«Гормон»

В память погибших —

Во имя жизни других.

Майора Тарасова разбудил телефон. Его громкий и раздражающий треск, эхом раздавался в комнате, не давая возможности продолжить упоительный и сладостный сон майора. Не вставая с кровати, он протянул руку к аппарату и лениво поднял трубку.

– Майор Тарасов у аппарата.

– Вас срочно вызывает в штаб на КПП полковник Дехтерев, – прозвучал голос в трубке.

Тарасов посмотрел на часы, протирая глаза. На часах было десять минут пятого утра.

– У вас в штабе округа все так рано встают? – сказал майор Тарасов. – Мы ведь за линией фронта.

– У нас большие проблемы, требуется человек с вашим опытом разведки, – сказал офицер штаба.

– Да что же там произошло? Мы ведь в тылу находимся. Неужели немцы оборону прорвали? – спросил майор.

– Срочно приезжайте, на месте все узнаете.

Офицер положил трубку. Тарасов не спеша встал и начал одеваться. Он был профессиональным и опытным разведчиком, которому десятки раз приходилось работать в тылу врага. Он привык к внезапным заданиям и коротким снам.

Через час майор прибыл в расположение штаба. Его встретили у КПП. Молодой лейтенант отдал честь и представился.

– В окопах с северной стороны вас ждет полковник Дехтерев.

– Почему в окопах? – удивился майор.

– Это единственное место, откуда можно безопасно наблюдать за штабом, – ответил лейтенант.

– Что это значит? – недоумевал майор.

– Вам все объяснит полковник. Он ждет вас.

В небольшой землянке майор встретил своего боевого товарища полковника Дехтерева.

– Что может случиться здесь, в тылу? Неужели есть надобность так рано вставать? Я думал, хоть здесь отосплюсь, – сказал майор.

– Отоспишься после войны, – сказал полковник.

До начала Великой Отечественной войны они оба дружили еще с высшего военного училища, и часто переписывались во время войны.

– Как всегда, – ответил майор, – покой нам только снится.

Они крепко пожали друг другу руки.

– У нас крупные неприятности. Штаб захвачен немцами, – сказал Дехтерев.

– Что?! – удивился майор Тарасов. – Здесь, в тылу? Но откуда здесь немцы? Ведь база хорошо охраняется, штаб все-таки. Не с воздуха же они прилетели?

– Скорей всего.

– Куда же смотрели наши зенитки?

– Это хороший вопрос, – сказал полковник. – Так или иначе, это уже факт. Все произошло ночью. Со штабом пропала связь пять часов назад. Когда я прибыл в штаб, то увидел лишь трупы. Это были наши солдаты из штаба. Им было поручено охранять его, и ни одного мертвого фашиста.

– Захватить вы пытались? – спросил Тарасов.

– Пытались, и не раз. Уже четыре атаки делали. У них хорошая оборона. Но это еще не все.

– Кто-то из руководства находился в штабе?

– Да. Генерал Протасов со своими людьми. Это его штаб. Ему поручено вести руководство линией фронта на южной стороне. Они разрабатывали план атаки, прорыва.

– Это печально, – тяжело вздохнул майор.

– И это еще не все неприятности. Наши ребята, что пытались проникнуть в штаб под покровом ночи, не вернулись. Это была лучшая дивизионная разведывательная группа. Вся группа пропала. Они не вернулись. И ни одного выстрела. Я подозреваю, что они все мертвы.

– Да, дела и впрямь печальные.

В землянку вошел молодой парень со снайперской винтовкой.

– Ну, что? – спросил его Дехтерев. – Каковы результаты? Сколько немцев?

– Это мне не удалось обнаружить, – сказал снайпер. – Но, я такого еще не видел.

– Что случилось, чего ты не видел? – спросил полковник.

У снайпера немного тряслись руки.

– Я засек одного на крыше. Это пулеметчик. Взял его на прицел, и… – снайпер начал сильно волноваться, немного заикался, что-то беспокоило его.

– Да, что с тобой?! – рассержено, спросил полковник. – Что ты увидел?

– Я выстрелил немцу прямо в грудь. Но, он не упал, а лишь покачнулся. А потом, он увидел меня.

– Как это, увидел? – спросил майор. – Вы, что с близкого расстояния стреляли?

– В том то и дело, что нет, – ответил снайпер. – Немец смотрел прямо на меня, хотя я был замаскирован, и находился от цели на большом расстоянии. Он не мог меня видеть. Но… он смотрел прямо в мой прицел…

Со снайпером началась истерика. Он то плакал, то смеялся, то вновь бормотал отдельные части слов. Трудно было что-то понять в таком бурном срыве эмоций.

– Лейтенант! Выведите его, – сказал полковник. – Вот видите Тарасов, с кем мне приходится здесь в тылу работать. Одни пропадают бесследно, другие засечь в воздухе самолет не могут, а третьи попасть в противника со снайперской винтовки не в состоянии. Мне нужна твоя помощь. Помощь настоящего профессионала. Что скажешь? Не зря я поднял тебя с постели?

– Странно все это, ты не находишь? С ним ведь такого раньше не было? Я имею в виду этого снайпера.

– Ты прав. Но, сам видишь, что бывает с людьми. Ни на кого нельзя положиться. Что предложишь дружище? – спросил полковник.

– Зона окружена?

– Да. Немцы в тесном кольце, никто не выйдет. Но, и мы пока не можем проникнуть туда, и узнать, что же все-таки там происходит, – сказал Дехтерев.

– Это ненадолго. Предлагаю дождаться рассвета, когда все осветится, и понаблюдать за обстановкой в бинокль, а затем уже будем думать, как обратно вернуть штаб.

– Хорошо, я согласен. У меня-то и выбора нет. Полегло моих ребят уже несколько десятков, не считая штабных офицеров, что на дежурстве были. Не бомбить же собственный штаб. Я рад, что ты вновь со мной, Тарасов.

Тарасов взял бинокль, и вместе с полковником и двумя солдатами заняли удобную позицию в одном из окопов – для наблюдения за недавно принадлежащим им штабом. Первые лучи солнца осветили туманный горизонт.

– Не понимаю, – сказал Тарасов.

– Что? – спросил полковник Дехтерев.

– Я не вижу немцев. Судя по тому, сколько они отбили атак, их должно быть не менее 30 человек, но…

– Что? Говори Тарасов. Есть идеи?

– Да. С юга надвигается небольшой туман, он уже покрыл часть строений штаба. Думаю, что через каких ни будь 30–40 минут туман увеличится, и мы сможем сделать вылазку к неприятелю.

– Это хорошо, – произнес Дехтерев.

Так и произошло. Через 50 минут, когда клубни тумана частично закрыли здания, майор вместе с полковником и еще шестью солдатами, под прикрытием белой полосы тумана, добрались до зданий штаба, а затем проникли через окно внутрь.

На полу лежало несколько трупов советских солдат. Немцев не было видно. Команда во главе с Тарасовым двигалась медленно, осматривая каждый угол помещений. Впереди, почти бесшумно шел Тарасов. В следующем помещении они обнаружили двух бездыханно лежащих на полу немецких солдат. Пройдя еще несколько комнат, они увидели аналогичную картину – трупы немецких солдат в камуфляжной форме.

– Без единого выстрела, – удивился Тарасов.

– Так это же здорово. Штаб наш, – сказал улыбаясь, полковник.

– Это странно, ты не находишь?

– Что странного? Мы ведь захватили наш штаб, – полковник снял каску. – Признаюсь, я рассчитывал на серьезное сопротивление фрицев. А тут лишь только трупы. Сами подохли.

– Тебе полковник, не кажется это странным? – сказал майор Тарасов. – Что или кто их убил? Их тела не пострадали от пуль, но они и не дышат.

– Мне все равно как, главное, что они мертвы, а штаб вернулся в наши руки. Готовь дырочку на мундире. За это тебе еще медаль дадут, – сказал полковник. – А на счет фрицев, пусть наши медики изучают, от чего эти фрицы умерли. Хоть отравились от яда, когда нас увидели. Хотя, конечно, язык бы нам не помешал. У них ведь рация была. Вот она, разбитая. – Он пнул ее ногой. – Наверняка своим сообщили о выполнении задания. Сволочи.

На рассвете в штаб прибыло несколько генералов. После осмотра штаба, было решено отправить несколько трупов немецких солдат в лабораторию научного института – для выявления причины их внезапной смерти. Через сутки профессор НИИ (научно исследовательский институт) вызвал к себе в кабинет Тарасова.

– Это вам поручено, отчет подготовить о смерти немцев? – спросил профессор.

– Да, это дело поручили мне, – ответил майор Тарасов.

– Мы провели ряд опытов и сделали вскрытие трупов. Я готов с вами поделиться результатами.

– Я вас внимательно слушаю.

– Первое, на что мы обратили свое внимание, так это лица трупов немецких солдат. Они были все с ужасающими выражениями лица, мимические мышцы свело сильной судорогой, как будто перед смертью они испытали какой-то ужас или боль. Их зрачки сильно расширены. По началу, мы подумали, что это действие какого-то парализующего и быстродействующего газа, но после ряда исследований их лёгких, а так же анализа крови, мы не обнаружили ни газа, ни каких-либо отравляющих средств. Ядов то же не было.

– От чего же тогда они умерли? – спросил Тарасов.

– Они умерли от внезапной остановки сердца. Удалось установить, что в их крови находилось много норадреналина. Его концентрация в крови превышала норму в 200 раз.

– То есть, профессор, они умерли от перевозбуждения? – спросил Тарасов.

– Я не уверен. Мы еще кое-что обнаружили. В крови мы нашли какой-то гормон, который нами не был идентифицирован. Полагаю, что он еще сделает открытие в науке. Его содержание в крови было так же велико. Однако установить, что это за гормон мы так и не смогли.

– Вы хотите сказать, что эти немцы приняли какой-то препарат, который воздействовал на них.

– Не совсем. Этот гормон не искусственного происхождения.

– Что это значит? Поясните.

– Это значит, что его синтезирует сам человек. Однако он нам не известен. Вот это-то и загадка. Не понятно, какая железа способна синтезировать и выделять его в кровь. Мы назвали этот гормон «Ф1». Нам удалось отделить часть этого вещества Ф1, только потому, что его было слишком много. Мы провели над ним несколько опытов на крысах.

– Интересно. И, что же?

– Это не просто интересно, это потрясающе. Так проработать в НИИ более 20 лет, и однажды приходит военный и дарит тебе открытие.

– Так… рассказывайте.

– Животные поначалу вели себя так же, как и другие крысы, спокойно. Однако через каких ни будь пять минут, они словно сошли с ума. Начали бегать по периметру клетки. Я подумал, что они встревожены. Крысы начали кричать, а через каких-то полминуты они все замолкли и встали на задние лапы. И вот тут…

– Что, профессор?

– Я такого еще никогда не встречал в поведении животных. Их действия были разумными. Они следили…

– Что значит, следили? За кем? – удивился майор.

– Они все следили за лаборантом, находящимся около клетки. Я предложил выйти из помещения и понаблюдать за крысами из маленького окна. Они не могли нас видеть. Крысы словно по невидимой команде начали бегать по периметру клетки и…

– Что?

– Они искали.

– Что искали?

– Они искали выход из клетки. Вы понимаете? Их действия были коллективными. Они все вместе, сообща начали грызть клетку в ее слабых местах.

– Думаете, это действие этого вещества? – поинтересовался Тарасов.

– Несомненно. Это было действие Ф1. Вероятно этот гормон воздействовал на центральную нервную систему крысы, в частности на кору головного мозга. Крысы стали разумными. Вот, что удивительно. Я не спал всю ночь, проводя эксперименты, один за другим. Мы поместили животных в клетку с их родичами, которые не были инфицированы препаратом Ф1.

– Так, и, что же произошло?

– Поначалу крысы принюхивались к чужакам, а затем они стали собираться в углу клетки. Через мгновение, крысы набросились на своих сородичей и через несколько минут уничтожили их всех. И это были тоже коллективные действия.

– Странно, если они стали разумными, то почему они уничтожили своих? Ведь те не представляли для них угрозы? – спросил майор Тарасов.

– На этот вопрос я не могу вам ответить. Возможно, им что-то не понравилось в поведении этих крыс. Необходимы еще опыты. А вот на счет угроз…

– Так, говорите.

– Мы провели еще один эксперимент. Перед клеткой инфицированных крыс мы посадили обычного кота. Это удивительно. Кот – это природный хищник. Его жертва – это крысы. Но, когда крысы начали яростно и, повторяю, коллективно бросаться на стенки клетки, пытаясь укусить кота, мне не показалось, что эти животные пища для кота, скорее наоборот. И наконец, самое главное.

– Я вас слушаю, – сказал Тарасов.

– Не прошло и часа с момента, как животным был введен препарат Ф1, как все крысы были мертвы. Симптомы смерти были аналогичные, что мы видели на немцах, которых вы нам доставили. Вот, пожалуй, и все. Документы вместе с результатами я передаю вам, – он протянул майору папку с бумагами.

– Профессор, что вы можете сказать об этом гормоне Ф1?

– Пока многое остается загадкой. Наша наука еще не продвинулась так далеко. Непонятно, как это вещество было синтезировано. Не один человеческий орган не производит его. Но, и природа его не искусственная. Ф1 действует на центральную нервную систему, животные от такого воздействия становятся разумнее и агрессивнее, возможно, не чувствуют боли и утомления. Вещество оказалось не устойчивым.

– Что значит, неустойчивым?

Это значит, что оно не постоянно в своем воздействии на внутренние органы. К тому же, непонятно, как и на какие органы оно воздействует. К сожалению, это все, что нам удалось выявить. Наши выводы у вас в документах, что я передал.

– Но ведь вы будете его дальше исследовать.

– Увы, это невозможно, – сказал профессор.

– Почему? – удивился майор.

– Я уже говорил, Ф1 неустойчиво. Гормон саморазрушается. Выполнив свою миссию, гормон самоликвидируется.

– Как это, не понимаю?

– Вот и мы не понимаем. Мы держали его в холодильнике при минус десяти градусов. Однако и это было недостаточно. Мы лишь задерживали его быстрое саморазрушение. Когда мы поняли это, то было поздно. Весь препарат потерял свои свойства, они были утрачены. Теперь он безобиден, словно простая дистиллированная вода, не более того.

Через пять часов майор Тарасов вместе с документами, полученными с НИИ от профессора, прибыл в штаб. В белых клубнях сигаретного дыма находились несколько генералов и полковников, среди них был и полковник Дехтерев. Присутствовал человек из КГБ, а так же представитель руководства ставки из Москвы, которого прислали в виду чрезвычайной ситуации на фронтах.

Майор Тарасов рассказал комиссии все, что знал по этому делу, подкрепляя свои слова доказательствами и документами, полученными из НИИ. Комиссия внимательно выслушала все, что говорил майор.

– Предлагаю заняться нашими исследованиями в области биологии. Ученым не хватает данных и материала для исследования, – сказал майор, заканчивая доклад.

– По правде говоря, – начал политработник, присланный из Москвы, – нам некогда сейчас, в столь тяжелый для страны час, тратить средства и время для изучения микробов и грызунов. На фронтах не хватает оружия, боеприпасов. Многие части армий находятся в окружении, в городах и деревнях не хватает элементарного для выживания – еды. А мы будем заниматься изучением млекопитающих? Об этом даже думать – есть предательство по отношению к своим товарищам. Вчера Сталин сказал на заседании, что враг хочет парализовать наши действия, ввести смуту и хаос, создать беспорядки в наших рядах. Мы не можем поддаваться панике из-за каких-то микробов и вирусов…

– Вы капитан конечно правы, – сказал генерал-майор, – мы не должны паниковать, так как это может послужить причиной паники среди солдат. Кто ж тогда воевать будет? Допустить врага к столице мы не имеем права, ценой своих жизней мы обязаны остановить его. Но, и недооценивать противника тоже нельзя. Мы подготовили одну операцию под названием «хамелеон». Суть этой операции сводится к тому, что бы направить в тыл врага группу разведчиков, которые бы работали у немцев под носом, и выполняли не только разведывательную деятельность и подрывную, с целью ослабить противника в его тылу. Сейчас, я полагаю можно запустить в действие этот план. Скажите майор Тарасов, вы готовы возглавить такой отряд?

– Вне всяких колебаний генерал, – ответил майор, – я готов отправиться в тыл врага.

– Узнаю Тарасова, – сказал генерал-полковник. – Я знаю, что вам не раз приходилось бывать в тылу врага и приносить важные сведения. Однако на этот раз все будет по-другому. Это не простое задание. В него просвещены лишь несколько лиц. Даже для вашего друга, полковника Дехтерева и присутствующего здесь капитана Синькина, это будет новостью.

– В чем же сложность? – поинтересовался Тарасов.

– Не спешите майор, – сказал генерал-полковник. – Мы знаем вас многие годы. Прежде чем предложить это дело вам, мы изучили ваше досье, начиная с ваших родителей и вашего детства. И вы тот, на кого мы можем положиться в этом опасном деле. У нас было много кандидатов и, не смотря на то, что вас порекомендовал ваш старый друг Дехтерев, мы все равно сначала собрали и проверили все данные о вас.

– Что же я должен делать? – спросил майор.

– Сразу в бой рветесь. Сначала ответ дайте нам. Дело в том, что когда я расскажу вам суть дела, хоть единое слово из этой операции, то вы уже не сможете так просто покинуть этот штаб, – сказал генерал-полковник.

– Я готов отдать жизнь за свою Родину, – ответил майор.

– Это достойный ответ, – сказал капитан Синькин. – Но, не забывайте об ответственности за каждое сказанное вами слово.

– Он понимает всю ответственность, – сказал генерал-майор. – Он опытный солдат и знает, что назад дороги нет.

– Ну, что ж, Тарасов, – сказал генерал-полковник, – будем считать, что первую проверку вы прошли. А теперь слушайте внимательно. Вам поручено возглавить цирковую труппу.

– Что? Я не ослышался? – удивился майор.

– Нет, Тарасов, вы не ослышались, – сказал генерал-полковник. – Это задание особой важности. Вам поручено возглавить цирковую труппу, фронтового подчинения. Эта труппа будет работать под прикрытием, как итальянская цирковая труппа. Ваша бабушка была итальянкой, и вы в совершенстве знаете итальянский и немецкий, эти знания вам понадобятся. Вы будете развлекать немцев в их тылу. Документы у вас и ваших людей будут поддельные, но проверить их подлинность можно лишь в самой Италии или Берлине, так как печати, бланки и серийные номера те же, что на подлинниках, отличие составляют лишь фотокарточки на этих документах. С легендой все в порядке. Небольшой эшелон с продовольствием был разбомблен нашей авиацией. В поезде находилась цирковая труппа итальянских артистов. Они все погибли. Наши партизаны ценой крови достали эти документы. Так что за их подлинность вы можете быть спокойны. Печати не отличишь от оригинальных. Вы со своей группой будете пробираться в Италию к своим, а по дороге давать концерты для гитлеровцев на захваченной территории. Нам нужны сведения позарез майор. Мы слепы сейчас, без разведки в тылу врага. Мы должны знать о малейших передвижениях и планах противника. Нам известно, что до войны вы занимались спортом, даже пробовали стать циркачом.

– Да, это верно. Но, это было в юношестве. Я был молод и меня сильно влекли приключения и романтика…

– Вот, вот. Именно, приключения, – сказал генерал-полковник, он подошел к карте. – Вот майор, – он указал ручкой на карте. – Это те места, о которых мы должны знать все. Где немцы собираются напасть? Где находится их танковые соединения? Любые добытые вами документы, сведения – нам крайне нужны.

– Я хотел узнать на счет труппы, – сказал майор. – Где сейчас можно найти людей, циркачей, да еще знающих и похожих на итальянцев.

– О, майор, – сказал генерал-майор, – вот это деловой подход, узнаю Тарасова. Не волнуйтесь за это. Мы уже обо всем позаботились. Есть опытные и верные для этого дела люди. Среди них есть, как русские циркачи, так и итальянские.

– Что? Я не ослышался, в группе будут итальянцы? – удивился майор.

– Да майор, вы не ослышались, – сказал генерал-майор, – четверо итальянцев. Они гарибальдийцы. Воюют за освобождение Италии от немецко-фашистских захватчиков. Итальянская коммунистическая партия направила нам их в помощь. Это все проверенные нами люди. Их семьи пострадали от фашистских оккупантов. К тому же, это люди, превосходно знающие итальянский язык. Это вам не помешает. Они циркачи, кажется акробаты-жонглеры. Они из одной семьи, родственники.

– Сейчас, майор, – сказал генерал-полковник, – вы отправитесь в небольшой городок, а точнее пригород. Там вы встретитесь со своей труппой. Вам на подготовку цирковых номеров и труппы дается одна неделя. К сожалению, нет у нас больше времени. Немцы могут вот-вот прорвать оборону в любом месте. Нам нужна сейчас твоя помощь майор, как никогда.

В небольшом населенном пункте шла подготовка к постановке номеров цирковой труппы. На манеж вышел молодой мужчина в серебряном одеянии, вслед за ним вышла молодая женщина в таком же серебристом костюме, который плотно прилегал к ее телу. Женщина подошла к небольшой вертикально поставленной доске, на которой были нарисованы несколько точек, и прислонилась к ней спиной. Мужчина взял пять ножей. На расстоянии 8 метров он начал метать ножи, которые врезались в доску рядом с женщиной. Звучала волнующая музыка, старого немецкого патефона, находящегося за кулисами. После этого номера, женщина подошла к мужчине и передала ему канат, привязанный к куполу цирка. Он обвязал канат себе на правую руку и почти бесшумно поднялся на нем вверх на 6 метров от поверхности манежа. Проделав в воздухе ряд гимнастических фигур в сопровождении романтической музыки, он спустился вниз на манеж и одной рукой взял за руку партнершу, которая вместе с ним взлетела вверх на канате словно птица. Над манежем, под романтическую музыку, они вместе совершали различные гимнастические фигуры. В завершении номера, она исполнила вращения на канате. Он держал её на канате одними лишь зубами. Ногами он удерживался сам за верхнюю перекладину под самым куполом передвижного смонтированного цирка. После нескольких десятков вращений, они оба опустились на манеж. Зажегся свет. Воздушные гимнасты поклонились зрителям. Прозвучали аплодисменты.

В цирке, на местах для зрителей, сидели лишь участники представления. Шла репетиция. Цирк был передвижной, он монтировался самими участниками представления. Вся конструкция легко складывалась и могла перевозиться в специальных ящиках на двух телегах запряженных лошадьми. Это было весьма удобно для транспортировки циркового инвентаря и оборудования.

– Я прошу всех участников собраться поближе к манежу! – прозвучал голос майора Тарасова.

Все артисты пересели ближе к манежу, что бы услышать голос командира.

– Со многими из вас я уже познакомился, – сказал Тарасов. – Я хочу вас представить друг другу, если вы еще не успели познакомиться за кулисами.

В зале послышался смех и небольшое одобрение сказанных им слов.

– Но, перед тем как начать знакомство, я хотел бы ещё раз рассказать о предстоящей работе. Задание одно из самых сложных и опасных. Мы будем находиться в тылу у неприятеля, перед самым их носом. Я прочел все дела, каждого из вас, и скажу, что вы все смелые и отважные люди, которые не боятся противника, и готовы отдать жизнь, защищая свою Родину от оккупантов. Это задание опасно тем, что если один из нас не выдержит такую работу, то погибнет вся группа. В тылу врага мы будем действовать, как разведывательный отряд, а потому мы должны быть единым целым, как все, так и каждый из нас. Готовы ли вы к тому, что бы выдержать этот поход и не сорваться? Готовы ли вы к тому, что бы мужественно погибнуть, если вас возьмут в плен? Не предать своих товарищей, родных, которые ждут вас дома с победой. Не предать свою Родину, которая в этот трудный час положилась на вас и дала вам право быть избранными для похода в логово врага. Тех, кто считает, что он слаб для такого ответственного и трудного задания, пусть выйдет на манеж.

Все артисты остались сидеть на своих местах, в зале была полная тишина.

– Ну, что ж, – произнес Тарасов, – я так и думал. Когда меня назначили быть вашим командиром, я уже тогда знал, что вы все не из робкого десятка, и также сильно ненавидите фашистов, как и сильно любите свою Родину, и тех людей с которыми живете на ней. Я знал, что рядом со мной в этом бою меня будут окружать верные и сильные товарищи, которым я могу смело в бою доверить свой тыл.

Он достал небольшой лист бумаги и продолжил.

– Я представляю вам нашего политрука Сивцова Диму, он будет заниматься провизией, снабжением нашей группы. По легенде: он немец, который сопровождает нашу цирковую итальянскую бригаду.

Тарасов передал лист Сивцову. Тот взял лист и вышел на манеж.

– Я буду называть каждого по фамилии и имени. С именами легенды вы ознакомитесь после представления всех членов группы. Между собой мы будем общаться на любом удобном языке. Разумеется, перед немцами говорить надо только на двух языках: немецком и итальянском, использовав только имена по легенде.

– Я извиняюсь, – сказал человек одетый в костюм клоуна, – скажите, если мы далеко от врага будем, то можно использовать в общении между собой настоящие имена?

– Да, можете, но не увлекайтесь. – Сивцов поднял лист перед собой, и начал читать. – Петрушев Алексей и Маркова Ирина, воздушные гимнасты.

Гимнасты вышли на манеж, поклонились всем и сели на свои места. Впоследствии, все остальные проделали те же действия, они выходили на манеж и кланялись всей труппе и уходили под аплодисменты артистов.

– Степанова Анна, укротительница животных: собак, лошадей, голубей, – продолжал зачитывать и представлять каждого артиста Сивцов Дима. – Мартынюк Игорь, Пентюхова Вера, Румянцева Надежда, танцоры-акробаты. Уткин Кирилл – отец и Уткин Степан – сын, клоуны. Снегуров Виталий, борец, тяжелоатлет. К нам из Италии, от коммунистической партии, приехали итальянцы гарибальдийцы. Ормани Гастоне, Бортолоти Антонио, Фереро Адель, наездники, жонглеры, акробаты. Мартели Ракель, вокал, музыкальный эксцентрик. И наконец, руководитель группы, Тарасов Борис, постановщик номеров и режиссер. Всего: 15 человек, плюс животные: лошади, собаки, птицы.

– У нас есть в запасе еще несколько дней на знакомство и подготовку к выступлениям. Все вы из разных городов, – сказал Тарасов. – Пока мы находимся на нашей стороне, нас никто не должен видеть. Перемещаться на территорию врага мы будем по ночам. На территории врага будем перемещаться днем, что бы собирать как можно больше сведений о силах и дислокациях врага. У нас будет немецкая рация и связи с местными партизанами. Так мы будем держать связь, и передавать важные сведения в наше командование. В этом будет помогать Сивцов Дима и я, Тарасов Борис.

По дороге двигалось несколько повозок. На одной из повозок было написано на немецком языке слово «цирк». Навстречу цирковой группе двигалась механизированная колонна танков и бронетранспортеров немецких войск.

Немцы смотрели на циркачей и улыбались. Что бы у немцев не возникло лишних подозрений, Тарасов приказал жонглерам перебрасывать друг другу булавы. Это сработало, немецкие солдаты радовались и шутили. Сивцов вел тайно подсчет боевых единиц противника.

Одна из машин сопровождения внезапно остановилась, преградив дорогу повозке. Из машины вышел офицер и подошел к циркачам, сидящим на повозке. Тарасов подошел к офицеру и на немецком языке объяснил, что они циркачи, и направляются выступать перед немецкими солдатами, что бы поднять их настроение перед битвой. Офицер внимательно проверил документы. Проверять багаж он не стал.

– У вас все в порядке, – сказал офицер. – Не задерживайтесь здесь долго.

– Почему? – спросил Тарасов. – Разве мы не в тылу?

– По приказу командования, мы должны создать видимость нападения наших войск в этом районе. Завязать бой и отступить. Русские пойдут в атаку, тут-то наша артиллерия их и накроет. Это будет ловушка. Дьявольский котел для русских.

– Да. Ловко придумано, – ответил Тарасов.

– А, что вы везете во второй повозке? – поинтересовался офицер.

Тарасов знал, что во второй повозке кроме всего прочего, они везли замаскированную рацию. Рация была прикрыта продуктами продовольствия для артистов.

– Там продукты. Это для наших животных. Так же там находится цирковое оборудование.

Офицер направился к повозке. Уткин Степан сидел во второй повозке, он увидел любознательного офицера и решил отвлечь внимание на себя. Степан надел клоунский нос и рыжий парик. Он начал петь смешные песенки. Немцы, проезжающие мимо на бронетранспортерах заметив клоуна, начали реагировать на его выступления. Они смеялись и шутили над клоуном, показывая на него пальцем. Уткин спрыгнул с телеги и начал изображать Чарли Чаплина, жонглируя палочкой и котелком. Этот трюк сработал. Немецкий офицер остановился, он передумал идти в сторону клоуна, чтобы солдаты не видели его рядом с озорным шутом и не сравнивали его собственную походку с походкой артиста. Он пожелал Тарасову хорошо выступить, и как можно скорее покинуть территорию. Так Тарасов узнал о времени начала немецкой операции.

Сев в машину, офицер приказал освободить тележкам дорогу, что бы немецкие танки и моторизованная пехота свободно проехала по узкой дороге. Проезжая мимо играющего клоуна машина въехала в большую лужу и случайно обрызгала грязью веселящего солдат клоуна. Весь обрызганный грязью Уткин стоял на краю дороги, уступая ее смеющимся с него немецким солдатам. Через полчаса немецкая колонна проехала и скрылась за опушкой леса.

Вечером, три часа спустя, Тарасов приказал свернуть в небольшой хутор, где можно было бы остаться на ночлег. На рассвете они вновь двинулись в путь. Проезжая вдоль леса они остановились. Артисты развели огонь, что бы сделать завтрак и лишний раз прорепетировать для отвода глаз, на случай, если мимо будут проезжать немцы. Тарасов и Сивцов укрылись в небольшом овраге. Они развернули рацию, что бы передать важные сведения штабу, о предстоящей немецкой операции. Через три часа повозки вместе с циркачами уже двигались вдоль небольшой проселочной дороги. На своем пути они повстречали небольшой хутор, спаленный дотла немцами. Обгоревшие черные стены, кое-где все еще поднимался белый дым, вот и все, что осталось от некогда существовавшей деревушки. У въезда в хутор они увидели труп мужчины, висевший на веревке. На его груди была табличка с надписью на русском языке: «За связь с партизанами». На хуторе они увидели маленького мальчика лет девяти. Мальчик был голодным и весь испачканный грязью и пеплом от дыма сгоревших домов.

Циркачи подбежали к мальчику и посадили его на тележку. Пентюхова Вера не выдержала и нарушила приказ Тарасова – о разговоре только на итальянском и немецком языках. Она заговорили с мальчиком на родном для себя и его языке – на русском.

– Как тебя зовут? – спросила Вера.

– Я Миша, – заикаясь ответил мальчик.

Он прижался к Снегурову Виталию, словно почувствовал в его могучих руках защиту.

– Ты здесь живешь? – спросила Вера.

– Нет, тетя, разве вы не видите, здесь ничего нет, все сгорело.

Вера еле сдерживалась от переживания, ее сердце сжалось от переполняющих чувств.

– А, где все жители? – спросила Вера мальчика.

– Они сказали, что вон в том доме будут раздавать хлеб. Все собрались там, – мальчик указал пальцем на полностью сгоревший дом. – Моя мама спрятала меня. Она приказала мне идти на ставок, там кладбище, и сидеть у бабушкиной могилы. Сказала, что вернется скоро, и принесет мне хлеба… она обманула меня… она не вернулась, сказал заикаясь, мальчик.

Вера обняла мальчика, прижав его крепко к себе. У нее на глазах появились слезы. Артисты накормили мальчика и оставили его у себя.

– У тебя есть какие-то родственники? – спросил Тарасов мальчика.

Мальчик держал обеими ручками булочку и немного отщипывал от нее.

– Отец только, но он ушел на фронт. Я не знаю где он.

Прошло несколько дней. Циркачи научили мальчика делать некоторые трюки, чтобы немцы не догадались кто он. Так маленький Миша жил с циркачами. Он помогал им в установке циркового оборудования и спортивного инвентаря. С ним подружилась вся группа артистов. Тарасов в одном из западных лесов встретился с небольшим партизанским отрядом. Он оставил Мишу у партизан, рассказав им его тяжелую детскую судьбу. Командир партизан обещал позаботиться о мальчике.

С партизанами встречались только Тарасов и Сивцов, чтобы не раскрыть всю цирковую группу, так как они не могли быть уверенными об отсутствии немецких шпионах в рядах партизан.

От командира партизан Тарасов получил новое задание.

– Наши люди узнали о перевозке немцами артиллерии и военных боеприпасов. В город должен прибыть поезд, – сказал командир партизан. – Нам поручено остановить этот поезд любой ценой, сделать все, что бы он не дошел до конечного пути.

– А каков его конечный путь? – спросил Тарасов.

– Москва.

– Что? – удивился Тарасов. – Немцам удалось так далеко продвинуться?

– Увы. Но, это так. Теперь вы понимаете, как важно, что бы таких поездов у немцев было как можно меньше.

– Заложить взрывчатку на подступах к городу, пробовали?

– Да. Погибли наши люди, и только. Я потерял уже пятерых ребят. У меня каждый боец на счету. Я и сам могу пойти на это задание. Однако это ничего не даст. Фрицы хорошо охраняют и мост через реку, и каждые десять минут проверяют, чуть ли не каждый метр пути до города, в обоих направлениях. Они выставили караулы, прочесывают ближайшую территорию леса, примыкающую к железнодорожным путям. Знают, сволочи, что за груз прибудет к ним. Нам нужна ваша помощь. Единственное место, где меньше охраны, это в самом городе. Вокзал. Хотя и там, вам придется изрядно потрудится. Да, и кто знает, что они придумают, когда на вокзал прибудет поезд.

– Я все понял. Мы беремся за это дело, – не задумываясь сказал Тарасов. Он отлично понимал, что задание не из легких, и возможно они погибнут, выполняя его. Тарасов готов был пожертвовать собой, лишь бы не допустить немцев в Москву.

– Взрывчатку мы вам дадим. У вас есть возможность ее спрятать?

– Да. В цирковой повозке есть потайное дно, – ответил Тарасов. – Так мы проведем взрывчатку в город под самым носом у немцев.

– Это хорошо. Мы верим в вас. Надеюсь, что вам это больше удастся, чем моим людям. У меня уже пятеро погибло, выполняя это задание.

Итальянский цирк въехал в небольшой городок. Цирк расположился недалеко от железнодорожного вокзала. Артисты дали несколько концертов. В конце дня все ждали возвращение Тарасова. Он пришел поздно вечером.

– Я пришел с плохими вестями, – сказал Тарасов. – Поезд уже в городе, но он не остановился на вокзале, а прошел мимо. Никто не знает где он. По-видимому, немцы опасаются нападения на поезд, и потому не оставили его на вокзале. У немцев тоже есть шпионы. Я должен буду опять уйти, для поиска этого поезда. За главного остается Сивцов.

Тарасов ушел, скрывшись в темноте. Циркачи начали готовиться ко сну. Несколько человек все еще сидели у костра. Это были Бортолоти Антонио и Степанова Анна. Все артисты уже давно заметили, что между этой парой завязался роман. Антонио каждое утро приносил Анне цветы. Все удивлялись, как ему это удается – находить такие красивые цветы.

Он держал ее руку в своей, и нежно поглаживал ее.

– У вас интересное имя, – сказала Анна. – Это имя я уже слышала в итальянских фильмах.

– О, это имя распространено в Италии, и является популярным у нас. Оно мне досталось от моего Дедушки.

– Интересно. Наверное, ваш дедушка был известным человеком, коль его имя перешло к вам?

– Он был артистом цирка, как и я. У нас вся семья цирковая. Выступление на манеже – это у нас в крови, – гордо произнес Антонио. – Он был воздушным акробатом. Его имя перешло ко мне по наследству. У нас в Италии есть такая традиция. Старший сын получает имя отца, а второй сын – имя деда. Так многие имена могут переходить из одного поколения в другое, передаваясь по наследству.

– А женские имена тоже передаются?

– Да. Но, только по женской линии.

– Очень интересно. У вас есть старший брат? – сказала Анна.

Антонио отпустил ее руку, и посмотрел на огонь.

– Он погиб два года назад.

– Извини, я не знала.

– Не стоит извиняться. Его смерть вдохновляет мои силы в борьбе против фашистов. Теперь мы боремся не только за освобождение Италии, но и за Русские земли. А, если понадобится, я готов и весь мир защищать, освобождая его от гитлеровцев.

– Тихо, кто-то идет, – сказала внезапно Анна.

Из темноты появился силуэт немецкого офицера. Это был Тарасов.

– Ух… – тяжело вздохнула Анна. – Никак не могу привыкнуть к вашей форме.

– Что-то случилось? – спросил Антонио.

– Да. Я обнаружил поезд. Срочно будите всех, нам надо обсудить план действий.

Через десять минут вся труппа собралась в небольшом смонтированном цирке – шатре. Тарасов вышел вперед.

– Это задание оказалось сложнее, чем я предполагал. Я нашел поезд. Он находится на запасном пути у восточной части города.

– Так в чем же дело? – сказал Гастоне. – Давайте установим на нем взрывчатку и взорвем его в чертям.

– Всё не так просто, как кажется на первый взгляд, – ответил Тарасов. – Поезд отведен на запасную линию, для лучшей охраны. Там всё под наблюдением. Ни одна мышь не проскочит незамеченной. Даже меня, в одежде офицера, остановили, для проверки документов.

– Что же делать? Оставить это задание? – спросила Румянцева.

– Ни в коем случае, – сказал Сивцов. – Это опасное задание, и потому тяжелое. Но, никто не говорил, что оно невыполнимо. На нас надеются наши товарищи. И этот поезд не должен дойти до пункта назначения. Ведь он на Москву идет.

– У меня есть план, – неожиданно сказал Тарасов. – Он труден, но у нас нет другого выхода. А план этот заключается в следующем. Для этого дела мне нужен один доброволец, но…

Вперед выступили все, как один.

– Но, дело в том, – продолжил Тарасов, – что им может быть такой человек, который знал бы, как обращаться со взрывчаткой, смог бы подсоединить ее к поезду, и установить таймер. Кроме того, так просто подойти к вагонам не удастся, поезд хорошо охраняется с обеих сторон. Остальные могут лишь ненадолго отвлечь внимание охранников, и только.

– Однако, как же добраться до поезда? – спросила Маркова.

– Хороший вопрос, – сказал Тарасов. – Я был там, и у меня возник план. Для его выполнения необходим человек не только разбирающийся во взрывном механизме, но и умеющий работать на высоте, то есть канатоходец. Тот, кто бы смог добраться до поезда по тонкому металлическому тросу и спрыгнуть с него на крышу вагона поезда. Над поездом есть металлические канаты, они крепятся между двумя столбами по обеим сторонам железнодорожного пути. По ним течет электрический ток в город. Мы отключим ток, разрубив провод, и воспользуемся им для того, что бы попасть на крышу вагона, а оттуда уже необходимо пробраться под поезд. Нам нужен тот, кто смог бы по этому канату добраться до поезда.

Все молчали.

– Да, – продолжил Тарасов, – речь идет об одной и единственной кандидатуре – Бортолоти Антонио. Только он смог бы и добраться по тросу до поезда, так как он канатоходец, и установить бомбу на поезде, так как он имеет опыт работы со взрывчаткой.

– Это правда. И я выполню эту работу с честью, – улыбаясь, ответил Антонио.

– Ну, что ж, стало быть, так и поступим, – сказал Тарасов. – Всем готовиться к отъезду. Через час мы выезжаем.

Анна подошла к Антонио и взяла его за руку. Ее глаза увлажнились.

– Глупенькая, чего ты плачешь. Для меня это радость большая, что наконец-то я могу проявить себя. Мой дед был бы доволен мной, – сказал Антонио.

– Дурак ты. Неужели никто не может выполнить это задание. Тебе ведь нет еще и семнадцати лет, – сказала девушка.

– На этот раз, никто не может, – ответил радостно Антонио. Он улыбнулся, и поднял ее голову за подбородок. – А ты будешь меня ждать?

– Глупый, ну конечно, я не хочу, что бы…

– Что? Что ты не хочешь? Ты не хочешь меня поцеловать на прощание?! – спросил, улыбаясь Антонио.

– Я же серьёзно.

– И я серьёзно. А ты выйдешь за меня? – он прищурился, ожидая ответа.

– Дурак ты, тебя же убить могут, а ты…

– Ничего, я, как-нибудь, выкручусь.

К ним подошел Тарасов. Анна обиделась на Антонио, за то, что он не понимает ее, и убежала.

– Характерная, – сказал Тарасов. – Со зверями работает. Тут нужен железный характер, – он пристально посмотрел на Антонио. – Девушка хорошая, хоть и чудаковатая немного.

– Вот закончится война, одолеем фашистов, увезу я её к себе на родину, к моим родителям, в Италию. Там знаете, как красиво.

– Красиво, это хорошо. – Тарасов посмотрел в юные глаза Антонио. – Во время операции напрасно не рискуй. Только установишь взрывчатку. Вот здесь, – он показал Антонио на схеме расположения поезда. – Чуть ниже дна, чтоб наверняка было. А потом, тем же путем обратно. Ты все понял?

Антонио взглянул в сторону ушедшей Анны, словно хотел что-то передать ей, чего он не успел сказать этой милой и прелестной девушки.

– Да, командир. Все сделаю, как надо. Эти сволочи еще получат, – уверенно, и совершенно спокойно ответил Антонио.

В три часа ночи, цирковая труппа подъехала на двух повозках к тому месту, где на запасном пути стоял поезд, доверху нагруженный немецкой военной техникой, которую немецкая армия ждала на фронте, чтобы использовать её при штурме Москвы.

Все шло по плану. Цирк остановился, артисты разожгли костер, начали шумно развлекаться, для привлечения к себе внимания. Это сработало, и солдаты начали посматривать в сторону неожиданно приехавшего цирка. В это время, Антонио Бортолоти прошел по канату и спустился на крышу поезда. Затем он незаметно пробрался вниз под вагон, и начал устанавливать бомбу с радиоуправлением. Пульт управления находился у партизан, которые ждали поезд у моста, когда тот начнет проходить по нему.

Неожиданно для всех, появилась немецкая машина. Из нее вышел молодой офицер с пакетом для командира охраны поезда. Прочитав этот документ, офицер охраны срочно дал указания солдатам отойти от поезда, а машинисту было приказано завести двигатель поезда, и отправится в путь. Затем, молодой офицер подошел к циркачам, которые от неожиданного поворота в операции уставились на отъезжающий поезд.

– Я советую вам уходить отсюда, – сказал офицер, обращаясь к Тарасову.

– Что случилось? – спросил Тарасов.

– У меня срочное донесение. Возможно, здесь будут партизаны. Мы не хотим рисковать. Вам я советую уходить тоже.

– Мы так и поступим. Спасибо за сообщение.

Немецкий офицер ушел. К Тарасову подошел Сивцов Дима.

– Бортолоти, наверное, спрыгнет с поезда на ходу, – сказал Сивцов.

– Надеюсь, – ответил Тарасов. – Нам надо поторопиться. Пока поезд сделает большой крюк до моста, мы должны быть там раньше. Мост недалеко отсюда, пойдем напрямик. Надеюсь, успеем.

– Поезд все равно будет взорван партизанами. У них приказ. Если конечно, Бортолоти успел включить бомбу с управлением.

– Я надеюсь, что он успел. А главное, что он сможет выпрыгнуть из поезда на ходу, и быть при этом незамеченным. По всему пути до моста расставлены немецкие посты. – Тарасов с ужасом и надеждой в сердце посмотрел на уходящий силуэт поезда.

Все артисты собрались и через десять минут они уже сидели на повозках, и двигались в сторону моста.

– Он спрыгнет на ходу, – сказала Анна, сидя рядом с Адель.

– Он хороший акробат, и не боится опасностей и трудности, – ответила Фереро Адель.

– Господи, только бы он спрыгнул с этого проклятого поезда, – сказала Анна. Она сжала свои кулаки крепко накрепко.

Через полчаса пути был виден мост. Его мрачная конструкция навевала какое-то скрытое беспокойство.

– Скоро должен появиться поезд, – сказал Сивцов.

– Проклятие, – произнес Тарасов, наблюдая в бинокль.

– Что? Что случилось? – спросил Сивцов.

– Я вижу много фрицев. Они буквально облепили подъезды к мосту. Вот, можешь и сам посмотреть, – сказал Тарасов, передавая бинокль Сивцову.

Неожиданно из леса появился поезд. Он мчался на огромной скорости. Словно металлический гигантский червь, он неумолимо приближался, грохоча к мосту.

– Да, вижу, – сказал Сивцов. – Немцы спешат доставить свой груз.

Поезд быстро дошел до моста и начал двигаться по нему. Едва он дошел до середины моста, как вдруг прозвучал сильный взрыв. Эхо от взрыва раздалось на многие километры. Поезд вместе с мостом начали падать вниз со всем тяжелым грузом, находящемся на поезде. Тяжелые танки, бронетранспортеры и много других боеприпасов падали вниз с обрыва. Взрыв был настолько оглушительным, что заложило уши даже на таком расстоянии, на котором находились циркачи.

В этот момент от неожиданности вскрикнула Анна.

У моста поднялась паника. Немцы с перепугу бегали в разные стороны, кричали друг на друга. Были едва слышны их крики, это было одно слово: «Партизаны!».

Антонио циркачи ждали весь день на площади города, давая представления, но, увы, его не было. Вечером цирк вынужден был покинуть город, оставив позади погибшего товарища.

Анна привязала зеленый платочек себе на шею. Этот платочек ей подарил Антонио, которого она никогда не забудет.

Берлин, 1943 год. В кабинете гестапо за столом сидел начальник по особым делам штурмбанфюрер СС Герман. Напротив него сидел офицер СС Шульц, рангом пониже.

– Эти бумаги мне ни о чем не говорят Шульц. Гитлеру нужны не пустые слова, не ваши лабораторные эксперименты. Гитлер – это человек дела. Ему нужны сильные солдаты, которым не страшна ни пуля, ни время, готовые по первому приказу день и ночь уничтожать русских.

– Но, мы и работаем над этим, и наши результаты уже дают плоды.

– К черту Шульц, эти ваши плоды! Последние документы, которые вы смогли добыть из фронта нам были мало полезны. Кроме того, мы и так на вас много потратили средств.

– Штурмбанфюрер, наши результаты весьма положительны, но ведь я не господь бог.

– А надо, что бы это было так. Созданные вами солдаты должны быть примером для нашей армии. А они у вас мрут, словно мухи. Какой срок их жизни?

– 18 часов, штурмбанфюрер.

– Нам, профессор, нужно, что бы это исчислялось хотя бы в месяцах. Этого будет достаточно для победы. Вы понимаете? Вы много сделали, совершите еще небольшой рывок в вашей физиологии.

– Проблема в том, что не каждый организм выдерживает мой препарат.

– Гитлер не любит неудачников, профессор. Ему нужны герои. Теперь мы с вами в одной упряжке. Гитлер знает о положительных ваших результатах. Разумеется, я не сказал ему о ваших неудачах. Он хвалит вас, и верит в вас, в вашу работу. Он ждет от вас армии нового поколения, солдаты которой не испугаются любого врага, не покинут поле боя, не сдадутся в плен. Армия, которая будет разумнее любого врага, которая будет непобедима.

– Я сделаю все, ради нации и Гитлера, – сказал профессор Шульц.

– Вот это, уже другой разговор. А средства, которые вам необходимы для ваших лабораторных опытов, вы получите. Их будет более чем достаточно. По приказу Геринга, один из концлагерей, находящийся в восточной части Германии, дается в ваше распоряжение. Можете там проводить свои эксперименты сколько хотите. Все необходимые средства я вам тоже дам. Кроме того, в ваше распоряжение поступают десять лучших биологов и химиков. Правда, не все из них немцы, но ведь это и не важно, главное это результат. А он должен быть положительным. Вы должны создать непобедимых и разумных солдат для Великой Германии, на которых ровнялись бы не только немцы, но и весь Мир. Помните, что Гитлер верит вам.

Итальянский цирк проезжал мимо небольшого городка. Немецкие войска уже покинули город. В нём остались лишь жандармы, которые безжалостно угнетали жителей и уничтожали их в буквальном смысле слова. На дороге часто встречались труппы, которых не успели похоронить. Люди умирали не только от террора жандармов, но и от голода. Ночью артисты цирка снабжали горожан продовольствием. Еду, они доставали от партизан, а ночью приходили в дома, что бы дать ее голодающим. Артисты тоже плохо питались, так как считали, что сначала они должны накормить население. Им приходилось выполнять эту работу в масках, чтобы их не узнали.

На площади была повешена целая семья: женщина, ее двое детей, дед с бабушкой. На табличках, висевших на груди у каждого, была надпись: «За связь с партизанами». Больно было видеть, как всю неделю висели эти трупы, пока артисты цирка тайно их не сняли и не захоронили.

По рации цирковая трупа получила новый приказ: покинуть город и следовать на юг, для выполнения особого задания – во что бы то ни стало пленить немецкого офицера одного из подразделений. Это задание было сложно тем, что язык должен быть одним из офицеров СС, чина не ниже гаутляйтера.

Перед тем, как отправится в путь, цирковая труппа в полном составе пришла к Тарасову.

– Что вы хотите? – спросил Тарасов.

– Мы хотим, – сказал Снегуров Виталий, – перед тем, как покинуть город, уничтожить эту комендатуру.

– А, главное, – сказала Степанова Анна, – надо убить эту скотину, начальника жандармерии и его псов – предателей, которые перешли на сторону врага, и уничтожают мирное население.

– Если мы этого не сделаем, то они будут и дальше бесчинствовать. Им нравится убивать. Они перебьют всё население города, – сказал Мартынюк Игорь.

– Мы получили новое задание, – сказал Тарасов Боря. – Если мы провалимся здесь, то мы не выполним наше задание. Нас ждут… Ну, а ты Сивцов, что молчишь? Каково твоё мнение?

– Начальство верит в нас. Они надеяться, что мы выполним его. Это так и будет. Но, ведь мы можем погибнуть в любом месте. Это война. И там где мы есть – идет тоже война. Это не справедливо, что этих людей истребляют, как каких-то зверей. Я думаю, не будет большого греха, если кое-кто из нас задержится в этом городе, – горячо сказал Сивцов.

– Ну, смотрите… – сказал Тарасов, – я и сам уже думал над этим. Останутся трое акробатов. Взрывчатка у нас еще осталась с последнего задания, её мы и используем.

Вечером вся цирковая трупа покинула городок. Это было сделано на виду у жандармов, что бы не вызвать подозрений. У опушки леса повозки остановились. Тарасов подозвал к себе Ормани Гастоне, Снегурова Виталия и Петрушева Алексея.

– Вы знаете, что делать. Следовать строго моему плану. Снегуров за старшего. После выполнения операции, вы сразу же направляетесь вот в это место, – он указал пальцем на карте, в восточной части леса. – Мы вас будем тут ждать.

Под покровом ночи, трое циркачей вернулись обратно в город. Попасть в кабинет начальника жандармерии можно было только через второй этаж. Акробаты стали друг другу на плечи, сформировав гимнастическую пирамиду. Верхний из них попал сначала на балкон жандармерии, а затем пробрался через окно в кабинет. Заминировав стол начальника, он вернулся к своим товарищам. Акробаты благополучно покинули город.

Наутро в кабинет жандармерии вошел начальник. Он сел за письменный стол. Потребовал у секретаря старый отчет о проделанной роботе жандармерии. Начал спокойно читать и пить кофе. Затем, он решил достать какие-то бумаги из ящика стола. При открывании ящика сработал взрывной механизм установленной артистами бомбы. Взрыв был настолько сильным, что волной разнесло не только кабинет, но и весь второй этаж жандармерии.

Сведения об этой операции Тарасов решил не сообщать центру. Что касается нового задания, то Тарасов столкнулся с проблемой. Взять языка в городе, который наполнен немцами, и в котором проходят постоянные проверки документов, было весьма затруднительно. Тем более что отряда СС в городе пока не было. Цирк разместился на рыночной площади, в центре города. Артистам пришлось ждать удобного случая, для выполнения порученного задания.

Как-то ночью после очередного выступления к Тарасову в палатку вошел Петрушев Алёша. Алексей был чем-то взволнован.

– Что случилось? – спросил его Тарасов.

– Я подозреваю, что в нашем лагере появился шпион. За нами следят, – встревожено сказал Алексей.

– Так, так. Как ты это выяснил?

– Следы. Я обнаружил чьи-то следы. А еще открытые сундуки.

– В самом деле, – удивился Тарасов. – Ну, на счет сундуков ясно, хотя может это кто-то из наших забыл их запереть. А, что на счет следов? Ты можешь отличать следы?

– Да, дело не в этом. Просто они маленькие. Детские. У нас нет никого с таким размером обуви, – сказал Алексей.

– А… Ну, наверное какой ни будь мальчишка тайно залез в наши вещи. Ничего не пропало?

– Нет. Надо поймать его, я это замечаю уже третью ночь. Сундуки словно сами открываются.

– Предлагаю сделать засаду. А еще лучше, положить туда что ни будь съестное, например, хлеб. Вот увидишь, он исчезнет.

– Хорошо, я так и сделаю.

На следующий день, Алексей подошел вновь к Тарасову.

– Я поступил так, как вы мне посоветовали: положил в сундук хлеб.

– Ну, и что? Наутро хлеб исчез? – спросил Тарасов.

– Ничего подобного. Хлеб остался не тронутым.

– Странно. Следы детские, значит, ребёнок. Лазает по сундукам, но ничего не берет, значит не вор. Хлеб не ест, значит, не голоден. Непонятно. Достаточно умён, что бы не быть пойманным. Интересно. Что же этому незнакомцу надо? Засаду делал?

– Да. Но, я не всю ночь бодрствовал, уснул, меня сон одолел. А на утро, опять были чьи-то маленькие следы, сундуки открыты, торбы развязаны. Чудеса какие-то.

– Даже так, – удивился Тарасов. – Ты говорил об этом кому ни будь?

– Нет, только вам. Я ждал вашего решения, – сказал Алексей.

– Ты пока никому не говори. В котором часу ты лёг спать?

– В два часа ночи. Не смог ждать. Мне ведь выступать днем.

– Да, да. Это понятно. Ладно, давай сегодня я вместо тебя покараулю, – предложил Тарасов.

Ночью Тарасов спрятался недалеко от повозки, в которой Алексей заметил развязанные мешки и открытые сундуки. Тарасов не смыкая глаз, всматривался в малейшие появляющиеся тени на площади, и прислушивался к слабым шорохам. Он был профессиональным разведчиком. Пока ничего не происходило. Уже догорели последние ветки в костре, погасли фитили в керосиновых лампах, которые освещали часть лагеря. На площади было совсем темно. Лишь луна немного освещала территорию расположения артистов. Зрение майора было тренированным к темноте. Однако он пока нечего нового и неожиданного не обнаружил. Тарасов осветил маленьким фонариком наручные немецкие часы. На часах было без четверти три. Прошло еще пятнадцать минут. Вокруг по-прежнему ничего не происходило. Он уже решил идти спать, как вдруг ему почудилось, что кто-то позади него дышит прямо ему в спину. Ощущение дыхания было едва чувствительно. Словно лёгкий теплый ветерок. Но, это был не ветер. Поток воздуха был теплым. Тарасов быстро оглянулся, но позади себя он никого не увидел. Но всё же он успел едва заметить маленький силуэт, который словно призрак растворился позади него. Тарасов не успел определить, кто это был, или может быть, ему померещилось. У него был большой опыт в разведке, однако ему было как-то не по себе, когда он понял, что его обнаружили в засаде раньше, чем он смог это сделать сам. Тарасов слегка поднялся и почти бесшумно начал пробираться вперед, обходя тележку с другой стороны. Обойдя её, он никого не обнаружил. Наверное, почудилось, – подумал Тарасов. Он тяжело вздохнул и обернулся. Вдруг, он увидел перед собой чей-то маленький силуэт. Майор даже испугался от неожиданности, и полез рефлекторно в кобуру за пистолетом, но остановился, так как незнакомец мог быть ребенком. Тарасов встал в полный рост и зажёг фонарик. Когда он осветил незнакомца, то был поражен увиденным. Перед ним стоял карлик. Лицо карлика было уродливым. Он был роста чуть выше метра. Спина его сильно сгибалась, похоже, что у него был небольшой горб.

– Давай знакомиться, – начал неуверенно Тарасов. – Кто ты? Что тебе здесь ночью нужно?

Карлик молчал, пытливо всматриваясь в глаза Тарасова.

– Ты понимаешь по-немецки? – спросил карлика Тарасов. – А по-итальянски ты понимаешь?

– Я русский, – неожиданно сказал карлик по-русски. – Я говорю по-русски, а для немцев прикидываюсь глухонемым. Вы ведь не немец? – он прищурился.

– С чего это ты взял? – удивился Тарасов. – Однако, по-немецки ты понимаешь, – сказал Тарасов по-немецки, он решил не раскрываться перед незнакомцем.

– Я знаю, что вы меня понимаете, – сказал карлик на русском языке. – Вам не кажется, что лучше нам перенести этот разговор в более безопасное место?

– Я немного понимать, – сказал Тарасов с большим акцентом на русском языке. – И немного говорить. Идём.

Тарасов повел карлика в свою палатку. Там, наедине с незнакомцем, он зажег керосиновую лампу. Призрачные тени поползли по углам, спрятавшись в темноте.

– Теперь, ты рассказывать мне, кто ты? – сказал по-русски Тарасов. Он по-прежнему решил не раскрывать себя, поэтому говорил с сильным акцентом.

– Я русский. И вы можете смело общаться со мной. Не бойтесь, я всё о вас знаю. Вы не те за которых себя выдаёте, – сказал карлик. – Хотя у вас и есть несколько итальянцев. Вы не немец, хотя и носите военную форму. Скорей всего, вы тоже русский.

– Ты шпиён?

– Нет, я не шпион. Я тоже циркач. Я обнаружил в одной из ваших повозок рацию. Я знаю, где она находится. Я видел её.

– Что? – удивился Тарасов, от волнения, он уже не мог скрывать своё произношение.

– Да, да. Вы не ошиблись. И не только рацию. Некоторые из ваших артистов по ночам говорят во сне по-русски. Я слышал это собственными ушами. Но я никому не скажу об этом. И вообще, я тут никого не знаю, так же, как и вы, – спокойно сказал карлик.

Тарасов понял, что дальше не имеет смысла играть перед незнакомцем роль немца, и перешел на чистый русский язык, без акцента.

– Кто же ты? Как тебя зовут? – спросил Тарасов на родном для себя языке.

– Меня зовут Самойлов Николай, но прошу меня называть Фридрих Карл. Это мой военный псевдоним. В прошлом я циркач. Могу делать различные фокусы. Я иллюзионист. Скажите который сейчас час?

Тарасов посмотрел на руку, но не обнаружил на ней часов, они словно исчезли.

– Не можете? – торжествующе произнес карлик. – Вот ваши часы, – он протянул руку, держа в ней наручные часы Тарасова. – Держите, я возвращаю их вам.

Тарасов был удивлен этим. Как этот маленький человек смог снять с разведчика, наручные часы так, что он не почувствовал этого?

– Признаюсь, ты удивил меня, – ответил Тарасов. – Что же ты, Самойлов Николай, хочешь от нас?

– Совсем немногого. Что бы вы взяли меня в труппу. Я немцев ненавижу так же сильно, как и вы. В труппе я мог бы работать фокусником-иллюзионистом.

– Я не сомневаюсь в этом, но ведь ты не знаешь немецкого, ни итальянского языков. Тебя немцы быстро обнаружат при проверках.

– Зато я хорошо могу играть роль глухонемого, – ответил карлик. – У меня к вам просьба, пусть все называют меня по кличке Карл Фридрих.

– Почему именно Карл Фридрих?

– Так звали короля математиков, Карл Фридрих Гаусс, – произнес карлик.

– Ладно, математик, пусть будет по-твоему, все равно ведь от тебя не избавится, да и полезен ты нам будешь. Скажи, ты много фокусов знаешь? – поинтересовался Тарасов.

– Фокусы для меня, всё равно, что воздухом дышать. Сделаю так, что ни один фриц не догадается.

– Ладно, Карл Фридрих, считай, что ты принят на службу, – уверенно сказал Тарасов, слегка улыбаясь.

Секретные лаборатории немецкого концлагеря военнопленных располагались под самим лагерем. В одном из кабинетов этой лаборатории находились двое людей, одетых в белые халаты, и беседовали.

– Здесь вы можете наблюдать за одним из наших экспериментов, – сказал профессор Калнберг офицеру СС и, приглашая его посетить одну из лабораторий. – Этот эксперимент я назвал «демонстрацией неуязвимости».

Они оба подошли к окну, за которым находилось еще одно помещение. В эту комнату привели и выстроили в колону шестерых человек, одетых в форму заключенных. Перед колонной стал лаборант, одетый в белом халате. Лаборант сказал по-русски, обращаясь к заключенным, что бы те стали поближе друг к другу. Заключенные повиновались. Затем, лаборант вытащил из кармана пистолет, и выстрелил из него в грудь первому, стоящему в колоне заключенному. Заключенные начали падать на пол один за другим, все кроме четвертого номера, находящегося в середине колонны.

– Это удивительно, – сказал офицер СС.

– Человек, стоящий в колоне под четвертым номером и есть наш образец. Как видите, пуля прошла сквозь троих, затем поразила образец, и, выйдя сквозь него, сразила ещё двоих. Однако выжил лишь образец. Те, что погибли – это обычные люди, которым не было привито гормональное вещество.

Офицер пристально смотрел, не отрывая взгляда на человека выжившего после выстрела. Человек улыбался звериным оскалом. В его глазах было видно помешательство рассудка. Но он все же исправно подчинялся командам лаборанта.

– Однако, что это за оружие, которое может поразить сразу шестерых? – спросил офицер.

– Это тоже разработка наших ученых, механиков и физиков, – сказал профессор. – Ну, что? Можем идти дальше?

– Да, да, конечно, – ответил офицер. Он был еще под впечатлением увиденного.

Профессор дал какой-то сигнал через окно своему помощнику и тот, почти мгновенно, выстрелил в голову четвертому номеру. Его голова разлетелась на кусочки, тело рухнуло на пол.

– Зачем же своего убивать? – спросил офицер.

– Это всего лишь образец, – сказал профессор Калнберг. – Я могу таких много сделать для Фюрера. Однако идемте дальше.

Они вышли в коридор.

– Вы понимаете, – начал профессор, – мне нужна стабильность моего препарата. К сожалению, я пока не могу добиться этого.

– Да, я в курсе. Всего 18 часов, затем препарат распадается, и его действие прекращается. Но мы верим в вас. Ведь 18 часов, это неплохое начало.

Профессор одобрительно кивнул головой.

– Вот в этой лаборатории вы можете наблюдать «демонстрацию силы».

– Они вошли в похожую с предыдущей комнату, и подошли к небольшому окну для наблюдений.

– Чем здесь вы меня удивите, профессор? Всё что я сегодня увидел, просто поражает. Я обязательно обо всём расскажу начальству в Берлине, – сказал офицер.

– Эта демонстрация показывает, насколько сильным может быть человек. После введения препарата, мы провели несколько тренировок с образцом. И смотрите, что с этого получилось. Как быстро он научился и приобрел навыки борьбы голыми руками. И какова его сила стала теперь.

Они оба увидели через окно, как в лабораторную комнату вошел человек одетый в немецкую форму солдата СД.

– До эксперимента этот человек был самым обычным, – пояснил профессор Калнберг, – до войны, он был обычным бухгалтерским служащим. А теперь смотрите, каким он стал через неделю, после тренировок по боевым искусствам. Ему недавно ввели препарат.

Солдат подошел к столу и одним ударом руки разнес его пополам. Ногой он сшиб шкаф так, что тот отлетел в сторону и, с грохотом ударившись о стену, разлетелся на куски.

– Впечатляет, как для бухгалтера, – сказал офицер.

– Не спешите, – остановил его Калнберг.

Профессор нажал на кнопку пульта расположенного перед окном. На пульте загорелась синяя лампочка. Такого же цвета лампочка загорелась в лаборатории, где находился подопытный солдат.

В лабораторную комнату вошли пятеро мужчин, одетых в форму советских солдат. Они стали у стены. На их лицах было видно волнение, а в глазах страх.

– Это военнопленные, – сказал профессор. – Их специально держали месяц в хороших условиях, для проведения этого эксперимента. Они хорошо питались. Тренировались три раза в день. Среди них есть мастера спорта по боксу, дзюдо, рукопашному бою. Некоторые из них даже чемпионы страны. В общем – это сильные и крепкие ребята. Мы одели этих заключенных в их родную форму – солдат советской армии. Эту форму они носили и раньше, до того, как попасть в концлагерь, то есть в плен. Я искал их специально для этого эксперимента. Так они попали в наш концлагерь, для переработки. Как видите все они в хорошей физической форме. Я сказал им перед этим экспериментом, что освобожу их после его завершения.

– В самом деле? – спросил офицер.

– Да. Слово надо держать. В комнате есть две двери. На одной висит табличка с надписью по-русски: «выход». Вторая дверь автоматически запирается, как только все они вошли в комнату. Сейчас вы будете свидетелем эксперимента, который я назвал: «демонстрация силы».

Профессор нажал на пульте кнопку красного цвета. В лабораторной комнате зажглась красная лампа.

– Красный свет был сигналом включения условного рефлекса, который мы выработали у нашего солдата в течение последней недели, во время тренировок по боевым искусствам.

Как только в лаборатории загорелась красная лампа, немецкий солдат встал со стула. Он находился между советскими солдатами и дверью выхода, отрезая им путь к отступлению. Советские солдаты начали окружать немца. Немец начал свирепеть так, что его рычание было слышно в кабинете наблюдения за экспериментом. Наконец, один из советских солдат атаковал немца, но тут же был отброшен назад с огромной силой удара ноги немца. Бедняга ударился головой о стену и потерял на некоторое время сознание. На немца напали сразу двое, но, не успев даже нанести удара, как они оба отлетели от него.

– Это впечатляет, – сказал не выдержав, офицер. – И вы утверждаете, что он почти не тренировался, и это действие вашего препарата дало ему такую силу и ловкость?

– Именно так, – сказал профессор. – С введенным препаратом, человек становится не только неуязвимым и сильным физически, но и способным к быстрому обучению в кротчайшие сроки.

– Я заметил, профессор, что он предсказывает атаки противников, поэтому легко их контратакует.

– Это верно. Его интеллект также изменяется под действием препарата. Он способен предсказывать удары за долю секунды. Этого достаточно. Время его двигательной реакции сократилось. Он стал быстрее реагировать, – профессор нажал на белую лампочку.

В лабораторной комнате зажглась белая лампа.

– А это, что значит? – спросил офицер.

– Вы увидите всё своими глазами.

После того, как в лаборатории зажглась белая лампа, немецкий солдат словно обезумел. Он начал наносить удары с такой силой и скоростью, что советские солдаты не могли их отразить и разлетались в разные стороны, словно мотыльки перед медведем. Наконец, немецкий солдат стал руками разрывать плоть своих противников. Он вырывал куски мяса и разбрасывал их по комнате с диким воем. Офицер даже открыл рот от удивления.

– Вот это да… – произнес офицер.

– Ладно, – сказал профессор, – далее ясно, что произойдет. Мы можем пройти в другую лабораторию.

Они вышли из комнаты в коридор, и направились по коридору в следующую секретную комнату.

– Этого вы тоже убьёте? – спросил неожиданно офицер.

– В этом нет нужды. Ему всё равно осталось жить еще… – профессор посмотрел на часы, – около часа, не более.

– 18 часов?

– Да, именно. К сожалению, его жизнь ограничена этим волшебным числом. Я всю жизнь занимаюсь биологией, наукой о живом. Всю свою жизнь я ищу гармонию в природе. Нас окружают удивительно гармоничные и симметричные, правильной формы живые организмы, населяющие нашу планету. Вы только посмотрите. Например, цветы. Ствол в форме цилиндра, лепестки цветка достаточно симметрично расположены относительно центра, сам же центр округлой формы. Вам не кажется это странным?

– Не знаю. Я как-то не задумывался над этим, – сказал офицер.

– Растения. А ведь они имеют тоже свою физиологию. Они живые, им свойственен рост и развитие. Их клетки тоже размножаются и обновляются. Они также как и мы питаются, словно животные. Им тоже необходима вода и ультрафиолетовые лучи солнца. Клетки, из которых сделаны растения и животные, в частности, человек, словно живые. Они действуют по программе. Как будто их кто-то запрограммировал. Но, кем они запрограммированы, и как это возможно – запрограммировать живое? И это не дело рук неразумной природы.

– Эти вопросы, профессор, в вашей компетенции. Я лишь верный солдат фюрера. В ваши опыты верит Гитлер, вам доверяют все немцы, вся Германия, – гордо сказал офицер СС. – Я хотел бы, что бы в моем подчинении были такие сильные солдаты, как те, что мы видели. Только, я хотел бы, что бы они принадлежали к высшим отрядам СС, а не к СД. В СД одни дураки. На них нельзя полагаться в войне. Войну выиграют ребята в черной форме, в форме СС. Однако мне показалось профессор, что этим бойцам не мешает приобрести интеллект, а то глядишь, они с такой свирепостью и на своих набросятся.

– Не волнуйтесь, – сказал профессор. – Это учтено. Уже проведено ряд экспериментов. В следующей лабораторной комнате вы наглядно сможете убедиться в их интеллекте.

Они оба вошли в небольшую комнату. В ней сидели за столиками люди, которые играли в шахматы. По правую сторону столов сидели люди одетые в форму немецких солдат. По левую сторону сидели заключенные лагеря, одетые в полосатую форму.

– Это будет «демонстрация интеллекта». Как вы видите, – сказал профессор, – люди в форме немецких солдат это наши подопытные. Они играют с мастерами. У нас даже есть русские и французские гроссмейстеры.

– Это крайне интересно. И, как? У них получается выигрывать у иностранцев? – не скрывая интереса, сказал офицер.

– У мастеров, да, – ответил профессор.

– И вы хотите сказать, что они не обучались игре в шахматы? – с недоверием сказал офицер.

– Совершенно верно. Лишь пару уроков. Как ходить фигурами и пешками, и только.

– Однако, как же они выигрывают? Ведь для этого…

– Не беспокойтесь. Они умеют играть в шахматы, как любой человек, как вы или я.

– Но, как же они могут выиграть у мастеров? Одно дело драться, неуязвимость, но, совсем другое – мозг, – удивился офицер.

– Все очень просто. Они читают мысли своих соперников. Вот и весь секрет. Ведь цветам не только свойственен рост и размножение. Они дают запах, а значит, взаимодействуют с окружающим их миром на расстоянии, без контакта. Так и мои подопытные, способны прочитать мысли своих абонентов. Например, подсолнухи умеют предсказывать появление солнца, они заранее разворачивают свои цветы в сторону востока.

– Но, это не только поразительно. Это ещё и опасно.

– Почему это? Если Фюреру нужна победа, то неважно, какой ценой это будет сделано. Интересно, что некоторые гроссмейстеры неправильно думают, и поэтому они выигрывают. Вот видите. Он проиграл, – профессор указал на немецкого солдата, сидящего за шахматным столом. – Это игра умов, как на войне. Кто сумеет обмануть, у того преимущество запасного хода. Солдат нужно обучать не только думать, но и совершенствовать свой разум. Это прекрасно, не так ли?

– Да, это впечатляет, – сказал офицер.

– К сожалению, мне пока не всё удается. Препарат всё ещё не стабилен. Время его действия всё ещё 18 часов. После этого организм гибнет. Клетки атакуют собственный организм, принимая его за враждебный.

– Но ведь это временно, профессор. Вы ведь начинали с нуля, а теперь у вас есть целых 18 часов, и вот эта прекрасная лаборатория, с которой, я надеюсь, вы всего достигните.

– Это верно. Процесс растет. Однако…

– Ни каких, однако. Начальству в Берлине и лично Фюреру нужны положительные результаты. Поэтому в Берлине о ваших экспериментах я буду отзываться положительно. Всё, что вы здесь делаете, вы делаете во благо Великой Германии. Хай Гитлер, – сухо произнес офицер.

Карл, как сам себя назвал карлик, подружился со всей труппой артистов. Он демонстрировал на манеже всевозможные фокусы с исчезновением предметов. Некоторые фокусы были настолько сложны, что даже артисты не понимали, как Карлу это удаётся. Например, Карл прямо на манеж вызывал кого-то из офицеров, и просил у него крупную денежную купюру. Этой бумагой он перебивал карандаш, на глазах немца и всех зрителей. А через мгновение, эта денежная купюра самовозгоралась в его руках. Правда, купюра после фокуса не возвращалась его владельцу. На глазах сотни немцев он разрывал камень голыми руками. Иногда он разрушал камень одним лишь взглядом. Немцам настолько нравились фокусы карлика, что слава о нем шла впереди цирковой группы. О фокуснике начали говорить солдаты и офицеры. На представление начали приходить высокие офицерские чины, чего раньше не было. Они приходили лишь для того, что бы посмотреть фокусы глухонемого карлика. Некоторые немцы считали, что он приносит им удачу, если до него дотронуться или он сам пригласит на манеж, в качестве помощника. Все немцы тянули руки, что бы выйти во время фокуса на манеж, и ассистировать великому фокуснику. Свои фокусы карлик держал в глубокой тайне, никто не знал, как он это делает.

Трупа по прежнему оставалась в городе, так как Тарасов всё ещё не знал, как ему осуществить новое задание: пленить немецкого офицера СС. Он уже третью неделю не выходил на связь с центром, потому что не знал о чем докладывать, ведь задание не было выполнено.

Как-то Карл зашел в палатку к Тарасову и сказал:

– Что-то ты печальный Борис.

– Это сильно заметно? – спросил Тарасов.

– Есть малость. О чем ты думаешь последнее время? Ребята не знают, почему мы здесь торчим и развлекаем этих дикарей, вместо того, что бы заниматься разведкой или подрывной деятельностью.

– Ты думаешь, это так просто, как твои фокусы. Я всё прекрасно понимаю. Но не вижу, как я могу осуществить задание центра. Потому заговорил с тобой об этом, – сказал Тарасов.

– У нас есть задание? – спросил Карл. – И ты столько времени молчишь?

– Это секретное задание. Его знать должны лишь несколько человек.

– Ну, и что это за задание? Ты меня посвятишь в его тайну? Я смотрю, что у тебя пока не выходит.

– Это верно, – Тарасов вздохнул, и сел на стул.

– Может быть, ты сможешь мне помочь со своими фокусами. С одной стороны ты хороший артист, правда, до сих пор я не знаю суть твоих фокусов, но дело твоё, это твои секреты. О тебе до войны никто не слышал. На цирковых площадках тебя не было. А ведь артист твоего уровня должен был получить известность давно.

– Да, ты прав, – сказал Карл, и тут же замолк, потому что в палатку зашел Петрушев Алексей.

– Не волнуйся, – сказал Тарасов. – Алексей в курсе задания. Он всегда помогает мне первый. Но, как видишь, и он сейчас не в силах помочь. Ну так, рассказывай.

– Что тут рассказывать, – начал Карл. – Я долгое время путешествовал по Китаю, Тибету, Индии. Вот почему обо мне здесь и в Европе никто не слышал. А на Востоке я был известен. Вот, решил вернуться в родные края. А тут война. В армию меня не взяли, посчитали, что я инвалид и мал ростом. Поэтому я решил к вам присоединиться, что бы вместе фрицев поганых бить. Кроме фокусов я ничего не умею делать. Цирк это моё призвание. Я с детства любил этим заниматься. Мой отец не был артистом, а вот мой дед любил это искусство, от него передалась мне эта страсть к иллюзии.

– Мы уже три дня думали к тебе за помощью обратится, – признался Алексей. – Нам нужно добыть языка. И это должен быть не просто немецкий офицер, а офицер СС.

– Ого, – сказал Карл. – Ну, у вашего начальства и аппетит. И как же вы его собирались похитить здесь, пред носом у немцев? А как его доставить в центр?

– Вот в этом то и дело, – сказал Тарасов. – Если мы его похитим, то знаешь, что здесь начнется. Мы не сможем его вывести даже из города. Не то, что бы довести его в лес к партизанам. Не штурмом же брать нам гестапо, а потом с боем пробиваться к своим. Надо сделать так, что бы немцы не заметили похищение. Но, как?

– Это шутка, – произнес Алексей.

– Шутка. Но в каждой шутке есть доля правды, – сказал задумчиво Карл.

– Что ты этим хочешь сказать? – спросил Тарасов. – Ты знаешь, как это осуществить? У тебя есть план?

– Возможно, – сказал Карл. – Здесь надо немного поразмыслить. Мой дед говорил: если ты знаешь ответ фокуса, то обязательно узнаешь его секрет.

– Возможно? – удивился Алексей. – Да мы тут с ума сходим, места себе не находим, не знаем, как же осуществить это задание. По ночам не спим. Не знаем, что нам делать, уже готовы были отказаться от этого задания или погибнуть, выполняя его.

– Так много не нужно, – сказал Карл. – Это ведь всего лишь фокус. Надо сделать так, что бы это похищение выглядело как фокус.

– Какой к черту фокус, – произнес раздраженно Тарасов. – Благодаря тебе Карл, мы стали у всех наведу. И теперь не знаем, как от такой рекламы избавиться.

– Эта реклама для разведки самая хорошая, – сказал Карл. – Немцы не станут особо нас проверять, так как мы известны. Эта причина, по которой вы сказали, что она погубит нас, спасет нам жизнь и поможет осуществить задание центра.

– Но, как?! – удивился Тарасов и Алексей, в один голос.

– Кто еще знает об этой операции? – спросил Карл.

– Только мы двое, а теперь и ты, – ответил Тарасов. – Да, и еще Сивцов Дима, он радист и наш политрук.

– Вот и хорошо, – сказал Карл. – Стало быть, другим знать не обязательно…

На следующий день всё было готово для циркового представления, и выполнения операции по захвату немецкого офицера СС. Во время одного из номеров Карла, он пригласил выйти на манеж смельчаков из СС. В цирке поднялся шум. Солдаты стали кричать, что СС тыловые крысы и всего боятся. Они боятся даже фокусов. Один из офицеров СС не выдержал и встал со стула. Жестом руки он приказал замолчать солдатам. Сам же он вышел на манеж, что бы показать противоположное выкрикам простых немецких солдат. Офицер чопорно подошел к фокуснику.

– Ну, чем ты меня удивишь карлик? – свысока произнес офицер СС.

– Не беспокойтесь, – сказал Карл, – вы после моего фокуса станете в почете у солдат. Смелее, вам нужно только зайти вот в этот ящик, – подзадоривал артист неуверенного в себе немца.

На манеже стоял черный ящик. Немец, хоть и с неохотой, но все же повиновался, чтобы не осрамить честь офицера. Карл закрыл ящик на замок, после того, как офицер вошел в него, а сам отошел в сторону и накинул на себя черную вуаль так, чтобы его не было видно, и замер.

Прошло несколько минут. В зале появился шум. Солдаты хотели увидеть финал фокуса. Один из солдат СС не выдержал и подошел к вуали, за которым скрывался карлик, и отдернул её. От увиденного все вздрогнули и замолкли, а затем начали бурно аплодировать. Солдат СС вытянулся по стойке и отдал честь. Под вуалью находился не карлик, а присевший на корточки офицер СС. Офицер встал, наклонил голову и поспешно удалился из зала под бурные аплодисменты. Солдат последовал за ним, но офицер остановил его жестом и приказал ему остаться в зале. Затем Алексей подошел на манеж к сундуку и начал медленно открывать замок. На манеже танцевали танцоры-акробаты Пентюхова Вера и Румянцева Надежда. Алексей открыл замок, и удалился, не открыв крышку сундука. Прошло еще несколько минут, пока танцевали артисты. Немцы начали требовать, что бы на сцене появился маэстро иллюзии. Наконец, танцоры поклонились публике, в зале погас свет и зажегся прожектор, освещающий черный ящик. Крышка ящика распахнулась, и под бой барабанов на манеж вылез из ящика Карл. Он улыбался публике, приветствуя её. Все аплодировали фокуснику стоя. Многие кричали, что он король иллюзии, великий фокусник.

Так закончилось это представление, после которого вся цирковая труппа, собрав цирковые принадлежности, покинула город. По дороге немцы узнавали артистов, особенно карлика и приветствовали выкриками, проявляя эмоции восхищения мастером фокусов. У выхода из города, у немецкого поста их почти не проверяли и пропустили без досмотра. В одном из цирковых ящиков сидел плененный немецкий офицер СС. Цирковая труппа свободно прошла последний пост, и беспрепятственно выехала из города.

В партизанском отряде Тарасов передал похищенного офицера СС, и тем самым выполнил тяжелое задание центра без единых потерь.

Особый отдел тайной полиции в Гестапо. В кабинете сидел полный, не высокого роста офицер и внимательно рассматривал папку бумаг лежащих перед ним. На папке была надпись: «Дело итальянского цирка». Его выпученные глаза судорожно бегали от одного документа к другому, скользя по неровным строчкам донесений.

Документ 1.

«Сообщаю, что 17 мая сего года в 19:10 был осуществлен воздушный налет на эшелон, в котором возможно находился итальянский цирк.

Расследование провел сержант жандармерии по вашей просьбе».

Документ 2.

«Подтверждаю, что в период пребывания итальянского цирка в городе Н., таинственным образом исчез немецкий офицер. Возможно, похищен партизанами.

Донесение составлено и проверено по вашему запросу. Лейтенант местной жандармерии».

Документ 3.

«Пропал без вести офицер СС. Просьба заняться его поиском. Офицер обладал особо важными сведениями. Его поиски имеют важное значение. В окраинах города В. нет подпольных организаций. Однако офицер пропал.

По вашей просьбе сообщаю, что в период пропажи офицера, действительно в городе В. находился итальянский цирк.

Донесение составлено старшим сержантом жандармерии».

В папке подобных документов было девять. Капитан закрыл папку и открыл другую, в которой он прочитал короткую заметку, написанную тайным агентом разведывательной службы, работающим под прикрытием у партизан.

Заметка от специального агента Клауса Ш.

«Этим письмом доношу до вашего сведения, что 18 октября сего года партизанский отряд посетил некий неизвестный. Всё, что удалось выяснить, это то, что неизвестный имеет какое-то отношение к итальянскому цирку. Просьба проверить работающую в районе города С. итальянскую цирковую труппу».

Прочитав это сообщение, капитан взял чистый лист бумаги, и начал на нем писать письмо.

Письмо начальнику жандармерии города С.

«Просьба задержать итальянский цирк до особого распоряжения, или моего личного прибытия в ваш город. Ждите прибытие нашего специального агента по фамилии Клаус Ш., для опознания одного из членов цирковой труппы, возможно, руководителя итальянского цирка. Подозреваю, что итальянская труппа погибла во время воздушного налета, а вместо неё действует итальянские коммунисты».

Капитан отложил письмо в сторону и взял другой лист бумаги, где он написал следующее:

Приказ агенту Клаусу Ш.

«Срочно выехать в город С., для опознания неизвестного из труппы итальянского цирка. В случае опознания ничего не предпринимать. Начальник местной жандармерии в курсе дел. Ему поручено задержать цирк до вашего прибытия в город и опознания неизвестного. Я так же выезжаю в этот город. Ждите моего прибытия в город С.».

Письмо майора советской армии М. в штаб дивизии.

«На освобожденный нами населенный пункт ночью напали немецкие парашютисты. Погибло более двухсот солдат и офицеров. Наутро выжившие обнаружили, что немецких парашютистов было всего пятнадцать, и все они были мертвы по непонятным причинам. Наружных ран на их телах не обнаружено. Причина смерти не определена.

В городе С.

Цирковая труппа готовилась к очередному выступлению перед немецкими солдатами. Петрушев Алексей подошел к Уткину Кириллу одевающего свой цирковой костюм.

– Ты не видел Тарасова или Сивцова?

– Нет, с самого утра не видел, – ответил Кирилл.

– Странно, они никогда не покидали цирк без распоряжений и указаний, – сказал Алексей.

– Возможно, Карл знает, – добавил Кирилл.

Алексей отправился в гримерную и там встретил Карла, накладывающего на своё лицо грим.

– Слушай, ты видел Тарасова или Сивцова? – спросил Алексей Петрушев.

– Нет. А, что? Что-то случилось? – спросил Карл.

– Вообще-то нет. Но они никогда не покидали лагерь, не предупредив о том, куда направляются, – сказал Алексей.

– Слушай, я что-то неважно себя чувствую последнее время, – сказал Карл. – Тяжело стало выступать.

– У тебя что-то болит? Тебе следует обратиться к нашей медсестре Румянцевой Надежде.

– Вряд ли она сможет мне помочь. Вот видишь этот небольшой сундучок, – Карл указал на небольшой сундук, лежащий в углу палатки.

– Так. И, что?

– В нем все мои вещи. Если я умру или погибну, пусть они тебе достанутся, – сказал Карл.

– Что за ерунда. А, почему это ты должен умереть? – спросил Алексей.

– Ну, как почему? Война ведь. А на войне всякое бывает.

В это время, в жандармерии шел допрос Тарасова.

– Документы то у вас немецкие и говорите вы на немецком, только вот ошибку ваши итальянские товарищи совершили, – раздраженно сказал сержант жандармерии.

– Я немецкий офицер, и выслушивать подобные оскорбления не желаю. Вы ответите за это. Я немец, и никакой тыловой крысе вроде вас не дам себя опорочить… – произнес Тарасов.

– Вы так думаете? А, это что, по-вашему? – сержант открыл занавес на небольшом столике.

Тарасов увидел рацию. Он много раз ее держал в руках, помогая вести передачу важных сведений Сивцову. Он сразу же узнал эту рацию.

– Что вы на это скажете? – произнес сержант. – Эту рацию мои люди обнаружили этой ночью в вашем цирке.

Сержант, не смотря на строгое распоряжение капитана СС, все же решил сделать тайно обыск итальянского цирка. Он искал возможность задержать цирковую труппу. Обыск помог обнаружить рацию. Сержант не был начальником жандармерии, он лишь выполнял временную должность заместителя начальника, так как начальник был в отъезде, и ничего не знал о письме и приказе капитана СС. Сержант хотел проявить свои способности в управлении и поимке особо опасных диверсантов, и тем самым показать свои достижения и рвение перед начальством, что бы его повысили за заслуги в должности, или хотя бы в звании.

– Я впервые вижу ее, – ответил спокойно Тарасов. – Возможно, вы ее нам подбросили.

– Да, вы так считаете? А, если мы обнаружим на ней ваши отпечатки пальцев? Что вы на это скажете? – спросил сержант.

В комнате допроса находились только они вдвоем. Тарасов решил действовать решительно. Он уже готов был напасть на сержанта и оглушить его, как вдруг открылась дверь. В комнату вошел человек одетый в гражданскую одежду. Тарасов уже где-то видел этого человека. Но не мог вспомнить где.

– Вы узнаете этого человека? – спросил сержант вошедшего мужчину.

– Да. Это он, – сказал незнакомец, прищурившись. – Это его я видел у партизан. Он тогда тайно общался с командиром партизан. Я его запомнил, – он покачал головой. – Так ты значит шпион. Мы с тобой, можно сказать, коллеги. Я тоже агент, только работаю на немецкую разведку. Как видишь, мы работаем более успешно, чем вы.

– Ну,… говори! – сказал с нетерпением сержант. – На кого работаешь, сволочь?

Сержант ударил Тарасова кулаком по лицу. Во рту у Тарасова полилась кровь, он нагнулся и сплюнул ее на пол.

– Никакой я тебе не коллега, – сказал Тарасов. – И ничего я вам не скажу, – он решил играть до конца.

Тарасов хотел напасть на них обоих, но оглушенный сильным и неожиданным ударом по голове, упал на пол, потеряв сознание.

Артисты цирка начинали давать представление. В цирк пришло много офицеров и солдат, которые должны были уезжать на фронт, на следующий день. Многие из немцев были пьяны. Они решили развлечься по полной программе в последний день отъезда на фронт.

Не успели артисты выйти на манеж, как вдруг к ним подошли пятеро вооруженных жандармов, старшим, из которых, был сержант, который исполнял временные обязанности начальника жандармерии. В отсутствие начальника сержант решил все взять в свои руки. Он решил арестовать итальянский цирк, вопреки письму офицера СС. Ему уже кое-что удалось в расследовании и сборе сведений. В жандармерии находились арестованные главари разведчиков: Тарасов и Сивцов. Сейчас их пытали, что бы они во всем сознались. Сержант решил действовать быстро, что бы успеть разоблачить диверсантов самому, до приезда начальника. Он прибыл в цирк с четырьмя жандармами, для ареста всей цирковой труппы. Жандармы окружили артистов, которые готовы были выступать на манеже.

– Вы все арестованы! – произнес сержант. – В случае бегства, вы будете расстреляны на месте.

– Что это значит? – спросила Надежда, взволнованным голосом.

– Молчать! – закричал сержант. Он сильно ударил Надежду по лицу так, что она упала на землю.

В этот момент раздался выстрел. Все оглянулись и увидели офицера, который размахивал пистолетом. Офицер был пьян. За его спиной появились еще несколько офицеров и солдат.

– Что здесь, черт возьми, происходит? – спросил офицер. – Мои люди ждут представления. Нам сказали, что его не будет.

Сержанту не хотелось спорить с боевым офицером, но у него был приказ задержать цирковую труппу до прибытия капитана СС.

– Это враги, диверсанты, – произнес сержант.

– Что?! – возмутился офицер. – Пока мы здесь… в тылу… они… – не внятным голосом произнес он.

– Это же итальянский цирк, сержант, – сказал другой офицер.

– Так оно и есть… – произнес, заикаясь от волнения сержант. – Скорей всего, это итальянские коммунисты… а может быть и… – у сержанта появилась отдышка, в силу внезапного спазма голосовых связок.

– Ах, вы мерзавцы! Суки! – воскликнул один из офицеров.

– И вы здесь шпионите, за нашими спинами! – произнес офицер, размахивая пистолетом, словно волшебной палочкой. – Мы их сами расстреляем, сержант.

– Нет, нельзя. У меня… приказ… – сказал сержант заикаясь от волнения, но его никто из офицеров уже не слышал и не слушал. – Что вы делаете… нельзя, у меня приказ…

Офицер вызвал на подмогу солдат из зала. Он приказал вывести всю труппу в отдельное помещение. Жандармы пробовали помешать, но не смогли противостоять закаленным в боях солдатам, к тому же их было мало. Спорить с боевыми офицерами жандармы не рискнули, тем более что те были пьяны. Сержант решил, что если он не сможет повлиять на ситуацию, то по прибытии капитана СС, он сможет всю вину переложить на пьяных офицеров. А пока прибудет капитан, все виновники будут на фронте, а у него в свидетелях будут его люди – жандармы, Которые будут его оправдывать – он ничего не смог сделать, все произошло по вине пьяных офицеров.

Немцы выстроили артистов у стены. На улице шел дождь. Артисты мокрые от дождя в своих цирковых костюмах стояли у стены и готовились к худшему. Офицер приказал выстроить шеренгу солдат напротив циркачей.

– Внимание! – закричал офицер, подняв вверх руку, что бы отдать приказ солдатам о расстреле.

Раздался скрежет затворов. Внезапно он прекратил свои действия по расстрелу.

– Отставить! – приказал офицер.

– Что? Почему?! – возмущенно произнесли другие офицеры.

– У меня возникла другая идея, на счет того, что делать с этими коммунистами, диверсантами, – сказал офицер. – Пусть они выступят перед нашими солдатами, которые ждут выступления. Им завтра в бой идти. А эти пусть погибнут с честью прямо на манеже. Расстрелять мы их всегда успеем.

Офицер вышел вперед и сказал, обращаясь к циркачам.

– У вас есть возможность выступить в последний раз перед непобедимой немецкой армией, и с честью для вас погибнуть. Мы уважаем достойных противников. Поэтому не станем вас расстреливать здесь, как грязных свиней. Что скажите? – произнес офицер.

Пентюхова Вера вышла вперед.

– Я не стану выступать, – заявила она.

– Я тоже, не буду… – сказала Румянцева Надежда. – Если нам и суждено умереть, то…

Артисты начали возмущаться. Офицер, молча, подошел к девушкам и внезапно выстрелил в них с пистолета прямо в голову. Они обе упали на землю в грязь. Брызги крови разлетелись в разные стороны, окрасив красным лужи. Все замолчали.

– Ну, что теперь?! Немецкой армии нельзя перечить. Если вы не станете выступать, то мы вас расстреляем прямо сейчас, – произнес офицер. – Те из вас, чьи выступления понравятся нашим солдатам, возможно, сохранят себе жизнь. Слово офицера.

– Мы не станем выступать, – сказал Снегуров Виталий.

Офицер подошел к Степановой и приставил дуло пистолета к ее голове.

– У вас есть три минуты для подготовки, – сказал офицер. – Через три минуты, если выступление не начнется, умрет она. А затем мы будем каждые три минуты расстреливать одного из вас. Время пошло, – офицер начал спокойно считать секунды, так, чтобы это слышали все. Сердца отважных разведчиков бились еще сильнее, чем звучал голос немецкого офицера.

Выбора у циркачей не было, и они согласились на выступление.

В зале цирка было холодно. Первым на манеж вышел танцор-акробат Мартынюк Игорь. Он танцевал один, без своих погибших коллег. В некоторых движениях он останавливался. Его дыхание от волнения сбилось, и он упал. Солдаты засмеялись. Неожиданно раздался выстрел. Мартынюк упал на манеж и больше не двигался. Пуля попала прямо в голову. Двое солдат утащили его тело с манежа, держа его за ноги. Они вытащили тело за пределы цирка и бросили на улице рядом с цирком.

– Следующий! – кричали солдаты, требуя выступлений циркачей.

На манеже появились итальянцы: Ормани Гастоне и Фереро Адель. Им играла на флейте Мартели Ракель. Гастоне и Адель не боялись выступления под дулами автоматов и пистолетов. Они были готовы встретить смерть. Ненависть к врагу, отвага закрыли их сердца от угнетающего страха и безысходности положения. Преодолев барьер неуверенности, они выступали так, как никогда ранее. Их движения были четкими и синхронными. Неожиданно прозвучал выстрел, и замолкла флейта. Тело Ракель уже начали тащить двое немецких солдат к выходу из цирка. Гастоне стал в полный рост на натянутом канате под самым куполом и неожиданно с дерзким голосом произнес слова.

– Смерть фашизму!!!

Он начал петь гимн гарибальдийцев на итальянском языке. Его поддержала Ракель. Не прошло и 10 секунд, как раздались автоматные очереди и оба артиста умолкли навсегда, тела рухнули вниз на манеж. Их тела так же вытащили наружу.

Пьяные солдаты, возмущенные словами итальянцев, кричали во всю глотку. Наконец, на манеже появились два клоуна и шум солдат поутих. Это были отец и сын Уткины. Уткин Кирилл изображал Чарли Чаплина, показывая вместе со своим сыном смешные трюки. Котелок падал на манеж, Кирилл одевал его, а Степан сзади сбивал. Затем, Степан одел шляпу на голову, а Кирилл хотел забрать ее. Степан снял шляпу, а когда Кирилл отвернулся, вновь одел. Неожиданно прозвучал выстрел и Степан упал, растелившись на манеже. Пуля пробила дырку в шляпе, но голова не была задета. Степан упал от неожиданности, он не был ранен. Он посчитал, что пуля предназначалась ему, а когда понял, что произошло, то поднялся на ноги. В зале раздался громогласный и убийственный для артистов смех. Нервы артистов были на пределе. Лицо Степана было в грязи, так как он упал лицом в землю. Кирилл достал котелок и одел его на Степана, усадив его на стул. Сам Кирилл взял деревянный пистолет и отошел от Степана на три метра, прицелился и произнес слово: «бам». Но, котелок с головы Степана не упал. Степан сказал: «мимо». Раздался смех в зале. Кирилл сказал: «наверное, заело», и начал трясти деревянный пистолет. Вдруг прозвучал выстрел, и Степан упал на манеж вместе со стулом. Стрелявший немец сидел на галерке. Он был пьян. Оглядевшись, он начал смеяться.

– Попал! – закричал пьяный немец.

Однако в зале почти никто не смеялся. Кирилл подбежал к сыну и обнял его. Немцы требовали выступления. Тогда Кирилл схватил табуретку и запустил ее в немцев, сидевших в первых рядах. Табуретка не долетела до цели. Раздались выстрелы с разных сторон, и Кирилл упал на манеж рядом с телом своего сына. Тела обоих клоунов утащили за пределы цирка. Все тела погибших артистов складывали в одну кучу. Двое солдат прикатили тележку запряженную лошадьми и начали погружать тела артистов прямо на нее.

На манеже появилась Степанова Анна. Ее собачки бегали по кругу манежа. Вертелись вокруг ее ног. Кто-то из солдат начал стрелять так, что пули пролетали над головой артистки. Собачки испугались и начали визжать. Анна жестом показала им, что бы они убежали за кулисы. На манеж выбежала большая лохматая собака, запряженная повозкой, на которой сидели голуби. По команде Анны, голуби начали летать по залу, совершая круги, и усаживаться на специальном приспособлении в виде дерева, которое Анна заранее разместила в центре манежа.

– А спорим, что ты промажешь, – сказал один офицер другому.

– Спорим. На что? – ответил другой офицер.

– На бутылку шнапса.

– Согласен.

Офицер прицелился и выстрелил с пистолета. Пуля сбила одну из голубиц, сидевших на дереве-декорации, расположенному в центре манежа.

– С тебя шнапс!

– Молодец. А теперь я.

Офицер прицелился и выстрелил. Однако он промахнулся, так как Анна дала приказ голубям взлететь. Тогда офицер начал стрелять вверх, пытаясь сбить хоть одну птицу. Его рука дрожала, так как он был сильно пьян и нервничал, из-за проигранного спора.

– Остановись! – крикнул офицер. – Ты так и в своих попадешь, – он забрал пистолет силой у пьяного офицера. Затем офицер, не раздумывая, выстрелил в артистку. Она упала на манеж.

– Из-за какой-то коммунистки ты чуть нас не подстрелил, – сказал офицер.

В этот момент, большой лохматый пес с лаем и свирепым рычанием двинулся между рядов сидящих солдат, в сторону стрелявшего офицера. Раздались выстрелы и пес упал на землю не дойдя до обидчика. Прозвучал собачий визг, утонувший в шуме веселившихся солдат. Тела вытащили солдаты на улицу и погрузили в телегу.

На манеж вышел борец Снегуров Виталий. Он демонстрировал силовые упражнения. Поднимал гири большого веса, и совершал с ними различные гимнастические упражнения, подбрасывая их вверх. Неожиданно, на манеж вышел один пьяный солдат. Это был мужчина большого роста. Он отодвинул Снегурова в сторону, тот отошел, уступив немцу. Немец попытался поднять гирю, но не смог. Солдаты в зале начали смеяться. Тогда немец с досады, что не смог поднять гирю, развернулся к Виталию и ударил его в голову кулаком.

– Все равно, я сильнее тебя! – произнес солдат. – Я чемпион по боксу.

От удара Виталий упал на манеж, но вскоре поднялся на ноги. Между ними завязался бой. Солдаты начали восторженно кричать, поддерживая своего. Снегуров несколько раз падал, но вновь поднимался. Наконец, он обхватил немца за талию и поднял над собой. Затем бросил его с сокрушительной силой в толпу ликующих болельщиков. Немец упал на своих и сбил десяток солдат с ног. Раздались автоматные очереди. Одна из пуль попала в ногу Виталия, другая – задела его туловище.

– Не стрелять! – закричал немецкий солдат, поднимающийся с земли. – Не стреляйте!

Солдат подошел к раненому Виталию и, на удивление всех присутствующих, пожал ему руку.

– Ты первый, кому удалось положить меня на землю, – сказал немец.

Глядя на тяжело раненного артиста, немец не стал с ним драться, хотя в зале кричали за продолжение боя.

– Пусть он живет! Он заслужил это! – произнес немецкий солдат.

Многие солдаты его поддержали. Немец подошел к Виталию и тихо шепнул ему на ухо.

– Если ты выживешь, то я хотел бы с тобой еще раз побороться, после победы Великой Германии, – сказал немецкий солдат.

Было решено не убивать артиста, так как многие солдаты ему аплодировали. Раненного Виталия вынесли за кулисы и там оставили сидеть на земле.

На манеже появились воздушные гимнасты Петрушев Алеша и Маркова Ирина. Пока они выступали, Карл за кулисами пытался оказать медицинскую помощь Виталию. Он перевязал ему рану на туловище в районе живота, и ногу в районе бедра. Потом, он положил свою ладонь на рану Виталия, прижав её к его телу. Так он держал свою руку на ране несколько минут.

– Что ты делаешь? – спросил Виталий.

– Молчи, – произнес Карл. – Я тебя лечу. Твоя рана быстрее заживет.

– Дурак ты. Там же пуля, – сказал Виталий. – Её надо вытащить.

– Верь мне, – спокойно произнес Карл.

В зале гимнасты выполнили упражнение на высоте, на канатах, и плавно спустились на манеж. Алексей должен был выполнить трюк с метанием ножей. Ирина подошла к доске, на которой был изображен силуэт, и стала у нее, прикоснувшись спиной. Алексей метнул нож, который врезался в доску в сантиметре над головой Ирины. Он прицелился еще раз, но его остановил офицер.

– Нет! – произнес офицер. – Если хочешь выйти живым с манежа, то сделаем некоторые изменения.

Офицер приказал солдатам завязать глаза артисту. Ирине завязали глаза тоже, что бы она не смогла сообщить партнеру, где она находится. Алексей прицелился, и метнул нож в тоже место, над головой Ирины. В зале появился свист и недовольство, тогда один из офицеров предложил повращать артиста перед тем, как он метнет нож. Двое солдат начали вращать Алексея, а затем отпустили его. Голова Алексея помутилась, а сердце замерли.

– Теперь целься, собака! – закричали солдаты. В толпе появился ехидный смех.

– Если ты снимешь повязку, или метнешь нож не в ту сторону, – сказал офицер Алексею, – то мы застрелим ее.

Алексей понимал, что у него нет выхода. Как исполнить трюк? Этот трюк, с закрытыми глазами, он уже тренировал. Но сейчас, он не знал, в каком направлении находится его партнерша. Она не могла ему сообщить о том, куда ему повернуться, так как она не видела его. Немцы кричали и шумели, свистели и топали ногами, некоторые стреляли в воздух, подгоняя артиста. Алексей не знал, что ему делать, весь этот шум мешал ему сосредоточится и определить цель.

– Ирина, где ты?! – закричал Алексей по-русски.

– Алеша, я тут! – крикнула Ирина в ответ. – Не волнуйся! У тебя получится!

Немцы начали свистеть, топать ногами и шуметь еще больше, мешая артисту сосредоточится. Алексей повернулся в сторону голоса Ирины. По его руке тек холодный пот.

– Замолчите!!! – закричал Алексей по-немецки.

Алексей понимал: если он ошибется – то она погибнет, если откажется – то погибнет тоже. Оставалась призрачная надежда на мастерство. Наконец, он прицелился и метнул нож. Все замолкли. В зале была полная тишина. Рука Алексея сильно дрожала от нервного срыва. Он очень любил Ирину, и поэтому волновался еще больше. Неожиданно раздались аплодисменты. Солдаты аплодировали артисту за его меткий бросок. Когда развязали глаза Алексею, то он увидел свой мастерски выполненный бросок. Нож находился над головой Ирины. Алексей тяжело вздохнул, он почувствовал слабость в ногах, от напряженного волнения. Его вывели за кулисы вместе с Ириной и бросили на землю. Кирилл поднялся с колена, отошел от раненного Виталия. Он подошел к сидящему на земле Алексею и сказал:

– Это мой последний выход на манеж. Ты помнишь о моём завещании. Я на счет сундука.

– Да, но… – неотчетливо произнес Алексей, его голова все еще полна была тумана.

– Возьми его раньше фрицев. И еще… Навести меня после моей смерти, – загадочно произнес Карл. Он торопился.

После этих слов он неверной поступью вышел на манеж.

– Что? – спросил Алексей. – Постой, я не понял. Что ты хотел…

Но, его слов карлик уже не слышал, он был на цирковом манеже. Шум прекратился. Многие солдаты узнали известного артиста.

Карл предложил одному из офицеров выйти на манеж. Один из пьяных офицеров, который участвовал в расстреле артистов, вышел на манеж. Он вытащил из кобуры пистолет, и сказал карлику на ухо.

– Только не думай, что убежишь. Этот пистолет выстрелит раньше, чем ты…

– Лезь в ящик! – приказал ему громко Карл, так, что бы это слышали все. – Или офицер боится?!

– Что?! Ах, та сволочь! – офицер замахнулся на карлика пистолетом, но передумал и опустил пистолет. В зале послышались недовольные голоса. – Ладно, шут. Если ты не удивишь меня своим фокусом, то я тебе покажу свой фокус, который тебя отправит в другой мир.

– Лезь в черный ящик! – кричал Карл, настаивая на своём.

Офицер повелевался карлику и залез в черный ящик. Карл захлопнул крышку и закрыл ящик замком, а сам отошел в сторону, накинув на себя черную вуаль, так, что бы его тело было незаметно. Прошло несколько минут. Солдаты начали аплодировать, свистеть и топать ногами, желая увидеть финал фокуса. Их терпение было на пределе. Но, ничего не происходило, тогда солдаты начали свистеть и выкрикивать брань в адрес фокусника. Неожиданно для всех, вуаль распахнулась, и под ней оказался немецкий офицер. Все в зале удивились фокусу, и начали бурно аплодировать. Офицер поспешно ушел с манежа и скрылся в толпе солдат. На сцене был лишь черный ящик.

В это время, за кулисами находились трое артистов, единственные оставшиеся в живых. Рядом с ними стояли двое немецких солдат с автоматами. Неожиданно их кто-то позвал, и они оба зашли в гримерную комнату.

– Алексей, – едва послышался тихий шепот из гримерной на русском языке. – Алексей.

– Ты слышишь? – сказал Алексей Ирине. – Голос. На русском. Меня кто-то зовет.

– Этот голос, похоже, из гримерной, – сказала Ирина.

– Похоже. Но ведь там немцы. Странно, – сказал Алексей.

Он поднялся на ноги и зашел в гримерную комнату. Войдя в комнату, он остолбенел от увиденного. На полу лежали тела двух немецких солдат. Рядом с ними находился Карл.

– Вот, Алексей, – Карл достал из своего сундучка записную книжку, – держи. Это теперь принадлежит тебе. Спрячь её и обязательно прочти.

– Как ты здесь оказался? – удивился Алексей. – Ты же был…

– Молчи и делай то, что я тебе говорю. У нас мало времени, скоро фрицы будут искать меня. Вот, возьми, – он передал Алексею маленький блокнот. – И помни мои слова, которые я тебе сказал. Найди меня, – произнес Карл, и вышел в спешке из гримерной.

В это время, на манеже, немцам надоело ждать, и они, разбив замок на черном сундуке, открыли его. В зале неожиданно образовалась тишина. Даже самые буйные и пьяные немцы вмиг протрезвели. В сундуке лежало мертвое тело немецкого офицера, того самого, который, как они все видели, вышел из-под вуали пять минут назад. На его лбу было написано по-немецки кровью: «Смерть фашизму!». В этот момент, из-за кулис вышел карлик с пистолетом в руке. Солдаты тут же открыли огонь по нему. Тело Карла было буквально изрешечено пулями, он так и не успел произвести ни единого выстрела.

В зал цирка вошел немецкий офицер в форме капитана СС. Позади него стоял сержант жандармерии со своими головорезами. Капитан приказал всем солдатам убраться из цирка. Когда недовольные солдаты покинули цирк, то на манеж вывели оставшихся в живых артистов. Капитан подошел к артистам. Его лицо ничего хорошего для артистов не предвещало. Первым нарушил опасную и тревожащую тишину Алексей, обратившись к капитану.

– Позвольте мне похоронить тела.

– Хорошо, – сухо сказал капитан СС. – У вас будет такая возможность.

– Всех отвести в жандармерию, – приказал сержант своим подчиненным.

– Сержант, – неожиданно сказал капитан, – возьмите этого, – он указал на Алексея, – и еще нескольких своих ребят и вывезите тела артистов за пределы города, на кладбище. Там закопайте.

– Будет исполнено, – произнес сержант.

Вечером, тела погибших артистов погрузили на цирковую телегу и вывезли за пределы города. Двое жандармов и Алексей выгрузили тела у кладбища.

– Копай здесь, вот лопата. Всех в одну яму, – приказал Алексею один из жандармов.

Жандармы отошли в сторону и начали курить сигареты. Алексей выкопал одну большую яму, и стал перетаскивать тела погибших товарищей. Последним он перетащил тело Карла. Взяв лопату, он начал засыпать тела землей, как вдруг ему показалось, что кто-то пошевельнулся в братской могиле. Он тут же спустился в яму и увидел, как рука Карла слегка двинулась.

– Не может быть. Ты жив? – тихо произнес Алексей, так, чтобы не услышали жандармы.

Он дотронулся до руки Карла, чтобы прочувствовать его пульс. К его изумлению и огорчению, пульс карлика не прослушивался.

– Я ошибся. Извини. Наверное, у меня галлюцинации, – шепотом сказал сам себе Алексей. – Это был твой последний фокус, приятель.

Он встал на ноги и продолжил закапывать могилу. И вдруг, ему опять показалось, что рука Карла шевельнулась. Он протер глаза и опять посмотрел, затем спустился вниз и уставился взглядом на руку, непрерывно глядя на нее. Пересилив себя, он взял холодную ладонь карлика в свою кисть и сжал ее.

– Последний раз я жму твою руку, – произнес Алексей. – Ты ведь не успел попрощаться со мной.

Вдруг, он почувствовал, как кисть Карла начала сжимать его руку.

– О боже, – Алексей не верил своим глазам, его сердце забилось сильней, по спине пробежала холодная волна. – Ты все-таки жив, чертяка.

Рука Карла сжала руку Алексея еще сильнее. Алексей хотел освободиться и вытащить Карла из-под земли, но, похоже, что рука не хотела отпускать его. Через мгновение, рука карлика так сильно сжала руку Алексея, что он почувствовал сильную боль. Он попытался освободиться, но не смог. Железная хватка руки карлика не отпускала его. Наконец, рука сжала его кисть так сильно, что Алексей от шоковой боли потерял сознание, и он упал на тела погибших товарищей. Рука карлика пульсировала ярко синим светом.

Когда Алексей пришел в сознание, то он находился в тюрьме жандармерии. Склонившись над ним, плакала Ирина.

– Он, кажется, приходит в себя, – произнесла Ирина, в спешке вытирая слезы.

Алексей приоткрыл глаза и слегка приподнялся.

– Немного спина болит и нога, – сказал Алексей. – Моя кисть…

Его кисть покрылась одним большим синяком, и жутко ныла. Он поднял голову и увидел Виталия, лежащего на койке.

– Как ты? – спросил Алексей.

– Со мной все в порядке, – ответила Ирина.

– А, как Виталий? – спросил Алексей.

– У него ранены конечности. Кровь прекратила течь. К нам приходил доктор и осмотрел всех, – сказала Ирина.

– Что теперь с нами будет? – спросил Алексей.

– Я не знаю, – сказала Ирина. – Завтра допрос. Приехал какой-то гестаповец. Он будет вести наше дело.

– А на счет Тарасова и Сивцова, что-то известно? – спросил Алексей.

– Пока нет, – ответила Ирина.

– Я слышал… – произнес Виталий.

– О, Виталий. Как ты? – спросил Алексей.

– Так, ничего. Не смертельно. Врач осматривал, и сказал, что завтра будет вынимать пули. А пока что, придется поносить их в собственном теле.

– Почему завтра? – удивился Алексей. – Сволочи!

– Тише, тише, – сказала Ирина.

– Наверное, – начал Виталий, – они решают: расстрелять нас или пака нет.

– Ясно. Подонки! – сказал с ненавистью Алексей.

Ночью, когда мрак опустился на городок, а зловещая тишина окутала холодные стены тюрьмы, Алексею не спалось. Он встал с койки и нетвердым шагом подошел к маленькому окну, из которого едва падал свет от уличных фонарей. Ирина что-то произнесла во сне. Он подошел к ней и укрыл ее своей курткой. Руками он случайно нащупал что-то твердое в куртке. Он начал вынимать из подкладки куртки этот предмет. Вытащив его, он подошел к окну и посмотрел на него. В его руках был маленький блокнотик. Тут он начал вспоминать, как этот блокнот передал ему Карл. «Бедняга карл», – подумал Алексей.

Он открыл блокнот и в призрачном свете увидел страницы, на которых был написан текст крошечным почерком. Это было похоже на дневник. Текст был написан на русском языке. Алексей склонился у окна, и начал читать с первой страницы.

«Решил вести дневник. Так, я буду не один, что бы остаться в здравом рассудке. Тут в колонии многие с ума сходят, и каждый по-своему.

В колонию, далеко на север от цивилизации, меня отправили за мои преступления в обществе. Здесь, на морозе минус сорок градусов, я вместе с другими заключенными рублю сосны, которые потом отвозят на лесопилки. Наверное, я заслужил это наказание. Жаль. Мне искренне жаль, что так обернулась ко мне моя судьба. А ведь я стройный, высокого роста, сильный мужчина. Моему телу мог бы позавидовать Геракл. Мне нет еще и тридцати лет. Я мог бы стать известным человеком в обществе. Мне всегда нравились циркачи, их жизнь, полная приключений. Я чем-то похож на них. Многие из них в прошлом спортсмены, как и я. Борьбой я занимался еще с детства. Но, увы, судьба горько обошлась со мной. Мои родители погибли, и мне пришлось стать беспризорником. А, когда я стал взрослым, то вступил в банду, мне тогда и шестнадцати не было. Своего отца я не помню. О нем у меня остались смутные воспоминания из раннего детства. Мать смотрела меня одна. Тяжело ей было. Трудилась она на двух работах. Меня смотрела в основном бабушка. А в годы голода, однажды моя мать ушла и не вернулась. Бабушка умерла через несколько месяцев от болезни. Я стал бродяжничать, тогда мне уже исполнилось шесть лет.

Моя судьба тяжелая. Но я не жалуюсь на нее. Наоборот, здесь в Тайге мало людей и много времени для размышлений. Заключенные работают малыми группами. Это для того, чтобы не погибли все сразу от холода. Нам приходится далеко уходить от лагеря. Сопровождающих иногда вовсе нет. Потому что бежать нам некуда. Охранники знают, что если кто и убежит, то попросту замерзнет в Тайге. Верная смерть.

Я подхожу ближе к тому месту, где судьба одарила, наконец, и меня. Собственно по этому, я и решил завести этот дневник, куда записываю важные события моей жизни».

– Боже мой, – тихо произнес Алексей, оторвавшись от чтения дневника. – Он пишет, что был хорошо сложен, высокого роста. Но ведь, он карлик, горбун к тому же. Что за ерунда. Чепуха какая-то.

Алексей вновь прильнул к чтению дневника.

«Итак, я подошел ко дню, который перевернул всю мою жизнь, и направил в путь удивительных возможностей. Как-то в один из дней, я удалился очень далеко от места работы и лагеря. Дело в том, что я решил бежать. Хотя и не был уверен в том, что это верное решение. Для этого побега я целый месяц откладывал тайно по 50 граммов сухарей, что бы мне хватило на дорогу. Но, я напрасно это делал. Так как в первые дни побега уже было ясно, что не голод, а холод меня убьет. Когда закончились сухари, я питался сухими ветками. После такой еды у меня часто появлялась рвота. По следам птичек, я находил места, где спрятаны под снегом съедобные ягоды. Удивительно, как маленькая птичка находит под толстым слоем снега эти ягоды. Но, ягод для меня было недостаточно, что бы прокормить такого, как я. Однажды мне посчастливилось поймать какого-то грызуна, похожего на полевую мышь. Я съел его, не обращая внимание на то, что ем. Он почти живой ушел в мой зверски голодный желудок. Это была моя последняя трапеза. Так сильно больше мне не везло. Я долгое время голодал, холод забирал мои последние силы, а призрачная надежда на спасение таяла в белом безмолвии снегов. Я уже еле передвигался. Я не чувствовал своих конечностей, особенно пальцев ног. Похоже, что мои пальцы замерзли больше всего остального. Тогда я решил съесть часть своих конечностей. У меня не было выхода. Уши и пальцы на ногах меня ненадолго спасли. Я решил больше не сопротивляться и не бороться за жизнь. Я лег рядом с сугробом, и начал засыпать. Когда-то я читал о том, что умереть во сне – самый легкий и безболезненный способ. А спать очень сильно хотелось, так как я много суток не спал, боясь замерзнуть. Такая смерть во сне – была самая меньшая из всех зол, которые меня тогда мучили. Не мы выбираем нашу судьбу, а она нас находит, и нами руководит, извиваясь в пляске хаоса. Мы лишь подчиняемся ее могучей силе, плывем по течению законов природы создавшей нас. Не мы эти законы создавали, мы лишь безмолвно, словно одинокие тучки подчиняемся урагану судьбы. Я это понял лишь тогда, когда моя жизнь оказалась в руках законов природы.

Я лег на сугроб и предался размышлениям и воспоминаниям. Это было единственное, что мне было под силу, и не подвластно суровым законам Тайги. Неожиданно, сугроб провалился, и я покатился внутрь снега. Пролетев несколько метров, я оказался в небольшой ледяной пещере. У меня закружилась голова, и я потерял сознание. Когда пришел в себя, то обнаружил рядом с собой удивительное создание. Оно было еще живым. Голова у него была непропорционально большой. Большие выпученные глаза были без век. Они светились синим светом, словно два чистых океана. Его рот был очень маленьким, в виде небольшой полоски. Роста он был крошечного, не более полуметра. Поначалу, я подумал, что это был младенец, но потом я понял, что это невозможно, так как я был слишком далеко от цивилизации. Откуда здесь человеческий детеныш, да еще и такой маленький? Я обнял это создание, посчитав, что оно есть ребенок хоть и уродливо выглядевший. Мы с ним оказались за чертой существования, в белом безмолвии. Иногда судьба объединяет судьбы тех, к кому она не справедлива, словно показывая нам наше отражение в своем жестоком искривленном зеркале. Именно тогда мы и способны на подвиги, мы совершаем действия и поступки, которые бы никогда не совершили стоя спиной к этому зеркалу. Ведь тогда судьба проходила мимо нас с невозвратимой и безжалостной скоростью времени, показывая нам нас же самих, нашу слабость перед вечностью и ничтожность перед природой. Когда я обнял это беззащитное и обреченное на смерть существо, что бы согреть его последним моим теплом, то я начал неожиданно чувствовать, как мне самому становится теплей, не я согревал его, а оно меня. Я понял, что это тепло дает мне этот человечек. Он не говорил, и вообще не производил никаких звуков, лишь иногда медленно передвигал маленькими ручками.

В этой пещере я пробыл несколько недель. Хотя точно не могу сказать. Странно то, что мне, не смотря на мой предшествующий голод, совсем не хотелось есть и пить. Время, проведенное в ледяной пещере, как будто остановилось для меня. Я чувствовал себя, словно окруженный невидимой капсулой, которая заботилась о моем существовании. Однако я стал замечать, что этому созданию, похожему на ребенка, становилось хуже. Это было видно по его глазам, они ярко выражали его настроение и физическое состояние. Они начали тускнеть. Синий свет его глаз постепенно темнел. Однажды, я обнаружил, что мои пальцы на ногах целы и невредимы, мои уши тоже были на своих местах. Я точно помнил, что я их обрезал, когда они обмерзли. Когда я обнаружил это, то был удивлен. Мне казалось, что это всё сон. Но это был не сон. Через несколько дней глаза существа полностью погасли и стали безжизненными. Я больше не чувствовал тепло, исходящее от него. Его крошечные руки больше не шевелились. Я не чувствовал и холода, словно невидимая энергия от этого существа перешла ко мне и вселилась в мое тело. Поначалу, каждую ночь я удивлялся странному сиянию моих кистей. Они светились, словно покрытые фосфором, синим светом. Я не ждал более в этой пещере, и решил выбираться из нее и продолжить свой путь через Тайгу. Я похоронил это странное существо, которое спасло мне жизнь, и отправился в путь. Не знаю как, но не прошло и недели, как я быстро дошел до какого-то населенного пункта. От него я добрался до города, а затем вновь попал в цивилизацию.

После этого случая в Тайге, со мной начали происходить разные странные и фантастические вещи. Я мог с легкостью, силой одних лишь пальцев и сосредоточения, разрывать морские камни напополам. Я даже не чувствовал напряжения в мышцах. Камни словно сами крошились, стоило мне захотеть этого. Свою силу я мог передавать с помощью рук другим предметам. Например, держа лист бумаги в руках, я мог им разломать карандаш пополам. Одной лишь мыслью я мог зажечь бумагу на расстоянии нескольких метров. Правда, после этого я сильно уставал, словно из меня выкачали всю энергию. Скорей всего, эта невидимая энергия выходила из меня через мои кисти. Со временем, я почувствовал, что могу не только разрушать, но и лечить этими руками. Так я помог выздороветь нескольким десяткам больных людей. Среди них были люди с тяжелыми болезнями, например, раковыми. Этих людей отказались лечить лучшие врачи. Те, кто должен был лечить, заявляли: «медицина здесь бессильна», и опускали руки. Эти люди были обречены, пока я не попробовал на них свою удивительную силу. Однако в больнице я находиться долго не мог. Там я работал санитаром. Я не хотел, что бы меня обнаружили и вновь посадили в тюрьму.

Со временем, я почувствовал и другую силу. Я мог предсказывать события. Иногда, я чувствовал, что-то странное в моем настроении, а через время уже знал, что произойдет с тем или иным человеком, которого повстречал. Правда, эти явления не всегда происходили со мной. Предсказания были неподвластны моим желаниям. Они появлялись сами по себе, без моего участия.

Человек с моими новыми возможностями нигде не мог работать, чтобы не проявить их, и не стать известным. Мне приходилось менять работу одну за другой, пока я не встретил цирк. Тогда я и подумал о работе фокусника в цирке. Так я смогу остаться незамеченным. Фокусники не рассказывают свои секреты.

Проработал я в цирке несколько лет. Началась Великая Отечественная война. Неожиданно, я почувствовал, как начал меняться. Мои руки становились изо дня в день короче. Мой рост уменьшался. Я испугался этого, и мне пришлось покинуть цирк. Я поселился в небольшой русской деревушке. Не прошло и месяца с начала войны, как однажды я решил выйти из дома на улицу. И вдруг, я обнаружил, что мир, окружающий меня, увеличился в несколько раз. Но это было лишь иллюзией. Я понял, что это не мир увеличился, а я сам уменьшился. Так я превратился в уродливого карлика. На моей спине образовался горб. Мое тело превратилось в уродливого человека. С ужасом в сердце и с беспокойством я глядел на себя в зеркало. Я боялся показываться на людях. Несмотря на эти чудовищные изменения, моя новая сила не покинула меня. Напротив, она переполняла мое уродливое тело. Ее пульсация внутри меня увеличилась. Внутри я был все еще таким же богатырем, каким был до встречи с загадочным существом, подарившим мне удивительную силу.

Однажды, я увидел красивого, молодого, хорошо сложенного мужчину. Когда-то я был таким же. Мне очень сильно захотелось стать похожим на него, хоть немного. И вдруг, я почувствовал, что энергия внутри меня начала меняться, словно хотела вылиться наружу. Я почувствовал, что начинаю расширяться. На некоторый миг я почувствовал, что просто взорвусь. Через мгновение, ощущение расширения внутри меня стали прекращаться, и я вновь начал чувствовать себя хорошо. Но все же что-то во мне изменилось. Я обнаружил это, когда подошел к зеркалу. У зеркала я стоял несколько десятков минут неподвижно, словно увидел ангела. Глядя на себя в зеркале, я не мог поверить, что это произошло со мной. В отражении я увидел того самого мужчину, кем недавно хотел стать. Я превратился в него внешне. Однако это наслаждение прекрасным было не долго. Обратный процесс был необратим. За 5-10 минут, я обратно превратился в уродливого карлика, хоть я этого и не хотел. Потом я очень плохо себя чувствовал.

Подобные превращения я совершал не раз, потому что не хотел быть маленьким и уродливым. Однако, не смотря на все мои тщетные усилия остаться в новом теле, оно все равно возвращалось к исходному. Я не минуемо превращался в карлика. Я начал замечать, что при каждом таком превращении, время, в течение которого я был другим, сокращалось. Кроме того, мои силы уменьшались с каждым разом. Я терял свою волшебную силу. Тогда я сильно испугался этого, и прекратил превращаться в других людей. В конце концов, надо быть тем, кем ты есть, – подумал я тогда.

Великая Отечественная война была в самом разгаре. Я по-прежнему скрывался от людей и жил, похоже, незамеченным в пустом домике небольшой глухой деревушке. Однажды, я почувствовал, что моя помощь нужна кому-то. Это сила тянула меня из деревни, где я прятался. Я не понимал, зачем и с какой целью я должен уходить из деревни. По ночам меня мучили страшные кошмары. Они были связаны с войной и какими-то чудовищными монстрами в военных немецких мундирах, заполняющие улицы, города и всю планету. Нигде нет спасения людям от них. Они повсюду. Они уничтожают все живое. Я просыпался от этих снов в холодном поту, словно лихорадка мучила меня по ночам. Но это был лишь сон.

Наконец, я не выдержал и пошел по пути, которому меня вела моя внутренняя сила. Так, я очутился на площади небольшого городка, на которой расположился итальянский цирк. Попав работать в этот цирк, я облегчил свои мучения, которые переполняли меня все это время. Сны прошли сами собой. Похоже, что сила хотела, что бы я оказался именно в этом цирке.

Цирк оказался русским разведывательным отрядом, работающим в тылу врага. Я завоевал доверие артистов. Одно из заданий, которое мне было поручено командиром отряда – похищение немецкого офицера СС. Я мог использовать свое умение превращения, но мне не хотелось этого делать, так как в этом случае я терял свои возможности обладать силой и становился слабее. С другой стороны, я подумал, что эта сила не моя, она лишь временно находится в моем теле. Я лишь помогаю ей выполнить какую-то цель, миссию. Поняв это, я сразу же согласился на все, что она хочет, и более не сопротивлялся ей. Пусть она сама указывает мне свой путь, и таким образом, вершит мою судьбу. Я решил стать ее проводником. В конце концов, я лишь обычный человек, к тому же с плохим прошлым. А так, я послужу с пользой великой и неизвестной для меня силе, которой я обязан жизнью. Хотя бы этим окажу свою помощь другим людям. С помощью нового фокуса, я сумел превратиться в немецкого офицера. Незаметно вышел во время номера, а затем, вернувшись в цирк через тайный ход, под манежем, я обезвредил и связал немца. Затем, превратившись обратно в карлика, я появился на манеже перед зрителями. Немцы видели, как офицер СС вышел из цирка, поэтому никаких подозрений на артистов цирка на счет его исчезновения иметь не будут. Подобные задания я выполнял несколько раз. Разведчикам необходимо было добыть немецкого языка. А я мог это сделать.

Однажды, я начал чувствовать, как мои силы покидают меня. У меня начали не получаться некоторые фокусы. Я злился и даже поранил себе руку. Я заметил, что рана начала заживать медленно. Не так, как раньше, когда меня переполняла неведомая мне энергия. Я понял, что попросту старею. Начала появляться седина на голове. Некоторые волосы начали выпадать. Процесс старения ускорился. Теперь мне стало понятно. Сила, что находится внутри меня, требовала от моего организма моих собственных сил. И поэтому, я старел быстрее, чем моя природа отвела для меня время жизни. Сила забирала много моей собственной энергии, я старел по часам. Тогда я понял, что эта сила может погибнуть вместе со мной, не выполнив своей цели. Она искала новое тело, более молодое. Осознав это, я решил до конца быть честен с самим собой и не бояться смерти, ведь, в конце концов, я мог бы замерзнуть там далеко в тайге. Эта сила меня спасла и показала мне, каким сильным я мог быть, какими удивительными способностями человек может быть наделен, и сколько добра он может совершить своими поступками…

Страшная мысль пришла мне в голову. А что, если эта сила попадет к злому человеку. Тогда может сбыться все то, что мне когда-то снилось. Наверное, эти сны мне послала эта сила, что бы предупредить меня. Это были предупреждения о чем-то, чего я пока не понимаю…

Я решил передать эту силу одному из артистов этого цирка. Своими жизнями они рискуют ради жизни миллионов других людей. Они не такие, как я».

Это были последние слова, написанные в дневнике. Похоже, что Карл хотел еще что-то сказать, но у него не было для этого времени. События разворачивались быстрее, чем он ожидал. Алексей закрыл блокнот и спрятал его в подкладку своей куртки.

На следующий день немцы начали допрашивать артистов цирка, вызывая их по одному на допрос. На допросах все мужественно молчали, хотя их уверяли, что будто их руководители Тарасов и Сивцов перешли на сторону немцев. Немцы избивали до полусмерти каждого заключенного. На одном из допросов погиб Сивцов.

Неожиданным было прибытие в город профессора Калнберга Шульца. Его интересовал фокусник. Прибыл он в город по приглашению капитана СС из гестапо, который в своем письме пишет о странных фокусах некоего карлика. Тогда же и был учинен детальный обыск итальянского цирка по просьбе Шульца. Так, немцы обнаружили дневник, который попал в руки профессора Шульца. Было решено: Тарасова отдать гестапо, а трех остальных артистов Шульц забрал с собой в Германию.

На допросах в гестапо Тарасов мужественно вел себя. По одной из версий – его расстреляли в одной из тюрем гестапо. По другой – Тарасова отправили в один из концлагерей в Восточной Европе.

Недалеко от Пенемюнда располагался концлагерь для военнопленных. Туда и привезли трех артистов цирка. Поначалу, артистов разместили в общих бараках с остальными заключенными, но вскоре, их перевели в специальные камеры, которые находились в недрах земли, под расположением лагеря. Этот лагерь усиленно охранялся, так как под ним находились секретные научные лаборатории СС. В самих же лабораториях охрана велась силами войск специального назначения СС. Это были войска вермахта.

Алексей владел тремя языками, кроме русского, он в совершенстве владел немецким и итальянским. Подслушивая разговоры охранников, он узнавал новую информацию.

В лаборатории осматривали каждого. Один из врачей, работающий в лабораториях, подошел к профессору Шульцу и сказал:

– По вашей просьбе профессор, я осмотрел всех троих, – сказал врач.

– Так. Каковы результаты? – спросил профессор.

– Вообще-то осмотр был не полным, нужно больше времени для проведения анализов. Однако кое-что могу сообщить уже.

– Я слушаю.

– Заключенный Снегуров Виталий, с виду крепкого телосложения. Никаких видимых повреждений не обнаружено. В общем, вполне здоровый.

– Ну, и что?

– Дело в том, что мне передал мой коллега папку с записями осмотра состояния этого заключенного еще в городе, откуда он прибыл. В одном из заключений этого врача было написано, что Снегуров был ранен двумя пулями. Он был ранен в руку и ногу. Пули не прошли на вылет, а остались в его теле. Операция по удалению пуль не была проведена.

– Да, я что-то припоминаю. Мне кто-то говорил там об этом. Но я торопился, так как советские войска прорвали оборону. К тому же город начали бомбить, и я решил поскорей улететь из него. Но ведь, времени прошло немного, всего сутки. И раны… Хотя, постойте. Я чего-то не понимаю. Вы сказали, что он практически здоров?! – удивился профессор.

– Да, совершенно верно. У него даже шрамов нет, – сказал врач. – Пули словно исчезли из его тела. Вероятнее всего, что здесь какая-то ошибка врача, осматривавшего его до меня.

– Спасибо вам за работу. Дальше я сам разберусь с этим.

В своем кабинете Шульц начал читать еще раз дневник, который был найден при обыске у Алексея. Прочитав дневник, профессор достал из стола тетрадь и сделал в ней запись.

«В лабораторию 18 ноября 1943 года были доставлены трое заключенных, артистов цирка. Подозреваю, что они русские. Из дневника, найденного у заключенного Алексея, следует, что написан он был неким Самойловым Николаем. В дневнике говорится о некой силе, которую Самойлов получил от неизвестного существа, найденного им в Тайге. Химический анализ крови карлика ничего не дал. Вскрытие так же не выявило никаких патологий. Из заключений нашего врача, осматривавшего одного из заключенных – Снегурова, было обнаружено, что его раны быстро затянулись. Прошло времени меньше суток. Пули внутри его тела вовсе исчезли. Возможно, что артист, которому карлик перед своей гибелью передал свою силу, и есть Снегуров. В своём дневнике, карлик не упоминает, кому именно он передал свою силу. Дальнейшие исследования должны выявить патологию у одного из этих артистов».

Иногда артистов выводили из лабораторий на поверхность под охраной солдат СС. Здесь в концлагере КЦ-4А, Алексей видел бесчинство фашистов. На поле он увидел стаи черных ворон. Он вспомнил, как убирают хлеборобы пшеницу на его родных землях. И, как за трактором в поле летают птицы, которые собирают урожай и питаются земными червяками. Однако здесь воронов было на много больше. Они почти все поле усеяли своими маленькими черными телами. Когда Алексей подошел поближе, и увидел то, чем они питались, то ему стало не по себе. На поле лежали тысячи иссохших человеческих тел. Он услышал разговор двух немецких солдат. Они говорили о том, что в лагерь завезли еще тысячу пленных, среди них были как женщины, так и дети.

Здесь в лагере проводились чудовищные эксперименты на людях. Главой этих экспериментов был профессор Калнберг Шульц.

На допросах немцы уже не применяли методы гестапо с избиением до полусмерти. Допросы вел сам Шульц. Его не интересовали подробности диверсионной и разведывательной деятельности артистов цирка. Он интересовался жизнью карлика. Особенно его интересовали последние его дни и часы жизни. Так, он выяснил, что карлик находился рядом с Сивцовым, когда тот был ранен. А так же, он был наедине с Петрушевым за минуту своей гибели. Алексей не рассказал профессору о том, что с ним произошло во время захоронения карлика.

Каждый день профессор брал различные анализы у всех троих артистов. Он делал им какие-то инъекции и смотрел за их состоянием, реакцией организма.

Из дневника профессора.

«У заключенного Снегурова никаких патологий не выявлено. Все константы организма в норме. Возможно, карлик не дал ему свою силу, а лишь облегчил его страдания, вылечив его раны. И это одним лишь касанием своих рук. Это удивительно…

Неожиданно, у заключенного Петрушева начали появляться в крови какие-то неизученные ферменты. Необходим их дальнейший анализ…

Я ввел Петрушеву мой препарат в малых дозах, что бы проследить за реакцией его организма. Реакция была замечена уже через минуту. Это потрясающе. Всё введенное мной вещество не размножалось, а было подавлено иммунитетом организма. Повторные пробы необходимо провести с увеличенной дозой вещества».

Всех артистов держали отдельно друг от друга, чтобы они не могли между собой переговариваться.

На одной из прогулок Алексей был свидетелем одного чудовищного поступка охранников лагеря КЦ-4А. Солдаты вывели в поле четверых заключенных, среди которых был ребенок, мальчик лет девяти. Немцы расстреляли взрослых практически в упор. Затем, один из охранников взял пистолет, перезарядил его и сказал другому охраннику.

– На спор. Кто сможет попасть в мишень со ста метров.

– Хорошо, – ответил другой солдат.

Они приказали мальчику бежать в поле, сказав ему, что он свободен. По началу, мальчик шел медленно, удаляясь от них и постоянно оглядываясь. А потом начал бежать, почувствовав надежду. Когда немцы посчитали, что мальчик удалился от них на расстояние ста метров, они начали по очереди стрелять в него. Алексей не выдержал и бросился бежать в сторону стрелявших солдат, что бы прекратить этот кошмар. Его тут же остановили двое солдат СС, набросившись на него. Скрутив ему руки и повалив на землю, они избили Алексея и увели обратно в подземные строения.

Из записок профессора.

«…Доза препарата была доведена до нормы. Однако введенное вещество не оказало ни какого воздействия. Оно было полностью подавлено иммунной системой заключенного КЦК2, по имени Петрушев Алексей. Нет никаких сомнений, что это явление имеет более глубокое происхождение. Необходимо вскрытие».

Операция была назначена на четверг. Однако она ничего не дала.

«…После операции над заключенным КЦК2, не было выявлено никаких патологий. Все органы были в норме. Остается непонятным, каким образом заключенному КЦК2 удается избавиться от введенного вещества. Необходимо перевести заключенного в верхний замок – для дальнейшей безопасности исследований. Эти меры необходимы, ввиду ценности объекта. Возможно, я нашел человека с защитным иммунитетом. Необходимы дальнейшие исследования в лабораториях верхнего замка».

Троих заключенных артистов вели под охраной солдат СС. Алексей впервые, за время пребывания в концлагере, смог увидится с Ириной и Виталием. Виталий шел впереди, связанный цепями на ногах. Ирина понуро шла рядом с Алексеем.

– Похоже, что фрицы заинтересовались нами всерьез, – шепотом сказала Ирина.

– Ты права, – ответил Алексей.

– Они будут нас вместе держать? – спросил Виталий, обернувшись.

– Не знаю, – ответил Алексей.

– А куда нас переводят, и зачем? – спросила Ирина.

– Я слышал от фрицев, что нас отведут в какой-то замок. Он находится вон там, – Алексей указал рукой вверх на гору.

В лагерь привезли новых заключенных. Они под усиленной охраной солдат с собаками прошли мимо артистов в направлении лагеря. По дороге, Алексей увидел людей, которые уже несколько месяцев находились практически без еды. На заключенных было больно смотреть. Их кожа плотно прилипала к костям. Они были похожи не на людей, а на высохших мумий. Ирина опустила глаза, чтобы не видеть этого. Похоже, что у заключенных не было ни мышц, ни подкожного жира, только кожа и кости, видневшиеся из-под нее. Их глаза были увеличенными. В их лицах еже давно жила смерть.

Выйдя за пределы лагеря, артисты прошли мимо огромной ямы, почти доверху заполненной трупами людей умерших от голода. Вонь разлагающейся плоти выливалась из ямы, и вселяла в сердца проходящих мимо людей страх и присутствие смерти. Их тела засыпали землей такие же заключенные лагеря, которым в этот день было позволено существовать.

– Когда ни будь они ответят за это, – произнес Виталий.

Ирина увидев трупы, чуть не упала в обморок. Ее подхватил Алексей. Он держал ее за талию, чтобы она не упала.

– Боже, что с нами будет? – произнесла девушка.

– Не думай об этом, – успокаивал ее Алексей.

Они подошли к подножию горы. Мимо них проехала машина. Далее дорога поднималась по спирали вверх. Они подошли к блокпосту. Охранники показали какие-то бумаги, и арестованных пропустили дальше. Пройдя блокпост, они поднялись еще выше, где располагался замок, и оказались у его подножия.

– Это нижний замок, – сказал Алексей.

– Нас ведут сюда? – спросил Виталий.

– Я слышал, что еще выше. В верхний замок, – ответил Алексей.

Открылись ворота, и их провели по огромному коридору нижнего замка. Затем, они вышли с другой стороны и оказались вновь на дороге. Через полчаса они добрались по дороге к верхнему замку.

Замок являлся частью огромной скалы. У него было шесть этажей. Охраняли замок исключительно солдаты СС. Войдя в замок, через главные ворота, они поняли, что внутри замок намного больше. Похоже, что замок находился внутри всей скалы, и лишь одной своей стороной выходил наружу. Ходы замка шли не только вглубь скалы, но и вниз под саму скалу, глубоко в землю. Воздух здесь был иным. Он не был таким зловонным, как в концлагере, где умирали люди от болезней или истощений организма. Замок и атмосфера вокруг него скорее напоминала огромную фашистскую машину смерти, войдя в которую человек уже никогда не мог вернуться обратно в мир, оставаясь там до конца своих дней пленником и жертвой огромного каменного чудовища уродующего и пожирающего жизни и судьбы людей.

Пленных провели в какой-то кабинет, расположенный на третьем этаже замка. Там встретил их офицер, который приказал развести пленных по разным камерам. Ирина обхватили Алексея обеими руками. Видя его рядом, ее сердце немного согревалось, окутываясь пеленой уверенности. Но ее зыбкая оболочка рассыпалась, когда Ирина почувствовала на себе цепкие руки охранников. Ей казалось, что кто-то, словно металлическими щипцами безжалостно отнимает её от любимого Алексея. Она не хотела расставаться с ним. Ее сердце холодело, и не было силы бороться. Немцы насильно разъединили их, и развели в разные стороны. Так, Алексей вновь оказался в одиночестве.

Из дневника профессора Шульца.

«Изучая воздействие полученного мной вещества, я заметил, что его влияние на организм проходит очень быстро. Органы за считанные часы приспосабливаются к новым условиям. Организм становится сильнее и выносливее. Однако это действие ненадолго, всего на 18 часов. В природе действие гормонов имеет критические и сенситивные периоды, длящиеся годами. Их появление в процессе синтеза железы дает новую морфофункциональную основу и приспособления организма к новым условиям. Опыты проводились с новым веществом на людях с помощью близнецового и популяционного методов исследования наследственности. К сожалению, генетически не удается привить это вещество. Оно не стабильно и само разрушается. Период действия мал. Коэффициент корреляции близок к нулю…

Было замечено, что при увеличении нагрузки на организм человека, действие вещества увеличивалось. Положительные результаты можно наблюдать лишь в молодом организме. Ускоренное развитие органов наблюдается у акселератов. Возможно, у ретордантов рост будет замедлен. В природе они развиваются медленнее, но их рост длится дольше…

До сих пор не ясно, что является причиной эпохальной акселерации. Возможно, этой причиной являются космические волны, или волны, источником которых, является центр Земли. Интересно, что там, в недрах Земли, вызывает такие волны?..

В мои руки попал дневник некоего Самойлова Николая. Он карлик. Действие неведомой силы сделало его тело уродливым. Природно он был акселератом, но после воздействия силы, возможно облучения какими-то волнами, стал ретордантом. Как это произошло? Необходимы исследования. Из дневника следует, что часть своей силы, а может быть и вся сила карлика, передалась Петрушеву Алексею. Пока еще не ясно, как синтезируется гормоны этой силы. Из ряда опытов, проведенных с этим заключенным, можно говорить лишь о присутствии в его теле каких-то новых, неведомых науке гормонов.

Дальнейшее исследование подопытного должно дать вещество находящееся внутри него, а так же выявить железу, которая синтезирует данный гормон. Опыты показали, что организм защищается и уничтожает всякое инородное тело, попавшее в организм с целью его мутации или уничтожения. Похоже, что эта железа охраняет своего нового хозяина. Пока еще она не проявляет себя…».

На всех допросах Алексей молчал.

– Нам известно, что ваша бабушка была итальянкой, – сказал профессор. – Не хотите говорить, ваше дело. Нам нужно ваше сотрудничество. Вы даже не представляете, как значительно вы можете помочь в исследовании, если будете с нами сотрудничать.

– Чего же вы хотите от меня? – заговорил Алексей. – Вы ведь и так знаете обо мне всё.

– Меня интересует ваше состояние. Я нашел, как бы вам это сказать, лексир. Который может в будущем дать очень многое для всех людей. Например, сделать их сильнее в десятки раз. Люди не будут больше болеть. Они будут сильными и здоровыми, красивыми и умными. Будут намного дольше жить, может быть даже вечность.

– Вечность? – спросил Алексей.

– Да, представляете. Но мне нужно ваше…

– А, как на счет тех людей, что находятся там, внизу, в лагере смерти. Или тех, чьи тела сейчас закапывают в яме, в братской могиле. На них больно смотреть. Это и есть ваше будущее?! Такую жизнь вы для них готовите?! Это тоже ваши опыты на людях? Или это ваш расходный материал, неудачный эксперимент? – спросил Алексей.

– Конечно, мой лексир не для всех… – профессор замолчал на время, о чем-то задумавшись, а затем продолжил. – Но ведь, он того стоит. Это его цена. Эти люди отдали свои жизни, что бы их потомки жили вечность.

– А вы их спрашивали об этом? Разве они добровольно отдали свои жизни? – сказал Алексей. – Чепуха! У вас ничего не получится. Только богу по силе вечность. Только он может давать жизнь. Водном вы правы. Этих погибших людей, что там внизу, будут помнить вечность. Что бы такое никогда не повторилось.

– Я не думаю об этом. Я ученый, а не историк, – сказал профессор Шульц. – Я занимаюсь поиском необычного и создаю новое. Но вы правы, я не задумываюсь в своих научных поисках о последствиях. Если я стану задумываться, то не достигну цели. Но будущее покажет, кто из нас прав.

На следующий день, профессор пригласил Алексея в лабораторию. Он предложил ему выпить немецкий коньяк.

– Угощайтесь, – мягко сказал профессор. – Такого вы в Европе не встретите. Я побывал в разных странах, но этот коньяк, просто шедевр.

– Я не хочу, – ответил Алексей с пренебрежением.

– Напрасно. Он действительно великолепен. По крепости с ним сравнима разве что русская водка. Но ее вкус можно понять лишь с русскими морозами. Ну, да ладно. Не хотите, так не надо. Я пригласил вас на демонстрацию, что бы вы увидели мощь будущих солдат вермахта. И поняли, что это единственная армия в мире, которую нельзя победить.

Профессор подошел к небольшому окну, задернутому шторой, и приоткрыл его. Через окно можно было наблюдать за тем, что происходит в лаборатории.

– Давайте подойдем поближе, – предложил Шульц.

Не твердым шагом Алексей подошел к окну и увидел в другой комнате Виталия. Напротив силача стоял небольшого роста, но крепенький немецкий солдат. Сердце Алексея почему-то забилось сильней, сквозняком прошелся страх, оставив после себя какое-то жгучее беспокойство.

– Ну, что… вы готовы? – спросил профессор Алексея, глядя на него.

– К чему? – удивился Алексей, не показывая свое волнение и пряча вселившийся страх.

– Пока лишь к просмотру демонстрации силы, – профессор нажал на небольшую красную кнопку. В лаборатории зажглась красная лампочка, окрасив лица людей.

Немецкий солдат набросился на Виталия, словно бешеная собака. Виталий был большого роста и крепкого телосложения. Ему удалось несколько раз отбросить от себя обезумевшего немца. Однако тот все время продолжал свои атаки без потери выносливости. Наконец, Виталий стал уставать и пропускать удары немца. Его движения становились все тяжелее, а дыхание более прерывистым. Немец, напротив, становился все агрессивнее, его движения были все быстрее, а удары точнее. Виталий начал пропускать тяжелые удары в голову. На некоторое время он потерял ориентацию и упал на колено, держась обеими руками за пол. Немец набросился на него сверху, как коршун на слабую не защищающуюся жертву. Одним движением рук он свернул Виталию голову. Тело Виталия безжизненно рухнуло на пол.

– Смотрите, смотрите! А… Это же великолепно! – произнес восхищаясь профессор. – Он вдвое меньше, чем его русский соперник. Я это называю: охотой на бурого медведя.

У Алексея сложились кулаки, и он готов был набросится на профессора, как вдруг обнаружил, что встать с кресла он не может, так как его ноги, словно, кто-то невидимый приковал к креслу.

– Не беспокойтесь, – произнес Шульц. – Это предосторожность. Это кресло с замком, блокирующим сидящего в нем. Ну. Так, что скажете? Вы будете на нас работать?

Алексей молчал, склонив голову. Потом медленно поднял голову, презрительно бросил взгляд на профессора и сказал уверенно и сухо.

– Никогда.

– Напрасно. У вас ведь корни итальянские. А, следовательно, в вашей крови течет кровь достойных людей. Я думаю, что вы осознаете это в будущем.

Профессор подал сигнал немецкому солдату, и тот утащил тело Виталия через дверь. Затем, в лабораторную комнату вошли двое немецких солдат, держа за руки Ирину. Алексей увидел ее и хотел подняться, но не смог, кресло не отпускало его ноги. Сердце вновь взвыло в лихорадочной пляске, отбивая невыносимые такты.

– Вы скотина…вы не человек! – закричал Алексей, грозно глядя на Шульца.

– Зря надрываетесь. Она вас не слышит. Тут звуконепроницаемые окна, – сказал Шульц. – Ну, что? Станете сотрудничать, или мне продолжать эксперимент?

Алексей представил, что может произойти. Он понял, что его борьба бессмысленна. Он любил Ирину, и ни за что на свете не хотел ей причинить боль и страдание.

– Что вам нужно от меня? – спросил понуро Алексей.

– Вот это уже другой тон. Всего лишь сотрудничество в исследованиях. Не более. Вам это ничего не будет стоить. За эту вашу работу я дарю жизнь вам и вашей девушки. Как видите, она цела и невредима, я всегда держу своё слово. С ней будут обходиться в этом замке, как с баронессой. К тому же вы сможете ее навещать.

– Вы даете свое слово? – спросил Алексей, поглядывая на немца из-под бровей.

– Да. Я даю вам слово, что не стану ее убивать. А, если вы выполните свое слово, то я сохраню вам обоим жизнь. Тем более что вы один из нас. С этого момента вы будете нашим сотрудником.

– Я никогда не буду похожим на вас, – произнес Алексей.

После ряда экспериментов профессора, Алексея отвели в его собственную комнату, где он мог отдохнуть. У него кружилась голова, и беспрестанно ныло сердце. Ирину держали в одной из комнат, расположенной на верхних этажах замка. Алексею в этот день не показывали Ирину, ее держали отдельно.

Наступила ночь. Алексей готовился лечь спать. Он уже потушил свет, но не мог заснуть. Он ворочался в кровати, ему что-то мешало уснуть. Он вспоминал Виталия и с ужасом думал, что могло произойти, если бы профессор дал себе волю. «Эти проклятые уколы», – подумал Алесей, – «черт знает, что этот чокнутый профессор ввел в мое тело».

Алексей вытащил руки из-под одеяла, чтобы развернуться на другой бок, и вдруг он замер от удивления. Его кисти светились синим, едва заметным светом. Словно они были покрыты фосфором. Он несколько раз провел рукой перед собой, что бы удостовериться, что это происходит именно с ним. Это не было отражением каких-то падающих лучей, это были его руки.

– Не может быть, – шепотом, едва дыша, с замиранием в сердце произнес Алексей. – Неужели я тоже превращаюсь в одного из этих монстров, подопытных профессора.

Алексей не спал всю ночь. Он смотрел на свои кисти и на тот удивительный свет, который исходил от них. Он не чувствовал ни боли, ни тепла, лишь синий свет, еле заметный в темноте, и слегка пульсирующий.

На следующий день, Алексея доставили в одну из лабораторий профессора. Вскоре явился Шульц, он был в хорошем настроении, напевал какую-то песенку.

– Как вы себя чувствуете? – спросил профессор, внимательно оглядывая лицо Алексея.

– Вроде ничего, – сказал понуро Алексей. Он решил ничего не говорить профессору о том, что произошло с ним ночью.

– Это удивительно, – сказал Шульц. – Уже утро. Прошла целая ночь, а вы себя хорошо чувствуете. Я не спал половину ночи, исследуя вашу кровь, после того, что ввел в вас.

– Что вы ввели в меня? – спросил с ужасом Алексей.

– Вам это интересно? Ну, что ж, это ваше право. Я скажу вам это. Вчера вечером, я ввел в ваше тело яд кураре.

– Что? – с нескрываемым беспокойством произнес Алексей.

– Да, да, именно, яд кураре. От этого яда мог любой скончаться за считанные минуты и даже секунды. Однако с вами этого не произошло. Напротив, вы себя великолепно чувствуете. Действие яда полностью нейтрализовано вашим организмом. Разве это не удивительно. Но, и это не всё. Вчера я ввел вашу кровь в одного из экспериментуемых. После чего, ввел в него свой препарат, над созданием которого я трудился более пяти лет. Я назвал свой препарат «SH» – сверх человек. Результаты сразу же проявились. Тот гормон, который находится в вашей крови, я пока не знаю какой железой он синтезируется и где она расположена, смог за считанные минуты нейтрализовать мой препарат SH. Этот ваш гормон я назвал «GP» – немецкая сила. Я надеюсь, с помощью него усовершенствовать свой препарат и создать более мощный. К сожалению, SH действует всего 18 часов, после чего человек умирает. Его собственные защитные гормоны Т-киллеры и Т-супрессоры атакуют здоровые органы своего хозяина, что приводит к быстрой гибели всего организма. Препарат SH не дает полной безопасности здоровья человека, хоть и наделяет его временно неимоверной силой и способностями сверх человека. Ваш же гормон GP сохраняет вам жизнь и оберегает ваш организм, защищая его даже от смертельного яда. Сегодня мы проведем с вами ряд экспериментов с тканями. Я хочу убедиться, что GP также быстро заживляет раны, – сказал профессор.

Двое лаборантов привязали Алексея к операционному столу. Один из лаборантов достал пистолет и выстрелил в ногу Алексею. Алексей закричал от боли.

– Что вы чувствуете?! – спокойно спросил Шульц, словно ничего опасного не произошло.

– Да, пошел ты! – нервно крикнул Алексей.

Его тело извивалось от боли. Прошло несколько минут. Внезапно Алексей прекратил корчиться от боли и успокоился.

– Вы что-то почувствовали? – вновь спросил Шульц.

– Я… я не знаю… – ответил Алексей, с удивлением прислушиваясь к утихающей боли.

– Опешите мне свое состояние, своими словами, – сказал Шульц.

– Тепло в ноге. Боль прекратилась. Только тепло.

– Тепло по всей ноге вы чувствуете или только локально в области раны? – спросил Шульц.

– Да, пожалуй, в ране… Я не чувствую боли, но…

– Что но, говорите! – закричал Шульц.

– Но, моя нога не терпнет, она… Я чувствую приятный легкий холодок по всей ноге. Тепло исчезает… Да, небольшой холодок.

– О боже, профессор, – внезапно сказал один из лаборантов.

– Что? – спросил Шульц.

– Его рана. Она, похоже, затягивается. Процесс идет едва заметно. Но, боже, какая скорость. Это немыслимо. Рана заживает прямо на глазах.

– Хорошо. На сегодня достаточно. Перевяжите рану. Завтра посмотрим, – сказал Шульц, всматриваясь в оставшийся рубец раны.

– Как это, перевязать? – удивился лаборант. – А пуля? Она ведь, как вы просили должна быть внутри тела. Ее мы не будем вынимать?

– Нет. Я хочу кое-что проверить. Оставьте пулю и перевязывайте бинтом. Вот и все, – холодно произнес профессор Шульц. – Вирусы, яды, даже пули его не берут. Что же это за гормон такой? – удивленно сказал профессор самому себе. – Мне бы найти железу, синтезирующую этот гормон. Да, пожалуй, без операции не обойтись.

Алексея увезли на коляске в его комнату.

Ночью Алексей увидел, что его кисти начали светиться еще сильнее. Он совершенно не был утомлен. И, как ни странно, ему не хотелось спать, вот уже вторые сутки. Он был полон энергии, не смотря на рану. Что с ним происходит, он не знал. Алексей встал и подошел к двери. Дернул ее за ручку. Дверь была заперта. У него появилось желание открыть все двери, что бы выбежать из заточения. И вдвоем с Ириной покинуть этот страшный замок, и весь тот ужас, который он видел, пребывая здесь в этом проклятом месте, от которого отвернулся Бог.

Неожиданно, он услышал тихий щелчок замка в двери. Алексей подумал, что кто-то пытается открыть дверь с обратной стороны. Он дотронулся до ручки двери и толкнул ее. Дверь на удивление открылась. Он осторожно выглянул в коридор. Часового в коридоре не было. Алексей почти бесшумно вышел из комнаты и пошел по коридору. За поворотом стоял часовой. Алексей решил подойти к нему без промедления. Часовой сразу же заметил Алексея и навел на него автомат.

– Стой. Вам нельзя здесь находиться! – произнес по-немецки солдат СС.

– У меня бессонница, – сказал Алексей, не зная, что ответить.

Алексей подошел к часовому и пока тот звал своего напарника, ударил его кулаком в живот. Он хотел еще ударить, но видя, что немец сразу же упал от удара и не шевелился, Алексей остановился.

– Не может быть, – произнес Алексей. – Одним ударом.

Не мешкая, он побежал по коридору, добежав до угла, он завернул. В этот момент появился шум, и вскоре, немцы подняли тревогу, разыскивая по всем коридорам и комнатам беглеца. Немцы носились по коридорам, как сумасшедшие. Алексей поднимался по ступенькам на пятый этаж. Туда, где он полагал, должны были держать Ирину. Но, увы, здесь были лишь кабинеты. Ирины здесь не оказалось. Тогда, в отчаяние, он напал на часового, попавшегося ему на пути. Одним лишь ударом он свалил его с ног. Затем, подняв его одной рукой выше себя, он прижал солдата к стене. Немец болтался в воздухе, словно беспомощный зверек. Алексей не чувствовал напряжений рук.

– Отвечай! – грозно произнес Алексей. – Ты, грязная скотина! Где вы держите Ирину?! Где?!

Немец молчал, он не понимал Алексея, так как не знал ничего об этом.

– Не понимаю… – произнес, заикаясь, немец, мотая головой.

Алексей услышал позади себя, в коридоре, шаги бегущих охранников. Он нанес удар свободной рукой в живот немца.

– Отвечай! Мерзавцы, где вы ее держите?! – закричал Алексей.

От удара немец опустил голову, и она безжизненно повисла на шее. Поняв, что немец мертв, Алексей бросил его на пол, разжав кисть. Он посмотрел на свои руки.

– Всего лишь один удар, – удивился он еще раз.

Услышав топот ног, он бросился бежать. Так, он покинул верхние этажи замка и очутился внизу на первом этаже. Незаметно, он проскользнул в грузовую машину и залез в кузов, спрятавшись там за какие-то ящики. Неожиданно, машина тронулась с места. Открылись ворота верхнего замка, и машина выехала на дорогу. Постепенно затихали крики охранников позади. Машина увозила Алексея дальше от верхнего замка. «Свобода, наконец-то он на свободе», – думал Алексей, вбирая в легкие горный воздух. Доехав до нижнего замка, машина вдруг остановилась внутри большого туннеля. Алексей незаметно выскочил из кузова грузовика, и пробрался в одно из помещений нижнего замка. Он шел по ступенькам, которые спускались все ниже и ниже. Наконец, появилась дверь. Ступеньки шли все еще вниз, но Алексей решил зайти в эту дверь. Он оказался в большом холле, который привел его к охраннику. Вырубив его одним ударом, Алексей пробрался в небольшой коридор с множеством металлических дверей, с небольшими окошками. Это была тюрьма. Он подошел к одной из дверей и приоткрыл окошко в ней. Камера была пуста. В следующей камере кто-то был.

– Кто здесь? – тихо сказал Алексей по-немецки.

Но, ответа не последовало.

– Я слышу ваше дыхание. Кто здесь? – повторил Алексей.

Ответа не было по-прежнему. Кто-то в темной камере пошевелился, незнакомец тяжело поднялся с нар.

– Кто здесь? – спросил Алексей по-русски. – Не бойтесь меня, я не немец. Я такой же пленный, как и вы.

– А вы кто? – едва послышался тихий хриплый мужской старческий голос на русском языке с небольшим акцентом.

– Меня зовут Алексей, я такой же заключенный, как и вы.

– Я, Али Жапов, якут, – произнес чей-то голос.

– Что? – удивился Алексей.

– Жапов – моя фамилия. Я уже десять лет тут.

– Что? Так много? – удивился Алексей. – Вы случайно видели или слышали, что ни будь о русской заключенной, молодой девушки?

– Моя не слышит это, – произнес с акцентом заключенный.

– Как же вы здесь оказались? – спросил Алексей.

– Меня похитили немцы. Это было в 1935 год. Тайно вывозить с моя родная земля.

– Что за ерунда. Где же вы жили? – спросил Алексей. Он уже давно не общался ни с кем на родном языке и потому с голодной жаждой задавал вопросы.

– Я якут. Тайга мой дом. Моя семья там.

– Что-то я не понимаю. Зачем же ты понадобился немцам?

– Это все тот огонь с неба виноват. Это и есть моя тайна.

– Какой еще к черту огонь с неба? Что за тайна? – удивился Алексей.

– Десять лет назад, моя охотится в Тайга. Я проверять капканы на лиса и медведь. И вдруг ночью небо стало, как днем. Из неба появилось пламя с хвостом. Оно двигаться быстро, быстро. Затем, долететь до земли и взрываться в воздухе. «День» тогда стать ночью опять. Я пошел туда, где был взрыв…

– И, что же ты увидел? – спросил Алексей, заинтересовавшись.

– Это и есть моя тайна. Я все рассказать экспедиции и они меня забрать с собой.

– Какой еще экспедиции? – недоумевая, спросил Алексей.

– Немецкий экспедиция. Они интересоваться этим. Говорить, что ученые. Хотеть посмотреть на то место, где взрыв был. Я все показать и сказать. Они меня не отпускать, – сказал уныло Жапов.

– Что же ты видел?

– Они построить такой же машина. Она там внизу. Я видеть этими глазами.

– Что за ерунда, какая еще машина?

Алексей услышал чьи-то шаги и не мог более задерживаться, так как его искали, и решил идти дальше, в поисках Ирины. Он выбрался обратно к лестнице, и продолжил по ней спускаться вниз. Наконец, ступеньки закончились, и Алексей вышел из коридора. Он оказался в другом более просторном коридоре. Звонко раздались голоса немцев. По коридору навстречу Алексею шли двое солдат. Алексей подбежал к одной из дверей, но она оказалась запертой. Тогда он подумал, что она открыта, как в его комнате, и действительно, замок поддался и открылся. Дверь легко открылась, и Алексей зашел внутрь помещения. Это была одна из подсобных комнат. Он увидел рабочую одежду и переоделся в нее. В белом халате, незаметно для немцев, он пробрался в коридор, где его уже никто не останавливал, так как считали, что он один из работников секретной лаборатории. Алексей вышел из коридора и очутился в огромном подземном ангаре. Посередине ангара находился большого размера какой-то аппарат, напоминающий диск. Вокруг него толпились какие-то люди в белых халатах и в военной форме. Алексей подошел к толпе и подслушал разговоры.

– Эти части летательного аппарата мы разрабатывали на разных заводах, что бы никто ни догадался об истинном значении всей конструкции в целом.

– Это хорошо Джузеппе Беллонце. Как же вы ее назвали?

– ФАУ-7, сокращенно или Vergeltungs Waffen, что означает: «Орудие возмездия». Над проектом работают многие известные ученые физики, математики, инженеры-конструкторы. Двигатели вихревые. Их установил инженер Шаубергер. За создание корпуса отвечает Ричард Мите. У нас были и предыдущие конструкции. Их построил конструктор Рудольф Шривер.

– Как же этот аппарат ФАУ-7 летает? – поинтересовался кто-то.

– Вы сейчас сами все увидите, собственными глазами.

– Ну, а какая же польза от него будет в бою?

– Во-первых, корпус у него сделан из сверхпрочного материала, к тому же легкого. Он может таранить вражеские самолеты. Скорость уже сейчас опережает обычные истребители противника. Кроме того, на ФАУ-7 мы собираемся установить шесть пушек, пулемет со скорострельностью 1200 выстрелов в минуту – МС-213, и четыре осколочные ракеты К100В8, типа «воздух-воздух». Через год, то есть с 1946 года мы планируем уже серийный выпуск этих моделей.

– Это хорошо, – произнес штандартенфюрер СС. – Но, долго. У нас нет времени. Советские войска наступают уже на границы Германии. А размеры вы такие же оставите?

– Да. Шесть метров в диаметре. Аппарат развивает 700 километров в час. На земле 60 километров в час. Форма корпуса будет усеченный конус или перевернутая тарелка. Этот дизайн аппарата способствует аэродинамическим возможностям. Поднимается вертикально. Поэтому, много места на земле не требует, не нужна полоса разгона.

Ученый подошел к площадке и дал команду к запуску. Пилот зашел в кабину аппарата ФАУ-7.

– Кабина находится посередине аппарата?

– Да, верно. Аппарат хорошо может маневрировать в полете, – ученый нажал на какую-то кнопку, расположенную на пульте.

Крыша огромного ангара почти бесшумно начала раздвигаться в разные стороны. Аппарат почти беззвучно начал подниматься в воздух. Он поднялся вертикально и завис на расстоянии 5 метров от земли. Его серебряный корпус переливался светом, отраженным от многочисленных прожекторов, расположенных по стенам ангара и за его пределами. Вдруг, аппарат начал шипеть. Он мгновенно взлетел выше и опять повис в воздухе. Подул сильный ветер так, что аппарат немного отнесло в сторону. Неожиданно, в воздухе появился запах этилового спирта. Аппарат начал терять высоту. Вдруг, загорелась кабина пилота. Аппарат упал на землю. Прозвучал взрыв в кабине пилота. Голубое пламя появилось над кабиной. Летательный аппарат упал на землю и перевернулся. Распахнулась дверь кабины, и безжизненное тело пилота повисло вниз головой. Немцы в спешке выбежали из ангара к аппарату находящемуся в ста метрах от него.

Алексей, в это время, выбежал из ангара то же, но он не побежал как все в сторону упавшего летательного аппарата, а направился в противоположную сторону. Весь район был оцеплен, и поэтому ему пришлось вернуться обратно в ангар и искать другой выход. Алексей обнаружил какой-то проход ведущий еще глубже в гору. На схеме, которая висела на двери, он увидел, что этот проход ведет за пределы горы, напрямую в концлагерь. Возможно, там находилась Ирина, и поэтому Алексей направился к двери. Однако он не смог открыть ее. Как он не пытался думать и сосредотачиваться на открытии двери, все его усилия были напрасными. Дверь не поддавалась ему, он бесполезно дергал металлическую ручку массивной бронированной двери. Послышались шаги позади Алексея. Вскоре он увидел четырех немецких солдат, которые, по-видимому, искали его. Немцы набросились на Алексея, словно голодные псы. Алексей нанес удар рукой по одному из солдат, но тот лишь покачнулся, но не упал.

– Что? – удивился Алексей. – Не может этого быть.

Он вновь нанес удар по другому солдату, нападающего на него, но это никакого эффекта не дало. Его удары были обычными. Сила, которую он недавно демонстрировал, и пользовался ее возможностями, покинула его. Немцы набросились на Алексея со всех сторон и стали его бить. Повалив его на пол, они продолжили наносить удары ногами. Алексей скорчился от боли. Вскоре он потерял сознание.

На следующий день, Алексея в цепях доставили к профессору в лабораторию. Его привязали к операционному столу.

– Вы будете меня оперировать? – спокойно спросил Алексей.

– Завтра. Операция будет завтра, – ответил Шульц. – Что ж это вы, бежать решили? Ведь у нас был уговор.

– Вы обещали сохранить жизнь Ирине. Я не видел ее уже неделю. Почему вы ее от меня прячете?

– Она в надежном месте. С ней все в порядке. Жива и здорова.

– Я не верю вам. Я требую ее видеть! – сказал Алексей.

– Возможно, завтра вы ее увидите, – ответил профессор. – Если будете хорошо вести себя… Да, вот еще что. Вчера вы удивили меня. Как вы легко справились с часовыми. Это просто поразительно, – восхищался профессор.

Профессор подошел к сидящему Алексею и сделал ему укол шприцом в руку.

– Еще нужны некоторые эксперименты, анализы, прежде чем сделать вам операцию.

– Что же будет после операции? – спросил Алексей. – Я превращусь в одного из ваших мутантов?

– Вы меня не интересуете. Меня интересует то, что находится внутри вас, и вызывает такой поразительный эффект. Похоже, что вы находитесь под его защитой.

– Под чьей защитой? – с ужасом и замиранием в сердце, спросил Алексей.

– Внутри вас находится железа. Она не земного происхождения. Это просто удивительно, что она работает в симбиозе с вашим организмом. Не отторгается вашими тканями, а взаимодействует с ними. Возможно, она и мне послужит, – сказал Шульц. – Вы поможете сделать прорыв в науке всего человечества.

– Раньше вы говорили о Великой Германии и…

– Да. Это было раньше. Теперь войска Германии проигрывают. Советские войска уже на территории Германии. Английская армия то же прорвала оборону. Возможно, что они и сюда придут. Вот почему я тороплюсь с операцией. Еще не все готово, но выбора у нас нет. Или все или ничего.

– Значит, Гитлер для вас уже не бог? – спросил Алексей.

– Гитлер – это прошлое. Я вижу будущее, и в нем нет места слабым и уродливым.

– Всякий, кто родился, имеет право на жизнь в этом мире.

Профессор усмехнулся.

– Поверьте мне юноша, жизнь станет лучше, если ею можно будет управлять.

– Никому не подвластно это. Мы не боги. И обогнать время мы тоже не в силе. Все развивается в свое предназначенное ему время.

– Разве? А вот мы посмотрим, как это будет лет так через пять.

– Скажите, Шульц, а эти люди, ну которых вы превращаете в сверхчеловека, они добровольно соглашаются на это? Они ведь умирают через 18 часов после ввода вашего препарата.

– Ну, во-первых, они об этом не знают. А во-вторых, они все счастливы умереть за фюрера, выполняя свой национальный долг. К тому же, я дарю каждому из них возможность стать сильным, почувствовать себя, хоть и на мгновение, богом. Поверьте, лучше они себя никогда не чувствовали.

– Смерть – это и есть подарок бога? – спросил Алексей.

– А разве мы все рано или поздно не умираем? И потом, это временно. Рано или поздно, но я докопаюсь до истины. И, надеюсь, вы мне в этом поможете.

Алексея увезли обратно в его комнату. По дороге он увидел, как немцы минировали весь замок. Он услышал разговор двух офицеров, которые говорили о минировании нижнего замка. Из окна своей комнаты он наблюдал, как машины увозили из замка военных и ученых. Немцы грузили в машины какие-то ящики. Они торопились.

– Значит, наши близко, – шепотом произнес Алексей.

Ночью Алексею приснился сон. Ему снилось, что Ирина входит в какой-то дом, и вдруг все вокруг вспыхивает пламенем. Огонь быстро распространяется по всему дому. Ирина стояла посередине комнаты и смотрела прямо на Алексея, словно хотела ему что-то сказать.

– Я люблю тебя, – произнесла она. – Не бойся, со мной все будет в порядке.

Она улыбнулась и вмиг исчезла, оставив лишь силуэт дыма, который медленно поднимался вверх. Дом горел одним большим пламенем. Алексей проснулся весь в поту.

– О боже, что это со мной? – напряженно произнес Алексей.

Он посмотрел на свои руки и увидел, что они светились еще ярче, чем когда либо. Свет начал пульсировать, словно хотел покинуть тело Алексея, и выскочить наружу.

– Нет. Я понял, – произнес он. – Это не мутация и не вакцина профессора. Это другая сила… И, она не подвластна ни профессору, ни кому бы то ни было. Она живая. Что же она хочет от меня? – недоумевал Алексей.

Рано утром Алексея доставили в лабораторию. Его привязали двое лаборантов к операционному столу. Профессор торопился и нервничал.

– Что с вами? – спросил Алексей с сарказмом.

– У меня мало времени. Войска англичан вот, вот ворвутся в город, а, следовательно, и сюда доберутся. Как это не ко времени, – быстро, словно скороговоркой, сказал Шульц.

Анестезиолог уколол руку Алексею, закатав рукав.

– Что это? – спросил Алексей.

– Это снотворное, – сказал профессор, сквозь зубы. – Не волнуйтесь и расслабьтесь. После операции вы будете жить. Мне нужна лишь железа. Подготовьте холодильник, для переноски, – сказал Шульц одному из своих подчиненных. – Температура должна быть близкой к нулю. И поддерживаться таковой.

Прошло несколько минут ожидания воздействия снотворного.

– Ну, как пациент? Он заснул? – спросил профессор.

– Снотворное на него не действует профессор.

– Черт, я ожидал этого. У нас почти нет времени, – сказал раздраженно профессор. – Ладно, будем начинать. Привяжите его покрепче.

Профессор подошел к столу, на котором лежал Алексей и взял со стола скальпель.

– Будем делать надрез здесь и вот здесь, – сказал Шульц, указывая скальпелем.

Шульц уже занес скальпель над телом Алексея, как вдруг, руки Алексея прошли насквозь ремни, связывающие его, словно нож сквозь масло, и схватили Шульца за его руки. Пламя синего света появилось из рук Алексея. Его руки буквально пульсировали ярко синим светом, это было видно даже при освещении. Глаза Алексея были закрыты, словно он спал, и был в неведении того, что с ним происходило. Подчиненные Шульца перепугались этого, и отошли в сторону, прижавшись к стене. Шульц вскрикнул от боли. Кисти Алексея крепко сжимали руки профессора. Все длилось не более пяти секунд. Наконец, кисти Алексея разжались, и профессор освободился от мертвой хватки. Профессор отпрянул от Алексея в сторону и упал на пол без сознания. Алексей некоторое время сидел на операционном столе с закрытыми глазами, затем глаза мгновенно распахнулись. Он спокойно поднялся с операционного стола, словно пробудившись от долгой спячки, освободил свои ноги от ремней и твердо встал на пол.

– Ты хотел стать богом. Это мой подарок тебе. Теперь она внутри тебя. То, что ты так жаждал получить, – сказал Алексей, глядя на лежащего профессора.

Он выскочил из операционной и скрылся в коридорах замка. Через мгновение пришли в себя сотрудники профессора. Они подбежали к Шульцу.

– Зови охрану. У нас беглец, – сказал взволнованно один из них.

Через минуту в операционную вбежали пятеро солдат, с ними был офицер.

– Он сейчас придет в чувство. Что вы стоите, заключенный сбежал! – сказал сотрудник профессора, обращаясь к военным.

В этот момент Шульц приоткрыл глаза.

– Что со мной произошло? – спросил Шульц, невнятно.

– Вы были без сознания. А еще, сбежал заключенный. – сказал взволнованно помощник профессора.

Профессор поднялся на ноги. Офицер помог профессору и взял его под руку.

– Вам нужна помощь? – спросил офицер.

– Нет. Мне уже лучше, – сказал Шульц.

Шульц сделал пару шагов. Не успел он сделать и несколько шагов, как кисти Шульца начали очень ярко светиться синим светом. Он с ужасом посмотрел на свои кисти.

– Что со мной? – произнес он, вытянув руки и выпучив глаза на кисти.

Все, словно по команде, отошли от него в сторону, боясь приблизиться к нему.

– Я чувствую тепло, еще тепло, больше, – сказал Шульц. – О боже, температура… Мне жарко… Я задыхаюсь…

Неожиданно синий свет сменился желтым. Глаза Шульца почти мгновенно потухли и приняли черный безжизненный оттенок. Через мгновение его глаза вспыхнули огнем. Все его тело загорелось желтым пламенем, словно спичка. Казалось, что его тело горело изнутри. Не прошло и десяти секунд, как огонь мгновенно пропал. Все тело Шульца покрылось черным обугленным цветом. Его тело упало на колени, а затем рухнуло на пол, рассыпавшись на тысячу мелких кусочков черной золы.

Где-то в замке. Два офицера стояли посредине кабинета и спокойно разговаривали между собой.

– Вы заминировали оба замка?

– Да, оба. Что делать с заключенными концлагеря? Их нельзя оставлять в живых. Они все расскажут.

– Да, я знаю об этом. Нет времени уничтожить их. У нас осталась вакцина профессора в лаборатории?

– Да. На человек десять, не более.

– Больше и не понадобится. Возьмите худших своих людей и введите им оставшиеся капсулы с SH. Пусть они уничтожат всех заключенных. Надеюсь, они успеют с этим заданием справиться за 18 часов.

– Нам более и не нужно.

– Хорошо, так и сделайте. Не забудьте о заключенных верхнего замка.

– Я помню. Там их человек сорок, не более.

– После операции возвращайтесь ко мне. Я буду ждать вас в самолете на взлетной площадке. И, помните, у вас есть три часа. Более ждать не буду.

– Все понял. Разрешите выполнять?

– Идите. Хай Гитлер.

– Хай Гитлер.

Офицер собрал солдат и отобрал худших из них, кого было не жалко. Остальных отправил к самолету, на площадку. Выбранные солдаты преданно смотрели на своего командира, оголив рукав по локоть. Сделав укол десятому солдату, офицер сказал:

– Запомните сержант. Ни один из заключенных не должен выжить. Это важное задание. Германия и Фюрер верят вам.

– Вас понял, – четко произнес сержант, вытянувшись во весь рост.

– Я должен уничтожить документы. Поэтому пойду вперед. Вы здесь все зачистите, а потом спускайтесь по туннелю в концлагерь. Там для вас много работы. После этого можно оба замка взорвать. Хай Гитлер.

– Хай Гитлер, – произнес, вытянувшись по стойке смирно, сержант.

– Да, и последнее, автоматы оставьте здесь. Замки заминированы, и стрелять нельзя, вы можете взорвать их раньше времени или перебить провод, что еще хуже, и они не взорвутся.

– Я все понял.

– В лагере можете стрелять. Патронов может не хватить, пленных много. Но вы знаете, что делать.

Солдаты во главе с сержантом отправились на выполнение задания. Офицер, вместе с двумя солдатами, пошел за документами в нижний замок.

В тюрьмах верхнего замка находилось около сорока заключенных. Неожиданно автоматические двери камер открылись. Все заключенные начали медленно и неуверенно выходить из камер.

– Мы свободны.

– Немцы ушли. Они покинули замок.

– Но, ведь, кто-то открыл камеры, – сказал один из заключенных.

– Идемте к выходу.

Заключенные толпой шли к выходу из тюрьмы верхнего замка. Неожиданно, распахнулась входная дверь, и в нее вошли десять солдат во главе с сержантом СС.

– Вы знаете что делать, – произнес сержант своим подчиненным.

Солдаты набросились на заключенных, как стая диких гиен. После уничтожения пленных, солдаты вышли из тюрьмы и направились за оружием в нижний замок. Войдя в длинный и широкий зал, они остановились. Впереди посередине зала, спиной к вошедшим солдатам стоял немецкий офицер. Рядом с ним, на полу, лежали тела двух солдат. Неожиданно, офицер пошатнулся и безжизненно упал. За ним стоял Алексей. Он поднял с пола недокуренную офицером сигарету и бросил ее позади себя, там находилась перевернутая канистра с бензином. Бензин выливался на пол. Пол позади Алексея мгновенно обнялся пламенем. Полоска огня поползла по периметру, окружая всех.

– У вас нет выбора, – произнес Алексей по-немецки.

Солдаты вместе с сержантом, чья военная форма была покрыта кровью пленных, ринулись на Алексея. Алексей правой рукой выбил металлическую палку у нападающего противника, а левой нанес удар в голову. Затем, на него напали двое противников. Ударом ноги он свалил одного, и, развернувшись, ударом другой ноги свалил на пол второго атакующего. Разбежавшись, он подпрыгнул в воздух, и в горизонтальном волчке перелетел над головой атакующего его противника. Приземлившись, он напал на сержанта. Оглушив его ударом руки, он одним махом прямой ладони, почти насквозь перебил шею противника. Немцы окружили Алексея плотным кольцом, но и сами были окружены пылающим огнем. Пламя незаметно подбиралось к центру сражения, оставляя все меньше пространства для сражения. Алексей встал на ноги. В руке он держал оторванную голову сержанта.

– Как приятно чувствовать себя богом, хоть на миг, не так ли? – произнес Алексей и яростно бросил эту голову в руки одного из солдат, окруживших его.

Поймав голову, солдат посмотрел на лицо погибшего сержанта.

– Да… – тихо произнесла голова.

Войска английской армии первыми вошли на территорию концлагеря. Всех военнопленных, оставшихся в живых, освободили. Заключенные были настолько слабы от голода, что не могли самостоятельно передвигаться. Нижний замок был взорван немцами. Однако верхний замок стоит до сих пор. Его суровые стены видны издалека над братской могилой, где похоронены многие десятки тысяч людей, узников концлагеря. Сейчас этот замок превратился в музей для посещения туристов.

После войны в замок прибыла группа советских ученных во главе с академиком Мишиным, который принимал участие в поисках НЛО. Он утверждал, что будто бы нашел немецкие документы о строительстве и разработках НЛО, которые подробно были исследованы советскими учеными. В группе исследователей был и Тарасов Борис. Который чудом выжил в одном из концлагерей.

После войны, чертежи и копии о немецких тайных исследованиях, хранящиеся в сейфе Кетлера, не были найдены. Все, что было обнаружено, это несколько частей непонятного механизма. И одна фотография, на которой изображено НЛО, зависшее в воздухе на расстоянии десяти метров от земли, внизу стояли несколько немецких офицеров. Это был первый летательный аппарат вертикального взлета. Его создатели были немцы.

Ни один из документов подтверждающих исследование немцами биологического оружия найдены не были, документы пропали.

Шривер избежал плена, и его увезли в США в 1953 году. Отто Хабермоль попал в советский плен. Итальянский ученный Джузеппе Беллонце, создатель корпуса НЛО, умер в 1952 году. Мите после войны работал в Канаде над программой создания летательного аппарата «Аврокар».

Спустя три года после войны. На одном из островов США в Тихом океане, втайне от всех располагалась тюрьма исправительной колонии США, в которой находились преступники и неугодные обществу люди. Секретные лаборатории находились под землей.

Двое мужчин, одетых в белые халаты, чопорно шли по длинному коридору секретной подземной лаборатории.

– У нас есть ядерная бомба. Япошки попрятались в свои норы, когда мы продемонстрировали им ее мощь. Правда, русские сказали, что они тоже в скором будущем будут иметь такое же оружие. Нужно, что ни будь сильнее и интеллектуальнее бомбы, – сказал специальный агент ЦРУ. – Которое бы опережало наших врагов на десятки, а то и сотни лет развития.

– Вы уверены, что справитесь с таким новым оружием? – сказал ученый. – Готовы ли вы к таким скачкам в развитии? Я не уверен. И вообще, нам недоступна эта сила, по крайней мере, не сейчас. Не наступило еще время.

– Вы хотите сказать, что программа «Алекс» может быть закрыта? – спросил агент.

– К сожалению, – сказал ученый. – Мы проводили опыты лишь с гормонами Алексея. А это было три года назад, когда вы его доставили к нам на остров. Теперь у него в крови их нет. Они не синтезируются ни одной железой. Он обычный человек. Мы провели много опытов, но, увы. Источник синтеза, то есть железа инородного происхождения, не была найдена в его теле.

– Жаль. Очень жаль. Говорят, сила в нем еще осталась.

– Да, частично. Статическая сила в его кистях. Пальцами он может сжать металлическую ложку, изогнув ее пополам. Он даже может пальцами согнуть металлический доллар. Охранники боятся заносить ему еду в камеру.

– Почему? – удивился агент.

– Месяц назад, один из охранников дал ему руку, тот сжал ее так, что ногти выпали из пальцев. Бедняга до сих пор в больнице залечивает кисть. Однако ноги Алексея совсем отнялись, и мы ничего не можем сделать.

– Как же он перемещается по камере или он сидит все время? – спросил агент.

– Он ползает по камере, опираясь лишь на руки. Они у него по-прежнему очень сильные.

Ученый вместе с агентом шли по коридорам секретной лаборатории. Ниже на один уровень, под землей, находились камеры с опасными заключенными. Охранник разносил ужин. Он подкатил тележку с тарелками к дверям камеры. Приоткрыл маленькое окошко в двери и быстро сунул в отверстие тарелку с кашей, и в спешке захлопнул дверцу окошка. На двери камеры висела табличка с надписью, написанная красными буквами: «Осторожно! Руки не просовывать внутрь». За этой дверью находился обычный человек, который был наделен своими воспоминаниями, ассоциациями, набором условных рефлексов, выработанных на протяжении его не простой и тяжелой жизни, со своей уникальной и неповторимой историей, закрепленной в виде памятных следов в коре головного мозга.