«Хищники Дня и Ночи»

Хищники Дня и Ночи (fb2) - Хищники Дня и Ночи 1419K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виктор Ночкин

Виктор Ночкин Хищники Дня и Ночи

© Ночкин В., 2008

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2008

* * *

Пролог

– Все, что можно сказать наверняка: это боевой флот. Я уверен.

Колдун-визионер отлип от прибора и потер кулаками глаза. Края магического оконца, связанного с могущественным артефактом на вершине горы, были обиты мягким черным материалом, его контуры грубо повторяли рельеф верхней части лица. От времени вещество высохло и растрескалось.

Визионер не первый год работал с Оком и давно перестал удивляться магии Древних, чудо превратилось для него в обязанность. Второй колдун, намного младше первого, совсем юнец, тут же приник к освободившемуся местечку. Он совсем недавно окончил ученичество и получил статус младшего чародея, так что ему работа с наследием Древних была в диковинку.

– Как ты можешь быть уверен, если все расплывается? Всевидящее Око сбоит… Слушай, а может, это птицы виноваты?

– Нет, не птицы. А ну, пусти меня! – первый снова всмотрелся в тусклое оконце. – Во-первых, на такую высоту птицы залетают очень редко, а во-вторых, если бы Всевидящее Око загадили фейзулы, я бы видел потеки. А у нас, видишь, все как в тумане. Охо-хо, придется подниматься вдоль жилы и проверять, нет ли повреждений. Но сперва вызовем кого-нибудь из службы безопасности. Им следует узнать, что флот Народа Дня движется к Джейхуру.

– Ладно. – Младший чародей прочел краткое заклинание и осторожно прижал ладонью большой красный круг на стене, левый из трех одинаковых. – А с чего ты взял, что это боевой флот и что он идет к Джейхуру?

– Для купеческого каравана их слишком много, значит – это флот с десантом. Ну а кроме Джейхура в той стороне у Ночных не осталось ничего примечательного. Вызвал?

– Да.

Младший перестал давить на красную клавишу, она медленно вернулась на место. Этот круг был матовый, потертый, его пересекала извилистая трещина с въевшейся черной грязью. Слишком часто наблюдатели пользовались левой кнопкой.

Правая, означающая нападение на горный Замок чародеев, блестела, будто мокрая, – она сохранила первоначальный вид, какой придали ей Древние мастера, когда создавали систему магической связи, жилы которой пронизывали толщу скал и связывали вырубленные в камне помещения нижних ярусов замка. Младший поглядел на кнопку, затем его взгляд скользнул по стенам – шершавым, покрытым продольными рубцами. Следы орудий Древних. Предки владели огромной мощью, они крушили скалы, прорезая каменное чрево гор и поднимая башни и шпили верхних ярусов. Но и эта титаническая работа – ничто по сравнению с катаклизмом, случившимся, когда Древние завершили небесные странствия и сошли с небес на горную гряду. Великие горы разделяли континент на почти равные части и казались несокрушимыми – покуда не появились Древние.

Маги спустились в пламени и громе, тряслась земля, рушились горные пики и выкипело большое озеро. В итоге образовалась Долина Колдунов – глубокий каньон, прорезавший горы и соединивший Народ Дня и Народ Ночи коротким путем. Во всяком случае, так утверждают предания Ночных.

С тех пор миновали века, многие заклинания утрачены, магическая сила в артефактах иссякла, тем сильнейшее благоговение вызывает мощь Древних у юных адептов тайного знания.

Наблюдатель постарше уже перестал удивляться старинным чудесам, невозможно без конца дивиться тому, чем пользуешься ежедневно, что ломается в твоих руках и что иногда удается восстановить. Первый колдун снова наблюдал изображение, передаваемое Всевидящим Оком, вознесенным на высоченную скалу над Замком. Маг сердито бурчал, что и теперь придется, видимо, карабкаться к артефакту, прощупывая на ходу жилу, и заниматься этим предстоит как раз ему, старшему наблюдателю…

Постучали. Младший наблюдатель глянул в крошечное круглое оконце, прорезанное в двери, и впустил пришельца. Явился Джеремия Свифт – первый заместитель Андараха Луми, возглавляющего службу безопасности Замка. Джеремия – среднего роста, худой, очень узкий в бедрах. Его загорелое лицо казалось нарисованным на бумаге – это впечатление возникало из-за шрама, который тянулся от уголка губ через впалую щеку, левую бровь, пересекал лоб и исчезал под коротко стриженными волосами. Дальше линию продолжала тоненькая, будто нитка, прядь седых волос. Шрам был старый и едва выделялся розовым оттенком на загорелой коже. Одет маг-воин был в мягкую куртку из кожи серого ангварга и короткие брюки. На поясе – широкий нож. В Замке считали, что Свифт, хотя и отменно владеет всеми видами оружия, как древнего, так и современного, никогда не возглавит службу безопасности, потому что не вышел ростом и сложением. Чтобы управляться с боевыми артефактами Древних, требуется куда более тяжелое тело. Когда имеешь дело с магией, все имеет значение – даже вес чародея.

Младший наблюдатель посторонился, Свифт сразу же направился к магическому оконцу.

– Ну, что у вас? – на ходу бросил он.

– Флот Дневных. Направляется, конечно, к Джейхуру. Всевидящее Око сбоит, я отправляюсь наверх, проверить. Джеремия, ты подежуришь здесь? Я скажу твоим, что ты остался наблюдать.

По уставу полагалось, чтобы в комнате с оконцем непременно находилось двое колдунов. Маг-воин склонился к оконцу. Старший наблюдатель направился к стенному шкафу и принялся разбирать снаряжение для подъема на вершину к Всевидящему Оку: страховочные пояса, ритуальные дыхательные маски, баллоны и прочее.

– Погоди! – остановил его Свифт.

Минуту все молчали. Потом Джеремия, не прерывая наблюдения, велел:

– Проверь питание усилителя сигнала.

Старший дежурный захлопнул дверцы шкафа и прошел через комнату. На противоположной стене выстроились в два ряда плоские черные коробочки, к которым сходились протянутые в каменных ложах жилы. Младший засунул ладони в рукава просторной хламиды и замер – он был здесь самым неопытным, ему надлежало молчать, не мешать, наблюдать и запоминать. Если велят – помочь.

– Великие звезды! Магия иссякла в усилителе!

– Проверь сперва, что с магией усилителя. Вероятно, Всевидящее Око в порядке, и тебе не придется взбираться на скалу, а мне – торчать здесь целый день.

– Я добавлю магии из запасного источника, – виновато промолвил наблюдатель и осторожно повернул тоненький стержень на одной из коробок.

– Ага, другое дело, – отозвался Джеремия. – Картинка стала четче.

Пальцы мага-воина медленно проворачивали колесики настройки. Он видел на зеленой блестящей глади моря десятки кораблей – впереди длинные узкие боевые суда, за ними – широкие транспортные посудины. Сидят низко – значит, везут большой груз. Наблюдатель, конечно, прав, они следуют к Джейхуру, последнему крупному порту, который все еще остается в руках Ночных. Наверняка южане затевают крупную операцию. Если так, то и сухопутные войска должны подтянуться из ближайших крепостей Народа Дня… Джеремия быстрей завертел колесиками, разворачивая картину в колдовском оконце. Белые ниточки дорог были пусты.

С другой стороны, это ничего не значило, пешие части могут выступить позже, наверняка ударные отряды сосредоточены в ближайших к Джейхуру портах Дневных, а флоту потребуется не меньше дня или двух, чтобы достичь цели.

Наконец Свифт выпрямился и обернулся к наблюдателям.

– Продолжайте следить за продвижением флота. Поглядывайте изредка на дороги, ведущие к Джейхуру, не покажутся ли отряды Дневных. Я передам техникам, чтобы проверили питание усилителя.

Когда дверь за воином захлопнулась, старший наблюдатель подмигнул товарищу. Выждал немного, чтобы Джеремия отошел подальше и не мог слышать, после сказал:

– Повезло.

– Чего?

– Свифт никому не станет говорить, что я оплошал. Повезло, что именно он явился по вызову.

– А-а… Слушай, давно собираюсь спросить… Откуда у него этот странный шрам?

– Вот и тебе повезло.

– В чем повезло?

– Что ты спросил об этом меня, а не Свифта.

– Он не ответит?

– В лучшем случае – просто не ответит.

– А в худшем?

– Лучше не спрашивай Свифта, поверь мне на слово – целей будешь. Его злит, когда интересуются происхождением шрама.

– М-да… Ладно, дай я погляжу на флот Дневных.

– Ну, погляди, – старшему было не слишком интересно, а юнец пусть развлекается, – потом дороги проверь. Хотя скорей уж сначала флот высадит десант, а уж потом выступят подкрепления. Они не будут спешить, побоятся, что кавалерия Ночных застигнет на марше.

– А я думал, Ночные не знают о кораблях.

– Наверное, не знают. Мы им сообщим. Ради равновесия. Дневные и так стали намного сильней, а если захватят Джейхур – Народ Ночи, считай, проиграл. Тогда и равновесию конец. Джеремия доложит Андараху, тот верховному магу, а уж верховный велит известить Лашмана.

Глава 1 Джейхур

Лашман натянул поводья. Черный ангварг послушно остановился. Королю Ночи положено ездить на черном животном и носить черные одежды, но здесь, вдали от тени великих гор, ритуальный наряд становится неудобством. Солнце нагревает черные доспехи, и королю жарко. Его ангварг тоже дышит тяжело, черная шкура лоснится под ремнями, охватывающими мускулистые бока. Ремни сходятся на широкой груди и перекрещиваются между маленьких передних лапок, ангварг шевелит конечностями, коготки подрагивают.

Зверь переступил мощными задними лапами, подняв облачко серо-зеленой пыли. Он устал, четвертый день марша подходит к концу.

Лашман стащил тяжелый шлем и повернул голову. Его кавалерия растянулась по дороге. Все устали, но Джейхур уже близко. Скоро отдых, потому что сражение начнется только после заката, когда Ночные смогут призвать из глубин больших шерванов. Чаглави, королевский оруженосец, остановил своего ангварга чуть позади черного зверя Лашмана.

– Плохо видно, – пожаловался юноша.

Впереди лежала широкая плоская равнина, на другой стороне которой Джейхурская бухта и город. Яркое солнце заливает плоскую степь слепящим светом, лучи отражаются от светлой поверхности, над землей встает душное марево, все расплывается и бледнеет. Король обратил к оруженосцу тяжелое лицо, бледное, бесформенное, похожее на кусок сырой глины, только что исторгнутый гончарным шерваном. Сходство усиливалось из-за струек пота, сбегавших по складкам серой кожи.

– Ничего, Чаглави. Скоро солнце сядет, и мир придет в равновесие.

– А что там, повелитель, впереди? Это уже Джейхур?

– Да. Едва стемнеет, ты разглядишь стены города и осадные сооружения Дневных. Вон там, различаешь? Серые высокие фигуры. Это их башни. Они возвышаются над равниной.

– Я вижу, повелитель. Над ними блестящие точки.

– Полированная медь. Большие круглые щиты, вогнутые вовнутрь, будто на них надавили каменным шаром. В полированной меди заключена магия, ты увидишь нынче ночью. Это ведь твое первое большое сражение?

– Да, повелитель… Очень плохо, что они успели поставить башни.

Чаглави не хотелось говорить о том, как он юн и неопытен.

– Они понимают, что мы нападем ночью, как всегда.

– Если бы колдуны предупредили нас пораньше, Дневные не успели бы поставить башен. Что им стоило известить нас заранее?

Король покачал тяжелой головой. Черный ангварг выгнул шею, чтобы глянуть на наездника: чего он шевелится?

– Горные колдуны могли вовсе не сообщать мне о появлении флота Дневных. Прежде они всегда были на стороне варваров. Кто знает, что теперь на уме у хитрых чародеев? Если бы они не послали мне весть, я б наверняка опоздал к Джейхуру, и, явившись на берег, мы нашли здесь только руины. Благодаря колдунам мы успели прежде, чем город пал. Теперь будет битва.

– Чародеям выгодно, когда мы убиваем друг друга?

– Кто знает…

Отставшие кавалеристы подтянулись, и Лашман слышал позади топот и тяжелое дыхание ангваргов. Он ткнул пятками своего зверя в бока, черный потрусил дальше. Еще немного – и Лашман остановит кавалерию. Ангварги и всадники отдохнут. А после заката – битва. Со стен Джейхура их заметили. Заметили их также и Дневные с высоченных башен.

– Я думаю, – на ходу бросил оруженосцу король, – чародеям выгодно, когда ни мы, ни Дневные не одерживаем окончательной победы. Пока мы заняты войной, на их горную твердыню никто не покушается. Поэтому они оказывали поддержку Дневным, пока мы были сильней, а теперь вот помогли мне отстоять Джейхур.

Чаглави ничего не ответил, он наверняка был согласен: город спасен. Воин, готовясь к битве, не сомневается в победе. Но Лашман знал, что битва будет не из легких. Дневные становятся сильней с каждым годом… Король задумался.

Чаглави прервал размышления повелителя Ночи:

– Владыка, а разве кто-то может угрожать колдунам в их Замке? Кто в силах победить чародеев? До сих пор это никому не удавалось.

– И не удастся, пока мы и Дневные заняты друг другом. Потому-то чародеи помогали Дневным, пока сильней были мы. А теперь помогают нам. Видимо, таково их понимание равновесия.

* * *

Лашман остановил кавалерию на значительном расстоянии от берега. Здесь можно было не опасаться, что Дневные нападут. Трусливые варвары ни за что не осмелятся нападать вдали от кораблей. Их много, наверняка больше пяти тысяч, но на равнине пешие южане уступают тяжелой кавалерии Народа Ночи, к тому же они не решатся подставить тыл под удар из Джейхура. В городе большой гарнизон.

Воины расседлали ангваргов и пустили в болотце. Здесь, на опаленной солнцем равнине, заканчивал бег один из ручейков, питаемых ледниками великих гор. Пресная вода смешивалась в низине с соленой жижей, выступающей из-под земли. Когда колдуны сошли с небес, была буря и трясение тверди. Море выплеснулось из берегов, прошли гигантские волны, которые достигли этого места… С тех пор миновали века – но до сих пор воды в болоте солоны. С другой стороны, существуют естественные процессы, вследствие которых морская вода просачивается в подземные полости. В Джейхуре пьют воду, поставляемую шерванами-опреснителями. Интересно, как Дневные получают пресную воду на побережье? Еще одно хитрое волшебство, полученное от горных колдунов? Или они научились приручать опреснителей? Вряд ли, они боятся шерванов и не умеют обращаться с ними.

Народ Дня – хитрые бестии, они черпают из двух сосудов, выпрашивают у колдунов и воруют у Ночных.

Воины Лашмана напились из ручья и расположились на берегу. Часть доспехов они сняли. Солнце к вечеру не такое жаркое, так что кавалеристы подставляли его лучам крупные массивные тела. Король с удовольствием оглядел соратников. Несмотря на четырехдневный марш, они выглядели внушительно и грозно.

Ночной из касты воинов едва ли не вдвое тяжелей среднего мужчины Народа Дня. Если поставить рядом, можно и не догадаться, что они представители родственных племен. Родство, конечно, очень отдаленное – как можно равнять благородного воина с убогими Дневными?

В болоте шумно возились ангварги, погружались, поднимали мутные волны, выныривали с добычей в зубах, чавкали. За вечер звери восстановят силы. Лашман устало опустил веки. Что ждет ночью? Король поглядел в западную сторону. Осторожно, чтобы не коснуться взглядом слепящего круга солнца. Еще час, пожалуй, и светило скроется. Потом два часа, и наступит настоящая тьма, соответствующая равновесию.

Чаглави встал и прошелся. Юноше нелегко усидеть, ему охота двигаться, будь его воля – уже скакал бы в бой. Эх, молодость, молодость…

В болоте завозились ангварги. Черный скакун короля и чей-то полосатый одновременно ухватили крайвака, и каждый потянул в свою сторону. Земноводное заверещало от боли. Тело крайвака вытянулось, черный ангварг вздыбился в мокром месиве, приподнимаясь, во все стороны пошли волны, тяжелые, маслянистые, клочья зеленой тины и круглые листья водных растений заплясали, поднимаясь и опускаясь. Полосатый, смирясь, разжал челюсти. Черный победно захрипел, мотнул головой, поудобней перехватывая безвольно обвисшую тушку крайвака.

– Добрый знак! Добрый знак! Черный победил! Счастливое предзнаменование! – зашумели воины.

Суеверные. Черный ангварг Лашмана – самый сильный самец, ведь король бы не стал ездить на другом. В победе над полосатым нет ничего неожиданного, вожак умеет заставить любого отдать добычу. Но воины радуются – радуется даже тот, которому принадлежит полосатый скакун. Ему-то что пророчит поражение собственного зверя?

Пусть радуются. Пусть. А король не нуждается в предзнаменованиях, он уверен в победе…

Всколыхнулась сетка зеленых побегов на мутной поверхности воды, рядом с черным вынырнул светло-серый ангварг, сжимая крайвака – вдвое большего, чем тот, из-за которого дрались вожак и полосатый самец. Возможно, окажись здесь жрец-толкователь, сказал бы, что серый – это горные колдуны…

* * *

Когда стемнело, воины стали готовиться к битве. Свистом созвали ангваргов. Звери, отдохнувшие, остудившие бока в прохладной воде, выбирались на берег и, вытягивая длинные шеи, вразвалку брели к хозяевам. Сейчас, глядя на округлые чрева животных, по которым стекают грязные струйки, трудно поверить, что ангварги могут стремительно мчаться в бой, неся на спине всадника в тяжелых латах, ураганом врываться в ряды вражеской пехоты, молниеносно разворачиваться и совершать огромные прыжки.

Кавалеристы спешили навстречу зверям, опускали на спины седла, стягивали ремнями шершавые бока. Ангварги выворачивали шеи, косились круглыми выпуклыми глазищами на седоков. Они, как и хозяева, предпочитают темень. Они дети Ночи.

Лашман неторопливо облачился в тяжелую броню, составленную из щитков ванмара. Гибкие сочленения были вырезаны из суставов и позвонков, между собой склеены при помощи проваренных выделений клеевого шервана. Сверху броню покрывала лакированная шкура ангварга.

Чаглави помог господину застегнуть пряжки, подал ножны с клинком, выточенным из зуба морского шервана, именуемого еще зофом. Снаряжая короля, юноша то и дело оглядывался и через плечо настороженно посматривал на Джейхур. В стороне от города, среди звезд, зажглись красные огни на башнях Дневных. Варвары расположили лагерь на скалистых холмах, где им не страшны шерваны. В городе огней не было – Ночные в Джейхуре лучше чувствовали себя в темноте.

Теперь, когда исчезло марево, клубившееся над прибрежными болотами, королевские бойцы рассмотрели как следует осажденную крепость. Дневные успели многое – возвели под стенами решетчатые конструкции, на которые опирались пандусы, полого восходящие к брустверу джейхурских стен. Эти акведуки были сделаны из полых стеблей джуда, легких и прочных. Здесь, в болотах, Дневные не могли воспользоваться своими излюбленными материалами – металлом, камнем и обожженной глиной, – влажная почва не выдержала бы тяжелых сооружений.

Лашман ощутил дрожь почвы под ногами – осажденные начали. Они выпустили шерванов, и черви приступили к работе. Немного рановато, подумал король. Жители Джейхура напуганы, слишком велик десант Дневных, и очень уж энергично они в этот раз приступили к осаде. К тому же подоспели отряды варваров из крепостей, которые Дневные удерживают здесь, на побережье.

Горожане спешат начать пораньше, чтобы за ночь сделать больше. Торопятся вынудить Дневных выйти из лагеря, спуститься со скал – тогда джейхурцы выпустят большого шервана, а король получит возможность атаковать кавалерией.

Воины заканчивали облачаться и седлать ангваргов. Лашман сел в седло – это послужило знаком, его люди стали собираться вокруг короля. Они на ходу подгоняли снаряжение, поводили плечами, проверяя, как держатся латы, не мешают ли размаху. Рядом торопливо возился Чаглави – помогая господину, юноша сам не успел снарядиться. Ему было легче, чем старым дружинникам, его кости еще не отяжелели, а суставы не утратили гибкости. Пока что Чаглави сложением скорей напоминает Дневного, такой же легкий и тонкий. Он успеет скорей, чем тяжелые могучие воины.

И в самом деле, оруженосец занял место позади короля прежде, чем последние кавалеристы закончили возиться с оружием и сбруей. Наконец они были готовы. Лашман не оборачивался, но хорошо слышал, как шумно дышат ангварги и наездники, как чавкает влажная почва под широкими лапами зверей. В болоте возились, шумно харкая, крайваки… Завели однообразную заунывную песню мелкие земноводные. Здесь, в солоноватой воде, зверье было крупней, чем в холодных чистых струях у ночных склонов великих гор… но и это – земля Лашмана. Она необходима Народу Ночи, необходим порт, из которого караваны судов уходят к континенту Амагар, где живут родственные Ночным народы… Понимают это и Дневные – потому и захватывают, шаг за шагом, побережье, заселяют крепости у моря своими колонистами. Джейхур – самый крупный порт, которым владеют Ночные, единственный порт, где можно собрать караван больших океанских кораблей. Здесь, вдали от столицы и ночного склона великих гор, решается судьба мира.

* * *

Дрожь почвы стала сильней, болото захлюпало – тяжелая, перемешанная с илом вода плескала в берега. Мелкие ночные зверушки смолкли, напуганные непривычным поведением родной стихии. Под стенами Джейхура шерваны буравили мягкую соленую почву побережья, подкапываясь под выстроенные Дневными пандусы. Сейчас трудятся небольшие черви, длиной шагов по десять-пятнадцать. В городе есть огромный шерван, но его берегут для битвы.

Вот снова вздрогнула земля, один из пандусов с треском стал складываться, оседая и проваливаясь внутрь себя. Распустились связи из мягкого волокна, вертикальные джудовые стержни выскочили из упоров, и верхний слой решетчатой конструкции рухнул. Искусство осады крепостей оттачивалось веками, и все приемы обе стороны довели до совершенства. Дневные научились поражать шерванов, разрушающих пандусы. Концы стержней верхнего ряда отточены, словно копья, и обожжены. Стоит шервану подрыть основание конструкции, они падают, набирая разгон, пронзают мягкую взрыхленную почву и убивают червя, который работает на глубине в два человеческих роста. Искусство погонщиков состоит в том, чтобы вести шервана не под самый пандус, а рядом – так, чтобы основание осадной конструкции оказалось подрыто, но острые копья миновали тружеников. Промахиваться нельзя – если червь проложит тоннель слишком далеко от основания, пандус устоит.

В этот раз погонщик не справился. Земля содрогнулась, когда конструкция рухнула, а затем под ногами прокатились еще три волны, каждая последующая слабей, чем прежняя… Пронзенный шерван рванулся в агонии, но джудовые стержни прошли сквозь мягкое туловище насквозь, и червь предсмертными рывками обрушил тоннель, но не сумел освободиться. Скорей всего, погонщик погиб вместе со зверем. От сотрясения рухнул соседний пандус. На этот раз шерван, похоже, уцелел. На стенах закричали джейхурцы, приветствуя успех погонщика. Ангварги, волнуясь, пританцовывали, перебирали лапами на месте, строй кавалеристов шевелился и гремел оружием позади короля.

– Приготовьтесь! – велел Лашман.

В этой команде не было нужды, дружинники знали, что случится дальше, однако воинам необходимо иногда слышать голос владыки – особенно во время вынужденного ожидания.

Красные огни в небесах стали разгораться, становились шире и белее, приобретали форму. Дневные тоже понимали, что сейчас-то и начнется битва, но берегли топливо волшебных светильников на башнях, так что начали подкладывать его в огонь только теперь.

Закачался третий пандус, но устоял, затем начал разваливаться четвертый, последний. Этот оказался плохо скреплен, так что первыми не выдержали не вертикальные, а продольные связи. Часть конструкции, примыкающая к стене Джейхура, осела – да так метко, что подземная дрожь возвестила о гибели шервана. Но большее число решетчатых секций устояло.

Можно было направить против поврежденных конструкций новых шерванов, но джейхурцы по-прежнему спешили. Городские ворота распахнулись, наружу хлынула толпа. Впереди воины – они пытались выдерживать строй, но сзади напирали и толкались работники. Так что воинам пришлось поспешить и продвинуться дальше на равнину, чтобы дать возможность горожанам скорей бежать к поврежденным пандусам. Ночные стремились разрушить остатки осадных сооружений, растащить, разметать и уволочь все, что удастся, в город. Вряд ли у осаждающих большой запас джуда на кораблях.

Солдаты джейхурского гарнизона стали выстраиваться на равнине. Огни на башнях вспыхнули ярче, полосы света выхватили из мрака ряды Ночных и пыль, стоящую в воздухе. На сырых топких берегах нечему было пылить, облака мелкого праха источали разрушенные сооружения осаждающих.

На холмах у берега раздалось мерное бряцанье металлического оружия – Дневные тесными рядами спускались на равнину, чтобы напасть на горожан.

* * *

Лашман, вглядываясь в ночь, тяжело перевел дыхание. Сердце забилось немного чаще. Наступал решающий момент, сейчас все начнется… и закончится. Огонь на башнях Дневных разгорался все ярче, столбы света шарили по равнине, отыскивая то густые толпы горожан, копошащихся, будто насекомые, на руинах пандусов, то нестройные шеренги воинов джейхурского гарнизона. Иногда луч сдвигался назад и захватывал блестящие полированной медью стройные колонны варваров. Перед металлическими рядами Дневных взорвалась земля, вспухла бесформенно-округлая голова небольшого шервана. Джейхурцы снова поспешили.

Король поднял руку, растопыренные пальцы четко вырисовались на фоне серых облаков пыли, подсвеченных волшебными огнями с башен… Лашман махнул – и первым погнал ангварга на равнину. Тяжело топоча и хлюпая в лужах, кавалерия двинулась за королем. Около четырех сотен тяжеловооруженных всадников – их недостаточно, чтобы взломать стройные колонны и растоптать десант Дневных. Поэтому Лашман не спешил, он собирался подобраться поближе, выждать подходящий момент – и тогда уж ударить! Один короткий рывок, тяжелый натиск…

Шерван на равнине вздымался все выше, задирая мягкую голову. В складках податливой полупрозрачной плоти темным сгустком выделялась фигура погонщика. Воины Дня остановились, выставили пики. Тут разом вспыхнули ослепительно-яркие огни на башнях, варвары бросили на огонь магическое топливо, к шервану устремились колонны белого, будто дневного, света. Лашман остановил кавалерию, рядом тихо застонал Чаглави, пораженный невиданным зрелищем.

Зверь пронзительно засипел, в ярком блеске волшебных лучей сырая плоть шервана задымилась, стала плавиться, проседать и разваливаться. Сила Ночи уступала дневному свету. Червь взметнулся из влажной земли, в стороны полетели ворохи мутной грязи, голова умирающего шервана раскачивалась на высоте двух человеческих ростов, наконечники пик Дневных раскачивались в такт, следуя конвульсиям зверя. Погонщик вывалился из шейных складок, скатился на землю, упал, вскочил, снова упал… приволакивая ногу, пополз от агонизирующего, исторгающего потоки мутной жидкости, шервана. Ночные из джейхурского гарнизона пустили в ход пращи. Твердые окатыши, прочеркнули серую ночь, разделенную столбами дневного света, и обрушились на Дневных. Варвары закричали, подняли окованные медью щиты. Несколько человек было сражено. Новый залп – твердые, будто камень, окатыши забарабанили по щитам. Шерван опал в лужу. Умирая, зверь выползал и выползал наружу. Лучи жгли и терзали тело ночного червя, но шерван уже был почти мертв, его голова испарилась, расплавилась в свете Дня, при помощи магии созданного варварами.

Снова взорвалась земля – еще один шерван прокопал тоннель навстречу Дневным. Этот был меньше первого, но сумел продвинуться дальше. Фонарщики на башнях заметили – лучи белого света рывком сместились, скрестились на мягкой округлой туше, показавшейся едва ли не под ногами Дневных. Червь стремительным броском преодолел оставшееся расстояние и рухнул на варваров. Те подняли оружие навстречу, пики пронзили податливое тело, но воины повалились, раздавленные огромной массой… Снова зашипела, сгорая, плоть, шерван заметался, от невыносимой боли выворачивая тело, скручиваясь в кольцо и стремительно распрямляясь. Еще несколько Дневных попали под удар и упали, смятые, опутанные губчатой сырой плотью. Червь дергался все медленней, Дневные подскакивали, кололи пиками и проворно отбегали. Погонщик был убит почти сразу, да и червь вскоре ослаб. Ночные снова засыпали снарядами расстроенные ряды противника. Фонарщик развернул колдовское зеркало полированной меди и повел лучом вдоль рядов пращников, чтобы ослепить и сбить с прицела… Ночные попятились, разбегаясь в стороны – вправо и влево. Земля затряслась под ногами сражающихся – из глубин поднимался гигантский червь, великий шерван Джейхура.

* * *

Колдовские лучи заметались по полю, выискивая место, где покажется гигант. Фонарщики на верхушках решетчатых башен не могли не ощущать дрожь тверди, более того – ажурные каланчи хорошо воспринимали вибрацию почвы, так что площадки с полированными медными зеркалами сейчас наверняка раскачивались все сильней и сильней. Светлые пятна скользили по равнине, столбы белого света между ними и ослепительными огнями на верхушках башен удлинялись и сокращались, шеренги копейщиков Дневных пятились, строй нарушился. Все ждали появления великого шервана. И он явился. Старым червем управлял, конечно, старый опытный погонщик. Обычно – самый опытный погонщик в городе. Этот рассчитал точно – направил зверя в центр строя медных воинов. Учел даже то, что напуганные Дневные подались назад, когда земля заколебалась под ними.

Сперва твердь просела, стала осыпаться в стремительно растущую воронку. Донесся глухой гул. Звук был негромкий, но мощный. Воины в блестящей меди заметались, ломая строй… Вот сразу больше десяти человек, пронзительно вопя, рухнули в яму, соседи кинулись бежать, отталкивая друг друга, лучи с башен скрестились на воронке – и Лашману было отлично видно, как Дневные бегут, падают, скользят по наклонным стенкам ямы, хватают друг дружку за оружие и одежду, увлекают в падении соседей… Пращники Ночных снова стали пускать окатыши, но перепуганные варвары не пытались сгрудиться и прикрыть строй сомкнутыми щитами – они бежали, спешили убраться подальше от того места, где покажется великий шерван.

Сперва растущая воронка имела округлые очертания, затем просел обширный длинный участок почвы, червь развернулся – и земля поглотила большой отряд Дневных. Варвары выли и орали, перекрывая гул и подземный грохот. Потом стало происходить удивительное – вместо того чтобы оседать, земля стала вспучиваться, поползли трещины, из них фонтанами била грязная жижа… Края трещин поднимались все выше… Пласты сырой почвы вставали дыбом, опрокидывались, Дневные пятились, истошно воя, – сила Ночи надвигалась на них из глубин.

Шерван вылетел из-под земли, словно окатыш, выпущенный опытным пращником, – живая гора стремительно взмыла над развороченным болотом, взметнулась к небу, минуя белые лучи. Пронзительно зашипела пронзенная светом плоть, в лучах волшебных светильников бока червя обратились в дымящиеся язвы, однако великий шерван был настолько огромен, что эти страшные раны злили, но не убивали его. Голова чудища обрушилась на Дневных с неба, смяла, вбила в почву целые ряды вместе с их острым оружием и доспехами из полированной меди. Столбы света мгновенно сместились, настигли переднюю часть червя, чудовищная голова метнулась, сбивая пятящихся воинов Дневных, а тело продолжало выползать и выползать из гигантской ямы. Лучи метались, преследовали шервана, жгли и язвили его, свет стал плотным, белым, почти осязаемым. Фонарщики Дневных швыряли, не жалея, волшебный порошок в гудящее пламя, вогнутые зеркала казались кратерами разъяренных вулканов, они исторгали волны яростного излучения, губительного для созданий Ночи.

Король Ночи двинул черного ангварга – он повел кавалерию ближе к рядам захватчиков.

Шерван метался и изгибался на равнине – вернее, его передняя часть. Червь продолжал выползать на поверхность, где его ждали обжигающие лучи Дня. Он уже двигался не так стремительно, язвы на боках и голове росли, становились глубже и шире, но червь сминал и давил все новые ряды Дневных. Лашману было видно, как погонщик быстро-быстро проводит тыльной стороной ладони по лицу. Его зверь умирал, но старик, рыдая, гнал питомца на воинов Дня, не давал уйти под землю, скрыться от жалящего света… Там, где тушу настигли белые лучи, плоть разъедало, она разваливалась, плавилась, разъезжалась гигантскими ранами, стекала мутной жижей и клубилась вонючим густым паром. Червь инстинктивно стремился зарыться в землю, укрыться в темной глубине от жалящих лучей Дня, но погонщик направлял его снова и снова на воинов в медных латах. И шерван рвался из последних сил, необъятные бока раздувались и сокращались, посылая вперед изуродованную голову… Дневные бежали, но, едва оказавшись в стороне от червя, останавливались. Чудовище делало новый рывок – вправо, влево, изогнувшись… То и дело под удар гиганта попадали группы варваров, которые, отыскав ровный участок почвы, собирались, чтобы восстановить строй.

Когда из развороченной ямы показался округлый задний сегмент шервана, король Ночи выхватил из ножен клинок и заорал, перекрывая шум битвы – треск горящей плоти, вопли напуганных Дневных, звон их оружия, плеск и грохот сотрясающихся земель и вод… Громоздкая кавалерия Ночных устремилась на потерявших строй варваров.

* * *

Червь еще шевелился и, понукаемый рыдающим погонщиком, пытался настичь медных воинов, когда Лашман увлек кавалерию туда, где Дневные собрались плотной толпой. Варвары еще не успели выровнять ряды и создать стену щитов. Черный ангварг вынырнул из темноты, словно осколок ночи. Грузное тело зверя опрокинуло Дневных, король взмахнул мечом. Длинный клинок, усаженный острыми зубами бейраха, обрушился на медный шлем, смял и проломил сферическую поверхность, Лашман ударил ангварга пятками, черный совершил длинный прыжок и приземлился среди растерянных Дневных. Фигура Лашмана в черных доспехах, припавшая к шее черного скакуна, сливалась с массивным ангваргом, они вместе напоминали лоскут ночи – истерзанной, прорезанной магическими лучами Ночи, будто тьма явилась отомстить за поругание. Король снова ударил, склонился в седле и еще раз взмахнул черным роговым клинком. Тяжелое оружие вибрировало и упруго пружинило, сталкиваясь с металлическими доспехами. Воины Ночи пробились к королю, окружили плотным, тяжело дышащим кольцом, тяжеленные палицы поднимались и опускались, поражаемые. Дневные пятились, падали, пытались собраться кучей, чтобы противостоять мощному натиску кавалерии, – но не могли, не успевали. Бронзовые наконечники пик царапали панцири из кости и хитина, отыскивали бреши, жалили массивные тела дружинников. Ночные рычали и били наотмашь. Их оружие сметало с одного удара, медные латы варваров прогибались под палицами отборных воинов короля Лашмана. Ангварги сбивали, топтали и терзали врагов, Дневные пятились, их все сильней охватывал страх перед Ночью.

Чаглави уже повредил меч, но, изогнувшись в седле, пропустил удар пики над плечом, перехватил древко, рванул – ноги Дневного оторвались от земли, пехотинец с криком взлетел, перевернулся, отлично выученный ангварг королевского оруженосца дернул шеей, острые зубы сошлись на горле варвара, крик стих, брызнула кровь – черная в черноте ночи. Ночь была повсюду. На вышках фонарщики сыпали и сыпали в пламя магическое топливо, но их действия потеряли слаженность. Часть лучей облизывала, жгла и пожирала тушу агонизирующего великого шервана, другие пытались осветить ряды пехотинцев Джейхура, ослепить и заставить остановиться, еще один – метался среди смешавшихся рядов медных воинов, тщетно пытающихся остановить натиск кавалерии Лашмана. Всадники прошли насквозь беспорядочные ряды Дневных и развернулись. За ними вяло шевелились изломанные, растоптанные, изувеченные тела в медных латах, доспехи, залитые кровью, больше не слали отсветов в ответ, когда белый луч с вышки касался их. Ночь побеждала. На противоположном фланге, у морского берега, медные все еще пытались сомкнуть ряды и дать отпор джейхурцам, но со стороны равнины, когда король развернул всадников для повторной атаки, левый фланг Дневных побежал. Они мчались к скалам, за которыми остались их корабли, бросали на бегу тяжелые щиты, шлемы и неуклюжие пики.

– А-а-а-а! – взвыл Лашман, бросая черного ангварга в погоню.

– А-а-а-а-а-а-а-а! – нестройно вторили королю воины Ночи.

Они мчались, настигали беспорядочно бегущих варваров, били, опрокидывали врагов, пускали ангваргов по телам поверженных… Чаглави тыкал в спины Дневных трофейным копьем, но это оружие оказалось хрупким для воина Ночи и сломалось на третьем выпаде, юноша стал колотить бегущих обломком древка.

– А-а-а! – наконец-то отозвалось и на левом фланге.

Пешие Ночные из Джейхура погнали варваров и там. Огни на вышках стали тускнеть, фонарщики торопливо спускались по канатам, скользили, обжигая ладони, – они знали, что им-то пощады не будет, и спешили на корабли.

Лашман не стал увлекать кавалеристов за бегущими в холмы, он криком призвал воинов и повел влево, чтобы перехватить бегущих там. Стало совсем темно, огни на вышках умерли, ночь наконец-то воцарилась над равниной. Битва была окончена.

* * *

Когда Лашман опустил меч, начинались серые сумерки. Небо на востоке еще не окрасилось розовым, но тьма ночи померкла, утратила силу. Черный ангварг тяжело дышал, вздымая потные бока и раскачивал головой, вправо и влево. Король хорошо изучил повадки скакуна и знал, что зверь так показывает усталость. Лашман спрыгнул на землю. Поднял меч и осмотрел клинок. Лезвие выкрошилось, усеивавшие его зубы бейраха были сломаны. Лашман сунул оружие в ножны и подумал, что скажет оружейник. Подъехал и спрыгнул на землю Чаглави. И сам он, и ангварг были с ног до головы покрыты кровью.

В руке юноши был короткий бронзовый клинок. Оруженосец вертел непривычное оружие, слишком широкий у основания меч не входил в петлю на поясе.

– Ну как, Чаглави? – поинтересовался король.

– Это была великая победа, владыка!

Чаглави вертел головой, разглядывая заваленную телами равнину. Кавалерия Ночных успела перехватить бегущий левый фланг варваров. Этим не удалось уйти в холмы. Такова судьба отважных воинов – они сколько было сил сражались с джейхурцами и не сумели отступить к кораблям, как их трусливые товарищи. Тем удалось спастись. Но не всем, не всем… Лашман раздвинул губы в улыбке.

– Да, это победа. Жаль, что она предвещает гибель королевства Ночи. Не сейчас, спустя годы, или десятилетия… или века.

– Как же так, повелитель? – Чаглави изумился и непроизвольно бросил взгляд на груды мертвых Дневных. – Мы победили!

– Но в Джейхуре нет больше великого шервана. Если Дневные снова появятся здесь, нам нечего будет противопоставить их войску.

– Но мы перебили столько их воинов…

– Новый флот будет собран. Раньше или позже. Через пять-шесть лет подрастет и возмужает новое поколение воинов, а вырастить большого шервана джейхурцы не смогут. Вон едет князь Шамкат, сегодня я буду говорить с ним. Ты послушаешь, Чаглави.

По равнине ехал старый князь Джейхура, толстый, обрюзгший. Шамкат оглядывался и шевелил губами. Он считал убитых. За почтенным правителем следовала свита, а дальше – валила огромная толпа. Жители города вышли собрать тела и трофеи.

За двадцать шагов князь спешился и, тяжело переваливаясь, побрел пешком. Остановился перед Лашманом, поклонился… тяжело выпрямился.

– Мой повелитель…

– Мы победили, Шамкат.

Король протянул руки. Шамкат шагнул и принял объятия. Он был на голову ниже ростом, чем владыка.

– Больше четырех тысяч мертвецов, мой повелитель. И едва ли восьмая часть – дети Ночи.

– Да, князь. Остались ли в городе большие шерваны?

Толстый старик понуро развел руками:

– Водяные шерваны роют быстро.

Здесь было объяснение. Джейхурцы спешили и послали против Дневных водяных червей, в том числе и самого большого, и прочих, размером побольше. Теперь потребуется долгий срок, пока оставшиеся водяные достигнут такого размера, чтобы стать оружием.

– Прошу, владыка, пожалуй в мой дом. Тебе нужен отдых после великой битвы, а люди Джейхура будут счастливы воздать почести непобедимому королю Лашману, который уничтожил силу Дня и прогнал варваров от наших стен.

Король кивнул и пешком двинулся к городу. Черный скакун ковылял следом, вокруг горами громоздилось свежее мясо, но зверь так устал, что даже не мог есть. Чаглави шел следом, дружинники стали собираться за ними и присоединяться к шествию. Повсюду копошились джейхурцы. Местные люди были не похожи на людей Ночи, к которым привык Чаглави, и юноша глядел на них с любопытством. Мелкие, сухощавые, высушенные солнцем, здешние жители были вынуждены подолгу выносить солнечный свет и сделались похожи на Дневных. К тому же многие из них были потомками пленников, доставленных кораблями народа Ночи в незапамятные времена, когда Ночные совершали набеги на южные берега континента, по другую сторону великих гор. Теперь-то все изменилось…

Джейхурцы собирали медные доспехи и бронзовое оружие, оказывали помощь раненым – тем, кто склонялся к жизни, помогали выжить, умирающим облегчали путь в их сторону равновесия. Горожане будут возиться весь день, отгоняя мерзких фейзулов, которые, конечно, слетятся на заваленные трупами поля… а ночью из-под земли покажутся трупные шерваны. Эту равнину необходимо поскорей возвратить к равновесию.

Из холмов возвращались пешие воины, которые преследовали Дневных до самых кораблей… Стало светлей, на востоке занималась заря. Над медленно тающими останками великого шервана громко рыдал и причитал старый погонщик…

* * *

Лашман проспал до полудня. Потом сел в постели и потянулся – на шум тут же заглянул Чаглави, юноша быстрей пришел в себя после четырехдневного марша и сражения. Эх, молодость… Король почувствовал, как болят мышцы и ноет спина. Оруженосец доложил, что угощение готово и если владыке угодно… Владыке было угодно. Король встал. Роскошное ложе оказалось изрядно выпачкано. Вчера Лашман не стал отмывать грязь дороги и войны. Но к трапезе он не приступит, не приняв ванну. На зов возвратился Чаглави.

– Пусть приготовят омовение.

Оруженосец удалился, чтобы передать распоряжение слугам Шамката, а король прошелся по спальне. Гладкий пол из отлично перемешанной глины холодил босые ступни, приятное ощущение. Через комнату непрерывно веял легкий ветерок, поднимал тонкие занавеси. С одной стороны ткань светилась, пронзаемая солнечными лучами, с другой была тень. Король прошел в затененный угол и откинул мягкую ткань, искусно сплетенную из нитей шелковичного шервана. Перед ним расстилался город – далеко внизу. Лашман стоял на балконе, огибающем одну из верхних ступеней пирамиды. Да, верно, вчера им пришлось долго подниматься, князь предложил кликнуть носильщиков, но он, Лашман, отказался. Грузному Шамкату, разумеется, волей-неволей приходится совершать восхождение на руках слуг.

От земли спальню отделяло не меньше тридцати человеческих ростов, и внизу все было серовато-желтым. Такого цвета глину, стало быть, выделяют местные гончарные шерваны. Или она так выгорает под солнцем? Надо же, король успел позабыть Джейхур… Здесь все выглядит иначе, нежели в столице, в тени великих гор. У нижней ступени пирамиды сновали люди, с балкона они казались крошечными. Входили, выходили – под пирамидой расположены входы в подземелья Джейхура, отсюда ведут тоннели к лежбищам шерванов, им непрерывно подносят еду и убирают продукты их жизнедеятельности.

Позади зашлепали босые ноги, явился Чаглави и двое местных. Мелкий здесь народ. Даже юнец оруженосец выше и массивней этих взрослых мужчин… Король бросил еще один взгляд на город, на серую равнину за стенами, на море – зеленое, сверкающее, жалящее глаза острыми искрами бликов играющего на волнах солнечного света. Здесь некрасивое равновесие. Лашман вздохнул и побрел за слугами. Короля повели низким коридором с округлым сводом. Внутренние помещения не освещались, как и надлежит в жилище князя Ночных. Пока дошли до бассейна, глаза Лашмана привыкли к тьме. Архитекторы спроектировали пирамиду таким образом, чтобы коридоры из наружных помещений, где имеются окна, были соответствующей длины. Это соответсвует равновесию Ночных.

Бассейн был невелик – десять шагов в длину и ширину. Да и то – непросто поднять воду на такую высоту! Лашман снова вспомнил, как с трудом добирался наверх, время от времени делая остановки. Двое слуг вылавливали из воды ароматных шерванов. Один из сопровождавших короля поинтересовался, не нужно ли подать свет? Нет, так хорошо. Выловленных червей запустили в бочонок, затем слуги, все четверо, взялись за концы сети, выступающие из воды, потянули… Показался теплый шерван, спокойный, едва извивающийся. Лашман сбросил одежду и с наслаждением погрузился в согретую воду, пахнущую тонкими ароматами юга. Да, давно ему не приходилось бывать в Джейхуре… Как славно пахнет.

– Чем вы откармливаете ароматных шерванов? – не оборачиваясь, поинтересовался король.

– Местными травами, владыка, – прошелестел тихий голос слуги. – Если угодно, можно пригласить женщин. Они помогут…

– Не надо, – потом подумал, что, возможно, поторопился с ответом и добавил: – Быть может, после.

Лашман затаил дыхание и погрузился с головой. Бассейн оказался неглубок, пришлось присесть. Он на вершине пирамиды, припомнил владыка Ночи. Здесь не получится сделать большой бассейн, слишком много воды пришлось бы таскать, да и слишком тяжелый груз для стен и перекрытий. Под водой все казалось иным. Таинственным, мягким. Лашман вынырнул, провел ладонями по лицу, стряхивая воду. Побрел вдоль борта бассейна, отыскал устланное мягкими тюфяками сиденье, опустился. Откинул голову на подушку и закрыл глаза. Пожалуй, можно еще подремать. До вечера далеко, все важные дела будут решаться затемно, потом пир… пир с князем и соратниками… в честь великой победы… победы… гибельной… Король заснул.

* * *

Первое, что почувствовал Лашман, пробуждаясь, был легкий прохладный ветерок, овевающий лицо. Король открыл глаза. Две женщины равномерно поднимали и опускали широкие опахала. Лашман подумал, что, будь он помоложе, ни за что бы не заснул, а женщинам нашлось бы иное применение. Годы, годы… Король просто устал. Не так ли устала его страна?

Король пошевелился, женщины тут же склонились перед ним. Лашман снова отметил, что здешние люди – худощавые и тонкие, совсем не похожие на истинных Ночных. Едва служанки перестали махать веерами, явилось неприятное ощущение влажного жара.

– Тепло…

– Владыка, мы осмелились поместить в воду теплого шервана, – прошелестела служанка.

Лашман встал, по гладкой поверхности воды побежали волны. Разнежился в непривычно теплой воде, расслабился…

– Ступайте, – велел служанкам, – и пусть явится князь.

Женщины, непрерывно кланяясь, скрылись, вошел Чаглави.

– Пусть уберут червя, – приказал король.

Слуги, должно быть, ждали поблизости – они сразу явились. И тоже кланялись. В столице у великих гор нравы проще, а в Джейхуре все еще чувствуется разделение на коренных Ночных и потомков рабов, доставленных с юга. Червя убрали. Вскоре, переваливаясь и тряся брюхом, явился Шамкат. Князь спешил. Лашман предложил правителю Джейхура опуститься в бассейн. Тот так торопился, что едва не упал, поскользнувшись на ступенях. Лашман удивлялся суетливости вельможи, но молчал. Слуги подали напитки – сладкую шату и пенный ахс. Король попробовал:

– Интересный вкус.

– Мы подмешиваем перетертые травы равнины, – виновато молвил Шамкат, – конечно, это отступление от традиций, но результат приятный.

– Хорошо. Мне нравится. Я хотел спросить тебя, князь…

– Да, владыка? – В голосе князя Лашману снова почудились странные нотки, виноватые и даже боязливые.

– Почему вы так спешили в бою? Мое прибытие не могло остаться незамеченным. Вы знали, что помощь близка…

– Прости, король, мы полагали, что это не королевская дружина, а ополчение из ближайших городов.

Лашман кивнул. Да, это объясняло спешку горожан. Небольшой отряд кавалерии из соседней крепости не мог повлиять на исход битвы. В Джейхуре рассчитывали только на свои силы и потому бросили в бой все, что было – включая великого шервана.

– Мы высчитывали дни и нашли, что от великих гор ты не успел бы к нам на помощь, владыка. Корабли Дневных высадили десант только два дня назад, потом пришли пешие отряды из их крепостей на побережье. От великих гор намного дальше!

– Меня предупредили горные колдуны, – объяснил король. – Иначе я бы в самом деле не поспел к вам так скоро.

– Прости, владыка, – сокрушенно пробормотал князь и завозился, поднимая волны в бассейне. – Прости, я виноват. Я напрасно погубил шерванов…

Только теперь Лашман понял, чем объясняется странное поведение князя. Шамкат боялся, он полагал: повелитель может разгневаться.

– Нет, Шамкат, ты не виноват, – молвил король. – Я спрашиваю себя: как бы сам поступил, окажись на твоем месте? И отвечаю: я сделал бы то же самое. Ты не мог знать, что сам владыка Ночи явился так скоро от великих гор. Ты не мог знать, что чародеи в этот раз помогут.

– Прежде они всегда были на стороне Дневных, – согласился князь. Он уже начал успокаиваться.

– Теперь времена изменились. Дневные стали слишком сильны. Они соберут новый флот…

– Не сразу, владыка, не сразу! Нынче они понесли такие потери, что долго не смогут оправиться! Ночь одержала величайшую победу!

– Да, благодаря великому шервану Джейхура.

Оба притихли. Гибель великого червя была огромным горем.

– Погонщик не ушел с равнины, – тихо промолвил Шамкат. – Он плачет над останками.

Погонщик великого шервана – уже старик, он более не успеет вырастить нового питомца. Этот червь был последним в его жизни. Разумеется, герою обеспечен пожизненный почет и беспечная жизнь… но погонщиком большого червя ему уже не бывать. Он рыдает над тающими и плавящимися под солнцем останками. Что оплакивает старик? Выращенного им великана? Или собственную жизнь, которая прошла во мраке рядом с огромным, могучим, послушным существом? Нынче эта жизнь потеряла смысл…

– Как скоро вы сможете вырастить нового шервана?

– Увы, владыка. Этого растили тридцать шесть лет.

– Но в Джейхуре остались молодые водные черви?

– Совсем маленькие, по семь-восемь шагов длиной. Их обучали юнцы, подмастерья опытных погонщиков. Мы будем лучше кормить молодняк и не обременять работой, постараемся всячески ускорить рост. Возьмем мальков, чтобы появилось новое поколение. Воду велю возить из ручьев по ту сторону равнины. Теперь несколько лет городу не грозит осада, мы станем запасать в цистернах не так много, как до сих пор.

– Быть может, нам доставить подрастающего шервана из другого города?

– Увы, владыка, чужой червь погибнет в нашей почве, здесь слишком много соли. Шерваны из глубины континента не приживутся. А побережье в руках Дневных.

– Я знаю, – кивнул король. – Это вопрос и твой ответ предназначались Чаглави. Моему оруженосцу. Чаглави, ты слышал?

– Да, владыка, – отозвался из мрака юноша.

– Итак, у Джейхура больше не будет великого шервана, а Дневные рано или поздно оправятся от поражения… Шамкат, сколько я проспал? Далеко ли до темноты?

– Солнце на высоте копья, владыка. На среднем ярусе этого дома готовят зал для твоих воинов. Будем пировать всю ночь!

– Что же, сегодня мы прогоним прочь печали. А завтра, после пира, призовем грустные мысли обратно. Джейхур в великой опасности, и его нужно спасти.

Потому что в спасении города – жизнь народа Ночи. Этого Лашман не стал произносить вслух, ибо печалям уже было велено удалиться.

* * *

Король Лашман провел в Джейхуре семь ночей. Сперва был пир, шата и ахс лились рекой. Победители дружно славили непобедимого владыку, его могучую руку и прозорливый разум. На другой день король призвал грустные мысли обратно. Он обошел, сопровождаемый Шамкатом и Чаглави, подземелья портового города. Смотрел, как трудятся шерваны. Сперва посетил подвалы пирамиды, где гончарные черви испускали клейкую массу, пригодную для изготовления посуды и для строительных работ. Часть тварей оставалась словно вмурованной в стены, на которых покоилось гигантское сооружение, продукт слепых зверей шел вниз, в непрерывно опускающееся подножие пирамиды. Где-то в неизведанных глубинах твердое основание размывалось, рассыпалось… быть может, пожиралось иными, не известными людям тварями? Во всяком случае, без колонии шерванов, обитающих в стенах, пирамида могла бы провалиться, осесть в бездонные прорвы. Работники Шамката исправно подносили пищу к головам слепых зверей, чтобы непрерывно производили строительную глину – взамен той, что опускалась в таинственные глубины.

Из-под основания пирамиды вели десятки подземных галерей – к скрытым обиталищам разных видов шерванов, в том числе и гончарным. Нынче им было много работы. Выделяемый тварями вязкий раствор мешали с шерстью газлонов, густой, мягкой, отвратительной, словно волосы на голове колдунов. Полученную субстанцию резали и трамбовали в тщательно вымеренных прямоугольных формах, затем тащили наверх – сушиться на солнце. Полученные кирпичи используют, чтобы отремонтировать поврежденные во время короткой осады стены Джейхура.

Посмотрели, как трудятся черви, вырабатывающие тесто, различные масла, сладкую шату и другие продукты. Когда добрались к колонии водяных шерванов, Шамкат принялся шумно вздыхать. Король не стал ничего говорить толстяку, принял поведение князя как должное. Шамкат всячески показывал, как он скорбит – в его городе не осталось ни одного сколько-нибудь крупного червя. Даже среди масляных и гончарных встречались особи крупней, но то были старые звери, которым не суждено вырасти более. Только водяные не знают пределов роста, а тот, которого прикончил колдовской свет в битве, был огромен по любым меркам. Только в столице, в тени великих гор, можно отыскать шервана крупней. А эти мальки, суетящиеся в садках – не менее трех лет пройдет, прежде чем погонщик сможет оседлать такого и приступить к обучению. И никак не меньше десяти лет – прежде чем эти черви смогут стать оружием Ночи. Увы. Джейхурцы поторопились.

После осмотра подземелий король поднялся на поверхность. Долго стоял в тени и моргал, привыкая к злому свету здешнего дня. И думал. Шамкат топтался рядом, кряхтел и искательно заглядывал в глаза. Король не стал ничего говорить толстому пройдохе, пусть сопит.

Началось восхождение на верхние этажи пирамиды. Князя снова несли слуги. Лашман шагал сам. На каждом этаже останавливался, подолгу глядел с балкона – на город, где суетились тысячи Ночных, на стены, где шла работа, на степь, где тлели останки тысяч павших, на дорогу, ведущую на север, к ручьям. По дороге непрерывно тянулись вереницы носильщиков – туда налегке, обратно с бурдюками, полными воды. Недостаток павших в битве водяных червей еще долго придется компенсировать тяжелым трудом. Когда добрались к покоям, расположенным на самом верху пирамиды, решение начало созревать. Лашман не торопил себя, считал: окончательно мысли сложатся во сне.

– Я стану отдыхать, – заявил король, – а ночью поговорим.

В покоях владыку ждал меч. Джейхурские мастера вычистили клинок Лашмана и привели в порядок режущие кромки – удалили сломанные бейраховы зубы и вставили новые, целые. Ровненькие, как на подбор, острые, прочные. Хорошая работа.

* * *

На восьмую ночь после битвы Лашман отправился в обратный путь. Толпа, собравшаяся проводить короля-спасителя, показалась владыке Ночи жидковатой. Обитатели Джейхура, живущие вдали от вечной тени великих гор, переняли привычки Дневных. Они трудились днем и отдыхали ночью. Даже Шамкат зевал, деликатно прикрывая рот ладонью. Наверняка князь радуется отъезду повелителя. Наконец-то жирный старик отдохнет, поскольку не будет нужды изображать перед королем бурную деятельность. Это было чем-то вроде игры: Шамкат притворялся неутомимым и деятельным, демонстрировал, как он бодр и предприимчив, чтобы Лашман поскорей убрался.

Владыка подыгрывал и делал вид, будто не понимает, что суета прекратится с его отъездом. Короля вполне устраивало, что большая часть дел будет исполнена, пока он не покинул Джейхур – то есть очень быстро. А хитрый старик наверняка догадывался, что король видит его насквозь, но притворялся льстивым недотепой… Как бы там ни было, а в итоге все, что надлежало исполнить, исполнялось…

И вот Лашман уезжает. Впрочем, Шамкату не удастся в ближайшие дни предаться покою, у него будет много дел. Единственное, что толстяк выиграет с отъездом короля – беготню и суету он спихнет на ближайших слуг и помощников. Пока владыка Ночи оставался в Джейхуре, князю приходилось повсюду сопровождать деятельного монарха. Особенно по ночам. В портовом городе Лашман оставил половину гвардии, но эти не станут шастать по Джейхуру, повсюду совать нос и проверять, насколько тщательно князь исполняет обязанности. Так что Шамкат будет сидеть в теплой ванне и отдавать приказы, а бегать по жаре и солнцепеку станут его слуги, тощие, загорелые, похожие на Дневных.

Бегать предстоит много и часто. Лашман велел князю немедленно снаряжать армию для осады ближайших крепостей Дневных на этом, северном, берегу континента. Потому и остаются здесь дружинники, чтобы поддержать военные операции князя. Пройдет около двадцати дней, и войско выступит в поход. Солдаты Джейхура возьмут с собой червей в бочонках, чтобы подкопать стены вражеских крепостей, и трофейные джудовые конструкции, чтобы собрать пандусы и взойти на брустверы. С ними отправится тяжелая кавалерия на ангваргах.

Если флот Дневных убрался, никто не окажет помощи гарнизонам, и крепости, которые Дневные удерживают на здешнем побережье, падут одна за другой. К тому же под Джейхуром полегли лучшие воины этих гарнизонов, анклавы Дня на северном побережье обескровлены.

В будущем году варварам придется все начать сначала. Это поможет выиграть время – а оно необходимо! Нужно много времени, чтобы молодые шерваны Джейхура вошли в силу, выросли и набрали вес.

Сборами войска займется Шамкат, командовать в походе станут лучшие из его воинов, а также старые соратники Лашмана. Крепости на северном побережье снова окажутся в руках Ночных. Но, видимо, ненадолго. Пройдет несколько лет – и Дневные снова пришлют флот со вновь набранным войском. Их будет много, а у Ночных не окажется больших шерванов. Даже в Джейхуре. Покидая портовый город, столицу севера, Лашман размышлял, как воспользоваться короткой передышкой, что еще можно придумать, чтобы помешать Дневным окончательно завладеть побережьем. Ресурсы Ночи исчерпаны… Люди, ангварги и шерваны – все, что было в распоряжении Лашмана, уже принесено в жертву. Пожалуй, теперь оставался единственный выход.

Глава 2 Замок

Обратный путь занял пять суток – всего лишь днем больше, чем дорога на Джейхур. Дружинники не понимали причины спешки. Они бы возвращались не спеша, делали бы остановки у каждого болотца, где можно покормить ангваргов, в каждом поселении, где можно устроить пиршество в честь славной победы. Воинам все казалось простым – они успели вовремя, ударили по Дневным совместно с джейхурцами, и вот – война выиграна! Дружинники не знали, что тревожит короля, да и знать не хотели. К чему воину королевские заботы? У каждого – свое предназначение, свои тяготы. У каждого своя ноша. Когда они складываются, пересекаются и дополняют друг друга, получается равновесие. Равновесие – выше забот одного человека – стало быть, человеку и тревожиться не о чем. Исполняй свое дело – и мир пребудет в равновесии!

Чем ближе к великим горам, тем полноводней ручьи, тем чаще встречаются купола над входами в подземные лабиринты. Их окружают поля, изрытые шерванами, усеянные одинаковыми пирамидами склизких выделений. Свежие блестят на солнце влажными боками, старые высыхают и разваливаются. Дружинники с удовольствием глядят на знакомый пейзаж и думают о своих поместьях.

А Лашман был хмур и задумчив. Чаглави несколько раз пытался задавать вопросы, его-то, королевского оруженосца, беспокоило настроение владыки. Но король отвечал коротко и непонятно. Юноша видел, что у Лашмана зреет план, который тревожит самого короля… и который владыка Ночи желает держать в тайне – в том числе и от соратников. Чаглави знал причину беспокойства – она находилась далеко в будущем, десятки лет пройдут, прежде чем свершится то, что волнует Лашмана. Никому не ведомо, будут ли они живы спустя столь долгий срок. Один лишь король обязан глядеть так далеко вперед. Простые дружинники – не обязаны. Их тревоги не удаляются больше чем на три дня.

Когда великие горы из синей полосы на горизонте превратились в остроконечный частокол, так что можно было разглядеть знакомые вершины, и воители Ночи достигли вечной тени, дружинники стали отпрашиваться – навестить поместья, лежащие в стороне от дороги на Джейхур. Каждый обещал явиться не поздней, чем через три дня. Воины видели, что веселого пира в столице не будет, король Лашман спешит вовсе не на праздник – стало быть, пока владыка мрачен и озабочен, лучше навестить семью и проверить, как подрастают детишки, как жиреют домашние шерваны. Королю на глаза следует показываться, когда он весел и милостив.

Лашман отпускал воинов кивком, не тратил слов – будто боялся расплескать клубящиеся в голове мысли.

Ангварги неутомимо несли седоков, мерно перебирая сильными лапами, головы покачивались в такт на длинных шеях. Великие горы росли впереди, почва становилась все более влажной, а тень – все более густой. Наконец поредевшая колонна достигла столицы. Здесь было уже совсем прохладно, а вода многочисленных ручьев, бегущих с великих гор, журчала и пела повсюду. Дорога, вымощенная широкими плитами, вела к высоченным башням, между которых чернел зев ворот. По обе стороны дороги лежали болота, где плескались и ворочались шерваны – когда пресная вода в достатке, а солнце никогда не выглядывает из-за горных хребтов, черви могут не прятаться под землей. Здесь зародилась цивилизация Ночи. Пастухи и погонщики, занятые на пастбищах шерванов, махали вслед колонне, приветствуя храбрецов. Гонцы уже доставили весть о великой победе.

Стражи в воротах закричали, потрясая оружием. Воины славили подвиги короля и его спутников, они выражали сожаление, что не смогли принять участие в джейхурском побоище. Лашман ответил на приветствия взмахом руки и, не улыбаясь, направил черного ангварга к дворцу.

Внешне обиталище повелителя Ночи выглядит куда менее внушительно, нежели пирамида Джейхура, королевскому дворцу нет нужды символизировать великие горы – они отсюда и так хорошо видны. Округлый купол венчает невысокое сооружение, вокруг все вымощено истертыми каменными плитами. Камень, а не глина гончарных червей – вот истинная роскошь. Дело не в размерах, не в высоте кровли, ибо в глубину дворец повелителей Ночи уходит на десятки человеческих ростов, а подземные галереи тянутся из-под него на тысячи шагов. Им сотни лет.

Сейчас на площадь высыпали толпы обитателей дворца – жены, дети Лашмана, его слуги и сановники. Чаглави спрыгнул на камни и принял поводья черного ангварга. Когда король спешился, толпа встречающих дружно склонилась перед владыкой. Лашман подождал, пока спины разогнутся, отыскал взглядом в толпе массивную фигуру Дземдара и двинулся к старому слуге и другу. Придворные расступались перед королем. Все понимали, что если Лашман ведет себя необычно, тому есть причины.

– Дземдар, отправляйся в замок колдунов, сговорись о встрече. Я желаю видеть Юзифо Дженкинса. Немедленно.

Теперь Лашман, упрекавший джейхурцев в торопливости, спешил сам. У него было мало времени, отчаянно мало – всего-то десять или пятнадцать лет. Не больше.

* * *

Пока Дземдар находился в отлучке, король не обсуждал его миссию ни с кем. Лашман отдохнул, принял доклады управляющих шервановыми садками, выслушал погонщиков и пастухов. Король обошел дворец, обнял жен, понаблюдал, как упражняются в воинских искусствах сыновья, одарил привезенными из Джейхура бронзовыми клинками. Домочадцы расспрашивали короля о великом побоище, но владыка Ночи не стал рассказывать, ответил лишь:

– О славной битве у стен Джейхура вам поведают песни сказителей. Одна десятая часть от того, что услышите в песнях, – правда.

Король, как и всякий мужчина, был не прочь прихвастнуть. Даже если десятая часть от того, что припишут его доблести придворные поэты, оказалась бы правдой – это значило: Лашман – величайший из воинов, когда-либо живших под небом Ночи.

Жены обратили внимание: о чем бы ни беседовал владыка, мысли его далеко. Сперва каждая из них подумала, что супруг разлюбил ее, именно ее – но после, сопоставив наблюдения, собрачницы успокоились. Причина отрешенности супруга заключалась вовсе не в чувствах Лашмана к ним. Король озабочен, король встревожен. Верные жены не должны нарушать его сосредоточенность.

А владыка размышлял, что он сможет противопоставить десанту Дневных, когда варвары снова появятся у стен Джейхура. А они появятся, нет сомнений… И вовсе не известно наверняка, что горные колдуны снова снизойдут до такой милости – известить короля Ночи. Всем ведомо, что до сих пор они, хотя и рассуждали о равновесии, неизменно оказывали помощь Дневным варварам.

Даже если чародеи пожелают помочь, и тогда – сумеет ли войско Ночных одолеть врага без помощи шерванов? На протяжении веков варвары собирают все более многочисленные армии и вооружают их лучше. А умение Дневных сражаться строем – сродни волшебству. У них много волшебства… слабого, мелкого.

Благодаря начаткам магии, которые Дневные позаимствовали у колдунов, число и достаток южан растут. При том способе, каким набирают войско старейшины Дня, это означает, что растет число рекрутов, ибо Дневные – варвары и не понимают, что война не ремесло, а искусство. Они полагают, что войной следует заниматься всему народу, тогда как у Ночных это благородный образ жизни, удел высшей касты. Издревле почтеннейшие роды народа Ночи оттачивали и совершенствовали боевые приемы.

В любом поместье хранятся фамильные доспехи, имеющие определенный вид, родовитого северянина можно узнать по форме шлема и очертаниям панциря. Оружие каждого воина имеет собственное имя и историю. Меч обладает душой! Меч или палица – словно член семьи для потомственного воителя.

Дневные же стали изготавливать военное снаряжение из меди и бронзы. Мастер-оружейник изготовит тысячу одинаковых клинков – и где поместится душа? Как ей не заблудиться среди сонма неотличимых кусков металла? Нет, оружие Дневных бездушно, оно может быть теплым, словно человеческое тело, пока его держит рука воина, – и становится холодным, будучи оставлено. Лашман привез трофейные мечи, как игрушки для малышей, но когда дети подрастут – в бой они пойдут в доспехах из панциря ванмара и с роговым оружием, усаженным зубами бейраха. Тела могучих хищников помогли изготовить оружие, а души зверей пойдут, незримые, в бой рядом с воинами, станут пугать и лишать мужества врага, выпивать его отвагу, терзать душу. Хорошо бы в этом будущем бою воинам Ночи помогли шерваны…

Снова и снова мысль обращалась к одному и тому же – как Джейхуру обзавестись большими шерванами? Деревни на побережье время от времени подвергаются набегам Дневных, которые истребляют шерванов, там есть водяные черви, но они все сплошь малыши, даже меньшие, чем джейхурские звери, уцелевшие после битвы. Шерваны поселений и поместий в глубине материка? Возможно, там найдутся крупные особи, но как их доставить в Джейхур? И Шамкат прав, они могут не выжить в соленой почве у моря.

Ничего не надумав, Лашман созвал совет мудрецов и задал им задачу: как в ближайшие годы Джейхуру обзавестись большим шерваном? «Я не тороплю вас, думайте, ищите ответ, – заявил владыка Ночи старикам, – у вас есть время до моего возвращения». Дземдар привез ответ колдунов – они ждут владыку Ночи. Юзифо Дженкинс примет короля.

* * *

Отправляясь в Замок колдунов, король взял с собой только малую свиту. Незачем беспокоить чародеев, являясь с многочисленным посольством, а если коварные колдуны замыслили недоброе – от их волшебного оружия не защитит и все войско Ночных. Поэтому Лашмана сопровождали Дземдар, Чаглави и шестеро опытных дружинников, знакомых с повадками обитателей гор.

К северу от столицы народа Ночи великие горы производят странное впечатление – кажется, будто они склоняются над тобой, нависают, заслоняя небо. Во всяком случае, солнце никогда не поднимается выше величественных хребтов, не жжет и не слепит, так что гордые сыны Ночи могут глядеть в небо широко раскрытыми глазами, а шерваны, даже самые крошечные, спокойно пасутся на поверхности. С другой стороны, у подножия гор черви никогда не достигают предельного размера, ибо им тесно среди камней, а уж камней, по мере приближения к подошве скал, становится все больше и больше. К Длинной долине, прорезавшей великие горы насквозь, от столицы ведет широкая мощеная дорога. За ее состоянием присматривают, поврежденные плиты вовремя заменяют. Дорога – прямая, как джудовый стебель, гладкая. Сперва по обе стороны там и сям высятся полукруглые купола усадеб, до самого горизонта, насколько хватает глаз. Затем дорога переходит в каменистую почву предгорий, которую нет нужды мостить, ибо вода здесь не в силах размыть тракт. Фермы встречаются все реже, поскольку шерванам неуютно в узких ложах ручьев и перемешанной с гравием почве скудных пастбищ. Гравия в этих местах всегда много – его несут талые воды с гор. Каждый год во время таяния снегов ручьи выходят из берегов и разносят новый слой камней, перемолотых стремительными потоками.

Вместо куполообразных строений появляются временные хижины пастухов, вокруг бродят отвратительно волосатые газлоны, стучат копытами по каменным россыпям, подбирают мягкими губами пучки травы, жуют, моргают, роняют слюну. Газлон – мерзкое животное, возиться с ними могут только отверженные, отбросы общества. Проезжая мимо хижин и шалашей, Лашман задрал подбородок и уставился в необъятный склон горы, прямо перед собой, чтобы не пачкать взгляд о согбенные фигуры газлоньих пастырей. Пусть кланяются, пусть заискивают – их труд позорен, и владыка Ночи не станет смотреть в их сторону.

Затем пошла вовсе не плодородная земля, а верней сказать – камень. У подножия великих гор громоздятся груды каменных обломков. В ином месте эти валы сами по себе считались бы огромными горами. Основание слежавшихся насыпей образуют гигантские валуны, которые свалились с вершин в незапамятные времена, когда колдуны завершили странствие среди звезд и сошли на землю, чтобы стать хранителями нового равновесия. Так они сами утверждают. Врут, разумеется…

Но, как бы там ни было, пока Замок колдунов опускался с небес, великие горы тряслись и трепетали, с вершин валились огромные камни, их засыпали лавины обломков помельче, и с тех пор талая вода несет гравий и гальку, которые слой за слоем наращивают насыпи у подножия великих гор. Король искоса глянул на серые завалы камней. В них зияют черные провалы – пещеры, как естественного происхождения, так и искусственные. В этом каменном хаосе тоже живут люди. Еще более мерзкие, чем даже пастухи газлонов. Сейчас они попрятались – боятся или стыдятся. Им не хочется даже на глаза попасться сынам Ночи, ведущим правильную жизнь. Изгои ютятся здесь, подбирают то, что падает с горных склонов. Чем они питаются? Камнями? Отбросами, которые сваливают под откос колдуны? Или воруют волосатых газлонов у пастухов?

Иногда вместе с мусором сюда сваливаются некие занятные штучки, несомненно чародейского происхождения. Говорят, изгои подбирают артефакты и обменивают на еду у Дневных, которые рискуют появиться в Длинной долине. Впрочем, риск не так уж велик. Колдуны запрещают воевать и драться под своим Замком, блюдут мир в узком пространстве, зажатом между гладкими отвесными склонами. Что же, они в своем праве – это их земля, Длинная долина, они ее создали. Щель в горной гряде образовалась, когда они сошли с небес.

* * *

Архитектура колдунов совершенно чужда человеческим взглядам на мир. Она нелогична, она не имеет ничего общего с сооружениями по обе стороны гор. Она не направлена к удобству, экономии и красоте. Даже Дневные в своих попытках подражать горным чародеям не идут так далеко, чтобы копировать строения, образующие Замок. Достаточно сказать, что основные сооружения находятся по левую руку, если приближаться с ночной стороны, а вход расположен – по правую. Можно ли это объяснить? Вряд ли.

Лашман знал, что дальше в ущелье находится большой поселок, там селятся Дневные, которые приходят к колдунам по торговым делам. Если молва не врет, туда являются изгои – обменивать обломки волшебных артефактов, падающие с мусором им на голову. Возможно, это неправда… но владыки Ночи никогда не опускались до того, чтобы проверять подобную мерзость.

Порядок, установленный в незапамятные времена, таков, что становище варваров от входа в Замок отделяет порядочное расстояние. Колдуны поселились почти в центре Длинной долины, несколько ближе к ночной стороне, но, во всяком случае, путь от края гор к Замку довольно далек – с какой стороны ни иди.

Большую часть ночи Лашман и спутники потратили на дорогу. Им и ангваргам темнота не была помехой. Перед рассветом они оказались у входа в Замок. Собственно, сам Замок возвышался над ними, уходил причудливыми уступами к вершинам великих гор, а вход – вот он, широкая пещера, подсвеченная странным мертвенным огнем волшебных светильников. Гости вступили под каменные своды. Ночные, значительную часть жизни проводящие в подземельях, не страдают клаустрофобией, но размеры зала не могли не поражать. Гигантское пустое пространство, заключенное под каменным сводом, – ничего подобного никогда не удавалось воздвигнуть без помощи магии. И удивительно, что обширный зал не используется – как будто колдуны нарочно подчеркивают собственное богатство и могущество, пренебрегая удобной пещерой.

Ровное свечение круглых белых огней высоко под сводами обширной ниши в горном склоне ничуть не напоминало яростное ревущее пламя, которое Дневные разводили во время ночной битвы у Джейхура. Лашману показывали трофейный светильник и по требованию владыки как-то ночью разводили огонь. Разумеется, зеркало из полированной меди благоразумно отвернули в сторону. Тот огонь, который использовали для сражения Дневные, был диким, юным, мечущимся. Спокойный свет в пещере у подножия Замка, в сравнении с пламенем варваров, казался дряхлым и старым. Вообще, все, что имеет отношение к горным колдунам, несет отпечаток глубокой древности.

Ночные въехали под своды и спешились. Огромная пещера была пуста, всякий звук рождал гулкое эхо, даже легкое потрескивание камешков под лапами ангваргов. Лашман подумал, что здесь, во владениях чародеев, каждая мелочь приобретает вес и значение – точно так же, как обрастают гулким эхом незначительные звуки.

Прошло несколько минут. Пришельцы молча ждали – таков порядок. Ни Лашман, ни его воины, ни даже юный Чаглави – никто не подал виду, что очарован или подавлен искусством горных колдунов. Никто не озирался, не задирал голову, чтобы оценить размер зала, высоту свода и тяжесть нависающих каменных глыб… Они просто стояли и ждали.

Наконец внутри горы что-то затрещало, послышался гром и скрежет, будто медленно перекатываются огромные камни и куски металла. Эти звуки не рождали эха, они – внутри горы. Ночные ждали. Скрежет прекратился, гулко стукнуло совсем рядом – так, что содрогнулся пол пещеры, где-то с шорохом осыпались мелкие камешки. Громадная скала, до сих пор казавшаяся частью монолита, поехала в сторону. Тусклые круглые лампы вспыхнули ярче. Начинались чудеса Замка.

* * *

За отъехавшей в сторону скалой открылась новая пещера – совсем маленькая в сравнении с первой. Стены ее были гладкими, а сама пещера имела невероятно правильную четырехугольную форму.

В ней стояли трое колдунов. Чаглави, который впервые оказался в Замке, не догадался прикрыть глаза, когда колдовские светильники стали ярче, и теперь усиленно тер кулаками. Юноше хотелось рассмотреть чародеев повнимательней, но некстати выступившие слезы застили взор. Наконец глаза приспособились к освещению.

Колдуны оказались худощавыми и невысокими, разве что немного крупней, чем Дневные, с которыми Чаглави сражался под Джейхуром. Двое держались позади и были укутаны в темные одежды, даже лица закрыты, остались лишь глаза. Передний одет легко – в куртку и короткие штаны из кожи серого ангварга. Талию стягивал широкий пояс с ножнами. Все в фигуре колдуна было непривычным, неправильным. Слишком прямая спина, слишком длинные и стройные ноги, широкий торс… а уж лицо-то! У переднего лицо было открыто. Чаглави никак не мог заставить себя оторвать взгляд от лица чародея. Ничего более удивительного не встречал в жизни! Особенно – глаза. Нос, губы, щеки, даже вертикальная полоса от рта до лба и продолженная полосой белых волос – все было странным, даже уродливым, но не слишком удивительным. Ведь колдун – не человек, как-никак! А вот глаза… Слишком узкие по сравнению с глазами людей Ночи, но и не такие щелочки, как у Дневных, странно маленькие зрачки, и особенно – радужная оболочка!

Конечно, Чаглави не раз слышал о том, какими странными могут быть глаза колдунов, но одно дело слышать, а совсем иное – увидеть самому! Глаза чародея были такого цвета, каким бывает небо на рассвете.

Колдун выступил из маленькой пещеры и спокойно оглядел гостей. Безликие спутники расступились за его спиной – так, чтобы лучше видеть Ночных. В руках у них ничего не было, но пояса, такие же широкие, как и у первого колдуна, оттягивали ножны. Похоже, клинки чародеев были сделаны из металла, как оружие Дневных.

– Приветствую, король Лашман, – внятно произнес первый колдун. – Ты славно сражался у Джейхура, я видел атаку кавалерии. Очень смело.

Лашман кивнул, а Дземдар задал вопрос:

– Почему нас встречаешь ты, Джеремия Свифт, а не великий воин Андарах Луми?

Колдун улыбнулся совсем как человек.

– Андарах отдыхает. Ты же знаешь, Дземдар, что у нас ночь – время отдыха. Таково наше равновесие. Кто из вас поднимется в Замок?

– Я, Дземдар и мой оруженосец Чаглави, – ответил владыка Ночи.

Чаглави чуть не подпрыгнул от удивления, однако сдержался. Он-то думал, что король возьмет с собой кого-то из ветеранов.

– Хорошо, – объявил колдун Свифт, – добро пожаловать в Замок. Те, кто не отправятся наверх, – наши гости. Им будет предоставлено все необходимое.

Шестеро телохранителей поклонились Лашману и попятились, отступая в тень. Таковы были здешние порядки. Когда колдуны открывают вход гостям Замка (не более чем трем), остальные держатся подальше.

Один из чародеев со скрытыми лицами поднял плоскую шкатулку, на которой поблескивали красные точки. Либо красное не было настоящим пламенем, либо чародей не боялся жара – во всяком случае, он касался огня спокойно. Свободный конец шкатулки глядел в скалу. Большим пальцем колдун стал тыкать в странные крошечные выросты на верхней грани странного артефакта. Внутри скалы что-то клацало и скрежетало, однако колдун был не удовлетворен. Повторив тычки несколько раз, он покосился на Джеремию Свифта.

– Используй магию больших чисел, – ухмыльнулся старший колдун.

Чаглави в интонации, с какой был произнесен приказ, почудилась ирония. Младший чародей возобновил попытки, и с пятого раза стена дрогнула и поехала в сторону – как и та, за которой скрывались маги, прежде чем явились в большую пещеру. Открылся темный зев коридора, ведущего в глубину скалы.

– Вам свет не нужен? – скорей утвердительно сказал Джеремия. – Ступайте, я встречу вас наверху.

Лашман, не отвечая, двинулся в темный коридор, Дземдар за ним. Чаглави ничего иного не оставалось, кроме как пристроиться следом. Глаза быстро привыкли – оруженосец разобрал, что они идут довольно узким коридором с параллельными вертикальными стенками и полукруглым сводом. Юноша раскинул руки и коснулся обеих стен одновременно.

– Дальше будут узкие участки, – недовольным тоном буркнул Дземдар. – Этот коридор поднимается по спирали, и кое-где придется протискиваться боком. Тебе хорошо, ты тощий, как девушка Дневных, а мне придется ободрать пузо о камень…

Сравнение с девушкой могло показаться обидным, но оруженосец был слишком увлечен происходящим, чтобы сердиться на старика.

– А что такое магия больших чисел? – спросил он.

– «Если пытаться много раз, когда-нибудь наконец выйдет», – процитировал толстый вельможа.

Дземдар так часто общался с колдунами, что усвоил многие их штучки… и частенько хвастался, что тоже научился колдовать.

* * *

Довольно долго шагали молча. Подъем постепенно становился круче, и заметней стало, что он закругляется, уходит вправо. В самом деле, коридор шел по спирали. Чаглави очень хотелось задать множество вопросов (прежде всего, сколько им шагать), но он сдерживался и медленно трусил за толстым Дземдаром. Сперва идти было легко, но со временем старый сановник начал уставать. Дыхание стало тяжелым, прерывистым. Потом он остановился. Оруженосец привстал на носки и заглянул через плечо толстяка – впереди стены сходились так близко, что королю пришлось протискиваться боком, втягивая живот.

Затем пришла очередь Дземдара. Старик потоптался перед узким местом, громко выдохнул и сунулся в проход. Чаглави подождал, давая толстяку время, потом двинулся сам. Ему было достаточно просторно, чтобы ощупывать стену рукой. Узкий участок тянулся шагов двадцать. По пути рука Чаглави несколько раз встречала отверстия в стене, сгруппированные по три. Ровные, круглые, отстоящие друг от друга на ширину ладони. Юноша припомнил рассказы опытных воинов о коварных ловушках, какие любят устраивать чародеи… представил, как из отверстий вылетают острые копья… стало не по себе. Чаглави ощутил, как по спине стекает прохладный ручеек, и поспешил скорей миновать узкий участок. А ну как не вовремя сработает волшебное копье? В этом месте, где с трудом протискиваешься бочком, не увернуться от разящего острия… Проклятие, вот ведь колдовские хитрости!

Дальше коридор снова расширялся, и старшие поджидали Чаглави. Дземдар растирал брюхо и бурчал, что только чудом не расцарапал кожу о камень, а уж ремень точно потер, и застежка, кажется, треснула.

– В следующий раз снимай ремень, – посоветовал Лашман. – Идем дальше. Еще далеко. Дземдар, пропусти Чаглави вперед. Мы пойдем скорей, пожалуй.

Дальше двинулись быстрее, Дземдар скоро отстал, а королю не хотелось топтаться на месте. Еще трижды встречались ловушки с дырами в стене. Чаглави так и не решился задать королю вопросы, ибо видел, что владыка по-прежнему задумчив. Наконец, когда юноше стало казаться, что подъему не будет конца, спираль завершилась – они оказались на широкой площадке. С одной стороны не было ничего – вместо стены оказалось небо. Не пропасть, не обрыв, а именно небо – это Чаглави сразу понял, едва глянул вниз. Небо было серым – видимо, уже рассвело, но это место находилось в тени. Неудивительно, ведь Длинная долина пересекает великие горы не строго с севера на юг, а под углом. По другую сторону долины была видна серая скала, ровная, гладкая, почти вертикальная. Ни отверстий, ни выступов – и никакого намека на близость Замка.

Колдуны во главе со Свифтом поджидали, сидя у стены.

– Где Дземдар? – спросил Джеремия.

– Идет следом, он старик и не может быстро, – пояснил король. – Подождем его или пойдем через мост?

– Подождем, – решил Джеремия, снова опускаясь на каменный пол, – пойдем вместе. Спешить некуда, Дженкинс нескоро примет тебя.

Лашман с Чаглави присели под стеной по другую сторону от выхода из спирали. Сидеть было неприятно, камень оказался очень холодным, но Чаглави присел. Если король остужает зад, то и оруженосцу следует разделить его участь.

Потом появился Дземдар. Пыхтение и жалобы возвестили о его появлении задолго до того, как старик вышел из тоннеля. Пояс он тащил в руке. Джеремия и его молчаливые спутники тут же вскочили, но толстый Дземдар попросил дать ему время отдышаться. Старик застегнул пояс и привалился к холодной стене. Постепенно дыхание его выровнялось.

– Пойдем, – решил Джеремия.

По кивку колдуна один из закутанных двинулся к краю стены и, к удивлению Чаглави, канул в пропасть. Старшие Ночные не удивились, им-то не раз приходилось пользоваться этим путем.

– Идите за ним, – велел Свифт, – мы следом.

Гости подошли к тому месту, где исчез провожатый, – оказалось, что вдоль отвесной скалы чуть ниже уровня площадки идет широкий каменный карниз. По нему быстро движется закутанный чародей, уже далеко успел отмахать. Гости в прежнем порядке – сперва Лашман, за ним Чаглави и в хвосте пыхтящий Дземдар – двинулись по карнизу. Оруженосец сперва глядел под ноги, боязно было, слева – бездна. Потом привык, стал озираться. Но по ту сторону заполненного небом пространства не было ничего интересного, все та же стена. И только через несколько тысяч шагов в скале показались выступы, испещренные отверстиями. Замок колдунов.

Через пропасть к Замку вел мост – тонкий, изящный, слегка выгибающийся по центру вверх. Очень красиво.

* * *

Когда шли по мосту, Чаглави, задрав голову, изучал Замок. К счастью, на мосту имелись перила, а верней – стены в рост человека. И неудивительно – вдоль Длинной долины дул сильнейший ветер. На море, в Джейхуре, такой порыв сочли бы штормом, а уж в столице, где вырос Чаглави, подобных ветров не случалось никогда. Растерявшегося юношу сперва, едва выступил из ниши, швырнуло вбок так, что он едва устоял на ногах и быстро вцепился в перила, к которым отбросил упругий поток воздуха. Так, перебирая руками, распластавшись по камню, Чаглави шел и разглядывал Замок.

Ничего удивительней ему видеть до сих пор не приходилось. Башенки, эркеры, балконы всевозможных форм и размеров уступами уходили вверх, им не было видно конца, группы отверстий правильной формы угадывались все выше и выше – насколько хватало глаз. Слоями проплывали облака, Чаглави с удивлением догадался, что ворох сырого воздуха, который обдал его на середине моста крошечными каплями – тоже облако… Внизу клубился туман, так что разглядеть дно ущелья было невозможно.

Облака на время скрывали фрагменты вырубленных в скале строений, потом потоки серой дымки уносились прочь – и снова открывались башенки, шпили, кубы, сферы и пирамиды, выпирающие из серого тела скалы. В них были прорезаны окна, затянутые плоскими плитами блестящего материала. Кажется, он был прозрачен, но облака, непрерывно обтекающие Замок, не позволяли разглядеть подробностей.

Чаглави невольно замедлил шаг – из-за ветра и из-за того, что любовался непривычной архитектурой. Любовался, хотя Замок не вызывал в мозгу слова «красота». Он был скорее страшен. Но вместе с тем – притягивал взор, так что отвести глаза оказалось невозможно. Уступ за уступом, уровень за уровнем – ввысь, еще выше, еще и еще, к какому-то другому небу, ибо привычное небо, то, в которое обычно глядел Чаглави, оно уже под ногами. У колдунов – другие небеса, не такие, как у людей, живущих по обе стороны великих гор.

Джеремия Свифт догнал пришельцев и прокричал, перекрывая рев ветра:

– Здесь всегда так, с той стороны гонит воздух, дневная сторона уже начала нагреваться! В полдень по мосту не пройти, унесет!.. А жалко, в полдень сюда уже солнце заглядывает, красота!

Чаглави понял, что хозяин объясняет это ему, новичку, и с благодарностью кивнул. Еще он подумал – хорошо, что этот ветер не достигает карниза, по которому они шли к мосту от спирального подъема…

Миновав мост, колдуны и пришельцы оказались в широком помещении, огражденном со стороны моста воротами. Когда створки с лязгом сошлись, рев ветра сразу смолк и тишина ударила по ушам, Чаглави даже не удержался – поднял ладони и взялся за голову.

– Сейчас провожу вас в покои, – заговорил Свифт, – отдохните. Если желаете, сделаем теплую ванну.

– Не нужно, – покачал головой Лашман. – Я хочу говорить с Юзифо Дженкинсом. Когда он меня примет?

Свифт пожал плечами.

– Как только будет готов. Думаю, пройдет некоторое время, прежде чем вас позовут. Идемте.

Теперь они шли по ярко освещенным коридорам. Чаглави понял так, что колдуны хорошо видят только при свете, как Дневные, вот и заботятся о лампах. Иногда свет был дневным, естественным, из окон, которые в самом деле оказались прозрачными; но чаще – исходил от светильников, вроде тех, что были внизу, в большой пещере. Чаглави вздохнул. Пещера у подножия великих гор – как давно это было! Прошло совсем немного времени, но кажется, что миновали годы. Спиральный подъем… ловушки в узких коридорах… карниз, обрывающийся в небо, мост, ураган – и чудовищный Замок, уходящий в невероятную высь! Будто переплыл на другой континент…

В коридорах изредка попадались колдуны, эти не прятали лиц, и Чаглави снова поразился – какие они странные! И уродливые, конечно, как и положено колдунам. Отвратительней всего – газлонья шерсть на головах. И глаза. Очень странные существа колдуны, хотя и похожи на людей, конечно. Еще юноша приметил, что у них нет полосы через лицо, как у Свифта. Видимо, это только его отличительная черта, а вовсе не примета всех колдунов, как Чаглави решил вначале.

На пришельцев обитатели Замка не глядели, так что и Чаглави постарался не слишком пялиться, делал вид, что смотрит в сторону.

Свифт привел гостей в просторную комнату без окон. Ночным полагались темные покои, которые соответствовали их привычкам. Джеремия пообещал напомнить Дженкинсу, что Лашман торопится, и удалился.

Когда дверь за магом-воином захлопнулась, Чаглави замер. Выждал, чтобы глаза приспособились к мраку, и стал оглядываться. Ровный каменный пол, стены покрыты параллельными неглубокими рубцами. В центре – круглый бассейн в два человеческих роста в поперечнике. Мебели нет – только ниши в стенах да мягкие тюфяки странной формы, будто бы со спинками. Кажется, удобные. Лашман с Дземдаром тут же плюхнулись на эти штуки, а Чаглави пошел пощупать стену. Удивительное дело – но ни глаза, ни руки не смогли отыскать швов и стыков. Похоже, большой зал вырублен в скале, а рубцы на стенах – следы инструмента. Великая сила магии!

* * *

Пока Чаглави бродил вдоль стен, ощупывая каменные рубцы, старшие Ночные сидели неподвижно, только поглядывали на юношу и иногда снисходительно улыбались. Оруженосец не смущался, ничуть не зазорно удивляться чудесам Замка колдунов. Что есть в мире удивительней, чем это место? Ничего нет.

– Юзифо Дженкинс – хитер, – громко и внятно произнес Лашман. – Он заставляет нас ждать, чтобы у нас было время почувствовать, как он велик. Но на меня это не подействует. Я уважаю верховного чародея, мое уважение к нему складывалось годами, так что за короткое время ожидания оно не станет больше.

Чаглави догадался, что колдуны подслушивают и старшие специально говорят то, что должны услышать хозяева Замка.

Однако прошло немало времени, прежде чем в стене открылся освещенный прямоугольник двери. Открылся, надо сказать, вовсе не в той стене, сквозь которую пришли гости! Быть может, чародеи умеют отворить проход в любой скале? Велики чудеса волшебного Замка!

За гостями явился не Свифт с закутанными молодцами, а совсем другие чародеи. У этих лица были открыты, а волос на голове оказалось еще больше, чем у коротко стриженного Джеремии. Пряди шерсти были аккуратно уложены волнистыми пучками, и Чаглави решил, что колдуны считают эту отвратительную растительность на голове красивой! Рука невольно потянулась погладить собственную макушку, обтянутую шершавой кожей – не выросло ли там мерзости за время пребывания в Замке?

Волосатые колдуны поклонились королю Лашману – не слишком почтительно, но демонстрируя уважение – и пригласили следовать за ними. Чаглави пристроился следом за королем и Дземдаром. Гостей провели по освещенным коридорам, и вскоре они оказались в высоком светлом зале. Окон здесь не было, но волшебные лампы под сводом горели ярко и ровно. В зале было шестеро колдунов.

Один восседал в высоком кресле – наверное, это и был сам повелитель Замка Дженкинс. У этого шерсть была не только на макушке, все лицо чародея заросло побелевшим от возраста волосом. Чаглави понял, что его догадка была верна – местные находят растущие на теле волосы красивыми, всячески ухаживают за ними и холят. У главного колдуна длинные белые пряди, аккуратно расчесанные, свисали на грудь и доходили почти до пояса. Мерзко, неудобно, некрасиво – даже не разглядеть, какие одежды на Юзифо Дженкинсе, да и ему за пазуху не полезть. Странные привычки!

Второй колдун стоял рядом, держась рукой за спинку кресла – возле головы Юзифо. Судя по тонким чертам лица и слабым пальцам – это женщина. Шерсти на лице у нее не было, напротив – лицо казалось гладким и даже блестящим чистой белой кожей. Пожалуй, в этой сияющей, неестественной белизне чувствовалась странная красота. Рот женщины был большой и яркий. Зато волосы, что на голове, были еще длинней, чем у мужчин. Широкими черными волнами они спускались по обе стороны белого лица, окутывали верхнюю часть фигуры колдуньи. Под ними угадывалась грудь – точно, женщина. Чаглави ощутил странное противоестественное вожделение. Как гибко она изогнулась… Если бы не эти длинные пряди по обе стороны слишком узкого лица и не странный нос… Пожалуй, колдунов от людей отличает не столь многое, как ему показалось при первом знакомстве. А когда женщина улыбнулась – ему улыбнулась, Чаглави – и провела кончиком розового языка по ярко-красным губам, юноша понял: он сумеет привыкнуть к необычным привычкам чародеев. Но привыкнет не сразу.

Во всяком случае, Чаглави поспешил отвести взгляд от хрупкой женщины и осмотрел остальных колдунов – это, конечно, были мужчины. И, конечно, это были воины. Пояса их, такие же широкие, как у Свифта и его закутанных спутников, были увешаны многочисленными коробочками и футлярами. Каждый предмет на поясе этих колдунов, несомненно, был оружием. К тому же в руках они держали длинные, матово блестящие трубки. Расположились воины по обе стороны трона Юзифо Дженкинса лицом к гостям. В расслабленных позах колдунов чувствовалась готовность действовать, а трубки в их руках таили угрозу. Среди четверых воинов выделялся ростом и сложением великан, заметно превосходящий даже рослого Лашмана. У этого оружием оказался увешан не только пояс, но и ремни, скрещивающиеся на широченной груди, как сбруя ангварга. Разумеется, это был знаменитый Андарах Луми, величайший воин Замка. Его главное оружие было куда массивней, чем трубки простых охранников. Андарах держал в руках массивный продолговатый предмет в руку толщиной. Предмет покрывала замысловатая вязь крючков, блестящих наростов, всевозможных рычажков и пластинок. И об этом оружии, и о самом Андарахе Луми среди народа Ночных ходили легенды. Если прежде Чаглави сомневался, то теперь, поглядев на огромного воителя, он был готов поверить всем страшным сказкам сразу.

А еще Андарах Луми был лыс. Его круглая розовая макушка блестела в свете колдовских ламп, будто смазанная маслом. Блестела так же, как оружие в руках могучего чародея. И хотя отсутствие волос как будто роднило Луми с Ночными, голая гладкая голова выглядела так уродливо и отвратительно, что Чаглави постиг: у колдунов есть немалые основания для того, чтобы отращивать на макушке мерзкую шерсть. Меньшее из зол!

* * *

Пока Чаглави из-за спины короля разглядывал колдунов, переговоры начались. Лашман хмуро буркнул:

– Ты не спешил принять меня, Юзифо Дженкинс.

– Важное дело не терпит спешки, – верховный колдун покачал головой, так что пряди белой шерсти, спадающие на грудь, неприятно зашевелились. – Теперь я слушаю тебя, великий Лашман, владыка Ночи. Ты одержал славную победу над Дневными. Джеремия Свифт, отважный воин, наговорил немало похвал твоей доблести.

– Свифт?

– Да, он следил за ходом битвы при помощи Всевидящего Ока. Колдунам все известно. Итак, с чем ты явился теперь в Замок?

Король помолчал, громадный Андарах переступил с ноги на ногу. Чаглави подумал, что тучному великану тяжело долго стоять, не меняя позы.

– Я пришел просить помощи, – наконец неохотно вымолвил король. – Во имя равновесия.

– Мы всегда стоим за сохранение равновесия, – снова покачал головой главный чародей, и белые волосы опять неприятно зашевелились. – Но ведь ты победил, великий король! Почему ты явился с этим разговором именно сейчас?

Слова «просить помощи» были произнесены – теперь ясно, кто выше и кто ниже. Посему хитрый колдун избегает повторять вещи, обидные для владыки Ночи лишний раз. Он не сказал «почему ты явился просить помощи», а «почему ты явился с этим разговором» – обтекаемая формулировка. Чародеи обходительны, но доверять им нельзя. Женщина, стоящая рядом с Дженкинсом, изогнулась еще многозначительней, под блестящей тканью сильней обозначилась грудь, теперь она глядела на короля. Чаглави ощутил странное недовольство.

– Явился теперь, после победы над Дневными, чтобы у тебя, Юзифо Дженкинс, не возникло ложного мнения, будто я слаб и не могу найти иного выхода. Я пришел к тебе, потому что счел это правильным, а не потому, что счел единственным выходом.

– Какой же помощи ты ждешь от нас?.. Если разговор будет долгим, я велю подать тебе и твоим спутникам стулья.

Лашман покачал головой:

– Мы постоим. Послушай, Дженкинс. Сегодня я победитель, но нужно заботиться о будущем. Я гляжу вдаль, я король и обязан размышлять о том, что оставлю в наследство будущим королям Ночи. Сегодня я победитель, но Дневные становятся сильней с каждым поколением. Не меня, нет – моих внуков они победят, уничтожат, обратят в рабство… Равновесию грозит сила Дня. Сегодня оно лишь немного поколебалось, а спустя годы будет окончательно и бесповоротно разрушено. Легче восстановить его сейчас. Что скажешь, Юзифо Дженкинс?

Чародей тихо рассмеялся. Смех колдуна показался Чаглави таким же неприятным, как и волосы на его лице.

– Я тоже владыка своего народа и обязан думать о будущем, – заявил Дженкинс, разглаживая мерзкие волосы, спадающие на грудь. – Что, если с победой Дневных равновесие не нарушится, а станет иным? Новое равновесие? А, король Лашман?

– По одну сторону великих гор – День, по другую – Ночь. Это и есть равновесие. Другим оно быть не может. Ты хочешь уйти от искреннего ответа? Или просто не хочешь мне помочь?

– Я думаю, король Лашман, я не готов ответить тебе, я все еще думаю… – Колдун откинулся на спинку кресла, опустил веки и будто уснул, только узкая ладонь ходила вверх и вниз, разглаживая белую шерсть.

Ночные молчали. Время шло. Чаглави подумал, что король Лашман мог бы согласиться, когда предлагали стулья, но тут же сообразил – владыка желает подвигнуть колдуна к скорому ответу, потому и отказался.

Наконец Юзифо Дженкинс заговорил:

– Послушай меня, король Лашман. Когда-то равновесие было поколеблено. День и Ночь, как и ныне, царили по обе стороны великих гор. Но твои предки набрали великую силу. Они строили корабли, они достигли новых стран, заселили острова, затем и континент Амагар, они обогнули берега этой земли и стали нападать на поселения Дневных по другую сторону гор. Они разрушали дома и убивали людей. Они увозили пленных, обращали Дневных в рабство, потому что были сильней. Равновесие было нарушено, и мои предшественники сошли со звезд, чтобы его восстановить. Знаешь ли ты, король Лашман, каким был первый разговор тогдашнего короля Ночных с первым великим колдуном Замка?

– Мне известны предания, – буркнул Ночной.

– Мой предшественник обратился к твоему предку со словами увещевания, – мерно продолжал Дженкинс, не обращая внимания на ответ короля. – Он просил повелителя Ночи оставить Дневных в покое, пощадить их, ибо они слабы. Ответ короля был неразумен и преисполнен гордыни. Он не желал слышать о равновесии, он сказал, что воспользуется Длинной долиной, чтобы напасть на столицу Дневных, ибо благодаря проходу в горах теперь избавлен от необходимости плыть морем вокруг континента. Мой предшественник предостерег короля, но тот не внял доброму совету. Ты знаешь, что было потом?

Андарах Луми звякнул сбруей и перехватил поудобней громоздкое оружие. Женщина рядом с Дженкинсом, улыбаясь, оглядывала поочередно гостей. Лашман пожал плечами и спокойно ответил:

– Колдуны уничтожили войско короля Ночи и убили его самого при помощи волшебного оружия.

– Длинная долина стала кладбищем лучших сынов Ночи, – кивнул Дженкинс. – Мы не гордимся этой победой и до сих пор сожалеем, что пришлось так поступить. Но во имя равновесия…

– Я знаю. Зачем ты повторяешь рассказ о старых делах?

– Каждый правитель этого Замка напоминает королю Ночи эту историю. И посланцам совета старейшин Дня я тоже рассказываю о побоище в Длинной долине. Вы поступаете неизменно одинаково – и короли Ночи, и старейшины Дневных. Киваете, твердите, что помните… но не извлекаете урока из этой трагедии. Увы, теперь Дневные стали сильней, и они тоже требуют, чтобы им позволили вторгнуться в королевство Ночи коротким путем. Король Лашман, мы не позволяем им пройти Длинной долиной. Мы, колдуны из Замка.

– Благодарю. Но, быть может, стоит им позволить?

– И что тогда?

– Будет битва.

– А кто победит? Кто победит, король Лашман?

Владыка Ночи опустил голову и задумался.

– Если битва будет ночью, победим мы.

– А если днем?

* * *

В зале стало тихо, только шуршали одеяния женщины.

– Они не решатся сейчас, – нарушил молчание Дземдар. – Их лучшие воины пали у Джейхура, они не решатся пройти Длинной долиной.

– Верно, – согласился Юзифо, – пройдут годы, прежде чем старейшины Дня снова попросят пропустить их. В тени великих гор они сейчас не осмелятся напасть на Ночных. А если они повторят нападение на Джейхур?

– И этого не посмеют, – отрезал Лашман. – Напротив, мои воины штурмуют их крепости на нашем берегу.

– Знаю, – верховный колдун вяло махнул рукой. – Твои воины повсюду терпят поражение. Если хочешь, я пришлю к тебе Свифта, он расскажет, что узнал при помощи Всевидящего Ока. Флот Дневных не вернулся на юг, он движется вдоль берега вслед за войском князя Джейхура. Когда твои воины идут на приступ, с кораблей сходят экипажи и помогают отразить нападение. У тебя, король Лашман, по-прежнему нет на севере портов, кроме одного лишь Джейхура.

Чаглави, стоявший позади владыки, увидел, как плечи Лашмана поникли. Юноша понял – у чародея что-то на уме, он готовится выложить какой-то козырь. А король не догадывается, он обдумывает весть о поражении.

– Таким образом, – снова заговорил Юзифо Дженкинс, – равновесие все еще нарушено. И не в твою пользу, не в пользу Ночных.

– Говори, колдун. Говори дальше.

– Если равновесие нарушено, – неторопливо гнул свое Юзифо, – мой долг его восстановить. Для этого мои предки сошли со звезд. Я могу помочь тебе, король Лашман.

– Товар предложен, – буркнул Дземдар, – сейчас нам назовут цену.

– Я ничего не хочу для себя, – значительным тоном объявил Дженкинс, – моя забота – равновесие. Могу ли я поверить слову короля Ночи?

– Это оскорбление, – хмуро заметил Лашман.

– У меня есть причины ставить вопрос именно так, – не смутился чародей, – веские причины! Сейчас помощь Замка нужна народу Ночи, и ты полон внимания к моим словам. Но едва опасность минует…

– Юзифо Дженкинс, ты не мог бы сказать прямо?

– Скажу прямо. Если народ Ночи одолеет в великой битве армию Дня, не захочет ли король Лашман забрать власть по обе стороны великих гор?

– Нет, если таково твое условие. Однако я не верю, что это условие окажется единственным.

– Тогда я тебя удивлю. Равновесие – моя единственная забота.

– Ты говорил это.

– Так не вынуждай меня повторять! – Дженкинс впервые повысил голос. – Король Лашман, все, что от тебя потребуется, это вызывать на бой Дневных. Вызывать их на бой в таком месте, где они сильнее днем, а ты сильнее ночью.

– Например?

– Неважно, где-нибудь на северном побережье. Полагаю, успехи флота вдохновят Дневных, и они соберут новое войско. Впрочем, можно придумать, как их подстегнуть.

– Подстегнуть?

– Ну да, как подстегивают ленивого ангварга. Устроить набег, выкрасть что-то ценное… и спрятать это на севере. Они пошлют флот с новым войском, будет битва, ты их побьешь. В третий раз они не смогут набрать армию, да и не посмеют. Мы, колдуны, выступим посредниками, и вы заключите мир.

– Хм… здесь есть резон. Но такое место, где я сильней ночью, а варвары – днем…

– Это не моя забота, придумай сам.

– Хорошо. Флот Дневных привезет новое войско. Мы выступим против них и ночью…

– Днем. Ты победишь днем. Именно это должно напугать Дневных так, что они перестанут нападать на ваши берега. Я заставлю их покинуть крепости на севере, отозвать флот… И ты после победы станешь соблюдать мир. Установится равновесие. Тебе нравится мой план?

– План хорош. Одна безделица. Ты сказал, что сражение пройдет днем и там, где варвары днем сильней.

– Если мы договоримся, я сделаю день ночью. Какие у тебя отношения с правителем Амагара?

* * *

Снова воцарилась тишина. Дженкинс улыбался и теребил белые пряди. Грузный Андарах Луми топтался на месте, сопел и вертел могучее оружие, похожее на бревно из металла. Многочисленные коробочки и футляры на его ремнях тихонько позвякивали.

– Я должен был согласиться, когда ты предлагал нам стулья, Юзифо Дженкинс, – задумчиво произнес король.

Улыбка главного колдуна стала еще шире.

– Ты должен был соглашаться на любые мои предложения, ибо они мудры, а ты понимаешь это с запозданием.

– Если бы я соглашался на все, что ты скажешь, у тебя мог возникнуть соблазн предложить мне что-то менее мудрое. Мое недоверие вынуждает тебя действовать осмотрительно.

Дженкинс улыбнулся совсем лучезарно. Чаглави подумал, что из-за улыбки старик становится еще уродливей, потому что тонкая розовая шкура на щеках мага собирается складками под белой шерстью. Мерзость. Чтобы не пачкать взор такой дрянью, юноша поглядел на женщину, колдунья тоже улыбалась, но ее гримаса производила не такое отталкивающее впечатление, даже наоборот.

– Тоже верно, – заявил Дженкинс. – Что скажешь относительно Амагара?

– Я могу оказать влияние на тамошних обитателей. Но этот разговор кажется мне не таким интересным, как превращение дня в ночь. Я было подумал, ты пошлешь своих воинов, Луми, Свифта и других, чтобы помогли нам одолеть Дневных, что в этом заключается твой план. Ты в самом деле способен обратить день в ночь?

– Я могу многое, но я не всемогущ. А о правителе Амагара я вспомнил не случайно. Чтобы план сработал, мне потребуется некий артефакт, который, вероятно, находится на Амагаре. Я предлагаю следующее: один из моих людей отправится морем на Амагар, а ты сделаешь так, что ему окажут помощь живущие там потомки Ночных.

– Помощь?

– Не уверен, что жители другого континента отнесутся к колдуну из Замка с почтением, а помощь может оказаться необходимой. Я не хочу отправлять большую экспедицию, чтобы не привлекать внимания Дневных.

– Это мудро.

– Стало быть, я пошлю одного колдуна, так что помощь ему может потребоваться. Что скажешь, король Лашман? Сможешь дать моему посланнику некий знак, послание для тамошних владык? Сможешь сделать так, чтобы живущие на Амагаре помогли его миссии?

– Я думаю, Юзифо Дженкинс, я думаю…

– Так, может, подать стулья тебе и твоим спутникам? Или вы хотите посоветоваться без свидетелей?

– Погоди, Юзифо Дженкинс, погоди… – Чаглави глядел на владыку со спины, но хорошо представлял, как сейчас морщит лицо король Ночи, ворочая в голове сложные мысли. – Ты сказал много, мне нужно обдумать… А как мне знать, что ты в самом деле сумеешь превратить день в ночь? И… по-моему, это слишком сложное решение.

– Проще было твоему предку послушать моего предшественника. А теперь время простых решений миновало… Как ты думаешь, что сделают Дневные, если ты – не я, а ты – сумеешь превратить день в ночь? Осмелятся ли они хоть раз нарушить равновесие?

– В этом есть смысл. Значит, Дневные будут блюсти мир из страха перед Ночью. Мне это нравится.

Чаглави подумал, что ему бы тоже понравилось. Юзифо Дженкинс больше не улыбался.

– В этом плане есть одно слабое место, – задумчиво бросил колдун.

– Какое?

– Ты.

– Я?

– Ты, король. Поэтому я и говорил нынче обидные слова. Дневные будут соблюдать мир из страха, но тебя сможет склонить к равновесию только верность слову. Как видишь, я готов поверить.

– Ага, – Лашман кивнул, – ты веришь моей честности и ждешь, что я также окажу тебе доверие и не стану сомневаться, что на континенте Амагар тебе нужен именно колдовской амулет, превращающий день в ночь… а не что-то другое. Что ж, будь по-твоему. Я согласен. Но – единственное условие…

Глава 3 Звездные странники

– Мне не нравится его условие.

Джеремия Свифт в упор посмотрел на Дженкинса. Они сидели втроем – верховный колдун, его дочь и Свифт – в кабинете Юзифо. Хозяин расположился за столом в кресле, напоминающем трон. Айрора Дженкинс, как обычно, пристроилась рядом с отцом. Девушка уже не улыбалась, она лениво отбрасывала со лба длинные черные волосы и любовалась собственной ладонью с безупречными ногтями. На мужчин Айрора не глядела. Она знала, что великолепна, и считала: это мужчины должны любоваться ею. Хватит того, что она смотрела на уродливых Ночных во время аудиенции. Теперь можно позволить глазам отдохнуть, созерцая собственные руки. Очень красивые.

Маг-воин сидел на стуле напротив Дженкинса. Он только что выслушал поручение – отправиться на континент Амагар с тайной миссией.

– А по-моему, условие вполне разумное, – твердо сказал Юзифо. – Его присутствие может понадобиться. Не забывай, Ночные заинтересованы в успехе твоей миссии. Посланец Лашмана сделает все, чтобы помочь тебе.

– Если и так, – медленно заговорил Джеремия, – почему со мной отправляется не воин? Не опытный в переговорах вельможа? Я смотрел на этого юнца, пока вел по гостевой дороге. Ничего особенного.

– Он воин, как все Ночные из высшей касты.

– Он мальчишка. Сила воина Ночного – не столько в умелом владении оружием, как в могучем скелете и развитой мускулатуре. То и другое достигается с годами, а этот, как его, Чаглави – сопляк. Он еще не вошел в возраст.

– Хм, а я думала, они тренируются с оружием всю жизнь… – вставила Айрора Дженкинс, – потому и сильны, в отличие от крестьян.

– Нет, дитя, – мягко пояснил верховный колдун, оборачиваясь к дочери и опуская ладонь на бедро девушки, – Джеремия прав. Военная каста Ночных – потомки самых больших и тяжелых мужчин племени. Они дерутся примитивным оружием, и их боевые навыки значат немного. Зато они бьют сильней и менее чувствительны к ударам противника. Вес и крепкие кости значат для воина Ночного куда больше, чем опыт в обращении с оружием. Хотя, конечно, и опыт тоже играет роль.

– Вот именно, – гнул свое Свифт, – мне навязывают в спутники мальчишку. Если он к тому же окажется глуп…

– Он – оруженосец короля Лашмана и, следовательно, неглуп. – Дженкинс снова поглядел на воина. – Если владыка Ночи посылает его с подобным поручением, это говорит в пользу мальчика. К тому же вам придется отплывать из порта Дневных. Стало быть, предстоит пересечь половину континента. Зрелый мужчина Ночной там будет слишком выделяться. Ты хочешь повсюду привлекать к себе внимание? А юнец, если его переодеть, сойдет за Дневного.

– Да, пожалуй, – признал Джеремия, – если будет помалкивать. Он умеет держать пасть на замке?

– Умеет. Во время переговоров он не проронил ни слова.

– Только пялился на меня и пускал слюни, – вставила Айрора.

– Это тоже говорит в его пользу, – кивнул Свифт. – У него есть вкус. Но я хотел бы поговорить подробней о своей миссии.

– Айрора, дитя, оставь нас, – попросил Дженкинс, проводя рукой по бедру дочери, – сейчас начнутся скучные разговоры, нудные подробности, всевозможные мелочи, тебе будет неинтересно.

Девушка вздохнула, мягко отстранила ладонь старика и двинулась к выходу. Шла она нарочно не спеша и плавно поводя бедрами. Казалось, в ее фигуре имеются суставы, которых у человека быть не должно, – до того гибко она изгибалась.

Оба мужчины глядели вслед Айроре и не произнесли ни слова, пока дверь за девушкой не захлопнулась.

– Дитя… – пробормотал Юзифо и сделал вид, что смахивает слезу. – Выросла, и не заметил, когда успела… Так похожа на покойную мать!

Джеремия вежливо промолчал. Он прекрасно знал, что верховный колдун давным-давно заметил, что дочь выросла. Старик пользуется яркой красотой Айроры, чтобы смущать и отвлекать собеседников во время важных переговоров… а возможно, и не только для этого. Но сейчас он отослал девушку, значит, будет серьезный разговор.

* * *

– Ладно, пусть будет этот Чаглави… Хорошо бы, если Лашман велит юнцу, чтобы слушался меня беспрекословно.

– Итак, мы уже обсуждаем детали? – спросил Дженкинс. – Значит, ты согласен?

Свифт пожал плечами.

– Ты – старший над нами, Юзифо. Если ты приказываешь, я должен исполнить. Даже если мне не по душе поручение.

– Нет, Джеремия, я хочу, чтобы ты проникся важностью миссии. От твоего успеха зависит судьба мира. Постой, не перебивай! Ты слышал, как мы обсуждали дела с Лашманом?

– Я стоял за дверью. Хотел доложить, что Дневные снова отбили приступ, пришел в твой кабинет, охранник сказал, что ты в большом зале… Словом, я ждал у входа и все слышал. Как раз после твоих слов о нарушенном равновесии.

– Я говорил искренне.

– Мне повезло, такое случается нечасто.

– Джеремия Свифт! Сейчас я очень серьезен!

– Ладно.

– Равновесие в самом деле нарушено. Дневные одолевают, а мы…

– Дженкинс, мы ведь можем говорить по-человечески? Без присказок о равновесии? Техническое превосходство Дневных очевидно. Они совершенствуют приемы обработки металла и глины, организация их армии такова, что потери быстрей восполняются. Они рекрутируют более широкий слой населения, их оружие не требует многолетней выучки, у них выше уровень рождаемости. Следовательно, они победят. Это поддается расчету. Разговоры о равновесии – для дикарей и детей.

– Хорошо, поговорим как взрослые. Джеремия, ты – второй, после Луми, человек в службе безопасности, у тебя высокая степень посвящения. И умный человек, владея такой информацией, какой располагаешь ты, вполне может догадываться об остальном. Ситуация такова, что Дневные одолевают, и если не это поколение южан, то уж следующее – точно сломает хребет архаичной цивилизации Ночи. После этого мы окажемся в центре материка, подвластного единому правительству. Нас мало, мы даже говорим на языке дикарей, отказавшись от речи Древних! Нас уважают и боятся, но если мы перестанем являться центром, вокруг которого раскачиваются День и Ночь, положение Замка может стать не столь безопасным. Более того, задумайся: противостояние оттягивает силы Дневных, но если они завладеют ресурсами и землями ночной стороны и если отпадет надобность непрерывно расходовать силы на войну – Замок окажется лицом к лицу со стремительно прогрессирующей цивилизацией. Причем с цивилизацией, привыкшей свои проблемы решать военным путем.

– Есть еще континент Амагар…

– Ерунда. Десять лет, не больше – и власть Дня распространится на Амагар. Слабое государство не продержится больше. Оно – анклав Ночи и оставалось вассалом Ночи, пока предки Лашмана были в состоянии контролировать морские перевозки. Сейчас Дневные торгуют с Амагаром, поскольку все еще нуждаются в продуктах шерванов. Когда они завоюют ночную сторону нашего континента, отпадет надобность в морской торговле, и высвободившаяся армия легко овладеет портами Амагара. После этого пойдет скорее колонизация, чем завоевание. Как ни говори, а лучше помочь Ночным сейчас, когда они слабы. Возможно, удастся усилить влияние Замка на ночную сторону и контролировать их впредь.

Свифт покачал головой.

– Дженкинс, наши предки этот вариант уже опробовали. Когда они по прибытии застали прогрессирующих Ночных, то поддержали слабую дневную сторону и установили некий контроль… верней, распространили влияние на Дневных. Теперь мы пожинаем плоды их политики.

– Пожинаем – века спустя! Небольшого удара по сильной стороне и небольшой поддержки стороны слабой хватило на века равновесия. Пришло время повторить этот ход. Мы поможем Ночным, остановим экспансию южан… Возможно, удастся изменить политический строй королевства в интересующем нас духе. Но хорошо, что ты заговорил о предках. Я как раз собирался вспомнить прошлое.

* * *

– Прошлое? – Взгляд Свифта скользнул по столу верховного колдуна, заваленному старинными безделушками. Почти все эти занятные штучки утратили колдовскую силу, вышли из строя, но выглядели удивительно.

– Прошлое. Историю появления колдунов в этом мире. Я сказал «в этом мире», но не сказал «в нашем мире». Мы пришельцы.

– Разумеется. Странники между звезд. Этому учат малышей в школе первой ступени, еще до того, как определится их интеллектуальный уровень и способности к магии.

– Странники между звезд – только часть правды.

– И сейчас ты поведаешь мне остальное?

– То, что известно мне. Джеремия, выслушай внимательно. Мы – не потомки странников. У наших предков была собственная земля, где-то далеко, за краем неба. Они научились проникать из мира в мир и в самом деле странствовали между звезд. Наша магия не идет ни в какое сравнение с их волшебным могуществом! Но странствия – не основной способ существования нашего племени. Точно так же, как у купцов, которые путешествуют в Амагар и обратно, но между тем семья ждет их в порту. Наши предки – перевозчики. Они должны были доставить груз от одного мира к другому.

– Груз? Как купцы? – Джеремия задумчиво провел кончиками пальцев по шраму, пересекающему лицо.

– Я же говорю, перевозчики. Не все миры пригодны для жизни, подходящие встречаются крайне редко. Предки подрядились доставить грузы, магические артефакты, инструменты и прочее – всевозможные припасы, необходимые для освоения новых земель.

– Здешнего мира?

– Не знаю, – Юзифо Дженкинс покачал головой, – сведений об этом не сохранилось. Лично я думаю, что целью был другой мир.

– И как же они оказались в великих горах?

– Во время полета случилось непредвиденное. Магия вышла из-под контроля, был поврежден ходовой отсек. Это часть межзвездной повозки… или, лучше сказать, межзвездного корабля, которая отвечает за движение.

– Что именно произошло, неизвестно?

– Я не нашел ответа. Во всяком случае, двигатель стал излучать радиацию. Это такая магия, вредная магия. Великая сила, запертая в ходовом отсеке, вырвалась на волю и стала угрожать жизни экипажа. Тогда матросы межзвездного корабля приблизились к этому миру и стали кружить, высматривая удобную пристань. Большую часть корабля они отсоединили, чтобы спастись от гибельной радиации, и она оказалась в этом мире первой.

– Ходовой отсек?

– Ходовой отсек, грузовой отсек… Дождавшись, чтобы эти части корабля, несущие гибель всему живому, оказались в определенном месте этого мира, экипаж опустился на другой континент, чтобы избежать злой магии ходового отсека. Ты следишь за моей мыслью, Джеремия?

– Да, Юзифо. Континент Амагар, Испорченные Земли. Там упал ходовой отсек, сеющий смерть.

– И грузовой отсек, набитый полезными заклинаниями и артефактами. Там все, что требовалось для освоения нового мира. Мы можем воспользоваться магией предков, их инструментами и запасами. Отделенные части межзвездного корабля обладали собственной системой безопасности и, весьма вероятно, опустились, не повредив магических приспособлений. По крайней мере, что-то наверняка уцелело.

– А радиация?

– Она губительна первое время, но иссякает с годами. Теперь там совсем безопасно.

– И там хранится артефакт, при помощи которого ты хочешь превратить день в ночь?

– Он называется поляризатор. Некоторым растениям требуется длительная темнота, чтобы вызреть как следует. При помощи поляризатора предки устраивали искусственную ночь. Довольно тонкая магия.

– Поляризатор… – задумчиво повторил Джеремия.

– Там есть много различных артефактов! Много! Там все, что требуется для безопасной жизни в чужом мире. Мы овладеем волшебством предков, мы снова будем добывать магию из солнечного света.

– Да, большая часть солнечных батарей сломана, – согласился Джеремия. – Наши артефакты питаются магией из ветряков.

– Вот видишь! Древние готовились к высадке второпях, а вот в грузовом отсеке… О, там наверняка много всевозможных припасов и инструментов!

– Значит, грузовой отсек межзвездного корабля. Ради этого все и затевается?

– Да, Джеремия. Своими силами нам сложно добраться на Амагар, да еще и заполучить помощь у местного владыки. При посредстве посланца Лашмана ты проникнешь в Испорченные Земли, отыщешь потерянные артефакты, заручишься дружбой туземцев! – Дженкинс говорил все быстрей и быстрей, распаляясь от предвкушения богатой добычи. – Потом мы отправим большую экспедицию, затем еще и еще!.. Пока не вывезем полностью наследство колдунов, летавших между звезд. Ради этого все и задумано.

* * *

Джеремия Свифт снова провел пальцем по розовой полосе, пересекающей лицо. Он думал.

– Ну, хорошо, – наконец промолвил воин. – Я узнал немало интересного. Можно сказать, нового. Подлинная история Древних мало кому известна. Почему ее скрывают?

Дженкинс поморщился.

– Ее не скрывают нарочно. Просто эти знания не нужны большинству обитателей Замка. Как только кому-либо из колдунов необходимы сведения, мы их тут же сообщаем. Вот как я тебе только что.

– А кому еще известно о твоих планах?

– Да, в общем, никому. Ты тоже не рассказывай.

– Получается интересная вещь, Дженкинс. О грузовом отсеке, набитом заклинаниями, никому не известно. Я побываю в Испорченных Землях, отыщу артефакты, установлю отношения с тамошними князьками… привезу много добра… И ты, конечно, никому не станешь рассказывать, откуда такое изобилие? Или объявишь во всеуслышание, что это все – твоя заслуга?

– Почему моя?

Свифт молча глядел на верховного колдуна. Тот не выдержал и отвел взгляд.

– Или не так. Не объявишь, а станешь доставать из волшебного мешка по одной вещичке, потихоньку, медленно. Сперва – поляризатор, потом – новую солнечную батарею, потом еще что-нибудь. Весь Замок будет на тебя молиться.

– Джеремия, я давно собрался тебе сказать… Хорошо было бы, если ты женишься на Айроре. О сокровищах Испорченных Земель будем знать только мы. А мы станем одной семьей.

– А что об этих замыслах думает твоя дочь? Я имею в виду о женитьбе.

– Айрора – девушка скрытная. Но я знаю, что ты ей нравишься. Кстати, она хотела узнать, откуда у тебя шрам.

Свифт проигнорировал вопрос, будто не слышал. Он снова задумался. В Замке ходили слухи, что Айрора предназначена Андараху Луми, и вдруг – такой странный оборот. С другой стороны, тот, кто привезет артефакты Древних, превратится в героя, и за кого же тогда выходить первой красавице Замка? Но как-то странно, странно выглядит история. Логично, но странно.

– Джеремия, – снова заговорил верховный маг, – ты можешь думать все, что угодно, обо мне, об Айроре и прочем. Но Замок нуждается в грузе, который везли Древние. Привези артефакты и сам объяви о них в Замке. Ради всех нас отыщи грузовой отсек. Ты согласен?

– Да, я согласен. Когда отправляться? И куда? Ты продумал план экспедиции?

– Выйдете с этим мальчишкой, Чаглави, как только ты скажешь, что готов. Вы пересечете земли Дневных и в порту на южном берегу континента сядете на корабль. Навигация в разгаре, корабли на Амагар ходят часто. Будете изображать торговых агентов.

– Колдуны из торгового отдела все толстые, а я… – Джеремия развел руками.

– Ничего, для туземцев мы все на одно лицо. Они не станут обращать внимание на твою худобу.

– А парнишка Ночной?

– Постарайся выдать его за помощника из южан. Мы ведь это уже обсудили?

– Да. Но мне это не нравится.

– Мне тоже, я бы предпочел, чтоб Лашман знал об экспедиции поменьше. Он очень умен, хотя и водит кавалерию в атаку.

– Я тоже воин, – Джеремия улыбнулся. – Впрочем, если хочешь, можешь считать, что я глуп. Меня это не побеспокоит.

– А что же тебя беспокоит?

– Этот мальчишка, Чаглави. Он может испортить тебе всю игру, верно?

– Ты слишком много внимания уделяешь какой-то игре, – недовольно буркнул старик. – Выдумал невесть что… И что тебе не нравится в маленьком Ночном?

– Он не укладывается в твою схему. Из-за этого Чаглави я в самом деле могу подумать, что никакой игры ты не ведешь.

* * *

После переговоров Ночные отдыхали. Бассейн в их комнате наполнили теплой водой, но никаких шерванов Чаглави не заметил. Впрочем, и аромат отсутствовал, вода имела едва уловимый резкий запах, ни на что знакомое не похожий. Говорили гости мало, потому что были уверены – колдуны подслушивают. Из отведенной им комнаты Ночные не выходили, еду подали туда же. Затем гости спали.

На следующий день явился Свифт. Поманил рукой юного оруженосца:

– Идем!

Чаглави неуверенно оглянулся. Дземдар хлопнул парня по плечу и кивнул – мол, ступай.

Джеремия повел Ночного по коридорам Замка, довольно далеко. Повсюду стены были похожи – ровные, испещренные параллельными рубцами, оставшимися после магического воздействия на скалу. Никаких украшений, голый камень. Иногда попадались окна – все выходили на теневую сторону. Очень много дверей, но куда они ведут, было непонятно. Устройство Замка показалось Ночному куда более сложным, чем джейхурская пирамида или столичный комплекс подземелий.

Чаглави припомнил, как выглядит Замок с моста через длинную долину, и сообразил: он сейчас видит очень и очень малую долю обиталища колдунов. Несколько раз парень понял, что они переходят с уровня на уровень, поскольку пол становился покатым, уклон неизменно вел кверху. Они поднимались. Свифт ничего не говорил, просто шагал. Несколько раз навстречу попадались другие колдуны, но потом Джеремия повел гостя совершенно безлюдными галереями. Чаглави знал, что в их паре колдун – главный, и ничего не спрашивал, предоставляя Свифту поступать, как тому нужно. Наконец они оказались перед массивной дверью из непонятного материала.

Джеремия извлек из футляра на поясе маленький предмет из блестящего серого металла, вставил в щель возле дверной ручки и сложным образом повернул. Раздался щелчок, дверь вздрогнула.

Свифт распахнул дверь и вышел в светлый прямоугольник. Снаружи было светлее, и более того, свет снаружи имел будто другую фактуру, Чаглави не знал нужных слов, чтобы описать, чем отличается внутреннее освещение Замка от естественного. Однако разница была заметна. Еще снаружи был ветер.

Ночной огляделся. Он стоял у склона высоченной горы. Здесь все было гигантским, преувеличенно большим, мощным. Уходящие вдаль склоны огромных гор – часть из них, обращенная в дневную сторону, ярко освещена, противоположные скаты в серой тени. И свет, и тень тоже казались преувеличенными – свет был слишком ярким, а тень слишком темной. Весь мир снаружи делился на дневную и ночную сторону. Гора, из чрева которой они со Свифтом вышли, отделяла их от Длинной долины, где буйствовал ураган, часть порывов долетала и сюда. Пологий склон в стороне был утыкан странными сооружениями – стойками в виде вытянутых пирамид, наверху которых бешено крутились лопасти – по четыре прямоугольных крыла вокруг общего центра. Когда ветер налетал и подхватывал лопасти, они сливались в серый размытый круг. В памяти Чаглави всплыло слово: ветряк. Он слышал о неких «ветряках», при помощи которых горные колдуны извлекают волшебную силу из ветра. Там, на далеком склоне, ветер, наверное, ревел и завывал, а под защитой большой горы он лишь шуршал и шелестел.

– Вот здесь и поговорим, – заявил Джеремия. – Здесь нас не подслушивают. И не видят. Даже Всевидящее Око не возьмет. Мертвая зона.

«Мертвая зона» – звучало страшновато, но Чаглави не обеспокоился, спутник был доволен, что эта зона – мертвая. У колдунов все иначе, и даже знакомые слова могут означать совсем иное, лишаться привычного значения. Поэтому Ночной просто кивнул.

– Мы с тобой отправляемся в дальний путь. Первая часть – по землям Дневных, твоих врагов. Тебе придется сдерживаться. И помалкивать.

Чаглави снова кивнул. Свифт улыбнулся.

– Молчать ты умеешь, вижу. Это хорошо, в дороге пригодится. Но здесь еще можно поговорить. Ты хочешь что-нибудь спросить?

– Когда я увидел тебя, решил, что такая полоска на лице есть у каждого колдуна. А теперь вижу, что только у тебя. Это шрам? Откуда у тебя такой?

– Ты хочешь иметь такой же? Мы можем попробовать это устроить.

Чаглави смутился. Потом сообразил – собеседник не хочет говорить о происхождении шрама. Это тоже странно. Ночные гордятся подобными отметинами и охотно рассказывают пространные небылицы относительно происхождения своих шрамов. А колдун, значит, наоборот, не хочет говорить? Пусть так. Чаглави кивнул третий раз.

Улыбка Свифта стала более приязненной.

– По-моему, ты меня понял. Это очень хороший знак. Нам с тобой очень нужно друг друга понимать.

Чаглави подумал и тоже улыбнулся.

* * *

Помолчали. Чаглави озирался, Свифт наблюдал за юношей. С дневной стороны солнце, наверное, было в зените, оно было ярче, чем на севере, у Джейхура. Ночной разглядывал освещенные склоны.

– Привыкай, – поощрил Джеремия. – Там, куда мы отправимся, будет много солнца. Какое оружие с собой возьмешь?

– Меч нельзя, – ответил Чаглави. – Возьму нож.

– Костяной? С зубами бейраха? Нет, на юге такими не пользуются. Держи.

Колдун вручил юноше тонкий ремень с ножнами. Чаглави обнажил клинок – бронза.

– Одежду дам тебе, когда вернемся, а это бери, начинай привыкать. Итак, мы едем на юг, будем двигаться медленно, чтобы не привлекать внимания, от одного представительства к другому.

– Что такое представительство?

– Конторы наших агентов расположены по всему краю Дневных. Они меняют волшебные товары на то, что необходимо Замку. Продукты, листовая медь, проволока, прочее. Называются – представительства. Когда кто-нибудь из агентов появится здесь, мы отправимся с ним. Я буду называться ревизором, то есть тем колдуном, который проверяет работу представительств. Ты станешь изображать Дневного, ученика агента. Пересечем континент, и в Лайвасе отыщем судно, идущее на Амагар. До тех пор ты должен молчать и не привлекать внимания. С некоторых пор Дневные стали недолюбливать нас, колдунов, так что если окажется, что я путешествую в обществе Ночного…

– А ты не можешь перенести нас на Амагар силой магии? – не сдержался Чаглави. – Или хотя бы в Лайвас?

– Магия почти всесильна, – кивнул Свифт, – но в Лайвас мы отправимся на повозке агента.

– А я думал… когда там, внизу, ты встретил нас у подножия горы, а потом мы долго шли… а ты ждал наверху. Ты же перенесся при помощи колдовства?

– Это верно. Но колдовство подчиняется строгим правилам. От подножия к площадке с карнизом ведет сквозной канал в толще скалы. Он начинен магическими заклинаниями и артефактами, позволяющими быстро перемещаться вверх и вниз. Понимаешь? Мы, колдуны Замка, могли бы проложить транспортный канал отсюда в Лайвас. Но это большая работа, она могла быть оправдана, если бы мы постоянно наведывались в порт. Столько колдовать ради одного-единственного путешествия – противно равновесию. Слишком большой расход сил ради ничтожной цели. А каналом от пещеры к карнизу мы пользуемся постоянно.

– Да, понимаю, – кивнул Чаглави.

– Хорошо. Значит, пока мы пересекаем континент, ты молчишь и ни о чем не заботишься. Я занимаюсь тем, что доставляю тебя на корабль.

– Я – груз?

Свифт снова улыбнулся. Ночной обладает чувством юмора.

– В некотором роде. Потом – путешествие по морю. Я никогда не был на Амагаре и не знаю, что там будет. Вот там-то мне и понадобится твоя помощь. Король Лашман объяснил тебе, что нужно сказать тамошнему владыке? Или показать?

– Я покажу знак, удостоверяющий мой статус.

– Знак? Это слишком просто. Знак я мог бы отвезти сам. Что еще?

– Еще кое-что. Мне не велено открывать тайну.

– Лашман хочет, чтобы я наверняка не мог без тебя обойтись? Чтобы я не знал, что именно является посланием? Если я не буду знать, что именно ты везешь, то не смогу отобрать это послание у тебя. Хороший ход.

– А ты бы хотел отобрать послание и обойтись без меня?

– Пока не знаю. Возможно. Не исключено, у меня возникнет такое желание, но пока что я хочу вернуться в Замок с тобой и поляризатором.

Глава 4 Дневная сторона

В путь отправились до рассвета. Агента Замка звали Таклан. Это был пожилой Дневной невысокого роста и тщедушного сложения – даже по меркам своего народа он был не крупным мужчиной. Чаглави оказался намного выше и тяжелее торговца. Юноша старательно кутался в просторный халат и прятал лицо в тени широкополой шляпы. Несомненно, Дневные и Ночные являлись существами одного вида, но достаточно было поглядеть на лица Чаглави и Таклана, чтобы обнаружилось громадное различие.

Глаза Ночного приспособлены к темноте, они большие, круглые, а у Дневных, большую часть суток проводивших при ярком освещении, похожи на узкие щелочки. Ноздри Таклана шире и обращены вниз – следствие жизни в горячем, насыщенном пылью воздухе. Кожа темней и суше. Помимо этого, наблюдалось множество мелких различий. В общем, Чаглави мог принять за Дневного только тот, кто не слышал о Ночных. Свифт надеялся, что мысль о Ночном, открыто путешествующем по южной части материка, попросту не придет встречным в голову.

Что подумал Таклан о спутниках, неизвестно. Когда агенту сказали, что он повезет двоих на юг и поможет им добраться к морю, только кивнул. Положение агента было почетным и прибыльным, Дневные завидовали представителям колдунов, так что Таклан дорожил своим местом и был готов оказывать любые услуги работодателям. К тому же ему обещали небольшую премию. Свифт рассудил, что, если посулить много, Таклан заподозрит, что участвует в великом предприятии, и захочет нажиться еще больше. Поэтому речь шла о небольшой награде, как будто проводить колдуна и Ночного к морю – небольшое рутинное задание.

Повозку агента тащили два тарвула. Чаглави прежде не доводилось разглядеть этих животных, и теперь юноша брел рядом с ними и смотрел. Плотные приземистые звери мерно переставляют короткие толстые ноги, мотают головами, роняя густую слюну. Свифт хотел сделать Ночному замечание, чтоб не пялился на животных, которых всякий южанин видит с детства, но потом передумал – пусть посмотрит сейчас. Все равно в Длинной долине смотреть больше не на что, здесь один лишь камень. Узкая расселина между высоченных серых стен.

Разумеется, одно лишь приземление межзвездной повозки Древних не могло произвести таких разрушений, в этом месте была какая-то аномалия, и явление колдунов стало лишь толчком, который привел в действие природные явления. В результате землетрясения сдвинулись горы, открылся короткий проход, соединяющий дневную и ночную стороны великих гор.

Великие горы и сами-то по себе – уникальное место. В незапамятные времена, когда поверхность планеты только формировалась, литосферные плиты надвинулись с севера и юга, два острова столкнулись, образуя континент. В центре, где сошлись два массива, чудовищное напряжение выдавило над поверхностью стену высоченных гор – сплошную, без малейшего разрыва.

Материк располагался в северном полушарии, так что солнце не заглядывало за стену великих гор, к северу от нее круглый год царила тень. С юга, напротив, было солнечно, тем более что свет отражался от горного склона, а тучи, идущие с севера, задерживались хребтом и проливались дождем по ту сторону. Так что и большая часть рек текла с великих гор на север, орошая плодородный край.

Дневная сторона представляла собой сухую равнину, обитатели которой не создали сколько-нибудь развитой цивилизации. Они приручили несколько видов животных, например тех же тарвулов – медлительных, грузных. Или газлонов с густой грубой шерстью. В долинах немногочисленных рек начало развиваться земледелие, но из-за сухого жаркого климата обработка почвы прогрессировала медленно.

Когда в великих горах появились колдуны, произошло землетрясение и извержение нескольких небольших вулканов – последний отголосок геологической активности, некогда создавшей этот материк. Когда Длинная долина остыла, Ночные прошли ею (колдуны сперва никак себя не проявляли) и обнаружили, что их край не заканчивается стеной великих гор, как считалось прежде. По другую сторону хребта разведчики обнаружили населенные земли… Потом северяне сообразили, что территория за горами – тот самый край, южное побережье которого они разоряли морскими набегами. После этого экспансия Ночных, направленная прежде на Амагар, обратилась к южному краю родного материка. Ночные каждый год отправлялись в набеги, разоряли поселения Дневных на южном побережье, привозили пленных… Тем более что на Амагаре появились Испорченные Земли и колонизация затормозилась.

Однако землетрясения и извержения вулканов, сопровождавшие явление колдунов, образовали, помимо каньона, несколько новых аномалий, в результате которых начался бурный подъем цивилизации Дня.

Ночные объясняли прогресс варваров помощью колдунов из Замка, но они ошибались. Магия пришельцев оказалась лишь катализатором промышленного взлета южан.

* * *

Наблюдать за тарвулами вскоре надоело, и Чаглави забрался в повозку. Сама конструкция транспортного средства могла бы показаться юноше более интересной, чем животные, но он был сыном своей цивилизации, которая поднялась на разведении прирученных шерванов, а не на магии неодушевленных предметов. Ну а Свифту приходилось путешествовать на подобных повозках, он и подавно не стал ее разглядывать, а сразу отыскал местечко среди упакованных грузов и задремал. Таклан вовсе был равнодушен к происходящему – сидел, укутавшись в просторную накидку и надвинув на глаза шляпу, да время от времени тыкал в горбатые спины тарвулов джудовым шестом.

Телега представляла собой прямоугольную коробку с низкими бортами. Катилась она на четырех колесах, массивных, толстых деревянных дисках, обитых по ободу медными полосами. Ступицы были снабжены подшипниками – круглыми окатышами с Амагара, помещенными в медные коробки с маслом. Окатыши и масло производились шерванами и были достаточно дороги, однако агент Замка мог позволить себе такую роскошь.

Когда Чаглави сел рядом, Свифт зевнул и потянулся. Повозка медленно катилась по ровному дну долины, с обеих сторон высились серые каменные склоны. Уже достаточно рассвело, но эта часть каньона оставалась в тени. Ветер, дующий выше, на уровне моста, здесь почти не ощущался, так что тишину нарушали только треск перекатывающихся окатышей да фырканье тарвулов.

Чаглави устроился среди тюков и тоже решил поспать. Но сон не шел, слишком много мыслей теснилось в голове… Впереди забрезжил свет, гораздо более яркий, чем бывает дневной свет к северу от великих гор. Юноша надвинул поглубже широкополую круглую шляпу. Повозка вкатилась в день. Чаглави заметил, что и Свифт прикрыл глаза ладонью, привыкая к новому свету. Таклан повел плечами и затянул монотонную песню.

Чаглави стало грустно. Солнце на юге, непривычно яркое, заставляло жмуриться даже в тени полей шляпы, да и все вокруг, куда ни глянь, казалось белым, высушенным, отражающим солнечный свет. Юноша подумал, что этим светом объясняется неправильное общественное устройство и покорный нрав Дневных. На ночной стороне народ поделен на касты: во-первых, есть те, кто трудится под землей либо возится с червями – эти так или иначе вынуждены глядеть под ноги. И, во-вторых, есть каста воинов и правителей, то есть тех, кто смотрит вдаль и ввысь. На ночной стороне можно глядеть в небо! Можно держать голову высоко!

А здесь, в стране Дня, солнце язвит и жжет глаза, здесь невозможно поднять голову. Даже местные уроженцы, привычные к палящему светилу, не выглядывают из-под шляпы, вот Таклан, например. Здесь не могли появиться воины и правители, способные поднять голову от земли, способные глядеть в небо. Интересно, какое оно, небо Дня? Чаглави, скорей всего, никогда не узнает, какого цвета здешние небеса. Кажется, он накрыт полированной белой чашей, со всех сторон – слепящая белизна. Вероятно, и небосвод здесь такой же, белый, гладкий, скучный. Под пение старика Дневного и мерный перестук окатышей в ступицах юноша заснул.

* * *

– А? Что?

Чаглави проснулся после того, как Свифт что-то произнес вслух, но слов Ночной не расслышал. Спросонок юноша поднял голову, но тут же был вынужден укрыться под шляпой.

– Я говорю, выезжаем на равнину. Что, яркий свет?

– Да я спал. – Чаглави усиленно тер кулаками глаза.

– Ничего, привыкнешь. К тому же это только здесь, у подножия великих гор.

Солнечные лучи отражались от вертикальной стены, которая во многих местах блестела, как зеркало из полированной меди. Здесь все было сверкающим, источающим жгучую белизну. Мало-помалу глаза Чаглави приспособились к сиянию Дня. Он начал осторожно оглядываться из-под шляпы. По левую руку от накатанной дороги, по которой катилась повозка, показались строения, над которыми поднимался густой дым. До них было очень далеко, к тому же раскаленный воздух дрожал над выжженной землей, очертания удаленных предметов плыли и раскачивались.

Юноша заинтересовался источающими дым зданиями, но спрашивать он не решился. Хотя Свифт как будто не скрывает от Таклана, что спутник – Ночной, но на всякий случай лучше самому не выказывать собственного незнания. Мало ли, а вдруг для Дневных эти сооружения – никакая не тайна, а самая что ни есть повседневная обыденность?

Но вскоре Таклан прикрикнул на тарвулов и ткнул в тяжелые туши палкой. Животные послушно свернули, и телега покатилась к далеким дымам.

– Смотри, – принялся рассказывать Свифт, – об этом многие говорят, но далеко не каждому доводилось видеть собственными глазами. Когда Древние, то есть мои предки, сошли с неба в великих горах, здесь началось извержение вулкана. Камень плавился и стекал в долину, как водопад. Поэтому здесь много гладких участков. Со временем, говорят, под действием ветра поверхность скал станет матовой, шероховатой, но пока камень держится… Во многих местах внутри лавы вздувались пузыри, да так и застыли, когда раскаленная масса сползала по отвесному склону.

Чаглави попытался поглядеть на стену, чтобы увидеть пузыри, однако сияние было невыносимым, юноша снова опустил глаза. Колдун продолжал:

– Кое-где наружная пленка застывшей лавы осыпалась, и обнажились вогнутые сферические зеркала. Они направляют концентрированный свет…

– А что такое концентрированный?

– Ну… скажем, сгущенный, собранный в плотный пучок. Так понятно? Пучки света из этих зеркал попадают в определенные места на равнине. Там песок и камни разогреваются, как в печи. По мере того как солнце движется в небе, эти пучки света скользят по земле. Иногда несколько таких лучей сходятся вместе, в одной точке. Там становится так горячо, что можно плавить медь.

– Магия света! – догадался Ночной.

– Да, свет обладает магией, – кивнул колдун. – Мы умеем улавливать солнечную магию при помощи волшебных приспособлений, которые называются солнечными батареями. Но их было слишком мало в звездном челне, который доставил предков сюда. Они старые, часто ломаются, поэтому мы теперь больше пользуемся ветряками. Мы умеем работать с магическими артефактами древних, но воссоздать их собственными силами удается очень редко. Тогда мы изобретаем собственную магию – ветряки, например. Ты их видел. Ветра вокруг Длинной долины всегда в избытке. Эта сторона раскаляется днем, отсюда дует ветер, в каньоне он оказывается сжат скалами – ты сам ощутил, какими могучими становятся порывы… Но вернемся к плавильням. Таклан, мы ведь увидим их поближе?

– Увидим, но не так уж близко, – не оборачиваясь, бросил агент. Это были его первые слова за утро. – К самим печам я не стану приближаться, только на склад заеду. Я у них меди взял в долг, нужно отдать. Ну, раз все равно в Замок ехал, так уж заодно…

Телега катилась к дымам, у оснований которых дрожали в горячем, насыщенном пылью воздухе очертания странных сооружений. Чаглави раздумывал над услышанным. Должно быть, естественные вогнутые зеркала на дневной стороне великих гор подсказали варварам идею применять медные вогнутые щиты на башнях для концентрации пучков света. При помощи этой злой магии Дневные сожгли шерванов Джейхура. Нежная плоть червей не выносит солнечного света, а волшебный порошок, сгорая, дает свет, подобный солнечному.

Они с Лашманом и другими воинами рассматривали порошок, захваченный на башнях после ночного сражения. Странная смесь из крошечных разноцветных кусочков, не иначе при помощи колдунов из Замка научились Дневные делать жаркое топливо. Кроме порошка на башнях были кувшины с шервановым маслом – по-видимому, смесь перед тем, как поджечь, смешивали с маслом для того, чтоб горела ровнее. Злая магия света, злая!

* * *

Как ни крути, решил Чаглави, он – первый из Ночных, у кого есть возможность увидеть работу злой магии собственными глазами, и если посчастливится возвратиться живым, он все опишет королю Лашману. Поэтому юноша дал себе слово глядеть внимательно и не упустить ничего. Но пока что ничего интересного не было, повозка медленно тащилась по дороге, края которой были обозначены белым… Приглядевшись, Чаглави с удивлением понял, что это кости. Человеческие кости!

Цивилизация Ночных не знала захоронения, мертвецы шли на пищу шерванам, оставить покойного на ночь в поле, где пасутся черви, – вот истинное почтение к ушедшему! Кости – да еще не просто брошенные на землю, но даже использованные для обозначения дороги, это худшее святотатство. Чаглави сам не понял, как схватился за кинжал. Свифт положил руку Ночному на предплечье:

– Расслабься. Ты чего?

– К-кости… – с трудом произнес юноша.

– Да. Мертвые спасают живых. Здесь можно ходить только вдоль помеченных белым дорог. За ограждение – ни-ни! Если ты приезжий, то не можешь знать, когда и где пройдет жар. Вот и обозначили безопасные проходы.

– У самых печей выложено белыми камнями, – пояснил, оборачиваясь, Таклан, – там кости от жара рассыпаются, долго не лежат. Отраженный свет ползает вслед за солнцем.

– Так мы к печам не будем подъезжать? – спросил колдун.

– Нет, только на склад.

Ехать пришлось довольно долго. По мере того как путники приближались к плавильням, становилось все жарче. Вокруг все плыло и дрожало в струях раскаленного воздуха. Повозка остановилась у приземистого длинного строения. Чаглави понял, что дальше они не поедут, и стал всматриваться в призрачные очертания плавильных печей. Толком рассмотреть не получалось, слишком далеко, слишком слепит отраженный свет.

Пока Ночной напрягал глаза в тщетной попытке понять магию плавления меди, из длинного дома, у которого остановилась повозка, вышли Дневные. Четверо закутанных в белое и в таких же шляпах, какая сейчас была на голове Чаглави. Наверное, все здесь так одеваются из-за жары. Таклан завел с местными долгие расчеты, вспоминая, сколько именно меди он увез в Замок да как они договаривались. Дневные вынесли корыто – часть здоровенного джудового стебля, наполнили водой из бурдюка – для тарвулов. Животные тут же потянулись к поилке. Потом агент начал выдавать складским ящики с повозки. Те открывали, пересчитывали содержимое. Чаглави не стал смотреть, снова уставился на плавильни. Юноша заметил, что Свифт наблюдает за ним с улыбкой, и смутился.

– Так не рассмотришь, – тихо, чтобы не поняли Дневные, заметил колдун, – но, если Лашман сумеет договориться с Юзифо Дженкинсом, мы откроем вам кое-какие секреты волшебства, помогающего лить металлы. Научим и покажем. Во имя равновесия.

Чаглави кивнул и подумал: не это ли было тайной целью колдунов? Не специально ли его завезли сюда, но ничего не показали толком, чтоб он заинтересовал короля литейной магией? Кто поймет, какие хитрости приходят в голову чародеям?..

Таклан закончил переговоры с местными, стороны пришли к согласию. В коробках, которые передал агент складским, были странные футляры. Один из Дневных тут же приволок громоздкую коробку странного вида, полез в нее, будто в брюхо убитого зверя, и вытащил такой же футляр. Вставил вместо него новый, из привезенных агентом. Потыкал в коробку – и случилось чудо! Из коробки заговорил человек. Слышно было плохо, голос мешался с треском и шорохом, но слова были вполне разборчивыми. Местный Дневной тут же объявил коробке, что Таклан привез заряженные магией аккумуляторы. Футляры оказались волшебными амулетами.

А Чаглави подумал – не для него ли и это представление? Ну что ж, он передаст королю все, что видел. Расскажет, какими именно чудесами колдуны из Замка помогают Дневным. Возможно, владыка в самом деле решит, что неплохо бы восстановить равновесие и овладеть кое-какими магическими умениями.

* * *

Таклан закончил расчеты с местными Дневными, и телега покатила обратно. Вообще-то им нужно было на юг, но агент снова свернул на помеченную белым дорогу. Повсюду был сухой жар и странная тишина. В округе ничего не происходило, не было видно ни малейшего движения, хотя ветер усилился и сменил направление. Солнце разогревало скалы и землю, и в Длинной долине, конечно, уже бушует ураган – вот и здесь чувствуется движение воздуха.

На равнине не было никаких растений, и ветер гнал по обожженной земле ворохи песка. Чаглави кутался в плащ, хотя под тканью было жарко и Ночной обливался потом. Он боялся, что открытый свет яростного солнца, отраженный белыми скалами, спалит непривычную кожу. Достигли тракта, ведущего от входа в Длинную долину на юг. Свернули. И тут впервые попались встречные.

По дороге двигалась целая процессия. Сперва – здоровенные бочки на повозках, вроде Таклановой. Затем, переваливаясь и раскачиваясь, катилось огромное сооружение, похожее на небольшую пирамиду, вроде той, что возвышается над Джейхуром. Ступенчатые бока странной конструкции были выкрашены в темный, почти черный цвет и потому выделялись на побелевшей от жара равнине. В нескольких местах грани пирамиды украшали довески причудливой формы, назначения их Чаглави не смог угадать. Он поглядел на Свифта.

– Плавильная печь, – пояснил колдун.

– На ремонт возили, – бросил Таклан, – починили, заново выкрасили, и снова сюда.

Когда конвой и повозка агента сблизились, Чаглави с удивлением обнаружил, что и телеги с бочками, и печь на массивной платформе увлекают не тарвулы, а люди. Впряженные вереницами по двое, труженики наваливались на широкие ремни и с натугой тащили нелегкий груз. Чаглави едва сдержался, чтобы не привстать, разглядывая невиданную картину. На языке вертелось множество вопросов, но юноша сдержался, решил, что попросит объяснений позже.

Таклан взял левее, к самой белой кромке, чтобы освободить дорогу для массивной печи. Воздух наполнился скрипом и визгом – у встречных повозки не были оснащены подшипниковыми ступицами, да и смазку, должно быть, жалели. Но Чаглави не очень интересовался конструкцией телег, его больше интересовали люди. Что может заставить так тяжело трудиться? Приглядевшись, юноша обнаружил, что работники одеты в лохмотья, а на ногах у них болтаются странные неуклюжие камни, охватывающие лодыжку. То есть не камни, конечно, – массивные диски из шервановой глины, перемешанной с шерстью. Так делают укрепления на севере, в Джейхуре и других городах. Из-за тяжелых грузов несчастные были вынуждены передвигаться, широко расставляя ноги, и при ходьбе передвигать ступни по широкой дуге. Они тяжело дышали и обливались потом.

Люди, которые волокли повозку, выглядели даже более тощими, чем обычные Дневные. Эти были изможденными и угрюмыми. Несколько погонщиков в плащах из светлого волокна подгоняли понурых тружеников стрекалами, вроде того, которым Таклан тыкал в горбы тарвулов. Еще у тягловых людей на тощих шеях болтались ошейники. Воздух наполнился визгом и скрипом.

Потом, когда процессия осталась позади, Чаглави не удержался – привстал и долго провожал взглядом удаляющуюся печь.

– Ну вот и поглядели на плавильню вблизи, – заметил Таклан. – Чего-то спешат, торопятся. Не могли ночи дождаться. Ночью-то оно сподручней, не так жарко.

– А кто эти люди? – шепотом спросил Чаглави колдуна, снова опускаясь на мешки.

– Невольники, – ответил Джеремия. – Никакая скотина не выдержит такого труда, только люди. В самом деле, чего это они днем едут? Ночью прохладно, хорошо.

Чаглави задумался – в который раз за это, пока еще короткое, путешествие. Много нового, приходится больше размышлять… Непривычно.

Вот эти – невольники. Смысл был понятен, но… У Ночных не бывало рабов. То есть в старые добрые времена, до появления Замка, пленные южане были рабами на севере, в городах у моря. Но пленные – другое дело. Ночные считали их дикарями, которые в самом деле немногим отличаются от животных, а потому могут работать, как скот. А эти заставляют этак работать своих же Дневных. Если Ночной объявлял себя слугой какого-нибудь воина из высшей касты, это было добровольное решение. Чем выше статус господина, тем почетней участь слуги. Вассалы великих воинов похвалялись доблестью хозяина, на них ложился отблеск господской славы. Кто не желал служить трусу – всегда мог сменить хозяина. Ночной слабого сложения и низкого рода, не желавший иметь господина, выпадал из социума – это правда. Такие становились изгоями, скитались между чужих поместий, уходили в степь либо селились у подножия великих гор. Бродяга не имел прав, его могли убить, но заставить работать насильно? Нет, немыслимо! В конце концов, вассальные отношения иногда являлись пустой формальностью, Ночной жил собственным хозяйством, а тому воину, которого считал господином, отдавал часть урожая. А тут – ошейник, колодки… Погонщики с палками.

– Что, удивлен? – спросил Свифт. – Так здесь живут. Дневные подчиняются выбранным старейшинам и потому считают себя свободными. Они утверждают, что у них нет хозяев… но рабы у них есть.

Чаглави не стал отвечать. Общественное устройство Дневных он представлял себе очень приблизительно. Слышал, что они сходятся общиной и совместным голосованием избирают правителей из числа мудрых стариков. Не объяснять же колдуну в присутствии агента Дневного, что у Ночных хозяина тоже выбирают? Но не скопом, не толпой выбирают, а каждый – для себя. Только для себя. Не навязывают свой выбор соседу.

Во всяком случае, отметил юноша, судя по тону, каким произнес объяснение Джеремия Свифт, колдуну тоже не по душе порядки Дневных. Это хорошо. Потому что, если предстоит долгое путешествие, между товарищами должно быть согласие.

* * *

Тарвулы брели, мерно покачивая горбами, постукивали окатыши в ступицах, а вокруг расстилалась ровная белая степь, накрытая куполом белого неба. Повсюду – одно лишь белое сияние, от которого не укрыться даже под широкими полями шляпы. Чаглави, чтобы занять голову хоть чем-то, сперва обдумывал увиденное и мысленно готовил доклад королю Лашману. Потом, когда все пересказал и ответил на выдуманные вопросы владыки Ночи, принялся вспоминать застольные песни Ночных.

Тут, словно угадав мысли пассажира, Таклан завел свои заунывные рулады. Его песня ничуть на напоминала энергичные напевы воинов Ночи, которые обычно исполняют хором, ритмично постукивая кубками по столам, – дорожная песня агента была длинной, равномерной и тоскливой, как дорога по горячей пустыне. Так что Чаглави никак не мог со своим мысленным речитативом угодить в такт и быстро сбился. Попробовал распахнуть одежды – но стало только хуже, теперь уже ветер не ощущался вовсе, и юноша снова укутался в накидку. Окажись здесь шерван – небось вмиг бы растаял и испарился. Ночной попытался уснуть – не вышло, выспался утром, а в липкой жаре и сон не шел.

– На ангварге вышло бы раза в четыре быстрее, – пожаловался Чаглави колдуну.

– Скучно? Ничего, это только здесь, у великих гор. Погоди, дальше к югу снова станет веселее, – пообещал Джеремия. – Эй, Таклан! Далеко до жилья?

– Далеко. Сейчас тарвулов напою, и дальше двинем. К вечеру, наверное, будем в городе.

Агент остановил повозку, вытащил поилки, припрятанные под сиденьем. Поилка представляла собой половинки расколотого сегмента старого джудового стержня, соединенного кожаными вставками, так что могла складываться до почти совсем плоского состояния. Расправленные, они превратились в ведра. Таклан наполнил поилки водой и сунул животным, те тут же потянулись тупыми мордами. Пассажирам Дневной тоже предложил напиться из кувшина, Джеремия покачал головой, а Чаглави выпил две чашки. Таклан осторожно подлил масла в ступицы, похлопал тарвулов по пыльным горбам, но звери не обращали внимания, лакали воду. Выпили, вылизали длинными языками поилки. Один коротко проныл скрипучим голосом.

– Хватит, – отрезал возница. – Приедем в город, напьетесь вволю.

Сложил поилки, снова занял место в передней части повозки и ткнул стрекалом в спины тарвулов, понукая двигаться дальше. Животные понуро затрусили по дороге, поднимая плоскими ступнями облачка белой пыли.

И снова потянулась бесконечная дорога. Чаглави вспотел. Кажется, вся выпитая вода мгновенно покинула тело, ему снова хотелось пить, но юноша сдерживался. Не показаться бы спутникам изнеженным лентяем… На севере, с ночной стороны, ему частенько приходилось ездить с королем в дальние поместья, так что Чаглави считал себя опытным путешественником, но странствия по краю Дня – совсем-совсем другое дело. Очень трудно с непривычки. И все же Ночной крепился изо всех сил, не жаловался и не просил у Таклана еще воды.

– Ангварг здесь бы не выдержал, без воды да на такой жаре, – заговорил колдун. Видимо, хотя Свифт и изображал равнодушие, ему тоже стало скучно. – Вот тарвулы тянут. Хотя и им тяжело. У Таклана хорошие звери, сильные и отлично выученные.

– Дорогие тарвулы, – согласно поддакнул возница, прервав песню. – Но мне без таких нельзя, я полжизни в пути провожу.

И снова затянул напев – унылый, как белая степь.

Дальше к югу местность начала меняться, хотя и очень медленно, постепенно. В очередной раз осторожно выглянув из-под шляпы, Чаглави обнаружил, что степь уже не вполне ровная, у горизонта появились холмы. Да и цвет сменился, не такой белый. Назад Ночной не глядел. И примета плохая, и глядеть там особо не на что. Великие горы с этой стороны – белые, блестящие. И небо над головой такое же. Скорей бы холмы. Между ними хоть где-то встречается тень.

* * *

Повозка достигла холмов, когда солнце, наверное, давно уж миновало зенит. Определить время было невозможно – вокруг все та же белая слепящая пустота. Не было тени, по удлинению которой можно заметить, как смещается светило. Не было вообще ничего – ни звука, ни движения. Холмы оказались пологими, с покатыми боками, со всех сторон выбеленными, как и пустыня между ними и великими горами.

Чаглави подумал: ну и длинный здесь день! Тянется и тянется… конца не видно. Не хотелось даже говорить. И Таклан умолк.

Холмы постепенно становились все выше и круче – как волны, когда удаляешься от суши. Чаглави заметил, что возница оглядывается, будто ищет что-то. Вот Дневной прикрикнул на тарвулов, повозка свернула с дороги, въехала в лощину между двух возвышенностей. Чудо – здесь была тень!

– Тарвулов покормим, – пояснил агент и полез под свою скамеечку – доставать поилки.

Джеремия выпрямился, скинул просторную накидку, стащил куртку. Чаглави с удивлением увидел, что плоский торс колдуна остался сухим, сам-то Ночной обливался потом. Вообще, тело Свифта было словно вылепленным из гончарной массы – даже на вид оно казалось твердым. Не таким, как у людей. Мышцы, крепкие, округлые, хорошо различались под тонкой кожей, перекатывались при каждом движении. Ночной тоже скинул одежды. Здесь, в тени, это было можно сделать, не опасаясь, что жаркие лучи спалят кожу. Чаглави оглядел себя, потом – снова чародея. Человеческое тело гораздо мягче. Не только Ночные, но и изможденные рабы – Дневные, которые волокли груз под присмотром стражи, даже они были куда более мясистыми, чем тощий Джеремия Свифт. Да и если припомнить, как выглядят всевозможные звери, шерваны, тарвулы, ангварги – они тоже более рыхлые на вид, чем Свифт.

Может, магия иссушает тело? Или дело в том, что колдуны созданы не для плотской жизни, а для исполнения обязанности? Чтобы следить за равновесием? Чаглави поймал себя на том, что удивляется – никогда прежде ему в голову не приходили такие сложные мысли. А ведь это лишь первый день странствия! Что же дальше?

Тем временем Таклан напоил зверей, потом набил ведра-поилки сушеной травой и снова полил водой. Тарвулы спокойно хрустели, Дневной и спутникам предложил перекусить, все равно придется ждать, пока звери поедят. Угощение состояло из лепешек и полосок сушеного мяса. Лепешки были грубыми и невкусными, а мясо – серым и сморщенным. Есть не хотелось, но Свифт посоветовал пожевать, мол, ехать еще долго. Чаглави заметил с набитым ртом:

– Лепешки не из шерванового теста.

– Конечно, парень, – согласился Дневной, – не из шерванового, а из соржевого. Смотри, при людях такого не ляпни. У нас, на дневной стороне, шерваны не водятся.

Чаглави потупился, мысленно браня себя последними словами. Вот уж в самом деле ляпнул! Даже, когда выяснилось, что мясо, которое он жует – газлонье, и тогда смолчал. Газлон – животное нечистое, но раз его мясо здесь едят, то и ему, Ночному, придется. Свифт ел неторопливо, медленно жевал. Перехватив взгляд спутника, пояснил:

– Хотя мой народ живет здесь веками, мы еще не вполне приспособились. Эта пища не вполне усваивается, но поддержать силы ею можно.

– А, так вот почему ты такой тощий!

– Тощий? Ну, если сравнивать с вашими стариками, вроде Дземдара, то – да, тощий.

– Не только со стариками… – Чаглави смутился. Может, он кажется колдуну рыхлым толстяком? – Я все же думаю, это твой народ такой.

– Народ? А ты бы поглядел на Луми, когда он без одежды. Из него трех Дземдаров можно сделать, да еще на Свифта останется, – Джеремия улыбнулся, от чего ярче проступил шрам на лице. – Но в чем-то ты прав, конечно. Ваша порода массивней. С другой стороны, я и в Замке, наверное, тощим кажусь. Это потому что больше с вашим оружием упражняюсь, а Луми полагается на то, что осталось от Древних. Оно, конечно, сильнее…

Джеремия смолк и задумался. Похоже, он частенько размышлял о свойствах старинного и современного оружия.

– Ну, так если оружие ваших Древних мощнее, то Луми верно поступает?

– Как сказать… Со старинными артефактами такая штука: никогда не знаешь, сработают или нет. Магия Древних была очень сложной… Ну, поел? Скоро двинем дальше.

Колдун отряхнул крошки с ладоней и стал одеваться.

Чаглави заметил: слежавшийся песок под ногами Свифта зашевелился, выползло крошечное существо, заключенное в жесткий серый панцирь, и принялось теребить упавшие кусочки лепешки. Даже здесь есть жизнь!

* * *

Выезжать из тени не хотелось… Хотя и между холмов стоял неподвижный сухой жар. Повозка, увлекаемая невозмутимыми тарвулами, выкатилась на дорогу и снова двинулась на юг. Хотя день клонился к концу, жара не спадала, и яростный свет по-прежнему не позволял выглянуть из-под шляпы. Чем ниже светило, тем более ровно его лучи падают на вертикальные склоны великих гор. Тем, стало быть, сильней отражаются от гладких стен. Этот край – страна Дня, так же по другую сторону хребта лежит страна Ночи, куда никогда не попадает солнечный свет. И всего-то разделяет их – Длинная долина, которую можно пешком пересечь за сутки.

После еды наконец-то стал одолевать сон… Когда Чаглави проснулся, местность вокруг была другая. Холмы стали выше, в ложбинах между ними виднелись пятна другого цвета – скопления высохших стеблей каких-то неизвестных Ночному растений.

– Что, здесь была вода?.. – поинтересовался юноша, указывая рукой.

– Погоди, – оборвал его Свифт.

Колдун привстал в повозке, рука его лежала на рукояти ножа. Теперь Чаглави понял – что-то еще изменилось, не только ландшафт. И тарвулы шагают быстрей, да еще время от времени поднимают тяжелые морды и сопят, втягивая воздух. Агент на передке повозки притих и поглядывает по сторонам, шевелится широкополая шляпа.

– Что случилось?

– Пока ничего. Отдыхай, скоро приедем. До города недалеко. Таклан, как город называется?

– Бармут. Уже совсем рядом, рукой подать. Вон за тот холм выедем – так, может, башни покажутся.

– А почему так тревожно? – Чаглави завозился, передвигая пояс так, чтобы ножны оказались под рукой.

– Что-то не так в округе, – медленно проговорил Свифт. – Как-то необычно стало. И тарвулы тревожатся.

– Никого нет, дорога пуста, хотя до темноты время есть, – добавил Таклан. – В такой час, да поблизости от Бармута не бывает дорога пустой.

Только теперь юноша сообразил – свет утратил прежнюю дневную яркость. Похоже, солнце уже село, но лучи из-за края земли пока освещают стену великих гор, так что отраженное сияние озаряет равнину. Но пустыня уже остывает, не так дрожит воздух над холмами, линия горизонта стала четче.

Обогнули холм, на который указывал агент, и точно – на юге показались строения. Чаглави пригляделся, напрягая глаза. Различил стены и невысокие башни. Город Бармут. Таклан поднял было стрекало, чтобы подогнать тарвулов, но не стал – животные и так двигались быстрей, чем прежде. Они явно чуяли угрозу.

Город рос над равниной, стены по мере приближения приобретали цвет и объем. Глина, перемешанная с шерстью, служившая строительным материалом, хотя и выгорела на жарком солнце Дня, все-таки несколько отличалась оттенком от окружающих холмов. Под стенами не видно тени, свет теперь идет со стороны великих гор. Странная картина – после захода солнца ночь подкрадывается с запада.

Вот уже стали видны ворота – словно раззявленный рот, который поглощает ленту дороги. Показались желтые искорки – блестят доспехи и оружие стражников. Чаглави плотней надвинул шляпу и укутался в пропахшую потом ткань.

В воротах солдаты Дневные уже махали руками:

– Скорей, скорей!

– А что случилось-то? – спросил, проезжая, Таклан.

– Проезжай быстрее! – сердито рявкнул солдат.

Едва повозка вкатилась в тень портала, стражники поспешили запереть ворота. Они волокли за ременные петли тяжелые, обитые медью створки, упирались ногами, поднимая пыль.

Грохнул засов. Солдат снял шлем и утер пыль.

– Стая бейрахов появилась в округе, – пояснил он. – Большая стая! Так что ночью теперь никто не выезжает, да и запираем пораньше.

Таклан кивнул и прикрикнул на тарвулов. Животные двинулись в тень улицы.

* * *

Чаглави сжался между ящиками и старался не привлекать к себе внимания. Зато Свифт не стеснялся, скинул плащ и озирался, с любопытством разглядывая дома по обе стороны. Ночному тоже было интересно, как устроен город варваров, но он посматривал украдкой из-под шляпы. Здания вокруг были похожи друг на друга, двухэтажные, между ними лежала густая тень. И запах стоял мерзкий. Чаглави удивился: по обе стороны улицы идут канавы, в которых спеклась отвратительная на вид грязь.

Изредка встречались прохожие. На телегу агента они не глядели, больше смотрели под ноги, чтобы не ступить в липкую мерзость.

Окошки в домах были узкие, в переулках виднелись заборы, соединяющие соседние строения. Должно быть, все двери зданий выходили в дворики. Кое-где над заборами торчали деревца – чахлые и пропыленные. Но все-таки здесь имелась растительность!

А потом повозка въехала на мост. Этому убогому мостику было далеко до того, что перекинут через Длинную долину, но зато под ним была вода! Мутная, застоявшаяся, сплошь затянутая зеленовато-серой пеной, но все-таки вода. Пустыня заканчивалась в Бармуте.

– Здесь есть представительство, – пояснил Таклан. – Остановимся, переночуем. Агента здешнего зовут Перувак. При нем не болтайте, он хитрый.

– Понял? – обернулся к Чаглави чародей Свифт. – Будет спрашивать, не отвечай. А лучше вообще молчи. Ты – мой помощник, я за тебя буду говорить. Слышишь, Таклан, а ты постарайся этого своего хитреца как-то отвлечь, что ли.

– Отвлечь?

– Ну, чтоб он к парню не приставал, сам его разговорами донимай, а мы с Чаглави – сразу спать. Мол, устали. Тебе-то я доверяю, а этому твоему Перуваку – совсем не доверяю.

Польщенный Таклан пустился в объяснения, как и чем он станет отвлекать местного агента, чтобы избежать ненужных бесед. Чаглави еще раз убедился, что колдун – хитрюга. Ловко противопоставил агентов друг дружке, всего-то сказав два слова. Может, и Дневных с Ночными колдуны из Замка так же настраивают? Хотя вряд ли… войну-то, как ни крути, начали Ночные… Однако мысль показалась юноше стоящей. Надо будет изложить свои соображения королю, когда путешественники вернутся. Если вернутся.

Представительство Замка в Бармуте располагалось недалеко от моста. Миновали несколько домов, и Таклан свернул в проулок, там остановился у ворот, возле которых на заборе был намалеван странный знак – круг, перечеркнутый внутри линиями, которые складывались в остроконечную звезду. Должно быть, символ Замка в стране Дня.

Таклан спрыгнул с передка и забарабанил кулаком в ворота. За забором сперва было тихо, потом послышался шум, скрип, загремели засовы. Уже порядком стемнело, и местный агент, должно быть, заперся в доме на ночь. Ночи в этом краю боятся.

Проскрежетал засов. Одна створка приоткрылась, выглянул хозяин, он был без шляпы, босиком и в одной только длинной рубахе. В руке – дубина, расщепленный джудовый стержень, утяжеленный колтуном из перемешанной с волосом глины. Из глины торчал острый кусок кремня. Этот Дневной был намного моложе Таклана, неприятный, узкоглазый.

– Ну, чего на ночь глядя являетесь… – сердито начал агент, но тут увидел колдуна. Тон сразу изменился, Дневной заговорил подобострастно и потише: – О, какая честь! Какая честь! Прошу, заходите, заходите, какая высокая честь! Дорогих гостей послало Солнце!

Перувак засуетился, отложил дубину, торопливо распахнул ворота. Таклан схватился за упряжь и повел тарвулов во двор. Чаглави не знал, что ему делать, и решил следовать повсюду за колдуном. Во дворе Джеремия спрыгнул на землю, Ночной – тоже. Дворик оказался тесным, со всех сторон окруженным постройками. Большей частью – сараями без окон, зато с массивными крепкими дверями. Склады представительства, догадался Чаглави. Дом Перувака, двухэтажный, как и все здания города, выходил окнами во двор – должно быть, здесь хотя бы часть дня держалась тень. Вероятно, обычная планировка в этих местах.

Хозяин стал звать дорогих гостей в дом, поужинать, поговорить, как полагается.

– Благодарю, – равнодушным тоном отозвался Свифт. – Мы переночуем где-нибудь здесь, во дворе, не станем тебя стеснять. Да и ужинать не будем. Мы тебе благодарны за гостеприимство, не подумай зря. Однако устали мы с помощником, ляжем спать – да завтра с рассветом дальше двинемся.

– Ты гостям дай чего полегче пожевать, – встрял Таклан, – я их в пути кормил, они не голодные. С собой нам лучше собери еды, а сейчас мне с тобой потолковать надо серьезно, я из Замка тебе аккумуляторов привез, зеркала, вышитые плащи.

Перувак пытался протестовать, ему не понравилось, что другой агент становится между ним и гостями из Замка, но Свифт принял сторону старика, и хозяину пришлось сдаться. Чаглави на боковую не хотел, ночь была его временем, к тому же он выспался в пути, но послушно поплелся в сарай, где Перувак приготовил гостям ложа – лишь бы поменьше общаться с местным агентом.

Угощение у Перувака было прежнее – соржевые лепешки да мясо. Правда, лепешки были свежие, а мясо – вареное в специях и такое острое на вкус, что его хотелось немедленно запить. Из напитков оказался только травяной настой, приторный, невкусный. Поэтому Чаглави предпочел воду. Привкус у здешней воды был непривычный, но юноша не стал ничего говорить, чтобы не возбуждать подозрений.

Свифт равнодушно сжевал предложенное угощение и улегся на топчан, набитый чем-то жестким. Чаглави спать не хотелось, но нужно было изображать утомленного путника, так что юноша расположился рядом со спутником. Дыхание Джеремии было ровным и спокойным – похоже, колдун сразу заснул, а Ночному никак не удавалось забыться. Он то укрывался накидкой, то снова отбрасывал пропахшую потом жесткую ткань.

Из-за неплотно прикрытой двери доносились голоса – агенты препирались во дворе, снова и снова пересчитывая волшебные аккумуляторы в ящиках. Щель между дверью и косяком освещалась неровными красными сполохами. Местные боятся темноты, но в их лампах горит скверный жир тех зверей, которые живут при дневном свете. Хорошее масло производят шерваны, которые боятся солнца. Они живут в темноте, но дают хорошее масло, при помощи которого можно разогнать темноту, – эта мысль настолько поразила сонного Чаглави, что он уснул.

* * *

Утром здесь оказалось холодно. Чаглави проснулся оттого, что замерз. Свифта рядом не было, колдун куда-то ушел. Юноша встал и, ежась, выглянул из сарая. Небо – серое, цвета дорожной пыли. Должно быть, солнце еще не встало, но его лучи, отражаясь от южного склона великих гор, уже осветили равнину.

Тарвулы мерно жевали, Таклан прохаживался вокруг и распутывал упряжь. Скрипнула дверь, из дома, почесываясь, вышел Перувак. Бармутский агент при дневном свете показался Ночному еще неприятней – весь перекошенный, с неправильными чертами лица и тощий, немужественный. Его худоба была дряблая и обвисшая – совсем не такая, как у Свифта.

Перувак неторопливо подошел к Таклану и что-то стал нашептывать. Рядом с Чаглави тут же оказался Джеремия – сунул широкую шляпу. Юноша поспешно нахлобучил головной убор, чтобы скрыть глаза от Перувака, пока тот не обратил внимания на непривычные черты постояльца.

– Сейчас выезжаем, – громко объявил колдун. – Поедим уже в дороге.

– Куда вы в такую рань, – затянул Перувак, – посидели бы, поели спокойно… Да и стража еще не отперла, ворота закрыты. Бейрахи в округе, погодите, пусть солнце поднимется…

– Ничего, пока мы к воротам доберемся, как раз отопрут, – заверил хозяина Джеремия. – Едем!

Таклан сноровисто опутал ремнями тарвулов, подогнал послушных зверей к телеге и запряг.

Перувак распахнул ворота, Чаглави, отворачиваясь от него, забрался в кузов и присел между ящиков. Свифт пристроился рядом, Таклан прикрикнул на тарвулов – поехали!

Телега медленно выкатилась в узкий проход, свернула на улицу. Ехали той же дорогой, что и вчера, через мост. На улицах стояла тишина, даже крайваков под мостом было не слыхать, хотя эти твари любят подобные местечки. Возможно, в Бармуте вода такая грязная, что даже крайваки в ней не выживают. А может, их всех переловили и сожрали. Если местные едят такую нечистую пищу, как мясо газлона, то и крайваком не побрезгуют.

Городские ворота в самом деле оказались заперты, но, завидев повозку агента, стражники зашевелились и стали отворять. Должно быть, в такой час прежде проход уже бывал свободен, но теперь никто не спешил наружу из страха перед хищниками, так что и не было нужды открывать.

Снаружи царил покой. Холмы ровной чередой уходили к темному горизонту. В стороне параллельно дороге тянулась темная полоса – русло речушки, питающей болото в центре Бармута.

Странное дело – пока солнце не вышло из-за края земли, свет шел с запада, от великих гор. Потом показалось солнце, восток окрасился красным, тени исчезли, северные склоны холмов оставались белыми, а восточные – порозовели. Дорога была пуста. Телега ровно катилась, потрескивая окатышами в ступицах. Чаглави перебирал в памяти вчерашние впечатления и гадал, что будет дальше.

Вдруг Свифт привстал и насторожился. Ночной заметил, что Джеремия положил руку на рукоять ножа.

– Чувствуешь? – тут же окликнул колдуна возница. – Неспокойно как-то вокруг, а? И тарвулы волнуются.

Чаглави огляделся, но ничего необычного не обнаружил. Холмы, дорога…

– Что-то не так, – согласился Свифт. – Останови-ка.

Колдун спрыгнул на дорогу и вытащил нож. Лезвие удивило Ночного – слишком тонкое по сравнению с бронзовыми клинками Дневных и другого цвета. Оружие Свифта было белесым и блестящим, как небо в зимний период к северу от великих гор.

– Думаешь, бейрахи? – спросил Таклан.

Страха возница не выказывал, еще бы – его охраняет колдун, к тому же великий воин, известный по обе стороны гор.

– Не думаю. Они не любят бегать по свету, так что сейчас где-нибудь затаились. Где-нибудь в тени. – Свифт поворачивал голову, внимательно оглядывая окрестности. Восходящее солнце очерчивало профиль колдуна красным ореолом.

Чаглави тоже вытащил нож. Телега остановилась, тарвулы тревожно поднимали морды и сопели. Вообще-то тень была совсем рядом – в зарослях осоки вдоль русла реки.

Из-за холма донеслось характерное: «У-а-арр-р-ро-оу!» Именно так рычат взрослые бейрахи. Свифт развернулся и быстро пошел на звук.

* * *

– Эй! Куда? – крикнул Таклан. Возница не хотел остаться без защитника на пустой дороге, а на юнца Ночного он не слишком полагался.

– Куда ты, Джеремия Свифт? – спросил и Чаглави. – Я с тобой!

«У-а-арр-р-ро-оу!» – снова донеслось из-за бугра.

– Куда вы оба! – совсем уж тоскливо позвал агент.

Свифт, не отвечая и не оборачиваясь, целеустремленно шагал к холмам, из-за которых донесся рев. Чаглави заторопился следом, взбежал на вершину пологого бугра и остановился. Зрелище открылось жуткое – в лощине хищники растерзали нескольких Дневных. Должно быть, ночь застигла бедняг в пути, и они надеялись спрятаться в укромном закутке, даже огня не развели… Хотя какой огонь? Нечего им здесь жечь, пустыня.

Сколько человек погибло ночью, уже было невозможно определить – звери растерзали несчастных в клочья. Но погибшие Дневные оказались не робкого десятка – среди окровавленных останков и обрывков одежды лежал, вытянувшись, мертвый хищник. В боку зверя торчали обломки копий, а над ним, подобрав толстые лапы, застыл другой. Вот бейрах задрал морду и издал тоскливый рев: «У-а-арр-р-ро-оу!»

– Самка, – пояснил Джеремия. – Самца ночью убили, так она не ушла, осталась над ним выть. Я не знал, что у бейрахов такое бывает. Чаглави, стой здесь.

– Но…

Юноша растерянно поглядел в спину Свифту. Тот медленно двинулся с холма вниз – к самке. По дороге он скинул плащ и набросил на левую руку. Хищница заметила пришельца и мягко поднялась. Короткие задние лапы остались полусогнутыми – зверюга изготовилась к прыжку. Хвост плавно ходил из стороны в сторону, словно любопытный молодой шерван, впервые выползший ночью на поверхность. Покрытая засохшей кровью морда бейраха щерилась, открывая острые зубы.

Свифт спустился с холма и пошел медленней. Самка следила за его приближением и не двигалась с места. Чаглави не знал, как ему следует поступить – бросаться на помощь? Или все же исполнить приказ? Приказ старшего на войне или опасной охоте – это закон, но и оставлять товарища один на один со страшным хищником – тоже не годится… Зверь весил раз в шесть-семь больше колдуна, но Свифт держался очень уверенно. Чаглави решил остаться на холме и посмотреть. Верней, он ничего не решил и застыл на месте просто потому, что растерялся.

На задних лапах зверя напряглись толстенные пласты мускулов. Джеремия остановился, изогнул худую спину и выставил руку с ножом.

– Ну, давай… – позвал он хищницу.

Самка коротко рыкнула – и взвилась в воздух. В прыжке перемахнула мертвого бейраха… Свифт метнулся навстречу, припадая к земле. Левая рука послала навстречу зверю накидку. Ткань развернулась, впустую клацнули страшные зубы, и морду бейраха окутала плотная ткань. Непостижимым образом колдун, перекатываясь по земле, успел вонзить в брюхо зверя нож – и самка в полете сама располосовала живот о лезвие. Рана была неглубока, и скорей всего, животное даже не ощутило боли. Куда больше самку ошеломила материя, завернувшаяся вокруг головы. Джеремия вскочил, прыгнул на зверя – и вскочил бейраху на загривок. Как он умудряется перемещаться так быстро, Чаглави не понимал, человеку подобное не под силу.

Свифт дважды ударил ножом в основание шеи зверя – и бросился в сторону. Самка глухо зарычала, затрясла головой, потом стала крутиться на месте, поднимая тучи пыли и расшвыривая останки, оставшиеся после пиршества стаи. Свифт прыгал и вертелся рядом, стараясь держаться не перед мордой хищницы, а сбоку. На ходу нагнулся, подхватил обломок копья.

Наконец бейраху удалось стряхнуть плащ – теперь Чаглави видел, как из ран на шее толчками выплескивается багровая кровь. Да и из брюха текло изрядно – песок под ногами зверя уже пропитался и свалялся в комья. Движения зверюги замедлились…

Свифт ногой подцепил оторванную голову и пинком запустил в зверя. Страшный снаряд ударил в скулу самку, та извернулась и бросилась вбок, на противника. Но это уже не был знаменитый прыжок бейраха, ослабевшая самка просто развернулась, вытягивая оскаленную морду к колдуну. А вот что случилось дальше, Чаглави не успел разобрать. Он только понял, что обломок копья Свифт воткнул в пасть хищнице, так что острие уперлось в небо, и сам, странно перевернувшись в полете, снова запрыгнул на спину зверю. Стиснул ногами бока бейраха, перегнулся, вцепился левой рукой в ноздри, а правой – всадил клинок самке в глаз. От боли хищница инстинктивно свела челюсти, бронзовый наконечник копья пробил хрящи и вонзился в мозг.

Толстые лапы бейраха разъехались в стороны… Туша мягко легла на окровавленный песок, по желто-серому боку пробежали конвульсии… Свифт нагнулся и аккуратно вытер окровавленный нож о стоящую дыбом шерсть на загривке мертвого зверя. Он даже не вспотел.

* * *

Чаглави медленно двинулся по склону вниз, из-под ног посыпались камешки, с шорохом поползли струйки песка. Джеремия подобрал шляпу, ударил о колено, стряхивая мусор, и нахлобучил. Юноша, обходя окровавленные ошметки растерзанных Дневных, приблизился к мертвому зверю. Бейрах, даже мертвый, выглядел грозно и внушительно. Самка была даже крупней, чем хищник, которого прикончили ночью несчастные путешественники.

– Смотри, какие зубы, – Свифт невозмутимо пошевелил ногой тяжелую голову бейраха. – Два зверя, два комплекта зубов. Хочешь такие привезти домой? У вас они, по-моему, ценятся?

– Очень ценятся, – согласился Чаглави. – Только я ведь не заслужил. Это же ты зверя убил.

– А другой бейрах?

– Тоже не для меня, – огорченно вздохнул юноша, – самца убили Дневные, ты за них отомстил, ты – наследник.

– Вот как у вас рассуждают…

– А разве можно иначе?

– Ха, Дневной не стал бы отпираться, схватился бы обеими руками, если предлагают!

– Они варвары, они не по правилам живут, жадные они! – горячо заявил юноша. – Это потому, что неба не видят!

– Как ты говоришь? – Джеремия заинтересовался. – Неба не видят?

– Дневные не могут поднять голову, живут с опущенными глазами, поэтому они варвары. – Чаглави объяснил свою теорию не таким уверенным тоном, неизвестно, как отреагирует колдун. – Здесь в небо не посмотришь, глазам больно…

Оба, не сговариваясь, осторожно выглянули из-под шляп. Солнце уже оторвалось от горизонта, теперь оно поднимется и зальет страну Дня белым пламенем. Тогда уж точно головы не поднять.

– Ладно, – решил Свифт, – ты можешь заслужить зубы. Я пойду, успокою Таклана, он небось места себе не находит. А ты зубы вытащи. Поторопись, нам еще далеко ехать. Сможешь быстро? Тогда зубы твои, плата за труд.

– Я быстро! Я смогу! Умею!

– Ну ладно.

Чаглави занялся добычей, а колдун пошел на дорогу. Агент, конечно, был недоволен, узнав о задержке, но не стал слишком уж возмущаться. Достал еду и предложил пока позавтракать.

– Не хочу, – покачал головой Джеремия. – Там стая людей растерзана, как посмотришь – ни есть не тянет, ни вообще… Самку я прикончил, самка там была. А ты ешь, если хочется.

– А я думал, тебя мертвецами не пронять, – с набитым ртом заявил старик, – ты вон какой воин! Бейраха один смог одолеть! Слушай, давно собирался спросить, откуда у тебя такой шрам? Что за бой был такой страшный, что за такой враг тебя ударил, даже шерсть у тебя в этом месте побелела?

Джеремия пожал плечами… потом ответил:

– Если торопишься – ступай, помоги парнишке.

– Ничего, пусть старается. Молодому положено работать. Так я насчет шрама-то…

– Таклан, я думал, ты меня понял.

– Ну, хорошо, – кивнул агент. – Если хочешь, чтоб я понял, то я понял. Просто очень уж занятно выглядит. Я ведь в Замке частенько бываю, а такого не видел больше ни у кого.

Чаглави в самом деле управился довольно быстро. Сопровождая на охоту Лашмана, он наловчился обращаться с мертвой добычей. Кроме зубов, парень приволок два медных ножа.

– Брось, – велел колдун. – У людей ничего не бери. Если кто-то признает нож покойного, могут быть хлопоты. А собственный клинок у тебя намного лучше.

Чаглави согласился. Ему не очень-то хотелось иметь эти ножи, просто так взял. Странным показалось, что Джеремия, отважный воин, способный в одиночку одолеть большого бейраха, опасается каких-то Дневных, которые могут узнать чужой нож. У колдунов странные взгляды. Но ведь колдуны – не люди. Так и должно быть.

Юноша послушно зашвырнул ножи через холм и побежал за тронувшейся повозкой.

Глава 5 Тропа Солнца

Снова вокруг раскинулась холмистая равнина. Чем выше поднималось яростное солнце Дня, тем реже хотелось выглядывать из-под шляпы.

Заросли осоки, которые тянулись вдоль русла реки параллельно дороге, сделались гуще, время от времени их заслоняли холмы, которые теперь стали реже, но и выше. Между склонов, в ложбинах, Чаглави иногда видел выгоревшие хрупкие стебли. Зубы бейрахов перекатывались в сумке на поясе, настроение было странное. Больше, конечно, юноша радовался, что стал обладателем дорогого трофея. Но и погибших Дневных было жалко. Все-таки они тоже оказались смелыми воинами и умерли сражаясь – хотя у бедняг не было шансов выстоять против стаи, и они это, конечно, понимали. Стало быть, Дневные тоже способны драться без надежды на победу. Совсем как настоящие люди.

Но больше всего юношу поразила манера боя Свифта. Чаглави пытался представить тебе, как сам бы сражался со зверем. Картина получалась неприятная. Ночному не под силу совершать такие прыжки, да и подобная изобретательность в схватке – тоже сродни колдовству. Воин вооружен родовым оружием, им и побеждает врага. Подбирать чужое оружие, обломки, камни – это случается, но удивительным казалось, что Свифт использует случайные предметы намеренно, расчетливо. В его руках все, что угодно, может превратиться в оружие: плащ, палка, даже оторванная бейрахом человеческая голова… Какой тогда смысл в почтении к родовому оружию?

Кстати, зубы бейраха будут Чаглави очень кстати! Наконец-то он сможет привести в порядок отцовский меч…

Ночной поглядел на Джеремию – чародей нахохлился среди поклажи и не выглядел ни гордым, ни возбужденным. Глядя на него, было сложно поверить, что Свифт одолел в одиночку страшного зверя.

– А ты раньше убивал бейрахов? – решился спросить Чаглави.

– Да, конечно. Правда, эта самка очень крупная, я таких, пожалуй, еще не встречал.

– Крупная…

Юноша не знал, что еще сказать, но поболтать очень хотелось.

– Джеремия Свифт, а можно я спрошу? Кто эта женщина, что стояла рядом с Юзифо Дженкинсом?

– Его дочь. Айрора Дженкинс.

– Она красивая?

– А разве ты сомневаешься? – Свифт поднял голову, так что из-под шляпы показалась нижняя часть лица. Колдун улыбался. – Айрора красивая, конечно. Самая красивая в Замке. Почему ты спрашиваешь?

– Я хочу лучше понять вас, колдунов. Но мы такие разные… Вот эта Айрора красивая, я тоже почувствовал, что она красивая. Даже несмотря на длинную шерсть на голове.

– Шерсть? – улыбка Свифта стала еще шире. – Никогда не думал, что вы нас так воспринимаете. Это волосы. Мы считаем, они красивые. У Айроры роскошные волосы. А что ты почувствовал ее красоту – ничего удивительного. Она умеет себя держать так, чтобы стало ясно – она сознает, что красива. Это Айрора умеет… Она знает, что хороша, ведет себя так, что видно: она это знает… ну и тебе передается ее понимание. Но она в самом деле очень хороша собой… Знаешь, Чаглави, я ведь постоянно с твоим народом имею дело, но никогда не думал, что для вас красиво, а что нет. Ты молодец, если интересуешься такими вещами. Не зря Лашман отправил в путешествие именно тебя. Ты умеешь смотреть и думать.

Чаглави глянул на возницу, следует ли при нем обсуждать подобные тонкости – Таклан не реагировал.

– Я об этом не думал, – признался юноша. – Мне приказали, я отправился. А шерсть… то есть волосы на голове – это очень некрасиво. Как у газлона, а он – нечистое животное.

– Сам ты нечистый… – подал голос Таклан. – У газлона мясо вкусное. А вы червяков жрете. Вот уж мерзость! Они и солнца-то не выносят.

– Мы не едим шерванов!..

– Не спорьте, – строго приказал Свифт. – Мы здесь все вместе, заодно. И обычаи друг друга вы не станете бранить! Чаглави, поговорим лучше о другом. Вот смотри, река ушла в сторону.

В самом деле, заросли осоки, скрывающие воду, потерялись за холмами.

– А, я вот еще хотел спросить! – вспомнил Чаглави. – Эти стебли между холмов – они откуда? Разве здесь может что-то вырасти?

– Когда такое солнце, как сейчас, не может, – объяснил Джеремия. – А в холодный период идут дожди, вода собирается в ложбинах, там поднимаются цветы и травы. Они успевают вырасти, бросить семена, потом солнце снова их сжигает, но семена ждут дождя, чтобы взойти…

– Самые красивые цветы – это те, что появляются между холмов в холодный период, – странным голосом сказал Таклан. – Такие яркие, красные, синие! Богатые старейшины пытаются вырастить их в городском саду, но там семена не дают всходов. Только здесь, чтобы погибнуть через несколько дней.

Чаглави умолк. Он обдумывал рассказ о странных цветах, которые любят короткую жизнь на свободе и не хотят цвести в уютном саду. Недолговечная красота и свобода – они как-то связаны? В краю Ночи не бывает ничего подобного… Там нет таких резких различий между светом и тенью, все сглажено и ровно…

* * *

Когда солнце достигло зенита, Таклан свернул с дороги и въехал в лощину, с севера и юга огражденную довольно высокими холмами. Ложбина между склонами была вытоптана, здесь не осталось ни стебелька эфемерных цветов, о которых рассказывал Дневной. Вдоль и поперек сухую почву перечерчивали следы и отпечатки колес. В этом месте, укрытом и от прямого солнечного света, и от лучей, отраженных стеной великих гор, была тень, поэтому частенько останавливались путешественники.

Чаглави без аппетита пожевал лепешки и мясо, запил водой из бурдюка. Тощий Таклан съел раза в два больше, чем юноша, да еще успел выставить корм тарвулам, покуда Ночной обедал. Понятное дело, варвар – и ест суетливо, по-варварски.

Когда двинулись дальше, Чаглави задремал. Проснулся, покрытый потом, поправил сползшую шляпу и стал озираться. Местность изменилась. Холмы закончились, вокруг снова расстилалась равнина, кое-где виднелись сухие перекрученные кусты. Далеко впереди пылили пешеходы и повозки – довольно много, над дорогой маячили башни, их очертания дрожали и плыли в жарком воздухе. Путники приближались к обжитым землям.

Чаглави стал всматриваться в показавшиеся на горизонте строения, думал, это город – однако ничего не смог разглядеть, кроме высоких силуэтов. Когда повозка подъехала поближе, оказалось, что это в самом деле башни, и ничего больше. Массивные тяжелые сооружения по обе стороны дороги, соединенные между собой хлипким висячим мостиком. Узкие бойницы казались пустыми глазницами слепца, на башнях не было заметно ни малейшего движения. Чаглави решил: наблюдатели сидят на самом верху, оглядывают пустыню и дорогу. Вероятно, там прохладней и чувствуется ветерок, отголосок урагана, бушующего в Длинной долине.

Между башнями лежала узкая полоска тени – а за ними открылась совсем иная, чем прежде, местность. Сухая равнина полого спускалась к широкому озеру, за плоской неподвижной водной поверхностью начинался такой же плавный подъем, перечеркнутый изгибом речушки.

Речные берега покрывала пышная зелень – полосы потемней были густыми зарослями леса, аккуратно очерченные прямоугольники более светлого оттенка – засеянные поля. Дорога шла вокруг озера и терялась в осоке и сером кустарнике, будто выходящем из воды озера на сушу… От воды веял легкий ветерок – теплый, мягкий, влажный.

Чаглави привстал и, прижимая шляпу, которую норовил утащить ветер, стал оглядывать непривычный пейзаж.

– Соленое озеро, – пояснил Джеремия, – в этом краю много соленых озер. А река – пресная. От реки питаются посевы. Там дальше деревня будет. Верно, Таклан?

– Верно, – отозвался агент, – но мы в деревню не станем заезжать, она в стороне от дороги. Если поторопимся, нынче заночуете у меня.

– А, вот почему ты тарвулов погоняешь, – заметил колдун.

Чаглави не заметил, чтобы агент подгонял животных, он не различал, быстрей или медленней бредут тарвулы, ему казалось, что повозка катится чересчур медленно. Вот если бы на ангварге! Тогда бы совсем другое дело. Но ясно, что привыкшие к обилию влаги быстрые ангварги не смогли бы пересечь пустыню у дневного склона великих гор. Ночной снова устроился между ящиков и стал глядеть, как проплывают мимо сухие кусты. Должно быть, они тоже оживают лишь в холодный период, когда часто выпадают дожди, а солнце хотя бы иногда скрывается в тучах.

Потом дорога свернула, огибая заросли странной осоки, растущей на соленой воде. Ветерок, дующий от озера, колыхал грязно-зеленый ковер вдоль берега. Ровные, будто обстриженные до одинаковой высоты верхушки растений ходили волнами и дрожали в такт. За ними виднелась серая, расчерченная полосами волн поверхность мертвого озера. Чужая земля. Даже когда пустыня закончилась, земля Дня казалась Чаглави чужой и непривычной.

За озером дорога выпрямилась, путники миновали перекресток, уводящий к деревне, о которой говорил Свифт. Начали попадаться встречные повозки, запряженные тарвулами. Солнце склонялось к западу, тени становились длиннее – непривычно бледные тени. Темнота не могла сгуститься по-настоящему, так как отраженный горами солнечный свет падал и сюда.

Грунтовые воды, видимо, поднимались ближе к поверхности, так что все чаще попадались участки растительности. Иногда встречались овраги, промытые водой, стекающей после дождя к соленому озеру. Чужая земля, оглядываясь, думал Чаглави. Чужая земля!

* * *

Чем дальше на юг, тем более живой становилась округа. На склонах там и сям, где хотя бы в течение части суток держится тень, пробилась бурая травка. Стали попадаться заросли кустарника. Сперва это была серая колючка, затем Чаглави стал замечать деревца с зелеными кронами. Листья – жесткие и тонкие, напоминающие наконечники копий, но все-таки это уже были листья! Изредка появлялся джуд – чахлые, тонкие побеги. Видимо, тот, что подрастает, тут же срезают деревенские Дневные для своих нужд.

Таклан пояснил, что в стороне, позади зарослей, находятся деревни, край здесь небогатый, поля приходится поливать… Но здесь солнечный свет уже не столь губителен, как у подножия гор, да и вода неглубоко. Колдуны научили здешних Дневных находить воду между холмов, так что можно выращивать сорж и прочие выносливые неприхотливые культуры.

К городу путники подъехали после захода солнца. Сумерки в этом краю выглядели очень странно. Свет, отраженный скалами, уже рассеянный, слабый, не ложился на землю, а уходил вверх, поэтому небеса были необыкновенно высокие, прозрачные и легкие. В них можно глядеть после заката.

Городские укрепления оказались похожи на бармутские. Те же длинные стены и четырехгранные башни, та же прокаленная солнцем утоптанная глина. Здешние стражники Таклана узнали, назвали по имени. Один поинтересовался, когда можно будет зайти в представительство заменить аккумулятор. На колдуна солдаты глядели без удивления, разве что самый молодой – откровенно пялился. Еще не насмотрелся на чародеев из Замка. О Чаглави никто не спросил, юноша спокойно въехал в город, пряча лицо под шляпой.

Город и внутри стен не слишком отличался от Бармута. Разве что не так воняет, болота в центре поселения нет. А в остальном – похоже. Улицы, тесно застроенные двухэтажными зданиями с темными щелями окон, узкие переулки, куда выходят заборы и ворота. Зелени больше, кроны деревьев за оградами гуще и пышней.

Таклан жил неподалеку от ворот. Между воротами и рынком, в самом оживленном месте, так пояснил агент. Очень удобно для его ремесла.

Телега остановилась, Джеремия спрыгнул, чтобы открыть ворота. Чаглави сунулся было помогать, но колдун остановил его: «Сиди. Шляпу не снимай».

Вкатили телегу во двор, тут уж Ночной слез и затворил ворота. Двор был попросторней, чем у Перувака, у ограды росло несколько деревьев. На одном оказались фрукты – маленькие и зеленые. Не созрели еще.

– Нынче у меня в доме пусто, я ведь в Замок подался, все подъел, – заявил агент, – но если завтра погостите, угощение на славу приготовлю.

– Ну что, будем отдыхать? – спросил Свифт у молодого спутника.

Тот растерялся, старшему не полагалось просить его совета.

– Лашман велел спешить, – выдавил из себя Ночной.

– Я тоже хочу скорей попасть на корабль, – согласился Джеремия. – Таклан, давай лучше завтра поедем. Угощение в другой раз.

– Это будет подозрительно, если я сразу уеду. Обычно я после возвращения из Замка занимаюсь делами в представительстве. Агенты из городов южнее приезжают за своей долей, а я их здесь жду.

– А сейчас ты нас на юг повезешь, хоть сразу, хоть днем позже, дома не задержишься. Все равно непривычно. Так что лучше поскорей отправляться. Давай, что найдется, поедим, да и спать ляжем.

Таклан, должно быть, имел представление о жизни Ночных, но бассейна с теплой водой у него, конечно, не нашлось. Однако он, по крайней мере, притащил кувшин и предложил смыть пыль с лица и рук. Вода была затхлая – из запасов, сделанных агентом до отъезда.

Таклан попросил гостей подождать, сам ушел к соседям, возвратился с корзиной снеди и новым кувшином. В сосуде была свежая вода. Хозяин поискал в ветвях плодового дерева, выбрал желтый шарик покрупней и выдавил сок в широкую чашу с водой. Получился пряный кислый напиток. Стосковавшемуся по хорошему питью Чаглави вода с соком показалась даже лучшей, чем шата. Таклан прибеднялся, когда просил остаться на день, чтобы он смог принять гостей как следует… Но снедь в корзине была славная, хотя происхождение части продуктов Чаглави и не сумел опознать.

– Соседи будто ждали тебя, – заметил Джеремия.

– Не то чтобы именно сегодня ждали, – кивнул хозяин, – но они знают: когда я из Замка возвращаюсь, у меня пусто. Так что запас держат.

– Возьми-ка, с соседями рассчитаешься, – Свифт отдал свои бейраховы зубы агенту.

Богатый подарок! Чаглави такой поступок понравился – вполне в духе Ночных, вождь одаривает отличившегося слугу. Таклан не подал виду, что обрадовался, сказал только:

– Соседи мне и так обязаны, очень выгодное дело – рядом с представительством жить.

– Ничего, бери, – настоял Свифт. – Ну что, завтра выезжаем?

* * *

Ночь провели уже не в сарае – Таклан, конечно, пригласил в дом. Чаглави опять не спалось – когда все улеглись, он повертелся на тюфяке, потом встал и пошел по комнатам, поглядеть, как живут Дневные. Агент был, по местным меркам, богатым человеком, сам хвастал за ужином, что соседи завидуют. Вот юноше и стало интересно, как выглядит дом богатого Дневного в сравнении с дворцом Лашмана или отцовской усадьбой. Что сказать? Варвары… В доме нет помещения, сложенного из камня! У Ночных признаком богатства и древности рода считалось наличие старинной части жилого строения – каменной, сложенной из грубо отесанных блоков в седой древности. Здесь повсюду была глина – да не шервановая, а простая, замешенная на воде. И нигде не нашлось бассейна. Вот варвары… Дом Таклана был поделен на маленькие аккуратные комнатки, стены – ровно выглаженные, мебель – плетенная из джуда, только в хозяйской спальне – из досок. Из спальни Чаглави быстренько убрался, чтобы ненароком хозяин, проснувшись, не испугался. А по другим комнатам побродил. Свет ему был не нужен, так что Чаглави спокойно, в привычной мирной темноте, глядел и удивлялся.

Деревянная мебель у варваров ценится высоко, но как можно сравнивать дерево и вечный камень родовой усадьбы Чаглави? Дневные – другие, совсем другие.

Но вместе с тем презирать варваров у юноши как-то не получалось. Очень уж аккуратное жилище было у агента, как ни кичись каменной основой старинного жилища в родовом поместье, а Чаглави понимал – никто из Ночных не сумеет выставить стены так точно и заровнять так гладко. Все-таки в новое время, овладев кое-какой магией, Дневные стали не такими уж варварами, какими Чаглави представлял их прежде. Странно.

На рассвете тронулись в путь. Рассвет здесь – уже совсем светлое время, снова небо высокое и прозрачное, повсюду ровное серое мерцание. А с востока уже подсвечивает розовым. Картина могла бы показаться красивой, но Чаглави знал, что розовый свет предвещает дневной слепящий жар. Так что поглядел напоследок в непривычно высокое небо, словно попрощался до вечера, да и нахлобучил шляпу.

Таклан разгрузил повозку, оставил только то, что следовало завезти агентам в другие города. Сперва – в представительство, которое по пути, а после, распрощавшись с попутчиками, Дневной намеревался сделать крюк.

К югу от города местность была еще более зеленой и обжитой. Таклан пояснил, что здешние края считаются плодородными землями. Дальше к югу снова пойдут пустоши. До моря оставалось два перехода, оба – немного короче, чем предыдущие, когда нужно было пересечь пустыню.

Мало-помалу Чаглави привык к здешнему пейзажу. Зелень была в стране Дня не такой сочной и зеленой, как на севере, она казалась Ночному тощей и серой, но все же не пустыня. Изредка вдалеке виднелись поселения, кустарника вдоль дороги стало меньше, полей – больше. Частенько попадались путники, у города дважды дорога оказывалась перегорожена стадами газлонов. Пастухи с длинными джудовыми посохами гнали отары на пастбище. Здешние звери были толстые, ухоженные, не то что у Ночных. У местных волосатые не считались нечистыми животными.

Солнце карабкалось все выше, припекало и слепило. Дорога опустела – кому нужно сделать короткий конец, успели с утра… Жар и свет здесь были не такими жгучими, как рядом с великими горами, но все-таки юношу разморило, и он уснул, вытянувшись в повозке, благо теперь места стало больше.

Проснулся Ночной, когда солнце уже катилось к западу. До вечера было далеко, но и жара еще не начала спадать. Чаглави снова пропотел под накидкой, во рту пересохло и появился неприятный привкус – скорей всего, от местной воды и непривычной пищи. Юноша скинул плащ, потянулся и попросил попить, Таклан протянул бурдюк и чашку. Ночной напился, в голове немного прояснилось.

– Накинь плащ, – велел Свифт, – не то обгоришь. И по сторонам гляди. Чего-то не нравится это местечко. Как-то здесь странно.

Чаглави огляделся – местечко как местечко… Дорога вползала в ложбину между невысоких бугров, поросших колючками. Хотя… какой странный звук!

* * *

– Эй, что это? – Чаглави сам не успел понять, почему рука сама собой потянулась к оружию. И только когда нож покинул ножны, сообразил – свист пращи.

Свифт уже стоял в повозке, расставив ноги и озираясь. Зашевелились колючие кусты на пригорках – с обеих сторон из зарослей поднялись пращники, они крутили над головами оружие. Прежде чем Чаглави успел понять, что происходит, Джеремия правой рукой запустил в пращника тяжелую коробку с волшебными аккумуляторами, а левой оттолкнул Ночного. Пращники пустили снаряды, Таклан нырнул головой вперед с повозки, заслонясь ладонями, Чаглави прянул в сторону.

У пращников были не окатыши, а куски камня, они почти одновременно ударили в дно пустой телеги, а коробка, запущенная Свифтом, вращаясь, пролетела к кустам и врезалась в лицо стрелку. Разбойник завизжал и сел, обливаясь кровью, Чаглави кинулся к другому, тот зашарил рукой в сумке, висящей на боку, нащупывая новый камень, выдернул, завертел пращой. На гребнях холмов показалось еще несколько человек, они орали и размахивали дубинами. Тощие, грязные, в изодранных лохмотьях. Чаглави продирался сквозь колючки, плащ мешал и цеплялся за ветки, но скидывать его было некогда. Нужно было успеть к пращнику, пока тот не прицелился… Ночной не успел, камень сорвался с пращи. Чаглави неуклюже рванулся в сторону, плащ с треском стал рваться… Камень ожег левую руку, но юноша вывернулся из цепких объятий колючки. Вскочил на вытоптанную вершину бугра, присел, пропуская над головой палицу, метнулся к противнику, врезался плечом в мягкое брюхо, человек с воплем покатился по склону – от дороги. Пращник орал, слепо шаря рукой в сумке, Чаглави развернулся к нему, перехватил ладонь с пращой, рванул на себя и полоснул бронзовым лезвием по горлу. Непривычный клинок резанул на удивление легко. Костяное оружие с зубами бейраха не так просто рассекает плоть, зато оставляет страшные раны – а здесь вышла узкая щель.

Раненый захрипел, хватаясь за горло, между пальцев фонтаном ударила кровь, но Чаглави уже мчался по склону – за упавшим противником с дубиной. Тот ворочался в колючках, обрывая одежду и царапая руки. Ночной подскочил и врезал ногой в лицо разбойнику, тот хрюкнул и замер, прикрывая руками голову. Слабак, трус! Трусу незачем жить – Чаглави прикончил и этого. Только теперь парень сообразил, что левая рука обильно кровоточит и болит. Побрел к дороге, по пути подобрал изодранный плащ, потом поднял шляпу, которую уронил на склоне среди кустарника.

Свифт без шляпы стоял у повозки и, прикрыв глаза ладонью, глядел на Ночного. Потом обернулся и позвал:

– Таклан, вылезай, все кончилось. И воду приготовь, парню руку повредили.

Говорил колдун спокойно, не повышая голоса. Из-под телеги показался Таклан.

– Зачем ты коробкой запустил, – с укоризной вздохнул агент, – наверное, теперь все рассыпалось.

– Тогда иди и собери, – пожал плечами Джеремия. – Вообще-то он метил тебе в голову. Ты настаиваешь, что я должен был сберечь твой груз, а не голову? Хорошо, в следующий раз, если попадутся разбойники, я так и сделаю… хотя без тебя нам будет трудней добраться в порт.

Таклан, ворча, выдал бурдюк и чашку – промыть рану Чаглави, а сам побрел собирать рассыпавшиеся артефакты.

– Трупы перетащи на другую сторону! – крикнул вслед агенту Джеремия. – Пусть там валяются, чтоб с дороги не видать было!

Чаглави осмотрел свои раны. Ноги оказались исцарапаны колючками, а предплечье пересекала длинная рана – почти до локтя. Колдун заставил Ночного промыть царапины, а сам занялся его рукой. Аккуратно присыпал задетые места темным порошком, от чего стало жечь, у Чаглави даже слезы выступили. Но кровь мгновенно свернулась. Сердито ворча, протопал Таклан, возвратил на телегу коробку и побрел на другую сторону дороги – убрать трупы с глаз.

– Что ты мне на раны сыпал? – поинтересовался юноша.

– Это волшебное средство. Чтобы не воспалились твои увечья. А то заболеешь, придется ждать… Я хочу скорей перебраться на Амагар… Эй, Таклан! Ты скоро? Поспеши, пока прохожих нет!

* * *

Хотя кровотечение унялось, Свифт замотал раненую руку Чаглави полоской ткани. Заканчивали они уже на ходу, Таклан поспешил убраться.

– Кто это был? – спросил Ночной, когда Джеремия затянул узел.

– Разбойники, – бросил с передка агент.

– Разбойники? А почему они такие грязные?

– Потому что разбойники! – сердито пояснил Дневной. – А у вас они разве чистые?

– А… – Чаглави задумался. – Вообще-то, да…

В стране Ночи разбойники прятались в зарослях осоки, по берегам болот, а когда на них шла охота, частенько отсиживались в воде, среди диких шерванов, которые давали тепло. Вокруг водяных шерванов обычно чисто, поэтому и разбойники не пропыленные, как вот эти, которых они с Джеремией убили.

Здесь, конечно, тем, кто вне закона, приходится отсиживаться в пыльных кустах… Да, глупо получилось с вопросом…

– А много у вас разбойников?

– Когда как, – Таклан замялся. – Обычно их быстро ловят или прогоняют, но сейчас война, старейшинам не до них. Да эти, сам видел, какие – оборванные, тощие. Должно быть, прячутся, всего боятся.

– Странно, что они напали, – заметил Свифт. – Все-таки нас трое. Многовато для таких.

– Тарвулы у меня хорошие, – пояснил агент. – Им, видно, тарвулы понравились… Моя упряжка многим нравится. Поэтому здесь я в одиночку не езжу, непременно попутчиков жду.

Таклан снова поторопил животных. Холмы и заросли колючки закончились, теперь повозка ехала среди полей. Впереди показался перекресток. По дороге поперек купеческого тракта понуро и медленно брели десятки людей. Чаглави удивили их одежды – темные, в таких должно быть очень жарко. Ну и количество пешеходов тоже поражало. Поодиночке и группами – насколько хватало глаз – дорога была покрыта темными силуэтами.

– Кто это? Идут…

Мрачные фигуры, медленно и целеустремленно бредущие в одном направлении, производили странное впечатление.

– Известно кто – ревнители, – протянул Таклан. – Ты шляпу-то надвинь. Поглубже надвинь. С ревнителями лучше не рисковать. И накидку на руку заверни, чтобы повязку не видно было. А то мало ли…

– Да кто они такие? – Чаглави никогда не слышал о ревнителях в черной одежде.

– Они… ну, говорю же, ревнители.

– Это такие Дневные, которые свою жизнь посвятили служению Солнцу, – пояснил Свифт.

– А разве не все Дневные служат Солнцу?

– Эти – только Солнцу, – непонятно сказал Таклан.

Колдун стал объяснять:

– Дневные служат Солнцу, но это как бы позади, на горизонте жизни. Вот, скажем, вырастил человек сорж, обменял на инструменты, вот этим он занят изо дня в день. Что он Солнце чтит – это само собой, никуда не девается, но занят-то он своим хозяйством. А ревнители – это те, кто все дела забросил, чтобы поклоняться Солнцу. Вот они идут в паломничество, в храм. «Тропа Солнца ждет тебя», – так они говорят.

– Посреди озера Хлави храм, – вставил агент. – Там дом Солнца.

– Почему посреди озера-то? Солнце же в небе?

– Потому что Солнце восходит из соленого моря и уходит в соленое море. Озеро Хлави – соленое.

– Это озеро, – снова заговорил колдун, – символизирует морской подводный дом Солнца. Там какая-то старая реликвия, верно, Таклан? Древнее изображение Солнца. Это великая святыня, вот ревнители и ходят ей поклоняться. Конечно, Солнце уходит на ночь не в море, а на другую сторону мира, но это слишком долго и сложно объяснять. А посмотришь – так вроде в море… В общем, у ревнителей посреди озера храм. Вот к нему и направляются.

– А почему в черном? Ведь жарко!

– Потому и в черном, – буркнул Таклан. – Идут, дуралеи, потеют. Уподобляются Солнцу.

– Когда Солнце поутру поднимается из моря, по его лику стекает соленая вода, – растолковал Джеремия. – Солнце очищается и поднимается над миром в сияющей чистоте.

– Вот и эти хотят очиститься, – закончил Таклан. – А теперь молчите оба. Погодим немного, не станем ревнителям путь загораживать…

Повозка достигла перекрестка. Агент остановил тарвулов. Чаглави осторожно выглянул из-под шляпы. Перед ним, раскачиваясь, медленно брели согбенные темные фигуры.

* * *

Пока ждали возможности пересечь путь ревнителей, сзади подкатилась еще одна повозка и собралось с полдесятка пешеходов. Чаглави не озирался, сидел тихонько, уставившись на собственные колени, укрытые плащом. Ткань была разодрана во многих местах и заляпана кровью.

Когда между группами паломников оказался достаточно длинный промежуток, Таклан торопливо ткнул в горбы тарвулов стрекалом и прикрикнул на медлительных животных. Телега двинулась, за ней следующая, пешеходы припустили рысью, обгоняя неторопливых тарвулов.

– Ну все, – объявил Таклан, когда перекресток остался далеко позади. – Миновали Тропу Солнца, чтоб ей провалиться. Сейчас в Маздал приедем, там вы оба тоже поосторожней, что ли. Город всегда набит ревнителями, а они нашего брата не любят. Да еще агентом в Маздале, как нарочно на беду, Рум. А он – упрямый.

– Упрямый? – повторил Джеремия. – Кажется, я его знаю. Невысокий такой. Агент, как и все прочие… так мне показалось.

– Со своими-то он нормальный, – вздохнул Таклан. – Поговорить с ним или еще что – это славно. Не обманывает, не жадничает… Но с другими – упрямый, не уступит, с дороги не свернет… И ведь он даже женат!

– Это плохо, – покачал головой колдун.

Чаглави не знал, чем плохо, если агент женат, но и спрашивать не стал. Решил, что сперва поглядит на Рума. Город Маздал уже показался вдалеке, желто-серая громада среди зеленых полей. Когда подъехали поближе, Чаглави разглядел блестящую ленточку реки, от которой в поля уходили каналы. Дневные-земледельцы отбирали воду из русла и растаскивали по своим пашням и пастбищам. Вот уж варварский способ вести хозяйство!

– Не нравится мне это, – буркнул Таклан.

– Что именно? – Свифт поправил шляпу и привстал, оглядываясь. – Я ничего интересного не вижу.

– На дорогу гляди. Встречных много.

– Верно… Но деваться некуда, едем в Маздал. Там будет видно.

– А я не понял, – честно признался Чаглави. – Что такое с этими встречными?

– Сейчас вечереет, – пояснил колдун, – все спешат за стены, все по домам возвращаются. Если Дневные покидают Маздал, значит, в городе что-то происходит. Что-то плохое, раз они не хотят там ночевать. Но большой опасности нет, верно, Таклан?

– А я почем знаю? Хотя на вид все мирно…

На въезде в город агент пристально смотрел на стражников, не предупредят ли о чем? Те отводили глаза. Таклан повел телегу по широкой улице.

– Пусто, – заметил Джеремия.

В самом деле, на улицах не видно ни души. Даже в городах северней, где намного жарче и ощущается сухое дыхание пустыни, на улицах куда более людно.

Хотя час был вовсе не поздний, прохожие куда-то подевались – похоже, жители Маздала затаились по домам. Чаглави старательно кутался в накидку и шляпу надвинул поглубже – наверняка ведь в узкие окошки глядят любопытные Дневные. Джеремия поднял руку и велел:

– Стой!

Едва телега замерла и стих сопровождающий движение скрип да перестук окатышей в ступицах, стал слышен отдаленный гул – будто где-то поблизости, на соседних улицах, шумит бурное море, ревут и перекатываются тяжелые волны…

* * *

Свифт спрыгнул с телеги и побежал на шум – в переулок. Чаглави поглядел на Таклана, тот пожал плечами. Юноша направился следом за колдуном. В переулке шум стал явственней, Джеремия глядел за угол.

– Что там? – тихо окликнул Ночной.

– Плохо дело… выгляни, только осторожно. Все черно от этих сумасшедших.

Джеремия посторонился, и юноша послушно посмотрел. Перед ним была широкая улица. Чуть в стороне собралась толпа ревнителей. Они топтались перед домом, на стене которого был такой же знак, как и на заборе Перувака в Бармуте, – круг с линиями внутри. Чаглави понял, что видит только малую часть фанатиков – они стояли спиной к наблюдателям и тихо раскачивались, причитая в унисон. Их голоса и шорох просторных черных одеяний производили шум, напоминающий рокот бурной стихии. Толпа, похоже, окружила дом местного агента, и большая часть черных сейчас была в переулке, из которого во двор вели ворота.

– Ну, – позвал сзади Таклан, – что происходит?

Колдун махнул рукой – мол, иди назад.

– Чаглави, садись в телегу и ждите с Такланом у ворот. Я попробую вытащить Рума и его семью. Ступай!

Чаглави не успел сказать, что он не бросит колдуна одного против толпы, но не успел – Джеремия метнулся через улицу и запрыгнул на забор. Черные его не видели, потому что глядели в противоположную сторону. Из переулка донесся треск – похоже, выломали ворота. Ревнители забормотали громче, и толпа двинулась в проулок. Колдун пошел по узкому гребню ограды. Потом перепрыгнул на крышу сарая…

Чаглави побежал назад и вскочил в телегу.

– Велел ждать у ворот.

Таклан стал негромко покрикивать на тарвулов, разворачивая повозку.

– Ну почему он всегда ведет себя так, будто неуязвим? – спросил Ночной. – Как он справится с ревнителями? Их там сотня, не меньше.

– А что он сделал?

– На забор полез. Его же из окон видно!

Телега тяжело пошла по кругу, переваливаясь, когда колеса попадали в канавы.

– Из окон – это ничего, – спокойно объяснил Таклан. – Местные не выдадут.

– С чего ты так решил?

– А кому охота на свой дом беду навлекать? Если черные узнают, что на соседнем доме колдун – значит, и в соседний дом полезут. Они же совсем двинутые.

Телега развернулась и покатила прочь от жилища Рума. Чаглави старательно придерживал шляпу и размышлял, верно ли он поступает… С одной стороны, он делает, что велел старший. С другой стороны… Всегда ведь есть другая сторона…

Тем временем Джеремия взобрался на плоскую крышу дома, отделенного от представительства переулком. Узкое пространство оказалось заполнено черными одеяниями паломников, они медленно протискивались в ворота. Должно быть, ревнителями заполнен двор, но Свифту было плохо видно, мешали кроны. Закрывали обзор высокие деревья, высаженные вдоль ограды. Колдун лег у края крыши на живот и прошептал:

– Однако что теперь? Вмешиваться мне, конечно, запрещено…

Свифт полез в сумочку на поясе и выудил два магических артефакта, округлых, с болтающимися колечками.

– С другой стороны, неприкосновенность представительства безусловно нарушена.

В доме агента глухо громыхнуло, потом, почти без паузы – еще раз, из узких окон повалил густой черный дым. Толпа в переулке качнулась в обратную сторону. Похоже, те, кто проник во двор, попытались отступить.

– Рум – молодчина, но я не думал, что он умудрится смастерить бомбу.

Свифт оторвал колечко и швырнул первый артефакт в толпу черных. В этот раз бабахнуло куда громче. Толпа содрогнулась. Там, куда угодил заколдованный снаряд, больше десятка черных плащей повалились. Остальные с криками бросились прочь, многие завывали от боли, за ними тянулся кровавый след.

Джеремия привстал на колено и швырнул второй артефакт – на этот раз через забор в сад агента Рума. Снова громыхнуло. Колдун присел над краем крыши, взялся руками за карниз и сполз на стену – плавно, будто стекающая капля жидкости. Распластался, нащупывая ногами стену и косясь через плечо. Из ворот вышел ревнитель в черном, упал. Пополз. Следом показался другой. Он шел, покачиваясь, согнувшись в поясе и прижимая руки к груди. Споткнулся о первого, покатился по земле, замер. Свифт отпустил крышу и соскользнул вдоль стены. У самой земли он оттолкнулся ногами, падение перешло в кувырок, завершившийся на куче тел в черном.

Колдун скатился с шевелящейся, истекающей кровью груды и вскочил с ножом в руке. Поблизости не было никого, кто мог стоять на ногах. Свифт бросился к выломанным воротам.

* * *

Во дворе оказалось около десятка фанатиков. Двое вяло шевелились, под ними растекалась кровавая лужа, остальные были неподвижны. Свифт бросился к дому, перепрыгнул дверь, сорванную с петель… Навстречу из проема вывалился человек в черном. Колдун, не задерживаясь, пырнул его ножом, отпихнул и шагнул внутрь. Внутри тоже были ревнители, лежащие навзничь. Тела образовали почти правильный круг, головами наружу, ногами – к обугленному пятну на полу. Вторую бомбу Рум взорвал в следующей комнате. Свифт бросился дальше, пробежал по первому этажу. Нашел только двоих мертвецов в черном и женщину с перерезанным горлом. В одной комнате что-то уже горело…

Кинулся на второй этаж, на ступенях оказался еще один ревнитель, этот был еще жив, но оставалось ему немного, вся лестница оказалась залита кровью.

Рума колдун нашел в дальней комнате, агент корчился на полу, закрывая окровавленными руками голову, а над ним приплясывали трое в черных плащах и норовили пнуть покрепче. На шум шагов они не обернулись, не ждали, что кто-то может явиться на помощь жертве.

Первого Джеремия ухватил за шею, сдавил и отшвырнул назад – человек ударился о дверной косяк и беззвучно сполз на пол, оставляя кровавые потеки на гладкой глине. Второй поднял голову – колдун воткнул нож в глаз и быстро выдернул лезвие. Нож пронзил мозг Дневного, однако фанатик качнулся, но устоял. Свифт схватил последнего за капюшон, дернул вниз, одновременно нанося удар коленом. Хрястнуло, черный осел бесформенной грудой на пол. На него рухнул второй, уже мертвый.

Джеремия быстро ощупал агента.

– Жив? Ноги целы? Идти сможешь? Нужно идти, Рум.

– Ты кто?

Рум ничего не видел, его лицо было разбито и превратилось в кровавую маску.

– Я – Джеремия Свифт, из Замка. Вставай!

Агент завозился на полу, но подняться не сумел. Свифт покачал головой, вытряхнул мертвых ревнителей из плащей, один накинул сам, в другой завернул Рума. Поднял и поволок к лестнице.

Во дворе сраженные магией ревнители уже стихли. Повсюду царила неимоверная тишина. Джеремия зашагал к воротам, прижимая к себе Рума. Тот изо всех сил пытался переставлять ноги самостоятельно, но выходило плохо. Похоже, он не соображал, что происходит.

Колдун выволок раненого наружу и потащил к воротам. Агента Джеремия держал левой рукой, правой прятал под черным плащом нож. На улицах было все так же тихо, город замер.

Телегу Таклан загнал в переулок поближе к воротам и теперь осторожно выглядывал из-за угла. Ночного он оставил приглядывать за тарвулами. Увидев двоих черных, с трудом бредущих к нему, агент спрятался.

– Таклан! – тихо позвал Свифт. – Выводи телегу!

Телега, тихо треща окатышами в буксах, подкатила к перекрестку, Свифт швырнул спутникам два черных плаща, изодранных и забрызганных свежей кровью.

К воротам приблизились уже переодетыми. Колдун и Чаглави шли пешком. Замотанного в черное Рума уложили в кузов между ящиков, он шевельнулся и прошептал:

– Лаша! Я оставил Лашу!

– Ты никого не оставил! Лежи! – прошипел Свифт.

– Я должен вернуться за ней… – выдохнул агент и потерял сознание.

Стражники отвернулись, будто их не касается, что ревнители едут на телеге, которая, конечно, им не принадлежит.

Едва ворота остались позади и телега въехала в заросли кустарника, беглецы сбросили черные лохмотья.

– Кого он звал? – спросил Чаглави.

– Никого. Лашу убили, – буркнул Свифт.

– Лаша – жена Рума, – вздохнул Таклан. – Я же говорю, он упрямый… Женился все-таки, хотя агентам запрещено. Запрещено нам… вот как раз поэтому.

* * *

Ехали до темноты, чтобы убраться подальше от Маздала и Тропы Солнца. Чаглави перебрался вперед, к Таклану. Юноша лучше видел в темноте и мог подсказать, если на дороге окажется препятствие. Джеремия хлопотал над потерявшим сознание Румом.

Когда совсем стемнело, Дневной вовсе перестал различать дорогу, и хотя тарвулы понуро брели, не покидая накатанной колеи, Таклан попросил позволения остановиться. Чаглави высмотрел удобное местечко, где можно было съехать с дороги, и телега медленно скатилась в сторону.

Таклан развел костер, раненого стащили с повозки и уложили на расстеленные черные накидки. Джеремия снова осмотрел Рума при свете и объявил, что агент не получил серьезных ран. Пара ребер сломаны, разбито лицо… но глаза целы. Чаглави, который видел в темноте лучше всех, отправился собирать хворост для костра. Когда он возвратился с охапкой, Рум уже пришел в себя и сидел. Джеремия возился, устраивая его поудобней. Таклан ворчал, что ему испачкали кровью всю телегу. Мол, ему не жалко, но ведь могут заметить!

Джеремия согласился и велел Чаглави поискать воду – отмыть кровавые пятна. Юноша отправился в ночь. В темноте ему было привычно и спокойно. Даже уютней, чем у дымного костра. Вдалеке послышались голоса крайваков, тоненькие и писклявые. Чаглави пошел на звук и наткнулся на канаву. Должно быть, заброшенный оросительный канал. На дне была вода – пить такую нельзя, но оттереть кровь сгодится. При его приближении крайваки бросились врассыпную. Здесь эти зверюшки совсем крошечные…

Ночной наполнил бурдюк. Наверное, Таклан станет ругаться, что и бурдюк такой водой испачкали. Ничего, пусть бранится. Однако когда Чаглави возвратился к костру, Таклан уже спал. Дневной – что с него взять? Джеремия задумчиво поглядывал на тлеющие в костре ветки, а Рум плакал.

Агент не издавал ни звука, но из щелочек между распухшими веками непрерывно стекали слезы. Чаглави не знал, что сказать этому человеку… Так что он подобрал один из черных плащей, порвал на куски и отправился отмывать дно повозки.

– Я их всех убью, – четко произнес за спиной Рум.

– Только не торопись, – посоветовал Джеремия. – Их много, так что не лезь, не подумав.

– Я хорошо подумаю. Свифт, ты меня вытащил оттуда… Скажи, как она умерла?

– Быстро. Ее убили сразу.

– Это хорошо. Значит, я тоже стану убивать их быстро.

– Рум, кто тебя научил магии?

– Я подсмотрел кое-что в Замке. Потом долго думал. Пробовал… не дома, конечно, а в пустыне, когда ездил к вам. Агенты возят разные товары, никого не удивляло, что у меня странные предметы бывают среди поклажи.

– Послушай, я хотел бы… Я могу тебя попросить?

– Все, что скажешь, Джеремия Свифт. Ты спас меня сегодня.

– Не показывай никому, как делать бомбы. Ты тоже не должен был этого знать. И, самое главное, не говори об этом в Замке. Если Дженкинс или Луми узнают, что ты овладел такой магией, они будут вынуждены тебя убить. Ради равновесия.

– Я знаю, Свифт. Я удивляюсь, что ты не сердишься. Я ведь нарушил правила.

– Просто у меня другое равновесие, не такое, как у Дженкинса с Луми. Кстати, если в Замке станет известно, что я с тобой об этом говорил, у меня тоже могут возникнуть неприятности.

Чаглави возил мокрым тряпьем по доскам, оттирал кровь и слушал странную беседу. Эти двое, Рум и Джеремия, обсуждали тонкости магического ремесла, и все, что они говорили, казалось Ночному удивительным и невероятно сложным. Какая непростая штука – магия и все, что с ней связано!

Потом разговор оборвался, и стало тихо, только пищали вдалеке здешние маленькие крайваки.

Глава 6 Море

Город у моря назывался Лайвас. Таклан с Румом туда не стали соваться. Когда вдалеке показалось серое марево над цепью холмов, Джеремия объявил:

– Здесь распрощаемся.

Чаглави с удивлением поглядел на колдуна. Но агенты не возражали. Таклан съехал на обочину и остановил повозку.

– Как скажешь, Джеремия Свифт.

– Незачем вам в Лайвас… Там всегда много разного люда вертится, кто-нибудь может узнать, да и не годится, чтобы вдвоем вас видели… Ну, счастья, Таклан! Счастья, Рум! Гляди, не рискуй попусту!

– Удачного путешествия, – хором пожелали Дневные.

– Рум, ты сейчас куда?

– В Замок, отчитаюсь за потерянные товары, – криво улыбнулся разбитым лицом агент. – А потом вернусь… домой. Тропа Солнца ждет меня.

Ухмылка Дневного стала зловещей. Свифт осторожно положил ладонь на плечо собеседника.

– Ты только не торопись. Не дергайся, продумывай каждый шаг. Подготовь убежища. Всякий раз присматривай пути отхода. Бей наверняка. И ни за что не попадись с бомбой. Если у Дневного найдут магический артефакт, я окажусь предателем. Не подводи меня.

– Спасибо, Джеремия Свифт. Я думаю, вернувшись, ты услышишь обо мне.

– Лучше бы я услышал не о тебе, а о твоих делах.

Колдун еще раз хлопнул по плечу агента, кивнул Чаглави, развернулся и пошел прочь. Ночной, придерживая шляпу, поспешил следом.

– Свифт, а почему ты сказал Руму, чтобы он тебя не подводил?

– Чаглави, я надеюсь, мы оба вернемся… Не рассказывай никому о Руме, хорошо? Даже Лашману. Королю это не пригодится, а мне и Руму твоя болтовня может повредить.

– Хорошо. Я не стану рассказывать. Но почему он может подвести тебя?

– Я должен был убить его. Но не убил, даже наоборот.

– Потому что он проник в секрет колдунов? Узнал тайное?

– Можно сказать и так… Рум – хороший человек, но если его знания достанутся кому-то другому, может случиться беда. Этот мир не готов… Давай не будем говорить о том, что видели в Маздале? Как если бы этого не было вовсе? Считай, что все тебе приснилось, забудь. Смотри, вон уже виден Лайвас.

– Я ничего не различаю…

– Видишь дым? Это и есть Лайвас. Самое заметное, что есть в этом городе – дым.

Чаглави не стал переспрашивать, скоро дойдут – он все увидит сам. Местность вокруг расстилалась пустынная, но не безжизненный, выжженный солнцем край, как у великих гор, а просто заброшенная. Здесь не обрабатывали землю, не пытались орошать и сеять. Климат на южном побережье был немногим лучше, чем к северу – куда слабей ощущалось дневное свечение горных хребтов, но больше чувствовался солнечный жар. И в самом деле, облако дыма не рассеивалось, держалось на месте. К облаку сходились дороги, по которым двигались пешеходы и повозки. Порт под дымной тучей напоминал темного мохнатого паука, который копошится в центре паутины из ниток – дорог.

Ночному показалось странным, что Лайвас не был окружен стенами. Даже видимой границы у странного города не было. Начиная с какого-то места попадались лачуги, собранные из всевозможного мусора, вырытые в сухом грунте землянки и просто груды тряпья и грязи, которые, вероятно, служили кому-то спальным местом. Постепенно это обиталище человеческих отбросов, которое и трущобами-то язык не повернется назвать, сменялось просто бедными домишками, убогими и кособокими – словно строители нарочно старались сделать свои творения как можно более уродливыми.

Над всем этим поднимался дым и вонючие испарения. Небо над Лайвасом казалось серым, мутным, но и на небеса ночной стороны это не походило, сквозь дымку пробивался свет солнца, это было небо Дня, только такое же грязное, как и земля здесь. Вверх все так же невозможно смотреть днем.

– Ты можешь не прятаться, – заметил Джеремия, – в Лайвасе встречаются всякие люди, а пришельцы с Амагара и вовсе похожи на Ночных. Здесь тебя не станут преследовать за непривычный разрез глаз.

– А если все-таки спросят, кто я и откуда?

– Ответишь: пусть проваливает своей дорогой. Здесь ни у кого нет права настаивать, если ты не желаешь отвечать. Здесь вообще нет иного права, кроме права сильного. Равновесие в Лайвасе принимает странную форму.

– Я смотрю, здесь даже нет стен. – Чаглави вертел головой, озирая грязь и груды мусора, при этом юноша старался дышать ртом, чтобы не так ощущалась вонь.

– Здесь много чего нет. Нет стражи, нет совета старейшин, здесь не действуют обычные законы Дневных. Поэтому мы и явились в Лайвас, уплывать на Амагар куда лучше отсюда.

– Да, но все же… стены? Если этот город захотят разрушить?

– И что с того? На моей памяти его разрушали раз пять, что ли. Посмотри на эти дома – как ты полагаешь, их строили навеки? После разорения Лайвас поднимается вновь – и в прежнем виде. Этот город уничтожить невозможно.

* * *

На окраинах людей встречалось немного, да и те торопились миновать предместья, кто направлялся в город, а кто – из него. Чем ближе к морю, тем более оживленными становились улицы, если, конечно, можно назвать улицами длинные полосы грязи между вереницами разнообразных строений. Строениям этим так же подходило название «дом», как и пустому пространству между ними – название «улица». На взгляд Чаглави, большая часть зданий в Лайвасе могла бы сгодиться разве что как хлев для нечистых газлонов.

Между серединой улицы и домами расположились торговцы разнообразным товаром – от плащей и оружия до всевозможной снеди. Куски плоти непонятного происхождения тут же, в лавках, жарились, пеклись и варились в воде и масле. Каждый торговец нахваливал свой товар, поэтому крик стоял неимоверный – под стать запаху, люди двигались сплошным потоком, подходили к лавкам, приценивались, заключали сделки, тут же на ходу жевали и запивали. Торговались, переругивались, обменивались новостями…

Чаглави стало не по себе среди этой толпы, ему хотелось ухватить Джеремию за пояс, чтоб не потеряться в сутолоке.

– Держись ближе! – крикнул, оборачиваясь, колдун. Кричать приходилось, чтобы не заглушил гомон толпы. – Сейчас пойдем в порт, там будет людно.

«Людно? – подумал Ночной. – А здесь что, нет?»

– И береги поклажу, – добавил Свифт. – Народишко в Лайвасе ненадежный! Тянут все, что сумеют!

– А отчего над городом столько дыма? – крикнул в ответ Чаглави. – Неужели из-за этой стряпни?

– Нет! Коптильни чадят! Рыбу здесь коптят! Мы туда не пойдем, сразу в порт!

Ближе к порту стало еще хуже – в самом деле, людней и шумней, но Чаглави не обращал внимания на окружающую толпу, он не сводил глаз со спины Свифта, так что не заметил, как вышли к морю.

Главная причина, по которой возник в этом месте город и по которой он снова и снова возрождается после погромов, – удобная бухта. Два скалистых мыса, далеко выходящих в море, почти смыкаются, охватывая просторную акваторию. Здесь удобно переждать шторм, поэтому бухту облюбовали купцы и путешественники. Если бы этот залив находился в королевстве Лашмана, в городе давно бы сидел князь или наместник, но законы Дневных были иными. Никто не имел права насильно взять власть над здешней общиной, лишить жителей Лайваса права избирать себе правителей. Наказать за разбой – это да, такое случалось регулярно.

Вдоль причалов стояли корабли. Чаглави уже случалось видеть суда, хотя бы недавно в Джейхуре, – но здесь поражало огромное разнообразие обводов корпусов, мачт, бортовых сетей и решеток. Моряки на кораблях переругивались друг с другом и с людьми на причале, по сходням волокли грузы, вездесущие торговцы здесь тоже норовили всучить какие-то безделушки и снедь… Над пристанью носились большие серые птицы, названия которых Чаглави не знал. На севере, в Джейхуре, таких не было.

Джеремия двинулся вдоль причала, без спешки осматривая суда. У одного остановился, окликнул сморщенного загорелого старика, глядевшего с бака: откуда? куда? Тот ответил, Свифт помахал рукой и пошел дальше. Снова выбрал, окликнул моряка, снова не то… Названия и колдун, и мореплаватели называли чудны́е, Чаглави таких прежде не слыхал. У одного корабля Свифт задержался – эти шли на Амагар, но не в тот порт, куда хотел попасть колдун. Моряк позвал шкипера, тот отказался делать крюк… Ночной медленно брел за спутником и чувствовал, что голова начинает напоминать котелок, в котором закипает густая похлебка. Крики, запахи, лица… Юноша еще ни разу в жизни не встречал столько нового и незнакомого, как за прогулку по пристани Лайваса. Ему сейчас хотелось забиться в какую-нибудь щель, затаиться, спрятаться, закрыть глаза и заткнуть уши. Да, и еще бы не дышать…

Встречный оборванец толкнул Ночного, обозвал неуклюжим тарвулом, и юноша почувствовал, что его мешок с поклажей тянут в сторону. Не раздумывая, Чаглави врезал свободной рукой грубияну в челюсть, незнакомца унесло и затянуло в людской водоворот, а Ночной развернулся к тому, что тянет мешок, выхватывая нож. Второй оборванец взвизгнул, увидев блеск лезвия, и отскочил. При этом он толкнул прохожего, тот с руганью отмахнулся…

Свифт обернулся:

– Что, воры? Ну и правильно, бей сразу.

– Да я просто не ожидал…

– Я и говорю – правильно. В Лайвасе не ждут. Идем-ка, вон, кажется, корабль с Амагара нагружают…

* * *

Судно, выбранное Джеремией, в самом деле оказалось с континента Амагар. Прозвучало название порта – Хамак. Шкипер, крепыш с непропорционально развитой бочкообразной грудной клеткой, махнул рукой – пригласил подняться на борт. Он был готов принять пассажиров и хотел удостовериться, что они в состоянии оплатить рейс. По трапу вереницей двигались матросы, втаскивали на борт здоровенные кувшины и связки джудовых стержней. Шагали они тяжело и размеренно, согнув головы, обвязанные белыми тряпками. Дощатый трап скрипел под ними.

Колдун и Ночной, выбрав момент, чтобы не мешать труженикам, взошли на корабль. Чаглави огляделся, он впервые оказался на палубе морского судна. Палуба – больше сорока шагов в длину и шириной – в двенадцать. Квадратные люки посреди настила сейчас были распахнуты, в них носильщики сгружали товары. Мачта только одна, от верхушки тянулись плетенные из серого волокна канаты.

На корме возвышалась надстройка, настоящий небольшой дом. Крыша надстройки служила помостом рулевому.

– Да, – покачал головой шкипер, – я иду на Амагар. В Хамак. Могу взять вас. Что даете?

Джеремия неторопливо полез в сумку на поясе и вытащил нож с коротким, в ширину ладони, лезвием. Клинок был серо-голубым, как и оружие Свифта.

– Волшебный нож, – пояснил Джеремия.

– Хм… – Шкипер потер грязной рукой подбородок. – Чего же еще ждать от колдуна, как не волшебной штуковины… Постой-ка, тебя не Джеремия Свифт зовут? Я слышал о колдуне со шрамом.

– Да, это мое имя.

– Интересно, откуда бывает такой шрам, как у тебя?

– Ничего интересного, обычное дело. Что скажешь? Мой нож – хорошая плата.

– Хорошая…

– За двоих, – уточнил чародей.

– В один конец, – кивнул моряк. – Меня зовут Ашат.

– Годится. Но ты кормишь в пути.

– Идем, покажу место, – позвал шкипер и заковылял по палубе. При мощном торсе ноги у него были тонкими и кривыми. – Вам повезло, других пассажиров нет, так что места много. Вот, глядите!

Чаглави, проходя, коснулся рукой серого каната – туго натянуто. Потом сообразил, что канаты удерживают мачту.

Кормовая надстройка была разделена на две комнаты, одну из них Ашат предложил занять путешественникам.

– Хорошо, – кивнул Джеремия, оглядев помещение. – Ашат, послушай. Ты или твои люди непременно попытаются меня ограбить в пути…

– Я – нет, я слышал о Джеремии Свифте! – отказался хозяин судна.

– Но твои матросы могли не слышать обо мне, – терпеливо гнул свое колдун. – Так вот, я не стану церемониться, если кто-то протянет лапу ко мне, моему спутнику или моей поклаже. У тебя большая команда, если я выкину двух-трех наглецов за борт, ты все равно сможешь доставить меня на место с оставшимися.

– За борт?

– И, скорей всего, по частям. Руки, ноги…

– Это очень нехорошо, – покачал головой Ашат.

– Так объясни им, что не нужно пытаться.

– Трудно объяснить, – загрустил шкипер. – Они же понимают, что если ты не везешь груз и на амагарца не похож, значит, у тебя с собой что-то ценное.

– Но ты все-таки постарайся им объяснить, хорошо?

– Я попробую. Честно, попробую. Джеремия Свифт, у меня тоже есть просьба.

– Да?

– Если ты начнешь швырять моих людей за борт, постарайся, чтобы не по частям.

– Почему?

– Во-первых, палубу отмывать не придется. Во-вторых, если будет много крови, к нам всплывут йеффы. Они чуют кровь.

– Хорошо, тогда я отвечу так же: я попробую. Объясни своим, что нас двое и мой спутник – воин. Мы будем караулить по очереди.

– Ладно.

Шкипер ушел наблюдать за окончанием погрузки, а Джеремия вошел в каюту. Чаглави огляделся и нырнул следом. Никакой мебели не было, лишь несколько тюфяков, набитых чем-то упругим – похоже, сухие водоросли. Колдун швырнул мешок на пол, сбросил шляпу и потянулся.

– Ну вот, теперь будем отдыхать. Путь займет дней шесть, если продержится благоприятная погода. За матросами в самом деле приглядывай и нож не снимай, таскай при себе.

– Понял.

– Пойдешь справлять нужду, скажи мне. Не смейся, это важно. Присевший над бортом человек уязвим. В море будет прохладно, ветерок… не снимай накидку, обгоришь. Обо всем подозрительном сразу сообщай мне. Это не суша, с корабля не убежишь. Ну, вроде все. Если хочешь, поспи, я постерегу. А ночью – ты охраняешь, я сплю. Ты же Ночной, тебе сподручней. Ну, чего загрустил? Морское путешествие – это отдых и развлечение!

* * *

Чаглави улегся на топчан, вдохнул странные незнакомые запахи чужих стран… и задремал. Разбудили его крики на палубе. Матросы окончили погрузку, и Ашат напоследок ругался с купцом, у которого выменял товары. Моряки привычно поддерживали своего шкипера – все отчаянно драли глотки, темнея лицами, надрывались, махали руками, призывали в свидетели Солнце и первого йеффа. Джеремия стоял у открытой двери и улыбался. Когда Ночной сел на тюфяке, колдун обернулся и сказал:

– Ашат умеет браниться, прислушивайся к нему в пути. Вернешься – сможешь блеснуть этим умением перед приятелями.

Юноша поднялся, подошел к колдуну и вместе с ним стал наблюдать за работой моряков.

Наконец поток брани, завершающий торг, иссяк. Купец и шкипер, расплываясь в приязненных улыбках, пожали друг другу руки, и Дневной покинул борт. Ашат стал отдавать распоряжения. Моряки забегали по палубе, несколько человек ловко полезли на мачту. Четверо стали втаскивать сходни на корабль.

Шкипер окликнул оборванцев, которые уже крутились на причале, ожидая отплытия. Те с готовностью откликнулись и сгрудились у кнехтов.

С корабля спустили шлюпку, шестеро матросов перешли в нее и разобрали весла. Гребцам бросили буксирный канат. По команде Ашата оборванцы отдали концы, шкипер швырнул им лепешку. На берегу тут же вспыхнула драка, а корабль на буксире двинулся от причала. Чаглави наблюдал, ему все было в диковину, все интересно. Судно медленно развернулось, Ашат занял место у руля и оттуда принялся орать на матросов. Шкипер надрывался изо всех сил, перекрикивая шум, доносящийся с берега.

Корабль, скрипя, развернулся носом к выходу из бухты, и гребцы на шлюпке стали налегать на весла изо всех сил, оттаскивая судно от пристани. Матросы на мачте по команде Ашата распустили веревки, и парус, разворачиваясь, упал, вздрогнул и зашевелился под ветром, будто живой. Несколько человек запрыгали по палубе, хватая канаты, назначение которых Чаглави угадывал с трудом.

Судно неторопливо скользило к выходу из бухты, а Чаглави ощутил, как палуба ходит и качается под ним. Он вцепился рукой в косяк двери и расставил ноги пошире. Наверху кричал Ашат, матросы тоже переругивались, втаскивая на борт гребцов. Заскрипели канаты, раздался громкий плеск – поднимали шлюпку, и с нее потоком стекала вода.

Матросы натянули канаты, парус вздрогнул и зашевелился весь разом, приподнимаясь округлым брюхом. Судно пошло резвей, Ашат работал веслом, разворачивая посудину то одним бортом, то другим – он ловил ветер.

Порт остался позади, шум толпы стих за кормой, теперь явственней проявились другие звуки – плеск волн о борта, скрип натянутых канатов да визгливые крики серых птиц. Вдалеке проплывали морщинистые скалы, белесые, обглоданные ветром и морем…

– Можешь еще поспать, – сказал Джеремия. – Сейчас выйдем из залива и дальше – ничего особо интересного. Ну, разве что появится крупный йефф.

– А что это такое – йефф? – Чаглави с запинкой выговорил странное слово.

– Не слыхал? На севере они тоже бывают. Тебе не рассказывали о йеффах в Джейхуре?

Ночной помотал головой.

– Йеффы – морские звери. Немного похожи на ваших шерванов, но более твердые. Не так боятся солнца. Живут в глубинах, но часто поднимаются на поверхность, чтобы сделать вдох. У них в теле имеется такой… такой пузырь. Ну, вроде бурдюка. Йефф наполняет пузырь воздухом, и этого запаса ему хватает надолго. Стенки пузыря – крепкие, очень эластичные. Из них выходят доспехи, если правильно высушить.

– А! – догадался Чаглави. – Я понял. Ты говоришь о зофах.

– Так их называют на севере?

– Ну да. «Зоф». Но я ничего о них не знаю, расскажи еще.

– Привыкай говорить «йефф», пока мы на юге. Иначе тебя не поймут. Так вот, пузырь. Когда йефф хочет нырнуть, он сжимает пузырь так, что воздух в нем превращается в воду.

– Ого!

– Трудно поверить, да? Ну а когда он всплывает, то распускает пузырь, но медленно, постепенно. Раздувается и всплывает. На поверхности он нападает на все, что видит, даже на то, что превосходит его размерами многократно. А вырастают йеффы, как водяные шерваны, до любого размера. Очень крупный может потопить корабль, но, по счастью, крупные встречаются редко. Обычно они достигают десяти-пятнадцати шагов в длину, редко больше. Видел сети и решетки вдоль борта? Это против них. Ничего, в пути увидишь, наверняка встретим йеффа… а может, и не раз. Я давно хочу заполучить свежий пузырь йеффа, есть у меня одна идейка…

* * *

Корабль вышел из бухты, качка стала сильней, высокие волны били в борт. Чаглави перехватил внимательный взгляд колдуна.

– Ты чего так смотришь?

– Многие люди страдают морской болезнью. Но этого не знаешь, пока не выйдешь на корабле. Вот гляжу, нет ли у тебя склонности к этой хвори.

– А как она проявляется?

– Ну… голова болит, в груди тесно. Тошнит еще. Не чувствуешь?

– Вроде нет. А у колдунов бывает такая болезнь?

– Я слышал – даже чаще, чем у людей. Но наши редко покидают Замок. Нет случая узнать, кто предрасположен, а кто нет.

– А почему все редко покидают Замок, а ты часто? Даже шкипер о тебе слыхал!

– Кто-то ведь должен… А я хорошо подготовлен. Если станет мутить, скажи мне и выйди на палубу.

– Я так просто выйду, хорошо? Все-таки море…

– А, ты же впервые! Иди, смотри. Нам долго плыть, еще надоест, вот увидишь.

Чаглави вышел на палубу. Ему не хотелось верить, что глядеть на море когда-нибудь надоест. Ночной встал у борта и уставился на воду. Волны набегали из ниоткуда, из необозримой дали – вроде бы одинаковые, но на самом деле ничуть не похожие. На озере волны не такие, даже если их гонит крепким ветром, на озере все… простое. А море – как магия колдунов Замка, его можно видеть, но нельзя понять.

Судно шло по ветру, волны равномерно колотили в борт, от кормы уходили собственные водные бугры, некоторое время будто бы сражались с волнением моря, потом гасли, побежденные. Здесь было не жарко, как на суше, ветерок приятно обдувал лицо. Матросы, которым в такую погоду не было заботы с парусом, расселись на баковой надстройке. Кто спал, несколько человек лениво болтали. Изредка ветер доносил на корму к Чаглави обрывки разговора, но Ночной не мог разобрать ни слова. Юноша задумался: на кого похожи моряки? На Ночных или на Дневных? Сложением они скорей напоминали южан, такие же тощие, с тонкими вытянутыми мышцами. А черты лица – непривычные. Глаза… не такие большие, как у Ночных, но и не щелочки. Амагарцы – потомки народа Ночи, открывшего некогда континент, но их кровь смешалась с кровью пленниц из народа Дня, которых привозили победители. Странные.

Стало вечереть, восточный край неба затянула полупрозрачная дымка, так что граница воды и воздуха стерлась, размылась, исчезла. Солнце стало тускнеть и валиться в эту дымку, наливаясь краснотой.

Несколько матросов развели огонь в плоской глиняной бадье между баком и мачтой. Нагрели воду с какими-то корешками. Пассажирам предложили ужин – копченую рыбу и теплый пряный настой.

Чаглави хотел попробовать, но Джеремия запретил, отлил немного в глиняный кувшинчик, который выпросил у моряков.

– Тебе сейчас не надо, – сказал Ночному, – от этого спать может захотеться, а тебе в ночь караулить. Утром выпьешь.

Сказал это громко, чтобы моряки знали – ночью к путникам не подступиться. Сам Свифт отпил варева, правда, совсем немного.

Когда солнце опустилось в дымку у горизонта, стало быстро темнеть. В море не ощущалось света великих гор, здесь уж если солнце село – значит, ночь.

Ашат велел уменьшить парус. Судно пошло тише. Джеремия объяснил юному спутнику, что шкипер ждет, пока покажутся звезды. Только теперь Чаглави глянул в сторону берега. Скалистый мыс превратился в едва заметную полоску. Если бы не знать, что суша лежит за кормой, так и не найдешь, где она…

Когда стемнело, моряки зажгли фонарь и подвесили под бушпритом, а сами завалились спать. Джеремия тоже улегся, повторив напоследок приказ: стеречь до рассвета. Чаглави и так не спалось, хотя мягкая качка и звуки убаюкивали. Тихонько плескала вода, поскрипывали снасти, изредка топал над головой Ашат. Потом моряк растолкал помощника, велел держать курс на такую-то звезду, повозился, укутываясь в плащ, и вскоре уже раздавался храп шкипера. Чаглави сидел, привалившись к стене, и думал. Потом встал и вышел. Моряки спали, а вода за бортом мягко светилась. Не вся, конечно, светилась, а пятнами. Созвездия крошечных огоньков покачивались на волнах, среди них сновали и смещались более яркие точки. Чаглави снова убедился – море обладает собственной магией, и это великое счастье, что ему довелось плыть на Амагар и любоваться волшебством океанских вод…

* * *

Чаглави старательно бодрствовал. Сперва это казалось легко – впечатления последних дней переполняли, будоражили, их требовалось обдумать, сформулировать так, чтобы можно было доложить королю Лашману. Непростое дело – если глядеть из страны Ночи, трудно представить таких людей, как ревнители, и такое место, как Лайвас. Разумеется, Лашман мудр, он видел и знает куда больше юнца Чаглави, но сумеет ли понять? Это сложно, если сам не видел Тропу Солнца и не обонял вонючих улиц у моря. Мало-помалу мысленный доклад Чаглави становился все монотонней, мысли стали путаться, двинулись по кругу… Юноша встрепенулся и вышел на палубу.

Короткая летняя ночь близилась к концу, небо посерело, а восток едва заметно наливался розовым. Матросы спали на баке. Было тихо, только небольшие волны тихонько плескали в борт. Чаглави потер глаза кулаками и стал разгуливать взад и вперед по палубе перед входом в каюту. То ли его шаги разбудили колдуна, то ли Свифт проснулся сам – во всяком случае, Джеремия, зевая, встал на пороге и позвал Ночного:

– Чаглави, отдыхать! Мне нужно, чтобы днем ты был бодрым. На вот, выпей.

Юноша глотнул остывшего варева, которым потчевали моряки на ужин, и побрел в каюту. Там свалился на тюфяк. Сон, только что окутывавший голову влажным пологом, вдруг отступил, и Чаглави испугался, что не уснет. И тут, должно быть, начал действовать напиток – мысли очистились, стало легко, плеск волн о борт судна подхватил, увлек, мягко закружил, будто маленькие волны несут Чаглави между мягких теплых берегов… между тюфяков, набитых сухими водорослями, между… между… Юноша заснул.

Пробудился он, когда солнце уже приближалось к зениту. В небо Дня глядеть было невозможно, но Чаглави определил положение светила по тому, что тени стали совсем короткими. Свифт сидел рядом и задумчиво плел веревку из серых волокон.

– Что это? – поинтересовался Ночной.

– А? Нет, ничего, просто плету вот, от скуки. Поешь, я решил тебя не будить к завтраку.

Снова копченая рыба и вода. На этот раз без корешков, навевающих добрые мысли. Джеремия вручил спутнику еду и вышел на палубу. Вскоре Чаглави присоединился к колдуну. На палубе было спокойно, матросы снова собрались на баке, а парус оказался полностью развернут, судно шло, время от времени меняя курс. Чаглави уже понимал, что это означает – ветер не попутный.

Как и предупреждал Свифт, на второй день плавания волнение улеглось, вид бескрайнего моря больше не поражал воображения, и Ночной задумался, а чем бы заняться, если, в самом деле, плыть предстоит несколько дней. Вот Джеремия плетет веревку… Может, и Чаглави научится этому мастерству? Хотя оно не для воина вообще-то, не для благородного человека.

Подумав немного, Чаглави отправился в каюту – поспать еще. Как-никак ночью предстоит снова караулить.

Кормежка на судне Ашата была дважды в сутки, утром и вечером. Так что никто Чаглави не тревожил, и он проспал довольно долго. Проснувшись, он застал колдуна за новым занятием. Веревка была готова и смотана в кольцо, а Джеремия раздобыл где-то несколько обломков джуда и неторопливо вырезал из них острые колышки, похожие на зубы бейраха, только большие. Джуд имеет очень прочный стебель, но серый нож, тот самый, что предназначался Ашату, резал ровно и аккуратно. Джеремия работал медленно и срезал тончайшую стружку до тех пор, пока не находил, что полученная щепка соответствует его замыслу. Готовые джудовые зубья колдун складывал под тюфяк.

Видно, что Свифт опытный путешественник, умеет занять себя в пути. А странствовать на корабле – совсем не то, что верхом. Езда на ангварге – она сама по себе занятие, к тому же можно поговорить со спутником. А Джеремия был не настроен болтать, отвечал коротко, односложно или вовсе не отвечал, когда Чаглави пытался завести беседу. Пришлось молчать и слушать волны…

* * *

Ночь снова прошла спокойно, никто из команды не покушался на имущество пассажиров. Возможно, Ашат хорошо объяснил своим людям, кто такой Джеремия Свифт. А возможно, как-то пришло в голову юноше, Свифт просто придумал опасность, чтобы он, Чаглави, не слишком расслаблялся.

В пользу первого варианта говорил такой случай. На третий день плавания Джеремия обратился к шкиперу с просьбой: колдуну требовался джудовый стержень в рост человека. В трюме полно этого добра, вполне можно выбрать необходимый кусок.

– Джуд – штука дорогая. Ты знаешь, сколько мне дадут за такой стержень на Амагаре? – привычно начал торговаться Ашат.

– Мы не на Амагаре, – парировал колдун. – Здесь никто не даст дороже, чем я. Если хочешь, откроем торг, поглядишь сам, какую цену ты сможешь взять.

– Цену? Джеремия Свифт, ты же мне вовсе ничего не хочешь дать? Просто возьмешь стержень, и все? Разве не так?

– Но я тебе верну его, если нам не встретится йефф.

– При чем здесь эти порождения мрака?

– Если всплывет йефф, хочу быть вооруженным. Не слишком-то я полагаюсь на эти твои штучки, на сети и палки.

Ашат потер крепкую челюсть.

– Вооруженным? Ты сможешь убить йеффа джудовым стержнем?

– По крайней мере, попытаюсь. Что ты теряешь?

– Я теряю джуд. Мой джуд.

– Не исключено. Но если я поймаю йеффа, заберу только пузырь.

– А что в этой твари ценного, кроме пузыря?

– Все, что ты сочтешь ценным.

Шкипер думал довольно долго. Глядел то на Свифта, то в море, то зачем-то на парус… тер лицо, чесал затылок… Джеремия молча ждал.

– Ладно, давай попробуем. Как раз нынче нам попадется отмель, где эти бестии частенько появляются.

Джеремия получил палку, удалился в каюту и принялся орудовать ножом. Чаглави стал наблюдать. Колдун провертел в стержне несколько отверстий, пропустил в них канат, который сплел накануне. Потом извлек из-под тюфяка заготовленные колышки и принялся медленно обматывать конец джуда веревкой, изредка пропуская ее в отверстия и вставляя между петель острые щепки. Конец стержня Свифт отточил, как наконечник копья, но большая часть заостренных палочек торчала назад, в сторону древка. На трети длины от наконечника колдун укрепил поперечину – палку с локоть длиной. У Чаглави на языке вертелась сотня вопросов, но юноша молчал. Свифт закончил вязать, скрепил конструкцию узлами и смочил остатками вара с корнем, дающим мирный сон. После этого поставил необычное копье сушиться на солнце. Подмигнул Чаглави и пояснил:

– Если встретится йефф, увидишь.

Матросы, да и сам Ашат, поглядывали издали на приготовления колдуна. Им наверняка было интересно, ведь йеффы – неизменная опасность для морехода, но при этом и желанная добыча. Если существует способ ловить их, морякам нужно знать подробности. Когда солнце высушило мокрую веревку, волокна сжались и превратились в серую слипшуюся массу, твердую, как камень. Чаглави попробовал, поковырял пальцем. Джеремия не возражал, пояснил только:

– В воде скоро раскиснет, несмотря на отвар. Все нужно делать быстро.

Чаглави кивнул и ушел в каюту. В середине дня солнце здесь пекло и без всякой горной стены так, что Ночному лучше переждать в тени.

Снаружи заорали моряки, Чаглави выскочил из каюты. Команда толпилась на баке, указывая пальцами влево по ходу судна. Чаглави разглядел, что в той стороне волны повыше и вода светлей. Отмель.

Джеремия неторопливо подобрал свое копье и взвесил в руке, примериваясь. Высоко над зеленоватой водой, там, куда указывали матросы, взметнулся высоченный фонтан.

– Йефф продувает пузырь, – пояснил Джеремия. – Эй, Ашат, будем охотиться?

– Мрак забери эту тварь! Он же большущий! Я думал, ты сможешь взять маленького… а этот совсем взрослый. Нет, я не стану рисковать.

– Как скажешь, – колдун пожал плечами, – тогда я верну тебе стержень в Хамаке.

Матросы снова разразились воплями – йефф заметил судно и сам устремился наперерез.

* * *

Ашат принялся орать на матросов, те тоже стали кричать и забегали по палубе, громко топая твердыми пятками. Шкипер навалился на руль, разворачивая судно по ветру, к нему взбежал один из моряков, ухватил рукоять рулевого весла с другой стороны… Корабль, скрипя, стал тяжело разворачиваться. Волны громче заколотили в борт.

Чаглави оглянулся – морское чудище приближалось. Йефф несомненно собирался атаковать корабль. Юноше хотелось разглядеть зверя получше, но тот почти не показывался над водой. Нырял, поднимался к поверхности – и снова уходил вниз. Йефф, должно быть, не успел наполнить воздухом пузырь и скользил, будто змея, извиваясь гибким тяжелым телом. Изредка над морем вспучивался изгиб мокрой спины, перекатывался, будто перетекал из волны в волну. В самом деле, зверь напоминал шервана.

Моряки вопили и бестолково метались по настилу. Хищник настигал. Когда стало ясно, что и по ветру паруснику не уйти, моряки стали распутывать узлы, удерживающие на бортах сети и решетки. Сети с привязанными к узлам обрубками дерева упали вдоль бортов, прикрывая корабль от опасного столкновения, а решетки моряки подтянули, так что они встали горизонтально и образовали будто продолжение палубного настила. Снизу сеть оттягивали камни, подвешенные по краю.

– Зачем решетки? – коротко спросил Чаглави.

– Чтоб зверь не вскочил на палубу.

– А может?

– Он может… Присмотрись, как крепятся канаты, которые удерживают решетки на весу. Наверное, надо будет дать им свалиться – в том месте, куда я втащу йеффа.

– Наверное? – Чаглави стало удивительно, что Свифт может быть в чем-то не уверен. До сих пор колдун всегда точно знал, что делать, и не выказывал сомнений.

– Слушай меня. Если я велю, опустишь решетку.

Теперь зверь догнал судно и стал описывать круги на приличном расстоянии. Идущий полным ходом корабль не мог состязаться в скорости со стремительным хищником. Наконец-то Чаглави рассмотрел чудище хоть немного. Йефф был тоньше водяных шерванов, но изгибался сходным образом. Когда он на миг поднял голову над волнами, Ночной увидел пасть и глаза, у шерванов они упрятаны в подвижных складках плоти. К тому же черви суши мягче, податливей на ощупь, а йефф казался сплошным мускулом, до того легко он мчался, сжимая и изгибая тело. Матросы, подвывая, наблюдали за приближением йеффа, который сужал круги. Пожалуй, можно стало определить его длину – шагов тридцать, не меньше. Большой. Несколько человек вскарабкались на мачту и обмотали себя веревками, остальные укрылись в трюме. Ашат непрерывно бранился, то призывал Солнце в свидетели, что он хороший человек и не заслужил лютой погибели, то требовал, чтобы йефф провалился во мрак и там засунул голову в собственную задницу. Общая паника передалась и Чаглави, юноша с трудом сдерживался, чтоб не заорать и не броситься в каюту.

Похоже, один Свифт оставался спокоен.

– Ты не боишься? – спросил Ночной. Голос предательски дрогнул.

– Не боюсь… но волнуюсь немного, это есть. Не знаю, как сработает… я ведь впервые охочусь на йеффа. Идем, Чаглави. Я думаю, с бака будет удобней его бить.

Охотники взошли на баковую надстройку. Чаглави осмотрел веревки, которые удерживают ограждение.

– Нет, – решил Джеремия, – с палубы лучше. Здесь слишком высоко.

Спустились. Веревку, что тянулась от тупого конца оружия, Свифт привязал к обрубку бревна, от которого шел якорный канат. Сердце Чаглави стало колотиться как бешеное, юноше хотелось, чтоб все случилось скорей. А Свифт не спешил, вглядывался в зверя, который проплывал совсем рядом…

– В следующий заход, – наконец решил чародей. – Чаглави, приготовься и не стой за мной, я буду размахиваться. После моего удара будь рядом.

Юноша поспешно отступил и вцепился в растяжку. Канат дрожал, и рука Чаглави тоже дрожала. Йефф возвращался… Джеремия поднял руку с копьем. Тяжелый наконечник поворачивался, повторяя движение хищника. Йефф приближался, острие шло вниз… Вот он рядом, вот приближается к борту… Неожиданно зверь вильнул, изгибаясь всем телом, и попытался броситься на борт, ткнулся в обрубок бревна, торчащий из сети, отвалил в сторону, снова заходя на широкий круг.

– Только попробовал, это не настоящая атака, – прокомментировал с крыши каюты Ашат. – Потом он ударит сильней, потом еще сильней. Такой большой и борт проломить может. А если борт удержится, он станет на палубу сигать. Колдун, ты собираешься что-то делать?

Джеремия молчал, он снова вел наконечник копья вслед за головой приближающегося йеффа.

– Сейчас! – громко объявил Свифт. И метнул оружие. Канат, привязанный к якорной стойке, стремительно развернулся, когда хищник вильнул в сторону.

Заточенное джудовое острие пробило зверя насквозь, йефф попытался уйти в глубину, но веревка, развернувшись, дернула его и удержала на поверхности. Обращенные назад зубы не позволяли копью выйти из раны.

Зверь, наверное, не сразу почувствовал рану, сперва – только толчок от удара. Но когда он захотел нырнуть, обмотанный веревками джуд внутри тела причинил животному сильную боль. Йефф стал беситься в воде, брызги и пена взлетали едва не до середины мачты, волны тяжело плескали, когда тяжелое гибкое тело поднималось над взбаламученным морем и тяжко рушилось в зеленоватую воду. Вокруг беснующегося хищника в пене были видны расходящиеся маслянистые пятна – кровь такая у йеффа, что ли.

Джеремия наблюдал за рывками твари. Чаглави встал рядом и взялся за веревки, которые удерживают решетки в горизонтальном положении. Он ждал сигнала колдуна. Йефф, сражаясь с ранившим его оружием, успел намотать на себя несколько слоев каната.

– Теперь не уйдет, – констатировал Свифт, – веревка не пустит… только бы выдержала.

Тем временем отчаяние сменилось у йеффа яростью, он бросился на судно, но, похоже, боль и предыдущая агония его ослабили. Удар вышел совсем не сильным, хотя корпус корабля отозвался стоном и скрипом.

– Берегись! – заорал сверху Ашат. – Он уже готов прыгать!

Шкиперу, вероятно, не впервой было иметь дело с йеффами, он угадал верно – чудище попыталось запрыгнуть на палубу. Ударившись головой о решетки, зверь неловко боком соскользнул в воду. Взметнулись брызги. Чаглави зажмурился и почувствовал, что его обдало водой с ног до головы. Пахла жидкость, стекающая по его накидке, непривычно. Кроме морской воды, чувствовалось что-то иное. Возможно, кровь йеффа. Зверь попытался уйти на глубину, но веревка снова дернула его, возвращая к поверхности. Впрочем, это не было попыткой сбежать, йефф собирался продолжать атаки – видимо, на глубине ему было легче готовиться и набирать разгон. Поскольку нырнуть не удалось, зверь свернулся кольцами у поверхности – и выстрелил гибким телом, снова ударился о решетку, с треском разлетелась палка, корабль вздрогнул.

– Чаглави, ты готов? – заорал Свифт.

– Да! – Юноша еще крепче вцепился в канаты. Он только теперь сообразил, что йефф производит страшный шум.

– Когда я скажу!

Джеремия выждал, дал йеффу возможность еще дважды испытать на прочность решетки. Ашат рычал и топал ногами на крыше надстройки, требовал, чтобы колдун прикончил йеффа немедленно, пока зверюга не разнесла корабль в щепки. Свифт будто не слышал – он внимательно всматривался в пенное месиво у борта. Оттуда взлетали брызги, плескали покрытые маслянистой жижей волны…

– Давай! И сразу назад! – рявкнул Джеремия.

Чаглави дернул веревку, потом другую – и бросился назад, к мачте. Бросок йеффа он прозевал и не успел увидеть, как Джеремия поймал джудовое древко. Ночной слышал после хлопка упавшей решетки сухой резкий удар о дерево и догадался, что хищник, взлетая на палубу, задел торчащим из шеи древком настил… Тогда, должно быть, к нему и подскочил Свифт.

Когда юноша выглянул из-за мачты, большая часть длинного тела зверя была на палубе, хвост спускался в воду и бешено ходил там, продолжая взбивать пену и волны. Голова йеффа нависла на высоте двух человеческих ростов, тело изгибалось дугой и дрожало от напряжения. Хищник хотел обрушиться на колдуна, смять, размазать по доскам палубы – Джеремия замер под ним, стискивая джудовый стержень. Древко, упертое в палубу, гнулось и хрустело, крестообразная перекладина не давала голове зверя соскользнуть. Из пасти, разинутой в беззвучном вопле, летели тяжелые брызги. Чаглави представил, как джуд не выдержит, разлетится, – и закрыл глаза. Плеск за бортом стал тише… скрежет приблизился. Чаглави снова выглянул – Джеремия пятился, йефф полз следом, собрав заднюю часть тела кольцами. Он уже был на палубе весь, целиком. Оказывается, если его свернуть, он вовсе не так и велик? И еще – от боков хищника валил пар, слишком густой, куда более плотный, чем можно было ожидать. Солнце жгло его, как и шерванов!

Свифт медленно отступал к мачте, затем остановился. Зверь изнемог на сухой палубе под жгучими лучами Дня. Шея больше не выгибалась дугой, стала опадать… тугие бока сдувались и как будто увяли, от них валил белый пар, под которым тело йеффа розовело и таяло… Колдун медленно опустил оружие, голова умирающего животного легла на мокрые доски… Йефф вяло шевелился.

– Чаглави, дай твой нож! – не оборачиваясь, потребовал колдун.

Ночной вложил рукоять бронзового ножа в протянутую ладонь. Колдун взял, развернул, шевельнув пальцами, так, что в его руке оказалось острие, и неожиданно, резко развернувшись, метнул нож. Бронза просвистела рядом с лицом Чаглави, юноша вздрогнул и обернулся. Клинок дрожал, вонзившись в дверь, – у надстройки, сжавшись, присел матрос.

– Этот человек собирался влезть в наши мешки, пока мы охотимся, – пояснил Свифт. – Я ведь тебя предупреждал, Чаглави. Эй, Ашат! Я и тебя предупреждал!

– Ха-ха-ха! – разразился смехом шкипер. – Эй, бездельники! Йефф мертв! Быстрей, пока солнце не сожгло его!

Из трюма полезли моряки, они тащили пустые мешки. Мокрой тканью следовало обмотать испаряющуюся плоть, чтобы сушить ее правильно, постепенно.

– Но пузырь мой, – спокойно напомнил Свифт.

* * *

Остаток дня команда была занята возней над тушей йеффа. Чаглави тоже пошел поглядеть и пощупать. Под мокрой тканью зверь напоминал очень тонкого – для такой длины – шервана. Но только упругого, мускулистого. Понятно, что вода – более податливая стихия, чем грунт, который вынуждены пронзать черви суши, поэтому морской зверь тоньше, зато ему важнее скорость, ведь он хищник, он должен догонять и хватать добычу.

Матросы укутали труп мешковиной, смоченной за бортом в соленой воде, затем разделали тушу на куски и унесли в темный трюм. Кое-какие органы животного не боялись солнца, и их отложили в сторону – в том числе и знаменитый пузырь. Сейчас, будучи опорожнен, пузырь йеффа выглядел в самом деле как простой бурдюк, только очень уж легко тянулся и странно вибрировал, если его задеть. Когда на палубе среди исходящих мутным паром огрызков остался только известковый скелет йеффа с быстро исчезающими ошметками плоти, матросы отложили ножи и стали пировать. Они хватали растекающуюся полужидкую субстанцию, запихивали в рот и глотали, почти не прожевывая. Лица при этом у них были счастливые.

Свифт не участвовал в суете. Колдун забрал пузырь и ушел с ним на ют.

Чаглави попробовал кусочек мяса йеффа. Странное ощущение. Испаряющаяся плоть морского зверя казалась очень холодной. В такой зной это, конечно, приятно… Но есть много Ночной не рискнул и удалился в каюту, прихватив копье колдуна.

Джеремия Свифт развалился на куче тюфяков и с отсутствующим видом глазел в потолок.

Чаглави смущенно потоптался у входа и кашлянул. Свифт глянул в его сторону.

– Вот, я твое копье принес. Может, еще пригодится.

Над головой принялся орать Ашат, приказывал матросам убирать сети и решетки да заняться парусом. Они далеко уклонились от курса, пока пытались уйти от йеффа.

– Брось там, в углу, – велел Джеремия, – чтобы не наступить ненароком.

– А… – Чаглави обдумывал вопрос, – это волшебное оружие?

– Если считать всякое новое умение волшебством, то, наверное, можно сказать: волшебное. Эти уроды не повредили пузырь? Я его оставил снаружи, чтобы дальше высыхал в тени.

– По-моему, никто его не трогал. Я пощупал, пузырь целый. И как будто под руками перекатывается что-то внутри у него.

– Да, наверное, целый, если перекатывается.

– Джеремия, а ты ведь раньше не убивал йеффов? Ашат кричал, что это большой зверь, взрослый.

– Он преувеличивает. С чего бы по-настоящему большой йефф полез на отмель? Ему там тесно. Этот довольно маленький. Я думаю, Ашат и его приятели иногда могут выловить на отмели совсем крошечного малька, а взрослых они и не видели. Взрослые водятся далеко в океане, и с ними-то лучше не встречаться. Их не втащишь на борт при помощи веревки и кусков джуда. Острова еще не показались?

– Нет. А разве должны быть острова?

– Ашату нужна вода. Та, что в кувшинах, наверное, протухла. Значит, будет заход на острова. Кстати, там кое-какой товар можно брать, так я слышал.

– Если в кувшине сидит шерван, вода не протухает.

– На этом корабле нет шерванов, по-моему. А если и есть, шкипер скрывает. Дневные могут отнять.

– А, понятно… – Конечно, у Дневных нет шерванов, и амагарцы стараются, чтобы такая ситуация сохранялась и впредь. Они продают продукты жизнедеятельности червей Дневным, на этом строится торговля между континентами. – Нет, островов я не видел. Ашат кричит, что мы ушли с курса. А ты не пробовал йеффа?

– Мне нельзя, я же колдун. Наши организмы похожи, но все-таки разница есть. Сырого йеффа я не могу есть.

Островов они достигли к вечеру. Ашат отправился на берег, переговорить с местными вождями. В качестве подарка он прихватил высушенный череп йеффа. Потом возвратился, попросил Джеремию выйти и показаться.

Толпа местных ждала на берегу. Всем было охота поглазеть на смельчака, в одиночку одолевшего зверя. Оглядев колдуна, островитяне заключили, что Свифт тоже чудовище. Свифт пожал плечами и ушел спать. А Ашат со своими моряками всю ночь пил с местными отвар корня, потом все заснули вповалку у костров. Чаглави не спал, он сидел на палубе, вдыхал странные запахи, которые ветерок приносил с берега, и думал. Островитяне, как и жители Амагара, потомки Ночных. У них и Чаглави – общие предки.

Между тем сложением и повадками моряки и местные жители больше напоминают Дневных. Они поклоняются Солнцу и боятся мрака, спят ночью и лучше видят при свете. Между тем, подумалось юноше, если бы на этих людей поглядел Дневной, который живет в глубине материка и привык к обычаям настоящих Дневных, – тот, возможно, счел бы, что амагарцы больше напоминают своих предков, сыновей Ночи. Равновесие – везде разное…

* * *

С утра начался торг, Ашат с местными вождями препирался достаточно долго, чтобы ничье самоуважение не пострадало, но стоимость товаров была известна заранее. С корабля понесли связки джуда, короба с гончарными изделиями Дневных, в конце шкипер торжественно вручил вождям клинки из металла. Чаглави видел, что такие ножи у островитян имеются, медное оружие их не удивляет. Хотя здесь металлов наверняка не льют, зато торговля со страной Дня идет постоянно.

На парусник загрузили воду, бревна и тюки волокна – как раз того, из которого колдун сплел канат. Местное сырье. Все происходило медленно и размеренно. Наконец к полудню погрузка была окончена, лоснящиеся от пота моряки взяли весла, но Ашат велел ставить парус – буксир не нужен, ветер попутный.

Корабль покинул гостеприимные острова и взял курс в открытое море. Ветер в самом деле установился ровный и сильный. Чаглави лег спать в каюте, но сон не шел, над головой тяжело топал шкипер. Ашат расхаживал взад и вперед по крыше надстройки. Юноша заметил, что Джеремия сидит, запрокинув голову, словно может видеть моряка сквозь доски настила.

– Чего он ходит?

– Пойду спрошу.

Колдун поднялся и вышел, Чаглави услыхал треск ступеней и невнятный говор. Потом разговор прервался, и Свифт вернулся в каюту.

– Что он говорит?

– Будет шторм. Ветер усиливается. Лучше поспи сейчас, скоро будет не до сна.

Чаглави не стал спорить и, хотя считал, что не сможет уснуть, послушно лег. Качка усилилась, солнечный свет в приоткрытой двери померк… Ночной погрузился в забытье. Разбудил его грохот и стук. Джеремии в каюте не было, и Чаглави пробрался к выходу. Идти стало тяжело, пол под юношей раскачивался и норовил выскочить из-под ног. Ночной доковылял к двери, ухватился за косяк и выглянул.

Джеремия Свифт стоял рядом и глядел вдаль. Небо стало совершенно черным, оно источало редкие крупные капли. На горизонте седая пелена окутала границу между морем и тучами, вспыхивали зарницы, и ветер гнал судно в ту сторону. Парус моряки убрали, и корабль медленно полз по водным холмам, которые Чаглави не решился бы назвать волнами. Это были широкие пологие массы воды, создавалось впечатление, что не волны смещаются по океанской поверхности, а вода сама по себе вспухает горбами, которые опадают, чтобы подняться рядом… Блеснула вспышка, загрохотало над головой, и небеса пролились сплошным потоком воды… Колдун запрокинул голову и подставил широко раскрытый рот серым струям.

– Колдун! Это твоя вина! – заорал сверху Ашат. – Хозяин морей сердится за убитого йеффа!

– Если бы ты не пил настой розового корня с вождями, а отплыл в ночь, мы были бы вон там, – отозвался Свифт, указывая рукой.

Ночной вышел под дождь и поглядел, куда ткнул пальцем Джеремия. В той стороне небо было светлым.

– Чаглави, идем, – позвал Свифт и направился в каюту.

В каюте было темно и потише, чем снаружи.

– Кто такой хозяин морей? – спросил юноша.

– Глупое суеверие, в нем не больше смысла, чем в Тропе Солнца. Морское чудовище, пастух океанских тварей. Если бы мы отплыли накануне, этот ветер уже нес бы нас к Амагару, а так мы не можем поставить парус, чтобы не снесло туда, где бушует настоящий шторм.

– Что же теперь будет?

– Ничего, гроза и дождь идут на убыль. Придется подождать, пока буря стихнет, потом уйдем к Амагару. Можешь спать дальше.

Сон не шел, качка оставалась сильной… Но дождь вскоре в самом деле ослаб и не так громко колотил по палубе. Да и грозовые раскаты отдалились. Буря уходила в океан скорей, чем корабль смещался в ее сторону.

К вечеру дождь стих вовсе, и только странные плоские волны, отголосок шторма, бушующего вдалеке, напоминали о грозе, которая прошла стороной. Небо оставалось затянутым тучами, солнца не было видно, и Ашат не мог сориентироваться. Он велел поставить парус и повел корабль, часто меняя курс, прочь от бури. Судно скрипело, переползая с одного водного бугра на другой… Матросы выбрались на палубу и вяло спорили, прикидывая, в какой стороне порт Хамак. Если не угадать, придется идти вдоль берега… Берег-то должен быть совсем рядом…

Неожиданно Чаглави ощутил: что-то происходит. Палуба качнулась иначе, правильный рисунок широких волн нарушился, поверхность моря вспухла широким бугром рядом с парусником… Матросы смолкли и уставились на растущую водяную гору. Верхушка странной волны взорвалась, к небу взметнулся мутный поток газов и влаги – огромный, невероятно огромный! Казалось, он достигнет серого неба и пробьет в нем дыру!

Стенки водяного вулкана опали, побежали концентрическими кругами, ударили в борт парусника, мигом развернули судно, только что казавшееся тяжелым и неповоротливым. Корабль скатился с первой, самой высокой, волны – и тут же взлетел на следующую. Палуба заплясала под ногами, вывернулась из-под Чаглави и вдруг больно ударила по заду. Юноша покатился по наклонной поверхности, на него свалился тюфяк – почему-то сверху. Все закружилось…

Дверь каюты распахнулась, с треском ударила в стену надстройки – в проеме было небо. Потом серые тучи побежали вверх, в раскрытый прямоугольник вползло море, вода бурлила, кипела и вспухала огромными пузырями. Чаглави на четвереньках пополз к выходу, краем глаза увидел, что Джеремия спокойно затягивает веревки на заплечном мешке и нащупывает что-то под тюфяком.

Юноша выглянул – над морем появился бугор, на этот раз не из воды, у бугра были глаза. И еще была огромная пасть, которая раскрывалась по мере того, как чудовищная голова вздымалась над поверхностью моря… Гигантский йефф. Хозяин морей.

Голова зверя все поднималась и поднималась в паре сотен шагов от судна, она была уже выше мачты, но йефф продолжал всплывать, по бокам чудища стекали потоки воды.

– Выполз продуть пузырь, – спокойно заметил Джеремия, – пока солнца нет.

* * *

Матросы смолкли, они, задирая головы, смотрели, как возносится к небесам голова хозяина морей… Тишину нарушал только плеск.

– Что ж теперь… – промямлил Чаглави.

Он привык, что Свифт знает ответ на все вопросы.

– Принеси мое копье! – велел колдун. – Живей!

Чаглави метнулся в каюту, нащупал древко, бросился к Джеремии, за ним тянулась серая веревка. «Он что, собирается убить хозяина морей этим копьем? – подумал юноша. – Он сошел с ума?» Протянул оружие и спросил:

– Ты что, собираешься убить хозяина морей этим копьем?

– Ты сошел с ума? – Джеремия вцепился в древко. Походный мешок он уже нацепил на спину. – Хватай веревку, концом обвяжи себя! Чтоб не потеряться! Сейчас начнется, смотри!

Голова гиганта замерла между тучами и кораблем. Ниже туловище надувалось огромной опухолью, под серой шкурой йеффа наполнялся воздухом пузырь. Чаглави торопливо потянул мокрую веревку, нащупал конец, расползающийся на отдельные пряди, и стал обматывать вокруг торса. Колдун ухватил канат за середину и тоже несколько раз обернул на туловище.

Хозяин морей стал изгибаться, голова пошла вниз – прямо на парусник Ашата. Пасть раскрывалась – шире, шире! Завыли моряки…

– Держись рядом! Готовься! – проорал колдун, и тут же на них обрушился целый водопад, голова хозяина морей была над ними. Пасть раскрылась так широко, что, кажется, могла проглотить все судно…

Чаглави зажмурился…

– Прыгай! – заорал над ухом Джеремия.

Ночной раскрыл глаза – колдун присел, готовясь к прыжку, с неба в струях воды низвергалась пасть йеффа, усаженная выростами, твердыми, мягкими, длинными, короткими, тонкими, широкими – всякими, всевозможными… Некоторые шевелились… будто горный хребет, поросший влажными щупальцами. Зубы гиганта были сточены почти до основания, виднелись широченные пеньки. Куда прыгать? Зачем? Но Чаглави прыгнул следом за Свифтом – прыгнул в пасть хозяина морей, не понимая, зачем он это делает. Они упали на мягкое, сырое тело подалось под ними, прогнулось, чавкая, приняло в мокрые объятия. Свифт вскочил, Чаглави следом – новые прыжки, веревка дернула за торс, колдун прыгал куда резвей и дальше, чем Ночной. Новые влажные чавкающие бугры под ногами, а снизу – треск и грохот, от которого закладывает уши. Голова йеффа сокрушила амагарский корабль, и хозяин морей погружался в пучину…

– Быстрей! Быстрей! – орал Джеремия, они мчались по наклонной влажной поверхности, под ними был йефф, справа и слева был йефф, повсюду был йефф, а они стали обитателями огромного мира внутри йеффа. – Три! Быстрей… четыре… пока здесь воздух… пять! Сейчас!

Позади снова загрохотало, йефф содрогнулся под ногами, стены влажного мира начали стягиваться, вселенная внутри хозяина морей сокращалась. Джеремия стал тыкать копьем в склизкие стенки, при каждом ударе веревка дергала Чаглави… но заполненный воздухом коридор перестал сходиться. И дно вселенной внутри йеффа начало выравниваться, приближаясь к горизонтальному положению.

– Идем, – позвал колдун. – Нам нужно добраться к пузырю, пока этот воздух пригоден для дыхания. Иди первым, я ничего не вижу.

Они двинулись в путь, осторожно шагая по влажному, чавкающему дну мира-внутри-йеффа. Проход был примерно в четыре-пять человеческих ростов в поперечнике.

Чаглави шел первым, он-то видел отлично. Наконец он хоть в чем-то смог превзойти попутчика… Дорогу им преградила упругая стенка. Джеремия ощупал ее и объявил:

– Пришли. Это пузырь. Йефф как раз успел немного наполнить его воздухом, так что если станет трудно дышать, вскроем и продержимся еще какое-то время…

– Можно вскрыть сразу, – предложил Ночной.

– Не будем спешить, потому что сейчас пузырь плотно перекрывает проход. Неизвестно, какие твари могут водиться в чреве хозяина морей, и я не хочу это выяснять. У меня больше нет бомб, последними я взорвал голову йеффа. К тому же сейчас надутый пузырь не дает телу погрузиться. Нет смысла спешить.

– А… – осторожно подбирая слова, начал Чаглави, – мы чего-то ждем?

– Если выйдет солнце, туша растает. Я надую свой пузырь, тот, от маленького йеффа… мы поплывем, держась за него. А вообще, течение должно вынести нас к берегу, это наилучший исход. Верней, так: ночью нас вынесет к берегу, утром туша растает уже на суше. Как тебе мой вариант?

Чаглави не стал спрашивать, насколько вероятен подобный исход событий. Конечно, может сложиться именно так, как загадал спутник… может. Чудом. Впрочем, Джеремия Свифт – колдун. И чудеса – его профессия. В конце концов, они оба живы благодаря тому, что Свифт – великий чародей!..

Глава 7 Амагар

Свифт раскрыл глаза. Обзор загораживала белая гора правильной округлой формы. Колдун попытался сесть и не смог, тело оказалось придавлено сырой влажной массой, которая перекатывалась и чавкала при каждом движении. Повсюду густыми клубами поднимался белесый туман. Было очень холодно, от холода-то Джеремия и пришел в себя. Он попытался припомнить, что происходило после того, как они с Чаглави оказались внутри мертвого хозяина морей.

…В утробе было темно, но постепенно глаза Свифта привыкли, он начал различать отдельные детали. Как выяснилось, стенки внутренней полости чудища испускали слабый свет.

Узники мира-внутри-йеффа не имели ни малейшего представления, сколько длилось их заключение. Море снаружи, по всей видимости, успокоилось – во всяком случае, качка нисколько не ощущалась. Должно быть, туша была слишком велика и тяжела, чтобы небольшие волны могли каким-либо образом ее вертеть или изгибать.

Округлые своды вздымались над головой, безжизненно свешивались длинные выросты, такие же змеились и прогибались под ногами. Все вокруг было влажным, склизким и в той или иной степени жидким. Когда они с Чаглави пытались сесть, выбрав более или менее твердый участок – мягкая ткань обволакивала тело, а ноги стоящего человека погружались до середины голеней. Потом стало очень холодно. Джеремия решил, что начался день и снаружи йефф испаряется, но очень медленно, потому что большая часть туши скрыта водой. И все же если сверху испаряется, снизу холодает. Этот-то холод, вероятно, и погнал других обитателей мира-внутри-йеффа наружу. Мерзкие твари, верткие, упругие, толщиной с ляжку взрослого ангварга, умудрялись протискиваться между оболочкой раздутого воздушного пузыря хозяина морей и внутренними стенками его чрева. У них были острые зубы и крошечные лапки, сотни лапок. Первым пришельцев заметил Чаглави, потом началась битва.

Сперва Джеремия колол безглазые морды копьем, стараясь держать хищников на расстоянии, но они протискивались с разных сторон, выворачивались сверху, норовили свалиться на голову, пришлось отступить от пузыря. Чаглави пустил в ход бронзовый клинок. Несколько тварей вцепились в копье, оно изгибалось дугой, Свифт, удерживая древко левой рукой, правой выхватил нож. В конце концов, они отбились, твари то ли ушли обратно в бесконечный темный тоннель, то ли друзьям удалось перебить их всех… Но копье до самой крестовины оказалось покрыто головами слепых тварей, которые не разжимали челюстей даже после того, как колдун перерубал шеи. Когда поток тварей иссяк, дно мира-внутри-йеффа под ногами друзей было выстлано телами слепых многоножек. Стоять стало немного лучше, но холод все усиливался… Джеремия с Чаглави сели, прижавшись друг к другу, и… что было потом? Провал в памяти. Сон? Беспамятство? Время внутри хозяина морей лишалось привычных свойств, оно замерло, не было ни дня, ни ночи. Пространство мира-внутри-йеффа тоже обладало свойствами, не имеющими ничего общего с привычными, теми, что снаружи. Друзья принимались ходить и прыгать, чтобы согреться, переговаривались и пели… При звуках голосов светящиеся пятна становились ярче… Объем менялся свойствами с температурой, а длина – с ходом времени. Освещенность зависела от громкости звука, а цвет фосфоресцирующих пятен – от тембра голосов.

Мир-внутри-йеффа подчинялся иным физическим законам, поэтому Джеремия не знал, сколько они с Чаглави пробыли там. Или не сколько, а как далеко? Или сколь громко? Ярко? Насколько холодно они там оставались?

Сейчас вокруг был свет. И пространство, не ограниченное стенками брюха мертвого йеффа. Над головой – голубое небо. Колдун сделал новую попытку освободиться. В этот раз навалившаяся масса подалась. Джеремия приподнялся и понял, что круглый белый холм, который закрывал обзор, это позвонок йеффа. Рядом виден следующий. Туша быстро испаряется, они на свободе. Они? Свифт завертелся быстрей, высвобождая ноги из-под полужидкого тела хозяина морей. А где Чаглави? Свифт разглядел темное под полупрозрачной испаряющейся массой, стал копать. Наконец он увидел ногу, голень была прокушена – скорей всего, многоногой слепой тварью. Кровь давно запеклась… Значит, прошло много времени. Колдун вытащил юношу из-под разлагающейся тающей массы йеффова тела. Тот пребывал в забытьи. Внизу, под ними, хлюпала вода, позади шумели волны…

Джеремия приподнялся, чтобы поглядеть, что с Ночным. Но, едва он разглядел, где находится, замер. За белыми позвонками и грудами желеобразного тела расстилалась суша. Сквозь испарения колдун видел дюны, поросшие свежей зеленой травкой, светлый песок… Они на берегу!

– Чаглави, мы спаслись! – позвал Свифт, но вместо крика из глотки вырвалось невнятное сипение.

Только теперь Джеремия осознал, что хочет пить. Ужасно хочет пить. Умирает от жажды. И тут он заметил – с гребня дюны его разглядывают странные существа. Пузатенькие, неуклюжие, поросшие рыжей шерстью. Лица их отдаленно напоминают морды газлонов, но это не морды, а лица. Двое, они стоят на задних лапах, а в передних… а в руках держат короткие копья с костяными наконечниками. И еще у них кожаные пояса, к которым привешены плетеные сумки и, наверное, фляги – сушеные плоды, обмотанные лозой.

Джеремия сел и положил голову Чаглави себе на колени. Существа медленно двинулись к друзьям, настороженно водя перед собой тонкими копьецами. Подойти вплотную они не решились, но передний отцепил от пояса плод, который Джеремия счел флягой, и швырнул колдуну. Швырнул метко, фляга упала на расстоянии вытянутой руки. Свифт схватил подарок, внутри в самом деле булькнуло. Свифт выдернул зубами пробку и осторожно влил несколько капель в приоткрытый рот Ночного. Чаглави тихо кашлянул, но проглотил.

Колдун сделал большой глоток. Родниковая вода. Спасены.

Свифт огляделся – рядом никого не было. Волосатые существа будто сквозь землю провалились, причем исчезли они беззвучно… Если бы не фляга с водой, Джеремия мог бы подумать, что ему привиделось.

* * *

– И вот, представьте себе, мои люди доносят – исполнилось древнее пророчество, из чрева хозяина морей явился человек! – князь Размал захохотал. Круглое брюшко владыки Хамака заходило ходуном. – Этому пророчеству века! Века, понимаете? Мне дедушка рассказывал… И надо же, именно в мое правление!

Князь снова радостно захохотал. Он был очень веселым человеком – а почему бы и нет? Безраздельная власть, послушные подданные, процветающая торговля и прекрасный климат – разве это не поводы для веселья? Размал, не глядя, протянул кубок, одна из женщин, стоявших позади владыки, налила шаты из кувшина. Кувшин покоился в широкой миске, наполненной кусками быстро испаряющегося мяса шервана, таким образом напиток остужали. Еще одна женщина время от времени подкладывала в миску рубленое мясо из мешка, две другие размеренно взмахивали широкими листьями, чтобы владыку овевало ветерком. Все четыре – плотные, упитанные. Сам Размал – высокий крупный мужчина с большими глазами, настоящий Ночной. Правда, в отличие от Ночных касты воинов, князь не утруждал себя воинскими упражнениями, потому и заплыл жиром.

Князь и гости сидели среди мягчайших подушек на террасе дворца, обращенной к морю. Над ними хлопал на ветру ярко расписанный тент. Дворец напоминал пирамиду Джейхура, но был гораздо меньше – всего лишь четыре ступени. Тем не менее отсюда, с третьего уровня, открывался отличный вид на гавань и море. Голубой простор моря под голубым простором небес…

– Пришелец из чрева хозяина морей! Надо же! И этот огромный йефф приплыл умирать к нашим берегам, здесь его сожгло солнце Дня, и тогда между позвонков и прочего, что остается, когда йеффа выносит из моря, – посреди этого остался человек! Ну точно, как говорится в старом пророчестве! Однако, рассказывают воины, великого пришельца стережет людоед!

Джеремия пожал плечами и скривил рот, но смолчал.

– Почему людоед? – удивился Чаглави. – Джеремия Свифт – колдун. Колдун, а не людоед.

– Дневные, приплывающие в Хамак морем, рассказывали мне о колдунах, – согласился Размал, – но я всегда думал, что они на вид скорее как люди. Я не расспрашивал Дневных о внешности колдунов, но почему-то считал, что они похожи на нас, а твой друг выглядит настоящим людоедом. В общем, представьте себе: явился человек из чрева господина морей, точно как в пророчестве сказано, но его стережет людоед! В пророчестве не было ничего о людоедах!

Князь приник к чаше и стал шумно хлебать остуженную шату.

Гости тоже сделали по глотку. В чаше Джеремии была вода, от шаты колдун отказался.

– Ну вот, – продолжил князь, – мои люди собирались напасть на людоеда, убить его и освободить тебя!

– Хорошо, что они не стали этого делать, – заметил Чаглави. – Джеремии пришлось бы защищаться. Не очень хорошее начало, если бы он перебил твоих людей.

– Их было шесть!

– Какая разница… Джеремия убил хозяина морей. Правда, йефф все же потопил корабль.

– Убил?.. – Князь иначе поглядел на Свифта и не стал хохотать. – Хм, тогда в самом деле… хорошо, что они не стали нападать на тебя, Джеремия Свифт. Мне бы не хотелось лишиться этих шестерых, они хорошие воины. В общем, славно, что ты, юноша, пришел в себя. А какой корабль потопил йефф?

– Шкипера звали Ашат.

– Знаю такого, – покачал крупной головой Размал, и круглые щеки князя затряслись, как живые существа. – Ашат был хорошим моряком и рассказывал такие интересные истории о дальних странах! Но, надо полагать, теперь интересные истории я услышу от вас, пришельцы? Ха, пришелец из чрева хозяина морей! Ну надо же… С чем ты пришел в мою страну, пришелец из чрева хозяина морей? И ты, колдун, убивший хозяина морей?

Гости переглянулись. Здесь все было другим, не ощущалось напряжения, которое следует из того, что существует День и существует Ночь. Слишком далек Хамак от великих гор, здесь совсем другое равновесие… Похоже, князь Размал не понимает, как опасно разговаривать о важном в присутствии служанок. Или это его жены? Хотя какая разница? Сюда, в Хамак, часто приходят корабли Дневных, любое слово, сказанное во дворце князя, может быть услышано в городах Дня. Джеремия кивнул спутнику, тот обернулся к князю и попросил:

– Отошли женщин.

* * *

Размал перестал улыбаться, тяжело завозился в подушках и обернулся к женщинам.

– Эй, поставьте шату сюда, поближе, и пошли прочь!

Значит, не жены. Или все-таки жены? Чаглави не представлял, какие отношения между супругами могут существовать у этих людей, не принадлежащих ни Дню, ни Ночи.

– Я слушаю, – буркнул князь, когда топот женщин стих.

Гости переглянулись еще раз, наступал решительный миг. Лашман заверял колдунов, что правитель Хамака исполнит все, о чем попросит его посол… или все, что прикажет посол, – это как сформулировать. Но здесь, на Амагаре, все выглядело совсем иначе.

– У меня есть знак, – объявил Чаглави.

Юноша вытащил изломанный кусочек глины, на поверхности которого просматривался некий оттиск. Поднялся и протянул вещицу князю. Размал, сопя, потянул бечевку, которая обвивала жирную шею. На бечевке был подвешен футляр – медный, дорогой, как и подобает князю. Правитель Хамака поддел крышку, открыл… и стал копаться толстыми пальцами внутри. Пришельцы наблюдали за его действиями с тревогой. Наконец князь вытащил черепок с неровным изломанным краем, похожий на тот, что привез Чаглави.

Размал закряхтел, подтянул ноги и сел прямо, поднял руки и стал старательно сводить зубчатые грани. Черепки совместились – это были обломки одной глиняной бляхи. Должно быть, совпал и оттиск.

– Все верно, – объявил Размал. – Говори, посланец Ночи. Говори, что я должен услышать. И говори, что я должен сделать. Даже если ты пожелаешь невозможного, я стану пытаться исполнить все по твоему слову.

– Славно сказано, – заметил Джеремия Свифт. – Нам нужно попасть в Испорченные Земли. В самый их центр.

Чаглави забрал у князя свой обломок и тщательно упрятал.

– Повелитель Ночи король Лашман велел мне сказать тебе многое, князь. Но нам действительно нужно в центр Испорченных Земель.

– Чаглави, тебе не обязательно отправляться со мной, – заметил Свифт.

– Обязательно! – возразил юноша.

– Это вы решите без меня, – заметил князь, – по-моему, у вас начинается долгий спор, который лучше продолжить наедине. В легендах друзья-герои могут препираться часами и по менее значительным поводам, а мне охота позвать женщин. Кстати, юный Чаглави, если тебе приглянется какая-то из моих… Нет? Ты не боишься обидеть меня отказом?

Князь снова захохотал. Он был доволен, что от него не потребовали отправляться в Испорченные Земли лично. Пришельцам охота идти туда? Отлично, пусть идут. А Размал продолжит прежнюю развеселую жизнь.

Чаглави не стал отвечать.

– Ладно. Тогда я сперва передам тебе слова владыки Ночи. Князь Размал, ты не думаешь, что будет, если День одолеет?

Размал снова стал серьезным. Упрятал свою часть черепка в футляр и заговорил:

– Ах, вот о чем пойдет разговор… Да, мне придется плохо. Не сразу, но рано или поздно старейшины Дневных пришлют сюда войско. Это мне говорили купцы, купцам невыгодно, если Хамак попадет под власть Дня. Сейчас они торгуют с барышом, и цены высоки. Если Хамак приберут к рукам старейшины Дня, торговля тоже перейдет к ним. Купцы мне все хорошо объяснили. Я знаю об опасности, но не могу ничего предпринять, чтобы изменить равновесие северного континента.

Князь потянулся к кувшину и налил себе шаты.

– Даже если бы я сам не понимал, так купцы объяснили. Но я ничем не могу помочь владыке Ночи.

– Владыка Ночи победит Дневных! – гордо объявил Чаглави, потом пояснил: – Но для этого понадобится вынести кое-что из Испорченных Земель. Помогая нам, ты помогаешь себе, своему княжеству.

– Э-э… – Размал оторвался от чаши. – Ты человек из пророчества, и я бы сделал для тебя все, что могу, по этой причине. Ты привез знак правителя Ночи, так что и по этой причине я бы сделал для тебя все, что в моих силах. Теперь ты снова объясняешь мне, что я должен тебе помочь, Чаглави. Передай своему королю, что я понимаю опасность, исходящую от Дня, передай. Я все понимаю, да и покончим с этим. Пойми и ты: поход в Испорченные Земли – гиблое дело. Я помогу, я дам припасы, укажу приметы. Подумай вот о чем…

Князь вылил остатки шаты из кувшина в свою чашу.

– Испорченные Земли – они потому так и называются, что жить там невозможно. Если бы было возможно их подчинить, я бы это сделал. У меня вдоволь оружия Дневных, в Хамаке много сильных мужчин, но Испорченные Земли мне не подчиняются по-прежнему. Есть на то причина? Есть. Есть много причин. И первая (только первая!) причина – людоеды.

* * *

– Я уже второй раз слышу о людоедах, – встрял Джеремия Свифт, – но так и не понял, о ком идет речь.

– Конечно, тебе интересно, – кивнул князь, – ты же похож на них так, будто ты и есть людоед. Послушайте, давайте я позову женщин, а?

Размал потряс пустым кувшином. Шервановое мясо тоже испарилось.

– Ну, давайте позову? – В голосе князя прозвучали просительные нотки. – Посидим, поговорим. Если станем скрываться, все точно что-то заподозрят. А так вы для всех не колдун и Ночной, а людоед и человек из чрева хозяина морей.

– Опять людоед, – повторил Свифт.

– Опять, опять… Так я позову?

Чаглави поглядел на колдуна, тот кивнул.

– Зови женщин, – согласился Ночной.

– Вот! – обрадовался князь. – Я велю своим проводникам и следопытам с вами поговорить. Лучшим! Они всяко больше меня знают… Эй!

Размал похлопал пухлыми ладонями.

– Эй, вы! Шату несите!.. – Потом обернулся к гостям: – Так вот, людоеды. Это такие существа… Вообще-то они разные, кто больше размером, кто меньше. Но если средний, так он точно вроде тебя, Джеремия Свифт. Странное имя.

Примчались женщины. Чаглави осознал, что ему приятно глядеть, как колышутся обтянутые тонкой тканью прелести служанок. И взгляды, которые женщины бросали на пришельца, тоже нравились. Юноша подумал, что слишком уж поспешно отказался от предложения князя. Ну ничего, потом можно будет напомнить властелину Хамака. Появился новый кувшин шаты, из мешка в блюда отправились куски шерванового мяса, а опахала погнали ветерок над головой князя. Размал с видимым облегчением откинулся на подушки и заговорил:

– Итак, людоеды.

Одна из женщин, тех, что с опахалами, тихо пискнула и покосилась на Джеремию – демонстрировала, как она боится людоедов. Свифт подмигнул ей.

– Людоеды живут в Испорченных Землях, и никто не знает, откуда они взялись. Они опасные, вот самое важное, что следует о них знать. Остальное менее значимо. Если бы они были организованы, то могли бы захватить Хамак.

Теперь пискнули две женщины. Князь оглянулся, довольный эффектом, и протянул чашу. Полилась шата.

– Да, среди них попадаются очень сильные! Но, по счастью, людоеды разобщены, а у нас есть я. – Князь выпятил толстую грудь.

– Но и вы их победить не можете? – уточнил Свифт.

– Речь никогда не шла о том, чтобы их победить… Да и о какой победе можно говорить? Мы не рискуем углубляться в Испорченные Земли, а людоеды являются именно оттуда. Это ведь не правильная война, какая, по рассказам купцов, идет между армиями Дня и Ночи. На северном-то континенте конечная цель владык – покорить чужих людей и захватить чужие земли. Так ведь?

– Не совсем так, – буркнул Чаглави. В сущности, все сводилось к тому, как описал Размал, но у Ночных было принято выражаться иначе, упоминая справедливость, равновесие, право и доблесть.

– Не совсем, но так, – кивнул князь. – А мы на Испорченные Земли не покушаемся, хватает и побережья. Наша цель – отвадить людоедов от берега, пусть сидят в своей пустыне и не высовываются. По крайней мере, они настолько сообразительны, что их можно напугать, это и есть цель войны с ними. Другие-то обитатели Испорченных Земель глупей, они не усваивают уроков. Последний большой поход на юг устраивал отец моего деда. Ему повезло, он возвратился живым, а вот большей части его воинов не посчастливилось. Однако не сказать, что их победили в бою людоеды. Испорченные Земли убили их.

– Каким способом убивают Испорченные Земли? – осведомился Свифт.

– Всеми, какие ты можешь себе вообразить. Если посчастливится продержаться там достаточно долго, то твое воображение станет куда более изощренным, чем до прогулки в Испорченные Земли.

– Значит, не только людоеды.

– Э, Джеремия Свифт, людоеды опасны уже хотя бы потому, что обитают там, где невозможно выжить, если ты не опасен. Некоторые из них вовсе не так страшны, я вам скоро одного покажу.

На этот раз женщины не стали пищать или визжать, они зашипели. Все четыре.

* * *

После обещания показать пленного людоеда разговор перешел на гостей. Размал потребовал рассказать ему о битве с хозяином морей. Джеремия Свифт помалкивал, так что говорить пришлось Ночному. Чаглави начал с того, что описал, как Джеремия победил меньшего йеффа у отмели. В его рассказе это звучало совершенно эпически. Джеремия вызвал змея на бой, схватил чудище и втащил на палубу. И уж там-то прикончил после долгого поединка. Версия, что йефф побольше и есть легендарный хозяин морей и что он явился мстить за младшего сородича, вызвала у Размала полное понимание. Разумеется, сам владыка вод и вызвал бурю, и облака нагнал, чтоб можно было всплывать, не опасаясь солнца… Как будто он не мог этого сделать ночью, подумал Свифт. Но смолчал, не стал портить младшему товарищу рассказ.

А Чаглави заврался окончательно, он красочно живописал, как они прыгнули на йеффа, как Джеремия пронзил чрево чудища копьем… как они вдвоем резали ножами повелителя морей… Очарованный Размал даже чашу забыл подставлять служанке с кувшином, да и женщины заслушались… Впрочем, листьями они махали, не сбиваясь с такта.

– А что за твари вцепились в волшебное копье? – спросил наконец князь.

– Паразиты, жившие в чреве повелителя морей, – пояснил Чаглави. И протянул чашу.

Женщина, что наливала шату князю, тут же кинулась к юноше с кувшином. Ее глаза светились обожанием. Пришелец из чрева хозяина морей!

– Да-а… – протянул Размал. – Даже победа над безглазыми тварями прославила бы воинов! А уж сам великий Зверь… Ладно. Женщины, позвать мне Мажгу!

Служанка, что подкладывала мясо на блюдо, помчалась исполнять приказание, а князь стал задумчиво хлебать остуженный напиток. Гости тоже помалкивали.

Возвратилась женщина, следом за ней вошел довольно рослый амагарец. Этот меньше походил лицом на Ночного. Возможно, в его родословную затесались рабы из страны Дня. Впрочем, у этого мужчины сохранилась только левая половина лица. Правая представляла собой неровно сросшиеся клочья мяса – ему когда-то крепко досталось. Зато осанкой и походкой этот человек напоминал воина куда больше, чем обрюзгший Размал. На поясе Мажги висел бронзовый нож и короткий меч, напоминающий оружие Ночных. Вместо бейраховых его украшали зубы неизвестного гостям зверя, но вполне внушительные.

– Мажга, – строго сказал князь, – покажешь нашим гостям все, что они пожелают. Особенно интересует их людоед. Покажешь и людоеда. Расскажешь об Испорченных Землях. Они собираются туда отправиться.

– Одному из них там самое место, – хриплым голосом заявил воин, – а другой, наверное, глуп, если собирается в Испорченные Земли в такой компании.

Чаглави поставил чашу на пол и поднялся.

– Мажга, проси прощения, – велел князь. – Эти двое убили хозяина морей, не тебе их дразнить.

Воин набычился и молчал.

– Всегда он такой, – капризным тоном протянул князь, – я сам прошу за него прощения. Видите его лицо – Мажга вырвался из лап людоедов, поэтому и ведет себя так. Но он – лучший воин Хамака. Если кто и может вам рассказать об Испорченных Землях, то только он. Мажга, тебе не стыдно? Твой князь извиняется за тебя!

– Прошу прощения у князя, – прохрипел упрямый вояка, – за то, что он просит прощения за меня.

Джеремия Свифт тихо рассмеялся.

– Чаглави, сядь, – велел он, – князь Размал извинился, этого достаточно.

Ночной послушно сел и снова взял чашу.

– А он не такой дурак, – заявил Мажга. – Хорошо, я расскажу об Испорченных Землях и покажу им людоеда.

– И не задевай их, – попросил Размал. – Ты уже дал всем понять, что никого не боишься. Кстати, это тоже – не признак великого ума.

Мажга пожал широкими плечами.

* * *

Покрытый шрамами воин стоял неподвижно. Его единственный глаз перебегал с одного пришельца на другого.

– Когда моим дорогим гостям угодно знакомиться с людоедом? – осведомился князь. Он нарочно говорил подчеркнуто уважительно, чтобы Мажга проникся.

– Я бы сказал: сегодня, сейчас, – отозвался Джеремия. – Мы потеряли много времени, пока болтались в брюхе йеффа. Но, боюсь, такой ответ окажется невежливым.

– Очень! Очень невежливым, – подтвердил князь. – Завтра с утра? Да? Мажга, завтра с утра ты явишься ко входу в мой дом и станешь ждать, пока гостям будет угодно заняться делами. Сегодня – отдых.

Мажга поклонился и вышел. Нарочно не стал дожидаться ответа гостей, чтобы стало ясно: он подчиняется не им, а княжескому приказу. Каждый жест здесь имел значение.

– По-моему, он все-таки слишком дерзкий, – не совсем уверенно заявил Чаглави. Юноше стало обидно за Свифта.

– Ничего, – примирительно сказал колдун. – Лишь бы дело помог сделать. Кстати, мне, наверное, нужно скрывать свою внешность, пока я гощу в Хамаке?

– Это было бы очень хорошо, – согласился Размал, – в городе известно о том, что людоед… то есть человек, похожий на людоеда, – мой гость, но все-таки не нужно бы…

Толстяк замялся.

– Я понял, – улыбнулся Свифт. – Скромность украсит меня куда больше, чем высокий статус княжеского гостя.

– Да, да! А вы, легкомысленные болтуньи… – Размал заворочался в подушках, стараясь обернуться к женщинам, но так и не смог совершить это действие, – глядите, не разносите по всему Хамаку…

Служанки заохали.

– То-то, – важно буркнул владыка, – у меня не только Мажга такой вспыльчивый, и другие найдутся! А я не хочу лишаться слуг, даже вспыльчивых. Вспыльчивым лучше не попадаться под руку тому, что убивает йеффов!

– А что за пророчество о человеке из чрева йеффа? – сменил тему Джеремия.

– Очень старое пророчество! Никто теперь не вспомнит, откуда оно взялось, – князь повел рукой, шата в чаше булькнула. – Если верно говорят, что наш мир пребывает в утробе великого йеффа…

Князь приник к чаше. Гости кивнули – на северном континенте придерживаются этой теории космогонии. Правда, там мир помещают в чрево шервана, а разница невелика.

– С каждым убитым йеффом, – продолжил Размал, – в наш мир проникает частичка того, маленького мира, что был у него в утробе. Тогда наш мир меняется. На чуть-чуть, совсем незаметно, потому что наши йеффы малы в сравнении с тем, великим. И однажды, гласит пророчество, издохнет самый большой йефф, какого только можно вообразить, – и его утроба окажется столь велика, что заключенная в ней сущность, проникая в наш мир, сумеет намного изменить сущность нашей жизни. И все станет иным, проснутся новые боги, люди переменятся… и все такое прочее. А определить это можно будет по тому, что в утробе йеффа отыщется и живой человек! Ты, юный Чаглави!

Чаглави поднял чашу, служанка с кувшином тут же оказалась рядом с юношей.

– Так просто? – Юноша был разочарован. – То есть я – только знак? А я думал…

– Что? – ухмыльнулся Свифт. – Полагал, тебе отводится высокая роль, предстоит миссия? Подвиги? А ты – только знак.

Женщины возмущенно забурчали за спиной князя. Тот улыбнулся.

– Ничего, мой гость! Я вижу, миссию, приключения и всяческие неприятности ты сам найдешь. Без пророчества!

– Хорошо, значит, завтра утром мы отправимся поглядеть на пленного людоеда и подберем себе оружие… – Ночной отхлебнул прохладной шаты. – А послезавтра отправимся в Испорченные Земли. Так, Джеремия?

– Да, не будем терять времени, – согласился Свифт. – И не станем дразнить вспыльчивых слуг князя. Наверное, им в самом деле становится неловко, когда я рядом. Еще бы, ведь у этого Мажги только шрам больше моего, а побежденные враги-то побольше у меня будут.

Шорох за занавесью показал колдуну, что он не ошибся – Мажга стоит рядом и подслушивает.

– Да, кстати! Я хотел спросить! – оживился князь. Возможно, он тоже слышал движение своего воина и поспешил отвлечь гостей. – Кто оставил на твоем лице такую отметку? Кто это был? Кто сумел ранить героя, убивающего огромных йеффов?

– Скажем так: я – единственный, кто пережил приключение, от которого на моем лице осталась отметка, – уклончиво ответил Джеремия. – Благодарю за гостеприимство, князь, но нам с Чаглави хотелось бы теперь отдохнуть.

– Разумеется, – кивнул Размал, – после больших подвигов героям полагается большой отдых. Эй, бездельницы, проводите гостей в покои, да позаботьтесь, чтобы у них всего было вдоволь!

Женщины заохали, им не хотелось приближаться к людоеду. Князь прикрикнул и задергался в подушках – делал вид, что встает. Две служанки, одна из махальщиц и та, что занималась шервановым мясом, сделали скорбные лица и выступили вперед. Поклонились гостям. Те поднялись с подушек, чтобы следовать за провожатыми. Из уважения к статусу гостя – Ночного им отвели темные помещения. Само собой вышло, что Джеремию оставили одного, а юного Чаглави служанки покинули только на рассвете…

* * *

Красавицы задержались бы и дольше, но в комнату, где они с Чаглави уютно разместились на подушках, вошел колдун. Осмотрел мирно сопящую троицу и похлопал в ладоши. Служанки, увидав над собой страшного людоеда, взвыли – только тут проснулся Ночной. Юноша спросонок вскочил и попытался нащупать на поясе оружие. Оружия, разумеется, не было, равно как и пояса. На Чаглави не было вовсе ничего. Женский крик оборвался так же внезапно, как и начался.

– Очень хорошо, – буркнул Свифт. – Здесь есть отважный герой, способный защитить прекрасных дев от злобного чудища, и, стало быть, бояться девам не следует. Чаглави, собирайся и пойдем. Хорошо бы закончить дела до жары.

Джеремия возвратился в свои покои, предоставив юному Ночному утешать перепуганных подружек. Много времени Чаглави не потребовалось, вскоре за дверью протопали босыми ногами служанки, затем явился юноша. Встал у входа и откашлялся.

– Ты готов? – осведомился Джеремия. – Тогда идем, быстро подберем снаряжение, потом будешь отдыхать.

Колдун запахнулся в просторную накидку и надвинул шляпу, вроде тех, что в ходу на дневной стороне северного континента… Мажга, как и уговаривались, поджидал у входа в княжескую пирамиду.

– Куда вас вести сначала, куда потом?

– Мы хотим подобрать оружие и поглядеть на вашего людоеда, – объявил Свифт. – И хорошо бы сделать это пораньше, пока не жарко. Так что веди так, чтобы вышло скорей.

– Тогда сперва в княжеские мастерские, – решил воин.

От вчерашней запальчивости Мажги не осталось и следа, сегодня он был сдержанным и деловитым. Возможно, сейчас он не видел публики, перед которой следует разыгрывать высокомерного гордеца.

Хамак уже пробудился, рыбаки вышли на лов затемно, и в мастерских уже началась работа. Со стороны рынка доносились громкие вопли торговцев, зазывающих покупателей и нахваливающих собственный товар. Путешественники, ведомые Мажгой, обогнули пирамиду и вступили в лабиринт низких построек. Отовсюду неслись громкие звуки: крики, грохот, шорохи, стуки… Шла работа.

– Оружейные мастерские, – на ходу пояснил Мажга. – Оружие выберете по дороге из нового, чтобы времени не терять. В княжеском арсенале то же самое.

Возможно, он просто не хотел показывать чужакам запасы оружия, сделанные в Хамаке.

Сперва идти пришлось между сплошных стен, после нескольких поворотов начались открытые с боков навесы. Чаглави заинтересовала работа сортировщиков окатышей. Круглые твердые камни, исторгнутые шерванами, вкатывали в глубокие борозды, прорезанные в досках. Сначала борозда была широкой, так что шары катились легко. Те, что не катились и, следовательно, были неправильной формы, тут же отбраковывали. Затем канал становился тесней, здесь сортировщики выбирали самые крупные камни. Эти сразу складывали в плетеные сумки и уносили в арсенал, для пращников. Остальные окатыши – те, что меньшего диаметра, – шли в дальнейшую сортировку. По мере того как каналы в досках становились уже, окатыши собирали и укладывали в футляры, равными порциями.

– Увезут на северный континент, – пояснил Мажга. Из-за шума катящихся шаров говорить здесь приходилось довольно громко. – Не знаю, зачем они Дневным.

– Для подшипников, – вставил Джеремия.

– Не знаю, что это такое. – Это было сказано без вопросительных интонаций, воин не отличался любопытством.

– Это магия, – ответил Чаглави.

– Довольно простая, – добавил Свифт.

Дальше шли мастерские, где изготавливали копья. Джеремия выбрал себе короткое аккуратное копьецо с толстым и прочным древком. Чаглави удивился, Свифт объяснил: это вместо посоха.

Потом – другие мастерские, там ждали палицы, мечи, кинжалы. Нож у Свифта был свой, из серого металла, а Чаглави присмотрел для себя меч. Ночной хотел бы найти настоящее боевое оружие, наподобие родовых мечей Ночных касты воинов, но здешние клинки были короткие и легкие. В конце концов, юноша выбрал тот, что подлиннее. Джеремия не возражал – если грозит настоящая опасность, лучше иметь под рукой такое оружие, к которому привык.

От пращей приятели отказались, ни один не владел этим оружием простолюдинов достаточно ловко.

Мажга подозвал старшего мастера и распорядился выбранное гостями оружие нести во дворец Размала.

– Дальше пойдем в суд, – заявил изуродованный вояка, – там в подвале держим людоеда.

* * *

Суд – приземистое здание с плоской крышей. Двери не было – знак такой: дескать, дом правосудия никогда не запирается. Не запирается, но, само собой разумеется, неустанно охраняется. У входа переминались с ноги на ногу двое амагарских воинов. Мажгу они приветствовали поклонами.

– Эти двое со мной, приказ князя, – буркнул одноглазый, кивая в сторону спутников.

Сразу напротив входа оказалась стена, коридоры уводили вправо и влево. Мажга направился налево, пришельцы – за ним. Свифт на ходу провел рукой по стене – хорошая шервановая глина, перемешанная с шерстью, обычный строительный материал. Архитектура Хамака напоминала ту, что господствует в городах юга, но материалы позаимствованы у Ночных. Интересное сочетание. Амагарцы наследуют обеим культурам.

Миновали несколько ответвлений и оказались перед лестницей. На крюках висели лампы, в одной мерцал огонек. Масло – шервановое, горит ровно и без запаха.

Мажга запалил одну из запасных ламп от горящей и затопал вниз по ступеням. Чаглави пошел следом, Джеремия – последним. В подвале пахло массой гончарного шервана – похоже, червей, производящих глину, держат тоже где-то здесь, в этих подземельях. Уровнем ниже оказался довольно просторный зал, из которого в темноту уводили коридоры. Мажга поднял лампу повыше, осветил знаки на сводах, выбрал нужный ход и пошел, огонек в его руке дрожал, и тени метались по стенам и округлому потолку.

– Это тюрьма? – спросил Свифт.

Мажга помолчал немного – видимо, решал, стоит ли говорить с ненавистным пришельцем. Потом ответил:

– Не тюрьма. Здесь дознание проводят. Для этого людоед нужен.

– Так арестованные не здесь? – уточнил Чаглави.

– Нет. У нас наказывают не строго, – с Ночным вояка говорил охотней, – а в одном подвале с людоедом сидеть – это очень большое наказание.

– Так людоед помогает дознанию?

– Да.

Мажга остановился у двери. Здесь, в подземелье, двери имелись, и очень прочные на вид.

– Пугаете им людей, что ли?

– Нет.

Одноглазый отодвинул массивный засов, потом еще хитрую задвижку сверху. Толкнул дверь и сунул внутрь руку с лампой. Заглянул внутрь и только затем прошел. За ним в помещение вступили гости.

Небольшая комната, шагов пятнадцать в длину и ширину, своды, как и в галерее, низкие, едва выше человеческого роста. Из обстановки в комнате были приземистые скамьи у стен да ящик в центре. Запах внутри был тяжелый и неприятный.

Пришельцы огляделись, в комнате было тихо. Ящик посреди помещения выглядел не страшно, вряд ли в нем могло поместиться очень крупное существо.

– А, это ты, у которого морда перекошена, – писклявым голосом заявил ящик.

Мажга тяжело вздохнул, но сдержался, хотя наверняка амагарца подмывало разразиться в ответ бранью.

Чаглави сделал шаг вперед и уставился на ящик.

– Вот именно, – пропищали изнутри, – я и есть очень страшный людоед, которым пугают здешних злодеев.

– А ты не?.. – начал было Чаглави.

– Нет, – отрезал ящик. – Меня они отсюда не выпускают, плешивые гадкие хлыны. А самый гадкий из всех – этот вот, что пришел с тобой, у которого морда такая, будто на него сто шерванов окатыши роняли.

Свифт пригляделся – в стенках ящика были дырки. Понятно, ведь людоед должен дышать.

– А что такое…

– Что такое хлын? А, так ты не здешний! Хлын – это зверь такой. Если его обрить, а потом подсунуть шерванам, которые окатышами гадят, чтоб порезвились как следует, – тогда получится Мажга с перекошенной мордой.

– Людоед читает мысли, – с тяжелым вздохом пояснил одноглазый воин, – приводишь к нему преступника или обманщика, и людоед все его хитрости насквозь видит. Поэтому и держим. Вот здесь, в ящике, держим.

– Хлына ты за хвост подержи. А меня вы из ящика выпускать просто боитесь.

Свифт хохотнул.

– Ничего смешного, – отрезал писклявый людоед из ящика, – будешь надо мной смеяться, всем расскажу, откуда у тебя шрам на морде. Эй… погоди-ка…

Теперь людоед казался озадаченным. Свифт невольно отступил. Ему показалось, что внутри головы становится холодно, будто на макушке испаряется кусок йеффа.

– Погоди, погоди… А ну, сними шляпу!

* * *

Джеремия снял шляпу и обернулся к амагарцу:

– Это существо только читает мысли, или умеет подчинить человека своей воле?

Людоед в ящике завозился – должно быть, силился разглядеть Свифта, который стоял в тени, лампа была в руке Мажги, и свет почти не попадал на колдуна.

– Подойди поближе, – попросил писклявый голосок.

– Нет, по-моему, – ответил Мажга. – Если бы мог, наверное, уже сбежал бы.

– Мы хотим на него поглядеть, – заявил Чаглави. – Можно его достать из ящика?

– Не хочу я сбегать, – заявил людоед, – мне здесь нравится. Эй, ну подойди! Ты что, не из этих? Я ж вижу, не из этих!

– Ты, слушай меня! – рявкнул Мажга. – Я сейчас открою ящик, но если ты не будешь вести себя спокойно…

– То что будет? Вторую половину морды скривишь, и я помру со страху?

– Если только попробуешь отколоть какой-нибудь из своих номеров, снова запру в ящик, но переверну его дырой кверху, – пообещал воин, – будешь гадить под себя.

– Ладно, ладно, открывай, я хоть этого рассмотрю, у него шрам красивенький, мне нравится. Не то что у тебя…

Мажга вручил лампу Чаглави и стал водить ладонями по верхнему ребру ящика. Людоед умолк, только сопел. Наконец амагарец нащупал задвижки, подергал… отвалил переднюю стенку и попятился.

– Выходи.

Гости уставились в темное нутро ящика. Там было тихо.

– Выходи! – прикрикнул Мажга.

– Ну, раз ты просишь…

Из темноты выползло небольшое существо, его передвижение сопровождал скрежет. Разглядеть узника при свете маленькой лампы было непросто, Чаглави только понял, что писклявый людоед – совсем маленький, меньше взрослых Дневных. Затворник был заляпан таким слоем грязи, что невозможно оказалось разобрать, какого цвета у него шкура. Голова была покрыта странными то ли наростами, то ли иглами, то ли короткими щупальцами.

– У Мажги половина головы – это задница, – сообщил людоед. – Наверное, вторая половина морды на заднице выросла. Слышишь, Мажга, а когда ты испражняешься, у тебя ползадницы орет, а?

Воин стремительно бросился на скорчившееся маленькое существо и пнул ногой. Что предпринял людоед, Чаглави не разглядел – коренастый амагарец заслонил обзор. Однако боль от удара испытал именно Мажга – он отскочил, поджал ногу и обхватил ее ладонями. Потом уковылял в угол. Между сжатых челюстей Мажги рвалось устрашающее рычание. Пораженный Ночной пригляделся: как крошечный узник сумел защититься? А когда понял – разразился смехом, не сумел удержаться. Людоед сложением напоминал человека, только очень тоненького. Чтобы лишить его подвижности, на ногу налепили здоровенный кусок глины, смешанной с шерстью. Такие колодки надежней любого другого средства – при этом амагарцы сочли необходимым еще и в ящик запирать? Что за опасное существо! Вот по камню на ноге людоеда и пришелся удар Мажги – неудивительно, что бедняга рычит от боли в углу.

– Я тебя… Я тебе… ящик… переверну… я тебя…

– Мажга, я плохо вижу в темноте, – хладнокровно заметил людоед. – Ты сейчас какой половиной говоришь? Той, что сверху? Или той, что снизу?

Чаглави снова рассмеялся. Джеремия подскочил к Ночному, вырвал фонарь и занес над людоедом. Тот пискнул, скорчился и замер, обхватив себя тонкими руками.

– Ты?.. – только и смог выговорить колдун. – Ты?..

– Ну, чего? – плаксиво осведомился узник. – Что я?

– Ты девочка!

* * *

Некоторое время тишина нарушалась лишь хриплыми вздохами Мажги. Первым заговорил Чаглави.

– Джеремия Свифт, я правильно понял? Это – самка твоей расы? Это ко…

– Сам ты колдун, – пискнула людоедка.

– Помолчи, дитя, – буркнул Свифт, – очень неудобно, когда кто-то постоянно читает твои мысли и говорит твои слова прежде тебя.

– Хорошо, я помолчу, – не унималась девица. – Я чувствую, твои мысли движутся в правильном направлении. Я помолчу! Я слова не скажу! Но тебе придется придумать, как меня доставить во дворец, не привлекая внимания толпы уродов. И учти, я не могу бегать с этой штукой на ноге. Унесешь? Ладно! Тогда я помолчу, конечно! Ни слова, ни звука! Я и дышать не буду! Ну, почти не буду, иногда все же надо дышать. А так я помолчу…

– Помолчи.

– Ладно.

– Э, ты хочешь забрать нашего людоеда с собой? – спросил из угла Мажга.

– И еще он даст тебе в рыло за то, что ты плохо обращался с самкой его расы, – сообщила людоедка.

– Мажга, нужен плащ вроде того, что сейчас на мне. Побольше и пошире.

– Так мы забираем это существо? – уточнил Чаглави.

– Сам ты существо!

– Нам понадобится проводник в Испорченные Земли, – со вздохом ответил Джеремия. Потом нагнулся над девочкой: – Помолчи, пожалуйста. Я тебя очень прошу, помолчи.

– Не могу, – призналась та, – очень волнуюсь.

– Ну так сделай над собой усилие! Мажга, плащ мне найдешь? Плащ, одеяло, что угодно, чтобы завернуть эту…

– Лучше рот ей заткни, – посоветовал амагарец. – Я сейчас.

Мажга удалился, оставив лампу.

– Зачем ты их дразнишь? – полюбопытствовал Чаглави. – Мажга был просто в ярости. Он мог и убить тебя.

– Поэтому и дразню. Надоели они мне… Посидел бы ты в ящике, так не спрашивал… – И людоедка разразилась рыданиями.

Между судорожными вздохами и всхлипываниями она жаловалась, как ей надоело в темном тесном ящике и какие грязные мысли у тех амагарцев, которых приводили на дознание.

– Ы-ы-ы… – ныла узница. – Ты думаешь, легко их глупые мысли читать? Вы все думаете, что это удовольствие! У-у-у… Я не хочу, не хочу, оно само ко мне в мозги лезет, а-а-а… а я не… не хочу… А я уже не ждала… ы-ы-ы… что кто-нибудь… Проклятый ящик!..

Чаглави смутился и уставился в пол. В коридоре затопал Мажга. Девочка смолкла и стала торопливо утирать мордочку, развозя грязь и слезы по щекам. Только теперь Свифт заметил, что у нее вполне развитые формы. Девочка не вышла ростом, а так-то выглядит достаточно взрослой…

– Вот, – объявил Мажга, входя с широким плащом в руках. – Самый большой, какой только нашел. Но если забираешь отсюда, то давай так: чтобы я ее больше не видел. И главное – чтобы не слышал.

– Ты предупредил кого-то, что мы ее заберем? – осведомился Свифт, расправляя плащ и прикидывая размеры. – Встань, дитя.

– Он предупредил, – заверила девочка, – вся здешняя банда рада и счастлива, что меня не станет. Тогда они будут брать подношения, как брали раньше, и объявлять бесчестные приговоры. А пока я говорила правду – приходилось судить по справедливости. Очень они все злились, уроды.

Людоедка встала, и Джеремия завернул ее в плащ, затем перекинул через плечо – длины ткани хватило с избытком, края свисали с обеих сторон.

– Вообще-то видно, что человека несут, – заметил Мажга.

– Ну и что? – отозвался Свифт. – Ты пойдешь первым. Это избавит нас от вопросов. Скорее, даже наоборот. Все встречные будут уверены, что ты кого-то зарезал, а мы этого покойника тащим.

– Бу-бу-бу, – невнятно донеслось из-под ткани.

– Душно? Потерпишь. Ты такая грязная, что мне противно к тебе прикасаться. Мажга, вперед!

* * *

По дороге девушка несколько раз пыталась что-то сказать из-под плаща, но Джеремия несильно хлопал по выступающей округлой части ноши. Людоедка, разумеется, знала заранее, что сейчас последует, но в теперешнем положении возможности маневра были ограничены. Мажга искоса наблюдал за этой своеобразной дискуссией и, видимо, испытывал некоторое удовлетворение.

Встречные с удивлением провожали взглядами шевелящийся и бубнящий сверток на плече наряженного в плащ Джеремии. Здесь никто так тепло не одевался.

Раскутал девушку Джеремия только в своей комнате. Мажга отправился распорядиться, чтобы приготовили бассейн, а Чаглави взялся раздобыть одежку для новой спутницы.

Болтливая людоедка выпростала голову из-под накрученной в несколько слоев ткани, села на пол, подобрав ноги, и тут же начала:

– Ты не думаешь, что я тебе обязана за свое спасение? Нет? Странно. Ну ладно, я сейчас… Да, конечно, сначала я помоюсь. Да. Да. Конечно. Конечно, расскажу об Испорченных Землях. А почему ты не интересуешься, как меня зовут?

Свифт молча глядел на нее. В этом своеобразном диалоге ему не требовалось произносить ни слова. Достаточно было думать.

– Ну, хорошо, – кивнула девушка. – Потом так потом. Ага. Да. Конечно, я много говорю. То есть это тебе только кажется, потому что я знаю твои слова, и тебе остается помалкивать, не то мы говорили бы одинаково много. Это тебе кажется, что ты говоришь меньше меня. Ну и что? Какое мне дело, что тебе не нравится? Ну, хорошо. Ладно, ты прав. Извиняться? Умею, но не люблю. Ладно. Говорю же – ладно! Я постараюсь отвечать после того, как мне зададут вопрос. Теперь ты доволен?

Появился Чаглави и заявил, что сейчас служанки принесут платье для людоедки, а бассейн в его комнате уже наполняют.

– А как тебя зовут? – спросил он девицу.

– О, – оживилась та, – хотя бы кому-то интересно! Можешь называть меня Ли.

– Так коротко?

– Если тебя интересует мое полное имя, то замри и слушай: Элизанна-которая-болтает-слишком-много-когда-не-просят-которая-знает-чужие-секреты-которая-врет-будто-разговаривает-со-спящим-богом… Хватит, в общем. Это первая половина моего имени. Но ты славный парень и можешь звать меня просто Ли. Правда ведь, так будет удобней?

В комнату заглянула служанка. Одна из тех, что провели ночь в покоях Чаглави.

– О, вода готова, – тут же отреагировала людоедка. – А если ты, дура, будешь на меня так глядеть, я расскажу Дунане про ожерелье из синих раковин.

Служанка стремительно исчезла.

– А кто такая Дунана? – заинтересовался Чаглави.

– Этого я не знаю, – отрезала Ли. – И знать не хочу. Дура думала, как ловко увела ожерелье у Дунаны, ясно? Ну ладно, пойду отмоюсь и предстану перед вами настоящей принцессой.

Людоедка двинулась к выходу, тяжело переставляя ногу, отягощенную окаменевшей глиной. Шлейф материи, выпачканной после соприкосновения с немытым телом, волочился следом. Свифт выглянул в коридор и удостоверился, что девушка направилась именно в покои Ночного. В спальне Чаглави было темно. Послышался шорох ткани, Ли сбросила плащ. Потом раздался плеск – она погрузилась в воду. Потом – дикий визг. Людоедка обнаружила в бассейне теплого шервана. О черве никто не думал, этого она в чужих мыслях прочесть не могла.

Чаглави со Свифтом, перепуганные не меньше купальщицы, кинулись во тьму. Ли замерла, сжавшись в углу бассейна. Икая, она объяснила, что здесь, в воде, какой-то зверь и что она боится – это служанки подсунули ядовитого йеффа, чтобы умертвить людоедку, дабы не вышла наружу правда про ожерелье из синих раковин. И про платье Мавассы, которое Дунана нарочно выпачкала. И про то, что Мавасса развела морской водой шату, которую Дунана несла Размалу, чтобы князь осерчал на невиновную Дунану. И про красивую ленту Фистуйзы, и про куски пирога, украденные у Аклахи…

Девушка болтала, и болтала, и болтала, пересказывая дворцовые сплетни, которые успела почерпнуть из головы служанки. Чаглави тем временем вытаскивал из воды шервана и помещал в широкий таз…

Наконец Ли оправилась от испуга и прикрикнула:

– Ну и идите отсюда, что ли! Нечего пялиться. Эй, да ты же отлично видишь в темноте! А что значит Ночной? И запомни – я не самка колдуна! И заруби себе на носу: я в тысячу раз красивее какой-то там Айроры Дженкинс! И вообще, почему ты до сих пор здесь? Могу я спокойно помыться?

* * *

Отмытая людоедка выглядела совершенно иначе. Одежда служанок, девиц крупных и плотных, оказалась слишком широка, да и сложением Ли заметно отличалась от людей. Вообще, Чаглави тут же отметил сходство девчонки с Джеремией Свифтом. Не фамильное сходство, конечно, – но что они принадлежат к одному виду, сомнений не вызывало. На голове у пленницы были не иглы, а волосы, остриженные почти так же коротко, как у Свифта, но только неровно, клочьями. Просто раньше они свалялись и слиплись.

Заметных шрамов на ее лице не было, зато вокруг глаза расплывалось темно-фиолетовое пятно, по краям цвет медленно переходил к зеленоватому – и уже потом к обычному нездоровому розово-коричневому, как у колдунов. У людей кожа серая, у Ночных светлей, у Дневных – более темная. А колдуны – розовые, и только после длительного пребывания на солнце коричневеют.

Тонкие руки людоедки были покрыты царапинами и пятнами такого же фиолетового оттенка, как и отметина на лице. С точки зрения Чаглави, Ли выглядела скорее странно, чем привлекательно либо отталкивающе.

Зато Джеремия уставился на девушку, он видел совсем не то, что Ночной. Он видел широко распахнутые зеленые глаза, вздернутый нос, пухлые губки… Ли под этим взглядом тут же начала краснеть, чем еще больше удивила Чаглави. Шкура колдунов обладала странным свойством менять цвет.

– Кто это тебя? – спросил Свифт, указывая на темное пятно вокруг глаза.

– А, не помню! – Ли беспечно махнула рукой, другой придерживая широкое одеяние, грозившее свалиться с тощей фигуры. – Мало ли их было, уродов!

Девушка, приволакивая отягощенную колодкой ногу, прошла в комнату и плюхнулась на подушки. «И вот такими существами пугал Размал? – подумал Чаглави. – Вот это людоед?»

– Себя за руку укуси! – потребовала Ли.

– Зачем это? – удивился юноша.

– Убедишься, что невкусный, – пояснила девчонка. – Больно надо мне тебя есть. Фу, гадость какая… И другим нашим тоже!

– А почему же тогда вас считают?..

Ли не дала закончить вопрос.

– А я почем знаю? Мы думающих не едим, это нехорошо. А вот такие, как Мажга, между прочим, тушканов едят.

– Тушканы – это?..

– Это думающие! – Ли нахмурилась. – Ну как я тебе объясню, если ты нездешний? Они хорошие, пушистые, очень добрые.

Девушка обернулась к Свифту, который как раз вспомнил о странных существах, одаривших его флягой.

– О! Точно! Да, тушканы это были. Видишь? Ведь правда хорошие?

Свифт кивнул.

– А вы откуда взялись? – без всякого перехода брякнул Ночной. – И кто еще думающий живет в Испорченных Землях?

– В Испорченных Землях всякая гадость может оказаться думающей, – задумчиво заговорила Ли. Она одновременно говорила и прислушивалась к мыслям собеседников, с двумя сразу ей было тяжело. – Ага, вас уже успели напугать… ну, в общем, да, Испорченные Земли довольно опасное местечко. То есть для чужаков. Мне так вроде ничего… Эй, вы думайте по очереди, что ли?

– Ли, давай поговорим, как обычные люди, – предложил Свифт.

– Врать, что ли, будем? – удивилась девушка, с грохотом водя по полу каменной глыбой, налепленной на лодыжку. – Зачем это?

– Нет, я имел в виду без чтения мыслей. Ты уже успокоилась, верно? Не будешь тарахтеть? Мы с Чаглави собираемся в Испорченные Земли. Ты же с нами пойдешь?

– Да уж здесь не останусь. Слушай, Свифт, а ты не можешь эту штуку с меня снять?

Ли выставила ногу с комом шервановой глины, из которой торчали клочья коричневых волос. Джеремия только теперь сообразил, что для колодки использовали шевелюру Ли.

– Да не переживай ты так, – девушка улыбнулась, – волосы отрастут. Лучше дай поесть. А я вам про Испорченные Земли расскажу. С чего начать?

Джеремия пошел в комнату Чаглави, где возле бассейна осталась еда.

– Откуда вы взялись? – напомнил Чаглави. – И тушканы, и другие?

– Как это откуда? Это же Испорченные Земли! – Ли пожала плечами, будто вопрос был лишен смысла. – Там всегда что-то ниоткуда появляется! Или старое изменяется. Иногда выходит очень интересное, вроде моего дяди Гу.

– Гу?

– Гу – это сокращенное. Полностью так: Губерт-который-ростом-как-два-человека-который-ест-как-пять-человек-который-убил-много-злых-который-громко-храпит-по-ночам-и-еще-громче-когда-спит-днем-который… Хватит? Слушай, Чаглави, у тебя морда сейчас еще глупей, чем твои мысли!

Тут явился Свифт с миской фруктов.

– Это – не думающие? – серьезным тоном осведомился колдун.

– Обычно – нет! – буркнула Ли и тут же доказала, что не думающих она есть может очень быстро.

* * *

Дальнейший рассказ об Испорченных Землях девушка продолжала с набитым ртом. О ее родных краях нельзя сказать ничего определенного, кроме единственного непреложного факта – что о них нельзя сказать ничего определенного. Когда и каким образом род Ли объявился на Амагаре, никто не помнит. Тушканы тоже не помнят.

Вообще, есть такие зверьки, маленькие, пушистые, тушканы на них похожи. Но зверьки совсем не думающие, в песке живут, норы копают. Тушканы считают, что почему-то из этих зверьков очень быстро развились. В Испорченных Землях многие быстро развиваются и меняются, растения тоже – не только звери. Возможно, существа, которых амагарцы именуют людоедами, а Ночной – колдунами, тоже переменились под воздействием таинственных сил, которые гнездятся в центре континента.

Люди колонизировали побережье, случилось это в давнюю эпоху, во времена расцвета королевства Ночных… Впрочем, об этом Чаглави знал куда больше. Ну а при попытках продвинуться в глубину Амагара поселенцы наткнулись на Испорченные Земли. Проникнуть туда не мог никто, даже самые многочисленные и хорошо снаряженные экспедиции терпели неудачу – так что колонизаторы решили ограничиться побережьем, где основали несколько городов. Самый большой и могущественный – Хамак. Оказывается, жители Испорченных Земель знают о собственном происхождении немногим больше, чем люди побережья.

Свифт расстроился, он надеялся узнать подробности…

– А что такого? – удивилась Ли. – Кому какое дело до прошлого? У нас и о будущем-то думать не любят.

– А как ты вообще в Хамак попала? – спросил Чаглави.

– Поймали. Подкрались, пока я спала, – буркнула Ли. Эта тема ей не нравилась. – Если бы не спала, не поймали бы. Я бы сама их поймала.

Потом девушка оживилась.

– Свифт, а давай ты их всех убьешь? Нет, не весь Хамак! Ты что, глупый? Если всех дураков убить, будет скучно, некого дразнить! А вот Мажгу – за то, что он меня поймал… Кувая-гончара, он мне на ногу такую дрянь налепил, еще Пьюка, он мне волосы отрезал и Куваю помогал, еще этих двоих, как их, забыла, которые стражники в судебном доме, еще Мавассу, Дунану, Фистуйзу, Аклаху…

Ли так увлеклась, что даже о фруктах позабыла. И была страшно удивлена, когда уловила мысли Свифта.

– Как – никого не убьем? Что значит – ты меня заставишь съесть всех, кого убьешь?

Потом девушка расхохоталась.

– А ты веселый, – наконец произнесла она и снова взялась за фрукты. – Я знаю, куда тебе надо в Испорченных Землях. Там свои волшебные штуки найдешь – или не найдешь вовсе нигде. Я это место хорошо знаю, оно называется Полые Холмы. Там дырки в земле, как в городе тушканов, но еще интересней. Наши туда не ходят, потому что опасно, а я мысли читать умею, чую, где опасно. Там занятно бродить… И еще там спящий бог.

Тут Ли уловила в головах собеседников такую волну недоумения, что ойкнула и взмолилась:

– Ну, думайте же не так громко! Я все расскажу, погодите! Ой, погодите, не сразу! Значит, так. Есть место – Полые Холмы. Там Испорченные Земли самые испорченные. Да, Джеремия… что за длинное имя! Я говорю, да, я тоже думаю, что оттуда вся испорченность и идет, там… да. Да. Да, Чаглави, повторю для тебя. Под землей много проходов и коридоров с твердыми стенками. В них можно найти всякие старые штучки, ни на что не похожие. Но попасть туда непросто. Тушканы вон уж как любят под землей копаться, а туда не ходят. Там много страшных. Есть и думающие, но такие, которые думают неправильно. Очень злые. Там спит бог. Он не умер, но не может ничего сделать, потому что у него нет силы, чтобы проснуться. Иногда по утрам я слышу его мысли. Да, я пыталась с ним говорить. Нет, это очень трудно. Ну вот так, почему-то именно утром… Он пытался объяснить, но я не понимаю его слов. Он говорит «разность потенциалов». Утром часть нагревается солнцем, а та, что внизу, в земле, остается холодной. Не знаю, чего часть. Возникает разность потенциалов между чем-то и чем-то, чего я не могу назвать, потому что там все непонятно и одно непонятное цепляется за другое непонятное, которое вставлено между… В общем, тогда бог немножко просыпается и может со мной говорить. Ты понимаешь, что это значит? Ну и дурак. А Свифт понимает. Нет, я не дура. Я не понимаю, потому что мне этого не нужно понимать. А синяк у меня вокруг глаза пройдет, понял? Я красивая! Перестань думать об Айроре Дженкинс! И ты тоже! Да, да. Да. Нет. Нет, это я не тебе, а Свифту. Все! Все, я больше не могу! Да, Свифт. Нет, Чаглави. Да, я пойду с вами, если вы уберете наконец эту дрянь с моей ноги. Я потерплю, Свифт. Ты дурак, Чаглави. Ты хлын!

– А что ты подумал? – полюбопытствовал Джеремия.

– Что этот колтун, когда снимешь с ее ноги, нужно налепить на язык.

– А это идея!

– Ты тоже дурак, Джеремия Свифт.

Глава 8 К Испорченным Землям

В путь отправились до рассвета. Верней, была ночь, восток едва начал светлеть, когда Чаглави и Джеремия покинули дворец Размала. Их сопровождали людоедка Ли и Мажга с тремя воинами. Все несли снаряжение: оружие, запас еды, бурдюки с питьевой водой. Ли оружия не доверили, нагрузили продуктами. Одежду ей вчера кое-как подогнали по фигуре, к тому же девушка укоротила подол, чтобы не мешал в дороге, однако смотрелась она смешно в широком платье, собранном у талии и на плечах, от чего одежка, казалось, состоит из сплошных складок.

Свифт обратил внимание: девушка старается расположиться так, чтобы между Мажгой и нею был колдун. Выбрав момент, тихонько спросил:

– У Мажги плохое на уме?

– Очень плохое, – пожаловалась Ли. – Ты присматривай за ним, ладно? Он совсем злой сегодня. Я думала, он уже бросил на меня дуться.

– Не бросил, значит… А что ему князь велел? Никакой пакости насчет нас?

– Эй, – окликнул Чаглави, – вы чего там шепчетесь?

– А ты как думал о своей Мавассе, так и думай дальше! – отрезала девушка. – Мы тут о делах нашей расы говорим!

Потом покачала головой и добавила шепотом:

– Нет, Размал ничего такого не приказывал. Только проводить до границы, и все. Это Мажга сам злится.

– На тебя? – уточнил Свифт. – Что ж, я его понимаю.

– Любой его поймет… – смиренно согласилась Ли. Похоже, она решила держаться паинькой. – Очень уж ему от меня доставалось…

По сравнению с укрепленными поселениями Дневных Хамак оказался намного обширней. Это и понятно – город не был обнесен стенами, улицы, рыночные площади и мастерские перемежались садами и пустырями, куда днем выгоняли пастись газлонов. Так что пришельцы не сразу поняли, когда они покинули пределы столицы княжества. Просто в какой-то момент перестали попадаться участки, застроенные домами так густо, что их можно было назвать улицами. Однако то там, то сям виднелись постройки, засеянные поля и огороды, обнесенные изгородями. Ограды были необходимы из-за животных, которым позволяли пастись повсюду.

Чем дальше от дворца, тем реже встречалась возделанная земля. Дорога большей частью шла по лесу. Деревья здесь были не такие, как на севере – более раскидистые, с крупными мясистыми листьями. Изредка приходилось перебираться через ручьи. Тогда путники шагали по мосткам без перил. При этом Ли неизменно старалась держаться подальше от Мажги.

Когда встало солнце, вокруг были совершенно девственные заросли, да и дорога превратилась в тропу, впрочем, широкую и хорошо утоптанную. На берегу ручейка путешественники расположились на привал. Не для отдыха, никто не устал до такой степени, чтобы требовалась передышка – все были более или менее привычны к пешим переходам, за исключением, быть может, одного только Чаглави, который все свои странствия до сих пор проделывал в седле. Просто пришло время завтракать. Быстро перекусили фруктами и сушеным мясом и тронулись дальше.

Чем выше поднималось солнце, тем теплей становилось. Правда, дорога большей частью шла в тени, но стоило выйти на открытый участок, как жара оказывалась ощутимой. Свифт велел Чаглави надеть шляпу, да и плащ тоже. Здесь, у экватора, даже и без отраженного горами света северянину было недолго обгореть.

Ночной прихватил легкую накидку из тонкой светлой ткани, но надевать не спешил, держал наготове. Дальше в глубь материка заросли стали редеть, все чаще приходилось шагать по солнцепеку. Теперь Чаглави безропотно укрылся. Пеший переход по жаре давался ему тяжело, юноша стал задумываться, не окажется ли он обузой легкому на ногу Свифту. Ли уловила сомнения спутника и бесцеремонно объяснила, что по Испорченным Землям идти придется медленней. Там нет дорог, к тому же время от времени следует осматриваться – нет ли какой неожиданности в округе.

– Неожиданности? – спросил Чаглави, утирая пот. – Или опасности?

– Это почти всегда одно и то же в Испорченных Землях, – сама девушка шагала легко, да еще и вертелась на ходу. – Правило простое: если видишь что-то незнакомое или непонятное, то лучше прячься или убегай. Не нужно проверять на себе.

– А на ком?

Сегодня девушка исполняла обещание и позволяла задать вопрос вслух, прежде чем отвечала.

– На ком получится. В крайнем случае, у нас есть ты. Ты самый неуклюжий, тебя опасность настигнет, а мы с Джеремией убежим. Я бы, конечно, еще и Мажгу прихватила… да он побоится, наверное.

Воин сплюнул, но отвечать вслух или предпринимать какие-либо активные действия не стал. Ли по-прежнему сохраняла бдительность и старательно держалась так, что между одноглазым и ею оставался Свифт. Эти маневры девушка выполняла как бы невзначай, с непринужденным видом.

* * *

Днем стало совсем жарко, Чаглави начал обильно потеть, но старался держаться. Путешественники пошли медленней, в основном из-за Ночного. Джеремия, не говоря ни слова, снял с плеча юноши мешок с припасами, но тот замотал головой и потянул свою ношу обратно. Вероятно, эта сцена и послужила причиной тому, что Мажга объявил привал.

Чаглави смутился, но помалкивал. В этот раз остановились надолго. Мажга, будто бы ни к кому не обращаясь, бросил:

– Переждем самую жару, потом дальше двинемся. Скоро степь пойдет, там от солнца уже не укрыться.

И верно – когда снова тронулись в путь, шагать пришлось по заросшей травами равнине. Рощицы попадались только изредка, да и те вскоре исчезли. Земля под ногами пошла сухая, растрескавшаяся.

– Это пока лето, здесь сушь, – пояснила Ли в ответ на не произнесенный вопрос Свифта, – зимой пойдут дожди, все размокнет, а весной… у-у, весной здесь земля цветет!

На закате показались границы владений Размала – у самого горизонта встали ажурные силуэты башен, четко выделяющиеся на фоне темнеющего неба.

– Ваши башни? – спросил колдун Мажгу.

– Наши. Следим, чтобы ничего крупного из Испорченных Земель не прошло.

– Ну и как, удается?

– Пройти? Удается. Особенно ночью. Ночью не уследить.

– Я бы прошла, – похвасталась людоедка.

– Ты мелочь, – заметил Мажга, – а сторожа только за крупными тварями следят. – На тебя разве что плюнули бы с башни.

– Может, я и мелочь, – неожиданно согласилась девушка. – Но только ты со своими дураками меня ловил вшестером. Ой, Свифт, он в меня хочет камнем кинуть! Стукни его!

– Мажга, потерпи, а? – попросил Джеремия. – Мы же скоро расстанемся.

– Ладно. Но ты помнишь уговор? Чтобы я ее больше не видел.

– Не надейся, – отрезала Ли.

Тут заговорил Чаглави.

– Мажга, а сколько ты еще с нами пройдешь?

– До башен. Вон там, в лагере сторожей, заночуем, а на рассвете распрощаемся. Я назад в Хамак двину, а вы – куда собирались.

Подножия башни путники достигли при последних лучах солнца. Башня была решетчатая, из толстых бревен, к площадке наверху вела лестница. Стояла каланча на холме, посреди обнесенного частоколом лагеря. Гарнизон – три десятка солдат.

Мажгу здесь знали и не стали удивляться странным спутникам одноглазого вояки.

– Что у вас? Появлялось что интересное? – осведомился Мажга.

Ему показали труп диковинного животного. Длиной больше человеческого роста, если вместе с хвостом. Хвост, правда, составлял почти треть длины. Песочного цвета облезлая шерсть, вытянутая зубастая морда с близко посаженными глазками на непропорционально маленькой голове.

– Довольно большой, – заметил одноглазый, – давно таких не попадалось.

Сторожа закивали, соглашаясь: давно, давно не было. Обнаглели эти твари, так и лезут, так и лезут через границу.

– Что это за зверь? – спросил Чаглави.

– Это хлын, – тут же затараторила Ли, – только не настоящий, а переделанный Испорченными Землями. Настоящие – маленькие. А эти недавно появились, да, видно, скоро исчезнут.

Никто с девушкой спорить не стал. Но, вероятно, Чаглави задал вопрос мысленно, так что Ли обернулась к нему и стала объяснять:

– Испорченные Земли портят все, что на них. Из прежних зверей делают всяких разных, даже больших. Когда получается удачно, новые существа приживаются, а эти – не прижились. Скоро вымрут. Хлыну хорошо маленьким быть, у него ноги короткие, он не может убегать, ему нужно прятаться. Такой большой не спрячется. Вот они и бегут из Испорченных Земель, там им опасно, там не выжить. А стража их убивает.

Чаглави еще раз поглядел на зубы хлына-переростка и подумал: что же там такое, в Испорченных Землях, если большие зубы – не защита?

– Я тебя пугать не буду, – заявила Ли, – сам увидишь. Но тебе бояться нечего, с тобой мы с Джеремией Свифтом. Мы тебя защитим. Только слушайся меня, и все будет хорошо.

Чаглави вздохнул. Именно этого он и боялся – стать обузой. Ли ободряюще похлопала его по плечу. Правда, для этого ей пришлось приподняться на цыпочки.

* * *

На ночлег путешественники расположились внутри ограды, но в стороне от Мажги и сторожей. Ли из предосторожности улеглась между Чаглави и Свифтом. Ночью было тепло, трещали какие-то насекомые в траве… Перед рассветом похолодало, и Свифт, проснувшись, обнаружил, что людоедка переползла поближе к нему, прижалась щекой к плечу колдуна. Девушка сопела и шевелила губами, как будто непрерывно разговаривала даже во сне. Несладко приходится ее сновидениям, должно быть, спящая Ли достала их болтовней.

Джеремия лежал, слушал дыхание Ли и улыбался. Потом девушка стала дышать тише и будто невзначай положила руку на грудь Свифта. Когда она попыталась передвинуть и ногу, Джеремия сказал:

– Если ты выспалась, давай разбудим Чаглави да пойдем, что ли?

Ли тут же отодвинулась, напоказ широко зевнула – будто только что проснулась – и громко объявила:

– Мне много спать не надо, я в ящике на всю жизнь отоспалась. А Чаглави, конечно, хороший, но ему нужно спать много, не то устанет.

– Я днем отосплюсь, если привал сделаем, – подал голос юноша, – я Ночной, мне днем лучше спится.

– Тогда идем отсюда, – предложила Ли, – а то Мажга проснется и опять решит в меня камнем кинуть. Он все время этого хочет, я чувствую!

Однако без позволения Мажги уйти не позволили. Ночная охрана разбудила одноглазого. Вояка вовсе не обиделся, что не дали доспать.

– Чем раньше эта гадкая тварь уберется отсюда со своим писклявым голоском и ядовитым жалом вместо языка, тем лучше!

Путешественники разобрали поклажу – теперь, когда Мажга и трое воинов не помогали, каждому досталось помногу – и покинули укрепление.

Ли первой ускакала во тьму, Чаглави, впрочем, сказал, что видит девушку – она ждет совсем рядом, сидит за кустами.

Когда группа воссоединилась, Ли объявила:

– Ну, сюда этот бритый хлын камнем не докинет! Теперь можно идти спокойно.

И принялась, как обычно, громко болтать. Смысл ее разглагольствований сводился к тому, что бояться Джеремии с Чаглави нечего, она заранее почует мысли любого опасного существа и предупредит.

– Очень хорошо, – буркнул наконец Свифт, – но лучше бы тебе помолчать. Если ты не учуешь спящего зверя, мы рискуем на него наступить.

– Сейчас ночь, и опасные звери не спят, – обиделась Ли.

Они шагали по равнине, земля была сухой и голой, только кое-где попадались участки, поросшие невысокой травой. До восхода оставалось недолго, и серые сумерки заливали пустыню призрачным светом. Округа казалась мирной и спокойной, смолкли даже насекомые, которые трещали ночь напролет.

– Да, это верно, – поддержал девушку Чаглави, – так уж повелось, что опасные хищники охотятся по ночам. Вот и мы, Ночные, – мы как хищники нашей земли. А Дневные – как скот. Поэтому нам по праву принадлежит первенство.

– Не собираюсь тебя разочаровывать, – заметил Свифт, – но хищник отступает перед стадом, а с пути разъяренного тарвула уберется даже семейство ангваргов.

– А бейрах?

– И бейрах. Чаглави, мы в Испорченных Землях, здесь может встретиться все, что угодно. Все, что ты можешь вообразить и… Как сказал Размал? «Твое воображение станет куда более изощренным, чем до прогулки в Испорченные Земли». Помнишь? Он прав. Видел, какое чудище стража прикончила? У него глаза дневного зверя.

– Ладно, – неожиданно согласилась Ли. – Ты прав, конечно. Хлыны и днем могут шастать… просто я очень волновалась, когда мы уходили. Мажга все еще злится, он и камень уже успел подобрать, пока вы прощались.

– Все, Мажгу можешь забыть. Веди нас к Полым Холмам, Ли. Проведешь по Испорченным Землям – и возвращайся к своему народу. Только тогда уж гляди – не отбивайся от своих и не попадайся охотникам из Хамака.

– Я не отбивалась от своих… – вздохнула девушка.

– А почему же оказалась одна? – удивился Чаглави. – Ты же сказала, тебя выследили, пока ты спала?

– В самом деле, – поддержал друга Свифт, – почему тебя шестеро охотников застигли, когда ты спала в одиночку?

Ответа не последовало. Неожиданно на болтливую девушку снизошло молчание, и Ли не сказала ни слова, пока над равниной не взошло огромное багровое солнце.

* * *

Чем дальше от границ Хамакского княжества, тем суше становилась местность. Все реже стали попадаться пучки травы, а кусты если и встречались, то изломанные колючие побеги, похожие на костлявые руки, которые иссушенная земля тянет к небу, выпрашивая дождя. Проводником стала, как и уговаривались, Ли. Она вела путников неспешно, часто останавливалась, оглядывалась и прислушивалась, склонив голову набок. Время от времени они меняли направление – девушка обходила кого-то или что-то на расстоянии настолько большом, что Джеремия не понимал, встречи с какой именно опасностью они избежали.

Чаглави очень хотелось пить, но он сдерживался. Из странствий по краю Дня он вынес наблюдение: если в жару начнешь пить, то остановиться невозможно. Лучше держаться до последнего.

– Не понимаю, чего людей сюда вообще тянет, – заметил Свифт, оглядывая безжизненный пейзаж, – вот уж верно сказано: Испорченные Земли. На побережье куда лучше.

– Мы еще выйдем к плодородным краям, – пообещала проводница, – здесь сушь, а к югу снова зелень и много воды.

– Странно, я думал: воды стекают к океану. Так было бы правильно. А по-твоему выходит, что здесь водораздел.

– Во, точно! – обрадовалась Ли. – Водораздел! Так говорит спящий бог. Я не понимаю, что это значит, но он так говорит.

– А он как-то объяснял, почему водораздел в двух днях пути от побережья?

– Объяснял, но я же не понимаю, когда он мудреными словами выражается. Он говорит: когда он явился на Амагар, случилась катастрофа. Джем, что такое катастрофа?

– Это большое бедствие… Как ты меня назвала?

– Джем. Это проще, чем говорить твое полное имя.

– Мне не нравится.

– Тебе не нравится – не называй себя так. А мне очень нравится. Так вот, спящий бог явился на Амагар с неба, и была катастрофа. Одновременно с ним явилось еще что-то злое, что вызвало катастрофу. Там, куда пришло это что-то…

– Ходовой отсек?

– Так ты все знаешь! – возмутилась Ли. Потом добавила, прочтя в голове Свифта: – Нет… не знаешь… странно. Дженкинс. Он тебе рассказал. В твоей голове слишком много Дженкинсов. Да, ходовой отсек вызвал большое изменение, получилось озеро, теперь вся вода течет в озеро, оно становится все больше и больше, так что достать ходовой отсек со дна становится более трудным делом с каждым годом. Зато падает… как ты подумал? Спящий бог тоже зовет это зло радиацией. Да. Он знает. Нет, этого я не понимаю. Но он тоже говорит – чем больше воды над ходовым отсеком, тем меньше зла просачивается из озера.

– Ну, можно хоть что-то объяснить мне? – взмолился Чаглави. – Мне очень интересно!

– Часть звездного корабля, пораженная злой магией под названием радиация, упала на равнине к югу отсюда, – быстро, пока не встряла Ли, выпалил Свифт, – пробила в земле большую дыру, туда стекает вода местных рек, вместо того чтобы течь к океану. В итоге образовалась полоса пустыни, линия водораздела, а когда мы минуем гребень, то…

– Стоп! – негромко крикнула Ли, поднимая ладонь. – Очень странно, но впереди – сильный самец.

– Самец – кто? Какой зверь? И почему странно? – спросил Свифт, оглядываясь. – Я никого не вижу.

– Странно… – Ли тоже вертела головой. – Здесь рядом зверь, который считает себя самым сильным самцом своего племени. Он никого не боится в округе, он в жизни не встречал равного, он глядит на всех сверху, с горы… с какой горы, здесь же не… А! Вот же он!

Девушка рассмеялась и подбежала к небольшому камню. На серой поверхности притаилась тварь, немного похожая на маленького ангварга, только передвигающаяся на четырех конечностях. Заслышав шаги Ли, зверек хотел юркнуть с камня, но девушка поймала его и показала спутникам.

– Вот! Это его мысли я уловила. Вот глупышка!.. Нет, Чаглави, не я глупышка, а этот зверь глупышка. Он не думающий, но чувствует очень сильно, даже сильнее, чем хлын. Мысли? Я сказала «мысли»? Ну да, сказала… А как это назвать, когда маленький зверь глядит с камня и считает, что он – самый сильный самец в своем племени? Что он в жизни не встречал равного соперника? Если это не мысли, так что это? Да, Свифт, он вкусный, но я его отпущу, потому что… беги, дурашка.

Ли опустила сильного самца на камень, тот мигом порскнул в какую-то щель и затаился. Свифт вздохнул.

– Да, – подтвердила его сомнения Ли, – вы со мной намучаетесь. Но есть того, кто так сильно чувствует, нельзя. Может, его дети будут думающими? Думающих есть неправильно.

* * *

Когда солнце достигло зенита, странники остановились на дневку. Ли утверждала, что по пустыне не следует идти в самую жару. Все равно безводную полосу они пересекут нынче же до темноты, а там в любом случае следует сделать привал, так что лучше уж шагать с передышками.

Место для привала выбрали в узкой лощине между поросших колючками бугров. В скудной тени было не укрыться, солнце жгло совершенно невыносимо, и Свифт расправил на колючих ветках одеяло, чтобы пересидеть под ним.

Уставший Чаглави поел фруктов, запил водой и тут же уснул. Кроме жары и усталости, Ночного очень удручал постоянный яркий свет. Ли будто бы и жара была нипочем. Она прошлась вокруг, прислушиваясь к нехитрым ощущениям зверушек и пресмыкающихся, затаившихся теперь, как и путники, в тени. Свифт наблюдал, как странно движется девушка – она доверяла умению подслушивать чужие эмоции не меньше, чем зрению и слуху. Удивительный талант, и Ли довела навыки до совершенства – она умела увертываться от колотушек, когда сидела в хамакской темнице, благодаря тому, что знала заранее, куда и в какой миг последует пинок. Можно представить, как талант пленницы бесил тюремщиков…

Вот Ли остановилась и поманила Джеремию. Колдун приблизился.

– Гляди! Только тихо, не вспугни, я нарочно их позвала, чтобы ты поглядел!

Свифт поглядел. Из норок высунулись любопытные пушистые мордочки, потом маленькие зверьки показались на поверхности целиком. Даже выпрямившись во весь рост, они не доставали девушке до колена, но обликом пушистые обитатели пустыни удивительно напоминали добрых тушканов, напоивших Свифта на побережье. Удивительно.

– Ну ладно, я их отпущу, если поглядел. Нет, у нас никто не умеет с живыми общаться, только я, – самодовольно заявила девушка. – Похожи эти маленькие на тушканов? Видишь теперь, как действуют Испорченные Земли!

– Ладно, идем в тень.

– Идем, Джем.

– Ли, я повторяю: мне не нравится это имя.

– А мне нравится. И вообще, ты мне нравишься.

Свифт молча подумал. Девушка хихикнула и заявила:

– Учти, я всегда могу рассказать, как ты заработал этот красивый шрам. Да. Вот сейчас могу Чаглави рассказать. А потом всем, кого встретим. Да, мы вместе встретим. Нет, ты меня не оставишь здесь. Не надейся. Сам увидишь, почему!

Джеремия осознал, что не хочет оставлять удивительную Ли здесь. В самом деле, не хочет. Странное, неожиданное чувство… Интересно, какие еще сюрпризы таятся в Испорченных Землях?..

– Увидишь, – пообещала Ли.

Потом они забрались в тень под одеялом, висящим на колючках. Наступало самое жаркое время…

– Сейчас можно поспать, – заявила Ли.

– А ночью?

– Ночью там, куда мы идем, может оказаться не до сна. Лучше выспаться здесь и сейчас. Слишком жарко, никто нас не потревожит.

И девушка, подавая пример, тут же закрыла глаза. Свифт решил, что, наверное, нужно покараулить, пока спутники отдыхают.

– Не нужно караулить, – не открывая глаз, прокомментировала девушка. – Нужно спать. Хотя дело твое, Джем. А мне очень нравится. Джем, Джем, Джем.

Свифт вздохнул и подумал, что в такую жару, наверное, никто не станет охотиться… но лучше все-таки покараулить. Колдун задремал, но спал он чутко, несколько раз просыпался и оглядывался, когда различал шорох поблизости. Ничего интересного – какие-то мелкие букашки, которым понравилась тень…

Когда жара спала, Джеремия разбудил Чаглави и Ли. Свернули одеяло и двинулись в путь. К вечеру путники, как и обещала Ли, достигли более зеленых мест. Эта земля еще не казалась цветущим краем, но и не пустыня. Девушка звала шагать дальше, останавливаться было слишком опасно. Укрытий нет, а водопой близко, сюда могут забредать крупные хищники.

Солнце село, но путники продолжали двигаться. Чем темней становилось, тем уверенней чувствовал себя Чаглави. Он отлично видел и был готов ускорить шаг. Днем его щадили и темп взяли не слишком быстрый, так что юноша сохранил достаточно сил. Зато Ли, наоборот, теперь стала очень осторожной и все чаще останавливалась, чтобы прислушаться к происходящему в округе. Потом они вступили в заросли, некоторые деревья были достаточно высокими, чтобы назвать место, по которому они шагали, лесом. Едва ветки сомкнулись над головой, стало совсем темно, отовсюду неслись шорохи, скрипы и голоса мелких тварей.

– Насколько хватает твоего чутья? – тихо спросил Чаглави.

– Не слишком далеко слышу. Ты умеешь лазить по деревьям?

– Никогда не пробовал.

– Ну вот, заодно научишься. Идем! Вон там деревья вполне годятся. Как для чего? Для ночлега!

– Но…

– Нет! Лезь за мной! – Ли проворно вскочила на ветку, перебралась выше, еще выше, крона сомкнулась за ней, девушка скрылась в темноте.

Свифт пощупал ствол, ухватился руками повыше… И уже с ветки протянул ладонь Ночному:

– Давай руку! Не торчи внизу.

* * *

На дереве Чаглави не понравилось. Воин должен ощущать под ногами твердь, а ветки колебались, перемещались, потрескивали под тяжестью Ночного. Тощей Ли все было нипочем – она скакала по таким веткам, на которые Чаглави не решился бы и ногу поставить.

Свифт двигался осторожно, аккуратно проверял надежность опоры, потом переносил собственный вес на новую ветку. Ли уловила неуверенность Чаглави, засуетилась вокруг, отыскала для юноши удобную развилку, помогла стащить поклажу, что тоже было непросто среди цепляющихся сучьев и на неровной поверхности. Потом неугомонная девица выволокла откуда-то сверху охапку ползучих побегов и примотала туловище Чаглави к толстым веткам. Юноше это не понравилось, но он смолчал. Тем не менее Ли сочла нужным высказаться:

– Терпи! Не прекословь! Не то заснешь и свалишься, так что утром только косточки твои найдем. Кого я тогда буду дразнить?

Джеремия, не дожидаясь, стал привязываться сам, а Чаглави буркнул:

– Я не свалюсь, я же Ночной. Мне ночью спать не хочется вовсе.

– Что значит Ночной? – тут же заинтересовалась Ли. Прочла в мыслях обоих спутников и вынесла приговор: – Ничего себе… Так не бывает! И ты тоже все это видел? Да не может быть… ого! Да… Чего только на свете не случается!

Вычитав в головах приятелей о стене великих гор, о людях Дня и людях Ночи, Ли наконец успокоилась – и тоже обмотала себя лианами. При всем легкомыслии необходимых предосторожностей девушка придерживалась неукоснительно.

Наконец путешественники закончили возню и угомонились, устроившись на ночь. Джеремия только начал засыпать, как под деревом раздался гвалт и вой. Появилась стая хищников. Толком разглядеть их в тени колдун не смог, но из объяснений Ли понял, что здешние звери напоминают бейрахов северного континента, только эти поменьше и окрашены по-другому. Звери сперва бродили под деревом и, задирая морды, рычали. Потом несколько наиболее нетерпеливых предприняли попытку взобраться на ветки. Свифт вытащил копье, которое пристроил в петлях из лиан, чтобы находилось под рукой. Но оружие не понадобилось – бейрахи убедились, что достать путешественников не сумеют, и стая отступила от дерева.

Вскоре выяснилось, что их прогнал другой зверь – этот не рычал и не выл, только бродил внизу и сопел, вынюхивая следы.

– Я такого зверя не помню, – шепотом призналась Ли, – очень страшный. Не думающий совсем, только голод в голове. Он чует запах и тут же представляет, как в его пасти крошатся кости и течет теплая кровь… бр-р-р, какой злой. Страшный, страшный… и уходить не хочет.

– Я его вижу, – сообщил Чаглави. – Большущий.

Свифт почти ничего не видел, только замечал, как шевелится внизу тьма. Потом зверь привстал на задние лапы и положил передние на древесный ствол. Хищник, перебирая когтистыми ступнями, стал выпрямляться. Показались два тускло светящихся глаза, совсем рядом, едва ли не под ногами. Свифт даже ощутил исходящее из пасти зловоние, дерево под колдуном зашевелилось, потревоженное массой зверя…

В отдалении взвыли маленькие бейрахи, зверь повернул морду, так что Джеремия больше не видел глаз. Хищник коротко рыкнул, отпустил дерево (ствол снова качнулся) и потрусил в чащу на рык стаи.

– Решил у них добычу отнять, – объяснила Ли. Она по-прежнему говорила шепотом. – Стая кого-то задрала. Слушайте, сейчас начнется…

В самом деле, прошло немного времени, и ночь огласилась ревом – большой зверь схватился с бейрахами. Стая рычала и выла непрерывно, изредка слышался короткий рык большого хищника, затем многоголосое рычание стало удаляться… Большой победил?

– По-моему, нам повезло, что зверь услышал бейрахов, – заявил Джеремия.

– Ага, – грустным голосом согласилась Ли, – он бы не ушел из-под дерева. И днем бы не ушел. Он не умеет уходить, если есть добыча. Я теперь не засну, наверное.

Стало тихо. И Ли уснула.

* * *

Едва рассвело, Ли тут же стала распутывать петли лианы вокруг собственной талии. Свифт поступил проще – разрезал ножом. Пока они с Чаглави возились, девушка уже заскользила вниз.

– Эй, погоди… – окликнул ее колдун.

– Все в порядке! – ответила Ли уже снизу. – Зверей нет, никого нет. Спускайтесь!

Свифт с Ночным спускались не так шустро, к тому же Ли оставила наверху поклажу, так что и ее мешок пришлось нести спутникам. Земля под деревом была истоптана многочисленными лапами, а на стволе дерева остались длинные полосы, прорезанные острыми когтями большого зверя.

Свифт протянул Ли ее мешок, девушка тут же влезла в лямки и нетерпеливо потребовала выступать. Ей хотелось поглядеть поляну, с которой ночной хищник прогнал маленьких бейрахов.

– Ничего себе, – буркнул Джеремия, – я бы это место обошел десятой дорогой. Большой зверь должен быть где-то поблизости. С набитым брюхом он не мог далеко убраться.

– Его здесь нет! – твердо заявила девушка. – Идем, посмотрим, это будет интересно.

– Чего там интересного? – вступил в разговор Чаглави. – Какое-то животное, убитое бейрахами, да этот зверь спит. Он спит, вот ты его и не чувствуешь.

– Нет, нет, нет! – запротестовала Ли. – Чаглави, подумай сам, как я могла бы выжить в этом краю, если бы не умела отличить мертвого от спящего?

– Только чудом, – отрезал Свифт.

– Тогда я пойду одна. Я чувствую там много разных… – Ли склонила голову набок, прислушиваясь. Солнечный свет, пробиваясь между ветвей, лег на лицо девушки пятнами. Чаглави заметил, что ее синяк потерял цвет и стал светло-зеленым. – Не злых… И думающих! Это тушканы! Идем.

Не дожидаясь ответа, Ли устремилась в лес.

– Постой! – окликнул Свифт. – А о чем думают эти твои тушканы?

– Они не мои, – бросила Ли через плечо. – Я отсюда не понимаю, идем скорей, идем! Чаглави, не отставай!

– Я не отстаю, – пробурчал сзади юноша, ему было непривычно ходить по лесу, он то и дело спотыкался о корни и ползучие побеги.

– Стоп! – выкрикнула Ли.

Свифт тут же оказался рядом с девушкой и, мягко оттеснив ее, выступил вперед с копьем наперевес.

– Это не думающее, но опасное, – пояснила Ли, указывая на дерево. – Видишь, вроде лианы? Они хищные.

– В самом деле… Чаглави, осторожно!

У подножия дерева, увитого толстыми побегами свежего зеленого цвета, высилась груда костей мелких животных и хитиновых остовов насекомых. Лианы, похожие на щупальца, шевелились, хотя ветра не было. Дерево, на котором угнездилось растение-хищник, было мертвым, высохшим. Крону опутывала сеть молодых побегов паразита, раскинувших длинные клейкие листья, а ближе к земле ветки становились толстыми, как бедро человека. Их покрывали мелкие красные цветочки и бугры, из которых медленно сочилось прозрачное желе, густое и клейкое на вид.

– Для человека такое опасно? – поинтересовался Чаглави, выглядывая из-за спин спутников.

– Только для глупого человека, который подойдет совсем близко. У-у-у, злой, злой!

Будто в ответ на мысли девушки толстые ветви зашевелились и приподнялись, направляя округлые концы к путешественникам. От этого движения посыпались мелкие косточки, застрявшие между веток. Ночью растение подстерегло нескольких птичек.

– Обойдем вокруг, – объявила Ли. – За мной!

Чаглави с Джеремией переглянулись и последовали за девушкой. Пока что путешествие проходило достаточно гладко, чтобы относиться к решениям Ли с доверием. Впрочем, вела она спутников с похвальной осмотрительностью. В лесу было довольно тихо, изредка слышались голоса мелких птиц, под ногами шуршали насекомые… Свифт подумал, что они теряют время, уклоняясь от маршрута. Он должен скорей найти грузовой отсек и убедиться, что древние артефакты сохранились в рабочем состоянии, а вместо этого…

– Уже почти пришли, – оправдываясь, пробурчала девушка. – Это интересно, вот увидишь, Джем! Тебе тоже интересно! Не спорь, ну зачем ты споришь? Я же твои мысли читаю… Вон за теми большими деревьями – видишь? Там, где синие цветы. Там тушканы, я уже хорошо слышу. Опасности нет, интересное узнаем.

За деревьями, у подножия которых росли крупные синие цветы, лес заканчивался. На открытом пространстве копошилось больше десятка тушканов. Они заканчивали срезать мясо с костей ночного страшилища. Теперь, когда костяк лежал, вытянувшись, его длина, считая с хвостом, составляла больше четырех человеческих ростов. Головы хищника не было видно, шейные позвонки торчали из-под здоровенного камня. Чаглави прикинул, что для того, чтобы поднять подобный вес, потребовалось бы трое, а то и четверо сильных Ночных. Не говоря уже о том, чтобы нанести такой увесистой штукой удар…

Перемазанные кровью тушканы резали широкие пласты багрового мяса, привязывали к шестам и волокли прочь – к холмам, которые высились в отдалении посреди открытого пространства. Самый крупный из маленьких пушистиков весил куда меньше, чем камень, сразивший ночное страшилище…

* * *

Завидев приближающихся путешественников, тушканы бросили работу и насторожились – и тут же с радостным писком бросились к Ли. Девушку они хорошо знали. Окружив ее, принялись похлопывать и гладить, пятная широкий балахон кровавыми отпечатками лапок. Ли смеялась и тоже поглаживала пушистые мордочки и загривки. На спутников девушки думающие глядели спокойно и без неприязни. Видимо, тушканам было достаточно, что новые существа явились вместе с их давней подружкой.

Когда первый радостный порыв прошел, тушканы принялись наперебой рассказывать, шипя и с трудом выхаркивая странные звуки. Речевой аппарат прогрессировал у них куда медленней, чем мозг и конечности. Ли, разумеется, понимала пушистых без слов. Потом стала взахлеб объяснять Свифту и Чаглави, можно сказать – переводила с тушканьего:

– Они рады… очень. Давно не виделись. Много новостей. Совсем изменилось. Теперь по-другому. Очень. Очень. Веселый. Радостно. Много хорошо. Хорошо много. Новый. Хороший новый.

– Стой! Погоди, Ли! – попросил Чаглави. – Ты повторяешь за всеми сразу, я не понимаю. Расскажи спокойно!

Тушканы смолкли, блестя круглыми глазками на пришельца.

– Объясни, что здесь произошло, только медленно, – поддержал Ночного Свифт. – Как убили зверя?

Ли задумалась, тушканы расступились, не отпуская рук девушки, всем хотелось касаться ее. Некоторые держались за широкий подол.

– Хорошо, мы пойдем с вами, – сказала девушка, обращаясь к мохнатым друзьям, – только ненадолго.

– Э, мы теряем время, – напомнил Свифт.

– Джем, я им сказала: ненадолго, – спокойно возразила девушка, – тем более, нам все равно по пути. Ты как хочешь: потерять время, обходя город тушканов, или забежать к ним в гости ненадолго?

– Ладно! – буркнул Джеремия. Он уже смирился с «Джемом».

Тушканы пошипели, обсуждая ответы гостей, и возвратились к работе – резать и увязывать пласты мяса. Тем временем Ли объясняла:

– У тушканов теперь другая жизнь, хорошая, в безопасности. У них в городе поселился большой защитник. Он сражается с их врагами и со всякими опасными, которые думают неправильно или не думают. За это тушканы его кормят. И его семейство. Когда есть большой зверь, много мяса, тогда всем достается вдоволь. Когда нет злых, тушканы собирают съедобное для себя и защитника. Все довольны.

– А кто этот защитник? – спросил Чаглави.

– Увидишь, – коротко ответила Ли. – Он кинул камень и убил зверя.

– С третьего раза, – заметил Свифт, оглядывая поляну, – вон еще камни.

– Хоть с какого, а убил, – девушка пожала плечами. – Ну, идем?

Тушканы уже навьючились мясом и призывно шипели, приглашая следовать за ними в город. Ли помахала рукой – и процессия двинулась в путь. Тушканы шагали вереницей, по двое волокли палки с увязанными кровавыми свертками, которые примотали к шестам лианами. Дальше шли гости, и замыкали шествие самые сильные самцы волосатиков, эти были вооружены копьями с наконечниками из кости и длинных зубов какого-то хищника. Они волокли остатки мяса в плетеных мешках, притороченных за спиной.

Солнце начало припекать, и Свифт подумал: сегодняшний утренний переход пропал. Сейчас они никуда не уйдут из города тушканов, а по ночам передвигаться в этом краю опасно.

– Ничего, – успокоила его Ли, – после полудня уйдем, вот увидишь. Ночевать будем в другом месте.

Холмы, как оказалось, имели совершенно отвесные наружные склоны. Наверняка землю срыли нарочно, чтобы превратить круг возвышенностей в крепость. Пространство между буграми засыпали срытым грунтом и тщательно утоптали. Следы работы все еще были заметны – вероятно, город тушканов обустраивали не так давно.

– Они быстро учатся, – ответила Ли на мысли Свифта. – Все время что-то новенькое придумывают. Смышленые.

Джеремии показалось, что в голосе девушки звучит напряжение, будто она волнуется. Этих мыслей она не стала комментировать. Вход в середину кольцеобразного вала обнаружился с противоположной от леса стороны. Ни ворот, ни каких-либо перегородок не было, просто широкая щель в отвесной земляной стене. Джеремия удивился было, но вскоре заметил, что вход устроен вовсе не просто. Перед путниками оказалась стена – почти такая же высокая, как и наружный вал. Носильщики, груженные мясом, свернули и двинулись между наружным и внутренним валами. Лабиринт. Сверху за гостями наблюдали тушканы, некоторые были вооружены. Они приветственно верещали и махали лапками Ли. Та задирала голову и махала в ответ.

После нескольких поворотов стены справа и слева стали ниже… и, наконец, открылся проход к центру города. Здесь все было занято полосами мяса, развешанными на шестах и перекладинах. Заметили гости и шкуру ночного охотника – распяленная на огромных распорках, широкая и блестящая на солнце, будто чешуя… Между охотничьих трофеев расхаживали тушканы и… И другие существа, очень похожие на Свифта и Ли. Джеремия остановился озираясь – и тут увидел большого защитника тушканов. Он был в самом деле очень большим. Потому-то взгляд колдуна сперва и миновал его, не задержавшись. Трудно поверить, что это – живое существо.

– Здравствуй, дядя Гу, – громко произнесла девушка, отступила к Джеремии и взяла его за руку.

* * *

Когда Ли назвала дядю «Губерт-который-ростом-как-два-человека», она ничуть не преувеличивала. Мужчина, возлежащий на груде шкур посреди города тушканов, был настоящим гигантом. Пожалуй, в самом деле вдвое больше Джеремии – сейчас, когда он лежал, определить было трудно. Сложен великан был мощно, выглядел так, будто питается хорошо. Живот его возвышался, как гора, а грудь поднималась мерно и мощно. При каждом вздохе складки жира на боках дрожали.

Вокруг Губерта копошились женщины, подавали куски жареного мяса и большие чаши с питьем. Еще одна группа суетилась у костра. Видимо, характеристика «который-ест-как-пять-человек», входившая в полное имя гиганта, тоже была справедлива. Женщины были внешне совсем не похожи. На них дыхание Испорченных Земель сказалось не меньше, чем на Губерте, но на каждой – по-разному. Одна была коротконогой толстухой, с трудом удерживающей в равновесии неуклюжий торс, отягощенный чудовищной грудью. Другая оказалась тощей и темнокожей, с вывернутыми алыми губами и приплюснутым носом. Еще одна – альбиноска, с ног до головы укутавшая чересчур чувствительную кожу в пелены и накидки. Самой странной казалась сморщенная тетка, ковыляющая на трех ногах…

Когда Ли обратилась к мужчине, Губерт приподнялся и оперся на локоть, брюхо заходило ходуном. Лицо у него было тоже огромное, с большущим носом и отвислыми щеками. Глазки из-под опухших век глядели внимательно, но не враждебно. Великан прочистил горло, напуганные этим звуком птицы взмыли с окружающих город холмов. Женщины тоже замерли, разглядывая пришельцев. Тушканы наблюдали за встречей родственников издали. Чаглави спрятался за спинами спутников, ему было не по себе. До сих пор он не встречал колдунов крупней Андараха Луми, но это чудовище намного превосходило габаритами знаменитого воина! Страшно представить, что бы стало, убивай Губерт не камнями, а магией, как Андарах.

– Ли, это ты? – гулко пророкотал гигант. – Ты не одна? Я не помню этого молодца. Но я рад, что ты жива и здорова.

– Это Джем-который-убил-хозяина-морей, – отчетливо произнесла девушка. – Он мой муж.

– А, – дядя Губерт улыбнулся, – все-таки нашла мужчину, который согласен выслушивать нескончаемый поток глупостей! Это он стукнул тебя в глаз? Я его хорошо понимаю.

Джеремия собрался сказать, что он не бил Ли, но та ткнула колдуна в бок – незаметно, чтобы не видел дядя – и пояснила:

– Нет, это я наконец нашла мужчину, которому позволяю бить меня.

– Теперь она меньше говорит, – вставил Свифт. – Она даже не сказала, что мы встретим здесь ее родича, сказала, зайдем проведать тушканов.

– Ничего, – Губерт улыбнулся еще шире, – это объяснимо. Ей не хотелось рассказывать мужу обо мне. Но я в самом деле рад видеть Ли. Теперь, когда никто не станет требовать, чтобы я взял ее в семью, мне спокойней. Теперь я уже не тот, что раньше, мне не требуется столько жен.

Женщины, окружавшие великана, возмущенно зашумели: им очень хорошо с таким геройским мужем, они счастливы…

Губерт коротко хохотнул.

– Все мне рады, когда я рядом и могу услышать, если меня бранят, – пояснил великан. – И тушканы рады. Рады… хотя прокормить меня непросто. Но сегодня я добыл много мяса, сегодня будет пир! Ли, ты останешься со своим молчаливым мужем здесь?

– Нет, мы в пути, – ответил Свифт. – Сейчас уйдем.

– Как хотите, – согласился Губерт. – Возьмите мяса в дорогу. Мясо у этого зверя оказалось вкусное, я уже попробовал. А если передумаете, оставайтесь.

Одна из женщин мигом подбежала к путникам и вручила несколько здоровенных ломтей поджаренного мяса, завернутого в широкие листья. Жены Губерта были бы рады спровадить незваных гостей. Впрочем, те и сами хотели удалиться. Так что, попрощавшись с великаном, странники пошли через город тушканов обратно к лабиринту. По дороге Свифт огляделся – внутренняя поверхность холмов была изрыта, входы в подземные тоннели зияли в несколько ярусов и наверняка уходили в глубину очень далеко. Образ жизни думающих тушканов походил на привычки их маленьких прародителей.

Несколько мохнатых жителей поселения с писком подбежали к Ли, девушка поочередно обняла каждого, потрепала мягкую шерсть на загривках, одному дунула в уши, другого похлопала по плечам. Тушканы приязненно бубнили и хрипели, девушка смеялась и обещала, что постарается заглядывать в гости… Чаглави старался укрыться от глаз Губерта-который-убил-много-злых, потому что вообразил, будто рассказы хамакских амагарцев о людоедах имеют основания. Внешность дяди Гу вполне соответствовала представлениям юноши о людоедах.

Когда путешественники оказались снаружи, тушканы взобрались на земляные стены и махали лапками вслед. Ли вдруг всхлипнула.

– Чего ты? – удивился Чаглави.

– Никогда их больше не увижу, добрых, хороших. Уеду с вами за моря, к высокой стене, а тушканы здесь останутся.

Девушка смахнула слезу.

– Уедешь, значит? – уточнил Свифт. – С мужем?

– А что? Я твои мысли читаю, не забудь. Я тебе очень нравлюсь, да-да. Чаглави, ты дурак, я красивая! Я в сто раз красивей этой Айроры Дженкинс, понял?

– Тебя хотели выдать замуж за дядю? – спросил Свифт. – И ты убежала? Жила одна? Тебя поймал Мажга? Давай уж, рассказывай.

– А чего рассказывать, – хмуро буркнула девушка, – ты все правильно подумал. Да, верно. Нет, сперва я жила с семьей. Никто не хотел брать, потому что я знаю все их секреты. И еще – потому что много говорю. У нас никто не верил в спящего бога, а я правду рассказывала, он говорит со мной. Может, завтра я его уже смогу услышать, если он все еще просыпается на рассвете… Нет, я не отвлекаюсь, Джем, я рассказываю по порядку. Они хотели меня замуж выдать, чтобы забыть о спящем боге и чтобы никто их мысли не подслушивал. Я же ненарочно! Оно само ко мне в голову лезет, даже когда я не хочу. И это вовсе не удовольствие – гадости о себе каждый день слушать! Не могу я управлять… В общем, все отказались, тогда мама вспомнила про дядю Гу. Он-то хороший, но такому большому много жен нужно. Одной больше, одной меньше – он может еще взять. Тем более если его теперь тушканы кормят. В общем, он согласился, а я убежала.

– А сколько у него жен? – заинтересовался Чаглави.

Ли задумалась, показала растопыренные ладошки, и потом – еще семь пальцев.

– Вот сколько… Ну ты и дур-а-ак, Чаглави. Откуда я знаю, какой у него?.. Дурак! Дурак! Ты хлын, ты хлынов хвост! И ты тоже дурак, Джеремия Свифт.

Глава 9 Полые Холмы

После ухода из города тушканов прошло два дня и две ночи. Путешественники пересекли полосу лесостепи и теперь двигались по равнине, поросшей густыми травами. Иногда стебли доходили до пояса, встречались и такие места, где трава накрывала с головой. В зарослях мог спрятаться опасный зверь, и Чаглави не раз с благодарностью думал, как им повезло, что Ли заранее чувствует опасность. Девушка оглядывалась и улыбалась, чувствуя добрый порыв Ночного. Синяк вокруг глаза девушки побледнел еще больше, теперь лицо Ли не казалось асимметричным, и Чаглави никак не мог понять, нравится ему глядеть на это существо чужой расы или нет. На эти мысли Ли не реагировала… разве что пару раз требовала забыть Айрору Дженкинс. Образ стройной колдуньи почему-то занимал в мыслях Чаглави слишком большое место. Юноша сам удивлялся, но ничего поделать с собой не мог.

Ночь они провели на деревьях в лесу, как и предыдущую. На следующие сутки Ли с трудом отыскала достаточно высокие деревья. Теперь она то и дело с тревогой озиралась… Наконец обратилась к Свифту:

– Нет, не помню. Нет в округе высоких деревьев.

– А ведь скоро вечер, – кивнул Джеремия. – Нужно отыскать местечко для ночевки.

– Ага, – печально согласилась маленькая проводница. – Я-то, когда одна здесь бродила, по ночам пряталась в какой-нибудь щели, между камней где-то… А Чаглави туда не пролезет.

В самом деле, Ночной был самым массивным из них и уж конечно не мог бы пролезть там, где укрывалась тощая Ли.

В конце концов для ночлега облюбовали бугор, на вершине которого торчали крупные валуны, вросшие в землю. Очевидно, холм и образовался в этом месте, когда земля засыпала груду тяжелых камней. Между глыб на макушке возвышенности выросли колючие искривленные деревца, там была защита от ветра, а высокие травы не заглушали многолетние побеги. Между растениями и камнями оставался небольшой пятачок. Это узкое пространство не могло служить надежным убежищем, но там, по крайней мере, проще отбиваться, если нагрянут какие-нибудь опасные существа.

С вершины холма стало видно озеро вдали.

– Это, что ли, то самое место, куда упал грузовой отсек? – поинтересовался Чаглави.

– Нет, то озеро куда больше, – махнула рукой Ли. – Мы к нему не пойдем, слишком опасно, да и ни к чему. Это другое озеро. А за ним как раз Полые Холмы. Завтра доберемся.

Мутное красное солнце клонилось к горизонту, затянутому призрачной дымкой, и разглядеть, что за озером, уже не удалось. Путешественники расположились среди камней и стали жевать полоски сушеного мяса, запивая по очереди водой из бурдюка. Ни фруктов, ни кусков жареного мяса ночного страшилища, которым угостили жены дяди Гу, уже не осталось. Чаглави медленно работал челюстями и думал о том, как славно устроились тушканы. Им удобно – норы в холмах, а посередине – стоянка людоедов, которые, конечно, не настоящие людоеды, но справятся с любым хищником, который посмеет войти в лабиринт. И семейству Гу неплохо – когда охота неудачна, тушканы накормят. Всем хорошо, хотя они принадлежат к разным видам. То ли дело Ночные с Дневными – хотя и родственные народы, а воюют непрерывно. Эти мысли теперь частенько посещали Чаглави. Юноша обдумывал, как бы половчей пересказать свои соображения королю Лашману.

Как только солнце скрылось, быстро стемнело. Степь, которая днем была тихой, теперь наполнилась звуками. Особенно шумно было на берегу озера – то и дело оттуда доносились вопли неведомых зверей. То ли обитатели суши явились на водопой, то ли водяные звери в темноте вышли на берег. А может – и те и другие встречаются у воды.

Спать решили по очереди, первым дежурил Чаглави. Однако, едва колдун с Ли задремали, с берега донесся такой гвалт, что проснулись все. Вой, рычание…

– Что там? – удивился Чаглави. Несмотря на зрение Ночного, он не мог разглядеть, что творится на таком расстоянии.

– Утром поглядим на косточки, – зевая, ответила Ли, – все равно дальше идти по берегу.

– Если кого-то убили там, значит, сюда хищники не пойдут, – рассудил Свифт.

Гвалт на берегу немного стих, но не прекращался – если в самом деле хищники кого-то задрали, то теперь у них пиршество. Растревоженная ночь отвечала со всех сторон… Мало-помалу на берегу угомонились. Свифт с девушкой к тому времени уже спали, а Чаглави все думал – вот как рассуждают колдуны, им хорошо, если кого-то убили там, вдалеке. И стало быть, сюда не полезут. Сюда, вверх, на холм. Или в Замок, он тоже высоко, над схватками Дневных и Ночных. И еще, пришло в голову Чаглави, хорошо, что Ли спит и не чует, как он думает о ее соплеменниках. Ведь это рассуждение было бы обидно для них – Ли и Свифта. Они – хорошие.

* * *

Утром было тихо, от озера поднялся туман и окутал окрестности мягким пологом. Чаглави предложил выступать в путь, ему не терпелось завершить путешествие – цель-то всего на расстоянии перехода! Последний день! Ли со Свифтом в один голос стали возражать – нельзя, пока не взойдет солнце. Нужно дать время ночным хищникам – пусть уберутся подальше и лягут в дневную спячку. В тумане двигаться по берегу опасно. У Ночного подсознательно другое отношение к опасностям дня и ночи, но друзья убеждали так слаженно, что Чаглави признал: да, не прав…

После восхода туман стремительно улетучился – на берегу было спокойно, незаметно никакого движения. Путешественники увязали пожитки и двинулись с холма к озеру. Здесь трава была гуще и выше, чем в сухой степи, так что Ли непрерывно вертела головой, прислушиваясь, не промелькнет ли в окрестностях кто-нибудь опасный. Отовсюду неслись шорохи и шелест, но к воде путники вышли без приключений, в зарослях не встретилось ни единого существа, заслуживающего внимания.

Берег озера был каменистым, здесь трава заглохла, и единственным звуком был тихий шепот волн, мерно и спокойно облизывающих покатый берег. Посреди тишины и покоя обнаружились следы вчерашнего побоища – растерзанные тела четырех многоножек, отдаленно напоминающих обитателей мира-внутри-йеффа. Теперь Свифт разглядел их получше. Блестящие твердые тела, состоящие из округлых сегментов, были выпотрошены, короткие лапки скрючились в агонии. Можно было предположить, что тварей терзали собратья после того, как их убил некий враг, – головы многоножек были разбиты чем-то острым и раздавлены. Выступающие челюсти приоткрыты, у одной многоножки на морде запеклась красная пена. Ее собственное развороченное брюхо было бледным и зеленоватым.

Между трупов странных существ на политых красным камнях нашлись другие останки – тонкие кости, обглоданные и полностью очищенные от плоти. Нашелся и странный череп с широкой пастью. Существо вряд ли было крупным, но интересной оказалась другая находка – кусок обсидиана, примотанный к палке высушенными жилами. Режущие грани топора были острыми, на них налипли ошметки чего-то белесого и мягкого, а также обломки черной блестящей шкуры многоножек.

– Немного похоже на крайвака, – определил Чаглави, – только большой очень, таких больших крайваков не бывает.

– Здесь, похоже, все бывает, – заметил Свифт.

Ли только пожала плечами – она не знала, кому могло принадлежать грубое оружие.

– Пойдем отсюда, а? – попросила девушка. Она обхватила плечи руками и тревожно озиралась.

– Ты что-то чувствуешь?

– Ничего. Никого. Но все равно не по себе. Идем, а?

Они двинулись вдоль воды, избегая приближаться к самой кромке. Вокруг по-прежнему царила тишина, волны плескали и хлюпали на камнях… Солнце стало припекать, но Ли все еще ежилась, будто мерзнет. Ничего конкретного она не ощущала, но, похоже, озеро обладало собственной злой аурой, и спокойные воды вселяли в девушку тревогу. Чаглави тишина тоже казалась подозрительной, он привык, что у воды всегда кипит жизнь, а здесь даже насекомых почти не встречалось.

– А спящего бога не слыхать? – поинтересовался Ночной.

Ли огорченно покачала головой – отсюда она должна была слышать его… но сейчас – ничего.

Свифт предложил отойти подальше от берега, но Ли возразила – нет смысла. Озеро маленькое, а цель похода – напротив, на другом берегу. Постепенно она успокоилась, ничего не происходило. Туман рассеялся окончательно – вдалеке, за светлым зеркалом воды, стали видны темные берега, гораздо более высокие, чем пологий пляж на этой стороне.

– Полые Холмы, – пояснила Ли.

Путники прибавили шагу – когда цель близка, хочется поспешить.

* * *

На берегу было не слишком жарко, со стороны озера то и дело налетал ветерок, так что шагать здесь оказалось куда легче, чем по степи. Конечно, солнце припекало, да и усталость после многодневного перехода сказывалась, но Полых Холмов путешественники достигли задолго до темноты. Таинственное обиталище спящего бога представляло собой довольно сложный лабиринт невысоких продолговатых холмов. Удивительным было то, что все холмы – одной высоты, как будто земля поглотила искусственную конструкцию, возведенную по единому шаблону. Ли сбросила мешок и стала носиться между земляных стен, поросших короткой бурой травкой, – она искала вход в подземелье.

Чаглави, совершенно измученный, доковылял в тенистое местечко, где сходились земляные стены, и сполз на землю, даже не скинув заплечного мешка. Длинный нож при этом движении глубоко вспахал дерн на склоне, пласт грунта съехал вслед за Ночным, обнажив гладкую черную поверхность. Свифт заинтересовался основой холма – не камень и не металл, странное вещество… В Замке есть помещения со стенами похожего материала. Что же, выходит, они отыскали грузовой отсек?

Возвратилась Ли.

– Я ничего не чувствую, – объявила девушка, – ни спящего бога, ни живых, никого. Входа я тоже не нашла – наверное, его завалило. Я ведь не приходила сюда очень давно.

– Хорошо бы отыскать вход, – не оборачиваясь, ответил Свифт. Он гладил твердую черную поверхность, – нам нужно где-то устроиться на ночлег, а в озере водятся хищные твари.

– Или не в озере, но на берег по ночам приходят, – поддержал Чаглави. – Может, станем копать вправо и влево от этой прорехи? Где-нибудь наткнемся на вход?

– Нет, здесь стены очень длинные, – не согласилась Ли, – можно долго копать, а потом найдешь вход – а он закрыт! Такое тоже бывает. Отдохни, я лучше снова пойду искать. Все немного изменилось, но я отыщу старый вход в Полые Холмы. Я внутри бывала, там интересно!

И девушка умчалась. Чаглави было неловко, что хрупкая Ли бегает, не зная устали, а он – мужчина и воин хорошего рода – лежит, как мешок. Но ничего не поделать, он не создан для таких подвигов! Воины хорошего рода путешествуют верхом. Чаглави, тяжело ворочая плечами, скинул мешок, привалился к земляной стене и расслабился. Ему хотелось спать, нынче они шли, не останавливаясь на дневку…

– Здесь! Нашла! – радостно завопила Ли где-то совсем рядом. – Есть вход!

Свифт подхватил свою ношу и мешок девушки, Чаглави с тяжелым вздохом встал. Друзья двинулись на зов. Когда они отыскали Ли в лабиринте земляных валов, та, тяжело пыхтя, пыталась пролезть в узкую щель. Отверстие в самом деле напоминало приоткрытую дверь – Свифт встречал такие в старой части Замка. Дверь в высоту оказалась поменьше человеческого роста, а порог доходил почти до колена. Форма была прямоугольная с сильно скругленными углами. Сейчас приоткрытая дверь намертво застряла, оставив лишь щель. Должно быть, ребенком Ли легко проникала сюда, но теперь, когда подросла, уже не могла втиснуть в отверстие некие части тела – наиболее интересные, с точки зрения спутников, части, между прочим.

Уловив мысли приятелей, девушка покраснела и удвоила усилия.

– Брось, – велел Свифт, – не то застрянешь. Да и если сумеешь влезть – нам-то не пройти следом.

– У меня уже почти получилось, – буркнула Ли. Но от прохода отступила.

– Я точно не пролезу, – рассудительно сказал Чаглави.

Свифт молча изучал дверь, потом принялся соскребать дерн, покрывавший петли. Под слоем грунта отыскались какие-то странные наросты того же черного материала, из которого были изготовлены глухие стены. Судя по рубчатым колесикам и круглым гладким штукам, напоминающим глаза, которые были вмурованы в стену, здесь не обошлось без магии. Джеремия осторожно провернул колесики, надавил «глаза» – внутри холма хрустнуло, лязгнуло, дверь вздрогнула, но не сдвинулась.

– Магия этого места иссякла, – объявил Свифт. – Придется действовать иным способом.

И втиснув в щель, насколько удалось, правое плечо, навалился на дверь. Чаглави ухватил дверь снаружи и потянул, оттягивая всем телом. «Иной способ» оказался вполне действенным – земля посыпалась, петли пронзительно взвыли, но дверь сдвинулась и стала понемногу отворяться.

* * *

Троица путешественников остановилась у входа в подземелье Полых Холмов. Пространство внутри просматривалось лишь на несколько шагов. Пол давно завалило землей и песком, со сводов свешивались неопрятные лохматые пряди ползучих растений. Изнутри несло холодом и гнилью.

Свифт сделал шаг внутрь и остановился, прислушиваясь. Тишина.

– Ли?..

– Никого не слыхать.

– Чаглави, ты лучше всех видишь в темноте. Загляни!

Юноше очень не хотелось лезть в этот тоннель. Вообще, Ночные зачастую проводят под кровлей большую часть жизни – как обычные люди. Не говоря уже о погонщиках шерванов, которые вместе с питомцами живут в галереях и подземельях, а на поверхность если и выходят, то чаще ночью. Рукотворные своды вместо неба над головой – совершенно нормальное дело для Ночного… Но в этот коридор Чаглави лезть совсем не хотелось. Там было что-то чуждое, неестественное, колдовское. Что-то неправильное. Он и с порога видел ненормально ровный пол, идеально гладкие стены, с твердой поверхностью которых не сумели ничего сделать минувшие века. Снаружи грузовой отсек занесло землей, над ним выросли холмы, семена давали всходы, вырастали и умирали деревья… а внутри все оставалось неизменным. Это было страшно.

Ли уловила настроение Ночного и осторожно потрогала его предплечье.

– Чаглави, не бойся, я туда уходила много раз. Там ничего, просто тишина и странные штуки.

– Да я не боюсь, – решительно отрезал юноша и шагнул в проем.

Джеремия посторонился и сказал:

– Не спеши. Просто войди и подожди, пока глаза привыкнут. Я буду рядом.

Ночной вошел в коридор и остановился, озираясь. Дальше от входа приметы времени не проникли – ни земли на полу, ни растений на стенах и сводах. Зато юноша приметил застывшие отпечатки. Довольно свежие – некоторые еще не успели затвердеть окончательно. Похоже на следы небольших лап. Чаглави нагнулся и поковырял мягкое пятно грязи.

– Здесь не только Ли бывала. Кто-то еще ходил, совсем недавно.

– Да, вижу. – Джеремия присел рядом и тоже попробовал пальцем засохшую слизь. – Не знаю, что это, но к магии моих земляков никакого отношения не имеет.

Чаглави понюхал выпачканные пальцы.

– Запах такой, будто водяной зверь ходил. Тина, осока, что-то еще такое… Какие-то твари из озера.

Свифт, не отвечая, пошел первым. Он уже привык к темноте. По дороге он ощупывал стены. Отыскал какие-то кругляши, выпирающие из гладкой поверхности, нажал, покрутил. Со скрежетом отъехала в сторону заслонка, открылась прямоугольная ниша в стене.

– Ага, аварийный набор, – удовлетворенно объявил колдун. – Я так и думал, что он недалеко от входа. Так и должно быть! И дверца на механике. Этой магии время меньше вредит.

Джеремия принялся ощупывать пристегнутые к стене артефакты. Хорошие инструменты, в Замке такие очень ценятся. Фонарь… конечно, не работает. Переносной солярный генератор! С фотоэлементом! Вот удача…

Джеремия обернулся к спутникам.

– Отлично, я нашел источник магии! Сейчас вынесу наружу, проверю. Солнце уже садится, но немного колдовства успею сделать.

Свифт, а за ним и спутники выбрались наружу. Колдун вышел на открытое место, где не было тени. В руках его была трубка с руку длиной. Джеремия отстегнул опоры треножника, всадил шипами в землю. Вытащил повыше телескопическую стойку. Чаглави с Ли наблюдали за магическими приемами. Никогда не видели подобного!

Колдун щелкнул фиксатором – из толстого цилиндра, которым оканчивалась стойка, вбок вывернулась пластинка. Джеремия потянул ее – вокруг оси стойки разошлась плоскость фотоэлемента. Уже в ее неправдоподобно правильных очертаниях была заключена магия, ну а когда раздался звук и в нижней части цилиндрической стойки зажглась зеленая точка, Ли подпрыгнула от избытка восторга и захлопала в ладоши. Чудеса! Чудеса!

– Подождите здесь и ничего не трогайте, – велел колдун и ушел в подземелье.

Вернулся с аккумулятором, установил между опор треножника и подключил. Новый артефакт, сверкающий разноцветными огоньками и снабженный окошком, в котором задрожала стрелка индикатора, привел Ли в полный восторг. Она еще раз убедилась: Свифт – великий колдун!

* * *

Когда Свифт развернул зонтик фотоэлемента, Чаглави стало немного не по себе. Он вовсе не разделял восторгов Ли, чего девушка, увлеченная новым развлечением, к счастью, не заметила. Ночной был скорее напуган действием заклинаний, не утративших силу спустя века после того, как ходовой отсек свалился с небес и изменил климат с животным миром на континенте Амагар! Благородный воин, с детства воспитанный в уверенности, что в этом мире правят доблесть и отвага, был поражен. Боец совершает подвиг, и это занимает миг – потом о его подвигах поют песни из поколения в поколение, искажают, преувеличивают… наконец, начинают перевирать и забывать. Жизнь скоротечна, слава преходяща… Но великий подвиг помнят век, два века: память и время – награда доблести.

Совсем не то – вечная магия, чуждая благородному образу жизни. Она веками хранит не подвиги, но нечто ничтожное… нечто такое, что несложно повторить. Неспроста лишенные чести Дневные с такой жадностью ухватились за колдовские штучки, которые подсовывают им чародеи из Замка. То, что может повторить любой, – не подвиг! Нельзя об этом помнить столько времени… неправильно это.

Пока Чаглави мысленно философствовал, а Ли простодушно радовалась чудесам, Свифт ходил к аварийному хранилищу артефактов и вытаскивал на свет новые трофеи. Назначение занятных штучек Ночному было непонятно, но он и не старался разобраться. Джеремия, не обращая внимания на задумчивость юноши и радость Ли, поочередно подключал артефакты к аккумулятору, мигающему разноцветными глазками под треножником. Некоторые из древних амулетов, должно быть, уже лишились волшебной силы, их Свифт откладывал в сторону, несколько привесил к поясу.

Наконец хранилище в стене опустело, и Свифт присел на корточки рядом с треногой. Ли вертелась поодаль и высматривала в голове колдуна сведения о трофеях. Она уже поняла, что фотоэлемент собирает солнечную магию, а волшебный аккумулятор служит для хранения чародейской силы. Чем ниже опускалось светило, тем хуже работал фотоэлемент. Напрасно Свифт разворачивал его на опоре вслед за солнцем. Наконец колдун вздохнул и разъединил амулеты. Неторопливо сложил стойку, которая снова превратилась из объемной конструкции в не очень толстый цилиндр. Потом вытащил из футляра аккумулятора узкие ремешки и прикрепил прибор на спину, так что гибкий хвост болтался под рукой.

– Я думаю, энергии хватит, чтобы довольно долго питать фонарь, – объявил Джеремия. – Пойдем, осмотрим коридор?

Ли с готовностью вскочила, а Чаглави отказался. Сгущающиеся сумерки Ночного не пугали, а вот холодный зев чародейских пещер отталкивал. Неохота было лезть в эти Полые Холмы. Они чужды человеку и слишком напоминают мир-внутри-йеффа.

– Ну, как хочешь, – согласился Свифт, – только далеко не отходи.

Колдун соединил хвостик аккумулятора с другим амулетом, щелкнул рычажком, в его руке зажегся волшебный светильник – яркий, словно звезда в летнем небе. Джеремия с Ли ушли по тоннелю, а Чаглави глядел им вслед и старался не думать, как странно и отталкивающе колдовство. Когда волшебный свет исчез из виду, Ночной полез в котомку, достал полоску сушеного мяса и стал задумчиво жевать. Возможно, когда-нибудь он сможет привыкнуть к магии – как привык к нечистой пище.

Джеремия шел по коридору, освещая дорогу фонариком. Тоннель в чреве полого холма выглядел однообразно – ровные серые стены, округлый свод над головой невероятно правильных очертаний… Изредка встречались двери, напоминающие формой ту, через которую путешественники вошли внутрь, но не такие массивные. Свифт дергал ручки, нажимал на все, что могло быть нажато, – бесполезно, здесь не было дублирующей механической системы, либо она приводилась в действие только с другой стороны. За дверями, наверное, были коридоры, уводящие к тоннелям под другими холмами. Понятно же, что лабиринт длинных насыпей наверху повторяет расположение коридоров грузового отсека. Но проникнуть в соседние помещения оказалось невозможно. Тем не менее Свифт методично проверял каждую дверь, которая встречалась на пути.

Влажные следы на полу закончились. Озерный зверь зашел сюда из любопытства, не отыскал добычи и убрался восвояси.

Миновали длинную галерею. Впереди показался черный зев – наконец-то хотя бы одна дверь была распахнута.

Ли, которой вдруг стало не по себе, шепотом заявила, что так далеко она никогда не заходила. Свифт пожал плечами и двинулся дальше. Дошел до конца коридора и посветил внутрь. Потом осторожно пролез.

– Что там, что? – тревожно пискнула Ли. Она улавливала мысли спутника, но тот и сам не понимал, что видит. Очень уж все было странным, в Замке ему не встречалось подобных вещей. – Я иду следом!

Девушка пробралась в зал и снова заняла позицию за спиной колдуна. Свифт водил фонариком, осматривая огромное помещение, в которое привел коридор. Зал был так велик, что колдовскому фонарю недоставало силы, чтобы высветить дальние углы. Перед пришельцами в несколько рядов застыли плоские футляры, высотой по пояс и длиной больше человеческого роста. У некоторых полупрозрачные крышки были откинуты, другие оставались закрыты.

Свифт подошел к ближнему ящику и заглянул – пусто. В соседнем тоже, и еще, и еще… Наконец попался закрытый футляр. Джеремия провел ладонью по гладкой поверхности, которую перечеркивала трещина. Склонился над крышкой, посветил. Ли пискнула – луч вырвал из темноты скалящийся череп. В поврежденном футляре лежал скелет колдуна. Или людоеда – как именовали на Амагаре представителей расы Джеремии и Ли.

* * *

Свифт перешел к следующему ящику, потом – дальше. Всюду повторялось одно и то же: неповрежденные футляры были открыты, в расколотых и треснутых покоились скелеты взрослых колдунов.

– Что же это такое, Джем?.. – прошептала Ли. Девушка держала Свифта за пояс, оттянутый тяжелыми артефактами. Ей было страшно среди останков и магических приспособлений, она боялась, что и спутник может исчезнуть – тогда она останется одна в этом странном месте. – Мне страшно.

– Не знаю, не знаю… сложно понять. Судя по магическим книгам, оставшимся от Древних, это должен быть грузовой отсек. Грузовой, а не пассажирский. Здесь не должно быть колдунов.

– Мне страшно, – повторила Ли, прижалась сзади к Джеремии и обхватила его торс руками. – Здесь так тихо. Здесь никого и ничего. Знаешь, я иногда чувствую следы, не мысли и не чувства, а следы. Здесь нет ничего и никогда не было. Это ужасное место, давай уйдем отсюда.

– Ну, что ты? – Свифт вытянул девушку из-за спины и осторожно обнял. Она запрокинула лицо и закрыла глаза, фонарь в руке Джеремии слепил.

Свифт склонился над Ли, девушка уловила его порыв, потянулась навстречу, привстав на цыпочки, и неловко ткнулась носом.

– Нет, – прошептала она, – никогда раньше. Никогда и никого. Я знала, что встречу тебя, и ждала.

Свифт обнял девушку крепче, прижал к себе, сердца их забились в такт… Джеремия мягко прикоснулся к ее губам… почувствовал, как Ли ослабла в его руках, запрокидывая голову и по-прежнему не раскрывая глаз… Вдруг она пронзительно взвизгнула и отскочила, вырываясь из рук Свифта.

– А-а!

– Что?

Ли широко открыла рот, но не могла вымолвить ни звука, только тыкала пальцем в сторону двери. Наконец выдавила:

– Чаглави! Сражается! Напали! Злые! Злые!

– Всего только… – пробормотал Свифт, нащупывая на бегу нож, – а я уж было решил…

Они помчались к выходу, луч света из волшебного фонаря скакал и прыгал по одинаковым дверям и ровным матовым сводам. У входа Свифт сбавил ход и выключил фонарь. Проем светился темно-синим, снаружи успело совсем стемнеть. Джеремия осторожно сбросил аккумулятор и, не глядя, сунул спутнице. Выглянул в щель, протиснулся боком… и исчез. Ли не было нужды смотреть, она прекрасно знала все, что видит и делает Джеремия. Девушка аккуратно поставила тяжелый ящик на пол, села и прикоснулась кончиками пальцев к губам. Свифт – великий колдун!

За дверью Чаглави не оказалось, он успел уйти куда-то в лабиринт холмов. Неподалеку раздалось что-то вроде хриплого кашля. Джеремия кинулся на звук… едва не споткнулся о мертвое тело. Небольшое существо, разодранное пополам ударом страшного меча Ночного. Мертвец не принадлежал ни к одному из знакомых Джеремии видов тварей.

Чуть дальше виднелись еще два тела, одно вяло шевелилось и перхало, истекая кровью из разорванной груди. Значит, Чаглави там! Свифт бросился вдоль ровного коридора, образованного склонами Полых Холмов, свернул и вылетел на открытое место.

Посреди площадки лежал распростертый Чаглави и пыхтел, стараясь вырваться. Шесть или семь маленьких тварей, приземистых, длинноруких, с лоснящейся шкурой и крупными головами, так же надсадно дыша, навалились на юношу и прижимали к земле. Еще одно тельце, судорожно скрюченное, валялось в стороне. Над кучей пыхтящих тварей возвышался, должно быть, вожак. Этот размахивал мечом, отнятым у Чаглави, и примеривался нанести удар, чтобы не задеть кого-то из своих. Ночной извивался и лягал противников, так что вожаку никак не удавалось прицелиться. Свифта они не заметили, увлекшись борьбой. Вот вождь замер, занеся оружие над уродливой головой… Джеремия метнул нож. Тонкое лезвие пронзило хилую грудь вожака насквозь, острие красным треугольником вышло между лопаток. Вожак карликов с воем опрокинулся, скребя торчащую посередине груди рукоять ножа колдуна.

Свифт подскочил к возящейся на земле куче, схватил двух коротышек, стукнул друг о друга головами, отшвырнул… пинком сбросил с Чаглави еще одного. Ночному удалось освободить руку, но один из навалившихся на юношу карликов взмахнул каменным топором, Чаглави перехватил запястье, сжал – в кулаке хрустнули тоненькие косточки. Тварь заверещала и покатилась в сторону. Свифт выдернул нож из груди умирающего вожака, обернулся – оставшиеся карлики мчались прочь, делая длинные прыжки. Последним скакало существо со сломанной лапкой. Чаглави сел среди искалеченных тел.

– Ну, как ты? – осведомился Свифт.

– Размал предупреждал, что в Испорченных Землях мое воображение станет куда более изощренным… – задумчиво протянул юноша.

* * *

– Идем! – Свифт махнул рукой. – Вставай, нам нужно возвратиться в подземелье. Ночью эти могут снова нагрянуть. Как это случилось?

Чаглави тяжело поднялся и пощупал ушибленный бок. Друзья огляделись.

– Похожи на крайваков, – заметил Ночной. – Только большие. Свифт, ведь таких крайваков не бывает?

Странные существа в самом деле походили на обитателей северных болот. Такие же вздутые брюшки, тонкие длинные лапы и широкие пасти. Только у этих гораздо выше черепной купол, передние конечности более цепкие… ну и размеры, конечно. Один из оглушенных Джеремией карликов зашевелился, перевернулся на живот и приподнял голову, скребя безвольными пальцами вокруг, будто загребая. Глаза были мутные.

Чаглави шагнул к твари, поднимая меч. Свифт ухватил приятеля за пояс и потянул:

– Не надо, идем к Ли. Она, наверное, волнуется. Расскажи лучше, как вышло, что ты с ними схватился?

Тонкие лапки существа подломились, карлик снова рухнул мордой вниз. Приятели побрели между земляных откосов к пещере, в которой осталась Ли.

– Ну, как схватился… Я пошел поглядеть, что за поворотом, а они напали.

– Первыми напали? – уточнил Свифт. – Или ты напал на них?

Чаглави задумался, припоминая начало битвы.

– Нет, они в меня камнями кинули. От одного я увернулся, а другой в лицо попал. Очень больно.

– Ну и ты рассердился…

– Так они же камни кидали, – Чаглави пожал плечами.

– А что им было делать? Ты шел на них, ты большой, сильный на вид. Наверное, они надеялись тебя напугать камнями, прогнать.

Ли выбежала навстречу. Худенькая девушка легко могла протискиваться в узкий проем.

– Нет, я не волнуюсь! Я слышу, вы победили. Свифт, не ругай Чаглави, у него бок болит. И щека болит, ему камнем больно попали.

– Ты считаешь, что я зря на них напал? – Ночной в самом деле расстроился. Ему бы не хотелось выглядеть в глазах Ли «злым».

– Может, и зря… А с другой стороны, они ведь могли удрать от тебя, а не камнями кидаться. Ладно, будет им урок. Но теперь придется быть настороже и следить за окрестностями, особенно ночью.

– Я постерегу! – тут же объявил Чаглави. – А вы нашли что-нибудь? Спящего бога отыскали?

– Двери повсюду заперты, но кое-что нашли.

– Там очень страшно, – сообщила Ли. – Джем, твои мысли очень сложные, я не поняла. Это было кладбище? Мои предки хоронили мертвецов в этих ящиках?

– Нет… – Свифт говорил медленно, обдумывая каждое слово. – Это грузовой отсек. Но его использовали как пассажирский отсек. Это были колдуны, такие, как ты и я.

– Ты и я?

– Да. Мы – одного народа, и наши семьи пришли в этот мир вместе. Но вы попали на Амагар, а мои предки – на северный континент. Почему так, я не понимаю. В священных книгах нет ничего о пассажирском отсеке. Когда эта штука… эта часть звездного корабля упала на Амагар, некоторые коробки открылись, и люди вышли невредимыми. А в коробках, которые сломались при посадке, остались мертвецы. Потом испуганные люди нашли дверь и бежали прочь от Полых Холмов. Может, их напугала гибель близких, может, что-то еще произошло – но они ушли, даже не прикоснувшись к аварийному запасу и не попытавшись проникнуть в другие коридоры. Когда иссякла магия звездного корабля, двери стало возможно открыть только изнутри. Открыта дверь зала с ящиками, открыта эта дверь, наружная.

– Очень сложно, – пожаловалась Ли.

– Я буду много думать об этом, – заверил ее Свифт. – Ты подслушаешь и поймешь. Но сейчас не так важно, что было. Важно, что нам делать сейчас.

– А что нам делать сейчас?

– Я постараюсь завтра накопить побольше магии, и тогда мы попробуем проникнуть в другие коридоры. Нужно отыскать поляризатор. Этим буду я заниматься. Ли попробует связаться со спящим богом, а ты, Чаглави…

– Я буду наблюдать за окрестностями. Следить, не вернутся ли маленькие существа.

– Хорошо. А теперь – отдыхать.

Путешественники расположились неподалеку от входа. Узкий проем легче оборонять. Свифт задремал, а Чаглави остался стеречь. Ему в самом деле не спалось, к тому же ушибы и ссадины только теперь начали болеть по-настоящему. Ли шуршала слишком просторными одеждами в темноте и, похоже, тоже не спала.

– Ли, – позвал Ночной, – ты не спишь? А ты уверена, что существо, которое спрятано в Полых Холмах, именно бог?

– А кто же еще… Он бог.

– С чего ты взяла? Он сам сказал? Может, он тебя обманывал, чтобы ты помогла ему освободиться?

– Я не могла ему помочь, стало быть, и врать ему незачем. Свифт сможет, он великий колдун. К тому же я говорила с ним не словами, как разговаривают люди. Я слышала его мысли… мысли не могут лгать. И еще этот, спящий, сказал, что его забота – служить нам. Мне и таким, как я. Его предназначение – помогать нам и заботиться, оберегать, хранить… Значит, он бог. Для чего еще нужны боги, как не для этого?

– Боги служат людям?

– Ну да!

– Ревнители Дневных с тобой не согласились бы. Они считают, что боги нужны для того, чтобы люди им служили.

* * *

Перед рассветом, когда проем между сдвинутой дверью и стеной стал выделяться светлой полосой во мраке, Чаглави разбудил Свифта и тут же уснул. Джеремия потянулся и укрыл своим одеялом Ли. Под утро начало холодать, из щели тянуло свежим ветерком, но, стоило сделать несколько шагов в глубину коридора, как движение воздуха уже не ощущалось. В чреве Полых Холмов не бывало холодней или теплей, там застыла вечность. Джеремия принялся разгуливать по коридору, он обдумывал, какие артефакты можно задействовать, чтобы отворить запертые пещеры.

За стеной начиналось утро, полоска входа стала серой, потом розовой. Скоро взойдет солнце и можно будет заряжать аккумулятор. Джеремия присел на прежнее место и стал перебирать колдовские приспособления. Лязг металла разбудил Ли. Девушка чмокнула, просыпаясь, глубоко вздохнула и открыла глаза. Увидела Свифта и, улыбнувшись, потянулась к колдуну. Тот оглянулся на спящего Чаглави и склонился над Ли. В этот раз она глаз не закрывала и улыбалась… Губы соприкоснулись…

– А-а! – Ли с визгом подпрыгнула.

Чаглави попытался вскочить, спросонок поскользнулся и съехал по стене на пол. Сел и стал тереть глаза.

– Это становится однообразным, – пробурчал Свифт. – Что еще стряслось?

– Он проснулся! Он здесь! Он говорит! – девушка, не в силах сдержать возбуждение, приплясывала перед удивленным Чаглави. – Спящий бог! Он не умер, он по-прежнему говорит на рассвете!

Ли с радостным визгом умчалась в темноту. Даже ее страх перед усыпальницей в дальнем конце коридора улетучился. Свифт поплелся следом, включив фонарик. Девушка остановилась перед одной из запертых дверей и протянула руку. Коснулась темного материала, отдернула пальцы. Положила растопыренную ладонь. Губы ее шевелились, глаза были закрыты.

– Ну, что?

– У него совсем нет сил. Я говорю, что привела помощь, великого колдуна Свифта. Джем, кто такой У-ир-форд Свифт?

Имя Ли старательно произнесла по слогам.

– Не знаю. А кем он должен был оказаться?

– Не понимаю. Он говорит: среди членов экипажа был У-ир-форд Свифт. Это, конечно, твой предок. Мы в самом деле из одного звездного корабля!

Подошел Чаглави. Ему по-прежнему не хотелось идти в лабиринт, но теперь юноша пересилил страх перед чуждым сооружением. Он остановился позади Джеремии и смущенно топтался там, в тени, чувствуя себя лишним.

– На каком языке вы говорите? – спросил Свифт.

Лицо девушки приняло озадаченное выражение. Она сама не могла объяснить, как говорит со спящим богом. Они понимали друг друга, даже трудные слова, вроде «У-ир-форд» Ли могла повторить… Но как это происходит – не понимала.

– Не знаю… Неважно! Он говорит: возле каждой двери есть щиток, маленькая крышка, прямоугольная. Его можно открыть… да, я поняла… Открыть, там гнездо… разъем… подключить аккумулятор. Гибкий провод аккумулятора. Если заряд будет не меньше восьмидесяти процентов… Свифт, я не понимаю, что значит «восьмидесяти процентов». Ты понимаешь? Он говорит: тогда ему достанется столько энергии, что сумеет открыть для нас дверь. Если не выйдет, придется дозаряжать аккумулятор. Или уничтожить дверь? Это очень трудно. Почти невозможно без инструментов.

– Скажи ему: я нашел аварийный…

Ли отмахнулась:

– Уже сказала, не мешай! Он слабеет! Я не понимаю…

А потом Ли заплакала. Она снова осталась единственной, кто умел общаться мысленно. Одна-одинешенька во всем мире! Ей было жалко собеседника и ужасно хотелось вернуть его к жизни. Девушка обернулась к Свифту. Тот развел руками.

– Пойду заряжать аккумулятор… надеюсь, я правильно поступаю, помогая этому спящему в Полых Холмах.

* * *

Свифт нагрузился магическими артефактами и вскарабкался на вершину холма неподалеку от входа в лабиринт. Вернее, у этих холмов не было вершин, были длинные, мягко скругленные полосы земли, от которых в обе стороны уходили наклонные скаты. Все – одинаковой высоты, складывающиеся в загадочный узор. Сверху было лучше видно, что линии Полых Холмов расположены не хаотично, а в странном порядке. Здесь, в центре, продольные и поперечные длинные полосы, под ними лежат длинные коридоры. Дальше, по периметру, холмы – и, соответственно, коридоры под ними – становятся короткими и вытягиваются под углом к средним галереям, образуют контур, но не сплошной, а разорванный во многих местах. Кое-где ближе к центру холмы были широкими, под одним из таких находится усыпальница предков.

Джеремия подумал, что ему не понять логику Древних, устроивших свой корабль столь странным образом. Однако артефакты, оставленные ими, сохраняют силу. Свифт установил треножник, развернул солнечную батарею и подключил аккумулятор. Убедившись, что магия исправно струится по жилам, колдун прилег в траву. До сих пор казалось, что самым трудным делом будет добраться к месту падения грузового отсека. Сколько опасностей встретилось на пути – ревнители, йеффы, хищники суши и бесплодные пустыни… И вот он здесь, но не может пробиться к волшебному поляризатору сквозь преграды, выстроенные предками! Что делать, если магии солярного генератора окажется недостаточно для поддержания сил спящего бога? Можно, используя аварийный набор инструментов, выстроить ветряк, разобрать недействующие артефакты и вытащить из них жилы, протянуть от ветряка в чрево Полых Холмов… там подключить к разъему у двери.

– Можно и руку мне подать! – сердито крикнула снизу Ли.

Джеремия поглядел вниз – девушка топталась у подножия холма и требовательно тянула ладонь. Колдун помог ей вскарабкаться по склону.

– Ух, какие они, оказывается, если сверху глядеть! А я сколько раз бродила между склонов, пыталась понять, как тут устроено… Смотри, а вон там зал с мертвыми! Вон, вон там, видишь?!. Да, видишь… но тебе не интересно.

– Погоди.

Свифт приметил движение между холмов, в тени. Небольшое существо то показывалось из-за ската, то пряталось. Колдун сделал вид, что уставился в другую сторону, и стал искоса наблюдать за перемещениями пришельца. Это была водяная тварь, вроде крайваков-переростков, с которыми вчера схватился Чаглави. Наблюдает.

– А, ты заметил. Я уже давно его слышу.

– Почему же не сказала?

– А зачем? – Ли пожала плечами. – Он не злой, маленький совсем, детеныш. Ему любопытно.

– А его мысли ты понимаешь? Он ведь думающий?

– Он не очень думающий. Смышленый, сообразительный, у него много мыслей, но они все… в разные стороны. Он глядит на нас и удивляется: никогда таких не видел.

– Что еще он думает?

– Вчера убили вам-кнаха. Сегодня будет новый вам-кнах, самый сильный тлак… ну, отец в племени. Это его тлак. Вчера все, кого не убили пришельцы, сбежали, а тлак этого маленького – не сбежал. Один-единственный. Его сильные не убили – значит, он сильный, значит, он смелый. Ему быть вам-кнахом.

– Очень интересно. – Джеремия вспомнил крайвака, которого вчера не дал добить Чаглави. Значит, благословил на царство таким образом.

Ли хихикнула. Потом произнесла серьезным тоном:

– Лучше подумай о том, спящем в Полых Холмах. Подумай о нем, а я послушаю.

Джеремия послушно стал мысленно твердить, как станет собирать энергию солнца, да что станет делать, если солярной магии окажется недостаточно, чтобы вскрыть дверь…

– Какой ты смешной, – сказала Ли. Легла на спину и уставилась в небо. – Ты смешно думаешь. Ты – самый лучший!..

Джеремия не знал, что ответить, и склонился над аккумулятором.

– Становится жарко, – сообщила Ли. – Маленький ушел, потому что ему слишком горячо. Они не выносят столько солнца, прячутся в тростники, ложатся в прохладную воду. Мы тоже уйдем вниз?

– Ты уходи, нечего здесь поджариваться, а я не могу магические приборы оставить без присмотра.

– Тогда и я не уйду.

Джеремия лег рядом с девушкой и тоже уставился в небо. Скоро солнце переместится в зенит, и глядеть вверх станет невозможно.

* * *

Днем не произошло ничего интересного. Джеремия валялся на плоской вершине холма у работающего генератора. Чаглави выспался и пошел на озеро за водой. Ночных тварей он не встретил и благополучно возвратился с полными бурдюками. Ли бродила по лабиринту между Полых Холмов и прислушивалась. Все ждали вечера.

Наконец солнце склонилось к западу, и Свифт стал собирать магическую аппаратуру. Аккумулятор он зарядил почти до максимума, рассудив, что куда благоразумней не спешить и подготовить побольше магической энергии. Тут примчалась Ли – она слышит мысли водяных тварей. Они приближаются, и их много. Свифт быстро собрал артефакты, смотал провода и спустил вниз – девушке. Ли принимала грузы и пританцовывала от нетерпения. Вдвоем они схватили приборы и потащили ко входу в лабиринт. У двери поджидал Чаглави. Ли уже успела его предупредить, и Ночной ждал в полном вооружении.

– Ли, останешься в пещере с артефактами, – велел Свифт.

– Нет, я с вами, – пискнула девушка, потом прибавила: – Я буду бояться одна.

– Ладно, но держись позади.

Друзья выступили из-за холмов и остановились. Со стороны озера приближалась толпа тварей – десятка четыре. Они то перебегали семенящей походкой, то делали длинные прыжки, приземляясь на все четыре конечности. Передний, самый крупный, был с каменным топором.

– Их ведет новый вам-кнах, – объявила Ли. – Он хочет всем показать, что смелый.

Путешественники благоразумно не удалялись от холмов, так что всегда могли отступить в узкий проход. Озерные твари остановились в полусотне шагов и опустились на землю, подобрав длинные задние конечности. Они образовали широкую дугу. В центр выступил вожак и стал вещать срывающимся, каркающим голоском.

– Он самый смелый, он всегда может повести народ против любого врага, – перевела Ли, – очень трудно его понимать, потому что он врет, как люди. Но его слушают и немножко верят. Он не боится никого, даже пришельцев, которые убили прежнего вам-кнаха. Он не допустит, чтобы кто-либо обижал народ. Теперь, когда все убедились, какой он великий герой, они возвращаются к озеру.

Тут все существа стали хлопать передними лапами по земле и кряхтеть.

– Они говорят, что он сильный воин и что им не страшно идти с ним на любого врага, – объяснила Ли, – а на самом деле они очень рады, что вам-кнах не заставляет их драться. Они готовы уйти, но что-то им мешает.

– Я думаю, нужно позволить им сохранить лицо, – решил Свифт. – Отступаем первыми.

Троица путешественников попятилась в холмы и укрылась от озерных существ за склоном.

– Они уходят, – сказала Ли. Послушала еще и хихикнула: – Смешные. Незлые.

– Ладно. Чаглави, ты слышал? Ночью к озеру не ходить, и вообще постарайся не разгуливать. Это их земля.

– Ну… ладно.

– Подумаешь, недостойно воина! – прокомментировала мысли Ночного Ли. – Слушайся Свифта, это будет правильно.

– Да я слушаюсь…

В пещере Свифт разобрал артефакты, сваленные грудой у стены, подхватил аккумулятор и двинулся к двери, за которой, по словам Ли, спящего бога было слышно лучше всего. Колдун опустился на колени и стал обследовать стену, подсвечивая фонарем. Нашел крышечку, потыкал так и этак, наконец нашел фиксатор и откинул пластинку, скрывающую тайничок. Ли и Чаглави сопели за спиной. В открывшейся впадине оказалось несколько отверстий различной формы и размера.

Свифт вытащил жилу, идущую от аккумулятора, и стал сравнивать с дырами. Нашел подходящую… оглянулся. Чаглави наблюдал, приоткрыв рот. Ли раскраснелась, глаза девушки сияли. Она кивнула колдуну. Тот тяжело вздохнул и вставил жилу в отверстие.

Пещера ожила. В толще стен вздыхало и потрескивало упрятанное волшебство Древних. Что-то смещалось и перекатывалось в глубине Полых Холмов.

– Он пробуждается! – торжественно объявила Ли. – Джем, а что такое «тестирование системы»?

Что-то хрустнуло, заскрежетало совсем рядом, серия щелчков пробежала по коридору… Дверь медленно… медленно… распахнулась.

Глава 10 Проснувшийся бог

Черный зев нового коридора звал и манил. Чудеса, скрывающиеся в Полых Холмах, ждали того, кто явится за ними. Ли первой шагнула в темноту. Она шла медленно, но уверенно, девушка не испытывала сомнений. Давным-давно она впервые услыхала голос спящего бога и с тех пор мечтала помочь ему пробудиться. Мечта сбылась, и Ли шла, протягивая руки, будто обнимала темноту.

Свифт посветил фонариком – все те же гладкие стены из темного плотного вещества, тот же закругленный потолок. Спина Ли едва выделялась в тени, девушка уходила все дальше и дальше. Фонарь начал тускнеть, Джеремия отключил аккумулятор от впадины в стене и подсоединил фонарь. Вскинул лямку аккумулятора на плечо и поспешно двинулся за уходящей девушкой.

– Я тут подожду! – бросил в спину колдуну Чаглави.

Юноше показалось, что друзья идут в ловушку, тяжелая дверь захлопнется за ними – и они утонут в темноте… У него было недостаточно отваги, чтобы углубиться в Полые Холмы, и недостаточно твердости, чтобы удержать спутников. Джеремия не ответил, он хотел скорей догнать девушку.

Ли остановилась перед новой дверью, уводящей вправо. Ей не требовалось света, чтобы выбирать направление, девушка шла на зов. Вот она протянула руку и коснулась пальцами гладкой поверхности. Дверь распахнулась, и Ли нырнула внутрь. Джеремия вошел следом и осветил небольшое помещение. Наконец-то они куда-то пришли, это не новый коридор.

Стены здесь были покрыты ячейками, каждая – запиралась собственной дверцей. Теперь дверцы распахнуты, пол усеивали обломки, матово отсвечивающие под тусклым лучом фонаря. Ли, осторожно ступая по острым кускам разбитых артефактов, прошла в угол и остановилась там. Присела на корточки, опустила руки – будто ощупывала нечто невысокое.

– Что он говорит?

– Он здесь, но я его не вижу. Должен быть здесь. Теперь голос отчетливый, ясный. Проснувшийся бог говорит со мной. Ему нужно больше энергии, ему нужно создать себя заново. Не понимаю. Он так сказал. Не совсем так, но и так тоже. Странный. Нужно создать.

– А мне нужен поляризатор… Ладно, скажи ему: завтра я снова вынесу на холм солнечную батарею, а сейчас ночь, темно и солярный генератор не станет работать.

– Он очень хочет сделать нам доброе, – странно, торжественным тоном произнесла Ли. – Он рад, что мы здесь. Он ждал.

– Если бы эти слова исходили от человека, я бы сказал, что он лжет, – заметил Джеремия, – но богу следует верить. Наверное. Спроси, можно ли что-нибудь сделать без генератора?

– Я сейчас… – произнесла Ли.

Джеремия не понял, являются эти слова ответом на его вопрос – или это часть беседы с проснувшимся богом. Девушка поднялась и медленно пошла вдоль полок. Взгляд ее скользил по распахнутым дверцам. В углу, там, где Ли задержалась перед этим, лежал футляр. Угловатый, почти правильной кубической формы. Высотой почти до середины бедер Ли. Он был соединен проводами с выемкой в стене – такой же, как и та, через которую Джеремия напитал бога энергией из аккумулятора. Поверхность куба пересекали щели и длинные трещины. Похоже, он способен раскрываться. Это и есть бог, с которым разговаривает Ли? Его идол? Вместилище духа?

Девушка с отсутствующим видом прошла вдоль стены, двинулась обратно – теперь она глядела под ноги. Нагнулась, подняла отсвечивающие тусклым металлом артефакты. Тонкие, изломанные в суставах веточки. Вернулась с ними в угол и присела над кубом. Джеремия встал рядом и посветил. Девушка сложила на пол принесенные стержни, в кубе раздалось тихое шипение. Блестящая жила, соединяющая его с разъемом в стене, медленно изогнулась. Штекер вылез из гнезда и упал рядом с добычей Ли. Девушка глядела на эти движения и шевелила губами – должно быть, спящий бог не мог видеть, что творится под боком, и девушка направляла его движения. Проснувшийся подгреб металлические палочки поближе и стал елозить жилой по полу. Постепенно Свифт сообразил, что нужно богу. Он положил фонарь на пол среди осколков, взял один из стерженьков. Странный артефакт мягко изогнулся – его сочленения оказались настолько гибкими, что суставы двигались под действием собственного невеликого веса. Джеремия отыскал на кубе отверстие, подходящее по размеру к причудливо изрезанному торцу стержня, и приложил.

– Правильно, – сказала Ли. – Сильней!

Джеремия надавил, суставчатый стержень со щелчком вошел в гнездо – и тут же задвигался, как живой. Свободный конец ветки развернулся двумя лепестками. Как пальцы, только плоские.

– Он говорит, что ты отличный… колдун. Я его не понимаю, но думаю, что он имел в виду: колдун.

Свифт пожал плечами.

– Тестирование системы, – объявила Ли. Потом прибавила: – Джем, ты мне так и не объяснил, что такое «тестирование системы».

Чародей не ответил и в этот раз. Он глядел, как движется суставчатый металлический стержень. Рука бога.

* * *

Вторую конечность проснувшийся сумел приставить самостоятельно. Свифту стало немного не по себе. В Замке, среди всевозможных чудес, среди магических артефактов, оставшихся от Древних, не было ничего подобного. Впрочем, в Испорченных Землях встречается много невиданных диковин… Разве дядя Гу – не более удивительное создание, чем проснувшийся бог? Трудно сказать.

Ли громко зевнула.

– Тебе надо поспать, – заметил Свифт. – Завтра будет много работы.

– Он тоже говорит, – кивнула Ли и снова зевнула. – Только он говорит иначе. Восстановление функциональности организма. Странный. Хороший. Хочу его слышать, скучала.

– Идем, нужно поспать, – настойчиво повторил Свифт. – Теперь он будет говорить с тобой постоянно. Если он бог, то не нуждается во сне. Пусть тестирует свои системы, не будем мешать.

Девушка согласилась. Вдвоем они покинули помещение с проснувшимся богом. Джеремия посветил фонариком в обе стороны – дальняя дверь оставалась по-прежнему запертой.

– Почему он не отворил всех дверей?

Свифт с девушкой побрели в обратную сторону – туда, где остался Чаглави.

– Боится, что не хватит силы на собственное воссоздание. Он переключил на себя управление, теперь двери подчиняются ему. Только он не расходует силы на двери. Завтра. Некоторые двери не подчиняются. Непослушные? Нет, сломались. Прямой ход к поляризатору не выйдет открыть, – зевая, рассказывала Ли, – но он отыщет дорогу через несколько помещений.

– Скажи ему, что, если он подскажет мне, где найти жилы, проводящие магическую силу, я подключу его к генератору.

– Проснувшийся сказал, что ты отличный колдун. Не нужно тянуть жилы к нему, достаточно, если ты найдешь разъем в стене у входа в Полые Холмы.

Они вышли в старый коридор. Чаглави не спал, волновался.

– Ну, что там?

– Мы нашли его, он проснулся и восстанавливает себя. Завтра обещал открыть путь к поляризатору. После этого мы сможем вернуться.

Вернуться… Как далеко они забрались от Замка колдунов, от страны Ночи… Невероятно далеко. Мысли Чаглави приняли странный оборот. Они со Свифтом так напряженно пробивались к цели, а цель казалась столь невнятной и недостижимой, что о возвращении юноша как-то не задумывался. Чаглави уставился в проем, ведущий из пещеры наружу. Вернуться… Юноша стал мечтать о возвращении.

Ли заснула сразу, едва присела у стены, а Свифт не мог уснуть – он глядел на спящую девушку. Сможет ли она покинуть проснувшегося бога? А если не сможет? Джеремия не хотел расставаться с удивительной Ли. Странное чувство – ему не нужно ни Замка в великих горах, ни исполнения миссии. Не нужно ничего, что составляло смысл существования прежде – до того, как он встретил Ли. Она лучше…

Свифту не было знакомо слово «ревность», но у колдуна вызывали глухое недовольство чувства, которые Ли испытывала к проснувшемуся. Джеремия не хотел помогать таинственному собеседнику девушки, но он хотел услужить ей… К тому же – поляризатор. Все-таки он обещал добыть поляризатор.

Ли заворочалась во сне. Свифт испугался, что она сейчас свалится, присел рядом и обнял девушку. Она, не просыпаясь, прижалась к Джеремии, пробормотала что-то неразборчивое, обхватила его торс рукой и улыбнулась. Рука девушки была теплая и очень тоненькая. Колдун украдкой оглянулся на Чаглави, не смотрит ли на них с Ли? Нет, Ночной уставился в другую сторону. Тогда Свифт тоже улыбнулся.

* * *

Пробудился Свифт от того, что Ли заворочалась во сне, тихонько толкая острым плечом колдуна в бок. Джеремия поднял голову – снаружи довольно светло, но Чаглави не стал его поднимать, караулил до рассвета один. Славный паренек. И сейчас, похоже, выбрался наружу, чтобы оставить их с Ли вдвоем.

Ли раскрыла глаза и первым делом сообщила:

– Он экономит силы. Кое-что сделал, но ждет, что ты подключишь генератор.

– Ли… – Свифт замялся. – Ты стала как-то… слишком… слишком резко изменилась. Иногда начинает казаться, будто это не ты говоришь со мной, а проснувшийся.

– Это я говорю, – удивилась девушка. – Вот же я, пощупай.

И передвинула ладонь Свифта на свою грудь.

– Да. Да, Ли, но я не о том. Кажется, что это он сидит в твоей голове, говорит твоими губами, двигает твоими руками. Ты занята лишь его делами, как будто ничего другого не существует.

– Не сердись, ты хороший. Но ты сильный, а ему нужно помочь. Он не может сам, понимаешь? Почему ты не понимаешь таких простых вещей? Нужно помочь проснувшемуся. Нужно помочь сейчас, потом он сможет сам, а сейчас – не может. Ну?

– Я понимаю… но это слишком… не по-человечески, у людей так не принято. И у колдунов в Замке тоже. Мы помогаем не тем, кто нуждается, а тем, кто может оказаться полезен. Ли, ты рассуждаешь не как человек, а как бог. Поэтому мне и кажется, что он в твоей голове…

Девушка потянулась к Свифту.

– Я сейчас проверю. Если ты – это он, то мы поцелуемся. Если ты – это ты, то, когда я только попробую тебя поцеловать, ты подпрыгнешь и заорешь.

Джеремия склонился к девушке, губы медленно соприкоснулись.

– Я… – прошептала Ли, – это… я… А-а! Он передвигается! Он идет сюда!

– Ты – это ты, – удовлетворенно заключил Свифт.

Передвигался проснувшийся странным образом. Теперь у него было три тонкие руки с пальцами-лепестками. Двумя конечностями он аккуратно укладывал перед собой металлические трубочки, третьей – отталкивался и медленно полз. Трубочки перекатывались и тихо тарахтели под кубическим корпусом, проснувшийся собирал их позади себя и подкладывал вперед… К Джеремии и Ли он не мог попасть, мешал высокий порог… Куб остановился у поворота и ждал.

Покрасневшая Ли отстранилась и провела ладонью по торчащим на макушке прядям.

– Я сейчас некрасивая? – спросила она. – Красивая? Это ты так говоришь, чтобы я не расстраивалась… Нет, ты правда так думаешь. Проснувшийся ждет. Пойдем?

Они встали и, взявшись за руки, пошли к двери, перед которой остановился куб. Оказывается, проснувшийся приволок моток кабеля, уложив его на верхнюю грань. Джеремия осторожно взялся за бока проснувшегося и перенес через порог. Весил бог совсем немного.

– Он просит переместить его к другой двери, – передала Ли. – Скажи, а синяк у меня сильно заметен? Проходит? Он пройдет, я буду совсем красивой, вот увидишь.

Свифт перетащил куб к двери, на которую указала Ли, там проснувшийся снова запустил гибкую конечность с разъемом в одно из отверстий, расположенных в нише. Дверь отворилась. Свифт посветил фонарем, луч вышел совсем слабый, заряд был на исходе.

– Он теряет силы, – сказала Ли. – В этой комнате есть еще генераторы. Возьми их, вынеси на солнце, подключи. Соедини со стеной. Он просит. Это последняя просьба. Дальше – он сам.

Свифт вздохнул и полез в темное помещение. Внутри находилось множество коробов и футляров. Когда-то они были уложены в определенном порядке и скреплены полосами полупрозрачного вещества. Теперь – должно быть, от времени – полосы лопнули, искрошились, стали хрупкими и часто опадали невесомой пылью от прикосновения руки. К тому же часть поклажи свалилась и рассыпалась при падении грузового отсека. Все короба были помечены магическими символами. Лишь небольшая часть оказалась Джеремии знакома, но уж обозначение солярного генератора он знал. В упаковке их было шестнадцать штук – немалое богатство! Вряд ли во всем Замке найдется столько древних генераторов в исправном состоянии. Фонарь стал мигать, грозил вот-вот погаснуть, так что Джеремия, прихватив добычу, поспешил наружу.

Ли замерла, опустившись на колени. Она опустила ладони на поверхность куба и сосредоточенно морщила лоб. Проснувшийся бог рассказывал девушке странное.

* * *

Чаглави сидел, прислонившись к прохладному боку холма, и глядел на восток, где только-только разгоралось рассветное пламя. Скоро свет зари станет ярче, и глаза Ночного не смогут выдержать.

– Ночью было тихо? – спросил Свифт, чтобы что-то спросить.

– Приходил крайвак-детеныш. Глядел на меня, долго глядел.

– Ты прогнал его?

– Нет, я тоже просто глядел. Свифт, а тебе не кажется, что богу Полых Холмов нельзя доверять? По-моему, он подчинил Ли своей воле.

– У меня промелькнуло подозрение, что он завладел ее разумом, – признался Джеремия. – Нет, на самом деле все обстоит иначе. Просто она хочет ему помочь. Жалеет его.

– Она добрая. Это очень странно.

– Странно… – Свифт сложил инструменты на землю, встал рядом с Ночным и тоже поглядел на восток. – Люди не рассуждают так, как она. Она сказала: богу нужно помочь, потому что он не справится сам. Понимаешь? Не потому, что помочь ему нужно для достижения какой-то собственной цели, а потому, что он не сможет справиться сам.

– А колдуны так рассуждают?

– Нет, Чаглави. Колдуны еще более прагматичны, чем люди. Это меня и удивляет в девочке – она не похожа ни на вас, ни на нас. Но я очень рад, что мы встретились. Иногда мне даже хочется научиться жить, как живет она. И помогать всем, кому нужна помощь.

– Я хотел швырнуть камнем в маленького крайвака, – сказал Чаглави, – но подумал… Подумал, Ли скажет: Чаглави злой. И не стал кидать. Если бы не она, точно кинул бы.

Замолчали. Обоим стало неловко. Ни люди, ни колдуны не любят, да и не умеют говорить о таких вещах, как доброта, жалость, сострадание. Точнее, говорят много и часто – но никогда не скажут откровенно. А если рядом есть девушка Ли, умеющая читать мысли и отличать правду от лжи, – тогда не выйдет соврать.

Заря разгоралась все ярче, розовый цвет сменялся малиновым. Чаглави отвернулся.

– Поспи, если хочешь, – предложил Свифт. – Я буду поглядывать вокруг.

– Хорошо, только внутрь я не пойду.

Чаглави завернулся в накидку и сел так, чтобы оставаться в тени подольше – даже когда солнце поднимается над равниной. Джеремия еще немного поглядел, как наливается красным восток, потом полез на верхушку длинного холма. Ему предстояла большая работа. Он установил первый генератор, развернул зонтик на восток, потом занялся следующим.

Солнце показалось над горизонтом огненной опухолью. Генераторы замерцали зеленым – в них появилась магическая сила. Свифт спустился с холма, разворачивая жгут силовых жил, подключил к разъемам в стене. Ни проснувшегося, ни девушки рядом не было, а в глубине Полых Холмов раздавался скрежет, стук и дребезжание. Свифт постоял, прислушиваясь. Потом пожал плечами и побрел наружу – подключать остальные генераторы.

Чаглави уснул. Еще бы! Всю ночь как-никак стерег. Свифт вскарабкался наверх, распутал новые провода и двинулся по широкой дорожке – гребню холма. Методично втыкал опоры, подсоединял жилы, разворачивал зонтики к солнцу. Работа кажется простой лишь на первый взгляд, но на деле требует обязательного соблюдения правил. Магия вообще состоит из ряда точно выверенных ритуалов и строгой последовательности применения заклинаний. Тем более – магия амулетов, оставленных Древними. Тонкость заключается в том, что чародей не может напрямую просчитать результат собственных действий и должен запоминать наизусть колдовские формулы и приемы, изложенные в сводах заклинаний наподобие «Инструкций по эксплуатации».

После подключения очередного генератора он оглянулся и заметил, что плоские диски фотоэлементов, которые он поставил на рассвете, раньше других, сами разворачиваются к солнцу. Проснувшийся бог накопил достаточно сил, чтобы управлять фотоэлементами. Внизу, в глубине холма, что-то происходило. Дрожь ощущалась даже сквозь своды и толстый слой грунта, под которым были погребены лабиринты грузового отсека. К добру или к худу эти перемены?

Свифт неторопливо закончил работу, подключил последние генераторы и спрыгнул вниз. Подняв голову, полюбовался собственной работой – отсюда, из узкой расселины между Полых Холмов, были видны только плоские зонтики солярных генераторов, развернутые к солнцу. Неплохо. Джеремия побрел ко входу в лабиринт. Дверь была широко распахнута – проснувшийся окончательно овладел управлением запорами.

Чаглави спал по одну сторону входа, Ли сидела, обхватив колени руками, по другую. Синяк почти сошел, но верхняя правая четверть лица девушки все еще была едва заметно зеленоватого оттенка. Это не мешало ей улыбаться. Теперь она часто улыбалась. Самым удивительным Свифту показалось то, как выглядит вход в Полые Холмы. Он больше не был темным провалом, дырой в неизвестность. Из проема лился яркий свет, кажется, лишь немногим уступающий сиянию полуденного солнца.

* * *

Глядя на девушку, Свифт тоже не смог сдержать улыбку.

– Ну, что тут у вас? Я смотрю, наш новый друг разошелся вовсю.

– Он больше не нуждается в помощи, – Ли была искренне рада, – теперь он может сам.

Девушка склонила голову набок и прислушалась.

– Он готов отдать тебе поляризатор и все прочее, что требуется. Теперь он способен помогать тебе и другим. Еще он хочет поговорить с тобой. Без меня, с тобой. Ты понимаешь язык, которым написано на упаковке? На ящиках с генераторами и прочим? Ты можешь прочесть другие надписи?

– Да, я умею читать слова Древних.

– Идем, – Ли вскочила, – я тебя отведу.

Свифт поглядел на спящего Чаглави.

– Я обещал парню, что постерегу, пока он спит.

Ли снова прислушалась.

– Он говорит: опасности нет, но если ты обещал, то должен исполнить. Он идет сюда. Теперь он идет быстро. Уже умеет. А синяк у меня скоро пройдет совсем, вот увидишь.

– Так он скоро придет?

– Уже близко.

К отдаленным шумам, доносящимся из чрева Полых Холмов, прибавился перестук и скрежет. Свифт заглянул в проем – то, что приближалось по ярко освещенному коридору, почти не напоминало спящего бога, которого они обнаружили в темноте. Основой по-прежнему служил все тот же куб, но теперь он был облеплен разнообразными артефактами. Сверху появились сдвоенные трубки, заканчивающиеся стеклянными шариками, – похоже на глаза. Вместо хилых веточек по бокам конструкции располагались мощные лапы, поблескивающие полированным металлом. Конечности были оснащены набором инструментов, которые крепились на диске – наверняка подвижном, так что проснувшийся мог выбирать, каким приспособлением воспользоваться, и имел возможность сдвигать его в рабочее положение. Еще удивительней показался Свифту способ передвижения – куб теперь был водружен на толстый диск, закрепленный на станине. По бокам станины ползли плоские стальные ленты, натянутые на колеса, – будто два металлических шервана прижались к телу бога и влекут его. Эти устройства громко стучали, перекатываясь по твердому полу пещеры, – так что разбудили Чаглави. Юноша поднял голову, спросонок поглядел на друзей, потом – в проем. Вид приближающегося бога потряс Ночного – Чаглави откатился в сторону, вскочил и пригнулся, нащупывая на поясе оружие.

Ли звонко расхохоталась.

– Успокойся, Чаглави. Это наш друг. Это наш бог.

– Мне… мне не нужен такой бог, – с запинкой выговорил юноша.

– Важно другое. То, что ты ему не нужен, – буркнул Джеремия. – Ему теперь никто не нужен. Он может сам.

Проснувшийся остановился на пороге, повел линзами вправо и влево, наконец его взгляд сосредоточился на Свифте. Лицевой щиток откинулся, открывая поверхность плоскую, словно зеркало. По ней пробегали символы и знаки. Наконец возникла надпись:

Я хочу говорить с тобой, Джеремия Свифт.

Свифт поглядел на Ли, та, довольная, кивнула. Из-под гладкого зеркала выдвинулась новая конечность, увенчанная черным шариком. Удлинилась, поднесла шарик к лицу Свифта. Ухо бога?

Я принес поляризатор. Возьми.

Металлическая рука почти бесшумно согнулась и вытащила из-за куба коробку. Свифт удивился, такая маленькая. Ему казалось, артефакт, способный превратить день в ночь, должен быть огромным.

Там есть инструкция.

– Я прочту.

Ты хочешь что-нибудь узнать о собственных предках, Джеремия Свифт?

Свифт пожал плечами:

– Я не понимаю, почему ты спрашиваешь меня об этом.

Я долго беседовал с хорошей Ли. Много понял о тебе, о Замке, о том, как живут твои соплеменники. Ли ничего не знает о прошлом, ты знаешь немногое. То, что я могу рассказать, тебе не понравится. Хорошей Ли точно не понравится. Я попросил, чтобы она не слушала твоих мыслей. Она не знает, что ты сейчас прочел.

Свифт оглянулся – девушка широко улыбалась, она была рада. Конечно, если проснувшийся ее попросил, она послушно не читает в голове Джеремии.

– Ли, сходите с Чаглави за водой, – попросил Свифт.

– Хорошо, конечно! Идем, Чаглави?

Ночной поплелся за девушкой. Он не понимал, что происходит, догадался только, что Джеремия хочет остаться наедине с богом Полых Холмов.

– Я хочу узнать о прошлом. Я не боюсь, – Свифт заговорил короткими фразами, подстраиваясь под манеру собеседника.

По зеркалу пробежала волна мути, будто тяжелый вздох проснувшегося бога.

* * *

Джеремия Свифт, ты знаешь, что твои предки и предки хорошей Ли не из этого мира.

Свифт поставил коробку с поляризатором на землю и кивнул. Потом сообразил, что собеседник может не понимать жестов. Произнес вслух:

– Мои предки были перевозчиками. Они должны были доставить груз из одного мира в другой. Но из-за неисправности корабля попали сюда.

Нет. Они направлялись именно сюда. Целью был этот мир. Авария случилась в самом деле, остальное было не так. Джеремия Свифт, ты понимаешь, что такое «закон» и «нарушение закона»? Что такое «контрабанда»?

– Да, мне известны значения этих слов. Мои предки и предки Ли были контрабандистами?

Только твои предки, Джеремия Свифт.

– А люди в грузовом отсеке?

Они и были грузом. Контрабандой, живым товаром. Твои предки не хотели подчиняться законам своего мира, они отыскали эту планету и собирались колонизировать ее. Обманом заключили в анабиозные камеры 642 человека, чтобы в новом мире заставить их работать на себя. Заговорщиков было недостаточно для колонизации, поэтому они везли пленников. Рабов. Тебе известно значение слова «раб»? На Амагаре ты видел их останки в анабиозных камерах – и их потомков в Испорченных Землях.

Свифт читал. Он не вполне представлял, что такое «анабиозные камеры». Конечно, это футляры в большом зале. Принцип, на котором построена их магия, Джеремии был неизвестен, но назначение совершенно очевидно.

На орбите вышел из строя двигатель. Возникло опасное излучение. Капитан Дженкинс приказал отделить двигательный отсек, и он упал на Амагаре. Секция управления, в которой собрался экипаж корабля, имела собственные двигатели, но их мощности было недостаточно, чтобы посадить оставшиеся части корабля с грузом.

– И они отделили грузовой отсек с людьми в футлярах?

Да. Капитан Дженкинс принял это решение. Оно не лишено логики. Капитан спасал себя и экипаж, но пожертвовал пленниками.

– Была ли возможность спасти узников грузового отсека?

Вероятность достаточно высока, около 86 %. Тебе знаком символ «%»?

– Да. А каков был этот путь?

Среди грузов имеется некоторое количество транспортных средств. Существовала возможность демонтировать их двигатели и установить на секции управления. Затем вскрыть анабиозные камеры и перевести пленников туда же, в секцию управления. Очевидно, экипаж не рискнул освобождать рабов.

– И обрек их на смерть?

Вероятность летального исхода была высока. Грузовой отсек обладал собственными системами безопасности, которые обеспечили посадку. Следует учесть, что это был грузовой, а не пассажирский отсек. Штатная автономная посадка предусматривала сохранность груза, а не людей. Если бы не анабиозные камеры, они погибли бы все. При посадке камеры отключились. Части узников посчастливилось выжить. Они сумели открыть дверь и покинуть грузовой отсек.

– Они не возвращались? Не пытались добыть груз? Использовать артефакты? Почему они не взяли даже аварийного набора?

У них не было соответствующих знаний и навыков. Это были не исследователи, не пилоты звездных кораблей, просто люди. Их похитили, усыпили в анабиозных камерах, здесь они очнулись среди мертвых тел, в чужом мире. К тому же не исключена частичная потеря памяти вследствие аварийного отключения камер. Они очень боялись этого места. Здесь их держали против воли.

– Да, я понимаю… А ты?

Я был отключен, но от удара случайно оказался активирован.

– Кто ты? Ведь не бог?

Я механизм. Очень сложный механизм. Многофункциональный и способный обучаться. Основное предназначение – координация сельскохозяйственных систем. Забота о живом. Ты понимаешь, что такое «многофункциональный»? Здесь я был частью груза. Моя задача – служить людям. Когда я включился, моя база данных содержала ограниченный набор сведений. Я не знал, кто я и чем должен заниматься. Мог выполнять приказы, но приказывать было некому. Подключился к сети корабля, но она была обесточена. Тогда я использовал собственный заряд, чтобы получить доступ к базе данных грузового отсека. Моя задача: выполнять приказы, оказывать помощь, собирать информацию. Приказов я не получал. Помогать было некому. Оставалась последняя задача. Благодаря собранной информации я подготовился к автономному существованию. Но энергии оказалось недостаточно. Я почти перестал функционировать, не мог получать информации. Только добрая Ли могла говорить со мной.

– Как это вышло, что она обладает такими способностями?

Не могу дать исчерпывающего ответа. В моей базе данных недостаточно сведений. Под воздействием радиации, излучаемой ходовым отсеком, местная фауна мутирует. Ли – результат мутации. Ты понимаешь, что такое «мутация»?

– То, что происходит с живыми в Испорченных Землях. Изменения, порча. А что с моими предками?

Они совершили посадку на другом континенте. История Замка известна тебе лучше, чем мне.

– Они не пытались помочь собратьям на Амагаре? Добраться до грузового отсека?

Нет информации.

– Ах, да. Верно. Дженкинс говорил, что Древние боялись радиации. К тому же они не знали, выжил ли кто-нибудь… – Свифт подумал, что если бы знали – тем более побоялись бы показаться на глаза выжившим рабам, под рукой у которых богатства грузового отсека. – Значит, они были вынуждены остаться в этом мире, но не имели ни сил, ни достаточно народа, чтобы завладеть континентом.

Они побоялись вызвать помощь.

– Как? – Вот теперь Свифт был поражен по-настоящему. – Они могли вызвать помощь? И сейчас мы можем вызвать?..

Я полагаю, аппаратура дальней связи давно вышла из строя. Ты получишь информацию об устройствах, которыми была оборудована секция управления. Возможность имелась. Экипаж побоялся. Они были преступниками, виновными в похищении людей.

– Мне очень жаль… – пробормотал Свифт. – А мы чтили память Древних! Преступников!

Мне тоже очень жаль. Ты хороший специалист. Ты помог мне. Ты не виноват в преступлениях, совершенных четыреста лет назад. Ты дорог хорошей Ли. Ты нужен хорошей Ли. Я хочу помочь тебе. Я могу помочь тебе.

Джеремия подумал, что для бездушного порождения магии Древних бог Полых Холмов слишком эмоционален. Должно быть, его сильно ударило при посадке грузового отсека.

* * *

На следующий день проснувшийся снова изменил облик. Теперь вместо металлических шерванов, которым тяжело было преодолевать пороги в Полых Холмах, порождение магии Древних обзавелось шестью опорными конечностями. Прежний куб, с которым общался Свифт, теперь был заключен в массивные доспехи, в поверхности брони имелось неисчислимое количество крышек, щитков, всевозможных блестящих наростов. Определить назначение большинства приспособлений Свифту было не под силу, а Чаглави и вовсе боялся не то что приближаться – даже глядеть на обитателя Полых Холмов.

Не удивлялась только Ли. Для девушки перемены, происходящие с телом проснувшегося, не имели значения – голос в ее голове звучал по-прежнему. Разве что окреп, стал отчетливей – естественно, и телом старый друг вырос. Свифт из любопытства обошел коридоры Полых Холмов. Теперь они были ярко освещены, посреди полукруглого свода ярко горели прямоугольные панели шириной с ладонь. По ровному полу из неподвластного времени темного вещества бродили магические создания – кто оказался снабжен различным количеством ног, а кто пользовался металлическими шерванами. Чудесные твари, блестя под льющимся с потолка светом полированными боками, занимались странными вещами – передвигали и волокли упаковки из хранилищ наружу, прокладывали кабельные линии. Распоряжался ими проснувшийся.

Свифт заметил: волшебные твари с деловым видом исполняли работу, не останавливаясь ни на миг, – особенно те, за которыми волочилась, будто бесконечный хвост, жила, снабжающая магической энергией. Другие, бесхвостые, изредка приостанавливали свои занятия, подключались к разъему в стене и заполняли имеющиеся в их телах аккумуляторы. На длинных гребнях холмов возникли леса солярных генераторов. Несколько металлических тварей покрупнее, способные обращаться с тяжелыми грузами, сооружали высоченную башню. Джеремия приметил широкие плоскости, которые волшебные существа сложили у подножия решетчатой конструкции, а также и генератор. Проснувшийся сооружал ветряк, чтобы, помимо солнечной силы, овладеть и магией ветра.

Сам он большей частью оставался внутри лабиринта, но иногда обходил владения, чтобы сменить аккумуляторы у существ, которые трудились снаружи.

Свифт наблюдал за работой, ему было интересно. Постепенно он научился угадывать, чем занимаются волшебные твари, различать их предназначение и свойства. Ли ходила за ним и слушала его мысли, ее тоже занимал маленький народец Полых Холмов. Наверняка она общалась с проснувшимся, и он объяснял девушке, что она видит.

Чаглави старался держаться подальше от магических процессов. Как и всякий Ночной, он сторонился любого волшебства.

Насмотревшись на маленький народец Полых Холмов, Свифт стал изучать «Инструкцию по эксплуатации» из упаковки поляризатора. Как и все магические книги, эта изобиловала непонятными терминами и странными знаками. К счастью, Свифт обладал немалым опытом и мало-помалу разобрался, как управлять могущественным артефактом. Оказалось, ему требуется огромное количество энергии – совершенно не соответствующее скромным размерам самого поляризатора. По просьбе Джеремии Ли обратилась к проснувшемуся. Тот немедленно явился наружу, приволок ящик аккумуляторов, полдюжины переносных солнечных батарей, мотки кабеля, небольшой ветровой генератор и груду магических приспособлений помельче.

Джеремия оглядел подарки… и тяжело вздохнул.

– Да, – согласно закивала Ли, – я тоже раньше не думала, как мы это потащим.

– Я предоставлю вам транспортное средство, – прогудел низким голосом проснувшийся.

– Ты можешь говорить? – удивился Свифт.

– Я установил акустический модулятор. Скажи, какое впечатление производит этот голос? Внушает ли доверие? Или, напротив, пугает, отталкивает? Я хочу привести собратьев Ли и помочь им овладеть наследством предков.

Ли с Джеремией переглянулись.

– Если ты собираешься играть роль бога, этот голос вполне годится. Можно еще ниже, – вынес вердикт Свифт.

– Непривычно, – вставила девушка. – В голове твой голос более добрый.

– Впечатление доброты создается интонацией. Благодаря тебе, добрая Ли, я изучил язык обитателей этого мира, я стараюсь говорить, как ты, сохраняя интонации.

– Постарайся говорить медленно и внятно, – посоветовал Свифт, – обычно это производит хорошее впечатление. Так что с транспортным средством?

– Я не уверен, что поступаю правильно, доверяя управление неопытному пилоту. Ощущается беспокойство за добрую Ли. – Тембр голоса изменился, в нем в самом деле звучала тревога и неуверенность. – У меня есть механизм, способный летать. Нет, Ли, через океан вы не сможете перелететь. Этот механизм имеет ограниченный ресурс. Но до берега доберетесь за… четверть светлой части суток.

– Если есть «Инструкция по эксплуатации», то я разберусь. Обещаю управлять очень осторожно, – подумав, заявил Свифт. – Мне встречались книги Древних по управлению магией полета. Там нет ничего сложного.

– Хорошо, вы получите летающую машину. Тебе потребуется время, чтобы прочесть «Инструкцию», а мне – чтобы перепрограммировать центр управления. Если ты допустишь ошибку, он поправит.

Проснувшийся бог развернулся на опорной станине и удалился в коридор. Из-за холма вышел Чаглави.

– Я все слышал… Теперь мы полетим, да?

– Надеюсь, что полетим, – кивнул Джеремия. – Чудеса продолжаются.

– Ох, скорей бы они закончились…

Глава 11 Дракон

– По-моему, он меняется чересчур быстро, – недовольным тоном заявил Чаглави. – И становится слишком большим…

Проснувшийся бог махал им с земли, когда Джеремия повел дракона в последний круг над Полыми Холмами. Проснувшийся старательно имитировал прощальный жест, но движения тяжелой металлической лапы смотрелись гротескно. Теперь бог сделался огромной, в четыре человеческих роста, махиной. Количество ног он уменьшил до четырех, зато и рук у него теперь тоже было четыре. Вместо головы появилась полупрозрачная сфера, под ней угадывалось нагромождение блестящих стекол, а тело оделось полированной броней, от которой солнечный свет отражался, словно от зеркала, – так что гигантская фигура казалась окутанной сияющим ореолом.

Вокруг владыки суетились магические твари поменьше – этих не беспокоил отлет дракона с гостями, они были заняты работой. Тянули жилы для передачи волшебной силы, устанавливали магические светильники, возводили вторую мачту для ветряка – еще выше первой, возникшей накануне.

– Здесь вообще все изменилось, – снова завел Ночной. – А ведь времени-то прошло всего ничего.

– Что тебя удивляет? – возразил Джеремия. – Все-таки он бог.

Свифт был сдержан, поскольку немного волновался. После пробных полетов он уже знал, что дракон умеет исправлять ошибки наездника, но осторожность необходима, слишком уж быстро все меняется и слишком чутко волшебное существо слушается управления.

– Он хороший! – заявила Ли.

Она хотела привстать, чтобы помахать проснувшемуся в ответ, но треснулась головой о прозрачный колпак, накрывающий гнездо наездников. Хихикнула, потерла ушибленную макушку и энергично замахала гигантской сверкающей фигуре.

– Ну что ж, улетаем… – вздохнул Свифт, разворачивая дракона.

– Вот и хорошо. – Чаглави сел поплотнее в мягкое кресло и надвинул шляпу.

Последний подарок проснувшегося превзошел все представления Ночного о возможностях магии Древних. Небольшой, всего-то около двенадцати шагов в длину, дракон легко нес троих наездников и внушительное количество артефактов. Что еще удивительней – в полете магическая тварь не махала крыльями!

Дракон умел планировать, совершать быстрые маневры, так что земля стремительно проносилась под неподвижными крыльями, хищно отогнутыми назад. Он умел взлетать с места, садиться точно в назначенную точку, он был послушен, могуч и смертоносен. И он был чужим. Все в этом теле, закованном в твердую броню, казалось непривычным, все указывало: дракон – существо не из этого мира. Чаглави несколько утешало предупреждение, сделанное проснувшимся: силы магической твари не беспредельны. Она нуждается в определенной пище. Такой еды не найти на Амагаре, да и вообще где бы то ни было. Разумеется, дракона, как и любое магическое существо Древних, можно подкармливать волшебной энергией ветра и солнца. Тогда чудовище сохранит способность выполнять многие приказы, но взлететь не сможет.

Проснувшийся заверил гостей, что пищи дракону хватит, чтобы добраться в Хамак… А там, вероятно, придется искать корабль, который доставит их с драконом на северный континент. Как погрузить чудовище на корабль? Как провезти неузнанным по стране Дня к Замку? Свифт полагал, что флот Дневных по-прежнему крейсирует в северных водах, и плыть к побережью Ночи теперь будет неблагоразумно…

Плана у колдуна не было, они просто летели в Хамак. Впрочем, Джеремия рассуждал следующим образом: если у тебя имеется дракон, то заранее строить планы вовсе не обязательно.

Суша закончилась, теперь под серыми крыльями неслась испещренная волнами поверхность озера. Солнце играло на гребнях и слепило отблесками. Ли вертелась на сиденье и глядела то в одну, то в другую сторону. Скорость дракона приводила девушку в восхищение, они мигом преодолели расстояние, на которое потребовалось полдня пешего хода. Только что проснувшийся бог махал им из холмов на том берегу, что остался за спиной, а впереди уже видна полоска суши. Противоположный берег. Джеремия окинул взглядом горизонт и приказал магической твари лететь ниже. Интересно поглядеть на места, по которым они брели к Полым Холмам. Колдун держал курс к городу тушканов.

* * *

Круг холмов показался вдалеке, Свифт осторожно скорректировал курс. Ли завозилась в кресле, она предвкушала, как увидит дядю Гу. Потом перехватила мысли Джеремии:

– Почему не будем приближаться?

– Чтобы не пугать.

– А что здесь такого? Тушканы спрячутся. Нет, дядя не станет в меня камнем швырять, ты что! Ах, не в меня, а в дракона…

– Я могу посадить дракона подальше от холмов, и мы пройдем к ним в гости.

Ли погрустнела.

– Нет, так я не смогу, опять расставаться… Очень тяжело будет с тушканами встретиться, чтобы тут же улететь. Ладно, тогда не приближайся.

Свифт пожалел девушку и решил все же попытаться подлететь к холмам, насколько позволит дракон. Хитрый бог Полых Холмов так запрограммировал летающее чудище, что оно держалось подальше от высоких холмов и деревьев.

Когда путешественники приблизились к городу на пару сотен шагов, дракон отвернул в сторону, Джеремия снова попытался переубедить упрямую тварь и сократить дистанцию. Дракон пискнул противным тонким голосом – спорил с наездником. Свифт снова дернул рычаги, подтверждая команду. Чудище послушалось и заскользило к холмам. Тушканы, завидев в небесах блестящие крылья, суетливо бросились к норам. Губерт снова лежал, но теперь приподнялся и приставил ко лбу громадную ладонь, чтобы разглядеть летающее диво. Ли, сидевшая позади Свифта, привстала и вцепилась в спинку кресла наездника, чтобы лучше видеть. Такой гигант, как дядя Гу, был заметен издалека…

Дракон снова пискнул и сменил направление. Теперь Свифт не настаивал и позволил чудищу вернуться на старый курс – к Хамаку.

Ли плюхнулась в кресло и стала рассказывать: тушканы боятся того, что в небе, дядя снова убил на рассвете злого, теперь праздник, жены радуются, но она жен не слушала, они глупые, а он отдыхает. Гу теперь часто отдыхает, слишком устает, когда убивает злых.

– Твой дядя слишком большой, сердцу тяжело. Ему бы похудеть, – заметил Свифт.

– Проснувшийся то же самое говорит. Он обещал помочь, найти дяде волшебное средство.

– Я не уверен, что медикаменты за столько лет не утратили своей магии. Конечно, в грузовом отсеке их полно… Но прошло много лет, а магия имеет свойство истощаться со временем.

– Проснувшийся поможет, – буркнула Ли.

Ей очень хотелось верить в могущество проснувшегося бога.

– Он слишком добрый, – подал голос Чаглави. – Непонятно, почему.

– Потому что веками был предоставлен сам себе, а потом с ним заговорила Ли, – объяснил Свифт. – Если бы я не говорил ни с кем, кроме нее, тоже теперь был бы добрым. Это ее бог, он создан ею.

– У людей принято считать, что бог создал мир и людей в нем, – заметил Ночной, – а вы, колдуны, значит, мыслите наоборот.

– Верно и то, и другое, – задумчиво протянул Свифт. – Это, так сказать, процесс обоюдный.

– Джем, я обещала проснувшемуся, что не стану подслушивать… А о чем вы говорили в первый день?

– О прошлом, – коротко ответил Свифт. – Мы с тобой – от одного народа.

– Я и сама это знала, – вздохнула девушка. – Пожалуйста, подумай о чем-то другом, а? Мне трудно не слушать, как ты вспоминаешь…

– А почему вышло, что бог Полых Холмов, такой могущественный, ничего не мог, пока мы не появились? – спросил Чаглави. – Я все время об этом думаю. Свифт, ты ему помог совсем немного, только вначале. А потом он как начал!..

– После того как он впервые проснулся после падения грузового отсека, бог не помнил себя. У него были силы, чтобы жить, но он не умел. За века он растратил силы, но приобрел мудрость.

– Странно… О, смотрите! Какие-то мелкие бегут!

– Это хлыны, – пояснила Ли. – Переселяются.

– Много их!

– Да, когда они так бегут по степи, с дороги спешат убраться даже большие и сильные звери. Хлыны трусливые, когда поодиночке, и очень страшные, когда соберутся в стаю.

– Как Дневные, – заметил Чаглави.

– Как все, – буркнул Свифт.

Дракон пересек степь – начались леса. Где-то внизу деревья, на которых они ночевали, пережидали нападения хищников… Странно глядеть сверху, да еще когда летишь так быстро. Чаглави молча глядел вниз, на шевелящийся под ветром ковер зеленой листвы, ему не хотелось беседовать. Ли сперва пыталась разговорить Ночного, но ей быстро надоело. Свифт был занят управлением. Конечно, можно было предоставить дракону выбирать курс и высоту самостоятельно, однако Джеремия привык никому не доверять в подобных делах. Поскольку направление, высота и скорость не требовали изменений, Свифт занялся колпаком. Он вычитал в инструкции, что прозрачность верхней части купола можно менять. Теперь отыскал нужные кнопки – в кабине стало темнее. Чаглави вздохнул и завозился, устраиваясь поудобней… Ему-то наверняка теперь лучше… Он не любит яркого солнечного света.

Когда дракон летел над пустыней, Чаглави задремал. Поэтому он пропустил момент, когда Свифт и Ли заметили внизу людей. Проснувшись, Ночной не сразу сообразил, что послужило причиной спора. Ему стали объяснять – в пустыне лагерь людей. Шатры, поклажа. Прячутся между песчаных холмов, высматривают путешественников. Ли утверждала, что учуяла мысли Мажги.

– Это он, точно! – горячилась девушка. – Джем, давай вернемся! Ты пролетишь пониже, а я ему на башку плюну! Он плохой, он в меня камнем швырнуть хочет!

Потом Ли в упор уставилась на Чаглави и недовольным тоном буркнула:

– Ну и что с того, что всегда была добрая? Если добрая, так и плюнуть нельзя?

– Добрым быть труднее, – примирительно заметил Свифт. – Возвращаться мы, конечно, не будем… впереди Хамак, там, наверное, еще наплюемся… не нравится мне эта встреча с Мажгой.

* * *

Свифт проверил запас драконьей пищи – пока хватает. Поднял тварь повыше и заложил вираж над Хамаком, пусть горожане полюбуются магическим чудовищем, пусть осознают, что явилось к ним из Испорченных Земель! Ли все не могла успокоиться и бубнила:

– И вообще, с чего вы все взяли, что я добрая? Кто это придумал? Я нормальная! И еще очень красивая. Слышишь, Джем? У меня вырастут длинные волосы, и я их аккуратно расчешу! И я не добрая! Просто я понимаю всех, с кем встречаюсь. Я читаю в голове, а не слушаю слова. Когда понимаешь, зачем человек делает гадости, становится труднее на него злиться. У них же есть причина, объяснение… Так вот, я их всех слышу, я их понимаю, поэтому…

– Ли, погоди, – бросил Свифт. – Нужно кое-что подготовить. Чаглави, помоги ей. Достаньте из футляров аккумуляторы. Трех, думаю, достаточно.

– Свифт, мне не хочется прикасаться к волшебным штучкам…

– А жить тебе хочется?

– Я сама, Джем, сама все сделаю. Вот, я уже делаю! Я быстрая!

Свифт передал управление дракону и обернулся.

– Очень хорошо, Ли. Теперь возьми провода, разверни… Молодец!..

Девушка понимала без слов – ей оказалось достаточно мысленных указаний. Как называется тот или иной артефакт, она знала, поскольку достаточно наслушалась мыслей проснувшегося. Три аккумулятора были подключены к поляризатору. Свифт подумал, что неплохо бы испытать волшебство рукотворной ночи заранее – прежде чем от него станут зависеть судьбы народов северного континента.

– Давай, Ли, – велел колдун, – да, этот рычажок. В первое положение.

Ли осторожно передвинула рычаг. Пространство наполнилось неслышным гулом. На самом деле в диапазоне, который способно воспринять человеческое ухо, не раздавалось ни звука. Но явственное ощущение дрожи пространства проникло даже под прочный колпак, укрывающий гнездо на спине дракона. Что-то свершалось в небесах над Хамаком.

Молекулы воды, потревоженные новым воздействием, до сих пор хаотично парившие в небесах, – теперь начали выстраиваться в строгом порядке. Их было слишком мало для образования облаков, но они стали складываться в отдаленное подобие кристаллической решетки, разряженной, лишенной плотности, какой обладает твердое вещество. Тем не менее солнечные лучи, попадая в гудящую решетку, преломлялись, отклонялись и теряли направление. Великое колдовство! На Хамак снизошла мгла.

Свифт сам был поражен быстротой, с какой действие магии Древних стало заметно. Разумеется, колдун постарался не подавать вида, а притворно равнодушным тоном объявил:

– Мы идем на посадку. Дракона посажу на площади перед дворцом Размала. Я собираюсь переговорить с князем. Ли, твоя помощь может оказаться кстати. Мне неплохо бы знать наверняка, когда Размал станет лгать. Чаглави, я понимаю твое неприятие магии, но сегодня тебе все же придется немного побыть колдуном.

– Ого, как они забегали, – заявила Ли, тыча пальцем вниз.

Жители Хамака, удивленные появлением дракона и внезапно свалившейся тенью, спешили укрыться в домах и подвалах. Улицы стремительно пустели, и когда чудовище медленно опустилось на площади перед княжеским дворцом, его не встречал никто. Залитый странной тенью Хамак молчал, только южный ветерок шелестел в кронах деревьев. Дракон встал на мощеную поверхность, подняв тучу желтой пыли, которую тут же развеял и унес ветер. Свифт убрал колпак, накрывавший гнездо, спрыгнул на плиты и подал руку Ли. Другой рукой колдун придерживал металлический стержень, снабженный рукоятью и странными выростами. Ремень, закрепленный на стержне, был перекинут через плечо Джеремии. Чаглави догадывался, что этот подарок проснувшегося – оружие Древних, у Андараха Луми было несколько похожих штук. Ночному Свифт велел оставаться в гнезде, юноше такой приказ показался обидным…

Когда Ли спрыгнула с драконьего крыла и встала позади Джеремии, Чаглави дотянулся до усеянной странными штучками доски перед сиденьем драконьего погонщика и ткнул в кнопку, которую показывал Свифт. Прозрачный колпак накрыл юношу и отделил от внешнего мира…

Джеремия сделал несколько шагов от волшебной твари и остановился, разглядывая вход во дворец. Металлическая трубка в руках колдуна ходила из стороны в сторону, Свифт был готов к бою. Ли держалась за его спиной. Стало совсем тихо, только неслышное гудение поляризатора наполняло пространство. Небо стало твердым и тяжелым, оно стало густым, и солнечный свет не мог отыскать в нем прямого пути к Хамаку.

* * *

– Ли, ты чувствуешь что-нибудь угрожающее? На нас смотрят?

– На верхнем уровне. У них пращи, но они очень боятся твоего дракона… нет, они не смотрят, сидят за парапетом, не решаются даже выглянуть. Им приказал Размал… Размал! Идет сюда! Он уже внизу, сейчас…

– Он приказывал Мажге ждать нас в пустыне? Велел напасть?

– Не понимаю, – пожаловалась девушка, – я никогда таких не могла понять. Он странно об этом думает, он сам себе врет!

В голосе Ли сквозило возмущение: как можно врать? Да еще самому себе?

Грузная фигура владыки возникла на пороге.

– Приветствую, князь, – усмехнулся Свифт. – Какая честь! Ты сам встречаешь нас в дверях! А где же твои слуги?

– Они трусы, – махнул рукой Размал. – А вот я ничего не боюсь.

– Тебе положено быть самым храбрым, – согласился Джеремия. Колдун говорил нарочно громко, чтобы слышали пращники на балконе. – Но ты можешь не беспокоиться, потому что мой дракон смотрит на верхний уровень дворца, а не на тебя. Едва пращники поднимут головы, он их сожжет.

– Они не высунутся, – шепотом сообщила Ли. – Ни один не рискнет.

– Чего ты хочешь, колдун?

– Скажи, это ты велел Мажге ждать нас в пустыне? Зачем он стережет дорогу от Полых Холмов?

– Я ему ничего не приказывал, – быстро ответил князь. – Он сам это затеял. Над ним очень смеялись все, мол, людоедка его оскорбляла. Он расстроился. Очень грустный стал, печальный. Сказал, на охоту отправится.

– Понятно. Все смеялись, а ты больше всех.

– Я князь, я всегда первый среди подданных, я все делаю лучше, чем они. И смеюсь я лучше всех! Но я ему ничего не приказывал. Вы встретились? Ты его убил?

– Боится, что Мажга тебе что-то рассказал, – тихонько пояснила Ли. – Надеется, что ты Мажгу убил без разговоров.

– Нет, Мажга вернется, – ответил Свифт. – Возможно, тогда он припомнит, что ты над ним смеялся, а я не убил, хотя мог?

– Ладно! Что тебе нужно?

– Кувшин с водяным шерваном, пузыри убитых йеффов, непрозрачные мешки со свежим шервановым мясом. Прочные сети, много. Пусть женщины принесут.

– Что ты затеял?

– Я хочу убраться отсюда. Ты дашь мне то, что нужно в дорогу, – и я улетаю.

– А если я не дам?

– Тебе кажется, что тьма сгустилась недостаточно? Ну что ж…

Свифт поднял руку – это был знак Чаглави. Ночной брезгливо прикоснулся к поляризатору и осторожно сдвинул рычаг. Неслышный гул стал явственней, небеса окончательно утратили прозрачность – будто Хамак накрыли темным куполом. Солнце едва заметно выделялось тусклым диском в черном небе.

– Ай, я согласен, согласен! Вам дадут все, что ты хочешь, только убери эту тьму и проваливай скорей со своим волшебством!

– Сказать Чаглави, чтобы отключил поляризатор? – Ли читала мысли Свифта.

– Нет, – тихо откликнулся колдун, – пусть тьма подержится еще немного. Трех аккумуляторов надолго не хватит, так что скоро будет светло.

Размал, по-прежнему стоя в дверях, отдавал распоряжения. Позади него плакали служанки. Князь прикрикнул, обернувшись:

– Быстро, я сказал! Потом будете скулить! Если выживете… Тащите сети и пузыри!

Ли прикоснулась к руке Джеремии и прошептала:

– Я слышу, что ты задумал, но не понимаю, как это возможно? Я думала, мы полетим на драконе…

– Так и будет, но его пища закончится раньше, чем мы пересечем океан. На корабль нас никто не возьмет, так что, надеюсь, мне помогут пузыри йеффов.

Размал посторонился – мимо него, рыдая, прошли две женщины, они с трудом волокли рыболовные сети. Следом – еще две с пузырем йеффа. Сдувшийся, он напоминал пустой бурдюк, только очень большой.

– Хорошо, – кивнул колдун княжеским наложницам. – Теперь разложите сети рядом с драконом. Пузырь расправьте и положите сверху. Можете убираться.

Показалась еще одна девица – эта несла кувшин.

– Стой! – приказал Свифт. – Дай князю отпить.

– Проверяешь? Шерван живой, он ведь не живет в плохой воде, – искренне удивился Размал. – Хорошая вода. Не отрава!

– Не врет, – шепнула Ли. – Он готов дать тебе что угодно, лишь бы мы убрались поскорей.

Свифт молча ждал – князь сделал глоток. Женщина поднесла кувшин к Свифту и быстро ретировалась.

– Ли, кувшин – в кабину. При перелете через океан понадобится запас воды.

Джеремия решил, что достаточно запугал амагарцев и может рискнуть обернуться к Размалу спиной. Велел Чаглави приглядывать за крыльцом, а сам занялся подготовкой к полету. Шервановое мясо нарезал полосами и затолкал сквозь отверстие в пузырь гигантского йеффа – так, что эластичный мешок вздулся. Джеремия стянул края отверстия ремешком. Потом обернул сеть вокруг пузыря и привязал края к скобам на крыльях дракона. Во время работы Свифт то и дело поглядывал на князя. Размал старательно изображал ленивое любопытство. Тем временем тьма над Хамаком стала редеть, гудение сделалось неслышным – магическая энергия в аккумуляторах иссякла.

– Все! – бросил Свифт. – Теперь посмотрим, чего стоит моя идея. Ли, на дракона! И отключай поляризатор.

Джеремия подсадил девушку, запрыгнул сам. Занял место погонщика. Ли сдвинула рычажок поляризатора – и шум пропал. Небо стало светлеть, постепенно возвращая голубой цвет. Едва солнечный свет попал на полупрозрачные стенки йеффова пузыря, заключенное в нем шервановое мясо стало испаряться. Пузырь начал раздуваться, переполняясь газом, приобрел шарообразную форму. Сфера, набухая, взмыла над драконом, сеть на ней натянулась. Дракон вздрогнул и начал отрываться от земли.

– Немного неровно привязал сеть, – заметил Свифт. – И мяса положил слишком много… Смотрите, продолжает надуваться.

– Здорово! – сказала Ли.

Чаглави вжался в кресло.

– Эй, князь! – окликнул Свифт. – Мы улетаем!

– Очень плохо, – отозвался с крыльца Размал. – Теперь все скажут, что я проиграл… Вы получили все, что хотели, а я остался с пустыми руками. Даже пузырей йеффа у меня теперь нет…

– Но ты же оставил себе череп?

Ослепительно-белый череп хозяина морей украшал теперь плоскую крышу пирамиды Размала.

– Да, но это только потому, что на драконе для него недостаточно места!

– Князь, значит, ты хочешь сделать так, чтобы последнее слово осталось за тобой? Тогда пообещай, что казнишь Мажгу за то, что он собирался напасть на нас! Это мое последнее требование! Обещай громко, по всем правилам, чтобы все слышали!

– А где здесь мой выигрыш? – удивился Размал.

– Ну? Ты обещаешь? Или мне пустить в ход драконий огонь?

– Обещаю! Обещаю казнить Мажгу за то, что он собирался напасть на моих гостей! Слово князя! Ну вот, я пообещал. А что теперь?

– А теперь все скажут, что ты ловко провел чужеземцев. Обещал – и обманул! Прощай, Размал!

Дракон перестал набирать высоту только тогда, когда оказался выше дворца и самых больших деревьев. Ветер повлек раздувшийся йеффов пузырь к морю. Дракона стало раскачивать на ходу, и Свифт установил прозрачный колпак.

– А последнее-то зачем было? – спросил Чаглави. – Он в самом деле не станет убивать Мажгу.

– Сразу не станет. Зато непременно найдется кто-нибудь, кто перескажет Мажге, как легко Размал пообещал. Ну а там пусть сами разбираются. Меня они больше не интересуют, нас ждет северный континент!

Глава 12 Замок

Пока летели над океаном, Чаглави снова убедился – путешествуя с чародеем, можно хорошо выспаться. Юноше было решительно нечем заняться в тесном гнезде. Сперва, конечно, казалось интересным наблюдать, как тает позади берег Амагара, как проплывают под светлыми крыльями дракона суденышки рыбаков и купеческие суда, смешно было видеть возмущение птиц, которые вились вокруг раздутого пузыря и не обращали внимания на болтающегося под сферой дракона.

Сверху палубы и натянутые паруса смотрелись совсем иначе, занятно и даже красиво… Но вскоре суда и берег остались далеко за драконьим хвостом, птицы отстали, вокруг раскинулась единообразная водная пустыня. Куда ни глянь – повсюду одно и то же. Свифт был занят, он возился над странными штучками, посредством которых погонщик управляет летучим зверем. Выглядел колдун таким озабоченным, что тревожить его Чаглави не решился. Ли была не прочь поболтать, но диалога с девушкой не получалось – она угадывала все, что собирался сказать собеседник, и тут же тараторила ответ. Ну разве это разговор?

Насмотревшись на ярко-синие волны, Чаглави заснул и проспал до вечера. Проснувшись, обнаружил, что Ли перебралась на колени Свифту и они увлеченно целуются. Юноша попытался сделать вид, что спит, он смутился и не хотел мешать… Ли мигом учуяла его пробуждение и завопила:

– Ага! Проснулся! И нечего глаза опускать, ничего плохого ты не видел! Только хорошее, очень хорошее!

Потом было еще хуже – Ли пошептала Джеремии на ухо. Колдун тяжело вздохнул и сказал:

– Чаглави, обвяжись веревкой, выберись на крыло, и… мы не станем глядеть.

Разве это путешествие? Даже по нужде захотел – и то Ли учуяла… Глядеть спутники, конечно, не стали. Да и то сказать – было бы на что глядеть… Во всяком случае, так выразилась Ли.

Сначала ветер держался попутный, и полет проходил гладко. Потом Свифт стал ненадолго вызывать к жизни спящего дракона, заставляя тварь двигаться и волочь за собой раздутый пузырь. Но Чаглави-то заняться было по-прежнему нечем. Оставалось дремать, глядеть на волны, вполуха слушать трескотню Ли…

Стоило Ночному задуматься над чем-либо серьезным, к примеру – над способностями проснувшегося бога, как Ли, уловив его размышления, принималась подробно излагать собственное мнение на этот счет. Даже подумать толком не получалось в этом путешествии. Оказалось, что и Свифт не расположен к серьезным разговорам. Когда Ночной хотел расспросить его о проснувшемся боге, колдун отрезал:

– Лучше не начинай этого разговора. Чем больше ты будешь знать, тем опасней окажется твое положение в Замке.

Что хотел этим сказать Джеремия, юноша так и не понял, но расспрашивать больше не пробовал. Волей-неволей оставалось больше времени проводить во сне.

На третий день впереди возникла береговая линия. Джеремия обхватил виски руками и рассмеялся, запрокидывая голову.

– Что с тобой? – удивился Чаглави.

– Он волновался, что не попадем к земле, – тут же встряла Ли. – Все-таки в первый раз летит на драконе с Амагара на северный континент! Если не угадать направление – унесет в море!

– Я сомневался, хватит ли топлива для маневров, – подтвердил Свифт. – Ну и управление. Я же впервые драконом управляю.

Чаглави пробормотал что-то ободряющее, а сам удивился – чего ж так беспокоится Свифт? Он колдун, значит, должен уметь летать на драконах, отыскивать путь в открытом море и прочее… Ведь колдовство!..

Свифт тем временем потер лоб… защелкал разноцветными кнопками… и объявил:

– Я держу курс на Замок. Если все высчитано верно, мы поймаем поток теплого воздуха Дня, который стремится в Длинное ущелье. Однако нужно не угодить в основное течение, не то утащит и разобьет о скалы.

Чаглави вспомнил ураганный ветер, бушующий между каменных стен, и поежился.

– Ничего! – как обычно, не стала молчать Ли. – Джем справится, вот увидишь!

И в самом деле, Свифт справился. Он сумел повести дракона так, что к стене великих гор путешественники приблизились под вечер, когда поток ослаб. Но скорость все равно оставалась огромной. Джеремия разбудил дракона – и к реву ветра прибавился тихий голос зверя. Белые стены дневного склона понеслись навстречу, все быстрее, быстрее – и тут Свифт велел дракону использовать всю волшебную силу, какая только таилась в его могучем теле. Чаглави вжался в сиденье и закрыл голову ладонями. Ли завизжала… Тварь понеслась, обгоняя ветер, раздутый пузырь оказался позади, задергался, когда рвалась амагарская сеть… Нос дракона задрался – и зверь тяжело взмыл над потоком, йеффов пузырь болтался за хвостом, удерживаемый изодранной сетью… Кажется, ветер выбил из него часть содержимого.

Они промчались между острыми пиками, Свифт свернул, велел дракону сбавить скорость… и мягко опустил зверя на ровной лужайке. Чаглави увидел вдалеке склон, усаженный ветряками… Это тыльная сторона Замка. Добрались.

Пузырь пытался взлететь, вырваться на свободу, словно живое существо, успевшее привыкнуть к полету и не желавшее оставаться на земле. Дракон вздрагивал, когда порывы ветра – легкие, не сравнить с ураганом в ущелье! – играли пузырем… Джеремия выбрался из гнезда, спрыгнул в траву, ухватил сеть, вцепился в изодранные ячейки, повис… и стал карабкаться к шару. Дотянулся до стянутого ремнем отверстия и щелкнул пряжкой. Пузырь из последних сил отчаянно рванулся в небеса, дракон подпрыгнул… и все закончилось. Шар опадал, исторгая наполняющий его газ… А от Замка спешили колдуны во главе с Андарахом Луми…

* * *

Луми и вооруженные колдуны замедлили шаг, рассыпавшись цепью. В руках Андараха был один из самых больших боевых артефактов Замка, широкий зев трубы глядел на дракона. Свифт шагнул в сторону, чтобы не загораживало блестящее тело волшебной твари, и помахал рукой.

Колдуны остановились, Джеремию узнали, кое-кто махнул в ответ. Андарах вскинул оружие на плечо.

Свифт, не спуская глаз с единоплеменников, подал руку Ли. Девушка спрыгнула и встала рядом с ним. Следом спустился Чаглави.

– Ли, постарайся не выдать свой талант. Никто не должен знать о твоих способностях, – потребовал Свифт. – И вообще, постарайся…

– Дурочкой? Зачем я должна стараться выглядеть дурочкой?

– Ли, сделай, как я прошу. Чаглави, запомни: ты не входил в Полые Холмы и вообще ничего не знаешь о проснувшемся боге. Никакого бога, никакого грузового отсека. Вообще, постарайся поменьше разговаривать с колдунами.

Чародеи-воины подбежали к дракону, они прежде не видели ничего подобного. Теперь всем хотелось потрогать блестящие крылья, заглянуть под брюхо… Кое-кто обратил внимание и на спутницу Свифта. Она тоже показалась диковинкой. Последним подошел Андарах.

– Луми, я привез поляризатор.

– Хорошо, давай его, я отнесу Дженкинсу.

– Я сам отнесу Дженкинсу. Вели воинам доставить в Замок прочую добычу. У меня настоящие аккумуляторы Древних. Они потребуются для…

– Я понял. Не нужно здесь обсуждать. Кто с вами?

– Ее зовут Ли. Она с Амагара. В Испорченных Землях много диковин, там я ее подобрал. Она останется при мне.

Великий воин оглядел девушку с неодобрением…

– Ладно, – буркнул наконец. – Пусть Юзифо решает. Идем к нему. А Ночного дожидается Дземдар. Торчит в Замке, стережет… не хочет пропустить вашего возвращения. Почему-то Лашман велел ему забрать паренька сразу, когда вернется.

Свифт хлопнул спутника по плечу и радостно заявил:

– Сейчас, Чаглави, передам тебя Дземдару. Окончилось твое путешествие! Рад?

Ночной пожал плечами, а Свифт полез в гнездо и стал подавать молодым колдунам коробки с амулетами Древних. Ли помалкивала и глядела исподлобья на чародеев из Замка. Молодые воины тоже рассматривали девушку. Чаглави тем временем забросил сеть и сдутый пузырь в гнездо на спине дракона. После разгрузки Свифт закрыл купол и заявил:

– Можем идти! – Коробка с поляризатором осталась в его руках. – Сперва к Дземдару, потом проводи меня к Дженкинсу. У меня и помимо артефактов найдется, чем его порадовать.

Луми кивнул и, грузно раскачиваясь, зашагал к Замку. Нагруженные добычей воины – за ним. Гости следовали в хвосте. Ночной осторожно нес кувшин с остатками воды, он не хотел, чтобы маленький шерван, прилетевший с ними из Хамака, погиб. Собирался выпустить в водоем – пусть живет! Свифт улучил момент и шепнул Чаглави:

– Скажи Дземдару, чтобы не задерживался. В Замке постарайтесь не болтать. Расскажешь ему все, когда будете далеко. Дземдар поймет… Что, Ли?

Девушка тянула Свифта за рукав. Когда он обратил на нее внимание, тихо заявила:

– Они все считают меня красивой, понял?

– Понял. Смотри, в Замке помалки…

– Я знаю, знаю! Джем, я слышу в мыслях толстяка плохое… Ты будешь осторожен?

– Конечно.

Процессия перевалила холм и вышла на пологий склон с ветряками – за ним была одна из дверей, через которую можно было попасть в Замок. Чаглави подумал: если есть дракон или хотя бы пузырь йеффа, который может поднять в небо, – Замок выглядит не таким уж неприступным… Конечно, и черный ход был достаточно надежно заперт. Здесь находилась охрана – но ведь совсем не то, что спиральный подъем с ловушками да продуваемый ураганом узкий мост через Длинную долину! До юноши начал доходить смысл советов Джеремии. Ли ткнула Ночного в бок и прошипела:

– Этот толстый, что впереди, тоже думает, что ты – первый Ночной, который входит в Замок с этой стороны, а не снизу. Слушай Свифта, сделай, как он сказал.

Чаглави тяжело вздохнул. В дороге было просто, никаких хитростей – нужно только вернуться. А здесь все запутано! Все так отчаянно запутано!

* * *

Андарах отправил подручных с добычей на склад, а сам повел путешественников. В узких коридорах Замка пришлось идти гуськом, не больше чем по двое в ряд. Толстый начальник службы безопасности шагал первым. Увешанный оружием Луми занимал побольше места, чем два колдуна обычной комплекции. Следом брел Чаглави, обеими руками прижимая к груди кувшин с маленьким шерваном. Джеремия с Ли шли в хвосте. Девушка время от времени нашептывала Свифту, о чем сейчас подумал Андарах. Смысла рассуждений толстяка она не понимала, но настроение колдуна Ли не нравилось.

Андарах остановился и предложил:

– Свифт, может, оставим твою подружку здесь? Велишь ей, чтобы не выходила…

– Я боюсь оставлять ее без присмотра, – спокойно ответил Джеремия, – она такая непоседа! Отыщет где-то оголенную жилу с магией… или еще куда-то неосторожно сунется.

Луми хмыкнул, услыхав обрывки собственных рассуждений. Именно это и вертелось у него на уме.

– Я подумал, незачем Дземдару ее видеть, – пояснил толстяк, – ты же понимаешь…

– Понимаю. Но ее видел Чаглави. У парня хорошая память. Анадарах, к чему эти пустые разговоры? Идем к Дземдару.

Вельможа ожидал в темной комнате. Его уже предупредили, что Чаглави возвратился, и толстяк Ночной уже расхаживал вокруг небольшого бассейна в центре помещения. Ему не терпелось встретить путешественника. Под потолком зажглись магические светильники. Затем распахнулась дверь, вошел Луми, следом Чаглави.

Дземдар сказал: «Хо!» – и шагнул навстречу, протягивая руки. Юноша поспешно опустил кувшин на пол и ответил на объятия. Вошли Ли с Джеремией. Старик сделал вид, что не глядит на колдунов и совершенно увлечен встречей с земляком.

– Что у тебя?

– Шерван с Амагара. – Чаглави подхватил сосуд, подошел к бассейну и осторожно, чтобы червь не удрал, набрал в кувшин свежей воды. – Хочу поселить у себя. На память.

– Прощай, Чаглави, – сказал Свифт.

– Свифт, я… Свифт, Ли…

– Мне нужно к Дженкинсу, – Свифт улыбнулся. – Чаглави, возвращайся к королю Ночи, не мешкай.

Колдуны удалились. Луми, уходивший последним, бросил с порога:

– Как только соберетесь, можете отправляться. Мы свяжемся с вами по радио.

После ухода чародеев свет погас, Ночные остались в темноте.

– Ты можешь идти? Или нуждаешься в отдыхе? – осведомился старик. – Впрочем, что я! У нас нет времени на отдых, идем!

Дземдар подхватил тяжелую коробку с ременной петлей.

– Что это? Я могу понести!

– Конечно, неси ты, ты молодой, шустрый, а мне тяжело, – согласился старик, – это радио. Небольшое волшебство. Дземдар теперь чародей! Меня научили творить волшебство… Неси осторожно, от этой штуки многое зависит.

За дверью ожидали два вооруженных колдуна. Поклонились Дземдару и жестами пригласили идти за ними. Им было велено проводить Ночных к выходу из Замка.

– Радио, – твердил по пути вельможа, – хорошая штука. Вообще, любое колдовство – это плохо, но сейчас нам понадобится немного магии. Эта коробка переносит голос на многие дни пути, можно согласовать действия… Другую такую же отправили князю Джейхура…

– Я видел радио, – вставил Чаглави. – В стране Дня.

– Расскажешь, – кивнул старик. – Обо всем расскажешь, но не сейчас. Нам нужно поторопиться, впереди долгий путь. Король Ночи ждет. Скажи только – ты привез колдовство, которого не хватало Юзифо Дженкинсу?

– Да. Оно действует, мы с Джеремией проверили в Хамаке.

Дземдар не стал отвечать. Старик, переваливаясь, шагал за провожатым и кряхтел. То ли от тяжелых мыслей, то ли просто оттого, что слишком грузен и толст для быстрой ходьбы. Сам Чаглави шагал легко, хотя коробка с волшебным радио оттягивала плечо, а в руках хлюпал в укутанном от света кувшине водяной шерванчик. Юноша заранее представил, как они будут спускаться по спиральному ходу к подножию горы, как станет пыхтеть и жаловаться на старость Дземдар… Странно возвратиться ко всему этому после странствий по морям и небесам. Когда он отправлялся в путь, казалось: начинается новая жизнь! А теперь что? Начинается старая?

* * *

По дороге Джеремия осведомился:

– Юзифо ждет нас не в кабинете?

Андарах вел в дальнюю часть Замка, окна которой выходили на обрывистый склон. Не в Длинную долину, а в расселину посередине великих гор. Кабинет верховного чародея располагался в другой стороне и выше.

– Он сейчас у дочери, туда сказал тебя привести, – буркнул Луми.

Голос воина выдавал недовольство. Всем в Замке было известно: Андарах давно добивается благосклонности Айроры.

У двери, за которой начинались апартаменты Дженкинсов, расположилась охрана – трое колдунов во главе с воином в куртке, красиво расшитой золотыми нитями. Этот внимательно посмотрел на толстяка, Луми кивнул в ответ. Воин в куртке с позолотой отворил дверь, гости прошли. За дверью был просторный зал. В дальнем конце – другая дверь, перед ней стол и четыре стула.

– Ждите здесь, Юзифо выйдет, когда закончит разговор с дочерью, – сказал Андарах и удалился.

Ли огляделась, привстала на цыпочки и шепнула на ухо Джеремии:

– У этих, за дверью, злое на уме. Они смотрели на меня плохо. Только тот, в красивой одежде, подумал, что у меня хорошая попа. По-моему, это глупо.

– Это младший брат Андараха, – так же, шепотом, ответил Свифт. – Остальные могут ничего не знать, а он наверняка посвящен во все планы. Что он еще думал?

– Я не знаю… – Девушка покраснела. – Он подумал про попу, я так удивилась… Ведь это же глупо, верно?

Распахнулась дверь, вошел Юзифо Дженкинс. Близоруко щурясь, оглядел гостей. Джеремия пошел через зал навстречу.

– Вот поляризатор. Проверен, в рабочем состоянии. Я подключал три аккумулятора, но для большой битвы может оказаться недостаточно.

Юзифо принял коробку, тут же полез внутрь.

– О! Инструкция тоже есть!

– Он довольно прост в управлении.

– Я опасался, ты захочешь оказаться единственным, кто умеет обращаться с поляризатором, уничтожишь или спрячешь инструкцию… ну, мало ли…

– Думаю, если ты знал о поляризаторе, значит, обладаешь достаточно полной информацией о нем. Стало быть, и заклинания подобрать сможешь. Впрочем, это меня не слишком волнует. Ты знаешь правду о нашем происхождении и о грузовом отсеке.

– Теперь и ты знаешь. Этот ребенок…

– Она – потомок пленников грузового отсека. Довольно много их уцелело при посадке. Юзифо, скажи, зачем ты обманываешь Замок? Почему нам врут? Почему мы не знаем правды о собственном происхождении? Почему никогда не пытались помочь сородичам на Амагаре?

– Видишь ли, Джеремия… – Дженкинс поставил коробку с поляризатором на стол и погладил белую бороду. – Наше положение здесь не так прочно, чтобы помогать кому бы то ни было…

– Нас мало, хочешь сказать? Так привези сюда братьев и сестер! Воссоединиться! Мы вырождаемся из-за близкородственных браков, а приток свежей крови…

– Джеремия, мы ведь не знали, что кто-то мог выжить… мы даже не думали! И потом, ты не знаешь всей правды! Или знаешь? А, конечно! Тебе рассказали эти, на Амагаре?

Ли переводила глаза с Джеремии на верховного колдуна, она слушала одновременно слова и мысли. Юзифо опустил глаза и молча теребил бороду.

– Они не держат на нас зла, – пожал плечами Свифт. Он не хотел говорить верховному чародею, что потомки пленников разобщены, слабы, не владеют магией и лишены памяти.

– Хорошо. – Дженкинс оставил бороду в покое. – Видимо, ты прав. Но ведь меня и моих предшественников тоже можно понять, верно? Мы не знали, что кто-то уцелел, мы не знали, как они перенесут радиацию, мы не имели сил устраивать дальние экспедиции, поскольку зажаты между цивилизациями Дня и Ночи, мы вынуждены непрерывно лавировать и поддерживать шаткое равновесие на континенте… Но я говорю: хорошо! После того как мы завершим операцию, День и Ночь окажутся ослаблены настолько, что мы сумеем высвободить людей и магические артефакты для экспедиции на юг. Ты доволен?

Свифт снова пожал плечами.

– Айрора ждет тебя, – Юзифо кивнул в сторону двери. – Наши прежние соглашения остаются в силе. Но этот ребенок с Амагара… Ты ведь не…

Ли не удержалась – фыркнула.

– Поговори с Айророй, а я пока отнесу в хранилище поляризатор…

Дженкинс улыбнулся, но до того фальшиво, что, похоже, смутился сам и тут же сделался серьезным. Сгреб со стола коробку и пошел к выходу. У порога остановился и бросил:

– Она ждет тебя. Иди по коридору, третья дверь налево, ее комната. Я скажу, чтобы вас не беспокоили.

Джеремия выждал, пока дверь за верховным колдуном захлопнется, и поглядел на Ли. Девушка прищурилась.

– Он врет, а ты его слушаешь.

– Говори тише. Разумеется, он врет. Он же верховный колдун, владыка Замка. Его пост обязывает всех обманывать. Что он думал насчет предстоящей схватки Дня и Ночи?

– Он думал, что после этой операции День и Ночь перестанут волновать Замок надолго. Но он воспользуется передышкой вовсе не для того, чтобы везти сюда дикарей с юга, хотя… как бы… ну, что-то насчет восстановить порядок, задуманный Древними. Что-то насчет положения моих соотечественников. Но я не поняла.

– Зато я понял. Надеюсь, проснувшийся сумеет защитить твоих родичей. Обо мне он не думал?

– Я не совсем поняла. – Ли замялась. – Но ты его тоже не будешь волновать в будущем. Его сложно понять, такие извилистые мысли, они постоянно шевелятся, как хвосты хлынов.

– Он хочет, чтобы я женился на его дочери. Чтобы стал его помощником. Наверное, так?

– Нет, не так. Тебя вообще нет в его будущем, когда он об этом размышляет. Мне непонятно. А его дочь – это Айрора?

– Да, я иду к ней. Скажу, что не собираюсь жениться на ней.

– Правда? – Ли просияла. – Да, правда. Я вижу, правда. Тогда идем, идем к ней скорей! Я хочу видеть эту Айрору Дженкинс, хочу видеть ее лицо, когда она услышит твои слова!

* * *

Джеремия отворил дверь, ведущую в апартаменты Дженкинсов, и заглянул. Здесь стены были выкрашены белым, обычно в Замке предпочитали оставлять голый камень, испещренный параллельными бороздами – следами работы могущественной магии. Над дверью под белой краской виднелись замазанные буквы на языке Древних «Медицинский сектор». От входа шел длинный коридор, заканчивающийся широким окном. Когда солнце выглядывает из-за великих гор, коридор наверняка залит ярким светом, но сейчас за стеклом была тень. Справа и слева в стенах имелись двери – так же, как и стены, выкрашенные белым.

– Идем, – сказал Джеремия.

Гости медленно пошли по белому коридору. У третьей двери слева Свифт остановился и поглядел на спутницу. Ли прислушивалась. Потом крепко схватила колдуна за руку, притянула к себе и прошептала на ухо:

– Там за дверью женщина. Это очень странно.

– Что именно странно? Айрора ждет меня, потому что ей велел отец.

– Да, да! Она ждет и волнуется. Джем, я красивей, чем она, правда? Странно. Злая. Странно. Она ждет, чтобы поцарапать тебя ногтем. Она считает, что у нее красивые ногти, и боится сломать…

– Ли, что за ерунда?

– Я сама понимаю, что ерунда, – грустно подтвердила девушка. – Боялась, не поверишь. Она правда так думает!

– Хорошо, объясни. Зачем она должна меня поцарапать?

– Когда ты войдешь, она обнимет тебя… да, вот как раз сейчас. Она представила, что ты входишь, она шагает тебе навстречу и говорит: «Ты давно не был в Замке, Джеремия Свифт, но я ждала тебя! Я так долго ждала тебя!» Она повторяет в голове эту фразу сладким добрым голосом снова и снова, поэтому я не могу понять, чего она хочет… «Ты давно не был в Замке, Джеремия Свифт, но я ждала тебя! Я так долго ждала тебя!» Потом положит руки тебе на плечи. Тьфу, какая гадость! Она будет целовать тебя! И в это время поцарапает твою шею! Тьфу! Злая! Тьфу! Тьфу!

Ли топнула ногой от избытка чувств. И тут же прижала ладонь ко рту.

– Что, Ли?

– Она слышит шум. Смотрит на дверь. Ты все-таки пойдешь… Джем, она идет ко входу.

Дверь с шорохом отъехала. На пороге возникла Айрора Дженкинс. На ней было красное платье с глубоким вырезом. Длинные черные волосы, обычно аккуратно расчесанные, сегодня спадали по обе стороны бледного лица неправдоподобно ровными волнами. Кажется, каждый волос на своем, точно выверенном месте. Ли невольно потянулась пригладить собственные неровно торчащие прядки.

– Ты давно не был в Замке, Джеремия Свифт, но я ждала тебя! – проникновенно произнесла Айрора. – Я… Кто это? А, ребенок с Амагара… надо полагать, она так же умна, как и красива.

Ли показала Айроре язык.

– И такие роскошные манеры… – Айрора презрительно скривила аккуратно накрашенные губы.

– Ли, подожди меня там, в комнате, где стол, – попросил Свифт.

Девушка дернула плечом, развернулась и нарочито медленно побрела по коридору. Свифт и Айрора Дженкинс провожали ее взглядами. На пороге Ли обернулась, снова показала язык и аккуратно затворила дверь.

Айрора шагнула назад, в комнату, увлекая Джеремию. Внутри она снова проворковала:

– Ты давно не был в Замке, Джеремия Свифт, но я ждала тебя! Я так долго ждала тебя! – и опустила длинные узкие ладони на плечи колдуна.

* * *

– Джеремия Свифт… – Голос девушки сделался глубоким и низким, он обволакивал, обтекал осязаемыми густыми тяжелыми струями. – Джеремия Свифт… отец говорит: ты величайший герой, ты самый отважный путешественник, в Замке нет равных тебе… Я ждала тебя, Джеремия Свифт…

Айрора шагнула к колдуну и приникла к его торсу, она была немногим ниже Свифта, так что груди, едва прикрытые тончайшей алой тканью, вдавились в жесткую куртку. Джеремия чувствовал на шее и подбородке теплое дыхание.

– Айрора Дженкинс, – Свифт осторожно взял запястья девушки и сдвинул себе на грудь, так что Айроре пришлось отстраниться, – ты очень красива. Многие мужчины в Замке были бы счастливы на моем месте.

– Да, Свифт… Ради тебя я надела это платье. С тобой я готова его снять…

– Ты очень красива, – Джеремия говорил размеренно и спокойно, – и ты сама это знаешь. У тебя роскошные волосы, правильное лицо, стройная фигура и красивые руки.

Свифт стиснул ладони Айроры крепче и приподнял, так что пальцы оказались перед глазами девушки.

– Ты должна беречь свои красивые руки, Айрора Дженкинс, но сегодня выпачкалась. Что у тебя под ногтями? Вот это, синее?.. Спокойней! Я всего лишь спросил, что…

Девушка рванулась, потом сильней – Джеремия держал крепко. Тогда она попыталась ударить коленом, Свифт подставил бедро. Красивое лицо Айроры перекосила злая гримаса.

– Ты так ждала меня, Айрора Дженкинс, так ждала! А для чего?

– Чего ты хочешь?

– Самого драгоценного, Айрора, чего никому не удалось у тебя добиться. Правды.

– Какой тебе правды?

– Что задумал Юзифо? Чем закончится война Дня и Ночи?

– Ничем! Я женщина, почему ты спрашиваешь меня? Спроси отца, спроси Луми!

– Луми – пустышка. Большой и глупый. Твой отец… Хорошо, я спрошу его.

Из-за двери донесся визг Ли.

– Хорошо. – Свифт перехватил запястья Айроры левой рукой, а правой коротко ударил ее в солнечное сплетение. Девушка скривила рот, поперхнувшись вздохом. Джеремия мазнул ее рукой по белой шее, над вырезом роскошного платья вспухла длинная царапина, стала набухать кровью. Айрора отшатнулась, на Джеремию она не глядела, только пялилась на собственную грудь, провела по влажному, уставилась на выпачканную красным ладонь… и заплакала.

Свифта в комнате уже не было – он мчался к Ли. Девушка дралась с младшим Луми. Тот наносил короткие резкие удары попеременно правым и левым кулаком, Ли пятилась, отпрыгивала, отступала. О всяком движении юноши она знала не хуже, чем сам Луми. Пораженный боец снова и снова пытался достать верткую девчонку, но его кулаки поражали пустоту. Ли снова отскочила, в движении подцепила ногой стул и послала навстречу колдуну. Тот налетел на препятствие, отшвырнул, выпрямился – кулак Ли врезался ему в нос. Луми взвыл, развернулся… Следующий удар он получил уже от Свифта. Ноги юнца оторвались от пола, он отлетел, ударился о край столешницы – хрустнули ребра. Луми мягкой грудой скатился на пол.

Свифт развернулся к выходу – оттуда доносился стук подошв. Дверь распахнулась, ворвались двое воинов. Оружия они не вынимали и неизвестно, каковы были их намерения, но Джеремия не стал тратить времени на разговоры, первого встретил прямым ударом в челюсть, перехватил руку второго, рванул, выкрутил и, развернув колдуна от себя, толкнул к первому. Мужчины столкнулись… Джеремия прыгнул на них сверху, все трое свалились на пол, покатились. Ли бросилась к шевелящейся груде, но ее помощь не требовалась – поднялся только Свифт.

– Ли… – выдохнул он. – Бежим к дракону!

Свифт сунулся в дверь… и поспешно отшатнулся. Из проема выдвинулся Андарах – огромный, мягкий, колышущийся, великий воин протиснулся в комнату, цепляя косяки двери многочисленными артефактами, навешенными на пояс. Старший Луми потянул из-за спины массивное оружие Древних, Джеремия бросился на него, ударом ноги подбросил ствол, так что металлическая труба ударила великана по носу. Луми отшатнулся, роняя оружие, и ударился о косяк. Затем, оттолкнувшись спиной, метнулся в комнату. Свифт нанес серию ударов в лицо и грудь, но остановить Андараха не мог. Тот, заслоняясь левой рукой, двигался на Джеремию, правой толстяк вытащил длинный широкий нож. Лезвие с шорохом распороло воздух между противниками, Свифт отпрыгнул и тоже выхватил клинок. Луми с неожиданным проворством кинулся следом. Лезвия столкнулись несколько раз, Андарах выбросил левый кулак.

Свифт нырнул под руку массивного противника и попытался ударить в живот. Луми отстранился и парировал выпад. Свифт сместился вбок и напал снова. Ложным ударом он заставил Луми поднять руки, присел, перекатился, вскочил и снова атаковал – теперь снизу. Оба дрались сосредоточенно, с серьезными лицами. Быстрый темп давался Андараху непросто, толстяк пыхтел и тряс телесами, но двигался так же стремительно, как и проворный худой Свифт. Джеремия вертелся вокруг огромного противника, тот разворачивался и старательно парировал удары, ожидая, пока Свифт ошибется. Из разбитого носа Луми текла кровь, Джеремия успел порезать руку Андараха, вооруженную клинком, но гигант держался по-прежнему спокойно. Наконец Луми показалось, что настал удобный момент, он рванулся и перехватил правую кисть Джеремии. Тот, в свою очередь, сжал запястье Андараха, массивный толстяк надвинулся на противника, Свифт впечатал колено в пах Луми – и ударил головой в многострадальный нос гиганта.

Глаза Андараха, закатываясь, поползли под веки, великан вздрогнул и, не разжимая хватки, рухнул навзничь. Свифт, падая на поверженного противника, увидел Ли, замершую с занесенным оружием Древних. Андараха свалил удар по затылку. Артефакт оказался слишком тяжел для маленькой Ли, и она, не догадавшись разжать руки, свалилась вместе с громоздким оружием на колдунов.

* * *

Ли завозилась над поверженными соперниками, путаясь в ремне громоздкого оружия Луми. Джеремия осторожно сдвинул девушку, поднялся и, ухватив Ли за одежду на спине, поставил на ноги.

– Я убила его, да? – Ли поглядела на распростертого перед ней гиганта.

– Оружие Древних смертоносно, – заметил Свифт, – но не в этот раз. Ты не произнесла нужного заклинания.

– А как звучит заклинание?

Андарах забулькал горлом, но оставался без сознания.

– Ли, нужно бежать, – сказал Свифт, озираясь. Нагнулся над Луми, сорвал с пояса великана артефакты и двинулся к дверям. – Ли, идем! Не мешкай!

Девушка склонилась над младшим Луми. Тот начал приходить в себя, согнул ноги и слепо водил растопыренными пальцами перед лицом – не мог восстановить координацию. Ли несильно пнула его и пискнула:

– Моя попа не для тебя!

После этого с удовлетворенным видом последовала за Джеремией. Когда она проходила мимо Андараха, тот выбросил руку и ухватил девушку за лодыжку. Поскольку сознание толстяка было отключено, Ли не почувствовала угрозы. Толстые пальцы сдавили ногу, девушка от неожиданности взвизгнула и рванулась. Свифт подскочил и ударил Андараха по локтевому сгибу, пальцы разжались, Ли вылетела в коридор, будто окатыш из пращи.

Апартаменты Дженкинсов располагались в той части Замка, которую редко посещали простые колдуны. К тому же Юзифо наверняка позаботился, чтобы никто не помешал разговору со Свифтом. Поэтому поначалу Джеремия вел девушку по пустым переходам. Потом свернул на темную лестницу, которой редко пользовались. Он собирался воспользоваться драконом для бегства, поскольку мост через долину и лифт всегда хорошо охранялись.

– Дракона, наверное, тоже стерегут, – дополнила мысли колдуна Ли. – А уж выход стерегут точно!

– Держи меня за руку и береги дыхание, – велел Свифт. – Мы пойдем другой дорогой.

Они понеслись вприпрыжку по старым истертым ступенькам. Ли время от времени, попадая на скользкое, тихо вскрикивала и крепче вцеплялась в ладонь Джеремии. Мелькали стены и своды, испещренные следами магии Древних… Однообразные, серые, мрачные. Спустившись на несколько уровней, Свифт выбежал в освещенный коридор. По дороге им дважды встречались колдуны. Конечно, беглецы привлекали внимание, но задержать их никто не пытался. Значит, о схватке пока неизвестно – во всяком случае, в этой части Замка.

Ли с Джеремией миновали несколько поворотов и выскочили в галерею, с одной стороны которой были прорублены окна. Ли увидела горный склон с ветряками, за которым остался дракон. У одного из окон Свифт остановился и дернул торчащую из рамы рукоять. Не смог повернуть, заело намертво – это окно никто не отворял веками. Колдун рванулся к следующему, проверил – то же самое. Невозможно открыть.

– Ли, отбеги за угол и жди! – велел Свифт и подтолкнул девушку.

Та, путаясь в собственных мыслях и задумках Джеремии, послушно спряталась. Чуть позже к ней присоединился Свифт, шепча: «Три… четыре… пять!» За углом бабахнуло, раздался хруст и звон. Колдун ухватил Ли за руку и дернул – они снова бросились к окну. Стекла не было, в коридор рвался поток теплого воздуха. Джеремия сорвал с пояса артефакт – один из тех, что отобрал у Луми – округлый, черный, размером с кулак. Щелкнул рычажками и ударил о подоконник. Артефакт выбросил зазубренные когти и вцепился в камень. Свифт глянул вниз, прикидывая расстояние, перевернул несколько рычагов на черном корпусе и вытянул блестящую нить с рукоятью. Одной рукой удерживая нить, другой подхватил Ли и поставил на подоконник. Девушка глянула вниз – высоко! Но в мыслях Свифта было колдовство, и она не боялась. Джеремия вскочил на подоконник рядом с Ли, велел: «Держись за меня! Крепче!» – и спрыгнул наружу. Артефакт зажужжал, извергая нить, колдун с девушкой заскользили вдоль рядов окон… Ли не боялась, ей нравилось обнимать худощавого Свифта, чувствовать, как напряглись его мускулы…

Потом – рывок, и беглецы зависли над землей. Под ними оставалось меньше человеческого роста пустоты. Джеремия спрыгнул. Они приземлились вместе, будто одно четвероногое существо, – и помчались к ветрякам, машущим крыльями вдалеке. Будто птицы, которые никогда не взлетят. Взлетит дракон, хотя он крыльями не машет.

* * *

Беглецы припустили по лугу, держась за руки. Ли, задыхаясь, пыхтела в ответ на мысли Джеремии:

– Нет… Нет, все верно. Поступил правильно. Они не виноваты… Но… Дженкинс обманул… всех… ты же сам сказал…

– Береги дыхание!

– Берегу!.. Сам сказал: верховный… верховный колдун всех…

– Береги дыхание!

– …Обманывает!

Пересекли узкую ложбину между скатами и помчались к ветрякам. Здесь горный склон не защищал от ветра, и навстречу ударил тугой жаркий поток, отголосок урагана, дующего из страны Дня. Ветряки, издали казавшиеся аккуратными волшебными игрушками, теперь нависли над головой, они будто росли, пока беглецы поднимались к ним.

Свифт бежал первым, Ли, держась за руку колдуна, болталась позади, она то и дело спотыкалась на усыпанном камнями склоне, лицо девушки раскраснелось, глаза блестели.

Позади раздались крики. Ли не стала оглядываться, она выбивалась из сил, а Свифт бросил взгляд через плечо. Отворилась дверь, и наружу вывалился Андарах. Лицо толстяка было залито кровью, а в руках был неизменный артефакт с толстой трубой. Позади теснились колдуны-воины.

– Быстрей! – крикнул Свифт, хотя Ли прекрасно понимала без слов.

Они поднажали, и вскоре Замок пропал из виду, его загородил массивный силуэт ветряка. Ли надеялась на передышку, но Свифт твердил на бегу:

– Скорей! Скорей!

Он волок девушку за собой. Ли казалось, что она уже не касается земли, а летит, трепыхается на ветру, увлекаемая крепкой рукой Джеремии…

Позади громыхнуло, в небо взвились обломки ветряка – горящие доски венчали внезапно выросший обелиск из земли, камней и перевитых струями дыма столбов пламени.

– Скорей! – снова крикнул Свифт, сворачивая за очередной ветряк. – Луми совсем одурел!

Теперь справа и слева падали поднятые взрывом камни и доски, но беглецов заслонил ветряк. Потом открылся вид на плоскую лужайку. Дракон застыл, раскинув тонкие крылья, – точно такой же, каким его оставили путешественники. Подбежали… Джеремия забросил задыхающуюся Ли на крыло, вскочил следом, открыл прозрачную крышку.

Девушка свалилась в гнездо и закрыла глаза. Все равно она не понимала, что происходит, и теперь действительность была для нее ясней, если воспринимать ее через разум Свифта. Колдун быстро защелкал кнопками и рычагами, управляющими магией дракона. Внизу, под сиденьями, привычно взревело. Ли зажмурилась еще крепче. Дракон вздрогнул и оторвался от земли.

Когда девушка открыла глаза, земля разворачивалась под ними, несколько колдунов, высыпавших из-за ближнего ветряка, махали руками, приплясывали и уменьшались в размерах – дракон уносился от Замка.

Последним появился Андарах. Он спешил, переваливался на бегу и не смотрел на дракона, потому что был занят своим оружием. Ли уловила опасения Свифта – Андарах готовится пустить в ход собственное магическое существо, которое чует жар дракона и станет преследовать его, не отставая, пока не вцепится и не свалит на землю.

Джеремия вел дракона к горному склону, за которым можно укрыться от оружия Древних… Крошечный Андарах внизу вскинул блестящую трубу на плечо, повел ею вслед за беглецами… Вспышка – что-то небольшое стремительно полетело от толстого колдуна, за волшебной тварью тянулся дымный след… Джеремия достиг горного склона и свернул, теперь под ними было ущелье, словно голодная пасть, усаженная клыками – острыми скалами. Даже обломки там никто не сможет отыскать… если маленькая тварь сумеет настигнуть дракона… Вот и она – дымная струя вывернула из-за горы и устремилась к беглецам. Расстояние сокращалось.

Джеремия вытащил из-за пояса очередной артефакт, сунул в рот и оторвал зубами часть оболочки. Затем выставил руку с волшебным приспособлением наружу – повалил дым наподобие того, что исторгал преследователь. Свифт обернулся, рявкнул: «Держись крепко!» – и подбросил артефакт, из которого уже не только валил дым, но и летели снопы искр. Сгусток огня закувыркался позади дракона, подхваченный ветрами… Потом загрохотало так, что у Ли заложило уши, она позабыла приказ Свифта и вцепилась ладонями в виски, дракон вздрогнул, девушка почувствовала, что отрывается от сиденья… или сиденье проваливается под ней – в пропасть, в бездну, навстречу острым жадным каменным зубам…

Внизу, на склоне, Андарах Луми опустил массивное оружие и указал колдунам-воинам клочья дыма, выплывающие из-за горы.

– Ступайте, отыщите обломки. Я хочу поглядеть, что остается после применения волшебной силы Древних.

Глава 13 Соленые волны

– Дземдар – великий колдун… Дземдар – великий колдун… – Вельможа осторожно ткнул толстым пальцем в маленькую кнопочку на деревянном футляре. Внутри артефакта раздалось шипение. – Дземдар – великий колдун… видишь, Чаглави, сынок, я все время повторяю эти слова – и волшебное радио слушается старого Дземдара! Гляди, что я делаю, и запоминай. Если со мной случится беда, ты станешь колдовать с этой штукой. Дземдар – великий колдун… теперь вот так. Видишь? И не забывай твердить, что ты великий колдун!

Чаглави кивнул с серьезным видом. Разумеется, вельможа прав. Когда имеешь дело с магией, невозможно знать наперед, к какому результату приведет то или иное действие… И если уж нащупал правильную последовательность слов и жестов – запомни и не пренебрегай ни единым! Отказавшись от того, что счел лишним, случайным, рискуешь нарушить тайные потоки волшебной энергии!

– Ну… снизойди на меня Ночь, – провозгласил старик. – Теперь – последнее… Дземдар – великий колдун…

Еще одна кнопка – шипение внутри деревянного корпуса стало громче.

– Здесь Дземдар, здесь Дземдар, – забубнил вельможа.

– Здесь Лайгату, – прохрипел артефакт. Потом добавил другим голосом: – Шамкат тоже здесь.

При князе Джейхура сейчас состоял агент Замка. Не настоящий агент, конечно, а наспех обученный простой магии парнишка Ночной, дальний родич Шамката.

– Где вы? – спросил Дземдар. – Где Дневные?

– Мы по-прежнему осаждаем крепость Луш. Каждый день идем на приступ. Мои люди гибнут, и флот Дневных не уходит. Ждем позволения отступить.

– Я Дземдар, я все услышал. Ждите. Не прекращайте атак. Снизойди к вам милость Ночи.

Толстый вельможа медленно и сосредоточенно выполнил магические действия в обратном порядке, чары радио снова уснули.

– Дземдар – великий колдун… Ты все понял, Чаглави? Передай Андараху.

Чаглави кивнул. Да, он понял. Войско Ночи безуспешно осаждает крепость Луш на западе океанского побережья. Шамкат каждый день посылает людей на приступ, чтобы Дневные думали, будто все силы северян сосредоточены там, под стенами Луша. Их флот стоит на якоре, экипажи помогают гарнизону крепости отбивать атаки. Пока лучшие воины Дня остаются на западе, Дземдар ведет десять кораблей вокруг восточной оконечности континента. Они нападут на Дневных там, где никто не может ждать. Колдуны обещали помочь, даже прислали лучших воинов Замка во главе с великим Андарахом Луми.

Чаглави удивился, когда выяснилось, что в поход отправляется Луми. Юноше хотелось снова встретиться с Джеремией, но того не прислали. Тем более странно, что Луми недавно дрался и серьезно пострадал – голова обмотана тонкими белыми пеленами, и правая рука тоже. К тому же нос великого воина распух и стал лиловым. Как щека Ли, когда они познакомились, вспомнил Чаглави. Андарах с кем-то дрался, а Свифта Замок не прислал. Странно.

Когда Чаглави поделился подозрениями с Дземдаром, тот лишь пожал плечами: не его дело. Замок сам разберется, и еще неизвестно, с кем дрался Андарах. Что же до Свифта, то его отсутствие объяснить несложно. Если Дженкинс прислал лучшего воина, то второй, конечно, остается, чтобы охранять Замок. Это решение правильное и понятное.

Сейчас Андарах плыл на другом корабле, у него было свое волшебное радио, он установил маленький ветряк на мачте и спустил в кормовую надстройку магическую жилу. Наверняка каждый день ведет переговоры с Замком, и колдуны ему рассказывают, что видно Всевидящему Оку. Дземдар боится лишний раз задействовать магию, чтобы не иссякла сила в волшебном аккумуляторе, у него нет ветряка на мачте… Однако Андарах никогда не делится сведениями, а только требует, чтобы ему сообщали обо всем.

Чаглави вышел на палубу и подозвал шкипера. Моряки были сплошь низкорослые щуплые люди, больше похожие на Дневных, но шкипер – крупный, грузный мужчина с лицом настоящего сына Ночи. Выслушал Чаглави и кивнул.

На мачте флагманского судна взвился лиловый флаг – приглашение к переговорам. Корабль с Андарахом начал маневр. Чаглави встал у борта, чтобы понаблюдать, как станет лавировать парусник. После долгих осторожных поворотов суда сошлись почти вплотную, едва не касаясь друг друга решетками. Андарах уже ждал у борта. Чистая белая тряпочка на голове выделялась среди грязных одеяний моряков.

– Все в порядке! На западе дела по-прежнему! – крикнул Чаглави.

Толстый колдун кивнул и тут же убрался в каюту. Чаглави тоже решил укрыться в тени. Нынче утром флот миновал восточную оконечность материка – скалистый мыс, которым оканчивались великие горы. Теперь они – в море Дня, и солнце здесь дневное, жаркое.

* * *

Восточную часть страны Дня покрывают заросли камыша. Чужеземцы называют их болотами, но это не так. Морская вода смешивается в обширных низменностях с пресной, но море сильней – соленые потоки промыли среди трясины обширные каналы и озера. Год за годом, век за веком – в болотах образовались судоходные русла, по которым можно было подняться на несколько дней пешего пути в глубину материка. Местные рыболовы знают фарватеры и иногда служат лоцманами для тех контрабандистов, кто рискует возить запретные товары вопреки воле советов старейшин и – что куда важней – вопреки гневу ревнителей. Северная оконечность болот сообщается с озером Хлави.

Однако неосведомленный путник не сможет различить, где зыбкая трясина, где отмель, а где – судоходное русло. Проклятые земли поросли тростником и осокой, плоскодонки местных рыбаков скользят по узким каналам в зарослях. И рыбаки избегают глубоких мест, где водятся чудовища. Во всяком случае, так они сами утверждают. О чудовищах расскажут всякому приезжему – и предостерегут: не стоит соваться в заросли тростника осоки! Во всяком случае, не стоит без надежного проводника. За небольшую плату можно найти подходящего…

У края тростников флот северян встретил лодку с двумя гребцами. Случилось это ночью, когда Дневные не то что в море – за порог дома выходят неохотно. Гребцы поднялись на борт, в первом Чаглави узнал старого знакомца.

– Здравствуй, Рум! Вот и встретились…

Бывший агент остался хмур, встреча его не растрогала. Он кивнул, указывая на спутника, старого Дневного:

– Это Кашут. Ему известны пути в тростниках.

– Кашут, – повторил Дземдар. – Ты знаешь, куда нам надо? Рум объяснил?

– Рум ничего не говорит, – покачал головой лоцман. – Но я проведу корабли куда скажете.

– Куда скажем? Ты уверен, что не испугаешься?

– Да хоть к дому Солнца, – буркнул старик.

– Почему к дому Солнца? – насторожился Дземдар.

– Разве в этих болотах найдется хотя бы одна диковина, которая понадобится важным людям из страны Ночи? Нет здесь ничего, кроме дороги к дому Солнца.

Чаглави с Дземдаром переглянулись. Проводник слишком сговорчив.

– Хорошо, что ты это понимаешь, друг Кашут, – кивнул старый Ночной. – Именно к дому Солнца. Сколько ночей займет путь?

– Наши ходят днем… ну, два или три дня. Какой будет ветер. Днем-то ветер всегда есть, к Длинной долине дует… а ночью не знаю.

– Пойдем и днем, и ночью. Я велю, чтобы половина матросов отдыхала по ночам, а половина – днем.

– Но мне обещан дом! Большой дом! – заявил Дневной. – Большой богатый дом в Джейхуре!

– В Джейхуре или где пожелаешь, – кивнул Дземдар. – Но помни: если обманешь…

– Я не обману, проведу хорошо! Не нужно мне грозить.

– Если обманешь, я отдам тебя колдуну, подумай об этом! Колдун на другом корабле. Знаешь, что он может с тобой сделать?.. А сейчас не медли. Где твое место? На баке или у руля?

– Я буду на баке, – деловито заявил Кашут. – Ночью пойдем медленно и осторожно, потому что я без привычки-то… Днем будет ветер, тогда скорей выйдет. Слушайте меня, смотрите на меня. Матросам велите не шуметь.

– Они не шумят, – заметил шкипер.

– Нужно чтоб ни звука, чтоб ни шороха, – потребовал лоцман. – И кормчему непременно глядеть на меня, какой знак подам. Первый корабль проложит путь в тростниках, будто канал, остальным – держаться этого канала. Ни на шаг, ни на длину весла в сторону! На мачту – наблюдателя. Если встретим лодку с рыбаком – сверху будет видно, пусть с мачты матрос выискивает проходы в тростниках.

– Дельный совет, – одобрил Дземдар, оборачиваясь к шкиперу, – и пращникам быть наготове. Лодку с гребцами – тоже. Встретим местного – придется заткнуть ему рот. Эй, Дневной, тебе не жалко братьев? Мы ведь свидетелей не оставим.

– Плевать на них, – отрезал Кашут. – Лишь бы нам обратно уйти к моему домику в Джейхуре. А теперь клянись.

– Чего?

– Клянись, что не обманешь и вознаградишь мое усердие домиком в Джейхуре, а не камнем на шею. Клянись при всех этих важных господах!

– Чем клясться? Днем или Ночью?

– Обоими. Еще – хлебом, здоровьем детей, памятью предков и чревом первого йеффа.

* * *

Местных встретили всего единожды – рыбацкий челн скользил в паутине узких каналов среди зарослей тростника. Сперва Дневные, должно быть, приняли людей на корабле за контрабандистов. А возможно, надеялись, что на них не обратят внимания. Однако дозорный с мачты увидел лодку, замершую в протоке. Кашут резко махнул рукой, указывая кормчему поворот. Здесь судоходное русло оказалось настолько широким, что корабль смог подойти к рыбакам, и спускать лодку не потребовалось.

Дневных закидали окатышами с борта, затем в челн спрыгнули двое Ночных. Чаглави увидел, как короткие копья ходят вверх и вниз в руках бойцов. Нанеся по нескольку ударов – на всякий случай – рыбакам, воины продырявили днище лодки, затем, цепляясь за сети, которые свешивались с бортов, взобрались на корабль. Вода медленно проникала сквозь узкие отверстия, и лодка неторопливо заполнялась и тонула. Мимо нее, один за другим, будто призраки, неслышно скользили корабли Ночных…

Потом Кашут повел флот восточней, там шире судоходные протоки и меньше вероятность наткнуться на рыбаков.

Два дня и две ночи продолжалось плавание по восточным болотам. Под ветром тростники раскачивались, широкие волны пробегали по бугристой поверхности, тучи насекомых носились над островками из грязи, перемешанной со старыми почерневшими стеблями. Потом заросли стали редеть, непоросшие участки сделались шире – и наконец превратились в широкие каналы.

Кашут почти не отдыхал, ворчал, что отоспится после – в собственном доме посреди Джейхура. В большом богатом доме.

На третий день лоцман велел остановить корабль. Вслед за флагманом замерла вся колонна.

Дземдар подошел на бак, и Кашут ткнул кривым грязным пальцем:

– Там начинается озеро Хлави. Пойдем дальше – будем видны с острова.

Дземдар кивнул.

– Сейчас можешь отдыхать. Ночью ты мне понадобишься.

– Ночью от меня проку немного, – возразил Кашут. – Плохо вижу.

– Ладно… Ночью от тебя не много-то и нужно…

Дземдар отправился к Андараху – совещаться. Колдун много раз глядел при помощи Всевидящего Ока на дом Солнца, готовился. Никто из Ночных, разумеется, к твердыне ревнителей не приближался, так что теперь придется полагаться на познания Луми. После совещания старый вельможа возвратился и велел готовиться к бою. План был прост – ночью корабли с потушенными огнями выйдут в озеро. Семь судов высадят десант на берегу – там заканчивается Тропа Солнца. Если паломники заночевали где-то поблизости, их привлечет шум на озере. На берегу, там, где Тропа переходит в отмель, их встретят воины Ночных во главе с Дземдаром. Три корабля атакуют дом Солнца. Конечно, храм обнесен высокой стеной и охраняется большим числом ревнителей, но Андарах обещал, что поможет пробиться. Сложность заключалась в том, что стены разрушить позволительно, а храм должен уцелеть. Когда ревнители снова завладеют домом Солнца, поймут, что святыня похищена. В этом и состояла тонкость – Лик Солнца необходимо увезти в страну Ночи, и Дневные, увидев оскверненный, но не разрушенный храм, пожелают возвратить сокровище. У них не должно и подозрения зародиться, что Лик уничтожен. Поэтому Чаглави и Руму, которые поведут десант, следует действовать осторожно.

* * *

Ночью над озером нависло багровое зарево – дом Солнца неизменно ярко освещен. Над спокойными водами Хлави пылали костры, зажженные ревнителями на стенах святилища. Ограда дома Солнца имела квадратную форму, в углах на невысоких башнях в черное небо возносились языки костров, над ними парили мириады искр. Между большими огнями двигались красные точки поменьше – факелы в руках стражей. Ревнители обходят стены. Отражение костров гибкими змеями скользило и извивалось в темной воде озера.

Чаглави перешел на судно, которое перевозило колдунов. Здесь в трюме не копошились ангварги, зато имелся немалый арсенал магического оружия. Теперь Андарах с подручными сноровисто возился с металлическими трубами и коробами, артефакты отрывисто лязгали и бренчали в их руках.

Семь кораблей медленно заскользили к берегу, а три – развернулись цепью против острова ревнителей. Со стен их не видно.

Андарах вышел на бак, встал, широко расставив ноги, и вскинул огромный артефакт на плечо. Раструб глядел на остров.

– Позади меня никого? – спросил толстый колдун, прижимаясь мягкой щекой к металлу.

– Никого, – откликнулся один из подручных.

Чародеи расступились, чтобы не оказаться за спиной великана.

– Ну… – выдохнул Луми.

В руках толстяка щелкнуло оружие Древних, что-то небольшое понеслось в небо, оставляя позади едва заметный багровый отсвет… Андарах пошатнулся, по палубе позади колдуна прошла волна теплого воздуха. Снаряд описал пологую дугу – и на башне с грохотом расцвел гигантский огненный бутон. По сравнению с яростным рыжим пламенем волшебного снаряда костры ревнителей будто съежились и стали тусклей. Остров содрогнулся, Дневные в храме завыли, в воду посыпались огни – сотрясение стен сбросило в озеро нескольких караульщиков с факелами. Луми с лязганьем дернул рукоять на массивном оружии и снова тщательно прицелился. Новый снаряд унесся к дому Солнца. В этот раз магический удар пришелся ниже – с грохотом обрушилась башня, вода у подножия стен вскипела в красном свете огней, обломки густо посыпались в озеро…

Матросы потянули канаты, расправляя паруса, – корабли устремились к острову, над которым расцветало новое зарево – куда ярче прежнего. Орали и выли ревнители, тут и там пробивались среди обломков новые языки пламени. Андарах снова лязгнул металлом и наставил раструб оружия Древних на пылающий дом Солнца. Качка палубы не помешала толстяку взять верный прицел – новый снаряд угодил точно по центру стены между пылающих башен, взметнулись обломки и столбы пыли, которая в свете костров казалась кроваво-красной. Выпустив три волшебных заряда, Андарах вскинул оружие раструбом вверх, развернулся и пошел к кормовой надстройке. Его подручные – следом. Их работа была выполнена.

Чаглави призвал своих людей, и они стали собираться на баке. Юноша вытащил меч, усаженный новыми бейраховыми зубами. Огни приближались – вот уже можно различить лица ревнителей, которые мечутся среди пылающих развалин. Отсветы пожара мечутся по закутанным в черное фигурам.

Шкипер рявкнул приказ – матросы забегали позади воинов, те толпились на баке, разглядывали берег и не оборачивались, чтобы смотреть на действия команды. Матросы убрали парус, и набравший разгон корабль заскользил по инерции… ткнулся днищем в пологий илистый берег.

Чаглави заорал, взмахом меча призывая соратников, и спрыгнул в мутную соленую воду озера Хлави. Здесь оказалось по колено, под ногами чавкало и упруго прогибалось выстланное гнилью дно.

До острова оставалось несколько десятков шагов, их преодолели бегом. За спиной юноши ревели Ночные, справа и слева точно так же орали воины с других судов. Между огнями на берегу ревнители в темных плащах сбились в кучу, выставив легкие джудовые древки. Теперь они видели атакующих и плотной массой двинулись навстречу, чтобы встретить Ночных на берегу, не выпустить на твердую почву. Чаглави, спотыкаясь, проваливаясь на неровностях вязкого дна и потрясая фамильным мечом, бежал и орал. Перед глазами мелькнули гладкие бронзовые наконечники – юноша взмахнул оружием. Бейраховые зубы заскрежетали по гладкой поверхности джуда, сминая и отбрасывая в сторону древки. Чаглави с разгону ворвался в строй темных плащей, рубанул вправо от плеча, под зубастым лезвием подалась орущая плоть. Ночной перехватил длинную рукоять и ударил влево, опрокидывая и расшвыривая приземистых противников. По берегу прокатился новый взрыв воплей – весь строй атакующих северян врубился в толпу ревнителей. В красном свете костров началась резня.

* * *

Ревнители оказались бесстрашными воинами, ни один не отступил – но драться толком они не умели, да и копья с кинжалами оказались не слишком хороши против закованных в панцири северян. Ночные, хотя и уступали числом, мгновенно опрокинули и растоптали стражу святилища, а потом, не задерживаясь, бросились к разрушенным стенам. Перемахнули груды кирпича и тлеющих бревен, ворвались во двор. В центре квадратной площадки возвышалась трехступенчатая пирамида – знаменитый дом Солнца. Не слишком внушительная постройка, возведенная в давние времена, когда цивилизация Дня лишь делала первые шаги. Тогдашним зодчим, должно быть, это здание казалось верхом совершенства и роскоши, подходящим жильем для великого светлого божества.

Ночные остановились, разглядывая пирамиду. Никогда прежде представителям их расы не доводилось видеть знаменитый дом Солнца. Здание было ярко освещено, на горизонтальных ступенях горели десятки факелов, аккуратно установленных на равном расстоянии друг от друга. Сейчас многие погасли или были сбиты обломками башен, уничтоженных колдовским оружием, но и оставшихся было довольно, чтобы осветить постройку. Прямоугольный проем без двери (вход к Солнцу всегда открыт!) оказался освещен изнутри еще более ярко.

Чаглави первым побежал к пирамиде, воины – следом. Юноша ввалился в проем и замер, озираясь. Повсюду на стенах – огни и огоньки, сотни свечей, факелов и ламп. Потолки завешаны темно-синей красиво переливающейся тканью, расшитой голубыми звездами. Дым собирается тучей под этими расписными небесами и улетучивается сквозь круглые отверстия. Пол засыпан странным белым песком. Мягкий слой проседал под ногами, песчинки блестели в свете огней. Отраженный свет серым маревом стоял над полом – будто облака. В глубине помещения на высоком обелиске щерился круглый лик, отдаленно напоминающий толстое лицо. В желтом тускло отсвечивающем металлическом диске угадывались широко расставленные глаза и искривленный в злой гримасе широкий рот. Чаглави замер под сердитым взглядом Солнца.

Диск будто пялился в душу – завораживал, сбивал с толку, отгонял мысли. Под этим взглядом не хотелось бежать, сражаться или спорить. Хотелось упасть на колени на песок, в мягкое свечение – и молить Солнце о пощаде, о милости для тех, кто по злому умыслу нарушил покой грозного светила. Чаглави понял, что околдован и не может сделать ни шагу. Себя он ощущал отстраненно, будто со стороны, руки и ноги перестали слушаться, мысли перепутались и заблудились между огней на стенах, струй теплого тумана под ногами и клубов дыма под сводами… Воины сопели за его спиной – похоже, всех заворожил тяжелый взгляд божества Дня.

Растолкав Ночных, из толпы выступил Рум. Сегодня он надел доспехи из щитков ванмара, как северянин, но рост и хилое сложение выдавали Дневного. Рум медленно пошел сквозь сияние, он не отбрасывал тени, потому что светильники были повсюду, только под ногами агента время от времени возникали темные пятна, тогда мягкое свечение песка местами тускнело – казалось, Рум в самом деле шагает по облакам, раздвигая колышущуюся массу.

Дневной подошел к обелиску, поглядел на лик Солнца снизу вверх – и ударил палицей в подбородок. Выше он не доставал. Диск содрогнулся, по залу прокатился низкий гул, откуда-то из-за обелиска выскочил, размахивая кривым медным ножом, закутанный в черное старец. Ревнитель завизжал и ударил Рума в грудь. Доспехи защитили Дневного, он коротко взмахнул оружием и опустил палицу на голову старика. Крик оборвался, ревнитель свалился, заливаясь кровью. Диск, раскачавшись на опоре, свалился ребром на залитую кровью грудь старца и с хрустом раздавил ребра.

Тут Чаглави пришел в себя и вспомнил, что должен командовать.

– Обыскать здесь все! – выкрикнул он. – Никого живым не оставлять, убить всех! Ты, и ты! Тащите лик на корабль!

Воины примерились поднять массивный диск.

– Тяжело, – пожаловался один.

– Возьмите помощников. Скорей! Нам следует поспешить и закончить здесь, пока не рассвело!

* * *

Воины рассыпались по зданию – срывали со стен пологи, рыскали в белесом тумане позади обелиска, кто-то взвизгнул – отыскали еще одного дряхлого Дневного. Несколько человек, пыхтя, поволокли тяжеленный диск наружу.

Чаглави поглядел на покрытый кровью меч. Дух бейраха, чьи зубы украшают лезвие, нынче напился всласть… Юноша побрел из залитого ярким светом храма в ночь. Во дворе было темно, огни, за которыми теперь никто не смотрел, слабели и тухли. Воины Ночи обошли стены, но больше Дневных не нашлось, вся охрана полегла на берегу в первой стычке.

Теперь на берегу объявились колдуны. Они не обращали внимания на суету во дворе и занимались своим делом. Трое навесили на спину ящики, а в руках держали странные предметы, не похожие на волшебное оружие. Рукояти, как у коротких копий, оканчивались не наконечниками, а широкими блюдами. Этими блюдами чародеи водили по земле и грудам обломков – там, где оружие Древних обрушило стену. Остальные чародеи шли следом, когда им подавали знак – копали и выискивали что-то среди мусора. Андарах расхаживал по двору и ворчал: пусть ищут лучше. Чаглави сообразил – собирают остатки магических артефактов, чтобы у Дневных не было улик против Замка.

Тут же бродил Рум. Если не приглядываться, можно было подумать, что бывший агент подражает чародеям – но в руках Рума было настоящее копье. Он обходил берег и методично тыкал наконечником в неподвижные тела, укутанные в черное. Чаглави был уверен, что Дневные мертвы, но если Рум взял на себя грязную работу – что ж, так даже лучше! Выживших не должно остаться.

Подбежал воин.

– Мы погрузили диск, Чаглави!

– Хорошо. Идите на корабли, пусть готовятся к отплытию.

Юноша пошел к Андараху.

– Мы закончили, колдун.

– Хорошо, – буркнул толстяк и прикрикнул на своих: – Эй, поспешите!

– Да нечего здесь искать, – откликнулся один из чародеев, – чисто!

– Ничего, пройдитесь еще раз вдоль стены. Потом – на корабль.

Чаглави не хотелось говорить с Луми, да и тот не был расположен к беседе, так что Ночной вышел на берег. На кораблях неторопливо возились матросы. Ночные брели по пояс в воде к лестницам, сброшенным с бортов. Пронесли тела убитых – совсем немного, все прошло куда легче, чем опасался Дземдар.

Чаглави взобрался на палубу. Вскоре явились колдуны. Все были ниже пояса заляпаны зеленым, вымазались в мутной воде озера Хлави. Чаглави поглядел на собственные ноги – то же самое. Когда погрузка закончилась, юноша подозвал сигнальщика.

– Давай знак!

Воин кивнул, приложил ко рту витую раковину и дунул что было силы. Низкий рев поплыл в ночь, переливаясь протяжными руладами и отражаясь от ровной поверхности озера Хлави… Моряки, не дожидаясь команды, уже спустили челны с буксирной командой. Корабли, один за другим, снялись с мели, матросы поставили паруса, и флотилия неторопливо двинулась на юг. Сигнальщик время от времени издавал короткие отрывистые звуки.

Когда в ответ на гул раковины над водой раздался крик, Ночные вокруг Чаглави радостно загалдели. Из темноты выдвинулся нос флагманского парусника. Шкипер велел развернуться бортом – Чаглави и Кашут перебрались на флагман. Дземдар, радостный, возбужденный, принялся хлопать юношу по плечам. Он был так весел, что Чаглави не сразу разглядел – старик получил несколько серьезных ран и едва стоит на ногах. Юноша едва уговорил вельможу уйти в каюту и прилечь.

– Но тогда идем со мной! – велел Дземдар. – Я не усну и не смогу успокоиться, пока не расскажу тебе, какая была битва! Какая славная битва!

Ночным на берегу пришлось куда хуже, чем штурмовавшим дом Солнца. Сперва все сложилось отлично, они сошли на берег и затаились неподалеку от Тропы Солнца. Когда ревнители, привлеченные необычным заревом над святилищем, показались на дороге, Ночные атаковали, растоптали и вбили в землю первые ряды. Но люди в черных плащах шли и шли. Когда они сообразили, что на берегу идет бой, то перестали лезть напролом, собрались и навалились кучей. Оружия у них не было, но и с ножами да посохами они лезли, словно безумные, под мечи и палицы Ночных.

Дземдар признался: был момент, когда ему казалось, что волна черных одеяний захлестнет, сомнет Ночных, повалит и сомкнется над ними. Но воины выстояли, удержались в самый трудный миг, а потом напор ревнителей утих, поток ослаб…

– Словом, мы задали им славную взбучку! – заключил вельможа. – Они будут вне себя от ярости! А уж когда поутру обнаружат, что их драгоценная Рожа похищена… Да, их злобе не будет пределов! Они заставят старейшин собрать такое войско, какого не видали ни День, ни Ночь! Ну а нам теперь – скорее домой!

* * *

На обратном пути Дземдар каждый день пользовался волшебным радио – ему было необходимо знать наверняка, где теперь корабли Дневных. Захватить Лик Солнца – только первая часть операции. Не менее сложной задачей может оказаться путь домой. Старый вельможа оставался в каюте и не покидал ложа – раны оказались более серьезными, чем казалось вначале. Едва радостное возбуждение улеглось, старый воин обнаружил, что не может встать, да и сидит с трудом. Чаглави ухаживал за ветераном, в его обязанности входило теперь и обращение с магическим радио. Юноша не любил иметь дело с колдовством, однако старательно помогал Дземдару. Впрочем, большую часть работы исполнял Рум. Бывший агент был неизменно молчалив, погружен в себя, но когда требовалось колдовать – спокойно и очень уверенно делал, что было нужно. Потом, не говоря ни слова, отходил в сторону.

Флот Дневных по-прежнему оставался у крепости Луш, осажденной войском Шамката. Чаглави удивился: ведь их могли известить при помощи волшебства. У Дневных тоже есть радио! Дземдар пояснил: колдуны в Замке при помощи своей сильной магии мешают слабенькому чародейству Дневных, так что те не могут воспользоваться своим радио.

– Андарах сказал: «другая частота». Я не знаю, что такое «другая частота», но Замок умеет мешать магии Дневных так, что нам никакого вреда не делается. Флот останется на месте – так я думаю. Останется до тех пор, пока посыльный корабль не привезет им дурных вестей. Тогда они возвратятся, чтобы принять новый десант. Опасность может ждать нас у выхода из болот…

И верно – едва корабли покинули заросли тростника и оказались на чистой воде, дозорный с мачты крикнул: на горизонте паруса. Андарах заявил, что не станет принимать участия в битве, если можно обойтись без него, потому что Дневные не должны знать об участии Замка в набеге. Одно дело – ночью, на острове, откуда никого живым не выпустили, совсем другое – драться днем недалеко от берега. Да один-единственный Дневной, добравшийся вплавь к материку, может испортить всю операцию. Дневные не попадутся в ловушку, если будут знать о том, что колдуны помогают Ночи.

Флотилия перестроилась. Корабль, на котором везли колдунов и Лик, переместился в глубину строя, навстречу судам Дневных выдвинулись остальные. Даже после кровопролитной схватки на Тропе Солнца у Дземдара оставалось довольно воинов, чтобы драться с наспех собранным войском Дневных.

Более легкие суда южан догоняли, вскоре их уже можно было разглядеть как следует. Не боевые корабли, всего лишь купеческие суда. Чаглави насчитал четырнадцать парусов. Конечно, везут вооруженных людей.

Дземдар, опираясь на плечо Чаглави, выполз из каюты, попытался пройти самостоятельно на бак. Сделал два шага – и упал бы, не поддержи его Чаглави с Румом. Старик возвратился на ложе, а Чаглави, к собственному удивлению, оказался главнокомандующим.

Поскольку уйти от быстрых парусников южан не представлялось возможным, юноша велел передать шкиперам приказ: разворачиваться в линию и готовиться к бою. Суда Ночных сдвинулись так, чтобы прикрыть корабль с колдунами и добычей. У бортов встали пращники.

Южане приблизились и легли в дрейф, не решаясь напасть. Дземдар был прав: «взбучка», полученная на Тропе Солнца, произвела на Дневных впечатление. Теперь они не рвались в бой. От строя Дневных отделились три судна – и пошли на сближение. Чаглави разглядел, что на палубах черно от одеяний ревнителей. Фанатики отважно атаковали центр линии Ночных. Юный главнокомандующий не догадался отдать приказ, но под его началом были опытные моряки – фланговые суда выдвинулись, охватывая атакующие корабли ревнителей. Пращники засыпали Дневных окатышами, и когда суда сошлись, палубы судов южан были устланы неподвижными и корчащимися черными фигурами. Ревнители, не имевшие доспехов и хорошего оружия, оказались легкой добычей… Но они стойко держались под обстрелом, и их было много.

Корабль Чаглави оказался атакован первым, ревнители зацепили крюками сети и решетки на бортах судна Ночных. Северяне не стали дожидаться и сами бросились на ревнителей, благо палуба флагмана была выше. Воины прошли от бака к юту, рубили и швыряли за борт. Повторилась схватка на острове. Отважные, но неумелые и плохо вооруженные ревнители не могли оказать серьезного сопротивления благородным воинам севера. Два судна Дневных присоединились к схватке, но воины Чаглави разделались и с этими, прежде чем подошла помощь. Тут палубы судов ревнителей стали проседать и проваливаться, показались языки пламени. Перепуганные Ночные бросились к своему судну – оказалось, фанатики разожгли костры в трюмах судов, и, пока шла схватка, огонь разгорелся. Отцепить крючья не удалось, Ночные бросились рубить и отрывать от борта сети… но отделить горящие суда не удалось. Шкиперы Ночных уже не могли приблизиться с бортов, до того жарко разгорелись суда ревнителей. Сзади подошел корабль с колдунами и Ликом, до сих пор державшийся позади. Развернулся у кормы флагмана… Они успели вовремя – огонь начал перекидываться на корабль Чаглави.

Ночные перешли на другое судно. Первым перетащили Дземдара, который прижимал к животу коробку с волшебным радио.

К счастью, оставшиеся суда Дневных так и не рискнули атаковать. Должно быть, размен три к одному не казался выгодным никому, кроме фанатиков, ревнителей. Когда солнце склонилось к береговой линии, Дневные медленно, с опаской, развернулись – и ушли. Оставаться в темноте неподалеку от флота Ночных они сочли слишком опасным…

Северяне, не теряя времени, повернули на восток…

Глава 14 Небо Дня и небо Ночи

Лашман медленно шагал по низкому широкому валу. Начинался рассвет, и работы прекращались, погонщики уводили шерванов в подземные галереи. Городок Маршата в северо-восточной части страны Ночи… Довольно далеко до великих гор, и летом световой день длится здесь почти треть суток. До моря – два перехода, это тоже важно.

Когда речь идет о битве, которой суждено решить судьбу мира, нужно предусмотреть все. Лашман вздохнул – все предусмотреть не удается никогда…

Сейчас не до того, чтоб соблюдать священные заповеди предков, блюсти традиции и отказываться от магии. Благодаря могуществу волшебников Замка битва будет выиграна… или власть Ночи падет. Лашман принимает помощь колдунов… Потому и знает, что происходит на юге – верней, знает о происходящем на юге лишь то, что соглашается сообщить Юзифо Дженкинс. Разумеется, похищение Лика всколыхнуло страну Дня, южане пылают злобой, и даже те, кто не был фанатичным приверженцем культа Солнца, – и они считают себя оскорбленными. Похитители ушли с добычей, никто не помешал. Когда Дневные, управляющие магическими артефактами, сумели наконец-то известить флот, который оставался у крепости Луш, корабли Дземдара уже достигли северного берега. Лик Солнца поспешно был переправлен в Маршату.

Маршата – маленький городок, не примечательный ничем, за исключением шервановой фермы – одной из крупнейших в стране Ночи. Из тех, что лежат ближе к побережью, разве что Джейхур располагает большим поголовьем червей. Джейхур не годился… К тому же он на берегу, там Дневные, едва сойдя на сушу, смогут установить вышки с волшебными огнями. Рядом с Джейхуром каменистое плоскогорье, под которым шерванам тяжело рыть тоннели – тоже плохо. Маршата лежит в долине с мягкой почвой. Здесь озера, здесь разводят шерванов разных видов. Есть и большие, старые черви, пригодные к войне. Чтобы попасть к городу, войску Дневных придется делать большие переходы от моря. Два больших дневных перехода… Но войско не уложится в два дня, Дневные будут брести медленно, рассылая разведчиков и устанавливая по вечерам каланчи с колдовскими огнями.

Лашман велел не строить новых укреплений вокруг города, потому что к Маршате армия Дневных не дойдет. Войско короля встретит ее на марше и даст бой днем. Южане не успеют поставить вышки с медными зеркалами. Их будет много, южан…

Совет старейшин под давлением ревнителей был вынужден объявить священный поход. Времени у Дневных оставалось немного – поход непременно должен был состояться летом, пока море спокойно, а день долог. Потому совет старейшин собирал огромное войско и конфисковал для его перевозки купеческие корабли. Были открыты общественные арсеналы – старейшины вооружали юнцов и мужей, достигших преклонного возраста, в этот поход отправлялась большая часть мужчин Дня. Лучшие воины погибли под Джейхуром, так что Дневным оставалось рассчитывать на численность.

Разумеется, в Замок были направлены послы. Представителям совета старейшин Дженкинс ответил, что ему, разумеется, все известно – как всегда. Верховный колдун неизменно хорошо осведомлен! Он, Юзифо, сожалеет о понесенной Дневными утрате и считает, что это – нарушение равновесия. Он готов помочь… Да, как всегда Замок, – на стороне равновесия… хотя у колдунов накопилась немалая обида на ревнителей, которые дерзко посягают на неприкосновенность представительств. Но тем не менее верховный колдун, как всегда, готов помочь. Был назван город – Маршата. Именно там Ночные хранят похищенную реликвию. Да, верно, это странный выбор, ибо в Маршате день довольно долог. Но, возможно, Лашман не решается хранить опасный трофей в столице… да и, скажите, как бы старейшины могли проведать, где хранится Лик, когда б не помощь Замка? Когда бы не Всевидящее Око! Маршата кажется северянам подходящим тайником.

Дженкинс был настолько любезен, что проводил посланцев в святая святых Замка, к Всевидящему Оку, и позволил полюбоваться Маршатой. Дневным вновь было явлено могущество колдунов. Старейшины ахали, поочередно приникая к черной полумаске на чародейском оконце. Молодые визионеры с трудом сдерживали смех, наблюдая, как Дневные подолгу трут лица, оскверненные магией.

Послы убедились, что в Маршате много воинов Ночных, слишком много для охраны незначительного городка. И вместе с тем северяне не укрепляют Маршату, надеются, что Дневным неведома тайна!

Расчувствовавшиеся посланники Дня долго благодарили Дженкинса и заверяли: совет старейшин приложит все силы, дабы обезопасить представительства от злобы ревнителей… И кстати прозвучал намек: ревнителей поставят в первые ряды войска, когда дойдет до битвы. В любом случае, они вскоре перестанут докучать и Замку, и совету старейшин.

Дженкинс коротко похвалил благоразумное решение… и распрощался. Его единственная дочь тяжело больна, он должен возвратиться к ее ложу.

Обо всем, разумеется, немедленно узнал Лашман. Итак, Дневные нападут на Маршату… Король Ночи снова поглядел на город, залитый серым рассветным маревом. В центре среди жилых построек – площадь, посреди нее маленькая пирамида. Там в глубоком подземелье хранится Лик. Здесь обмана нет. Если Дневным удастся одолеть – приз достанется им. Это честно.

Лик… Чаглави рассказал королю о странном чарующем взгляде диска, король поглядел в глаза Солнцу, но не почувствовал ничего. Правда, встреча состоялась ночью. На всякий случай Лашман велел держать Лик в подвалах и хорошенько укутать в непрозрачные пелены… Мало ли, какими чарами обладает кусок металла!

Послышались шаги, король оглянулся. Подошел Чаглави.

– Владыка, я все думаю… Джеремия Свифт. Он исчез. Он предупреждал меня о…

– Да, мне рассказал Дземдар. Свифт – твой друг?

Чаглави потупился… потом вскинул голову и твердо заявил:

– Он… даже больше! Он мне как брат, как отец!

– Даже так…

– Он столько раз спасал меня, так что я ныне жив благодаря ему – благодаря более многократно, чем отцу, подарившему мне жизнь единожды. Он исчез, а Луми здесь со своим страшным оружием. Зачем?

– Сюда едут другие колдуны, везут артефакт, способный превратить день в ночь. Он встретит. Он будет защищать и охранять их.

– Охранять от кого? Дневным не положено знать об участии Замка. Колдуны с Дневными не встретятся. Значит, не от них… Мне не положено испытывать страх, повелитель… но я боюсь Андараха. Джеремия предостерегал меня. Он говорил непонятно, однако я уверен: он меня предостерегал. Теперь он исчез, а у Луми – лицо другого цвета. Я видел, подобные знаки появляются у колдунов, когда их сильно бьют. Кто мог оставить такие отметины на коже могучего Луми?

– Джеремия Свифт, хочешь сказать? Я не стану спрашивать Андараха о цвете его лица и о судьбе Джеремии. Королю Ночи не пристало задавать подобные вопросы.

Чаглави снова опустил глаза.

– Но я постараюсь узнать, – закончил Лашман, – где ныне Свифт и что с ним. После победы.

* * *

Больше Чаглави не пытался заговорить с королем о предостережениях Свифта. По утрам Лашман обходил стены города – потому что лишь оттуда можно было разглядеть огромный лагерь Ночных. Каждый день прибывали запоздавшие вассалы владыки Ночи – из дальних болотистых низин, с северных равнин, от океанского побережья… Этим воинам было далеко до королевских дружинников, они являлись с плохим оружием, вели их зачастую дряхлые старики, уже не обязанные Лашману службой, но горящие отвагой… Старикам хотелось бы сложить голову в величайшей из войн Дня и Ночи. Достойное завершение достойной жизни! Будоражащие вести обошли континент – вести о дерзком набеге, о полчищах Дневных, которые готовятся к последней битве, о страшных клятвах ревнителей…

Ночных сошлось столько, что воинский лагерь раскинулся широко вокруг маленькой Маршаты. Обслуга шервановых ферм сбилась с ног, погонщики, сборщики и прочие – все трудились не покладая рук, чтобы прокормить огромную ораву храбрецов. Лашман каждый вечер садился пировать с князьями, вождями крупных кланов, дружинниками и вновь прибывшими предводителями… и каждое утро обходил невысокие стены Маршаты, чтобы оглядеть лагерь войска Ночи. Оставалось совсем немного – колдуны сообщали о громадной флотилии Дневных, что уже движется вдоль восточной оконечности континента.

Колдуны… Они тревожили Лашмана, потому что повелитель Ночи не мог понять, к чему они затеяли эту громадную кровопролитную войну, зачем в ответ на просьбу о поддержании равновесия втянули и его подданных, и народ Дневных в такую бойню? Колдуны… Да, их магические штучки сослужили хорошую службу – и что?.. Что? Король Лашман должен оценить и проникнуться верой в то, что будущее – за теми, кто пользуется магией? Сомнительный вывод. Да и переживет ли король Лашман предстоящую битву? Он будет драться, как подобает владыке Ночи – верхом на черном ангварге во главе тяжелой кавалерии… Кто знает, суждено ли ему – даже если и уверует в превосходство магии – воспользоваться полученным уроком? И стоит ли такого итога гибель тысяч людей?

Вот о чем размышлял по утрам король Лашман, глядя с невысоких стен Маршаты на засыпающий лагерь Ночных. Сколько отважных воинов! Быть может, большинству не суждено возвратиться домой, их тела достанутся шерванам – многочисленным шерванам маршатских подземных ферм… если победит Ночь. Если же нет… то не станет ни ферм, ни шерванов, ни Маршаты, ни королевства Ночи.

Колдуны… Они привезли волшебный артефакт и даже испытали его – совсем недолго, чтобы не поняли воины Ночные. Лашману было дано объяснение, он-то понял… И снова – все те же проклятые вопросы: если колдуны владеют столь великой мощью, зачем гибель тысяч и тысяч людей? Замок мог восстановить равновесие, не проливая потоков крови! А если малочисленный народец колдунов попросту рассудил, что людей слишком много по обе стороны Замка? Что, если это их истинная цель? Раздуть тлеющую вражду, обескровить Ночь на севере и День на юге? И Амагар, где на побережье правят слабые и вероломные князьки? Колдунам и Амагар интересен… Колдуны… С ними всегда связаны загадки… Один из старших чародеев Замка объяснил Лашману: они желают, чтобы Дневные понимали – их одолела доблесть сынов Ночи, потому колдуны обставят дело так, что восторжествует Ночь благодаря сотворенной Замком ночи. Тогда Дневные снова станут бояться Ночных, война прекратится, равновесие восстановится. Звучит красиво… Но большинство людей, которых видит со стен король Лашман – прекрасных, гордых людей, Ночных, умеющих глядеть в небо, – станут пищей шерванов. И большинство Дневных, не умеющих глядеть в небо.

* * *

Лашман не смог бы ответить, спроси его кто: к чему эти прогулки на рассвете? Вид огромного лагеря не мог унять сомнений и прогнать холодок из сердца владыки. Лашману было не по себе. Даже дрожь под ногами не приносила удовлетворения…

Нет покоя. Никогда прежде повелителю Ночи не доводилось командовать таким войском. Старинные легенды повествовали о сотнях тысяч вооруженных Ночных, ходивших в набеги… но это легенды. Или же в них есть доля правды? И тогда, выходит, громадные силы сгинули, развеялись, как туман поутру – в Длинной долине, когда всесильные колдуны с лицемерными словами о равновесии истребили войско Ночи… Этого не могло быть, не должно было быть – чтобы так упало могущество северного королевства после единственного разгрома. Конечно, легенды преувеличивают – не бывало стотысячных толп под небом Ночи. Не бывало никогда. И это войско, что сейчас собрал Лашман, – самое многочисленное, какое только удавалось призвать королям. И снова – колдуны! Если бы не их происки, и теперь не было бы такой армии в Маршате. Больше шести тысяч Ночных, не считая прислуги.

И однако войско Дня, которое движется сюда, многократно превосходит числом! Колдуны утверждают, что флот перевозит больше двадцати тысяч Дневных.

Они задержались на полдня, чтобы сжечь Лайвас, – и больше уж не делали остановок. Наконец громадное войско высадилось на побережье и двинулось к Маршате. Днем полчища маршировали по равнине под тусклым северным солнышком, на ночь собирали из джудовых секций башни и палили яркие огни. Переждав ночь, они снова выступали в путь. Такая толпа не может передвигаться быстро. Одинокий путник проделал бы путь от берега к Маршате за два или три дня, этим потребуется не меньше пяти. Так высчитали колдуны. Они распоряжаются всем, пришло в голову королю. Это их война, не Лашмана! Колдуны… Но поворачивать поздно – нынче владыка Ночи в последний раз глядит на отходящий ко сну лагерь.

Армия Дня совсем близко. Сегодня воинам прикажут выспаться ночью, а на рассвете они двинутся навстречу Дневным. Южане не успеют поставить башни с полированными зеркалами, они и не станут этого делать – битва случится днем. Лашман ощутил привычную дрожь под ногами. Дрожат валы, окружающие Маршату, дрожат стены домов и невысокая пирамида в центре городка, едва заметно трясутся палатки лагеря… и вся равнина, прилегающая к Маршате. Шерваны здешних ферм роют грунт – где-то в глубинах, в чреве земли, в темноте и покое вечной Ночи. Они прокладывают пути к широкой долине, на которой завтра сойдутся две великие армии.

Лашман услышал шаги и оглянулся – к нему спешил Чаглави.

– Владыка, Дневные снимаются с лагеря! – сообщил юноша.

Лашман кивнул. Что говорить? Лазутчики следят за южанами. Каждое утро одно и то же – каждое утро отряд за отрядом снимаются с лагеря и выступают к Маршате, тогда как арьергард занят разборкой башен…

Завтра в это время с лагеря снимутся две армии. Пойдут навстречу друг другу и встретятся. Король прислушался к себе. Боится ли он? Пожалуй, да. Колдуны – все из-за них.

– Хорошо, – спокойным голосом ответил Лашман. – Чаглави, узнай, как продвинулись шерваны.

– Они вчера достигли долины, владыка. – Голос паренька прозвучал удивленно. – Они готовы.

Лашман задумался: разве ему докладывали? Наверное, раз у Чаглави такое лицо. Надо же, король позабыл…

– Хорошо, – снова сказал король. – Напомни Дземдару, чтобы приказал людям выспаться ночью. Пожалуй, мы выступим даже до рассвета.

– Да, владыка.

Завтра, подумал Лашман. Все решится завтра… а он не может даже отдать нового распоряжения. Все подготовлено. Все рассчитано. Все спланировано заранее – колдунами! Ему, королю Ночи, остается лишь ждать. И видит Мрак, как это тяжко!

Сутки спустя в это время король Лашман ехал на черном ангварге во главе тяжелой кавалерии на север – навстречу армии Дня, которая только-только начала сниматься с лагеря. Дрожь под ногами стихла, шерваны затаились в глубине, ожидая приказа. И на душе короля было легко и спокойно. Окончилось тягостное ожидание – теперь не в его власти изменить что-либо. Остается только повести войско в бой. Это очень просто – куда проще, чем обходить каждое утро невысокие стены Маршаты.

* * *

Старейшины, возглавляющие войско Дня, были, конечно, удивлены, когда дозорные доложили, что путь преградила королевская армия. Лашман с холма глядел, как останавливаются передовые колонны, как сбиваются с шага и растекаются по широкой равнине. Король улыбнулся, представляя, как, должно быть, растеряны сейчас полководцы южан… Но, надо отдать должное старым пентюхам, они без промедления начали действовать. Передовые колонны, хоть и теряя строй, двинулись на фланги, чтобы освободить равнину новым полчищам.

Интересно, о чем сейчас спорят между собой морщинистые старцы? Что думают об отчаянном маневре Ночных?

Армия Лашмана расположилась у южного края равнины, за спиной у Ночных были холмы, за которыми могло скрываться любое войско. Дневные видят перед собой армию Ночи – она не настолько велика, чтобы испугать старейшин, которые привели двадцать тысяч соотечественников. Но южанам неведомо, что за холмами никого нет. Что предпримут Дневные? То есть выбора у них нет – разумеется, старейшины примут бой… Вон уже выдвигаются в первую линию черные колонны ревнителей – эти нанесут первый удар. Лучшие воины строятся во второй линии, там поблескивает полированная медь доспехов.

Андарах сказал, что не пустит в ход магию до тех пор, покуда не убедится, что ревнители уничтожены. А уж что черные плащи пойдут в бой первыми – не сомневался никто… Фанатики мешают всем – старейшинам, колдунам… всем!

Лашман дал приказ – первой линии выступать. Пусть Дневные поторопятся, пусть окажутся вынуждены делать ответный ход. Король Ночи не даст старейшинам посовещаться, Дневным придется вступать в сражение с марша.

Чаглави умчался передать приказ пращникам. Король оглянулся – Андарах Луми, огромный, мощный, замер, разглядывая армию Дня сквозь странную коробочку. Позади великана расположились другие колдуны. Все закутаны в просторные белые накидки, полы топорщатся, обрисовывая контуры волшебного оружия…

– Я дал приказ пращникам начинать, – бросил Лашман, – хочу поторопить старейшин Дня.

– Хорошо, – коротко отозвался Андарах, не отрываясь от своего амулета.

– Когда ревнители пойдут в атаку, я раздавлю их кавалерией, – пояснил король. – Но все войско южан мне не по силам.

– Едва ты покончишь с ревнителями, случится чудо, – заверил Луми. – Не забудь, Дневных должно уцелеть хотя бы небольшое количество, чтобы было кому поведать на юге о чудесах Ночи. Нападай смело.

– Я верю тебе, колдун. Прощай. Если Тьме будет угодно, мы встретимся после битвы.

Король кивнул и, не оборачиваясь, быстро пошел по склону – в тень, где собрались дружинники. Ангварги волновались, переступали когтистыми лапами, хрипло сипели друг на дружку – чуяли скорую битву. Пять сотен отличной кавалерии – лучшее, что могла выставить Ночь…

По рядам воинов прокатилась дрожь. Здесь, внизу, Лашман не мог видеть, как сходятся первые линии армий Дня и Ночи, но прекрасно представлял, что происходит. Если сражаешься год за годом, сражаешься часто – начинаешь замечать: все битвы похожи одна на другую. В сущности, жизнь благородного воина – одна долгая битва, которая изредка прерывается менее значительными событиями… Эта битва идет и идет, всегда одинаково, всегда…

Сейчас пращники рассыпаются цепью, выдвигаются вперед и начинают пускать окатыши. У Дневных нет кавалерии, так что пращникам не приходится опасаться быстрого нападения, они действуют спокойно и размеренно. Раскручивают оружие и шлют первые снаряды. Ревнители плохо вооружены – им, конечно, выдали легкие щиты из расколотых джудовых стержней, сплетенных крест-накрест, но фанатики не умеют держать строй. Джудовые щиты хороши, но нужно уметь ими пользоваться… Фанатики не умеют. Зато сгрудились они кучно, а черные плащи хорошо выделяются на выгоревшей под солнцем равнине. Сегодня пращники снимут обильную жатву. Скоро южане не выдержат обстрела и бросятся на пращников, удаляясь от плотных рядов ополчения… которое, кстати, еще не успело выстроиться… Когда ревнители оторвутся от главных сил – придет черед Лашмана с его кавалерией.

Король тяжело взобрался на черного ангварга. Глядевшие на повелителя дружинники тоже зашевелились, стали взбираться в седла. Ангварги зашипели еще более злобно… Отряды пехоты перед всадниками уже расходились в стороны, показался Чаглави, юноша летел, подгоняя скакуна, из-под тяжелых лап вздымались тучи пыли.

Перед королем Чаглави осадил ангварга и обернулся, указывая рукой:

– Владыка, они… они уже… колеблются.

Лашман кивнул и медленно потянул из петли на поясе длинный меч. Зубы бейраха мелко отстукивали дробь по бляхам пояса…

* * *

Кавалерия неспешно двинулась за Лашманом. Ближайшие сподвижники, самые тяжелые и сильные воины, привычно занимали места рядом с королем, остальные пока ожидали – Ночные выстраивались клином, чтобы атаковать. В задних рядах ангварги пока что переступали лапами на месте и шипели друг на дружку, вытягивая шеи, а острие боевого строя уже приобрело очертания.

Лашман видел спины воинов второй линии, верховых и пеших вперемежку – они расступались, открывая дорогу отборной дружине. В просвете показались пращники – эти пятились, не прекращая пускать снаряды в Дневных. Протяжно взвыли раковины, стрелки развернулись и рысцой припустили в стороны, пращники оттягивались вправо и влево перед массой ревнителей, которые бросились толпой в атаку.

Король Ночи воздел клинок к голубым небесам и очертил над головой круг тяжелым острием. За спиной дружно заорали дружинники, перекрывая топот и сипение ангваргов… Лашман опустил меч, ударил черного зверя пятками и послал его в галоп. Между бегущих пращников показались черные одежды Дневных, король снова взмахнул оружием, топот за спиной нарастал. Ревнители, неожиданно узревшие перед собой вместо отступающих легковооруженных воинов атакующую кавалерию, растерялись. Более смелые (и более глупые, конечно) продолжали мчаться, размахивая жалким оружием. Кто потрусливей, попытались остановиться, замешкались – но они не могли сдержать общего напора, задние ломились, им еще было не видать нового врага, они орали и выли. Ревнителей в рядах Дневных было не меньше трех тысяч. Возможно, и все четыре – но всяко недостаточно, чтобы устоять перед пятью сотнями отборной кавалерии.

Черный ангварг Лашмана грузно вломился в ряды Дневных, с ходу опрокинул двоих тщедушных фанатиков, король опустил меч, рванул, раздирая тела и плащи… Звонко треснул, раскалываясь, джудовый щит, владыка снова взмахнул оружием – с лезвия брызнула кровь, раненые завизжали, перекрывая боевой клич… Справа и слева массивные фигуры Ночных верхом на огромных боевых ангваргах опрокинули и смяли южан. Черный ангварг сделал длинный прыжок, опустился в толпе, Лашман снова ударил наотмашь, кавалерийский клин легко вгрызся в мягкую податливую массу черных плащей…

Ревнители тыкали легкими копьецами, их палицы скользили по доспехам короля, но Лашман едва ощущал удары сквозь мощную броню, он бил и бил зубастым клинком – прямо в перекошенные бледные лица, меч короля сбивал с ног и рассекал худосочные тела… Черных плащей было много, их строй сжал, сдавил клин, но кавалерия продолжала продвигаться сквозь черную толпу. Ангварги тех, кто ехал в последних рядах, шли по растоптанным окровавленным телам, животные бесились от запаха свежей крови и рвались в бой. Крылья клина стали расходиться, фанатики держались стойко, все новые и новые ряды черных плащей ложились под мечами и палицами дружины, но строй кавалерии медленно разворачивался…

Ревнители не отступали и не пятились, они шли и шли… и падали.

Лашман взмахнул мечом, порция кровавых брызг обдала короля, красным плеснуло в глаза… Владыка Ночи торопливо ткнул запястьем правой руки в шлем сбоку, поправил – перед ним было пустое пространство. Следом из свалки вывалился Чаглави, затем – еще несколько воинов.

Король огляделся. Стройными рядами надвигались Дневные в обычной, светлой, одежде. Эти держали строй и вооружены были куда лучше брошенных на убой ревнителей, но их от места схватки отделяло около сотни шагов.

– Чаглави! Будь рядом! – выкрикнул Лашман, разворачивая черного зверя. По лоснящейся толстой шкуре стекали потоки крови, ангварг шевелил челюстями, роняя красные потеки слюны, – успел цапнуть Дневного.

Король дернул повод, черный сердито зашипел, но Лашман снова ударил ангварга пятками, посылая в толпу ревнителей с тыла. Рассеченная надвое масса черных плащей таяла, Лашман рубил, понукал ангварга и изредка бросал взгляды на подступающий строй Дневных. Те не торопились, держали равнение… а может, нарочно давали возможность Ночным расправиться с фанатиками. Ревнители мешают всем! Пехоте в светлой одежде требовалось лишь одно: подобраться к месту схватки и пустить в ход копья, пока кавалерия рубится с ревнителями… Этого им король Ночи не позволит…

Наконец Лашман счел, что пора – и заорал:

– Чаглави, труби!

Юноша бросил меч под мышку левой рукой, правой схватил раковину, висевшую на груди, и дунул. Потом еще и еще. Звук вышел сиплый, некрасивый, Чаглави обращался с раковиной не слишком умело – но воины услыхали. Оставив истерзанную горстку ревнителей, дружинники поворачивали ангваргов и спешили на зов – к Лашману. Король махнул мечом и пустил черного в галоп – к рядам Ночных, выдвинувшимся из тени холмов. Ревнителей оставалось на поле несколько сот, не больше – Лашман счел, что условие исполнено, пришла пора чудес!

* * *

Уцелевшие ревнители растерялись. Эти люди не были способны рассуждать и принимать решения. Когда их обстреливали пращники – они ярились и хотели атаковать. Когда их топтала кавалерия – им доставало мужества умирать на месте, отбиваясь. Но что делать, если победоносный враг отступил, – этого фанатики не смогли сообразить.

Оборачиваясь, король Лашман видел: ревнители бестолково смещаются по полю, усыпанному телами в черных плащах. Они сходятся в жиденькую шеренгу, озираются и не знают, как быть. Ровные ряды ополчения замерли – толпа в черном преградила им путь… Лашман вдруг сообразил: сильно болит бедро. Оказывается, в ноге застрял обломок копья, рана кровоточит. Король легко выдернул наконечник – неглубоко вонзил оружие Дневной! – и поглядел на холм, где оставил Андараха.

– Чаглави! – рявкнул владыка Ночи. – Скачи к колдунам, пусть не теряют времени! Скорей, пока Дневные остановились!

Парень коротко кивнул и ткнул пятками в бока серого ангварга… Лашман заметил: Чаглави на скаку трогает шлем. Король огляделся – то один, то другой дружинник дергает завязки и похлопывает по прикрытому шлемом уху. Тут и владыка почувствовал – в воздухе возникло нечто… неосязаемое. Звук, не звук… будто дрожь разливается повсюду… дрожит почва под ногами, дрожит небо и солнце в нем… дрожат холмы. Чудеса начались?

А что с Дневными? Они остановились? Нет, ровные прямоугольники ополчения, блестя медными касками, разворачивались на равнине, надвигались на заваленную темными телами степь. Остатки ревнителей втянулись между колонн, плащи колыхались на невесть откуда взявшемся ветерке. Вот-вот Дневные двинутся сплоченной массой на армию Ночи.

Вроде стало темнее? Лашман задрал голову – над ним ничего не изменилось. Ничего? Солнце померкло, хотя глядеть на него все еще невозможно. Но цвет безоблачного небосвода изменился, стал гуще, насыщенней. Дружинники то поднимали головы, прикрываясь от солнца тяжелыми ладонями, то косились друг на дружку. Они не понимали, почему медлит Лашман. Дневные готовятся наступать!

А король ждал. Он боялся поверить тому, что видел собственными глазами. Безоблачное небо становилось темней, ветер окреп, беззвучный гул над равниной стал явственней.

– Темнеет, что ли? – неуверенно произнес молодой дружинник в расколотых доспехах. И огляделся, ожидая поддержки.

Воины постарше молчали.

– Погодите, – бросил Лашман. – Нынче – великий день, и могут случиться всякие чудеса.

– И в самом деле, становится темней, – подхватил воин постарше.

– Солнце гаснет!

– Великая Ночь!

– Великая Ночь спешит к нам!

Воины загомонили – окликая друг дружку, они старались унять волнение… Небо над головами наливалось темной ровной синевой, солнце теряло яркий свет, тускнело… вот-вот – и на него можно будет глядеть! Дневные тоже замерли. Конечно, и они сейчас перекликаются, тычут пальцами вверх и спрашивают стариков, что происходит? Большинство ополченцев – новобранцы, им неведомо, что случается под небесами севера, а чего – нет…

Лашман повел подбородком и непроизвольно потрогал шлем, потом поспешно отдернул руку. Он глядел в небо и понимал, что по-прежнему не верит в происходящее… хотя он-то знает, чьи чары здесь виной. Что уж говорить о его воинах – и тем более о Дневных, которым Ночь – бедствие и великий страх. Темнеет, темнеет! Андарах Луми пустил в ход магию!

* * *

Чаглави гнал усталого ангварга, торопился… и даже не заметил, как сгущается и твердеет небосвод над холмами… Хотя он-то как раз мог бы сообразить быстрей простых воинов. Он, Чаглави, уже наблюдал от начала до конца, как работает магия волшебного поляризатора – на Амагаре, перед дворцом Размала. Как давно это было… хотя и совсем недавно!

Сейчас Чаглави не замечал ничего вокруг, спешил исполнить приказ короля. Серый ангварг сердито зашипел – зверь утомился, ему было жарко и хотелось пить. Бежать на холм, где ветерок развевал тонкие белые одежды колдунов, не хотелось. Юноша сердито дернул повод и стукнул упрямого ангварга пятками. Зверь злобно всхрапнул, но послушался седока – затрусил вперевалку по склону.

Только у вершины юноша сообразил: что-то не так, что-то происходит. Стащил шлем, утер пот – и тут ощутил тонкий звон…

Путь всаднику преградили двое молодых магов. В руках у них было волшебное оружие, странно блестящие металлические трубки уставились в грудь Чаглави.

– Я от короля Лашмана, – бросил Ночной.

– Это оруженосец короля! – крикнул подручным Андарах.

Толстяк возился у поляризатора, установленного на невысокой треноге. К амулету тянулись жилы, проводящие магическую энергию, каждая заканчивалась волшебным аккумулятором – маленьким, удобным. Такие артефакты подарил Джеремии проснувшийся бог Полых Холмов.

– Чего тебе? – буркнул Луми.

– Король велел начинать… а ты уже… я спешил, чтобы…

Чаглави не находил нужных слов. Он запоздал с повелением Лашмана.

– Сейчас будет ночь, – сказал Андарах. Отвлекся наконец от поляризатора и задумчиво оглядел Чаглави. – Пожалуй, останься здесь… Сойди с ангварга.

Юноша замешкался, раздумывая, надлежит ли ему подчиниться. К Ночному подступили молодые колдуны. Они снова направили на всадника оружие и смотрели очень нерадостно. Чаглави решил послушаться.

– Зачем он тебе, Андарах? – поинтересовался другой колдун, постарше, чем простые бойцы. Этот тоже не отходил от треноги.

– Пока не знаю, Петко. Мне может потребоваться свидетель. Оруженосец Лашмана – это неплохо.

Чаглави подумал, что толстяк недоговаривает. Может, дело в том, что он, Чаглави, друг Джеремии Свифта? И в том, что знает больше, чем положено знать Ночному? Нет ли в этом угрозы? Но Андарах Луми глядел равнодушно и говорил безразличным голосом… Что ж, Чаглави останется здесь и понаблюдает за работой магии. Юноша сел и отвернулся от чародеев, сгрудившихся вокруг треноги поляризатора, – сделал вид, что вообще не интересуется волшебством. Чем менее пристально он станет пялиться, тем больше колдуны позволят увидеть. Ночной подумал: Джеремия был бы доволен его ловким притворством. Эх, Джеремия… Где ты? Где добрая Ли?..

Чаглави сделал вид, что наблюдает, как разворачивается вдалеке строй Дневных, как смещаются отряды войска Ночи… а сам искоса поглядывал на чародеев. За ним тоже следили – юноша отлично видел, как движутся тени молодых колдунов, это значит – маги-воины стоят за спиной Ночного и наблюдают за каждым движением. Тени колдунов бледнели и постепенно сливались с серым колером вытоптанной земли. Небосвод становился гуще и плотней, солнце с трудом пробивалось сквозь небесную твердь, сотворенную волшебным поляризатором. Скоро… скоро придет Ночь…

Когда небо над равниной отвердело и отдельные тени окончательно растаяли – от подножия холма прокатился гулкий мощный звон… Потом – еще! И снова, и снова…

* * *

Дземдар тяжело вздохнул, снова взмахнул тяжеленной рукоятью и ударил по широкому медному блюду, укрепленному на столбе. Столб был мощный, очень прочный – другой не удалось бы вогнать в землю равнины, хотя на нее предварительно вылили чудовищное количество воды, чтобы сделать мягче. Потом пустили землеройного шервана – и только тогда в пробуравленный червем канал вбили столб. Вбили и укрепили на нем медное блюдо, похожее на Лик Солнца. Теперь Дземдар мощно и размеренно колотил по блюду здоровенной дубиной. Звон поднялся такой, что закладывало уши, а ангварги рвались в руках оруженосцев, дергали головами, пытались кусаться и сердито шипели.

Медное блюдо звенело, вбитый в землю столб дрожал и стонал… Это задание старому вельможе было не по душе, ему не нравилось иметь дело с медью, не нравилось принимать решение, он бы охотней сражался в рядах кавалерии… но приказ Лашмана был строг. Никому, кроме старого опытного Дземдара, король Ночи не поручил бы самое ответственное дело – бить тяжелой дубиной в медное блюдо, когда придет время.

Дземдар снова ударил и прислушался. Не совсем прислушался – от гула меди он вовсе оглох, но отзыв пришел – почва под ногами ожила и стала содрогаться. Сперва так мелко, что Дземдар бы не почувствовал, когда не ждал бы ответа из глубин… Потом содрогание тверди стало более отчетливым, явным… Вельможа опустил дубину и выдохнул – дело сделано. Ангварги не успокаивались, по-прежнему рвали упряжь из рук воинов и шипели, задирая хищные морды к твердому лакированному небу. Они тоже чувствовали: из глубин земли, из темной утробы великая Ночь поднималась к поверхности – навстречу маленькой Ночи, которую ненадолго сотворили колдуны из Замка.

Все сильней и отчетливей дрожь почвы… Дземдару, который стоял у подножия холма, позади строя Ночных, не было видно, что происходит у южан. А те тоже заволновались, их смущала невесть откуда взявшаяся тьма, их пугала дрожь тверди. Ведь Дневные явились, чтобы освободить плененный северянами Лик Солнца! Так почему же божество отвратилось от них? Почему погасло, умерило яростную силу Дня? Небо выглядело так, будто равнину накрыли гигантской перевернутой чашей густо-синего цвета. Солнце превратилось в четко очерченный белый круг, не слепящий и холодный… Равнину заливал странный полусвет – не ночь, но и не день…

Ополченцы в задних рядах оборачивались и глядели на старейшин. Те избегали взглядов и тоже старались отыскать взглядами друг дружку. Никто не понимал, что происходит, никто не знал, что делать. Коллегиальный принцип правления, принятый у Дневных, теперь не срабатывал. Старики, шагающие позади сомкнутого строя ополченцев, умели поддержать равнение и порядок в рядах и шеренгах, им привычно вести войско вперед… Но развернуться и отступить плохо обученное ополчение не могло, равнение неминуемо будет потеряно. Армия Дня способна двигаться только в одном направлении. А старейшины не умели принимать решения без долгих совещаний.

Когда Ночные нападали, дело было понятным – старейшины знали, как отражать атаки тяжелой кавалерии… Но что делать, если Ночные стоят и ждут? Наступать на войско Ночных? Остановиться самим? И ждать – чего? Когда минует странная темнота? Старейшины побежали вдоль растянутого строя к центру – сойтись и посовещаться… Они не успели встретиться. Почва содрогнулась сильней, под ногами Дневных побежали трещины – все шире и шире. Извилистые ломаные расселины росли и ветвились. Воины опасливо переступали, пятились, ломая строй… вдруг земля просела, кто-то провалился по пояс… заорал. Товарищи, побросав копья, ухватили беднягу за руки, потянули, почва сотрясалась, еще один ополченец провалился, потом – в другой стороне, и еще, и еще… Дневные орали – кто вопил, что их заманили в ловушку, кто-то, посмелей, звал в атаку, провалившийся выл, что под ногами пустота…

Тут просел целый пласт земли шагов тридцать длиной – показалось тупое рыло громадного шервана. Дневные, роняя оружие, посыпались, как высушенные зерна соржа, в яму, где ворочалась и раздувалась необъятная туша… Снова лопнула земля, показался другой шерван – поменьше, около двух человеческих ростов в поперечнике. Этот был пошустрей и, дрожа мягкими боками, быстро пополз на поверхность. Фигура погонщика замерла в серых полупрозрачных складках необъятного тела. Дневные пятились, сжимая дрожащие копья. Несколько человек, не удержавшись, рухнули в ширящуюся пропасть – крики быстро смолкли в шевелящейся, копошащейся массе шерванов, стремящихся из глубин на поверхность. Солнце не могло повредить мягкотелым червям, белое остывшее солнце.

Первая линия развалилась, воины метались среди разверзающейся земли, то тут то там из провалов показывались черви, вываливались на поверхность, вздымали безглазые головы на три-четыре роста – и бросались к мечущимся Дневным. Копья бесполезно пронзали мягкие туши, шерваны будто не ощущали уколов, подминали ополченцев и вбивали во взрыхленную почву. Они не видели и не слышали, червей вели вибрации и запахи, меньшие следовали за гигантами, которыми управляли погонщики.

Строй Дневных пропал, все смешалось, вторая линия ополчения, которой старейшины велели держаться позади, пятилась к обозу – южане быстро теряли боевой порядок, смотрели под ноги и ждали появления шерванов. Почва тряслась и под ними, но трещин не было. Растерянные старики-полководцы не отдавали приказов… Тут раздались крики в тылу армии Дня – несколько крупных шерванов возникли посреди стойбища, пугая вьючных и гужевых животных, опрокидывая повозки с сегментами светильных башен… Следом за этими из-под земли полезли мелкие – глиняные, водяные, окатышевые – все, что годами трудились в садках и колониях под Маршатой.

Одна группа червей сокрушала лагерь Дневных и преграждала путь к бегству второй линии, другая терзала главные силы южан.

* * *

– Я думаю, достаточно! – громко объявил Андарах Луми.

Колдун щелкнул кнопкой артефакта. Сперва ничего не случилось, но Чаглави вдруг ощутил – исчез неслышный звон, давивший на уши… В небе над полем битвы молекулы зашевелились, покидая места в стройных ажурных конструкциях, созданных поляризатором… Чаглави знать ничего не знал о молекулах – он видел, что Андарах прервал колдовство Ночи и обрек на гибель шерванов Маршаты. Ночной уже знал, что действие магии прекратится не сразу, немного времени у него есть.

Юноша медленно, чтобы не привлечь внимания, потянулся к мечу. Если ему повезет, сторожа не заметят. Не повезло – на плечо опустилась ладонь мага-воина. Тонкий голос молодого колдуна произнес над ухом:

– Сиди.

Этого было достаточно – теперь Чаглави, даже не видя тени охранника, знал, где тот стоит. Ночной резко вскочил и ударил назад головой, под его затылком что-то мягко лопнуло, взвизгнул тонким голосом мальчишка-колдун. Чаглави тут же взмахнул мечом – второй чародей успел подставить оружие. Направить на Ночного металлическую трубку у колдуна времени не было, он смог только парировать взмах тяжелого меча. Зубы бейраха с противным хрустом раскололись при ударе о странно твердый металл… Больше Чаглави не успел ничего – юношу сильно ударило в плечо, он развернулся, успел увидеть Андараха с огромным боевым артефактом наперевес… Из отверстия струился дымок – не из большого, главного отверстия, а откуда-то сбоку… Меч выпал из немеющих пальцев. Чаглави почувствовал, что по руке течет горячее… и упал.

Потом мальчишка, которому он разбил лицо, несколько раз пнул лежащего сапогом, но Андарах остановил драчуна.

– Свяжи его, – велел толстяк, – и пасть заткни. Да! И рану перевяжи. Раз уж его занесло сюда, пусть останется жив. Пока что…

– Зачем он тебе? – снова спросил тот колдун, что постарше. – Что ты хочешь с ним сделать?

– Пока не знаю, Петко. Пригодится. Сейчас заберем в Замок. Все-таки оруженосец самого Лашмана!

– Ну и что с того? Сегодня Лашман король, и этот сопляк что-то собой представляет, а завтра Лашмана не будет, и…

– И тем ценней станет слово сопляка, – отрезал Андарах. – Соберите аппаратуру. Когда закончим здесь, немедленно уберемся.

Луми, как обычно, занялся огромным боевым артефактом, принялся заботливо отирать блестящие бока и подкручивать кругленькие штучки на поверхности магического оружия. Другие чародеи расплели паутину жил, тянувшихся к поляризатору, и стали укладывать аккумуляторы в черные футляры. Чародей, интересовавшийся планами Андараха, занялся треножником.

Пока старшие колдуны обсуждали судьбу пленника, младшие скрутили Чаглави руки за спиной и заткнули рот скрученной в жгут тряпкой. Рану в плече залили вонючей дрянью и обмотали тонкой белой пленкой. А может, жидкость застыла и стянула кожу… у колдунов много хитрых штучек. Чаглави не думал о ноющем плече, он корил себя: подвел всех, подвел короля, подвел Дземдара, родичей, соратников… Ведь мог же прыгнуть, ударить, рубануть мечом, мог помешать колдунам… Что там сейчас, на поле? Небо стало куда светлей, скоро солнце начнет жечь мягкие бока шерванов… Снизу доносятся вопли – слабые, далекие. Что они означают?

Молодой колдун, то и дело шумно втягивая влагу разбитым носом, перевернул Чаглави и быстро связал ноги, потом оглянулся – не глядит ли Андарах? Толстый маг, должно быть, не глядел. Поэтому мальчишка дважды врезал пленнику под ребра и уж после отступил. Чаглави попытался приподняться, но его положили так, что он не мог увидеть, как идет битва. Тогда Ночной повернулся, чтобы наблюдать за Андарахом.

Тот замер, только глаза двигались вправо-влево. Чаглави заметил, что лысина толстяка поблескивает – значит, солнечный свет стал ярким…

Андарах вскинул толстый ствол оружия на плечо, Чаглави дернулся и замычал из-под кляпа… Но колдун пока что не стал применять боевую магию, он только глядел в черную трубку, укрепленную на стволе и позволяющую разглядывать далекое. Чаглави уронил голову и закрыл глаза. Пришлось закрыть – иначе мальчишка-колдун с окровавленным лицом, что глядит на пленника, может увидеть слезы.

* * *

Дневных было слишком много, чтобы с ними удалось быстро расправиться даже всем шерванам Маршаты. Сквозь дыры в почве, пробуравленные землеройными червями, выбрались гиганты – водяные, вытащили на поверхность трясущиеся желеобразные телеса, продрались, выворачивая громадные пласты слежавшегося грунта… Следом сплошным чавкающим, хлюпающим и колышущимся потоком хлынули шерваны поменьше. Твари скользили и извивались под ногами людей, который пытались удрать от гигантских чудищ, исторгали продукты жизнедеятельности, ворочались, сплетались… Дневные спотыкались, падали, проваливались в ямы и трещины, которые разверзались посреди тверди, крики глохли в потоке шерванов, неудержимо извергающемся из недр…

Большие шерваны, управляемые погонщиками, смело атаковали толпу Дневных, те отбивались или разбегались – и то и другое безуспешно. Гиганты вздымались к тусклому небу и обрушивались на Дневных, ломая тонкие копья, сминая и облепляя воинов колышущейся слизью. Упавших тут же захлестывала масса червей помельче – давили, мяли, падальщики поливали жгучим соком… Над полем стоял многоголосый вой.

К тому времени, когда Андарах Луми отключил поляризатор, несколько тысяч Дневных уже были мертвы либо подмяты шевелящимся ковром мелких шерванов и умирали. Оставшиеся на ногах – их по-прежнему насчитывалось больше десяти тысяч – метались по полю, стараясь удалиться хотя бы от самых крупных зверей Ночи. Воины тыкали копьями в колышущиеся туши и орали от страха, когда сознавали, что оружие не может повредить мягким телам чудовищ Ночи.

Ужас и растерянность охватили южан, так что они не сразу поняли, что солнечный свет возвращается. Зато жгучие лучи ощутили шерваны. Сперва мелкие – забеспокоились, стали вертеться на месте, кто умел – пытались уйти под землю, отыскать ямы или трещины, спрятаться, затаиться. Крупные, которых понукали погонщики Ночные, продолжали преследовать бегущих, свертывались в кольца, затем, стремительно распрямляясь, бросались туда, где Дневные толпились гуще. Движения и позы гигантов казались невероятными, раздувшиеся черви неестественно изгибались, и хотя каждое движение чудовища бывало неторопливым, при их размерах всякий рывок оборачивался гибелью и увечьем десятков Дневных.

Наконец солнце стало настолько ярким, что великаны ощутили боль, которая пересилила привычку подчиняться погонщикам. Звери стали метаться еще более беспорядочно, от них повалил густой туман. Теперь и управлявшие ими Ночные сообразили, какая опасность грозит питомцам. То тут, то там великаны, выворачивая замысловатые петли, вонзались в развороченный грунт. Проделанные ими каналы, по которым шерваны вышли на поверхность, осыпались, исчезли, их завалили горы тел людей и обожженных мелких червей. Шерваны пытались уйти в подземные каналы и не находили путей.

Дневные, которыми владело отчаяние, все еще не замечали, что светило Дня возвратило яркость, они по-прежнему метались по взрытому и заваленному телами полю, стремились прочь от страшных червей. Равнину стал заволакивать серый пар, источаемый умирающими шерванами. В дымке метались тысячи перепуганных людей, живыми колышущимися горами смещались огромные водяные черви, так и не сумевшие уйти в глубину.

Лашман глядел то на поле, то на вершину холма, где по-прежнему белели плащи чародеев. Почему показалось солнце? Колдовство Андараха иссякло? Сломался поляризатор?.. Мысль о предательстве в голову королю не пришла… Но что бы ни случилось, а дело сделано! Тысячи Дневных погибли, а уцелевшие перестали быть войском. Перепуганная толпа, хотя и превосходит королевское войско числом, вряд ли сумеет оказать сопротивление сплоченным и организованным отрядам Ночных.

Лашман сомневался – следует ли вести воинов в клубящийся на равнине туман? Если хотя бы часть Дневных сохранила боеспособность… их по-прежнему слишком много! А выждать, пока рассеется дымка – тогда старейшины снова выстроят щитоносцев? Или они не смогут навести порядок в тумане? Решение следовало принять немедленно – и король Ночи сделал выбор. Он снова извлек длинный меч и поднял над головой – так, чтобы всем было видать. Воины заметили жест владыки. С треском и шорохом над строем кавалерии поднялись копья, палицы и мечи. Волна движения прокатилась по строю пеших Ночных… Король ткнул в черные бока ангварга и шагом двинулся в туман.

* * *

Чаглави напряг руки – напрасно, движение только отдалось в плечо, обожгло болью… Юноша сморгнул, чтобы слезы скатились, потом приоткрыл глаза. Солнце пригревало все жарче, и тени становились отчетливей. Большая четко очерченная тень пошевелилась, Чаглави приподнял голову – и пришлось сощуриться, чтобы разглядеть массивную фигуру Андараха.

Толстяк по-прежнему глядел в черную трубку, закрепленную на тубе волшебного оружия.

– Что там? – спросил колдун Петко. – Что они делают? И чего мы ждем?

– Ничего не вижу, Ночные вошли в туман.

– Эти твари испаряются быстрей, чем дохнут, – вздохнул другой чародей, помоложе. – Такая гадость! И не видно ничего…

– Тем лучше, – задумчиво пробормотал Андарах, – в этом тумане они сами не поймут, что происходит. Небось уже сошлись и режут друг дружку…

Толстяк оторвался от черной трубки и принялся щелкать рычажками, выступающими из массивного ложа оружия. Чаглави насторожился – Луми хочет стрелять? Куда? В кого? В туман, накрывший две армии? Верзила отстегнул от пояса гибкую полосу, набранную из металлических сегментов, тоненьких черных и толстых, похожих на бейраховые зубы, желтых, очень толстых. Вставил конец ленты в паз на боку страшного оружия и вскинул трубу на плечо.

– Сейчас, – объявил маг-воин, – я выпускаю тридцать зарядов, и мы уходим. Этого сопляка, оруженосца Лашмана, берем с собой.

Толстый ствол ходил из стороны в сторону, Андарах выбирал цель.

– Ты не хочешь поглядеть, чем обернется ракетный обстрел? – поинтересовался Петко.

– Это неважно. Туман такой густой, что они не разберут, кто именно их убивает. Те, кого не прикончат ракеты, перережут друг дружку сами. Это Дженкинс хорошо придумал… И мне плевать, кто объявит себя победителем в конце концов. И День, и Ночь понесут нынче такие потери, что нескоро смогут подняться… Замок будет править этим континентом. Да и Амагаром тоже.

Чаглави замычал из-под кляпа – мол, пода́витесь, нелюди! Молодой колдун поставил ему ногу на спину и прижал к земле.

– Если нам потребуются свидетели, у нас есть Рум и этот вот… – продолжил Луми, – они скажут, что велит Дженкинс. А может, и говорить ничего не придется. Ну…

Молодые чародеи расступились, чтобы не оказаться за спиной верзилы. Толстый ствол в руках Андараха замер. Чаглави понял, что сейчас начнет действовать боевая магия… рванулся изо всех сил, молодой чародей вдавил подошву ему между лопаток… Ночной зажмурился, ожидая оглушительного грохота… Вместо этого услыхал негромкий звук – будто кто-то разорвал плащ из шерванового шелка. Чаглави почувствовал, что нога чародея давит не так сильно, и приподнял голову.

Андарах Луми медленно-медленно заваливался на спину, воин не менял позы, будто мышцы окаменели, широкий раструб волшебного оружия описывал дугу. Из больших ран в груди Андараха плотными алыми струями выплескивалась кровь… А потом знакомый голос произнес:

– Никому не двигаться!

Луми шмякнулся спиной о землю, ствол оружия с грохотом исторг струю дыма, что-то невидимое со свистом унеслось в пространство…

Чаглави мазнул по твердому дерну лицом, раздирая в кровь губы, выворотил из челюстей кляп и заорал:

– Джеремия, я здесь!

– Я знаю.

Свифт неторопливо поднялся на холм с южной стороны. Его оружие было тоненьким и – в сравнении с огромным боевым артефактом мертвого Андараха – не впечатляло размерами. Зато действенность свою оно неплохо доказало.

– Вон тот думает плохое, – объявила Ли, выдвигаясь из-за спины Свифта и тыча пальцем в старшего из подручных Луми.

– Петко Лушак, я был о тебе лучшего мнения, – заметил Свифт. – Зачем тебе умирать? Брось оружие, брось!

– И что будет? – осторожно поинтересовался колдун.

– Ничего. Возвращайтесь к Дженкинсу, если хотите. Ни вы, ни Юзифо мне не нужны.

– Ладно, мы уходим, – объявил Петко Лушак.

Где-то в отдалении, к северу от гряды холмов, громыхнуло – упал снаряд из волшебного оружия Андараха Луми. Все вздрогнули.

Маги-воины переглянулись и медленно двинулись прочь, Свифт провожал их движением оружия. Ли подбежала к Чаглави и перерезала путы. Ночной сел, потер запястья, поморщился от боли в плече, отобрал у девушки нож и стал резать веревки на ногах. Потом огляделся. Свифт стоял, широко расставив ноги, спиной к ним с Ли, держал под прицелом удаляющихся соплеменников.

– Лашман умный, – уважительно заметила девушка. – Знаешь, что он сделал?

* * *

Чаглави поглядел с холма на равнину, заваленную телами. Туман густыми клубами валил от тающих под солнцем шерванов. Мелкие уже превратились в известковые остовы, облепленные исчезающими на глазах клочьями полупрозрачной ткани. Крупные – исходили серой дымкой, от них полосами тянулись длинные призрачные завесы. Когда ветер подхватывал, разрывал и уносил прочь призрачные пелены, становились видны вереницы фигур, замерших на поле. Спиной к холму – плотные ряды Ночных, выстроенных в боевые клинья. Дальше – толпы и толпы Дневных, их много, им по-прежнему нет числа, они куда многочисленней северян. Дневных так много, что равнина до самого горизонта заполнена ими, сколько может разобрать Чаглави.

Юноша не мог слышать, что происходит на поле, но видел – сражение не возобновилось. И Дневные, и Ночные стоят неподвижно.

Лашман говорил, старейшины слушали и кивали. Два войска с тревогой следили за выражением лиц Дневных, прислушивались к размеренной речи короля Ночи.

– …И будет мир! Мы не станем убивать вас здесь, хотя, Тьма свидетель, нам под силу уничтожить все ваше войско. Вы уйдете к своим кораблям, а мы не станем преследовать. К морю привезем ваш Лик Солнца, нам он ни к чему. Слушайте меня, люди Дня! Пока вы были сильней, между нами шла война. Сегодня сильней я – и я говорю: мир! Отныне и навеки. Нескоро родные забудут воинов, которые полегли сегодня… Много лет пройдет, прежде чем будут прощены все обиды, накопившиеся за века вражды. Я знаю, прощать трудно. Таить злобу легко, а прощать – трудно… Но если не сделать первого трудного шага, то цели не достичь! Ответьте «да» – и первый шаг мы сделаем вместе.

Дневные подходили ближе, перебирались через завалы из тел и пластов вывернутой земли, обходили источающие туман останки червей… толпились за спиной старейшин, вытягивали шеи. Им не хотелось умирать.

Лашман смолк, и стало тихо. Король снова поглядел на старейшин, он пытался перехватить взгляды, но Дневные опускали глаза.

– Поглядите на мой меч, – сказал король.

Оружие он держал в левой руке – воздетым к небесам. Рука устала, и зубастый клинок дрожал.

– Я скоро не смогу удерживать его. Когда этот меч опустится, мои воины нападут на вас. Вы все умрете. Скажите: «да». Скажите: «мир». И вы все вернетесь домой с Ликом Солнца. Ну?

Позади группы старейшин кто-то хрипло заорал, толпа качнулась, взметнулись руки… Дневные расступились – посреди вытоптанного пятачка лежали, заливаясь кровью из свежих ран, тела в черном.

– Мы согласны, – громко объявил старый Дневной. – Мир! Мы заставим совет принять его! Когда возвратимся, мы заставим!..

– Хорошо, – кивнул Лашман и уронил руку с мечом.

Король оглянулся – что происходит на холме, он не мог разобрать, мешало яркое солнце Дня. Но, похоже, просторных белых одежд там больше нет…

* * *

– А что теперь? – спросил Чаглави. – Можно мне рассказать королю о том, что здесь произошло?

– Конечно. – Джеремия подобрал оружие Андараха и перещелкнул рычажки.

– Поставил на предохранитель, – пояснила Ли. – Чтобы больше не колдовало смерть, пока не прикажут.

– Конечно? Это может обернуться бедой для Замка.

– И что с того…

– Но ведь они – твои соплеменники и…

– И. И больше ничего. Им нравится слушать ложь Дженкинса? Пускай слушают. Юзифо врет и людям, и соотечественникам, он предает и подставляет всех: агентов, меня, Луми, собственную дочь… Это и в Замке понимают, но держатся за него. Всякий надеется, что его-то не тронут… Колдунам нравится менять правду на сытое бытие? Пусть! У них всегда была свобода выбора, они выбрали ложь. А я – нет. У меня другое равновесие!

Чаглави задумался. Как это – свобода выбора? Ведь если есть старшие… ну, как король Лашман в стране Ночи. Разве можно не подчиняться королю, если ты с ним не согласен? Или все-таки можно? Эта мысль показалась юноше слишком новой и необычной. Нет, все-таки люди сильно отличаются от колдунов!

– Конечно, расскажи королю, – повторил Свифт. – Тебе ведь придется объяснить, почему Андарах Луми лежит здесь.

– Это верно… – Чаглави решил уйти от трудных вопросов. – А откуда ты взялся?

– Я сбежал из Замка, как только Дземдар увел тебя. Они пытались убить нас, мы с Ли сбежали.

– На драконе, – пояснила девушка.

– А потом укрывались среди тех, кто живет под стеной великих гор.

– Отщепенцы… – поморщился Ночной.

– И что с того? Люди как люди.

– Даже очень хорошие, – поддакнула Ли.

– У дракона кончилась еда, – продолжил Свифт. – Эти люди, которых ты зовешь отщепенцами, посоветовали мне искать в Маршате. Дескать, здесь вывели шерванов, которые выделяют горючую воду. Она может подойти. По дороге я наткнулся на Рума. Его схватили колдуны, которых послали Дженкинс и младший Луми. Рум сопротивлялся, его сильно побили… В общем, я так и думал: с тобой выйдет нечто похожее.

Джеремия улыбнулся – чуть-чуть, уголками губ. Шрам, пересекающий лицо сверху донизу, выгнулся и стал немного темней. «Интересно, откуда у него такой странный шрам?» – в который раз подумал Чаглави. А вслух спросил:

– А куда вы отправитесь после?

– Не знаю. – Улыбка Свифта стала шире, он обнял Ли и осторожно придвинул девушку к себе. – Когда у тебя есть дракон, можно отправляться куда угодно! Может, на Амагар, проведаем проснувшегося… Смотри-ка, а Лашману удалось, они, похоже, согласились. Чаглави, отправляйся к королю, объясни ему все. Мы возвратимся к Руму, он остался тут неподалеку один, а ему очень плохо.

Колдун кивнул, вскинул на плечо громоздкое оружие и зашагал с верхушки холма вниз. Ли задержалась, дернула Чаглави за руку, чтобы пригнулся, и шепнула на ухо: «Только ты никому не говори… Когда ему было четыре года, он упал и поранил лицо. С тех пор убил множество людей, колдунов и чудовищ, но ни разу не получал серьезных ран. Поэтому стесняется сказать, что просто упал и разбил лицо. Над ним смеялись тогда, он решил, что станет великим воином, величайшим из всех! И женится на самой прекрасной девушке! Самой прекрасной! Понял?»

Ли припустила бегом, чтоб догнать Джеремию, а Чаглави глядел ей вслед и думал, что Ли вовсе не такая добрая. Теперь он обречен всю жизнь мучиться из-за того, что знает тайну Джеремии Свифта, но никому не сможет ее рассказать.

Оглавление

Пролог

Глава 1 Джейхур

Глава 2 Замок

Глава 3 Звездные странники

Глава 4 Дневная сторона

Глава 5 Тропа Солнца

Глава 6 Море

Глава 7 Амагар

Глава 8 К Испорченным Землям

Глава 9 Полые Холмы

Глава 10 Проснувшийся бог

Глава 11 Дракон

Глава 12 Замок

Глава 13 Соленые волны

Глава 14 Небо Дня и небо Ночи Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg