«Седой»

Устройство было необычайно демократичным, ни о каком принуждении граждан не могло быть и речи (он несколько раз с особым ударением это подчеркнул), все были богаты и свободны от забот, и даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов.

Новенький маршрутный автобус, плавно покачиваясь с боку на бок, покрутился в запутанных дорожных петлях и, наконец, устало выдохнув пневматикой, остановился у модернистского аэропорта, сверкающего стеклянными куполами в лучах высокого летнего солнца. Студент Витя Сомов подхватил свои немудреные вещички и, влившись в ручеек людей, отягощенный сумками, баулами и гремящими чемоданами на колесиках, потек из душного автобуса на свежий воздух. Глянув на табло «отправление» с бесполезным темным экраном он вслед за остальными потянулся к входу в здание аэровокзала с надписью «Пулково-1» по краю крыши и безобразным длинным баннером на фасаде.

Позади, остались капризная погода, неуютная съемная квартира в северном городе, утомительная учеба и культурный отдых, по недоразумению называемый студенческими попойками. В прошлом безумная зубрежка, бессонные ночи перед сессиями и успешно оконченный второй курс физического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Теперь он, не без гордости, мог представляться студентом третьего курса. А впереди его ждали: полет над облаками на европейском аэробусе, теплое черное море, встречи с друзьями детства, любимый родной дом и мама с папой, по которым он ужасно соскучился. Особенно по маме, и по ее вареникам с вишней.

Механические часы, недавний подарок отца (бесполезно было объяснять, что в век мобильных телефонов часы это анахронизм) на восемнадцатый день рождения, показывали три с мелочью после полудня и, до вылета домой, на рейс Санкт-Петербург-Сочи оставалось чуть больше часа. Витя остановился недалеко от входа, где было место для курения, вытащил сигарету и с наслаждением затянулся. Жизнь была прекрасна и безмятежна, и ничего, ну абсолютно ничего не предвещало, что это была последняя сигарета в его жизни.