«Пролог к роману «Человек Без Лица»»

На двойной Сол-3 (ибо в сей космической зенице Земля и ее Луна предстают двойной планетой), в январе 2103 года, Эдвард Тернбул из педагогического колледжа Коутс выбрал темой своего диплома Загадку Гистерезиса. В варианте Реамюра посмертных уравнений Эйнштейна обозначился парадокс, который пока всем недосуг было исследовать. Физикам-атомщикам он не пригодился, а в чем же тогда польза от тупиков науки, как не в том, чтобы студенты старших курсов бились в них головами об стену, занятые безвредными изысканиями? Тернбул прошерстил исходную работу, внес несколько малосущественных уточнений и принялся корпеть над установкой.

Представьте себе толстого, с нездоровым цветом лица молодого человека. Само воплощение скуки. Тщетно ишачит он в лаборатории, и лишь сознание членства в «Фи-Бета-Каппе»[1] греет ему душу. Магнит — его единственная возлюбленная, катушки «Дуплексора Х-27» — теснее девичих объятий. Он засиживается на работе далеко за полночь и утишает фрустрацию восхищением и интригой экспериментов. Как думаете, сработает? Ну вдруг? Вдруг ему удастся довести разработку до коммерческой стадии, получить за патент миллион долларов и прельстить женщин сим неоспоримым доказательством его половой зрелости?

Тернбул мрачно разворачивает сэндвич, напускает на себя подобие лихой беззаботности героев фантастики и, набравшись духу, опускает тумблер. Начинается эксперимент. Тридцать два фунта весит установка, да еще литр диметилметиленгликоля[2] — и вот они взлетают со столешницы и плюхаются в потолок.

Тернбул во все глаза смотрит на проявление эффекта, который век тому назад физики как-то пропустили.

Антигравитация.