«И послышался голос…»

Они взобрались из маленькой обшарпанной космошлюпки кто как сумел: одни выползли, другие вышли, а некоторые даже выпрыгнули. Их было девять. Космошлюпка была рассчитана на двадцать мест, но покинуло ее только девять пассажиров, и еще остались внутри.

Стеной, уходящей в небо, со всех сторон их окружали непроходимые джунгли чужой и, скорей всего, враждебной человеку планеты.

В вышине пылало пронзительно-голубое солнце; в его свете лица людей казались мертвенно-бледными, и оно вынуждало их смотреть на мир сквозь щелки между почти сомкнутыми веками.

Плотный воздух был насыщен запахами растений с легкой примесью какого-то смрада. Погрузившись в зловещее раздумье, джунгли безмолвно ждали, ждали, ждали…

Как само собой разумеющееся, обязанности командира взял на себя старший помощник капитана космолета Эликс Саймс. Никто не стал оспаривать его право на руководство отрядом. Высокий, седой, немногословный, он был старшим по рангу. Впрочем, едва ли ранг чего то стоил при таких критических обстоятельствах, а если б и стоил, то быстро бы обесценился.

Повернувшись лицом к остальным, он сказал:

– Насколько я могу судить, мы с вами находимся на Вальмии, шестой планете системы ЗМ17. – Прищурившись, он быстро взглянул на пламенеющее в небе светило. – Однако не думайте, что нам повезло. В космосе есть множество планет получше этой.

– Мы живы, – подал голос Макс Кесслер, командир третьей вахты. – А это уже кое-что.

– Главное сейчас – выжить, – возразил Саймс. – А это уже нечто иное.

– Он внимательно оглядел каждого, изучая, оценивая. – На Вальмии есть спасательная станция под защитным куполом. На сороковой параллели. Доберемся до нее – уцелеем. Это наша единственная надежда. – Он подождал, пока его слова дойдут до остальных, и добавил:

– Полагаю, что идти нам до нее тысяча семьсот две тысячи миль.

– Если, скажем, делать сорок миль в день, – рискнул высказаться Кесслер, – то получается пятьдесят дней. Справимся.

– Зорок милев! – эхом отозвалась миссис Михалич, и ее широкое, пухлое лицо покраснело от волнения. Она ощупью нашла руку мужа и вцепилась в нее.

– Григор, в наз не ездь зила деладь зорок милев.

Коренастый и пухлолицый, как она, Григор ласково похлопал ее по руке.

– Лучше взего шдадь и змодредь, как будед.