«Неопознанные»

Юджин Мур Неопознанные

Музыкальное вступление. Затем на расстоянии – звук идущего паровоза, шипение пара.

Первый сцепщик. Ну, теперь расписание надолго к черту пошло.

Второй сцепщик. Нечего было этот старый драндулет прицеплять.

Первый сцепщик. Хорошо еще, что он другие вагоны за собой с рельсов не стянул.

Второй сцепщик. Уж скорей бы шериф приехал и убрал трупы.

Первый сцепщик. Наверно, это он едет.

Приближается и останавливается автомобиль. Звук открываемой и закрываемой дверцы.

Шериф. Это вы, сцепщики?

Второй сцепщик. Мы.

Шериф. А как этот вагон с рельсов сошел?

Первый сцепщик. Видать, сцепка сдала.

Шериф. Трупы под брезентом?

Первый сцепщик. Ага.

Шериф. А ну, Джим, посмотрим.

Шаги по гравию. Слышно, как отдергивают брезент.

Коронер. Трое!

Шериф. Мальчишки! Совсем дети!

Музыка, зыбкая и странная, служит фоном для нормальных, но по-странному лишенных всяких эмоций голосов.

Глен. Чтобы меня опознать, они обшарили мне все карманы. Не знаю, что лучше для мамы – узнать, что я погиб, или не узнать… Если она обо мне ничего не узнает, то будет мучиться до конца жизни… В любом случае она будет страдать… А это хуже смерти… Представить себе не могу, что ушел от нее из-за Рибы… Этой себялюбивой дряни… Думал, что на Западе начну все заново, со свежими силами… И вот теперь я – свежий труп, вместе с этими двумя хорошими парнями… Жаль, что на мне не оказалось значка моего колледжа… Это могло бы помочь шерифу… Меня звали Глен Уивер… Звали! Восемнадцать лет, и уже прошедшее время…

Филли. Думал, найду работу да буду жить по-людски… С тех пор как маманя померла, я все искал места, где не был бы чужим. Хорошо, что она померла до того, как это случилось…

Музыка резко обрывается.

Коронер. Нигде не найду его имени.

Шериф. Пройдитесь еще раз по карманам. Должно же быть что-нибудь.

Прежняя музыка.

Филли. Пустое, шериф. Когда я пошел бродяжить, то потерял имя. Дома я был Джо Тэрнер. Но с тех пор, как встретил Дылду, он стал звать меня Филли… Дылда давно бродяжит…

Музыка обрывается.

Коронер. Этого длинного, тощего малого тоже ни по чему нельзя опознать, шериф.

Шериф. А интересно, у этих босяков вообще когда-нибудь были имена?

Снова музыка.

Дылда. Меня звали просто Дылдой… Таких, как я, тысячи – ездят в товарных вагонах, батрача, ишачат в кандальных бригадах – на севере, юге, западе и востоке… Мы никого не обижаем, а жратва нам ох с каким трудом достается… Звали меня Том Хиггинс… Редко я моим именем пользовался, да и помер прежде, чем пожить успел… Больше пяти лет бродяжил – с пятнадцати лет… Отец мой автомобили мыл… А детишек у него одиннадцать, и на всех еды не напасешься… Когда начал ездить на пару с Филли, стало вроде ничего. Кореш – это хорошо… Сколько поездов я перевидал, и в ящиках ездил, и на подножках, и все боялся – не угодить бы под колеса… Но кто бы подумал, что это будет моя последняя поездка? Мы с Филли чуть не опоздали на сортировочной… Стемнело… А он идет, огнем плюется да прижимает нас к вагонам на другом пути…

Музыка – agitato, нарастает. Звук идущего тяжело груженного состава.

Филли (задыхаясь). Валяй, Дылда, шевелись!

Дылда (тоже задыхаясь). Сыпь в товарный или в ящик! Я в открытую ехать не хочу!

Филли. Ишь, привереда! А ну, давай! А то он скорость набирает! Давай в угольный вагон!

Дылда (кричит). Снаружи холодно!

Филли (кричит в ответ). Ну, а я так поеду! Пока, Дылда! До встречи в следующей тюрьме!

Дылда. Ты меня не бросишь! Я ведь тут же, с тобой! (Орет.) Руку, Филли! А то не выходит! Ход слишком быстрый, отпустить нельзя.

Филли. Хватайся!

Слышна возня. К этому времени состав идет плавно, но скрежет колес и отдаленное пыхтение локомотива все время слышатся то громче, то тише, ритмически варьируясь.

Ставь ногу на нижнюю ступеньку! Вот так! Уф! Еле-еле удалось!

Дылда (тяжело дышит). Еле-еле? Мало сказать! Мне чуть пальцы не оторвало. Рука неметь стала.

Филли (с отвращением). Вот такие под колеса и попадают! Как это ты думал в товарный на ходу залезть?

Дылда. Я смотрел, нет ли где открытой двери.

Филли. Пора бы знать. Все двери на скором грузовом заперты. Все эти вагоны забиты до отказа.

Дылда. Тут где-нибудь должна быть еда.

Филли. А ты все о еде! А ну, лезем в угольный вагон, а то ветер как ножом режет.

Дылда. Но ведь тут уголь?

Филли. Не-а… Только гравий… Ну, пошли!

Дылда. Я с тобой.

Скрежет гравия. Филли и Дылда вскрикивают и отдуваются.

Филли. Ух ты! Хоть бы раз подушки положили.

Дылда. Или пообтесали бы камушки!

Глен (чуть в стороне). Быть хобо не сладко! Так ведь, ребята?

Филли. Кой черт…

Глен. Надеюсь, я вас не испугал.

Дылда. Вот это да! У нас компания!

Филли. Ты как сюда попал?

Глен. Как и вы оба. Только с другой стороны.

Филли. И куда направляешься?

Глен. В край витамина «Д» и голубых небес.

Дылда. В какой край?

Глен. В край витамина «Д», азотистой субстанции, передаваемой животным и растениям посредством солнечных лучей.

Дылда. Ах, пес меня заешь! Во треплется. И слова-то какие длинные.

Филли. Слушай, профессор. Ты брось бузить. Так друзей не наживешь.

Глен. Прошу прощения. Я не хотел бы возбудить в вас антагонистические эмоции после столь непродолжительного знакомства.

Филли. Ну, поехал…

Глен. Место моего назначения, друзья мои, – Калифорния.

Филли. Чего ж ты сразу не сказал? И нам туда же,

Глен. Ну, тут неожиданного мало. Туда едут девять бродяг из десяти.

Дылда. Да не все доедут. Везде легавые!

Глен. На всем западном фронте?

Дылда. По всей стране, черт подери! Не успеешь работы попросить, как заявляется какой-нибудь легавый и говорит: «А ну, ходу! Проваливай из города, или тюрьма!» Нелегко это, выматывает.

Филли. Они вообще не люди.

Дылда. Прошел я от побережья до побережья, а ничего хуже легавых в Санта-Фе не видал. И жестко же они там стелют!

Глен. Не жестче этого гравия. (Стонет.) Поворошу-ка его!

Шорох гравия.

Филли. Это вроде у Дылды кости стучат.

Дылда (вспоминает). Эх, косточки мои, косточки, знали они когда-то мягкую перину, хотите верьте, хотите нет.

Филли (тоже вспоминает). Ага. Я тоже что-то вроде этого помню. (Внезапно.) Ну, будя! Давай о другом, а то ка-ак пульну тебя камушком по башке.

Дылда. Да ну! Нешто нельзя попробовать позабыть про эти камни?

Филли. Если уже сидишь на них, так нет. (Посмеивается.)

Дылда (раздраженно). Ладно, ладно. Тоже мне, умник!

Шум поезда усиливается. Паровозный свисток.

Филли. Слушай! А как тебя звать?

Глен. Глен Уивер. Можете, ребята, звать меня просто Глен.

Дылда (жеманно). Очень приятно познакомиться.

Глен. Мне еще более приятно.

Дылда. А ты откуда, Глен?

Глен. Из Бостона.

Дылда. В самом деле? Я сам из тех краев, из Холиока, штат Массачусетс.

Глен. Да мы фактически соседи. А ты откуда, Филли?

Филли. Из Филадельфии. Поэтому Дылда и называет меня Филли.

Дылда. Да иди ты! Это город в твою честь назвали.

Глен. А правда то, что говорят о Филадельфии?

Филли. А что именно?

Глен. То, что девяносто девять процентов жителей там в постоянном оцепенении, а составляющие сотый процент после каждого слова зевают.

Филли (смеется). Ну, не так уж там плохо. Были бы деньги, а хорошо время провести везде можно.

Дылда. А ежели денег нет, то в тюрьму тебя, в тюрягу, вроде как меня закатали, когда я там последний раз был проездом.

Филли (саркастически). Ага. Но тогда я не имел удовольствия быть с тобой знакомым.

Глен. А где вы познакомились?

Дылда. В Питтсбурге.

Филли. Мало мне было неприятностей, а теперь еще этот меня сглазил.

Дылда (обиделся). Я его научил в товарных вагонах ездить, и я же его сглазил!

Филли (презрительно). Ты меня научил! Да когда бы не я, тебя бы сейчас тут не было.

Дылда. Черта лысого. Вот вам благодарность!

Глен. Когда я в Буффало впервые залезал в товарный, то чуть не попал под колеса. Но, по-моему, сейчас вполне овладел этим искусством.

Филли. А до этого как ездил?

Глен. От Бостона подвозили попутные машины, а от Буффало – посредством железнодорожного транспорта.

Дылда. Слыхал, Филли? «Посредством»! Ишь ты какой шикарный тип у нас в попутчиках.

Паровозный свисток. Пока состав делает поворот, скрежещут рельсы. От рывка перекатывается гравий.

Филли. Уй ты. Вот это поворот!

Дылда. При чем тут поворот! Не должно было быть такого рывка.

Глен. По-твоему, что-то не так?

Дылда. Может, со сцепкой неладно. Тогда дело плохо.

Глен. А разве не проверяют?

Дылда. Проверяют. Но хуже пассажирских. Тут только грузы да босяки.

Филли. Но грузы тоже ведь чего-то стоят?

Глен (смеется). Правильно, Филли. Если уж не о нас им заботиться, то о грузах. Во-первых, нам здесь быть вообще не полагается. Мы нарушаем закон. А помимо этого, груз кому-то нужен, а мы – балласт.

Состав дергает, и, пока он замедляет ход, гравий скользит.

Филли. Ща остановится!

Дылда. Наверно, воду набирать будет. Впереди вроде большая цистерна. Если это парк, следи за второй сигнальной вышкой да за будкой стрелочника. Слезешь там – не ошибешься. А то сейчас в парках полным-полно легавых.

Поезд останавливается. Стук буферов.

Филли. Это не парк!

Дылда. Ниже головы… Двое тормозных идут… С фонарями.

Глен. А если нас обнаружат, что тогда?

Дылда. Трудно сказать. Иногда обходится. Они ведь и сами трудяги несчастные.

Филли. Цыц! Подходят!

Шаги по гравию и приближающиеся голоса.

Первый тормозной кондуктор. Большой груз, Билл. Надеюсь, что все в порядке.

Второй тормозной кондуктор. Один вагон вроде барахлит.

Первый тормозной кондуктор. Это не страшно.

Второй тормозной кондуктор. При такой нагрузке может быть и страшно.

Поезд трогается. Свисток.

Первый тормозной кондуктор. Пошел… Ну, до скорого. Второй тормозной кондуктор. Есть.

Состав набирает скорость. Свисток. Шумы приглушаются, становясь еле слышным фоном.

Глен. Ладно, ребята. Устроимся поудобнее.

Шорох гравия.

Дылда (стонет). Ох, косточки мои, косточки… Я и шевельнуться боялся.

Шумы усиливаются.

Глен. Опять грохочет. И они заметили.

Дылда. Чуял я, не в порядке что-то. Поездишь с мое, так будешь понимать. Или со сцепкой неладно, или с колесом.

Филли. Или кончай ныть, или полезай почини. Есть охота. А что, Дылда, посмотрим, что нам подали?

Дылда. Ладно.

Глен. Или я пребываю в грезах? Мне мерещатся речи о еде.

Дылда. Ничего не мерещатся. Чашечка кофейку с бутербродом – это дело. А я озяб.

Филли. Пожалуйте в вагон-ресторан.

Треск плотной бумаги.

Ишь ты! Гляньте-ка, что старуха нам завернула! Три здоровенных бутерброда с мясом!

Глен (экстатически вздыхая). Благоухание пробуждает в памяти образы кухни моей матери.

Дылда. Ну, кончай пялиться на бутерброды и гони их сюда!

Филли. Легче, легче! На, лопай.

Дылда (с полным ртом). Мммм. Здорово-то как. Я аж забыл, что озяб.

Филли. Бери, Глен.

Глен (замялся). Ээ… Право же, мне бы не следовало… У вас и так мало.

Филли. Да брось трепаться.

Дылда. Бери, пока дают. В дороге жратва не каждый день попадается.

Филли. Заткни это себе в глотку и не вякай! Не в высшем обществе! Ежели жрать охота, то церемонии ни к чему.

Глен. Пожалуй, ты прав.

Филли. Еще бы.

Глен. Огромное спасибо.

Филли. А, брось!

Дылда. Глянь-ка, Филли! Во наворачивает! А еще ломался!

Глен. Первый раз ем со вчерашнего дня.

Филли. Если не умеешь выпрашивать еду, то долго не проживешь.

Дылда. Святая правда!

Глен. Вот этому я в колледже не научился.

Филли. Еще научишься. Правда, Дылда?

Дылда. Запросто. Подойди с черного хода и попроси у хозяйки кусок хлеба, тогда она приготовит тебе обед или вынесет пакет со всякой всячиной. Но обеда не проси, а то легавого позовет.

Филли. И в богатые кварталы не суйся – там тебя как пить дать заметут.

Дылда. И постарайся добраться до джунглей.[1] Во там жратва! Там найдутся ребятки, которые умеют готовить. Да еще как!

Глен. А пускают туда кого-нибудь?

Дылда. Ни боже мой! Только босяков.

Глен. Надеюсь, моя кандидатура подойдет.

Дылда. Не уверен. Если ты все время будешь такие заковыристые слова отпускать, то это не понравится. А впрочем, не знаю, как сейчас. Теперь много студентов бродяжит.

Филли. Да не слушай, что он травит, Глен. Внеси что-нибудь в общий котел и будешь таким же, как все.

Глен. А где достать?

Филли. Само собой, спереть.

Глен. Спереть?

Дылда. Филли еще зеленый. Не спереть, а одолжить. Иногда сделаешь доброе дело какой-нибудь бессловесной твари. Увидишь, например, курицу или порося посередине дороги – унеси их оттуда, чтоб машина не задавила.

Глен (как бы впитывая нечто важное). Да? А если они будут находиться не посередине дороги?

Дылда. Ну, не обязательно, чтобы совсем посередине. Может, они туда просто собирались.

Глен (смеется). Начинаю понимать.

Дылда. Знай свое дело – и с голоду не помрешь. В любой большой пекарне можно достать буханку, если уломать старшого при погрузке.

Глен. И удается регулярно питаться?

Дылда. Как тебе сказать… Во всяком случае, с тех пор как я пошел бродяжить, то ем куда больше, чем дома.

Филли. Мало же ты ел, стало быть.

Дылда. Отец мой автомобили мыл. А детишек у него одиннадцать, и на всех не напасешься.

Глен. Одиннадцать?

Дылда. Ага. Потому я и здесь. Мне проще самому прокормиться, да и им легче.

Филли. А нас было только трое, да и то нам круто приходилось. Маманя стирку брала. А отец помер, когда я был совсем маленький.

Глен. А где твоя мать?

Филли. Померла.

Глен. Ах, какая жалость.

Филли. Да брось ты.

Свисток. Шум бегущего состава.

Музыка.

Глен. У меня есть дом – а эти двое были вынуждены бродяжить… Если бы они узнали, что я сбежал потому, что моя девушка отказалась танцевать со мной, они сочли бы меня сумасшедшим… Впрочем, на то и похоже.

Филли (почти шепотом). Эх, маманя, была бы ты жива, рванул бы я к тебе, что твой почтовый голубь!.. Один я, совсем один…

Дом бы мне, свой дом… А то все товарные вагоны, тюрьмы да паршивые ночлежки…

Дылда. И всю-то жизнь я ровно на этих камнях сижу… Прямо жить неохота… С восемнадцати лет – старый, измотанный… Вот я какой… Иногда возьмешь да подумаешь – а вроде ничего бы лечь на покой в мягкую землю, футов на шесть вглубь… Никто про меня и не подумает… И припомнились мне эти стихи Джо Хилла…

Музыка смолкла, но шумы поезда продолжаются.

(Резко) Эй, ребята! Хотите, я вам стих прочитаю?

Филли. Да ты что?

Дылда. Не уснем, во всяком случае.

Глен. Читай, Дылда.

Филли. Сыпь. Перетерплю.

Дылда. Это Джо Хилл сочинил. Бродяга был, вроде нас… Постойте,

как же там начинается… (Припоминает.) Ах да…

Шумы поезда усиливаются, снова начинает звучать музыка.

«О завещанье ль думать мне?

Ведь нечего делить родне.

К чему ее печальный вздох?»

Голоса сквозь фильтр.

Мать. Сыночек, перестань плакать.

Филли. Да не плачу я, маманя. Честное слово.

Мать (слабо смеется). Ты меня не обманешь, Джо. И все-таки не плачь… Я скоро поправлюсь. Надо же кому-то о тебе позаботиться.

Филли. Конечно, поправишься, маманя. Доктор говорит, что поправишься…

Музыка звучит громче.

«К камням лавин не липнет мох».

Музыка замирает.

Риба. Пожалуйста, Глен. Меня ждут.

Глен. Но, Риба, я и сам весь вечер ждал.

Риба. Но я обещала…

Глен (сердито). Ах, ты обещала! Очень хорошо. По-видимому, мне в этом колледже не место. В моих лохмотьях я тут как кость в горле.

Риба. Дай же объяснить…

Глен. Зачем? И так все понятно. Тут дети всех лучших семейств

города. А мой отец, в конце концов, простой каменщик…

Музыка звучит громче.

Дылда.

«А тело? Был бы выбор мой,

Я сжег бы в пепел огневой,

Чтоб ветры весело в полях

Развеяли цветам мой прах».[2]

Филли (встревожен). Что с тобой, маманя?

Мать. Малость болит. Ничего особенного. Как всегда.

Филли. Маманя! Дай, я доктора позову.

Мать. Нет-нет. Побудь здесь, Джо. Поди поближе. Обними меня покрепче, Джо. Обними меня покрепче, Джо. Вот так. (Вздыхает.) Сыночек мой маленький. Плоть и кровь моя… (Задыхается.) Жизнь… жизнь моя…

Музыка звучит громче.

Филли (в истерике). Маманя! Ма! Не надо, ма! Ну пожалуйста. Проснись! (Кричит.) Ма! Да погляди на меня! Открой глаза! Ма! Ма! Ну пожалуйста! Открой глаза!

Музыка звучит очень громко и обрывается.

Дылда. Ты чего, Филли? Плачешь?

Филли. Ничего я не плачу! Не говори, что я плачу, а то как врежу!

Дылда. Ладно. Значит, не плачешь.

По пути рядом мчится скорый поезд. Свисток.

(Свистит.) Ишь ты! Наверно, семьдесят выжимает.

Глен. Хорошие стихи, Дылда.

Филли. Ага. Только я помирать не собираюсь. Я еще пожить хочу,

прежде чем пойду на удобрение.

Дылда. Джо Хилл тоже любил жизнь… А его убили.

Филли. За что?

Дылда. За образ мыслей.

Филли. За это нельзя убивать… У нас свободное государство!

Бешеный стук колес.

Глен. Ого! Дело, кажется, серьезно!

Филли. Это мне совсем не нравится.

Дылда. Чуть зубы мне не выбило.

Филли. Может, ты и остальные так потерял?

Дылда. Смотри, умник, своих бы тебе не потерять!

Филли. Это ты мне грозишь?

Дылда. Ага.

Филли. А ну, попробуй! Давай, погреемся!

Дылда. Ладно. Сам напросился.

Глен. Да бросьте вы.

Филли. Что ты! Мы просто шутим. Правда ведь, Дылда?

Дылда. А это я пойму только после того, как получу по морде.

Грохот колес становится совсем бешеным.

Глен. Батюшки мои! Это что еще?

Филли. Похоже, разваливаемся!

Дылда. Что я вам говорил! Вагон отцепился!

Филли. А ну, ходу отсюда!

Глен. Каким образом?

Филли. Прыгнем!

Дылда. С ума сошел! Скорость-то какая!

Глен (кричит). Кажется, дно вываливается!

Филли (надрывно кричит). Господи боже мой! С рельсов сходит!

Слышно, как вагон сходит с рельсов. Долгий свисток. Грохот. Вступает тихая музыка, нарастает до предела и резко обрывается.

Шериф. Нашли что-нибудь, Джим?

Коронер. На трупах нет ничего для их опознания, шериф.

Шериф. Что ж… Видать, у них та же дорога, что и у всех бродяг…

Коронер. И бездомных кошек…

Голоса на музыкальном фоне.

Голос. Глен Уивер.

Глен. Не опознан.

Голос. Джо Тэрнер.

Филли. Не опознан.

Голос. Том Хиггинс.

Дылда. Не опознан.

Музыка звучит громче и замирает.

Примечания

1

Джунгли– жаргонное название поселков для безработных, люмпен-пролетариата и бродяг на городских пустырях. «Джунгли» состоят из самодельных хибарок.

2

Перевод М. А. Зенкевича.