«Опасные руины»

1.

Той зимой Маггот по прозвищу Личинка отыскал новую тропу, спускавшуюся с восточных отрогов хребта в холмистую степь, где не жили ни люди, ни тролли. В степи паслись стада бизонов и большерогих оленей, между которыми, словно ожившие холмы, бродили шерстистые мамонты с огромными бивнями. По пятам за травоядными следовали стаи гигантских волков и крались саблезубые тигры. В мирных лощинах и у звенящих ручьев то и дело разыгрывались маленькие трагедии, места которых отмечала смятая трава, клочья окровавленной шерсти и иногда неразгрызенные кости.

Маггот тоже охотился, правда, не с помощью зубов и когтей, а с луком или копьем. Когда ему удавалось завалить оленя, он съедал сколько мог, а все, что оставалось, прятал про запас в какой-нибудь укромной пещерке, на дереве или под грудой камней. Но в самый холодный и голодный месяц, когда замерзли озера и ручьи и даже самый воздух, казалось, был насыщен острыми ледяными кристаллами, он обнаружил, что за ним повсюду следует какой-то на удивление хитрый кугуар, который разоряет его схроны и ворует запасы.

Нужно было что-то предпринять. Собрав в степи побольше старых, сухих костей и нарезав лозы, Маггот спрятал затяжную петлю-ловушку возле свежей туши оленя. Он ждал две ночи и большую часть третьего дня, но кугуар подошел к приманке, только когда выпавший снег совершенно скрыл следы человека. Как только зверь ступил задней лапой в петлю, Маггот сильно дернул лозу. Петля затянулась, кугуар подскочил от страха и во всю прыть бросился наутек, все ускоряя бег, потому что на другом конце лозы за ним с грохотом и треском волочилась охапка сухих костей.

Маггот поднялся из засады и, с трудом распрямляя занемевшие от долгого ожидания мускулы, от души расхохотался - да так громко, что с ближайших кустов обрушился шелестящий снегопад.

- Видали?! - восклицал он, наблюдая отчаянные прыжки кугуара, силящегося освободиться от привязанного к лапе гремящего груза. - Нет, вы видали!

Но рядом никого не было, и никто не мог оценить эту отменную шутку. Когда же эхо Магготова голоса затихло среди древесных куп, он уже и сам не мог припомнить, на каком языке только что разговаривал - на тролличьем или на человеческом. Ухмылка на его лице погасла сама собой, и несколько секунд Маггот стоял неподвижно, глядя на следы - рваную борозду в снегу, где была проложена лоза с петлей, и свежие отпечатки лап кугуара.