Разбудил меня сильный грохот. Боец, ввалившийся в каптерку, сбил тумбу с графином и что-то кричал, давя сапогами битое стекло. «Товарищ… гибель… позиция… фашист…» — слова будто падали в глубокий колодец с ватными стенами и вязли, перемешиваясь в кучу.
Зеленый силуэт, маячивший в дверном проеме, напоминал Петю Рузайкина, но вопил почему-то эренбурговским[1] голосом.
Я не сразу разобрался в этих чудесах и все никак не мог понять, чего хочет от меня этот конопатый ярославец. Наконец удалось отбросить цепкие руки сна и спросить более-менее внятно:
— А что, стучаться и докладывать уже не надо?
Петя сделал несколько неуверенных шагов вперед.
— Красноармеец Рузайкин прибыл с донесением!
— Ну?
Переминаясь, Петя захрустел осколками.
— Нашу группу срочно на выезд — агафоновских бомбой накрыло!
— Так, а мы причем? У них же задания со спецдопуском.
Рузайкин зачем-то снял пилотку.
— Некого больше. Начальство за дверью сперва орало, что накрыло Агафонова, потом орало, что не знает, кого вместо него послать, а потом зашел я. За кипятком. Ну и…
— И что прикажешь с тобой делать?
Заглохший Эренбург освободился из радиоплена и гавкнул из эфира: «Убить проклятого гада!» Рузайкин вздрогнул и, надевая пилотку, прогнусавил:
— Мне тоже собираться, товарищ старший лейтенант?
— Конечно! Впереди всех побежишь…
Я поднялся и пошел будить патрульных.
Ребята отмахивались, продирая глаза, спросонок брыкался неулыбчивый ефрейтор Лиходей, однако ж потихоньку наладилось. И дальше как-то удачно пошло: запыхавшийся Бейсенов — уцелевший сержант из агафоновской команды — сообщил, что нужно всего три человека и то ненадолго.
Комментарии к книге «ОСКОЛ. Особая Комендатура Ленинграда», Александр Юм
Всего 0 комментариев