«Все равно!»

Не надо ждать ничего хорошего от ночных звонков…

Прошло четыре дня, как меня выпустили из гостеприимного особняка службы безопасности, где я находился долгий месяц, и каждый день они выворачивали меня наизнанку. Кололи всякую дрянь и сажали за полиграф. Потом кололи что-то ещё, и совали в машину напоминающую томограф. Потом облучали и смотрели, как распрямляются треки энергетических зарядов вокруг моего тела. Может всё наоборот. Они хотели узнать, что произошло на последнем задании, а у меня было совершенно нечего им сказать. Вот это я помню совершенно точно. Как приехал, как забрали помню, а в серединке — ничего! Те, от кого это зависело, решили дать мне погулять, а вдруг? Квартира наверняка прослушивается. В доме напротив на пятом этаже, где живёт женщина с ребенком, теперь торчит объектив, нацеленный на мои окна. Интересно, где она сейчас? Дали выиграть в лотерею, например месяц в Испании?

Я выхожу на балкон не только курить, я наблюдаю за всем, что могу видеть. Утром, вечером и ночью. Я живу в этой квартире четыре года, напротив три дома — мой ближайший круг интереса. Раз в месяц, к пожилому мужчине с первого этажа, приходит проститутка. Раз в неделю его сосед, доверху нагруженный сумками и в смешной панамке, отправляется на автобусную остановку и возвращается на следующий день. Мне не важно где он бывает, все просто: он должен уезжать и возвращаться. А она никогда не открывала жалюзи достаточно, чтобы ее увидеть. Смутный темный силуэт ночью на кухне, что-то светлое мелькало утром, иногда плакал ребенок. Это всё. Привычная картинка стала неправильной, а это значит, что мне не поверили. Я сам себе не верил.

Телефон под подушкой завибрировал ночью. Я сунул его под мышку, и вышел на лестничную площадку.

— Жека, 22… — сказал знакомый голос на том конце.

Жека это я, а 22 мой личный номер, и ещё уловка такая, из книги Джозефа Хеллера.

По-русски: Куда ни кинь — всё клин, и ещё много нецензурных вариантов.

Что-то случилось.

— Ты где? — спросил я.

— Напротив, телефонная будка …

Я выглянул. Будку еле видно. Темно. Два часа утра. Даже трамваи еще не ходят.

— Уже иду!

— Поспеши…

И снова тишина в трубке. Когда выскочил на улицу, мелькнуло:

— А не дурак-ли я?

— Конечно дурак! — подсказала моя вторая сущность с удовольствием.

У меня их две: Одна задает вопросы — это я, вторая отвечает — Она.