое ветром. Впрочем, друзья-поселенцы поняли его и без пояснений: быстро достав из-под сидений якорный крюк-тройник (знающие люди называют такой "кошка") с привязанной к нему верёвкой, они застыли за спиной водителя – напряжённые, готовые к действию.

– Эй-эй! – всполошился Денис, – что происходит?

– Охота происходит, – придерживая шляпу и глядя на приближающиеся механизмы, невозмутимо ответил Харитон. – Чувствую, сейчас будет очень весело. Возможно, до слёз или лёгких увечий. Как повезёт.

– Какая к чёрту охота, – возмутился парень, – мы об этом не договаривались!

– Не мы, а я, – хмыкнув уточнил бёглер. – Верно, не договаривался. Но когда ещё доведётся поучаствовать в ловле диких самоходок, а? Так что держись покрепче за сиденье, напарник, и не переживай. – Харитон подмигнул Денису, ободряюще ткнул локтём сидевшего рядом Дастина. Кадет воспринял тычок как команду: вскочив с места, он перебрался поближе к поселенцам, хлопнул одного из них по плечу и знаками показал, мол, я с вами в деле. Тот одобрительно кивнул и вновь принялся смотреть вперёд.

Платформа приблизилась к стаду едва ли не вплотную. Как ни странно, механизмы не обратили на неё никакого внимания – видимо, посчитали «своей», такой же вольной как они сами. Это было непростительной ошибкой: взлетевший в воздух якорный крюк уцепился за ограждение на туловище ближнего паука, из числа скоростных. Платформа принялась лавировать, повторяя движения заарканенного, но ничего не подозревающего механизма; примотав верёвку к поручням на борту платформы, один из поселян ловко пополз по ней вверх, к площадке управления пауком, второй остался страховать узел верёвки. Судя по всему, ловчая процедура у троицы была давно отработана: забравшийся на площадку верхолаз швырнул «кошку» в сторону, подальше от стада – платформа на миг притормозила, чтобы подобрать крюк-тройник – и пропал из виду, усевшись за пульт управления пауком. Через несколько секунд паук начал замедлять ход и бочком-бочком выбираться из стада. Как будто решил погулять самостоятельно. Отдельно от всех.

Следующим броском был заарканен грузовой паук: второй поселянин столь же ловко поднялся на площадку и вскоре захваченный грузовик тоже побрёл в сторону от беспечной толпы механизмов. Водитель оглянулся на Дастина – тот перегнулся через борт платформы, подхватил выкинутый крюк-тройник и ткнул рукой в сторону чёрной кабины с «кенгуриными» ногами. Водитель постучал себя пятернёй по лбу, доходчиво покрутил пальцем у виска, но кадет вновь указал на неё. Поселянин лишь пожал плечами, мол, вольному воля и, расталкивая снующую мелочь, приблизил платформу к самоходному монстру.

Денис оглянулся – захваченные пауки остановились и, неподвижные, напоминали сейчас издали боевые треножники умерших марсиан. Для полноты картины не хватало только поникших железных щупалец и заунывного воя: "Улла-улла-улла!"

– Гм, и как наш кадет собирается прицепиться к этой хреновине? – разглядывая снизу далёкое яйцо кабины, недоумённо спросил Харитон. – Хотя там вроде бы какой-то люк виднеется, со ступенькой-скобой, но… – Бёглер развёл руками. – Нужно и впрямь бешеное везение, чтобы не только докинуть до скобы тяжёлый якорь, но ещё и зацепиться за неё! Нет, ничего у него не получится. Никак.

– Харитон, – удивился Денис, – ты что, забыл про способности Дастина?

– А, ну тогда может быть, – продолжая смотреть на кабину согласился бёглер. – Шансы есть, несомненно. Другое дело на кой чёрт нам эта иномирная самоходка? – задумчиво произнёс он. Денис не ответил, да и что тут можно сказать. Охота – она и есть охота, главное в ней даже не добыча, а сам процесс, азарт погони!

– В конце концов поселянам можно продать, – решил Харитон. – За хорошую цену.

Тем временем Дастин, глядя на чёрную кабину, раскрутил «кошку» на верёвке. Раскрутил и замер, чего-то выжидая: время шло, крюк-тройник продолжал вращаться, но кадет словно забыл о нём. Водитель нетерпеливо поглядывал на Дастина, но ничего не говорил – уж он-то знал, как важен точный выверенный бросок. И как много значит не вовремя сказанное под руку слово. Наконец кадет решился: крюк по дуге взлетел в небо, высоко, выше чёрной кабины, упал на её верхушку, скользнул по гладкому боку и… зацепился одним из крючьев за ступеньку-скобу.

Денис, не ожидая когда его позовут, бросился к Дастину. Вместе они натянули верёвку, закрепили её на поручнях и кадет сноровисто полез вверх. Добравшись до ступеньки и ухватившись за неё одной рукой, он подался сколь можно выше – похоже, Дастин старался дотянуться ладонью до чего-то невидимого, неразличимого снизу.

– Ну давай же, давай! – занервничал Денис, – ну же… Ух ты, получилось!

Над кадетом открылся овальный люк. Не дожидаясь пока тот распахнётся полностью, Дастин ухватился свободной рукой за нижнюю часть проёма и, сторонясь якорных зубьев, осторожно влез в кабину. После чего помахал оттуда рукой – водитель добавил ходу, ослабляя верёвку – и швырнул ненужную «кошку» вниз. А затем кадет скрылся в кабине; люк, словно получив команду, неспешно закрылся. Сам по себе.

Водитель остановил платформу, выждал, пока прочие механизмы не прошагают дальше, и отправился вытаскивать из земли глубоко засевший крюк-тройник.

А Харитон с Денисом остались сидеть на местах, молча глядя вслед удаляющемуся стаду. Вернее, чёрной самоходке с замурованным внутри кадетом.

– Всё, приехали, – мимоходом сообщил водитель, забрасывая «кошку» на платформу. – Экспедиция закончена. У нас два паука, достаточный улов для коммерческого похода. Эх, свезло так свезло, что на "чёрного пастуха" нарвались!

– Это которого Дастин поймал? – сухо сглотнув, упавшим голосом спросил Денис.

– Ещё неизвестно, кто кого словил, – верно заметил водитель, забираясь на платформу. – Я же показывал ему, нельзя «пастуха» трогать. Чёрт его знает что за машина такая, мы никогда с ней не сталкивались. Вернее, не ловили. Говорят, раньше пробовали, но не смогли открыть люк, а вашему пацану, стало быть, крепко подфартило… Непонятного предназначения устройство! Бродит по пустоши где придётся, а случайные механизмы к нему так и липнут, словно намагниченные. Мало того, при этом дуреют до полной невменяемости – подходи и бери тёпленькими. Что мы сегодня и сделали, – деловито подвёл итог поселянин. – Вы того, решайте, дальше пойдёте или вернётесь с нами в посёлок? С пауками, ясное дело, ни о какой экспедиции не может быть и речи. Их надо срочно вести к нашим умельцам на переналадку, а то в ручном управлении они страшно неудобны. Да и скорость не та.

– Пешком пойдём, – Харитон подхватил два рюкзака, спрыгнул с платформы; Денис, взяв свой заплечный мешок, последовал за бёглером.

– Тогда удачи, – пожелал водитель, надавил на газ и, развернув платформу, отправился назад, к блестящим на солнце неподвижным паукам. К трофеям, требующим переналадки.

– Пошли, – коротко сказал Харитон: накинув рюкзаки на плечи, не оборачиваясь, он отправился вслед за далеко ушедшим стадом. Денис зашагал рядом с бёглером.

– Надеюсь, всё будет в порядке, – уныло произнёс парень. – Дастин, он головастый, сообразительный. Опять же, военная подготовка… Авось с «пастухом» управится.

– Авось, – мрачно ответил Харитон, на том их диалог закончился – далее оба шли молча, скорбно наблюдая за тем, как безнадёжно удаляется от них механическое стадо. Соревноваться в скорости с неутомимыми механизмами смысла не имело, оставалось надеяться именно на великое "авось".

Полуденное солнце прогрело спёкшуюся землю до марева: горячий воздух над пустошью плыл и дрожал, искажая дальнюю перспективу. Ни чирикания полевых птиц, ни стрекота кузнечиков, ни каких-либо иных живых звуков… Денису порой казалось, что они идут через какой-то секретный полигон, где регулярно проводят опасные химические эксперименты. После которых не остаётся ничего живого, одна сухая трава, едва слышно хрустящая под ногами путешественников.

Парень хотел было снять с себя пиджак-френч, а то и раздеться по пояс, жарко ведь, но опытный Харитон настоятельно порекомендовал этого не делать. Сказал, что будет гораздо хуже. Посоветовал терпеть и как можно меньше пить воды из припасённой в рюкзаке фляги. Денису совет показался дурацким, но возражать он не стал, решив поверить бёглеру на слово. Бывалый путешественник, как-никак.

– Слушай, напарник, – наконец подал голос Харитон. – Мне кажется, или оно происходит на самом деле?

– Что? – встрепенулся Денис. – Где?

– Там, – бёглер остановился, переводя дух, показал рукой вперёд. – Похоже, в стаде какое-то волнение. Оживление, понимаешь… Зараза, не разберу толком из-за марева. – Он снял шляпу и, громко отдуваясь, принялся ею обмахиваться.

Денис, загораживаясь от солнца ладонью, пригляделся, озабоченно нахмурился – а ведь действительно происходило что-то странное.

Ушедшее почти к горизонту скопище механизмов, видимое отсюда блестящими точками, явно и несомненно разбегалось в разные стороны. Что могло случиться, Денис не знал. Но необъяснимое поведение самоходок внушало надежду на то, что Дастин сумел подчинить себе «пастуха» – иначе с чего вдруг паническое бегство? Будто с цепи сорвались… Очнулись и сорвались.

– Вперёд, – скомандовал Харитон. – И на всякий случай подготовь пистоль-разрушитель.

– Зачем? – не понял Денис. – Никаких врагов, тишь да благодать. Жарко только, но это пистолетом не поправишь, тут кондиционер нужен. Лучше всего японский.

– Затем, что эти бешеные механизмы могут нас случайно затоптать, – вглядываясь вдаль, спокойно пояснил бёглер. – Некоторые аккурат в нашу сторону бегут. Хорошо если мимо проскочат, а если нет?

– Ага, – сказал Денис, доставая пистоль из кармана пиджака, – это я запросто. Мне даже интересно.

– Зря выстрелы не трать, – посоветовал Харитон, – нам ещё через развалины идти. Да и в городе у колдунов, думаю, тоже могут случиться неприятные сюрпризы. В общем, действуй по обстановке. – Посчитав боевой инструктаж законченным, бёглер надел шляпу, брезгливо стряхнул с усов осевшую на них пыль и пошёл дальше. Денис, держа пистоль наготове, бодро зашагал рядом с Харитоном – куда только подевались его усталость и уныние! Наверное, сказалась надвигающаяся опасность. Вернее, сопутствующий ей адреналин.

К счастью – по мнению Харитона, и к сожалению – по мнению Дениса, опасные механизмы промчались далеко от них. Да и оказалось их не густо: пара скоростных пауков да где-то с пяток-другой платформ, точнее не сосчитать – за рвущимися вперёд механизмами поднимался густой шлейф пыли, в котором терялись остальные беглецы.

Убедившись что самоходок больше не предвидится, бёглер с напарником продолжили путь.

Через полчаса быстрой ходьбы стал виден "чёрный пастух", вернее его яйцевидная кабина – которая теперь была не чёрной, а тускло-серой, наверное от той поднятой пыли. И к тому же находилась она ныне не где-то в вышине, а на земле. Когда же спасатели подошли ещё ближе, то обнаружили, что «пастух» сложил суставчатые лапы и уткнулся широким брюхом кабины в траву. В открытом настежь люке, свесив ноги, сидел едва различимый Дастин и приветственно махал друзьям рукой.

– Прям от сердца отлегло, – вздохнув, признался Харитон. – Наверное, старею… Натурально сентиментальным стал. – Грозно топорща усы, он погрозил кадету кулаком.

Вблизи кабина «пастуха» выглядела гораздо внушительнее, чем когда находилась в вышине. Размером со спортивный воздушный шар, сплошь покрытая рябью одинаково мелких бугорков, кабина напоминала тотемную скульптуру каких-нибудь поклонников яйца гигантской птицы Рух. Или же выставочную работу последователя мастера Фаберже, страдающего неизлечимой гигантоманией.

В любом случае выглядело «яйцо» настолько монументально, что Денису вдруг нестерпимо захотелось выстрелить в него из пистоля-разрушителя и посмотреть что в итоге получится. С трудом подавив неуместное желание, Денис вместе с Харитоном подошёл к люку.

– Привет, народ, – сказал сверху Дастин. – Спасибо что не бросили. Честно говоря, была у меня одна нехорошая мысль… – но продолжать не стал, зачем портить настроение себе и людям.

– Мы бы тебя всё равно нашли, – ровным голосом ответил Харитон. – Одно дело когда человек больной и под присмотром любящей девушки, совсем другое – похищенный иномирной техникой. Так что не надо наводить тень на плетень, понятно?

– А то, – улыбнулся кадет, встал, приглашающее повёл рукой: – Заходите, здесь прохладно, – он скрылся в глубине кабины.

– Скажет ещё, – недовольно пробурчал бёглер, ставя ногу на скобу-ступеньку. – Окажись на его месте ты, напарник, я бы сейчас тебе точно уши надрал, – и легко поднялся в кабину. Денис, громко заметив что в таком случае у него сегодня удачный день, последовал за Харитоном.

Внутри кабины и впрямь было свежо, будто работал мощный кондиционер. Конечно же не настолько холодно чтобы простыть, но и снимать пиджак Денису сразу расхотелось.

Помещение оказалось менее просторным, чем ожидал Денис: встав на цыпочки и подняв руки, он легко дотянулся бы до ровного потолка – металлического, как и пол. Закруглённые стены оказались изнутри прозрачными: сейчас, покрытые снаружи плотным слоем пыли, они пропускали только неяркий свет.

По левую и правую сторону кабины располагались глубокие кресла офисного типа, из серии "для начальника" – с высокими спинками и подлокотниками, каждое на стальной трубе-ножке. Похоже, кресла были вращающимися и, как понадеялся Денис, достаточно мягкими.

В дальней от люка стороне высился пульт управления с точно таким же креслом перед ним: судя по тому, что на пульте безостановочно моргал красный огонёк, у Дастина возникла некая проблема. Или же у них у всех – смотря насколько глобальной окажется неурядица.

– Давай рассказывай, – потребовал Харитон, сбрасывая рюкзаки на одно из боковых кресел. – Как люк открыл, как управление освоил, как эту штуковину остановил. В общем, всё и с подробностями. – Денис положил свой рюкзак до кучи и немедля пошёл осматривать пульт. Потому что любой нормальный человек, видевший достаточное количество фантастических фильмов, обязательно заинтересуется тревожным сигналом. Тем более попав в иномирное транспортное средство: мало ли как дела обстоят, может, давным-давно пора удирать со всех ног, считанные секунды до взрыва!

Тогда однозначно будет не до подробностей.

– Если вы заметили, то там, снаружи, справа от люка имеется вдавленный отпечаток трёхпалой ладони, – как и просил Харитон, начал обстоятельный рассказ Дастин. – Я увидел его ещё снизу, с платформы, и подумал – а вдруг получится захватить главную машину? Люк ведь труднодоступный, вряд ли кто-нибудь раньше пытался до него добраться.

– И пытались, и добирались, – сказал Денис. – Но открыть не смогли. Кстати, поселенцы называют самоходку "чёрным пастухом".

– Ты не отвлекайся, изучай пульт, – строго произнёс Харитон. – Глядишь, водителем назначим. Что же до отпечатка, – обратился он к кадету, – то я не видел. Наверное пылью забило.

– Не важно, – отмахнулся Дастин, – потом увидишь. В общем, дотянулся я до него, приложил ладонь и тут же почувствовал сильный укол. По правде говоря, я от неожиданности едва ступеньку не отпустил, вот бы навернулся так навернулся! Затем открылся люк, я в него и влез. Ну а после стал выяснять, что здесь да как – дневного света хватало, это сейчас муть сплошная. – Денис слушал рассказ кадета вполуха, внимательно осматривая пульт.

Собственно, особо разглядывать было нечего: два разнесённых друг от дружки вертикальных джойстика с кнопками, да три прямоугольных окошка – одно из которых, красное, всё ещё продолжало мигать, то ли запрещая что-то, то ли предупреждая о чём-то. Серебряные надписи вокруг джойстиков и под окошками ничего Денису не говорили: тонкие строки из точек-чёрточек-закорючек более всего походили на нечитаемые инопланетные знаки, чем на какие-либо известные письмена.

Похоже, лингвистическая магия Башни Реальностей здесь не действовала. Хотя, возможно, дело было в другом: как предупреждал Харитон, знание языков даётся для реальности, в которую ты уходишь. А нынче они находились в совершенно иной действительности, вовсе не в той, куда попали изначально. В мире, где вложенные Башней языковые знания попросту не действительны.

Джойстики выглядели излишне крупными и неудобными для человеческой руки: как ни старался Денис взять рычажки половчее, ничего из того не получалось. Вспомнив слова Дастина про трёхпалый отпечаток возле люка, парень бросил бесполезное занятие – да, техника несомненно была изготовлена для иного биологического вида. Не человеческого.

– …Управлять машиной не сложно, но неудобно, – словно подтверждая впечатление Дениса продолжил кадет. – Я в конце-концов почти разобрался что с ней надо делать, даже научился менять направление движения и скорость, но… Но внезапно эта зараза остановилась, села и выключилась. И люк раскрыла, намекая чтобы я убирался вон. Непонятно, чего ей надо?

Денис наклонился над мигающим прямоугольником, прищурился, чтобы не слепили яркие вспышки. Посмотрел и окликнул кадета:

– А ты сигнальное окошко вблизи видел? Всё просто – самоходка заблокирована и требует ключ активации. Я так думаю.

– Что? – хором воскликнули Дастин и Харитон: подойдя к пульту они молча уставились на алый прямоугольник. Действительно, если приглядеться – щурясь или через щелку между пальцами – то становился различим выгравированный на стекле тонкий рисунок ключа. Или чего-то иного, но всё равно напоминающего ключ: вертикальная черта с двойным колечком сверху и похожим на рогатку выступом снизу.

– Тьфу ты, – сказал бёглер. – Баловство одно, а не приобретение. На кой хрен нужно заблокированное транспортное средство? Хотя, возможно, его можно вновь оживить, если приложить ладонь к отпечатку снаружи, а?

– Вряд ли, – уверенно ответил Денис. – Замок опознал водителя, вернее того, кто имеет право доступа внутрь. По крови опознал, между прочим. И повторная процедура вряд ли снимет блокировку.

– Это в каком смысле "по крови"? – с подозрением спросил Дастин, разглядывая на ладони чёрную точку укола.

– Провёл экспресс-анализ и сравнил твою кровь с заложенными в банк данных образцами, – охотно пояснил Денис. – Я подобное в фильмах видел. Высшая степень защиты от чужого проникновения!

– Меня просто изумляет сколько умственных сил и энергии тратится в твоём мире на всякую ерунду, – осуждающе произнёс Харитон. – На это ваше кино, о котором ты регулярно вспоминаешь. Изобретают невесть что на потеху публике, всякую дурость и глупость, нет чтобы чего дельное придумать.

– Но замок ведь открылся, не так ли? – упрямо продолжил гнуть свою линию Денис. – Значит опознал «своего». Опять же отпечаток трёхпалой ладони на корпусе и джойстики управления, сконструированные под ту трёхпалость… Дастин, сколько пальцев на руке чалхе?

– Три, – шёпотом ответил кадет, с испугом оглядываясь по сторонам будто впервые вошёл в кабину.

– Всё сходится, – кивнул Денис. – А ты, Харитон, сообразил что к чему?

– Слушай, не строй из себя умника, – с досадой произнёс бёглер, – не люблю зануд. Ты давай прямо, в лоб, открытым текстом. Чтобы, значит, даже самый необразованный путешественник по иным реальностям мог понять, какая-такая подлянка ему досталась на сей раз.

– Чалхе – бывшие владыки этого мира, – торжественно возвестил Денис, – а у Дастина сейчас кровь как у чалхе. Ну, близкая по составу, наверное. Потому-то «пастух» и принял его, впустил в себя.

– Ты хочешь сказать что жрущие кровь пиявки создали всё это? – Харитон повёл вокруг себя рукой, наверняка подразумевая не только самоходное устройство с чёрной кабиной. – Извини, не верю! Полная чушь. Фантазия у тебя, напарник, перегрелась от киновоспоминаний. Надо же, чалхе-кровососы – владыки мира, придумает же. – Бёглер невесело хохотнул, осуждающе покачал головой. – Холодный компресс на лоб и восемь часов сна, вот что тебе сейчас реально требуется.

– Я не говорю про нынешних вампиров, – возмутился Денис. – Я толкую про их пра-пра-пра-прадедов, удравших отсюда много веков тому назад. Через порталы, сохранившиеся до наших дней. Уверен, что пришельцев хреново встретили в новом мире и принялись убивать – потому выжившие со временем забыли о своих корнях, о техническом и магическом умении… Тут не до прогресса, когда речь идёт о сохранении вида!

– Денис прав, – мрачно сказал Дастин. – Я не хотел рассказывать, но теперь придётся: кабина может говорить. И когда я пытался освоить управление, неоднократно обращалась ко мне с каким-то вопросом. Я запомнил лишь обращение: «дип-ар-чалхе». Понятия не имею, что оно означает, но звучало очень вежливо. Даже подобострастно.

Денис с Харитоном переглянулись и умолкли, обдумывая слова кадета.

В наступившей тишине было слышно лишь дыхание всех троих, шелест ветра за стеной кабины да слабое пощёлкивание где-то вверху, в технических недрах самоходки: машина жила своей механической жизнью. Пусть и временно заблокированной.

– Ар-чалхе, насколько я помню, означает "старший чалхе", – помолчав, произнёс Харитон. – Маг Эдвоберт во время нашего знакомства пояснил. Тогда, думаю, добавка «дип» будет значить ещё что-то более высокое. Как бы даже не королевский титул… Что ж, тогда поздравляю, гражданин император всех чалхе, со вступлением во владение здешним миром, – бёглер приложил ладонь к полям шляпы. – Можете принимать наследие.

– Что за вздор, – устало отмахнулся Дастин. – Глупая шутка. – Сел в кресло и закинул ногу на ногу, безучастно глядя в проём люка, на бурую жаркую пустошь.

– А Харитон-то в точку попал, – задумчиво молвил Денис. – Ты здесь единственный с соответствующей кровью. Так что, хочешь того или нет, но отныне ты – полноправный правитель всех Отдалённых Земель. В смысле, всей этой реальности. По закону исторической справедливости, так сказать.

– Теперь понятно почему вас мёртвые жители в озере не утопили, – припомнив, некстати сообщил Харитон. – Кто ж своего правителя топить станет, не по государственному оно! Смутой попахивает, да-да.

– Достаточно, – Дастин вскочил с кресла, – слышать больше не желаю ни о чалхе, ни об императорстве, ни о наследии! Давайте разбираться с самоходкой, а остальное само собой как-нибудь выяснится.

– И то дело, – согласился Харитон, – разумно. Но как? Есть у кого идеи? Вижу, что нет… Денис, а в фильмах что в подобных случаях делалось? – Бёглер подмигнул Денису, мол, хоть всё твоё кино и дурость дуростью, но толковые затеи там встречаются. Но иногда. Но крайне редко.

– Думаю, надо к мигающему окошку приложить что-то опознавательное, – почесав в затылке предположил Денис. – Типа подтверждающего жетона или пропуска. Но где же их взять? Эх, нам бы сейчас магический ключ Криса, – с сожалением вздохнул он. – Уж тот наверняка вскрыл бы защиту и активировал «пастуха». Универсальная колдовская отмычка, цены ей нет!

– О как, – сказал Харитон, – действительно. Экий я забывчивый, – раздвинув полы пиджака, расстегнув на груди белую рубашку и сдвинув набок чёрный узкий галстук, он достал из-за пазухи небольшую серебряную коробочку на цепочке. Футляр-портсигар с магическим ключом Криса.

– Очуметь, – только и произнёс Денис. Дастин глянул на коробочку в руках бёглера, нахмурился. Харитон перехватил неприязненный взгляд кадета, усмехнулся.

– Не судите строго, ваше величество, – вежливо пояснил бёглер. – У меня и в мыслях не было обворовывать больного товарища! Едва помощник шерифа Тана узнала что за ключом охотится орден Святого Мерлина, как она сразу попросила меня взять колдовскую отмычку на длительное хранение. До лучших времён, так сказать. А вернуть потом, при случае. Если удастся. – Дастин равнодушно пожал плечами, мол, я и не осуждаю. Мол, это дело совести, не более.

– Любопытно, а откуда Тана про ключ и его историю узнала? – насмешливо поинтересовался Денис. – Ты же ей о портсигаре как о ладанке со святыми мощами заливал, мол, наследственная реликвия. Типа, великой ценности амулет.

– Не мог же я оставить будущую жену Криса в неведении, – резонно возразил бёглер. – Тем более когда дело касается и прочих жителей поселения. Вот бы им был сюрприз, когда б их посёлок захватили монахи ордена! На предмет ареста всех причастных к тайне ключа… Нет, о подобных проблемах надо предупреждать заранее, чтобы после не было мучительно обидно за упущенную возможность и глупую непредусмотрительность.

– Тебя послушать, – развёл руками парень, – прям ангел во плоти. Одни светлые побуждения и добрые дела. Ладно, давай применяй отмычку, – Денис отодвинулся в сторонку, пропуская Харитона к пульту. Дастин подошёл ближе: ему, конечно, тоже было интересно, что получится из затеи бёглера.

Харитон положил ключ на пульсирующий красным прямоугольник и… И ничего не произошло: сигнал продолжал мигать с той же частотой и с тем же упрямством.

– Не понял, – возмутился бёглер. – А если так? – Он перевернул ключ – никаких изменений. – А вот так? – Вошедший в раж Харитон принялся двигать и перекладывать ключ то по диагонали, то поперёк, то вверху, то внизу окошка – увы, без результата: «пастух» полностью игнорировал все его попытки.

– Нет, волшебный ключ нам не поможет, – сделал правильный вывод Дастин. – Тут не колдовская система защиты, а какая-то иная. Надо попробовать рассуждать логически, обдумать что можно использовать взамен… – закончить мысль он не успел. Разъярённый неудачей Харитон с воплем: "Зараза иномирная! Кто же так конструирует, кто?" изо всех сил пнул пульт. С размаху, не жалея туфлю.

В тот же миг внутри пульта звонко щёлкнуло и из него на уровне пояса выдвинулся ящик, о котором никто из присутствующих не подозревал. Хотя, конечно, проглядеть выполненную «заподлицо» со стенкой пульта лицевую часть ящика было немудрено. Особенно если о нём не знать.

– А вы говорите – колдовство, чародейство, – остывая проворчал бёглер. – Как видите, граждане обучаемые, приёмы рукопашного боя есть самый надёжный путь к достижению успеха! Причём во многих жизненных ситуациях. – Харитон отодвинулся, подпуская друзей к ящику, и вместе с ними заглянул в него.

На чёрной поверхности в специальном углублении лежал золотой обруч. Дастин осторожно, затаив дыхание, достал его: даже в тусклом свете обруч блестел словно только что изготовленный. По внешней части золотой вещицы тянулась надпись из знакомых Денису точек-чёрточек-закорючек; лишь в одном месте, прерывая строку, на обруче выделялся то ли герб, то ли клеймо фирмы-изготовителя: три когтистых пальца, держащие маленький земной шар. Вернее, мир чалхе.

– Ух ты, – сказал потрясённый Денис, – натурально кольцо всевластия с мордорскими письменами! Только размер не совпадает, а в остальном точь-в-точь. Хоть бери и к ближайшему вулкану с ним беги, в лаву швырять.

– Опять из какого-то дурацкого фильма? – с ехидным пониманием спросил Харитон. Денис заворожено кивнул, не в силах отвести взгляд от золотого сияния.

– И вовсе не ключ на стекле был нарисован, а двуногое существо с обручем на голове, зря только меня всполошили, – недовольно произнёс бёглер. – Нет чтобы самостоятельно разобраться, осмотреться, сразу в панику: помогите-спасите, всё пропало… Эх, молодёжь, чтобы вы без меня делали? – Харитон, устало покряхтывая, сел в соседнее с рюкзаками кресло. Раскрыл ближний рюкзак, на ощупь достал оттуда заготовленный бутерброд и принялся его грызть, с любопытством поглядывая на Дастина.

– Примеряй штуковину, – по-хозяйски скомандовал Денис. – Уверен на все сто процентов – она сделана для телепатического управления! И теперь самоходка наверняка разблокируется. – Парень с завистью посмотрел на обруч. – Я бы и сам попробовал, но, боюсь, убьёт самозванца… А жаль.

– Надеюсь, для меня оно не окажется опасным, – кадет, чуть помедлив, надел обруч на голову. Будто короновал сам себя.

Поначалу ничего не происходило. Денис уже начал сомневаться в правильности своей догадки, когда дверь люка внезапно закрылась. Затем под ногами тяжело вздрогнул пол и у путешественников на короткое время возникло ощущение подъёма на скоростном лифте. А чуть погодя вокруг кабины, обтекая её, зазмеились ветвистые молнии – через пару секунд налипшие на стены пыль и грязь исчезли, смытые электрическими разрядами.

Видно из самоходки было далеко, как с крыши девятиэтажного дома: впереди и по правую сторону от «пастуха» расстилалась всё та же пустошь, теряющаяся в пылевой дымке горизонта. А по левую… Денис пригляделся – там, на грани видимости, просматривались какие-то строения. Наверняка высотные, если их удалось различить с такого расстояния. Мало того, и цвет горизонта возле тех построек был вовсе не бурый, а зелёно-голубой. Морской, несомненно.

– Смотрите! По-моему это город колдунов, – Денис, подавшись вперёд, указал рукой. – Вон и здания, и море… Одно не пойму – а где же развалины? Те, куда направлялась экспедиция.

– Мимо проскочили, – глянув в указанную сторону и жуя бутерброд невнятно пояснил Харитон. – Отклонились во время погони. В общем, сделали здоровенный крюк и вышли прямиком к нужному нам месту… Хотя, может, я и ошибаюсь, мало ли городов в курортном районе? Короче, едем туда. А тот ли это город, или не тот, на месте разберёмся. Эй, Дастин! – обратился к кадету бёглер, – что с управлением? Разобрался?

– Вполне, – глухо отозвался Дастин: подойдя к водительскому креслу он уселся в него, аккуратно положил руки на подлокотники и замер – неестественно прямой, словно затянутый в медицинский корсет.

– Значит, к городу? – Голос кадета звучал тускло и невыразительно, будто его одолевали тяжёлые мысли. Или не менее тяжёлые предчувствия.

– Разумеется, – несколько озадаченно подтвердил Харитон. – Как я понимаю, рычажками ты пользоваться не собираешься. Что ж, удобная штука корона дистанционного управления, полезная. – Дастин не ответил.

Внезапно «пастух» пришёл в движение: пол едва заметно покачнулся влево-вправо – это самоходка сделала первый шаг – и продолжил слегка покачиваться во время всего остального пути. Скорость перемещения "чёрного пастуха" нынче разительно отличалась от той, с которой он брёл вместе со стадом. Если вариант неспешной ходьбы был «прогулочным», то теперь самоходка мчалась «рысью» – насколько можно сказать подобное о неживом устройстве.

Невзирая на быстроту бега в кабине стояла удивительная тишина, в которой не было слышно даже отзвуков топота механических ног. Казалось что кабина несётся по воздуху сама собой, отчего у Дениса вскоре возникло ощущение свободного полёта. Совершенно неуместное, но зато очень вдохновляющее.

– Думаю, с таким лихим бегуном мы прибудем на место часа через полтора-два, – прикинув в уме, сказал Харитон. – А хорошо ведь идёт, железяка двуногая! Да, братцы, умели пиявочные чалхе строить вещи, ничего не скажешь. На века, причём в буквальном смысле слова. – Денис лишь кивнул, не вслушиваясь в слова бёглера: он смотрел на Дастина. И чем дольше наблюдал за ним, тем больше убеждался: с кадетом что-то не так.

Дастин продолжал сидеть неподвижно, глядя строго вперёд немигающе стеклянным взглядом. Губы кадета шевелились, будто он с кем-то безостановочно разговаривал. Или спорил. Или молился.

– Дастин! – встревожено окликнул кадета Денис. – Ты меня слышишь? – Дастин с явной неохотой, словно отрываясь от чего-то чрезвычайно важного и увлекательного, глянул в сторону парня, спросил неприязненно: – Ну, чего тебе?

– Ты с кем разговариваешь, а? – Денис сел в ближнее к пульту кресло. – И о чём, если не секрет?

– Не секрет, – с заминкой ответил кадет. – Но разглашению не подлежит, понял? Сведения для служебного пользования. То есть закрытые.

– Понял, – нахмурившись, кивнул Денис. Сомневаться не приходилось: с Дастином творилось неладное. И виной тому, скорей всего, был золотой обруч. Вернее, телепатическая связь кадета с машиной – о, Денис видел достаточно фильмов где искусственный разум захватывал сознание доверившегося ему человека! Похоже, фантастическая ситуация теперь повторялась в реальности.

– Я беседую с самоходкой… нет, с её духом, – тихо произнёс Дастин. – И дух рассказывает мне много чего интересного. Всякого, странного.

– Например? – оторвавшись от фляги с водой спросил из своего кресла Харитон: он, конечно же, слышал разговор парней. – Очень интересно! Честно, я не шучу, – спохватился он, заметив недоверчивый взгляд кадета.

– "Чёрный пастух", как его прозвали поселенцы, на самом деле имперская спасательно-поисковая машина, – спокойно, не торопясь приступил к повествованию Дастин. – Одна из многих, которые ищут выживших чалхе. Вернее, в первую очередь старших чалхе… но и обычных тоже, – уточнил кадет. – Таких машин сейчас на поверхности ровно двенадцать дюжин, они имеются на всех континентах. Почему на поверхности? – Дастин властно поднял руку останавливая Дениса, который хотел задать именно этот вопрос. – В глубинных подземных ангарах до сих пор находятся тысячи тысяч разных самоходок. В основном боевых и вполне готовых к действию. Кстати, если вам интересно, то я, как дип-ар-чалхе – тем более единственный в этом мире – имею право отдавать приказания всем тем машинам. Телепатически, из главного центра управления. Но при необходимости, в случае объявления мной военного положения, могу и отсюда, из «пастуха». – Дастин жестом показал дать ему воды: Харитон поднялся из кресла, вручил флягу кадету и остался стоять у него за спиной. Видимо, утомился долго сидеть.

Дастин промочил горло, не глядя сунул флягу Денису и, вновь уставившись вперёд, на далёкий город колдунов, продолжил размеренно:

– Поисковая машина постоянно излучает сигнал подчинения, оттого-то попавшие под его воздействие малые механизмы навсегда остаются при машине. «Пастух» использует их для поиска в "горячих точках", то есть в развалинах, в подземных катакомбах, и ещё тогда, когда сам не может попасть куда-то – например в здание, туннель или какое иное труднодоступное место. В общем, обычный расходный материал, – равнодушно отметил кадет. – В случае поломки какого-нибудь «пастуха» на поверхность выпускается очередная спасательная машина и многовековой поиск продолжается дальше.

– Мд-аа, – протянул Денис. – Впечатляет. А что твой… ээ… дух, как он относится к нам, к людям? Не собирается ли всех поголовно уничтожить, а?

– Для разумных механизмов великих чалхе «люди» как таковые не существуют, – выдержав изрядную паузу, будто дождавшись затянувшегося ответа, надменно сообщил кадет. – В моём мире никогда не было людей как биологического вида, и потому в памяти духа отсутствуют соответствующие аналоги. Люди, то есть вы оба, для него есть нечто призрачное, вроде бы существующее, но в то же время полностью отсутствующее. Нелюбопытный, пренебрежительно малый фактор.

Денис с тревогой глянул на Харитона, тот лишь удручённо покачал головой. Мол, сам видишь, какой у нас форс-мажор случился. Тронулся наш боевой товарищ, уехал сознанием в виртуальный мир чалхе. В общем, полный облом да и только.

– А что ты собираешься делать с королевством? – предчувствуя ответ и потому начиная нервничать задал вопрос Денис. – С тем, откуда мы пришли. Где правителем стал Канцлер.

– Мне безразлично отдельно взятое карликовое государство, – скучным голосом ответил Дастин. – Мне нужен весь тот мир. Вернее, рабочие руки, которые восстановят былое великолепие моей империи. Я отыщу всех выживших потомков чалхе и пропущу их через реабилитационный центр, который позволит им придти в надлежащий физический и умственный вид. А после… – Что хотел сделать «после» имперский дух, захвативший сознание Дастина, слушатели не узнали. Потому что кадет вдруг обмяк, закатил глаза и осел в кресле.

Денис глянул на Харитона: бёглер, огорчённо покачивая головой, отошёл от спинки водительского кресла и, недовольно похмыкивая, сел рядом с парнем. В руке у Харитона был знакомый Денису релаксатор; внутри ствола постепенно гас зелёный сумеречный огонёк.

– Пришлось использовать на полную мощность, – пряча оружие в карман пиджака пояснил бёглер. – Для надёжности. Однако должен сказать, что шутка с императорством несколько затянулась, да-с. Надо с этим всезнающим «духом» закругляться, пока он Дастину окончательно мозги не промыл. И то, зачем нам имперский выкормыш с диктаторскими амбициями? Вовсе оно ни к чему.

– Правильно, – одобрил Денис. – Только что мы теперь делать будем?

– А ничего, – подумав, решил бёглер. – «Пастух» идёт как и шёл, а водитель малость притомился и уснул. Что, как я понял, здесь не запрещено, иначе бы сработала тревожная сигнализация. – Харитон посмотрел на водительское кресло долгим взглядом, перевёл его на пульт, сказал вдруг: – Слушай, напарник, у меня появилась любопытная идея. Ну-ка, помоги пересадить кадета. – Харитон и Денис перенесли бесчувственное тело в дальнее кресло и пристегнули к спинке ремнём, на всякий случай. А затем бёглер подвёл Дениса к пульту:

– Принимай управление, способный ты наш. Будешь запасным пилотом.

– Зачем? – не понял Денис. – Я не умею.

– Затем, – назидательно пояснил Харитон, – что Дастин может не очнуться до прибытия в город. А если эта махина не выключится без его команды? Скажем, что-то в ней разладилось за века – она же попрёт прямо на дома! Развалит всё к чертям собачьим и нас под теми развалами похоронит. Вместе с собой.

– А… э… – Денис растерянно посмотрел на усыпанные кнопками рычажки-джойстики. – А если я чего не то нажму?

– Не проблема, – ободряюще произнёс бёглер. – Вокруг одна пустошь, так что никому вреда не наделаешь. А в случае чего самоходка не настолько глупа, чтобы выполнить самоубийственно опасную команду.

– Тогда сам в кресло и садись, – огрызнулся Денис, очень уж ему не хотелось управлять подозрительной техникой – ещё убьёт электроразрядом, вон какие молнии по корпусу пускала. Что ей стоит обнаружить подмену и расправиться с наглым дублёром?

– Не могу, – Харитон ткнул пальцем в сторону Дастина, – мне за нашим императором следить надо, чтобы не проснулся до момента прибытия на место. Да ты не бойся, – бёглер верно истолковал нерешительность парня. – Мы ведь для самоходки не существуем! Нету нас на борту, одна малозначимая фикция, а не живые существа… Призраки мы. Вот пусть этот местный дух и думает что уснувший водитель-чалхе страдает лунатизмом и управляет «пастухом» в ручном режиме, причём в бессознательном состоянии. Ну, или что-то вроде того. – Харитон подтолкнул Дениса к водительскому креслу. – Действуй, напарник! Я верю в тебя. – С этими словами бёглер силком усадил парня в кресло.

Денис тяжело вздохнул и взялся за ручки управления.

– Молодец, – похвалил Харитон: тут же забыв о слежке за Дастином бёглер достал из рюкзака пакет с поселковыми семечками и устроился в соседнем кресле, как любопытствующий зритель на кинопремьере.

Собственно, управлять «пастухом» оказалось не сложно. Один джойстик отвечал за скорость, второй – за направление движения самоходки; осторожно манипулируя рычажками Денис заставлял «пастуха» то замедлять ход, то рыскать, отклоняясь от основного курса. Харитон, грызя семечки, изредка комментировал действия подопечного и не все замечания были доброжелательными. Особенно после того как Денис на полном ходу едва не уронил самоходку – резко крутанув джойстик направления на девяносто градусов. Нечаянно, конечно, но Харитон едва не выпал из кресла, обсыпавшись с ног до головы семечковой шелухой. Хорошо что «пастух» не стал выполнять опасный разворот, вовремя сработала система автоконтроля, и самоходка лишь подпрыгнула на ходу, вернувшись к прежнему направлению движения.

Освоившись с управлением и перестав опасаться возможной катастрофы, Денис решил изучить кнопки на джойстиках. То есть понажимать все подряд, не слишком озабочиваясь возможными последствиями – умная машина наверняка не позволит сделать что-то для неё опасное, опыт уже имелся.

Первая же нажатая кнопка дала поразительный эффект: где-то над головой, в технической части кабины, громко ухнуло – и впереди, в полукилометре от «пастуха», образовалась длинная глубокая яма. Ни грохота взрыва, ни комьев выброшенной в небо земли, ни облака пыли – только возникшая из ниоткуда широченная траншея со стеклянно поблёскивающая стенками. Направленная в сторону недалёкого уже города колдунов.

– Стой, – не на шутку перепугался Харитон, – ничего больше не нажимай! Не хватало ещё с твоими экспериментами весь город порушить … Вот уж чему колдуны обрадуются! Прям до смерти, моей и твоей. – Бёглер вытащил остолбеневшего Дениса из кресла и занял его место.

Город колдунов и синяя полоска моря приближались с каждым шагом самоходки. Денис, стоя за спинкой кресла водителя, с понятным удивлением рассматривал высоченные, закруглённые сверху дома: город вовсе не выглядел разрушенным. Мало того, расположенные едва ли не вплотную окраинные здания смотрелись как новые – идеально белые, с ослепительно сверкающими на солнце стёклами шестигранных окон. Отсюда, из «пастуха», зеркальные дома напоминали заполненные ртутью соты. А ещё, как отметил Денис, и американские надгробия – тоже полуовальные, с неизменной аббревиатурой "R.I.P". Что означает "Покойся с миром".

Случайно проскочившая ассоциация Дениса ничуть не позабавила, наоборот – вызвала тревожное ощущение надвигающейся беды. Или, как минимум, большой неприятности. Крайне большой!

– А ведь неплохо городок сохранился, – отметил Харитон. – Хотя кто знает, может, это сплошной обман, одна миражная видимость. Колдуны, они и не такое могут…

– Харитон, тормози машину! – не в силах совладать с нарастающим чувством ужаса, закричал Денис. – Дальше нельзя! Мы выходим. Здесь же, сейчас. – Бёглер, не спрашивая что случилось, ухватился за джойстики и сколь можно резко остановил «пастуха». Посмотрел на Дениса – увиденное ему не понравилось – сказал напряжённо:

– Остановил. А выходить как будем? – Денис кинулся к спящему Дастину, сорвал с его головы «корону» и, также бегом вернувшись, положил золотой обруч в пультовый ящик. На место.

В тот же миг на пульте вновь замерцал красный предупредительный сигнал; кабина быстро пошла вниз, тяжело ударилась днищем о землю и замерла. А затем открылся люк, распахнулся настежь – «пастух» настоятельно рекомендовал пассажирам покинуть кабину. Вернее, рекомендовал Дастину: Харитона и Дениса для самоходки не существовало.

– Хоть убей, совершенно не понимаю отчего ты запаниковал, – с досадой сказал бёглер, вместе с Денисом отстёгивая кадета от кресла. Вновь глянул на парня, спросил понизив голос: – Что, плохое предчувствие? Очень, да? – Денис молча кивнул, отвечать было некогда. Да, собственно, и нечего: не поддаётся подобное озарение никакому объяснению. Оно, предчувствие, или есть – и порой верно спасает от смертельной опасности – или его нет. И тогда всё, тогда мраморный камень и нерусская надпись "R.I.P"… или как она выглядит на древнем языке чалхе: точки-чёрточки-крючки – спите мирно, дурачки?

Вытащив Дастина из самоходки, Харитон поволок его в сторону, прочь от «пастуха». Помогавший ему Денис, опять же ничего не объясняя и лишь махнув бёглеру рукой – мол, со мной всё будет в порядке, жди – вновь нырнул в кабину. Во-первых парень не собирался оставлять самоходку открытой. И вовсе не потому, что ею обязательно завладеют те же колдуны или умельцы-поселенцы и применят иномирную технику в личных целях, нет. А из-за того, что очнувшийся Дастин мог захотеть вернуться в неё чтобы устроить всемирную бойню с применением боевых самоходок. И, разумеется, с участием восстановленных в реабилитационном центре поумневших чалхе.

А во-вторых, хотелось проверить насколько верным оказалось предчувствие опасности.

Навалив один из рюкзаков на джойстик направления движения – и подав тем команду «вперёд» – Денис вынул золотой обруч из ящика. После чего, подхватив оставшиеся рюкзаки, опрометью кинулся к выходу: выпрыгнув из самоходки, парень отбежал от неё как можно дальше. Остановился, отдышался, бросил на землю груз и вынул из кармана пиджака пистоль-разуршитель.

Расчет Дениса был простой: если уничтожить обруч, то «пастух» потеряет с ним связь, отчего вновь обретёт самостоятельность и пойдёт невесть куда. Вернее – в заданном направлении, то есть в сторону города колдунов. Туда, где должна произойти ожидаемая Денисом беда.

Или не произойти. Что и требовалось выяснить.

– Эх, прощай империя великих чалхе! – крикнул Денис. Размахнувшись, он швырнул нетяжёлую «корону» в предвечернее небо – высоко, насколько смог. По-ковбойски перебросив пистоль из левой руки в правую, почти не целясь, Денис выстрелил в далёкое блестящее колечко. Раздалось короткое шипение, воздух на пути к цели уплотнился, став похожим на хрустальный жгут: через мгновение обруч превратился в переливающееся золотыми искрами облачко, медленно плывущее по ветру.

Позади Дениса хлопнул закрывающийся люк.

Парень оглянулся: самоходка поднялась на ноги, вознеся кабину в поднебесную даль, и уверенным шагом направилась к дивным строениям города колдунов. Забрав рюкзаки Денис опрометью кинулся к Харитону, в сторону от приближающейся к зеркальным полуовалам самоходки.

Как оказалось, торопился он не зря: через десяток размашистых шагов «пастух» пересек невидимую границу, неизвестно кем и для чего установленную. Но, как оказалось, тщательно охраняемую.

Сотовые полуовалы вспыхнули нестерпимо ярким светом, гораздо более сильным чем летний полуденный; Денис успел закрыть лицо руками и рухнул на землю, вжимаясь в бурую траву.

Раздалось оглушительное, сотрясающее почву клокотание; в нагревшемся воздухе повисла резкая вонь пережжённого металла и горелой синтетики. Не отрывая ладоней от глаз Денис пополз в сторону Харитона – от души надеясь, что с бёглером и кадетом ничего не случилось. Впрочем, долго ползти ему не пришлось: через полминуты Денис упёрся лбом во что-то жёсткое, пахнущее обувным кремом.

– Встань, – раздался откуда-то с небес торжественный глас Харитона, – и смотри! – Денис охотно послушался библейскому наказу.

От самоходки остался лишь красный, пышущий жаром бугор: в нём что-то вязко перетекало, изредка выступая на поверхности раскалёнными бело-оранжевыми пятнами. С безопасного расстояния бугор напоминал жерло небольшого вулкана, выпустившего из себя излишки магмы.

– Ну вот, – невозмутимо сказал бёглер, – предчувствия тебя не обманули. Я говорил тебе что ты ясновидец?

– Говорил, – ответил Денис. – Уже несколько раз. Слушай, у тебя что, железные нервы? Тут колдуны лазерными зеркалами облучают, самоходка в сплошную лаву растекается, и вообще мы едва не погибли, а ты спокоен как «Титаник» на дне океана. Почему?

– Поживёшь с моё, – назидательно ответил Харитон, – повидаешь всякое. И тоже ко многому начнёшь относиться философски. – Он достал из кармана кожаный портсигар, закурил: пальцы у бёглера дрожали, огонёк не сразу коснулся папиросы. Денис увидел, вздохнул и отвернулся.

Что ни говори, а делать хорошую мину при плохой игре – это тоже своего рода искусство. Не каждый сумеет.

Тем временем пришедший в себя Дастин сел, обхватил голову руками, коротко застонал сквозь зубы. Слепо осмотрелся по сторонам, спросил хрипло:

– Народ, а что случилось-то? Я ничего не помню, – он уставился отсутствующим взглядом на малиново-тёмный, остывающий бугор. Вид у кадета был измученный – словно его весь день, не давая ни минуты отдыха, безжалостно муштровали на плацу.

– Ну-у, – в затруднении протянул Харитон, разгоняя ладонью дым перед собой, – понимаешь… ээ…

– Когда ты надел обруч, – вмешался в разговор Денис, – он взорвался и тебя контузило. После чего самоходка потеряла управление, примчалась к городу колдунов, выкинула нас из себя и расплавилась. Неустранимая поломка, что делать.

– Точно, – с серьёзным видом подтвердил Харитон, – именно так и было. Взорвалось, выкинулось, расплавилось. Однозначно.

– Эх, а знаете какой мне удивительный сон приснился? – Дастин с трудом поднялся на ноги, пошатнулся – Денис успел поддержать его. – Будто я император чалхе и в моём подчинении находится бесчисленное количество военных самоходок. Что я решил возродить былую империю, а для этого собрался устроить войну с нашим миром, чтобы заполучить рабов… очень живой сон, запоминающийся. – Кадет сильно потёр лицо ладонями, пытаясь снять болезненную усталость, глубоко вздохнул и продолжил уже более осмысленно:

– Ещё я чётко помню из того сна не только географию здешней реальности, но и расположение всяческих подземных ангаров, башенных лабораторий, глубинных туннелей… А также коды доступов в те секретные подземелья и башни. Жаль, что это был только сон, – с сожалением закончил он рассказ.

Денис и Харитон переглянулись, но от комментариев воздержались.

Мало ли чего контуженому человеку привидится?

Глава 9

Барт

Ни в какой «маленький провинциальный городок» Барт не поехал.

Решив днём необходимые дела – то есть забрав из своего жилища личные документы, все имеющиеся деньги и переодевшись в дорогу, – ближе к вечеру мастер-вор отправился на конную станцию.

Там-то он и услышал беседу двух проезжих-знакомцев, случайно встретившихся возле здания кассы. Разговоры подобного рода, как правило, неинтересны посторонним слушателям – да и то, какой им прок знать, что, скажем, некий мздоимец господин Д. наконец-то получил по заслугам, а госпожа Е. вышла замуж за коллежского регистратора? Пустые, ненужные сведения, любопытные только для тех, кто в курсе судеб господина Д. и госпожи Е. Для кого они не безразличны.

Барт и не слушал. Он разглядывал вывешенный у двери график движения междугородных дилижансов, выбирая конечный пункт по наибольшей удалённости от здешних мест. Судя по времени нахождения в пути, Барту подходили два городка: курортный Номольф, находящийся где-то в южной гористой местности, и расположенный на севере звероводческий комплекс с забавным названием Бабайск-Пушной. Лучше всего, конечно, ехать на юг – север с его ранними холодами Барта не прельщал.

Мастер-вор путешествовал налегке: обитый чёрным бархатом ларец он выкинул за ненужностью. Разумеется, предварительно сняв золотое кольцо, кто же подобными вещами разбрасывается? Порубленное на кусочки и сплющенное молотком в неровные диски, золото нынче было расфасовано по карманчикам нательного пояса.

Записная книжка в кожаном переплёте и жезл всевластия тоже претерпели изменения. Ещё днём Барт купил в торговом ларьке самоучитель из популярной серии "Обороняйся сам!" – с нарисованными на обложке двумя восточными бойцами, азартно мутузящими друг друга короткими дубинками. Оторвав обложку, мастер-вор наклеил её на переплёт записной книжки. После чего переделал и жезл всевластия, придав ему вид учебной дубинки: ударную часть обмотал толстой бечевой, а рукоять натёр коровьим навозом. Отчего та приобрела полированный от многих упражнений вид, а сам жезл стал ощутимо смердеть, чего Барт и добивался. Теперь любой полицейский – из числа путевых досмотрщиков или городских патрулей – вряд ли захочет выяснять, что именно висит на поясе у Барта: действительно дубинка или нечто иное. Какой-нибудь магический артефакт, например.

Решив ехать в Номольф, Барт собрался было идти к кассе, как вдруг услышал проскользнувшее в беседе господ-знакомцев название выбранного им города. Само собой, мастер-вор остался на месте, прислушиваясь и запоминая: мало ли какие интересные новости можно узнать, причём никого специально не расспрашивая. Желающие поболтать господа сами расскажут ему всяческие сплетни и слухи о том месте куда он собрался. А Барту сейчас была важна любая информация о Номольфе.

– …Не отдых, а сплошная катастрофа, – жаловался один господин другому. – Полиция обнаружила в городе логово каких-то демонов-конструкторов и теперь свирепствует как никогда! Проверяют всех приезжающих-уезжающих на предмет демонического состояния, а документы требуют едва ли не на каждом шагу. Я, дружище, не вытерпел, плюнул на оплаченную министерством курсовку и уехал оттуда. Пропал честный отпуск, как есть пропал.

– Увы, не ты один от тех номольфовских демонов страдаешь, – сочувственно согласился второй господин. – Не поверишь, по всем малым и окраинным городкам та же петрушка: шерстят, проверяют, доглядывают. Про демонов, правда, не слыхивал, видимо в большой тайне держат чтобы народ не взбунтовался, но жуткие слухи о мертвецах-душеедах ходят, да-с. Я за последнюю неделю в трёх таких городишках побывал, с плановой инспекцией пенсионных фондов – ан нерадостно там! Мрачно.

– Да-да, – охотно подхватил собеседник, – кошмарные дела творятся в провинции. То ли дело столица: порядок, правильность и никаких демонов… Опять же проверками документов не досаждают.

– Да чёрт с ними, с теми мертвецами, – добродушно сказал первый господин. – Давай-ка, братец, лучше в ресторане посидим, коньяку выпьем – до твоего и моего дилижанса ещё много времени. Чего нам тут зря околачиваться?

– А давай, – обрадовался второй и они, громко разговаривая на ходу, удалились в сторону вокзального ресторана.

Барт покачал головой, пробормотал удивлённо: "Вон как, кто бы знал!" и, приняв окончательное решение, пошёл брать билет. Не в Номольф или Бабайск-Пушной, а прямиком до столицы: туда, где не проверяют документы и где можно затеряться в громадной массе горожан.

Проходящий дилижанс отправился ровно в четыре вечера. Барт занял свободное место в самом конце фургона, у зашторенного окна, и, привалившись к стенке, немедленно уснул. Сколько он спал, трудно сказать, но когда мастер-вор проснулся, за шторкой было темно: на чёрном небе светили звёзды, а над уходящим к горизонту серебристым полем висела яркая луна. Росшие у обочины деревья отбрасывали на дорогу длинные чёрные тени – казалось, что дилижанс мчится по бесконечной дороге-лестнице, отсчитывая колёсами теневые перекладины.

Пока Барт отдыхал, в дилижансе появились новые пассажиры: через проход от мастера-вора обосновались молодое семейство с грудным ребёнком и сидящий напротив них худой старик в синей форме работника юстиции. Ребёнок вёл себя тихо, сосал во сне соску и дела ему не было ни до путешествия, ни до Барта. Родители грудничка мастером-вором тоже не интересовались: они увлечённо беседовали о предстоящей жизни в столице.

А вот старик вёл себя подозрительно.

Седой, плохо стриженный, с неряшливо длинными бакенбардами, он больше походил на дворецкого в отставке, нежели на государственного служащего. Хотя, судя по потёртости и ветхости формы, старик давно уже был не у дел и жил на одну лишь крохотную пенсию. Вернее, существовал.

"Прокурор", как его окрестил Барт, исподтишка разглядывал мастера-вора: внимательно, недоверчиво, словно знал его когда-то, но забыл. И теперь мучительно пытался вспомнить кто же находится перед ним. Или – что тоже возможно – опознал Барта и никак не мог поверить в их неожиданную встречу.

Мастер-вор никогда старика раньше не видел, не доводилось им встречаться, это Барт мог сказать совершенно точно. Что-что, а зрительная память у него была замечательная. "Да чёрт с ним, со старым болваном, пусть себе глядит сколько влезет", – решил мастер-вор, – "от погляда чесотки не бывает". Перестав обращать внимание на «прокурора», Барт прислонился к стенке и вскоре опять крепко уснул.

Дилижанс прибыл в столицу строго по расписанию, в четыре утра. Въехав под громадную стеклянную крышу, раскинувшуюся над посадочными площадками, он подкатил к месту высадки пассажиров. На чём вольное путешествие Барта закончилось, но он об этом ещё не знал.

Сонный мастер-вор сошёл с дилижанса, принюхался, невольно поморщился: воздух под стеклянной крышей пах навозом, людским и конским потом, колёсным дёгтем, горячей едой и винным перегаром. Ядрёная смесь запахов бодрила не хуже медицинского нашатыря.

Барт зябко передёрнул плечами – под утро похолодало – осмотрелся и уверенно зашагал к высокому зданию вокзала.

Несмотря на столь раннее время народа перед зданием хватало: были здесь и только что приехавшие, и вскоре уезжающие; с руганью пробивались сквозь толпу грузчики с тележками, а парковочные диспетчеры то и дело орали на замешкавшихся водителей в жестяные мегафоны; меж посадочных площадок сновали пирожковые коробейники и наглые попрошайки.

Разумеется, присутствовали в толпе и собратья по воровской профессии Барта, уж их-то мастер-вор мог определить с первого взгляда.

Полицейских Барт не заметил. Но не сомневался что при необходимости – случись что-нибудь криминальное – в шумной толчее обязательно найдётся пара-другая переодетых стражников порядка. Потому, не задерживаясь у входа, мастер-вор направился в просторный зал ожидания, где купил вчерашнюю газету, пирожки с ливером да бутылку пива. После чего устроился на лавке в самом дальнем углу и приготовился ждать рассвета. А дальше действовать по обстановке – или поселиться на пару дней в гостинице, или сразу идти на поиски постоянного жилья где-нибудь на окраине. Где оно подешевле.

Но, как говорится, хочешь рассмешить богов – поведай им о своих планах.

Барт как раз дочитывал колонку светской хроники, когда на плечо ему легла тяжёлая рука. О, Барт прекрасно знал кто, когда и почему ведёт себя столь бесцеремонно! Но вот чем именно вызван интерес полиции к обычному приезжему, мастер-вор не мог даже предположить.

– Документы! – требовательно сказали над головой Барта. Он опустил газету: перед мастером-вором стояли двое крепких полицейских, настороженных, угрюмых. Судя по тяжёлому сопению, позади Барта только что пристроился ещё один. Удирать не имело смысла, тем более что полицейские явно ожидали (говоря протокольным языком) "оказания сопротивления при задержании". Каким бы ловким не был Барт, драться с тремя натренированными бойцами он не собирался. Потому медленно – есть опыт, есть! – мастер-вор полез в нагрудный карман рубашки и также медленно вынул оттуда удостоверение личности. Молча, без лишних вопросов протянул его стоявшим перед ним полицейским.

– Хм, а ты, видать, парень бывалый, – забирая документ вскользь заметил один из стражей порядка, по шевронам на рукаве – сержант, старший группы. Сказал без ехидства, оценив спокойное поведение Барта.

И только сейчас мастер-вор заметил «прокурора», старика в синей потёртой форме: высунувшись из-за плеча сержанта тот впился взглядом в развёрнутое удостоверение личности.

– Барт Мегваль, – зачитал старший, – возраст… ээ… где тут дата рождения? А, нашёл, – он подчеркнул ногтём дату. – На сегодня, значит, двадцать пять лет отроду. Холост, это правильно, незачем торопиться… Особые приметы: на лице многочисленные оспины, нос усохший, кожа имеет синюшный оттенок. А вот это неправильно, – сержант окинул Барта цепким взглядом, – не сходится описание-то! Получается, краденые у нас документики, да? Ну-ка, пройдём в отделение. – Полицейский сложил удостоверение, небрежно сунул бумагу в карман форменной куртки. Барт проводил документ бесстрастным взглядом – ныне удостоверение и впрямь было пустой, ненужной бумажкой… И как он забыл о своём новом облике, как упустил из виду?! Что поделать, не привык ещё, не успел. Эх, сообрази вовремя, непременно уничтожил бы проклятое удостоверение личности. Потому что одно дело когда ты вообще без документа – мало ли чего в дороге случается, потерял и вся недолга – и обошлась бы та утеря в некоторую сумму наличными, не более. И совсем другое, когда у тебя на руках чужое, «палёное» удостоверение. Гадство, как неудачно вышло…

– Я вам ещё раз говорю: этот тип – беглый колдун Леонардо, террорист и убийца, – принялся брюзжать за сержантовой спиной «прокурор». – А вы с ним как с простым вором обращаетесь. Я лично, – старик в запале постучал себя в грудь кулаком, – присутствовал при отправке негодяя в Безумные Земли! Его ни с кем не спутаешь, приметная физиономия, особенно родимое пятно на левой скуле. Вон, глядите, с той поры уже четверть века прошло, а он ничуть не изменился. Колдовские штучки, факт! – «Прокурора» едва не трясло от нервного возбуждения. – Между прочим, его в орден Святого Мерлина родной отец сдал, какой-то уездный гранд-колдун. Чего-то они не поделили, родитель взял и написал донос в комитет по борьбе с террористическим колдовством. На собственного сына настучал, подумать только! Та ещё семейка, хе-хе, – старик зло захихикал.

– Уймитесь, гражданин, – не оборачиваясь ответил сержант. – Спасибо за проявленную бдительность и ценные сведения. Дальше мы сами разберёмся.

– Вы ему перчаточки-то надеть не забудьте, – не слушая полицейского продолжал неугомонный «прокурор», – оковные. А то наведёт тайком порчу, век маяться будете… Они там, в Безумных Землях, хоть колдовства и лишены, но этот-то смог удрать! Значит, осталась в нём злодейская сила, сохранилась. – Сержант промолчал, но к совету прислушался: сняв с пояса наручники, оснащённые «веерами» из пяти стальных прутков с фиксирующими кольцами, полицейский умело надел оковные перчатки на руки Барта. Теперь мастер-вор не мог пошевелить и пальцем: с растопыренными пятернями он был похож на гламурного модника, ожидающего когда высохнет лак на ногтях.

– В отделение, – приказал сержант и Барт, понурившись, зашагал следом за ним: день, похоже, не заладился с самого утра. Спасибо бдительному старику, пропади он пропадом.

В отделении полиции воняло застарелой мочой, рвотой и свежей водкой.

И выглядело оно как любое привокзальное отделение: самосветные лампы на сером потолке, огороженный железными прутьями «обезъянник» с тёмной от грязи лавкой, пока ещё пустой. У дальней стены расположился колченогий письменный столик с инфошаром и сидящим за ним писарем-рядовым, да пара скучающих патрульных, режущихся в карты за соседним досмотровым столом. Водкой пахло от патрульных.

Дальнейшее проходило по стандартной процедуре: обыск с конфискацией нательного пояса, записной книжки, тренировочной дубинки и денежной наличности. Затем были составление протокола задержания с описью найденных предметов. И, конечно, помещение Барта в «обезъянник» до поры, до времени, пока не придумают что делать с задержанным дальше.

Барт не слишком расстроился потере золота – а в том, что оно «потеряется», сомневаться не приходилось, обычный для полицейского участка произвол – сколько беспокоился, вернут ли ему книжку и жезл? Вряд ли полицейские настолько сведущи в магии, чтобы понять какая ценность находятся в их руках.

Судя по небрежности обращения с книжкой и дубинкой, интереса для полиции они не представляли. И то утешение, хоть какая-то надежда на возвращение магических артефактов.

Как Барт и предполагал, золото из нательного пояса в опись вносить не стали: сержант, ссыпав кругляши себе в карман, объявил что отнесёт их на экспертизу. И если арестованный заинтересован в удачном исходе дела, то он просто обязан согласиться на ту проверку. Или он, сержант, ни за что не ручается. Арестованный перечить не стал, лишь кивнул нехотя – экспертиза так экспертиза, ничего не поделаешь.

Пока проводился досмотр с грабежом, писарь-рядовой проверил через инфошар личность задержанного. С учётом особых примет и наводки старика-"прокурора" поиск в базе данных оказался не слишком долгим: рядовой, глядя в шар, замахал рукой, подзывая к себе сослуживцев.

Заинтересованные патрульные сгрудились у столика писаря; сержант, ознакомившись с выведенным на экран портретом и текстом под ним, присвистнул, снял фуражку, в растерянности потёр лысеющее темя. Сказал обижено:

– Нет, ну что хотят, то и творят! А деваться некуда, засекли орденцы наш запрос. – С неприязнью посмотрев на Барта, он принялся перекладывать золотые диски назад, в кармашки нательного пояса. Это действие Барта не то что бы удивило, нет – оно его потрясло. Потому что подобного не могло быть никогда! Как если бы прожжённый мздоимец вдруг отказался от крупной взятки, или торговый купец – от выгодной сделки. Или же ресторанный повар отпустил бы на волю назначенную в бульон курицу.

Сержант закончил комплектовать пояс, завершающим штрихом положил на него отобранные купюры вместе с Бартовым удостоверением личности. А затем порвал в клочки протокол задержания вместе с описью отобранных предметов.

Барт молча наблюдал за полицейскими: когда не понимаешь что происходит, лучше воздерживаться от любых вопросов и комментариев. Во избежание куда больших неприятностей.

– Давай, писарчук, отсылай подтверждающий код, – отряхнув ладони приказал сержант. – Глядишь, какую медальку тебе выдадут, за оперативность, – и невесело хохотнул. Писарь не ответил: он сосредоточенно водил пальцем по выпуклому экрану шара.

Похоже, подтверждение ждали, реакция была мгновенной – секунд через десять в помещении возникли двое высоких монахов в чёрных сутанах, подпоясанных серебряными шнурами, с низко надвинутыми на лица капюшонами. Не вошли через дверь, а именно возникли, материализовались из ниоткуда посреди комнаты. Барт впервые видел боевых монахов ордена Святого Мерлина и, надо сказать, смотрелись они внушительно. Даже пугающе. Не как вестники смерти, но как исполнители воли высших сил – однозначно.

– Где задержанный? – глухо, без интонаций спросил один из монахов: сержант, стараясь не глядеть на спросившего, ткнул рукой в сторону «обезъянника». Монах повернул тёмный провал капюшона к решетчатой двери: засов на ней отодвинулся сам собой. Барт понял, что из камеры надо выходить – всё равно достанут, хочет он того или нет. Тогда уж лучше самому, чем подчиняясь чужой колдовской воле.

– Твои вещи? – также глухо спросил второй монах, указав пальцем на досмотровый стол с лежащими на нём книжкой, жезлом и поясом. – Проверь и подтверди – всё ли на месте?

– Мои, – подтвердил мастер-вор. – Полный комплект. Я могу забрать? – И показал схваченные в оковные перчатки руки.

– Сержант, – распорядился монах, – снимите с задержанного наручники. В них более нет необходимости.

Барт, размяв пальцы и восстановив кровообращение, вернул на место нательный пояс, заправил рубашку; рассовал по карманам деньги, привесил на пояс дубинку и сунул за пазуху книжку.

– Порядок, – стараясь не выказывать тревоги, сказал он. – Я готов. – Но «готов» к чему? Этого мастер-вор не знал.

Монахи не ответили. Линолеумный пол под ногами Барта вздрогнул, будто случилось землетрясение; у мастера-вора на миг потемнело в глазах, но пугающие ощущения пропали так же быстро как и возникли.

Барт огляделся: сейчас он находился в просторном зале с каменными стенами, громадными витражными окнами и двумя рядами длинных скамей со спинками. По мраморному полу, меж рядов, тянулась ковровая дорожка с вытканными на ней серебряными пентаграммами.

В многоцветных витражах преобладал насыщенный красный цвет: на всех панно обязательно кого-то или убивали, или жестоко истязали. Льющаяся ручьями стеклянная кровь окрашивала зал в предзакатно-багровый свет – казалось что на улице стоит поздний вечер.

Впереди, перед скамьями, высилась длинная кафедра с украшенной резными узорами трибуной – точь-в-точь место для лекторских чтений. Или для проповедей, но это уж смотря в какое заведение мастер-вор прибыл, в светское или церковное. Впрочем, с учётом монашеского сопровождения – вернее, конвоя – вопрос отпадал сразу.

За трибуной возвышался одетый в белую сутану такой же высокий монах (Барт невольно подумал что соискателей принимают в орден не по убеждениям или заслуге, а исключительно по росту) с крупной золотой цепью на груди. Если мастер-вор правильно оценил ситуацию, то стоявший за кафедрой член ордена был здесь и судьёй, и прокурором, и адвокатом одновременно. И, скорей всего, именно от него зависела дальнейшая судьба Барта.

– Братья охранники, – невыразительным голосом произнёс судья, – вы подтверждаете что доставленный человек есть беглый колдун Леонардо? – Один из монахов, поклонившись, учтиво доложил:

– Согласно полицейскому утверждению сей человек именуем Леонардо и является колдуном. Вряд ли могла произойти ошибка, все приметы полностью совпадают.

– Я… – начал было Барт, но судья легонько щёлкнул пальцами и мастер-вор онемел. Стало очевидным, что никому из присутствующих его мнение не интересно.

– Хорошо, – сказал судья. – Подведите преступника ко мне. – Барт, подталкиваемый охранниками, приблизился к трибуне. Монах с золотой цепью, подавшись вперёд, уставился сверху на мастера-вора; лица судьи видно не было, одна белесая муть – но его ледяной взгляд, казалось, проник в самую суть Барта.

– Ментальный отзыв крови во многом соответствует имеющемуся у нас образцу, взятому у колдуна Леонардо четверть века тому назад. Обнаруженные отличия в пределах допустимой погрешности и объясняются возрастными изменениями организма, – размеренно, словно диктуя под запись, произнёс монах. – Внешность задержанного также не противоречит описанию. Основная колдовская сила отсутствует. Что до чародейных артефактов, которые господин Леонардо наивно замаскировал, то проку от них в Безумных Землях никакого – для колдунов, лишённых силы. А иных там не бывает. Позволяю оставить, пусть тешится своим былым величием. – Взяв с трибуны деревянный молоток, судья возвестил:

– Приговариваю беглого мага Леонардо к возвращению в Безумные Земли и приказываю отправить его в то же самое место, откуда он сбежал. То есть в город безумных колдунов. Приговор привести в исполнение немедленно. – Белый монах стукнул деревянным молотком по столешнице, резкий звук удара пронёсся вдоль стен затихающим эхом.

– Повинуемся, брат действенник, – смиренно ответствовали конвоиры и в ту же секунду Барт ощутил как под ногами вновь исчезла опора.

За десять минут, прошедших с момента появления монахов в полицейском отделении, жизненный путь мастера-вора круто изменился. И, похоже, навсегда.

Барт оказался на улице. Вернее, под открытым небом – утренним, чистым, ни единого облачка, – на ограждённом бетонным забором участке. Прямоугольный двор напоминал зону секретных испытаний: по верху высоченного забора тянулся частокол острых штырей, а на самих бетонных плитах через каждые пять шагов висели предупреждающие таблички: "Осторожно, мины!" Дополнительная сетчатая преграда отделяла двор от заминированного периметра.

В центре участка высилась стальная дверь с поворотным запором-штурвалом и кодовым замком – из числа тех, что устанавливают в хранилищах крупных банков. Однако здесь, во дворе, она ничего не охраняла, разве что сама себя: никаких пристроек к ней не имелось. Слева и справа от двери, настороженно глядя на пришельцев, стояли двое вооружённых майоров в полевой форме. Что само по себе было странно и подозрительно – надо же, старшие офицеры в роли часовых! Ох, непростой была та дверь. Не обычной.

Мастер-вор оглянулся: позади него, в удалении, находился контрольно-пропускной пункт – бронированные ворота и бетонная же будка с зарешеченными окошками-бойницами. Перед будкой, нацеленный на дверь, раскорячился тяжёлый армейский фаерболомёт, один выстрел которого мог спалить как и саму дверь, так и тех, кто попытается через неё пройти.

Но осмыслить увиденное мастер-вор не успел – монахи зычно крикнули: "Отключить глушитель прохода, открыть дверь! Приказ действенника ордена!"

Из будки КПП, будто давно ожидая команды, выскочил немолодой генерал, тоже в полевой форме. Протрусив мимо прибывших, он подбежал к двери и, нарочно загораживая спиной цифры, принялся набирать шифр на кодовом замке.

– Это что ж за калитка, если при ней целый генерал на побегушках? – не удержался, спросил Барт. Ему не ответили, не велика птица чтобы объяснять, но зато мастер-вор обнаружил что заклятие немоты больше не действует. И то дело.

Поспешившие помочь генералу майоры с натугой отворили массивную створку и Барт наконец-то увидел что скрывалось за ней. Собственно, то, чего он и ожидал: переход в дикие таинственные Земли. Безумные и опасные.

Сразу за дверным проёмом начиналась поросшая бурой травой равнина. Небо и солнце – там, по ту сторону, – были точно такими как и тут. Да и воздух, похоже, мало отличался от здешнего. В общем, жить можно… Барт пригляделся: где-то далеко, почти у горизонта, ярко блестели невероятной высоты зеркала с закруглёнными вершинами. Отсюда, из-за двери, они походили на гигантские серебряные клыки, тщательно отполированные и готовые перегрызть-перемолоть всё что угодно. Что, как говорится, на зуб попадётся.

– Пошёл! – скомандовал один их монахов-охранников и Барт, пожав плечами, направился к входу в чужой мир. Не хватало ещё чтобы его, упирающегося, волокли к дверному проёму и выбрасывали за дверь как нашкодившего кота – не дождётесь.

Единственное, что спросил Барт прежде чем уйти в иную реальность, это где находится город колдунов, в который его отправили по приговору. Монахи удивлённо переглянулись – беглый чародей, оказывается, не знает где он проживал много лет! Хотя всякое случается, мог и забыть. Особенно если при побеге головой хорошенько стукнулся… или в отделение шустрые полицейские успели с ним поработать, никто ведь не проверял. Так или иначе, но монахи одновременно подняли руки и указали на дальние зеркала.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Барт и переступил порог.

Дверь за ним медленно закрылась: мастер-вор, вспомнив о ней, оглянулся – но позади уже ничего не было, никакой стальной плиты, только бескрайняя равнина и бурая трава.

– Глушитель прохода, – усмехнулся Барт. – Придумают же, вояки, – и, насвистывая, отправился к блистающему городу колдунов.

Слова белого монаха об отсутствии у мастера-вора "колдовской силы" Барта не расстроили. Нет так нет. Зато он совершенно бесплатно, без труда и хлопот попал в те места, где его отец – тоже лишённый силы – научился очень многому. Так что реальные перспективы были, и это внушало надежду.

Но самое главное заключалось в том, что какие бы опасности не поджидали мастера-вора в новом мире, что бы ни случилось дальше – он вновь был свободен. А остальное, поверьте, ерунда.

Мелочи.

* * *

Брат Феликс, начальник сыскной службы ордена Святого Мерлина, никогда не повышал голос на проштрафившихся подчинённых, какими бы тяжкими ни были их проступки. Руганью ошибку не исправить, а если хочешь наказать, то принимай действенные меры и не сотрясай воздух попусту.

Однако бывают ситуации, когда наказывать – при всём желании – никак нельзя, невозможно, потому что работа выполнена безукоризненно правильно. Тем более действенника, по долгу службы обязанного поступать не по совести или настроению, но только по букве закона.

В данном случае закон был соблюдён полностью. К сожалению.

– Значит ты, брат Демос, приказал отправить беглого колдуна Леонардо в Безумные Земли, – выслушав обязательный вечерний доклад, на всякий случай уточнил брат Феликс. – И он уже там? В Землях?

Действенник кивнул.

– Жаль, – задумчиво произнёс начальник сыскной службы. – Поторопился ты, ох поторопился. Его бы расспросить как следует, а уж после…

– Я поступил по закону, – насторожившись, ответил брат Демос. – Если я не прав, то объясните в чём моя ошибка?

– В том-то и беда, что ошибки нет, – брат Феликс, кряхтя, встал и вышел из-за стола. – В том-то и проблема, – удручённо сказал он.

Сложив руки за спиной, начальник сыскной службы в задумчивости принялся мерить кабинет короткими шагами. В чёрной сутане, подпоясанный золотым шнуром, он резко контрастировал с высоким, облачённым в белое братом Демосом: по сравнению с действенником малорослый брат Феликс выглядел едва ли не гномом – лысым, старым, худым, потерявшим своё здоровье на многолетней ответственной службе. Но гномом зубастым, безжалостным и злопамятным, в чём могли убедиться многие из тех, кто вставал у него на пути.

Действенник, скинув капюшон на спину и убрав с лица ненужную завесу неузнаваемости, молча смотрел на начальника. Ожидал продолжения выволочки.

– Ты просто не в курсе, – останавливаясь напротив подчинённого, сказал Феликс. – Колдуна Леонардо в столице нет. И вообще никогда не было, запомни.

– Тогда кого я судил? – не понимая куда клонит собеседник, нахмурился действенник. – Мне был представлен человек с подложными документами, у которого кровь соответствовала крови мага Леонардо. И который имел все приметы беглого колдуна. Кто же он после этого?

– Не знаю, – уперев руки в бока, желчно ответил брат Феликс. – Но не Леонардо, уж поверь мне. Известный нам колдун сейчас выполняет одно… мнэ-э… щекотливое поручение Канцлера. Вдалеке от столицы. – Начальник сыскной службы поморщился, не любил он выдавать профессиональные тайны. Но ситуация вынуждала.

– А если это был его сын? – предположил брат Демос. – При близком родстве ошибка вполне вероятна. Опыт, к сожалению, имеется.

– У Леонардо никогда не было ни семьи, ни детей, – отмахнулся брат Феликс, – уж сколько лет за ним приглядываем. Иногда, правда, случались редкие интрижки, но не более. И без последствий.

– Н-ну… – неуверенно протянул действенник, – тогда возможен вариант с очень хорошим дублем, оставленным в городе для завершения каких-то важных дел. Документами по спешке не обеспечили, он и проявил ненужную инициативу. Воровскую. Вы же сами знаете что порой вытворяют безнадзорные дубли!

– Глупо, но допустимо, – поморщившись, согласился начальник сыскной службы, – этой версии и будем придерживаться. Собственно, ничего другого не остаётся, тем более что подозреваемый уже в Землях. – Он махнул рукой, давая знать что аудиенция закончена. Брат Демос поклонился и направился к двери.

– Да, вот ещё что, – ровным голосом сказал в спину действенника брат Феликс. – Настоятельно рекомендую помалкивать об этом случае. Мало ли какие странности в жизни бывают, не о всех же сообщать… Тем более Канцлеру. Ты ведь не докладываешь ему в обход меня, нет? – Брат Демос остановился и, не оборачиваясь, отрицательно покачал головой.

– Ну и славно, – тем же тоном одобрил начальник сыскной службы. – Ну и замечательно.

Действенник вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Город

Останки самоходки давно перестали мерцать алым, превратившись в иссиня-чёрный бугор; от бугра тянуло ровным печным жаром и вонью жжёной изоляции. Иногда ветер доносил до сидящих поодаль путешественников химический запах горелого, тогда Денису невольно вспоминался родимый город и старые трамваи, в которых зачастую попахивало не менее едко. Особенно в летнюю пору.

Впрочем, специфический аромат не помешал народу подкрепиться чем придётся. К сожалению, основной рюкзак с продуктами сгорел вместе с самоходкой, а того, что нашлось в двух оставшихся, едва хватило на скудный обед. Далее, как сказал Харитон, придётся либо переходить на подножный корм, которого нет, либо отправляться в город колдунов.

Приближаться к зеркальным стенам было жутковато: казалось, сверкающие «окна» только и ждут когда путники подойдут к ним на нужное расстояние. Чтобы вновь полыхнуть ослепительно-лазерным светом, оставив от незваных пришельцев горстку пепла на спёкшейся в камень земле.

– И всё-таки думается мне, что огненная защита создана вовсе не для уничтожения людей. – Бёглер стряхнул с усов хлебные крошки, вытер о траву испачканные бутербродным маслом ладони, продолжил рассудительно: – Сами посудите, чего стоило зеркалам спалить и нас заодно с самоходкой? Да раз плюнуть! Но ведь не спалили? Нет. Значит, скорей всего они настроены только на древнюю бродячую технику и агрессивную нежить. А обычным гражданам бояться нечего – их, надеюсь, лучемётные соты не тронут. Тем более что колдуны тоже люди, им по всяким делам из города выходить нужно. И возвращаться, конечно. Кто же будет подвергать себя постоянному риску?

– Действительно, – согласился Денис. – Сейчас доедим и ты, как старший, сходишь к зеркальным зданиям чтобы убедиться в их безопасности. А мы у рюкзаков посидим, понаблюдаем.

– Погоди-погоди, – всполошился бёглер, – я же сказал «надеюсь», а не "знаю наверняка"! Тут, понимаешь, вероятностное допущение, я бы даже сказал – логическая тонкость, а не категорическое утверждение. Надо подумать, понаблюдать за происходящем… Хотя бы дождаться какого-нибудь городского колдуна и проверить на нём верность моих предположений. В конце концов чародеев в этом мире много, а бёглеров только я один! Зачем же ценными кадрами разбрасываться?

Денис и Дастин ехидно засмеялись.

– Ничего смешного, – отрезал Харитон. – Иногда лучше мудро ждать, чем глупо торопиться… Что это? – Он умолк, предупреждающе подняв ладонь: в наступившей тишине стал отчётливо слышен далёкий топот копыт.

Харитон вскочил, огляделся, удивлённо присвистнул: позади них, из пустоши к зеркальным домам, скакал осёдланный гнедой конь. Денис с Дастином тоже поднялись на ноги, с интересом уставились на скакуна – откуда тот взялся, куда подевался его всадник, никто, разумеется, не знал.

Жеребец мчался будто его безжалостно пришпоривали. Или словно за ним кто-то гнался – опасный, хищный и голодный. Однако никого поблизости от коня видно не было и потому предположить, что могло столь сильно напугать животное, у наблюдателей не получилось.

Возможно, жеребец попросту сошёл с ума от долгого одиночества, жары и обезвоживания.

– Занятный коник, – приглядевшись, сказал кадет. – Очень занятный. Несколько крупнее обычного, племенная стать, отличный бег… А вот стальные клыки вместо зубов я вижу впервые. – Денис клыков не разглядел, слишком далеко, но поверил Дастину на слово: кадет с его особым зрением ошибиться не мог.

Харитон сорвал с головы шляпу, замахал ею над собой, засвистел в два пальца привлекая внимание коня – но тот, даже не глянув в сторону бёглера, проскакал мимо группы и прямиком, не снижая темпа, направился к полуовальным зданиям.

– Всё, братцы подопечные, сейчас будет момент истины, – успокаиваясь и водружая шляпу на место сообщил Харитон. – Сейчас мы увидим, пройти или не пройти нам в город колду… – Он не закончил фразу: конь проскакал роковую черту, скрылся в уличной расселине между зданиями. И в ту же секунду полыхнула яркая вспышка, не такая мощная как прошлый раз, но достаточная, чтобы увидеть как на необъявленной границе вдруг возникло странное и пугающее существо. Похожее на гигантский шар «перекати-поле» – но сплетённое вместо веток из чего-то живого, напоминающее змеиные тела – оно было чешуйчатое, в аспидную чёрно-красную полоску. И опасно ощетинившееся множеством жал и клешней.

Световой удар на миг лишил существо его невидимости, то ли природной, то ли колдовской, тут же превратив змеиный клубок в облако пепла.

– Надо же, – сказал потрясённый бёглер, – здесь, оказывается, и невидимые змеи водятся? Но это же кардинально меняет ситуацию! Хватит думать, граждане, настала пора решительных действий. Короче, дёргаем с открытого пространства, – закинув рюкзаки на плечо Харитон опрометью кинулся к зеркальным зданиям. Под защиту испепеляющих нечисть лучей. Денис с Дастином на всякий случай немного подождали и, убедившись что бёглер без проблем достиг зданий, последовали за ним.

По широкой, уходящей вдаль улице дул постоянный тёплый ветерок. Наверное поэтому гранитная мостовая была чистой: ни грязи, ни пыли, ни какого-либо мусора. Хотя последнее, как правило, отсутствует лишь там, где вообще не мусорят. То есть не живут.

Сложенные из каменных блоков дома, спрятанные за внешними полуовальными – и явно сторожевыми, – высотками поразили Дениса. Громадные пирамидальные строения уходили остриями крыш ввысь, к небу, сверкая бесчисленным множеством шестигранных окон. По стенам зданий там и тут пролегали лестницы с непривычно высокими каменными ступенями: расположенные, казалось, безо всякой системы, они то тянулись вверх, прямиком к самой вершине, то опоясывали строение причудливой ломаной линией, то спиралью опускались вниз, исчезая с другой стороны дома. У многих лестниц – особенно вверху – ступени зачастую сменялись каменными выступами-перекладинами, будто на нормальную постройку не хватило материалов. Или же в тех ступенях попросту не было необходимости.

На сером граните мостовой дивно светились отпечатки конских копыт: дорожка из огненных следов сворачивала на соседнюю улицу, метрах в двадцати от остановившихся путников.

– Так вот ты какой, город колдунов, – оглядываясь по сторонам произнёс Харитон. – Таинственный, мрачный, зловещий, полный страшных чудес и безумных ведунов… Короче, дыра ещё та. – Он поправил съехавшую на затылок шляпу, махнул рукой: – Вперёд, по следам! Этот скакун явно знает куда бежать, вон, глядите, помчался не абы куда, в смысле прямо, а свернул на конкретную улицу на конкретном перекрёстке. Думаю, следы обязательно выведут нас к месту скопления здешних колдунов-вредителей. – Подумал, добавил с сомнением. – Или не выведут, но всё равно не стоять же на месте истуканами. Скоро начнёт вечереть. – Он посмотрел на небо и открыл рот в изумлении. Пробормотав: – С ума сойти, – Харитон умолк, заворожено глядя вверх.

Денис и Дастин тоже уставились в небо, тоже замерли – и впрямь, было отчего придти в изумление!

Над городом светило четыре солнца. Вернее, обычным, правильным было лишь одно из них, а вокруг него расположилось ещё три – не столь ярких, но зато разноцветных. Красный, синий и зелёный солнечные круги обрамляли истинное светило треугольником, создавая впечатление праздничной иллюминации, совершенно неуместной над мертвенно беззвучным городом.

– Очуметь, – выдохнул Денис, из-под ладони разглядывая небесный феномен, – волшебство да и только! Теперь я точно уверен, что попал в город колдунов, а то были у меня кое-какие сомнения… Типа, космические пришельцы расстарались, а колдуны вовсе ни при чём. Официальное прикрытие для тёмных инопланетных делишек. А пирамиды – это законсервированные космические корабли. Я подобные в фильме видел.

– Откуда тут инопланетянам быть, – флегматично отозвался Харитон, – сказки это, народные придумки. Фантастические байки для любителей необычного. Пришельцев, если хочешь знать, вообще не существует! Лично я ни одного из них никогда не встречал, а уж реальностей я посетил немало… и везде имеются враки про захватчиков со звёзд. Ну, городские легенды, куда ж без них, – бёглер опустил взгляд, потёр глаза, сказал озабоченно: – Народ, или я переглядел на яркое, или следы начинают гаснуть. – Денис посмотрел вниз: действительно, отпечатки копыт стали заметно тусклее. Ещё немного и их уже будет невозможно различить на фоне мостовой.

– Пошли, – скомандовал Харитон, вручая рюкзаки парням, – но осторожно и чутко. Если увидите что-нибудь необычное, сразу мне говорите.

– Да тут всё необычное, – с насмешкой заметил Дастин, – если обо всём сообщать, некогда будет под ноги смотреть.

– Тогда только об опасном, – уточнил бёглер и они зашагали вперёд.

Следы вели в глубь горда; отряд шёл, то и дело сворачивая с улицы на улицу. Похоже, умчавшийся конь забыл верный путь к своей цели и мчался теперь наугад, имея лишь общее представление о нужном направлении. Как бы там ни было, но выбирать не приходилось, уж лучше идти по следам, чем блуждать наугад – авось огненная тропинка куда-нибудь, да приведёт.

Денис шёл, с вялым любопытством посматривая по сторонам – ничего необычного пока не встречалось, одни лишь пирамидные здания, ставшие уже привычными и неинтересными. Хотя, говорят, если глянуть на привычное быстро, краем глаза, или резко к нему повернуться, тогда можно увидеть то, чего ты подсознательно не замечаешь – потому что не хочешь видеть. Или не позволяет чьё-то внушение, наведённая психологическая установка.

Или же чары для отвода глаз.

Вспомнив об этом, Денис решил поэкспериментировать, отчего бы и нет, если становится скучновато? Хуже всё равно не станет.

Он зажмурился, нарочно ни о чём не думая отсчитал десять шагов, после чего быстро огляделся. И обнаружил то, что было на виду, что само бросалось в глаза – если, конечно, те глаза не были зашорены чужим воздействием.

Во-первых, тени от зданий: невзирая на множество солнц они были не размытыми, а чёткими, как и положено при нормальном дневном освещении. Но при этом все тени оказались вытянуты не в одну сторону, а как придётся. Как захочется. А во-вторых, они были разной длины, как будто каждое здание освещало своё личное солнце – где утреннее, где полуденное, а где вечернее. Странно, что Денис не заметил раньше столь очевидное несоответствие…

Впрочем, открывшиеся парню городские диковинки не ограничивались одними только тенями.

Меж зданиями, на головокружительной высоте, были протянуты то ли канаты, то ли мощные электрические провода, с которых свисали длинные прозрачные потёки, снизу похожие на зимние сосульки. Сосульки вразнобой вспыхивали карамельно-сочными цветами, будто их поочерёдно освещало каждое из ложных солнц.

По стенам многих зданий, огибая окна, струился то ли дым, то ли туман; ближняя пирамида, мимо которой шёл отряд, блестела переменчивыми озёрными бликами – приглядевшись Денис обнаружил что по её стенам течёт вода. Но не сверху вниз, а от основания здания к вершине: там, в вышине, вода срывалась с острия крыши небольшим водопадом, бесследно уносясь в небесную синеву.

Денис сбился с шага, протёр глаза и вновь посмотрел на окружающие его дома. Да, так оно и есть. Никакого обмана зрения.

– Харитон, – окликнул бёглера парень, – ты знаешь, я обнаружил кое-что необычное. Очень странное.

– Надеюсь не опасное? – останавливаясь, спросил Харитон. – Что именно?

– Неправильные тени от домов, – торопливо стал перечислять Денис, – дым и вода по стенам, провода со светящимися сосульками между крышами. А ещё мне кажется, – он с тревогой оглянулся, – что за нами кто-то следит. Знаешь, такое неприятное ощущение взгляда в спину… ага, смотрите! – Парень ткнул рукой назад, в сторону недавно пройденного перекрёстка. – Видите? Из-за зданий какие-то полупрозрачные фигуры выглядывают. О, уже спрятались.

– Где дым? Где сосульки? Какие ещё фигуры? – Харитон и Дастин принялись суетливо озираться по сторонам. Судя по их удивлённому виду, никаких странностей они не замечали.

– Да вот же! – раздражённо повысил голос Денис, – всё на виду, вы только присмотритесь получше, – он повёл рукой, – вон дым, вон там провода, а там водопад в небо… Неужели не видите?

Бёглер, перестав оглядываться, сокрушённо покачал головой:

– У тебя, напарник, натурально галлюцинации на нервной почве начались. Расстройство психики от перевозбуждения. Это бывает, это случается. Особенно в подобных угрюмых местах. Очень они, понимаешь, умственным нарушениям способствуют… – Денис, не слушая заботливых пояснений Харитона, ухватил его за руку и, рывком подтянув бёглера к стене «мокрого» дома, приложил харитоновскую пятерню к каменному блоку. Харитон умолк на полуслове: поднеся ладонь к лицу с изумлением осмотрел её, хмыкнул, потрогал пальцем капельки воды. Вытер руку об пиджак, произнёс севшим голосом:

– А ведь ты прав. Но я всё равно ничего эдакого не вижу!

– Я, между прочим, тоже, – угрюмо сказал Дастин. Кадет долгим взглядом посмотрел в сторону перекрёстка и расстегнул сумку, чтобы в случае чего легче было выхватить нож.

– Не понимаю, – пожаловался Денис, – у меня получается, а у вас нет… В чём дело?

– Дай-ка твой хитрый механизм, – потребовал бёглер. – Если он покажет то же самое, о чём ты говорил, тогда, думаю, есть объяснение. Уж не знаю, понравится оно тебе или нет. – Харитон взял протянутый ему телефон: поднеся к глазам экранчик, бёглер принялся медленно водить аппаратом, нацеливая объектив то на небо, то на стены домов. Долго разглядывал перекрёсток, похмыкивая в усы, после отдал устройство изнывающему от нетерпения Дастину – кадету тоже хотелось увидеть невидимое.

– Что ж, – помолчав, изрёк Харитон, – к добру ли, к худу, но ты, Денис, становишься колдуном. То есть город медленно, но верно инициирует твои магические способности. С чем тебя и поздравляю.

– Если колдуном, то, надеюсь, хотя бы не сумасшедшим, – озаботился Денис, который уже минут пять как начал подозревать нечто подобное. – Странно, но я ничего особенного не чувствую, всё как всегда. Даже насморка нет.

– А ты, небось, думал что при инициации тебя начнут бить корчи и ты станешь кричать на несуществующих языках? – усмехнулся бёглер. – А после летать по воздуху и стрелять во все стороны молниями? Вздор! Подобное случается только с тёмными чародеями, да и то лишь когда они начинают лезть в запретные области оккультных наук. То есть изучать совсем уж чёрное колдовство… В общем так, – решил Харитон. – Пусть аппарат остаётся у Дастина – тебе, Денис, и без оптического механизма прекрасно видно что к чему. А дополнительный контроль за действительностью нам не помешает. Вдруг ты чего важного не заметишь, а Дастин как раз увидит. Всяко бывает. – С этими словами бёглер продолжил путь.

Денису не было жалко видеотелефона, но категоричность решения Харитона его возмутила. Парень уже хотел было высказать бёглеру своё мнение по поводу его диктаторских замашек, когда увидел нечто поразительное, отвлёкшее Дениса от гневных заявлений. Причём совершенно ненужных, потому что Харитон, по сути дела, был абсолютно прав.

Впереди – по улице, на углу очередного здания-пирамиды, – высилась круглая, похожая на афишную тумба. Крупная, выше человеческого роста, она привлекла внимание Дениса внутренним сиянием, холодным как у лампы дневного света: внутри белесой мути что-то медленно вращалось, лениво перетекая с места на место. Посреди тумбы на видном месте висел исчерченный карандашными линиями здоровенный лист бумаги. Сверху на листе было написано: "План города", а чуть ниже: "Идти по указателю". Пляшущие буквы, как и схема, явно рисовались от руки – то ли неумелой, то ли похмельной.

– Смотрите-ка, план города, – уже ничему не удивляясь, сообщил Денис. – Рукописный плакат. Как мило со стороны местных аборигенов!

– Где план? – заинтересовался Дастин, рассматривая тумбу через окошко фототелефона. – Лично я вижу только прозрачный цилиндр. Никаких плакатов на нём нет.

– Есть, – поспешил заверить кадета Денис. – Наверное специальное тайное колдовство, которое даже мой телефон не берёт. Типа для колдовского служебного пользования, для особо посвящённых. Дай-ка технику сюда, – потребовал он. – Сейчас попробую снять со вспышкой. Может, дополнительное освещение поможет, – предположил Денис, нацеливаясь объективом на лист бумаги. – Ну-ка, – он нажал кнопку, коротко пыхнул ослепительный электрический свет. В ту же секунду белесая муть внутри цилиндра закрутилась водоворотом, взбаламутилась: из молочной пелены вынырнула трёхглазая приплюснутая башка с распахнутой, усеянной зубами круглой пастью. Упёршись чешуйчатым лбом в прозрачную перегородку, чудище слепо уставилось поверх листа в сторону вспышки, поводя невидящими глазами как хамелеон – каждым по отдельности и в разные стороны. Трёхпалые руки с силой ударили по прозрачной стенке, поползли вниз, оставляя за когтями гаснущие фиолетовые полосы.

Денис замер, не в состоянии оторваться от страшного зрелища; существо медленно отступило назад, в начинающую стихать муть – где и исчезло.

– Ёлки-палки, – дрожащим голосом сказал Денис. – Сдохнуть можно. Чёрт, натурально ракопаук с Пандоры. – Он невольно попятился от цилиндра, но не смог сделать и пары шагов, настолько ослабли ноги: сел на мостовую и замер в позе китайского болванчика.

– Что случилось? – встревожился Харитон; подхватив Дениса под мышки, он помог ему встать. – Ну-ка, выкладывай! – Парень, задыхаясь и глотая слова, доложил как смог – пусть несвязно, запинаясь, но рассказал главное. О кошмарном существе в тумбе.

Дастин слушал рассказ Дениса с непроницаемым видом. Однако когда тот описал внешность чудища, кадет не выдержал, выругался в полный голос. А затем, в ответ на вопросительные взгляды, угрюмо пояснил:

– Денис видел чалхе. Самого настоящего, точь-в-точь такого же, какой меня укусил. Понятия не имею что он делает в этой банке, да и живой ли – может, одно колдовское изображение – но больше сигналить вспышкой не советую. Очень и очень не рекомендую. Вдруг чалхе на волю вырвется? Хоть мороком, хоть живым – он может создать достаточно проблем.

– Понятно, – Харитон с неприязнью глянул на тумбу. – Ты план-то запомнил? – повернулся он к Денису. Парень подумал, вспоминая, кивнул. – Тогда пошли отсюда, – бёглер подхватил его под руку, – нечего нам здесь делать, только пугать друг друга свежими впечатлениями. Пошли-пошли, – он потянул было Дениса дальше по улице, но парень упёрся:

– Нам налево, – сказал он. – Если по схеме.

– Тебе виднее, – согласился Харитон, отпуская его. – Будешь, значит, нашим проводником. Специалистом по плановому перемещению… Кстати, – спохватился бёглер, – дай-ка я твою машинку посмотрю, запечатлела она плакат или нет. – Денис отдал фототелефон даже не глянув на экран – он не желал снова видеть тумбу с объявлением. И с замурованным в ней страшилищем.

– Однако, – изумлённо поднял брови Харитон, изучая снимок, – дела…

– Чего там? – слабо отозвался Денис. – Мне обязательно надо смотреть или обойдётесь без моего участия?

– Пожалуй, обойдёмся, – не отрывая взгляда от экранчика согласился бёглер. – А ты, Дастин, ознакомься, тебе нужно. – Кадет заглянул через руку Харитона, вновь выругался – на этот раз тихо, изумлённо. Как будто увидел нечто невообразимое, по сути – невероятное. Невозможное.

– Всё равно глядеть не стану, – гордо отрезал Денис, – не надо меня интриговать, не поддамся! – И тут же полез выяснять, что так поразило бёглера с кадетом.

Как оказалось, удивляться было чему: в этот раз статичная фотография получилась странно подвижной. Будто делали не обычный снимок, а долгую видеосъёмку: внутри крохотной тумбы бесновался напугавший Дениса крохотный чалхе. То царапая когтями прочный материал, то ударяясь всем телом о прозрачную стенку, чудовище явно старалось вырваться из плена. Никакого маскирующего тумана в сфотографированном цилиндре не было – как, впрочем, и наклеенного на него путеводного листа. Не заснялся лист, не получилось.

Денис невольно посмотрел на настоящую тумбу – ныне она была пустой и тихой. Туман исчез вместе со страшным обитателем цилиндра, развеялся без следа… В отличие от чалхе, непонятным образом перенесённого в фототелефон Дениса.

– Я, граждане хорошие, никогда подобного не видел, – признался Харитон, вдоволь налюбовавшись на пойманное в кадр чудовище. – Настоящая ловушка для монстров, кто бы мог подумать! Сдаётся мне, Денис, что использовать аппарат в городе колдунов надо осторожно, с умом. И ни в коем случае не щёлкать им ни меня, ни Дастина: как-то не хочется вдруг оказаться в твоей коробочке без возможности из неё выбраться. Мда-а… – Бёглер протянул телефон Денису. – Будь любезен, выключи и спрячь куда подальше. Во избежание, так сказать.

– А как теперь контролировать магическую обстановку? – поинтересовался кадет. – Я ведь без этой штуковины ничего не увижу.

– Обойдёмся, – небрежно махнул рукой Харитон. – Целее будем. Честно говоря, я теперь опасаюсь этого устройства больше чем встречи с любой колдовской нежитью. От той хоть отбиться можно, а от аппарата – нипочём. Щёлк и всё, и ты исчез из реальности… Хотя, конечно, с другой стороны – отличное оружие, – воодушевился бёглер. – Бесшумное, действующее наверняка! Особенно полезное при массовой атаке: ну-ка, групповой снимок всех нападающих и готово, улица мигом очищена от врагов. Ха, любопытный вариант. Мне нравится.

Денис выключил фототелефон, сунул его в карман пиджака и зашагал впереди, ведя за собой товарищей. В отличие от Харитона парень вовсе не был уверен в «боевых» способностях аппарата – вполне возможно что произошедшее оказалось обычной случайностью, каким-то редким колдовским сбоем. Непредвиденным событием. Но разубеждать бёглера Денис не стал, зачем портить человеку настроение? И вообще, уж лучше верить что у тебя есть грозное оружие, чем чувствовать себя беззащитным. Хотя, конечно, нельзя сбрасывать со счёта и имеющиеся в отряде пистоли – пусть не колдовские, зато вполне действенные.

– Фототелефон массового поражения, – вполголоса сказал Денис. – Он же бытовой поглощатель реальности. С ума сойти. – Парень нервно захихикал.

Улицы тянулись и тянулись – одинаковые, скучно похожие одна на другую. Но одинаковые только для Харитона с Дастином: Денис видел здания иначе, в их незамаскированном чарами облике. А потому мог ориентироваться по крепко-накрепко засевшему в памяти городскому плану. Обычно Денису плохо давались схемы и графики, но внезапное появление чудовища заставило запомнить всё до мельчайшей подробности – и саму шоковую ситуацию, и висевшую перед глазами схему города.

Нарисованный кем-то чертёж был максимально упрощён – наверное для того чтобы любой пришлый колдун, сумевший обнаружить плакат, мог легко сориентироваться на местности. Собственно, городской план выглядел как россыпь мелких треугольников, обозначавших пирамиды, с извилистой линией пути между ними. Главные дома-ориентиры были густо заштрихованы и имели загадочные надписи-пояснения: "Водный дом", "Дом с лучами", "Поющий дом" и "Огненный дом". "Водный дом", кстати, они миновали как раз на подходе к тумбе – уж этот момент Денис не забудет никогда.

Путеводная линия заканчивалась в центре схемы, упираясь в изображение обычного многоэтажного здания. Не пирамидального.

Над рисунком чернела короткая надпись: «Центральная» – просто, лаконично и непонятно.

"Дом с лучами" оказался похож на лазерную установку для клубного танцпола: окна в пирамиде были зеркальными, слегка вогнутыми, и потому отражали свет разноцветных солнц узкими софитными лучами. На этот раз Харитон и Дастин смогли по достоинству оценить увиденное, с той лишь разницей что бёглеру развесёлое здание напомнило некую "пирамиду смерти" из неизвестного Денису мира. А Дастину – прожекторное заграждение для поиска в ночном небе вражеских воздушных шаров. Ну, каков жизненный опыт, таковы и ассоциации, как верно подметил не бывавший на танцполах Харитон. И, конечно же, не искавший прожекторами воздушные шары.

Где-то через полчаса блужданий по улицам обнаружился и "Поющий дом", слышимый издалека. Назвать его «поющим» мог только человек, напрочь лишённый слуха: сквозь оконные проёмы с отсутствующими стёклами – то ли не установленными изначально, то ли утерянными за прошедшие века – дул сквозняк, становившийся вверху сильным ветром. И потому здание беспрестанно гудело, напоминая многоголосый хор, негромко тянущий одну и ту же надрывную ноту. От того заунывного воя у Дениса по спине побежали мурашки, в животе всё будто сжалось в комок, а настроение стало резко портиться: судя по вытянувшимся лицам, бёглер и кадет чувствовали себя не лучше.

"Поющее" здание путешественники миновали едва ли не бегом. Не снижая темпа они свернули на очередную улицу, по которой и продолжили идти скорым шагом – до тех пор, пока не утих выматывающий душу многоголосый стон.

– Любопытный городок, – отдышавшись, поделился впечатлениями Харитон. – Забавный. Тут тебе и фонтаны, и иллюминация, и музыка… мнэ-э, несколько своеобразная, да-с. На любителя. Но знатно впечатляет, что есть то есть! Одно лишь меня тревожит: а где, собственно, жители этого пирамидного мегаполиса? Куда подевались? До сих пор ни одного не встретили… Нет, я понимаю что колдунов здесь не может быть чересчур много, откуда стольким взяться. Но хоть одного-то мы должны были увидеть за время пути, а? Сомневаюсь что местное население взяло и вымерло аккурат к нашему приходу. Или сменило место жительства, массово переехав в другой город.

– Уверен, скоро узнаем, – пообещал Денис, вглядываясь в конец улицы. – Ещё немного, одна контрольная точка, и мы на месте.

– Поскорей бы, – глянув на небо проворчал бёглер. – Вот-вот начнёт вечереть, вон и ложные солнца уже почти не видны. А бродить в темноте по незнакомым местам крайне нежелательно! Тем более по таким, гм-гм, нестандартным. Заведомо опасным.

– В крайнем случае можно переночевать на вершине какой-нибудь пирамиды, – предложил Дастин, ничуть не смущённый возможностью провести ночь на крыше колдовского дома. – Главное, есть запас воды во флягах и пара упаковок сухарей, – он указал пальцем себе за спину, на рюкзак. – До утра продержимся.

– Не хотелось бы, – признался Харитон, оценивающе глянув на ближние пирамиды. – Во-первых далеко лезть. Во-вторых там слишком ветрено. В-третьих где гарантия, что нас не достанут даже там, на высоте? Вдруг эти пирамиды битком набиты всякими чудищами, вылезающими наружу только в тёмное время суток. На охоту, понятное дело… Нет, давайте-ка лучше поднажмём и постараемся успеть к финишу засветло. А уж там, на месте, будем решать что делать дальше – ночевать на крыше или занимать круговую оборону спина к спине. В общем, бегом марш! – Бёглер, подавая пример, припустил по улице неспешной рысцой; Денис и Дастин затрусили следом за ним. Харитон, оглянувшись на них, прибавил ходу. А потом ещё.

Следующие три улицы и два перекрёстка они пробежали молча, почти не обращая внимания на окружающую обстановку. В стоялой тишине были слышны только частое дыхание бегунов, шарканье подошв о гранит мостовой да иногда окрик Дениса, указывающего направление.

Вскоре отряд миновал заключительную путевую отметку, обозначенную в плане как "Огненный дом": внутри пирамиды полыхало яростное пламя, вылетавшее через проёмы окон длинными пожарными языками. Что могло гореть в каменном здании, тем более наверняка много лет кряду, Денис не мог даже предположить. Разве что под пирамидой находился неиссякаемый запас горючего газа, подожженный кем-то в неведомых целях – с них, безумных чародеев, станется! Хотя бы для того, чтобы просто полюбоваться на огонь… Или использовать здание как маяк для воздухоплавателей: пылающая пирамида, без сомнения, была отлично видна с небесной вышины.

– Ещё один поворот и мы на месте, – срывающимся от бега голосом просипел Денис. – Харитон, давай пешком, а? Честное слово, никаких сил больше нету.

– Давай, – переходя на шаг охотно согласился бёглер. – Тем более что к неизвестному финишу лучше подкрадываться, а не вылетать к нему на всех парах. Не думаю что нас ждёт вооружённая засада, но какие-нибудь вредные сюрпризы могут быть. Потому, на всякий случай, оружие к бою! – Он достал из подмышечной кобуры автоматический пистоль с пороховыми зарядами. Денис, беря пример со старшего товарища, выдернул из кармана пиджака энергетический пистолет, однако после долгой пробежки стрелок из парня был никудышный. Ну и ладно, – решил Денис, – для неприцельного огня особой меткости не требуется, а снайпером пусть Харитон работает, он умеет. У него получится.

Дастин, на секунду остановившись, внимательно прислушался и принюхался, пожал плечами – по его мнению никакой засады впереди не ожидалось. Затаившаяся, готовая к нападению группа обязательно должна пахнуть боевым снаряжением, потом и непременным табаком… Здесь же никаких подозрительных запахов не было.

Впрочем, на то он и город колдунов, чтобы в нём могло произойти всякое. Даже то, чего не может быть.

Держа оружие стволом вверх, Харитон крадущимся шагом скользнул к наклонному углу здания-пирамиды, осторожно выглянул за него. Постоял, оценивая обстановку, обернулся – глаза удивлённые, усы торчком – спрятал пистоль в кобуру и не таясь вышел на открытое пространство. Денис, на всякий случай не убирая пистолет, последовал за бёглером.

Сразу за зданием располагалась круглая площадь.

Покрытая, в отличие от мостовой, плитами из багрового гранита, она напоминала по размерам любительский стадион какого-нибудь окраинного парка культуры. Из числа тех, где никогда не проводят серьёзных соревнований и где днём гуляют собачники со своими питомцами, а по ночам пьянствует окрестная шпана.

Посреди площади высилось пятиэтажное здание, небольшое по сравнению с окружающими пирамидами, зато с правильными вертикальными стенами, квадратными застеклёнными окнами и с железными подъездными дверями. Совершенно нормальный дом, радующий взгляд и напоминающий о том, что в мире существуют не только одни лишь наклонные плоскости.

Судя по каменным блокам, из которых была сложена пятиэтажка, дело не обошлось без демонтажа какой-нибудь пирамиды. Да и то, откуда здесь возьмётся другой строительный материал? Впрочем, древние хозяева города вряд ли возмутились по поводу разборки их построек. Как говорится, кто в доме хозяин, того и кирпичи в стенах.

Возле дома, у первого из трёх подъездов, стоял роскошный канцелярский стол: длинный, широкий, с резными ножками и в многочисленных завитушках, позолоченный до колющих глаза солнечных зайчиков. Если бы Денису сказали что стол раньше принадлежал Людовику XIV и именно за ним он произнёс известное: "Государство – это я!", то парень ничуть бы не удивился.

Денис убрал пистолет, стрелять здесь было не в кого, да и незачем.

За столом, на деревянном стуле с неудобно высокой спинкой, восседал крепкого телосложения мужчина в самодельной, прихваченной на плече булавкой тоге. Лысый, с окладистой чёрной бородой, он напоминал то ли поэта, ждущего вдохновения, то ли дремлющего на рабочем месте начальника-бюрократа: глаза у мужчины были закрыты, грудь равномерно поднималась и опускалась. Со стороны казалось что сидящий за столом практикует целебную дыхательную гимнастику.

Харитон остановился за пару шагов от стола, сложил руки за спину и, покачиваясь с носка на пятку, принялся ждать. Денис и Дастин пристроились по бокам бёглера и тоже стали ожидать невесть чего: нарушать тишину они не решались, пусть уж Харитон начинает первым.

Однако первым начал "поэт".

– Вижу! – не поднимая век утробно произнёс он, – пришли к нам гости незваные, издалека судьбой ведомые, многих напастей и опасностей избежавшие. – Мужчина открыл правый глаз – выпученный, блекло-голубой, с заметной сеткой красных прожилок, – обвёл страшным взглядом "судьбой ведомых" и продолжил с угрозой:

– Вижу! Есть среди вас маг необученный, но силами растущий, которому многое предстоит сделать, коли избежит он смерти лютой, от руки врага неведомого и безжалостного… – «поэт» говорил правой стороной рта, словно вся его левая часть лица была парализованной. Отчего речь у оратора получалась невнятной как у чревовещателя и потому совсем не пугающей.

– Вижу! – ещё раз воскликнул он, но продолжить не успел: веки глаза вдруг захлопнулись, будто их кто за ниточку дёрнул. Зато распахнулся левый – зелёный, наглый, с хитрым прищуром.

– Привет, беглецы из внешнего мира, – сказал мужчина левой стороной рта: на этот раз слова звучали чётко, вполне разборчиво; правая сторона лица выглядела спящей и умиротворённой.

– И вам добрый день, – вежливо поздоровался Харитон. – А что это было, если не секрет? Как-то оно резко… То так, то эдак. Настораживает, знаете ли.

– Братец мой, Битиан, – любезно пояснил мужчина. – Близнец. Пророк и истерик, такое вот банальное сочетание. А я – Дитиан, маг-наставник из старшего колдовского состава. Всю эту неделю городской глава, то есть сижу день-деньской в кресле, поджидая новичков и отдавая текущие приказания подчинённым. Только с братцем справиться не могу, не подконтролен он мне, – вздохнул Дитиан. – Пророк, что с него взять.

– Мнэ-э… – протянул озадаченный бёглер. – А с кем нам, собственно, нужно вести деловую беседу – с вами или с вашим братом?

– Разумеется со мной, – заверил бородач. – Брат вас и слушать не станет, ему бы самому выговориться, напугать собеседника бредовыми предвидениями. Между нами, он просто обожает наводить страх на непосвящённых, да-да, – Дитиан подмигнул бёглеру, но неудачно: зелёный глаз закрылся и не открылся. Но теперь вновь засверкал голубой с прожилками.

– Не слушайте моего брата, – торопливо забормотал правой стороной рта вернувшийся Битиан. – Обведёт вокруг пальца, заметить не успеете! Колдун-то он знатный, спору нет, но обманет по любому, из бескорыстной любви к вранью и лжи. Берегитесь, – голубой глаз закрылся.

– Мерзкий завистливый шут, – надменно произнёс очнувшийся Дитиан, – сумасшедший кретин, молчал бы и не вводил в заблуждение порядочных людей.

– Вы, помнится, говорили о том, что всю неделю являетесь городской главой, – поспешил вклиниться в родственный спор Харитон. – Надеюсь, это правда?

– Конечно, – кивнул бородач. – Я всегда говорю правду, только правду и ничего кроме правды! У нас демократия строгая: если кому выпало по жребию быть главой, то, уж поверьте, от почётного доверия никак не отвертеться. Будь ты хоть трижды смертельно больной – встал, оделся и пошёл на дежурный трон. Вот на этот, – Дитиан похлопал ладонью по подлокотнику.

– А стол, он тоже в комплекте? – с завистью спросил Дастин. – Королевского размаха вещица. Настоящее украшение кабинета!

– Стол? – удивлённо приподнял бровь городской глава. – Какой стол? Ах да, действительно… – Он громко постучал костяшками пальцев по столешнице. – Эй, Карл! Книжник, я тебе говорю! Кончай медитировать, считай что отработал свой проигрыш. Давай-давай, пошёл отсюда, – стол вздрогнул, дробно застучал ножками по граниту и неторопливо двинулся прочь мимо остолбеневших путешественников. На ходу поднимаясь на две задние ножки, теряя зеркальную позолоту и прямоугольность, он начал быстро приобретать человеческие очертания.

Бородач проводил изменяющийся стол взглядом другого, голубого глаза, пробормотал сочувственно:

– Бедный Карл! А ведь предупреждал его вчера: не играй с Дитианом в кости, золотой мебелью станешь. Нет, не послушался. Ну никогда мне никто не верит, а после возмущаются – отчего, мол, не потребовал сделать так, а не иначе? Вечная проблема всех ясновидящих и предсказателей.

– Чушь, – отозвался левый уголок рта. – Ты мне своим предсказанием и подкинул идею. Остальное – дело случая и, ха-ха, некоторой ловкости рук. Ан нечего быть простаком, нечего!

– Негодный ты человек, нехороший, – возмутился правый угол рта, – провидение тебя обязательно покарает.

– И тебя заодно, коли мы в одном теле, – ехидно парировал Дитиан.

Близнецы принялись азартно спорить, выясняя кто из них честнее и порядочнее: похоже, это была их любимая тема для ругани. Со стороны беседа двух личностей, заключённых в одно тело, напоминала горячечный бред шизофреника в острой стадии заболевания.

– Пошли отсюда, – шепнул подопечным Харитон. – Ничего мы от гражданина начальника не добьёмся. Классический псих, пробу ставить некуда, – и с вежливой улыбкой попятился от хлопотливо бормочущего городского главы. Тот ухода бёглера не заметил, не до того ему было: похоже, разгорячённые спором братья собирались выяснять отношения на кулаках, уже и грозить начали друг дружке – благо у каждого в подчинении было по руке.

– Оно, конечно, любопытно посмотреть чем дело закончится, – вполголоса заметил бёглер, – никогда не видел чтобы человек сам с собой дрался. Наверняка поучительное зрелище! Но мы пришли сюда не за развлечениями… Вот кто нам нужен, – Харитон указал пальцем на устроившегося в тени здания книжника Карла. – Попробуем поговорить с ним. Может хотя бы у этого с мозгами более-менее в порядке? Впрочем, сильно сомневаюсь что превращение в мебель добавляет ума.

Бёглер подошёл к колдуну. Книжник – голый, загорелый, в одной набедренной повязке – бездвижно сидел на граните: ноги бубликом, руки скрещены на груди. Вид у Карла был измождённый, будто его месяц-другой держали на голодном пайке. Однако при всём том чародей был гладко выбрит, имел аккуратную стрижку и тщательно ухоженные ногти, что придавало ему вид завзятого метросексуала.

От колдуна ощутимо пахло хорошим одеколоном.

На взгляд Дениса книжник выглядел точь-в-точь как продвинутый йог, познавший тайный смысл жизни и питающийся с тех пор одним солнечным светом. Возможно поэтому и пах дорогим парфюмом, последствия особой эфирной диеты.

– Здравствуйте, уважаемый, – поприветствовал колдуна Харитон. – Сейчас наблюдали ваше необычное превращение, это вы здорово устроили, впечатляет.

– Ерунда, – равнодушно отмахнулся книжник, – мелочь, школярское упражнение. Хуже когда тебя в обращённом состоянии со скуки то пинают в живот, то лягают по рукам-ногам, то отплясывают чечётку на спине. В смысле, на столешнице, – уточнил Карл. – Не больно, но унизительно. Вызывает сомнение в изначальной добропорядочности человечества и кармической предопределённости твоего существования.

– Истину глаголете, – сориентировавшись, проникновенно сказал бёглер. – Дуализм восприятия идеальной и реальной действительности. Неразрешимое противоречие имеющихся положительных и привнесённых извне негативных императивов, понимаю. – Денис в изумлении округлил глаза, но Харитона показал за спиной кулак. Мол, не лезь куда не надо. Стой и молчи.

– Именно, – веселея, отозвался книжник. – Хорошо поговорить с умным, понимающим человеком. Который в теме. – Кряхтя, он поднялся на ноги.

– Вас, кажется, Карлом зовут? – подхватывая сидельца под руку и помогая ему встать поинтересовался бёглер. – Скажите, Карл, а что происходит в вашем славном мегаполисе? Куда подевался весь чародейный народ? Знаете, мы прошли через полгорода, но не видели никого. У вас, случаем, не глобальная эпидемия с обязательным карантином?

– У нас новый недельный глава города, – уныло ответил маг. – Это, поверьте, пострашнее любой эпидемии будет. Ежели многомудрому близнецу выпала редкая возможность поруководить, то он своего не упустит! Мало никому не покажется… Собственно, одна половина горожан сейчас находится под управлением Дитиана, вторая – под руководством Битиана, отчего и происходит то, что происходит. А я сам по себе, потому как являюсь бессменным помощником всех городских глав. Пожизненное народное доверие, пропади оно пропадом! В своё время слишком часто в кости выигрывал… Припомнили, мерзавцы.

– Можно конкретнее? – полюбопытствовал Харитон. – Но не про кости.

– Все удрали, – коротко пояснил книжник. – Уж на что большая часть наших граждан не слишком дружна с логикой и здравым смыслом, и те сообразили, что ничего хорошего из совместного правления Ди и Би не выйдет. Слишком он… ээ… своеобразен. Можно сказать – чересчур.

Дело в том, что Дитиан приказал своим подчинённым к середине недели выплавить из пляжного песка громадные линзы, построить сверхмощный телескоп и установить его на самой высокой пирамиде для наблюдения за противоположным морским берегом. Якобы именно там находится великая Башня с дверями для проникновения в иные миры и спрятанный в древней гробнице ключ от тех дверей той Башни. Какая глупость…

– Так-так, – потирая ладони оживился бёглер, – уже горячо, уже близко к теме! Говорите, уважаемый Карл, не отвлекайтесь; а про ключ от всех башенных дверей, если можно, поподробнее, очень для меня любопытная история. Вы не поверите насколько.

– …Ведь всем известно, – не слушая Харитона продолжил книжник, – что у моря нет второго берега и вся вода перетекает за горизонтом на обратную сторону земного диска. Чтобы после вернуться назад сквозь земные поры, пройдя цикл очистки от негативной энергетики, мочевины и привнесённого в неё мусора. Став после того животворной праной, оседающей на вершинах гор снегом и льдом – откуда она истекает талой влагой в реки, в итоге по новой изливаясь в море. И так бесконечно.

– Ух ты, – упавшим голосом сказал Харитон, – кто бы мог подумать.

Денис с Дастином переглянулись: кадет легонько постучал себя пальцем по виску, показывая что с товарищем колдуном всё понятно. Денис огорчённо кивнул – похоже, толку от книжника Карла не больше чем от его двойственного руководителя. Видать, зря они шли в этот непонятный город. Впустую.

– А братец Битиан категорически воспротивился пескоплавильной затее, так как на его взгляд линзы надо делать не из песка, а из той очищенной праны. Предварительно её выпарив, а дистиллят магически заморозив. Что он и потребовал от своей половины контролируемых им граждан. – Книжник развёл руками: – Посудите сами: коли нет единства в начальнике, откуда ему взяться у подчинённых? Потому сперва были ожесточённые дебаты, затем большой оппонентский мордобой, а после все разбежались от греха подальше.

– Весело вы тут живёте, – вздохнул Харитон. – Не скучно.

– Мало того! – Карл поднял палец. – Обнаружив что подданные пустились в бега, огорчённые Ди и Би в едином душевном порыве создали вещественный призрак древнего жителя здешних мест и куда-то его запрятали. Восстановили по найденным останкам.

– Зачем – создали? – хором спросили Денис с Дастином; Харитон неодобрительно нахмурился. Похоже, он предполагал ответ.

– Чтобы убил последнего из вернувшихся, – как само собой разумеющееся пояснил книжник. – В назидание прочим. Оттого-то народ и не хочет идти назад, ведь никогда не угадаешь каким ты окажешься – предпоследним или последним? Понаделали фантомов и следят через них нетелесно: кто вошёл в город, кто из него вышел… Да вы должны были видеть, – Денис снова кивнул, было дело, отметил на перекрёстке. – Оно, конечно, если ты ясновидящий, то никаких проблем. Но знать будущее может только Битиан, да и тот, честно говоря, жульничает – ощутит что-то смутное, малопонятное, а растолкует так, что впору ложиться и помирать. Потому его никто не слушает, чтобы не портить себе нервы, психику и здоровье.

– Про психику верно подмечено, – поддакнул бёглер. – Куда уж дальше!

– Это вы напрасно, у нас сумасшедших нет, – обиделся колдун. – Откуда? В городе сплошь творческие личности, яркие, увлечённые, с нестандартным мышлением, какие ж они безумцы? Милейшие люди, поверьте! Правда, с некоторыми отклонениями, не без того, но в допустимых социальных пределах… А на днях объявился один и впрямь ненормальный, известный всем чародей Леонардо – ну да он человек особый, умеет влезать в неприятности, а более всего любит их создавать. Потому никто не удивлён тому, что Леонардо напрочь потерял память и величает себя ныне собственным сыном Бартом. Который пришёл в город по новой учиться забытому колдовскому умению… Вон и жеребец его невесть откуда днём прискакал, ищет хозяина по всему городу. Найдёт, куда денется.

– Вы извините, – глянув на темнеющее небо сказал Харитон, – похоже, наступает ночь. Давайте пойдём в ваш многоэтажный дом и там продолжим содержательную беседу, согласны?

– Можно и в дом, – не стал возражать книжник. – Только что в нём делать? Холодно, темно и неуютно. Школа для новичков, оно же место проживания здешних отшельников, затворников и аскетов, не более. Я предлагаю вам перенестись в моё скромное бунгало на берегу моря, там-то хорошо, славно.

– А вы, получается, не отшельник-аскет? – заинтересовался бёглер. – Однако по внешнему виду не скажешь.

– Но почему я должен быть им? – искренне удивился колдун. – У нас свобода выбора, кто как хочет так и живёт. Просто веду активный образ жизни, на берегу-то. В бунгало.

– Поесть у вас там найдётся? – с надеждой спросил Денис. – Понимаете, мы все продукты случайно потеряли. Очень кушать хочется.

– Сколько угодно, – заверил парня колдун. – Не слишком качественное, всё ж искусственное изготовление, магия, сами понимаете. Но съедобное и даже вполне.

– Я согласен, – быстро сказал Денис.

– Почему бы и нет, – рассудительно согласился бёглер. Дастин же вообще ничего произнести не успел: в ту же секунду книжник перенёс их на берег моря. Лишь в глазах на миг потемнело.

На широком песчаном берегу пахло морской свежестью, прогретым за день песком и, почему-то, цветами и свежемолотым кофе. Над стеклянно блестящим водным простором угасал обычный, не четырёхсолнечный закат; тихие волны лениво облизывали кромку белого пляжа.

Неподалёку, в полукилометре от пляжной зоны, высились окраинные зеркальные дома, надёжной стеной огородившие город колдунов. Денис от души понадеялся, что берег тоже находится под защитой тех зданий – очень не хотелось бы наткнуться здесь на какую-нибудь местную нежить. Из числа агрессивно-плотоядных.

"Скромное бунгало" напоминало скромный королевский дворец: мраморное, в три этажа, с колоннами у входа и с зеркальными окнами-витринами. Возле длинных ступеней пританцовывало около дюжины встречающих хозяина юных мулаток – с высокими костяными гребнями в чёрных волосах, в коротких юбочках из пальмовых листьев и с гирляндами живых цветов на смуглой груди. Выглядели девы радостными, довольными жизнью и великолепным закатом.

– Женщин у нас нет, – с сожалением признался книжник. – Не сложилось как-то… Потому только фантомы. Но телесные и ощутимые, ежели что. Сам делал, за качество отвечаю.

– Устраивает, – ответил Харитон. Залихватски подкрутив усы, он подмигнул фантомным мулаткам и решительно зашагал к входу бок о бок с владельцем бунгало. Окружённые весёлыми девушками и оттого несколько смущённые, Денис с Дастином последовали за бёглером и книжником.

Путешественники скрылись в здании.

– Вино тоже колдовское, – гулко донеслось из дома, – уж не взыщите. Чем богаты, тем и рады. Но выбор знатный!

– Устраивает, – вновь объявил бёглер и дверь в бунгало захлопнулась.

Как минимум до утра.

Глава 10

Леонардо

Охранять кукурузное поле Мерлина оказалось работой нетрудной, но скучной. А для деятельной и свободолюбивой натуры Леонардо – совершенно невыносимой. Тошной.

Поначалу маг надеялся, что не сегодня-завтра сюда, на поле, заглянет какой-нибудь контрабандист из числа работодателей библиаптекря Эдвоберта. Тем более что память аптекаря надёжно стёрта и предупредить своих покровителей он не сможет. Так и случилось, но… Но несколько иначе чем предполагал охранник-невольник.

В первую ночь Леонардо лишился всей своей одежды. К счастью, в тот вечер было довольно жарко и колдун снял чёрный плащ из вороньих перьев, за ненужностью бросив его на лавку возле входа в сарай. Только потому волшебная накидка осталась целой. Повезло, одно слово.

Леонардо до последнего не верил, что чары кукурузного поля смогут обратить его, практически неуязвимого, в сторожевое чудовище. Что охранные – лично им придуманные и продуманные – заклятия будут сломлены здешней силой, пусть и созданной легендарным Мерлином. Увы, древняя магия легко справилась и с заклинаниями, и с самим Леонардо.

Что случилось после вечернего заката, как прошла ночь, колдун не знал. Точнее, не помнил: его память была абсолютно чистой. Как будто с заходом солнца сознание Леонардо полностью выключилось, и включилось только с рассветом – когда маг вдруг обнаружил, что лежит на грунтовой дороге. Причём совершенно голый. Куда подевалась вся одежда, Леонардо не имел ни малейшего представления. Впрочем, она вскоре нашлась, вернее, её остатки: мелкие лоскуты, разбросанные меж рядами кукурузы и по дороге. Создавалось впечатление что одежду с остервенением рвало какое-то злобное животное с крепкими острыми зубами.

Леонардо с ужасом посмотрел на обрывки одежды, огляделся по сторонам – бескрайнее утреннее поле, шелестящие на ветру листья кукурузы, облачка звенящей мошкары – и завыл в бессильной злобе. Тоскливый вой пронёсся над дорогой и заглох, утонул в зелёных зарослях… Колдуна ничуть не испугало то, что прошедшую ночь он провёл в облике сторожевого чудища – как и то, что он, похоже, застрял тут на невесть какой срок. Вовсе нет. Его потрясла потеря одежды: казалось бы мелочь по сравнению со всем произошедшим, пустяк. Но это была та мелочь, тот завершающий пустяк, который или окончательно ломает человека, или заставляет его бороться с обстоятельствами изо всех сил.

Леонардо не сломался.

…Если ты не можешь изменить ход событий в нужную сторону, то хотя бы используй то малое, что у тебя имеется. Грамотно оцени сложившуюся ситуацию, рассмотри её со всех сторон, хорошенько подумай. Потому что из всех казалось бы безвыходных положений есть выход, главное – не отчаиваться и найти его. Пусть не сразу, пусть когда-нибудь, но, как говорится, вода камень точит, а улитка непременно доползёт до вершины горы.

Так решил маг Леонардо и, успокоившись, отправился знакомиться со своими владениями: нагота его не смущала, да и кому на него смотреть? Разве что бестелесному мушиному лику, воплощению кукурузной магии. На который магу Леонардо было наплевать: хуже чем есть уже всё равно не будет.

Бесконечная замкнутая дорога и само кукурузное поле колдуна не интересовали, вряд ли там могли оказаться сюрпризы. А вот доставшаяся в наследство проплешина с защитным кругом и неказистым домом требовала более детального изучения.

Ничего достойного внимания в доме не обнаружилось: чугунная печурка и к ней ларь с запасом угля; самодельная лежанка с ватным матрасом и набитой соломой подушкой; грубо сколоченный из досок стол, больше похожий на строительного «козла», хромоногий табурет да полка с грязными тарелками и кастрюлями. Ещё там был садово-огородный инвентарь – грабли, пара лопат, большие садовые ножницы и всякое прочее, по мелочи: видимо прежний владелец домика увлекался огородничеством.

Из еды в доме нашёлся лишь запас твёрдых как камень галет, зато целый мешок – крыс и мышей здесь не водилось. Наверное, не пускала магия защитного круга.

Судя по обстановке прежний хозяин был или убеждённым аскетом, или философом, стойко переносящим трудности жизни. Насколько знал Леонардо – по рассказам безумных магов – кукуруза Мерлина могла исполнить любое пожелание, достаточно сорвать початок и загадать нужное. Любое, но, к сожалению, только материальное. Потребительское. То есть можно было создать какой-нибудь необходимый тебе предмет, вполне. Но сделать так, чтобы лето немедля сменилось зимой, или внезапно разразилась буря… или ты перенёсся с проклятого поля в какое иное место – было нельзя. Ужасно неудобное ограничение, но, опять же по рассказам, волшебная кукуруза и создавалось исключительно с потребительской целью: накормить голодных, оделить неимущих; дать каждому то, что ему требуется. "Счастье для всех, даром, и чтобы никто не ушёл обиженным" – известный лозунг чародея Мерлина, который помнили до сих пор, века спустя. Потому что благотворительная затея, как это часто бывает, ничего хорошего людям не принесла. Початки превращались страждущими не только в еду и одежду, но и в деньги, золото, драгоценные камни (что начало быстро разрушать экономику стран), в дурманные зелья, в винные озёра, в яды и многое, многое другое.

И, конечно же, в бесконтрольное количество оружия. Которое вскоре пошло в ход, когда наступил неминуемый финансовый кризис и рухнула экономика всех королевств. Глобальная война едва не уничтожила всё и вся: с тех пор кукуруза Мерлина была повсеместно запрещена под страхом смертной казни.

Как известно, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным, а благими намерениями вымощен путь в болото чёртовой старухи Клоанцы… Говорят, после совершённого им благодеяния великий маг полностью разуверился в человеческой добропорядочности, уничтожил созданное им творение и удалился в добровольное изгнание.

В общем, с тех пор его никто и никогда не видел.

Единственное поле кукурузы, надёжно закрытое от случайных посетителей, было своего рода музеем, заповедником чудесного растения. Последняя надежда Мерлина на то, что когда-нибудь люди изменятся и смогут пользоваться его дарами не во вред себе, но во благо всем. Великий чародей, наивный человек!

Использовать початки для создания еды и одежды Леонардо не собирался, это означало молча согласиться с навязанной ему работой. Есть галеты, вода в колодце, чего же более? С голоду не умрёшь… пока что.

Ну а на крайний случай остаются всё те же початки, но исключительно в отваренном виде. Как обычная кукуруза.

Дверь, через которую Леонардо попал на поле, наверняка когда-то принадлежала самому Мерлину и была тайным входом в заповедник. Откуда она появилась у контрабандистов, как они использовали её возможности – а то, что дверь могла открываться ещё куда-то, в нужные Мерлину места, Леонардо не сомневался – узнать теперь было невозможно. Да, впрочем, и ненужно: главное, чтобы на поле проник контрабандист, вор, который станет заменой колдуну. Новым охранником "мечты и надежды человечества". По Мерлину, разумеется.

Второй день прошёл как и первый: утром Леонардо очнулся на дороге, встал, выругался и пошёл умываться. Бритвы в домике не нашлось, видимо прежний хозяин не считал нужным бриться, поэтому колдуну поневоле тоже пришлось ходить с щетиной – ладно что хоть вода есть, в колодце. Не завшивеешь от грязи.

Весь день Леонардо обдумывал как ему выбраться отсюда, но толковых идей не появилось. Интереса ради колдун обошёл кукурузное поле по периметру, касаясь рукой невидимой стены, и выяснил, что заповедная делянка была не столь большой как казалось – путешествие Леонардо заняло не более часа. Уходящие к горизонту заросли являлись обычным миражом, декорацией, не дающей увидеть что происходит снаружи, за стеной.

Возможно, идеи к колдуну не приходили ещё и потому, что Леонардо мучил жуткий голод. Голод, который не могли утолить ни размоченные в воде галеты, ни сама вода в больших объёмах, кружка за кружкой, ни отвлечённые размышления. Его тело, за ночь дважды преобразованное магией, заметно исхудало и потому требовало еды, еды и ещё раз еды. Леонардо стоически терпел приступы голода, но понимал, что ещё пара таких же ночей и он не выдержит – или сойдёт с ума, или умрёт. Или начнёт превращать початки в еду, а тогда всё, считай договор подписан. Обратно дороги не будет.

Однако утром третьего дня, привычно очнувшись на дороге, Леонардо почувствовал что сыт и, в общем-то, доволен жизнью: рад наступающему утру, свежему воздуху и даже проклятой кукурузе. Чего колдун никак от себя не ожидал.

Что-то было не так…

Что именно, обнаружилось скоро: на грунтовке, чуть далее от Леонардо, чернела большая клякса спёкшейся крови. Обрывки одежды, дочиста обглоданные кости и остатки разгрызенного черепа не оставляли сомнений в том, что ночью – или под утро – на делянку пробрался неосторожный расхититель мерлинова добра. Вор-контрабандист, долгожданная замена хранителю волшебной кукурузы. Которого Леонардо, собственно, и сожрал, урча и повизгивая от удовольствия. Стоило колдуну представить себе эту сцену, как его едва не вырвало прямо на чёрное пятно.

Ждать следующего посетителя смысла не имело – вряд ли контрабандисты рискнут заглянуть сюда ещё раз… Нет, разумеется они попробуют вновь и вновь, уж больно лакомым кусочком было для них поле Мерлина, но не в ближайшее время. И даже, вероятно, не в этом месяце. Пока жадность вновь не возьмёт верх над страхом перед зубастым чудовищем.

– Ко всем моим неприятностям я ещё стал людоедом, – мрачно подвёл итог увиденному Леонардо. – Нерадостное событие, но я переживу. Я выдержу!.. Хм, любопытно, а какое оно на вкус, человеческое мясо? Жаль, ничего не помню. – Колдун придирчиво оглядел себя, нет ли на нём чужой крови, но ничего не обнаружил: обратное превращение полностью очистило кожу. Однако на всякий случай он отправился к колодцу – не столько чтобы освежиться, сколько смыть с себя тягостное ощущение безнадёжности. За прошедшие годы Леонардо убил многих, о чём нисколько не сожалел, но жить дальше по-звериному, питаясь трупами… Это было слишком даже для него.

Во время мытья Леонардо неожиданно придумал как ему выбраться из заколдованного места. То ли повлияло то, что он был не голоден – спасибо тебе, неведомый вор – то ли помогло ледяное обливание, но, главное, у мага появилась надежда. Эфемерная, призрачная, но хоть какая-то.

Торопливо зайдя в дом, колдун взял валявшиеся там садовые ножницы. Выйдя за защитный круг он громко, чтобы было слышно как можно дальше, объявил:

– Эй ты, надзиратель! Я объявляю войну твоему полю! Или ты отпустишь меня, или я его уничтожу. Поверь, я сделаю это! Сделаю!!!

Из ближнего, зависшего над кукурузой мушиного роя неспешно слепилось лицо со светлыми провалами глаз и рта. Уставившись на Леонардо, оно глухо произнёсло:

– Попробуй, – и растаяло, разлетелось во все стороны звенящими мошками.

– Попробую, не сомневайся, – зло скалясь пообещал Леонардо. И, хекая от усердия, принялся безжалостно резать ножницами хрусткие стебли – постепенно вгрызаясь в глубь поля, прокладывая за собой тропу из поверженных кукурузных врагов. Работа была тяжёлой, выматывающей, но колдун резал и резал: стебель слева – щёлк, стебель справа – щёлк, стебель слева, стебель справа, щёлк-щёлк…

Через полчаса исступленного труда, когда руки уже перестали его слушаться, а на ладонях лопнули свежие водянки, Леонардо наконец остановился. Перевёл дух, оглянулся полюбоваться нанесённым полю ущербом. И бессильно уронил ножницы. Срезанные им кукурузные стебли высились по-прежнему – целые, неповреждённые, как будто ничего особенного с ними не произошло.

– Проклятье! – вне себя крикнул колдун.

– Чтоб вы сгорели, – подбирая ножницы пожелал он.

– А ведь это идея. – Леонардо, далеко зашвырнув ненужный инструмент, бегом кинулся к защитному кругу.

Ни один нормальный чародей не стал бы колдовать на поле Мерлина, никогда и ни за что. И уж тем более использовать магию во вред растениям. Потому что, во-первых, чудесная кукуруза сама по себе была живым аккумулятором, охотно поглощающим любое магическое проявление. То есть она попросту впитала бы в себя всю задействованную колдуном традиционную магию, на том бы дело и закончилось. Без каких-либо последствий.

А во-вторых, это было кощунством – разорить поле, созданное непревзойдённым ворожеем! Уничтожить одну-единственную сохранившуюся делянку, уникальное наследие великого мастера.

Леонардо не был нормальным чародеем. А его магия, основанная на яркой фантазии и глубокой вере в вещественность придуманного, была принципиально иной, нежели традиционная. И потому вряд ли кукуруза смогла бы её поглотить, очень вряд ли. Не тот вариант!

К тому же Леонардо были совершенно безразличны как сам Мерлин, так и его наследие. Альтруистов колдун презирал, в порядочность людей не верил – по его глубокому убеждению волшебная кукуруза, аналог мифического "рога изобилия", не имела права на существование. Во избежание ненужных искушений и опасных последствий.

Надев плащ из вороньих перьев, Леонардо отошёл подальше от деревянного домика, благоразумно не выходя за пределы выложенного белым камнем круга: какая-никакая, но защита. Не от надзирателя – что тому самодельная преграда, – от пламени. Которого будет много, очень много, уж тут-то Леонардо постарается! Выложится по полной, насколько сил хватит.

Надзирателя колдун не боялся, вряд ли добряк Мерлин разрешил тому убивать людей, не той твёрдости был старик. Чем подобные типажи и нравились Леонардо: они были предсказуемы. А потому их легко было использовать в личных целях, как безвольных марионеток. Что Леонардо неоднократно и проделывал с разными добросердечными глупцами.

Сложив руки на груди, закрыв глаза, Леонардо начал вживаться в образ лютого, всепожирающего пламени. Ему когда-то уже приходилось делать нечто подобное, на уроках у сумасшедшего однотелого близнеца, он тогда едва не сгорел заживо – близнец, конечно, не Леонардо. Никак не мог решиться по своей забавной двойственности: то ли приказать ученику перестать гореть, то ли бросить всё и убежать… Леонардо сам погасил пламя, но не из сочувствия к близнецу, а лишь потому, что тот ему пока требовался. Как учитель.

Колдуну не нужно было открывать глаза, чтобы увидеть происходящее, он и без того знал как сейчас выглядит: столб белого, невероятно жаркого огня, безопасного для самого Леонардо, но испепеляющего всё на своём пути. Через миг ревущее пламя штормовой волной растеклось во все стороны, прочь от своего колдовского источника. Деревянный домишко сгорел за считанные секунды, а из колодца испарилась вода… расплавились белые защитные камни… накрытые огнём стебли кукурузы взрывались с частым петардным треском от закипевшего в них сока – на лету рассыпаясь в искристую пыль; обожжённые пламенем кукурузные початки стреляли белыми шариками разбухших зёрен.

В воздухе пахло жареным попкорном и перегретым банным паром.

Огненная буря неслась над тихой зеленью поля, расползаясь всё дальше и дальше, и существовать той зелени оставалось не более десяти минут.

– Прекрати! – прогремело в небе, – ты свободен! Убирайся прочь, мерзавец, – в несгоревшей кукурузе сама собой пролегла тропинка. Леонардо без лишних слов кинулся по ней, умерив пламя, но и не гася его – на тот случай если «надзиратель» захочет напоследок сделать ему какую-нибудь подлость.

Лично он, Леонардо, поступил бы именно так.

Кукурузные стебли по обочинам тропинки обугливались до черноты, отмечая трауром быстрый путь мага; с каждым шагом Леонардо был всё ближе и ближе к долгожданной свободе. Ещё немного, и…

Колдун выбежал за невидимую стену: перед ним простиралась рыжая, до отвращения знакомая пустошь. На бегу оглянувшись, он торжествующе захохотал – позади него, до горизонта, лежала всё та же убогая равнина и никакой делянки. Никакой!

Пробежав с полсотни метров, Леонардо наконец остановился, обернулся.

– Что, съел? Сожрал, мушиная морда? – истерично прокричал маг. – Я здесь главный! Я! – и, вспомнив, погасил колышущееся вокруг него пламя, не хватало ещё степь подпалить.

Отдышавшись, колдун огляделся более внимательно: надо было понять где он находится, куда его забросило блуждающее поле Мерлина.

По левую сторону, вдалеке, виднелась синяя полоска моря – это было хорошо, не придётся брести наугад. По правую же, в получасе ходьбы, сияли ледяными отблесками небоскрёбные кристаллы города «механиков». А вот это было плохо, и даже очень. Потому что «механики», мёртвые одноглазые карлики, на дух не переносили пришельцев, убивая их раньше чем те могли что-то сказать в своё оправдание. И уже затем оживляли тела убитых для пристрастного допроса: кто такие, зачем пытались проникнуть в их город. После чего отдавали оживлённых своим кристаллам. На прокорм.

Бывалые колдуны-безумцы настоятельно рекомендовали Леонардо даже не смотреть в сторону запретного поселения, не то что пытаться в него проникнуть. Хотя, по слухам, в кристаллическом городе находилось много чего интересного, сохранившегося с давних, можно сказать доисторических времён. Когда здешним миром правили то ли полупьявки, то ли полузмеи… Леонардо не разбирался в классификации вымерших существ, не интересны они ему были. Нелюди, короче, и точка. Другое дело откуда ползли те слухи: значит, кто-то из побывавших в городе всё-таки остался жив? Иначе некому было бы рассказывать байки о тамошних несметных сокровищах, магических и технических. Потому что ни один маг не стал бы лезть к тем потешным карликам ради обычного золота или драгоценных камней.

Леонардо с трудом отвёл взгляд от притягательно сияющих кристаллов, застегнул на груди перьевой плащ и неверным, пьяным шагом направился прочь от города, к морю; там, у воды, он отдохнёт. А если получится, то и наловит рыбы на обед – судя по застывшему в зените солнцу близился полдень. Если уже не наступил.

Разумеется, можно было бы перенестись, скажем, в тот же город колдунов, к старым знакомцам, а не бить почём зря ноги. Ведь главное в переносе – это до мельчайших подробностей представлять себе место прибытия, а на зрительную память колдун никогда не жаловался. Но сегодня однозначно не получится, устроенный Леонардо грандиозный пожар лишил его почти всех сил. Измотал, будто маг с пару недель крепко болел; колдун и сам не мог понять как он вообще держится на ногах. Наверное, только за счёт упрямства, злости и силы воли.

– Плевать, – едва слышно бормотал Леонардо, глядя только на далёкую полоску моря, – не дождётесь, сволочи! Не сдохну. – И шагал, шагал, шагал…

Пока не упал без сознания, лицом вниз, немного не дойдя до воды. Распластался на прогретом солнцем берегу – по-вороньи чёрное пятно на чистейше белом песке.

Неподвижное.

Почти мёртвое.

Книжник

Ужин в бунгало напоминал Денису виденные по телевизору карнавалы, где-нибудь на побережье Гаити или на острове Таити. Или вообще в каком американском Малибу с его гламурными пляжными спасателями.

Стены гостевого зала на первом этаже были сплошь, до потолка, декорированы живыми цветами; сам же потолок украшало бесчисленное множество разноцветных фонариков, создающих впечатление то ли иномирного неба, то ли застывшего в полёте фейерверка. Мраморная лестница, устроенная вдоль боковой стены зала – широкая, с увитыми плющом перилами – вела на второй и третий этажи.

На длинном обеденном столе в стеклянных кубиках-стаканах мерцали ароматические свечи: воздух одуряющее пах незнакомыми Денису тропическими ароматами. С непривычки у парня закружилась голова, но это быстро прошло – принюхался, притерпелся.

Особый праздничный колорит создавали девушки-мулатки, пусть и фантомные, не настоящие, но удивительно живые и бойкие для своего искусственного происхождения. Некоторые из них, раздобыв невесть где музыкальные инструменты, расположились на эстраде в дальней части зала и теперь негромко играли что-то томное, меланхоличное. Остальные с радостью обслуживали сидевших за столом – в первую очередь, разумеется, дорогого хозяина-создателя.

Колдовская еда, как и колдовские вина, гостей не разочаровали. Богатый выбор горячих блюд, марочной выпивки и закусок мог изумить даже опытного гурмана, не говоря уже об изголодавшихся путешественниках.

– Понятия не имею как оно на меня подействует, – с сомнением разглядывая угощения признался Харитон, – никогда магических блюд не пробовал. Но если я сейчас не поем, то однозначно захлебнусь слюной… Ладно, в крайнем случае обоснуюсь на ночь в сортире, – решил он и принялся за дело. Денис с Дастином, убедившись что с бёглером от колдовской еды ничего страшного не происходит, немедля принялись мести всё подряд. В основном что поближе лежало. До чего тянуться не требовалось.

Когда голод был основательно утолён, когда уже надоело то, что лежало рядом, а ходить за дальними закусками стало лень, Денис откинулся на спинку стула и, ковыряя зубочисткой в зубах, принялся осоловело наблюдать за пиршеством. Вернее, за сидевшими напротив него Харитоном и колдуном Карлом.

В отличие от парней бёглер и книжник не глотали всё подряд, едва успев прожевать, а ели не торопясь, чинно, обстоятельно. Трапезничали, иначе не скажешь. То и дело подливая друг другу вино в хрустальные бокалы, они произносили замысловатые тосты и вообще, похоже, были уже на «ты». Когда Харитон и Карл успели выпить на брудершафт, Денис не заметил, проглядел.

Одеваться к ужину книжник не захотел, остался в той же набедренной повязке – по всей видимости пляжный вид ничуть не смущал колдуна, был для него привычен и удобен, особенно с учётом духоты в зале. Стоявшие за спиной Карла девушки с опахалами не давали тому страдать от жары: теперь-то Денис понял, отчего книжник выглядел столь ухоженным и при всём том измождённым – ну-ка, столько красавиц в подчинении! Целый гарем. Пусть не настоящий, пусть созданный волшебным умением, но всё же, знаете ли… Уж лучше так, чем никак, то есть одному.

Книжник повернулся к бёглеру, о чём-то увлечённо рассказывая, когда Денис вдруг увидел на спине колдуна изображение раскрытой книги. Золотой рисунок был выполнен с удивительной тщательностью, проработан в мельчайших подробностях – за исключением текста. Никаких строчек и букв в книге не было: окаймлённые золотом страницы белели идеальной чистотой, вернее, смуглели двумя прямоугольниками загорелой кожи. Денис толкнул Дастина в бок локтём; кадет, такой же сонный после обильного ужина как и его приятель, вначале не понял чего от него хотят. Но когда Денис исподтишка указал пальцем, вгляделся в спину Карла и ахнул. После чего громко произнёс:

– Чародей Карл, родом из Норвуда, привет вам от Эдвоберта!

– Точно, – обрадовано щёлкнул пальцами Денис, – золотая татуировка на спине, в виде книги! Именно о ней библиаптекарь и говорил. Как я раньше не заметил?

Карл вздрогнул, испуганно повернулся к Дастину: бокал выпал из его пальцев и разбился об каменный пол; девушки с опахалами застыли за спиной чародея. На эстраде по-кошачьи взвизгнули и умолкли скрипки – смычки в руках оркестрантов неподвижно зависли над струнами, как будто все мулатки внезапно решили сыграть в детскую игру «замри». Ароматические свечи в бокалах начали трещать и чадить; со стен, там и тут, принялись опадать головки цветов, словно их кто-то срезал под самый бутон.

Бёглер расстроено крякнул, подкрутил усы, сказал раздражённо:

– И надо было вам лезть, так хорошо сидели, душевно. А теперь вон чего происходит… Спрашивается, на кой чёрт, а?

– Никогда, – дрожащим голосом произнёс Карл, – никогда больше не произносите при мне имя этого человека. Слышать о нём не хочу! Знать ничего не желаю.

– Отчего ты расстроился, Карлуша? – удивился бёглер, дружески кладя руку на плечо собутыльнику. – Брось, расслабься! Славный вечер, знатные посиделки. Прочь грусть-тоску, нальём ещё по стаканчику да выпьем… Ты, главное, девиц-то своих оживи, очень они у тебя замечательные, – задушевно попросил Харитон. – Скучно без них. Экие ладные да бойкие, так бы и перецеловал всех! И не только перецеловал, – он многозначительно похмыкал в усы.

Книжник тяжело вздохнул, налил до краёв бокал вина, выпил, тут же повторил. И вроде бы начал приходить в себя: девушки за его спиной вновь начали равномерно водить опахалами, ожил струнный оркестр, а на стенах стали вырастать цветы, взамен опавших.

– Как тут не расстроиться, – вертя в пальцах пустой бокал и невидяще глядя сквозь него, удручённо покачал головой Карл. – Нежданный привет из далёкого прошлого, напоминание давно ушедших дней. Причём через посторонних людей… надо же как оно бывает. Не хочу особо углубляться в историю, скажу вкратце: Эдвоберт – мой бывший компаньон. Который когда-то здорово меня подставил, обвинив в краже занятой им у контрабандистов крупной суммы денег. Потому-то мне пришлось пуститься в бега и, в конце концов, оказаться там, где я есть. В Отдалённых Землях, увы мне.

– И впрямь неважно получилось, – согласился бёглер. – Не по-компанейски.

– А то, – грустно кивнул маг. – Тем более, что я стянул только половину, остальное прикарманил сам Эдвоберт. Бесчестный человек! Негодяй. – Книжник, пригорюнясь, поставил бокал на стол. Подумал и, обречённо махнув рукой, мол, пропади оно всё пропадом, налил себе и Харитону вина. До верху, с горкой.

Когда колдун и бёглер разом выпили, одновременно крякнув и закусив, Денис не утерпел, задал вертевшийся на языке вопрос:

– Карл, скажите, а что это за татуировка у вас на спине? Очень необычная, броская… И почему её раньше не было видно? Я бы точно заметил.

Книжник хитро усмехнулся:

– Ишь, любопытный какой! Может, это моя великая тайна. Может, я её под страхом смертной казни никому не расскажу, и вообще буду молчать о ней до самой гробовой доски. – Колдун громко икнул и нетрезво погрозил Денису пальцем.

– Карлуша, поделись с человеком великой тайной, – доверительно посоветовал Харитон, – а то ведь не отстанет, я его знаю. Да и мне тоже, по правде говоря, любопытно. – Долго упрашивать себя книжник не заставил: похоже, он был вовсе не против рассказать свою историю, а отнекивался лишь для приличия. Для возбуждения интереса.

Карл выпил бокал вина, чтобы горло не сохло, по лекторски откашлялся и приступил к повествованию:

– Ладно, почему бы и нет, дело-то старое, давнишнее. Хотя вспоминать о том случае я не люблю, досадно чувствовать себя полным дураком… В общем, много лет тому назад довелось мне как-то играть в карты с одним чародеем, известным в тогдашнюю пору ясновидящим. Те, кто пользовался его услугами, поговаривали что у мага имеется некая золотая "книга знаний", которая может дать ответ на любой вопрос. Но не на заданный вслух, а на тайный, неосознанный, исподволь беспокоящий душу – очень, знаете ли, занятный вариант. Понятно что ясновидящий той книгой дорожил и впустую никому не показывал, и правильно, незачем ценной вещью хвастаться где ни попадя, того гляди сопрут! Не то что ныне, – колдун сердито похлопал себя по загривку, – при всём желании не украдут, не получится.

А надо сказать что дело происходило в столичном карточном клубе, из числа элитных, куда не каждый мог войти. Солидное заведение с великолепным обслуживанием, надёжной охраной и, главное, с собственной тюрьмой; клуб, где действовало одно, но строгое правило: проиграл – плати, не заплатил – сел. И будешь за решёткой до тех пор, пока кто-нибудь не выплатит твой проигрыш… Подозреваю, что при неудачном стечении обстоятельств можно было стать даже пожизненным заключённым, правило есть правило. Коли уселся за игорный столик, взял карты в руки – значит ты с ним согласен. По умолчанию, так сказать.

Короче говоря, затеялись мы с тем магом играть. Хотя, конечно, со стороны оно выглядело глупо – надо же, соперничать с ясновидящим! Который все твои карты наперечёт должен знать. Но такое, поверьте, возможно лишь в теории; на практике же, чтобы узнать мой расклад, ясновидящему пришлось бы войти в глубокий транс, а подобное трудно не заметить. Тем более, хе-хе, человеку сведущему и со многими карточными уловками знакомому.

Кроме того, пользоваться в игорном зале какой-либо магией было запрещено под страхом немедленного… ээ… телесного наказания охранниками и запрета на дальнейшее посещение клуба. Плюс обязательная огласка, после которой тебя не пустят ни одно приличное игровое заведение.

Гражданин ясновидящий оказался жутко азартным: проиграв все деньги, он снял с руки и поставил на кон золотой перстень с бриллиантом – хороший перстень, дорогой, я в драгоценностях разбираюсь. Что ж, проиграл и кольцо; тогда, сказал маг, играю на самое для меня ценное, на "книгу знаний" – ты, говорит, сволочь, небось и слыхом не слыхивал о такой! Хорошо, отвечаю, отчего бы и не сыграть, если сам того желаешь. Имеешь полное право на отыгрыш, святое дело! Но в случае чего не обессудь, востребую с тебя по полной.

Надо ли говорить, что книгу он тоже проиграл… ох и везло мне в тот вечер, как никогда больше! К громадному моему сожалению, – вздохнул Карл и покосился на стоявший перед ним пустой бокал. Харитон намёк понял: налил колдуну, себе, и они выпили. Утерев губы, книжник окрепшим голосом продолжил повествование: – В конце концов разразился жуткий скандал, потому что господин ясновидящий не захотел отдавать проигранную книгу, но и в тюрьму отправляться не пожелал. Однако когда охранники доходчиво объяснили ему что он кругом неправ, тогда маг согласился отдать проигранное. Вытер кровь с лица, сказал злорадно: "Имеющий да не поимеет", а после с размаху влепил мне книгой промеж лопаток. Выждал, подлец, когда я отвлекусь, и ударил… Не знаю что за лихое колдовство он использовал, но с тех пор я ношу "книгу знаний" у себя на спине, – Карл умолк, раздражённо дёрнул щекой, сказал угрюмо: – Ну и какой, спрашивается, мне с неё прок, если я не могу ею воспользоваться? Видно ту книгу только в свете живого пламени, и в зеркале она не отражается… Хотя доступна для всех, стоит лишь руку к странице приложить. Одно время я тем и зарабатывал, что разрешал клиентам за деньги получать ответы на их заветные, подсознательные вопросы. Но когда одному из посетителей не слишком понравился тот ответ и он полоснул по книге острым ножом, то есть по моей спине, тогда-то я решил с денежным ясновидением завязать. Ещё убьют, неровен час… Эх, никто не любит горькую правду, тем более когда речь идёт о себе, любимом. – Книжник расстроено умолк, вновь налил и выпил вина.

– Что, правда? – не поверил Денис. – В смысле, насчёт книги. А можно я попробую? Как вы там сказали – руку к странице приложить, и всё. И ответ на главный вопрос души готов.

– А стоит ли? – засомневался Карл. – Поверь, совершенно ненужное знание. Потому что оно может полностью изменить твою жизнь, перевернуть её так, как ты вовсе не ожидал.

– Стоит-стоит, – заверил его Денис, – знания лишними не бывают! Наверное.

– Поступай как хочешь, моё дело предупредить, – флегматично ответил книжник. Денис, не долго раздумывая, обошёл стол и, потеснив мулаток с опахалами, приложил ладонь к одной из страниц вытатуированной книги. На ощупь страница, то есть спина Карла, оказалась сухой, тёплой, никакого магического жара или холода – кожа как кожа.

– Пальцами не елозь, – предупредил колдун, – а то щекотно, – и захихикал.

Через несколько секунд на соседней с ладонью странице начали проступать золотые буквы, едва различимые в сумраке зала: Денис взял со стола свечу, подсветил текст. Шрифт был непривычный, тяжёлый для чтения, но парень всё же смог разобрать написанное: "Барт, жезл всевластия, книга заклинаний". И больше ничего. Как хочешь, так и понимай.

– Ерунда полная, – убирая руку со спины, пожаловался Денис. – Чушь. Тоже мне ответ, сплошная непонятность. – С огорчённым видом он поплёлся на место.

– Просто ты не знаешь вопроса, – назидательно заметил Карл. – Разберись с собой, подумай, постарайся понять чего тебе больше всего хочется. Тогда, глядишь, и странное объяснение приобретёт важный смысл. – Денис лишь пожал плечами, не умел он сам в себе разбираться. Да и не хотел.

– Ого, – оживился Харитон, – ты смотри какой занятный фокус! Я тоже хочу провериться, – он приложил руку к спине соседа, подождал немного и, вглядываясь в написанное, прочитал вслух: – Три сына и дочь… Три сына и дочь! – обрадовано закричал бёглер, – ай спасибо, ай порадовал! Дай-ка я тебя расцелую, – и немедленно выполнил обещанное, по-медвежьи облапив книжника.

– Надо же, а этому всё понятно, – возмутился Денис. – Несправедливо, честное слово. – Он с завистью поцокал языком.

– Помнишь, я тебе когда-то говорил что желаю знать, есть ли у меня дети в иных реальностях? – оторвавшись от слегка помятого Карла пояснил Харитон. – Вот, получил ответ. Теперь дело осталось за малым, выяснить где они находятся, – бёглер собрался было вновь приложить руку к магической татуировке, но книжник отстранился. – Больше не выйдет, – виновато признался он, – книга даёт ответ всего один раз, на единственный вопрос. Считай, для тебя сеанс ясновидения закончен.

– Ну и ладно, – не расстроился Харитон, – сам найду. Главное, есть кого искать, – плеснув вина в бокал, он залихватски подмигнул Карлу. – За детишек! – и выпил налитое залпом.

– Тогда попробую и я, – решился Дастин. – Мало ли… – Он встал, подошёл к Карлу, осторожно прикоснулся к странице. Напряжённым голосом прочитал вслух: – Башня Реальностей. – Не сказав более ни слова, кадет вернулся на место, сел и притих, обдумывая ответ на важнейший для него вопрос: как излечиться от болезни. Разумеется, никаких иных пожеланий у Дастина и быть не могло – не об упущенной же королевской короне беспокоиться, всему своё время.

– Причём здесь иномирная Башня? – удивился Харитон. – Похоже, Карл, твой блокнот иногда выдаёт уж слишком своеобразные послания. Не соответствующие, так сказать.

– Почему же, – глухо отозвался Дастин, – по-моему всё ясно: мне надо искать вместе с вами ход в Башню Реальностей. Именно там, я уверен, найдётся способ меня вылечить. А какой именно, на месте разберёмся. В общем, повязан я отныне с вами крепко-накрепко, и никуда от этого ни мне, ни вам не деться.

– Без проблем, – заверил кадета бёглер, – надо, значит надо. Тем более в компании всегда веселее… Кстати, о компании, – он подмигнул Денису. – Ну-ка, гражданин подопечный, расскажи нам о чём тебе напророчила книга? Давай, признавайся, авось совместно растолкуем непонятное.

– Я же говорю, полная ерунда, – неохотно ответил парень. – Какой-то Барт, какой-то жезл всевластия и какая-то книга заклинаний. Зачем, к чему?

– Понятно. А кто однажды хотел стать колдуном? – напомнил Харитон, вытирая салфеткой мокрые от вина усы. – Видимо, у тебя оказалось не мимолётное, а вполне серьёзное пожелание. К тому же, сам знаешь, ты у нас ныне почти реальный маг, сущий пустяк до полной инициации остался… В общем, нечему удивляться.

Денис озабоченно потёр подбородок – надо же, о такой возможности он как-то и не подумал. Не заметил очевидное.

– Ах да, Барт! – встрепенулся книжник. – Верно, есть такой, из новеньких, я о нём раньше говорил. И он же – мой старый знакомец, безумный Леонардо, вообразивший себя собственным сыном… Ну как я мог про него забыть? Обещался прийти вечером, но что-то запаздывает. В городе ему делать нечего, – колдун устало зевнул, – весь народ в бегах. А ночевать в доме для отшельников радость небольшая, тем более в пустом. Да ещё по соседству с однотелым близнецом, яркой самобытной личностью, которая того и гляди прибьёт тебя в творческом порыве. Или заколдует в невесть какую дрянь: с него, гения станется.

Так вот, Барт тоже проверял себя по книге и ему досталось не менее забавное предсказание: "Пришелец, медальон судьбы". Тоже вроде бы нелепо, потому что медальон судьбы, хе-хе, вещица из тех, которые на дороге не валяются, – Карл сурово погрозил пальцем кому-то невидимому. – И впрямь, есть такая, отчего ж не быть, да только завладеть ею совершенно невозможно! Говорят, артефакт упрятан в личной, строго охраняемой коллекции его величества короля Себастьяна, пропади он пропадом, – книжник махом выпил вина. – Из-за которого, тирана, мы тут и живём, – страдальчески произнёс он, нетвёрдо поведя рукой вокруг. – Существуем как бы. Прозябаем.

Харитон многозначительно посмотрел на Дениса, мол, теперь понял откуда у демонов взялся медальон? И для чего они вселились в тела придворного художника и его помощника.

Денис кивнул, как не понять. Другое дело, зачем той нежити потребовался определяющий судьбу артефакт? Мёртвым оно, в общем-то, и не нужно.

Впрочем, парня сейчас больше интересовал ответ книги на неведомый вопрос неведомого Барта, чем раскрытая тайна милого Люстера и его дружка Пая. Вернее, ответ на вопрос безумного мага Леонардо, который вот-вот сюда заявится. Что тогда делать и как поступать, Денис понятия не имел: опыта общения с сумасшедшими у него не было.

– У тебя, похоже, все здешние колдуны успели проконсультироваться, – посмеиваясь, заметил бёглер. – Удивительное для матёрых, давно определившихся чародеев желание – вызнать ответы на тайные вопросы.

– Отнюдь нет, – презрительно отмахнулся Карл. – Ты совершенно не знаешь местный народец: им проще удавиться, чем обратиться к более толковому коллеге, попросить его о чём-либо. И правильно, – непоследовательно одобрил их поведение книжник, – попробовали бы они ко мне сунуться, ха! Да я б их просьбу только после трёхкратного земного поклона согласился бы выслушать, а некоторых вообще исключительно после лобызания моих стоп. И то без гарантии заглянуть в книгу… Знали бы тогда, уроды, как назначать меня бессменным помощником городских глав!

– Понятно, – сказал Харитон. – Нормальная здоровая обстановка, как в любом творческом коллективе. Сплошные интриги и завистничество.

– Ох, – Карл тяжело поднялся со стула, – пойду-ка я спать, притомился что-то. Второй этаж мой, а на третьем сплошь пустые комнаты, ещё не придумал что с ними делать. Выбирайте любую. – Колдун, пошатываясь, направился к мраморной лестнице. Мулатки, увидев что хозяин собрался отдыхать, немедля отложили музыкальные инструменты, опахала, и маленьким табуном последовали за своим вожаком.

– Дальше без меня, – глянув на парней, предупредил Харитон. Вскочив с места он догнал Карла – одной рукой поддержал усталого книжника под локоть, а другой обнял за плечики трёх мулаток сразу, сколько получилось ухватить.

– Вперёд! – радостно возвестил бёглер, – нас ждёт замечательная, можно сказать озорная ночь! Правда, друг Карл?

– Правда, – невнятно согласился книжник, явно засыпая на ходу: вряд ли он понимал какое именно озорство собрался устроить Харитон. Но, судя по щедрой гостеприимности хозяина, он и в трезвом уме был бы совсем не против. Наверное.

– Сдаётся мне, что Харитону понадобится наша помощь, – усмехнулся Дастин. – Слишком много девиц для одного, как бы не надорвался. Пошли, Денис, поможем человеку.

– Конечно, – Денис охотно поднялся из-за стола. – Святое дело друга выручить!

Они уже собрались было идти наверх, на подмогу бёглеру (который наверняка обошёлся бы своими силами), когда входная дверь в бунгало отворилась. На пороге, вглядываясь в свечной полумрак, стоял человек, скорей всего ожидаемый Барт. Одет гость был не по-местному – в тоге или набедренной повязке, как предполагал Денис – а в обычной одежде: рубашка с короткими рукавами, брюки да туфли, более по темноте не разглядеть. На поясе человека висела короткая дубинка, скорей всего декоративная, наподобие обязательного кортика при парадной адмиральской форме.

– Можно? – вежливо спросил пришедший; не дождавшись ответа, он прошёл к столу.

– Придётся тебе, Денис, остаться, – без сочувствия заметил кадет. – Если это тот самый Барт, то, уверен, у тебя найдутся к нему кое-какие вопросы. А если кто другой, тогда гони чужака в шею и присоединяйся к нам. – Дастин, не оглядываясь, заторопился вверх по лестнице.

Денису не оставалось ничего иного как вернуться к столу.

Между тем гость даром времени не терял: отыскал среди использованной посуды чистую тарелку, бокал, и не стесняясь приступил к самообслуживанию. То есть по-хозяйски основательно наложил себе еды, сколько поместилось на тарелке, и щедро налил вина – сколько позволил бокал. Похоже, излишней скромностью ночной визитёр не страдал.

– Привет, – садясь за стол напротив незнакомца сказал Денис. – Ты, наверное, Барт? – Тот промычал в ответ что-то невнятное; видя что собеседник не понимает, утвердительно кивнул и продолжил жевать.

Свечного света вполне хватало чтобы Денис смог разглядеть Барта: парень как парень, по возрасту вроде бы ровесник. Возможно, чуть старше самого Дениса, но ненамного.

Внешность у гостя оказалась не броская, можно сказать обычная, рядовая – в толпе увидишь и сразу забудешь. Единственное, за что цеплялся взгляд, было родимое пятно на левой скуле, размером с фасолину.

– А я – Денис, – представился Денис. – Мы тут в гостях… – продолжить он не успел: Барт вдруг сильно закашлялся, будто ненароком поперхнулся. Денис замер, не зная что предпринять, однако помощь не потребовалась: гость наконец успокоился, выпил вина, произнёс коротко:

– Извини, не ожидал, – и, странно поглядывая на соседа, отставил тарелку – ужинать ему расхотелось.

– Чего "не ожидал"? – насторожился Денис.

– Что ты – Денис, – непонятно ответил Барт. – Будет очень забавно, если к тому же ты – иномирный пришелец. Прям ухохотаться можно, честное слово.

– Не вижу ничего смешного, – настороженно ответил парень (ох и сложное это дело, беседовать с сумасшедшими!) – Действительно, я из другого мира, не из вашего основного, так уж получилось. Слишком долго объяснять как я здесь оказался. Но почему это должно быть забавным?

– Слушай, иномирец, – не ответил на вопрос Барт, – а куда подевался книжник Карл?

– Он… – Денис замялся, не зная как верно ответить чтобы ненароком не разозлить психа. В этот момент наверху, на втором этаже, что-то с грохотом упало, будто платяной шкаф на пол уронили. Со стороны лестничного проёма донёсся приглушённый хохот девиц и невнятные крики Харитона с Дастином.

– А книжник отдыхать направился, – безмятежно пояснил Денис. – От вина притомился и ушёл.

– Слышу, – усмехнулся Барт. – У Карла в спальнях все кровати сплошь откидные, из тех, которые в стену убираются. Удивительная экономия места при громадной жилой площади… Судя по голосам, у него гости? – и подмигнул Денису.

– Ну да, – вынужденно подтвердил парень. – Там мои друзья, пошли книжника проводить… ээ… чтобы он на лестнице ногу не подвернул. Случайно.

– Правильно сделали, – развеселился Барт. – Я ему тоже разок помогал на этаж подняться, неходячему. А после с его подружками общался: устал за ночь как собака, весь день на берегу отсыпался. Непростое дело тут ночевать, утомительное. – Он помолчал, прислушиваясь, – наверху опять загрохотало, на этот раз подальше, в другой спальне; затем опять, ещё дальше.

– Карл говорил, что тебе было предсказано: "Пришелец, медальон судьбы", – мельком глянув на потолок сказал Денис. – Наверное поэтому тебя интересует кто мы и откуда?

– Я не всё Карлу доложил, – признался Барт. – Полный вариант звучал как: "Иномирный пришелец по имени Денис, медальон судьбы". Смутно и непонятно. Но сейчас вроде бы всё становится на свои места… Медальон при тебе?

– Возможно, – уклончиво ответил «иномирец». – А знаешь какой текст был у меня? "Барт, жезл всевластия, книга заклинаний". Они с тобой? – Собеседник, услышав предсказание, вздрогнул, невольно тронул рукой висевшую на поясе дубинку. Произнёс задумчиво:

– Похоже, нам придётся устроить некоторый обмен, не так ли? Согласно Карловой рекомендации.

– Не знаю, сейчас посмотрю, – засомневался Денис. Вытащив из-за пазухи медальон, он вгляделся в чёрную поверхность.

Указующая стрелка исчезла, превратившись в ярко-белую точку: она равномерно пульсировала, будто сообщая о чём-то. Наверное о том, что медальон выполнил задание – Денис нашёл то, что искал. Своё главное жизненное предназначение. Свою судьбу.

– Выходит, нам и впрямь надо обменяться, – парень без сожаления снял с себя серебряную цепочку с чёрным кругляшом, показал Барту мигающую точку: – Здесь раньше была световая стрелка, которая показывала куда идти, чтобы отыскать свой смысл жизни. Дело в том, что…

– Можешь не объяснять, – Барт вынул из-за спины спрятанную под рубашкой небольшую книжку. – Мне Карл про артефакт достаточно рассказал, я в курсе. – Отстегнув от пояса дубинку, он положил её вместе с книгой на стол.

Возле медальона судьбы.

– Это – жезл всевластия, – Барт указал взглядом на обмотанную бечевой палку с резной рукоятью. – А это – сборник заклинаний, своего рода инструкции как им пользоваться. – Он постучал пальцем по обложке с нарисованными на ней двумя восточными бойцами. – Фальшивая наклейка, от посторонних глаз.

– Очень хотелось бы прочитать что написано в книжке, но я неграмотный, – с сожалением вздохнул Барт. – И, подозреваю, не слишком способный для изучения магии. Да и вообще я по другой работе специалист… ну, не важно какой. Потому остаётся только надеяться, что наша сделка окажется взаимовыгодной. – Не сговариваясь, Денис и Барт взяли со стола разложенные на нём чародейные предметы: предсказанный магом Карлом обмен состоялся.

К худу ли, к добру – неизвестно.

– Знаешь, – приладив жезл на пояс и спрятав книжку во внутренний карман френча, внезапно сказал Денис, – а ты ведь вовсе не похож на сумасшедшего.

– С чего вдруг "сумасшедший"? – хитро прищурился Барт. – Ну-ка, объясни.

– Близнец говорил, да и Карл тоже, – боясь что сболтнул лишнее, с досадой на себя ответил Денис. – Типа, что на самом деле ты – колдун Леонардо, потерявший память и вообразивший себя своим сыном. Та же внешность, приметное родимое пятно на лице, то да сё, – он испуганно умолк, ожидая бурной реакции психически нездорового человека. Как известно, сумасшедшие никогда не считают себя больными и крепко обижаются на подобные заявления. Вплоть до рукоприкладства.

– Чушь, – рассмеялся Барт. – Если ты заметил, то и близнец, и книжник сами несколько, гм-гм, своеобразные личности. Вот и примеряют своё безумие на других. Поверь, у меня действительно есть отец по имени Леонардо, мы с ним здорово похожи. К счастью, он обо мне не знает, – помрачнев, уточнил Барт. – Мерзавец ещё тот. Надеюсь, я с ним больше никогда не встречусь… Ладно, чего мы о грустном-то? – воскликнул он. – Пошли наверх, проверим не подвернул ли друг Карл ногу или чего другое, не менее важное. Между прочим, – доверительно произнёс Барт, выходя из-за стола, – там, на втором этаже, имеется сауна с бассейном. И ледник с запасом шампанского. И дополнительные комнаты, хе-хе, с откидными кроватями. Не говоря уже о свободных – пока что – подружках добряка Карла.

– Идём, – обрадовался Денис, – надо же, целая сауна с бассейном!

– И девочки, – напомнил Барт.

– Вот именно, – согласился Денис. – Но сначала сауна.

– Почему бы и нет? – не стал спорить Барт.

Глава 11

Дениса разбудил сырой холодок. Парень сел, придерживая спадающее с плеч одеяло, зевнул и с трудом открыл глаза. Можно сказать разлепил.

Раскинувшееся перед Денисом утреннее море мерцало бесчисленными солнечными зайчиками; раннее солнце, едва поднявшееся над блеклым горизонтом, проложило к берегу ослепительную дорожку.

По той дорожке, вдалеке, к берегу плыла голова Харитона – в неизменной шляпе и с папиросой во рту. От папиросы тянулась сизая струйка дыма и потому голова напоминала игрушечный пароход новаторской конструкции.

Харитон глядел строго перед собой, словно обдумывая нечто важное, значительное. Позади пловца поднимались едва заметные волны от работающих ног – бёглер плыл «по-собачьи», экономя силы.

Зрелище было настолько неожиданным, что Денис вздрогнул и окончательно проснулся. Встал, кутаясь в одеяло, с удивлением огляделся, соображая как он оказался на берегу, а затем вспомнил все события «озорной» – по определению Харитона – ночи. Похихикал, припоминая детали, на том его моральные переживания закончились: в конце концов нет ничего зазорного в том, чтобы надраться колдовским шампанским и переспать с несколькими колдовскими девушками. Оно, можно сказать, как бы не взаправду. Не на самом деле.

Устав от ночных развлечений, Денис под утро забрал из спальни одеяло, подушку и удрал от ненасытных до ласк девиц на пляж. Где и заночевал под открытым небом, ничуть не заботясь о возможных чудищах.

Бёглер вышел на берег. Кроме шляпы на Харитоне была невесть где взятая набедренная повязка – судя по текстуре и рисунку, наскоро состряпанная из обрывка шторы в спальне. Уперев руки в бока, бёглер остановился, подставляя спину нежарким солнечным лучам. Оглядев закутанного до подбородка Дениса, он неодобрительно покачал головой:

– До чего же у нас некоторые граждане подопечные изнеженные, смотреть тошно! Давай, скидывай одеялко и бегом в море, принимать водные процедуры. Вон, Барт и Дастин как уплыли, так по сию пору где-то отмокают, если их случайная акула не сожрала… Хотя книжник говорил что в здешних водах хищников вроде бы нет. Ну, будем надеяться на это "вроде бы".

– Ты чего в повязке-то? – невпопад спросил Денис, с ужасом представляя себе необходимость лезть в мокрое и холодное море. Тем более с возможными акулами.

– А, девчата затеялись наши одёжки в порядок привести, постирать да погладить, – подкручивая усы, довольным голосом пояснил Харитон. – Деловые, работящие! Жаль что ненастоящие, а то цены бы им не было.

– Ещё и не говорящие, – вспомнив ночь, подсказал Денис. – Одно лишь «хи-хи» да «ха-ха», ничего больше.

– То-то и славно, – одобрил бёглер. – Карл мудро поступил, не наделив своих подружек речью, иначе бы заболтали его, однозначно. Замучили бы просьбами и требованиями: того хотим, этого, и побольше… К тому же от той болтовни запросто могло бы возникнуть коллективное самомнение, а там и до эмансипации рукой подать. Типа, для начала требуем равноправие полов с одинаковой оплатой труда, потом – равные политические права; в конце концов, обязательно докатились бы до всеобщей политкорректности с сексуальной недоступностью! Жуть, натуральная жуть… Так что разговорчивость женщинам ни к чему, лишнее оно, – сделал логичный вывод бёглер.

– Круто, – оценил пламенную речь Денис. – Не знаю насколько ты прав, но звучит убедительно. Хотя и цинично.

– Жизненный опыт, – значимо сказал Харитон. – Поживёшь с моё, пообщаешься вдоволь с милыми дамами, того гляди и сам станешь отъявленным мизантропом. – Возразить Денису было нечего, потому он принялся выглядывать плавающих где-то в море Барта и Дастина. Насмотревшись на солнечную рябь до зелёных пятен в глазах, Денис бросил пустое занятие – сами приплывут, когда есть захотят.

– Любопытно, – вдруг произнёс за его спиной бёглер, – Денис, посмотри-ка на город, – голос Харитона звучал напряжённо. Парень обернулся, не понимая что могло обеспокоить всегда уравновешенного бёглера. Разве что мулатки, внезапно осознавшие свои права и устроившие марш протеста в город колдунов – с грязными брюками-рубашками на древках, вместо знамён и политических лозунгов.

Над городом колдунов, за серебряными полуовалами окраинных зданий, клубился пожарный дым. Что там могло гореть кроме огненной пирамиды, Денис и представить себе не мог: сплошь каменные здания, ничего горючего в помине. Хотя кто их знает, колдунов, – они ребята умелые, могли и камни поджечь.

Дым становился всё гуще, темнее, застилая небо низкой грозовой тучей. Внезапно в городе что-то гулко взорвалось и донёсся едва слышимый хоровой крик – точь-в-точь когда на стадионе забивают решающий гол. Осветившие тучу яркие всполохи не оставляли сомнений в том, что среди пирамид происходило что-то экстраординарное. Буйное и массовое.

– Праздник у них там, что ли? – сбросив с плеч надоевшее одеяло предположил Денис. – День колдуна, например. – Он оглядел себя: к счастью, нужный предмет туалета оказался на месте, можно было обойтись и без набедренной повязки.

– По-моему, больше похоже на типичную революцию, – нахмурился Харитон. – На переворот. Не хватает только выстрелов и бегущих прочь из города жителей. Но, думаю, скоро начнётся.

Словно в подтверждение слов бёглера со стороны зданий донёсся частый треск – откуда-то из центра колдовского поселения в растущую тучу вонзились голубые молнии и завертели её, закружили, превращая в неровный диск. Отсюда, с пляжа, вертикальный сноп молний и растекающийся по небу дымчатый блин напоминали последствия небольшого ядерного взрыва: синяя, ощетинившаяся разрядами длинная «ножка» и чёрная «шляпка», вознёсшаяся едва ли не к утренним облакам.

– Опаньки, – только и сказал Денис.

В городе снова что-то взорвалось, на этот раз сильнее: ударивший в небо столб яростного пламени мгновенно сжёг тучу, оставив лишь кое-где быстро тающие дымовые пятна. На этот раз хоровой вопль звучал куда громче, да и продолжался заметно дольше – хотя, как понял Денис, какого-либо ужаса или страха в нём не чувствовалось. Скорей всего, азарт и нетерпение; сравнение с футбольным матчем становилось всё навязчивее.

– А вот и удирающее в панике население, – невозмутимо сообщил Харитон, – причём откровенно негритянской национальности. – Денис опустил взгляд, пригляделся: от ближайшего охранного здания к ним, в сторону бунгало, со всех ног бежал чёрный человек. Расстояние было достаточно большим, каких-либо деталей не разглядеть, но Денису бегущий показался странно знакомым.

Когда чёрный человек приблизился, Денис от души расхохотался:

– Харитон, это ж вовсе не негр, а наш книжник Карл! Только его или в тушь окунули, или как жулика в смоле вываляли… Ха, для полноты образа не хватает налипших перьев, но дело-то поправимое, – он пнул ногой лежавшую на песке подушку.

– Шутки шутим? – нейтрально поинтересовался бёглер. – Боюсь, гражданин юморист, не время сейчас веселиться. Думаю, мы скоро узнаем очень любопытные новости, от которых непременно содрогнёмся и придём в ужас. И поспешим прочь, заламывая в тоске руки и страдальчески рыдая. То есть драпанём куда подальше, и чем быстрее, тем лучше.

– Да ну, – озаботился Денис. – Тогда я лучше сгоняю в бунгало, авось девчонки нашу одежду в порядок привели.

– Верно, – спохватился Харитон. – Хотя, конечно, убегать в набедренной повязке гораздо сподручнее чем в костюме, но ведь какой урон имиджу! Давай, действуй, – он повернулся к морю, сложил ладони рупором и зычно прокричал в пространство:

– Эй, купальщики! Быстро на берег, у нас проблема! Кто не успел, тому конец. – Сообщив важное, бёглер с мрачным видом продолжил созерцать полыхающий громовыми зарницами город.

Денис вернулся быстро, таща на себе объёмистый тюк из свёрнутой простыни; бросив поклажу на песок, он развязал узел и принялся копаться в сваленных кучей вещах. Харитон немедленно подключился к увлекательному занятию, вполголоса ругаясь из-за того, что теперь пиджак и брюки непременно помнутся. Однако, одевшись и разложив по карманам свои вещицы, ругаться перестал – костюм выглядел как новый, ни единой морщинки.

– Хорошо смотришься, – похвалил Денис бёглера, пряча в карманы френча сотовый телефон и пистоль, – как будто из магазина вышел. Только бирки с ценой не хватает.

– Да, умели раньше шить, – рассеянно согласился Харитон, наблюдая как запыхавшийся от непривычного бега Карл вяло бредёт к ним. – Гм, а чего это наш друг не по-колдовски сюда добрался, а на своих двоих? Ох, подозрительно оно мне, ох не нравится. – Он призывно помахал Карлу рукой. Книжник не ответил, дошёл до раскиданных на простыне вещей и без сил опустился на песок.

– Что стряслось, дружище? – Бёглер присел рядом на корточки, повёл носом: – Карл, да от тебя пахнет как от копчёной колбасы! Это где ж ты так вкусно закоптился, а?

– Возле учебного дома, – книжник устало глянул в сторону города. – На площади. Там сейчас, не поверите, настоящий бунт, кровавый и беспощадный! Все против всех, кошмар что творится. Грубое нарушение вселенской гармонии и повальное отягощение кармы. – Карла начала бить дрожь.

– Отчего же, верим, – добрым голосом, будто разговаривая с тяжелобольным, сказал Харитон, накидывая на плечи мага забытое Денисом одеяло. – Можно подробнее?

– Выпить бы, – хрипло попросил книжник. – Нервы ни к чёрту.

– Конечно, – пообещал Харитон, – Денис, за вином в бунгало бегом марш! Тащи сюда бутылку и стакан. – Подумал, добавил уверенно: – Нет, две. И два стакана. У меня тоже нервы, понимаешь. – Поняв, что день сегодня будет суетной и от беготни в любом случае никуда не деться, парень вновь заторопился к дому.

Когда Денис вернулся с заказанным, то обнаружил на пляже кроме бёглера и книжника уже одетых Дастина с Бартом: либо Денис слишком долго выбирал вино получше, либо ребята плавали где-то неподалёку. Вручив Харитону бутылки и стаканы, Денис отошёл в сторону – нервными расстройствами он не страдал, а потому пьянствовать не собирался, больно надо с утра пораньше. Однако Карл и Харитон придерживались иного мнения: книжник выпил налитое не отрываясь, жадно, как воду; бёглер – спокойно, со вкусом, мелкими глотками. С удовольствием.

– Итак, – напомнил Харитон, вновь наливая Карлу, – давай, дружище, рассказывай, что в городе приключилось, отчего и почему. А после будем решать как поступать – или эвакуироваться отсюда в аварийном порядке, или садиться всерьёз за стол и продолжать банкет. – Книжник поставил стакан на песок; оторвав от простыни кусок побольше, молча принялся счищать с себя пожарную копоть. Харитон терпеливо ждал, когда чародей окончательно успокоится и сможет толком объяснить происходящее.

– Колдуны вернулись, – отбросив чёрную тряпицу, наконец сказал Карл. – Из-за него, между прочим! – книжник обвинительно ткнул пальцем в сторону Дениса. – Они вчера, тайно и внетелесно, подсмотрели как ваш начинающий маг забрал из колбы жуткого призрака, того, что создал близнец. И, поняв что им больше ничего не угрожает, на рассвете заявилась в город – где немедля устроили самосуд над городским главой. В назидание, так сказать.

– Хулиганство какое-то, – осуждающе покачал головой бёглер. – Нет чтобы организовать нормальный гражданский процесс с прокурором-взяточником, дураком-адвокатом, некомпетентными присяжными и бестолковыми писарями, с обязательной бумажной волокитой… Ну прям всё не по-людски! – Карл, не отреагировав на ехидное высказывание Харитона, продолжил:

– В общем, навалились на однотелого всей гурьбой и разодрали его напополам. Без какой-либо возможности восстановления. – Денис живо представил себе картину: две половинки тела, лужа дымящейся крови, кольца кишок на багровых плитах, разбросанные там и сям ошметки внутренностей – и его едва не вырвало.

– Мнэ-э… магически разодрали, – видя реакцию Дениса, поспешил уточнить книжник. – В смысле, разделили на две самостоятельные особи, на Дитиана и Битиана – дабы, значит, впредь не отдавал противоречивых приказаний и не самодурствовал. Но кто же знал, что близнецы люто ненавидят друг друга! Едва Дитиан и Битиан обрели самостоятельность, как тут же затеяли драку, сначала на кулаках, а затем и колдовски… А чародеи они, к сожалению, не из последних.

– Эге, так вот кто в городе буянит, – понял Харитон. – Что ж, домашние разборки всегда жестоки и кровавы. Недаром большая часть совершённых преступлений приходится именно на родственные выяснения отношений, по судебной статистике. Я читал.

– Если бы только «родственные», – вздохнул Карл. Встал, с обидой глянул на громыхающий город, продолжил удручённо: – Наши жители тоже хороши! Поначалу следили за сражением как за спортивным состязанием, кто кого, а затем вошли в азарт, припомнили друг другу старые обиды и тоже начали драться, за компанию. Короче говоря, сейчас в городе невесть что происходит: уже разрушено с десяток пирамид, полностью расплавлен дом отшельников, но, боюсь, свара на том не закончится, нет. – Книжник с ненавистью погрозил кулаком сторожевым полуовалам. – Меня чуть не убили, а за что, спрашивается? Ну, везёт мне в карты и кости, разве ж я после этого шулер? А если и шулер, то немного, чуть-чуть… Я иногда и честно играю! – Высказав накипевшее, Карл немедля налил себе вина, выпил, зашвырнул пустую бутылку куда подальше. Произнёс решительно: – Да пропади оно все пропадом, лично я удаляюсь в добровольное изгнание. Для начала за море, на край света, вместе с домом и моими крошками. Авось там найдётся берег и мы не упадём за горизонт, на обратную сторону земного диска. – Завернувшись в одеяло как в тогу, книжник направился к бунгало, из дверей которого выглядывали напуганные взрывами "крошки".

– Чёрт побери, – разволновался Харитон. – Ситуация начинает выходить из-под контроля. Городские колдуны лупят друг друга до смерти, Карл эмигрирует, а мы до сих пор ничего не узнали о здешних дверях в Башню Реальностей… Книжник, стой! – бёглер в два прыжка догнал Карла, ухватил его за одеяльную талию и настойчиво повлёк назад, к откупоренной второй бутылке. На ходу говоря книжнику разные успокаивающие слова, Харитон привёл насупленного мага к месту их беседы, вручил ему стакан и вновь налил. Подождав пока друг-книжник выпьет, напомнил ему:

– Карл, ты не забыл нашу вчерашнюю беседу, на площади? – Книжник в сомнении пожал плечами, мало ли чего прошлым днём было, всего не упомнишь. Особенно после вечернего банкета.

– Я насчёт дверей в иные миры, – терпеливо продолжил бёглер. – Ты тогда рассказывал про телескоп, с помощью которого Дитиан собирался изучать противоположный морской берег. Мол, там находится некая Башня с выходами в иные миры и спрятанный в древней гробнице ключ от всех дверей той Башни.

– А, Башня! – сообразил Карл. – Действительно, есть такая народная фантазия. Миф, не более. Но, между нами говоря, я вполне допускаю существование подобных дверей – взять хотя бы известные дыры-переходы между нашим исходным, первичным, и здешним миром. Раз они имеются, отчего не быть другим?

– Да-да, – горячо подхватил Денис, – мы, кстати, через такую башенную дверь и попали в ваш первичный мир. Но она захлопнулась и исчезла, теперь ищем какой-нибудь иной путь назад. Только никак найти не можем.

– Вполне вероятно что нужный вам лаз находится в кристаллическом городе, – понизив голос и опасливо глянув куда-то вдаль, мимо бунгало, произнёс колдун. – Но это не наверняка. К тому же населяют тот город мёртвые одноглазые карлики, они же «механики», мерзкие создания без стыда, совести и чести. Говорят, самые настоящие людоеды!.. Насколько я знаю, оттуда, из кристаллического города, мало кто возвращался. А у редких вернувшихся всегда чего-то недоставало – у кого почки, у кого руки или ноги, у кого ушей или глаз. И практически никто из них ничего не помнил о том, что с ними произошло. Только обрывки каких-то смутных воспоминаний, не более. Я подозреваю, – книжник перешёл на шёпот, – что эти счастливчики просто откупились своими органами от смерти. Хотя всё равно непонятно зачем их отпускать, ведь у мёртвых можно забрать всё что угодно. Причём без договора или откупа.

Или же, что ещё ужаснее, вернулись не они сами, а их копии: дубли, сделанные «механиками». Нарочно покалеченные, чтобы вызывать жалость и сочувствие.

– Зачем – "дубли"? – опешил Харитон.

– Чтобы шпионить, – уверенно ответил Карл. – Выведывать наши колдовские разработки. Им же, «механикам», невесть сколько сотен лет, давным-давно изжили своё творческое умение, вот теперь и охотятся за свежими идеями.

– Печальная история, – посочувствовал бёглер. – Ладно, не будем о грустном, а то паранойя болезнь своеобразная, может и до галлюцинаций с распадом личности довести. А оно нам нужно? Нет.

Карл раздражённо махнул рукой, дескать думайте что хотите, но от правды никуда не скрыться.

– Короче, – колдун нетерпеливо заелозил ногой по песку, – моё решение таково: я на пару недель убираюсь отсюда, пока страсти не утихнут. Потом вернусь. Если хотите, можете отправиться со мной на поиски другого морского берега, дозволяю, люблю хорошую компанию. Там заодно и двери поискать можно – зря, что ли, слухи ходят. А нет желания, то поступайте как знаете.

Харитон оглядел притихших, внимательно слушающих Дениса, Дастина и Барта.

– Я-то не против, но сначала надо кое-что уточнить, – отозвался Барт. – Минутку, – он полез за пазуху, вынул медальон, вгляделся в чёрную поверхность со световой стрелкой. Сказал обрадовано: – Показывает в сторону моря! Всё, у меня сомнений нет, присоединяюсь к Карлу. Тем более что я раздумал учиться на колдуна, не моё оно. Не зовёт.

Харитон, увидев что медальон обрёл нового хозяина, с укором посмотрел на Дениса – тот распахнул полу френча, похлопал по прицепленной к брючному поясу дубинке и подмигнул бёглеру. Харитон намёка не понял, но выяснять подробности не стал, всему своё время.

– Если по ту сторону моря действительно могут находиться двери в Башню Реальностей, то я отправляюсь с господином книжником, – бесстрастно сообщил Дастин. – А в случае неудачи возвращаюсь вместе с ним и иду на поиски в кристаллический город. Мне терять нечего.

Бёглер кивнул, иного ответа он не ожидал.

– Разумеется, мы присоединяемся к нашему славному, гостеприимному другу Карлу, – залихватски подкрутив усы, громко оповестил Харитон. – Целебный морской воздух, приятственное общение, доброе вино и, главное, надежда отыскать проход в Башню – чего ж более для сердечной радости?.. А не найдём, то хотя бы славно отдохнём, – едва слышно добавил он, с одобрением глядя на столпившихся у бунгало мулаток: некоторые из девиц украдкой слали бёглеру воздушные поцелуи.

– Тогда скорей в дом! – нетерпеливо воскликнул книжник. – Оставаться на берегу смерти подобно, того гляди подоспеют мои старые коллеги-недруги, чтоб им пусто было, – он повернулся и резво припустил к бунгало.

– Разумно, – согласился Харитон, – за мной, господа путешественники! – Придерживая шляпу, бёглер заторопился следом за Карлом. Господа путешественники не стали задерживаться, им тоже не хотелось проверять сказанное книжником о его коллегах-колдунах. Которые, как ни крути, были по-настоящему сумасшедшими.

Впрочем, не более безумными чем и сам чародей Карл.

Через минуту-другую массивное здание – со всеми этажами, колоннами, бассейном и сауной – тихо поднялось в воздух, оставив внизу прямоугольную яму из-под фундамента. Поднялось и неспешно полетело в сторону восходящего солнца: мраморный дворец плыл над волнами, празднично сияя зеркальными окнами, издали похожий на унесённый ветром надувной декоративный замок. Или на рекламный, сделанный по индивидуальному проекту дирижабль.

Над дымным, по-военному громыхающим поселением колдунов разгорался новый замечательный день.

Леонардо

Леонардо очнулся перед рассветом.

Привело его в чувство не сырое утро, а близкое ржание. Колдун открыл глаза, с трудом сел, недоверчиво вгляделся в серую предутреннюю мглу: перед ним стоял его конь. Казалось бы навсегда утерянный скакун неведомо как отыскал своего хозяина; нетерпеливо пофыркивая, конь ждал когда Леонардо обратит на него внимание.

– Гамур, ты ли это? – Маг встал, пошатнулся. Подошёл к жеребцу, обнял его за шею, уткнулся лицом в пыльную шкуру; постояв с минуту, Леонардо окончательно пришёл в себя.

– Если бы я верил в чудеса, – отпустив шею Гамура, задумчиво сказал колдун, – то назвал бы случившееся чудом. Надо же, найти меня в этих гиблых местах! – Леонардо осмотрел коня, дружески похлопал его ладонью по боку: – А ты, парень, неплохо выглядишь. Хорошо что я создал тебя всеядным и умеющим долго обходиться без воды, – конь согласно заржал, показав стальные зубы-клыки.

Маг стряхнул с себя налипший песок, на секунду прикрыл глаза, творя ворожбу: у его ног возник привычный комплект одежды. Чёрные кожаные штаны, рубаха, жилет, сапоги на тонкой подошве, бархатный берет и кружевные перчатки, полный дубликат утерянного в кукурузной западне – своего рода визитная карточка наёмного чародея; долгий сон неплохо восстановил силы Леонардо. Не полностью, не окончательно, но достаточно для того, чтобы создать и ту одежду, и нужную им обоим пресную воду: возле аккуратной стопки вещей появилось наполненное до краёв ведро, рядом с ним литровая бутыль минеральной шипучки. Взяв бутыль, Леонардо отошёл в сторону, давая коню возможность напиться – он и сам надолго приник к сотворённой им минералке. Пусть не столь полезной и целебной как родниковая вода, но зато не позволяющей умереть от жажды.

Есть Леонардо не хотел. Вернее, вполне мог потерпеть, еда была не самой первоочередной необходимостью. Главное сейчас – поскорее убраться куда подальше от кристаллических небоскрёбов карликов-"механиков".

Напоив коня, маг оделся в обновки, накинул на плечи спасительный плащ из чёрных перьев и зашагал вдоль кромки моря в сторону города колдунов; жеребец, как верный товарищ, шёл бок о бок с хозяином. Идти до города было далеко, пешком не менее дня, но верхом гораздо быстрее – часа четыре от силы. Тем более на таком скакуне как Гамур.

Прогуляв коня после водопоя, Леонардо взобрался на него – охая и ругаясь сквозь зубы – устроился в седле и отправил жеребца вскачь, насколько позволял сырой береговой песок.

Город колдунов появился на горизонте около полудня, обозначившись вначале чёрным облаком, затем тонкими ниточками бьющих в облако молний и, наконец, отдалённым грохотом боевой канонады. Леонардо умерил бег коня, обдумывая, что могло произойти в поселении магов, какая беда там приключилась и, собственно, нужно ли туда ехать? Однако, взвесив все «за» и «против», чародей пришпорил скакуна – вполне возможно что в городе идёт передел власти, а в этом случае, под шумок, можно свести кое с кем старые счёты. И заодно проверить известные Леонардо тайные склады знакомцев-колдунов, забрать оттуда давно приглянувшиеся магические артефакты. Разумеется, если те знакомцы уже мертвы. Или же скоро таковыми станут – с помощью Леонардо.

Нынешний город оказался заметно изменившимся, отличным от того, который помнил колдун. Вообще-то изменения здесь были в порядке вещей, разнообразные последствия всяческих магических экспериментов, но до глобальной перестройки дело пока не доходило. Теперь, похоже, дошло…

Леонардо ехал по окраинным улицам, настороженно поглядывая по сторонам, и увиденное ему не нравилось. То, что в прорехах низкой тучи сияли разноцветные солнца, колдуна ничуть не озаботило – явно кто-то из начинающих магов порезвился, создав над городом воздушную призму. Безобидное, но красочное колдовство: Леонардо в ученичестве тоже устраивал нечто подобное, зрелищное. Как правило воздушные фокусы существовали недолго, обязательно находился какой-нибудь угрюмый чародей, возмущённый творимым в небе хулиганством. Который немедленно восстанавливал статус-кво, уничтожая школярское волшебство.

Первая из многих разрушенных пирамид обнаружилась минут через пять: каменные блоки стен, лестницы, окна – всё было превращено в крошево. Но превращено до странности аккуратно, будто уничтожали здание не в ярости, а планово, обдумывая последствия. Или же потеряв боевой пыл, по инерции – вместо пирамиды высилась громадная, похожая на террикон гора из мелких камней вперемешку с битым стеклом; крохотные осколки сверкали карамельно-разноцветными искрами.

Ближе к центру разрушения выглядели иначе: высокие, непреодолимые завалы из цельных блоков и фрагментов лестниц, напрочь закупорившие ближние улицы.

А ещё на гранитных мостовых начали обнаруживаться трупы: где дочерна обугленные, сожжённые фаерболами, где расплющенные в кровавые (будто раздавленные непомерным грузом) кляксы. А где – колдовски мумифицированные, обтянутые пергаментом кожи скелеты… Были, разумеется, и прочие отходы серьёзной битвы: разбросанные там и сям конечности, отсечённые то ли бритвенно-острыми клинками, то ли не менее действенной магией. И оторванные головы с торчащими из ртов чёрными языками, а рядом – пыльные шарики выбитых взрывной волной глаз.

Вид мертвецов Леонардо не шокировал, он и не такое видывал, но сам факт массовой бойни наводил на некоторые размышления. В первую очередь на мысль о том, что с городом колдунов, похоже, покончено раз и навсегда. Но что могло подтолкнуть обычно спокойных магов на столь беспощадное междоусобное сражение?

В городе, насколько помнил Леонардо, проживало примерно две сотни чародеев из числа тех, кто научился владеть нетрадиционной магией. Кто не ушёл в горы или в какие другие места, в поисках лучшей доли.

Из тех двух сотен могли недурно ворожить около семидесяти человек. Из них десять-пятнадцать – на довольно высоком уровне. А на высшем, пожалуй, работали только трое: однотелый близнец Дитиан-Битиан, книжник Карл и он, Леонардо. Однако близнец всегда был озабочен выяснением отношений с самим собой и никогда не стал бы заниматься революционными преобразованиями, не до того ему. Книжник, конечно, интриган ещё тот, но трус, который никогда не осмелится затеять большую смуту… Леонардо, понятное дело, в расчет не брался. Тогда что же здесь произошло?

Миновав очередной завал, колдун выехал к тюремной колбе – высокой, прозрачной, чем-то похожей на круглую афишную тумбу.

Собственно, тюрем в городе не имелось, но по инициативе самих же колдунов была создана одна-единственная камера заключения. Особая, магически неразрушимая «колба», где при необходимости можно запереть какого-нибудь окончательно спятившего – или перепившего вина – чародея. Во избежание ненужных разрушений с членовредительством, так сказать. Своего рода и медицинский изолятор, и вытрезвитель в одном флаконе.

Сейчас колба пустовала, но у Леонардо при одном взгляде на неё поползли мурашки по спине. Что-то с этой камерой было не так… Внешне она выглядела как обычно, когда не занята каким-нибудь очередным психом или пьяницей – цилиндр из особо прочного стекла с откидной крышей, ничего особенного. Но на магическом плане колба излучала необъяснимо пугающие эманации, нечто такое, чему Леонардо не мог дать ни определения, ни названия.

На обгорелом листе бумаги, кое-как приклеенном к стенке цилиндра, виднелась часть карандашной надписи: "План го…" – что могли означать те слова, колдун не знал. Скорей всего, план города: некоторые из магов, особенно в возрасте, страдали склерозом и потому частенько вывешивали для себя плакаты-напоминания – чтобы не заблудиться по возвращению из загородных походов.

Объехав колбу по большой дуге, чародей направился дальше.

Разрушений на пути становилось всё больше и больше, словно здесь бесновалась орда легендарных каменных титанов – бессмертных, неуязвимых и совершенно невменяемых: уничтоженным оказался даже знаменитый "Дом с лучами" с его дивной иллюминацией, особенно эффектной на рассвете и на закате.

Никому не нужный, жутковатый "Поющий дом" тоже стал грудой обломков, но об этом архитектурном уродстве Леонардо ничуть не сожалел. "Огненный дом", как ни странно, оказался абсолютно цел, но его извечное пламя погасло – скорей всего навеки.

Центральная площадь тоже выглядела иначе. Очень иначе.

Вместо привычного здания посреди площади темнело круглое пятно из застывшего камня: идеально гладкая поверхность блестела чёрным зеркалом, отражая разноцветные солнца в прорехах неподвижной тучи. По поверхности пятна струились беззвучные молнии, наполняя воздух приятной грозовой свежестью.

Возле каменной кляксы, словно притомившись от нелёгких трудов, сидел на деревянном троне однотелый близнец. Спутать его с кем-либо Леонардо не мог, слишком много времени они провели вместе, учитель и ученик. Опытный маг-наставник и юноша, сосланный в Безумные Земли собственным отцом.

Близнец выглядел неважно: закопченная, местами прожжённая тога, торчащая клочьями борода и глубокий порез через всю лысину – близнец смотрел куда-то вниз, то ли на свои ободранные колени, то ли на багровые плиты под босыми ногами.

– Здравствуй, Битиан-Дитиан, – не спускаясь с коня поприветствовал его Леонардо. – Скажи, учитель, что здесь произошло?

Сидевший в кресле медленно поднял голову, уставился на приезжего отсутствующим взором. Леонардо вздрогнул от неожиданности: оба глаза у близнеца были одинаковые. Выпученные, блекло-голубые, невозможные для прежнего мага Битиана-Дитиана. Но вполне соответствующие пророку Битиану, отделись он вдруг от своего брата и стань отдельной самостоятельной личностью.

– Будь здоров и ты, – скрипучим голосом ответил учитель. – Некоторое время будь, пока я не уничтожу тебя как и прочих порождений сатаны. Дабы сбылось предначертанное судьбой, ибо видено мной в пророческом откровении как гибнут все здешние грешники. Значит, быть посему.

– Ты Битиан, – уверенно сказал Леонадо. – Надо же… Не знаю как вы ухитрились разделиться, но твоя половина, Дитиан, мне нравилась гораздо больше. Кстати, где он? – Колдун огляделся по сторонам: площадь была подозрительно чистой, ни камней, ни битой щебёнки, ни обломков лестниц. Ни трупов.

– Там же, где и все прочие, – захихикал Битиан, поднимаясь из кресла. – Кто в земле, – он небрежно повёл рукой в сторону каменного зеркала, – кто на воздусях, – и указал взглядом на неподвижное чёрное облако. – Каждому своё, по делам его. – Леонардо промолчал, сказать ему было нечего. Ни осуждать Битиана, ни тем более сожалеть о его поступке он не собирался – действительно, каждому своё. И каждый сам вершит свою судьбу, сам отвечает за свои поступки.

– Тогда прощай, – ровно произнёс Леонардо. – У меня дела. – Он хотел было повернуть коня, чтобы уехать прочь от гиблого места, но Битиан, воскликнув: "Минуточку!", проворно подбежал к нему. Ухватив коня за узду и не давая ему уйти, чародей уставился пустым взглядом в лицо Леонардо.

– В чём дело? – холодно поинтересовался всадник.

– Да, это действительно ты, мой бывший ученик! – нервно дёргая щекой и не замечая того воскликнул Битиан. – Бедный, безумный ворожей, единый в двух ипостасях… Потерявший память и умение в одном случае, но полный сил и способностей во втором. Кого же мне убить-то, освободив другого, а? Ибо нельзя жить двоим, крепко-накрепко связанным хоть телесной, хоть ментальной пуповиной. Я знаю, я через это прошёл.

– Ты бредишь, Битиан, – Леонардо наклонился, больно сжал и отнял руку учителя от узды. – Иди, владей мёртвым городом, ты же этого хотел?

– Нет-нет, – отступив на шаг, зачастил маг, – всё на самом деле. Ты на днях пришёл к нам с просьбой стать учеником, совсем неумёха, бестолочь, дурачок: я направил тебя к книжнику, он хоть и мерзавец, но добряк, приютил тебя на время… А тут опять ты, но уже умелый, опытный! Да-да, любопытные дела, любопытные пришельцы, – доверительно сообщил Битиан коню, глядя в чёрный глаз скакуна: – Сначала другой Леонардо по имени Барт; затем два иномирца, один из которых неинициированный маг, и с ними военный юноша-арчалхе, он же прямой наследник королевского престола в исходном мире.

– Кадет Дастин? – насторожился Леонардо. – Невероятно! Не может быть. Где он?

– Что? – Битиан поднял лицо к всаднику. – А, ты о юноше-арчалхе… Они все ушли с Карлом. Наверное сидят сейчас в его роскошном бунгало на берегу моря и смеются над глупым Битианом, потому что он не успел их умертвить. Но ведь это поправимо, да? – безумец погрозил Леонардо пальцем, вновь захихикал. Умолк. Сказал угрюмо:

– Но сначала я покончу с тобой. Ибо явилось мне в пророческом откровении…

– Ты начинаешь повторяться, – надменно процедил Леонардо. – Не заставляй меня убивать тебя, я не в настроении.

– …что должны погибнуть все грешники, – закончил фразу Битиан. С этими словами он сделал несколько быстрых шагов назад и, сотворив фаербол, метнул его в Леонардо.

Леонардо был готов к подобному повороту событий, хорошо зная непредсказуемо-истеричный нрав Битиана. Но до последнего надеялся, что ему не придётся сражаться со своим наставником – не из боязни погибнуть, но из уважения к былым заслугам близнеца. Каких-либо приготовлений к возможной битве Леонардо делать не стал: каждое перо его плаща было заранее обработано магией, как защитной, так и атакующей. Потому утрата перьевой накидки была бы для Леонардо серьёзной потерей, в отличие от прочей одежды.

Перья на плаще вздыбились; фаербол рассыпался в полёте гаснущими искрами.

Битиан, нехорошо улыбаясь, поманил Леонардо пальцем.

– Учти, не я начал. – Леонардо, чувствуя как в нём знакомо поднимается волна боевой ярости, легко спрыгнул с коня, подтолкнул его рукой – прячься! – и, не спуская взгляда с противника, попятился от Битиана: для магической битвы требовалось пространство.

Сражение двух профессиональных магов, как правило, скоротечно – здесь нет работы на публику, зрелищных приёмов и эффектных поз. Действие всегда происходит жёстко, без компромиссов или скидок на немощность: в живых остаётся сильнейший. Или наиболее удачливый, когда как.

Битиан был крепко измотан предыдущими сражениями, но совершенно не ощущал усталости в своём безумном состоянии; Леонардо тоже находился не в лучшей магической форме. Однако у пришлого чародея имелся козырь – плащ, и потому участь Битиана была предрешена. Так, во всяком случае, считал Леонардо.

По неписаным правилам колдовская дуэль начинается с обязательной фаербольной разминки, постепенно усложняясь по мере использования всё более мощных приёмов. Но здесь затевалась не дуэль, а битва насмерть: брошенный Битианом фаербол был всего лишь вызовом, предлогом для драки.

Леонардо ударил со всей силы, применив атмосферное воздействие – воздух между ним и учителем уплотнился до белесого тумана, по площади прокатился низкий грохот; находившиеся между чародеями гранитные плиты рассыпались в песок. В тот же миг туманная волна ударила по Битиану, обтекла его и, попав на каменный круг, устремилась вверх – где насквозь пробила чёрное облако, оставив в нём круглую дыру. И не нанеся какого-нибудь урона близнецу.

Ответным действием Битиана был огненный штурм: прямая струя раскалённой до бела магмы, вырвавшаяся из сложенных «лодочкой» ладоней. Как и в предыдущем случае колдовское воздействие не достигло цели – струя разделился в воздухе на два потока, обтекла Леонардо и исчезла, растаяла у него за спиной.

А далее уже не было никакой очерёдности: маги наносили друг другу страшные удары, зачастую даже не видя противника, потеряв его в ослепительных вспышках, сгустившемся дыме, пыли и непрестанном грохоте взрывов. Потому многие удары уходили впустую, мимо, превращая в щебень оказавшиеся на пути пирамиды; древний город медленно, но верно превращался в единую груду строительного мусора.

Леонардо не стоял на месте, глупо изображать из себя стрелковую мишень: безостановочно двигаясь, он, казалось, исполнял сложный танец – с прыжками, приседаниями, кувырками и перекатами. Развевающийся за его плечами плащ звучал басовитым высоковольтным гулом, с кончиков вороньих перьев срывались крупные искры; полностью использованные перья рассыпались в пепел, оставляя серые проплешины в чёрном одеянии колдуна.

Битва шла слишком долго, уже минут пять. Невзирая на то, что Леонардо помимо плаща использовал и творимую им на ходу боевую магию, сокрушить Битиана у него не получалось. То ли маг-учитель оказался чересчур живуч, то ли слишком многие удары Леонардо прошли мимо цели, но колдун чувствовал что начинает слабеть. Что может и не совладать со столь серьёзным противником.

Однако Битиан выдохся первым.

В пылу битвы Леонардо не понял, отчего вдруг стало гораздо тише – только вскользь заметил что он, похоже, глохнет от бесконечной канонады. И лишь некоторое время спустя обнаружил, что никто не отвечает на его удары; Леонардо замер, напряжённо вглядываясь в оседающую пыльную взвесь и лихорадочно соображая, какой стратегический подвох задумал Битиан.

Но никакого подвоха не оказалось: серый от пыли близнец, опустив голову и бессильно уронив руки, стоял на краю каменного зеркала – там же, где начал бой. За всё время сражения Битиан не сдвинулся с места, стойко отражая атаки противника… или, как желчно подумал Леонардо, торчал на месте тупым болваном, совершенно не используя возможности манёвра. Ну, сумасшедший, что с него взять!

Леонардо брезгливо стряхнул с плаща пепел от сгоревших перьев и липкую каменную пыль. Настороженно глядя на понурого Битиана, он подошёл к магу. Битиан никак не прореагировал на его приближение, продолжая стоять с потерянным видом и слегка покачиваясь как не в меру выпивший гуляка.

– В подобных случаях принято говорить "Ничего личного", – сухо произнёс Леонардо. – Не будем отступать от традиции. Спасибо за обучение и информацию о кадете. Ничего личного, учитель! – с этими словами он с силой толкнул Битиана руками в грудь: маг упал спиной на чёрную поверхность и, охваченный электрическими всполохами, заскользил к центру круга. Но достичь его не успел – между каменным пятном и тучей проскочила грозовая молния, снизу вверх, превратив несчастного мага в горстку угольно-чёрного праха. Подхваченные воздушным потоком останки Битиана устремились ввысь, где слились с прахом других, сожжённых им чародеев.

Леонардо проводил взглядом унёсшийся в небо пепел, молча развернулся и отправился искать ускакавшего коня. Теперь надо было ехать на пляж, найти бунгало книжника, о котором говорил Битиан, или хотя бы убедиться в его наличии. С трусоватого Карла вполне станется удрать куда подальше от случившейся разборки, прихватив с собой и бунгало, и гостей, особенно если они глянулись книжнику. Которых будет угощать до тех пор, пока те гости ему не надоедят. А далее у Карла разговор короткий: пинок под зад и идите куда хотите, скатертью дорожка. И лучше гостям не возвращаться…

Среди горожан ходили мрачные слухи о том, что обаятельный и гостеприимный книжник вхож в секту горских колдунов-людоедов. Правда оно или нет, Леонардо не знал и знать не желал. Но с учётом того, что колдовская пища изначально скудна жизненными соками – некоторые умники называли их витаминами – то ничего удивительного в том не было, каждый восполнял нехватку соков по-своему. Леонардо, например, рыболовством, а покойный близнец Битиан-Дитиан – огородничеством, с неизменно обильным урожаем.

Вспомнив близнеца, Леонардо зло выругался и без нужды пришпорил коня, рысившего по обходной улице к морю. Умный Гамур, презрительно фыркнув, продолжил бежать в прежнем темпе, прекрасно понимая что хозяин просто срывает на нём своё раздражение.

Пляж оказался пуст, никаких построек и уж тем более никакого обещанного Битианом "роскошного бунгало" там не было. Зато нашлась здоровенная яма из-под фундамента: Леонардо, приложив ладонь козырьком к берету, долго и тщетно вглядывался в солнечную рябь моря. Наконец он слез с коня, скинул с себя всю одежду – слишком жарко, да и стесняться некого, вымерли наблюдатели, – подошёл к воде. Потрогал её ногой, постоял в раздумьях, сказал раздражённо:

– Я что, железный? Клянусь, сегодня и завтра у меня выходной, и никак не иначе. – Колдун без разбега нырнул в прохладную воду, вынырнул далеко от берега и мощным брассом поплыл к горизонту.

Словно продолжая догонять беглого кадета, в нарушение собственной клятвы.

Король

Король Серафин Первый (он же бывший Канцлер, он же «Шило» для старых друзей) стоял у окна и читал накопившиеся со дня коронации тайные донесения.

За окном лил по-осеннему холодный вечерний дождь; капли глухо стучали в подоконник, бежали по мутному стеклу ниточками прозрачных дорожек. Из-за ненастья в кабинете был растоплен камин – куда один за другим летели вскрытые письма, вмиг сгорая в жарком пламени: у короля была отменная зрительная память, прочитанное запоминалось им раз и навсегда. К тому же Серафин издавна привык уничтожать подобные документы, во избежание утечки важной информации.

Одно из донесений король прочитал дважды, а уж после отправил его в огонь. Сообщение пришло от действенника брата Демоса, по поводу мага Леонардо – недавно арестованного на столичном вокзале, а затем приговорённого особым судом к отсылке в Безумные Земли. Приговор, как сообщалось, был приведён в исполнение.

– Любопытно, – задумчиво сказал Серафин, рассматривая дождевую вязь на стекле. – Значит, господин кадет удрал к колдунам, а наш славный чародей специально отдался в руки полиции, чтобы по-быстрому оказаться там же… Верно, дело движется к финишу. – Он прошёл к канцелярскому столу, взял лист гербовой бумаги, пододвинул чернильницу и не торопясь приступил к написанию секретного указа. Единого как для полицейской, так и для специальной службы королевства.

В указе говорилось о том, что в случае обнаружения колдуна Леонардо на землях королевства – в столице, или же в уездных поселениях, – необходимо без малейшего промедления уничтожить особо опасного мага-рецидивиста. Используя все имеющиеся в наличии средства, как технические, так и магические. Невзирая на возможные человеческие потери и материальный ущерб.

Участь колдуна Леонардо была предрешена.

Впрочем, иных вариантов бывший Канцлер и не предполагал. Даже когда заключал с Леонардо сделку.

* * *

Крупная, идущая на убыль половинка луны заливала море призрачно-белым светом, делая его нереальным и похожим на компьютерное изображение. Яркие звёзды – слишком большие, разноцветные, часто усеявшие купол неба – только усиливали впечатление сказочной нереальности.

Трёхэтажное бунгало летело над ночным морем к далёкому неведомому берегу: чёрная тень от здания легко скользила по фосфорно-светящейся воде.

В дверном проёме, опустив ноги и цепляясь голыми пятками за верхушки волн, сидел Денис. Сидел, беспечно глядя на луну, ни о чём не думая и ничуть не печалясь о своей прежней, до встречи с бёглером жизни – когда надо будет, тогда в неё и вернётся.

Если получится.

Если вообще того захочет.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Реклама на сайте