«Склонный к Силе»

Вадим Крабов Склонный к Силе

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Месть – это блюдо, которое принято подавать холодным. Иногда чересчур остужают, получается слишком холодным. Изюминка пропадает. Замерзает, что ли?

Из кулинарных записок некоего Монте-Кристо

Пролог

Два года назад в мире с самоназванием «Гея» случилось одно неприметное событие. Флорина, пытливая ученая, а по совместительству – верховная жрица Месхитинского ордена Родящих, сумела создать такую далекую Звездную тропу, какая «хозяевам» Звездных троп, коими мнили себя Ищущие, даже не снилась. Не иначе без помощи Пресветлой Лоос, богини – покровительницы Родящих, не обошлось. Зачем помогла и помогала ли вообще, до сих пор оставалось тайной – богиня не отчитывалась перед посвященными. Как бы там ни было, но факт остается фактом: больше в такую даль Флорина забрести не сумела, хотя упорно пыталась повторить тот успех, выйти за пределы Геи. Ей хотелось найти родной мир альганов и каганов с неисчислимыми богатствами (судя по пятнам – «островкам» их мира на теле Геи). Это вожделенная цель манила всех сильных магов, однако всякий раз коварно ускользала, будто насмехаясь над «жалкими людишками». Вот и тогда, два года назад, до Флорины словно донеслась эта насмешка, и она со злости забрала с собой варвара – жителя странного мира без капли Силы, мира, забытого всеми богами.

Он, грязный мужлан, посмел ударить ее, дать пощечину, как последней портовой шлюхе! Но она славно его наказала – обратила в рабство и почему-то никому не сказала, в какой дали откопала этого дикаря, а самому рабу приказала говорить о загадочных северных островах. Нет, не почему-то. Умышленно скрыла правду от интриганок-Родящих, надеясь первой пробить дорогу к альганским богатствам, вознести свою власть еще выше, а заодно щелкнуть по носу остальные ордены, особенно Ищущих.

Жаль, раб погиб. И еще более жаль, что не успела воочию насладиться его страданиями. По своей обычной рассеянности забыла о его существовании, а когда вспомнила, стало поздно – он как раз умирал в пятне. Флорина это прекрасно почувствовала, когда пожелала «вызвать» раба. Что ж, на все воля Пресветлой…

Глава 1

Месхитинский орден Родящих лихорадило. Верхушка ордена, до сих пор не примкнувшая ни к одной из партий, металась. Младшие жрицы помалкивали в тряпочку, стараясь не попадаться на глаза начальству. Служки, воспользовавшись растерянностью наставниц, занимались спустя рукава. Сплетничали наравне с остальными. Где это видано! Внутренняя жизнь сильнейшего ордена после, казалось бы, обычного летнего ареопага порушилась в одночасье.

Неторопливое собрание верховных жриц подходило к концу, когда хозяйка, верховная жрица Сиракского храма Лоос – главного на всей Гее, – «случайно» наткнулась на листок дорогой тростниковой бумаги.

– Прошу прощения, сестры. Понимаю, все устали, и я в том числе, но придется немного задержаться. Чуть не забыла, но вовремя нашла записку из секретариата. – Значительная часть «генералов» (в понимании других орденов) замерла в ожидании, и лишь около десяти Верховных, не посвященных в интригу, недоуменно переглянулись.

Досадная задержка. Шел второй день скучных заседаний. Пора провести общую торжественную молитву, открыть праздник – и по домам. У каждой жрицы куча дел в родной епархии, и остров Сиракия ждет начала ежегодного карнавала в честь Великих Сестер – наместниц Пресветлой.

– Стандор и приор Месхитинского ордена давно хотят сообщить нам что-то важное. Прошу выслушать, сестры. – На безмятежную Флорину, которая словно не понимала, зачем сюда прибыли ее заместители, Верховная Главного храма даже не посмотрела. Формально на время ареопага все «сестры» становились равными, но в реальности появление старшей и срединных жриц на собрании столь высокого уровня – нонсенс.

Томила и Викария, поклявшись, сообщили, что верховной жрицей Месхитинского ордена предпринимались попытки нарушения Главного запрета (Верховным не разрешалось заниматься сексом, есть мясо и много еще чего возбранялось). В качестве доказательства раскрыли ареопагу содержание снов личного раба Флорины. Дело в том, что содержание снов всегда отражает причину порабощения, поэтому невольнику в первую очередь запрещают говорить о собственных сновидениях. Флорина забыла отдать этот элементарный приказ то ли из-за рассеянности, о которой среди жриц ходили легенды, то ли из-за сильнейшего потрясения. Неудивительно. Из четкого пересказа сна выходило, что встреченный где-то на северных островах варвар отверг попытку соблазнения, а подобное являлось оскорблением для любой лооски. Этим объяснялась и скорость порабощения на одной только Силе, и сам факт протаскивания варвара по Звездной тропе.

К сожалению для противников Флорины, сны толковались исключительно как попытка, а не само нарушение. В последнем случае последовало бы однозначное лишение Верховенства, прецеденты имелись, а при попытке… многое зависело от расклада внутри Высокого Собрания. На данный момент он выстраивался явно не в пользу Флорины.

– …раб погиб в пятне. Этот факт подтвержден моими подчиненными. – Викария закончила по-военному лаконичный доклад.

Образцовый служака. При любом решении ей ничего особенного не грозит. Если Верховной станет Томила – приблизит, Древо предпочтет другую Верховную – та отблагодарит, останется Флорина… самое худшее – ушлет на задворки. А вот Томила сильно рискует. Куда она гонит? Не понимала она стандора. В последние месяцы та как с цепи сорвалась. И теперь стоит рядом, а в глазах бешенство. Свою речь Томила чуть ли не сквозь зубы цедила.

– Что ответит сестра Флорина? – Ритуальный вопрос «старшей среди равных» прозвучал в звенящей тишине. Верховная жрица Месхитинского ордена официально стала обвиняемой.

– Я?! – растерялась Флорина. – Как все неожиданно… нет, это невозможно… – бормотала она, как пойманная с поличным воровка.

«Вот это да! – восхитилась Викария. – Не побеседовала бы я с ней один на один, всерьез бы решила, что она напугана…»

Страх, пережитый во время той встречи, окончательно подтолкнул ее к Томиле. Оскорбительное унижение от небрежного величия: Верховная знала об интригах стандора и приора, могла прихлопнуть в любой момент, но… относилась, как к недостойной внимания пыли.

«Какой бы умной и сильной ты ни была, ареопаг сломает любую. Теперь не выкрутишься», – уверяла себя Викария и… не верила.

– Я… я… – Флорина металась, ища спасения. – Я… требую Суда Пресветлой, – произнесла она очень тихо и повторила уже решительней: – Я пойду на Суд Пресветлой! – Во взоре – отчаянная безысходность.

У Викарии ухнуло сердце. Ни на миг не сомневалась, что Верховная играет, но Суд богини? Где они с Томилой ошиблись?!

По открытой беседке рядом с роскошным храмом, увенчанным Древом Лоос, лишь немногим меньше Месхитинского, пронесся облегченно-недоуменный вздох. Магистрам с бакалаврами не улыбалось связываться с сильнейшей из них. Хочет кары самой богини? Пусть получает и отправляется к Тартару. Дура, жива бы осталась. Послужила бы в браслетах при отдаленном храме и умерла своей смертью. Глядишь, и Пресветлая простила бы душу, взяла в чертоги. С кем не бывает? А если обвинения – искусный заговор, то поклялась бы. Не клянется. Правильно говорят: не от мира сего. Не иначе ветвь легла к ней по ошибке, прости, Пресветлая!

Томила удивилась не меньше других. Даже привычная злость, с которой в последнее время почти не справлялась, на короткое время отступила. Она не обманулась отчаяньем Флорины, но по этой игре ожидала, что та станет каяться. Шанс был. Все-таки до нарушения запрета дело не дошло, могли ограничиться порицанием, но в реальности шанса не было. Интриганка подкупила большинство Верховных. Чего это стоило Томиле, лучше не вспоминать. Как и кредиторам не стоило знать, куда направились их деньги.

Суд Пресветлой отличался от клятвы не только непосредственной мольбой к ней, но и всей совокупностью грехов. Богиня оценит все, а не исключительно словоблудие. В клятве можно завуалировать истину, перед Судом – никогда.

Флорина встала под Древом. Буквально в локте от глубокой коры, трещинами и разводами сильно напоминающей дубовую и в то же время безумно далекой от дуба или любого другого геянского дерева. Жрицы ареопага застыли в отдалении, благо огромный алтарный зал позволял. Верховная вскинула руки и зашептала молитву.

– …отдаю душу на твой Суд, Пресветлая! – закончила мольбу и без колебаний коснулась Древа.

Жрицы ожидали всего. Упадет иссохшей мумией, сгорит в зеленом пламени, поглотится Древом, или, в конце концов, ее придавит упавшая ветвь. Но случилось невероятное. В кроне Древа загорелся зеленый огонек. Два раза мигнул, словно привлекая внимание, и мгновенно разросся, залив зал ярчайшим светом. А следом раздался Глас. Не солидный бас, от которого поджилки трясутся, а голос юной девы. Мягкий, обволакивающий, но неимоверно сильный. Всех бакалавров-магистров прижало к земле, как жалких букашек, Сила давила почище кованого сапога.

– Мне не нужны пустые склоки, пусть побеждает сильнейшая… – Свет пропал. Сила отпустила, тишина показалась мертвой.

Последнее зафиксированное в хрониках явление Пресветлой случилось без малого пятьсот лет назад во время знаменитой Войны орденов. Богиня прямо указала, с кем заключить союз «до завершения передела». Впоследствии изредка посещала в снах или в горячих молитвах, но всегда иносказательно, оставляя широкое толкование. Среди жриц ходили легенды о частом появлении богини – юной девушки и в реальном мире, но на то они и легенды, чтобы будоражить воображение вне зависимости от фактов. Нынешнее явление по незначительному поводу заставляло задуматься. Орден погряз в интригах, и это переполнило чашу терпения. Или… близится война?

Глас Богини затмил все казавшееся очень важными заботы. Ареопаг завершился скомканно. Общую молитву не провели, об утверждении какого-либо решения попросту забыли. Разбежались, даже не открыв карнавал.

«Пусть месхитинцы сами разбираются, а я домой», – эта мысль посетила большинство подавленных Верховных. Все интриговали, у всех было рыльце в пушку.

Накануне Высокого Собрания Флорине приснился сон. Богиня в образе сверкающей девушки, улыбнувшись, благосклонно погладила ее по голове. Толкований множество, но благоволение однозначное. Появление Томилы с Викарией стало ожидаемой неожиданностью. Подосадовала на рассеянность. Забыть приказать рабу не говорить о снах! В результате все перевернулось с ног на голову. Она совершенно не хотела соблазнять варвара, но причины схожие. Не смогла найти формулировку клятвы. Иной мир, ладно, можно открыть, но признать, что ее посмели ударить и подумали, как о «размалеванной кукле»?! Позор больший, чем жизнь в браслетах… И тут всплыл образ улыбающейся богини. Флорина решилась. Дальнейшее поразило ее не меньше остальных…

Никаких перемен в руководстве и остальных службах не последовало. Флорина вела себя как прежде, словно ничего не случилось. Томила больше не мечтала о Верховенстве, а денно и нощно молила: «Пресветлая, чего ты хотела, открой недостойной! Молю, прояви милосердие!» Пресветлая молчала.

Бешенство схлынуло сразу за появлением Божественного Света. Причины неудержимой злости на Флорину прояснились, и Томила в полной мере осознала, что сама богиня «подгоняла» ее, и поняла зачем. Как ни мучительно об этом думать – для боя с нынешней Верховной.

В итоге сестра стандор осталась на бобах. В долгах, как в шелках, но самое страшное не это. В любой момент мог последовать вызов. Пресветлая не станет вмешиваться, надо рассчитывать исключительно на собственные умения. Томила все чаще поглядывала на «носителей Силы», а Верховная тянула. Богиня не установила сроки, как не указала и кто кого должен вызвать, но было сказано: «Пусть побеждает сильнейшая», – а значит, схватки не миновать.

После ареопага прошел месяц. Первый шок схлынул, и внутренняя сумятица стала привычной. Дошло даже до тайного тотализатора, где Флорина котировалась один к пяти.

Викарии не нравилась всеобщая разболтанность. Но что она могла поделать, если стандор дела практически забросила, а Верховная не занималась ими и ранее? Приор служила по-прежнему, с былой старательностью. Как ни странно, но в ее службе появились и положительные моменты. Из других орденов Родящих посыпались предложения купить за символическую плату разные магические «вкусности», включая альганский Лотос. По всей Гее, во всех пятнах альганов повысился спрос на разведчиков и наблюдателей именно Месхитинского ордена. За их участие в операциях предлагали хорошие деньги, будто своих людей не хватает. Но это чужие проблемы. А вот заботы о распределении военных по многочисленным запросам со всей ойкумены ложились на Викарию, и ложились приятным грузом. Иногда полезно удостоиться сомнительного внимания богини, прости, Пресветлая!

Для приора верхом радости стал недавно порабощенный каган. Его предложили из Эндогорского ордена за ставшую привычной смехотворную цену. Осталось послать среднюю жрицу поспокойней и пару гвардейцев. Не для охраны, а для объяснения «новорожденному» правил поведения и для обучения языку. Рабы-каганы поначалу как дети. Любого зарубят за «госпожу», понимают исключительно мыслеречь. Приходится воспитывать. А спокойно, без лишнего подобострастия могут слушать только «товарищей по Служению».

«Дарки! Большинство гвардейцев в разъездах. Не думала, что буду сожалеть о величии ордена, – размышляла Викария. – Пресветлая, да обойдемся разведчиками! На базах молодых еще хватает. Троих достаточно. Надеюсь, втолкуют зря мечами не махать, а уже здесь займемся по-настоящему. Даже если зарубит кого в пути – не беда, откупимся», – приняв решение, приор не стала откладывать его выполнение в долгий ящик, а сразу распорядилась.

Туда – Звездными вратами, обратно своим ходом. Не переносят новоиспеченные рабы-каганы путешествие сквозь тьму, умирают. Почему потом, спустя несколько лет, спокойно ходят – загадка. В них все – загадка.

Чик, Русчик, Рус Четвертый, он же гладиатор Засадник… не важно какой: Ужасный, Беспощадный, но по иронии судьбы – тоже Четвертый, оказался претендентом на Этрусский престол. По крайней мере, месхитинский посланник Гросса Пятого думал именно так. Когда Борис услышал это впервые, то не поверил, заставил уточнить из других источников. Теперь сомнений не оставалось. Этрусский посланник ищет Руса по всей Месхитии, связывался с «гильдией» убийц. Несомненно, ищут и в других странах.

Душа Главного Царского Следящего За Порядком месхитинской царской стражи пела! Не зря он не бросил дело, не скинул на подчиненных. Как же все завертелось! Родная Месхития может выиграть, если найти претендента раньше… но насчет выигрыша – это царские заботы, а его задача – разыскать. Личная задача, пока царю об этом знать не время. Излишнее давление Борис не любил, да и докладывать… На наиважнейший вопрос: «Где он может быть?» – нет ответа.

У подкупленного человека в ордене Текущих не было доступа к бумагам. Старается, роет, слушает, но пока тишина. А это единственная ниточка. Осталось искать других информаторов в том же ордене и терпеливо ждать сведений от слуги со склада учебных пособий.

«Гелион, молю тебя, не дай свершиться убийству! Хотя бы до того, как я его найду, а дальше сам позабочусь. Прости, если обидел, Гелион, хвала тебе!» – Борис, в отличие от большинства местных жителей, никогда не испытывал глубоких религиозных чувств. Молился больше по привычке или при сильном волнении. Сейчас он переживал.

Лето в Тире жаркое, но сухое. Жара переносится относительно легко, можно сказать, легче, чем во влажной Месхитии. Проблема только с водой.

Однако на вилле «Закатный ветерок» недостатка в воде не наблюдалось. Окружающий сад разросся до размеров леса и переродился в дичку исключительно из-за отсутствия ухода, а Текущие поработали на совесть. Чик восторгался их трудом, с удовольствием купался в небольшом бассейне во внутреннем дворике дома, отдыхал всей душой. Общался с Андреем, перекидывался парой слов с Грацией и спал. Остальное время проводил в городе, где учился в ордене Хранящих. Да-да, являлся простым учеником-первогодком. Верные Леон и Воронок целый день ожидали его за воротами ордена. Леон ни в какую не отпускал друга одного, в качестве дополнительного аргумента кивая на Воронка. Кто, мол, о нем позаботится? Единорогов, принадлежащих ученикам, на территорию храма Геи не пускали. Конюшня была забита своими, орденскими.

Леон давно прижился в таверне с конюшней, что стояла рядом с храмовым комплексом, кстати, почитаемой им богини. Играл слугу богатого ученика. Конечно, он был не единственным завсегдатаем заведения. Несколько поколений хозяев таверны «Величайшая Гея» богатели за счет учеников Хранящих. Большей частью – за счет их единорогов, но и «сопровождающих» состоятельных недорослей тоже хватало, да и сами студенты порой снимали дорогие комнаты. В небольшой школе при небольшом ордене общежитие отсутствовало, а, по идее, ученикам полагалось жить при школе. Порядок у основательных Хранящих соблюдался несравненно строже, чем у изменчивых Текущих.

Больше полугода назад, упорно пытаясь избавиться от остатков лоосской паутины, Чик буквально провалился в транс. По неопытности да со злости не рассчитал глубину и оказался в таких недрах внутреннего мира, что заблудился на огромной мультяшной Земле. Карикатурные деревья, дома, животные, автомобили – все рисованное, ненастоящее. Вокруг – ни души. Он, в неряшливо намалеванном образе бедуина, в одиночку представлял вид «хомо сапиенс».

С час обалдевал от магического транса, с час злился и матерился и только потом опомнился и принялся копаться в себе, пытаясь найти ненавистные лоосские нити. В рисованном персонаже внутри оказалась… краска. Кто бы сомневался! Наконец, признал ошибку и захотел вернуться. Не тут-то было! Андрей говорил, что надо просто «открыть глаза», как бы проснуться. Но, как это часто бывает в кошмарах, сколь ни силься – не получается. Или кажется, что проснулся, но с ужасом осознаешь, что кошмар продолжается! Этот самый ужас и охватил Чика. Его, не побоявшегося бога, привидений и бандитов, вышедшего на неравный бой с рабом-каганом, избавившегося от лоосского рабства одним только свободолюбием, вогнал в панику совсем не страшный детский мультик. От позорного сумасшествия или вовсе от страшной смерти (ой, точнее, смерти от страха) спасли верные друзья – Духи.

Дух слияния с астралом заметил странные, очень сильные колебания, исходящие от астрального тела «большого друга».

Вообще астрал – это особое расслоение реальности, которое проникает в аналогичные расслоения других реальностей. Можно сказать, объединяет. Это не совсем точное определение, зато, будем надеяться, самое понятное. Один из путей входа в астрал – через магический транс.

Дух астрала сообщил Духу жизни, а тот… не нашел особых изменений в здоровье, но отметил «закольцованность» сознания, а значит… друг не выберется сам, вся сознательная работа идет по кругу! Безграничная воля теперь не имеет значения. Она гонит поток по одному пути, набирая обороты, и скоро… всему есть предел. Духи кинулись спасать друга, скопом «навалившись» на порочный круг. Хвала богам – успели. Кто из них отличился – сами не поняли. Сильно распереживались.

Чик приходил в сознание целые сутки. Целитель определил разбалансированность жизненной силы, коей масса причин. Подправил потоки, велел подождать день-два и удалился. Друзья дежурили неотлучно и дождались, когда Чик очнется. Убедившись, что друг в порядке, набросились с упреками с общим смыслом: «Ты дурак?» В ответ увидели глупую улыбку, подтвердившую правильность заданного вопроса. Более того, этот ненормальный через день опять полез в транс! Это не просто граничит, это и есть сумасшествие!

Теперь Чик действовал по канонам. Ну, чуть адаптированным к своим особенностям. Мысли-книги убирал постепенно, подавлял эмоции и ушел-таки в себя, в настоящий ученический транс.

Любопытно смотреть на себя изнутри. Потоки энергий переливаются, скручиваются, меняются в предсказуемо-хаотичной последовательности. Все стабильно и непостоянно одновременно. Невозможно отличить душу от тела, сознание от эмоций и много других свойств личности от общего «я». Единое целое с четким разделением на части, которые непрерывно меняются. Черт ногу сломит.

Чик за целый месяц поиска нитей мог бы добавить, что черт сломит не одну ногу, а обе. Погружался по десять раз на дню без выходных и кроме поиска лоосской гадости ни на что не отвлекался. Выходил в точности так, как и говорил Андрей: «открыв глаза».

Упорство всегда вознаграждается, но результат не всегда радует.

Долгожданная находка Чика более чем обрадовала. Тусклые, еле заметные серые нити просто кричали о своей чужеродности. «Как я их раньше не замечал?» – досадно думал Чик, безжалостно выдирая эту липкую чуждость. Чем – не обращал внимания. Вне «души» (если верить словам альгана, который говорил о «самой глубине») нити бесследно таяли. Успокоился только тогда, когда после тщательного осмотра не увидел и самого кончика серости. Облегченно «открыл глаза» и… навалилось.

Такой душевной боли не чувствовал даже во время рабства. Результат упорства, как выяснилось, относился к категории «не всегда радует». Случается, и любимцу богини удачи не везет, всякое бывает.

Ему думалось, что жизнь кончена. Существовать дальше незачем, не имеет смысла, и он сам не имеет значения. К тому же надо смыть вину перед всеми мирами, вместе взятыми, и это принесет облегчение, избавит от невыносимых мук. Пустоту в душе не заполнить ничем, осталось просто освободиться от тела. Осторожно (не дай бог, кто заметит – остановят) вытащил из кладовки веревку, нашел укромное местечко под старым гоштом (местная разновидность цитрусовых) и повесился. Умирать оказалось совсем не больно.

Первым на том свете встретился, как ни странно, Леон.

«Он тоже умер?! – ужаснулся Чик. – А зачем он бьет меня по щекам? Это… больно и обидно. Подожди, откуда после смерти боль?..» – внезапно пришло осознание, и тогда снова навалилась… уже вся гамма чувств.

Понял свою глупость, почувствовал неимоверную досаду, обиду и еще много всего, но главное – не было никакого стремления к смерти, а совсем наоборот.

«Жизнь! Какая ты прекрасная и как хорошо просто жить!» – умилился Чик и со слезами на глазах захохотал от счастья.

Друзья долго не могли его успокоить. Леон поил вином, Грация кормила сладостями, Андрей подбадривал словесно. В конце концов, отсмеявшись и проплакавшись, он более-менее успокоился.

Чувство вины захлестывало. Настоящее, не наведенное. Вины перед самим собой, перед друзьями-Духами, перед друзьями-людьми. Поэтому и терпел их издевательства. А спасение в самом деле было чудесным, без дураков.

Петля сдавила горло, Чик потерял сознание, и только тогда Духи заметили неладное. «Большой друг» тщательно отгородился от них. С его волей это легко. Каменный дух разрушил веревку, а Огненный запустил вверх огромный факел. В это время тело Чика еще только падало на землю. Первым пламя заметил Леон, и дальше случилось вышеописанное. С телесным здоровьем ничего особенного не случилось, а с душевным… Ни один из его Духов не владел слиянием с человеческой душой, поэтому друзья затруднялись в определении его состояния, но, судя по следующим суткам, было оно не очень.

Первую ночь друзья дежурили возле койки. У Чика сна – ни в одном глазу. Днем не отходили ни на шаг. Суетились, старались ублажить. Он не выдержал, послал всех подальше и заперся в комнате. Андрей, Леон и Грация под разными благовидными предлогами стучались в дверь, Чик посылал. Один уходил, а через четверть появлялся другой.

Проверяльшики, мать их! На душе и без того кошки скребли. Опять поддался Древу, действовал, как одержимый, а ведь знал об эманациях! Понимал и вроде все логично обдумал, а на тебе – Древо победило! До жути обидно, и винить можно только себя. Нет, еще и Флорину как олицетворение паучихи Лоос.

Лишь проспав (слава богу!) ночь без сновидений, пришел в норму.

– Ну почему ты не сказал, что ищешь следы лоосских структур?! – Андрей в истерике чуть не топал ногами. – Видишь, чем закончилось! Если бы не твои Духи! О Гидрос, вразуми этот выкидыш борка!

Разговор происходил один на один в спальне Чика через день после чудесного спасения.

– Успокойся, Андрей, все нормально, я все контролировал. – Чик и не думал извиняться, врал напропалую. Он и чувствуя себя виноватым, никогда не оправдывался, а теперь, в полном душевном здравии – и подавно.

Никто не понял всей глубины первой ошибки. Андрей с присущей всем недоучкам уверенностью определил трансовый обморок и посоветовал в дальнейшем действовать аккуратней. Искренне порадовался за друга. Целителю не сказали о попытке пациента войти в магический транс, он прекрасно видел отсутствие склонности к Силе. Чик быстро отошел от паники, еще больше разозлился на «проклятых лоосок», поблагодарил друзей-Духов и, попросив следить за ним и дальше, продолжил освоение транса. При полной поддержке Андрея, советуясь с ним каждый день.

– Да-да – это настоящий магический транс! Ученический! – восторгался Андрей в то время. – Я – Текущий, и я в первый раз увидел себя, состоящим из воды и льда, а ты… не пойми кто! Эх, я бы подсказал, как подсказывали мои наставники! – Студент мечтательно закатил глаза, видя себя на месте преподавателя. – Жаль, не получится, – вернулся он с небес на землю. – Там текут токи эмоций, мыслей, души, жизней, проходят каналы Силы… да много чего! Если честно, нам особо не объясняли, мы не целители. И все пронизано потоком Силы Гидроса, хвала ему! Уже можно пробовать ее структурировать, но крайне осторожно, и ты… ой, а Силу почувствовал?

– Понятия не имею. – Чик удивленно пожал плечами. Действительно, как-то не задумывался об этом.

– Если бы она была в тебе, непременно ощутил бы! Это… это… не могу объяснить, но ты бы понял. – Ему застлали глаза ставшие привычными странности друга, а то поразился бы до глубины души: магический транс абсолютно без Силы!

Возбужденно ходивший Андрей сел и надолго задумался.

– Вообще-то, это следующий этап, но ты обязан найти свою Силу. Ты же видишь проявления разных Сил, пусть и за счет Духов. Должно получиться. Надо осторожно выходить в реальность и смотреть там. Как бы поточнее… вроде не полностью «открываешь глаза» (а то выйдешь из транса), а как бы прищуриваешься. Ясно?

– Не дурак, – ответил Чик, особо не задумываясь.

Поиск лоосских нитей поглощал все. Осознав излишнюю упертость, стал грешить на эманации местного Древа Лоос, но быстро уверил себя: «Нет, тогда я даже не задумывался! Сейчас обратил внимание на страсть, а значит, не то. Но, черт побери, чтобы не сомневаться, надо выдирать их к чертям собачьим! Где они, падлы!»

Вот и пойми, эманации или нет.

– Сильно сомневаюсь! – съязвил Андрей по поводу «не дурака». – Но нам ничего не остается. Пытайся!

Но Чик не внял. Продолжил искать нити, пока не нашел и не вырвал.

– Не ври, контролировал он! Повесился тоже, контролируя?! Лоосские структуры в душу ложатся, с ними люди всю жизнь живут и радуются! – Андрей размеренно задышал, пытаясь успокоиться. В какой-то мере это удалось, и тогда продолжил: – Я все понимаю, рабство не шутка, подверженность эманациям – это не хорошо, но могло стать хуже. И стало! Чик, ну почему ты такой упрямый и недоверчивый?

– Понял, осознал и хватит меня воспитывать! Что случилось, то случилось. Все, забыли. Я абсолютно нормальный.

– Уверен?!

– Уверен, – сказал и посмотрел Андрею в глаза. Тот поразился железной воле во взоре друга.

«Это что должно было случиться, чтобы заставить его залезть в петлю?! Ну и сучки эти лооски. Всегда знал, а теперь убедился окончательно, – подумал Андрей, уважая Чика еще сильнее. Хотя, казалось, куда уж больше! – У такого ученика надо самому учиться!»

От былой восторженности собой в роли наставника не осталось и следа, но Андрей нисколечко не пожалел об этом и окончательно перестал беспокоиться о настроении друга. Он скорее других в петлю загонит.

Друг достал своим нытьем, и Чик решил прекратить это воспитание. Со всей решимостью убедил его, что с ним все в порядке, а заодно… уверился сам. Сразу полегчало.

– Посему, – продолжил Чик на волне самоуверенности, – я пошел искать Силу. До этого недосуг было, ты уж извини.

– Э-э-э, подожди… – заговорил Андрей и осекся. Что толку его держать? И нужно ли? – Я послежу за тобой. Может, сам научусь чему новому, – сказал на полном серьезе.

Чик кивнул.

«Прищуриться» удалось удивительно легко. Яркий, изменчивый внутренний мир словно раздвинулся, и сквозь него проступил «обычный» внешний. Андрей оказался похожим на самого Чика. Те же энергии переливаются, скручиваются, хаот… нет, совсем не хаотично, а упорядоченно меняются. Очень сложный ритм. Нет, опять ошибка. Ритм есть, но он изменчив. А что это… вот она, Сила Гидроса. Действительно поток, только не имеющий конкретного направления. С ума сойти, как такое возможно? Голубой водный поток из ниоткуда в никуда! Он пронизывает Андрея, проходя по замысловатым путям – каналам, и меняет его суть, одновременно меняясь сам. Это понятие пришло на уровне чувства. Что ж, можно захватить Силу и направить в себя.

Чик уже захотел это сделать, но задумался.

«Оно мне надо? Лооски, по словам Андрея, давят на психику и изменчивость. Им лучше всех противостоят стабильные Хранящие и устойчивые Целители. У Целителей бог слабее, поэтому «дальних ударов» у них попросту нет, или студент не в курсе. Хранящие, однозначно. Их богиня едва ли не самая сильная. Недаром ее именем назван весь мир – Гея. Поищу-ка я ее Силу. Вроде так и называют – Землей. Не важно, почувствую», – о Силах альганов-каганов не забыл, а просто понял, что если станет «склонным к Силе», то как тогда на него посмотрят другие маги? Жить-то собрался среди людей. Пятна «держал в уме». На всякий случай.

Сила Геи нашлась сразу, как только принял решение. Не голубой поток, а… песчаные нити. В обычной жизни невозможно, а в магии – пожалуйста. Желто-коричневые, удивительно прочные нити тянулись со всех направлений, но при этом не создавали впечатление сети. Удивительно! Лоосские нити – паутина. В них всегда, даже в одинокой нитке чувствуется сеть, а у Геи – полная противоположность. Направлять в себя, не думая!

Мысленно потянул – и вуаля! Как просто! Сразу почувствовал глубинную мощь, уверенность, непоколебимость камня и в то же время легкость пыли и текучесть песка. К этой основе примешивалось огромное разнообразие жизни, тяжесть океанов и вес воздуха. Все вместе отдаленно напоминало ощущения в пятне, но с огромным отличием: там он сам являлся миром, а теперь мир присутствовал в нем. Что-то типа того. Выбор порадовал. Искал Силу конкретно против лоосок и совсем не ожидал схожести с пятном. Ветреная богиня удачи снова подмигнула ему.

Чик еще долго сидел и глупо улыбался. Андрей скакал вокруг него, не сдерживая восторга.

– Хранящий! Настоящий склонный к Силе, – по-детски хлопал в ладоши и стучал по коленям. Это в том числе и его труд! Есть чем гордиться! – Теперь тебе только в орден!

– В смысле? – Чик, находясь в блаженном состоянии, не сразу сообразил, но, не выслушав ответа, и сам догадался.

– Извини, я никаких структур Хранящих не знаю! – развел руки Андрей и вдруг хлопнул себя по лбу. – Тебе же надо пройти посвящение богине! А как твой Френом посмотрит?

– Френом дает добро. Не проблема, друг, посвящусь.

– А-а… – и в который раз осекся. Образ мироздания, впитанный Андреем с молоком матери, воспитанный в ордене, давно трещал по швам, и его это радовало!

– Подожди, – Чик словно вспомнил что-то важное, – а как же астрал? Мы же хотели научиться. Звездные тропы. В смысле, амулет наполнять.

– Ерунда! – отмахнулся довольный Андрей. – Прищуриваешься не наружу, а дальше, вглубь транса, – придумал на ходу и чуть не подпрыгнул. – Точно! А нам в ордене такое наговорили… специально усложняют, что ли?

– И правильно делают! – назидательно произнес Чик. – Вы же Текущие, иначе сопьетесь!

– А вы, Хранящие, закаменеете! – нашелся студент.

– Это я еще посмотрю! Про амулет забыл рассказать, изменчивый ты наш.

– А пусть тебе, о постоянный, в родном ордене объяснят. Через полгодика, – и, в конце концов, не выдержал, рассмеялся. Чик поддержал. Настроение у обоих – великолепное!

Глава 2

Орден Хранящих в Эолгуле пристроили к Главному храму Геи. Обычно бывало наоборот, храм при ордене, а Главный храм и вовсе отдельно. Но город небольшой, почитателей едва ли четверть, а посвященных – и того меньше. Одного большого храма столице хватало за глаза, а ордену было достаточно маленькой школы на несколько десятков учеников трех степеней обучения. Считай, три курса. Только курс не обязательно длится год. Зависит от способностей, усердия и благосклонности богини. Кто за полтора года успевал, а кто и за пять лет не мог осилить. Выпускали подмастерий, которые, если честно, не очень-то и котировались по сравнению с выпускниками из других стран. Не устраивает, желаешь учиться дальше – добро пожаловать в эндогорские ордена. В Эолгуле, согласно договору, освященному клятвой, работали исключительно эндогорские филиалы. Князь и при желании не мог договор нарушить, но он и не хотел. Мощный доброжелательный сосед, не вмешивающийся во внутренние дела, дороже пустого гонора.

Чика не гоняла бюрократия, его, не чинясь, принял сам тирендор (начальник филиала) Отиг – единственный в Тире магистр Хранящих.

– Староват ты для ученика, Рус Нодаш из Эритреи. Где это, уточни еще раз.

Они находились в крытом дворике большого трехэтажного здания ордена. Шагах в пятидесяти, на противоположном конце двора, вокруг стоящего мужчины сидела группка молодых людей. Одеты кто в тирские штаны и куртки, кто в удлиненные туники с рукавами. Самое начало весны, не жарко. Сидели по-тирски, скрестив ноги. Чик с удивлением увидел, что примерно треть учеников – девушки.

– Юг княжества Гроппонт, – с готовностью повторил Чик. – Западное побережье Гелинского моря. За нами только океан – конец мира.

Отиг удивленно поднял брови:

– Ты кем воспитывался? Ты хоть читать умеешь?

– А как же, господин магистр! – обиделся Чик. – У нас целое селение есть! Мы знатные археи. Рабов и приписных хватает. Один раб меня и учил. Умный старик из столицы, философ. Отец специально его купил как наставника и к нам на виллу привез. Он и маму учил. Ой! – досадно зажал рот.

– Ты бастард, что ли? – с интересом спросил Отиг. Теперь он понял относительно старый возраст нового ученика, никто им не занимался. А потенциал… трудно судить, но с первого взгляда неплохой.

– Я – архей! – гордо заявил Чик, быстро справившись с неудобством. – Готов вызвать любого, кто оскорбит матушку! Она… она… – не нашел слов, но взор горел.

– И меня? – твердо спросил магистр, глядя на Чика с возрастающим интересом.

Тот смутился:

– Что ты, господин тирендор! Я учиться хочу. Да и матушку ты не оскорбил. А меня… я привык. Ничего зазорного не вижу в бастардах! – и снова посмотрел с вызовом. Взор уже так явственно не пламенел.

– А ты справишься со мной, бастард? – продолжал провоцировать магистр. Жаль, если окажется излишне вспыльчивым. Учеников мало, но такие не справятся с Силой Земли, где требуется уравновешенность и твердость.

– При всем моем уважении к тебе, господин тирендор, давай договоримся так: ты не трогаешь мою матушку, я – тебя. – Глаза не отводил ни на мгновенье.

Реакция Руса понравилась. Твердости – хоть отбавляй, уравновешенности… достаточно. А какая уверенность и наглость! Наглость на грани, но не переходит границы архейского общения равного с равным.

– А как ты со мной справишься? – поинтересовался Отиг.

– Не хочу хвастать, но я несколько раз бывал в альганских и один раз в каганском пятне. При мне наш отряд потерял только одного человека. Есть альганские мечи. Извиняюсь, копии, но с бивнями ягодника, которые добыл сам. Достаточно, господин магистр?

– Вполне, – согласился Отиг, – за исключением одного. Ты все же похвастался.

Чик безразлично пожал плечами:

– Откуда такая внезапная страсть к науке? Ты давно знал, что склонен к Силе? – спросил магистр, с удовлетворением думая: «Подойдет».

Чик вторично пожал плечами.

– Разбогател, появился свой дом. Решил отдохнуть. Вот и все, – смутился в ответ на пристальный взгляд и продолжил: – В юности сглупил. Впервые оказался в городе, попал на бои гладиаторов и… однажды отказался проиграть. Ты знаешь, как обстоят дела в алиях?

– Краем уха слышал, я из Альдинополя[1]. Хвала Величайшей, в Тире этого нечестного паскудства нет.

– Там далеко не всегда нечестно, господин Отиг!

– Идем в храм, – отмахнулся магистр, – тебя надо посвятить богине. Или ты посвящен? – Для него, магистра, проверить астральное тело – раз моргнуть. Тогда увидит и посвящение, и определит ложь, и много чего узнает, но Отиг сознательно не смотрел. Считал себя знатоком человеческих душ. Читал по глазам, мимике, интонациям и прочей ерунде. А если бы проверил, то убедился бы, что он действительно «знаток души» – у будущего ученика полное соответствие. Даже Духи сидели в любимом расслоении.

Да, теперь Чика пора называть только Русом. По крайней мере, в ордене. В других ситуациях – как придется.

– Я почитаю всех богов! – ответил Рус.

– Тогда идем. По дороге расскажешь. Богатая у тебя жизнь. Гладиатор, пятна, мечи дорогие. Неужели не мечтал стать магом? – сознательно умолчал о воине-маге. В его филиале на них не учили, зато действовал приказ генерала: «Склонных к Силе, имеющих хорошие воинские навыки и желающих стать воинами-магами, отправлять в Альдинопольский орден». Терять ученика не хотелось.

Обогнули здание ордена, и сразу открылся большой храм Геи с мраморной статуей молодой женщины в два человеческих роста, стоящей в центре фронтальной колоннады. Условно-фронтальной, так как все стены квадратного храма были совершенно одинаковыми. Ко всем четырем входам поднимались абсолютно идентичные лестницы, и во все стороны света смотрели одинаковые богини. Покрывал здание купол из розового мрамора, увенчанный еще четырьмя скульптурами размером, пожалуй, побольше «наземных» сестер. И стены, и колонны, тоже мраморные, были собраны из разноцветных блоков таким образом, что казались монолитными. Цвета перетекали друг в друга настолько плавно, что создавали впечатление застывшей в камне радуги с преобладанием желто-красной части. Архитектура и цвета храма символизировали пристальное внимание Геи ко всем частям своего мира. Не только географическим, но и глубинным, включая чертоги других богов. Неслабо замахнулась. Но имеет право, она – Гея.

Отиг покосился на Руса, но тот как ни в чем не бывало продолжал рассказывать о своей жизни. Он видел подобные храмы в Горгоне и Месхитополе и даже заходил. Нисколько не играл спокойствие, привык. А увидев впервые – поразился. Андрей с Леоном разъяснили символику.

Остановились пред главным алтарем. Хрустальный куб, на котором стояла женщина, заботливо прижимающая к груди шар размером с голову. Ростовая скульптура, вылитая из чистого золота. Ниже стояла золотая же чаша для пожертвований, на треть заполненная монетами разного достоинства, в основном – медяками.

Храм был открыт круглосуточно, но ни одному вору и в голову не придет позариться на святыни. Охрана не предусматривалась в принципе. Не считать же таковыми дежурного жреца и пронизывающие весь храм структуры «прочности» и «очищения». В смысле, избавления от банальной грязи, а не от грехов.

За время пути к храму магистр узнал о Русе достаточно. Желание стать воином-магом перебила страсть к быстрой славе и большим деньгам. И то и другое с изгнанием из гладиаторов резко оборвалось, но привычка хорошо жить осталась. Быстро поддался обещаниям лоосок. И повезло: выносил из леса дорогую живность – жрицы покупали без обмана. Но вскоре напоролся на подлость. Вытащил раненого товарища, бросив тяжеленные «золотые желуди», а лооски не просто отказались лечить друга, но и отправили Руса обратно за мешком «желудей». Ради товарища принес, рассыпав половину, получил расчет и ушел к другому пятну, каганскому. Со злости присоединился к сомнительной группе, которая пошла в пятно, как оказалось, «поохотиться на кагана». Хвала богам, этих опасных типов не встретил и, опять же хвала им, избежал отъема дорогих мечей. Еле ноги унес. Увидев, как против него применили структуры Пылающих, вспомнил о своей склонности к Силе.

В Кагантополе вызвал старых друзей с деньгами, совместно купили подданство и дом. Решил остепениться и развить наконец способности. Ехать в Эндогорию и жить там «в казарме» не имел ни малейшего желания, поэтому сначала огорчился, узнав, что воинов-магов в Тире не готовят, но сразу обрадовался, услышав о строгих порядках в тамошнем ордене и вынужденном послаблении для учеников в Эолгуле. Без колебаний выбрал последний. Очень хотелось спокойно пожить в собственном доме. Тридцать лет – не мальчик. «Но и не мужчина», – усмехнувшись, добавил про себя магистр, которому недавно стукнуло шестьдесят.

– Слушай молитву и запоминай, – серьезно сказал Отиг и, прижав руки к груди, заговорил слова типичной орденской молитвы, просящей Силу.

Рус старательно повторил слова и жесты молитвы.

– …Хвала тебе, Гея! – закончил короткий монолог и… ничего не почувствовал.

– И не должен, – успокоил его Отиг. – Богиня далеко не всегда отвечает, тем более ты не посвящен. Пройдем во Врата богини, – сказал, указывая на неприметную дверь за алтарем.

В небольшой комнате, расписанной мифологическими сюжетами с участием богини Геи, на невысокой подставке стояла простая золотая чаша. Магистр позвал: «Брат Касымгил, прими посвящение», – и вскоре из дальней, еще более неприметной двери показался жрец. Типичный невысокий тиренец, одетый в роскошную, искусно вышитую золотом жреческую тунику. Верховный жрец Тира. Формальное чинопочитание, как понял Рус, в маленьком Эолгуле не в чести.

– Добровольно ли ты вверяешь свою душу Величайшей? – Седой жрец произнес ритуальную фразу.

– Да, – коротко ответил Рус. Волновался. Пожив в этом мире, успел уяснить, что душа – не шутка. Но таковы правила, придется «вверить».

Это не подчинение, а именно вверение. Теперь Гея будет распоряжаться его судьбой после смерти и только после нее, а взамен возможна помощь. Точнее, благоволение, если ты заслужишь. А вот чем его заслужить, мнения расходились. Жрецы упирали на «свод законов Величайшей Геи», где указаны грехи и праведные дела, а другие посвященные уверяли, что богиня может помочь явному грешнику и не услышать праведника. Это, скорее, исключение, но оно усиленно муссировалось. Ну не любят люди жить по строгим канонам! Богиня в эти споры не вмешивалась, а магам помогала вне зависимости от «степени грешности». После горячей молитвы чаще вливала Силу, чем игнорировала.

У лоосок, Чик был в этом глубоко убежден, происходило именно подчинение, а не вверение. Сами жрицы вряд ли о таком подозревали.

– Вытяни левую руку над чашей, – приказал жрец и, как только Рус исполнил приказание, проколол ему палец непонятно откуда взявшейся золотой иглой.

Капля крови разбилась о дно и быстро, не оставив следов, впиталась в литое золото. Рус на мгновение потерял себя. Растворился в мире, как кровь в пустой чаше. Это больше напомнило ощущения при «втяжении» в себя нитей Силы, чем чувства в пятне. Здесь его «я» «размазалось», а там «слилось», и продолжалась «размазанность» всего один миг, а не два месяца.

– Что почувствовал? – с интересом спросил жрец. – Убери руку, достаточно капли крови с частичкой души.

– Не понял… – Рус задумчиво поднес руку к глазам. Ранка отсутствовала. – Словно растворился во… всем. Во всем мире. На мгновение.

– Ага! – воскликнул Касымгил. – Я всегда говорил и продолжаю утверждать: наша богиня – Величайшая! Она – основа мира, а остальные боги пришлые! Непременно расскажу Сандригулу! Не слушай меня, брат Рус, – не снижая восторженности, обратился к новопосвященному, – иди с миром. Это мы с верховным жрецом Пирения постоянно спорим. И ты, брат Отиг, ступай. Хочу один помолиться Величайшей. Всего лишь третье доказательство за время моей службы!

Больше на «братьев» внимания не обращал. Прижав руки к груди, мысленно молился.

– Не будем мешать. – Магистр потянул Руса на выход через Врата богини.

Тирендор объяснил, что занятия начнутся через декаду. Ожидается прибытие еще одного ученика, и соберется группа, восемь человек. Тогда же и свежеиспеченного Хранящего проведут через секретариат: проверят архейство и оформят. Рус ненавязчиво спросил: «Как?» – на что Отиг отмахнулся:

– Секретарь через амулет проверит.

– Он маг?

– Зачем? – удивился магистр. – Все, ученик, свободен. Явишься через декаду. И так много времени у меня отнял. Если я каждого ученика лично принимать буду… – лукавил. С каждым беседовал. Маловато их, да и делами не особо завален. Наблюдение и разведка за участком Эндогорского пятна, которая давно налажена и идет, как по маслу, – вся его забота. Изготовлением амулетов, эликсиров и оружия Тирский филиал не занимался. Тем более не занимался глубокими исследованиями и историческими изысканиями, коими орден славился в целом, в геянском масштабе.

– Кстати, – остановил он уже уходящего Руса. – Земля круглая.

– Что? А, я знаю. Как блюдо, окруженное водой. Наставник рассказывал.

– М-да, – покачал головой Отиг, – повезло тебе с философом. Неужели после ни с кем не говорил на тему мироздания?

– А зачем?

– Ладно, иди. На занятиях объяснят.

«Бастард, он и есть бастард. Не удивлюсь, если и читает по слогам, – ворчал про себя магистр. – Но ничего, характер есть – подтянется».

Секретарь, проверив архейство, не обратил внимания на абсолютную чистоту крови. Ему по барабану. Главное, «да» или «нет». Записал «да».

Последним в группу первогодок прибыл не ученик, а ученица. Гелингин, или, на гелинский манер, Гелиния. Отец – вождь одного из кочующих племен, принявших «новых богов». Богатый вождь, судя по одежде дочери. Роскошные куртка и шаровары из чистого шелка песочно-зеленого цвета. Белый кожаный пояс с мужским кинжалом в дорогих ножнах, кремовые сапожки из тонко выделанной кожи – праздничный костюм знатных тиренок. Наряд смотрелся особо вызывающе на фоне блеклых туник других девочек, но окончательно добивали «столичных красавиц» телосложение и лицо «кочевницы». Обе девушки в туниках – низкорослые, плоскогрудые с… приятными лицами, а Гелиния – по-женски высокая, фигуристая. Не сказать, что писаная красавица, но очень симпатичная. В меру смуглая кожа казалась бархатистой, косметика лежала аккуратно и тютелька в тютельку, приятные духи еле слышались. Лицом – типичная тиренка с чуточку плоскими чертами, но голубые глаза меняли все, превращали провинциалку в принцессу. Голубоглазая брюнетка с непередаваемым шармом.

Гелиния на первом занятии выделилась не только одеждой, но и села с надменным видом поодаль. Ну да боги с ней.

– Меня зовут Портурий, – представился массивный наставник. На вид – заморский уроженец, – мастер Портурий. Я расскажу о мироустройстве. Не буду тянуть борка за хвост и сразу для некоторых напомню: наш мир, Гея, имеет форму шара. Так же, как и Селена. Записывайте, ученики, советую… – на Руса во время речи не смотрел, а ведь, несомненно, с подачи магистра о шарообразности планеты вставил.

Гея своей Силой сотворила мир, заставила крутиться вокруг себя творение другой богини, Селену. Позволила Гелиону освещать и греть свой мир. Вся материя – это затвердевшая, жидкая или воздушная Сила Геи. Позже, устав управляться всем, позволила прийти на Гею другим богам. Разделила ответственность, отдав им части Силы. Но и у богов бывает, как у людей. Откроешь дверь, позволишь зайти одному, другому, а там, глядишь, и валом повалят. То же случилось и с Геей. Боги плодились сами, пускали друзей и недругов, и не успела хозяйка оглянуться, как мир заполонили мелкие божки и богини. Осерчала она тогда, и разразилась Война богов. Настолько древняя, что остались от нее лишь сильно искаженные мифы да легенды «о древностях». Эти древности и ищут Хранящие, как собирают преданья, бывшие верования, сказания и сказки всех народов.

Людей Гея не создавала. Она их «пустила» следить за тварным миром. Строить, управлять, исправлять. По сути, заниматься черновой работой на земле. Людишки, как водится, оказались неблагодарными. Признали и других богов, а те, в свою очередь, притащили с собой других разумных и не очень тварей.

Рус к этому времени устал писать, а из того, что слышал, выхватывал знакомые с детства звукосочетания: гноллы, троллы, вампы, драконы, а остальные пролетали мимо ушей. Язык не родной, ничего не поделаешь. Тем более почти все они сгинули во время Войны богов. Возможно, остатки некоторых вышеназванных рас до сих пор влачат жалкое существование за пределами ойкумены.

Кто создал людей, доподлинно неизвестно. Сказки про глину и дыхание, воду и затвердевание, ил и высушивание образованные Хранящие отметали с ходу. Какой-то бог сотворил из потоков Сил – однозначно, а вот какой… спорят до сих пор. Учеников этой дискуссией не грузили, как не грузили и проблемой Сумерек с пятнами. Портурий скупо сообщил: «Вторжение иных богов с частью их мира». После, когда дошел до Войны орденов, все же пояснил, что «иные потоки» нарушили баланс божественных сил, и вскоре последовал передел сфер влияния, в котором активно участвовали и магические ордены. В итоге часть из них сгинула вместе с богами, часть влилась в современные. Неимоверно усилились Родящие, и возник один новый – Ищущие, которые открыли Звездные тропы и дороги. Ранее у Эребуса вовсе не было магического ордена. Кто и конкретно в какие вливался – не уточнил, а ученики так вымотались, что не переспросили. Рассказал о неудачных для людей войнах за пятна и отпустил по домам. И то потому, что скоро стемнеет. Похоже, понятия «учебная нагрузка» у Хранящих не существовало в принципе.

Рус вырубился сразу, как только принял горизонтальное положение. В голове – каша, которая вылилась в сумбурный и сразу забытый сон. Андрей о мироздании рассказывал по-другому, с упором на Гидроса, мол, он основатель. О мелких божках со своими расами не упоминал, но о Войне богов и орденов говорил примерно так же. В целом у Текущих сведения более легкие, можно прямо сказать, «текущие». У Хранящих – основательней.

«Да пошли они со своими заморочками! Скорей бы приступить к структурам», – подумал Рус с утра, невольно сравнив слова Портурия с рассказами Андрея. Отправился на занятия. Мешанина в голове так до конца и не уложилась.

Сегодня, спустя полгода после первого учебного дня, в середине лета настал канун геиналий – главного праздника почитателей Геи и трехдневных городских гуляний. Ученики в группе давно перезнакомились. Всего восемь человек, а все же сложились определенные «центры» по разным вопросам и мини-группки по интересам. Только Рус и Гелиния держались отдельно ото всех и друг от друга. Вообще-то в плотном учебном графике времени на личные симпатии-антипатии, интрижки и выпендреж катастрофически не хватало, но молодежь находила. Гелиния давно, еще со второго занятия, видимо осознав ошибку, одевалась гораздо скромнее, носила простую тунику. По ее понятиям простую, а на самом деле – дорогую, из какой-то замысловатой ткани с вышивкой. Тогда произошел обратный казус. Лаурин и Марселин (местные жительницы) оделись, как на праздник. Как ни хотела Гелиния, а все равно выделилась. После все пошло ровно. Впрочем, эти мелкие женские междусобойчики для пятерки мужчин… точнее, одного мужчины и четырех юношей прошли почти незаметно. К учебе относились очень серьезно, никто не филонил. Такова особенность Хранящих. Рус не мог представить в их группе Андрея. Как ни старался – не получалось.

Ученики радостно шушукались, бегали друг к другу, чем-то обменивались со студентами старших курсов. К Гелинии и Русу, сидящих в разных концах комнаты, по привычке не подходили. Без толку. Рус читал взятый в библиотеке свиток (домой брать запрещено), а дочь вождя сидела с задумчивым видом. Не то чтобы она была надменной, просто… общаясь с ровесниками, словно через себя переступала. Честно старалась казаться заинтересованной, но искусственность чувствовалась. Себе на уме. А Русу вся подростковая суета была давно по барабану, он и не собирался изображать интерес.

– Хвала Величайшей, каменные! – В комнату вбежал самый шустрый одногруппник Руса, Фарангул. – Всех наставников задерживает магистр, нам до первой вечерней четверти велено заниматься в библиотеке, и по домам! А потом – три дня выходных!

– Ура! – прокричали молодые и… дружно пошли в библиотеку, а до этого десять статеров ждали возвращения Фарангула, который в качестве посыльного пошел вместе с наставником на вызов Тирендора.

В первую вечернюю четверть Рус с Леоном выезжали со двора таверны «Величайшая Гея». Надо было забрать в оружейной лавке давно отремонтированный любимый полуторник Леона: отломил крестовину на тренировке. Пару декад назад у Руса выдался выходной – отдали в ремонт. Давно готов, а забрать некогда. В город въезжали рано, возвращались поздно – лавка закрывалась. Посылать Леон никого не хотел, желал лично убедиться в качестве. И, что самое интересное, боевого значения меч теперь не имел. Просто память.

– Леон, ты меня поражаешь! – ругался Рус. – В любой день мог съездить. Ну что со мной может случится в ордене? Что?! И чем ты поможешь, если даже так? Понимаю, обещал, но не до маразма же доходить!

Леон упрямо молчал. Пообещал сам себе: находиться не дальше стадия от Русчика – и выполнял обещание неукоснительно. Плевать, что бормочет этот мальчишка. Разок он уже был далеко, отращивая руку на деньги Русчика, а в это время «сынок» чуть жизнью за ту проклятую руку не поплатился. Из петли вытащил – отдал малую часть долга. Такую мизерную, что остальной части на всю оставшуюся жизнь хватит. Глупо? Пусть! Вот кто действительно был «каменным».

О вынужденном безделье бывшей гладиаторской «звезды» тихонечко умолчим. Андрей стал включать в фехтование магические структуры, поэтому в помощи тренера – не мага больше не нуждался. Леон попросту остался без работы.

Город готовился к празднику. В узких улочках, с трудом обходя единорогов, сновала шумная прислуга, заваленная корзинами с вкусно пахнущей снедью. Дворовый люд, минуя всадников, весело ругался, сглаживая риск оскорбления богатых незнакомцев пожеланием: «Да хранит вас Гея!» Район состоятельных торговцев, как-никак, даже рабы не лыком шиты.

Леон зашел в лавку, Рус остался с единорогами. Вдруг почувствовал смутное беспокойство. «Нет, не из лавки, – определил он. – Откуда-то… переулок…» Опасность направлена не на него и не на кого-то из близких…

«Воронок, когда выйдет Леон, отведи его ко мне», – приказал единорогу и быстрым шагом пошел к переулку. Объясняться с другом не хотелось, начнет останавливать.

Узкая улочка, зажатая ростовыми заборами, в глубине которых среди богатых садов стояли роскошные дома. Беспокойство переросло в тревогу, и Рус побежал. Когда из ближайшего сада повеяло Силой Пронзающих, не думая, перемахнул через забор, возблагодарив местную моду на штаны – не поцарапался о шершавый камень. Бесшумно проскользнул между раскидистыми кустами и сразу понял причину тревоги. Увидел и безмерно удивился.

В центре полянки спиной к спине стояли окровавленные шатающиеся рекруты его пятерки, Ермил, Саргил и Архип, одетые в зеленые туники лоосских разведчиков с эмблемами Древа. Держали двумя руками «лесные» мечи, которые под воздействием структуры Пронзающих норовили выпрыгнуть. Структура обволакивала тройку еле заметным сероватым налетом, и скоро оружие выскользнет из рук, а людей сломает необъяснимый страх. Пока, сжав зубы, держались. Их окружали воины в одеждах кочевников. Внимательно следили за разведчиками, перекидывались фразами по-тирски, стирали пот и непонятно чью кровь.

«Вопросы потом». Мысль пронеслась со скоростью молнии, и Рус провалился в транс.

Структура сформировалась с недосягаемой на занятиях скоростью, и невесть откуда взявшийся каменный куб сплющил, раздавил, вмял в землю сидящего в трансе мага, зацепив и пару кустов. Маг, полностью сосредоточенный на поддержании сложной и длительной структуры, абсолютно не ожидал нападения. Надеялся на воинов, а те…

Еще трещали ветки и кости, а Рус уже скользил тенью. Четыре секунды – и четверо кочевников лежат, хлеща кровью из распоротых шей, а последний заваливается, удивленно смотря на пробитую грудь. Он единственный попытался защититься саблей.

Быстрая проверка через астрал показала, что люди в доме, хвала богам, закрытом от полянки деревьями, движутся спокойно, не бегают. Рус шагнул к плохо соображающим бывшим сослуживцам. Серая пелена структуры разрушилась одновременно со смертью мага-Пронзающего, но они по-прежнему стояли спина к спине, судорожно сжимая мечи.

– Отряд! – как можно резче скомандовал Рус. Не громко, но и не тихо. Ребята вздрогнули. – За мной, дарки вас раздери, бегом!

Бегом не получилось. Разведчики плелись, подходя к забору. Тогда Рус, прикоснувшись к каждому на несколько мгновений, «обработал» всех Духом жизни. Во взглядах появилась осмысленность. Останавливая вопросы, бывший раб продолжил отдавать резкие команды.

– Встать плотнее! – Как только парни прижались друг к другу, земля подняла их на уровень забора. – Прыгать, дарковы отродья!

Рекруты нерешительно попрыгали с забора на пустынную улочку. Рус следом перемахнул его без всякого колдовства, подтянувшись – перевалившись. Земля со стороны палисадника опустилась. Посмотришь – ни за что не поверишь, что она вспучивалась, никаких следов. Куб размером полтора на полтора метра тоже бесследно «растаял», а вот возмущения Силы Земли останутся надолго.

Рус уже хотел скомандовать: «Бегом!» – и бежать к единорогам, как вдруг услышал знакомый женский голос:

– Рус, быстрее веди людей ко мне, скоро стража сбежится!

Оглянулся и в двадцати шагах в открытой калитке на другой стороне улицы увидел… Гелинию. Запретив себе удивляться, приказал открывшим рты ребятам:

– Бегом к девушке!

Они послушались.

Вбегал в калитку последним и услышал стук копыт. Не спрашивая хозяйку, тихо свистнул, и через несколько мгновений в узкий калиточный проем еле втиснулись два единорога с хмурым всадником – Леоном. Ворота в заборе не предусматривались. Улочка задняя, чисто для хозяйственных нужд. Если точнее, для вывоза мусора. Потому и пустовала перед праздником.

Гелиния не задавала вопросов. Лаконично объяснила Леону, куда отвести единорогов, и велела Русу с ранеными товарищами следовать за ней. Привела в какую-то хозяйственную пристройку, показала, где взять тюфяки, и отозвала Руса на улицу.

– Спасибо, Гелиния, – быстро заговорил он, – это…

– Мне все равно, чем ты занимаешься вне ордена, Рус, – перебила она, – можешь не объяснять. Но раз так получилось, то позже я изложу тебе свою просьбу. Я сейчас принесу бальзам для твоих… друзей, – чуть замялась с определением, – и разберусь со стражниками. Не выходите из сарая, я сама вас выведу, когда надо. – Не дожидаясь согласия, упорхнула в сторону богатого трехэтажного дома.

Вернулась буквально через статер, передала запечатанную амфору и сразу скрылась в направлении заднего двора. Вскоре оттуда донесся ее раздраженный голос:

– Господа стражники, когда это все прекратится! Я чувствительна к возмущениям Силы, они меня раздражают! Разберитесь, пожалуйста, – это слово презрительно выделила, – господин Ищущий.

Что ответил маг-стражник, бывшие бараны вместе с присоединившимся к ним Леоном не расслышали. Они тупо смотрели на погибшего друга и не верили глазам своим. Рус тоже пока не спрашивал о причинах их появления на задворках ойкумены. Не за ним, однозначно, хотя… вдруг как нагрянут лооски!

«Да ну, зачем такие сложности! Но кто их поймет, этих злобных кукол? Да нет, не до такой же степени!» – противоречивые мысли метались, спотыкались, путались.

Леон в очередной раз корил себя. «На статер оставил одного – и такое! Все! В туалет одного не пущу!» – думал и зло, и восторженно одновременно. Воочию убедился в связях друга с лоосками. Слышал о бывшем рабстве, но в глубине души не верил.

– Насмотрелись, пришли в себя, рассказывайте, – потребовал успокоившийся Рус. – Леон, последи возле двери, предупреди, когда хозяйка подойдет.

Друг молча, по-прежнему хмурясь, подошел к двери и занял позицию возле небольшого окна. Сделал вид, что ему все до лампочки, ничего не интересует.

– Чик, это действительно ты?! – первым опомнился Саргил, а следом за ним очнулись и Архип с Ермилом. Загомонили, перебивая друг друга. Обмазанные бальзамом тянулись к бывшему рабу, стараясь ущипнуть.

– Тихо вы, придурки! – разозлился Рус. – Нельзя шуметь! – Сам он громко шептал. – Я это, я! Вы как здесь оказались?!

– Но тебя же засадник… – последним заткнулся Ермил. Он до сих пор с трудом верил в реальность появления погибшего друга. О пропавшей рабской печати даже не задумался.

– Мы как? Просто оказались, за рабом-каганом пришли, – ответил наконец Архип. – А вот ты…

– Подожди, – остановил его полностью пришедший в себя Саргил. – Мы сопровождаем среднюю жрицу в Кагантополь. Кстати, ты должен ее помнить! Возница, которая нас к лесу подвозила.

– Ага, Чик, добрая такая, – встрял Ермил.

Он все разложил по полочкам. Друг убил засадника, выжил и не вернулся к лооскам. Не дурак же Чик, опять в рабство возвращаться! Разобравшись, ему сразу полегчало.

– Зовут ее Верония, – имя выделил чуть ли не любовно.

– Помню, – нахмурился Рус. Вот к кому особо не стоит возвращаться, ей и в мысли лезть не нужно. Проблема… – Продолжай, Саргил. Только быстро, по существу. Я – после, – буквально придавил взглядом открывшего рот Архипа.

– Пришли сюда Звездной дорогой, – вновь заговорил Саргил. – Дальше планировали на единорогах в Кагантополь, их там, говорят, не купишь, но попали в канун праздника. Местные лооски уговорили нашу отпраздновать. Верония отпустила нас погулять, а сама осталась в ордене. Она действительно добрая, понимает, что мы безвылазно в казармах и в пятнах.

– Вы же рекруты? – удивился Рус.

– Уже нет! – довольно ответил Архип. – Давно нет. Как тогда из леса вышли, спасибо тебе, Чик, так нас перевели в наемники. Жалованье платят, скупают, что вынесем.

– А держат все равно на базах, – остановил похвальбу Архипа Саргил. – И контракт бессрочный. Просто в метках теперь записано не «рекрут», а «разведчик», и вся разница. Ну и деньги, конечно. Тратим только в увольнительных.

– Которых не дождешься, – огорченно добавил Ермил.

– Что делали в том доме, кто напал? – Рус вернул разговор в нужное русло.

– Это все Архип. – Саргил толкнул в бок возмутившегося друга, и тот смущенно заткнулся. – Первым делом в таверну пошли. Выпили. Архипа на женщин потянуло. Ну хорошо, всех потянуло, а кто стал бегать узнавать про дом терпимости? Оказалось, что он в этом городе не предусмотрен. Варвары. Но нашелся один ловкий парень, пообещал отвести в… – припомнил точно и процитировал: – «В дом уважаемого человека, где найдется все, были бы деньги». Деньги были. Вернее, есть, – довольно покосился на кошель. – Приличный богатый дом. Усадили в беседке, налили вина и велели подождать. Две девушки, закутанные в эти… не важно, лица закрыты. Я как пригубил вино, так меня словно обухом по голове – отрава! Выбил у всех бокалы и скомандовал бежать. Не тут-то было! От ворот нас оттеснили в глубь сада и… страх навалился, а мечи из рук давай выпрыгивать. Если бы не ты, то… второй раз нас спасаешь… спасибо, Чик. Не знаю, как еще тебя благодарить.

– Спасибо… спасибо… – произнесли и смущенные Архип с Ермилом.

– Стоп! – остановил их Рус. – Как ты понял, что вино отравлено, и зачем вас травить, если потом явно не хотели убивать? Что им вообще от вас было нужно? Ничего не понимаю!

– Ума не приложу, зачем понадобились! – в сердцах воскликнул Саргил и, опомнившись, сбавил тон. – Если ограбить, то к чему такие сложности, для чего в живых оставлять? Потом, на нас метки. Не понимаю! – на несколько мгновений замолк и продолжил: – А отраву почувствовал… после тебя началось. Как спаслись в лесу, так после этого на нас твари в пятнах нападать почти перестали и… не могу объяснить. Чувствую опасность, но далеко не всегда…

– Ясно… – Рус задумался. «Ни черта не ясно! Отрава – скорее снотворное…»

Поняв, что старый товарищ не собирается рассказывать о себе, Архип не выдержал:

– А ты что молчишь? Расскажи, как спасся? Как от печати избавился?

– Значит, так, – заговорил Рус. – О себе – как-нибудь потом, а пока… Тихо! – остановил ворчание. – Вас на все праздники отпустили? Отлично. Тогда я поговорю с хозя…

– Она идет, Русчик, – перебил его Леон.

Глава 3

Гелиния отозвала Руса за дверь сарая.

– Из того двора Силой Геи несет и Силой Эоса, но стражников туда не пустили, я подслушала.

– Гелиния, я…

– Помолчи, Рус, не надо мне ничего объяснять, еще раз повторю: меня не интересует, чем ты занимаешься вне ордена.

– Очень хорошо. Этот дом твой?

– Не совсем. Отец снял его на три года и слуг прислал. Ты хочешь…

– Да. Пусть разведчики пока поживут у тебя. На время праздников. Согласна?

Девушка безразлично пожала плечами. Скорее «да», чем «нет».

– Они и сами в праздники никуда не пойдут, но ты все же проследи. Хорошо?

Вынуждена была кивнуть.

– Я буду заходить к ним, распорядись, пожалуйста, чтобы меня к ним провожали и не подслушивали.

Снова кивок, но уже удивленный. Такой напористый Рус резко контрастировал с погруженным только в учебу Русом орденским.

– Выясни, пожалуйста, точнее, постарайся выяснить, кто живет в том доме. Чем занимается, слухи, сплетни. Меня интересует все. – Рус постепенно забывал, что говорит с хозяйкой дома, у которой в гостях и которая ничем ему не обязана, а даже наоборот. А еще она надменная высокородная богачка, наверняка избалованная. – После геиналий мои друзья уйдут. Все. Я буду очень тебе признателен. Кстати, не подскажешь, зачем в принципе в Тире могут похитить троих молодых мужчин, у которых имеются метки? Я, понимаешь, не местный и совершенно не представляю.

Гелиния от неожиданного давления растерялась.

– Вообще-то я сама собиралась просить тебя кое о чем… – заговорила после затянувшейся паузы. – А похищают в основном женщин для степи. Если мужчин, то… тоже для степи. Рабы везде пригодятся, тем более умелые. А метку и снять можно, и астральные следы стереть, – говорила все уверенней. – Особенно Пронзающие – известные мастера астрала. Ты должен знать, все перерывы в библиотеке сидишь. Точно! Они же чужеземцы, родни нет.

– Но они разведчики лоосок! А те все перероют.

– Напугал! Это у вас, в центральных землях, они уважаемы, а у нас их презирают. Силу они здесь не имеют. Заметил, какие маленькие их деревца?

– Действительно… – Только сейчас Рус обратил на это внимание.

– А хоть одного ошейного раба видел? Не обращаются к ним, стараются не замечать. Да и они не сильно сюда лезут, им каганское пятно неинтересно. Только в тех наших землях, где народ хлебом и фруктами занялся, их привечают, и то вынужденно. Лооски для моего народа – никто! – Ни капли ревности к их красоте в глазах Гелинии Рус не заметил, зато гордости то ли за весь Тир, то ли за себя – предостаточно.

– Понял и полностью поддерживаю. – Брови девушки поползли наверх, мол, а как же друзья-разведчики? – Мои товарищи – рекруты, – пояснил Рус. – То есть у них согласия не спрашивали. Поняла? Теперь выкладывай свою просьбу.

Гелиния чуть не задохнулась от возмущения. Он снова показал себя главным! Быстро взяла себя в руки.

– Я еще подумаю, хорошо? – как бы передразнила Руса.

– Без проблем! – и простодушно улыбнулся. – А ты хорошо образованна. Я думал, ты своей надменностью прикрываешь глу… то есть пробелы в знаниях.

– Надменностью?! – теперь она на самом деле возмутилась. – Это так выглядит со стороны? А может, ты сам глу… не очень грамотный?!

Рус, улыбаясь, кивал в обоих случаях.

– Да о чем мне говорить с нашими курицами и цыплятами! – Она все-таки ответила. – А ты почему молчишь в школе? – ехидно перевела стрелки.

– Я занимаюсь. У меня действительно проблемы с образованием, – сказал с такой обезоруживающей простотой, что у Гелинии пропало желание унизить, а очень хотела. – Так все-таки. Ты не похожа на девицу из шатра.

– Вот что, Рус, выматывайся из моего дома! Я выполню все твои просьбы, но ко мне не подходи! – Он с серьезным видом кивнул. – До встречи в ордене!

– Да хранит тебя Гея! – ответил Рус и направился в сарай за Леоном. Пора и честь знать. Открывая дверь, все же услышал:

– Я долго жила в Альдинополе, но я верная дочь Тира, запомни это! – сказала гордым, чуть ли не торжественным тоном.

«Ага, – пронеслось в голове Руса, – а предпочитаешь зваться на гелинский манер, госпожа Гелингин. Надо же, долго жила!» – мысленно подтрунил над манерой высказывания. Можно подумать ей не шестнадцать-восемнадцать, а по крайней мере тридцатник.

Напуганные разведчики все геиналии просидели в доме Гелинии. Напуганные больше не попыткой захвата, а знаниями о живом Чике, да еще и склонном к Силе. Не приведите боги, узнают лооски! Но как сохранить эти знания в тайне от лучших менталов? Со страхом ждали конца праздников и все больше склонялись к мысли бежать. Будь что будет!

Слуги с ними не разговаривали, не заходила и хозяйка. Зато каждый день заскакивал странный, будто сам не свой, Чик. Рассказывал о продвижении «следствия», отмалчивался об их дальнейшей судьбе, успокаивал и убегал. О себе – ни гугу. На третий день дал грамотному Саргилу прочитать записку хозяйки. Как и обещала, с Русом она не встречалась, пергамент передала через слугу.

Формальный хозяин того дома – состоятельный купец, имеющий обширные связи со многими степными родами, но фактически (по слухам) дом принадлежал «ночным волкам», то есть, по-нашему, организованной преступной группировке. Дом действительно использовался для незаконных развлечений богатых городских бездельников. Наркотики, женщины, азартные игры. Не брезговали беспошлинной работорговлей. Все. Никакой суеты среди стражи по поводу инцидента накануне праздника не наблюдалось, их так и не пустили во двор, а ворваться силой не решились. Но «ночники» наверняка ищут убийц мага-Пронзающего и пятерых воинов.

«Нормально, – порадовался Чик. – У них тот маг стопудово не единственный, хорошо, что я сдул астральные следы! Но не надо расслабляться, и обычных стукачков у «мафии» хватает».

К изучению структур ученики приступили через месяц после начала обучения, который потратили на освоение магического транса. Рус, как ни странно, этот месяц не скучал. Открыл для себя много моментов, упущенных Андреем. Если входить согласно правилам Силы Геи, то можно многое в себе исправить, подлечить не хуже, чем Текущим. Усталость, мелкие повреждения, несильные яды, то же самое похмелье и много чего еще. И лоосские нити он бы вытащил, как показалось после освоения, легче. Хотя… в душу маги старались не забираться. Лооски – исключение.

Структуры долго не давались. Объясняли в понятиях потока, а для него Сила – нити. Плотные, практически каменные, с трудом поддающиеся воздействию. Для взаимодействия Силы с материей, в нужном магу плане, Силу необходимо структурировать. Определенным образом искривить, изменить течение, зациклить и так далее. При этом надо всегда держать в уме итоговый результат. Далеко не «все, что пожелаешь», а вполне конкретный набор. «Каменные кубы», выпячивание – проваливание земли, «пыльная стена» (как единое целое) и далее по убывающей. Чем «мельче» результат, тем сложнее структура. Это еще Андрей объяснял. Для Текущих «ледяные иглы» – почти верх сложности, а «ледяное копье» – ученический уровень. Для Хранящих, соответственно, «куб» или «дубина» против очень сложных «песчаных ос».

Созданием новых и улучшением старых структур занимались магистры в центральных орденах, и далеко не все. Из «чистой» Силы, казалось им, выжато практически все, теперь в основном исследовали сочетания с астрологией и алхимией. Перспективное направление. Хранящие дополнительно занимались поиском остатков «старых рас», которые сгинули в Войне богов, на предмет амулетов, записей и других любопытных вещичек, включая драгоценности. И все ордены в той или иной мере изучали пятна.

Русу плохо давался мысленный перевод потока на нити. Наставники не разъясняли логику. Давали готовые схемы структур, объясняли на пальцах и ждали результата. В небогатой библиотеке тоже ничего не нашел. Пришлось самому. Первый «куб» создался неожиданно и совсем не в том месте, на которое смотрел. Кстати, видеть окружающий мир одновременно с трансом, а, забегая вперед, и с астралом, научился практически вместе с «правильным» погружением. Очень помогли те самоубийственные опыты на вилле.

В тысячный раз скручивая и сгибая нити, представляя висящий над специальной площадкой «каменный куб» и переводя потоковые изгибы на «узелки» нитей, Рус ругался. Разумеется, мысленно.

«…Что за тупое занятие! Ни фига не понятно! Силы, искривление, накопление… пусть типа энергию надо переправить из пункта А в пункт Б. Ни фи-га… – Часы бесполезной работы который день подряд выводили из себя. – Да почему они, в натуре, человеческих расчетов не дают! Тупо делай – и все! Суки! На кран бы этот долбаный куб подвесить и отпустить! Хотя бы так…» – достаточно быстро и ловко сплел стрелу, остов, противовес, двигатель (схематично закольцевав пару нитей), трос. Представил висящий на нем «куб» и с мысленным звуком «чик» «перерезал трос». Вздрогнул и глупо открыл рот. Хотел пошутить со злости, а… Раскрошив деревянную скамейку, на край полигона (внутри орденского дворика) упал «каменный куб» идеальной формы. Каким образом неосязаемая Сила превратилась в очень даже увесистую материю, старался не задумываться. Привык. Тем более она через полстатера перейдет обратно в Силу. Сразу понял: надо не мудрить, а делать, что понимаешь.

Чуть позже сравнил собственную структуру с «потоковой». Удивительно, очень похоже! Как раньше не догадался? Дальше пошло несравнимо легче, в том числе и освоение астрала, где сильно помог простенький совет Андрея, брошенный наобум в его типичной легкомысленной манере: «Прищуриваешься не наружу, а дальше, вглубь транса».

Астрал для каждого свой и одновременно общий. Из этого необычного «расслоения реальности» прекрасно видны «астральные тела» всех живых существ, по-особому представляется обычная реальность, с которой легко снять «координаты» – набор символов, напоминающих арабскую вязь. Ее можно записать и передать другому магу. Стоит представить эту «запись» одновременно со структурой Звездной тропы, и она откроется точно в место. Или напитать Силой амулет той же самой «тропы», представив координаты.

Теперь о следах. Их оставляют астральные тела. При движении человека за ним «тянется» своеобразная линия, в общих чертах сохраняющая свойства «астрального тела». Специальными структурами их можно стереть, а Андрей и, как оказалось и Рус тоже могут «сдувать» следы и менять их свойства, переставляя «ниточки», из которых и состоит астральный след. Сами астральные тела изменениям не поддавались, по крайней мере, ученикам.

Кроме координат для Звездных троп и дорог (которые проходят только через Врата), астрал используют для связи. Правда, связь через астрал без применения особых амулетов – дело проблематичное. Мало того что он для каждого свой, так надо еще «достучаться» до чужого астрального тела и добиться, чтобы и второй маг вышел в астрал, не разрывая связи. Сил уходило много. Легче через амулеты с очень сложной структурой, обработанные специальными алхимическими средствами на Силе Пронзающих. Стоили дорого, поэтому и не сильно распространялись.

А еще существовали специальные личные астральные «колодцы Силы», куда маги не ниже бакалавра (далеко не все!) могли заранее «сбрасывать» Силу с последующим очень быстрым и легким изъятием в любой удобный момент. Русу до собственных колодцев еще расти и расти.

На геиналиях одна Грация отрывалась за всех компаньонов. Изредка к ней присоединялся Андрей, а Рус с Леоном пропустили этот праздник жизни. Веселые карнавалы, красочные иллюминации, представления артистов, скачки на единорогах (бывшие кочевники устраивали их по любому поводу), торжественная многочасовая мистерия прошли мимо них. Некогда. Обретение ново-старых друзей сломало планы на веселье. Раз спас, будь добр – защити. Раз тогда взыграла тревога в ответ на угрозу чужим людям, то, значит, они совсем не чужие. До сих пор со стыдом вспоминал свои мысли об убийстве товарищей. Может, чувство беспокойства – ответ на тот стыд? Как бы то ни было, теперь он ответствен за друзей и, чего скрывать, переживал и за собственную безопасность.

Главная проблема – лоосская метка. Любую другую снять проще – эта, по сведениям Андрея (он перерыл всю местную библиотеку Текущих, которая не закрывалась на геиналии), как и многие другие структуры лоосок, приплетается к душе. Можно снять часть метки, оставив глубокие части структуры. Работать не будет, но возникнет подверженность к эманациям Древа и общая эмоциональная неустойчивость. Для рабов это вполне терпимо, но не для друзей.

Рус, испытав на себе тупое «выдирание» нитей, все равно хотел снять метки именно так. С поправками на собственный опыт надеялся, что получится удачней. Снимать придется одним из персонажей. Если та же жрица забеспокоится и посмотрит на метки через астрал, то запомнит рядом с ними совершенно другое астральное тело. Потом, когда метки пропадут, ищите на здоровье! Кстати, астральные тела бывших рекрутов со снятием меток тоже изменятся. Не помогут и слепки, но вряд ли их снимали с простых разведчиков.

Саргила, Архипа и Ермила подняли среди ночи. Слуга лаконично приказал: «Собирайтесь, вас ждет на улице друг». Оделись быстрее, чем в учебном десятке. Даже Ермил понял – побег.

Рус молча отвел их в темный закоулок, где стояли четыре оседланных единорога. На вопросы не отвечал, и скоро Саргил строго цыкнул на обижающегося Ермила. «Так надо!» – дошло до здоровяка.

Скакуны оказались удивительно смирными. Спокойно дали на себя забраться и плавно потрусили за черным вожаком. С полчетверти ехали по извилистым, замусоренным после городских гуляний улочкам и спешились в закрытом дворе неприметного бедного дома. Рус лично закрыл ворота и жестом приказал проследовать в дом с закрытыми ставнями. Друзья нерешительно зашли в освещенную тусклым светильником комнату. Посередине стояли стулья и стол, на котором было три бокала с вином. Рус знаком показал выпить. Разведчики помешкали и одним махом выпили до дна. Плавно сели и уснули.

Веронию разбудил поисковый амулет. Недовольно стряхнула легкое похмелье и, не вставая с кровати, нащупала деревяшку. Позволила себе расслабиться на праздники. А какой горячий тиренец повстречался! Придворный самого князя. Приятно вспомнить. Сегодня ночевала в ордене – с утра в дорогу.

«Неужели все же мои разведчики подрались и один ранен? – мелькнуло в голове. – Не должны. Я четкую установку давала – только доступные женщины».

Решила потешить ребят. Когда еще у них выдастся такая длительная увольнительная! Жрица на самом деле была доброй и спокойной настолько, насколько это возможно для лооски.

«Что?!»

Одна метка дрожала, становясь то тусклее, то ярче. Она и послала «тревожный вызов». Две другие спокойно… спали. Вдруг, ярко мигнув, метка погасла, и сразу за ней задрожала «спящая».

Верония буквально влетела в астрал и двинулась по нитям меток. Пока добиралась, пропала вторая. Наконец увидела полную астральную картинку места, где мигала уже третья метка. «Ермил!» – всплыло в памяти.

Картина открывалась безрадостная. Два астральных тела колыхались, меняя рисунок, от третьего тела отделялись струи[2] метки, и отделялись они под воздействием… лооски?! Точно! Четкие линии посвящения Пресветлой исключали ошибку.

«Что ты делаешь!» – заорала она в полный голос, что совершенно бесполезно в беззвучном астрале. Последняя метка отделилась от астрального тела. Взвыв от злости, поднялась «выше», стараясь запомнить место в незнакомом городе, и вывалилась из астрала.

– Сестры, тревога!!! – завопила как можно громче. Заканчивалась последняя ночная четверть.

Рус перетащил спящие тела друзей на единорогов, надежно привязал уже бывших разведчиков к животным, сел на Воронка и повел караван в сторону близкого «Закатного ветерка». Следы сдувал в противоположную сторону. В каждом из друзей сидел Дух жизни с настоятельной просьбой держать их спящими. Недалеко от городских ворот, в неприметной улочке встретил Леона на единороге, лег поперек седла, и компаньон укрыл всех четырех навьюченных скакунов парусинами. Теперь Леон возглавил колонну и выехал в сторону ворот.

– Быстрее, дарки тебя раздери, – громко шептали стражники, открывая ворота. Они неслабо запросили за этот ранний выезд. «Контрабанда? Рабы? Побойтесь Эола!» – уверял их Леон накануне, уплачивая мзду. Сделали вид, что поверили. Купец торопится. Всего на полчетверти раньше открыть, подумаешь!

Створки закрылись, чуть не прищемив хвост последнему единорогу, и колонна резко прибавила ходу.

Отыскать в праздники пустой дом с глухим двором в бедняцком районе Погонщиков хоть и с трудом, но удалось. Обдумал персонаж и решил стать Орифией, нимфоманкой-таможенницей. Он с ней спал «в здравом уме», и ее образ хорошо запомнился. Потому и молчал. Не хотел говорить манерно или, не дай бог, женским голосом! Не проверял и не желал пробовать. Зато пусть теперь лооски поломают головы и тот притон потрясут. Следы разведчиков из дома Гелинии вывел туда.

Рус пулей влетел в свою спальню, переоделся и выскочил обратно. На занятия в орден Хранящих опаздывать категорически не рекомендуется. Ребята проспят до его возвращения, а там… «Боже, не допусти их смерти!» – неожиданно для себя взмолился вполне по-земному. Никогда не был верующим, а тут…

Сегодня Леон остался на вилле. Дошло до серьезного дела, и все детские обещалки слетели сами собой. От Русчика поступил четкий приказ: «Охранять сон товарищей, остаться за старшего в доме, где спят беглецы, которых ищет могущественный орден», – и Леон приступил к исполнению со всей присущей ему основательностью.

В ордене Рус с Гелинией впервые поприветствовали друг друга. На обеденном отдыхе девушка позвала однокурсника перекусить в «Величайшей Гее». Они и раньше там питались, но отдельно и будто не замечая друг друга. Рус с Леоном, она с охранниками.

– Помогли тебе изыскания моей охраны? – безразлично спросила она.

– Благодарю тебя, несравненнейшая! – У Руса, несмотря на бессонную ночь и усталость после тяжелой работы, было прекрасное настроение. В школе разговоры исключительно о празднике, ни слова о ночном происшествии не услышал. Это радовало. – Помогли. Требуй что хочешь, красавица.

– Я тебя не на встречу позвала! – вспылила девушка. – И ты совершенно не умеешь говорить комплименты, бастард!

– О! Чувствую, все-таки на встречу. Твоя служба безопасности и на меня грязь… нет, грязючку, песочек откопала. Передай ей мою благодатность.

– Да… да… как ты смеешь! – впрочем, не прокричала, а сказала больше растерянно. Очень надеялась оскорбить Руса заявлением о бастарде. В отместку за плоские комплименты и вообще за все. Любимая дочь могущественного вождя не привыкла бывать на вторых ролях.

– Да ладно тебе, Гелиния, забудь. То есть нижайше прошу прощения у твоей милости. Нет, серьезно, спасибо. Я тебе должен и готов отдать долг. – На языке вертелась куча острот и подколок. Проглотил, дабы не усугублять.

Девушка еще долго со злостью ковырялась в блюде. Рус ел.

– Хорошо. Я принимаю твои извинения. Мы же товарищи по учебе, – сказала ровным тоном.

Рус церемонно склонил голову, прижав руку к сердцу. Так в Горгоне приветствовали друг друга археи на официальных встречах. Неожиданно девушка повторила жест. Еле сдержал смех. Движения выглядели, на его взгляд, потешно, ведь приветствующие сидели за столом, а не стояли, как положено.

– У меня к тебе небольшая просьба. Понимаешь, мой род входит в клан Шахнидов… – посмотрела на реакцию Руса. Тот слушал как ни в чем не бывало. – Это правящий клан. Асман Второй, наш князь – мой дальний родственник. Точнее, я его родственница, – снова прервалась. Рус, видя, что она ждет реакции, важно кивнул. Сжимал зубы, чтобы не сморозить очередную глупость. Душа пела.

– Я совсем не княжеского рода, но все же. Обычай требует, чтобы я ему представилась. Он ждет. Долго ждет. Понимаешь?

Рус снова серьезно кивнул, но ни черта не понимал.

– Отец на него почему-то зол, а с братьями я не пойду, – выдавила, будто имела в виду: «Чтоб они сдохли!» – Ты согласен?

– Э-э-э, – промычал скорее положительно. Кивком не отделаться.

– Ах да! Ты совсем не знаешь обычаев, – сказала без укора. – Мне в моем возрасте, да еще и незамужней, неприлично предстать перед старшим в роде без сопровождения родственников мужского пола.

– Но я же!.. – Смех пропал. «Я-то каким макаром? Совсем не родственник! Попал…»

– Это старый обычай, – перебила она возмущение Руса. – Мы люди современные (обалдевший Рус и мысленно не пошутил на тему «современности»), поэтому понимаем, что родственники мужского пола могут отсутствовать, а представиться надо. Подойдет любой мужчина достаточно знатного рода. Ты учишься в ордене, значит, достаточно знатен. Согласен?

– Э-э-э, – не ожидав от себя козлиного блеяния, Рус мысленно ругнулся и произнес: – Согласен! Конечно, какой разговор! Когда, форма одежды, что делать конкретно?

– Идти рядом с важным видом и кланяться тем, кому буду кланяться я. Можешь молчать. Даже лучше молчи. Оденься так, как одеваются у тебя на родине на важные события, но не на праздники. Когда… зависит от князя. Сегодня пошлю ему гонца.

– Оружие?

– Во дворце придется сдать, не орден.

В ордене Хранящих оружие не запрещалось. Ученикам и в этом дали послабление из-за отсутствия «ответственного хранения» и потому, что жили вне школы. Магистр уже вызывал Руса по поводу клинков с бивнями ягодника и обломился. Хотел вложить в них недавно поступившие разработки, но Рус таскал уже простые мечи. Объяснил, что, мол, не хочется привлекать грабителей, а дорогие отдал на хранение и невозможно забрать их в течение года. Первая часть – правда. Сначала альганские клинки нужны были для образа, а после… не нужно лишнее внимание и проблемы, подобные сегодняшней. А ну как Духам не понравятся Знаки? Они затруднялись ответить, и Рус не хотел рисковать. Тирендору пришлось поверить. Удовлетворился клинками с рукоятями из «обычной» кости. Он до сих пор чувствовал неудобство за ошибку одного наблюдателя и возникшую вслед за этим его маленькую тайну от остального ордена.

Месяца три назад вернувшийся из Кагантополя наблюдатель с возбужденным видом доложил магистру:

– Господин Отиг, я видел его в городишке, у него не было склонности к Силе! Друзья были и баба с ними. Один молодой – Текущий, а он – без Силы! Я двадцать лет служу наблюдателем, Силу без малейшего транса вижу!

Вечером в кабинете Тирендора на очной ставке Рус согласился. Таки да, это он был в Кагантополе, но и тогда, разумеется, был склонным к Силе. Наблюдатель с пеной у рта доказывал обратное. Рус в конце концов взбесился и попросил подождать с десяток статеров. Подождали. Какого же было их удивление, когда Рус вернулся… без склонности к Силе! Только войдя в достаточно глубокий транс, и магистр, и наблюдатель заметили в Русе отголоски Силы Геи.

– Как? – спросили одновременно.

Рус положил на стол кожаный мешочек. Склонность к Силе сразу стала видна «невооруженным глазом».

– Во Флакии у контрабандистов купил, – пояснял он, пока магистр вытаскивал из мешочка голубой бриллиант. – Они же и привязали к моему астральному телу.

Маги внимательно вглядывались в кристалл.

– Это оскорбление, господин наблюдатель… – протянул Рус с вызовом.

– Он извинится! – перебил его магистр, повернулся к подчиненному и сказал нажимом: – Правда?!

Извинился. Рус гордо принял извинения. Наблюдатель удалился, и начались изнурительные испытания. Через два дня Отиг пришел к выводу, что данное изделие принадлежало гноллам, только варвары-контрабандисты свежей шлифовкой его «омолодили», дабы не привлекать внимания тех же Хранящих. И правильно сделали! Из них бы душу вынули! Хвала богине, амулет не потерял свойств. Рус подробно описал, где, у кого, когда и за сколько. А для того взял, чтобы не приставали с предложениями учиться и как сюрприз для магов. Помог убежать от «степных волков». Их маг Силу пожалел, рассчитывал на «несклонного».

– Идиоты! – воскликнул магистр. – Продешевили! Такие мерзавцы всю науку портят! Ну где откопали, где! – возвел руки к небу. – Помоги, Величайшая!

Богиня не ответила.

Две недели назад Грация пожертвовала подарок на благое дело.

– Он мне не скоро понадобится, – произнесла, многозначительно косясь на Андрея, который в это время внимательно изучал потолок.

Освоив первую структуру, «куб», Рус случайно встретил в ордене разведчика из Кагантополя и заволновался. Хорошо, от одного «отобьется», а если остальные один за другим узнавать станут? Откуда склонность к Силе? Мысль завертелась со скоростью пропеллера. Раньше они с Андреем на волне успеха от обретения «склонности» этот момент упустили.

«Кран» из земных представлений вполне удался. А что, если… после мучительных раздумий озарило: «Да я же могу просто вытолкнуть из себя нити Силы Земли!» – но быстро отрезвился: «И как я это объясню?

Кран… кран… – Пару дней размышлений – и осенило. – Обтекатель! Как на машины ставят, на ракеты. Поток или нити Силы будут обтекать меня!» Сразу наклепал схему. Изобразил из нитей что-то наподобие заостренного колпака, внутри замкнул пару нитей (типа аккумулятора). Наверное, заработает, чай, не хуже «крана». Перевел, как смог, на структуру «для потока» и…

«Амулет! Нужен амулет с этой структурой и желательно неактивный». Он уже знал, что незначительную активность слабых артефактов можно спрятать за «циклическими» структурами. Как в том коробе, где хранились ледышки с «сонным туманом». Без амулета не объяснишь «выключение склонности», а на самом деле он намеревался тупо выталкивать из себя нити Силы. Сознательного доверия к своему «шедевру» не испытывал, но в глубине души, сам того не замечая, очень надеялся и, главное, верил.

Пришлось подключать Андрея. Он, походив на занятия, убедился в их низком уровне и завязал. Посещал только довольно богатую библиотеку и алхимическую лабораторию. Осенью планировал сдать экзамены на последнюю ученическую ступень. Это немногим меньше подмастерья.

– Вот, Андрюша, набросал структуру типа «отторжения» потока Силы от тела, – сказал, показывая пергамент.

– Чушь! – едва взглянув, заявил друг. – Ни на что не похоже! К тому же это для Силы Хранящих. Какой ерундой ты забиваешь голову! Лучше просто учись. Смотри на меня и завидуй.

– Чушь, – согласился Чик. – Я буду просто выталкивать из себя Силу, а это отмазка. Недавно встретил разведчика из Кагантополя. А ну как он меня узнает? Тогда я не был склонным к Силе. Ты уж постарайся, склепай амулетик у себя в ордене. Ты в алхимии дока, и доступ есть, – подколол, но друг понял, не обиделся.

– А ты прав… Хорошо. А что, интересная задачка. Структура простенькая, – сразу принялся рассуждать, внимательно вглядываясь в пергамент. – Цикличность почти есть… чуть добавить – и неактивным станет… для Силы Гидроса немного плавнее противотоки… Подожди, я структуру привязки к астральному телу не освоил, а без нее не заработает, амулет личный.

– Да забудь! Не надо привязывать, я говорю – сам буду Силу выталкивать, а это обманка! Просто чтобы похожа была…

– Ну да, я увлекся. Но для такой ненадежной структуры нужен качественный кристалл. Желательно алмаз, и немаленький. Другой камень может не удержать.

– Ха! Кажется, я твоей будущей невесте кое-что дарил… – Андрей на упоминание о «невесте» оставался невозмутимым. – Попрошу. Тот бриллиант подойдет?

– Вполне. Очень даже подойдет. Удивляюсь, почему из него раньше амулет не сделали.

Взялся по-студенчески нагло, наплевав на любительский «перевод» Силы Земли в Силу Гидроса, который удается далеко не всем магистрам. «Все равно обманка, – легко успокоил себя, – главное, удержалась бы в кристалле». За два вечера корпения в алхимической лаборатории добился-таки удержания.

Рус, забирая у компаньона амулет, замешкался, невольно думая: «Привязка», – и не заметил, как Дух слияния с астралом мгновенно «слил» астральное тело Андрея со структурой артефакта и у того пропала склонность к Силе. Взял бриллиант – и Дух связал амулет и его астральное тело.

– Ух ты! – воскликнул Андрей. – Неужели работает?!

– Да не, это я Силу сам оттолкнул. – Рус как раз об этом подумал. – Но больно легко получилось. Ну-ка, – мгновенный легкий транс, и Сила вернулась. – Во, снова появилась!

Он так и не уловил, как Дух, исполняя желания «большого друга», соединял и разрывал связь с вновь созданным артефактом.

– Вижу, – грустно пропел студент. – Если честно, я втайне надеялся…

– Да не переживай, друг! Все равно структуру привязки не знаем. Извини, не владеем, – поправился на возмущение Андрея. Он узнал множество структур, оставалось только осваивать.

На следующий день алмазом завладел Леон и носил при себе до момента очной ставки в кабинете Тирендора.

Магистр Отиг, помучив Руса, помучившись сам, пытаясь разобраться в древнем артефакте… вернул его ученику со словами: «Не носи его больше, храни как драгоценность».

Он отдавал себе отчет, что не знаток древностей. В головном ордене изучат артефакт гораздо тщательней, но штаты! Несколько наставников давно висели на волоске из-за недокомплекта учеников, и если и этого лишиться… Магистр не питал иллюзий, ученика забрали бы вместе с амулетом, потому как к его астральному телу привязан. Никто из ученых не решиться лезть структурами в древность, тщательно не обдумав. Это контрабандистам плевать, чтоб их дарки порвали!

Во время испытаний Рус тщательно следил за собой и вовремя «выпихивал» из себя Силу. Если бы следил не так внимательно, то заметил бы… да что об этом говорить! Не случилось прорыва в науке.

Спустя неделю, пребывая в задумчивости, отдал алмаз Грации, снова не обратив внимания на быструю привязку амулета уже к ней.

Дух и не хотел ничего объяснять. Он не сильно разбирался в межчеловеческих отношениях. Решил так «большой друг» – почему бы не услужить? А на Руса словно отупение нашло. Так привык к Духам, что забывал об их возможностях. Точнее, в данный момент не считал проблему привязки важной, а то бы непременно вспомнил о том, как обманывал амулет Боргула.

Магистр приказал наблюдателю: «Забыть об амулете, иначе…» – и остальных, кто видел Руса в Кагантополе, лично предупредил: «Не обращать внимания, тайное исследование. Разглашение чревато…»

Глава 4

Притон в доме купца Стримира разогнали. Гостей, сыновей влиятельных отцов, после допроса отпустили, служащих арестовали. Стража старательно отводила глаза от задержанных, всем видом говоря: «Мы ни при чем». Прямое распоряжение князя в ответ на бурное возмущение лоосок, которые принимали непосредственное участие в задержаниях, обысках и допросах. Всегда улыбчивые и вежливые, в этот раз как с цепи сорвались.

Пропали разведчики. Астральные следы показывали их долгое пребывание в нелегальном доме терпимости. В саду нашли кровь, часть которой оказалась с остатками Силы Лоос. К сожалению, поиск по крови припозднился, но сохранились остатки возмущений Сил Пронзающих и Хранящих. После допросов стало ясно, что трое разведчиков ордена Родящих действительно заходили во двор дома. Их попытались усыпить, но они заподозрили неладное и побежали в сад. Что там в действительности произошло, никто из задержанных толком не знал, но разведчикам удалось убежать, убив мага-Пронзающего и пятерых «сотрудников» дома. Откуда взялась Сила Хранящих – неизвестно. Лооски проводили «допросы с пристрастием», исследовали память. В дом разведчики не заходили. Но астральные следы, тающие буквально на глазах, говорили об обратном! Впору засомневаться в методах допроса или в самих следах. Зато раскрыли целую сеть оборота наркотиков, включая «носителей Силы», незаконную работорговлю и много чего по мелочи. Жрицы передали сведения Главному Следящему и внешне успокоились. Следящий сердечно поблагодарил и… положил пергамент в стол.

«Сучки, – подумал, спрятав сияющую улыбку, когда они вышли. – Все связи заново налаживать! Кое-кого придется ликвидировать. Не приведи Эол, заговорят! Когда эта «ночная братия» разберется с Хранящим? Еще и от него неприятностей ждать. Только и умеют словами бросаться…» – ему платили большие деньги и уверяли, что все будет тише воды.

Все были довольны, пока неизвестный Хранящий не убил «серьезного» мага и пятерых «ночных волков». Теперь лооски ищут тех разведчиков, на которых позарились «волки». Дело поломали, до самого князя добрались. Зачем-то перерыли половину района Погонщиков. Неужели действительно у них разведчиков увели? Снова вылезает Хранящий, будь он неладен, но за пощечину лооскам – огромная благодарность. Следящему шепнули: характер ран на телах «ночных волков» говорил однозначно – убивал один. Учитывая убийство мага, это мог совершить только воин-маг.

Больше всего в этой тягостной истории Веронию поразило поведение неизвестной жрицы Лоос. Зачем? Кому это нужно?

У Родящих интриговали всегда. В последнее время переборщили с этим делом, и богиня не выдержала, возмутилась. Теперь разброд во всех орденах, особенно в родном, Месхитинском. Но использовать в интригах простых разведчиков? Это немыслимо. Тем более после явления Пресветлой.

Кто эта сумасшедшая, чего хочет? Куда сгинула вместе с разведчиками без меток? Проверили половину трущоб, подошли к стене. Следы вели дальше, за пределы города, пока не пропали. Еще одна загадка. С тяжелым сердцем Верония брала амулет астральной связи. В первую очередь виновата она, средняя жрица, отправленная на простейшее задание.

Викария, слушая доклад, сначала обомлела, потом похолодела, а потом взбесилась. Верония выслушала в свой адрес все. Редкие мужчины-военные обладали таким запасом ругательств.

– Договаривайся с кем хочешь и как хочешь, но без кагана можешь не возвращаться! – с этими словами прервала связь.

Успокоившись, подумала не оригинальней Веронии: кто и зачем. Сумасшедшая лооска? Нонсенс. Мастера-менталы априори не являются сумасшедшими. Но все же. Все когда-то случается впервые. А если отбросить карьерную интригу, то… личные отношении? Деньги? Политика? Сразу запросила все сведения о пропавших разведчиках.

Все трое оказались бывшими рекрутами из непримечательных месхитинских селений, прошедшими пятно. Дружны между собой. Странно. Не то странно, что вместе – бывшие рекруты, выжившие в лесу, обычно держатся друг друга, а то удивительно, что трое из одной пятерки выжили в пятне и учились в одном учебном десятке у Трифона. Молодец, хорошо готовит. Кто еще вместе с ними учился? Личный раб Верховной…

Викария сглотнула и вытерла внезапно вспотевший лоб. Заставила себя читать дальше. Он с ними входил в пятно и вышел бы, если бы не засадник на самой границе. Тогда получается, могли бы четверо из одной пятерки выйти. Такого не знала история.

Вспомнила, как распорядилась узнать о судьбе раба Верховной, вспомнила доклад своей доверенной жрицы при Кафарском пятне: «Раб мертв, тропа готовилась». А узнать приказала сразу, как только услышала слова о его гибели от самой Флорины. Тогда чуть ума не сошла от страха во время приема, вот и решала перепроверить. Назло Флорине и с надеждой на «вдруг». «Вдруг» не случилось. А теперь? Может, все-таки «вдруг»? Какая связь между предположительно рабом Верховной и неизвестной жрицей? Хватит! Вопросы не ее уровня. Быстрей бы разрешилось это идиотское противостояние между Томилой и Флориной! Победившей и доложит о подозрениях. А если это тонкая игра самой Верховной? Доложит. По-военному прямолинейно. Все, надо работать.

А сердце, несмотря на уверения, ныло в тревожном предчувствии.

Разведчиков Рус будил по одному. Каждый спал в отдельной комнате. Заходил, отправлял Духа жизни в любимое им расслоение и выходил, запирая дверь. В комнате лежала веревка, к потолку крепилось место, куда можно прицепить петлю. Ни намека на колюще-режущее.

Проснувшись, вешались все. Дольше всех раздумывал Ермил, и то потому, что обломал крюк для лампы и думал, как привязать веревку к обломку.

Быстро вбегали Леон, Андрей и Рус, резали петлю, клали тело на пол, и Рус Духом жизни подравнивал токи. Давал пощечину и выслушивал всякую ересь, переходящую в слезы. Сутки повешенного не беспокоили, и после второй ночи все возвращались к нормальной жизни, втихаря продолжая корить себя за глупость. Один Ермил ругал себя вслух. Заслушаешься!

Вопрос «Что делать?» нарисовался аршинными буквами. Леон не мудрил, а предложил конкретно:

– Давайте, парни, я вас в воинском искусстве натаскаю. Станете воинами лучше Русчика! – Парни уже знали, что Русчик и Рус – это тот же самый Чик. Русчик – исключительно для Леона, Чик – для остальных друзей, Рус – для прочих. Не путались. Задвинули мысли о дальнейшей судьбе на задний план и приступили к занятиям, к которым иногда присоединялся Андрей, если не использовал структуры. Кстати, уделал бывших разведчиков, чем неимоверно загордился.

– Конечно! – обиделся сильный Ермил. – Нас на зверей тренировали.

Архип и Саргил восприняли поражение от худого ровесника спокойно. Андрея уже не назовешь сутулым и нескладным. Расправил плечи, выпрямился и стал гораздо ловчее и уверенней в движениях. В отношении скорости приближался к настоящим воинам-магам, и это без эликсиров. Оружие оставил прежнее – узкий прямой меч. Влюбился в него. Особенно в экземпляр, подаренный Чиком, который назвал Утренняя Роса. На вопрос почему, многозначительно пожимал плечами.

Через день после разговора Гелиния сообщила Русу, когда.

– Третий день второй декады этого месяца[3], во время малого приема. Это через восемь дней, приготовь одежду.

– Помоюсь и побреюсь, моя госпожа, – ответил Рус с важным поклоном.

Гелиния фыркнула и отвернулась. Раздражал ее этот наглый бастард. Кажется.

Второй день по городу гремели слухи о разгоне подпольного дома терпимости, о прокатившихся арестах, но Гелиния давила в себе любопытство, ни о чем не спрашивала «противного бастарда». А ведь он виновник этой огромной сумятицы.

Еще через два дня Рус по привычной дороге возвращался домой в пока еще непривычном одиночестве. Вдруг на дорогу выскочил заплаканный мальчишка в лохмотьях и запричитал:

– Дяденька, дяденька, спасите сестру! На нее напали! Какие-то глиноты![4] Убьют, как есть убьют!

– Веди, пацан, поменьше разговоров! – и порысил за сорвавшимся на бег мальчишкой.

В глухом закоулке в сумерках заходящего солнца мерзкие подонки напали на честную девушку. Она лежала и визжала, дергалась, пытаясь вырваться. Двое парней с нахальными улыбками держали руки, двое других с плотоядными взорами – ноги, а пятый, глумясь, водил ножиком по разорванной тунике.

– Остановитесь, любимцы Тартара! – раздался зычный голос спешившегося героя. Малец не стал мешать спасать сестру, ушел, оставив подвиги другим. Не нужна ему чужая слава, это был правильно воспитанный мальчик.

– Ха-ха-ха! А что ты сделаешь, козлиный выкидыш? Ты своими ножичками махать-то умеешь? – с наглой ухмылкой сказал главарь, отстав от девушки. Отпустили ее и остальные мерзкие глиноты. Она на радостях, мысленно благодаря спасителя, тихо поползла в сторонку.

– Да я вас, отродья Тартара! – воскликнул герой и смело пошел на пятерку бандитов, на ходу вытаскивая сверкающие парные мечи.

У глинотов, откуда ни возьмись, появились мечи и сабли. Герой, обдумывая рисунок боя, на два удара горячего сердца замедлил шаг и с криком: «А-а-а, дарки!!!» – бросился на распоясавшихся подонков. Храбрый воин и мечи держал умело. Один над головой, второй, выставив вперед. Так написано в лучших учебниках по фехтованию «близнецами».

Силы схлестнулись. Долго одна не могла одолеть другую. Для героя это был неравный бой, но он дрался, как лев. А для тьмы мерзавцев и одинокий герой – крепкий орешек, если он настоящий. Нападали со всех сторон, а он умело защищался. Пропускал удары, измазался в крови, а все не сдавался! И мерзким глинотам досталось, их тоже покрыли ранения, и вот-вот должна была победить справедливость. Скорее, о боги! Боги услышали.

Вот один подонок свалился и быстро пополз от героя, вот главарь схватился за темя и взвыл, аки раненый коршун, а кровь ему взор застилала. Дух подлый, вонючий и мерзкий сломался о Дух справедливый! А рев главаря был услышан душонками трусов поганых. Глиноты, воя от страха, ринулись в стороны быстро. Вот их бы добить неотлучно! Но кончились силы героя, устало он встал на колено. И не было сил воскликнуть, светлых богов восхваляя, и сил не осталось окликнуть спасенную чистую деву. Судьба такова у героев, что только в поэмах красива, а в жизни невесты уходят, и та незаметно укрылась.

Долго, шатаясь, брел герой по проулку, зовя глупого единорога. Не геройской породы оказался зверь. Только перед освещенной улицей, а за время битвы успело стемнеть, к рыцарю подошел его черный скакун. Нагнул голову, извиняясь, и великодушный герой простил скотину. Вскочил в седло – и был таков. Умчался быстрее ветра и никому не расскажет о подвиге скромный герой!

Так выглядела небольшая заварушка глазами пьяного местного жителя с творческими наклонностями, и сама собой местами стала складываться поэма. Или ода, или песня. Он еще не до конца разобрался, а точнее, не протрезвел. А кроме него, случайного наблюдателя, присутствовали и неслучайные.

«На меня вышли, – рассуждал Рус. – Скорее всего, слуги Гелинии сболтнули лишнего. Нет, знали бы о разведчиках лоосок в ее доме, действовали бы гораздо серьезней. Точно не знали и устроили тупую проверку Хранящего, бывавшего в доме рядом с притоном. Надеюсь, я их успокоил. Я не тот Хранящий, который показал кузькину мать местным крутым».

Кроме пятерых бандюганов, косящих под глинотов, он из астрала заметил двоих следящих за схваткой, у одного из которых был маленький Знак. Предположительно наконечник стрелы.

«Надо изучить боевые Знаки на предмет их вида из астрала, – напомнил себе. – Ведь давно хотел. На всякий случай держали под прицелом, значит, уже думали о крутом Хранящем, возможно, воине-маге. Еще один наблюдатель или просто местный житель лежал пьяным. Судя по следам, давно лежал, минимум пару часов. Пацан убежал перед началом драки, девица – во время оной, но оба только спрятались, следили до конца. Никто по окончании не вышел. Ну и флаг им в руки», – под последней фразой Рус имел в виду всю местную «мафию», а не только находившихся рядом с местом событий.

Старые друзья: Пентей, генерал Месхитинского ордена Текущих, и его стандор Карпос, сидели в ложе и смотрели выступления гладиаторов.

– Ну кто так уворачивается, скажи, Карпос! – горячился Пентей.

– Да-а-а, друг, измельчали бойцы. Помнишь Леона Пустынного? Выступал так выступал! Все по-честному. А сегодня? Эх, один обман. Не знаешь, на кого ставить, – подосадовал Карпос.

– Истинная правда. До сих пор не забуду, как проиграл на Кагане! Ну не мог его победить этруск без магии! – в сердцах воскликнул генерал. – Куда бьешь, выкидыш дарка! – отвлекся на представление. – Кстати, – чуть успокоившись, повернулся к другу, – как идет расследование по делу Марка? Наши точно не замешаны?

– Застряло дело, – чуть не сплюнул Стандор, – ушли, мерзавцы.

Он гораздо сильнее друга интересовался поиском грабителей. Были похищены в том числе и его деньги, остальные заморожены в казне. Дела они с Марком крутили не только на удаленных ставках, но и… лучше не вспоминать. Подозрения на Текущих резанули его по самому чувствительному месту – по алчности, и копал он среди своих не по принуждению генерала, а на совесть.

Наконец забрезжил свет в конце тоннеля. На глаза попалось уведомление из Альдинополя: «Ученик Месхитинского ордена Андрей Проспер перевелся в экстернат при Эндогорском ордене на основании заявления о приобретении собственности в Тире, требующей личного присутствия в течение продолжительного времени». Что-то зацепило в этом уведомлении, поднял архив и понял, что именно.

Очень талантливый ученик с большим потенциалом. За несколько дней до ограбления нанялся в караван магом и отбыл. Но кто проверял? Из бедной семьи, а спустя пару месяцев после отъезда приобретает собственность, и такую, которая требует личного присутствия. Значит, дорогая. На жалованье мага каравана? Не смешите. Может, просто не хочет возвращаться? Боится? Учился страстно, пропадал в библиотеке и… в алхимической лаборатории! Наставники не нарадовались. Карпос, как ответственный за учебный процесс, прекрасно помнил их восхищение. Это уже толстенная нить, почти канат к Силе Гидроса, обнаруженной на месте ограбления вкупе с «сонным туманом». Осталось добиться от старого друга Пентея подписать запрос в Эндогорский орден по поводу точного адреса бывшего ученика и… дальше по обстоятельствам. Самого Кагана подключать ни к чему, сразу лапу наложит, есть и другие толковые исполнители. Только Пентею знать об этой стороне жизни старого друга не надо, не по-Текущему излишне щепетилен.

– Текущий не наш, – продолжил отвечать Стандор. – Отпускной другого ордена. Все запросил, кроме Эндогорского. Развели бюрократию. Без официального запроса – ни в какую! – говорил и внимательно смотрел на арену. Кажется, вовремя.

– Ура!!! – Генерал вскочил. – Молодец, шельмец! Гипербор, ты – лучший! Всегда на него ставлю и ни разу не подвел, представляешь, Карпос!

Друг стоял рядом и под рев трибун радостно соглашался.

– Один к четверти на него ставка, я целый гект выиграл! – продолжал радоваться Пентей. – Видел, как он его!

– Мастер! – поддакнул стандор и стал ковать железо, пока горячо. – Подмахни запрос, господин генерал! – и, подмигивая шутке (никогда не звали друг друга по положению в ордене), протянул листок пергамента. Внутренне замер. Вдруг прочтет.

– Конечно, господин стандор, – не читая, подписал лист поданным пером с алхимическими «липучими» чернилами. – Развели, понимаешь, бюрократию. Но каков Гипербор, заметил?! – говорил, прикладывая к подписи перстень. Сверкнула голубая искорка.

К малому приему Руса собирала Грация. Не шить же ему земной костюм, «как одеваются на родине», а она насмотрелась на месхитинских вельмож. Пришлось походить по портным и прикупить немного золотого барахла у ювелиров.

– Выглядишь не хуже Марка, – сказала девушка, поправив видимую только ей складку на идеально гладкой шелковой тунике Руса. О бывшем хозяине давно говорила совершенно свободно, – не оплошай со своей соученицей. Женщины любят решительных.

Рус ухмыльнулся, Леон нахмурился, а Андрей, как обычно, «не понял намека». Грация, войдя в роль полноправной хозяйки, словно расправила плечи. Наезды на «нерешительного» возлюбленного усилились, но студент держался. В последнее время с трудом.

В данный момент четверо друзей были наряжены на праздник в честь «малого приема». Князь устроил небольшое вечернее гуляние в дворцовом парке. Как бы для «простого» народа, но попасть туда стремились многие денежные мешки. Артисты, музыка и вино по «приемлемым» ценам – не главное. Основное – это знакомства, встречи, связи. Рус, как только узнал о закрытом празднике, сразу попросил Гелинию вписать друзей в приглашение. Как оказалось – можно. Пора им всем входить в местную элиту, а то сидят на отшибе, дают повод для сплетен.

– По коням! – скомандовал Рус и первый запрыгнул на Воронка. Недовольно поморщился, почувствовав вместо привычных заплечных ремней тяжесть короткого меча на поясе.

К золотой цепи на шее, от которой на земле упорно отказывался, к голубому цвету короткой туники, к двум дополнительным болтам на пальцах отнесся вполне снисходительно, а вот расставание с «близнецами» внесло дискомфорт. Словно променял старые, удобные кроссовки на новые, неразношенные стильные туфли. Это Грация настояла. «Парные мечи на важные встречи не носят, в Месхитии это неприлично и некрасиво». Андрей с умным видом подтвердил. Пришлось согласиться, все равно во дворце сдавать.

Перед обширным парком друзья спешились. Слуги сноровисто увели единорогов, стражник-маг, тщательно проверив приглашение, пропустил их сквозь многочисленную охрану, которая вежливо забрала оружие, выдав медные бирки с номерами.

– Отдыхайте, веселитесь, а я пошел, – сказал Рус, увидев появившуюся на другом конца парка Гелинию с двумя телохранителями, воинами-магами из Ревущих.

– Особо повеселиться не получится, – притворно-огорченно ответил Андрей. – Пока только вино и скучные разговоры. Смотри, от стайки купцов два экземпляра отделяются и, похоже, в нашу сторону идут.

– Вот и поторгуешься, ты же любишь. – Леон не понял иронии Андрея, который развлечение из пальца высосет. – А ты осторожней во дворце, там зверье почище, чем в альганском пятне, – это уже Русчика предупредил.

– Я только зайду и выйду, не переживай, друг, – успокоил Леона Рус, а у самого сердце не лежало к этой вечеринке. Чувствовал скорее не опасность, а неловкость от обилия сильных мира сего. Не ожидал от себя такого мандража.

– Выходи побыстрее, – попросила Грация. – А то без князя праздник не начнут, – произнесла с грустью. Она единственная искренне хотела повеселиться. Точнее, покрасоваться в роскошной тунике с изумительным колье с голубым бриллиантом. И вообще, это ее первый бал. Прямо Наташа Ростова.

– Я не князь, но надеюсь, он за мной поторопится, – успокоил ее Рус и решительно направился к однокурснице. Сама она, похоже, подходить не собиралась.

Гелиния, одетая в костюм кочевницы гораздо скромнее, чем на первом занятии, незаметным движением руки отослала от себя безоружных телохранителей.

– Хвала Величайшей, госпожа Гелиния. – Рус иронично поклонился девушке.

– Хвала, Рус. – Она в ответ только кивнула. – Нам не обязательно раскланиваться, мы сегодня родственники, – сказала очень холодно, одним тоном отменив двусмысленность фразы. – Это не праздник, а прием, а ты нарядился, как на геиналии.

– Теперь не исправишь, госпожа Гелиния. В следующий раз буду знать, – виновато ответил он абсолютно серьезным тоном.

Днем в ордене общались вполне нормально, а сейчас как подменили бедняжку. По сравнению с ее волнением мандраж Руса – комариный писк. Решил не расстраивать девочку, ни в чем не перечить.

– Надеюсь, следующего раза не будет. Идем, – решительно выдавила сквозь зубы и первая шагнула в сторону дворца. Первый шаг – как себя ломала, но дальше пошла уверенней. Рус последовал за ней.

– Иди рядом, – на ходу давала инструкции. – Я кивну – ты кивай, я поклонюсь – ты повторяешь. Не отвечай никому, кроме князя, но и ему как можно короче.

Русу хотелось задать кучу вопросов, но он сдерживался. Например, как отвечать на оскорбления или почему с телохранителем не пошла. Тоже маг, а значит, достаточно благороден. Почему разоружили еще в парке, а не при входе во дворец. У князя полно врагов? В городе об этом не слышно. Много о чем можно поспрашивать. Но Гелинии было явно не до него.

Внешне дворец напоминал огромный каменный шатер без излишеств, но стоило пересечь парадный вход, как на тебя наваливалась роскошь. Фрески, позолота, вычурная лепнина, ажурные арки над переходами в многочисленные комнаты, лестницы, которые оказывались в самых неожиданных местах, словно попадаешь в объемный лабиринт в неизвестно сколько этажей. Без «гида» непременно заблудишься. Кстати, важный слуга-провожатый был в тунике не беднее, чем у Руса, а вот встречные придворные, наоборот, были одеты подчеркнуто скромно, и все в национальных костюмах. Разве только материальчик выделялся. На Руса смотрели открыто насмешливо, на Гелинию косились по-разному. Некоторым она кивала, они отвечали тем же. Рус, сжав зубы, повторял движения девушки.

Зал приемов открылся неожиданно. Прошли под аркой и сразу очутились в большом круглом пространстве под куполом небесного цвета. В помещении отсутствовали окна, а воздух и освещение не отличались от открытой степи. Казалось, где-то высоко сияет скрытое легкими облаками теплое солнце, а свежий ветерок с запахами разнотравья приятно остужает разгоряченные лица. Изумительная работа Светящих и Ревущих. Рус поразился. К реальности его вернул голос глашатая:

– Гелингин, дочь Пиренгула из рода Шахнидов, в сопровождении кузена Руса Нодаша из Гроппонта.

«Какой кузен?! – возмутился он. – Говорила: «Чистая формальность, мы люди современные! Достала эта старина…» – несправедливо возмутился. Кем же еще ему быть? Кузен – брат от двух колен и дальше, седьмая вода на киселе. Но устал сдерживаться, не отвечая на гадливые улыбочки разных хлыщей.

«Эх, надо было персонажа придумать! Теперь поздно. Что ж, дотерплю», – только додумал мысль, как поймал внимательный взгляд… этруска.

Секундами ранее, пораженный настоящей степью в центре каменного шатра, возмущенный «кузеном», совсем не обратил внимания на людей, а их здесь присутствовало достаточно, человек тридцать. Они стояли небольшими группками вдоль округлых стен, а у дальней арки на небольшом возвышении, на пятнистой шкуре какой-то крупной кошки восседал князь. Сидел, по-тирски скрестив ноги, словно обычный вождь небогатого племени в одежде простого кочевника. Чуть позади князя стоял сильный шаман с клубящимися вокруг него Духами, по бокам – четверо телохранителей, вооруженные воины-маги разных мастей.

Глашатай снова заговорил, и высокий плечистый этруск отвернулся от Руса:

– Князь сердечно приветствует гостей своего дома, приносит извинения за скромность и просит не стесняться. Его дом – ваш дом!

Сразу после этих слов от одной группы кочевников отделился пожилой человек, подошел к князю и с поклоном, что-то говоря по-тирски, передал ему какую-то кожаную безделушку. Правитель, взяв подарок, благосклонно кивнул, мягко поблагодарил старика и передал то ли уздечку, то ли ремень невесть откуда взявшемуся слуге. Следом за подарком принял пергаментный свиток и, не читая, отдал тому же прислужнику. Кочевники еще с полстатера благожелательно побеседовали, и пожилой с поклоном удалился. Остальные встречи с вождями племен отличались разве что степенью благосклонности беседы.

«Чертов этруск! – думал Рус. – Надеюсь, он обо мне не в курсе. Конечно, не знает или не узнает, видит же мое посвящение Гее. Я – не этруск… Он стопудово какой-то посланник. Надо же, в такую даль забрался. Не дай бог, по мою душу. Да нет, вряд ли, не такая уж я и шишка», – успокаивал себя, но волнение оставалось.

«Смотри-ка, как Духи вокруг него вьются, почти как у шамана. А какое представление князь устроил! В натуре бедный радушный бедуин гостей принимает, а Сил вокруг…»

Теперь Рус смотрел одновременно из транса и из реальности. Стены и потолок оказались пронизаны структурами, пропитанными Силами. Такое возможно только при поддержке дорогущей алхимии с ингредиентами из пятен. «Климат-контроль» стоил… неимоверно дорого, и знающие люди это прекрасно понимали. Вот тебе и «бедный бедуин». И еще, кроме явной охраны на скрытой круговой галерее находилось два десятка лучников со Знаками. Безопасность по полной программе.

Местные кончились, и к князю подошел единственный иностранец.

– Приветствую тебя, вождь всех тиренцев, Великий Асман Второй! – Этруск неуклюже поклонился. Со своими габаритами он даже в наклоне возвышался над тиренцем. Разогнулся и торжественно вручил князю свиток.

– Как здоровье моего брата Гросса Пятого, уважаемый Стригант? – любезно поинтересовался Асман, впервые за время приема заговорив по-гелински.

– Хвала Френому и остальным богам, царь чувствует себя превосходно. И тебе желает благоволения всех геянских богов и Духов Предков твоего народа, – ответил посланник, продемонстрировав знание местной веры.

– Да, уважаемый Стригант, вера наших предков и твоего народа удивительно схожи… – Эта ничего не значащая беседа продолжалась примерно два статера.

Когда этруск с поклоном отошел от князя, Рус почувствовал острый локоть девушки и услышал злой шепот:

– Не спи, Рус, пора идти, шагни первым, – с мыслью: «А мы, оказывается, на закуску», – шагнул.

По-гелински говорили исключительно из-за Руса.

– Да хранят тебя боги и Духи Предков, Асман, – после поклона поприветствовала князя Гелиния.

– Да хранят боги и тебя, и твоего… кузена, – ответил князь, выделив паузой неопределенность этого родства. – Как здоровье твоего отца, Гелингин?

– Хвала богам, он здоров.

– Он все еще сердится? – участливо спросил князь.

И тут Гелинию прорвало. Не криком с истерикой, а, наоборот, змеиным шипением.

«Учите языки!» – вспомнил Рус азбучную истину, так как девушка от волнения перешла на тирский. Князь ответил на том же языке и тоже тихим голосом. Их могли слышать разве что невозмутимые телохранители.

«Нихренасе дальняя родственница! Так на равных говорить с князем! И не боится. Точно. Волнение как рукой сняло. Раскраснелась, глаза горят. Чисто фурия…» – Рус и не заметил, как подумал о ней с восхищением. Точнее, благосклонно.

Последние фразы по-тирски прозвучали более мягко, чем первые, и князь наконец обратился к Русу:

– Как здоровье твоих родителей, уважаемый Рус? – похоже, это обычное вежливое обращение бывших кочевников.

– Благодарю, великий князь, благоволением богов – хорошо, – сказал и заметил, как в момент произнесения слова «великий» едва заметно поморщился.

«Опа, косяк. Гелиния его просто Асманом называла. Ничего, я иностранец, мне простительно. На слова этруска не морщился».

Князь неожиданно встал и хлопнул в ладоши:

– Спасибо, уважаемые гости, что приняли приглашение, посетили мой скромный шатер. А теперь в доказательство моего гостеприимства предлагаю вкусить скромную пищу для тела и послушать музыку – отраду души. Приглашаю всех в парк. Идите, я встречу вас там, – развернулся и скрылся в арке. Специально быстро, дабы не заставлять «уважаемых» лишний раз кланяться. Скромность – второе имя настоящего бедуина.

Весь обратный путь Гелиния угрюмо молчала. Рус попытался было что-то спросить, но она не ответила. Так, молча, и вышли из дворца. Как оказалось, из другого выхода. Либо сами увязались не за тем слугой, либо он перепутал, но придется пройтись в обход.

– Дарки! – в сердцах воскликнула девушка. – Да у него даже слуги никудышные!

– Успокойся, Гелиния, – подбодрил ее Рус. – Всего стадий пройти, подумаешь!

Девица зыркнула на него раздраженным взором и стала спускаться первой. Каменная лестница вела на ухоженную травяную дорожку.

Спускаясь за ней мимо стайки молодых придворных-привратников, Рус услышал:

– Интересно, а куда это голоногий страусенок побежал?

– Разве ты не видишь, Карангул, за той облезлой курицей! – И стайка дружно заржала.

На страусенка Рус не обратил бы внимания, но «облезлая курица» его задела. А может, просто надоело терпеть дворцовые ухмылки, и он не выдержал. Забыл все правила вызова на дуэль, а и вспомнил бы – наплевал, кулаки зачесались. Шесть сердечных сокращений, глухие шлепки, и четверо высокородных сосунков, подвывая, валяются на ступеньках, держась кто за живот, кто за челюсти. Сабли так и оставались в ножнах.

– Рус!!! – Крик Гелинии остановил финальный замах ноги, нацеленной в живот самого здорового, который пытался отползти. – Ты что делаешь?!

Рус успокоился так же мгновенно, как и вспылил, и успокоился еще до крика. А пнуть хотел перед бегством, чтобы здоровяк подольше молчал. В голове уже сформировался план, как затеряться среди празднующей толпы и быстро смыться вместе с друзьями. Даже успел пожалеть Грацию – не суждено ей блистать на первом балу.

Здоровяк с выпученными глазами открыл было рот, но вместо крика резко выдохнул: «Кхык», – и со стоном схватился за живот. Рус решил не отступать от плана.

Одним прыжком очутился возле Гелинии, взял ее за руку и с тихой командой: «Бежим!» – потянул девушку за собой. Она, изумленная увиденным, подчинилась.

За первым же поворотом дорожки, идущей среди подстриженных кустов, в душе Руса взвыло чувство опасности. Он повалил девушку, закрыв своим телом, и сразу ушел в транс, не забывая смотреть и глазами. Гелиния, лежа под мужчиной, ничего не понимая, тоже застыла в трансе, но с единственной целью – создать «пыльную стену». Защитная структура и от насильника поможет. Если честно, она уже практически не соображала.

Из астрала опасность не определилась. Обычные потоки Сил, обычные следы. «Черт, неужели ошибся! – ругнулся ученик Хранящих и вдруг вспомнил этот «запах» опасности. – Пятно!» Рядом засадник. Рус улыбнулся и оскалился по-звериному.

Удивительно! В кустах, буквально в двух шагах от них с Гелинией притаился человек, полностью скрытый пятнистым плащом. Как раньше не заметил? Его прекрасно видно. Еще удивительней то, что астрального следа нет, как нет и слабенького «свечения», так называемой ауры. Хотя почему удивительно – единороги с борками следы тоже не оставляют, как не имеют и астрального тела. Вернее, его не видно. Вот и из-под плаща не проглядывает. А на ауру никогда внимания не обращал, да и не мог замечать, будучи не склонным к Силе. И вообще, на этом бесполезном «феномене» внимание акцентировали разве что Целители, остальным орденам вполне хватало астрала.

Эта длинная мысль пронеслась в мгновение ока, и Рус осторожно поднялся. Испуганно озираясь, сделал два медленных шага назад, приближаясь к засаде, и быстрой тенью метнулся на человека в кустах.

Ударил по затылку, надавил коленом на лопатки. Руки! Самое опасное – в длинных рукавах, их необходимо раскинуть в стороны! Что и проделал, вывернув конечности из-под обмякшего тела. Все. Злоумышленник лежит на животе. Верхняя часть тела на траве, остальное в кустах. Рус срывает капюшон, и только сейчас плащ теряет невидимость. Мужик без сознания. Вуаля. Действие читается долго, а на самом деле – мгновения.

Как только плащ «выключился», в правом рукаве засветился Знак. Рус быстро закатал рукав. Серебряная игла, покрытая вязкой пленкой, буквально пропитанной сложными структурами разных Сил. Яд, однозначно.

– Гелиния, вставай, опасности нет, – тихо произнес Рус и сразу почувствовал дуновение Силы Земли. – Гелиния! – крикнул, оборачиваясь. – Вот черт… – закончил по-русски.

Девушка лежала в желтом коконе «пыльной стены». Создала быстрее, чем на занятиях. Теперь она плохо видит реальность, вряд ли поймет, что уже можно рвать когти, но попробовать объяснить стоит. Тяжело вздохнув, Рус поднялся и принялся махать над ней руками, пытаясь показать жестами, что все нормально. Кричать опасался, еще надеялся незаметно уйти… а зря.

– Именем князя, остановись! Отойти от госпожи! – Со всех сторон сбегалась стража.

Глава 5

Ночь, самый разгар праздника. Грация блистала. Ловила завистливые взгляды местных матрон, танцевала. Кавалеры выстраивались в очередь. Андрей, забросив увлекательную торговлю с местными купцами, страшно ревновал.

– Упокойся, Андрей, – останавливал его хмурый Леон. – Специально тебя дразнит. Не занимайся глупостями, сейчас не до дуэлей.

– Да иди ты! – горячился студент. – Чик небось пирует с князем и в ус не дует, а Грация… Вот паршивка! Ну я ей устрою!

– Женитьбу ей устрой, тогда утихомирится, – проворчал обеспокоенный друг.

– Да иди ты к даркам!

– Я бы пошел, лишь бы Русчик вернулся… – еще больше нахмурился Леон.

И тут к ним подошел один из телохранителей Гелинии. Друзья узнали его, и у обоих екнуло сердце.

– Вы сопровождали Руса Нодаша? – без приветствия уточнил он.

– Что случилось? – опередив Леона, переспросил Андрей внезапно осипшим голосом.

Телохранитель удовлетворенно кивнул, мол, не ошибся и ровным тоном произнес:

– Госпожа Гелингин передает вам, чтобы вы не ждали своего господина, он не вернется.

– Как?! – воскликнул Леон и пошатнулся. Ноги дрогнули от страшных мыслей. Быстро взял себя в руки, ощупал предательски пустой пояс и по-кошачьи мягко оказался рядом с недобрым вестником.

– Поясни… – Андрей так же с угрозой приблизился к телоранителю.

Спокойным, слегка высокомерным тоном опытного воина, которому этих двоих и за опасность считать стыдно, маг пояснил:

– Он жив, только находится в княжеской темнице. Подробности узнаете завтра во вторую вечернюю четверть от самой госпожи Гелингин. Она будет ждать вас у себя дома. Вы знаете где. – После этих слов развернулся и пошел сквозь толпу, ловко огибая нарядных «гостей» князя.

– Стой!!! – Андрей дернулся за ним, но был остановлен неожиданно хладнокровным Леоном.

– Завтра, все завтра… там и решим, – успокаивал Андрея, но глаза выдавали тревогу и боль, пожалуй, большую, чем у друга.

– Грация!!! – неприлично громко, заглушая усиленную амулетами музыку, закричал Андрей. – Домой! Потом объясню, очень срочные дела! – выделил слово «очень».

Девушка распрощалась с кавалером, молодым купцом, осыпавшим ее пошлыми комплиментами с намеком, и недовольно, и в то же время с наслаждением думая: «Ну, любимый, если это только ревность, то я тебе устрою!» – манерно направилась к Андрею, на ходу расточая ослепительные улыбки.

Это был ее праздник. Сбылись самые радужные мечты. Она оказалась самой яркой звездой. Первоначальную робость быстро смело потоками восхищения, и девушка с головой, забыв обо всем, окунулась в веселую круговерть праздника. Вино, яркие цветные иллюзии, превращавшие ночь в день не хуже, чем на геиналиях, ревнующий, не отходящий практически ни на шаг Андрей, красивая музыка, танцы – все кружило голову. И сейчас, медленно приближаясь к взволнованному любимому, она вспоминала музыкальную поэму местного барда и не думала ни о чем плохом. Жизнь так прекрасна! А поэма крепко засела в памяти, чем-то зацепила:

«В глухом месте, солнца не знающем, гадкие мрази – Тартара любимцы глумились над девою чистой. Взывала она о пощаде, но глухи они оказались.

О боги, услышьте молитву растерзанной честной девицы! Когда же в мире гелинов навеки исчезнет бесчестье, доколе под светом Селены царить будут слуги Тартара?

Услышали боги молитву из уст чистой девы невинной, послали на помощь героя в сияющих белых доспехах.

Пропел он торжественно песню и бросился деве на помощь. Сверкали мечи двоеруко, и бой получился кровавым.

Накинулись мрази всем скопом, набросились стаей шакалов. Летали клинки их тенями, как черные тучи над морем, и жалили тело героя, как осы пред жаркой грозою.

И скоро гроза разразилась!

Воспрял герой духом могучим – укусы его не страшили. Ударил по тьме он мечами, богов света тем восхваляя.

Не вынесли жалкие мрази ударов храбрейшего сердца, трусливые были душонки, на дев беззащитных лишь смелы.

Бежали они безоглядно, молясь неутешно Тартару, бежали, как стая дворовых побитых хромающих шавок.

Герой восхвалил благодатных Отцов, что его породили. Отныне над Геей блестящей царить станет Светлая Сила.

Тартара любимцы не будут любить беззащитные стоны, не смогут они наслаждаться своей беззаконною властью.

Герой на защите остался, стеречь весь наш мир от подонков. Незримо следит он за каждым. И имя ему – Справедливость».

Слова Андрея: «Чик в темнице, нам надо срочно возвращаться» – вернули девушку с небес на землю.

– Как – в темнице? – ахнула она. – За что?

Праздник жизни кончился…

К дому Гелинии подъехали в конце первой вечерней четверти. Андрей сидел бы возле ворот еще с утра, но Леон удержал:

– Сказано «во вторую четверть», значит, так и надо. Гелиния – девица серьезная, раз на прием к князю приглашали. Из-за нее Русчик страдает, курица высокородная, – здесь выдержка ему изменила, и он ударил кулаком по стволу гошта. С дерева посыпались созревшие плоды. И новые, и старые жители «Закатного ветерка» молча наблюдали за их падением. Каждый думал о своем, и эти мысли были безрадостны.

В городе только и слышались разговоры о том, как ученик Хранящих пытался убить свою соученицу, и не где-нибудь, а на празднике в честь «малого приема». Хвала богам, стража подоспела. Друзья, разумеется, в это не верили, но то, что Чик сидит из-за Гелинии, – однозначно, к прорицательнице не ходи. Интересно, как будет оправдываться?

Она не оправдывалась. Приняла Леона, Андрея и Грацию, которая со словами: «Вы же с Леоном не боитесь!» – проигнорировала запрет «жениха» идти на эту встречу. Все опасались подвоха, но выхода не видели. В конце концов, их могли взять еще на празднике. Расположились в просторной «гостевой», или «приемной», комнате, и Гелиния, так и не дождавшись приветствия, заговорила первой.

– Слухи в городе – чушь, их распустила сама стража, – старалась говорить спокойно и уверенно, но бледное лицо и бегающие глаза выдавали крайнее волнение.

– А то мы не знали! – ядовито прошипел Андрей.

Леон хмурился, а Грация презрительно сжимала губы.

– Вы не понимаете! – Девушка вскочила, пару раз метнулась по комнате, с длинным выдохом постаралась успокоиться и с гордой осанкой села обратно.

– Да, он в темнице из-за меня, – заявила неестественно-высокомерным тоном, за которым легко читалась досада. – Он защитил меня от убийцы, но стража перепутала. Там была сложная ситуация. Это все. Я… обещаю, что ваш друг в скором времени выйдет на свободу, приложу все усилия, а возможности у меня немалые.

– Госпожа Гелиния, – открыл рот Леон. – Может, расскажешь о… спасении подробней? И насколько велико твое влияние на князя.

– Вы сомневаетесь в моих словах? – В ее голосе слышалось столько искреннего недоумения, что…

Но три пары глаз не купились. Друзья буравили девушку взглядами, не предвещающими ничего хорошего. Гелиния невольно вошла в легкий транс и приступила к созданию «пыльной стены», пожалев, что оставила телохранителей за пределами комнаты.

Оставила из самых благородных побуждений, показывая друзьям Руса, что полностью им доверяет и рассчитывает на их благоразумие. И еще она жутко стыдилась своего поведения в дворцовом парке, в чем боялась признаться даже самой себе, и ей было ужасно неудобно перед спасшим ее Русом и, соответственно, его друзьями. А недавно добавилась страшная злость на князя, от которого вернулась буквально полчетверти назад.

«Что ж, придется кое-что рассказать…» – подосадовала девушка.

– Рус поймал убийцу из гильдии, – с усилием, придавив врожденную гордость, произнесла Гелиния. – Я лежала за «пыльной стеной». Он, Рус, стоял надо мной и пытался докричаться, что все нормально. Я плохо слышала, а в это время сбежалась стража. Их взяли обоих, меня не слушали. Князь назначил мне встречу на сегодня. Я недавно от него. Рус сидит… я не могу рассказать почему, это политика.

– Сидеть в темнице – политика?! – с жаром воскликнула Грация. На нее посмотрели не только Гелиния (оценивающим взором), но и Андрей с Леоном (недоуменно).

– Дело касается моей семьи и семьи князя. И да, это называется политика, – надменно произнесла Гелиния и продолжила более мягко: – Мое влияние достаточно, поверьте мне, и я не бросаю своих спасителей. – Говоря эти слова, смотрела на Грацию, не подозревая, что попала в точку.

Бывшая рабыня вздрогнула, отвела взгляд и покраснела. Заерзал и Андрей. Лишь Леон угрюмо покачал головой.

– Кроме того, – девушка поняла, что нащупала какие-то важные струны, и не снижала давление, – пока Рус в тюрьме, заказчики станут более спокойными, их будет легче поймать, – почти слово в слово передала фразу князя, адресованную ей. – Вы люди опытные, бывали в боях, но я прошу вас, не глупите. Я вытащу Руса, чего бы мне это ни стоило. Обещаю. И не советую идти к князю, он… не поймет. Те радушные слова на открытии праздника – только слова.

– Не глупее тебя, госпожа Гелиния, – за всех ответил Леон. Девушка сжала губы и стерпела оскорбление. – Но если через…

– Две декады – самое долгое, – перебила его высокородная красавица. – Зря ты мне угрожаешь, я не враг. Андрей, Грация, Леон и остальные трое… надеюсь, они остались на вилле? – как бы невзначай напомнила о своей причастности к общему делу. – Мы идем в одном караване. Доверьтесь мне. Спустя две декады я и сама буду готова… присоединиться к более решительным действиям.

Что значит воспитание в семье правителя! Гелиния сама не ожидала от себя таких слов. Интересно, там с молоком матери впитывается политиканство или через кровь передается?

Андрей и особенно Грация, задетая за живое, поверили девушке. А Леона хватило на два дна. На третий он приступил к составлению плана силового освобождения.

Державшийся спокойней всех, Леон вдруг расклеился. Принялся корить себя, «глупого старика, отпустившего мальчика в змеиный клубок». С ним стало невозможно разговаривать, он все темы сводил к плану штурма тюрьмы. Хвала богам, мыслей лезть в петлю, по уже сложившейся традиции «Закатного ветерка», не высказывал и, уже по собственной традиции, не запил. Андрей с Грацией, подежурив у его спальни пару ночей, убедились в его жизнелюбии. Храп, несмотря на бессмысленную дневную суету, стоял воистину геройский.

Чтобы занять осиротевшую от самоотвода Леона троицу новых учеников, за их тренировки взялся Андрей. Он не то чтобы сильно поверил Гелинии, скорее, просто убедил себя в ее способности вытащить Чика. А желание у нее было, в этом никто не сомневался, поэтому студент был относительно спокоен. Что еще оставалось делать? Не штурмовать же, в самом деле. Следящие деньги не брали: «Благодарите своих богов, что вас в покое оставили! Дело под личным контролем самого князя!»

Только бывшие разведчики, казалось, не переживали вовсе.

– Ты чего, Леон?! Чик от лоосского рабства избавился, а тут всего лишь тюрьма! – чуть ли не хором воскликнули они в ответ на первые сетования наставника. Больше он к ним не подходил. Нет, ребята готовы на все, только прикажи. А толку?

Когда у Гелинии иссякла Сила, «пыльная стена» развеялась. Еще из транса она видела, как Рус медленно поднялся, шатаясь, прошел по тропинке, и вдруг его астральное тело размазалось, а через мгновение засветилось еще одно астральное тело, лежащее на земле. Видеть-то видела, но плохо соображала. Потом со всех сторон подбежали люди, из них минимум четверо – склонные к Силе. В это время Рус стоял над ней и что-то показывал руками. Сквозь глубокий транс не разобрать, что именно, реальность, как всегда в таком состоянии, «размазывалась».

Страх, мешающий думать, постепенно уходил, и приходило понимание того, какая же она дура.

Она, дочь вождя сильнейшего племени, независимая и смелая Гелингин, испугалась, как пастушка в двенадцатилетнем возрасте! И кого? Руса, который, который… здесь она терялась. Заступился за нее при оскорблении. Это радовало. Правда, вел себя, как простолюдин, и неизвестно, за нее ли вступился или разозлился на собственное оскорбление, но потом… Тот человек, теперь лежащий не шевелясь… Его не было!.. Да Рус же спас ее! Закрыл собой, пошел и обезвредил… скрытого человека. Это ведь наверняка убийца! Выходит, спас не только честь, но и жизнь. Наверное. Ничего она не понимала, поэтому тянула и тянула Силу, отдаляя момент выхода в реальность. Канал «прокачки», «перегревшись», в конце концов закрылся, и девушку выбросило из транса.

– Госпожа… – Офицер стражи замялся.

– Гелингин, – автоматически подсказала все еще плохо соображающая девица.

– Ты знаешь этих людей?

В окружении стражников стоял Рус, закованный в антимагические кандалы, а рядом, на руках у других стражников, висел незнакомый мужчина в распахнутом маскирующем плаще из шкуры засадника. На вид – типичный тиренец. Один из воинов поднял ему голову, чтобы девушка могла рассмотреть его лицо. Несостоявшегося убийцу не приводили в сознание.

– Это мой кузен Рус Нодаш, – сказала Гелиния, кивая на Руса. – Он сопровождал меня на приеме у князя. Второго не знаю. А что случилось? Почему мой кузен в кандалах?! – под конец реплики девушка почти окончательно пришла в себя и закончила речь привычным властным тоном.

– Успокойся, госпожа, мы разберемся. Есть весомое подозрение, что они действовали заодно, – и, не давая девушке открыть рот, продолжил с нажимом, говоря все быстрее и быстрее: – Это игла с очень сильным ядом, убьет и бакалавра, – показал длинную тонкую серебряную иглу, которую аккуратно держал за основание. – Она была у того, кто одет в маскирующий плащ, но у нас есть свидетели из привратников, которые видели, как этот Рус напал на тебя первым.

– Какая чушь! – возмутилась Гелиния. – Он спас меня, я видела из транса! Немедленно освободить его, иначе…

Что случиться «иначе», стражники так и не узнали. Ученицу Хранящих накрыл первый в ее жизни откат. С «прокачкой» Силы переборщила.

Очнулась в ярко освещенной комнате. Лежала на мягкой кровати, закутанная в теплое одеяло. Рядом сидели молодая служанка и незнакомая женщина-Целитель.

– Хвала Эскулапу, очнулась, – произнесла женщина и повернулась к рабыне. Та быстро поднесла ко рту Гелинии серебряный кубок с приятно пахнущим снадобьем. – Отпей пару глотков, – приказала Целитель.

Девушка подчинилась. Когда одеяло сползло с груди, она со стыдом обнаружила, что лежит абсолютно голой.

– Не переживай, – успокоила Целитель. – Мы обтерли тебя эликсиром. Альгорин, помоги госпоже одеться.

Одеваясь, Гелиния вспоминала что-то важное. Память возвращалась неохотно.

– Девочка, – поясняла Целитель, – нельзя сразу, без подготовки пропускать через себя столько Силы. Каналы надо развивать постепенно. Неужели в вашем ордене этому не учат? Могло быть гораздо хуже, тебе еще повезло, что ты во дворце.

– Стой! – Гелия вдруг вспомнила все. – Сколько прошло времени и где князь? – произнесла она требовательно.

– Сейчас уже ночь, праздник в самом разгаре, – спокойно ответила женщина. – Князь велел передать, что ждет тебя завтра, в третью утреннюю четверть. Отправляйся домой, твои охранники заждались.

– Но мне надо встретиться с ним немедленно! Моего кузена обвинили в покушении! Это несправедливо! – горячо воскликнула девушка.

– Это все, что передал мне князь, – остудила ее Целитель. – От себя хочу тебе посоветовать – не гневи его. Те-бе на-до по-спать, – закончила медленно и вкрадчиво.

Девушка мгновенно успокоилась и, зевнув, пролепетала:

– Действительно, я так устала. Домой. Завтра, все завтра…

Только выйдя на свежий воздух, вспомнила о друзьях Руса и отправила одного телохранителя сообщить им о происшествии, через зевоту добавив, что приглашает их завтра к себе. Как она устала, как хотелось спать! Мастер-Целитель знала свое дело.

Князь после срочного доклада дежурного офицера дворцовой стражи пребывал в бешенстве.

– В моем дворце покушение! Ты понимаешь, что это значит?! – орал он на вызванного с праздника Главного Следящего. – Пусть бы еще на кого-нибудь из старых идиотов, чтоб их предки забыли, даже на этого посланника – дарки с ним, но на Гелингин! Сразу после приема! О предки, о чем я говорю! Сам случай вопиющий! В моем дворце – убийца из «ночников»! Разговорить, найти заказчика!

Следящий стоял ни жив ни мертв. Пот катился с него градом. Когда князь в таком состоянии, лучше молчать. Пройдет приступ, тогда можно высказываться. Милостью богов, сразу не казнит.

– Ты понимаешь мои отношения с ее племенем?! Убили бы ее у меня – не миновать войны, и неизвестно, кто кого. Ищи кто!!! Или… ты тоже?! Может, скоро и ко мне подкрадется убийца?! – Князь разорялся еще статер, пока приступ паранойи[5] не схлынул и он более-менее не успокоился. Собственно, паранойя в окружении кучи претендентов на престол совсем не болезнь. Даже неудобно оскорблять этим словом здравомыслящего, просто слегка нервного человека.

Следящий понял, что время пришло, мысленно помолился Эолу и решился приступить к изложению фактов, которые узнал от старшего офицера дворцовой стражи во время долгого прохода по лабиринту дворца. Тогда ему показалось наоборот – слишком быстрому проходу. Но сначала – непременно повиниться.

– Великий князь! – с этими словами Главный Следящий упал на колени. – Моя вина, казни… – и повинно опустил голову.

Асман Второй любил, когда его называли «великим». Только присутствие Гелингин заставило его поморщиться на слова Руса. Люди ее племени, сарматы[6], тоже относились к обширному роду Шахнидов, но никогда не называли его этим титулом.

– Встань, Фарман, я позже решу, что с тобой делать, а пока докладывай по делу.

– В заднем дворцовом парке нашей стражей задержан член ночной гильдии убийц в плаще из шкуры засадника. При нем найдена игла со «страхом магов». Также задержан соученик госпожи Гелингин Рус Нодаш. Во время обнаружения убийцы он пытался пробиться сквозь «пыльную стену» госпожи Гелингин. Это со слов свидетелей, четверых привратников…

– Которые были избиты Русом, – ехидно заметил князь, продемонстрировав, что доклад дежурного офицера он знает не хуже Следящего. – Так им и надо, дочери на них давно жалуются, совсем обнаглели.

Конечно, дочери жаловались не насчет себя, а защищая подруг. Но Асман закрывал глаза. Все придворные – представители влиятельных племен и родов, с которыми приходилось считаться. Даже многолетнее княжение отца, Асмана Первого, не сделало власть правящей семьи абсолютной, родовые-племенные кланы кочевников до сих пор оставались слишком самостоятельными.

– Посмею высказать предположение, великий князь. – Фарман понял – надо предлагать свое, а не выкладывать известные князю факты. Дождался кивка и продолжил: – Может, покушались на Руса, а не на госпожу Гелингин? Я понимаю, их вывели на задний двор специально, и стража усиленно ищет того, кто это сделал…

– Даю тебе два дня! Я не хочу, чтобы подобное повторилось в моем доме. Ты понял?

– Непременно, мой князь! Стража допрашивает всех слуг, маги изучают астральные следы…

Следящий подвел к тому, что имя Руса было вписано в приглашение одновременно с именем Гелингин и об этом узнали злоумышленники. Подкупили дворцового слугу, наняли убийцу. Убийца случайно распахнул плащ, Рус его обнаружил и обезвредил. Другая версия. Ученик Хранящих – неизвестно кто. Возможно, его наняли для убийства Гелингин, причем непременно во дворце. И тут совершенно случайно (пути богов неисповедимы) встречается еще один посланный убийца. Схватка, девушка успевает закрыться, результат известен.

Князь послушал еще пару версий и остановил словоизлияние:

– Хватит, ты меня достаточно развлек. Не старайся казаться глупее, чем ты есть, я уже успокоился. Делай свою работу, но предупреждаю – Рус мне нужен в тюрьме, без моего приказа не выпускать.

– Может, великий князь, распустить слухи, что он и есть убийца?

– А что, молодец, Фарман, на лету схватываешь. Он, кажется, с напарником-гладиатором на пустовавшей вилле живет?

– Так, господин. Их прибыло четверо, трое сейчас на празднике. Задерж…

– Не вздумай! Не суй туда свой нос. Завтра мне придется встретиться с Гелингин, она настырная. Так что не надо лишних… недоразумений. Приставь к ней нашу охрану. Негласно, конечно. Надеюсь, с «ночником» вы ведете себя правильно?

Видя настроение владетеля, Следящий позволил себе возмутиться:

– Конечно, мой князь, как можно сомневаться! Он без сознания, с ним работают наши целители. И в памяти иностранца копаются. Все как положено.

Все члены ночной гильдии (особая каста «ночной братии», слабо подвластная самому «ночному князю», местному аналогу «вора в законе») принимали «клятву на крови». Они физически не могли рассказать о заказчиках, умирали. А на память ставили сильнейший блок, обычно целительский.

– Эх, вот когда пожалеешь, что у нас ни одного верного магистра нет, – посетовал Асман.

– Мы справимся, господин…

– Не сомневаюсь! Иначе… ты меня знаешь… – сказал, грозно глядя на Фармана.

Главный Следящий работал еще с отцом нынешнего князя и прекрасно выучил характер сына. Подстроился под него и неплохо наживался на своей высокой должности. Но и работу свою выполнял. Знал, как раскрыть дело. Или подвести под нужное раскрытие, не важно. И то и другое у него выходило неплохо.

Наутро по городу разлетелись слухи о попытке убийства учеником Хранящих своей соученицы.

Гелиния прискакала во дворец даже раньше назначенного времени. Попыталась было сразу накинуться на князя, но он вежливо предложил ей разделить с ним трапезу, на которой присутствовала его жена, два сына, тридцати– и двадцатипятилетний оболтусы с маслеными глазами, и три дочери, скромные девушки на выданье. Пришлось вести светскую беседу и терпеть неуклюжее, по-детски глупое заигрывание старшего сына.

После долгой трапезы, где Гелиния извелась от нетерпения, Асман предложил пройти в другой кабинет. Там их поджидал Главный Следящий княжества Тир. В присутствии князя он вежливо допросил девушку, самолично записывая показания. Здесь она оторвалась. С жаром описала все, что видела, в том числе и в состоянии транса. Рассказала об оскорблении ее и Руса четырьмя привратниками, завалила Следящего кучей предположений о своих врагах и много еще чего вспомнила. Умолчала только о своем постыдном страхе. Фарман, привыкший полагаться на секретарей, устал записывать.

– Как ты думаешь, госпожа Гелингин, откуда твой соученик мог знать об убийце? По твоим словам, он закрыл тебя собой в двух шагах от него, – задал вопрос Следящий.

– Понятия не имею! А ты на что намекаешь?! – возмутилась девушка.

– Я не намекаю, госпожа, я просто спрашиваю твое мнение, – спокойно ответил Фарман.

– Не знаю, – буркнула она и задумалась. – А может, плащ у убийцы распахнулся? – Ее лицо просияло. – Или он пошевелился.

– Надо хорошо пошевелиться, и желательно с шумом. Ты слышала?

– Нет.

– А из транса видела Знаки или астральное тело?

– Нет! Но я новичок, а Рус ходил разведчиком в альганские пятна! Может, он этих засадников по запаху чует. Да спроси у него!

– Засадники, госпожа Гелингин, не пахнут, как не пахнут и плащи из их шкуры. Кстати, этот амулет изготовили Хранящие, очень хорошая работа. Наш маг уровня высокого мастера разглядел в нем свечение только через полчетверти пристального всматривания.

– Да спросите у Руса, откуда я знаю! Скорей всего, я по неопытности не заметила распахнутый плащ. Мелькнуло – и все. Так что говорит Рус? – Девушка, поначалу поверившая в серьезность следствия, постепенно закипала.

– Ты угадала, госпожа, он так и объяснил. Ходит всегда в легком трансе, тренируется. Мелькнуло, он и испугался.

– Испугался?!

– По его словам, за тебя, госпожа.

Этот ответ неожиданно для самой Гелинии бальзамом растекся по сердцу. Она невольно вздрогнула.

– Тогда его надо немедленно отпускать, прикажи, князь! – Девушка гневно вскочила и уставилась на Асмана.

– Подожди, Гелингин, дослушай уважаемого Фармана, – мягко ответил властитель.

– Видишь ли, госпожа, маг стражи, который первым прибыл на место происшествия, утверждает, что Рус Нодаш, стоя над тобой, создавал какую-то структуру. Ты сама говорила, он делал пассы руками.

– Он привлекал мое внимание! – возразила девушка. – И я не видела структур!

– Ты всего лишь ученица и лучше меня знаешь, что вы пока видите только готовые структуры.

– Или колебания Сил, а их не было!

– Они были слабыми, а ты находилась в «пыльной стене». Потоки Силы Геи, которые ты тянула, закрыли собой мелкие колебания той же самой Силы. – Следящий не являлся склонным к Силе, но он хорошо проконсультировался.

– Офицеру тоже могло показаться! – скрипя зубами, не сдавалась Гелиния.

– Возможно, но подозрение серьезное. Теперь об убийце из гильдии. Наши Целители держат его в бессознательном состоянии и осторожно ищут ключи к его памяти. Она очень хорошо заблокирована. Пытать бесполезно, – упредил он вопрос девушки. – Члены гильдии убийц, открыв рот, сразу умирают. Так вот, судя по татуировкам на спине, он очень опытен. Вряд ли такой позволит плащу распахнуться хоть на мгновение.

– У всех случаются неудачи, – не сдавалась Гелиния. – И он мог ошибиться.

– Мог, – согласился с ней Следящий, – но преступление на территории княжеского дворца – это очень серьезно. Пока я вынужден тебя огорчить. Твой кузен останется в темнице по меньшей мере до тех пор, пока наши маги не прочитают память убийцы. Это либо снимет с Руса все подозрения, либо подтвердит их. А подозрения, к сожалению, очень серьезные. Мне искренне жаль тебя, госпожа Гелингин.

– Да как ты смеешь такое говорить! – Гордая кочевница рассердилась не на шутку. – Какие такие очень серьезные подозрения! Он спас меня от верной смерти и за это томится в тюрьме?! Не верите его словам – загляните ему в память! Да-да, – к ней пришло понимание, как обращаются с узниками. – Вы же наверняка сделали это и почему молчите?! – Взгляд горящих голубых глаз метался с князя на Следящего.

– Его защиту тоже пока не удалось пробить, – спокойно ответил Фарман. – Это еще одна причина, почему я пока не могу его отпустить. А теперь извини, госпожа. – Он заметил условный знак князя. – Мне пора, – и быстро, с поклоном скрылся за дверью.

– Асман! – резко обернувшись, вскликнула девушка. – Сначала мой отец, а теперь человек, за которого я в ответе! – Они остались одни, и наконец можно было поговорить начистоту.

– Гелингин! – Зрачки князя резко сузились, крылья носа затрепетали, но он не заорал, а зашипел от ярости. – С твоим отцом и всей твоей семьей мы все решили полюбовно, не надо это вспоминать. А кто такой Рус, кто он тебе?

Пять лет назад в кочевой столице сарматов при попытке отравления вождя задержали убийцу. Магам сарматов, а они учились во многих лучших орденах ойкумены, удалось расколоть его память и по цепочке выйти на главного заказчика – недавно вступившего на трон Асмана Второго. Ему пришлось приехать в племя, заплатить виру и поклясться всеми богами и Духами Предков, что больше такого не повториться. Отец Гелингин принес аналогичную клятву. Все же признанный князь, тем более из обширного рода Шахнидов. Асман, на радостях удачного разрешения такой тяжелой проблемы, когда единственное наказание по законам Предков – смерть, разрешил всей семье вождя обращаться к нему просто по имени. Тогда он был еще неопытным властителем и всерьез опасался строгого выполнения законов Предков своими «дикими» собратьями.

А приехать пришлось по той же причине, по которой хотел избавиться от вождя. Под руководством отца Гелингин, Пиренгула – мага-Пылающего (буквально – сын Пирения, имя мальчику сменили после обнаружения склонности к Силе Пылающих) клан сарматов неимоверно усилился. Отношение к роду Шахнидов стало, по сути, формальным. Племя разрасталось за счет вливания других кочевых племен, знать училась за границей, и сыновья возвращались с новыми знаниями. Вместе с «новой» магией поддерживался и традиционный шаманизм. Сарматы выросли из «дикости» и представляли силу, которая могла легко поспорить с войсками, верными князю. Тем более у них имелся богатый опыт ведения войны в разных частях ойкумены. Сарматов охотно нанимали цари и князья пограничных земель.

Асман и тогда считал, и позже не отступил от своих убеждений: все держалось исключительно на личности вождя, который, кстати, поклялся в верности князю не лично, а через представителя. По существу, не принес клятву, а, можно сказать, «высочайше одобрил». Какой новоиспеченный князь такое стерпит?

– Как – кто? Он мой соученик, я позвала его с собой, и он защитил меня от убийцы. Я за него отвечаю, – гордо ответила Гелиния.

– И все? – хитро переспросил князь. Он быстро раздражался, но и быстро успокаивался. За исключением некоторых приступов.

– За кого ты меня принимаешь! – возмутилась честная девица и сразу напористо спросила: – Так когда он выйдет на свободу?

– Послушай меня, молодая Гелингин, и постарайся понять. Все подозрения, о которых говорил Следящий, имеют место. Кроме того, – повысил голос, останавливая возражения, – ты уверена, что покушались именно на тебя? А если на него? И еще послушай, не перебивай! Пока он сидит в темнице и о нем будут ходить слухи, как о главном преступнике, заказчики будут спокойными и их станет легче найти и взять. Тебе же интересно, кто хочет тебя убить? Надеюсь, ты не меня не подозреваешь? У себя во дворце, да после нашей с твоим отцом совместной клятвы?

Они поговорили еще с полчетверти, и Гелиния вынужденно согласилась с доводами князя. Ему этот скандал нужен меньше всех, хватает других врагов как самой Гелинии, так и ее семьи. Достаточно и претендентов на трон Тира. Идя во дворец, ожидала иного исхода, но победил непреклонный Асман. Это ее бесило.

– Если появится что-нибудь новое, я тебя приглашу, – сказал ей князь на прощание. – И сама можешь заходить в любой момент, я оставлю распоряжение. Буду искренне рад.

– Лучше распорядись, чтобы Руса не пытали, – зло ответила девушка.

– Не переживай, – улыбнулся Асман, но в глубине глаз мелькнуло бешенство. «Держись, овца, упрямая, как баран, я тебя обломаю…» – думал он, глядя на закрываемую слугой дверь.

Глава 6

Рус не стал сопротивляться, спокойно дал защелкнуть на руках кандалы. Четыре мага, два десятка стражников – сила. Когда успели сбежаться? В принципе уйти можно, но не устраивать же бойню во дворце. И без Духов не обойтись, придется раскрыться, и друзья тогда пострадают, и… нет, пожалуй, с Гелинией ничего не случится. Большая шишка оказалась. А о друзьях при его хорошем поведении могут забыть. Рус на это надеялся, иного не оставалось. Мысли о справедливости, о «невинном страдании» и не подумали возникать. Особенно когда увидел тех четырех побитых хлыщей. Они что-то пели офицеру стражи, и он хмуро косился на Руса. Тут Гелинию не вовремя настиг откат. Да ее особо и не слушали.

«Ничего, девочка, – подумал Рус, вспомнив о предупреждении наставников: «количество Силы надо увеличивать постепенно, каналы должны успевать за ее ростом, иначе неизбежно случится откат от перегрузки каналов. Без должного ухода это может привести к смерти мага», – во дворце тебя откачают, помощь нужна минимальная. Но и гадюшник там ужасный. Или на меня была засада?» Мысль крутнулась в другую сторону.

Поразмыслив и так и эдак, пришел к выводу, что его все же проще завалить не во дворце. Наоборот, лишнее внимание к его смерти вредно. А здесь, похоже, шум вокруг князя и есть самое главное.

«Ничего, Воронок, о тебе позаботятся. Ты уж сильно не брыкайся, побудь в конюшне до моего возвращения. А лучше иди с Леоном, их, дай бог, не тронут», – успокаивая себя таким образом, Рус в сопровождении охраны спускался в подземелье. Пока обходилось без рукоприкладства, все-таки гость князя. Вот когда прикажут – другое дело.

На первом уровне приказали остановиться. Ждать пришлось недолго. Прибежали люди, открыли деревянную, окованную железными полосами дверь. Внутри загорелся свет масляных ламп, и Руса после команды: «Вводите, дарки!» – подтолкнули в комнату без окон.

– Кладите это дарково отродье на лавку и привязать не забудьте, – раздраженно приказал начальник, маг-Ревущий с солидным животиком в яркой праздничной тунике. Кроме него за столом с письменными принадлежностями сидел заспанный взлохмаченный старичок без склонности к Силе.

После тычка охранников Рус лег сам. Заранее приготовленными ремнями стражники притянули к доскам голову, грудь и ноги. Взор уперся в подкопченный потолок, голова не поворачивалась.

Не сказать чтобы Рус совсем не боялся. Страшился, переживал, беспокоился о беспомощности, будучи привязанным к лавке, но не более. Пугающим воображением он не страдал, а в переделках бывал и похуже. В княжеской тюрьме, да гостя князя, который только под смутным подозрением, точно не убьют и не покалечат. По крайней мере, сильно. А боль… А что боль? Придется потерпеть, и не такое проходили.

– Имя? – послышался усталый старческий голос.

Рус, будто не понимая, промолчал. Интересно, станут бить или по-другому бо-бо сделают?

«Ой, я мазохист, что ли? – возникла испуганная мысль. – Не-э-э, – продолжил успокаивающе, – я проверяю их отношение ко мне и сам с собой разговариваю. Все-таки страшно. Привет, Владимир Дьердьевич, не унывайте! Ты смотри-ка, не знал, что соскучусь по имени-отчеству. А обращение на «вы» так и вовсе уже непривычно и приятно. Сразу уважуха прет…» – отвлекая себя, не услышал приближения мага и вздрогнул от неожиданного громкого рева в ухо. Тело прошила неприятная судорога, на секунду оглох.

– Тебя, дарково отродье, спрашивают! Отвечай!

«В натуре Ревущий!» – мелькнула раздраженная мысль, и Рус назвал свое имя.

Старик спрашивал еще долго и нудно. Откуда, кто родители, чем занимался чуть ли не с самого детства, зачем прибыл в Тир. О самом покушении – ни слова. А в это время маг неспешно делал свои дела. Звякал склянками, звенел железом, кряхтел, пришептывал. Рус не мог наблюдать за его действиями, и эти звуки волновали, заставляя таки ждать неприятностей, и одновременно отвлекали от выстраивания гладкой легенды.

«Психологи хреновы, мать их!» – догадался волевой узник.

Вдруг на лоб упала вязкая капля, пронизанная структурами разных Сил, и медленно растеклась. Повеяло Силой Ревущих, и вместе с речитативом мага в голову хлынули структуры. Мозги скрутило и вновь распрямило, жар прожег череп насквозь, резко сменился жгучим холодом, а вслед за ним пришла приятная прохлада. По телу растеклось блаженство…

Антимагические браслеты не отнимали склонность к Силе, они лишали способности входить в транс и оперировать ею. «Видеть» Силы и чужие структуры браслеты не мешали.

Рус настроился на боль, на обман, на страдания, но не на сыворотку правды в алхимическом исполнении.

– Ты хотел убить госпожу Гелингин? – быстро спросил старик. Голос из нудного превратился во властно-требовательный. Старческое дребезжание словно испарилось.

– Убить Гелинию? Конечно нет! Ты что, старик, обкурился? Ха-ха! – Веселое настроение мешало думать, язык лопотал сам по себе, хотелось сказать всю правду, хотелось быть хорошим и честным. Старик и толстяк стали такими милыми. Зачем обижать их обманом? Но пошутить можно, не обидятся.

– Да я ее и пальцем не тронул! А хотел. И не только пальцем. Вы меня понимаете? Шучу. Нет, не шучу. На самом деле хотелось, да и сейчас бы не отказался… прелесть, а не баба! Не то, что лооски…

– А что лооски? – насторожился Ревущий.

– А, и вспоминать неохота, сучки они. Особенно одна из них. Вы не поверите, мужики, кем она работает! Сказать? – Гелинский перемешивался с русским, поэтому «мужики» с трудом понимали его быструю речь. – Магистром! В натуре, не вру! Ха-ха! Рабом меня сделала, умора!

– Говори по-гелински, – потребовал старик, переглянувшись с магом. Нахмурился, бросив взгляд на песочные часы, и задал уточняющий вопрос: – Тот убийца из гильдии тоже знаком с лоосками?

– Это которого я вырубил? А я почем знаю? Я с ним, понимаете ли, не разговаривал. Рубанул по затылку, и все дела. Игла у него знатная оказалась, вся в структурах. Однозначно яд.

– Кого он хотел убить?

– Я думаю, Гелинию. У нее какие-то проблемы с князем, вернее, у ее отца, а тут такая пакость. Папа тогда непременно за дочку впряжется. – Следователи снова переглянулись.

Слова были гелинские, но такой жаргон они слышали впервые. Четкий план допроса полетел к Тартару. Задержанный отвечал не привычно-подобострастно, стараясь угодить, а шутил, хотя и говорил правду. Маг это видел по астральному телу.

– Ты знал, что убийца должен был сидеть в том месте?

– Не знал, но почуял. Он же в плаще из шкуры засадника был, а я встречался с одним в пятне. Убил. Большая зверюга, я вам скажу, быстрая. Но я быстрее! Честное слово! Вы мне верите?

– Верим, – ответил маг. – Почуял – это увидел через астрал? – заинтересовавшись, он пожелал уточнить.

– Ну-у-у, можно и так сказать. Сначала опасность, а потом увидел. Гелинию на землю бросил. Она, глупенькая, поди, меня испугалась, давай защиту ставить, а я в это время засаду разглядел…

– А ее не хотел на земле, такую сладкую? – вставил старик. Он уже понял – ничего путного из допроса не вынесут. Может, хоть такое обвинение удастся состряпать.

– Какое там! И в мыслях не было. – Действие эликсира как-то разом ослабло, и Рус продолжил говорить уже более осмысленно. – Мигнуло в астрале, и я шасть туда. В смысле, не в астрал, я всегда в легком трансе хожу, а в кусты, – говорил и пожалел, что сболтнул про лоосок. «Хотя… половина слов по-русски, ни фига они не поняли».

– Знаешь ли ты кого-нибудь из семьи Гелингин? Состоишь ли в какой-либо организации? – Старик заторопился, времени оставалось с полстатера.

– Не знаю никого, кроме нее, и с ней познакомился только в ордене, ни в какой организации не состою, но знавал «степных волков», еле ушел от них в пятне-э-э… – Сознание затуманилось, и Рус медленно погрузился в омут беспамятства.

– Что такое, Арелий? – Старик обратился к магу. – Песка еще с полстатера осталось!

– Это ведомо одному Эолу, – раздраженно ответил Ревущий. – Знак на него странно подействовал и пропал, как ты заметил, раньше времени. Ты давай излагай нужное, чтобы там все гладко вышло и понятно, а я в мысли полез, пока он без сознания, – сказал и приложил к голове Руса правую руку. Сосредоточился.

Старик вздохнул, почесал пером в затылке и приступил к составлению протокола. Упоминание о лоосках, подумав, пропустил. Не хотел ворошить осиное гнездо, вспомнил, как они недавно всех на уши подняли. Тем более половина слов о них непонятна, видимо эритрейские, откуда узник родом, и не в ладах он с зеленоглазками, за что честь и хвала. Жаргон интересный, не слыханный ранее. Покрутился парень в городских низах где-то в центральных землях, но к нашему делу это не относится. Ничего ему пришить нельзя, даже попытку снасильничать невинную девицу архейского рода. Пусть начальство думает.

Возглас Арелия оторвал старика-Следящего от писанины.

– Дарки! – Вспотевший маг со злостью отдернул руку от головы узника. – Пустая голова, пустая!

– Вроде не совсем дурак, – не понял старик.

– Защита у него там! – проревел Ревущий.

– Так, понятно. Архей и ученик Хранящих. Чего ты расстраиваешься, они известные выдумщики. Не смог и не смог, дарки с ним.

– Да я чуть откат не заработал, глупый старик! Пусто там, понимаешь – пусто! Нет такой защиты! Не бывает!

– Значит, теперь есть. Успокойся, воды попей. Хранящие… – произнес с глубокомысленным вздохом. – Чего только я о них не слышал…

Тюрьма – великолепное место для размышлений. Гитлер диктовал Гессу «Майн Кампф», Ленин молоком из хлебной чернильницы писал статьи, и другие мыслители не отставали, не зря переводили продукты. Все занимались делом.

Рус хоть и не был мыслителем такого масштаба, но тоже зря времени не терял – изучал магию. В меру сил, возможностей и наглой самоуверенности.

Первые сутки тупо отсыпался, глубоко зарываясь в щедро накиданную на деревянную лежанку солому. Голоногому узнику в одной короткой шелковой тунике в глубокой каменной яме-зиндане всегда зябко. Железная решетка на высоте в два человеческих роста, нары, глиняная параша, тусклый масляный светильник над решетчатой крышей… вот, пожалуй, и вся обстановка. Дважды в день спускали еду, один раз поднимали парашу. Вот и все развлечения, не считая переругивания с невидимым охранником и пары допросов, ради которых узнику сбрасывали веревочную лестницу и тащили наверх, на первый уровень в знакомую комнату.

Больше его не мучили сывороткой правды и не пытались читать память. Старик-Следящий задавал несколько уточняющих вопросов по разным эпизодам, записывал ответы. А сам, нехороший человек, игнорировал резонный вопрос арестанта: «Что в мире творится?». Через полчетверти раскланивались и расходились. Чинно-благородно, без мордобоя. Глупый вопрос: «А за что я все-таки сижу?» – Рус и не пытался задавать. Он соглашался с Жегловым: «Наказания без вины не бывает». Войдя в камеру, простите, спустившись в яму, благодарил молчаливых охранников за прогулку и зарывался в солому. Думу думать.

Впрочем, его невозмутимость была напускной. На самом деле он жутко переживал за себя и друзей, и неизвестно, за кого больше. Первым делом – связь. Узнать, как у них дела, не сидят ли в соседних ямах или (помыслить страшно!) вовсе мертвы. Второе – проблема выхода на свободу. Выпустят – отлично, нет – побег. Рус не собирался ждать казни. Но сначала связь, ею и занялся после суток отсыпания.

Кандалы не стали для него проблемой. Маги не подозревали о таком оригинальном входе в транс – выброс книг-мыслей из головы-библиотеки. Соответственно и Силой можно манипулировать, только… крайне осторожно. В темнице с кучей охраны, среди которых и маги имеются, с многочисленными структурами в крыше, в стенах, в фундаменте и даже под землей – заметят. Мало не покажется. Единственный выход, по подсказке Духов, поработать пока с астралом. Для установления связи это самое то. А Силу для «прокачки» канала брать… из колодца. И Рус нагло приступил к созданию собственного астрального накопителя, которые имеют только самые продвинутые маги.

Астральные следы друзей нашлись быстро. Слава богу, они оказались на вилле. Изредка мотались по городу. Гелиния тоже в основном сидела дома или посещала орден. Ее размытые следы встречались и во дворце, но их давность для Руса оставалась загадкой. Сидит он уже четверо суток, значит… следам примерно столько же, не больше. Быстро размываются.

«Интересно, а тирендор ходил по поводу меня к князю? Нет, его следы к дворцу не приближались. Странно, неужели я уже списан? Обидно. Ладно, потом разберусь…» Он давно изучил «астральную карту» города и окрестностей и довольно легко ориентировался.

Попробовал «достучаться» до астрального тела Андрея и сразу понял – без Силы никак. Вздохнув, отправился «рыть колодец».

Но как это сделать в абсолютной пустоте? Именно так представлялся астрал. Немного похоже на эфир Пронзающих – именно поэтому они являлись самыми умелыми в астрале, но все же не то. Катастрофически не хватало знаний, зато упорство било через край. И оно в очередной раз вознаградилось. На этот раз – без последствий.

Три дня бессмысленного «хватания пустоты» довели Руса до белого каления, и, как обычно в такие моменты, появилось нестандартное решение. Вспомнил о проваливании в глубины «рисованного мира», о чем, оказывается, просто боялся думать. Неприятное чувство – панический страх, но теперь, на волне злости, наплевал на то чувство и вспомнил.

«Астрал – это особое расслоение, он, типа, проникает в другие, а значит, и в «мультяшный» мир, – рассуждал антинаучно, но действенно. Главное в этих размышлениях – уверенность в истинности, остальное приложится. – Ну-ка…»

Мысленно протянул руку вдоль мгновенно возникающих слипшихся стенок. Разлеплял их и в этом «расслоении» двигался дальше, пока рука не окунулась в краску. Сразу понял, что она красного цвета. Пошевелил пальцами и поокунал их в другие цвета. Откуда узнал, где какие, не видя того расслоения, – даже не задумался. Вернул «руку» обратно и быстро, пока краска не высохла, приступил к рисованию.

Изобразил землю и лопату. Получилось на удивление натурально. Странно, по жизни рисовал как курица лапой. Пока любовался, вспомнил, что экскаватором копать сподручней. Попытался нарисовать, но… краска высохла.

«Не беда, сейчас я и лопатой такой колодище отрою – закачаешься!» – весело подумал он и с энтузиазмом «взялся» за лопату. Чем – не обратил внимания.

Итак, в расслоении Руса астрал впервые стал цветным, наглядным и почти материальным. Такого по понятиям геянской науки не могло быть, но это случилось.

Как это ни странно, но «копать» оказалось тяжело. Уставал, выходил из транса и чувствовал жуткий голод. Пайку за ударный труд, разумеется, не прибавили, и за два дня Рус обессилел.

«Так дело не пойдет, – подумал, в очередной раз копнув лопатой в уже довольно глубокой яме, примерно по пояс. – Технарь я или кто?» – с этой мыслью своей неимоверно длинной «рукой» снова зачерпнул краски и тщательно нарисовал… не экскаватор, а буровую вышку, резонно решив, что «так глубже». Захотел включить и обломился. «Бензина нема…» – поскреб в затылке и потянулся за нитями Силы Земли. Легко затащил из «реальности», не думая, как это вышло, парочку ниток. Одну скинул в яму для заполнения Силой, а другую прицепил к буровой установке. Поднял рубильник, и бур завертелся. Из транса вывалился, чуть не умирая от усталости, на порадоваться не оставалось сил. Замерил колебания Силы, нашел их незначительными и провалился в оздоровительный сон.

Весь следующий день не соскальзывал в транс, а хорошенько выскребал миски с едой и за сутки достаточно окреп. Морально подготовился к новым трудовым свершениям и шагнул в астрал. Какого же было его удивление, когда увидел, вернее, не увидел бура в немыслимой глубине скважины, а он все вращался и вращался на длиннющем валу. Песочная нить, которую он скидывал в яму, медленно сползала в глубь колодца.

«Пожалуй, достаточно», – подумал и голой ладонью стер буровую установку. Кинул освободившуюся нить в колодец: «Нехай быстрее заполняется», – и с легкостью нашел астральное тело Андрея. Повезло, он оказался в одиночестве. Грация копошилась в саду.

Рус не услышал звуков, когда непонятно чем стучал по «астральному телу» друга. Никакой реакции. «Потянул» Силу из колодца и хлопнул уже «вооруженной рукой». Андрей дернулся. Ударил еще пару раз и… о, чудо! Астральное тело обрело черты живого Андрея, словно сотканного из светящихся линий, и из области головы раздался четкий голос молодого Текущего:

– Что происходит, дарки меня раздери!

– И раздерут, студент, если будешь ругаться! – весело прокричал Рус. «Получилось!» – Радость просто зашкаливала.

– Не понял… это… это… Чик, это ты тут?! – Андрей боялся поверить в такую удачу.

– А ты думал! Я тебе не тут. То есть не здесь. Тьфу на тебя, запутал совсем. Быстрее говори, как дела на воле, а то вижу, как Сила летит – не напасешься. – И действительно, от колодца к «Андрею» тянулось несколько нитей, которые «текли» гораздо быстрее, чем прибывало в колодец.

– Через астрал! – восхищался Андрей. – Без амулета! Это высокий мастер…

– Не гони, говори по делу, в натуре Сила кончится! Я ни фига не знаю, что в мире творится! Долго мне здесь торчать?

– Ага, сейчас, только радость уйму. Значит, так…

Прошло двенадцать дней после покушения, и слухи о нем плавно сошли на нет. Гелиния обещала вытащить его за две декады, но Андрею в это верится с трудом. Скорее всего, Чик – заложник, и князь потребовал или будет требовать от Гелинии, дочери очень влиятельного вождя, который так и не поклялся в верности князю, какую-то услугу за его освобождение. А девочка обещала вернуть Чику свободу и, судя по ее характеру, не отступит. Короче, все упирается в нее. Силовое освобождение – не вариант. Все живы и здоровы. Леон продолжает строить планы штурма тюрьмы, снюхался с местными «ночными волками» на этой теме. Андрей чует – облапошат, но сделать ничего не может. Воронок на вилле. Пошел с Леоном, понял его объяснения.

– Значит, так, – сказал Рус, видя, как истончаются нити. – Леона успокой, скажи, что я приказал ждать. Сам дуй к Гелинии и кровь из носу выясни, что именно потребовал князь. Может, это неисполнимо. Сходи в библиоте… – Связь, как всегда, прервалась на самом интересном месте.

Ругнулся и бросился изучать следы Гелинии. Да она дважды была во дворце! В последний раз… считаные дни назад. «Опа, а вот и господин Отиг засветился. Буквально вчера. Ага, в темницу входил. Только вот она закрыта от наблюдения, Силы на структуры не жалеют. Асман стопудово и дворец бы закрыл, но, видимо, убедили – Силы на такую громадину не хватит. А Отиг наверняка по мою душу приходил. Но почему меня не вызывали? Как бы там ни было, а приятно», – больше ничего интересного в следах не увидел и вышел из астрала. Отдыхать и ждать заполнения колодца, который такими скромными темпами не заполнится до скончания века. Но лучше не рисковать.

Господин тирендор действительно ходил во дворец по поводу Руса. Давно просил аудиенции, и наконец князь «нашел время».

Асман принимал Отига в скромной комнате всего с двумя телохранителями. Это говорило о глубочайшем доверии к уважаемому тирендору одного из сильнейших орденов Тира. Приветствия, поклоны – и Отиг сразу наехал на князя:

– Великий князь, долго ли еще сидеть моему лучшему ученику? Госпожа Гелингин утверждает, что он абсолютно невиновен, а даже наоборот – герой.

– О, уважаемый Отиг! Тебе ли не знать настроение юных девочек! Сегодня – герой, завтра – злодей. Не все так однозначно, уважаемый.

– Поясни, пожалуйста, князь, не совсем уловил твою мысль. – Отиг не хотел играть в витиеватые словеса кочевников, которые они принимали за этикет.

Он, выросший в Альдинополе в богатой архейской семье, думал о дворцовых обычаях бывших кочевников именно так, считал «излишне церемонными». Несправедливо и неверно, но таково было его мнение.

– Охотно. – Князь был само радушие. – Влюбленным девочкам может почудиться всякое. Защищал или нападал – все видится в одном свете. Не буду перечислять всех обстоятельств дела, но ответь мне на один простой вопрос: ты бы заметил опытного убийцу в плаще из шкуры засадника и с амулетом вашего ордена, сидящего в кусках не шелохнувшись. Уточню: за два шага до убийцы.

– Только если бы знал, – честно ответил магистр.

– А твой ученик заметил и утверждает, что не знал. Под Знаком правдивости утверждает.

– Интересно… – задумался Отиг.

Знак правдивости можно обойти, но это под силу только опытным магам, не ученикам. С другой стороны, Рус ходил в альганские пятна, и давно ходят слухи, не подтвержденные наукой, что некоторые склонные к Силе перенимают в пятнах способности, сродни животным чувствам. Интересно бы проверить.

– Мне бы побеседовать с учеником, великий князь.

– Пока не могу позволить, извини. У моего Главного Следящего свой план. Надо в первую очередь допросить убийцу из гильдии, это гораздо важнее. Заговор обширен, и вовлечены в него могут быть любые люди, кроме… – Асман пристально посмотрел в глаза магистра, отчего у того от удивления поднялись брови. Типа: «Чего это он?» – Кроме тебя.

– Я польщен, великий князь, – с поклоном ответил тирендор, скрывая улыбку.

– Это не лесть, господин магистр, это правда, – продолжал князь. – Моя стража проверила твои связи, ты уж извини.

Магистр серьезно кивнул: мол, извиняю.

Хранящий есть Хранящий. Стабильный, уравновешенный. Да что они могут проверить, эти продажные Следящие? Отиг внутренне хохотал.

– Так вот, господин Отиг, я предлагаю тебе показать свое искусство магистра и помочь твоему ученику, который, я уверен – невиновен.

– Искусство показать могу, и не обязательно ради ученика. А если ты уверен, то почему он не на занятиях, а в темнице?

– Не все, – с тяжелым вздохом ответил князь, – далеко не все зависит от меня. Племена взъелись, их представители требуют крови. Моя власть, увы, не абсолютна, – это чистая правда, и Хранящий об этом знал.

– Так чем я могу тебе помочь? – Отигу наконец стало интересно.

– Гильдейский убийца, – сразу ответил князь. – Мои маги не могут снять блок с его памяти, он очень давно без сознания и стал угасать. Нужна помощь магистра, а таковых у меня нет. Увы, все ордена Эндогорские и, не в обиду тебе, для нас готовят не самых лучших магов.

– К чему обижаться на правду? – поморщился Отиг. – Веди к злодею, великий князь.

Из всех магистров, по докладу княжеской стражи, Отиг являлся самым аполитичным. Даже если узнает тайны влиятельных тирских семей (а такое вполне возможно), то ему эти сведения без разницы, не будет размениваться на шантаж. Единственный минус – ученика Хранящих, при его непричастности, придется выпустить, и к нему в память, защита которой необычна, Отиг ни за что не полезет. Но князь и так поставил Гелингин условие и не сомневался в ее положительном решении. Так что через пару декад Рус в любом случае окажется на свободе. В его невиновности князь был уверен изначально. Ну, почти.

Через две четверти изнурительной работы магистру удалось сломать стену, поставленную опытным Целителем. Сведения, которые он узнал, его, далекого от местной политики, испугали не на шутку. Над Гелинией повисла реальная угроза, и действительно, пока Рус в темнице, опасность отодвинута. До определенной степени, конечно. Об этой мрази – первом в цепочке заказчика, Отиг рассказал лично князю, один на один. Ради важных сведений Асман переступил через врожденную осторожность, отослал телохранителей.

– Надо немедленно сообщить девчонке! – закончил рассказ тирендор.

– Нет! – раздраженно выкрикнул Асман и продолжил более мягко – с магистром эндогорского ордена нельзя вести себя, как с подданным: – Уважаемый Отиг, прошу тебя, подумай. Это только первое звено в цепи. Мы понаблюдаем за ним, выйдем на следующего…

– Проще захватить и допросить, – не согласился магистр.

– И подставить девчонку под удар? Ты уверен, что он единственный? Ее смерть крайне важна для них. Во дворце было бы предпочтительней, но сойдет и просто Эолгул, моя столица. Они стремятся подставить и орден Хранящих, но могут обойтись и без этого. Поэтому прошу тебя, веди себя, как обычно, и не говори ни о чем девчонке. И Русу, как ты сам убедился, желательно еще немного посидеть. Согласен, уважаемый Отиг?

Магистр с тяжелым сердцем вынужден был согласиться.

– Но смотри, князь, через две декады я просто укрою Гелинию в ордене, и делай что хочешь. Я отвечаю за своих учеников. И Руса тогда выпустить не забудь, – сказал, как и положено Хранящему, основательно и очень весомо.

– Что ты, уважаемый Отиг! Я обещаю, все разрешится раньше пятого дня следующей декады. Я, князь Тира Асман Второй, обещаю. – Асман произнес это очень торжественно, почти как клятву. Но это все же не клятва, а обещание.

Обещал, чтобы окончательно уверить магистра. Не приведите боги, ляпнет Гелингин. Вроде не должен, основательный человек, но слишком много стоит на кону: сохранить трон и, собственно, жизнь. Даже явное оскорбление: «Но смотри, князь», – пришлось пропустить мимо ушей. Иностранец, что с него возьмешь.

Следующий сеанс связи состоялся через день после первого. Для начала Рус заглянул в колодец. Ничего не понял. Дна по-прежнему не увидел, и скопления Силы – тоже. Две нити медленно струились «вниз», и заполняться колодец явно не собирался.

«Вода в бассейн поступает по каплям, вытекает струей. Нужно рассчитать…» – думал он, стуча по астральному телу Андрея. Рассуждал о всякой ерунде, дабы унять волнение, потому как чувствовал – сейчас решится его судьба. И так еле дотерпел до вечера и выбрал время, когда Грация пошла проверять хозяйство.

Андрей откликнулся почти сразу. Как оказалось, он тоже ждал разговора и первый выпалил:

– Ты не поверишь, Чик, какие новости! – и этой фразой сбил друга с делового настроя.

– Поясни… – заинтересовался он. Умел студент заинтриговать. – Только быстрее, – Рус не выдержал театральной паузы. – Силы уходит – прорва, а ты тянешь! Узнал?

– Кстати, откуда она у тебя берется? Но об этом позже. Все нормально, Чик, ты скоро выйдешь на свободу, Гелиния держит обещание. Так что можешь отдыхать, отсыпаться и кушать тюремную вкуснятину. Собственно, это все.

– Спасибо… – Рус растерялся. Так просто? Отчего тогда волнение? – Эй, лицедей бродячий, кончай игру. Докладывай серьезно и без лишних слов, Сила в любой момент кончится.

– Докладываю. – Настроение Андрея продолжало пребывать на высоте. – Леон успокоился, Грация тоже, а наши орлы за тебя и не переживали. Они в тебя верят, как в бога. Теперь Гелиния. Она удачно выходит замуж, а ты выходишь из темницы. Всего-то и делов. Расследование пока топчется на месте, либо князь по привычке темнит. Но главное… мы по тебе соскучились.

У Руса заныло сердце: «Как – замуж?»

«А чего ты хотел? – ответил он сам себе. – Собственно, кто она тебе? У тебя к ней любовь? Извини, брат, не замечал. Тогда чего распереживался? Успокойся, женишок. Или ты снова, как на Земле: ни себе, ни людям? Вот и притухни, брат, дай девушке счастья, брось ныть!»

– Подожди, Андрей, как замуж? А учеба? – ляпнул первое, что пришло на ум.

– При чем здесь учеба? – не понял студент. – Я все готов был услышать, но не это. Ты меня поразил. Ну ладно, до встречи… – хотел было выйти из астрала, как услышал крик Руса:

– Стоять! Кончай ходить вокруг да около, – до него дошло, что друг лавирует, пытаясь скрыть неприятности. – Рассказывай про Гелинию.

– Я так и знал, – упавшим голосом сказал Андрей. – Все настроение испортил. Вот кто она тебе, можешь ответить?

– Говори, – твердо сказал Рус, не поддаваясь на попытку отвлечь себя. В принципе он уже понял, в чем дело.

– Говорю. Князь поставил условие. Либо она выходит за его старшенького, либо тебя на плаху. Главный Следящий подготовил материал о тебе, где ты специально втираешься к ней в доверие. Будто это ты нанял убийцу и сам же защитил. Эх, был бы я поэтом, то написал бы целую поэму о коварстве и чувстве долга!

– И она поверила?! – с замиранием сердца возмутился Рус.

– Нет, но сомневалась. Я поклялся – сомневаться перестала.

– И все равно собирается замуж?! – На сердце набежала новая тень.

– Эй, друг, я тебя не узнаю… Снова внезапная страсть? – спросил Андрей непривычно жестко, будто напомнил о Грации. Да не будто, а напомнил.

Рус очнулся. Сжал скулы и тряхнул головой.

«Нет, это не та страсть. Вовсе не страсть, это… это… плевать, как называется! Главное – справедливость. Хочет – ради бога, нет – извини, князь, не дам. Нельзя шантажировать девушек. А я буду с ней или не я – неважно. Нет, серьезно. Я вообще жениться не собираюсь», – и эта длинная мысль принесла успокоение. Он «разобрался» в себе.

– А что ей еще делать, – жестко-язвительно ответил Андрей. – Иначе тебя, спасителя, казнят.

Через паузу, сжалившись, продолжил мягче:

– Ей тот Асман, я имею в виду старшего сына князя, поперек горла. Если бы ты знал, чего мне стоило ее разговорить! Молчала с надменным видом, как статуя богини, но потом прорвало. Ревела, как раненая Сирена, и жаловалась. Один отец ее в семье любит. Сбежала в Альдинополь – простил, поперек его воли вернулась учиться в Тир – простил. Она даже Гелинией, а не Гелингин назвалась назло ему – тоже простил. Уверена, выйдет замуж без спроса – простит, и князь это прекрасно знает. С одной стороны, дура – чего ей не хватало в отцовском доме? А с другой… зауважал я ее. Самостоятельности хочет и добивается, и через себя готова переступить – всю жизнь насмарку ради обещания. Ты себе не накручивай, она чисто из благодарности и потому что нам обещала, только из-за этого, а не из-за чувств к тебе. – Андрей надолго замолчал. Не говорил и Рус, переваривая сказанное. – М-да, разговорился, и самому тяжело стало. Умеешь ты настроение портить… – Студент закончил непривычный для себя серьезный монолог.

– Вот что, – решился Рус. – Теперь точно нити истончаются, связь скоро прервется. Когда намечается свадьба?

– Через декаду, – заинтересованно ответил Андрей, заметив решимость в голосе друга.

Это предвещало проблемы и приключения, но как надоела размеренная жизнь! И Грация насела не на шутку, а он не готов. Нет, любит, но… семья – совсем другое.

– Прошерсти в библиотеке все, что связано со Звездными тропами. Знаю – тюрьма перекрыта, но я придумаю чего-нибудь. Никому ни слова, всех успокаивай. Гелинии… тоже молчи, она меня не знает. – Он имел в виду свои возможности, и Андрей это понял. Да и он всего не ведал и подозревал, что даже сам Чик не в курсе. – Я постучу тебе завтра вечером…

– Но я не успею!

– Ничего, просто перекинемся парой слов. Всем привет! Пока.

Глава 7

Следующие пять дней принесли много новых знаний и появление нитей Силы на дне колодца. Наконец-то Рус разглядел клубящиеся там желтые нити. Казалось, они где-то в бездне. Хотелось кинуть камешек и сосчитать время до всплеска, но было понятно – не услышишь.

На шестой день Андрей рассказал о Звездных тропах. Общие теоретические сведения. И еще словесно описал структуру для Силы Текущих, которую знал и до выискивания свитков в библиотеке.

– Зря потеряли время, – с сожалением закончил рассказ.

– Не зря, Андрюша! Я кое-что от себя и Духов нарыл, да вместе с твоей структурой и теорией… Прорвемся! – успокоил его Рус.

Владения Эребуса, Звездная тьма или Мрак после Сумрака, изменились до неузнаваемости. Сила бога неимоверно возросла и претерпела такие изменения, что возник мощный орден Ищущих. Оказалось, сквозь тьму можно «ходить», и расстояние не имеет значение, нужна только Сила. Ищущие не смогли сохранить в тайне свои структуры, и вскоре все ордена «переписали» Звездные тропы под себя. Исключение составили «дороги» через врата – стационарные амулеты. Их использовали для переноса тяжелого груза и прохода большого числа людей. Ими до сих пор владели исключительно Ищущие. Не получалось проложить широкий и надежный путь через тьму с помощью других Сил.

Основным занятием Ищущих, своеобразной идеей фикс стал поиск иных миров, в особенности – родного мира альганов и каганов. Орденские генералы не желали «убирать» пятна, они их вполне устраивали. Ищущие хотели добраться до богатств пятен, не сталкиваясь со злобой их обитателей. Она, злоба, искусственна. Первые пару лет в пятна ходили без особых проблем, и лишь потом альганы и каганы решили «закрыть» свои «богатства». Беспокоили их люди, чуть ли не селиться в пятнах надумали, гребли все. Нехорошо это.

Почему «теряются» расстояния, никто толком не знал. Самая популярная теория объясняла этот эффект особым состоянием межзвездного Мрака, лежащим над обычным пространством одновременно в каждой точке. Входя во Мрак, путешественник входит как бы во весь мир, а возможно, и в другие. Задача структуры – помочь выйти в нужной точке пространства.

Как раз этого объяснения, которое сегодня высказал Андрей, и не хватало Русу.

«Спасибо, друг! Ты сам не понимаешь, как мне помог!» – мысленно поблагодарил он Андрея, переместившись в одно из расслоений реальности. Входил пока только своим мультяшным аватаром, нарисованным в астрале три дня назад. За «физическое» тело резонно боялся, да и надзиратель не поймет.

Сначала, сразу после сеанса связи, Дух слияния с астралом рассказал о расслоениях.

– Астрал и сам есть расслоение во многих реальностях, – напомнил он шипящим голосом с меняющимися высотой и тембром. Не поймешь, кто: женщина, ребенок или мужчина. – Из него легче всего проникать в иные расслоения. Ты сам помнишь свои ощущения в пятне, ты чувствовал все расслоения того мира, должен понять их свойства.

Рус припомнил. Да, было такое. Но то – там, где он был… богом не назовешь – мозги оставались человеческими, а не всеведущими – но очень могущественным существом. Сразу пронзила невероятная тоска по «своему» миру (альгано-каганскому, не земному), но усилием воли отбросил. Впрочем, воспоминания помогли. Он почувствовал «вкус» расслоений, в которые залезал рукой, представляя слипшиеся стенки, как в целлофановом пакете. Два дня только и делал, что «совал руки куда попало», пока радостно не воскликнул: «Есть!» Тот самый Мрак, сквозь который ходил по тропам и дороге. Вернее, расслоение со всеми свойствами Мрака Эребуса.

«Разница несущественна», – подтвердил Дух слияния с тьмой. Расслоения, где он мог находиться сам, не подходили телу «большого друга», а то, разумеется, подсказал бы, исполнил желание.

Рус придумал «нарисовать» самого себя в полный рост, соблюдая пропорции. Чтобы, так сказать, «ходить наглядно, а не глядеть неизвестно чем». И тут на целых три дня затормозился. Выхода не было в буквальном смысле этого слова.

В расслоении Мрака не вызывался астрал, и представление известных координат ничего не давало. Рус вообще не понимал сути Мрака, каким образом он «сдвигает» пространство. После рассказа Андрея оказалось, что не Мрак «сдвигает», а, наоборот, ты «расползаешься» по Миру, и надо просто найти точку выхода.

Действительно просто, всего два дня работы.

Рус составил в астрале структуру по словесному описанию Текущего. То ли Андрей постарался, тщательно проговаривая каждый узел и черточку, то ли для Руса так и надо учить структуры, но вместо Звездной тропы, которую необходимо представлять во время составления структуры, перед Русом возникла… схема воронки наподобие стекающей в раковину воды. На «входе» вода закручивалась по часовой стрелке, а конец-«выход» тонкой струйкой терялся в дали, «гуляя» без координат.

«И что. Как я эту фигню перепишу на Силу Геи?» – растерялся ученик Хранящих и… принялся за работу.

В принципе можно тупо «потянуть» струи Гидроса и, представив в уме координаты, направить на воронку. Рус был уверен – сработает. Но это на крайний случай. Во-первых, от колебания Сил сразу сбежится охрана, поднимут тревогу, а план рассчитан на «тихое смывание». Во-вторых, удивятся колебаниям Силы Гидроса в яме, где сидит Хранящий, в-третьих, вспомнят про антимагические браслеты. Оно ему надо? Пусть лучше ищут несуществующий заговор с целью освобождения. Но на всякий случай Рус все же соорудил в астрале буровую под колодец для Силы Гидроса. Пускай работает, не мешает. Только сильно сомневался – до дня «икс» Сила в достаточном количестве вряд ли наберется.

Два дня переводил «краны» и «трубопровод», которые «увидел» в схеме структуры, на аналогичное устройство для «зыбучего песка». Укрепил рычаги, расширил трубы, сделал всю систему «вертикальной». Вода может течь в любом направлении, а песок сыплется только вниз. Готово.

Вспомнил фильм «Кин-дза-дза», улыбнулся и до ужаса захотел проверить структуру немедленно. «А ну как не сработает в нужный момент?» – нашел вескую причину для оправдания глупого риска. Чувствовал – сработает, а чутье его редко подводило.

Выбрал через астрал пустынное место за городом, предположительно овраг. Дело в том, что «светились» только живые объекты. По яркости света, оттенкам цветов, расположениям посадок, характерным линиям растений (хвала богам, они есть всюду) опытный маг определял реальную картину достаточно точно. Сюда же, в ориентацию, включались и жучки-паучки, и грибочки-плесени. В астральных следах знакомого города Рус хорошо разбирался, а вот вне стен не очень.

Продольная яма, выстланная травой, вокруг ни души, колебаний Сил нет – овраг на пустыре. Вроде без воды – ее должно быть видно за счет характерной живности. Снял координаты.

Символы удивительным образом появлялись сами, стоило посмотреть под определенным углом. Знающий Андрей научил, это уровень минимум третьего ученического курса.

Прямо в астрале записал эту вязь красной краской и долго запоминал. Долго – исключительно от волнения. Как-никак, это была первая созданная им рабочая структура, да какая! «Обтекатель», носимый Грацией, до сих пор считал пустышкой.

Долгих полчетверти ждал очередного подхода надзирателя, перекинулся с ним шутливыми ругательствами, и все, целую четверть он не подойдет. Кстати, занимался «земными» делами, не выходя из транса. Давно научился не хуже воинов-магов. Сменные охранники уже не удивлялись быстрым переменам в настроении узника. То он злой, а через четверть веселый. «Ну и дарки с ним!» – думали все как один. Своих забот хватает, например поспать. Хвала богам, не орет.

«С богом!» – подумал Рус и решительно вошел в расслоение Мрака.

Представляя тоннель в песке (да-да, не в Звездной тропе), одновременно держа в уме координаты, строил из нитей Силы Геи структуру. Сложно заниматься тремя делами сразу, не зря на магов долго учатся. С его упорством справился с «тропой» всего за пять статеров. Удовлетворенно оглядел свое творение и с мыслью: «Помоги, Величайшая» – бросил толстую нить Силы в открытый зев «зыбучей ямы» (название придумалось само). Структура из нитей превратилась в воронку с постоянно ссыпающимся внутрь песком.

Воронку видел глазами своего аватара, а в реальности заметил светящийся тускло-желтым светом круг, «лежащий» на полу. Побоялся привлечь внимание охранника, вскочил с лежанки и, не отряхивая соломы, прыгнул в центр света.

Пролетел по лабиринту из песочных стенок и вместо падения, наоборот, вылетел из аналогичного светящегося пятна. Приземлился на пятую точку в заросшую травой грязь.

Первое слово Руса за пределами тюрьмы было не для печати.

Новоявленный Монте-Кристо жмурился от неяркого вечернего солнца и глупо улыбался. Вонючий «граф», одетый в когда-то новую, а теперь засаленную и рваную шелковую тунику, сидел в грязи. Грязные волосы, густая длинная щетина – бомж в хорошем подпитии. Он и в самом деле опьянел от свободы и удачной работы структуры.

– Получилось, друзья, получилось! – заорал во весь голос. Душа пела от восторга.

«Не понимаем твоих эмоций, – заметил за всех Дух слияния с тьмой, – для тебя это элементарно».

– Вечно вы меня гнобите, ну вас! Получилось! – С этим возгласом потанцевал по грязи, измазавшись по колено. – Волю им все подавай, а и без нее получилось!

Духи промолчали. «Большой друг» для них – неразгадываемая загадка. Даже интересно, если у них есть это понятие. Как же, без воли! Пусть другие маги попробуют создать такую глупую, но действующую структуру. Но пусть думает, как хочет, это тоже его воля.

Возбуждение прошло как-то разом, так же как и появилось. Поднявшись по склону, вытер грязь сухой длинной травой. Получилось не очень. Помыться бы да кандалы снять, но придется потерпеть еще день.

«Хорошая вещь – астральный колодец, – радовался, создавая обратный проход. – Колебания Силы нет абсолютно, а в астрале потоком лилась. Интересно, сколько осталось?»

Данный «поход» – авантюра чистейшей воды. Вдруг колодец опустел? Тогда план летел ко всем чертям. Но, как и в большинстве случаев, богиня удачи не забыла своего любимца. По возвращении в камеру (с легким сердцем – он уже практически свободен) видимых изменений в колодце он не обнаружил. Слишком скоротечна структура, не успело много вытечь. Ну, если только совсем уж придираться, то уровень Силы все же уменьшился.

Надеюсь, понятно, почему не сработала блокировка Звездных троп? Рус прошел не по реальности Эребуса, а по одному из расслоений «обычной» геянской реальности, где запирающих структур отродясь не видали.

За день до свадьбы Гелиния посетила занятия в ордене. Отзанимавшись, благосклонно приняла поздравления учеников и наставников. Завтра канун ненавистной свадьбы, и еще два дня – законные выходные. Немыслимое дело для Хранящих. И то, что замужняя женщина продолжит учебу, тоже немыслимо, но уже для Тира.

Гелиния настояла на этом при обсуждении будущей семейной жизни. Оба Асмана, скривившись, согласились. Старший, понятно, скривился от недовольства, а его сын всегда кривится, будто кислый гошт во рту держит. А глазки глупые и плотоядные. Ум Гелиния не оценила, он всегда молчал при отце, но заранее решила – дурак. О брачной ночи старалась не думать вообще, но мысли сами лезли в голову, и девушку в последнее время часто трясло от омерзения. Спасал только транс.

Вот и сейчас, сидя на единороге, она пребывала в трансе. Умный зверь сам знал дорогу. Вдруг движение остановилось.

– Госпожа, – донесся до нее глухой голос телохранителя. В трансе казалось – издалека, – тебя встречают.

Вернувшись в постылую реальность, с неудовольствием увидела Андрея и Грацию, стоящих на обочине перекрестка рядом со своими единорогами. Вечер, будний день, поэтому прохожих в богатом районе не наблюдалось. Спускаться Гелинии не хотелось, и она крикнула:

– Да хранят вас боги! Может, проедем ко мне? – догадалась, что для разговора пришли, и вряд ли он будет приятным.

– Да хранит тебя Гея! – ответили они хором, и Андрей продолжил: – Спустись, пожалуйста, госпожа Гелиния, есть очень интересное предложение. Боюсь, упадешь со скакуна от радости.

«Вечно он шутит! Зря я тогда проплакалась ему в рукав. Теперь думает обо мне, как об истеричке[7]. Неудобно. Еще и Русу, не приведи Величайшая, расскажет. Почему я тогда об этом не думала, Величайшая!» – сожалела девушка, медленно слезая с единорога.

Перед Русом будет тягостнее всего, а придется видеться каждый день.

«Скажи, как поступить, Величайшая! Мука на два с половиной года, и поделом, – каждый день корила себя неизвестно за что, не понимая, почему видеться с Русом – мука, но знала, что так и будет. – Лишь бы князь выполнил обещание! На все согласна…» – с тревогой додумывала всегда, когда вспоминала о Русе.

– Хочешь проехать к нам на виллу прямо сейчас? – в лоб спросил Андрей. – Отсюда до городских ворот всего ничего. Твои верные охранники защитят от посягательств на твою честь, – говоря это, с вызовом смотрел на того, кто в прошлый раз подходил к ним с Леоном. Запомнил его презрительный взгляд. Правда, сейчас он стоял совершенно невозмутимо.

Два воина-мага после промашки во дворце не отходили от Гелинии ни на шаг, оставляя хозяйку одну только на занятиях и дома.

Андрей выбрал этот перекресток не только из-за близости к городским вратам. За девушкой давно следили опытные агенты Следящих, а тут негде спрятаться, и лучник не укроется. Вдруг им велено не выпускать Гелинию из города? Подойдут, покажут бляху, и… Телохранители точно воспользуются ситуацией, не пустят. Или стражники стрелу в Андрея кинут, с них станется. А здесь это не получится, все просматривается.

– Да, Гелиния, я приглашаю, – добавила Грация. – Завтра будешь готовиться к свадьбе, а эту ночь погуляем.

– Спасибо за приглашение, Грация, но нет, – ответила девушка. – Поздно, и не вижу повода для праздника.

– Наоборот, уважаемая Гелиния! – с жаром воскликнул Андрей. – Как раз сегодня последний день, точнее, ночь твоей свободы! Это нужно отметить.

Девушка, зло прищурившись, подошла к Андрею и зашептала, едва не касаясь губами уха:

– Зря я открыла тебе душу, ты бессердечный человек, тебе всюду шутки… – И, не слушая ответный шепот, быстро пошла к единорогу. А студент пытался донести до нее важную весть. Дернулся за ней, но оба охранника оказались рядом, не давали и шагу ступить. Расстояние до Гелинии увеличивалось. Не кричать же на всю улицу!

– Ты не поняла, Гелиния, – донесся до нее голос Грации. – Тебя на вилле будет ждать Рус, свадьба отменяется!

Девушка, заносившая ногу в стремя, застыла:

– Как – Рус?

– Его выпустил князь, он дома, – вставил фразу Андрей.

– Как выпустил, когда… зачем. – В голове Гелинии все перемешалось. Не замечая ничего вокруг, опустила ногу и шагнула в направлении Андрея.

Ее спас простой булыжник. Девушка споткнулась и, чтобы не упасть, резко нагнулась вперед… Над спиной просвистела сабля. Гелиния выпрямилась и с удивлением увидела искаженное злобой лицо телохранителя. В испуге отшатнулась, и злополучный, а в нашем случае – счастливый булыжник спас ее во второй раз. Теперь девушка не удержалась и спиной упала на мостовую, ощутив лицом дуновение ветра от пронесшегося над ней клинка. Третьего удара не последовало.

Воин-маг почему-то решил обязательно зарубить хозяйку, а не порвать, допустим, «бурей в груди». Бросился вперед, но, почувствовав мощное дуновение Силы Гидроса, вынужденно развернулся и просто не успел уклониться от огромного потока мгновенно затвердевающей воды – слишком быстро она прибывала и в неимоверных количествах, но сумел закрыться «спасающим смерчем». Бывшего телохранителя накрыла огромная, жутко холодная «ледяная пирамида». Гелиния еле успела отдернуть ноги, чтобы спастись от обморожения.

Почти мгновенно создав «пирамиду» (на уровне хорошего воина-мага), Андрей застыл под «ледяным коконом», который быстро истончался под ударами сабли с мощным Знаком и от слабых, но частых структур Ревущего. Его лицо скривилось в удивленной досаде, а не в надменном презрении, как тогда на балу.

«Пора!» – решил Андрей и, с максимальной скоростью выхватив меч, слитным движением рубанул противника в шею.

Вернее, целил в шею, желая срубить голову, но воин-маг с трудом, но все же успел уклониться и отвести движение меча своей саблей. Коротко звякнуло, посыпались искры. Клинок, дрогнув в руке, выдержал скользящий удар Андрея. Начался танец с саблями. Простите, меча и сабли.

Утренняя Роса пела в руках студента. Не отставала и безымянная сабля. Знаки сверкали, оружие звенело. Оба противника не хотели сближаться, оба надеялись на длину рук и магию. В телохранителя сыпались «ледяные стрелы», он защищался «спасающим смерчем». Огрызался толчками «воздушных кулаков», которые Андрей встречал «ледяным куполом». В скорости они не уступали друг другу, но опыт воина-мага сказывался. Ученик защищался с огромным напряжением, и скоро должна наступить ожидаемая развязка.

– А-а-а! – послышался крик Грации.

Девушка с тонким «женским» кинжалом, почти стилетом, бежала к сражающимся. Для них – слишком медленно, а для нее «свой» и «чужой» быстро менялись местами, практически расплываясь в движениях. Крик уносил страх, придавая отчаянную смелость.

– Назад!!! – дико заорал Андрей и поплатился за секундное замешательство.

Сабля разрезала живот студента. Воин рубанул и отскочил. Скоро мальчишка замедлится, а пока «воздушным кулаком» отмахнулся от девушки, как от мухи. Этот Водяной неприятно удивил и заставил считаться, но в итоге получилось как нельзя лучше.

«Не бери дорогих тебе людей на схватку, даже в качестве зрителя, – мудро подумал довольный маг, шагнув к замедляющемуся противнику. – Жаль, ты не усвоишь урока, Водянка…»

В горячке боя и в переживаниях за Грацию Андрей не заметил полученной раны, а просто почувствовал слабость в ногах и невольно присел. Сознание «выползло» из транса, меч словно налился свинцом.

– Беги, Грация! – взмолился он, глядя в холодные глаза Ревущего.

Он поднимал саблю для завершающего удара, но вдруг дернулся. Удивленно обернулся. За его спиной стояла Грация и не выпускала из рук рукоять кинжала, лезвие которого утопало в спине бывшего телохранителя.

– Ты?! – выдохнул он, перенося удар сабли, но Андрей успел раньше. Длинным выпадом всадил меч в открытую подмышку мага. Клинок пробил сердце.

Упав, Гелиния бросилась создавать структуру «пыльной стены», но, разглядев затуманенным взором ледяную гору, переменила решение.

«Охтагул, как ты мог!» – со злостью подумала она и создала «куб». Вовремя!

Воин-маг сумел расшевелить глыбу льда, ставшего «обычным» после отвлечения внимания Текущего. Он почти освободился, но почти – не считается.

Многотонная каменная глыба обрушилась на прокачавшего всю возможную Силу мага. Много Силы отнял холодный лед, на защиту от «куба» не осталось. С треском льда и ломающихся костей «каменный куб» потряс мостовую.

Все события пронеслись едва ли за семь ударов сердца.

– Гелиния! – крикнул Андрей, отстраняя обнимающую его плачущую Грацию. – Некогда, Грация! Девушки, быстрее на скакунов!

По двум улицам перекрестка приближались четверо агентов Следящих. Хвала богам, не магов, поэтому особо не спешащих.

Поднимаясь с мостовой, Текущий скривился от боли и еще сильнее прижал к ране руку. Темная кровь пропитала одежду и заляпала булыжники.

– Грация, подгони мне единорога, – попросил он «невесту». Она боялась отойти от Андрея, подставляла плечо, но он упрямо не опирался, стоял сам. – Бегом! Дома вылечусь, иначе нам конец! Гелиния!

А дочь вождя уже сидела на своем умном скакуне и подводила месхитинцу его единорога. Грация устыдилась собственной растерянности.

«Но как же… что же… он ранен, в крови… – Эти тревожные мысли постоянно крутились в голове. Вдруг полыхнула короткая ненависть. – Из-за нее все, кобылы породистой!» – и быстро развеялась, сменившись ноющим страхом за жизнь любимого.

Куда делась та девушка, которая не побоялась выйти с кинжалом на воина-мага? Защитила возлюбленного и расклеилась, увидев кровь. Да уж, стресс – дело непонятное.

Рассеянно помогала Андрею взобраться в седло и, как могла, быстро села сама.

– Галопом за мной! – скомандовал ученик Текущих и первым поскакал в сторону городских ворот.

Им повезло. Близкие крики: «Стоять, паршивцы!» – раздавались с других улиц, и ни одна стрела не прилетела. Или лучники не подоспели, или опасались за жизнь Гелинии.

Она специально пристроилась последней. Отчасти чтобы прикрыть собой Грацию с Андреем, отчасти чтобы отойти от шока предательства. Это очень больно. О Русе, если честно, забыла. Сейчас она просто убегала. Кругом враги, никому нельзя верить, кроме тех, кто доказал преданность: Андрею и Грации.

– Именем князя! – закричал Андрей перед пока еще открытыми воротами.

Стражники, слыша противоречивые приказания командира – дежурного мага, метались. Он не знал, что делать. Всего полстатера назад, неподалеку, из района богатых торговцев доносились мощные возмущения Сил Гидроса, Эола и Геи. На запрос через амулет астральной связи дежурный начальник городской стражи буркнул: «Выясняем». И что прикажете делать? До планового закрытия врат еще полчетверти. Гонец от самого князя снял все сомнения.

– Нападение сарматов, немедленно закрыть ворота! – решительно прокричал Андрей. Он держался из последних сил, голова кружилась.

Командир с облегчением продублировал приказ. Городские врата закрыли. Разумеется, пропустив раненого гонца, сопровождаемого почему-то женщинами.

Пришло успокоение от осознания выполненного долга, и в голове мага неожиданно всплыло: «Какие сарматы? Откуда? Никто на город не нападал. Гонец что-то перепутал. А с каких это пор у нас гонцы – маги? И вторая женщина – маг…» – у него заныло под ложечкой от нехорошего предчувствия, и оно не обмануло.

Через несколько мгновений после этих мыслей раздался близкий стук копыт и рядом остановился единорог. Дежурный командир обернулся и увидел перед носом бляху Следящего. Медленно поднял голову и наткнулся на взгляд разъяренного мага-Ищущего. Взгляд не предвещал ничего хорошего.

Проезд через городские ворота после большого магического шума – чистейшая импровизация Андрея. В случае боя со стражниками планировал переправить женщин, телохранителей и себя по Звездной тропе. Даже место специальное присмотрел, куда следовало направить тропу, рядом с воротами виллы.

Никто не ожидал предательства телохранителей, они клянутся нанимателям. Хорошо, Андрей удачное место выбрал. Пока агенты, смотрящие издалека, сообщили дежурному Следящему, пока тот принял решение, пока стражники ожидали магов… а бой получился скоротечным. На открытие Звездной тропы у раненого Андрея элементарно не хватило сил. Повезло, что Следящие забыли о воротах, не догадываясь о возможном бегстве Гелинии, и совсем повезло, что остался жив.

«Но я точно помню, как в Грацию летел «воздушный кулак»! – внезапно вспомнил Андрей. – Как?!»

Он уже лежал на шее своего скакуна, обнимая его за горло слабеющими руками. Хвала богам, единороги бегут очень плавно.

Рус появился в саду виллы сразу после вечернего обхода надзирателя.

«Отличная вещь эти расслоения! – в который раз восхитился он, вдохнув воздух дома. – И защиту собственной виллы обманул. Это, конечно, не очень хорошо, но надеюсь, никто другой на такое не способен. Все. Мыться, бриться, одеваться! Ну и вонизма от меня…» – думал по дороге к термам, теплым ваннам с проточной водой, расположенным в угловой комнате большого дома. Термы – изобретение Текущих. Много от них пользы.

Идя к дому, Рус стыдливо прятался от прислуги. Получалось не хуже засадника.

Запас времени до тревоги в тюрьме – целая четверть. Плюс поиски, да пока догадаются о побеге, да решаться сообщить начальству… до полуночи время есть, стопудово. А скоро Андрей привезет Гелинию. Успеет, не торопясь, обсудить с ней план действий.

– Русчик!!! – радостно вопил Леон, обнимая, отпуская, держа за плечи и снова прижимая к себе маленького, по сравнению с ним, друга. Он поймал его возле терм. Знал, где ждать в первую очередь, и абсолютно не обращал внимания на внешний вид своего бывшего ученика.

– Да я это, я, Леон, отпусти. И не ори так, другие сбегутся, а от меня воняет, как из параши.

– Подумаешь! – не согласился друг. – Твоим дружкам, якобы разведчикам, – Леон был невысокого мнения об их профессионализме, – плевать, чем от тебя воняет. Андрей с Грацией поехали за твоей подружкой, а прислуга…

– А зачем Грация с ним? – перебил его Рус. Об этом они с Андреем не договаривались. Скорей всего, ничего страшного, но в случае опасности она будет лишней проблемой.

– А, – махнул рукой Леон, – уговорила выехать раньше, в лавках хотела что-то примерить. Или подобрать, я не знаю. А что, не надо было? – насторожился бывший гладиатор.

– Нет, все нормально. Ты вот что, друг, распорядись на кухне рыбки мне. Страсть как соскучился! Да салатов, фруктов и вина, конечно! Нет, давай покрепче, водки! Все, я пошел мыться.

Спирт давно известен алхимикам. На нем делали настойки, имелся аналог коньяка, но просто развести водой – «изобретение» Руса, тогда еще Чика. Точнее, не «изобретение», а введение в обиход своих «ближних». До него такое пойло считалось варварским, недостойным благородных или «просвещенных».

– Все сделаю, Русчик! Тебе Сирилгин прислать в помощь? Спинку потереть там… – хотел пошутить с намеком, а получилось – серьезно пробасил с непонятным подмигиванием. Ну не умеет человек шутить!

– А что, давай, – согласился Рус. Служанку, с которой иногда спал, нисколько не стеснялся. – Встречаемся за праздничным столом.

Дух жизни прекрасно понимал нежелание «большого друга» размножаться и не давал девушке забеременеть. А как она старалась! Богатый, благородный, симпатичный, неженатый. На стыдливость, на строгие тирские нравы, не поощрявшее подобные отношения, наплевала. Бегала к прорицательницам и даже, несмотря на отвращение, ходила к лооскам – не помогало. Пошла бы к Целителям, но это было слишком дорого, бедная семья не потянула.

Чистого Руса встретили друзья-рекруты. Порадовались, победно косясь на довольного Леона: мол, а что мы говорили! Поболтали и в итоге «уговорили» страшно голодного Руса не ждать Андрея, а садиться за стол.

– Да что с ним случится, он же твой ученик! – хитро польстил Архип, и Рус отбросил сомнения. Ничего, присоединятся. А Гелиния пусть привыкает, здесь она не «особа царских кровей».

Веселое праздничное застолье, за которым Рус вдруг ощутил какое-то смутное беспокойство (водка виновата, узнал бы точнее), прервалось вбежавшим взволнованным слугой-привратником (Рус нанял троих пожилых местных жителей сидеть в специальной будке у ворот с целью открытия-закрытия):

– Господин Андрей ранен! – а сам во все глаза смотрел на Руса.

О хозяине слышал, как и вся остальная прислуга, что он пролез тайным подземным ходом. Он, старый местный житель, всегда считал это сказкой и только что убедился в обратном. Много тайн хранит «Закатный ветерок».

Когда Рус, мгновенно протрезвев, подбежал к воротам, Андрей уже лежал на траве. Тяжело дышал, смотрел затуманенным взором и гладил голову Грации. Она лежала рядом, положив голову ему на грудь, и что-то успокаивающе шептала. Другой рукой Андрей зажимал рану на животе, из которой, не останавливаясь, медленно вытекала темная кровь.

Рус склонился над другом, порвал шелковую рубаху местного покроя и запустил в тело Духа жизни.

– Чик… – слабо произнес Андрей, – я… привез… Гелинию…

– Молчи, друг, я вижу, – сквозь зубы сказал Рус. – Береги силы.

«Грация! Я так и знал – грузило! Вырядилась, шопинг устроила, коза! Вон и колье мое нацепила… шмотница», – это самое цензурное слово в его мыслях о своей бывшей любви.

– Погоня… скоро… – не сдавался Текущий, но, потеряв сознание, замолчал.

Вдруг Рус заметил, как с его руки в рану сорвался Дух слияния с ветром. Не успел удивиться, как они вернулись.

«Мы оставили в теле твоего друга свои подобия», – сказал Дух жизни.

«Ого», – насторожился Рус. Если без его просьбы, то это серьезно, Духи не любили «делиться».

«Я остановил кровотечение и, как мог, прочистил каналы. Это все. Регенерация не запускается», – продолжил доклад Дух слияния с ветром.

«Рана от Знака из Силы Ветра. – Духи не называли Силы по именам Богов. – Мелкие структуры расходятся, запирают токи. Я не могу их убрать в живом теле. Он еще жив, потому что маг. Большего сделать не получается. Наши подобия стараются, но он проживет не дольше двух статеров».

«Черт! Черт! Черт! – мысленно возопил Рус. – И Целителя не успею позвать! А плевать на все, попробую! Притащу силой, если не пойдет!» – и сразу зашел в транс создавать свою «зыбучую яму».

Грация, увидев, что Андрей потерял сознание, погладила его по волосам и повернула голову к Чику. Он молчал. Вдруг нахмурился и сел поудобнее. Девушка подождала еще немного. Выражение лица Чика не менялось. И тут она сорвалась. Вскочила, сгребла бывшего любовника за грудки, заставила подняться с земли и притянула к себе. Откуда только силы берутся у хрупкой девушки?

– Слушай, Чик, Рус, Русчик, – заговорила со злой решимостью, – если ты не вернешь мне моего Андрея, я тебя прокляну. Слышишь?!

Смотрела прямо в его серые глаза, не замечая, в какой глубине его сознание. Не до того ей, разбираться в тонкостях чужих взоров, надо снова спасать возлюбленного! Жизни не жалко.

– Из-за тебя все, все из-за тебя! – продолжала разоряться девица. – За твоей подругой, – это слово презрительно выплюнула, – поехали, ее спасали! Ты слышишь?! – наконец, присмотревшись к его взгляду, с досадой разжала кулак. – Ты, как всегда, меня не слышишь… – почти прошептала под конец.

Рус плавно опустился на траву и сел по-тирски. Он все слышал, но некогда спорить, некогда обвинять ее в излишней склонности к покупкам.

Гелиния смотрела на это действо огромными глазами. Это как они живут, что за отношения в этой странной группе? Вокруг них собрались все обитатели «Закатного ветерка». Знакомы были только Леон и троица бывших разведчиков. Теперь у них отсутствовали метки. Полтора десятка женщин и четверо мужчин. По виду – слуги.

«Величайшая, куда я попала! Помоги мне, Великая Гея!» – взмолилась девушка, позабыв от волнения точные слова молитвы «о милости».

Удивление не только не прошло, оно удесятерилось, если не сказать больше.

Вдруг на земле, без малейшего колебания Силы, возник светящийся тускло-желтый круг.

«Звездная тропа?» – удивленно подумала Гелиния.

Таких странных она еще не видела. Ладно, лежит, такое встречается, но желтого цвета и без колебания Силы…

Рус решительно сбросил бессознательного друга в тропу (теперь без сомнения – она) и прыгнул в нее сам. Наконец-то повеяло мощным колебанием Силы Земли, и круг исчез.

«Величайшая, он ведь только ученик!» – ужаснулась Гелиния.

Глава 8

Создавая «зыбучую яму», слушая угрозы Грации, Рус думал, где искать Целителя. Придется выходить из тропы прямо в их ордене, хватать первого встречного – и быстро назад.

«Черт! – в который раз уже чертыхнулся. – Пока создам обратную «яму», Андрей умрет!» – и дальше много совсем нецензурных ругательств. Досадовал больше не на Грацию, а на самого себя и всю несправедливость этого мира…

«Пятно! И как я раньше не догадался!» – быстро завершил «зыбучую яму» и кинулся в астрал за координатами, совершенно не подумав о расстоянии.

Обычное для магов тридцатимильное ограничение преодолел, почти не заметив. Вроде уперся в какую-то «стенку», со злостью «даванул» и «полетел» дальше. Он не знал о том, что можно не вернуться, что «стена» – это ограничение слабых человеческих сил, «идти» в астрал дальше просто невозможно, жизненные энергии не выдержат. Должны были сгореть, но в очередной раз, сам того не заметив, за счет своей воли Рус совершил невозможное. Так что плохое преподавание, например, как в Тирском филиале ордена Хранящих, иногда бывает полезным. Рус только на секунду обратил внимание, как из колодца потянулась нитка Силы Земли и прицепилась к нему. Не мешает – и хрен с ней; некогда рассуждать, надо спасать друга.

Пятно начиналось в ста милях от столицы княжества. Рус преодолел это расстояние за полстатера. Приличная скорость для астрала.

«Родной» мир горел в астрале манящими красками. Светились не только живые создания, но и сама земля, камни, вода и воздух. Рус не стал баловать себя любовным созерцанием, хотя очень хотелось. Снял координаты за ближайшей от границы скалой и сразу назад. Скинул Андрея в «зыбучий песок», прыгнул сам и, беспокоясь о количестве Силы в колодце, зашвырнул в него несколько толстых нитей из «обычной» реальности.

Выскочил в пятне как раз по истечении двух статеров, отведенных Духами для жизни Андрея, и сразу замедлил время. Бросился к телу друга и положил руку на грудь. Сам, без помощи Духов убрал из тела чужие структуры, запустил заживление и… все.

Напряжение последних минут схлынуло. Не бог он, даже в пятне банальную кровопотерю возместить не смог. Ну и что? Жить будет – это самое главное, значит, наест. Пока пусть спит, сон – лучшее лекарство. Рус «запустил» время и блаженно откинулся на нежную травку. Здесь удивительным образом стояла более прохладная погода – достала тирская жара.

Пока время замедлялось, Рус нисколечко не ослаб. Наоборот, его переполняла Сила неизвестного бога или самого мира. Это коренное отличие от первого случая в пятне альганов, где он в аналогичной ситуации выматывался донельзя. Невольно сравнил ощущения, задумался и списал на «посвящение». В прошлый раз в этом пятне он «посвятился» этому прекрасному миру наподобие того, как после посвятился Гее. Схожие чувства.

«Пора, – решился Рус и быстро, всего за полстатера создал «зыбучую яму». – Ты смотри, какой прогресс, – мысленно усмехнулся он и аккуратно опустил в «яму» спящего друга, развлечения ради пронеся его на подушке сжатого воздуха. – Не то, – огорчился, сравнив себя и кагана Тиграна. – У него, падлы, Арон, видимо, на структуре плыл, плавно получалось. Жаль, я тогда их еще не различал».

Очень не хотелось уходить, просто до жути. Приятно чувствовать себя всемогущим. Ой, только что убедился – не совсем, но один черт, не сравнить с остальной Геей. И сам мир манил, не хотел отпускать «частицу себя». Ластился неизвестно чем, нашептывал разные нежности, почище любовницы, выпрашивающей шубу. Рус не поддался, пересилил себя. Надо, друзья в беде. Прыгая в «яму», услышал едва различимое: «Я буду ждать». Может, показалось, но он ответил: «Я тоже, не скучай!»

Стандор Месхитинского ордена Текущих Карпос сидел в номере небогатой эолгулской таверны и следил за астральным телом Андрея. Маг находился в столице Тира второй день и сегодня присматривался к бывшему ученику своего ордена, размышляя, как «взять» его по-тихому и заставить отдать или сообщить, где спрятано золото, нажитое непосильным трудом самого Карпоса. Да хоть память прочитать! Бакалавр не сомневался в своих способностях сломать защиту.

За вчерашний день он и двое верных «серьезных людей» из Месхитополя выяснили многое. Да, этот Текущий появился здесь неожиданно, и да, он богат. Векселя подписывает, как хозяин, точнее, совладелец плато Шаманов и расплачивается по ним гектами в основном месхитинской чеканки. Живет на вилле «Закатный ветерок», в городе часто появляется с красавицей-любовницей, чем занимается – неизвестно. Хозяин виллы – ученик Хранящих, «тот, который сейчас в темнице», – тоже богач. Куча слуг у них, все живут там же. Это условие найма. Таятся они, значит, есть что скрывать.

Когда Карпос узнал о цене «Закатного ветерка», то заскрипел зубами: «Мальчишка, борковский выкидыш, я у тебя все деньги вытрясу! Ты мне и за виллу вернешь…» – думал он, слушая говорливого приказчика таверны.

– Целая история, город только об этом и говорит! Тот Хранящий на приеме у князя пытался убить дочь вождя сарматов! Какие страсти! Говорят, от несчастной любви. Она отдала предпочтение не ему, а наследнику. Разумеется! Он кто? Бастард какой-то, а тут княжеский отпрыск, дайте Предки ему здоровья. На днях свадьба… – болтал еще долго.

Решение идти самому пришло в голову Карпоса во время долгого ожидания сведений из Альдинополя. Предчувствуя близкую развязку, перенервничал и всего через день после получения письма из Эндогорского ордена отправился из Месхитополя, быстро перекинув дела на заместителя и отпросившись у генерала «по личному делу». На всякий случай двоих проверенных «серьезных людей» – «ночных волков» все же решил взять с собой.

В Месхитополе Карпос подержал слепок с астральным следом ученика (кусок янтаря в вязком эликсире), запомнил, и сегодня повезло – беглец нашелся в городе.

Андрей стоял на месте в течение десяти статеров. Рядом с ним женщина. Ага, поджидали троих. Женщина – Хранящий, по Силе – ученик, и двое мастеров-Ревущих. А мальчишка силен! Каналы расширены почти как у высокого мастера, большой потенциал. Но не судьба ему стать магистром. Что такое… с ума посходили, прибьют воришку! Ого! И это всего лишь ученик?! Да с ним надо быть осторожней… только бы не умер, поганец!!!

Карпос вылетел из комнаты, крикнул дружков, и они, загоняя нанятых единорогов, понеслись в другой конец города. Троицу остановили перед закрытыми городскими вратами.

– Стоять! – к ним вышел маг-Ищущий. – Я – Следящий за Порядком, – с этими словами показал бляху. Остановил лично, увидев Текущего. Заглянул через транс – Силы не ниже бакалавра. Тот Текущий, этот Текущий… – Кто такие, почему спешите?

– Боялись опоздать к закрытию города, – пожал плечами Карпос. – Все же опоздали, ребята, – с сожалением обернулся к своим дружкам. Им всем и не приходилось изображать досаду: разочарование – самое мягкое описание их состояния.

– А куда это вы так торопитесь, позвольте полюбопытствовать? Через полчетверти стемнеет, – подозрительно спросил Следящий.

За это время вокруг троицы собралось с два десятка вооруженных стражников. У всех на латах и в оружии – Знаки. Несколько лучников взяли их на прицел.

– Я – стандор Месхитинского ордена Текущих, – с угрозой заговорил Карпос, демонстративно создавая пока еще не ясную, но мощную структуру. – Со мной слуги. В чем проблема? Гостям княжества запрещено иметь личные дела?

– Что ты, господин стандор! – Следящий струхнул, видя Силу готовой сорваться структуры, но продолжил настаивать. Гнев князя пострашнее будет. – Гостям мы рады, но дело государственной важности. Изволь ответить.

– Мое дело исключительно личное и никоим образом не связанное с делами твоего княжества. Тебе поклясться, господин подмастерье?

– Не стоит вмешивать богов, я тебе верю, но позволь объяснить. Совсем недавно за городские врата выехал опасный государственный преступник, он маг-Текущий. Вслед за ним появляешься ты, стандор уважаемого ордена Текущих, и тоже рвешься за город. Это совпадение? – спросил более уверенным, чем в начале монолога, тоном. К воротам приблизились до сотни воинов и две тройки боевых магов.

«Ого, а князь не шутит! – опытный Следящий удивился такой большой силе на одного ученика Текущих и двух девиц. – Гарнизон задействовал. Все правильно, сорвется свадьба – ему пощечина. Уже гости собираются, и все непростые…»

Карпос задумчиво оглядел войска и вместо ответа поинтересовался:

– Позволь спросить, господин Следящий, этим людям нужен именно ученик Текущих? – сказал, показывая на прибывающих воинов. В это время ворота открылись, и первой поскакала кавалерия.

– Это государственная тайна, господин стандор, и если ты не ответишь на мой вопрос, я вправе вас задержать.

– Нет, не совпадение, – после короткого раздумья ответил Карпос. – Я ищу этого мальчишку, он кое-что мне должен. Как вижу, он и здесь успел натворить дел. Это я к чему, – поспешил объяснить нахмурившемуся следящему свой замысел, – мой бывший ученик ранен и только что скрылся на вилле, блокированной от открытия Звездных троп. Ты следил? – Ищущий важно кивнул. В принципе Карпос мог бы не спрашивать и так слышал периодическое «приглушение» в голосе мага. – Вам нужна помощь бакалавра-Текущего? Предупреждаю, без моей помощи мальчишка умрет, он ранен опасным Знаком.

– Пускай умирает, сотня гарнизона справится с виллой, а беглецы оттуда не уйдут из-за той же блокировки троп.

– Мальчишкой сейчас занимается какой-то Хранящий, – раздраженно зашептал Карпос в лицо Следящему. Для этого ему пришлось наклониться, так как он все так же сидел на единороге. – Но у него силенок не хватит. Тебе надо раскрыть заговор? Надо опередить военных? Я могу немедленно пройти к вилле «тропой», выбить ворота и захватить всех беглецов. Мне нужен только мальчишка, всего на несколько статеров, а остальные все твои. Клянусь тебе в этом! Думай быстрее, он умирает.

– Откуда Хранящий? – удивился маг, на секунду посмотрев из астрала, и наткнулся на злой взгляд Карпоса, который торопил и… угрожал.

«Заманчивое предложение. После клятвы ему можно верить… А что, если получится опередить военных? Здесь я уже не нужен, и… светит награда самого князя либо… ничего. Даже похвалят за сообразительность…» – довольный принятым решением, Следящий приказал ближайшему стражнику:

– Передай командиру, я отбыл на задание, – и, повернувшись к Текущему, продолжил: – Я с вами, и это не обсуждается. Меня зовут Эльбан.

Опытный бакалавр создал «тропу» за два удара сердца.

Они вышли шагах в десяти от ворот «Закатного ветерка», и Карпос не пожалел, что взял с собой Следящего. На удобной полянке в диком саду сидела пятерка стражников. В стрелах – Знаки. Эльбан, показав бляху, разрядил обстановку. Порубили бы засаду – «серьезные люди», опытные мечники, выпившие эликсир скорости, но зачем ссориться с властями?

«Ого, не совсем варвары! Не удивлюсь, если и вокруг забора засады выставили… Дарки! Где воришка?!» – астральных тел Андрея и Хранящего на прежнем месте не оказалось. Быстро «облетел» всю виллу – закрытых от наблюдения мест нет и их тоже…

– Господин стандор, беглянки там. Поторопись с решительными действиями, ты обещал, – проговорил Следящий, тоже немало удивившийся исчезновению Текущего и Хранящего. А шли всего ничего, до десяти сосчитать не успел.

– Дарки! Борковы выкидыши! Они расскажут… – сквозь зубы ругнулся Карпос и скомандовал Следящему: – Бери этих стражников, не помешают. Двери серьезней, чем казались в астрале, мне придется полностью уйти в транс. Пусть охраняют. И сам последи, стрельнут еще из-за забора, – говоря последние слова, не слушая ответа, бакалавр раздвигал кусты и вдруг обернулся. – С территории виллы никто не выходил?

– Нет, и ворота не открывались, – ответил один из стражников. – Других выходов с виллы нет. Она таинственная, слухи ходят… – Но Карпос уже подходил к закрытым створкам.

Эльбану ничего не оставалось, кроме как под свою ответственность взять стражников с собой и открыто приблизиться к воротам «Закатного ветерка». Пока он показывал бляху, требовал добровольно открыть ворота, бакалавр Текущих полностью погрузился в транс и создал сложную структуру «водяного бича». Оставаясь в трансе, приступил к разрезанию крепкого засова, усиленного структурой Хранящих.

Большой багровый диск светила медленно, словно нехотя, коснулся горизонта. Казалось, вот оно, солнце, рядышком, протяни руку – возьмешь… если не обожжешься.

Обитатели виллы заметили вооруженных людей только после того, как услышали крик Следящего. Пятеро стражников в боевом облачении, двое мечников, Следящий и неизвестный, о которых Гелиния сказала: «Маги… Ищущий и Текущий… Текущий очень силен, почти как наш магистр…»

– Все в дом! – зычно скомандовал Леон. – Разведчики, вон от ворот, вооружиться! Быстрее!

Толпа, находясь под впечатлением недавнего поступка Руса, с трудом понимала опасность. Неожиданно «очнулась» Грация:

– Чего встали? Бегом! Жить хотите?!

От ее визга все вздрогнули и, прибавляя шаг, бросились к дому. А бывшие разведчики, обвешанные оружием, уже выбегали обратно.

– Команда «все в дом» относилась и к вам, дарковы дети! – остановил их Леон.

– Да мы их! – заговорил было Ермил, но был одернут Саргилом.

– Куда конкретно, Леон? – спрашивая, передавал ему полуторник.

– Будете стрелять по ним из комнат рядом с главным входом…

Группка из мужчин и Грации с Гелинией отступала, внимательно смотря на дрожащие створки.

– Осбан, – окликнул Леон слугу, доложившего о раненом Андрее, – отведи остальных к термам, там есть потайной выход в сад. А вы, ребята, стреляйте, но если противники ворвутся в дом, то отступайте туда же. Мы тоже, не зыркай глазами! Мы охраняем единственного мага, Гелинию. – Леон явно польстил девушке и тем самым придал ей уверенности.

– А подземный ход, господин Леон! – горячо воскликнул пожилой мужчина.

– Нет подземного хода, и отставить разговорчики…

Леон закрыл за собой двери парадного входа в тот момент, когда ворота виллы «Закатный ветерок» с силой распахнулись.

– Я прижму двери «каменным кубом», статер он простоит, – решительно заявила Гелиния, входя в транс.

Леон тяжело вздохнул. Девушки не послушались, остались с ним и двумя слугами. Их попытка защититься – мертвому припарки. Бывший гладиатор это прекрасно понимал, как понимали и остальные. Против почти магистра и двух опасных, судя по пластике, мечников им не выстоять в любом случае. Помотать их по коридорам и комнатам, добраться до сада, а там… конец очевиден. Кроме… разве что продержаться до возвращения Русчика, а с ним бежать. Еще Леон надеялся на Гелинию. В смысле, напавшие не станут бить магией в полную силу и лучникам стрелять запретят. Неудобно «прятаться» за спиной девушки, но ничего не поделаешь.

Едва Рус выпрыгнул из «ямы», как его пронзило острое чувство опасности. Не задумываясь, упал на траву и подкатился к мирно спящему Андрею. Их выбросило точно в том же месте, откуда уходили. Теперь ворота зияли распахнутыми створками, а на идеально прямой травяной дорожке, возле парадного входа стояли четверо.

Маг-Текущий силы не меньше бакалавра пускал в закрытые двери простые «снежки». Створки сотрясались, но двери странным образом держались. Маг-Ищущий прикрывал себя и Текущего «завесой тьмы», в которую из трех окон летели стрелы. Касаясь «завесы», они бессильно скатывались по прозрачной преграде. По краям парочку охраняли двое мечников. Эти от редких стрел отмахивались длинными мечами. На первый взгляд справлялись они с этим элементарно.

Оценивая обстановку из астрала, Рус осторожно перекатывал друга под ближайший куст.

«Гелиния, Грация, Леон и слуги в прихожей. Наверняка приготовились завалить мебелью. Молодец, Гелиния, ловко придумала с «кубом». Так, парни стреляют из окон. Пятеро стражников в ответ их не подавляют, а тупо сидят в кустах. Парням должно быть обидно – ни во что не ставят. Дальше. Мечники с эликсиром в крови. Поломает потом, бедненьких. Текущий – бакалавр… осторожничает. Ищущий – подмастерье… Неужели князь так быстро подсуетился? Но ведь рискует невестой сына! Нет, маг действует аккуратно. Подожди…» – как всегда в момент опасности, Рус соображал очень быстро и четко. Образы и связи мелькали в его черепушке с огромной скоростью.

«Текущий – приезжий и явно не гость на свадьбу… мечники не местные… Ищущий, похоже, – Следящий… в кустах стражники… Андрей! Стопудово за ним, давно должны были вычислить… но Следящий!.. Спелись…»

Как он порадовался, что бездонный колодец успел заполниться до краев. Сила Геи за время нахождения в пятне, а это не дольше пяти-шести статеров, лилась, вернее, сыпалась в него водопадом. В смысле, «пескопадом». В итоге остался незамеченным, не было надобности «волновать» Силу. Единственно пожалел, что сразу не взял «близнецов». Ромул с Ремом не помешали бы, сейчас не праздничный ужин.

– Господа маги, вы не меня ищете? – крикнул Рус, когда двери уже надумали распахнуться.

Зря Текущий пулял в нее «снежками», мог бы просто подождать. «Куб» перешел обратно в Силу, и слабый запор треснул от одного-единственного «снежочка».

– Не стрелять!!! – сразу заорал Рус бывшим рекрутам, когда четверка нападавших резко обернулась.

Вовремя. Архип, Саргил и Ермил уже натянули луки. Недоуменно ослабили тетиву, но оставили спины четверки на прицеле. А лопухнувшиеся мечники мгновенно развернулись к окнам. Как раз их и можно было срезать.

Карпос развеял готовые сорваться «ледяные стрелы». Хранящий стоял без оружия и даже зачем-то поднимал пустые руки. По Силе – ученик. Сильный ученик.

«А не тот ли это… – но мысль оборвалась, когда в астрале высветилось знакомое астральное тело. – Великий Гидрос, благодарю тебя, ты услышал мои молитвы!»

Воришка лежал за кустами неподалеку от Хранящего, ослабленный, но живой. Было за что благодарить бога.

– У меня друг ранен, господин бакалавр, без твоей помощи – никак. Я сдаюсь вам, господа, только спасите Андрея! – кричал Хранящий.

– За мной, «волки», – скомандовал Карпос напарникам. Теперь плевать, о чем подумает Следящий. Кстати, откуда они взялись?!

– Как – «волки»… – растерялся Эльбан. – Господин стандор, ты поклялся! – крикнул он вслед удаляющейся троице.

Он обернулся:

– Мальчишка нужен мне на несколько статеров, после он твой. А девок хоть сейчас забирай! Все согласно клятве, – «разобравшись» с местным начальством, направился к странному ученику.

– Стража, ко мне! – завопил Следящий. – Командир, вызывай подкрепление! – У командира пятерки имелся амулет астральной связи. – Гелингин, выходи добровольно, тогда князь пощадит всех!

Вокруг Ищущего быстро собрались пятеро стражников, в которых в качестве ответа сбежавшей невесты посыпались стрелы. Следящий вынужденно прикрыл их «пеленой тьмы». Метко стреляли. Целили в ноги, а Знаки защищали только кожаные шлем и панцирь.

Неторопливо приближаясь к Хранящему, который, не переставая, лопотал о тяжелом состоянии друга, Карпос обеспокоенно думал: «Откуда они взялись, откуда?» Когда до неизвестного оставалось десять шагов, разрешил сомнения одним махом: завалил его «ледяной пирамидой» и сразу ускорил шаг. Вдруг под ногами мигнул тусклый желтый огонек, и, успев только ахнуть, бакалавр Текущих полетел, как ему показалось, к самому Тартару…

«Волки» застыли в изумлении. Они шли позади Карпоса и еле-еле успели убрать ноги из пустоты. Желтый круг исчез. «Ледяная пирамида» разлетелась в клочья, и оттуда выскочил невредимый Хранящий. Как ни быстры мечники, выпившие эликсир скорости, но изумленные, ни дарка не понимающие в происходящем, они шевелились, как глиноты под кайфом против кагана. Первый упал с разрезанным его же собственным мечом горлом, второй завалился, оглушенный клинком товарища.

Эти события уложились в пять ударов сердца, и Рус набросился на Следящего. Ни он, ни стражники ничего не понимали. Эльбан кинулся создавать Звездную тропу, но сразу бросил. Блокировка на территории виллы работала. Теперь он только оборонялся от наглого ученика, который (спаси Эребус!) оказался переполнен Духами и к тому же очень ловко орудовал мечом с пробивающим Знаком, оружием одного из «слуг» пропавшего бакалавра.

Он вливал и вливал Силу в свою «пелену тьмы», но она истончалась под ударами меча и Духа света. В голове Следящего звенела паническая мысль: «Каган! Не может быть! Да он…» Мысли оборвались вместе со слетевшей головой.

Двоих стражников Рус зарубил походя, а троих бросившихся наутек достали меткие выстрелы бывших разведчиков.

Большой багровый диск светила, подмигнув миру: «До утренней встречи!» – закатился за горизонт. На землю опустились короткие южные сумерки.

– Все ко мне! – скомандовал Рус, даже не посмотрев на обезглавленное тело.

Мог бы и не звать. Леон, Грация и Гелиния уже выскакивали из разбитых дверей. За ними, изумленно открыв рот, вышли и слуги. Через несколько секунд подтянулись и обрадованные разведчики.

– Леон, бегом к Андрею, неси его сюда, – распоряжался Рус, – по дорожке, в двадцати шагах, за правым кустом. Жив он, Грация, жив, не проклинай. Всем как можно скорее собрать самое ценное, жду здесь всех через статер. Вы, – обратился к привратникам, – стоять на месте, никуда не уходить. Гелиния, за мной. Запомните, через два статера здесь появятся войска! – Он прекрасно видел астральные следы приближающейся кавалерии.

А ведь конница пока не торопилась, чтобы не создавать слишком сильный разрыв с пехотой, вдобавок и шесть засадных групп по-прежнему окружали виллу. Пока тихо сидели, но если придет приказ… риск был, однако Рус не хотел оставлять «близнецов» и Воронка.

Они с Гелинией, ошарашенной вечерними событиями, бежали к конюшне, и Рус говорил:

– Мы тебя спасли, дорогая, теперь, будь добра, и ты помоги нам. Ты знаешь координаты твоего дома?

– Конечно, – ответила девушка. Она уже не обращала внимания на приказной тон своего одногруппника, на обидные «дорогая» и «будь добра». – Только это очень далеко для «тропы», четверо магов открывают на… – хотела сказать: «До пяти досчитать», – но Рус перебил:

– Ерунда, это мои проблемы. Твой отец примет беглецов?

– Разумеется! Он для меня все сделает.

– Надеюсь, ты понимаешь, что учебе конец? По крайней мере, в Тире.

– Понимаю, – согласилась девушка, и они вбежали в конюшню.

Рус быстро открыл загон с черным скакуном, на секунду обнял его, что-то прошептал и, хлопнув по крупу, отправил восвояси. Воронок лишь коротко протрубил. Будет ждать в условном месте. Дух слияния с животными «переводил» даже мельчайшие оттенки мыслей. Парень с девушкой побежали в дом.

– Как твой папа посмотрит на поступок князя? – Рус на ходу допрашивал Гелинию.

– Он будет вне себя.

– Отлично… – больше не пояснял свою мысль.

Схватил «близнецов», в дверях, вспомнив, развернулся и забрал серьгу Арона. Подбежал к воротам виллы, отыскал Утреннюю Росу Андрея, приблизился к бессознательному «волку», прикоснулся к его голове, немного подождал и Утренней Росой пробил ему сердце. Гелиния больше не удивлялась, на нее навалилось странное отупение.

– Русчик, я забрал пергаменты из кабинета и деньги, – пробасил Леон, показывая кожаную седельную сумку, из которой торчал и его старый меч. Другой рукой любовно поглаживал новый полуторник на поясе.

– Так, все в сборе, – констатировал Рус. – Вооружены и очень опасны, – почему-то захотелось пошутить. Остальные, конечно, не поняли юмора. – Хвала богам, успеваем, – продолжал он, проследив за приближением войск. – Гелиния, рисуй на земле координаты. Поторопись, – подогнал девушку, когда она замешкалась.

Сообразив, сарматка начала чертить кинжалом по вытоптанной траве.

Хоть и стемнело, Рус, включив ночное зрение, отчетливо видел каждый символ. Они сами невероятным образом из корявых линий «исправлялись» во вполне узнаваемые знаки. Так же немыслимо, как и само возникновение в астрале самих «координат». Загадка, над которой ломают головы все ордены.

– Стирай, – сказал Рус одновременно с появлением желтого круга. – Прыгаешь первой. Осторожней, на той стороне тебя выбросит из такого же круга. Не переживай, невысоко, но будь готова.

Гелиния кивнула и решительно шагнула в «тропу».

– Все слышали? – обратился Рус к остальным и, не дожидаясь ответа, приказал слугам: – Теперь вы.

– Господин Рус, но как же?! – В их голосах слышался испуг. – А жена, дети?

– Если вы не пойдете, мне придется вас убить, – холодно ответил Рус, но, увидев их совсем уж очумелые взгляды, продолжил более мягко: – Обещаю, вы вернетесь, как только все уляжется. Идем! – под конец рявкнул и спихнул обоих в «зыбучую яму». – Леон, пошел. Грация, Ермил, столкните Андрея и прыгайте следом. Архип, Саргил, давайте.

Оставшись один, огляделся. Все астральные тела в данное время находились в термах и за пределами забора. Никто не видел их ухода и, хотелось верить, сражения. Живых свидетелей, кроме Текущего, не осталось. Прыгнул в «яму», на всякий случай кинув в колодец несколько нитей Силы, который опустел почти на треть. А неслабо тянет Силу длинная тропа с большим «грузом»!

Всадники влетели в «Закатный ветерок» через несколько секунд после исчезновения «ямы». Последние полстатера гнали как угорелые. «На глазах» у магов астральные следы людей исчезали в непонятной структуре из Силы Геи!

На территории виллы их ждали только трупы. Слуги выбежали из терм и попытались спрятаться в саду, но их быстро переловили. Без толку, они ничего толком не видели. Кроме странного отношения хозяев друг к другу, будто все они друзья детства, да описания «желтого круга» (без сомнения, Звездной тропы, способной преодолевать блокировку), ничего необычного не рассказали. Князь сгоряча чуть не казнил Главного Следящего. Обошлось.

Падая в «песочном лабиринте» и несколько статеров после выхода из него, Рус анализировал произошедшее. Пришел к выводу, что не сглупил.

Правильно сделал, что приказал не стрелять в спины «волкам», – они поверили в его искренность. Правильно, что не стал связываться с бакалавром.

Ладно «пирамида», это даже Андрей может, но с какой скоростью он оперировал сложнейшими структурами! Казалось, Текущий (Карпос – всплыло из памяти «волка») думает ими, перебирая варианты. А силища? А на подмастерье сколько времени убил? Нет, пока даже с «близнецами» на Флорину идти рано, она и вовсе магистр. Знал это и раньше, и опасения оправдались. Одних «кубов», «дубины» и «пыльной стены» маловато. Одно порадовало: он, как и предполагал, может обходить блокировку памяти. Легко увеличил в своем воображении вязкую, упругую «стену» работы Целителей, нашел-таки «разрывы» в переплетении «сухожилий и связок» и пустил туда тысячи маленьких фотоаппаратов. Довольно просто все вышло. А блокировка Целителей, между прочим, практически не уступает блокировке Родящих.

«Спасибо, друзья», – поблагодарил он Духов.

Они в очередной раз не поняли «за что». Помогали «большому другу» по «велению сердца», как само собой разумеющееся. Прикрыли от холода и давления и, как только лед стал «обычным» и «большой друг» пожелал: «Пора!» – разорвали пирамиду. Зачем люди любят благодарить друг друга? Человеческих отношений они не понимали, но… было приятно. Это определение не точно, но лучше других описывает их странное чувство.

И правильно Рус первой отправил Гелинию.

В столице кочевых сарматов стояла ночь. Столица – слишком громкое слово, скорее, постоянное поселение Галанатал, где каменные строения – только храмы. Девушку выбросило в комплексе семейных шатров вождя, в специальном особо охраняемом месте открытия Звездных троп для членов его семьи. К тому же остальной «дворцовый комплекс» полностью перекрывался от путей Эребуса.

– Назовись! – первое услышанное ею слово.

– Гелингин, младшая дочь вождя Пиренгула! – ответила быстро и четко.

Порядки строгие. Ранит ее стража, отец только похвалит за бдительность. Стрелы были с двойными Знаками, пробивающим и усыпляющим. Дорогие и нестойкие, но на безопасности семьи вождь не экономил.

Загоревшийся световой амулет осветил огороженное частоколом поле. Вышки с лучниками, лучники и мечники на земле. Дежурный маг узнал ее по астральному слепку (вживую в глаза не видел) и подтверждающе поднял руку.

– Со мной еще… – тут девушка запнулась, и круг выбросил слугу. – Он, – быстро показала на него рукой, – и еще…

Снова не успела, выбросило второго слугу, но стража поняла – маг держал руку поднятой.

– Девять человек, – подсчитала девушка, уставшая за беспокойный вечер, который тянулся целую вечность.

Сказала и облегченно опустилась на землю. Давно не была дома и, если честно, не скучала. Разве только по отцу. Мать, рано отдававшую младших детей кормилицам и нянькам, не любила.

Глава 9

Карпос открыл глаза и долго не мог прийти в себя.

«Я у Тартара!» – ужасался он, вспоминая, как падал сквозь песок, а потом шлепнулся всей спиной в какую-то жижу.

Лишь через два-три статера решился открыть глаза. В небе загорались обычные вечерние звезды.

«Великий Гидрос, где я?!» – взмолился он, постепенно осмысливая реальность.

Грязь, травяные склоны… Овраг? Текущий резко сел и огляделся. Гея… Войдя в астрал, увидел неподалеку знакомое свечение. Приблизившись, взревел: «Это Эолгул! Проклятый Хранящий! Угодить в элементарную ловушку, стыд и позор! Но где колебания Силы?! Не может ученик владеть астральным колодцем, даже у меня его нет!» – от возмущения заревел в голос и, только услышав себя, успокоился.

Отряхнулся, как мог, раздраженно плюнул и окатил себя структурой чистой воды. Поднялся на склон и снова окатил, смывая грязь до конца. Быстро высушился и пошел в сторону города, размышляя, как пройти закрытые ворота, и ругая себя и ловкого ученика Хранящих, наверняка завладевшего амулетом с раскопок, которые так любят эти снобы – «каменные».

Досадовал, что упустил Андрея, но успокаивал себя: «Ничего, мальчишка, борковский выкидыш, если ты не умер – от меня не уйдешь!» – связать Хранящего с одним из участников ограбления не пришло в голову, так как его человек буквально на днях сумел разузнать в секретариате самого Главного Следящего: Хранящий в деле не фигурировал, там присутствовали Текущий, этруск и однорукий.

Карпос побывал и у «Закатного ветерка», который оказался на противоположной стороне города. Андрей и ученик Хранящих с виллы пропали, зато появились люди, сверкающие Знаками, – военные.

«Далеко не ушли, раз меня рядом закинуло…» – продолжил успокаивающие размышления.

Рус передумал отправлять бакалавра в пятно. Слишком близко к границе, выйдет и задумается. Решил зашвырнуть в тот самый овраг с грязью, где сам в свое время измазался по колено. Пусть охладится.

Стригант, посланник этрусского царя Гросса Пятого, долго размышлял о странной встрече на малом приеме у князя. Внешность Руса Нодаша, так называемого кузена одной из родственниц князя, очень походила на описание предполагаемого беглого принца. Ну прямо вылитый портрет. И имя – Рус.

С самой осени этот портрет показывали всем выезжающим за пределы страны верным законному государю этрускам, а посланникам – особо. И даже поиски этого человека (живого или мертвого) включались в высший приоритет работы посланников. Из-за этого «юноши» царь отправлял своих представителей и в те места, о которых образованные этруски и слыхом не слыхивали. Дотянется государь до края карты, ткнет наугад пальцем – готов посланник. Из благословенной Этрусии – к варварам. Заносчивых «археев» в странах центральной ойкумены еще можно терпеть, привыкли, но на окраины! Считай, Аргосту[8] на закуску. Он после чарки огневички[9] любит человечину.

Кому это понравится? Вот и добавляет Гросс сам себе проблем. Мало ему, что грусситы активизировались, подняли мертвого принца на щит. То одну провинцию захватят, то другую. Царь из одной их вышвырнет, они две займут. Так и скукоживаются верные ему земли. А тут еще и эти «посольства» из одного-двух человек. Из всех близких семей повыдергивал представителей, взялся за дальние семьи. А этрусские кланы посылать своих сынов за границу не любят, недовольство зреет.

Может, поэтому и идут у Гросса дела ни шатко ни валко? Нет, открыто не предают – не любит Френом предательства, но саботируют. Чтобы понял царь, что не надо так с родами. Не понимает. Образ очередного Грусса застилает ему взор, очевидных вещей не замечает и самого простого не разумеет.

Ну, найдут «принца», привезут его голову – и что? Грусситы на это навалят огромную кучу, заявят: «Фальшивка» – и продолжат кусать царя. Им этот «принц» нужен как символ, а символ убить невозможно. Гросс сам раздул пламя, поверив своему кафарскому посланнику, так вот сам бы и задувал. Да и теперь еще не поздно! Стоит ему в любом храме заявить во всеуслышание: «Жду моего брата в Главном доме Френома на суд его!» И все – перемирие на неопределенное время. Правда, такие события в пятитысячелетней истории Этрусии случались… по пальцам одной руки можно пересчитать, но было! Суд проходил, и никто не возражал против высшего правосудия, все присягали выжившему. На жизнь одного царя (после суда обычно долгую) хватало, а потом… не важно. Зато после вызова грусситам землю рыть придется, самим принца своего искать, раз подняли знамя, а гросситам останется терпеливо ждать и посмеиваться. Государь знает «божественное завещание», но не идет в храм с вызовом. Как же! Это означает признание мятежника равным себе. А верные кланы думают не только о признании, у них невольно закрадываются сомнения – царь боится.

Когда болит голова, опускаются руки, не говоря уж о пальцах. Небольшой род Шантроссов как раз относился к «пальцам», то есть являлся дальней семьей партии «гроссов».

Стригант, верный сын своего рода, две декады сидел посланником в Тире. Взвешивал «за» и «против» и в конце концов решился. Взял и написал письмо своему старому приятелю по учебе и юношеским попойкам Эрлану. Пусть он из партии «груссов», но торговые дела на пользу общей родины важны всем этрускам, правда?

Воспоминания о былом чередовались с описанием ужасного климата, варварских нравов и горячих аборигенок Тира. Лишь в конце письма написал о деле:

«Местные купцы очень заинтересованы в океанских продуктах, будь то изысканные деликатесы или изделия из костей и шкур морских чудовищ. Есть спрос на крупный жемчуг, коего в гелинской луже отродясь не водилось. Я намекнул князю, что могу договориться с гроппонтскими купцами, заранее думая о твоей помощи. Извини, товарищ, все забываю спросить: а что ты забыл в тамошней дыре? Меня бы из нашей Этрусии и розгами не выгнали, но дела служивые – пришлось. Больше не отвлекаюсь. В ответ тирские купцы могут предложить степные продукты, из которых, как я понял, самое ценное – сырье из каганского пятна. Знаешь, Эрлан, никогда не думал, что стану завзятым торговцем. Стыдно, но чего не сделаешь ради родины, а князь обещал скидку нашим, этрусским торговцам на то самое сырье. Узнай, пожалуйста, ради нашей старой дружбы, пообщайся с купцами, все равно живешь в столице княжества. Кстати, уважь князя – тогда и мне будет большое уважение от него. Он хочет узнать о Русе Нодаше, который родом оттуда. Теперь он в Эолгуле и собирается просить руки его родственницы. Архей – бастард. Пишу с улыбкой, мы-то знаем, кто есть археи. Я видел того молодого человека, если так можно сказать о тридцатилетнем мужчине. Увидел и удивился. Лицом – вылитый этруск, но слишком мелок для нашего племени…»

Приписал еще несколько ничего не значащих строк и запечатал конверт.

Предательство? Ни в коем разе! Стригант чувствовал себя чуть ли не героем. Получается, он сам вызвал противника на суд бога, раз у государя, прости Френом за эти мысли, духу не хватает. Символ есть символ, живой или мертвый – роли не играет, но уж если живой, то он должен быть на месте. А там как бог выведет, кто кого.

Обижался посланник на царя за жизнь в этом Аргольте, только не ледяном, а испепеляющем из-за жары, а еще больше – за «выжимание» согласия в это ненужное посольство. Доходило до завуалированных угроз. Ну и, самое главное, не верил, точнее, не хотел верить в то, что Рус – этруск. Он посвящен Гее, а не Френому. Но теперь пусть Эрлан разбирается в этих «пробелах воспитания» якобы принца. Стригант не сомневался в способностях своего старого товарища, как не сомневался в выходе Руса из темницы сразу после свадьбы наследника. А вот в долгой жизни «принца» после освобождения уверен не был.

Они с Эрланом переписывались просто для души и тренировки пера, соревнуясь в изысканности и словоблудии. Письма всегда получались увесистые. Регулярно оставляли друг другу адреса, регулярно же звали друг друга в гости и не виделись двадцать лет. Другие члены их партий не знали об этом увлечении.

Борис, дважды прочитав сообщение агента из ордена Текущих, устало откинулся на спинку кресла.

«Вот и все… нашлась пропажа и… Гелиос, не дай свершиться убийству! Я так долго искал этруска… нашел и походя узнал имя влиятельного сообщника самого Кагана. Почему не радуюсь?» Мысли текли вяло.

Помощник одного из секретарей ордена проболтался своему приятелю, слуге со склада учебных пособий, о любопытном случае. Пришло письмо из Эндогорского ордена, и он понес его самому стандору. Тот буквально из рук выхватил. Где это видано! При нем вскрыл пакет («Пергамент двумя пальцами порвал, во силища!»), прочитал и выдал сквозь зубы: «Тир! Борковский выкидыш!» Только после этого вспомнил о помощнике и отпустил из кабинета. Но это еще не все!

«Вечером случайно натыкаюсь на… Что бы ты думал? Неправильно! На подписанное генералом заявление господина стандора об отпуске по личным делам. Я сразу сложил дважды два. Помнишь, ходили слухи о любовнике его жены? Вот идиот, на кого позарился! Теперь ему несдобровать, точно тебе говорю…»

Агенту наводящими вопросами за кувшином вина удалось прояснить еще кое-что.

«Не, я сначала думал: эндогорцы ответ на запрос прислали. Давно уже ученик пропал, по всем орденам отправляли запросы, им – последним. Но стал бы он так о каком-то ученике кипятиться? Вот и я думаю, не стал бы… Слушай, у меня жена к теще уехала, пойдем в дом терпимости, а?..»

Главный Следящий умел складывать дважды два не хуже помощника секретаря. Если Карпос потерял терпение, заторопился, значит, его деньги пропали. Томила не одинока в своих махинациях. Давно вокруг Кагана, «ночного князя» Месхитополя, крутился неуловимый сильный Текущий, но кто бы мог подумать на самого стандора? Маг уровня высокого бакалавра. Наверняка прихватил кого-нибудь из опытных «волков». Андрею, Русу и Леону не устоять. Хотя…

У Бориса ни с того ни с сего поднялось настроение.

Ребята действуют с выдумкой. Андрей не так прост, не говоря уже о Русе, о возможностях которого Следящий и гадать не хотел. Рабский ошейник снял, полноценное привидение бакалавра-Текущего угомонил. А как следы меняют? Мечта магистров!

«Нет, господин Карпос, я ставлю против тебя. Гелион, помоги мальчишкам! И, нет худа без добра, теперь я знаю, где вы есть. Тир – княжество маленькое, найду».

На этой оптимистичной ноте распрощался с мимолетной хандрой и приступил к делу…

Прибыв на землю сарматов, Гелиния, теперь Гелингин, взяла командование в свои руки. Рус не возражал.

– Грация, прошу тебя, – обратилась она сразу, как только «зыбучая яма» выбросила весь личный состав, – о телохранителях ни слова. Мы отбивались от стражи, там они и полегли, защищая меня. Это очень важно, – прервала вопрос одурманенной падением-взлетом девушки. – Андрея отнесут Целителям, я попрошу, чтобы тебя тоже пустили, – развеяла и это опасение плохо соображающей Грации.

– Что? Какие телохранители? – рассеянно спросил Рус, проводя мысленный анализ своих действий. Расслабился в относительной безопасности.

Они все еще сидели на поле Звездных троп, и дежурный маг, подав знак командиру смены, приближался к ним в одиночку нарочито медленно. Судя по виду, Гелингин с… товарищами в бегах, и он давал беглецам отдышаться. Далеко шли по «тропе», долго. Даже привыкшему человеку тяжело без «воздуха».

«Но какая необычная «тропа»! Новая разработка Хранящих? Или, наоборот, старый амулет? – думал маг. Он сам относился к Пылающим. Их да Текущих, как самых «боевых», ставили дежурными на «тропу». – Скорее, амулет, Сила колебалась несоразмерно мало».

– Господин дежурный маг, – Гелингин, не вставая, обратилась к подошедшему Пылающему, – распорядись немедленно доставить Целителям раненого, и чтобы его жена находилась рядом. – В ее голосе прорезались надменные нотки, а Грация – о ужас! – в своем нынешнем состоянии не обратила внимания на «жену». Ее впервые назначили на эту высокую должность. Поняла бы – загордилась. Или усмотрела бы насмешку и обиделась. В зависимости от настроения.

Маг кивнул и обернулся к командиру:

– Раненому нужна срочная помощь Целителей!

Офицер что-то крикнул, и из-за частокола сразу выбежали безоружные стражники. А Пылающий тем временем обратился к «гостям»:

– Господа, прошу сдать оружие. Не переживайте, вернем все в целости.

Рус, тяжело вздохнув, снял перевязь. Не успел почувствовать привычную тяжесть, и опять расставание. Соскучился по «близнецам». За оружием «гостей» подошли два стражника, и только после этого атмосфера разрядилась. Оказывается, целый статер в воздухе витало напряжение.

Утром в шатре приемов состоялась встреча отца и дочери. Нет, увиделись они еще ночью. Вождю не посмели не сообщить о прибытии младшей дочери. Он, хмурясь, прошел в ее временный шатер. Гелингин хотела броситься отцу на шею, но осеклась, увидев его раздраженный взгляд, где только в самой глубине тлели тревога и беспокойство, а еще глубже – любовь. Но она не вглядывалась в глубину, она гордо выпрямилась и произнесла:

– Здравствуй, отец.

– Здравствуй, дочь. Добро пожаловать в родной дом, – не удержался от сарказма.

– Спасибо, что не убил моих друзей, отец. – Дочь не уступала.

– Я не такой живодер, как ты думаешь. Нагулялась?

– Я устала, отец, поговорим завтра.

На том и разошлись. Двое телохранителей мелькнули за вождем беззвучной тенью, навеяв неприятные воспоминания. Даже не воспоминания, слишком мало времени прошло. Заставили девушку вновь испытать боль предательства.

«А ведь это ты их мне прислал, отец… – Дикая мысль всплывала в который раз, но только здесь, в родном доме, девушка осознала весь ужас ситуации. – Зачем я сюда пришла?! Это все Рус…»

Гелиния не знала, кому верить.

И теперь, сидя по-тирски перед отцом, матерью, тремя братьями и сестрой, девушка рассказала историю о попытке убийства, аресте Руса и шантаже со свадьбой. Об удачном побеге «родственника» и собственном бегстве с помощью друзей того же Руса и верных телохранителей, погибших в схватке с многочисленными магами стражи. Позади нее сидели остальные беглецы, кроме Андрея и Грации. Из уважения к гостям говорили по-гелински.

– Что ж, дочь. Многое ты перенесла, но это был твой выбор, я тебя из дома не гнал. – Вождь произносил речь. – Я все тебе прощал, позволял многое, чего не позволено другим дочерям сарматов. Вышла бы замуж без моего согласия – простил бы и принял зятя, как родного. Но то, что князь позволил себе угрожать, – непростительно для него и оскорбление для меня. Я буду думать.

«Вот это «вне себя»?! – удивился Рус, увидев реакцию вождя. – А Гелиния зачем врет о своем бегстве? Что-то нечисто с теми телохранителями и стражей. Те воины княжескую стражу под орех разделали бы, но кто их знает. Все равно как-то нескладно или сильно складно. Не верю. Эх, жаль, Андрей еще слаб, и Грация с ним. Расспросить бы…»

– Отец, – обратился к нему средний сын, – позволь уточнить кое-что у гостей.

– Спрашивай. – Вождь пожал плечами.

– Ответь мне, Рус, – во взгляде кочевника угадывался скепсис, – как тебе удалось сбежать из княжеской темницы?

– Так же, как мы все пришли сюда, с помощью Звездной тропы, – спокойно ответил Рус. – Это структура Хранящих на основе амулета гноллов. Сильно уменьшает расход Силы для открытия «тропы». Да, темница блокирована от Звездных троп, но меня вели на допрос и почему-то во дворец. Оказался в переходе к дворцу, воспользовался. Антимагические кандалы не работали, повезло.

Сын покосился на мага-отца (за исключением гостей, других склонных к Силе в шатре не было), тот еле заметно кивнул. Сын нахмурился, а старавшаяся сохранять невозмутимость Гелиния не выдержала и изумилась. Только внутренне, внешне по-прежнему казалась спокойной.

«Да что случилось с отцом! Мою ложь проглотил, а теперь и Руса! Он должен злиться, бушевать, я его знаю, он же Пылающий!» Ученица сама еще не умела видеть астральные тела и одновременно разговаривать как ни в чем не бывало, а если и видела, то не различала ложь и правду. Но отец-то должен видеть ложь Руса! Но астральное тело ученика Хранящих подтверждало его слова.

«А князю он должен немедленно объявить войну! Чего он тянет? Эх, отец, я так разочарована! Раньше я не сомневалась, что ты меня любишь, теперь – все…»

Далеко не все! В глубине души по-прежнему любила папу и по-прежнему верила. Несмотря на тягостные мысли.

В целом на этом прием и закончился.

К чужакам относились как к гостям, правда, с сильным ограничением свободы передвижения, и общение между шатрами не допускалось. При попытке приблизиться к чужой юрте «откуда ни возьмись» появлялся стражник и мягко поправлял заблудившегося гостя. Такое вот кочевое гостеприимство, практически домашний арест.

Рус жил в большом шатре вместе с бывшими рекрутами и Леоном. Так и напрашивалось выражение: «Все возвращается на круги своя». Андрей с Грацией в юрте-лазарете, слуги-привратники – в другом «доме», а Гелиния – в своей девичьей «светлице» на другой стороне «дворцового комплекса».

– Сколько можно, парни? – ворчал Архип. – Два дня сидим, как в темнице. Мы гости или узники?

– А чего тебе еще надо? – поинтересовался Ермил. – Кормят от пуза, гуляй в любое время. Правда, Чик?

– Вот, слушай больших людей и не стони, – поддержал Саргил. – Хвала богам, живы. Вот и радуйся.

А сам, как и остальные, все равно глядел на Руса, словно он – истина в последней инстанции.

– Да не смотрите вы на меня! – не выдержал тот. – Откуда я знаю, сколько, почему и зачем! Это их внутренние разборки. Хвала богам, живы, прав Саргил.

Ночью Рус разбудил Леона.

– Ответь мне, друг, – прошептал он. – Телохранители клянутся нанимателю?

– Разумеется, – проговорил бывший гладиатор, зевая.

– Тише ты! Своим ревом всю стражу разбудишь.

Леон сразу собрался.

– Бежать? – прошептал с надеждой.

– Да подожди ты! – отмахнулся Рус. – Это всегда успеется. Предлагаешь бросить слуг, Андрея и Грацию? – Рус умолчал о Гелинии, но, сам не понимая почему, не хотел оставлять ее в родном доме. Не убьют же ее… наверное.

– Что ты! – шепотом возмутился Леон. – Мы их заберем. Стража – одно название!

– Я так не думаю. Но не об этом речь. Ты поверил Гелинии? Я про битву со стражниками, когда Андрея ранили.

– Да как-то сомнительно. Вроде гладко, но что-то не то. С чего вдруг они такие силы у ворот собрали? Я был в городе, не замечал.

– И не хотели они убивать невесту наследника, а очень рисковали, мощными структурами действовали, когда телохранители ее защитили, смертельными структурами…

– Ты на что намекаешь… – не понял Леон.

– Не важно. Растолкуй мне об условиях их службы.

– Защищать клиента, не жалея жизни, – вот и все условия. При подписании контракта они клянутся в этом перед богами.

– Ага… то есть я не могу нанять охрану, допустим, тебе.

– Да почему?! Они при найме поклянутся тебе, что будут защищать меня, только и всего. Ты думаешь, Гелинию… Это невозможно!

– Я тоже так считаю, но что-то гложет… да и Андрей с двумя воинами-магами не справится… Ладно, спи.

– Ты лучше думай, как нам убраться отсюда, не нравятся мне местные порядки.

– Обязательно, – сказал Рус и лег на свою мягкую перину. Ни за что не почувствуешь, что лежишь на полу. Царский комфорт.

Телохранители упорно вертелись в голове, мешая уснуть, и внезапно Рус стукнул себя по черепушке: «Вот я тупой! Давно пора посмотреть воспоминания «волка»! Вдруг он что-нибудь видел».

Он не видел, но слышал. Карпос во время скачки предупреждал:

– С мальчишкой быть настороже. Он хоть и ранен, но перед этим двух мастеров завалил.

– Они тоже за гектами к нему полезли? – поинтересовался напарник.

– Нет. Они хотели бабу-Хранящую убить, он вступился. Кстати, она тоже может огрызнуться, сейчас она с ним. Одного мага она добила.

«Все-таки телохранители… Но каков Андрей! Молодец, не ожидал… Можно обойти клятву, Леон, можно… А почему отцу об этом не рассказала? Или это он? Да ну, бред», – уверил себя, но осадок остался. Чтобы разрешить все сомнения, пошел к астральному телу Гелинии. Плевать, она и так много знает, узнает еще об одной его способности.

Девушка спала. Что-то кольнуло в сердце, едва он увидел спокойные токи энергий астрального тела, показавшиеся такими манящими. Над ее головой висело непонятное облачко. Оно клубилось, меняло форму, в нем проскакивали искорки и медленно расцветали-затухали разноцветные огоньки. Красиво.

«Сон, – догадался Рус, – а ну-ка…» – подумал и бессовестно вторгся в святая святых каждого человека, а тем более юной женщины.

Любопытство не вознаградилось. Вокруг него в непонятной дымке кружились те же самые огоньки-искорки. Немного разочаровавшись, Рус постучал по астральному телу. Вернее, хотел постучать, а получилось один раз «прикоснуться», после чего вдруг разом, мгновенно перед ним возник целый мир в полном объеме. Рус оказался в бескрайней степи, а рядом с ним на белом единороге гарцевала Гелиния, вся в белом. Белая же накидка прикрывала голову и нижнюю часть лица. Девушка смотрела на него недоверчиво-изумленно.

– Рус?! – спросила, убирая с лица шелк.

Накидка развевалась на теплом ветру неестественно плавными, манящими движениями. Да что накидка! Манила вся девушка целиком. Захотелось ласково прикоснуться к ней, обнять, шепча любовные слова, чувственно поцеловать, медленно раздеть, нежно погладить…

«Брр! – Рус стряхнул с себя оцепенение и несвойственные ему типично женственные желания. – А ведь действительно сон. Я ей снюсь. И меня охватило… ну да фиг с ним, так даже лучше».

– Это я, Гелиния. Я пришел с тобой поговорить.

– Поговорить? Пришел? Ха-ха! Да ты мне снишься! Как здорово! Ой, я не должна тебе верить, уйди. Нет, не уходи. Постой… Я запуталась… – Гелиния уже стояла рядом, доверчиво прижимаясь к нему. Единорог куда-то пропал.

Все было так реально! Мягкое теплое женское тело, упругие бугорки на груди, нежное, ласкающее шею дыхание, запах волос… Рус с трудом отстранил ее от себя. Он невероятно возбудился. Сердце колотилось, дыхание срывалось, напряглось то, что должно напрягаться в таких случаях. Возжелал, захотел немедленно овладеть этой женщиной. Прямо здесь, в степи. Сорвать одежду…

«Стоять! – заорал на себя. – Еще одно наваждение?! Не дождетесь! Флорина, тварь, я убью тебя!»

Но постепенно вернулось понимание. Лооски ни при чем. Вторгся в чужой эротический сон и заполучил.

«А что, может, исполним девичьи фантазии? Интересно, о ком она грезила? – подумал в шутку и с ноткой ревности к неизвестному герою. – Нет, заниматься сексом во сне – извращение. Хотя любопытно».

– Гелиния, мне можно верить, я друг. Я спас тебя от замужества.

– Ха! Да я из-за тебя и соглашалась! А спасли меня Андрей с Грацией, не примазывайся к их славе, – легонечко щелкнула Руса по носу и закатилась, говоря сквозь смех: – Всегда мечтала дать тебе по носу.

– Это за что же? – удивился Рус.

– Ты все время такой серьезный на занятиях, недоступный…

– А сама-то! Ничем не веселее! И говоришь свысока.

– Не сочиняй, врешь ты все! Я всегда веселая и совсем не высокомерная. – Эта Гелиния отличалась от настоящей в лучшую сторону. Была, как ни странно, естественней.

– Ладно, забудь. Скажи лучше, ты сама нанимала телохранителей?

– О Величайшая! Дай хоть во сне отдохнуть от этих мыслей! Не-э-эт, нельзя тебе доверять, ты заодно с отцом, – и внезапно разревелась.

Рус невольно прижал девушку к себе и погладил по волосам. Теперь сексуальных желаний не возникло. Почувствовал лишь пронзительную жалость к несчастной запутавшейся девочке.

– Зачем ты привел меня сюда? – говорила сквозь всхлипывания. – Он меня не любит, а я по-прежнему люблю. Хоть он и хочет меня убить, все равно люблю!

– Ты про отца, что ли? – уточнил Рус.

– Про него… – и зарыдала еще сильнее.

– Ну что ты, милая, успокойся. Все будет хорошо, все хорошо, – успокаивал и не узнавал себя. Всегда уходил от плачущих женщин, а тут – на тебе. Даже нравится. Нежность в душе разливается, заботливость… – Не хочет он тебя убивать. Если плохих телохранителей прислал, это еще ни о чем не говорит. – Он уже догадался, в чем дело.

– Откуда ты о них знаешь? – подозрительно спросила Гелиния. Слезы мгновенно высохли. – Тебе не успели рассказать…

– Андрею рана нанесена смертельным Знаком из арсенала Ревущих, – как раньше не догадался! – Стража хотела оставить тебя в живых и не стала бы разбрасываться такими структурами, а твои охранники – Ревущие. Достаточно?

– Точно. – Девушка согласилась с этими доводами и продолжила без вопроса: – Я уехала из Альдинополя назло отцу. Он хотел, чтобы я в их орден пошла, а я наперекор! – хохотнула и продолжила: – Вернулась в Тир. Оставила в Альдинополе амулет связи и почти всех слуг, включая телохранителей. Даже поехала верхом всего с одним слугой-конюхом, а не прошла по Звездной дороге! Как тебе это нравится? Весело! Приехала в Эолгул, а в воротах города меня встречают. Охтагул и Охтахан, воины-маги, сарматы из рода Халкидов. Сказали, что наняты отцом и будут моими телохранителями. Показали мне дом, который ты знаешь. Вот и все.

– А слуги в доме.

– Были. Передали деньги и письмо от отца.

– Что было в письме?

– «Прощаю тебя, дочь. Учись и возвращайся. Слуги тебе пригодятся. Выслал охрану, как только узнал, что ты поехала практически одна. Переживаю за тебя. Люблю тебя, моя непутевая Гелингин», – закончив говорить, смахнула слезу. – Неужели врал? Ой, я наизусть прочитала письмо! Не может быть! Жаль, что это только сон…

– Стоп, стоп, стоп. – Рус, задумавшись, в такт этим словам хлопал девушку по спине. – Говоришь, выслал, когда узнал… Сколько ехать от Альдинополя до Эолгула?

– Ну… я не спешила. Декады полторы. А что?

– А то! Он за тебя переживал и должен был выслать охрану в путь! Понимаешь? Всяко у кого-нибудь из слуг был амулет астральной связи, правильно? Ему доложили сразу, как ты выехала. Тебя бы встретили в пути, поняла? Точно! Слуги увидели – ты приехала с охраной. Доложили отцу, что все в порядке. Только как они сами после выкручивались, чтобы не подходить к амулету, – ума не приложу! Ты – понятно. Ты со слугами нос задираешь и с папой, разумеется, не разговаривала. Подожди… а конюх?

– Его бандиты в этот же вечер зарезали. Весь путь проехали. А тут… – рассеянно сказала Гелиния, медленно усваивая неприятные рассуждения Руса. – Телохранителям я сама запретила. Сказала: или слушаете отца, или меня – выбирайте. Вот дура! – до нее наконец-то дошло и накатило позднее сожаление.

Теперь Рус засмеялся. Смеялся долго, до слез. Девушка, отвернувшись, обиженно отстранилась.

Отсмеявшись, он констатировал факт:

– Кто-то хорошо знает тебя и твои отношения с отцом. Думай.

Гелиния и вовсе надула губки. Вела себя, как безмозглая курица. Самой обидно, а еще и Рус подтрунивает.

«А он грубиян! И… бастард!» – улыбнулась этим детским дразнилкам, и ей стало легче.

– Не обижайся на меня, Гелиния. – Рус пододвинулся ближе. – Я от всего сердца хочу помочь…

– Ты меня любишь? – Девушка вдруг обернулась и посмотрела парню в глаза. Во сне легко обсуждать самое сокровенное, это же всего лишь сон.

Рус утонул в голубом омуте ее глаз и не знал, что ответить. Точнее, напрашивался только один ответ.

– Люблю, – сказал легко и непринужденно, как и принято во сне.

Все несуразности чувств, мыслей о Гелинии нашли логичное объяснение. Только… это так не похоже на страсть к Грации или любовь к Джульетте. Это чувство… спокойное, что ли. Да любовь ли это? Непонятно. Но сказал – и не устыдился обмана.

Девушка засмеялась и, весело крича, закружилась в танце:

– А я вот нет!.. Или… Не знаю. Сама не поняла. А может, и да! Не знаю, но как мне хорошо! Люблю… Люблю… – еще долго кружилась и повторяла единственное слово. Вдруг остановилась и посмотрела на улыбающегося Руса. – Жаль, но это только сон. Очень жаль…

– А ты постарайся его не забыть, Гелиния. Мне пора. – С этими словами он вышел из сна девушки и совсем из транса. Не заметил, как, улыбаясь, уснул. Ему ничего не снилось.

Гелиния проснулась в прекрасном настроении. «Спасибо, Величайшая, это был самый чудесный сон на свете! – поблагодарила богиню и неприятно кольнуло под ложечкой. – Ну почему, почему это было не наяву, Величайшая!» – и устыдилась роптания.

Ну и что, что хочется, чтобы сон оказался явью. Ей, дочери вождя, не пристало роптать. И не пара он ей. Какой-то бастард, подумаешь! Но сердце не слушало разума, оно жаждало любви, любви этого бастарда, и жаждало давно, с того самого момента, когда Гелиния собственноручно открыла калитку на заднюю, мусорную улицу. Ни до, ни после она к ней не подходила.

Когда впервые заметила волнение от встреч с Русом и обратила внимание, что ждет этих встреч, то объяснила тот свой поступок простым любопытством: «Тогда оттуда шли колебания Силы!» – уверилась и успокоилась.

Оказалось, дело не в колебаниях, дело в судьбе, которую плетет Клио. После сна с этим не поспоришь, он пророческий. И, как всякий пророческий, – многоплановый, неоднозначный, недосказанный. Чтобы развеять одну неоднозначность, дочь направилась к отцу. Теперь не страшно, он не желал ее смерти и по-прежнему любит.

– Отец, надо поговорить с глазу на глаз, – твердо заявила девушка.

Вождь невозмутимо кивнул, и многочисленная свита покинула шатер.

– Меня хотели убить телохранители, – ждала его реакции, но ее не последовало, отец угрюмо молчал.

– Папа! Ты меня слышишь?! – горячо воскликнула она. – Меня хотели убить охранники! Но они не те, папа, – с досадой уточнила Гелиния, догадавшись о причинах молчаливости родителя.

– Что значит «не те»? – удивился вождь. – Объяснись, дочь.

– Ты же высылал мне охрану в дорогу, когда я ехала из Альдинополя, правда?

– В чем дело? – еще больше заинтересовался Пиренгул. – Разумеется, в дорогу, я же переживал за тебя!

– Так вот, папа, я встретила их только в воротах Эолгула! – торжественно объявила Гелиния.

– То есть как! – Сказать, что вождь был поражен – ничего не сказать.

– Вот так. Назвались Охтагулом и Охтаханом из рода Халкидов. – Отец согласно кивнул. – Но это были не они, я уверена! Я, дура, запретила им подходить к амулету связи, и они послушались! И конюха Ратгула убили, я уверена, они! Он один сопровождал меня в пути.

– Все, дочь, достаточно, я понял, – остановил ее жестом руки и застыл в глубоком трансе. Повеяло мощными колебаниями Силы Пирения, и, спустя статер, отец «вернулся».

– Гелингин, я только что остановил истребление рода Халкидов. Их кровь навечно останется на моих руках, а брызги достались и тебе. Помни об этом, – закончил, грустно закрыв глаза. – Хвала Пирению, за два дня погибло не так много… честных сарматов.

– Но зачем?!

Вождь подобрался, жестко посмотрел на дочь:

– А затем, что ты не рассказала все сразу, и я узнал о нападении на тебя моих телохранителей от своих глаз в Эолгуле. К сожалению, среди них нет ни одного мага, никто не мог оценить их астральные тела. Если они не побоялись уйти к Тартару, не побоялись забвения Предков, значит, исполняли волю рода.

– Я… я испугалась, папа! Это были твои люди. Я только сегодня ночью поняла ошибку! А ты? Как ты меня встретил, вспомни!

– А как я должен был встретить дочь, которая против моей воли собиралась замуж! Почему ты не рассказа об угрозах Асмана, о попытке убийства, почему?! Я все узнаю не от тебя!

– Папа! – Гелиния не выдержала и со слезами бросилась отцу на грудь. Он вздрогнул, растерянно раскинул руки… и обнял любимое чадо.

– Папа, папочка, прости меня! – бормотала сквозь слезы. – Я такая дура…

– Ну, что ты, девочка моя, – нежно отвечал отец. – Я любил и люблю тебя, не плачь. Дура ты, конечно, дурочка… А кто тебе этот Рус, из-за которого ты чуть не вышла замуж за, прости Пирений, ишачьего сына?[10]

– Как – кто? Он спас меня от самого настоящего убийцы из ночной гильдии! Я не могла позволить, чтобы его казнили из-за моего… упрямства, – долго подбирала слово и нашла неудачное. – Ну… я буду жить как прежде, а он не будет жить совсем. Лучше замуж за ненавистного, но он останется жить. Это справедливо.

– Только справедливо? – хитро прищурившись, переспросил вождь.

– Не знаю, папа. Наверное…

– А ты знаешь, что о нем рассказали его слуги? Отношения у них на вилле очень странные. Будто все хозяева выросли вместе, а меж тем Рус, он же Чик, он же Русчик, вообще неизвестно откуда, и по возрасту они никак не могли играть вместе в детские игры. К тому же Рус – всего лишь ученик Хранящих, а убрал полноценного мага-Текущего и после мага-Ищущего, и Звездная тропа открылась из блокированного места, и его друг Текущий теперь здоров. Целители смеются над ним, мол, с такой пустяковой раной ученик Текущих должен справляться самостоятельно, а его же Рус к Целителям зачем-то таскал. Он, видите ли, умирал…

– Ну и что, папа! Это же Рус!

Пиренгулу все стало ясно. Не сказать чтобы обрадовался, скорее наоборот.

Глава 10

Сарматы готовились к походу. Созывали верные племена, искали других союзников. Пиренгул лично сходил в главную стоянку рода Халкидов. Принес коленопреклонные извинения, заплатил немалую виру за погибших, вызвался на суд Предков, и, разумеется, противник не нашелся. Горячие юнцы не в счет, их старейшины не пустили. Род простил своего вождя. А что они могли сделать? Погибших не вернешь, а скоро намечается интереснейшая мужская забава. Война – кровавое, но доходное дело. Застоявшиеся воины не хотели оставаться в стороне.

Гости жили за пределами «дворцового комплекса». Тройка бывших разведчиков пошла на обучение к местным воякам. Кавалеристы их засмеяли, а пехотинцы приняли. Парни плохо гоняли на единорогах, но вполне сносно владели мечами и луками. Попали в очередную учебку, где готовили кого-то типа земных террористов-диверсантов. Остальные гости откровенно бездельничали, наслаждались свободой и… косились на Руса.

Им вернули оружие и предлагали остаться «при дворе». Правда, таким тоном, который подразумевал: «А не пошли бы вы?..» Выбрали свободу. Привычные к авантюрам Андрей, Грация и Леон косились на друга в ожидании действий, зато слуги, проходя рядом, тяжело вздыхали и приговаривали: «А вот дома сейчас…» – или что-нибудь другое с тем же намеком. А всего-то декада прошла, как здесь появились. Ну что за народ, совсем одомашнились! Нет в них здоровой тяги к авантюрам, за родных они беспокоются, понимаешь ли.

Рус терпеливо ждал и дождался – вождь его вызвал.

– Скажи мне, ученик Хранящих, откуда ты родом, где живут такие необычные люди?

Рус подробно рассказал легенду об Эритрее, гладиаторстве и так далее.

– Хорошо. Откуда ты узнал такую необычную структуру Звездной тропы?

– Случайно. Не обижайся, вождь, но не скажу. Скажу только, что Эолгульский филиал о ней не подозревает.

– Вот даже как. – Пиренгул удивленно поднял брови. – А причину секрета не откроешь? – спросил вроде как шутливо, но со скрытой угрозой.

– Не открою, – так же шутливо ответил Рус. – Это не клятва, это больше.

– Ого! – удивился вождь. – Что может быть больше клятвы богами?

– Обещание, – сказал Рус, открыто смотря в глаза Пиренгула.

Вождь взгляда не отвел и усмехнулся:

– А что ты еще умеешь, честный человек?

– «Куб», «дубина», «пыльная стена». Мечами неплохо владею.

Рус умолчал об амулете Грации. Сам несказанно поразился его работоспособности.

«Что же ты промолчал, друг», – обратился он к Духу слияния с астралом. «Друг» не ответил на глупый, чисто человеческий вопрос.

Совместно с Андреем провели попеременные испытания. Ученические структуры разрушал с легкостью, а на большее не решились. Нашли, как водится, и ложку дегтя в этой бочке меда. Амулетик оказался прекрасной защитой от вражеских структур, но только для немагов. Склонным к Силе, увы, не подходил. Отрезал от них Силу, превращал в «обычных» людей. Не антимагические браслеты, принцип совершенно другой, но по эффективности, пожалуй, не хуже. Андрей ни одной структуры не мог составить, а Рус только из астрального колодца обходил «блокировку». Такое вот неожиданное дополнение.

– Воин-маг? – продолжал допытываться Пиренгул.

– В какой-то мере.

– В какой?

– На месте Андрея я обошелся бы без ранения. – Вождь знал о сражении только со слов дочери, а она почти ничего не видела, но уточнять не стал.

– А где ты его лечил?

– В ордене Целителей. Поймал первого попавшегося и заставил…

– А если бы тебя…

– Тогда мне было не до всяких «если», вождь, – жестко перебил его Рус. – Величайшая оказалась на моей стороне, повезло.

Пиренгул мгновенно покраснел, рассерженно вскочил и… сделав пару выдохов, успокоился так же быстро. Большинство Пылающих и Ревущих такие: быстро раздражаются и отходят. Особенности Силы.

– Хорошо. – Вождь решительно хлопнул ладонями по коленам (сидели по-тирски, скрестив ноги). – На какое расстояние действует твоя «тропа»?

– Как я недавно узнал, отсюда до Эолгула примерно триста миль, и я чуть не получил откат. Знаешь, вождь, я удивился. Думал, здесь уже пустыня.

– Была, – довольно сказал Пиренгул. – Мои Текущие хорошо поработали. А более сильному Хранящему ты свою структуру не передашь? – быстро вернулся к основной теме.

– Можно сделать круг. – Рус пожал плечами.

– Это так, но насколько можно тебе доверять, – сказал и уперся в Хранящего пронзающим взглядом.

– А насколько можно доверять тебе? – Бывший «браток» не отстал от вождя в пронзительности взора.

– Хм, а ты наглец, – усмехнулся сармат. – Но не играй со мной в гляделки, ты же не дурак. Или все же из породы героев? – как бы засомневался.

Рус в ответ тоже усмехнулся:

– И не надейся! Можешь пока не указывать место открытия «тропы», я в принципе догадался о своей задаче, но позволь задать вопрос. Такие вялые сборы в поход – результат нераскрытого заговора? – и поспешил пояснить: – Я не лезу в твою семью, меня вообще не интересует политика, но все видят – никто не казнен и не наказан, а на Гелингин покушались твои приближенные, это любой дурак понимает.

Вождь заскрипел зубами, покраснел, вскочил и в волнении заходил по шатру, подозрительно-оценивающе поглядывая на гостя. Они разговаривали один на один. Стража охраняла подступы к «кабинету», войлок шатра, прошитый укрепляющими структурами Хранящих, имел и «глушащие» Знаки, и защиту от наблюдения из астрала. Знающему человеку это говорило о высоком доверии к гостю и уверенности в собственных силах вождя-мага. Рус хоть и не был знатоком обычаев кочевников, но о доверии к собственно персоне догадался.

– Во-первых, – Пиренгул решился и окончательно поверил Русу, – не любой дурак. О покушении и нападении телохранителей знает очень мало людей. Во-вторых, не ломать же защиту памяти моим… близким людям. Астральные тела явной лжи не выявляют, некоторые умеют их обманывать, – сказал с намеком на Руса, но тот оставался невозмутимым. – А использовать Знак истины – непростительное оскорбление для моих… Как я им после буду доверять? Это почва для нового заговора.

– Странно… – Рус вычленил слова о «защите памяти». – А ломать блокировку – это не оскорбление?

Вождь на несколько мгновений застыл в удивлении и усмехнулся:

– Ну да, ты все же пока ученик. Все время забываю, не верится, когда с тобой разговариваешь. Оскорбление – наименьшее зло от слома блока. Об этом не распространяются, но его поломка сопровождается временным слабоумием, которое может быстро пройти, а может и остаться на всю жизнь. Асман-младший тому пример.

– То есть? – Рус заинтересовался.

– Асман-старший рассказал мне об этом по секрету пять лет назад. Тогда он пребывал в блаженстве. Шел ко мне, как на казнь, и вдруг живой остался и власть сохранил. Смелый человек, надо отдать ему должное, ради княжения жизнью рисковал, но и дурак в то же время, – ухмыльнулся и добавил язвительно: – Видишь, я не такой «честный», как ты, нарушаю обещание, – и с усмешкой подождал ответа. Не дождался и продолжил: – Он был еще наследником, единственным сыном, когда на него совершили покушение. Охрана спасла, но и убийцу прикончили. Отец, Асман Первый, провел расследование и сказал сыну по секрету, что главный виновник – старший внук и наследнику нужно разобраться с ним самому, не выносить дерьмо из шатра. Мудрым правителем был Асман Первый, да не забудут его Предки. В отличие от сына… – покачав головой, криво ухмыльнулся.

С досадой подумал о собственной проблеме, во многом схожей с семьей Асмана. Пожалел, что вообще поднял эту тему, но решил идти до конца.

– Асман хотел добиться признания. Не добился и со злости приказал прочитать память сына. После Целители поправили разум его старшего, но о полном здоровье и речи нет. А когда сам стал князем, то и казнить сына было уже ни к чему. Наоборот, держит наследником, чтобы не искушать младших. Теперь ты понимаешь, почему Асман-младший до сих пор не женат? Сильные кланы не отдадут за него свою дочь, а слабые не нужны самому князю. – Закончив речь, задумчиво опустился на ковер и пригубил вина.

– Так, может… – Рус отвлек вождя от тяжелых мыслей, – он сам и организовал покушение на Гелингин, чтобы заставить ее выйти замуж?

– Тогда и ты в этом замешан, – жестко сказал вождь. – Согласен?

– Тогда – да, – согласился Рус. – Но я не замешан.

– Знаю, иначе не случилось бы того, что произошло дальше. – Он имел в виду подготовку к войне, и Рус это понял. – Князь слаб. Вернее, я сильней его. Меня держало обещание, а не клятва. Убийство моей дочери в столице княжества, а тем более накануне или даже во время свадьбы, на которую я не давал согласия, – великолепный повод. Я не могу отступить. Все присягнувшие мне племена хотят пощипать жирного князя и поставить меня на его место. Я не возражаю и сам этого хочу. Потому и не присягал, потому Асман и хотел от меня избавиться. Все бы хорошо, но проблема…

– Похожая на проблему князя с его старшим сыном, – закончил за вождя Рус.

– В общих чертах – да, – нехотя согласился Пиренгул.

Оба пригубили вина, помолчали, думая о своем. Вроде все, говорить больше не о чем. Вождь предупредил Руса о предстоящей в скором времени работе, оценил его со всех сторон и пришел к неутешительному выводу: пропала доченька. «Эх, Гелингин, Гелингин, умница ты моя, красавица. Ясно, что ты нашла в этом чужаке. Ты еще сама не подозреваешь, но не отступишься от него. Жаль, что он просто бастард…» – закончить мысль не успел, услышал вопрос Руса:

– Позволь спросить тебя вот еще о чем. Среди твоих предков были Великие Шаманы?

Пиренгул от неожиданности вздрогнул:

– А тебе зачем?

– Просто ответь. Или это тайна?

– Не тайна, но… Странный вопрос… Допустим, есть.

– Имена знаешь?

– Хм. – Вождь покачал головой. – А ты все интересней и интересней. Семейные предания говорят, что их было трое, но в точности известно имя только одного – Фаристул Громовержец. Что тебе это дало?

– Очень многое. Ты знаешь, что Духи Предков видят своих потомков насквозь, от них не спрячешься защитой памяти?

– Мальчишка! – От возмущения Пиренгул в очередной раз вскочил. – Думаешь, тебе известно о Духах больше моих шаманов?! Они непрерывно взывают к ним, но найти прямого предка в их мире не так просто! А Великие Шаманы и вовсе на плато Шаманов!

– Потому и спросил о Великом Шамане, так как точно известно, где его искать, – спокойно ответил Рус. – Присядь, Пиренгул, выслушай меня внимательно и желательно спокойно.

О такой особенности Духов Предков он узнал пару месяцев назад. Выбрался на плато за золотом (обычно ходили Леон с Андреем) и разговорился с Озгулом.

Они с Боргулом смотрелись одновременно и приятнее, и страшнее старых мумий. Казались почти живыми. Это «почти» заключалось в бледности, сухости, кислом запахе и холодной коже. В принципе издалека и вовсе можно ошибиться, спутать с живым, но стоит заглянуть в глаза… Тусклый зловещий свет из пустых глазниц пробирал до костей. Он и притягивал, и отпугивал, говорил о бренности земного и мудрости вечности… жуть. Рус старался не встречаться с ними взглядом, да и с телами предпочитал не соприкасаться.

– Хорошее тело мне досталось, – проговорил Озгул загробным голосом. – Сильный был воин, неплохой шаман, многое натворил в течение жизни. А как он тебя испугался! Ты – Большой Шаман, он был прав в своих мыслях. И пятно тебе подвластно. Не зря мы заключили с тобой договор, посланец неизвестного бога. С тобой интересно.

– Ты его мысли прочитал? – спросил Рус, собирая деньги. Просто так спросил, и без того понятно, что прочитал.

– Зачем? – удивилось привидение. – Он мой прямой потомок, для меня вся его жизнь – как открытый свиток, никакие ухищрения из Сил любых богов или Духов Предков не помогут, кровь сильнее.

– Перед смертью открывается, что ли? – заинтересовался Рус. Новый способ преодоления защиты памяти как-никак, вдруг пригодиться.

– Вот еще! Сразу открывается, как только увижу. И судьбу вижу, – здесь Озгул прихвастнул, но сразу поправился: – В общих чертах.

– Понятное дело! Мысли, характер и задумки узнаешь – вот тебе и судьба, – подколол Рус, и Озгул, не отвечая, гордо удалился. Мол, недостойно бессмертному спорить с каким-то смертным.

Пригодился «способ».

Несмотря на всю невероятность плана, Пиренгул поверил.

Мыслимое дело! Плато Шаманов – самое опасное место, пугало всех тиренцев – дом Руса. Он договорился с духами Великих Шаманов! Да кто он такой, этот чужак?

Поверил и убедился окончательно – пропала дочь. Рус не простой бастард. Лучше быть его другом или сразу убить. Пока убивать не собирался и понимал – потом станет поздно.

«На все воля богов и Предков», – этой банальностью подвел черту под сомнениями.

На следующий день Пиренгул с тремя сыновьями стоял на поле открытия Звездных троп.

– Сыновья, – обратился он к ним, – сегодня ночью ко мне приходил наш предок, Фаристул Громовержец. Он пригласил нас посетить плато Шаманов, дабы освятить наш поход. Никто не боится?

Никто не испугался. Ему не поверили. Очередная проверка из-за дарковой Гелингин! Надоели допросы, а тут еще что-то выдумал. Избаловал ее отец. Их бы воля – выпороли и вся недолга. Но повод хороший. Руки чесались пойти на подлого и, самое главное, богатого Асмана. А отцу лучше присмотреться к тому типу, Русу. Очень подозрительный. Не он ли подал эту дурацкую идею с очередной проверкой? Слишком уж долго они вчера беседовали. Теперь стоит с центре с тремя Хранящими, поджидает. Нельзя ему верить, нельзя! Но никто не произнес ни слова.

Четыре мага, включая Руса, образовали круг Силы. Рус решил по-честному проверить собственные каналы, выяснить, насколько силен без колодца. Оказалось – подмастерье. До Андрея, по Силе приближающегося к высокому мастеру, если не больше, очень далеко. Маги усмехались, когда наглый ученик брал пергамент с координатами из рук вождя, и переживали: «Как же он обратно?» Но приказ был четким: дать Силу для открытия, и можно удаляться. Вождь вернется сам.

«Тропа» поглотила удивительно мало Силы. В принципе и Силы этого ученика, который уже раскачался до подмастерья, хватит на обратный путь. Заработает откат, но оно полезно. Вождь и сыновья быстро попрыгали в странный желтый круг (ничего подобного маги не видели), а следом за ними прыгнул и ученик. Круг пропал. Куда они направились – одной Гее известно. Судя по прокачанной Силе, недалеко.

Трое сыновей воспитывались воинами и являлись ими. Они быстро отошли от потрясения из-за необычного путешествия, ничем не напоминающего ходьбу по Звездной тропе. Степь как степь. Разве что трава невероятно густая и высокая, будто и не паслись здесь овцы, борки, единороги, редкие лошади и другие травоядные, да тишина какая-то странная, словно мертвая. Никто не шуршит, не стрекочет, не поют птицы. Странно, но не страшно. Нет, это не плато Шаманов. Ой, а это кто?

К пятерке людей медленно приближался человек в обычной дорожной одежде тиренцев. И на лицо типичный тиренец… Да это мертвец!

Побледневшие воины схватились за сабли. По их спинам предательски побежали холодные, липкие ручейки страха…

– Ха-ха! – воскликнул мертвец глубоким могильным голосом. Горящие глаза вспыхнули еще сильнее. – Обмельчали потомки, обмельчали… Дрянные у тебя сыновья, Пиренгул, и сам ты дрянь. Ну и имечко ты себе взял, все не могу привыкнуть. Сын Пирения, умора! Тьфу на вас. Не поклоняйтесь богам, они все предатели. Наш пример – самый наглядный…

Вождь тоже стоял ни жив ни мертв.

А ведь вчера здесь был, и было гораздо страшнее. Из его шатра, закрытого от астрального наблюдения, приходили сюда вместе с Русом. Призраки витали вокруг. Закрывшись от давящего страха «головным огненным штормом» – ментальной защитой Пылающих, вождь практически не помнил общения Руса с Духами Предков и отошел, только когда вернулся в шатер. Пробыл на плато всего два статера, а показалось – полжизни. Но сразу откинул страх, ведь если бы он всего боялся, то никогда не стал бы тем, кем являлся, – Вождем с большой буквы, и еще больше зауважал… нет, не чужака, а будущего зятя. Теперь он беспокоился по совершенно другому поводу: «Только бы Гелингин не взбрыкнула!»

Мертвец еще долго ругался и отпускал шутки, которые были смешны одному ему. Это доставляло ему удовольствие. Впервые за шесть сотен лет в человеческом, пусть и мертвом теле! Наконец поймав рассерженный взгляд Руса, который к тому же демонстративно положил руку на рукоять меча, хлопнул Пиренгула по плечу и сказал:

– Отойдем на благословление, вождь, – произнес с явной издевкой.

Пиренгул дернулся от касания необычайно холодной руки, но удержался от создания защиты.

– Не спрашивай, я вижу тебя насквозь, – сказал дух Фаристула, когда они отошли на десять шагов от сыновей и Руса. – Если честно, мне плевать на родственные чувства…

– Я это уже понял, – выдавил из себя вождь.

– Ого! А ты смел. Если бы не наш договор с Чиком, мы бы с удовольствием завладели еще четырьмя телами. Ха-ха! – не удержался-таки от зловещего хохотка. – Ну ладно, к телу, то есть к делу. Твои отпрыски не причастны к заговору против своей сестры. У них много других неприятных для тебя замыслов, но уговор поделиться знаниями был только о Гелингин. Ох и не любят же они ее! Ха-ха! Но убивать не хотели. Зато твой младшенький общался с сестрицей Мерильгин. Ругали отцовскую любимицу Гелингин, и она высказалась тогда: «Я ей скоро устрою, вот увидишь!» В сердцах сказала и сразу прикусила губу, перевела разговор на другую тему. Младшенький, недалек он умом, я тебе скажу, ты на смертном одре, если успеешь, присмотрись к среднему. Он умнее старшего и менее кроваво мыслит. Ну, это не по теме. Да, младший забыл о том разговоре, значения не придал, но я как сейчас ее вижу – львица. Ха-ха! Страшная львица! В кого она такая лицом? Жена у тебя красавица, хоть и стерва, а дочь в кого? Твоя она, твоя, не беспокойся. А мог бы пошутить! Ха-ха! Все, иди, Чик мне рожи корчит. Опасный человек, если его можно так назвать. Нет, человек, но посл… ой, молчу. Все, иди, пока я добрый. Не переживай за свою любимицу, плохого он ей точно ничего не сделает. Наоборот, сделает много приятного, ха-ха!

Обратно Пиренгул брел. Подавленный массой сведений, пораженный манерой подачи информации, шокированный известием о Мерильгин. Не так он представлял себе встречу с Великим Предком. А может, это не он?! В ответ на его сомнения мертвец провыл:

– С вами говорил я, Фаристул Громовержец, погибший шестьсот лет назад! Благословляю вас, мои неблагодарные потомки, на справедливую войну против законного князя! Повеселитесь, пополните мир Духов новыми душами! Ха-ха!

И вслед за этим смешком плато взорвалось зловещим хохотом тысяч призраков. Долго они терпели, не показывались и сейчас разом вышли в реальность Геи и закружили вокруг людей размытыми тенями.

Рус быстро создал «яму», и никого не пришлось подгонять, влетели в нее быстрее стрел.

Души Великих Шаманов, сами того не осознавая, переняли манеру общения Руса, худшую земную манеру. Его Воля сказалась и в этом.

Пиренгул быстро взял себя в руки и вызвал к себе коронпора Максада, советника «по внутренней безопасности» – аналог Главного Следящего за Порядком в «просвещенных» землях.

– Максад, проследи за всеми, кто общался с Мерильгин. Допроси, но тайно. Никакого шума, понял?!

– Вождь, это… она? – уточнил коронпор.

– Вот ты и проверь, – жестко ответил Пиренгул.

Максад невозмутимо кивнул и исчез из шатра.

«А может, и он замешан?» – запоздало подумал отец.

В голове не укладывалось! Тихоня Мерильгин, единственная из трех сестер, которая дружила с Гелингин. Две другие давно замужем за отпрысками правящих домов центральной ойкумены, а она была всего на два года старше Гелингин и всегда находилась рядом с отцом, точнее, с матерью. Он давно перебирал ей женихов, от коих отбоя не было, несмотря на невыразительную внешность. Всю жизнь сидела в Галанатале, училась у приглашенных учителей… Нет! Три года назад выразила желание навестить сестру в Альдинополе и поехала с караваном. Не захотела «тропой»[11], а именно караваном с заездом в Эолгул! Что-то там произошло, и ни словом не обмолвилась, мерзавка! Максад выяснит.

Он выяснил всего за два дня.

– В Эолгуле ее тайно принял князь, – докладывал коронпор. – Предложил выйти за наследника, но недоумок отказался жениться. Князь ему многое позволяет, заглаживает вину. Правы предки – в тихой пустыне гули[12] селятся. – Вождь поморщился на это сравнение, но от правды не уйдешь. – Затаила злобу, списала на свою внешность. Вернувшись домой, связалась с кланом Каранидов. Да, вождь, с кланом твоей жены. В точности выяснить не удалось, но, по всей видимости, сама Низарин ни при чем…

– Выясни точно! – У Пиренгула заныло сердце. Еще и жена?! А клан Каранидов – главная опора его власти!

– Слушаюсь, вождь! – с готовностью ответил Максад и продолжил: – Нанятых тобой телохранителей из рода Халкидов убили по дороге из Альдинополя в Эолгул, когда они догоняли Гелингин. Поменяли на своих и «тропой» отправили в Эолгул. Там они и встретили твою дочь. Побоялись пристать в дороге, думали, оттолкнет, а в городе уже никуда не денется. Задача – убить Гелингин как можно шумнее. Желательно во дворце, а когда не вышло, то лучше прямо перед свадьбой. Служанка Мерильгин рассказала, что госпожа плясала от восторга и приговаривала: «На свадьбе, на свадьбе…»

Отцу было тяжело слушать такой доклад, но вождь терпел.

Поступил Пиренгул банально: потребовал у Каранидов выдать непосредственных участников заговора, пригрозил жене, сосватал Мерильгин в дальний род и… собственно, все. Караниды сильно не возражали. Грабеж Тира состоится, остальное не так важно.

Перед отправкой дочери практически в пустыню вызвал ее к себе.

– Как ты могла, девочка?

– Да потому что я ненавижу выскочку Гелингин! – Дочь было не узнать. Львица, рычащая от ярости, – точно подметил предок. – Ей досталось все! Красота, Сила, твоя любовь и мой жених!

– Успокойся! Я люблю вас всех!

– Ты?! Всех?! Да ты никого, кроме своей Гелингин, не замечаешь! Как я ее ненавижу! Запомни, отец, пока я жива, я всю жизнь буду ее ненавидеть. Лучше убей.

Вождь понимал это, но… сердце разрывалось. Он действительно любил всех детей, как любил и жену. Возможно, Гелингин чуть выделял. Самую малость. Но мог же он позволить себе маленькую слабость, правда? Почему другие дети этого не понимают? Загадка богов…

Рус помогал вождю исключительно из-за Гелинии. Девушка, за которую он в ответе, оказалась под угрозой, и это надо исправить. Князь же должен быть наказан за подлость, так будет справедливо.

А сон остался сном. Те слова навеяло девичьими мечтами, только и всего. Нет, душа-то понимала истину, но сознание по привычке закрылось от сильного чувства, обещающего, казалось, навсегда забытые страдания. Джульетта не хотела отпускать.

Больше он в сны Гелинии, да и других людей не входил. Любопытство удовлетворил, разобрался, как это действует, и достаточно. Без четкой цели неудобно залезать в самое интимное. Совесть (сам не ожидал такого, никогда не задумывался об этом понятии) не позволяла, как не пришло в голову заглянуть в мысли Андрея, когда находился в пятне. Теперь он с ним проконсультировался:

– Слушай, я подумал… Из астрала мысли можно прочитать?

– Ты как повесился – еще хуже стал. Предков, случаем, не встречал? – съязвил друг.

– С Тартаром парой слов перекинулся. Я серьезно.

– Правильно, туда тебе и дорога. Конечно нет, ты чего как маленький! Или… – Андрей заинтересованно напрягся.

– Расслабься, это я так, к слову. Просто изучал астральные тела и вижу вокруг головы какую-то дымку.

– Ну-ка, ну-ка, подробней. – Ученик Текущих распалился еще больше.

Вот у кого любопытство! Ему-то совесть не помеха. До определенной степени, конечно. Он все же больше играет в беспринципность.

– Да нет никаких подробностей! Подумал, что это мысли, влетел. А там туман туманом – и все. Пытался разобрать – ничего. Вот и спрашиваю.

– Никогда о таком не слышал и не читал, а читаю я, если ты обратил внимание, много. В перерывах между спасением чужих невест.

– Каких невест?

– Да брось ты! Только ленивый не замечает, как ты по ней сохнешь.

– Ага, ты побольше Грацию слушай, она такого навыдумывает! Значит, дымка мне показалась…

– Да ты что, друг! Работай, изучай. У тебя все что угодно получится! Получился же «обтекатель», и это выйдет. Я в тебя верю, Чик. Не бросай, пожалуйста. Другие не видят, а ты запросто. Здорово, мы такого наворотим!.. – Андрей мечтательно закатил глаза.

– Наворотим, Андрюша… – задумчиво согласился Рус.

Почему-то от этой своей особенности ему стало грустно. А может, это от воспоминаний о сне Гелинии. О ком она грезила? Неосознанная ревность, падла, портила настроение.

Кроме как для беседы с вождем и для путешествия на плато Шаманов в «дворцовый комплекс» Рус не входил, и сама Гелиния оттуда не появлялась.

Орда сарматов и примкнувших к ним племен двинула на Эолгул. Численностью далеко не чингисхановской, но по местным меркам войско было гигантским, усиленным многочисленными магами и шаманами. Не зря Пиренгул провел реформы, многое взял от «просвещенных» народов, не забывая и Силы Предков. Орда шла неукротимо и практически не встречала сопротивления. Встречные роды, поменяв власть (присягнувшие Асману вожди тяжелым взглядом провожали счастливых сородичей), радостно присоединялись к Пиренгулу, отмеченному печатью как «новых» богов, так и Духов Предков.

Князь паниковал. Его войска, численностью немногим меньше орды сарматов, готовились к решительной битве в окрестностях Эолгула, а он терзал «дружественных» послов, прося о помощи. Послы отвечали уклончиво. Эндогорцам, а тем более дальним соседям было без разницы, кто находится у власти, лишь бы им ничто не угрожало. Поэтому к Пиренгулу зачастили «торговые представители», прощупывали почву, так сказать.

Вождь мотался между войсками, которые возглавил его старший сын, и Галанаталом. Не мог бросить столицу, своенравные кочевники требовали пригляда.

Гелиния сидела в шатре под охраной верных лично вождю людей. Охраняли больше не ее жизнь, а осуществляли мягкий «домашний арест». Не приведите Предки, убежит! С ее нравом это запросто. Вождь голову снимет, как-никак война. Девушка бушевала, требовала пустить ее поговорить с отцом, обещала всех казнить – не помогало. Ну как можно сидеть взаперти, когда вокруг такое и… Рус. Впрочем, о нем она себе думать не позволяла, но сон не забывался. Понятно, почему – сон-то пророческий. А чтобы это точно выяснить, надо встретиться с Русом, узнать, видел ли он подобное. Пока не получалось. Сердце ныло, как уверила себя Гелиния, от досады. О какой-то там глупой любви и речи не шло. Только во сне такое возможно, тем более в пророческом. Правда, сначала снился самый обычный… нет, волнительный сон о Русе, а потом все вдруг резко переменилось. И сон и Рус.

А «нареченный» с друзьями в это время готовились к заданию. Понятно какое – диверсия. Цель пока неизвестна, как и силы для выполнения. Но имелись у него некоторые догадки.

Глава 11

Веселье шло полным ходом. Заскучавшие на окраинах княжества сарматы наконец-то встретили долгожданное сопротивление. Воины резали, жгли, морозили друг друга, победители грабили побежденных. Как повелось испокон веков, так и продолжали забавляться настоящие мужчины.

Стоит отметить придуманную Пиренгулом и его средним сыном Мамлюком оригинальную тактику. Тройки магов действовали вместе с шаманом. Получалось что-то вроде танка. Маги – орудие, шаман – броня, повозка – гусеницы, пятерка воинов охраны – обслуга. Танк сметал все на своем пути. Контрудары противника, как магические, так и обычные, разбивались о Силу Духов Предков и спотыкались о воинское охранение, а маги в это время поливали огнем или водой, сдували ветрами и рвали тьмой, причем не из глубины обороны, как в армии Асмана, а из рядов атакующих. Эффект получался потрясающий. Стойкие воины, теряя товарищей, в ужасе бежали. В точности как на Земле во время Первой мировой при появлении первых железных монстров.

Командующий войсками старший сын Пиренгула Рахмангул оказался неплохим полководцем, а Мамлюк – хорошим администратором. При взятии городов здания старались не рушить, особо не жечь, население излишне не резать (только если сильно противились законной экспроприации), а купцов и вовсе не трогали. Мамлюк назначал управляющего из местных, оставляли гарнизон, и войско шло дальше. Свое добро, свои будущие подданные. Женщин и детей тоже не трогали, только рабство с возможностью выкупа.

Обе стороны не брезговали и диверсиями. Порезать, разогнать и потравить скот, пожечь фураж, продовольствие, вырезать командиров – все как на земной войне, с небольшим отличием. Единорогов, основу кавалерии – главной ударной силы кочевников, не трогали ни те ни другие. Это святое. Единороги находились под защитой Предков что для действующих, что для бывших кочевников. Попадет под раздачу в бою – другое дело. А на Земле с лошадьми не церемонились, да и в центральной ойкумене к рогатым коням не испытывали подобного пиетета.

На исходе третьей декады на горизонте показался Эолгул, а вместе с ним – и основная армия Асмана Второго. Силы оказались примерно равны, и войска встали. Думу думать, шлифовать гениальный план нападения.

Лето кончалось, поднялись частые ветра, приносившие пыль с песком. В шатрах спасались амулетами, а на улице приходилось укутываться. В маскировочных штанах и куртках, в сапогах, в башлыках, с замотанными лицами иностранцы при штабе сарматов ничем не отличались от местных. Разве что Леон выделялся высоким ростом.

Диверсантов не хватало, и вскоре после начала Великого похода – так сарматы окрестили этот междусобойчик, командование кочевников стало посылать и учебные десятки. Леон от нечего делать связался с учениками-террористами Архипом, Ермилом и Саргилом. Бывшие рекруты возвращались возбужденные и довольные, как коты, налакавшиеся валерьянки. Заполучили по нескольку ранений и гордились гладко затянувшимися рубцами.

– Да куда им с саблями против мечей! – хвастались рекруты. – Привыкли друг с другом, а тут мы из «тропы» выскакиваем – и р-раз!

– Главное – сблизиться и поднырнуть, – улыбаясь, повторял учебные истины Ермил. – И тогда… Эх, я как гладиатор!

А настоящий гладиатор скрывал удовольствие, но и его радовала «разминка боем».

Кроме габаритов Леона, у этой четверки имелось еще одно отличие – «обтекатели». Нагрудные амулеты из сапфира, которые прятали под одеждой, выдавая за талисманы «на удачу». Командиры заметили действенность талисманов против вражеских магов, на них и стали посылать четверку чужеземцев. Ребята шифровались, ловко имитируя уклонение от структур. Вроде никто не заподозрил, но командиры и не наглели – посылали «гостей самого вождя» на магов не сильнее подмастерий. Четверка магов-проводников (Ищущие, которые ходили с диверсантами только для открытия «тропы») сразу определяла Силу противников, если что – бежали без стеснения.

Для изготовления «обтекателей» Андрею пришлось пристать к местным алхимикам-Текущим и помогать им, выполняя черновую работу. Все же ученик, многих тонкостей не знал. Теперь активно восполнял пробелы.

А Рус ждал «основного задания», которое все откладывалось и откладывалось, и не скучал – занимался созданием структуры. Успех «обтекателя» вдохновил и… пока оставался единственным успехом.

Сначала набросился на многое. Хотелось и того и другого. Но то ли вдохновение прошло, то ли наглость пропала, то ли богиня удачи в очередной раз махнула хвостом, но… пришлось сконцентрироваться на одном и долбить его, долбить с присущим Русу упорством. Общие контуры вырисовывались, но до завершения еще трудиться и трудиться. Обидно, что и посоветоваться не с кем. Эрудит Андрей только пожал плечами. Ободряюще похлопал по плечу и произнес обычное: «Я в тебя верю», – но как-то без привычного восторга. Очень специфическая структура, чисто земная.

Гелиния томилась в шатре и, вынашивая планы освобождения, строила глазки охранниками. Помнящие ее стражники не узнавали младшую дочь вождя. Из гордой и высокомерной она превратилась в скромную, ласковую и больше не пыталась сбежать, а наоборот (где это видано!), старалась услужить, как-то помочь. Например, собственноручно заштопала куртку молодому охраннику и много еще чего. Как подменили. Но дежурный маг подтверждал – она.

Пиренгул сам пришел в шатер Руса. После плато Шаманов он зауважал его выше некуда, а втайне, не признаваясь самому себе, стал бояться. Нет, слишком громко. Вождь не боялся никого, но гостя все же опасался.

– Мы осадили Эолгул, – сказал Пиренгул. – Силы примерно равны. Пришло твое время, пора показать, на что ты способен. Не передумал?

Шатер Руса защитили не хуже «кабинета» вождя, говорить можно было свободно.

– Нет. Давно жду твоего приказа. Князь?

– Не угадал. – Вождь позволил себе улыбнуться. – Асман-младший, наследник. Похищение. Только живого! Если не выйдет – возвращайся без него, но чтобы волос с его головы не упал.

– Не понял?! – Рус удивился до глубины души.

Пиренгул довольно усмехнулся и соблаговолил объяснить:

– Я возьму столицу в любом случае, цена не имеет значения. Как бы мы ни ослабли, эндогорцы не наступят второй раз борку на хвост. Что у нас брать? Пятьдесят лет назад поступили умно, не изменят себе и теперь. Я их уже уверил, что их границы мне не нужны. Князь… конечно, было бы замечательно убрать его. И жизни воинов сохраню, и не убежит за границу, откуда постоянно будет мутить воду. Но уж очень хорошо его охраняют, я знаю, о чем говорю, – прервал возражение Руса. – А главное – я поклялся.

– Вот это другое дело…

– Будь осторожен, – твердо сказал вождь. – Твоя преодолевающая блокировку Звездная тропа опасна своей новизной. Второй раз не пройдет, а в успехе я далеко не уверен, и ты мне нужен живой. Не усмехайся, я серьезно. Великие Шаманы на твоей стороне, а это дорогого стоит.

– Про «яму» они наверняка знают. Слуги рассказали, – напомнил Рус.

– Слухи и косвенные доказательства далеко не то же самое, как если один раз увидеть. Поверь моему опыту, о тебе там забыли. Воюют они, сейчас им не до сбежавшей невесты.

Рус вынужден был согласиться. Пока логично излагает, но слабоумный женишок… Зачем?

– Знаешь, почему наследник хотел убрать отца, когда тот еще сам был наследником? – Пиренгул вспомнил об иноземном происхождении Руса и решил просветить. – Потому что сам бы наследовал. Не предположительный брат Асмана, которого не было, а он – сын наследника. – Вождь взял паузу.

– А передать права наследования правитель может? – Сложно что-то замутили тиренцы, путалось в голове, не доходило.

– Может, хотя это трудно. Надо добиться согласия Предков и… но сейчас не об этом. Асман не делает этого, чтобы не искушать младшего сына, а после, когда ты украдешь старшего, – говорил как о решенном деле, – даже не знаю, как поступит, но мне и плевать. Захочет заполучить его обратно, сложить оружие и убраться восвояси – хорошо, нет – тоже неплохо. Он привязан к старшему сыночку, винит себя, поэтому может и согласится. Дурак он! – в конце Пиренгул не выдержал. – Тот его убить хотел, а он сопли разводит! На других зло срывает, головы рубит налево-направо, а с него пылинки сдувает! Тьфу! – разгорячившись, плюнул и вскочил. – Задача ясна?

– Так точно! – не вставая, ответил Рус. – С кем обсудить конкретику?

– Что? – Пиренгул, мгновенно остынув, опешил.

– С кем обсудить план, состав группы, проводника и тому подобное.

– С Максадом, конечно! Он войдет, как только я выйду, – грубо ответил Пиренгул и повернулся, чтобы уйти, как услышал новый вопрос:

– А если честно, как перед Предками. – В голове Руса щелкнуло, и он, кажется, кое-что понял. – Ты же не собираешься убивать недоумка даже в случае отказа князя. Зачем он тебе?

Вождь замер и плавно развернулся.

– Ты прав, Рус, – медленно произнес он, не глядя на собеседника. Думал, стоит открыться или нет… Решился. – Если князь откажется, то я хочу отдать Асмана-младшего Мерильгин, поженить их. Я намекнул старейшинам Дастуров, чтобы они придержали аппетиты своего вождя. Так что свадьба пока откладывается… Пусть Мерильгин получит, чего хотела.

– А зачем три декады ждал?!

– Одно другому не мешает, Хранящий. Вдруг князь сложит оружие? Теперь самое время. Я люблю свой народ и жалею своих воинов, – с этими словами распахнул полог шатра.

«Ни черта не понял! – изумился Рус. – Или я тупой, или здешняя политика такая, или вождь – садист. Слабо наказал дочку и захотел усилить?..» – додумать не успел, помешал Максад. Но стал склоняться к особенностям местной политики. Пиренгул всегда казался разумным, а тут вдруг и то хочу, и это. Интересно, чего больше?

Идти предстояло в… Далор. Когда Рус впервые об этом услышал, то удивленно поднял брови.

– Понимаю тебя, – пояснил Максад, – но Тирские ордены получили приказ из Альдинополя не вмешиваться, и Ищущие закрыли врата. Все отозвали своих магов от службы у Асмана, остались одни отпускные. Но и их достаточно, так что сильно радоваться не стоит. Хочу напомнить – у нас тоже только отпускные.

Рус и не радовался, он улыбался от досады.

«Как я не сообразил! Готовился воевать в лабиринте дворца, а оказалась… Действительно, следовало ожидать, что Асман отошлет своего любимчика куда подальше. Порт очень даже подойдет. Война в стороне, море под боком… что ж, задача упрощается…»

– Охрана такая, что вряд ли тебе будет проще, чем во дворце. – Коронпор словно услышал его мысли. – Ты точно не хочешь брать моих людей?

– Мы это обсуждали, я иду с теми, кого знаю и в ком уверен. Без обид.

В Максаде шевельнулось недовольство, но он его задавил. Приказ вождя четкий – советы, информация и помогать во всем, чего бы чужак ни потребовал.

Асмана-младшего разместили в таверне «Тихая гавань», той самой, где останавливались Чик и компания, когда впервые ступили на землю Тира. В принципе проводника можно было бы не брать, он назвал номер, и Рус хорошо помнил его расположение на втором этаже, но астральные координаты вели на задний двор, а там компания беглецов не бывала. Охрана заблокировала таверну и окружающую территорию от Звездных троп, их десятка два воинов и четверо-пятеро Склонных к Силе. Маг, который снимал астральные координаты, не успел разобрался в их Силах – перекрыли наблюдение из астрала. Удивительно, как вообще Максаду удалось раздобыть координаты и слугу хозяина таверны!

Подумав и так и эдак, Рус пришел к выводу, что главное – внезапность и скорость. Максад с ним согласился.

– Вождь давно послал бы несколько групп, но наследника наверняка успеют эвакуировать, пока те доберутся до таверны. «Тропы» закрыты на сто шагов от здания, а снять блокировку проще, чем установить. Успеют уйти.

Конечно, взять пару воинов-магов не помешает, но вдруг придется полностью раскрыться? Не хотелось слухов о его шаманстве, напоминающем одержимость, о каганском мастерстве, и даже «обтекатели» рассекречивать не по сердцу. А от своих рекрутов, по словам Леона, толку в закрытом помещении мало и, в конце концов, тесно.

– Меньше народу – больше кислороду, – мудро изрек Рус, и Андрей с Леоном, ничего не поняв, переглянувшись, согласно кивнули.

Глубокой ночью недалеко от шатров вождя стояли пять человек: Максад, Леон, Андрей, Рус и Сиренгул – проводник группы. Ни одного стражника. Конспирация, однако. Можно подумать, дежурные маги охраны «дворцового комплекса», который всего в ста шагах, ничего не видят. Меж тем тускло засветился желтый круг, и Максад коротко помолился:

– Да помогут вам боги и Предки!

– Помоги, Величайшая… Великий… Сильнейший[13]… – Андрей приготовился шагнуть, как вдруг послышался женский крик:

– Рус!!!

Все обернулись, и Рус раскрыл рот от удивления (наполнение «зыбучей ямы» шло из астрального колодца на полном автоматизме, иначе непременно потерял бы контроль над Силой). К ним со всех ног неслась… Гелиния в скромной одежде. Ее нагоняли двое охранников.

Коронпор опомнился первым. Отступил от круга и, пригнувшись, развел руки, стараясь поймать беглянку. Девушка метнулась в сторону и то ли не рассчитала, то ли боги решили пошутить, но она поскользнулась на сырой ночной траве, упала и с возгласом: «А-ай!» – прошла юзом мимо ноги Максада, угодив прямиком в «зыбучую яму». Коронпор неловко сомкнул руки над ее головой и побледнел.

– Андрей! – заорал ошалевший ученик Хранящих, и друг без раздумий прыгнул следом.

За ним без напоминания пошел Леон. Застывшего слугу трактирщика Рус попросту столкнул и шагнул сам. Круг сразу пропал.

Максад тяжело опустился на землю и схватился за голову. Не было сил не то что ругать – смотреть на запыхавшихся стражников.

Гелиния давно задумала побег.

«Рус из княжеской темницы ушел, а чем я хуже?» – подзадоривала себя и готовилась.

Первым делом убаюкивала стражу «хорошим поведением», одновременно копируя движения служанки. Это оказалось не так просто, как думала. Строить глазки – самое легкое. Тщательно подражала походке, пластике, привычкам, даже голосу. Сложнее было с ростом. Приходилось сутулиться, да так искусно, чтобы этого не заметили. Когда заштопала куртку охраннику, оставила себе иголку с ниткой и прошла в туалет.

Что в «дворцовом комплексе», что на стоянке самого бедного кочевника, но шатер есть шатер, и отхожее место находилось на улице. Возле «тюрьмы» Гелингин его сделали в виде небольшой палатки. Девушка разрезала заднюю стенку и прихватила швом. Получилось неплохо, никто не заметил. И уж тем более никто не додумывался укреплять структурами стенки туалета.

Час икс настал во время дежурства самого пожилого мага. Он единственный позволял себе подремать и спал с чистым сердцем: «Да куда она денется! У родного отца, чай, не в плену, и успокоилась уже. Правильно, зачем бушевать без толку».

Переоделась в одежду спящей служанки и выскользнула из шатра.

– Куда? – строго спросил молодой стражник.

– В туалет, – скромно ответила закутанная в накидку девушка. – Можно?

– Конечно, красавица, я покараулю! – с шутливым намеком разрешил парень.

Девица кокетливо повела плечиком и скрылась в мини-шатре. Стражник поднял тревогу только тогда, когда вышли все сроки и он решился заглянуть внутрь.

Еще в шатре Гелиния увидела астральные тела Руса, Леона, Андрея, Максада (вот он как раз совершенно не нужен!) и одного незнакомца совсем рядом, всего в полустадии. Боги на ее стороне! Должна успеть, а там Рус ее защитит. От кого и от чего – не важно, но ограничение свободы – выше ее сил.

В туалете, включив ночное зрение (какой-никакой, а все-таки маг), быстро вытянула нитку и была такова. Осторожно пробралась мимо других юрт.

На границе «комплекса» стража бдила в полном объеме. Дежурный маг мгновенно узнал астральный след дочери вождя и скомандовал ближайшим стражникам:

– Задержать, только осторожно, это Гелингин!

Откуда у девушки взялись силы бегать наперегонки с тренированными мужчинами, она и сама не поняла. Нагонять ее стали лишь последние пятьдесят – шестьдесят шагов, и тогда она закричала. Потом поскользнулась на ровном месте и провалилась в знакомый песчаный лабиринт.

Пять человек выбросило в течение двух секунд. Светящийся круг из-за задержки с Гелингин держался значительно дольше. Хвала богам, не заметили, вокруг пустынно. В смысле, никого, а так, наоборот, на террористов обрушился сырой ночной воздух с густым запахом близкого моря. После сухой теплой степи это резануло по всем органам чувств.

– Ой, – сказала Гелиния и чихнула. В ночной тишине чих прозвучал, как гром среди ясного неба.

«Все, назад хода нет, – пронеслось в голове Руса, – не успею создать «яму»… Черт, и ее одну не оставишь…»

– Леон, – тихо командовал он, снимая с себя «обтекатель» и надевая его на девушку (Дух слияния с астралом сразу привязал амулет к ней), – молчать! – прошипел он в ее довольное лицо, и улыбка начала сползать, – дай ей глотнуть эликсир скорости. Быстрее, некогда, – поторопил больше для Гелинии. А чтобы она окончательно осознала серьезность, передал ей свой кинжал. – Держи, придется драться.

Дочь вождя собралась и с силой сдавила рукоять. Прошло всего несколько мгновений.

– Веди, – прошипел проводнику, улыбнувшись фирменной звериной улыбкой. Страх вернул того в реальность.

Слуга согласился на это безумие только из-за больших денег для своей семьи. Себя он списал, но, как выяснилось, не совсем. События перед отправкой сбили долгий настрой, вогнали в ступор. И только новый страх перед зверем в человеческом обличье вернул прежнюю решимость. Была не была, дети вырвутся из нищеты.

– Гелиния, ты за Леоном. Вперед.

Первый – проводник, за ним Рус и Леон, потом Гелиния, в своих голубых шароварах и рубахе портящая всю маскировку, замыкающий – Андрей. Они в проверенных «костюмах ниндзя», а на переодевание девушки Рус не решился тратить время и был прав.

Два воина, отреагировавшие на подозрительный шум, встретились уже за первым сараем. Вякнуть не успели. Группа захвата ускорилась. Со второй парой столкнулись в пристройке, заваленной мешками и ларями. Эти перед смертью успели что-то крикнуть, и диверсанты побежали.

Нет худа без добра. Охранники оставили вход в подсобку открытым, поэтому не пришлось тратить время на засов. Знакомый холл встретил их стрелами. Сиренгул в горячке выбежал далеко вперед и поплатился. Остальных накрыл «ледяной купол» Андрея. Стрелы со Знаками замедлялись в нем (Текущий не вливал в него много Силы, дабы не мешала движениям), и друзья легко сбивали их, только не зевай. Не зевали и услышали громкий крик:

– Тревога!

В это время они уже бежали по лестнице, а срубленные «близнецами» охранники падали на пол, красиво планируя через перила. Влетели в коридор, и два воина-мага, охранявшие комнату наследника, атаковали одновременно. Рус закрылся от «ледяной стрелы» и «огненного кулака» «пыльной стеной», сблизился и, швырнув в обоих «дубины», ударил в мечи. Леон помог зарубить одного из магов, успев заметить его удивление от того, что «ледяная стрела» развеялась непонятно куда. Время! Слишком долго возились…

Обман магической охраны не удался из-за Гелинии. Без «обтекателя» маги увидели в Русе воина-мага, а не сосредоточили структуры на Андрее, как планировалось изначально. Жизнь внесла свои коррективы.

– Ломай дверь! – скомандовал Рус, и Андрей огромным «снежком» снес ее вместе с куском стены. Леон в это время рубился с двумя охранниками, оказавшимися неплохими мечниками. Из других комнат выскакивали еще несколько.

– Все в комнату! Леон, на входе! – орал Рус, вбегая первым и таща за собой Гелинию.

Андрей влетел следом, а Леон отступил, сдерживая в проеме мешающих друг другу воинов.

Наследник сидел в углу, закрыв руками голову. Рядом в трансе стоял Ищущий, а в воздухе наливался белым светом вход в «тропу». Чуть впереди расположился хмурый Хранящий огромной Силы и, закрывая себя и товарищей «пыльной стеной», создавал непонятную, но переполненную Силой структуру.

– Андрей, «тропа»! – спустя удар сердца Ищущего пронзило ослабевшее от «пыльной стены» «ледяное копье». Но ему, полностью погруженному в транс, хватило. Андрей вбухал в свое творение кучу Силы…

И тут сорвалась структура Хранящего.

«…Туча каменных крошек, «каменных ос», сметает все на своем пути. Они жалят одновременно отовсюду, не разбирая, свой или чужой. Камень для них – листок пергамента, в секторе поражения «осы» не оставляют ничего живого…»

Так и произошло, верна фраза из наставления. За небольшим исключением – живые остались. Рус успел завершить мощную структуру «обтекателя», да и личные амулеты кое-чего стоили.

Живые-то живые, но все попадали на пол, и у всех сочилась кровь. Хранящий-бакалавр, опытный пожилой мужчина с удивлением склонился над ближайшим… учеником Хранящего. «Он еще жив?» – недоуменно подумал он и поплатился за это секундное недоумение. Рефлекторной «пыльной стены» оказалось недостаточно против целого сонма Духов, а также мечей, сверкнувших блеском воды и огня. Духи продавили «стену», а мечи распороли грудь и живот. Третий удар мелькнул серостью смерти…

Рус с трудом спихнул с себя тяжелого Хранящего. Каждое движение причиняло боль. В теле застряли тысячи каменных крошек, одолевала проклятая слабость. Хвала богам, невредимый наследник на самом деле был недоумком. Сидел и продолжал закрываться руками. А ведь мог бы воспользоваться ситуацией: подойди, возьми любой меч и руби, сколько влезет.

Дух жизни работал не покладая рук, и силы постепенно возвращались. Не поднимаясь, Рус создал «зыбучую яму». Он видел астральные тела друзей – раненые, но живые. Хуже всех снова Андрей. Видел здорового Асмана-младшего и затихших на первом этаже людей. Наверняка это тавернщик с прислугой. Остальные мертвы. Стена в коридор, поврежденная еще «снежком», теперь была сплошь пронизана мелкими дырами.

«Ужас! Я ближе всех к нему стоял, – вяло подумал Рус, – если бы не Духи, то… по крайней мере, сил на удары точно не хватило бы, хуже Андрея лежал. Как вообще мне удалось помахать мечами, ума не приложу! Поэтому и слабость такая дикая, не иначе… Спасибо, друзья», – привычно поблагодарил безответных Духов и медленно поднялся.

Голова кружилась, от нехватки сил заметно пошатывало. Одежда потихоньку пропитывалась кровью.

– Ты чего расселся, – прохрипел он, обращаясь к наследнику. – Помогай таскать людей сюда, – показал на желтый круг. Асман-младший лишь поднял голову. – Я кому сказал… – произнес уже с угрозой.

Асман часто закивал и испуганно поднялся. Рот скривился, вот-вот заплачет. Русу стало жалко убогого, но все же хрипло скомандовал:

– Марш ко мне! – Наследник, тридцатилетний мужчина, медленно подошел. – Не бойся, я тебя не трону, – успокоил его Рус. – Помогай.

Пока лежал, набирая силы, пока уговаривал Асмана, пока собрали оружие и притащили троих бессознательных человек (их состояние можно назвать понятным медицинским термином «стабильно тяжелое», поэтому особо Рус не торопился), «яма» выпила половину колодца.

«Нихренасе, – удивился Рус, – казалось, мало-мало, а Силу тащит – мама не горюй! Надо было сейчас создавать. Куда торопился? – думал, толкая в круг ни о чем не подозревающего наследника. – А как он, сволочь, на Гелинию плотоядно глядел! Черт! Не съели бы зверушки моих друзей в пятне! Как я раньше…» – додумать не успел – окунулся в родной мир пятна…

Сразу остановил время и усмехнулся: «Кажется, это входит в привычку».

Мир, как всегда, поднял настроение. Друзей вылечит, нисколько не сомневался. Легко отшвырнул каких-то ночных грызунов, которые успели окружить голову Гелинии, но почему-то к еде не приступили, и взялся за лечение. В этот раз руками не касался, а просто опустился на услужливо поднявшийся из земли корень в виде кресла. Управлять своими «конечностями» получалось все ловчее и ловчее.

Камней в телах не обнаружил, успели перейти обратно в Силу. Легко затянул раны и подправил жизненные энергии. Подумал и очистил одежду от крови. А вот с тканью ничего сделать не смог. Одежда так и осталась дырявой, как решето, в том числе и у самого Руса, который собственные раны зарастил, даже не заметив.

«Ну-ка, о чем ты думал», – заинтересовался Рус мыслями слабоумного и… Облом, придется касаться настоящей рукой.

Но не встал, а пододвинул застывшего Асмана на «воздушной подушке», снова поморщившись: «Не то…» Пример Тиграна так и стоял в голове.

Привычно пустил фотики и вдруг заметил странность. В переплетениях энергий и каналов четко виднелись чужеродные образования…

«Начхать, дурнее уже не станет… Нечего было на Гелинию пялиться», – успокоил и оправдал себя и без колебаний удалил все чужое из разума наследника. Вернул фотоаппараты. Пожалуй, все…

«Черт, а как я это чудесное излечение объясню вождю? А плевать, никак. Нет, скажу, на плато Шаманов смотался. Точно! На них можно что угодно списать… Оба-на, гости…»

На границе участка «замедления времени» медленно шевелились четверо каганов на единорогах. Сила родного мира клубилась вокруг них, образуя изящные на вид и непонятные по назначению структуры. Да нет, как раз понятные – преодолевали замедление.

Рус с помощью Духа жизни усыпил спутников (сам просто не знал, как это делается, но теперь подсмотрел), «закольцевал» границу участка, создав непреодолимый барьер и «отпустил» время. Не торопясь, направился к каганам, которые недоуменно поливали невидимый барьер огнем, водой и еще черт-те чем.

«А красивые структуры, абсолютно нечеловеческие», – думал Рус, приближаясь к каганам. Надо кое-что сказать, но как это сделать, не имел ни малейшего представления.

Каганы застыли, когда увидели спокойно идущего человека. Красавцы. Не сами нелюди, они казались на одно лицо, а единороги. Два белоснежных и два черных как смоль. Невольно вспомнился Воронок.

«Я скоро, подожди еще, друг», – подумал Рус с легкой грустью и вышел за пределы барьера.

На него обрушился шквал всевозможных стихий, естественно не причинивших вреда. Мог бы направить их обратно, но, несмотря на раздраженную мысль: «Они что, все такие психи?!» – не стал этого делать, а просто отрезал их от Силы. Каганы что-то дико заорали. Вернее, громко зазвенели в высокие колокола, которые самые маленькие на колокольнях. Как их… не важно, но на уши давило.

– Эй, ребята, вы меня понимаете? – «Ребята», испуганно глядя на маленького человека, притихли. – Не понимаете, – пробормотал, приближаясь к ближайшему кагану на вороном скакуне.

Надо отдать ему должное. Шарахнувшись от… неизвестно кем Рус ему показался, каким-нибудь чертом, наверное, каган остановился и гордо застыл, смело, даже презрительно глядя в глаза человека. Остальные осторожно окружили Руса. Мечи доставать и не пытались.

Рус обхватил своего визави сжатым воздухом и нагнул к себе, одновременно отгораживаясь от остальных, прислонил руку к голове и заговорил мыслеречью.

Он прекрасно помнил, как слышал голос Флорины, и Андрей просвещал на этот счет. В родном мире он может все, значит, и это получится, даже не сомневался. Получилось.

– Ты знаешь вашего Стража, Тиграна?

Каган понял. Человек сказал что-то наподобие «масла масленого» (так перевелась мыслеречь), это резануло его изысканный слух и вселило уверенность. Всего лишь сильный варвар, не демон.

– Что тебе нужно от нашего Стража, варвар? – презрительно прозвенело в голове Руса.

– Мне-то как раз ничего от него не нужно! А вот ему от меня – очень многое. Передай ему, что через… два месяца я выкину к чертям клипсу, которую мне дал Арон. Если ему горит, то пусть свяжется за это время, – плевать как переведется, пропало всякое желание общаться с таким заносчивым типом. Развернулся и пошел за барьер.

Перед тем как отнять руку, запустил любимые фотики и вернул их. Странно, но защиты не заметил. Хотя, чего странного – мир пятен и есть Рус. У Боргула он тоже защиты не чувствовал.

Максад захотел вернуться к шатрам, чтобы предупредить мага не поднимать шума, но опоздал. В «дворцовом комплексе» нарастала суета. Тяжело вздохнув, сел прямо на влажную траву и приготовился терпеливо ждать. Поздно суетиться, случившегося не изменишь.

– Господин коронпор, нам можно возвращаться? – грустно спросил один из стражников, ловивших Гелингин.

– Идите, служба ждет.

– А нам…

– Ничего не будет, – раздельно произнес Максад, – я все беру на себя.

Стражники, для приличия немного потоптавшись рядом, вернулись на свои штатные места.

Через несколько статеров Максад услышал знакомые шаги, но не обернулся, не вскочил. Его вина, ему отвечать, ни к чему показное почитание. Оправдания для него нет и… Он тоже безумно волновался за сумасбродную Гелингин. Она еще и ходить-то толком не умела, а Максад уже втайне от вождя сажал ее на единорога. Восторгу было!

Пиренгул сел рядом. Оба молчали.

Глава 12

Напряженное ожидание закончилось через долгую четверть. За это время вождь и его коронпор, не говоря ни слова, передумали о чем угодно. Пиренгул периодически вскакивал, ходил, резко размахивая руками (из них чуть ли огонь не брызгал), успокаивался и вновь опускался на траву.

Рус кинул нити заполнять колодец, поэтому круг возник с колебанием Силы. Оба мужчины с замиранием сердца вскочили, выход Звездной тропы быстро окружили стражники, и из «ямы» вылетел первый человек – Гелингин. Она выпрыгнула, словно выпущенная из лука, и, как та же стрела на излете, опустилась за пределами желтого света. Подкосилась на ватных ногах, тихо упала и свернулась калачиком. Вождь кинулся к дочери.

За Гелингин последовали тоже сонные Андрей, Леон и… Асман-младший. Наконец через два удара сердца появился бодрствующий Рус. Все живы-здоровы, только одежда – решето, а у Леона еще и в нескольких местах порезанная. Однако раны отсутствовали. В смысле, совсем. Ни крови, ни рубцов.

– Прошу прощения за задержку, вождь. – Рус решил отчитаться сразу, не отходя от кассы. – Пришлось заскочить на плато Шаманов, подлечиться.

Пиренгул удивленно поднял голову от спящей дочери. Сердце успокоилось, волнения улеглись, привычка к здравому размышлению вернулась.

– То есть? Не слышал, что Великие Шаманы – лекари.

– Как это не слышал? А как шаманы лечат? Духи Великих Шаманов умеют не хуже. – «Попробуй, проверь!» – промелькнуло в голове. И продолжил докладывать: – Попали под раздачу одного Хранящего, еле живы остались. Ну ладно, Пиренгул, тебе не до доклада. Максад, готов выслушать? – Коронпор, кто бы сомневался, был всегда готов.

Но как ни старался, слушал вполуха. Мешало огромное облегчение после томительного ожидания. Задание выполнено, все, а главное Гелингин, живы, а остальное… потом разберется. Так же думал и вождь, изредка посматривая на спящего наследника Асмана.

– Ты вообще человек?! – Пиренгул в возбуждении ходил по шатру. – Попасть по удар «каменных ос» и выжить! Это немыслимо! А Гелингин зачем за собой потащил?!

– Я же объяснял, Пиренгул. – Рус полулежал на подушках. Они говорили без лишних ушей (не считая серьги Арона, которую Рус надел сразу по возвращении в шатер). – Духи Великих Шаманов мне помогают, иногда посылают своих младших собратьев. Сколько можно! Ты же сам немного шаман и видел, как на меня снисходил Дух! – Четверть назад просил Духа слияния с ветром медленно выйти из расслоения и накрыть его. Доказывал утверждение о помощи Великих Шаманов.

«Не верю, не верю…» – горячо подумал вождь-Пылающий, но сказал другое:

– А Гелингин? Если бы с ней что случилось? – произнес более спокойно, чем ту же четверть назад, когда они с Максадом дожидались пробуждения вернувшихся диверсантов.

Как только вождь приступил к эмоциональному допросу (еще там, в поле), Рус утащил Пиренгула в свой шатер подальше от чужих ушей. Формально рассказал правду. События истинные, а вот их наполнение… заменил пятно на плато Шаманов, умолчал об амулетах и сильной структуре «обтекателя», списав защиту на Духов. Конечно, «талисманы на удачу» откроются, но то будет позже. А пока не имел ни малейшего желания объяснять и показывать. Пусть Андрей отдувается. Опытный маг Пиренгул в Духов, разумеется, не поверил, но, с другой стороны, устроенная демонстрация заставляла сомневаться даже в собственном опыте.

– Если бы с ней что случилось, я бы себе это не простил, – твердо ответил Рус. – Тебя устраивает такой ответ?

Вождь посопел и сдулся. Ничего не изменишь, не проверишь и чужаку ничего не сделаешь, за ним Предки. Сильное впечатление произвело на него плато Шаманов, не забудешь. Особенно слова Громовержца о Русе: «человек, но посл…» Эта недосказанность волновала больше всего. Больше странной манеры разговора Предка и всего остального.

– Не надо было заточать свою дочь в темницу, – подло пошутил Рус в конце разговора, чем окончательно успокоил собственные переживания. По самому краю провел. В бою было не до беспокойства, в пятне – другие заботы, поэтому испугался только сейчас, во время разговора. Не простил бы себе ее смерти, это сказал абсолютно искренне.

Пиренгул скрипнул зубами. Прав мальчишка. Но сильно напугала его речь Мерильгин. Как ни стыдился собственного страха, а Гелингин охранял именно от нее. После отцовское сердце оттаяло, стал жалеть и средненькую. Но как угодить обеим? Хоть бы князь отказался от сына! И жена всецело поддерживает идею с Асманом-младшим. Это в кои-то веки! Задумывал, как дополнительное наказание для провинившейся дочери, а выходит…

Позднее, когда узнал об относительном выздоровлении наследника, то понял, что получится неплохо. Ближайшие лет двадцать Мерильгин займется другими делами, не местью, а после… А после будет после. Любимая женушка иногда бывает права.

Отец с Максадом долго не отпускали дочь, выясняли каждую мелочь захвата Асмана-младшего. Рассказала все, что запомнила, и под конец взбесилась от бесконечных повторяющихся вопросов:

– Забирайте у Андрея амулет и изучайте! – Он, проснувшись первым, успел снять его с девушки. Всех спящих боялись трогать и не разлучили раньше. – И структуру Руса я не разобрала! Ясно?! Спросите у него! Все, я пошла. Или я снова узница?! – развернулась и выбежала из шатра. Отец еле успел крикнуть охране, чтобы выпустили.

Узница? Еще чего! Дважды на хвост борка Пиренгул старался не наступать. А Рус врет. Зачем? Вождь с коронпором досадно переглянулись. Но ничего, Андрей с Леоном еще не расспрошены, и… Командиры диверсионных групп давно докладывали Максаду о необычной удачливости «гостей вождя» против вражеских магов… Талисманы?

Встреча Руса с Гелинией состоялась только вечером.

Как надоело долгое обсуждение одного короткого события! Отец с Максадом достали. Сражение шло всего статер или два, а допросов на целый день. Подумаешь, амулеты, структура, плато Шаманов! Ничего удивительного, это же Рус, с ним страха не ведаешь. Тем более о плато не помнила, спала. Но хватит о магии, надо непременно выяснить о том пророческом сне.

– Рус, а ты случайно не видел странного сна декады три назад? – с надеждой спросила она.

– Даже не припомню, Гелиния. Ты как, здорова?

– Нет, Рус, так не пойдет, – упрямо сказала девушка. – Ты припомни. Очень явственный, от жизни не отличишь. Он о… Ну же, припоминай! – говорила и молилась: «Пожалуйста, Величайшая!»

Рус сделал вид, что задумался, потом ответил:

– Скажи, о чем, может, всплывет в памяти.

– Нет. Если не помнишь, значит, не видел. – Гелиния разочарованно покачала головой и вдруг просияла. – Но я знаю о тебе кое-какой секрет! Спасибо, Величайшая, я поняла!

– Эй, Гелиния, мне расс… – крикнул Рус вслед убегающей девушке и улыбнулся. «Надо же, с самой Геей меня сравнила! Ты уж прости, Величайшая, не хотел я примазываться к твоей славе, так получилось…» – и вдруг нахмурился. О ком она тогда мечтала? Так и не выяснил.

Гелингин шла абсолютно счастливой. Благодарила и благодарила Величайшую за сон, за предсказание судьбы. Пусть Рус пока не подозревает, но он уже ее. Против воли богини не пойдешь, и эта воля вполне устраивала дочь вождя. Рус уже давно не «какой-то бастард», он… Да он – все!

Штурм Эолгула так и не состоялся. Князя добило известие о возвращении разума к его любимому сыну. И сделали это Великие Шаманы, что говорило об их благоволении к Пиренгулу. Это он ходил к ним, не побоялся. Правда, сын ничего не помнил с момента слома защиты памяти, превратился в семнадцатилетнего юнца с телом тридцатилетнего мужчины, но это даже к лучшему – воспитает.

Пиренгул «великодушно простил» все верные Асману кланы, племена и роды, принял их клятвы и присягнул сам «на верность всем народам Тира». С облегчением переговорил с Мерильгин. Неизвестно, «простила» она сестру и обоих Асманов или стремилась вырваться из захолустья, но согласилась выйти замуж за бывшего наследника. Хвала богам, точнее, странно неуступчивым старейшинам, обряд с местным вождем провести не успели. Но он тоже остался доволен, получил материальную компенсацию. А Асман-младший просто не посмел отказаться, он до сих пор приходил в себя от резкой смены возраста и текущих событий. Еще бы! Война, он, оказывается, в плену и сармат Пиренгул возвращает разум. Впору заново с ума сходить.

Таким образом, семья вождя сарматов обосновывается в Эолгуле, а расширенная семья бывшего князя отбывает в Эндогорию. Скорей всего, сыновья в конце концов начнут мутить воду, вождь, точнее, теперь уже князь Пиренгул это прекрасно понимал, но… сам заварил эту кашу, а Рус довел до кондиции. Теперь к нему, нынешнему князю, благоволят сами Великие Шаманы, негоже опускаться до «подлой» мести. Пока. Дальше время покажет.

Хорошая концовка романа о гражданской войне, любви и коварстве, но нас интересует Рус во всех его проявлениях.

Внешне Эолгул нисколько не изменился. Разве только в казармах поменялась гвардия, да народ не особо шастал по улицам. Привыкал к новой власти, к патрулям сарматов, которые еще ходили по чужому городу. Больше не за порядком следили (городская стража, отделенная от службы безопасности нового князя, осталась на своем месте), а изучали большой в их понимании город. И еще князь (дикарь дикарем!) со всем семейством разбил шатры в дворцовом парке. Рядом такой дворец-красавец, гордость княжества, а он… нет, кочевника не исправить. Простых обывателей, купцов, ремесленников, слуг, рабов и прочий несведущий люд это поражало, но знающие человечки понимали – дворец изучают и проверяют на предмет тайных ходов, секретов и прочих ловушек.

Как бы там ни было, но жизнь после тяжелого месяца потихоньку налаживалась. Открывались таверны, лавки, цирюльни и бани. Но первыми открылись ордены.

Рус, который снова поселился в «Закатном ветерке», и Гелиния, живущая в дворцовом парке, пошли на занятия. Строгий к нарушителям дисциплины тирендор с пониманием отнесся к их вынужденным прогулам, как, впрочем, и к прогулам всех учеников. По какой-то бюрократической ошибке школа Хранящих, в отличие от школ других орденов, работала во время гражданской заварушки. Наставники ходили на службу и сидели в пустых комнатах.

Гелиния из «простой» кочевницы превратилась в княжескую дочку, но, несмотря на это, ее не узнавали. Соученики поражались. Ранее надменная и неприступная, словно царица, она превратилась в радушную и покладистую «простую» архейку. Казалось, все должно быть наоборот, а поди ж ты! Или это от счастья за свое новое положение? Вон как глаза сияют. Ученики на перерывах спорили до хрипоты, и только одногруппницы княжеской дочери, Лаурин и Марселин, не участвовали в спорах. Они высказались однажды: «Да она в нашего Руса влюбилась!» Их высмеяли. После этого девушки смотрели на других с превосходством мудрецов над глупцами.

«Придурки, у нее на лице все написано, и на Руса постоянно поглядывает, когда он отворачивается…» – примерно так рассуждали две соученицы, ближе всех знающие Руса и Гелинию.

Так же думала бы и остальная молодежь, если бы история со спасением «несчастной невесты от ненавистного жениха» получила широкое распространение. Но Следящие сумели сохранить тайну.

«Узнала поближе нашего недоумка и убежала к отцу. Он оскорбился и пошел войной», – среди жителей Эолгула гуляла адаптированная к местным условиям перевернутая версия гомеровской «Илиады». Народ хлебом не корми, чувства подавай. Кстати, местный бард, тот самый свидетель избиения «глинотов», уже написал соответствующую поэму.

Тирендор Отиг относился к знающим людям. Правда, знающим далеко не все факты, но тем не менее Русу пришлось отбиваться от скользких вопросов.

– Во-первых, откуда ты узнал структуру Звездной тропы? Во-вторых, как преодолел антимагические браслеты?

– Мне повезло, господин магистр. – Рус начал отвечать со второго вопроса. – Кандалы не работали. Структуру давно не обновляли, у них редко маги сидели. Повели на допрос зачем-то во дворец, а в переходе не оказалось блокировки Звездных троп. Успел создать «тропу», – помолчал, ожидая вопросов, не дождался (Отиг слушал терпеливо) и продолжил: – Структуру вычитал в библиотеке, координаты виллы знал. Кстати, мой друг Текущий научил снимать их самостоятельно.

Повисла долгая пауза.

– То есть ты, – медленно произнес магистр, – ученик первого года обучения, который перед поступлением в школу думал, что наш мир плоский, самостоятельно разобрался в сложной структуре?

Рус невозмутимо пожал плечами.

– Ну-ка, создай Звездную тропу, – подозрительно прищурившись, приказал тирендор.

Хвала богам, Отиг, занятый организационными вопросами, вызвал ученика через два дня после начала обучения. У Руса появилось время заглянуть в библиотеку. Нашел в свитках Звездную тропу Хранящих и за ночь освоил. Студенты перед экзаменом еще и не на такое способны. А если серьезно, то просто очень понадобилось, и, увидев относительную простоту по сравнению с собственной «зыбучей ямой», поверил в легкость создания.

– И чего в ней сложного, а, Воронок? – обратился он к верному скакуну. Воронок фыркнул: мол, посмотри на себя. – Ну устал, подумаешь! – не согласился вспотевший, но довольный хозяин.

В предрассветном сумраке белый, поблескивающий всеми цветами радуги вход в «тропу» смотрелся особенно красиво.

– Ты скачи к вилле, а я дойду до нее по «тропе». Не скучай, – после этих слов вошел в белый круг и ступил на самую обычную дорожку, сотканную из миллионов ярких точек, кои громко именовали звездами.

И сейчас в кабинете тирендора Рус демонстративно вошел в легкий транс, и через десять ударов сердца перед ним повис блестящий круг.

– В переходе я специально замешкался, будто сандалий развязался, чтобы успеть. Там короткий участок без блокировки. Повалил охрану и ушел, – пояснил Рус, глядя на удивленного Отига. – Кстати, а почему на территории ордена нет блокировки? – спросил, чтобы отвлечь внимание магистра от собственной персоны.

Не получилось, Отиг проигнорировал вопрос:

– А где выходит «тропа»?

– Возле моей виллы. Если желаешь, можно пройти.

– Не стоит, примерно столько Силы ты и потратил. Сливай структуру.

Отиг откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

«Он не бастард, коим хочет казаться, и ловко меня провел. Надо же, раба-философа выдумал. Зачем? Наиболее логичное объяснение – это… Нет, скорей всего, бастард, но отец… не просто архей, а очень высокопоставленный и богатый. – Магистр и в мыслях не хотел произносить слова «царь» или «князь». – И занимался сыном. Приглашал наставников-магов, иного объяснения не нахожу. Надо будет не забыть проверить уровень архейской крови…»

– Как у тебя все ловко получается, – задумчиво произнес Отиг, приоткрыв один глаз. – Захотел – убежал и Гелинию к отцу утащил… Сколько переходов делал?

– Э-э-э, – Рус лихорадочно считал. – Точно не помню, но минимум десять. Три дня добирались. Спасибо Гелинии, она помогала прокачивать Силу.

– А чего так долго? С ее помощью за двое суток можно, с учетом сна.

Рус пожал плечами, думая: «Черт, совсем не учел этот вопрос».

– Не торопились. Гелиния отдыхала после освобождения. Для нее было потрясением предательство телохранителей. Сразу предупреждаю: этот секрет не мой, а государственный, подробностей не расскажу.

– А, – махнул рукой магистр, – мне это неинтересно, – лукавил.

Друг Руса – формальный ученик Текущих и действительная ученица Хранящих справились с двумя воинами-магами! Тогда, на следующий день после бегства, к нему за консультацией обратился сам Главный Следящий. Он не хотел рассказывать ничего конкретного, но Отиг вытянул. До сих пор оставался пораженным как способностью Руса создавать Звездные тропы, так и мастерством молодого Текущего. Фарман говорил еще и о странном виде Звездной тропы, и о том, что она открывалась в блокированном месте, но в это магистр позволил себе не поверить и правильно сделал – «тропа» оказалось самой обычной. Чего только не наплетут подчиненные, чтобы оправдать свою безалаберность!

– Меня интересуешь ты. Уровень твоих знаний и умений. И это не праздный интерес. – Отиг поднялся, вышел из-за стола и в упор уставился в лицо Руса, сфокусировав взгляд на переносице. Не стоит смотреть в глаза собеседнику, если собираешься вызвать доверие, но и отводить взор не следует. «Знаток человеческих душ» в этом прекрасно разбирался. – Я хочу лично уделять тебе время, стать твоим наставником. Пару дней в декаду, больше времени не выделю. Согласен?

– Конечно, господин тирендор! И мечтать не смел! – Возглас был искренним примерно наполовину. Разумеется, очень хотелось поучиться у магистра, но, с другой стороны, рядом с ним сложно скрывать свое происхождение…

– Тогда еще несколько вопросов. Случайно ли твой побег произошел в день нападения на Гелингин? Случайно ли у тебя оказался амулет, скрывающий склонность к Силе? Не повторяй тот рассказ. И главное – кто ты на самом деле?

Пока Рус слушал эти вопросы, мысли носились со скоростью застигнутых светом тараканов. Неожиданное предложение магистра требовало быстрого решения, и оно пришло. Основная причина – затор с созданием структуры. Да и вообще, знания лишними не бывают.

– О совпадении рассказать не могу, это не только моя тайна. – Рус в волнении заходил по кабинету, – а про амулет… Я – этруск, – остановился и твердо посмотрел в глаза Отигу. – Не смейся, просто ростом не вышел, – но тот и не думал смеяться, а слушал очень серьезно. – Не простой этруск, а сын свергнутого царя Грусса Третьего. Амулет у меня с детства, и я всю жизнь скрываюсь от преследования. Вот все, что я могу рассказать. Нет, еще о своей склонности к Силе. Приемные родители всегда поражались тому, что меня отметила Гея, а не Френом. Почему – ни им, ни мне не ведомо, но Сила земли слушается меня. Учеба сначала давалась с трудом, а потом как прорвало. Звездную тропу я освоил за две ночи, – понизил голос и заговорил трагически, выдержав тяжелую паузу: – Ну вот, я в твоей власти. Этрусский посланник недалеко.

Пораженный Отиг сел на лавку. Все сходится! Хранящий прекрасно знал истинное происхождение археев, а с учетом Силы Геи, которой отмечен Рус, не стоит удивляться и невысокому росту… Но один раз его обманули…

– Как выглядит Френом? Об этом знают все этруски. – Вопрос с подковыркой. Правда о нем написана в секретной части «Божественного завещания». Пожалуй, кроме верховных жрецов Френома об истинном облике этого бога знают только некоторые историки-Хранящие и, возможно, члены этрусской царской семьи.

– Его облик скрыт витающими вокруг него Духами, но иногда он предстает в облике варвара-дикаря. Длинноволосый длиннобородый мужчина в звериной шкуре. – Образ из давнего сна вспомнился очень четко. – А так… может принять любой облик, он же бог, – на всякий случай Рус решил расширить описание.

Отиг еле сдержал удивление. Его, стабильного Хранящего, это необыкновенно точное описание сакрального образа поразило сильнее, чем известие о царском происхождении ученика.

– Хочу поправить, – сказал Тирендор после продолжительного молчания. Рус заволновался – не переборщил ли? – В тварном мире боги не принимают любые облики, это легенды простонародья, а вселяются в своих посвященных, порой с самого рождения, и таких людей-богов называют посланниками. – Рус, вспомнив Великих Шаманов, еле удержался, чтобы не вздрогнуть. – Похоже, тебя воспитывали простые люди. Я прав?

«Этрусский принц» медленно кивнул, обдумывая сведения о «посланнике».

«Нет, не может быть… Но пятно? Нет, я есть я, я все помню о себе… Призраки говорили… Посланец неизвестного бога…» Эта мысль крутилась и крутилась, вгоняя в депрессию, а тирендор продолжал что-то говорить.

– …так откуда ты знаешь сакральный образ Френома?

– Он мне приснился, – пробормотал Рус.

– Эй, с тобой все в порядке? – Взволнованный магистр подошел к ученику.

«К черту! – Рус наконец опомнился. – Никакого отношения ко мне не имеет! Френом вселил в меня Духов, вот призраки и подумали о посланнике! Вселяются с рождения, а я с земли! К черту всех богов с их посланцами! – тут он усмехнулся. – Куда посланы, туда и идите! Я – Владимир Нодаш, был и остаюсь им, и пошли все…»

Ну не любил Рус рефлексировать, на том и стоял.

– Да в порядке я, господин тирендор, – ему пришлось отстраниться от магистра, который уже приготовил какую-то структуру, видимо «лечебную». – Просто ты напомнил о неприятных вещах, о которых я успел позабыть. Когда во сне является бог, это неприятно, скажу я тебе, – закончил говорить уже в хорошем настроении.

Отиг опустился на лавку, сам того не заметив.

«Да кто он такой? Величайшая, вразуми! Если он действительно этрусский принц, то почему… Я понял, Величайшая! Ты отметила его, забрала от Френома…» – зачем, старался не думать.

– Послушай меня, Рус. – Магистр опомнился. – Твой рост – следствие благоволения к тебе Геи, она забрала тебя от Френома, и лучше не знать зачем… У тебя сколько архейской крови?

– Понятия не имею…

– Не удивлюсь, если окажется абсолютно чистой. – С этими словами он создал на своей ладони структуру и сжал запястье ученика. – Точно! – воскликнул, и лицо его озарилось торжеством. – Ты из царского дома этрусков и посвящен Величайшей!

– Будто я этого не знал.

– Ты не понял. Такого сейчас быть не может, но такое уже было. Четыре с лишним тысячи лет назад первые археи из царского дома Этрусии пришли из-за Каринских гор и приняли посвящение геянским богам. Это давняя, специально забытая орденами история, и вот она повторилась. Что это означает – понятия не имею, но богиня ведет тебя, и я рад, что оказался на твоем, точнее, на ее пути. Поэтому, ученик… за работу!

Хранящий не был бы Хранящим, если бы отошел от своего решения. Отиг выделял Русу, как и обещал, два дня в декаду, но занимались они до полуночи.

Побывав под ударом «каменных ос», Рус убедился в верности своего решения придумать структуру «пулемета». «Осы» поубивали своих, поэтому отнес их к классу фугаса. Да и медленно собирал ту структуру Хранящий. Явно не магистр, но и не ученик, как сам Рус. Получается, граната с долгим замедлителем. Нет в мире Геи ничего подобного автоматическому оружию!

Задумывал «пулемет» на волне успеха «обтекателя». Аж до зуда в энном месте захотел привнести еще что-нибудь земное! И конечно, это должно быть непременно оружие и обязательно современное. Хотение плюс уверенность, и у него непременно получилось бы, но сбило общение с Андреем. Он, как обычно возбудившись, сам того не замечая, раскритиковал задумку в пух и прах:

– «Дубина» с «кубом» понятно, слишком неповоротливые… Твоя идея занятная, в целом мне нравится, но есть «каменные пальцы», или «сталактиты». Их можно легко найти в библиотеке, умения у тебя хватит. Отличные дистанционные структуры! И создавать их можно раз в удар сердца. А зачем тебе такая скорость создания? Магическую защиту больше положенного все равно не пробьет, а на не мага и одного камешка… как ты назвал? Во, пули достаточно. Нет, я в тебя верю, дерзай, но как-то… слишком быстро задумал их делать, и слишком мелкие, а это значительно усложняет структуру. Но еще раз повторяю – удачи! И я помогу, чем смогу. Только не ошибись, а то «обтекатель» одним обычным людям подходит, у магов Силу отрезает. Так что не забывай нас, склонных к Силе, – весело подмигнул, хлопнул по плечу, и… у Руса все расклеилось.

Он пытался чертить, объяснять элементарную механику, но Андрей с умным видом смотрел на чертеж, как баран на новые ворота. Нет, ну точно дикари!

«Куб» создавался прямо над целью. Несмотря на внешнюю массивность, относился к средним структурам. «Пыльная стена» легко от него защитит, как и от «дубины», которая действовала на средних дистанциях. Но скорость… дубина есть дубина, она и летела, как пущенная сильной рукой. А вот каким образом, за счет чего – совершенно непонятно. А сами «пули»? Мелочь действительно усложняла структуру, зато за счет скорости… не понимали местные элементарную физику.

Сам «пулемет» вышел на загляденье. Ствол, магазин (почти безразмерный, зависит только от количества Силы), механизм автоматической перезарядки (от затвора отказался: фиксировать патрон в стволе и стучать по капсюлю без надобности) красиво висели в астрале, буквально крича о своей смертоносной работоспособности. Дело в патронах, которые не получались.

– Господин Отиг, объясни мне, в конце концов, логику набора скорости «осами»! – возмущался уставший ученик.

Рус сразу попросился изучить эту сложнейшую структуру. Магистр удивился, захотел отчитать «юнца», но… хитро наклонил голову, прищурился и согласился. Посмотрит, действительно ли богиня на его стороне.

«Прости, Величайшая, если я не прав, но мне, по твоей воле магистру, все же сомнительно. Избави меня от сомнений, Величайшая!»

Не избавила.

А Рус задумал разобраться при помощи «ос» в движении и размерах.

«Неплохо бы и в материале, а то все камень да камень. А Силе, скорей всего, без разницы, в какую материю переходить. Во, наверняка алхимики делают поддельное золото. Надо узнать. Что золото, что свинец – один черт, а тяжелее камня, значит, убойней, – рассуждал Рус. – Помоги, Величайшая!» – на полном серьезе молился, привык.

– Как ты сказал, логику? Это когда из одного непременно следует другое, если исключается третье, и ответ однозначный?

Ученик, пораженный необычным, но точным определением, согласился.

– Тебя точно воспитывал философ из школы логиков. Старая, забытая школа, никуда не годная для склонных к Силе. Как игра ума интересна, не спорю, но не более. Запомни: главное в структуре – воля мага. Остальное – инструмент для согласования собственной воли с волей бога. У нас – богини. Поэтому по-настоящему сильными магами становятся только археи, у кого есть малейшая толика крови одного из богов, вашего Френома. Воля – его Сила, ты это лучше меня должен знать.

– Воля к битве, воинский дух… – задумчиво поправил магистра Рус, на что тот просто отмахнулся. – Но ведь становятся и не археи!

– Рус, – Отиг в который раз вгляделся в ученика, – ты меня поражаешь все сильнее и сильнее. Дыра, где ты воспитывался, становится все дальше и дальше. Отец сам тебя туда определил? – Рус, как обычно, промолчал. – Хорошо, раз уж начал, то объясню. Колдунов и ведьм уничтожают вовсе не из зависти, как утверждают простолюдины… они дискредитируют высокое звание мага!

Произнес очень торжественно. Рус впервые видел обычно хитроватого, совсем не пафосного тирендора таким… эпическим. Впрочем, продолжил он в своей обычной манере:

– Встречал я как-то колдуна огромной Силы. Каналы прокачаны не хуже, чем у магистра. И что он сделал? Бросил в меня жалким подобием дубины и дунул чистой Силой. А толк? Я, в то время несильный мастер, легко его прибил. На ярмарках им место. Фокусы показывать они мастаки, таких особо и не трогают. Ну не могут они свою волю направить, не дано им. Боги им Силу, наверное, в насмешку дают. Прости, Величайшая, если ошибаюсь!

Вот и все объяснение. Где и какая «скрутка» Силы за что отвечает, магов просто-напросто не волнует. Как они в принципе структуры разрабатывают?!

– Нет, чего-то я не понимаю… переводят же структуры из одной Силы в другую? – этот вопрос задал вслух.

– Потому что воли богов схожие, – твердо ответил Отиг и смутился. – Если честно, Рус, то это никому не ведомо. Такое мнение самое распространенное и, прости Величайшая, логичное. Кое в чем твои логики правы, – закончил с горькой усмешкой. – Боги не имеют привычки отвечать на глупые вопросы.

Прошло четыре занятия, и освоение сложной структуры только начиналось. Рус и вгонял себя в бешенство, и упрямо анализировал каждый участок – не особо продвигался в освоении. Но Отиг, как ни странно, хвалил. Для первогодка очень неплохо.

Как это и ранее случалось у Руса, упорство вознаградилось. Накануне пятого занятия ему приснился воистину менделеевский[14] сон. Во сне явилась Гелиния. Впервые после того, когда сам заходил в ее сновидение.

Рус сидел за схемой «пулемета», и чувствовалось, что вот-вот озарит гениальная идея, как вдруг рядом оказалась Гелиния в той же белой одежде.

– Привет, Рус, – сказала она, по-приятельски толкнув в плечо. – Чем занимаешься?

Никаких эротических чувств он к ней не испытал, а отнесся тоже по-приятельски, как к закадычному другу.

– Привет, Гел. Да вот, над пулеметом размышляю, мучаюсь.

– А чего над ним мучиться? Красивая машина получилась, мне нравится.

– Красивая, согласен, но патрон никак не подберу.

– Фи, – скривила губки подруга, – чего его подбирать? Тебе это раз плюнуть. Воли у тебя полно, вот и действуй.

– И ты туда же! Воля, воля, заладили все! Представить, что все зашибись, – и все? Представлял, не выходит! Видимо, «не согласовано с волей богини», – язвительно передразнил Отига.

Гелиния весело засмеялась:

– Ну и дурачок ты! Тебе самому верить надо, а ты не веришь!

– Да как тут поверишь, если Сила стабильна, а мне надо, чтобы взрывалась! – возмутился Рус. – Такова воля Величайшей, чтоб ей!

– А вот этого не надо, Рус, – серьезно сказала Гелиния. – Извинись.

Рус неожиданно для себя смутился:

– Прошу прощения, Величайшая.

– Величайшей ее звать совсем необязательно, но, я верю, она приняла извинения. Подумай, – резко, но очень естественно вернулась к основной теме, – ты прекрасно разбираешься в механике, неплохо в физике. Смотри, какую великолепную вещь сделал! Потому что знаешь, как она действует, и уверен в ее работе. А зачем зациклился на огнестреле? Думаешь, так пуля быстрее полетит? Ха-ха, глупенький! – Гелиния весело потрепала Руса по щеке. Тот смущенно потер щеку. Было совершенно не обидно, а как-то даже весело. – Тут ты своей зажатой волей столкнулся с волей богини. Будь чуток уверенней, – сказала, легонько щелкнув по носу. – Но и не перебарщивай, – шутливо погрозила пальчиком. – Чем тебе плоха пружина, которая и в Африке пружина. Разожмется, никуда не денется. Я бы на твоем месте самозарядный арбалет сделала, но для тебя это, видите ли, вчерашний век! Фу, – кокетливо махнула ручкой, – тем более стрелы сделать проще, чем пули, но и они не проблема. А ты все крутишь нити, сгибаешь под разными углами. Ты вспомни «куб». Свернул форму из Силы, и все дела! Вот и крути шарик сильнее. Плотнее скрутишь, до золота доберешься. Оно тяжеленное, правда, Чик? – шутливо толкнула в плечо, намекая на мешки с гектами.

Рус усиленно соображал и абсолютно не удивлялся поведению подружки.

– Думай, Сократ! – сказала и прыснула в кулачок. – А я пошла. Пока, Владеющий миром! – и снова прыснула.

Куда она делась, Рус не понял, ему стало не до нее.

Он скручивал нити Силы в пружины, скреплял перемычкой и думал, как ее убирать. Катал шарики и совмещал в одном объеме с пружиной, составлял замкнутый конвейер для воспроизводства. Теперь он убедился, что все получится.

Проснулся одухотворенным. В принципе дело в отладке да в настройке. Гелиния почему-то забылась. Точнее, ее образ и советы померкли и затаились где-то в глубинах сознания. Или подсознания… не разберешь… в человеческой душе черт ногу сломит.

Глава 13

Шла третья декада после возобновления учебы и месяц после вдевания серьги. Ни Тигран, ни Арон на связь не выходили. Еще месяц, и Рус со спокойной совестью ее выбросит.

Серьга не мешала, и никто особо не обращал на нее внимания. Думали, захотел парень походить на старых кочевников, которые сплошь с серьгами, правда, золотыми, и пусть. Слабенькую скрытую структуру в ней заметил только внимательный Отиг, но не спросил, хотя немало удивился, узнав характерные альганские узоры.

«Еще одна загадка, Величайшая, но он в твоей воле, не смею спрашивать», – произносил он во время молитвы, но любопытство терзало. Еле сдерживался. Не столько из-за богини, сколько из-за скрытности ученика. Все равно правды не скажет. Что удивительно, все амулеты альганов и каганов со временем разрушались, а этот как новенький.

Гелиния поинтересовалась однажды:

– Рус, а зачем ты сережку стал носить? Тебе не идет.

– Вот что я скажу тебе, княжна. Это знак нашей победы над силами зла, где я показал себя героем, – ответил очень серьезно.

– Когда уже ты прекратишь шутить! – обиделась девушка и отвернулась. Что и требовалось хитрому землянину. Она всегда обижалась на «княжну» из уст Руса.

Он с улыбкой посмотрел на ее красивую фигуру. Гелиния нравилась ему, но в последнее время чувствовал странную робость – совершенно несвойственное ему чувство. Прятался за шутками и то признание во сне тоже считал несерьезным.

В центре каганского пятна, которое люди называли Эндогорским, а местные жители – Землей Стелющихся Камней (по имени проживающей здесь ветви[15] темных эльфов) раскинулся обширный каменный город, Кальварион. Буквально – «каменная чаша». Он и правда находился в идеально круглой ложбине средь невысоких гор.

Пять сотен лет назад легендарная, давно покинутая столица ветви Стелющихся Камней встретила своих внуков-правнуков отлично сохранившимися безумно красивыми зданиями, идеальными проспектами и… пустотой. Ритуал жрецов и воля богов выдернули каганов из неуютных лесов родного мира и бросили сюда, в потерянный город. Словно в насмешку. В чужой Мир, но с кусочком родной священной земли.

Весть о появлении человека, владеющего Силой Пропавшего[16], в этот раз не удалось сохранить в тайне. Четверо разведчиков, посланных стражем последить за местом странного колебания Силы, рассказали о нем друзьям, женам и пошло-поехало. Совет старейшин заседал третью неделю, а по городу гуляли слухи, один страшнее или, наоборот, счастливей другого. Свободный народ требовал разъяснений, которые почему-то затягивались.

Двенадцать старейшин безвылазно сидели в башне Советов и думали свою мудрую думу. Глава совета Фраурин, бывший верховный жрец, ждал известия от астрологов и не отпускал никого. Старая привычка еще с Валая, когда приходилось скрываться.

На родине, в мире носящем имя Валай, им жилось нелегко. Стелющиеся Камни, травимые со всех сторон, странствовали, как неприкаянные, но не отказывались от безумной идеи. Сторонников объединения светлых и темных эльфов, коих в обоих народах набиралось десятки тысяч, преследовали и темные, и светлые собратья, а с началом войны за их головы объявили награду, чего ранее перворожденные никогда себе не позволяли. И главное, сородичи не только обещали, но и выплачивали ее. Представить невозможно! Хоть людям, хоть гномам, да хоть и последнему орку! Но и войны такой ранее не бывало: все альганы против всех каганов. Древнейшую, некогда единую расу охватило безумие!

Валай загорелся. Пришлось уйти в негостеприимные для темных эльфов леса, соединиться со светлыми эльфами – сторонниками объединения, провести грандиозный ритуал и перенестись в другой мир.

Казалось, вот оно, живое доказательство невозможности соединения – народы раскидало четко по ветвям, но нет, сектанты – народ упертый. Жрецы назвали случившееся испытанием, призвали к терпению и сложили с себя полномочия жрецов. За ненадобностью. Бог пропал, оставив после себя одну безмозглую Силу. Так же поступили жрецы альганов, у которых их Древа Жизни тоже стали безгласными.

Народ возмущался недолго. Эльфы быстро обнаружили «круговорот душ» и ужаснулись. Вновь призвали жрецов, вновь поверили их обещаниям и стали ждать, периодически веселясь в битвах с альганами (женам очень хотелось рожать). За пять сотен лет – чуть больше половины жизни среднего эльфа – терпения не потеряли, ждали. И вот наконец затеплилась надежда. Да сколько можно заседать!

За две недели заседания и за полгода скрытого обсуждения неторопливые старейшины пришли к выводу, что человек таки да, аватар Пропавшего. Раз он человек, не каган и не альган, то это означает верность выбранному курсу на сближение двух стволов общего дерева. Правда, по докладу Тирона, человечек очень своенравный, к тому же дикий, что само собой разумеется для мира без силы, откуда его принесла Лоос. Это тоже не случайно, здесь прослеживается связь с альганским Древом, но ничего, характер обломают. Осталось подождать две недели, и звезды покажут новый путь, станет ясно, где, когда и, главное, куда. Братья-альганы, всегда более организованные, уже разослали «корешки»[17] во все свои три ветви. Свободные каганы пока тянули.

– Можно с тобой поговорить, Хранящий? – услышал Рус чей-то голос и поднял голову. Увидел незнакомого этруска и нахмурился.

Он недавно расстался с Гелинией и, не торопясь, направлялся к городским воротам. После Великого похода с первого дня учебы вошло в привычку «провожать» девушку до развилки. Она с телохранителями направлялась в сторону дворца, он – к выезду из города. По пути Рус шутил, Гелиния больше молчала. Иногда молчали оба. Эти странные свидания происходили каждый день в течение месяца, кроме двух дней в декаду, когда после занятий с магистром ученик ночевал в таверне, да пары «выходных» по случаю маленьких праздников. Чего только не выдумывали по этому поводу другие школяры, но Гелинию и тем более Руса их мнение волновало меньше всего. Она ждала, «когда сбудется воля Величайшей», а его интересовали структуры «каменных ос» и «пулемета».

Вот и сейчас Рус полностью погрузился в размышления. Всего два дня прошло с момента утреннего озарения, и ему не терпелось довести до ума структуру в целом. По субъективным подсчетам, это займет от силы декаду. Сложная структура получалась, не поддавалась упрощению. Сознание привычно находилось в легком трансе, собирало-разбирало «пулемет», но часть его тем не менее зорко следила за окружающими. Одно из астральных тел и еще несколько часто попадались на пути и всегда вне пределов видимости. Слежка или охрана, которую запросто мог послать князь. Теперь один след определился – этруск. То-то видел вокруг следа странные колебания Силы. Не догадался сравнить с посланником. Сейчас увидел воочию – Сила Френома без духов, значит, оный маг никого не опасается.

– Судя по тому, как ты нахмурился, я не ошибся, Рус, – насмешливо произнес этруск.

– Тебя твой соратник из Горгоны не просветил, как со мной связываться? – сказал с угрозой и прикусил язык. До чего доводит рассеянность! Мог бы совсем отмазаться, он же теперь Хранящий!

Рус верхом на Воронке возвышался над здоровым этруском в тирской одежде. Они находились на том же самом перекрестке, где состоялась знаменитая битва Андрея с лжетелохранителями. Вокруг снова ни души, и время примерно то же.

– Не собираюсь я с тобой драться, – гордо ответил этруск, всем видом показывая: «Ты мне на один плевок». – Пройдем в таверну за углом. Не бойся, я один. Нам есть о чем поговорить. Или испугался? – добавил с презрением.

Уравновешенный Хранящий и опытный браток на «слабо» не поддался, но тем не менее решил принять предложение. Поздно отказываться, достанет.

– Ворота закроются через полчетверти, а мне надо за город. И вообще, о чем нам с тобой разговаривать?

– Успеем, – усмехнулся этруск, – ты прекрасно знаешь, о чем пойдет речь. Все-таки боишься…

– Идем, – с тяжелым вздохом ответил Рус, медленно слезая с единорога.

Этруск заказал самую крепкую местную настойку и представился:

– Я – Эрлан, представитель партии «груссов». Тебе это о чем-то говорит? – В его глазах мелькнула хитринка.

– Мне по барабану. Тебе известно это выражение?

– Барабан знаю… – Груссит немного растерялся.

– Вот что в него стучи, что мне говори – одинаково, – предложил Рус собственное понимание этого высказывания. Интересно, никогда не задумывался.

– Давай начистоту! – Эрлан мгновенно вспыхнул. – Ты сын Грусса Третьего? – не годился он в дипломаты.

Сдержанность вообще редкое качество среди этрусков. Как и среди лоосок. Прав Арон – боги собирают у своих адептов братману – Душевную Силу, поэтому, наверное, их последователи так быстро выходят из себя, психуют. Из-за этого и Гроссу Пятому с трудом удавалось подбирать тех, кто бы подошел на роль посланника.

– Да, я – Рус Четвертый. Так меня среди гладиаторов звали. А что?

– Ты так и не отве… – начал было возмущаться этруск, но вдруг передумал. – А ведь ты точно Рус Четвертый. Хочешь им стать?

– В смысле? – искренне удивился Хранящий. Нет, понятно, что за принца принимают, но почему за Груссом Третьим следует четвертый номер Руса?

– Я следил за тобой, поспрашивал о тебе и пришел к выводу, что, скорей всего, ты не имеешь отношения к истинному царю Этрусии. – Честолюбивые надежды Руса обломали, и его это почему-то задело. – Но это не важно. Ты нужен как символ, – закончил Эрлан на торжественной ноте.

– Ты выпей настойки. Зверь, а не напиток, – Рус не удержался от подколки. – Хоть расслабишься.

– Ты как со старшими разговариваешь, мальчишка! – угрожающе прошипел этруск, хлопая по столу.

«Нормально! Старший! Да мы почти ровесники! – возмущенно подумал Хранящий, прислоняясь к стене и выпивая свою чарку. – Ну, точно, псих! Еще и царем у них быть – увольте!»

– Я же выпил, рекомендую, – сказал, закусывая сочным гоштом, – до кишок продрало. Расслабься, мы ровесники. Просто я мельче. – Ошибся Рус. Этруску исполнилось сорок два, а ему… сам он немного запутался, но мы-то знаем – тридцать один.

Эрлан схватил свою дозу и выпил залпом. Действительно, надо успокоиться. Но как же он раздражает! Причем специально хочет вывести из себя. А между прочим, груссит получил хорошее образование, прекрасно знал об особенности своего народа и умел ее контролировать, иначе не посылали бы с секретными миссиями в стан врага. При встрече с Русом специально ослабил управление, проверял его на точно такую же вспыльчивость. Не прошло. Парень держался спокойно, оказался типичным Хранящим, но это не сильно разочаровало, поскольку не отрицало происхождения. Характер мог измениться под влиянием Силы Геи, она же могла повлиять и на рост. Парень очень походил на Грусса Третьего, не хотелось верить в случайность. Еще бы кровь проверить. Но каков наглец! И смелый, нахал, этого не отнять.

– Ты пойми, стать царем обширной, богатой, многолюдной страны – разве не заманчиво? – Этруску после выпитого сразу полегчало. Точно – зверь настойка, как огневичка. – А склонность к Силе – ерунда, такое у нас встречается. Редко, но бывает. С другой стороны, тобой наш местный, вернее, Гросса посланник интересуется. Смотри, второй раз может не повезти, не заметишь убийцу. А он точно наймет, у него задание такое.

– Ага, ты предлагаешь мне стать царем заснеженной страны с варварским населением и непрерывной войной? – сказал, думая: «Точно, узнавал обо мне, расспрашивал…»

– И ты еще считаешься учеником Хранящих, которые больше всех знают о мире? – Эрлан ответил не менее скептически. Рус продолжал невозмутимо жевать фирменную закуску тиренцев – тонко нарезанное вяленое мясо со специями. – Снег у нас только зимой, которая длится не более трех-четырех месяцев. Обширные леса и поля, реки такие, что порой и другого берега не видно. Летом тепло, а не жарко, а весной… побываешь хоть раз в лесу, где цветы и запахи… не передашь. А дичи сколько! – Этруск сам не ожидал такого теплого рассказа, а Руса вдруг пробила ностальгия… – Война. Будь она проклята! Но теперь есть надежда. У Гросса нет прямых наследников, ни одного сына не сумел родить. Даже бастарды – девочки! Не любит его Френом. А ты – наследник законного царя, и твои сторонники побеждают, – сказал с таким убеждением, что и мошенник вложил бы деньги в собственную пирамиду.

– Стой-стой! – воскликнул Рус, сбивая собственную тягу в загадочную Этрусию. – Мы договорились, что я не этруск, верно? Тем более я посвящен Гее, а у вас главный бог – Френом, без посвящения никак. Что делать.

– Ерунда, – убежденно ответил Эрлан, хотя на самом деле сильно сомневался. – После победы наши верховные жрецы тебя посвятят, а Френом защитит от мести Геи, я уверен.

– Уверен?!

– Да. Вымолишь прощения у вашей Величайшей, она поймет.

– Так Френом защитит или мне вымаливать прощение? – язвительно спросил Рус.

– Одно другому не мешает, – твердо ответил этруск, – а Френом пришел к нам тогда, когда других имен еще не было и в помине. «Божественное завещание» – самая правдивая из всех книг, и ваши магистры об этом знают. Ты просто не дорос, ты еще ученик.

Ученик поразился схожести слов какого-то варвара-этруска и почти тысячелетнего альгана – Арона, но виду не подал.

– Допустим, у меня получится посвятиться, но… – подбирал аргументы и, по его мнению, нашел. – Я хочу стать магистром – раз, а с другой стороны, быть царем разоренной страны как-то… это два.

– А с чего ты взял, что страна разорена? – горячо ответил Эрлан, проигнорировав первую часть вопроса, – воюем только мы, грусситы и гросситы, простой народ не трогаем. Они пашут, сеют, разводят скот и тому подобное. Такие урожаи, причем без всяких лоосок, тебе и не снились! Иначе нас бы давно завоевали, а мы за всю историю, самую долгую на Гее, ни разу не были завоеваны!

– Так вас горы защищают!

– Ты сам в это веришь? За пять тысяч лет – никогда. Да чего я тебя уговариваю, как торговец на рынке! С одной стороны – убийцы, с другой – царство. Выбирай. В боях тебе участвовать не придется. Нет, если захочешь – пожалуйста, но поторопись, без тебя управимся, – бравировал. Ничего еще не ясно с исходом войны. Слишком много сомневающихся со стороны грусситов, и, говорят, Гросс ищет наследника с чистейшей кровью. Все может измениться.

– Действительно, чего торговаться. – Рус решил завершить разговор. – Подумать можно?

– Недолго, – предупредил Эрлан. – Через три дня я ухожу. С тобой или без тебя – без разницы, – снова лукавил. Если придется – заберет силой. Но врал мастерски, не хуже Руса. Магистр не отличит ложь от правды.

– Хорошо, я подумаю, – сказал Хранящий и глянул в окно.

«Черт, стемнело! Как быстро время пролетело. Но ничего, расстанусь с этруском, пристрою Воронка и уйду Звездной тропой…» – поворачивая голову, вдруг зацепился за что-то взглядом, и сразу засосало под ложечкой.

Среди немногочисленных посетителей, степенных сотрудников торговых домов, мелькнуло совершенно нетиренское лицо. Вроде ничего удивительного, приезжих среди купцов хватало, и в помещении сидели еще двое, но этот чем-то зацепил. Неприметный человек умудрялся держаться незаметно, будто в тени. Может, этим? Мания преследования? Рус попытался стряхнуть неприятное чувство, проследил за астральным следом. Ничего необычного, и сам след незнакомый…

– Ты уже думаешь? – насмешливо спросил Эрлан. – Правильно, начинай.

– Что? Ах да. Ты прав, уже взвешиваю «за» и «против». Все, я пошел. Надеюсь, ты меня найдешь.

«Интересно, он что-нибудь слышал? – «Неприметный» не выходил из головы. – Черт, этот этруск навязался, не раскроешься… Или это его человек… Нет, следы не пересекались… Но где я его видел?» – внезапно пришло осознание – видел и, возможно, знает.

– И куда ты направишься? – поинтересовался Эрлан. – Ворота закрыты.

– Уйду «тропой». Предупрежу приказчика о единороге и уйду.

– Что-то я не вижу у тебя активных амулетов, кроме перстня, – засомневался этруск, – или сам можешь? – А это интересно. Ученик первого года и «тропа».

Перстень и другое добро, в том числе и простых «близнецов», удалось разыскать на складе Следящих. Эти мечи и носил, о чем сейчас, несмотря на хороший пробивающий Знак, жалел.

– Ты отправишь. Координаты я дам.

– Хм, верно, – немного разочарованно произнес этруск. – Рисуй.

– Сейчас. – Рус позвал приказчика. Предупредил о Воронке.

Эрлан расплатился и вытащил из поясного кошеля пергамент с угольным «карандашом», припасенным специально для таких случаев. Ученик быстро набросал координаты. Мог бы передать «мыслеречью», как и полностью вести беседу, но для Хранящих это уровень не ниже мастера. Не раскрываться же. Целители – другое дело, с подмастерий способны, а зеленоглазки так и вовсе чуть ли не со служек.

Вышли на темную улицу. Свет шел только из окон таверны.

– Отойдем к перекрестку или отсюда отправишься? – безразлично поинтересовался этруск.

Во время разговора с приказчиком и вырисовывания символов Рус лихорадочно вспоминал. Где видел, где? И сейчас вспыхнуло озарение – знания «волка». «Неприметный» – один из подручных самого Кагана, «ночного князя» Месхитополя. Медленно нарастало чувство опасности.

«Почему медленно?!» – успел удивиться Рус, вспомнив, как взвыло оно в дворцовом парке, и тут же «учуял» знакомый «запах» альганского пятна…

Поздно. Два мага-Текущих возникли мгновенно и сразу выпустили по «сонному туману». Структуры вне амулета выглядели, как брызги воды, и назывались вроде бы «мокрым сном»… да какая разница! С каганской скоростью Рус увернулся от одной, вторую рубанул мечом с бесполезным пробивающим Знаком, и «пыльная стена» (чудо, что вообще успел ее создать, но жаль, что «отражатель» не дошел до автоматизма) не смогла противостоять мощной структуре – Текущие Силы не пожалели. Ноги подкосились, и ученик Хранящих с мыслью: «Вот почему опасность молчала – не хотели убивать…» – провалился в сон. Друзья-Духи наплевали на запрет («большой друг» предупредил, когда встретил этруска: «Не высовываться!») и зашли в тело. Дух жизни приступил к работе.

Маги под маскирующими плащами справедливо рассудили: десять шагов до ученика с этруском – вполне комфортное расстояние, и надо поторопиться, иначе цель уйдет. Валят Хранящего и успевают расстрелять этруска. Они вблизи опасны, а с десяти шагов – разберутся. Так они думали. Но Эрлан тоже не был лишен здравого смысла. Он знал об ограниченности Силы Духов и на этот случай имел собственное решение.

В обоих Текущих практически одновременно полетели метательные ножи. Где только прятал?! Пока маги отбивались структурами (не воины-маги, руками по-нормальному махать не умели, но и в трансе не застывали), Эрлан сократил дистанцию и призвал Духов, одновременно ударив длинным мечом.

Завертелась круговерть ближнего боя. Текущие работали слаженной парой. Один бьет мощной структурой, второй прикрывает мечом и защитой, и мгновенно меняются. Эрлан буквально полыхал Огненным духом, атаковал обоих и вдруг резко набросился на одного, надеясь успеть уйти от другого. Успел, но с «ледяной стрелой» в груди, зато Текущих стало меньше.

Второй маг ушел в глухую защиту и хладнокровно наблюдал, как этруск, ревя раненым бергатом, пытался пробить его «водопад» и быстро слабел. Еще чуть-чуть – и варвара можно будет добить обычным «ледяным копьем», как вдруг… «каменная дубина» резко ослабила защитную структуру, и Огненный дух с радостным воем добрался до нежного тела…

Рус спал не больше пяти ударов сердца. Вскочил как ужаленный и быстро оценил обстановку. Эрлан слабел, маг мог ударить в любой момент. «Водопад» мощный, не факт, что Знак его пробьет, поэтому попросту швырнул в Текущего ученическую «дубину». Подбежал ближе, но помощь не потребовалась – противник рухнул обугленной тушей. Этруск, скалясь довольной улыбкой победившего зверя, обернулся и застыл от удивления.

Рус Духом слияния с огнем сжег «ледяную стрелу», торчавшую из правой половины груди Эрлана, и хотел запустить Духа жизни, но услышал предупреждение:

«Не могу, «большой друг», он Призывающий».

«И что?»

«Он нас боится, не пускает».

– Эрлан, ты себя лечишь? – поинтересовался Рус, озабоченно посмотрев на стеклянные окна таверны, к которым прилипли люди. В ответ на взгляд разом отринули, а знакомый астральный след подручного Кагана тянулся через двор заведения и уходил в город.

– Да… принц. Но тяжело, идти не могу и Звездную тропу не создам… – говорил, опустившись на колено и буквально поедая «принца» глазами.

Обладание Духами Френома вместе с Силой Геи – это… немыслимо!!! Немногим этрускам, склонным к Силам иных богов, Сила Призыва становилась недоступной, а тут… Чувствовал, предполагал: парень – этруск и, скорей всего, чудом спасшийся сын Грусса, но когда убедился воочию – поразило в самое сердце. Прагматичный, циничный груссит не ожидал от себя подобной восторженности: «Отмеченный двумя богами, Геей и Френомом, – наш Принц! Благодарю тебя, Френом – отец этрусков, за эту встречу!»

– Эй, Эрлан, успокойся! Да сядь по-нормальному, отдыхай. Мы, кажется, обо всем договорились…

«Черт, увидел Духов… так я и знал…» – досадовал и собирал структуру Звездной тропы.

Надо торопиться. С одной стороны приближались астральные следы стражи, с другой – патруля сарматов. Не улыбалось встречаться ни с теми, ни с другими.

«А неплохо этруск с двумя мастерами справился. Ну и я немного помог…» – говорил с собой, чтобы отвлечься от тягостных предчувствий. Безносый (подручный Кагана, получивший это прозвище по неизвестным причинам) удалялся в сторону ордена Ищущих, а Каган никогда не отступает.

Рус создал Звездную тропу и с трудом запихнул в нее тяжеленного Эрлана. Этруск старался, помогал, как мог, а если и удивлялся возможностям «принца», то не подавал виду. В «тропе» сделать шесть шагов оказалось легче, вес странным образом уменьшился.

Рус спихнул этруска и выпрыгнул сам.

– Осбан! Выйди, помоги, со мной раненый! – закричал без промедления и, испытав обе структуры в боевых условиях, загордился: «Моя «яма» гораздо удобнее».

Через полстатера, беспокойно озираясь, из ворот виллы вышел удивленный слуга.

В доме Эрлан потерял сознание, но буквально через четверть пошел на поправку, самостоятельно погрузившись в оздоровительный сон.

Андрей с Грацией отсутствовали. Теперь они часто ночевали в дворцовых шатрах. Текущего от алхимической лаборатории за уши не оттащишь, а Грация сдружилась с Гелинией. Всем польза, и девчонкам не скучно.

Бывшие рекруты заделались настоящими военными и официально устроились на княжескую службу в часть учебного «спецназа». Жили в казарме.

– Чик, мы тебе точно не нужны? – поинтересовался Саргил перед уходом.

Они чувствовали неловкость, будто предавали своего спасителя. Но, вдохнув полной грудью свободу, уже не могли от нее отказаться. Свободу относительную: дисциплина в секретной части – не забалуешь, но это был их свободный выбор. А сарматы – далеко не дураки. Взяли «рекрутов» не за воинское мастерство, в котором им еще расти и расти (кстати, все трое обучались удивительно быстро, особенно Саргил), а за «талисманы на удачу». Амулеты засекретили сразу, как только открыли их свойства, и Андрей занимался большей частью ими. Таково было условие доступа в лабораторию.

– Что вы, друзья, я только рад за вас! – сердечно ответил Рус. – Но в гости непременно заходите! Удачи вам. Да не забудут вас боги!

На вилле теперь большей частью командовал Леон совместно с пожилой тиренкой Асмальгин, что отрицательно сказалось на хозяйстве. Грации частенько проходилось поправлять их неумелые распоряжения. На язвительные замечания Руса типа: «Сама бы брала все назад», – отвечала: «Меня здесь никто не любит», – и на самом деле отстранилась от Андрея. Вот он заметался! Дело шло к свадьбе.

– И что нам с ним делать? – спросил Леон, показывая на спящего этруска.

– Еще не решил, – хмуро ответил Рус.

– Я так и знал, – досадовал бывший гладиатор. – Нельзя тебя одного оставлять! Когда со мной – никаких проблем, как только от меня отойдешь – нате вам, нападение. Все, с завтрашнего для от меня ни на шаг. Понял?!

– Понял-понял, – отмахнулся неблагодарный ученик, тоскливо думая, что же делать.

– А зачем бежал? Тебе Пиренгул все простит.

– Ну его, Леон! Объясняться…

– А мне? Я тоже ни дарка не понимаю! С месхитопольскими «волками» понятно, хотя и неприятно. Следовало ожидать. Но он, – снова показал на Эрлана, – каким боком.

– А горгонского этруска разве забыл? А то, что я – этруск, забыл?

– Русчик, – Леон доверительно посмотрел в глаза другу, – я знаком с тобой полтора года, но ничего, повторяю – ничего о тебе не узнал, кроме невероятных способностей. Ты врешь или умалчиваешь о себе. Порой я сомневаюсь, а человек ли ты? А, Русчик?

Рус смутился. Давно бы рассказал правду друзьям, но как? Нет, это невозможно.

– Леон, – посмотрел в глаза другу не менее доверительно, – я – человек. Верь мне в этом. Пожалуйста, – и отвернулся, боясь заметить недоверие во взгляде Леона.

– Я верю, Русчик, но… Да идут они все к даркам! – Бас друга сменился с недовольного на решительный.

– Кто? – удивился Рус.

– Сомнения, друг, сомнения. Знай – я тебя никогда не предам, – с этими словами вышел из комнаты.

– Я знаю, – крикнул ему вслед.

Полтора года! И еще почти год в рабстве у лоосок. Как быстро летит время…

На Руса накатило. Земля давно казалась далекой, туда совсем не тянуло, но и здесь… Время бежит, а что останется после? Мертвая Флорина? Это итог жизни? Стать магистром или… неизвестно кем, почти богом или демоном у каганов, о чем узнал из памяти разведчика? Сомнения, кругом сомнения гораздо тяжелее леоновских… Но, несмотря ни на что, вдруг осознал, что новом мире он счастлив…

«Флорина, сучка ты крашеная, я все равно доберусь до тебя. Такое не прощается. Но и спасибо, конечно, за новый мир, за друзей, за магию и…» – закончил короткую ностальгию, так и не признавшись самому себе, не решившись продолжить: «За Гелинию».

Флорине в эту ночь приснилась богиня. Прекрасная юная девушка подошла к застывшей в восхищении верховной жрице, погладила по голове и сказала удивительно нежным голосом:

– Решительней надо быть, дочь моя, – произнесла и, не сминая травы, удалилась.

Это прозвучало так естественно! Девушка, почти девочка называет пожилую женщину дочерью, и так и должно быть, это истина.

Флорина увидела собственные морщинистые руки семидесятилетней женщины (даже во сне не подумалось: «Старухи»), испугалась и еще там, во сне, поняла знак.

Утром первым делом подбежала к зеркалу и облегченно вздохнула. На нее смотрела идеально красивая двадцатилетняя зеленоглазая брюнетка.

«Я все исполню, Пресветлая!» – взмолилась она, тщательно изгоняя из памяти себя старуху. Не приведи Пресветлая, такое случится. Лучше умереть…

За завтраком объявила, что сегодня во вторую дневную четверть вызывает своего стандора на правосудие Пресветлой Лоос. Присутствующие служки ахнули, Средняя жрица – секретарь сдержалась. Наконец-то! Орден устал от затянувшегося противостояния.

Как ни ждала Томила правосудия, то есть боя с Флориной, как ни готовилась к нему, вызов все равно ударил по голове сильнее кузнечного молота.

«Я в твоей власти Пресветлая! Молю, дай мне Силу, пошли удачу…» – мысленно обратилась она к богине и пошла к алтарю, дабы помолиться, как подобает. Увидела возле Древа коленопреклонную соперницу и не вздрогнула. Вызов не только напугал, но и снял бесконечно тянувшееся тревожное ожидание.

Накрапывал мелкий осенний дождик, небо сплошь затянуло серыми тучами, но… Матч должен состояться при любой погоде, он и состоялся. Всего в нескольких стадиях от Древа Лоос, на холме Змеиный, свершилось правосудие Богини.

Противницы встали в десяти шагах друг от друга, а на приличном удалении их окружила половина жриц Главного храма. Секунданта не предусмотрено, судья – сама богиня. Ставки забылись. Красавицы-лооски осознали серьезность события и замерли в ожидании. Долго ждать не пришлось.

«Не оставь меня, Пресветлая!» – Стандор в последний раз попросила богиню и проглотила кристаллик «носителя Силы».

Сила хлынула в раскрывшиеся каналы, и Томила ударила первой. Бросила самую действенную структуру, «прекращение жизни». Флорину обволокло серым туманом, а когда он схлынул, то она по-прежнему стояла совершенно невредимой. Только капельки пота на серьезном лице выдавали огромное напряжение. Или это дождь? Жрицы убрали лишние структуры «чистой жизни» и «отторжения влаги», поэтому обе выглядели очень эротично в непривычно мокрых, облегающих идеальные фигуры туниках, которые, скорее, подчеркивали, чем скрывали выдающиеся места.

В сражениях Родящих не было места эффектным позам, уклонам, ударам и подсечкам. Жрицы не опускались до физической борьбы. А жаль, зрелищность терялась. Только представьте красавиц в измазанных грязью порванных платьях, с перекошенными от злобы лицами валяющих друг друга в грязи. У одной вызывающе вывалилась грудь с напряженным соском, у другой маняще задралось платье, открыв стройные ножки и соблазнительные ягодицы… но хватит. Мечты озабоченного наблюдателя не осуществились. В реальности женщины так и стояли на своих местах, лишь немного сдвигаясь и приседая от напряжения, изредка шепча ученические мантры и выполняя пассы руками. До чего докатились бакалавр и магистр!

И структуры Родящих выглядели незрелищно. Всего лишь серые или зеленые туманы, сети, клубки. Все это летало между ними, кружилось… нет, все же завораживало. Не видом тусклых теней, а драматизмом противостояния двух сильных личностей.

Родящие напрямую не относились к боевым орденам, но, имея структуры, направленные непосредственно на разум или тело противника, становились очень опасными для любого мага, а с учетом уровня задействованных Сил… Следящим за поединком магам-лооскам могло достаться по полной. Многие закрылись лучшей защитной структурой, «лотосом жизни». Остальные спрятались за ними и с восторженным страхом наблюдали… больше за опасным колебанием пленки структуры, чем за самой битвой. Но никто не ушел.

Флорина ответила тем же «прекращением жизни» и сразу перешла на ментальные атаки и телесные изменения. Скоро пришлось полностью погрузиться в транс и помогать себе мантрами и пассами, словно служка. Подключила астральный колодец, а Силы Томилы все не кончались.

«Идиотка, «носитель Силы» использовала… Рискну», – злобно подумала Верховная и решилась.

Дело в том, что этот наркотик обладал побочным действием: вызывал излишнюю самоуверенность и рассеивал внимание.

Зрительницы ахнули. Флорина вдруг взмыла в воздух и по крутой дуге упала на Томилу. Казалось, прямо на голову, но нет – опустилась за спину, и стандор под воздействием «носителя» попросту не успела среагировать и пропустила мощную «туманящую» структуру непосредственно в мозг. Мысли запутались, слиплись в тягучую вату, и ничего не соображающая претендентка медленно осела на мокрую траву.

– Что, сучка, – хрипло прокричала Верховная, склонившись над поверженной соперницей. Перекошенное от злобы и усталости лицо, мокрые волосы, с которых стекала вода, дикий блеск в изумрудных глазах – беспощадная фурия во мщении, – власти захотелось?! Думаешь, я о твоих шашнях с Марком не знала? Денег было мало? А зачем тебе деньги, скажи?

Разъяренная магистр абсолютно не походила на саму себя. Всегда рассудительная, любознательная, погруженная в науку ученая теперь дала волю своим худшим чертам: вспыльчивости, нетерпению, злопамятности. Сейчас ей было безразлично, понимает ее Томила или нет, она не ждала ответа, она желала высказаться.

– Я знаю, зачем – подкупить ареопаг. Ну, подкупила – и что? Дура! На моей стороне сама Пресветлая! Она выделила меня и благоволит. Знаешь, откуда тот варвар? Из другого мира! Я выходила за пределы Геи! Тебе, жаждущей только власти, не понять того восторга! – Флорина потихоньку успокаивалась, и желание убить, причем не просто, а растягивая удовольствие, медленно уходило. – Была глупой курицей, ей и помрешь.

Быстро создала «прекращение жизни», как вдруг заметила странную серую сеть, пронизывающую Томилу. Горячка боя практически улеглась, и вновь воспряла любознательность. Создала структуру «поиска» и пустила ее по сети. Странно, но поиск показал исключительно Силу Лоос. Неосознанно, на уровне давней привычки, раскрыла астральный колодец для приема Силы. Каково же было ее удивление, когда сеть полностью всосалась в колодец. По одной ниточке ушла вся, без остатка. Дальше – больше. Потеряв серые нити, тело бывшего стандора стало быстро меняться. Верховная видела, как выпала часть роскошных волос, как поседели височные пряди, как кожа рук потеряла молодую свежесть, сморщилась…

Флорина в ужасе посмотрела на собственные руки и с огромным облегчением выдохнула. Ее изящные кисти остались без изменений. Снова бросила взгляд на Томилу и не узнала жрицу. С земли поднималась грузная женщина в растянутой и кое-где треснувшей тунике. Сумасшедшим взором карих глаз посмотрела на верховную жрицу, оглядела, ощупала себя и, непрерывно шепча: «Нет, нет, не может быть, это не я…» – побрела прочь.

– Томила?! – окликнула ее Флорина.

Женщина замерла, на несколько мгновений обернулась и, продолжая монотонно шептать, пошла дальше.

– Ха… – Верховная с трудом сдержала истерический смешок, но он пробился снова, – ха… – и тут ее прорвало.

Хохотала до слез. Хотела, но не могла остановиться. Вместе со смехом выходил ужас сегодняшнего сна, оказавшегося пророческим, каким и должен быть сон, навеянный самой богиней. И, что удивительно, Флорина не соотнесла удаление серой сети с внезапным старением своего стандора. Более того, не сравнила сеть с паутиной, которую не узнать невозможно, и вообще почти забыла о ней. И это опытная ученая! Ничего не поделаешь, лооски действительно марионетки своей Пресветлой паучихи.

Жрицы в страхе расступились перед некогда красивой Томилой, и та побрела в сторону Эры. Никто за ней не следил, но каждая решила, что на ее месте непременно бы утопилась. Что ты натворила, хитрая Томила, чтобы так прогневать Пресветлую? Лишиться посвящения богине считалось невозможным, такого ранее никогда не случалось. Причудлив гнев Пресветлой Лоос.

Бывшего стандора могучего Месхитинского ордена Родящих больше никто не видел.

Глава 14

Город полнился слухами.

«Вон, позавчера устроили нападение на подручного Пиренгула, ученика Хранящих. Слышали? Говорят, он на княжескую дочку глаз положил, и сам князь не против. Ой, что будет!» – на базарах и в лавках разговоры только об этом, о близкой войне. Шок от резкой смены власти выплеснулся в самое невероятное предположение: «тирские» Шахниды не сдались и скоро пойдут на «сарматских».

Продукты резко подорожали, народ заволновался. Долго ли? Один штурм, хвала богам, не состоялся, но второй наверняка случится, не допустите Предки! Жизнь замерла в тревожном ожидании, улицы опустели… а орденские школы работали как обычно.

В группе первогодок школы Хранящих ни о чем не подозревала одна Гелиния, остальные во все глаза пялились на Руса. На первом же перерыве к нему подошел самый смелый одногруппник, Фарангул.

– Рус, скажи, пожалуйста, правда, что на тебя нападали сторонники Асмана? Позавчера.

Все замерли в ожидании, а Гелиния повернулась к «суженому», открыв рот.

«Как?! Все что-то знают, а я?! А Грация почему молчала!» – возмутилась она.

– Э-э-э, народ, – Рус шутливо поднял руки, как бы загораживаясь от нападения. – Не верьте слухам! Их распускают бездельницы-матроны и лентяи-рабы, а вы повторяете. Я совершенно ни при чем.

– Как же, Рус! – воскликнула Лаурин. – Мой отец – не последний купец в Эолгуле, и он утверждает обратное!

Вместе с ней загомонили и другие всегда сдержанные молодые Хранящие.

– Да тише вы, тише! – Рус остановил галдеж и покосился на красную от обиды молчащую Гелинию. – Это не мой секрет. Извини, Гелиния, и для тебя тоже. Могу сказать одно: Асман и все верные ему Шахниды не виноваты. Так и передайте друзьям и родителям. Пускай не скупают продукты – войны не будет.

– А правда, что с тобой был этруск? – не сдавался любопытный Фарангул.

– Рус… – едва слышно произнесла Гелиния, но таким тоном, что в классе повисла тишина.

От дальнейшего расспроса новоиспеченного принца спас куратор первогодок, Портурий. Он зашел в класс и хмуро произнес:

– Рус Нодаш, за воротами ордена тебя ждут посланники князя. Побыстрее. Оставь книги, их отнесут за тебя в библиотеку.

Рус со вздохом, не торопясь, непонимающе пожимая плечами, направился к выходу.

– А тебе, Гелиния, – услышал он слова куратора, – надо остаться…

– Но как же так? – надменно возразила княжна.

– Тебя никто не отпускал, и от посланников насчет тебя было прямое указание, – твердо остановил ее наставник.

Дальнейшее Рус не слышал.

Пиренгул принял его, возбужденно расхаживая по шатру.

– Приветствую, князь, да пребудет с тобой милость богов! – торжественно воскликнул наглый ученик Хранящих. – Как здоровье многоуважаемого Максада? Тысячу лет его не видел!

– Какую тысячу… – опешил князь, но мгновенно вспыхнул. – Ты мне зубы не заговаривай! Почему я должен успокаивать город, переполненный глупыми слухами?! Откуда взялся этот этруск и где он теперь?! Какие у тебя с ним дела?!

– Этруск выздоравливает в «Закатном ветерке». Извини, что не пустили твоих Следящих – не заросла еще старая рана от их прежнего визита, но безопасности Тира он никоим образом не угрожает, клянусь памятью Предков! Дела исключительно личные.

– Предков! – в последний раз, как чайник после отключения, Пылающий вскипел и сразу остыл. – Только из-за их благоволения к тебе я запретил взять твою виллу силой. Как легко ты клянешься ими, удивительно! Все, больше не отвлекайся и, будь добр, успокой меня и остальной Эолгул. Только правду! Я твою ложь прекрасно вижу, – здесь обманул он сам. Не видел.

– Не смею лгать великому князю! – шутливо поклонился Рус, но не сбил Пиренгула с настроя, он продолжал буравить паяца раздраженным взором.

– Значит, так. Я ошибся в произношении. Я не из Эритреи, а из Этрусии. Да, Пиренгул, я – этруск. Маленький такой, но удаленький. Тот парень прибыл за мной. Кое-какие семейные дела. Напали тоже по-семейному, другая родня наняла серьезных людей. Мы вдвоем отбились. Извини, не дождался патруля – родственника ранили, пришлось торопиться. Теперь все хорошо и продолжения не последует, – и глупым взглядом уставился на Пиренгула. Зачем решил играть клоуна? Сам не понял. Наверное, достали серьезные раздумья, надоели мысли из серии «что делать».

Эрлан выздоравливал на вилле. «Ледяная стрела» оказалась с хитринкой – повредила несколько энергетических каналов. Выздоровление шло не так быстро, и Рус этому только радовался. Сейчас за спящим этруском, который только два раза просыпался, попить и, наоборот, прогуляться в туалет, присматривал Леон, защищенный амулетом «отражателя». Кстати, на Духов он действовал слабее, чем на структуры, но гладиатор справится с ослабленным Эрланом. А может, и с неослабленным справился бы, кто знает, он серьезно прибавил как воин.

– Ты мне балаган не разводи, – серьезно произнес князь, на удивление легко подавив свое возмущение этим представлением. – Говори правду. Запомни, я в любом случае на твоей стороне, за тобой Великие Шаманы и… – не сказал о дочери, которая все уши прожужжала о «замечательном Русе». Больше он не пребывал в восторге от такого проблемного безродного зятя, несмотря на все благоволение, если не сказать больше, к нему Великих Предков. Прошло восхищение и, чего греха таить, страх, – …магистр Хранящих, – закончил владыка Тира.

– Как, разве сам господин Отиг за меня! – глупо хлопая глазами, подколол князя Рус.

Пиренгул ждал, пауза затянулась.

«А, собственно, кто еще может мне посоветовать? – решился «принц». – Он у меня на хорошем поводке, не напакостит… надеюсь, а мужик он умный, опытный…» – и выдал всю информацию о себе, версию о чудесно спасшемся принце (маленький был, не помнил, как именно), воспитывавшемся в глухой дыре в Эритрее.

Теперь глупо захлопал глазами Пиренгул.

«Ну, Гелингин, ну, дочка, и жениха ты себе отхватила…» – первая мысль, которая всплыла у него во время рассказа. Причем неважно, что «жених», судя по всему, не догадывается о такой чести. Потом посадил Руса рядом и приступил к советам. Он сразу поверил в эту историю, достойную воспевания сказителями. А что? Мир простой, античный, наполненный богами и магией, – здесь и не такое возможно.

– …проблема в твоем посвящении Гее и склонности к ее Силе, – вещал князь. – Боги не прощают перепосвящения, но тебе это не обязательно…

– То есть? – Рус в первый раз перебил длинный монолог Пиренгула, общий смысл которого сводился к следующему: «Ты дурак? От такого не отказываются! Если что – вернешься «на коне» и продолжишь свою учебу, если тебе так нравится», – но слышался и подтекст: «Валил бы ты отсюда…»

Здраво рассудив, хитрый сармат решил, что царем Рус неизвестно станет или нет, а пока от него одни проблемы. Вернется с поднятым луком (знак победы у кочевников) – повезло дочери, завидный жених, а нет – поплачет девочка и другого найдет. Какие ее годы!

– А вот так. Женись, родится наследник, его объявят царем, а ты станешь опекуном. Это только после победы, пока рано торопиться. Говоришь, давно воюют?

– Не перестают, – отмахнулся Рус. – А на ком жениться?

– Ну! Ты мне, конечно, как сын, но уже взрослый человек, и я тебе не сводник. Сам решай. Возможно, твои родственники подыщут. Думай. Сначала победить надо! – Князь ободряюще хлопнул «сына» по плечу и быстро сменил тему: – Пойду распоряжусь принести вина, а то велел слугам не подслушивать, – поторопился выглянуть за полог входа, оставив Руса размышлять в одиночестве.

«Придется выдумать другую историю для успокоения подданных. Пускай Максад этим займется, найдет распространителей, а то город будто в осаде…» – досадливо подумал князь.

Они выпили великолепного месхитинского вина и поболтали ни о чем. Жениться Русу не хотелось, как не манила и царская перспектива. Но выход Пиренгул нашел хитрый, стоит подумать… Каган на хвосте!

Если бы не твердая убежденность в неотступности месхитопольского «волка», то плюнул бы он на всех этрусков, вместе взятых. Пришил бы местного посланника и с Эрланом как-нибудь разобрался…

«Что-то Тигран молчит, – вспомнил, потрогав серьгу. – Через… полторы декады выброшу ее на фиг, достаточно того, что узнал из памяти Эльлэдана, каганского разведчика. Эх, жаль мало фотиков пустил, до детства не дотянул… любопытная у них жизнь, и похожа, и не похожа на людскую… Так, что делать? Зря понадеялся на Пиренгула, ему лишь бы спровадить… или женить… Интересно, на ком?»

М-да… крепко Руса замкнуло.

Объясняться с Гелинией все же пришлось. После занятий она примчалась на виллу. Это случилось почти сразу после возвращения «жениха». Не пустить ее Рус не решился.

– Да хранят тебя боги, Серегул, – вежливо поздоровалась со знакомым слугой и, выслушав ответ: «И тебя пусть не забудут Предки, госпожа Гелингин!» – решительно направилась по до боли знакомой травяной дорожке. После триумфального возвращения из степи она здесь еще не была. Трое телохранителей не отставали.

Рус сидел во внутреннем дворике, полностью перекрытом от пыли, ветра и дождя дорогущими амулетами алхимиков-Ревущих, в небольшой беседке рядом с бассейном. Сбежал, едва услышав о приезде княжны, но даже себе в этом не признавался.

– Рус, и ты называешь себя другом?! – возмущенно крикнула Гелиния, как только вышла из дома, не забыв жестом остановить бодигардов. Они знали, кто здесь живет и какие у хозяина отношения с князем, поэтому безропотно подчинились и позволили себе пройти вслед за улыбчивой служанкой в столовую.

– Ой, Гелиния, привет еще раз! Я искупаться вышел. Хочешь? – говоря эти слова, моментально разделся, оставшись в нижней тунике, и ласточкой нырнул в теплый бассейн.

И это взрослый мужчина? Повел себя совсем как подросток! Разве что не покраснел. Дела…

Княжна, едва не задохнувшись от возмущения, остановилась на мраморном бортике и, разумеется, в воду не полезла. Осень! Всего двадцать три градуса, если перевести на Цельсии. А вообще-то местные кочевники не испытывали отвращения или излишнего пиетета к водным процедурам.

– Рус?! – удивленно выкрикнула девушка. – Ты на себя не похож, ведешь себя, как трусливый мальчишка! Подожди… Ты меня боишься?! – догадалась девушка.

Когда она рассказала своей единственной подруге, Грации, о пророческом сне, та с ней полностью согласилась и в ответ пересказала Гелинии короткую версию их мимолетных отношений, умолчав о рабстве. Эта история вызвала у подруги бурю чувств с преобладанием ревности. Буря быстро улеглась, как только «опытная» Грация пояснила:

– Да он в тебе души не чает, я же его знаю как свои пять пальцев! Он тебя боится, а значит, любит. Поверь мне. Вот тебе мой совет: не выказывай ему своих чувств, держись, как прежде. Нет, будь проще. Ему нравится простота. Но ни в коем случае не навязывайся! По себе знаю – это ему претит, – говорила очень уверенно, как завзятая соблазнительница. В принципе по сравнению с невинной Гелинией она таковой и являлась. – И никуда он не денется!

Сейчас наконец первый тезис Грации подтвердился. А то начала уже сомневаться в «мудрых» советах совсем не мудрой подруги. «Суженый» не проявлял предписанную ему богиней тягу к будущей невесте, и советы Грации не приносили результата – «жених» все время отшучивался.

Под водой Руса как молотом по голове стукнуло:

«Я – боюсь?! – возмутился и… вдумчиво поразмыслив, согласился: – Точно, боюсь! Веду себя, в натуре, как сопляк прыщавый, а мне тридцать лет! Стыдно, Владимир Дьердьевич», – с этой мыслью хмуро вышел из воды.

Снял нижнюю тунику, заменяющую трусы, выжал прямо в бассейн, неспешно бросил на бортик и медленно оделся.

Гелиния с довольной улыбкой не отворачивалась, хотя Рус добивался именно этого. Тиренцы очень просто относились к мужской наготе, приблизительно как жители центральных земель к женской. У кочевников даже национальная борьба – талабал проводилась между обнаженными соперниками, и на это зрелище охотно пускали женщин. Зато в плане сексуальной жизни порядки установились очень строгие. Недаром в Эолгуле отсутствовал дом терпимости.

– Ну… – Рус повернулся к Гелинии. – Просто не хотел тебя пугать. Ты бы не отстала, выпытывала подробности и все ахала да охала. Такой ответ тебя устроит?

Гелиния, продолжая улыбаться, кивнула и снова спросила:

– Ты меня боишься?

– Да пошла ты!.. – Рус возмущенно отвернулся.

– Куда? – удивилась девушка, не поняв оскорбления. Здесь не посылали на три русские буквы. По-гелински говорили: «Иди ты к даркам» или «Чтоб провалился к Тартару», загоняли «борку под хвост» и так далее. Это только ругательства. Проклятия совершенно другие, и их не часто услышишь, за словами старались следить.

– Да никуда! Не могла сплетен послушать? Живешь во дворце, как в другом мире! Да в той же школе второй день об этом болтают.

– Первый! – не согласилась девушка. – Вчера таких речей не было… А почему ты на меня голос повышаешь! – опомнилась княжна.

– Потому что заслужила! Врываешься в мой дом и метешь языком!

– Я?! Ворвалась?! Мету?! – и снова девица задыхалась от возмущения, чего и требовалось хитрому Русу.

– Да чтоб ты прова… – Гелиния не закончила ругательства, развернулась и побежала в дом.

Но недолго Рус радовался. Буквально через два удара сердца она вышла и холодным тоном произнесла:

– Я голодна. Надеюсь, накормишь? – На щеках горел румянец, в глазах цвета морской лазури сверкали молнии, от которых дымилась одежда. В фигуральном смысле. Хвала богам, не маг-Пылающий. Рус невольно залюбовался. Удивительно красивая, краше всех лоосок, вместе взятых.

– Идем в столовую, – сказал неожиданно мягко. А ведь только что думал еще как-нибудь оскорбить.

Гелиния врожденной женской интуицией и парадоксальной женской логикой поняла: «Он ругается со мной, как с женой! Спасибо, Величайшая!» – и сразу вернулась.

За столом Рус первым делом задал вопрос:

– Тебя папа не потеряет?

– Нет. Один из них, – мотнула головой в сторону телохранителей, – обо всем по амулету астральной связи докладывает. Никакой свободы. Так расскажи все-таки, что с тобой случилось. Слухов наслушалась, хочу правды.

– Да ерунда! – отмахнулся Рус. – Встретил земляка из Этрусии, а другие земляки напали. Повеселились. Неохота было пересекаться со стражей, я создал тропу… обычную. Знаешь ведь, что я у магистра отдельно занимаюсь? Притащил его сюда, он раненый.

– Ух ты! – воскликнула и прикусила язык, вспомнив слова Руса: «Будешь охать и ахать». – Целителя вызывал? – а сама до ужаса захотела поближе посмотреть на загадочного этруска.

– Не, ему не надо, сам лечится. Хочешь посмотреть?

Девушка безразлично пожала плечами.

– И правильно. Здоровый детина, а лицом на меня похож. Никто не верит, что я – этруск, а это правда.

Глаза Гелинии от удивления расширились, но попросила спокойно, без оханий:

– И я бы не поверила. А скажи что-нибудь по-вашему.

– Не могу. Не знаю я языка, вдали от Этрусии с малолетства рос, и воспитывали меня чужие люди. У меня, видишь, даже склонность к Силе Геи, а не Френома.

– Но Духи Великих Шаманов именно из-за него тебя уважают, я уверена!

– Не-э-эт, – усмехнулся Рус. – Это разные вещи. Удивительно, ты же в Альдинополе училась, неужели не знаешь?

– Да не интересовали меня эти ваши этруски! До сегодняшнего дня. Тебе что, трудно объяснить? – возмутилась девушка. Не выдержала. Даже у Хранящих есть предел подавления любопытства.

– Хорошо, успокойся. Мм… Духи Предков – это души когда-то живших кочевников. После смерти они обрели в своем загробном мире большую Силу, схожую с разными стихиями. Примерно так. – Внимательно слушающая Гелиния согласно кивнула. – А Духи Френома были Духами изначально и имеют Силу разных стихий и эту Силу получают от бога, Френома. Разницу улавливаешь? – Девушка, подумав, медленно согласилась, но задала совершенно другой вопрос:

– А что от тебя-то было нужно? – Вкусная еда и вино стояли почти нетронутыми, голодная княжна забыла об обеде.

– Понимаешь… – Рус побарабанил пальцами по столу, – ты кушай, на меня не смотри, я сыт… – и заговорил только после того, как девушка неохотно откусила кусочек жареного рубленого мяса на палочке, что-то наподобие люля-кебаба, и запила вином, – он пришел за мной. Я, оказывается, сын их старого убиенного царя.

Гелиния поперхнулась вином и закашлялась.

– Сам удивился, – согласился с ней Рус. – А твой отец в этом уверился. Лети, говорит, как ветер, бей врагов, завоевывай венец! Только я вот сомневаюсь… – Ему стало интересно послушать мнение Гелинии.

– Конечно, Рус! Я с тобой! – Эти слова она восторженно выкрикнула и даже вскочила.

Телохранители сидели в удалении и не могли слышать всего разговора, но этот выкрик разобрали и уставились на охраняемый объект очень удивленно, а на собеседника – подозрительно.

– Тише, вон твои орлы косятся. Да какой толк? Там посвящение надо принимать, а я уже посвящен… – Девушка разочарованно опустилась на стул. – Но твой папа советует мне жениться, родить законного наследника и стать при нем опекуном. Только и всего. Но мне власть не нужна, и жениться я не хочу…

– Как не хочешь, а я?! – Весь план «мудрой» Грации полетел к Тартару, Гелиния в данный момент забыла все «дельные» советы.

– А что ты… – Рус сначала удивился, но постепенно до него дошло…

«Пиренгул! Хитрый лис! Отправлял меня завоевывать корону для дочери! Да с чего он взял, что она, такая своенравная, пойдет за меня и что я на ней женюсь? Не-э-эт. – Сердце остановилось и провалилось куда-то в область пяток. – Она точно пойдет… И я…» – и внезапно почувствовал во рту противный вкус птичьих перьев…

Вспомнилась армия, письмо Джулии, дикая тоска, нежелание жить. Тогда он всю ночь грыз подушку, исколол перьями рот, и вкус пуха въелся в печенку. После этого стал зверем, чующим опасность, и забыл свою первую и единственную любовь. Вернее, хотел забыть, а на самом деле помнил до сих пор. Иногда вспоминал вполне осознанно, но всегда как бы со стороны. Как во сне Гелинии, когда спокойно сравнивал прошлую любовь с чувством к дочери вождя и не находил общих черт. А сейчас, в один момент понял – пришло настоящее взрослое чувство, без переизбытка страсти. Ровное, долгое, заботливое. Надеялся, что долгое… а сердце, зараза, предательски ныло, почти как тогда, в казарме… разве только без желания покончить с жизнью.

А вот душа Гелинии, наоборот, пела от счастья.

«Он меня любит, любит! И я его люблю! Только… почему он загрустил? Ерунда, пройдет! Любовь все лечит!.. – Она уже мысленно кружилась в свадебном танце. – Не сказал вслух? Пусть! В пророческом сне признался – достаточно. Нет, пусть еще и еще!»

– Ты меня любишь? – спросила, затаив дыхание.

– А ты? – Рус почему-то скривился.

– Люблю! С того дня, когда ты оказался во дворе моего дома.

– Ну… люблю… – выдавил из себя, и в нос шибанул запах перьев. – Извини, Гелиния, – сказал, вставая со стула, – мне пора. Дела, дарки бы их побрали, – и быстро пошел прочь из столовой.

– Рус! – удивленно крикнула она вслед, но он не обернулся.

«Неужели все мужчины такие? – обиженно подумала неопытная девушка. – Особенно воины. В сражении ничего не боятся, а когда доходит до настоящих дел – теряются», – думала больше с чужих слов, вспоминая запрещенные вульгарные наставления для озабоченных девиц. Да и в бродячих балаганах такое неоднократно обыгрывалось.

«Ничего, главное, он признался! Спасибо, Величайшая!» – с этой мыслью на крыльях любви полетела домой. Ужасно захотелось поделиться радостью и утереть нос Грации. О том, что та не рассказала о нападении на Руса, уже и думать забыла.

И это Хранящая? Надменная, своенравная, независимая Гелингин? М-да… вот и не верь после этого дамским романам.

Рус отклонил предложение Леона поговорить с очнувшимся этруском.

– Предупреди его, что я приказал подождать и не рыпаться. Можешь поклясться, он послушает. У меня сил нет, я спать, – говорил, направляясь в спальню.

– Но еще только вторая вечерняя четверть! – удивился друг.

Рус не ответил. Хотел одного – никого не видеть и поглубже уснуть.

«Слава богу, завтра целый день с магистром, не увижу Гелинию», – этой мыслью, как мог, успокоил себя и еле-еле заставил уснуть. В голове все смешивалось, наползало друг на друга, в носу противно шевелился мерзкий куриный пух.

В этот раз богиня удачи от него отвернулась. Выспаться не получилось. Разбудил долгий звон колокольчика. Пока в потемках хлопал по прикроватному бюро, пока соображал, откуда звон, успел проснуться и чуть не в голос заматерился.

– …каганы! Нет как люди – утром, а им среди ночи приспичило! А ведь спят не меньше, и тоже по ночам! Сволочи! – Достали разговоры, эмоции, на душе погано, а теперь ночью вынуждают к очередному общению! Проснулись, чтоб их!

Но делать нечего, обещал ждать – изволь ответить. Два месяца еще не прошло.

«Надо было дать сроку месяц», – раздраженно подумал Рус перед тем, как активировать амулет «капли утренней росы, застывшей в море» – название амулета астральной связи с функцией переводчика. Можно было общаться не только словами, но и мыслеречью и передавать образы. Можно узнать координаты собеседника. Мысли амулет не читал и в неактивном состоянии звуков не слышал. Зря раньше переживал. Все это узнал из памяти молодого разведчика с простым каганским именем Эльлэдан.

«Доброй ночи, Рус, извини, что разбудил». – В ухе раздался доброжелательный голос Тиграна. Теперь звуки их речи уже не казались непонятным перезвоном колокольчиков.

Ответил мыслеречью:

«И тебе доброй ночи, Недремлющий Страж Стволов, Побегов и Молодых Листочков!»

«Ты-ы-ы… – собеседник явно замешкался, – разобрался с мыслеречью?»

«Разобрался с инструкцией, – недовольно усмехнулся Рус. – И догадался о вашем общем Древе. Угадал твою должность?»

«Все правильно, – удовлетворенно подумал Тигран, – я почти все ему при встрече рассказал. Сообразительный дикарь. Не ошиблись мы, он аватар».

«Почти безошибочно, ты молодец, но здесь, в мире Гея, уместней называть меня так, как я представился, – Страж Мира. Нашего, который люди называют пятнами».

«Хорошо, мне без разницы. Зачем разбудил?»

«Днем ты мог оказаться занят…»

«Я и ночью мог быть занят», – язвительно перебил невыспавшийся человек с настроением «хуже некуда».

«Извиняюсь, не оторвал?» – сказал с очень искренним сочувствием.

«Нет, – Русу стало даже неудобно перед пожилым… нечеловеком. Точнее, каганом в самом расцвете сил. – Давай конкретно, без ваших мудрых рассуждений. Что надо?»

«Я вкратце поясню, дабы ты осознал важность, – не видя собеседника, по голосу Рус все же понял, как тот грустно-неодобрительно, с сожалением покачал головой: «Дикарь…» – Нам нет места в мире, который не терпит разнонаправленных потоков[18], а наша цель – жить вместе с альганами. О детях ты знаешь. Нет новых душ, идет круговорот перерождения. Только после смерти, а мы умираем нечасто. Так вот. Потерпи еще немного, – словно увидел, что Русу эти извлеченные из памяти разведчика сведения неинтересны. – Сегодня астрологи сообщили нам координаты мира с нужными условиями. Ритуал надо провести в первую четверть ночи на пятый день второй декады месяца Эола. Это примерно через месяц».

«Ничего себе! – Рус очень заинтересовался, разом позабыв собственные проблемы. – Настоящая дорога в иной мир?! Большая Звездная тропа?!»

«Нет, – обломал его Тигран, – все гораздо сложнее и одновременно проще. Ты, я и Айнон соберемся вместе и проведем ритуал. После него все эльфы, это общее название каганов и альганов, окажутся в особой межмировой реальности, а оттуда один шаг до новой родины».

«Я и говорю – Большая Звездная тропа!»

«Пусть будет так, но мы надеемся, что с нами уйдут и части нашего родного мира. Мы, старейшины и жрецы, учли ошибку, тем более боги ушли и нам не помешают».

«А я? Я вроде как аватар?..»

«Аватар – это воплощение бога в тварном существе. Он всегда привязан к миру, и возможности у него далеко не божественные…»

«Это я уже понял, – отмахнулся Рус. – Но имя-то у меня есть?» – На самом деле он не видел в себе никакого «воплощения», но не расстраивать же «несчастных эльфов».

«Ты знаешь все свои имена, не буду их перечислять. – Тигран ответил неожиданно сурово. – Имя Покинувшего бога называть нельзя, это табу».

«Но и общение с людьми, как я уяснил, для вас табу…»

«Ты – аватар, этим сказано все», – ответил, словно подвел черту.

«Хорошо. – Рус ненадолго задумался. – А мне с вами можно? Просто любопытно посмотреть, и назад».

«Ты привязан к миру», – терпеливо повторил каган.

«Подожди… так если пятна уйдут с вами, то… и я… наверное. Я привязан именно к пятнам».

«Ошибаешься. Тебя принесли в этот, людской мир, к нему ты и привязан. От аватара в тебе только управление нашими Силами. Как только уйдут пятна, ты станешь обычным человеком. Не испугался?»

«Да ну, какая ерунда! Мне Силы Геи за глаза, и Духи помогают. Хотя да, если честно, пятна не будет хватать… Я там… Не объяснить…» – закончил с грустью.

«Понимаю, – проникновенно сказал Тигран. – Сила слушается сама, не надо думать над структурами… чувствуешь себя богом. Но ты не бог, запомни это».

«Да что ты вообще понимаешь, семисотлетний придурок!» – яростно подумал Рус и вдруг успокоился.

Многие неясности и пробелы в знаниях молодого кагана-разведчика встали на место. Их раса угасает. Древние знания давно утеряны, новые узоры (аналог геянских структур) не создаются, а старые творения истинных перворожденных современные каганы использовать не умеют. Даже знания о возможностях аватара ущербны. А на родине, на Валае что натворили? Все пошли на всех – немыслимо для мудрой древней расы, которая кичится своей «первородностью».

«Стоять, Владимир Дьердьевич, не опускайте Стража Мира ниже плинтуса, – в волнении, чтобы успокоиться и разобраться, Рус порой думал о себе уважительно и в третьем лице. – Он почти точно пересказал определение аватара, как это написано в их книгах. И с чего это вы стали считать себя этим самым аватаришкой? Вы ощущали мир, а Сила была лишь одним из проявлений того мира. Нет, это не какой-то божок в вас вселился или демон. Ну, Эльлэдан, и уморил же ты меня своим страхом! Просто вас принял мир. Искренне, всем своим существом. Как-то так. Значит, когда они с моей помощью смоются, то… ничего особого со мной не произойдет. Жаль, потеряю часть себя… Ничего, живу же среди людей без пятна. Но все равно грустно, согласитесь, Владимир Дьердьевич…» – Он уже принял решение помочь «бедным эльфам». Во-первых, ужасно любопытно, а во-вторых… несладко им здесь, но да черт с ними, характерец имеют еще тот, а вот цель: попытка возрождения единой расы – заслуживает уважения.

«Рус, Рус, ты меня слышишь?» – в ухе послышался тревожный голос Тиграна.

«Извини, Страж, задумался. Я готов. Какова моя роль и где это произойдет?»

«Ритуал состоится на людской земле, от тебя потребуется помощь в сведении нашей Силы».

«Погоди… – Рус усиленно соображал. – Но вне пятен я ее не чувствую!»

«Ты подключишься к нашей с Айноном астральной реальности, вернее, мы тебя подключим. Не переживай, знаний от тебя не требуется, только твое слияние с Силой».

«А-а-а… почему четко определенное время и место?»

«Ритуал рассчитывается и соотносится со звездами, в то время и в том месте произойдет их точное совмещение с нужным нам миром, – спокойно объяснил Тигран. – Не снимай серьгу, и мы заберем тебя Звездной тропой, доставим точно к месту».

«Зачем? Я сам приду куда надо. Передай мне образ координат, я запомню и перерисую на пергамент. Не бойся, сохраню в тайне и не потеряю».

«Уверен?» – спросил так ловко, что можно подумать, его заботит исключительно способность Руса добраться самостоятельно, а не сохранность тайны и беспокойство за выполнение обещания. Мало ли что! На кону судьба всего народа.

Конечно, Тиграну предпочтительней забрать человечка в Кальварион, но как там удержать дикаря? Разметает, осквернит или уйдет. Или все вместе. Приходится идти на допустимый риск. Он ловкий, не погибнет раньше времени и к обещаниям относится серьезно.

«Уверен, – твердо ответил Рус. – Передавай».

В голове появилась вырезанная на камне картинка вязи координат. Кто бы сомневался, клан Стелющихся Камней!

«А где это, чьи земли?» – спросил, «фотографируя» и мысленно складывая карточку в «приметное место». Не собирался он ее перерисовывать, когда есть прогресс.

«На севере, за Каринскими горами, земля этрусков, адептов Френома. Твое астральное тело напоминает их тела, да и внешне ты немного на них похож. Тебе будет там просто, не волнуйся. Тем более место пустынное, берег моря. Только прошу, оденься теплее и не опаздывай».

Это известие буквально потрясло Руса, и он еле выдавил:

«Буду точно в срок. Конец связи», – сказал и дезактивировал амулет. Думал спросить, откуда они знают все геянские названия, хотел попросить кое-что взамен, но стало не до того.

Придется соглашаться на предложение Эрлана. Не лежало сердце, а ничего не поделаешь. Игнорировать такой прямой намек, когда целый день только об Этрусии и шла речь, чревато непредсказуемыми последствиями. Скорее, не для него. Рус хорошо помнил слова гадалки: «Клио не плетет нить твоей судьбы». Скорее, для кого-то из близких, и с сегодняшнего дня он мог точно определить для кого.

В этом страхе перемешалось все: беспокойство о Гелинии, боязнь второй раз обмануться, ужас от воспоминания предательства, множество мелких детских тревог и стыд за эту мешанину эмоций. Слишком сильно он любил в далекой юности. Душу сдавили противные липкие змейки.

«Джуля! Ты и в другом мире не отпускаешь меня! Сволочь ты, а я тебя любил…» – эта мысль в разных вариациях вертелась с полчетверти, пока не уснул, чудом прогнав приставучих рептилий. Кстати, и запах пуха куда-то сгинул.

Впервые после многих лет забвения Русу приснилась Джульетта. Она стояла на перроне и улыбалась доброй улыбкой, провожая его куда-то в неведомое. Он, высунувшись в окно вагона, смотрел на нее и ловил затылком упругий ветер неизвестности. Ужасно хотел обернуться и посмотреть вперед, но мешал страх, сковавший шею так, что не позволял повернуть голову. Даже глаза не слушались – смотрели в одну точку, на Джулю, которая странным образом не отдалялась. Чего боялся – не понимал. То ли ждущей впереди неизвестности, то ли окончательно потерять девушку. Вдруг бывшая любовь (во сне четко понимал – бывшая) ощерилась звериным оскалом, совсем как сам Рус, и эта «улыбка» пробрала до корней волос…

Он проснулся в холодном поту. Из-за далекого горизонта невидимое солнце подсвечивало краешек неба. Еще не рассвет, но уже близко к нему. Сердцебиение успокаивалось, пот высыхал, страх уходил.

«Мне приснился кошмар, надо же!» Эта мысль принесла облегчение. С явления Френома не видел кошмаров, да и там была явь в иной реальности, а это всего лишь сон. На душе становилось все теплее и светлее, за исключением легкой тучки, окутывающей образ Гелинии.

Туча развеется. Рус на это очень надеялся. Вскрывшийся комплекс не повлиял на его прагматичный оптимизм.

Глава 15

Перед выездом на занятия Рус заскочил к Эрлану. Бессовестно разбудил и выпалил:

– Сегодня вечером сообщу тебе свое решение, не выходи с виллы, – и сразу выскочил, не дослушав: «Я надеюсь, принц!»

В ордене, не встретившись с Гелинией, направился к магистру на плановые занятия.

– Господин тирендор… – Рус начал говорить сразу после приветствия, но Отиг его перебил:

– Знаю, тебе нужен отпуск на неопределенное время.

Ученик не удивился, он ожидал чего-то подобного. Отиг наверняка все понял, услышав об этруске. Иначе давно бы к себе пригласил.

– Это не в правилах Хранящих, мы не какие-то Текущие, но для тебя сделаю исключение. Не каждый год у меня принцы учатся. Угадал?

– К сожалению…

– Почему? Тебя разыскал твой сторонник. Это очевидно, раз ты жив… и он тоже.

– Или меня ловко заманивают…

«Как раньше не подумал о западне?»

– Не смеши меня! Попроси его поклясться, и все станет ясно.

«Точно! Все время забываю элементарные для местных вещи!»

– Жаль, не успеем с «осами»…

В этой сложной структуре не обойтись без наставника, внимательно следящего и подсказывающего. Конечно, Рус запомнил ее целиком и пытался честно оперировать потоками. Магистр хвалил, а ученик действовал фактически на ощупь – он продолжал видеть нити, и логической увязки между двумя представлениями Силы попросту не существовало. Работал наугад.

– Но они тебе не понадобятся, тебя будут охранять, как принца, – усмехнулся Отиг и сразу сменил тон. – Только это не повод пропускать день занятий! Помолимся и приступим, ученик! – Хранящий есть Хранящий…

Ученик, вздохнув, приступил к работе.

– Надеюсь, ты вернешься, – напутствовал Отиг уставшего Руса. – Величайшая выделила тебя. Такое нельзя игнорировать, да и не получится. Мы стоим на пороге истории, и я рад, что стал причастен к ней. Не знаю, как ты разберешься с посвящением, не хочу даже загадывать, но я верю в тебя, верю в волю богини. А еще мне ужасно интересно. Так что с нетерпением буду ждать рассказа. Тебе нужен амулет астральной связи? – закончил без перехода.

Рус задумался. Пойдет только с Леоном, он не отвяжется. Андрея обломит, да и с ним можно напрямую связаться… Гелиния? Нет, личные проблемы подождут…

– Если только привязать к тебе, господин Отиг, буду рассказывать о загадочной Этрусии, – усмехнулся.

Вообще-то это ценный подарок. Дело не в высокой стоимости, дело в их дефиците на территории Тира. Они поступали в крайне ограниченных количествах и выдавались только государственным служащим. Суетиться с черным рынком Рус не испытывал необходимости. Не переживал и о пропавшем амулете Боргула, который сгинул после обыска виллы, а вот озгуловский талисман «ночного князя», как ни странно, нашелся на самом дне мешка с «вещдоками».

В спальне Руса они хранились рядом. Неопытный Следящий узнал амулет и спокойно присвоил, а непонятный шаманский талисман кинул в мешок. Обыскивал бы кто-нибудь поопытней, и… Но Главный Следящий, который лично руководил обыском, опытных служак кинул в кабинеты и на поиск тайников.

– О! И мечтать не смел, – сказал Отиг, хотя втайне надеялся. Сразу и привязал.

– Можно я уйду «тропой» прямо отсюда? Позаботься, пожалуйста, о Воронке, завтра его заберут. – Как обычно, занятие продолжалось до темноты.

– Не переживай. Да пребудет с тобой благоволение Величайшей, Рус! – воскликнул он, когда ученик, помахав рукой, входил в Звездную тропу.

В «Закатном ветерке» его ждал сюрприз в лице Андрея, Грации и Гелинии. Она лучилась счастьем, а Рус, увидев ее… почувствовал вкус перьев…

– Я голоден, как бергат, – сказал, с трудом игнорируя противный привкус (аппетит, хвала богам, пропал не полностью). – Идемте за стол.

– Только тебя и ждем, все голодны! – воскликнула Грация. Она тоже сияла.

– Эй, кто-нибудь, позовите гостя! – крикнул Рус, направляясь в столовую.

– Рус, может, позже? – остановил его Леон. – Много народа, – намекал на Гелинию.

– К даркам! Все равно узнают, зови. – Рус сделал вид, что не понял намека.

«М-да, Гелиния явно лишняя, – тем временем думал он. – Ты прости, будущая жена, но так неохота отмазываться! Ты же будешь проситься со мной… И самому, если честно, не хочется расставаться, а надо. Ты пойми…» – Он словно репетировал речь.

Эрлан, удивленно оглядев собравшихся, вкратце обрисовал ситуацию.

– Итак, принц? – вопросительно посмотрел на Руса.

А тот удивленно смотрел на Гелинию, которая оставалась невозмутимой, и торжественно произнес:

– Я согласен пойти с тобой. Хотя я не помню родины, но заранее люблю ее. Пора остановить братоубийство!

На митинге толпа непременно бы загудела, в парламенте раздались бы аплодисменты, а в столовой повисла тишина.

– Ну, Чик, ты и выдал. Не ожидал! – восхитился Андрей, нарушив молчание. Сразу загалдели остальные.

– Одного не отпущу, – Леон.

– Рус! А я сомневалась в словах отца, но ты – настоящий принц! – Гелиния.

Внезапно торжественность момента разрушила Грация.

– Чик, ты куда, у нас же свадьба! – сказала со слезной обидой. – Как без тебя?

Двусмысленно это прозвучало только для Эрлана.

– Какая свадьба? – удивился Рус и сразу поправился: – Я хотел сказать, почему сейчас?

– Извини, Чик, мы не знали, что у тебя важные дела на другом конце света! – язвительно выкрикнула она. – Да иди куда хочешь, без тебя обойдемся! – воскликнула, со слезами выбегая из помещения.

Весь распланированный сценарий церемонии летел к Тартару! Чик должен был сопровождать ее к алтарю всех богов[19] вместо отца. А теперь она кто? Сирота безродная! До ужаса обидно.

– Чик, это не дело! – нахмурился Андрей, защищая невесту. – Хочешь нас оскорбить? Ее засмеют на подступах к алтарю!

– Но я же не знал!

– Теперь знаешь, – твердо сказал Андрей.

– Да когда она будет-то? Эта ваша свадьба, которую сто лет назад пора провести!

Эрлан, ничего не понимая, переводил взгляд с одного на другого.

– Через полторы декады.

– Ну и зачем мечи тупить, мы подождем. Так ведь, Эрлан? Столько ждали, полторы декады погоды не сделают, – сказал Рус с видимым облегчением.

– Это невозможно, принц! – Этруск вскочил со стула. – В пятый день листопада[20] собираются все верные тебе князья и майоры! Собираются только из-за тебя, я написал, что представлю! Вся партия развалится, вся борьба пойдет насмарку!

– Когда этот пятый день вашего листопада! – Рус не выдержал, сорвался на крик.

– Через три дня. День вратами до Анектии, оттуда два дня «тропами». Если выйдем завтра с утра – успеваем только-только. И так уже день потеряли, принц!

«Спокойно, Владимир Дьердьевич, спокойно… черт, сам себя загнал в угол. Обещал, речугу толкнул, а тут Андрей! Нет, ну не могли раньше с этой свадьбой!.. – Мысли, как всегда в таких ситуациях, летали со скоростью молнии. Свадьба друга – святое, но и от обещания не отмахнешься. – А Эрлан – тот еще жук, написал тогда, когда еще следил за мной, значит… надеялся забрать в любом случае, в том числе и силой. Непременно заставлю поклясться…»

– Андрей, пойдем выйдем, – сказал, поднимаясь из-за стола.

Друг, все еще хмурясь, направился за ним.

Гелиния, затаив дыхание, следила за происходящим.

«Благодарю, Величайшая, за моего Руса!» – хоть он и не сказал ей ни слова, но любовь она чувствовала, как чувствуют все женщины… И не ошибалась, в отличие от многих из них. Рус в ее глазах все рос и рос, хотя, казалось, куда уж больше.

– Андрюша, я обещаю тебе, что накануне свадьбы… Скажи точный день.

– Свадьба в первый день Эола, канун, стало быть, тридцатое Лоос. – Андрей, обижаясь за Грацию, так и старался поддеть Руса.

– В этот день я приду сюда, на виллу. Обещаю! «Зыбучей ямой» приду. Извини, точную четверть назвать не могу. Или тебе поклясться? Силы хватит, чтобы вернуться хоть с другой стороны Геи! Ты мне веришь, друг? – закончил, как мог проникновеннее.

Андрей, отвернувшись, посопел и буркнул:

– Не клянись, лишнее. Мало ли как у тебя там пойдет… – продолжил, почти успокоившись: – Понимаешь, в Тире не принято играть свадьбы в месяц Лоос. Да-да, мы сами не знали. У нас наоборот – самый свадебный месяц. Всеобщий календарь приняли, а богиню Лоос недолюбливают… Ты это, – друг улыбнулся. Легкий у него характер, – не обижайся на Грацию и извиняться перед ней не вздумай. Тебе не за что, а она будет кривляться. Я сам успокою, объясню. Ты бы знал, сколько крови она у меня выпила с приготовлениями к церемонии, составлением списка гостей и еще дарки знают чем! Я сам люблю устроить праздник, но не до такой же степени. Да и некогда мне. Слушай, я такую алхимическую структуру придумал – закачаешься! – Андрей говорил уже восторженно.

– Стоп! Некогда, потом. Искренне рад за тебя, друг! – Рус дружески приобнял Андрея. – Если честно, я готовился отговаривать тебя идти со мной, а тут… Поздравляю.

– Эй! Ты зачем заранее? Милости прошу день в день, как обещал! – подмигнул и продолжил: – Да, я бы с удовольствием пошел в Этрусию, и тебе пришлось бы приковать меня к дереву, чтобы не увязался, но… сам понимаешь. Да и работа интересная как никогда. Я столько структур освоил!

– Все, хватит секретничать, нас в столовой ждут…

– Подожди… Так ты на самом деле этрусский принц? – Только сейчас до Андрея дошло, что его давнее предположение полностью подтвердилось, из шутки превратившись в правду.

– Вроде того, – вздохнул Рус. – Да, совсем забыл! Самое главное, что я хотел рассказать…

– О Кагане я знаю, Леон просветил, – нахмурившись, перебил Андрей. – А как ты понял, что это именно он?

– Мелькнул один тип… неважно! Я точно знаю – он не успокоится, поэтому прошу вас с Грацией жить у князя. Хорошо?

– Я тоже о нем наслышан. Честно говоря, думал, он легенда… Я понял, Чик, не переживай за нас.

Засиделись до второй ночной четверти. Гелиния наотрез отказалась оставаться на ночь и приказала телохранителям создать «тропу».

– Удачи тебе, Рус, – мягко сказала она перед вертикальной «пластиной» Звездной тропы. – Я буду ждать. Возвращайся обязательно. И совсем не важно, выиграешь или проиграешь. Мы с тобой уже победили, правда?

– Правда, Гелиния, – тихо ответил Рус, сглатывая противный пух.

«Когда ты меня отпустишь, Джуля! – злобно пронеслось в голове. – А ее не узнать. Посерьезнела, расцвела… Сейчас она точно княжна, а не своенравная девчонка…»

Последняя мысль уменьшила надоевший привкус.

– Я буду скучать и постараюсь не задерживаться. Да чего там, увидимся на свадьбе!

– Конечно, Рус! Уже скоро… Да бережет тебя Величайшая! – с этими словами шагнула в «тропу».

Рус еще долго стоял за воротами виллы, вспоминая этот прощальный разговор. Ни признания, ни объятий, ни поцелуев, и в то же время удивительно нежный и родной, словно все давно сказано и они понимают друг друга с полуслова.

Леон, Рус, Эрлан и вахтер Серегул сильно не спешили, выехали во вторую утреннюю четверть. Обычно Рус в это время уже сидел на занятиях. Задача слуги – отвести единорогов обратно, включая скучающего в конюшне «Величайшей Геи» Воронка. А прижилось русское слово «вахтер», все обитатели «Закатного ветерка» привратников только так и называли.

В ордене Ищущих подождали с полчетверти, пока алхимики перенаправят врата в Месхитополь, попрощались с Серенгулом, выслушав от него: «Да хранят вас боги!» – и вошли в Звездную тьму. Слуги думали, что господа ушли по важнейшим коммерческим делам. Такой слух пустил сам Рус, и в дороге до врат обсуждали исключительно торговлю. Вернутся ближе к свадьбе.

Неторопливость путешественников объяснялась просто. В Эолгуле действовал только один амулет Звездных врат, и работал он по расписанию. Утром – Альдинополь, после – Месхитополь и так далее. Идти через Альдинополь – делать крюк. Но реальное расстояние – ерунда, Эрлан просто не знал расписания Альдинопольских врат. Пошли по проверенному маршруту, этруск уверял – успевают.

В Месхитополь Рус прибыл со смешанным чувством. По идее, должны были присутствовать одни отрицательные эмоции: влияние Главного Древа Лоос и рабство не забылись. Но в итоге-то получилось как нельзя лучше! Разбогатели, вырастили Леону руку, обрели дом. Преследование… будем считать, почти закончилось, и главное – Рус слился с пятном… которое, к сожалению, скоро потеряет…

– Идемте выпьем, – довольно пробасил Леон.

Вот кто не страдал от плохих воспоминаний! Наоборот, в свое время он жил здесь в зените славы, сверкал на гладиаторской арене, пока не потерял там руку. Сейчас Леон шумно вдыхал знакомые запахи, слушал уличный гомон, громкие выкрики зазывал и с удовольствием разглядывал многолюдную улицу с перевозчиками-кулями в ярко-желтых туниках. Да и одежда остальных людей пестрела разноцветьем. Скоро лоосалии – главный городской праздник.

– Принц? – вопросительно обратился к Русу Эрлан. – До открытия врат в Иллирик целая четверть.

– Идем, – скомандовал Рус, решительно выкинув из головы неприятные воспоминания, в том числе и «сучку Флорину».

Далее им предстояло пройти через Галатию, Фракию и лишь потом будет Анектинское царство. Туда прибудут вечером, переночуют – и «тропами» до места встречи, которое изменить нельзя.

В «привратной», считай, припортовой таверне было всегда многолюдно. Состоятельные мужи и матроны со слугами и рабами, одинокие странники коротали здесь время перед рейсами по редким направлениям. Слуги и небогатые путники пили-ели в зале попроще, где яблоку упасть негде, хозяева – в просторном зале со свободными столиками. Туда и прошли наши путешественники.

– Замечательный город, Эрлан! – разглагольствовал подвыпивший Леон. – Какие здания, храмы, арены! Их целых пять штук, я на всех выступал. А главная достопримечательность знаешь какая? – Эрлан безразлично покачал головой. – Главное Древо Лоос! Единственное плодоносящее на всей Гее! Неподалеку находится, милях в пяти, – вдруг вспомнил о лооском рабстве Русчика, поморщился и замолчал. Друг оставался расслабленно-невозмутимым.

– Ну и что? – презрительно протянул этруск. – Лооски – осы нашего мира, нет причин восторгаться их главным гнездом.

– Ну ты сказал: осы! Они в селениях помогают и лечат дешевле Целителей, а то и бесплатно! – возмутился было Леон, но быстро сдулся, снова вспомнив о Русчике. – Хотя ты прав, и покусать могут – не поднимешься.

– Ты не понял основное, – Эрлан продолжил поучение, – царица их крепко держит – вырваться невозможно, любой ее каприз исполнят не задумываясь.

– Ну уж прямо не вырвешься! – не согласился Леон, но даже виду не подал, кого имеет в виду. Рус молча наслаждался вином, казалось не слушая беседу.

Эрлан в ответ презрительно пожал плечами. Он в принципе не хотел, чтобы этот варвар пошел с ними. Да Аргост с ним!

А Рус действительно слушал вполуха, он наблюдал из астрала и снимал координаты. Четко видел толстенные нити липкой паутины, которые концентрировались в Древе и распускались во все стороны, а к самой главной лоосской святыне отовсюду тянулись тончайшие бледно-зеленые ниточки.

«Это, что ли, первоначальная Сила богини плодородия? – задумался он. – Почему раньше не видел?..»

Подошедший разносчик прервал размышления.

– Господа чужеземцы не желают послушать пение, посмотреть на изящных танцовщиц? Или, может, хотите узнать последние новости за абсолютно мизерную плату? – ненавязчиво предложил он.

– Новости! – согласился Леон. – Кажется, тысячу лет здесь не был! Ты как? – повернулся к Русчику. Он согласно кивнул.

Симпатичная девица в открытом наряде танцовщицы подсела к ним и, кокетливо косясь на Руса, спросила:

– Господа желают послушать о событиях в царской семье, о случае в Главном Месхитинском храме Лоос, о победах гладиаторов, о…

– О гладиаторах! – перебил ее Леон.

– О лоосках, – потребовал Рус.

Танцовщица мгновенно определила в нем главного и заговорила с экспрессией опытного экскурсовода:

– Невероятно событие произошло буквально семь дней назад! Весь город до сих пор только об этом и говорит, шагу не шагнешь, чтобы не услышать: «Флорина» или «Томила», ужас! Такого воистину не знала история… – выдержала театральную паузу, закручивая интригу, пригубила вина, любезно налитого Эрланом, и продолжила: – На Змеином холме недалеко от храма, состоялось правосудие богини. Верховная жрица Флорина вызвала своего стандора, Томилу. Обе красавицы, как все лооски, – произнесла чуточку презрительно, без толики зависти. – Были обе, а получилось…

Ее слушали не перебивая. Рус уже понял, кто победил, он видел астральное тело Флорины – его невозможно не узнать: магистр есть магистр, но что случилось с Томилой? Девушка его заинтриговала. Не зря она получала свои лепты.

– Сражение шло от рассвета до заката, никто не мог взять вверх. Сверкали структуры, сотрясая землю, живая смерть умерщвляла все вокруг, жрицы летали по воздуху! Обе слабели, и тут… Богиня выказала благоволение своей верховной жрице. Она сама снизошла на поле и лишила недостойную своей благодати! Более того, Томила потеряла само посвящение… – закончила фразу трагическим шепотом. Откинулась на спинку и стала ждать возгласов: «Не может быть, такого не бывает», восторгов, недоверия, возмущения… Троица молчала, ожидая развязки.

Эрлану было все равно. Нет, это лучше для принца; девица подтверждает возможность перепосвящения, но спрашивать о взбесившихся осах претит. Леон хотел воскликнуть, но заметил терпеливое ожидание Русчика и промолчал.

Наконец продолжила сама:

– Бывшая стандор могущественного ордена, прекрасная лооска превратилась в старуху. Она не вынесла уродства и бросилась в быстрые воды Эры! – воскликнула трагически-торжественно. – Это наша река, – пояснила, обидевшись на невозмутимость слушателей.

– Спасибо, красавица, – поблагодарил Рус, вкладывая в ее руку драхму.

– Не стоит, господин, – кокетливо ответила девушка, ловко пряча монетку в складках почти несуществующей одежды. – Вы все равно заплатите за новости разносчику.

– Нам пора, – сказал Эрлан и поднялся. По пути к вратам заметил: – Никакого явления Лоос не было.

– Почему? – удивился Леон. – Зачем ей врать?

Объяснил Рус:

– Потому что когда богиня являлась летом в Сиракский храм, то об этом на следующий день знала вся Гея. Даже мы в Тире узнали. Помнишь, сколько слухов ходило? А приврала она для развлечения. Так интересней.

Леон, покачав головой, вынужден был согласиться, а Рус подумал: «Что-то мне подсказывает, что эти события связаны…»

До Анектии добрались в третью вечернюю четверть. Здесь, на севере, их встретила промозглая сырость. Городские красоты не разглядывали, а бегом добежали до какой-то таверны у черта на куличках. Бег не дал замерзнуть в тирских одеждах, которые сберегали больше от пыли, чем от ледяного дождя.

Эрлан кивнул хозяину, и тот лично проводил их в тесную комнату с тремя кроватями. Теснота – ерунда, главное – тепло.

– Гаспар, – этруск обратился к трактирщику, – нам ужин сюда, провизии на три дня и одежду. Ясно?

– Сделаю, господин Эрлан! Только… – ненадолго замялся, – не ранее третьей утренней четверти.

– Но не позднее! Смотри у меня!

– Что ты, господин Эрлан! Когда я тебя подводил? – делано обиделся хозяин.

– Потому и помогаю. Ступай.

– Строго ты с ним, – заметил Леон, когда Гаспар вышел.

– С такими иначе нельзя, – нехотя ответил Эрлан. – Хитрый заяц, но у меня в силках крепко сидит. Отдыхаем. Так, принц? – опомнился и «передал бразды правления».

– Командуй, Эрлан, – усмехнулся Рус. – Здесь и дальше в дороге ты за главного.

«Припасами в дорогу» оказались три заплечных мешка, набитые провизией, и луки со стрелами. Одежда – длинные кожаные куртки на меху (зверя Рус не узнал и не спрашивал), пристяжные капюшоны, кожаные штаны с теплыми подштанниками, сапоги с войлочными вкладышами.

– А не жарковато будет? – одевшись, проворчал Леон.

– Вообще-то ты прав, – хмуро согласился Эрлан, – это на позднюю осень. Ну, Гаспар!

– Угомонитесь, ребята, – остановил ворчание Рус. – Жар костей не ломит, если что – разденемся. Командуй, вождь! – он уже успел изучить, Эрлан шутки понимает. До определенной степени.

Столица Анектинского царства, Анектия, отличалась от других небольших городов просвещенной ойкумены разве только массивными зданиями с каминным или печным отоплением и полным остеклением даже бедных домов. Над некоторыми трубами уже вился дымок. В остальном же, в особенности кривыми запутанными улицами, полностью соответствовала стандартам центральных стран. Нет, бросалось в глаза еще одно существенное отличие – здесь часто встречались высокие этруски в своих дикарских одеждах, с волосами, заплетенными в две толстые косы, свисающие чуть ли не до груди. Хорошо хоть безбородые, переняли у просвещенных народов привычку бриться. Научились бриться и отгородились от остального мира – не пустили Ищущих и остались без Звездных врат.

Так говорила молва. А на самом деле их единственных из всех орденов как раз и пустили. Изучили Звездную тропу и попросили обратно, оставив налаженный амулет врат. Надеялись перестроить на Силу Призыва и обломились так же, как и все остальные ордены. Вот как раз-таки после отключения единственных Звездных врат этруски и стали считаться закрытыми от остального просвещенного мира. Да и раньше, когда все находились в равных условиях (до открытия Путей сквозь тьму), почитатели Френома не жаловали чужаков и сами не любили путешествовать и до сих пор своих привычек не поменяли. Многочисленные представители этого дикарского племени в Анектии – вынужденное исключение. Купцы-ювелиры, беглецы, бродяги и посланники со всей большой Этрусии стекались сюда, в самое удобное место за сужением широких хребтов Каринских гор. Уменьшение расстояния, знаете ли, серьезно экономит Силу. А «наземные» торговые перевалы проходили в стороне от столицы, в восточных провинциях этого обширного, но не слишком густонаселенного царства. Поэтому столица так и не выросла в многолюдную.

Эрлан привел спутников к специальному месту, к площади Этрусков – квадрат размером стадий на стадий, огороженный крупноячеистой деревянной решеткой. По всему периметру без какой-либо закономерности пестрели многочисленные яркие «торговые точки» в виде разнокалиберных открытых прилавков под навесами и полноценных ларьков. Вдоль забора через каждые десять-двадцать шагов скучали лучники-стражники. Решетка и стража – охрана более чем сомнительная, скорее декоративная, что и сказал Леон. Конечно, в более грубой форме.

– Принц заметил, но скромно промолчал, а здесь есть чему удивиться, – ответил на замечание Леона Эрлан. – Весь город блокирован от открытия Звездных троп. Структура проще, чем над вашей виллой, но достаточная, чтобы нарушить «тропу». Может выкинуть неизвестно где или размазать во Тьме навеки. Единственное «чистое» место – эта площадь, которое местные обзывают «дикарским загоном».

– А вам не обидно? – удивился Леон.

– Глупо обижаться на неприятный дождь, который тебя мочит, или на снег, который морозит. Это стихия. Молва, прозвища – тоже стихия, – ответил этруск.

– Ого, да ты философ! – удивился Рус. – А для бывших гладиаторов переведу – «какой с дурака спрос». Понятно? – сказал и сам устыдился за свою глупую остроту. Волновался.

– Я не дурак, Русчик, я все и без тебя понял, – друг не на шутку оскорбился и отвернулся.

– Я не философ, – признался Эрлан. – В академии это выражение слышал. Ну… это вроде школы, но знаний дают много и все не магические.

– Леон, ты прости меня. – Рус не обратил внимания на пояснения этруска. – Я просто волнуюсь, мандражирую, сам не пойму отчего.

Эрлан с удивлением открыл еще одну сторону принца. Друг (он уже понял – Леон не слуга и не просто соратник, а именно друг) простил бы и так. Зачем извиняться?

– Хочешь, скажу, сколько стоят эти понты, я имею в виду полублокировку Звездных троп. Сумасшедшие деньги! Минимум пятьсот гект в день![21] А наша, которая гораздо надежней, всего одну, – видя, что друг улыбнулся, повернулся к Эрлану. – Анектинцы такие богатые?

– Больше платят, по-моему, семьсот – восемьсот. Ты точно подметил, принц, совсем не богатые. Все геянские ордены скидываются, чтобы хоть как-то держать нас под контролем. Тех этрусков, кто не зарегистрировался в местной гостевой гильдии, вне города ждет преследование. Нас боятся, генералы знают, кто мы на самом деле.

– А кто вы на самом деле? – заинтересовался успокоившийся Леон.

– Нам сюда. – Эрлан, проигнорировав вопрос, указал на длинный проход, образованный «стенами» из прижатых друг к другу деревянных ларьков непонятного назначения. Коридор выводил прямиком на площадь, где на глазах у Руса возникла «тропа». Вскоре из нее вышли этруск и местный мужчина.

Назначение ларьков прояснилось сразу, как только путники вошли в коридор.

– …господа желают… «тропа» по самым низким ценам!.. вашим координатам… могу привести в место по вашему заказу… – Голоса раздавались из всех ниш и навязчиво предлагали услуги транспортировки. Хорошо хоть, выучив нрав большинства «дикарей», никто на пути не вставал.

За время прохода по импровизированному коридору повстречали трех этрусков и одну этруску – первую женщину новой родины Руса. Ничего так. Высокая, фигуристая, симпатичная блондинка – большая редкость для остальной ойкумены. Белые волосы – вызов обществу или отличительная черта «элитных» проституток, а в Этрусии, бывало, специально обесцвечивались. Дикие нравы! Проинструктированные Эрланом путники не поздоровались и даже не глянули ни на нее, ни на мужчин.

Навязчивые предложения, в том числе разных «дорожных товаров», а не только «троп», слышались и на входе в «загон». Вдруг среди мужских голосов четко прозвучал женский:

– Господа не желают взять попутчицу?

Рус резко обернулся и встретился с довольным взглядом Гелинии. Она пряталась за магом-Хранящим, имеющим наглость открыто предлагать услуги «перевозчика».

Шок, страх, восторг, сожаление – все смешалось в сердце Руса. То-то его мучила нервозность! Списывал на неизвестность похода и смотрел за астральными следами вполглаза.

«Вот лиса, закрылась Хранящим, и если специально не ищешь – не разглядишь астральное тело! Хитра…» – восхищенно, даже с гордостью подумал он и сразу сменил тональность:

– Ты что здесь делаешь?! – Щуплый Хранящий, едва услышав строгий голос Руса, незаметно испарился.

– Здравствуй, любимый, – довольно улыбаясь, ответила Гелиния. Голубые глаза из-под глубокого капюшона лучились победной радостью. Когда только успела раздобыть местную кожаную одежду?

Снова теплота в душе и снова горький вкус перьев…

– Я тебя серьезно спрашиваю… – сказал Рус с угрозой.

– Я так и думала, что ты обрадуешься! – Девушка продолжала сверкать самодовольством. – Но если ты, будущий муж, настаиваешь, то отвечу. Сбежала на первом перерыве. Прошла через храм, мои надзиратели не догадались. А далее – через Альдинополь и сюда. Раньше вас успела и вот, принарядилась. Неужели ты не рад?

– Нисколечко! Марш к вратам и дуй обратно! Я не шучу… – «Да за ней не уследишь!»

– И я не шучу! – Гелиния решительно топнула ножкой. Расслабленная осанка неуловимо перетекла в горделиво-надменную позу. – Если ты думаешь, что я отпущу тебя одного, то глубоко заблуждаешься. Я боюсь за тебя и хочу быть рядом. Тебя там непременно женят, я знаю царские порядки. Или я иду с тобой, или иду следом одна. Будь уверен – найду.

– Принц, – Эрлан позволил себе вмешаться, – мы непростительно задерживаемся. Если опоздаем – больше твоих сторонников не соберем. Дело всей твоей династии, мечта всей партии рассыплется! Можно взять княжну, раз так вышло.

Леон неодобрительно покачал головой, а Рус резко повернулся к Эрлану:

– Здесь я буду решать, кого брать, а кого не брать! Ясно?! – Вести любимую девушку неизвестно куда, к психованным дикарям, в гущу гражданской войны? Увольте!

«Зачем я подписался, зачем! Ведь попрется за нами и сгинет, я ее характер знаю! А брать с собой… Да я с ума сойду от беспокойства! И отправлять ее некогда, и не заставишь! Черт, черт, черт!» Сердце колотилось, как бешеное, словно сражался с толпой каганов.

– Значит, так, Гелиния, обещай, что будешь слушаться меня беспрекословно!

– А ты берешь меня?

– Беру, обещаю.

– Да, мой господин, я вся в твоей воле! – Княжна снова расцвела, а Леон снова неодобрительно покачал головой.

– За мной, – скомандовал Рус и первым зашагал к центру поля.

За ним поспешила остальная троица. Гелиния на ходу ловко накинула колчан и заплечный мешок. Кочевница, ее всему учили, несмотря на происхождение.

За их спинами, открыв рот, застыла кучка магов разных орденов и только что прибывшие этруски. Не каждый день увидишь такую сцену, в балаган можно не ходить. Конспирация летела к Тартару, но, может, оно и к лучшему.

Рус приказал Эрлану строить «тропу» и повернулся к Гелинии. Нежно посмотрел ей в глаза и притянул к себе. Девушка, затаив дыхание, поддалась. Потянулся губами к ее губам, но она замотала головой и зашептала:

– Что ты делаешь, Рус, на нас смотрят! – Гелиния стеснялась людей, и… она ни разу не целовалась!

– Я люблю тебя, солнышко ты мое, – прошептал он в ответ, и голова девушки закружилась от счастья. Их уста слились…

Солнышко, точнее, Дочь Солнца – буквальный перевод ее имени. Так часто в детстве звал ее отец, а теперь и «будущий муж». Исполнились самые заветные желания…

– Я никогда тебя не брошу, никогда, – горячо шептал Рус, – ни на ком, кроме тебя, не женюсь…

– Я тоже, любимый… ну почему мы сейчас здесь… это неправильно… я так счастлива…

Слова Эрлана: «Готово, принц, поторопись!» – послышались словно издалека.

– Я беру тебя в жены, как обещал. Беру, только дождись меня, я скоро! – с этими словами он коварно толкнул ничего не подозревающую девицу в «зыбучую яму».

– Ой! – только и успела ойкнуть девушка, еще не догадываясь, что ее обманули.

Идя по Звездной тропе, Рус улыбался. На губах остался сладкий вкус Гелинии и пропал привкус птичьих перьев. Образ Джули дважды мелькал перед внутренним взором. До поцелуя – со звериным оскалом, после – с доброй улыбкой. Но каких трудов стоило обнять и поцеловать желанную девушку – описать невозможно. Как сквозь густую вязкую массу продирался, подавляя необъяснимый ужас. «Прощай, Джуля!.. И спасибо за Гелинию…»

Он окончательно простился с бывшей любовью.

Гелиния не заметила, как летела в песчаном лабиринте. Просто по глазам вдруг резануло яркое солнце, а по спине чувствительно ударила земля, вдавив в спину какой-то берестяной бочонок с какой-то снедью. Она не вникала в сборы, купила готовый набор.

Поморгала, охнув, села, и только теперь блаженная улыбка сползла с ее лица. Знакомый одичавший сад, в десяти шагах – забор «Закатного ветерка».

– А-а-а! – завыла волчицей и заколотила по поникшей траве.

«Обманул! Сволочь, обманул! Как он мог, я его любила!» – К горлу подкатил ком, и сразу хлынули горькие слезы обиды.

Но постепенно пришло отрезвление. До сих пор на губах, не смываясь слезами, держался его вкус. Он обнял, поцеловал… признавался в любви, обещал жениться, назвал солнышком…

«Точно! Ну и хитрец… хитрее меня. – Шмыгая носом, она уже улыбалась. – Обещал взять… так и сказал – беру, обещаю… Но я-то еще не дала согласие! Да он уговаривать меня будет, а я подумаю еще, помучаю… Величайшая, береги его, прошу тебя!» – с этими мыслями медленно брела вдоль забора к единственным воротам виллы.

Спешить ей было некуда, счастье уже пришло. Много ли надо девице для счастья?

Глава 16

В первый день сделали четыре перехода и каждый раз выходили в тайге. Рус едва не заработал дежавю – так местный лес напоминал родной, пермский. Только без мусора. Сосны, ели, пихты, березы, осины с опавшей красно-желтой листвой и куча остального, до боли похожего. Были и незнакомые деревья с кустами. Эрлан не работал экскурсоводом, а Рус не спрашивал о незнакомых растениях. Часто встречалась непуганая дичь, но тут Рус не являлся специалистом, сравнить с земными не мог. Натыкались на грибы и ягоды, которые Эрлан с удовольствием ел на отдыхе. В смысле, ягоды, на грибы время не тратили. Пробовали и Рус с Леоном. Вкус напоминал калину после первых заморозков. В общем, на любителя. Наверное, это и была она. Городской житель в таких вещах не разбирался и калину не любил в любом виде.

– Что это было, принц? – хмуро спросил Эрлан во время первого перерыва.

Рус, находясь в блаженном состоянии, не обратил внимание на тон вопроса.

– Новая разработка Хранящих – «тропа» на небольшое расстояние. Снял координаты за стенами города и отправил туда. Ворота рядом, деньги у нее есть, зайдет в город. А там или сразу домой отправится, или дождется посланников от отца. Пиренгул, поди, догадался. То, что отправится за нами, – блеф. Не такая она и дура. Где нас найдешь? – «А ведь точно! – внезапно всплыло в голове. – А я повелся! Вот дурак…» – но подумал почему-то с нежностью.

– Ты не переживай, Силы прокачал совсем мало, на мой переход хватит. – Они решили создавать «тропы» по очереди.

Эрлан не ответил.

Только перед первой ночевкой в свете костра Рус заметил, что хмурый этруск избегает смотреть на него.

– Что с тобой, Эрлан? Ты чем-то встревожен?

В ответ он засопел и неожиданно взорвался.

– Ты же обещал, принц! – вскочив, закричал он. Помимо его воли вокруг него закружились Духи. – Ты еще не царь, но и цари врут не так прямо! Ты обещал взять ее с собой и сразу нарушил обещание! Чего стоят твои слова, Рус?!

Леон встал на изготовку, закрывая друга. Атмосфера, несмотря на морозный воздух, накалилась. Рус медленно поднялся и сказал как можно мягче:

– Ах вот ты о чем… А ты вспомни, что она сказала. Она сказала: «Берешь меня?», я ответил: «Беру, обещаю». Вспомнил? Я и не собираюсь нарушать этого обещания, я беру ее замуж. Я ей так и сказал, когда шептал на ухо. Надо следить за словами, Эрлан, – высказался и спокойно сел на войлочную подстилку.

Этруск криво усмехнулся. Духи успокоились, и он последовал их примеру.

– С тобой надо следить за языком, принц. Хм, – усмехнулся уже не так криво, – а ты хитер. Твоего отца тоже считали хитрым, а результат – сожженный труп. Прости, если тебе больно, но это правда. На каждого хитреца найдется кто-нибудь еще хитрее.

– Ничего, Эрлан, я никого из семьи не помню. А ты сам так ли прост? Когда ты написал письмо обо мне? Я еще не давал согласия. – Рус еще в Тире заставил груссита поклясться в отсутствии злого умысла, и тот сделал это охотно.

Эрлан ухмыльнулся:

– Тогда я думал, что тебя можно увезти силой.

– Тут ты ошибся, могучий этруск, – в разговор встрял успокоившийся Леон. – Мы все в нем ошибались. И он не хитрый, он умный. Это разные вещи.

– Я сейчас покраснею, Леончик! – жеманно произнес Рус, и обстановка окончательно разрядилась.

– Да, принц, хочу предупредить. С этим обещанием ты осложнил себе жизнь.

– В смысле? – удивился «принц».

– Да потому что тебя непременно постараются женить. После победы, конечно, и будут хорошие варианты.

– Знаешь что, Эрлан. Я не женился бы ни на ком, кроме Гелинии, в любом случае, обещание здесь совершенно ни при чем.

– Давайте спать, – прервал разговор Леон. – Развели тут: женюсь, не женюсь. Как на таком холоде жениться?

Надо же – пошутил! В кои-то веки! Эрлан улыбнулся, а Рус, зная слабое чувство юмора друга, расхохотался.

Зря Леон переживал. На войлочной, странным образом не намокающей подстилке, под легчайшим пуховым одеялом, да еще и в теплой одежде спать было даже жарко. А трава за ночь заиндевела – зима дышала в затылок.

Ночью Рус проснулся и вдруг понял истинную причину своего согласия на эту авантюру с престолом. Его заманили слухи об этрусках, походивших на былинных богатырей, и Эрлан только подтвердил этот образ. Вдобавок длительная усобица, напомнившая историю Древней Руси. Возможно, даже наверняка, он ошибался, но хотел оказаться в чем-то родном. Все-таки скучал по Земле. А природа? Один в один – Россия, не изгаженная цивилизацией. Точно описал Эрлан. Теперь с удовольствием дышал морозным воздухом, ловил родные запахи хвойного леса и чувствовал себя вернувшимся в отчий дом. Но только погостить… наверное.

Место встречи верхушки партии грусситов поразило Руса в самое сердце.

Большой сказочный терем. Три башенки, переходы, надворные постройки под общей крышей, высокое парадное крыльцо, ступени которого устилал красный ковер. Стены, сложенные из толстых бревен, острые покатые крыши, обшитые медными листами, наличники, коньки, ставни, столбы и доски парадного подъезда покрывала искусная резьба. Точь-в-точь рисунок теремка из детской книжки.

Вид теремка показался таким нереальным, что захотелось послюнявить палец и потереть этот яркий рисунок. Только живой дымок из кирпичных труб спас сухость пальца, вернул парня с небес на землю, ткнул носом в жестокую действительность. Завтра с утра здесь начнется «совет в Филях». На роль Кутузова, по словам Эрлана, назначат его. Но сейчас был вечер, и подсвеченный закатным солнцем терем смотрелся особенно сказочно. Возможно, днем Рус бы так не поразился.

«Здесь должна быть баня», – уверенно подумал «принц» и угадал.

Две высокие грудастые девки так отхлестали его дубовыми вениками, что ни о каком «продолжении банкета» он и думать не мог. Но это и не предусматривалось, Эрлан предупредил.

В большой светлице собралась толпа бояр. Простите, князей и майоров, но они так важно восседали на лавках, что создавали впечатление боярской думы из фильма «Иван Грозный», конечно, если не принимать во внимание внешний вид. Без головных уборов, безбородые, безусые длинноволосые мужи в суконных штанах серо-зеленого цвета, черно-коричневых сапогах, разноцветных безрукавках с вышитым орнаментом вальяжно переговаривались между собой. Большинство – крепкие мужчины, в самом «государевом» возрасте, но встречались и юнцы, не знавшие бритвы, и один совсем седой старик. Строгая, надменная женщина в длинном платье держалась особняком, так же как и жрец в добротной хламиде с капюшоном и посохом. Всего Рус насчитал тридцать одного человека, включая Леона, себя, Эрлана и Карланта, в имении которого и должно было состояться собрание.

За вчерашний вечер и сегодняшнее утро хозяин не успел разъяснить всю обстановку, да и Рус разумел рассказ с серединки на половинку. Да чего там – ничего не понял, кроме осознания «судьбоносности» совета.

Зато встретил Карлант тепло. Поверил сразу, как только увидел, и чуть не прослезился.

– Вылитый Грусс! Неужели это ты, мой любимец?! Помнишь дядю Карланта? Да, Эрлан, ты прав. Рост – несомненное влияние Силы Геи. – Они оба возвышались над Русом на целую голову, над Леоном – на ладонь. – Но я не замечал у тебя, мальчик мой, склонности к Силе Геи. Слабая тяга к Призыву была…

– Вот она-то на землях Геи и сменилась на ее влияние, – уверенно сказал Эрлан. – Но не полностью. Принц, призови, пожалуйста.

Рус, пожав плечами, попросил Духов покрутиться вокруг себя и снова уйти в расслоение. Не хватало еще, чтобы приняли за одержимого.

– Невероятно! – воскликнул Карлант. – Ты заметил колебание Силы Френома? – обратился к Эрлану. – Я – нет.

Эрлан, гордо улыбаясь, словно это его заслуга, согласно кивнул.

– Это… это… прямое влияние бога, как у верховных жрецов! – в очередной раз поразился «бывший воспитатель» и бросился обнимать «любимого воспитанника», которого давно похоронил. Далее пожурил Руса за незнание языка: – Как же ты мог, ты тогда уже говорил, как взрослый. А какие суждения выдавал! Не помнишь? Жаль. Вспоминай, Рус, вспоминай. Надо вспомнить… – расспрашивал, где жил все это время, кто воспитывал и тому подобное, пока Рус, устав сочинять и уклоняться, не выдал:

– Эта тема закрыта, ясно? Никому никогда этого не открою, даже вам, нашедшим меня. Я поклялся.

– А вот это ты зря, – нахмурился Карлант. – А может, и к лучшему, завтра меньше пытать будут, иначе не скажешь. Но и доверия не прибавит… ну да ладно, что сделано, то сделано. Слушай, кто соберется на совете…

Рус, расслабленный после бани, почти ничего не запомнил. Не понял и утром – слишком много незнакомых имен, характеров, событий, родословных.

И теперь он, Карлант, Эрлан и чуть сзади Леон стояли перед въедливыми зрителями, демонстративно не обращающими внимания на якобы принца. Они выслушали рассказ Эрлана, вняли пояснениям Карланта и сейчас думали, то есть открыто рассуждали вслух, создавая стойкий гомон.

«Ничего, – досадовал Рус, – выучу язык, для меня это быстро».

К сожалению, альганский «переводчик» без второго собрата бесполезен.

После случая на малом приеме у Амана, когда не понял спор Гелинии с князем, он печенкой осознал истинность выражения «Учите языки!» и быстро, всего за пару месяцев освоил тирский. Давно заметил – со злости ему удается сделать многое. «Сила воли, однако», – шутил он, дразня Духов, которым все дразнилки были по барабану. Не хочет «большой друг» в полной мере осознавать свою волю – его дело.

Наконец перекрывая шум десятков голосов, четко прозвучал вопрос, заданный по-гелински. Шум стих. Надо сказать, что по-гелински в Этрусии говорили практически все:

– Ответь, юноша, как тебе удалось улизнуть из Стрекаловского замка? Туда Гросс лично направился и лично, по его словам, тебя зарезал. Только не говори, что маленький был, не помнишь… – последние слова мужик в ярко-голубой рубахе под расписной безрукавкой пропищал как ребенок, – твои опекуны должны были просветить тебя.

– Это князь Яролант из рода Киммингов, – громко, чтобы все слышали, но, конечно, специально для Руса, сообщил Эрлан.

– Сожалею, князь Яролант из рода Киммингов, Карлант забыл подсказать мне, что надо лгать по этому поводу. Мои опекуны вообще считали меня чьим-то бастардом, а я считал их родителями. Они погибли. Удачно, правда? Можно врать что угодно.

Зал взорвался возмущенными речами по-этрусски. Яролант вскочил во весь свой могучий рост и прокричал по-гелински:

– Соратники грусситы! Не нужен нам этот варвар на знамя! – для усиления эффекта выкинул в сторону Руса руку. – Он похож на нас только лицом, и все – больше никаких доказательств! И он только что признался, что он лжец! Нам хватит одних только слухов, скинем узурпатора и соберем вече!

– Трусливый недомерок! – сидя выкрикнул молодой парень неизвестного рода и уперся в Руса вызывающим взором.

Шум усилился, грозя перейти в веселый междусобойчик, – князья начинали спорить друг с другом. Карлант и Эрлан, побледнев, прижались к Русу, норовя защищать его. Леон проскользнул вперед и закрыл друга своим телом, лишь немногим меньшим, чем у большинства этрусков.

– Гросс! – громко крикнул Рус. Услышав имя общего врага, присутствующие замерли. – Гросс, говорю, сейчас от смеха за пузо хватается, – с этими словами отстранил Леона, снова открывшись «высокому собранию».

В светлице повисло напряженное молчание.

– Как я догадался, Карлант рассказал вам о моей клятве, раз не требуете поведать о жизни, и, видимо, сказал о склонности к Призыву, которого не видно, правильно? – после этих слов на мгновенье показал Духов.

Тишина усилилась. Один только жрец едва слышно охнул.

– Понимаю князя. – Рус кивнул в сторону Яроланта. – Думает, мол, нашли у варваров этруска-карлика с хорошими способностями и пропихивают его в будущие цари, а сами будут править за его спиной. Что ж, я вполне допускаю такую возможность и понятия не имею, верна она или ошибочна. – Руса понесло, как незабвенного Остапа. – Ведь какая разница, кто на знамени? Личность не имеет значения. Я, честно говоря, не набиваюсь в цари. Жил себе своей жизнью, никого не трогал, и вдруг на тебе – принц! Да я плевать хотел что на Гросса, что на Грусса! Я с ними незнаком, мне за державу обидно.

Эти слова успокоили начавшийся было подниматься шум после слов «плевать на Грусса».

– Когда я говорил, что мне можно врать что угодно, то озвучил ваши опасения. По моему астральному телу не видна ложь, так ведь? Поэтому решайте сами, поднимать меня на знамя или нет, мне все равно, – хотел уже закончить речь, как вдруг вспомнил. – Да! Скажу еще одно. Когда я впервые вдохнул воздух Этрусии, он показался мне… – замялся, ища определение, – родным (все равно сказал не совсем точно). И я решил для себя сделать все, что в моих силах, чтобы на этой земле воцарился мир, и мне все равно, кто будет править… – хотел добавить: «Хоть гросситы, хоть грусситы», – но вовремя остановился. Все-таки мятежники на одну династию заточены. – Решайте, нужна моя помощь или нет, а я все сказал, – и, скрестив на груди руки, хмуро оглядел собрание.

«Оцеола – вождь апачей», – невольно всплыло в голове (ну, перепутал парень, все детские фильмы про индейцев смешались), и он еле-еле удержался от смеха. От дурного смеха, вызванного волнением. Решалась его судьба, мог и не выйти из терема.

Пауза затягивалась. Прервал ее неожиданно сильным голосом старик:

– Я – Хранитель традиций[22], юноша, мое имя тебе ни о чем не скажет. В тебе слышится горячность молодости, раз утверждаешь, что тебе все равно, кто будет править нашей многострадальной землей. Ты отдаешь себе отчет, что не выйдешь отсюда, если окажется, что ты шпион Гросса?

А не заржал Рус по одной простой причине: в его время в «Что? Где? Когда?» еще не было «хранителя традиций».

– Вполне, – согласился Рус.

«Нет, попробую продержаться, пока создаю «яму». Или уже начать? Черт! Леон, Эрлан!.. Сот вляпался… – и принялся мысленно строить пути отхода к ближайшему лесу, до которого было около полустадия. – Придется повертеться, отбивая стрелы… «пыльная стена»… жаль, «пулемет» не закончил…»

– Фридлант, тебе слово, пора, – сказал старик, и все ахнули.

Жрец поднялся и откинул капюшон. Открылось худое морщинистое лицо, длинные седые волосы, перетянутые кожаным ободком и пронзительный взгляд, который пробрал Руса до кончиков ногтей.

– Я верховный жрец Главного храма Фрегора, столицы благословенной Этрусии, – представился он. – Подойди ко мне… юноша, – явно думал, как назвать Руса. – Положи ладонь на навершие посоха, – с этими словами с силой стукнул старой, гладко отполированной деревяшкой об пол, и сухая палка погрузилась в лиственничную доску на несколько пальцев.

Рус осторожно опустил руку на стеклянный шар. Тело мгновенно пронзили миллионы мельчайших щупалец. Это отдаленно напоминало лоосскую проверку на архейство, но сейчас исследовалась не столько кровь, сколько вся его сущность в комплексе. Невообразимо больно! Рус невольно наморщился и схватился за грудь. Как ему удалось устоять на ватных ногах – одному Богу известно. В смысле, нашему, земному. Наконец щупальца пропали, и жрец сразу объявил:

– У него чистая кровь наследника Френома… – немного подумал, словно специально выдерживая интригующую паузу, – тишину нарушала только громко жужжащая муха. – Со стороны Грусса.

Вздох облегчения пронесся по залу подобно осеннему шторму. Выдохнули и Эрлан с Карлантом. Леон не вздыхал и не выдыхал, он продолжал зорко поглядывать на гостей.

– Юноша, – жрец нагнулся к самому уху Руса и шептал очень тихо, – когда здесь закончится обсуждение смертоубийства действующего государя, подойди ко мне. Я буду ждать тебя в соседней комнате, Карлант покажет, – сказал и сразу удалился, легко выдернув посох из пола. Ямка затянулась.

– …принц …принц! – Возгласы слышались со всех сторон. Половина заговорщиков улыбалась, половина хмурилась. В числе последних, кто бы сомневался, были Яролант и юнец, обозвавший Руса трусом.

– Рус, племянник. – Надменная женщина встала и протянула руки. – Подойди, обними тетушку Юланту.

Рус нехотя подчинился. Обнял женщину и уперся затылком в ее щеку. Это она еще склонила голову. Тетя была высокой даже по меркам этрусских женщин.

Вскоре началось обсуждение смертоубийства…

Дрожащими от волнения руками Борис вскрывал только что поступившее письмо из Эолгула. Магическая печать снята, осталось специальным почтовым ножом разрезать пергаментный пакет. Он почти не сомневался, что речь пойдет об очередных «подвигах» начинающего и сразу завязавшего грабителя, а по совместительству – чудом спасшегося беглого этрусского принца. Агент, открывший в Эолгуле свое дело под видом фракийского купца (кстати, не убыточное), уже многое поведал своему начальнику. От совокупных деяний Руса впору волосам на голове шевелиться.

Главный Царский Следящий За Порядком месхитинской царской стражи уже и забыл о поимке пройдохи в качестве преступника, он стал, по сути, его летописцем, тщательно собирающим факты биографии и деяния. Теперь он знал о нем больше всех, а не знал еще больше. Относился не как к безличному фигуранту, а как… можно сказать, как к сыну, но это все же преувеличение, хотя и недалекое от истины.

Чего стоит романтическое спасение будущей княжны от убийцы из «ночной гильдии» в качественном плаще из шкуры засадника. С ума сойти, как он его заметил! А бегство из тюрьмы, отлично защищенной от открытия «троп», да еще и в антимагических кандалах? И как раз в день очередного покушения на ту же самую особу. Совпадение? Возможно. Но с Русом слишком часто случались подобные совпадения. Вовремя вернулся и вовремя увел невесту из-под носа жениха-недоумка. В скоротечную гражданскую войну потерялся, но объявился рядом с новым князем и явно в фаворе у него. И снова происходит очередное чудо: недоумок выздоравливает! Целители и лооски десять лет бились, а тут какое-то странное похищение – и бывший наследник здоров. Правда, десять лет из памяти борк хвостом вымел, но соображать стал вполне здраво. Борис ставил десять к одному – без Руса не обошлось. Как он все это проделывал, включая предыдущие «подвиги» со снятием рабского ошейника и развоплощением призрака-мага, старался больше не задумываться. Убийство раба-кагана в честной схватке на арене – детская шалость по сравнению с последующими событиями.

Следящий наконец вскрыл письмо. Содержание его не разочаровало.

Вот и проявился этруск…

Когда Борис впервые узнал, что этруск Рус стал учеником Хранящих, то в смятении пошел проконсультироваться у своего служащего, мага-Хранящего. Задал вопросы, в общем, без привязки к личности. Маг ответил уклончиво:

– Если говорить о внезапном открытии склонности к Силе, то такое возможно. Колебания были маленькими, никто особо не присматривался. Не такая и редкая цепочка случайностей. Об этрусках много сказать не могу, потому как рангом не вышел, но прислушайся к простонародной молве. Откуда пошли археи? А после сравни их габариты с нашими склонными к Силе археями. Хотя бы со мной. Я не здоровяк, хоть и архей. У нас много разных богов, а значит, и Сил, у них бог один. Большего я не знаю.

Примерно то же рассказал и известный раб-философ из солидной философской школы, к которому Борис обратился за подтверждением. Он частенько консультировался у того умнейшего человека, к сожалению, раба, но которого, по слухам, вскоре должны были «отпустить», ибо слишком многие за него просили.

Тогда Главный Следящий сложил два и два. Этруск и Хранящий – одно другому не противоречит и даже объясняет невысокий рост Руса, но в жизни не встречается. Нет, ранее встречалось, иначе не овладели бы в «просвещенных» землях божественными силами, но то случилось в забытой древности и вот, похоже, опять. Однако Борис остановился, не полез в исторические дебри, его больше интересовало «здесь и сейчас».

Снова на подмостках Эолгула появляются маскировочные плащи. Два мага пытаются… нет, скорее пленить, чем убить Руса. Помог этруск, значит, он из партии «груссов». Но и Рус, теперь несомненно – принц, помог. Непонятно как испарил «ледяную стрелу» из груди этруска и создал Звездную тропу. Ученик-первогодок! Хотя, возможно, с помощью амулета. Агент не маг и наблюдал за схваткой из окна таверны.

«Кто же те двое Текущих? Пусть Тартар заберет их души», – Борис, заложив руки за спину, заходил по кабинету.

Невольно всплывает еще один Текущий – Карпос. Его засекли по возвращении из Тира, но он ловко ушел от слежки. Все-таки бакалавр. И не задержишь, и не допросишь. Стандор сильного ордена – выше высокородного архея. Хвала богам, стандор Родящих – непримиримый враг Бориса – недавно спеклась. Сожрала ее Флорина. Интересно, кто у них станет новым стандором? Но не стоит отвлекаться.

Карпос – подручный Кагана… неужели сам «ночной князь» приложил руку? А что, вполне в его стиле. Он от своего не отступает, а похищенное золото наверняка считает своим и воспринимает как оскорбление сам факт его изъятия. Дело даже не в богатстве. Это для Карпоса, наоборот, богатство – самоцель. Первый раз пошел, не сообщив «ночному князю», вернулся побитым и со злости сдал похитителей Кагану.

«До чего я дожил! Уже не волнуюсь за жизнь Руса, а ведь против него выступил сам Каган! Привык к чудесам и жду их от этого парня. Пожалуй, теперь стоит переживать за судьбу Кагана, – усмехнулся он, – подожду развязки… хм, этруск уведет его с собой? За ним прибыл, к прорицателю не ходи… жаль, если уведет».

Борис давно перестал думать не только о задержании, но и о помощи четверке удачливых грабителей. Его захватила сама история. Он наблюдал за ней со стороны. Не вмешивался, но страшно переживал. Это в мыслях, чтобы унять тревогу за совершенно незнакомого человека, подбадривал себя. За остальных членов четверки (Грацию, Андрея и Леона) волновался гораздо меньше, хотя каждый из них необычен и достоин отдельной истории.

Если бы он знал, что в данный момент предмет его исследования находится в Месхитополе и слушает историю о Правосудии богини, то… неизвестно, как бы он поступил. Глянуть хоть одним глазком непременно бы примчался.

Викария, как и остальные зрительницы «свершившегося Правосудия», долго отходила от потрясения. Какие огромные Силы! Хвала Пресветлой, пострадали всего десять жриц, и они хоть и медленно, но шли на поправку. Змеиный холм из зеленого превратился в серый. Не только трава, но и сама земля стала безжизненной и еще долго останется таковой. Свистопляска мощнейших структур отрицания жизни сделала свое дело. А чего стоит полет Верховной? Совершенно новая структура! А результат? О нем предпочитали не разговаривать и не шутить на эту тему. Лишиться посвящения богине, что ранее считалось невозможным, – хуже смерти.

Сегодня она решилась. Давно выжидала разрешения противостояния между стандором и Верховной, дождалась и испугалась. Вспомнила беседу с Флориной о ее личном рабе, когда чуть с ума не сошла от страха разоблачения, вспомнила, как выступила в ареопаге против нее, еще раз ужаснулась мощи Флорины как магистра, помолилась Пресветлой и… пошла докладывать. Деваться некуда.

– …таким образом, раб-каган доставлен другой группой разведчиков, – закончила доклад, во время которого по-военному поедала глазами начальство и стояла смирно. Флорина слушала внешне рассеянно, но теперь приора этим не обманешь.

– Присаживайся, Викария, и перестань строить из себя солдафонку, – мягко произнесла Флорина и распорядилась принести две чаши легкого вина.

Приор подчинилась и приняла в легком креслице подчеркнуто расслабленную позу. Целый статер молчали, наслаждаясь прекрасным букетом, который давали ягоды из прихрамовых виноградников. Точнее, наслаждалась одна Верховная, Викария пила, не чувствуя вкуса.

– Викария, – сказала Флорина, задумчиво разглядывая изящную чашу, где все еще плескалось белое вино, – ты не хотела бы занять должность стандора?

Приор чуть не поперхнулась. Не поймешь, радоваться или огорчаться. За ее связь с Томилой, за стукачество на ареопаге, за явный прокол с потерей трех разведчиков она достойна как минимум ссылки, и вдруг… или это проверка?

– Это не проверка. – Верховная словно услышала ее мысли, и Викария вздрогнула. – Другие кандидаты всяческим образом уклоняются от такой чести. Право, не пойму почему. Не подскажешь, сестра?

Викария еле сдержалась, чтобы не протянуть глупое: «Э-э-э…»

– Не знаю, сестра Флорина… но предполагаю, – поправилась, увидев недовольное движение бровей Верховной. – Многие думают, что Пресветлой неугодна сама должность, а не лично жрица, которая эту должность занимала…

– А ты?

– Я думаю, что Пресветлая судит по делам, по вере, по усердию в службе, по исполнению ее заветов. Остальное – суеверия.

– Молодец, твоя позиция ни на букву не отличается от «Священных свитков», – не понять то ли поддела, то ли похвалила, – так что скажешь о новой должности?

– Это уже назначение, сестра? – Флорина не ответила. – Я боюсь оставить свою должность – не вижу достойного преемника, но если такова твоя воля, то готова приступить к обязанностям, – сказала очень решительно, но червячок страха шевельнулся. Суеверия не суеверия, но образ Томилы – толстой старухи до сих пор стоит перед глазами. Да и… за какие успехи повышение? Слова Верховной снова заставили вздрогнуть: «Она мысли читает?! Нет, это невозможно… на таком расстоянии – тем более».

– Это повышение за твои успехи на старой должности. Сбор в пятнах организован отменно, выучка у разведчиков и гвардейцев хорошая, отлично построено управление всеми подразделениями. Твои амулеты астральной связи, которые ты купила на личные деньги, – очень полезная вещь. Ты согласна?

Это правда. Месхитинские гвардейцы в последнее время особо отличались в сражениях за далекое Гириканское пятно, подход к которому перекрыли наглые варвары – гепиды, но личной заслуги приора в том нет. Остальное шло как всегда… или она к себе несправедлива?

– Согласна, Верховная! – Викария вскочила. – Готова приступить к новым обязанностям. Кому передать дела приора?

– Подбери кого-нибудь сама, – безразлично махнула Флорина. – Я подпишу. Можешь идти.

– Да хранит тебя Пресветлая! – Викария по привычке отчеканила.

– И тебя, – Флорина позволила себе улыбнуться. – Сестра, – остановила новоиспеченного стандора в дверях, снова заставив вздрогнуть, – ты хорошо проверяла гибель моего раба?

Викария развернулась.

– Да, сестра, – ответила неуверенно. – Исчезла его метка, и свидетели подтвердили…

– У которых позже тоже исчезли метки, и сами они растворились так же, как мой раб. Ты собрала все нужные факты, осталось сделать правильный вывод…

– Но найти ту жрицу, котор…

– Забудь о ней, забудь об интригах в нашей среде.

– Но… это невозможно, рабство необратимо! – Вывод не хотел укладываться в голове Викарии.

– Лишиться посвящения Пресветлой тоже казалось невозможным! – Флорина не смогла сохранить невозмутимость, вскочила и прошлась по кабинету – остекленной веранде над высоким берегом Эры. Она вдруг вспомнила странные серые нити и то, как легко они вышли из Томилы. – Могу добавить, что тот варвар далеко не простой, он… – тут Верховная задумалась: «Что же в нем особенного?»

Самодвижущиеся повозки – чушь… и все остальное… знания абсолютно непригодны в нашем мире… Единственное – он рос абсолютно в безбожном мире, без божественных Сил, а значит… ничего это не значит…

– Он совершенно необычный варвар, и на что он способен, я не имею ни малейшего представления. Но раз можно лишиться посвящения богине, тем более можно и освободиться от рабства.

– Но это же сама Пресветлая… – Викария не желала избавляться от когда-то незыблемых истин.

– Моими руками, – закончила фразу Флорина. – А посему ищи его, где хочешь. Должность стандора тебе в этом поможет. Ступай.

Викария вышла ошарашенной. Готовилась к казни, а получила повышение, и Верховная четко объяснила цель назначения. А что значит: «Моими руками»? Флорина смогла лишить жрицу посвящения? Ну, хорошо (хоть до сих пор не верится), у магистра, верховной жрицы Родящих это получилось. Но это во время правосудия, то есть с помощью богини, а раб? Помогли или самостоятельно?

Постепенно новый стандор заставила себя поверить в возможность избавления от рабства. Поверила и «засучила рукава». Первым делом – Тир. Там пропали свидетели «гибели» раба, трое рекрутов-разведчиков. Викария помнила их поименно.

Глава 17

Обсуждение смертоубийства Гросса затянулось до вечера. Собственно, не конкретно убийства, это жрец пошутил, а планов мобилизации и общей стратегии. Пора дать Гроссу «генеральное сражение» по всем правилам местного военного искусства. «Хватит заниматься булавочными уколами!» – заявил командующий, князь Филарет из рода Дистроев.

Авторитет этого воина в возрасте под семьдесят не оспаривался. Шрам, проходящий через правую бровь и пересекающий все лицо, говорил сам за себя. Мог бы свести – не хотел. То была память о проигранном Тригорском сражении. Теперь жаждал реванша. От принца дождались формального одобрения кандидатуры главнокомандующего и приступили к обсуждению.

Рус откровенно скучал и с удивлением поглядывал на азартного Леона. Не ожидал от него наполеоновских способностей, а они проявились в полной мере.

Поначалу друг отмалчивался, с возрастающим интересом изучая карту, потом сделал несколько замечаний. Его выслушали с ехидной вежливостью. Леон стерпел. В следующий раз поправил самого Филарета. Опытные воины набрали воздух, готовясь разразиться бранью на «глупого варвара, не знающего своего места» (к этому времени все доспорились так, что готовы были вспылить), как вдруг командующий с ним согласился. Леона прорвало. Дальнейшее обсуждение, по существу, свелось к спору между гладиатором и опытным военачальником. Оказывается, друг с детства мечтал командовать войсками и в юности, учась в гладиаторской алии, часами просиживал в библиотеках, штудируя книги, рассказывающие о сражениях прошлого. Во время Великого похода отвлекался диверсиями, а теперь пригодились те книги: Филарет заинтересовался новыми для него знаниями. Чужой опыт тоже опыт.

– Ты не понимаешь сути нашей кавалерийской атаки! – горячо объяснял он варвару.

– Суть всегда одна, – не соглашался сын горшечника без капли архейской крови. – Разорвать оборону противника, ворваться в брешь, нанести как можно больший урон и обратить в бегство…

– Этруски, в отличие от ваших варварских воинов, никогда не убегают! – яростно возразил Яролант, на что Филарет иронично улыбнулся…

От скуки Руса спас Хранитель традиций по имени Вавилиан.

– Принц, – сказал он, отводя новоявленного этруска подальше от большого стола, вокруг которого сгрудились все мятежники, включая тетушку Юланту. Она с важным видом слушала и не менее важно кивала. Понимала ли сама что-нибудь – неизвестно. Рус склонялся к мысли, что ни фига. Держала марку царского дома. – Я вижу, тебе неинтересно, и ты не пытаешься убедить остальных в обратном. Похвальная искренность, но прошу тебя больше так не делать.

– А что мне делать? – иронично спросил принц. – Ходить по княжествам и призывать к восстанию?

– Именно, – согласился Хранитель. – Не так буквально, но придется посетить мелких князьков. Ты – наше знамя. Чем больше людей тебя увидит, тем лучше для дела.

– Что ж, – вздохнул Рус, – всегда готов…

Перед верховным жрецом, Фридлантом, он предстал лишь в конце второй вечерней четверти.

– Мы одни, Рус, и ты можешь говорить откровенно, – проникновенно сказал жрец, усадив «принца» напротив себя. – Кто ты?

– Хм, – ответил Рус после небольшой задумчивости. – То есть ты, верховный жрец Френома, сознательно обманул своих соотечественников?

– Не стоит отвечать вопросом на вопрос, юноша, это признак не ума, но изворотливости. Еще раз повторю свой вопрос: кто ты?

– Как бы тебе ответить… – Бывший землянин прижался спиной к стене. «Не мог Карлант кресел понаставить, что ли», – мысленно проворчал, поерзав на застеленной ковром лавке, и приступил к ответу: – Я сам не знаю, кто я. Не удивляйся, – а Фридлант и не думал удивляться, он весь превратился во внимание. – Я пришел в себя недалеко от Горгоны. Есть такой город в Кафарии. Одежда – рванье, сам – сплошная рана. Кто я, как зовут, откуда – не помню. Не вспомнил и до сих пор. Открыл для себя, что неплохо владею «близнецами», и пошел в гладиаторы. Узнал о склонности к Силе Геи – ушел в ученики Хранящих. Ну и… как-то раз, через… месяц после того, как я заново родился, мне приснился Френом. Рассказать, как он выглядит? Огромный бородатый дикарь в звериной шкуре на фоне красного неба. В смысле, одет в нее, а не порос шерстью. Посмотрел на меня, пустил в меня Духов, еще посмотрел и ушел. Все. Пару дней я немного посходил с ума, а потом улеглось. Духи стали меня слушаться и куда-то удалились. А вскоре повстречал какого-то этруска, который на меня напал. С этого дня кончилась моя спокойная жизнь. Вкратце это все.

– Откуда ты узнал имя – Рус? – спросил жрец через полстатера раздумья.

– А это сокращенное от «этруск». Один друг сказал мне, что я лицом похож на вас, я и ухватился. Это еще до сна с Френомом было, – удержался, не спросил: «Есть сомнения?»

Правильно сделал, Фридлант ответил сам:

– Это, как ты понял, имя младшего сына Грусса, и твое объяснение действительно похоже на случайное совпадение, но… Ты не обманывал, когда говорил о «воздухе родины»?

– Нет, – твердо ответил Рус, – это правда. Меня еще Эрлан увлек рассказом о вашей природе.

– Вот что я тебе скажу… Рус… – Жрец, обдумывая речь, заговорил с долгими задержками. – Ты – сын Френома. Не смейся и не удивляйся, я сам удивлен, – но Верховный отлично держался, удивлением от него и не пахло. – Хотя жизнеописания Грусса и Гросса ведутся с самого рождения, но в твоем случае бог мог отнять у тебя память. Этот посох, – Фридлант приподнял деревяшку со стеклянным набалдашником, – принадлежал самому Френому, и он не ошибается. Воля бога неизвестна, но можно предположить, что он хочет обновления, раз послал тебя. Возможно, большей открытости, раз договорился с Геей и позволил ей вложить в тебя склонность к ее Силе. Гея – считай, остальной мир. Я думаю, это знак. А сыном Грусса я определил тебя, чтобы сохранить тебе жизнь. Да и само имя – Рус… у богов случайностей не бывает, так что он на стороне мятежников.

– Поэтому и не посылает Гроссу сыновей… – Продолжение напрашивалось само. Рус не выдержал паузы, закончил мысль.

– Да. Это так, – согласился жрец. – Есть еще одна причина, прости Френом за недоверие к чувствам Повелителя Духов, – даже глазом не повел на посох, но и так стало ясно, что речь о нем, – ты выдержал проверку Повелителем. Остался жив и даже не потерял сознание. На моей памяти такого не случалось.

«Однако! – возмутился Рус. – Меня могло пришибить, и старик так просто об этом рассуждает?! Ну, знаете ли…» – возмущался, а умом понимал – прав жрец. Кого ни попадя да во главу царства? Фридлант – вроде местного ФСБ.

– Спасибо, что хоть сейчас признался, – не удержался, съязвил.

– Не стоит. – Жрец будто не понял. – Так что, Рус, надеюсь на тебя. Не подведи нас, а больше – отца. Запомни – он никогда не помогает в войне, он наблюдает за ней и радуется вместе с победителем. Он и Груссу с Гроссом не помогал.

– Запомню, – сказал Рус серьезно. А так и хотелось пошутить! Особенно насчет отца. Сдержался. – Слушай, жрец, не обижайся, но… ты очень вольно обходишься с Френомом. Такие речи из уст любого геянского жреца немыслимы! А сомнения в воле бога? И почему ты в ногах у меня не валяешься?

– А ты бы хотел? – резко спросил Фридлант. – То-то же, – сказал, увидев, как Рус горячо потряс головой: мол, только этого не хватало. – Френом любит волю. Ему нужны воины, а не рабы. Надеюсь, ты понял.

Понять-то понял, но Рус не сказал бы, что рабы нужны, допустим, Гее. А ее жрецы восприняли бы данную ситуацию гораздо подобострастнее. Ну да бог с ними или черт, кому как удобнее. Странный народ эти этруски.

На том и расстались. Рус поужинал с соратниками (пришлось хорошенько выпить, и выпить непременно огневички, то бишь крепкого самогона) и пошел в свою, точнее, их с Леоном спальню, назначив друга «доверенным телохранителем». По пьяни о чем-то поспорили, и новоявленный принц сразу забыл о чем. Посетовал на отсутствие наложниц и улегся в кровать. Уснул, едва коснувшись подушки.

Соратников в тереме осталось всего пятеро (не считая Карланта и Эрлана), остальные разошлись «тропами». Для этого удивительно быстро убрали блокировку, которая перекрывала всю усадьбу за частоколом, а затем так же быстро поставили снова.

«Ай да этруски! – поразился ученик Хранящих. – Деактивация похожих амулетов на моей вилле требует гораздо больше времени».

По закону подлости выспаться не удалось. Рус проснулся от громкого стука в дверь и криков «Тревога, принц!». Матерясь, схватил «близнецов» и распахнул дверь. «Доверенный телохранитель» только поднимался.

– Быстрее, принц! – Глаза дворового парня горели в предвкушении драки. – Нападение гросситов! Сбор в гостевой светлице, – сказал и побежал по своим делам, а к спальне Руса подбегали два молодых князя из числа совета мятежников, оставшиеся в качестве телохранителей принца.

– Я одеваюсь! – крикнул им принц и оделся быстрее, чем в учебке.

Леон уже был готов. Рус походя протрезвил его Духом жизни, и все вместе направились в знакомый зал. Без толпы людей, без стола (когда успели убрать?) он казался большим, чем был на самом деле. На бревенчатых стенах висели портреты многочисленных предков Карланта. Когда успели повесить?

– Сколько времени? – поинтересовался Рус у Эрлана. Краем ухом слышались крики и завывания Духов – дружинники обороняли частокол.

– Вторая ночная четверть, – проворчал он. – Специально ночи дождались, сволочи.

– Как они вообще узнали? – возмущенно пробасил Леон.

– А ты думал, наш спор в «дикарском загоне», который слышали все кому не лень, так и останется в тайне? – раздраженно ответил Эрлан, главный телохранитель «принца». Всего бодигардов набралось уже целых семь штук.

– Невозможно сохранить тайну сбора верхушки партии, – раздраженно пояснил Карлант. – У Гросса хватает доносчиков.

– А сейчас чего мы борка за хвост тянем! – продолжал возмущаться невыспавшийся Леон. «Надо было его еще и взбодрить», – пришло на ум Русу.

– Сейчас снимут блокировку Звездных троп, и мы спокойно уйдем, – объяснил хозяин.

– Но и они сюда явятся непременно! – воскликнул один из молодых, князь Люболан. – Принц успеет уйти?

– Все успеем, не переживай, – усмехнулся Карлант.

– Я переживаю только за принца! – возмутился юный телохранитель. – Уж я бы их встретил, – закончил с кровожадной улыбкой.

– Повоюешь еще, успеешь, – усмехнулся более опытный князь, Ростичар. В это время сняли блокировку, и Карлант сразу открыл зеркало «тропы».

– Ростичар первый, – распорядился он, – Люболан за ним. Леон, потом принц, Эрлан, Будилант, Вроцлант и Домлар. Я закрываю – я последний. Идем.

На «тропе» Рус обернулся. Карлант шел, подсвеченный тусклым сиянием звезд «тропы». Морщился от боли и поддерживал правой рукой левую, с которой капала сверкающая рубиновой росой кровь.

«Досталось ему, – посочувствовал Рус, – удержать длинную «тропу» на девять рыл – много Силы надо. Под раздачу успел попасть. Интересно, куда идем? А быстро гросситы сориентировались, молодцы… чудом успел мой «дядька»…»

Пришли они в вотчину Хранителя традиций, к майору Вавилиану. Ему принадлежал похожий терем. Только не на отшибе, в непроходимых дебрях, как у Карланта, а в окружении деревень, на холмах с перелесками.

С этого дня начались скитания по разным весям. Задача Руса была предельно простой: показываться местному властителю, собирать вассалов, демонстрировать склонность к Призыву и толкать речугу на предмет свержения узурпатора. Самому не зазнаваться, а «играть» его предстояло свите. При посторонних телохранители, в особенности серьезный Карлант, обращались к нему подчеркнуто уважительно, укрывали от всевозможных мнимых и истинных опасностей, без проверки не подпускали посторонних. Нет, они и один на один на полном серьезе считали Руса принцем, но обращались без должного уважения. Не заслужил пока; еще не на троне, не посвящен Френому и не знает «истинного» языка. Эрлан после Эолгульской схватки с Текущими поразился Духам Руса исключительно от неожиданности и собственной слабости.

Рус не терял времени даром. За десять дней изучение «истинного наречия» сильно продвинулось. Теперь «принц» понимал практически все, что говорят вокруг, и сам мог односложно высказываться, чего не делал из-за чудовищного акцента. Работал над этим, не забывая по вечерам про «пулемет». Наконец сегодня, в день отправления на свадьбу Андрея, завершил структуру. Жаль, испытать не получалось, но в работоспособности, после многочисленных астральных проверок, уверился на сто процентов.

– Говорю же, Карлант, Эрлан, – в который раз вздыхал Рус, – вернусь послезавтра в это же место. Амулет астральной связи у меня, – постучал себя по груди, – свяжемся, Карлант.

Тот самый амулет, отиговский. Под руководством Эрлана он добавил в него «образ» карлантовского «телефона». Кстати, магистр с интересом слушал редкие рассказы Руса и уверял, что у них в Эолгуле все спокойно.

Сказать, что эти двое этрусков были недовольны, – погрешить против истины. Они были вне себя и еле сдерживались.

– Я же предупреждал тебя, Эрлан, еще по пути в Этрусию!

– А еще ты говорил, что желтое пятно – «тропа» на небольшое расстояние! – возмущался главный телохранитель. – И ты ни вчера, ни позавчера не заикался о приходе в Анектию, до которой отсюда всего два перехода. Мы надеялись…

– Что я нарушу обещание? – жестко перебил его Рус.

– Не переживай, Эрлан, – добавил Леон. – Завтра свадьба, а на следующий день мы здесь. Обещаю! Карлант, не кусай губы.

Бывший воспитатель, ругнувшись, перестал. Зауважали они Леона.

В вотчине Гардарина, того молодого майора, который оскорбил Руса, встретились с хозяином. Он, демонстративно презрительно поклонившись «принцу», позвал своих вассалов. Рус толкнул речь, а вечером, как обычно, состоялось застолье с этими самыми «благородными».

Сам «принц» постарался забыть о том оскорбительном выкрике. Приходилось и не таких молодцов встречать да обламывать, и не с руки теперь, не по чину. Но уж больно пыжился этот молокосос, поэтому незаметно подмигнул Леону, который давно зубами скрипел от злости.

– Майор Гардарин, ты проявил неуважение к моему другу, принцу Русу, – сказал он, поднимаясь из-за стола.

– С варварами, не имеющими ни капли архейской крови, я не разговариваю, – презрительно выплюнул майор, не думая отрывать свой зад от лавки.

– Ты, щенок! – возмутился Леон, но его остановил Рус:

– Леон, протяни мне руку.

Два взмаха кинжалом, и на запястьях принца и безродного гладиатора появились царапины. Выступила кровь, и Рус прижал свою ранку к леоновской. За столом все ахнули.

– Теперь у него есть капля архейской крови, – бесстрастно произнес Рус, отпуская руку.

Леон не ахал, но и он удивился. «Действительно… так просто… раз, и я архей… никогда не мечтал…»

И это правда. Не думал Леон об архействе.

Над притихшим столом летали тихие шепотки. Если бы «принц» мог их расслышать, то понял бы, что повторил один из первых актов «Божественного завещания» – «обретение соратников». Более никто не смел повторять этот жест, ибо бог предупреждал: «Умножайте кровь мою через женщин своих, а кровью меняться – постыдно. Обменяетесь в бою – я возрадуюсь, но специально ранить себя не позволяю: то унижение воинской воли, а посему – накажу». И наказывал. Об этом тоже писалось в «завещаниях»: «И падали рядом друзья и сгорали. И долго кружило красное небо, Духами подвывая. Ибо зорко следит могучий Френом за исполнением воли своей…»

Принц – архей. Не только со слов верховного жреца, которые передал юный майор, но и он сам недавно показывал склонность к Призыву. С другой стороны, уверенность в истинности «Божественного завещания» воспитывалась с малолетства, но тогда… бояре (благородных вассалов, наделенных землей, «военнообязанных», принявших присягу на верность сюзерену, можно назвать этим словом) живо обсуждали случай, удивлялись и поражались. Не знали, в чем сомневаться – в священной книге или в архействе принца? Решили здраво: хитрый трюк, их кровь не смешалась. Но это не отменяет факта возникновения нового архея. Все же принц позволил себе нарушение «Божественного завещания», а не тот же майор – большая разница!

Жаль за столом не оказалось ни одного жреца, он непременно заподозрил бы Руса в, так сказать, «прямом» происхождении. А может, и к лучшему, что не нашлось. Как бы там ни было, но запрет был нарушен, а наказания не последовало. Рус и Леон даже не почувствовали ничего необычного. Единственно, царапины затянулись на удивление быстро.

Гардарин и бледнел, и краснел, но поднялся быстро, всего через несколько ударов сердца после свершения акта «обретения архейства».

– Перед принцем я извинюсь, но за «щенка» я тебя, новый архей, – сколько желчи в этих словах! – вызываю на бой. Немедленно.

Что Русу понравилось в этрусках, так это не «психованность», как он думал ранее, а воинственность, возведенная почти до абсолюта, и при этом с головой. На особ царских кровей, кроме как по крайней необходимости, не покушались, с друзьями просто старались не ссориться, но уж если бой, то никто не отговаривал, даже жены. Условия не уточнялись – как есть, так есть.

Карлант поморщился, но остановить не попытался. На Леона, по большому счету, плевать, а если убьют племянника влиятельного и злопамятного Яроланта? Ну, это вряд ли. Майор хоть и молод, но очень ловок и с мечом, и с Духами. У новоиспеченного архея – не мага не было шансов.

«Нет, кажется, шансы есть… – думал он, следя за боем. – Ты извини, Яролант, но я болею против твоего племянника…» – старого воспитателя охватил азарт. Да пошла она, вся политика, к Аргосту!

Габаритами противники совпадали. Оружие у обоих одинаковое – полуторники. У Леона Знак в мече явно мощнее, но у Гардарина – Духи. Пока он их придерживал, наслаждался фехтованием. Уверенно атаковал с разных дистанций, финтил, крутился вокруг варвара. Тот, наоборот, отвечал скупо, почти не шевелясь. Совершенно разная техника! Этим бой и захватил знатоков воинских искусств, то есть практически всех зрителей. Вскоре майор стал уставать, движения замедлились. Вот он, шанс! Атакуй, пока Гардарин не рассвирепел и не пустил Духов! Атакуй, дурак, пока есть возможность! Но Леон стоял, как скала, и ждал. «Чего ждет?!» – возмущение висело в воздухе, и его услышал… Гардарин.

– Умри, варвар! – крикнул он, выпуская Огонь и Холод – любимых боевых Духов этрусков.

Пламя со снежным бураном окутало Леона, а через мгновение в этом облаке утонул и майор, желая разрубить прожаренную – замороженную тушку.

– О-о-ох… – пронесся по толпе вздох разочарования и вдруг… – А-а-ах! – раздался удивленный возглас. Зрители выдохнули одновременно.

Исходящий паром Леон стоял над поверженным противником. Гардарин, поджав под себя руки, лежал на животе, из-под которого расползалась темная лужа.

– Как?! Варвар, как?! – хрипел он, теряя последние силы.

– Я не варвар, этруск, я – месхитинец. Запомни это. Молод ты еще со мной связываться. Горячий и глупый… Эй, а лекарь в доме есть?

После этих слов мигом подлетели бояре и приступили к первой помощи. Не позвал бы Леон – истек бы кровью. Таков закон боя – жизнь побежденного в руках победителя. Странный народ эти этруски.

Отлично сработал амулет «отражателя». Любопытно, на испытаниях Духами Руса такой эффективности не наблюдалось…

«Потому что у этрусков Духи тупые, – с ревом пояснил Огненный дух, явно копируя интонации Задорнова. – Они по принуждению служат, «большой друг», и твою волю не впитали…»

«Не надо, – съязвил довольный Рус, – вы тоже слабели…» Он, конечно, переживал за Леона, но в победе не сомневался – сильно прибавил друг в мастерстве. Даже без «обтекателя», по-иному выстроив бой, наказал бы сосунка.

«И все! – возмутился Дух. – Воля и разум оставались, а у этих, – проревел презрительней некуда, – напрочь башню снесло…»

Да, и «родные» Духи заразились от «большого друга» жаргонизмами, не только призраки Великих Шаманов.

«Ну-ну», – скептически заметил «принц». На том диалог и закончился.

Чуть позже Эрлан взял Леона за руку, сосредоточился (в это время Духи покружили вокруг сомкнутых рук) и нахмурился еще больше. Русу и Карланту ничего не сказал, но и так стало ясно. Рушилось представление о незыблемой картине мира: Леон стал археем, а наказания не последовало. Образованный этруск растерялся.

Хвойный лес, поляна с пожелтевшей травой, не по-осеннему яркое солнце. В двух стадиях от имения Вавилиана в небольшом перелеске стояли Эрлан, Карлант и Леон с Русом. В центре поляны возник желтый круг.

– Не переживайте, соратники, – успокаивал Рус. – Я свои обещания держу, – сказал и вслед за Леоном шагнул в круг.

Бывший воспитатель и действующий главный телохранитель еще долго молчали. Знали, но все равно не ожидали. Наконец Эрлан проговорил с досадной издевкой:

– И зачем мы трое суток добирались к тебе, не подскажешь, Карлант?

– Принц умен, – горько усмехнулся воспитатель. – Не открывает сразу всех способностей. Знаешь, – повернулся к другу, – я все больше и больше сомневаюсь, что он тот самый малыш, которого я учил грамоте и верховой езде.

– Ты хочешь сказать…

– Он принц, без сомнения! Но он другой мальчик, совершенно другой.

– То есть… бастард?

– Я этого не говорил. Пойдем, Эрлан, нам остается только ждать…

Падая в песчаный лабиринт, Рус с теплом вспоминал Этрусию.

Их общество он посчитал более «продвинутым». Начать хотя бы с рабов. Их не было! Причем не по закону или декрету, а просто так сложилось. Постепенно все этруски, включая землепашца или последнего бродягу, стали археями. Какое рабство? Для отработки долгов или с целью заработать денег люди поступали в услужение к богатым собратьям, но ни о каком рабстве в классическом понимании и речи не было. То же самое постепенно перешло и на пленных варваров, к которым относили и «просвещенных» геянцев.

За преступления сажали в тюрьмы, назначалась смертная казнь, взимались штрафы. Судил местный владетель, но под ощутимым давлением жрецов. Именно они являлись цементирующей силой, не давали единой стране распадаться на удельные княжества. Они же хоть и не участвовали в длительной усобице, но исподволь поддерживали деление родовитых этрусков на две партии. Две – не двадцать две, опасность раскола резко снижалась. Снижало вероятность распада и четкое деление земли; вотчина есть такая, какая есть, и даже царь не имел право менять границы. Какие владения сложились со времен первых Груссов, такие существовали и до сих пор. Вновь завоеванные земли – исключительно царские, и он отдает их только в аренду (с возможностью «субподряда» иными лицами – везде были лазейки). Крестьяне, основа экономики, арендовали землю у владетелей и о «приписке» в любом виде даже не подозревали. Могли спокойно перейти от одного к другому, поэтому приходилось «соревноваться» в отношении арендной платы. Здесь тоже возникли свои ухищрения наподобие мнимых и истинных «долгов», в ответ появились крестьянские «контрмеры», но это другая история.

Этруски, понятное дело, охотно шли в дружины к своим князьям и боярам. Бояре – благородные, то есть ведущие род от Грусса или Гросса или «первых соратников» Френома. Они арендовали землю у князя-майора и приносили вассальную присягу. Вот эти дружины и воевали, остальной люд не трогали. Рус поначалу сомневался, но когда на четверть заглянули в лесную усадьбу Карланта, то поразился. Сгорело всего два сарая и часть частокола. Погибли только те, кто противостоял «десанту». Больше никого не тронули и почти не пограбили. А у него в голове сидели кадры из фильмов о гражданской войне, где брат на брата и вырезанное население… Ничего общего! Тогда он немного снизил свой пыл в плане «остановить братоубийство».

Карлант заметил его настроение, понял и предупредил:

– Ты еще сражений не видел. Вот где бессмысленные жертвы. Тысячи молодых воинов, погибших ни за что. Ни за новые земли, ни за родные угодья. Страшная картина… – и умолчал о погибших от яда или коварных убийств «из-за угла». Обе стороны этим грешили.

Рус выпрыгивал из «ямы» со светлыми воспоминаниями, как вдруг чувство опасности буквально возопило! Снова поздно… Духи не успели из расслоения, и его прямо в воздухе настигли брызги «мокрого сна». С мыслью «Опять!» провалился в беспамятство. Духи ринулись в тело… но были остановлены шаманом, который загодя приготовил «круг изгнания».

К спящему Русу подошел незнакомый человек в обычной тирской одежде, разоружил, снял амулет астральной связи и надел антимагические браслеты. Свел руки за спину и связал веревкой. Привел тело в сидячее положение и, чтобы не заваливался, подставил сзади легкий плетеный стул, с силой воткнув ножки в землю. Получилось более-менее надежно. Встал за спиной, поднял какую-то дубинку и посмотрел на сидящего в плетеном креслице человека.

Обычный житель «центральных земель». Смуглый кареглазый темноволосый человек среднего роста и возраста, одетый в удобную тирскую «походную» одежду с откинутым башлыком. Сидел по-хозяйски расслабленно и смотрел на пленника безразлично-презрительно. Со стороны могло показаться, что это кто-то из прислуги занял господское место. Так и напрашивалось согнать его: «Эй ты, наглец, освободи стул!» – но этот борец за справедливость непременно заткнулся бы, как только «слуга» повернул бы к нему голову. Ледяной, безжалостный взгляд привыкшего властвовать князя прожигал насквозь. У правдолюбца тогда как минимум открылось бы недержание, а как максимум… лучше не представлять. Звали этого господина с внешностью слуги очень незатейливо и в то же время громогласно – Каган. Он, собственно, и был «князем», только «ночным».

Человек с дубиной дождался кивка Кагана и бросил в Руса структуру с говорящим названием «бодрящие брызги».

Рус мгновенно оценил ситуацию.

«…Засада! Очередная, и очередной раз вляпался. Где же Эрлан?.. Твою мать, все гораздо серьезней…»

Гоштовый сад за домом, привычная поляна, куда он уже однажды приходил «зыбучей ямой» из княжеской темницы. Сидит в круге, по окружности которого заботливо выписаны исходящие Силой шаманские символы. За пределами круга тирский шаман в трансе. Посох воткнут в землю, и по нему неустанно бегают руки. Прокачивает Силу Предков, подпитывает «круг изгнания».

«Я в двух шагах от края круга, ошиблись они маленько. Ноги не связаны… черт, Текущий за спиной и у него в руках… Знак лоосок! Ого! Ничего, рискнем… Черт, Грация и Андрей!»

Они связанные (Андрей еще и в антимагических кандалах) стояли на коленях. К горлу каждого приставили нож, пропитанный Силой убивающего Знака. Все, в пятне мертвых не поднять, а этот Знак – мгновенная гибель, даже для Андрея. Хвала богам (если их есть за что хвалить в такой ситуации, то только за это), бессознательный Леон лежал просто связанным. Ага, вот еще и скрытый лучник со Знаками, тоже убивающими, на наконечниках стрел. Астральные тела слуг просматривались в подвале. Убитых вроде нет.

Ситуация, как обычно, определилась практически мгновенно, мысли бежали с невероятной скоростью.

– Очнулся, воришка? – безразлично спросил Каган, и у Руса сразу всплыли воспоминания «волка».

«Пропал…» – пронеслась упадническая мысль. «Волк» знал – Каган никогда не оставляет оскорбление безнаказанным, а наказание обычно одно – смерть. И свое вернет. Золото он своим считал, по земным понятиям – общак.

«Нет! Андрей с Грацией не виноваты! Если и погибать, то только мне! Должен быть выход, должен…»

– Молчишь? Сейчас не просто заговоришь, запоешь… Даур… – «волк», держащий Грацию, оскалился и очень медленно надавил на нож…

– Нет! – закричал Рус.

Ноги стали ватными. Только что поддавался соблазну вскочить, но сейчас четко осознал – не успеет. Андрей побледнел, хотя, казалось, дальше некуда, дернулся, почувствовал давление лезвия на беззащитную шею и шумно сглотнул. Кадык, опасно отталкивая острое лезвие, медленно перекатился вверх-вниз. А Грация… она, похоже, с трудом осознавала происходящее.

– Все, все расскажу, только не убивай их! Убей меня, если хочешь.

– А знаешь… хочу, – усмехнулся «ночной князь», – и не тебя одного. Вон ту наводчицу, – небрежно указал рукой в сторону Грации, – и ее женишка, и бывшего однорукого. Всех хочу, но терплю же. Надо управлять своими страстями, а не позволять им овладеть собой. Верно сказал?

– Верно, верно… Тебе золото нужно? Отдам, все отдам! И эту виллу на тебя перепишу, хочешь?

– Отдашь, не сомневаюсь… Леон! – Рус дернулся, но подбежал другой человек – вылитый приказчик из солидного торгового дома. – Приложи перстенек к пергаментам, – обратился уже к Русу. – Не советую дергаться, – произнес, не изменив тона, но от этого безразличия душа стыла…

Приказчик подошел сзади и сам подставлял «бумажки» под перстень. Рус с желанием (иначе не сработает) двигал пальцем. Слабо искрило желтым светом. Штук десять – пятнадцать документов «подписал» не глядя и только радовался этой задержке. Аккуратно, чтобы маг не заметил, собирал в астрале «пулемет», оставалось просто «опустить» его в реальность.

«Готов! – подумал и с облегчением, предвкушая победу, вытолкнул запитанную Силой структуру в «мир». – Главное – скорость!» – промелькнула мысль… и она оказалась последней связной мыслью…

Звон в голове, искры из глаз. Это бы еще ничего, упорному магу можно было бы продолжать оперировать Силой, но не зря Рус видел лоосский Знак. Мысли перестали находить себе место, слиплись и запутались. Повеяло Силой лоосок, а структура «пулемета» тихо исчезла. На деревянной дубине находился Знак «туманящей орхидеи», по убеждению Кагана – лучшее средство против любых шаманов и магов. И он был-таки прав!

– Я поражен, Каган! До последнего момента не верил, но ты, как всегда, просчитал все заранее, – воскликнул маг-Текущий.

– Вот, Оксимед, а ты не хотел брать дубинку, утверждал, что «браслеты» не обойти, помнишь?

– Извини, Каган, кто мог предположить…

– Я! Я мог, и я предположил! – сказал, как отрезал. Все невольно вытянулись в струнку. – Леон, он на все успел поставить печать?

– На все, Каган.

– Можешь отойти от него. А ты, Оксимед, драхму проиграл, не забыл?

– Как можно! Уговор дороже денег…

– А честь дороже уговора, – закончил Каган. – Когда он начнет соображать?

– У всех по-разному, – пожал плечами Текущий, – от трех статеров до одного…

– У этого, я уверен, через один глаза прояснятся. Спорим? – азартно предложил «ночной князь». Любил он играть и ставил на что угодно. От гладиаторского тотализатора до костей и игры в «пальцы»[23]. Играл, но голову никогда не терял.

– С тобой спорить… – покачал головой маг. – Может, просто зарежем их и уйдем?

– Зарежем… – вздохнул Каган. – Не понимаешь ты игры, Оксимед… но сначала пусть очнется, – закончил твердым голосом. Никто не посмел возразить. Даже шаман от местных «волков» успел уяснить – с приезжим шутки плохи, и «ночной князь» Эолгула предупреждал о том же.

Но если бы он заранее знал, на кого нацелился Каган, то отказался бы, не задумываясь. Пиренгул такую бучу устроит! Им что, они пришлые, а вот местным точно не поздоровится…

Глава 18

Мысли Руса прояснились чуть раньше статера, и он успел разобрать конец диалога.

«Игры захотел? Поиграем», – задвинул все сомнения, плевать на все и на саму жизнь! Так легче умирать. Но надежда была…

– Каган?! – произнес Рус очень удивленно. – Сам Каган? Какая честь! Не ожидал…

– О! Что я тебе говорил. – «Ночной князь» обратился к Оксимеду. – Статер! Приятно быть узнанным, – это уже Русу. – Ты как хочешь умереть? Первым? Или посмотришь, как умирают друзья?

– Да за что же! – воскликнул этрусский принц с искренним недоумением. – Деньги ты получишь и… Что я там подписал? Не помню. У меня богатств! Сам путаюсь.

Каган искренне посмеялся:

– А ты забавный. И везунчиком был. Смотри-ка, до этрусских царей добрался! Завидую. Но ты так и не ответил на мой вопрос: ты первый или Грация? – сказал так жестко, что и у непробиваемого Руса мурашки пошли.

– Я! – решительно ответил он. Этот «крутой» оказался «круче» земного братка Вовчика, зубы не заговоришь.

– Оксимед! – скомандовал Каган.

Текущий выхватил кинжал, закинул голову Руса, прижал острое лезвие к горлу и медленно провел им, оставляя глубокую рану. Каган нагнулся в кресле, приблизил свой взгляд к глазам Руса, и… настроение резко испортилось. Дарков этруск довольно улыбался! «Сволочь!» – зло подумал «ночной князь» и взмахом руки остановил казнь.

Оксимед ожидал чего-то подобного, поэтому сильно не давил – это слишком просто для Кагана. Не понимал он азарта к унижению перед убийством, но и не осуждал.

– Приведи его в чувство, – приказал Каган, увидев остекленевший взгляд Руса. «Может, зря остановил? Ужаснулся он напоследок, до сих пор страх разум перекрывает. Или это от радости? Встречалось и такое…» – рассуждал Каган, пока Текущий приводил раненого в чувство. Это затянулось на целый статер – не реагировал на «бодрящие брызги»! Осмысленный взгляд приобрел по-простому, от пары пощечин.

– Нет, этруск, это слишком просто. Понимаешь меня?

– Сволочь ты, Каган. Ты ишачий сын и борковский выкидыш. Тебе об этом, поди, многие говорили, а ты не верил. – Кровь заливала грудь Руса, а он оскорблял «ночного князя», и тот понимал, что намеренно злил.

– Отчего же, верил и соглашался. Потом с удовольствием смотрел, как они висят на собственных кишках. Занимательное зрелище.

– А костерчик снизу разводить не пробовал? Добавляется оригинальный аромат, – саркастически заметил Рус.

– Ха-ха! Пробовал! И ты прав, аромат непередаваемый! Хочешь проверить на друзьях?

– Отчего бы не порадоваться, с удовольствием посмотрю!

– Ха-ха! – и резко сменил тон. – А я не шучу, Рус. Выбирай, кто будет первым: Андрей, Леон или предательница Грация, – улыбнулся самым краешком губ, в глазах мелькнуло садистское наслаждение, но сразу пропало. Соизволил разъяснить мысль, причем сочувствующим тоном: – Дело не в том, что она предала меня или Марка, она предала тебя! Да-да. Не задумывался, откуда мы так точно выбрали место и время?

– Недосуг как-то было.

– А ты послушай и подумай. Предавшая однажды – предаст дважды. Слышал?

– Слышал, засранец и дарковская отрыжка, и ты своим тупым умишком и не поймешь, в какой дали я это слышал и убеждался в истинности. Карпоса ты наверняка кинешь, так ведь? А Бородатого Кастрата кто сдал Следящим? Только ты знал, где он залег… – и почувствовал, как дрогнула рука Оксимеда, заметил, как чуть ослабили ножи «волки» и украдкой переглянулись.

– Хватит! – Каган со злостью вскочил с кресла, но сразу сделал вид, что «просто размяться». – Ты мне зубы не заговаривай! – «Откуда он знает, откуда? Не до игр, надо его первым валить…» – Что ж… – сделал вид, что задумался. – Раз ты первый захотел умереть, то… пожалуй, я соглашусь, – теперь он тянул время из-за подельников, делая вид, что продолжает игру. Чтобы они потом не задавали неуместные вопросы. Авторитет в этой среде нельзя терять ни в коем случае, даже тени сомнения не должно остаться. – Поговори со своей Геей, пусть она замолвит за меня словечко перед Гелионом. Приступай, Оксимед.

Маг снова закинул голову пленника, как вдруг замер.

– Что такое? – напрягся Каган.

– Не пойму… кто-то ломает блокировку Звездных троп. Этого не может быть!

– Дубинка, Оксимед, придурок! – заорал «ночной князь», и Руса второй раз огрели дубинкой со Знаком. – Готовь «тропу», а его бери в заложники.

– Но блокировка!

– Ее же снимают, сам сказал! С ним, – кивнул на Руса, – все может быть. Забыл его историю? Запустишь «тропу» сразу, как только пропадет блок. Вы! – обернулся к «волкам», держащим Андрея и Грацию. – Эти тоже наши заложники! Не приведите боги, если хоть волосок упадет с их головы! Тащите их сюда. Леон, ко мне, и Перигон сюда!

Как только приказчик подбежал, Каган развернул его к себе спиной и приставил к горлу кинжал. Лучник, внимательно озираясь, встал рядом с Каганом. Стрела на тетиве, лук пока опущен.

– «Князь», – испуганно взвизгнул Леон.

– Не бойся, держи крепче векселя и купчие. Так надо, верь мне. – При этих словах в десяти шагах от них возникло зеркало «тропы».

– Давай, Оксимед! – скомандовал Каган.

Все в сборе, откроется «тропа», и ищи единорога в астрале! А шаман полностью ушел в транс и все качал и качал Силу. Докачается до отката… если жив останется.

Готовить Звездную тропу Текущему ни к чему, у него имелся амулет. Хорошая штука, облегчает жизнь мага. Представил координаты, накачал Силой – и готово. Вот и сейчас Сила лилась в амулет и вот-вот должна была возникнуть «тропа», но… Оксимед ожидал увидеть все что угодно, но только не кагана. Настоящего, не «ночного князя» и не раба. Внимание сбилось, и Сила Гидроса спокойно ушла из незаполненного амулета.

Каган (настоящий) два удара сердца оценивал обстановку, а дальнейшее легко уложилось в четыре сокращения сердечной мышцы.

В одной руке возник лук, в другой – стрела. Первым выстрелом пробил голову начинающему поднимать оружие лучнику – он тоже ждал кого угодно, но только не кагана, вторым пришпилил Леона к «ночному князю», а через мгновение стрела пронзила глаз Текущего – ошарашенный Оксимед и не подумал о защите. Лук растаял в воздухе, и каган неторопливо двинулся к людям, на ходу показывая «медленно раздвинуть руки» (доходчиво разводил собственные, осторожно убирая их от горла) и «бежать» (ловко перебирал пальцами, имитируя бег). До «волков» наконец дошло, что их отпускают. Так и сделали. Аккуратно спрятали ножи (Андрей и Грация кулями завалились на траву) и побежали. Недалеко. Стрелы в затылок остановили их бег. Под конец со стрелой в виске упал так и не вышедший из транса шаман. Духи Руса вихрем влетели в тело «большого друга», и Дух жизни сразу приступил к лечению.

Тигран присел на корточки рядом с полностью вменяемым Русом. Дух жизни первым делом выгреб лоосскую гадость, а рана оказалась совсем не страшной, хоть и кровавой. Хвала богам, на кинжале находился обычный пробивающий Знак, без «заморочек».

– Я был о тебе лучшего мнения, Рус, – честно сказал каган. – В благодарность за спасение я жду от тебя обещания не колебать потоки Силы и забираю с собой в легендарный город Кальварион. Все библиотеки города к твоим услугам, текст ты поймешь через специальный переводчик.

– Э, нет, хитрый Тигран. Помнишь, я замолчал в конце разговора, разорвал связь? Я тогда хотел попросить об одной услуге. И вот, спасибо. Ты заплатил авансом. Мне честное слово некогда, – сказал, положив руку на сердце, – а так бы с удовольствием! Все договоренности в силе, через пятнадцать дней ждите меня на месте. Я все сказал.

Каган молча поднялся, создал «тропу» и ушел не обернувшись. Обиделся или нет – кто их, нелюдей, поймет?

Духи разрушили путы и браслеты, и Рус блаженно откинулся на землю. Хорошо-то как! Просто жить – хорошо. Вдруг услышал сиплое дыхание и повернулся к Кагану.

– Вот так-то, Каганушка, – сказал, теребя ему волосы.

Он лежал, тяжело дыша, придавленный мертвым Леоном. Стрела пробила оба тела насквозь, ее наконечник утопал в присыпанной листьями поникшей осенней траве, а черное оперение торчало над грудью приказчика.

– Вот ты жил себе, гадости людям делал, а с чем уходишь? Правильно, ни с чем. Никто о тебе не всплакнет. – Настроение установилось удивительно умиротворенное. Нет, после такого стресса – неудивительно.

– Ты… проклятый этруск… ты предатель рода человеческого… о себе подумай, сволочь… – Каган говорил с трудом, через шумное дыхание.

– Ты говори, князюшка, говори, приближай кончину. Тартар тебя заждался, а в этом мире, увы, от тебя устали. Порадуются твои сообщники, никто не пожалеет. Верь мне, каганскому прихвостню. Зря ты это имечко взял. Тебя мама с папой как домой зазывали?

– Иди к борку под хвост, Рус… или как тебя там… вспомнят обо мне добрым словом… дети мои вспомнят… они не знают, кто я… а тебя я подожду у Тартара… уверен, недолго ждать придется… не соскучусь… будь ты про… – но не успел закончить проклятье. Закашлялся кровавой пеной и испустил дух.

– Так проходит земная слава … – сказал Рус по-русски. – Что-то потянуло на философию, не к добру это, – рассудил вслух, сладко потянулся и добавил: – Пожалуй, не скажу я твоим детям о тебе. Славные они. По крайней мере, ты хоть кого-то любил, а в остальном… противно. – Он снял почти всю память «ночного князя». – Эй, жених с невестой, – перешел на гелинский, – хватит отдыхать, к свадьбе пора готовиться! Эй, вы чего!

Связанные влюбленные лежали, отвернувшись друг от друга.

– Я сейчас, быстро. – С этими словами Рус быстро пережег кандалы у Андрея и веревки у обоих совсем не веселых брачующихся. Оба стали разминать руки, и оба тягостно молчали.

– Эй! Смотреть на меня, мать вашу! – «Принц» встал над ними, уперев руки в бока.

Они знали про «вашу маму» и нехотя перевели взгляд на Руса. В глазах у обоих не радость избавления, а стыд и тоска. Этого Рус больше всего и боялся.

– Все! Нет Кагана! Был да сплыл. Что за настрой? Выше голову! – Они не внимали. – Хорошо… давайте так. Я сам расскажу, как все было, идет?

Не дождавшись согласия, приступил к рассказу. Старался говорить как можно более комично.

– Тебя, Андрей, позвал истошный вопль: «Господин Андрей, вашему привратнику плохо!» – смешно передразнил, но никто не улыбнулся. – Да я бы и сам побежал, отвечаю! Солидный приказчик держит беспамятного… Кто дежурил? – ответа не дождался и не выдал свое знание. Дежурил Серенгул. Вечно ему достается. – Не важно. Ты подбегаешь, а тебя тоже хлоп! Укол – и ты отрубаешься. Чего себя винить-то? Любого влегкую так можно вырубить. А ты, Грация? Да я бы сам в штаны наложил, если бы увидел страшного Кагана! А ты его видела и знала все ужасы о нем! Спорим, он приобнял тебя за плечики и повел, допустим, в сад. А по пути стыдил: мол, ты же понимаешь, милочка, что золотишко мое? Нехорошо воровать. Дядя Марк тебе доверился, а ты… ай-я-яй, плохая девочка, – пародировал, как мог смешнее, и Грация все же улыбнулась!

– Не совсем так… – буркнула она. Прогресс!

– Один хрен! – Хрен в Месхитии не рос, но выражение они понимали. – Суть та же. Ты, разумеется, заявила: «Дядя Андрей тебе все отдаст, все там, на плато Шаманов, он отведет!» Сильный ход. – Грация снова улыбнулась, Андрей скривился. Радует, дело сдвигается с мертвой точки. – Нет, я серьезно. Если бы пошел, то было бы здорово. Но он хитер, хитрее меня. Что вы так смотрите? Да, с каганом, с настоящим, просто повезло! Вон, серьгу, идиоты, не сняли. А так бы кирдык!

– Нет, Чик… – грустно покачал головой Андрей. – Ты бы все равно выкрутился…

– Правильно, друг! Чего тогда переживать за меня?

«Нет, Андрюша, ошибаешься. Действительно кирдык, не видел я выхода… хотя…» – не стал рассуждать, а сам из памяти «волка» много интересного о Кагане знал. Но это сейчас, прочитав память самого «князя», понял и нашел подтверждение, а тогда не решился на очень сомнительный риск.

– Вас поставили друг против друга, ножи к горлу: мол, кто хочет первым? Вы, как один: «Я! Меня возьми, дядя! Нет, меня! Меня!» – дразнил разными голосами, но жених с невестой только хмурились. – Да вы меня вспомните! Я точно так же орал, забыли?! Вспоминать тяжело?! А надо, дарки вас раздери! Вы все правильно сделали, понимаете, правильно! Он и так все обо мне разузнал и понимал, что я вернусь сегодня, вопрос только куда. Слушай, Грация, – Рус подсел к девушке и продолжил как мог проникновеннее, – ты знала его, была ужасно напугана, и он сразу это вычислил. Смотри, я положил руку на сердце и честно тебе говорю: если бы Гелинии приставили нож к горлу, то я бы еще не так запел!

– Но Андрей!..

– Он не знал Кагана, как его знала ты, поэтому к нему «князь» особо не лез, – жестко перебил девушку Рус. – Каган давил на того, кого посчитал более испуганным, и, согласись, это была ты. – Каких трудов стоило Русу обходить жесткие выражения! Врагу не пожелаешь такой ситуации. И в том, что было, и сейчас, когда приходится все это разруливать, чтобы не дать сорваться свадьбе. – Ты все правильно сделала! Не мучайся. Я бы сдал тебя с потрохами!

– Ты бы не сдал! – Грация вдруг разъяренно вскочила. – Ты бы… ты бы…

– Дал бы зарезать Гелинию? – уточнил Рус.

– Да нет же! – Девушка заметалась.

В ее голове царил хаос: «Я предала, предала!.. Но опять же Рус вон как говорит… Боги, что мне делать, как жить?!»

– Да и я дурак, Грация, – как бы невзначай заметил Рус. – Бросил кандалы там же, где вышел из темницы, на эту поляну…

Следящие, когда проводили обыск, убедились в невозможности восстановления, описали и оставили на месте, дабы не загружать и без того объемные вещдоки, да и… надеялись на приманку, чем дарки не шутят.

– Да, Чик!!! – Девушка замерла и вдруг рухнула как подкошенная и разревелась с подвыванием. – Он… – говорила через всхлипывания, – показал мне кандалы и сказал: «Туда же он приходил?», а я кивнула-а-а, – и зашлась в плаче.

Андрей, усиленно вспоминая, удивленно поднял голову:

– А ведь точно, Чик, ему принесли те кандалы и сказали откуда. Потом нас повели в сад… Я плохо помню, прости, друг… лучше бы меня убили…

– Тебя убили?! – Рус вскочил. – А потом Грацию и меня, так, что ли? Знаешь, кто будет больше всех жалеть, что его не убили? Знаешь? – дождался внимания обоих друзей и показал в сторону все еще связанного бессознательного Леона. – Он! Опять все веселье без него, он очень обидится.

Как раз в этот момент, как по заказу, Леон застонал и очнулся. Подергался в путах, узнал местность и заревел:

– Что здесь, дарки вам всем в задницы, происходит! Эй, кто там есть, иди сюда, я сейчас устрою!

– Тихо, мальчики-девочки, я смываюсь, а вы уж сами с ним… боюсь я его. – После этих слов Рус облегченно побежал к дому.

«Молодчина, Кастор (настоящее и давно забытое имя Кагана), подсказал магу просто ударить дубиной по голове, и он молодец, хорошо приложился. Иначе не взяли бы Леона «брызги» и… завалил бы его лучник, он настороже был, а Леон не ожидал… – Мысль промелькнула между делом, между основным переживанием. – Хоть бы свадьба состоялась! Обидно, когда разная сволочь ломает жизнь… надеюсь, я сделал все, что мог. Но устал, не могу больше сюсюкать…»

А мог ли он на Земле, будучи «братком», представить, что станет так усиленно искать разные «психологические выкрутасы», причем в «мирной» обстановке? Ни в жизнь! Дело вовсе не в Духах и не в Силе, и характер у Руса остался прежним, с тем же комплексами. Просто не имел он там тех, за кого бы так сильно переживал. Не было у него друзей. Настоящих, не приятелей-собутыльников.

Рана на шее уже затянулась. Рус хотел было оставить легкий шрам, но передумал. Это не то событие, которое стоит вспоминать.

Через полчетверти к нему в спальню влетела Грация:

– Правильно ты убежал. Леон так ревел, когда увидел трупы! Разорвать тебя обещает! – Взгляд девушки лучился весельем. – Его Андрей держит. А где слуги, почему ты их не выпустил? Они живы? – Настроение невесты резко изменилось.

– Да живы они, все нормально! В подвале сидят. Пусть еще помаринуются… и вдруг Серенгул подземный ход найдет? – подмигнул Грации.

– Ой, – растерянно улыбнулась девушка, – а куда трупы девать? Да я же с этим вопросом и шла к тебе! Дарки, все из головы вылетает с этой свадьбой! Нашла амулет связи с Гелинией, говорить ей уже, как ты думаешь?

– Насколько я помню расписание… через полчетверти занятия закончатся, тогда можно.

«Черт, Каган и это предусмотрел! Все продумал. Следить особо, кроме Гелинии, некому, а ей некогда. Пиренгул вряд ли будет отвлекаться и никому не расскажет о моей «яме». Вот ведь. И придумывалось ему все это легко. Завидую. Нет, брр, увольте от его желаний… Эх, надо было Андрею с Грацией просто подождать меня у князя. Туда Кагану доступа не было. Но что было, то прошло, проехали…» – с этими мыслями он шел к месту смертоубийства и невольно улыбнулся, вспомнив непроницаемое молчание Тиграна в ответ на его быструю мыслеречь и передачу образов обстановки. А ведь наверняка бушевал! Еще бы – единственная надежда всего народа, и так подставился. На волоске висел их уход в «счастливый мир». А может, до сих пор висит, и ничего Тигран сделать не может.

«Злится небось», – эта мысль почему-то доставляла удовольствие.

От возмущенного Леона отбился звучным приказом:

– Трупы обыскать и стащить в одну кучу! – а сам в это время специально медленно готовил «зыбучую яму», невольно радуясь за себя. «Умный я, сукин сын, здорово Андрея с Грацией помирил. С Леоном – особенно сильный ход…» – думал, конечно, с иронией, а переживания уже выкинул. Легко жить с таким характером, согласитесь.

Трупы «волков» отправил в пятно, а друзьям сказал «подальше, где не найдут». Похвастался пергаментами, говоря:

– Учитесь, как надо дела делать. Векселя на… ого, специальная защита и сумма в общей сложности двести тысяч! Андрей, ты слышал о векселях на пятнадцать тысяч?

Друг внимательно рассмотрел вексель. Помял, понюхал и пожал плечами:

– Раз сделали, то, наверное, могли обналичить, но я впервые такой вижу. Возможно, пять тысяч с каждого векселя оставят в залог торговому дому… не знаю.

– Вот я и говорю, учитесь, дети мои! За откаты возможно все!

– Ты не ерничай, – пробасил все еще переживающий Леон. – Жги всю эту мерзость, и пойдем кушать.

– Сожгу. Но надо же! Восторгаюсь мастерством. Главное, приказчик легко поклянется: «Лично согласился и приложил личный перстень», – можно обойти клятву, всегда это утверждал! Все, Леон, жгу, и идем обе… ужи… не важно, жрать идем. Грация, поди, подгоняет кухарок.

Выпив местного коньяка, все окончательно расслабились, а Грация даже разошлась.

– Сволочь! – с силой хлопнула по столу так, что чашки-кувшины подпрыгнули, чудом не пролившись. – Хотел меня свадьбы лишить?! Не выйдет! Андрей, поехали готовиться! Быстро!

Они собрались и ушли Звездной тропой. Рус протрезвил Грацию, а Андрей выгнал хмель самостоятельно.

Гелиния, поговорив с подругой, которая, как партизан, умолчала о нападении, нагло не интересовалась Русом. Услышала: «Пришел с Леоном, не ранен», – и больше о «суженом» не спрашивала. «Этрусский принц» подмигнул Грации, и она в ответ довольно кивнула: мол, не дура, накануне свадьбы о таком рассказывать ни к чему, а «твоя» цену себе набивает, демонстративно о тебе не спрашивая.

И во время церемонии Гелиния делала вид, что Рус – пустое место. За стол села специально подальше и лишь на общем гулянии «подпустила» будущего жениха.

– Как дела в твоем новом царстве? – спросила сквозь зубы.

– Великолепно, дорогая, а как в твоем старом княжестве?

– Еще лучше, – процедила она.

– Эй, – Русу надоела это глупая игра, – ты чего на меня дуешься? Я там работаю, там война и тебе там не место! Опасно, и женщин там вообще не жалуют! – приврал.

Косились бы, но стерпели «невесту», это он уже понял. А вот после победы вполне возможны интриги с разными вариантами устранения претендентки. Но это после. И вообще, надо сначала Гросса убрать и решить вопрос с посвящением. Все равно не место ей там, и все тут! Волнуйся еще за нее.

– А мужчин там жалуют? – Сама надменность.

– Да сколько можно объяснять, вокруг меня одни мужчины!

– А мне безразлично, пусть там у тебя хоть под каждой лавкой по наложнице, – сказала и отвернулась.

– Отлично! Так и будет. Этого добра там хватает, и все ко мне лезут. Я, как-никак, принц. – Развернулся и пошел прочь. Недалеко. Подскочившая Гелиния развернула его, так сильно дернув за руку, что Рус еле удержал равновесие. Ну ладно, изобразил, что чуть не упал.

– Не зли меня, Рус, я и так вне себя!

– Что-то незаметно. Не смотришь, не подходишь…

– Потому что ты меня оскорбил! – Гордая, надменная княжна чуть не всхлипнула. – Обманом отправил домой, выгнал и… и…

– Поцеловал и обещал жениться, – улыбаясь, закончил за нее Рус.

– Но я своего согласия не дала! – выдала последний аргумент, гордо развернулась и…

Рус приобнял ее и зашептал:

– Солнышко, я люблю тебя! Не обижайся, так надо. Подожди немножко, хорошо? – эти слова сорвались непривычно легко. Редко когда в своей жизни Вовчик – Чик – Рус открыто и честно, без доли хитрости, как в Анектии, говорил: «Люблю». Даже Джульетте приходилось клещами вытягивать «подтверждение чувств». А Грация не в счет, там было влияние Древа Лоос, чтоб оно провалилось к Тартару!

Они находились в дворцовом парке под взглядом многочисленных гостей – целоваться никак нельзя, порядки строгие. В первую очередь по отношении к Гелинии, хоть она и княжна. Даже приобнял ее Рус «по-пионерски» – едва касаясь плеч девушки вытянутыми руками.

– Хорошо, Рус, любимый, – горячо прошептала растаявшая княжна. – Я подожду, сколько нужно, только ты береги себя! Ради меня береги, если себя не жалко… Можно, я буду звать тебя, как Леон, – Русчик, – перешла без всякой логики.

– Конечно можно, какой вопрос!

– Красиво звучит – Русчик, – проговорила, растягивая, и вдруг поморщилась, – на нас смотрят. Как хочется снова оказаться в Анектии! А тебе, Русчик?

– Безумно! Каждый день об этом мечтаю! – конечно, подыграл. Рус отродясь не был таким романтичным и целовался, разумеется, далеко не впервые.

– Ну вот, опять шутишь. Тебя не понять, когда ты серьезен! – Девушка почувствовала игру и опять обиделась.

– Тогда, когда что-нибудь кому-нибудь обещаю… – серьезно сказал «жених». – На нас действительно смотрят, пошли танцевать, солнышко…

Если раньше Гелиния в сопровождении телохранителей могла позволить себе приехать в «Закатный ветерок» и даже остаться там ночевать, то с сегодняшнего дня, после того как они «засветили» свои отношения, это стало немыслимо.

Гостей набралось неожиданно много. Молодые никого, кроме своих друзей и князя с дочерью, не приглашали, но шила в мешке не утаишь, особенно когда о свадьбе судачит весь город. Где князь, там и местная знать, где князь и Андрей, который вроде бы между делом, а заключал ловкие сделки, увеличивая общее состояние, – там и купцы. Любыми путями пролезут.

Пиренгул все же нашел время уединиться с Русом.

– Как у тебя дела с царством?

– Скоро принесут на блюдечке, – ответил Рус с серьезным видом.

– В смысле? – Разумеется, князь не понял шутки.

– В смысле, собираем силы, то да се. Я не вникал. Я больше по балаганной линии…

– Чего?! Ты кончай зубоскалить. – До Пиренгула дошло, что «принц» так непонятно шутит. – Я серьезно спрашиваю, переживаю за тебя.

– Да нескоро там, силы пока собираем. Потом сражение и я… со мной непонятно. Пока я знамя борьбы с узурпатором, а после… перепосвящение обязательно, Пиренгул, женитьба не устроит.

Князь нахмурился. Он видел, дело идет к свадьбе дочери с этим… непонятным субъектом. Официальный принц или царь – это одно, а неизвестно кто – другое. И дочь не остановишь, бесполезно, доказывала не раз.

– Не переживай, я что-нибудь придумаю, ты меня еще плохо знаешь! – хохотнул Рус и продолжил серьезней: – Знаешь, мне понравился обряд у всех богов. Я ни на что не намекаю, серьезно. Салюты всех Сил, здорово! Удивительно красиво. Впервые побывал на такой церемонии.

– Согласен, – рассеянно поддакнул князь, соображая: «Он точно придумает, к прорицателю не ходи. Или сходить? Нет, боязно. Не знаю, дочь, переживать за тебя или радоваться…»

Во время обряда бракосочетания было чем восхититься. В храме всех богов алтаря как такового (сакральное место жертвоприношений, пожертвований и жарких молитв) не существовало. В центре большого зала располагалась толстенная колонна с высеченными по кругу барельефами двенадцати общепризнанных геянских богов. Все – одного размера. Жрецы там не водились, там обитали прислужники. Они не занимались собственно культом, которого не было, они занимались уборкой, приемом подношений, разъясняли порядки храма и проводили бракосочетания.

Рус в абсолютной тишине довел Грацию до колонны. С противоположной стороны храма Леон подвел к ней Андрея. Леон совсем не обязателен, в отличие от Руса. Невесту надо передавать «из рук в руки», и за этим зорко следила большая толпа, выстроившаяся вдоль круглой стены большого зала. Обычные эолгульские зеваки, от которых и расходится большинство слухов. Русу в полной мере стали понятны опасения Грации.

«Господи, ну и порядки! А Грация вполне могла себе другого «отца» выбрать, нечего было истерику устраивать, – думал он, вкладывая руку девушки в ладонь Андрея. На этом его миссия кончилась. – Я бы все равно не пропустил свадьбу, не стоило так обижаться…»

Молодых перехватила пожилая прислужница и повела вокруг колонны. Надо сделать двенадцать оборотов, повторяя за ней слова длинной брачной клятвы, основная суть которой сводилась к обещаниям: «Жить семьей по обычаям наших народов». Хитрая клятва, замысловатая. При желании можно легко обойти, но в то же время клятва есть клятва, поэтому понятие «развод» в гелинском и тирском языках попросту отсутствовало.

Рус продолжал вяло размышлять о «дурацких традициях нецивилизованных народов», как вдруг, едва молодожены закончили двенадцатый круг, расцвел и заиграл Салют. Именно с большой буквы.

– Боги приняли вашу клятву, возрадуйтесь, муж и жена! – сказала женщина, не повышая голоса, но ее услышал каждый человек в большом зале, где уже творилось черт знает что.

Тяжелый каменный купол, который и так являлся чудом – держался на одной центральной колонне и тонких стенах, внезапно стал абсолютно прозрачным. В лазурное, без единого облачка небо взлетели огромные огни, перекрывая яркостью дневной свет, но странным образом не ослепляя. Началась пляска цветов, и зазвучала музыка. Рус готов был поклясться, что ни одного музыканта в храме не было, а музыка, воистину божественная, которую нельзя повторить, а хочется слушать часами, играла повсюду. Невозможно было определить источник, как невозможно было найти начало «небесных огней». Они кружились в такт музыке, переливались, но не смешивались. Легко узнавался желтый цвет Геи, голубой Гидроса, черный Эребуса, цвета остальных богов. Даже лоосская паутина танцевала. Правда, паутину видел только Рус, для остальных Лоос «плясала» сочной зеленью. Красота неописуемая!

Закончилось светопреставление, по-иному не скажешь, примерно через два статера. Амулеты исключались – не виделось ни одной структуры. Галлюцинация… сомнительно, если только массовая. Единственное логичное объяснение, чего не любят маги, это выпендреж богов с целью завлечения новых почитателей, а возможно, и посвященных. Боги любят, когда их любят. Кстати, светопреставление наблюдалось исключительно из храма, на улице стоял обычный пасмурный осенний день, первый день месяца Эола.

Рус подарил Грации колье с голубым брильянтом со структурой «отражателя» внутри. То самое, подаренное еще год назад «на будущую свадьбу» (жмот). Теперь вручил в торжественной обстановке. Андрею протянул свои простые «близнецы»:

– Ты давно хотел, тренируйся.

Леон преподнес жениху набор метательных ножей с похожим пожеланием:

– Слышал, Русчик рассказывал, как Эрлан от двоих магов отбился? То-то. Пригодятся, учись.

Невесте подарил совсем незамысловатое зеркальце – амулет Светящих:

– В нем ты всегда будешь самой красивой, посмотрись.

И действительно, зеркальце так ловко меняло черты, что любая дурнушка представлялась красавицей. Леон его утром на местном рынке купил, простонародная игрушка, но как Грация радовалась! Потому что от души.

Радость за друзей, двоим оставшимся «в сиротстве» компаньонам портило только одно: молодожены переезжают в подаренный князем особняк в престижном районе. Значит, в привычном «Закатном ветерке» грядут изменения. Грация и так, будучи «прописанной» в нем, «дома» появлялась наездами, но все же успевала исправлять нерадивость слуг, а теперь… похозяйничает домоправительница Асмальгин, дородная женщина с подвешенным языком. Только Грация могла ее приструнить, остальные, включая Руса, – не указ. У нее было собственное представление о надлежащем порядке, типично тирское. Но ничего, компаньонам там редко появляться.

На следующее утро Леон с Русом ушли через врата Ищущих. В Альдинополе переоделись в этрусскую одежду и «ямой» вышли недалеко от имения Вилиниана. Наученные горьким опытом, пришли не на заранее оговоренную поляну, а в соседний перелесок. Рус связался с Карлантом, объяснил, где они находятся, подосадовав на ошибку. Сели на поваленное дерево ждать соратников, и Рус перекинулся парой слов с Гелинией (по науке Эрлана ввел образ ее амулета в свой), а потом и с Отигом. Надеялся встретить его на свадьбе, но он не пришел и сейчас объяснил:

– Не люблю я эту придворную суету. Тошнит от лизоблюдов и проходимцев, – и теперь Рус окончательно понял, почему магистр не вылезает из заштатного Эолгула. В резиденциях центральных орденов творится то же самое, что и при дворах монархов. Месхитопольский орден Родящих – живой тому пример.

Глава 19

Через декаду Русу пришлось расстаться с Леоном.

– Понимаешь, друг, Филарет меня приглашает. Грядет разработка основной операции, и он хочет видеть меня при штабе. – Леон говорил, пряча глаза и переминаясь, как нашкодивший первоклассник.

Ужасно хочется, а перед Русом неудобно и перед самим собой. Обещал защищать, а тут такое… детская мечта. В юности сглупил, поддался на соблазн, а потом контракт и слава. Одним словом, затянуло.

– Иди, бог с тобой! Вон сколько у меня защитников, и в Эрлане я полностью уверен. Не переживай, освобождаю я тебя от обещания. Ну, был ты со мной в «Закатном ветерке», и что? – спросил с хитрым подмигиванием.

– Ты издеваешься?! – покраснел Леон. Тягостные воспоминания, стыдные.

– Догадался? Я рад. Иди уж, с обидой легче.

Леон успокоился и расслабился: «Вот ведь, даркова отрыжка! Я думал, метаться буду, а он оскорбил, и я со спокойным сердцем… не знаю, какой из него выйдет царь, но друг он замечательный. Спасибо, Величайшая, что свела меня с ним!»

– Я серьезно, не переживай за меня. Отобьюсь, если что.

– Нет, Русчик, буду переживать, но к Филарету уйду, не обижайся.

– Вот и славно! Удачи и да пребудет с тобой милость Величайшей! – Но, когда Леон уходил, сердце все же екнуло: будет тебя не хватать…

Перед сражением обязательно встретятся, без принца главная битва не состоится. Только бы не через пять дней, когда надо помогать эльфам! Не должно, войска пока только стягиваются.

Имелась еще одна причина для обязательной встречи. Рус утаил от Леона важную весть, которую все же надо рассказать. Почему утаил – до сих пор не до конца разобрался.

Как-то раз в бане на «принца» повеяло слабым колебанием Силы Геи. Быстро выглянул в предбанник и обомлел. Леон вешал амулет «отражателя» на стенной крючок. Он всегда долго раздевался. Не полюбилась ему парная, оттягивал неизбежную встречу с горячим паром.

Так Рус открыл у друга склонность к Силе Геи. После бани убедил Леона никогда не снимать амулет, нагородив с три короба всякой всячины, и друг с радостью согласился. Еще бы! Баня отпадает, станет мыться привычно, в чане с водой. С последствиями сего события «сын Френома» решил разобраться позже, а причина ясна – его кровь оказалась сильной штукой. Подумав, определился: Леону о склонности к Силе, во избежание излишних надежд, не говорить. Еще снимет амулет не вовремя или подговорят снять. Ну его, потом скажет.

Рус второй день мотался по «неприсоединившимся» княжествам. Много вотчин оставались нейтральными, поддерживающими любую власть. Им что грусситы, что гросситы – один Аргост, лишь бы самих не трогали и помощь вовремя присылали. Дело в том, что это были в основном западные пограничные вотчины, которых часто беспокоили соседи-кочевники. И вот как раз здесь, на окраине, а не в центре царства Рус в полной мере почувствовал влияние гражданской войны.

– Да когда же это прекратится, принц? – возмущался местный властитель, князь Драголант. – Я тебе прямо скажу – мне все равно, кто под венцом сидит, мне главное – варваров унять! – Он выразительно показал на запад.

Рус ответил по-гелински, чтобы не смущать провинциала небольшим, но ясно слышимым акцентом. Скоро, декады через две, он полностью исчезнет.

– Поэтому я и призываю поддержать меня! Будет твердая власть без оглядки на соперника, и войска устремятся на варваров! С твоей поддержкой твердая власть придет гораздо раньше.

– Эх, принц! Твои бы слова да услышал Френом! – присел на лавку и продолжил доверительно: – Буквально вчера приходили ко мне от Гросса. Князь Борилан со свитой. Побольше твоей, между прочим. Такой же мед лил мне в уши. Так где же правда, у кого сила? Подскажи.

– У меня. У Гросса нет наследников, будущее за мной.

– А у тебя? У тебя есть наследники?

– Я молод…

– И смертен. – Князь попал в уязвимое место, возразить было нечего. – Гросс назначил себе наследника, своего племянника Гронка назначил. По всем правилам, в Центральном храме.

«Почему я узнаю об этом где-то у черта на куличках от замызганного князя, а не от Эрлана?!» – Рус покосился на «доверенного телохранителя» и службу безопасности в одном лице. Смущенный Эрлан незаметно пожал плечами.

– Так убеди, в чем ты сильнее?

– За мной Кимминги, Дистрои, Ромены…

– Слышал, уважаемые роды, давние сторонники Грусса, – перебил князь, – могу перечислить не менее многочисленных сторонников Гросса. Великий Френом, когда вы успокоитесь! – взмолился он вслух и резко перешел на личности, в упор уставившись на принца. – А ты сам? Чего стоишь ты? – Зрачки сузились, крылья носа затрепетали.

Рус, не отводя взгляда, поднятием руки остановил телохранителей.

– Я стою много. Целое царство, – медленно, чеканя каждое слово, произнес по-этрусски. Акцент практически отсутствовал. – И как воин любого заткну за пояс.

Эрлан с Карлантом, услышав почти чистую речь, удивленно переглянулись, а Драголант откинулся от Руса и усмехнулся:

– Интересно сказал – заткну за пояс. Я, например, не помещусь – мелок ты. Да и не главное для принца – мечом махать…

– Двумя, – поправил Рус.

– Пусть двумя, – согласился он, – ты меня понял.

– Зато ты меня не понял. Выставляй лучшего дружинника или выходи сам.

Когда нет аргументов, лучшее доказательство – хорошая драка. Особенно для этрусков. В прошлой провинции это прошло на ура. Майор, после ранения своего лучшего бойца от руки Руса, пообещал содействие. Правда, лично принцу, а не партии «груссов», но и это неплохо.

– Ты вызываешь меня на бой? – уточнил князь.

– Не тебя лично, любого твоего воина.

– Тогда я тебе отвечу так, – выдержал насмешливую паузу. – С Аргостом сражайся, а мне воины для более важного дела пригодятся.

Вот это да! Самый настоящий боевой этруск с благородными шрамами на лице, с повадками опытного воина отказался от драки! Более того, устыдил принца.

«Да… встречаются еще у них здравые люди, – восхитился Рус. – Что делает пограничье! Надо его запомнить…»

От окончательного позора «принца» спас молодой дружинник, влетевший в скромную светлицу небогатого князя, который, кстати, принимал Руса «со свитой» один, не соизволил позвать бояр-командиров.

– Князь, пирены! – возбужденно выкрикнул он. – Обложили десантом дальний острог и пустили орду, через четверть домчатся до поселения!

– Сколько? – уточнил князь, вставая.

– Аргост их знает! Следы путают. По ним всего пять сотен.

– Поднимай дружину! – Драголант решительно направился к выходу.

– Князь! – остановил его Рус. – Моя помощь нужна?

– Не откажусь, – ответил сразу, будто только этого и ждал. Да почему будто? Ждал. – Там и посмотрим, чего ты стоишь. Буранчик, проводи новых дружинников в оружейку и к месту сбора. Не задерживайся, ждать не будем, – и сразу вышел.

Вся «свита», то есть телохранители, приняла поступок принца как должное. Наоборот, если бы он не предложил помощь, они бы в нем разочаровались. Царство на кону, принца могут убить, а смотри-ка! Странный народ эти этруски.

– Пирены, – просвещал Руса опытный Ростичар, одевая кольчугу с холодящим Знаком, – признают только Пирения, поэтому у них есть маги, которые в ваш… – мысленно помянув Аргоста, поправился: – в землях центральных ойкумены соответствуют Пылающим.

– Держись рядом с нами, принц, – говорил Эрлан.

– Я сам приму решение, где мне держатся, – резко ответил «принц». Никто не возразил.

Сам Рус, взвесив объемную, рассчитанную на габаритных этрусков кольчугу, не стал облачаться, надел только шлем, с трудом подобранный Буранчиком. Снова никто не возразил. Воин сам знает, что делает.

Место сбора – поляна за частоколом терема – наполнилось дружинниками. Холодное осеннее солнце потужилось и растопило первый снег, образовав хлюпающую кашу из смеси грязи и желтой травы. Шестеро жрецов выстроились в линию и ждали только отмашки князя. Дождались и с силой воткнули посохи в землю. Возникли шесть Звездных троп, да таких больших, что можно было легко войти вдвоем. Без лишних команд, четко сохраняя строй, колоннами по двое в светлые провалы «троп» двинулись воины, ритмично, как на параде, чавкая сапогами. Только восемь человек – принц со свитой – месили грязь не в ногу.

Вышли в пятидесяти милях от резиденции князя, ближе к границе, прямо к табуну единорогов. Животные встретили людей радостным духовым оркестром. Часть побежала искать старых хозяев, часть осталась ждать новых.

– Буранчик, восемь скакунов новым дружинникам! – скомандовал князь. – Вы как, принц, отдельным десятком пойдете?

Ответил Эрлан:

– Назначай десятника, князь, у нас никто со степняками не сталкивался.

«А ведь он прав, – подумал Рус, – я даже Великого похода в глаза не видел». Драголант серьезно кивнул и крикнул:

– Димигрид, сюда!

Через несколько мгновений к ним подскочил серьезный сорокалетний воин:

– Слушаю, князь!

– Принимай восьмерых новиков – они твой десяток. Растолкуй, как держать строй, остальное они умеют. Приступай. – После этих слов скрылся в размеренной армейской суете.

Вскоре вездесущие мальчишки подогнали единорогов, принесли седла и чуть ли не волоком притащили тяжеленные тюки, оказавшиеся броней для скакунов, – железные пластины, соединенные кольчужными сочленениями.

Рус понял – местные кочевники не считали убийство единорога кощунством. Принял своего пегого скакуна и с грустью вспомнил Воронка: «Ты прости меня, друг, но так надо. Я тебе все объяснил, и ты со мной согласился. До встречи! И знай – я тебя не брошу…» – с этим мысленным монологом надевал на «Пегаса» (так сам назвал пегое животное) броню и седло. Ростичар ненавязчиво помогал, а десятник хмуро наблюдал за неумелыми действиями принца.

– Ты кто, новик? – наконец поинтересовался он. – Мелок ты для нашего племени, больше на пирена похож.

– Этруск я, – гордо ответил Рус, – просто ростом не вышел. Что, не бывает?

Остальная «свита» с любопытством молчала.

– Я не встречал, но, говорят, бывает. Готовы? По седлам! Стройся в линию.

Грусситы беспрекословно выполнили приказ. Рус впервые выстраивался в линию и беззастенчиво пользовался Духом слияния с животными.

– Не призывать, аргостовы дети! Рано еще. – Десятник заметил Духа. Кстати, склонность к Силе Геи не увидел, потому что Рус, дабы не смущать окружающих, «выдавил» из себя нити Силы Земли.

– Виноват! – ответил Рус и убрал «друга». Но свою цель тот успел выполнить, Пегас стал слушаться без поводьев.

– Значит, так, вы люди опытные, за исключением одного, разберетесь и ему поможете. Держитесь рядом со мной и слушайте, сейчас скомандуют выдвижение…

И точно, не успел он это произнести, как раздался приказ:

– Сотням начать выдвижение! – Сразу послышались команды сотников:

– Первая!.. Вторая!.. – далее полусотни, затем десятки.

– За мной, парни! Пока держитесь просто рядом, идем на соединение. Слушайте внимательно… Сейчас кочевник наглый пошел, нападают большими ордами. Чтоб этим грусситам с гросситами в Аргольте париться! – в сердцах выкрикнул он, и «новики» незаметно переглянулись. – Как только заново заварушка с принцем началась, это где-то с год уже, так царь увел от нас войска. Пирены сразу обнаглели! Да что я говорю, сами увидите, на своей земле воюем! Отступаем, людей в тыл отводим, а там пахоты чуть, и кроме беженцев своих дармоедов хватает!

– Голодают? – поинтересовался «принц».

– Пока нет, но все к тому идет, – нахмурился десятник. – Наболело, парни, скорей бы хоть кто-нибудь победил! Тьфу, делят неизвестно что, неужели Френом не видит?

– Бог все видит, – хмуро ответил Карлант. – И ему нужен лучший!

– Вот и выясняли бы один на один, зачем войска с границы отзывать?

– Верно говоришь, – поддержал его Рус. – Любят они там, наверху, в солдатики играть.

– Чего?! – не понял Димигрид, не поняли и остальные. Нет, суть понятна, но при чем здесь куклы?

– Управлять воинами, как игрушками. Им развлечение, а на простых людей плевать. – Принц высказал такую ересь, что если бы не был принцем… Свита уставилась на него, как на умалишенного, а десятник согласился:

– Правильно изрекаешь, молодой, но лучше в это дело не лезь, себе дороже. Мне можно, я на границе.

– Когда будешь объяснять строй, десятник? – прорычал Ростичар, больше всех ненавидящий гросситов (почти всю его семью вырезали или отравили).

– Да, отвлекся. Простите, накипело. Слушай сюда! Тактика простая. Их много, не меньше десяти сотен будет, могу поспорить, а нас – две наши, княжеские, да три ополчения, итого пять.

– Ополченцы… – поморщился молодой Люболан.

– Это ты зря. Все бывшие вояки, да поросль, которых пока из дома не выпустили, но умений уже нахватались, и без склонности к Призыву никого нет. Сила! А пирены мелкие, вот как ваш товарищ, как тебя?

– Рус.

– Один на один не лезут, гурьбой нападают, но нам это даже лучше – гоняться не надо. Главная задача нашего строя – держать общую защиту, вклиниться в их лаву, расстрелять магов – они позади держатся, а потом рассыпаться по одному, чтобы соседу не мешаться, и рубиться. Побегут, как зайцы, проверено! Тысяча на пятьсот – расклад в нашу пользу.

– А если две на пятьсот? – поинтересовался Эрлан.

– Тогда сложнее, – нахмурился десятник. – Разведка сказала: пять сотен, значит, удваиваем – больше в астрале не размажешь… Френом с нами, парни! Пусть порадуется хорошей драке!

Десяток Димигрида поставили на левый фланг «клина». Держать строй на левом фланге – значит скакать одним темпом, следя за тем, чтобы рог твоего единорога находился в трех локтях левее крупа переднего правого животного; ни приближался, ни отдалялся. Руса поместили в центре десятка, отделив от кромки строя девятью-десятью всадниками, то есть в глубине левого крыла «клина». Не раскрывая инкогнито, князь все же поберег принца от глупых случайностей, да и сам находился не впереди, а в центре.

По раскисшему полю единороги скакали небыстро, что не очень хорошо, но и противник находился в таких же условиях, и это успокаивало. Скоро, через статер, орда выскочит из низины, рассыплется в лаву, и тогда раздастся команда: «Строй!» Надо будет призвать Духов, дать им приказ на «единение» и еще внимательней держаться переднего правого всадника, не обращая внимания на стрелы и огненные структуры. «Кто выпадет, парни, тому первому конец, и товарищей подведет. Будьте уверены – не пробьют они общую защиту!» – наставлял Димигрид. Когда «клин» войдет в лаву, надо не обращать внимания на вопли степняков, а слушать приказы своего полусотника. Он указывает цель – мага, по ней и стрелять залпом. Хоть одна стрела со Знаком да доберется. Подавив всех склонных к Силе, а их в тысяче не больше двадцати – тридцати, рассыпаться самим (после приказа!) и давить, давить, пока не побегут.

– На самом деле все не так гладко, но на то она и война. Восхвалим Френома, парни, порадуем его! – такой своеобразной молитвой, уже скача в «клине», десятник закончил наставление. Как раз проезжали мимо сгоревшего поселения, напомнившего Русу кадры военной хроники с голыми печными трубами и пеплом. «Сволочи…» – в душе поднялась злость.

Казалось бы, что сложного в соблюдении дистанции? Но когда появились первые степняки, раздалась команда: «Строй!» и Духи создали единое целое, Руса охватила эйфория атаки. Он, как и все, заорал: «Френом!», выхватил Ромула и Рема и еле-еле удержался, чтобы не выскочить, не порубать всех врагов одним махом. И был не одинок. Серый купол защиты над клином дергался то там, то сям, особенно в тылу, где собрались ополченцы. Рус почувствовал себя непобедимой машиной, танком, где сам был и винтиком, и командиром одновременно.

«Мы всех порвем!» Душа зашлась в упоении, мысли буквально ревели, заглушая не только вой степняков, но и приказы командования. Он не заметил, как воины оказались в центре пиренов, не обратил внимания на лавину огня, которая все же выжигала то одного, то другого дружинника, не видел стрел, которые хоть и по одной из тучи, но добирались до этрусков и, хвала богам, пока бессильно стучали о кольчугу…

Эрлан решился чуть-чуть нарушить строй. Дотянулся до принца и отвесил ему хлесткую пощечину.

«Первый раз принц в боевом строю, как я раньше не подумал! Сильно захватило его «боевое безумие», будто и не Хранящий! А где склонность к Силе?!» – только сейчас обратил внимание на отсутствие легких колебаний Силы Геи.

– А? Что? – Принц очнулся и, надо отдать ему должное, мгновенно разобрался, что к чему. – Чуть с ума не сошел, спасибо, Эрлан, – говоря это, спрятал мечи, сноровисто выхватил лук и на приказ: «Второй слева в белом колпаке, навесом, стреляй!» – пустил стрелу.

Эрлан готов был поклясться, что именно его стрела сбила мага, преодолев защитный «кокон пламени», а в стреле вместо Знака, стерев его, сидели два Духа. Какие именно – не разобрал. Дальше – больше. Рус действовал с невообразимой пластикой. Плавно и в то же время невероятно быстро доставал стрелу, приставлял и стрелял одним слитным движением. Наполненная Духами стрела обязательно находила цель. Эрлан никогда не видел ни альганов, ни каганов, иначе непременно бы узнал их стиль. От изумления он, опытный воин, сам забыл о стрельбе. Вдруг принц оскалился, и «доверенный телохранитель» вздрогнул от этой «улыбки»: волк перед прыжком или еще более опасный хищник.

Принц внимательно посмотрел на правый фланг, где тройка магов, образовав круг Силы, терзала дружинников, оставаясь вне досягаемости их луков. Мощные «огненные копья» пробивали общую защиту и еле-еле останавливались Знаком кольчуги. Этруски выпадали из строя, и на них наваливались пирены.

Рус проверил тетиву, задрал лук и послал стрелу навесом.

«Не долетит… – мелькнула досадная мысль и сменилась удивлением. – Френом, не может быть!»

Круг Силы, потеряв одного мага, распался. «Френом!» – восторженно закричали этруски, и князь наконец дал команду: «Рассыпаться!» Дальше Эрлан, ожесточенно рубясь с наседающими степняками, потерял принца из виду, но иногда все же замечал краем глаза и неизменно поражался. Размазанные движения Руса угадывались только за счет сверкания Духов, и единорог ему, казалось, мешал, а не помогал. Вскоре кочевники стали бегать от него, как от восставшего Аргоста, а он кричал что-то на непонятном языке и выискивал оставшихся магов. Мгновенно менял мечи на лук, и стрела обязательно сбивала невезучего степняка. Во многом благодаря ему пирены дрогнули раньше времени и бросились наутек.

– Назад! – командовал князь горячим воинам, ринувшимся в погоню. – Назад, аргостовы дети!

Этруски нехотя возвращались.

«Победа?» – у Эрлана мелькнула радостная мысль, но вдруг принц галопом подлетел к князю и показал на север.

Этруск погрузился в транс и изумился: не меньше пяти сотен следов, из них не менее четырех десятков склонных к Силе, приближались быстрее ветра. Им осталось преодолеть мили три, проскакать по распадку и вырваться на поле. Для ослабших этрусков это… не хотелось думать, но пора готовиться к встрече с Френомом…

«Разведка! Чтоб Аргост их разорвал!» – возмутился Эрлан, но вынужденно согласился – иного выхода, кроме как останавливать основное войско, просто не было. Втянулись «клином» в орду, и все, назад хода нет, а в это время в тридцати милях отсюда сорвался резерв. Степняки помощи немного не дождались, но и для этрусков…

– Строй! – скомандовал князь, и уставшие воины потянулись выстраиваться в «клин». В строю оставалось чуть больше трех сотен всадников, многие были ранены.

Принц не пошел на свое место, он, наоборот, сорвался и полетел на север в сторону распадка. Похоже, князь знал об этом – не остановил. Эрлан, заскрипев зубами, недолго метался, долг защищать принца победил.

Нагнать Руса Эрлану удалось только в самом распадке. Тот встал в стадии от поворота, из-за которого вот-вот должны были выскочить степняки. Пожалуй, в проход между крутыми склонами войдут не более пятнадцати всадников, но этого достаточно, сомнут.

– Принц, – закричал Эрлан, – опомнись, задавят!

Рус не обратил на него внимания. Зло улыбнувшись, он вытянул правую руку, и вокруг нее возникла непонятная структура из Силы Земли. Вскоре, дико воя, из-за склона показалась первая шеренга. Летели на полном ходу, стремясь быстрее преодолеть неудобный участок.

«Жди нас, великий Френом!» – взмолился Эрлан, поднимая лук.

Дальнейшее воспринималось как нечто нереальное, слабый человеческий ум отказывался верить в истинность произошедшего. Подсознательно этруск готовился даже к «каменным осам» в исполнении ученика, но не к такому.

Структура завыла хлопающим рокотом и выпускала и выпускала невидимые стрелы. Сила Геи лилась в нее непрерывным потоком. Степняки словно спотыкались о невидимую преграду, с разорванной грудью или лопнувшими головами вылетали из седел. Трубя, падали окровавленные единороги. Первая шеренга, вторая, третья, и вскоре образовался натуральный затор из порванных кровавых тел людей и животных. Маги попытались создать проход, прожечь дорогу в собственных мертвецах, но и сами падали. «Кокон пламени» выдерживал только два-три попадания невидимых стрел и разрушался.

Битва, точнее, избиение продолжалось не больше двух статеров. Кочевники в панике протрубили отбой и, что-то крича о демонах, пустились наутек. Астральные следы удалялись едва ли не быстрее, чем приближались. Вой структуры смолк, и она тихо растаяла. Принц опустил руку.

– Вот дарки, половину колодца выпил! И это не считая прямого потока Силы. Прожорливая штука, правда, Эрлан? – И повернулся к соратнику, улыбаясь своей обычной ироничной улыбкой.

– Не знаю, – невольно ответил этруск и опустил наконец натянутый лук.

Он не сделал ни единого выстрела, а в полустадии от него стонали и кричали раненые, дымились, лежащие плотной кучей, подожженные собственными магами трупы и ощутимо пахло паленым мясом. Привычный запах боя в непривычной обстановке: один Хранящий, ученик, а не магистр, остановил пятисотенную орду (только по астральным следам, а сколько на самом деле – неизвестно), убив и ранив до сотни воинов, включая троих магов-Пылающих.

– Знаешь, Эрлан, больше всего единорогов жалко, но я не специально, честное слово! Честь и слава боевому скакуну, да простят меня боги! Нет, – вздохнув, уточнил, – иногда специально. Но надо было завалить этот дарков проход! Я прав, Эрлан? – спросил и посмотрел, явно ожидая поддержки.

– Конечно, принц, это же война! – согласился телохранитель и поинтересовался: – А что это было?

– Поехали отсюда, противно пахнет. По дороге объясню.

Структура плевалась алхимическим золотом (на чистой Силе, без ингредиентов!) размером с крупную горошину. Снаряды вылетали с огромной скоростью, быстрее самой быстрой стрелы, поэтому были незаметны. За статер[24] выплевывалась примерно тысяча «горошин», летящих на расстояние в полмили, а то и больше.

– Это прицельная дальность, у меня хороший прицел, – подмигнул Рус. – Но самое эффективное расстояние… даже не знаю. Стадия три – точно, но, скорее всего, дальше, не проверял. Единственный минус – много Силы жрет.

«Темнит принц, – сомневался Эрлан. – Не может кусочек мягкого металла пробить кольчугу и произвести такие разрушения… но это его право, структура наверняка секретная».

Ну не в ладах человек с физикой! Причем он – образованный представитель местного населения. Не прижилась на Гее эта наука, где нелогичной магией можно сделать много больше.

– А многие Хранящие ей владеют? – Эрлан решился-таки на вопрос.

– Я один. Только, пожалуйста, не распространяйся.

– Разумеется, принц! – Соратник даже обиделся на недоверие.

Показался клин этрусков, и разговор сам собой сошел на нет.

Победа оказалась полной, какой давно не случалось. На вечернем застолье под открытым небом собрались дружинники, начиная с десятника. Первым делом помянули погибших.

– Пируйте в чертогах Френома, братья, вы заслужили! – торжественно произнес Драголант и опрокинул чарку медовухи.

Погибли пятьдесят пять человек, больше полутора сотен слегли по ранению, и почти все получили хотя бы царапины, за исключением немногих счастливчиков, включая Эрлана и Руса. Он, несомненно, был героем дня. Да чего там дня – просто героем.

– Благодаря тебе, принц, мы так легко отделались, – говорил подвыпивший князь. – Рассчитывай на меня. Лично, без этой твоей партии. Но ты сам убедился, что нам гарнизон нужен. На несколько месяцев, согласен, передых, но потом попрут с еще большими силами! Да, а почему я у тебя склонность к Силе Геи не замечал?

– Очень маленькие колебания, князь, почти никто не видит. В случае моей победы – обещаю прислать, а в случае поражения – перед кончиной попрошу об этом Гросса, обещаю. – Рус тоже был навеселе.

– Слова мужа, принц, уважаю.

Они, как два победителя, сидели рядом. Эрлан затесался между дружинниками, а остальная «свита», к сожалению, отлеживалась после ранений. На день придется задержаться, а молодой майор Вроцланд, скорей всего, останется в госпитале еще на полдекады. Сильно поджарил его Пылающий.

Хороший у князя госпиталь. Опытные жрецы и женщины-Призывающие, по словам знающего Эрлана, справлялись не хуже Целителей. Вообще-то женщины редко рождались со склонностью к Призыву, но уж если одарит кого Френом, то целитель получается на загляденье. Таковой была жена Драголанта, Росица, и сейчас она находилась на рабочем месте, а две дочери – нескладные отроковицы сидели за отдельным столом с другими детьми бояр-дружинников и перешептывались-пересмеивались, как все нормальные дети.

– Я вот не пойму, князь, чего им надо, чего они лезут? – спросил Рус после очередной чарки огневички.

– Странный ты человек, принц… – Драголант внимательно посмотрел на Руса. – То делал вид, что не говоришь по-этрусски, а теперь соловьем поешь. Маг-Хранящий, стреляешь, как каган, «близнецами» машешь не хуже… и еще подозреваю… – князь прищурился, – очень сильный строй у нас получился, без тебя такого не бывало…

– Да ты что, я в первый раз!

– Духи больно слаженно работали, собирались, где надо. Я замечал… ну да ладно. – Воин поудобней пристроился на лавке. – На то ты и принц. Земля им нужна, – стал наконец пояснять о кочевниках, – богатство, воинская слава и… наши женщины. – Вдруг стукнул кулаком по столу так, что посуда подлетела, и пролилось все, что могло пролиться. Мигом подбежали слуги. – Рабов из нас не сделаешь, но они их насилуют и держат, как маток-производителей! За что, Френом! – взревел так сильно, что шумный галдеж разом стих. – Пейте, братья, празднуйте победу, это я в сердцах, – поднялся и чинно поклонился дружинникам. Веселый шум продолжился только через долгий статер недоуменного затишья. Князя уважали.

– Я понял, князь, – нахмурился Рус. – Их лучшие Пылающие – нашей крови.

– Именно так. Это горько…

Через несколько статеров настроение снова поднялось, и он хитро спросил у «принца»:

– Ответь мне, как самому Френому. Хранящие все такие сильные? Я думал, в бою лучше Пылающих и Текущих не бывает.

– Успокою тебя, – усмехнулся «принц». – Далеко не все. Только начиная с бакалавров и я. Я – отдельная история. Но это секрет, тсс, – приложил к губам палец. Больше играл, чем опьянел на самом деле – Дух жизни учитывал желание «большого друга» расслабиться и потому работал вполсилы.

Драголант серьезно кивнул.

Пьянка закончилась через целую четверть после наступления темноты.

Через день, оставив Вроцланда, «принц» со «свитой» ушел в следующую «нейтральную» вотчину. Перед открытием «тропы» к Русу решился подойти десятник Димигрид, до этого старавшийся не попадаться на глаза.

– Ты это, принц… ты прости… не хотел лично тебя обидеть… – смущался, как мальчишка.

– Что ты, Димигрид! – Рус взял его за плечи. – Ты во многом прав, я почти во всем с тобой согласен. Особенно хорош совет: «Лучше в это дело не лезь», – и не понимал десятник: то ли принц шутит, то ли серьезен, – но ему последовать не могу, судьба. Тебе можно, ты на границе! – хлопнул воина по плечу и подмигнул.

Заходя в «тропу», Рус удовлетворенно думал: «Не в обиду моим «соратникам», но настоящие этруски здесь. Наверное, стоит занимать своих настоящим делом, а то от мирной жизни у многих башню срывает, вот и начинают врагов выдумывать… А здорово сработал «пулемет»! Но чувствуется шарик пули, а не цилиндр. Сильно дистанция падает, и баллистика не та… надо подумать…»

Накануне он, умолчав о сражении, тепло пообщался с Гелинией, рассказал Отигу о пиренах, о которых тот, оказывается, раньше не слышал. Настроение стало замечательным. Не портила его и мысль о предстоящем всего лишь через ночь расставании с пятнами. Неприятно, но ничего не поделаешь, обещал. Нет, все-таки переживал, тосковал заранее и гнал все это, прячась за отменным настроением.

Особых новостей штаб армии мятежников, кроме подтверждения назначения Гроссом наследника, не сообщал. Леон жив-здоров, передавал привет.

«Вот ведь судьба! Снова заварушка без него случилась!» – усмехнулся Рус.

Глава 20

Майор Радан принял гостей радушно. Его малолюдное майорство заблудилось в дебрях векового кедровника. Зачем пришли – Рус так и не понял. Наверное, Вавилиан, который передавал координаты Карланту (они общались напрямую через астрал, без использования амулета, передававшего только голос), решил просто дать им отдохнуть.

– Принц, как я рад! – С этими словами майор панибратски обнял Руса, да так, что у того кости затрещали. – Давненько у меня не бывало таких высоких гостей!

Здоровенный Радан смотрелся бергатом даже на фоне немаленьких спутников «принца», а Рус так просто тонул в его лапах.

– Линда, где ты там!

В светлицу вошла нарядная светловолосая женщина, ростом, напротив, самая маленькая из всех встреченных этрусок, примерно русовских габаритов.

– Здравствуй, принц, здравствуйте, гости дорогие, добро пожаловать за стол, – говорила жена, важно кивая каждому. – Мы всегда рады гостям, отведайте кушанья, не побрезгуйте.

Не побрезговали. С позволения Френома стол ломился от дичи. Зайцы в сметане, стокачи, пищульки (местные аналоги глухарей и рябчиков), много совсем непривычной мелочи и, как основное блюдо, вымоченная в медовухе и запеченная на углях карабанта – большой горбатый изюбр. Все было обложено зеленью, грибами, ягодами – чисто охотничий пир. Вкуснятина – пальчики оближешь! Да под медовуху, да под кедровую настойку… Рус есть особо не хотел, но и он осоловел от набитого пуза, выпитое спиртное не чувствовалось и без участия Духа жизни.

Весь обед сопровождался шумными речами хозяина и навязчивыми предложениями хозяйки:

– Отведай еще пищульку с грибочками. Или не по нраву? Я старалась… – Как откажешь такому гостеприимству?

– Мои оболтусы, принц, на охоте, извиняй, что не представил. Да! Бояр позвать? У меня двое. Я почему их сразу не вызвал, потому как загул на декаду получится! Моя Линдочка обидится… А ты как думал? Держит меня в ежовых рукавицах, во! – показал огромный кулак.

– Не наговаривай, Радан, – делано скромно потупилась женушка.

Через некоторое время майор предложил:

– Как смотришь, принц, завтра бергата поднять? Они только-только завалились, у меня берлог на примете – видимо-невидимо!

Рус недоуменно посмотрел на «свиту».

– Хорошая идея, принц! – неожиданно горячо ответил Карлант. – Развеемся! Господа, вы как? – при посторонних телохранители часто обращались друг к другу официально.

– А что, у меня вотчина тоже лесная, и я страсть как люблю эту забаву! Соскучился. Но все в твоей воле, принц. – Под конец Будилант опомнился.

– Я не против, – согласился Рус.

– Вот это дело! – воскликнул хозяин.

– Тебе бы все развлекаться, Радан, – укорила мужа жена. – Но тебе, принц, понравится, не сомневайся. На бергата ни разу не ходил?

– Не довелось, хозяюшка…

– Много потерял! – азартно воскликнул майор. – Когда огромный зверь, с клыками, что мои руки, на задние лапы встает, а у тебя только рогатина… ух! Сердце щемит, волосы дыбом! – говорил, как о самых приятных воспоминаниях.

После обеда довольный Радан велел принести большой пергамент.

– Смотри, принц, мое генеалогическое древо. Видишь, я от Грусса иду. Вот, по ветвям смотри… – и стал перечислять многочисленных предков и по отцовской, и по материнской линиям.

К самому Радану Криндику (имя и род) вела тоненькая веточка большого густого дерева с переплетающимися ветвями и раздвоением у самого корня – Грусс и Гросс. К разглядыванию подробного древа, которое, со слов Карланта: «Редко встретишь такое подробное, молодцы Криндики, сохранили», с жаром примкнула вся «свита» и принялись искать собственных предков. Объевшийся Рус, к своему стыду, задремал.

Хозяйка скромно сидела в креслице, насмешливо поглядывала на «глупых мужиков» и вязала на спицах что-то объемное. Наверное, свитер мужу или сыновьям. Они, без сомнения, не меньше отца.

С утра Радан повел гостей в лес. Снег в этих местах выпал всего пять дней назад, и единороги шли легко, ниже бабок не проваливались.

«Да они радуются! – удивлялся Рус, наблюдая игривое настроение животных. – Не ожидал. Вроде южные звери, а смотри-ка, и холод им нипочем, и снежок мягкий нравится, с удовольствием хватают… – Духами не пользовался (так принято на этой охоте – ни Духов, ни Силы), поэтому точные чувства своего белого в яблоках скакуна не знал. – Хотя в принципе ничего удивительно, по многим мирам походили за эльфами, всего повидали…» – Настроение резко испортилось. Не надо было вспоминать эльфов и миры… Скоро, уже сегодня ночью…

Стоял прекрасный солнечный денек с приятным легким морозцем, так напоминающий русскую зиму, а Рус грустил. Хлопали крыльями спугнутые куропатки, повсюду встречались следы зверья, спутники живо обсуждали «случаи на охоте», открыто завидовали богатым угодьям Радана, а «принц» почти не слушал. Придерживал притороченную к седлу длинную толстую рогатину с одним только лезвием – рожоном в полтора локтя и крестовиной не меньше локтя и думал горькую свою думу, прощаясь с частью самого себя.

– Помню, как в первый раз отец меня на бергата водил, – весело рассказывал Будилант, – мне тогда едва шестнадцать исполнилось, только в силу входил. Ох и испугался я тогда! Как поднялось ревущее чудовище в два моих роста, так я и обмер. Не помню, как он на рогатину напарывался, помню только рев. Он мне потом долго снился, в поту просыпался.

– И все? – хитро поинтересовался Люболан.

– Все… А что еще-то?

– А как в штаны наложил, почему не рассказал? – продолжил издевку самый молодой.

– Да я тебя! – После этих слов раздался веселый трубный возглас единорогов, и два скакуна, удаляясь, застучали копытами. Вскоре под общий хохот вернулись. Смеялись и Будилант с Люболаном. Они буквально искрились весельем от предстоящей забавы.

– Мужи, – подал голос молчаливый Домлар, – а никто не задумывался, насколько поднял нас Френом? – Охотники недоуменно замолчали, а Радан спросил:

– Не понял, князь, куда поднял?

– Мы радуемся чистой охоте без Силы, проверяем себя, чего мы стоим без нее. А когда-то для наших предков это было вполне естественно. Мы – хищники, мужи, мы добытчики. Всегда ими были и остаемся, но теперь на другом уровне, как обладатели Силы. Создали страну, устраиваем войны, а так хочется иногда почувствовать в себе того зверя, которого изгнал Френом, обычного лесного хищника. Не правда ли?

На последних словах Рус встрепенулся: «А мне кто вложил моего зверя? Лоосские нити я убрал совершенно точно, но чувство опасности осталось, цели подсвечиваются… уж не Френом ли теперь? Жаль, Духов сейчас не спросишь…»

А Эрлан после слов Домлара покосился на задумчивого «принца». Его хищный оскал не выходил из головы: «Не из всех великий Френом изгнал зверя, кое в ком оставил… и вместе с его Силой результат получился невероятный».

Он никому не рассказывал о своих наблюдениях и рассказывать не собирался. Дело не в обещании, которое касалось только структуры, дело… сам не понимал в чем, вроде как сплетничать не хотел.

– А ты мыслитель, Домлар, – сказал Карлант, – не ожидал…

– Брось, князь! – возмутился Радан. – Мы идем веселиться, а не рассуждать! Хочу и иду на охоту, чего тут думать? Принц, а ты почему невесел? – Если остальные соратники уважали задумчивость Руса, то майору сия деликатность была неведома.

– Я впервые иду на бергата, волнуюсь, – соврал он. На самом деле еще не задумывался о схватке с местным видом медведя.

– Ха! Не смотри, что ты хлипкий! – простодушно подбодрил его Радан. – Не переживай, рогатина крепкая. Бей в живот, там мягкое место, и лапы он вверх задирает, а конец упирай в землю. Он за крестовину вцепится и никак до тебя не доберется. Да и много нас на одного зверя, посмотрим, на кого кинется. – Мысль о трусости «принца» в его голове не возникла, он больше переживал о количестве охотников. Надеялся заколоть зверя лично, но и при ином исходе за других порадуется.

За стадий до берлоги, оставив единорогов, пошли пешком.

– Тихо, – предупредил всех Радан, – пять дней не прошло, как он лег, не уснул толком, можем спугнуть. Принц, я тебе матерого жертвую. Пять лет за ним наблюдал, Ярым назвал. Он себе самую большую территорию отбил… Все, умолкаем. – Охотничий азарт заставлял голос дрожать, зато движения стали, наоборот, четкими, мягкими и в то же время твердыми. Русу при взгляде на майора представился располневший каган, и он невольно улыбнулся.

Над большим сугробом чуть заметно парило. Охотники обошли его со всех сторон. По знаку Радана зашумели, а он ткнул рогатиной в легкую проталину – отдушину и отскочил с кошачьей грацией, снова напомнив Русу кагана.

Бергат не заставил себя долго ждать. С ревом, от которого душа уходила в пятки, громадный зверь, раскидывая снег, поднялся из ямы. Ловко повернулся вокруг, оценивая ощетинившихся когтями двуногих, и встал на задние лапы, взревев еще страшнее. И была в его рыке обида. «Что же вы делаете, ироды! – словно восклицал он. – Ну, теперь пеняйте на себя».

Зверь мог за себя постоять. Рост не меньше шести локтей, передние лапы с когтями в пол-локтя разошлись на столько же, в пасть свободно войдет голова со шлемом и утонет, а клыки в точности, как и описывал Радан, – с ладонь взрослого человека. Этот медведь слона порвет – не подавится.

Рус понял: длинный наконечник и древко в семь шагов длиной, совсем не лишнее утяжеление – и судорожно вцепился в рогатину – свою единственную защиту. Страх разливался по жилам. Бергат явно выбрал его, самого маленького. Красные от ярости глаза смотрели безумной жаждой мщения и… Рус невольно представил на месте зверя себя, а на своем – Флорину. Горько усмехнулся, и это послужило сигналом. Ярый одним прыжком преодолел десять шагов, поднялся перед самым копьем… «Бей, принц!» – истошно орали соратники, а Рус вдруг убрал лезвие и, смотря в глаза зверю, шагнул в сторону.

«Мы с тобой одной крови, ты и я… – всплыла у него глупая мысль из «Маугли». – Беги, дурачок…» – добавил уже от себя.

Ярый стушевался, увидев перед собой собрата гораздо сильнее его, удивился, откуда он взялся, и побежал прочь от соперника, стыдливо поджимая хвост.

«Время самок еще не пришло, но там я не отступлюсь!» Зверь успокаивал собственный страх. Предстояло найти новую берлогу и побыстрее завалиться спать, пока не почувствовал голод. Зима еще не началась, это вполне возможно. Когтистые двуногие уже вылетели из его большой головы.

– Как же так, принц! – Радан с досады чуть ли не топал ногами. – Такая добыча, столько лет за ним смотрел, специально тебя к нему привел, а ты!..

– Отпустил. Оставил тебе на следующий год, – твердо ответил Рус. – Идем, Радан, мы все доказали свою храбрость.

– Он погибнет, шатуном станет! – не сдавался майор.

– Он найдет берлогу, я знаю. Поверь мне, еще только осень.

Радан, опытный охотник, тоже это понимал, но досада на глупость принца не желала отступать, давила уместную мысль: «Почему его не задрал бергат?» О ней вспомнил только по пути домой и прямодушно спросил об этом.

Принц ответил иронично:

– Не знаю, майор, я посмотрел ему в глаза, и мы договорились друг друга не трогать. Духов точно не призывал. – Отвечая Радану, тщательно разбирался в собственных ощущениях.

Сначала появился страх, а потом, после того, как поставил себя на место бергата, вдруг на самом деле стал им. Не тем зверем, который знает опасность и умеет от нее избавляться, а просто хищником. Вроде персонажа сыграл. Ярый его испугался, а он будто понял его мысли и пожалел. Скорее себя, а не бергата.

Флорина, которой жаждал отомстить точно так же, как Ярый хотел порвать «наглых двуногих», показалась смертельно опасной, и он не мог понять, чем именно. Или не Флорина, а еще кто-то, или все вместе. Все слишком сложно и запутанно, все перетекало из одного в другое, так что, в конце концов, плюнул на эти «поиски истины». Будь что будет!

Все возвращались подавленными. «Принц» в очередной раз удивил, и соратники не знали, что и думать. Ясно одно – Френом ему благоволит.

– Домлар, – продолжая ироничную речь, Рус обратился к «философу», – ты успел почувствовать себя предком?

– Не ерничай, принц, – ответил он после долгого раздумья, – Ты-то сам точно почувствовал, и более древним, чем те, о ком я читал в академии[25]. Такова твоя доля. А я успел хватануть азарта, для меня – достаточно.

За ужином, снова превращенном хозяйкой в пир, хозяин и «свита» окончательно расслабились, и сама собой родилась новая охотничья байка «Как принц бергата напугал», история с изрядной долей правды.

В середине четвертой вечерней четверти Рус отозвал Эрлана. Поначалу не хотел никого предупреждать, всего на четверть уходит, но передумал. Вдруг заметят, неудобно. Как-никак они за него отвечают.

Пир постепенно утихал, гости изрядно набрались, в том числе и «доверенный телохранитель». В доме Радана все чувствовали себя в абсолютной безопасности, никто не хотел трезветь с помощью Силы. За исключением Руса, разумеется, он ответственно подходил к предстоящему ритуалу.

– Эрлан, протрезвись, очень серьезное дело.

– В чем дело, принц, хорошо сидим, весело. А как Линда поет – заслушаешься… – И осекся, увидев абсолютно трезвые глаза Руса. Быстро привел себя в порядок. – Что случилось?

– Мне надо уйти на три четверти. Прикрой меня. Скажи, что я пошел спать и велел не будить.

– Куда, принц? – Эрлан не ожидал ничего подобного, спросил первое, что пришло в голову.

– В одно место. Уйду «ямой» и вернусь так же, туда же, в спальню. Очень нужно, и ничего со мной не случится. – Последние слова выделил, увидев беспокойство телохранителя. Он и сам чувствовал нечто подобное, только с тоскливым оттенком.

– Тебе не хочется, Рус? – доверительно спросил Эрлан после того, как успокоил собственное возмущение от этой новости (удержать все равно не получится).

– Мне надо, Эрлан. Я обещал. Повторюсь, на три ночных четверти, никто не должен заметить.

– «Не должен» – приказ мне, чтобы я не допустил? – нахмурился телохранитель.

– Нет. Это надежда на то, что все уснут и до утра я никому не понадоблюсь. Не напрягайся.

– Тогда удачи, принц, пойду скажу, что ты отправляешься спать, – резко развернулся и быстро удалился.

– Обиделся, – прошептал Рус. – Ну и мне пора. Ничего, успокоится.

А чего собирать-то? Оделся в ту самую одежду, купленную в Анектии, взял «близнецов», накинул белый охотничий плащ на меху и создал «зыбучую яму». Шагнул в нее и был таков. Использовал Силу колодца, поэтому потоки Сил не поколебались. Никто не заметил его ухода.

В пятне стояла ночь. Да-да, именно там и вышел Рус – захотел попрощаться с частью себя. Силу не колебал, ничего не двигал и вообще старался не дышать. Аккуратно лег на траву и растворился…

Зажил миллионами маленьких и больших жизней, почувствовал эмоции ветров, земли, воды, ощутил безразличное спокойствие безымянной Силы. Теперь он не терялся в мире, сейчас он точно знал, что все это и есть он. Вместе и одновременно отдельно от маленького человеческого тела, лежащего на траве. Несовершенный мозг в этом теле мешает осознать все, но и расставаться с ним, со своим несовершенным телом, Рус не имел ни малейшего желания, как и не желал расставания с огромной частью себя.

«Господи, ну почему мне так плохо!» – взмолился он.

Нечасто на Земле, а тем более здесь осознанно вспоминал это слово. Привык молиться Гее, и получалось вполне естественно, а теперь вот вспомнил земное обиходное понятие и вложил в него смысл, достойный истинно верующего: «Зачем, Господи, я обещал этим эльфам? Кто они мне, не подскажешь? Боже, если Ты есть, а это вполне возможно (нельзя оставаться атеистом в мире с реальными богами), вразуми, что делать? Молчишь? Почему-то я так и думал…» Беспокойство не уходило.

Жуть как не хотелось, но понимал – на ритуал пойдет. Дело не только в обещании и любопытстве. Да, куски чужого мира усилили многих богов, в том числе и мерзкую Лоос, дают много ценного для магов. Амулеты стали получаться на загляденье, и в большинстве из них – ингредиенты из пятен. Структуры делают такие, какие до Сумрака и не снились. Одни Звездные тропы чего стоят. Много полезного от них, произошел огромный скачок в магических науках.

Но одновременно пятна мешали огромному числу людей, которые не подозревали об этом их свойстве, а, наоборот, складывали легенды о «прекрасных добрых возвышенных альганах» или, в меньшей степени, о каганах. Речь идет о рабах. Разумеется, не лоосских, у которых порабощалась сама воля. Когда сильно прижимало – рабы бежали к ним за защитой и если добирались, то не возвращались. Остальные упорно считали их «спасшимися», потому как хозяева не могли их найти. Не поколебали эти легенды и кровавые стычки альганов с каганами, и даже факты редкого порабощения каганов.

«Это они нам доказывают свою силу и приносят себя в жертву, чтобы мы не забывали», – слухи, ходившие среди рабов, особенно «потомственных» – рожденных от родителей-рабов, – усиливались после таких событий. Хозяева наказывали, высмеивали, переубеждали – никому не хотелось терять «капитал», но слухи, как это часто бывает, только укреплялись.

Рус с удивлением узнал, что до Сумрака не существовало не только лоосских и «ошейных» рабов, что вполне логично, но и меток, которыми сейчас метили всех кого не лень, начиная от служивых (солдат, гладиаторов, некоторых чиновников и так далее) до приписных крестьян и рабов. Прекратились массовые возмущения и побеги, не говоря о восстаниях, которыми славилась «досумрачная» эпоха. Конечно, войска с орденами их всегда подавляли, но сам факт!

Свободолюбивый Рус, побывавший в рабской шкуре, поразился до глубины души и запомнил. Именно поэтому, сам того не осознавая, так легко пообещал эльфам помощь. Любопытство и «жалость» к «правильным» альганам-каганам – вторичны. Как повлияет уход пятен на структуры, внедряемые в астральное тело (что и представляли из себя метки), на общее перераспределение Сил – не имел ни малейшего понятия, но хотел верить в лучшее.

Теперь предстояло отказаться от части своей сущности. Как горько! О «яме» не беспокоился. Сила Геи была всегда, значит, останется, и расслоения, необходимые для создания «зыбучей ямы», сохранятся. Так что вернется.

Тяжело давалось расставание с самими собой, и мир особенно ластился, будто чувствовал. Может, не будто, а чувствовал. Он обладал странным, непостижимым разумом, и Рус только-только это заметил. «Влился» еще глубже, желая разобраться, как в панике «выскочил».

«Время! Черт, не заметил, как пролетело, уже первая ночная четверть, опаздываю! – и сразу успокоил себя: – Стоять, Владимир Дьердьевич, видишь разницу во времени? То-то же, как раз успеваю. Поехали. Прощай, любимый мирок, мне будет тебя не хватать…»

Сразу, чтобы не передумать, создал «яму» с координатами Тиграна и шагнул в нее. «Ты смотри-ка, ни разу через сережку не побеспокоил, уважаю», – подумал преувеличенно-бодро, дабы заглушить тоску и смутную тревогу.

В лицо ударил ледяной ветер, и Рус твердыми ногами встал на заиндевелый песок. Снег в сосновом бору на побережье безжалостно сдувался, напоминая о себе только редкими сугробами у корней необъятных сосен. Деревья стояли на больших расстояниях друг от друга, но тем не менее закрывали вид на неспокойное море. Кустами, молодой порослью здесь и не пахло. Упираясь из всех сил, лес отступал.

«С теплым плащом я угадал», – подумал Рус, запахиваясь в него как можно плотнее, и поздоровался с эльфами:

– Приветствую неразлучную парочку! Я не опоздал? – Шутливость помогала справиться с тягостным предчувствием.

Эльфы, казалось, не обратили на него внимания, но Рус точно знал – ничего похожего на его «зыбучую яму» в их арсенале не было. По крайней мере, Эльлэдан, учась в академии, о таком узоре не слышал. «Тропы», пробивающие блокировку «выхода из Тьмы», существовали, но через расслоения каганы не шастали. А вот складирования полезных вещичек использовали. Жаль, молодой разведчик не знал, как именно, это удел старейшин.

– Приветствую тебя, Рус, – ответил Арон, отвлекаясь от важного дела, – присядь на пенек, подожди немного. – Сама невозмутимость.

Свежий, ровно срезанный пень находился в центре процарапанного в песке многоугольника с неравными углами. Ломаные линии вычерчивали замкнутый контур диаметром шагов в двадцать. Углы, острые и тупые, создавали своеобразную «розу ветров» или…

– Это, типа, ориентация по звездам? – догадался Рус, присаживаясь на бывшую сосну, принизанную непонятными, но очень красивыми зелеными узорами. – А деревце не жалко?

В ответ – тишина. Вокруг свежевыкопанной ямы, начинающейся от пня, Арон с Тиграном чертили посохами угловатые знаки – руны. Дно и стенки углубления покрывал неизвестный материал, отдаленно напоминающий золото, а корни пня были тщательно срезаны, дабы не нарушать идеальный круг объемистой, литров на сто, чаши. Именно так определил Рус назначение ямы, похожей на чашу посвящения Гее.

– Это что, типа надо заполнить эту штуковину какой-то бякой? Надеюсь, не моей кровью? У меня столько не будет. – Он продолжал доставать работающих эльфов. Так ему становилось легче.

В этот раз Тигран соизволил ответить:

– Не мешай, пожалуйста, скоро сам увидишь. У нас все с собой, забыл о «мешке» в расслоении? – Сейчас у обоих нелюдей, одетых в свои обычные длинные легкие хламиды, в руках имелись только испещренные рунами шесты со встроенными узорами: зелеными у Арона и серыми у Тиграна.

– Да помню я, – пробурчал Рус. – Как вы только не мерзнете? Одно слово – нелюди. – Аватар ворчал от раздражения. Молодой Эльлэдан уже умел управлять внутренними энергиями на уровне людских магистров.

– Слышь, Тигран, а ты в свой «мешок» сколько можешь засунуть? – Молчание. – А откуда вы все о людях знаете? – Снова без ответа.

Молодой разведчик слышал, что старейшины наблюдают за внешним миром, используя древнее Око Всеведенья, которое обнаружилось в пятнах. Боги, забросив наглых сектантов во враждебный мир, вернули всем кланам их святыни. «Утешьтесь, – словно говорили оба пропавших бога, – подумайте о своей судьбе, угомонитесь и тогда, возможно…» Не угомонились. А может, не это имелось в виду, а наоборот: «Ищите!» – иначе зачем прислали аватара?

Конкретно о Русе Эльлэдан не знал, но идея тварного воплощения хотя бы одного бога висела в воздухе и раздувалась жрецами: «Это испытание, ниспосланное Пропавшим. Как только мы его пройдем, не сдадимся – он пошлет аватара», – утверждали они. Что будет дальше, молодой каган не ведал. Он больше думал о любимой юной жене Илдис, о ее страданиях от бесплодия и мечтал о смерти какого-либо старого кагана, а лучше о скорейшем «жертвенном испытании», то бишь сражении с кланом Заря-В-Утренней-Росе-На-Юном-Листочке. Именно одним словом – любили братья-альганы старые длинные названия.

Сам Эльлэдан родился после подобного «испытания». Кем он был ранее – не помнил и не узнает никогда – это цена за перерождение. Тогда, двести лет назад, подобные «жертвы» проводились довольно часто, и люди в те времена активно воевали, так же освобождая души каганов для перерождения. Потом старейшины спохватились – кланы заполнились «несмышленышами», и «жертвенные испытания» стали проводиться все реже. Эльлэдан искренне жалел об этом.

– Все, – наконец произнес Арон. – Тирон, ты первый.

С посоха Тиграна сорвался яркий серый луч (невозможно представить «серую яркость», но это так), и контуры многоугольника окрасились серым цветом. За ним последовал ароновский зеленый луч, и линии превратились в бледно-зеленые. Вскоре так же окрасились руны.

Рус отметил, что, несмотря на различия в цвете, Силу ощутил одну – свою, «родную», из каганского пятна. Еле удержался, чтобы не поиграть с ней.

«А чему удивляться, я давно знал, что все пятна одного, моего мира. Это они сами себе мозги запудрили разными векторами да направлениями».

Был в корне не прав. Для него, посвященного всему альгано-каганскому миру, различия в потоках совершенно не принципиальны, а самим жителям – очень даже важны. Все эльфы наполовину состояли из Силы и не терпели «противоположного хода» этой то ли энергии, то ли самой божественной сущности.

– У нас еще есть три статера, – сказал Арон, повернувшись к Русу. – И мы с удовольствием удовлетворим твое любопытство. Насколько успеем, – говорил невозмутимо, как робот. А где обещанное удовольствие?

– Тогда не тяни! – Любознательность перевесила нарастающее чувство потери. «Скоро… быстрее бы, чего душу мотают!» Мысль точно такая же, как в кресле у садиста-стоматолога, медленно подносящего бормашину к давно открытому рту.

– В каждом клане есть Око Всеведенья – считавшийся пропавшим древний артефакт. Мы быстро освоили их. Око наблюдает за миром посредством животных. Не удивляйся. Читает их мысли, видит их глазами, обоняет носами, слышит их ушами и влияет на них. Особо ценны для него единороги, очень умные твари. Первым делом мы настроили всех животных, обладающих хоть толикой разума, на чужаков. Они стали нашими лучшими стражами. Вы, люди, наглые и жадные создания.

– А почему не настроили зверей вне пятен? – поинтересовался Рус, мысленно согласившись с «наглыми и жадными». – И кстати, единороги и борки не бросаются на людей даже в пятнах.

– Единороги и борки – наши давние спутники, они слишком умны для Ока. Или древние специально исключили воздействие на них, я не знаю. Зато на людских землях эти создания – лучшие наблюдатели, а что касается других, то артефакт не управляет инстинктами животных чужого мира, но слышит и видит.

– Тю-у-у, а назвали-то, назвали – Око Всеведенья! Где оно, всезнание? – подколол непроницаемых эльфов наглый аватар. Бесполезно, они так и остались непроницаемыми.

– Теперь про «мешок», – заговорил Тигран. – Я могу поместить в него неживые предметы общим весом до четырех талантов. Живые, в отличие от твоей «тропы», погибают. Тебе дальше объяснять или сам догадался?

– Объяснять, – загорелся Рус. Пытался как-то на досуге создать – не получилось.

– Расслоение – суть иная реальность с иными законами, другой мир. Не путай с тем, куда мы стремимся сейчас, или откуда ты сам, – перебил попытку возражения. – Можно сказать, что это изменение данной реальности, карман в пространстве, но это очень сильное упрощение. Таких расслоений несчетное количество.

– Подожди, – человек все-таки перебил кагана, заинтересовался собственно «уходом». А расслоения прекрасно знал и без пояснений, – там звезды и шарики – планеты? Я про мир, куда вы собрались.

– Такая космогония имеет место, – вместо Тиграна ответил Арон, – и ее используют астрологи. Для поиска мира, для настройки векторов подходит, но для основной цели не имеет ни малейшего значения. Мы идем в иную вселенную – так тебе будет понятней, и сойдем в нужный нам мир.

– А как называется?

– Не знаю. Узнаем на месте. Главное, на нем есть двухвекторные потоки Силы. И, надеюсь, нет наших собратьев, – закончил с малой толикой эмоций.

Далее продолжил объяснение Тигран:

– Строится совсем простенькая «тропа» – проход. Показать узор? Я тоже думаю, не стоит. Она выстраивается в астральном трансе, но некоторые старейшины обходятся совсем без «тропы». Главное – поместить в расслоение метку и впоследствии помечать каждый предмет, чтобы не потерялся. Понятно?

– Кажется…

– Тирон, время. – Арон прервал разговор. – Рус, встань на пень.

Аватар, продолжая рассуждать о «мешке», сожалея о нехватке времени, встал на гладкий срез. Альган затянул, а каган подхватил длинную заунывную песню. В перезвоне их «колокольчиков» послышалась такая древность, что у Руса невольно побежали мурашки. Сразу забыл о «тропе» в расслоении и восхитился: «Да это же и есть сакральный язык перворожденных! Сила…»

Да. Это была сама Сила. От нее не «веяло» ничем, но при этом Сила линий неимоверно возросла, от них оторвалась мерцающая пелена, поднялась вверх и сомкнулась, отделив эльфов и человека от остального мира. Духи Руса с криком боли убрались в свое расслоение. Сила заклинания перекинулась на наполненные светло-зеленым светом руны, заставляя их слиться в одну бесформенную массу, и точно мыльный пузырь, переливаясь радужными полосками, эта масса сползла в чашу, ровно обволокла стенки и дно. Чаша потянула всю имеющуюся Силу, а втянув, потребовала добавки. Как это понял Рус – неизвестно, но чувство опасности вдруг заорало на полную катушку.

Он очнулся от вызванного пением эльфов странного безразличия. Рефлекторно попытался зайти в астрал, одновременно спрыгивая с постамента, но внезапно понял, что не может пошевелиться.

Арон, продолжая петь, с усилием повернул голову к аватару и провел рукой, словно поднимая воображаемый камень. Из свежего пня вырвались далеко не сосновые побеги и оплели человека с пяток до макушки. Альган успокоился, отвернулся и продолжил тянуть мелодию, которая высасывала Силу отовсюду, расширяя пространство под пеленой до невообразимых размеров. Вскоре Арон, Тигран, Рус и чаша очутились в темной пустоте без конца и края. Они висели в… трудно описать. Да и не понять, висели, стояли или плавали. Находились в пространстве сродни Звездной тьме, но точно не во владении Эребуса.

– Вы че делаете, в натуре?! – Эльфы перестали петь, и Рус заорал по-русски. К нему вернулась возможность говорить, и, странным образом, при отсутствии воздуха слова спокойно создавались, разносились и слышались.

– Мы уходим из мира Гея, тебе же объясняли, – спокойно ответил Тигран, доставая «из воздуха» изящный фарфоровый сосуд литров на десять.

– А на хрена связали?! – Чувство опасности пропало, но это не успокаивало.

Еще бы! Пошевелиться не может, войти в транс не может, Духи не слышат, до Силы (ее вокруг целое море!) дотянуться не получается. От этого… нет, больше от обиды: «Кинули, как лоха!» – на Руса наваливалась тупость.

– Чтобы не дергался и не мешал. Тебе же хочется порубить нас? – Тигран говорил на чистом русском, только Рус не обратил на это внимания. Возмущение и злость захлестывали, помутив разум.

– А ты как думаешь, каганская твоя морда?! Эй, ну вы че, отпустите! – Он окончательно спятил, превратился в тупого «быка», каким и на Земле не был.

– Отпустим, не переживай, – подал голос Арон, доставая похожий кувшин.

– Это че, кровь?! Эй, вы тут кончайте са-сатанизмом заниматься! По-хорошему прошу – отпустите!

– Ты не представляешь, какая Сила заключена в крови разумных, – спокойно вещал Арон, выливая кровь в чашу. То же делал и Тигран. – В этих кувшинах капли крови всех эльфов из всех кланов и наша с Тироном. Частицы десятков тысяч душ.

– Чихать мне на вашу кровь, меня отпустите! Я на это не подписывался. Вы чего, мужики?!

Как только из обоих сосудов упали последние капли, кровь в чаше забурлила. На поверхности засверкали искры, появились тысячи водоворотов, переходящих из одного в другой. Возник один пузырь, который тут же лопнул, за ним второй. Вскоре красная жидкость, в которой с трудом узнавалась кровь, закипела. Вместо пара вверх устремился идеально прямой столб Силы.

Тигран и Арон одновременно подошли к Русу, в один момент у обоих появились ножи, и они синхронно разрезали сапоги и срезали штанины выше колен. Лианы заботливо расступались, пропуская лезвия.

– Вы че делаете, падлы! Да я вас всех порву!!! – орал Рус.

Ножи прошлись в подколенных ямках, вскрывая вены, и по голым ногам побежала темная горячая жидкость. Сбежала по гладкому срезу пня и влилась в чашу. Сила вырвалась с мощностью взрыва, но не разметала массу, а устремилась четко вверх, неимоверно усилив уже существующий столб, окрасив его во все цвета радуги и уплотнив буквально до каменной твердости.

Кровь продолжала вливаться в алтарь, по иронии судьбы посвященный богу, у воплощения которого и отнималась жизнь. А само «воплощение» тем временем пришло в себя. Простая щекотка от стекания теплых струек вернула Русу разум. Появилось злое спокойствие и способность соображать.

Глава 21

Наконец-то Викария нашла беглого раба. Это оказалось довольно просто.

Новый стандор написала письмо в Эндогорский орден Родящих с просьбой о содействии в поисках беглых разведчиков, намекнув, что главное подозрение в соучастии лежит на их Тирском филиале. За содействие в побеге, а возможно, и за кражу чужой собственности светят большие неприятности.

«Ареопаг прислушается к мнению Месхитинского ордена, не так ли, сестра стандор?» – такой многозначительной припиской закончила письмо и через секретаря вызвала Веронию, ту самую среднюю жрицу, которая опростоволосилась в Эолгуле.

Она прибыла через четверть.

«Приятно быть стандором, – подумала Викария. – Вызвала бы я ее, будучи приором – день бы из своей дыры добиралась. Спасибо, Пресветлая!»

Веронию засунули наблюдателем в далекое Сикионское пятно, с глаз долой. Она еще радовалась, что не в захолустный храм в селение, состоящее из одного дома.

Получив через амулет астральной связи приказ стандора, сестры быстро разыскали Веронию, организовали круг Силы и отправили «тропой» в один переход.

– Ты отбываешь в Эолгул, сестра. Задача – найти следы трех пропавших разведчиков. Землю рой, но найди! Исправь собственное разгильдяйство, – Викария хотела сказать резче, но вовремя вспомнила, что уже не «солдафонка».

– Но… сестра стандор, местные жрицы…

– Будут тебе помогать, – перебила Викария. – Я написала письмо их стандору, тебя встретят как свою Верховную.

Ее на самом деле приняли с большим почтением. Тирендор местного филиала выполняла просьбы Веронии, как приказы, и первым делом поклялась в непричастности к тому происшествию ее подчиненных.

Всем жрицам раздали портреты беглецов, нарисованные с мыслеобраза. Смелая гостья разрешила посмотреть в своей памяти. Но и художник не наглела. Запомнила представленные лица – и назад. А могла бы подсмотреть еще многое, но уж больно вокруг Веронии, всего лишь средней жрицы, сама тирендор – срединная жрица увивалась, и Аркадию, жрицу-художника предупредила: «Не лезь, себе дороже».

Разведчиков нашли быстро, всего через три дня. Не иначе, сама Пресветлая поспособствовала. Все трое под собственными именами (вот это наглость!) служили в закрытой загородной воинской части. Воины любили в нечастые увольнительные посидеть в таверне, дорога в которую как раз шла мимо храма Лоос. На этой не зарастающей тропе их и высмотрела настоятельница.

Хвала Пресветлой, в селении жили земледельцы, и они с уважением относились к «полезной в хозяйстве» жрице. Окольными вопросами (было приказано не афишировать интерес) выяснила имена «трех молодых-симпатичных, явно не тиренцев». Узнала, откуда они взялись.

«Да что ты говоришь, от самого князя! Вот это да, в «Закатном ветерке» жили! Неужели они богачи? Ах, секретность. Не говори, милочка, эти военные такие зануды, не подступись к ним. Думают, мы сами должны к их ногам падать только за то, что у них есть меч! А ведь еще неизвестно какой…» – Жрица весело смеялась вместе с двумя девицами, пришедшими на лечение легкого женского недуга.

– …таким образом, сестра, если прикажешь их схватить и доставить в орден, я выполню этот приказ! – докладывала Верония по амулету астральной связи. Помня предыдущую должность стандора, она старалась говорить четко, по-военному. – Но я обязана предупредить: крупные неприятности Тирскому филиалу обеспечены. Новый князь не терпит Родящих сильнее, чем предыдущий.

Викария думала недолго:

– Оставь их, Тартар сам с ними разберется. Меня больше интересует другой человек… – чуть помедлила, вспоминая, не запрещала ли Верховная прямо говорить о беглом рабе. Не запрещала, но поверит ли Верония? Сама стандор верила через силу, буквально заставила себя. – Задача – проверить все их связи, с кем контактировали, с кем спали. Вот что… в докладе прозвучала богатая вилла, где они жили, проверить в первую очередь!

– Слушаюсь, сестра! – отрапортовала, как в армии. – А как имя «человека»?

– Когда найдешь – узнаешь, – загадочно ответила Викария и прервала связь.

Она вдруг вспомнила из отчета по «личному рабу Верховной», что «провожала» пятерку баранов именно эта «любящая» жрица, Верония. «Ты ведешь нас, Пресветлая, это несомненно!» – посчитала такое совпадение далеко не случайным.

Вообще-то слухов о той вилле и их обитателях ходило предостаточно, но каждый новый слух противоречил предыдущему. Нужны были «сведения изнутри».

Одна жрица быстро вспомнила, что примерно полгода назад к ней обращалась служанка из «Закатного ветерка». Хотела забеременеть от хозяина – не получалось. По местным меркам, такая открытость – случай неординарный: «добропорядочные» обыватели узнают – не отмоешься. Сильно хотела та девица вылезти из нищеты.

На этом и сыграли. Обычным посыльным вызвали в храм, якобы затем, чтобы «вернуть деньги за плохую работу и материально компенсировать извинения». Сирилгин прибежала чуть ли не вслед за посыльным.

Ей не пришлось ломать блокировку памяти или использовать Знак «правдивости». Ее встретила Верония и буквально утопила в любви, понимании и женском сочувствии к ее нелегкой доле отвергнутой любовницы. Секретарь еле успевала записывать слезные откровения служанки о себе самой и, главное, о любовнике – хозяине виллы. Троих друзей, «бывших сослуживцев господина Руса», упомянула лишь вскользь, когда рассказывала об их внезапном появлении.

– Утром увидела их во дворе. Ничего так, все симпатичные, но без лепты в кармане. На что они мне тогда сдались?

«Чик – тот самый раб Верховной?! – поражалась Верония. – Но как так? Рабство необратимо, как само посвящение…» – и прикусила язык, вспомнив потерю посвящения Томилой. Упрямые факты и точный словесный портрет сходились именно на рабе.

«Но там было Правосудие, а Чик… Он кто? – старательно вспоминала его образ и не находила ничего необычного, кроме разве что уважительного отношения к нему других рекрутов, не как к рабу, – правильно сказала Викария, найду – узнаю. Но это… невозможно! А склонность к Силе Геи?! Прости за сомнения, Пресветлая».

Сейчас Чик, совершив очередной подвиг – выгнав с виллы разбойников, погуляв на свадьбе друга и своей бывшей любовницы, снова отправился по коммерческим делам, по слухам, в Этрусию. А в первый раз уходил с самым настоящим этруском.

«Здоровенный сероглазый красавчик с длиннющим мечом, – описала Сирилгин. – Он сначала раненый был, потом выздоровел. На нас, на служанок, и не смотрел даже. Ужас какой серьезный! А Русу чуть ли не кланялся».

Больше всего служанка ненавидела Гелингин – дочку князя. Она, сучка высокородная, отбила ее Руса, и князь, говорят, не против их свадьбы.

– Рус, конечно, богач и архей, но никак не князь, и не царь, и не наследник! Может, князь передумает, не отдаст свою любимую дочь за безродного? Ты как думаешь, Верония? Неровня он ей! Наиграется, даркова подстилка, и выкинет! А я подберу, я не гордая… – плакалась она месхитинской жрице.

«В чем-то эта дура права, особенно в рассуждениях о неравном браке… Этруск-купец? Встречаются такие, но очень редко, они больше воины. Вот и дурочка рассказала, что он был ранен… непременно надо доложить Викарии…» – что и сделала, как только отправила Сирилгин с внушением забыть о встрече, но непременно прибежать в этот неприметный храм на окраине Эолгула и рассказать о возвращении хозяина.

– Князь… Значит, по словам этой курицы, его привечает… – задумчиво произнесла Викария.

– Не только по ее словам, сестра Стандор, весь город об этом судачит…

– Мы не пустословные матроны, сестра. Вот что, в городе есть этрусский посланник?

– Есть.

– Как он относится к лооскам?

– Не знаю, об этом речь не заходила… – подосадовала Верония.

– Твоя задача, – Викария порадовалась досаде подчиненной, а то слишком все у нее гладко, невольно заревновала, – любым способом вытянуть из него сведения о том этруске. Не может быть, чтобы в той дыре они не оказались знакомыми, и поспрашивай о Русе. – Она и в мыслях называла бывшего раба не Чиком, а Русом. Так легче воспринималась невероятная новость – раб жив! Права Флорина. Хоть не от мира сего Верховная, а ума у нее не отнять.

– Надеюсь, добывать сведения у похотливых самцов ты умеешь, – на этом отключилась.

Умела. Как, впрочем, и любая умная лооска.

Стригант откровенно скучал в этом забытом Френомом городишке, где и осень практически лето. На соблазнение поддался охотно. Веронии показалось – еще чуть-чуть, и он ее порвет.

«Все правильно, – вспомнила она, – здесь же нет легальных домов терпимости, а в нелегальные ему идти не с руки, и местные дамы недотроги. Идиоты эти тиренцы, зачем так мужиков доводят?»

Ей, лооске, и в голову не приходили понятия «обычаи», «нравственность», «девичья честь», в конце концов. Поступок Сирилгин в ее глазах выглядел вполне естественным, а сама девушка его стыдилась и оправдывала исключительно бедственным положением. Перед сестрами и матерью (отец давно умер) маячило рабство за долги, что еще постыдней.

Посланник, расслабленный после близости да под влиянием гипнотического дара Веронии, рассказал ей о принце. «Лооске можно доверять, им Этрусия до того места, чем я только что попользовался. Давно держал эти сведения в тайне, скрывал от Гросса, переживал. Теперь рассказал – и полегчало», – примерно так Стригант объяснял сам себе несвойственную ему откровенность.

– Что?! – поразилась стандор, слушая доклад. – Не может быть!!!

«Вот почему Флорина говорила о его способностях! Она не с островов, а из Этрусии его вытащила! Или с островов, куда он убежал, они от них недалеко. Ну, Верховная!»

Эти мысли, разумеется, не озвучила.

– Таким образом, сестра, он сейчас с мятежниками добывает себе венец, – бесстрастно закончила Верония, пропустив возглас: «Не может быть».

Она гордилась собой. Правда, вопрос со жрицей, которая сняла метки с разведчиков, оставался открытым, но задания найти ее не поступало и вряд ли поступит. Стандора вполне удовлетворили сведения о судьбе раба.

Викария – не Следящий, который не доложит одни только умозаключения в качестве неоспоримого факта. Ей хватило рассказа подчиненной, чтобы с легким сердцем направиться к Верховной.

Выслушав доклад, Флорина расцвела необычной для нее коварной улыбкой:

– Спасибо, сестра, я знала, что ты справишься. Можешь быть свободна.

– Но, сестра, – осмелела Викария, – та жрица, которая помогала рабу, осталась неизвестной.

Верховная вдруг рассмеялась:

– Ты еще не поняла?! Это он сам, глупая, все сам сделал! Он нас на дух не переносит, неужели непонятно? Ты же служкой учила, что чувствует раб. Забыла? Такое не прощается, – произнесла неожиданно жестко, и Викария похолодела: «Это она о ком? Обо мне, потому что забыла, или… вразуми, Пресветлая!»

– Он, ранее не склонный к Силе, стал учеником Хранящих, владеет магией Призыва. Такого не бывает, верно? Да он такой чужой, он столько знает… все, дальше объяснять не буду. Иди служи, у тебя полно дел. Понадобишься – позову.

Стандор вышла в полнейшем недоумении. Особенно в голове засело слово «чужой». Что это значит? А как быть с беглыми разведчиками? Вернуться и спросить у Верховной не решилась.

«Ну что, Владимир, варвар из неизвестного мира, ты у меня вот где! – рассуждая в приподнятом настроении, Флорина сжала кулак. – Спасибо, Пресветлая! Ты привела меня к нему там, на длинной «тропе», и сейчас. Я поняла твою волю, Томила – лишь испытание. Благодарю за благоволение и жду приказа…»

Между тем явление богини – дело непредсказуемое, времени у богов – вечность, поэтому принялась строить планы собственного мщения, начиная от коварной мести его близким до раскрытия истинного происхождения чужака «глупым варварам-этрускам».

«Они его, похоже, на самом деле принцем считают, может, сами убьют самозванца…»

Личная встреча с бывшим рабом даже не рассматривалась, это была прерогатива Пресветлой, только по ее приказу.

Утонув в сладких грезах о новых мучениях раба, Флорина не успела толком уснуть, как резкий удар по каналам Силы заставил ее вскочить. Через несколько мгновений последовал следующий, затем еще и еще. Верховную скрутило от боли, она потеряла рассудок, но тем не менее продолжала сжимать каналы, спасаясь от прожигающей Силы.

Вдруг перед мысленным взором жрицы возникла сама Пресветлая. Сразу забылась боль. Немолодую Флорину охватил неописуемый восторг, душа наполнилась ликованием и трепетом, совсем как у юной девицы перед первым признанием.

– Держи координаты, – сказала взволнованная богиня, и в памяти Верховной запечатлелась вязь символов, – Силы я дам сколько угодно, вложу новые структуры. Раскрой каналы. Немедленно отправляйся туда и убей чужака, альгана и кагана. Его – в первую очередь. Быстрее! Не успеешь – я буду недовольна, – с этими словами исчезла, а во Флорину потекла спокойная, небурлящая Сила.

Да в таких количествах, что она и представить не могла. К тому же потоки содержали неизвестные структуры, которые сами собой откладывались в памяти. Чего только не узнала пытливая ученая! Только… все меркло перед словами: «Я буду недовольна». Страдание перемешалось с рвением, и Верховная, как была голой, мгновенно создала «тропу» и шагнула в неизвестное, думая только об одном: «Надо успеть, нельзя разочаровывать Богиню…»

Как это похоже на рабское служение! Собственно, это оно и было. Все жрицы – рабыни Лоос, такие же, как их собственные рабы перед ними.

Флорина не замечала бурана, не чувствовала холода: она с остервенением била по мутному куполу, за которым смутно угадывались три тени. Одна из них – ненавистный раб, и она точно знала, которая тень – он. Откуда знала – не задумывалась, как не задумывалась над мощнейшими структурами, возникающими словно сами собой.

Пока купол не поддавался. Он не замечал вихрей, игл, стрел, огромных клешней, способных смолоть в муку гранитную гору. Частью структуры проходили сквозь него, как сквозь пустое место, частью обтекали, реже отскакивали. То была иная реальность, и магистр, поняв это, стала искать «точку входа», не прекращая обработку видимой части купола – Сила переполняла ее.

Наблюдатель со стороны в данный момент видел бы не голую девушку, а яркое зеленое образование, лишь отдаленно напоминающее человека, и ему пришлось бы прищуриться, чтобы не ослепнуть.

Гелиния проснулась от страшной боли. Схватилась за голову и, громко воя, заметалась по кровати. Вдруг все ее существо пронзила тревожная мысль: «Рус! Он в опасности, он умирает!!!» – и не усомнилась в истинности этого знания.

Какое значение имеет головная боль, когда на карте – жизнь любимого человека? Девушка преодолела собственные страдания и поступила, как верная почитательница Геи, – встала перед статуэткой богини и горячо взмолилась:

– Величайшая, не оставь Руса, посвященного тебе! Молю тебя, ты сама женщина (что сомнительно), спаси любимого! Я все отдам, все, что есть! Забери мою жизнь, мою душу, но спаси его! Прошу тебя, Величайшая, молю! Сделай хоть что-нибудь! – последнее закричала в ответ на молчание позолоченной Геи, – иначе я тебя прок… – в отчаянии забыла все «правильные» слова, зато молила от сердца и проклинать собиралась от всей души.

Боги всегда являются вовремя. Неизвестно, испугалась богиня проклятия или нет, но факт остается фактом – идол ожил и прервал горячий монолог влюбленной девушки.

– Меня уже столько раз проклинали, Гелиния, – зазвенел сильный, властный голос, – что тебе и не снилось. Не губи свою душу.

Девушка, нисколько не удивившись ожившей статуе, замерла в предчувствии надежды.

– Ты маг или кто? – продолжала вещать богиня. – Входи в транс и жди меня там.

Гелиния, досадно ругнувшись, погрузилась в транс, необыкновенно легко провалившись в такие глубины собственной сущности, о которых и не подозревала.

К ней явилась молодая женщина в простой длиннополой тунике песочного цвета и заговорила тем же властным тоном:

– Ты хочешь спасти Руса?

– Больше жизни!

– Ты любишь его?

– Конечно! – Гелиния возмутилась. – Ты же сама предрекла его мне!

– К тому сну я отношения не имею, – холодно произнесла богиня. – А мне доверяешь?

– Как не имеешь? – удивилась девушка. Захотела заспорить, но почувствовала новый укол – напоминание о смертельной опасности, нависшей над Русом.

– Доверяешь ли ты мне? – Гея, похоже, тоже что-то знала и повторила вопрос с нажимом. – Быстрее!

– Конечно, ты же моя богиня, я тебе посвящена! – горячо ответила испуганная Гелиния.

– Сейчас посвящения мало. Раскрой душу, пусти меня к себе. Смелее…

Гелиния не мешкала ни мгновения.

– Бери меня всю, Величайшая, – произнесла-подумала абсолютно искренне. Только теперь обратила внимание, что говорят они мыслеречью, как, впрочем, и положено в астрале.

– Так звать меня ни к чему, – усмехнулась Гея. – Постоянно думай о Русе, ищи с ним встречи, – с этими словами шагнула прямо в глаза девушки. Именно шагнула, а не влетела или утонула. Богиня земли, как-никак.

– Я всегда… – сказала Гелиния и замерла.

Она застыла перед статуэткой в углу спальни. Остекленевшие глаза приобрели серо-желтый цвет, точно такой же, как на статуях Геи. Гелиния не могла знать, а богиня не удосужилась объяснить, что на мир надвигается новый Сумрак, который может стать гораздо страшнее предыдущего.

Бушевала магическая буря. Силы сталкивались, перемешивались, скручивались. Боги с трудом удерживали равновесие, и это получалось все хуже и хуже.

Над океанами собирались огромные тучи, сверкали гигантские молнии, вздымались высокие волны. Дрожала земля, грозя разродиться сильным землетрясением. С гулом просыпались вулканы, а уже действующие изрыгали мощнейшие потоки лавы. Обезумевшие ветра носились с безудержной скоростью, и только воля Эола пока еще сохраняла Гею от больших разрушений. Даже доброжелательный и веселый Гелион с трудом сдерживал собственную Силу, готовую выжечь одну сторону шарика и прогуляться по другой, ночной половине. Звездные врата перестали работать, никто из магов, даже если сумел бы взять себя в руки, не смог бы создать «тропу». Общий астрал разваливался, не действовали амулеты связи и другие сложные артефакты. С начала бури прошло всего-то два статера, все еще только начиналось. Наступал непредсказанный «конец света».

А большинство людей, «счастливцев» без склонности к Силе, ни о чем не подозревало. Кто спал, кто бодрствовал, а кого-то разбудили заревевшие борки и единороги. Возможно, кое-кто глянул на ночное небо и удивился мутности звезд при ясной погоде, возможно, кто-нибудь почувствовал слабое содрогание земли, какой-нибудь кочевник, наверное, обратил внимание на резкую смену ветра, на его необычную сухость или, наоборот, влажность. Но все «обычные» люди, если вдруг оказывались рядом, точно замечали одно – страдания магов, шаманов и жрецов. Им было плохо. Некоторым – очень плохо. Несколько магистров, которым досталось больше всех, уже успели испустить дух. В меньшей степени страдали ученики, а просто склонные к Силе пока ограничивались головной болью.

Рус планомерно искал выход из безвыходного положения, стараясь не обращать внимания на в буквальном смысле утекающую жизнь и заговаривая зубы обманщикам-эльфам.

– Тигран, ты, кажется, говорил, что мне ничего не грозит.

Темный и светлый эльфы стояли (висели?), разделенные «столбом Силы», и, задрав головы, внимательно смотрели вверх. Рус, оплетенный лианами, не имел такой возможности.

– Я говорил тебе, что от тебя не понадобится знаний и твоя задача – свести Силу в нашем общем астрале. Сейчас ты этим и занимаешься, – спокойно ответил Тигран, не отвлекаясь от разглядывания чего-то там далекого. – И тебе в самом деле ничего не грозит. Твоей душе. Тело – лишь оболочка, не стоит за нее цепляться.

– Ты демагогию не разводи, я же скоро умру! А ты обещал…

– Ничего я тебе не обещал. Я объяснил, что от тебя нужно, и успокоил. – И снова ни грамма эмоций.

– Да никакой я не аватар, мать вашу! Я – Владимир Нодаш, и у меня только одна жизнь! – Рус не выдержал, закричал и ругнул себя за это. Недостойны они такой чести.

– Ошибаешься, – в этот раз ответил Арон. – Сила говорит об обратном, мы не ошиблись. Все живые существа в той или иной степени имеют разум, но душу – только разумные расы, – говорил безэмоционально, словно, не отрывая взгляда от «потолка», читал давно надоевшую лекцию. – В душе сокрыта огромная Сила, и проще всего ее высвободить с кровью. Это остатки Силы творца – бога, создавшего нас. Каждый разумный в определенной степени бог, творец. Этого не отнять ни у одной расы, хоть и творцы у нас разные. Так вот, был бы ты обычным человеком, мы не увидели бы столько Силы, хоть всего тебя выжимай. Ты – аватар Пропавшего, и успокойся. Наоборот, мы делаем для тебя благое дело – освобождаем твою душу от чужого бога. Что тебя не устраивает?

– Смерть, – ехидно сказал Рус. – Вы-то с вашими сильными душами тоже не стремитесь в могилу.

– Так заложено нашими творцами – цепляться за жизнь, дабы произвести больше новых душ. А ты радуйся. Чем дольше бы ты оставался аватаром, тем сильнее Пропавший поглощал бы твою душу. Зато теперь попадешь в чертоги к своей Гее. Там славно, боги не забывают своих посвященных.

– Заранее доволен! – Сама язвительность. – Благодарю за спасение моей души, только лучше бы я как-нибудь сам. Да, а где мы находимся?

– В реальности меж реальностями, – охотно ответил Арон, – в несуществующей вселенной. Понятно? – Издевка угадывалась в самом объяснении, но не в по-прежнему спокойном тоне. – Ждем, когда «столб Силы» пробьет выход во вселенную нового мира, тогда мы произнесем заклинание на языке перворожденных, и все эльфы, капли крови которых есть в алтаре, и пятна – частички Валая окажутся на пороге мира. Останется просто шагнуть, а пятна последуют за нами. Просто, не правда ли?

– Проще пареной репы, – согласился Рус. – А может, Мир откроется раньше, пока я еще буду жить?

– Вряд ли. Но даже если так, нам все равно необходима вся кровь аватара, до последней капли. Она, видишь ли, имеет свойство восстанавливаться, а второй аватар нам не нужен.

– Ха! До капли! Надо было меня переворачивать и шею резать, да и то не факт – сердце раньше остановится. Вон, у меня уже голова начинает кружиться, – не соврал и беспокоился по этому поводу. Чего ему стоило не выказывать поникшего настроения! Упрямился, доказывал больше самому себе, чем проклятым эльфам.

– Не беда, – произнес Арон, и в рот Русу залез наглый побег, из которого потекла вкусная жидкость. Не глотать оказалось невозможно: к корню языка прижался, падла, и рвать не тянуло напрочь!

– Этот сок заставит сердце биться до конца, пока сам из вен не польется, – «заботливо» пояснил светлый эльф.

– Да пошел ты! – выкрикнул Рус и только сейчас обратил внимание, что «говорят» они через «серьгу», потому и на чистом русском.

Все время разговора Рус упорно искал выход. Раз за разом пытался входить в транс, плавно убирая книги-знания с полок «библиотеки». Успел выучить, где какая. Вот недавние воспоминания, вот сильные эмоции – все долой! Не помогало. Звал Духов – не откликались, пытался расшатывать путы – стягивало еще сильнее. Лелеял в себе злость, вызывал волю, так сильно восхваляемую Духами, – бесполезно. Отчаяние подкрадывалось тихо и незаметно, как милый белый пушной зверек. Наконец взмолился: «Гея, Величайшая, спаси своего посвященного! Я точно знаю – ты есть, ты и есть этот мир и я сам на мгновения был им! Чего тебе стоит? Ну же!» – вспомнил правильную молитву «о даровании Силы» и прочел ее от начала до конца. Гея молчала.

«Сволочь ты, а не богиня! – выкрикнул уже в сердцах. – Ничем не лучше паучихи-Лоос!»

Чего только не подумаешь сгоряча!

«Господи! Ну хоть ты меня услышь! Ужас как умирать неохота! Я еще молодой, только жить начал, любовь встретил настоящую, а тут! Боже, а как же Гелиния? Дорогая, ты прости меня, если что, живи дальше… А с чего это я себя заранее хороню?! Не все потеряно! Спасибо падлам, сок дают – пока в сознании. Сволочи… – как ни пыжился, отчаяние приближалось… – Боже, мне бы хоть попрощаться, как тогда, во сне… Солнышко, мне бы твой образ! Образ… образ… – вдруг вспомнил тот мультяшный мир, о котором захотел забыть и, казалось, забыл до конца – слишком тяжкие воспоминания о панике и собственной дурости. – А чего мне терять? Погибать, так с музыкой! Вряд ли эльфы подозревают о том мире, там абсолютно нет Силы, а Гелинию я там нарисую! Плевать, что без Духов оттуда нет выхода, я все равно его не вижу, поехали!» – подумал и со злорадством, достойным лучшего применения, буквально взрывом вышвырнул все книги разом, начисто опустошив «библиотеку». Пустые полки завертелись и плавно превратились в рисованный мир…

Он снова оказался одетым в черную бедуинскую одежду, но настроение в этот раз было не в пример лучше прежнего. Насолить эльфам под занавес! Пускай это ничего не решает, пускай он умрет, но он вырвался из плена и тому радовался. Пусть из одной тюрьмы в другую, зато не по воле эльфов. Да это почти что счастье! Нет, надо проститься с солнышком, и тогда точно можно умирать.

Тщательно, с любовью вырисовывал Гелинию, гоня мысль о глупости. Она оживет, верил он, иначе… оживет, и все тут! Сомнения прочь – это всего лишь образ из мультика, погуляем напоследок! Едва закончил последний штрих, как Гелиния ожила…

Не просто так, бездушной картиной, а настоящей, совсем как в том сне. В белоснежных одеждах, радостно улыбаясь.

– Русчик, наконец-то! – воскликнула она, бросаясь в объятья.

– Осторожно, краска, испачкаешься… – сглупил он и с удивлением увидел себя – настоящего, из натуральной плоти. Больше его ничего не сдерживало.

Гелиния оказалась не менее подлинной, чем он сам, и Рус с трудом остановился, чтобы от жарких поцелуев не перейти к большему… А может, перед смертью как раз и можно?..

– Все, любимая… все, хватит… пойми, здесь все придуманное, и мы только образы, вспомни сон…

– А что сон? – Гелиния, горячо дыша, встрепенулась.

«Какой он сладкий, любимый! Вот как оно по-настоящему, не зря женщины после с ума сходят!»

Это она, девочка, еще не изведала самого интимного. Знать, конечно, знала, но пока не испытаешь… да что говорить!

– Я приходил к тебе из астрала. Ты извини, хотел просто поговорить, а попал в сон…

– Так… так… так ты все знал?! – от резкого возмущения девушка чуть не задохнулась. «Он мне еще и врал, я его прямо спрашивала!»

– Прости меня, солнышко. – Гелиния поупиралась, но под очередным поцелуем сдалась… простила.

– Все-таки, Рус, так нельзя…

– Больше не буду, любимая…

– Нет, теперь как раз можно… вот и Гея говорила, что она ни при чем… теперь можно…

– Как Гея, как говорила?! – вовремя Гелиния напомнила о богине, Рус уже терял контроль от страсти.

– Да очень просто, Русчик! Я почувствовала, что ты в опасности, помолилась, и она пришла. Мы поговорили, и она подсказала постоянно желать встречи с тобой! Вот мы и встретились… А что не так, Русчик?

– Все не так, все!!! – выкрикнул Рус, лихорадочно соображая и ничегошеньки не понимая.

– Ой, я совсем голову потеряла, Русчик! Тебе грозит смертельная опасность, тебя надо спасать, а я!!! Дура! Богиня ждет, когда я ее пущу… Величайшая! – после этого возгласа Гелиния на мгновение замерла, и глаза неуловимо сменили цвет – из небесно-голубых превратились в песочно-желтые. Девушка отстранилась и гордо выпрямилась, можно сказать «выросла на глазах».

– Здравствуй, Рус, посвященный мне человек из другого мира. – Голос Гелинии, точнее теперь уже Геи, звучал сильно и властно. – Умирать собрался?

Глава 22

– Гея? Ничего не понимаю. А где Гелиния? Эй, ну-ка, немедленно верни ее! – Рус угрожающе приблизился.

– Успокойся! Экий горячий, никакого уважения к своей богине. С ней все в порядке, она любезно предоставила мне свою душу. На время, не беспокойся. Любит тебя, глупая. Интересно, за что? Успокоился? – сказала, увидев, как Рус постепенно приходит в себя. – Вас, влюбленных, не понять. То ты умирать собирался, прощаться надумал, теперь беспокоишься о дальнейшей судьбе, будто все проблемы уже решены. Опомнись, хватит страстей! – последние слова произнесла особенно жестко, и Рус окончательно вернулся в нерадостную действительность.

– Все, богиня, я в порядке. Теперь верю – не все потеряно, но… Я продолжаю умирать?

Не стоить удивляться легкому отношению Руса к факту появления самой богини. Здесь это было неоспоримо, а характерец у нашего героя был еще тот!

– Пока да. Ты уже без сознания, эльфам открывается иная вселенная, а Флорина нашла проход в межреальность к тебе с эльфами. Срочно останови время. Быстро! – крикнула, заметив, как скривился Рус. – Здесь ты властен надо всем, вспомни пятно!

Точно! После этих слов пришло полное осознание целого мира, целой вселенной, где он и есть все! Это напоминало пятно, но было еще глубже, еще действенней, хотя и не так ярко, совсем не ощутимо. Рус словно вспомнил свое давно забытое естественное состояние. Пожелал – и время остановилось. Внешне не изменилось ничего, но он точно знал – время стоит. Примерно как в пятне, когда он там жил или когда ощущал себя во вполне «обычном» течении времени, а все вокруг застывало. Только теперь еще сильнее. Его мини-вселенная как бы «прикрепилась» к одной точке вселенского «потока времени». То есть получалось, что «застыли» ненавидимые им эльфы и его оплетенное лозой тело.

Это, конечно, не так; просто когда Рус выйдет из собственной вселенной в пресловутую межреальность, то это произойдет в тот же момент, в который «остановилось время» в его личной вселенной, сколько бы лет он не провел в ней, общаясь с богиней. Мудрено все это, непонятно и вроде как противоречит причинно-следственным отношениям, но факт остается фактом: он и Гея шевелились, могли говорить и заниматься чем угодно, нисколько не боясь опоздать к завершению ритуала. Богиня знала, что делала.

Рус одной лишь мыслью создал два глубоких удобных кожаных кресла и предложил Гее присесть.

– Время стоит. Надо разобраться, Величайшая, – сказал без иронии, но Гея почему-то улыбнулась.

Сев в мягкое сиденье, укоризненно произнесла:

– Не стоит тратить Силу. Не думаешь же ты, что все делается задаром? – Как раз-таки и думал. Устыдился, но виду не подал. – Остановка времени отнимает Силу, а ты еще и кресла придумал, зачем? Ладно, вижу – не понимаешь. Жаль, что здесь я не слышу твоих мыслей и не могу предложить свои, как в том сне. Это гораздо быстрее, но придется обычной речью…

Рус удивился: «Она мои мысли читает? А о каком сне речь, не помню…» – подумал, но промолчал. Да, что поделаешь, забыл он подсказку с «пулеметом», как часто забывал и другие сны.

– Думаешь, где мы находимся? В твоей собственной вселенной, в глубине твоей души. Не удивляйся. Душа человека или другого разумного – вселенная, и он в ней творец. Далеко не каждый может опуститься в такие глубины, но ты можешь. Молчи, не затягивай разговор, – прервала готовые сорваться из уст Руса вопросы. – На каждое творение требуется Сила. Что есть Сила? Это не энергия, как ты думаешь, глупо игнорируя слова наставников, но и они во многом не правы. Сила – не совсем божественная сущность, она больше похожа на Слово. Слово, которое связывает мысль с другой идеей или с материей и само является Идеей. Непонятно? Например, я создала мир, лишь пожелав, то есть подумав Слово. И я сама есть Слово – осознавшая себя Сила. В этом эльфы правы. Слова, бывает, походят друг на друга в произношении и в образах, но они разные. Случается, внешне и внутренне совершенно не походят, но означают одно. Главное в них – понятие, скрепленное волей.

– Ну вот, – Рус не выдержал. – Ни черта не понял, но снова вылезла эта воля! Духи мне плешь ей проели!

– Правильно делали, но к этому мы еще подойдем.

Гея, в отличие от Арона, не стремилась подбирать наиболее понятные Русу определения, не занималась она преподаванием.

– Я была бессмысленной мыслью, чистой Идеей, и мне вдруг захотелось создать мир. Я и создала. Почему именно со звездой – Солнцем, с морями, с сушей, со спутником – Селеной – не знаю. Если честно, тогда я плохо себя осознавала. Теперь знаю, что я лишь маленькая молодая богиня, что существует много богов гораздо старше и могущественней меня. Тот же самый Френом, например.

Потом в моем мире появились люди. Здесь мы, местные боги, теряемся в догадках. Понятно, что вас создал кто-то из старших, которые и вложили в меня мысль сделать мир именно таким, пригодным для людей, но как вы оказались здесь, причем сразу и много, за один миг – не ведаю.

С этого момента я обрела себя в полной мере – мне дали имя. Дали имена богам огня, воды, воздуха, света – и они обрели себя. Заметь, раньше их не было, была только я! Волей людей я разделилась, дав начало новым богам ничуть не слабее меня самой. Не Сила осознала себя, а люди дали имя – и создался бог. Правда, из меня самой, из моего Слова – Силы. Кстати, само понятие «Сила» – людское. Ввели его, и я потеряла полную власть над собственным детищем. Камень, вода, свет в полной мере стали материй, а Сила – нематериальной субстанцией, которая может ее менять. Ну и кто главнее?

У Руса в голове все бурлило.

– Э-э-э… Гея, родная… я понял, люди – творцы почище богов, мне об этом и Арон с Тиграном, сволочи, говорили… Но я каким боком?

– Совокупная вера и воля людей рождает богов! – произнесла очень торжественно. – Казалось бы, чего еще желать? Почему они сами – не боги? – не дожидаясь ответа Руса, который, разумеется, и не ответил бы, заговорила сама. – Дело в ограниченности Слов-Идей у отдельного человека, а значит, Силы. Им, каждому отдельному магу, приходится пользоваться нами, богами. А еще приходится согласовывать свою волю с божественной.

Выдержала паузу, дабы глупый ученик впитал глубину мысли, и продолжила:

– Вот и подошли к твоей душе. На каждый акт творения расходуется Слово. Ты можешь захотеть еще и еще, и эта же самая идея будет реализовываться вновь и вновь, но только за счет иных Слов. Здесь, в твоей вселенной, нет подпитки извне, ты можешь рассчитывать исключительно на свою Силу, так понятней, а она ограниченна. Ослабнешь, потеряешь волю к жизни и умрешь. Не чувствуешь? Время стоит, а на это тратятся твои «желанные мысли» – Идеи, Слова, Сила… Время стоять не должно, это противоестественно…

Рус честно копался в себе, но как это делать, если в голове сумбур?

– Ни фига я не чувствую! У меня голова кругом идет, надоело уже!

Гея покачала головой:

– Обрати внимание, твоя вселенная чуть уменьшилась…

– Да и черт с ней! К чему это наказание? – Он уже не радовался в предвкушении знаний. Слишком большим, слишком непонятным потоком они пошли. Устал. Может, это и есть ослабление от остановки времени?

– Я не просто так трачу твою Силу, – пояснила Богиня. – Без этих знаний ты не поймешь главного, что отличает тебя от других, не осознаешь своей воли и не сможешь спастись.

– Кажется, я этого уже не хочу, – горько пошутил Рус, но Гея восприняла это серьезно:

– Тогда в чем вопрос, идем ко мне в чертоги! Ты будешь счастлив, поверь мне. Ничего не будешь желать, но и не будешь страдать. Хочешь? Я серьезно. С каждой душой с их уникальными Словами я становлюсь сильнее и мудрее. Ты – лакомый кусочек. – Богиня плотоядно облизнулась, а Рус вздрогнул:

– Э нет, Величайшая, я еще пострадаю. Что надо делать?

– Понять свою волю, – твердо сказала Гея и подождала, пока ученик не осознает сказанного. – Не кривись, ты уникален. Думаешь, откуда в твоей крови столько Силы? Правильно эльфы путают тебя с аватаром.

– Ага… я много знаю! Да у меня образование, какое здесь и не снилось! Значит, много Слов…

– Верно подметил, но этого мало. Слова без воли – просто понятия, а не Идея-Сила. Эльфы знают не меньше тебя…

– Меньше, – перебил ее Рус. – Прочитал я одного…

– Юнца, – закончила богиня, – пусть меньше, но ненамного. У них, да и у остальных людей нет такой воли, как у тебя. Лоос в своей страсти порабощать не заметила этого, а я увидела сразу во время посвящения. Она и затащила тебя неосознанно, если так можно сказать о богине, зацепилась за твои нити и дернула. Чисто паук на охоте. Только муха оказалась великовата. Теперь не знает, что делать. Послала рабыню, которая тебя нашла. Я имею в виду наш мир. Ты знаешь, что Флорина по заданию хозяйки буквально вчера нашла тебя?

– Она меня искала? – удивился Рус.

– Да. Как только ты вырвал из себя все нити, Лоос тебя потеряла. Мы, молодые боги, видим только посвященных. Проверила силы своей лучшей рабыни и отправила ее на поиски.

– Подожди секунду, Вел… Гея, – поправился, когда увидел очередную снисходительную усмешку. – А ты откуда знаешь, если видишь только своих?

– Своих я не только вижу, но и читаю, как раскрытую книгу, а других я… чувствую. Это все-таки мой мир, мое творение. Тебя да, тебя открыла только при посвящении. Слишком ты чужой. Даже Клио не плетет твою нить. Но если честно… – Гея вдруг приблизилась к нему и заговорщицки прошептала: – У нее нити через одну рвутся и путаются. Старушка совсем, – и неожиданно рассмеялась. Как обычная женщина. – Смотри, что ты со мной делаешь, – проговорила сквозь смех. – Богиню эмоциями заражаешь, а волю не видишь. Дурак ты!

– Да вижу я волю, не считайте меня за дебила! – Разозленный Рус вскочил. – Чего хочу – добиваюсь, стоит только очень сильно захотеть!

– И все? – серьезно спросила богиня.

– Ну, еще какая-то ерунда нужна, типа уверенности, – отмахнулся Рус.

– Не «типа», а уверенности! – Гея хлопнула ладонью по колену, как бы припечатав это слово. – Производное от «вера». Вера – редкая универсальная Идея для всех душ, а значит – Сила. Зря я перед тобой целую четверть распиналась?!

– Подожди, подожди… поверить – и все?! – До него начало доходить многое сказанное до этого.

«Слово – Сила… «В начале было Слово…» – вспомнил вдруг первую строку вроде как из Библии. – Там еще продолжение было… не помню, блин. Витька в общаге совсем сдвинулся, в семинарию собирался… черт, он тогда бубнил об этом Слове, когда мы смеялись, что-то вроде старого перевода… знание, что ли, или разум… или вовсе бог… вот я дураком был! Да все мы тогда дураками были… вот тебе и вера…»

– О чем задумался, почему хмуришься? – Гея прервала его путаные рассуждения.

– Думаю о вере, – честно ответил Рус.

– Думай не думай, но для людей это не так просто. Создай меч, – приказала она. Рус, пожав плечами, сделал точную копию Ромула. – Смотри внимательней.

Взяла за рукоять в правую руку, покрутила, аккуратно положила левую ладонь на конец клинка и с силой ударила плашмя о колено, пытаясь сломать лезвие. Еще и еще раз, а потом стала давить на крепкий меч. Он только гнулся, порвал штанину, порезал ладонь и, естественно, не сломался. Рус не выдержал, отобрал оружие:

– Ты что делаешь, поре… Ну вот, порезалась! Ду… – не решился обозвать богиню. – Он же альганский! Очень прочный – в бою не ломается, а ты хочешь руками.

– Попробуй сам сломать, – сказала Гея, невозмутимо вытирая окровавленную ладонь о белоснежные штаны.

– Бесполезно! Я знаю – это же Ромул. – Название произнес любовно.

– Его только что не существовало, это копия того, настоящего. Ломай.

Рус, покачав головой, принялся натужно ломать меч.

«Ломаю крепчайшую сталь, как последний лох, – с усмешкой подумал он, и в голове вдруг щелкнуло. – А зачем я мучаюсь? Сам создал, могу и развеять… не то, есть заковырка… в натуре, я же действительно могу сломать его одними руками! Он же не настоящий, просто очень похож. Ну-ка…» – и продолжил пыжиться.

– Остановись! Так не получится.

– Почему?! – возмутился Рус. – Знаю и верю – он мое создание. Что хочу, то и сделаю! Я захотел сломать и сломаю!

– Это рассудочная вера, она никуда не годится. Ты создавал его с любовью, с душой, вложил в него волю. В тебе до сих пор сидит его настоящий образ, который очень крепок, в чем ты убеждался неоднократно… знаешь что… вспомни, каким был этот мир, – обвела окружающее, – мультяшной иллюзией. А почему? Покопайся в себе и найдешь ответ…

– Очень просто, – сразу ответил Рус. – Я не знал, что это такое, и…

– Защищался иллюзией! – быстро закончила Гея, поняв, куда понесло ученика – снова «не в ту степь». – Так защитись снова.

Базу она дала. Как усвоил – другой вопрос. Бесполезно перевоспитывать взрослую личность, которая с молоком матери еще там, на Земле, впитала убежденность в неизменности мира. Даже повсеместная магия и слияние с пятном не смогло поколебать эту веру, он все равно находил «логичные» объяснения. Перевоспитать нельзя, а обмануть на время – можно. Сделает дело, а там пусть сам разбирается со своими «комплексами». Единственное, чего не понимала богиня, – откуда у обычного (без сомнения!) человека такая воля, по существу божественная.

Но подумает еще, успеет, а пока Сила трещит по швам! Только он может остановить это безумие. Сам заварил, сам и должен расхлебывать. Боги заняты бушующей Силой, да и проникнуть в закрытую межреальность не так просто. Чужак Френом играет свою игру, больше мешает, чем помогает. Одна надежда – этот человек, иначе…

– Ха-ха-ха, – засмеялся Рус, прервав размышления богини. Что поделаешь, душа Гелинии вносила ограничения: приходилось думать одним потоком: узко, плоско, поверхностно – по-человечески.

– Весь мир – театр, а люди в нем – актеры! – торжественно продекламировал он.

Между креслами стоял обычный ученический стол с тумбами, на нем лежал сломанный Ромул и… кровоточащая рука самого Руса, пальцы которой сложились в фигу.

– Я сыграю роль бога, сестра. – Его длинные волосы развевались, из левого плеча торчал вывороченный сустав, капала кровь, а взор горел бушующим пламенем.

«Он с ума сошел! – совсем по-женски ужаснулась богиня. – Но так даже лучше!»

– Ты зачем руку вырвал?

– Что тело для бога? Пустая оболочка, тлен. Проверил – убедился. Вошел в роль. Говори, что делать, сестренка. – Перед Геей действительно стоял… пусть будет бог. Точнее, представление Руса о боге, но с его волей это не снижало возможностей.

– Ты знаешь, что делать, брат, – не собиралась, но подыграла человеку. – Верни свою Силу, – с этими словами исчезла. К сожалению, вместе с Гелинией.

Рус не горевал (не достойно бога), создал обшарпанную деревянную дверь (так прикольней), открыл рукой, скрипнув ржавыми петлями, и вышел «под купол», то есть, в так называемую межреальность.

Вовремя Гея напомнила про иллюзию! Сразу потянулась цепочка ассоциаций, и Рус вспомнил, как здорово удавались ему персонажи. «Этруск», «Лооска» и последний, «Бергат» – буквально вживался. Менялось астральное тело, появлялись новые свойства. Лоосскую паутину из друзей вытаскивал практически без транса, точно зная, где она проходит. Почему бы не сыграть снова? Кого? Однозначно – бога. Сказано – сделано. Получилось не хуже других персонажей. Спасибо Гее за подробное описание роли и ее глаза. Посмотрел в них, как смотрел в глаза бергата, и, кажется, характер получился.

Бог должен быть огромным, и Рус появился в тьме межреальности одноруким великаном. Эльфы ползали жалкими букашками, а его бренное тело с трудом различалось среди крошки зелени.

Вот они – Слова! Арон с Тиграном заканчивали петь заклинание, и Рус увидел многочисленные значения, представления, пожелания. Они, почти лишенные Воли, цеплялись друг за друга в хитром узоре, который помогал создавать акт творения.

«Глупцы, можно обойтись одним Словом», – высокомерно подумал новоявленный бог.

Тем временем от столба Силы, состоящего из ярких Слов, наполненных волей, оторвалось несколько действий и слились с узором, который мгновенно засверкал могучим Словом. Межреальность треснула, и открылась новая вселенная. Она быстро крутанулась, и рядом, за гигантской аркой, открылась земля – обширная холмистая зеленая равнина. Сразу перед аркой в одно мгновение возникли тысячи темных и светлых эльфов, а над ними повисли шесть ярчайших шаров – три зеленых и три желтых.

«Да это же мои пятна! – возмутился Бог, до этого завороженно смотревший на красивейшее проявление могущества, большей частью – его же собственного. – Назад, детки мои!» – Он уже и забыл, что в человеческом образе с ними попрощался.

Подумал Слово – и шары исчезли, еще одно Слово – и столб Силы растворился в нем, выкинув-выплюнув невкусные частички эльфийских душ. Слово – и с тела человека исчезли лианы, сосуды наполнились кровью, а разум погрузился в обычный здоровый сон.

Рус во сне свернулся клубочком, а псевдобог заботливо воссоздал ему теплые сапоги, любовно подстелил и укрыл пуховым одеялом.

Как только Сила вернулась к правообладателю, межреальность схлопнулась, погребя всех эльфов, в том числе и Тиграна с Ароном. Не успели они войти в свой «счастливый мир». Спящий Рус снова оказался на севере Этрусии, на побережье Северного моря.

Стояла ночь, слабо выла густая вьюга, заметая белым снегом черный многоугольник и яму-алтарь. На противоположной стороне многоугольника лежала голая, начинающая коченеть Флорина. Лицо и вся левая половина ее тела были обезображены чудовищными язвами.

«Подарок Арона, – сразу понял свежеиспеченный божок, узнав оттенок Слова. – И в этом коварный альган мне нагадил, не дал насладиться местью, сволочь», – подумал и ушел на зов.

Сну Руса ничего не угрожало, а зов манил. Его звал Френом на битву с паучихой. Сдерживался с трудом и сорвался только тогда, когда забрал свою Силу, вернул пятна и убедился в собственной безопасности. В смысле, своего человеческого тела. Мысли шли неимоверным количеством потоков, и персонаж «Бог» практически не разбирался в них. Он даже не понял, что оставил любимые пятна в мире Геи, заранее зная о предстоящей встрече с Лоос.

Ничейная реальность. Пустыня под тускло-зеленым небом. Бог-самозванец по колено утопал в серой пыли. Рядом стоял настоящий бог, Френом, и тоже в пыли. При всей своей абсолютной несхожести – бородатый дикарь в звериной шкуре и однорукий этруск в черной «бедуинской» одежде – они были неуловимо похожи, любой подумал бы о них, как о родственниках. Дело не столько в одинаковых габаритах, сколько… черт его знает, словами не выразить. Неподалеку, всего километрах в пятидесяти, колыхались две огромные тучи подвластных Френому Духов. Они явно сдерживали кого-то могучего, наверное, тоже богов, раз эти двое с интересом наблюдали за приближением «туч».

– Зачем ты вообще решил их позвать? – спросил молодой.

– Не нравится мне, когда бросают своих посвященных и идут спасать только Силу, – ревущим басом ответил «пожилой».

– Эх, а я грешным делом решил, что ради меня, – сказал самозванец с притворным сожалением.

– Вот еще! Воин сам должен справляться с трудностями…

– Спасибо за поддержку. Но они бы все равно не успели, межреальность та еще штука…

– Глупый ты, и Гея твоя глупая. Совместно могли бы успеть, если бы не мой зов. Ты, сынок… хах! – не выдержал, хохотнул. – С тобой весело, я не ошибся! Ты еще долго сопротивлялся, воля у тебя что надо. Жаль, так и не осознал ее, но ловко выкрутился, уважаю. Только недолго тебе осталось божествовать.

Френом откровенно развлекался. Заочно признал этого наглого человека «сыном» и потом, когда он поступил еще наглее – стал иллюзией божества, послал зов. С удовольствием услышал его панибратское «папаша», оценил вблизи и довольно убедился: «Иллюзия иллюзией, но натворить дел может не хуже настоящего! Что значит воля. Откуда только взялась? Да и хрен с ней. Моему могуществу ни капли не угрожает, так что пусть «разумники» (боги, возникшие из чистого разума) разбираются».

Сам Френом возник из совокупной воли и разума Духов далекой реальности и постоянно путешествовал. За сотни тысяч, а может, и миллионы лет он приобрел миллионы посвященных в разных мирах, обзавелся именем. Не угомонился, не успокоился и успокаиваться не собирался.

– Знаю. Любая роль когда-нибудь кончается. Слышал, некоторые артисты вживаются, но мне это даром не надо. Скучно в твоей шкуре.

– Не стану переубеждать, но ты не прав…

– А мне плевать на твое мнение.

– Правильно, сынок, уважаю! Хах! Но и Гею сильно не слушай, помешана она на Словах. Она из чистого разума родилась, вот все на умные материи и переводит. Будь проще!

– И люди ко мне потянутся…

– А что, и это важно. Людишки любят простоту, а я их души. Хах! Поднял ты мне настроение, молодец.

– И как они на вкус? Мне, например, эльфийские душонки не понравились.

– Так ты же не бог! Не тебе рассуждать на эту тему. А души безвкусные, но сильные. Особенно когда живые. Братману производят – бодрящая штука!

– Ты кончай мой народ баламутить, они психованные становятся. – Рус нисколечко не боялся, он, наоборот, пребывал в самом актерском угаре «могучего бога».

– Тво-о-ой?! Хах! С каких это пор? Хах! Да и забвение с тобой, «сынок»! Но ты же пожил у них. И как, решил: психи? Только честно и с учетом того, что они воины.

– Ну-у-у, как воины нормальные, а так… горячие, но все же с головой. – Последние слова произнес с грустной досадой. – Арон наврал, что ли?

– Почти. С отдачей братманы, которая суть груз прожитых событий, настроение растет и возможны срывы, но умный справится, а дурак пускай с душой расстается. Земле легче, и мне прибавка Силы.

– Здорово ты устроился!

– Не жалуюсь, хах! Подходят, – сказал уже серьезно. – Запомни: убить бога невозможно, можно только изгнать, но и это вряд ли получится. Нет, у меня может выйти, а вот у тебя… – и пристально всмотрелся в соседа. В очередной раз хмыкнул и пожелал: – Задай паучихе хорошую трепку! Я поболею за тебя. Я тоже не люблю рабство. Вперед, сынок… Хах! – не удержался от хохотка, а в следующее мгновение оказался рядом с Эребусом.

Для бога межзвездного мрака потеря пятен была такой же катастрофой, как и для Лоос, поэтому он даже не предпринимал попытки утихомирить свою разбушевавшуюся Силу, а сразу бросился к месту возмущения, чувствуя стремление Силы пятен к исходу. Если бы не зов Френома, то… неизвестно, чем бы все кончилось.

«Невозможно, говоришь… Хах!» – Рус мысленно передразнил «папу» Френома и отбил первый выброс густой паутины от огромного, с него ростом, черного паука.

Паутина представлялась потоком ярких Слов, и он, находясь в творческом вдохновении, легко находил им «антонимы», а следом «произносил» свое Слово. Лоос ловко отбивала. Так продолжалось довольно долго, пока запас Слов у бога-человека не стал иссякать. Паучиха заметила, зашипела и тупо схватила однорукого гиганта четырьмя лапами, подняла и поднесла к многочисленным жвалам.

«Как, как она оказалась рядом!!!» – удивлялся поднимаемый лжебог, внимательно всматриваясь в шевеление жвал.

Боли трещавших костей не чувствовал. Да это и неважно для схватки богов, как не важна форма челюстей и других конечностей. Все это лишь внешние проявление Силы и воли.

«Вот они, Слова «хитина»… вот Слова внутренностей… спасибо, дорогая Лоос, что приблизила, я все разглядел…» – между этими Словами, имеющими разный цвет (непонятно какой, но разный, а значит, разное происхождение), тянулись цепочки Слов… родных, желанных – его Слов, Слов его Силы.

Гигант вдруг исчез, а маленький, в натуральную величину Руса, божок возник между раскрытыми жвалами и легко влетел в мягкое нутро.

«Спасибо за урок, богиня». – Рус имел в виду Лоос. Догадался переместиться так же мгновенно, одним Словом.

– Ко мне, ребятки! – скомандовал в голос, и, повинуясь его воле, «родная» Сила потекла в Руса, перестав «склеивать» две разные сущности.

Пятьсот лет назад слабая, но честолюбивая богиня плодородия получила несказанный подарок – плод альганского Древа Жизни. Его Сила позволила создать и привязать к себе новую сущность – богиню-паучиху с тем же именем, как и у слабой богини, – Лоос. Сила одним толчком возросла неимоверно, и новая богиня, разум которой помутился от внезапного могущества, рьяно приступила к исполнению своих давно лелеемых желаний. Пить души и подчинять, чем больше, тем лучше.

Теперь внутренний мир богини рушился. Две стороны одной Силы теряли связи, богиня как единое целое переставала существовать. Она металась, меняла реальности и форму, но враг сидел внутри и всасывал маленькую, но очень важную составляющую бессмертного существа. Она пыталась собственной Волей остановить расползание, но воля лжебога оказалась сильнее, а Сила, скрепляющая половинки ее сущности, была его сутью!

«Как я не догадалась, проклятый раб!!! Но я еще доберусь до тебя!» – это была последняя мысль богини в той ипостаси, к которой она успела привыкнуть.

Бога действительно нельзя убить, можно изгнать или… изменить сущность. Особенно если когда-то она уже менялась. Лоос превратилась в богиню плодородия и деторождения с очень скверным характером. Что поделаешь, имя требует.

Псевдобог удовлетворенно смотрел на красивую женщину средних лет.

«Божественно красивая, но далеко не кукла. Только зеленые глаза портят. Но это я придираюсь по старой памяти», – думал он с чувством выполненного долга.

– Берегись, наглый человечишка, я тебе еще устрою балаган, – зло прошипела красавица и исчезла.

– А… – не успел сказать и горько выдохнул, махнув единственной рукой, – горбатого и могила не исправит. Но и мне надоел этот цирк. Странно, понимаю всю серьезность, но чувствую себя, в натуре, как в мультике… противно… – подумал Слово и появился возле спящего себя. Отметил отсутствие угрозы, подумал еще одно Слово и растворился в своем теле, напоследок вспомнив: «Черт, не узнал, как Френом с Эребусом разобрался…» – в победе «папочки» нисколечко не сомневался.

Рус проснулся через несколько статеров после «возвращения» и очнулся в поганом настроении. Видел яркий сон, знал – то была явь, и это ему крайне не нравилось.

Противное безалаберное могущество, бездушная игра, дурацкий мультфильм наподобие «Тома и Джерри» с таким же смыслом и такими же чувствами, то есть с никакими. Конечно, спасал себя, но оказалось, еще и мир. Хитрая Гея умолчала о буйстве Сил. Френом тоже хорош. Поманил ЗОВОМ, заставил биться с Лоос. Понятно, и сам жаждал, но теперь… брр! Ужас! Если боги чувствуют так же, как чувствовал он, играя «Бога», то нечему завидовать. Пустое, бесцельное существование. Самое мерзкое в нем – отсутствие привычных человеческих чувств. Будучи «персонажем», не понимал, вжился в образ (что порой нравилось!), а сейчас понял – в них нет ничего человеческого. Они играют в людей так же, как он играл в бога, – воплощаются в собственное представление о людях. Впрочем, им это необходимо. Боги зависят от людей, а ему-то зачем это глупое «обожествление»?

Главное, чего не хватало в том образе, и он только сейчас это понял, – Любви. Заметной – невидимой, яркой – тусклой, злобной – доброй, да любой! В любых проявлениях! Это… невообразимо много. Она, оказывается, пронизывает всю нашу душу! Вот основное отличие местных богов от человека, вот почему так погано на душе.

«Надо же, герой! Мир спас. Тьфу! Как мерзко… Ни черта особого не случилось бы. Да, погибло бы много. Жалко, конечно, и обидно, что из-за меня. Надо же так лохануться с эльфами! Так им и надо, заслужили расплату «перворожденные». А какими высокомерными были, тьфу! Но больше – никогда. Да лучше самому погибнуть или угрызениями совести мучиться – чисто человеческим чувством, кстати, чем еще раз… Потом все равно бы жизнь наладилась, сама планета целехонька оставалась. Крепко ее люди своей верой и волей связали, богам не развалить. Вот, хоть что-то полезное осталось – знания, а так…» – хмуро поднялся, стряхнув с одеяла кучу снега, размялся. Сходил к сугробу, под которым покоилась Флорина, посмотрел на изуродованную пожилую женщину, – «кареглазая ты, оказывается, была… хм, госпожа…» – никакой сладости от мщения или банального удовлетворения не испытал. Проклятая «божественность» отбила и эту радость.

«Все! – внутренне встряхнулся. – Кончай хандрить, Владимир Дьердьевич. Больше не лезь туда, не твое это дело. А думаю, что и не получится, слишком специфический персонажик, без влияния Геи стопудово не обошлось. Воля, Доля, Слова, Сила! Пошли они, сам разберусь. Нет, ну надо же, до омерзения противна эта божественная шкура! Тьфу на вас всех! Гелиния! – Мысль переключилась без перехода. – Как я по тебе соскучился! Ты жива-здорова – чую. Наши души теперь сплетены… да я сейчас к тебе… черт! Спасибо тебе, милая, это ты меня спасла, твоя любовь спасла, но… третья ночная четверть, «свита», блин, заждалась, будь она неладна… – легко зайдя в астрал, с сожалением подумал, – если им до меня еще есть дело…»

Астрал как астрал. Колодец с Силой Земли, колодец с Силой Гидроса. На фига делал? Слепил «зыбучую яму» и только тогда обратил внимание: «А где, черт побери, общий астрал? Где свечение мира?» Его не было. Пустое пространство, бездонные колодцы в пустоте – и все. Нет красивого сверкания астральных тел, нет размазанных следов – ничего.

«Друзья, – впервые после «возвращения» обратился к Духам. Они ворвались с шумом, и готов был поклясться – радостным, – вы чего затихарились?»

«Большой друг… – отовсюду неслась разноголосица, – было страшно… боялись… тебя…»

«Стоять, други вы мои! Я что, такой страшный?»

«Был… думали… забыл нас… твоя воля…»

«Все, ребята, проехали. Был неправ, каюсь. Эй, который астральный, что происходит вокруг, расскажи мне, друг», – и усмехнулся неожиданной рифме.

«Друзья» повлияли благотворно, он словно вернулся в «старые добрые времена».

«Да какая-то хрень там происходит, – ответил Дух слияния с астралом. Надо же, пошутил! – Силы переплелись, перемешались, а вместе с ними и общее расслоение, так называемый общий астрал. Да сам приглядись, увидишь…»

После этих слов «зрение» Руса словно сфокусировалось. «Пустота» прояснилась, и вместо привычных упорядоченных разноцветных нитей вдруг открылась картина художника-авангардиста. Хрень – точное описание. Силы не бушевали, застыли. Но застыли в таких причудливых переплетениях, что сам Тартар, а не только его подручный ногу сломит. Богам работать и работать, единственным Словом не отделаются. Как «специалист» это понял. Посмотрел на свою «яму» другим взором и увидел в конструкции цепочки Слов-Идей, даже и не Слов, а можно сказать, «слогов», Словечек. Видеть-то видел, но где именно какое Словечко – терялся. Пока они тускло поблескивали, ждали вливания Силы. Потяни из колодца Силу, которая, хвала богам, сохранилась четко структурированной, и Словечки «ямы» засверкают, скомандуют расслоению раскрыться в нужных местах, а после прикажут закрыться. По сути, это была жалкая имитация одного Слова бога.

«Господи, да и фиг с ним! Пусть имитация, зато человеческая и лично мне понятная, на механике сделана. Нет, козлы (боги, разумеется), не заманите!» – можно подумать, его кто-то манил, а если и сманит, то авантюра с божественностью снова получится. Смешно. Просто впервые в обычном человеческом состоянии Рус увидел Слова. Толку с них теперь – ноль, но ничего, привыкнет.

Мысленно стукнул себя по голове и попытался воспользоваться амулетом астральной связи.

«Так я и думал – тишина. «Тропы» и врата тоже не работают, стопудово. А лооски превратились в обычных теток. Кто постарше, кто помоложе, смех! Их рабы освободились, вот что главное! И сами жрицы прицепом. Маги пока бессильные… а что если…» – с этой мыслью и выпрыгнул в своей спальне в доме Радана.

Глава 23

В тереме царила суматоха. Ошалевшая прислуга сновала туда-сюда. Оказывается, много этого племени обитало в лесной усадьбе, где только прятались?

– …Сумрак…

– …Гранка, Аргост тебя забери, аккуратней со шкурами!..

Рус выхватывал только отдельные выкрики, никто на него внимания не обращал.

Понурая «свита» и убитые горем Радан с Линдой нашлись в большой гостевой светлице.

– Подъем, господа этруски, выше голову, воины! – с порога закричал принц. – Конец света откладывается, Сумрак отменяется, нас ждут великие дела!

«Немая сцена», картина Репина «Не ждали», «Как снег на голову» и тому подобное.

Первым опомнился молодой Люболан, самый слабый в Призыве:

– Принц?! Ты жив?!

– Я что, по-твоему, должен топтать снега Аргольта? Не дождутся! Все, господа, буря кончилась… Эй, вы чего, соратники?

Эрлан ответил за всех, практически безэмоционально:

– Принц, мы рады, что ты жив. Честно скажу, не чаяли, а я так и вовсе подумал, что это ты все устроил…

– Френом с тобой, Эрлан! Я тоже попал под раздачу, в смысле, мне тоже тяжело было, тоже Сумрак пригрезился, но все уже прошло…

– Принц, – подал голос Домлар, – у нас камень на душе. Кто сильнее сливался с Духами, тому тяжелее. С тобой остались сильные, за исключением Люболана, не обижайся, князь, – кивнул молодому товарищу. – Буря прожгла каналы Силы. А ты? – поднял голову и пристально вгляделся в лицо Руса. – Почему ты бодр, словно в прорубь окунулся? Твои Духи сильнее всех наших, вместе взятых.

– Вот! – Рус для важности поднял вверх палец и выдержал паузу. – Гросс и его свита точно такие же, мы этим воспользуемся! Доколе… Радан, Линда, хозяева дорогие, а у вас-то что произошло?

Они почти не обращали на него внимания, продолжали думать о чем-то своем. Линда успокаивающе поглаживала руку мужа.

– Наши сыновья, – с трудом ответила жена. – Они били соболя в дальнем угодье, с ними всегда была связь…

– Так амулеты не работают, Линда! С ними все хорошо. – Рус попытался успокоить женщину.

– Я сердцем чую, принц. Они сильные маги, их скрутило. Пронеслась буря, – говорила через долгие тяжелые остановки. – Добромир, наш управляющий, доложил, в округе много деревьев повалило. «Тропы» не открываются. Боюсь я. Радан согласен. Не видать нам сыновей, принц…

– Радан? – Рус удивленно посмотрел на хозяина. – Ночь, они были в зимовье. Никакая буря не страшна! А каналы прожгло – не беда, заживут. Да ты лучше меня об этом знаешь!

– Принц. – Большой этруск поднял на Руса полные тоски глаза. – Линдушка не ошибается…

– Все! Надоел мне этот лазарет для одержимых! Соратники, вы верите мне?

Молчание.

– Не беда! Расслабьтесь, сейчас я каждому дам Духа жизни, он вас полечит и уйдет. Ясно? Не гнать! – «Ты не балуй у них, друже, они Призывающие, люди пугливые. Каналы исправишь – и назад», – предупредил «друга» и быстро, пока никто не понял, что он сказал, пробежался по свите и напоследок коснулся Радана.

«Детки» Духа жизни вернулись всего через два статера, и все это время Линда удивленно переводила взгляд с мужа на принца, а Призывающие застыли в тех позах, в каких их застал Дух.

«Море волнуется раз, – всплыло в голове Руса, а «друг» проворчал: – Тяжело с ними. Были бы в силе, ни за что не пустили бы. Чисто дети…»

Как только Радан очнулся, принц быстро обратился к нему приказным тоном:

– Четко представь координаты зимовья и ослабь блокировку, – коснулся лба, и в тот же миг под ним возник желтый круг, куда он и провалился.

– А… – пронеслось общее удивление.

Не только по поводу необычной «тропы» принца. «Камень» с души спал, каналы зажили полной жизнью, настроение стремительно улучшалось. Правда, Сила притекала очень медленно.

– Мужи, обратите внимание – хаос распутывается, – заметил наблюдательный Домлар. С ним согласились. О принце никто не произнес ни слова.

Ночная тьма под пасмурным небом не помешала Русу разглядеть разбитое зимовье. Огромный, отживший свое кедр раздавил крепкий бревенчатый сруб. Корни подгнили и не выдержали резкого удара бури. Повсюду валялся молодняк и сорванные ветви, практически закрыв собой снег.

«Вот это бурелом так бурелом… ну, Линда, ну ведунья чертова… – думал Рус, а в это время Дух слияния со смертью аккуратно превращал в прах остатки зимовья. Дух ветра сдул серую пыль, и Рус увидел четыре тела разной степени сдавленности. – Все, хвала богам, оказались живы. Дух жизни подлатал их как мог: Жить будут, но проваляются не меньше декады. Помимо прожженных каналов у двоих, у всех внутренние повреждения с кровоизлиянием».

Рус встал между четырьмя мужчинами и снова создал «яму» прямо под собой. Понравилась эта идея.

Пока слуги перетаскивали двух сыновей Радана и их помощников в лазарет – комнату с четырьмя кроватями, Рус толкнул речь:

– Соратники! Эта буря Сил нам на руку. Аргост с магами свиты, главное, что не создаются «тропы», а значит, Гросс не убежит. Я вызову его на бой, верховный жрец Главного Храма подтвердит мое происхождение.

– Но ты не посвящен, принц! – воскликнул Карлант.

После собственного излечения и спасения сыновей Радана «свита», а в особенности сам Радан буквально смотрели ему в рот. Линда бы тоже смотрела, но не могла оторваться от сыновей. Забылась странная связь между исчезновением принца и возникновением магической бури.

– Плевать! Я вызову его не на Суд бога, а как этруск этруска. В присутствии Фридланта он не посмеет отказаться.

– Точно! – поддержал горячий Люболан. – И не убежит, услышав о твоем приходе! А почему твоя «тропа» работает, принц? Может, у Гросса тоже есть Хранящие, и они создадут такую же. Тогда точно уйдет, не с руки ему с тобой биться. Главное, с вызовом успеть! Отказаться не сможет.

– Гарантирую – «тропу» не создадут. Быстрее, мужи, пока Силы окончательно не нормализовались. С каждым статером хаос упорядочивается. Решайтесь, иначе пойду один.

– Но подожди, Рус, а как же сражение? Столько сил стянуто! – опомнился «кровожадный» Ростичар. – И Филарет мечтает о реванше!

Рус холодно посмотрел на него.

– Тебе мало сыновей Радана? – проговорил он медленно. – А подумай, что творится в городах? Здесь, в старом лесном краю, на равнине земля тряслась, а во Фрегоре, в предгорьях? Хватит жертв. А Филарет с варварами навоюется, натешится, – закончил успокоительно, как малых деток уговаривают. – Ну, кто со мной?

– Я, принц! – выкрикнул Радан, и только что вернувшаяся Линда ахнула и побледнела:

– Раданушка, куда ты, на кого детей и меня бросаешь!

– Хватит! – взревел он. – Я долго отсиживался в этом бергатском углу! Ты этруска или нет! – спросил, прожигая жену яростным взором.

Она шатнулась, схватилась за сердце, но быстро выпрямилась.

– Ты прав, Радан, я забыла наши обычаи. Иди. Да бережет тебя Френом! – Под конец не выдержала, бросилась к мужу и крепко обняла. – Иди, любимый, я буду ждать, – прошептала, но это услышали все.

Огромный Радан нежно погладил ее по голове:

– Вернусь, Линдушка, ни один Аргост меня не возьмет. – От обоих повеяло такой любовью, что невольно защемило сердца.

– Принц, – Линда повернулась к Русу, – спасибо за сыновей. Да пребудет с тобой удача! А Френом и так тебя хранит, без моих пожеланий.

– Спасибо, Линда, – расчувствовался Рус, с тоской вспоминая далекую Гелинию, и оборвал себя. – Хватит нежностей, мужи! – обратился ко всем. – По коням! Тьфу, привычка воспитания. Готовы?

Люди сорвались одеваться-вооружаться и через статер стояли в строю, полностью готовые к походу.

– Вперед, – скомандовал Рус, создав «яму» по предоставленным Карлантом координатам Главного храма города Фрегора.

Первым прыгнул Радан.

Двор Главного храма столицы освещался заревом недалекого пожара. «Свита» поразилась.

– Не может быть, – прошептал Эрлан. – Все дерево обработано структурами…

– Из которых ушла Сила, – закончил Рус.

Пожар – первое свидетельство оборванного Армагеддона. Бывший «бог» ожидал чего-то подобного, но все равно почувствовал укол совести. С силой задвинул ее в самый угол души.

Фридлант находился там, где и положено находиться верховному жрецу во время вселенской катастрофы, – молился перед идолом из красного мрамора высотой в два человеческих роста. Опираясь на посох, застыл у подножия большого этруска в древних латах. В таком образе бог ходил по благословенной земле Этрусии.

Остальные жрецы и прислужники разбежались помогать горожанам. Из разных концов компактного города доносились неясные крики, скрежет, стук, тянуло гарью.

– Я знал, что ты воспользуешься моментом. – Жрец, казалось не замечающий ничего вокруг, резко обернулся к приблизившейся свите. – Не время, Рус. Лучше помоги своему народу, как это делает гвардия Гросса. Все на пожарах.

«Свита» глубоко уважала верховного жреца, воины заволновались.

– Как это произошло? – спокойно спросил «принц», но проклятый старик и у него посеял сомнения. Город горит, и виноват в этом он.

– Боги немного повздорили, взбаламутили Силы. Френому тоже пришлось вступиться, пришлось поколебать и свои потоки. Структуры потеряли Силу. Землетрясение, которое, хвала Френому, ничего важного не порушило, вытряхнуло из печей и каминов угли. Поднялся ветер. Занялось полгорода. У магов и жрецов повреждены каналы, Сила Френома пока запутана. Тушат обычной водой, растаскивают бревна. Иди, принц. – Титул произнес с еле заметной иронией. – Иди со своими людьми, помогай. Вижу, ваши каналы зажили и Сила понемногу наполняет их. Тушите Духами! Это огромная сила, и народ останется тебе благодарен. А я, – жрец тяжело вздохнул, – молю о дожде.

Рус затылком чувствовал, что все готовы сорваться на помощь, только прикажи.

– Дождь зимой? – уточнил Рус и быстро, пока Фридлант расслабился, выхватил посох и с силой вдавил его в гранитную плиту пола.

«А-а-а!» – повисло напряженное молчание. Все знали: только верховный жрец Главного храма мог взяться за этот посох и остаться в живых. «Принц» был не в курсе.

Рус мгновенно оказался в мире под красным небом – любимой реальности Френома. Бородатый гигант, ухмыляясь, смотрел на него сверху вниз.

– Эй, папаша, там твои посвященные горят, ниспошли им дождя, сделай милость! – язвительно прокричал Рус.

– Вода – не моя стихия, сыночек, – пророкотал Френом не менее язвительно. – Ты уж сам, своими Духами поработай. Или давай позабавь меня еще одним представлением, не зарывай актерский талант! Хах!

– Не уподобляйся Лоос и Эребусу! Тебе Силы жалко? Так потом в молитвах столько вернется, замучаешься усваивать! На века прославят! В твое завещание запишут сие чудо, детям-внукам будут передавать, братманы огребешь – мама не горюй! А пока люди гибнут, тебя проклиная…

– Хах! Ты что угодно готов выдумать, лишь бы не напяливать божественную шкуру. Скажи, что не так? – Бог уменьшился и стал вровень с Русом. – Чем плохо? Ты же просто играл! – и с интересом заглянул в глаза человеку.

Он не ожидал такого. Душу парализовало, и она покорно потянулась к Френому. Рус быстро опомнился и легко вернул родную душу на место. Бог лишь улыбнулся. Человек покачал головой и решил не заострять момент: «Горбатого и могила не исправит, убеждался уже». Спокойно ответил на вопрос «о божественности»:

– То было вдохновение, которое прошло. Такое бывает у творцов, слышал? – Френом серьезно кивнул. – Я вспоминаю о случившемся, как о кошмарном сне, и не хочу назад ни за какие коврижки. Понимаешь… – Бог слушал очень внимательно, – в образе дурацкого божка я потерял себя. Нас, богов и людей разделяет пропасть. Один раз я через нее перескочил, а второй раз, боюсь, сорвусь. Меня не станет. Как личности не станет, как… как… единственного и неповторимого мира – себя. Понимаешь? – Бог молчал. – Постарайся, хоть тебе это сложно, ты – многомирен, но попробуй.

Френом ответил после раздумья:

– По крайней мере, ты старался быть искренним, хотя и много утаил. За свое долгое существование мне считаные разы доводилось беседовать с разумными так откровенно, глаза в глаза. Хорошо, я потушу пожары, – и добавил уже иронично: – Сынок.

Как только прозвучало последнее слово, Рус снова оказался в храме Френома. Фридлант с силой вырвал у него священную деревяшку.

– Тебя могло убить, принц! – воскликнул он. – Не делай так никогда.

– Сейчас по всей Этрусии погаснут пожары, – задумчиво проговорил Рус.

Он умолчал о любви. Френому того не понять, а попусту сотрясать воздух не хотелось.

В подтверждение его слов над городом пронесся гул. Все, в том числе и верховный жрец, подбежали к выходу. В ночном небе резвились Духи воды и холода. С треском появлялись то тут, то там. Зарево огня уменьшалось прямо на глазах и за какой-то статер пропало совсем. Столица разом погрузилась в спокойную тьму. Шла четвертая ночная четверть, далекий рассвет еще только угадывался. Вдруг воздух наполнился ревом-ликованием тысяч людей.

Первым опомнился Фридлант.

– Быстрее отсюда, принц, скоро здесь соберется толпа, – говорил, ведя заговорщиков в неприметную нишу. – Я покажу вам путь в зал малых приемов.

Каменная плита отъехала совершенно бесшумно.

– На той стороне подземного хода нажмешь на похожий камешек, – быстро проговорил жрец, показывая на камень-ключ, – он расположен в таком же месте. Идите. Да пребудет с вами Френом!

– Подожди, жрец, так кого услышал бог: тебя или принца? – спросил простоватый Радан.

– Конечно Верховного! – зашипел Карлант. – У принца посох всего мгновение побывал! Не задерживайся.

Сам Фридлант так не считал. Постоял у закрывшегося прохода и решился: «После победы открою происхождение Руса, пора», – и направился в большой алтарный зал, где его ждала общая молитва и устройство погорельцев. Людей по всем храмам придется распихивать и богатых потеснить. Ничего, за пару месяцев всем миром новые избы срубят, лишь бы еще одн Войны богов, а тем паче гражданской битвы в столице не случилось. Теперь очень надеялся – не случится.

По замку заговорщиков вел Эрлан.

– Тяжело без астральных следов, – шепотом согласился он с Русом. – Не заглянешь за поворот. Тайного хода из спальни царя нет. Это новое крыло замка, после открытия Звездных троп построено. Повезло нам с пожаром – гвардия в городе, иначе…

– Стой! – тоже шепотом остановил всех Рус. – За дверью кто-то есть.

Он «включил зверя» и чуял опасность.

– Телохранители, – ответил бывший истопник. – Можешь определить, сколько?

Рус пожал плечами:

– Опасно – и все.

– Там приемная перед спальней. Главная дверь из другого коридора, а мы войдем правее ее… если там все охранники, то их около двух десятков. Опытные воины.

– Вряд ли он спит эту ночь, – задумчиво произнес Домлар.

– Он и работает в спальне, – прошептал Эрлан.

– Действуем по обстоятельствам, – приказал Рус. – Рубить всех, кто противится. Если Гросс не примет вызов, то и его тоже, я особо не претендую. Вперед! – с этим словом выбил дверь с помощью Духа воздуха. Так шумнее.

Первым в приемную влетел Дух света и ярко полыхнул. Предупрежденные грусситы закрыли глаза, а телохранителям – огромный сюрприз. Не до конца восстановившиеся маги на несколько мгновений ослепли.

Восемь заговорщиков ворвались в просторную приемную и беззастенчиво набросились на пятнадцать полуслепых воинов, призывая пока еще слабеньких Духов.

Избиения младенцев не получилось. Надо отдать должное гросситам. Они быстро проморгались и организовали достойный отпор. Среди звона мечей, мата дерущихся, рева Духов (так себе, несильного подвывания – мелкие Духи шли на зов, Сила качалась медленно) и других звуков боя в закрытом помещении постоянно повторялся клич:

– Гросс, если ты этруск, выходи на бой! Тебя вызываю я – Рус из рода Груссов, законный царь всех этрусков!

Рус не бегал искать противников, он встал напротив выхода из спальни и отбивался от наскоков телохранителей. Старался не убивать, а просто выводил из строя, придерживая собственных Духов, иначе все бы пожег, включая богатую обстановку. Упорно звал Гросса к себе, не входил в спальню. Чувствовал – там опасно, но главное – проверял дух, в смысле, смелость нынешнего царя. Потеряв двоих, гросситы отстали от «принца» и полностью переключились на «свиту».

Двустворчатая дверь распахнулась торжественно медленно, словно на официальном приеме. Отстраняя телохранителей, в большой зал прошествовал худощавый этруск в богатой традиционной безрукавке с длинным мечом в руке. Все невольно замерли, и он торжественно произнес:

– Я принимаю вызов на бой, самозванец!

Члены обеих партий, способные стоять на ногах, расступились, освобождая круг шагов десять в диаметре. Просторная приемная, ничего не скажешь.

Рус пристально вгляделся в Гросса. Выглядел моложаво, немного за сорок. Только седые виски и морщины вокруг глаз выдавали истинный возраст – семьдесят четыре года. Силу Призыва не определишь, каналы еще восстанавливались, но глаза излучали абсолютное превосходство, и только в самой глубине Рус разглядел неуверенность.

«Принц» без лишних слов пошел в атаку, но чувство опасности завыло! Не касаясь противника, кувырком ушел назад.

– Ха! Ты еще и трус, щенок! – издевательски воскликнул Гросс. – Здесь нет лучников, нет ловушек – слово царя!

«Но что-то все же есть…» – подумал Рус и прыгнул, одновременно пуская Духов.

Каково же было его удивление, когда ни один из его «друзей» не коснулся Гросса, а напротив, они с воем ушли в расслоение, и он сам не смог коснуться противника ни Ромулом, ни Ремом. Руки становились ватными и сами собой отводили мечи в сторону. Опасность выла, но разорвать дистанцию больше не удалось – царь стремительно пошел в наступление и просто-напросто сбил ослабевшего Руса и приставил меч к его горлу. Его лицо сияло удивленно-облегченным торжеством.

– Ты, щенок, в самом деле сын Грусса! Как, скажи, как ты спасся?! Я лично тебя зарезал, вот этим кинжалом! – Не убирая меч от горла лежачего соперника, левой рукой достал из ножен обычный кинжал без украшений и потряс, показывая всем.

– Младенцем был, не помню, – прохрипел Рус. Слабость в теле возрастала, и скоро, даже без удара мечом, он просто перестанет дышать. – Ты мастер детей резать.

– Ха-ха-ха! – Царь на несколько мгновений зашелся в хохоте и резко остановился. – А меня защищает сам Френом! Заметил? Я – его царь, я! Его кровь, – откинул кинжал, порвал на груди рубашку и трясущейся от возбуждения рукой выхватил медальон на железной цепочке – маленький медный пузырек.

– Его кровь смешана с моей, она тянет жизнь из его прямых потомков! А что самое смешное, – он говорил все быстрее и возбужденнее, – меня мог убить любой другой, не ты, но ты оказался не самозванцем… – на мгновение замер, словно обдумывая важную мысль. – Где… когда… то был точно младшенький Грусс…

Похоже, он сходил с ума. Меч отошел от шеи Руса и уперся в пол, глаза бессмысленно бегали.

– Я поднял его за волосы… воткнул нож в самое сердце и смотрел… а какое у него было лицо… – Меч со звоном упал на каменные плиты, а царь изобразил руками давнее убийство и тихонько засмеялся: – Хи-хи-хи…

Впрочем, от сумасшествия Гросса Русу легче не становилось. Наоборот, слабость добиралась до груди, грозя прекратить дыхание… Ощущения напоминали те, которые чувствовал в альганском пятне после «замедления времени», только в тысячу раз сильнее.

«Кровь! Снова чертова кровь… – думал больше досадно, чем со страхом. – Не ожидал и опять лоханулся!»

Обе партии пораженно застыли. Никто не знал, что делать. Проигрывали обе. Грусситы теряли единственного претендента, гросситы получали сумасшедшего царя. Отстранить нельзя, не случалось прецедентов…

Вдруг напротив груди Гросса возникла непонятная структура из Силы Земли и сразу выдала протяжные трескучие хлопки. Над людьми послышался частый свист невидимых стрел, с потолка и стен посыпалась каменная крошка, зазвенели разбитые окна, захрустела деревянная обивка. А Гросс продолжал хихикать, пока наконец, спустя долгий статер, невидимые стрелы не пробили радужную пленку, накрывшую царя после начала работы структуры.

Первая пробившая защиту пуля разбила медный пузырек – туда целил державшийся из последних сил Рус. Вопреки его представлению, из него не брызнула кровь. Из смятой емкости выдавился маленький кроваво-красный рубин, повисел и бесследно растаял. Остальные десять пуль успели разворотить грудь склоненного над ним Гросса и только тогда отбросили его шагов на десять. Рус развеял структуру и облегченно потерял сознание, напоследок зачем-то вспомнив: «…мистер Кольт уравнял шансы».

Рус пришел в себя мгновенно. Только что проваливался в бездонную воронку, на дне которой глумливо потирал руки Гросс, как тут же понял, что теперь просто лежит, закрыв глаза.

«Гелиния! – немедля ответил на беспокойство «невесты». – Не волнуйся, со мной все в порядке, я скоро буду», – и понял ответный посыл любви и согласие ждать, несмотря на долгую разлуку.

«Как долгая?» – подумал и открыл глаза.

Он лежал на мягкой перине, укрытый невесомым теплым одеялом. Рядом с ложем на табуретке сидел дремлющий Фридлант.

– Эй, Верховный, сколько времени? – бесцеремонно разбудил старика.

Он ответил, словно и не спал:

– Очнулся? – констатировал факт. – Специально неотлучно рядом сижу, дабы ввести в курс дела. Люди с такой потерей жизненных сил не живут, но ты сын Френома, и теперь все об этом знают.

– Приятно, – усмехнулся Рус. – Но времени сколько? День на дворе, а поточнее?

– Успеешь, – словно пригвоздил к кровати, – полежи еще. Гроссы отличались паскудством, но не до такой степени, не ожидал. Кровь Бога была похищена из одного храма, мы нашли отступника и покарали. Тебе полезно почитать все «Завещание», но пока передам выдержку. Потерпи, ты должен знать.

«Твою мать! Как охота размяться… но и любопытно, черт побери!» – Настроение стремительно поднималось.

– Бог повел соратников в Каринские горы, и показал он пещеру: «Чую запах гноллов, искусные разумные жили здесь. Я помог изгнать их бога, нет места ему на Гее». Соратники обрели в ней много вещей и вынесли ему. Он все велел выбросить, кроме медного сосуда. «Сие есть не медь, этруски, сие – звездный металл, аструм. Его нельзя разрушить ни Силой, ни Духами, ни мечом, ни огнем. Одной лишь волей моей можно». И смял бог сосуд и поправил его. «Крепите волю свою так, чтобы и вы, народ мой, могли смять и расправить металл сей». С веками забыли этруски этот наказ, ибо невыполним он оказался. Страница пятьдесят пятая, абзац второй… То было записано четыре тысячелетия назад, спустя тысячелетие после тех событий.

– Язык мудреный. Но интересно, как кровь в нем оказалась. – «Снова воля выплыла, будь она неладна… все верно, я думал, обычная медь – вот и пробило… защиту тоже знал – рано или поздно прострелит. Пуля, хоть и дура, но сильна…»

– Кто-то из соратников набрал, чтобы сохранить. Кровь бога быстро исчезала. Он часто бывал ранен в битвах, сражался, как обычный воин. Потом, спустя века после его ухода, вспомнили его изречение: «Моя кровь защитит сама от себя…»

– Очень понятно! – съязвил Рус.

– Предки поняли, – серьезно ответил Фридлант. – Первый Гросс встал под венец благодаря «крови бога». Хм, как началась династия, так и закончилась, – грустно усмехнулся жрец и пояснил: – Гросс Первый вызвал Грусса Четвертого на суд бога. Победил, надел венец, а через день бросился со скалы. «Кровь бога» туманит разум, но нынешний об этом забыл…

– Все, достаточно, – Рус не выдержал, вскочил, – хватит забивать мне голову. Сколько я провалялся? – «Как их все-таки нумеруют? Тысячи лет прошло, одни и те же имена, а царей сотни сменилось!» – подумал, но не спросил.

– Подожди. – Верховный жрец тоже поднялся. – Признайся, Рус, ты сам погасил пожары по всей стране?

– А вот этого ты мне не пришьешь! – гордо произнес «принц». – В смысле, слово даю – не я. Да, поговорил с папой, он согласился. Да клянусь тебе тем же Френомом, что это он! А-а-а! – догадался Рус, – ты думал, я и есть он, его воплощение, раз все так получилось, верно? – «Спасибо большое, уважил! Побывал уже разок аватаром, хватит!»

На лице Фридланта не дрогнул ни один мускул.

– Разочарую тебя, я – не он. Насчет сына – согласен, он меня усыновил. Клянусь тебе в этом, Френомом клянусь! – подождал, когда прямая спина жрица расслабится, добавил: – Успокоил? Расслабься, Фридлант, ты славный старик. Пусть я не Френом, зато любимый сын. Кого бы он еще послушал? Он своенравный, не любит помогать напрямую. Все?

«Черт, он уже наверняка знает, что я пропадал во время столпотворения, трудно ему поверить… кстати, Силы текут обычным потоком, распутались… ого, общий астрал до сих пор недоступен. Так сколько времени прошло!» – о чем и спросил вслух.

– Месяц… Рус, – ответил старик, соображая, как назвать этого человека, и остановился на его же собственном выборе.

«Клянется… похоже, сын, а не он сам. Прости, Френом, если ошибаюсь. Нет, точно не сам Френом. Характер не такой, в «Завещании» подробно описано Его явление… но он бог, может вселиться в любого! Нет, прочь сомнения, это недостойно жреца Френома! «В сомнении – ваша слабость», – сказано им. Сын. И имя ему – Рус», – на чем и закончил мучительные раздумья.

«Сын бога» пораженно сел. «Месяц! Нормально!»

– К стенам храма непрерывно подходит народ, съехалась вся знать. Да, Рус, Звездные тропы не работают, добирались на санях, как в досумрачные времена. Нет больше и астральной связи. Только весть о тебе чудесным образом разошлась по всем весям.

– Ну, слухи всегда опережают события, – брякнул Рус.

– Пусть так, – легко согласился Фридлант, – но тебя ждут. Ждут твоего венчания на царство, и придется провести его прямо на крыльце храма.

– А посвящение?

– Какое посвящение для сына бога? Ты – новое начало нашей жизни. Френом не зря сражался в Ночь битвы богов, за тебя сражался, – произнес, уверенно уперев взор в лицо Руса. Не спросил, но жаждал подтверждения.

– Ты прав, Фридлант, – не стал разочаровывать старика, – меня вызывали на суд. Френом доказал всем, что он прав, имеет право… – чуть не добавил «на развлечение». Вовремя остановился. – В общем, идем, чего тянуть. Меня кормили? – Жрец отрицательно покачал головой. – После поем, пока не хочется.

Верховный хлопнул в ладоши, и в комнату вошли несколько молодых прислужников, неся парадное облачение царя и, что особо порадовало, «близнецов». Тяжело вздохнув, Рус приступил к переодеванию.

Глава 24

Перед выходом на крыльцо встретил Леона. Сердечно обнял и потащил за собой.

Народ заполонил всю храмовую площадь и соседние улицы. Самые родовитые толпились в первых рядах у крыльца. Среди них Рус узнал и собственную «свиту», и двоих телохранителей Гросса. Партии сохраняли дистанцию, заняли разные фланги.

– Этруски! – прокричал верховный жрец, и гомон притих. – Перед вами Рус, сын Френома!

Они с Фридлантом стояли рядом.

Над площадью пронесся рев, пожалуй, громче, чем над футбольным полем.

– По праву рождения, по праву честного боя, в котором Русом был повержен Гросс Пятый, я, именем Френома, венчаю его на царство! – стукнул посохом о камень крыльца и запел молитву-венчание.

Рус с удивлением узнал в молитве тот самый «сакральный» язык «перворожденных» и увидел возникающие Слова. «Венец» – бронзовое кольцо с вязью рун взлетел с подушечки, которую держал мальчик-прислужник, и опустился на голову Руса. Жрец перестал петь, и тишина, установившаяся с началом молитвы, разразилась бурными овациями с полетами над толпой разномастных шапок. Свежеиспеченный царь вновь почувствовал себя гладиатором в зените славы.

– Объявляю тебя, Рус – сын Френома, царем всех этрусков и даю тебе имя Рус Четвертый! – торжественно произнес Фридлант, чудом (остатком Слова молитвы) перекрикивая толпу.

– Ша! – выкрикнул Рус, вскидывая руку в нацистском приветствии.

Понял это и задвигал рукой, успокаивая толпу. Что, собственно, и собирался делать, не салют же давать.

– Этруски! – крикнул, и над городом повисла гробовая тишина. Только далекие собаки, суки, не вняли, продолжали брехать. – С сегодняшнего дня на земле благословенной Этрусии наступает новая жизнь. – Вдруг он понял. Все, что ни скажет, хоть явную чушь, воспримется народом, как истина в последней инстанции. По телу побежали мурашки. К такой ответственности он явно не готовился.

– Партии «гроссов» и «груссов» распускаются, отныне не будет войны за царский венец. Объявляю созыв народного вече, которое изберет думу, где гроссовских и груссовских родов обязательно будет поровну. Царь прислушается к советам думы, и… посмотрим, что они надумают. – Вопреки закону эстрады, здесь не раздался хохот или свист – народ внимал. – Начинается новая династия, а первый царь… – и тут он запел молитву. Запомнил слово в слово, повторял все интонации, и его Слова горели гораздо ярче, чем в исполнении Фридланта.

Венец поднялся с его головы и полетал над первым рядом. Покружил, нашел чью-то голову и, беззастенчиво сбросив шапку, опустился на темя. Народ ахнул.

– Эрлан из рода Нардов, поднимись на крыльцо! – Голос, используя остатки Слова, звенел еще громче.

Эрлан на деревянных ногах еле-еле преодолел два десятка ступеней.

– Я, Рус Четвертый, сложил с себя царский венец и возложил его на голову Эрлана Нарда! Отныне он будет царем всех этрусков под именем Эрлана Первого, и наследуют ему его дети. Фридлант! – Рус резко обернулся к жрецу. Неизвестно, что увидел во взоре Руса бедный старик, но произнес он громко и четко:

– Да будет так!

– Эрлан! Доколе кочевники будут жечь наши земли и насиловать наших женщин? Собирай армию, ополчение и вперед, на запад! Всех, кто не посвящен двенадцати геянским богам, посвящать Френому! Добейся, чтобы добровольно, не мне тебя учить как, – ответил на тихий вопрос Эрлана, что, мол, боги принимают только добровольное посвящение. – Дойдешь до побережья. А дальше есть еще и заморские земли, и южные чванливые царства. Хватит нам сидеть взаперти, этруски! – говорил и поражался своим наполеоновским планам. Нет, скорее чингисхановским. Хорошо быть «серым кардиналом» – ответственности никакой, а власти – выше крыши. – А меня, народ этрусков, ждет иная судьба. С другой целью прислал меня отец мой. Я пойду по геянским землям нести Силу его и посвящать тех, кто достоин. Смотрите! Треть из вас – склонные к Силе, видите? Я – сын Френома, и я еще и Хранящий. Такова воля отца – распространить нашу Силу по всей Гее, как это делают ордены. Нельзя закрываться от очевидного, и я объявляю: отныне у нас есть орден Призывающих! Эрлан, ты академию кончал, организуй. А мне, народ Этрусии, пора. Леон, подойди ко мне. Ты со мной? – прошептал ему.

– Конечно, Русчик, я тоже Хранящий, мне подучиться надо.

Рус не стал выяснять, от кого узнал, и так ясно – в Ночь битвы богов скрутило.

– Помните, этруски! Я ухожу, но я внимательно слежу за своими напутствиями, вернусь в самый неожиданный момент! – Одновременно с этими словами прямо в воздухе повис горизонтальный желтый круг. Аккурат за парапетом, над первыми рядами зрителей.

– С нами отец мой – Френом! – воскликнул Рус во время прыжка Леона. Прыгнул следом и словно провалился в невидимую яму.

На храмовой площади еще долго звенело молчание. Души большинства людей переполнял восторг, который в конце концов вылился в слитный выкрик: «Слава Френому!» – а следом и: «Слава Эрлану Первому!» Сам новый царь еще не понимал свалившейся на него ответственности, он еще вообще, придавленный напором Руса, туго соображал.

Новая династия началась, а высокомерная самоизоляция закончилась. Кто надеялся на это с радостью, а кто воспринимал со злобой. Только поделать ничего не могли: слова сына – слова самого отца, а его нрав знали все. Да и сын ли? Многие склонялись к тому, что Рус – сам отец и есть.

Выскочили в «Закатном ветерке», до икоты перепугав прислугу. Не выпрыгиванием из земли – этого никто не видел, а своим внешним видом. Их, одетых в богатые меха, не сразу признали.

Первым делом переоделись, и домоправительница Асмальгин затащила их за стол. Не смогли компаньоны противостоять ее напору, да и под ложечкой от вкусных запахов засосало.

От нее узнали (не отходила от стола) последние новости. Лооски, так им и надо, пропали. Кто выжил, превратились из красавиц в уродин и разбежались. Деревца их повяли. Маги все как есть повымирали, земля потряслась, слава Предкам, ничего существенного не порушив, ветер погулял. Вот он посрывал крыши, не без этого. Нет, не совсем все маги вымерли, что ты, господин! Ищущие, те да – все как один! А остальные… у Пылающих магистр, у Текущих… нет, у Пронзающих тоже магистр… ой, точно не скажу, но чем сильнее маг, тем труднее ему пришлось. Это все заметили. Боги и Предки покарали за могущество, что же еще? Хранящие? У них все оклемались, у Ревущих тоже. Пиренгул, да хранят его Предки, здоров, и дочка твоя, хвала Богам, тоже.

– Ой, князя дочь, прости, господин, – поправилась без капли смущения.

Андрей заезжал дней семь назад, деньги привозил. Говорит, у них с Грацией все хорошо, а сам смурной какой-то, и Грация не появляется. А как раньше любила покомандовать! Будто лучше ее в хозяйстве разбирается. Лучше опытной экономной разумной тиренки, матери пятерых детей, всю жизнь несшей на себе заботу о целом доме! А у самой ничего своего и ни одного ребенка! Простите, Предки, если не права. (В глаза Грации никогда такое не говорила, наоборот, слушала открыв рот и во всем поддакивала.)

– Вот еще что, господин Рус, мы как нанимались, так за эту же плату и будем служить, не вздумай менять!

– Я и не собирался… – пожал плечами удивленный владелец виллы.

– Вот и правильно, это по-честному.

– А в чем дело-то?

– Так продукты и все товары подешевели, – с легкой усмешкой изворотливого мошенника сказала Асмальгин. – Врата закрылись, а золото через них носили. Так-то вот. Подорожало оно, а с ним и серебро, и медь. А товары как возили караванами, так и возят. Купцы свое дело знают, у них в крови возить и торговать, – гордо выдала свое понимание экономики.

Что было, кстати, недалеко от истины, не считая того, что Тир – задворки «просвещенных» земель, а в центре сначала случился целый коллапс – цены вскочили. Это потом, недели через две расчухали – врата и «тропы» закрылись надолго, если не навсегда. Ищущие, включая жрецов, действительно вымерли все, кроме некоторых учеников-первогодков. Эребус пропал, оставив резко ослабшую, не реагирующую на структуры Силу.

По дороге в город Леон с Русом наконец смогли спокойно поговорить.

Воронок безумно радовался хозяину, но гордо прятал радость под напускным равнодушием. Рус и сам неимоверно скучал, извинился при встрече. Теперь единорог спокойно шагал рядом с неторопливой кобылкой Леона, делал вид, что так и должно быть, а хотел лететь быстрее ветра!

– Я так и не понял, Русчик, зачем ты отказался от царства? – удивлялся Леон.

– Я?! Отказался?! Кто тебе такое сказал? – Рус решил чуть-чуть поиздеваться над другом, с трудом понимающим юмор.

– Как… я же сам все видел! Смеешься?!

– Смеюсь, Леон, успокойся. Я не нарочно, настроение хорошее. Не отказался я, вот еще! Скажи, Эрлан достоин царства?

– А это совсем не важно, достоин или нет, у него прав не было!

– А у меня?

– У тебя есть. По праву их бога, Френома – есть! Только не надо опять хвостом крутить, знаю я тебя! Скажи еще, что ты не сын Френома?

– Не скажу, – со вздохом согласился Рус, думая: «И ты, Брут!» – Но не по крови, он меня усыновил. Честное слово!

– Это не имеет значения! Ты должен царствовать в Этрусии, а не Эрлан, будь он хоть трижды достоин!

– Так я и царствую… – и замолчал. Дождался:

– Ты мне мозги не выкручивай, Русчик! Я чувствую – ты шутишь.

– Нет, как раз не шучу. Войну между партиями остановил? Остановил. Армию на кочевников направил? Направил. Они воины, без войны нельзя – между собой грызутся, сам же видел. Знаешь, Леон, – Рус остановил Воронка и повернулся к другу, – я был на границе. Там запустение, кочевники одолевают. Этрусок в плен берут, чтобы свиноматок делать, а царь в это время нами занимался, грусситами. Это дело? Я свою вину чувствовал, хотя и не виноват вовсе. Надеюсь, исправил.

Тронул единорога и продолжил. Сам не заметил, как захотелось выговориться.

– Ну, сидел бы я там в царском кресле, и что? Жалобы князей да бояр выслушивать, налогами заниматься, судить?

– А что, служба у царя такая, доля. Я бы согласился. Зато богатство, почести, власть… нет, я бы с армией пошел, – передумал Леон. – Ох и поплясал бы у меня тогда Яролант! Да и Филарет тоже.

– Я не такой вояка, ты знаешь. Один на один или засаду там, хитрость… да кому я рассказываю! Но чтобы армию водить – не по мне. И почести не люблю. Да какие почести! Шаг влево, шаг вправо – расстрел! Женить бы еще непременно надумали…

– Да ты бы от всего отбился!

– А оно мне надо? Мне свобода дороже. А власть я нисколечко не потерял. Что скажу, то и сделают. Сын бога – это тебе не просто так, даже не верховный жрец. Зато ответственность на Эрлане! Он еще не понял, как я его хитро подставил.

Леон вдруг громко хмыкнул:

– Хм, а знаешь ли ты, друг Русчик, что тебя многие считают не сыном, а самим Френомом? Его воплощением. И Фридлант их вряд ли убедит. После Ночи битвы богов это случилось, – заговорил, видя заинтересованность друга. – Мне казалось, голову разорвет. Потом заметил – остальные склонные к Силе вповалку лежат, а кто не склонные – вполне нормально ходят, остальным помогают. У меня мысль возникла, и я амулет с себя снял. Снова ударило. Не так сильно, битва заканчивалась… правильно ты посоветовал не снимать амулет. Я после о сражении думать перестал, стал мечтать подучиться. Хочу Силой овладеть. Никогда не думал, что такое желание возникнет…

А дальше… увидели мою склонность к Силе, дня через два уже, и начались споры. Хм, – Леон покачал головой. – Яролант и иже с ним посчитали, что ты – сын Френома, а Филарет и большинство штаба – что сам Френом и есть. Все знали историю моего «архейства», а тогда и я узнал – то было событие из «Божественного завещания» – обретение соратников. Вот так вот, сынок. После заметил: не только в штабе армии, но и в столице большинство считают тебя воплощением Френома.

– И пусть! – решил Рус. – Будут лучше слушаться.

Они и не заметили, как подъехали к ордену Хранящих. Не заметили в городе и каких-либо изменений. Разве народ более смелым стал – полностью привык к новой власти.

Рус сдержался, не побежал в учебную половину, где находилась Гелиния (раскланялся у ворот с телохранителями), а повел Леона прямо в кабинет тирендора.

– Рус!!! – Дородный магистр подлетел к нему с легкостью бабочки. – Как я рад! А я тебя ждал, дарково ты отродье!

– А как я рад, господин Отиг! Все гадал, жив ты или нет.

– Тяжело пришлось, но с помощью Величайшей выжил. Как ни скандал у богов, так мы, склонные к Силе, страдаем. Чем им Лоос с Эребусом не угодили, не подскажешь? – спросил вроде шутливо, но с намеком.

– Не знаю, но за Лоос я только рад. Никогда кукольных красоток не любил. Извини, господин Тирендор, сейчас некогда, но потом столько новостей расскажу! Нет, одну сейчас. Я стал-таки царем Этрусии Русом Четвертым, но, увы, пришлось сразу уступить венец. Не посвящен Френому, ничего не поделаешь…

Отиг вот уже месяц не уставал благодарить Гею за то, что она сподвигнула его на изучение видимых душевных проявлений у людей. Наблюдение за астральным телом стало недоступным (аура, каналы Сил, жизненные токи, которые видел в человеке любой продвинутый маг, – совсем не то, не астральное тело, видимое только из астрального транса), а он все равно с легкостью различал ложь. К Русу это не относилось, но по его спутнику, кажется, Леону, он понял – молодой этруск многое утаивает.

«Ну и дарки с ним! Всегда таился, всегда вокруг него чудеса, и пожалуйста – новый Хранящий. Это сколько ему… сорок точно, как бы не больше… выделяешь ты этруска, Величайшая, и спасибо, что и меня не забываешь…»

– Он архей, не сомневайся, – Рус ответил на незаданный вопрос.

– Что ж… Леон? Прошу в орден. Посвящен? Посвятим… Да, Рус, – вспомнил, досадно поморщившись на забывчивость, – четверть назад заходил ко мне Касымгил и велел привести к нему тебя и Гелинию. Нельзя отказывать верховному жрецу, поэтому я тебя ждал, но закрутился, забыл. Это все дарково пятно, дел там!

– А он откуда узнал? – поразился Рус, не обратив внимания на «пятно».

– Он мне не доложил и такой же вопрос проигнорировал. Рустам! – крикнул секретаря. – Немедленно приведи ко мне ученицу Гелинию. Мы подождем во дворе. Все равно спускаться, в храм идти.

Встреча с Русом не стала для Гелинии неожиданностью. Сердце с утра об этом вещало. В момент их встречи там, в душе Руса, их сердца крепко-накрепко связались. Весь месяц знала, что он хоть и слаб, но жив, а сегодня он сам ее успокоил и подтвердил, что любит. Как это происходит без слов, без мыслей, даже без эмоций – Гелинию не интересовало. Выздоровел, любит и спешит к ней – этого достаточно. Она помнила горячие поцелуи, вспоминала, как чуть не потеряла голову от счастья, а потом «пустила» богиню. «Очнулась» стоящей перед статуей Геи у себя в спальне. О разговоре богини с Русом и о дальнейших событиях, конечно, не ведала.

– Рус!

– Гелиния!

Во дворе ордена обнялись, не стесняясь.

– Идемте, голубки, вас верховный жрец ждет, – «разнял» их Отиг. – «И я понял зачем», – мысленно усмехнулся он.

В храме это поняли и «молодые», и Леон.

«Ой, я одета, как последняя нищенка!» – испугалась Гелиния, увидев в алтарном зале отца, мать, братьев, Андрея и Грацию, которая облачилась подобающе выходу на торжественное событие.

Она всегда одевалась со вкусом, любила украшения. Не зря Рус обзывал ее непонятным словом «шмотница». Но и на себя Гелиния наговаривала. Как по наитию, сегодня оделась в шелка. Не иначе, богиня сподобила.

«Величайшая! Ну сказала бы прямо! – Гелиния с досады посмела высказать претензии «самой». – Нарядилась бы, как подобает невесте! Покрывала нет! Да хотя бы бусы невинности надеть…»

Словно услышав ее желание, к ней подбежала прислужница и протянула бусы идеально белого жемчуга. Невеста успокоилась. Если только возможно успокоиться на собственной ожидаемо-нежданной свадьбе.

Во время обычной дневной службы тирскому верховному жрецу Геи явилась сама богиня. Алтарная статуя ожила и произнесла глубоким властным голосом:

– Сегодня же пригласи в храм моих посвященных Руса и Гелинию и освяти их брачный союз!

Больше никто этих слов не слышал, но так и должно быть при явлении Величайшей лично жрецу.

Касымгилу богиня являлась впервые, но он воспринял это как должное, как подобает спокойному, основательному служителю Геи – богини земли. Отправил младших жрецов к князю с наказом: «Только близких родственников, богиня сама высказала пожелание соединить его дочь брачными узами, значит, в узком кругу». Не забыл главный жрец и о женихе, позвал и его «родню».

Хмурый Пиренгул подвел дочь алтарю и вложил ее руку в твердую ладонь Руса.

«Как неожиданно! – думал князь после известия о скорой свадьбе дочери почти целую четверть назад. Согласился-то сразу – с богиней не поспоришь, но сердцем до сих пор не принял. – Беспокойный человек этот Рус. Могущественный, не поспоришь, но надолго ли? Что он дочери даст, кроме неспокойной жизни? А как дела у него с царским венцом? Тогда бы не сомневался… А что на свадьбу подарить?..»

Приказ о подготовке пира последовал сразу после ухода жреца, принесшего непонятно какую весть. То ли благую, то ли наоборот…

Касымгил не водил брачующихся вокруг статуи, он поставил их «под самые очи» богини и заставил повторять за собой слова брачной клятвы. Гелиния знала ее наизусть, а Рус не вникал. В конце жрец воскликнул:

– Да будет освящен сей брачный союз самой богиней, коей посвящены и жених, и невеста! – ударил об пол неизменным атрибутом всех жрецов – посохом, и Гея ожила.

Сверкнула «очами» и подкинула шар – Гею. Он превратился в радужное сияние и мягко накрыл молодых супругов. В следующее мгновение шар вновь появился в руках у застывшей богини, но освящение брака увидели все. Редко такое случается. В лучшем случае Гея ограничивается игрой желтого света, а тут… Да чего там редко, Касымгил никогда такого не видел!

Неизвестно, что почувствовала невеста, но жених ровным счетом ничего. Разве что сердце вроде как замерло и забилось с новой силой. Правда, он уже боялся верить. Один раз, с Грацией, уже ошибался. Да и вообще, стоит ли верить гадалке-шарлатанке? Подумаешь, «сердце соберется из кусочков»! Давно собралось, с самой первой встречи в ордене.

Гелиния, пьяная от счастья, смутно помнила свадебный пир во дворце (больше месяца, как княжеская семья перебралась в него, маги проверили все – от подвалов до крыши), зато на всю жизнь запомнила ночь в «Закатном ветерке», в холостяцкой спальне Руса. Наконец-то слились не только души, но и тела. Зря пугали немногочисленные подруги: никакой боли она не почувствовала, а наверху блаженства, воистину божественного, побывала. Бусы честно окрасились в красный цвет.

А вот Рус прекрасно запомнил свадебный пир.

– Вот что, зять, – Пиренгул отозвал его в сторону, – дочь ничего не соображает от счастья, и дайте боги, чтобы это продолжалось всю жизнь! Ты меня понял?

– Счастья или сумасшествия? – пошутил муж и мгновенно поправился: – Понял я, Пиренгул, не переживай – все для нее сделаю, ни себя и никого не пожалею! – сказал совершенно искренне.

– Себя не надо, – успокоился князь. – Ты венчался и отказался от венца. Понимаю, перехитрил посвящение, но… содержание от казны, земли, людишки… титул за тобой остался? Я о внуках беспокоюсь. А жить где собираетесь?

– Бери выше, князь! Я вошел в «Божественное завещание» как Рус Четвертый, им и остаюсь. Твоя дочь теперь Гелиния – царица этрусков. – Здесь он, надо сказать, ошибся. Его жена стала княгиней, а он сам как бывший этрусский царь – князем «царских кровей». – Правда, без номера и без правления. Земли – все царство, золота – сколько захочу.

Пиренгул снова перестал понимать, шутит зять или серьезен.

Рус все же поправился:

– Деньгами действительно не откажут, а личную вотчину возьму на побережье. Море люблю, – и конечно, умолчал о характере того моря.

Вспомнил, что там каким-то чудом осталась «ничейная» земля и жили одни морские охотники да рыболовы. Не сгонять же какого-нибудь князя-майора, ведь только-только гражданские распри погасил.

«Надо в самом деле заняться…» – постарался запомнить собственное сочинение.

– О «людишках» ты по незнанию сказал. В Этрусии нет приписных и рабов, а вассалы, уверен, потянутся. А поживем мы пока в «Закатном ветерке», пусть Гелиния доучится. Всего два года осталось. – У князя отлегло от сердца. Любил он младшенькую и заранее скучал от предстоящей разлуки.

– Это правильно, но и с внуками не затягивайте… Я вот еще что хотел. Хочу подарить дочери землю… ей, а не тебе, не возмущайся! Рядом с плато Шаманов, на границе с пятном обширная степь, откуда ушли кочевые роды…

– Стой! – Руса вдруг осенило, а князь недоуменно замолчал. – Скоро начнется война за пятна, поверь мне…

– Знаю! – перебил его Пиренгул. – Мы с Андреем ездили к Великим Шаманам. Они рассказали, что каганы ушли… Предки тобой недовольны, ты разберись с ними, что ли…

– Разберусь, – отмахнулся Рус. – А как твари, не слышал? – «Понятия не имею, работает ли Око Всеведенья…»

– Полторы декады бесились, а после… это государственная тайна, особо от Отига и других орденов храни, они еще не раскусили. На астрал все надеются, глупые, опасаются посылать разведчиков – их много за первые дни после Ссоры богов не вернулось… так вот. Чем дальше в пятно, тем спокойней твари. Как обычные звери себя ведут, только очень уж много того зверья. А что задумал? Сразу скажу – у меня сил не хватит удержать там хоть кусочек – те же эндогорцы сомнут. Но заманчиво!

– А раз заманчиво, то подари дочери город Кальварион и окрестную долину. Там плодороднейшая почва, прокормит хоть пять твоих Тиров. У города стены – сто лет оборонять можно, и к долине ведут всего два проходимых перевала с отличной дорогой, а на входе в долину – форты. Одной сотней можно стотысячную армию сдерживать, и никак не обойти…

– Откуда?!

– Знаю – и все, – сказал, как отрезал, – а в самом городе и в скалах богатств… короче, пиши официальную дарственную на дочь. По всем правилам, с магической защитой, освященную в храме.

– Это все равно недействительно!

– Удержим долину – очень даже действительно. Понял? Спор перейдет на Суд богов, и наша взяла.

– Ясно! – Пиренгул от возбуждения чуть не вспыхнул. – Ты сам отряды поведешь?

– Нет, – твердо ответил Рус. – Леона попрошу, он давно покомандовать хочет.

– А ты? – удивился князь.

– Я буду помогать исключительно советами, планы нарисую и своей «тропой» – она действует. Немного грузов, людей не больше двух десятков, а сам не пойду. – Последние слова произнес так холодно, что Пиренгул мгновенно остыл.

Рус боялся. Побывав в «божьей шкуре», стал опасаться, что стоит Силе пятен обрести имя, в момент, когда он будет там находиться, он окончательно растворится в той Силе. Потеряет себя, свою душу, свою любовь. Конечно, ощущения в пятне не шли ни в какое сравнение с могуществом бога, но, как говорят: «Обжегшись на молоке, дуют на воду». Рус заработал себе новый комплекс. Теперь даже жалел о возврате пятен, но втайне лелеял надежду, что скоро люди дадут той Силе имя и тогда можно смело входить в «родной мир». С новым богом договорится, как договорился со «старым» Френомом.

Андрей веселился от души и, находясь в хорошем подпитии, с трудом понял вопрос Руса:

– Как смурной? Да, друг, без подготовки свадьба не свадьба. Музыки мало, гостей чуть. Но я рад за тебя и веселюсь!

Они с Грацией уже поздравили молодых, подарили какие-то дорогие безделушки, и Рус нашел обоих вполне счастливыми. Или Асмальгин, как обычно, насплетничала?

– А, ты о том, как мы на плато Шаманов с Пиренгулом ездили? Представляешь, призраки утверждают, что ты мог, а не выполнил обещание. Грозятся больше не пускать, а там все наше золото! Векселя больше не принимают. Такие дела, друг. Ты разберись с ними!

– Разберусь, – облегченно вздохнул Рус. Думал, у них с Грацией нелады, переживал за обоих, – а векселя скоро начнут принимать и без Звездных врат, поверь мне. Выгодное же дело, удобно.

– Ты это купцам объясни.

– Сами разберутся, не маленькие. Ты не думаешь завязывать с учебой?

– Это ты о пятнах, которые теперь бесхозные? А что, ввяжемся? – Глаза Текущего загорелись. – Ты только намекни! А про учебу ты опоздал – я уже взял отпуск. Некогда в Альдинополь съездить, сдать работу, представляешь! Самый злющий стандор не придерется – подмастерье, а если добрый, то мастер. Учись, ученик!

– Научусь! – усмехнулся Рус, порадовавшись за друга.

Он и сам подумывал еще покопаться в орденской библиотеке и завязывать. Бывший землянин использовал другой принцип создания структур, учиться, по большому счету, нечему. Алхимию просмотреть, астрологию и достаточно.

И еще. На свадьбе забыл сказать Пиренгулу, но непременно скажет. В пятне рабство отменяется. Плевать, как он воспримет, а надо идти до конца. Не развалится хозяйство – те же этруски вполне себе успешно живут.

Эпилог

Борис все-таки задумал оформить затяжное следствие в обширное повествование: «Приключения Руса, принца Этрусии на просвещенных землях». Только что закончил приписку и удовлетворенно прочитал:

«…Рус стал царем Этрусии, но благородно передал царский венец своему верному соратнику, Эрлану, дабы вернуться к любимой. Волею богов перенесся в далекий Тир и женился на ней, на прекрасной княжне с чудесным именем Гелиния. Живут до сих пор и счастливы вполне…»

Труд сочинителя стал отдушиной в тяжелой работе, которая навалилась после Ссоры богов.

Умерли все сильные и многие слабые жрицы Лоос, огромное Древо засохло. Дарки бы с ними, но освободились их рабы, перестали работать амулеты «ошейных» рабов. Декаду они приходили в себя, а потом…

Оказалось, что в Месхитополе их жило много. Подняли мятеж. Чего хотели – сами не знали, но нашелся лидер, бывший лоосский раб Аригелий. Когда-то служил лоосским гвардейцем и вспомнил навыки. Погромили город и перешли на пригородные виллы, как магнитом притягивали к себе новых и новых, в большинстве своем «обычных» рабов. Присоединялись и приписные поселенцы.

Стража не справлялась. Пока гонцами и голубями вызвали армию, пока одна часть пришла с зимних маневров, вторая вернулась из Сорбонии, где участвовала в споре за одну провинцию, – много дел натворили. Выжгли все пригодные виллы, погромили половину богатых кварталов. Хвала богам, царская гвардия была на высоте. В самом начале бунта разогнала городскую чернь, а это больше она грабила город под шумок рабских возмущений, выгнала рабов, которые, кстати, и сами не стали с ней связываться, и закрыла городские врата.

В дело вступили Следящие. Искали всех, кто участвовал, и примерно наказывали, то есть вешали. Как радовался Борис, что Каган пропал! «Ночной князь» отправился в Тир и не вернулся, а без организующей воли Кагана преступники попадались на удивление легко. Заочно поблагодарил за это Руса.

Город зачистили, но Борис не вздохнул свободней. На «освобожденной» земле пришлось принимать многочисленные претензии хозяев, сообщения о побегах рабов и приписных поступали тысячами. Где тут отдохнешь? Искать тоже бесполезно – астрал закрыт, но это не оправдание. По слухам, Аригелий, преследуемый армией, повел свой сброд в Кафарское пятно. У него теперь больше женщин с детьми, чем «воинов». Маневрирует, идет через горы. Так, глядишь, и дойдет и уже там всех погубит. Ох уж эти рабские легенды! А еще, по многочисленным докладам очевидцев, которым не было смысла обманывать, бывших лоосских рабов плохо берет магия. Что «огненные вихри», что «снежные вьюги» валили их с большим трудом, словно они сами – живые Знаки. Но с этим пусть ордены разбираются, когда поделят «наследство» лоосок и Ищущих, а ему «обычных» беглых рабов более чем достаточно – гора заявлений на их розыск все росла и росла.

Верония осталась одной из очень немногих выживших средних жриц, если не единственной. Более того, внешне почти не изменилась. Никогда не увлекалась чревоугодием, сохранила стройность и почти не подурнела. Стала привлекательной черноглазой тридцатилетней женщиной. Точнее, не стала, а вернулась к своей истинной красоте.

Буквально на следующую ночь после Ссоры богов, когда в Главном Месхитинском храме творилось дарки знают что, когда служки визжали, а младшие жрицы бесцельно разбредались кто куда (большей частью в воды Эры), когда трупы никто и не думал хоронить, ей приснилась богиня.

Красивая зеленоглазая женщина (не юная девушка, как написано в «Священных свитках») обратилась прямо, без иносказаний:

– Верония, это я помогла тебе выжить. Веришь ли ты в меня по-прежнему? – Взгляд богини заставлял трепетать.

– Верю, Пресветлая, несмотря ни на что!

– Ты примерная жрица, и будет тебе награда, а пока вверяю тебе свою судьбу. Не испугаешься?

– Как можно, Пресветлая! Жизнь забери, саму душу!

– Не время! Верония, запоминай, что делать. В хранилище плодов в самой нижней шкатулке лежит единственный не сгнивший плод Древа. В нем моя Сущность. Храни его пуще жизни! Золото Флорины припрятано…

Через день богатая матрона Верония покатила на запад. Она легко находила общий язык с любыми людьми, и те незаметно для себя исполняли ее волю. Врожденная способность к внушению неимоверно усилилась. Бывшая жрица не гадала о причине. Неважно, чье влияние, самой богини или ее Плода, завернутого в шелк и лежащего в красивой сумочке-кошеле через плечо – непременном атрибуте богатой путешественницы, главное, это помогало в основной задаче. Необходимо найти корабль, переплыть океан и встретиться в загадочной империи Муль со жрицей по имени Хакара, служительницей местной богини плодородия и деторождения Ланья. Это то же, что и Лоос по-гелински.

Континент не знал пятен, там не росло ни одного Древа, и не ведали местные жрицы настоящей Силы.

Пять сотен лет ревнивый Эребус закрывал океан, принуждая людей пользоваться своими вратами. На половине пути между материками все суда рвало бушующей Тьмой, путь на запад перерезался наглухо. Ищущие не знали координаты Звездных врат на той и этой стороне, и Бог не спешил подсказывать, заставлял магов искать самостоятельно. Зря он так поступал – не успели найти. И скоро всем, кто помнил о редких досумрачных морских походах, станет ясно, что путь открыт. Веронии необходимо успеть одной из первых.

Примечания

1

Альдинополь – столица Эндогории.

(обратно)

2

Для большинства склонных к любой Силе эта субстанция представлялась потоком. Рус оказался в числе немногих, кто «видел» в некоторых Силах нити.

(обратно)

3

Геянский год разбит на двенадцать месяцев по именам основных богов. Месяцы – ровно по тридцать дней и делятся на первую, вторую и третью декады. Совпадает ли число дней в году с таким делением? Доподлинно неизвестно. Мир все же магический.

(обратно)

4

Аналог наших опустившихся хулиганов-наркоманов. Глинот – противный зверек наподобие дурно пахнущей крысы.

(обратно)

5

Паранойя – психическое расстройство с бредом преследования. Асман ею не страдает, у него реально опасная жизнь. Тут написано просто для красного словца.

(обратно)

6

Сарматы! Господа историки, я сам в шоке! Честное слово, автор ни при чем. Очень надеюсь, что к древним земным кочевникам их геянские тезки не имеют никакого отношения.

(обратно)

7

Истерия описывалась в античные времена и на Земле. Конечно, схожесть Геи с античными Грецией и Римом очень слабая, но в этом совпало.

(обратно)

8

Аргост – в мифологии этрусков демон – начальник ледяного ада Аргольта.

(обратно)

9

Огневичка – понятное дело, самогон.

(обратно)

10

Ишачий сын – грязное ругательство у кочевников. Дело в том, что после Сумерек ишаков за ненадобностью перестали разводить. Их, как и большинство лошадей и коров, заменили борки. Ослы одичали и практически забылись. Осталось ругательство, которое превратилось в крайне грязное, сродни нашей матерщине.

(обратно)

11

В Галанатале не было стационарных Звездных врат, пользовались исключительно Звездными тропами. Неудобно, но за возню со сложнейшим амулетом Ищущие просили непомерные деньги. Вождь экономил.

(обратно)

12

Гули – в мифологии кочевников – злые духи пустыни.

(обратно)

13

Сильнейший – титул Эола. Всем основным геянским богам давали неформальные титулы, призванные выделить «своего», приподнять каким-либо качеством над другими. Скорей всего, богам эти титулы были, мягко говоря, по барабану, но надо у них самих уточнить…

(обратно)

14

Говорят, Менделееву его знаменитая таблица приснилась. Наверное, это легенда, но в снах порой такое вылезает! Особенно когда долго думаешь над одним и тем же. Но что происходило абсолютно точно – Дмитрий Иванович любил разводить спирт. За это честь ему и хвала.

(обратно)

15

Ветвь – клан или племя у каганов (темных эльфов). Название досталось в наследство от альганов (светлых эльфов), когда они были единым народом, который называли перворожденными. Вроде их первыми создали боги, остальные расы – отстой.

(обратно)

16

Пропавший – в мире Геи каганы называли своего бога только так. Они знали о сакральном значении имен и боялись произнести прежнее имя бога, которого не стало. Отсюда – Пропавший.

(обратно)

17

«Корешки» – эльфы, в астральные тела которых вплетены специальные метки. Достаточно одного такого эльфа, чтобы унести в межмировой портал всех жителей «пятна», а возможно, и само «пятно». P. S. По примеру многих современных авторов фэнтези я вольно обращаюсь с могучим наследием великого Толкиена. Прошу прощения у истинных поклонников его творчества.

(обратно)

18

Потоки, или векторы направленности Силы. На Валае противоположные векторы Сил каганов и альганов легко уживались друг с другом, а на Гее чужое пятно – смерть для эльфа с противоположным направлением внутренней Силы.

(обратно)

19

Храмы всех богов строились почти во всех городах. Их посещали не определившиеся с верой местные жители или путники, которые не находили храма своего бога. В них же проводили обряды бракосочетания между женихом и невестой – почитателями разных богов.

(обратно)

20

Листопад. По-земному – октябрь, по-геянски – конец Лоос и начало Эола. Месяцы этрусков имели разную продолжительность, а их названия странным образом совпадали со славянскими. Сам удивился!

(обратно)

21

Деньги тратятся на дорогие алхимические эликсиры и услуги алхимиков, без которых невозможно ежемесячное обновление структур в амулетах. У Руса на вилле обновление необходимо раз в полгода.

(обратно)

22

Cамый пожилой и уважаемый князь или майор. Его функции чисто номинальные – следить за порядком, разрешать незначительные споры. В этот раз он превысил свои «полномочия», пригласил верховного жреца из столицы, самого влиятельного жреца. Опасаться предательства не стоило – жрецы не вмешивались в противостояния партий.

(обратно)

23

Местный аналог игры «камень – ножницы – бумага».

(обратно)

24

Статер – чуть меньше двух минут, значит, скорострельность – четыреста – семьсот выстрелов в минуту. Точнее Рус определить не смог, все считал на глаз.

(обратно)

25

Академия – более точное название высшего учебного заведения, чем орденская школа. Существовало всего три вуза на всю страну. Там преподавали не магические и не культовые дисциплины: история, философия, словесность, право. Точнее, этрусские аналоги этих земных наук. Груссит Эрлан познакомился с гросситом Стригантом именно в академии, где студентов не делили по партиям.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg