«Последний пылкий влюбленный»

Последний пылкий влюбленный (fb2) - Последний пылкий влюбленный (пер. Ирина Валентиновна Головня) 345K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Нил Саймон

Нил САЙМОН Последний пылкий влюбленный

Комедия

The Last of the Red Hot Lovers by Marvin Neil Simon (1969)

Перевод с английского Ирины Головня

Действующие лица

Барни Кэшмен — владелец рыбного ресторана

Элейн Маццони — агрессивная дама

Бобби Митчел — психически неуравновешенная особа

Жанет Фишер — скорбная жена

Три женские роли может играть одна актриса.

Действие первое

Современная однокомнатная квартира в новом доме Манхеттена. Мебель добротная, старая, принадлежащая другому поколению. На стене семейные портреты и фотографии: бабушки, дети, внуки. В углу ёлка. На улице Нью-Йорка предрождественская суматоха. Сцена пуста. Звонок. Поворот ключа в двери. БАРНИ КЭШМЕН просовывает голову в дверь.

Барни. Ма-ам! Ты дома?

Ответа нет. Барни быстро входит в комнату, закрывает дверь. Барни 47 лет, хорошо одет. На нем синий костюм, синее демисезонное пальто, серая фетровая шляпа, в руках портфель-дипломат. Вынув ключ из двери, он кладет его на полку, ставит портфель, расстилает газету, снимает галоши, аккуратно ставит их на газету. Снимает пальто, шляпу, убирает их в шкаф, в котором висит женская одежда. Подходит к окну, стараясь, чтобы его не увидели с улицы, опускает жалюзи и шторы. Комната погружается в полумрак, несмотря на ясный декабрьский рождественский день. Затем он включает свет во всех лампах. Вынимает из портфеля обернутые в папиросную бумагу (или из целлофанового пакетика) два бумажных стаканчика, ставит их на стол. Затем вынимает флакон с лосьоном "После бритья", тщательно протирает им лицо; втирает его в руки, нюхает пальцы. Подходит к дивану, смотрит на часы, откатывает в сторону кофейный столик, снимает подушки, раздвигает диван. Снова смотрит на часы, сдвигает диван, кладет на место подушки, подкатывает столик. Подходит к столу, наливает себе виски, идет со стаканом к телефону. Набирает номер — трубка лежит на столике — делает глоток, морщится. Подхватывает трубку в тот момент, когда там раздается голос.

(Шепотом в трубку). Алло!.. Гарриет?.. Говорит мистер Кэшмен… Ну, как, у вас все в порядке?.. Пепито не приходил?.. Ну, Пепито, шофер… Да, да… Хорошо, как его там, Пиетро, что ли?.. 0н не появлялся?.. Вы не звонили в агентство?.. Ничем не могу вам помочь… (Смотрит на часы.) Я буду в пять часов… Да, я все еще в универмаге… Здесь сейчас такое творится! Просто смертоубийство — рождественская горячка… Жена звонила? Тельма звонила?.. Вы сказали ей, что я пошел делать покупки?.. Очень хорошо. Извините, я должен бежать… Подошел лифт… Буду на работе не позже половины шестого. Спасибо, Гарриет. (Кладет трубку, на секунду задумывается.) А в самом деле, какого черта! Что я здесь делаю? (Быстро подходит к шкафу.)

Звонок. Он застывает, оглядывается — нет ли другого выхода. Подбегает к двери, смотрит в замочную скважину. Радостно открывает дверь. Входит Элейн, привлекательная женщина, ей далеко за тридцать, одета скромно. В ее поведения чувствуется какое-то отчаяние. Барни смущен.

Добрый день!

Элейн улыбается. Кивает ему.

Я был на кухне и не слышал звонка.

Элейн проходит мимо него в комнату.

Проходите! (Закрывает за ней дверь.)

Элейн. Уже прошла.

Барни. Как вы себя чувствуете?

Элейн. Прекрасно.

Барни. Но у вас недовольный вид.

Элейн. А у вас удивленный вид. Не ожидали, что я приду?

Барни. Я не был уверен… Но я надеялся.

Элейн. Я тоже не была уверена, однако — пришла.

Барни. Я очень рад.

Элейн (улыбаясь). Я тоже.

Барни. Если бы вы не пришли, я был бы очень разочарован. А вы?

Элейн. Раз я пришла, стало быть, никто разочарован не будет.

Барни. О, да, конечно… Добрый день… Простите, забыл ваше имя.

Элейн. Ничего. Прощаю. Элейн Маццони

Барни. Неужели?

Элейн. Думаете, что я ошиблась?

Барни. О, нет… Но я думал, что вас зовут…

Элейн. Как?

Барни. Ирен.

Элейн. Ирен? Разве я похожа чем-нибудь на Ирен? (Смотрится в зеркало.) Нет, я похожа на самою себя — Элейн Маццони.

Барни. Вы — итальянка?

Элейн. Нет. Мистер Маццони — итальянец.

Барни. Простите за мой вопрос. Я это сказал просто так… чтобы как-то начать разговор.

Элейн (осматривая квартиру). Где у вас спальня?

Барни. Вот здесь. Этот диван — кровать.

Элейн (без энтузиазма). Хм…

Барни смущенно молчит.

Вы любите это делать молча? Не сказав ни слова?

Барни. Простите. Совсем забыл, что надо как-то поддерживать разговор.

Элейн. Вы смущены?

Барни. По правде сказать — да. А вы?

Элейн. По правде сказать — нет.

Барни. Ну и отлично. Хорошо, что хоть один из нас в своей тарелке. Вы упомянули мистера Маццони. Вы замужем?

Элейн. Так думает мистер Маццони. А я думаю, как мне хочется.

Барни. У вас нет обручального кольца, и я подумал, что вы…

Элейн начинает кашлять. Сначала она старается подавить кашель, но не может, хватается обеими руками за спинку стула. Приступ, наконец, проходит. Она опускается на стул, с трудом переводя дыхание.

Элейн. Дайте мне сигарету.

Барни. Сигарету? Быть может, лучше стакан воды?

Элейн. Не могу же я курить воду! (Тяжело дышит.)

Барни. Вы нездоровы?

Элейн. Каким это образом?

Барни. Самым нездоровым образом. У вас ужасный кашель. ЭЛЕЙН. Если он вас беспокоит, я его не повторю.

Барни. О, что вы! Речь не обо мне. О вас.

Элейн. Если бы он меня беспокоил, я бы не стала кашлять. Понятно? Вы дадите мне сигарету или нет?

Барни беспомощно ощупывает свои карманы, словно стараясь доказать, что их у него нет.

Барни. Я не курю.

Элейн. Тогда зачем вы щупаете свои карманы?

Барни. Действительно — зачем? Рефлекс.

Элейн. Вы всегда шарите в своих карманах, когда не можете угостить сигаретой?

Барни. О, нет. Действительно, зачем я это делаю?

Элейн. В вашей квартире нет сигарет?

Барни. Это не моя квартира.

Элейн. Ах вот, как… (Делает глубокий вздох, успокаивается.) Время от времени вы ее снимаете?

Барни. О, нет! Это квартира моей матери.

Элейн. Вы не шутите?

Барни. Нет, вполне серьезно. Это квартира моей матушки. Она здесь живет.

Элейн. И она составит нам компанию?

Барни. Упаси бог! Она два раза в неделю работает в больнице. И до пяти часов ее дома не будет.

Элейн. Прелестно!

Барни. Моя матушка занимается благотворительностью. Она любит помогать всем страждущим.

Элейн. Таким как мы с вами.

Барни. О, нет… Но у меня просто не было другого места для встречи.

Элейн. Вы поступили правильно. У меня тоже девиз: интимные, — тайны надо хранить в семье.

Барни. О, да… Хм… Хотите выпить?

Элейн. Давно надо было бы предложить.

Барни. Как это я сразу не догадался! У меня есть шотландский виски. Вы пьете виски?

Элейн (расстегивая пальто). Я пью виски, джин, тоник, а также все прочее. Что есть еще в вашем репертуаре?

Барни. Только это.

Элейн. Тогда давайте это.

Барни (вынимая стаканчики). Купил по дороге в универмаге.

Хотел приобрести такие же для ресторана.

Элейн. Боитесь испачкать стаканы вашей матушки. Вдруг она заметит, что здесь кто-то был?

Барни. Вы угадали. Матушка моя очень уж щепетильная. Заметит что-то не так, и потребует объяснения я могу попасть впросак.

Элейн. Как тонко вы все рассчитали. Сколько кубиков льда вы с собой захватили?

Барни. Это не пришло мне в голову. А вы хотите немного льда? Я сейчас принесу. (Кидается на кухню.)

Элейн. Не надо. Иначе вам придется остальную половину дня оттирать отпечатки пальцев с ванночки холодильника.

Барни (наливает ей виски). У моей матушки зеркальная память и наблюдательность… Она не забудет, как лежали подушки, когда она уходила, какой был пол…

Элейн. Так вот почему вы поставили галоши на газету, чтобы не оставить предательских следов грязи.

Барни. Вероятно, я выгляжу в ваших глазах, дураком?

Элейн. Ну, не совсем. Но я знаю, что тайные свидания имеют свои теневые стороны.

Барни (протягивая ей стакан). Прошу.

Элейн (берет стакан). И все же, мне хотелось бы задать вам один вопрос.

Барни. Пожалуйста.

Элейн. Как долго вы будете говорить таким приглушенным голосом?

Барни. У меня всегда такой голос.

Элейн. Ну, положим! Я помни, как вы кричали на официантку в своем ресторане: " Дама заказывала жареную осетрину, а вы подаете ей отварную!"… Вы говорите сдавленным голосом потому, что хотите создать атмосферу интимности? Но я не нахожу в этом ничего интимного. Я вас с трудом понимаю.

Барни. Простите, но в новых домах стены как из бумаги. Никакой звуковой изоляции. Наша соседка старушка, целый день сидит дома. Она привыкла к резкому пронзительному голосу моей матери, и если она услышит наши голоса, она подумает, что здесь…

Элейн. Хотите, чтобы я говорила резко и пронзительно, а вы — сдавленным шепотом?

Барни. Нет, нет. Это не выход.

Элейн. Тогда начнем переписываться. Где у вас карандаш и бумага?

Барни. О, помилуйте… Я действительно… Мне так неловко… (Начинает говорить громче.) Теперь вы меня хорошо слышите? Я говорю естественно. Это мой голос. Так лучше?

Элейн (улыбаясь). Намного лучше.

Барни. Вероятно, я кажусь вам каким-то недотёпой… Пожалуйста, чувствуйте себя, как дома. Говорите и делайте все, что хотите. Хорошо? (Улыбается.)

Элейн. А вы знаете, у вас очень приятная улыбка.

Барни (смущенно). У кого? У меня?

Элейн. А разве здесь еще кто-нибудь есть?

Барни. О, да, конечно, нет. То — есть — да. Спасибо.

Элейн. За что? Улыбка ваша, не моя.

Барни. Никак не возьму в толк, когда вы шутите, когда говорите серьезно.

Элейн. Сейчас серьезно. А вообще, не придавайте ничему никакого значения.

Барни. Женщине не пристало говорить мужчине приятные вещи. Это мужчина должен говорить женщинам комплименты.

Элейн. Что ж, начинайте.

Барни. Элейн, в вас что-то есть.

Элейн. Уже неплохо. Одно очко в вашу пользу. Будем здоровы! БАРНИ. Ваше здоровье!

Элейн мигом осушает свой стакан. Барни его пригубил, поморщился.

Элейн. Это я вашу жену вижу иногда в ресторане? Высокая блондинка в норковой шубе, а сапоги как у космонавта?

Барни. Она. Как это вы узнали?

Элейн. Узнала, потому как она подошла к кассе молча, взяла всю только выручку, не сказав ни слова. Так поступают бандит либо собственная жена.

Барни. Она проделывает эту операцию раз в неделю по пятницам.

Элейн. А вы давно женаты на своем инкассаторе?

Барни. Порядочно.

Элейн. А точнее? Пять? Десять лет? Сколько?

Барни. Двадцать три года.

Элейн 0, вы уже заслуженные профессионалы. Итак, сегодня пятница: ваша жена в сапогах космонавта направилась в банк, ваша матушка закатывает бинты в больнице — с благотворительной целью… А вы — здесь наедине с одной женщиной с изюминкой и пустым стаканом.

Барни. Простите. (Берет ее стакан. Тщательно обнюхивает свои пальцы, затем берет бутылку, наполняет стакан.) Может быть все-таки, положить лед?

Элейн. Не надо… Почему вы это делаете уже третий раз?

Барни. Делаю, что?

Элейн. Вот это. Нюхаете свои пальцы. Уже третий раз.

Барни. О!.. Рефлекс.

Элейн. Профессиональная болезнь? У вас рыбный ресторан, потому вам всегда кажется, что ваши пальцы пахнут рыбой?

Барни. Увы! И все это от рыбных консервов: устриц, креветок. Уже двадцать лет я каждое утро открываю сотни банок… Но руки я мою душистым мылом, втираю лосьон или крем для бритья, иногда — скипидар. Помогает до четырех часов дня, а потом рыбный запах возвращается, точно прилив.

Элейн. Я бы на вашем месте не обращала бы на это внимания.

Барни. Не обращать внимания? Запах — это так неделикатно. А в общем, хороший я джентльмен! Сижу здесь в своем синем костюме с женщиной с изюминкой и нюхаю свои пальцы!

Элейн. Рыбные пальцы меня не смущают, как и ваш синий костюм. Вы никогда ничего другого не носите?

Барни. Ношу. Только не в ресторане. Отец, бывало, говорил мне: деловой человек, Барни, всегда должен носить респектабельный синий костюм. Я и летом ношу костюм синего цвета, только из легкого материала.

Элейн. Спасибо, что вы меня просветили на этот счет.

Барни. Наверное, для вас такие люди, как я — консерваторы, рабы привычки?

Элейн. Именно: консерваторы и рабы привычки. Скажите, неужели у вас никогда не возникало дикого, безумного желания надеть модерновый костюм, или спортивный пиджак из твида?

Барни. Возникало. У меня есть коричневый спортивный пиджак и еще серый в клетку. Но они висят дома, в шкафу.

Элейн. И вы их носите дома, в шкафу?

Барни. Помилуйте! Я их иногда одеваю на выход. Не такой уж я рутинер, как выдумаете.

Элейн. Рутинер… Рутинер!.. А у вас есть машина?

Барни. Разумеется.

Элейн. Бьюик?

Барни. Откуда вы знаете?

Элейн. Потому что он хорошо сочетается с вашими старомодными синими костюмами.

Барни. Однако вы наблюдательны. И я тоже. Я вас сразу заметил, как только вы вошли в ресторан… Я почувствовал к вам влечение. Мне хочется…

Элейн. А мне хочется виски.

Барни. Один момент! (Берет стакан, нюхает пальцы.)

Элейн. Э-э! Опять я вас поймала!

Барни. Нет, я пальцы не нюхал. Я посмотрел на часы.

Элейн. О, вы по часам нюхаете свои пальцы? Через определенные интервалы?

Барни. Нет. Я подумал о маме. У нас еще много времени.

Элейн. А который сейчас час?

Барни. Четверть четвертого.

Элейн. В больнице она освобождается в пять. Стало быть, у нас еще целый час и сорок пять минут. Вы делаете первый шаг? Бог мой!

Барни. Однако вы торопитесь.

Элейн. Иными словами, вы отказываетесь сделать первые шаги.

Барни. Нет, нет, что вы… конечно… сейчас… Но мне кажется, надо сначала допить.

Элейн (пожимая плечами). Ну, если у вас такой график… А как вы думаете, старушенция, ваша соседка, случайно не курит? Мне так не хватает сигаретки.

Барни. Старушенция? Не думаю. Навряд ли.

Элейн. А что если я позвоню в ее дверь? Скажу, что я от благотворительного общества, собираю сигареты для Красного Креста?

Барни. Хм… Какая досада, что я не подумал о сигаретах! Вы не могли бы потерпеть до пяти часов?

Элейн. Я могла бы ждать и терпеть до лета, но только под гипнозом. Забудьте о сигаретах. Я сделаю дыхательные упражнения.

Барни. Мне вам помочь, миссис Феллини?

Элейн. Если вы будете так меня называть, быть может нам лучше для начала сыграть партию в шахматы?

Барни. О, простите, Ирен…

Элейн. Вы хотели сказать — Элейн.

Барни. Да, Элейн. Но почему — то мне хочется назвать вас Ирен. ЭЛЕЙН. Вашу жену зовут Ирен?

Барни. Нет, Тельма.

Элейн. Хорошо, пусть Ирен будет ее заботой.

Барни. Видите, Элейн…

Элейн. Вижу, Барни.

Барни. Видите, Элейн…

Элейн. Вижу, Барни…

Барни. Вы — женщина с изюминкой…

Элейн. Благодарю. Я это уже слышала.

Барни. Я вам это сказал в ресторане. Это были мои первые слова, обращенные к вам.

Элейн. Нет, вы обратились ко мне со стихами:

«Тот не знает чуда-юда, Кто не съел из рыбы блюда».

Барни. Да, да… Было дело. Но я имею в виду после того, как мы познакомились. Установили личный контакт.

Элейн. Ах, да, личный контакт! Тогда вы мне сказали: "Я не видел красивее рук в этой чаше для полоскания рук.

Барни. Экспромт. Хотя я не Бернард Шоу, но пишу в порядке хобби. Вы читали мои стихи?

Элейн. Читала? Не помню, где? Вы печатаетесь?

Барни. Да. В меню ресторана.

«Красивый сиг, разинешь рот, В тот миг сам сиг и сиганет».

Элейн. Очень заразительно. И какой ритм.

Барни. В этом вся соль. Это называется аллитерацией.

Элейн. Вот как! Вы изучали теорию литературы в колледже?

Барни. В колледже я не учился. Была армия, а после армии я вступил в дело отца. У него был ресторан, он открыл его еще в тридцать первом году. Мы жили у залива Шипсхед. Там я и вырос. Мне всегда хотелось писать для радио. Это была моя мечта. Затем пришла война, потом умер отец и оставил мне свой ресторан, а потом телевидение убило радио. Я бы никогда не смог писать для телевидения. Я пишу для чувственного — слухового восприятия.

«Балык. Ты положишь его на язык, Оба растаят — язык и балык». Или вот стихи лирические: «Кто не ест трески, Тот исполнен тоски». «Кто откусит треску, — Тот забудет тоску».

Сочинять стихи к меню — это мое хобби. Вы читали мое последнее произведение?

«Осетрина, осетрина, Примадонна среди рыб: Заливная, паровая, И на вертеле, пылая, Масло, перец, лук-порей — Закажите поскорей!»

Не рыба, а солистка! Вы это читали?

Элейн. Пробежала глазами… А который теперь час?

Барни (смотрит на часы). Двадцать минут четвертого.

Элейн. Потеряно еще десять минут. И так, что будем делать дальше?

Барни. Боже мой, вы хотите прямо так, сразу?..

Элейн. Послушайте, вы пригласили меня сюда с намерением вступить со мной в связь? Не так ли?

Барни. В известном смысле…

Элейн. Да или нет?

Барни (после паузы). Да.

Элейн. И в пять часов нам уже надо вытряхиваться отсюда? БАРНИ. Зачем так грубо?

Элейн. В котором часу нужно освободить помещение?

Барни. В пять.

Элейн. Так значит, все правильно?

Барни. Послушайте, мои намерения были чисто романтические. ЭЛЕЙН. Романтические? В квартире вашей матери — чистоплюйки с двумя стаканами виски и вашими галошами, сохнущими на газете?

Барни. Но мне казалось, что не обстановка создает роман, а его действующие лица.

Элейн. Прекрасная формулировка. Используйте ее в своем меню. А "вступить в связь" — это по-вашему грязное выражение?

Барни. О, конечно нет! "Вступить в связь"? Все нормально… Я вам сознался, что я раб привычки, но я отнюдь не пуританин.

Элейн. Не пуританин! Сейчас я вам скажу такие слова, от которых ваш синий костюм станет красным.

Барни. Прошу вас, не надо, Элейн.

Элейн. Нет надо. Вы заткнете уши или нет?

Барни. Перестаньте, Элейн, это уже не смешно.

Элейн. Так слушайте: кляча!

Барни. Старая галошница, кастрюля!.. Видите, я тоже могу. Но в чем смысл?

Элейн. Смысл в том, что над нами, как дамоклов меч, висит проблема времени, а вы читаете мне "рыбные стихи".

Барни. Я понимаю: "проблема времени". Но есть еще и проблема человеческого общения. Надо как-то поговорить, узнать друг друга… Простите, быть может такой подход вам покажется уж слишком старомодным?

Элейн (всплескивая руками). Ну хорошо. Хорошо! Я уступчива. Я попытаюсь встать на вашу точку зрения… Мистер Кэшмен, зачем вы, меня сюда пригласили?

Барни. 0, Элейн, не будьте такой.

Элейн. Быть может, я просто не поняла вас. У меня муж — тяжеловес, и если он найдет меня здесь, он переломает мне кости, А вы еще надоедаете мне трогательными рассказами о своем детстве, проведенном у залива Шипсхед.

Барни. Мне казалось, что вам захочется узнать обо мне, побольше чем вы знали до вашего прихода сюда десять минут назад.

Элейн. Двадцать минут назад.

Барни. Двадцать минут назад я был всего лишь хозяином ресторана, который любовался вашими пальцами, а вы были для меня женщиной с изюминкой, обожающей рыбу.

Элейн. Послушайте, ведь вы же сами написали мне свой адрес на обратной стороне вашего счета — доллар восемьдесят центов. И я прихожу сюда затем, чтобы узнать, что в нашем распоряжении всего лишь час пятьдесят минут — до прихода вашей матушки, занимающейся благотворительностью, у которой резкий пронзительный голос и которая вернувшись домой, проверит, на том ли месте лежат подушки. Если бы мы с вами две недели провели бы на курорте, я бы с наслаждением погрузилась в изучение снимков ваших гланд.

Барни. Но я уже вам объяснил. В мотеле все так затрапезно… А что касается счета, я бы его охотно сам оплатил, но моя кассирша такая проныра, и если бы она увидела, что я плачу за даму…

Элейн. Забудем об этом. Вы — мужественный человек. Вы даже не побоялись бросить в мое суфле лишнюю креветку. (Пьет виски.)

Барни. Никак не соображу — с чего это все началось?

Элейн. С нервов, из-за сигарет. Не обращайте внимания. (Указывает на виски.) Эта бутылка так и будет стоять весь день — вы собираетесь сделать из нее лампу?

Барни. Вы уже выпили свой виски?

Элейн. Не выпила. Он сам испарился.

Барни. Элейн… Я могу вам задать один нескромный вопрос? ЭЛЕЙН. Задавайте. Было. Все уже было.

Барни. Но я не об этом хотел вас спросить.

Элейн. О чем же? Спрашивайте, это бесплатно.

Барни. Это не ответ на мой вопрос. Вы хотите сказать, что вам приходилось в других ситуациях?..

Элейн. Да, приходилось. В других ситуациях, в других местах, с другими мужчинами. И если это польстит вашему самолюбию — вы первый в моей жизни мужчина — владелец рыбного ресторана. Считайте что в этом отношении я еще девственница.

Барни. Значит, вы несчастливы со своим мужем?

Элейн. Что за идиотский вопрос: счастлива или несчастлива с мужем!

Барни. Простите. Это не мое дело.

Элейн. Я пришла сюда не для перевоспитания. Хватит с вас того, что вы заставили меня отказаться от сигарет. Оставьте мою личную жизнь в покое.

Барни. Хорошо, оставил.

Элейн. Так, какой у вас был вопрос?

Барни. Какой вопрос?.. О, еще тогда… Конечно, я поинтересовался, то есть, я считал, я сказал вам, что вы женщина с изюминкой. Я — то знаю, почему я пригласил вас сюда. А вы пришли, потому что… Странно! Мне даже трудно подыскать слова…

Элейн. И мне подождать на кухне, пока вы их подыщите?

Барни. Я нравлюсь вам?

Элейн. Ну, нравитесь.

Барни. На самом деле?

Элейн. Сейчас нравитесь.

Барни. Сейчас? А завтра не буду нравиться?

Элейн. Причем здесь завтра. Я говорю о ближайших пятнадцати минутах. У меня небольшой диапазон концентрации.

Барни. И ваш диапазон меняется каждый день?

Элейн. Да, сегодня вечером меня может тошнить от креветок. БАРНИ. Но я не говорю о продуктах моря. Я говорю о людях. ЭЛЕЙН. У меня каждый день все меняется.

Барни. О, это очень печально.

Элейн. Да неужели?

Барни. Увы! Я очень расстроен и опечален, что вы так относитесь к людям.

Элейн. Ничего, переживете. Теперь я могу задать вам вопрос? БАРНИ. Пожалуйста.

Элейн. Вы пригласили меня сюда, потому что пишете научный трактат: " Интимные секреты женщин, сидящих на рыбной диете"? У вас включен портативный магнитофон в конфетнице? (Снимает с конфетницы крышку.)

Барни. Простите, я не поспеваю за ходом ваших мыслей. Только что у нас с вами был такой мирный разговор, а теперь вы снова начинаете ссориться.

Элейн. Мистер Кэшмен, все было великолепно. Я никогда лучше не проводила время. Вы, конечно, поднимите этот роскошный бокал за здоровье вашей матушки и передадите ей от меня поклон за ее гостеприимство. (Встает, направляется к выходу.)

Барни. Куда вы?

Элейн. На улицу, поискать окурки. А потом домой. Не беспокойтесь меня никто не увидит. Я буду пятиться задом.

Барни. Ну что я сказал? Почему вы так расстроились?

Элейн. Значит я вас расстроила? Значит, я нагнала на вас меланхолию? Сотни людей в различных ситуациях называли меня различными именами, но никто еще никогда не называл меня депрессантом.

Барни. А я и не называл! Мне это и в голову не приходило.

Элейн. Вы осмелились пригласить меня в эту старомодную квартиру, вы надели свой синий выходной костюм и угощаете меня виски наперстками, нюхаете свои пальцы и еще говорите, что я нагоняю на вас депрессию.

Барни. Я так не говорил. У меня нет никакой депрессии. Мне весело. Я счастлив.

Элейн. Серьезно? В таком случае, быть может мы споем дуэтом: "В лесу родилась ёлочка"?.. Послушайте, одолжите-ка мне лучше полтора доллара. Мне еще придется где-то перекусить и заплатить за такси.

Барни. Элейн… Элейн, пожалуйста… Ну, сядьте. Я вам сейчас что-то скажу.

Элейн. Мне что-то скажете? Вы уже проговорили добрую поло- вину нашего лимита времени. А теперь вторая половина уйдет у вас на то, чтобы стереть следы помады с этих стаканчиков, привести в порядок подушки и смыться отсюда…

Барни (робко). Элейн, вы не могли бы немножечко потише… ЭЛЕЙН (взвизгивая). Не могу!

Барни. Ш-ш-ш…

Элейн (подходит к стенке, кричит). Мистер Кэшмен приводит шлюх в квартиру своей матери!

Барни. Зачем вы так?

Элейн. А вы не говорите, что я депрессант! Вы — пылкий окунь, треска! "Кто не ест трески — тот исполнен тоски!" О, боже милостивы

Барни. Элейн, Вы зря себя себя взвинчиваете.

Элейн. Зря себя взвинчиваю? Я рискую получить пулю в лоб, и не могу даже получить паршивой сигареты…

Снова начинает кашлять. Кашель переходит в приступ. Барни убегает за водой. Приступ постепенно проходит; она тяжело дышит. Барни приносит воду.

Барни. У вас заложена грудь.

Элейн. Не беспокойтесь, пройдет.

Барни. Я не хочу говорить ничего неприятного, но у вас очень нехороший кашель. Вы ходили к доктору?

Элейн. Мои легкие и моя грудная клетка в полном порядке. Я кашляю просто от бездействия.

Барни (протягивая стакан). Пожалуйста, выпейте.

Элейн. Пейте сами. Или сохраните стакан как сувенир об этом незабываемом дне.

Барни. О, господи, я, кажется, все испортил.

Элейн. Хотите начистоту? Да.

Барни. Мне очень жаль. Все так нелепо.

Элейн. Забудьте.

Барни. Нет, не могу. Мне жаль, что вы так бездарно провели свое время. Конечно, вы могли бы использовать его с большей пользой для себя и не сидеть здесь со мной.

Элейн. Если я потороплюсь, то я еще, пожалуй, успею в Планетарий на второй сеанс. Не смотрите же так тоскливо. Я не переношу сорокапятилетних мужчин с тоскующим взглядом.

Барни. Вы даете мне сорок пять?

Элейн. Наступила на большую мозоль. Нет, у вас вид воспитанника из колледжа. Вам можно дать двадцать один, двадцать два.

Барни. Ах, перестаньте.

Элейн. Я вам просто накинула несколько лет из-за ваших черных носок со стрелками.

Барни. И тем не менее вы мне польстили — мне сорок семь. Удивлены?

Элейн. Хорошо, что я сижу, иначе бы я упала от неожиданности.

Барни. Вы все еще сердитесь?

Элейн. Забудем.

Барни. Нет, вы все еще сердитесь.

Элейн. Я не сержусь, я не расстроена и я не сумасшедшая. Хотите знать простую, но неприятную правду — мне все это порядком надоело. Ничего не произошло и никто не пострадал. В худшем случае я буду получать, как и все ваши посетители, свои пять креветок в суфле и не больше. (Встает.) Это были чудесные и незабываемые тридцать минут в моей жизни. Прощайте, мистер Кэшмен.

Барни. Не уходите.

Элейн. Так будет лучше для нас обоих. (Направляется к выходу). БАРНИ. Элейн… Вы знаете мое желание?

Элейн (отстраняя его). Все равно оно не исполнится. (Открывает дверь.)

Барни. Я хочу, чтобы вы вышли, закрыли бы за собой дверь, а потом снова бы мне позвонили. Я хочу, чтобы мы все начали сначала.

Элейн (останавливаясь у двери, смотрит на него). Ну что ж… Такова жизнь… Прощайте, Барни.

Выходит, закрыв за собой дверь. Барни собирает стаканы, кладет их в портфель. Звонок. Натирает руки лосьоном, открывает дверь. Входит ЭЛЕЙН, словно впервые осматривает комнату, по-девичьи застенчиво улыбается Барни.

Элейн. Я тут проходила по близости, решила заглянуть.

Барни молча подходит к ней, Элейн выжидающе смотрит на "нового" Барни. Он притягивает ее к себе, страстно целует. Затем, не отрывая губ, подталкивает ее к дивану Элейн спотыкается и падает, Барни вместе с ней.

О, господи! -

Барни. Вы не ушиблись?

Элейн. Из проклятой губы идет кровь.

Барни. Простите, Элейн.

Элейн. Если вы хотели повалить меня на диван, так бы сразу мне и сказали.

Барни. Но я не хотел. Простите. Что с губой?

Элейн. Идет кровь, будто вы этого никогда не видели.

Барни. Позвольте, я сделаю холодный компресс.

Элейн. Не надо, заживет. С этим цацкаются только в королевских семьях. Дайте мне платок. (Он дает ей платок, она прикладывает его к губе.)

Барни. А все же я непроходимый идиот. Не знаю, зачем я так крепко вас поцеловал?

Элейн. Это был ужасный поцелуй. Правда, несколько категорично, но очень мило. Помогите мне встать. (Встает).

Барни. Дать вам лед?

Элейн. Мне достаточно одного вашего желания. Кровь остановилась. (Возвращает ему платок). На всякий случай советую его сжечь.

Барни (прячет платок). Еще капельку виски?

Элейн. Пить, так пить как следует.

Барни кивает головой, открывает портфель, вынимает стаканчики.

О, вы уже спрятали стаканы? Однако вы не успели натереть паркет?

Барни. Элейн… Я никогда еще не встречал женщину с таким изменчивым настроением.

Элейн. Это талант. Правда, он не котируется так высоко, как чечетка, ну и наплевать.

Барни. По-моему, вы не такая жестокая, какой хотите казаться.

Элейн. Уверена, что вы сейчас возьмете мою руку.

Барни. Угадали. (Берет ее руку). Не возражаете? Вам приятно, когда мужчина держит вашу руку в своей?

Элейн. Все зависит от того, что он будет делать другой рукой.

Барни. А как ему об этом узнать? Хотел бы я сейчас прочитать ваши мысли.

Элейн. Надеюсь, мы не будем снова вступать на разговорную территорию? Тем более, что нет сигарет.

Барни. Элейн, какой же вы были в юности?

Элейн. Прыщавой и толстой. Неужели вы даже не курите трубку? Мне бы только затянуться два раза.

Барни. Боже мой, неужели вы больше ни о чем не можете думать? Неужели сейчас для вас это самое главное? Почему у вас на уме только эти дрянные сигареты?

Элейн. А какое удовольствие вы можете мне предложить?

Барни. Я стараюсь разговорить вас, чтобы узнать вашу человеческую сущность. Что в этом плохого?

Элейн. Ровно ничего, если бы нам не пришлось выкатываться отсюда ровно в пять. А если вам нужны мои биографические данные, я бы могла заполнить анкету еще в ресторане.

Барни. Скажите мне правду чистую правду. Было бы лучше, если бы я стал срывать с вас одежду и тискать вас? Без всякого здрассьте. Грубый физический акт. И вы это бы предпочли?

Элейн. Ну… Если только как средство сломать лед между нами.

Барни. Если бы я догадался, я бы разумеется соответствовал. По этой части у меня нет никаких проблем.

Элейн. Вам виднее.

Барни. По этой части нет никаких проблем.

Элейн. Так в чем же проблема?

Барни. Проблема в том… Простите, но мне казалось, что это так грубо. Ведь я вас совсем не знаю, и мне хотелось начать наши взаимоотношения, хотя бы, на основе взаимного уважения…

Элейн, Но если вы меня не знаете, как же вы можете меня уважать?

Барни. Могу. Потому что вы женщина. А женщин я уважаю.

Элейн. Послушайте, не обижайтесь. У вас нет таблеток? У меня начинается головная боль.

Барни. Опять по моей вине. Я смертельно надоел вам?

Элейн. Вы слишком самоуверенны. Я просто глина в ваших руках. Могу я налить сама себе виски? Обещаю, это будет немного, отметьте карандашом. (Наливает виски.)

Барни (наблюдая за ней). Элейн… Неужели вы действительно так холодны, как кажетесь?

Элейн. Да, я снимаю белье в перчатках.

Барни. Ветреная, умная, холодная… Вы не можете хотя бы одну минуту быть честной и искренней?

Элейн (пьет). Барни, я хочу дать вам один бесплатный совет, чтобы вы не считали этот день безнадежно загубленным. Если вы ищите вечную любовь и романтику, купите себе гитару и поезжайте в Испанию. (Ставит стакан). Я ухожу. Моя чаша терпения лопнула.

Барни. Холодная, черствая, бесчувственная женщина.

Элейн. Вы будете иметь дело с моим адвокатом по обвинению в оскорблении.

Барни. Простите меня за эти слова, но такое отношение к жизни ужасно.

Элейн (в дверях). Я вас простила.

Барни. Это опасный, печальный и жалкий путь.

Элейн останавливается, в ней закипает гнев.

Элейн. Вы — лицемер! Елейный, сюсюкающий, нюхающий свои пальцы лицемер! Кто вы такой, чтобы кого-то поучать, как жить? А что бы вы сделали, если бы я пришла к вам, полная смущения и трепета и сказала: "О, мистер Кэшмен, уберите руки, я замужняя женщина"!? Тогда бы вы стали уважать меня и боготворить и в момент откровения даже сказали бы, что вы меня любите. И вы отлично знаете, что утром вы будете стоять за прилавком, открывать рыбные консервы и молить бога, чтобы я никогда больше не появлялась в вашем ресторане. Разве это не так? Простите меня за циничную откровенность, но я люблю плотские отношения. Они согревают меня, стимулируют, дают ощущение, что я женщина. Для этого я и пришла сюда и вы этого ожидали. И не говорите мне: " Когда я был девятилетним ребенком, моя мать бросила меня и ушла к мяснику, и с тех пор я все время искал, кто бы меня полюбил. " Я не знаю ваших проблем, и мне на них наплевать. Держите при себе ваши лирические рыбные истории. В этом мире всем на всех наплевать. Каждый думает только о себе и это единственный путь, чтобы не сойти с ума… Если вы захотите получить экземпляр моей речи, пошлите конверт с обратным адресом и пятьдесят центов.

Барни. Прошу вас, не уходите.

Элейн. Уже пора… А в шесть часов мне нужно кормить моего тяжеловеса.

Барни. Но я не хочу, чтобы вы так ушли. Вы должны меня выслушать. Останьтесь на пять минут, пожалуйста!

Элейн. Не тратьте время. Мы с вами не сочетаемся. Несовместимость. Вам нужна прекрасная дама, а мне коробка сигарет. (Открывает дверь, он ее закрывает.)

Барни. Хорошо. Если я захочу удержать вас силой, я вас удержу. Вы же видели, как я открываю большие банки с консервами? Я сильнее вас.

Элейн (улыбаясь). И где же вы были раньше? В нашем распоряжении остается всего сорок минут, и вы наконец решили показать мне свою грубую физическую силу.

Барни. Пожалуйста, сядьте. Я вежливо вас об этом прошу.

Элейн. Вежливо? Хотите, чтобы я совсем остервенела? Толкните же меня, хотя бы!

Барни хватает ее за руку и грубо толкает в кресло. Элейн падает, удивленно смотрит на него, ошеломленная столь неожиданным поворотом дела. Он трясется от злости, угрожающе потрясает пальцем.

Барни. Сидеть на месте! Молчать! Не кашлять и не дышать! Вы будете так сидеть, пока я вас не отпущу. Если я от вас не получу сегодня ничего, я получу хотя бы ваше внимание! Извините! (Наливает виски, залпом осушает стакан.)

Уверен, вас не удивит, что вы — моя первая попытка завязать внебрачный контакт. За двадцать три года я не поцеловал ни одной посторонней женщины. Я женился на девушке, с которой мы вместе сидели на школьной скамье. Я полюбил ее, когда мне было шестнадцать лет и в двадцать четыре года я женился на ней… Я не курю, не играю, не пью. Сегодня вы одна выдули столько виски, сколько я не выпил за всю свою жизнь… Я не попадал ни в автомобильную катастрофу, ни в драку, никто не ломал мне костей. Моя температура никогда не поднималась выше тридцати семи… Жизнь была не только милостива ко мне, она меня просто не замечала… У меня, трое детей, которыми я горжусь, дом, заработанный тяжким трудом; моя жена — не кокетка и женщина без "изюминки", а добрая, заботливая, преданная жена, и я ее люблю. Спрашивается: какого черта я, после двадцати трех лет тихой, семейной жизни пишу вам адрес моей матери на обратной стороне вашего счета, покупаю бутылку виски, стаканчики и молю бога, чтобы меня не накрыли. А все это — зачем?.. Я объясню вам — зачем. У меня никогда не было этого стремления. Оно появилось два года назад, мне сорок семь лет, и впервые в жизни я подумал о смерти. И эта мысль стала частью моего существования. Каждый день я читаю некрологи и радуюсь, что не нахожу в них своего имени… Но я знаю, что рано или поздно это случится, быть может даже раньше, чем ожидаешь. И я спросил себя: "Все ли ты взял от жизни, Барни? Ты прожил сорок семь лет и ты прожил их серенько". Общий баланс моей жизни — посредственно. С этим я и сойду в могилу. У меня будут серенькие похороны, хотя меня похоронят в синем костюме. Жена погорюет обо мне и через полгода выйдет замуж за другого какого-нибудь середнячка… И быть может, подарит ему мой коричневый спортивный пиджак из твида. Я не осуждаю ее. Все это так естественно. Жизнь идет вперед. Но пока она идет, разве она не должна… идти больше, чем на "посредственно"? Должно же в ней быть что-то еще? Помимо того, что ты каждое утро в одиннадцать часов открываешь свой ресторан? Что ты три недели в году проводишь свой отпуск на курорте с такими же пожилыми ожиревшими мужчинами, как ты сам? И мне хочется скорее вернуться домой, чтобы в одиннадцать часов снова открыть свой ресторан. Могу ли я хоть раз в жизни отдаться своим фантазиям, тайным мечтам, испытать нечто такое, чего никогда не испытывал?.. И мне захотелось изведать это с другой женщиной… Понравлюсь ли я ей, понравится ли она мне? Тысяча вопросов, на которые я не успею ответить, если завтра утром мое имя появится в траурном газетном столбце. И я решил раз в жизни дать себе волю. Я знаю, это нечестно по отношению к жене. Если бы она позволила себе такое, я бы ее никогда не простил. Итак, я начал смотреть по сторонам с намерением только на один день с головой окунуться в роман. Не какой-то дешевый, банальный пошлый роман, а серьезный, захватывающий, бурный… который на всю жизнь остался бы в моей памяти. А затем я бы снова вернулся к обычным делам и в одиннадцать часов утра открыл свой ресторан. Но я бы знал, что у меня БЫЛ этот незабываемый миг, который изменил шаблон моей жизни, и что в этот миг я не просто существовал — я жил!

Длительная пауза.

А теперь вы можете идти.

Элейн. Во время вашего рассказа я готова была заплакать, но я побоялась замочить ковер вашей матери.

Барни. Я надеялся, что вы что-то поймете, хотя не очень — то на это рассчитывал.

Элейн. Все было безумно интересно. Я получила истинное удовольствие. Но есть причины, которые мешают мне сочувствовать горю. Во-первых: человек, который хочет испытать настоящую, безумную любовь с женщиной, которую подцепил в рыбном ресторане — либо отстал в своем сексуальном развитии, либо он потенциальный идиот. Во-вторых: все, что вы сказали о смерти, давным-давно уже было сказано. Все мы смертны, мистер Кэшмен. Я, лично, умерла уже полгода назад. А сейчас я просто привожу в порядок свои дела… Барни, мы с вами потеряли частицу времени, отведенного нам в этой жизни. Но я вас не упрекаю. Я сама виновата. Если бы я обожала говядину или капусту, я бы сидела сейчас в квартире какого-нибудь здоровенного ирландца и бурно бы вместе с ним проводила время… C'est la vie! Такова жизнь! Желаю вам удачи в поисках несбыточной мечты.

ЭЛЕЙН уходит. Барни стоит, потрясенный своими переживаниями. Медленно направляется к окну, открывает шторы. Смотрит на часы, подходит к телефону, набирает номер.

Барни. Алло, Гарриет?.. Это мистер Кэшмен… Шофер не приходил? Позвоните еще раз в агентство… Я буду на работе через двадцать минут. Да, я все еще в магазине, сейчас иду… Нет, так ничего и не купил… Посмотрел, обошел все прилавки, ничего не купил… Что ж, и такое в жизни случается… Сейчас буду. Гарриет… (Кладет трубку, оглядывает комнату, садится. Закрывает лицо руками, секунду молчит.) Это никогда не повторится!.. Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда… Никогда… Никогда…

Действие второе

Квартира матери, август месяц, полдень. Поворот ключа в замочной скважине, открывается дверь, БАРНИ просовывает голову.

Барни. Ма-а-м!

Ответа нет. Барни входит, кладет ключ на полку, закрывает дверь. Вешает на вешалку пальто. На нем летний костюм синего цвета. Он кладет на стол портфель Опускает на окнах жалюзи / или шторы/. Вынимает из портфеля две бутылки — виски и водку, ставит их на стол. Вынимает три пачки сигарет, кладет их на кофейный столик. Подходит к телефону, набирает номер, кладет трубку, вынимает из кармана пульверизатор, брызгает рот и руки. Подхватывает трубку, говорит приглушенным голосом.

Алло!.. Гарриет?. Это — я, мистер Кэшмен…

Звонок в дверь.

Простите, сейчас не могу говорить, я у зубного врача.

Кладет трубку, быстро подходит к двери, смотрит в замочную скважину, открывает дверь. Входит БОББИ МИТЧЕЛ; ей двадцать семь лет, приятная внешность. Несмотря на жару у нее свежий вид. В руках у Бобби кожаный портфель и косметическая сумочка.

Добрый день!

Бобби. О, как у вас прохладно. Вы знаете, какое на улице пекло? Сто сорок градусов. Честное слово. Даже в Калифорнии не бывает так жарко, как в Нью-Йорке. Привет, Бобби Митчел.

Барни. Проходите, проходите. Я закрою дверь. Так будет лучше.

Бобби входит в комнату. Барни закрывает дверь.

Бобби. Я не сразу вас нашла. Все квартиры как две капли воды похожи одна на другую. (Оглядывает комнату). О, у вас здесь очень мило. Я вам не помешала? Вы сейчас не работаете?

Барни. Нет, нет. Я вас ждал. Вы помните, мы договорились… БОББИ. Но я не была уверена, что успею. Я прямо с конкурса. БАРНИ. Вы очень точны. Мы условились на три часа.

Бобби. Боже, какая жара! Скажите честно, я вам не мешаю? Я могла бы зайти и позже?

Барни. Нет, очень хорошо, что вы пришли сейчас. Я свободен до пяти часов. (Нюхает пальцы.) Вам налить чего-нибудь прохладительного?

Бобби. Мне нравится этот район. Я сразу узнала эту улицу. Здесь у меня жила подруга. Сорок Седьмая Авеню.

Барни. А это — Тридцать Седьмая.

Бобби. Ах, да, конечно, Тридцать седьмая. Тогда она не могла здесь жить… Послушайте, мой аккомпаниатор все-таки объявился, за что я должна вас поблагодарить, вы меня так выручили вчера в парке, я этого не забыла, да что же это я, все говорю, говорю и даже не поздоровалась с вами. Добрый день.

Барни. Добрый день.

Бобби. Здравствуйте. Вот я пришла.

Барни. Я вижу.

Бобби. О, боже, я всегда много говорю, когда нервничаю. Вы это заметили? Я буду стараться себя остановить, если смогу. Вы должны меня извинить.

Барни. Вы нервничаете?

Бобби. Сейчас нет. Но сегодня я страшно нервничала. Сейчас у меня был ужасный случай с шофером такси. Но я не хочу вспоминать. Я просто погибаю от жары. О, бог мой! Я могу расплавиться здесь на полу, но вы, надеюсь, благородный человек.

Барни (улыбаясь). Не сомневайтесь.

Бобби. Да, вы не то, что шофер такси. Вы никогда не посмеете.

Барни. Не посмею — что?

Бобби. Ну всякие глупости… Давайте поговорим о чем-нибудь другом — все уже позади. У меня, вероятно, ужасный вид?

Барни. Совсем наоборот. Прекрасный вид.

Бобби. Нет, что вы!

Барни. Уверяю вас.

Бобби. Дайте мне три минутки прийти в себя, и я вас изумлю. А вы стали меньше ростом?

Барни. Как так? Со вчерашнего дня?

Бобби. Но почему вы стали меньше ростом?

Барни. Не могу понять, как это произошло.

Бобби. О, это лодочки!

Барни. Лодочки?

Бобби. Вчера я была в лодочках без каблуков. А сегодня я надела туфли на каблуках специально для конкурса. Я стала выше. Нет, вы не стали меньше ростом. Все в порядке, не волнуйтесь. А вообще, где я и кто вы такой? (Смеется, он пытается вторить ей.) 0, как это глупо. Если я сегодня немного "не того", в этом виновата жара.

Барни. Нет, вы обаятельны.

Бобби. О, я знаю, что я обаятельна, а вот это «немного не того» и есть частица моего обаяния. Как ужасно, что я вам об этом сказала

Барни. Ничего. Откровенность иногда нужна.

Бобби. Нет, это просто ужасно. Я так откровенна — просто ничего у меня не держится. Вот почему я всегда попадаю впросак.

Барни. Попадаете впросак?

Бобби. Боже мой! Я даже не обратила внимания. Вы сбрили ваши усы?

Барни. Усы?

Бобби. Ну как же! Вчера у вас были усы.

Барни. Усы у меня? Не может быть!

Бобби. Вы никогда не носили усов?

Барни. Никогда. Они мне не идут. И с левой стороны рта они почти не растут.

Бобби. Так кто же это мог быть? Кого же я встретила вчера с усами?

Барни. Вот этого я не могу вам сказать.

Бобби. И я не могу припомнить. Я вся еще в мыслях о том страшном случае с шофером такси. Всего лишь три дня, как я вернулась в Нью-Йорк, и вы подумайте — что здесь творится! Нет, я хочу об этом забыть.

Барни. Забудьте. А как насчет того, чтобы выпить? Есть виски и водка.

Бобби. Я записала фамилию шофера. Макс Шонштейн. Я хотела сообщить о нем в полицию, но он расплакался. Слезы текли у него по щекам, они могли бы погасить его сигару. Он начал меня умолять сказал, что уже двадцать семь лет, как женат, один сын в армии, другой в медицинской училище, и что он вовсе не хотел меня оскорбить или обидеть, мне стало его жаль и я его простила, он так меня благодарил и снова попросил прокатиться с ним под мостом Манхэттен (Причесывает волосы). Ну, как я сейчас выгляжу? Лучше?

Барни. Великолепно. Грандиозно!

Бобби. Со мной случаются всякие происшествия. Возвращаюсь самолетом из Калифорнии. Рядом пассажир стал приставать ко мне вовремя киносеанса. А, не буду вам об этом рассказывать. (Осматривает квартиру.) Я уже давно ищу такую квартиру, как ваша. У вас есть балкон?

Барни. Нет, балкона нет. И он приставал к вам?

Бобби. Да. Какой отсюда хороший вид.

Барни. И почему вы его не отшили?

Бобби. Потому что этот человек был китаец. Мне не хотелось, чтобы он подумал, что я за расовую дискриминацию. А он еще набрал смелости и позвонил мне сегодня ночью. Нахал!

Барни. А как он узнал номер вашего телефона?

Бобби. Понятия не имею. Быть может, я сама дала ему номер? Ах, не все ли равно. Что прошло — то прошло. Забудем. Я, кажется, много говорю и не даю вам сказать ни слова.

Барни. Я слушаю как зачарованный. Невероятные происшествия. БОББИ. Невероятные? Вы мне не верите?

Барни. Верю. Я верю вам.

Бобби. Потому что все это правда.

Барни. В этом-то вся их прелесть.

Бобби. Прелесть для вас. Для меня — кошмар.

Барни. Для меня тоже.

Бобби. Я хотела бы что-нибудь выпить.

Барни. Неплохая идея. Виски? Водку?

Бобби. Я сама не нарываюсь на неприятности. Неприятности нарываются на меня.

Барни. Не удивительно. Вы такая симпатичная девушка.

Бобби. Не пойму, почему они всегда выбирают меня. И столько телефонных звонков со всякими двусмысленными предложениями.

Барни. В наши дни так много грязи.

Бобби. Увы! И почему-то все падает на меня. Однажды, когда меня не было дома, он оставил мне гнусное письмо.

Барни. Да неужели?

Бобби (рассматривая фотографии). А какие в нем были выражения… Никогда в жизни не соприкасалась с такой мерзостью. Один раз мне позвонил какой-то псих и такое мне наговорил… Послушайте если вы меня не остановите, я сама не остановлюсь. Который час?

Барни. Четверть четвертого.

Бобби. Какая досада! Разрешите позвонить?

Барни. Пожалуйста.

Бобби. Это вы здесь пишите свои морские рассказы о рыбах? БАРНИ. Да, днем я здесь работаю. А фактически это квартира моей матери.

Бобби. У меня был знакомый писатель из Калифорнии, автор криминальных сценариев. Так он сочинял их на Пятом Авеню. "Секс и Робинзон Крузо", " Необычайные похождения Тома Свифта", не Тома Сойера. Сначала этот писатель мне понравился, но потом я порвала с ним, узнав, что он псих.

Барни. А как вы об этом узнали?

Бобби. Потому что он хотел меня убить. (Рассматривает фотографии.) Это ваша мама?

Барни. Нет, это я.

Бобби. А это вы с отцом?

Барни. Угадали. Так что же, этот писатель?..

Бобби. Ах, тот! У него были очень острые зубы. Скажите, вы служили во флоте?

Барни. Служил. Так что же, тот писатель…

Бобби. Простите меня, но тот человек оказался дерьмом. Вы меня простили?

Барни. Да. И как же этому негодяю удалось вас подцепить?

Бобби. Чистая случайность. Он ухаживал за моей приятельницей с которой мы снимали комнату. Она уехала, а я осталась… Я рассказала вам о том, что была на конкурсе?

Барни. Еще пока нет. (Смотрит на часы.)

Бобби. Вам нужно куда-то идти?

Барни. Мне? Нет. Я буду здесь до пяти… И что же произошло на конкурсе?

Бобби. Все шло великолепно. Меня слушал сам Юрок.

Барни. Вы шутите? Сам Юрок?

Бобби. Правда, я его не разглядела. Было темно, но там сидел какой-то усатый. Все были от меня без ума. Я им действительно очень понравилась. Они бы взяли меня на эту роль, но им нужна была негритянка. Вот какие дела творятся в театре в наши дни. Если у вас не черная кожа — вы никто. Но это была моя самая удачная проба, и все благодаря моему аккомпаниатору, о котором я вам говорила — бездарность — но благодаря которому я здесь. Я должна вам двадцать долларов.

Барни. Пожалуйста. Нет никакой спешки.

Бобби. Что вы хотите этим сказать? Вы были настолько любезны и одолжили мне двадцать долларов для аккомпаниатора, мне, незнакомой женщине, которую встретили в парке. Я обещала вам их сегодня вернуть. Я настаиваю.

Барни. Хорошо, пожалуйста.

Бобби. Дело в том, что у меня сейчас нет денег. Но вообще я хорошо зарабатываю. Если у меня сейчас не будет ангажемента в Нью-Йорке, я дам ряд концертов в Новой Зеландии. (Вынимает фотографии). Я хотела показать вам несколько кадров из фильмов, в которых я снималась, чтобы вы поверили, что я настоящая актриса. Вот это я. А это все кинозвезды: Генри Фонда, Грегори Пек, Ава Гарднер, Элизабет Тейлор. А тут какие-то пляжные знакомые.

Барни. Очень интересно.

Бобби. Злободневная картина — по мотивам романа "Мадам Бовари". Но к нему почему-то прицепили водяные лыжи.

Барни. Оригинально!

Бобби. А это я с Фабианом.

Барни. Кто такой Фабиан?

Бобби. Один из самых благородных людей, которых я когда-либо встречала. Он спас меня, когда со мной произошел несчастный случай.

Барни. С вами?

Бобби. Да. Меня избил один мексиканец в мотеле. (Прячет фотографии). Как я туда попала, и что это был за мексиканец — одному богу известно. Разве от полиции добьешься истины?

Барни. Боже, какие ужасные вещи с вами случаются.

Бобби. Я бы вам такое могла бы порассказать, что у вас зубы завьются от страха. Но я не ищу неприятностей. Неприятности сами ищут меня. Вы думаете, что я роковая женщина — фамм фаталь? (Снимает телефонную трубку, ждет). Нет, вы только подумайте!

Барни. Куда вы звоните?

Бобби. Домой. Но может ответить автомат. Мне так не везет с приятельницами.

Барни. А с кем вы живете?

Бобби. С подругой. Она преподает вокал. Блестящий педагог Мне она дает уроки бесплатно. И за квартиру ничего с меня не берет. Она считает, что я буду великой певицей — надо только регулярно заниматься. Алло, Хильда, наконец-то! Где я? Как где? Нигде. Так, у одного приятеля… Я звоню тебе уже битых полчаса… Мне не звонили из Голливуда?.. Нет, к обеду меня не жди… Одну минуту… (Барни). Мы пообедаем с вами?

Барни. Боюсь, что сегодня я не смогу.

Бобби (в трубку). Да, я буду обедать дома… Около шести… Обещаю… Я тебе сказала, что я постараюсь… До-свидания. Какой у нее трудный характер. Вы женаты?

Барни. Да. Да. Я женат.

Бобби. Люди могут быть такими вредными. (Открывает косметическую сумочку, поправляет грим.)

Барни. Вы не хотите выпить?

Бобби (причесывает волосы). Я не имела вас в виду, когда сказала, что люди бывают вредными.

Барни. Пожалуйста, Ради бога…

Бобби. Вы — не зловредный. Вы просто — женатик. А женатые люди редко бывают вредными. У них у всех комплекс вины.

Барни. Вы находите?

Бобби. У всех без исключения. Пожалуй, за исключением одного женатика. Нет, он тоже был вредным. (Кончает причесываться.) Господи, и зачем это я вас во все посвящаю? Вы знаете, что случилось с той Таинственной Женщиной? Вы не очень будете возражать, если я закурю?

Барни. Нисколько. Пожалуйста, курите. (Кидается к сигаретам) У меня их сколько угодно. С фильтром, без фильтра — какие угодно.

Бобби (вынимая из сумки сигареты). Благодарю. Курю только свои. (Открывает пачку.) Обещайте, что вы не будете задавать мне никаких вопросов о том женатике — он эпизод в моей жизни и мне не хотелось бы поднимать эту тему.

БАРНИ подносит ей спичку.

Барни. Разумеется. Я понимаю.

Бобби. Но если я все-таки вам расскажу, это останется в стенах комнаты?

Барни. Если это так для вас мучительно, пожалуйста, не рассказывайте.

Бобби. В силу некоторых причин, я не могу назвать вам его имя. Мы назовем его просто мистер Икс.

Барни. Понятно.

Бобби (затягивается сигаретой). Арнольд Икс. Он живет в Калифорнии в Пальм Спрингз, он связан с отелями. Уверена, что вы о нем слышали. У него свой рекламный отдел в газете "Тайм".

Барни. Когда все это было?

Бобби. Простите, чужих тайн я не выдаю. Давайте-ка лучше оставим эту тему. Хотите сигарету?

Барни. Я не курю.

Бобби. Я тоже. Так вот, я встретила мистера Икса в Аризоне два года назад. Я была в гостях у одного режиссера…

Барни. Простите, я не хочу вас прерывать. Но что вы курите? (шепчет слово) "марихуана"?

Бобби (в удивлении смотрит на него). Простите, я не понимаю

Барни. Я не рискнул произнести громко это слово. Там, за стеной старушка, она все слушает. (Шепотом.) Что вы курите? М-мм-..

Бобби. Ах, эти? Смесь. Турецкий табак и какая-то трава. Успокоительные сигареты. Мне прописал их доктор в больнице, потому что я не могу глотать таблетки. (Открывает коробку.) Хотите?

Барни. Быть может, потом.

Бобби. Я употребляю их с чисто медицинской целью. Между прочим, у вас очень приятная улыбка.

Барни. Да, люди мне говорили об этом.

Бобби. Вы — человек, на которого можно положиться, не проходимец какой-нибудь. Разве это не так?

Барни. Хм…

Бобби. Такой милый, приятный… Такие люди редко попадаются в нашем деле. (Начинает петь.)

В этом мире все так и бурлит и кипит, И только с любовью одной дефицит. В этом мире так мало, так мало любви, Как сказал бы француз: "Такова C'est la vie"!

Если Юрок возьмет меня в мюзикл, я буду это петь. (Осматривается). Мне нравится цвет ваших стен. Белые стены мне так надоели! А дверь на ключе?

Барни. Да. А что?

Бобби. Я просто хотела проверить. Мне показалось, что за мной кто-то шел, когда я к вам поднималась.

Барни (взволнованно). А кто мог идти за вами?

Бобби. Действительно — кто? Вопрос по существу. Мне просто показалось. А все-таки, лучше проверить замок.

Барни (подходя к двери). Дверь заперта. Вы считаете, что кому-то известно, что вы здесь со мной?

Бобби (улыбаясь). О, как это мило звучит! Вы боитесь, что сюда ворвется какой-нибудь ревнивый мексиканец и размозжит вам голову? Это было бы чудесно, совсем как в кинофильме!

Барни. Перестаньте!

Бобби. Но это самый верный путь в газетную хронику. Успокойтесь, сюда никто за мной не придет. (Затягивается сигаретой).

Барни. Послушайте, Бобби. Вы понимаете, что мое приглашение было продиктовано соображениями удобства. Вы хотели вернуть мне двадцать долларов, и я решил, что в этом месте нам будет удобнее встретиться.

Бобби. Ну, конечно, я так и поняла. Разумеется, я не шла сюда для того, чтобы вы меня совратили. (Кладет окурок в пепельницу). Кончилась моя сигаретка. Не забудьте выбросить окурки в туалет и два раза спустить воду. Вы даже не представляете, сколько людей сидят в тюрьмах только из-за того, что они спускали после себя воду один раз, а не два.

Барни. Спускать воду два раза… Это надо запомнить. (Идет с пепельницей в туалет, развевает рукой воздух.) Остается какой-то запах. (Скрывается в туалете.)

Бобби. Хотите, я открою окно?

Барни (за сценой). Конечно, вы понимаете, я заговорил с вами в парке лишь потому, что, думал, что вы попали в беду. (Шум воды в туалете). Я редко разговариваю с незнакомыми людьми. Но у вас был такой несчастный вид. (Шум воды.) На вашем лице было выражение беспокойства, отчаяния. (Входит в комнату.)

Бобби (подглядывая сквозь жалюзи). Вы раньше не видели этого человека?

Барни. Какого человека?

Бобби манит его пальцем. Барни подбегает к окну.

Бобби. На той стороне, вон у того дома. Он всегда там стоит?

Барни. Всегда. Это швейцар.

Бобби. Это я просто так, спросила. Наверное, вы принимаете меня за дурочку?

Барни. Нет… Но все же, что-то вас беспокоит. И когда вы сидели в парке…

Бобби. Я могу вам довериться? На вас положиться?

Барни. Вполне. Как на друга.

Бобби (наливает себе виски). Я не сумасшедшая и не чокнутая и все, что я вам скажу — чистая правда, как на исповеди. Вы знаете, что он похитил мою собаку?

Барни. Кто украл?

Бобби. Мистер Икс… Из Калифорнии. Он похитил моего годовалого пёсика. Но я могу на вас положиться, вы обещали?

Барни. Я никому не скажу. Но почему он похитил вашего песика?

Бобби. Вы думаете, что я все это придумала?

Барни. Отнюдь, нет. Но вы сказали мне, что человек похитил вашу собачку. Я верю вам.

Бобби. Пропал мой пёсик. Он любит меня и знает дорогу домой, но его где-то держат против его воли. (Выливает виски обратно в бутылку.)

Барни. А вы заявили в полицию?

Бобби. Зачем? Она тоже в этом замешана.

Барни. Полиция принимала участие в похищении вашей собачки?

Бобби. А вы как думали? Мистер Икс — большая политическая шишка в Калифорнии. И с кем же, как вы думаете, будет контактировать полиция? (Снимает туфли.) Послушайте, я могла бы порассказать вам такое о людях, с которыми я встречалась. Когда-нибудь напишу книгу, где все назову своими именами, укажу место, дату. Не оставлю ни единого человека!

Барни (нервничая). Я уверен, что вам иногда попадались хорошие люди.

Бобби. О, вас я не занесу в свою книгу. У вас нежные руки (Берет его руку.) Еще в парке по вашим рукам я поняла, что вы хороший человек. Я всегда все могу сказать о человеке по его рукам. У вас такие длинные, нежные пальцы.

Барни. В школе я знал девочку, которая могла определить характер человека по его… ногам…

Бобби. Не удивительно. В жизни случается всякое. (Поет).

Что означает слово — жить, Что означает слово — жить? Слово жить одно лишь значит: Быть на воле, в мюзик-холле, Петь, играть, любить…

(Нюхает воздух.) Пахнет устрицами. Откуда вдруг запах?

Барни (прячет руки) Понятия не имею… Бобби, я пригласил вас сюда лишь по одной причине…

Бобби (не слушая его). Господи, как я тоскую по своему пёсику. Он украл его потому, что ревновал меня ко всему на свете. Он не хотел, чтобы у меня была собака, машина или карьера. Особенно карьера. Он знает, что у меня колоссальный талант, и он боится потерять меня. Пусть, это его личное дело, меня же теперь ничто не остановит. Я сделаю карьеру, несмотря на все его козни. У меня есть талант, я знаю это. Спросите каждого я Калифорнийском побережье. У меня есть талант, а все остальное — вопрос времени. Вы знаете, что он уволил меня, когда мы играли мюзикл "Кокосовая роща" Вы об этом слыхали?

Барни. Нет, не слыхал.

Бобби. В первый же вечер, после премьеры. Я была просто сказочна! Спросите моего агента, он даст вам беспристрастный отзыв. А вас никогда не удивляло, почему меня нет в голливудских журналах.

Барни. Хм… нет… право, не удивляло.

Бобби. У меня был заключен двухнедельный контракт с "Кокосовой рощей". Они должны были заплатить мне. Но во втором спектакле они не выпустили меня на сцену. И кто, но вашему, все это подстроил?

Барни. Конечно, все тот же мистер Икс.

Бобби. Разумеется. Он знал, что все продюсеры Голливуда придут на второе представление. И позвольте мне задать вам еще один вопрос. У меня была лучшая оркестровка во всей Калифорнии для исполнения песен в ночных клубах, правильно?

Барни. Правильно.

Бобби. Тогда кто же украл партию трубы за пять минут до моего выхода?

Барни. Очевидно, те же самые люди, которые принимали участие в похищении вашего пса?

Бобби (угрожающе). И вы хотите тоже мне это приписать?

Барни. Что вы, помилуйте! Клянусь, я ничего не хотел… Пожалуй я лучше выпью.

Бобби. Вот почему мне пришлось уехать из Калифорнии. Он ставил мне палки в колеса на каждом шагу. (Смеется.) Вы знаете, однажды он попытался отправить меня в больницу?

Барни. Не знаю. Но почему?

Бобби. Потому что он следил за мной. Конечно, это была моя вина. Я притворилась нервнобольной, чтобы он оставил меня в покое. Однажды в магазине, я разыграла такую сцену безумия, что за мной приехала полиция вместе со скорой помощью. Конечно, он следил за мной, потому что скорая помощь была на месте уже через пять минут. А кто, кроме него, мог ее вызвать?

Барни (кивает головой). И что же они сделали?

Бобби. Они задержали меня для медицинского обследования. БАРНИ. А потом отправили домой?

Бобби. Да. Через три месяца. Он, конечно, их всех подкупил. Иначе зачем им там меня держать? Там было не так уж плохо. Я, ведь, все равно была без работы. Но разве это не потрясение, я вас спрашиваю?

Барни. Да, конечно.

Бобби. А вы когда-нибудь слышали о "Вавилонском столпотворении"? Это модная рок-группа. Они хотят меня пригласить как певицу. Но спеть с ними хоть раз — это значит, на два года потерять голос. А быть может, мне все же лучше остаться в мюзикле.

Барни. Но ведь вас не взяли.

Бобби. Откуда у вас такие сведения?

Барни. Вы мне сами об этом сказали.

Бобби. Я не говорила, что меня не взяли. Я только сказала, что они взяли негритянку.

Барни. Но вы роли не получили?

Бобби. Что вы хотите этим сказать?

Барни. Ничего. Послушайте, не сердитесь на меня.

Бобби (сдержанно). Я вообще ни на кого не сержусь.

Барни. Но вы как-то расстроены.

Бобби. Я не расстроена. Не сердита. И не взволнована. Я — никакая. Но я могу сейчас завестись.

Барни (раздраженно). Пожалуйста, не надо. А тому же, довольно поздно…

Бобби. Хотите, чтобы я ушла?

Барни. Нет, что вы, помилуйте.

Бобби. Но вы были бы рады, если бы я ушла?

Барни. Рад? Нет, совсем не рад.

Бобби. Не волнуйтесь. У вас я с собой ничего не сделаю.

Барни. Не сделаете?.. Что вы хотите сделать?

Бобби. Ничего. Мне показалось, что вы посмотрели на мои шрамы. (Показывает кисти рук). Вы заблуждаетесь.

Барни. Я вовсе на них не смотрел. Откуда я знал, что у вас на руках шрамы? Шрамы — это ваше личное дело.

Бобби. А дело было так: я поливала цветы, из окна выпало стекло и перерезало мне вены.

Барни. Такое часто случается. Я знаю людей точно с таким шрамами.

Бобби. А я-то думала, что вы мне не верите. Простите. Ну, мне нужно бежать.

Барни. О, как это нескладно. Как раз в тот момент, когда мы познакомились. Но если вам нужно идти…

Бобби (открывает коробочку). Я приму свое лекарство, прежде чем выйти на люди.

Барни. Сейчас? Не лучше ли это сделать потом, когда вы придете домой?

Бобби. Нет таково предписание врача.

Барни. В таком случае, действуйте, как говорил врач.

Бобби протягивает ему сигарету.

Бобби. Вы обещали. Вы сказали: "Быть может, потом". Ведь это невежливо — отказываться. Я не уйду, пока вы не возьмете сигарету. Иначе я останусь здесь на всю ночь.

Барни. Хорошо. Одну затяжку. И мне надо торопиться на работу. (Берет сигарету, спички, затягивается). У меня немеет язык. Тьфу, гадость! (Выплевывает сигарету). Простите, мне надо на работу.

Бобби. Но я еще не рассказала вам о человеке из Калифорнии БАРНИ. Рассказали. О похитителе пса и о жестоком мексиканце. Все рассказали.

Бобби. У нас был с ним роман, который длился пятнадцать минут, но я любила его.

Барни нервничает, смотрит на часы. Поспешно прибирает все со стола. Не знает, как ее выпроводить.

Понимаете, человек одинок в этом мире. Он должен сделать все сам для себя… И все, что мне нужно, это сыграть один спектакль. У меня есть талант, а все остальное — вопрос времени.

Барни. Да, да… Вопрос времени. (Смотрит на часы.)

Бобби. Людям не нравится, когда вам в жизни везет. Все такие завистливые… такие испорченные… такие злые… Все мы — в ловушке. Все. Поет:

В этом мире так мало, так мало любви, Как сказал бы француз: " Такова C'est la vie".

Все мы в ловушке. Все! На помощь! Помогите!

Барни выпроваживает ее за дверь. Вытирает пот со лба.

Барни. Нет, с меня довольно… Это последний раз. Последний раз…

Действие третье

Сентябрь месяц, три часа пополудни. Поворачивается ключ в замке, БАРНИ просовывает голову, входит в квартиру.

Барни. Ма-ам!

На этот раз он в спортивном пиджаке из твида, светло-кофейного цвета брюки, голубая рубашка, яркий галстук, портфель /"дипломат"/. Он кладет ключ на полку, ставит на стол портфель. Барни оживлен более обычного. Вынимает бутылку шампанского, идет, напевая, на кухню. Открывает и закрывает дверцу холодильника, возвращается со стаканом воды. Вынимает из портфеля два бокала, сдирает с них этикетки. Звонок. Барни приглаживает волосы, поправляет галстук, подходит к двери, смотрит в замочную скважину, открывает дверь. В дверях ЖАНЕТ ФИШЕР. Ей около сорока лет, женщина ничем не примечательная, разве что только своей печалью. Она самая печальная женщина во всем Западном полушарии. Утром она встает печальная, ложится спать печальная. Печалью заполняет промежуток между пробуждены и сном. На ней платье беж и накидка в тон. Она тревожно осматривается.

Барни (сердечно). Жанет, добрый день!

Протягивает ей руку, вводит в комнату, закрывает дверь.

Вы сразу нашли эту квартиру?

Жанет отрицательно качает головой.

Разве уже пошел дождь? Ну, хорошо, хорошо.

Снова покачала головой.

Ну, хорошо, хорошо.

Она от него отворачивается.

Жанет, что-нибудь случилось?

Она снова качает головой, он берет ее руку.

Идите сюда… Садитесь. Ну посмотрите на меня, Жанет!

Она обращает к нему лицо.

Ну как, все в порядке?

Жанет выдавливает из себя слабую улыбку, кивает головой, что означает: "Да". Он усаживает ее на диван, садится рядом.

Я понимаю, что все получилось как-то нескладно. Но это потому, что я уважаю вас, Жанет. Если бы вы пришли сюда спокойная, холодная и циничная, как некоторые женщины, или как одна психичка, которую я встретил в парке — это было бы другое дело. Но вы не такая Жанет. Из всех наших друзей — вы единственная подруга Тельмы, которую я уважаю и люблю. Вот почему, я был так счастлив вчера, когда мы у вас ужинали, и когда вы намекнули мне…

Жанет начинает тихо всхлипывать.

О, Жанет, не надо! Все хорошо…

Она вынимает из сумки платок, начинает беззвучно плакать.

Ну, полно, Жанет! Не надо…

Жанет рыдает, он ее успокаивает.

Не надо, Жанет, все хорошо. Это я — Барни.

Она его отталкивает, он в полной растерянности.

Жанет, неужели вы будете так сидеть до пяти часов и все время плакать?

Жанет вскакивает, с рыданьями убегает в ванную.

Жанет! Жанет!

Подходит к ванной комнате, прислушивается, возвращается, всплескивает руками.

О, небо праведное! Разве их можно понять? Разве этих женщин поймешь?

Жанет выходит из ванной. Она уже больше не плачет, а улыбается.

Жанет. Барни, зачем я здесь?

Барни. Как — зачем?

Жанет. Зачем я пришла? Ведь я знаю вас с Тельмой уже двенадцать лет. Тельма — моя закадычная подруга. И я ни за что на свете не обижу ее. А мой муж, Мел, и вы как братья, даже больше. Тогда скажите, зачем я пришла?

Барни. Как зачем? Потому что я пригласил вас сюда. Вы очень мне нравитесь. Положите сумку и отдохните, а я приготовлю что-нибудь выпить. Хорошо?

Идет на кухню, но слова Жанет его останавливают.

Жанет. Я не испытываю к вам никакого физического влечения Вы знали об этом?

Барни. Нет… Ничего не знал… Но ведь это не обязательно.

Жанет. Вы — милый, добрый человек. Но я не считаю вас физически привлекательным.

Барни (весело). Нельзя же обладать сразу всеми достоинствами.

Жанет. Могу я быть откровенной с вами? Мы ведь знаем друг друга очень давно?

Барни. О, разумеется!

Жанет. Поэтому я могу быть с вами совершенно откровенной? Вы мне физически не импонируете.

Барни (улыбаясь). Ну и отлично. Считаю, что мы успешно пересекли эту опасную территорию. Почему бы нам теперь не выпить? Положите сумочку и отдохните, а потом…

Жанет. Не поймите меня превратно. Дело не в вашей внешности Внешность меня не беспокоит…

Барни. Я рад это слышать, Жанет.

Жанет. Но вы мне нравитесь в эмоциональном и интеллектуальном аспектах.

Барни. Ну и чудесно! Мне всегда казалось, что у нас с вами взаимное тяготение.

Жанет. Но отнюдь не физическое.

Барни. Хорошо, не физическое. Это мы уже оговорили. Извините, Жанет, одну секунду, я принесу шампанское. (Хочет идти).

Жанет. Барни, вы знаете, что между мной и Мелом уже восемь месяцев не было никакой близости?

Барни. Понятия не имел. Восемь месяцев, бог мой! Я знал, что у Мела радикулит, но я понятия не имел…

Жанет. Восемь месяцев никакой близости.

Барни. Послушайте, Жанет, но я, к этому не причастен… Это ваше личное дело — ваше и Мела, вы как-то сами его между собой.

Жанет. Мел был рядом со мной, но я с ним близка не была.

Барни. Как это так?

Жанет. Близость не доставляет мне удовольствия.

Барни. Как? Совсем?

Жанет. Когда-то это что-то для меня значило. А теперь все не имеет для меня никакого значения.

Барни. У вас просто легкое недомогание, Жанет. Или просто разошлись нервы.

Жанет. Мел когда-нибудь намекал вам на то, что между нами кое-что произошло?

Барни. Нет, не намекал. Мел не разговорчив.

Жанет. Но вы с ним часто видитесь.

Барни. Да, по субботам. Мы играем с ним в гендбол. Но мы не обсуждаем такие интимные вещи. Он подает мяч, я его отбиваю.

Жанет. И он не был ничем расстроен?

Барни. Нет. Позвольте вашу сумочку, Жанет.

Жанет. А вы ему ничего не расскажете? Не расскажете, Барни?

Барни. Я?! Жанет, я поражен, что вы могли это подумать…

Жанет. Значит, я могу быть спокойна, что мое имя не будут трепать на коктейлях.

Барни. Разрази меня бог! Пусть я умру и не увижу свою старшую дочь замужем, если когда-либо, даже случайно я заикнусь об этом.

Жанет. Клянитесь!

Барни. Уже поклялся. Пусть меня разобьет паралич до пояса и ниже.

Жанет. Мне было трудно прийти сюда.

Барни. И пусть артрит скрутит мои руки. Я поражен, как вы могли даже подумать…

Жанет. У меня нет опыта в этих делах.

Барни. У меня тоже.

Жанет. Я просто не знаю, что я должна делать.

Барни. Во-первых, положить сумку.

Жанет (поднимаясь). Я хочу только одного: чтобы ни произошло между нами, — все должно остаться в этих четырех стенах.

Барни. Пусть мой ресторан сгорит в адском пламени! Вы можете быть абсолютно спокойны, пока я жив, ни одна душа ничего не узнает. Я вам об этом вчера сказал.

Жанет. Мел когда-нибудь намекал вам о том, что у него роман с другой женщиной?

Барни. Никогда.

Жанет. А если он когда-нибудь намекнет, вы мне скажете?

Барни. Да, да, конечно.

Жанет. А почему вы мне скажете?

Барни. Собственно, не знаю… Вы попросили меня, ну, я вам ответил, из вежливости, вот и все.

Жанет. Понятно.

Барни. Дайте мне вашу сумку, Жанет.

Жанет. А что вы обо всем этом думаете?

Барни. О чем?

Жанет. О том, что происходит в мире.

Барни. Да, ничего не происходит. Я даже не могу взять у вас вашу сумочку.

Жанет. Вас не пугает время, в котором мы живем, и весь это поголовный разврат?

Барни. Разврат — не нахожу. Я знаю об этом лишь понаслышке Но лично сам — не находил. Ну, посидите хотя бы несколько минут

Жанет. Барни, я хочу задать вам один вопрос: вас не терзает чувство вины за то, что вы меня сюда пригласили?

Барни. Меня? Не терзает?..

Жанет. Не повторяйте вопрос, отвечайте!

Барни. Не терзает ли чувство вины?.. Нет, нет, ни капельки. У меня нет чувства вины.

Жанет. Иначе говоря, вам безразлично, кому вы причиняете боль?

Барни. Я никому не причиняю боли.

Жанет. Да неужели? А если покопаться поглубже?

Барни. Совершенно излишне. Зачем во все глубоко вникать?

Жанет. Вот то-то и оно! Это и есть современный взгляд на вещи. Не стоит ни над чем задумываться. Прекрасно, и я не буду ни над чем задумываться. Я стану такой же, как все вокруг. Вот почему я к вам сегодня пришла. (Достает из сумочки таблетки, принимает одну.)

Барни. Жанет, мы как-то отклонились от темы… Что вы принимаете и зачем?

Жанет. Диджилин. Таблетки против депрессии.

Барни. Без воды?

Жанет. Я не могла ждать.

Барни. Пока я принесу воды? Неужели у вас такая сильная депрессия?

Жанет. Увы! Вот так мы сегодня и разрешаем все наши проблемы: пилюли, наркотики… Вы знаете, сколько людей в Америке живут на пилюлях только потому, что они иначе не могут снять свои эмоциональные стрессы. Вы знаете, сколько их в нашей стране? А данные были опубликованы в журнале "Лук".

Барни. На этой неделе я не был в парикмахерской, потому пропустил последний номер журнала.

Жанет. Шестьдесят миллионов американцев.

Барни. Да, неужели?

Жанет. А если бы ни принимали, вы знаете, что бы им угрожало?

Барни. Об этом тоже было сказано в журнале "Лук"?

Жанет. Им грозит меланхолия. Вы знаете, что такое меланхолия?

Барни. Ну, всякие размышления. Тяжелые мысли?

Жанет. Я объясню вам, что такое меланхолия — последние восемь месяцев я страдаю от этой болезни. Это полное и беспросветное отчаяние. Вы просыпаетесь каждое утро без желания, без надежды вам все безразлично и ничего не нужно. Вы не просите счастья, так как не верите, что оно есть, вы также не ждете смерти, ибо если вы не существуете, то смерть для вас ничто. Ваш удел — тихое, беспредельное, безграничное, бездонное, неумолимое, вечное и бесконечное уныние. Вот что такое меланхолия.

Неловкая пауза. Барни пытается разрядить ситуацию.

Барни. Ну, а как насчет того, чтобы выпить что-нибудь освежающее? Это сразу поднимет ваше настроение.

Жанет. А зачем вам мое настроение, Барни? Хотите провести со мной время? Со мной не повеселишься.

Барни. А по-моему, мы смогли бы недурно провести этот день, только стряхните с себя меланхолию, Жанет. В самом деле, почему я не открою шампанское, а вы не положите сумку и не отдохнете… Расслабьтесь!

Жанет. Мел никогда вам не говорил о другой женщине?

Барни. Видит бог, никогда… Жанет, что с вами. Вы так не похожи на ту Жанет, которую я видел вчера. Вы были в таком веселом, приподнятом настроении.

Жанет. Мне было нелегко прийти сюда.

Барни. Я понимаю.

Жанет. Если бы кто-то узнал или заподозрил…

Барни. Пусть я на всю жизнь останусь уродом! Жанет, больше не говорите об этом, никто ничего не узнает. Я сейчас принесу шампанское, а вас прошу: сесть поудобней, расслабьтесь. Но сначала положите сумку на стол.

Жанет. Барни, я не могу прикоснуться к еде.

Барни. Одну минуту, Жанет. Позвольте вам не поверить. Я понимаю ваше состояние депрессии, но уж поесть-то вы можете.

Жанет. Я не могу прикоснуться к еде.

Барни. Быть может, она не покажется вам такой вкусной, но вы должны попробовать ее на вкус.

Жанет. Не могу.

Барни. Жанет, не хитрите. Вчера вы уничтожили две порции жаркого. Я видел.

Жанет. Чисто механически, только лишь потому, что это блюдо стояло передо мной.

Барни. Нет, оно было далеко от вас. А вы встали я положили себе еще один солидный кусок. Впрочем, все это неважно. Главное — как вы себя чувствуете.

Жанет. А как вы себя чувствуете, находясь здесь с женой вашего лучшего друга?

Барни. Ну, зачем так? Все значительно проще: вы — Жанет, я — Барни. Зачем все так осложнять?

Жанет (берет телефонную трубку). Интересно, какая реакция будет у Мела, если я ему сейчас позвоню и скажу, где я и с кем.

Барни. Это будет номер! Полагаю, что он отреагирует как настоящий мужчина. (Отбирает у нее телефон.) Будут жертвы — трупы. Не испытывайте его, Жанет. Такие испытания семейной жизни противопоказаны. (Прячет телефон за лампу.)

Жанет. По-вашему, смерть ужасна?

Барни. Смерть? О, да. Смерть ужасно. Но самое страшное — это насильственная смерть… Жанет, не кажется ли вам, что мы уходим в какую-то мрачную область?

Жанет. А как по-вашему, есть нечто более страшное, нежели смерть?

Барни. Страдание и боль? Скверные вещи. Но все же они занимают второе и третье место. Смерть — на первом… Жанет, давайте-ка лучше выпьем шампанского.

Жанет. Хотите насладиться жизнью? Вам она нравится?

Барни. Я люблю жизнь. Правда, в моей жизни много проблем, но жизнь — это самое ценное, что дано человеку. Не хватит ли на сегодня анализа? Не подходящее для этого время. Позвольте вашу сумочку.

Жанет (убирает сумку). Скажите, а собственно что вам нравится в жизни?

Барни. Как что? Всё.

Жанет. Так уж и всё?

Барни. Ну, почти всё. В жизни так много хорошего.

Жанет. Например.

Барни. Что, например? Какие у меня хобби?.. Жанет, ваша сумка сводит меня с ума! Поставьте ее на пол, с ней ничего не случится.

Жанет (продолжает держать сумку). Что придает жизни цену? Какие эмоции, чувства?.. Назовите их. Что вам дает в жизни стимул?

Барни. Многое, Жанет. Одним словом не выразишь. Вас интересуют такие понятия как любовь, секс или семья? (Пристально смотрит на сумку, кидается к Жанет). Давайте сюда вашу проклятую сумку! (Вырывает ее, кладет на стол). Пусть лежит здесь. (Сам в изнеможении опускается в кресло). Простите, Жанет, я просто не выдержал. Сейчас уже лучше.

Жанет. А сколько радости вы получаете от жизни?

Барни. Вы все еще об этом?

Жанет. Дайте мне цифры, проценты.

Барни. Проценты? Сколько радости я получил от жизни в процентах? Не могу вам ответить. Это же глупо, бессмысленно… Ну, пятьдесят процентов! Около пятидесяти. Пятьдесят один, точнее пятьдесят два, что-то около этого. Но я вам даю эту цифру так, с потолка.

Жанет. Хотите знать мой коэффициент счастья?

Барни (подумав). Низкий. Очень низкий.

Жанет. Восемь целых и два десятых процента.

Барни. Я так и думал.

Жанет. Мне тридцать девять лет, Барни. И я получила от жизни только восемь целых и две десятых процента счастья.

Барни. И Вы это вычислили с карандашом на бумаге? Не удивительно, что вы так печальны. У меня пятьдесят два процента, да и это меня огорчает, а уж на восемь целых и две десятых — просто не представляю.

Жанет. Как по-вашему, люди по своему существу — хорошие?

Барни. Опять вопрос?

Жанет. Считаете ли вы, что этот мир населяют гуманные, порядочные и благородные люди?

Барни. Ну, конечно, далеко не все. Какая-то часть…

Жанет. Но все же вы допускаете, что какая-то часть из них — люди порядочные.

Барни. Бесспорно.

Жанет. Умеющие любить по-настоящему.

Барни. Разумеется.

Жанет. И благородные?

Барни. Конечно.

Жанет. Назовите их.

Барни. Я так и знал, что вы это скажете, готов поклясться.

Жанет. Назовите десять человек, Барни.

Барни. Десять человек? Я не понимаю, куда вы клоните, но здесь что-то есть.

Жанет. Назовите хотя бы пять. Пять абсолютно порядочных, честных и благородных. Назовите хотя бы трех.

Барни. Трех? Трех человек со всего света! Вы меня просто смешите. Я могу назвать триста, три тысячи человек.

Жанет. Назовите трех.

Барни. Живых или мертвых?

Жанет. Любых… Честных, порядочных и благородных.

Барни. Вы думаете, что я не назову? — Нельзя быть такой циничной, Жанет! Нельзя так плохо относиться к людям. Хорошо, я буду играть, и так, начинаем: первым человеком в списке будет — сейчас я вас удивлю… Вы готовы?

Барни. Тельма. Моя жена Тельма.

Жанет. И так, номер один.

Барни. Вы согласны? Родные не исключаются?

Жанет. Нет. Тельма действительно добрая, любящая женщина. БАРНИ. Слава богу. Вы согласны. Благодарю. Итак, еще осталось назвать двоих. (Раздумывает).

Жанет. Пока что у нас одна Тельма.

Барни. Тельма, я уже сказал. Дайте подумать, я буду очень придирчив… Второй… Джон Кеннеди — пойдет?

Жанет. Ну если вы так считаете.

Барни. Не только я. Все так считают. Послушайте, Жанет. Вчера, когда вы сказали мне там, на кухне, что вам не терпелось меня увидеть, что вы просто жаждали этой встречи, мне и в голову не пришло, что все было затеяно ради этой игры.

Жанет. Хорошо, я объясню вам, зачем я пришла. Хорошо, давайте оставим все это и выпьем шампанского.

Барни. Одну минуту. Сейчас мы закончим. (Перечисляет по пальцам.) Моя жена, Тельма, Джон Кеннеди… и третий?.. Христос. Конечно он! Согласны? Трое.

Жанет. Трое. Вы назвали троих честных, порядочных и благородных людей. Вы выиграли, Барни, поздравляю вас.

Барни. Не с чем поздравлять, это было не так уж трудно. Я выбрал Большую Тройку: Христос, Кеннеди и Тельма. Господи, какое кощунство, послушал бы кто-нибудь наш разговор…

Жанет. А я бы не смогла назвать трех людей. По крайней мере, из этого мира.

Барни. Неужели за ваши тридцать девять лет вы так и не встретили…

Жанет. Увы!

Барни. Я полагаю, что эти три человека вошли в те восемь целых и две десятых коэффициента земных радостей?

Жанет. О, нет!

Барни. А ваша ближайшая подруга, одноклассница?

Жанет. Какая?

Барни. Не знаю, с кем вы ходили в школу! Ну а в отношении Христа? Надеюсь, вы не станете возражать, не скажете, что он был бесчестным и подлым?

Жанет. Назовите людей, которых я лично знаю.

Барни. Тельма. Согласны?

Жанет. Я уже вам сказала, что Тельма нежная и любящая женщина.

Барни. Одну минуту. А как насчет — порядочная? Вы уже второй раз опускаете это слово. Сперва я подумал, что это случайность, но сейчас я обращаю ваше внимание: почему вы опустили слово "порядочная"?

Жанет. А вы считаете Тельму порядочной женщиной?

Барни. Тельма! Моя жена? Да, что с вами? Тельма — самая порядочная и честная женщина в мире. Спросите любого. Тельма — образец нравственности. Тельма Кэшмен и нравственность — синонимы.

Жанет. Браво!

Барни. А вы что-нибудь слышали?

Жанет. Ну, что вы!

Барни. Тогда почему вы пропустили слово "порядочная"?

Жанет. Потому что она в ВАШЕМ списке, а не в моем.

Барни. Нет, здесь что-то не то. Вы намекаете на порядочность моей жены?

Жанет. Я ни на что не намекаю. Это вы сами высказываете какое-то сомнение.

Барни. Сомнение? Сомнение? Я сомневаюсь в своей Тельме? (Смеется.) Господи, какие могут быть сомнения в отношении нравственности Тельмы?

Жанет. Откуда мне знать?

Барни. Хорошо, я вам скажу: никаких сомнений! Тельма чиста как кристалл!

Жанет. Ну, если вы так уверены…

Барни (кричит). Да, уверен. Я прожил всю жизнь с этой женщиной. Я вырос вместе с ней. Я знаю каждую клеточку ее тела, каждую ее мысль. У этой женщины нет злости, нет зависти. Тельма Кэшмен безупречна. Она абсолютно неспособна ни на какой обман, как, например, вы или я… О, боже!

Падает в кресло. Длительная пауза.

Жанет. Итак, вы назвали Кеннеди, Христа. Называйте третьего.

Барни. Вы неправы в отношении Тельмы. Она не похожа на других женщин. Тельма добрая, любящая, порядочная.

Жанет. Иначе говоря, вы допускаете, что другие люди не добрые, непорядочные, гнусные?

Барни. Ради бога, Жанет, зачем вы все это начали? Предположим, вы знаете о Тельме нечто такое, что неизвестно мне? И что я должен узнать, а вы от меня скрываете. Рано или поздно я это все равно узнаю. Поэтому, скажите мне лучше сейчас. (Грозит ей пальцем). Жанет, вы меня слышите? Я требую, чтобы вы мне все рассказали о Тельме!

Жанет. (несколько секунд смотрит на него). Из всех женщин: которых я когда-либо знала, Тельма единственная самая добрая, порядочная и благородная. Она безупречна и неспособна ни на какой обман. Она — образец нравственности. И то, что вы могли усомниться в ее порядочности — уже непорядочно с вашей стороны. И вы и я поступили непорядочно. Я пришла сюда, уважая Тельму. Мой муж, Мел тоже непорядочный человек — это из-за него я пришла сюда. Все мы бесчестные люди. А Тельма честная женщина. А так как она считает вас самым честным и порядочным человеком на свете, то в моих глазах она выглядит идиоткой. В это мире я вижу только бесчестных людей или добрых идиотов. Вот почему я принимаю успокоительные таблетки.

Барни. (В полном изнеможении, откинувшись на спинку стула). Клянусь, это мое первое потрясение в жизни.

Жанет. Мой врач принимает днем по четвергам.

Барни. Неужели, я так отвратителен? и мы все так ужасны? ЖАНЕТ. Вы знаете, каков в Соединенных Штатах процент прелюбодеяний среди женатых людей? Восемьдесят семь. А процент грамотности? — Восемьдесят процентов. Стало быть, мы единственная страна в мире, где люди более прелюбодействуют, нежели читают.

Барни. Мне это никогда не приходило в голову.

Жанет. Потому что вы не принимаете таблетки.

Барни. К черту вали таблетки!.. Послушайте, Жанет. Нет, мы не подлые и не черствые. Мы просто — люди. Вот мы кто, Жанет. Просто — люди!

Жанет. Если бы я рассказала вам всю подноготную о людях, которых вы знаете, вас бы сразу стошнило здесь, на ковер.

Барни. Другие люди меня не интересуют. Это не мое дело.

Жанет. Не ваше дело! И вы не видите, что творится вокруг? Вокруг ложь и разврат? Грязные делишки, которые происходят в мотелях, офисах, парках и автомобилях?

Барни. Жанет, перестаньте! Смотрите на хорошее стороны жизни.

Жанет (сквозь слезы). Вы знаете Шарлотту Корман, высокую, рыжеволосую женщину — ее муж работает в кампании «Мерседес-бенц» и часто в отъезде?

Барни кивает головой.

Мел ее терпеть не может. Он не хочет, чтобы мы с ней встречались Он не хочет, чтобы мы с ней дружили. Он не хочет видеть ее у нас в доме. Он просто не выносит ее присутствие.

Барни. Да неужели?

Жанет. И вместе с тем их роман, уже продолжается восемь месяцев. Он не хочет, чтобы я к ней ходила, так как сам хочет бывать у нее. Вот в какие времена мы с вами живем, Барни.

Барни. Но быть может, вы ошибаетесь? Быть может все это плод вашего воображения, депрессивного состояния?

Жанет. Увы, у меня есть доказательства. Однажды он будит меня в два часа ночи, хлопает по плечу и говорит: " А у меня роман с Шарлоттой Корман? Ну, кто его об этом просил? Когда он разбудил меня, я думала, что он жаждал от меня любви… Увы! Далее последовало разъяснение: мы живем теперь в обществе вседозволенности. Никто ни в чем, ни перед кем не виноват. Можете делать все, что угодно, только делайте это открыто. Какое это счастье, что мы живем в эпоху столь высоко развитой цивилизации! Прежде я бы сошла в могилу в полном неведении, что у моего мужа роман с Шарлоттой Корман!.. Вот почему я хожу к доктору и принимаю таблетки. А потом, когда я закончу курс лечения, я сяду в свою машину, разгоню ее и прямо с моста в воду… Простите меня, Барни. Я не думаю, чтобы у нас с вами что-то получилось. (Встает).

Барни. Куда вы?

Жанет. Куда все.

Барни. Пожалуйста, погодите!

Жанет (берет свою сумку). Вам было нескучно со мной, Барни? Целый вагон смеха. Мне кажется, что мой коэффициент радости упал с восьми и двух десятых процента до четырех или даже до трех.

Барни. Но я не подлец, Жанет.

Жанет. Не начинайте все снова, Барни. У меня осталась все: лишь одна таблетка.

Барни. Ну пусть я идиот, болван, но я не подлец.

Жанет (у двери). Это как вам угодно, Барни.

Барни. Не уходите! Не уходите, пока вы не скажете, что я не подлец. Это мне очень важно, Жанет!

Жанет. Хотите, чтобы я солгала? Извольте. Вы — не подлец. Но все мы — ужасные люди.

Барни. Хорошо! Хорошо, ужасные люди. Подлые, бесчувственные, черствые, порочные создания. Все мы больные, страшные, отвратительные люди. Но вы не знаете и половины. Вы даже не представляете, какой я противный и мерзкий в глубине души. Вы думаете, что вы первая женщина, которую я сюда пригласил? Ха! Вы, может быть хотите узнать об Элейн, женщине, которую я подцепил в своем ресторане? Пьяница, которая кашляет и курит — замужняя женщина, которая просила меня, чтобы я содрал с нее одежду. И вы знаете, что произошло? НИЧЕГО. Потому что я искал нечто красивое и благородное. Хотите узнать о Бобби, психопатке, безработной певичке из ночного клуба, которая тоже была здесь. И что произошло? НИЧЕГО. Потому что я искал красивое и благородное… И вот, я пригласил вас, женщину, которая схватила меня у себя на кухне и буквально пригвоздила к столу. У меня даже остались на костюме пятна от майонеза. И вот, вы приходите сюда, и что же вы делаете? Принимаете таблетки и не выпускаете из рук свою проклятую сумку. И опять НИЧЕГО не произошло. Ничего. Потому что я искал нечто красивое и благородное. И хватит с меня, к черту! Я больше не буду искать красивое и благородное, потому что оно не существует. Вы правы, Жанет. Все мы не без изъяна. В мире уже больше не осталось добрых, благородных, сердечных людей. (Приближается к ней). Все мы — безумные, плотоядные, отвратительные чудовища. Но если все мы порочны, так давайте же предаваться пороку. (Отталкивает стул). Если все мы безумны, — давайте безумствовать!

Наступает на нее, она от него отодвигается.

Если мы — подлецы, так давайте учиним несколько подлостей. Идите ко мне, Жанет!

Жанет. Барни, отойдите!

Барни. Кому вы морочите голову, Жанет? Мальчику? Робкому начинающему дилетанту? Ребенку? Я знаю все эти штучки…

Жанет. Прекратите, Барни, это не смешно.

Барни (удерживая ее). Я мог бы порассказать вам такие истории про мексиканца в мотеле, от которых у вас зубы стали бы завиваться от страха.

Жанет. Пустите меня, Барни, я не шучу.

Барни. Хотите услышать непристойные слова? Вот они. Кляча, Старая галоша! Хотите еще, Жанет?

Жанет. Прекратите, Барни. Отойдите от меня. Я хочу уйти. Я не шучу.

Барни. А кто здесь шутит? Кто? Я абсолютно серьезен, Жанет! А кто вы, собственно говоря, есть? Вы даете мне авансы у себя на кухне, а приходите сюда, чтобы посвятить меня в свои проблемы. Мне не нужны ваши проблемы. Мне не нужны ваши душераздирающие истории. Мне нужна ваша плоть.

Жанет. Бог мой, вы с ума сошли! Что с вами, Барни?

Барни. Со мной ничего, моя ласточка. Вы со мной и я с вами. И пропади все пропадом! Вы снимите свое платье, Жанет или мне содрать его собственными руками?

Жанет. Прекратите, Барни. Вы до смерти меня перепугали. Вы ведь не такой, Барни. Я же знаю, что вы совсем не такой.

Барни. Не такой? А какой же я? Скажите, какой?

Жанет. Вы смирный и послушный.

Барни. Да, неужели? А какой я еще? Говорите, Жанет, какой я еще?

Жанет от него пятится, он разбрасывает стулья.

Жанет. Вы благородный человек. Вы никогда в своей жизни не сделали ничего дурного. (Начинает хныкать). Барни, я вас боюсь.

Барни. Смирный и послушный… Какой еще? Говорите!

Жанет. Вы — добрый. Вы самый добрый человек на свете. Пожалуйста, отпустите меня, Барни. (Плачет).

Барни. Этого мне мало, чёрт побери! Вы будете сидеть в этой комнате, пока не сгниет ваша проклятая сумка. Я хочу услышать конец, Жанет.

Жанет. Вы добрый, хороший, послушный, умный…

Барни (свирепо). Я уже слышал эти слова. Мне не нужны повторы. Я хочу услышать новое слово. Слово, которое вы еще не сказали. Давайте, Жанет, говорите. Какой я еще?

Жанет. Вы порядочный человек, Барни.

Барни. Ага! Порядочный. Я ждал этого слова. Порядочный, какой еще?

Жанет. Добрый.

Барни. Добрый. Какой еще?

Жанет. И любящий.

Барни. И любящий. Порядочный, добрый и любящий. Но вы же сказали, что таких людей нет?

Жанет. Нет, есть. Это вы, Барни.

Барни. А Тельма?

Жанет. И Тельма.

Барни. Уже двое. Раз есть два человека, значит, может быть и третий?

Жанет. Не знаю. Не знаю.

Барни. А вы подумайте, Жанет. Подумайте. Должен быть еще один человек. Вы не можете его назвать?

Жанет. Нет. Нет. Не могу. Таких людей я больше не знаю. (Рыдает.) Мел! Мел! Мне бы так хотелось…

Барни. А почему? Почему вы хотите назвать Мела?

Жанет. Он мне так нужен…

Барни. Потому что вы его любите?

Жанет. Да!.. Да!

Барни. А разве можно любить человека, который нечестный подлый, черствый и непорядочный?

Жанет. Мел не такой! Не такой! Несмотря на все его погрешности, на все то, что он мне причинил.

Барни. Стало быть, уже трое. Я знал, что этим и кончится.

Жанет тихо плачет, Барни ее успокаивает.

Жанет. Что с нами происходит, Барни? Что происходит со всем миром? Вы живем в век вседозволенности… И я не могу этому соответствовать.

Барни. Да, мир меняется. Глупо этого не видеть… А вы должны успокоиться, Жанет.

Жанет. На это уйдет вся моя жизнь. Поклянитесь мне, Барни, что вы никогда, никому ни слова…

Барни. Никогда, никому. Иначе пусть меня хватит инфаркт в приемной у доктора. Не беспокойтесь, Жанет. Мне пойти за такси?

Жанет. Не надо. Нас могут увидеть, и вдруг это будет сама Шарлотта Корман?

Барни. Я чувствую себя подлецом. Вы должны ненавидеть за то, что я вас пригласил?

Жанет. Ненавидеть вас… Что вы, Барни!

Барни. В четверг мы ждем вас на ужин.

Жанет. И вы действительно верите, Барни, что мы еще не порочные и не погибшие люди? А добрые и порядочные? Что мы еще можем любить?

Барни. Верю. Вы тоже верите. В глубине души.

Жанет. Быть может… Но в два часа ночи я все же разбужу Мела, похлопаю его по плечу и скажу: знаешь, Мел, у меня роман с Барни Кэшменом. И пусть он проглотит эту пилюлю…

ЖАНЕТ уходит. Барни закрывает за ней дверь. Окидывает взглядом произведенный бедлам. Расставляет по местам стулья и другие предметы. Смотрит на часы. Вдруг его осеняет какая-то мысль. Он подходит к телефону, несколько секунд что-то обдумывает, затем решительно снимает трубку, набирает номер, ждет.

Барни (в трубку). Алло, Тельма?.. Что ты поделываешь? Ты занята?.. Послушай, дорогая, почему бы нам с тобой сейчас не встретиться?.. Мы бы что-нибудь придумали… Ты будешь здесь через десять минут… Нет я не в ресторане… Я у мамы… Нет, к обеду она не приглашала… Мне бы просто хотелось, чтобы ты сюда пришла… Ну, не упрямься, Тельма… Разве мы не можем встретиться у мамы?.. Ты придешь, Тельма?..

Телефонные гудки.

Оглавление

Действие первое

Действие второе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg