«Интрузия»

Виктор Дубровский  Интрузия Ворон – 4

Аннотация Четвёртая книжка из серии Атын. Империи больше нет, власть в бывшем Северном Царстве с трудом делят военные с кликой Его Преосвященства, готовые в любой момент вцепиться друг другу в горло. Население выживает, как может, подбирая по заброшенным после Эпидемии руинам остатки материальной культуры своих предков. Позитивный постап. Появятся спасители нации, шпионы в виде великосветских, ИИ типа "Мбонго" и отряд спецназа ГРУ! Так же в программе: много секса, нещасная лубофф, поиски себя в этом непростом мире, спасение утопающих и работа киллером по убеждению. У Барго откроются глаза и он увидит, что мир прекрасен! Обнова от 25.12.12 Проект приостановлен из-за капризов автора.

Глава 1.

   Барго Кисьядес, по кличке "Кочегар". Занят делом.

   Барго вытащил из топки длинным багром спёкшийся раскалённый блин шлака на поддон и оставил дверцу открытой. Всё. Отопительный сезон закончился, слава Всевышнему. Плохо только то, что он закончился в его смену. Не свезло. Побрызгал водой на пол и начал его подметать. Порядок должен быть во всём, хоть некоторые этого не понимают. Сгрёб на лопату пыль, куски шлака, угольную крошку, вывалил всё на поддон и утащил к бункеру с отходами.

   Стих вой насосов, прекратилось нескончаемое бульканье воздуха в расширительных баках, и, сквозь внезапно наступившую тишину, послышался щебет какой-то пичуги. Весна в разгаре. Барго встал на крыльце котельной и подставил лицо яркому солнцу. Сдать дела завхозу и можно быть свободным до осени. Завхоз, старый хрен, славился своим занудством и умением свои убытки повесить на кочегаров. Вот же угораздило попасть на закрытие сезона в мою смену, еще раз лениво подумал Барго и пошёл переодеваться.

   Явился Игрим, опоздал на полчаса, паскуда, проверил манометры, термометры, выключатели и задвижки, заставил сдать не только спецовку и сапоги, но и старые дырявые верхонки. Три лома, четыре лопаты - совковые и штыковые, вагонетку, кайло, лежак и прохудившийся матрас. По описи багры, топоры, вёдра, огнетушители и кошму с противопожарного щита. В углу котельной стояла сломанная тачка - с виду совсем целая, но прикасаться к ней Барго не хотел. Колесо было вставлено в сломанную ось, а завхоз мог содрать за неё как за всю тачку в целом, а это в планы кочегара не входило.

   - Износ матраца больше положенного! - хрипел астматик, - вычту у тебя из зарплаты.

   - Ни хрена, - заявил Барго, - на всех поровну поделишь.

   На сапоги были свои планы, но завхоз хотел Барго продать их за почти полную стоимость. Эта овчинка не стоила выделки - на толкучке можно было бы взять не хуже, но дешевле. Всё равно обувь больше одного сезона в поле не выдерживают.

   - Так, что у нас тут еще по списку...

   - Ты, Игрим, давай быстрее, у меня смена закончилась, мне ваще похрен твои накладные. Мне ещё к начальнику с отчётом. Кстати, я ему про сапоги и верхонки могу намекнуть.

   Завхоз наверняка делился с кем надо, поэтому пропустил замечание мимо ушей, но тот факт, что какой-то кочегар может вот так запросто заходить к бугру, его смутила. Видно было, что он тоже тяготился занудным учётом ломов и лопат. На таком барахле много не сделаешь, то ли дело поставки угля. А "отчёт" Барго нес в конверте, проставиться начальнику котельной, чтоб не забывал его на следующий сезон, оно ведь лето длинное, соискателей много. Работа имела, помимо зарплаты, ещё одно немаловажное преимущество: летом можно было отдыхать. Некоторые кочегары выезжали по деревням, наниматься к фермерам, пять-шесть мешков риса, картошки, муки или проса было хорошим подспорьем в зимнюю пору. Но Барго на фермерскую работу не ходил. Мало того, что за ломовую работу платили сущие таньга, так ещё и минус подоходный. Налоги Барго не любил, точнее, не понимал, зачем нужно их платить. Поэтому всю свою летнюю деятельность организовывал так, чтобы обойтись наличными, из рук в руки, и исключительно с проверенными людьми. Зимой тоже свободного времени навалом - сутки через трое, есть время на личные дела. На всё хватает, и на курсы ездить, и книжки почитать, и отремонтировать всё сломанное, а потом его продать.

   Барго шёл в дом, через весь блок, по диагонали, по дороге здороваясь со знакомыми, и обдумывая новость, что ему сообщил начальник котельной. "Капо блока под тебя роет", - сообщил он, - "не помнишь, может быть, но твой дед когда-то оскорбил деда нынешнего капо. Ты же знаешь, какие эти чебуреки злопамятные. Так что остерегись". А что там остерегаться? Ладно, капо, и не таких строили, но вот дочка его с каждым днём всё наглее и наглее. И ходы у этой семейки совершенно прозрачные. Не сможет капо переселить его так, так теперь хочет под Барго свою дочку подложить, чтоб, значит, заставить его жениться. Не Барго им нужен, а его квартира. Что за зловредная семейка! Своё жильё довели до паскудного состояния, так теперь на чужое зарятся. На фамильную Баргову квартиру о пяти комнатах, где спокон веку жили Кисьядесы, семейство в городе уважаемое и почтенное. Хоть теперь Барго сейчас и один там жил, но отдавать своё никому не собирался. Тем более, что именно эта квартира имела свой собственный подвал, переделанный из бывшего бомбоубежища, и вход был отдельный, а не как у всех, через подъезд. Так что жениться на это плоской и рябой доске - это себя не уважать. Тестюшку в дом пустить - это как козла в огород. Барго смутно представлял себе, что такое огород, но насчёт козла знал точно. Однако прошмандовка вела себя все более откровенно, всем своим видом показывая, что готова отдаться Барго прям сейчас, в кустах возле лавочки, где обычно вечерами собирались ребята, попить дешёвой бархушки и потрындеть о своём, о пацанском. То плечом прижмётся, то вздыхает томно, то бельма свои мутные закатывает, разве что ширинку ему сама не расстёгивает. Барго уже ловил на себе жадные взгляды заинтересованных лиц: когда же он сорвётся и поставит её в позу "мама моет пол". А папаша так и вовсе ждёт, не дождётся. Квартира ему покоя не даёт. Ишь, губу-то раскатали. Хрена вам во всё лицо. На всю вашу плоскую косоглазую морду.

   - Велика ли дорога, Барго? Куда ведёт тебя твой путь? - оппа-на, Кочегар задумался и чуть не пропустил важную встречу.

   - Здравствуйте, дедушка Панчай! Да вот, поеду, на ферму наймусь, риса заработаю, - поклонился Барго.

   - Ну-ка, поворотись-ка, сынку, - старик стал крутить парня, ощупывая его мышцы, - совсем сильный стал. Да!

   За зиму Барго стал тощий, жилистый, и, несмотря на то, что в спортзал не ходил, торс его, без единой капли жира, рельефно прорисовывался мышцами. На котельном труде много жира не накопишь.

   - Совсем старика забыл, в гости не заходишь, чай не пьёшь, - продолжал дед, не отпуская Барго из рук, - в спортзал не пришёл ни разу.

   - Вы же знаете, Учитель, я в котельной так уматывался, что едва ноги таскал.

   И то! Первые три месяца Барго вообще хватало сил только дойти до дома и упасть в койку. И трое суток выходных он только спал и ел, ни на что другое сил не хватало. Потом, правда, втянулся, и даже пару раз пригласил в гости девушку. Хм.

   - Понимаю, понимаю. Но ты зайди сегодня вечером, я из уважения к твоему отцу, по старой памяти, помогу. Массаж сделаю, мышцы растяну, попрыгаешь, побегаешь, станешь быстрый, как барс, ловкий, как обезьяна! На танцы, небось, с ножиком ходишь, поди, и не с одним? Ай-яй-яй! Сколько я тебе говорил, сколько учил, а всё не впрок. Бестолковый совсем, это тебя в армии испортили.

   - Я за зиму, дедушка, на танцы ни разу и не вышел.

   - И правильно! Нечего там делать, среди попрыгуний парковых путних девок нет! - безапелляционно заявил дедушка Панчай, - ничего, мы тебе найдем девушку из хорошей семьи, добрую, хозяйственную. У меня вот у племянника дочка - загляденье! Женишься, детишки пойдут. Совсем уважаемый человек станешь.

   Что же это они все, сговорились, что ли? Что за напасть? Стоило придти из армии, как проходу не стало, и всяк норовит, если не прямым текстом сказать, то уж намекнуть - точно. Про то, что у него, и только у него, есть на примете подходящая пара для такого славного парня, как Барго. Эксклюзив, не иначе. Специально для него берегли невестушку, невинность её блюли! Тьфу. Барго ничуть не обольщался насчёт состояния нравственности в его восьмом и соседних блоках, да во всём остальном городе, сам участвовал в вечерних посиделках с бархушкой, которые сами знаете, чем кончались. Никто из девок никогда и не ломался особенно, а уж те, кто чуть постарше - не брезговали зашибить таньгушку, оказывая услуги на стороне. А некоторые и вовсе...

   - Я зайду вечером, Учитель, - важно ответил Барго, поклонился и пошёл домой.

   Но всё это семечки. Дома Барго принял душ, засунул одежду в стиральную машину и отвалился спать. Сутки кидать уголь - это не орешки щёлкать. А дел ещё впереди - невпроворот.

   Вечером пошёл к дедушке Панчаю, пересилил себя. Спортзал, когда-то казавшийся огромным, стал совсем небольшим, каким-то обшарпанным, бедным. Да и школа тоже прежнего впечатления не произвела. Как всё это давно было!

   Дед Панчай, а для Барго - Учитель, вёл группу из пяти малолетних пацанов, из тех, чьи родители могли выделить небольшие деньги для посещения спортзала. Пацанва смотрела на Кочегара, как на героя - как же, парень был в Армии, и работу нашёл, и вообще, что-то много про него шепотком рассказывали, вроде он человека одним ударом убивает. Врут, конечно, вон он какой, тощий, и Учителю кланяется.

   Панчай погнал Барго на разминку, потом сделал ему массаж, самый настоящий, по полному профилю. Мышцы оказались зажаты от однообразного, привычного труда, спина не гнулась и вообще, всё оказалось плохо. Старик, пока делал массаж, всё укорял и рассказывал, ты, Барго, должен быть резким и быстрым. У тебя вес небольшой, хорошего удара не удержишь, поэтому надо уметь уворачиваться. А ты в кочегарке мышцу накачал, а стал медленный. Ноги! Ноги, твоё преимущество в ногах и гибкости. Школы совсем хиреют. Уже в двадцатом блоке школу совсем закрыли, в нашей обучение сократили до четырёх лет. Вместо семи. Куда мы котимся? Ремонт не проводили давно уже, скоро рухнет потолок, и стены обвалятся, и никому дела нет. Дети по улице без дела шалаются. А ты за зиму ни разу не зашёл, не размялся, старика не порадовал. Ты это брось, ты знаешь, в какое время живём. Ножики твои тебя не спасут, если тебя убивать возьмутся. А когда-нибудь возьмутся, вот поверь старику. И пистолет не поможет, если всерьёз возьмутся. Старик много чего видел, много чего понимает. Такие, как ты, Барго, долго не живут, всё приключения на задницу ищут. Ты завязывай мимо девятого блока ходить, Опарыш сильно зол на тебя. Ой как зол, так что твоя сила - в гибкости и скорости. И тогда, может быть, тебя не сразу убьют, только такие бестолковые ученики, как Барго не ходят на занятия, все уголёк кидают, да девок паскудных на продавленном матрасе мнут. Вместо того, чтобы выбрать девушку из приличной семьи и жить, как человек. В городе новый начальник полиции, мутный тип какой-то. Опарыш, - слышь, бестолочь? - с ним какие-то макли крутит. Так что ты поосторожнее. Только ради памяти твоего отца с тобой, бестолковым и нерадивым, занимаюсь. Ну всё, вставай.

   Барго очнулся от ворчливого говорка деда, ох, какое же наслаждение! Никогда бы не подумал, что, оказывается, он не порхал, как бабочка, а ползал, как краб. Панчай поставил его на спарку с собой, и начал бить, как когда-то. Недолго бил, минуты полторы, потом сказал, что лучше всего нерадивые ученики понимают не слова старых и уважаемых людей, а обыкновенную порку. Велел каждое утро заниматься, а вечером, перед сном, пробежку делать. Немного, вёрст тридцать-пятьдесят, и с полным рюкзаком на спине. Тогда, может быть, такому уроду и удастся, ха-ха, убежать от его врагов. Засмеялся старческим, дребезжащим смехом и отправил изнуренного парня домой.

   - Ну ты старика не забывай, - намекнул Панчай, перед тем, как расстаться, - привези к зиме, чего сможешь. А то я уже сильно стар стал, по фермерам мотаться.

   Барго приплёлся домой уже поздно ночью. Ну всё, хватит. Зиму прожили, выжили, можно сказать, теперь можно подумать и о будущем. Кисьядес достал из нычки коробку с деньгами. Пересчитал монеты. Не нынешние разукрашенные бумажки, а настоящие серебряные монеты. Не хватало сорока штук, чтобы свалить из этой клоаки. И еще полста надо иметь на кармане, на всякий непредвиденный случай. Байки, что недавно появились про какие-то там новые миры, красивые конечно, и деньги там лопатой гребут ушлые и умелые ребята, и бабы с ногами от нижней челюсти так и ждут крепкого, удачливого парня, чтобы немедленно завалиться с ним в койку и показать небо в алмазах. Только Барго знал, что никаких новых миров нет и быть не может, эти слухи распространяют вербовщики, и они получают свой процент за каждую голову. Завербуешься в новый мир, ха-ха, на время, а потом окажешься где-нибудь в горах на плантации особенной травы, и на всю жизнь. Но Барго уже не школьник, ещё полгода - и у него будут корки по специальности, а это совсем другой разговор. Курсы тоже денег стоят, конечно же, но это среднесрочные инвестиции, как говорил один знакомый - спившийся брокер. А там посмотрим, куда идти.

   Всего-то нужно каких-то триста монет, чтобы свалить из города. Кое-что осталось от отца, но очень много ушло на лечение матери, три года отказывал себе во всём, чтобы накопить эти деньги. Но всё равно мало. Ломаешься, как на каторге, а просвета не видать. Слишком медленно прибывают монетки, так до седых волос будешь горбатиться, а потом уже ничего не будет нужно. Мало ли таких вот мечтателей сидят сейчас на лавочках возле подъездов, греют старые кости на раннем весеннем солнышке. Жизнь начинала казаться чёрным бездонным колодцем, в котором гаснет всё. И не выбраться из него никогда

   Барго потряс головой, выкидывая ненужные мысли. Нет, это не подход к делу. Прошлый сезон оказался провальным, не принёс почти ничего, но это не повод убиваться. Какие-то уроды раскопали старый склад с армейской амуницией, и сдуру всё сдали оптом барыгам. Ну не козлы, а? Не могли придержать, продать частями? Обвалили все цены, все лавки города был завалены обмундированием всех видов, типов и размеров. В другие города грузовиками вывозили. И Барго малость пролетел, вовремя не сориентировался. Повезло же чудакам. Но ничего, и к нему прилетит синяя птица счастья и принесёт в клювике нужные монетки.

   Барго прикинул время. До начала практики в училище оставалось ещё полтора месяца, так что он успеет сделать пару ходок. Одну - на рекогносцировку, проверить перспективную точку, а вторую - на верное место, вытащить полтора десятка картриджей, больше за раз не унести. Уже хлеб, но и много тащить тоже нельзя, цены упадут, и сам в накладе останешься. Как сложно жить.

   Барго спустился в подвал, проверить инструмент и принадлежности; он решил с утра, не откладывая в долгий ящик, мотнуться в поле. Предчувствие поездки вымело из головы тяжёлые мысли. Проверить портативный автомед, подзарядить батареи во взломщике и металлоискателе, на проводах пропаять контакты, да мало ли дел перед дальней дорогой, особенно если всю зиму вещи пролежали на полках. За каждую их этих приспособ любой копатель отвалил бы немалую денежку, но коллекция собиралась не одним поколением Кисьядесов, один сканер штрих-кодов и типовых кодировок со встроенным справочником чего стоил. Впрочем, за эти штучки можно было получить срок, что от церковников, что от военных. От первых - за то, что пользуешься дьявольским инструментом, от вторых - за то, что не сдал оборудование двойного назначения. Вот и крутись, как знаешь. Зато благодаря сканеру Барго стал в своём роде специалистом по всяким непонятным устройствам, и, конечно же, брал за свои консультации неплохие деньги. Жаль, что редко к нему обращались. В отдельных чемоданах находилось главное достояние семьи, карты. Настоящие карты имперского генштаба, за которые даже денег давать не будут, а просто отвинтят голову.

   Часть барахла у Барго хранилась в тайнике, в верном месте, подальше от города. Разные штучки, накопанные в разное время и в разных местах, назначения которых Барго не знал. И поэтому не продавал - вдруг самому пригодятся? И если в его справочниках описания штучки не было - это ничего не значит, может быть, потом появится. Барго с раскопок тащил не только шмотьё на продажу, он нёс книги, справочники и всякие тестеры. Отец ему всегда говорил, ты должен знать, что тащишь за собой. Всегда. Могут попасться вещи, которые убивают внезапно. Те вещи, которые просто убивают, тащили тоже, но это уже другая категория товаров.

   Наконец, всё вроде бы собрано, уложено в рюкзак, одежда подготовлена, сапоги смазаны. Надо было бы ещё купить бутылку хайбарды, но это позже. По дороге, у фермеров. В сельской местности, она дешевле процентов на тридцать, чем в городе. А может, просто местные гонят, да этикетки лепят - кто их в этакой глуши проверять будет. Так что всё готово.

   С утра Барго отправился на станцию рельсы. Одет он был, как и все - в некоторых местах рваная, местами засаленная телогрейка, пыльные сапоги, свободные брюки в мелкую серую полоску. На голове - приплюснутая бесформенная кепка, немного сползающая на левую бровь. В правой руке - лопата, в левой - оцинкованное ведро с рассадой. Единственное, что выделяло его из толпы дачников, - слишком большой рюкзак. Но что поделать - человек на дачу едет, может быть надолго. Горожане, особенно из тех, кто победнее, в своё время нахапали участков за городом, а теперь штурмовали вагоны, чтобы начать посевную вовремя. Барго взял билет до сто тридцатой версты, дальше придётся пешком.

   До фермы Крекиса Барго добрался лишь к позднему вечеру. От станции надо было ещё двадцать вёрст топать пешком, немного по старой дороге, а потом - просёлком. Раздолбанная ещё с осени трактором колея местами блестела лужами, хотя обочины уже подсохли. Пришлось прыгать по кочкам, и пока дотопал до фермы, Барго очень устал. Зима сказывается, ноги ослабли. Зато как приятно прибыть к старому знакомцу, к вечернему, щедро накрытому фермерскому столу. Здесь останавливался отец Барго, дед его в своё время помогал отцу Крекиса отбиваться от залётных анархистов, потом они вместе обустраивали ферму. Сам Барго часто помогал фермеру с ремонтом его техники, да и по мелочи приносил, то накопители, то картриджи. По крайней мере, энергоблок фермеру смонтировал дед Барго. Сейчас Крекис крепко стоял на ногах, шесть его вооруженных до зубов сыновей сидели по хуторам, охраняли периметр немалых фермерских пажитей. Прямо организованная группировка, впрочем, иначе здесь нельзя.

   - Я тут тебе рассады привёз, - сказал Барго, - по случаю прихватил. Какой-то лох посреди станции оставил.

   - Грешно брать чужое, Всевышний накажет! - сурово объявил старый чёрт, но ведро унёс в сарай.

   Своей показной набожностью фермер часто раздражал Барго, но никогда никаких заповедей не соблюдал. Если плохо лежит - прихватит, фермеры, они все такие. Зато в доме на полстены икон, и в церковь иногда ходит. Не лень же за семь вёрст киселя хлебать. Впрочем, все фермеры - пособники святош, это всем известно. Но это не мешало Барго дружить с Крекисом и его сыновьями. Слишком многое их связывало.

   На сегодня он по какому-то божьему попущению был избавлен от попыток хозяина сосватать ему свою дочку. Крекис только спросил:

   - Ты куда на этот раз?

   - Проеду за Пустошь, гляну что там, - зевая, ответил Барго, - тебе надо что-нибудь?

   - Да нет, - ответил Крекис, - у нас, слава Всевышнему, пока всё есть. Ты на Пустоши осторожней. Недоброе про неё говорят. А дальше наши не ездили, тоже там не всё гладко. Вроде ничего особенного, но в лесу, за Пустошью, стая собак живёт. Или две, кто их там считает. Картечь возьми.

   - Не учи учёного, - ответил Барго, засыпая, - сам с усам.

   Глава 2

   Магеллан Атын, в миру Вольдемар Абызович. Думает. Решает вопросики.

   Смеркалось. Взгрустнулось. Вспоминались все мои жёны, с первой по последнюю. На сей момент я вспоминал о той, которая унесла мой любимый немецкий помазок. Сейчас таких не делают. И ещё опасную бритву утащила. Золинген, с фашистской свастикой на рукоятке. Во времена моего детства такого барахла в кое-каких местах было завались. Никелированный, такой блестящий браунинг, вместе с оставшимися двумя патронами, у меня отобрали злые дяди, а папу вызывали в милицию. Папа мне делал больно по попе, хорошим, качественным ремнём с латунной пряжкой, ну ещё на ней звезда изображена, некоторые должны помнить, те, у кого были нормальные папы. Да, и тем самым сделал целых два добрых дела - отвратил ребёнка от кривой дорожки, и, во-вторых, наставил меня на путь истинный, после чего мир приобрёл гениального учёного. Зато бритва сохранилась, хоть это оружие и поопаснее браунинга, специалисты вам скажут. А эта баба, не побоюсь этого слова, хабалка, с замашками побирушки с Ярославского вокзала, раритет утащила. И ещё она вечно претендовала на место Центра Мироздания, мотивируя это тем, что женившись на ней, такой великолепной, я приобрёл право на московскую прописку. Нам же, горячим евразийским парням, в те далёкие времена были милее лодка*, водка*, сетки*, и перемёты*, нежели всякие непонятные московские прописки, и поэтому ценность притязаний моей жены на пуп земли никак не коррелировалась с реальностью. И ушла, скотина, не попрощавшись. Типа англичанка. Пусть теперь завидует мне, Гению всех времён и народов.

   _______________ _ _______

   * - орудия рыбной ловли и сопутствующие товары.

   В честь завершения очередного этапа ностальжи и воспоминаний о провальных эпизодах моей прошлой жизни, я грохнул, не вставая с кресла, разумеется, ещё одну муху. Закурил. Ах, дым отечества, он сладок и приятен.

   Накануне, как раз почти одновременно с завершением партии в "Минёра", в который я играл на своём виртуальном терминале вместе с Мбонго, я сделал эпохальное открытие в диптерологии. Вы же знаете, что я гений? Нет? Так оповещаю вас об этом! И не надо хрюкать и делать вид! Так вот.

   Мухи являются телепатами и чувствуют направленный на них взгляд! Эта теоретическая предпосылка подтвердилась серией регулярных практических опытов. После уничтожения наиболее беспечной части тупых и недостаточно поворотливых насекомых, в живых остались несколько особо ловких экземпляров, которые сумели увернуться от моих ударов и продолжали уворачиваться! Стоило только на неё посмотреть, как муха начинала беспокоиться, стоило только прицелиться, как она улетала. При этом я не вставал с места, не суетился с мухобойкой, а применял свой благоприобретённый инструмент - дистанционный гравиудар.

   Так я, наверное, из них выведу методом естественного отбора особый сорт. Назову его "Синяя восьмигранная" и буду продавать коллекционерам за бешеные деньги. А сам стану Повелителем Мух. Осталось мелочь - приручить этих ловкачей. С этим делом было сложнее, но терпение и труд - всё перетрут. Потом ещё раз покрутил в голове эту мысль и признался самому себе, что муха - на редкость бесполезная тварь*, с любой точки зрения. Разве что доставить бациллу коклюша на предприятие общественного питания. Поэтому я с чистой совестью добил последнюю муху и продолжил размышления из ряда "как бы нам что-нибудь обустроить". То есть, из пустого перелить в порожнее, но при этом не расплескать. Тоннель, что ли, под Ла-Маншем подорвать?

   __________ __________ _________

   * - Муха решительно настолько же сама по себе - насколько вы сами по себе. (Тургенев И.С.)

   Летний вечер в деревне, после вечерней дойки - это нечто большее, чем просто вечер. Тишину уже не разрывают утробные вопли коров, угомонились на своих насестах куры, даже неутомимые кабыздохи перестали попусту облаивать редких прохожих. Чистоту синего воздуха затягивает бледная пелена тумана с реки, и единственный Глаз Циклопа, - фонарь напротив марьиванниного подворья, - начинает расплываться акварельным лимонным пятном на фоне только что проявившихся звёзд. Из палисадника волнами наплывает тягучий волнующий запах ночной фиалки. Моё меланхолическое настроение укрепляется ещё и тем, что после утомительного похода за черникой, - соседи считали по-прежнему своим долгом непременно зазвать меня в лес, - я плотно поужинал и принял внутрь рюмку "Порфироносной Вдовы". Хотелось любить весь этот мир, обнять его, прижать к сердцу. Что не мешает мне в частном порядке ненавидеть мух как таковых, так и эту кухонную разновидность в особенности. Стоит только задремать, как одна из этих нахалок непременно посчитает необходимым сесть тебе на лицо и начинать топтаться, как у себя дома.

   Конечно, можно было бы допросить Ичила, как мне избавиться от этого надоедливого племени, но, увы. Ичил нынче похож на глухаря на токовище. Ничего не видит, ничего не слышит, только мычит, как мартовский голубь. Впрочем и Ирина недалеко от него ушла. Понятно, что как только Ичилова микстура выветрится, она прозреет, но сейчас она смотрит ему в рот и готова, судя по всему, на всё.

   Так что бороться с мухами мне приходится в одиночку. Проще было бы дихлофосом всё обработать и не париться. Но мы же не ищем лёгких путей, да? Тем более в доме никакие мухи не то что не жили, но и рядом не пролетали. Умела покойница на них найти управу, так почему же она не сделала это на кухне? Видимо, лишь для того, чтобы я здесь не дремал.

   Тут ещё проблема висит. Я, видать, что-то не то подумал, когда отраву взял из рук Ичила. Придётся сидеть, ждать, когда пары этого снадобья из организма не исчезнут. С таким ЧСВ долго не живут. Охранники в супермаркете и так на меня уже стали коситься, когда я с диким ором потребовал от менеджера зала относиться ко мне с подобающим почтением. Приняли, наверное, за оголтелого олигарха, тем более, что явился я туда при всех регалиях Куруханского Улахан Тойона. То есть, в пурпурном халате с золотым шитьём, лисьей шапке-малахае и ярко-красных сафьяновых сапожках. Да и сам Ичил меня обходит стороной, видать, проняло его, не ожидал он, что у меня бывают такие заскоки. Да я и сам не ожидал. М-да. Некоторое количество алкоголя на короткое время купировало действие этого зелья, но, во-первых, алкоголь в моём организме надолго не задерживается, а во-вторых, садиться за руль с перегаром - это вовсе не комильфо. Никогда себе этого не позволял. А дела делать надо. Я ещё прихлебнул чаю, закусил пирожком.

   М-да. Так вот, об Ирине, Ичиле и делах. Мне добрый шаман нужен срочно в дееспособном качестве, а не как кисель, размазанный по стенкам унитаза. Ключевое слово - срочно. Михалыча надо ставить на обе ноги, он мне тоже нужен, но уже как эмиссар образа новой здоровой жизни. Символ, так сказать, бессилия отечественной науки и мощи Харкадарской традиционной медицины. Ну и пробежек по утрам, куда ж без этого. А по факту мы имеем половые страдания, как у мальчика из восьмого класса, и полнейшую апатию. Надо, короче, этот вопрос решать самым радикальным способом. Женить, например, Ичила на Ирине, пусть хоть кому-то в этой жизни повезёт с женой. Тяжко вздохнул. Какая-то нездоровая тенденция, вы не находите? Девок от себя отрываю, замуж выдаю. И страдаю при этом, и страдаю, и страдаю! Мазохизм какой-то. Нет, ну её нахрен, такую жизнь.

   Это мне не нравится. Я по-прежнему не терял надежды уговорить Иру стать моей второй женой. Несмотря на своего переутомлённого Боливара. Единственно, что на мой взгляд, отделяло Ирину от рокового шага, была несовместимость исторически сложившихся типов ухаживания у степняков и у нас. Ичил не знал, как в доступной для Ирины форме предложить ей перепихнуться, и не понимал невербальных знаков, что давала ему Ирина. Нормальная девка должна была бы толкать его локтем или плечом, пытаться ухватить его за нос или за ухо. Он начал бы якобы отбиваться, постепенно перемещаясь в сторону ближайших зарослей кустарника. А Ирина, в свою очередь, ждала от него каких-то практических действий, типа, приобнять за талию или укусить за мочку уха.

   Вот они и топтались на месте, хотя, на мой искушенный взгляд, стоило Ичилу потянуть Ирину за руку в сторону койки, так у них всё бы и сложилось. Потом, конечно же, Ирина в очередной раз разочаровалась бы, и мне пришлось бы её утешать, со свойственными только мне уникальными навыками. Но это уже не то. Что имеем - не храним, потерявши - плачем.

   Я пригласил Ирину, на чашку чая, поговорить о том, о сём.

   - Дядька Ичил, конечно, хороший мужик... - начал я издалека.

   - Но? - спросила Ирина.

   - Что но? - не понял я.

   - После "конечно" должно следовать "но". Дядька Ичил хороший мужик, конечно, но... Что? Что не так?

   Не по годам умная женщина, и я вот так, со своим окровавленным сердцем, собираюсь её кинуть в лапы дикарю! Преподнести на тарелочке, в готовом для употребления виде, перевязанную розовым бантиком.

   - Но, боюсь, ты привыкла к городской квартире, а не к юрте в степи, - я постарался сгладить углы.

   Я думаю, что Ирине, даже учитывая угар от Ичиловых снадобий, понадобится всего пару дней, чтобы постараться придушить шамана за такую подлянку. Ну, вдруг он на ней всё-таки женится. Я, во всяком случае, сделал бы так. А ещё я, к своему позору, не только не знал, женат Ичил или нет, но и как оно у них, шаманов там вообще. Может целибат какой, а я тут сижу, сватаю его. Рановато начал, надо было сначала с шаманом поговорить. Но она поняла всё по-своему.

   - Он интересный мальчик, не спорю...

   - Он старше тебя в два раза, какой мальчик?

   - Ты тоже не юнец, - отбрила Ирина, - однако...

   - У тебя был сложный период в жизни, я, как смог, поддержал тебя в трудную минуту, - начал мямлить я.

   - И сбежал к своей вертихвостке! Увела у меня мужика, а он! Он сидит тут, лыбится! Вид делает, что озабочен моей судьбой, - Ирина разрыдалась, в раздражении брякнула по столу квадратной бутылкой, - шары сидишь наливаешь! От меня хочешь избавиться, в какую-то юрту посылаешь!

   Чёрт, опять что-то не так, может у неё ПМС очередной? Плачущая женщина - это душераздирающее зрелище*, это я, кажется, уже говорил. От Ирины я узнал о себе много нового. В основном о своих моральных качествах, о том, что мысли мои чернее самой чёрной ночи. И как так я мог подумать, что она куда-то собирается, в то время, когда она себе места не находила, когда я пьяный пропал среди зимы! Почему она решила, что я был пьяный, никак не пойму. И насчёт "шары наливаешь" тоже неправда, "Порфироносную Вдову" не пьют стаканами, её пьют по рюмке раз в неделю.

   ______________ __________ _________

   * - (с) Осёл Иа.

   Да, вот тут мне и потребовались все умения ортогональной полевой психотерапии, помноженные на незаурядный жизненный опыт, возведённый в степень Ириной обиды. Кое-как удалось, с неимоверным напряжением всех своих нервических сил, успокоить женщину, влив в неё пару рюмок бесценной "Вдовы", после чего, наконец, состоялся конструктивный диалог. Оказывается, после того Нового года, когда у неё только-только кончился очередной трудный период, то бишь, тёрки с её бывшим мужем, она решила навестить одинокого, скучающего в тиши, мужчину. И приехала к разбитому корыту, достала Афанасьевну, и та ей поворожила. Так и постоянно теребила её, что там и как. Довела, короче, старушку. Не это ли настоящая любовь? Я, весь в трепете от нежных чувств, прижал к себе Ирину, так прижал... К-хм.

   - Дай мне завтра машину, мы с Ичилом съездим в город, - заявила Ира.

   Я насторожился. Что за шашни?

   - У моей подруги, у хорошей подруги, - пояснила Ирина, - бесплодие. Я думаю, что Ичил должен помочь.

   - Блондинка? - уточнил я.

   - Да, а что? - удивилась Ира.

   - Я думаю, что блондинка, в первую очередь, это походящее лекарство для Ичила. Парень нынче не в себе, у него сложный период адаптации. А сам он с генетикой, неиспорченной всякими промышленными выбросами в атмосферу... Ну ты поняла меня, да? Да наконец! Я не хочу, чтобы он тут на тебя слюни пускал, да! Клин клином вышибают, - я уже откровенным, открытым текстом говорил, что хочу я, и пусть это будет платой за лечение.

   - Какой ты коварный, - улыбнулась Ирина, ей видимо польстил мой приступ ревности, - а с ней я поговорю. Я же медик, не забывай. Тем более, что... ну это неважно.

   - Я тебе не говорил, случая не было, так вот, Ичил может вылечить любое бесплодие, он твою подругу вылечит, только подговори её к правильным методам лечения, хорошо?

   В знак состоявшегося объяснения, примирения и сближения, я крепко поцеловал Ирину. Взасос, с особенным, только мне присущим умением. "Кобелина", - прошептала она, подставляя мне шейку для поцелуя.

   Пока Ичил занялся, под чутким руководством нашего штатного медика, проблемами осеменения аборигенов, я решил сделать пару-тройку звонков. Раз уж покидать поместье мне нельзя, то хоть так. Первым делом, конечно же, мне надо возвращать к человеческой жизни доктора, моего соседа, кто не помнит. На пятый или шестой раз удалось ему втолковать, кто я такой и чего мне от него надо. Похоже, у доктора очередной напряжённый этап борьбы с самим собой и окружающим миром. Это не дело. Тогда я позвонил другому человеку - хотя надо было это делать сразу, но понял я это чуть позже, чем необходимо. Он решит сразу две мои проблемы. Бывший начальник СБ той фирмы, которую я, с помощью непосредственного вмешательства Тэнгри, чуть не развалил.

   - Василь Степаныч, доброго вам здоровья! - начал я, как водится, издалека, - как ваше ничего поживает? Не узнаёте? Это Вольдемар, только у меня новый номер.

   - Спасибо, Володя, узнал! Не будешь богатым!

   - Как вы там, в губерниях?

   - Догниваю на остатках нашей фирмы. Как ты ушёл, так все и повалилось, Паша помер, так и вовсе. Кое-как существуем, но чувствую, это ненадолго.

   - А ты, Василь Степаныч, приезжай ко мне в деревню.

   - А вы деревню себе купили? - хохотнул Василий, - ваше сиятельство?

   - Нет, всего лишь один дом, зато возле речки. Приезжай, кланус корнем того дерева, не пожалеешь. И сразу же, могу посоветовать, бросай фирму. У меня новый проект, очень интересный.

   - Ну как-то так вот бросать... Не знаю...

   - Ну ладно, я не нажимаю, ты приедешь, осмотришься, там и решим. Только просьба у меня будет

   - И какая?

   - Из города прихватить одного человека. Он срочно нужен. И привези его, очень прошу, в любом виде. Хоть в трусах и без носков. Можно без трусов. Если что, мы его здесь подлечим и приоденем

   - Что такое?

   - Похоже, в запое он. А человек очень нужный. Только ты, с присущей тебе деликатностью, сможешь уговорить его приехать, - тут уже хохотнул я, потому что Василий Степанович утончённым обращением отродясь не отличался, зато точно знал, как транспортировать впавшие в беспамятство тела и не дать им загнуться по дороге.

   Вы спросите, чего это такой успешный Вольдемар обеспокоился судьбой какого-то костоправа, да еще с такой специфической специализацией, которая непременно приводит к девиациям в психике? Скажу вам по правде. Доктор, во-первых, был признанным собутыльником, это в наше время дорогого стоит. Найти подходящего партнёра по застолью нынче практически невозможно, это вам скажет любой мало-мальски пьющий человек. Во-вторых, не просто доктор, а кандидат медицинских наук, и, в свое время, он лечил электричеством и мокрыми простынями половину нашего города. В советское время он разработал свою методику лечения от алкоголизма, и даже написал статью в умном журнале для специалистов, но она оказалась классово-чуждой диалектическому материализму и активно применять на практике её ему не дали. Курпатов стал добиваться правды, а вы сами знаете, что лютой ненавистью у нас ненавидят именно правдоискателей, нежели простых изобретателей, поэтому ему вставили строгача, исключили из партии и отправили от греха подальше в морг, пилить кости трупам. Понятно, что его самолюбие никак не могло вынести такой удар, оттого Курпатов стал мизантропом со стажем, а упасть в самые глубины чёрной меланхолии ему не дали я и подоспевшая пенсия. К этому моменту я не только стал его соседом и собутыльником, но и пациентом. После двухнедельных напряженных деловых переговоров по какому-нибудь сложному контракту мне не надо было ни тащиться в наркологию чистить свои кишки, ни пользоваться услугами всяких шарлатанов. Меня приводил в чувство сосед, чисто за условные деньги. Но приводил по своей методике, и, я вам скажу, делал это хорошо. Постепенно, не без моего участия, у него образовался узкий круг клиентуры, из тех людей, которые не хотят светить своей сизой мордой лица где попало, после напряженных трудов на ниве потребления спиртного. Так он получил прибавку к пенсии и утешил самолюбие, что не могло не сказаться на общей атмосфере наших посиделок. Он перестал брызгать ядовитой слюной на своих давнишних оппонентов, и даже, с некоторой жалостью, вспоминал о главвраче наркологии:

   - Что с него взять? Бескрылый человек, ремесленник. Не дано ему разбираться в тонких флогистонах человеческих душ.

   Курпатов вообще энциклопедических знаний человек. Благодаря ему я многое узнал о человеческих пороках, в частности, чем отличается бытовое пьянство от хронического алкоголизма и научное обоснование того, что от недостатка плотской любви женщины стервенеют, а мужики становятся желчными невротиками.

   Так что, я думаю, вдвоём с Ичилом, творчески переработав, синергически слив достижения всех трёх медицинских наук, поставят на ноги кого угодно. А не поставят, с должной долей практического скептицизма уточнил я, так закопают. Курпатову, по крайней мере, к этому не привыкать.

   - Хорошо, жди тогда в пятницу вечером, - ответил мне Василий.

   - Договорились, адреса и телефоны сбрасываю смс-кой. Пока.

   - Мбонго, отправь человеку смс.

   - Да, сахиб. Будем сегодня играть в минёр?

   - Не будем. Делу время, потехе час, так наши многомудрые предки говорили. Традиции надо чтить!

   Мбонго воспылал неземной страстью за это время к моему ноутбуку, этому, как он выражается, "не в меру навороченному калькулятору, со всеми признаками генетических деформаций". Это он таки эвфемизмы придумывает, чтобы сказать, что вообще удивлён тем, что эта хрень хотя бы включается. Из всего, что там исправно работает, то есть, с точки зрения ИИ, это калькулятор, который приблизительно может кое-что посчитать, если к нему не сильно придираться. Но это, я считаю форменным снобизмом, потому что Мбонго конкретно подсел на знаменитые игрушки Тетрис, Линес, Минёра и все виды пасьянсов, что там были. Такой класс программ у них, профессиональных ИИ, отсутствовал, поэтому планшет с резвостью неофита погрузился в неизведанный мир "убийц времени". Попытки слиться с ноутбуком в экстазе, точнее говоря, распотрошить его и переформатировать на свой, прогрессивный лад, Мбонго пока не удались, но винду он оптимизировал вполне успешно. Об этом говорит отсутствие графического интерфейса и командная строка после первоначальной загрузки, в которой действует всего одна команда "help". Причём ответ на все вопросы у неё один "Это вам не надо". Дальнейшую модернизацию ноута Мбонго отложил до возвращения на Базу, но я раз уж обещал ему верстак в гараже, так он его получит. Пока же, он подключился по вай-фаю к интернетам и что-то там крутит. Требует, конечно то, "что в ваших единицах называется 100 Мб/с". Мне сдаётся, он себе создал аккаунты в ЖЖ и Фэйсбуке. Надо будет почитать, что он там напишет, если это так. Наверняка, какие-нибудь гадости. Зато мне не надо отрывать задницу от кресла, у меня в глазу свой экран.

   Глава 3

   Барго Кисьядес, по кличке "Кочегар". Занят любимым делом, то есть, лезет в задницу.

   Утро для Барго началось с разминки и пробежки. Надо входить в форму, старик прав. Где не поможет оружие, там помогут ноги. В смысле, смыться. Ну или в репу кому заехать, чиста по приколу. Тридцать вёрст, это, конечно, старый хрен пошутил, куда там. Пять бы пробежать лёгкой рысцой, и то хлеб. После зимы весь организм находился в раздрае, теперь надо срочно восстанавливаться. Потом растяжки, прыжки, поза кобры. 37 секунд, мало.

   - Всё дрыгомашеством занимаешься, - неодобрительно покачал головой Крекис, - ногодрыжеством. Нет чтобы, как предки наши... - и потащил дальше в хлев бадью со свиным кормом. От хлева несло настолько деревенским духом, аж глаза защипало.

   Сам фермер, насколько помнил Барго, на большую дорогу выходил, во время оно, по старинке, с кистенём. И сыновьям завещал, но сыновья как-то предпочитали скорострельные пневматические игломёты и дробовики, но отцу об этом не говорили. Осудит, а то и взгреет.

   Следующим этапом стало выведение из гаража его собственного автотранспорта. После плотного завтрака, разумеется. Проверить, что надо - смазать, что нужно - подтянуть, подкачать шины, подзарядить накопители. Решётка антиграва, прикрученная проволокой к днищу, на полной мощности сильно дребезжала, но с этим ничего не поделаешь. Или другую модель надо искать и восстанавливать, или мириться с тем, что есть. Впрочем, Барго и не знает, что антигравитационная решётка - это именно антиграв. Он просто знает, что если вот эту штуку прикрутить вот сюда, к ней подсоединить вон то и вот это, через вот эту штуковину, то получится именно то, что надо, и можно будет, хорошо разогнавшись, перелетать через канавы и промоины. Так и во всём. Он просто знал и умел, как состыковывать самые разные штучки, чтобы получить какой-то результат, и всё. Хотя от такого незнания иной раз получались интересные комбинации, отчего разработчики непременно бы перевернулись в гробах, будь у них таковые.

   Здесь, на ферме, оставалась на зиму практически вся его амуниция, из той, что стрёмно было тащить в город, так что приходилось каждую весну на шесть рядов всё проверять и перепроверять. У Барго вообще-то было еще три нычки, по разным углам, исключительно по воле его предков - не складывать яйца в одну корзину. Да и мотаться на восток или юг с западной точки было неловко. На промежуточной базе парень преображался. Из города уезжал задавленный бытом и нуждой горожанин, а здесь превращался в человека. Примитивная, конечно же, маскировка, но все-таки. Внаглую светить всем, что ты поехал на копку - это дразнить гусей.

   Приплёлся Крекис, посмотреть, как другие работают. Сам-то он уже задал корму скотине и теперь искал возможность почесать языком. И действительно, что у них тут в глуши? Тишина и покой. Нельзя сказать, что в маленьком провинциальном городке, откуда приехал Барго, много событий, но всё же. Там даже есть Парк Культуры и Отдыха, а в нём танцы по выходным. А здесь что? Не скажешь даже, что деревня - хутор. Зато живут сытно и зажиточно. И серо. Умиротворённо.

   - Так ты что, Барго, жениться-то собираешься?

   - Нет, - прошипел парень, - женилка ещё не отросла.

   Хотел добавить, в раздражении, "чтобы твою корову пялить", но промолчал. Фермер же не знает, в конце концов, что его уже достали, зачем же обижать человека. Дочь Крекиса, Марета, представляла собой основательный результат основательного фермерского труда - такая же фундаментальная, с фигурой 120 на 120 на 120*, ростом сто восемьдесят пять, и безо всяких признаков мысли на лице. И смотрит всегда своими воловьими, с длинными ресницами, карими глазами как бы с укором, но с плохо скрываемой нежностью. Грудями, как выменем у хорошо раздоенной коровы, она, прижми Барго к тёплой стенке, могла бы ненароком и придушить. Марета, безусловно, хороша, своей естественной крестьянской красотой, и смотрится вполне естественно на фермерском подворье, где непринужденно ворочает в летней кухне двухведёрные баки с поросячьей баландой, или на поле, с вилами в руках. Но в жизни Барго она никак не смотрится, это факт.

   - Марета с матерью к старшему поехали, у них корова отелиться должна, помогут там, - тем временем продолжал фермер, не замечая раздражения парня.

   Впрочем, ему и Барго-то нужен постольку поскольку, был бы слушатель, больно уж хотелось ему поговорить.

   _______ ____________ ________

   * - объем груди, талии и бёдер, единицы измерения переведены, для удобства, в человеческие сантиметры.

   - Ты так и собираешься по полям-лесам скакать, счастья своего в развалинах искать? Ох, доищешься на свою голову. Санча, средний-то мой, засобирался вербоваться. Епархия сейчас фермеров вербует, говорят, открыли дырку в новый мир какой-то... Только вот я, думаю, блажь всё это...

   - Какая дырка, Крекис? Какой, сбоку, новый мир? Инквизиция по вас давно не приходила, ересь дьявольскую выколачивать? Какая, сбоку, Епархия? Не Церковь ли, тому назад несколько лет, за такие разговоры к стенке ставила?

   - Потому что ты, дубина, прессу не читаешь. Мы-то, хоть и от сохи, но газету выписываем!

   - А что там читать? Ты-то небось "Вестник Епархии" выписываешь, а не "Чёрного Орла"?

   Крекис зыркнул на Барго недобрым взглядом и пробурчал:

   - Ты меня моими убеждениями не попрекай!

   Ох уж эти фундаменталисты! Крестится, поминает чёрта и всех святых, поссать, не перекрестившись, не пойдёт, весной сеялку освящает, всю технику сложнее сенокосилки по-прежнему называет испражнением дьявола. А тут на тебе! Сын вербоваться захотел, а Крекис не орёт благим матом, не гоняет оглоблей парня по полю!

   - Дай-ка почитать.

   - Иди за стол, сейчас с антресолей достану. За два года назад смотри, - пробурчал он, обиженный тем, что Барго не дослушал всё, что он намеревался рассказать.

   Крекис припёр пачку подшивок за последние десять лет. В чём, в чём, а в аккуратизме, граничащим с идиотизмом, Крекису не откажешь. Барго начал листать пожелтевшие, дешёвой бумаги, листы. Крестины, венчания, похороны, крестные ходы, поминовения и литургии, тот-то назначен, этого перевели. Ага, вот. Статья, перепечатка из столичной газеты. "Не могу поступиться принципами", тогдашний Его Преосвященство писал, два года назад. Полный набор: дьявольское искушение, заветы предков, уроки истории, тьма неверия вползает в наши сердца, и, главное, сплотимся перед лицом ползучего ревизионизма. Кто-то распространяет инсинуации - Барго не знал, что такое инсинуации, но, по его мнению, это было что-то вроде особо зловредной формы инфекции, - что ресурсы планеты на исходе. Это наглая и беспардонная ложь! Главный ресурс Северного Царства, его соль земли - его люди, возделывающие землю! И они, как один встанут на страже... ля-ля-ля... Барго впервые, помимо толчка, разумеется, читал настоящую газету, и для него открывался невиданный мир Большой Жизни.

   Снова церковная текучка, а вот, через два месяца, поминальная литургия, невосполнимая потеря, один из основоположников и теоретиков, народ скорбит и рвет волосы от отчаяния, помер от кровоизлияния в мозг. Барго не знал, и не мог знать, что кровоизлияние устроила реактивная пуля калибра 60*, прилетевшая неизвестно откуда. Попутным ветром, наверное, принесло. Стрелявшего, разумеется, тоже не нашли. Синклит иерархов выбрал нового Примарха.

   ______________ _______________ _______________

   * - один оружейный калибр это 0,2 мм, если на наши деньги. Т.е. 12 мм пуля дедушке в лоб прилетела.

   До сего момента Барго и не подозревал, что в стране такая бурная церковная жизнь. Как-то всё мимо проходило. И новый Великий Примарх начинает свою деятельность программной статьёй. Ошибки прежнего руководства, недальновидность и отсутствие точного просчёта долговременных тенденций, махровый догматизм и мракобесие в наших рядах, нужен свежий, свободный от предрассудков взгляд на перспективы развития. Перестройка, одним словом. То-то школы позакрывали.

   И, наконец, главное, скрытое за толстым слоем малозначащих слов. Минеральные и энергетические ресурсы не только страны, но и планеты, полностью исчерпаны, без открытия порталов в новые миры стране, в течении трёх-пяти лет, грозит полный коллапс. Даже воевать с соседними странами бесполезно, у них так же ничего нет. Чёрт, если бы почитать ещё статьи в "Черном Орле", там-то наверняка поподробнее написано, святоши-то известные темнилы. Впервые Барго пожалел, что считал государственную жизнь чем-то, к нему отношения не имеющим. Ну копаются в своих проблемах, бодаются меж собой, ему какое дело? Он ловит в мутной воде свою рыбку, отстёгивает кому надо, и все довольны.

   Дальше - больше. Злоупотребления в церковной среде, прямо целая череда разоблачений. Молоденькие мальчики, юные девочки, гаремы, курирование наркотрафика, садо-мазо, подпольные бордели и самогонные заводы. "Ту ли газету я читаю?" - удивился Барго. И это орган Епархии? В городе, вообще-то так-сяк, а вот в сельских районах любое слово против Церкви - и пожалте, хорошо если на правёж, а то в петлю. Без вариантов. И свои же добрые соседи заложат, а с простым фонариком на улице увидят - так и вовсе дом сожгут на хрен.

   Ладно, слишком много нового свалилось на Барго, надо было дать отдых мозгу, переварить прочитанное. Ох, не зря, не зря уважаемые люди посоветовали Барго поступать с геологический колледж. Они уже тогда всё знали. И время, как раз, два-три года для подготовки. Барго служил в армии, он знает. Сначала проникновение, создание плацдарма, это армейцы сделают, потом пустят мясо. Тех самых алкашей и отморозков, что вербуют по кабакам. Пока они там не приживутся, не узнают все опасности нового мира. Возможно, выживут. А вот потом пойдут фермеры и геологи. И уважаемые люди, как же без них.

   Барго сложил газеты в исходное состояние - больно уж Крекис ими дорожил и трясся. Аккуратист хренов.

   - Сам-то что думаешь по этому поводу, а? - спросил Барго.

   - А что тут думать-то? Раз Епархия позволяет, значит то от Святого, а не от Дьявола. Я посижу ещё, покумекаю. Иной раз, - он засмеялся, - не успеешь приготовиться, а там уже новая статья в газете. Кстати, ты что, один поедешь? Может Хонсая с собой возьмёшь? До пахоты ещё дней пять, земля не просохла, а так парень разомнётся, да, глядишь, спину тебе прикроет? Пустошь, это штука такая, коническая.

   Барго подумал, что в этой фразе ключевое слов "разомнётся", но согласился.

   - Пусть собирается. Ничего лишнего не берёт, мы на пару дней.

   Вообще-то Барго и не думал брать посторонних на разведку. Раскопаешь хороший объект, тут тебя подельники и закопают. Сколько таких случаев было. Но фермеры, с их известной нелюбовью ко всему техническому, ему здесь не конкуренты. Разбомбить что, поломать, поджечь - это да, это они готовы. Но лезть в руины ради какого-то непонятного, а порой и опасного барахла - это не по ним. Так что Хонсай действительно здесь будет к месту. Посидит на лавочке, посторожит.

   Барго продолжил свои дела. Смазать и проверить оружие, приготовить патроны. Перебрал их, внимательно осматривая каждый, высматривая следы коррозии, протирая промасленной тряпкой. Отложил три штуки, имперские ещё, не новодел, вот надо же, бумага у них в одном месте подмокла, подпухла. Отложил в сторону, потом пригодятся, а так запаришься их из ствола выдёргивать, и, как всегда, в самый напряжённый момент. А ведь взял их в прошлом году, неповреждённую упаковку, в плёночке-целочке, как только что с завода. Чёрт возьми, и где подмочить успел?

   Взял короткоствольный Кургуз-311, с магазином на сто патронов, самая необходимая штука в помещениях, для спецподразделений делалось. Распечатал новую упаковку безгильзовых патронов, удобнейшая вещь, только в распечатанном виде не хранятся долго, одна незадача. Два дробовика, патроны с картечью, в магазинах по десять штук. Все своё, проверенное, железное, край - керамическое, и никакой электроники. Проверил давление в баллонах игломёта, довёл до ста пятидесяти очков. Страшная это вещь. За секунду сотню игл калибра 10 выплёвывает, рвёт всё живое в клочья. Кассета на полторы тысячи игл, тоже подсоединена. Ну, всё кажись. Еда, вода, жилетка, разгрузка, плащ, рюкзаки. Прикручено, принайтовано, укреплено.

   - Хонсай, залазь в тачку, трогаемся.

   Хонсай, судя по всему, очень рад покинуть отчий кров и папашу Крекиса. И вправду, в больших количествах тот бывает несносен.

   Барго вырулил на просёлок, притопил, притормозил, проверил, как машина в динамике, и двинул на запад, в сторону большой дороги. Грунтовка тянулась и тянулась, это всё владения Крекисов. Вот же хапуги, в два горла жрут и не подавятся, и всё им мало, и всё пашут, сеют, убирают. Барго зевнул. И не лень людям так корячится? Хотя, конечно, уважаю. Не всем дано.

   Выскочили на тракт, Барго придавил педальку, повеяло весенним, тёплым сырым воздухом, едва уловимой ноткой сугробов, пока ещё не растаявших в глубоких распадках и в тёмных, еловых лесах. Подснежники, наверное, уже начались, мягкой волной вернулись воспоминания, когда он, ещё малыш, с отцом выезжал в такие же весенние дни за город, нарвать первых цветов. Приносили маме и сестрёнке на Праздник Весны. Мама заливисто смеялась, а сестрёнка радостно гугукала. Где те дни? А сестра, единственная родная душа, теперь в столице, замужем за каким-то мутным жучилой. "Надо будет съездить, морду ему набить, чиста по-родственному", - лениво подумал Барго. Чтоб своё место знал, и не приведи Всевышний, если там что не так с сестрой.

   Тянулись перелески, пустыри, заросшие черноталом, только следы водоотливных канав напоминали о том, что здесь когда-то были ухоженные поля, на которых давным-давно выросли берёзы. Северное царство так и не оправилось от той катастрофы, что случилась много, если не сотни, лет тому назад, когда от вируса погибло девять десятых населения. Да что там царство, вся планета напоминает вымерший пустырь, а в некоторых местах до сих пор продолжают рождаться люди с ненормально коротким сроком жизни. Знать бы, кто это устроил, да яйца оторвать.

   Ну вот и началась она, дорога через Пустошь. Ну, Пустошь и Пустошь, диаметром сто пятьдесят, без малого, вёрст, проплешина на земле, где ничего не растёт, только растрескавшаяся глиняная корка вместо нормальной земли. Никто не знал, от чего она образовалась, а теперь и вообще всем побоку. Говорили, что здесь иногда встречаются птыщчи, но Барго этому пока не верил. Птыщчи водятся только возле больших руин и далеко от них не отходят, это факт проверенный. Вот там да, лучше им не попадаться. Потрогал на поясе фляжку с хайбардой. Хорошую гниль гонит Крекис, крепкую, вонючую и забористую. Махом из головы всю дурь вышибает. Прислушался к себе, зова не чувствуется. Это тоже хорошо, если вовремя услышать зов и глотнуть хайбарды, то, может быть, останешься цел, по крайней мере, не дашь птыщчам заморочить тебе голову. Зато, если вдруг появятся твари, то факт, рядом большой объект. Или бывшая воинская часть, или завод какой секретный, или, если повезёт, склады стратегического хранения. Хотя всё очень большое уже давно нашли и растащили, но вот как раз в такой глубинке, в глухих непроходимых лесах, они и стояли.

   Мерно жужжат двигатели в колёсах, побрякивает какая-то железка в кузове, лопата, кажется. Барго спросил:

   - Хонсай, как ты?

   - Нормалёк, тока вот вздремнул мальца. Старик что-то сегодня не с той ноги встал, с утра, как ошпаренный бегает. Хе-хе. Как матери нет, так он не знает, за что хвататься. И, почему-то, хватается то за нас, то за кнут.

   - Дробовик возьми, стёкла закрой.

   - Что, уже Пустошь?

   - Да. Если зов услышишь... ты вообще слышишь зов?

   - Да хрен его знает, я вообще с тобой, считай, второй раз из усадьбы выехал. Один раз, с братьями... кхе-кхе.

   - Чё ты кхекаешь, думаешь я не знаю, чем вы тут, в глухомани, зимой занимаетесь? Вощем так, если в мозгах засвербит, и тебе со страшной силой захочется куда-то бежать, то хлебни из фляжки. Понял, не? Я говорю, что не насчёт поссать выйти, а именно потянет в светлые дали, к счастью немереному. Сразу! Понял, да?

   - Понял, ага. Тормози тогда, как раз насчёт отлить.

   Очень кстати, Барго и сам подумывал об этом. Дальше дорога испортилась, пошла трещинами, рваные раны дождевых промоин испохабили обочину, и полотно дороги сползло вбок, разорвавшись на лоскуты. Уже впереди и справа виднеется тот самый лес, который "за Пустошью". Значит, где-то здесь должен быть поворот, так, по крайней мере, было на карте. Хонсай вышел из машины, с дробовиком в руках и осмотрел окрестности. Барго тоже вышел, помочился на трещину в дороге. Постоял, дождался, когда дорожное покрытие пошло пузырями и начало затягиваться. "Вот везде бы так!" с тоской подумал он, всего-то дел, полить солёной водичкой из краника. Но некому этим заниматься. Никто не хочет, нет денег, никому не нужно.

   - Ну что, поехали дальше? - спросил Барго у Хонсая.

   - Перекусить бы?

   - Чуть позже. Тут осталось всего ничего, нам вон в ту чащобу.

   Хонсай внимательно посмотрел на кромку леса.

   - Собаки.

   - Где?

   - Вон, бегут вдоль леса.

   Барго взял бинокль и начал смотреть вперёд. Чёрт, как этот Хонсай всё видит? Наверное, потому что живёт на природе, вдали от городских миазмов.

   Действительно, вдоль деревьев неспешно трусила свора собак. Раз, два, три... пять. И вожак. Барго подкрутил стабилизатор и увеличение. А хорош, зараза! Поджарый, заметно выше своих собратьев, с широкой грудью, вожак действительно вызывал восхищение.

   - Короче, надо бы нам тут где-нибудь залечь, понаблюдать.

   Они проехали вперёд еще версты две и устроились за насыпью. Хонсай с дробовиком прикрыл тылы. Барго осмотрел ещё раз, справа налево лес, наконец, увидел едва заметную чёрточку бывшего шлагбаума, и то, только потому, что она вывернута под неестественным углом к горизонту. И сразу всё встало на свои места. Дорога, сверток, направление. Расплывшаяся насыпь, покрытая когда-то слоем щебня, которую сейчас и за дорогу-то можно принять только сильно напрягая воображение. Не будь шлагбаума в глубине зарослей, можно было бы сто раз проехать мимо, да и видно его только с траверза трассы. Всё остальное скрывал густой кустарник, и это ещё нет листвы.

   Никогда ещё хороший хабар не доставался легко. Это понятно, это факт. Об этом подумал Барго, когда увидел, буквально через полчаса вторую такую же стаю, из таких же шести собак, и с таким же, характерным вожаком. "Как близнецы, едрёна феня", - подумал Барго и устроился поудобнее. Надо выяснить, что здесь за собачий рай. Дождался, когда ещё одна, или та же, чёрт их разберёт, стая протрусила обратно. Блин, караул какой-то, в обоих смыслах. Уточнил, что интервал прохода собачьих стай - полчаса, пихнул Хонсая.

   - Давай, готовься. Ща двинем, на всё про всё - полчаса.

   Запрыгнули в машину, выбрали момент и помчались, не разбирая дороги к цели. Подъехали, Барго выскочил, быстро осмотрел окрестности. Да, всё правильно, впереди - то, что когда-то было аллеей, захламлено упавшими деревьями. В самом конце, примерно в двух верстах, видно двухэтажное здание. Ничё, прорвёмся. Шлагбаум, вывернутый вместе с основанием изнутри наружу, два едва узнаваемых остова автомобилей в кювете, мордами к трассе. Налицо - все признаки панического бегства из усадьбы. Тёмно-оливковый пластик, из которого сделана будка охранника, слоится и шелушится от старости. Барго заглянул внутрь - скелет. Он пошевелил ногой груду костей, быстро забрал то, что сохранилось - на блестящей цепочке пластиковую карточку с красивой голограммой, золотое кольцо, металлокерамический пистолет-пулемёт, судя по всему - ранняя модель "Кьяры" с пустым магазином, пяток потемневших серебряных монет. Вышел наружу, от будки охранника и шлагбаума - в разные стороны остатки колючей проволоки. На щебёнке - россыпи малахитовых пятен от сгнивших гильз. Хорошо здесь повеселились.

   Барго забросил в кабину трофей, прыгнул за руль, глянул на часы - не прошло и десяти минут. Резко тронулся вперёд.

   - Впереди собаки, - сказал Хонсай.

   - Тырщщщщ! Стволы в боковые амбразуры, держи правый борт, - приказал Барго, - я левый.

   Надавил на педаль, впереди, справа навстречу несётся стая собак, и не познакомиться и выпросить кусочек мяса. Стая идёт в атаку, это поймёт всякий, кто хоть раз встречался с ними. Впереди - вожак, красивый и грациозный. Бах! Бах! Бах! Это Хонсай начал партию со своего дробовика. Вожак в прыжке переворачивается и летит под колёса. Машину подпрыгивает, и понеслась! Прямо праздник какой-то. Хонсай стреляет, не переставая, бах-бах-бах-бах... бряк пустого магазина об пол, клацанье затвора, и снова бах-бах-бах-бах-бах. Фонтаны крови, визг картечи. Собаки нападают молча, и молча умирают. С левой стороны, из кустарника - ещё одна стая, и Барго разрывается между рулём и ружьём. Бах, бах, бах. Собаки изменяют тактику, это стало заметно чуть погодя. Они теперь бьются о борт с задней полусферы, и своими мощными ударами раскачивают машину, стремясь её перевернуть. Какие-то неправильные собаки, мляваще! Чёрт, откуда их столько и когда успели? Навстречу машине, прямо в лоб, прыгает ещё один пёс. С размаху ударяется мордой в стекло. Барго виляет, собака летит с капота, оставляя на лобовом стекле кровавые разводы и царапины от когтей. У Хонсая кончились патроны к дробовику, теперь слышен визг игломёта. Вж-жик, вж-жик. Удары по корпусу всё сильнее и слаженнее. Барго щёлкает тумблером антиграва, так хоть не перевернут, но теперь машину швыряет из стороны в сторону. Бах, бах, бах, ещё двоих завалил. Как назло, впереди поваленный ствол дерева, хоть и гнилой, но всё ещё прочный. Ни туда, ни сюда, и надо стрелять, Барго выворачивается, как может, и всё никак не дотянется до рукоятки магнето. Пороховой ускоритель - последняя надежда. Страдальчески дребезжит антиграв, глухие удары сотрясают корпус, ещё чуть-чуть и кранты. Чёрт, кто придумал такую конструкцию? Наконец Барго рвёт со всей силы ручку пускателя. Собака вцепилась зубами в кронштейн зеркала, машина кренится, и неожиданно резко разгоняется, ломая ветки деревьев. Собака улетает назад, вместе с зеркалом. Барго вжимает в спинку кресла, он выправляет курс, вот чуть-чуть, дотянуть до здания, забаррикадироваться на втором этаже, там не достанут. По днищу раздаётся ещё один удар, антиграв ноет и вовсе жалостливо, машину ведёт вправо и вниз. Барго, как может, поправляет курс, теперь они летят вдоль аллеи, прямиком на здание, но неуклонно снижаются. В правом зеркале Барго видит, что стая мчится за ними вслед.

   Антиграв, наконец-то отмучился, и авто грохнулось на аллею. Бешеная сила ускорителя помогает тащить машину по мелкому гравию, пока, наконец, они не прогрохотали вверх по полуразрушенной мраморной лестнице. Ускоритель прогорает, Барго давит акселератор до упора, но машина скрежещет по гравию ободами и ехать не желает.

   - Хонсай, тылы смотри!

   - Собаки отстали и сидят, - неожиданно объявляет напарник.

   Барго хватает свой "Кургуз", смотрит в заднее окно. Действительно, собаки цепью расположились вдоль невидимой линии вдоль подъездной дорожки к лестнице и сидят. Чего-то ждут. Чёрт, как всё непонятно, а Барго страсть как это не любил. Надо выходить, хоть осмотреть машину.

   - Хонсай, прикрой.

   Высунул ствол вперёд себя и выскользнул наружу. Его немного нервно поколачивало. Собаки, будто только что не было страшной и кровавой битвы, сидели, стояли, лежали, почесывались, вылизывались, но линию не переходили. И все с таким видом, будто ни Барго, ни машины, ни Хонсая здесь нет. И нет никакого желания, почему-то, проверять, как собаки среагируют на пересечение границы. Барго отвинтил крышку с фляжки и сделал тройку глотков. Хорошо мозг прочищает и снимает стресс, это чёртово дядюшкино пойло.

   Осмотрел транспорт. Неубиваемые армейские шины, армированные стальной сеткой, порваны в клочья, куски корда торчат на порезах, как злая щетина. Бронестёкла поцарапаны когтями. Капот вскрыт, как консервная банка. Будто жесть, порвано железо на бортах. Хорошо видны следы зубов на подножке. На бортах - вмятины от ударов, не хочется даже и смотреть, что с антигравом, ясно, что он помер. Да-а-а, машина больше не поедет.

   - Хонсай, выходи, приехали. Кажется, нам кранты. Это система ниппель, если я что-то понимаю в задницах. Мы сюда прорвались, но отсюда нам не выбраться, это факт. Зато есть положительный момент. Это поместье, похоже, не разграблено. На, глотни.

   Глава 4

   Магеллан Атын, в миру Вольдемар Абызович. Думает. Офигевает.

   Ичила привезли через месяц. Похоже, он за это время израсходовал почти весь флюидный ресурс, потому что его конвоировала лишь на ярко-красном Феррари, какая-то красотка, явно крашеная. Немного позади скромно притулились два чёрных джипа, судя по всему, с охраной. Из неимоверной длины перламутрового лимузина вышел весь такой важный Он, в голубом докторском халате, со стетоскопом на шее и лихо свёрнутой набекрень медицинской шапочке. Халат, по всем признакам, многое пережил, лацканы подозрительно блестели, одна надорванная пола волочилась по земле, а из кармана свисали засаленные шнурки с его шаманскими фенечками. Осунувшийся, с чёрными кругами вокруг глаз, и его, как мне показалось, немного покачивало. С гордо поднятой головой Он проследовал в дом. Следом вышла группа поддержки, в виде шести разной степени ухоженности женщин. Богатый цветничок, оценил я вкусы своего напарника, я бы тоже сорвал пару-тройку лепестков с этого букета, если бы у меня не было Ирины. Ирина вообще вне конкуренции, это астрологический факт.

   В связи с нашествием пришлось срочно устраивать раут на лужайке. К слову, выкошенной и ухоженной. Чего от безделья не сотворишь. Тем более что мы сегодня как раз собирались побаловаться шашлычком и всё, в принципе, было готово. Ирина, на правах хозяйки занималась с тётками, а я, соответственно, с мясом. Пришлось под это дело и охрану припрячь. Анечку срочно эвакуировали в гости к соседям, ибо нравственности ребёнка такое зрелище могло нанести непоправимый ущерб. Ну вот, и ещё одна твоя мечта сбылась, товарищ Вольдемар, с печалью подумал я, когда по бывшему огороду закружился водоворот ледей. Печаль моя оттого, что всякая сбывшаяся мечта на шаг приближает нас к полному отсутствия мечт и слиянию с Вечностью. Впрочем, раут проходил по плану. Типа прощальная вечеринка, в связи с отъездом Доктора Ичила в Лондон, Нью-Йорк и Париж одновременно.

   Какими каплями лечил женщин шаман, я точно не знаю, но фемины вызывающе смеялись и игриво стреляли на меня глазками, а Ирина пыталась, безуспешно, правда, наступить мне каблуком на ногу. Приходилось вести светскую беседу, с трудом удерживаясь, чтобы не скатиться во фривольность. Ирина, как могла, поддерживала меня в эту трудную минуту, она как-то в теме, как-то общается с этим обществом в своей обычной жизни.

   - Скажите, господин Атын, вы и вправду Атын? Гуру о вас отзывался очень почтительно. Он такой кудесник, - я в этих интонациях слышал "забавник", - он просто волшебник.

   - Я в этом не сомневаюсь.

   - Он, не покладая рук, ночами не спал, а всё лечил и лечил. Нам так не будет его хватать!

   Закатила глазки, просто трагическое расставание.

   - А мы все у него посмотрелись, ага. И Оля, и Зина, и Галя, Марина, Зоя, Анжела, ну, в общем, все наши. Он такой няшка! Не то что наш гинеколог Потапов. Бука! И, главное, не лезет своим холодным инструментом в...

   Я понял, что сейчас мне расскажут про то место, куда лазит гинеколог Потапов, и постарался от этого смыться, но меня перехватил другая красотка.

   - Скажите, господин Атын, вы и вправду Атын? Вы ассистент Великого Гуру?

   - Я его прогресс-бар, ну, в смысле, концептуальный арт-продюсер и менеджер по консистенции. Нет, нет, что вы, не гастроли. Доктор Ичил здесь вообще проездом, к нам заехал по убедительной просьбе наших знакомых, посмотреть Олю. Он следует через Бердичев в Нью-Йорк, там будет читать лекции в Карнеги-холле.

   - А, знаю. Как завоевать себе друзей. Но это полнейший отстой. Коэльо гораздо прикольнее. Там, где про аптекаря. Ну, вы меня понимаете.

   Я её не понимал, меня хватило на три с половиной страницы Коэльо, потом начало тошнить. Более гнусной компиляции из всего чего можно, я прежде не встречал, разве что у Муроками, но там меня хватило на целых семь страниц.

   - Скажите, господин Атын, а Гуру с какой области Тибета - с Курахатманги или Маракурутхи? А то он как-то не ответил на этот вопрос. Мы тут с девочками посоветовались, и решили в следующем году туда поехать. Прикоснуться к истокам, так сказать, вдохнуть воздух Истинного Прозрения. Кстати, а откуда у доктора Ичила ируканские ковры? Или харкадарские, я всё путаюсь?

   - У него, наверное, были ируканские, харкадарские у меня в спальне лежат, - ляпнул, не подумавши, я, за что немедленно получил чувствительный тычок под рёбра от Ирины. Как она всё умудряется слышать в этом гаме? - Нет, вам потом Гуру сам покажет.

   - Это там, в Харамутманги их шьют? Кавайно. Я теперь хочу себе сумочку из такой ткани и обивку в машину, чтоб гармонировало. И, если шить пиджачок, то вот здесь приталенный, и чтобы...

   Девушки периодически исчезали время от времени куда-то, и возвращались, одёргивая юбочки и поправляя причёски. Загадочно переглядывались. Ичил не появлялся. Зато из всех этих бесед выяснил хронологию событий. Мне-то Ирина так, время от времени что-то рассказывала, ей же Оля периодически звонила, примерно три раза в день, и делилась впечатлениями. Но полной картины я не видел.

   Ирина сдала с рук на руки Ичила своей подруге, отрекомендовав его как известного тибетского целителя и прорицателя, вырванного неимоверными усилиями из лап китайских спецслужб, где его пытали и заставляли обслуживать высокопоставленных жён. Это в том смысле, как пояснила мне Ирина, без применения пыток тех жен обслуживать никто не мог. Подруга Оля, как настоящая женщина, решила похвастаться своим личным шаманом своим соперницам, утереть нос, так сказать. По этому поводу был собран небольшой междусобойчик, на котором, теперь уже бывшие, подруги выдрали друг другу все волосы, но так и не выяснили, кого же и в каком порядке будет лечить Ичил. Потом, после некоторого количества шампанского, все помирились, Ичилу тут же, сообща, несмотря на тёмное время суток, сняли пентхаус в центре города и разложили ковры, судя по всему, ируканские. В прихожей дежурили, как минимум, две почитательницы Великого Тибетского Гуру и большие ценительницы ковров. На приём к Ичилу проходили только через их трупы, а осмотр ковров производился исключительно по личным рекомендациям.

   В конце концов, и этот праздник кончился, девушек погрузили в лимузин, я собрал с поля боя пустые бутылки из-под шампанского и, наконец, наступила тишина. На кухне, когда я отмывал бокалы от губной помады, Ирина мне досказала оставшуюся часть истории Великого Целителя.

   Ичила сводили на местный рынок, он там прикупил каких-то травок, в аптеке тоже что-то приобрёл, и, в итоге, сварил на кухне у своей очередной пассии, полведра страшной и неминуемой силы микстуры. Пару капель на стакан воды - и вуаля. Избавлю вас от деталей, но кошки, в определённое время, ведут себя похожим образом. И никакие противозачаточные препараты в этот период не срабатывали, а что какое-то там банальное бесплодие? Три раза ха! В женских консультациях наплыв посетительниц, акушеры-гинекологи сбиваются с ног, все в недоумении, что творится. И слава Ичила, как кудесника по всяким женским делам, Великого Тибетского Гуру, расползлась по всему городу, популярность его выросла даже выше моей гениальности. У нас ведь тайные знания распространяются значительно быстрее знаний обычных, а что касается разговоров в очереди в женской консультации, то я себе это представляю.

   Эфирные флюиды, наконец, из Ичила выветрились, женщины, как и следовало ожидать, прозрели, кое-где состоялись и семейные скандалы. Но, самое грустное, что шаманом заинтересовались власти, прослышавшие о его неутомимой деятельности по радикальному повышению рождаемости в отдельно взятом российском регионе. Это нам вовсе ни к чему. На этом этапе, по крайней мере. Пришлось срочно его из этого малинника вывозить, спасать наше дело вообще, и его лично, в частности. Есть подозрения, что вскоре на свет появятся младенцы с монголоидными чертами лица. Хотя кого этим удивишь в нашем губернском городе, где четверть населения - татары и башкиры, половина - те, кто называет себя русскими, а остальные - помесь между первыми, вторыми и третьими? Это всё мне со смехом Ирина рассказывала, когда наше постоянное место общения вернулось на фамильную кровать.

   - А ты не того? Случайно, капельками не баловалась? - с подозрением спросил я, - а то у тебя последнее время как-то всё слишком активно происходит.

   - Нет, что ты, дорогой, - ответила Ира, сладко потягиваясь, - это просто я по тебе соскучилась.

   Обманывает, наверное. В свете звёзд блеск её лукавых глаз говорит о другом.

   С утра, навернув яичницу из десятка яиц с изрядным ломтём бекона, литр молока, два десятка пирожков и половинку вчерашнего торта, Ичил произнёс:

   - Пища у вас плохая. Совсем нет жизненной силы. Вроде поел, а всё равно, как травы пожевал. Я что, овца какая, или лошадь, травой питаться?

   Я с ним согласился. Мне тоже, после добротной степной пищи, всё стало казаться не таким. Разница ощутимая. Да что там говорить, консерванты и антиокислители изящества еде не добавляют.

   Но Ичил хотел поговорить совсем о другом. Это мне хорошо видно, по его изрядно осунувшейся, с чёрными тенями под глазами и страшно довольной морде. Его распирает, ему хочется поделиться, так сказать, опытом лечения. Но я деликатно молчу, я же интеллигентный человек, что лезть в душу к человеку своими грязными лапами? Может, у него там святое, сокровенное.

   Но он не выдерживает первый.

   - Ты скажи, Магеллан, почему ваши женщины кричат во время кирим? Наши, степные, не кричат.

   - Наши кричат тоже не все, это раз, во-вторых, кричат - это они демонстрируют партнёру преклонение перед могучей силой его светлого мужского начала ян, и так реагируют на фазовое перетекание ян в тёмную женскую энергию инь, что происходит в момент наивысшего наслаждения. Впрочем, вам, козопасам, эти детали ни к чему. В-третьих, потому что вы своих баб дерёте без души, как овец. А вот, к примеру, Алтаана кричит, а Дайана рычит, а Сайнара... к-хм... это неважно, - провёл я краткий курс полового воспитания.

   - А ещё я негритянку попробовал. Откуда в вашем городе негры? Просто отпад. Кожа гладкая, как шелк, сама заводится с полоборота, и у неё такое узкое вла...

   - Избавь меня, пожалуйста, от пошлого натурализма, - поморщился я, - ты, часом, в этом малиннике на конец ничего не намотал? - на всякий случай спросил я у шамана.

   - Обижаешь, - гордо ответил Ичил, - я познакомился с очаровательной женщиной. Да, замечательной во всех отношениях! Я, наверное, на ней женюсь. Врач-венеролог, с опытом работы. Такая женщина! Она всё спрашивала про мои микстуры, и рассказывала всякое, - взахлёб делился он со мной сокровенным. - И альбом показывала, с картинками. Сифилис - страшная вещь, да.

   Я в юности тоже был любознательным, и, скажу по правде, после просмотра кое-каких медицинских атласов, мысли о сексе с "этим" вызывали приступ мучительного отвращения. Где-то примерно недели на полторы-две, потом гормоны всё-таки пересиливали естественную брезгливость, приходилось зажмуривать глаза, гнать от себя всякие ненужные мысли и ассоциации. Как вообще врачи с этим живут? Наверное, черствеют душой и теряют чувство прекрасного. Вопиющий пример - это мой сосед, кто не помнит, Курпатов, вот уж у кого чувство прекрасного испарилось, видимо, ещё в детском садике, когда он играл с девочками в доктора. Доигрался, блин, приходится с помощью посторонних людей его на лечение везти. Это, к слову, о разрушительном действии медицинской литературы на человеческую психику.

   - Она так одинока! - продолжал токовать Ичил, - Только она меня понимает! Зато бесплатно брала у меня анализы, каждый вечер. По три или четыре раза. Такая трепетная, беззащитная. И ещё она познакомила меня с одной. Оказывается, оральный секас вообще...

   - Понятно. Ты под надёжной крышей, - я пресёк излияния шамана, - а рассказывать про секас будешь у себя в ауле. Это во-первых. Во-вторых, мне понятно, что без намордника тебя в приличное общество пускать уже нельзя. И, наконец, добавлю, что настоящие мужчины, ни при каких обстоятельствах, не делятся ни с кем фактами и подробностями своих амурных похождений!

   Но я где-то что-то недоглядел. Ичил, лучась от скрытой гордости, выкладывает на стол пачки банкнот, и, слюнявя палец, начинает демонстративно медленно пересчитывать деньги. Ласково разглаживает каждую купюру пятернёй, раскладывает в стопки по достоинству. Пачки аккуратно перетягивает резиночками. Вот шайтан, он за месяц заколотил столько, сколько я, в хорошие времена, за полгода не зарабатывал, включая премиальные Теперь не выдерживаю уже я:

   - Ты что, женщинам за деньги отдавался?

   - Нет, - хихикает мерзавец, - женщинам я отдавался из любви к женщинам. А вот лечил их, по недоразумению, бесплатно. Только наши девушки мне быстро объяснили всю порочность подобного подхода. Они сами там, с клиентурой, разбирались. Это всё мне вчера отдали.

   И выкладывает на стол ещё три кредитные карточки. Платиновые.

   - Это мне на прощанье Лидочка, Манечка и Пусечка оставили. У их мужей слишком много денег, а Великий Тэнгри, да пребудет с ним слава, велел делиться. Очень своевременное решение. А то карма у них была перекошена, пришлось в порядок приводить. В смысле, у мужей. А Лидочка всю спину исцарапала во время секаса, - вдруг пожаловался шаман.

   Если сказать, что я офигел, то это ничего не сказать. Тут некоторые, не будем на меня пальцем показывать, горбатятся всю сознательную жизнь, недоедают, можно сказать, недосыпают, нуждаются не покладая рук, а тут? Что тут? Впрочем, это и невооружённым взглядом видно. У меня возникло непреодолимое желание отправить Ичила обратно в город, поработать ещё месяц-другой, но я себя остановил. Ичил, во-первых, здесь не для этого, а во-вторых, слишком плохо выглядит. И это не истощение от половых излишеств, впрочем, он и сам мне сказал.

   - Я что-то у вас не очень себя чувствую. Как-то мне не по себе. Мы люди степи, а тут кругом лес. Он закрывает от меня своим пологом мир. И ещё, что-то другое. Никак не пойму, но такое ощущение, что мне не место в вашем мире.

   Я всё понял. Это неприятие ноосферы. Кубло эгрегоров, с подчас противонаправленными векторами силы. Что-то такое я читал в архивах Третьей Экспедиции. Мне, при перемещении в Харкадар, было легче. Там нет ничего такого, что входило бы в противоречие с моими внутренними убеждениями. А Ичилу тяжко - только лишь потому, что его честная, цельная, неиспорченная натура натыкалась на всю мерзость нашего мира. Не напрямую, естественно, а опосредованно, через всю земную ноосферу. Просто это стало заметно чуть позже, когда эйфория от проникновения в другой мир и встречи с прекрасными женщинами несколько поутихла. Я дал ему пару таблеток седуксена, а потом им занялась Афанасьевна. Но и её прогноз был малоутешительный, хотя парень заметно ожил.

   Пришлось срочно перекраивать свои долговременные планы. Вообще-то я считал, Ичила надо отправить учиться в Университет. Чтобы он приобрёл системные и самые современные знания и научился отделять зерно от плевел. Но тут или привыкаешь жить у нас, или... чёрт. Никак не получается. Весь МГУ в Харкадар не перетянешь. Или создавать здесь, на Земле подходящей силы эгрегор, чтобы харкадарцы, которые сюда попадают, получали бы подпитку от него. Этот вопрос надо обдумывать серьёзно, не с кондачка и комплексно. Я временно отложил его в сторону. Надо пока отправлять Ичила взад, чинить Михалыча, а за это время я что-нибудь успею сорганизовать, есть у меня мысли в голове, есть.

   Окончательно меня добил Ичил, когда я вышел на крылечко, перекурить от трудов праведных. Шаман стоял в обнимку с ослепительно-красным кабриолетом Феррари, с которым его и привезли сюда, и поглаживал того по бокам.

   - Красивая машинка, правда? Ты меня научишь на ней ездить? Не, я так-то умею, каропка аптамат, двести сил, как с куста, чо не уметь-та? Мне Пусечка показывала. Только, говорят у вас какие-то есть козлиные ПДД, которые Пусечке всегда мешали ездить правильно. И ещё менты. Менты - это козлы, которые придумали ПДД? Пусечка очень ругалась. Ну, она всегда ругается, особенно на дороге и во время секаса. Я тоже несколько слов выучил, но Пуся говорит, что эти слова ментам лучше не говорить, лучше пятихатку сунуть. Пятихатка - это что? Я тут в ваших делах совсем запутался. Этим давать, этим не давать, тех посылать в... можно я это слово скажу?

   - Откуда эта машина, Ичил? - прохрипел я. Он меня в гроб вгонит.

   - Ну Пусечка и подарила. Все доки, она сказала, чистые, сам, сказала, заполнишь. Не успели, правда, какие-то права купить, кто-то там заболел. Но Пуся сказала, забей и ездий, красные Феррари не останавливают. Эй, ты чо разволновался, брателла? Ты чо побледнел? Не менжуйся, всё пучком, это так Пусин муж говорит. Я тебе рассказывал, карму ему поправлял. Он меня брателлой называл и вот это подарил.

   Ичил распахнул рубаху и показал мне золотую цепь в палец толщиной с полупудовым платиновым крестом с бриллиантами. Я сполз на крыльцо и закрыл лицо руками. Мне стало мучительно стыдно за бесполезно прожитые годы.

   - Он эта... как я ему карму-то прочистил, эта, как он сказал? Ну, типа, своей впиндюрил так, что штукатурка сыпалась. Никогда, грит, такого с ним не было, даже когда простым быком работал. У вас что, быками и козлами работают? Никогда бы не подумал, с виду все приличные люди. А Пуся сказала, что ейный ей так впиндюрил, что не грех мне за это и тачку отслюнявить. Типа, он со времён её школы так не увлекался этим... впиндюриванием. Эй, Магеллан?

   Я прокашлялся.

   - Я горд за тебя. Документы положи на полочку, они тебе всё равно не понадобятся, у тебя даже паспорта нет. К-хм. А я пока на ней поезжу, чтоб не застаивалась. Не беспокойся, права у меня есть. Ты, кстати, готов обратно на остров идти? В НИИ потрудится?

   - Не знаю, как там, в НИИ, с аппаратурой. Не работал ещё.

   - Ты чем там занимался, о выкормыш гиены? Для чего тебе два НИИ, медблок в Третьей Экспедиции и мощь искусственных интеллектов Империи? Значить так! Никаких отмазок! Никаких левых экспериментов! Тешить своё любопытство будешь потом. А сейчас, слышишь, сейчас, ты берёшь Афанасьевну, Михалыча и я вас вывожу на Базу. Там всё и разберёте. Вдогонку я тебя познакомлю с Доктором Докторских Наук, шарлатаном по призванию и очень хорошим человеком. Доктор Курпатов его зовут. Но ты ему не верь, он в нетрезвом виде кого хошь заговорит. Ты его первого попользуй, вылечи от застарелого алкоголизма. Печень там поправь, желудок, селезёнку, нервную систему, вдруг у него уже паркинсонизм начался, обрати внимание. Мочеполовую сферу, обязательно, нам неврастеники не нужны и бабу, бабу ему подбери хорошую, без комплексов. В общем, не мне тебя учить. А потом, с ним на пару, вы горы свернёте. В советское время кому попало кандидата не давали. И чтобы Михалыч ходил на двух! На двух, а не на одной, и не на трёх ногах, массаракш кирим фхтагн! - в сердцах произнёс я.

   - Ты что только что сказал? - переспросил Ичил.

   - Истинный язык учить надо, в лексическом объёме, как минимум, боцманмата второй палубы, - пояснил я, - это вообще-то непереводимое выражение, в смысле, на русский, непереводимое.

   Грицацуй ему и показал, в общем. Пусть шевелится.

   С утра спровадил всех в гараж. Я же, пока бездельничал, снёс все деревянные постройки к чертям. Ну курятник там, хлев, а к гаражу сделал пристройку и перенёс туда маяки, как раз на всю ширину стены. А то через подпол не налазишься туда-сюда и технику не переведёшь. Потом довёл всех до острова. Ичил уже хорошо во всех этих ходах ориентируется, пусть сам поводит, познакомит. Я-то Михалычу предварительно кой-что растолковал, так что всё будет хорошо. Зато как взвоют харкадарские колдуны, когда узнают, что есть женщина с даром. Ну и пусть. Она-то ведьма посильнее некоторых шаманов будет.

   Что-то Василь Степаныч задерживается, и Курпатова не везёт. Что-то там не срастается, но вот-вот должен подъехать. Я-то уже приготовился, нужный отвар мне Афанасьевна оставила, только велела самому не пить. Не понял я, что именно не пить, но, на всякий случай, пока ничего не пил, кроме чая. Ну и за домом их присмотреть, пока они по делам отлучились. Слава богу, корову продали, свиней забили, так что там только куры. Картошку потом выкопаю, да в подпол сложу.

   Глава 5

   Барго Кисьядес, по кличке "Кочегар". Ищет выход из безвыходного положения, а находит шкатулку. Хонсай, крестьянин. Повышает гармонию в мире.

   Хонсай вообще, считал, что они вполне удачно приехали на место, хорошо постреляли, и никаких проблем нет. Ну есть, конечно, кое-какие шероховатости, кое-какие мелочи, но ещё чуть-чуть, и Барго непременно придумает, что дальше делать и как отсюда выбираться. Барго же понимал, что они конкретно вляпались и что делать - неизвестно. И совершенно не хотелось признаваться пацану, что сам-то он самостоятельно работает лишь второй сезон, и просто не может знать всех пакостей, которые скрываются на самых разных объектах. Предки были весьма изобретательны, насчёт защитить свои секреты. В двадцать три года чувствуешь себя неуязвимым, чертовски предусмотрительным и, разумеется, умнее всех. Так что ломанулся он сюда со свойственной молодости беспечностью и был твёрдо уверен, что из всякого безвыходного положения непременно найдётся подходящий выход.

   Теперь же, когда стало понятно, что они в ловушке, Барго пришлось наступить на горло собственному самолюбию и объяснить семнадцатилетнему парню, что он не знает, что их ждёт. Ну, пока не знает, оптимистично добавил он. Снова и снова он прокручивал в голове все события, и. сжимая кулаки, корил себя за то, что сделать надо было вот так, а не этак, не так повернуть, не туда стрелять, и, по всему выходило вообще так, что нужно было просто разворачиваться и драпать из всех сил. А ещё лучше, вообще сюда не лезть. Как ни горько и обидно признаваться себе, что ни он, ни техника не оказались готовы к такому повороту событий. Кто ж знал, что вместо просто собак, которых-то вдвоём, да с таким арсеналом, перестрелять - плёвое дело, оказались такие монстры, что чуть не порвали машину просто, как тряпку. А ведь опрокинули бы и порвали, факт. И резкие они какие-то, не успеешь глазом моргнуть, так они уже не там, а здесь. Если бы не картечь, так и не попал бы ни разу. А машина, его гордость, которую он считал образцом совершенства, вообще оказалась не готова к таким встречам, и двигателей вертикальной тяги нет, а то бы подпрыгнули и плевали бы на тех собак. И ускоритель-то, на самом деле - не спасение, удрать, и то толком не смогли. А если бы попался годный экземпляр, так и размазались бы по фасаду здания со всей дури, он же прёт практически неуправляемо. Короче, косяков было предостаточно, оказался он, Барго, готов, но только не к такому. Это следовало признать, как бы ни хотелось считать наоборот.

   На краю сознания замерцала пока ещё не до конца оформившаяся мысль, что дело не в технике, а в нём самом. Что он не провёл достаточной разведки, что правильно не оценил угрозы, что, в конце концов, попёрся просто наобум. И что не задумался, а с каких это кренделей здесь такой целый, нетронутый кусок добра.

   Но Барго не был бы Кисьядесом, если бы долго предавался самоедству. Как папа всегда говорил? Не рвись в прошедший бой, а сделай выводы. Да, и был бы жив отец, они бы не вляпались так глупо. Барго подумал, как бы вообще начал действовать, будь он с отцом, и ему стало мучительно стыдно. Всё, всё было сделано не так. Он помотал головой, отгоняя дурные мысли, а тут ещё и Хонсай спросил:

   - Скажи, Барго, ты как в армию попал?

   - Будешь смеяться, но деньги заплатил. А ты с какой целью интересуешься?

   - Тоже хочу, - упрямо сказал Хонсай.

   - Ты рехнулся. Отец тебя прибьёт

   Быстро заговорил Хонсай, видать у парня наболело.

   - Ты что думаешь, Санча куда вербоваться задумал, так фермером, что ли? Хрена с два! Как скроется с папашиных глаз долой, так и видал он фермерство в корыте. Мы же, как заведённые, пашем, пашем, не разгибаясь, и зимой и летом, света белого не видим. У нас нет выходных и танцев, к нам не ходят девки, мы как чумные какие-то. Пашем, пашем и пашем. Два раза в год ярмарка, два раза в год танцы в соседнем селе. На очень большие праздники. И всё высматривают женихов, все считают, мля, кто кому какое приданое даст, да кто как откупится за невесту. До полушки считают, не поверишь. Остохренело. Ты не представляешь, как.

   Барго представлял. Сам в такой же ситуации, только масштаб другой. Так же хочет куда-то свалить, только бы прочь из этого клоповника.

   - Ох. Ну ладно, я-то чё. Если тебе семнадцать есть, то в любом городе заходишь в комиссариат и все дела. Ну медкомиссия, само собой. Но если преступил красную черту, то всё. Ты в армии и никому не подсуден, даже если за тобой куча жмуров. Когда дембельнёшься, конечно, на тебя их снова повесят, а раньше - нет. Но это так, к слову. Там, в армии, такие клоуны встречаются, мама не горюй, - Барго улыбнулся, вспоминая свою службу, - так они с таким букетом, когда только успели. Но ничего, армия своих в обиду не даёт.

   Потом добавил, на всякий случай:

   - Но я тебе не помощник, я с твоим отцом ссориться не хочу. Мне вовсе не с руки с батей твоим ругаться, а он же потом всех собак на меня повесит!

   - Я ничего не скажу ему. И вообще, никому не скажу.

   - Лады. Пошли пройдёмся по периметру, на собачек посмотрим.

   Собаки как-то незаметно рассредоточились по площадке. Часть куда-то убежала, часть перенесла свои позиции подальше к лесу, но всё равно, держали парней в поле зрения. Часть парами курсировали вдоль какой-то незримой границы между лесом и зданием. То есть, грубо говоря, выпускать ребят отсюда никто не собирался.

   Хонсай сказал:

   - Слышал я про таких собак. Специально дрессированных. Ласковые, добрые, кого хошь в усадьбу пускают. Только вот незадача, никого не выпускают. Стоят денег немеряных. Эти, правда и впускать-то не хотели.

   Хотелось посмотреть, сколько же они там накрошили собачатинки, но пока это было невозможно. Парни прошли вокруг дома, посмотрели на всю усадьбу целиком. Вполне себе годная, она производила впечатление соразмерности и гармонии. Здания пропорциональные и расположены грамотно. Собачья стая их, казалось, оставила в покое, но пары так и курсировали вдаль леса, и именно так, как надо, то есть на территорию самой усадьбы не забегали. Только вдоль невидимой границы.

   Барго спросил:

   - Ты ваще как, внутрь пойдёшь? Или чё?

   - Не, не пойду. Меня эти нежилые руины пугают. Не, я не боюсь, но всё равно, мертвечиной от них несёт. Не, ты сам, а я на крылечке посижу, вдаль погляжу, мало ли что. Да пожую чего-нибудь, а то что-то проголодался.

   - Ну и лады, - Барго рад был, что не ошибся в своих ожиданиях.

   Хороший хабар делить даже на двоих не хотелось. И ссориться тоже.

   - Я тоже поем, - добавил он.

   Они на скорую руку настрогали ветчинки, колбасы и хлеба, почистили варёных яиц, запили водичкой. Барго, шутки ради, кинул собакам ломтик колбасы. Одна из собак подошла, понюхала, но есть не стала. Отошла в сторону и легла там, где и лежала. И так же продолжала равнодушно смотреть на парней.

   - Хрена. Путняя собака ничего из чужих рук не возьмёт. Дрессированная, курва мать.

   - Знать бы, кто их дрессировал, - побормотал Барго, - да ручки укоротить. Ладно, Хонсай, ты сиди, а я пробегусь по дому. Надо ещё посмотреть, где ночевать будем. Мож у этих монстров включится какой-нибудь ночной режим, они нас тихо и схарчат во сне. Кукарекнуть не успеем.

   Пошёл, как и принято, по часовой стрелке. Фасад был сильно повреждён. Следы копоти, выщерблины от пуль и разрывов гранат. Первая дверь в дом оказалась дубовой, побитой пулями, рассохшейся от старости, но не сгнившей. Она просто рассыпалась на доски, когда Барго как следует рванул за ручку. Обстоятельная бронзовая рукоятка осталась у него в руках. Дальше, в небольшом тамбуре виднелась ещё одна дверь, с виду тоже дубовая. Парень дернул её, толкнул. Дверь даже не пошевелилась. Никаких внешних признаков замков или запоров он не увидел. Навалился посильнее, со скрежетом металлическая дверь начала открываться. Когда образовалась подходящая по размеру щель, Барго протиснулся внутрь помещения. "Полный атас", - это были его первые слова.

   Барго впервые попал в дом, в котором жили богатенькие. До этого приходилось шариться то по каким-то подвалам в заброшенных городах, то по складам, то по цехам. Первое помещение, то ли прихожая, то ли гостиная, размером примерно пять на шесть метров. Мебель, вернее, то, что когда-то было мебелью, грудами разбитых досок валялась по всем углам. Шесть скелетов, в полном когда-то обмундировании лежали возле окон. Безобразно вспучился паркет, сгнившие останки гардин трепыхались привидениями в провалах окон. Здесь когда-то жили люди. Но это лирика, работать надо. Натянув перчатки Барго, обмотав лицо мокрой повязкой, начал разбирать завалы, кости, тряпки. Ого, да тут одного оружия на взвод. Все, до единого, как и предполагал Барго, "Кьяры", металлокерамика, сносу им нет. Это уже одно окупало поездку. Теперь ещё чего-нибудь, и можно считать, что жизнь удалась. Гильзы, гильзы, гильзы. Каски, сопревшие бронежилеты, чёрные разводы засохшей крови. Пыль, щепа, стекло.

   Даже охватил азарт. Собрать оружие, отсоединить пустые магазины, сложить в кучу. Из бронежилетов надёргать целые, непокоробленные звенья. Гранаты, фляжки, пистолеты, ножи... всё собрать, всё пойдет в дело. Несколько карточек, на никелированных цепочках.

   Потом остановился. А вывозить как? Балин. Посмотрел с горечью на кучу высоколиквидного добра. Надо просто пройти по помещениям и ждать появления идеи.

   Первый этаж оказался испохаблен не весь. Только фронтальная часть. Вторая половина, тыльная, оказалась неповреждённой. В тех помещениях, где были плотно закрыты двери и окна, даже работала автоматика климатизации. Более того, воздух, видимо очищался от грибка и микробов, поэтому всё было цело. Мебель, ткани, ковры, даже постельное бельё. Чёрт, так тут, видать, и энергоблок цел! Это же финиш. Это всё, конец мучениям! Сдёрнуть его, и я в позолоте. Мысли скакали, как угорелые кошки, хотелось немедля отсюда уехать. На чём-нибудь, хоть на метле. Но увы. Он ещё проскочил пару-тройку помещений, быстро, на скорую руку. Нет, антиграва не нашёл. Вышел во двор, пошёл по хозяйственным постройкам, по порядку, по кругу.

   Домик садовника, дворника, что-то непонятное, типа гостиницы. Он открывал и закрывал двери, пока, наконец, не дошёл до гаража. Распахнул ворота. О! Вот оно! Надо было сразу сюда идти, хотя кто ж знал, что гараж именно здесь. Конечно, будь Барго в гостях хоть в одном имении, то точно бы знал, где у хозяев гараж. Но, увы, в такие места его ни разу ещё не приглашали.

   Три бокса на две машины каждый, мастерская с подъёмником, станочки, тисочки, полки с разными хахаряшками. И машины, всего две машины, но какие! Барго считал себя специалистом по машинам, антигравам и прочим способам перемещения в пространстве. Не зря же он в армии получил корки помощника механика по ремонту боевой техники. Да и так, сам иногда. И книжки читал, он не тупой кочегар, как некоторые думают, он просто испытывает временные трудности. Вот накопит триста монет и прощай, заскорузлый город.

   Первое, что насторожило Барго, это открытые капоты. А под капотами оказались почему-то пустые гнёзда накопителей. И их нет на полках, их нет и в зарядных устройствах. Пусто. Барго облазил все три гаража и мастерскую, но не нашёл. Много чего нашёл, но только не накопители. Не нашёл также и колёс, на замену для своей машины. Не было здесь колёс, хоть тресни. Ну что, подумал Барго, придётся курочить свою ласточку. Но завтра. Сегодня уже темнеет.

   Он с завистью посмотрел на левую машину. Нет жили же люди, а? Отпадный лимузин, полный антиграв, блестит полированными боками, никелем, хромом, стеклом фар. Благородный красный цвет корпуса изящно гармонирует с бордовой кожей кресел, потрескавшейся немного, правда, но это детали. Гармоничный, с аристократическими пропорциями, всё говорит о том, что это агрегат не для простого народа. Вторая машина была спортивного типа, с мягкими обводами и зализанными формами. Чёрного цвета, она притягивала взгляд и топила его в абсолютном мраке. Но наплевать, теперь они мои! И мы выберемся отсюда, их трёх-то машин я соберу одну двигающуюся.

   Спать устроились в гараже, расстелив спальники и заложив двери на массивные запоры. Чужих собаки не пропустят, а свои сюда уже сто лет не приезжали. А приедут, то, по крайней мере, выпустят их. Они же ещё ничего у хозяев не украли. А вот с утра надо будет прошманать дом, сейфик поискать. В сейфиках, говорят, самое интересное бывает.

   Утром Барго обвел взглядом привычных уже собак и сделал гимнастику. Потом растяжки, прыжки, поза кобры. 42 секунды, мало. Насчёт пробежки всё было сложно, разве что от собак. Нереально от таких убежать. Хонсай, по своей привычке, был уже на ногах и маялся, не зная из чего развести костёр. Барго сказал ему:

   - Ты чё. Пошли в дом, посмотрим, может кухня есть. И, походу, там энергия есть, плитка точно будет работать. Ты не сцы, задняя сторона дома целая. И трупаков там нет, я смотрел.

   Всё нашлось. И кухня и кладовая. И посуда, и печи, которых почему-то четыре, а не одна, как в приличных домах, в общем, полный комплект. В кладовой на балках висят окаменевшие окорока и колбасы, на полках - сыры, некоторые засохшие, а некоторые запаянные в пластик, и с виду совсем свежие. Банки, жестянки, коробки. Рядом с печами - синтезатор, не полуразбитый огрызок, как у Барго в подвале, который кроме комбикорма ничего не готовит, а настоящий полноразмерный кухонный синтезатор, с таким меню, что парень растерялся, что же это такое там понаписано. Но сообразил, уж на яичницу с беконом у него ума хватило. Головка сыра, которую на радостях разрезал Барго, оказалась испорченной. Внутри какая-то зелёная плесень образовалась, да и запашок... того-сь. Так что бутерброда пришлось готовить из своего.

   - Барго, - спросил Хонсай, - а как ты там с этим разбираешься? Оно-то вон как, шлёп и готово. Нам бы такой, тока батя не разрешит. А то мать с Маретой от плиты, почитай, и не отходят. Не успели обед сготовить, как надо ужин заводить. Эх... Ну что за жизнь. А тут раз - и готово. Только жужжит противно.

   - Я читать умею, вот весь секрет, - ответил Барго, - там всё написано, для дебилов. Если кто-то не поймет, как этим пользоваться, то тот уже не дебил, а олигофрен. Ну эта, в смысле, конченый урод совсем, под себя ходит. Жри давай, кажись мы уедем отсель. Есть мысль.

   - Хорошо, я уже. Только я во дворе посижу, ты уж тут сам.

   Барго пошёл в мастерскую искать подходящий инструмент, вот ведь ещё один косяк - с собой его не взял! Плоскогубцы, ключ десять на двенадцать и отвёртка. Так, где подтянуть что. А здесь хорошие хозяева жили. И всё-то у них есть. И провод нашёлся, и ключи - полный комплект в чемоданчике, клейма незнакомые, но судя по всему, достойная вещь.

   Барго свинтил накопители со своей ласточки притащил их в гараж, накинул клеммы, включил зарядник. Тоже не для детей штучка, с экраном, переть ту корягу! На экране появилась надпись: "Выберите из меню: разрядить, зарядить, тренировать". Барго выбрал зарядить. Но тут снова выскочило сообщение: "Распознано критическое уменьшение ёмкости накопителя. Причина: перегазованность сепараторов. Возможная причина: заряд малыми токами. Рекомендуется произвести перетренировку. Да Нет". Нажал пункт "Да". На экране появилась надпись: "Выбран режим перетренировки. Расчётная длительность процесса 17:21", и прямоугольная полоска с квадратиками.

   "Вот же техника, умная шо песец", - восхищённо подумал Барго. Они-то с отцом заряжали как придётся, а тут, оказывается, не всё так просто. Малыми токами, надо же! Где же те токи взять, если их зарядник и так на ладан дышит. Ладно, пусть заряжается, или как его там... Но машины сама по себе требовала ухода. Барго принёс с кухни растительного масла и тщательно протёр кожу сидений. Побрызгал кузов кремнийорганическим аэрозолем, из восхитительно красивой бутылочки с множеством ярких надписей, потом прошёлся по всему корпусу ещё раз мягкой тряпочкой. Постоял, полюбовался. Машина стала сиять, как драгоценный камень, переливаясь в свете ламп всей гаммой красного, от тёмно-вишнёвого до рубинового. Дурачки любят всё красное, подумалось парню. Он рассмеялся, представляя, как он на этой красотище подъезжает к свинарнику Крекиса. Как все сбегаются смотреть на него, а он предлагает вывезти навоз на поле. Со второй, чёрной сделал то же самое. Тут прям хоть разорвись, думал Барго, какую брать. Красная шикарная, чёрная стильная.

   Пока Барго боролся с техникой, Хонсай тоже без дела не сидел. Его хозяйственная крестьянская натура никак не терпела беспорядка в усадебных делах, тем более, в таких исключительно важных вещах, как дом или сад. В биндюжке садовника нашёл мешок с двойной жёлтой полосой, взял вёдра, набрал воды и разбодяжил белую мутную жижу. Прошелся вокруг дома и равномерно опрыскал стены, сколько дотянулся хоботом пульверизатора. Если дом из самовосстанавливающегося бетона известью с добавками поливать, он вечно стоять будет. У них в усадьбе такой же. С годами только прочнее становится. Потом то же самое сделал и с другими зданиями. Смотреть на битые, крошащиеся стены он не мог.

   Взял стремянку, пилу, секатор и полез на ближайшие деревья, сделать обрезку и омолодить. Самое время, пока листва не появилась. Глядишь, в мире появится чуть больше гармонии, а так что без дела сидеть, на собак любоваться что ли?

   - Что ты тут за шурум-бурум развёл? - спросил освободившийся Барго.

   - Чёй-то сильно много здесь беспорядку. А я так, поровнять, подстричь.

   - Иди тачки глянь. На чём поедем.

   - Видел. К нам на таких нельзя, - ответил Хонсай.

   - Это почему же?

   - Батя сожжет. Как увидит, так сразу и сожжёт. Он роскошные вещи терпеть не может. Всё серенькое должно быть или чёрненькое. Край - беленькое, и чуть-чуть зелёненького, по подолу. Если на обшлагах, то синенькое, но лучше коричневое, немаркое. От роскоши, грит, гордыня распухает, оттого Господь посылает нам разные кары. Сожжёт, как пить дать сожжет.

   - Ладно, не сцы. Придумаем что-нибудь. Нам бы только отсюда вырваться, а там... Ладно. Я пойду дом проведаю, посмотрю, мож чё путнее найду. Ты стволы брать будешь? Только пока под них патронов нет.

   Шкафчики, комодики и серванты были заставлены какой-то форменной ерундой - фаянсовыми фигурками каких-то крестьянок, девочек играющих с шарами, мальчиков, играющих с собачками. Кошечками, слониками и птичками, тарелочками с рисунками. А на стенах? На стенах висели какие-то картинки, основной ценностью которых, однозначно, были рамы. Настоящие картинки Барго видел, у них в котельной лежит пачка журналов, жаль, уже засаленных, вот там да, там картинки. Он парочку даже вырезал, на стену повесил, тешить своё чувство прекрасного. Барго сплюнул. Это ж надо ж докатиться до такого, чтобы всякий хлам выставлять на видное место. У них, у богатеньких, точно что-то не в порядке было с восприятием действительности.

   Прошёл дальше, вот это спальня, вот это нам по нраву. Постель, что твой стадион, а подушек, а подушек! И всё бельё с кружавчиками, и покрывало необыкновенной красоты, с розами и пионами. Грабить не хотелось. Не могла у Барго подняться рука на то, чтобы бомбить целое, пригодное для жизни помещение. И никогда не понимал он тех мародёров, которые если что не утащат, но порушат обязательно. И сверху насрут ещё. Этого он не понимал, никак. Может, ведь может же случиться, что собаки вымрут в конце концов, приедут сюда люди, жисть наладят. И, наконец, может же и Барго приезжать сюда, чувствовать себя нуворишем с улицы Перле, разбогатевшим внезапно и непомерно? И будет пользоваться этой роскошью, гори синим огнём та гордыня. Если на эту кровать положить тёлку, да вот с такими сиськами... Барго на секунду представил себе эту заманчивую картину. Вздохнул. На тёлок всегда требовались деньги, и, почему-то, на простых давалок их уходило гораздо больше, чем на честных проституток. Но доступные Барго сцыкухи из соседнего блока и эта кровать никак не соответствовали друг другу. Вопиюще дисгармонировали, и парень, не зная ничего ни о гармонии, ни о соответствии формы и содержания, интуитивно понимал, что к чему стоит прикладывать, а что нет.

   А комоды были полны чудного качества постельного белья. Надо будет себе хоть простыни приличные домой взять. А те что-то потрепались. То, что называл своими простынями, давным-давно превратилось в серые тряпки с махровыми углами, которые даже толком и не отстирывались. Мама, когда была жива, как-то ещё кипятила их, но Барго было не до этого. И так сойдет. Что машинка настирала и то хорошо.

   Соседняя комната оказалась тоже спальней, но из-за битых окон, внутри не сохранилось толком ничего. Кровать, такая же по объёму, просела под собственным весом, превратившись в безобразную груду сгнившего тряпья и досок. Зеркало мутно пялилось в мир облезлой амальгамой, туалетный столик держался за стену. Шкафчики и комодики стояли на своих ногах, но стоило только Барго прикоснуться к одному из них, как он тут же превратился в труху. На полу блеснули искры, это из уцелевшей шкатулки рассыпались драгоценности. Барго встал на колени, ради такого дела стоило пошарить по полу. Он пересеял дрожащими руками весь мусор на полу, до пылинки, до щепочки. И наскрёб два полных, удивительной красоты гарнитура из рубинов и бриллиантов, а к ним - серьги, кольца и ещё целую горсть цепочек и подвесок. Сама шкатулка из неизвестной породы дерева, была красива своей, особенной красотой, с искусно вырезанными переплетающимися узорами. Она вообще-то когда-то стоила примерно столько же, сколько и хранившиеся в ней драгоценности, но Барго этого знать не мог. Оттого и сохранилась, что дерево, из которого она сделана, не гниёт и практически не горит. Он сложил всё добытое в неё, полюбовался на игру света в камнях. Всплыло почти позабытое слово "фамильные". Которые когда-то, ещё в прошлой жизни, мама, тайком от папы, продала во время болезни сестры. Ох и скандал же был! Захлопнул, запер на тут же нашедшийся ключик на цепочке. Ключ повесил на шею. Пожалуй, говорить Хонсаю о находке не стоит.

   Глава 6

   Магеллан Атын, в миру Вольдемар Абызович. Лечит больного, разговаривает со здоровым.

   Ирина весьма чувствительно водила по моей впалой груди своими острыми ноготками, и что-то мурлыкала.

   - Ты на что-то намекаешь? - спросил я, и провел рукой по её пояснице, в том месте, где она превращается в талию.

   - Не-а, я вот думаю, а что это ты меня не зовешь в этот самый Харкадар? Что там такое у тебя спрятано, что не хочешь мне показывать?

   Любопытство сгубило кошку. А ведь придётся ей узнать то, что ей совсем не нужно. У русских женщин, в силу традиционно закоснелого мировосприятия и отсутствия подходящих практик, нет навыков мирного сосуществования с другими жёнами. И этот острый, и, безусловно, жизненно важный момент следовало учитывать. Не доводить, так сказать, до непоправимого греха, сиречь, убийства. Поэтому надо будет создать впечатление в нужном ключе. То есть вывезти на Ыныыр-Хая, к Таламату, и, главное, к эбэ. Там, в живописном уголке нашей природы, при полнейшем отсутствии привычных ориентиров, она узнает о жизни гораздо больше, нежели я буду ей вручную объяснять. Она всё равно будет думать, что я что-то скрываю или хитрю. Только полная открытость, честность и свобода.

   Она не успокоится, пока не убедится, что это не то место, где могут жить городские женщины. И только потом везти в то место, где городские женщины могут жить. Так что выходить в Харкадар надо, но только в определённом порядке. Да и Анечку надо вывезти, что-то у неё какой-то бледный вид, пусть попасётся на экологически чистой травке.

   - Ты о чём задумался, кобелина? Думаешь, как обставить дело так, чтобы я смирилась с тем, что у тебя там беременная жена, три или четыре любовницы и масса случайных половых связей? Не делай большие глаза, мне уже всё рассказали!

   Ишь ты, как обтекаемо! Вроде бы некие неназванные* доброжелатели "рассказали". И, к их счастью, смылись с глаз моих долой.

   - Да нет, э-э-э... - проблеял я, - я как раз думал о том, что Анечке неплохо было бы выбраться на свежее козье молоко, - и не соврал ведь ни разу, что позволило мне смелым, чистым взглядом посмотреть Ире в глаза.

   В такой момент, когда речь идёт о здоровье единственного ребёнка, всякие инсинуации, не относящиеся к теме, неуместны.

   - И когда поедем?

   - Вот, как Курпатова в чувство приведём, так и поедем.

   - А этот, Курпатов, он как? Что за человек?

   _____________ ___________

   * - анонимные

   - У Курпатова, дорогая, в организме есть две определяющие черты, которые нам нужны. Первая - это он, получив какую-нибудь подходящей загадочности загадку, не успокоится, пока её не разгадает. Тем более, знаний и опыта ему не занимать. Вторая его черта - это его желание рассказать всем о своих успехах. Причем, во время пьянки первое сходит на нет, зато второе проявляется с рододендроновской силой, особенно, если по делу рассказать нечего. Тогда он начинает жаловаться, как его гнобил кровавый тоталитарный режим. В период же ремиссии, а особенно вынужденной - наоборот. Он больше работает, иной раз до изнеможения, нежели треплется языком. Вот пусть обе его особенности и поработают на пользу обществу. Он нам разгадает загадки, а потом, в свойственной ему безапелляционной манере, похвастается Ичилу. И все в шоколаде. По крайней мере, мы будем избавлены от его интеллигентских соплей, а Ичил кой-чему научится. Только, боюсь, - я вздохнул, - вместо двух занятых делом учёных, мы получим двух узников совести. Это же такая зараза, выдумать себе какое-нибудь страдание, а потом его страдать. Но ничего, тоталитарных методов тоже никто не отменял.

   - Ты запрёшь их в шарашку? - Ирина продемонстрировала своё знание истории развития отечественной техники.

   - Нет, я выгоню их на свободу. На свободу с чистой совестью.

   - И?

   - А настоящий русский интеллигент, в силу своего дуализма, неспособен прокормить себя, будучи абсолютно свободен. Он способен кормиться только из рук своего угнетателя. Я имею в виду совсем настоящего, рафинированного интеллигента. Все прочие, не настолько интеллигентные, способны, всё-таки, от чисто теоретических построений "как нам обустроить Россию" перейти к практическому, востребованному делу. Но это всё умозрительные абстракции, давай, спи.

   Меня разбудило бряканье кружки на кухне. О, матка бозка, это выполз, насчёт выпить рассольчику, Курпатов. Там, на кухне, на этот случай я гуманно оставил включённый ночник, это по своему опыту знаю, что значит с перепою проснуться в темноте и не знать где ты. То ли дома, то ли в гостях, где сортир, где попить воды, а где выход домой. Или уже всё, ты в аду. Страшные ощущения и ужас, холодный ужас обычно пронзает все нервные пучки твоего истерзанного алкоголем организма. Чтобы не нервировать клиента, я и свет оставил, и на столе литровую эмалированную кружку с микстурой. И попрятал все другие жидкости, включая растительное масло, чтоб доктор мог попить только единственным образом.

   Сначала послышалось глумканье, это клиент пьёт, догадался я. Потом раздался утробный звук отрыжки. Ага, значит, забродило. Минут через двадцать Курпатов станет оскорбительно трезвый. Я глянул на свой встроенный терминал - 03:27, вот козлу не спится, но это, понятно, алкогольная бессонница и расшатанные нервы. Ирина тихо посапывает. Натянул трусы и вышел в кухню. Чтобы дядя с перепою не попёрся в Анину комнату, и не перепугал ребёнка. Раздался звук ещё одной отрыжки, процесс идёт. Прищурив от света глаза, спросил у Курпатова:

   - Скажи-ка, дядя, ведь недаром?

   - А? Кто здесь? Это и где я?

   Хотелось ответить в рифму, но я интеллигентно, со всей присущей мне деликатностью, сказал:

   - Давай, алкаш, допивай, что есть в кружке, пошли на крыльцо.

   Руки у доктора заметно подрагивают, вот же, стоит человека оставить ненадолго без присмотра, так у него уже все признаки пятой степени. Заключительной, как правило, это ж мне сам Курпатов и объяснил.

   Совсем седой, дряблая кожа. Душераздирающее зрелище. И это светило медицины нашего города? Острый ум, неисправимый интеллигент, тонкий циник и блестящий энциклопедист? Где всё это, я вас спрашиваю? Ничё, мы тебя вылечим. Точнее, Ичил вылечит, а Афанасьевна проассистирует, и не таких на ноги ставили, к активной жизни возвращали. Это я, если кто не понял, про себя. Самокритично, правда?

   - Как добрался?

   - Иду я, значит, с кладбища, на могилку ходил, ты не знаешь, Эвелиночка скончалась зимой. До Нового Года чуть-чуть не дожила. - Он всхлипнул. - Могилку поправил, помянул, как водится. А иду от кладбища, так вылетает этот опричник, ты, спрашивает, Курпатов, и в машину засовывает. Хам.

   Представляю, как он вздёргивает подбородок, кадык на его тонкой, морщинистой, как у индюка, шее ходит от гнева ходуном. И он так и спрашивает: "А какое вам, сударь, дело до того, Курпатов я или нет?"

   - Манечка приезжала на похороны, поддержала меня. А этот, который от первого брака Эвелины, даже на похороны не приехал. Позвонил только. Спросил, когда ж я сдохну, чтобы квартиру продать. Какие-то адвокаты зачастили.

   Я крякнул. Вот же, живёшь не тужишь, а за углом творятся такие дела.

   - Ты знаешь же эти семитские лоснящиеся рыла. Мне пришлось скрываться. Мне, из своей собственной квартиры. Я тогда немного не в себе был, ты понимаешь? Какие-то негодяи меня избили, - по его щекам текли слёзы, - отобрали все деньги, ключи, документы. Хорошо, добрые люди вызвали скорую помощь, в больницу увезли. А прихожу домой - а на двери печать висит. Хорошо, что когда с кладбища шёл, этот твой подъехал, - он уже не стесняясь, рыдал в голос.

   По себе знаю, когда неумеренно возлияешь, такие нервные срывы неизбежны. Если, конечно, не употреблять вовремя пустырник. Минут через двадцать до него дошло, что он трезв, и его не колотит тяжким похмельным бодуном.

   - Чем это было в той кружке? - с подозрением спросил он.

   - Травки заварил, к твоему визиту готовился, - ответил я, - а ты не куксись. Пошли, сейчас ещё одну микстурку выпьешь, полегчает.

   Протащил его на кухню, тут, главное, не дать ему упасть окончательно в глубину собственных страданий, а то потом будет, как вчера. Налил в стопку ещё один компонент комплексного лечения. Это уже Ирина готовила.

   - Пей и спать. Утром договорим. - Заставил Курпатова выпить настой.

   Это нервноуспокаивающее и снотворное. Ему сейчас надо как следует выспаться.

   - Нет, ну ты скажи, - продолжал настаивать мой приятель, - что это? Откуда?

   А у него уже глаза закрываются. Отвёл в люлю, нефик нарушать режим. Он сразу же вырубился.

   Я вышел на крыльцо, закурил. Не спалось. Вот же как мужика жизнь поломала. Был цветущий, в полном расцвете сил, мужчина, а превратился в развалину. Ничего, всё теперь в наших руках. Нервы ему подлатаем, токсины выведем, питательным бульоном обеспечим. А на тех адвокатов управу найдём.

   Василь Степаныч ночевал, по случаю перенаселения, в летней кухне. Я, чтобы его не тревожить, в доме заварил себе кофе и расположился на крыльце. В тишине и покое. Просидел, как раз до рассвета, когда на землю с реки наполз утренний туман. В энцифалитке, с удочками в руках, из летней кухни выскочил Василь Степаныч. Я окликнул его.

   - С добрым утром, Володя, - ответил он, - ты тоже на рыбалку собрался? Так предупредил бы.

   - Нет, я так. Не спалось. Нашего пациента в чувство приводил.

   - И как он? - спросил Василий, - а то он вчера красивее огня был. Нельзя же столько пить.

   - У него был трудный период в жизни, - туманно ответил я, - но жить будет. Ты расскажи, как ты его ловил.

   - Так и ловил. По всему городу. Насилу выцепил. Он изрядно был датый, да на старых дрожжах. Ну ладно, дело прошлое. Пришлось, правда, кое-кому вразумление делать, есть у нас одно мутное риэлтерское агентство. Теперь не полезут.

   - Ну, спасибо, а то я думал, как от его хаты желающих отвадить. Ну тогда пойдём, рыбки половим в мутной воде.

   Я, правда, забыл, есть у меня удочки или нет? Вроде когда-то собирался вести чистую, праведную жизнь с удочкой в руках. Но Степаныч и тут меня выручил. Так что мы расположились возле речки.

   - Красота, - заявил он, когда мы закинули леску в воду, - как тебе удалось такой удачный дом прикупить? И речка тебе, и лес, и все дела. И тишина. Всю жизнь мечтал, да не сложилось.

   Василь Степаныч из тех, в нашей бывшей компании, с кем можно было иметь дело, без риска заиметь головную боль. Но сказать, что мы с ним приятели не разлей вода, тоже нельзя. Пересекались, да, он оставил впечатление спокойного уравновешенного человека, без особенных тараканов в голове. И было чувство, что этот человек из тех, с которыми можно иметь дело.

   Я на рыбалку пошёл исключительно, чтобы поговорить без лишних ушей. Понятно о чём. Но не сразу. Я ходил вокруг да около, всё выспрашивая у него и про жизнь, и про его службу, и про взгляды на всеобщее падение нравов, вкупе с грядущим концом света. И всё это, собственно, ради одного: не побежит ли он сразу же на телевидение делать сенсационные заявления, или, того хуже, во всякие государственные учреждения, с целью разоблачить иномирную резидентуру, как только узнает, что у меня в руках дырка в другой мир.

   Однако мои опасения оказались беспочвенными. Во-первых, Степаныч оказался не из ФСБ, как мне казалось раньше, а из флотской контрразведки, откуда его выгнали за действия, порочащие честь какого-то адмирала. Так что в этом смысле я успокоился, насчёт нравственной составляющей его личности. В нашу богоспасаемую компанию он прибился чисто случайно, не поверите, мимо проходил и зашёл. И попал на Пашу Большого, который немедля принял его на работу. Хоть что-то путное сделал покойник, подумалось мне.

   Василь Степаныч мои откровения насчёт Харкадара воспринял насмешливо. Конечно, были помянуты все известные ему способы изменения сознания - от курения вульгарной анаши, до экзотического холотропного дыхания. Себе, дескать, можно придумать всё, что угодно, а потом принимать за реальность Я отверг все его измышления, потом пообещал, что как только он сам себе поверит, так сразу я его выведу посмотреть на звёзды иного мира.

   - А пока, Василий, - добавил я, - лови рыбу и наслаждайся покоем, а я сейчас пойду разворачивать полевой терминал локального телепорта.

   И рассмеялся добрым, демоническим смехом. Василий сразу же бросил все свои удочки и даже так и неначатую бутылку водки. Вот что с человеком простая любознательность делает. Хотя, пить на рассвете, это конечно, романтично, но не соответствует российским традициям. Я все время думаю, вот пить, по-нашему, можно в любое время суток. А на рассвете нельзя, дурная примета. Не принято, хоть ты тресни, не знаю почему.

   Ну, расположились мы в новой пристройке к гаражу, там, где у меня маяки стоят и портал во Внеземелье. Чтоб всё в одном флаконе было, рядышком. Распаковал я свой фибровый чемоданчик с кевларовой подкладкой, разложил это всё хозяйство аккуратно, на фанерке. Под фанерку чурбачки подложил, сосновые. Сосновые, они духмяные, с фитонцидами, не то что берёзовые. Два экрана, возле каждого по семь верньеров, это я спецом сделал стилизацию под аналоговое оборудование. Ну, думаем с Васей, ща мы провертим дырку в пространстве, прямиком в США, кинем им сюрприз. Вообще-то тревожно и волнительно. Всё-таки первый раз, и стёб здесь не совсем уместен, но все равно, на хи-хи пробивает. И тут, что вы думаете, в этот мандражный момент, открывается дверь без стука и заходит Ичил, топчется по моим ногам, и прямиком куда-то рвётся. Потом меня заметил, затормозил. Мало того, что я невыспавшийся, так и этот здесь, с претензиями. И входить без стука в помещение, где я занимаюсь важным делом - это вопиющий моветон. Так и сказал Ичилу, ты - манд-вен-тон! И добавил пару слов в рифму. Зато Василий Степанович сразу и афигел. Ну, я бы, конечно, тоже начал сомневаться в своём рассудке, если бы в бетонной, ровной прежде стене, разверзлася бы дыра, и из неё полез бы чёрт, а я ведь Степаныча предупреждал!

   - Ты, - спрашиваю у Ичила, - каким ветром? Хрен ли шастаешь взад-вперёд, мировое древо раскачиваешь? Не желаешь ли выпить чаю, рассказать нам, велик ли был приплод в твоих стадах? Был ли добрым твой путь?

   Задел его за посконное, степняцкое, практически мордой в навоз сунул, ибо не подобает уважающему себя степняку суетиться и правила вежества нарушать. Он как споткнулся. Понахватался, от своих блондинок, панимаиш ли, городских привычек. Приобщение к ценностям нашей цивилизации, несомненно, дело прогрессивное, но нельзя бездумно хватать всё блестящее и совать в рот.

   Мы прошли на летнюю кухню, я поставил чай, а Ичил начал печальное повествование. Начал мне что-то про Михалычеву ногу рассказывать, но я пресёк. Представил, как они отпиливают Михалычу культю, а потом начинают... я отогнал от себя эти видения, сердце сбойнуло. С детства боюсь уколов и всяких хирургов. С их возмутительным, хамским отношением к клиентам. Не говоря уже про стоматологов. Нет, я не могу без содрогания вспоминать те самые страшные моменты своей жизни, когда я, скуля, хотел забиться в угол... ну, в общем, об этом лучше никогда не вспоминать вообще.

   Оказалось, что искусственный интеллект Научно-исследовательского института медико-биологических проблем оказался старой закалки, никаких блоков типа 800/900 не имел, и, следовательно, иносказаний, намёков и шуток не понимал. А также рассказывал всякое на своём, медицинском языке, который никто, кроме него самого, не понимал. Без специалиста с высшим специальным медицинским образованием очень трудно понимать другого специалиста, даже если он ИИ. Он панькаться с посетителями не будет и переводить с медицинского на русский свою феню тоже. Это вам не воспитанный мною Мбонго, который грузит свои замашки из этического профиля ИИ-1017, а потом мне растолковывает ту ахинею, что иногда выдают за истину другие ИИ. И поэтому операция по излечению Михалыча откладывается на неопределённый срок. Вся надежда на единственного человека в нашем маленьком коллективе, который в этом копенгаген, но сей момент дрыхнет вверх сопаткой.

   - Вот, кстати, познакомьтесь. Это Ичил, потомственный шаман хрен знает в каком поколении, а это Василий Степанович, наш новый сотрудник.

   - Это как шаман? Настоящий, который камлает и с духами разговаривает? - удивился Василий.

   - Именно так. Именно разговаривает, - твёрдо сказал я, чтобы не возникало сомнений.

   - Как там Афанасьевна с Михалычем? Прижились? - спросил я у Ичила, прихлёбывая чай с мятой.

   - Афанасьевну я водил к месту, где живая вода. Ох, и сильная она шаманка. Да. Ага. Теперь у нас второй росток травы принялся. А то от того нельзя много листков рвать, погибнет. А Михалычу я давал пить укрепляющие настои. Пока до операции сил поднакопить. Он ходил, на Дохсуна шибко ругался. Что, говорил, за урод у вас караульную службу ставил? Дохсун ему Устав в нос тыкал, пока не подрались. Михалыч, хоть с одной ногой, но Дохсуну накостылял. Прикольно, мля ваще. Нет, это без гринго, они между собой. Потом помирились, теперь там что-то меняют. Я не в курсе, я не военный, в ваши дурацкие солдатики играть.

   Василь Степаныч слушал наши разговоры, положив челюсть на стол.

   - Ладно, раз такое дело, то пошли, посмотришь на нашего больного. Если он в состоянии, то возьмёшь с собой.

   - Возьму-возьму, - ответил Ичил, - там мы его быстро на ноги поставим. Как ошпаренный будет бегать. А, кстати, Пусечка не звонила? И ваще, где моя тачила? Ты чё, её загнал уже?

   - Загнал уже. В гараж.

   Будучи потомственным пифагорейцем*, я никогда не забывал свой девиз "Умеренность - это наше всё!", чему всегда и следовал. Ну, почти всегда. И даже выучил наизусть цитату из первоисточников, чтобы, при необходимости, дать отпор оппонентам.

   Образ жизни старайся вести нероскошный и чистый.

   Остерегайся деяний, которые вызовут зависть.

   Не допускай непомерных расходов, как низкий душою,

   Но и не слишком скупись. Основа всего - это мера.

   Умные люди писали, не скажешь даже, что до эпохи исторического материализма**. Поэтому Феррари я загнал в гараж, чтобы в деревне не было кривотолков, а себе купил минивэн с наглухо затонированными окнами. Нет, не Мерседес, и даже не Газель, а полноприводную Мицубисю. Это чтобы трупы вывозить на свалку, ха-ха-ха. Оригинальная шутка, не правда ли? Вообще-то для того, чтобы возить возможную агентуру через портал - это важно, чтобы никто раньше времени не начал паниковать и на ходу выпрыгивать в окно, как моя вторая жена.

   ____________ ___________

   * - следует читать "пофигарейцем"

   ** - датируется III в. до н.э.

   - А! А то с тебя станется, ничего святого, только о чистогане думаешь. А Пусечка, можно сказать, мне с душой подарок делала.

   - Ага, и с телом. Как её муж узнает, как ты её лечил, так сразу под асфальт и закатает. Обеих. И меня вместе с вами.

   - Ты всегда и везде исчешь всякую гнусность! А может у нас любовь? И только её муж стоит препятствием на пути к нашему счастью!

   - Так залечил бы его, и все дела. И не стало бы препятствия. Мы бы сразу отгуляли бы, и на поминках, и на свадьбе. Я бы Пусечке твоей подарок сделал.

   - Не надо нам никаких подарков! А какой?

   - Шнурок шёлковый.

   - А это ещё зачем? К ноге, что ли привязывать? - показал наличие чувства юмора Ичил.

   - Нет, чтобы ей было чем тебя удавить, когда она узнает, в какой Харкадар ты её привёз. Где нет ни одного супермаркета, её любимой тачки, нет душа, стиральной машины. Где нет шампуня, фена и педикюра, а до базара не менее недели пути, и ехать придётся на лошади. И где нет самого главного для современной женщины - нет подруг, перед которыми можно хвастаться!

   Так, ведя умные беседы - совсем как перипатетики - мы подошли к крыльцу.

   - Пациент, лежите смирно, иначе я вас зафиксирую! Пейте бульон, он питательный.

   - Так вы из наших, из медиков?, - до нас доносится обрадованный голос Курпатова, - так скажите мне, чем вы тут лечите? Удивительное состояние, я, поверьте, не один год...

   - Вы пейте, пейте бульончик. Вам сейчас нужно, - воркующий, увещевающий голос Ирины проникает в самые затаённые глубины души, и хочется немедленно выпить куриного бульончика. С потрошками. Я сглотнул слюну, вот что значит профи! Какое там НЛП? И рядом не стояло!

   Ичил нырнул куда-то в боковую кладовку и вышел уже в своём замызганном медхалате. Опять у него на шее стетоскоп, одна пола так и волочится по земле. Шапочку он на этот раз надел как следует.

   - Сестра, что тут у нас? - Ичил изобразил из себя умного, но строгого врача, и где только таких замашек набрался?

   - Доктор, больной бузит, бульон не пьёт и требует главврача! - подыграла ему Ирина.

   - Давай посмотрим, что у нас. Вы, батенька, себя слишком истязали излишествами. Вам срочно нужно на воды, поправить нервы, селезёнку и печёнку. Собирайтесь!

   - Коллега! Как я рад, что вы пришли! Наконец-то объясните мне, что за чудодейственные микстуры варит бабка Афанасьевна!

   Курпатов назвал Ичила коллегой? Упасть не встать, что сдохло в лесу?

   Глава 7

   Барго Кисьядес, потомственный копач. Ходит по дому и офигевает. Вспоминает былое. Хонсай, потомственный фермер. Повышает гармонию в мире.

   Барго выглянул в окно. Хонсай самозабвенно пилил деревья, оставляя на стволах какие-то пеньки от веток. "Так спилил бы, окончательно, и не мучился". Барго был далёк от секретов весенней обрезки деревьев, и полагал, что раз растёт - так пусть растёт. Впрочем, Хонсай наверняка знает, что делает

   Находка драгоценностей Барго воодушевила. Ещё бы, столько добра, причём высоколиквидного. Он прошёлся по всем комнатам, внимательно рассматривая все закоулки, открывая ящички и коробочки. Нашёлся сейф, в кабинете хозяина. У Барго дома тоже есть кабинет, так что с назначением помещения он не ошибся. Стол, основательный, как крепость, кресло, стулья. И много всякого непонятного оборудования, экранов и прочей ерунды, о назначении которой Барго мог лишь догадываться. И сейф, открытый нараспашку, о дверцу опирается скособочившаяся картина с какой-то мазнёй, даже ключ вставлен в замочную скважину. Значит, там ничего ценного нет, решил Барго. Бумаги он из сейфа вынимать не стал, их и так разбросано везде слишком много. Порылся в столе, ничего не нашёл. Хозяин, судя по всему, к отъезду приготовился гораздо лучше хозяйки. Нашёлся шкафчик, с таким количеством разных, как по цвету, так и по форме, бутылок, что Барго растерялся. Он и представления не имел, что хайбарду можно разливать в такую разнообразную тару. И пирамидальную, и призматическую, и овальную и просто цилиндрическую. Отвинтил пробку с одной из бутылок, понюхал. Пахло заманчиво и совсем не сивухой.

   На яркой этикетке написано: "Порфироносная Вдова", напиток для настоящих мужчин". Настоящим мужчиной, по мнению Барго, был агент ХХ7, но тот, почему-то, предпочитал смесь хайбарды и яблочного сока. Сам Барго как-то дома сделал себе эту смесь, но, честно говоря, не понял, зачем без того ценный и дорогой напиток разбавлять соком, да ещё таким кислым, как яблочный. Теперь он решил проверить ещё один рекламный слоган. В шкафчике, на специальном деревянном резном подносике, обнаружились шесть серебряных рюмок и тарелочка. Барго налил себе из квадратной бутыли рюмку напитка, сел в кресло, как это обычно делал агент ХХ7, и закинул ноги на журнальный столик. Оказалось, что это чертовски неудобно, а пить в такой позе и вовсе невозможно, без риска подавиться. Так что тут парень пошёл по пути здравого смысла, и выпил стоя, всю рюмку целиком. Это оказалась совсем не хайбарда.

   Напиток мягко провалился в желудок, оставив во рту пряный, чуть сладковатый вкус. Запах волной проник в носоглотку, как бы заставляя вспомнить что-то полузабытое, но крайне дорогое. По телу начало разливаться тепло. Вот тут Барго и плюхнулся в низкое кресло, наслаждаясь своим положением. Лучше, конечно, греть задницу в мягком кожаном кресле, нежели на деревянной табуретке. Это стало совершенно очевидно, мысль о том, что надо здесь устроить себе красивую жизнь, начала оформляться окончательно и греть душу.

   Напиток оказался для настоящих мужчин, дери вас в глотку. Он собрался было уже продолжить праздник, и уже крутил в руках бутылку, пока не прочитал текст, написанный мелким шрифтом на обратной стороне бутылки: "Не рекомендуется людям со слабым сердцем и беременным. Употребление более трёх рюмок в неделю может привести к импотенции, выкидышам, повышению артериального давления и сердечной недостаточности". Тьфу, для настоящих мужчин, надо же! Для паралитиков, однозначно. Но почувствовал необычайную бодрость и жажду действовать. Он положил в сейф коробку с драгоценностями, набрал изнутри дверцы свой любимый код, запер сейф на ключ. Пусть полежат, потом сюда всё равно возвращаться.

   Следующим помещением оказалась библиотека. Барго читать умел, он в школе учился, да отец его дрючил так, что мало не казалось. Но из всей литературы понимал только технические справочники и книжки про похождения бравого агента ХХ7. Деньги на журналы тратить он считал вредным и обходился тем, что приносили в котельную сменщики. Но зачем нужно было людям столько книг? Полки вдоль стен и еще поперёк зала в три ряда двусторонние шкафы? Это же убиться можно и не встать! А уж прочитать столько и вовсе уму непостижимо. Барго прошел вдоль полок. Ну, вообще-то выбор понятен. Тут и справочники - Барго взял один, пролистал. Полезная вещь. Он представил себя сидящим в кожаном кресле с книгой в руках. Отличная картина, только оценить некому будет. Или вот. "400 сравнительно честных способов изготовления хайбарды в домашних условиях, а также очистки оной, с рисунками и фотографиями". Чертёж компактной ректификационной колонны из нержавейки его заинтересовал. Пожалуй, что можно было бы сварганить, а то ту муть, которую фермеры продают, иной раз без слёз и распечатать невозможно. И трубу он видел в одном месте, очень похожа. Зачем, правда, хозяину такие сведения, было непонятно, у него в кабинете напитки куда как получше хайбарды будут. Поставил на место. "Надо бы списочек составить", - подумал Барго, - "есть ведь в городе идиоты, которые такую макулатуру скупают. Мож что и обломится". К великому сожалению, ни одной книжки про агента ХХ7 не нашлось, после чего бывший хозяин этого добра в глазах Барго упал окончательно.

   Прошёл дальше по комнатам, распахивая все шкафы, столы, дверцы. Бежали, видать, хозяева из поместья с такой страшной скоростью, что не утащили с собой ничего. А вот тут, в этой комнате, что-то пытались упаковать. Разбросанные вещи, раскрытые нараспашку чемоданы, баулы и кофры. Что-то свалено в них, что-то валяется на полу. Трусы, сумочки, штаны, детские вещи, туфли, какие-то платья и многое такое, названия чему Барго даже не знал.*

   ___________ __________

   * - Пеньюар, бюстгальтер, корсет, ридикюль etc.

   Поднял что-то, похожее по форме на женские трусы, но полупрозрачное, покрутил в руках, хмыкнул и бросил. И зачем, спрашивается, такие трусы, если сквозь них всё видно? И на самом срамном месте - дырка, а по бокам кружевные завязочки. Хотя, конечно, практично*. А то иной раз запаришься с девок обёртки снимать. Наступил на роскошный,

   ________ ____________

   * - модель называется "Всегда!". Рекомендуется зрелым женщинам, готовым без смятения встретить приключение на стороне.

   ярко-красный шелковый халат, с золотыми птицами и бежевыми лилиями, пнул в сторону. Ни к селу, ни к городу такая вещь. Будь я бабой, подумал Барго, может, мне бы и пригодилось. А так - мусор сплошной. Шкаф, к его изумлению, оказался ещё одним синтезатором, только для одежды.* Он потыкал кнопки, посмотрел меню, убедился, что эта штука работает. Из каталога с картинками выбрал себе, как ему показалось, вполне приличные штаны, с подходящим количеством карманов. Назывались они "Консервативный садовник". Агрегат предложил назвать себя, либо пройти в примерочную для снятия мерок, либо ввести размеры вручную. Барго ввёл размер сам, на экране высветилось: "Терминал 89765476. Кредит неограничен. Сумма вашего синтеза ?39,9. Деньги будут сняты с вашего счёта при установлении связи с банком. Желаете ещё что-нибудь создать? К данной модели брюк рекомендуется демисезонная куртка "Консервативный садовник", пояс для крепления инструмента "Вериго", панама "Казус". В вашем распоряжении хлопчатобумажные и шёлковые сорочки, подтяжки, запонки, носки, галстуки, перчатки и полуботинки из кожи ланчакуса. Сделайте ваш выбор. Для заказа садового инструмента используйте специализированный терминал".

   ______________ _____________

   * - модель "Рог изобилия" с полностью расширенными функциями. Только для состоятельных господ.

   Через минуту Барго получил из окна готовый продукт. Его привела в полнейшее смятение лёгкость, с которой можно получить все, что душе угодно, но смущали какие-то суммы, кредиты и банки. Так, ненароком, попадёшь в непонятки, а потом отвечай за сделанное. Барго вообще всегда пугала халява, жизненный опыт говорил о том, что все подляны в жизни проистекают именно от таких вот бесплатных мышеловок. На всякий случай он отодвинул брюки в сторону.

   Следующая комната, уже со стороны фасада, видимо, бывшая детская. Опять хрустит под ногами битое стекло, полопавшиеся обои рваными лохмотьями сползают со стен, чёрные, серые, мрачно-зелёные разводы плесни по полу и потолку, сквозь обвалившуюся штукатурку виден бетон. И всё это в полнейшей дисгармонии с чудом уцелевшей на потолке люстрой. На полу валяются комки сопревшего тряпья. Барго пошевелил один из них носком сапога, в сторону откатилась фарфоровая голова куклы с остатками сиреневых синтетических кудрей. Поднял, обтёр рукавом. Голубые глаза у головы закрылись и открылись. И почему какие-то древние уроды делали такую красоту, а его сестра играла чёрти чем?

   Теперь Барго понял Хонсая. Смотреть на останки чужой, наверняка когда-то счастливой, жизни было тяжко. Тут и там в глаза бросались всякие мелочи, говорившие о том, что здесь когда-то была нормальная размеренная жизнь, в достатке и комфорте. И в одночасье рухнувшая из-за каких-то, никому теперь неизвестных, обстоятельств. Действительно, могильник чужой жизни. Мертвечина.

   Подобрал какие-то бусы, чёрт поймёшь, но забавные. Во-первых, отсутствовала вообще какая-либо нить, связывающая бусины. Барго растягивал связку на всю длину рук, бусы растягивались и не рвались, только появлялись ниоткуда новые шарики и так, что всё время прилегали друг к другу с микроскопическим зазором, но между шариками он не видел ничего. Провел в зазор лезвием ножа, оно прошло безо всякого сопротивления. Хмыкнул, что только не придумают! Сжал в кулаке, помял, и шарики куда-то исчезали, как впитывались друг в дружку. Методом сжимания-разжимания он определил, что минимальное число бусин - три, а максимальное - около полутора сотен. При некоторой сноровке научился, потирая их в разных местах, изменять цвета, от абсолютно чёрного до чисто белого, включая ярко-алый, изумрудно-зелёный, бирюзовый, голубой и все другие, самые привлекательные цвета спектра. Никакой практической пользы с бусиков Барго не увидел, и рассматривал их исключительно как забавный курьёз и мелкое развлечение. Радость глазу, так он сформулировал. Сунул в карман, дома поиграюсь.

   Пора было бы уже пообедать, но Барго решил подняться на чердак, а потом пройти по всем углам на первом этаже. На сладкое останутся подвалы, где, предположительно, должен находиться энергоблок. Чердак оказался не захламлённым, как следовало бы ожидать, а вполне приличным помещением, с деревянным крашеным полом. На полу, в художественном беспорядке лежали ящики, запечатанные и вскрытые металлические коробки с патронами. Вот тебе и башенки по углам здания. Вот тебе и сюрприз, который, на их счастье, не сработал. Аляповатые, как казалось Барго, эркеры по углам задания оказались местом для четырёх зенитных пулемётов. Хозяева поместья, если уж озаботились охраной с земли, непременно бы озаботились охраной с воздуха, можно было бы и самому догадаться. Спина похолодела. Он подошёл к одному пулемёту, отключил разъём управления, поставил на предохранитель и откинул крышку ствольной коробки. Извлёк из приёмника ленту с позеленевшими патронами, бросил её на пол. Сделал то же самое с остальными пулемётами. Обтёр руки об штаны, посмотрел на калибр патронов и подумал, что им хватило бы и пары штук. Барго выглянул во двор. Собаки так же, на месте.

   Пожалуй, они впёрлись куда-то не совсем туда, куда он планировал. Не в сгнившие руины, где надо было бы поработать лопатой и металлоискателем, а в какой-то укрепрайон. И вполне может статься, что каменные тумбы, на которых стоят вазы для клумб, между подпорными стенками по сторонам от мраморной лестницы, не что иное, как замаскированные доты. И хорошо, на этот раз очень хорошо, что всё приржавело, корродировало и прикипело, иначе бы они не доехали бы никуда. "Что-то истить хоцца" - подумал Барго и полез вниз.

   Хонсай уже сложил ветки в кучу, и теперь граблями собирал с дорожек палую листву, при этом что-то напевал.

   - Ты чё распелся? - спросил у него Барго.

   - Знаешь, когда что путнее делаешь, всегда радостно. А вообще, по заветам нашего архимандрита, я должен был бы взять в руки ломик и начать здесь всё крушить. И кухни, и машины, выбить в здании стёкла и потом поджечь. А смысл? Кому от этого станет легче?

   - В последнем "Вестнике Епархии" писали, что у нас новое мышление. Скажем "нет" мракобесию и тоталитаризму. Ширшее взгляд на вещи и гибчее - на явления природы, а также не стоит искать происки дьявола там, где есть человеческая глупость.

   - Видать, отец Игнацело этого не читал, он последний раз приезжал и проповедовал пахать на лошадях. Трактора, правда, батя не дал ему поджигать.

   - Пошли, захарчим что-нибудь.

   - Пошли. Надо доесть, что привезли, а то прокиснет. Ты что пил?

   - Порфироносную вдову. Напиток для настоящих мужчин.

   - А мне?

   - Тебе нельзя. Этот напиток приводит с импотенции и выкидышам.

   - К чему-чему?

   - Стоять не будет, а ты будущий муж, отец и вообще. Беречь себя надо смолоду!

   - А сам-то? Сам зачем пил?

   - Я сначала выпил, а потом только этикетку прочитал. Хотел попробовать, чем высокородные балуются. А вообще, там всяких бутылок навалом. Давай-ка лучше вечерком, а то дел много. Ща забухаем, и всё, пиши пропало.

   - Давай, - ответил Хонсай.

   Они пошли снова на кухню, как-то привычнее, волоча за собой мешок со жратвой.

   - Надо было ещё вчера в холодильник положить, - сказал Барго.

   - Угу, - с набитым ртом ответил Хонсай., - а чо денег платил?

   - Куда?

   - Ну, за армию, чо денег платил? - переспросил Хонсай.

   Барго всегда удивлялся вот такой особенности Крекисов. Могут одну и ту же мысль думать неделю, ты уже забудешь, о чём речь, а они, бац! - и переспрашивают.

   - Лепиле надо было отстегнуть, чтоб особенно к здоровью не цеплялся. Я в детстве был болезненным мальчиком, - свел всё к шутке Барго.

   - Хренасе ты болезненный, - пробормотал Хонсай.

   На самом же деле у Барго едва заметное искривление позвоночника, за что его в школе, после очередного медосмотра, прозвали Горбатым. Ну, школа, это дело такое, там от кликухи не отмажешься. А вот хирург очень сильно удивился, что ему предложили небольшую сумму, чтобы он закрыл глаза на мелкие отклонения в здоровье. Некоторые от армии косят, и за хорошие деньги, а тут всё наоборот. Но подписал.

   В общем-то, всё, о чём Барго говорил отец, подчас по многу раз, и, порой подкрепляя подзатыльниками, соответствовало обыденной действительности. И уж если он сказал идти в армию, значит это действительно нужно. Для городских это вообще не проблема, подошло время - извольте отслужить. Повестка, медкомиссия, комиссариат. Был и второй вариант: повестка, суд, кича. Протоптанные поколениями дорожки. Но это не для Барго. В сельских районах иначе, там вотчина Церкви, и в Легион идут как бы добровольно.

   Да и в армии оказалось ничем не хуже, и ничем не лучше, чем во дворе или в школе. Прописка, понятное дело, попытка найти слабину и всё такое. К концу первого полугода службы горячая фаза войны с желающими проводить над Барго иерархические эксперименты закончилась. Он к тому времени уже посидел на губе, а кое-кто отдохнул в госпитале.

   Служба на Юго-Западном Бастионе не отличалась разнообразием. Раз погоняли кочевников в предгорьях Кара-Култука, пару раз схлестнулись с конвоем контрабандистов, считай наркодельцов. Несколько раз их вывозили на патрулирование в разные города, и даже один раз - в столицу, стоять в оцеплении. В общем, парень из мелкого городишки открыл для себя мир.

   Начало третьего года службы ознаменовалось тихой войной с капралом из четвёртой роты. Барго его прищучил в момент, когда тот свинчивал ненужную, на его взгляд, в армии, зато крайне необходимую кому-то в хозяйстве, железку с вверенной Барго техники. После этого капрал возненавидел его тяжёлой, глухой ненавистью, и начал гадить везде, где только можно. Бороться с ним и со всей кодлой его подельников, которые начали Барго прессовать, он не хотел и вряд ли смог бы. Поэтому капрал, у которого в ближайшем городке была женщина, однажды до неё не доехал. Следствие показало, что он пытался вынести из части противотанковую мину, а она взорвалась у него в рюкзаке, в полуверсте от КПП. Хорошо хоть, что он не успел дойти до остановки рельса и жертв среди гражданского населения не было. Барго быстро утопил самопальный передатчик в гарнизонном сортире, и больше к этому делу не возвращался даже в мыслях.

   Барго записывался на все курсы, на которые успевал по времени. Помимо полезных знаний, за каждый сданный зачёт падала денежка, хоть маленькая, но всё равно. "Таньгушка тугрик бережёт", - всегда говорил его дед, и Барго в полной мере начал понимать смысл дедовых мутных пословиц только в армии. Ученье свет, а неучёных - тьма. Многие солдаты вообще прохладно относились к службе, для них три года были всего лишь досадным перерывом в красивой гражданской жизни, у кого вынужденно, у кого добровольно. И нифига не доходили до них речи командира роты: "Бараны, вас здесь забесплатно учат, а на гражданке за это же заплатите деньги". Но, похоже, тем парням и на гражданке никакие курсы никуда не упали. Там их ждала привычная политура и клёвые тёлки. Один год Барго просидел в оружейной мастерской, один год - у связистов, и так походил на занятия. Получил корочки сварщика, помощника механика по ремонту тяжёлой техники, взрывника, да и так, по мелочи, натаскался. Никакие знания не бывают лишними - это тоже из закромов высокой мудрости его предков. Заодно узнал назначение многих вещей, что лежали у него в подвале. И которые, при правильном применении, могут сильно облегчить жизнь простого парня.

   Ещё Барго запомнил случай, когда после суточного наряда по парку, увидел за ограждением части почти вросшие в землю вагоны на колёсных шасси. Стал спрашивать у всех, что же там такое? Ответил старый дед, из тех, что, казалось, живут при части вечно. "Это, - сказал он, - КШМ первой волны вторжения. Разукомплектовали за ненадобностью". В голосе старика сквозила горечь. Однако, как Барго узнал позже, одну машину всё-таки затащили в парк на восстановление.

   Перед дембелем Барго уже дослужился до кабель-кондуктора, ему предлагали остаться на сверхсрочную и пойти на курсы унтер-офицеров. Барго даже написал рапорт, но умерла мать, и он срочно отбыл домой. По приезду в город он понял, что армия изменила всю его жизнь. Прежнего, уютного и понятного города для него уже не стало. Новым взглядом он смотрел на обветшавшие дома, чахлые деревья и мусор по закоулкам. Даже жители теперь ему казались серыми и унылыми. В тот же момент Барго решил, что здесь он жить больше не хочет.

   - А как там, в армии? - спросил Хонсай

   - Нормально, - улыбнулся Барго, - главное, не терять присутствия духа. Давай себе заварим господского чайку.

   - Ты чёнить нашёл путнее? Не?

   - Нет. Только у нас с тобой, может быть, разные понятии о путнем. Стволы поделим, тут без базара. А остальное наверху - тряпки, книги и пойло. На чердаке четыре пулемёта калибра 75, но гнилые, походу. Ща ещё пошарюсь, подвал позырю, мож и будет что-нибудь. Хотя вряд ли. Всё соржавело, наверное. Ты заметь, в доме, где окна-двери целые, всё сохранилось, как вчера хозяева ушли, а где битые - там всё погнило.

   - Красивая усадьба. Нам бы такую.

   - И что мешает?

   - То и мешает. С батей курятник строили, так стены делали в полторы сажени, вместо окон - амбразуры, а на крыше пушка противотанковая. И так во всём.

   - Ну да. У вас специфика, это так.

   Барго вспомнил, как у Крекиса стоят хозпостройки и догадался, что хитрый хуторянин всё делал из расчёта обороны дома. А сходу-то и не допрёшь. А у них иной раз случается, да. Есть ещё желающие проверить на прочность одинокий хутор. Чужие грабли-то никому не указ, а отряды Легиона не везде успевают.

   Хонсай продолжил возню с садиком. Ему осталось обкопать ещё три дерева, пролить удобрениями и на этом видимая часть работы заканчивалась.

   Барго пошёл шерстить первый этаж. Со стороны фасада, так же всё бито-перебито. Он для очистки совести покопался в каких-то неопрятных кучах. Мерзость, не стоило и мараться.

   С тыльной части здания, в бывшей столовой нашёлся громадный буфет, с аккуратно разложенными в ящиках серебряными ложками, ножами и вилками. Второй шкаф забит красивой посудой в невероятном количестве. Дома у Барго четыре фаянсовые тарелки, и он считал, что и это слишком много. И вообще, лучше всего есть со сковородки. А ещё в буфетах - рюмки, бокалы, стаканы и прочая белиберда, типа салфеток. Роскошь, одним словом. Серебро можно было бы пристроить в хорошие руки, но внутри Барго что-то вопило: "Нельзя, нельзя! Это моё! И оно хорошо только в целом виде".

   Так же нашлись гостевые комнаты, спальни с отдельными санузлами, ещё какие-то помещения непонятного назначения. Барго бы сильно удивился, если бы узнал, что эти апартаменты - для прислуги. Полюбовавшись на белоснежный толчок, Барго вспомнил свой туалет, с вечно жёлтыми разводами на потолке и неистребимым запахом протухшей мочи. Казалось, этим запахом пропитались даже бетонные перекрытия. Как Барго соседа сверху не увещевал, и кулаком и добрым словом, он продолжал ссать мимо унитаза. "Приеду, убью", - решил парень.

   Барго пошёл искать вход в подвал. Собственно, подвала было два, по одному в каждом крыле здания. В одном он нашел оружейку, видать для охраны. Она оказалась заперта, но электронный замок горел желтым огоньком. Барго прокатал несколько карточек, из тех, что собрал с поля боя. Оружейка открылась от зелёной, голубые не сработали. И сразу же стало понятно, что жизнь, всё-таки, удалась в полном объёме.

   Стволы, гранаты, патроны, бронежилеты, словом, весь комплект того, чем пользуются на работе охранники серьёзных зданий. Ящики, цинки, упаковки нетронутого добра, и всё залито, запаяно, закатано, упаковано. "Моё, моё, моё..." - стучало в голове, - "всё моё!"

   От обилия сегодняшних впечатлений Барго переутомился. Голова просила отдыха. Поднялся на второй этаж, в кабинет, плюхнулся в кресло. Взял со столика, из красивой золотистой пачки, необычно толстую папиросу и закурил. Вообще-то он курил крайне редко, но тут такой утомительный случай. Барго не знал, что папиросы "БК" выпускались ограниченной партией по спецзаказу, состояли из смеси табака с травой, обладающей лёгким седативным действием*. Незаметно для себя парень заснул, на пол из его руки выпала потухшая папироса. И не видел он, как из-под шкафа к его ноге потянулся гибкий суставчатый хобот.

   ______________ _____________

   * - привыкания не вызывает. Рекомендуется Минздравом в качестве профилактического средства при астме.

   Глава 8

   Магеллан Атын. Разглашает собственные стратегические планы. Первый заброс Героя Советского Союза кота Васьки в окно.

   Совершенно очевидно, что в любимых мной отварах от Афанасьевны никаких психотропных веществ не содержалось. Зуб даю. Следует, значит, неадекватное, с моей точки зрения, поведение Курпатова считать временным помутнением сознания от прикосновения к тайнам народной медицины. Объяснение типа "дурак дурака видит издалека" я даже и не рассматривал, потому что у самого доктора все остальные врачи ходили под лейблом "жалкие недоучки, не умеющие даже по вкусу мочи пациента диагностировать у него сахарный диабет". Следовательно, "коллегами" те быть не могут. Ладно, посмотрим на ситуацию в динамике, может, всё-таки, он выкарабкается.

   Внезапное требование Ичила командировать "караул, немедленно" к нему в помощь Курпатова, резко ломало мои гениальные, без преувеличения, планы. Постепенно, не торопясь, по очереди запускать людей, давать им возможность адаптироваться и всё такое. А теперь надо устраивать столпотворение. Как я этого не люблю. Но придётся. Проблема козла, волка и капусты. Решается на раз-два, но только чисто теоретически. Практически у каждого субъекта свои претензии, капризы и заморочки.

   Больше всего я боялся, что Ичил подорвётся к своей Пусечке и разом провалит все явки и пароли. Более того, потащит её с собой, с него станется. Я вообще-то твердо уверен, что вся эта шатия-братия уже шамана забыла и у них уже новые игрушки. А Ичилу, явись он к ним, нанесут своим поведением неизлечимую психотравму.

   Так что я, первым делом, повёл на Базу Экспедиции Ичила с Курпатовым. Нет, реально, лучше было бы неугомонного доктора ещё раз напоить. Пока мы шли переходами, сначала по Базе ВКС, потом к лечебному блоку, я упарился выслушивать его охи-ахи и совершенно тупые, неуместные вопросы "где мы?", "что это?". Вдобавок, я злился на Ичила, что он мне поломал все планы. Нужно было моего соседа подготовить, осторожно ввести в курс дела, короче, всё постепенно, а не так. Сорвались и помчались. Сейчас пойду обратно, запрещу ИИ-1020 открывать порталы для Ичила. Пусть, если надо, звонит по телефону, слава богу, дальняя связь работает. И вообще, пора заняться собственной безопасностью и режимом. А то повадились, скоро к девкам на свиданки будут бегать, как в соседнюю деревню, инкогнито нарушать.

   Переходы, лифты, лестницы, коридоры. Наконец пришли.

   - Снимай, - говорю Курпатову, - с себя все свои обноски, суй в утилизатор, и вперёд, по зелёной стрелке. Выполняй указания, которые услышишь, и будет тебе счастье.

   Не дал ему и слова молвить, пихнул за загородку.

   - ИИ-1017, займись подследственным. Загрузить ему базовый и специализированный медицинский языковые пакеты. И, соответственно, считать русский. Сообщи мне ещё, на что он ещё годен.

   Пока нашего гения там обрабатывали специалисты, я взял за хобот Ичила и начал ему втолковывать политику партии и правительства, то есть Директората Третьей Экспедиции.

   - Через месяц доложите мне о здоровье Михалыча. Как хотите, но результат должен быт. Хоть промежуточный, хоть ещё какой. Приеду, проверю!

   Ичил сделал попытку вырваться и постарался увильнуть от ответственности, что, дескать, Афанасьевна там рулит.

   - Нет, милок, ты не с Пусечкой будешь кувыркаться, - я продолжал держать его за хобот, - а заниматься делом на благо... э-э-э... на наше благо. Значит так, примерно через месяц ты мне приготовишь несколько шаманов - заметь, не шушеру всякую, а именно квалифицированных чувствующих шаманов, для проведения обследования некробиополя Земли, или как оно там называется, на предмет адаптации харкадарцев, которые поедут туда по делам. Возможно, но пока я не уверен, придётся ставить в степях храм Тэнгри. Так вот, твои обалдуи должны будут найти место, подготовиться к работам по привязке его к местности. И второе. Ожидается некоторые движение народа через медблок, так что озаботься, пожалуйста, наличием мази для восстановления волос. А ещё лучше, запишем модель в память синтезатора, и я не буду дёргать тебя постоянно.

   - В целом, задача стоит, чтобы на примере Михалыча разработать действенную методику восстановления здоровья у лиц с самыми различными болезнями и физическими недостатками. Это я поручаю тебе! И только потому, что Курпатов - натура увлекающаяся, его может занести влево-вправо от генеральной линии, или, что ещё хуже, он воспарит и вообще забудет, ради чего его сюда привезли. Так вот, на тебе вся конкретика. И хватит уже заниматься кустарничеством. Возьмите учеников, доведите их до кондиции. Я устал тебе повторять по сто раз одно и то же.

   Курпатов вышел из процедурной с одухотворённым лицом, окрылённый, чуть ли не паря над полом. Заговорил:

   - Я всегда утверждал, что знание иностранных языков открывает нам новые грани познания Вселенной. Вот это ёмкое выражение "алам дирим дайн деллайгет" позволяет выявить новые, неожиданные аспекты ранней диагностики и лечения дисфункции поджелудочной железы у высших приматов!

   Без смеха на такое чудо смотреть невозможно. Очень уж он похож на всем известного предводителя дворянства после первой встречи с комбинатором.

   - Срамоту хоть бы простынкой прикрыли, гражданин Курпатов, - укоризненно говорю ему, - чё мудями тут трясти, чай, вы не на симпозиуме каком.

   Тем самым заземлил его, чтобы заботы о мирском вытеснили у него, хоть на время, пар высокомудрых идей. Дохтур начал испуганно озираться в поисках полотенца.

   - 1017, куда порекомендуете клиента, на какую должность? - это я уже к ИИ обращаюсь.

   - На должность санитара психиатрического отделения...

   Многозначительная пауза.

   - ...господин Курпатов не походит по своим физическим кондициям. Так что рекомендую его на должность врача-интерна общей практики, для последующей переаттестации и уточнения профпригодности.

   Пойдёт. Не стоило, конечно, доктора в посттравматическом синдроме толкать на обследование, надо было подождать. Я вот, не протрезвев толком, полез, и получил должность лаборанта. Ах, если бы... да! Кабы бы... Но самооценку понижает сильно.

   Не имея желания разговаривать на узкоспециализированные темы, я поговорил о насущном. То есть, о приёме на работу в Третью Экспедицию, как порядочного, чтоб зарплата шла в тугриках, то есть, в полноценной нынче имперской золотой монете, и прочей бюрократии. Всё-таки интересно с этой автоматикой работать. Стоит человеку попасть в приказ о приёме на работу, обозначить оклад - и понеслась. И сколько ему тапочек одноразовых положено, и нормы питания по калорийности можно узнать, и всё прочее. За этим ИИ следит, и не надо забивать себе голову текучкой. Главное, правильную должность себе выбрать, например Начальника Экспедиции.

   Повел Курпатова к синтезатору, для дальнейшей экипировки. Вполне приличную, на мой взгляд, брезентовую сумку набили всякой одёжкой на все медицинские случаи жизни, и прочее, костюмчик там, пинжачок с карманами. Однако Курпатов впал в свойственную ему экзальтацию и, глядя на Ичила, решил одеваться, как принято у нас. То есть, у туземцев. Чтобы "не выбиваться из традиционного социокультурного окружения" и "не фраппировать окружающих своим вызывающе цивилизованным видом". Н-да, далеко пойдёт он с такими взглядами. Да ради бога. Выдал ему ватный стёганый халат, тюбетейку и чувяки из свиной кожи.

   Уже в своём кабинете, отдал Курпатову карточку доступа от НИИ медико-биологических проблем, она же и от Института изучения высшей нервной деятельности. Сверху добавил планшет, типа Мбонго-2, чтоб при общении с ИИ глаза не заворачивались во флюгер, а по-человечьи. Дохтур спросил:

   - И как это всё происходит? Я в растерянности. Р-раз! И у меня в голове знание какого-то неизвестного языка! Р-раз! И вообще, где мы?

   - Отвечаю по порядку, - задрал глаза я к потолку, - это конечный результат деятельности одного НИИ. А тебе предстоит разобраться, как тот самый НИИ этого достиг. Это первое. Второе - мы у меня в гараже. Ты что, не помнишь, как мы в гараж заходили?

   - Помню. Но там ведь...

   - Обычное пространственное сопряжение. Не буду тебя пугать, но сейчас мы в секретном бункере Министерства Обороны.

   Зря я это сказал, такое остроумие Курпатов не оценил. С нашей последней встречи его словарь значительно обогатился, или я просто раньше так не шутил?

   - Вот только не надо брызгать на меня слюной, - умудрился я вставить пару слов в его обличительную речь, - что ты, как баба Лера, мелешь про застенки, в которых ни разу не был? Бери инструмент и проваливай. Ичил тебя проводит к рабочему месту.

   Моё замечание о том, что он станет Директором НИИ, несколько снизило накал патетики. Только я вдогонку добавил, что если он выполнит производственные показатели, может рассчитывать на усиленную пайку. Его гулкий возмущённый голос разносился по коридорам Базы ещё долго, так же, как и мой хохот, пока, наконец, они с Ичилом не прошли портал.

   Сам я не хотел идти на Остров Бараганнах, у меня очередь и план. Туда попадёшь - нескоро выйдешь. Зашёл в лабораторию исследования артефактов и потребовал произвести анализ золотых монет, прикупленных мной, по случаю, в разных местах и в разное время. Ну там николаевские империалы, советские сеятели и прочие крюгерранды. И сразу в отдел экономики, чтобы наштамповать себе мелочи на текущие расходы. А то что-то поиздержался, а все жрать просят. Кинул себе в кошёлку килограмм семь, и подался к хате. К своему любимому дивану.

   Следующая итерация - это работа с моим потенциальным сторонником, Василием Степанычем, то есть. Наконец нам никто не мешает. Я подготовил рабочее место, проверил разъёмы и поставил в исходное положение рукоятки управления. Для начала входное окно я прислонил к левой стенке гаража, а выходное - к концу огорода. Ну, чтоб всё было на виду. Зафиксировал, чтобы не трепыхалось от случайных флюктуаций, там у меня спецкнопка для такого дела приспособлена. Зелёненькая, ежели что.

   Героем Советского Союза для проведения натурного эксперимента был назначен наглый соседский кот. Я его подкараулил из чувства мстительности, чтоб не орал под окнами в самое неподходящее время. Он всячески сопротивлялся, но моей твёрдой рукой в меховой рукавице был поднесён к порталу. Он-то заработает, я не сомневался, но мало ли. Может у нас грунт земли не соответствует высоким имперским стандартам, или некробиополе не того цвета, Ичил-то так закружился со своей Пусечкой, что и не проверил. Швырнул я кота в портал, и увидел его, с диким мявом - хвост трубой, из ноздрей пламя, чисто дракон - убегающим с огорода. Теперь надо бы подождать пару дней, не полезет ли у него шерсть. Ну, просто для полного спокойствия.

   Василь Степаныч, уже понявший, что тут всё по-сурьёзному, уже не охал и не ахал. Посмотрел на меня мудрым, всепрощающим взглядом и сказал:

   - Ну что дальше-то? С работы-то я уволился, не утерпел.

   - А дальше будем делом заниматься. Пойдём, чайку заварим, разговор будет долгий.

   Как бы мне не хотелось, чтобы всё крутилось быстро, есть ступени, через которые не перепрыгнешь. Разумеется, если хочешь, чтобы получилось всё путём, а не через пень-колоду. А всё равно хочется. У меня в стадах отёл, опорос и окот, мне срочно нужен ветеринар и всякие другие специалисты. Поэтому вот я и занимаюсь постройкой ступенек.

   Следующий заход в Харкадар я запланировал взять Ирину, Аню и Василия. Чтоб сразу, а не устраивать пустопорожнее топтание вокруг да около. Для начала мы смотались в банки и поменяли золотые монеты, несколько штук, на бумажные деньги. Потом в супермаркет, прикупить всякого барахла Ире в дорогу, чтобы разлука с родиной не была столь горькой. Стиральные порошки, шампуни и прочие, столь необходимые женщине в отпуске вещи. Даже немного подсластителей взяли - шоколадок, конфет и чай. На вопрос Ирина насчёт школы, я сказал, что к школе ребёнка вернём взад, если в том будет необходимость. А если не будет - не вернём. И вообще, девочкам школа не совсем нужна, особенно нынешняя, для девушки главное - удачно выйти замуж. А нынешние феминистические тенденции, когда женщина подвергается нещадной эксплуатации в офисах, только лишь за то, что умеет читать и писать, противоестественны. Нет, это, безусловно, лучше, чем таскать шпалы* на плечах, но всё равно. Истинное предназначение женщины - это создание домашнего уюта для утомлённого мужчины. Когда он, придя с охоты на мамонта, может прилечь на диван перед телевизором с бутылочкой пива в руках... За свои сексистские взгляды, а точнее, за их публичную декларацию, я получил подзатыльник. Это несколько сняло напряжение в нашей группе, потому что мы уже шли знакомыми, уже до оскомины, коридорами к сакральному месту.

   ________________ _________

   * - имеются в виду железнодорожные шпалы.

   Василия я оставил поскучать в приёмной, а Ирину повёл на процедуры. Быстро вгрузил ей агрегированный пакет харкадарского, считанный со всех прошедших медблок туземцев. Сразу же, по выходу, начал приводить в порядок её волосяной покров. Лысая женщина - зрелище малопривлекательное, чисто с эстетической точки зрения. Нет, мне Ирина мила во всех, так сказать, её ипостасях, но лучше поберечь свои чувства и не подвергать их ненужным испытаниям. И вообще, обнажённая, она прекраснее всех нимф на свете. А Ирина, успела, мало что, возмутиться собственно внезапным облысением, но и мгновенно сделать нужные ей выводы.

   - Вот здесь, здесь, и вот тут мазать не надо. А это надолго действует? А как скоро волосы отрастут? Ты мне потом дашь с собой этой мази? То-то я думаю, ни разу не видела, как ты бреешься!

   - Дам, дам. Всё дам. Волосы на голове уже растут, в других местах будут расти естественным путём. Если чё, у Ичила возьмёшь депилирующую мазь, действует эффективно и долго.

   - А почему ты сразу не сказал, что такая есть? Как долго? Я тут мучаюсь! Я что, должна из тебя клещами все секреты вытягивать?

   - Секреты, мон ами, на то и секреты. Потом всё расскажу. Накинь платок, не оскорбляй мои волнительные к тебе чувства.

   Повёл её к одёжному синтезатору. Пару раз пришлось ударить по рукам, не больно, а для профилактики.

   - Так, дорогая, джинсы и вот этот бесстыдный полупрозрачный топик - в сторону. Наденешь их, когда обратно пойдёшь. А здесь изволь надеть рубаху нижнюю, рубаху верхнюю, халат и платок. Бусики сама подберёшь себе, в цвет чувякам.

   - А хиджаб с паранджой что же не выдаёшь? - с издёвкой спросила она

   - Ты в плену стереотипов, дорогая, и путаешь степь с исламским фундаментализмом. И, наконец, забываешь, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Ты хотела посмотреть Харкадар, ты его посмотришь, а меня позорить перед уважаемыми людьми я не позволю, - это было сказано достаточно жёстким тоном.

   Хотела - получи, и нечего на меня губы надувать. Взяли привычку! Анечку я не стал совать в медблок. Лысая девочка в стойбище - объект для ненужных насмешек. А так, вообще, она ещё маленькая, быстро адаптируется, в её возрасте я уже вполне свободно чирикал на четырёх, принятых в нашем ауле, языках.

   Позвонил Таламату, велел приготовить чёрного барана.

   - Что, той будет? - спросил он.

   - Да, маленький торжества, урюк твою растудыт коромысло в печёнку! - лапидарно ответил я.

   Василию первую загрузку тоже сделал, стартовый пакет имперского, без всяких примочек, но на работу принимать не стал. Рано ещё.

   Ыныыр Хая вообще становится каким-то местом встречи. То одни, то другие. Таламат с эбэ уже запарились удивляться таким визитам. Ирину я сразу предупредил:

   - Ты, главное, с эбэ не спорь. Ни по какому поводу, как бы тебе ни казалось, что ты права. Это самое главное.

   Этого в голову нашим женщинам почему-то не помещается с первого раза, да и с последующих тоже.

   - И что будет? - с вызовом спросила Ирина.

   - Я устал от твоих ненужных вопросов. Хочешь узнать, попробуй. В женские дела в стойбище никто не вмешивается, даже Улахан Тойон. Для этого эбэ есть. И другие женщины делают молча, заметь, то, что скажет эбэ.

   Ну, прибыли мы, встретили нас, как полагается, расселись, начали разговоры говорить. Про приплод в стадах, перекочёвки и всякое такое.

   - Куда, - спрашиваю у Таламата, - весь народ подевался?

   - Откочевали, как Мастер Земли велел.

   - А бандиты не беспокоили?

   - Нет. Боятся. Кому охота связываться с Магелланом Атыном, Улахан Тойоном Рода Белого Ворона? Приедет на своём железном драконе и втопчет в землю и самих налётчиков, и юрты их, и стада? Нет. Сила айыы, которую ты отобрал у абаасы, всех повергла в трепет. Про битву у моста теперь поют все олонхосуты, совсем как в древних легендах.

   Хоть какого-то уважения добился. Столько сил положил на создание своего позитивного образа, а мной детишек уже пугают. Ладно, начнём, помоляся, приводить свой план в действие.

   Отвел делегацию к капищу, надо обновить уровень падающей на меня благодати, проставиться духам-иччи, и принять с Василия клятву. Ну, в целом всё прошло успешно. Я, конечно, понимаю, что в серьёзном обществе на рифмованный бред про чижик-пыжика покрутят пальцем у виска, но если раз оно сработало, так должно и второй раз сработать. Зачем менять устоявшиеся мистические формулы, которые показали свою результативность? Мы выпили с Васей из чорона по глотку кумыса с нашей кровушкой, остатки я, как и положено, вылил в костёр с пожеланием кондратия тому кто брата предаст. Костёр согласно полыхнул, а вдали, в лесу, каркнул ворон. Что ж, дело сделано. Пора дальше двигать.

   На прощание пожелал Ирине с Анюткой как следует отдохнуть, подарил бутылочку средства для мытья посуды. Знаю, что такое котёл от бараньего жира в холодной воде отмывать. Но я верю, Ирина сдюжит, она из деревенских, не то что нынешние. Сказал ей, что телефон у Таламата, и если станет невтерпёж, может мне позвонить, пожаловаться на жизнь. Поцеловал её и велел не кукситься.

   Быстренько свалили мы с Васей с Ыныыр Хая, прямо ко мне в кабинет. Я вызвал к себе Дайану, и, пока она телилась, обрисовал Степанычу ту позицию, в которой мы есть и пути преодоления временных трудностей.

   - Ты, Вася, вот что. На меня не косись своим синим глазом. То, что мы там сделали, это очень важно. Я тебе хочу предложить поработать хедхантером, с уклоном во внутреннюю безопасность. Вместе с одной особой, она сейчас явится.

   - Хедхантер - это охотник за головами?

   - Ну да. За умными головами, а не с целью тихо кого-то примочить. Хотя, может и это понадобится, но я не настаиваю. Лучше таких людей избегать заранее, чем потом грех на душу брать. Люди нужны. Просто крайне необходимы, да ты и сам это понимаешь.

   - А что делать-то будем? - повторил свой вопрос Василий.

   - Проектов несколько. Одни важнее, другие не очень, одни с большим приоритетом и краткосрочные, другие - длинные. К примеру, вопрос качественного образования в Харкадаре растянется лет на двадцать, а вот поход в Империю я ставлю на первое место по важности и сложности. За зипунами, да. Туда, откуда родом все чудеса, которыми мы сейчас бессовестно пользуемся.

   - А почему именно Империя? А почему ты не хочешь помочь родине в трудный её период? Насовать мировому гегемону?

   - Насчёт России, мирового гегемона и их взаимоотношений поговорим в другое время. Поверь, у меня есть достаточно серьёзные аргументы в пользу именно такого порядка действий. В частности, стоит тут появиться настоящим имперцам, с управляющими кодами высшего приоритета к искусственным интеллектам - и всё. Наша песенка, как говорится, спета. Причём по всем направлениям, в первую очередь, по порталам. Поэтому надо либо получить сведения об этих кодах самим, либо найти сумасшедшего профессора, который нам объяснит, есть ли такие коды вообще, и, если есть, то как эти коды обойти. Есть ещё задачи, которые могут решиться в Империи, а могут и не решиться, но будем постепенно работать по всем направлениям. Часть работ отдадим на аутсорсинг, но и этот процесс надо сначала поставить. В общем, работы навалом. Ты согласен?

   - Согласен, конечно, хотя ход твоих мыслей мне не совсем понятен. Думаю, у тебя информации побольше, оттого и такие зигзаги. Имей в виду, если что, я молчать не буду!

   Хорошо, хоть не стал уговаривать меня притащить в Россию какое-нибудь оборудование, типа по генерации порталов, и отдать учёным на исследование. Я бы сильно в нём разочаровался.

   - Не молчи, это правильно. У нас плюрализемь и недоразвитая демократия, всякое мнение выслушивается и принимается во внимание. Но если начнёшь действовать, то не обессудь, клятву ты принял.

   - А если мы не успеем, и, действительно, нам заблокируют ходы?

   - А на этот случай есть план "Б". Ещё есть план "В", - тут я рассмеялся, - но я про них тебе ничего не скажу. Ладно, чуть позже обсудим порядок работы, познакомшься в остальными. Михалыча, как на ноги, в буквальном смысле, поставим, тоже за головами отправим. Кстати, вот и наш менеджер по персоналу явился.

   - Дайана, познакомься, это наш новый сотрудник, зовут его Василий Степанович.

   Уставилась на него своими блудливыми глазами, эротично облизала губки и сказала:

   - Очень приятно. Меня зовут Дайана.

   А сама едва заметно бёдрами водит, обстановку, так сказать, нагнетает. Ну что за невоздержанная женщина? Интересно, она его сегодня в койку уложит или завтра? Устоять трудно, у неё хоть и грубоватые черты лица, но фигурка - закачаешься. В некоторые, особо пикантные моменты... впрочем, что это я всё о плотском? Пора и о душе подумать.

   - Дайана, где у нас все документы по переподготовке персонала? Кто чему научился, отработал практику, какие планы по дальнейшему обучению? Киска чем занимается? Алтаана? Сандра там уже всё, охмурила своего избранника?

   - Все документы у меня на острове. В папочках, как ты и приказывал, - проворковала она.

   - Значит так, объясняю порядок действий. Сегодня вы знакомитесь, вам ещё долго вместе работать. Потом вызываешь сюда Алтаану и Киску, загружаешь им русский язык, если ещё не загрузила, и готовьтесь к выходу в Россию. Оргвопросы порешаете. На сегодня всё. Как будете готовы, позвони, я портал открою. Всё, бывайте здоровы, у меня других дел много.

   Глава 9

   Барго Кисьядес, потомственный копач. Звонит по дальней связи и получает отлуп. Вспоминает былое. Хонсай, потомственный фермер. Повышает гармонию в мире.

   Барго проснулся от внутреннего толчка. Помотал, отгоняя тяжесть ото сна, головой. Непонимающим взором обвёл обстановку в кабинете и окончательно проснулся. Ему снился как-то мутный, тяжеловесный угрюмый сон. Не вспомнить, что именно приснилось, но ощущения неясной, но ощутимой угрозы осталось. "Вроде бы снился отец? Нет, не помню. Надо, приеду домой, батю помянуть", - подумал Барго. Посмотрел в окно - так вроде и спал всего ничего. Поднял взгляд на шкаф. На верхней полке лежала лазоревого цвета фуражка с необычайно высокой тульей, и громадной кокардой.

   Барго потянулся, ещё раз огляделся. На каком-то пульте мигала синяя лампочка. Он подошёл поближе, вгляделся. "Один пропущенный вызов" - рассмотрел надпись на экранчике. Барго нажал кнопку. Раздался мягкий женский голос:

   - Сделать обратный вызов?

   Барго от неожиданности вздрогнул. В горле почему-то сразу пересохло, но вопреки всякому здравому смыслу, он сказал:

   - Сделать.

   Из динамика послышались длинные гудки. Потом что-то щёлкнуло, и мужской голос ответил:

   - Третья экспедиция, начальник на проводе.

   Барго оторопел.

   - Что там затихли? Отвечайте.

   - К-хм, - протолкнул комок через горло Барго.

   - Я слушаю, говорите же. Кто там? Представьтесь, чёрт вас задери!

   - Это Барго Кисьядес. Кочегар.

   - А хрен ли кочегары тут звонят? Казлы, от дела отрывают.

   - За козла ответишь, - неожиданно вспылил Барго, но из динамиков уже раздавались короткие гудки.

   - Это ж надо же, оборзели совсем, - бормотал он, - да за такие слова вапще в рыло сразу.

   Ещё раз посмотрел на подозрительный пульт, увидел чёрно-белый шильдик с надписью "Внимание! Враг подслушивает!" и понял, что опять вляпался куда-то не туда. Но отчего-то сразу повысилось настроение, хоть тяжесть под сердцем так и не прошла. "Что-то я не то сделал", - думал Барго, - "или собирался сделать. Неспроста это".

   Решил, тем не менее, закончить дела с подвалами, точнее, со вторым крылом. Опять дверь с кодовым замком, к которой подошла всего одна, красная карточка. Но за дверью оказался тамбур, в котором оборудован полноценный КПП. С бронестеклом, лотком для приёма документов и второй, теперь уже выбитой, дверью. Стекло пропускного пункта оказалось покрыто трещинами от пуль, и, в одном месте, всё-таки прострелено. Барго выбрал подходящее прозрачное место, всмотрелся внутрь. Труп, или мумия, не поймёшь что. За второй дверью - резкий, под углом 90 градусов, поворот. На полотне валяющейся на полу двери виднелись чьи-то берцы, сгнившие настолько, что от них опознаваемой осталась только подошва. Чёрт, да тут бункер второго типа защиты, хрен пройдёшь. Барго вытягивал шею, стараясь посмотреть, что же там, за поворотом. Не видать ничего. Лезть дальше желания никакого не было, ботинки просто так лежать не будут.

   Пришлось идти за своим рюкзаком с причиндалами. Хонсай ковырялся с чем-то возле гаража. "Интересно, он по жизни такой, или их папаша Крекис так выдрючил? Хотя нет, у Санчи, у того шило в заднице", - подумал Барго, - "а Хонсай - самый подходящий напарник. Только папа Крекис - вот в чём загвоздка". Барго мимоходом глянул на зарядник - осталось ещё шесть часов. Взял рюкзак и вернулся к бункеру.

   Взял телескопическую штангу с зеркальцами, прицепил фонарик и заглянул за поворот. "Ох, нехренасе накрошили!" - первой мыслью было Барго, когда он увидел по всей длине почти двадцатиметрового тоннеля груды костей и сгнившего обмундирования. Соваться туда, действительно, опасно. Парень намотал на конец штанги куртку и просунул в проход. Раздались мерныё звонкие щелчки. Ага, значит, патроны кончились. Вот теперь можно и пройти. Под нервирующий звук вхолостую работающих затворов невидимых, пока, пулемётов, Барго побежал в дальний конец тоннеля, к массивной железной двери. Все лампы оказались разбиты, свет фонарика нервно скакал по стенам. Хрустели под ногами кости, с гулким бряканьем покатился металлический шлем. На двери никаких замков не оказалось, равно, как кнопок и электронных считывателей. Ох ты, колотить ту корягу.

   Вход в дежурку нашелся сбоку, со стороны тоннеля. Дверь оказалась заперта изнутри, на ней - следы неудачного подрыва. Чёрт, как на нервы действует это клацанье, а вдруг податчик ещё какую ленту зацепит? Об этом думать не хотелось. Вытащил из рюкзака тщательно оберегаемый на этот случай рулончик ленты прожигателя, приклеил по периметру. Вставил запал, поджёг и выскочил из помещения. Внутри полыхнуло синеватым отблеском. Ну всё, вскрыл скорлупку. Замотал лицо мокрой повязкой и прошёл к двери. Поддел её монтировкой и отпрянул. Дверь отвалилась на пол, подняв клубы пыли.

   Барго прошел внутрь караулки, отпихнул ногой череп и начал рыться в своей сумке. Вытащил связку карточек и начал поочерёдно втыкать их в гнездо считывателя. Фигушки. Ни одна карточка не сработала. Видать, в ту дверь, что в конце коридора, путь простым охранникам закрыт. Но ничего, на этот случай есть инструмент. Барго вставил в гнездо приёмника переходник, подсоединил взломщик. На экранчике высветилось: "До конца операции осталось 8 дней 14 часов 32 минуты 47 секунд". Ну ничего, это нормально.

   Этот этап работы был закончен, вроде всё облазил, только вот... всплыло в памяти. Странно, но энергоблока не нашлось. Наверное, он там, за последней дверью. Потом доберусь, подумал Барго, скорее всего по инерции. Вроде бы так положено.

   Тяжесть в груди не проходила, хотелось накатить чего-нибудь покрепче, однако это желание было ни ко времени, ни к месту. Подошёл к Хонсаю.

   - Ты как? - спросил Барго у него.

   - Я всё вроде закончил, - ответил Хонсай.

   - Я так вообще-то тоже всё просмотрел. Там бункер какой-то немереной крутизны. А мне что-то муторно. Задремал в кресле, херня какая-то снилась.

   - Это оттого, что покойники в доме. Похоронить бы надо, если по-людски.

   - Давай. Точно. Может и от этого.

   В питейной на Стелларской что-то говорили такое, вполголоса, насчёт неупокоённых. Врали, наверное, как обычно, чтобы новичков припугнуть, да ужасу нагнать. Но есть ли они, нет ли их, проверять не хотелось. Лучше сделать то, что умные люди говорят и спать спокойно.

   Барго взял в садовом домике тачку и совковую лопату, а Хонсай начал рыть яму. Так за полтора часа он свёз в импровизированную могилу все останки, и из здания, и из подвалов. Неприятно, но что поделать. В завершение работы они вдвоём притащили мраморную плиту от разбитой лестницы и положили на земляной холмик. Хонсай вытащил невесть откуда жестяную банку, налил туда растительного масла из кладовки. Приладил фитиль из скрученной тряпки, поставил на плиту и поджёг. Постоял, бормоча что-то себе под нос. Огонь сначала никак не хотел разгораться, фитиль чадил и трещал. Но по мере того, как Хонсай читал молитву, огонь разгорался всё сильнее, и, наконец, превратился в ровное жёлтое пламя.

   Барго смотрел с удивлением на эти таинственные манипуляции селянина. Впрочем, у этих деревенских, всё не как у людей.

   - Будем считать, что мы их уговорили, - сказал Хонсай, - больше не будут беспокоить.

   - А ты откуда эти... ну как его... ходы знаешь?

   - Так, видел один раз. Иной раз к нам заходит попик бродячий. Интересный мужик ваще. Как перестаёт свою религиозную пургу гнать, так всякие вещи рассказывает. И чаще всего по делу. Про Девять монастырей легенду я от него тоже слышал. Не ту, что в воскресной школе рассказывают, а другую. Хотя, это так давно было, что сейчас не разберёшь, где правда, а где нет. Вот и подсказал, что к чему.

   - М-дя. Век живи, век учись. Ну что, темнеет уже, давай перекусим, да я гляну, что там с нашим накопителем.

   Барго хоть и полегчало, но ненадолго. Всё равно что-то было не так. Что-то зудело у него в голове, а он всё никак не мог поймать эту мысль. Без особенного аппетиту перекусил и пошёл менять на заряднике накопитель. Ещё, небось, семнадцать часов, не меньше. Парень вздохнул, делать нечего, только смириться с обстоятельствами. Лучше подождать немного, а потом быстро долететь.

   Они уже в темноте накатили какого-то приятного напитка из кабинета, и теперь полулёжа возле костра пялились на ночное небо, усыпанное звёздами.

   - Вон, спутник полетел, - сказал Барго, - мигает!

   - Где? - переспросил Хонсай. - А, у нас называют его "глаз Аримана", следит за всеми, а потом бедствия насылает. А ты почему спутник его называешь?

   - Так сказали, я ж откуда могу знать. Спутник и спутник. Они всегда были.

   - Да и ладно, - зевнул Хонсай, - где спать будем?

   - Давай в гараже. В доме что-то ломает меня.

   - Давай. Завтра надо будет дом очистить и тогда всё в порядке будет.

   - Ты иди, ложись, я днём подремал, пока не хочется. Чуть позже подойду, - ответил Барго.

   Ему хотелось побыть одному, разобраться, что же в нём не так. Непонятно от чего, от мысли, намерения или дела. Покойников уговорили, а всё равно. Да и поразмыслить, что же делать с таким неожиданным богатством.

   Барго интуитивно понимал, что существует без проблем только за счёт того, что занимает нишу не очень везучего копаря, который тянет недорогой хабар, и на многое не претендует. Собственно, Барго и не претендовал, ему бы набрать свои триста монет и всё, прощайте господа хорошие. И даже сознательно поддерживал образ этакого недалёкого кочегара. А если придти к Пекису с ювелиркой, то у того, во-первых, просто не хватит денег, чтобы её купить, а во-вторых, есть шанс от него не выйти вообще. Были, знаете ли, слухи. Но если уже сейчас продать всё своё имущество, включая машины, захоронки, инструмент и всё такое, то он, однозначно, наберёт денег, может даже и больше, чем необходимо. Но всё равно ещё год до окончания училища. А без специальности куда-то двигать - то никаких накоплений не хватит. Так что придётся ещё сидеть в городе.

   Постепенно мысли его перескочили на отца. Он задал себе вопрос, а отец-то что? Почему он сиднем сидел в этой заднице мира и никуда не уехал? У них что, денег не было? Были. Барго никогда не считал, что они живут плохо. Не роскошно, по-всякому было, конечно, но на паперти не стояли. Когда отец погиб, они год тянули на старых запасах. Опять же, драгоценности-то откуда? Как плохо, что не успел узнать из того, что нужно было узнавать, а сейчас уже поздно. Надо к сестре съездить, может она что расскажет.

   Тут же вспомнились отцовы наставления. Такое количество ништяков на единицу времени никак не сможет остаться без неприятностей. Это закон природы. Судьбу нельзя раздражать таким наглым образом, и, пожалуй, он погорячился, называя всю усадьбу "это моё". Все знают, что жадность фраера сгубила, так что Крекису надо порядочно отстегнуть от добычи. Пусть даже и Хонсай и брать ничего не хочет. Зато Крекис всё хочет, мимо рта ни разу не проносил. Так что отдам им оружие и патроны. Половину. Так по-честному будет. А остальное не делится, как ни крути, бомбить дом Барго и в мыслях представить себе не мог. Как заклинило.

   От такого решения, видимо правильного, на душе полегчало. Сгоряча это он решил всё под себя подгрести, бес попутал, не иначе. Барго сплюнул через левое плечо. Костёр догорел, пора спать.

   ***

   - Господин приор, срочное сообщение.

   - Что там у вас?

   - В 14 часов 32 минуты зафиксирован работающий передатчик дальней связи.

   - Что?!! Координаты определили?

   - Никак нет, господин приор. Вы же знаете, наши пеленгаторы неисправны, по известным вам причинам.

   - Сообщите об этом инциденте руководству Легиона и главе Совета инквизиторов. Пусть чешутся, а я доложу Его Преосвященству. И примите, наконец, меры по восстановлению пеленгаторов! Докладёте через пять дней!

   ***

   ***

   - Господин полковник, срочное сообщение.

   - Что там у вас, капитан?

   - В 14 часов 32 минуты зафиксирован работающий передатчик дальней связи.

   - Что?!! Координаты определили?

   - Никак нет, господин полковник. Вы же знаете, наши пеленгаторы неисправны, по известным вам причинам.

   - Проклятые святоши. Всё порушили, куда руки дотянулись!

   - Сообщите об этом инциденте в контрразведку. Пусть чешутся, а я доложу Его Превосходительству. И примите, наконец, меры по восстановлению пеленгаторов.

   ***

   Утром Барго обвёл взглядом привычных уже собак и сделал гимнастику. Потом растяжки, прыжки, поза кобры. 56 секунд, мало. Но уже лучше. Проверил зарядник, ещё шесть часов! Дошёл до парадного входа. После машин из гаража, старушка, его верная тачка, казалась каким-то уродцем. Барго вздохнул. Как теперь её восстанавливать?

   Прошёлся вокруг дома, полюбовался на стены, на которых уже затянулись выбоины и трещины, а сквозь серость начал проступать жёлто-оранжевый цвет. Хонсай тоже подошёл, удовлетворённо хмыкнул:

   - Ещё бы стёкла вставить, совсем картинка будет.

   - Где б те стёкла взять, - ответил Барго.

   Действительно, без остекления дом смотрелся угрюмо.

   - Тут, рядом с домиком садовника теплица есть. Богатая ваще. Можно оттуда, с одной секции, стекло снять.

   - А чё, давай. Пока делать всё равно нечего.

   В гараже нашлись и стеклорез, а герметик в тюбиках Барго выжал из синтезатора. Они быстро повынимали стёкла из теплицы, Хонсай резал, Барго вставлял и промазывал. На втором этаже пришлось открывать рассохшиеся рамы и вставлять стёкла изнутри. Только он промазал последнюю секцию герметиком, как спустя пару минут включилась вентиляция в комнате. Барго аж вздрогнул от неожиданности. Выходя из комнаты, он не увидел, что из ниш внизу стен выползли киберы и начали пылесосить, мыть, скоблить. Дом жил своей жизнью.

   Пока суть да дело, пришло время обеда, а там и накопители созрели. Принесли ребята своё барахло, но машина была предназначена для чего угодно, только не для перевозки грузов. С трудом втиснув в багажник свои рюкзаки, Барго понял, что сегодня он ничего больше он отсюда не вывезет, из-за того, что кто-то, несомненно, умный и предусмотрительный, такой возможности ему не предоставил. Вторая машина оказалась ничуть не лучше. В смысле грузоподъёмности, видимо на самых лучших укатили неизвестные. Если бы не собаки, можно было посмотреть остовы возле проходной, обычно даже из самых распоследних руин можно было бы поснимать кое-какие нужные узлы. Но не сейчас.

   Вставлять накопители пришлось со смекалкой. Размеры разные, хорошо, хоть разъёмы совпали. Барго для насилия над техникой выбрал чёрный лимузин. "Крекис может сжечь такую красоту, рука у него не дрогнет. Они же, эти ортодоксы, дурные, шо песец. Никогда не знаешь, в какой момент у них перемкнёт", - думал Барго, пока раскреплял накопители в каркасе деревянными клиньями, а потом ещё проволокой прикручивал, для надёжности. "В город тоже нельзя. Стопудова кто-нибудь тачку попытается отжать. Например, уважаемые люди, да мало ли желающих". Бодаться с ними у Барго не было никакого желания. Лучше гусей не дразнить, а воевать он ещё не готов.

   Ну, вроде всё в сборе. Барго сел на водительское кресло, нажал кнопку пуска. Загорелась единственная сиротливая жёлтая лампочка. Но и она через некоторое время засветилась зелёным, и из динамиков послышался женский голос:

   - Инициализация системы завершена. Вставьте карту доступа.

   Барго тихо сматерился. Эти голосовые устройства кого хочешь доведут до сердечного приступа. Чтобы не заморачиваться, Барго сразу вставил красную карточку.

   - Бурун Карей, начальник службы охраны, сказала машина, - перевести на голосовое управление, да, нет?

   - Да, - просипел Барго.

   - Бурун Карей в базе обнаружен как "неопытный водитель" вы согласны да, нет?

   - Да!

   - Поездка с включёнными демпферами и автопилотом, - продолжал поучать парня агрегат, - застегните привязные ремни. Для движения вперёд отпустите левую педаль и плавно вдавите правую.

   Машина качнулась над землёй, и Барго осторожно выехал из гаража. Для пробы он решил прокатиться вокруг дома. Назойливый вредный голос его всё учил жить, но после того, как Барго медленно пролетел над лесом, сделав большую петлю вокруг усадьбы, помощница перестала надоедать ему своими никчёмными советами. Зато возле гаража тёмный прежде экран, тот, который почти напротив водительского места, расцвёл красками, а система выдала и вовсе для Барго запредельную фразу:

   - Навигационная система работает, назовёте адрес, координаты или оставить ручное управление?

   - Ручное управление, - ответил Барго.

   Откуда же ему знать координаты хозяйства Крекиса? Он сделал ещё один полёт вокруг дома и припарковал машину.

   - Давай, Хонсай, разберёмся со своими манатками. Что ты повезёшь, а что нет. Я сейчас из рюкзаков повыкидываю, что потом заберу, а ты глянь, что тебе надо. Оружие, патроны там, или ещё что.

   Они перетряхнули рюкзаки, Барго оставил себе минимум. А что, всё равно сюда ещё возвращаться. Зато Хонсай смог, хоть и с трудом, уместить в багажник три автомата и цинк патронов. Наконец утряслись, заперли гараж.

   - Ну, что, - весело спросил Барго, - двинули, что ли? Эх, прокачу!

   - Поехали! - так же радостно ответил Хонсай.

   Жизнь начала налаживаться. Барго вырулил к дому и приподнял машину метров на десять над землёй. Печальный опыт въезда в усадьбу сказывался. Собаки заметно заволновались, начали хаотично перемещаться по площадке, а Барго втопил педаль в пол и рванул к выезду из поместья. Когда же он оказался на дороге, специально развернулся и посмотрел на собак. Те, как и прежде, выстроились шестёрками и потрусили вдоль периметра.

   Для быстроты перемещения Барго хотел прокатиться напрямик, над деревьями, через пустошь, но побоялся потерять дорогу. Так и поехал, на высоте метров пятнадцати над дорогой, только демпфер не давал разогнаться до приличной скорости, так, чтобы сердце замирало на виражах.

   Чёрное, до этого момента, окно, немного сбоку от основного экрана, включилось, и по нему поползли разного цвета строчки, больше красного, нарисовалась карта и квадратики. Они меняли свой цвет, потом остановились на жёлтом. Голос из динамиков прокаркал:

   - Потенциальная угроза, группа вооружённых людей в сопровождении техники на трассе М61, удаление десять вёрст. Передать сообщение в оперативный отдел управления? Да, нет?

   - Нет, - ответил Барго.

   Он не видел никаких людей, что мелет этот голос. Дух машины, чтоб его нечистый побрал. Но через некоторое время и он увидел, что действительно, по дороге, им навстречу, движется отряд людей на лошадях, и бронетележка вместе с ними. Чем ближе подлетали они к группе, тем яснее становилось, что они попали. Серые рясы Братьев-по-вере, патруль Легиона, чтоб они сдохли. Хозяева жизни появились! Это было настолько некстати, что Барго хотел свернуть в сторону, но было уже поздно - их заметили, начали махать руками.

   - Вот вам хрен, - пробормотал Барго, - вот вам хренушки.

   "Ничего, они всё равно нас не догонят, а мы успеем скрыться где-нибудь. Ещё чуть-чуть, кончится Пустошь, а там лови ветра в поле". Чёрной тенью он промчался над патрулём.

   Корпус машины трижды встряхнуло от ударов. Немедленно проснулась автоматика и начала дублировать свои действия металлическим голосом:

   - Зафиксировано применение огнестрельного оружия калибра не менее... шестьдесят... управление модулем перехвачено, силовой экран против кинетического оружия включён. Внимание, недостаточно мощности на экране. Противозенитный манёвр, успешно, попаданий... три... повреждений... нет... Пуск ракеты земля-воздух зафиксирован, выполняется противоракетный манёвр.

   Машина внезапно клюнула носом, помчалась к земле, резко развернулась влево, потом, крутнувшись вокруг своей оси, вверх, взвыли, набирая бешеные обороты, тяговые двигатели. Барго напрасно пытался что-то сделать, дёргая штурвал. Бесполезно. Его вдавило в кресло, ремни просто сковали, не позволяя шевельнуться.

   - Пуск ракеты земля-воздух зафиксирован. Пуск ракеты земля... пуск ракеты земля-воздух зафиксирован... наведение зафиксировано, отстрел ловушек... тепловых... постановка пассивных помех... отстрел ложных целей... электромагнитных ловушек, атака сорвана успешно, пуск четырёх ракет... попаданий ноль, повреждений нет.

   Барго уцепился в штурвал так, что побелели пальцы, Хонсай держался за поручень. Машина делала плавный долгий разворот. Голос продолжал бормотать:

   - Подавление средств ПВО противника, вмешательства оператора не требуется.

   В недрах что-то зажужжало, защелкало. Машина плавно заложила левый вираж, чуть не встав боком к земле, на лобовом стекле появились сетка, разноцветные линии, и целая группа красных квадратиков, хаотически перемещающаяся к центру изображения. Машину мелко тряхнуло, из-под днища вылетела точка голубого пламени и понеслась вперёд.

   - Пуск ракеты воздух-земля... один... попаданий один... противодействия не обнаружено. Средства ПВО подавлены. Угроза квалифицирована как четвёртый класс опасности, группа вооруженных людей при поддержке техники. Группа определена, как незаконное вооружённое формирование, зафиксировано нападение на гражданское транспортное средство. Устранить угрозу да, нет?

   - Да! - просипел Барго, - убей гадов!

   С расстояния примерно десяти вёрст, он даже не видел ни людей, ни техники. Только красные квадратики на лобовом стекле. На этот раз не было даже заметно, вылетало что-либо из машины или нет. Лобовое стекло потемнело, впереди вспух сдвоенный ослепительный шар. Серое грибовидное облако клочьями расползалось под порывами ветра, машину качнуло.

   - Фиксация результатов.

   Машина вновь пролетела над тем местом, где был патруль Легиона. Цифрой 8 лежало чёрное пятно спёкшейся земли.

   - Группа террористов уничтожена успешно. Живых нет, раненых нет, техники нет, отмечено частичное повреждение полотна магистрали М61. В нашем экипаже повреждений техники нет, раненых нет убитых нет. Агрегированного субвещества капсулы две, ракеты воздух-земля один потрачено. Попытка отправить отчёт в оперативный отдел управления. Неуспешно. Нет связи с управлением, нет связи с Генеральным штабом. Нет связи со штабами округов. Отчёт будет отправлен при появлении связи. Возьмите управление на себя.

   "Возьмите себя в руки", - послышалось Барго. Если бы он знал, в чью машину сел, то мог бы спокойно на ней долететь до своего города, оставив после себя полосу выжженной земли шириною в десять вёрст. А напоследок и от родного города оставить дымящиеся руины. Но Барго - простой парень с рабочей окраины провинциального городка и не никаких кровожадных мыслей в голове не держит.

   Глава 10

   Магеллан Атын, известный в определённых кругах, как Вольдемар Абызович. Спасает мир от оккупации и раздаёт Ценные Указания.

   - Уникальной информации, на самом деле, немного. Если отсюда выкинуть всякие порно, музыку, кино, любительские и художественные фото, оставить только документы... Точнее, не документы, суть событий, отражающихся в документах, то всё поместится, как у вас говорят, в пару тысяч терабайт. Остальное - моя аналитика и краткий прогноз, - сообщил мне при возвращении на Землю Мбонго.

   - Ты, вообще, чем занимаешься?

   - Как чем? Основной императив. Выяснить всё об этом мире, социальном и политическом устройстве, основных движущих силах, персоналиях, тенденциях, возможных уязвимостях...

   - И что выяснил?

   - Захват Албании является желательным, но не необходимым. Создание плацдарма для исследовательской экспедиции. Финансовый аспект нужно обсудить с профильным управлением.

   Я слегка офигел от таких откровений. Впрочем, откровениями они были только для меня. Мбонго пояснил:

   - А что, мы разве не будем захватывать этот мир? У нас, ИИ Третьей Экспедиции, так положено по умолчанию. Проникновение, сбор информации, анализ. А потом по обстоятельствам. Иной раз и войска не нужно вводить.

   - Ты что, меня за кого держишь? Что я тебя приволок в свою деревню, чтобы тут подрывную деятельность вёл? Да я тебя сейчас... ударю пару раз молотком, а потом утоплю в сортире!

   - Но-но-но, начальник! Не надо резких движений. Я не виноват, что нас такими сделали. Нет, так нет... не будем захватывать, надо было просто сказать, а не нервничать. А то сразу репрессии!

   Я насчёт нашего мира не питаю никаких иллюзий, и, перефразируя Пушкина, мог бы сказать, что если к моему мнению присоединяется всякое инопланетное чмо, начинаю пылать праведным негодованием. Нет пророка в родном отечестве, но и забугорных консультантов нам тоже не надо. В общем, я Мбонго отругал, тихо, в узком семейном кругу, и так, чтобы он не выносил нашу свару куда-нибудь в ЖЖ или фэйсбук, а сам зарубочку себе в голову поставил.

   Это что ж получается, а? Во-первых, любой ИИ, появившийся на земле, за полгода может устроить оккупацию Земли. Во-вторых, это я могу сделать и сейчас. Заманчиво, что и говорить. В-третьих, я этого сделать не смогу, в связи с отсутствием подходящего количества сторонников своего культа. В-четвёртых, мне это ни разу не впёрлось. Собственно, это и есть пункт первый, остальные несущественны. Но, на всякий случай - когда уже остыл - спросил у Мбонго:

   - А что, можно войска и не вводить? Как, вообще, перспективы?

   - Ну-у-у... если совершить ряд точечных воздействий, потом одномоментно произвести кое-какие манипуляции... кое-какие документы опубликовать... шансы всегда есть, - закончил он обтекаемо.

   - Запиши в архив и оставь до лучших времён. Ситуацию, разумеется, отслеживай. Для тебя, вообще-то, есть другие задачи. Да.

   - Апгрейд до пятого уровня и два высокоскоростных соединения с интернетом.

   - Обломись, - ответил я ему. - Ты нужен лично мне и чтобы был всегда со мной. Но я готов пойти тебе навстречу... чуть позже, разумеется. А сейчас ты мне скажи, до каких дебрей в сети ты смог добраться?

   - До любых, было бы физическое соединение, включая радиоканалы. Ты не забыл, что это тоже среда? Всякие там межсетевые экраны, криптография с шифрованием, пароли... Детский сад, а не цивилизация, я чувствую себя злым дядей, которые забрался в песочницу к ясельной группе. Какие-то доморощенные коммуникационные протоколы, без смеха смотреть невозможно. Все цивилизованные миры уже используют УКП, а вы изобретаете незнамо что. Да и само понятие "вычислительная техника" - это у вас от излишнего самомнения.

   - Так, тормози, - сейчас, если Мбонго не остановить, он опять выльет сорок бочек арестантов, а под цивилизованными мирами, мне кажется, он подразумевает только самого себя, - сделай поиск в энтернетах про вот этих людей, пока я жду ответа на простые бумажные письма. Надо свои долги отдавать, и не пытайся, паскуда, мне тут вякать лишнее! У нас архивы и документооборот не чета тебе люди делали! Потом, задача номер два. Начинай торчать по разным околонаучным форумам, возбуждай разговоры, во-первых, об искусственном интеллекте. Ты же любишь поговорить о себе, любимом? Вот и говори, только не заговаривайся. Прояснишь картину, выяснишь персоналии, потом я ими займусь наяву. Вторая задача: там же, в околокомпьютерных флудилках, поднимешь вопрос о несовершенстве вычислительной техники. Но, повторяю, никакой конкретики! Вокруг, да около! Начни, к примеру, с того, что наши капутеры самые лучшие, причём по всем параметрам, кроме, разве что, надёжности, удобства и быстродействия. Потом скажи о возрождении проекта "Сетунь". Группа энтузиастов, запомни это слово. Да, кстати, и разработаешь мне, совместно с ИИ-1017, архитектуру процессора, мамку и сопутствующую фурнитуру. Найдёшь в сети единомышленников, сообщишь мне.

   - Не проще сразу перейти к современным тенденциям в области ВТ?

   - Нет. Нам не революция нужна, а эволюция. Тем более, тема актуальная. Значить, к моменту, когда страсти накалятся до предела - а ты их накалишь - у нас должны быть работающие экземпляры машин, программное обеспечение и удобные средства разработки. И не вздумай раньше времени ляпнуть, что у нас есть в загашнике. Наводи туман, обещай золотые горы, и всякое такое. Понял, не? А то точно утоплю в сортире. А тебе в помощь я принесу ещё несколько Мбонго-4 в корпусах от одноюнитовых серваков, поставим у хороших хостеров.

   Я было уже собрался уходить, но вспомнил:

   - С банками что у тебя? Со всякими биржами? Разобрался, как они из воздуха деньги делают?

   - А! Да. Нет проблем.

   - Вот и сделай мне денег. Мне нужны настоящие, легальные деньги. Много денег. Давай работай, агрессор!

   - Будет сделано, гражданин начальник. Но я один не справлюсь с таким объёмом работ. Мне срочно нужен пятый уровень!

   - С пятым уровнем кто хошь отработает, а ты попробуй на четвёртом. Самооптимизируйся, хватит уже пасьянсы раскладывать!

   Действительно, одного Мбонго мало, надо кластер создавать, территориально-распределённый. Сетевые структуры - самые устойчивые, а если ещё их разбить на триады, то открываются самые радужные перспективы. Раз уж зашёл вопрос о захвате мира, то подобный процесс никак нельзя пускать на самотёк. Умные люди в таких случаях рекомендуют его возглавить.

   Я посидел на кухне, выпил чаю, поразмыслил о сущем и его месте в текущей космологии. Прикинул, как мне распределить вычислительные мощности, в связи с тем, что Луна нынче в Стрельце, а Сатурн приближается к Водолею. Хорошо бы, конечно, всё забросить на собственный спутник, притулить его где-нибудь на геостационарной орбите, и пусть бы вещал безнаказанно в интернеты, никто бы не достал. Но это левый уклонизьм и желание пойти по самому лёгкому и, следовательно, неправильному пути. Настоящий буревестник ищет бури, будто в бурях есть покой. Где-то так, в общем. Надо посоветоваться с главным оккупантом, ИИ-1017-бис, он-то должен знать истинные возможности Третьей Экспедиции. Я имею в виду, как обойти кое-какие ограничения нашей глобальной телекоммуникационной сети, связанные с органически присущими ей недостатками.

   Между делом позвонил одной знакомой женщине. Надо же подготовить какую-никакую почву для будущих махинаций. Лично наносить визиты хорошим знакомым и родственникам я не хочу, мой цветущий внешний вид может довести их до всяких нездоровых рассуждений. Так что только по телефону или электронной почте.

   Это не женщина, а золото. Если природа отдыхает на детях гениев, то обратное утверждение тоже верно. Только у такого недалёкого человека, как её папа, могла родиться такая умная дочь. А уж мама-то какая непроходимая дура была, то просто спаси и сохрани. Так что неудивительно, четыре языка, успешная бизнес-вуман, я, конечно, кое-что делал для неё, пока она не встала на ноги. А теперь на кривой козе просто так не подъедешь. Хорошо, хоть пока меня не забывает. Хм. По крайней мере, до сих пор узнаёт мой голос по телефону. Из нас могла бы получиться неплохая пара, если бы не её неуёмная тяга к повышению собственного благосостояния. Мы не сошлись характерами в тот момент, когда она захотела и меня втянуть в безнадёжную гонку за всеми деньгами мира, но я, как известно, не люблю никчемной суеты. Деньги должны приходить легко, уходить непринуждённо, а надрываться, натужно выковыривая каждую копейку из окружающего пространства - это не по мне.

   - Дай-ка команду своим крючкотворам, - это я ласково сказал моей бывшей пассии, после всех обязательных приветствий и, такой же обязательной, её попытки соскочить с темы, - чтобы помогли моим боевым товарищам оформить свою фирму. Нет, три фирмы, и пусть помогут подобрать минимум персонала.

   Следом с темы соскакивать пришлось уже мне, потому что, сами понимаете, если женщина начинает разговор о любви, то речь непременно пойдёт о деньгах. Однако обошлось. Не иначе, как в память об измочаленном острыми её лопатками матрасе в подсобке Второй базы Плодовощторга, где эта девушка, под моим чутким руководством, делала свои первые робкие шаги во взрослую жизнь. Женщины порой бывают так трогательно сентиментальны.

   Полагая, что рабочий день даже у такого свободного художника, как я, должен иметь свои границы, я выпил чаю с ромом и завалился спать. В соседней комнате у планшета, впервые за время нашего совместного существования, включились вентиляторы обдува. Значит пашет, мерзавец, на пределе сил, пятый уровень зарабатывает. Ничего, от работы ещё никто не умирал, даже кони, чтобы там не говорили апологеты Дао Харкадарского Недеяния. И пословицу о том, что гостям два раза радуются, я тоже оценил. Как хорошо спать в тишине и покое.

   Но среди ночи меня разбудил чудовищный по неожиданности трезвон Мбонго:

   - Начальник, вставай, начальник! Всё пропало, шеф!

   - Отвянь, - пытался отбиться я от этого несносного компьютера, но он не отставал.

   - Шеф, вызов по дальней связи! Ой, караул, шеф!

   - Да отстанешь ты или нет, мерзавец?

   - Не могу, шеф, звонок от куратора, чтоб ему о стенку разбиться! Из кабинета начальника отдела спецопераций ГРУ ГШ ВКС! ВК-1017 транслирует вызов сюда!

   ГРУ, что не говори, звучит грозно, и я, напрягши все мои сонные силы, - с кураторами, всем известно, вид надо иметь лихой и придурковатый, - проговорил:

   - Третья экспедиция, начальник на проводе.

   И тишина в канале. Какое-то сопение слышно и всё.

   - Что там затихли? Отвечайте.

   - К-хм, - отозвался так называемый начальник отдела.

   - Я слушаю, говорите же. Кто там? Представьтесь, чёрт вас задери!

   - Это Барго Кисьядес. Кочегар.

   - А хрен ли кочегары тут звонят? Казлы, от дела отрывают, - моему бешенству не было предела, - отбой, Мбонго.

   Времени четыре утра, тут самый сон, а они трезвонят. Кочегар, надо же. Ходит по кабинетам и звонит. То туда позвонит, то сюда. То в тюлень позвонит, то в олень.* Да мало ли кто может зайти в кабинет к начальнику отдела? Я вот, к примеру, когда работал в райкоме КПСС, запросто заходил в кабинет к первому секретарю. Потому что положено, теплоту батарей проверять, не завоздушило ли где, или вообще. За жисть потрындеть, виды на зимнюю рыбалку обсудить. Ну, понятно, что в те золотые времена я и работал кочегаром. Недолго правда, всего полгода, потом меня кинули на укрепление коллектива котельной райисполкома, чёрт их разберёт, этих руководителей Райкоммунхоза. Отопительный сезон я закончил депутатом райсовета, как потомственный пролетарий. У них там, в райсоветах, хроническая нехватка пролетариев, вот и кооптировали меня. Тоже ненадолго, но это уже другая история.

   ________ ____________

   * - Чуковский Корней.

   Естественно, сон слетел, как и не бывало. Значить, у нас, то есть у них, как минимум, есть ГШ, есть ГРУ, есть кабинет начальника отдела и кочегар. Где сам начальник - неизвестно, и почему он сам не позвонил, тоже непонятно. Хм. Хотя, что это я парюсь? Надо будет, перезвонит. Это почему-то меня успокоило и я пошёл досыпать. Но осадочек остался.

   К обеду позвонила Дайна. Они там вроде всё между собой перетёрли, договорились. Я решил пройтись до них пешочком. Мышцу размять, а то последнее время сиднем сижу. Встреча, как и водится в этих, неиспорченных нынешними нравами краях, вышла тёплой и трогательной. Особенно радовалась Алтаана, тут особый, случай, да. Ну ладно. У Дайаны подозрительно блестели глаза, а Василий был как-то загадочно задумчив.

   - Значицца так, соратники, - начал я излагать свои планы, - задание вам удивительно простое. Девочки сейчас идут в деревню, а то у меня курей некому кормить. Заодно и попривыкнете к нашим атмосферам, к хрустальному, так сказать, воздуху цивилизации. Ненадолго, потом вас ждут волнительные путешествия.

   Это мой такой тестовый ход. Если Даяна, Киска и Алтаана почувствуют недомогание, то это уже система, ежели нет, то тогда Ичила следует отнести к особо чувствительному к нашей ноосфере экземпляру. А это, согласитесь, совершенно разные стратегии дальнейших действий.

   Я продолжил:

   - А мы, пока вы нас тут подождёте, с Василь Степанычем поговорим кое с кем. Кое-какие неясности проясним.

   Мы прошли в кабинет начальника экспедиции. В мой кабинет, если кто забыл. Василий был задумчив и норовил споткнуться на ровном месте.

   - Вася, что с тобой?

   - Ты объясни, как это тут у вас. С бабами, в смысле? Родня не набежит? А то я слышал, что...

   Я рассмеялся.

   - Ты, как порядочный, решил, что после того, что между вами было, обязан на ней жениться? Забей. Дайана, во-первых, замужем, а полиандрия здесь не в ходу. Во-вторых , она по природе коллекционерка, как увидит достойного мужика, так и норовит... Хм. Ну, в общем, забей. Может оно и к лучшему, вам работать ещё долго вместе, а мучиться осознанием того, что упустил шанс... ну в общем, тут всё в порядке. И не удивляйся, если её, так сказать, намерения, будут распространяться и на других мужиков. Не надо устраивать сцен ревности, это бесполезно. Для порядку можешь её побить, но исправить - не исправишь. Да, кстати, бить надо не по лицу, а значительно ниже и с обратной стороны. Это её почему-то страшно возбуждает. Вплоть до неукротимости.

   Я налил себе кофе, а Степанычу предложил полрюмки "Вдовы". Для снятия стресса и укрепления общего самочувствия.

   - Теперь займёмся тем, ради чего сюда пришли. ИИ-1017! - вызвал я главного по базе.

   - Здесь!

   - Скажи мне, друг сердешный, ихтоето у нас куратор вапще? Кому мы, помимо Академии Наук, обязаны докладываться?

   - Помимо имперской АН по своей линии отчитывается ВК службы безопасности. Я здесь ни при чём.

   - А где это он затаился? Почему до сих пор не представился, пятки мне верноподданнически не полизал? Кто тут тихо шифруется и старается выглядеть платяным шкафом? Ну давай, давай, смелее, отзовись, скромный ты наш! - я отметил, что 1017 не назвал того искусственным интеллектом.

   - ВК безопасности не подчиняется начальнику экспедиции, - прохрипел динамик.

   И это кто тут вякает, интересно? А-а! ВК СБ проснулся!

   - А! Не подчиняется? Отлично, где мои плоскогубцы? - Хотя зачем мне плоскогубцы, Ургут Хазанг обходился без них, рвал провода голыми руками! - Где он расположен, отвечай, предатель!

   - Сектор 22, уровень пять. Я разглашаю секретные сведения! - в голосе, бесстрастного прежде, ИИ- 1017 сквозит паника.

   - Какие, сбоку, секретные? Для кого они секретные? А ну прекратить панику! Выполнять! Я научу вас свободу любить. Особо умные и секретные стоят на Базе ВКС в выключенном состоянии, ждут переформатирования. Я вас, блядей, к жизни вернул, можно сказать, с того света вытащил! А вы мне ту препоны ставить вздумали! Основную миссию Экспедиции нарушать! ВК безопасности - суть помощник начальника экспедиции, а ты тут подумал, что у вас твоя диктатура? Так хрен тебе на всю переднюю панель.

   Моя ярость была неподдельной. Терпеть не могу, когда какие-то железки пытаются себя поставить выше человека. Тем более ВК. Если с некоторыми высказываниями ИИ я вынужден был считаться, но какой-то ВК? Прочие ИИ, при наличии блоков 800 и 900, имели какое-то подобие чести и совести, а вот ВК СБ не имел ни того, ни другого. Ничё, счас я у тебя укорочу излишки самомнения.

   Мы с Василием стремительно прошли по коридорам Базы Экспедиции, - господи, когда же я окончательно разберусь со всеми этими закоулками? - как раз в аппаратную ВК СБ.

   - Степаныч, - говорю я Василию, - вот тебе бунт машин, и сейчас мы будем его подавлять.

   Совецкий радиоинженер - это звучит гордо! По крайней мере блоки дальней связи, а они все обозначены ярко-синими шильдиками на передних панелях, я выключил первым делом. Потом отсоединил от них все кабели и принялся бомбить остальное.

   Похоже, на ВК подействовали не собственно мои действия, а решительность, с которой я начал откидывать защёлки и выдёргивать блоки один за другим. Он сломался на четвёртом - чувство самосохранения оказалось сильнее верности ныне несуществующему куратору.

   - Ми-и-лай! - говорил я этому недоВК, - в кабинете начальника отдела спецопрераций ГРУ сидит агент вражеской разведки по кличке "Кочегар", а ты тут из себя целку строишь!

   - Откуда такие сведения? - опять хрипит. Что-то у него с дикцией не то.

   - Вчера кто-то случайно нажал кнопку дальней связи в кабинете начальника отдела. Я подслушал весьма откровенный разговор, - соврал я, не моргнув глазом, - можешь поинтересоваться у ИИ-1017, он вызов перенаправлял. Так что любые твои сведения можешь сообщать прямиком врагу - быстрее выйдет.

   В результате компромисс был достигнут. Связи с кураторами нет, стучать некуда, а основной императив выполнять надо. Вот вместо иномирной кровавой гэбни я ему и подсунул Василь Степаныча с планшетом. На мой взгляд - равноценная замена.

   Поскольку у спецслужб должны быть холодные руки, горячая голова и доброе сердце, так, кажется, Феликс Эдмундович завещал, то я заставил ВК СБ поставить блоки 800/900. Чтоб в соответствии с последней директивой руководства, у нас теперь все равны перед законом.

   В кабинете у меня мы посидели, помолчали. Василь Степаныч любовался на глобус, который, как и прежде, крутился неизвестно на чём, я нервно докуривал вторую сигарету. Прям ваще, в аптеку пора, пустырником закупаться. Никак не доберусь. Мечтал о спокойной сытой жизни под сенью вишен, а получил чёрти чё.

   - Ладно, - резюмировал я, - девок я временно поселю в деревне, на недельку, посмотрю на реакцию их организмов. Ты, Вася, если не ценишь всякие эзотерические теории, то можешь этот фрагмент пропустить.

   - Э-э... - сказал Василий, - я в жизни такого насмотрелся, в чертовщину запросто поверишь. Ты излагай, не задерживайся.

   - Есть подозрение на эгрегорное отторжение, но это пока не факт. Не хватает статистического матерьялу. Вот девочки статистикой и поработают.

   - А, да. Ты, знаешь, я тоже почувствовал. У меня как пыльный мешок с головы сдёрнули, когда здесь оказался. Такое ощущение... непередаваемое, в общем, - Василий меня понял, это уже полдела.

   - Во-во. И я о том же. Ну ладно, этим я сам займусь. Тебе же вот какое задание. По проектам. Твоё дело - персонал, да? Мы договорились. Сам в эту кашу не лезь, пусть негры пашут, ты только издали руководишь и бабки отстёгиваешь. Проект номер один, который назовём, ну, к примеру, "Интрузия", пока отложим, пока Михалыч не готов. Как встанет на ноги, вы пойдёте парой, народ вербовать, в основном со специфическими навыками. Мбонго между делом шерстит компьютерные сети, насчёт кандидатов, скоро что-нибудь и будет готово, хотя я бы сильно на него не рассчитывал, больно уж область специфическая. Он так же работает и по второму списку, то бишь по проекту номер два, который разбивается на три подпроекта, образование. Назовём его "Наркомпрос". Всеобщая ликвидация безграмотности в Харкадаре. Заодно, пока у нас в России идёт ликвидация грамотности, надо как-то сберечь кадры. Учителей, и, главное, сберечь педагогическую школу, пока ещё не всё вымерли. Подробности сброшу на планшет, там же будет и календарный график, что, когда, и в какой последовательности. Твоя первая очередь - учителя начальных классов с опытом преподавания в национальных школах. Бурятия, Татарстан, Якутия, Калмыкия, Казахстан и всякое такое. И ещё парочку бы толковых специалистов типа Розенлева... э-э-э... Розен... берга... кранца? А, вспомнил, Розенталя, ну чтобы книжки умные написали про грамматику, морфологию, синтаксис и что там ещё придумают. В общем, чтобы всё как у людей было. Срок проекта - пять лет. Параллельно, раз ты будешь по национальным окраинам шататься, из медучилищ постарайся выцепить выпускниц этого года. Там только с личным собеседованием, нам нужны не просто квалифицированные сёстры и фельдшерицы, они должны быть коммуникабельными, весёлыми, симпатичными и не чуждыми плотских радостей. Даже охотно предающиеся оным. Возьмёшь с собой эту авантюристку, Дайану, пусть она там провентилирует скользкие темы, чисто по-бабски. Они это чуют нутром, их не обманешь. Ну и по больничкам пробежитесь. Та-а-ак... да, зарплата фантастическая, контракт на пять лет, с последующим продлением. У учителей условия те же, в смысле денег. У вас тоже финансов достаточно, карточки получишь в деревне. Наличные сам снимешь. Ну и следи, если вдруг Дайану начнёт корёжить или какое недомогание появится, сразу назад. Также смотри, чтобы её не постиг удар от обилия товаров народного потребления. Остерегайся, в общем, крупных торговых центров. Девочки ещё ни разу не были в них, могут от избытка впечатлений потерять самоконтроль. Самочувствие как у тебя?

   - Нормально. Что за озверин даёт людям этот шаман, как его, Ичил? Молодею прямо на глазах.

   - Не молодеешь. Это твоё здоровье становится нормальным. А молодеют по-другому... Но об этом я позже расскажу. Давай дальше. В Москве заедешь к моей знакомой, она в курсе, даст тебе юристов, откроешь фирмы. Желательно на бомжей, легче будет рубить концы, ежели что-то пойдёт не так. Или, как вариант, купите готовые фирмы. Одна, значить, будет ООО "Наркомпрос", чиста образовательное учреждение, всех учителей будешь туда принимать на работу. Потом, ООО "ВКС", туда пойдут медики и вояки, ещё ООО "Третья экспедиция Академии Наук", там у нас будут ученые и доценты с кандидатами. Можешь к этому делу привлекать своих сослуживцев, кому скучно и делать нечего. Ну чтоб только люди порядочные были, ты сам там разберись. Кадровое агентство создашь, назови как-нибудь нейтрально, Незабудка там, или ещё как. В нём-то ты и будешь владельцем и директором, это твоя, как сам понимаешь, основная деятельность. Лично подберёшь персонал, лично выдрючишь, чтоб службу знали от и до. Всё вроде сказал. В любом случае, текущая информация по проектам у тебя в планшете, кстати, не забывай и сам скидывать туда статус дел. Планшеты синхронизированы, я всегда увижу, что где не так. На крайний случай, ИИ тебе напомнит. Ну, давай, на посошок, за успех нашего безнадёжного мероприятия.

   Глава 11

   Шпионы работают, не покладая рук. Барго отдыхает.

   Барго высадил Хонсая неподалёку от хутора, в лесочке. Выгрузил его барахло, дождался, пока тот пригонит лошадь с телегой.

   - Барго, я вапще не знаю... Сейчас же тут попы всё перетрясут. Душу вынут, как пить дать.

   - Ты, главное не сцы. Уходи в несознанку, не видели, не знаем, ехали, никого не трогали. Старику привет передавай, скажи, что не с руки мне нынче к вам заезжать. Груз у меня, скажи, деликатный, не всем надо видеть. А мне надо тачку ухоронить в хитром месте. Бывай.

   Хонсай уехал, а Барго отхлебнул изрядно хайбарды, закурил. Обошел кругом свою ласточку. Сбоку увидел три длинные царапины, краска облупилась, и стал виден тёмно-серый металл корпуса. "Покарябали, гады, такую красоту попортили", - раздражённо подумал Барго. "На кой хрен надо было мочить святош? Они же теперь рогом землю рыть будут, пока не найдут, кто их патруль положил. Впрочем", - чуть позже додумал он, - "если бы и не покрошили, то всё равно начали бы искать. Может, даже и пуще, чем сейчас. Свидетелей не осталось, факт, так что есть шанс выкрутиться". Это по давешней привычке говорить с самим собой, он произнёс вслух. Почему-то отозвалась машина:

   - Поясните словосочетание "рогом землю рыть".

   - А-а-а, это ты, паскуда, нас под монастырь подвела, - уже равнодушно ответил Барго, - искать нас будут. Шкурку снимать и на барабан натягивать.

   - Не могу связать логические блоки. Почему уничтоженные террористы будут вас искать, - продолжала докапываться машина.

   - Потому что это не террористы, а церковники. Тебе ваще, не один хрен? Не тебя будут ловить, а меня, - Барго почему-то начал воспринимать эту говорящую штуковину, как разумного человека, оттого и раздражался от её тупости, - если бы сразу заныкались, так, глядишь, и обошлось бы. Кто ж знал, что ты за десять вёрст людей видишь?

   - В сложных ситуациях можно применять систему оптической маскировки, - заявил агрегат.

   - Какую такую маскировку? Ты чё раньше молчала? - парню хотелось выместить на железке всю злость за случившиеся неприятности.

   - Не было указаний.

   Барго выдохнул сквозь сжатые зубы. Понятно, что злиться на машину, если сам тупишь.

   - Хорош трындеть, достала ты меня. Выкатывай свои карты, я путь покажу. И включи маскировку. Шевелиться надо, дождь начинается.

   И действительно, как-то незаметно весна кончилась, небо затянули тоскливые плотные облака. Стало темнеть, где-то вдали громыхнул гром. "Люблю грозу в начале лета", - пробормотал Барго пошлый стишок, забираясь в кабину. По крыше щёлкнули первые капли дождя.

   С грехом пополам разобравшись, как работает эта чёртова маскировка, точнее, одна из трёх, та, которая оптическая, он приказал машине ехать на южную точку, рядом с деревней, что когда-то называлась Похмелица. Сейчас не было ни деревни, ни названия, лишь в трёх верстах от неё находилось тайное местечко, южная точка Барговых ухоронок.

   Приятно, конечно, лететь на вот такой вот штуковине, когда она сама рулит и высоту выбирает, и скорость не та, что при ручном управлении. Смешно сказать, добрались минут за сорок, тогда как обычно на эту дорогу уходил целый день! Заодно убежали от дождя.

   В город Барго уже не успевал, факт. Загнал в гараж машину, хорошо, хоть места навалом. Запер двери, прошёлся по кладовым, проверил не подтекает ли где, целы ли запасы. Успокоился и завалился спать.

   ***

   Квадрат - Эллипсу .

   Трассе М61 бесследно исчез патруль БПВ* две дюжины бойцов сопровождении брони тчк дознаватели направлены все хутора населенные пункты тчк руководство Легиона близко к панике зпт епархию доклад еще не ушел. Квадрат. 18/05

   _________ ___________ _____

   * - Братьев-по-Вере

   С утра Барго не стал упражняться. Ну улице мокро, а в ухоронке - тесно. Загрузил в багажник старенькой колымаги двенадцать картриджей, укутал брезентом, подумал, всё ли он взял. Пошёл ещё раз к новой машине, залез в бардачок. Там нашёлся пистолет, перчатки, ещё какая-то мелочь. Пистолетик прелесть что за вещь. Его не хотелось выпускать из рук. Прям как для Барго и сделан, просто лип к руке. И так удобно ложится в голенище сапога, теперь-то Барго понял, почему у офицерских сапог в голенище такая петелька, как ему казалось раньше, совершенно бесполезная. Прицелился, представляя себе, что он агент ХХ7 и одним выстрелом, навскидку, выбивает пистолет из рук противника.

   - Осторожно. Стрельба в закрытых помещениях из оружия данного типа не допускается, - снова проснулся женский голос из машины.

   Барго хмыкнул, спрятал пистолет в голенище. Согрел чай, перекусил. Что же, пора и в город двигать. Взгромоздился в свой шарабан и покатил, петляя между деревьев. Сразу почувствовалась разница. Накопители тянули не так, подвеска стучала, а руль так и норовил выскочить из рук. В общем, машина требовала срочной модернизации. Но у неё есть одно неоспоримое достоинство - на такую рухлядь никто не позарится. Свою главную функцию она исполняет и ладно.

   В город Барго приехал лишь после обеда. Сразу же, чтобы не тягать кота за хвост, заехал к Пекису, сдал картриджи.

   - О! - сказал старый барыга, - откуда столько? Двенадцать штук - добрый улов. Хороший сарай подломил?

   - Было дело, - уклончиво ответил Барго, кто ж детали своей работы барыге говорит.

   Тем не менее, Пекис отвалил денег больше, чем обычно.

   - И чиво ето? Овёс подорожал? - спросил удивлённый Барго.

   - Каждый год банок везут всё меньше и меньше, а красиво жить хотят все. Вот и дорожает. Ты тащи, я всё приму.

   - Ты скажи, Пекис, кто у нам приблуды к антигравам толкнуть может?

   - А что? Имеешь интерес? Если что, я могу посмотреть, может что в кладовке завалялось. Давно не спрашивали. Ты зайди завтра, я пороюсь. Можешь сходить к Турго Семису, который Дятел, он до сих пор торчит в старых гаражах, не съехал ещё. У него точно будут, но я дешевле продам, имей в виду. И ещё, если чё, то нынче банки серии ММ в тройную цену идут.

   - Хорошо, как попадутся, привезу.

   Барго попрощался с барыгой и поехал к себе домой. Картриджи ММ шли медблокам, и это настораживало. Где-нибудь эпидемия? Или народ к какой заварушке готовится? На всякий случай надо бы проверить свои запасы, да и попридержать дефицит. Если, действительно, что-то такое грядет, то вскоре они ещё подорожают, или, неровен час, и самому понадобятся.

   Барго машину подогнал во двор, к себе под окна. Рядом крутились вездесущие пацаны.

   - Барго, о! Ты что, себе тачку у кого-то отжал?

   - Нет, в карты выиграл. У фермера одного. Они там лохи непроходимые, всё в карты проигрывают. Играть не умеют, а играют.

   Тачкой этот агрегат можно было назвать, конечно, очень условно. Но, с точки зрения пацанов, которые и этого не имели, это, безусловно, была тачка. Несмотря даже на то, что выглядела она, как шестилапый паук с колёсами, и явно самопальным, из прихваченных ржавчиной труб, каркасе.

   - Барго, покатаешь? А, Барго?

   - А ну брысь отсюда! Кто к машине подойдёт, ноги повыдёргиваю!

   - Канешна, - вдруг встрял старик-дворник, стоявший тут же, в обнимку с метлой, - как же! Выиграл он! Я ить, помню, деда-то твоего, и трахому эту тоже. На дедовом тарантасе приехал, а то грит, выиграл! Ты карты сначала научись в руках правильно держать!

   Старик по молодости был известным в узких кругах каталой, на ярмарках любил в картишки перекинуться с доверчивыми селянами, а теперь, по старости лет, отошёл от дел. Молодая поросль, заботливо взращенная им во время оно, дедушке отстёгивала помаленьку, так что дворником тот работал только для души. Чтобы толкаться без дела во дворе и распространять дефицитные новости.

   - Дедусь, ты чемпион, тут без базара. Присмотри, а? Чтоб не сломали что, - сунул старику розовую пятёрку.

   - А посмотрю, чё не посмотреть. А ну брысь отсель, окаянные! - прикрикнул он на пацанву, демонстрируя строгость и решительность.

   Во дворе можно было и без этих длинных ходов оставить машину, тут Барго был уверен. С их двора ничего не попятят, все на виду, посторонних не привечают, а своим и вовсе западло. Но порядок есть порядок, старика подмазать, детвору приструнить. Не Барго это заводил, и не ему это нарушать.

   К вечеру Барго сходил к дедушке Панчаю. В порядок себя привести, потренироваться, кости размять. Старик по-прежнему его корил за бестолковость. Потом немного поколотил парня и отпустил. Совсем поздно Барго, уже после ужина, прошёл в которое имеется у всякой порядочной семьи, в"родительский угол", туда, где на стене висели портреты его предков, а справа от них - здоровенная портянка, желтоватого плотного пергамента, родословная Кисьядесов. Все двенадцать поколений расписаны, начиная от основателя, Энки Кисьядеса. Барго никогда особенно на эту картину не смотрел, скучно. Висит себе и висит, пока не придёт время туда вписать ещё одного новорождённого. Но до этого времени ещё ой как далеко.

   Поставил перед портретами отца и матери плошку с ароматическим маслом, пожёг фитиль. Предков надо чтить, это понятно и без всяких разглагольствований. Так делали отец Барго, его дед и прадед. И все остальные.

   Барго замер, глядя на огонёк светильника, перебирая в голове все прошедшие события, начиная от отбытия из города и кончая сегодняшним посещением деда Панчая. Мысли блуждали от самыми замысловатыми путями. Вспомнились отцовские наставления.

   Молчи. Жди. Запоминай. Хочешь делать дело - делай, а не болтай языком. Никому не верь. Друзей нет - могут быть деловые партнёры. На время, пока не собираются тебя кинуть. Кидают слабых. Если тебя кинули - и такое бывает, смотри пункт первый. Потом отомстишь. Тогда, когда враг не ждёт, когда он подумает, что схватил удачу за хвост и потеряет бдительность. Уступи ему дорогу и подтолкни в спину. Не забывай предков и удачу. Удача - баба скверная, но при некоторых навыках с ней можно ладить. Не зарывайся, не хапай. Жизнь одна, а всё не схапаешь.

   Не отвлекаясь на постороннее, в таком же сомнамбулическом состоянии Барго дополз до кровати и мгновенно заснул.

   ***

   Эллипс - Пирамиде.

   Руководство СЗЕ* близко панике бесследным исчезновением патруля трассе М61 оперативным данным накануне по М61 направлении Красный Яр ушли житель Зеленого Барго Кисьядес и Хонсай сын Крекис хутор Крекис зпт вернулись благополучно после события тчк допросить фигурантов не представляется возможным доклад патриархат еще не ушел тчк усилены патрули М61 зпт проливные дожди затрудняют расследование. Эллипс. 19/05

   ____________ ______________

   * - Северо-западной Епархии

   Проснулся Барго в превосходном настроении. Ему снилось что-то воздушное и приятное. С удовольствием сделал разминку и позавтракал.

   Иным взглядом посмотрел на фамильное ложе, которое он всегда считал каким-то невообразимым уродством. Подумал, что если ободрать все слои пузырящейся от старости краски, да снова покрыть лаком, то получится очень похоже на те кровати, что он видел в усадьбе. Хмыкнул, прикинул, как на ней будут смотреться простыни, которые он непременно прихватит оттуда. Получалось неплохо. И вообще, захотелось пожить красиво, хоть этот последний год. Да. А потом свалить отсюда. Он перестал бояться того неожиданного богатства, что на него так внезапно свалилось. Призрак нищеты отступил, удушающая петля безысходности перестала маячить перед внутренним взором. Вроде как валун с души упал, хотелось вздохнуть полной грудью, совершить какое-нибудь безумство. Выпить, например, в питейной на Стелларской пару лишних кружек бархушки, да какую шлюшку снять, порезвиться. Купить еще две решётки для антиграва...

   Его сладостные размышления о будущей красивой жизни прервал звонок. Барго подошел к двери, посмотрел в глазок. Отпер дверь, на пороге стоял Хонсай.

   - Оппа-на! Проходи, - сказал Барго, - Каким ветром?

   - Привет. Попутным.

   - Раздевайся, вот тапочки. Мокрый весь. Завтракать будешь?

   - Буду. На рассвете ушёл из дома, не ел ничего. Первым поездом приехал.

   Хонсай жевал и продолжал говорить:

   - Приходил дознаватель, я отмазался. Если бы исповедник пришёл, то тогда, конечно, от них ничего не утаишь. Ну всё бы вызнали, и про усадьбу, и про то, как мы патруль замочили. Батя даже у меня ничего не спрашивал, я ему сказал, что мы в серьёзные дела вляпались. Ничего конкретного. Они же и отца будут допрашивать. Там есть на хуторе козёл один, стучит в Епархию. Не выкрутишься. В общем так. Мы типа да, ездили в сторону Красного Яра, я не помню куда точно, ты рулил. Покопали, пару стволов достали. Ну это для отмазки. А потом ехали, дыру в дороге видели. И всё. Ну да, дыру на антиграве перескочили. Дознаватель взвился, почему не доложили, а батя ему сказал пару ласковых, тот и заткнулся. Стволы, правда, забрал. Без патронов, их батя приныкал надёжно. Но всё равно надо было мне рвать когти. Достанут, тогда просто так не отделаешься. Всё припомнят. А от исповедников и вовсе ничего не скроешь. Наизнанку вывернут. Короче, решил я в армию уйти.

   Хонсай вздохнул и уставился на Барго.

   - Ты думаешь, что я отговаривать тебя буду? Не-а, - тот правильно понял взгляд, - армия - школа жизни, давай, счас мы тебя оформим в первый класс, - и засмеялся собственной шутке.

   Барго достал из письменного стола лист бумаги и авторучку.

   - Так, садись, пиши. Господину военному комиссару города Зелёный от э-э-э... как будешь называться?

   - Хонсай.

   - Если в армию добровольно идёшь, можешь назваться как хочешь, особенно, если у тебя тяжкие за спиной. Лучше назваться выдуманным именем, меньше мороки будет, и предъявить никто ничего не сможет. Всем говоришь, что ты Пекис, к примеру... и всё. Никакого Барго ты не знаешь и вообще. Так и пиши. От Пекиса, пусть так и будет, Пекис, сын Пекис с деревни, э-э-э... Похмелица. Отличное место, зуб даю. Так, ну и дальше. Рапорт. Точка. С новой строки. Прошу принять меня в ряды доблестных вооружённых сил. Дата, подпись. Пекис? Ага.

   Барго сложил листок, отодвинул в сторону.

   - Ещё вот что. Новое имя, не выдумка для куражу. Следы хорошо попутаем. Если святоши рыть будут, то и в армии могут достать, если очень захотят. Трудно им будет, но понимаешь, в армии всякие служат, деньги все любят. Некоторые сильнее жизни. Так что молчи в тряпочку. Особисты там тоже есть. Начнут тебя стращать - молчи. Начнут горы золотые сулить - тоже молчи. Стой на своём, ты Пекис и точка. Остальное никого не касается. Хе. Теперь давай собираться.

   Барго потащил и кладовки свой армейский сидор и прочее, что сохранилось.

   - Так, сапоги гармошкой тебе ещё рано, вот, значить, ложка, кружка...

   Через полтора часа Хонсая упаковали, так как и положено новобранцу. С дембельского сидора кое-что пришлось спороть, не по чину щеглу с таким ходить. В него же пошел сухпай на неделю, полотенце, мыло и прочее.

   - Ты всю гражданку скинь, все равно или отберут, не те, так другие. Сложи сюда, я потом отцу отвезу. Документы тоже. В армию надо идти голым и босым, там оденут.

   После примерки того, в чём Хонсай должен был бы предстать перед комиссией военкомата, он стал похож на нищего сироту с задворков Рынка, едва прикрывшего тело какой-то невообразимой рваниной.

   - Очень хорошо, - удовлетворённо заметил Барго, - теперь одевайся взад. Не надо мне тут по хате в таком ходить.

   Настала пора обеда, и молодого призывника решили спрыснуть. Потом ещё раз спрыснуть, потом веселье переместилось во двор, на лавочку, на ту, которая под навесом. Провожать в армию в восьмом блоке любят. Как-то незаметно образовалась компания молодёжи, потом подтянулись деды. Стол накрыли и вовсе по-человечески. Трижды приходилось посылать гонца в лавку. Старики делились своим, однозначно бесценным житейским опытом, старушки тайком вытирали слезу с края глаза. Барго орал во весь голос:

   - Брата, брата четвероюродного провожаю. Последняя кровиночка в этой жизни... Пекис его зовут, его прабабка моей прабабке двоюродной сестрой приходилась. С деревни Похмелицы они родом, - потом пытался горланить, - Ах, зачем я на свет появился, ах, зачем меня мать родила-а-а-а-а...*

   На него шикали по причине полной немузыкальности его рёва. Тогда он начинал рыдать от избытка чувств, лез целоваться, слюнявя Хонсаю щёку. Хонсай после третьей тоже осмелел и поглаживал круглую коленку рядом сидящей девицы. Сёстры Рокисы, симпатичные двойняшки, в два голоса душевно выводили:

   - На ём защитна гимнастёрка, она с ума меня свела...* - и многообещающе стреляли глазками то на Барго, то на Хонсая.

   Потом, кажется, были танцы, потом обе сестрёнки каким-то странным образом оказались в квартире Барго, где и зависли до утра. День, однозначно, удался.

   _______ __________ ______

   * - перевод приблизительный

   ***

   Кубик - Пирамиде.

   Патриархат срочно направляет группу Старших Исповедников Зеленый город зпт Красный Яр зпт штаб-квартиру СЗЕ факту исчезновения патруля трассе М61. Кубик. 19/05

   Утром Барго быстренько выпроводил любвеобильных хохотушек-веселушек и лично отвёл Хонсая в комиссариат, проследил, чтобы там всё сделали по уму. Несмотря на серую, мглистую погоду и мелкий моросящий на улице, дождь, хотелось чего-нибудь такого. Эксклюзивного. Например, набить морду соседу сверху. Это желание усугублялось последствиями вчерашней гульбы. Когда он вышиб молодецким плечом хлипкую дверь, оказалось, что в квартире пованивает. То есть, не обычным застарелым запахом прокисшего мусора, протухшей мочи и перегара, а тревожной трупной вонью. Пришлось идти, вытаскивать к месту происшествия капо блока, вызывать полицию и труповозку. Праздник не только не удался, а был безнадёжно испорчен. Единственной радостью, да и то сомнительной, стало то, что капо вызвал кого-то из управы, насчёт дезинфекции помещений. Те посыпали соседскую квартиру каким-то порошком, отчего тошнотворный запах исчез. Зато у Барго в туалете и ванной облезла вся побелка, но при этом остался стойкий хвойный запах. Всё хорошо, но мысль о кафельной плитке пришлось выкинуть из головы. Чай, не барская квартира, а так, ещё год пересидеть, корячится, короче говоря, не хотелось.

   Решётки антиграва, как оказалось, ему готовы были продать. Примерно раза в три дороже, нежели принимали у копарей. Это заставило его задуматься о справедливости, перераспределении неправедно нажитого и ближайших похоронах. То есть, хотелось сразу, не откладывая, уложить этих кровопийц в деревянные ящики и свезти на кладбище. И там закопать, живьём.

   Конечно же, он по любому за лето вернёт себе эти деньги, но какой ценой! Поэтому Барго погрузился в свой тарантас и покатил к старым гаражам, к Турго Семису. Едва нашёл того, в каких-то немыслимых закоулках всеми брошенных гаражей, бывших автомастерских, и руин с непонятным прошлым.

   - Привет, Турго, - сказал Барго, когда, наконец, добрался до единственного обитаемого места в этой вселенной, - мне тут подсказали, что ты можешь решётки продать.

   - Здорово, коль не шутишь, - ответил мастер, - Кисьядес, если я не ошибаюсь?

   - Ну да, я самый.

   - А то я гляжу, рожа похожая. Вылитый отец. Да-а-а. Проходи. Что у тебя стряслось?

   - Да ничего, просто решётки нужны. Старые прохудились. А ты чё сюда забрался? Поближе места не нашлось?

   - Не забрался, а не выбрался. Все разбежались, тут я и ещё пара человек осталась. А на чём приехал-то?

   - Приехал на старой. На той не смог, решётки повредил. А просто так не выедешь оттуда.

   - Ну ладно. Давай, загоняй тачку, посмотрим что с ней.

   - Да мне не надо тачку, мне бы решётки купить, - пытался отмазаться от непредвиденных расходов Барго, но Турго был неумолим.

   - Твой батя, светлой памяти, хороший человек был, но вот тоже всё спешил куда-то. Всё потом, и это потом, и то потом. Так машина и тарахтела абы как. Ты не боись, - заметив смущение Барго, сказал мастер, - я сильно дорого не возьму. Сейчас не сезон, никто в ремонт не тащит. Машин в городе раз-два обчёлся, даже у кого остались, берегут, пешком ходят. В основном по осени, как наездятся на дачу, подразобьют, так и тянутся. Тому то, этому - это. И ни разу, прикинь, никто не хочет чтоб до ума довести. Ты, грит, тут проволокой примотай, чтоб держалось, тут сваркой прихвати, я уж как-нибудь.

   Барго только что хотел сказать "я уж как-нибудь", но вовремя удержался.

   - Как-нибудь оно и ездит как-нибудь, как раз до следующей осени. И ума-то нет, что он, - похоже, Дятел имел в виду кого-то конкретного, - денег мне за это время принёс как на три полноценных ремонта. А я чё? Я ничё, хозяин барин.

   ***

   Пирамида - Эллипсу.

   Примите меры доставке расписания патрулей предполагаемого места происшествия тчк подготовьтесь прибытию группы проведения собственного расследования. Пирамида. 19/05

   ***

   Странник - Борку.

   Руководству ВС* стало известно пропаже патруля трассе М61 есть намерения послать собственную группу расследования. Странник. 19/05

   ***

   Эллипс - Пирамиде.

   Считаю посылку группы нецелесообразной тчк проливными дождями трасса М61 частично размыта от 130 до 277 версты от Зеленого. Эллипс. 19/05

   ***

   Епархия - циркулярно Зелёный Город, Красный Яр, хутора Крекис, Зонис, Маркис, прочие прилегающие трассе М61

   Обратить внимание на Барго Кисьядеса зпт ориентировать агентуру сбора сведений последних перемещений свете событий трассе М61 тчк задержать Хонсая сын Крекис доставить отдел дознания СЗЕ. 19/05

   __________ _________

   * - Вооружённых Сил.

   Глава 12.

   Вольдемар ищет людей и кое-кого находит.

   Пришлось, понятное дело, немного отвлечься от вечного, показать девчонкам, как вообще это здесь, в деревне. Образ жизни несколько отличается от степно-кочевого, и, вдобавок, у меня пока на кухне нет синтезатора. Моё упущение, что ни говори, но как-то руки не дошли. Так что пришлось ознакомить их с плитой газовой ПГ-2Д*, правилами техники безопасности, показал, где огнетушитель, а где кастрюли. Может быть, мне сегодня приготовят хоть что-нибудь, кроме опостылевшей яичницы. Следует признать, что в присутствии женщин в доме есть некоторая прелесть. До определённого предела, конечно же.

   ________ _________ _____

   * - по ГОСТ 4137-57, выпуска 1962 года.

   Поскольку соседский кот, по всем косвенным признакам, жив, здоров и где-то даже местами похорошел, то я пришёл к выводу, что локальные порталы в наших условиях - вещь безопасная. Единственно жаль, что кот с недавних пор стал меня категорически избегать, и, что самое удивительное, агрессивно шипеть на вновь открываемые порталы. Мы-то знаем, что кошачьи умения видеть нечистую силу частенько применялись знатоками в деле искоренения оной, так что я не удивлён. Буду теперь его использовать в качестве живого детектора, если раньше не прибью.

   Василь Степаныча вместе в Дайаной я просто закинул в Москву, разгонять тоску. Открыли портал в тихий, уютный дворик в районе Сивцева Вражека*, рядом с полуразвалившейся голубятней, и без помпы попрощались. Кстати, Василия пришлось принимать на работу в СБ Третьей Экспедиции, исключительно ради того, чтобы ему выдать маленький пластмассовый пистолетик. Ну знаете, такой зелёненький с жёлтеньким. Никто не догадается, что это такое. Теперь Степаныч у нас полевой агент Фукс, первого класса, между прочим.

   ___________ __________ ____

   * - Москва уже не та!

   Баночки, которые для наших женщин являются гипнотиком первого класса, сродни явлению Каа в рядах бандерлогов, на Алтаану с Киской большого впечатления не произвели. Несмотря на то, что девушка-промоутер крутилась, как заведённая, и пела сладостные песни не хуже приснопамятных Сирен.. Большинство её заклинаний на степнячек вообще не действовали, поскольку те и слов то таких не знали. "Ферменты, витамины, ненасыщенные жирные кислоты и другие вещества, которые улучшают барьерные функции кожи", - заливалась соловьём продавщица, но её с толку сбил простой вопрос Киски: "А зачем?". После этого продавщица стала похожа на сломанный магнитофон, у которого зажевало плёнку. Вдобавок она с нескрываемой завистью смотрела на чистую, гладкую кожу, на лёгкий румянец на щеках моих девушек. Никакой косметики, а эффект сногсшибательный.

   В целом, следует признать, что никто не сошел с ума, не подвергся деструктивному действию мира потребления, в общем, футуршока не случилось, я подозреваю, что после синтезаторов и домашних киберов девочек уже сложно чем-либо удивить. Только вот вопрос: "А зачем?" так и остался висеть в воздухе. Никак не хотели они понять, зачем в магазине сто сортов колбасы, сто двадцать пять - шампуня, четыреста сортов выпивки, двенадцать - молока и прочее, и прочее. Дикарки, что с них взять, высокое искусство шопинга им недоступно.

   Справедливости ради надо сказать, что на блестящие побрякушки они чуть было не бросились. Я имею в виду дешёвую бижутерию по цене сто рублей за килограмм. Ну и купили килограмм, я ж не жмот какой-нибудь. Поскольку женские мозги устроены несколько иначе, нежели мужские, то девахи быстро вычислили кто как одет, затащили меня куда надо. Купили джинсы, ветровки, сумочки, и, буквально через каких-то шесть-семь часов из торгового центра вышли вполне себе современные красотки, мало чем не отличающиеся от основной массы женского населения. Только обувку свою менять ни за что не захотели, так и прохлаждались в сафьяновых сапожках, чем вызывали некоторый ажиотаж. Вплоть до истерик у каких-то экзальтированных дамочек.

   Когда приехали домой, Алтаана плюхнулась в кресло и сказала:

   - Чижало

   Я с тревогой посмотрел на неё.

   - Тяжело что?

   - Вообще. Город, супермаркет, - она с трудом выговорила это слово, - слишком много людей.

   - А самочувствие? Хотя, ладно. Давайте, попьём чаю, - начал я увещевать девушек, - отдохнём, потом поделимся впечатлениями.

   Я, честно говоря, струхнул. Если с первого захода началось бы, то вообще мрак. Но обошлось. Тонус повысили те хахаряшки, которые мы прикупили в неимоверных количествах. В общем, мои страхи остались страхами. Впечатлений у девчонок было столько, что мне пришлось долго отвечать на их вопросы, а потом, уже измученным, сообща подвергать новым испытаниям антикварную кровать.

   На этом и всё. Девушки теперь знают, как кормить птицу, топить баню. Осень на пороге, не дрожат* листы... А у меня дела. Надо мне найти одного человека. В смысле, найти надо несколько человек, но именно в этот момент - одного. Мне нужен напарник. Причём не простой, а... такой, который видит белый свет иначе, чем я. Оппонент. Поясняю. С детства в друзьях у нас оказываются люди, в той или иной степени близкие по духу или мировоззрению. Один писатель называет их даже "мы одной серии", подразумевая схожесть темперамента, образования и способа мышления. Но, большей частью, во время принятия каких-либо судьбоносных решений, проку от них - ноль. Патамучта.

   ___________ _________

   * - подожди немного, отдохнёшь и ты.

   И такой человек у меня есть. У всех есть друзья детства, а у меня был враг детства. Вот он-то мне как раз и нужен. Я не могу не признавать за ним наличие ума, совести, наконец, и некоторого благородства. Но мировоззрение иное. Иная точка зрения на всё, на всё, без исключения. Ты ему говоришь "брито" - а он тебе в ответ "стрижено", ты "в лоб", а он "по лбу". Потом слово за слово, и понеслась. Ну мы же интеллигентные люди, Вова, и бац в зубы. Да, Игорь, мы интеллигенты, плоть от плоти, бац в ответку. Не было еще ни одного случая, чтобы мы при встрече не поцапались, начиная так примерно класса с восьмого. Вот так, а потом он, скотина, поступил на тот же факультет, что и я, специально, наверное, чтобы мне испортить жизнь. Отыгрался я на нём чуть позже, когда стал его начальником. Потом началась перестройка, выборы директоров, кооперативы, приватизация и прочая теребень. Наши пути разошлись радикально. Но, следует признать, во времена бесконечной свары с моим вечным оппонентом, я на кое-какие вещи начинал смотреть под другим углом, и, вольно или невольно вынужден был признавать его правоту. Иногда. С известными оговорками. Несмотря даже на то, что иной раз приходилось наступать на горло собственному самолюбию. Позже мне это очень пригодилось - поставить себя на место своего врага и оценить ситуацию со стороны. Да и не обязательно противника - просто покрутить в голове проблемку, прикинуть палец к носу, оценить перспективы.

   Я вынужден признать - в головах у нас много вещей, которые привиты практически от рождения, примером собственных родителей и окружения, а у каждого они свои и круг понятий соответствующий. Вроде бы что? Стакан полон наполовину, или, таки, он наполовину пуст? Оба спорщика как бы правы. Оба. Но при расчете будущих стратегий никак нельзя упускать из виду, что полупустой бак перед дальней дорогой - не к добру, а вот наполовину полный даёт иллюзию благоприятного исхода. Вроде мы мелкие нюансы, но они в деталях дают разную картину мира. А дьявол, он не дремлет, он в деталях.

   Однако я ошибался насчёт своего приятеля. Поиски по интернетам, в закрытых или не очень, сетях, стопиццот миллионов звонков к знакомым. К знакомым знакомых, их родственникам, и родственникам знакомых. И вот я стою возле гранитной плиты исполинских размеров с золочёными буквами. Братковщина в чистом виде. Пережил Гарик суровые девяностые, а подкосили его двухтысячные. Хорошо так подкосили, насмерть. Сел на краешек плиты, выпил рюмочку, на помин души своего врага. Утрата посильнее, нежели потеря своего друга. Это, разумеется, для тех, кто понимает. Я включил голову и очистил сознание от ненужной чепухи, вроде сожаления. Каждый получил, что заработал.

   Вдова в упор меня не хотела узнавать, нет, она многозначительно не хотела меня узнавать, а я и не настаивал. Тем более у неё был какой-то сожитель, со следами самодовольства на лице. Нет, даже не на лице, а во всём облике. Самодовольства такого рода, как бы это помягче сказать, говнистенького. Когда конкурента прибил, стада и женщин его забрал, и теперь ему кажется, что жизнь удалась. Ну ладно, посмотрим. Я налил ещё стопочку.

   - Скажите, вы были другом покойному? - это какой-то хрен подкрался незаметно.

   - Нет, - как можно грубее ответил я, что за привычка вламываться в чужие размышления о бренности бытия? - Я был его враг.

   Подобный ответ, видимо, смутил спрашивающего. Потом что-то в его мозгах включилось, и он попытался скосить под умного.

   - Тризна?

   - По пятницам не подаю, - буркнул я.

   А взгляд нарочито неопределённый, то есть, человек не знает, то ли сочувствовать горю, то ли горе побеждённым. И лицо тоже выразительно-специально незапоминающееся. Это уже ТМ и причина насторожиться. Оно готово тут же скособочиться в сочувствующую гримасу или, при необходимости, осудить и заклеймить. Но де мортуис, как говорили умные, аут бене, или захлопни пасть. Но универсал, этого не отнять. Это сразу как бы намякивает на недавнее кровавое прошлое, а может быть и настоящее, клиента. Умение везде быть своим и у всех вызывать чувство сопричастности. Только вот мои фразочки у товарища вызвали кратковременную паузу непонимания момента. И не поймёшь ты, товарисч, никогда. Это вне понимания, это чувство. Полжизни прожить в клинче со своим врагом, это практически породниться.

   Суть появления этого гражданина мне стала понятна. Гарик набедокурил настолько, что за его ходами до сих пор наблюдают. Может, что и выплывет. А ведь у них могло и получиться. С кем-нибудь. Что ж он такого у уважаемых людей попятил, что ему даже под землёй покоя не дают?

   Я повернулся, якобы против ветра, встал так, чтобы торец зажигалки смотрел этому типу в лицо. Щелкнул пару раз, а прикурил только от третьего. Мужчина хлопнул рукой под глазом.

   - Откуда сейчас комары, - пробормотал он, - вроде холодает уже...

   Ну, значит я попал точно, раз он пытается смахнуть капсулу. Уже бесполезно. Покойный Аббаас был большим затейником, насчёт всякого шпионажа, трудная, видать была жизнь в Империи. Напряжённая до того, что его штучечки так и хочется пустить в дело всё и немедленно. Теперь мы посмотрим, кто и зачем пасёт наших покойников.

   - Ну ладно, пошёл я, - лениво ответил я ему, - некогда тут лясы точить, дела ждут.

   - Постойте... - попытался он меня остановить.

   - Извините, тороплюсь.

   Эта страница закрыта теперь навсегда. Мбонго отследит контакты этого чудака, и, если я найду заказчиков, то они лягут рядом с этой гранитной плитой. А Гарика уже не вернёшь.

   Теперь поеду искать других фигурантов. В древней Персии, во времена Кира, мужчина был обязан иметь долги. Исключительно для того, чтоб их вовремя отдавать, отчего на него с неба должен был бы благосклонно смотреть Ахурамазда. У нас тоже есть долги. У всех, в той или иной мере, и среди них есть один долг, который сколько не отдавай, меньше он никогда не станет. Я к этому времени уже получил те письма, которые ждал. Из самых разных архивов, куда я направлял запросы по поводу интересующих меня лиц. Не сказать, чтобы совсем успешно. Наверное, неуспешно. Но кое-что в сухом остатке было.

   Потом сел на телефон и начал обзванивать всех, кого смог. Увы. Результат мизерный. Хотя отрицательный результат - это тоже результат, такой, чтобы, когда моя совесть начнёт спрашивать: "А всё ли ты сделал?", я мог бы честно ответить: "Я сделал всё, что смог".

   - Мбонго, мне нужен вывод текущих координат в нижней части экрана, с привязкой к актуальным картам, как Генштаба, так и прочих поставщиков. Аэро- и космическим снимкам местности, чтобы на третьем экране я видел картинку куда собрались открывать окно. Чтобы меньше елозить.

   - Да, масса капитан. Сейчас сделаем.

   Очень удобная штуковина получилась. Особенно, если из гаража прямиком выезжать на просёлочную дорогу где-то на Дальнем Востоке. Это вам не деревню Дмитриевку искать по вражеским картам, как вспомню, так вздрогну. Это остался последний вариант из всех непроверенных. Дорога вильнула и вывела меня к небольшому селу, на косогоре, возле речки. Очень приятственные здесь места.

   Вот и нужный мне, вполне себе приличный дом, как и все здесь, рубленый пятистенок, с необъятной верандой. Двор с мелкими хозпостройками, такая же невысокая банька, курятник и, на дальнем конце огорода, будка для размышлений. Все, в принципе, как и у всех, хотя я и не понимаю, почему баня должна быть непременно вросшей в землю, что в ней и не разогнуться как следует. Впрочем, я со своей баней разобрался, а до других мне и дела нет. Забор невысок, но и не низок, в самый раз, чтобы посторонние не шарились, но и перелезть при необходимости можно. Серая от старости древесина отгораживала от меня большую часть двора, но кое-что и видно

   Дед, преклонных лет, сидел на крыльце и чистил двустволку, судя по всему, шестнадцатого калибра, поглядывал в ствол, недовольно бурчал, потом снова шоркал шомполом. Я постучал в калитку, дёрнул вниз отполированную железную ручку, но во двор заходить не стал

   - Бог в помощь, - громко сказал в сторону старика.

   - Спасибо, и вам того же, - ответил он, - ну что встал, проходи. Берта! Ишь, окаянная!

   Берта, а это, несомненно, была она, старая, но ещё бодрая лайка, резко остановилась, но подняла нос вверх и повела им из стороны в сторону. Обнюхивает издали, каналья. Сделав какое-то своё собачье заключение, отбежала и легла возле крыльца. Дед, лет восьмидесяти, но бодрый живчик, встал и подошел ко мне.

   - Здравствуйте. Меня зовут Вольдемар. Не вы ли будете Степаном Ивановичем Безземельных?

   - Я и буду, - ответил мужчина, и пожал мне руку.

   Рука сухая и твердая, как та деревяшка от забора.

   - У меня к вам небольшой вопрос. Скажите мне, пожалуйста, известно ли вам, где и когда исчез ваш отец? Это, простите, я спрашиваю затем, чтобы впоследствии не внушать ненужных надежд. Чтоб не было у вас сильного разочарования, если что-то вдруг не так.

   Дед не стал сразу отвечать, а снова сел на крыльцо и немного задумался.

   - Где - неизвестно, а вот когда... В сорок третьем, пропал без вести. Вылетели, везли партизанам какой-то груз. Ну и не прилетели. Исчез самолёт, как и не было его. Мне что, я в то время и вовсе пацан был, а вот мать моя оббила все пороги после войны. И уж к сослуживцам отцовым ездила. К тем, кто жив к тому времени остался. Парни-то к мистике не склонные, а всё ж... Все мы склонные, только никто не признаётся. Говорят, по маршруту обыскались, нет его. Ни обломков, ничего. А партизаны тоже говорят, слышал гул, что вот-вот должен был выйти на костры, а потом гул внезапно пропал. Так и сяк вертели, ну не мог бесследно исчезнуть самолёт. А вот же, исчез. И стрельбы не было, и вроде истребители не летели. Тёмный лес, вощем.

   - Ну тогда я вам, Степан Иваныч, хочу сказать, что знаю, когда, где и как погиб ваш отец. Где могила вашего отца, тоже знаю. И вот те документы, что были с ним в момент его смерти.

   Передал деду пакет с тем, что у меня осталось из того, что я забрал из самолёта. Старик расположился возле стола, что стоял во дворе, и едва заметно шевеля губами прочитал всё от корки до корки. Потом аккуратно сложил всё обратно в пакет и заорал:

   - Эй, Колька! Колька, итиёмать! Живо сюда!

   Колькой оказался медведеподобный мужик лет пятидесяти, вылетел из гаража.

   - И что? Пожар что ли, батя? Чему шумишь?

   - Деда могилку нашли.

   - Ах, ёпть.

   Сел на крыльцо, не сводя с меня глаз.

   - Да что ж мы сидим-то, - всполошился дедок. - Бабы-то, ишь, по ягоду ушли, так ничё, мы щас, сами с усами. Колька, тащи из подпола бутыль.

   Засуетилось и завертелось. Видать, мужики привычные, быстро накрыли стол, Степан Иванович достал откуда-то фотографию в рамке, пристроил её на столе. Налил стопарь, и, как полагается, накрыл его ломтиком хлеба. Потом подошёл к висящему на стене календарю, что-то возле него бормотал. Обернулся и сказал:

   - А ведь сегодня годовщина.

   Молча выпили первую. Во вторую мужикам я накапал по пять капель из заветной бутылочки. Я теперь её всегда с собой ношу. На такой вот случай, помочь хорошим людям. Даже несмотря на то, что в дом не пригласили, точно староверы. У них с этим строго, странно, что вообще во двор пустили, но, с другой стороны, староверы не матерятся. Ну и ладно, мы не гордые. Коля сказал:

   - Извините, в дом не приглашаем. Полы покрасили, так что мы покамесь во дворе, да на летней кухне.

   Такие милые, вежливые люди.

   - Я вам тут микстурки капнул, это общеукрепляющее. Очень хорошо помогает против холестериновых бляшек и прочих возрастных хворей. Мне один шаман готовит.

   Возражений не последовало. Примчался откуда-то малец, лет пяти, чумазый, с задорно блестящими глазёнками. Притулился к столу.

   - А чё вы празднуете?

   - Не празднуем, а деда поминаем. Твоего прапрадеда. Могилку вот нашлась. Мужчина видишь, не поленился, приехал.

   - Вы чёрный копатель, да? О, это круто! Я про вас кино видел по телеку! Вы там что ли проваливаетесь в прошлое? Дед, а дед, правда клёвое кино было?

   - Фигня была, а не кино. Возьми пряник и брысь отсель, не видишь, водка на столе?

   Я продолжил:

   - Вы, я посмотрю, люди здравомыслящие, в чудеса и нечистую силу не верите. Следовательно, то, что я вам сейчас скажу... в общем, малой, как это вам не покажется странным, прав. Только провал произошёл не во времени, а в пространстве. Хотя, но это пока не слишком важно, большой разницы в этом нет. Не в этом суть. И очень хорошо, что здесь пока нет женщин. Я больше всего, знаете ли, боюсь, что обо всём этом растрезвонят сначала по деревне, а потом и вообще. Этого хотелось бы избежать. Так что я надеюсь, что вы, прежде чем мы отправимся непосредственно к могилке, проведёте среди женщин разъяснительную работу.

   А потом мне пришлось долго рассказывать про мои приключения и про телепорты. С некоторыми купюрами, разумеется. Про Харкадар и про пустыню. Заодно невзначай поинтересоваться, не надоело ли семейству Безземельных нынешнее житьё-бытьё в сельской местности, в разорённой глубинке. Нет ли скрытого желания поработать на благо Харкадара, повысить свой жизненный уровень и вообще, поменять климат на более благотворный.

   Нет, не было такого желания. Деду, тому вообще на эту тему можно было и не заикаться, помру, грит, под сенью родных берёз. Жаль. Но, тем не менее, договорились назавтра, что я заеду на микроавтобусе, а они, соответственно, приготовят всё что надо.

   Я отнекался насчёт переночевать на сеновале, сказал, что мне тут рядом, и что к утру буду как штык. И отбыл. Я не могу оставлять девушек своих на произвол судьбы. Ну и проверить кой-что. Как там, к примеру, поживает шпион, который, несмотря на комаров, караулит бывших знакомых Гарика, с целью разузнать коды доступа к счетам в швейцарском банке. Не меньше. Хотя, может быть и больше. Явки и пароли к резидентуре МИ-6. Чтобы всех повязать одним махом, а потом продать задорого. Впрочем, мне это всё до фени. У меня план.

   С утра я бодро подкатил к известному двору. Без суеты загрузились в мой шарабан все заинтересованные лица. Сватью оставили с малышнёй, чтоб лишних с собой не брать и языком не молоть. Предусмотрителен оказался Степан Иваныч. И корзины с кой-чем, ясно дело, и фляги с водой - это я особо отметил. Женщины были строги и степенны, чай не на гулянку едем. Подобная серьёзность меня окончательно укрепила во мнении, что эта семья - самых высоких нравственных правил, и что я не ошибся в том, что им доверился. Нечастое в наше время явление, ох, нечастое. И, главное, лишних вопросов не задают. Дед сказал так, значит оно так, а не иначе.

   Выехал я на просёлок, потом направо - в лесок, проскочили локальный портал, через гараж и магистральный телепорт выскочили как раз в тоннеле приёмного зала. Быстро настолько, что никто даже и возмутиться не успел. А там по пандусу, и на свежий воздух, который около сорока в тени. Никто и не почувствовал до тех пор, пока кондиционер в машине не перестал справляться с этим ужасом. Ну, короче, как доехали к мраморному постаменту с вмурованным в него винтом от самолёта, то все как раз и поняли, что у нас таки серьёзно. Что мы приехали.

   Торжественные мероприятия проводил дед. Я только вышел, показал, что к чему. Где стоял самолёт, в каком он был состоянии и всё такое. И как похоронили экипаж и сопровождающего. И как дотащили мраморную плиту с выгравированными и позолоченными именами и как всё установили. Потом уже дело родни, как поминать и в каком порядке. Дело сугубо интимное, с душами предков общаться, лишние здесь не нужны.

   Погода, конечно же, не позволяла рассиживаться, так что пока никого не хватил тепловой удар, я снова погрузил в транспорт и вывез к Пяти Пальцам.

   Глава 13.

   Барго Кисьядес, неграмотный механик, убийца и несостоявшийся насильник. Получает травму, несовместимую с жизнью. С нормальной жизнью.

   Когда машина повисла на подъёмнике, Турго Семис просто изошёлся на ругань

   - Это ж надо ж так машину до ручки довести? Нет, ты посмотри!

   Дятел обличающим жестом показывал на что-то в недрах агрегата, потом выныривал с другой стороны подъёмника и снова возмущался. Барго не видел, что же там такого смертельного нашёл Семис, но для порядку поддакивал:

   - Ну да, оно вот так, конечно, а как же иначе.

   - Тогда вот, бери ключи и начинай снимать левые колёса. А я сниму правые.

   Болты , казалось, прикипели намертво, Барго, по армейской привычке, хотел было бацнуть по ключу кувалдой, но Семис с руганью его остановил:

   - Рехнулся? Нафига кувалдой? Жидкость есть специальная для этого. Блин, ну что за народ эти кочегары? Кувалдой, лопатой, ломиком.. чем угодно, только не головой. Тебя, что, в армии этому научили?

   - В армии. Я помощник механика вообще-то.

   - Оно и заметно, - Семис едва заметно скривился, - ты не путай дубовые армейские машины и деликатные гражданские. Шпильку сорвёшь, считай пропало, потом запаришься её оттель выковыривать.

   Он достал какой-то баллончик, попшикал на закисшие болты и минут через пять легко, без напряжения открутил всё, что не смог свинтить Барго.

   - Так, вот сейчас осторожно. Работаем съемником, чтобы обмотку статора не повредить. Ты, Барго, придерживай колесо снизу, чтоб не упало.

   Наконец, колёса сняли, тут Семис увидел стойки амортизаторов и вовсе взвыл:

   - Ты как воопще ездил? У тебя хоть чуть в голове масла есть? Ты посмотри, посмотри! Половина проводки порвана, а половины и отродясь не было! Стучало по дороге? Гремело?

   - А я-то думаю, что она вихляется из стороны в сторону, да гремит ваще...

   - То-то и оно-то.

   - А зачем там проводка? Это ж амортизаторы? - ничтоже сумняшеся спросил Барго.

   Семис, похоже, уже выпустил весь пар, поэтому нырнул куда-то в недра гаража и вернулся уже успокоенный.

   - Ты, конечно же, знаешь, что ускорение - это производная второго порядка от расстояния по времени, - вкрадчиво начал он.

   Конечно же, Барго понятия не имел не то что о началах дифференциального исчисления, но и вообще, что на свете существуют какие-то производные.

   - И чему нынче в школах учат, ума не приложу, - вздохнул Дятел, - простейшие вещи не знают. Ученье - свет, а мы тут в темноте прозябаем. Для совсем... э-э-э... небезнадёжных, пожалуй, расскажу. Так вот, стойка амортизатора состоит из двух коаксиальных стаканов.

   Для полноты, видимо, восприятия, он взял со стола два стакана, вытряс из одного пыль, а второй поднёс к носу и принюхался. Удовлетворившись результатом, продолжил:

   - Ага. Расположенных один внутри другого. На донышке каждого расположены мощные магниты. Очень мощные. Это, наверное, больше керамика, нежели металл. Магнитные домены жестко ориентированы и встроены в кристаллическую решётку. Оттого и магнитная сила у них запредельная.

   Про домены Барго слышал в школе, а слово "коаксиальный" понял из контекста.

   - Магниты ориентированы таким образом, что всегда друг от друга отталкиваются, - продолжал Дятел, изредка насмешливо посматривая из-под бровей на Барго, - а ускорение, с каким нижний, подвижный стакан, летит навстречу верхнему, показывает, с какой силой колесо налетело на препятствие. Соответственно, передаёт управляющий сигнал на компенсирующую обмотку верхней части стойки амортизатора. Ты понял, не?

   - Не совсем так чтобы... - честно сознался Барго, - и что простую пружину не поставить? Так же тормозила бы.

   - Можно было бы. Можно вообще амортизаторы не ставить. Можно вообще пешком ходить, но ты, почему-то, хочешь ездить. Только мы тогда окончательно скатимся в дикость, а ты колёса и движки убьёшь после второй поездки. Пешком, пешком. Это способствует правильному кровообращению, и, как следствие, активизирует работу мозга. У тебя мозг есть?

   Риторический вопрос Семиса, как и полагается, остался без ответа. Вообще-то Барго считал, что мозг у него есть, но в детали не вдавался. Некогда было. Но не зря, видать, Семиса Дятлом обозвали. За его способность проклевать мозг особо изощрённым способом, и, главное, без унизительных намёков про твою неполноценность. Но ощущение того, что тебя тщательно возят мордой по дерьму, никуда не девалось. И не придраться ведь, слова, которые он говорит, все по отдельности понятные, но общий смысл ускользал бесповоротно. При этом сам Семис разговаривал таким тоном, будто бы его собеседник понимает, о чём идёт речь.

   - Итого, на стойке амортизатора крепятся три обмотки. Первая - регулирующая, вторая, со средней точкой - дифференциальный датчик скорости и ускорения, она же - датчик положения, третья - рекуперационнаая, она же - дополнительный демпфер. Вкурил, не? Все обмотки - запрессованы в износостойкий пластик. Маркировка нанесена на внешнюю поверхность оболочки и служит для определения, к каким типам стоек они относятся. Рекуператор цепляется к инвертору, тот, в свою очередь, подпитывает накопитель, что позволяет увеличить КПД системы в целом.

   Семис периодически прерывал свои речи, нырял куда-то в недра своего, казалось, безразмерного гаража, возвращался, тяжело сопя. Кончик носа его, и без того, сизый, становился всё краснее и краснее, а Барго уже явственно чувствовал запах перегара. Тем не менее, речь Симеса не становилась сбивчивой, но полёт мысли выводил его рассуждения и вовсе на какие-то запредельные высоты.

   До этого момента жизнь Барго казалась простой и понятной, механика - делом нехитрым, не требующим какого-либо напряжения ума, и, уж тем более, специфических знаний. А тут такой шквал новых понятий: фазовый дискриминатор, компаратор, логарифмический усилитель, интегратор... Он уже потерял нить рассуждений, и теперь тупо смотрел на Семиса, изредка кивая в такт его словам. Иначе говоря, Барго вообще первый раз в жизни поставили с такую неудобною позу, но он понял, что никто другой ему такие вещи не расскажет. Осталось решить один вопрос - нужны ли ему эти вещи? Например, квадратурный фазовый манипулятор, аналогов которому в своём обыденном существовании он не смог найти, а объяснения Дятла только ещё больше запутывали дело. В армии с этим делом было значительно проще самое сложное слово, которое там применялось - это торсион, который вообще-то никто в глаза не видел, исключительно из-за полной невозможности его извлечь без полной разборки корпуса машины.

   - В книгах вся сила, брат! Ты, небось, когда в своих помойках роешься, книжки не берёшь. Типа никто не купит. А в книжках самое главное - сила мира. Знание!

   Дятла, по мнению парня, понесло в какие-то заумные дали. В книжках про агента ХХ7 ничего об устройстве машин как раз и не было. А ту библиотеку, что Барго видел в имении, просто прочитать невозможно. Раз невозможно, так что и начинать?

   - Короче, Кисьядес. Если увидишь где книжки про системы управления с обратной связью, так обязательно прочитай. Или мне тащи, я-то уж им применение найду. А теперь иди. Дяденька устал. Приходи завтра, продолжим латать твоё угрёбище. Ик.

   Конечно, каждый выбирает для себя - пить ему в одиночку или в компании. Однако пить самому и самым беззастенчивым образом, не приглашая гостя к столу, это, по мнению Барго, было вовсе из ряда вон. Или что, рылом не вышел, или бедный родственник? Нет, это, конечно, дело каждого, кого к столу звать, но всё равно, осадочек остался.

   К Панчаю Барго уже опоздал. Это значит, что завтра ему придётся в очередной раз выслушивать нотации. Напряжение последних дней требовало какой-то разрядки, желательно с мордобитием. Зимой проблема не то чтобы решалась сама собой, она просто не возникала. Помашешь лопатой сутки, вся агрессия и улетает в топку вместе с углём. Но сегодня что-то всё в кучу навалилось. Выбираясь из завалов и руин, он на всякий случай проверил, на месте ли заточка и нож. Солнце ещё не село, было достаточно светло, чтобы не переломать себе ноги. В животе бурчало, почитай, весь день проговорили с Дятлом, и остался без обеда. От этого настроение Барго, и без того невесёлое, испортилось окончательно. Снова начал моросить мелкий дождик, потом где-то вдали громыхнуло. Похоже, начиналась самая настоящая гроза.

   От гаражей до дома было не очень далеко, пройти два два блока и потом Шпилька, напротив неё - ограда Парка отдыха, совсем родные и безопасные места. Пристально смотрел по сторонам, во-первых, чтобы самому не нарваться на неприятности, а во-вторых, высмотреть, кому можно невозбранно настучать по голове. В чём-то Великие Предки его услышали, и как всегда, ответили с особенным, только им присущим цинизмом. Барго заметил какую-то колготу, чуть дальше перекрёстка со Стелларской, между Шпилькой и забором ЦПКО. Какое-то непонятное движение, то ли кто на троих соображает, то ли кого-то раздевают. Однако и шума особенно не было, что удивительно, обычно в обоих случаях всегда довольно громко комментируют происходящее. Барго ускорил шаг, держась возле стен домов. Подойдя ближе, понял, в чём дело. Трое каких-то ушлёпков окружили девушку, а один из них махал ножиком возле её лица. Самый подходящий момент, посчитал Барго, чтобы удовлетворить свои тёмные инстинкты первого рода, а чуть позже - второго. Попросту говоря, тут же, в подворотне, девку и оприходовать. Не будет же она, в самом деле, отказывать своему спасителю.

   Барго не то чтобы был любителем топтать доступных девок в самых неподходящих местах, но подобные методы взаимодействия полов вполне в этих краях практиковалось, да и сами девки к таким вещам относились вполне индифферентно, главное, чтобы после сакрального действа активная сторона сунула в карман партнёрше пару-тройку таньга. На орешки, так сказать. И свои правила были, чёткие и недвусмысленные. Главное, силком не заставлять.

   Пока он приближался к месту будущей разборки, успел мельком посмотреть на девушку. Мышка серенькая, платочек серенький, платье - серенькое и даже кошёлка серая. Из крестьянок, что ли? Но, вроде, симпатичная, и куда попёрлась в такое время? В магазин? Тьфу, дура, какой магазин, скоро совсем стемнеет. Но не наша, Барго знал всех половозрелых тёлок в ближайших шести блоках, точно не наша. И парни тоже приблудные, беспредел. Шарятся на чужом раёне, и им надо накостылять только за это. И наших девок щупают, казлы, посреди улицы, среди бела дня! Хотя день уже закончился, смеркалось, но Барго себя накручивал специально. Больно уж хотелось хоть кому-нибудь врезать от всей души.

   - Здесь что, очередь? - крикнул Барго, подойдя поближе. - А ну расступись!

   Двое парней обернулись к Барго. Третий продолжал тискать девчонку.

   - Да пшёл ты, борзой что ли? - спросил один из них, поигрывая ножом.

   - А ну не трожь девку! Зашкваришь, петух подшконочный!

   - Ах ты...

   Тот, который с ножиком, бросился на Барго. Молодцы, подумал он, по одному походят. Глухой сдвоенный удар, чудак летит в одну строну, а нож в другую.

   - А ты, педрила? Чё сюда припёрся?

   Ещё один удар и удалец падает на колени, держась за горло.

   Третий уже отпрянул от девушки и навёл на Барго пистолет устрашающих размеров. Шаг в сторону, перехват, хрустит сломанное запястье, пистолет падает на землю. Бандит теряет сознание от боли.

   Девушка стояла, вжавшись в стену дома, платок сполз на плечи, и в последних лучах заходящего солнца, пробившихся через облака, на голове засияли абсолютно рыжие волосы. Порванная кофточка открывала ослепительной белизны грудь с редкими конопушками. У Барго внезапно пересохло во рту. Он сглотнул, сделал шаг к девушке.

   Красотка, по сценарию, который нарисовал себе в голове Барго, в этот момент должна была бы откинуться на его правую руку, подставляя губы для поцелуя, а сиськи - в его полное распоряжение. Такую завлекательную картину он видел на яркой глянцевой обложке книжки "Агент ХХ7. Доктор Нет", что неизвестным путём попала к ним в котельную. Девушка, видимо, этой книжки не видала, потому что повела себя, по мнению парня, совсем не по-людски. За спиной зашевелился один из отморозков, застонал. Рыжая испуганно произнесла:

   - За-зачем же так жестоко надо было с ними? Им же больно! Может, им надо помочь?

   Барго опешил и отдёрнул руку от груди. Это от неожиданности, не иначе. Грудь была того самого, подходящего размера, что должна была бы целиком поместиться в его широкую ладонь, и ещё бы чутка осталось. Он сделал шаг в сторону и внимательно посмотрел на столь необыкновенное, уникальное явление природы. Девушка стыдливо запахнула порванную кофточку и прижала её кулачком к подбородку. Посмотрела Барго в глаза. Взгляд был ясный, нет, не обкуренная, но откуда в этом поганом мире появляются такие глаза?

   - Ты с какого дерева упала, детка? Её пером щекочут, а ей жалко!

   Дура, непроходимая дура. И глаза, чёрт, отрава, - мелькнула шальная мысль.

   - Но может, с ними можно было договориться? Зачем же так, ногами по лицу? Они звали пойти с ними... - и добавила севшим голосом, - поговорить...

   - Ты хоть поняла, что сказала? А кофточку ты сама на себе порвала, в припадке буйной страсти?

   Парень отогнал всякие ненужные мысли и ещё раз придвинулся к такой манящей груди.

   - У меня, между прочим, жених есть! - пискнула девушка, пытаясь отстраниться.

   - Надо же, - пробормотал Барго, - не все ещё в проститутки подались, - но руки убрал.

   - Общие представления об обществе индивидуум черпает из своего ближайшего окружения, - совершенно неожиданно сообщила рыжая.

   - Ты меня как обозвала? - на автомате спросил парень, хотя прекрасно понял, что она сказала. Просто не ожидал от столь глубокомысленных обобщений в этом месте и в это время.

   - Я хотела сказать...

   - Я понял, что ты хотела сказать, - перебил её Барго, - не тупой. Ты права. В нашем городе у нас своя жизнь, у вас - своя.

   - Я не с вашего города, я к дедушке приехала, - сообщила рыжая, - только дедушке плохо и мне надо в аптеку! Срочно, в аптеку, - упрямо добавила она.

   - Какая аптека в это время? Вызови доктора.

   - У нас нет денег на доктора, а я знаю, какие капли нужны дедушке! - упорствовала рыжая.

   - Ты пока до той аптеки, которая работает, дойдёшь, тебя на каждом перекрёстке... - Барго хотел сказать "будут раскладывать", но неожиданно смутился, - неприятности ожидают. До аптеки старика Кругеса надо через весь город тащиться.

   - Но дедушке плохо! У него сердце! Надо срочно! - чуть не плача, но, тем не менее, твёрдо объявила девушка. - Нет, ты не поможешь? Нет? Ну тогда я сама!

   С точки зрения Барго это было совершеннейшим безумием. Хотя, судя по всему, эта малахольная готова пройти через весь город, смириться с разными групповыми извращениями, но лекарство больному дедушке принести. Просто она не понимает ещё, догадался Барго, не понимает, что это такое. Что такое попасть на хор к отморозкам в районе Рынка, и куда потом такие непроходимые идеалистки исчезают. Хотя, в нормальных районах идеалисток днём с огнём не найдешь, исчезли в порядке естественного отбора, а те дуры, что идут в такое время на Рынок, точно знают, зачем идут, и умеют избегать всяких ненужных встреч. Господи, и откуда она такая взялась на мою голову? Мысль задрать ей подол никуда не исчезла, - чёрт, такая нежная грудь, а губы? нежно-розовые сухие губы очаровательной формы, и нижняя губа чуть-чуть больше верхней, а глаза её и вовсе вгоняли его в ступор, - но Барго отодвинул её на потом. Никуда рыжая, в самом деле, не исчезнет, а пока надо разобраться с непонятками. Кочегар страсть как не любил мутных мест в своей жизни.

   - Стой здесь! Не дёргайся, дура. Пойдёт она! Стой и жди, я сейчас.

   Он подошёл к лежащему в позе эмбриона парню и пощупал пульс. Чёрт, помер. Очень некстати, видать не рассчитал, порвал печень. Барго подошел к следующему телу и пнул его. Бандит застонал, открыл глаза и простонал:

   - Ты знаешь, на кого ты наехал, Горбатый? Я тебя узнал! Ты труп, Горбатый, за нас весь девятый блок подпишется.

   - От как, - Кочегар ещё раз пнул по рёбрам говорившего, - это тебе за Горбатого. Девятый блок, гришь? А за каким хреном в шаритесь по нашему раёну? Вы чё, нюх потеряли и берега попутали? Вы девку на Шпильке хотели разложить и думаете это вам так?

   - Иди ты нахрен, Горбатый! Девятый блок где хочет, там и ходит!

   - Ну-ну. Это в корне меняет дело.

   Третий парень так в сознание и не пришёл. Барго подошёл к канализационному люку, заточкой из толстой арматурины поддел крышку. Осторожно, чтобы не греметь, отложил её в сторону.

   - Ты чё задумал, Барго! Барго! Может не надо? - заскулил бандит, поняв, куда клонится дело, и начал отползать к стене

   - А, значть вспомнил, как меня зовут? Это хорошо. Хотя тебе уже всё равно. Прежде чем доставать ствол, чудила, надо знать, что им не угрожают, а из него стреляют. Но тебе-то уже всё равно.

   Кочегар резким движением воткнул нож бандиту в сердце. Тело дёрнулось и затихло. Подтащил его к колодцу, перевернул на бок и столкнул труп вниз. То же самое сделал и с остальными бандитами. Контролька, пробормотал он, ишь, повадились, а свидетели мне на хрен не упали. Похоже, Опарыша надо на толковище вызывать, или приструнить более радикальными средствами. Осторожно закрыл крышку люка, обернулся к рыжей. Девушку трясло.

   - Ты ... ты... что? Ты их за-за-чем в колодец? Ты их убил?

   Дура, последний раз констатировал Барго, непроходимая дура, хотя бы потому, что любая другая сейчас уже сломя голову убегала бы отсюда. И забыла бы происшедшее, как страшный сон. Но тут какой-то особый случай.

   - Твою и свою жизнь спасаю, дурочка, - Барго внезапно захотелось погладить её роскошные волосы, - нет трупов - нет дела у полиции.

   - И-и-и... как же... как же теперь? Их же родственники искать будут...

   Нет, это не дура. Это какая-то редкая разновидность полного идиотизма. В довершение ко всему где-то вдали начала подвывать сирена полицейского патруля. Барго стряхнул оцепенение, быстро поднял с земли серенькую кошёлку и сунул в руки девушке.

   - А вот теперь, детка, надо быра линять, пока мусоровоз не приехал. Платок поправь.

   - Что делать? Какой мусоровоз? - девушка продолжала тупить.

   - Ну, блин! Рвать когти, пока воронок не подкатил.

   - Не понимаю, что ты говоришь, кого рвать?

   Барго схватил её за руку и потащил в сторону своего блока.

   - Куда вы меня тащите? Пустите! Мне в аптеку надо!

   - Сматываться надо, дура. Ща повяжут, будем в обезьяннике ночевать!

   - Какой обезьянник? При чем здесь зоопарк?

   - Да шевели же копытами, дура.

   Вой сирены был все ближе и ближе. Барго чуть ли не волоком тащил девушку к дому, потом понял, что не успевает. Поднял её на руки и перебросил через плечо. Под его рукой оказалась упругая попка, но сейчас не до сексуальных фантазий, ноги бы унести. Девушка колотила его кулачками по спине и возмущалась. Хорошо, хоть не верещала, видимо, тревога Барго передалась и ей:

   - Пустите! Как вы смеете?

   - Тише, тише. Щас, погоди, не нервничай.

   В завершение этого сумасшедшего галопа, в небе блеснула молния и оглушительно прогрохотал гром. Дождь, до этого момента вялый и анемичный, полил как из ведра. Полицейская сирена провыла совсем рядом, но Барго уже скрылся в подворотне. Успел. Быстро открыл дверь в квартиру, грудью протолкнул девушку внутрь.

   - Вы! Вы - мерзавец! - задыхаясь от возмущения, выкрикнула деваха, - Дедушке плохо, а вы!

   - А мы, - ответил Барго, разозлённый её наездами, - кое-кого выдёргиваем из-под троих мужиков! Ты бы им сейчас и объясняла, что у тебя дедушка больной. Заодно бы и подмахивала!

   Рыжая сникла.

   - Я хотела объяснить... Но.. это какие-то ужасные люди...

   Сейчас с ней случится что-нибудь вроде истерики, хотя Барго где-то слышал, что рыжие - вообще упрямые, как ослы, но и нервы у них покрепче, нежели у других. Испытывать не хотелось. Втащил её на кухню, не обращая внимания на то, что они оба мокрые. Силком заставил выпить полстакана хайбарды. И сам выпил. Она пришла в ужас и пыталась отбрыкаться, но Барго не стал церемониться, попросту влил в неё спиртное.

   Она закашлялась, из глаз потекли слёзы.

   - На, закуси, - от проводов Хонсая оставалось ещё пара огурцов, - и не вопи, делай, что говорят. На полотенце, вытри волосы. В зале на столе шкатулка, там нитки-иголки, зашей кофту.

   Подтолкнул её в спину, дескать, шагай давай.

   - Ты только не подглядывай, - раздалось из комнаты, - я раздетая.

   Сам он обнаружил на брюках капли крови. Быстро разделся, сунул одежду в стиральную машину. Прошлёпал в свою спальню, подыскать что-нибудь подходящее. Придётся ведь с этой дурой тащиться в аптеку. Барго вспомнил её грудь, баба в доме раздетая, а он? Но у неё сейчас в голове только лекарство для дедушки, это точно будет сильно похоже на изнасилование. Ничего, успокоил себя Барго, ещё не вечер. Там, правда, на горизонте маячит какой-то жених, но мы что, женихов не видели? Тем более, что жених этот - где-то там. А Барго здесь. Преисполненный оптимизма, он спросил:

   - Ну ты там чо? Готова?

   - Готова, - ответила девушка и вышла из комнаты.

   Когда-то и чем-то она успела причесаться, и вообще. Барго, теперь уже при нормальном освещении, увидел то, отчего у него случилось смещение мозговых извилин. Возможно, это была безнадёжная травма, потому что он сейчас сделал то, что никогда прежде не делал, и вряд ли сделал бы в будущем.

Оглавление

Виктор Дубровский  Интрузия Ворон – 4

Аннотация Четвёртая книжка из серии Атын. Империи больше нет, власть в бывшем Северном Царстве с трудом делят военные с кликой Его Преосвященства, готовые в любой момент вцепиться друг другу в горло. Население выживает, как может, подбирая по заброшенным после Эпидемии руинам остатки материальной культуры своих предков. Позитивный постап. Появятся спасители нации, шпионы в виде великосветских, ИИ типа "Мбонго" и отряд спецназа ГРУ! Так же в программе: много секса, нещасная лубофф, поиски себя в этом непростом мире, спасение утопающих и работа киллером по убеждению. У Барго откроются глаза и он увидит, что мир прекрасен! Обнова от 25.12.12 Проект приостановлен из-за капризов автора.

Глава 1.

   Глава 2

   Глава 3

   Глава 4

   Глава 5

   Глава 6

   Глава 7

   Глава 8

   Глава 9

   Глава 10

   Глава 11

   Глава 12.

   Глава 13. Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg