«Охотник на кукушек»

Охотник на кукушек (fb2) - Охотник на кукушек [litres] 2791K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Николаевич Светлов

Дмитрий Николаевич Светлов Охотник на «кукушек»

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Светлов Д. Н., 2019

© ООО «Издательство „Яуза“», 2019

© ООО «Издательство „Эксмо“», 2019

Глава 1 Перебежчик

Едва Костя вышел на порог, как Малыш с громким лаем умчался в лес, следом потрусила Муська, но лишь обнюхала ближайшее дерево и остановилась. Последней встала Улыба и дисциплинированно заняла позицию в одном шаге от левой ноги. Остальные собаки сделали вид, что ничего не видят и не слышат, лишь Дуська демонстративно захромала к гаражу.

– Не перестанет филонить, усыплю, – глядя вслед собаке, пригрозил отец. – В егерском хозяйстве дармоедам нет места.

Он прав, стая должна быть рабочей, понимать хозяина по жесту, смело искать зверя и умело загонять его на затаившегося охотника. Впрочем, сейчас – сезон пушнины, и Костя идет проверять ловушки на белок и силки на зайца. В этом году холода наступили рано, мороз за двадцать навалился уже в октябре, и линька пушного зверя прошла раньше обычного.

Городские любители пострелять ориентируются на снег, а он до сих пор не выпал, и егеря получили шанс неплохо заработать. Привычным жестом Костя провел ладонью по амуниции и зашагал к ельнику на ближайшем холме. Белки не обойдут стороной богатое шишками место. Малыш уже умчался за версту и подал голос от ручья, где стояли первые силки на зайца.

Муська воровато оглянулась и шмыгнула в кусты, а Улыба невозмутимо шла рядом. Собаки добычу не тронут, более того, до прихода хозяина будут ее ревностно охранять. Так и случилось, Малыш сидел с видом строгого часового, а Муська изображала месяц не кормленную собаку. Костя вытащил из силка жирного русака и приступил к ритуальному действу разделки тушки с вознаграждением лаек достойными кусками мяса.

Осенью белки и зайцы собираются в огромные стаи и кочуют по богатым едой районам. Егеря отслеживают миграцию и следом за дичью меняют места расстановки силков и ловушек, но поворотная точка маршрута остается неизменной. Посреди идеально круглой поляны, на холмике, в окружении зарослей орешника стоит многовековой дуб. Идеальная кормовая точка всегда собирает белок, а зайцы устраивают здесь дневные лежки.

Собаки всегда первыми прибегают к дубу, ибо отсюда начинается возвращение. Они окружают холмик, а когда появляется хозяин, без команды гонят зайцев на выстрел. Так было всегда. Но сегодня случилось нечто непонятное, троица лаек кружила вокруг холмика и, взъерошив холки, злобно рычала в пустоту. Именно в пустоту, ибо среди голых веток дерева и кустов Костя не видел ни зверя, ни человека.

Тем не менее собаки предупреждают об опасности, а он для них – главный и обязан выяснить причину. Зарядив ружье крупной картечью, Костя шагнул на мягкий настил опавшей листвы и потерял сознание. Очнулся практически сразу, во всяком случае, по собственным ощущениям. Он по-прежнему стоит среди опавшего орешника, но кустарник – иной, дуб по центру выше, и лес иной, незнакомый.

Сделав шаг назад, он аккуратно разрядил ружье и принялся звать собак. Что бы с ним ни случилось, даже блуждание по лесу в беспамятстве, собаки хозяина не бросят. Но призывный свист и оклики голосом оставались безответными. Странно, куда же его занесло? Искать собственные следы на скованной морозом земле не имеет смысла. Он не горожанин, ходит правильно, с носка на пятку, не оставляя каблуком вмятин, и босиком пробежит, не уколовшись, не наступив на шишку.

Прислонившись спиной к дереву и закрыв глаза, Костя начал вслушиваться в звуки леса. Нет, место чужое и незнакомое, а люди ощущаются где-то справа, и он решительно зашагал в том направлении. Умение чувствовать лес не подвело, на опушке показался добротный полублиндаж с тремя солдатами в довоенной форме. К реконструкторам он относился безразлично, но сейчас, учитывая собственную срамоту с блужданием, решил им подыграть:

– Здравия желаю, бойцы! Пленных берете?

Троица вздрогнула и синхронно развернулась, успев при этом взвести затворы автоматов.

– Кто таков! Документы! – решительно потребовал парень в сержантских ромбиках.

– Перебежчик, а документы на всякий случай не взял, – подыграл реконструкторам Костя.

– Перебежчик? – недоверчиво переспросил сержант. – Ладно, пошли на заставу.

Он крутанул ручку полевого телефона и доложил о происшествии дежурному. Молодцы ребята, полностью соблюдают условия игры, даже одеты правильно. Обычно реконструкторы ограничиваются длиннополыми шинелями с буденовками, а здесь – зеленый ватник с ватными штанами и фуражка. Даже с оружием не лоханулись. В кино довоенные пограничники бегают с винтовками, на самом деле вооружение войск НКВД отличалось от армейского. Погранцы и конвойные части были вооружены автоматами «ППД-34» или «ППД-34/38».

* * *

Застава тоже не выглядела шутовским лагерем. Добротная казарма со штабом, конюшней и несколькими офицерскими домиками явно попадала под определение «старый фонд». Пограничники оставили перебежчика у входа в штаб, а сами пошли докладывать о нарушении границы. Немного постояв, Костя устроился на лавочке под навесом, где большими красными буквами было написано: «Курилка».

Ждать пришлось долго, солдаты во главе с сержантом вышли через час и понуро отправились в казарму. Прошло еще с полчаса, и «перебежчика» позвали в штаб.

– Как ты обнаружил наш секрет? – не представляясь, спросил майор.

– Интересный вопрос! Протоптанную тропинку разве что слепой не заметит.

– Вот видишь! – воскликнул второй офицер со звездами политработника на рукаве. – Сколько раз было сказано о скрытном перемещении!

– Какая может быть скрытность? Я зашел к ребятам с тыла, – вступился за невиновных пограничников Костя.

– Из-за растяп и ротозеев нас турнут с заставы, – горестно вздохнул комиссар.

– А смысл? Новичка за один день не подготовить.

Вместо ответа офицеры понуро опустили головы, разглядывая носки собственных сапог. Странные парни, разве можно так переживать за какие-то игровые баллы! Снаружи раздался требовательный сигнал клаксона, и дневальный у ворот бросился открывать дощатые створки. Майор с комиссаром разом выскочили во двор и вытянулись по стойке «смирно».

Ха! Вот это машина! Сейчас обычную легковушку «ГАЗ-М1»[1] не найти, а через ворота въехала трехосная модификация «ГАЗ-25» в комплектации штабного автомобиля. Едва открылась дверца, майор сделал три строевых шага, но был резко остановлен.

– Лучше молчи! – зло прошипел генерал и перешел на крик: – Позор на всю страну! Перебежчик застал врасплох пограничный секрет!

Следом из машины вышел политкомиссар и добавил страха:

– Всех отправлю на Камчатку! Всю заставу вместе с собаками!

Костя хотел было вступиться за неповинных ребят, но желание прокатиться на раритете давно забытых времен взяло верх. В конце концов, ничего плохого им не сделают, разве что выгонят из реконструкторов. Невелика беда, Питер большой, было бы желание, а пристроиться в другой клуб не составит труда. Тем временем генерал нервно выдернул из рук майора рапорта с объяснительными, затем обернулся к Косте:

– Поехали, «гроза» погранвойск СССР.

– Они не виноваты, случайно карта легла не в масть, – все же попытался защитить неповинных парней тот.

– Не виноваты, говоришь? Ты шел не таясь, а они не увидели! Ладно, показывай винтовку и садись сзади.

– Это ружье, – протягивая оружие с патронташем, пояснил «перебежчик».

В других обстоятельствах Костя обязательно бы похвастался редкостным вариантом охотничьего ружья. Реальный дореволюционный «слонобой» с затвором по типу винтовочного. Даже оптический прицел имеется, древний, изготовлен в мастерских Барановского. Точно бьет на триста метров, отдача сногсшибательная, но пуля наповал сбивает лося.

– Мясо тоже берем с собой или здесь оставим? – поднимая рюкзак, поинтересовался Костя.

– Обойдутся, штрафникам даже рыба будет незаслуженной наградой, – грубо пошутил комиссар.

Едва автомобиль выехал за ворота, генерал с невинным видом задал провокационный вопрос:

– Ты как сюда шел? Одежда чистая, сам не выглядишь усталым.

– Сам не знаю, шел и шел, а куда пришел, не имею понятия.

– Вот как? Откуда вышел?

– Из Лосева.

– Лосево? Это где? – встрепенулся комиссар.

– Ну, как вам объяснить. – Светлогорск называть не хотелось, чисто русское название собьет шарм игры. – В пятнадцати километрах от нас – город Иматра.

– Ты пришел от Сайменского озера? Далековато, от Лемболова[2] будет километров сто.

– Я в Лемболово?! Охренеть!

– Ты шел наобум, не зная куда? – в свою очередь, удивился генерал.

– Ну да. Как повестку вручили, так сразу собрал вещички и подался к границе. Негоже в своих стрелять.

Костя покосился на сидящих рядом взрослых мужчин. По стилю поведения на спонсоров игры они не тянут, так что придется ломать комедию до встречи с самым главным.

Касательно необъяснимого провала памяти на ум пришло вполне возможное предположение, которое по возвращении домой надо обязательно проверить. Сейчас много чего везут из Финляндии, в том числе химическую наркоту на любой вкус. Он наткнулся на тайник контрабандистов, нанюхался дури и на автопилоте сел в электричку. Это объясняет как отсутствие собак, так и последующую высадку на полустанке, ибо, уходя в лес, денег и документов с собой не берут.

В штабе погранотряда Костю сначала накормили, затем приступили к выяснению личности. Не мудрствуя, он назвал свое имя и фамилию, а дальше приплел незатейливую историю. Отец погиб при подавлении мятежа в Кронштадте, мать с голодухи ушла с малышом побираться и нашла приют в деревне староверов. В Иматре окончил школу, срочную отслужил в егерском полку, а когда финны начали готовиться к войне и прислали повестку, решил вернуться на родину предков.

Его внимательно выслушали, сидевший в уголке солдатик дословно записал, после чего начался настоящий допрос:

– К кому вы должны были прийти в Ленинграде? – строго спросил генерал.

– У меня нет знакомых в Петербурге, – легкомысленно отмахнулся Костя.

– Петербурга давно не существует! Есть колыбель революции, славный город Ленинград! – повысив голос, заявил комиссар.

– Как скажете, Ленинград так Ленинград.

– Покажите маршрут своего перехода! – потребовал генерал и положил на стол карту.

Это карта? Непонятные топографические значки и линии на желтоватой бумаге никак не походили на карту. Костя долго вертел ее на столе, пытаясь сориентировать по направлению север-юг. Помучившись, обратился за помощью:

– Укажите наше место.

Генерал ткнул пальцем в россыпь черных точек:

– Это Лемболово.

– А где Ладожское озеро?

Генеральский палец указал на тонкую извилистую линию береговой черты, которая ничем не отличалась от обозначающих рельеф горизонталей. Причем и суша, и вода пестрели непонятными закорючками, пиявками, кружками с прочей хренотенью. Заигрались реконструкторы хреновы! Вместо нормальной, понятной каждому школьнику цветной карты дали нечто дореволюционное с непонятным шрифтом и черно-белыми загогулинами.

– Я в ней не разбираюсь, лучше дайте обычную школьную географическую карту, – решительно отодвинул шершавый лист Костя.

– Вот это укрепрайон Суммакюля, – генерал указал на россыпь непонятных значков, – ты просто покажи свой путь.

За такие слова Костя сразу его зауважал. «Знатоки» пафосно рассуждают о некой «Линии Маннергейма» с фантазийными укреплениями среди лесов и непроходимых болот. Самое смешное в том, что досужие туристы бродят среди ДОТов построенного в сорок третьем «Карельского вала». В сорок четвертом финны сдались без боя, и укрепления неплохо сохранились.

Но это лирика былых лет, а Костя после очередной попытки расшифровать значки снова отодвинул карту и повторил:

– Я в ней не разбираюсь.

– Но форты видел?

– Разумеется, в детстве с пацанами все облазил.

– Каждый по отдельности сможешь описать?

– Не вопрос, Суммакюля из тридцати четырех фортов на шести холмах каждый, общая длина – сто восемь километров.

– Не врешь? Точно был на каждом?

– Врут со страха, а мне бояться нечего.

– Сейчас тебя проведут в баню и переоденут в цивильную одежду. Затем расскажешь о финском укрепрайоне.

Обычная армейская баня не впечатлила, зато предоставленная одежда заставила посмеяться. Комплект нижнего белья на завязочках мог развеселить кого угодно, из достоинств разве что стопроцентный хлопок. Аналогично с одеждой двубортный костюм в полосочку и зимнее пальто с пыжиковым воротником пахли голливудскими фильмами о мафии Чикаго.

* * *

На этот раз кабинет начальника погранотряда оказался заполнен старшими командирами, причем армейскими. Костя никак не ожидал, что в реконструкторы играют так много людей зрелого возраста. На столе рядом с картой лежала стопка фотографий портретного формата, а генерал без вступления предложил:

– Вот тебе результаты аэрофотосъемки. Разбирайся и начинай объяснять.

– Я над фортами не летал, – огрызнулся Костя, – для начала надо разложить фотографии по порядку.

– Снимки пронумерованы и начинаются с поселка Метсяпиртти, что на берегу Ладоги, – пояснил полковник с петлицами летчика.

С первого взгляда стало ясно, что фотографии сделаны в те далекие годы. Сейчас Карельский перешеек зарос диким лесом, а тогда возвышенность с многочисленными холмами была очищена даже от кустиков. Костя принялся раскладывать фотографии в ряд, начиная от Ладоги по реке Вуокса, затем по линии озер к Черной речке и Березовым островам. Он действительно здесь был и знает каждый форт, поэтому уверенно заговорил:

– Укрепления идут по вершинам этих холмов, фронтальные стены глухие, амбразуры по бокам для флангового огня.

– Толщину стен знаешь? – поинтересовался сидящий в сторонке генерал.

– Два метра плюс песчано-щебеночная отсыпка, бетон не армированный.

– В лоб не пробить, нет таких снарядов.

– Как устроена оборона между холмами? – спросил пехотный полковник.

– Мы с ребятами насчитали почти семь сотен дотов с огневыми точками на две с половиной тысячи пулеметов.

– Знаешь расположение пушек?

– Гаубицы стоят в капонирах позади холмов, при необходимости их выкатывают на оборудованные площадки.

– Где находится противотанковая артиллерия?

– Ее нет за ненадобностью.

Ответ Кости вызвал среди красных командиров взрыв гомерического хохота. Создатели действительно лоханулись. В их понимании укрепления на вершинах холмов надежно защищены расположенными у подножия реками и озерами. Финны не воины, за всю историю нация ни разу не воевала, покорно признавая над собой власть соседей. Воинственность родилась во времена гражданской войны.

Сначала финны объявили себя королевством и призвали на трон Фридриха Карла Гессен-Кассельского. Но прежде монарха в Гельсингфорсе высадился германский экспедиционный корпус генерала Рюдигера фон дер Гольца. Первым делом немцы взялись за расширение жизненного пространства, оккупировав Выборгскую губернию до границы с Петроградской губернией. Это была первая Советско-финская война.

Когда в Гельсингфорсе высадился британский экспедиционный корпус, Финляндия в одночасье трансформировалась в республику. Легкая победа предшественников спровоцировала Антанту на новое наступление. На этот раз планировали захватить Кронштадт и форты. Увы, против ожидания, краснофлотцы оказались трезвыми и несколькими залпами потопили десантные корабли с подводной лодкой и торпедными катерами. Британцы убрались восвояси, записав в победу утопленный у судоразделочной стенки списанный крейсер. Это была вторая Советско-финская война.

Во время третьей войны Финляндия заполучила Печенгу и Никель, передав рудники в концессию англичанам. Дальше – больше, границы расширились сначала за счет Центральной Карелии, затем бравые финские парни захватили северное побережье Ладоги и вышли к Онеге. В конечном итоге четвертая Советско-финская война завершилась бегством, но половину Ладожского озера и почти весь центр Карелии финны все же оттяпали.

Несколько удивленный неожиданным смехом реконструкторов, Костя выждал время и приступил к детальному описанию фортов. Все они – близнецы, сделаны по единому проекту, за исключением казематов вдоль побережья Финского залива. Здесь – противодесантные укрепления, доставшиеся в наследство с царских времен. Три яруса вниз с арсеналом, казармами и кухней. Каждое фортификационное сооружение включено в общую сеть подземных ходов.

– Достаточно, – вежливо выслушав до конца, сказал генерал пограничников, – сейчас вас проведут в домик временного проживания.

– Временно, это сколько? – насупился Костя.

– Не могу знать, скажу лишь одно: вами заинтересовались финские товарищи.

Упоминание про «финских товарищей» дало надежду на скорое возвращение. Реконструкторы разыграют обмен пленными, и он вернется домой. Увы, последующие дни приносили лишь нервное напряжение. Началось с газет, от скуки он зашел в Ленинскую комнату и принялся просматривать подшивки. Начал с копий довоенных «Правды», «Комсомольской правды», «Красной звезды» и долго смеялся. Старательные парни, досконально воссоздают атмосферу тех лет.

На третий день пребывания благодушное созерцание улетучилось. Во время просмотра «свежих» газет Костя обратил внимание на пачкающий пальцы шрифт, а сам газетный лист попахивал керосином. Шутейный выпуск в старорежимной типографии никакой спонсор не потянет. Это вам не компьютерное копирование по рублю за лист.

Дальше – хуже. Охотничье ружье вернули в полусобранном состоянии и с пустым патронташем. Принесший все это пограничник немного помялся и честно сказал:

– Ваше ружье оказалось слишком сложным. Мы разобрали, а обратно собрать не смогли, и патроны какие-то неправильные, не завальцовываются.

– Зачем портить патроны? Они заводские в жестяных гильзах, – недовольно заметил Костя.

– Таков порядок, – ответил солдат и добавил: – Командир разрешил вам сходить к оружейникам, заодно возьмете латунные гильзы и порох.

– У вас есть сорок пятый калибр?

– Ваш порох собрали в отдельную коробочку, – увильнул от ответа солдат.

Муть запредельная! Кто в наше время самостоятельно снаряжает патроны? Проще и дешевле купить в магазине. Попытку самому завальцевать жестяную гильзу можно отнести к разряду анекдотов про «чайников».

* * *

На четвертый день Костя «дозрел» и был готов идти в штаб с требованием немедленно вернуть его домой, но тут принесли остальные вещи. Жуть жуткая – ранец и одежда прошиты крепкой суровой ниткой! Его вещи распарывали на выкройки! Вместо легких и удобных охотничьих сапог, купленных за немалые деньги, принесли шик давно минувших дней. Отдавая хромовые офицерские сапоги с высоким голенищем, все тот же солдат без смущения поведал:

– У ваших мех, стельки и подошва собраны на клею, пришлось резать. Держите кавалерийские, если не в размер, принесу другие.

Охренеть! Костя раскрыл «Правду» от двадцать седьмого ноября, где на первой полосе сообщалось, что финская артиллерия обстреляла погранзаставу Майнила. В газете от тридцатого числа сообщалось об обстреле финским фортом городских районов Кронштадта. СССР официально объявило войну и нанесло ответный бомбовый удар по Хельсинки. Второго декабря РККА пересекла границу и заняла позиции в предполье укрепрайона Суммакюля. Далее сообщалось, что буржуазное правительство бежало из Хельсинки, а новое возглавил Отто Куусинен. Ниже была статья о делегации Финляндской демократической республики, которая подписала в Москве Договор о дружбе.

Костя, конечно же, знал много историй о пропавших в лесу грибниках и охотниках. Слышал рассказы о тайных тропах волхвов и ведунов, позволявших в минуты проходить по сотне километров. Но разум не позволял поверить в реальность подобного случая с ним. Такого не может быть, потому что не может быть никогда! Это розыгрыш или подстава. Он егерь и не раз ловил браконьеров из начальства всяческого ранга с прочими бизнес-дядями и тетями. Вот и отквитались.

Предположение для самоуспокоения – это он прекрасно понимал, злыдни поступают проще. Но возможность одним шагом перенестись в тридцать девятый год выходила за грань понимания. Тяжкие раздумья прервала суматоха во дворе, в домик Кости вбежал дежурный офицер и суматошно выкрикнул:

– Приезжает Тыну Суурилайнен! Специально к вам для особого разговора! Вы уж приоденьтесь поприличнее.

– Кто такой этот Суурилайнен?

– Как кто? Член Коминтерна! Председатель Международного отдела!

– У меня нет другой одежды, – развел руками Костя, – разве что сменить ботинки на сапоги.

За окном послышался шум мотора и после некоторого перерыва – громкий рапорт генерала. Затем скрипнули ступеньки крыльца, и комнату заполнил широкоплечий гигант.

– Здравствуй Костя, вовремя ты ушел, там сейчас настоящая вакханалия.

– Каждая война начинается с вакханалии, – последовал нейтральный ответ.

Гость грузно опустился на стул и заговорил по-фински:

– Мы были уверены в победе, каждый рабочий коллектив проголосовал за воссоединение с Советской Россией на условиях республики.

Костя с усмешкой продолжил:

– И вдруг газеты разом начали писать о злобных русских, которые двести лет угнетали гордый и талантливый народ Финляндии.

– Если бы только эта муть! Рабочие вышли на демонстрации, а безбашенные нацики забросали их бутылками с горящим керосином.

– Затем начали стрелять.

– Откуда знаешь? Ты случаем не знаком с Ухо Тойвоненом?

– У него в Иматре магазинчик охотничьего снаряжения, – вспомнив веселого толстячка, уточнил Костя.

– Когда рабочие взялись за оружие, к нацистам присоединилась полиция – и люди испугались. Война неизбежна!

– Запад уже пообещал поддержать борьбу Финляндии за независимость?

– Сулят золотые горы, а нацики твердят о «Великой Финляндии», которая обязана уничтожить Ленинград вместе с русскими.

– Каждый патриот должен убить дюжину русских рабов?

– Вот именно! Даже придумали новое приветствие: «Твой брат по ненависти к русским».

Тему международного империализма, пытающегося идеями национального превосходства разрушить единство пролетариата, они обсуждали более часа. Затем Тыну Суурилайнен предложил поехать с ним и рассказать ленинградским комсомольцам истинное положение, сложившееся в Финляндии на сегодняшний день. Кто бы возражал! Костя был согласен на все, лишь бы поскорее выбраться за забор треклятого погранотряда. Его уже не интересовал год или век, в прошлом он, настоящем или будущем. Хотелось на свободу!

* * *

Ленинград встретил звоном трамваев и дымом заводских труб. Это не антураж съемочной массовки очередного кинофильма. Невозможно убрать кольцевую магистраль с хрущевками, брежневками и прочими послевоенными домами. На улице – обычный декабрь тридцать девятого года с незамерзшей Невой и без снега в парках и скверах. Машина остановилась у проходной танкового завода имени Ворошилова[3], и местное руководство провело в клуб.

Костю увели в заполненный комсомольцами зал, а Тыну Суурилайнену предстояло выступить перед коммунистами. Что сложного в выступлении перед многочисленной аудиторией? Говори, что знаешь, больше ничего не требуется, но Костя застыл в столбняке. Помогли собравшиеся комсомольцы, незнакомый парень с первого ряда доброжелательно крикнул:

– Не робей! Говори простыми словами! Мы – такие же рабочие, как и ты!

Тема войн и разрушения государств осталась актуальной в далеком для них двадцать первом веке, и скованность вмиг улетучилась.

Он говорил более часа, пока на сцену не вышел Тыну Суурилайнен и тихо сказал:

– Умеешь зажечь слушателей, молодец! Заводчане сделали вывод, что ты сам бился на улицах Хельсинки.

Следующую неделю Костя был предоставлен сам себе и целыми днями бродил по городу. Затем его прикрепили в качестве переводчика к городскому управлению НКВД. Предстоящая работа показалась несложной, по-фински он говорил свободно, с детства освоив язык соседей. В девяностых торговля давала хороший куш по обе стороны границы. Тем не менее перед первым допросом неожиданно для себя он разволновался.

Финская флотилия катеров Ладожского озера в полном составе переметнулась на сторону СССР. В Ленинград привезли офицеров для выяснения политических взглядов. Увы, перебежчики политикой не интересовались, а белые флаги подняли из страха и нежелания воевать. Едва Костя втянулся в новую работу, как Тыну Суурилайнен собрался уезжать. Прощаясь, он неожиданно сказал:

– Ухо Тойвонен был моим другом, он хорошо разбирался в людях и абы с кем откровенно не разговаривал.

– Почему был? При последней встрече мы хорошо посидели за бутылкой самогона, – заметил Костя и осекся. Он забыл, что говорит о человеке из другого столетия.

– Нацики убили его вместе с семьей. Не подведи, я за тебя поручился. – Тыну обнял его за плечи и еще раз повторил: – Не подведи.

После отъезда коминтерновца Костю переселили в общежитие сотрудников НКВД и выписали «подъемные». Затем начались сюрпризы. Сначала вызвали в отдел кадров, сфотографировали и выдали удостоверение сотрудника Управления «К»[4] при седьмом отделе в звании сержант. Интересный компот: без меня меня женили, и нечего возразить, кроме ошибки в фамилии.

– Я – Мишуткин, – робко заметил он.

– Ты – Мишутин! Мы проверили списки рабочих отрядов. Твой отец действительно погиб во время подавления мятежа в Кронштадте. Расписывайся!

Подписав стопку различных бумаг, начиная с присяги, клятвы и обязательства хранить государственную тайну, Костя пошагал по кабинетам. В парткоме у него забрали конвертик с фотографиями и через несколько минут торжественно вручили партбилет.

– Я… это… в Финляндии… – начал лопотать Костя.

Но комиссар его обнял, расцеловал и доброжелательно сказал:

– Мы знаем историю твоей борьбы с империалистами и их прихвостнями. Отомсти за павших товарищей!

Прикусив язык, ибо в ответ он мог сказать лишь матерные слова, Костя пошел в профком, где получил диво-дивное под названием «Профсоюзный билет». Затем полноправным сотрудником НКВД отправился в поход по складам отоваривать аттестаты на всяческое довольствие. Вот попал так попал! Да еще в самую злобную сталинскую организацию! Огромное спасибо товарищу Тыну Суурилайнену, удружил, устроил протеже «соотечественнику»!

* * *

Двадцать первого декабря в клубе НКВД отметили шестидесятилетие товарища Сталина. После торжественной части и концерта в зале расставили столы, и, знакомясь с новым коллективом, Костя крепко выпил. Наутро сидел с больной головой за фанерным столом в комнате переводчиков и бессмысленно листал служебную инструкцию. Двадцать четыре листа обязанностей и одна строчка прав, ему разрешалось в неслужебное время ходить в гражданской одежде.

– Здесь Мишутин? – В комнату заглянул посыльный. – Бегом в оружейную получать личное оружие!

Вместо ожидаемого «товарища маузера» ему выдали «ТК»[5] с кобурой и приказали топать в подвал, где находился тир.

– Новенький из рабочих? – поинтересовался инструктор. – Садись рядом, начнем осваивать азы.

Пистолет оказался на редкость простым, а единственное неудобство заключалось в невозможности одной рукой сменить обойму. Впрочем, неудобная защелка одновременно служила указателем расхода патронов. Через четверть часа Костя разобрал и собрал «ТК» с закрытыми глазами, чем вызвал вопрос инструктора:

– Где раньше служил?

– В танковых войсках, механик-водитель.

В ответ послышался короткий смешок с предупреждением:

– Нельзя врать старшим по званию.

Костя действительно отслужил срочную танкистом и ответил честно, но вспомнив выдуманную легенду, смущенно поправился:

– Рядовой второго егерского полка.

– Так это ты тот самый финский коммунист? Пошли к линии.

В десяти метрах на тросике висело пять мишеней типа «грудной силуэт». Сначала Костя несколько раз нажал спуск вхолостую, затем вытянул руку с пистолетом и постоял несколько минут. Ладная штучка этот «ТК», рукоять удобно разместилась в руке, ход спуска – короткий и мягкий, а холостой удар бойка не бьет по ушам железным лязгом.

– Я готов! – почувствовав оружие, доложил Костя.

– Заряжай! Огонь без команды!

Для стреляющего ежедневно человека десять метров до крупной мишени – всего лишь разминка, и он в секунду выпустил все пять патронов. Инструктор долго молчал, затем поинтересовался:

– Ты случаем не занимался стрелковым спортом?

– Не приходилось, а пистолет держу в руках впервые в жизни.

– Проверим на двадцати пяти метрах?

– Этими? – Костя постучал пальцем по картонной коробке с надписью: «Браунинг».

Инструктор правильно понял намек и пояснил:

– Там указан тип патрона. Завод Володарского выпускает с усиленным зарядом, что увеличивает прицельную дальность до двадцати пяти метров.

Костя снова немного постоял и почти очередью из пяти патронов повторил предыдущий результат.

– Никогда не видел ничего подобного! – раздался за спиной незнакомый голос.

За время подготовки в тире собрался весь персонал, включая начальника с майорскими петлицами. Дождавшись окончания стандартной процедуры проверки оружия, они гурьбой подошли к мишеням. Обсуждение результатов растянулось на треть часа, потом все вместе что-то измеряли и повторяли положение стрелка, в завершение майор повторил вопрос инструктора:

– Говоришь, впервые стреляешь из пистолета?

– Теперь уже нет, – скромно улыбнулся Костя, – на «боевом» счету – две обоймы по пять патронов.

Тем временем один из сотрудников тира принес мишени типа «яблочко» и развесил на двадцати метрах.

– Попадешь? – нейтральным тоном спросил майор.

Задача намного сложнее, вся мишень размером с голову силуэта, а черная точка – в два спичечных коробка. Оригинальная конструкция целика и мушки позволяла стрелку надежно контролировать линию выстрела. Но эти ухищрения – не для Кости, он не целится в прямом смысле этого слова. Еще в детстве отец ему говорил: «Дьявол сидит у охотника на плече и нашептывает в ухо, поэтому стрелять надо задницей».

* * *

Почти физическое ощущение точного попадания пришло к Косте после многих лет тренировок на Килиманджаро и сожженных патронов. На этот раз он долго стоял с закрытыми глазами и опущенным пистолетом, дожидаясь непередаваемого ощущения единения с неведомой силой, посылающей пулю в цель. Затем медленно вытянул руку и снова в секунду выпустил все пять патронов.

– Молодец! – В эмоциональном порыве инструктор сильно ударил Костю по плечу.

– Кто определил парня в переводчики? Его место – в Особом отделе![6] – воскликнул майор.

Сотрудники тира собрали мишени, а инструктор сел за заполнение личной карточки нового сотрудника. Вернув в оружейную комнату пистолет и кобуру, Костя поплелся на рабочее место. Перспектива стать телохранителем его отнюдь не радовала. Высокое начальство ценит собственное окружение, обеспечивает сытной жизнью, хорошей квартирой и прочими благами. Но за внешней стороной скрываются тайные делишки с последующим жестоким наказанием, которое в первую очередь ударит по приближенным к «телу».

– Мы его обыскались, а он разгуливает по коридорам с видом прокисшего молока. Случилось что?

В тягостных мыслях Костя почти столкнулся с давешним генералом погранвойск. Изобразив на лице смущение и радость, он торопливо извинился:

– Виноват, товарищ генерал! Был в тире, сейчас анализирую допущенные ошибки!

– Забудь ошибки, бегом к секретарю! Забирай командировочное предписание – и вниз. Жду в машине.

В надежде вырваться из НКВД и перейти служить в погранвойска Костя пулей помчался по лестницам. В командировочном предписании действительно указан временный перевод к пограничникам. В оружейной комнате в обмен на жетон он получил «ТК» с двумя обоймами и подмышечной кобурой. Добавив коробочку патронов, оружейник сделал отметку в командировочном предписании и предупредил:

– За каждый израсходованный патрон отчитаешься письменно!

К знакомому «ГАЗ-25» Костя подошел в душевном равновесии, и снова – озадачка. Указав место напротив себя, генерал глянул на зажатую в руке коробочку и неодобрительно заметил:

– Впредь всегда ходи с «тревожным чемоданчиком», у нас нет времени заезжать в общежитие.

– Тормозну у нашего магазина в Лемболове, на отоварку хватит пяти минут, – успокоил шофер.

– Спасибо, – выдавил из себя Костя.

Ну что за жизнь! Кто из нормальных людей ходит на работу с чемоданом? Мало того, что вырвали человека из-за стола, так еще упрекают! И вообще, у него нет никакого чемоданчика, не говоря о каком-то «тревожном». Одно хорошо: все деньги при нем, что позволит прикупить необходимые мелочи.

– Ты за последние дни ничего особенного не заметил? – прервал молчание генерал.

– Нет, – коротко ответил Костя.

На самом деле изменения есть, но обязанность хранить тайну никто не отменял. Переводчики – прикомандированная из НКВД Карелии девушка, он сам и сорокалетняя женщина в погонах младшего лейтенанта – почти неделю сидят без работы.

– В укрепрайон прибыл добровольческий корпус националистов. В первый же день они расстреляли триста солдат.

– С какой стати?

– По обвинению в предательстве, якобы солдаты собирались сдать укрепления нам.

– Генерал фон Остерман известен педантизмом! Он не мог допустить самосуд! – воскликнул Костя.

– Плевать они хотели на командующего Южным сектором! Пьяные завалились в его штаб и пригрозили поставить к стенке.

Как все старо́! Финляндия, Кавказ, Прибалтика, Украина – везде один и тот же сценарий!

– Мы, финны, – свободная и талантливая нация, а нищие русские – рабы, они нас грабили и угнетали, – немного перефразировал один из лозунгов Костя.

– Надо найти главаря по имени Эско Лахтинен и доставить в Москву. Он – бывший торговец лесом, – проигнорировав реплику, сказал генерал.

Костя хмуро уставился в окно, у него нет навыков маскировки, он не умеет незаметно ползать и без понятия о методах захвата «языка». Отказаться? Ухохочешься! Приказ, пинок в зад – и вперед! У непонятливых заберут партбилет вместе с ремнем и отправят в штрафные роты на перевоспитание.

* * *

Исходя из допросов перебежчиков Костя сделал вывод, что передовой рубеж финских укреплений выглядит пилой с обломанными зубьями. Примерно четверть фортов по линии соприкосновения подняли белый флаг без единого выстрела. На второй день войны бронепоезд серии «БП-37» фактически без боя прошел предполье до юго-западного фаса укрепрайона. Он дошел бы до Хельсинки, но полковник финской армии успел взорвать железнодорожный мост.

– Сколько было попыток? – на всякий случай поинтересовался Костя.

– Разведка погранотряда сделала три ходки, последний раз зашли вглубь на тридцать километров. Мы не можем его найти!

Если пограничники незамеченными проходят мимо фортов и возвращаются обратно, то его роль упрощается. Благодаря знанию финского языка Костя должен вывести разведчиков к месту обитания главаря нацистов.

– Уходили в тыл врага в районе железнодорожной станции?

Генерал долго молчал, затем нехотя ответил:

– Буксир высаживает в глубоком тылу.

– На припай? Лед еще слабый! Парни выбираются на берег насквозь мокрыми! – возмутился Костя.

– Ничего не поделаешь, предполье вокруг укреплений насквозь простреливается.

– Этот Эско Лахтинен самая важная шишка у нацистов?

– Обычный болтун и бывший уголовник. За его спиной стоит Пааво Сяйппя, стряпчий темных делишек и связующее звено с нацистами Европы.

Нет, высаживаться на лед Костя не согласен! Там сплошное мелководье и топать до берега – не менее пяти километров со стопроцентной гарантией угодить в полынью. Проделанная бронепоездом брешь почти упирается в укрепления Суммакюля, и лучшего места для прохода не найти.

– Уголовники предпочитают безопасные укрытия. В понимании главаря отряда националистов – это самый большой ДОТ с батальоном «шестерок».

Генерал немного подумал и согласился:

– Ты прав, завтра отвезу тебя в освобожденную часть Южного сектора. Вместе поищем варианты прохода.

– Нужны форма шюцкора и спирт, иначе с часовыми разговора не получится.

Шофер неожиданно затормозил и во всю глотку захохотал:

– Ну и порядки у вас в Финляндии!

– Я – русский с рождения, а недавно получил паспорт гражданина СССР, – недовольно заметил Костя.

Возникла неловкая пауза, и ординарец поспешил рассказать шутку о споре в зоопарке обезьяны и крокодила. Деловой разговор прекратился и дальше ехали под анекдоты и шутливые истории. В Лемболове Костю привели в маленький домик разведчиков, где он познакомился с отобранной для операции группой. Внешне обычные парни, даже не верилось, что за последнюю неделю они трижды ходили во вражеский тыл.

– Товарищ командир, мы переоденемся в форму финских егерей? – после знакомства поинтересовался белобрысый сержант.

– Я вам не командир и вообще никогда не ходил в разведку, – возмутился Костя.

– У вас пистолет, а нам положены винтовки, – привел веский довод сержант с явным кавказским акцентом.

Старшинство в маленьком отряде определит начальство, а вопрос о форме следует обсудить, и Костя предложил:

– Нам лучше всего идти под видом добровольцев националистического отряда шюцкора.

– Это как?

– Вместо обещанной военной помощи Антанта и Германия прислали залежалые запасы формы времен Империалистической войны.

– Точно! – воскликнул белобрысый. – В прошлый раз видели разношерстную толпу в непонятной одежде военного образца.

– Мы так же оденемся и получим самый лучший пропуск при встрече с солдатами, – пояснил Костя и помимо воли закрепил за собой статус командира.

Вечером дневальный по кухне принес в домик ужин, по двойной порции каждому. В качестве главного приза в центре стола поставили полный стакан пиленого сахара – очень дорогого по нынешним временам продукта. Как пояснили новые товарищи, перед выходом на задание разведчикам запрещено общаться с кем бы то ни было, кроме прямого начальства.

Глава 2 Боевое крещение

Ранний подъем завершился обстоятельным завтраком из трех блюд с щедрыми кусками натурального кисломолочного масла. Едва разведчики сделали последние глотки чая, перед дверью остановился автомобиль генерала. Сначала их отвезли на трофейные склады в Парголово, где Костя выбрал себе прикольную одежду в стиле Попандопуло. Роскошные кавалерийские галифе с кожаной вставкой под седло, традиционные финские красные сапоги и английский френч без погон.

– Ваше место в цирке на Фонтанке, – глянув на гротескный наряд разведчиков, недовольно заметил генерал.

– Товарищ командир погранотряда, мы для дела старались, – скромно ответил кавказец.

– Не запаритесь в дубленках? На улице плюс десять и похолодания не предвидится.

– Кто знает, где придется ночевать. Без костра и теплой одежды к утру околеем, – возразил Костя.

– Поехали, сейчас рано темнеет, – нервно приказал генерал.

Ехали медленно, новый шофер или волновался, или был малоопытным. На автомобилях ленинградской сборки стояли не серийные горьковские двигатели, а питерские дореволюционные модели. В частности, на «ГАЗ-25» устанавливали двухсотсильный мотор одного из бывших заводов Обухова. Через полчаса колдыбаний Костя не выдержал:

– Товарищ генерал, позвольте сесть за руль.

– Умеешь? Что он делает неправильно?

– Гидромуфту гробит.

Коммунистическая пропаганда неустанно твердила про отсталую царскую Россию, на самом деле Великая Октябрьская социалистическая революция обогатила европейские страны. Лучшие корабли Италии спроектированы русскими инженерами. На подводных лодках Третьего Рейха стояли разработанные на «Русском дизеле» двигатели. Неплохо поживились Штаты, получив с эмигрантами не только смирновскую водку. Именно так моторы питерских заводов перебрались через океан.

Мощный двигатель легко разогнал машину, а трехосная гидравлическая подвеска сглаживала ямы и ухабы проселочной дороги. Единственное неудобство доставляла морось. Дворники припадочно дергались и плохо очищали ветровое стекло, а воду для омывателя надо качать левой ногой. До границы долетели за двадцать минут, затем полтора часа бездорожья – до штаба передового полка.

– Зачем я тебя отдал? Лучшего шофера нигде не найти, – выходя из машины, шутливо заметил генерал.

Это услышал пехотный полковник и панибратски посоветовал:

– Забери обратно и скажи начальству, что отдавал на смотрины.

Следом из бетонного короба вышел комиссар и недовольно заговорил:

– Это что? Разведка погранвойск или отряд махновцев? Вы кого привезли? Да они своим видом позорят красногвардейцев!

– Мне нужен проводник на передовое укрепление, – ничего не слыша и не видя, потребовал генерал.

– Командарм приказал лично сопроводить и прикрыть от белофиннов, – ответил полковник.

После получасового ожидания, ревя мотором, к штабу подъехало диво-дивное размером с горбатый «Запорожец», только на гусеницах. Справа из лобового листа торчит пулемет, слева – место механика-водителя, по бокам – обычные лавки на три человека с каждой стороны. Подивившись на чудо-юдо, Костя подошел с вопросом:

– Что это? Ни бронемашина, ни бронетранспортер.

– «Комсомолец» сделан на базе дореволюционного полкового артиллерийского тягача.

– Разве в Империалистическую у нас были гусеничные тягачи?

– А как же! Мехартзавод Тремникова[7] поставлял, – пояснил сидевший за пулеметом майор.

– Прямо вот такой? – недоверчиво спросил Костя.

– Оставили саму идею, остальное – на новом уровне. Изменили гусеничный ход и поставили самый технологичный в мире движок от «ГАЗ-М1».

Командиры осторожно взобрались на лавки тягача, а разведчикам приказали ехать десантом на плавающем танке «Т-38». Шестеро верхом на смешной танкетке размером чуть больше «Нивы»! Танкисты лихо обогнали начальство и помчались вдоль южного откоса железнодорожного полотна. Не сбавляя скорости, нырнули под взорванный мост, пересекли мелководную речушку и остановились. Далее до передового дота добирались по глубокой траншее, а вовнутрь забрались через бойницу в выступе фланкирующего огня.

* * *

Начальство расстелило на столе карту и принялось рассуждать о наиболее выгодном маршруте выхода в глубокий тыл. В черно-белых картах с кривыми линиями и закорючками Костя не разбирался, поэтому забрался по скрипучей лестнице в башенку наблюдения. Серый северный вечер с моросящим дождиком сильно ограничивал видимость, но возможность скрытого перехода на финскую сторону определилась сразу. Крыша ДОТа закрывала наблюдателю ближние подходы примерно на полкилометра.

Финны создали командирскую башенку управления пулеметами, а необходимость обычного дозора не учли. Возможно, некий теоретик войны полагал поставить солдата у амбразуры. Ага, пусть любой желающий посидит зимой у открытого окна и послушает мнение остальных домочадцев. Костя позвал товарищей, и маленький отряд дружно одобрил предложенный вариант прохода в тыл.

– Эй, где вы там? Подходите, мы нашли абсолютно незаметную лазейку, – позвал генерал.

Разведчики шумно спустились вниз, а генерал ткнул пальцем в карту:

– Ночью проползете в ров, поворачиваете направо и выходите к озеру. Затем пробираетесь к бетонной казарме, объект должен быть там.

– Так точно! – не стал спорить Костя. – Разрешите выходить прямо сейчас.

– Еще светло, заметят.

– Время смены караула, и солдатам не до наблюдения, они высматривают разводящего.

– Все так думают? – обратился генерал к пограничникам.

– Так точно! – последовал слаженный ответ.

Начальство еще обсуждало способы незаметного преодоления открытой местности, а пехотный лейтенант вывел маленький отряд к передовому охранению и предупредил:

– Отсюда по траншее до финского часового метров двести. Они сидят тихо, не высовываются. Удачи!

Костя поднялся на бруствер, посмотрел на вершины ближайших холмов и показал товарищам большой палец:

– Мы – вне видимости командирских башенок! Поднимаемся наверх, строимся и спокойным шагом идем к мосту.

Разведчики боязливо поднялись наверх и робко столпились, а кавказец прошептал:

– Стою, словно голый перед стаей волков.

Ощущения не из приятных, с этим Костя был согласен, но идти надо, причем уверенно, как ходят по территории своей воинской части.

– Вот что, я буду петь финскую блатную песню, а вы по взмаху руки дружно подпевайте: «Хуйя!»

Предложение вызвало несмелый смешок, но парни согласились и пошли кучкой шалопаев, напевающих под нос нечто непонятное. Ближе к мосту через ров немного освоились, шаг стал увереннее, а песня громче. Поравнявшись с часовым, Костя небрежно спросил:

– Где наши, не в курсе?

На что получил такой же небрежный ответ:

– Здесь только наши, а ваших нет.

Уже хорошо, во-первых, маленький отряд не вызвал подозрений, а во-вторых, солдат явно враждебен к нацистам. Поход меж насыпными и естественными холмами затянулся почти до полуночи и грозил стать безрезультатным. Встречные офицеры и солдаты или шарахались от отряда мнимых нацистов, или односложно отвечали: «Не знаю». Удача улыбнулась уже за полночь, очередной часовой еще издали крикнул:

– Убирайтесь! Водки нет!

– Мы заблудились, – жалостливым голосом сказал Костя.

– Идите назад до форта, а там – направо. Увидите свет в окнах офицерской столовой.

Разведчики развернулись и побежали в указанном направлении. В окнах бетонного короба офицерского общежития со столовой и кухней действительно горел свет, а через открытую дверь доносился гвалт пьяной компании. Костя щедро плеснул на товарищей самогон и приказал:

– Садитесь у входа и прикидывайтесь спящими, на любой вопрос отвечайте нечленораздельным мычанием.

– Вон у стены легковушка, там легче спрятаться, – предложил белобрысый сержант.

– Вы должны видеть меня, а я вас!

В столовой происходило нечто непонятное. Три офицера в чинах от полковника до майора понуро стояли у стены, а пятеро расхристанных мужиков грозно размахивали перед ними пистолетами. Военное начальство близ расположенных фортов и нацисты, сомнений нет, но кто из них объект поиска? Перед выходом на задание разведчикам не дали даже словесного описания Эско Лахтинена.

* * *

Мысленно перекрестившись, Костя вошел в столовую и прислонился к стене. В первый момент злобные вопли нацистов показались бессмысленными угрозами, но через несколько минут все стало понятно. Пьяные мужики требовали от офицеров активных действий, отбить потерянные ДОТы и выйти на окраины Ленинграда! Небрежной походкой Костя подошел к крикунам и протянул флягу самогона:

– Будешь?

– Во, один-таки вернулся! Вас, …, только за смертью посылать!

Фляга пошла по кругу, а последний запустил пустую тару в стенку. Лихо пьют, впятером за раз оприходовали почти литр.

– Это все? – грозно спросил коротышка с рыхлой мордой.

– Есть деликатес для особо избранных, – на этот раз Костя протянул офицерскую флягу со спиртом.

Выдули враз! Охренеть! Тем не менее, посопев и вытаращив глаза, никто «добавки» не потребовал. Уже – прогресс, но медлить нельзя. Выбрав на столе три стакана почище, Костя разлил спирт и протянул офицерам:

– Воспитуемые у нас неразговорчивы, предлагаю поднять тонус.

Господа не отказались, на выдохе хватанули по половине, понюхали хлебушка и допили остатки. Однако опытная у финнов армия! Ядреный спирт быстро сделал свое дело, и «воспитатели» начали выпадать в осадок. Оценив ситуацию, Костя торопливо крикнул:

– Эй, Эско, давай прокатимся к бабам!

– Хочу! Отвези к той чернявенькой, – отозвался рыхломордый.

Тем временем офицеры самовольно допили оставшийся во фляге спирт, после чего изъявили желание сотрудничать:

– Мы с вами!

Развитие событий напоминало цирковую клоунаду в дурдоме, и Костя со смешком заявил:

– Сначала в штаб, затем поедем в Лотта-свирд[8].

– Держи, возьмешь в сейфе упаковку шоколада, – протянул ключи полковник.

Дверь с табличкой «Штаб» – рядом с офицерской столовой, и Костя смело отправился за новыми приключениями. Пока разведчики запихивали в салон пьяных до безумия финнов, нашел в шкафу объемистый портфель и смел в него содержимое сейфа. Добыча обещала быть знатной, ибо на верхней полке лежали запечатанные сургучом номерные конверты.

Возвращение обратно менее всего напоминало литературный штамп о крадущихся тихой поступью разведчиках. Полковник высунулся по пояс в боковое окошко легковушки и грозно размахивал пистолетом. При этом то и дело грозил перестрелять всех трусов и дураков. Для удобства вождения Костя включил фары и заранее сигналил встречным-поперечным солдатам и офицерам.

К занятому РККА передовому форту доехали без приключений, если не считать таковым саму поездку на авто. Во избежание неприятных сюрпризов Костя свернул к реке и остановился у взорванного моста, где разведчики разделились. Оба сержанта побежали докладывать генералу, остальные вытащили спящих пленников и аккуратно разложили у насыпи для проветривания. На всякий случай Костя их разоружил и забрал из карманов документы с прочей ерундой, вплоть до носовых платков.

Когда пришел лейтенант из гарнизона ДОТа с двумя часовыми, Костя в шутливой форме пересчитал спящих пленников и приказал их охранять. Сам забрался на заднее сиденье легковушки покемарить, на минуточку закрыл глаза, а проснулся с рассветом. Один под мостом и никого рядом! Лишь замерзшая за ночь земля оставила свидетельства в виде следов гусениц и двух окурков. Папиросы «Красное знамя» по рубль двадцать пять копеек за пачку курил только генерал.

Подавив нахлынувшую волну паники, Костя направился в ДОТ. Во-первых, там остался ранец с сухим пайком и купленными намедни туалетными принадлежностями. Во-вторых, его не могли забыть или бросить, просто дали возможность выспаться, а лейтенант передаст приказ генерала. В крайнем случае, если действительно произошло нечто невероятное, маленький гарнизон расскажет о событиях прошедшей ночи.

* * *

ДОТ встретил полной тишиной – ни звука, ни шороха. Мысль о ночной атаке финнов и спешном отступлении красноармейцев заставила сердце тревожно забиться. Надо выбираться к своим, но куда? С трудом удержавшись от поспешного бегства, Костя приоткрыл железную дверь. Хитроумный выход не только защищает гарнизон от прямого выстрела, он позволяет вести скрытое наблюдение.

Никто никуда не ушел, бойцы с лейтенантом перебрались в средний ярус траншей и что-то обсуждают. Чуть в стороне четверо спешно переделывают стрелковую ячейку под позицию миномета. Проследив взглядом вероятное направление выстрела, Костя невольно вскрикнул. К недавно вкопанному столбу привязан голый человек! Недалеко, метров триста, даже без бинокля видны многочисленные ссадины и кровоподтеки. Месть шюциков за ночной рейд!

Мысль о его непосредственной вине за мучения бойца погнала вперед. Костя не задумывался о дальнейшем, человека надо спасать; как и что придется делать, подскажут конкретные обстоятельства. Промчавшись по зигзагам ходов сообщения, с ходу влетел в гущу финских солдат и схватил за грудки штурмовика нацистов:

– Снимай русского солдата, он не виноват в пьянстве твоих командиров!

– Пошел вон, иначе привяжу рядом! – дыхнул перегаром тот.

Рука самопроизвольно выдернула из кобуры «ТК», а пуля вынесла мозги вместе с шапкой.

– Отвязывай! – вцепился в следующего нацика Костя.

– Вяжи предателя! – заорал побагровевший штурмовик.

На этот раз выстрел был в лоб, хладнокровный, с некоторой театральностью. Третий нацист попытался что-то сказать, но был прерван очередной пулей.

– Где остальные штурмовики? – обратился Костя к ближайшему солдату.

– Вон, на четвереньках отползает.

– Вставай, гадина, и – вперед, если хочешь дожить в русском плену до окончания войны!

Нацист боязливо перелез через бруствер и принялся суетливо развязывать веревки. Молчавшие доселе солдаты разом загомонили, а стоявшие поодаль офицеры вспомнили о срочных делах и торопливо зашагали прочь. Костя тоже пришел в себя, а вернувшееся здравомыслие поставило перед ним, казалось бы, неразрешимую задачу возвращения. С избитым бойцом на руках обратно не добежать, а миролюбие солдат может закончиться в любой момент.

Не озадачиваясь темой «что делать и как быть», поднялся на бруствер и выдал пламенную речь. Нет, он не говорил о единстве мирового пролетариата и буржуях-кровопийцах. Они сидят в ДОТах и ждут русской атаки, поэтому заговорил о насущном. Начал с элементарного запугивания. Выдумал огромные пушки, которые в пять выстрелов превратят холм в яму, на дне которой будет лежать бетонная коробка с останками защитников.

Страшилка мгновенно изменила настрой солдат, а Костя заговорил о спокойной и сытой жизни в лагерях для перебежчиков. Война закончится до весны, и все они вернутся домой до начала посевной или нерестового лова. Зачем рисковать собственными жизнями, если можно безмятежно дождаться подписания мира. Русское рабоче-крестьянское правительство никогда не обидит простого солдата.

Сработало, еще как сработало! Избитого бойца завернули в шинель и бережно положили на носилки. Затем финны выбрались из траншеи, не забыв взять с собой оружие и пулеметы. Так, на всякий случай, чтобы некий придурок не начал стрелять в спину. Организованный строй перебежчиков прошел мимо красноармейцев, повернул за холм и направился прямиком ко взорванному мосту.

– Спасибо тебе, сержант, – лейтенант по-дружески обнял Костю, – от всего взвода – спасибо.

Между СССР и Японией – ни войны, ни мира, и Красная Армия находится на Дальнем Востоке. Здесь, на северо-западе – бойцы территориальных формирований, созданных по принципу народной милиции. Седьмая армия спешно сформирована в Твери без единого строевого командира или бойца. Каждое подразделение состоит из жителей одного населенного пункта, так что благодарность действительно от всех бойцов.

– Держи, – помкомвзвода протянул забытую котомку и подмигнул: – Мы от себя кое-что добавили.

Оставшись один на один с финнами, Костя занервничал. Сейчас они еще под впечатлением его пламенной речи, но через некоторое время могут опомниться, и тогда – дело швах. Им ничто не помешает вернуться обратно, прихватив с собой в качестве бонуса «Московского агитатора». Чтобы удержать инициативу, пришлось занять пленных мелкой рутиной. Для начала предложил сложить оружие в трофейный автомобиль. В просторном салоне меж двух диванов места для винтовок – с избытком. Один солдат снял с ремня охотничий нож, но Костя его остановил:

– Оставь себе, иначе нечем будет резать колбасу.

– Все равно заберут, он – охотничий, – возразил финн.

Вместо ответа Костя показал свой, подаренный отцом «НР-43» «Вишня»[9], ручной ковки и закалки:

– У меня уже есть, не хуже твоего.

– Все равно возьми, от всех нас на память.

Традиция обмена ножа на монетку не обошла Финляндию: подарив серебряный рубль, Костя придумал еще одно мероприятие. Солдаты собрали документы, обвязывая шпагатом каждый комплект и тщательно укладывая в трофейный портфель. Разбирая содержимое карманов, начали показывать семейные фотографии и делиться содержанием писем.

* * *

Наконец послышался спасительный рокот моторов. Под мост вместе с танкеткой и полковым тягачом въехали санитарная машина и крытый «ЗИС-5». Комиссар полка важно пошагал к перебежчикам, а полковник набросился на Костю:

– Ты чего здесь делаешь? Выполнил задание – возвращайся обратно!

Вот и ответ на мучивший вопрос, для пограничников – он чужак, которого элементарно забыли. Пришлось спешно придумывать отмазку:

– Приказано доставить машину.

– Так доставляй, а не прохлаждайся на солнышке!

– В непонятной одежде и без документов?

Полковник на мгновение задумался и перешел на дружеский тон:

– Вот что, мне надо в штаб дивизии. Подвези, оставь машину и дожидайся своих документов.

– Где этот штаб? – подозрительно спросил Костя.

– Недалеко, в Парголове.

С одной стороны, чувствуется скрытый подвох, с другой – гарантированная возможность добраться до заветных складов. Сейчас Парголово – крошечный поселок, штаб и трофейные склады должны располагаться рядом, и он сел за руль. Трофейный «Renault Nervastella» уверенно преодолел прифронтовые колдобины и мягко пошел по Нагорному шоссе. На бывшем погранпереходе «Белоостров» патруль в зеленых фуражках проверил у полковника документы и открыл шлагбаум.

Покрышки звонко загудели по брусчатке, и машина помчалась навстречу свободе. Четверть часа быстрой езды – и они спустились на Подгорную улицу, где располагался штаб дивизии. Весело насвистывая, полковник вышел из авто, осторожно прикрыл дверцу, провел ладонью по лаковой крыше и распорядился:

– Объезжай штаб, ворота в гаражи – с обратной стороны.

Ага, сейчас! Склады трофейного имущества на этой же улице, надо лишь свернуть в проезд к железнодорожной ветке. Через пять минут майор интендантской службы достал из сейфа оставленные документы и дал ключик от шкафчика с формой. Вот со сдачей одежды случился казус:

– Без поручения начальника тыла принять не имею права, – заявил майор. – Все выданное проведено по расходной книге.

– Что же мне делать? – спросил Костя.

– Оставь себе. Ты – милиционер, а мы – армия и принимать трофейное имущество от гражданских лиц не имеем права.

Впрочем, глянув на растерявшегося парня, майор сжалился и принес вещмешок финских моряков под названием «киса́».

– Дарю, трофейная одежда из качественного коверкота, ей сноса нет.

В этом он прав лишь частично, ткань действительно качественная. Сейчас совсем иной уровень жизни, который повторили лишь в семидесятых годах, за исключением жилищных условий. Народ разгуливает по Невскому в модной одежде, отдыхает в ресторанах, а дома смотрит телевизор. Большинство заказывают костюмы, платья и пальто в ателье индивидуального пошива. Перешитую военную форму или простую одежду из «чертовой кожи» носят селяне, им важна практичность, а не мода.

Из Парголово до ГУ НКВД Костя домчался в двадцать минут и припарковался у служебного входа. Первым делом следует доложиться о прибытии, затем сдать документы с трофейным оружием. Взяв личные вещи, портфель и одну непонятную винтовку, он направился к непосредственной начальнице:

– Вернулся с трофеями. Кому отдать?

Младший лейтенант задумчиво посмотрела в потолок и вынесла вердикт:

– Отдай начальнику управления. Он – самый главный, что прикажет, то и сделаешь.

Решение спорное, даже странное, но Костя послушно отправился в приемную, где тихими мышками сидели человек пять. Встретившись взглядами с лощеным секретарем, негромко сказал:

– Документы с фронта и трофеи.

– Портфель – на стол, оружие – в арсенал, – последовал короткий ответ.

– Тут еще ключи, автомобиль у служебного входа.

– Тоже на стол, свободен.

О существовании арсенала Костя не подозревал, поэтому направился в оружейную комнату. Увешанный винтовками и связкой пистолетов на шее, он с трудом открыл дверь, а оружейник охнул и запричитал:

– Откуда такое чудо? Сегодня «Мондрагон»[10] считается великой редкостью!

– Трофеи с фронта, приказано отнести в арсенал.

– Арсенал в подвале, я покажу. Только не спеши, дай полюбоваться на пистолеты «Browning High Power» и «Webley-Scott».

Специалист оружейного дела долго возился с никелированными пистолетами, несколько раз разбирал и собирал. Затем любовно погладил и провел в настоящий арсенал, где хранилось оружие – от винтовок до пулеметов и гранат. Дежурный послал кладовщиков, и оставшиеся винтовки перенесли одним заходом. Затем началась тягомотина с переписыванием номеров и определением степени износа каждого экземпляра.

* * *

В комнату переводчиков Костя возвращался в пресквернейшем настроении. За доставку оружия с патронами в магазине ему здорово попало, начальник арсенала даже грозил отдать под трибунал. Поднимаясь на свой этаж, вспомнил о «ТК» в подмышечной кобуре и поспешил в оружейную комнату.

– Все же вспомнил о пистолете? Молодец, за подобные упущения строго карают.

– Использовано три патрона, и оружие не чищено.

– Держи рапортичку и заполняй строго по графам. – Оружейник протянул специальный бланк.

Заполнять оказалось несложно, под строчками были подсказки типа: фамилия, звание, должность, где производились выстрелы. В строчке «первый патрон» написал: «Выстрел в голову, штурмовик Суоему-Кунта[11] убит». Повторив запись на все три патрона, в разделе «объяснение события» написал: «Распропагандировал взвод финских солдат. Пытавшихся помешать националистов застрелил». Глянув на заполненный бланк, оружейник крепко пожал руку:

– Молодец! С боевым крещением, сержант!

Похвала и крепкое рукопожатие восстановили душевное равновесие. Доложив начальнице о завершении связанных с командировкой дел, вернулся за стол к оставленной служебной инструкции. Пока Костя вникал в неудобоваримый казенный текст обязанностей, в высоком кабинете развивался тропический ураган активности. Когда секретарь принес портфель, начальник хотел было отправить его контрразведчикам, но тут звякнули о стол ключи.

– Это что еще такое?

– Ключи от «Renault Nervastella». Позволил себе осмотреть, автомобиль представительского класса, кожаный салон с радио.

– Кто пригнал?

– Наш новый сотрудник, рекомендован Коминтерном в контрразведку.

Добытые у противника документы передаются армейцам. Штабисты изучают полученные сведения и передают в милицию то, что касается безопасности тыла. Так что доставка портфеля сержантом контрразведки НКВД вполне объяснима. Но при чем здесь самый лучший в Европе и самый престижный автомобиль? Комиссар госбезопасности второго ранга щелкнул замками и недовольно поморщился, сверху плотной стопкой лежали личные документы солдат.

Бардак, да и только! Они должны были остаться у военных, милиция ловит шпиков и охраняет заводы и мосты. Далее оказались штабные документы и залитые сургучом пакеты секретных приказов. Это тоже дело военных! Документы на автомобиль нашлись в отдельном кармашке, и начальник управления сел в кресло. Машина принадлежала Арвиду фон Гренбергу, известному под псевдонимом Арви Калст, главарю оперативно-штурмовых сил финских националистов!

– Сержант пригнал авто и принес портфель или было что-то еще? – спросил начальник управления.

– Оружие, много оружия, все сдано в арсенал, – ответил секретарь.

– Начальника арсенала ко мне!

На донышке портфеля остались документы трех старших офицеров и пятерых активистов националистического корпуса. Опаньки, да это главари! Командир Эско Лахтинен со своим штабом! Их поймали сегодняшней ночью и уже доставили на Лубянку. В это время в кабинет вошел начальник арсенала.

– Что за оружие принял сегодня?

– Двадцать четыре финские винтовки, «Мондрагон» под германский патрон и одиннадцать пистолетов.

– Какие были замечания?

– Оружие доставлено с патронами в обоймах, о чем сержанту было сделано устное предупреждение.

– Среди пистолетов есть интересные образцы?

– Так точно! Хромированный Browning «High Power» с перламутровыми накладками на рукояти и дарственной надписью золотом.

– Неси сюда и позови оружейника.

Чем глубже начальник управления вникал в детали, тем больше возникало вопросов. Вместе с тем непонятная ситуация пробуждала азарт, желание досконально разобраться в каждой мелочи. Портфель принесли не случайно, и автомобиль никто запросто так не подарит, а он явно минул руки армейцев и проскользнул мимо трофейщиков.

* * *

Первым пришел оружейник и, не дожидаясь вопроса, протянул рапортичку. Комиссар госбезопасности второго ранга просмотрел графы и добродушно заметил:

– Меткий стрелок, да? Три пули, и все точно в голову!

– Хорошо стреляет парень, начальник тира сватает его в Особый отдел.

– Контрразведке тоже нужны снайперы.

– Он переводчик.

– Переводчик? – удивился начальник управления. – Свободен!

Добавился еще один вопросик. Какая может быть связь между документами, автомобилем, солдатами, захваченными главарями нацистов и переводчиком? Тем временем вернулся начальник арсенала и аккуратно положил на стол хромированный пистолет с нанесенной золотом дарственной надписью. Итак, Эско Лахтинен – на Лубянке, а его документы с личным оружием у него на столе! Потерев руки, начальник управления вызвал секретаря:

– Начальников отделов ко мне на экстренное совещание. Ожидающих приема гони взашей.

Когда все заняли места за столом совещаний, комиссар госбезопасности второго ранга медленно обошел кабинет по кругу. Затем остановился за спиной начальника отдела войск пограничной охраны и тихо спросил:

– Как прошла операция по захвату главаря финских националистов?

– Группа из шести разведчиков с приданным переводчиком под общим руководством начальника погранотряда успешно выполнила задание!

– Успешно, говоришь? Враги пролетариата доставлены на Лубянку вместе с удостоверяющими личность документами?

– Сам не проверял, но иного быть не может!

– Может! Еще как может! – крикнул начальник управления и зло швырнул на стол документы с дарственным пистолетом.

Начальник отдела войск пограничной охраны стал белее мраморной статуи, остальные осторожно перевели дыхание. Выждав длительную паузу, комиссар госбезопасности второго ранга резко спросил:

– Детали проведенной акции знаешь?

– Так точно! Операция разработана лично генералом. Нацисты захвачены в столовой во время пьянки с командованием сектора.

– В столовой, говоришь? А вот это тоже взяли в столовой? – На стол полетела стопка штабных документов и секретных пакетов.

– Меня обманули! Разрешите допросить самих разведчиков? – дрожащим голосом попросил начальник отдела войск пограничной охраны.

– Без тебя допросят! Начальник оперативного отдела, бригаду – на выезд! Чтоб через час был доклад!

Тот умудрился выскользнуть из кабинета, не нарушив кладбищенской тишины. Начальник управления сделал еще один круг по кабинету и на этот раз остановился за спиной начальника седьмого отдела:

– Что за новый переводчик? Откуда?

– Финский коммунист, недавно ускользнул из лап нацистов, принят по рекомендации Коминтерна.

– Люди говорят, что хорошо стреляет?

– Так точно, – подал голос начальник Особого отдела, – в тире показал изумительный результат. Хочу проверить с винтовкой на стрельбище.

– Зовите сюда.

Вызов Костю не напугал и не озадачил. Он вернулся с задания с трофеями, и интерес комиссара госбезопасности второго ранга объясним. Появление в кабинете стройного парня, явно не робкого по натуре, вызвало общий интерес. Начальник управления сделал еще один круг, но на этот раз встал перед сержантом:

– Кто был начальником вашего разведотряда?

– Я.

– Ты? Почему?

– Сам не знаю, мы все – сержанты, но ребята единодушно решили подчиняться мне.

– Два кубика в петлицах, – осторожно заметил начальник Особого отдела. – У нас сержант, у погранцов – лейтенант.

Комиссар госбезопасности второго ранга слегка улыбнулся и продолжил:

– Какое задание получено от генерала?

– Незаметно выбраться из ДОТа, спуститься в ров, дойти по нему до озера и начать поиск Эско Лахтинена.

Ответ понравился, все в кабинете заулыбались до ушей. Если разведгруппой командовал сотрудник горуправления, то лавры успеха принадлежат им, руководству управления. Начальник тоже улыбнулся, достал из кармана коробку папирос с красно-белым попугаем и пустил Косте в лицо струйку дыма. У «Зефира» элитный табак с приятным запахом, а обижаться на выходки начальства самому дороже.

* * *

Комиссар госбезопасности второго ранга не спеша выкурил папиросу, затем вернулся за стол и жестом пригласил Костю сесть рядом.

– Продолжай! Как выбирался, как шел по рву и так далее, подробно.

– Мы не выбирались, сразу пошли в рост.

– Ты нарушил приказ генерала?

– Нельзя спускаться в ров, там через полкилометра мосты с часовыми. Нас перебили бы, словно глупых котят.

– В рост идти не глупо?

– Во-первых, ближний обзор с наблюдательных башенок скрывает крыша ДОТа. Во-вторых, идущий открыто человек не вызывает подозрений.

– Интересная мысль, а что часовые?

– Мы горланили финскую песню, а я приставал к часовым с вопросами.

– Что спрашивал? – засмеявшись, поинтересовался начальник управления.

– Как найти Эско Лахтинена.

На этот раз хохот стал общим.

– Где нашел? – отсмеявшись, спросил комиссар госбезопасности второго ранга.

– С подельниками сидел в офицерской столовой и допрашивал офицеров укрепрайона.

– Как действовал?

– Поставил на стол спирт, и через полчаса все напились до поросячьего визга.

Снова грянул хохот, но начальник контрразведки недоверчиво спросил:

– Вот так сразу с незнакомым человеком напились?

– Приняли за своего, мы были одеты под штурмовиков. К тому же финны несдержанны к спиртному.

– Как пробрался в штаб? – снова спросил начальник управления.

– Напоил, загрузил тела в автомобиль, взял ключи и вычистил сейф.

– Почему вас не остановили на обратном пути? – снова вмешался начальник контрразведки.

Тут уже не сдержался от смеха Костя:

– Пьяный полковник с пистолетом в руке грозил всех застрелить, а я ради хохмы включил фары.

– Так и ехали с полным светом?

– Ага, до взорванного моста.

Дальнейшего он не знал, ибо уснул в машине, о чем честно сознался. Гротескная история на грани фарса вызвала среди начальства оживленное обсуждение. Тем временем начальник управления сел за телефон и вскоре заговорил по-менгрельски[12]. Начальник по национальности – менгрел, личный друг и давний сослуживец Берии, который тоже менгрел, что не секрет для всего Ленинграда. Закончив разговор, он по-дружески похлопал Костю по плечу и спросил:

– Теперь коротко о винтовках и солдатах.

Как и в предыдущем случае, врать нельзя, он был не один, а каждое сказанное здесь слово проверят, затем многократно перепроверят. Да, проспал, да, виноват, ответный рейд финнов был местью за его ночной поход. Да, погорячился и, не раздумывая, набросился на штурмовиков-нацистов. Да, воспользовался доверчивостью полковника и обманом вернулся обратно.

– Молодец, ты – настоящий коммунист и боевой товарищ! – Начальник управления крепко пожал руку. – Свободен, отдыхай.

Рассказ молодого сотрудника городского управления НКВД поднял настроение всем без исключения. Они – на коне, дважды на коне! Их сотрудник захватил матерого националиста с дорогущим автомобилем представительского класса. Генералу – капец, подобные действия классифицируются как «подрыв Советского государства».

– Мне звонить в прокуратуру Седьмой армии? – спросил начальник розыскного отдела.

– Сегодня конвойная служба доставила в Металлострой взвод финских солдат, – добавил начальник отдела внутренних войск.

– Отправь туда следственную группу, только с другим переводчиком. Мы должны быть уверены в правдивости этого парня.

– Переводчик не нужен, администрация лагеря состоит из финского партактива, – пояснил политкомиссар.

Незаметной мышью прошмыгнул секретарь, и начальник управления зачитал суточную сводку боевых действий. Собственно, действие было лишь одно, взвод провел разведку боем, в результате которого захватил в плен тридцать вражеских солдат и четыре пулемета. Свои потери – один раненый боец.

– Звони! – потирая руки, приказал комиссар госбезопасности второго ранга.

Собравшиеся за столом начальники отделов гордо расправили плечи. Рядовой сотрудник городского управления захватил главарей нацистов, выкрал у врага важные документы, спас красноармейца и распропагандировал взвод финских солдат. Кроме того, бдительное руководство городского отдела разоблачило антисоветчиков из старшего командного состава РККА и погранвойск. Товарищ Берия обязательно покажет Сталину обвинения, подкрепленные стопудовыми свидетельскими доказательствами. НКВД вскрыл факты антигосударственной деятельности.

* * *

По советскому законодательству за сданное государству трофейное имущество полагалась премия в размере четверти оценочной стоимости. Эксперты учли все – от дорогущего автомобиля до патронов поштучно, и Костя получил гигантскую сумму. Жизнь в общежитии имеет свои ограничения, и щеголять перед товарищами дорогими вещами – по меньшей мере глупо. Оставив себе малую толику на карманные расходы, отнес деньги в сберкассу.

Как-то незаметно промелькнули последние дни декабря, и управление начало готовиться к празднованию Нового года. По принятым правилам собрались всем коллективом с женами в Доме культуры. Политкомиссар произнес короткую речь, затем на трибуну вышел секретарь, и началось награждение дорогими подарками. Среди прочих Костя услышал собственную фамилию.

Робея под взглядами начальников и вспышками фотоаппаратов ведомственных корреспондентов, поднялся на сцену и получил карманные часы. На внутренней стороне крышки выгравирована надпись: «За образцовое выполнение боевого задания». Приятно, чего тут греха таить! Едва он поблагодарил за высокую оценку своих скромных усилий, как был остановлен начальником отдела кадров.

– Погодите, молодой человек, это не все, – и громко на весь зал зачитал приказ о присвоении очередного звания «младший лейтенант».

Вернувшись на свое место и принимая поздравления сослуживцев, Костя огорченно сказал:

– У меня нет специального образования.

На что товарищи легкомысленно ответили:

– Ерунда, мы – рабоче-крестьянская милиция! Большинство из нас даже без семилетки, а ты окончил среднюю школу.

– В институтах и университетах классовой борьбе не обучают, – назидательно сказал начальник управления контрразведки.

– Почему большинство сотрудников без среднего образования? – удивился Костя.

– Откуда ему взяться? Гражданская война, разруха, голод. Я в двенадцать лет пошел на завод ради куска хлеба.

– После пятого класса?

– Какой на хрен пятый класс! Вообще был неграмотным! Ликбез окончил на заводе.

Разговор прервала симпатичная девушка из немецкого подотдела:

– Скоро квартиру получишь, среднему начальствующему составу положена отдельная квартира.

Во время получасового перекура в зале расставили столы, и праздничный концерт проходил под звон бокалов. Выступление открыл Дунаевский со своим оркестром, и зал дружно подпевал вокалистам. Затем сцену занял «Теа-джаз» Утесова, и снова городская милиция запела хором. Но самый горячий прием с морем цветов получил любимец ленинградцев артист Театра комедии Сергей Филиппов.

Сначала труппа сыграла отрывок из комедии «Поход Антикайнена», в котором высмеивались финские нацисты. Затем, на бис, добавили репризу «погромщик склада». Запомнился молодой конферансье Аркадий Райкин, фонтанирующий штуками и приколами. Кто не знает миниатюру «В Греческом зале»? Суть проблемы заключалась в том, что заводы работали в режиме пятидневки, а театры и Дома культуры – по обычному недельному графику. Как следствие, в воскресные дни семейный отдых исключался.

Замечание о квартире оказалось пророческим. На следующий день Костя получил ордер на квартиру из служебного фонда. Две просторные комнаты, центральное отопление, просторная ванна, горячая вода, на кухне газовая плита. Мечта холостяка, а не квартира.

– Мебель будет ваша или берете казенную? – отдавая ключи, поинтересовался начальник КЭУ[13].

Вторая мировая война уже началась, Польша и Англия – в руинах, до нападения на СССР осталось полтора года, глупо обзаводиться имуществом, и он уверенно ответил:

– Я холост, нет смысла обзаводиться собственной мебелью.

Его провели на склад, где начальник КЭУ сделал щедрый жест:

– Среднему начальствующему составу положена мебель попроще, но ты выбирай любую.

Просто так подарки не дарят, поэтому Костя насторожился:

– Это льгота или как?

– На этажах по две квартиры, двухкомнатные и пятикомнатные. За льготу благодари соседей.

– Они многосемейные?

– Напротив тебя живет начальник политотдела, – сурово заметил начальник КЭУ. – Заглянет в гости, а вокруг – одна фанера.

Костя вздрогнул. Бывший матрос Балтфлота, участник штурма Зимнего, грубоват по натуре, но добродушен. Проблема – в его молодой жене, крикливой, вредной и пакостной красавице со жгуче-черными волосами. Одно хорошо – дверь оборудована глазком, что дает шанс избежать ненужных встреч.

* * *

Сотрудники АХО[14] под надзором сержанта занесли и расставили мебель, даже развесили шторы. Затем Костя получил шелковое постельное белье и посуду Ленинградского фарфорового завода. В завершение начальник КЭУ повесил на стену копию описи с указанием инвентарных номеров и график уборки квартиры. Немного потоптавшись, перешел на дружеский тон:

– В квартирах первого этажа живут с семьями слесарь, электрик и лифтер. Жена электрика прекрасно готовит.

– Не понял?

– Ты платишь сто рублей в месяц и отдаешь талоны продаттестата. Взамен получаешь вкусное питание и чистую посуду.

Кто бы возражал! Начальник КЭУ тут же позвонил по внутреннему телефону и помог составить почти ресторанное меню. А далее по голове ударил нежданчик. После ухода поварихи Костя забрался в ванну, а когда вышел, обнаружил в квартире соседку. Наскоро превратив полотенце в набедренную повязку, он вежливо поздоровался, а женщина в ответ похлопала его ладошкой по животу:

– Испугался?

Вульгарное поведение вызвало ответную злость, он взял ее за бедра и медленно, но сильно привлек к себе. Женщина сдавленно охнула и прильнула всем телом. За месяц много чего накопилось, и Костя отнес соседку в кровать. После часа африканских страстей спальня напоминала поле боя, а утомленная пара притихла на полу между бельевой тумбочкой и шкафом.

– Мне пора, – женщина принялась собирать разбросанную одежду, – вечером приходи к нам ужинать.

Его действительно пригласили, пришел сам начальник политотдела, просто, без чинов позвал смотреть телевизор. Показывали кинофильм «Мы из Кронштадта» с недовольными комментариями хозяина. Затем перешли в столовую, где Ефим Наумович за рюмкой коньяка познакомил молодую жену Катеньку с новым соседом. Так началась новая полухолостяцкая жизнь.

Едва Костя освоился в служебной квартире, как получил приказ срочно ехать в Стрельну. Маленький деревянный трамвай неспешно телепал мимо летних дач придворной знати времен Екатерины Второй. После Путиловского завода начались новостройки из добротных «сталинских» многоэтажек, затем потянулись поля пригородного совхоза. Через два часа трамвай по косой поднялся на горку и кондуктор крикнула:

– Кому военно-морское училище? – и дважды дернула за веревочку звонка.

Это Константиновский дворец, а Косте надо спуститься на Нижнюю улицу. Указанная в предписании казарма встретила жаром натопленных печей и взводом милиционеров с пограничниками. Устроившись на свободной койке, он познакомился с новыми товарищами и присоединился ко всеобщему гаданию. Каждый выдвигал свою версию столь необычных сборов, но никто не вспоминал войну.

Действительно, в первых числах декабря морские пехотинцы Кронштадта взяли все финские острова, включая Гогланд. Сдавшиеся без сопротивления гарнизоны отправлялись в лагеря для пленных, а укрепления заняли матросы береговой обороны. На севере тоже обошлось без эксцессов, финны организованно, без единого выстрела покинули Никель и Печенгу. Причем полковыми колоннами отправились не домой, а перешли на территорию СССР.

На Карельском перешейке тоже тихо, стотысячное войско Остермана ни разу не стрельнуло в десятитысячную Седьмую армию. Хлопотно лишь в Центральной Карелии. Финны снежной лавиной вывалились из леса в надежде с ходу захватить Кандалакшу и Петрозаводск. Атака имела шансы на успех, оба города – без военных гарнизонов, а горстке милиционеров не устоять перед трехсоттысячным войском. Положение спасли пограничники и охотники: первые сообщили о прорыве границы, а вторые отследили направление и темп движения.

Нешуточный лыжный марафон в сто двадцать километров завершился у железной дороги залпами пушек бронепоездов серии «ОБ-3». Финские солдаты разбежались по лесу, а бронепоезда с десантом ушли в глубь Центральной Карелии. В результате батальон РККА занял узловую станцию Суоярви, отрезав северную группу войск финской армии от баз снабжения. Рейд бронепоездов фактически решил исход войны на севере.

Глава 3 Форт Императора Николая

Первые три дня занятий лишь добавили вопросов. Пятеро хлыщей явно выраженной старорежимной формации нещадно гоняли по дореволюционной полосе препятствий. Причем каждый проход завершался спринтом к огневому рубежу со стрельбой на время. Это оказалось вступительным экзаменом, после которого отряд ополовинили. Оставшихся поощрили изощренными экзекуциями типа марш-бросков с неожиданными вводными:

– Противник справа! Определить численность и открыть огонь на поражение!

Требовалось не просто упасть, надо выбрать правильное укрытие, определить количество мишеней и метко поразить. Через два дня остались всего девять человек, которых принялись мордовать на стрельбище. Наставники раздали винтовки «АВС-36» с неограниченным количеством патронов и заставили стрелять до одури. Где-то там, в траншеях рубежей от трехсот до пятисот метров, невидимые инструкторы меняли мишени и выставляли баллы.

Десятый день занятий прошел с пулеметом в руках, а вечером выдали «ППД-34/38». С пулеметом Костя худо-бедно справился, вот автомат остался неподвластным, третья пуля короткой очереди выбирала траекторию по своему усмотрению. Мытарства на стрельбище прекратил приказ немедленно отправиться с вещами в управление. Расстроенный несправедливым отчислением, Костя начал неторопливо собираться, но его поторопил неизвестный милиционер:

– Быстрее! Приказано срочно доставить в управление!

Вместо дощатого трамвая он оказался в комфортной легковушке, а встретивший у входа в управление дежурный несколько натянуто сказал:

– Бегом к начальнику! Ждут!

Множественное число ожидающих сначала проскользнуло мимо внимания, а открыв дверь в кабинет, он чуть было не споткнулся на ровном месте. За столом восседал Берия, начальник политотдела дремал в кресле, а начальник управления с бокалом в руке что-то пел на менгрельском языке.

– Заходи, дорогой, – прервал доклад народный комиссар, – мы тебя дожидаемся, Серго хочет показать тебе карту.

– Я плохо читаю карту, – признался Костя, – никак не освою закорючки с черточками.

– Э, нашел о чем переживать! У нас особая, доступная любому, даже школьнику.

Действительно, благодаря штриховке и четкому контуру береговой линии черно-белая карта стала понятной с первого взгляда. Перед ним – восточная часть Финского залива от острова Гогланд и далее до середины Ладожского озера. Не слезая со стола, Берия ткнул в нее пальцем и спросил:

– Знаешь эти места?

– Форт Императора Николая II, рядом поселок Песочное, был здесь в школьные годы.

– Даже так! Серго, ты вытащил козырного туза! – хохотнул нарком.

Опыт Русско-японской войны заставил Адмиралтейство пересмотреть приоритеты, в первую очередь роль броненосцев закрытого моря. Тяжелобронированные кораблики размером с эсминец показали полную неспособность противостоять ударным кораблям океанского флота. В результате приоритет отдали дальнобойной артиллерии береговой обороны. От Либавы до Кронштадта построили сеть батарей с двенадцатидюймовыми орудиями, а подходы к столице укрепили мощными фортами, добавив противодесантную артиллерию и крепостные «Максимы».

Южные укрепления именовались «Форт цесаревича Алексея», а коммунисты предпочли называть по ближайшей деревне «Красная Горка». Северный комплекс укреплений оставили в финской аббревиатуре «форт „INO“». Во время первой Советско-финской войны гарнизон форта оказал ожесточенное сопротивление, но вынужден был отступить, предварительно все взорвав.

Через пятнадцать лет после оккупации Карельского перешейка финны сумели восстановить одну позицию и привезли из крепости Свеаборг двенадцатидюймовую башню. Именно она со своими полутонными снарядами спровоцировала войну и стала камнем преткновения в продвижении Красной Армии к Выборгу.

– Первого декабря финны пулеметами отогнали десант наших краснофлотцев, – снова заговорил Берия.

– Главный калибр и противодесантная артиллерия не стреляли. Огонь велся из прибрежных ДОТов, – добавил начальник политотдела.

Народный комиссар недовольно оглянулся и продолжил:

– Третьего декабря попытку повторила разведка Седьмой армии и снова неудачно.

Начальник управления наполнил покровителю бокал, вышел вперед и пафосно заявил:

– Партия оказала нам доверие, поручив сформировать особую оперативно-разведывательную группу!

– Ты – коммунист с боевым опытом, поэтому командиром назначаю тебя! – с этими словами Берия поднял бокал.

Это тост или что? На всякий случай Костя ответил:

– Благодарю за оказанное доверие! Умру, но ваш приказ выполню!

– Молод умирать, совсем молод. С отрядом ты знаком по Стрельне. Утром разработаешь план, а вечером вас забросят в тыл.

– Сидели как-то у графина три в сиську пьяных угро-финна, – выдал каламбур начальник управления и опустошил бокал.

– Обязательно расскажу Сталину о твоем рейде по тылам, – хохотнул Берия.

Надевая в приемной шинель, Костя от волнения никак не мог попасть рукой в рукав. Шутка ли, вот так сразу спланировать операцию и повести за собой отряд товарищей. Он действительно видел то, что осталось от форта Императора Николая, и запомнил периметр внешней обороны с сотами огневых точек. Сейчас там гарнизон, а не пара экскурсоводов, и незаметно пробраться в башню главного калибра весьма проблематично.

* * *

Он получил билет в один конец, в этом Костя был уверен на все сто. Отряд проберется на территорию форта, а дальше что? Навыка подрывных работ у милиционеров нет, а если каким-то чудом сумеют взорвать, обратно не уйти. Войдя в квартиру, не раздеваясь, направился на кухню и достал из шкафчика «Цимлянское черное». Громко процитировав Пушкина:

«Да вот в бутылке засмоленной Между жарки́м и бланманже Цимлянское несут уже, За ним строй рюмок узких, длинных Подобно талии твоей, Зизи, кристалл души моей», —

ополовинил бутылку прямо из горлышка и вслух прочитал этикетку:

– В его букете уловим тонкий аромат чайной розы, по вкусу оно бархатистое, с терново-вишневыми тонами. Точка, спать.

Ночью ему приснился товарищ Берия без штанов с кувшином вина. Нарком предлагал выпить, а он отталкивал его и всячески ругался, доказывая, что грузины не умеют делать вино. От лености они закладывают в чаны виноград с кисточкой, от чего вкус становится терпким, словно древесная кора. Берия неожиданно в него вцепился и заорал:

– Вставай!

– Не хочу, – отмахнулся Костя и сел в кровати.

– Хочешь или нет, вставать надо, – резонно заметил телохранитель начальника политотдела.

– Зачем? Еще рано.

– Каша на столе, позавтракаешь, и вместе пойдем на службу.

Когда Костя сел за стол, кухарка демонстративно поставила перед ним недопитую бутылку и наставительно заметила:

– Такие вина в одиночку не пьют.

– Такие – это какие?

– Саркел[15] возвели персы, и виноделие пришло от них. «Цимлянское черное» делают из черного изюма, а пьют наперстками, восхваляя красавиц.

– На вид тебе сорока нет, а говоришь о дохристианских временах, – язвительно заметил телохранитель.

– Читай Омара Хайяма[16], неуч! – отрезала кухарка и загремела посудой.

«Да, женщина похожа на вино, А где вино, Там важно для мужчины Знать чувство меры», —

процитировал Костя забытого за тысячелетие гения.

– Пошли поэт, труба зовет, – поднимаясь с табуретки, хохотнул телохранитель.

Начальник политотдела уже поджидал у лифта, но после дружеского приветствия надолго замолк. Так, в молчании, они дошли до служебного входа, а перед дверью он неожиданно выматерился и злобно воскликнул:

– Сволочи эти финны, нормальные люди не могут обстреливать жилые кварталы Кронштадта!

Трехсотпятимиллиметровые орудия главного калибра форта Императора Николая стреляют на запредельную дистанцию в пятьдесят километров. До Питера не достанут, но ближние пригороды, включая Стрельну с Петергофом, – в зоне поражения.

– На батарею пришли нацисты? – догадался Костя.

– Батальон штурмовиков, ради своих идей они готовы пожертвовать даже соотечественниками.

Начальник политотдела закурил «Беломор», сплюнул с языка прилипшую крошку табака и продолжил:

– Тридцатого ноября форт обстрелял город Кронштадт, мы ответили бомбовым ударом по Хельсинки и объявили войну.

– Посол предупредил финнов, что за выстрел в сторону Ленинграда наша авиация сровняет Хельсинки с землей! – похвастался осведомленностью телохранитель.

– За последний обстрел уже ответили? – спросил Костя.

– Дивизия тяжелых бомбардировщиков нанесла показательный удар по Турку. Порт, верфи и заводы превратили в щебень.

– Это точно? Не промазали?

– Загляни ко мне, посмотришь вчерашние шведские газеты. Злобствуют, но понимают справедливость ответа.

Нацисты тридцатых годов ничем не отличаются от последователей двадцать первого века, тот же угар вседозволенности и беззакония. Но Вторая мировая война создала прекрасное средство излечения – пуля в лоб.

* * *

Начальник политотдела снова надолго замолчал и заговорил только у дверей кабинета:

– Мы создали государство, которым правит трудовой класс, а капиталисты затеяли новую мировую войну.

– Пусть дерутся между собой, – ухмыльнулся телохранитель.

– У нас нет ни армии, ни флота. В регулярной армии СССР всего пятьсот тысяч человек.

– Отличные бойцы…

– На Дальнем Востоке! И сто тысяч на Украине! – прервал телохранителя начальник политотдела.

– В сентябре вышел указ о всеобщей воинской повинности, – заметил Костя.

– За два года увеличим армию в четыре раза, а обученных воинов получим лишь в сорок втором.

– Чего учить? – снова вмешался телохранитель. – Гаражи и аэродромы ОСОАВИАХИМа забиты танками и самолетами.

– Не размахивай саблей, техника двадцатых годов хороша для обучения и непригодна для войны.

– Армии без командиров не бывает, – вставил свое слово Костя.

– Ты прав, наше посольство во Франции выдало белоэмигрантам сто двадцать тысяч паспортов.

– Сто двадцать тысяч царских офицеров? – охнул телохранитель.

– Не забывай о семьях, мы для всех открыли двери! Возвращаются инженеры, артисты, да что там – приехал сам Вертинский.

– Бывших лейтенантов и штабс-капитанов отправят на службу?

– Уговаривать не будем и отказывать не станем! У Гитлера под ружьем – пять миллионов, у Антанты – семь, и война неизбежна!

– Враги обязательно нападут и выберут самое неподходящее для нас время, – предсказал Костя.

– В двадцатом финны напали без объявления войны, забрали Центральную Карелию и Печенгу с Никелем, – напомнил телохранитель.

– Сейчас тоже начали с претензий, граница – по Неве, потребовали всю Ладогу, Петрозаводск с половиной Онеги и далее до Белого моря.

– Разве первыми начали они? – удивился Костя.

– Мы согласились передать всю Карелию на условиях вхождения Финляндии в состав СССР, а они обстреляли пограничников.

– Надеются на помощь западных партнеров?

– Президент Ристо Хейкки Рюти уже заготовил речь по случаю взятия Ленинграда!

Начальник политотдела процитировал по памяти:

– «Пала впервые в истории некогда столь великолепная столица, находящаяся вблизи от наших границ. Для нас, финнов, Петербург – зло, он являлся памятником русского государства, его завоевательных стремлений».

У маленькой, скромной и нищей Финляндии под ружьем – более двухсот тысяч солдат без учета резервистов. СССР выставил против них спешно сформированные Седьмую, Восьмую и Девятую армии. Де-факто у финнов – десятикратное превосходство, отсюда призыв нацистов начать поход на Ленинград. Реализовать военную авантюру помешали сами финские солдаты, наотрез отказавшись воевать. Короткий разговор с начальником политотдела помог сложить воедино решения правительства последних месяцев. Страна готовится к войне! Правительство открыло двери для белоэмигрантов, причем последнее потребовало отказаться от репрессий и политического прессинга инакомыслящих.

На лестнице Костю остановил дежурный по этажу и отправил к начальнику контрразведки. До начала рабочего дня – почти два часа, а начальство уже на местах, почему? Если верить школьной учительнице истории, в январе сорокового не было никаких важных событий.

– Держи и проходи. – Секретарь протянул Косте значок «Ворошиловский стрелок НКВД».

В кабинете – дым коромыслом, форточки настежь, не продохнуть. Неужели заседали всю ночь? За столом заседаний военные моряки, летчики и артиллеристы – Военный совет, да и только.

– Вот исполнитель главной роли, – без тени улыбки представил Костю секретарь.

Моряк с нашивками адмирала критически посмотрел на парня в обычной милицейской форме и ехидно спросил:

– Что ты умеешь? Только кратко.

– Стрелять и говорить на финском языке.

– Он знает форт, был там несколько лет назад, – добавил начальник контрразведки.

– Я тоже там был, зимой восемнадцатого, – подал голос артиллерист с ромбиком в петлице.

За столом полыхнула свара, и Костя понял: они действительно просидели здесь всю ночь. Причем спор был ни о чем, люди высоких званий с сединой на висках отстаивали право провести диверсию. Каждый по отдельности доказывал преимущество своего рода войск и требовал отправить именно его людей.

* * *

Они серьезно? Решение принял Берия, и никто не посмеет ослушаться приказа сталинского наркома. Так нет, спорят, как малые дети. Костя немного послушал бессмысленные пререкания и громко спросил:

– Как будем высаживаться на вражескую территорию?

– Со стороны залива, другого варианта не существует, – пожав плечами, ответил адмирал.

– Вы предлагаете повторить предыдущие ошибки? Еще при царе побережье утыкали ДОТами и дозорными вышками!

– Зачем, спрашивается, высаживаться под пулеметами, если можно зайти со стороны Выборга?

– Прекрасная идея! Высадимся за Березовыми островами и совершим героический двухсуточный марш-бросок.

– Нету других способов, понимаешь, не-ту!!! – выкрикнул адмирал. – Льда тоже нету! У нас один вариант – под названием «шлюпка»!

– Льда нет, а гидросамолету сесть на одно из семи озер слабо? – ухмыльнулся Костя.

– До батареи – час быстрого хода, – прошептал артиллерист.

– Решено! Сегодня ночью высаживаем отряд морской пехоты!

– Не забудьте сообщить о своем решении товарищу Берии.

Спорщики мгновенно сникли, совещание созвано по указанию наркома НКВД. Московское начальство недвусмысленно приказало разработать план операции, которую проведет вот этот милицейский прыщ.

– Дам тебе два «амбарчика»[17], для взвода вполне достаточно, – сказал летчик с ромбом в петлицах.

– И все? Милиционеров не учат подрывному делу, и специалистов по береговой артиллерии среди нас нет.

– В таком случае на кой хрен вас посылают? – возмутился адмирал.

– Мы сумеем пройти и безопасно провести специалистов, – на ходу придумал Костя.

– Сколько вас? – поинтересовался артиллерист.

– Девять стрелков при двух пулеметах.

– Слабо, очень слабо! Нам предстоит закатить вагонеткой не менее четырех снарядов, а это как минимум два часа!

– Для составления плана не хватило ночи? Присылайте подрывную группу с радистом – и поехали на аэродром.

И тут наступил момент истины: просидев всю ночь, они даже не согласовали состав десанта! Высокое начальство снова заспорило, но сейчас уже по вполне конкретным вопросам. Необходимы опытный сапер и знатоки устройства береговой батареи. Место закладки зарядов должен указать специалист.

Перекрывая матом поднявшийся гвалт, адмирал схватился за телефон и потребовал срочно привезти с форта Красная Горка толкового инженера. Костя тоже спохватился, отряд улетает сегодня, а оружия с амуницией нет. Без спроса взял со стола начальника контрразведки лист бумаги и, сидя на подоконнике, начал составить список. Стараясь ничего не упустить, принялся подробно записывать все, начиная от запасных портянок и заканчивая сухим пайком.

– Езжай в казармы лейб-гвардии Гренадерского полка, – бегло просмотрев список, распорядился начальник контрразведки.

– До Гренадерского моста на трамвае – полтора часа! – воскликнул Костя. – Дотемна обратно не вернусь!

– Забирай моего шофера, затем на озеро Долгое, где базируются гидросамолеты.

– Сначала необходимо всем собраться, подготовить оружие и снаряжение, оговорить совместные действия.

– Сейчас пошлю за ними автобус, он же отвезет к гидросамолетам, – спохватился начальник контрразведки.

Царящий в кабинете организационный бардак способен на корню угробить операцию, и Костя начал злиться. Откуда ему знать, что для Красной Армии и милиции – это первый опыт диверсионной деятельности. Большевики занимались лишь разведкой и контрразведкой, а война на государственном уровне – для них впервые. Может показаться странным, но единственным специалистом в данном вопросе был Берия. Будучи тайным агентом большевиков, он выполнял особые задания Микояна с Кировым. В том числе во время турецкой интервенции его внедрили в штаб османов, где будущий нарком провел несколько удачных акций.

Каре добротных трехэтажных казарм замыкали полковые конюшни и склад военного имущества. Запасы лейб-гвардии Гренадерского полка с красивыми мундирами растаяли во время Гражданской войны и последующей разрухи. Впоследствии склад передали контрразведке НКВД для хранения конфискованного оружия с особым снаряжением. Увы, деятельность иностранных разведок на территории СССР – отнюдь не паранойя большевиков. В страну проникают сотни шпионов, диверсантов и террористов с конкретными заданиями убить, отравить или взорвать.

Легковушка остановилась у сторожки со старорежимной табличкой «Каптенармус», и Костя решительно открыл дверь. Сидевший за столом сержант проворно вскочил:

– Здравия желаю, товарищ младший лейтенант! Затребованное вами оружие подготовлено!

На длинных столах аккуратными рядами разложены пистолеты-пулеметы «Bergmann MP-35», «Thompson M1921/M1928», «Lanchester Mk.1», «Schmeisser MP28», даже два пулемета «Bergmann MG-15», выбирай на любой вкус.

– Патронов достаточно?

– Боезапас с одеждой скоро привезут, а пока осваивайте пистолет с глушителем, специально для вас приготовили.

Косте он показался огромным, тяжелым и неудобным, что вызвало недоуменный вопрос:

– Что это?

– «Маузер» «С96 Schnellfeuer» тридцать второго года, автоматический вариант с магазином на двадцать патронов, – в свою очередь, удивился сержант.

Эту хренотень таскали на поясе господа большевики? Враки! Или ремень оборвется, или радикулит свалит. Не испытывая доверия к товарищу «Маузеру», Костя с невинным видом поинтересовался:

– На всякий случай надо бы снайперскую винтовку.

– Есть такая, два года назад поймали на крыше диверсанта, собирался испортить нам Первомай.

Сержант принес неизвестную винтовку с длиннющим, почти метровым оптическим прицелом.

– Откуда это чудо-юдо?

– Американская винтовка «Springfield 1903A1» с восьмикратным прицелом «Unertl», – пояснил сержант.

Заокеанские конструкторы не утруждают себя теорией, отсюда странные, порой гротескные решения. Точность оптической оси зависит от качества линз, а длина трубки не имеет значения. Костя несколько раз примерился к оружию, после чего спросил:

– С патронами или только посмотреть?

– Найдем, небольшие партии ради дела оставляем в несгораемом шкафу.

С оружием вопрос решен, осталось дождаться ребят, переодеться и можно отправляться на аэродром летающих лодок. Костя подошел к окну и начал наблюдать за кошкой, которая плавными шажками подкрадывалась к голубям. Ворвавшийся во двор автомобиль вспугнул птиц, а кошку загнал в отдушину подвала. Через минуту на складе раздался громкий бас начальника контрразведки:

– В экипировку отряда необходимо внести изменения! Где-то здесь должно быть финское противотанковое ружье.

– Противотанковое ружье? – удивленно переспросил Костя. – Зачем оно диверсантам?

– По весне на сортировочной станции поймали отряд финнов, пытались забраться в товарный вагон на Москву.

– Пресекли очередную попытку обстрелять автомобиль товарища Сталина, – добавил сержант и побежал за стеллажи.

В двадцать первом веке не принято рассказывать о покушениях на жизнь вождя народов. Чаще всего пишут о зверствах НКВД и расстрельных списках. Тема диверсантов с заданием убить членов советского правительства если и встречается, то подается как борьба патриотов с красным режимом. Можно подумать, что боевики падают с луны, а оружие получают через магический портал. Первое покушение случилось в тридцать первом на Ильинке. Агент МИ-6 долго выслеживал Сталина и, выбрав удобный момент, попытался застрелить. Вождя спас простой московский милиционер Власик, ставший с этого дня личным телохранителем и начальником охраны.

* * *

За стеллажами послышался противный скрежет железа по каменному полу, и красный от натуги сержант выволок чудище на металлических лыжах. Жуткая конструкция никак не походила на противотанковое ружье. К двадцатимиллиметровой авиационной пушке с пулеметным прикладом под плечо необходим расчет богатырей, о чем Костя и заявил:

– Стрелять должен Илья Муромец, а Добрыня с Поповичем упрутся ему в жопу, чтобы не снесло отдачей.

Начальник контрразведки хохотнул и подтвердил:

– Отдача действительно сногсшибательная, но одиночными стрелять можно.

Оружейник управления помог сержанту поставить авиационную пушку на стол и пояснил основные характеристики:

– Патрон с ослабленным зарядом, выстрел на триста метров, навесом можно забросить на восемьсот.

Осознав вес и возможности финской стрелялки, начальник контрразведки пояснил причину своего решения:

– Авиаразведка засекла на территории форта взвод английских танков, а иного оружия против них у нас нет.

– Подыскивали удобное место для высадки? – предположил Костя.

– Нет, корректировали ответный огонь «Марата» и «Октябрины»[18].

– Финны снова стреляли? – хмуро спросил сержант.

– Били по Петергофу, выпустили сорок семь тонн снарядов.

– Нацистов шюцкора надо вешать! – несдержанно выкрикнул оружейник.

За время взятой Сталиным паузы в боевых действиях тон зарубежной прессы разительно изменился. В декабре газеты Антанты дружно грозили десантом в советское Заполярье и бомбовыми ударами с аэродромов Ирака. Политики хором обещали прислать в Финляндию войска и самое современное оружие. Через месяц запахло жареным, а начало положил Рашид Али аль-Гайлани, потребовав вывода британских войск из Ирака.

Дальше – больше. Итальянские войска Южного Египта сосредоточились вдоль Нила с явным намерением нанести удар на север. Корабли Германии вошли в порты Норвегии, где встретили радушный прием правительства и населения. Но самое главное заключалось в том, что газеты Третьего Рейха дружно высмеивали финскую армию! Неожиданный пассаж! Оба государства проповедуют нацизм, финны скопировали «народные войска», изменив название СС на шюцкор, а Германия повернулась спиной!

Для Лондона и Парижа стало очевидным, что прямая помощь Финляндии приведет к обратному результату. Рейх поддерживает СССР, а ввод войск Антанты юридически оформит союз этих государств. Война против Германии и Советской России априори проигрышна. Британия с Францией не только потеряют колонии, они исчезнут с карты Европы. Сценаристы и режиссеры пообещали финнам моральную поддержку и прекратили поставки оружия.

Разбрызгивая слякоть талого снега, во двор казарм лейб-гвардии Гренадерского полка въехал броневик НКВД. Оружейник тотчас выбежал из склада и вернулся с двумя ящиками в руках.

– Финские гранаты М32 «Капля» с терочным запалом и «Веретено» с латунным запалом, – пояснил он.

– А патроны? – нахмурился начальник контрразведки.

– Сейчас принесут, цинки занимают треть боевого отсека.

– Для противотанкового ружья привезли?

– Сегодня еще два финских самолета перелетели на аэродром «Ржевка».

– Я спрашиваю о патронах, а ты говоришь о самолетах! – прикрикнул начальник контрразведки.

– О патронах и разговор, оружейники авиаполка обещали прислать боекомплект с обоих самолетов.

Услышав о большом запасе бронебойных и фугасных снарядов, Костя приуныл. «Lahti L39» весит под шестьдесят килограммов, с четырьмя коробками боезапаса по десять кило получается центнер. Из семи озер Подгорное ближе всего к форту, а это десять километров по бездорожью. С таким грузом к батарее за ночь не дойти, а дневка на открытой местности чревата нежеланными встречами.

* * *

Следом за бронемашиной прикатила полуторка вещевого склада. Рядом с оружием разложили френчи и галифе буро-зеленой окраски, кожаные бушлаты на ватной подкладке и сапоги бутылочкой. Мешок финских шапок вызвал всеобщее оживление и шквал шуток. Милиция ходит в бекешах, в армии выдают стеганые на вате шлемы-буденновки, а народ носит круглые «боярки» или «московские пилотки». Так что треух давно стал синонимом деревенщины.

Если подбор одежды можно назвать идеальным, то маскхалаты вызвали недоумение. Расцветка соответствовала сезону, но это были облегающие комбинезоны с симметричным рисунком. Заметив недовольство подчиненного, начальник контрразведки пояснил:

– Погранкатера перехватили шведский транспорт с оружием, боеприпасами и одеждой для нацистов.

Деваться некуда, и Костя начал переодеваться. Вскоре во двор въехал автобус, в котором вместе с отрядом приехали специалисты береговой артиллерии и новобранец-радист. Парень сразу «отличился», громогласно заявив:

– Что это за оружие? Мы идем в тыл врага и должны держать в руках финские автоматы!

Ответом послужил дружный хохот, а когда все отсмеялись, сержант пояснил:

– Финского оружия не существует, они производят дореволюционные модели Сестрорецкого завода.

– Причем хренового качества, а обилие мелких деталей делает его очень ненадежным, – добавил оружейник.

– С кем необходимо держать связь? – осведомился Костя.

– Ключом – со штабом Балтфлота, а радиотелефоном – с корректировщиками огневой поддержки.

Неожиданная предусмотрительность начальника контрразведки подняла отряду настроение. Связь обеспечит удар корабельной артиллерии и позволит проскочить через любой заслон.

– Всем в автобус! – последовал приказ. – На аэродроме – плотный ужин, затем вылет вместе с бомбардировщиками.

В столовой для военлетов подали ужин из двух вторых блюд. Сначала принесли фаршированную черносливом говядину, затем горбушу в сметане. На сладкое выставили взбитые сливки с консервированными персиками. Не успели разведчики погладить раздувшиеся животики, как официантки прикатили тележку с бисквитами, пирожными и печеньем.

– Хочу в авиацию, – отползая от стола, пошутил Костя.

– Ты сначала вернись обратно, – хмуро заметил капитан-артиллерист береговой артиллерии.

– Ужин смертника, – поддержал его подрывник.

В результате необдуманных реплик бойцы отряда сразу скисли и понуро поплелись к причалу, где стояли «амбарчики». Зато полет принес умиротворение, установленный над крыльями двигатель не донимал шумом и вибрацией, что позволило сладко вздремнуть. В результате проспали и полет, и посадку, а проснулись после того, как пилот мастерски ошвартовал летающую лодку к рыбачьему мостику.

– Ну и зима, – недовольно заворчал артиллерист, – январь, а озеро без единой льдинки.

Костя хотел было объяснить, что родниковые озера замерзают крайне редко, но вместо этого прикрикнул:

– Разговорчики! Бегом! Залечь цепью в ста метрах от берега! Радисту и подрывнику остаться со мной!

Отряд дисциплинированно выполнил приказ, и Костя понял допущенную ошибку. Он остался один на один с двухметровой пушкой и закруженными сорокакилограммовым боезапасом санями. У радиста за спиной – пудовая радиостанция да полпуда запасных аккумуляторов. Подрывник согнулся под тяжестью заполненного непонятно чем ранца.

* * *

Спасибо бортстрелку, парень без лишних слов помог перетащить на мостки тяжелые сани. Освободившись от груза, «амбарчик» с коротким разбегом взмыл в небо, и тут же сел второй гидросамолет. Пилот лихо подрулил к импровизированному причалу, и Костя встретил основной отряд. Следом за разведчиками на мостки вышел пилот с раскрытым планшетом.

– Ты – здесь, – ткнул пальцем в карту, – до ближайшего форта – семь километров, а между озером и батареей несколько жилых построек.

– Мне приходилось здесь бывать.

– Вторая волна бомбардировщиков прилетит через два часа. Вас не тронут, бомбовый удар – по прибрежным укреплениям.

Отряд высадили на Верхнем озере, что немного удлиняет путь, зато дорога проходит вдоль зарослей сирени. До революции здесь были дачи Петербургского бомонда, а сейчас заброшенная глухомань. Оккупировав Карельский перешеек, финны снесли почти все дачи, проигнорировав судебные иски бывших владельцев. Оставили лишь несколько домиков для офицеров с семьями. В числе уцелевших оказалась дача Бормана, покровителя петербургских поэтов.

Разведчики зашагали по бегущей от рыбацкого мостика тропинке и вскоре вышли на берег Черной речки. За каскадом водопадов виднелась дамба с руинами лесопилки, и они осторожно перешли на другой берег. Фоторазведка не подвела, проходящую вдоль реки дорогу действительно обрамляли заросли одичавшего кустарника.

– Включить карманные фонарики! – приказал Костя. – Через два часа мы должны выйти к береговой батарее.

– Нас сразу заметят! – возразил артиллерист.

– И что? Подозрение вызовет крадущийся в ночи отряд. Или ты собираешься всем кричать: «Я советский диверсант»?

Строй сдержанно хохотнул, но фонарики достали не сразу. Стимулятором послужили невидимые в темноте ухабы и наледи. Следующим испытанием на выдержку и дисциплину стал проход мимо жилых домов. Уже темно, но еще не поздно, и желтоватый свет керосиновых ламп подсвечивал дорогу ровными квадратами. Но редкие прохожие не обращали на отряд внимания. Лишь изредка, когда санки наезжали на мерзлую землю, противный скрежет полозьев заставлял недовольно обернуться.

У двухэтажного домика с башенкой повернули направо и вскоре вышли на скользкие доски пешеходного мостика. Отряд почти у цели, следующий мост через ров почти упирается в ворота форта пятиметровой высоты. Через пятьдесят метров стена трансформируется в обычный вал, который обрамляет периметр форта. Именно через вал Костя собирался пробраться вовнутрь. Неожиданно над головой вспыхнул ослепляющий свет. Бомбардировщики! Лидер сбросил первый САБ![19]

– Быстро под мост, иначе нас заметят часовые! – приказал Костя.

– Быстро, медленно. Какая разница? На военный объект незамеченным не пройти, – недовольно проворчал артиллерист.

– Хочется полежать под пулеметным огнем противника? – ехидно заметил кто-то из разведчиков.

Возникшую перепалку погасила вздрогнувшая земля с последующим грохотом взрыва. Отряд торопливо забрался под мост, словно дощатый настил способен кого-то защитить. После очередной серии бомб подал голос радист:

– Вот попадут в башню, и наша вылазка в тыл станет бесполезной.

– Ничего с ней не станет, корабельная башня выдержит прямое попадание главного калибра, – ответил артиллерист.

– Очень толстая броня, да?

– Неуч! Орудие почти невозможно повредить, надо разрушить фундамент, а здесь пять тысяч тонн монолитного железобетона!

– Совсем-совсем? А если бомба попадет в ствол?

– Здесь пушки Обуховского завода по пятьдесят две тонны каждая! И сплав особый, капиталисты до сих пор его не знают.

– Установка лучей смерти?[20] – благоговейно прошептал радист.

Артиллерист смачно сплюнул, а подрывник выразительно покрутил пальцем у виска. Впрочем, оба смилостивились перед наивным юношей и пояснили суть предстоящего задания. Артиллерийская башня представляет собой конус в бетонном гнезде. Гигантская конструкция держится на единственном опорном подшипнике, установленном на шестиметровой глубине. Вот эту ахиллесову пяту предстоит разрушить отряду.

* * *

Затянувшаяся бомбежка с периодически вспыхивающими в небе «люстрами» начала утомлять, и Костя решил поставить боевую задачу. Две тройки основного отряда с пулеметами блокируют выходы из казармы и жилого дома офицеров у поста управления. Где расположился гарнизон шюцкора, никому не известно, посему поиски он берет на себя. Обход территории форта чреват случайными встречами, а он – единственный, кто свободно говорит по-фински.

Следом заговорил капитан-артиллерист. Сначала напомнил группе подрыва о распределении обязанностей, затем потребовал от Кости обеспечить надлежащее охранение. Кто бы спорил, по самому благополучному сценарию на подготовку взрыва уйдет несколько часов. От боя с шюцкором никуда не деться, это понял каждый.

– Вроде притихло, – нервно поежился радист.

– Выходим, и быстро – направо вдоль стены! – приказал Костя.

Мост через ров упирался в распахнутые ворота, а дверь слева раньше вела в комнату экскурсовода. Сегодняшнее назначение пояснил выглянувший солдат.

– Чего расшумелись? Зубы сводит от скрежета полозьев.

– А где танки? – наобум спросил Костя.

– В гараже, а танкисты с офицерами – в поселке.

– У кого ключи от склада?

– На территории форта нет замков, и вообще, уматывайте, посторонних пропускаем с разрешения командира батареи.

– С этой хренью? – Костя указал на противотанковое ружье. – Велено сдать на склад.

– Гарнизон проживает внизу, у моря, в бывших русских дачах.

– Не, оружие шюцкора не для вас.

– Вход на территорию тоже не для вас! – огрызнулся дневальный. – Топайте отсюда!

Это он зря сказал, достать из подмышечной кобуры «ПК» – дело доли секунды, а дважды выстрелить в голову – и того меньше. В застывшей тишине Костя вошел в караулку, где в комнате отдыха безмятежно спали еще шестеро. В обойме осталось всего три патрона, зато в оружейной стойке – ряд автоматов. Судьбу ночного наряда решила шепелявая очередь, а одиночные выстрелы поставили завершающую точку.

Правила требуют собрать документы с оружием, и Костя решил поручить это отряду. Народ не обстрелянный, не видавший крови, пусть до первого боестолкновения прочувствуют сермяжную правду войны. Поэтому, вернувшись под арку крепостной стены, с ухмылкой приказал:

– Вторая группа собирает документы, первая группа выносит оружие и боеприпасы.

– Сколько их? – едва слышно спросил радист.

– Было семь. Шевелитесь, мы еще не приступили к выполнению задания!

На самом деле операция уже началась, причем поперек разработанного плана. Предполагалось, что ворота будут закрыты, а часовые стоят по периметру. Ожидали усиленного патрулирования немалой территории с танками в полной готовности. Отряд готовился лезть через стену, а тут проходной двор с офицерами и гарнизоном где-то за пределами форта.

Первым делом закрыли и заперли ворота с дверью в стене, после чего отправились знакомиться с танками. В построенных еще при царе боксах стояло четыре «Виккерса», колесный трактор, два итальянских грузовика «Fiat 612» и шведский бронеавтомобиль «Ландсверк». Казалось бы, танк поможет держать оборону и обеспечит прорыв из форта. Ха! Вот так, не знаючи, сел, поехал и начал стрелять? Костя наивностью не страдал, поэтому разыскал ломик и принялся крошить катушки зажигания, свечи с прочими мягкотелыми железячками.

– Ты что делаешь! – схватил за руку капитан. – Обратно поедем на машине!

– Кто сядет за руль?

– Я сяду, у нас на батарее все командиры умеют управлять грузовиками.

– В таком случае ты – на грузовик, я – на бронемашину, – ответил Костя, продолжая крушить технику.

– Если сумеешь, она весом с танк, – скептически заметил капитан.

Из личного опыта есть вождение старенького «КрАЗа», подарок военных в начале девяностых. Очень тяжелая в управлении машина, зато без проблем проходит по любому бездорожью, что важно при санитарных чистках в лесной глухомани. Это плюс, причем единственный, а «Ландсверк» может преподнести уйму неприятных сюрпризов. Тем не менее броневик надо брать, ибо он даст шанс вырваться из форта.

* * *

Ради душевного спокойствия Костя с капитаном перегнали к воротам броневик с грузовиком, после чего всем отрядом отправились на поиски шюцкора. На снимках авиаразведки отмечены два кирпичных здания и вход в подземную казарму. Не озадачиваясь логическими измышлениями, он повел отряд по протоптанной тропинке. В ближайшем доме оказались заброшенные офицерские квартиры с постом управления на первом этаже.

– Подождите, – попросил капитан, – необходимо заминировать Центральный автомат стрельбы и распределительный щит.

– Зачем тратить тол на щит? Финны подадут электричество по времянке, – подал голос радист.

– Молчи, когда не спрашивают. Сюда выведены провода от дальномеров и линия управления орудиями.

– Это как? – удивился Костя.

– Экипаж обслуживает башню, а командир отсюда наводит и стреляет. – Капитан покрутил ручку вариометра вертикальной наводки.

– Из кирпичного домика, который развалится от близкого взрыва?

– Основной и резервный автомат стрельбы – под землей, но гарнизон перед приходом финнов их взорвал.

Подрывник разложил толовые шашки, вставил детонаторы с запальными шнурами на тридцать секунд, и отряд направился дальше. До казармы – полкилометра, а свет в окнах обещал встречу с бодрствующим гарнизоном. Ничего удивительного, до полуночи еще далеко и можно подождать отбоя. С другой стороны, с атакой лучше не затягивать. Не факт, что предоставленные самим себе солдаты вовремя заберутся под одеяло. Собрав отряд у входной двери, Костя распределил обязанности:

– Группа подрыва с радистом остается снаружи, вторая группа зачищает первый этаж, я с первой атакую второй этаж.

– Кто дает команду открыть огонь? – взволнованно спросил один из разведчиков.

– Товарищ «Маузер»! – ответил Костя и поднял над головой тяжеленный пистолет.

Короткая лестница на площадку порадовала отсутствием дневального у тумбочки, а две двери вызвали замешательство. Пришлось срочно менять первоначальный план, и Костя тихо распорядился:

– На первом этаже работают пулеметные расчеты, а двое – со мной! – и побежал наверх.

Второй этаж встретил шумом азартных игр в обрамлении табачно-сивушного смрада. Слева, под аккомпанемент заковыристого мата, сражались в карты, справа витиевато закручивали кожаные стаканы и бросали кости. На этаже царила атмосфера злобной ругани, добродушных шуток, радости выигрыша и горечи потери последних денег. Появившиеся на лестничной площадке незнакомцы шюцикам не понравились, и здоровяк в вязаной шапке по типу шлема небрежно крикнул:

– Валите отсюда, пока при памяти!

Реплика решила дилемму выбора, Костя указал товарищам на противоположное помещение, а сам выстрелил навскидку. «Springfield 1903A1» недовольно фыркнул и выплюнул из затвора струйку копоти. С трех метров промахнуться невозможно, как невозможно незаметно что-то сделать. Игроки почти синхронно обернулись, но отсутствие звука выстрела сыграло с ними злую шутку.

– Убери винтовку, дурик! – бросив на стол карты, грозно выкрикнул один из игроков.

В этот момент главарь завалился на бок, и внимание шюциков переключилось на упавшего сотоварища. Пора! Костя приставил «Springfield» к косяку и открыл огонь из «Маузера». Не торопясь, осознавая ограниченное число патронов, начал отстреливать справа налево. Тотчас за спиной застрекотали «Томсоны», поддержанные строгим ритмом пулеметов первого этажа.

За двадцать прицельных выстрелов из автоматического «Маузера» шюцики даже не пошевелились. Выход из ступора совпал с последним выстрелом, но смена оружия на «ТК» лишила их малейшего шанса спрятаться под кроватями. Тем не менее для завершающей точки потребовалось два выстрела из винтовки. «Томсоны» за спиной тоже замолкли, зато внизу разгорелся бой. Первоначальный дуэт «Бергманнов» сменился на соло, затем застрекотали «Lanchester Mk.1» с «Schmeisser MP28», и вдруг бухнула граната.

– Осмотреть помещения и добить раненых, – распорядился Костя и поспешил вниз.

Два бойца ведут от двери неприцельный огонь, у второй двери пулеметчики судорожно вывинчивают колпачки гранат, а пулеметы брошены на пол. Непонятно, по сути «Bergmann MG-15» – это «Максим» с воздушным охлаждением, и технической задержки не может быть. И ответного огня нет, иначе стоящих в дверях бойцов давно бы пристрелили.

– Погоди с гранатой! – крикнул Костя.

Поздно, «капелька» улетела в темную комнату, а пулеметчик взволнованно затараторил:

– Пулеметную ленту закусило, а там полно народа.

Переждав взрыв гранаты, Костя заглянул в комнату, нервно засмеялся, нащупал рукой выключатель и включил свет. В тусклом освещении двух выживших лампочек предстал разгромленный гардероб с разнесенной в щепы пирамидой, разбросанным оружием и разорванными в клочья шинелями. Напротив продолжали трещать автоматы, оба бойца по-прежнему вели огонь от двери. Спальный блок с трехъярусными койками окутан белой пылью сбитой штукатурки – и ни звука, ни шевеления.

– Всех перебили или кто-то успел выпрыгнуть в окно? – нарочито строго спросил Костя.

– Вроде всех, – неуверенно ответил один из бойцов.

Неужели в первом бою люди теряют рассудок? Он не закаленный в боях воин, не храбрец и не испытывает к финнам ненависти, но поступает разумно, даже смело. Или виной всему перенос в иное время? Разум воспринимает происходящее за некий аналог компьютерной игрульки, в которой невозможно по-настоящему убить или умереть. Перешагивая через лужи крови, Костя прошел меж рядов трехъярусных коек, пересчитал убитых шюциков и вышел из разгромленной казармы.

* * *

Плохо, все очень плохо. Он не сумел организовать нападение, а необстрелянные бойцы вели огонь куда ни попадя. Им повезло, очень повезло, дисциплинированная воинская часть перебила бы отряд в три минуты. Костя вышел из казармы в полном расстройстве и был встречен тревожным вопросом:

– У нас раненые есть?

– Все живы и здоровы, – нехотя ответил он.

Следом вышли взволнованные бойцы, и Костя повел отряд к башне. Когда в темноте появились очертания темной махины с гигантскими орудийными стволами, капитан-артиллерист нетерпеливо побежал вперед. За ним заторопились подрывники, увлекая отряд на быстрый шаг. Вход в башню оказался через расположенный рядом бетонный бункер, загроможденный мощными электромоторами. Противоположную стену занимал силовой электрощит с многочисленными амперметрами и переключателями. Капитан с деловым видом прошел мимо приборов, включил рубильник и радостно сообщил:

– Электропитание есть, наша задача намного упрощается!

Суть восклицания стала понятна после спуска на шесть метров вниз на главный уровень. От подъемника снарядов уходил тоннель с вагонеткой на цепной тяге и где-то в сумраке тусклого освещения расходился двумя ветками. Капитан сдвинул рифленый лист палубного настила и распорядился:

– Двое – со мной на погрузку снарядов, двое остаются здесь и сбрасывают их под пайол к опорному подшипнику.

Костя вспомнил о боевом охранении:

– Пулеметчики патрулируют снаружи, – и добавил: – Без прямой угрозы огонь не открывать.

Разгрузка вагонетки походила на кошмарный сон с ожиданием неминуемого взрыва. Умом понятно – снаряды безопасны, но логика с эмоциями никогда не дружила. После очередного удара полутонного фугаса о бетон нервный мандраж зашкалил на грань паники и заставил искать спасения наверху. Сбросив вниз последний снаряд, Костя поспешил к выходу, но был схвачен незнакомцем:

– Сколько раз вам говорить, что за час до учебных занятий надо предупреждать котельную!

– При чем здесь котельная? – невольно вырвалось у Кости.

– Балбес! Откуда паровая машина получает пар! Я отключил отопление казармы!

Пар с паровой машиной, электричество и падающие на бетон снаряды окончательно заклинили мыслительный процесс. Он что-то промычал, но тут лязгнули задрайки входной двери, и боец с порога открыл огонь. Кочегар неловко вскинул руки и рухнул навзничь, а пули «MP28» с неприятным визгом начали рикошетить от стен. Костя плюхнулся на пол, заполз под фундамент работающего электродвигателя и зло выкрикнул:

– Хватит бестолково палить, меня ненароком прибьешь!

– Это вы, товарищ командир? Мы его сразу увидели, только он бежал, а нам пришлось через пушечные стволы лезть.

Боец сбивчиво рассказал, как с товарищем решил посмотреть гигантские стволы орудий и не успел перехватить кочегара.

– Возвращайся на пост, иначе еще кого проморгаете, – потребовал Костя.

На самом деле виноват он сам, не проинструктировал оставленный наверху патруль, непонятно с чего решив, что форт обезлюдел. Тем не менее анализировать ошибки надо после возвращения, а сейчас необходимо предупредить подрывников о скором отключении электричества, и он поспешил вниз.

– Подача пара сразу не прекратится, а мы уже закругляемся, – успокоил капитан-артиллерист.

Он оказался прав, прежде чем лампы начали медленно гаснуть, группа подрыва успела закончить свое опасное дело. Провода протянули почти до разгромленной казармы, после чего подрывник посоветовал:

– Всем необходимо уйти подальше, лучше всего к арке ворот.

– На всякий случай оставлю с тобой двух автоматчиков, а после взрыва подъеду на броневике.

Хорошо сказать «подъеду», шведская хренотень никак не хотела заводиться. Пришлось садиться в грузовик, двигатель которого пошел с полуоборота, и запускать броневик с буксира. В завершение прочую технику приготовили к поджогу и стали ждать взрыва. Ровно в семь земля больно ударила по ногам, затем в небо взметнулся сноп искр в сопровождении жуткого звука стонущего железа.

Костя забросил в гараж факел и поехал за подрывниками. Подземный толчок превратил казарму в груду кирпича, а там, где была башня, бушевал столб пламени. Подрывники прибежали из полуобвалившегося дома офицерских квартир, где тоже взрывом разнесло пост управления.

– Капец котенку, больше срать не будет, – констатировал капитан-артиллерист и неторопливо забрался в броневик.

– Откуда такой шикарный фейерверк? – Костя указал на бьющий из-под земли огненный смерч.

– В складе пороховых зарядов вырвало вентиляционную шахту. Ты не мешкай, забирай парней – и тикаем.

– Странно, сталь и бетон не могут гореть.

– Горят пары взрывчатки, поехали, пожар продлится не менее суток.

Грузовик с отрядом дал по газам и пулей вылетел из ворот форта, а Костя был вынужден задержаться. У подрывников остались толовые шашки с взрывателями, и они не упустили шанса расправиться с котельной. Не оставили без внимания маленькую электростанцию, заложив заряды в паровую машину и генератор.

Глава 4 Орденоносец

Как Костя ни старался, а грузовик сумел догнать лишь у дамбы, где бойцы помогали развернуть радиостанцию. Задание выполнено, и настала пора порадовать руководство. Важничая, радист долго щелкал тумблерами, проверяя ток на антенну и накал ламп гетеродина. Убедившись в полной готовности, взял в руки микрофон и нажал тангенту:

– «Бугель», «Бугель», я – «Шлюпка», как слышите, прием.

Тотчас динамик задрожал от восторженного крика:

– Молодцы!!! Зарево взрыва и пожар наблюдаем из Кронштадта!!!

Поздравления всегда приятны, но время приближается к восьми с вытекающими последствиями. Финской армией командуют немцы, пусть они «русские немцы», но профессиональная выучка от этого не страдает. Организованные поиски начнутся в течение получаса, и тогда отряду придется не сладко. Костя грубо вырвал из рук радиста микрофон, дождался паузы в монологе невидимого собеседника и перешел к делу:

– «Бугель», я «Шлюпка», мы подходим к точке сбора.

– Молодцы, парни! В десять по Москве ждите транспорт.

– Спасибо за заботу, накрываем праздничный завтрак. – С досады Костя выключил радиостанцию.

– Командир, ты чего? – недовольно спросил капитан-артиллерист.

– Похвалу примем по прибытии, до которого еще надо дожить.

– Так темно еще! К десяти чуток развиднеется, вслепую летчики нас не найдут.

– Ты меня не понял, капитан! Сейчас во всех финских штабах трезвонят телефоны! До десяти нас прижмут к ближайшему форту и перебьют!

Состояние эйфории вмиг сменилось испугом, и бойцы без команды забрались в кузов.

– Куда поедем? – усмехнулся Костя. – Грузовик не умеет прыгать кузнечиком. Разобрать оружие со снаряжением и строиться!

– Хочешь поставить здесь заслон? – удивился капитан.

Но Костя не собирался никого слушать и продолжил:

– Самолеты прилетят через два часа. Нам необходимо организовать оборону и отразить возможную атаку. Бегом марш!

Отряд спешно затрусил по дамбе, даже тяжеленное противотанковое ружье понесли на руках. Автотехнике на тот берег не переехать, но Костя сел за руль и ходом посадил грузовик на гребень насыпи.

– А сам? – заволновался капитан.

– Я на броневике пересеку реку ниже по течению и выеду к озеру, а ты командуй отрядом.

Бардак, полный бардак, бойцы улепетывают к озеру, при этом никто не удосужился предложить помощь. Они в тылу врага и спокойно отпускают командира в самостоятельный рейд! Вопрос доверия или уверенности, что он не уйдет к финнам, можно не рассматривать. Дело в элементарной предосторожности, начиная от встречи с преследователями и заканчивая случайной травмой.

Бросать исправный грузовик не хотелось, он вспомнил виденные в кино сюрпризы с гранатами и заминировал обе дверцы. Переправа на другой берег прошла без неприятностей. Тяжелый в управлении броневик оказался отличным вездеходом и легко преодолел усыпанное валунами русло реки. Проломившись через кустарник, «Ландсверк» с натугой поднялся по косогору и остановился у мостика, где вечером высаживался отряд.

Готовность к обороне выглядела обескураживающе, милиционеры и артиллеристы береговой батареи залегли плотной группой! Сдерживая желание наорать, он ехидно спросил капитана:

– Почему нет стрелковых ячеек?

– А что это такое? – с искренним недоумением поинтересовался тот.

– Это то, что спасет от прицельной очереди из пулемета, иначе всех в пять минут накроют!

– В таком случае одолжи свою саперную лопатку, – последовала не менее ехидная просьба.

– Предлагаю три обычные: две на корпусе броневика, а снятая с грузовика – под сиденьем башенного стрела.

В тактике пехотного боя ни Костя, ни капитан не разбирались. После недолгого совещания рассредоточили бойцов по фронту, а фланги оставили в покое. С запада они прикрыты высокими обрывистыми берегами вытекающей из озера реки. С востока – покрытое наледью и талым снегом голое поле с редкими пучками бурьяна и чахлыми кустиками. Где-то далеко, за последним озером, стоит форт, но карт нет, а гадать бессмысленно.

* * *

Ночная темень постепенно трансформировалась в серый сумрак северного утра. Ожидая у радиостанции сообщения о подлете самолетов, Костя с капитаном незаметно задремали, но были разбужены неугомонным подрывником. Оставаясь под впечатлением удачной операции, он бесцеремонно разбудил рассказом о типах взрывателей. Подробно пояснил об импульсе с подрывной машинки, как он активировался заряд у опорного подшипника и далее прошел по двум адресам. В артпогребе и камере пороховых зарядов стояли детонаторы с замедлителями, и они сработали чуть позже.

Смысл задержки Костя не уловил, в его понимании одновременный взрыв причинит больше разрушений, но спросить не успел. Со стороны реки примчался боец:

– Идут! Видим силуэты с оружием, а количество солдат пока не разобрать.

– Пулеметы к бою! Стрелять по моей команде! – взволнованно приказал Костя и побежал к стрелковым ячейкам.

На идущей от дамбы тропинке действительно виднелись силуэты финских солдат. Утренние сумерки не позволяли определить дистанцию и количество, но наличие в руках оружия не вызывало сомнений. С противоположного берега реки послышались громкие голоса, похожие на разгорающуюся ссору. Еще одна группа! Хреново, врагов немного, но первое боестолкновение неизбежно повлечет за собой второе с более крупным и готовым к бою отрядом.

– Не стрелять, – тихо приказал Костя.

Перед косогором оба финских отряда остановились и начали зло пререкаться с командиром. Судя по доносящимся репликам, он требовал обойти озеро, а солдаты отказывались. Осмотр берегов займет много времени, а расход на кухню не заявлен, поэтому взводу придется голодать до ужина. Вот он, шанс!

– Четверо со мной, – шепнул Костя и побежал к броневику.

Подъехавший с фланга «Ландсверк» спорщиков нисколечко не смутил, а насмешливый вопрос: «Никак пришли искупаться?» – аукнулся злым ответом: «Тебя не спросили».

– Сам откуда? – с подозрением спросил офицер.

– Родом с Иматра, – послушно ответил Костя.

– Вот дурень! Я спрашиваю, сейчас откуда приехал?

– Ааа, так бы сразу и спросил. Русских ловили, почти с полуночи за ними гонялись.

– И что? – насторожился офицер.

– У железной дороги поймали, сейчас в Виипури[21] везут.

– Поймали, говоришь, а здесь что делаешь?

– Едем по их следам, – Костя кивнул на башню бронемашины, – может, выбросили что или раненого оставили.

Трудно сказать, что послужило причиной – лень топать вокруг озера или нежелание пропускать обед, но офицер приказал:

– Разворачиваемся и бегом в казарму!

Обрадованные солдаты козликами поскакали вниз по склону, а броневик неспешно начал взбираться к озеру. «Ландсверк» еще не остановился, а капитан нетерпеливо забарабанил в дверь:

– Что ты им сказал?

– Распропагандировал, побежали в казарму создавать солдатский комитет, – стараясь сохранить серьезный вид, ответил Костя.

– Молодец! Сразу видно настоящего коммуниста!

Самолетов не слышно и не видно, вот это важно, и он заторопился к радиостанции:

– Когда прилет гидросамолетов?

– Они вернулись, – промямлил радист.

– Как вернулись, почему? Включай радиостанцию!

– Она включена.

Костя схватил микрофон:

– «Бугель», я – «Шлюпка», когда нас заберут?

– У вас боестолкновение, и обе единички завернули над Кронштадтом, – последовал ответ.

– Какое боестолкновение? Откуда вы его взяли?

– Радист сообщил о нападении большого отряда.

Костя вмиг закипел и, не отключая трансляцию, закричал на молодого радиотелефониста:

– Ты хоть один выстрел слышал? С какого перепуга завернул самолеты? Как нам теперь возвращаться? На воздушном шаре?

– «Шлюпка», я – «Бугель», мы вас поняли, срочно готовим вторую пару, – дождавшись паузы, сообщили из Кронштадта.

Слово срочно подразумевает вылет через полчаса плюс часовой перелет. Из-за оболтуса-радиста, который не имеет права выходить на связь без разрешения командира, придется рыть норки и сидеть тихими мышками. Увы, за полтора года до начала кровавой войны Красная Армия существовала лишь в проекте.

* * *

Не прошло и часа томительного ожидания самолетов, как со стороны холмов показалась группа всадников. Следуя походным строем, они целенаправленно направлялись к озеру. Отряд обнаружен или еще одна проверка?

– По нашу душу, вишь, полуэскадрон разворачивается в линию, – развеял сомнения капитан.

Костя глянул на радиста и сурово сказал:

– Если он попытается что-либо передать без моего разрешения, пристрели, как труса.

Капитан многозначительно хмыкнул и расстегнул кобуру, а экипаж броневика с шутками занял свои места. «Ландсверк» помчался навстречу победе, решительной и быстрой. Право, что они могут противопоставить броне? Из винтовки на скаку стреляют только в кино, а сабельки лишь поцарапают краску. Вот крупнокалиберный пулемет – это да, за пару минут разнесет в клочья полусотню вместе с лошадками. По уму всадники должны были тикать от бронемашины, но вопреки логике разделились и начали окружать.

– Они не знакомы с крупнокалиберным пулеметом! – ехидно прокомментировал один из бойцов.

– Эффект стада: «нас много, а он один», – добавил другой.

Опасаясь угодить в яму или канаву, Костя сбросил скорость и приказал:

– Огонь, парни, бьем из всех стволов!

Удар двух пулеметов в полминуты ополовинил атакующих всадников. Некоторое время кавалеристы по инерции скакали вперед, но башенный стрелок открыл огонь из крупнокалиберного пулемета. Басовитый перестук в сопровождении метрового факела поставил окончательную точку.

– Добивайте! Иначе вернутся с подкреплением! – скомандовал Костя и остановил броневик.

Разгром врага надо завершить, во всяком случае, Костя с товарищами были уверены в полной победе. Однако торжествующие крики экипажа прервал взрыв гранаты, затем еще и еще. Последняя упала достаточно близко и посекла осколками левую пару задних колес. По броне ударила дробь пуль, заставив сердце тревожно сжаться, «Ландсверк» окружен врагами и поврежден!

По сути, конные егеря – те же драгуны, на лошадях сближаются, спешиваются и ведут обычный пехотный бой. Осознав, что всадники не уничтожены, а грозный броневик из охотника превратился в легкую добычу, Костя дал по газам. Не обращая внимания на грохочущий задний мост, ямы и ухабы, погнал к озеру. На полпути между противником и залегшими у мостика разведчиками резко развернулся и крикнул пулеметчикам:

– Не давайте им приблизиться! Бейте во все, что шевелится!

– Не волнуйся, командир! Голову не дадим поднять.

Восьмимиллиметровый пулемет «Шварцлозе» – на самом деле обычный «Максим», и лобовой стрелок принялся методично выравнивать бугорки и кочки. Из башни обзор намного лучше, и крупнокалиберный пулемет стрелял короткими прицельными очередями. Бронемашина наполнилась пороховыми газами, и Костя выбрался с винтовкой через кормовую дверь и залег под днищем. Обзор – так себе, но излишне резкие перемещения егерей позволили прицельно расстрелять все патроны. Запасная обойма лежит в ранце, и он пополз обратно и тут заметил, что разведчики с мостика пускают в небо серию зеленых ракет. Костя посмотрел вверх и закричал:

– Уходим! Все к причалу! Бегом!

– Что случилось, командир!

Над головой зазвенели моторы, а пулеметы трех «Чаек»[22] ударили по бронемашине.

– Бегом! Первая тройка разворачивается на второй заход!

Пилоты обязательно ударят по бронемашине со свастикой на башне, ибо она не может принадлежать ждущим эвакуацию разведчикам. Костя сорвал с плеча бойца сумку с гранатами, выдернул из одной чеку и метнул всю укладку в броневик. Грохнувший за спиной взрыв совпал с новой серией зеленых ракет. Спасены! На озерную гладь садилась пара «МП-1»[23], а обе тройки «Чаек» завершили разворот и выходили на повторную атаку. Горящий чадным дымом броневик заставил пилотов искать новую цель. «Чайки» перестроились в строй пеленга и принялись поливать залегших егерей свинцом.

* * *

Когда гидросамолеты взлетели и взяли курс на Кронштадт, «Чайки» затеяли шоу с элементами высшего пилотажа. Выполнив каскад фигур, самолеты по очереди сближались с «МП-1», и пилоты показывали рукой на красные звездочки под кабиной. Было чем похвастаться, война с Японией только что закончилась, и они вернулись с победой. За четыре месяца боев сбито почти семьсот самураев при собственных потерях менее сотни самолетов.

В небе Монголии развернулись беспрецедентные бои, сравнимые по количеству самолетов и накалу с «Битвой за Англию». Победителями вышли «Чайки», а получившие по соплям японцы приступили к разработке нового самолета, названного союзниками «Зеро». Торжествуя по поводу убедительной победы, Ворошилов поспешил назвать «И-153» основным истребителем Красного воздушного флота. Впрочем, «И-26»[24], «ЛаГГ-1» и «МиГ-1» уже проходили в ЦАГИ[25] стендовые испытания.

Стремительный разгром японских войск и веская оплеуха финнам дали повод политическому руководству Третьего Рейха искать союза с СССР. В качестве жеста доброй воли немцы подарили Красной Армии лучшие образцы военной техники. Кроме пушек, танков и систем радиосвязи они прислали «Хейнкели-100», «Юнкерсы-88», «Дорнье-215», «Фокке-Вульфы-55», «Юнкерсы-207», «Мессершмитты-109, 110». Причем поставка сопровождалась запасными моторами и летно-техническим персоналом.

Курировавший авиацию Маленков отличался прагматизмом. Немецкие самолеты перегнали в Саратов, где над Волгой провели ознакомительные полеты и учебные бои. По официальной статистике, стажировку прошли чуть более трех с половиной тысяч советских пилотов. После завершения программы специалисты ЦАГИ опросили летчиков и передали отзывы с предложениями Маленкову. В конечном итоге Политбюро ЦК ВКП(б) рекомендовало правительству удвоить персонал авиаконструкторских бюро.

Над Кронштадтом «Чайки» снова сблизились, пилоты жестами попрощались с разведчиками и повернули к Комендантскому аэродрому. Под крылом «МП-1» мелькнули корабли у причалов каботажной и угольной гавани, самолет лег на крыло и полетел вдоль Морского канала. В салоне возникло оживление, они летят в Ленинград! У Невских ворот летающие лодки резко развернулись сели в Галерной гавани.

– С возвращением, товарищи! Автобус ждет на причале, – сообщил пилот.

На брусчатке причала стояла группа давешних командиров, и отряд торопливо выстроился в шеренгу. Костя, как командир, проверил равнение и строевым шагом подошел докладывать:

– Задание выполнено, потерь нет!

– Молодцы! Вы все молодцы! Сдавайте оружие и переодевайтесь, вас ждет праздничный ужин! – громко объявил адмирал и укатил.

Сообщение не могло не обрадовать, тем более что застолье в их честь. Автобусы привезли бойцов в казармы лейб-гвардии Гренадерского полка, где их ожидала баня с жаркой парилкой. У входа в мойку капитан сделал Косте неожиданное замечание:

– Из пушки не стрелял, а портрет закоптил, словно наводчик.

В зеркале отразилось небритое лицо с красными от усталости глазами и покрытая копотью от подбородка до уха правая щека.

– Никогда бы не поверил, что «Springfield» пропускает через затвор пороховые газы!

Надо же, Голливуд в фильмах о войне соблюдает достоверность в деталях! Черные от копоти лица бравых американских солдат есть не что иное, как результат неполного запирания ствола и прорыва газов в фейс стреляющего. Костя усмехнулся подражательству современных российских режиссеров. Нет такой проблемы у русского оружия и никогда не было.

После бани бойцов переодели во все новое, затем по списку рассадили по легковушкам «Молотовец М-1» и кавалькадой отвезли в Смольный. Начинающаяся от дверей широкая красная ковровая дорожка заставила людей неловко потоптаться на месте. Парни из простых рабочих семей впервые увидели изящные интерьеры внутреннего убранства парадного вестибюля.

– Быстрей, товарищи, быстрей! Вас ждут! – поторопил постовой милиционер.

Длинный коридор привел в небольшой зал, где оробевших под взглядами собравшегося народа бойцов посадили в первом ряду. Возрастная женщина в белой блузке и черной юбке открыла боковую дверь, и через пару минут на невысокую сцену вышла городская власть. Зал стоя приветствовал ее «горячими» аплодисментами, правители в ответ тоже похлопали в ладошки и заняли места в президиуме. Учтивые секретари разложили на столе папки с коробочками и устроились за спинами начальников.

После небольшой паузы на трибуну вышел Кузнецов, сорвав шквал оваций на зависть оперным солистам. Секретарь горкома начал с привычного набора обвинений в адрес мирового империализма и послушных сателлитов в лице правительства Финляндии. Затем перешел к перечислению успехов советских пролетариев, и Костя заскучал. Право, каждый знает о том, что финны спровоцировали войну в период, когда Красная Армия сосредоточена на Дальнем Востоке. Что касается добытого угля и выплавленного чугуна, эта тема – для специалистов.

* * *

Навалившуюся дрему согнал председатель Ленгорисполкома Попков, принявшийся энергично чехвостить белофиннов. Сначала заговорил о погроме рабочих кварталов, об убийстве передовых пролетариев и массовой резне русских эмигрантов. Жестко рассказал о жертвах и разрушениях после обстрела жилых кварталов Кронштадта, Петергофа и Сестрорецка. В завершение выдержал многозначительную паузу и торжественно объявил:

– Товарищи! Сегодня мы чествуем отважных бойцов, мужественно прорвавшихся в форт и взорвавших вражескую батарею!

В углу сцены появился невысокий крепыш и, переждав шквал аплодисментов, сочным басом объявил Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении капитана-артиллериста орденом Ленина. Услышав свою фамилию, тот беспомощно оглянулся на товарищей, встал и неловко поднялся на сцену. Подрывника наградили вторым, вручив орден Красного Знамени, остальные из инженерно-подрывной группы получили по Красной Звезде.

После небольшой паузы зачитали Указ о награждении орденом Красной Звезды младшего лейтенанта Мишутина. Костя сначала захлопал вместе с залом и встал только после толчка соседа. Если честно, высокая награда стала для него неожиданностью. Когда остальным членам отряда начали вручать медали «За боевые заслуги», кто-то из сидящих сзади язвительно заметил:

– Военные заслужили награды, а милиционеры сбоку примазались.

Неприятно такое слышать, и возражать нельзя, простой обыватель не может и не должен знать о будничной рутине органов правопорядка. Но вот вручили медаль последнему по списку – сержанту Якимову, и Попков снова вышел на край сцены:

– Товарищи, предлагаю дать слово командиру нашего разведотряда.

Зал бурно зааплодировал, и все посмотрели на капитана, а встал Костя. Нет, он – не любитель выпячиваться перед другими, задели обидные слова о «примазавшихся милиционерах». Притихший зал и начальство с недоумением смотрели на «самозванца», а он невозмутимо вышел на сцену и заговорил:

– Операция разработана под руководством партийного руководства военного округа и Балтийского флота…

– Ты сам за линию фронта ходил или «обеспечивал» ее выполнение? – прервал насмешливый выкрик из зала.

Начав с пространного вступления, Костя спровоцировал недоверчивых, а реплика подтвердила правильность затеи. Переждав легкий шумок за столом начальства, он ответил:

– Нашему отряду приказали провести взрывников к батарее и вывести обратно.

– Ты видел хоть одного вражеского солдата? Можешь похвастаться личным боевым счетом? – выкрикнул седоусый дядька в рабочей спецовке.

– Видел и личный счет имею.

– Командир сам перебил охрану форта! Восьмерых уложил! – вступился один из милиционеров.

– Когда громили казарму, всех перестрелял на втором этаже, а потом спустился и помог нам, – добавил другой.

С места поднялся капитан-артиллерист и громко на весь зал заявил:

– Чего вцепились в парня? Он на моих глазах распропагандировал взвод финской пехоты!

Тема одурманенных капиталистической пропагандой соседей сейчас популярна, и заявление встретили бурными аплодисментами. Завершающую точку поставил сержант Якимов:

– У нас геройский командир! Сначала захватил броневик, затем на нем отразил атаку полуэскадрона! Жахнул из крупнокалиберного пулемета – и нет кавалерии.

– Я сидел за рулем, а ты стрелял из пулемета, – смущенно поправил Костя.

Тем не менее главного он добился, аудитория признала за милицией право на боевые награды. На трибуну потянулась цепочка представителей заводских партийных организаций с пламенными призывами бить врага. Люди говорили от чистого сердца, но практически одинаковые слова, и Костя раскрыл «Орденскую книжку». Однако! Выписка из постановления ЦИК от тридцать шестого года давала орденоносцам обширные льготы, начиная от бесплатного проезда на поездах и пароходах. Льготы на квартплату его не заинтересовали, зато тринадцатый пункт «Освобождение от налогов» прочитал полностью.

Орденоносец освобождался от любых налогов и сборов при суммарном доходе до шести тысяч! Новенький «ЗИС-101 люкс» стоит пятьдесят шесть тысяч, так что льгота – серьезная. Вообще сейчас очень комфортное соотношение цен и зарплат. Кило сахара – восемнадцать рублей, черной икры – триста, ручные часы – от сотни, более популярные карманные – от ста двадцати. Костя получал три тысячи в месяц, ставка рабочего – три тысячи двести, служащего – от двух тысяч.

* * *

После завершения торжественного собрания в зал степенно вошли представители прессы. Фотографы разделили военных с милиционерами и сделали несколько снимков на фоне партийного знамени города. Вместо ожидаемого интервью корреспонденты поговорили с Кузнецовым и так же степенно ушли. Когда награжденным предложили остаться на праздничный обед, Костю кто-то взял за руку:

– Поехали со мной, узнаешь настоящую кавказскую кухню и лучшее в мире вино!

Берия! Приглашение народного комиссара – хуже приказа, а совместное застолье с рюмкой сравнимо с пыточной камерой. Но деваться некуда, пришлось почтительно склониться:

– Благодарю за доверие, со вчерашнего вечера ничего не ел.

– При чем здесь доверие? – В стеклах пенсне сверкнул отраженный свет люстр.

– Не думаю, что вы каждый день обедаете с младшими лейтенантами.

Берия хохотнул шутке и стремительной походкой направился к боковому выходу, где стоял автомобиль. Костя поспешил следом, но остановился у декоративной решетки радиатора. Вместо привычной красной шестеренки с буквами «КП»[26] на хромированной перекладине закреплена эмблема с двуглавым орлом!

– Это дореволюционная машина, на самом деле «Ленинград-1» выпускается с девятьсот одиннадцатого года, – обернувшись, пояснил Берия.

– Заводы Путилова делали легковые автомобили! – растягивая слова, воскликнул Костя.

– В девятьсот восьмом он выиграл конкурс на изготовление сорока бронемашин, а после выполнения заказа взялся за представительские авто.

– Гидравлические усилители сцепления и тормозов, автоматические карбюраторы, коробка передач с синхронизаторами, – похвастался шофер.

– Вполне современный автомобиль, – согласился Костя.

– Современный? Никто в мире не делает ничего похожего! Дореволюционный двигатель типа «Орел» сейчас выпускают в Америке!

– На московском «ЗИС-101» стоит такой же двигатель?

– Более мощный – «Атлант», в Империалистическую их ставили на самолеты Сикорского.

Замечание задело водителя, и он принялся подробно описывать достоинства вверенного ему авто. Амортизаторы с дистанционной регулировкой «мягкой» и «жесткой» езды получили распространение лишь в конце двадцатого века. Верхний распредвал клапанов войдет в моду в середине двадцатых. Созданный для гидросамолета Григоровича восьмицилиндровый двигатель на сто пять сил позволяет автомобилю уверенно держать скорость за сто двадцать километров.

Машина остановилась у обычного четырехэтажного жилого дома, часть которого занимала шашлычная. Костя ожидал обеда в ресторане «Кавказский», а тут чуть ли не забегаловка на окраине города у завода «Металлист». На входе нет и намека на суету парадной встречи, гардеробщик невозмутимо принял калоши, шинель и драповое пальто и снова уткнулся в газету.

Берия легкими шагами поднялся на заполненный посетителями второй этаж, где их встретил администратор и провел к боковому столику на двоих. Где охрана? Если верить всяческим рассказам, войска НКВД должны всех выгнать, а дом оцепить дойным кольцом охраны. По-видимому, недоумение было столь ярко выражено, что Берия счел необходимым пояснить:

– В этой шашлычной служат старые большевики, до революции здесь проводили тайные сходки.

– В зале молодые официанты, – заметил Костя.

– Дети. Дети личных друзей Кобы. Ни один грузин не может приехать в Питер без его разрешения.

За Ленинградом действительно пристально следили. В Москве объявляли очередной разгром оппозиции, а баржи на Неве заполняли рабочими-уклонистами. Затем взялись за Академию наук и конструкторские бюро, инженеров и ученых «фильтровали» под предлогом переезда в Москву. Следом настала очередь предприятий, оборудование по максимуму демонтировали и вывезли.

– Ты молодец, – продолжил Берия, – сразу уловил атмосферу зала и доходчиво разъяснил роль НКВД в важной операции.

– Люди сталкиваются с милицией лишь в проблемной ситуации, а тут – награждение за диверсию в тылу врага.

– Это не от хорошей жизни. Слишком много проблем на Халхин-Голе и здесь, на границе с финнами.

– Слабая подготовка войск? – осторожно предположил Костя.

– У нас хорошо подготовленная армия. Беда в организационной структуре, в войсках нет разведки, а контрразведка работает на НКВД.

– Не проще ли поручить Ворошилову создать соответствующее управление?

– Для этого требуется время, а его нет. К тому же Политбюро приняло решение реорганизовать наркомат обороны.

Как ни крути, а Берия прав, сначала меняют начальников, затем приступают к структурным изменениям. С момента зарождения в Красной Армии не было даже термина «разведывательно-диверсионный отряд». Причина проста: СССР ни с кем не собирался воевать, руководство делало упор на агитацию и пропаганду коммунистических идеалов. На Халхин-Голе лозунг объединения пролетариев не сработал, а здесь столкнулись с нацистами. Увы, идеология национального превосходства оказалась сильнее призывов к классовой борьбе.

* * *

В раздумьях Костя незаметно для себя сказал вслух:

– М-да, создать с нуля разведывательно-диверсионные отряды, причем в кратчайшие сроки, способен только Берия.

– Это как понимать? Подлизываешься?

– Извините, товарищ народный комиссар, задумался и помимо воли сказал вслух, – густо покраснел Костя.

– Ты смотри, лизоблюды мне не нужны, взашей прогоню! – последовало грозное предупреждение.

Некоторое время обедали молча, а когда официант принес самовар с тарелкой сладких булочек, Берия принялся расспрашивать:

– Как ты оцениваешь последнее задание?

– На двойку. Мы шли наобум, а успех – лишь цепь случайных событий и царящее в финской армии разгильдяйство.

Нарком взял ароматную булочку с изюмом, разломил ее на четыре части, густо намазал маслом и положил на свою тарелку.

– Что было не так?

– Все! Мы шли слепыми котятами! Не знали расположения постов и казарм! Нам невероятно повезло! – эмоционально воскликнул Костя.

– Принимаю твой упрек. Успех акции зависит от тщательной и всесторонней предварительной разведки.

Берия взял булочку с грецкими орехами, снова разломил на четыре части и обложил кусочками сливового мармелада.

– Тебе – неделя на усиленную тренировку, затем найдешь и уничтожишь отряд Райво Туймолайнена.

– Слушаюсь, товарищ народный комиссар!

Нарком одним махом проглотил разложенные по тарелке кусочки булочек и пояснил:

– Нацисты захватили наш полевой госпиталь и заживо сожгли пленных! Двадцать человек медперсонала и пятьдесят семь бойцов!

В конце лета финны сосредоточили в Центральной Карелии огромную армию в полторы сотни тысяч и тридцатого ноября совершили беспрецедентный рейд. Солдаты встали на лыжи и прошли по реликтовому лесу сто двадцать километров! Они почти перерезали железную дорогу на Мурманск и опасно приблизились к шлюзам Беломорско-Балтийского канала.

Положение спасли бронепоезда. Солдаты Маннергейма не собирались умирать незнамо за что и наотрез отказались идти в атаку на советские пушки и пулеметы. Тем не менее финские полки захватили врасплох гарнизон с аэродромом, где разжились знатными трофеями. На летном поле стояла под чехлами эскадрилья «И-153», в гаражах оказался батальон легких танков. Пресса Антанты более месяца высмеивала этот факт.

Между Ладогой и Онегой боев практически не было, линии фронта тоже не было. Никто в здравом рассудке не будет рыть окопы в дремучем лесу. Наспех сформированная Восьмая армия выставила на дорогах заслоны, а финские солдаты затихли под покровом вековых деревьев. Положение изменилось с приходом национал-патриотических батальонов. Представители элитной расы отправились в рейды по тылам советских войск.

Прав Берия, тысячу раз прав, Красная Армия не готова к такой войне. В штатном расписании нет разведки и контрразведки, бойцов с соответствующей подготовкой тоже нет. Во время боев на Халхин-Голе японцы спокойно проникали в наши тылы, о чем Жуков не раз докладывал в Москву. Поспешный приказ уплотнить передовые дозоры оказался безрезультатным, боевое охранение и контрразведка – принципиально разные понятия.

В коротком перерыве между двумя войнами наркомат обороны допустил еще одну ошибку. По приказу Ворошилова функцию фронтовой разведки и диверсионных рейдов возложили на ВДВ и поспешно доложили Сталину. На сентябрьских учениях тридцать девятого года специальные отряды десантников показали прекрасную физическую и стрелковую подготовку, но задание провалили. Разведывательно-диверсионная деятельность требует специфических навыков и приемов, а она напрочь отсутствовала.

Нежданная война с финнами добавила неприятных сюрпризов. Рейды шюцкора в глубокий тыл закончились потерей нескольких прифронтовых складов обеспечения, и Берия получил приказ выставить охранение из погранвойск. В декабре отряд добровольцев попытался проникнуть в форт Императора Николая и вернулся с большими потерями. Сталин ударил кулаком по столу, и разведывательно-диверсионная работа во вражеском тылу стала обязанностью наркома внутренних дел.

* * *

Предоставленный отряду вагон перегнали на сортировочную станцию и прицепили к воинскому составу. В путь тронулись после полуночи и почти сутки телепали до станции Олонец. Дежурный линейного отдела милиции устроил на ночь в привокзальной комнате отдыха, а утром позвонил в городское управление, где их встретили с объятиями.

– С приездом, мы вас заждались! – приветствовал начальник райуправления. – Снег уже запорошил присланный из штаба автобус.

– О предстоящем задании нам сообщили лишь вчера, – ответил Костя.

На самом деле о задании известили заранее, что позволило детально разработать каждый этап. Даже проработали маршрут до бараков лесопилки, в которых обитал взвод нацистов Райво Туймолайнена. В операции оставалась лишь пара темных пятнышек: расположенный в бывшем складе пилолеса танковый батальон и строевая часть в поселке лесорубов. Близкое соседство могло обернуться серьезной облавой.

– Вы должны переодеться в моем кабинете, – напомнил начальник райуправления.

– О шпионах нас предупредили, местные охотники продают информацию и нам, и финнам, – усмехнулся Костя.

– Всех не черните, предатели замечены только среди контрабандистов.

Отряд сменил синие милицейские шинели на армейские, а черные шапки-кубанки на зимние буденновки. У окон автобуса поставили громадный барабан с парочкой духовых труб, и «концертная бригада» покатила на север. В штабе полка армейскую одежду сменили на трофейные ватники с шапками и дальше отправились на лыжах. Перед наступлением темноты Костя присмотрел низинку с засыпанным снегом по самую макушку молодым ельником и приказал:

– Готовим норы для ночлега, затем ужинаем и заваливаемся спать.

– Раньше был уверен, что человек на снегу обязательно замерзнет, а жизнь показала обратное, – заметил один из разведчиков.

– На снегу обязательно замерзнет, а нора удерживает теплый воздух дыхания, обеспечивая комфортный отдых.

– Странно видеть здесь сформированный по милиционному принципу полк, – заговорил Якимов.

– Профессиональные войска сосредоточены на Дальнем Востоке, – напомнил сержант погранвойск.

– Не в этом дело, личный состав из Татарстана! Тридцатилетние мужики впервые в жизни увидели лес!

Региональные войска уже стали притчей во языцех. Бойцы продолжали жить дома и работать в прежних местах, изредка собираясь на строевые смотры или стрельбы. Они толком не знали оружия, не проходили общевойсковую подготовку, не имели понятия о принципах оборонительного или наступательного боя. Воинские части формировались на шестнадцать процентов от списочного состава, а командирами и политработниками назначался местный партийно-хозяйственный актив.

– Налетайте на ужин! Говяжья тушенка с хлебом и китайский чай! – позвал колдовавший у спиртовки разведчик.

– Вода вскипела или ты просто растопил снег? – придирчиво спросил Костя.

– Кипела, кипела, сам видел, – вступился Якимов.

Сейчас даже рядовым солдатам дают на удивление хороший китайский чай. СССР поддерживает партию Гоминдана, посылая в Китай эшелоны оружия и боеприпасов. Чан Кайши расплачивается за поставки прекрасным чаем, махровыми полотенцами, рисом и натуральным шелком.

– Ночью не забывайте переворачиваться с бока на бок, – покончив с ужином, напомнил Костя и полез в свою лежку.

Сон на природе всегда крепок, а одежда человека имеет неприятное свойство покрываться инеем и примерзать к утрамбованному телом снегу. В лесных походах много изюминок, к примеру ночью невозможно найти людей даже с собакой. Не страшен и лютый зверь, он обязательно обойдет самого опасного хищника, коим является человек.

* * *

Утро началось с плотного завтрака и проверки оружия, ибо всех без исключения смущал странный пистолет «ТТ-33» под патрон двадцать второго калибра. Спецзаказ для использования на вражеской территории отличается изумительной точностью и двухсотметровой дальностью боя. Плюс ко всему обойма на двадцать пять патронов с почти бесшумным выстрелом. Казалось бы, не оружие, а мечта диверсанта, но всех без исключения смущал 5,6-мм патрон.

Да-да, причина недоверия – в маленьком патрончике для «мелкашки», который привыкли считать почти игрушечным. В боевом варианте – пуля в медной оболочке, но привычный с ОСОАВИАХИМа внешний вид мешал серьезному восприятию оружия. Пояснение инструкторов, что биатлонный патрон в медной оболочке легко купить в любой стране, оставался за гранью восприятия. На войне должны стрелять из серьезного оружия, вот и вся логика отторжения.

Знакомство с «ТТ-33» оказалось преамбулой к еще более странному пулемету Блюма, который легко скрыть под летним пальто. Высокая кучность боя и «пулеметный» темп стрельбы делали его уникальным и характеризовались как «произведение оружейного искусства». Тем не менее отряд практически взбунтовался и потребовал «нормального» оружия. Отмолчался один Костя – база нацистов расположена по соседству со строевыми частями, а громкие выстрелы обязательно привлекут внимание.

– Оружие и снаряжение проверены, отряд готов! – доложил сержант Якимов.

– Всем на лыжи! – приказал Костя и встал во главе отряда.

Через полчаса отряд нашел наезженную лыжню, которая вывела к озеру, за которым находится цель их задания. Летом север славится белыми ночами, а зимние «серые дни» предпочитают не упоминать. Именно короткий световой день лег в основу плана операции. В сумерках обитатели поселков увидят лишь смутные фигуры, что позволит беспрепятственно пройти мимо бараков лесорубов.

Так и получилось: на маленькую группу лыжников никто не обратил внимания, и разведчики проехали «невидимками». Еще четверть часа по лесной дороге – и они вышли к лесопилке. Напротив засыпанной снегом пилорамы тускло светились окошки барака, в котором базировался отряд шюцкора. Они у цели!

– Расходимся по оговоренной схеме, – тихо сказал Костя и напомнил: – Лыжи держать при себе.

– За домом какой-то загон с непонятным зверьем, – взволнованно прошептал пограничник.

– Сначала задание – затем все прочее!

Как только разведчики заняли позиции, Костя подобрался и затаился у крыльца. Надо взять «языка», иначе повторится бардак, едва не проваливший операцию на форте Императора Николая. Не успел он толком устроиться, как дверь резко отворилась и некто в валенках, трусах и ватнике резво побежал за угол, где попал в руки Якимова. Спринтерский забег в туалет прервался жалобным всхлипом.

– Жив? Не перестарался? – взволнованно спросил Костя.

– От удара по яйцам еще никто не умирал, – ухмыльнулся сержант.

Оба склонились над пленным и недоуменно переглянулись, в сугробе тихо скулил обычный юноша. Однако свастика на рукаве ватника с буквой «S» и тремя еловыми ветками отметала все сомнения, перед ними – шюцкоровец.

– Ты из отряда Райво Туймолайнена? – участливо спросил Костя.

Пленный пискнул и тихо просипел:

– Бывший студент, ныне звеньевой второго взвода.

– Где командир?

– Спит. Вчера со старшинами нажрался самогона до потери сознания.

– Это ваш отряд сжег русский госпиталь? – на всякий случай уточнил Костя.

– Наша работа! – студент с трудом сел и горделиво добавил: – Сегодня приедет генерал.

– Новое задание?

– Нет, будет вручать медали «Чести».

– Сколько комнат в казарме?

– Вы русские?!

Пленный попытался закричать, но Костя сунул ему в рот ствол пистолета и взвел курок. Под студентом растеклась зеленоватая лужа, он жалобно пискнул и вытолкнул языком окровавленный зуб.

– Повторить вопрос?

– Больно. Нет комнат, ничего нет. Койки, столы и печь посередине.

– Что-то важное сказал или нес всякую муть о превосходстве нации? – поинтересовался сержант.

– Ждут генерала с наградами, поэтому действовать надо быстро.

– Собрали свору юных садистов и поощряют их медальками, – зло ответил Якимов и поволок пленного в загон для скота.

Костя проводил его взглядом и вернулся к двери, откуда несло жуткой вонью сивушного духмана и блевотины. Идеология личной исключительности и безнаказанности никогда не дружит с нормами морали.

* * *

На этот раз банду шюцкора разгромили быстро и слаженно. Учитывая информацию о скором приезде генерала, группа шумно ввалилась в казарму, но никто из обитателей даже не повернул головы. Бойцы ожидали увидеть спешное построение, а тут нулевая реакция. Впрочем, пулеметы Блюма от этого хуже стрелять не стали, но показали хиленькую эффективность. Слаб патрон, очень слаб, даже раненые не орали от боли.

Веер пуль не разносил в щепки мебель, не рвал в клочья постели, а получившие ранение с недоумением смотрели на места поражения. Тем не менее пулеметы методично сеяли малокалиберную смерть по сорок патронов в три секунды. Как следствие, через минуту отряд приступил к собору документов и трофейного имущества. Со стены сняли врученное медикам переходящее красное знамя округа и вымпел «Лучшему комсомольско-молодежному коллективу».

Костя разыскал ключи от сейфа, не глядя, выгреб содержимое и переложил в вещмешок. Туда же бросил снятый с тела Райво Туймолайнена рыцарский крест шюцкора с прочими документами и нагрудными значками. Завершив сбор всего, что может представлять интерес, разведчики сняли с трофейного оружия затворы и побросали в огонь печи.

– В загоне для скота стоят лоси, на стенах висит сбруя, – мимоходом заметил Якимов.

– Надо искать сани. Если найдем, то быстрый отход гарантирован, – распорядился Костя.

– Да ну эту рогатую скотину, рванем на лыжах в лес, и хрен нас догонят, – нервно заявил пограничник.

– Нас догонят! Быстро догонят! Лоси танком несутся по лесу, стократ быстрее любого лыжника.

– А кто будет запрягать и править? Лично я не берусь.

Подобный транспорт нельзя оставлять за спиной, массивное животное легко бежит по зимнему лесу и быстро догонит – это раз. Лось без проблем преодолевает рысью любой кустарник и заросли молодых деревьев – это два. Под навесом целый гараж специальных саней, что указывает на присутствие специалистов в данном вопросе – это три. Одна беда: Костя знаком с лосиными упряжками лишь в качестве пассажира.

– Командир, к нам гости! – прервал размышления дозорный. – Около десяти человек на двух санях!

На часах – около десяти утра, и ночная темень еще не сменилась предрассветными сумерками. Отряд получил шанс захватить вражеского генерала и упускать его нельзя!

– Становимся неровной шеренгой, бьем охрану, вяжем генерала и дуем восвояси, – приказал Костя.

– На отходе придется попотеть, финны перекроют все дороги, посадят засаду под каждый куст, – заметил пограничник.

– До нашего поста десять километров, лось пробежит это расстояние в четверть часа.

Разговор прервали показавшиеся на дороге сани, и отряд спешно изобразил торжественную встречу. А дальше произошло совершенно неожиданное. Право, кто мог знать, что возничими и охраной были шюцкоровцы из шайки Райво Туймолайнена? Едва кавалькада подкатила к казарме, со вторых саней раздался истошный вопль:

– Засада! Русские!

Тут не до раздумий, «ТТ-33» сам оказался в руке, и Костя, не целясь, всадил в возничего пять патронов. Троица пассажиров замерла в ступоре, по вторым саням вразнобой ударили пулеметы. Один из пассажиров неожиданно захохотал:

– Русише зольдатен!!! Ха, ха, ха! Пиф-паф лючший диверсант Суоми!!! Ха, ха, ха!

Тот, кто в погонах генерала, недовольно поморщился и пояснил:

– С нами подполковник германской военной миссии, вы обязаны его отпустить.

– Кто третий? – Костя ткнул пистолетом в лоб сжавшегося в комочек толстячка.

– Помощник-секретарь командующего округом Карьяла. Советую оставить в живых, он многое знает, – поспешил пояснить генерал.

Этих двоих следует доставить в контрразведку, а немец действительно имеет право выбора. Сейчас СССР – в жесткой блокаде, а Германия – единственный экономический и политический партнер. Как бы Сталин ни относился к Третьему Рейху, а дружить надо, ибо альтернатива закончится печально. Не просто так Антанта пытается столкнуть два государства, будущим союзникам необходимо спровоцировать войну между Германией и СССР.

– Парни, у нас немец! Кто может с ним поговорить? – обратился Костя к товарищам.

Но переводчик не потребовался, представитель Рейха улыбнулся и добродушно заговорил:

– Их ехать Россия, Ленинград пить водка, консулат и домой.

Используя захваченные упряжки в качестве наглядного пособия, бойцы запрягли еще четверо саней и через час прибыли к давешнему штабу полка. Пока татары боязливо разглядывали рослых, под стать верблюду лосей, отряд вместе с пленными и трофеями перебрался в автобус. Задание выполнено!

Глава 5 Охотник на охотников

В Олонце начальник райуправления сразу бросился к телефону и лишь во время доклада «наверх» поинтересовался званием и должностью пленных. Далее последовала сказка. На вокзал подали курьерский паровоз с купейным вагоном, и литерный экспресс помчался в Ленинград. На въезде в город после Американских мостов маленький поезд свернул на идущую вдоль Военной улицы боковую ветку и остановился в крытом ангаре.

– Сначала пленные, затем отряд – в автобус! – крикнул с платформы майор.

Финнов увели под конвоем, а немца с объятиями встретила делегация консульства. Костя с товарищами вынес из вагона багаж, затем построил отряд для проверки оружия. В арсенале управления за следы нагара устроят разнос, а забытый в магазине патрон обернется взысканием.

– Зачем привезли гору финской обуви? – с ухмылкой поинтересовался майор.

– Для следующей операции, мы из-за них чуть не погорели.

– Это как?

– Шюцкоровцы носят коричневые сапоги с особой прошивкой по верху, а мы в обычных яловых, – пояснил Костя.

Немцы закончили обниматься, и подполковник вернулся вместе с переводчиком:

– Благодарю за наглядный урок! Восхищен! Прошу принять нагрудный знак диверсантов Вермахта.

Костя с интересом посмотрел на пикирующего орла в золотом венке, а подполковник продолжил:

– Он предназначался Райво Туймолайнену, но победили вы! В рядах элиты должны стоять лучшие!

Немецкий подполковник в сопровождении сотрудников консульства сел в автомобиль, а младший лейтенант милиции оказался в окружении товарищей.

– Красивый, давай прикреплю рядом с «Ворошиловским стрелком», – предложил Якимов.

– Ты что? – отшатнулся Костя. – Он со свастикой!

– Ношение значков, включая спортивные разряды, обязательно, а тебе его вручил представитель дружественной страны, – строго заметил майор.

Он прав, газеты и радио ежедневно вещают о советско-германской дружбе, и неприятие свастики выйдет себе дороже. О грядущем вторжении многомиллионной армии Рейха говорить бессмысленно, не поверят. Пришлось уступить, и товарищи прикрепили к груди значок диверсанта Вермахта первого класса. Майор придирчиво проверил правильность ношения и приказал отряду грузиться в автобус, при этом предупредил:

– Едем прямиком в общежитие, приказом начальника управления всем предоставлен трехсуточный отпуск!

Костя переждал радостные выкрики, после чего напомнил:

– Сначала необходимо сдать оружие и патроны.

– Сам сдашь, тебя уже ждет начальство, – ответил майор и подозвал забавный пикап.

Завидев на решетке радиатора величественную эмблему, Костя поинтересовался:

– Машина изготовлена на Рижском заводе «Руссо-Балт»?

– Ты что? При царе Русско-Балтийские заводы были в каждом портовом городе и почти все выпускали различную автотехнику.

– Выпускали только автомобили?

– Зачем? Строили линкоры и паровозы, аэропланы и велосипеды. Если хочешь, в воскресенье свожу на Ленинградский Балтийский завод.

– А почему его переименовали просто в Балтийский? – продолжал допытываться Костя.

– Потому что остался один, прочие отошли финнам, полякам и прибалтам.

– Немалая доля при разводе! – невольно воскликнул Костя.

– Не всем халява пошла впрок, – фыркнул майор.

– Заводы без металла работать не могут.

– Поляки с финнами осилили производство, даже авиастроение, а прибалты распродали станки, и цеха заросли лесом.

До этого Костя как-то не задумывался о танках и самолетах польского и финского производства. Делают нечто хреновенькое – и ладно. А тут – на тебе, соседям досталась в наследство совсем не слабая промышленность. Производство моторов, электротехники и радиоприборов не началось с нуля, а возобновилось на бывших казенных заводах Русской империи.

* * *

У входа в управления Костю встретила делегация во главе с секретарем начальника и чуть ли не бегом сопроводили к комиссару госбезопасности. За столом совещаний кроме начальников отделов сидела группа незнакомых гражданских, а чуть в стороне попивали чаек Жданов и Берия. Нарком поставил стакан и громко воскликнул:

– Посмотрите на героя, не успел приехать в Ленинград, как немцы повесили ему на грудь знак лучшего диверсанта!

– Исправляй оплошность, – подыграл Жданов, – отметь парня.

Начальник управления встал из-за стола и торжественно зачитал приказ:

– За успешное выполнение важнейших заданий Правительства младшему лейтенанту Мишутину вручается знак «Почетный сотрудник НКВД».

Присутствующие энергично захлопали, а Костя неожиданно поперхнулся и закашлялся до слез. Казус, но высокое начальство по-своему восприняло слезы. Знак «Почетного сотрудника» ценился в НКВД выше любого правительственного ордена, но не давал индульгенцию. По-своему понял и Жданов, начальственно обняв, похлопал по спине и тихо сказал:

– Ну, ну, будет. Ты честно служишь трудовому народу, а партия ценит преданных коммунистов. Встань прямо. – И прикрепил к груди знак.

– Садись, рассказывай о своих подвигах. – Берия указал на стул в торце стола.

За полтора месяца новой жизни Костя усвоил нехитрые правила доклада начальству. Сначала требуется похвалить мудрое руководство, затем отметить отличную организацию со стороны непосредственного начальства. Приветствуется самокритика, и здесь Костя рассказал о личном промахе с сапогами. Критика без предварительного согласования с начальством недопустима, посему о слабом патроне пришлось упомянуть вскользь.

– Нам дали отличное оружие, но патроны не пробивали столешниц и матрацев, за которыми укрылись нацисты, – как бы мимоходом заметил он.

– Новые пистолеты уже приняты на вооружение, а легкого автоматического оружия с глушителем еще нет, – отозвался Жданов.

– Гуляй, со временем найду тебе новое занятие, – доброжелательно сказал начальник управления.

– Спасибо, дорогой, я – твой должник, что хочешь проси! – изобразил кавказскую щедрость Берия.

Костя вспомнил любвеобильную соседку и несколько торопливо сказал:

– Мне бы снайперскую винтовку. Финны совсем обнаглели, шарятся в нашем лесу, словно в собственном доме.

Ответ поразил своей неожиданностью:

– Езжай в Дом политкаторжан, спроси у вахтера Петрова Василия Ивановича. Я ему позвоню.

Все присутствующие одобрительно закивали, а начальник политотдела прокомментировал:

– У него лучшее оружие, сам товарищ Сталин предпочитал изделия Петрова.

Оружейник-кустарь по определению не может делать хороших винтовок, не говоря о «самых лучших». Как ни странно, остальные поддержали его дружными аплодисментами.

– Повезло парню, встреча со старым большевиком запомнится на всю жизнь, – с ноткой зависти сказал начальник Оперативного отдела.

Пятнадцать минут от Литейного до Садовой, да одна остановка на трамвае – и Костя у Дома политкаторжан. Серая громадина на берегу Невы заставила остановиться, стиль советского авангарда впечатлял изящной стройностью.

– Ищете кого или просто так смотрите? – поинтересовалась бабулька на лавочке.

– Где найти вахтера? Мне нужен Василий Петров.

– Васенька во второй парадной, вторая квартира слева на третьем этаже.

– Вы знаете всех жильцов? – удивился Костя.

– Из всех осталось двенадцать квартир, а новым жильцам старики не интересны.

– После революции прошло более двадцати лет, так что время берет свое.

– По-разному было, – уклончиво заметила бабулька, – но наследников выселяли на десятый день.

Для довоенного Ленинграда газифицированный дом с центральным отоплением и горячей водой был редкостью. Многие старались получить в нем квартиру, пуская в ход связи, взятки и злобные наговоры. Здешние страсти за престижную жилплощадь затмевали рассказы Зощенко. Но, по советским законам, квартиру давали ответственному квартиросъемщику, а члены семьи не имели прав наследования жилплощади.

* * *

Уютный дворик, застланная ковровой дорожкой лестница и кабина лифта из натурального дуба настраивали на деловой лад. Двери на лестничной площадке обиты натуральной кожей, а механическому звонку требовалось повернуть бронзовую голову рогатого барашка.

– Вам кого? – строго спросила домработница в шитом цветочками фартуке.

– Василия Ивановича, его должны были предупредить по телефону.

Гостя провели в просторный зал и предложили удобное кресло. Неплохо живут бывшие каторжане! Пять комнат, мебель карельской березы, индийский бархат, шелковые китайские гобелены. Более чем адекватная плата за годы сибирской ссылки.

– Никакого интервью не будет! – от самых дверей рассерженно заявил сухонький старичок.

– Меня направил товарищ Берия.

– Он говорил о заслуженном и опытном диверсанте, а здесь мальчишка! – проворчал хозяин. – Пошли в рабочий кабинет.

Название определяло обстановку, которую из-за громоздких книжных шкафов можно назвать классической. Даже шкафчик со множеством кубков и увешанная грамотами стена над диваном не меняли первого впечатления. Пока хозяин раскуривал сигару, Костя принялся разглядывать призы и грамоты. Написанный по-французски текст непонятен, но даты рубежа веков и символика свидетельствовали о выставках оружия, и он спросил:

– Это ваши награды?

– Самые престижные из Бельгии. В прошлом веке награждали отца и деда, более поздние принадлежат сыновьям.

– А где ваши?

– Нижняя грамота вручена за изобретение верхнего расположения возвратной пружины, левый кубок – за отвод газов из ствола.

– Что в этом особенного? – пожал плечами Костя.

– Что особенного в отражателе винтовки Мосина? – спросил хозяин и сам ответил: – Он первым это сделал.

– Вы были изобретателем?

– Изобретателем и владельцем одного из крупнейших оружейных заводов России, – поправил Василий Иванович.

– И царь отправил вас в Сибирь? – недоверчиво спросил Костя.

– Не меня одного. Судим за помощь революционерам в компании с Березиным, Евдокимовым и Приваловым.

– Привалов вроде был очень богатым.

– Я тоже был не беден, но революционерам помогал деньгами и оружием.

– Отдавали часть казенных денег, что получали за винтовки?

– Мой завод никогда не брал казенных заказов. В России был самый большой в мире рынок оружия: дворяне, казаки, народы Севера и Сибири.

– Мне сказали, что вы делали оружие Сталину, – на всякий случай Костя сменил тему.

– Поставлял под заказ штурмовые пистолеты, сейчас их называют пистолеты-пулеметы.

– Что-то в стиле «Маузера»?

Василий Иванович достал из ящика стола изящный кожаный чемоданчик, в равной мере подходящий для дам и господ. Пистолет внешне напоминал «Маузер», деревянная кобура-приклад, отъемные обоймы на двадцать патронов и три диска на сорок патронов. Хозяин одним щелчком вставил переднюю ручку – и «Маузер» превратился в «Томсон». Оценив произведенное на гостя впечатление, навернул пупырчатый глушитель и гордо пояснил:

– Мой пистолет-пулемет на двадцать лет старше автоматического «Маузера». – Петров указал на грамоту и протянул чемоданчик: – Держи, это мой тебе подарок.

– Спасибо, но мне нужна снайперская винтовка, – напомнил Костя.

– Заказ уже в работе. Уточним размеры под тебя и сделаем на Механическом заводе Огарева. – Хозяин достал раздвижную деревянную винтовку.

С примеркой провозились с час. Сначала Василий Иванович присмотрелся к хвату, затем начал перемещать составные части, записывая размеры в миллиметрах. Визит завершился чаепитием, во время которого Косте рассказали о характеристиках оружия, в том числе об особенном патроне 6,5 × 50. Со слов хозяина, в петербургском арсенале два типа боеприпасов подобного размера: для автоматического оружия и винтовочный. Первый на треть слабее стандартного японского патрона, второй на четверть мощнее.

* * *

Винтовку Костя получил через неделю, а принесли ее с завода «Пролетарский металл». Инструктаж по уходу и обслуживанию начался с исторического экскурса. Владелец должен был проникнуться гордостью за оружие штучного производства, выпускавшегося ранее лишь для богатой элиты. Оптика тоже непростая, широкоугольный ночной прицел потребовал предварительного обучения под запись в тетрадку. Зато дневной прицел и насадка беспламенной, бесшумной стрельбы вопросов не вызвали.

Следующую неделю Костя провел на полигоне в Стрельне. После пристрелки и настройки оптики инструкторы принялись втолковывать снайперскую науку. Учили правильно выбирать позицию, незаметно подбираться к врагу и прятаться в случае обнаружения. Его учили искать и определять важность цели, но самыми сложными стали тайны баллистики. В одних случаях пулю требовалось подогреть спичкой, в других – на нее плюнуть или воткнуть в землю. После зачетного упражнения последовал вызов к начальнику управления.

– Не передумал? – без тени шутки спросил комиссар госбезопасности.

– Никак нет! Я готов!

– Бери двух помощников, оформляй у кадровиков командировочные предписания и отправляйся поездом в Петрозаводск.

– Командировка в армию или в республиканское управление?

– Поступаешь в распоряжение начальника штаба Восьмой армии. У них беда с финскими снайперами.

Сержант Яковлев и пограничник по имени Василий охотно приняли предложение, а линейный отдел НКВД устроил отдельное купе. Девушки-проводницы сразу принесли горячий чай, а увидев боевые награды, организовали дружескую вечеринку. В результате поездка пролетела одним мгновением, причем в жарких объятиях с обязательными при прощании записочками с адресами.

В штабе Восьмой армии приезду милиционеров искренне удивились и принялись звонить по инстанциям. Часа через полтора продолжительные разговоры завершились телеграммой из Генштаба, и группу провели к полковнику Оперативного отдела.

– Честно скажу, удивлен. Снайперов мы запрашивали, но ожидали обстрелянных бойцов с Дальнего Востока.

– Нам возвращаться или как? – не желая попусту тратить время, спросил Костя.

– Штаб повторит запрос, а вас временно определят на передовой, где лютуют финские «кукушки».

– Там части РККА или «партизаны»? – поинтересовался Василий.

– Полк милиционного принципа формирования, – поморщился полковник, – недавно прибыл из Харькова.

– Хреново, – не сдержался Якимов, – с этими парнями вдосталь хлебнешь удовольствий.

– Вам уже приходилось встречаться с финнами?

– Для нас третья ходка, а командир – вообще зубр, с начала войны завалил не менее трех дюжин, – сказал Василий.

– Пройдем в штабную столовую, вы с дороги еще не ели.

Группа переглянулась, приглашение к столу явно не ради обеда, услышав о боевом опыте, полковник захотел посмотреть на кители милиционеров. Действительно, стоило им снять шинели, и сдерживаемое недовольство сменилось любезным гостеприимством. В Карелии война с Финляндией шла тяжело, и войскам требовалась помощь опытных бойцов.

Финны грамотно выбрали момент своей агрессии. Так называемый конфликт на Халхин-Голе закончился полным разгромом самураев, но финальной точки нет. Коль скоро обе страны не объявляли друг другу войны, то мирного договора нет и не может быть. Между государствами остались напряженные отношения, и риск возобновления боевых действий оставался высоким. Обе армии оставались в полной готовности.

Троица в синей милицейской форме да еще с боевыми наградами сразу привлекла внимание штабных работников. Все командиры внимательно разглядывали странных гостей, а некоторые подходили переговорить с полковником.

– Завтра о приезде снайперов будет знать весь фронт! – возмутился Костя и потребовал: – Переодевайте в армейскую форму!

– Сделаем, – пообещал полковник.

Смену обмундирования пришлось согласовывать с вышестоящим начальством, которое согласилось с доводами Кости. Затем канцелярия выписала справки, по которым мнимые рядовые получали права на зависть комполка. На складе вместе с военной формой получили зимние масккостюмы снайпера образца тридцать четвертого года. Финальным аккордом стала перекрашенная мелом «эмка» и прикрепленный к группе капитан.

* * *

По пути на передовую разговорились с капитаном и узнали историю формирования Восьмой армии. Основу составляет квартировавший в Пскове стрелковый полк. Перед войной их спешно передислоцировали в Петрозаводск, где сразу начались проблемы. Малолюдная Карелия смогла мобилизовать лишь один батальон, а Москва своеобразно решила проблему формирования. В Гражданскую войну Восьмая армия отличилась на юге, и региональные войска собрали на Украине, в Воронеже и Курске. Проще говоря, в Карелию прибыли люди, доселе не видавшие лесов.

Прибывший с Украины полк милиционного принципа формирования воевал грамотно и отважно. Командование приказало выйти к железной дороге и отрезать засевшего в лесу врага от баз снабжения. Украинцы начали методично выбивать финнов из мелких деревушек, тем самым углубляясь на вражескую территорию. До поры до времени продвижение шло без проблем, пока в неконтролируемом лесу не появились «кукушки».

– Ты посмотри, чем стреляют эти шюцики! – комполка протянул развернувшуюся бутоном десятимиллиметровую пулю.

– Полуоболочная, повышенной экспансивности, – ответил Костя, – в лесу сидят не снайперы, а бестолковые охотники.

– Почему охотники, да еще бестолковые?

– Такими пулями бьют кабанов и лосей с расстояния не более сотни метров.

– Так близко? – удивился капитан.

– Иначе не попасть, у экспансивной пули непредсказуемая баллистика.

– Послали бы роту с парой Дегтяревых – и вся недолга́, – вмешался Василий.

– Пытались прочесать лес двумя взводами с четырьмя пулеметами и заблудились. Еле вышли, – смущенно ответил комполка.

– По своим следам? – язвительно спросил капитан.

– Люди испугались и запаниковали.

– Засада на дороге круглые сутки или только днем? – Костя вернул разговор в деловое русло.

– Уходят до наступления темноты. Мы отвозим снабжение передовым частям только ночью.

– Обнаглели, ничего не боятся, – сделал вывод Якимов.

Тактика ликвидации орудующей здесь группы охотников напрашивалась сама собой. С наступлением темноты разыскать в лесу оборудованные позиции, а утречком встретить меткими выстрелами. Вроде бы разумно, да неправильно – нереально найти в потемках гнезда «кукушек». Вот наследить и предупредить о возникшем интересе – это получится. И тут Костя совершил запредельную глупость.

– День только начинается, пройдусь-ка я по дороге и поищу удобные для стрелков места.

– Нельзя! – комполка взволнованно встал. – Застрелят! Они никого не пропустят, даже одиночного бойца!

– Пройду до опушки и сразу скроюсь в кустах, а среди деревьев никто меня не увидит.

– Если дальность выстрела всего сотня метров, то шанс провести разведку высок, – поддержал капитан.

– «Кукушки» орудуют в лесу, здесь у опушки они ни разу не стреляли, – неуверенно заметил начальник штаба полка.

Косте бы спросить о дате последнего выстрела – и безумный план был бы отменен. Право, полк две недели отвозит снабжение только ночью, и финны должны перенести позиции ближе к деревне. Так нет, потопал мишенью, спрятав под шинелью тяжелую кирасу с вырезом у правого плеча под приклад. В надежде на гуманизм врага винтовку оставил в штабе, пистолет-пулемет Петрова спрятал под полой, а «ТК» положил в карман шинели.

Обычная карельская деревня на дюжину домов окружена очищенным от леса полем, где летом выращивают картошку и пасут скотину. Дорога плотно утрамбована санями полкового обоза, и прогулка обещала быть легкой. Сразу за околицей Костя присмотрелся к опушке и выбрал удобное место для рывка в лес. У намеченной проплешины свернул с дороги, но сильный удар в грудь отбросил навзничь.

Естественная реакция вскочить на ноги мгновение спустя встретилась со здравомыслием. В него стреляли и попали! При попытке подняться добьют вторым выстрелом, как пить дать – добьют! До леса – всего полусотня метров, с такого расстояния опытный стрелок не промахивается. Изобразив предсмертные конвульсии, Костя достал из кармана шинели пистолет Коровина и приготовился. Приготовился, но к чему?

* * *

Как-то вдруг начал мерзнуть затылок. Желая скрыть лицо, он слишком резко сдвинул буденновку и почти оголил голову. Холод начал пробивать шинель и подбираться к спине, еще минут пятнадцать, и воспаление легких обеспечено. Со стороны леса послышались топот ног и нервный приказ на финском языке:

– Быстрее! Русские уже бегут с пулеметом!

– Зачем нам этот труп? Поворачиваем назад! – запаниковал второй.

– Дурень! Мы заявили двести убитых солдат, а подтвердить можем лишь одного! – рассудительно сказал третий.

– Сейчас тебе вжарят из пулемета, и вообще не потребуется никаких подтверждений!

– У русского хорошие сапоги, на меху! Снимай! А ты чисти карманы! – приказал главный.

Два силуэта – в метре, еще один наклоняется у ног. Пора! Ближайшему – пуля, по две остальным. Отстрелявшись, Костя без промедления бросился в лес, преодолевая сугробы прыжками на зависть кенгуру. Оглянулся лишь у первого куста, помахал товарищам рукой, посмотрел на убитых шюциков и нырнул под сень елей. Горе-снайперы контролировали выезд из деревни, остальные должны быть где-то рядом.

Страхуясь от случайной встречи, немного прошел вдоль лесной опушки, затем зашагал параллельно дороге. Как бы хорошо ни маскировались снайперские гнезда, а протоптанная за неделю дорожка обязательно найдется. Сзади звонко ударили пулеметы в обрамлении нестройного треска винтовочных выстрелов. Молодцы ребята, быстро сориентировались и устроили отвлекающую операцию.

Костя шел неспешно и уверенно, не пытаясь прятаться за стволами деревьев или укрыться среди молодой поросли елочек. Не факт, что он первым заметит финнов, а спокойно идущего человека сначала остановят, затем примут решение стрелять или взять живым. Тем не менее шюцики сами себя показали. Сначала он услышал шелест лыж со звонкими ударами палок о снег, затем разобрал слова:

– Чего, спрашивается, смотреть? Ну, постреляют русские из пулеметов и уйдут, не впервой.

– Трус этот Арвид, настоящий трус! – злобно заговорил второй. – Испугался летящих в нашу сторону пуль!

– Они ударили в дерево, что метрах в двадцати от нас!

Плавно, словно исполняя балетное па, Костя опустился на одно колено и достал пистолет-пулемет Петрова. Резкое движение человек засечет боковым зрением, а статичную фигуру, будь то даже монстр, не заметит и рядом. Впрочем, судя по направлению, парочка проедет метрах в десяти. Уловив ритм лыжного хода, Костя щелкнул затвором в момент удара лыжных палок.

Продолжая обсуждать своего командира, лыжники въехали в сектор гарантированного поражения. Шинель с буденновкой – не самый лучший вид в лесу, где орудуют снайперы, и Костя решил одному прострелить голову, а другому грудь. Со звуком падающей сосновой шишки дважды щелкнул затвор, и замыкающий лыжник неловко завалился на бок.

– Ты сегодня вроде не пил, а валишься глупой бабой на сеновале, – ехидно заметил первый и остановился.

Не давая врагу повернуться, Костя торопливо всадил ему в грудь сразу три пули, а услышав сдавленный хрип, добавил еще две. Слаб патрон 9 × 19 мм «Люгер», очень слаб, пять выстрелов с короткой дистанции, а шюцик моргает глазами и пускает пузыри. У обоих за спиной винторезы сорок пятого калибра, а патроны в подсумке с распиленными пулями утвердили приговор. Выругавшись, Костя грубо сорвал с раненого одежду и без сожаления добил выстрелом в голову.

Трофейное оружие выбирал исходя из собственного опыта и рассказов стариков. Новый английский винторез с лакированным прикладом хорош на стене в окружении охотничьих трофеев. Так называемый «слонобой» крайне ненадежен, стебель затвора имеет паскудное свойство самопроизвольно выпадать, а иголка ударника ломаться. Вот дореволюционный старичок с клеймом Сестрорецкого завода – самое то.

* * *

Достаточно быстро лыжня привела к высокой ели, на верхней трети которой свила гнездо «кукушка». Обращенная к лесу сторона очищена от веток, вместо лестницы в ствол вбиты строительные скобы, наверху – крепкая площадка с перилами и лавочкой. Добротно и бестолково, типичная площадка для охоты на лося и кабана. Зверь никогда не смотрит на небо, а человек, тем более с биноклем, сразу заметит неправильность в кроне дерева.

– Чего вернулся? – не отрываясь от бинокля, спросил снайпер.

– Уходят, – односложно ответил Костя.

– Вонючка сраная! Никуда они не уходят! Там полная рота собралась!

Этот гад должен на себе почувствовать удар экспансивной пули, и грохнувший выстрел отозвался жутким воем. Тело тряпичной куклой рухнуло в снег и продолжило истошно вопить, с небольшой задержкой рядом упал бинокль. Старенький винторез не подвел, рискованный выстрел в предплечье получился точным и почти оторвал руку. Жить будет мучительно и недолго.

– Прочувствуй на себе радость побед, – зло сказал Костя и полез наверх.

Действительно, на безопасном расстоянии от леса повзводно стояла полная рота пехоты. Якимов и Василий что-то доказывали комполка и, судя по жестикуляции, безуспешно. Ладно, это вторично, Костя начал осматривать придорожные ели и нашел еще два гнезда «кукушек». Встретившись с иррегулярными[27] войсками Красной Армии, финны совершенно оборзели. Позиции выбраны на самых высоких деревьях без учета взаимодействия и огневого прикрытия со стороны соседа.

Пропаганда национального превосходства априори исключает правдивую информацию о тех, кто назначен врагом. В Красной Армии нет снайперов? Спросите у убитых на Халхин-Голе самураев! За предшествующие активным боям месяцы советские стрелки выбили треть офицерского состава и половину сержантского. Генерал Комацубара запретил офицерам приближаться к линии фронта ближе километра, но приказ не помог. Снайперы отстреливали старших офицеров на запредельной для японцев дистанции.

Повесив на плечо очередной трофейный винторез сорок пятого калибра, Костя собрался спускаться, но услышал свист вальдшнепа. Вот дурдом, это в январе в хвойном лесу! Лыжник с манком прятался за деревом на противоположной стороне лесной дороги, причем поверх полушубка надет белый халат. Трусость или предусмотрительность? В любом варианте необходимо поспешить вниз.

Спустившись, Костя встал возле убитого снайпера на колени и расстегнул полушубок. Тем самым заслонив собой труп и получив преимущество нежданчика в виде пистолета-пулемета Петрова. Кроме того, поза расслабит незваного гостя, спиной к врагу не поворачиваются.

– Кого подстрелил? – поинтересовался подъехавший лыжник.

– Глянь.

Отодвигаясь от трупа, он сместился за спину финна и почти в упор выстрелил в затылок. Итак, семеро ликвидированы, пятеро остались, а радоваться нечему. По предварительной договоренности он должен вернуться на опушку и завершить зачистку совместно с друзьями. Увы, финские стрелки активно перемещаются, и шанс еще раз незаметно войти в лес близок к нулю.

Герой-одиночка хорош в кино, в жизни так не бывает, невозможно предусмотреть случайности. Вместе с тем шюцики сейчас беспечны, и этим надо воспользоваться. Напялив поверх полушубка белый халат, второй халат запихнул в охотничью торбу, получив муляж богатой добычи. На лыжне Костя согнулся в три погибели, словно вез на спине тяжелый груз, не забывая при этом посвистывать в манок. Нехитрая маскировка сработала на полпути до очередного гнезда. Некто невидимый насмешливо спросил:

– Неужели Арвид чем-то поделился или ты украл?

– Помоги, – имитируя усталость, просипел Костя.

Он смотрел вниз, а когда с двух сторон показались лыжи, чуть было не сплоховал. В последний момент на интуиции упал носом в снег и завозился, что позволило перевести оружие на автоматическую стрельбу. Неловкий переворот на спину с длинной очередью почти в упор завершился выбросом последней гильзы. Их всего двое, а могло быть хуже.

«Кто тебе сказал, что снайперы шюцкора воюют тройками?» – задал самому себе риторический вопрос Костя.

Неспешная смена опустошенного коробчатого магазина на диск позволила немного прийти в себя. Затем еще раз чертыхнулся и произнес вслух:

– Вот баран так баран! Какого хрена поперся воевать одиноким рыцарем?

Вторая стрелковая позиция ничем не отличалась от предыдущего «гнезда». Чуть в стороне от дерева у кривобокого стола возился с примусом молодой шюцик, еще один с биноклем стоял на площадке. Сначала Костя сбил наблюдателя, затем разинувшего от удивления рот кашевара. Тщательный осмотр вещей с пересчетом посуды вплоть до ложек подтвердил, что эту позицию занимала пятерка шюцкора.

На всякий случай Костя осмотрел крайнее «гнездо кукушек», откуда в него стреляли. Доскональная проверка оставленных вещей подтвердила, что здесь были трое. Уверенность в ликвидации стрелков сняла давящее ожидание выстрела в спину, но чувство настороженности осталось. Пришлось еще раз повторить весь путь и повторно осмотреть позиции на предмет свежих следов. Ничего нового нет, никто не проходил даже стороной, но аура леса предупреждала о еще одной группе стрелков.

* * *

Дальнейшие поиски в одиночку неразумны, и Костя вернулся к месту первой стычки с шюциками. Во избежание досадных случайностей быстро переоделся в шинель, сменил шапку на стеганую буденновку и вышел на опушку. Спор на дороге продолжался, Якимов с Василием что-то доказывали, а командиры возражали. Чуть в стороне в ожидании команды стоял полувзвод регионального ополчения. Скучающие бойцы первыми заметили появившегося на опушке снайпера и привлекли внимание командиров. Пререкания вмиг прекратились, и спорщики гурьбой ринулись навстречу.

– Живой! – радостно воскликнул Якимов.

– После бабахнувшего выстрела с жутким воем я побежал с пулеметом на выручку, – шмыгнув носом, сказал Василий.

– Тоже мне молодец! Нельзя нарушать приказ! – строго заметил комполка.

– А дырища-то в шинели! Страх! Снимай! – вмешался капитан.

– Погоди, возьмите документы убитых финнов, – протянул пачку Костя.

– Уложил одиннадцать шюциков? Один! – Комполка обернулся к строю: – Учитесь воевать, бойцы!

– Повезло! – разглядывая кирасу, сделал вывод Якимов и принялся расстегивать ремешки крепления.

Действительно повезло, пуля попала в район живота, сделав внушительную вмятину с деформацией всего нагрудника.

– Попади в грудь, без сломанных ребер не обошлось бы, – подтвердил Василий.

Сорокаграммовую пулю в форме заклепки нашли в подкладке шинели, где она слиплась с ватином.

– Хватит морозить парня, застудите, пошли в штаб, – распорядился комполка.

– Надо дело доделать, – возразил Костя. – Осталось одно гнездо стрелков и место ночлега всей шайки.

– Вечереет, завтра закончим.

– Будут они нас дожидаться! Увидят разгром и уйдут. Нельзя шюциков живыми отпускать!

Комполка явно не хотел идти в лес и вяло возразил:

– До темноты не успеем.

Костя достал из нагрудного кармана часы и выругался – капе́ц награде. Стекло рассыпалось мелкими осколками, шестеренки с пружинками собрались в кучу, а крышка стала бесформенной лепешкой.

– Втроем не отпущу! – строго заметил капитан.

– Дайте пулемет и четверых добровольцев с автоматами, – попросил Костя.

Идти со снайпером пожелал весь полувзвод, и комполка лично отобрал троих, назначив четвертым командира роты. Пока бойцы готовили оружие и лыжи, Якимов с Василием принесли маскировочные костюмы и снайперскую винтовку в зимнем маскировочном чехле. А дальше началась клоунада: харьковчане впервые в жизни встали на лыжи, и полусотня метров до опушки превратилась в забаву. На лыжне бойцы теряли равновесие, друг на друга наезжали, устраивая из группы кучу-малу.

Проблему решили увеличением дистанции между бойцами, что позволило отряду добраться до места первой стычки приемлемым лыжным ходом. Костя отбросил лыжной палкой окровавленную шапку, поднял лежавший под ней пистолет «Beretta-1934» и протянул командиру роты:

– Держи, это твой.

Тот смутился и отверг подарок:

– Не положено, за присвоение трофеев – прямая дорога под трибунал.

Он прав, это не война даже по сравнению с Халхин-Голом, где самураи выставили миллионное войско и всю авиацию. Здесь, на Северо-Западе, командование следит за внешним видом бойцов с прочими нюансами службы. Не желая попусту терять светлое время суток, Костя встал во главе отряда и приказал:

– Привести оружие в боевую готовность! Далее возможна встреча с врагами.

Приказ оказался пророческим, недалеко от позиции Арвида он почувствовал нечто напоминающее тревогу. Любой человек, выросший вдали от городов, привык доверять своим ощущениям, поэтому Костя сразу остановился. Прямой угрозы нет, но опасность таится где-то недалеко.

– Всем снять лыжи и лечь! – без колебаний приказал он и достал бинокль.

Здесь не поле, затаившегося человека или зверя – за двести метров не увидишь. Тем не менее он начал внимательно осматривать каждое дерево, сугроб или кочку. Ничего, ни единого намека на засаду. Нечто странное обнаружилось далеко впереди, где стволы деревьев сливаются в единый фон. Дав глазам отдохнуть, снова прильнул к окулярам бинокля и разглядел прислоненные к сосне лыжи.

* * *

Костя долго высматривал затаившегося стрелка, а увидел еще одного лыжника, протиснувшегося сквозь ветки ели почти до ствола. Фигура совершенно скрыта, а ноги отчетливо просматриваются на фоне снега. Охотник слева от свежей лыжни есть, другой должен быть справа. Вспомнив о кличке «кукушка», он посмотрел на кроны деревьев и сразу заметил хозяина лыж. Шюцик забрался на сосну до первой крепкой ветки и пристегнул себя ремнем к стволу. Высматривать прочих – необязательно, при первом выстреле сами себя покажут.

– Якимов! – тихо позвал Костя. – Бери бойца с пулеметом и ползи в глубь леса. По моей команде откроешь огонь по холмику с малинником.

– Там враг?

– Не знаю, пока засек двоих, один – на дереве, второй спрятался в ветках ели.

– Сигнал голосом? – уточнил сержант.

– Да, крик подстреленного финика, – усмехнулся Костя.

– А что делать мне? – торопливо спросил Василий.

– С двумя бойцами выбирай позицию, а после сигнала бейте «кукушку» на кривобокой сосне.

Когда друзья разглядели засаду и разобрали бойцов, Костя предупредил:

– Мы с командиром роты пойдем в обход, а вы сидите тихими мышками. На любое шевеление стреляйте без предупреждения.

– Пойдем брать «языка»? – оживился командир роты.

– Нам приказано уничтожить снайперов.

Друзья начали выбирать позиции, а Костю обуял страх. После выстрела необходимо бежать через дорогу, а воображение рисовало летящую в грудь пулю.

– Сюда бы Муську с Малышом, они вмиг вычислят всех врагов, – прошептал он и выстрелил по ногам.

По лесу пронесся крик неожиданной боли, на который ответила дробь автоматов и пулемета.

– Бежим! – приказал Костя и первым ринулся к дороге.

Несмотря на глубокий снег, стометровку до дороги промчались в считаные секунды. Не останавливаясь, в два прыжка преодолели просеку с наезженной санями колеей и упали под раскидистыми лапами елей.

– В какую сторону пойдем? – отдышавшись, спросил командир роты.

– Ни в какую, следи за лесом, – ответил Костя и снова достал бинокль.

Куцую ель с площадкой увидел сразу, и стрелок хорошо просматривается. Внизу еще пара шюциков с винторезами сорок пятого калибра. Троица активно размахивает руками, по-видимому, что-то обсуждают. Костя определил расстояние и настроил прицел винтовки.

– Сколько фиников? – шепотом спросил командир роты.

– Трое на дистанции шестьсот метров.

– Разбегутся.

– Не успеют, двое стоят рядом, третий на дереве.

– У тебя магазин на три патрона.

– Главное – каждому всадить по пуле, а раненый далеко не уйдет, – уверенно заявил Костя.

Пока он настраивал прицел на дальность и температуру, шюцики закончили совещание. Снайпер на дереве навел бинокль в сторону трескотни автоматов, а парочка побежала по дороге. Немного выждав, Костя выстрелил снайперу в грудь, и тот неловко повис на ограждении площадки. Для страховки добавил «кукушке» еще две пули и перезарядил винтовку.

Тем временем шюцики резво пробежали полкилометра и разделились, один залег на краю дороги, второй нырнул в лес. По расстоянию – они рядом с той елью, за которой пряталась первая жертва. Костя снова выдержал паузу и выстрелил залегшему в голову. Капюшон маскировочного халата окрасила кровь, но он для страховки послал еще одну пулю. Маневренный бой требует надежного тыла, а недобитый враг обязательно создаст проблему.

Снайпер на дереве убит, и осмотр сложенных там вещей позволит определить точное количество стрелков. Едва Костя встал, за дорогой дятлом застучал пулемет.

– Пулемет Шоша, – уверенно заявил командир роты, – полный ход ствола задает автоматике низкий темп огня.

– Годится для боя или так себе?

– Непригодная для войны хрень! Ненадежен, а последние патроны переворачиваются задом наперед и намертво клинят затвор.

– Наших парней не прижмет? – с беспокойством спросил Костя.

– При стрельбе его мотает мельничными крыльями, далее ста метров можно попасть только в небо.

– Бежим!

Шюцик оказался совсем недалеко, хитрец воткнул пулемет в развилку березы, а сам спрятался за стволом. Чудик стрелял, не видя цели! Логика войны проста – или ты убьешь врага, или враг убьет тебя, и Костя навскидку послал три пули.

* * *

Уничтожив последнюю снайперскую точку, маленький отряд встал на лыжи и приступил к поиску ночлежки шюциков. Самая наезженная лыжня привела к добротному домику с пристройкой, где сладко спали четыре девицы. Разбуженные активистки Лотта-свирд[28] явно оставались в стране грез и потребовали сложить оружие. За непослушание девы не старше двадцати пригрозили страшными карами, пообещав голыми привязать к соснам.

– Не умеешь ты убеждать сварливых баб, – сделал вывод Василий и влупил самой крикливой увесистую оплеуху.

Кандидатка в валькирии отлетела к стене и затихла в отключке, подружки вняли доводу и тоже замолкли. Мера воздействия непедагогична, но действенна, и Костя обратился к притихшим девчушкам:

– Быстро и подробно расскажите о составе отряда шюцкора.

– Еще чего! – крикнула пышнотелая блондинка. – Скоро сам увидишь!

Девы явно не дружили с головой, не осознавали, что русский отряд не прополз тайными тропами мимо снайперских засад. Не желая попусту терять время, Костя взвел винторез и уткнул ствол блондинке в колено:

– Последний раз спрашиваю!

– Пошел в… – девица задрала подол.

Сорок пятый калибр громыхнул до звона в ушах, активистка завизжала и покатилась по полу. Больно, спора нет, он отвел ствол в сторону, но пламя выстрела крепко обожгло ногу. Костя направил винторез на соседку, та побледнела и обделалась, зато подружка начала спешно выдавать «секреты». Среди прочего дева назвала количественный состав отряда, который совпал с лежащими в заимке вещами. Задание выполнено, снайперы уничтожены, и Костя приказал:

– Якимов и комроты с двумя бойцами забирают девок и дуют в полк. Мы остаемся здесь до вашего возвращения.

– Сбегут стервы, – засомневался Василий.

– В пристройке должны быть лошадь и сани. Плоскозадых телок связать и накрыть тулупами.

– В ночных рубахах? – спросил один из бойцов и захохотал.

Устройство охотничьих заимок везде одинаково, и лошадь тоже обязательна. Никто в здравом уме не отправится пешим ходом за сто километров, а ближайшая финская деревня еще дальше. В данном конкретном случае обнаружили трех лошадок. На радостях сделали две упряжки, посадили в розвальни пленниц и прямиком погнали к дороге.

Пока Костя провожал товарищей, оставшиеся бойцы нашли запас продовольствия. Трофейную еду разложили в центре заимки и заспорили по поводу праздничного меню.

– Ничего не надо готовить, – с усмешкой возразил Костя. – Ужин в печи за заслонкой, хватит на весь отряд.

Привычная с детства дичь с картошкой, грибами и капустой навеяла воспоминания о безвозвратно сгинувшем времени. Сердце резанула мысль о предстоящей страшной войне с бомбежками мирных городов и блокадой. Возврата в спокойную и сытую жизнь нет, а будущее сулит кровавые испытания, которые еще надо суметь преодолеть и остаться живым.

В душевном расстройстве Костя вышел из охотничьего домика и сел у вкопанных столбов с крепкими жердями между ними. Это не забор, здесь сушат шкуры лосей и кабанов. Лес молчал, лишь ветер безразлично шумел в макушках сосен. Следом вышли бойцы, торопливо курнули и побежали спать. Со стороны просеки послышалась разноголосица моторов в сопровождении лязга гусениц. Это бронированный караван повез передовым частям продовольствие и снабжение. Вскоре к рыку техники добавился перестук копыт, а меж деревьев замелькали огоньки керосиновых фонарей.

– Герой, за день ликвидировал банду шюциков! – Капитан стиснул Костю в крепких объятиях.

– Можно сказать, что спас весь полк! – присоединился с поздравлениями комполка.

– Никого я не спас и не ликвидировал. – Костя указал на уходящую в лес санную дорогу.

– Оставим в охотничьем домике засаду с пулеметом, мои парни в три минуты перебьют отряд белофиннов.

– Ты в своем уме? В лесу пулемет забросают гранатами и сожгут заимку вместе с бойцами!

Штабной офицер и комполка переглянулись, по-видимому, они успели послать начальству победный рапорт. После небольшой заминки оба принялись упрашивать добить эту «белофинскую» сволочь, обещая со своей стороны всяческую поддержку. Костя без раздумий согласился, кроме него здесь нет понимающих лес людей, а попытка научиться в бою приведет к ненужным жертвам.

Глава 6 Снайпер

Ворошилов считал себя знатоком стратегии и тактики сражений, что значительно усложняло работу Генерального штаба. Из военачальников он признавал лишь маршала Кулика[29], не оставляя остальным права на самостоятельные решения. Не был исключением и начальник ГПУ, что породило между Ворошиловым и Мехлисом непримиримую вражду.

Будучи среди немногих, кому дозволялось обращаться к Сталину на «ты», «красный маршал» беспощадно расправлялся с неугодными командирами. Тому пример – корпусной комиссар[30] Артузов, пытавшийся возродить в ГРУ разведывательно-диверсионные отряды и ОСНАЗ. Всего лишь один несдержанный спор с Ворошиловым завершился для него арестом и расстрелом без суда и следствия.

Разведывательно-диверсионная работа за линией фронта относится к исконной епархии военных, а Берия за нее взялся. Почему? Он не входил в круг приближенных к Сталину и не мог навредить Ворошилову. Даже наоборот, рисковал с треском вылететь обратно в Грузию. Поэтому пакет с на́рочным из Ленинграда нарком ждал с трепетом мальчишки перед первым свиданием.

Начальник ленинградского ГУВД поступил строго по правилам служебной переписки. Полученный из штаба армии конверт вложен в стандартный пакет НКВД вместе с сопроводительной запиской. К сопроводиловке – не придраться, нейтральный служебный слог сообщал о пересылке отчета о боевых действиях совместной группы пограничников и милиционеров.

Вложив пакет в папку доклада Самому, Берия отправился на рутинный ежедневный доклад. Выслушав сводку, Сталин обычно достает одно из полученных писем с жалобами на НКВД и начинает дотошно выяснять детали событий в очередном заштатном городке. Очень неприятный момент, ибо невозможно знать обо всем. В этот день Сталин прочитал возмущенное послание трудового коллектива о пассивности РККА на финском фронте. В обсуждение военных действий вступать нельзя, зато есть повод, и Берия протянул пакет:

– Сегодня получил пакет с отчетом действий отряда НКВД во вражеском тылу.

Вождь неспешно разложил на столе бумаги, сначала прочитал сопроводиловку, затем – запрос из штаба Восьмой армии, усмехнулся и иронично спросил:

– Не врут? Три человека не могут за день уничтожить вражеский взвод.

– Я разговаривал с этим младшим лейтенантом. Умен и напорист, награжден орденом Красной Звезды и нагрудным знаком «Почетный сотрудник НКВД».

– Комсомолец?

– Финский коммунист, принят в НКВД по рекомендации Коминтерна.

Сталин медленно подошел к окну, пару раз пыхнул трубкой и засмеялся:

– Это не тот парень, что незаметно прошел через позиции и захватил пограничников врасплох?

– Он самый, отлично маскируется и великолепно стреляет. Орден получил за форт Императора Николая.

– С какой стати? ИНО взорвали моряки.

– Парень незаметно привел их к батарее и вывел обратно, попутно уничтожил танковую роту и захватил бронемашину.

Вождь снова задымил трубкой. Правительство Финляндии точно знало день первого залпа и эвакуировало население задолго до начала войны. Но часть финнов и все этнические русские сумели перебежать на территорию СССР, так что переход парня не вызывает подозрений. Вождь вернулся к столу и сделал в ежедневнике запись.

– Подучи парня, неразумно использовать такие кадры на всякой мелочевке.

– В Кунцеве хорошо сохранилась гвардейская школа разведки и диверсий в тылу противника, – осторожно заметил Берия.

Но Сталин решил по-своему:

– Нам необходимы люди с опытом подпольной работы. После завершения задания отправь лейтенанта в Барвиху.

Это совсем не то, школа особого назначения НКВД обучает посланцев Коминтерна и эмигрантов-антифашистов. После двухлетней подготовки сформированные группы поступают в распоряжение ОСА[31] при седьмом отделе контрразведки. Но возразить Самому Берия не осмелился, придется формировать отряды без лучшего бойца ленинградского ГУВД.

– Что скажешь? – Сталин постучал пальцем по письму.

– Военные поезда с Дальнего Востока идут с небольшим опережением графика. Секретность в районах разгрузки обеспечена.

Морские дальнобойные орудия на железнодорожных платформах доставлены в места сосредоточения. В фальшивых сараях и домах укрыто без малого полтысячи пушек и гаубиц особой мощности. Три корпуса огнеметных танков «БХМ-3», «ХТ-130» и телетанков[32] «ТТ-26» сосредоточены в районах торфоразработок. В назначенный день Седьмая армия нанесет гигантский по силе удар и выйдет к Выборгу.

* * *

В отличие от «всего советского народа», Костю не интересовали кремлевские дела с мудрыми решениями партии и лично товарища Сталина. Для него насущной проблемой стала подготовка к рейду в тыл врага. Бойцы иррегулярных войск проходят начальную военную подготовку по месту жительства, а откуда берутся командиры? Это выяснилось после знакомства с помощниками в лице двух батальонных комиссаров и двух майоров. Как выяснилось, количество шпал и кубиков в петлицах напрямую зависит от занимаемой должности в органах партийной и советской власти региона.

С навыками механика-водителя танка «Т-90» лучше сидеть и помалкивать, хотя вместо мобильного отряда собралась рота. Зачем пулеметы с минометами, если предстоит выгнать из пустующей деревушки небольшую группу шюцкора? Когда готовый обоз занял всю улицу, Костя сел в первые сани и приказал ехать в направлении штаба полка. Майоры с комиссарами моментально взбунтовались, безапелляционно обвинив в трусости. Разозлившись, он остановил сани и тихо спросил:

– Куда, по вашему мнению, мы должны ехать?

Товарищи командиры дружно указали в противоположную сторону.

– Отсюда до занятой финнами деревушки семьдесят километров. Вопрос. Где расположены их наблюдательные посты?

Ответа не последовало, чем ниже ранг начальника, тем выше гонор и меньше желания признавать ошибки. Костю покаяния не интересовали, отряд идет на задание, которое необходимо выполнить быстро и без потерь. Едва деревья скрыли обоз от глаз возможных наблюдателей, он завернул в лес и выехал на давешнюю наезженную дорогу.

Проложенный шюцкоровцами путь пролегал между заимками, давая путникам отдых, а лошадям корм и теплое стойло. К вечеру выехали к очередному охотничьему домику и начали готовиться к ночевке. Майоры с комиссарами взялись за организацию быта вверенных бойцов, а Костя отошел в сторону и привычно прислонился спиной к дереву.

Он – человек леса и как все профессиональные охотники прекрасно в нем ориентируется. Неосознанными ощущениями чувствовал зверя и людей, а однажды вот так нашел заблукавшего охотника-любителя. Даже уезжая в соседние регионы на организованный отстрел кабанов, лосей или волков, легко определял направление на ближайший поселок. Сейчас Костя чувствовал не просто вооруженных людей, от них исходила мрачная угроза убийства. Единение с природой прервал один из майоров:

– Далеко до занятой белофиннами деревни?

– По прямой – километров сорок.

– Если не придется петлять, завтра к вечеру будем на месте. Ладно, чего стоять, пошли ужинать.

– Здесь недалеко еще одна заимка с финскими снайперами, – преодолевая внутреннее сопротивление, сказал Костя.

– Уверен? – насторожился майор.

Дурацкий вопрос, он не балабол из шапито!

– Дай мне одного снайпера, двух пулеметчиков и двух автоматчиков. По две «РГД-33» без «рубашек» и полный боекомплект.

– Правильно мыслишь, они завалятся спать, а мы – в окна гранаты! – засмеялся майор.

Смех смехом, а Костя вел отряд с максимальной осторожностью, финские охотники не хуже его чувствуют лес. Тихий шелест лыж и стук лыжных палок казался грохотом, а шумный выдох воспринимался громким криком. Когда близость жилья почувствовали все бойцы, он приказал снять лыжи и повел короткими перебежками. Наконец впереди замерцало пламя костра, и Костя тихо приказал:

– Всем лечь! Не шевелиться и не поднимать головы!

– Надо рассредоточиться, – возразил один из бойцов.

– Лежать!!! Против нас – опытные снайперы, зайца за километр заметят. При опасности бой не принимать, а тихо отходить назад.

– Ты нас позвал бить врага или поваляться в снегу? – недовольно спросил один из бойцов.

– Я пошел на разведку, если мигну красным огоньком – уходите, зеленым – идите ко мне.

Костя опасался не снайперов, а опытных охотников. Осознавая риск нарваться на пулю, осторожно двинулся сам. По мере приближения свет от костра становился ярче, но обычного в таких случаях разговора людей не слышно. Мысль о придуманной финнами ловушке заставила застыть на несколько минут.

* * *

Не обнаружив никакого движения, Костя осторожно пополз в обход. Если враг приготовил сюрприз, то стрелки должны затаиться за костром. Маневр вывел на идущую со стороны просеки дорогу и свежую вырубку, что показалось очень странным. Охотники заготавливают дрова летом, а тут совсем недавно выпилили все подряд. Одно хорошо: многочисленные следы позволят подобраться почти к дверям.

Желая получше рассмотреть освещенный костром двор, Костя еще немного прополз вбок и, гася невольный смех, уткнулся лицом в снег. Это не костер, а жаровня для древесного угля! Двое готовят очередную порцию колобашек, а рядом – четыре трехосных «Scania» с газогенераторами. Что важно, у грузовиков на прицепе полуторадюймовые противотанковые пушки «Бофорс».

Когда-то давно, в конце советской власти, генератор на егерской заставе перевели с бензина на газгольдер. Просто, надежно и бесплатно. По расходу топлива килограмм древесного угля равен литру бензина. Уже смелее Костя подобрался к границе пляшущей по снегу светотени и притаился. Да, здесь только двое, остальные – в заимке, где, судя по доносящемуся гомону, идет пьянка.

Подготовив очередную бочку, солдаты сели на лавочку у разделочного стола и шумно заспорили. Ба, да это шведы! Впрочем, ничего удивительного, в газетах об этом много пишут. В первый день Советско-финской войны шведы открыли более сотни вербовочных пунктов. Контракты оплачивает комитет «Финляндия», возглавляемый полковником Генерального штаба шведской армии Карлом Августом.

Что же, деньги за просто так никто не платит, и Костя навскидку расстрелял шведов. Оттащив тела подальше от костра, дабы их случайно не заметили с крыльца, Костя поспешил в темноту леса. Стандартный армейский фонарик дает яркий свет, а рычажок позволяет надвинуть на стекло зеленый или красный светофильтр. Едва он поднял фонарик над головой, как услышал шумный топот:

– Мы здесь, командир, заранее подобрались поближе!

Костя вспомнил смешки стариков, называвших военные сборы советских времен «партизанщиной». Солдат регулярной армии никогда не осмелится нарушить боевой приказ, а здесь – казачья вольница. Благо в заимке оказались не охотники, в противном случае перестреляли бы всех, словно кроликов. По большому счету он им не командир, и устраивать разборки за нарушение приказа нет смысла.

– В доме пьянствуют шведские наемники, через окна забрасываем гранатами, затем добиваем уцелевших.

Сержант моментально вытянул слабинку в отношениях и возразил на грани нарушения субординации:

– Нет, лейтенант, домик ломать не будем, войдем через дверь и задушевно поговорим. Переводчиком станет «дегтярь».

– Хочешь проявить инициативу? Флаг в руки и вперед, – согласился Костя и встал у окна.

Застолье наемников уже перешагнуло через «Ты меня уважаешь» в стадию монологов, и разговора не получилось. Несколько особо стойких бубнили нечто нечленораздельное, прочие сопели в самых экзотических позах. Отсутствие какой-либо реакции сначала обескуражило бойцов, но приказ сержанта подвел черту. В букет ароматов гидролизного спирта ворвался запах пороха.

Хладнокровно расстреляв упившуюся роту, бойцы приступили к сбору трофеев. Кроме разбросанных в беспорядке карабинов «Mauser M94» в кладовке обнаружили пулеметы «Виккерс», «Браунинг» и «Сент-Этьен». Знатная добыча, ничего не скажешь, это обычные «Максимы» лишь в другой упаковке, а разница лишь в типе патронов. За печью нашли стопку ящиков с французскими лимонками и польскими гранатами «О-23».

К трофеям Костя остался равнодушен, его заинтересовали открытые бочки с финским гидролизным спиртом. Единственным объяснением алкогольного изобилия могли стать грузовики. На газе двигатель не завести, а напиток под названием «сучок» прекрасно заменяет бензин. Догадку подтвердил осмотр «Сканий», где кроме бочек со спиртом нашлись канистры с лигролом. В той, недоступной теперь жизни приветствовалась заправка техническим спиртом с пахнущим керосином лигролом.

* * *

Обратно отряд отправился на трофейных санных упряжках, взяв с собой станковые пулеметы с разнокалиберными патронами и гранаты. Завтра отряд встретится с врагом, и лишний груз будет помехой, посему прочее барахло оставили до поры до времени. Возле «своей» заимки их встретили поздравлениями, а увидев трофеи, засыпали вопросами. Рассказы о собственных успехах Костя воспринимал за бахвальство, поэтому прилюдное выступление поручил сержанту.

– Грузовики с пушками заберем на обратном пути, – предложил один из комиссаров.

– Ничего не получится. Мы разгромили мобильную засаду, а снайперы и наблюдатели остались на месте.

– Уверен?

– Там на стене висит полевой телефон, а провод идет в сторону наших позиций.

– Ну, дела! Надо срочно что-то придумать!

– Сначала выполним задание, затем разберемся со снайперами, – урезонил Костя.

Он прав, в кино телефонист до одури орет в трубку, а командир приказывает проверить линию. В реальности создатели военно-полевой связи изначально предусмотрели сигнализацию обрыва. Если контрольная лампочка горит – линия исправна и не фиг куда-то ползти. Так что передовой дозор финнов спокойно продолжит наблюдение, а болтать со шведскими наемниками им не о чем.

Утром, словно предчувствуя конец пути, лошадки пошли резвой рысью, и обоз до полудня вышел к опушке леса. Перед отрядом открылась карельская деревушка в одну улицу на тридцать домов. На расчищенном от леса участке традиционные огороды с небольшим озерцом и никакого движения. Местное население финны вывезли, а солдаты предпочитали не высовываться на мороз.

– Даже лошадей не видно, – озадаченно заметил один из майоров.

– Вдоль стен домов рядком стоят лыжи, посреди двора не запорошенные снегом сани.

– Ого! Десять пар на дом! Да здесь полный батальон!

В том-то и дело, враг нежится в тепле, а зачинщик операции не может придумать ничего путного. Любой вариант нападения неизбежно обернется боем с превосходящими силами и неизвестным исходом. Костя вернулся в лес, где бойцы уже собрали походную чугунную печь и щедро разливали в котелки суп из трофейных рыбных консервов.

– Когда начнем? – черпая ложкой варево из салаки в томате, спросил Якимов.

– С чего начать? Подскажи! Они за порог носа не кажут, даже снег с крыльца не сметен!

Скороспелые варианты пострелять и выманить на пулеметы с минометами без обсуждения признали негодными. Против них – батальон, часть финнов свяжет их боем, остальные на лыжах зайдут с тыла – и поднимай лапки. Дождаться ночи и поджечь дома? Ага, попробуй! От спички сруб не загорится. Увлекшись изобретением плана атаки, друзья не сразу заметили, что остались наедине с дневальным.

– Куда все ушли? – встрепенулся Костя.

– Разошлись на позиции, до атаки осталось полчаса, – невозмутимо ответил тот.

– А нам куда? – потянулся за оружием Якимов.

– Велено не беспокоить до особого приказа.

Не сговариваясь, друзья взяли оружие и побежали на опушку. Развернувшееся действие противоречило всякой логике и более всего походило на кинофильмы о Гражданской войне. Четыре пароконные упряжки с пулеметами в санях со свистом и улюлюканьем принялись кошмарить деревушку. Длинные очереди дополнялись щедрыми порциями гранат и разносили в щепу заборы и двери со щитовыми стенами.

– «Эх, тачанка-ростовчанка, наша гордость и краса…» – запел Василий, но его прервал Якимов:

– Финны побежали!

И правда, забыв про лыжи и оружие, солдаты кинулись огородами врассыпную. Не тут-то было, фланговый огонь ручных пулеметов сбил прыть и заставил поднять руки. Опомнившись, Костя подошел к группе командиров:

– Ловко вы придумали, в полчаса разгромили батальон!

– Мы? – засмеялся один из комиссаров. – Спасибо нашим отцам, в Гражданскую так выбивали беляков.

О революции и Гражданской войне Костя вообще ничего не знал. Как-то на досуге прочитал мемуары семейства Врангелей, забытые в заимке городским охотником. Сейчас подобная книга относится к контрреволюционной пропаганде с соответствующей статьей, и лучше всего о ней не вспоминать. Минимальное наказание называют высылкой на сто первый километр. В реальности человека лишают паспорта и вывозят в приполярные районы под надзор местной милиции. Что важно – после отбытия наказания обратно никак не вернуться, в новом паспорте ставят штамп запрета проживания в городах.

* * *

Скоротечный бой завершился зачисткой с поимкой пары дюжин попрятавшихся солдат и офицеров. Их присоединили к сдавшимся на огородах и отправили собирать раненых и хоронить убитых. Харьковские бойцы подыскали подходящее жилье с конюшней и принялись обустраиваться. Тем временем подошел комиссар и, глядя в сторону, сказал:

– Тяжело раненных пленных повезли лесом на санях, а куда девать остальных – ума не приложу.

– Сколько грузовиков пригнать? – не желая разводить дипломатию, прямо спросил Костя.

– Среди нас есть крановщик и экскаваторщик, а шоферов нет.

Ответ не удивителен, до времен повальной автомобилизации еще очень далеко, тем не менее три грузовика можно пригнать. После успешной операции на форте Императора Николая II начальство приказало обучить бойцов отряда НКВД управлению танком и грузовиком. Недельный курс теории, в который не входили правила дорожного движения, завершился практикой. Еще одна неделя издевательства над техникой привела к нервному срыву представителя ОСОАВИАХИМа.

Мудрое руководство курсов доложило наверх о завершении обучения отряда и потребовало от бойцов проставиться «на лечение и ремонт». Костя в этой потехе почти не участвовал, ограничившись изучением «Т-26». Тем не менее знакомство с инструкторами добавило понимания жизни в СССР. В Ленинграде при ОСОАВИАХИМе имелся собственный танковый и авиационный парк с сотнями обученных пилотов и танкистов!

В практическом вождении Василий с Якимовым не отличались от других. Оба кое-как крутили баранку, успешно сбивали столбики и ловко съезжали в канаву. Теша себя надеждой, что на прямой, как стрела, просеке «чудес вождения» не совершить, Костя бодро сообщил:

– Собираемся, парни, надо перегнать трофейные грузовики.

– Кто сядет за руль? – отступая на шаг, спросил Якимов.

– Только добровольцы, для трех грузовиков требуется всего трое шоферов, – не удержался от шутки Костя.

– Убить нас захотел, да? Я толком не научился крутить баранку!

– Просека прямая и ничего крутить не надо.

– А скорость? Никто из нас не освоил перегазовку, – уныло буркнул Василий.

– Едем на первой передаче, – бодро заявил Костя и забрался в подъехавшие сани.

Путь начался в молчании, что не понравилось ездовому, и он хвастливо заговорил об успешной атаке на деревушку. Расстроенный Якимов завелся с полуоборота и принялся критиковать:

– Вам просто повезло, нарвались на сонных и бестолковых!

– Это классический удар кавалеристов Буденного! Сам видел! Наше село освободил один эскадрон!

– Сначала надо было ударить минометами, затем добить пулеметным огнем.

– Тоже мне умник, минометами! А ночевать где? В чистом поле на снегу? Мы дома сохранили! И карелам, и себе!

– Все равно повезло! – не сдавался Якимов. – Нарвись на строевую часть, и хана вашей атаке.

– В Гражданскую офицерье били, а господа по выучке давали фору любому красноармейцу!

Костя о боях Гражданской войны ничего не знал и счел за благо не вмешиваться в спор. Сейчас с энтузиазмом строят светлое социалистическое будущее, а пропаганда большевиков регулярно напоминает о злобных буржуях и царях. В двадцать первом веке обе стороны признаны одинаково пострадавшими, а виновники кровавых событий скрыты плотной завесой молчания. По большому счету потомкам безразличны и красные, и белые.

* * *

Обвешанный гаджетами продвинутый умник никогда не заведет довоенный грузовик, тем более газгольдерный. Стартер и вперед? Ага, а магнето с ручным пуском двигателя не хотите? Но прежде необходимо развести костры под картером, коробкой передач и задним мостом. Это первый шаг. Затем в ведрах кипятят воду и заливают в двигатель, одновременно спуская ее через нижний краник.

В бензобаке, судя по запаху, залит спирт с лигролом, но Костя на всякий случай взялся за разогрев бочек газгольдера. На все про все ушло два часа, а ездовому не хотелось возвращаться в потемках, и он заторопился обратно. Наконец двигатели затарахтели и Костя распорядился:

– Тащите ящики со снарядами и поехали.

– Пушки не отцепляем? – удивился Василий.

– Финны обязательно вернутся в поселок, а бой при поддержке артиллерии придаст харьковчанам уверенности.

– Я машиной толком не умею управлять, а ты хочешь оставить на прицепе пушку!

– Не боги горшки обжигают, садись рядом, вместе выведем грузовик к дороге.

Плавно тронувшись с места, Костя осторожно вывернул на выезд, при этом оставаясь на первой передаче. Честно говоря, он сам был не в ладах с перегазовкой. В двадцать первом веке большинство водителей даже не догадываются о допотопных методах управления автотранспортом. После выезда на просеку отрегулировал ручную подачу топлива и встал на подножку:

– Берись за баранку и никуда не сворачивай!

Спрыгнув в снег, бегом вернулся к заимке и вывез на просеку Якимова. Отправив друзей, поспешил за руль третьего грузовика и застрял на повороте. На выезде из леса слишком рано повернул, и пушка зацепилась за дерево. Хана – ни туда ни сюда, ель намертво вклинилась между колесом и станиной. После получаса бесполезных трепыханий Костя решил бросить пушку, дал для расцепки несильный толчок назад и неожиданно получил свободу.

Поездка без свидетелей подвигла к идее попрактиковаться с переключением передач. В теории просто и понятно: нажал сцепление, резко газанул, на слух подловил момент и включил следующую скорость. На практике получался жуткий скрежет шестеренок с риском самопроизвольной остановки мотора. Тем не менее после серии попыток он приноровился и догнал ползущих черепашьей скоростью друзей.

– Молодцы! Сразу видно ленинградцев! – обрадовались грузовикам харьковчане. – Пленных делим на три группы и грузим!

– Погодите! Сначала отцепите пушки и выгрузите ящики со снарядами, – воспротивился Костя.

– Пушки? Зачем они нам? – с искренним удивлением спросили майоры.

– Финны обязательно вернутся, а вы их – пушками.

– Вернутся? Брось, мы здесь месяц, за это время они ни разу не ходили на нас в атаку.

Что верно, то верно, война за Великую Финляндию не популярна среди населения. Солдаты не рвутся в бой, и никто из них не пойдет на пулеметы. Чем громче трезвонит пропаганда о будущих границах от Невы до Архангельска, тем больше перебежчиков через фронт. Их дому никто не угрожает, и выбор здравомыслящих людей очевиден: плен предпочтительнее смерти с винтовкой в руках.

Майор протянул три толстых пакета:

– Не сочти за труд передать полковнику боевое донесение.

– И наши забери, – попросили комиссары. – Отдай в руки комиссару полка.

– Они точно в передовом батальоне? – засомневался Костя.

– Как же иначе? Наши донесения внесут в журнал боевых операций, а копии отошлют в штаб дивизии.

С наступлением январских сумерек посыпал легкий снежок. Получив опыт самостоятельного вождения, Василий с Якимовым заметно подбодрились, даже самостоятельно развернули грузовики в обратную сторону. Придирчиво проверив технику, Костя еще раз проинструктировал друзей, сделав особый упор на проезд через контролируемый финнами участок.

* * *

Погода в Центральной Карелии ничем не отличается от ленинградской или мурманской. Череда атлантических циклонов на время прерывается арктическим антициклоном, затем снова начинается мерзкий ветер со слякотной оттепелью. Начавшийся с вечера небольшой снежок превратился во вьюгу с крупными мокрыми снежинками.

Старорежимные фары с лампами накаливания освещали не далее нескольких метров. Растущие вдоль просеки деревья слились в единую черную стену, что исключало надежду хоть как-то определить пройденный маршрут. Можно смеяться, но сейчас на грузовиках нет спидометров, как и счетчиков пробега. Впрочем, Костю более всего волновали машины позади, и время от времени он выбирался на подножку и смотрел назад.

Возникшая поперек дороги преграда из бревен оказалась полной неожиданностью. Он едва успел нажать на тормоз, но тяжелый грузовик заскользил и силой инерции снес баррикаду. Бревна кеглями разлетелись по обочинам, а запоздалый страх сменился безудержным смехом. Он пересек передовое заграждение и выехал на свою сторону! Едва исчезла черная стена леса, Костя начал сигналить и почти сразу увидел перед собой бойца с винтовкой.

– Дальше проезжай, дальше! Вас ждут у медсанчасти! – крикнул тот и сошел с дороги.

Уже хорошо, санный обоз с тяжелоранеными благополучно добрался и упредил о едущих грузовиках с пленными. Возле домика под белым флагом с красным крестом Костя попал в объятия полковника:

– Молодец! Настоящий герой! Одной ротой полный батальон разгромил!

– При чем здесь я? Атакой руководили ваши майоры с комиссарами.

– Не отговаривайся, ездовые все рассказали! Разгром шведских наемников достоин высокой награды! – засмеялся капитан из штаба армии.

– У него нюх на противника, как у волка на ягнят, – добавил мокрый от пота Василий.

– С чего это ты взмок? Грузовики без отопления, – насторожился Костя.

– Всю дорогу учился переключать скорости, дважды чуть было не заглох.

– Наш снайпер навскидку белку в глаз бьет, – сменил тему Якимов.

Пушного зверя ловят, а не отстреливают, и Костя сердито ответил:

– Белок бьют в жопу, чтобы уши остались целыми.

– Сдавайте технику нашим шоферам и бегом в штаб, там поговорим, – вмешался полковник.

Тем временем раненых отнесли в медсанчасть, остальных пленных строем повели в столовую. Передача грузовиков получилась с обменом опытом в обратном направлении. Шофера оказались местными – с карельских лесоразработок и газгольдеры знали получше Кости. Аналогично с топливной смесью из спирта с лигролом, который по дешевизне широко применялся еще во времена царя-батюшки. Один из шоферов начал пересчитывать канистры и мимоходом заметил:

– Раньше на лигроле работали дизели.

Нейтральная фраза получила неожиданное развитие:

– Первый в мире дизель изобретен в Питере инженерами завода газовых и керосиновых двигателей[33], – заявил другой.

– Патент на «бескомпрессорный нефтяной двигатель высокого давления», то есть дизельный двигатель в его современном виде, зарегистрирован в девяносто восьмом.

– Не может быть! – пораженно выдохнул Костя.

– Еще как может. Через два года они создали первый в мире реверсивный корабельный дизель.

– На Всемирной выставке в Париже чудо-двигатель получил Гран-при, – усмехнулся шофер.

– Если так, почему двигатель называется дизелем, а не как-то еще? – не сдавался Костя.

– До революции он назывался «Тринклер-мотором», а новая власть его переделала на немецкий лад.

– Работы финансировал Путилов, а после революции изобретатели уехали в Германию, – добавил второй шофер.

– Почему в Германию? После войны ее разграбили.

– Завод «Зульцер» выпускал дизеля по нашей лицензии.

Разговор снова вернулся к качеству топлива, и снова – сюрприз. Шофера уверенно заявили, что идея смеси гидролизного спирта с лигролом в качестве высокооктановой добавки принадлежит Менделееву. Профессор долго искал исходное сырье для выработки дешевого и высококалорийного топлива и защитил по этой теме докторскую диссертацию.

* * *

В штабе разведчиков ожидал накрытый стол с украинской горілкої, мочеными кавунами и прочими национальными разносолами. Костя с друзьями не стал жеманиться, почет они заслужили, выполнив задание с лихвой. Хорошо посидели, вкусно поели, выпили в меру и вместе спели традиционные «Любо братцы любо», «Черный ворон» и, как поется: «По Дону гуляет казак молодой», гульнули от души. Когда собрались расходиться, полковник неожиданно попросил:

– Остались бы на денек, а? Вы на раз снесете заставу на выезде, а нам атака в штыки обойдется человеческими жизнями.

Капитан из штаба армии лишь пожал плечами, а Якимов с Василием молча уставились на носки своих сапог. Не хочется оставаться, очень не хочется, но полковник прав, судя по сбитой баррикаде, финны серьезно подготовились к обороне. Вспомнив о последнем грузовике с пушкой, Костя поставил условие:

– Сделаем, только дайте нам орудийный расчет.

– Где его взять? – Полковник по-бабьи хлопнул себя по бедрам. – У нас нет артиллеристов!

– Надо подогнать с тыла оставшуюся в лесу пушку, иначе укрепления не разбить и шюциков не разогнать.

– Будут тебе пушкари со станковым пулеметом в придачу, – пообещал комиссар.

Пулемет является оружием сдерживания, заставляет солдат вжиматься в землю или панически бежать.

– В таком случае выходим сразу после завтрака, – решился Костя.

– Светает после десяти, – напомнил полковник.

Захотелось ответить колкостью, мол, при солнечном свете воюют только в степи, а лес любит тишину и темноту. Но сдержался, в опасениях харьковчан нет ничего смешного, люди впервые в жизни попали в дремучий лес, поэтому ответил серьезно:

– К этому времени мы должны зайти финнам в тыл и приготовиться к бою.

Как условились, выехали ранним утром прямиком на заимку, где намедни расстреляли шведских наемников. Костя уверенно показывал возничему направление и отшучивался на его страхи заблудиться среди одинаковых деревьев. Вот присутствие финского передового отряда ощущалось почти физически. Даже лошади боязливо косились в ту сторону, откуда веяло смертельной опасностью.

Василия с бойцами Костя оставил возле заимки, наказав подготовить грузовик и подогнать к просеке, а сам с Якимовым на лыжах отправился в неизвестность. Нельзя ввязываться в бой без продуманного плана, а как его составить без воинских знаний и опыта? Снайперов он взял навыками охотника и хитростью, а впереди – готовый к бою многочисленный отряд. Для предметного обсуждения необходима разведка, и он повернул на просеку, чем взволновал товарища:

– Здесь мы словно на ладони. Давай свернем в лес, а?

– Ты видел в лесу лыжню или санную дорогу? – огрызнулся Костя. – По пояс увязнем в снежной целине.

После инцидента с сапогами он тщательно подбирал обмундирование отряда. Маскхалаты дореволюционного образца поверх обычных ватников в равной степени использовались обеими армиями. Как показала практика, финны никак не реагировали на масккостюм снайпера, вероятнее всего, не воспринимали его за советский. Вот лыжи разные, у них – остроносые с деревянными палками, в Красной Армии – кончик в форме ложки и бамбуковые лыжные палки.

Внешняя схожесть с обычными финскими солдатами и открытое движение как бы со стороны тыла должны действовать успокаивающе, но Костя тоже волновался. Если передовой заслон прознал о разгроме шведских наемников и выставил тыловой дозор, то запросто можно нарваться на пулеметную или автоматную очередь. Как назло, навстречу показались пароконные сани с тремя солдатами. Сдерживая волнение, он поднял руку:

– Стоять! Вы куда?

– Не твое дело! – последовал грубый ответ. – Сами откуда?

– Возвращайтесь обратно, шведы взбунтовались, вчера на трех машинах дезертировали к русским.

Один из солдат слез с саней и грозно предупредил:

– Возвращайся, у нас свой командир.

Опаньки, у него полный набор для экспресс-отправки на тот свет! На рукаве шюцкоровская эмблема Karjala[34], а ниже – белая повязка со свастикой. Костя как бы неловко зацепился лыжами, покачнулся, а выпрямляясь, дал три короткие очереди из пистолета-пулемета Петрова. Памятуя о слабых патронах, снял с плеча винтовку и добил по пуле в голову.

– Ну, ты даешь! Я даже моргнуть не успел! – восхитился Якимов.

– Что очень плохо, нельзя расслабленно стоять лицом к врагу!

Брошенные посреди дороги лошади обязательно повернут обратно, посему пришлось отогнать сани к заимке.

* * *

Вернувшись на просеку, Костя с Якимовым пошли по проторенному следу и вскоре увидели занятый шюциками охотничий домик. После оккупации Центральной Карелии благодарные финны спешно продали благодетелям лес. Новые хозяева разделили владения на делянки и начали продавать охотникам лицензии на отстрел зверя. Дикость! Бескрайние леса России исторически общедоступны, регламентируются только вырубки строевой и корабельной древесины.

Досужие размышления прервал хлопок выстрела, входная дверь распахнулась настежь, и толпа шюцкоровцев испуганно выбежала из дома. Следом с револьвером в руке вышел небритый главарь, и Костя приказал:

– Лыжи в охапку и пробирайся к молодым елочкам. Лежи тихо и жди моего сигнала.

– Тебе нельзя оставаться одному, моя обязанность – прикрывать командира, – возразил Якимов.

– Я зайду со стороны конюшни послушать мудрого командира, а ты прикрывай.

Суета перед заимкой походила на подготовку к утреннему построению, и послушать приказы действительно имело смысл. Обогнув постройки, осторожно подбирался к конюшне и чуть не напоролся на выходящего из ворот конюха. Буквально в последний момент успел прыгнуть за глухую стену, отползти в сугробе до кустов ежевики. Место так себе, почти ничего не видно, зато хорошо слышно.

Начальственный голос чехвостил шюциков отборным матом с вкраплением междометий и определений. Пообещав всех расстрелять, главарь злобно хлопнул дверью, после чего заговорил его заместитель:

– Требуха с Баптистом едут к наемникам. Перепишите имена перебежчиков, узнайте причину и возвращайтесь.

– Спьяну могут пристрелить. Они месяц не просыхают.

– Невелика потеря, от вас нигде проку нет.

Строй сдержанно хохотнул, а заместитель сердито рявкнул:

– Молчать, подзаборное отрепье! Берите скобы с топорами – и бегом на дорогу восстанавливать баррикаду!

– Без оружия? Вдруг русские начнут атаку с танками? – возразил кто-то.

– Заскучали? Слушай приказ! Взять полное боевое снаряжение, тройной комплект гранат, противотанковое ружье и станковые пулеметы!

Строй охнул и запричитал, а заместитель командира с угрозой добавил:

– Баррикаду восстанавливать в полном снаряжении! Учтите, нарушители приказа пожалеют о том, что их мама родила!

Шюцики со стенаниями пошли собираться, а Костя перемахнул через кустарник и баскетбольными прыжками помчался к молодым елочкам.

– Совсем оборзел! Разве можно открыто бежать? – выговорил Якимов.

– Им сейчас некогда глазеть по сторонам! Становимся на лыжи и бегом назад.

– Что-то срочное?

– Двоих шюцкоровцев отправили к шведам, кони уже в упряжке, сани должны выехать с минуты на минуту.

Встав на лыжи, разведчики выдали спринтерский забег в обратную сторону, но не успели. Сани лихо вывернули из ворот конюшни и, не оставив шанса на перехват, на рысях пошли к просеке. Костя не раз мазал по бегущим лосям и кабанам, всаживая пули в деревья. Почти нереально стрелять по движущейся цели через частокол стволов, но сейчас на кону – жизни товарищей. Он прислонился к дереву, закрыл глаза и начал дыхательную гимнастику.

Услышав мерный топот копыт, вскинул винтовку и навел шкалу упреждения на голову возничего. Пустая затея, деревья слишком часто закрывают цель. К тому же в санях – трое, что критично для винтовки с магазином на три патрона. Плюнув на математику, Костя первым выстрелом уложил возничего. Перекрестившись, поймал в прицел головы шюциков и дважды нажал на спуск.

– Не верю своим глазам! Троих за полсекунды! – воскликнул Якимов.

– Быстро в сани! Нас могут увидеть из окна!

Оба спринтерским рывком выбрались на просеку и плюхнулись на сено, заставив лошадку нервно вздрогнуть и перейти на легкую рысцу.

– Ну, ты даешь, командир! Рыжову[35] до тебя не дотянуться!

– Сожги тонну пороха – и сам станешь чемпионом, – недовольно ответил Костя и слегка пошевелил вожжи.

Охотничий домик скрылся за деревьями, и они без спешки направились к «шведской» заимке. Вопреки ожиданиям отряд Василия двигался навстречу на санях с привязанной к задку пушкой. Выслушав сбивчивые объяснения о проблемах с пуском двигателя и надежной сцепкой пушки с санями, Костя лишь махнул рукой. Не каждый сумеет самостоятельно запускать долго стоявший на морозе грузовик. Задача буксировки решена, и отряд в полном составе поехал к финскому заслону.

* * *

Сани с артиллеристами оставили в километре от заимки и отправились дальше пешим ходом. Финики, как и ожидалось, все еще готовились к выходу. Молодежь с бестолковым матом и нарочитой небрежностью сваливала в санки оружие вперемешку с патронами и гранатами. «Старики» курили в сторонке, поглядывали на дверь и пускали по кругу бутыль самогона.

Затянувшиеся сборы прервал вышедший на крыльцо главарь с револьвером в руке. Что-то нечленораздельно промычав, засунул оружие за пояс и принялся расстегивать кобуру. Несколько попыток поймать непослушными пальцами защелку завершились потерей равновесия. Главарь рухнул навзничь, а подчиненные шустро встали на лыжи и благоразумно смылись.

– Они все алкоголики? – с изумлением спросил Василий.

Костя усмехнулся, «водка-турист» стал мемом задолго до его рождения. Воспоминания о былом заставили несдержанно хохотнуть и ответить:

– Фашисты везде одинаковы: ни ума, ни воинской выучки, ни дисциплины.

– Но это перебор! Командир лыка не вяжет, подчиненных пугает револьвером! За такие выходки – прямая дорога под трибунал!

В неправительственных воинских формированиях двадцать первого века понятие дисциплины не изменилось, и Костя прервал пустопорожний разговор:

– Пулеметчики выдвигаются к просеке, остальные по команде встают и открыто идут к заимке.

– Надо бы заглянуть в хозпостройки, – напомнил Якимов.

– Повторяю: встаем и открыто подходим к заимке. Вы вдвоем осматриваете конюшню с сараем, затем занимаете позицию под окнами.

– Одного в дом не пущу!

Костя немного подумал и согласился:

– Хорошо, ты встанешь на углу и контролируешь оба окна, я жду Василия и входим вместе.

Стараясь выглядеть уверенно, разведчики подошли к заимке и разделись. Костя умышленно погромыхал расставленными вдоль стены лыжами и затопал у крыльца. Шум должен привлечь внимание находящихся в доме шюциков, при удачном раскладе особо любознательный может выйти. Но нет, любопытствующих не оказалось, а когда друзья встали по местам, резко открыл дверь и грудью уткнулся в револьвер.

– Кто таков? – дыхнул перегаром главарь.

С трудом удержавшись от шага назад, Костя начальственно крикнул:

– Опять пьянствуете? Устроили на передовой шинок! Шведы допились до дезертирства – и вы следом!

– Ты нам не командир! Уходи, иначе пристрелю! – пригрозил главарь.

При этом он немного отступил, дав возможность выстрелить из винтовки. Глушитель недовольно фыркнул, почти заглушив звук мягко клацнувшего затвора. Пуля прошила грудь главаря и выбила из печи шмат штукатурки, а посыпавшаяся на пол известка отвлекла внимание собутыльников. Получив мгновение безнаказанности, Костя пристрелил двоих справа и шагнул в сторону. Тотчас заговорил «ППД-34» Василия, наполняя помещение пороховой гарью и глухим стуком падающих на земляной пол гильз.

– На шум не прибегут? – взволнованно спросил заглянувший в дверь Якимов.

– Не услышат, снимаем со стены ручной пулемет, собираем патроны и бежим занимать позицию.

Извилистая дорожка вывела к просеке, где шюцики не спеша восстанавливали снесенную баррикаду.

– Ждите выстрела пушки. Ваша задача – не дать врагу укрыться на этой стороне леса, – приказал Костя.

– Почему туда они могут бежать, а сюда нет? – поинтересовался Василий.

– Противоположную сторону мы хорошо изучили, что позволит быстро обнаружить и обезвредить врага.

Лес с обеих сторон просеки одинаков, разница лишь в протоптанных тропинках. От баррикады к заимке ведет сеть дорожек, а противоположная сторона не хожена, что облегчит преследование беглецов. Пожелав друзьям удачи, Костя вернулся к харьковским пулеметчикам. Для «ДС-39»[36] с оптическим прицелом и дистанционной сеткой на два километра следует подобрать более подходящую позицию.

Отличное оружие с незавидной судьбой. Легкий, всего на два килограмма тяжелее ручного собрата, отличный бой с удобной рассыпной металлической лентой. Увы, пулемет успел повоевать лишь против финнов. По приказу начальника ГАУ новые «ДС-39» поступали исключительно на склады Киевского военного округа. Причем странная логика предписывала смену «Максимов» на новое оружие лишь в сорок втором.

Печально признавать, но факт остается фактом: врагу досталось одиннадцать тысяч новеньких станковых пулеметов в заводской смазке. Немцы оценили достоинства трофея и приняли «ДС-39» на вооружение под маркой «MG-218». Красной Армии пришлось воевать со старенькими «Максимами», ибо вместе с пулеметами потеряли все мобилизационные запасы стрелкового оружия. Нужда заставила спешно возродить массовое производство винтовок, а выпуск станковых пулеметов, за исключением авиационных, прекратили.

* * *

Заскучавшие харьковские артиллеристы в охотку оцепили от саней пушку и руками перекатили вперед. Огневую позицию не выбрали, до шюциков – километр, и они хорошо видны. Совместными усилиями пушкари рассчитали углы наводки и хором пообещали уложить снаряды в цель. Костя тоже посмотрел в прицел и промолчал, с такой оптикой точная наводка изначально исключена. Решив ничего не комментировать, поспешил к расчету «ДС-39» и помог пулеметчикам сменить позицию.

По договоренности первый выстрел – его, но прежде необходимо удостовериться в готовности основных сил. Он навел бинокль на деревушку и не увидел никаких признаков готовности к атаке. Внешне все выглядело обыденно, и лишь тщательный осмотр каждого сарайчика помог заметить на околице ствол трофейной пушки. Это все? Вчера вечером он упрашивал ударить полковыми минометами, способными накрыть навесным огнем финский заслон. В ответ минометы назвали «неправильным» оружием, но не отказались.

Пора начинать: шюцики ни шатко ни валко укладывают бревна в баррикаду, упирающуюся краями в ДЗОТы. Ближе к Якимову с Василием у костра сидят «старики» в окружении небрежно составленных саней. Начинать, а как? Выстрелом из винтовки с глушителем? Не заморачиваясь с маскировкой, Костя перебежал к расчету «ДС-39»:

– Огонь! Бейте по группе у костра!

Пулеметчик слегка прикусил губу и нажал на спуск. Короткая очередь рассекла спину самого рослого, и детина кулем свалился в огонь. Шюцики замерли в замешательстве, а «ДС-39» двумя короткими очередями сократил компанию еще на пару выпивох. Следом забавно тявкнула пушка, но снаряд упал с недолетом, заставив шюциков испуганно присесть. Второй выстрел разметал бревна баррикады, осыпав щепками сидящих оболтусов.

После некоторой задержки застучал отбойным молотком трофейный пулемет, пугая врагов свистом пуль и белыми фонтанчиками снега. К нему присоединилась спрятанная на околице пушка, посылая снаряды в левый ДЗОТ. Троица «стариков» на четвереньках поползла к лесу прямо на автомат Якимова, а Костя потратил три патрона на метнувшегося к пулемету парня. Обе пушки быстро расправились с левым ДЗОТом и перенесли огонь на правый, а пулеметы продолжали поднимать фонтанчики снега.

Залегшую пехоту невозможно уничтожить даже с трехсот метров, это аксиома, но со стороны шюциков – ни сопротивления, ни шевеления. Пока Костя обдумывал варианты действий, со стороны деревни последовала фантасмагория. На околице неожиданно появилась кавалерия и аллюром помчалась на разгромленный заслон. Комичное зрелище! Костя не кавалерист, но короткий шаг ездовой лошади действительно выглядел смешно. Вот шюцикам было не до смеха, сбившись в боязливую толпу, они прижались к останкам ДЗОТов и подняли руки.

– Командир, отпусти в заимку, надо закончить с запуском грузовика, – прервал созерцание победы Василий.

– На кой он нам теперь? Дело сделано, пошли собирать манатки – и домой.

– Я это… того… в двигатель залил кипяток.

– А спускной кран не открыл, – догадался Костя.

Пришлось вдвоем бежать к саням и рысью гнать к заимке. Сейчас – минус двадцать, и вода в двигателе уже кристаллизуется в лед. К счастью, костер под картером не прогорел, а уголь из горячего газгольдера реанимировал жаркое пламя.

– Снова придется долго ждать, – уныло заметил Василий. – Газогенератор быстро не запустить.

– В кузове спирта с лигролом на тысячу километров, при желании доедем до Стокгольма, – утешил Костя.

– Лучше поездом домой, достали меня лесные приключения.

Кочевая жизнь для всех в тягость, если бойцы имеют возможность обустроить свой быт, то ленинградские милиционеры лишены даже этой возможности. Встречают их гостеприимно, кормят сытно, но мелкие бытовые неудобства с гнетом временного пребывания остаются вместе с командировочным предписанием. Увы, война закончится в феврале, и отряду еще несколько недель мотаться по лесам. Костя решительно направился в заимку.

– Там нет ничего путевого, – предупредил Василий.

– За печкой – горка отличных спальных мешков. Здесь пропадут зазря, а нам могут пригодиться.

Спальные мешки действительно качественные, трехслойные. Внешняя сторона – из непромокаемой кожи северного оленя, далее – мехом к меху волчья шкура, а внутренняя сторона обшита сукном. Обычный охотничий спальный мешок, известный на Руси с незапамятных времен. Но среди армейского и милицейского начальства охотников нет, и спальных мешков в перечне снабжения тоже нет.

Глава 7 Следопыт

Трехосная «Скания» лихо выехала на просеку и почти сразу встретилась с санями командира полка. Тот обрадованно замахал руками и запрыгнул на подножку.

– Будь другом, помоги, смотайся на передовую, привези старший комсостав с частью бойцов.

– Какую передовую? Какие бойцы? – растерялся Костя.

– В деревню, что сам вчера взял. На грузовике быстро обернешься.

– Хочешь оставить лишь передовое охранение?

– Что ты, нет, на смену вышла рота Тихоненко, ты их по дороге нагонишь. Понимаешь, им пешедралом весь день топать.

– Требуется отвезти роту в деревню, а сборный отряд вернуть обратно, – уточнил Костя.

– Для тебя плевое дело, – обрадовался комполка, – а мы оставим тебе грузовик и гостинцев нагрузим.

Услышав о щедром даре, Василий принялся энергично пинать в бок. Он прав, премию за сданное трофейное имущество никто не отменял, а трехосный грузовик дороже легковушки.

– Лады, договорились, но раньше вечера не вернусь.

– Вот и чудненько, посидим, поговорим, а утречком уедешь в Петрозаводск.

Ротную колонну нагнали через десять километров, причем идущие толпой люди напоминали воинское формирование только винтовками за спиной. Завидев попутный грузовик, бойцы толпой ринулись в кузов. Никакой организации, ни единой команды, ни намека на чины! Одно хорошо: стычек и ругани тоже не было, и обращались друг к другу по именам.

– Половина роты залезла в кузов, погрузили все оружие, а командиры – ни слова, – удивился Василий.

– В лесу много волков! – крикнул оставшимся бойцам Костя и резко газанул с места.

Ох, эти дороги! Незаметные для гужевого транспорта ямки и бугорки на скорости в сорок километров превращались в серьезные препятствия. Там, где легко скользили сани с дремавшими возницами, грузовик скакал молодым козликом, грозя выкинуть бойцов из кузова. Тем не менее доехали за час и были встречены всем комсоставом передового гарнизона. Не дожидаясь полной остановки, один из майоров запрыгнул на подножку.

– Как ты вовремя, да еще с подкреплением!

– Комполка говорил о смене, в кузове – половина роты Тихоненко.

– Какая смена! На подходе полк финнов с двумя танками!

Неполной ротой против строевого полка? Охренеть! Сметут, как пить дать, сметут! Это вам не пьяные наемники или шюцики с вывихнутыми мозгами.

– За час постараюсь обернуться, – глянув на опустевший кузов, сказал Костя, – с полной ротой будет больше шансов.

– Нам не подкрепление надо, а ты, иначе дело швах, – уверенно заявил майор.

– Я? В моей винтовке нет волшебных пуль.

– При чем здесь винтовка? Только ты умеешь стрелять из миномета.

Вот попал так попал! Отправляясь выбивать финнов из этой треклятой деревушки, он действительно потребовал взять минометы. Откуда ему знать, что у харьковчан нет минометчиков? И что теперь делать? Его знания ограничиваются кинофильмами и школьной экскурсией по музею. Костя тяжко вздохнул, взял винтовку с вещмешком и нехотя вылез из кабины, а Василий пожелал вслед:

– Удачи, командир, я быстро обернусь.

– Пошли быстрее, минометы с боезапасом и расчетами уже на позиции, – поторопил майор.

Сани стояли почти на опушке леса, где заканчиваются огороды и начинаются кусты дикой малины. Костя обреченно взял почти детский миномет «лопата», прозванный так за откидную опорную плиту. На самом деле копать им не получится, стопор шарнира не рассчитан на подобные нагрузки. Но это – лирика, в кармашке брезентового чехла лежал кусочек клеенки с инструкцией по применению.

Первая строка сразу прояснила глупость задумки, стрелять надо сидя, а мина летит не далее трехсот метров. Враги с винтовками наперевес идут в атаку, а ты сидишь у них на виду и бросаешь мины. Дурь дуремарская! На других санях лежала пара батальонных минометов, заслуживших на Халхин-Голе высокую оценку войск. Простая конструкция с удобной дистанционной линейкой по десять метров позволяла быстро менять позицию и безошибочно корректировать наводку.

– Слышь, командир, танки на подходе, – прошептал один из бойцов.

– Берем батальонные минометы и готовим мины, – заторопился Костя.

Сообща быстро вырубили в кустарнике просторную площадку, затем немного повозились с тяжелыми опорными плитами, но минометы установили в соответствии с инструкцией. В завершение набросали на малинник тяжелый, слегка подтаявший снег, его фон скроет белесый дымок выстрела.

* * *

Первым из леса выехал «Pansarbil m/39 Lynx»[37], и сразу застучали лобовые пулеметы. Длинные очереди расчертили крест-накрест ближайший дом, и тотчас на улице показались заполненные бойцами сани. В суете бегства они роняли на снег винтовки, а возницы суматошно нахлестывали коней. Башенка броневика медленно повернулась, и авиационная пушка Мадсена добавила драпающим страха без какого-либо ущерба.

Пулеметы «Karlskrona» относятся к оружию средней паршивости, надежность – на нижнем пределе, а дальность едва дотягивает до полукилометра. Аналогично с созданной для самолетов двадцатимиллиметровой пушкой, снаряды которой и околицу не достанут. Лихие финские парни поддали газа, броневик отрыгнул облаком сизого дыма и погнался за убегающими красноармейцами. Хитроумный план харьковских майоров построен на азарте преследования, и если враги клюнут на обманку, то полк влезет в огненный мешок.

Следом из леса показался взвод лыжников и быстрым ходом вошел в деревушку. Наступает решающий момент, если это разведка, то они быстро обнаружат укрывшихся пулеметчиков и стрелков. Но финны сломя голову мчались вслед за броневиком, желая настичь мнимых беглецов. После небольшой паузы потянулись роты и тоже на лыжах. Полк, не меньше, голова колонны почти сравнялась с крайними домами, а конец еще скрыт за деревьями.

Костя смотрел на солдат, на сани с пулеметами и ему становилось не по себе. С петровских времен численность полка составляет тысячу сто двадцать три человека, а деревушку защищают чуть более сотни бойцов. Безумие! Какими бы меткими ни были пулеметчики, более десяти процентов им не уложить. Здесь не кино, и одной очередью с криком «ура» не победить. Из домов как-то неуверенно захлопали винтовки, затем последовал беспощадный огонь «Дегтяревых» с фланговым ударом «Максимов». Пора! Это оговоренный момент для вступления в бой минометов.

– Огонь! – фальцетом крикнул Костя.

Негромкий хлопок выстрела продолжился заунывным воем и взрывом в пятидесяти метрах за дорогой. Одно деление на шкале линейки дистанционного крана равно пяти метрам, что упрощало ввод поправки. Следующий взрыв – в пределах эллипса рассеивания, и расчет добавил серию из четырех мин. Финны к этому моменту залегли, что не позволило оценить ущерб, но задача рассечь и деморализовать противника достигнута.

Освоившись с простой наводкой, бойцы начали самостоятельно вводить поправки, нанося удары по скоплениям залегших солдат. Разрывы мин с длинными очередями «Максимов» надежно прижали врага к земле, и Костя снова взял бинокль. Кинжальный огонь пулеметов с вкраплением винтовочных выстрелов методично уничтожал финнов. Зато отсеченная часть рассеялась по лесу, что с учетом невидимого отсюда танка грозит обернуться проблемой.

– Я сбегаю к просеке, а вы пока повоюйте без меня, – решился Костя.

– Одного не отпустим! – решительно заявил седоусый боец. – Бери Ваньку с маленьким минометом.

«Ванька» – косая сажень в плечах, послушно взял ротный миномет, перебросил через плечо две ленты с минами и танком проломился сквозь малинник.

– Автомат возьми, – посоветовал Костя.

– Не хотіти, цю гру краще, ніж будь-яка гвинтівка[38].

– Он непригоден для выстрела с руки.

– Після шахти з відбійним молотком в руці цей дитячі іграшки[39], – усмехнулся Ванька.

– До твоего приезда он из этой штуковины по лесу шмалял, пять мин в деревья всадил, – вмешался седоусый боец.

– Ладно, побежали вдоль опушки, – сдался Костя.

Обойдя кустарник, они поднялись на бугорок с пулеметами, откуда хорошо просматривались дорога и залегшие солдаты. Короткие очереди невидимыми хлыстами взбивали снег, не давая залегшему врагу шанса даже пошевелиться. На другой стороне деревушки чадил подбитый броневик с оторванным колесом. Открывшаяся панорама заставила поторопиться. Где-то на просеке – не менее двух финских батальонов, и они обязательно обойдут харьковских бойцов лесом для нанесения флангового удара.

* * *

Опасаясь пропустить развертывание основных сил врага, Костя с Ванькой пошли по лесу, не теряя просеку из вида. Основные силы финнов оказались почти в километре от опушки. Причем это были не ротные колонны, а недовольно гудящая толпа. Разнобой выкриков, свиста и улюлюканья напоминал киношное сборище анархистов. Интересный компот, это бузят шюцики или взбунтовались регулярные войска? Оставив Ваньку среди жиденькой поросли молоденьких елочек, Костя пробрался поближе и понял: солдаты действительно взбунтовались.

Некто на гнедом коне призывал спасти попавших в беду товарищей и отважной атакой выбить гнусных захватчиков со священной земли Суоми. Ему вторила некая личность в гражданском, напоминая о присяге и военном трибунале. Третьим оратором, судя по кожаной одежде, был танкист, обещавший возглавить атаку и раздавить гусеницами русские пулеметы. Ответом служил оглушительный свист с матом и требованием немедленно вернуться в казармы.

Ход митинга скорой атаки не обещал, и Костя пробрался вдоль просеки ближе к танку. Ха, это танк? Шведский «m/38» по габаритам действительно выглядит танком, по корпусу – самая обычная танкетка. Юморист, «раздавим гусеницами русские пулеметы»! Десятимиллиметровую котельную сталь «Максим» пробьет без бронебойных патронов. Далее между танком и обозом расположилась еще одна группа солдат. Разбросанные по снегу консервные банки и распотрошенные ящики свидетельствовали о самовольном захвате продовольствия.

Дабы окончательно убедиться в потере полком боеспособности, Костя перебрался в голову бывшей колонны и увидел еще одну группу. Беда! Здесь стояли готовые к бою солдаты численностью не менее батальона! Минометами их не накрыть, огонь без корректировки не имеет смысла, а радиосвязи нет. Впрочем, у Ваньки есть миномет, и танк есть, причем с работающим двигателем.

Решившись на авантюру, Костя вышел на просеку, небрежно обошел шумный митинг и подошел к танку. Санный обоз стоял на почтительном удалении, и он смело подошел к дремавшим на решетке радиатора танкистам:

– Эй, рыцари огня и стали, у вас найдется топор?

– Топор? – приоткрыл одни глаз механик-водитель. – На хрен он тебе сдался?

– Лося пристрелил, а мослы на суп ножом не откромсать.

– Далеко до добычи? – встрепенулся наводчик.

– Пешком – минут пятнадцать, на танке в три раза быстрее.

– Поехали, садись на место командира и показывай дорогу. – Механик-водитель распахнул бортовую дверь.

Подобный вариант в планы не входил, ибо Васька обязательно даст бой, поэтому Костя схитрил:

– Боюсь я вашего монстра, лучше сяду впереди и возьмусь за пушку.

Танкисты снисходительно хохотнули и согласились, мысленно они уже объедались парным мясом. Путь до молоденьких елочек действительно занял не более пяти минут, а когда танк остановился, Костя без лишних слов пристрелил механика-водителя.

– Где лось? – перевесился через верхний люк заряжающий.

С ним тоже обошлось без разговоров. Ванька кошкой запрыгнул на танк и ударил простофилю минометом в висок:

– Відмінно добре зроблено, з танкам ми раптом виграти[40].

– Из пушки стрелять умеешь?

– Ни! Тільки з гвинтівки[41].

Оба курсовых пулемета оказались заряженными, посему курс начинающего танкиста ограничился навыками поворота башни. В дополнение Костя на всякий случай зарядил пушку осколочно-фугасным снарядом и показал рычаг спуска. Последним штрихом стала убранная до времени палка с подвязанным маскхалатом – и вперед. Лихо развернувшись на месте, танк выкатился обратно на дорогу.

Митинг на просеке не утихал, не обращая внимания на свист солдат, некая личность в штатском снова толкала речь, и Костя решил надежно обезглавить бунтующий полк. Удерживая двигатель на минимальных оборотах, подогнал танк как можно ближе к толпе и достал снайперскую винтовку. Малая дистанция позволяет ограничиться одним патроном на цель, и он выбрал троих, самых значимых. Первым выстрелом снял с белого коня командира, затем всадил меж лопаток говоруну, а третья пуля досталась танкисту. Бунтующие солдаты растерянно притихли, а он дернул Ваньку за сапог:

– Давай!

Оговоренного выстрела пушки не последовало, но шарахнувшаяся в стороны толпа позволила увидеть взрывы среди передовой группы солдат. Что за чертовщина? Костя вылез из люка и увидел нечто сюрреалистичное. Зажав под мышкой ротный миномет и удерживая трубу левой рукой, Ванька с силой забрасывал в ствол мину, одновременно успевая до выстрела сделать корректировку направления. Умудрившись за пару минут выпустить все тридцать мин, спустился в башню и неспешно захлопнул свой люк. Фантастика, расскажи, не поверят!

* * *

Что интересно, никто из финских солдат не связал разрывы мин с танком. Даже ухнувшую пушку с пулеметной очередью над головой восприняли за ошибку наводчика и сердито пригрозили кулаками. В нервном ознобе Костя выжал фрикцион, газанул и рывком тронулся с места. Он реально боялся, выезд на огороды может стать финальным аккордом его короткой жизни. Это не танк, а клепано-сварная жестянка, и харьковские бойцы вправе стрельнуть по свастике бронебойными пулями.

Костя не был асом танкового боя, но добросовестно прошел годичное обучение и кое-что понимал. «Знатоки» восхваляют «Тигр», который в реальности – хрень на палочке. Ствол зенитки обрезали под возможности башни без учета мнения оружейников. Идиотское решение привело к жуткому разбросу снарядов, а хилый оптический прицел не позволял уловить погрешность даже в одну десятую, не говоря о сотой.

Трансмиссия всегда была хронической болячкой германской автотехники, поэтому танки избегали пахотных полей и огородов. У «Тигра» было адекватное соотношение веса корпуса и мощности двигателя, но механизм передачи крутящего момента рассыпался через полчаса. Плюс ко всему выбор зенитки в качестве танковой пушки потребовал увеличения веса башни, выполнявшей роль противовеса. Кстати, проблема перешла по наследству к «Леопарду» и «Абрамсу».

Механизм ручного поворота тяжеленной башни «Тигра» получился столь громоздким, что конструкторы начали искать альтернативные варианты. Выход нашли в гидравлическом приводе, который упростил общее управление, но исключал точное прицеливание. Невозможно гидравликой подвернуть башню на миллиметр, а подобная погрешность приводит к промаху в десять метров.

Не танк, а ляп на ляпе и ляпом погоняет. У «Т-34» сорокового года – десять оптических приборов и две смотровые щели, на «Тигре» – четыре оптических прибора и двенадцать смотровых щелей! Никакого сравнения с «ИС-2» образца сорок третьего! Исключительно мощная пушка «Д-25Т» легко пробивает лобовую броню любого немецкого танка на всех дистанциях, разнося «Тигр» по сварным швам. Четырнадцать оптических приборов, включая телескопические, и ни единой смотровой щели.

Обычно увеличение номера означает модификацию предыдущей модели, с танками типа «ИС» было не так. Появление на фронте «Тигров» и блокада Ленинграда с Танковым заводом имени Климента Ворошилова потребовали принятия ответных мер. Конструкторские бюро получили особое постановление ГКО, в котором предписывалось начать проектные работы по модификации танка «КВ». В качестве сроков указывался ввод в эксплуатацию новых заводов, рудников и доменных печей.

Первым начал работать Омский металлургический комбинат, и эвакуированный из Харькова КБ Котина представил «ИС-1». Фактически это был «КВ-1» с башней «Т-44», и завод без промедления приступил к серийному выпуску. Через месяц вошел в строй Челябинский металлургический комбинат, и КБ эвакуированного Кировского завода представило свой вариант тяжелого танка. Почти идеал на полметра ниже «Тигра» с оригинальным бронированием. А пушка! Мечта! На дистанции полтора километра била насквозь всяческих «Тигров» и «Пантер». «ИС-2» незамедлительно поставили на конвейер, а Омску приказали перейти на выпуск самоходок.

Ленинградские конструкторы завода имени Климента Ворошилова прислали свою разработку после прорыва блокады и удивили военных. «ИС-3» признали всем танкам танк и поставили в серию с марта сорок пятого. Дело не в оптике Никольского хрустального завода[42], недостижимой для мировых стандартов. Тысячесильный двигатель с двухступенчатым гидротрансформатором на трансмиссии обеспечивал высокую скорость и маневренность. Идеальные обводы с дифференцированным бронированием сделали его абсолютно непробиваемым! Даже в двадцать первом веке завод продолжает выпуск «ИС-3» под экспортные заказы.

– Командир, пора белый флаг поднимать. – Ванька сильно пнул сапогом в спину.

– Сказано было поднимать с выездом из леса! – рассерженно заорал Костя. – Мне через щель дорогу толком не рассмотреть.

Ответом послужили рокот шестеренок поворота и лязг открывшегося люка. Действия при выезде в зону огня наших пулеметов они оговорили до мелочей, в том числе разворот башни пушкой назад. Но дальше последовала отсебятина, Ванька открыл боковую дверь и высунулся наружу. Вот дурень, убьют и не заметят, во время боя стреляют и смотрят в прицел, а не по сторонам.

Неожиданно перед смотровой щелью появился наш боец с поднятыми руками и открытым в крике ртом. Сдается? Не может такого быть! Костя остановил танк и осторожно приоткрыл люк. В тот же миг его выдернули наружу и начали под крики «ура» подбрасывать вверх. С чего это вдруг, обрадовались трофейному танку? Смешно, без экипажа он никому не опасен, а механика-водителя с заряжающим и командиром за день не подготовить.

– Достаточно, ставьте на ноги! Дать герою чарку доброго самогона! – угомонил бойцов один из комиссаров.

От выпивки Костя не отказался и вместе с кружкой самогона получил изрядный шмат домашней колбасы. Ванька тоже выпил, но свою долю колбасы отдал:

– Командир дуже худий, нехай жиру збільшується[43].

– Танкистов с животиком не бывает, в люк не пролезешь.

Возражение приняли за шутку и дружно засмеялись, хотя Костя сказал правду, в «Т-90» сидишь как в кабине истребителя.

– Полюбуйся на своих пленных. – Комиссар показал на стоявшую за танкеткой колонну финских солдат.

– Они восприняли белый флаг за общий приказ сдаться.

– Не суть, ты привел батальон, и можешь этим гордиться.

– Зато по лесу шастает еще два.

– Разбежались, по докладу разведки солдаты мелкими группами ушли лесом в сторону озер.

– Финны не хотят воевать, и танк с бронемашиной не заставят их идти на пулеметы, – добавил майор.

– Могли окружить и всех перестрелять из леса. – Костя размашисто махнул в сторону окружающего деревушку кустарника.

– И что? Мы в ответ – пулеметами да минометами. Это в декабре они наглели, а сейчас наелись похоронок.

Это немцы с поляками да французами воевали всю свою историю, а финны мирно жили под крылышком империи. Они получили государственность из рук Александра II, а Карелия всегда была частью России. Князья Кемский, Угорский и Ухтомский принимали участие в битве на Куликовом поле. Но Костя промолчал, экскурс в царские времена может обернуться печальными последствиями.

* * *

В штаб армии возвращались на трех трофейных грузовиках, причем на один из них Костя погрузил танкетку и сам сел за руль. Грузоподъемность «Скании» на пределе, а статью за порчу госимущества никто не отменял. Тем не менее ради скорейшего возвращения в Ленинград все трое осознанно пошли на риск. Скверная дорога с наледями и снежной кашей требовала осторожности и аккуратности, поэтому в Петрозаводск приехали поздним вечером.

Начальник линейного отдела милиции оказался на месте и без проволочек принял трофейное имущество, пообещав отправить в Ленинград с первым эшелоном. Осталось забрать в штабе документы с формой – и домой. Друзья побежали в Оперативный отдел, где их радушно встретили.

– Столовая уже закрыта, но адъютант побежал в буфет при гостинице, так что отужинаем и поговорим здесь.

– Отчитываться устно или требуется письменная форма? – поинтересовался Костя.

– По вашей боевой работе получен ворох донесений! Отчитались все командиры и политработники!

– Не слишком ли много? – настороженно спросил Василий.

– Заслуженно, товарищи, заслуженно! Командарм с армейским комиссаром написали вашему наркому благодарственное письмо.

В прежней жизни один из городских охотников удачно завалил сразу двух кабанчиков и на радостях пообещал замолвить слово перед губернатором. На что отец резонно ответил: «Чем дальше от начальства, тем лучше живется». Костя собрался повторить отцовский тезис, но тут в кабинет вошла буфетчица. Ужас! К подносу с чаем и горкой бутербродов прилагалась батарея бутылок!

– «Петрозаводское хлебное вино», крепость пятьдесят градусов, – прочитал этикетку Василий и закашлялся.

Следом за буфетчицей вошел начальник контрразведки с полудюжиной бутылок лимонада со смешным названием «Ситро». От выпивки друзья не отказались, проходной поезд из Мурманска придет в пять утра, а хорошее застолье лучше унылого ожидания на жестком вокзальном диване. Тем более что первый тост «За товарища Сталина и нашу победу» ничего плохого не предвещал.

Тревожный звоночек прозвучал со второй стопкой, когда начальник контрразведки принялся непомерно расхваливать маленький отряд. При этом он зачитал выдержки из отосланных в Москву и Ленинград реляций. По тексту выходило, что группа снайперов ленинградского НКВД показали себя настоящими героями.

– Вы нас перехваливаете или случилось что-то нехорошее? – не выдержал Костя.

– Не стану лукавить, есть неразрешимая для нас проблема, – честно ответил полковник.

– В полосе нашей армии действует вражеский диверсионный отряд, а мы не можем его обезвредить, – признался контрразведчик.

– Даже силами регулярных войск? – не поверил Якимов.

– Где их взять? В армии всего один строевой полк! Он блокирует финскую железную дорогу и выдавливает финнов от Кандалакши.

– Обратитесь к пограничникам, – посоветовал Василий.

– Я бы рад, да армейский комиссар запретил, пригрозил турнуть на гражданку, – честно признался контрразведчик.

Друзья обменялись понимающими взглядами, партийное око отличается гонором с неумением правильно оценить ситуацию. Косте стало жалко командиров, но суть предлагаемой операции следует уточнить, и он спросил:

– Вы знаете район базирования финских диверсантов?

– По данным радиопеленгаторов отряд кочует в пределах квадрата пятьдесят на пятьдесят километров, – оживился полковник.

– На нашей территории? – спросил Якимов.

– Да, между позициями белорусских и брянских ополченцев.

– Нам надлежит их обнаружить и уничтожить?

– Что вы? Нет! Пленные сообщили, что против нас действует полурота егерей с группой охотников из шюцкора.

– Мы их найдем – и что дальше? На лыжах обратно, а через неделю вернемся к пустому месту? – усмехнулся Костя.

Полковник с контрразведчиком вскочили со стульев и выскочили за дверь, а Костя разлил водку по стопкам. Он с друзьями не прочь помочь военным, но штаб армии не продумал даже канву предстоящей операции. Найти финнов и расстрелять радиостанцию не составит труда, только операция завершится печально. Им не дадут уйти, охотники не позволят оторваться от преследования. Отсюда вывод: задача останется невыполненной.

* * *

Ожидание затянулось, и друзья после сытного ужина сочли за благо поспать. Якимов с Василием устроились на составленных стульях, а Костя сдвинул два стола. Положив под голову стопку папок, он вытянулся во весь рост, но сон отгоняли мысли о предстоящем задании. Все это выглядело очень странно, не верится, что бойцы из Белоруссии и Брянска неспособны провести обычную поисковую операцию. Нет у финских егерей сверхталантов.

На самом деле ничего странного нет. Идеология коммунистов базировалась на догме единства мирового пролетариата, что изначально отрицало вооруженные силы. Государство ограничилось небольшой армией с несколькими школами обучения красных командиров. Причем за основу взяли унтер-офицерские училища как самый дешевый вариант! По догме коммунистов, государству не грозит большая война, посему изучение тактики и стратегии посчитали излишним!

Иллюзии единства пролетариата развеяла война в Испании, на защиту республики встала интеллигенция! Мировая общественность организовала сбор денег на оружие и отправилась воевать с фашизмом. А гегемон с беднейшим и необразованным крестьянством выбрал идею национального превосходства. Новое политическое явление заставило Сталина возродить военные училища. Увы, выпуск первого набора тридцать седьмого года состоялся в мае сорок первого.

– Вставайте, сони! – крикнул начальник контрразведки и включил свет. – С вами пойдет радист!

– И что дальше? – сев на столе по-турецки, хмуро спросил Костя.

– По рации вы наведете авиацию!

– На самолетах нет радиосвязи.

– Ведущим полетит «Р-5», у него хорошая рация. Цель укажете сигнальными ракетами.

– Бред. Они сбросят бомбы на лес, а финны устроят на нас облаву, – по-прежнему хмуро возразил Костя.

– У нас отличные самолеты и меткие пилоты! – с пафосом воскликнул начальник контрразведки.

– Ерунда, лес поглотит взрывную волну, а осколки достанутся деревьям.

– Пустые отговорки! – В комнату протиснулся армейский комиссар. – Ты трусишь, так и запишем!

– Запиши, а утром сходи в ОСОАВИАХИМ и мобилизуй всех парашютистов, – безразлично ответил Костя.

– Гениально! – несдержанно воскликнул полковник и ринулся обратно в неведомый кабинет.

Вдохновленное новой идеей начальство разбежалось по кабинетам, а дежурный в качестве награды отвел друзей в гостиницу Водного вокзала. Они всласть отоспались, а отобедать в ресторане не получилось, заказ официанту прервал прибывший порученец:

– Товарищи командиры, вас срочно требуют в штаб!

Официант озадаченно посмотрел на троих бойцов в простых гимнастерках, затем на богатый заказ в записной книжке и озабоченно спросил:

– Товарищи вернутся на обед?

– Отнести в штаб, спросишь кабинет армейского комиссара, – без тени улыбки сказал Костя.

Друзья несдержанно фыркнули и послушно пошли за порученцем. Впрочем, при входе на второй этаж штаба веселое настроение увяло. Весь коридор от лестницы до кабинета армейского комиссара заполнен гражданскими в возрасте от двадцати до тридцати.

– Наши парашютисты, да? Они умеют стрелять или как? – ошарашенно воскликнул Василий.

– Ты кого спрашиваешь – меня или себя? – недовольно заметил Костя.

– Автора идеи, – пошутил Якимов.

В кабинете кроме хозяина расположились еще двое – военком и начальник ОСОАВИАХИМа со шпалой старшего политрука в петлице. После знакомства Костя сразу перешел к делу, задав самый важный, с его точки зрения, вопрос:

– Они имеют представление о прыжках на лес?

– Для парашютиста что лес, что поле – разницы нет, – снисходительно ответил начальник ОСОАВИАХИМа.

Цирк! В прежней жизни Косте приходилось общаться с парашютистами пожарного отряда, и кое-что он запомнил, в том числе основную проблему.

– Они умеют спускаться на землю при зацепе купола за крону дерева?

– Что вы выдумываете? Достаточно отстегнуть подвесную систему…

– Здесь деревья выше двадцати метров, и я получу взвод бойцов с поломанными ногами! – прервал Костя.

– Пилоты подыщут подходящую поляну, – неуверенно сказал армейский комиссар.

– Второй вопрос. Каким оружием владеют собранные добровольцы?

Начальник ОСОАВИАХИМа замялся, но ответил честно:

– Завершившие парашютную программу переходят на курсы подготовки пилотов, поэтому стрелковая подготовка ограничивается «Наганом».

– В два дня обучим автоматическому оружию, – бодро заявил армейский комиссар.

Костя рассерженно засопел, но тут в кабинет зашел давешний официант и начал сервировать стол. Якимов невозмутимо заплатил по счету с довеском чаевых и разлил по тарелкам наваристую уху с крупными кусками лосося.

* * *

Совместный обед под бутылочку продегустированного намедни «Петрозаводского хлебного вина» подействовал умиротворяюще, и собеседование прошло почти в домашней атмосфере. Добровольцы горели желанием бить «белофинскую сволочь», при этом никто из них не умел стрелять. Выслушав очередного кандидата в десантники, Костя поинтересовался у армейского комиссара:

– Чего мы выбираем? У всех одинаковые анкеты – учился, женился, работает. Разница лишь в количестве прыжков.

– Нам на час дали один «ПС-84К»[44], а он берет двадцать шесть десантников.

С транспортными самолетами действительно – беда. Тридцатого ноября финны блокировали отдаленный приграничный гарнизон, и снабжать его приходится авиацией. Костя вспомнил полет на форт Императора Николая II и предложил:

– Свяжитесь с военморами и попросите эскадрилью «амбарчиков».

– Уверен? – недоверчиво спросил армейский комиссар.

– Недавно сам летал в тыл на двух «МБР-2».

В кабинете сняли трубку телефона и позвонили в штаб КБФ? Ага, как бы не так! Сначала вызвали начальника службы связи, который только через час дозвонился до штаба в Кронштадте. Затем последовали длительные согласования с обещанием при случае отблагодарить. Переговоры завершились звонком из Шлиссельбурга с обещанием прислать звено «МДР-4»[45].

Соглашаясь найти диверсионный отряд финнов, друзья предполагали задержку на парочку дней. По факту только на стрелковую подготовку добровольцев ушло три дня. Костя тоже не сидел без дела, авиаторы потребовали различимых с двух километров сигналов и забраковали обычную ракету. Пришлось идти за помощью к начальнику тыла, который посоветовал доселе неизвестное оружие:

– Бери гранатомет Дьяконова или Наймана – в комплекте отличные сигнальные ракеты и боевые дымы.

– В комплекте с чем? – уточнил Костя.

– С боезапасом. В ящике – осколочные и противотанковые гранаты. Прицельный выстрел под километр.

Первый вариант представлял собой насадку на ствол винтовки, а маленький отряд вооружен автоматами «ППД-34». Гранатомет Наймана напоминал ротный миномет с прикладом, чем сразу всем понравился. Вес всего четыре килограмма, а забрасывать врага гранатами с безопасного расстояния стоит дорогого. После пробных выстрелов на полигоне Якимов решительно заявил:

– Вы как хотите, а я возьму с собой сани с гранатами. С таким гранатометом никакой враг не страшен.

На третий день прилетели «МДР-4», из-за широких лыж напоминавшие лапчатых гусей, и снова озадачка.

– Если район десантирования не обозначат сигнальными дымами, я никого не сброшу! – с ходу поставил условие командир звена.

– Там лес! – возмутился Костя. – Кроны сосен рассеют любой дым!

– Лезь на макушку дерева!

– Ерунда, привяжем дымовые шашки к палкам, – легкомысленно заявил Василий.

– Здесь реликтовый лес с высотой деревьев от двадцати пяти до тридцати метров, в некоторых местах доходит до пятидесяти метров.

Новый поход к заму по тылу озадачил еще больше. Стандартный сигнальный бочонок весит два килограмма и дает в течение часа густой оранжевый дым, что хорошо. Запал из обычной терки исключает дистанционную активацию, что плохо. Но Василий выдал очередную идею:

– Сделаем по принципу колодезного журавля. Закрепим жердь за ветку, а когда наступит время – чик, и подняли сигнал!

– Какой чик! Нас всего четверо! Радист на связи, двое наводят ракетами «И-153», одному эту хрень, обо…ся, не поднять!

– Один сигналит, двое поднимают, – не унимался Василий.

– Штурмовать будут бомбами и реактивными снарядами, промажут пилоты – и ку-ку, некому журавль поднимать!

Как бы то ни было, а иного выхода у них нет, и Костя отправился на аэродром. Летчики благодушно выслушали просьбу о комбинированном применении сигнальных ракет с дымами и согласились, пообещав ударить точно в цель.

* * *

Операция началась с поездки на блокпост, где стоял радиопеленгатор на шасси «ЗИС-5» и радиостанция на шасси полуторки. Первый определял направление на врага, а второй держал связь с операторами других радиопеленгаторов. Ждать пришлось долго, финский радист вышел на связь лишь на вечерней зорьке. Полученное направление на сигнал переслали ведущей станции, затем радист принял радиограмму с координатами.

– Они здесь, – контрразведчик поставил на карте крестик, – вокруг ничего приметного – ни речушки, ни озерца.

Костя приложил обычную школьную линейку и разочарованно сказал:

– От нас без малого тридцать километров, по сугробам и буеракам за день не дойти.

– Десять километров за ночь и двадцать днем.

– Ты в своем уме? Немедленный выход ничего не даст! Даже в идеале придем за полночь.

– Я обязан доложить о выходе твоей группы, – чуть не плача, сказал начальник контрразведки.

Костю буквально разрывало от злости – не армия, а нечто несуразное с такими же несуразными приказами. Он резко встал и так же резко обратился к радиооператору:

– Покажи текст радиограммы.

– Какой текст? Мы просто пеленгуем сигнал.

– Финский радист по-прежнему на связи?

– Ответный сигнал еще пиликает.

– Записывай! Записывай текст!

– Я не знаю латиницы, – покраснел радиооператор.

– Пиши по-русски!

Получив после окончания сеанса связи требуемый текст, Костя сел за перевод торопливо записанных букв в латиницу, а когда закончил, громко зачитал результат:

– …мост севернее Суоеки на ваше усмотрение. Подтверждаю самолет со снабжением и динамитом на Мюрюсъярви.

– Где эта Суоеки и где мосты? – Начальник контрразведки судорожно схватился за карту.

Месяц слушать вражеские передачи без единой попытки прочитать тексты сообщений! Невероятно! Костя бесцеремонно отобрал карту и после изучения приказал радисту:

– Передавай в штаб о начале операции, а мы поедем к озеру Мюрюсъярви.

– Почему к озеру? – подозрительно спросил начальник контрразведки.

– Потому что «ярви» переводится с финского языка как «озеро».

– Но мост у Суоеки…

– Диверсанты сначала получат взрывчатку, затем отправятся выполнять задание.

– Может быть и наоборот.

– Не может. Никто не дает подтверждений за неделю до прилета самолета.

– Почему за неделю? – не унимался начальник контрразведки.

– Посмотри на расстояния! От лагеря до озера – двадцать километров и более сотни до железной дороги.

– Не убедил.

– Вот упертый! Им Баба-яга нагадала летную погоду на месяц вперед?

– С этого и надо было начинать, а то говоришь о километрах! Поехали!

Колдыбая на лесной дороге, штабной автобус выбрался на проселок и через два часа остановился в десяти километрах от озера.

– Утром возвращайся с ротой пехоты и узнай у пилотов «МДР-4» допустимую толщину льда, – напутствовал Костя.

– Сделаю! Постараюсь прислать с самолетом «АГ-2» с ленточным питанием, – пообещал начальник контрразведки.

– Автоматический гранатомет?

– Да, сорокамиллиметровый автоматический гранатомет Таубина. Прицельная дальность – километр.

Возможность засыпать врага гранатами кардинально меняет расклад. Пехота бежит от станкового пулемета, а против такого удара не устоят даже опытные, прошедшие огонь и воду диверсанты. Начальник контрразведки поочередно обнял каждого из разведчиков и вернулся в грузовик. Машина развернулась в обратную сторону и, завывая мотором, начала набирать скорость, а Костя повел отряд в лес. Сейчас на первом месте – плотный ужин и крепкий сон.

* * *

Обычное лесное озеро, коих в Карелии великое множество. Вытянутое с севера на юг, оно начиналось у лысого пологого холма и упиралось в поросшее ельником болотце, за которым проходила наезженная лесозаготовителями дорога. Такую картину увидели разведчики в предрассветных сумерках. Костя посмотрел на радиостанцию в стеганом чехле и усмехнулся. Нынешняя техника на лампах требует продолжительного прогрева, поэтому приказал радисту:

– Включай на подготовку.

Василий ловко забросил на дерево медный тросик антенны с грузиком на конце и поинтересовался:

– Чем лед будем долбить?

– Фонариком, – с серьезным видом ответил Костя.

Люди давным-давно научились определять толщину льда по цвету. Насыщенный синий гарантирует двадцать сантиметров, зеленоватый оттенок – тридцать, а смачно-зеленый выдержит танк. Понятное дело, что бесцветный однозначно запрещает выход на лед. Фонарик высветил двухслойный лед с предположительной толщиной более тридцати сантиметров.

– Посылай пилотам сигнал готовности с посадкой на лед, – вернувшись к радисту, приказал Костя.

– Они просили сообщить состояние погоды, – напомнил радист.

– Видимость – десять километров, высота облаков – пятьсот метров.

Зеленая лампочка на панели радиостанции шаловливо замигала, а Якимов схватился за бинокль.

– Вроде финики пожаловали! Около взвода на лыжах, половина тащит за собой пустые санки.

– Самолеты прогревают моторы, – сняв наушники, доложил радист.

– Ты слушай, слушай. До финнов – метров триста, на таком расстоянии их передатчик даст фон на всех частотах.

Замечание оказалось верным, большинство диверсантов занялись подготовкой костров из еловых лап, а радист принялся вызывать «Карху»[46]. После продолжительного радиообмена Костя прочитал листок и громко сообщил:

– Из Сортовала вылетает «Ю-52» и будет здесь через час, обратным рейсом заберет двух раненых и одного больного.

Через несколько минут наблюдавший за финнами Якимов отложил бинокль и сообщил:

– Они выключили рацию и занялись костром.

– Сообщи время прилета самолета, о финских дымных кострах и подтверди оговоренные сигналы ракетами.

– Пилоты сами увидят врага, – заметил Якимов.

– Мы себя должны обозначить, иначе получим по полной программе.

Разведчики приготовили оружие и залегли в ожидании развития событий, а радист начал давать радиопеленг. Наконец где-то в вышине послышался звонкий гул, затем затих и снова послышался с другой стороны.

– Как ты думаешь, кто прилетит первым? – перевернувшись на спину, спросил Василий.

– Никак не думаю, авиаторы лучше нас соображают в этом деле, – разглядывая в бинокль финнов, безразлично ответил Костя.

Диверсанты тоже услышали звук моторов и поспешно забросали факелами подготовленные костры. Разом полыхнул огонь, пламя быстро добралось до еловых лап, и смола зачадила черным дымом. Первым показался «Ю-52», качнул крыльями и скрылся за деревьями. Финны засуетились, забегали, спустили с берега на лед санки и столпились у костров.

– Слышь, командир, в небе что-то стучит, похоже на пулеметы, – прошептал Василий.

Костя лишь пожал плечами, звук выстрела распространяется не далее километра, а самолет, в его понимании, где-то рядом. Словно в подтверждение со стороны дороги донесся нарастающий гул моторов. Тройка «МДР-4» пронеслась над болотцем и, разметав широкими лыжами костры, заскользила по льду. Одновременно по опешившим финнам хлестко ударили бортовые пулеметы, а самолеты лениво выползли на берег и начали высаживать десант.

– Гранатометы! – спохватился Костя. – Заряжаем гранатометы сигнальными ракетами!

Разведчики еще не успели отстрелять оговоренную серию, а летающие лодки уже начали разбег на взлет.

– Молодцы! Быстро и слаженно сработали! – воскликнул Василий.

– А стрелки так и бьют, так и бьют! – восхитился Якимов.

– Разговорчики! Повторяем серию! Не ровен час, от своих получим по голове! – одернул Костя.

Опасение не беспочвенное, полк «И-153» укомплектован призванными на время войны пилотами авиашколы ОСОАВИАХИМа Ленинграда. Ребята с солидным налетом, у каждого – более полутысячи часов в воздухе. Одна беда: никто из них ни разу не стрелял и не бомбил.

* * *

Штурмовой удар авиаполка Костя запомнит на всю жизнь. «Чайки» прилетели строем и дружно сбросили бомбы на обозначенный сигнальными ракетами район. Второй заход тройками с пуском реактивных снарядов заставил вжаться в землю. Веер огненных стрел накрыл озеро с лесом, один снаряд рванул недалеко от разведчиков, а парочка вообще ушла куда-то за болотце.

За преамбулой последовал настоящий ужас. Рассыпав строй, пилоты приступили к штурмовке и хаотично пошли в атаку по собственному усмотрению. Свинцовый дождь сыпался со всех сторон, рассекая озеро вдоль и поперек. Несколько смертельных строчек прошли в непосредственной близости от разведчиков, заставив их искать укрытия среди деревьев.

Расстреляв боезапас, несколько «И-153» похвастались умением выполнять фигуры высшего пилотажа и скрылись за лесом. Погрозив кулаком вслед «красным соколам», Костя приготовил гранатомет Наймана и распорядился:

– Отжимаем финнов на озеро! Сначала гранаты забрасываем на край леса и постепенно переносим огонь к берегу.

– Радист под тремя березами, – указал конкретную цель Василий.

Надо отметить, что неказистый и смешной на первый взгляд гранатомет обладает завидной точностью. На дистанции в четыреста метров разброс гранат не превышает трех метров. Едва они сделали по четыре выстрела, как со стороны десантников в дело вступил «АГ-2». Впечатляюще, ничего не скажешь! После двух пристрелочных серий финнов накрыла длинная очередь, заставив всех диверсантов рухнуть носом в лед.

– Мы на линии огня! Быстро сматываем удочки в сторону леса! – тревожно крикнул Костя.

– До десанта почти километр, – возразил Василий.

– Уходим! Они устанавливают «ДС-39»!

Повторять не пришлось, разведчики помогли радисту с радиостанцией и помчались в лес, а вслед застучал пулемет. Шальная пуля сбила над головой кору, другая с неприятным визгом дала рикошет, заставив Якимова съежиться.

– Там оптический прицел, а они лупят в белый свет! – недовольно крикнул он.

– При длинных очередях пули по запаху находят цель, – пошутил Василий.

Забег по пересеченной местности закончился встречей с финнами, причем сошлись лоб в лоб, не успев приготовить оружие. Секундное замешательство прервал, по-видимому, старший из диверсантов:

– Кто такие?

– Русские, наводили на вас самолеты, – с ухмылкой ответил Костя.

– Все-таки вычислили нас, сволочи.

– Как петуху ни прятаться, а кастрюли не миновать, – с прежней ухмылкой ответил он финской поговоркой.

– Ладно, поговорили и разошлись.

– Не хочешь вернуться домой живым и здоровым? И парней на озере не жалко? Взвод бросил под пулемет, а сам убежал! Так скажешь матерям?

– Бей красножопого гада! – выкрикнул державшийся в стороне коренастый солдат.

Порой человек способен совершать неожиданные для самого себя поступки. Каким-то чудом пистолет-пулемет Петрова оказался у Кости в руке, а выстрел навскидку угодил точно в переносицу. В первый момент финны ничего не поняли, взмах рукой был, товарищ упал с простреленной головой, а звука выстрела не было.

– Нацисты призывают сражаться до последнего финского солдата, а сами прячутся за спины других, – скрывая нервную дрожь, сказал Костя.

– Вы напали на нас! – выкрикнул один из диверсантов.

– Ну да, ну да, поэтому мы сейчас стоим на границе Карелии и России.

– Они – наши братья!

– Зайди к «брату» в гости, вот он обрадуется.

Один из солдат бросил винтовку в снег и перешел на сторону советских бойцов, после некоторой заминки за ним последовали другие.

– Мы к вам носильщиками не нанимались! – возмутился Костя. – Сами несите свое оружие.

Шутливое замечание сразу разрядило напряжение, финны рассмеялись и закинули винтовки за спину. Разведчики вместе с пленными не спеша вернулись к озеру. Пулемет уже не стрелял, но, прежде чем выйти к берегу, на всякий случай пустили серию зеленых ракет.

* * *

На льду тоже воцарился мир, десантники собирали трофейное оружие и оказывали раненым финнам первую помощь. Появление разведчиков с новой партией пленных встретили на ура и принялись эмоционально рассказывать о победе. Первый бой, тем более успешный, навсегда остается в памяти. Они прилетели на самолете, с ходу открыли огонь и победили, захватив много пленных и оружия.

Благосклонно выслушав сбивчивые рассказы, Костя подошел к лейтенанту с группой бойцов. Именно они вели огонь из «АГ-2» и «ДС-39», чем обеспечили победу над врагом.

– Спасибо, парни, отлично сработано, без вас мы бы не справились.

– Ничего особенного, действовали строго по учебнику. Прижали противника пулеметным огнем и забросали гранатами.

– Молодцы! Со стороны удар автоматического гранатомета выглядел небесной карой, – добавил Якимов.

– Что сказало начальство по поводу возвращения? – поинтересовался Костя.

– Без понятия, – пожал плечами лейтенант. – Меня с бойцами без объяснений засунули в самолет.

Охренеть! Отправить за тридевять земель без плана возвращения обратно! Или сейчас действует режим запредельной секретности, при котором исполнители должны действовать втемную? Костя подозвал радиста:

– Доложи о выполнении задания и отсутствии потерь. Сообщи количество пленных и запроси самолеты для возвращения.

– Мне нужен шарманщик, батареи сели.

– Не понял.

Вместо ответа радист показал нечто похожее на заводную ручку патефона и весело подмигнул:

– Шарманщик крутит, а я играю.

– Здесь у березок стоит трофейный передатчик, – вмешался Якимов, – пошли, покажу.

– Надо пленных пересчитать, отдельно указать количество раненых и убитых, – напомнил Василий.

– И трофейное оружие с патронами и прочей добычей, – добавил Костя.

– Нас отправили без сухого пайка, – добавил лейтенант.

– Дельное замечание, найди еду в финских санях и организуй обед на всех, включая пленных.

В этот момент поблизости бухнул выстрел «мосинки», в ответ застрекотал «ППД-34». Предчувствуя беду, Костя помчался к березкам, где увидел лежавшего на спине Якимова.

– Я его видел, за той елью прятался, с двадцати метров всю обойму всадил, а он исчез, – пролепетал радист.

Разведчик был жив, а кровавый кашель свидетельствовал о пуле в грудь. Раненого совместными усилиями раздели и обнаружили сквозное ранение, пуля прошла справа между третьим и четвертым ребрами. Врач из команды десантников излишне бодро заявила:

– Ничего страшного, недели через три вернется в строй. Отойдите, не мешайте! Сейчас остановлю кровотечение.

Женщине на вид – слегка за тридцать, а быстрые и уверенные действия с уколом под лопатку свидетельствовали о достаточном опыте. Костя подозвал Василия с лейтенантом:

– Вы тут командуйте, а я пойду, расквитаюсь, – и пошел выбирать лыжи из общей кучи.

– Я с тобой, – неожиданно заявил давешний солдат, что первым бросил оружие.

– Обойдусь без помощников!

– Не обойдешься! Их пятеро во главе с командиром роты.

– С какой это стати ты собираешься стрелять в своего командира?

– Давно мечтал прибить! Он меня достал еще в тридцать шестом во время срочной службы.

– Не давал бегать в самоволку?

– Мой отец – русский, а мать – финка. На каждом построении в морду кулаком тыкал за русское имя Юрий и фамилию Белозеров. По ночам сральники заставлял руками мыть.

Краткая исповедь не убедила, и бросать без надзора необстрелянных бойцов тоже нельзя. По уму одному идти на пятерых нельзя, это аксиома, даже волчья стая запросто разделается с одиноким охотником.

– Выбирай оружие и достань из саней маскхалат.

Покончив с экипировкой, оба тщательно подобрали лыжи. Затем пробежали вдоль берега и, убедившись в правильном выборе, повернули в лес.

* * *

Следы у берега подтвердили группу из пяти человек, и Юрий сразу потребовал повернуть обратно. До ближайшего финского гарнизона – неделя хорошим ходом, а база в заимке в двадцати километрах. Диверсанты пришли к самолету налегке, и беглецы обязательно вернутся за вещами, иначе не одолеть недельный переход. Сейчас они обходят озеро по целине, а пробежка по проложенной утром лыжне позволит уйти вперед и устроить засаду.

Костя согласился, и они сразу взяли хороший темп, меняя лидерство через каждые полчаса. Наконец лес закончился, и лыжня вывела к голому склону холма, у подножия которого протекала неширокая речушка.

– Она только здесь не замерзает? – спросил Костя.

– Общую длину не знаю, но родниковая вода как минимум на пять километров в обе стороны, – ответил Юрий.

Уже хорошо, хиленький мостик в три бревна врагу не обойти, осталось выбрать правильное место для засады. Любой человек, тем более беглец, в первую очередь смотрит вперед, по бокам обычно бросают беглые взгляды. Назад не оглядываются, если нет угрозы преследования или постороннего шума. Костя еще раз осмотрелся и предложил вариант засады:

– Поднимайся на вершину холма и выбирай удобное место для выстрела, я залягу в кустах у моста.

– Хитрый! – усмехнулся Юрий. – При таком раскладе никому не уйти.

– Ты начинаешь первым, и не стой на месте, выстрелил – и сразу меняй позицию.

– Создать видимость большого отряда?

– Чтобы остаться живым! Офицеры со стажем не будут изображать мишени!

Юрий краем обошел лысый склон и скрылся за чахлыми кустиками, а Костя прошел по мелководью почти до мостика и ловко запрыгнул в заросли ольшаника. Удобная во всех отношениях лежка, а голые ветки отлично гармонируют с камуфляжным рисунком маскировочного костюма. Распластавшись, он уткнулся лицом в снег и замер, словно спящий. Если охотник сольется с природой, то дичь сама к нему подойдет.

Грузный шаг с матом в полный голос выдал беглецов задолго до выхода к мостику. Они явно спешили, совершенно не заботились о скрытности. Протопав по бревенчатому настилу, без опасений вышли на открытое место и скорым шагом направились дальше. Костя слегка подправил положение винтовки и снова закрыл глаза. Он не хотел рисковать, человек не хуже зверя чувствует взгляд в спину.

Характерный выстрел «мосинки» отозвался эхом от речушки, и этого мгновения хватило на выстрел в спину замыкающему. Двое почти синхронно взмахнули руками и завалились в снег, оставшаяся троица сначала замерла, затем неловко залегла. Это элита финских егерей? Олухи необученные! Плюхнулись головами в задницу соседа и замерли без попытки рассредоточиться и открыть ответный огонь.

Юрий тоже хорош – вместо смены позиции повторил выстрел и промазал. Двести метров! Любой пацан на такой дистанции попадает в мишень, а этот лоханулся. Самый любопытный финн приподнял голову, и Костя послал ему пулю в затылок. Оставшаяся парочка зашевелилась и медленно поползла вдоль склона, а Юрий снова выстрелил неудачно.

Или диверсанты осознали смертельную опасность, или сосчитали количество выстрелов, но оба разом вскочили и помчались к реке. Костя навскидку пристрелил ближнего и приготовил пистолет-пулемет Петрова, полагая сбить последнего на мостике. Юрий выстрелил раньше и не промахнулся, беглец утробно вскрикнул и кулем завалился на бок.

Немного выждав, Костя достал патронташ и принялся неторопливо заполнять обойму. Охота не прощает спешки, тем более война. Однажды он был свидетелем, как вроде бы убитый лось взял подбежавшего охотника на рога и намертво впечатал в дерево. Тем временем Юрий раздел бывших сослуживцев, уложив ценные вещи с документами в офицерскую сумку. Затем увязал в единый тюк одежду с сапогами и закинул на плечи.

Странно и непонятно, Костю не оставляло ощущение, что среди распластанных на снегу нагих финнов есть раненые. Встав на лыжи, несколько раз оглянулся, но решил не возвращаться: это не его война, и обид Юрия он не знает.

Глава 8 Штурм

Возвращение показалось быстрым, а доносящийся с озера гул авиационных моторов добавлял скорости. На пологом спуске северного берега стоял одинокий «МДР-4», поднимая винтами цепочку снежных вихрей. Завидев лыжников, стрелок носовой башенки призывно замахал руками, а бортмеханик спустил лесенку:

– Мы вас заждались, до Ленинграда четыре часа лета, а сумерки на носу. До темноты можем не успеть.

– Почему в Ленинград?

– То не мое дело, после взлета зайди к пилотам, командир знает. Видишь два мешка у двери в кабину, то твои вещи.

– Со мной пленный.

Бортмеханик посмотрел на сваленное у входа трофейное оружие, выбрал легендарный «Маузер» и сказал:

– Садись на мое место за спинами пилотов, а я здесь покараулю.

Дождавшись шумного, но плавного взлета, Костя перешел в кабину пилотов и сел в указанное кресло.

– Приказано доставить тебя в спешном порядке, – обернувшись, подмигнул командир.

– Это связано с ранением бойца?

– Для наград и наказаний самолет не посылают. Жди очередную закавыку по роду своей службы.

До конца войны осталось две недели, и новых заданий не может быть по определению. Артиллерия раскрошит доты в щебень, огнеметные танки выжгут все живое, и финики выбросят белый флаг. Спешный вызов связан с чем-то иным, и лучше не гадать, не портить настроение пустыми выдумками.

– По слухам, немцы приглашают наших пилотов на стажировку, – снова заговорил командир.

– Ты тоже едешь? – вяло поинтересовался Костя.

– Хочется, да шансов мало. Не поможешь?

– Я здесь каким боком и чем могу помочь?

– Напиши хороший отзыв о нашей работе, – смущенно попросил командир.

– Неужели в Петрозаводске обидели?

– Черканули в летном листке: «Задание выполнено» – и до свидания.

– Вот паразиты! Успех обеспечило твое звено! – возмутился Костя. – Их пилоты бросали бомбы куда ни попадя!

– Экипажи набраны в аэроклубах и бомбили первый раз в жизни. Потеряли один самолет, и никто ничего не видел.

– Мог заблудиться.

– Ясно дело, заблудился и залетел неведомо куда. Хорошо если сел, а не свалился в лес.

Перебравшись за столик штурмана, Костя вдохновенно написал не отзыв, а поэму. Здесь и «своевременная высадка десанта», и «отважная атака вражеских позиций», и «паническое бегство элитного отряда диверсантов». В завершение указал число убитых врагов, умножив на три реальные потери врага, а количество раненых на всякий случай написал правильно.

– Не слишком ли? – прочитав бумагу, снова засмущался командир.

– Ты был наверху, а я стоял рядом.

– А подпись? Здесь указан младший лейтенант контрразведки НКВД, а ты в форме рядового бойца.

– Так надо. – Костя приложил к губам палец и многозначительно подмигнул.

Напоминание о форме заставило вернуться к мешкам. Один оказался с подарками, во втором сверху лежал отутюженный китель с бриджами и щегольские хромовые сапоги. Переодевшись, вернулся в кабину пилотов и был встречен завистливым восклицанием:

– Так ты у нас орденоносец! За что дали, рассказывай!

– Да так, на «амбарчике» слетал в тыл, – теперь уже смутился Костя.

– Они летали лишь к форту ИНО, – пристально глядя в глаза, заметил командир.

Штурман демонстративно провел пальцем по ряду нагрудных знаков и торжественно заявил:

– Товарищи, с нами летит настоящий герой!

– Хватит, парни, любой из нас честно выполнит приказ, – взмолился Костя.

– Даже немцы отметили достоинства нашего скромного пассажира, – добавил второй пилот.

Что интересно, говорили без иронии, экипаж самолета действительно обрадовался встрече с орденоносцем. Сейчас награжденных крайне мало, а внимание окружающих Костю смущало.

* * *

Сели на дореволюционном аэродроме «Удельный», где когда-то находились авиазаводы Сикорского и Григоровича. Сейчас здесь Летная школа ОСОАВИАХИМа, а заводские цеха отданы энтузиастам. Юноши и девушки в свободное от работы время собирают планеры и аэросани собственной конструкции. Разгоняя тишину ревом моторов, «МДР-4» величественно навис над темно-синим автобусом с красной надписью вдоль борта «Милиция». Костя начал прощаться с экипажем, но лейтенант патрульно-постовой службы закричал:

– Быстрее, опоздаем!

– У меня пленный и трофейное оружие.

– Это как?

– А так! Самолетом вывезли прямо с поля боя.

Впрочем, проблему решили в несколько минут, три винтовки с двумя автоматами уложили между сидений «ЗИС-16», а пленного забрал комендант аэродрома. Передавая документы Юрия, Костя на всякий случай записал в солдатском билете: «Перебежчик, добровольно принял участие в отражении атак и лично убил двух белофиннов».

– Он русский? – прочитав имя и фамилию, спросил комендант.

– По отцу, мать – финка.

– Поехали, опоздаем! – поторопил лейтенант.

Автобус мягко тронулся с места и через четверть часа остановился на Литейном у главного входа. Сопровождающий взялся отнести вещмешки в комнату переводчиков, а Костя отправился сдавать оружие.

– Складывай на стол и бегом в Ленинскую комнату! – поторопил начальник арсенала.

Странно и непонятно, срочный вызов предполагает встречу с начальством, а зал используется для партсобраний. Когда он вошел, у трибуны уже стоял неизвестный майор и деловито раскладывал бумаги. За столом президиума – сплошь чужаки, а начальник управления скромно сидит среди милиционеров и пограничников. Ленинская комната – битком, на составленных рядами стульях более сотни человек! Костя тихохонько устроился на ближайшем свободном месте и шепотом спросил соседа:

– Кто на трибуне и по какому поводу?

– Корниенко, начальник третьего отдела НКВД[47], с комиссией. Будут подводить итоги нашей работы.

– Из Москвы?

– Не тупи, а слушай.

Речь майора началась с восхваления мудрой политики партии и правительства под руководством гениального вождя товарища Сталина. Стандартная преамбула закончилась призывом «верно служить» во благо и во имя с горячими аплодисментами зала. Далее последовало разглагольствование о спецотрядах с боевым опытом и перечисление особо удачных операций.

Костя ожидал услышать анализ проведенных операций, вместо этого в уши вливали жвачку о роли партии с поименной похвалой начальства городского управления. Неужели ради этой херни его спешно доставили самолетом? Выступление завершилось очередным реверансом в адрес Всесоюзной коммунистической партии большевиков и бурными аплодисментами зала. Вроде все?

Ан нет, еще один московский начальник встал перед столом и приступил к награждению отличившихся бойцов. Вызванным по первому списку вручили именные часы, счастливчики из второго списка получили санаторные путевки в Крым. Зал яростно аплодировал и завидовал. Цена хороших карманных часов начинается от двухсот рублей, что достаточно дорого, зато путевку в Крым не купишь ни за какие деньги.

Награждение по третьему списку проходило под восторженное «ура», ибо вручались лакированные шкатулки с пистолетами Коровина. Сейчас именное оружие считается наивысшей похвалой, а имена награжденных сотрудников вносят в особую книгу Почета. Когда секретарь объявил: «Младший лейтенант Мишутин Константин», Костя остался сидеть на месте и спохватился после повтора. Смутившись собственной невнимательности, покраснел, а поднявшись на сцену, начал извиняться. Некто со звездами политработника на рукаве вручил коробочку с пистолетом и развернул лицом к залу:

– Товарищи, перед вами – герой, лично уничтоживший шесть групп белофинских снайперов!

Зал бурно зааплодировал, а политработник продолжил:

– Во время схватки враг выстрелил Мишутину в сердце, но пуля угодила в наградные часы!

Эмоциональный всплеск зала дополнился разноголосицей требований восстановить потерю.

– Согласен! Пусть будет по-вашему! Держи с двойной крышкой! – И он показал залу карманные часы.

Возвращаясь на место, Костя одновременно радовался и сердился. Мизансцена с часами выглядела отработанной заготовкой с расчетом поднять в глазах присутствующих авторитет центральной власти. Дурь беспросветная, корпус часов не остановит пулю, но зал поверил! Убрав часы в карман, он открыл лакированную коробочку и охнул. Красота! Резные деревянные щечки, с одной стороны их украшала дарственная надпись, с другой – вставлен эмалевый знак НКВД.

Украшение вторично, ему вручили новинку, автоматический пистолет Воеводина образца тридцать девятого года! Патрон 7,62 × 25 мм «ТТ» обеспечивает двухсотметровую дальность выстрела – это раз. Защелка под большим пальцем выбрасывает магазин, что упрощает перезарядку в боевых условиях – это два. Обойма на восемнадцать патронов позволяет уверенно стрелять очередями – это три. Шикарный подарок изготовлен на Ижевском оружейном заводе, известном высоким качеством изготавливаемого оружия, – это четыре.

Пистолет «ТК» тоже неплох, созданный как спортивное оружие под боевой патрон, он отличается точным боем. Затем милиция приняла его на вооружение, а перед финской войной им заинтересовалась армия. Тем не менее «ТК» хорош для улицы или закрытого помещения, а «ПВ» поможет в любых условиях. Костя достал из гнезда для ПББС[48] инструкцию: «Предназначен для маскировки стрелка за счет искажения звукового поля и отсутствия пламени при выстреле». Намек или случайность?

* * *

Увлекшись изучением пистолета, Костя проморгал начало очередного выступления и спохватился от неестественной тишины. Некто в форме майора НКВД размеренным шагом подошел к краю сцены и начал зачитывать имена. Услышав свою фамилию, Костя обратился к соседу:

– Что это значит?

– Не знаю, сейчас скажут, – отмахнулся тот.

Закончив перечисление, майор приказал:

– Командирам групп остаться, остальным – двухсуточный отдых.

Немного поколебавшись, Костя причислил себя к командирам и остался на месте. Дождавшись выхода «остальных», майор пересчитал «избранных» и жестом приказал пересесть на первый ряд:

– На ваши группы возлагается обязанность охранять операторов, даже ценой собственной жизни!

Тишина в зале стала по-настоящему звонкой, а майор засунул список в карман бриджей и усмехнулся:

– Оружие и боевое задание получите через два дня. Свободны! Можете идти пить водку!

– Далась ему эта водка! – чуть слышно прошептал Костя и спешно покинул Ленинскую комнату.

Первым делом необходимо сдать трофейные документы, по нынешним правилам даже солдатский билет считается секретным. Начальник контрразведки оказался на месте, но секретарь не пустил:

– Занят, тебе чего?

– Надо сдать трофейные документы.

Вместо ответа тот хлопнул ладошкой по краю стола, и Костя положил сумку на указанное место.

– Оставь документы, а планшет забери.

Из-за толстой кожи грубой выработки финский офицерский планшет был тяжелым и неудобным. Обмундирование солдат и того хуже, форма сшита из посконной ткани[49], ватники – из армячины[50], а вещмешки и сумки – из дерюги. Так что трофеи с фронта никого не заинтересуют, и Костя послушно выложил документы на стол.

– Оставь, – неожиданно смилостивился секретарь, – тестю на подметки отдам, он артельный сапожник.

– Спасибо, иначе пришлось бы неделю оформлять у начхоза.

Если начальник административно-хозяйственной части славился вредным характером, то служащие арсенала отличались педантизмом. Костя поспешил в подвалы оружейного склада, но вместо ожидаемой нотации за нечищеное оружие получил заполненный бланк приемки.

– Пошли в тир, покажешь подарок в действии.

– Кто-то уже проболтался?

– Наградное оружие поступает через наши руки, гравировка именных табличек – тоже на нас, – пояснил начальник арсенала.

Тир гремел автоматными очередями и едким запахом горелой смазки.

– Поздновато для занятий, – глянув на новые часы, заметил Костя.

– Какие на хрен занятия? Приказано в срочном порядке достать запасы старого оружия и подготовить к бою.

– Разве существует старое автоматическое оружие?

– Ну да, в арсенале – несколько сотен пистолетов-пулеметов Коровина образца тридцать третьего года.

– Это чье оружие?

– Армейского не держим, у нас хранятся запасы со времен ОГПУ.

– Извините, я спрашивал о разработчиках.

– Инженерный состав Сестрорецка состоял из гвардейцев военных академий. В Ижевске и Туле работали только цивильные.

Увидев в молодом милиционере заинтересованного слушателя, начальник арсенала рассказал биографию Коровина. Опасаясь ареста за участие в революционном движении, молодой студент бежал в Бельгию и поступил в университет Льежа. Получив диплом инженера, пошел работать на завод Браунинга, где создал и запатентовал знаменитый пистолет «FN Browning M1910».

С началом Империалистической войны над Бельгией нависла угроза немецкой оккупации, и Коровин поспешил на родину. Возвращение талантливого конструктора не осталось незамеченным, и промышленник Нечаев пригласил его на Императорский Тульский оружейный завод. Любой поставщик царского двора, в том числе оружейник, получал право добавить к названию завода слово «Императорский».

* * *

Увлекшись оружейной темой, начальник арсенала принялся ругать жадных капиталистов. Их не привлекала дешевая и технологичная винтовка Мосина. В погоне за высокой прибылью русские заводы предпочитали изготавливать дорогое автоматическое и полуавтоматическое оружие. Костя заскучал, в его понимании владелец предприятия вправе сам определять ассортимент выпускаемой продукции.

Эмоциональный монолог прервал один из сотрудников, положив на стол деревянный футляр с винтовкой Мосина. Не драгунская, образца 91/30, а стандартная трехлинейка с прицельной дальностью в полтора километра. В футляре отдельно лежали оптический прицел с глушителем и пачка сменных картонных вкладышей.

– Мосин изобрел отсечку-отражатель, – снова заговорил начальник арсенала, – за что винтовка получила в Париже золотую медаль.

Охранять неведомых разведчиков и операторов со старорежимной винтовкой? После каждого выстрела снимать глушитель, менять картонные вставки и навинчивать обратно? С таким оружием финны их палками забьют! Костя сердито засопел, но воздержался от резких слов.

– Не пойдет! При встрече с группой врагов придется или убегать, или идти в штыковую атаку.

– Забудь про бегство и атаку, ты обязан охранять! Они делают свое дело, а ты обеспечиваешь безопасность!

– Трехлинейка хороша для дальних целей, а враг может скрытно сблизиться, и мне – хана, – возразил Костя.

Он пытался отстоять право на полюбившееся оружие Петрова, но начальник арсенала принял иное решение. После короткого совещания оружейник принес снайперский вариант – «АВС-36»[51] и похвастался:

– Эргономичная, со съемным оптическим прицелом, пламегаситель, он же дульный тормоз, легко меняется на ПББС.

Начальник арсенала с усмешкой добавил:

– Прицельный выстрел на полтора километра, прямой клинок большой длины со скошенным долом для рубящих ударов проверишь в рукопашном бою.

– Отъемный магазин на пятнадцать патронов. Очередями расходовать не более пяти магазинов, – предупредил оружейник.

– Симонов впервые в мире расположил газоотводный узел над стволом, – гордо сообщил начальник арсенала.

Костя чуть было не ляпнул, что подобную автоматику знает по Калашникову, но вовремя прикусил язык.

– Оптический прицел Новосибирского приборостроительного завода с очень удачной сеткой, – сообщил оружейник.

– Лучший в мире стрелковый прицел! – снова вмешался начальник арсенала.

Военную оптику Костя толком не знал, поэтому сразу спросил:

– В чем разница?

– Прицел позволяет снайперу быстро определять расстояние и брать поправки во время стрельбы, не вращая маховиков.

Оружейник пояснил, что военная приемка прицел забраковала, признав его слишком сложным для рядового бойца. С началом войны на Халхин-Голе в НКВД провели свои испытания и приняли на вооружение. К разговору присоединился начальник тира с диапроектором. Настроив картинку на стене, внятно и толково пояснил суть дополнительной сетки.

– На пристрелку позовете? – воодушевился Костя.

– Тебе приказано отдыхать! – шутливо прикрикнул начальник арсенала. – Покажи в действии свой подарок – и домой.

Начали с разборки и сличения номера пистолета с выгравированным номером на обратной стороне щечки с дарственной надписью. Разобравшись с устройством, взялись за глушитель, состоявший всего из четырех деталей и кожаной прокладки. «ПББС» легко надевался на кончик ствола и фиксировался поворотом за мушку.

– С глушителем не прицелиться, – огорчился Костя.

– Ты прекрасно владеешь интуитивной стрельбой, – подмигнул начальник тира.

– Интуитивной? Что это такое?

– Умеешь стрелять без прицеливания или нет? – строго спросил начальник арсенала.

– Навскидку? С малолетства научен.

У егерей много профессиональных хитростей, без которых невозможно наладить «правильные» отношения с городскими «кормильцами». Умение стрелять навскидку входит в их число и применяется при охоте на пернатую дичь.

– Покажи! – потребовал начальник тира.

Костя лишь пожал плечами и, почти не глядя, всадил в стандартные мишени типа «силуэт» все восемнадцать патронов.

* * *

Накануне назначенного дня в квартиру принесли полевую форму красноармейца с белой каской и маскхалатом. Ватник с ватными штанами пришлись впору, а яловые сапоги оказались слишком велики. Пришлось оформлять возврат и доставать трофейные. Утреннее построение во дворе управления началось с осмотра обмундирования и проверки личного оружия. «Неправильные» сапоги Косте простили, хотя других отругали за домашние шарфы или варежки.

Затем строем отвели в арсенал, где всем выдали «АВС-36» с запасными магазинами и гранаты типа «Ф-1». После двадцатиминутной проверки оружия снова построили и отвели к служебному автобусу. Короткая поездка до товарной станции Арсенальная завершилась у товарного вагона. Здесь устроили еще одну перекличку, после которой раздали спальные мешки и рюкзаки с недельным пайком. Маневровый паровоз коротенько гуднул и резво побежал к Сестрорецку. Впрочем, конечной остановкой оказалась станция Дибуны, что в семи километрах от линии фронта.

В низеньком пакгаузе их построили напротив шеренг «прочих» с «ППК-33» на груди. Начальник городского управления контрразведки по бумажке зачитывал фамилии командиров, а члены отряда выходили сами. Когда очередь дошла до Кости, к нему присоединилась четверка незнакомых парней. Кто они и как их зовут? Увы, знакомство придется отложить, сформированные отряды незамедлительно отправляли к месту назначения.

Отряд Кости посадили в закрытый фургон с надписью «Молоко» и стойким запахом прокисшего творога. Полуторка рванула с места на зависть гоночным автомобилям, превратив поездку по колдобинам в испытание на выживание. Несчастный грузовичок мотало во все стороны одновременно, и пассажирам пришлось вцепиться друг в друга и забиться в угол. Наконец машина остановилась, а открывший дверь лейтенант коротко сказал:

– Прошу следовать за мной.

Выбравшись из фургона, Костя увидел лишенное растительности плато с разбросанными холмиками. Примерно в километре угадывалась лощина, по дну которой должна бежать речушка или ручей. Обычный пейзаж Карельского перешейка. Лейтенант не торопил, а когда вновь прибывшие осмотрелись, не спеша повел к подножию ближайшего холмика. Опаньки – внешне безобидный холм оказался с сюрпризом. За обычной деревянной дверью скрывался зигзаг короткого бетонного тоннеля с еще одной мощной стальной дверью. Это не холм, а засыпанный землей каземат!

Финны строили систему долговременных укреплений от Сестрорецка до Выборга, а наши лениво за этим наблюдали? Ага, как бы не так, а Карельский укрепрайон не хотите? Стандартный советский ДОТ, как минимум двухуровневый, со столовой, кухней и кладовками. В центе расположена казарма, от которой лучами расходятся коридоры к огневым позициям. Каждый боевой пост – из трех изолированных помещений, с бойницами под станковые пулеметы и крепостную трехдюймовку.

Амбразуры закрыты чугунными полусферами с вмонтированными по центру «Максимами», а пушка с маской из литой брони. Место командира – на втором этаже, где кроме телефона и смотровой щели есть перископ и дальномер. Сверху ДОТ засыпан песком и выглядит невысоким холмом, сплошь покрытым кустами ежевики.

– Боевой опыт есть? – встретил вопросом майор-танкист с орденом Красной звезды.

– Так точно, – коротко ответил Костя.

– И стрелять приходилось из этой штуки? – он указал на снайперскую винтовку.

Бойцы отряда расхохотались, а один из них сказал:

– Не далее как два дня назад наш командир полроты уложил, а вторую половину взял в плен. Один!

Майор открыл рот, а опомнившись, недоверчиво спросил:

– Финны сдаются в плен?

– Это самураи бьются до последнего и делают харакири, а финики – не воины. От слова «вообще», – стараясь выглядеть серьезным, ответил Костя.

– Завтра в шесть утра – артподготовка по площадям. Прицельный огонь с наступлением светлого времени.

– Мы сидим здесь или выдвигаемся на передовые позиции?

– На ваше усмотрение. По мере разрушения укреплений танки пойдут вдоль железной дороги на Выборг.

В Ленинграде еще можно объяснить соблюдение строгой секретности, но зачем она здесь? И Костя попросил:

– Давайте начнем сначала. Зачем мы вам нужны и что обязаны делать?

– Я – Морозов, командир батальона телетанков, вы – Мишутин, командир отряда охранения, – усмехнулся майор.

– Уже хорошо, но непонятно. Почему ваши танки необходимо охранять? – На усмешку Костя ответил усмешкой.

Вместо ответа командир танкового батальона привел «охранников» к укрытой маскировочной сеткой стоянке. С одной стороны стояло шесть смешных танков с куцей сорокапяткой. Напротив – тоже шесть, но вместо башен сверху громоздилось нечто, напоминающее голубятню. Левый ряд назывался «ТТ-26», правый – «ТУ-26».

* * *

Нелогичной техники не бывает, тем более военной, и Костя принялся осматривать каждую машину. Торчащий из башни огрызок никак не тянул на пушку – это раз. Круглое стеклышко между лжепушкой и пулеметом априори не может быть прицелом – это два. Еще одно круглое стекло в бленде над люком механика-водителя можно назвать копией музейного телеобъектива. Он вернулся к майору и ехидно спросил:

– Сколько телеэкранов в танке управления?

У того вид скрытого торжества сменился на растерянность фокусника после неудачной манипуляции с соответствующим ответом:

– Как ты догадался?

– По телекамерам, одна – в башне, вторая – по центру над водительским местом.

– Глазастый! Их обычно принимают за фары.

– Не смеши, оптическую линзу никак не спутаешь со стеклом рассеивания, – для наглядности Костя продемонстрировал прицел винтовки.

– В танке управления действительно два кинескопа, – запоздало ответил майор.

– Сетка прицела на экране?

– В башне узкоугольный объектив для поиска цели. Точная наводка осуществляется по трассе башенного пулемета.

– Хорошо попадаете?

– Спрашиваешь! На Халхин-Голе только так гоняли самураев! Сраными тараканами тикали в разные стороны!

– Это огнеметные танки? – догадался Костя. – Расскажи!

– Не имею права! – отрезал майор.

– Завтра поведешь в бой, и все твои секреты станут известны всему белому свету!

Довод сломал недоверие, но рассказ был краток. Вместо пушки на танке установлена система «КС-63»[52] под холостой заряд сорокапятки. В одном плевке полведра мазута и триста грамм растворенного в керосине катализатора горения. Прицельный выстрел на двести метров, что соответствует прямому полету пули танкового пулемета.

– Как поджигают огнесмесь? – поинтересовался один из бойцов.

– Ну-ка, назови температуру горения порохового заряда? – под общий смех строго спросил Костя.

Секретность предстоящей операции исчезла, и всем действительно стало легко и весело. Охрана ценой собственной жизни неких разведчиков и операторов обрела реальные черты. Отряды НКВД призваны оберегать танкистов или обеспечивать безопасность корректировщиков артиллерийских батарей. Майор картинно достал из нагрудного кармана именные часы и пригласил на обед:

– Прошу в столовую, заодно познакомитесь с экипажами.

По мнению Кости, в столовой собрались не танкисты. За столом всегда сидят экипажами, а здесь явное разделение. Механики-водители – особняком, словно чужие, разговаривают шепотом. Вторая группа, в петлицах не ниже лейтенанта, шумно обсуждает работу клистронов, накал сетки и высокочастотный каскад. Еще одна группа в штатском собралась в углу и спорит о сервоприводах с бустерами управления. Появление майора в сопровождении вооруженных незнакомцев осталось незамеченным, лишь дневальный тихо сказал:

– Был посыльный из штаба, через час начнется совещание с постановкой боевого задания.

Комбат щедро сыпанул в тарелку красного перца и обратился к Косте:

– Приглашаю, вам необходимо знать детали боевого задания.

Кто бы спорил! Зная направление танкового удара, рельеф местности и типы финских ДОТов, ему будет легче подготовиться к выполнению задания. Из столовой сразу отправились в соседний щитовой домик с часовым у входа. Когда у входа собрались все командиры батальонов и рот вместе с прикрепленными «охранниками», из двери выглянул писарь и коротко бросил:

– Заходите.

Большой стол от края до края застелен картой, семилинейная керосиновая лампа над головой и толстенький замполит с суровым выражением лица. Выдержав паузу, он заговорил о происках мирового империализма и борьбе угнетенного пролетариата. Затем перешел к ведущей роли партии и закончил призывом «раз и навсегда уничтожить белофинскую сволочь». К пустой говорильне политработников Костя начал привыкать, поэтому слушал вполуха, заинтересованно разглядывая карту.

* * *

Наконец из соседней комнаты потянулись командиры бригад с прочими штабными начальниками. Дождавшись генерала с начальником штаба, замполит снова оживился, подошел к карте и толкнул очередную пламенную речь о непобедимой воле большевиков под руководством товарища Сталина. Бардак! Полчаса пустопорожних призывов и ни слова о деле! Разве можно вот так бездарно тратить время старших офицеров?

За время словоблудия Костя успел разобраться в раскрашенной цветными карандашами карте и подозрительно смотрел на танкистов. Позиции Красной Армии отмечены напротив фортов Суммакюля! За месяц они умудрились прорвать бетонные укрепления на глубину в семьдесят километров! Причем семьдесят километров – это по современной трассе «Скандинавия». Невероятно! Сражения на сложном рельефе перешейка с многочисленными незамерзающими реками и озерами должны были оставить следы на технике, а их нет!

– Товарищи командиры, – заговорил генерал, – перед нами группа армий Остермана общей численностью в сто тридцать тысяч штыков!

– В резерве еще двадцать тысяч, а Выборгский укрепрайон защищает стотысячная группировка нацистов шюцкора, – добавил начштаба.

Командиры батальонов и рот несдержанно зароптали, но тут заговорил замполит:

– Седьмая армия в десять тысяч человек и горсткой танков за несколько недель смела белофиннов с предполья.

Генерал открыл папку и, не глядя на окружающих, начал зачитывать план выдвижения частей к местам сосредоточения, а Костя терялся в догадках. Месяц назад никто не заикался о штурме вражеских позиций.

– Корпусу доверен первый удар, от нас зависит вся операция и окончание войны! – бодро закончил генерал.

Штабные работники вручили командирам под роспись боевые приказы, а начальник штаба предупредил:

– Все свободны, командирам охранения – перекур десять минут, и прошу ко мне. Вы должны пройти особый инструктаж.

Танкисты быстро разошлись, а сотрудники НКВД устроились на лавочке у крыльца. Костя нерешительно потоптался, но все же задал интересующий его вопрос:

– Разъясните мне, парни, когда вы успели взять семидесятикилометровую полосу передовых укреплений?

– Сам-то где прохлаждался? – поинтересовался один из командиров.

– Охотился на кукушек в Центральной Карелии.

– Восточный фас взяли перед Новым годом, а западный – после подрыва батареи ИНО, – пояснил другой.

– В лоб на ДОТы?

– Не смеши, на востоке между тридцать пятым фортом и тридцать седьмым – разрыв в двадцать километров.

– Там нет незащищенных проходов, – возразил Костя.

– Тридцать шестой развернут на железную дорогу. Дефиле с двумя речушками по краям защищала линия обычных окопов.

– Плавающие танки прошли по рекам и беспрепятственно выбрались на северный берег Вуоксы, – хохотнул один из командиров.

С некоторой задержкой Костя все же вспомнил эту местность. Перед Ладогой река делает полупетлю, образуя семикилометровый мыс, а финские укрепления – на отдаленных холмах.

– У тридцать шестого форта с тыла нет ни одной бойницы, – согласился он.

– Зато мы его хорошо достали! – похвастались командиры.

– Самолетами с неба или эсминцами с Ладоги?

Предположение вызвало дружный хохот, а один из них спросил:

– Ты слышал про «огнеметные мортиры»? На четыреста метров бросает стеклянный шар со смесью КС[53].

– Бетон горит березовым поленом! – восторженно выкрикнул другой.

– А ФОГ[54] – это песня! Подрываешь толовой шашкой решетку вентиляции, дергаешь запал и бросаешь вниз.

– Огонь рвется изо всех щелей, а финны с воем бегут почем зря! – почти хором воскликнули командиры.

Построив на вершинах холмов бетонные коробки, наши соседи, мягко говоря, поступили неразумно. Помещение без единой внутренней перегородки априори неспособно выдержать удар огнемета. Примером реально неприступной оборонительной системы силами небольшого гарнизона служат советские укрепления. Они с честью выдержали беспрецедентные девятьсот дней блокады с бесчисленными штурмами. Их не взяли созданные для прорыва линии Мажино пушки Крупа, штурмовые орудия «Штурмгешютц III» и огнеметные танки «PzKpfw В2 (F1)».

Случалось, что после некоторых массированных атак тягачи «КВ-10» вытаскивали с поля боя до тысячи тонн металлолома. Немцам и финнам не помогли особые самоходки «Бруммбер» и «Штурмтигры» с трехсотвосьмидесятимиллиметровой мортирой. Дебют «Тигров» тоже с треском провалился. Защитники не просто остановили роту прорыва, они отбуксировали подбитые танки в Ленинград. Один из трофеев сумели восстановить – и гордость Вермахта, с красными звездами на башне, участвовала в прорыве блокады.

* * *

О прорыве юго-западного фаса укреплений рассказал единственный в группе пограничник. Операция началась сразу после уничтожения береговой батареи форта Императора Николая II. Балтийский флот во главе с «Октябриной» вышел в залив и принялся крошить противодесантные укрепления. Следом по нижней дороге двинулись танки «КВ-1», добивая оставшиеся ДОТы и расчищая путь пехоте. Семьдесят пять километров прошли за три дня!

Потеря форта Императора Николая II оказалась фатальной. Финские форты блокировали Дачную железную дорогу с Верхним шоссе и при всем желании не могли достать советских бойцов на Приморской дороге. Тем не менее прорыв по флангам – еще не разгром предполья с мощной системой долговременной обороны, и Костя спросил:

– Войска прорвались вдоль Ладоги и Финского залива, а как пробили центр? Дорога на Выборг утыкана ДОТами в обрамлении фортов.

– Никак не пробивали, – засмеялся пограничник. – Сомкнули кольцо перед фортами Суммакюля, и финны побежали.

– Отступили без боя?

– Никто не отступал, солдаты дружно подняли руки и побежали к нам!

Знакомая ситуация, обывателям чихать на идею «Великой Финляндии», своя жизнь дороже. Они безмятежно жили под крылышком империи, а когда Александр II даровал государственность, парламент занимался лишь распределением денег. Независимость привела к власти незнакомых людей с непонятными идеями. Пресса начала трындеть о завоевании никому не нужной Карелии. Почему Карелия, а не Эстония или шведская Лапландия с родственным финнам языком? Впрочем, агрессивная риторика напугала эстонцев, поспешивших в Москву с просьбой ввести войска для обороны границ вдоль Финского залива. Перекур прервал вышедший на веранду ординарец:

– Товарищи командиры, прошу закругляться, начштаба ждет вас.

На этот раз всех провели в боковую комнату с обычным письменным столом и несколькими стульями. За неимением другой мебели они были завалены стопками завязанных тесемочками папок. Хозяин действительно ждал и сразу заговорил, уткнувшись взглядом в стол:

– Мы наступаем вдоль железной дороги и шоссейки на Выборг, а их обороняют самые мощные форты.

– Нам предстоит не просто пробить брешь, необходимо расширить проход на десять километров в каждую сторону, – добавил начальник оперативного отдела.

Оба начальника замолчали в ожидании возражений или комментариев, но командиры отрядов не выказывали эмоций. Начальник штаба смахнул с карты невидимую соринку и продолжил:

– В условиях разрушенных укреплений танки управления следуют за телетанками на минимальной дистанции.

Начальник Оперативного отдела не выдержал очередной паузы и поспешно сказал главное:

– Вы обязаны оберегать экипажи управления, предотвращать броски гранат или применение иного противотанкового оружия.

– Как будет осуществляться взаимодействие с командирами танков управления? – поинтересовался пограничник.

– Голосом, – ответил начальник штаба.

– Он остановит танк, выключит двигатель, а все вокруг перестанут стрелять? – последовал ехидный вопрос.

– Мы уточним порядок визуальных сигналов, – вовремя спохватился начальник Оперативного отдела.

Командиры отрядов обменялись многозначительными взглядами. Для штабных работников предстоящий бой представлялся продолжением полевых учений. Экипаж танка использует переговорное устройство, а им предлагают общаться голосом! Куда кричать? В выхлопную трубу или открыть командирский люк? О прочих сигналах лучше не заикаться. Невозможно оберегать движущийся танк от гранатометчиков и неотрывно следить за сигналами командира. На выходе из домика Костя вполголоса заметил:

– Ахинея, а не инструктаж.

– Сама идея попахивает вредительством, – поддержал пограничник. – Впятером невозможно защитить шесть танков! Дурь несусветная!

Все дружно закурили, а вскоре подкатили четырехосные, трехсотсильные грузовики времен Первой мировой, некогда изготовленные на заводе Пузырева. Командиры присоединились к своим бойцам, и колонна направилась к передовым позициям.

* * *

Косте привиделся непонятный сон, он скачет на лихом коне со знаменем в руке, а сзади догоняют сотни реактивных истребителей. Ощущение беспомощности заставило проснуться, но режущий звук с грубыми толчками бетонного пола остались. Пламя буржуйки высветило спины столпившихся у выхода бойцов, и он снова нырнул под одеяло. Началась артподготовка, в небе ревут пролетающие снаряды, а земля и ДОТ содрогаются от взрывов.

Зимой светает около десяти часов, и Костя позволил себе поваляться в постели. Встал с рассветом и после позднего завтрака отправился в окоп наблюдателей. Народу – не протолкнуться! Корректировщики с телефонистами забились в угол, остальное пространство занято начальством всех рангов. Полюбовавшись на гигантские взрывы снарядов, методично превращающих пологий склон в обрыв, Костя вернулся обратно. Неинтересно, хотя понятно. Вместо разрушения бетонных укреплений артиллеристы фугасными снарядами срывают песчаные холмы.

Результаты артиллерийского удара появились лишь на третий день, когда тысячетонные форты детскими игрушками покатились вниз. Когда почти километровая бетонная конструкция сначала поползла, затем раскололась и повисла без видимой опоры, корректировщик восторженно крикнул:

– Это гаубица «Б-4» или «Бр-5», пехота прозвала их «карельским скульптором»!

Сюрреалистическая картина разрушения действительно вызывала небывалые эмоции. Впечатлений добавили появившиеся в небе четырехмоторные дирижабли, которые начали корректировать навесной огонь по тылам. Налюбовавшись плывущими над землей гигантами, Костя небрежно заметил:

– Красивая штуковина, но ее быстро собьют.

– Финики? Дирижабли всю Империалистическую прошли, – хохотнул корректировщик.

– Тогда не было зениток.

– Ха! На борту четыре «Максима», от такого огня расчет тараканами разбежится.

– Это в кино пулеметы стреляют метко, по жизни в человека трудно попасть, а пузырь дирижабля – отличная мишень.

– И что? Он с пробитыми мешками без проблем долетит до летного поля.

– Сгорит! Водород пыхнет, и конструкция факелом рухнет вниз! – ехидно заявил Костя.

– Водородом заправляют аэростаты, а дирижабли летают на гелии, – тоном учителя ответил корректировщик.

– Гелий! Откуда сейчас гелий?

– Здесь качают, с карельских минеральных источников. Компрессоры поставлены еще при царе.

В двадцать первом веке гелий получают при сжижении природного газа и относят к побочному продукту. Но получать его из минеральной воды! Линейку растворенных в Карельских марциальных водах газов изучили еще при Петре I, а теория с практикой обычно не дружат. Костя еще раз посмотрел на медленно плывущий дирижабль и поинтересовался:

– Много их у вас?

– При царе в России был самый большой воздушный флот. По количеству в два раза превышал немецкий и австрийский, вместе взятые.

– По количеству? Больших дирижаблей не строили?

– Маленькие лучше подходят для разведки и корректировки.

– Кайзер строил гигантские бомбардировщики.

– Не знаю, к нам не залетали, – пожал плечами корректировщик. – Самолеты Сикорского под крылья вешали ракеты.

– Все дирижабли у нас или достались жалкие остатки? – напомнил Костя.

– Две роты – в Красной Горке, остальные – на севере в Особом отряде почтово-пассажирской службы.

Дирижабль описал полукруг, и артиллерийская канонада дополнилась неприятным скрипом улетающих за форты снарядов.

– Это пушка-гаубица «МЛ-20», – пояснил корректировщик. – Вчера на позицию встали две с половиной тысячи орудий.

Костя прислушался к новому звуку разрывов, вскоре слившемуся в единый гул с более мощными орудиями. Там, в паре километров от фортов, находится очень интересная отсечная линия, созданная на случай прорыва советской пехоты. Финны сделали окопы наоборот: поставили в два ряда забор из жердей, а между ними насыпали камни. Танкам не пройти, а пехоту отгонят оборудованные под «Максимы» пулеметные гнезда.

* * *

Четвертый день прорыва начался с непривычной тишины, лишь изредка прерываемой одиночными выстрелами. Со стороны дороги послышался многоголосый рокот дизелей, и Костя поспешил из бункера. Штурм? Но его должны начинать не танки прорыва, а «ТТ-26» совместно с «БХМ-3» и «ХТ-130». По дороге действительно катили танки «КВ» в сопровождении бронемашин, а следом походным строем шагала пехота.

– Ночью разведка заметила отход врага, – сообщил всезнающий телефонист.

– Наши занимают оставленные позиции?

– Приказано выйти к следующей линии фортов.

– Без разведки? – удивился Костя и сам себе накаркал.

По склону холма поднялся незнакомый генерал в сопровождении свиты и грозно спросил:

– Где отсиживается разведка?

– Я – командир разведгруппы, – сделал шаг вперед Костя.

– Почему здесь? Ты давно должен быть у финских укреплений.

– Где приказано, там и нахожусь.

– Линия исправна, а приказа действительно не было, – выглянул из-за спины телефонист.

– Бегом к следующей линии форта! – гневно крикнул генерал. – Результат разведки доложите через час!

– Двадцать километров в одну сторону, за час никак не управиться, – возразил Костя.

Свита зашелестела картами, куда-то потыкала пальцами, что-то нашептала генералу на ухо, и тот приказал:

– Бери легкий броневик сопровождения и чтоб был здесь через час, как штык!

Неожиданное определение «как штык» показалось забавным, но времени посмеяться нет. Здесь нет асфальта, а сорок километров по разбитой грунтовке за час не каждый кроссовер одолеет. Оружие да ранцы – вот и все сборы, разведгруппа бегом спустилась к дороге, и Костя постучал в бронированную дверь:

– Вылазь, надо съездить к финнам в тыл.

– Не вылезу! – возразил тот. – Ты разобьешь, а мне отвечай!

– Хочется получить снаряд в борт?

– Это бронемашина сопровождения командарма! С меня потом стружку снимут!

– Вот иди к нему и требуй отменить приказ!

Шофер нехотя выбрался из броневика и начал рассказывать о том, какая это хорошая техника и как он за ней ухаживает. Экипаж выбрался без лишних слов, и разведчики мигом заняли их места.

– Парни, плюньте на пулеметы и смотровые щели, ваша задача – крепко держаться и не свернуть себе шею.

«ЛБ-23» создали на базе машины «Скорой помощи» и производили в Ленинграде по заказу НКВД. Ничего удивительного, если вспомнить о том, что в двадцать первом веке бронетехника – на вооружении полиции всех государств.

– Мы готовы, поехали! – крикнул один из разведчиков, и Костя дал по газам.

Дореволюционный мотор Лебедева в сотню сил резво взял обороты, и броневик быстро набрал скорость. Через несколько минут на соседнее сиденье перебрался коренастый разведчик по имени Степан:

– Зачем пугал? Здесь рычажно-гидравлическая подвеска.

– Откуда знаешь или сам шоферил? – поинтересовался Костя.

– Я окончил ФЗУ[55] по специальности «автослесарь».

– Где работал?

– Нигде, – вздохнул парень, – распределили в Выксу, а там сразу вручили комсомольскую путевку в НКВД.

На пересечении с отсечной линией обороны дорогу преградил передовой дозор.

– Далеко собрался? – поинтересовался лейтенант в годах.

– До первой финской пушки, – отшутился Костя.

– Ты того, смотри по сторонам, не то взаправду нарвешься на пушку.

– Наша разведка проходила?

– Не, два танка проехали с полкилометра и вернулись. Вон стоят за каменной насыпью.

Костя критически посмотрел на дорогу, затем на остатки некогда грозных фортов, за несколько дней превращенных в развалины. От горизонта до горизонта – только руины, и он приказал своей группе:

– За пулеметы, впереди только враг, – но спохватился и добавил: – Без команды не стрелять.

Дальше поехали не спеша, не ради осторожности, а поневоле. Прямых попаданий в дорогу практически не было, но воронки от тяжелых снарядов порой перекрывали более половины проезжей части. Впрочем, воронки быстро закончились, но пришла другая напасть, наледь с лужами талого снега.

* * *

Жесткие покрышки с примитивным протектором совсем не держали дорогу, и машина елозила даже на ровном прямом участке. Реальная опасность улететь в кювет вынудила Костю снизить скорость до минимума. Старательно удерживая непослушный броневик на середине дороги, он совсем не смотрел по сторонам, поэтому крик Степана заставил нажать на тормоз:

– Командир! Финны!

Впереди на обочине действительно стоит санный обоз с солдатами. Просто сидят без оружия в руках и поглядывают на броневик.

– Похожи на перебежчиков, – пришел к выводу Костя. – Пулеметы – на взвод, но стволы не поворачивать.

Плавно тронувшись с места, он так же плавно, опасаясь заноса, остановился напротив головных саней и открыл дверцу:

– Привет, парни! Кого ждем?

– Тебя ждем, больше некого, – ответил офицер в петлицах капитана пехоты.

– Совсем плохо?

– Хуже не бывает! Генерал Остерман приказал оставить позиции, а шюцкор встретил пулеметами.

– Вас не пустили в укрепления Мустамяки? – удивился Костя.

– Нас не пустили домой! Остерман не приказывал занимать следующую линию обороны!

– Что говорит сам генерал?

– Уехал в Стокгольм, правительство еще в декабре туда сбежало.

– Не нужна нам ваша Карелия и война не нужна! – из соседних саней выкрикнул солдат.

– Перед фортами только вы или еще кто-то есть?

– Нас послали в передовой дозор, остальных шюцкор держит под прицелом.

В броневике взвод беглецов не уместить, и оставлять без присмотра неразумно. Костя обратился к товарищам:

– Я возьму капитана с трофейным оружием, а вы едете следом на санях. Согласны?

– Запросто! – ответил за всех Степан.

Время поджимало, и обратно Костя гнал на запредельной скорости, ибо лучше улететь в кювет, чем опоздать по собственной вине. Ровно в назначенное время броневик остановился перед генералом:

– Задание выполнено! Во время разведки взят в плен передовой дозор финнов во главе с капитаном.

– Молодец! Ты кто по званию, через ватник не видно знаков различия?

– Младший лейтенант НКВД Мишутин! Командир спецгруппы охранения танков «ТТ-26»!

– Ишь ты! Утер нос моим разведчикам. Что-либо важное высмотрел?

– По сообщению пленных, генерал Остерман удрал в Стокгольм. На линии фортов Мустамяки стычки солдат с шюцкором.

– Не может быть! – воскликнул генерал. – Ну-ка спроси еще раз!

– Представьтесь и расскажите о приказе, – перевел Костя.

– Я – командир форта Лавола капитан Ахо Иверсен, сегодня ночью получил письменный приказ оставить позиции, – заявил пленный и протянул пакет.

Генерал на радостях троекратно расцеловал Костю и побежал в машину, следом заторопилась свита. Впрочем, уехали не все, сначала за пленным вернулся майор контрразведки. Затем примчался адъютант и переписал из служебного удостоверения в блокнот личные данные Кости.

– Что делать с пленными? Мои парни везут полный взвод, а трофейное оружие сложено в броневике.

– Да? Я оставлю броневик, пленных и оружие передашь старшему сержанту, – ответил адъютант и поспешил в штабной автобус.

Спешка объяснима, закон первого гонца с доброй вестью никто не отменял. Через несколько часов приказ барона Остермана с переводом и рапортом командарма лег на стол Вождя. Что интересно, вопреки традиции генерал не забыл указать имя и должность младшего лейтенанта, добывшего важный документ. Это не справедливость, а кулуарная возня, месть за отказ Ворошилова создать при штабе армии свой батальон разведки. Сталин оценил, командарм вместе с пятой звездочкой в петлицы получил должность начальника Генштаба, а Красного маршала перевел на партийную работу.

Глава 9 Укрепрайон Суммакюля

П о дороге сплошным потоком пошли танки и грузовики с пехотой. За ними тарахтели тягачи с огромными пушками на прицепе. Все это громыхало и ревело, а Костя ждал приказа. К вечеру донеслась канонада, это пушкари начали крошить укрепления Мустамяки, представлявшие собой четырехметровую насыпь с ДОТами наверху. Строители брали песок перед насыпью, выкопав глубокий ров, поэтому линию обороны назвали Ров Мустамяки.

С наступлением сумерек штабные связисты потянули телефонную линию к новым позициям. Тут вместе с разведчиками заволновался телефонист и принялся обзванивать приятелей. Новостей набралась уйма. На севере Ладоги моряки высадили десант, взяли два города и перерезали шоссейную и железную дороги. Танки благополучно прошли через восточный фас и двинулись в обход, намереваясь выйти к Выборгу с севера.

Единственным местом боев стали Березовые острова, которые защищал шюцкор. Но боец всегда победит идейно накрученного обалдуя, и войска уверенно продвигались к береговым батареям. Остермана не в чем упрекнуть, профессиональному военному исход войны ясен. Героическая защита Выборга соберет с финнов кровавую жертву, Красная Армия сровняет город с землей и возьмет Хельсинки.

– Командир, тебе телефонограмма! – крик телефониста оторвал Костю от размышлений.

– Что там?

– Приказано выдвигаться вдоль железной дороги. Утром мы должны быть на станции Кямяря.

– Совсем охренели! До железной дороги – десять километров, затем по шпалам еще двадцать!

– Лошади, – тихо сказал Степан.

– Что за лошади? – не понял Костя.

– Пленных увезли, а обоз оставили под холмом.

– Целый день простояли голодными на холоде? Да они ни на что не пригодны!

– Почему голодными? Мы сани поставили в круг, подняли оглобли и сделали шатер из брезента.

– Я покормил и напоил, – вмешался другой разведчик, – овес со жмыхом дали возничие, а вода из наших запасов.

– Подготовьте две парные упряжки, остальных отдайте под расписку любому тыловому командиру, – распорядился Костя.

В ожидании приказа он просидел весь день рядом с телефонистом и финских лошадей не видел. Тем не менее собственный транспорт в корне менял проблему со своевременной сменой дислокации, осталось продумать маршрут. Изрытые воронками десять километров могли обернуться проблемой, поэтому он предложил иной вариант:

– Сначала едем на Выборг, затем свернем на позиции артиллеристов и выберемся на железную дорогу.

Разведчики неожиданно возразили:

– Здесь недалеко проходит рокадная дорога, по ней надежней и быстрей.

– Откуда известно? – удивился Костя.

– Тыловики сказали. Они вывозят неизрасходованные боеприпасы.

– Поезда тоже пустили?

– Точно не знаем, днем пути еще восстанавливали.

Предложенный вариант намного выгоднее: на санях – до железной дороги, а дальше – поездом, если договориться с охраной. Однако на развилке их остановил лейтенант интендантской службы:

– Вы куда? Заворачивай назад под погрузку!

– Нам на передовую.

– Приказом командарма весь транспорт реквизирован на перевозку снарядов!

– Забирай, – покладисто согласился Костя, – только пиши расписку на получение трофейных лошадей и сажай в машину.

Лейтенант без лишних слов составил требуемую бумагу, подробно указав все, включая подковы. Пока он писал, его напарник тормознул «ЗИС-5» и указал на кузов:

– Забирайтесь, на станции спросите майора Беренса, он отправит ближайшим составом.

– Только не курить! – предупредил шофер. – У меня пороховые картузы.

Предупреждение оказалось излишним, грузовик жутко мотало на колдобинах, и вопрос курения отпал сам по себе, тут бы в кузове удержаться. На импровизированной станции из наспех сколоченных погрузочных столов о майоре Беренсе никто не слышал. Командир охранения вместо содействия запретил близко подходить к вагонам. Спасение пришло от паровозной бригады, машинист выслушал жалостное повествование Степана и пустил в кабину.

* * *

Станция Кямяря представляла собой деревянную платформу с билетной будкой и двумя лавками под навесом. После короткого совещания единодушно решили разобрать лавочки на доски и ночевать под платформой. Под утро Костю разбудил доносящийся со стороны железной дороги непонятный звук. Рокот мотора с тяжелым лязгом металла свидетельствовал о прибытии состава с телетанками, и он поспешил наружу.

Судя по угадываемым в темноте вагонам, поезд остановился за станцией. Бойцы возились с бревнами для пандуса, подготавливая танкам удобный съезд. Он подошел ближе и замер в удивлении. На платформе возвышалась гигантская пушка, а то, что он принял за бревна, оказалось десятиметровыми упорами!

– Это установка «ТМ-1-180», самая маленькая в железнодорожной артиллерии, – похвастался незнакомый майор.

– Та, большая, что на Красной Горке, тоже сюда приедет?

– Для нее необходим особый бетонный фундамент, и смысла нет. Здесь двести платформ нашего калибра и полусотня восьмидюймовых.

* * *

– Почему позицию выбрали так близко? – поинтересовался Костя.

– Железнодорожная ветка одна. Орудия ставим со стометровым интервалом и стреляем наискосок, – пояснил майор.

– Погоди, ты сказал – двести платформ, а здесь встанет не более тридцати.

– Остальные артполки на Дачной дороге или в сопровождении бронепоезда переправляются через Вуоксу.

Майор рассказал историю железной дороги, проложенной Адмиралтейством для обеспечения береговых фортов и крепости Тронгзунд, построенной в петровские времена. Достоинства проходящей над пляжами линии оценил бизнес. Южный берег был занят дачами царской семьи и богатого дворянства, а северный – пуст. Сначала на Карельском перешейке построили пансионаты и новомодные санатории. Следом появились дачи богемы и среднего класса.

На рубеже веков Обухов поставил корабельное орудие на железнодорожную платформу и показал Адмиралтейству. Там новинку оценили и заказали четыре батареи, одновременно приступив к укреплению железнодорожного полотна. Увлекшись, майор начал рассказывать об успехах русской артиллерии во время Империалистической войны, но его прервал капитан:

– Буссоли убраны, вычисления закончены. Из штаба пришел порученец с боевым приказом, – и протянул пакет.

– Охренин с охренизмом! – прочитав, воскликнул майор и передал приказ капитану.

Тот выразился попроще, прибегнув к широкому спектру русского мата в различных вариантах склонения и спряжения. Выплеснув эмоции, закончил более понятно:

– Стрелять прямой наводкой над головами своих! Ошибка в одну тысячную градуса сметет роту!

Оба поспешили в штабной вагон в надежде образумить начальство, а Костя посмотрел на платформу с пушкой. В сером свете февральского утра орудие выглядело гигантским чудищем. Двенадцатиметровый ствол с башней на восьми растопыренных упорах вызывал ассоциацию с пауком. От зарядного лотка к следующему вагону тянулся транспортер подачи снарядов. Все обшито двухдюймовыми броневыми листами, включая электростанцию и жилые вагоны.

– Товарищ младший лейтенант, – подбежал разведчик, – танкисты прислали гонца, они выгружаются в километре от нас.

Костя еще раз посмотрел на орудие, способное поражать врага на расстоянии в тридцать семь километров. Майор прав, пять километров – это выстрел прямой наводкой, и низколетящие снаряды деморализуют пехоту. Увы, в армии решение начальства не обсуждается, и он перешел к насущным делам:

– Завтракаем здесь или пойдем к танкистам?

– Да ну их, гостеприимства ни на грош! Ребята запустили походный примус и поставили гречневую кашу с говядиной.

На самом деле танкисты не заслужили упреков, в Красной Армии еще нет понятия «сухой паек». По уставу полевая кухня всегда должна сопровождать войска и готовить пищу даже на марше. Это не глупость службы тылового обеспечения, а реалии территориальных войск, получавших продукты в любом районе своей области. В НКВД – иная ситуация, «полевой паек» полагается милиционерам и пограничникам при выездах на оперативно-розыскные мероприятия.

* * *

Завтракали основательно, ибо перспектива обеда неизвестна, если вообще состоится. Затем почаевничали с сахаром вприкуску. До этого Костя только слышал о пиленом сахаре, а сейчас наслаждался сваренными в сливках коричневатыми кусочками. Далеко не все хорошее из не столь далеких времен дошло до двадцать первого века. Разлив по флягам остатки сладкого чая, разведчики распихали по карманам белковые галеты[56] и отправились к танкистам.

На разгрузке царили Содом и Гоморра! С платформ согнали менее четверти танков, железнодорожники матерятся, а представитель штаба армии с пистолетом в руке грозит расстрелять «вредителей». Скучающие сотоварищи по охране телетанков на всякий случай устроились поодаль, и Костя кружным путем присоединился к ним.

– Ночевал рядом, а пришел последним, – недовольно заметил капитан погранвойск.

– Задержал длительный завтрако-обедо-ужин, – отшутился Костя.

– А мы здесь торчим с рассвета! Начальство матерится, никто в корпусе ни разу в жизни не ставил палатку.

– Танки выгрузить не могут, воду для полевой кухни с собой не привезли. Все голодные и злые! – добавил командир второй группы.

– Они не знают о расположенной поблизости железнодорожной станции? – удивился Костя.

– Начпрод посылал бойца, но тот не нашел водоразборной колонки и вернулся, – усмехнулся пограничник.

– Пришлось объяснить, что станций в чистом поле не бывает, и показать колодец у фундаментов разобранных домов, – сказал командир второй группы.

Правители Финляндии планировали начать войну в сентябре и заблаговременно очистили район предполагаемых боев от населения. Русских просто выгоняли из домов, финнам предоставили транспорт для вывоза имущества. Затем разобрали все строения до собачьих будок включительно. Выборг тоже эвакуировали, пригороды снесли, а город превратили в крепость. Но тут Вермахт напал на Польшу, и боевые действия пришлось перенести на ноябрь.

Советская разведка сразу донесла о надвигающейся угрозе, но пресса этот факт обошла молчанием. Газеты трубили о белофинской военщине с разнузданными националистами – и ни слова о высылке населения из районов предстоящих боев. Так что прибывшие с Дальнего Востока танкисты не могли знать о стоявшей здесь деревне.

– Гляди-ка, им удалось поставить первую секцию штабной палатки, – ехидно заметил пограничник.

– Жди гонца, – добавил командир второй группы.

– Типун тебе на язык, накаркал!

Действительно, от палатки бежал боец, призывно размахивая руками.

– Никакой дисциплины, словно корешей зовет на рыбалку, – вставая, проворчал пограничник.

Из обстановки в первой секции штабной палатки – лишь складной стол с картой и больше ничего, нет даже стульев. При виде входящих командиров групп охранения начальник штаба спешно дожевал колбасу и сразу перешел к делу:

– Финны спешно укрепляют подходы к Выборгу, поэтому командование приказало ускорить прорыв обороны.

– Уличные бои приведут к разрушениям, а это наш город, – пояснил суть приказа комиссар корпуса.

Он прав, Выборг никогда не был финским, крепость построена шведами и взята Петром I. С тех пор город стал центром одноименной губернии без финнов или карелов. Империя вообще не знала национальностей, люди делились на православных и иноверцев. Начальник штаба вытер руки носовым платком и подошел к карте.

– Ваша задача следить за результатами артударов и при первой возможности танкового прорыва немедленно сообщить нам.

– Как должна выглядеть эта первая возможность? – спросил капитан погранвойск.

– Препятствием служит ров, если танки его преодолеют, то бетонным укреплениям – хана, – хвастливо заявил начальник штаба.

– Артиллерия разрушает ДОТы, а проход через ров обеспечивают саперы направленными взрывами, – заметил Костя.

– Нет саперов, и не будет. Они ушли на север с танками и бронепоездами.

– Тринадцатая армия обходным маневром заходит к Выборгу с северо-востока, – добавил начальник оперативного отдела.

Костя лишь однажды участвовал в общевойсковых учениях, но работу саперов по разрушению эскарпа видел. Заряды ставят на трети высоты, а после подрыва получается преодолимый для танков склон. Остался вопрос глубины закладки, но его можно решить опытным путем, и он решительно заявил:

– Дайте нам толовые шашки и подрывника, остальное сделаем сами.

– Уверен? После доклада командарму обратного хода не будет, – предупредил начальник оперативного отдела.

– Вы уж не оплошайте, товарищи, – попросил начштаба. – Ради такого дела выпрошу роту мостоукладчиков «Т-27».

До танка сопровождения додумались лишь в СССР и широко применяли во всех наступательных операциях. Использовали два типа мостов, для прохода по слабому грунту укладывали одноразовые из дерева, а стальные, балочного типа, для преодоления рвов и эскарпов.

– Орудия ведут настильный огонь, поэтому не приближайтесь к отмеченной красными флажками линии, – прощаясь, предупредил начальник штаба.

* * *

Костя никогда не думал, что человек способен увидеть полет снаряда. Мину или бомбу видели многие, но снаряд? В теории он летит со скоростью реактивного самолета, но размеры иные. Когда отряд забрался в окоп наблюдателей, один из корректировщиков азартно крикнул:

– Парни, еще один! Сейчас шарахнет!

Костя не сразу понял суть восклицания, зато следующий полет разглядел во всей красе. Низко пролетающий снаряд поднимал с земли вихрь грязи, что позволяло поймать его взглядом и проследить до момента взрыва. Впечатляющее зрелище, надо заметить, особенно в заключающей фазе. Стальной цилиндр на несколько метров уходил в землю, а через мгновение титаническая сила превращала это место в яму.

В вал попадала примерно половина снарядов, еще треть плюхалась с недолетом, феерически скользила по земле и взрывалась по собственному усмотрению. Остальные улетали с перелетом. Отличный показатель, при стрельбе прямой наводкой не бывает эллипса поражения. Летящий над землей снаряд подчиняется иным законом физики, поэтому из противотанковых орудий зениток не делают. Легендарная пушка «ЗИС-2» была исключительно точной, на дистанции в полтора километра без промаха сбивала столбы. Моряки попытались сделать из нее корабельную зенитку и разочаровались.

Во второй половине дня в небе появились самолеты «Су-2» – первые советские штурмовики. Официально они называются ближними бомбардировщиками, а после войны этот класс переименовали во фронтовые бомбардировщики. Бомбы с реактивными снарядами перепахали не видные из окопа цели, а второй заход пришелся по далеким тылам.

– Здесь нужны тяжелые бомбардировщики, – недовольно заметил капитан пограничник.

– Лучше вообще без авиации, недавно меня свои чуть не грохнули, еле ноги унесли, – поспешно возразил Костя.

Но через час самолеты вернулись и долго утюжили тылы, зарабатывая недолгую славу лучшего ближнего бомбардировщика. Расстреливающий мирных жителей немецкий «Ю-87» оставил о себе память бандита, а через полгода остатки тихоходных и беззащитных самолетов передислоцировали в Италию. За те же шесть месяцев войны четыре полка «Су-2» помогли разгромить три танковые армии Вермахта по восемь дивизий в каждой. Увы, в августе сорок первого Таганрогский авиазавод эвакуировали, а выпуск самолета прекратили.

С наступлением темноты пушки замолчали, до рассвета артиллеристы должны вычистить стволы и провести регламентные работы. Наблюдатель с корректировщиком ушли на свою батарею, а разведчики занялись приготовлением ужина. Над головой снова послышался гул моторов, на этот раз прилетели двухмоторные самолеты и принялись бомбить финские тылы. Капитан погранвойск вылез из окопа, послушал недалекие разрывы и предложил:

– Надо бы заглянуть на ту сторону. Если повезет, приведем пленного и разузнаем планы тамошнего начальства.

Костя встал рядом, посмотрел на перепаханную снарядами линию укреплений и показал на покосившиеся ДОТы.

– Они завалились набок и точно пустые. Заодно осмотрим ров на предмет закладки толовых шашек.

– Без сапера не пойду! – решительно заявил командир второй группы. – Нарвемся на минное поле и кранты.

– Какие мины? Снаряды на метр перепахали землю! – возразил пограничник.

Спорить не стали и пошли с двумя добровольцами из пограничников. На полпути Костя предупредил:

– Винтовки лучше всего убрать за спину, иначе финский дозор с перепуга пульнет.

– Предлагаешь сразу сдаться? – с прищуром спросил капитан.

– Зачем? – и Костя похлопал по расстегнутой кобуре.

– Не успеешь.

– В подобных обстоятельствах спешка лишь повредит, – усмехнулся Костя.

До рва добрались без происшествий, но вместо осмотра пришлось прижаться к стенке. Финские офицеры тоже воспользовались паузой и толпой бродили по гребню насыпи, оценивая полученные за день разрушения. Выждав, когда они пройдут дальше, группа двинулась в противоположную сторону и наткнулась на брешь. Снаряд угодил в эскарп, а широкая воронка образовала проход сквозь насыпь.

* * *

Никто не знал проходимость танка «Т-26», поэтому решили отправить бойцов в штаб корпуса. До прихода знающих танкистов пройдет не один час, и Костя с капитаном пошли осматривать ближайшие ДОТы. Большинство укреплений выглядели целыми, лишь слегка перекошенными, на самом деле бойницы смотрели в небо или в землю. Хаос рассыпанных патронов, оставленные на кронштейнах пулеметы и брошенное оружие с прочим имуществом свидетельствовали о поспешном бегстве гарнизона.

– Наглядный пример безумной спешки, – подняв упаковку патронов, заметил Костя.

– Укрепления построены на песке без фундамента и сразу начали ползти, – сделал вывод капитан.

На всякий случай спустились по обратному скату и заглянули в выкопанные наспех землянки. Везде пусто, лишь брошенные солдатами вещи да давным-давно остывшая печка-буржуйка. До прихода танкистов оставалось время, и они сходили к отсечной позиции, но заполненная булыжниками ограда тоже не охранялась.

– Давай дальше пройдем, – предложил Костя. – Не могут финны просто так оставить укрепления.

– У нас какой приказ? – строго спросил капитан. – Если прикажут разведать, сходим, а сейчас топаем назад.

Они вернулись в ров, немного поскучали и поговорили за жизнь. Капитан рассказал о службе на заставе, Костя вспомнил беззаботную егерскую жизнь, но говорил сдержанно, опасаясь сболтнуть лишнее. Запыхавшиеся танкисты примчались после полуночи во главе с командиром корпуса и полным комплектом комбатов. Не обращая внимания на разведчиков, они что-то вымеряли шагами и тыкали саперными лопатками в песчаные откосы. Завершив непонятные исследования, генерал ткнул пальцем в Костю:

– Окрестности осмотрел или здесь отсиживался?

– До отсечной позиции никого нет, землянки заброшены, некоторые разрушены. Ближайшие ДОТы – без охранения.

Генерал издал звук, который в равной степени можно было принять за удивление и одобрение. Затем тщательно растоптал комок песка и спросил:

– Сможешь пройти вдоль железной дороги до следующего рубежа?

– За ночь не успеть. Следующая полоса обороны в десяти километрах, далее в пяти километрах еще одна.

– В пяти километрах? Это окраина Выборга!

– Так точно! Главным образом ДЗОТы и окопы полного профиля.

– Проверь на пять километров, результат доложишь утром по телефону, – приказал командир корпуса и отправился восвояси.

Утренний доклад по телефону подразумевал линию связи с телефонистом, поэтому бойцов оставили, а сами отправились в поиск. На пересечении железной дороги с укрепрайоном увидели оборудованные артиллерийские позиции. Выложенные булыжником дорожки привели к капонирам без пушек, как и землянки артдивизиона без солдат.

– Странно, все это похоже на ловушку, – с напряжением в голосе сказал капитан.

– Слишком масштабная охота для двух командиров, – не согласился Костя.

С выходом на железную дорогу вопросов стало больше. Насыпь и шпалы в исправном состоянии, а рельсов нет! Вернее, они есть, разложены вдоль насыпи с аккуратными кучками крепежа.

– Снимают или ставят?

– Готовятся к наступлению, – предположил капитан. – При демонтаже сразу грузят на платформу.

Дальше пошли по насыпи, и вскоре впереди замерцал свет. Огоньки перемещались, гасли и загорались снова. По мере приближения начали вырисовываться детали, и Костя догадался:

– Это станция с керосиновыми фонарями! Что-то грузят на подводы и грузовики!

– Сойдем с насыпи, иначе нас заметят, – заволновался капитан.

– Куда сойти? Вдоль насыпи – ни кустика, ни канавы! Идем открыто, тогда патруль сначала окликнет.

Ни патруля, ни охранения они не встретили и беспрепятственно подошли к пакгаузу у железнодорожной ветки. Здесь полным ходом шла эвакуация, на путях со снятыми рельсами стояли грузовики и телеги, а солдаты грузили их тюками, ящиками и коробками. Пока Костя разбирал надписи на таре, пограничник ушел осматривать тыловые постройки и вернулся с неожиданным предложением:

– С той стороны пристройка завсклада, надо бы подойти к окошку и послушать разговоры.

Дельная мысль! Через окно можно что-либо высмотреть, а знание финского языка позволит подслушать разговор, и Костя согласился. Они обошли склад и встали у окна с открытой форточкой. За столом – четверо в нательных рубашках, кители небрежно брошены на топчан. Судя по изобилию деликатесов и хрустальным рюмкам, офицеры в чинах или ревизоры. Обслуга тоже непонятная: два капитана пехоты и майор с петлицами интенданта.

Обычный застольный разговор о женщинах и общих знакомых не представлял интереса, и Костя сделал шаг назад. Но пограничник сердито толкнул в спину, показал на ухо, провел ладонью по брюкам и скрылся в темноте. Интересная жестикуляция! С ухом понятно – надо слушать, а что означает разглаживание брюк? Он снова заглянул в окно и сразу увидел ответ. У одного из офицеров – широченные лампасы! Генерал!

* * *

Первую мысль – войти в конторку, перестрелять пьяную компанию и утащить генерала – он отверг. Просто, но ненадежно, входная дверь видна со стороны грузовой площадки. Случайный взгляд кладовщика, солдата или шофера обернется преследованием. С генералом на плечах от погони не уйти. За столом в очередной раз наполнили рюмки, и сухонький офицер произнес тост:

– За победу! Через неделю мы войдем в Петербург!

Костя прилип к стене. Какая на хрен победа, если финны драпают после первого выстрела? Из темноты вышел капитан и поманил к себе:

– У пассажирского перрона три легковушки, зарежем водителей – и ходу с генералом.

– Отличная идея, пошли.

Машины действительно стояли, только парковку и железнодорожные пути с территорией склада разделял высокий чугунный забор. Придумав незатейливую байку, Костя подошел к самой большой легковушке и постучал по стеклу:

– Это ты возишь генерала?

– Ну, я, а тебе что?

– Здесь недалеко девичий гарем, ты привозишь генерала – я даю тебе парочку красавиц на выбор.

– Не врешь?

– Мне нужны проблемы от генерала, тебя и адъютанта?

– Выпивка есть? – шофер явно повелся на «развод».

– У складских – гора раймашмида[57], генералу не откажут.

– Пошли, поможешь донести выпивон с закусоном.

В потемках все ватники – на один фасон, но свет сразу покажет разницу, и Костя отговорился:

– Нам к майору нельзя, он вчера рассчитался тухлыми консервами, ну и… Сам понимаешь.

– Ждете у входа, – глянув на рослого капитана, согласился шофер.

Личный шофер знает самые тайные тайны своего хозяина и умеет извлекать из этого свою выгоду. Он вошел с почтительным поклоном, шаркнул ножкой перед адъютантами, затем что-то прошептал на ухо генералу. Тот сразу заулыбался, барственно похлопал шофера по плечу и встал:

– Господа, вынужден ненадолго вас покинуть, а ты, – ткнул пальцем в майора, – дай ему презент для инспекторов Генштаба.

Пока адъютант помогал генералу одеваться, шофер выставил за дверь четыре фанерных ящика. Тяжелые, но мысль о возвращении со знатной добычей добавила сил, и разведчики в один прием перетащили презент к багажнику. Капитан забрался на заднее сиденье и забился в угол, а Костя учтиво открыл дверь и заговорил елейным голосом:

– Господину генералу понравится, молоденькие, прибыли только сегодня.

– Кто такие?

– Активистки Лотта-свирд[58], красавицы!

Генерал вальяжно уселся, с прищуром посмотрел на капитана и спросил:

– Кто такой?

– Он молчун, – вмешался Костя и шепнул на ухо: – Будет охранять вашу дверь.

Загрузив багажник, шофер завел двигатель и спросил:

– Куда?

– Здесь налево, но не спеши, иначе проскочим поворот.

Некогда бывший здесь поселок снесли, как и все прочие, но неистребимая сирень с крыжовником и смородиной отчаянно рвались к солнцу. Достаточно быстро Костя увидел подходящие заросли и попросил:

– Тормозни, я выйду и покажу поворот, иначе съедешь в дренажную канаву.

Дальнейшее не заняло и минуты, выйдя из света фар, он позвал шофера:

– Глянь, сможешь здесь проехать?

Звук выстрела поглотил глушитель, тело – в кусты, добротный полушубок с документами – в багажник. Капитан уже был за рулем, и машина без промедления помчалась вперед.

* * *

Колеса мерно шуршали по брусчатке из тесаного гранита, и генерал неожиданно заснул. Любопытства ради Костя осмотрел просторный салон и нашел в багажном ящике портфель и саквояж. В одном оказались папки со штабными документами, в другом – личные вещи. Кальсоны генералу еще пригодятся, а сложенные в портфеле документы следовало просмотреть. Тусклая лампочка бокового плафона высветила заголовок первого листочка, заставив несдержанно воскликнуть:

– Мы захватили план наступления!

– Не ври, убегали, убегали – и вдруг наступление. Так не бывает.

– Здесь написано: «Наступление начать исходя из обстановки, но не позже восьмого февраля», – прочитал Костя.

– Бред!

– Не скажи, под генералом четвертая, восемнадцатая, двадцать третья и двадцать шестая дивизии. Общая численность в два раза больше нашей Седьмой армии.

– Внезапный удар может закончиться успехом, – согласился капитан. – Впереди артиллерии только корректировщики.

Неожиданно на дорогу выскочил боец и направил на машину винтовку:

– Стоять! Кто такие?

– Тише ты, генерала везем, на заднем сиденье спит, – негромко, но сурово одернул капитан.

Солдат осторожно заглянул в салон и тихо сказал:

– Проезжайте, дальше патрулей нет.

Машина снова набрала скорость, и Костя закрыл глаза. Сквозь дрему несколько раз просачивалась мысль, что едут они слишком долго, но спрашивать было лень. Наконец машина плавно затормозила, и он открыл глаза. Фары высвечивали красно-зеленый пограничный шлагбаум, а капитан что-то пояснял бойцу. Буквально через минуту из темноты проявился лейтенант, что-то шепнул и исчез. Капитан свернул с дороги и остановился:

– Почти приехали, я несу портфель, а ты конвоируешь генерала.

На этот раз из темноты вынырнул сержант и плюхнулся на переднее сиденье:

– Сдайте назад и налево, штаб за казармой.

Погранотряд из сборно-щитовых домиков действительно находился недалеко. Капитан взял документы, а Костя долго тормошил генерала. Наконец тот немного оклемался и, не раскрывая глаз, крикнул:

– Смирно! Равнение на меня!

– Не беспокойтесь, сейчас вас отведут в теплую кроватку.

– Где девки?

– Осталось три шага, – пообещал Костя и помог переступить через порог.

В комнате четверо: полковник с замполитом, писарь в углу за пишущей машинкой и капитан у входной двери. Пленного усадили напротив командира погранотряда, а Костя устроился за его спиной, как положено переводчику.

– И вправду лампасы, – хихикнул замполит. – Думал, привираете.

Между тем генерал проморгался, вытер выступивший на лбу пот и озадаченно спросил:

– Вы русские?

Костя едва удержался от смеха, начальник погранотряда – якут, а комиссар – кавказец. Кашлянув в кулак, максимально нейтральным голосом пояснил:

– Вас привезли на советскую погранзаставу.

– Я буду разговаривать только с равным по званию! – нервно заявил пленный и бросил на стол офицерский билет.

Полковник внимательно прочитал все странички, начиная от имени с фамилией и заканчивая записью о последнем назначении.

– Командующий ударной группировкой! Всем отдыхать, а ты, – положил перед Костей портфель, – переводи планы непобедимой Финляндии.

Пленного увели в смежную комнату, а капитан с полковником отправились спать. Замполит сел за телефон и принялся названивать в вышестоящие инстанции с докладом о важном событии:

– У нас финский генерал с планом наступления! Его захватили капитан погранвойск с младшим лейтенантом контрразведки НКВД!

Костя достал папки, тоскливо вздохнул и приступил под аккомпанемент пишущей машинки к беглому переводу.

* * *

После окончания работы с основным текстом писарь предложил передохнуть за чаем с бубликами, но в штаб ввалился командарм со свитой. Пока начальство дружески обнималось, писарь пронумеровал листочки и положил пачку на стол. Полковник сразу усадил командарма на свой стул и передал ему все захваченные документы с переводом плана. На несколько минут в комнате воцарилась тишина, взорванная восклицанием:

– Вот сволочи! Все высмотрели и просчитали! Мы были в шаге от разгрома!

– Четыре пехотные дивизии с двумя пехотными бригадами против наших трех стрелковых корпусов, – ужаснулся начальник штаба.

– На нас попрут почти семьдесят тысяч штыков! – вскочил со стула командарм. – У противника – четырехкратное превосходство!

– Без учета покинувших укрепрайоны гарнизонов и заполонившего Выборг шюцкора, – хмуро добавил начальник оперативного отдела.

По итогам Халхин-Гола Ворошилов приступил к очередной реорганизации. Он приказал ликвидировать дивизии как излишнее промежуточное звено между высшим командованием и рядовым бойцом. Декларируя единство пролетариата, независимо от чинов, сформировал корпусы из шести полков общей численностью в четыре тысячи бойцов. При объявлении мобилизации корпус расширялся до двенадцати полков по тысяче двести человек. Тыловое обеспечение возлагалось на региональные власти через создание гражданских служб вольного найма.

Малонаселенная Карелия с двумя небольшими городами изначально неспособна была сформировать территориальные войска. Тыловое обеспечение – вообще фантастика, ибо нет этих самых ресурсов, как нет и людей. Угроза войны с Финляндией поставила перед московскими штабистами непростую задачу. В сентябре войска Ленинградского округа передислоцировались в Эстонию. Милиционные формирования Украины и Белоруссии обживаются в только что освобожденных западных областях. С Японией – ни войны, ни мира, и бойцы Зауралья остались на Дальнем Востоке.

Пришлось в авральном режиме собирать людей в Тверской и Ярославской областях. В результате стрелковые корпуса по численности бойцов уступали дивизии при полном отсутствии служб тылового обеспечения. В ноябре положение улучшили за счет пополнения из восточной Украины и северной Белоруссии.

Начальник штаба еще раз прочитал перевод и сердито спросил Костю:

– По сведениям Генштаба, против нас стоит Восьмая дивизия, а она не указана.

– Проверьте оригинал, номера воинских частей указаны цифрами, а дивизия на всех языках дивизия.

– Ведите сюда вашего генерала, – угрюмо приказал командарм.

Пленник начал капризничать, требовать денщика, затем долго кряхтел, пытаясь натянуть сапоги с узкими голенищами. В конечном итоге пограничники дали ему валенки и вывели на всеобщее обозрение. Увидев командарма с захваченными документами, небрежно заметил:

– Завтра тебе конец, к полудню мои парни захватят артиллерию, а вечером вернут укрепрайоны Суммакюля.

– Где Восьмая дивизия? – проигнорировав реплику, спросил генерал.

– Ждет ваши танки на левом берегу Вуоксы.

– Конкретнее можешь сказать?

– Поселок Вуосалми, других мостов через реку нет, – по-прежнему небрежно ответил пленный.

– В вашем Генштабе сидят дураки! Мой правый фланг наступает на Антреа[59].

Финский генерал охнул, судорожно вытер ладонями внезапно вспотевшее лицо:

– Там штаб Маннергейма!

– Не волнуйтесь, сбежит ваш фельдмаршал, корпусу еще сутки пути, – усмехнулся командарм.

– Куда делась Тринадцатая армия? – поинтересовался пленный. – Она прорвала наши укрепления и исчезла.

– Скоро появится, войска обходят Ладогу с севера.

– Вы… вы окружаете нашу стотысячную группировку, что стоит на подступах к Петрозаводску?

– Правильно догадались, дороги уже перерезаны и судьба ваших солдат предрешена.

– Война проиграна, – обреченно заявил финский генерал.

Война за Карельский перешеек? Ха! Красноармейцы – в сотне километров от Ботнического залива! Советские газеты много писали о боях на севере, где группу армий «Лапландия» шуганули от Кандалакши. Ораву финнов загнали в тундру силами одного стрелкового полка и накрепко блокировали единственный транспортный узел. Если Тринадцатая армия возьмет Сортавалу[60], в чем оба генерала не сомневались, то группе армий «Карелия» – тоже хана. Отступление через реликтовый лес приведет в гигантское болото с Сайменскими озерами.

* * *

Под утро из Ленинграда приехал начальник контрразведки НКВД и забрал пленного вместе с капитаном. Костю похвалили за находчивость и приказали добавить в группу бойцов пограничника. Хорош подарочек! Как одному уследить за двенадцатью танками управления? Последний рубеж обороны, или линия VV[61], представляет собой полосу пятикилометровой ширины. За фортами в шахматном порядке стоят ДОТы, и так – до городских окраин. Сам город заполонил шюцкор, каждый дом превращен в многоярусное укрепление, а площади и парки заняты артиллерией.

При этом противотанковые заграждения отсутствуют как таковые. Досужие туристы двадцать первого века позируют на фоне непроходимых рядов бетонных или гранитных надолбов. В реальности – это Карельский вал сорок третьего года, оставленный финнами без единого выстрела. Встречаются фотографии врубленных в скалы укреплений или орудийных фундаментов. Это остатки противодесантной обороны дореволюционных времен, разоруженных во времена Хрущева.

Разгром Вермахта под Сталинградом и катастрофа под Курском заставили финнов озаботиться собственной участью. В надежде задержать советских солдат они создали «неприступную» линию обороны шириной от Сестрорецка до Котки. Увы и ах! Удар Красной Армии между Ладогой и Онегой закончился взятием Лаппеенранты. Советские танки остановились перед беззащитной столицей, и финны снова подняли белый флаг.

Для выполнения боевого задания необходимо согласовать действия с командирами танков управления, и Костя поспешил из кабинета. Он надеялся договориться с шоферами, но столкнулся с командармом.

– Куда спешишь? – поинтересовался тот.

– О результатах разведки надо доложить командиру корпуса телетанков.

– Утром доложишь на совещании командиров частей, – рассмеялся генерал, – а пока отдохнешь у меня.

Штаб армии располагался в собранных на скорую руку щитовых домиках, где Косте предложили раскладную койку с панцирной сеткой. Слишком мягко, оттого неудобно, но усталость взяла свое, и он моментально уснул.

– Товарищ младший лейтенант! Товарищ младший лейтенант! Вставайте!

Настойчивое требование вырвало из сна, и Костя увидел накрывающего стол бойца с повязкой дневального.

– Дай немного поспать.

– Вставайте! Через двадцать минут вам надо быть у командарма.

Разве можно отдохнуть за неполные два часа? Сонный и расквашенный, он буквально переполз из койки на табурет и принялся за завтрак. Сделав пару глотков крепчайшего чая, вяло полюбопытствовал:

– Ты ленинградский или из пригорода?

– Наш взвод из Торжка, – ответил боец.

– Недавно прибыли?

– Седьмая армия сформирована в сентябре из региональных частей Калининской и Ярославской областей.

– Вот как? – удивился Костя. – Я был уверен, что здесь служат ленинградцы.

Боец немного помолчал и неожиданно заявил:

– Ленинградцев увезли защищать эстонцев, в городе остались лишь потомки дворян с прочей интеллигенцией.

Презрительный тон ответа заставил поперхнуться. Рассказы о пренебрежении рабочих и крестьян к «прослойке советского общества» Костя всегда считал вымыслом. Откашлявшись, заинтересованно спросил:

– Давно прибыли на Карельский перешеек?

– Сразу после финского артобстрела. Едва успели расконсервировать укрепрайон.

Разговор продолжился по пути в штаб. Боец рассказал, что первоначально Седьмую армию формировали для противодействия германским войскам. Политработники так и говорили: мол, Вермахт напал на Польшу и опьяненный успехами может продолжить наступление на СССР. В октябре Германия отвела войска от советской границы, и бойцов начали распускать по домам. Увы, через неделю в газетах напечатали ультиматум финского правительства, и армию начали готовить к переброске в Карелию.

* * *

Штаб в стандартном щитовом домике встретил грохотом телетайпов и пишущих машинок. Дежурный провел Костю в приемную, где адъютант без лишних вопросов открыл дверь в кабинет командарма и легонько подтолкнул в спину.

– Вот, полюбуйтесь, – без предисловий заговорил генерал, – к врагу ходит контрразведка НКВД! Где наши, спрашивается?

Судя по повисшей тишине, вопрос был риторическим, но один из полковников все же ответил:

– В моем полку много отчаянных бойцов, они несколько раз заходили за линию укреплений.

– Финский капитан с приказом Остермана тоже захвачен в глубоком тылу! Так что нечего хвастать прогулкой за ДОТ!

– Мы брали даже майора, – не сдавался полковник.

– Ты где взял генерала? – проигнорировал реплику командарм.

– На железнодорожной станции, – лаконично ответил Костя.

Далее последовал монолог о войне вслепую. У штаба армии нет информации, кроме данных авиаразведки, которые зачастую недостаточны, а порой ошибочны. До Кости наконец дошло, что его выставили напоказ перед неким высоким начальством. Стараясь не вертеть головой, начал осматриваться и увидел сидящего в сторонке Жданова. Серьезная фигура, выше представителя Политбюро никого не может быть.

– Младший лейтенант сделал больше, чем все разведуправление Генштаба! – завершил командарм и пожал Косте руку.

Это был финальный аккорд, после которого надлежит уйти, что подтвердил открывший дверь адъютант. Он проводил до штабной легковушки, наказав шоферу довезти до переднего края, и, прощаясь, неожиданно спросил:

– Какому армейскому званию соответствует младший лейтенант НКВД?

– Никакому, прямой аналогии не существует.

Это действительно так, до войны советская милиция копировала систему званий французской полиции и жандармерии. Единый регламент ввели в сорок третьем вместе с погонами. Некоторые капитаны сразу стали генералами, а комиссары милиции опустились до подполковников.

– Вас действительно везти на передовую? – занервничал шофер.

– Успокойся, дальше рва Мустамяки не поедем.

Обещание оказалось преждевременным. В землянке Костю поджидал лишь один боец, а группа еще рано утром передислоцировалась в район сосредоточения телетанков. Слово «танк» успокоило шофера, и он сам предложил довезти товарищей из НКВД до конечной точки. Едва Костя вышел из легковушки, как на него набросился командир второй группы:

– Вы где загуляли? Почему один? Мы уже готовы к выходу на исходную позицию, танки стоят с работающими моторами!

– Гостил у командарма, а пограничник уехал в Ленинград, – неохотно ответил Костя.

– Дезертировал?

– Опомнись! Сопровождает начальника контрразведки.

– Что опомнись? Ушли и пропали! Я весь испереживался! Никто ничего не знает, танкисты кругами ходят, тебя ждут.

– Меня? На кой я им сдался?

Командир второй группы лишь пожал плечами, а Костю окружили комбаты. Сначала по очереди поздоровались, затем почтительно пропустили начальника штаба:

– Что скажешь о результатах разведки?

– Вдоль железной дороги проложена хорошая грунтовка с крепкими мостами через многочисленные речушки.

– Осмотрел укрепления Выборг-Вуокса?

Отмотать пешим ходом десять километров, разведать укрепления и вернуться обратно? За ночь пройти по вражескому тылу двадцать километров! Костя едва сдержался от язвительных комментариев, но вовремя вспомнил одно забавное местечко. Местность перед Выборгом давно расчищена, остался лишь небольшой участок руин, и он ответил:

– В потемках укреплений не разглядеть, зато наткнулись на артиллерийскую стену.

– Это что еще за хрень? – удивился начальник штаба.

– Бетонная стена с бойницами для пушек и дивизионом трехдюймовок.

– Ерунда, авиация прилетит за час до атаки и вмиг разровняет эту стену.

– Лучше расскажите о нашем взаимодействии с танками управления, – напомнил Костя.

– Комбаты покажут, – отмахнулся начштаба, – а сейчас сверим часы, до выхода на исходный рубеж осталось два часа.

Все дружно достали карманные часы, которые до войны были чрезвычайно модными. Костя тоже достал свои, нажал на кнопочку и крышечка под незатейливую мелодию откинулась.

– Ну-ка, покажи часы, – попросил комбат-два.

Ожидая вопросы по поводу наградной надписи, он смущенно отстегнул цепочку.

– Парни! У него настоящий хронограф Михаила Москвина!

О дореволюционном происхождении часов Костя догадывался по буквам «Ѣ» и «Ѳ»[62], но кто такой Михаил Москвин, не имел представления. Разгадку подарили комбаты в завязавшемся споре. Часовой завод основан небезызвестным Григорием Потемкиным. Через сто лет потомки продали его заводчику Михаилу Москвину, сделавшему марку «ММ» эталоном качества и долговечности. В конце девятнадцатого века внук Михаила Москвина разработал лучшую в мире технологию и создал элитный вариант под брендом «Royal Crown».

Глава 10 Десант на север

Так волновавшая Костю охрана танков управления на самом деле заключалась в обычном наблюдении из люка боевой рубки. Конструкторы «ТУ-26» создали для операторов все условия, а командиру установили танковый перископ. Вроде все предусмотрели, только напрочь забыли, что командир сидит за пультом дистанционного управления танком «ТТ-26». Два оператора у экранов, механик-водитель за рычагами, а по сторонам смотреть некому! Танк управления получился слепым и беззащитным.

Ленинградские милиционеры должны торчать из верхнего люка и красной ракетой указывать направление на врага. Комбат следит за сигналами и отдает приказы по рации. Смешнее не бывает, шлемофон радиосвязи только у механика-водителя, а командиры экипажей выпадают из схемы управления танками! Тем не менее к заданию все отнеслись серьезно и отправились знакомиться со своими «подопечными».

К отражению возможной атаки финнов командование тоже отнеслось серьезно. Учитывая слабую артиллерию противника, впереди пойдут танки с бронемашинами. Рокировка бронетехники назначена на четырнадцать часов, а сигналом к наступлению послужит удар авиации. Ровно в назначенное время небо загудело от самолетов, и тройки «Су-2» принялись обрабатывать финнов. Небо задохнулось от воя моторов и скрежета «РС-132», а земля задрожала от разрывов бомб. Неприятно до холодного озноба на спине.

Рассерженный рев небес сменился грохотом танков, и Костя заинтересованно вышел к краю дороги. Первым прошел полк «КВ» с ротой штурмовых орудий «КВ-2». За ними в окружении торопливых «Т-26» ползла вереница чудовищ, и он не удержался от вопроса:

– Что за хрень на гусеницах?

– Самоходки, – гордо ответил комбат, – в голове – «СУ-14» с гаубицей двести три миллиметра, замыкают колонну «СУ-5-2» с гаубицей сто двадцать два миллиметра.

– У ДОТов передняя стена в два с половиной метра, ее неделю долбить!

– Смешной ты! Достаточно одного выстрела в торец, и внутренняя стена ударит по гарнизону шрапнелью.

О столь очевидном действии Костя не подумал, торцы полуметровые, а пушечных ДОТов у финнов нет. Скрывая досаду за промах, он поспешил перевести разговор на другую тему:

– Позади нашего корпуса стоят полугусеничные тягачи, а пушек не видно.

– Это полк саперов и полк пехоты на бронированных грузовиках «ЗИС-22БП». Они выдвигаются последними.

– Саперы с пехотой на бронетранспортерах? Зачем?

– Какие еще бронетранспортеры? Обычные «ЗИС-22» с бронезащитой получили маркировку «БП».

– Название не принципиально, ты поясни суть. Зачем им ехать следом за нами?

– Мы выкуриваем гарнизоны, саперы разрушают уцелевшие укрепления, а пехота их прикрывает.

Логичное построение атаки, не поспоришь. Экипажи танков при всем желании не могут отслеживать окружающую обстановку. Дело не в смотровых щелях, танкисты сосредоточены на выполнении своей задачи. Выбили врага из ДОТа и пошли дальше, а саперы окончательно разрушат.

– Пятиминутная готовность! По машинам! – закричал начальник связи.

Движение начали после серии зеленых ракет, а следующая серия из красных приказывала начать боевую работу. Они должны пробить брешь вдоль железной дороги, и Костя с интересом наблюдал за действиями соседей. На левом фланге гулко ухали самоходки, всаживая снаряды в торцы ДОТов. Рядом с ними рота «КВ-2» нагло прошла за линию укреплений и почти в упор крушила задние стенки.

Справа под прикрытием «КВ» работала пехота с ранцевыми огнеметами. Танки елозили перед бойницами, отвлекая на себя внимание, а штурмовые отряды из ручных мортир забрасывали укрепления дымовыми шашками. Финальная часть оказалась с сюрпризом. Вместо ожидаемой огненной струи огнемет что-то выстреливал, и ДОТ вспыхивал белым пламенем.

– Что это такое?! – невольно воскликнул Костя.

– Где? – заинтересовался оператор оружия и выглянул из правого люка.

– Посмотри! Огнеметчик чем-то стреляет, и ДОТ окутывается пламенем.

– Огнесмесь на основе бензола – еще та гадость, при ударе о препятствие он получает кислород и происходит объемный взрыв.

– Ранцевый огнемет работает на сжатом воздухе, – с сомнением заметил Костя.

– Принцип духового ружья с углекислым газом в баллоне. Всего десять выстрелов по килограмму огнесмеси в каждом, – снисходительно пояснил оператор.

Натиск по всему фронту атаки и объятые огнем ДОТы заставили финнов покинуть укрепления. Засевшие в траншеях шюцкоровцы попытались остановить беспорядочное бегство пулеметным огнем, чем спровоцировали атаку на себя. Завязалась нешуточная перестрелка, местами переходящая в рукопашный бой. Некоторые солдаты побросали оружие и, дожидаясь советских бойцов, залегли в ходах сообщения.

В небе захлопали светошумовые ракеты, и бронетехника разом встала. Это сигнал «отбой атаки», и комбаты побежали за новыми приказами. Радиосвязь давно перестала быть диковинкой, но как средство управления боем ее никто не рассматривал. Более того, бытовала уверенность, что враг будет прослушивать переговоры и заранее принимать ответные действия. Право, смешно, от команды до исполнения – всего несколько минут, что исключает заблаговременные меры.

Комбат вернулся достаточно быстро и постучал рукоятью пистолета по броне:

– Далее атакуем сами. Танкам и гаубицам приказано расширить прорыв.

Оператор оружия, он же командир связки, задорно воскликнул:

– Давно бы так! С нашей черепашьей скоростью можно закончить войну без единого выстрела.

Сказано эмоционально, но справедливо, у телетанков – только первая передача, что соответствует скорости ленивого пешехода.

* * *

На этот раз после серии красных ракет вперед пошло шестьдесят танковых пар. Едва машины пересекли линию оставленных ДОТов, как финны открыли плотный ружейно-пулеметный огонь, танки управления сразу остановились, а телетанки медленно поползли в алых искорках рикошетирующих пуль. Броня выдержит двухдюймовый снаряд, но операторы захотели проучить нахалов и повернули на окопы.

Что такое шесть литров керосина на земле? Так, мелочь, большой костер, именно такого результата ожидал Костя. Плевок телетанка поразил невероятной эффективностью. После характерного хлопка термобарического взрыва ДЗОТ рассыпался на бревна с пламенем до небес. После нескольких плевков заполыхал почти пятидесятиметровый участок окопов. Над финскими укреплениями пронесся крик ужаса и боли. Шюцкоровцы в панике бросились бежать, а танковые пулеметы застучали им вслед. Из правого люка выглянул оператор оружия:

– Хорошо бегают! Самураев проучили, сейчас этих отвадим от наших границ. Навек запомнят советские танки.

Над полем боя повисла неестественная тишина, затем телетанки развернулись и медленно направились к основным целям. За полкилометра трудно разглядеть детали, но опущенные бронезаслонки на бойницах ДОТов Костя увидел. Огненный плевок покрыл бетон желто-голубым пламенем и выбил из вентиляции алый столб огня. Ничего удивительного, вспышка бутылки КС[63] не только поджигает танк, тысячеградусная термическая волна мгновенно поражает весь экипаж.

– Одна звездочка есть, сейчас пойдем за второй! – хвастливо заявил командир экипажа.

Телетанк начал разворачиваться, а правый фланг начал посылать в сторону окопов красные ракеты. Опасность, но какая? Костя снова достал бинокль. До обозначенного сигналами района чуть более километра, не рассмотреть. На всякий случай он постучал командиру танка по плечу:

– Справа сигналят о некой опасности, а мне отсюда ничего не видно.

Тот снова выглянул из люка и безмятежно ответил:

– Следи за танком комбата.

Костю насторожила именно безмятежность экипажа. До Выборга не более пяти километров, и шюцкор будет драться, во всяком случае в первом бою. В городе полно пушек, стареньких, сделанных до Первой мировой войны, но способных поджечь любой танк, кроме «КВ». Не следует забывать о неуклюжих и тяжеленных противотанковых ружьях. На стометровом расстоянии эти слабые авиационные пушки смертельны для «Т-26». На танке комбата начали размахивать флажком, и Костя сообщил экипажу:

– Командир зеленым флагом указывает вперед!

– Отлично! – обрадовался оператор оружия. – Сожжем еще один ДОТ и долбанем с тыла по неведомой опасности!

Энтузиаст хренов, тут бы до второй линии обороны добраться. Костя придирчиво всматривался в опасный для телетанка сектор и обратил внимание на явную несуразицу. Некая фигура выбежала из-за ДОТа и начала размахивать руками. Вроде зовет, но кого? С километра лица не рассмотреть даже в бинокль. Ответ вылез сам, толпа солдат выволокла пушку! Обозначив направление обусловленной серией ракет, взволнованно крикнул операторам:

– Слева двадцать – вытаскивают на позицию пушку! Тормозни! Надо с ней разобраться.

– Из снайперской винтовки достанешь? – спросил командир танка. – Я попугаю пулеметом телетанка, а ты промеж глаз.

– Далеко, по ходам сообщения подберусь поближе.

Не задумываясь о нарушении приказа и возможных последствиях, Костя повесил ранец на грудь, взял «АВС-36» и ловко спрыгнул в траншею. Короткая пробежка привела на промежуточную линию обороны, и он помчался по окопам. Спешка никогда не доводит до добра, о чем не раз говорил ему отец. Так случилось и сейчас, очередной излом встретил трехгранным штыком. Резкий тычок в грудь вызвал недоумение, а финский солдат с винтовкой наперевес – досаду. Интуитивно схватившись за ствол, Костя выдернул штык и увидел текущий по ватнику горячий ручеек.

– Ты чего в людей штыком тыкаешь? – возмутился он и осел.

Сквозь тонкую границу сна и яви настойчиво прорывались грубые руки. Его переворачивали, тормошили, что-то кричали в ухо. Тщетно, разум желал умереть в покое. Наконец кто-то влил в рот обжигающую жидкость, Костя инстинктивно сглотнул, закашлялся и открыл глаза.

– Ты зачем напоролся на мой штык? – спросил склонившийся перед ним солдат.

– Это я напоролся? Ты меня почти насквозь проткнул!

– Цел ты, цел! Только ватник немного порван.

– Вот полюбуйся на своего спасителя. – Другой солдат присел на корточки и протянул флягу.

Это его эмалированная офицерская фляга времен Первой мировой войны с вензелем первого Лейб-гренадерского полка. Солдат продемонстрировал пробитую штыком сквозную дырку со сколами эмали. Затем показал дырявый стеганый чехол и вынес приговор:

– Беги, куда бежал.

– Это чай вытек, да? – не смея поверить в чудесное спасение, жалобно спросил Костя.

– Хорошо вам, воюете с горячим чаем, а нам, кроме спирта, ничего не наливают.

Финны принялись жаловаться на скудный паек, мизерное жалованье и оставшиеся дома семьи без гроша в кармане. Никто из них не желал воевать за безлюдные земли, которые никогда не были финскими. Более того, карельские князья присоединились к Новгороду в далекие стародавние времена, когда финны еще жили в норах.

* * *

Житейский разговор позволил вернуться в реальность, вспомнить о пушке и беззащитных танках. Костя выглянул через бруствер. До трехдюймовки метров шестьсот, и хорошо видно, как расчет спешно разводит станины. Пора стрелять, попадет или нет – вопрос вторичный, прицельный огонь заставит пушкарей залечь, что позволит танкистам подогнать ближайший телетанк.

Не обращая внимания на финских солдат, он приготовил оружие, выставил поправки и прильнул к прицелу. Из двух компактных групп для первого выстрела выбрал столпившихся у щита. Активно жестикулируя, они устанавливают прицел и руководят подготовкой орудия. Уловив момент, когда все плотно сошлись, трижды нажал на спуск. Попал! Один упал, другой прислонился к колесу.

Немного передохнув, снова прильнул к прицелу. Вторая группа бросила сошки и растерянно озирается. Стоят не компактно, и Костя открыл огонь без тщательного прицеливания, желая разогнать врагов. Двое солдат залегли за станину, остальные бросились в разные стороны. Для надежного выстрела слишком далеко, и он для пущего страха несколько раз выстрелил по пушке. Сработало! Оттопырив зад, артиллеристы поползли за ДОТ.

Операторы ТУ тоже не теряли время, направляя телетанки к брошенному орудию. Несколько огненных плевков накрыли пушку с изрядной площадью вокруг, и пламя взметнулось под аккомпанемент рвущегося боезапаса. Финны с посеревшими от ужаса лицами молча смотрели на буйство огня, а один из них осторожно тронул Костю за локоть:

– Стрельни в ДЗОТ, там командир шюцкоровского батальона «Репола». Отъявленный садист.

На дистанции в триста метров пуля точно ляжет промеж глаз, и Костя развернулся в указанном направлении. В темном проеме бойницы белеют три лица, и он спросил:

– Который из них?

Солдат попросил винтовку, посмотрел в прицел и сказал товарищам:

– С ним Винкель и Кухельнагель.

– Бей всю троицу, чтобы воздух стал чище.

Глушитель трижды фыркнул, и солдат вернул «АВС»:

– Спасибо товарищ, я отомстил.

– Сейчас огнеметные танки пойдут в атаку, – предупредил Костя.

– Мы с тобой, – разноголосицей ответили солдаты.

Обратно пошли без спешки, соблюдая осторожность. Танк управления стоял на прежнем месте, и Костя постучал прикладом в борт.

– С кем это ты вернулся? – поинтересовался оператор оружия.

– Пленных привел, погоди чуток, надо отвести к саперам.

– У тебя полчаса. Ждать не будем, сожжем ДОТ и двинемся дальше.

В отведенное время Костя уложился, но продолжить наступление не получилось. Неожиданно со стороны Выборга начался интенсивный артиллерийский обстрел. Били прицельно, с корректировкой, одному телетанку снесло башню, после чего последовал приказ отступить. Одновременно прибыла пехота и начала обустраиваться в финских окопах.

Корпус вернулся на исходную позицию, а ближе к ночи тягачи «КВ-10» приволокли три подбитых телетанка. Еще один достался финнам, успевшим утащить трофей до подхода ремонтной бригады. Расстроенные комбаты собрались в штабе и начали резко критиковать начальство, ссылаясь на опыт боев на Халхин-Голе. Там «Т-26» прорывались в глубь обороны, а огнеметные танки расчищали поле боя для пехоты.

Утро принесло нерадостные вести, авиаразведка насчитала в парках и площадях Выборга более полутысячи пушек. Штурм города невозможен: таково было единодушное мнение. Что интересно, никто не предлагал бомбить или нанести артиллерийский удар. Это наш город, и разрушать его нельзя. После обеда прошел слух об окончании войны, а когда командира корпуса вызвали в штаб армии, все собрались в столовой комсостава. Вернулся генерал перед ужином и сразу объявил:

– Фельдмаршал Маннергейм прислал парламентера. Финская армия прекращает боевые действия и разоружается!

От дружного «ура» задрожали щитовые стены временного домика. Война закончена! Но дальнейшие слова командира корпуса заставили насторожиться:

– Маннергейм честно предупредил, что шюцкор ему не подчиняется и продолжит защиту Выборга.

– Это как? Половина финнов не воюют, а вторая половина готова выстрелить в спину? – зло спросил комбат-шесть.

– Нам приказано оставаться на исходной позиции и держать технику в часовой готовности, – проигнорировал вопрос генерал.

В столовой поднялся гул недовольных голосов. Часовая готовность подразумевает полную заправку и боезапас, что влечет за собой перечень дополнительных проверок. Но командир корпуса направился на выход, коротко приказав милиционерам:

– Собирайте вещи и отправляйтесь в штаб армии.

Предвкушая возвращение в Ленинград, отряд бегом вернулся в палатку и быстро побросал нехитрое имущество в вещмешки. С попутным транспортом тоже не возникло проблем, грузовики перебрасывали пехоту и обратно возвращались порожняком.

* * *

Несмотря на поздний час, штаб ошеломил базарным гамом. Треск пишущих машинок перекрывался пулеметными очередями телетайпов. Телефонисты умудрялись одновременно орать в телефонную трубку и друг на друга. При этом все обитатели Содома дымили папиросами, успешно поддерживая непригодную для жизни гуманоида атмосферу.

– Милиция? – осипшим голосом спросил дежурный офицер.

– Так точно! Отряд охранения телетанков, – ответил за всех Костя.

– Командиры – за мной, остальные могут подождать здесь.

В дверях кабинета их растолкал полковник в петлицах интенданта и торопливо доложил:

– К шести утра эшелон с продуктами будет на месте, санитарный поезд следует с сорокаминутным интервалом.

– Лично проконтролируй рацион, – ответил командарм и указал милиционерам на стулья: – Рассаживайтесь.

– Что за срочность с продовольствием? До сегодняшнего вечера с питанием не было проблем, – поинтересовался Костя.

– Финны бедствуют. Группа армий «Вяртсиля» сложила оружие, и наши запасы продовольствия сразу закончились.

– На подходе еще две дивизии из личного резерва Маннергейма, тоже сутки без еды, – добавил начальник тыла.

– Они дислоцировались без баз снабжения? – не поверил Костя.

– Шюцкоровцы ночью сожгли склады и разбросали листовки: «Не хотите воевать – сдохнете с голода».

– Совсем озверели нацисты, сначала начали стрелять в своих, затем обрекли их на голодную смерть, – резко заявил командарм.

Он прав, в последние дни шюцкор пытался взять армию под контроль, а после неудачи перешел к карательным акциям. С продовольствием тоже понятно. Сложившие оружие войска численно превышают Седьмую армию в четыре раза, и склады опустели за день. Генерал с указкой в руке подошел к стене и раздвинул закрывающие карту шторки.

– Шюцкор хорошо подготовился к обороне, Выборг и окраины до предела насыщены артиллерией.

Преамбула не требует комментариев, и командиры с видом прилежных учеников уставились на кончик указки.

– Гарнизон крепости Тронгзунд и противодесантные батареи островов сложили оружие, что позволило войскам перейти по льду на северный берег залива.

Милиционеры напряглись, они знали коварство морского льда, ибо каждую зиму снимали рыбаков с оторвавшихся льдин. Не дождавшись вопросов, генерал прервал затянувшуюся паузу:

– Передовой полк оседлал дорогу на Хельсинки, а шюцкор взял под контроль батареи северного берега.

Жданов отложил в сторону папку с документами и строго поправил:

– Ты главного не сказал! Наши бойцы отрезаны! Батареи не дают подвозить боеприпасы.

– Кто из вас командовал отрядом при взятии батареи ИНО? – спросил командарм.

Вообще-то форт Императора Николая II никто не брал, они лишь пробрались в башню и все взорвали, включая артпогреб. Тем не менее Костя встал:

– Командиром был я.

– Отлично! Я помню тебя, лейтенант, умеешь действовать во вражеском тылу. На этот раз захватишь четыре батареи северного берега.

– Нас мало.

– Людей дам, поведешь сводный отряд! Берешь самые большие пушки и сразу шлешь радиограмму.

– Не знаю никаких пушек на северном побережье залива!

Жданов тяжело прокашлялся и пояснил:

– На мысе Ристиниеми[64] установлены два двенадцатидюймовых орудия Обуховского завода.

– Их привезли в октябре и смонтировали прямо на скале, – добавил генерал и протянул фотографии.

На снимках запечатлены смешные башни, по виду напоминающие домики на куриных ножках. Но Костя даже не улыбнулся, конструкция держится на опорном подшипнике, а защищающий его бронелист отчетливо виден на фото. Тем не менее спросил:

– Бомбили?

– Погода не позволяет, полк «Су-2» в полной готовности и вылетит при первой возможности.

– С тобой пойдет взвод морской пехоты, составляй на всех имущественную заявку – и вперед, – подвел черту Жданов.

От Березовых островов до северного берега напрямую – двадцать километров. Но в лоб на батарею не пойдешь, придется делать крюк и выходить к батарее со стороны Котки. О героизме папанинцев хорошо читать лежа на диване, а реально топать двое суток по льду – почти гиблое дело. И тут память подарила аэродром «Удельный», и Костя с наигранной задумчивостью произнес:

– Нам бы аэросани, финны будут таращиться в небо, а мы преспокойно высадимся на берег.

Жданов сделал пометку в блокноте и пообещал:

– Получишь шестиместные от наркомсвязи. Взвод морской пехоты уже здесь, аэросани пригонят при первой возможности.

– Добавлю тебе артиллерийского корректировщика, – неожиданно заявил генерал.

– Зачем? – искренне удивился Костя.

– Тебя прикроют десятидюймовки острова Бьерке. – И генерал протянул флягу с гербом лейб-гвардии Гренадерского полка.

– У меня есть своя.

– Да ладно! Танкисты ее повесили перед входом в штаб.

Добравшись до жарко натопленной командирской казармы с удобными кроватями, милиционеры сразу завались спать. Лишь Костя, с детства приученный к порядку, сначала развесил одежду, затем взялся за ранец. Чехол новой фляги оказался с карманчиком, в котором хранились маленькая серебряная ложечка и щипчики для колки сахара.

* * *

Наутро после сытного штабного завтрака милиционеров пригласили в походную баню с обжигающим паром и жбаном кваса на выходе. Распаренные и довольные, они едва успели отдохнуть, как наступило обеденное время. Известный по рассказам стариков рыбный день введен постановлением Наркомснаба в тридцать втором. Вопреки скепсису официантки порадовали широким выбором первых и вторых блюд. Вместо океанских рыб с непонятными названиями на стол подавали ряпушку, стерлядь и прочих обитателей русских рек и озер.

Послеобеденный отдых прописан в Уставе, а после него милиционеры пошли знакомиться с морской пехотой. Краснофлотцы встретили добродушно, а внешний вид крепких парней со спортивными фигурами вселял надежду на успешное взаимодействие. Увы, едва Костя заговорил о предстоящем задании, как его прервал краснощекий весельчак:

– Не боись, младшой, мы Гогланд брали, а эти пушечки на раз прижучим.

Нахальная реплика сбила с мысли и заставила замолчать, но тут вступился командир второй группы:

– Вы Гогланд взяли без единого выстрела, а наш командир уложил полсотни белофиннов!

– У него орден за форт «ИНО», а тебе следует утереть молоко на губах! – добавил один из милиционеров.

Ехидное замечание вызвало общий смех, и Костя продолжил:

– На легкую прогулку не рассчитывайте, батареи – под контролем шюцкора, а они дуриком прут в атаку.

– Что нам посоветует многоопытный командир? – не унимался весельчак.

– Слушать своего командира, не отрываться от своих, не высовывать башку, чтобы тупо позырить.

– Почему ты сказал «своего командира»? – из задних рядов вышел командир взвода.

– Воевать надо уметь, а вашего умения я не знаю. Сам поведешь в бой.

– Взводом на батальон?

– Месяц назад мы ротой разгромили полк с танком и бронемашиной, – сурово ответил Костя.

Отповедь сбила с морпехов спесь, и он приказал построиться на поверку амуниции. Ужас! Бескозырки, бушлаты и брюки клеш с ботинками!

– Они собрались на танцы! – захохотал командир второй группы.

– Мы чтим флотские традиции! – возразил краснощекий весельчак.

– Это называется «умышленное причинение вреда своему здоровью с целью уклониться от службы в действующей армии»!

Костя развернулся к комвзводу и резко потребовал:

– К вечеру всем быть в ватниках, ватных штанах и валенках с галошами! При себе иметь спальные мешки!

– Что такое спальный мешок? – растерянно спросил тот.

– Мешок, в котором вы будете спать на снегу.

Морпехи обескураженно переглянулись и зароптали:

– На базе нам обещали атаку на береговую батарею, что в десяти километрах от нашего острова.

Костя вспомнил стрелявшую прямой наводкой железнодорожную батарею. Жуть! Летевшие низко снаряды вспахали землю лучше любого плуга! В танках тоже несладко, перед выстрелом экипаж тщательно задраивает люки. Он посмотрел на строй и ехидно спросил:

– Вы собрались идти в лоб? Триста пять миллиметров! Она холостым пальнет – и от взвода останутся только ленточки!

Морпехи пристыженно опустили головы, лишь комвзвода угрюмо ответил:

– Не трожь наши бескозырки, сухопутным не понять душу моряка!

– Уходим как минимум на неделю, возвращение командование не обещало, – добавил для страха Костя.

Строй словно застыл, ни шепота, ни шевелений. Акустический удар тяжелого орудия уничтожает все живое на расстоянии в три километра. Увы, по легкомыслию или безалаберности морпехи даже не пытались обсудить суть предстоящего боевого задания.

* * *

Перед ужином дежурный офицер привел радиста с корректировщиком. Оба впервые идут в тыл, но подготовились правильно и не донимали рассказами о прошлых боевых успехах. Следом пришел командир дивизиона аэросаней, доложил о готовности выполнить задание и показал на карте место предполагаемой высадки:

– От Выборга до Котки ничего более удобного нет. Пройдем пару километров вверх по реке до заброшенного домика.

– Не пойдет! – решительно возразил Костя. – Сейчас сезон корюшки и охоты на тюленей.

– Ты прав, – согласился командир дивизиона. – В сезон на лед выходит и стар, и млад, включая солдат.

– Надо было сразу об этом думать.

– У нас в Архангельске на промысел раньше марта не выходят.

– Гоняли по тундре или по льду? – насторожился Костя.

– До Мезени – сплошной лес, тундра ближе к Нарьян-Мару, так что торосы и трещины нам знакомы.

– Не нырнем в полынью? Уверен?

Вопрос вызвал откровенный смех:

– У наших аэросаней поплавки в форме лыж – пойдем, покажу.

Впечатлило! По бортам яркая символика стилизованной птицы с размашистой надписью: «Наркомсвязь». На входной двери надпись: «НКЛ-6» или «КМ-4», спартанские салоны с лавками на шесть или восемь человек и просторный багажный отсек. Лыжи действительно напоминают поплавки, что окончательно успокоило Костю. Он постучал костяшками пальцев по дюралю:

– Все поместятся – и мы, и морячки.

– С вами кронштадтские морпехи?

– Они самые.

– Парни хорошие, только пороха не нюхали и моря не видали, – без намека на насмешку заявил командир дивизиона.

– Они Гогланд брали.

– Велика победа без единого выстрела. Финны сложили оружие до высадки десанта.

– Но море они видели, – настаивал Костя.

– Рыбинское водохранилище побольше будет. Речники они, матросы Волжского речного пароходства.

– Неужели региональное ополчение?

– Оба полка морской пехоты из региональных войск Костромы и Ярославля. Формировали в спешке и еле-еле успели к началу войны.

Сказано было с нотками превосходства, и Костя не удержался от колкости:

– Сам в море бывал или только на аэросанях по льду катался?

– Как не бывать? В навигацию морем почту доставляем, у меня каждый экипаж с двумя дипломами.

Идти в тыл с хорошими парнями, но неопытными бойцами? Костя рванулся к штабу и остановился. Решение принято самим товарищем Ждановым, а возражение члену ЦК ВКП(б) чревато серьезными неприятностями. Отрешенно махнув рукой, позвал комвзвода и устроил морпехам придирчивую проверку. Как он ни старался, а придраться не смог, оружие с амуницией в полном порядке: бахилы с маскхалатами, пара запасных портянок. Ничего не забыли, паршивцы.

Он еще раз прошелся вдоль строя, и тут в голову пришла отличная идея. По нормам РККА общий вес ранца с оружием и боеприпасами не должен превышать двадцать четыре килограмма. Довольно потерев руки, Костя решил послать одного морпеха в столовую за весами, но вмешался командир дивизиона:

– Мы не определились с местом высадки, а время поджимает, – и расстелил на ближайшей кровати карту.

Побережья Выборгского залива Костя не знает и ничего путного предложить не может. Не мудрствуя, отмерил от батареи десять километров на запад и сказал:

– Высаживаемся в этом районе.

– Ты попал в реку, которую сам забраковал.

– Нет, не в бухте, а на западном берегу мыса.

Командир дивизиона достал стопку рисунков и выбрал один:

– Вот твой мыс! Скала! Вам не подняться наверх.

Пришлось изучать всю стопку неведомо откуда взявшихся рисунков. После непродолжительного обсуждения совместными усилиями выбрали бухту с заболоченным берегом. Охотников и рыбаков здесь не должно быть, как и случайных людей. В двух километрах от берега карта обещала поросший соснами пологий подъем, а дальше до батареи тянулся лесной массив.

* * *

Вместо ожидаемого стремительного движения в снежном вихре тащились не быстрее двадцати километров в час. Построившись гуськом, аэросани смело преодолевали трещины и полыньи, а перед торосами расходились веером и снова сходились у обнаруженного прохода. Северный ветер отогнал лед от финского берега, и последний участок прошли на поплавках по чистой воде. Затем аэросани выбрались на болотистый берег и медленно подползли к лесной опушке.

– Конечная остановка, всем на выход! – пошутил командир дивизиона.

– Проездные билеты проверяют в дверях? – ответил шуткой Костя.

– Турпоездка оплачена профсоюзом. Удачи, парни, возвращайтесь с победой!

Далее пошли цепочкой под хруст ледяной корки подмороженного снежного наста. Балтийская погода везде одинакова, и пляска температур от минуса к плюсу в равной мере касается всего Финского залива. По мере подъема лес становился гуще, а снега под деревьями меньше, что позволило отряду идти быстрее. Выход на Карельское плато завершился приятным сюрпризом в виде характерных насечек на соснах, и Костя приказал остановиться.

– Что случилось, командир? – подбежали взволнованные командиры групп.

– Здесь собирают живицу, а добытчик всегда живет поблизости, – пояснил он.

– Ты уверен? Смолу собирают летом, – с сомнением заметил комвзвода.

– Я говорю о доме, а не о людях. Перед двадцатикилометровым переходом следует хорошенько отдохнуть.

– Вздымщики на месте перегоняют смолу в скипидар, а деготь затаривают в бочки, – блеснул познаниями один из милиционеров.

– У нас появился шанс выспаться у теплой печи! – догадался комвзвода.

Летом легко заметить любую тропинку, даже малохоженую, а что делать зимой, когда все покрыто снегом? На самом деле ничего не надо делать. Человек поступает интуитивно, поэтому тропинки всегда извилистые, ибо ноги сами выбирают легкий путь. Костя немного постоял у сосны с насечкой, затем перешел к другой, третьей и постепенно вошел в ритм движения. Вскоре отряд вышел к лесной дороге, которая привела к убогому жилищу.

В России сбором смолы занимается Лесхоз, привлекая на работу сезонных рабочих. Для них строят нормальные домики с обязательной баней, а нехитрое оборудование первичной обработки устанавливают под навесом. Здесь стояла собранная из жердей хибара под крышей из сосновой коры. Внутри – земляной пол и сложенная из булыжников печь. Костя осветил фонариком сваленные в кучу дрова и распорядился:

– Готовим спальные мешки и укладываемся спать. Утром готовим горячий завтрак и выходим без спешки.

Завтрак вышел боком, топить по-черному никто не умел, и вместо мангала получился едва не спаливший хибару костер. В результате провозились почти до полудня, и отряд невольно совместил сухой завтрак с горячим обедом. За это время слякотная погода сменилась легким сырым морозцем. Дорога и деревья покрылись изморозью, а невидимое из-за тумана небо щедро сыпало колючими иголками.

Лесная дорога привела на голую гранитную плиту с покрытым гигантскими наледями трактом. Едва бойцы приноровились к скользким колдобинам, под ногами захрустела смерзшаяся галька, сменившаяся рыхлым песком. Причуды карельского ландшафта менялись с завидной регулярностью, превращая пеший переход в тяжкое испытание. Очередная осыпь морены открыла вид на прибрежную деревушку в устье реки, и Костя непроизвольно выругался.

– Мы заблудились, командир? – заволновался комвзвода.

– По первоначальному плану отряд должен был высадиться на этот берег.

– Они совсем охренели или карту читать не умеют?

– Вот тебе финская карта тридцать девятого года! Нету здесь никакой деревушки, голый берег – и все!

Как назло, на блекло-голубом небе засияло солнце, туман упал на землю и засверкал ледяными кристаллами. Изменение погоды заставило бойцов боязливо поглядывать на деревушку, и Костя постарался подбодрить:

– Спокойнее, парни, до ближайшей хибары три километра. Для жителей мы всего лишь солдаты или шюцкор.

Отряд торопливо прошел по мосту и чуть ли не бегом свернул на уходящую в лес тропинку. Они почти у цели, до батареи осталось каких-то пять километров, и Костя объявил привал. Морпехи оживились, большинство закурили, и начались обычные шутливые упреки в адрес некурящих.

* * *

Очередной язык морены открыл вид на полуостров, и отряд непроизвольно остановился. Перед ними – гранитная скала с длинным двугорбым холмом и пушками на их вершинах. На карте отмечены почти равные высоты чуть более двухсот двадцати метров над уровнем моря. Однако! По данным штаба, батарея находится на южной оконечности полуострова!

Костя поднес к глазам бинокль и не увидел ни малейшего намека на еще одну артиллерийскую позицию. Весь полуостров представляет собой голый камень с орудиями на холмах и бетонными коробками артпогребов у подножия. Ни деревца, ни кустика, ничего, кроме двух дальномерных башен на краю обрыва, которые кто-то принял за батареи.

Еще раз сличив ориентиры и убедившись в правильности своих выводов, Костя убрал карту в планшет. Пора идти, домики гарнизона – с восточной стороны полуострова, а отряду до сумерек надо выбрать позицию для атаки. Едва тропинка снова нырнула в лес, некая волшебная сила одним махом нагнала серые облака. Снегопад! Небеса одарили густым, по-зимнему пушистым снегом, сократившим видимость до нескольких сотен метров. Бойцы сразу оживились, а корректировщик подошел с неожиданной просьбой:

– Командир, позволь к пушечкам сходить, издали выглядят слишком непонятно.

По уму до атаки полуостров следует осмотреть, иначе легко напороться на нежданчик с тыла.

– Обязательно осмотрим и внутрь заглянем, – согласился он.

Лес постепенно стал редеть, а стройные сосны превращаться в корявых карликов, цепляющихся корнями за трещины в гранитном монолите. Перед зарослями шиповника тропинка свернула к морю, а отряд с матюгами продрался на голый гранит полуострова.

– Привал! – скомандовал Костя. – Разжечь спиртовки и приготовить полный ужин!

– Дозор выставляем? – спросил комвзвода.

– Мы с корректировщиком сходим к башне, заодно проведем ближнюю разведку.

О царящем в шюцкоре бардаке говорить не хотелось, и противостояние солдат с нацистами – тоже не для ушей необстрелянных бойцов. Впереди реальный бой, а подобная болтология неизбежно расслабит морпехов. Когда немного отошли, корректировщик поинтересовался:

– Командир, почему мы идем вдвоем и почему не выставили охранение?

– У шюцкора крайне низкая организация воинской службы, а вдвоем мы почти не оставим следов.

– Они не патрулируют территорию! Вы уверены?

– Здесь три километра в ширину и пять в длину, проще расставить смотровые вышки.

– Какая безалаберность!

– Это не безалаберность, а отсутствие воинских навыков и традиций. Финской государственности всего двадцать лет.

– Великое княжество Финляндское существовало почти сто лет, – не согласился корректировщик.

– Как герб на двуглавом орле, не более того. Финский язык создан и дарован населению царем Александром II.

– Неправда! Они всегда говорили по-фински!

– Устная речь – это говор. Язык – это грамматические правила и письменность.

За разговором они поднялись на горб и залезли по скобтрапу в башню. На форте Императора Николая II механизмы управления были далеко от входа, а здесь Костя сразу уперся в двухметровое колесо.

– Ха! – воскликнул корректировщик. – Она без электропривода! Поворот башни и наводка орудия производятся вручную!

Действительно, от электромоторов остались лишь фундаменты с торчащими шпильками крепления. По-видимому, у финнов проблемы с мобильными электростанциями, и они ограничились аварийным управлением. Огромное колесо у входа рассчитано на четверых крепких парней и служит для вертикальной наводки. С противоположной стороны находится еще одно для поворота всей многотонной конструкции.

– Несладкая жизнь у местных артиллеристов, – посочувствовал Костя.

– Вы посмотрите на тележки подачи снарядов и картузов! Пердячим паром обеспечишь не более выстрела в час.

Спешили финны с установкой батареи, очень спешили. Пятидесятитонные орудия перевезли и установили, а корпус башни собрали тяп-ляп из обычных стальных листов на болтах. Для дополнительной защиты впереди возвели без фундамента бетонную стену пятиметровой высоты. В результате грозные пушки превратились в огородные пугала, готовые рухнуть от близкого взрыва.

Глава 11 Форт Ристиниеми

Корректировщик отметил на карте реальное положение орудий, а Костя с интересом начал разглядывать координатную сетку. В кинофильмах о войне нужное место называют квадратом с номером, иногда с двумя номерами. Здесь целлулоид тоже расчерчен на квадраты, а рядом в кармашке артиллерийская палетка[65] на девять пронумерованных квадратов.

– Ты называешь номер, и батарея наносит удар по нужному квадрату? – предположил Костя.

– Примерно так. После разрыва указываю попадание, в автомат стрельбы вводят поправку и повторяют пристрелку.

– Три выстрела – «вилка», четвертый – точно в цель.

Наводчик закрыл планшет и неожиданно обратился официально:

– Товарищ командир, необходимо передать срочную радиограмму!

От неожиданности Костя отступил на шаг и растерянно спросил:

– Что случилось?

– Орудия направлены на подходной фарватер! Сектор обстрела – шестьдесят градусов.

– Это очень важно?

– Батарея никому не мешает, отсюда невозможно стрелять по Выборгскому заливу.

– Нам приказано взять три батареи, и оставлять вражеский гарнизон в тылу было бы глупо.

– Как вы не понимаете, наш отряд не устоит под натиском батальона!

– Мы будем атаковать, а не отбивать атаки, – как можно спокойнее возразил Костя.

– Атаковать? Вы в своем уме?

– Первое: здесь не комсомольское собрание. Второе: атака начнется с мощного артудара батареи острова Бьерке, а вам предстоит его корректировать.

Корректировщик на мгновение задумался, почесал затылок и согласился:

– Вы правы, шесть десятидюймовок за полчаса сровняют с землей гарнизон вместе с солдатами.

За время отсутствия командира бойцы устроили настоящее пиршество. Оголодав за день, они наварили тройные порции борща по-украински, разогрели гору голубцов и пили чай со штабелями печенья и шоколада. Костя недовольно покосился на кучу пустых консервных банок и жестяных коробочек с надписью: «Печенье „Привал“ или „Шоколадные колбаски“», но промолчал. В Ленинграде никто не бедствует, о жизни в других районах СССР он не знает.

После обильной еды бойцов потянуло в сон, и Костя объявил часовой отдых. Для всех, кроме радиста, запуск «шарманки» потребовал соучастия каждого. Казалось бы, простейшее упражнение – крутить ручку, а никто не выдерживал более пятнадцати минут. Радиолампы долго прогревались, затем минут двадцать ждали ответа, в итоге на все про все ушло почти два часа. По окончании сеанса радиосвязи Костя посмотрел на часы и скомандовал:

– Подъем! Ускоренным маршем идем к обрыву, наводим артиллерию на военный городок, добиваем уцелевших и уходим на ночлег.

Пятнадцатиминутный марш-бросок закончился на нависающей над дорогой скале. Чуть далее на галечном пляже стояли наспех собранные щитовые домики и грузовик с пятиметровым штырем антенны. Радист без команды принялся готовить радиостанцию, а бойцы залегли плотной цепью. Костя прикинул расстояние до военного городка и спросил корректировщика:

– Нас не шибанет шальным снарядом?

– Что вы! Мы почти на сто метров выше!

Наконец радист установил связь и четко произнес в микрофон номер квадрата. Потекли минуты ожидания, бойцы с напряженным интересом всматривались в безмятежную жизнь гарнизона, а Костя тревожно смотрел на небо. Во второй половине февраля световые дни заметно длиннее, но вечерние сумерки по-прежнему темнее южной ночи. Где-то в стороне басовито прогудел снаряд, а раздавшийся за спиной взрыв заставил оглянуться.

– Мать моя женщина! Ты какой квадрат назвал! – рассерженно крикнул комвзвода.

Костя тоже невольно охнул, но от комментариев воздержался. Неведомые пушкари с первого выстрела умудрились попасть прямехонько в башню! Снаряд насквозь прошил обвес железных листов и угодил в бетонное ограждение. Стена развалилась на куски, башня завалилась набок, а орудие выпало из цапф. Конкретных повреждений не рассмотреть, но пятидесятитонный ствол лежал отдельно, наклонившись вниз по склону.

– Хреновый футболист с трех метров бьет мимо ворот, попадая в штангу.

* * *

Пока бойцы соревновались в остроумии, корректировщик сообщил квадрат попадания. Вскоре прилетел второй снаряд и упал в залив, выбросив в небо столб ледовой крошки. Всполошенные финны выбежали из домов, а некто из начальства побежал к радиостанции. Третий снаряд угодил в подножие скалы, осыпав округу веером гранитного щебня.

– Прямое попадание! – крикнул корректировщик. – Давай залп из всех орудий!

– Какое на хрен прямое попадание! – возмутился Костя, но его заглушил гром разрывов.

Шесть снарядов вразнобой взорвались меж построек гарнизона, захватив прибрежную линию и гранитный обрыв.

– Молодцы! Двенадцатидюймовую башню снесли подчистую! – подбодрил радист.

На берегу начался получасовой кошмар, после которого не осталось ни домов, ни людей. Радист с корректировщиком дуэтом кричали в микрофон, поздравляя с победой, а морпехи на радостях сплясали «яблочко». Костя приготовил «АВС-36» и выбрал удобное место для стрельбы лежа. Невозможно одним махом уничтожить батальон, что стало очевидным через несколько минут.

Разбросанные взрывной волной люди начали постепенно приходить в сознание. Одни кричали от боли, другие, пошатываясь, брели вдоль берега, третьи в состоянии шока тупо смотрели перед собой. Вид приходящих в себя врагов сбил эйфорию легкой победы, и отряд спешно изготовился к бою. Костя подозвал комвзвода:

– Ваша задача – выбить противника из гарнизона и собрать трофеи. В первую очередь оружие с боеприпасами.

– А вы куда? – растерялся командир морпехов.

– Подчищать тылы. – Костя указал на поднимающийся к разбитому орудию отряд.

– Я тоже с вами, – вмешался корректировщик. – Надо осмотреть повреждение и найти пункт управления.

– Для осмотра у нас будет достаточно времени, мы только начали воевать, – отрезал Костя.

– Сейчас дадим пару очередей из пулемета, и финны разбегутся в разные стороны!

– Сегодня разбегутся, а завтра вернутся и погонят нас по лесам и холмам.

– Они трусы!

– Не спешите праздновать победу, пьяный шюцкоровец с пулеметом опаснее взвода солдат.

На самом деле Костя не хотел рисковать. Они только начали выполнять задание, и поддержка артиллерии потребуется еще много раз. Финны шли к поврежденному орудию с винтовками, а случайный выстрел может лишить отряд корректировщика.

– Идем общей группой или разделимся? – вмешался в разговор командир второй группы.

– Решим по ходу. До башни два километра, мы видим врага на фоне неба, а сами находимся в тени.

Морпехи наконец изготовились к бою и милиционеры пошли по скату холма под аккомпанемент пулеметных очередей. На полпути до башни звуки выстрелов стали заметно тише и вскоре исчезли в наступающей темноте. Вместе с тем Костя почувствовал нарастающую тревогу, которая случается перед встречей с хищным зверем. Без раздумий рухнул на гранит и шепотом приказал:

– Всем лечь и рассредоточиться вправо!

– Что случилось, командир? Ты зачем присоединил глушитель? – так же шепотом спросил командир второй группы.

– Впереди кто-то есть. Лежим тихо, не шевелимся.

Томительно потекли минуты, и ни единого признака засады, если не считать почти физического ощущения опасности. Но вот чуть слева хлопнула ракетница и почти рядом, всего в полусотне шагов, высветила пулемет с солдатами. «Максим» направлен на дорогу, которую разведчики в потемках не заметили и вышли к засаде сбоку. За несколько секунд полета осветительной ракеты Костя успел прицелиться и выстрелить пулеметчику в голову. Остались двое, и он по наитию с криком бросился на них:

– Пушкари …! Мать …! По своим стрелять! Да я вас … в …!

Ругаясь отборным матом и картинно шатаясь, подбежал к растерявшимся солдатам.

– Мы не можем в ту сторону стрелять… – заговорил один из них, но выстрелы в упор поставили окончательную точку.

Не озадачиваясь догадками о количестве выставленных в ночи заслонов, Костя громко заорал:

– Вы куда побежали? Вернитесь, иначе заберу пулемет!

Выждав с четверть часа, Костя подозвал остальных бойцов:

– Забираем винтовки с пулеметом и уходим.

– Зачем? – удивился командир второй группы. – Мы сняли охранение! Найдем казарму и забросаем остальных гранатами.

– Финны выставили один дозор с пулеметом или несколько? Вместо казармы найдем на свою жопу приключений. Уходим!

– Днем точно нарвемся на пулемет.

– Они сами уйдут, как обнаружат убитых солдат без пулемета, так и уйдут.

На самом деле Костя не был уверен в своих словах. К рассвету командование неведомо откуда взявшихся солдат может создать полноценную линию обороны. Но искать врага в ночи на неизвестной местности, неведомо где, в неизвестном количестве он не хотел. Поиски могут закончиться печально – это во-первых. Во-вторых, финны просто так отсюда не уйдут. Схватка предстоит серьезная, и лучше ее отложить на завтра, а сейчас необходимо как следует отдохнуть.

* * *

Опасаясь ночной стычки с врагом, Костя повел отряд обратно в лес, гранитные плато никогда не бывают ровными, они покрыты трещинами, природными ямами и пещерками. Для ночлега нужен разлом, по трещинам которого уходит влага, иначе спальники к утру промокнут насквозь. На граните всегда скапливается вода, скрытая от человека под толстым слоем мхов. Если устроить отдых на внешне сухом пригорке, то обязательно промокнешь.

В поисках ушли достаточно далеко, зато нашли шикарное место, способное дать комфортный приют. Часть бойцов отправилась рубить саперными лопатками можжевеловые ветки для подстилки. Другие занялись поиском сухих веток для костра. Добровольные кашевары снова разложили консервы и начали фантазировать на тему вкусной пищи. Оставив комвзвода за старшего, Костя позвал командира второй группы:

– Пойдешь со мной на поиски дороги из гарнизона к соседней батарее?

– Вдвоем веселее, – согласился тот, – заодно присмотрим местечко для засады.

– Ограничимся дорогой, в темноте легко ошибиться с выбором позиций для пулеметов и стрелков.

Поиска не получилось, через полчаса вышли к крутому спуску, под которым проходила широкая, проложенная для транспортировки пушек дорога. Темнота не позволяла рассмотреть противоположную обочину, лишь где-то вдали, почти на горизонте светился огнями поселок.

– Живут же люди под электрическими фонарями, не зная бед и пушек с пулеметами, – грустно вздохнул командир второй группы.

– Это царский противодесантный форт на четыре шестидюймовые пушки и восемь ДОТов с пулеметами.

– Спим спокойно, да? Шюцики туда еще не добежали.

– Не факт, вероятнее всего, надеются на бетонные укрепления.

Во время отсутствия командира морпехи успели «причаститься», но Костя не стал устраивать разборки. Они впервые стреляли во врага, а завтра получат боевое крещение, в этом он был уверен. Шюцкор получил щелчок по носу, и командование постарается отомстить за разгром с позорным бегством. Дождавшись окончания праздничного ужина, он лично расставил посты и лег спать после детального инструктажа комвзвода.

Утро началось с неприятного известия. За завтраком один из морпехов со смешком рассказал, как после полуночи с полуострова вышел отряд финнов. Он был в секрете над дорогой и хорошо видел солдат при оружии с двумя «Максимами». В ярости Костя сжал кружку до треска эмали, но все же смог сдержаться. Кое-как допив чай, оставил за старшего командира второй группы, а сам с комвзводом ушел выбирать огневые позиции.

Место засады должно отвечать двум условиям. Быть неприметным для противника, поэтому всякие кусты, пеньки и толстые деревья изначально исключаются. Это раз. Бойцам необходимо обеспечить максимальный сектор обстрела с безопасным отходом при плотном ответном огне. Это два. Но сначала Костя хотел прояснить для себя возможности морпехов, вызвавшие сомнения после рассказа дозорного, и он поинтересовался:

– Вас прислали сразу после формирования или полк прошел предварительное обучение?

– Все прошли четырехлетнюю подготовку! Наставниками были герои Гражданской войны, устроившие англичанам «Побудку в Энзели»!

– Энзели? Это где?

– Англичане угнали Каспийскую флотилию в Персию и начали безобразничать, безнаказанно обстреливая Астрахань…

– На Каспии были морские бои? – прервал Костя.

– А то! Реввоенсовет перегнал с Балтики шесть эсминцев, и матросы Балтфлота подсыпали сэрам перчика под хвост.

– Эсминцы Балтийского флота в Каспийское море? В каком году?

– В двадцатом, – продолжил комвзвода, – нахально высадили на причал десант и восстановили справедливость.

– Справедливость, это как?

– Трудящиеся массы создали Персидскую Советскую Республику и вернули нам угнанный англичанами флот.

– Охренеть, впервые слышу! Много вернули?

– Десять крейсеров, восемь эсминцев, авиатранспорт с самолетами, транспорт торпедных катеров. С торговыми судами и буксирами – более сотни единиц.

– Англичане к этому времени уже ушли? – предположил Костя.

– Ну да, ушли! Двухтысячный гарнизон с экипажами кораблей драпанул со всех ног, аж пятки сверкали.

– Без сопротивления?

– Береговая батарея пальнула разок, осколками убило одного краснофлотца и нескольких ранило.

Рассказ познавательный, ничего не скажешь, но Костя хотел выяснить подготовку морпехов с точки зрения уставов. Пришлось спрашивать напрямую, а ответ комзвода поразил настоящим анархизмом:

– Наши деды и отцы победили беляков без всяких уставов, и нам они ни к чему!

Сказано с искренностью убежденного в своей правоте человека, что окончательно разохотило начинать воспитательный процесс. В конце концов, Костя не политработник и не военачальник, до окончания задания он перетерпит, а дальше пусть разбираются другие. Единственное, что напрягало, это рассказ о переходе кораблей с Балтики на Каспий. Волго-Балтийского канала еще не существует, и крупные корабли по определению не могут перейти на юг.

* * *

Светлое время позволило быстро выйти к дороге и найти участок карельских берез. Скрученные винтом стволы росли почти горизонтально, что давало бойцам укрытие с возможностью почти безопасно менять позицию. Напротив простиралась заполненная водой ложбина, почти вплотную поджимая дорогу к холму. Отличное место для засады! Крутой гранитный откос затруднит врагу прямую атаку, а озерцо ледяной воды вынудит шюциков отступать под огнем пулеметов. Костя промерил шагами выбранную позицию и указал на засыпанный листвой пятачок:

– Здесь поставим «Максим», места для «Дегтяревых» и стрелков выбирай сам.

– Станковый пулемет нужнее с противоположного фланга, – возразил комвзвода.

– Финны и так лишены маневра, а ты хочешь закупорить им единственный путь отступления.

– Мы их всех перебьем!

– Это в кино Петька с Анкой укладывали одной очередью сотню белых, по жизни на ленту приходится двое убитых да шестеро раненых.

– Морпехи стреляют лучше всех!

– На войне мишеней не бывает, в безвыходной ситуации даже мышь бросается в атаку.

– Пусть бегут на полуостров, если ты хочешь оставить им проход, – уперся комвзвода.

– Хорошо, прорвутся финны к орудиям, а дальше что?

– Возьмем их в плен.

Наивное предложение заставило Костю расхохотаться.

– В плен? Где их держать, чем кормить и зачем нам лишняя головная боль?

Комвзвода снял черный шлем с якорем вместо звезды, по-театральному почесал затылок и согласился:

– Не подумал о содержании пленных. Действительно, их придется охранять, конвоировать и кормить.

– Если качественно пугнем до мокрых штанов, следующая батарея разбежится до нашего прихода.

– Не волнуйся, командир, пугать мы обучены, финики до самой смерти запомнят нашу встречу.

– Секреты лично проинструктировать! Докладывать обо всем, шюцкор может переодеться под гражданских.

Оставив командира морпехов заниматься организацией засады, Костя отправился осматривать периметр холма. Нельзя исключать обходной маневр врага с атакой со стороны дороги, по которой пришел отряд, или заход во фланг. Обходя переплетения корневищ с многочисленными трещинами, он неожиданно вышел к самому настоящему каньону. Разлом ледникового периода простирался на несколько километров и служил идеальной защитой от удара с тыла.

Пока Костя осматривал окрестности, дневальные успели наколдовать обильный обед. Отряд собрался у костра и дружно нахваливал кашеваров, заедая наваристый суп консервированным хлебом с сухой колбасой.

– Садись, командир, сам знаешь, война войной, а обед – по расписанию, – позвал комвзвода.

Кто бы возражал, тем более что в качестве десерта полагалось ароматное какао с бисквитным печеньем в жестяных коробочках. К концу обеда снова повалил снег, на этот раз тяжелые снежинки сразу таяли, обещая возвращение слякотной погоды. Дождь и снегопад всегда приглушают звуки, и Костя заторопился к месту засады. Повода для недоверия дозорным нет, и нехороших предчувствий тоже нет, командир обязан присутствовать на опасном участке, вот и все.

* * *

Ватник сразу намок, а кожаная подошва сапог предательски скользила на голом граните. По уму следовало вернуться за масккостюмом, но вспомнилась примета, и он пошагал дальше. Границу меж корявых сосен и карельских берез стерегли заросли можжевельника, где Костя нарубил веток на подстилку. Гранит не пропускает влагу, и одежда за час лежки промокнет насквозь. В заросли лосем вломился взволнованный дозорный:

– Командир! Танки!

Танки? Откуда? В финской армии практически нет бронетехники, у шюцкора тем более. Финляндия готовилась воевать в карельских лесах, где танки и авиация бесполезны по определению. Стараясь подавить волнение, он внешне спокойно спросил:

– Сколько штук?

– Из-за снегопада ничего не разглядеть, мы слышим только шум моторов.

– Поднимай отряд по тревоге! – приказал Костя и побежал, забыв о нарубленных ветках.

Дозорные северного фланга вслушивались в приближающийся рев моторов и спорили о количестве вражеских танков. Заметив командира, старший наряда уверенно доложил:

– В колонне не менее пяти единиц вражеской бронетехники!

Костя прислушался и разделил доносящиеся звуки по направлениям. Звонкий рокот доносился от дороги и многократно отражался разноголосым эхом. Но определяющим фактором были не двигатели, а завывание трансмиссии со скрежетом шестеренок. Танки едут равномерно, преодолевая ухабы и ямы без изменения скорости. В доносящихся звуках четко выделялись изменения режима работы коробки передач, и он уверенно приказал:

– Занять позиции и приготовить гранаты! Бросать под колеса бронемашин!

– А если это танки? – засомневался старший наряда.

– Ты слышишь лязг гусениц или нет?

Бойцы приняли хлипкий довод за аксиому и разбежались готовиться к бою. Костя дождался комвзвода с командиром второй группы и отдал последнее распоряжение:

– Сигналом начала боя будет очередь «Максима». Вы должны деморализовать врага, заставить солдат бежать обратно.

– Ха! Забросаем гранатами, и они сразу дадут деру! – хвастливо заявил комвзвода.

На самом деле Костя сказал о гранатах ради поддержания боевого духа. Право, от позиций до дороги – около сотни шагов, ни один умелец не добросит гранату. Основная надежда – на поддержку артиллерии, поэтому на всякий случай предупредил:

– Вниз не спускаться, иначе попадете под свои снаряды.

– Не волнуйся, командир, мы сверху организуем железный дождик! – уверенно ответил комвзвода.

Добросят гранаты или нет, тема вторичная, в любом варианте взрывы напугают и отобьют охоту подниматься по откосу. Приближающиеся звуки моторов заставили Костю поторопиться к своей позиции. Утром он обратил внимание на широкую трещину в скале, буквально в двух шагах от станкового пулемета. Заинтересовавшись, не поленился спуститься вниз и нашел скрытую в разломе площадку с хорошим обзором на дорогу.

– Бронебойных патронов мало, набрал на половину ленты, – заметив командира, пожаловался первый номер пулеметного расчета.

– Больше не потребуется, я снизу бью шофера первого броневика, ты стреляешь по кабине и мотору второго.

– Дельное предложение, на таком расстоянии с оптикой несложно засадить пулю прямо в лоб.

Костя не стал вдаваться в детали и полез в трещину, а пулеметчики крикнули вслед:

– Смотри под ноги, командир, мы нарезали сухого камыша на подстилку, а твою долю сбросили вниз.

Под ногами действительно лежали два увязанных снопа, что не могло не порадовать. На подстилку достаточно одного, а второй пойдет в дело при длительном ожидании. Обустраивая лежку, вспомнил рассказ о переходе кораблей на Каспий и спросил пулеметчика:

– Ты слышал о переходе кораблей с Балтики на Каспий?

– Сам был рулевым на «Ревеле», это база подводных лодок. Сопровождали и обеспечивали «Миногу» с «Макрелью».

– По слухам, проходили миноносцы.

– Месяцем раньше прошли эсминцы «Карл Либкнехт», «Ретивый» и «Расторопный».

– По Мариинской системе до Белозерска и далее по Шексне в Волгу? – с недоверием спросил Костя.

– Не смеши, командир! Мариинская система – это построенный Петром I канал вдоль южного берега Ладоги от Невы до реки Сясь.

– Затем реки Свирь и Онега?

– Ничего ты не знаешь! Шли Тихвинской водной системой – и вышли аккурат к Рыбинску.

Вопросы командира задели пулеметчика, и он начал подробно перечислять пороги на Свири и водопады на Вытегре. Вспомнил князя Белосельского, оберегавшего от разбойников Тихвинский водный путь. Затем заговорил о водном пути из Волги по Шексне в Северную Двину, который охранял князь Белозерский. С его слов выходило, что эти водные пути сооружены Суздальскими князьями в незапамятные времена.

* * *

Неожиданно в лицо ударил порывистый холодный ветер, а крупные снежинки мокрого снега сменились мелкими колючими иглами. Собеседники поспешили укрыться в заготовленных лежках, и разговор прекратился. Едва Костя начал обустраиваться, как в трещину заглянул корректировщик:

– Командир, враг совсем близко, пора начинать пристрелку.

– Извини, за разговорами совсем забыл. Пусть ударят в полукилометре от нас вверх по дороге.

– Слишком близко, могут нас задеть шальным снарядом.

– Дальше вверх нельзя, иначе на полуостров прорвется не меньше роты. Ниже тоже нельзя, отгоним, и они пойдут в обход.

– Ладно, попрошу ребят наводить аккуратнее.

Ага, аккуратнее! Первый снаряд прогудел над головами и улетел неведомо куда. Второй получился с большим недолетом, отметившись взрывом на пределе видимости. Относительно удачным стал пятый, угодив точнехонько в дорогу. Одна беда – попадание было почти в километре от пулеметной точки. Столь значительный разлет заставил Костю изменить первоначальное решение и испуганно крикнуть:

– Достаточно! Достаточно! Оставим эту наводку для нанесения первого залпа.

Словно испугавшись пушек, висевшие над головой облака начали подниматься, а мерзкий ветер с колючим снегом в одночасье прекратился. Видимость заметно улучшилась, что позволило разглядеть финскую колонну. Впереди полз черепахой знакомый по форту ИНО шведский «Ландсверк». За ним отчаянно дымил еще один бронеавтомобиль неизвестной конструкции. А дальше – цирк времен Очакова и покорения Крыма! Впереди пешего батальона ехал генерал верхом на белом коне.

– Ты видел, да? – перегнувшись через нависающую скалу, спросил командир пулеметного расчета.

– Клоуны, подобный выезд хорош для цирковой арены.

– Не скажи, в Империалистическую путиловские броневики хорошо себя показали.

– Ты его не путаешь с английским? – с усмешкой спросил Костя.

– Это англичане воевали на наших! Во время стачек пятого года Путилов построил завод в Бирмингеме!

– Хочешь сказать, что «Остин» принадлежал Путилову?

– И «Остин», и «Виккерс», и половина заводов Финляндии. Крепкие были промышленники, много пользы сделали для России.

По нынешним временам подобные разговоры могли выйти боком, и Костя поспешил сменить тему:

– Машины пропустим под пушки, я беру командира батальона, а ты разгоняй солдат.

– С моего выступа трудно бить наискосок. Сектор обстрела слишком мал, а сам откроюсь для обстрела с дороги.

Бронемашины катили с пятидесятиметровым интервалом, за ними в сотне метров восседал на белом коне генерал. Генерал? Судя по горну у ремня, на коне сидит обычный трубач, а группа всадников в конце колонны – это офицеры. Костя еще раз внимательно осмотрел колонну и прикусил губу.

Он организовал не засаду, а глупую затею дилетанта. Жиденькая цепь на полторы сотни метров по определению неспособна нанести ущерб основным силам! Артиллерия нанесет удар по бронемашинам, а батальон пехоты в пять минут поднимется по откосу и устроит на маленький отряд облаву.

– Ты куда, командир? – забеспокоился командир пулеметного расчета.

– Пропускай броневики и отсекай пехоту.

– Не мельтеши, Федька куда хошь гранату забросит.

Очередное упоминание о гранатометчике заставило еще раз критически оценить дистанцию. Далековато, с такого расстояния даже олимпийский чемпион не добросит, тем более точно, и Костя посоветовал:

– Держи при себе на случай отступления.

– Правильно мыслишь, – согласился командир пулеметного расчета, – их нельзя пропускать обратно.

Наивный! Между первой и второй ротными колоннами идут пулеметчики, и через полчаса засаду зальют свинцом. Впрочем, приближающийся шум моторов заметно изменился, и Костя торопливо достал бинокль. До этого колонна медленно ползла, а сейчас броневики резво покатили, увеличивая разрыв с пехотой. Ха! Он хотел обмануть противника и попал впросак. Финские офицеры увидели нависающую над дорогой скалу и пустили бронемашины вперед. Тактически они правы, возможная засада окажется меж двух огней, но только не сейчас.

* * *

Без бронетехники медленное приближение колонны уже не вызывало ассоциацию с неминуемым разгромом. Батальон не устоит перед кинжальным огнем пулеметов, не говоря о возможной артиллерийской поддержке. Броневики лихо прокатили под скалой, преодолели оставленную пристрелочным снарядом рытвину и остановились. Башни синхронно развернулись, и пулеметы начали обстреливать место предполагаемой засады.

Костя вскинул винтовку и покосился на корректировщика, но тот разглядывал в бинокль мерно шагающий батальон. Вот олух, начало боя требует предельной концентрации, а он любуется солдатами. Неожиданный удар взрывной волны выбил из груди воздух и опрокинул навзничь. Что это? Через звон в ушах прорвался мерный, словно стрекот швейной машинки, перестук. «Максим»?

Пошатываясь, Костя выпрямился во весь рост и увидел опрокинутые броневики. Первого завалило на склон, а второго сбросило с дороги в воду. Судя по белесому дымку от взрывчатки, два снаряда упали перед бронемашинами, еще один не долетел, а четвертый рванул среди стелющихся по земле карельских березок. Тупое рыло станкового пулемета на минутку перестало сверкать алыми искрами коротких очередей, и подбежавший Федька повалил Костю наземь:

– Не стой столбом, пришибет! На орудиях батареи сбита юстировка[66].

– Раньше не могли определить?

– Корректировщик говорит, что заметили и сразу выверили.

– Ага, выверили, а мне чуть не вышибли мозги.

– Не сердись, командир, пушки стреляют почти на предел дистанции. Для точной синхронизации нужны специалисты с приборами.

Сердись не сердись, а звон в башке обеспечен как минимум до утра. Со стороны финской колонны донеслись раскатистые звуки новых взрывов, а корректировщик начал что-то диктовать радисту. Ладно, это вторично, Костя на себе испытал результат и был уверен в скором бегстве шюциков. Осталось разобраться с бронемашинами, где могли остаться раненые или контуженые.

В слетевшем под откос ветеране Первой мировой уцелевших не может быть, а завалившийся на бок «Ландсверк» представлял опасность. Он осторожно спустился на дорогу и, крадучись, заглянул через разбитое стекло в кабину. За рулем – окровавленная фигура с эмблемой шюцкора на груди, второй у лобового пулемета – тоже без признаков жизни. Должны быть еще трое, но боевой отсек не разглядеть, и он громко спросил по-фински:

– Все целы или есть раненые?

Тишина в ответ ничего не значит, не таясь, Костя обошел броневик и резко дернул заднюю дверь. Тяжелый броневой лист нехотя открылся, а затем своим весом завалил наземь, в тот же миг грянул выстрел, а пуля звонко ударилась в дверь. Трескучий сухой звук только у «мосинки», но беда в том, что стреляли с противоположной стороны дороги. Десять метров – не расстояние для любого стрелка, и Костя стремительным броском ящерицы укрылся за лежащим на боку «Ландсверком»

Торопливые выстрелы вслед подняли несколько фонтанчиков земли или отозвались звоном брони. Вот попал так попал! Стрелять вслепую бессмысленно, а выглянуть – значит подставить лоб под пулю. На спину упало несколько камешков, а следом послышался голос Федьки:

– Лови, командир, ты помаячь, а я закину гранату. – И он сбросил скомканную шинель с палкой.

Некоторое время Костя складывал воедино «помаячь» с шинелью и палкой, пока не догадался о сути предложения. Накинув шинель на палку, приподнял приманку над головой, покачал и резко опустил. Финны сразу клюнули на обманку, причем стреляли как минимум трое, а Федька выдал нечто похожее на абсурд. Морпех сделал из флотского ремня подобие пращи, ловко раскрутил связку из двух гранат и радостно заорал:

– Попал! Попал! Сейчас загорится!

Попал или нет, но Костя благоразумно дождался взрыва, после чего осторожно выглянул. Перекошенный броневик с оторванным колесом слегка дымил и вдруг разом окутался ярким пламенем.

– Я ему под бензобак закинул, – похвастался Федька, – капец машине с экипажем!

Упоминание экипажа заставило посмотреть на первый броневик, а встретившись взглядом с выглянувшим шюцкоровцем, Костя крикнул по-фински:

– Бросайте оружие и уходите, иначе получите еще парочку гранат.

– Стрелять не будешь? – спросил тот.

– Обещаю, если уйдете без оружия.

Шюцики резво прыснули, причем побежали не по дороге, а прямиком через болотце.

– Вот дурики, яйца отморозят, – глядя на бегущих через озерцо финнов, с хохотом прокомментировал Федька.

– Пошли трофеи собирать.

Собирать оказалось нечего, броневик горел, а перевернутый «Ландсверк» решили не разоружать. Сложив в рюкзак брошенные пистолеты, финские и шведские копии русского оружия царских времен, направились по дороге к месту основного боя.

* * *

В кинофильмах пулеметы выкашивают шеренги врагов, по жизни они всего лишь сдерживают атаку, автоматическое оружие неспособно точно стрелять. Артиллерия намного эффективнее, разрывы снарядов оказывают сильное моральное воздействие и дезорганизуют противника. Поэтому Костя нисколько не удивился отсутствию шюциков в пределах видимости и не более тридцати убитых у места засады. Раненых намного больше, и бойцы НКВД оказывали им первую помощь. Вместе с тем отсутствие морпехов подразумевало очередную отсебятину, и Костя раздраженно спросил:

– Где бравые десантники?

– Одну половину отправил следить за шюциками, остальные в охранении, – пояснил командир второй группы.

– Раненых слишком много, наверху достаточно двух постов, а здесь чем больше людей, тем быстрее окажем помощь.

– Морячки нам не помощники, перевязывать не умеют и убитых боятся, чуть в обморок не попадали.

Запах крови, стоны и жалобы раненых действительно действовали угнетающе. Но бросать их на произвол судьбы – тоже не дело, не по-людски, и Костя задумчиво произнес:

– Надо бы финнам передать.

– Совсем очумел? У шюциков мозги засраны, тебя пристрелят без всяких разговоров о человеколюбии!

– Даже не думал к ним идти, легкораненых отправим с весточкой.

– Ходячие сами после перевязки ушли. Если хочешь, отвези на броневике парочку добровольцев.

– В «Ландсверке» пять тонн, не меньше, без крана не поднять!

– Зачем поднимать? – с удивлением ответил командир второй группы. – Поставим на колеса – и все дела.

Дальнейшее удивило уже Костю. Сначала бойцы с помощью жердей развернули лежащий на боку броневик. Затем соорудили опорные крестовины и поставили на колеса. Фантастика, за полчаса в три приема без запредельных усилий и какой-то там матери. На запуск двигателя ушло больше времени. Внешне практически не поврежденный броневик оказался с разбитым радиатором и дырой в картере раздаточной коробки. Размышления на тему, что делать, прервал боец:

– Вот вам относительно мобильные шюцкоровцы, сами вызвались ехать в гарнизон за помощью.

Костя рассадил бойцов за пулеметы, раненых пристроил на боковой лавочке, горестно посмотрел на лужу вытекшего масла и сел за руль. Коробка передач почти сухая, благо ехать недалеко, авось пронесет. До развилки броневик действительно катил без проблем, а после поворота рокот подшипников начал стремительно нарастать. Когда впереди показались казармы бывшего царского гарнизона, грохот в коробке передач сменился пронзительным визгом. Капец, не доехать, не говоря о возвращении обратно.

Среди ровной линии обмазанных известью казарм Костя заметил нечто знакомое по прежней жизни и присмотрелся. Так и есть, танк с цилиндрической башней в синей свастике! Подталкивая Финляндию к войне, Антанта поставила в долг партию танков «Виккерс Мк Е». Внешне они очень похожи на «Т-26» старого образца с цилиндрической башней, только без поручневой антенны. Сейчас в Красной Армии таких нет, у новых башни конической формы и противоснарядная броня.

У решения бросить броневик посреди дороги и пешедралом поспешить назад появился альтернативный вариант. Для не знающих людей идея угнать танк средь бела дня может показаться безумной авантюрой. Но зная безалаберность финнов, помноженную на царящую в шюцкоре махновщину, Костя был уверен в успехе. Для полной маскировки осталось одолжить у раненых ватник с шапкой и понадеяться на елочку на кокарде, которая выдала его за «своего».

– Никак к финнам решил податься? – настороженно спросил один из бойцов.

– Пойду менять развалившийся броневик на танк. Вон, у котельной виднеется башня старого «Т-26».

– Окстись, застрелят!

– С какого перепуга они начнут стрелять в своего солдата?

– Ну, мало ли, пойми-разбери, что у шюциков на уме?

Стрелять не будут, в этом Костя был абсолютно уверен, дисциплина в шюцкоре весьма своеобразна. Возможная неприятность таится в запуске двигателя, и проблема таится не в английском моторе, внешне танки похожи, но конструктивно разные. Ленинградский завод имени Климента Ворошилова выпускал лицензионный «Виккерс» исключительно на экспорт, а Красная Армия получала созданный на его базе другой танк. Причем с тридцать девятого года на вооружение приняли модификацию с противоснарядным бронированием.

* * *

При ближайшем рассмотрении стало понятно, что казармы бывшего царского гарнизона абсолютно пустые. Несколько солдат на лавочке у кухни да парочка писарей курят на подоконнике второго этажа штаба. Два «Виккерса» сиротливо притулились у ограды строевого плаца, втиснувшись за котельной в небольшой промежуток между конюшней и мастерской. Машинально проверив спрятанный под ватником пистолет, Костя открыл дверь с табличкой дореволюционных времен: «Слесарная мастерская».

– Кто такой? – лениво поинтересовался дремавший за столом солдат.

– Танки на ходу? – вместо ответа последовал вопрос.

– Своим ходом приехали.

– С боезапасом?

– Я – старший слесарь батареи, и ящики на моторной решетке танков меня не касаются.

Посчитав вступительную часть завершенной, Костя забрался в ближайший танк и принялся изучать приборы с рычагами. Табличка: «Vickers Мк Е. mod.F» выпуска тридцать девятого года недвусмысленно гласила, что это не конфискованный французами советский танк для Испании, а британское изделие! Дополнительным подтверждением были приборы со всякими фаренгейтами и фунтами на дюйм.

Для запуска двигателя пришлось обшарить крайне скудное пространство вокруг места механика-водителя. После недолгих поисков левая рука нащупала подпружиненный рычажок массы. После громкого щелчка нашел под панелью большую, похожую на гриб кнопку и без сомнений нажал ладонью. Почти минутное завывание стартера завершилось оглушительным ревом двигателя.

Господа британцы не отделили моторный отсек от экипажа перегородкой. Это не ляп конструкторов, а вынужденная необходимость. Семидесятисильный «Армстронг» крайне ненадежен, и создатели обеспечили доступ на случай остановки в боевых условиях. То ли дело стодесятисильная V-образная шестерка «ЗИС» на «Т-26», зверь, а не двигатель, танк ласточкой летит. Впрочем, это не московская разработка, двигатель создан на заводе Обухова еще до революции, а изготавливается на ленинградском заводе «Красный пролетарий».

Проверив неожиданно просторную башню с английской полуторадюймовой пушкой «SA-17» и пулеметом «Гочкис», Костя обнаружил пустые стаканы для снарядов. Пришлось спешно вскрывать ящики, в первую очередь на соседнем танке. Во время переноса боезапаса его остановил слесарь:

– Ты того, сначала воду залей, иначе двигатель угробишь.

Пришлось просить ведро и бежать в котельную, затем тем же ведром заливать бензин из стоявшей у гаража цистерны. Необычные для двадцать первого века хлопоты заставили вспомнить о печальной судьбе бронемашины. Разыскав кладовщика, Костя нахально потребовал масло, что удивительно, получил по две канистры для двигателя и трансмиссии. Перегрузив боезапас, снова зашел к старшему слесарю:

– В полукилометре от гарнизона стоит «Ландсверк» с развалившейся коробкой. Не поможешь людям?

– Отчего не помочь? Помогу, – сразу согласился тот.

Плавно, стараясь не дергать рывками шеститонный танк, Костя развернулся на месте и не спеша двинулся к дороге. В гарнизоне по-прежнему царила мирная идиллия, никто не пытался остановить уезжающую боевую машину, сидевшие на подоконнике писари даже не повернули головы. Всполошился лишь старший слесарь, когда завидел выбравшихся из броневика бойцов:

– Откуда здесь русские?

– Извини за обман, – покаялся Костя, – я – тоже русский. Мы на подбитом «Ландсверке» привезли ваших раненых.

– Раненые? Много?

– Здесь трое, остальные в пяти километрах. Остатки батальона шюцкора бросили товарищей и разбежались по лесам.

Старший слесарь недоверчиво хмыкнул и пошел к раненым, а когда вернулся, тихо шепнул:

– Ты вот что, никому не говори о танке. Если что, сам угнал, а я здесь ни при чем.

На том и разошлись, финн поспешил в штаб, а Костя указал бойцам на башню с кратким напутствием:

– Один стреляет, другой заряжает.

– Мы не умеем, – оба шарахнулись от танка.

– Я тоже впервой вижу эту муть. Забирайтесь в башню и осваивайте трофейную технику, шюцкоровцы сюда не возвращались.

Напоминание о засевшем в лесу батальоне добавило бойцам решительности, и они неловко залезли в башню. Впрочем, через пару минут оба радостно закричали:

– Здесь «Гочкис», мы его знаем!

– Вы о пулемете или о пушке?

– В городском арсенале горы этих «Гочкисов», а пушка в танке совсем простая. Разберемся, можете ехать!

В подтверждение бойцы повернули башню и несколько раз клацнули пушечным затвором, и Костя вернулся на место механика-водителя.

* * *

Возвращение на трофейном танке чревато неприятностями, их могут забросать гранатами – и будут правы. За полкилометра до места сбора раненых Костя снизил скорость, а бойцы сели на башню. Вопреки опасениям рядом с ранеными оказался лишь один морпех, а завидев танк, замахал руками и выбежал на дорогу:

– Шюцики идут лесом на западную дорогу, наши в полном составе ушли на склон для отражения атаки!

– Радист выходил на связь? – тревожно спросил Костя.

– Приказали стоять насмерть и обещали прислать подкрепление. Радист ждет вас в разбитой башне.

Командир должен быть с отрядом – это аксиома, вместе с тем радист просто так не станет ждать, особенно после приказа «стоять насмерть».

– Беги к парням, сообщи о захваченном танке, я – к разбитой башне и сразу к вам.

Радист подошел к танку со связкой гранат в правой руке, а протягивая радиограмму левой, пояснил:

– Я не трус, подвоха опасался. На башне финская свастика, а лица ваши, вот и приготовил на всякий случай.

– Трус сначала бросит гранату, затем подумает, – резонно заметил Костя и взял радиограмму.

Текст за подписью начштаба Седьмой армии одновременно порадовал и озадачил: «Командиру сводного отряда тов. Мишутину. Приказываю лично встретить подкрепление и передать батарею майору Ведерникову. Далее выполнять особое поручение».

Передать командование – это хорошо, выполнять приказы намного легче, чем отдавать. Но короткое дополнение «Далее выполнять особое поручение» подразумевало неприятность, которая могла оказаться очень большой. Тяжко вздохнув, убрал радиограмму в планшет и спросил радиста:

– Тебе известно время подхода подкрепления?

– Осталось минут пятнадцать-двадцать, аэросани – на подходе к причалу гарнизона.

– Чего стоим? Прыгай на танк, иначе опоздаем!

– Не могу, я держу непрерывную связь, радиостанция подключена к аккумуляторам освещения башни.

Нет так нет, Костя спустился вниз и погнал танк к развалинам гарнизона. Впрочем, спешили зря, вереница знакомых аэросаней с обычными ялами на буксире показалась на льду лишь через полчаса. Они ползли черепашьей скоростью, зато одним заходом доставили полный батальон, что подтвердил майор.

– Ты Мишутин? – грубо спросил Ведерников. – Покажь документы.

– Во вражеский тыл ходят без документов, но начальство забыло их забрать, – усмехнулся Костя и протянул удостоверение.

– Милиция? Как ты здесь оказался?

– Послали.

– Ладно, не моя проблема, держи пакеты и топай дальше, батальону пора ставить палатки.

– Мой взвод уходит, а ты ставишь здесь лагерь? – уточнил Костя.

– Не лезь в мои дела! – грозно заявил майор.

– Как скажешь, я увожу людей, а через полчаса сюда придет финский батальон.

– Какой батальон!

– Тот, чью атаку мы сейчас отбиваем. Кстати, тебе в спину смотрит батарея восьмидюймовок.

– Батальон, строиться! – истошно заорал Ведерников и тихо добавил: – Веди, лейтенант.

Поднявшись по дороге наверх, Костя ловко забрался в танк и услышал вопрос смущенного майора:

– Отбил у врага или финны сами бросили?

– Они ничего не бросают, даже сгорели вместе с броневиком.

«Викерс» по-козлиному дернулся и, натужно завывая, пополз на холм, на обратном склоне которого залег сводный отряд морпехов и НКВД.

Глава 12 Выборг

Ситуация выглядела патовой, батальон шюцкора сосредоточился на краю леса в зарослях шиповника и постреливал из винтовок. Бойцы огрызались короткими очередями пулеметов. Одни боялись идти в атаку, другие по малочисленности лишены возможности отогнать противника. Пушки сюда не достанут, надежда только на танк, хотя он легко бронирован. Впрочем, если держать полукилометровую дистанцию, то шюциков можно отогнать. С такой дистанции не каждый попадет из винтовки в танк, а если учесть моральное воздействие, то финики должны отойти.

– Почему встали, командир? – спустился из башни боец. – Надо бы нашим помочь.

– Заряжай фугасными и показывай мне дорогу, – ответил Костя.

– Это как показывать, сам не видишь?

– Сейчас вижу, при закрытом люке через щель ничего толком не рассмотреть.

– Не докричусь, – с сомнением ответил боец.

– Ногами, ногами. В левое плечо или правое пинай, если надо встать, пнешь в спину.

– У нас через щелочки тоже мало что разглядишь.

На английских, равно как на немецких и прочих танках обзор действительно хреновый. С началом войны конструкторы додумались до командирской башенки, но она позволяла заметить удаленные объекты, а стометровая зона вокруг танка оставалась слепой. В то же время на «Т-26» командиру устанавливали танковый перископ «ПТ-1», а «Т-34» снабдили сразу двумя, командиру – «ПТ-6», а заряжающему – «ПТ-4» или «ПТ-7».

С началом блокады поставки с ЛОМО прекратились, а уральские заводы не сумели наладить выпуск оптических призм. Попытка заменить их зеркалами потерпела неудачу, посему пришлось ставить командирскую башенку. Зато панорамный водительский прибор «МК»[67] исправно поставлялся всю войну и позволял механику-водителю уверенно управлять при закрытом люке. Здесь о подобной роскоши можно только мечтать, и Костя со вздохом тронулся с места.

Грохоча траками по граниту, танк проехал с треть пути, и вдруг над головой тявкнула пушка. Снаряд, причем бронебойный, метрах в двухстах срикошетил от земли, завизжал и улетел в неведомые дали. Вот оболтусы! Бесполезно стрелять на ходу, даже со стабилизацией, но главное – иное: перед выстрелом механик-водитель должен закрыть люк, иначе контузия обеспечена.

В порыве отругать стреляльщиков Костя резко затормозил, но вовремя вспомнил, что он не проводил инструктажа и ругать может только самого себя. Тем не менее дернул за сапог наводчика:

– Следующий раз пни в спину, выстрел из стоящего танка намного точнее.

– У них снаряды бракованные! Не взрываются от удара о гранит!

– Надо на маркировку смотреть! В боеукладке бронебойные и фугасные.

В башне завозились, затем клацнул затвор, и снова тявкнула пушка. На этот раз снаряд улетел в лес, но взметнувшиеся вверх ветки подтвердили, что на этот раз снаряд выбрали правильно. Пришлось снова дернуть за сапог наводчика:

– Не спеши! Я подъеду ближе и развернусь вдоль кустарника. После каждого третьего выстрела проеду сотню метров и снова встану.

Однако далеко проехать не получилось. Тронувшись после третьей остановки, Костя увидел перед собой жиденькую цепь морпехов. Парни пошли в атаку, азартно паля из автоматов! С одной стороны, плотный огонь создает значительное психическое давление на противника. С другой – неприцельная пальба – всего лишь бесполезная трата патронов. Тем не менее оставлять атаку без поддержки нельзя, и он повернул в лес.

Танк покатил вдоль опушки, без усилий сминая кустарник и разгоняя недоуменных снегирей. Кроме этих красногрудых птичек, здесь не оказалось никого, поэтому, заметив нечто похожее на заброшенную дорогу, Костя без раздумий свернул на нее. Дальнейшее напоминало анекдот. Толпа шюциков на полянке и размахивающие пистолетами офицеры – одни шарахнулись от танка, другие начали хохотать. Ситуацию разъяснил выстрел пушки в сопровождении длинной пулеметной очереди.

– Дави гадов, дави! – азартно закричал наводчик.

– Это танк, а не лесной олень, стреляй!

В ответ пушка показала предел скорострельности, а Костя для острастки газовал двигателем и елозил по полянке. Финны прыснули в разные стороны, прыгая зайцами через корневища и бросая оружие, они помчались прочь. В результате отряд более часа собирал разбросанные винтовки, сложив их на решетку танка вместе с оставленными вещмешками.

* * *

Ведерников уже привел свой батальон к разбитой башне, и бойцы под мат командира пытались установить палатки на скале. Отвлекая комбата от бесполезного третирования бойцов, командир второй группы затеял составление совместного акта передачи трофеев. Тем временем морпехи повели командиров рот к лощинке между башнями, где находились казармы орудийных расчетов. Спешить некуда, и Костя распечатал второй пакет:

«Настоящим ставлю вас в известность, что восьмого февраля маршал Маннергейм подписал акт безоговорочной капитуляции. Правительство Финляндии подтвердило полномочия маршала и девятого февраля сообщило о желании приступить к переговорам о мире. На этом основании командующий фронтом Тимошенко подписал оперативную директиву № 04606/М о запрете войскам Карельского фронта пересекать старую русско-финскую границу.

Вместе с тем финский генеральный штаб передал с парламентером официальное извинение за действия так называемых „народных войск“. Шюцкор не подчиняется военному командованию и не соблюдает условия капитуляции…

…в связи с вышеизложенным приказываю:

1. Ни под каким предлогом не пересекать старую границу с Финляндией.

2. При встрече с финскими воинскими подразделениями извещать старшего по званию о прекращении боевых действий.

3. В кратчайшие сроки провести переговоры с командирами береговых батарей на мысах Луговой и Каменный. Вы обязаны разоружить гарнизоны и склонить к совместному отпору распоясавшимся шюцкоровцам.

4. Передать вышеуказанные батареи приданному вам отряду морской пехоты и незамедлительно следовать в западный пригород Выборга, где поступить в распоряжение майора Аркадова.

Получение, ясность подтвердить.

Замначальника оперативного отдела штаба Седьмой армии полковник Левин».

* * *

Интересный компот, в первую очередь с запретом пересекать старую границу. Люди добрые, где она? При царе граница между Выборгской губернией и Княжеством Финляндия проходила между городами Орел[68] и Гельсингфорс[69]. Почему старинная новгородская крепость Орел отошла к финнам? Как вариант можно предположить жест доброй воли коммунистического правительства, декларировавшего «дружбу народов» с «пролетарской солидарностью».

Дождавшись согласования акта передачи трофейного имущества, Костя поставил в нем подпись и протянул приказ командиру второй группы.

– Дурацкая бумаженция! – вынес он неожиданный вердикт. – Нас касается только переход в Выборг, прочее – пустая болтология.

Тем не менее он громко прочитал текст перед строем и отправил гонца к морпехам. Костя, в свою очередь, тоже распорядился:

– Быстро собираем вещички и выходим к дороге на мыс Луговой. Я – впереди на танке.

Сбор ранцев и вещмешков, сложенных у рухнувшей стены разбитой башни, много времени не занял. Задержал радист, долго передававший подтверждение этого самого «получения» и «ясность» самого текста. Затем последовало выяснение собственной судьбы, завершившееся тирадой:

– …пошли они в… стратеги… Я артиллерийский разведчик и наводчик! Придумали… Каменный! Что мне там делать?

– Идешь с нами до батареи на Каменном? – догадался командир второй группы.

– Да что он понимает? Командир артбригады из школьных учителей! Ему тетрадки проверять, а не командовать пушкарями!

Возмущение радиста вызвало у товарищей лишь усмешку, а некоторые позволили сальные шуточки. На самом деле проблема – в юной радистке радиоцентра, за которой ухаживал отрядный Ромео и беспричинно ревновал. Косте стало жалко влюбленного, если чувства взаимны, то девушка найдет способ для встречи, и он как бы мимоходом заметил:

– Дивизиону артиллеристов, что приедет на Каменный, придана девушка-радист.

Обрадованный Ромео помчался за личными вещами, затем принес и привязал к башне радиостанцию с неведомо откуда изъятым аккумулятором.

* * *

Дорога на мыс Луговой сразу озадачила сюрпризом. Финны не только забрали раненых и убитых, они умудрились утащить свалившийся под откос броневик, не оставив и намека на недавно прошедший бой. Пока Костя раздумывал о возможных последствиях столь энергичных действий, впереди показалась пароконная коляска с белым флагом. Парламентеры! Но какова их цель?

– Кто здесь старший? – ни к кому не обращаясь, спросил полковник в нарочито распахнутом тулупе, чтобы показать ряд орденов.

– Младший лейтенант Мишутин, – вылезая из танка, представился Костя.

– Это ты угнал у меня танк?

– Так точно, господин полковник.

– А батальон кто разгромил? Тоже ты?

– Нет, я только командовал.

Полковник усмехнулся, но продолжил по-военному официально:

– Вы можете подтвердить свои полномочия?

– Если господин полковник знает русский язык. – Костя протянул пакет, в котором сообщалось о прекращении боевых действий.

Как и ожидалось, полковник уверенно прочитал текст и насмешливо обратился к товарищу:

– Я был прав, Улоф, большевики не собираются оккупировать Финляндию.

– Ничто им не помешает передумать, и тогда нам наступит …ц.

– Что нам обещал Генштаб Британской империи? Где дивизии Вермахта, о которых взахлеб трещали наши товарищи по партии?

– Ладно тебе, заканчиваем с делами – и домой. Иначе придется ночевать в обнимку с клопами.

Полковник вернул пакет, незаметным движением добавив еще один, и шепотом пояснил:

– Секретный пакет из правительства, прошу передать старшему офицеру не ниже генерала.

– Сделаю, – твердо пообещал Костя и, повернувшись к коляске спиной, убрал оба пакета в планшет.

– В таком случае продолжайте движение, а мы пришлем парочку грузовиков, – словно продолжая разговор, громко пообещал полковник.

Коляска покатила в обратную сторону, а Костя нетерпеливо открыл тайное послание. Однако! Подпись финского президента Ристо Хейкки Рюти исключала местечковый патриотизм, а сам текст действительно требовал передачи пакета в руки высокого начальства. В частности, там говорилось следующее:

«Впервые в истории падет некогда столь великолепная столица, находящаяся вблизи от наших границ… Для нас, финнов, Петербург – зло, он является памятником русского государства, его завоевательных стремлений».

– Сдаются или грозят нас перестрелять? – поинтересовался командир второй группы.

– Сдаются, спешат убраться восвояси, посему обещали прислать парочку грузовиков.

Весть о скором прибытии транспорта подняла настроение бойцов, хотя в реальности на грузовиках проехали всего лишь последние пару километров. В пустынном штабе приступили к составлению совместного акта. Пересчитали пушки с грузовиками и танками, папки с таблицами стрельб. Затем перешли к прочему имуществу, пространно написав: «На складах под замком без проверки и пересчета». Костя выбрал момент для вопроса к полковнику:

– Почему никто из пленных не знает этого обращения премьер-министра?

– Пакеты разосланы в середине ноября, а зачитать перед строем следовало после дополнительного уведомления.

Затевая авантюру с войной, руководство Финляндии не сомневалось в поддержке товарищей по партии из Третьего Рейха и верило обещаниям Антанты оказать всестороннюю поддержку. Хорошо хоть хватило ума не спешить с торжественными ударами в литавры и придержать заявление до выхода войск на окраины Ленинграда.

* * *

Батарея мыса Каменный порадовала обустроенным жилым городком с солдатским клубом и офицерским собранием. Осмотрев добротные казармы, бойцы выбрали для ночлега офицерские квартиры царских времен. Котельная еще не остыла, и морпехи из кочегаров подбросили в топку уголька, подняли пар и запустили динамомашину. Цивилизация, даже горячая вода пошла из кранов! Утром морские пехотинцы порадовали прощальным завтраком, а бойцы НКВД озадачили неожиданным предложением:

– Надо взять с собой грузовики и оба танка.

– Как вы себе это представляете? На буксире не притащить. И вообще, зачем нам лишняя обуза?

– Как зачем! Ворвемся на танках в Выборг! – выступил вперед один из бойцов.

– За пару часов научимся ездить, мы уже выбрали кандидатов, – добавил другой.

Наивная убежденность чуть было не рассмешила. В Стрельне мучились неделю, а здесь хотят научиться за пару часов! Тем не менее Костя согласился и повел добровольца к танку. По его мнению, простейшее упражнение тронуться с места и проехать по кругу должно навсегда отбить желание садиться за рычаги. Однако парень оказался бывшим бульдозеристом, работавшим до комсомольского призыва на «Сталинце» – первым в мире серийном тракторе. Уникальная конструкция, ставшая впоследствии классической, получила в Париже золотую медаль.

Столь же уверенно началось освоение грузовика. Кандидат удовлетворительно тронулся с места и без замечаний прокатился по кругу. Зато последний доброволец наградил чрезмерными эмоциями. Начал вроде неплохо, а дальше погнал на первой передаче, сбивая лавочки у курилки, раскрашенные столбики строевого плаца и заборчики пешеходных дорожек. После очередного зигзага он бросил руль, а непослушная нога продолжала давить на газ. Машина с ревом проломилась через декоративный кустарник и врезалась в угол казармы.

– Повторим или как? – стараясь говорить нейтральным тоном, спросил Костя.

– Неее… Яяяяя… – проблеял парень и сиганул из кабины.

Бойцы отряда тут же организовали общее собрание и выдвинули нового кандидата. Парень робко забрался в кабину и намертво вцепился в руль. Пришлось долго и занудливо объяснять на неработающем двигателе азы управления с практикой работать педалями. Тронулись, когда боец перестал потеть, а через час грузовик лишился крыльев и фар. Тем не менее, по мнению Кости, ученик освоился и способен с минимальным ущербом проехать тридцать километров. Он приказал остановиться:

– Отряд! Грузимся! Двое приносят из столовой четыре скатерти – и вперед на Выборг!

– Скатерти зачем?

– Поднимем вместо белых флагов, иначе наши подстрелят.

– Мы на башнях уже нарисовали красные звезды, – похвастался один из бойцов.

– Танк увидят за четыре километра, а звезды – с полукилометра. Так что сначала жахнут из пушек, а затем разберутся.

Разобрались с отрядом НКВД намного раньше. Не успели они проехать и десяти километров, как уткнулись в шлагбаум со скучающим милиционером на посту. Из наспех сколоченного щитового домика выбежала женщина и крикнула по-фински:

– Танки и машины оставляйте здесь. Ваша шестая дивизия расквартирована в казармах на Большом Березовом.

Заметный карельский акцент заставил Костю присмотреться к женщине и шутливо возразить:

– Мария Осиповна, никак всех проезжающих берешь в плен? Не согласны!

– Ой, Костик! А мы думали, гадали. Пропал парень без следа и весточек не шлет, – со смехом ответила та.

– Пропадешь тут, в глухомани. Хорошо хоть транспорт раздобыли, иначе сутки пришлось бы топать по мокрому снегу.

– Ты в Выборг? Тогда погоди, встань за перекрестком, вскоре подъедет рота саперов. Вместе безопаснее.

– Здесь переправа? – предположил Костя.

– Самое узкое место, всего полкилометра морского льда.

– Читал в учебнике истории.

– Что читал? – не поняла Мария Осиповна.

– Здесь когда-то русский флот раздраконил шведов, демонстративно пропустив галеру под штандартом Карла XII.

– Проезжай, историк, и дожидайся саперов.

После получасового ожидания из прибрежного лесочка выехало чудо дивное на четырех осях. Пока Костя таращился на невиданный грузовик, следом выехал еще один в сопровождении крытой тентом трехосной машины вполне современной наружности.

* * *

Ротная колонна из взвода дорожно-мостовых работ, лесозаготовительного взвода и автомобильного взвода поравнялась с танком, и комроты со шпалой в петлице подошел знакомиться:

– Приветствую товарищей по оружию! Вас назначили в сопровождение нашей колонны?

– Почти, – усмехнулся Костя. – Мы выполнили задание и следуем на окраину Выборга в поисках новых приключений.

– Жаль, мне предстоит найти подходящее место для переправы танков в город.

– С севера через озеро в парк Монрепо. Там должен быть крепкий лед.

– Покажи. – Капитан достал из планшета карту.

На этот раз благодаря железной дороге, мостам и квадратикам городской застройки Костя сумел сориентироваться и уверенно показал:

– Отсюда до Красной площади всего полтора километра.

– Совсем обалдел? Какая Красная площадь? Переправа прямо на «Замок мертвых» и далее мимо форта!

– «Замком мертвых» называется летняя беседка, Красная площадь – в центре Выборга, а форт построен древними новгородцами.

– Форт? Древний? С двухметровыми стенами? И ты предлагаешь пройти рядом с ним?

– Запросто. Шведы развернули крепость на восток, а подходы с запада остались открытыми.

– Первым пойдешь! – пригрозил комроты.

– Пойду, если отпустит майор Аркадов.

– Отпустит, никуда не денется, у меня приказ командарма.

О приказе, полученном от того же командарма, Костя промолчал: не дело перед каждым встречным ссылаться на высокое начальство. Желая увести разговор в иное русло, с неподдельным интересом спросил:

– Что это за четырехосные монстры?

– Двенадцатитонный грузовик «ЯГ-12», сделан на шасси пушечного броневика Лебедева.

– В Империалистическую у нас были колесные танки?

– Ну да, Антанта воевала в болотах, поэтому пушки на гусеницах, а османские земли твердые, на каменистой почве гусеницы не нужны.

– Двенадцать тонн не каждый мотор потянет.

– На машинах – дореволюционный дизель «Геркулес» на двести сил от бывшего завода «Двигатель».

– Почему бывшего?

– Потому что заводы Лебедева и Акционерное общество «Двигатель» сведены в единый Ярославский автомобильный завод.

– Впервые слышу, а что за красавец замыкает колонну? – с нотками восхищения воскликнул Костя.

– Тоже ярославский. Семитонка «ЯГ-7» и дизель на сто двадцать сил созданы нашими советскими инженерами.

– Где-то читал, что до революции вообще не делали автомобилей.

В ответ комроты саперов громко расхохотался и пояснил:

– В Ярославле Лебедев выпускал по полторы тысячи грузовиков в год. Заводы в Петрограде, Нижнем Новгороде и Симбирске были мощнее.

О питерских заводах на улицах Автовская и Автомобильная Костя слышал во время экскурсии по городу. С «УАЗ» тоже понятно, но завод в Горьком строили американцы, и он с сомнением сказал:

– В Нижнем вроде фордовские цеха.

– То «ГАЗ», а заводы Лебедева сейчас называются «ЗИМ»[70].

– «ЗИМ» – это часы! – вспомнив деда, решительно возразил Костя.

– Не путай завод имени Молотова с заводом имени Масленникова, где купец Аржанов с прошлого века выпускал часы «Молния»[71].

– Пусть будет так, – согласился Костя, – но шесть тысяч грузовиков для России – жалкие крошки.

– Почему шесть тысяч? Я работал на автомобильном заводе «Кузнецов amp; Рябушинские»[72], выпускали по двадцать тысяч авто в год!

– Собирали в кучу импортные детали?

– Машины конструкции инженера Луцкого! Модель девятисотого года на Всемирной выставке в Париже получила большую серебряную медаль.

– Это все грузовики, а легковушки тоже выпускали?

– «ДУКС»[73] специализировался на таксомоторах и автобусах, а фабрика Ильина выпускала модные ландо[74].

Капитан с видом победителя посмотрел на ошарашенного милиционера и принялся добивать перечислением моторных заводов. Бензиновые, газовые, дизельные и непонятные керосиновые двигатели с калильной головкой окончательно выбили Костю из колеи. Причем, если верить рассказчику, двигатели внутреннего сгорания изобретены в середине девятнадцатого века и применялись на нефтепромыслах. Они служили приводом для насосов, выкачивающих нефть из скважин. Охренеть!

* * *

К Выборгу подъехали в потемках, и Костя смело направил танк на мост. Город еще не раскинулся вширь, и остров Сорвалинсаари[75] во власти пригородной деревушки. Загнав танки с грузовиками в пустующие сараи, отправился на поиски майора Аркадова, но снова встретил капитана саперов.

– Показывай парк Монрепо и крепость на острове, – с ходу потребовал тот.

Заброшенными огородами вышли к поросшему камышом берегу, и Костя показал на темные силуэты дачных домиков царских времен:

– Вот он, рядом, метров двести от нас, а замок – справа за мостом примерно в двух километрах.

– Много в заливе островов?

– Это не залив, а бывшее устье Вуоксы.

– Не ври! Вуокса впадает в Ладогу, – возразил капитан.

– Это сейчас, а раньше устье было здесь, поэтому новгородцы и построили крепостицу Выбор.

– На карте отмечено старое русло реки, но без названия. Значит, таким способом отгородились от шведов. Хитро и просто!

– Каких шведов? О псах-рыцарях слышал?

– Что захватили Юрьев[76], Белгород[77] и Ругодив?[78]

– Они самые. Выбор тоже взяли и назвали на свой лад – Вибург, а шведы пришли на триста лет позже.

– Эй вы, историки! – раздался за спиной голос. – Вам штурмовой отряд НКВД не встречался?

– Штурмовой? – озадаченно переспросил Костя. – Я – младший лейтенант Мишутин, командир обычного отряда НКВД.

– Обычного, говоришь? У меня задание за подписью командарма для младшего лейтенанта Мишутина.

– Имею соответствующий приказ поступить в распоряжение майора Аркадова.

– Вот и чудненько. Я – Аркадов, пошли любоваться Выборгской башней.

– Зачем? Насмотрелся вдосталь и внутри не раз побывал.

– Это мне сообщили, но подходы все равно надо осмотреть и выбрать наиболее подходящее направление.

– Нам предстоит захват замка? – наконец догадался Костя.

– Именно так, – подтвердил майор. – Следом подойдут мои пулеметчики и завершат блокаду шюциков.

– Сколько на острове человек?

– Смена наблюдателей в шесть вечера. Из города приходят двадцать человек, через час столько же уходят.

– До революции в замке был вещевой склад, финны его разграбили и бросили за ненадобностью.

– Похоже на то, – согласился майор. – Ну что, пошли смотреть?

– Лишнее, часика четыре отдохнем и пойдем на захват.

– Оба моста охраняют броневики с танками.

– Мы зайдем со стороны города.

– Со льда на набережную не подняться.

– Набережная просматривается, а рыбацкие лайбы скучковались в темноте у деревянных причалов, – усмехнулся Костя.

– Поведешь отряд по городским улицам? – ужаснулся майор.

– Ну да. Выйдем к спуску и пошагаем в замок по протоптанной шюциками тропинке.

– Безумец! Вас сразу заметят!

– И что? Они часто стреляют по своим?

– При чем здесь свои? – не сдержался от крика майор. – Вы советские милиционеры!

– Посмотри на меня и найди одно отличие от шюцкоровца.

– Подобный риск я считаю неоправданным, – вмешался в спор капитан саперов.

– Вот что, товарищи командиры, полученное задание я выполню сегодня ночью, а сейчас давайте оговорим условные сигналы.

Костя не собирался блефовать, он был уверен в своих товарищах, они смогут преодолеть страх. По поведению кошки или собаки легко определить, законная в зубах добыча или украденный на кухне кусок мяса. Люди способны справиться с эмоциями, побороть страх и уверенно пройти мимо вооруженного врага.

* * *

Не сумев переубедить младшего лейтенанта, майор Артузов приказал не будить отдыхающих милиционеров. Проснувшись под утро, Костя почувствовал некоторую неправильность и сразу подсветил фонариком часы. Проспали! Стрелки показывают почти шесть утра! Пришлось спешно будить товарищей и чуть ли не бегом выходить на исходную позицию. Осмотревшись в прибрежных камышах, он обратился к бойцам:

– Нам приказано захватить заброшенный замок с дозорной башней, в которой сидят наблюдатели шюцкора.

– Ты знаком с этими местами? – спросил командир второй группы.

– Бывал и не раз, в том числе в самом замке, – подтвердил Костя.

– Тогда командуй, до рассвета всего три часа.

– Предлагаю открыто пройти к свайному причалу с лайбами, подняться в город и войти в крепость по протоптанной шюциками тропинке.

– Мы войдем в город не раньше семи! – воскликнул один из бойцов.

– Вот именно! Обязательно с кем-нибудь встретимся! – нервно добавил другой.

– Осмотрите друг друга на предмет отличия с шюцкором, – внешне спокойно предложил командир второй группы.

– Дело добровольное, приказывать не буду. Если не согласны, ночью с этого места поползем в замок, – добавил Костя.

Откладывать на завтра, тем более ползти полтора километра никто не захотел, и самый разговорчивый боец подвел резюме:

– Управимся за сегодня, глядишь, и вечером отправят домой.

Отряд построился гуськом и зашагал за командиром в неизвестность. Низкая облачность с неприятным ветром и поземкой обещали незаметный вход в город. В такую погоду никто не смотрит по сторонам, люди поднимают воротники и опускают головы, стараясь сохранить у лица крохи тепла от дыхания. Увы, за сотню метров до пирса Костя увидел вышагивающего вдоль лайб часового и внутренне напрягся. Сворачивать ни в коем случае нельзя, рядом нет удобного выхода на берег, и подобный маневр вызовет подозрения.

– Фу, дошли, – поднимаясь на скрипучие доски, сказал он, ни к кому не обращаясь.

– Русских много? – часовой охотно вступил в разговор.

– Солдат не видели, а танковые моторы так и гудят, так и гудят.

– Не полезут на нас, – последовал уверенный ответ, – правительство начало мирные переговоры, и Вийпури[79] останется за нами.

– Все так говорят, – охотно согласился Костя и по-фински прикрикнул на бойцов: – Чего встали? Пошли спать!

На самом деле мирные переговоры начнутся двадцать второго марта, через десять дней после высадки советского десанта в Ханко, а завершатся лишь в сорок шестом. Но сейчас это вторично, и Костя поднялся с пирса на рыночную площадь. Начало операции можно назвать удачным, осталось провести бойцов к цели, и он пошагал по ведущей к замку узенькой улочке. Нестройный звук шагов отражался от стен и казался грохотом в утренней тишине.

Отряд вышел к старому русскому укреплению под названием «Северный вал», давно ставшему обычной улицей. Здесь следовало спуститься вниз и перейти по льду к оставшемуся от новгородцев входу. По словам майора, именно через него шюцкоровцы заходили в замок. Осталось совсем чуть-чуть, каких-то десять минут, но спуск оказался загроможден баррикадой из мебели.

– Куда прете, совсем ослепли? – из-за лежащего на боку платяного шкафа показался солдат.

– Мы первый раз идем в замок, – недовольно ответил Костя.

– Оставь их в покое, Юхан, туда посылают только салажат. – Из-за баррикады показался второй солдат.

– Где спуск?

– Через сто метров увидите лестницу, по ней и спускайтесь.

Отряд двинулся дальше, а командир второй группы возбужденно зашептал:

– У них «Максим»! Это фланговое прикрытие подхода к замку.

– Я другого не понимаю, – вмешался один из бойцов, – зачем они свалили на берегу кучу мебели?

– Она скрывает позицию от наших наблюдателей, – пояснил Костя.

Он мог бы добавить, что хорошо скрывает. С нашей стороны пулемета никто не заметил, более того, майор даже настаивал идти в замок именно с этой стороны.

* * *

Хлипкая деревянная лестница с осени вмерзла в лед, за ней – прикрытая дверью полынья, а далее через двадцать шагов заветный вход. Прежде чем сунуться в неизвестность, Костя проверил оружие, навернул на пистолет глушитель и решительно шагнул в кромешную темноту.

– Постой! – жарко зашептал командир второй группы. – Я – первый.

– Часовой сначала окликнет, и что ты ему скажешь?

– А если выстрелит?

– С какой стати? Он обязан окликнуть, иначе финская армия давно осталась бы без офицеров.

– Ладно, уговорил. Но я иду следом…

– Ты идешь последним, – отрезал Костя.

Шесть гранитных ступенек и крутой поворот, затем еще шесть и снова поворот, за которым начинался крутой подъем на площадку перед стеной склада. Дождавшись выхода бойцов, смело зашагал по протоптанной в снегу тропинке, которая привела к небольшому домику. В стародавние времена здесь была новгородская таможня, а в последние годы размещалась складская канцелярия. Глянув на крыльцо и расходящиеся от него веером следы, Костя приказал:

– Второй и третий отряды попарно блокируют пулеметные расчеты, остальные – за мной!

– Где ты увидел пулеметы? – удивился командир второй группы.

– Разделил двадцать шюциков на четыре и получил четыре пулемета.

– Обычно дежурят по одному! Двадцать минус четыре и твоей группе остается шестнадцать!

– Правильно, шестнадцать спящих, – ответил Костя и указал на темные окна.

Недовольно засопев, командир второй группы разделил бойцов и отправился блокировать предполагаемые пулеметы. Остальные взяли оружие на изготовку и тихо вошли в домик. Темноту просторной комнаты слегка подсвечивали обычные кухонные керосинки. Чайники уже шипели, но еще не кипели, рядом, завалившись на стол, сладко спал дневальный.

– Командир, оружие здесь, винтовки кучей свалены у двери, – прошептал боец.

– Рядом с печкой на полу «Летучая мышь», зажигай, – тихо ответил Костя.

Негромко лязгнул механизм подъема стекла, спичка высветила разложенный на столе завтрак, а свет загоревшейся керосиновой лампы показался ослепительным.

– Локтем прикрой, иначе всех разбудишь! – взволнованно прошипел кто-то из бойцов.

Дневальный сонно встрепенулся, но ближайший боец зажал ему рот ладонью и завернул правую руку за спину. Шюцкоровец засучил ножками, но боль в суставе лишила бедолагу сознания, и он обмяк.

– Ловко ты его, – с нотками восхищения похвалил Костя.

– Обычный прием захвата бандитской «малины», сейчас покажу заключительный этап, – ответил боец.

В царские времена любой нежелающий работать мог обратиться в ГОП[80] и получить бесплатное жилье с пропитанием. Ему гарантировались неплохие условия, примером этого служит бывший петербургский ГОП, а ныне – гостиница «Октябрьская». При советской власти тунеядство карается законом, и асоциальный элемент сбивается в «малины», которые регулярно накрывает милиция. Для Кости предложение стало палочкой-выручалочкой, ибо, кроме как перестрелять спящих, в голове не было иной идеи, и он согласился:

– Действуй!

Бойцы грубо саданули ногой дверь в смежную комнату и зычно закричали:

– Вставай, скотское отродье, быстро, быстро, бегом на улицу!

Замерший от неожиданности Костя не мог поверить в реальность происходящего, а когда опомнился, начал торопливо переводить. Впрочем, в переводе не было необходимости, шюцики покорно выбегали на снег, становились на колени и закладывали руки за голову. Не прошло и полминуты, как захват пленных был завершен. В складе напротив протрещала короткая очередь, и финский отряд в исподнем пополнился дозорными в ватниках.

* * *

Дабы не стоять без дела, Костя вернулся в домик для осмотра трофейного имущества. В углу за небрежно составленными винтовками притулился черный ящичек непонятного предназначения. Право, зачем нужен деревянный ящик с ведерной дужкой и керосиновой лампой внутри? В поисках разгадки зажег фитиль, и ответ пришел сам. Стенки с трех сторон оказались сдвижными, а за ними скрывались красное и зеленое стекла. Сигнальный фонарь, причем, судя по старорежимным надписям, изготовлен в девятнадцатом веке.

Находка напомнила о необходимости подать обусловленный сигнал, и он поспешил к внешней стене западного склада. Как ни странно, свет древнего фонаря оказался ярче карманного фонарика, и через несколько минут по льду прибежала толпа красноармейцев.

– Жмитесь к стене склада, иначе нарветесь на пулемет, что стоит на углу набережной, – предупредил Костя.

– Сейчас мы его оприходуем! – хвастливо заявил вышедший на свет фонаря майор.

– Оприходуешь? Финны в ответ расстреляют из пушек лед, и придется вам до весны сосать лапу.

– Из города снаряд через башню не перебросить.

– Долбанут со стороны железной дороги, с той стороны прямая линия выстрела.

– Слушай, стратег, обойдемся без твоих подсказок. Операция продумана до мелочей и батареи заранее пристреляли опасные участки.

– Эти, что ли? – Костя указал на трубы батальонных минометов.

– Нет, поставим на чердаках складов и начнем обстрел улиц и парков, затем сгоним шюциков с городской стены.

– Как знаешь. Принимай замок и пленных, а мы пошагали восвояси.

– Э, нет, твой отряд остается здесь.

– Зачем? Мы – милиция! Из пулеметов стрелять не умеем, с винтовками наперевес в атаку не ходим. Нечего нам здесь делать!

– Не придуривайся, младший лейтенант, я прекрасно знаю, что вы умеете, а что не умеете.

Косте очень не хотелось оставаться на крошечном пятачке под носом у финнов. Активная боевая деятельность аукнется мощным ответом шюцкора с непредсказуемыми последствиями. Увы, приказы исполняют, а не обсуждают, и он с опущенной головой вернулся в замок. Первым делом майор переписал пленных и отправил под конвоем в расположение войск РККА. Затем занялся распределением бойцов по позициям и организацией быта.

Оставшись в одиночестве, Костя заинтересовался минометчиками. Вспомнился бой в карельской деревушке, где знания заменял энтузиазм, и он отправился на чердак склада. Бойцы разбирали обращенный во двор скат кровли и устанавливали минометы опорной плитой на выход несущей стены. Заметив постороннего, командир в петлицах старшего лейтенанта недовольно спросил:

– Пришел по делу или давать непрошеные советы?

– Учиться, – лаконично ответил Костя.

– Учиться? Чему?

– Месяц назад нужда заставила стрелять из миномета.

– Сами не подорвались?

– Пронесло, остались живы-здоровы и финнов напугали.

– В умелых руках опасное для врага оружие, главное – выбрать правильную позицию и ровно установить плиту.

– Научишь?

– Иди к сержанту и выполняй все приказы, Бондаренко быстро научит.

Едва Костя сделал первый шаг, как в чердачном люке показалась голова бойца.

– Товарищ младший лейтенант, вас майор вызывает! Срочно!

– Что-то случилось?

– Не знаю. Как только связисты наладили связь, позвонило начальство, и майор приказал срочно найти вас.

Шестовую связь через Выборгский залив навели одновременно с переходом по льду первых батальонов, и звонок мог быть из штаба армии. В надежде, что это так и поступил приказ вернуть отряд НКВД в Ленинград, Костя помчался вниз.

Глава 13 Ранение

Майор действительно сидел у полевого телефона и внимательно рассматривал карту города. Заметив младшего лейтенанта, поспешно сунул ее в планшет и коротко сказал:

– Пошли.

– Куда? – удивился Костя.

– В башню, сориентируешь меня с местностью, ты хорошо знаешь Выборг.

Во вляпался! Он знает город двадцать первого века, который значительно отличается от довоенного. Дело не в хрущевских и брежневских микрорайонах. Летом сорок первого финны безжалостно бомбили и обстреливали жилые кварталы, хотя в пределах Выборга не было ни одной воинской части. Впрочем, конфигурация улиц, площадей и парков должна оставаться прежней. Недовольно фыркнув, Костя взял «АВС-36» и направился к крутой лестнице.

Смотровая площадка встретила девственным снегом, что свидетельствовало о том, что наблюдателей шюцкора здесь никогда не было. Телефонисты без лишних слов подключились к линии и принялись вызывать некий «Одуванчик». Корректировщик разложил свои таблицы, а майор занялся изучением открывшейся панорамы. Наконец связь наладилась, и почти сразу внизу тявкнула сорокапятка. Один-единственный снаряд пробил насквозь и танк, и бронемашину, вызвав на мосту переполох с бегством оставшихся в живых.

– Молодцы, пушкари, так держать! – с довольным видом потерев руки, воскликнул майор.

Следом раздались выстрелы со стороны Манрепо, и бронетехника у другого моста полыхнула бордовым пламенем. Тотчас в дело вступили установленные в башне «Максимы», выдавая длинные очереди в ритме швейной машинки.

– Молодцы, парни, молодцы! Задайте шюцкоровцам жару! – снова воскликнул майор.

– Город защищает двадцатитысячный гарнизон, – осторожно заметил Костя.

– Загоним в подвалы и будем держать до белого флага!

Оптимист хренов. Как бы самим не пришлось прятаться в подвалах. Идейные бойцы за Великую Финляндию запросто могут взять количеством. Напьются спирта и попрут грудью на пулеметы. Но тут на мост выехали танки «Т-26» с санями на прицепе. Мешки с песком! Однако события начинали приобретать вид продуманной операции. В несколько минут мост перед домиком коменданта перекрыла баррикада, обеспечив надежную связь маленького гарнизона с основными силами. Тем не менее в городе много пушек, а мешки с песком против снарядов не устоят, и Костя заметил:

– Снесет артиллерия вашу баррикаду.

– Для того и залезли на башню, – усмехнулся майор. – Засекаем позицию и сразу накрываем минометами.

Хитро придумали, ничего не скажешь! Финны обязательно клюнут на приманку и получат в ответ прицельный залп батальонных минометов. Безопасность маленького гарнизона тоже продумана, благодаря фланговому прикрытию любая атака изначально обречена на провал. Костя поднес к глазам бинокль и охнул:

– Командир! На колокольне Петропавловского собора группа наблюдателей!

– И что? Пусть любуются на скорый звиздец.

– Четыреста метров! Дистанция прямого выстрела из винтовки!

– Снайперская винтовка у тебя или у меня? – последовал язвительный вопрос.

Бинокль направлен в эту сторону, но куда конкретно смотрит наблюдатель, установить невозможно. Его может заинтересовать спешное возведение баррикады или расположение обстреливающих улицы пулеметов. Костя ввел в прицел поправки и прислонился к опорному брусу. Он с детства привык так стрелять, упираясь плечом в дерево.

Пока он возился, на колокольне появилось пополнение, двое с биноклями что-то активно обсуждали, еще трое стояли за их спинами и внимали словам начальства. Не озадачиваясь чинами собравшихся шюциков, навел прицел на левую фигуру и выстрелил. Пуля попала точно в шею. У прицела ограниченный обзор, поэтому снова взял бинокль и довольно хохотнул. Никто на колокольне даже не попытался спрятаться, двое склонились над убитым, остальные суматошно размахивают руками.

– Забавно. Они впервые на войне? – прокомментировал майор.

Костя снова прильнул к прицелу. Главарь с биноклем смотрит в сторону железнодорожного моста, за спиной двое, третий тащит убитого к лестнице. На это раз после выстрела оставшаяся троица боязливо присела. Не смешно, ограда колокольни из кованых прутьев, и он добавил каждому по пуле.

– Молодец, лейтенант, расправился быстро и качественно, – похвалил майор и добавил: – Не будем маячить, пошли вниз.

– Финны могут прислать своих снайперов, – предупредил Костя.

– У меня тоже есть группа охраны корректировщика!

Они спустились на четвертый этаж и по внутреннему коридору перешли в склад, некогда построенный как казармы гарнизона. Окна, покрытые толстым слоем пыли с зарослями паутины, потребовали очистки. Пришлось ожидать, пока бойцы принесут воду и очистят хотя бы одно. Когда мойка стекол подошла к концу, Костя почувствовал странную тревогу и невольно отошел к простенку. Немного постояв, упрекнул себя в трусости и вернулся обратно, встав в нескольких шагах позади майора. Увы, это была не трусость, а предчувствие, через мгновение некая сила отбросила его на пол.

* * *

Нет ничего обиднее собственной беспомощности. Костя лежал на полу и не мог пошевелиться. Да что пошевелиться, он не мог дышать! Рядом суетливо бегали бойцы, что-то встревоженно обсуждали, а он лежал младенцем без возможности даже пикнуть. Желание сделать один-единственный вдох заставило напрячь мышцы и немного сдвинуть неимоверную тяжесть. Грудь обожгла боль, а получившие воздух легкие отозвались надсадным кашлем.

– Он жив! Надо помочь лейтенанту!

В поле зрения показалась группа бойцов, и неимоверная тяжесть исчезла. Его придавила оконная рама работы неведомых столяров доисторического периода! Жалостливо охнув, Костя сел и начал снимать изодранный в клочья ватник.

– Погоди, командир! Не трожь! У тебя вся грудь поранена! Вон весь в кровище!

Чьи-то заботливые руки осторожно сняли остатки ватника, затем разодрали гимнастерку с нательной рубахой и уложили обратно на пол. Молодой санинструктор запричитал древней старушкой и начал перекисью водорода протирать раны. Кровь зашипела, запузырилась, а парень продолжал приговаривать и осторожно вытаскивать впившиеся в тело осколки стекла. Затем примолк и после продолжительной паузы предупредил:

– Потерпи чуток, сейчас будет больно.

Несколько болезненных удалений Костя стоически выдержал, а последний отправил его в длительный нокаут. Очнулся на руках у бойцов, выносивших его из башни к стоявшим во дворе саням. На чердаках часто захлопали минометы, наполняя небо заунывным воем улетающих мин.

– Куда стреляют? – сипло спросил он.

– Батарею у порта уже разгромили, сейчас молотят по городским воротам и забрасывают за стену.

– Вслепую?

– Зачем? Радиостанция связи с внешним кольцом уже на башне.

Бойцы уложили Костю на мягкий матрас, заботливо укутали несколькими одеялами, и сани тронулись, но куда? Выезд на мост мимо домика коменданта ничего не определял, другого пути из замка попросту нет. Вспомнился первый месяц в учебке еще той, теперь уже недостижимой жизни. Среди прочих обзорных лекций о предстоящей службе было выступление военврача.

Говорил он много и неинтересно, а запомнилась лишь организация лечения во время войны. Полевые лазареты созданы в далеком девятнадцатом веке и сразу доказали свою эффективность. Медсанбаты разворачивались в ближнем тылу непосредственно перед боем, с расчетом скорейшей доставки раненых на хирургический стол. В результате количество умерших после ранения было минимальным. Союзники и немцы на месте лишь бинтовали и увозили в стационар. Как следствие, треть умирала в дороге от потери крови, еще треть ложилась на ампутацию из-за начавшейся гангрены.

Скорая встреча с квалифицированным персоналом немного успокоила, но мысль о засевших в груди осколках стекла приводила в отчаяние. Это вам не железо, а продукция дореволюционных мастеров, сделанная качественно из сырья с особых карьеров. Сани остановились, и строгий баритон приказал:

– Несите в операционную и аккуратно переложите на стол. С подобным ранением бойца нельзя тревожить.

Далее началась процедура очистки ран с комментариями. Хирург охал по поводу размеров извлеченных осколков, требовал направить свет на определенное место и просил еще немного потерпеть. В завершение грудь обильно посыпали стрептоцидом, туго перебинтовали, и врач вынес вердикт:

– У вас только две глубокие раны, остальные – просто порезы. Сейчас подготовим транспорт и отвезем в Ленинград.

– Зачем в Ленинград, если у меня просто порезы, – насторожился Костя.

– У комполка сильно изуродовано лицо и требуется незамедлительная помощь пластических хирургов.

– Везите майора, а меня оставьте в покое.

– Машина на двоих лежачих. В окружном госпитале вы пройдете дополнительный осмотр с интенсивным лечением.

В принципе война практически закончена, шюцики месяц посидят в окружении и выкинут белый флаг.

– Ладно, везите, заканчивайте войну без меня, – нехотя согласился Костя.

Его сразу запеленали в несколько одеял и через час перенесли на носилках в санитарную машину. Следом занесли майора, а последним в фургон забрался санинструктор с личными вещами раненых и портфелем с документами.

* * *

Ехали долго, машина аккуратно объезжала колдобины, немного прибавила на льду залива и натужно выбралась на берег. На железнодорожной ветке крепости Тронгзунд их дожидался состав с порожними платформами и единственным пассажирским вагоном. Раненых разместили в одном купе, и поезд тронулся. Домой, домой, домой, под этот перестук колес Костя крепко заснул, а проснулся ранним утром во время остановки у Чугунного разъезда, где отцепили порожняк. Паровоз с единственным вагоном заехал в тупичок, и они оказались почти на Пироговской набережной, в двух шагах от Военно-клинического госпиталя.

Не выспавшийся после ночного дежурства персонал оставил каталки в смотровых и отправился готовиться к передаче смены. Костя еще немного поспал, но переполненный мочевой пузырь требовал разгрузки. Из кокона одеял выбраться не удалось, и он начал звать медсестру. Увы, крики остались безответными. Извиваясь червем, он кое-как смог сесть, затем высвободить одну руку и получить желанную свободу.

В коридор Костя выскочил в набедренной повязке из пеленки и нос к носу столкнулся с бритоголовым генералом в окружении дюжины врачей.

– Ты откуда? – озадаченно спросил генерал.

– Из Выборга.

– Из-под Выборга? Номер палаты!

– Из центра Выборга, где тут туалет, терпеть невмоготу.

– Направо, здесь рядом, – заботливо подсказала женщина со стопкой папок в руках.

– Под утро привезли двух раненых – майор со сложной пластикой лица, лейтенант с травмой горла, – пояснил один из врачей.

– Какого хрена у вас…

Но Костя ничего не слышал, ибо бежал к заветной двери с буквой «М». Зато в смотровой сразу попал в крепкие руки санитаров и без всяких пояснений был доставлен на второй этаж. Под наблюдением группы врачей его привязали ремнями к креслу и засунули в рот блестящую железяку. Жуть! Премерзкое состояние, когда тело содрогается от рвотных позывов и задыхается от невозможности нормально дышать. Часовая экзекуция с тремя перекурами, когда врачи что-то обсуждали, а Костя выискивал возможность бежать прочь, закончилась вердиктом:

– Горлышко у вас получилось отличное. Два дня поживете без горячей пищи и можете петь со сцены.

– Мне бы живым отсюда уйти, – просипел Костя.

Вместо ожидаемых двух дней полного ничегонеделания он получил лишь полдня с обедом и ужином в виде жиденького пюре. На другой день его отвезли в темную комнату со злобно урчащим рентгеновским аппаратом и долго крутили перед зеленым экраном. В завершение один из врачей потыкал в грудь железной указкой и нарисовал химическим карандашом крестик под правым соском.

– У вас под ребром обнаружен осколок стекла. Операция будет завтра.

Бодрое состояние с надеждой на скорую выписку рухнуло в никуда. Осколок стекла! В груди сразу начались непонятные боли, а воображение рисовало жуткую картину, как мерзкая стекляшка режет сосуды, а легкие наполняются кровью. В палату он вернулся оловянным солдатиком и до утра боялся пошевелиться. На этот раз каталка остановилась перед широкими дверьми с надписью «Операционная», и санитар предупредил:

– Вас будет оперировать сам Петр Андреевич.

Новость несколько успокоила, это тот самый бритоголовый генерал, профессор и начальник Военно-медицинской академии. После недолгого ожидания дверь открылась, и дальнейшее происходило под руководством операционной медсестры. Сначала Костю согнали с каталки, и он самостоятельно подошел к операционному столу. Далее велели лечь, как ему удобно, а когда он перестал ворочаться и елозить, ловко зафиксировали ремешками.

Операция прошла быстро и безболезненно, если не считать первых уколов местного обезболивания. Хирург тихо разговаривал с ассистентами, а Костя считал лампочки на потолке.

– Готово, можете вставать, молодой человек, – неожиданно сказал Петр Андреевич.

– Вставать?

– Ну да, операция завершена, стеклышко удалили, так что вскоре пойдете на танцы и крепко обнимете самую красивую девушку.

– Я не хожу на танцы, – буркнул Костя и неловко встал на ноги.

– Герой, орденоносец – и не ходит на танцы?

– Никакой я не герой. Слегка пришибло оконной рамой, вот и все мое геройство.

В операционной грохнул хохот, а профессор насмешливо заметил:

– Не герой, говоришь? О тебе справлялся сам товарищ Гоглидзе, и Мерецков ежедневно названивает.

– Им по должности положено, – нашелся Костя и осторожными шажками направился на выход.

– Вы куда? – спохватилась медсестра. – Ложитесь! – И подкатила каталку.

Выписка из госпиталя действительно оказалась скорой. Швы сняли на третий день, и сразу за ним приехала санитарная машина больницы НКВД. Там продержали еще два дня и отправили домой с наказом ежедневно приходить в медпункт Главного управления.

* * *

Для него война закончилась, но прежде выхода за ворота больницы необходимо одеться. Финские сапоги да солдатские бриджи – вот и все, что у него осталось, если не считать смены нижнего белья. Пока он раздумывал над решением по меньшей мере комической ситуации, медсестра принесла документы со свидетельством о выписке и маленький квиточек к завхозу:

– Возьмите у завхоза форму б/у и не забудьте вернуть на вещевой склад управления.

Бриджи и сапоги он подобрал сразу, а кителя в размер никак мог найти. Перебирая сваленную в кучу форму, остановил свой выбор на гимнастерке и неожиданно услышал:

– Не волнуйтесь, все выстирано и продезинфицировано.

К чему это замечание? И тут до него дошло. Петербург или Ленинград не просто так называют бандитской столицей, а далее по рейтингу идут Ростов и Нижний Новгород. Дело не в особых флюидах местной природы, причина – в морских и речных портах. Налет на портовый склад принесет барыши, не сравнимые с грабежом московского магазина или квартиры.

В карманах – ни копейки, в тощем ранце лишь смена белья да полотенце с туалетными принадлежностями. В трамвай он сел, поеживаясь от неприятных ощущений. Дело не в кондукторе, для милиции – проезд бесплатный, давило неприятное чувство вины за умершего от ран парня, чью форму он надел. Таким смурным и нахохлившимся вошел в вестибюль управления и был остановлен дежурным:

– Вы к кому?

– Управление «К» при седьмом отделе, – обескураженно ответил Костя.

– Подождите, я должен позвонить, и за вами придут с временным пропуском.

– Окстись! Вот мое удостоверение!

У дежурного вытянулось лицо, затем наступил момент узнавания, и он воскликнул:

– Костя! Ты откуда? Почему на тебе форма постового?

– Час назад выписали из больницы и одели со склада б/у.

– Долго же ты болел, – посочувствовал дежурный.

– Я – после ранения.

– Воевал, да? А ранили куда?

– В грудь, на операцию привезли в Ленинград.

– Вот повезло человеку! И воевал, и боевое ранение в грудь! А мы, эх, дежурство, патрулирование да облавы.

– Еще навоюешься, – напророчил Костя и пошагал на вещевой склад.

Прикрепленная кнопкой к двери записюлька «Вернусь через пятнадцать минут» означала лишь то, что кладовщика нет и вернется неизвестно когда. Дабы попусту не терять время, отправился к начальнику контрразведки. Доклад о возвращении никто не отменял, кроме того, следовало отдать справку о завершении лечения.

– Поздравляю с выздоровлением, садись и рассказывай о боевых подвигах, – приветливо встретил начальник.

– Какие там подвиги, выполнял приказы и все.

– Не скромничай, не скромничай. Из штаба Седьмой армии пришло похвальное письмо за подписью командарма и армейского комиссара.

– Я их видел всего разок, – удивился Костя.

– Так они написали не о распитии чаев, ты выполнил самые сложные задания и проявил себя настоящим героем!

– Мое геройство без товарищей по управлению ничего не стоит.

– Молодец, нос не задираешь и помнишь о боевых товарищах! Оставляй бумаги, их разнесет секретарь.

– Все? Там выписка для медсанчасти.

– Медицина подождет, дуй в кассу за премией, но сначала загляни в кабинет партийного контроля. Они месяц о тебе спрашивают.

Партком с Ленинской комнатой действительно рядом, и Костя поспешил к партийным функционерам.

* * *

Дверь с табличкой «Партийный контроль» находилась в конце узкого коридора. Вежливо постучав, он зашел в просторный кабинет на три стола и представился. Три уткнувшиеся в бумаги личности синхронно повернули головы и заставили улыбнуться. У окна сидел стриженный под ежик дяденька с рыхлой физиономией. Справа у стены некто бородатый явно копировал облик товарища Карла Маркса. Женщина напротив словно сошла с плаката, боевая комсомолка, только без красного платка.

Паузу взаимного созерцания прервал рыхломордый, пространно заговорив о проникающих в ряды ВКП(б) случайных людях с буржуазным прошлым. И пошло-поехало, троица по очереди принялась рассуждать о происках капиталистов, пытающихся внести раскол в монолитную глыбу пролетариата. Костя стоически внимал словоблудию, пока не услышал вердикт:

– За систематическую неуплату членских взносов вы будете исключены из партии.

Женщина презрительно усмехнулась и добавила:

– Особая комиссия рассмотрит ваше персональное дело на предмет сотрудничества с финской разведкой.

Охренеть! За что? Какие членские взносы? Его обвинили, ни о чем не спросив и не дав сказать даже полслова! Идти бараном на заклание Костя не собирался и решительно заявил:

– Я прибыл из больницы всего час назад, поэтому физически не мог заплатить взносы.

– Вы болели два с половиной месяца? – язвительно спросил рыхломордый.

– Не болел, а воевал! В больницу привезли после ранения! – и Костя задрал гимнастерку вместе с нательной рубахой.

Впечатлило, мужчины даже несдержанно охнули, но женщина строго заявила:

– Перед отъездом вы должны были взять учетную карточку и платить взносы по новому месту службы!

– Кому? Финнам? Я был за линией фронта!

– Назовите человека, который может это подтвердить!

– Приказ получен лично от наркома в присутствии товарища Гоглидзе.

– И вы не удосужились известить об этом партком? – продолжала напирать женщина.

– А вы не удосужились обратиться в бухгалтерию? Я еще ни разу не получал зарплату!

Последний довод выбил из обвинителей дух, и рыхломордый поставил точку:

– Мы проверим, все проверим, можете идти.

Из кабинета Костя вышел злым, готовым рвать и метать всех подряд. Пока голова придумывала для злоклятой троицы небесные и земные кары, ноги на автомате привели к окошку кассира.

– Наконец-то! Деньги заказала, а вас нет и нет, – обрадовалась кассирша.

Сначала он получил расчетные листочки и зарплату за декабрь и январь. Затем расписался за премию, и кассирша протянула пачку розовых денег.

– Что это? – озадаченно спросил Костя.

– Постановлением Совнаркома участникам боев с белофиннами премии выплачиваются бонами.

Подшитое к ведомости приложение начиналось словами: «В соответствии с постановлением СНК СССР № 0034/215 О порядке выплаты денежных премий за захват или уничтожение в бою вражеской техники, самолетов, танков…» М-да, интересный расклад, мало того что платят за каждый трофейный патрон, так еще дают специальные дензнаки валютных магазинов.

Костя пересчитал полученную пачку бонов с надписями «государственный расчетный знак» и «государственный разменный знак» и мысленно присвистнул. Круто, с такими деньгами он – кум королю и сват министру. Тут же вспомнились злыдни из партконтроля, желающие поставить его к стенке, и побежал в партком. В кабинете партучета принимающая взносы женщина небрежно отодвинула расчетные листочки и назидательно сказала:

– Взносы принимаются со слов коммуниста.

– Извините, я не знал, – повинился Костя.

– Да ладно вам, не надо извиняться, у нас почти весь оперативный состав контрразведки пришел по направлению Коминтерна.

– У меня две премии, январская в рублях, и сегодня получил в бонах.

– Январскую впишу, а командировочные и валютные выплаты взносами не облагаются.

Неприятность с партвзносами заставила вспомнить о профсоюзном билете, где тоже есть листочки с соответствующими графами. Пришлось бежать домой, а когда вошел в квартиру, сел и расхохотался, он хотел сдать взятую в больнице одежду б/у, а его форма оставалась дома. Нет, дальше так жить нельзя, возврата назад нет, а случай с оконной рамой показал, что он не бессмертен. Необходимо обзавестись друзьями и товарищами, а для начала устроить вечером сабантуй. Близкое знакомство с соседями и сослуживцами позволит лучше понять новую жизнь.

* * *

Никто не отказался от приглашения отметить возвращение с фронта. Одни пришли всей семьей, другие заглянули на полчасика поздравить да пропустить рюмочку за выздоровление. Но все без исключения хотели посмотреть раны, женщины при этом проводили пальчиком по синюшным шрамам и восторженно ахали. Костя снисходительно посмеивался и шутливо предлагал проверить швы крепкими объятиями.

Вечеринка удалась, к нарезанной колбасе с сыром и селедке с луком гости принесли отварную картошку, котлеты и солидный кусок сала с прожилками. После первой рюмки гости-соседи потребовали рассказать о войне и выслушали историю о советских огнеметных танках, выжигавших финские укрепления, словно соломенные шалаши. Почти правда, учитывая эффективность термобарических зарядов.

Постепенно застолье перешло в следующую фазу, когда общий разговор разбился на беседы по интересам. Мужчины постарше вспоминали войну двадцать шестого года, когда сумели отогнать финнов от Петрозаводска, но выбить с севера Ладоги уже не хватило сил. В региональных войсках должности младших и средних командиров занимала милиция, поэтому большинство говорили об армейских учениях.

Женщин всех времен и народов интересуют мода, еда, деньги и последние сплетни из жизни знаменитостей. Вот тут Костя навострил уши. При советской власти люди жили плохо и нуждались буквально во всем. Ага, как бы не так! Известная чулочная фабрика, что на Обводном, оказывается, частная! Завод металлопосуды на Садовой, тоже частный, и таксомоторы частные! Коммерческие магазины и рестораны с прочими ателье входили в состав ЛенПО[81], проще говоря, были частными или кооперативными.

К девяти вечера на стол поставили двухкилограммовый торт, и разговор под чай снова стал общим. Мужчины разлили по рюмкам коньяк, женщины сладкое и тягучее вино «Узбекистон», но выпить не успели. Входная дверь нарочито громко хлопнула и следом послышался недовольный баритон начальника политотдела:

– Празднуешь? Соседей собрал, да? А меня игнорируешь?

Костя чуть не уронил рюмку и невнятно ответил:

– Как-то неудобно звать к столу большого начальника.

– Ты собираешь не начальников, а соседей! В наказание пойдешь ужинать ко мне!

Мужчины понимающе переглянулись, а женщины заторопились на кухню мыть посуду. Делать нечего, надо идти, отказ равнозначен приговору к расстрелу, и Костя понуро пошел за соседом. Вопреки нежеланной встрече с любвеобильной Катенькой в комнате за накрытым столом сидела незнакомая девушка.

– Моя доченька Серафима, – представил незнакомку Ефим Наумович. – Студентка третьего курса политеха.

– Учусь на авиастроительном факультете[82], – добавила девушка.

– Вот как? – удивился Костя. – Даже не догадывался о существовании такого факультета.

– Старейший в мире! Основан по приказу Витте одновременно с авиамоторным факультетом!

– Молоды еще для обсуждений событий времен царского режима! – вмешался Ефим Наумович. – Садитесь за стол.

Девушка принесла с кухни второе и разлила по рюмкам коньяк, а хозяин произнес тост:

– За нашего героя! Молодец, показал в боях пролетарскую зрелость и пролил кровь в борьбе с мировой буржуазией!

Костя до этого немало выпил и сытно поел, поэтому последующие рюмки лишь подносил к губам и вяло ковырялся вилкой в тарелке.

– Ты чего это филонишь? Или наше угощение тебе не по нраву? – недовольно заметил Ефим Наумович.

Переедать на ночь хуже любого наказания, а чрезмерная выпивка чревата тяжким похмельем с головной болью на весь грядущий день. Надо как-то увильнуть, и он сумрачно ответил:

– Комиссия партконтроля напрочь испортила настроение.

– Тебе? Ты у нас без году неделя.

– Обвинили в буржуазном происхождении и желании подорвать единство пролетариата.

– Ну-ка, ну-ка, расскажи все подробно.

Он рассказал, подробно и честно, утаив лишь то, что о взносах не имел понятия. Если финские коммунисты вносили деньги в партийную кассу, то подобное незнание чревато тяжкими последствиями.

* * *

Ефим Наумович внимательно выслушал, затем выпил рюмку коньяка и положил перед Костей двойной листок из школьной тетради:

– Пиши рапо́рт на мое имя!

– О чем писать?

– Как о чем? Комиссия партконтроля пыталась тебя оклеветать! Ты обязан защитить свое имя честного коммуниста!

– Но рапо́рты у нас не пишут.

– Ты прав, сухопутным морскую душу не понять, пиши докладную записку, – немного подумав, согласился Ефим Наумович.

– Никогда прежде ничего подобного не писал, – попытался отвертеться Костя.

– Не беда, я внимательно слушал и смогу надиктовать содержание с правильными формулировками.

Началось с мудрой политики партии под руководством товарища Сталина, а закончилось перечислением постановлений политбюро и решений восемнадцатого съезда партии. Из двух листов текста сама суть заняла не более четверти странички и выглядела настоящим обвинением в антигосударственной деятельности. Успокоив себя мыслью, что троица реликта борьбы с происками буржуазии отделается изгнанием из парткома, Костя расписался и передал кляузу Ефиму Наумовичу.

– Вот и чудненько, мы их прижмем к ногтю! – воскликнул тот и налил полный стакан коньяка. – За народную власть!

– Они примкнувшие, все трое выходцы из семей потомственных интеллигентов, – пояснила Серафима.

– Разве интеллигенты не могут вступать в партию? – удивился Костя.

– Могут, но они неспособны понять пролетариат.

– Вот именно! Катьку застукали в постели с артистом, а меня обвинили в разложении семьи! – воскликнул Ефим Наумович.

– Она часто встречалась с сотрудниками Германского консульства, и ваш отдел давно за ней присматривал, – добавила Серафима.

– Шалава! Подстилка! Из-за нее комиссия партконтроля хотела исключить меня из партии! Меня!

– Папа по-быстрому развелся и написал заявление о ее сотрудничестве с германской разведкой.

– Пятьдесят восьмая статья! Десять лет без права переписки, и партконтроль заткнулся. – Ефим Наумович сновал налил полный стакан коньяка.

– Все по справедливости, за свои поступки надо отвечать, – назидательно заявила Серафима и залпом осушила рюмку.

Круто! Обычная семейная разборка выходит на уровень партийных чиновников, и ни в чем не повинный муж становится козлом отпущения! Видите ли, он не проводил с супругой надлежащей политико-воспитательной работы. Дурь беспросветная! Супруги могут ругаться сколько угодно, но если ночь их не помирит, то никакие парткомы не помогут. Тем временем Ефим Наумович пьяно засопел и уронил голову на стол, и Костя тихо сказал:

– Конец банкета, пора уходить.

Но Серафима поняла его по-своему:

– Не сегодня, надо папу уложить, и посуду немытой нельзя оставлять. Возьми с собой тарелку холодца, нам столько не съесть.

Зачем? У него ледник забит своими продуктами! Пришлось придумывать отговорку, и Костя с серьезным видом попросил:

– Лучше дала бы газеты, месяц ничего, кроме приказов, не читал.

– Ой, а я не знала, куда их деть! Накопились с прошлого года, а выбрасывать нельзя.

Ну да, по нынешним временам за газеты на помойке или в туалете можно запросто огрести серьезные неприятности. Девушка торопливо собрала ворох прессы, включая журналы, и Костя вернулся к себе с огромной стопкой и тарелкой холодца сверху.

* * *

Ленивое февральское утро с поздним рассветом поставило вопрос: «Чем заняться?» В кровати он уже належался за время лечения, водные процедуры ограничены не подсохшими шрамами. Нехотя одевшись, Костя пришел на кухню, где на столе громоздилась стопка газет со вчерашним холодцом на вершине. Готовый завтрак! Отдирая прилипшую к тарелке газету, обратил внимание на таблицу статистического отчета за прошлый год. Невероятно, сталинский режим дружит с индивидуальным и артельным предпринимательством.

Сухие цифры государственной статистики указывали на долю негосударственных предприятий в двадцать процентов. Кто из потомков знает, что при Сталине СССР строил социализм? Это товарищ Хрущев заявил с трибуны о построенном социализме и скором благоденствии под названием «коммунизм». При этом артельные заводики, фабрики и мастерские в одночасье разгромили, а приусадебное хозяйство обложили непомерным налогом.

Костю заинтересовала статья о первичной партячейке в артели «Свободный труд». Этот небольшой завод металлопосуды изготавливал для РККА эмалированные фляги по цене в два раза ниже, чем госпредприятие. Усмехнувшись, он принялся обводить красным карандашом самые интересные статьи, но тут раздался требовательный стук в дверь. Ожидая увидеть Серафиму, он широко распахнул дверь, и радушная улыбка застыла на губах. Перед ним стояли три неизвестных милиционера! Пришли арестовывать! За что?

– Мы из особой комиссии парткома, пришли проверить вашу квартиру на предмет соответствия советским нормам быта.

В первый момент Костя ничего не понял, лишь сделав шаг назад, разглядел говорившего. Сурового вида сержант в сталинских усах походил на конвоира, а стоявший рядом милиционер напоминал пресловутого Швондера. Позади мужчин стояла женщина в петлицах интендантской службы, и Костя ее узнал. Вчера она принимала у него партийные взносы. Значит, это не арест, а некий принятый у коммунистов ритуал с проверкой чистоты унитазов и правильно застеленных кроватей. Успокоившись, он снова изобразил на лице улыбку и пригласил:

– Проходите, товарищи, проходите.

Впрочем, ожидаемый по наивности ритуал на самом деле оказался самым настоящим обыском. Троица самым тщательным образом проверила содержимое шкафа, тумбочек, не забыли ледник с продуктами. Даже не поленились заглянуть под кровать и проверить уложенные в «тревожный» чемоданчик вещи. Досмотр завершился вопросом женщины:

– Что вы купили на полученную за трофеи премию?

– Ничего, отнес деньги в банк, – растерянно ответил Костя.

– Одобряю, ты настоящий пролетарий, тебе чужды замашки буржуазных прихвостней, – вынес вердикт сержант.

Похожий на Швондера милиционер подошел к сваленному на столе вороху прессы и добавил:

– Наш человек! С утра не просто читает газеты, а прорабатывает статьи с карандашом!

Едва за незваными гостями закрылась дверь, Костя торопливо собрался и поспешил на Невский, ныне проспект 25 Октября. Нет, ему ничего не надо, и никуда бежать он не собирался. Все проще, намного проще, троица явно что-то искала, но что? Сейчас нет никакого дефицита, царящее в коммерческих магазинах изобилие позволяло купить все, что душе угодно, – от мебели до конфет. Ответ может дать Елисеевский, где в правом крыле находится Торгсин.

Через полчаса неспешной прогулки Костя подошел к заветным дверям, где ожидаемо роилась группа фарцовщиков. Странно, сейчас нет запрета на валютные операции, правда, официально купить заветные фунты можно только по предъявлении загранпаспорта. Строго глянув на внешне приличные личности, он толкнул дверь и встал столбом. Супер-пупер-модные шмотки с прочей радиотехникой? Как бы не так! Полки заполнены серебряной и фарфоровой посудой, а витрины сияют старинными ювелирными изделиями. Это что, распродажа Эрмитажа?

* * *

Столь неожиданный ассортимент заставил сделать шаг назад. Вероятнее всего, он ошибся дверью, но табличка над кассой гласила: «Товар продается за иностранную валюту или боны». Вот и ответ на устроенный ему досмотр, правда, он обманул, сказав, что деньги сдал в банк. Но это простительно, в двадцать первом веке нет сберегательных касс, а боны как-то не ассоциируются с деньгами. Уже смелее Костя прошел вдоль прилавков и остановился во втором зале. Батюшки, все стены увешаны картинами!

– Вы ищете что-то конкретное или зашли полюбопытствовать? – вежливо поинтересовался продавец.

– Премию получил в бонах, вот и зашел посмотреть на выставленный товар.

– Для вас здесь ничего нет, сходите в Апраксин двор, там и выбор больше, и товар проще.

Но Костя уже увидел нужную вещь, варварски уничтоженную пограничниками, но все же спросил:

– Там стоит фляга-термос или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, на сутки сохраняет температуру напитка. Я не рекомендую ее покупать.

– Почему?

– Подобные предметы коллекционеров не интересуют.

– Хочу купить для себя!

– Тем более. За царскую символику начальство намылит вам шею, – ухмыльнулся продавец.

– Покажите!

– Как вам будет угодно. Чистое серебро, позолота, эмаль, емкость полтора литра. – Он выложил на прилавок с дюжину фляг.

Красота! У каждой в центре сияют золотом и эмалью гербы различных гвардейских полков. Из всех Косте понравилась эмблема лейб-гвардии Измайловского полка с рубиновым Кульмским крестом под ним. На обратной стороне – витиеватая позолоченная гравировка с именем: «Подпоручик Георгий фон Берхман», а ниже стихи:

«Наш полк, наш полк! Заветное, чарующее слово Для тех, кто смолоду и всей душой в строю. Другим оно старо, для нас все так же ново И знаменует нам и братство, и семью. О, знамя, знамя ветхое, краса полка родного, Ты бранной славой венчано в бою! Чье сердце за твои лоскутья не готово Все блага позабыть и жизнь отдать свою? Полк учит нас безропотно терпеть лишенья И жертвовать собой в пылу святого рвенья. Все благородное: отвага, доблесть, долг, Лихая удаль, честь, любовь к Отчизне славной, К великому Царю и Вере Православной В едином слове том сливается: наш полк!»

Шикарная вещица, но продавец прав, слишком дорого смотрится и слишком много запрещенной по нынешним временам царской символики. Мелькнула мысль отодрать сияющий полковой герб, а сам термос густо закрасить, но тут продавец выставил футляры из толстой кожи. Вот и возможность скрыть царские причиндалы, а прилагаемый ремешок позволит носить флягу как на ремне, так и перекинув через плечо.

– Беру! – решительно заявил Костя.

– Как скажете. Только эту вещь вы никогда не сможете продать, разве что скупка возьмет по цене лома серебра.

Возможно, в Торгсине много выгодных предложений, и перепродажа каких-либо вещей даст хороший «навар». Но впереди жесточайшая война с голодом и тотальным дефицитом, а деньги станут приложением к талонам. В первое же лето немцы захватят самые плодородные районы, и страна окажется без хлеба и мяса. Положение спасли созданные в тридцатых годах госрезервы, а затем помогли обычные канадские крестьяне. Они отправили из Ванкувера пароходы с пшеницей, не запрашивая предоплаты и не требуя банковских гарантий. Колхозники Монголии передали почти половину своего скота, чуть позже к ним присоединились фермеры Австралии с поставками говяжьей тушенки.

* * *

От Елисеевского до Апраксина каких-то двадцать минут, но Костя сразу заметил плетущуюся за ним некую личность. Неизвестный не скрывался и не лез на глаза, просто шел следом. Торгсин на Садовой оказался огромным и протянулся почти на полкилометра. Выбор тоже был не мал и действительно предлагал более простой набор товаров без царских или великокняжеских монограмм. Он прошел по залам досужим туристом и встретился с разочарованием. В зале серебряной посуды лежали точно такие же фляги-термосы с накладками на тему охоты.

В расстройстве перепутав лестницы, Костя спустился со второго этажа в автосалон. В довоенном СССР свободно продают легковые автомобили? Прямо перед ним стоял «Молотовец-1», а ценник на лобовом стекле требовал всего одиннадцать с небольшим тысяч. Рядом группа мужчин окружила серенькие легковушки, внешне похожие на «четырехсотый» «Москвич». Он подошел поближе и прислушался к разговору.

– Это «Гавана» конструкции Луцкого, только в новом кузове, – уверенно заявил один.

– Да что ты говоришь? Ты видишь штабной автомобиль Ильина! Я на нем всю Гражданскую ездил! – возразил другой.

История создания и название прототипа Костю не интересовали, вот цена – это важно. Двухдверный вариант «КИМ-10-50» – всего четыре с половиной тысячи Модификация – фаэтон с откидной крышей – немного дешевле, а четырехдверная машина с удлиненным салоном – почти на тысячу дороже.

– Перед вами самые продаваемые автомобили! – начал свою проповедь продавец. – Смена масла через тысячу километров!

Машина действительно с удобным салоном и проста в обслуживании, а бензин по тридцать пять копеек за литр дорогим не назовешь, но Костю это не интересовало. Скоро война, и этот факт определяет поступки. Он перешел улицу и бесцельно зашагал по анфиладе торговых залов Гостиного двора. Интересная ситуация: в карманах полно денег, а покупать ничего не хочется. Но тут взгляд зацепился за нечто привычное, он сделал шаг назад и спросил:

– Сколько стоит?

– Вас интересует дорожный несессер? – уточнила девушка.

– Да, тот, с электробритвой.

– Бритва механическая с пружинным заводом.

Утро каждого мужчины начинается перед зеркалом с удаления щетины, а Костя так и не смог адаптироваться к опасным или безопасным бритвам. Первая оставляла на лице многочисленные порезы, а вторая жутко скоблила кожу до алых пятен раздражения. Проверив механическую бритву в работе и удовлетворившись результатом, он купил полезный в походной жизни набор.

Перед возвращением домой Костя зашел в пельменную на углу Невского и Садовой. В зале достаточно многолюдно, что обещало сытную и качественную еду. Заказ в тридцать пельмешек в бульоне и стакана какао с пышкой обошелся в три семьдесят пять. Недорого и вкусно. Он с удовольствием принялся за еду и благодушно позволил сесть напротив той личности, что топала следом с момента выхода из Торгсина.

Покончив с необыкновенно вкусными пельменями, Костя принялся за какао с пышкой в ванильной обсыпке. Незнакомец не стал пить свой кофе, лишь взял стакан в руку и горестно заговорил:

– Разве можно распродавать картины неведомо кому? Это достояние государства, которому нет цены.

– Извините, я не искусствовед и картинам предпочту красочный постер.

– Не понял? Что такое постер?

– Слово «коллаж», надеюсь, вам известно? Постером можно назвать разновидность фотоколлажа.

– Странно слышать от милиционера такие слова. Вы образованны?

– На уровне обычной средней школы в обычном райцентре.

– Странно, у вас нет обычного местечкового говора. Так чисто говорили дворяне или дети богатых промышленников.

Желая уйти от щекотливой темы образования, Костя принялся пояснять обычный сюжет постеров. Как ни странно, но рассказ о восседающих на драконах полуголых девицах с огромным мечом незнакомца заинтересовал. Постепенно фантазийная тема перешла к оркам с гоблинами и гигантским танкам о восьми башнях с чудовищными пушками или пляжам под пальмами на берегу океана.

Долго слушавший незнакомец тоже заговорил о постерах дореволюционных времен, когда вошел в моду стиль «рено». Оказывается, в конце девятнадцатого века была чрезвычайно популярна тема ходячих мертвецов. Они обитали в жутких замках Мертвых или затерянных в океанах островах. Другими популярными темами были подводные страшилища, коварные русалки с ведьмами или вышедшие из ада злобные демоны.

Костя встал:

– Спасибо за компанию, мне пора идти.

– Так вы не выслушали мою просьбу, – смущенно пробормотал незнакомец.

– Боны не продаю.

– Вы не понимаете! Нам не боны нужны, а картины! Сейчас за бесценок продают коллекцию Шереметевых!

– Хотите купить и перепродать за правильную цену?

– Да как вы смеете! Мы спасаем их для потомков! За границу продают нашу с вами историю, нашу гордость!

– Ну да, спасаете, развесив шедевры на стенах собственной квартиры.

– Пусть так, но это лучше, чем оптовая скупка пьяными моряками с перепродажей за границей!

Моряки, допустим, были трезвыми, во всяком случае те, что на глазах Кости действительно оптом скупали картины. Он задумался: картины покупать бессмысленно, в нынешнем положении это непозволительно. Продавать боны опасно, мало ли что, засекут и влепят по партийной линии по самое не могу. Остался единственный вариант, и он спросил:

– У вас есть родственники в Среднем Поволжье?

В первый момент незнакомец растерялся, но затем дал полный ответ:

– Сын окончил автодорожный институт, сейчас работает инженером на Ярославском заводе автомобильных двигателей.

– Я дам вам боны на условии, что купленные картины вы отвезете к сыну.

– Но почему? Не вижу смысла. Нас после революции не уплотняли, моя страсть к коллекционированию властям известна.

Теперь уже замялся Костя. Надо как-то сказать о предстоящей блокаде, голоде и мародерстве. Ради выживания люди начнут продавать самое дорогое, а шайки таких же голодных и озлобленных пойдут за ними следом. Да, грабителей отлавливали и расстреливали на месте, но это вообще, а здесь, конкретно, он отдает свои деньги и желает обезопасить предстоящую покупку. Решившись, он уверенно ответил:

– Еще одной мировой войны нам не избежать и Питеру придется туго. Город начнут бомбить и обстреливать…

– Вы говорите страшные вещи! Неужели это возможно? Сейчас, когда идеалы любви и братства начали объединять народы!

– Немцы не простят унижения и обязательно отомстят.

– Но Гитлер в высшей степени дружелюбен к советской власти.

– Давайте не будем обсуждать политику глав государств. Вот вам все мои боны и прошу перевезти картины к сыну.

– Это много, очень много. Пожалуй, я смогу купить все картины Левитана и Поленова.

– Вот и чудненько. – Костя снова встал.

Незнакомец схватил его за руку:

– Вы не хотите взять с меня расписку?

– Честному человеку верят на слово, а жулик обманет даже с дюжиной клятв и расписок.

– Так уходить нельзя! Вы даже не знаете адреса моего сына.

– С войны еще надо вернуться – это раз. Я не интересуюсь картинами – это два. Так что оставьте их себе, если сумеете сохранить.

– В таком случае я обязан оказать вам ответную любезность. Идемте.

Незнакомец оказался Александром Васильевым, потомственным модельером, владельцем швейной мастерской и магазина на Невском. От предложения, как он выразился, «обшить» Костя не отказался. Дело в том, что приказом № 327 утверждалось право сотрудников НКВД на «улучшенное» обмундирование. Проще говоря, милиция получила возможность шить форму по измененным лекалам согласно моде. До сих пор он был единственным в городском управлении, кто ходил в казенном мешковатом кителе и отвисающих сзади бриджах.

Глава 14 Невыполнимый приказ

Нежданно на Костю навалились новые дела, даже косвенно не касающиеся служебных обязанностей. Началось со слуха, что его переводят в Карело-Финскую ССР на партийную работу. Против переезда в Петрозаводск он не возражал, в маленьком городе жить намного проще, чем в переполненном подводными камнями Ленинграде. Затем последовал вызов к начальнику контрразведки с непонятным приказом пройти ускоренное обучение немецкому языку.

Интересный компот с озадачкой с первого шага. Наставницей оказалась молодая женщина на шестом месяце беременности, а занятия проходили у нее на квартире. Причем по-русски они только познакомились, а дальше началось форменное издевательство. Перед ним положили сказки братьев Гримм и заставили учить наизусть по странице в день. В качестве словаря служила та же сказка на русском языке.

Ежедневно по восемь часов они говорили только по-немецки, точнее, говорила она, а он бормотал нечто невразумительное. Зубрежка продолжалась по возвращении домой, а утро начиналось неизменным выговором. Он-де говорит неправильно, коверкает слова, а звуки произносит, словно старый козел. Более того, он обедал в доме своей мучительницы, и выслушивал за столом дополнительные нотации о ложках, тарелках с прочими бокалами и салфетками.

Как ни странно, через месяц каторги произошло нечто похожее на прорыв, и Костя заговорил. Словарный запас оставался на уровне ребенка, но наставница начала хвалить за произношение, лишь изредка поправляя неправильные окончания. Когда «Волк и семеро козлят» и «Белоснежка и семь гномов» перешли из разряда ночных кошмаров в ранг забавных сказок, началось освоение обычных разговоров.

Они вдвоем гуляли по городу или заходили в кафе, а наставница описывала дома, пешеходов и прочее. Даже когда его пригласили в ДК имени Первой Пятилетки, они пришли вдвоем. Среди получивших правительственные награды оказался и Костя, ему вручили второй орден Красной Звезды и медаль «Боец Карельского фронта». Наставница тут же потребовала описать награды на немецком языке, пару раз поправила произношение и наградила поцелуем в щеку.

Ставшая привычной экзекуция прервалась так же неожиданно, как и началась. Очередная прогулка по городу завершилась на трамвайной остановке. Женщина снова его поцеловала в щеку, перекрестила и, не прощаясь, ушла. Озадаченно посмотрев вслед, Костя поехал в управление и доложил начальнику контрразведки о завершении обучения. Вместо ожидаемых расспросов начальник огорошил новым приказом:

– Вот тебе обходной лист, сдавай все, включая квартиру. Поспеши, билет заказан на вечерний поезд.

– Куда? – сипло спросил Костя.

– В Москву, остальное узнаешь после заполнения бегунка.

Ага, точно замечено – «бегунок». Перенести табельное оружие из оружейной комнаты в арсенал – это мелочь по сравнению с волокитой в парткоме и профкоме. Процедура снятия с учета заняла более часа. Личных вещей оказалось очень много, и пока начальник КЭУ[83] сверял с описью сдаваемое имущество, сбегал на Невский. Сначала закрыл в сберкассе свой счет, затем с немалой суммой в карманах зашел на второй этаж Военторга.

В отделе кожгалантереи выбрал элегантный комплект – чемодан с саквояжем из мягкой коричневой кожи, и почти бегом назад. Начальник КЭУ уже закончил приемку имущества и, позвякивая ключами, ждал у двери. Стараясь не торопиться, Костя уложил вещи и отнес багаж в квартиру дворника. Вот и все, пора к начальнику контрразведки, сдать обходной лист и узнать свою судьбу.

– Держи предписание на новое место службы с билетом на «Красную стрелу».

– Ух ты, я впервые в жизни поеду поездом!

– Да еще каким! Спальный вагон с одноместными купе!

Костя действительно никогда не ездил поездом, просто в этом не было необходимости. До Питера ходила электричка, срочную отслужил недалеко от Выборга, куда привезли из райвоенкомата в комфортном автобусе.

– Сопроводительные документы, – продолжил начальник контрразведки, – положи в портфель вместе с подарочным оружием.

Конверт размером с канцелярскую папку оказался без адреса, зато с обратной стороны – пять сургучных печатей и хитрая шнуровка с восковой пломбой в жестяной оправе. Убедившись в сохранности печатей, Костя поинтересовался:

– Кого и где мне искать?

– Адрес с именем указаны в предписании. Теперь главное, поедешь в цивильной одежде, а форму наденешь перед Москвой…

– Разве это важно?

– Не перебивай! Моя машина привезет тебя на вокзал за два часа до посадки. Оставшееся время посиди в ресторане, можешь немного выпить.

– Не хочу, особенно в дорогу.

Начальник контрразведки проигнорировал реплику и продолжил инструктаж:

– В Москве возьми такси, скажи: «На Воздвиженку» и добавь номер дома. На входе табличка: «Камчатская пушнина».

Во, блин, куда это его посылают? Костя на всякий случай переспросил:

– Перед выходом из вагона я должен переодеться в форму?

Начальник контрразведки усмехнулся:

– Твоя форма шита самим Александром Михайловичем, так что за простого милиционера никак не сойдешь.

На этот и распрощались.

* * *

В привокзальный ресторан Костя вошел в сопровождении носильщика, а опытный метрдотель усадил дорогого гостя за «правильный» стол. Рядом никого нет, и обзор почти на весь зал. После уроков немецкого языка предстояло сдать практический экзамен, и он заказал необременительный для желудка ужин с маленьким кофейником кофе по-турецки. Официант оценил заказ и тихо шепнул:

– Девочку или на поезд?

– В Москву, – лаконично ответил Костя.

Что касается предполагаемой слежки, этой темой он не озадачивался. Это в кино сотрудники милиции высматривают в ресторане злодеев или шпионов. В жизни все намного проще. В любом государстве половина официантов являются внештатными сотрудниками или, если угодно, осведомителями. Так что он спокойно отужинал, контролируя только свои манеры, дабы ненароком не проколоться на этикете. Но вот по залу пробежал официант, оповещая посетителей за каждым столом:

– Объявлена посадка на «Красную стрелу».

Пора, расчет с официантом – тоже своего рода ритуал, размер чаевых определяется стоимостью заказа и классом обслуживания. Так называемые «щедрые» чаевые вызовут у официанта насмешку, это лох, случайно зашедший в ресторан. О скупом расчете обязательно доложат метрдотелю, и такого посетителя в другой раз не пустят. Другое дело – постоянные посетители, им всегда максимальное внимание, ибо взамен причастные к обслуживанию получат свой маленький бонус.

«Красная стрела» считалась самым престижным экспрессом, ибо состояла только из синих вагонов. Советская власть оставила принятую при царе классификацию. Вагоны первого класса остались синими, второго класса – красными, третьего – зелеными. Спальные вагоны класса люкс с четырьмя двухместными купе и двумя одноместными тоже были синими.

Поездка обещала быть комфортной, Костю провели в третье купе с широкой кроватью и коротким диваном у столика. Рядом – шкаф для одежды и персональный санблок с душем. Красота! Поезд плавно тронулся, и почти сразу за окном начали мелькать балки Американского моста. Прощай, Питер!

– Быстренько в ресторан, столы уже накрыты! – торопливо крикнул в открытую дверь некто и побежал по коридору.

В ресторан? С какой стати? Он не голоден, и даже оплаченный по билету ужин обойдется без него.

– Почему вы остались? – В купе заглянула миловидная женщина. – Я требую, вы обязаны проводить даму в ресторан.

Костя смущенно застегнул пиджак и пошел следом за незнакомкой. Тамбур перед рестораном заполнен народом, но перед ними расступились и захлопали вслед. Странно, обычно ожидающие в очереди никого не пропускают, даже скандалят, а тут – овации. Ресторанный вагон тоже встретил аплодисментами вперемешку с шутками и упреками:

– Алла Константиновна, вас все ждут!

– Алла Константиновна, вы по-прежнему слишком разборчивы с кавалерами!

Женщина с улыбкой послала всем воздушный поцелуй и села у окна, посадив Костю у прохода, тихо шепнув на ухо:

– Вы послужите мне ангелом-хранителем, иначе замучают предложениями пересесть за другой стол.

Напротив сидели две молоденькие девушки, представившиеся как Ольга и Кира. Но, о ужас! В компании все друг друга знали, и Костя незваным гостем попал на чужой банкет. Что хуже всего – не уйти. Персонал закрыл двери на ключ, а за стеклом маячили лица пассажиров. Впрочем, корпоратив проходил интересно, с шутками, каламбурами, двусмысленными песенками и стишками.

Соседки по столу сразу обратили внимание на скованность молодого человека и принялись всячески развлекать. Он воздерживается от спиртного? Никаких вопросов и уговоров, вместо коньяка или шампанского наливали чай и лимонад. С едой тоже не наседали. Он только что отужинал в ресторане? Положили в тарелку фрукты и бисквит. После полуночи на середину ресторана вышел дородный дяденька с чапаевскими усами и громко объявил:

– Антракта не будет! Всем спать!

Алла Константиновна тут же потребовала проводить ее до купе, после чего Костя поспешил в свою кровать. Сразу по приезде в Москву ему следует незамедлительно явиться под грозные очи нового начальства, а красные от недосыпа глаза с помятой физиономией – не самый лучший вид для первого знакомства.

* * *

Как ни странно, он отлично выспался и до оповещения по радио о прибытии в столицу нашей Родины успел сполоснуться под душем и привести себя в порядок. Когда он придирчиво разглядывал себя в зеркале, дверь неожиданно открылась, и давешний дородный дяденька громко крикнул:

– Подъем!

Затем отшатнулся, а когда узнал, схватил за локоть и вытащил из купе:

– Товарищи! Все сюда! С нами инкогнито ехал герой войны!

Коридор заполнился знакомыми по вчерашней вечеринке попутчиками, и началось восхищенное аханье. Мужчины торжественно жали руку с похлопыванием по плечу. Женщины целовали в щеку, затем вытирали платочком оставшуюся помаду и проводили пальчиком по орденам.

– Надо же, первый раз вижу настоящего фронтовика, – всплакнула Алла Константиновна и протянула визитную карточку.

– Да, да, конечно, – спохватился дородный дяденька, – вот вам моя визитка. Ждем на сегодняшнем спектакле.

Поезд плавно остановился, и все заторопились на выход. Памятуя инструкцию, Костя взял таксомотор и через двадцать минут открыл тяжелую дубовую дверь. Интересный вариант! На первый взгляд перед ним стоял обычный вахтер, только кобура на боку не соответствовала уставу. НКВД давно перевооружен на пистолеты Коровина и автомат «ППД-34» с более поздними модификациями. Оперативные группы предпочитали более легкий автомат Коровина «ППК-33», а конвойные войска – дальнобойный «ППТ-27» Токарева.

Исключение составляла вневедомственная охрана, им оставили дореволюционные «Наганы» с устрашающими трехлинейками. Здесь, у входа, на Костю смотрел вроде бы рядовой вневедомственной охраны, а маленькая кобура могла вместить только «ТК-26».

– Младший лейтенант Мишутин, прибыл по предписанию, – представился Костя и показал удостоверение.

– Вас проводят, – коротко ответил вахтер, сделал шажок в сторону и указал на гардероб.

Оставив шинель с багажом, он последовал за еще одним «вахтером», который сопроводил до двери с табличкой: «Выбраковка сырья». Шутники, однако. В просторной комнате двое, обычная мебель, обычные госслужащие, но один из них, не отрываясь от чтения документов, кивнул на соседа. Положенные три шага и представление:

– Младший лейтенант Мишутин.

Ничем не примечательный человек слегка приподнял бровь, перевернул несколько листочков в лежащей перед ним папке и посмотрел на соседа. Тот торопливо зашуршал бумагами и виновато доложил:

– В Ленинграде он уже был за штатом, поэтому приказ пришел только к нам.

– Исправь.

Костю тут же лишили кителя, а вернули со шпалой. За время ожидания Костю вежливо усадили напротив неведомого начальника, а разговор начался после возвращения кителя.

– Ну что, молодой человек, со всех сторон на вас только самые лестные отзывы, – произнес начальник и замолчал.

Вопроса вроде бы нет, но сказанное требует ответа.

– Я всего лишь выполнял приказы.

– Да, сделал ты немало, каждое задание выполнил с лихвой, проявив инициативу и дерзкое пренебрежение к врагу.

– Это не дерзость, а всего лишь знание финнов.

– Правильно ответил, молодец. Сейчас тебе предстоит познать жизнь немцев.

– В Германию?

– Именно. Правительство Германии предложило обменяться военными специалистами.

– Я сотрудник НКВД, а это другое ведомство, – возразил Костя.

– В списке вы остались лейтенантом в должности командира взвода дивизионной разведки. Наша делегация едет в гражданской одежде.

– Как бы меня ни одели, необходимых знаний не появится.

– Перед вами задача – перенять опыт Вермахта. Запомнить все до мелочей и по возвращении рассказать мне.

– Это я сумею, – уверенно ответил Костя.

Неведомый начальник усмехнулся и продолжил:

– Вторая задача сложнее и требует смекалки. По агентурным сведениям, немцы значительно увеличили число учебных воинских частей.

– Учебные батальоны?

– Нет, учебные дивизии! При этом сократили сроки подготовки солдат с одного года до трех месяцев.

– Но мне никто не позволит самостоятельно разъезжать по Германии.

– Подобную информацию можно получить, либо подслушав, либо заглянув в соответствующие документы.

Бля, вот попал так попал! Ему предстоит не просто ехать в Германию – шпионить! Пока Костя судорожно продумывал варианты отказа, неведомый начальник начал инструктаж. Трехчасовой монолог можно свести к двум постулатам: в любой ситуации быть доброжелательным и не отказываться от любых предложений. В завершение ему выплатили подъемные[84] и посоветовали в приказной форме сходить вечером во МХАТ.

* * *

Заместитель начальника четвертого управления НКВД СССР с тяжким вздохом убрал в сейф очередное личное дело. В связи с началом новой мировой войны Коминтерн и Политбюро ВКП(б) приняли совместное решение о расширении агентурной сети в странах антикоминтерновского пакта. Братские партии направили в НКВД самых надежных коммунистов, а национально-патриотические землячества добавили добровольцев из среды эмигрантов-антифашистов.

Занятия в спецшколе должны начаться в октябре, а способности и возможности будущих курсантов неизвестны. Приказано подготовить нелегалов, радистов и связников, что требует от кандидатов особого склада характера. К сожалению, этот парень почти не пригоден. Весь перечень достоинств перечеркивает одна-единственная фраза: «В быту необщителен». Это приговор, и пожелание еще раз встретиться с артистами – всего лишь попытка хоть как-то его расшевелить. Спецшкола – в прямом подчинении Берии, и отказ должен быть аргументирован.

Разумеется, ничего этого Костя не знал и вышел в полном обалдении. Задание собрать в Германии материал о системе подготовки новобранцев неизбежно закончится провалом. Немцы обязательно будут приглядывать за советскими командирами, и его сразу повяжут, отведут в подвалы гестапо, где начнут зверски пытать. С такими похоронными мыслями он шел за охранником и неожиданно оказался в уютной квартирке на одном этаже с кабинетом так и не назвавшегося начальника.

Бросив багаж посреди комнаты, он упал на кровать и тупо уставился в потолок. Все, путешествие во времени завершается, идиотский приказ приведет его в могилу. Однако в душевные стенания безапелляционно вмешался организм, напомнив о хлебе насущном. После вечеринки с артистами театра его не кормили. Ну и ладно, деньги есть, сам Костя жив и здоров, так почему бы не сходить в ресторан и не порадовать себя качественным обедом.

Он впервые в Москве, поэтому поиски ресторана совместил с прогулкой по шумным и многолюдным улицам. Первой проблемой стал переход на противоположную сторону. Шоферы игнорировали пешеходов, и он фактически перебежал перекресток под какофонию клаксонов. Недолгая прогулка завершилась у громоздкой тумбы с афишей спектакля «Мастер и Маргарита». Вот и сам МХАТ, любимый Сталиным театр и многократно гонимый Хрущевым. Любитель кукурузы запретил «Мастера с Маргаритой», а Булгакова грубо растоптал.

Фанерная табличка над входом в кассы гласила: «Все билеты проданы», а толпа страждущих жалобно выпрашивала лишний билетик. Вот и план на сегодняшний день. Костя нашел поблизости небольшой и уютный ресторанчик с обширным меню и вкусной едой. Затем зашел в магазин цветов и остановился в нерешительности. Он никогда не был в театрах и не имел представления о подарочных букетах. В кино дарили корзины цветов или бросали букеты на сцену. Дабы не обмишуриться, обратился за помощью к продавцу:

– Иду во МХАТ и хочу подарить букет, а что взять, не знаю.

– Кому именно?

Да, кому? Вспомнилось только одно имя, и он сказал:

– Алле Константиновне.

– В таком случае вам нужны лилии, она признает только белые лилии. Держите три стебля по три раскрывшихся бутона на каждом.

Толпа перед входом в театр значительно увеличилась, и Костя отправился на поиски служебного входа. Искомая дверь оказалась в темном закоулке, а стоявший на страже вахтер лишь глянул на букет и отошел в сторону. Узкий коридор с низким потолком казался бесконечным. Куда идти? Слева и справа – ряд пронумерованных дверей, на некоторых наклеены забавные картинки типа пиковой дамы или перечеркнутого красной полосой толстяка с бутылкой шампанского.

– Вы уже прошли, у нее открыто, – сообщила высунувшаяся из очередной двери голова.

Ну да, была такая с многоголосым гомоном восторженных восклицаний. Костя вернулся обратно и решительно вошел.

– Еще один почитатель, – прокомментировал сидевший в кресле военный летчик.

– Костик! – вспорхнула с диванчика Алла Константиновна. – Как мило! А цветы – чудо! – и по-матерински чмокнула в щеку.

– Снова без формы! – строго заметил директор театра. – Тебе нечего стесняться! Это награда всей нашей милиции!

Из-за ширмы вышел еще один военный в черных петлицах комдива танковых войск и, подойдя почти вплотную, сурово отчеканил:

– Запомни, ты награжден за то, что сделал бы любой другой, окажись он на твоем месте!

– Мальчики, мальчики, не душите юношу авторитетом, – потребовала Алла Константиновна.

Директор тут же взял его под локоток и темными лестницами привел на небольшой балкон у самой сцены. Что касается спектакля, то Костя впервые оказался в театре и ничего не понял. На его взгляд, актеры говорили неестественно громко, фальшиво смеялись и картинно страдали. В антрактах мужская часть зрителей пила коньяк с черной икрой, а женская грызла черный шоколад, запивая его сладким шампанским.

* * *

По завершении спектакля Костя вместе со всеми стоя похлопал, даже разок крикнул «Браво!» и отправился на поиски оставленных пальто и шляпы. В служебном коридоре его отловил вездесущий директор и отвел в репетиционный зал, где был накрыт шикарный стол. Труппа и поклонники торопливо заняли привычные места, а Костя снова попал под опеку Аллы Константиновны. Примадонна велела поставить два стула с торца и громко заявила:

– Отныне этот юноша находится под моим покровительством, а его воспитанием займется наша Кира.

Миловидная и совсем юная девушка, нимало не смущаясь, сразу попыталась начать воспитательный процесс и потерпела фиаско. С манерами у Кости – все на высшем уровне, а науку убалтывать красавиц он освоил еще в армии. Через пять минут он уже знал, что Кира работает гримершей, а спустя полчаса оба незаметно исчезли. Непродолжительная прогулка по вечерней Москве с жаркими поцелуями завершилась у входной двери небольшого особняка.

А дальше – о ужас! Парочку встретили родители девушки и после знакомства провели в столовую комнату, где собралась вся семья. Вместо ожидаемого чая с сушками глава семьи сообщил, что он – владелец самого модного в городе салона красоты. Кира по вечерам работает в театре, а актрисы благодаря серьезным льготам в оплате ходят в его салон, что привлекает прочую публику. Довольно продолжительный монолог завершился просто и конкретно:

– Мы люди обстоятельные и зажиточные, а милиционер в зятьях нам не нужен.

Жениться в ближайшие шесть лет Костя не собирался – ни на богатых невестах, ни на бедных. Без обид встал, распрощался и направился к выходу, где был перехвачен девушкой. Кира слегка прижалась и громко сказала:

– Ты проездом в Москве, я провожу до вокзала, иначе заблудишься.

Пока Костя терзался в сомнениях по поводу прохода с барышней в особняк, девушка открыла дверь черного хода и они оказались в задних комнатах салона.

– Ступай тихо, у дверей со стороны улицы спит сторож.

Они прошмыгнули в массажные кабинеты, а утром Костя вышел с модной стрижкой, гладко выбритым, благоухая дорогим одеколоном. Вопреки ожиданию новая смена охраны на входе в «Камчатскую пушнину» пропустила без вопросов. Более того, тот, что стоял у дверей, доброжелательно заметил:

– На первом этаже хорошая столовая, питание бесплатное, без талонов или списков.

– Я могу на ночь привести девушку? – решился Костя на актуальный вопрос.

– Вывеску читал? – ухмыльнулся вахтер. – Мы открыты для пушистых, колючих, даже кусачих.

Возможность провести в комфортных условиях ночь с Кирой подняла настроение на самую верхнюю планку. Даже приход в комнату очередного неизвестного с новой порцией инструкций нисколько не сбило душевный подъем. Он внимательно слушал и запоминал, а когда началось моделирование ситуаций, полностью включился в ролевую игру. Наконец неизвестный глянул на часы и заявил:

– Со мной все. Беги обедать, затем тебя отполируют – и можешь ехать.

– Куда? – встрепенулся Костя.

– В Германию, – пожал тот плечами и вышел.

Полировка началась с мобильного гардероба на колесиках с набором одежды на все вкусы. Юркий толстячок внимательно осмотрел клиента и потребовал выложить на кровать все личные вещи. Почти все белье с предметами личной гигиены получили одобрение и перекочевали в чемодан. Затем началось тщательное изучение оставшихся вещей, а когда очередь дошла до фляги, толстячок вздрогнул и спросил:

– Откуда она у тебя?

– Купил перед отъездом в Торгсине, – честно сознался Костя.

– Жди. – Толстячок схватил флягу и исчез за дверью.

Ну надо же забыть, олух царя небесного! Теперь жди вагон неприятностей с бесплатным билетом на Колыму! Костя сел на подоконник и тупо уставился на пустынные дорожки внутреннего парка. Так он просидел более часа, пока в комнату не ворвался тот самый начальник, что принял его вчера.

– Так, начнем сначала, ты – Константин Людвиг фон Берхман, отец расстрелян в тридцать первом, мать сослана.

– Девять лет назад? Я должен хорошо помнить родителей.

– Наставницу по немецкому языку опиши как мать, а ее квартиру – как свою.

– Кто будет прототипом отца?

– В быту ты больше всего общался с Ефимом Наумовичем, смени имя на Георгий Манфред и все дела.

– Угу, и как потомок пса-рыцаря стал красным командиром?

– Детдом, пионерско-комсомольское воспитание и направление в Гатчину. Ты окончил школу стрелковых командиров.

– А Финляндия – мой первый выход в люди.

– С биографией лучше всего отмалчиваться, иначе погоришь. Тебя обязательно познакомят с первой женой отца.

– Это как?

– Летом семнадцатого она с детьми уехала в имение недалеко от Митавы[85], а ты родился зимой девятнадцатого.

– Вам очень хочется оставить меня в Германии?

– Там ты никому не нужен. Вернут, обязательно вернут. Причем там, – он указал себе за спину, – обласкают и оближут.

Далее последовал дополнительный инструктаж. Костя обязан защищать «отца» с простенькой позиции. Он был верным сторонником революции и честно служил народной власти. Виноваты его сослуживцы. Попавшись на контрреволюционном заговоре, они оговорили его, выставив главарем тайной организации. С матерью – тоже незатейливая история. Любящая женщина в эмоциональном порыве пыталась застрелить чекистов. Ее арестовали и на всякий случай сослали в Сибирь.

* * *

Неожиданно в квартирку без стука вошла официантка и поставила на стол поднос с кофейником и двумя чашками. Кофе и чашки, больше ничего. Начальник налил себе ароматный напиток и жестом хлебосольного хозяина предложил Косте последовать примеру. Вкусно, ничего не скажешь, настоящий кофе без всяких там усилителей вкуса и прочей химии. Насладившись и немного отдохнув, начальник неожиданно приказал:

– Сегодня обязательно приведи свою девушку, мы должны на нее посмотреть.

– У нас была всего одна встреча, и не факт, что последует другая.

– Завтра ты уезжаешь в Берлин, так и скажи.

– Что, правда? Я завтра уезжаю?

– Не ты, а вся делегация красных командиров. Утром отправляешься с вещами в ГПУ на общий инструктаж. Там же получишь загранпаспорт.

– Она из зажиточной семьи, отец владеет салоном красоты, – на всякий случай сказал Костя.

– Это ничего не значит, непримиримые враги, как и верные соратники, могут быть из любых социальных слоев.

– С вещами в ГПУ? Я сюда уже не вернусь? – спохватился Костя.

– Оттуда автобусами на вокзал и сразу на перрон. Все лишнее оставь здесь, отныне это твоя служебная квартира.

Словно в подтверждение последних слов в квартиру снова прикатили вешалки с одеждой, и Костю одели в немецком стиле. Из личных вещей остался лишь дорожный несессер, нагрудный знак диверсантов Вермахта, злосчастная фляга да лаковые сапоги «бутылочкой». Они вошли в повседневный комплект с черными бриджами, коричневой рубашкой и темно-коричневого пиджака с хлястиком. После еще одного инструктажа на тему что, когда и как носить «модельеры», не прощаясь, удалились. Так и не назвавшийся начальник лично уложил чемодан, после чего протянул Косте наручные часы:

– Держи подарок, пусть они напоминают тебе о славных делах старших товарищей.

Это не часы, а хронограф, в остальном – ничего необычного. Изготовлены на втором часовом заводе, обычный металлический корпус с обычным кожаным ремешком. Заметив на лице недоумение, начальник пояснил:

– Во время Великой депрессии наша агентура сумела за бесценок купить три лучших часовых завода Америки и переправить в СССР.

– Европейские заводы не хуже, – возразил Костя.

– В Америке производство часов почти полностью автоматизировано, а европейское остается полукустарным.

– Ручная сборка всегда качественнее.

– Не скажи, в Европе механизмы штампуют, а мы привезли полуавтоматические станки высокоточной обработки.

Костя посмотрел на тыльную крышку и прочитал вслух:

– Автоматические, антимагнитные, противоударные, водонепроницаемые, изготовлено Новиковым.

Начальник усмехнулся и пояснил:

– Некоторые цеха принадлежат частным предпринимателям. Сам завод является акционерным обществом с участием иностранного капитала.

– Артели на таком большом предприятии с полуавтоматическими станками? – заинтересовался Костя.

– А как иначе, частные предприниматели пришли с патентами. В частности, часы с кукушкой, с календарем или ходики с кошкой.

– Хорошо, но при чем здесь иностранцы?

– Они открыли дверь на европейский рынок, половина продукции продается в Великобритании.

– Половина – это сколько?

– Годовое производство составляет один миллион часов.

Один завод производит миллион в год! Охренеть! Не зря говорят, что Великая Отечественная война отбросила СССР на тридцать лет назад. Наконец Костя догадался поблагодарить начальника за подарок, за содержательную беседу и полезное обучение. Тот расцвел в довольной улыбке, по-дружески похлопал по плечу и удалился.

* * *

Костя еще раз критически посмотрел на подарок. Наручные часы сейчас не в моде, а прабабушки хронографа ему не нужны. Однако время, надо спешить, иначе не успеть до начала спектакля. На этот раз продавец цветочного магазина сразу протянул букет и доверительно подмигнул. Вахтер у служебного входа предупредительно открыл дверь и почтительно поздоровался. Зато Алла Константиновна встретила неласково, приняв букет, сразу упрекнула:

– Снова пришел не в форме, это невежливо по отношению к публике и актерам.

– Прошу простить, не было времени. Я бегом с занятий и едва успел до начала спектакля.

– Прощаю, – смилостивилась примадонна, – но другой раз без формы не пущу на порог.

Директор снова провел его на маленький балкончик, где пришлось выслушивать откровенную ахинею. Право, как можно почти три часа мусолить тему продажи вишневого сада, если в кармане нет ни гроша, а покупатель готов сразу выложить наличность. В какой-то мере его развлек давешний комдив, шутливо захватив в плен во время созерцательной прогулки вдоль непрерывного ряда буфетов с шеренгами оголодавшей публики.

– Ага, попался! До окончания спектакля будешь моим ординарцем!

– Слушаюсь, ваше высокопреосвященство! – принял шутку Костя.

– Ловок на язык! Срочную где служил?

– Бронетанковые войска, механик-водитель!

– Только не заливай! Нет таких войск! Есть мотодивизии да мотоброневые и танковые бригады.

– Я служил не в РККА, – спохватился Костя.

– Вот как, а где?

– В настоящее время – лейтенант контрразведки НКВД.

– Интересно, а орден за что?

– Один за форт ИНО, второй за генерала с секретным пакетом.

– Так это, стало быть, ты! Слышал, Мерецков часто рассказывал о проделках отважного лейтенанта из НКВД.

Комдив немного помолчал и шепотом спросил:

– Завтра вместе с нашими уезжаешь?

– Так точно, товарищ генерал!

– Тебе я не генерал, обращайся Александр Федорович или товарищ Булак. У гансов что-нибудь интересное высмотрел?

– Вермахт разработал стратегию молниеносной войны. Оборону пробивают штурмовые орудия, далее в прорыв уходят танки с мотопехотой.

– Тоже мне новость! Сия тактика разработана Блюхером и апробирована в тридцать втором на совместных с германцами учениях.

– Но у нас нет подходящей для этого техники, – возразил Костя.

– Как это нет! Новые «Т-26» с противоснарядным бронированием легко прорвут оборону, а мотодивизии в сопровождении «БА-10» за два дня доберутся до Парижа.

– Они же колесные!

– И что? В Европе – мощеные дороги, а черноземных полей не сыскать.

– Как-то странно, бронетехника на колесах.

– Ерунда все это! Вон, в Империалистическую османов только так гоняли, и Багдад взяли без всяких гусениц.

– Но немцы почти до Риги дошли, – не сдавался Костя.

– Ага, и положили у наших фортов четыре миллиона солдат. Затем Антанта подговорила генералов, и они скинули Николашку с престола.

– Почему?

– За оборону грудь орденами не увесишь, – усмехнулся Александр Федорович.

– Они правы, без атаки не победить.

– Не скажи, в японскую самураи активно штурмовали наши редуты, да солдаты кончились. А морская блокада остановила заводы.

– Но Цусима…

– Что Цусима? Там утонули морские линкоры, а сотня океанских крейсеров сделала свое дело.

– Даже не слышал, – растерянно произнес Костя.

– Найди список побед крейсеров «Владивосток» или «Екатеринославль». Любой из той сотни отличился не раз.

Александр Федорович перешел на шепот:

– В договоре о ненападении есть секретный протокол, по которому германские друзья вернули нам царские укрепления.

Видя непонимание на лице собеседника, он начал рассказывать о системе крепостей – от границы и далее в глубь страны до полутысячи километров. Укрепления начал строить Александр I, а закончил Александр III. Впоследствии их несколько раз модернизировали под новое оружие. Так, в двенадцатом году появились огнеметы, и оружейные бойницы закрыли шаровыми масками. В январе пятнадцатого германцы применили под Гродно слезоточивый газ, и вентиляция фортов получила специальные фильтры.

Обалдеть! На традиционный после спектакля междусобойчик Костя пришел в полной растерянности. Кайзеровская Германия три года билась о русские укрепления, а Третий Рейх промчался за месяц! Почему? Алла Константиновна приняла хмурый вид юноши на свой счет и примирительно шепнула:

– Не вешай нос, Костик, я тебя люблю, но мой приказ обязательно исполни.

Кира тоже заволновалась:

– Тебе что-то не понравилось?

– Завтра уезжаю в Берлин.

– А как же я? Ты надолго?

– Пошли ко мне, здесь недалеко.

Оба, не прощаясь, покинули компанию и быстрым шагом отправились на Воздвиженку. Вопреки ожиданию вахтер безмятежно спал на диванчике в вестибюле особняка, даже ухом не повел, когда резко хлопнула подпружиненная входная дверь. Ну, дела! Приказано показать девушку, а как это сделать? Постучаться в кабинет начальника? Не смешно. Стараясь не шуметь, молодые люди на цыпочках пробежали по гулкому в поздний час коридору и закрылись в спасительной темноте крошечной квартирки.

Ночь прощания прошла в страстных объятиях и взаимном наслаждении. Они расставались на неведомое время и старались оставить в памяти друг друга свои чувства. Утомившись под утро, оба незаметно уснули, и лишь с рассветом Кира взволнованно вскрикнула:

– Проспала! Я проспала! Теперь получу от батюшки по полной! – и помчалась в душ.

Обнаженная фигура с изящными формами снова разбудила у Кости желание. С трудом дождавшись звука водных струй, он ринулся следом, и девушка окончательно опоздала. Впрочем, он тоже едва успел. Спешный завтрак проходил под надзором вахтера, который проводил его в ожидавшую у ворот «эмку» с чемоданом на заднем сиденье.

Эпилог

В просторном зале собрались человек двести, и все в гражданской одежде, у дверей – гора чемоданов. На сцене за длинным столом – три ряда стульев с военными комиссарами всяческих рангов. На трибуну вышел некто с четырьмя ромбиками в петлицах и затеял занудливую речь о роли партии и лично товарища Сталина. Порой, оборачиваясь к президиуму, он называл поименно лучших борцов за справедливость. Зал послушно хлопал, при упоминании вождей все вставали и нещадно отбивали ладони.

Жуть! Костя не выбивался из стада, тоже хлопал и вставал, но мысли его были далеки от происходящего. Мало того что коварная судьба забросила его в СССР тридцать девятого года, он угодил к самому началу Советско-финской войны. Тут бы ему и наступил капец, не прими он советских пограничников за очередную группу реконструкторов. Смущенный, как он представлял ситуацию, собственной оплошностью, подыграл парням в зеленых фуражках и оказался в объятиях финских коммунистов.

Кто из современников знает рутинную жизнь довоенного советского человека? Правильно, никто. Сочтя за благо покровительство представителя Коминтерна, Костя даже не пытался предпринять самостоятельные действия и, как следствие, оказался переводчиком в контрразведке НКВД.

Дальше потянулась цепочка событий. Он, как преданный борец за идеалы коммунизма и русский по крови житель финской приграничной зоны, получает задания действовать в тылу противника. Не адаптировавшись в изменившейся реальности, Костя прет напролом и становится в глазах товарищей и начальства отважным бойцом. Но всему приходит конец, ранение на окраине Выборга вместе с болью приносит понимание – он смертен.

Однако финал Зимней войны оказался для него шокирующим. Вместо рутинной службы в милиции Костю направили в Москву и включили в состав советской военной делегации по обмену опытом. Если бы просто включили, так нет, инструктаж непонятно кем и непонятно где дал недвусмысленно понять, что ему предстоит стать шпионом. В Германии сорокового года! За что такая кара? Люди добрые, полет в космос намного безопаснее!

Одно хорошо: случайное знакомство в поезде с артистами МХАТа привело к любовной связи с девушкой по имени Кира. Милая гримерша оказалась азартной в постели и вроде бы влюбилась. Впрочем, здесь может быть другая сторона, сейчас редко встречаются люди с орденом на груди, а Костя награжден дважды.

– Товарищи, слово предоставляется главному комиссару армии и флота, начальнику ГПУ Мехлису Льву Захаровичу!

Зал снова встал и громко зааплодировал, а комиссар первого ранга неожиданно заговорил по делу:

– Вчера Политбюро ЦК ВКП(б) обсудило итоги войны с Финляндией и раскритиковало систему подготовки и воспитания войск.

Зал затаил дыхание, а Мехлис говорил о новых принципах организации боевой учебы. Резко критиковал уровень теоретической подготовки командиров среднего и старшего звена. Без скепсиса заявил о ликвидации должности комиссаров и переводе их на должность заместителей командиров по политической работе. В завершение под бурную овацию заявил о решении ликвидировать региональные войска:

– Партия пришла к выводу, что система региональных войск себя исчерпала. До октября сорок второго года они должны быть расформированы.

Затем выступили еще несколько начальников, порой с прямо противоположными требованиями. Один под угрозой трибунала запрещал даже смотреть на спиртное, другой требовал по-дружески пить с немцами водку и выспрашивать полезную информацию. В завершение вместе с загранпаспортами каждый получил по четыре бутылки водки и набор сигарет «Ароматные», «Грезы» и «Махорочные». Члены делегации торопливо разобрали чемоданы и поспешили на выход к стоявшим автобусам.

Примечания

1

Молотовский-первый.

(обратно)

2

Основано новгородцами в середине XIV века.

(обратно)

3

Бывший авиамоторный завод Обухова, ныне входит в состав корпорации «Алмаз-Антей».

(обратно)

4

Контрразведка.

(обратно)

5

Тульский Коровина.

(обратно)

6

Отдел личной охраны.

(обратно)

7

Ныне механический завод «Зенит».

(обратно)

8

Женская нацистская организация.

(обратно)

9

Нож разведчика образца 1943 года.

(обратно)

10

Мексиканская автоматическая винтовка, в Первую мировую войну использовалась немцами в качестве авиационного пулемета.

(обратно)

11

Организация финских националистов.

(обратно)

12

Язык колхидской группы.

(обратно)

13

Квартирно-эксплуатационное управление.

(обратно)

14

Административно-хозяйственный отдел.

(обратно)

15

Город и крепость, ныне находится на дне Цимлянского водохранилища.

(обратно)

16

Поэт и математик, на базе сферической тригонометрии создал первые морские астрономические таблицы.

(обратно)

17

«МБР-2» – Морской Ближний Разведчик Второй.

(обратно)

18

Октябрьская революция, жаргон.

(обратно)

19

Светящая авиабомба.

(обратно)

20

Эпизод из популярного довоенного романа и кинофильма «Гиперболоид инженера Гарина».

(обратно)

21

Выборг.

(обратно)

22

Советские бипланы «И-153».

(обратно)

23

Пассажирский вариант «МБР-2».

(обратно)

24

«Як-1».

(обратно)

25

Центральный аэрогидродинамический институт.

(обратно)

26

Красный путиловец.

(обратно)

27

От лат. irregularis – неправильный.

(обратно)

28

Женская нацистская организация.

(обратно)

29

Во время войны понижен до звания генерал-майор, после войны расстрелян за махинации с доставленными в СССР трофеями.

(обратно)

30

Эквивалент генерал-лейтенанта.

(обратно)

31

Отделение секретных акций.

(обратно)

32

Радиоуправляемые танки без экипажа.

(обратно)

33

После революции переименован в «Русский дизель».

(обратно)

34

Карелия.

(обратно)

35

Чемпион СССР в пулевой стрельбе, победитель соревнований стрелковых клубов СССР и США.

(обратно)

36

«Дегтярев», станковый образца 1939 года.

(обратно)

37

Шведская бронемашина «Рысь».

(обратно)

38

Не хочу, эта стрелялка лучше любой винтовки (украинск.).

(обратно)

39

После шахты с отбойным молотком в руках это детская игрушка (украинск.).

(обратно)

40

Отлично сработано, с танком мы их быстро добьем (украинск.).

(обратно)

41

Нет, только из винтовки (украинск.).

(обратно)

42

Основан Бахметьевым в 1764 году.

(обратно)

43

Командир слишком худой, пусть жирок наращивает (украинск.).

(обратно)

44

Десантный самолет завода № 84, впоследствии переименован в «Ли-2» по имени конструктора Лисунова, взявшего за основу проданные американцами технологии Дугласа «DC-3».

(обратно)

45

Морской дальний разведчик.

(обратно)

46

Медведь (фин.).

(обратно)

47

Контрразведка.

(обратно)

48

Прибор беспламенной бесшумной стрельбы.

(обратно)

49

Полотно из конопляной пряжи.

(обратно)

50

Грубая ткань.

(обратно)

51

Автоматическая винтовка Симонова образца 1936 года.

(обратно)

52

Огнемет Клюева-Сергеева.

(обратно)

53

Огнесмесь Клюева-Сергеева, по сути, – термобарический заряд.

(обратно)

54

Фугасный огнемет.

(обратно)

55

Фабрично-заводское училище.

(обратно)

56

В состав галет входит яичный и мясной порошок.

(обратно)

57

Немецкая горькая водка.

(обратно)

58

Женская нацистская организация.

(обратно)

59

Каменногорск Выборгской области.

(обратно)

60

До финской оккупации Сердоболь.

(обратно)

61

Выборг-Вуокса.

(обратно)

62

Ять и фита.

(обратно)

63

Клюев самовоспламеняющийся.

(обратно)

64

Мыс Крестовый.

(обратно)

65

Специальная линейка.

(обратно)

66

Синхронизация прицелов по горизонту и вертикальному углу.

(обратно)

67

Морева-Кулибанова.

(обратно)

68

Котка.

(обратно)

69

Хельсинки.

(обратно)

70

По распоряжению Хрущева завод «ЗИМ» присоединен к заводу «ГАЗ».

(обратно)

71

После войны завод имени Масленникова начал выпускать часы под брендом «Победа».

(обратно)

72

Ныне завод имени И. А. Лихачева.

(обратно)

73

Корпорация заводчиков «Данилевский, Устинов, Каменка, Солодовников».

(обратно)

74

В 1925 году объединены в автозавод КИМ, после войны – в АЗЛК.

(обратно)

75

Гвардейский.

(обратно)

76

Дерпт, Тарту.

(обратно)

77

Везенбург, Раквере.

(обратно)

78

Нарва.

(обратно)

79

Выборг.

(обратно)

80

Государственное общество призрения.

(обратно)

81

Ленинградское потребительское общество.

(обратно)

82

Будущий МАИ.

(обратно)

83

Квартирно-эксплуатационное управление.

(обратно)

84

Денежная компенсация расходов, связанных со сменой места службы.

(обратно)

85

Елгава.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Перебежчик

Глава 2 Боевое крещение

Глава 3 Форт Императора Николая

Глава 4 Орденоносец

Глава 5 Охотник на охотников

Глава 6 Снайпер

Глава 7 Следопыт

Глава 8 Штурм

Глава 9 Укрепрайон Суммакюля

Глава 10 Десант на север

Глава 11 Форт Ристиниеми

Глава 12 Выборг

Глава 13 Ранение

Глава 14 Невыполнимый приказ

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg