Иван Витальевич Безродный СТАТУЭТКА ЭПОХИ МИН
Комиссар Лежен откинулся на спинку стула и со страдальческим видом уставился в потолок. С этим пройдохой Луи разговаривать было просто невыносимо. Впрочем, как и всегда.
— Шарль, доколе полиция в нашем лице будет терпеть это ничтожество? — риторически произнес он с безучастным видом. — Может, прогоним его по полной программе?
Помощник комиссара Шарль, высокий широкоплечий детина, наклонился к посетителю и по-отечески положил на его плечо свою огромную мускулистую руку.
— Мы тебя предупреждаем, дорогой ты наш, — ласково сказал он Луи, — если ты не будешь паинькой, нам придется разговаривать с тобой несколько по-иному, усек?
Маленький забитый человечек в потертом пиджачке и засаленной рубашке нервно заерзал на скрипящем стуле, дрожащими пальцами поправляя широкий желтый галстук — последний писк парижской моды. У него было узкое, покрытое оспинами лицо, острый нос, прилизанные, давно немытые волосы и маленькие черные глазки, беспокойно шнырявшие по сторонам. Он владел небольшим ресторанчиком, имел неплохие связи в преступном мире, занимался контрабандой, скупкой краденного, подделкой документов и тому подобным. Полиция Парижа закрывала на все это глаза, потому что Луи был информатором. Ценным информатором.
— Что тебе еще известно?! — рявкнул неожиданно Шарль ему прямо в ухо.
— Я… это… В четверг вечером, в казино «Парадиз» встречаются Большой Сэм и кто-то из Синих. По-моему, Лысый, хотя, возможно, появится и лично Кэп. Намечается крупная разборка…
— Это уже интереснее, — кивнул головой комиссар. — Сколько человек будет там всего?
— Н… не знаю… Но, думаю, не менее пяти с каждой стороны.
— Замечательно, — Лежен сделал пометки в своем блокноте. — Что еще?
— Все, — осмелился произнести Луи и виновато потупился. Скорее бы выбраться из этого треклятого места!
— Да ну?! — Шарль направил свет настольной лампы прямо ему в лицо. — А если подумать?
— Если подумать… — промямлил Луи и заерзал еще больше. — Ваш этот… как его… Ну, Дюбуа, что ли…
— Бювуа? — подсказал Шарль. — Ты имеешь в виду Бювуа?
Комиссар насторожился.
— Да… Бювуа. Синие не доверяют ему. Его… могут раскусить. У него будут неприятности.
Шарль озабоченно переглянулся с Леженом.
— Это у тебя будут неприятности, если с ним что-нибудь случится! — снова рявкнул помощник. — Ты меня понял?!
— Я-то что?.. — испуганно пролепетал Луи. — Уберите, пожалуйста, свет, вы же знаете, у меня больные глаза…
— А у меня больная печень, — отрезал Шарль, но лампу отодвинул. — Мы это и без тебя знали, — соврал он, не моргнув глазом, — и меры примем. Но тебя предупреждаем…
— Что вы, что вы!.. Вы же знаете меня!
— Вот именно, — заметил Шарль.
— И это все? — Лежен закурил сигару.
— Да, — выдохнул Луи.
— Думай еще. Шевели извилинами.
Луи принялся думать еще, пытаясь шевелить немногочисленными извилинами. Полицейские терпеливо ждали. Человечек морщил лоб, тоскливо вздыхал, сопел, барабанил пальцами по коленкам, закидывая то левую ногу на правую, то правую на левую, но умные мысли не шли к нему. Черт, передушил бы их собственными руками, с ненавистью думал он. Проклятые фараоны!.. Надо же было этой весной так глупо попасться им в лапы!
— Ну, — через минуту осведомился Шарль. — Родил?
Луи скорбно поджал тонкие синюшные губы и рассеянно завертел золотой авторучкой комиссара, большой и весьма дорогой. Это был подарок Лежену от Департамента за отличную службу.
— Эй, эй! — комиссар с трудом выхватил из его рук памятную ручку. — Не хапай чужое добро. В прошлый раз ты у меня зажигалку унес. Совсем обалдел, что ли?
— Извините, комиссар, — виновато пробормотал Луи, — не сдержался, забылся…
— Хе, нечего себе, «забылся»! — Шарль от возмущения покраснел. — Ты эти штучки брось, слышишь! Клептоман несчастный… Лечиться надо.
— Надо, — совсем сникнув, произнесло маленькое ничтожество. — Но… В прошлый раз подобных сведений вам хватило…
— Так у тебя больше для нас ничего нет?
— Я сожалею, господа…
— Ты свободен, — резко сказал комиссар.
Человечек недоуменно уставился на него, еще не веря, что так легко отделался.
— Ступай, ступай, пока мы не передумали!
Луи неуверенно поднялся.
— Я… могу идти?
— Иди, иди, — ласково произнес помощник и хищно улыбнулся.
Луи, не смея оглянуться, маленькими шажками принялся пробираться к выходу, осторожно обходя ухмыляющегося Шарля. Когда он был уже почти у цели, комиссар сладко потянулся, и, как бы невзначай, сказал:
— А завтра мы вызовем тебя на допрос по делу о Симеоне. Помнишь такого парнишу? И твою посылку из Австрии припомним…
Луи замер, пораженно открыв рот. Его рука, протянутая к ручке двери, осталась висеть в воздухе.
— А что делать, — пояснил Шарль, широко улыбаясь, — с раскрываемостью у нас в этом месяце что-то неважно, вот и приходится поднимать старые дела. Ты уж не обессудь…
Луи с трудом проглотил в горле комок. В его глазах отчетливо был виден страх. Жуткий страх.
— Но, если бы нам еще чем-нибудь помог… — продолжил Лежен.
— Мы были бы тебе очень благодарны! — докончил за него помощник, тужась, чтобы не захохотать во всю глотку.
Луи надул щеки и округлил глаза. Так просто его не собирались отпускать, факт.
— Ты ведь хороший мальчик, правда? — Шарль обнял его за плечи. — Умный. Послушный. Воспитанный. У тебя трое детей, а жене необходима операция…
— Не трогайте мою жену! — прохрипел Луи.
— Ну, тогда думай… Садись! — помощник силой опустил информатора на стул. — Что тебе известно еще? Советую поднапрячь мозги! Отыщи свою единственную извилину и пошевели-ка ею поинтенсивнее!
Луи отсутствующим взглядом обвел кабинет комиссара.
— Мне стало известно, — наконец, медленно произнес он, облизывая губы, — случайно, что… м-м-м…
— Что?
— Сегодня из Швейцарии прибывает один тип…
— Когда? Для чего? Имя?
— Его кличка Маэстро. Это страшный человек…
— Я тоже люблю детей, — хмыкнул Шарль. — Мы тебе не институт благородных девиц! Ну?
— Это наемный убийца. Профессионал. Но очень необычный убийца.
— И в чем же его не обычность? — поднял брови комиссар.
— Он… — Луи снова облизал губы. Его била нервная дрожь. — Он не пользуется обычными орудиями типа пистолета, ножа, веревки или яда. Ничего подобного вы при нем обнаружить не сможете. Но он убивает.
— Кирпичом по голове? — съехидничал Шарль.
— Не надо так говорить! — в страхе проговорил Луи. — Вы не знаете его! Он неуязвим! Он знает все! Он… он… Он — сам Сатана.
Лежен вздохнул.
— И давно ты стал верить в подобные россказни, Луи? Ты всегда был практичным, деловым человеком. С чего бы это ты повелся на такую чушь? От кого эти сведения?
— Это не чушь, месье комиссар! — с жаром прошептал Луи. — От кого, не важно.
Шарль легонько сдавил Луи шею. Совсем чуть-чуть. Но человечек задергался, и из его глаз пошли слезы.
— Прошу вас, отстаньте от меня! Я… боюсь его…
Шарль сдавил сильнее.
— Мне стало известно о нем от Папы и Курта…
— Они что, — подозрительно спросил помощник, — стали приглашать такое ничтожество, как ты, на свои совещания?
— Нет… Но я смог подслушать их разговор… — его глазки забегали еще сильнее. — Случайно…
Лежен тихо прыснул. Шарль улыбнулся.
— Молодец. Это на тебя похоже. Умный мальчик, я же говорю. Ну, и?..
— Толком я ничего не понял, но кое-что выяснил. Зовут его Ганс Ваальден. Лет ему за пятьдесят, высокий, лицо широкое, морщинистое, волосы редкие, светлые… Так… Глаза серо-голубые, нос большой, но без горбинки… Губы узкие.
Шарль трудолюбиво строчил, записывая показания доносчика.
— Откуда тебе это известно? — удивился комиссар.
— Я… смог увидеть его фотографию… Ну, вы же знаете меня…
— Знаем, — задумчиво кивнул помощник, продолжая выводить каракули. — В том-то и дело, что знаем.
— Я клянусь вам! — воскликнул обиженно Луи. — Это истинная правда!
— Продолжай, — кивнул Лежен.
— Маэстро прилетает сегодня в тринадцать пятьдесят три, чартерным рейсом. Предполагается, что он пробудет в Париже дня три-четыре и совершит как минимум два убийства каких-то важных шишек.
— Кого именно? — встрепенулся комиссар.
Луи развел руками.
— Если бы знал, месье комиссар, неужели бы я не сообщил вам?
— Да ну? — буркнул Шарль и посмотрел ему прямо в глаза. Луи взгляд отвести не посмел. — Кто заказчик?
— Какой-то банкир и… Папа.
Лежен присвистнул.
— Они просто говорили — Банкир. Как бы с большой буквы. Может, это и не банкир вовсе… — поспешно добавил Луи.
— На Папу, замахнулся, а, Луи? А тебе не страшно?
Луи задрожал.
— Страшно, месье комиссар! Но…
— Правильно, — вставил помощник, — всегда есть некоторые «но». Ими и надо руководствоваться.
— Этот Маэстро — ужасный человек, и…
— Это мы уже слышали.
— …он может раскусить меня.
— В смысле? — в один голос воскликнули Лежен и Шарль.
— Он, кажется, этот… как его… Гипнотизер, одним словом! Вот.
— Что-о-о? — недоверчиво протянул помощник.
— Вдруг он читает мысли? — не обратив внимание на реплику, продолжал Луи шепотом. — И тогда мне конец. Однозначно. А так вы его приберете к рукам — и точка. Делайте с ним, что хотите. А Папа… — он вздохнул. — Это сложный вопрос…
— А ты не заливаешь? — спросил Лежен. — На счет… гипнотизерства?
— Я передаю только то, что слышал. А слышал я отчетливо. Вы же знаете старого Луи… — повторил в который раз он.
Они помолчали.
— Больше тебе нечего добавить? — спросил комиссар.
— Пока все. Если вспомню, позвоню…
— Обязательно позвони, — недружелюбно ощерился Шарль. — Иди.
Луи облегченно поднялся.
— А завтра… вы… Мне надо будет?… это… гм…
— Можешь быть спокойным, — произнес Лежен. — Если, конечно, твоя информация на счет этого Маэстро окажется верной. Иначе… Сам знаешь. А будет что-нибудь новенькое, сообщи.
— Понял. Извините. Я пошел.
Луи пулей выскочил из помещения. Комиссар посмотрел на Шарля. Шарль посмотрел на комиссара.
— Ну, и что ты скажешь по поводу услышанного? — подал, наконец, Лежен голос.
Помощник плюхнулся в кресло, жалобно скрипнувшее под его массой.
— В этом что-то есть, — сказал он. — Или очень может быть.
— Или очень может быть… — словно эхо, повторил комиссар. Он посмотрел на часы. — Сейчас без двенадцати минут десять. Немного времени у нас еще есть. Первым делом свяжись с аэропортом, не зарегистрирован ли на рейсе некий Ганс Ваальден. Не забудь о крупных гостиницах. Где-то же он, черт побери, должен остановиться!.. Сделай запрос в Интерпол. Впрочем, не мне тебя учить. А я пока подумаю, что можно сделать для нашего славного друга Бювуа…
* * *
Самолет приземлился точно по расписанию — для компании «АйрФранс» это было делом чести. Потрепанный «Шевроле» помощника комиссара Шарля Бени давно уже стоял на стоянке аэродрома, а двое в штатском, один высокий и широкоплечий, а другой маленький и сутулый, затесались в толпу встречающих и теперь невозмутимо потягивали из трубочек натуральный яблочный сок.
— Его наверняка будут встречать, — глубокомысленно изрек сутулый Филипп, агент.
— Не думаю, — ответил Шарль. Они постоянно спорили. — Пока я не заметил ни одного из группировки Папы.
— Это ничего не значит, — парировал агент. — Они его могут ждать вне аэродрома. Не такие эти ребята идиоты, чтобы брататься прямо здесь. Думаю, старина Антуан со своими парнями на выходе не сможет его не заметить.
— Это я и имел в виду. Следи в оба.
К самолету подъехал трап, дверь салона открылась, и через пару минут к зданию аэропорта потянулась колонна людей. Полицейские вытянули шеи, чтобы лучше видеть, но до прибывших было еще далеко.
— Это его настоящее имя или нет? — спросил тем временем Филипп.
— Неизвестно. Но на этом рейсе действительно зарегистрирован Ганс Ваальден. Ответ из Интерпола пока не пришел. Но если это такой жук, как его описывает Луи, то они про него вряд ли что имеют. Смотри, смотри…
Первым вышагивал высокий толстяк. На его переносице сидели толстые очки в роговой оправе, а на голове модная кепка. В руках он нес блестящий кейс и пакет, в котором лежало что-то угловатое.
— Мистер Саммерс! — из толпы выскочил худой бледный юноша и заспешил к нему. Они сердечно обнялись.
— Не он, — констатировал Филипп.
Шарль хотел заметить кое-что нелицеприятное насчет умственных способностей своего напарника, но сдержался.
За толстяком следовала семейная пара с тремя маленькими ребятишками, высокая чопорная дама вся в черном, несколько военных, обвешанных орденами, длиннобородый старик с чубуком во рту, две смущенные монахини и группа студентов, с шумом и гамом обсуждавшие проблему действия марихуаны на современное авангардистское искусство. Шарль неодобрительно оглядел их с ног до головы, так как у самого рос пятнадцатилетний оболтус. Лавры первооткрывателя Маэстро достались, как ни странно, Филиппу.
— Вон он, — жарко зашептал агент на ухо Бени. — Слева, чуть прихрамывает, видишь?
— Тихо, — Шарль боковым зрением отыскал искомую личность. — Отойдет на десять метров, примазываемся к той группе и идем следом.
— Угу, — откликнулся Филипп и громко заскворчал остатками сока.
«Идиот», — как обычно, подумал про него Шарль.
Маэстро оказался именно таким, каким его описывал Луи. Высокого роста, в грязно-зеленом пальто, широкополая шляпа, остроносые, до зеркального блеска начищенные ботинки. Большая голова, живые проницательные глаза, мясистый нос, густые брови и тонкие губы. На вид он был совершенно безобидным и невзрачным. Маэстро неторопливо шел по взлетной полосе, не мигая, смотря прямо перед собой. В руках он держал объемистый саквояж.
Не поворачивая головы, он прошел всего в двух метрах от полицейских, упрямо пялившихся в другую сторону, и Шарль шкурой почувствовал безумную, первобытную энергию, исходящую от этого странного человека. И правда, твердый орешек, растерянно подумал он.
Ваальден миновал их и степенно продолжил свой четко намеченный путь к зданию аэропорта. За ним вприпрыжку неслись двое ребятишек, за которыми еле поспевала их запыхавшаяся мамаша.
— Фу ты!.. Ну и ну! — Филипп круглыми глазами уставился на Шарля. На его лбу блестели микроскопические бисеринки пота. — Что-то мне не по себе как-то стало… Погода, что ли, меняется?
— Да уж, — отозвался помощник комиссара, задумчиво разминая подбородок. Кто же такой этот Маэстро? Человек? Бог? Дьявол? Или… Тьфу, ну и мысли! Совсем расклеился!.. Это все пройдоха Луи, будь он не ладен! «Гипнотизер, гипнотизер»!.. Накостылять бы ему при встрече! — Чего прибалдел? — накинулся он на агента. — Идем.
Они пошли следом, держа подозреваемого «на мушке». Маэстро зашел в здание аэропорта, подошел к таксофону и начал звонить. Полицейские встали в сторонке, Филипп купил пару газет у сморщенного старичка, а Шарль начал сосредоточенно разглядывать плакат на стене, изображавший красивую таиландскую девушку, предлагавшую незабываемые экскурсии по таинственному Востоку.
В это время к Маэстро подошел один из молодых агентов Управления и что-то спросил, наверняка нечто абсолютно банальное и отвлекающее, но, возможно, ему удалось подслушать обрывок разговора Маэстро. Ваальден ответил ему, подхватил саквояж и пошел на выход. Филипп и Шарль от него не отставали. Агент затесался в толпу.
Маэстро неторопливо вышел на улицу и принялся ловить машину. К сожалению, замаскированному под такси полицейскому автомобилю не удалось «подцепить» клиента — он принялся садиться в не вовремя подскочившее настоящее. Но агенты Лежена были парнями не промах. Полицейский автомобиль сразу же умчался прочь, а к такси подскочил агент Энрико Сайяне, пытаясь подсесть к Маэстро. Шарль видел маленькую перебранку, видимо, Ваальден не желал ехать с кем-либо еще, и выкупил весь салон. Отходя, Энрико умудрился прицепить прямо на крышу машины небольшую таблетку-радиомаяк. Что ж, и то неплохо. Такси резко рвануло с места и быстро поехало в город. Антуан со своими ребятами сел в машину и последовал за ним. Шарль с Филиппом теперь не торопились. Они залезли в «Шевроле», и помощник комиссара вызвал Антуана.
— Ну, как? — спросил он. — Что-нибудь есть?
— Некая мадам Дебюсси, — довольно отвечал агент, — он едет к ней. Кажется, это обычные меблированные комнаты. Видимо, не в первый раз.
— Вполне возможно, — отозвался Шарль. — Следите за ним в оба. Куда он направляется?
— Пока не ясно, оставайтесь на волне.
— Не вздумай его упустить, — предупредил Шарль.
— Обижаешь, дорогой, — засмеялся Антуан. — От меня сложно уйти…
Филипп завел двигатель, и они поехали в комиссариат.
— Когда за дело берется Антуан Ману, можно быть спокойным, — сказал он.
— Не сомневаюсь, — серьезно промолвил Шарль.
* * *
В три часа дня Антуан позвонил Лежену.
— Ваальден остановился на Сиреневой улице, дом шестьдесят один. Трехэтажный особнячок, принадлежащий мадам Дебюсси. Он снял маленькую комнатку на втором этаже, и мы установили наблюдение с противоположной стороны улицы. Там строят какой-то торговый центр, мы установили телевизионную аппаратуру в одной из комнатушек, и дежурство уже сейчас несет Франсуа. Вечером в соседний номер Маэстро вселится Пьер. Да, к телефонной линии подключились… После въезда Ваальден принял душ, перекусил сэндвичем, а сейчас сидит за столом и читает книгу.
— Звонки делал? — спросил Лежен.
— Нет еще. Ждем.
— Хорошо. — Комиссар положил трубку.
В комнату вошел Шарль.
— Пришел ответ из Интерпола, — сказал он. — Ганс Ваальден у них не значится. Слыхом не слыхивали. Швейцарская полиция на него тоже зуб не имеет. Чист, как ангел.
— На первый взгляд, — заметил Лежен.
— У меня возникли подозрения, что Луи его просто подставил, — сказал Шарль, по своему обыкновению, устало бухаясь в кресло. — Какой-то, возможно, его клиент, с которым он решил свести старые счеты. Наверняка Ваальден и не киллер вовсе, а такой же контрабандист или наркокурьер, к примеру.
— В любом случае, для этого ему необходимо быть криминальным субъектом, — заметил комиссар, — а это как раз в нашей компетенции.
— Не нравится мне вся эта история, — признался Шарль. — Нутром чую какой-то гнусный подвох…
— Не каркай, — отозвался Лежен.
— Думаю, через несколько часов события начнут развиваться с головокружительной скоростью. Если Маэстро, по идее, должен пробыть в Париже около четырех дней и совершить как минимум два убийства, первое он, скорее всего, планирует на завтра. Согласны со мной, комиссар?
Лежен еле заметно кивнул.
— Но кто же эти несчастные? — Шарль ожесточенно принялся тереть подбородок. — И, главное, каким образом все это произойдет? Не используя ни пистолета, ни яда, ни ножа или веревки… Бр-р!..
Лежен прикрыл глаза.
— Дрянное дело, — согласился он.
* * *
В восемь вечера, отужинав у мадам Дебюсси, Маэстро позвонил господину Ришару.
— Месье Ришар? — осведомился он. — Добрый вечер. Я в Париже.
Швейцарский акцент почти не чувствовался. У него был высокий дребезжащий голос, и говорил он несколько своеобразно. Одни слова растягивал, а другие произносил скороговоркой, что производило довольно странное впечатление. Он использовал интонацию, как птица крылья. Профессионально. Когда-то его звали Артистом, но теперь он вырос до Маэстро.
— Замечательно, господин Ваальден, — радостно ответил месье Ришар, — буду рад встретится с вами. Может быть, в каком-нибудь уютном ресторанчике? «Золотой Рог», что недалеко от Эйфелевой Башни, вас устроит?
— Отлично, месье Ришар, — отозвался Маэстро. — Закажите назавтра кабинку в «Золотом Роге», на… час дня.
— Хорошо, месье Ваальден.
— Она будет при вас?
— Не сомневайтесь, месье. Как вы и просили.
— До скорого, месье Ришар.
— До свиданья, месье Ваальден… — на прощанье пробормотал Ришар, видимо, надеявшись на более продолжительный и дружеский разговор.
Маэстро положил на язык очередной леденец, и громко им захрустел. За ужином хозяйка сообщила ему, что в соседний номер поселился еще один постоялец. Кто бы это мог быть? Он нахмурился. Случайность ли? Человек Папы? Ришара? Или… полиция? Последнему предположению он снисходительно улыбнулся. Пускай, бедолага, сидит там в своем номере и строчит доклад! Заурядный стукач. У них никогда не было возможности за что-нибудь зацепиться. Так будет и в этот раз. Аминь.
Он подошел к окну и без видимого интереса начал рассматривать ночной город, раскинувшийся перед ним. Правда, большую часть вида перекрывала темная громада стройки. Вот она-то и привлекла его внимание…
* * *
Священную тишину ночи разорвал резкий телефонный звонок. Чертыхаясь, комиссар Лежен, хлопая по столику рукой, достал, наконец, трубку и, все еще находясь наполовину в призрачном мире сновидений, с трудом разлепил губы:
— Да… Лежен у аппарата…
— Комиссар! — это был Антуан. Таким взволнованным комиссар давно его не помнил. — Комиссар, случилась беда!
— Что… что такое? — с Лежена слетели остатки сна. — Ну?
— Энрико погиб! Там, на стройке!
— Как это случилось? — резко спросил Лежен. Он отбросил свою половину одеяла и уселся на кровати. Голова его просто раскалывалась из-за внезапного пробуждения. Неужели, давление снова подскочило?
— Что такое?.. — сонно произнесла Мари, его жена. — Опять вызывают? Боже, сколько это еще будет продолжаться? — Она убрала с лица спутанные волосы. — Жан…
Комиссар досадливо отмахнулся от нее.
— Энрико сменил Франсуа полвосьмого вечера, — захлебываясь, рассказывал Антуан. — В это время Ваальден ужинал внизу, у хозяйки. Я лично обменял их, и отвез Франсуа домой. Полчетвертого мне позвонил Сэмуэль. Энрико погиб.
— Как, черт побери? — взревел Лежен.
Мари демонстративно поморщилась и прикрыла уши.
— Он… У него отказало сердце.
— Сердце? — удивился комиссар. — О, Боже…
— Да… Вы же знаете, оно у него иногда пошаливало, и вот…
— А что сообщает Пьер?
— Ваальден на улицу не выходил и лег спать в десять. Смерть Энрико наступила в начале девятого или в полдевятого, не позже. Аппаратура была в неприкосновенности, посторонний в наблюдательскую не проникал. Зафиксирован один звонок Маэстро некоему Ришару, в восемь, и это все. Они назначили назавтра встречу в ресторане «Золотой Рог», в час дня.
— Вы проверили, кто это такой?
— Да… Банкир, член совета директоров Первого Французского Банка…
Банкир! Лоб Лежена покрыла испарина.
— Ясно, — медленно проговорил он. — Дело начинает принимать скверный оборот…
— Вы думаете, Ваальден имеет к смерти Энрико… какое-то отношение?
— Может, это и отдает паранойей, но мне кажется, да, — угрюмо ответил комиссар.
* * *
В девять утра Маэстро появился на одном из кладбищ южного пригорода Парижа. Он долго бродил по его аллеям между бесчисленными могилами и склепами, рассеянно покачивая головой и шурша осенними листьями, и, казалось, не замечал полицейских агентов, с горестными лицами снующих вокруг него. Без пятнадцати десять он подошел к одному из обелисков из черного мрамора и возложил на него роскошный букет роз. Медная табличка, прикрепленная к нему, гласила: «Здесь покоится Анна-Мария Ваальден. 13 мая 1909 — 24 ноября 1974. Да упокоится ее душа». С полчаса он сидел на скамеечке, смиренно склонив голову, а потом медленно направился к выходу. Антуан тот час же передал в Управление новые сведения, касающиеся таинственной личности подозреваемого «гастролера».
В одиннадцать Маэстро начал неторопливый обход ювелирных и антикварных магазинов, расположенных неподалеку от ресторана «Золотой Рог». От него не отставали и здесь.
— Будьте как можно осторожнее, — стращал агентов Лежен. — Этот тип чрезвычайно опасен и хитер. Мы не знаем всех его штучек, поэтому от него надо ждать все, что угодно! Замечайте все мелочи, все странности и несуразности, и весь его путь должен сниматься на видеопленку!
— Легко сказать, — кривились агенты, но дело свое делали хорошо, все еще, однако, не понимая, почему это их комиссар так волнуется.
Без пятнадцати час, когда Маэстро направился прямиком в «Золотой Рог», появились данные об Анне-Марии Ваальден. Но ничего такого, что могло бы пролить свет на разгадку этого дела.
— Обычная судьба… Ни в чем не замешана, в полицию не привлекалась, — пожимал плечами Шарль. — Я думаю, это его мать. Железное алиби — приехал навестить могилку своей любимой мамочки. День в день, кстати.
Лежен кивнул.
— И тем не менее! Надеюсь, на сей раз Роже меня не разочарует, и мы узнаем в «Золотом Роге» что-нибудь более существенное.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Шарль. — Итак, подытожим. Маэстро, тогда еще Эжен Валуа, родился в тридцать четвертом, здесь, в Париже, но его семья в самом начале войны переехала в Швейцарию, где они и сменили свои «позывные». Теперь он был Гансом Ваальденом. Интересно, да? Отец, Филипп Валуа-Ваальден, погиб на фронте, дослужившись до чина капитана. Мать всю жизнь работала швеей, только под конец жизни открыв свое дело. В пятьдесят восьмом она снова перебралась в Париж, но молодой Маэстро (или он тогда еще не был Маэстро?) остался в Швейцарии, так как учился в университете. В шестидесятом он стал доктором психологии…
— Психологии! — многозначительно поднял палец Лежен.
— …Некоторое время работал на родной кафедре, затем открыл частную практику. Часто ездит по стране и за рубеж. Страстный коллекционер старины. Холост. Нелюдим. Эстет и интеллектуал. И вот уже двадцать семь лет со стороны властей к нему нет ничего предосудительного. Хотядолжно быть, если это все не глупая провокация Луи. Но в этом случае нашему маленькому другу не поздоровится, уж я-то об этом позабочусь.
* * *
— Месье Ваальден? — к столику, расположенном в небольшой нише, за которым со скучающим видом сидел Маэстро, подошел щеголевато одетый пожилой мужчина. Он был невысок и лысоват, а большой круглый живот с головой выдавал большого любителя пива. В руках у него была небольшая сумочка из кожи крокодила.
— Да, с кем имею честь? — отозвался Ваальден, хотя уже достоверно знал, кто стоит перед ним.
— Я Поль Ришар.
Маэстро еле заметно улыбнулся.
— Очень приятно, — протянул он высоким голосом. — Прошу вас, присаживайтесь.
— Благодарю.
— Сейчас принесут заказ, — сказал Маэстро. — Надеюсь, я угадал ваши вкусы, и вы разочарованы не будете.
— Вы так любезны, — отозвался Ришар.
Он уселся напротив Ваальдена. С минуту они молча разглядывали друг друга.
— Как там погода, в Швейцарии? — спросил, наконец, банкир, которому стало не по себе.
— Дождливо. Промозгло. Не лучше, чем здесь.
Ришар подобострастно захихикал.
— Да уж, — сказал он. — Скорее бы на юг вырваться, а то дела, дела…
Маэстро многозначительно посмотрел на него.
— Как я вас понимаю, — медленно произнес он.
Банкир вмиг стал серьезным.
— Выпить бы, — кисло протянул он. — Нервишки что-то шалят. Ну и паршивая погодка!
Гарсон не заставил себя долго ждать, и скоро стол перед ними был уставлен разнообразными яствами. Маэстро, когда это требовалось, на средства не скупился… Обстановка разрядилась, напряжение спало, и потекла неторопливая беседа.
А в квартале от ресторана, на стоянке месье Ланца приткнулся маленький неприметный фургончик. «Грузовые перевозки Бушеля» значилось на его обшарпанном боку. Но, разумеется, перевозил он не мебель. Его внутренности были нашпигованы наисовременнейшей для конца восьмидесятых аппаратурой. Там было все, чтобы в тепле и комфорте можно было дистанционно следить за неугодными полиции лицами.
Антуан сидел с наушниками на голове и внимательно вслушивался в разговор Маэстро и Ришара. Рядом медленно крутил бобины большой магнитофон, фиксируя его на пленку. Филипп, потягивая ананасовый сок, пялился в экран монитора — остроумно спрятанная в нише ресторана видеокамера четко передавала изображение трапезничающей парочки.
— С одной стороны, они как бы только встретились, — сказал Филипп. — С другой — вот уже как полчаса, как они обсуждают международную обстановку да женскую моду! И ничего о деле, ничего…
— Подожди, — Сэмуэль, третий агент, судорожно позевывая, вяло чистил свой пистолет. — Не сразу кошки рожают. Я такие спектакли знаешь, сколько раз уже смотрел? Бутафория, сразу видно, но вот что за ней скрывается…
— Смотрите! — воскликнул вдруг Филипп.
— Не ори, — прошипел Сэмуэль, но с интересом уставился на экран.
Было видно, как Ришар потянулся к своей сумке, покопался в ней и торжественно достал маленькую статуэтку, изображающую обнаженную танцовщицу. Маэстро вытер рот салфеткой и осторожно взял ее в руки.
— Что ж, неплохо, неплохо, — одобрительно отозвался он и принялся долго и сосредоточенно разглядывать ее. — Надеюсь, месье Ришар, это не подделка…
— О, нет, конечно, что вы! — банкир был уже немного пьяненький, и это не могло не радовать агентов — он мог в любой момент ляпнуть что-нибудь важное… — Эпоха Мин, редчайшее изделие…
— Да, действительно. Что ж, я подумаю, месье Ришар, — сказал Ваальден. — И, с вашего позволения… — он засунул статуэтку в свой саквояж.
Банкир молча наблюдал за его действиями.
— Надеюсь, месье Ваальден…
— Не беспокойтесь. Все будет хорошо и вовремя.
— О, я так рассчитываю на ваше содействие!
— Не будем больше об этом, — резко оборвал его Маэстро. — Скажите мне как специалист, как вы думаете, курс йены на прошлой неделе…
Они снова начали разговаривать на отвлеченные темы.
— Заметьте, господа, — сказал Сэмуэль, критически заглядывая в дуло начищенного пистолета, — он ее взял, и все. Ни денег, ни чего другого в обмен.
— Вот оно! — сказал Филипп. — Думаю, все это затевалось именно для передачи статуэтки, не правда ли?
— Возможно, но еще ничего не доказывает, — отозвался Антуан. — Только все же не разговаривай так громко, ладно?
— Эпоха Мин, эпоха Мин… — пробормотал Сэмуэль. — Ну и что?
— Взятка. Оплата будущего убийства, — пояснил «всезнающий» Филипп. — Задницей чувствую.
— А я думаю, отвертится этот жук, как пить дать.
— Я не я, если дам этому ублюдку отвертеться, — злобно произнес Антуан.
— Да, месье Ваальден, — тем временем спохватился Ришар, упорно пытаясь вскрыть очередную упрямую устрицу, — сегодня вечером я устраиваю банкет по случаю дня рожденья моей любимой дочери. Он будет проходит в ресторане отеля «Гранд Палас», в семь вечера, на пятом этаже. Надеюсь, вы не сочтете за труд поздравить мою дорогую Мишель и, возможно, лично соприсутствовать на этом скромном мероприятии?
— Я приду, — пообещал Маэстро.
— О, как я счастлив! — сказал Ришар, но таковым агентам вовсе не показался.
* * *
На сцене ресторана отеля «Гранд Палас» выступала какая-то слащавая молодежная группа — девушки в бикини выделывали невообразимые па, показывая всем свои белые, практически неприкрытые телеса, несколько длинноволосых парней терзали гитары и синтезаторы, а песню проникновенно исполняла красивая стройная мулатка, томно прикрыв глаза и недвусмысленно поглаживая стойку микрофона. Загримированный Шарль налил себе еще немного красного вина и покосился на невообразимо протяженный ряд сдвинутых столов, за которым собрались друзья и родственники банкира Ришара. В его начале восседала хрупкая миловидная девчушка лет тринадцати-четырнадцати. Она весело щебетала, с красными от смущения ушами выслушивая комплименты и строя забавные рожицы своему папаше, нервно бегающему вокруг гостей. Полицейские нервничали тоже, потому что уже прошло двадцать минут после назначенных Ришаром семи часов, а Маэстро все не появлялся. В данный момент он валялся у себя в комнате на Сиреневой улице и как обычно читал книгу.
— Он что-то заподозрил, — сказал Филипп, ковыряясь в горке креветок.
— Или все это было рассчитано на нас, эдакий отвлекающий маневр, — отозвался Антуан.
— Ну, это ему не поможет…
— Посмотрим.
— От Луи больше сведений не поступало?
— Нет, старый черт клянется, что больше ему ничего узнать не удалось, но Папа стал раздражительным и злым. Тоже признак…
— А я его никогда и не подозревал в спокойствии души и доброте, — махнул рукой Филипп, — Но кто же это будет, кто?
Антуан задумчиво сжевал листик салата.
— Вдруг это и есть Мишель? — высказал догадку он. — А что, не удивлюсь, если папаша заказал свою же доченьку…
— Ты с ума сошел, — пробормотал Филипп.
— А что? Вспомни дело Косматого Левю или того Тосканини, помнишь? Кто бы мог тогда подумать, что этот старичок, божий одуванчик…
Его рассказ прервала замигавшая лампочка, вделанная в его наручные часы. Условный сигнал означал: Маэстро вышел из дома.
— Кажется, объект активизировался, — сказал Антуан. — Шарль, хватит пить, черт возьми!
Помощник комиссара нехотя отодвинул бокал в сторону.
— Ты же знаешь, — сказал он, — алкоголь на меня не действует. А вот вы сидите как истуканы, по вам сразу видать, кто вы такие…
— Да брось ты, — простодушный Филипп поправил галстук и с интересом посмотрел на проходящую мимо роскошную даму в длинном сверкающем платье с эффектным декольте. — Не потанцевать ли нам, а, ребята?
— Сходи, развейся немного, — согласился Шарль, и Филипп, алчно шаря глазами по лицам скучающих девушек за соседними столиками, принялся выбирать себе жертву.
Антуан вышел на улицу — нужно было связаться с Леженом.
— Ну, как? — спросил комиссар. — Кто среди его гостей из его же банка?
— Сразу трое, ошибиться нельзя, Дюпон предоставил нам просто замечательные фотографии. Когда он успел их достать?
— Не важно, продолжай!
— Один из них заместитель начальника финансового отдела, дальний родственник Ришара, и две шишки из совета директоров — Некто Рикмайр и Летруа. Тот самый Летруа, который, по нашим сведениям, должен через месяц возглавить совет после отставки нынешнего президента.
Маэстро прибыл только минут через сорок. К этому времени Ришар уже отчаялся увидеть своего дорогого гостя из Швейцарии, но, наконец, заприметив его медленно бредущего к столам, радостно замахал руками и начал торопливо представлять Маэстро собравшимся. Потом Ваальден подошел к имениннице и что-то вручил ей, какую-то маленькую коробочку, обвязанную пестрой ленточкой. Агенты напряглись.
— Ты думаешь… — Шарль, не договорив, уставился на Антуана.
— Пока ничего, — ответил тот, покачав головой.
Гости тут же заставили Мишель показать им подарок, и она торжественно разорвала скрывающую его обертку. Маленькая хрустальная безделушка пошла по рукам. Было видно, как важные напыщенные дамы демонстративно охают и ахают, а мужчины снисходительно щелкают по ней пальцами, проверяя качество.
— Не в Мишель дело, — сказал Антуан. — Кто-то из совета директоров.
Шарль кивнул. Филипп вернулся на место, вдоволь натанцевавшись и заодно посетив в курилке Роже Римски.
— Римски говорит, что оружия у него собой нет, по крайней мере пистолета или большого тесака, — сказал он. — Он прошелся рядом с Маэстро с металлоискателем.
Шарль снова кивнул.
— Опасный тип… Ну-ка, пораскиньте мозгами — что может произойти, а? Ну же, пошевелите же своими прямыми извилинами, черти вы эдакие!
Антуан пожал плечами. Филипп засопел и сделал большой глоток вина.
— Я не экстрасенс в отличие от нашего Ваальдена, и будущее не предвижу, — сказал он. — Иногда предотвратить преступление намного сложнее, чем раскрыть уже совершенное. Тем более, когда не знаешь точно — кого, за что, когда и как…
— Если есть преступник, значит, будет и преступление, — твердо сказал Антуан. — Был бы человек, а его корыстный интерес и уголовная статья по его душу заблудшую и тело бренное обязательно найдутся.
Вечеринка продолжалась в полном разгаре. Маэстро вяло жевал салаты и практически ничего не пил. Гости на него внимание больше не обращали.
— Заметьте, — заметил Антуан, — он сел точно напротив Летруа…
— Готовится, — сказал Филипп.
Летруа тоже спиртное не употреблял и танцевать не ходил, о чем-то оживленно беседуя с толстой дамой, сидящей рядом, зато Ришар напился в стельку и несколько раз бегал блевать в туалет. Агенты с омерзением провожали его взглядами.
— Может, поговорить с ним в укромном уголке? — хихикал Филипп.
В восемь часов пятнадцать минут Летруа, наконец, вылез из-за стола и пошел проветрится на балкон. Через минуту туда отправились две девчушки-подружки Мишель, а затем и сам Маэстро.
— Внимание! — скомандовал Шарль. — Антуан, на балкон! Филипп, прикрываешь туда вход, я буду неподалеку. Живо!
Полицейские, на первый взгляд не спеша, заняли позиции. Балкон был большой, с прекрасным видом на огни вечернего Парижа, но полюбоваться им людей было немного. В углу страстно обнималась парочка, за столиком сидело три дамочки, весело щебеча о своих женских проблемах и подружки Мишель, которая все еще уплетала за обе щеки мороженое в зале, хохоча, гонялись друг за дружкой. Летруа, бесцельно бродил взад-вперед, а Маэстро, занявший другой столик, развернул лежащую на нем газету и в полумраке принялся ее читать. Антуан раскурил сигару и встал неподалеку от Ваальдена. У агента немного дрожали руки. Он чувствовал неладное…
Так прошло десять минут. Маэстро читал, Летруа бродил. Дамочки щебетали, перекинувшись на любовника какой-то Доминики. Банкир выглядел чем-то весьма озабоченный. Он нервно сплетал пальцы, потирал подбородок и был явно не в своей тарелке. От его веселости и живости не осталось и следа. Неожиданно он вцепился в перила, лицо его перекосилось от страха. Ваальден отложил газету и посмотрел на него долгим взглядом. Летруа рывком перегнулся и… с глухим стоном полетел вниз. Одна из дамочек, видевшая это, громко завизжала. Парочка испуганно оглянулась, а Антуан бросился к перилам и посмотрел вниз. Пятый этаж, на котором находился ресторан, не дал Летруа не единого шанса на благополучный исход своего безумного поступка…
* * *
— Итак, — Лежен обратился к очевидцам произошедшего, — месье Летруа просто перегнулся через перила и спрыгнул вниз, так?
— Да… — жалобно протянула визжащая до этого дамочка, — взял и спрыгнул… Честное слово, господин комиссар, ну совершенно ни с того, ни с сего! Я так испугалась, так испугалась…
— Хорошо, — остановил ее причитания Лежен, — где в этот момент находился каждый из вас?
Все показали. Антуан по-прежнему делал вид, что не имеет к комиссариату ни малейшего отношения. Здесь же присутствовала толстуха, с которой банкир беседовал за праздничным столом.
— Так, — протянул Лежен. — Вы заметили что-нибудь ненормальное в поведении Летруа на протяжении сегодняшнего вечера или в последние дни? — он повернулся к ней. — Вы, как я понял, много общались с ним?
Мадам Фучик зябко подернула плечами, вытерла платочком глаза и зашмыгала носом.
— Это ужасно! — скорбно пробормотала она. — Не могу себе представить… Он был таким милым! Я неплохо знала его… То есть… Это не то, что вы думаете, господин комиссар…
— Я пока ничего не думаю, — отрезал Лежен.
— Он был прекрасным, волевым человеком! Его самоубийство… Это ведь было самоубийство, не правда ли?
Лежен промолчал.
— Так вот, его самоубийство, — продолжала дама, — это… это… бред какой-то… Он был жизнерадостным, рассудительным, полным энергией и оптимизма. Он… Не мог пойти на это… Мы все очень уважали его и… Нет, я не могу поверить в это… — она всплакнула.
— Сколько времени вы его знали?
— О, около пяти лет. Или нет… Почти шесть, да, — она промокнула глаза платочком. — Никогда и ни при каких обстоятельствах он не подавал ни малейшего повода для такого… исхода… Прямо бред какой-то! Я ничего не понимаю! — добавила жалобно она.
— У него были враги, он ничего не говорил, не жаловался, не намекал?
— Н-н-нет… Не говорил, я уверена. Какие могут быть враги у такого чудесного человека?! Ну, вы сами подумайте…
— Так… — комиссар, вздохнув, повернулся к девушке «которая визжала». — Что вы можете сказать, мадмуазель Шатонье?
— Мы разговаривали… Мы говорили о Клоде, одном молодом человеке нашей подружки, который на прошлой неделе ездил в Ниццу и… — затараторила девушка.
— Пока оставим его в покое, — перебил Лежен. — Давайте о Летруа.
— О Летруа? — удивленно вскинула она брови. — Ах, ну, да… Он… такой понурый ходил туда-сюда, я еще подумала, какой важный господин, и выглядит ничего, кажется, он из той компании, где справляют день рожденья, и неплохо было бы узнать, кто он такой и…
— Ближе к делу, мадмуазель!
— Ну, я же вам объясняю! — обиделась девушка. — Я не выпускала его из виду, поверьте. Он что-то уж нервничал, я еще подумала, может, он ждет кого, а тот не пришел. Может, с женой поссорился или… с любовницей, ну, я и решила…
Лежен медленно выпустил из легких воздух. Такие старлетки его часто выводили из себя. Но нужно было держать себя в руках.
— Как это произошло, мадмуазель?
— Ну, я же не инспектор, откуда мне знать, как он там поцапался со своей… женой. Вам лучше знать. Но он так расстроился, что взял… и спрыгнул… Я очень испугалась и, кажется, закричала…
— А я не видела, — как показалось Лежену, с сожалением сказала ее подруга, дама уже в годах. — Но могу вам ручаться, господин комиссар, к нему никто не подходил, не угрожал и вниз не сталкивал.
— Вы уверены?
— На все сто, господин комиссар, — важно ответила та.
— Мы все видели, — на перебой закричали подруги Мишель, — он сам, сам. Стоял, белый как мел, будто живот болит, а потом ка-а-ак вцепиться в перила…
— …перегнулся и сиганул вниз! Я даже ничего не поняла сначала!
— А я поняла, но не очень испугалась, думала, может, это фокус какой… Здесь иногда показывают всякие номера…
— А я не думала. А потом так обмерла вся, и в туалет почему-то очень сильно захотелось…
— Ясно, — безнадежно махнул рукой Лежен. — Вы, конечно, ничего не видели? — он повернулся к молодой парочке.
Они энергично замотали головами. Их глаза выражали неподдельный ужас.
— Мы даже не помним его толком, — пролепетал юноша, — не обращали внимания.
Маэстро все это время стоял рядом с безучастным видом и рассеянно теребил пуговицу пиджака. Комиссар, наконец, обратился к нему.
— Вы сидели за тем столиком, не так ли, э… месье Ваальден, если не ошибаюсь?
— Ганс Ваальден, комиссар, вы не ошиблись, — как обычно, он растягивал слова. — Решил немного отдохнуть, подышать свежим воздухом. Видите ли, я не очень люблю большие шумные сборища, суматоху… Здесь лежала газета и хотя было довольно-таки темновато, я начал ее читать — зрение у меня хорошее. Я сразу заприметил Летруа, с которым лично не знаком, но сидел напротив него за банкетным столом. Он действительно сильно нервничал, курил сигару за сигарой, а потом неожиданно… выпрыгнул. Это меня весьма удивило, хотя, повторюсь, до сегодняшнего вечера я абсолютно был с ним незнаком.
— Вы видели момент его прыжка?
— Да. Закончив читать одну статью, я решил дать глазам отдохнуть и отложил газету. В этот момент все и произошло. К сожалению, что-либо предпринять было уже поздно. — Маэстро замолчал.
— Что-нибудь можете добавить еще? — спросил Лежен.
Тот пожал плечами.
— Если что вспомню, то пренепременно сообщу вам, комиссар. — Ваальден улыбнулся. Но улыбка его была насмешливой и даже презрительной.
— Я надеюсь на это, — сухо произнес Лежен.
* * *
Утро было теплое и солнечное, непогода на время сдалась и предоставила, наконец, возможность людям немного отдохнуть от ее промозглых осенних проказ. В окно кабинета мягко светило солнце, шумели проезжающие по улице машины, кричали дети. Под потолком билась последняя муха, уже сонная и вялая, но на нее никто не обращал внимания.
— Одного мы уже не спасли, — сказал комиссар. — Теперь в скором времени Ришар займет место президента правления своего банка. А Маэстро примется за следующего.
— И ничего не докажешь, — откликнулся Шарль, забарабанив пальцами по столу шефа. — Все шито белыми нитками. Временное умопомрачение Летруа, внезапный психоз на почве нервного срыва по поводу приближающегося продвижения по службе и… — он с раздражением хлопнул ладонью по телефону. — Звонили из лаборатории. В крови Летруа не обнаружено ни наркотиков, ни следов каких-либо сильнодействующих лекарств, ни даже опасного уровня алкоголя. Умер он мгновенно — перелом шейного позвонка.
— А его родственники, друзья и сослуживцы, в том числе и Ришар, отзываются о нем как о весьма сильной личности, не подверженной импульсивным вспышкам и решениям, — кисло произнес Лежен, — Враги? У таких людей они есть всегда. С Ришаром у него были скорее деловые отношения, чем дружеские. Что бы это ни было, факт убийства пока недоказуем.
— Взять бы за жабры этого Ваальдена! — процедил сквозь зубы Шарль. — Ведь отпустить пришлось гниду!
Лежен обескуражено развел руками.
— А что мы можем сделать? Что полиция в состоянии ему предъявить? Факт передачи ему Ришаром антикварной китайской статуэтки? Даже если бы…
В дверь постучались, и вошла сержант Ляфур — миловидная женщина лет тридцати пяти. Шарль обворожительно подмигнул ей.
— Пришло несколько факсов, запрашиваемых вами по делу Летруа, — сказала она и передала Лежену папку.
— Интересно, интересно, — комиссар быстро открыл ее и начал внимательно читать. — Это о Ваальдене, — пояснил он Шарлю. — Так, так… Хм…
— Что там? — нетерпеливо спросил помощник.
— Сейчас, подожди, — чем больше Лежен читал, тем больше хмурилось его лицо. Через пару минут он откинулся на спинку стула и устало посмотрел на Шарля. — Кажется, сбываются наши худшие опасения.
— В смысле?
— Я посылал запросы во многие полицейские управления Франции, Германии, Швейцарии, Бельгии и Австрии. Пришли первые ответы. Так вот. Ваальден неоднократно проходил свидетелем по некоторым странным делам, точнее… необъяснимым самоубийствам! В семьдесят третьем году — Аахен, Германия. В семьдесят четвертом — Дрезден, семьдесят шестой — Бордо, восьмидесятый — Брюссель, восемьдесят третий — Берлин, а в прошлом году — Женева. Все, представляешь, все погибшие были богатыми, влиятельными людьми, а двое из них даже политиками. Ты представляешь? И это только начало, самая верхушка айсберга!
— Черт возьми! — выругался Шарль. — Невероятно!
— И тем не менее, факты. Везде одно и тоже — нераскрытое, по существу, самоубийство. Ваальден всегда находился рядом, но… и пальцем не касался своих жертв!
— Значит, прав был все-таки Луи — гипноз или что-то в этом роде?
Лежен пожевал губами.
— Очень может быть…
— Мистика какая-то! — Шарль, бросивший на прошлой неделе курить (в который раз), достал сигару из инкрустированного ящичка, стоящего на столе и, откусив кончик крупными белоснежными зубами, закурил.
— Интересно также то, что Ришар решил справлять день рожденья своей дочери в ресторане отеля. Ведь можно было отпраздновать и дома, знаешь, какой у него шикарный особняк? О-го-го! Наши разнюхали, что Мишель была против ресторана, также как и его жена. Но он упорно настоял именно на таком варианте. Вывод?
— Ему нужны были незаинтересованные, по-настоящему независимые свидетели, с точки зрения полиции, конечно, которые бы подтвердили его железное алиби.
— Все верно, — вздохнул комиссар.
Они помолчали.
— Я все думаю об Энрико, — тихо сказал Лежен, — полагаю, его скоропостижная смерть полностью на совести этого франко-швейцарского чудовища.
В четыре пополудни позвонил Антуан.
— Пять минут назад Маэстро звонил Папе.
Лежен покрылся испариной, у Шарля окаменело лицо.
— Продолжай, — прохрипел комиссар и включил громкоговорящую связь, чтобы его помощник тоже мог слышать.
— Их разговор был недолог. Маэстро звонил с Сиреневой улицы, Папа был в мэрии. Маэстро: «Добрый день, позовите, пожалуйста, Мириам». Папа: «Извините, но у нас такой нет». Маэстро: «Разве это не туристическое агентство?» Папа: «Нет, наверно, вы ошиблись номером, месье, это мэрия. К сожалению, путевками мы не торгуем (смешок), хотя я сам был бы рад улететь куда подальше на юг от этой бумажной волокиты и мерзкой погоды…» Маэстро: «Да, но сегодня вроде ничего, тепло, солнышко…» Папа: «Думаю, сегодня вечером погода снова испортится, однозначно! Уже в семь, я слышал, может пойти дождь, причем прямо над нашей мэрией…» Маэстро: «Что ж, успеха вам, месье мэр, и желаю вам хорошей погоды». Папа: «И вам тоже, месье путешественник!» Это все. Есть запись этого разговора, но я его запомнил точно, месье комиссар.
— Спасибо, Антуан. А что он сейчас делает?
— Смотрит телевизор, точнее, беспорядочно щелкает каналами.
— Возможно, ищет сообщения о самоубийстве Летруа…
— Скорее всего.
— Будьте начеку, — комиссар положил трубку. — Ну, Шарль, что ты скажешь на это?
— Комар носа не подточит. Но знающий поймет.
— И что же ты понял из этого?
— По-видимому, сегодня в семь вечера произойдет убийство в здании мэрии…
— Мне тоже так показалось, Шарль, хотя, возможно, это ложный след или вообще ничего не означает.
— Но это был Папа!
— Никто не спорит, что Робер Ситроен, коррумпированный правительственный чиновник, находящийся на очень высоком положении, которого зовут не иначе, как Папа, связан с самыми широкими кругами не только французской, но и сицилийской, и американской мафией. Однако его еще никто не взял с поличным. Фрукт еще тот! Но он прежде всего все-таки чиновник, народный депутат. И никому не возбраняется встречаться с ним, пожимать руку, писать ему слезные письма или звонить и справляться на счет погоды или билетов на Мадагаскар. Тем более, по ошибочно набранному номеру.
Шарль пожал плечами.
— Я сейчас проверю, не намечается ли сегодня в семь какое-нибудь мероприятие в мэрии, — сказал он. — Судя по всему, Маэстро любит большое скопление народа. Не удивлюсь, если таковое сегодня есть!
* * *
Таковое намечалось. На конференцию, проводимую лично мэром Парижа, и посвященную новой экономической политике города, собралось невообразимое количество шишек из различных министерств и ведомств, бизнесменов, репортеров и прочей публики, включая и полицию. Уже в полседьмого зал был битком набит, яблоку негде упасть. Агенты комиссара Лежена были рассредоточены по всему зданию, были перекрыты все входы-выходы, но спокойствие эту ему никакого не принесло. Кто мог стать следующей жертвой? Каким образом? Как помешать этому? У Папы было много мешающих ему сладко жить кандидатов. По сообщению Антуана, Ваальден уже выехал на такси к мэрии…
— Его надо немедленно арестовать, — твердил Шарль. — Под любым предлогом, пусть самым пустяковым! Эта отсрочка спасет кому-то жизнь.
Лежен качал головой.
— Вот именно, — говорил он, — отсрочка. А дальше? Мы его отпускаем, и он разделается с заказанным ему человеком завтра, послезавтра, через месяц… Нужно что-нибудь придумать…
Но это «что-нибудь» никак не приходило им в голову. Оставалось только ждать.
Маэстро появился в десять минут восьмого, медлительный, невозмутимый, несколько отрешенный. Конференция еще не началась, и он, пробравшись в первые ряды, уселся на свободное место, единственное в зале.
— Опять его штучки… — пробормотал побелевший Шарль.
Напряжение росло. Лежен как очумелый, носился взад-вперед по фойе, беспрестанно глотая миниатюрные чашечки черного кофе. Нужно было срочно принимать какое-либо решение. Или могло произойти непредвиденное.
— Решайся, Жан, пока не поздно! — твердил помощник комиссара. — Ну, же?!
Лежен тупо смотрел на него, но ничего не отвечал.
А конференция все не начиналась. Комиссара стала пробирать дрожь.
— Скажите, — обратился комиссар к пробегающему мимо секретарю, — почему вы до сих пор не начинаете?
— Мэру что-то нездоровится, — отозвался он, — но не беспокойтесь, месье, скоро он выйдет…
Мэру! Лежен вытаращился на Шарля, а Шарль на Лежена.
— Быстро! — выкрикнул вмиг вспотевший комиссар. — Арестовать Ваальдена!
Шарль схватил рацию…
* * *
— Надеюсь услышать вразумительное объяснение моего ареста, — невозмутимо произнес Маэстро. — Я гражданин Швейцарии и даром это вам с рук не сойдет. Это международный скандал. Заговор. И как вы выпутаетесь из этой истории, я не знаю. — Он закинул ногу на ногу и насмешливо посмотрел на Лежена. Взгляд его просто излучал какую-то животную энергию, и будто сотни тончайших игл вонзились в мозг комиссара, а нечто холодное и липкое безжалостно сжало его сердце. Дыхание Лежена сперло, к горлу подкатил комок. А ведь Маэстро и со всеми ними может разделаться в два счета, мелькнула у комиссара страшная мысль. Он поежился, стараясь отогнать жуткое наваждение.
— Пока мы вам ничего сообщить не можем, — с трудом он выдавил из себя.
— Смею вас заверить, — сказал Маэстро, — у меня влиятельные друзья… Я не задержусь у вас долго.
— Пусть и так, — ответил Шарль, — но до завтрашнего утра вам придется побыть в участке.
Ваальден посмотрел на помощника.
— Вы так думаете? — сухо осведомился он.
Тот пожал плечами, но взгляд быстро отвел. Что-то было дьявольское в этом человеке…
— В чем же меня обвиняют? В том, что я просто приехал в Париж навестить могилу своей матушки? В том, что был приглашен на день рожденья дочери Ришара и стал невольным свидетелем самоубийства этого… как его… кажется, Летруа? Это смешно, господа. Советую немедленно отпустить меня и принести свои извинения!
— Как давно вы знали Ришара? — спросил Лежен.
— Около месяца. Через одного знакомого любителя антиквариата узнал, что этот человек имеет редкую статуэтку эпохи Мин, если это вам, конечно, о чем-либо говорит, и этот человек хочет ее продать. Я решил совместить поездку во Францию с приобретением этой вещицы. Вот и все. До сих пор мы ни разу не встречались.
— И сколько вы заплатили ему?
— Это к делу не относится!
— А нам кажется, относится.
— Что ж. Сделка еще не завершена. Под честное слово я увезу статуэтку в Швейцарию, обменяю ее у одного коллекционера на определенную вазу той же эпохи и перешлю Ришару. Такой у нас с ним был уговор. Но я не понимаю…
— Под честное слово!.. — хмыкнул Шарль.
— Да, под честное слово! — лицо Маэстро побагровело. — Если это вас удивляет, то я вам скажу, что в кругах коллекционеров всего мира я пользуюсь заслуженным доверием и авторитетом, и дополнительные гарантии мне не нужны! Все необходимые рекомендации Ришару были предоставлены третьими лицами.
— Ах, третьими лицами…
— Да, и сарказм ваш здесь совершенно неуместен!
— Подожди, Шарль, — Лежен жестом предотвратил новую нападку своего помощника. — А что вы делали в мэрии?
— Ну, комиссар, ваша проницательность делает вам просто-таки фантастическую честь! — Маэстро начинал злиться все больше. — А как вы сами думаете, а?
— Вот это мы и хотим узнать от вас.
— Кроме антиквариата меня интересует также и политика, и финансы. Тем более Парижа, города моего детства. Возможно, что со временем я переду сюда, надеюсь, это не возбраняется?
— Вы знакомы с Робером Ситроеном?
— Робером Ситроеном? — Маэстро картинно наморщил лоб. — Нет. Кажется, слышал что-то такое о нем… Он связан с французским правительством, да? Нет, лично не знаком.
— Хорошо… Куда вы намереваетесь направится после Парижа?
— Хочу немного отдохнуть, развеяться. Если вы, конечно, не против, — с усмешкой добавил он. — Багамы. Солнце, море, пальмы, девочки… Замечательно, правда, комиссар? А вы давно отдыхали, признайтесь?
— Это к делу не относится, — отрезал Лежен и густо покраснел.
— Когда вы намеревались улететь на курорт? — спросил Шарль.
— Завтра. Зав-тра. И улечу, потому что меня ваши гнусные инсинуации абсолютно не волнуют, понятно?
«Ну, это мы еще посмотрим», — злорадно подумал Лежен, но уверенности при этом почему-то не почувствовал.
* * *
В час ночи Лежен проснулся от какого-то внутреннего толчка. Весь в поту, с минуту он пялился в темноту, собираясь с мыслями. Он попытался вспомнить несуразный сон, но голова была словно набита ватой. В ушах звенело назойливым комаром, сердце бешено колотилось. Он закрыл глаза и перевернулся на другой бок, но сон не шел. Десять минут комиссар ворочался, считал коз, овец, кур и даже любовниц Шарля. Потом ему до жути захотелось курить. Он пошел на кухню, выпил два стакана воды и выкурил две сигары. Затем его вырвало.
На шум вышла жена.
— Боже, Жан, что с тобой? — испуганно воскликнула она, запахивая халат.
— Не знаю, — обескуражено пробормотал он, обессиленный очередным приступом. — Может, ужином отравился?
— Курица была свежая, — обижено произнесла Мари. — Дать таблетку?
— Давай…
Мари убежала в комнату и принялась рыться в аптечке.
— Может быть, скорую вызвать?
— Не надо… Это пройдет.
Лежен принял холодный душ, выпил таблетки и снова лег спать. Что-то терзало его, не давало покоя. Но он никак не мог сосредоточиться. Все происходило словно в дурном сне. Какая-то важная мысль вертелась в закоулках его сознания, но комиссар никак не мог зацепиться за нее. Он что-то должен был срочно сделать… Но что? Что? Через пятнадцать минут, когда Мари рядом с ним уже сладко посапывала, комиссар дотянулся до телефона и набрал номер полицейского участка.
— Алло, это комиссар Лежен, — глухо сказал он, — это ты, Мишель? Немедленно отпусти Ваальдена. Это приказ. Да, да, я понимаю… Оформим все завтра, дело срочное… Не дури, Мишель… Я знаю, что ночь… Что со мной? Перестань, просто охрип немного… Освободи его, извинись и отдай все вещи, понял? Все…
Лежен положил трубку на рычаг и со спокойной совестью и счастливой улыбкой заснул крепким сном праведника.
* * *
— Что за чертовщина?! Ничего не понимаю, хоть убейте! — стукнул кулаком по столу Лежен. — Как такое могло произойти?! Значит, вы утверждаете, что я позвонил в участок и отдал распоряжение срочно освободить Ваальдена? Ночью?
— Именно, господин комиссар, — понуро отвечал ночной дежурный. — А разве было не так?
Лежен замялся. Ночные подробности постепенно всплывали в его бьющемся в истерике сознании.
— Да но… Почему?! Кто?! Как…
— Можно предположить, что это… Маэстро внушил вам позвонить в участок… — Шарль многозначительно посмотрел на шефа. — Гипноз, понимаете?..
— Чушь, чушь, чушь… — потрясенно качал головой комиссар.
Одно дело, когда так влияют на других, а другое, когда на тебя…
— Только, месье комиссар… он ушел в спешке и забыл свою статуэтку… — сказал Мишель. — Я хотел было догнать его, когда заметил, что он не взял ее, но его и след уже простыл…
— Ладно, не важно… Значит, сегодня в час дня он улетает на Багамы? — спросил Лежен.
— Да, — кивнул головой Шарль. — И не думаю, что есть смысл снова его арестовывать. Это уже превращается в фарс.
— А что, у тебя есть какие-то идеи получше?
— Ты свободен, Мишель, — Шарль указал дежурному на дверь. Тот с облегчением выскочил вон. Помощник закрылся на ключ и сел поближе к Лежену.
— Ну? — комиссар с надеждой воззрился на него.
Помощник заговорщицки улыбнулся и принялся излагать свой план.
* * *
Рейс был внеплановый, провожающих и отправляющихся было мало. Прерывисто дул холодный ветер, накрапывал нагоняющий тоску дождик. Маэстро медленно брел по бетонке аэродрома. Он был спокоен и уверен в себе, впрочем, как и всегда. Только одно обстоятельство, забытая в участке статуэтка несколько смущала его, но пока думать об этом было рано. Главное, что он выпутался, хотя был как никогда близок к провалу. И пусть часть задания осталась невыполнимой, это уже не его проблемы. Ситроен должен понимать, что после его внезапного ареста этим плюгавеньким Леженом ни о какой второй части их сделки не может быть и речи. Маэстро свою голову в петлю добровольно не сует. Риск благородное, но часто не благодарное дело.
Недалеко от самолета стояла черная приземистая машина. Люди Папы, догадался, точнее, почувствовал Ваальден. Что ж, пусть наблюдают, если им так хочется. Ситроен знает, что он уже улетает, и во Францию вернется нескоро.
А у трапа одиноко сгорбился комиссар Лежен. Что за черт, подумал Маэстро. Оклемался уже, что ли, голубчик? Ну-ну. Остальных его прихвостней поблизости нет, значит, до ареста дело не дойдет. Что ему еще надо?
Маэстро хотел пройти мимо, но комиссар робко окликнул его.
— Месье Ваальден? Подождите минутку…
— Что вам еще?
— Прежде всего, я хотел бы извиниться перед вами, месье Ваальден. Произошла досадная ошибка…
— Я не сомневаюсь в этом.
— Вот… Надеюсь, вы не держите на нас зла…
— Да ладно, комиссар, оставьте, я не в обиде. Понимаю, бывает, что ж. — Маэстро предпринял попытку обойти его.
— И еще, месье Ваальден, — торопливо сказал Лежен. — Вы забыли в участке ту статуэтку, ну, что эпохи Мин… Вот, — он достал из черного пакета небольшой сверток. Она здесь.
Лицо Ваальдена просветлело.
— С ней все в порядке?
— Конечно, не извольте беспокоиться, месье! — заверил его комиссар.
— Спасибо, — сказал Маэстро, — честное слово, вы здорово выручили меня!
— Это мой долг, месье Ваальден. Ну, счастливого вам полета и отдыха! — комиссар обнял убийцу. Ваальден несколько удивленно приподнял брови, но ответил ему тем же.
Через двадцать минут самолет взмыл в воздух…
* * *
Шарль всегда узнавал все первым, это давно уже ни чуточки не удивляло Лежена. Через неделю Бени ворвался в кабинет шефа и торжественно положил перед ним факсимильное сообщение.
— Сработало, — помощника распирала неуместная гордость. — Вчера на Багамах, в отеле «Лазурный» неизвестным было сделано три выстрела в голову некоему Гансу Ваальдену, в результате которых последний скоропостижно скончался.
Лежен осторожно взял в руки лист бумаги и внимательно прочитал донесение.
— У Папы профессиональные киллеры, — сказал Шарль. — Не такие хорошие в плане создания железных алиби, как Маэстро, но его паранормальные способности при встрече с ними его не спасли.
— Все получилось именно так, как ты и задумал, — кивнул Лежен.
— А как же! — самодовольно хмыкнул Шарль. — Папа знал о внезапном аресте Маэстро, в результате которого сорвалось очередное убийство. Он знал, что ночью его вдруг отпускают безо всяких последствий. Люди Папы видели, как лично месье комиссар, — он подмигнул Лежену, — на аэродроме что-то передал Маэстро, а потом они еще и обнялись, словно братья родные. Буквально через пару часов был произведен арест ближайшего человека Папы, Клода Шатенье по кличке Пес и пройдохи Луи, нашего старого «знакомого», а в банк Ришара нагрянула налоговая полиция. Что должен был при этом подумать месье Ситроен? Правильно. Господин Ваальден продался полиции и сдал своего заказчика. При этом открыто получил от комиссара взятку. Неслыханная наглость, не правда ли? А это не есть хорошо. И к тому же наказуемо, что нам и требовалось. Пауки жрут пауков. И да будет так во веки вечные.
Он замолчал и уставился на шефа.
— Великолепно, правда? Не могли же мы допустить, чтобы это чудовище продолжало творить свои черные дела?!
Лежен махнул рукой.
— Давай на время забудем о нем! Предлагаю сходить сегодня вечерком в «Золотой Рог», посидим, отдохнем, а?
— Очень неплохая мысль, комиссар! — Шарль оживился еще больше и хихикнул. — А наша дама пойдет с нами? — и он кивнул в сторону статуэтки, красующейся на видном месте кабинета Лежена…
Но древней мраморной танцовщице эпохи Мин было, собственно, все равно, в чьих руках находиться и куда направляться. С ней случались и не такие странные истории…
К О Н Е Ц
19-30.01.01
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Статуэтка эпохи Мин», Иван Витальевич Безродный
Всего 0 комментариев