«Балкон для Джульетты»

Балкон для Джульетты (fb2) - Балкон для Джульетты [Пьесы] 1688K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лев Иванович Митрофанов

Балкон для Джульетты

ОДИН ШАГ ДО ЦЕЛИ Драма в двух частях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

К н я з е в  Н и к о л а й  В а с и л ь е в и ч, 35 лет.

Н а т а ш а, его жена, 30 лет.

Х а н о в  А н д р е й  И л ь и ч, 60 лет.

Я с е н е в  В и к т о р  М и х а й л о в и ч, 45 лет.

А л л а, 22 года.

Р о м а н, 19 лет.

С в е т л а н а, 18 лет.

Г р а ч е в, капитан, сапер.

Д я г е л е в, старшина, сапер.

Время действия — наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Походный вагончик. Здесь установлена рация.

У микрофона  Р о м а н.

Г о л о с. Газопровод? Двадцать первый участок?

Р о м а н. Слушаю вас, Николай Николаевич!

Г о л о с. Роман? Как это ты меня сразу распознал?

Р о м а н. Музыкальный слух.

Г о л о с. Ближе к делу.

Р о м а н. Пока все в норме.

Г о л о с. Что значит «пока»?

Р о м а н. Трехсотметровую трубу, обвешанную чугунными кольцами — для устойчивости, течение здесь бешеное! — уже двинули в реку. Три трубоукладчика и два бульдозера ведут этот дюкер.

Г о л о с. Где начальник участка?

Р о м а н. Ханов Андрей Ильич на переправе.

Г о л о с. Не переправа, а переход. Столько времени газопровод обслуживаешь, а элементарных вещей усвоить не можешь.

Р о м а н. Стараюсь, акклиматизируюсь.

Г о л о с. А кто из водолазов на дне реки за протяжкой дюкера следит?

Р о м а н. Князев.

Г о л о с. Князев? Он что у вас — двужильный?

Р о м а н. Вторые сутки скафандр не снимает, спит, наверное, в нем.

Г о л о с. Ветер у тебя в голове, Роман. Межконтинентальный провод тянем, Азию с Европой стыкуем. А ваш участок сейчас позарез нужен — реку Благодать форсируем! Начальству передай: пусть держат меня в курсе всех дел. Ясно?

Р о м а н. Заделано! (Переключает рацию на другой канал.) Зинуля? Здравствуй, это я, Роман!

Г о л о с. А меня, между прочим, Верочкой зовут.

Р о м а н. Верочка? Ну, знаешь, это судьба!

Г о л о с. Не поняла, кто со мной говорит?

Р о м а н. Роман Перфильев! Анкетные данные потом. Тебе самостоятельный, коммуникабельный в семейной жизни друг нужен?

Г о л о с. Послушайте, я на работе.

Р о м а н. Я тоже. В любовь с первого взгляда веришь? Антона Павловича Чехова читала? «Жена есть жена!»

Г о л о с. Уж не ты ли моей подружке Наденьке в загс идти предлагал?

Р о м а н. Наденьке? Не помню…

Г о л о с. Бога моли, что с тобой по рации говорю, а то бы я тебя крапивой по одному месту отходила, да так, чтобы неделю сесть не смог!

Прием по рации окончен. В вагончик входит  А л л а.

Р о м а н. Жрице огня — салют! Как она, сталь-матушка, варится?

А л л а. Водички попить можно? (Жадно пьет.)

Р о м а н. А чего зубы о стакан стучат?

А л л а. Первый раз в жизни дюкер свариваю. Одних швов на трубах с километр…

Р о м а н. Рука у тебя легкая, Аллочка.

А л л а. А ты пробовал?

Р о м а н. А у меня аллергия против всех красивых женщин. При историческом моменте присутствуешь, Аллочка. Газопровод на четыре тысячи километров тянем. Тут уж людской характер поперек рек, и болот, и горных круч! Побереги нервные клетки: к вечеру на том берегу дюкер будет.

А л л а. Твоими бы устами да мед пить…

Р о м а н. Интуиция, помноженная на научное предвидение. У меня все четко запрограммировано! Я тебе сейчас настроение взвинчу. Диск у меня есть, на нем твоя тезка Пугачева записана! Расслабься и замри. (Включает запись.)

Звучит музыка. Входит  Х а н о в.

Х а н о в. Это что еще за концерт?

Р о м а н. Извините, Андрей Ильич, женский пол прибыл, вот я и подумал…

Х а н о в. Думать тоже с умом надо. Алла, вы варили последний стык труб дюкера?

А л л а (замирает). Что, брак?

Х а н о в. Ну, ты это слово из своего лексикона выбрось. Всех своих сварщиков по почерку знаю. На плаву сваривала?

А л л а. Ага. Не знаю даже, что на воде так от тока душу трясет.

Х а н о в. Вот и шов получился дерганым.

Р о м а н. У товарища Ханова рентгеновский глаз… Андрей Ильич, извините за нескромный вопрос.

Х а н о в. Ну?

Р о м а н. Вот вы прежде главным инженером были при управлении всех подводно-технических работ такого газопровода! И вдруг стали простым начальником участка. Это ведь все равно что из генералов в лейтенанты.

Х а н о в. Что, в этом качестве я тебя не устраиваю? Включай рацию.

Роман включает.

(Берет микрофон.) Внимание! Говорит Ханов. Участок приступил к прокладке дюкера. Река коварнейшая, но протащить трехсотметровую ленту стальных труб мы должны точно по графику, не отступая на миллиметр от прорытого по дну ложа траншеи. Водолазы, сварщики, крановщики, механики, в добрый час!

В вагончик входит  К н я з е в.

К н я з е в. И кому только в голову взбрело назвать эту чертову речку — «Благодать»?! На дне муть, водовороты, лесины затонувшие, коряги. До этого на Балтике служил, там по дну моря в свинцовых сапогах до самой пенсии протопать легче, чем здесь один раз окунуться…

Х а н о в. Князев, почему твои водолазы на технику безопасности плюют?

К н я з е в. Так ведь под водой, Андрей Ильич, на часы не посмотришь и по солнышку определиться трудновато.

Х а н о в. Если еще кто-нибудь из твоих «подводных духов» задержится под водой сверх нормы — влеплю выговор. Строгача!

К н я з е в. Отоспимся потом.

Х а н о в. Ты мне, водолаз, за каждую царапину, за каждый заусенец дюкера головой отвечаешь! Понял? (Выходит.)

Р о м а н. Да, наш старикан не подарочек. Слова доброго от него не дождешься.

К н я з е в. Песни о таких слагать надо. Он из тех, кто в Тюмени нефть нашел.

Р о м а н. За что же его тогда с руководства сняли?

К н я з е в. А его никто и не снимал. В Москву кандидатскую защищать поехал. И защитил! А тут наш газопровод тянуть начали. Ну и не выдержала его ненасытная душа. А место главного инженера занято уже было. Вот и подался сюда — рядовым начальником участка. Так-то вот, Ромочка. (Вдруг засыпает, его словно отключило.)

А л л а. Заснул…

Р о м а н. А ты его не тормоши, сам оклемается.

А л л а. Милый, дорогой ты мой, милый…

Р о м а н. Эх, меня бы так!

А л л а. Что?

Р о м а н. Приголубил бы кто.

А л л а. Какой же ты еще дурачок, Роман… Полюбишь, полюбишь еще…

Слышен шум мотора речного катера.

Р о м а н. Катер пришел. И бабы две на палубе маячат.

К н я з е в (просыпаясь). Что? Кто? Кажется, я задремал…

А л л а. Отоспаться вам надо, Николай Васильевич.

К н я з е в. Эх, кофейку бы сейчас покрепче…

А л л а. Сейчас заварю.

К н я з е в. Спасибо.

А л л а. Николай Васильевич, ведь вы женаты. А почему здесь один? Я бы с ума сошла… Кто ваша жена по профессии?

К н я з е в. Врач. Хирург.

Пауза.

А л л а. Неужели вы не заслужили своего счастья?

К н я з е в. Не знаю. Но не укорачивать же жизнь. Не в смысле прожитых лет. А вот чем они у человека заполнены? Да, вы заворожены своей работой. Ну, а вот когда вас поднимут наверх и снимут скафандр водолаза — вы хоть замечаете земную красоту? Извините, я говорю глупости…

Автоматически включается рация.

Р о м а н (взяв микрофон). Двадцать первый!

Г о л о с  Х а н о в а. Князев там?

К н я з е в. Слушаю вас, Андрей Ильич.

Х а н о в. Собирай всех своих «подводных духов», и срочно на переход дюкера!

К н я з е в. Что случилось?

Х а н о в. Тут сам леший голову сломит!

К н я з е в. Иду, Андрей Ильич.

А л л а. И я с вами! Вот весь день что-то предчувствовала, душу что-то мотало…

Князев и Алла покидают вагончик. И сразу же стук в дверь.

Р о м а н. Входите!

Входит  С в е т л а н а  с дорожной сумкой.

С в е т л а н а. У вас здесь что, так принято — всех приезжих на пороге с ног сбивать?

Р о м а н (восхищенно). Королева, нет, это виденье, Мона Лиза…

С в е т л а н а. Мне нужен Роман Перфильев.

Р о м а н. Господи, да это же я!

С в е т а. Здравствуй.

Р о м а н. Привет и нижайший поклон.

С в е т а. Вот я и прибыла.

Р о м а н. Не понял? Чего-то не усек?

С в е т а. Светлана. Мое имя тебе ничего не говорит?

Р о м а н. Светочка? С семнадцатого участка? (Вскакивает.) Лапонька ты моя!..

С в е т а. Ты же впервые меня видишь.

Р о м а н. А во сне? Ты же мне во сне снилась!

С в е т а. Ну уж что-что, а врать я тебя отучу.

Р о м а н. Я не лгун, я романтик!

С в е т а. Тогда поцелуй мои руки.

Р о м а н. Господи, с чего началась моя семейная жизнь… (Целует.)

С в е т а. А вот теперь я еще подумаю: выходить за тебя замуж или ты того не стоишь?

Р о м а н. Выходить!

Автоматически включается рация.

Г о л о с. Ромочка? Это я с девятнадцатого, Марина!

Р о м а н. Марина? Какая Марина?

Г о л о с. С кем трепался, целый час пробиться не могла? Ромочка, отпуск у меня через неделю, давай махнем к Черноморью, а?

Р о м а н. Товарищ, я на работе.

Г о л о с. Ромка, хватит дурака валять, я ведь и сама к тебе нагрянуть могу, ты мой характер знаешь…

Р о м а н. Мариночка, я женат.

Г о л о с. Женат?!

Р о м а н. И ревнива она у меня, как тигрица.

С в е т а. Трепло…

Р о м а н. Вот, слышишь?

Г о л о с. Чего же ты тогда мне голову морочил: «Холостяк — не пустяк!» Молчишь? Эх, я бы на ее месте всю твою сущность щелоком с персолью промыла?

Рация отключается.

Р о м а н. Сумасшедшая какая-то в эфир ворвалась. Случается.

С в е т а (не сразу). Бабник… Да, из мальчишки мужчину создает только женщина.

Р о м а н. Лепи!

В вагончик входят  Х а н о в  и  Я с е н е в.

Х а н о в. Роман, сгинь, оставь нас одних.

Р о м а н. Понял, Андрей Ильич. Светочка, исчезли!

Роман и Светлана уходят.

Я с е н е в. Андрей Ильич, я шел к вам на катере почти двести верст… А толком мне что-нибудь объяснить можете?

Х а н о в. Толком? Не могу, Виктор Михайлович. Обстановочка такова: левый берег реки обвалился и засыпал подводную траншею. А нам по ней дюкер тянуть надо! Кто прокладывал эту трассу?

Я с е н е в. Я. И это был самый оптимальный вариант.

Х а н о в. Бездарно оптимальный!

Я с е н е в. Ну, знаете ли… Вы просто озлоблены на все и всех.

Х а н о в. А вот это уже интересно. И почему же?

Я с е н е в. Я ваше место занял.

Х а н о в. Главного инженера?

Я с е н е в. На пенсию вам пора. И пенсию заслуженную. Ну, ради чего вы не остались в Москве? Вам же сама судьба расщедрилась — карьеру ученого сулила!

Пауза.

Х а н о в. Старость отметает все лишнее. Понял, что мое место здесь. Ну, хватит об этом.

Я с е н е в. Простите меня, Андрей Ильич. Просто сдали нервы. Ведь это моя первая самостоятельная трасса, первый газопровод! И сразу же такое невезенье.

Х а н о в. Дюкер тянем, как хрустальную вазу. Подождем, что водолазы скажут. Сейчас они траншею исследуют, последствия обвала.

Я с е н е в. А мы здесь будем сидеть у рации и ждать?!

Х а н о в. Можете предложить другое, более разумное решение?

Я с е н е в. Ну, у вас и выдержка…

Х а н о в. Фронтовик. А вам не приходилось?

Я с е н е в. Сопливым мальчишкой был.

Х а н о в. А мне с первого и до последнего дня… И представьте себе, ни единой царапины. А вот контужен был трижды.

Я с е н е в. Служили в инженерных войсках?

Х а н о в. Политрук. Это уже после войны я институт закончил.

Я с е н е в. До чего же мы все так мало знаем друг о друге…

Х а н о в. Хотите добиться успеха? Никогда не бойтесь ошибок.

Включается рация.

Ханов слушает!

Г о л о с  К н я з е в а. Андрей Ильич, водолазы докладывают: в траншее вместе с обвалившимся грунтом упал какой-то металлический предмет, возможно, обломок скалы. Разрешите проверить самому?

Х а н о в. Не разрешаю! Двое суток из скафандра не вылезал. Сейчас буду сам. И главный инженер из управления здесь.

Я с е н е в. Идемте, Андрей Ильич!..

Х а н о в. Князев, топай сюда, на связи будешь…

Г о л о с  К н я з е в а. Есть, Андрей Ильич, быть на связи!

Ханов и Ясенев покидают вагончик.

В вагончик входит  Р о м а н.

Р о м а н. Ушли. Входи.

Входит  С в е т л а н а.

С в е т а. Что тут у вас какие-то дерганые?

Р о м а н. По-крупному живем. Здесь у нас мелочей не бывает.

С в е т а. Роман, а почему ты не в армии?

Р о м а н. Неполноценный. Плоскостопие.

С в е т а. А у тебя до меня девушки были? Ну, по-настоящему?

Р о м а н. Была одна со «зверской» биографией. В манекенщицы подалась. А все тонконогие… В общем, ходить по земле надо на крепких ногах!

С в е т а. Ну, и как же ты представляешь нашу с тобой дальнейшую жизнь?

Р о м а н. Завтра же подаем заявление в загс!

Входит  А л л а.

А л л а. Князев просил меня подежурить у рации.

Р о м а н. Как нельзя кстати! Аллочка, познакомься — Светочка, моя невеста.

А л л а. Господи, как же вы только на это решились?

С в е т а. Я вас что-то не поняла…

А л л а. Он у нас в штатном расписании числится «хронический жених».

Р о м а н. А вот уж этого я от тебя, Аллочка, не ожидал…

А л л а. Считай, что пошутила. От души желаю вам счастья. И, как говорится, совет вам и любовь!

С в е т а. Спасибо.

Р о м а н. Ну, мы потопали.

С в е т а. Это куда?

Р о м а н. В наш вигвам, в хижину нашу.

С в е т а. А невеста — еще не жена. Я заночую где-нибудь в другом месте.

А л л а. Знаете что, Светочка, идите-ка ко мне, Роман вас проводит.

В вагончик входит  Н а т а ш а.

Н а т а ш а. Это двадцать первый участок? Вещи поставить можно? А присесть?

А л л а. А вы, собственно, к кому?

Н а т а ш а. К собственному мужу.

С в е т а. Да это же вы со мной на катере ехали… Ну да…

Р о м а н. Фамилия вашего мужа?

Н а т а ш а. Князев.

А л л а. Что? Кто?

Н а т а ш а. Николай Васильевич Князев.

А л л а. Вы его жена?

Н а т а ш а. Предъявить паспорт?

Р о м а н. Светочка, линяем отсюда…

Роман и Света исчезают.

А л л а. Почему вы не сообщили о своем приезде?

Н а т а ш а. А я любительница сюрпризов. Впрочем, пора нам и познакомиться: Наташа, Наталья Сергеевна Князева.

А л л а. Алла.

Н а т а ш а. Я тут мельком заметила: у вас есть медицинский пункт.

А л л а. Врач бывает по вызову, здесь болеть некогда.

Н а т а ш а. Понимаю, в такую Тмутаракань вряд ли кого на стационар заманишь… Ну, а все-таки, где я могу найти Николая Васильевича?

А л л а. Он на переправе, у дюкера.

Н а т а ш а. И что же, нельзя его вызвать?

А л л а. Нельзя.

Н а т а ш а. Роскошная ситуация… Простите, а вы кем здесь будете?

А л л а. Сварщица.

Н а т а ш а. А я почему-то подумала, что вы повариха. Кровь с молоком… Аллочка, вы уж позвольте мне вас так называть, что заставило вас, молодую, интересную женщину, прописаться в этой болотной глуши?

А л л а. Люблю.

Н а т а ш а. Что?

А л л а. Кого.

Н а т а ш а. А вот это уже интересно…

А л л а. Вашего мужа.

Пауза.

Н а т а ш а. Ну, если это шутка, то она не очень остроумна.

А л л а. Он отвык от вас.

Н а т а ш а. Отвык?

А л л а. Мужчина требует к себе внимания, он не терпит одиночества.

Н а т а ш а. И вы что же, скрашивали его жизнь? Господи, не смешите меня…

А л л а. Я люблю его!

Пауза.

Н а т а ш а. Да, я, кажется, приехала вовремя… Ну, что ж, могу вас утешить: мы с Николаем Васильевичем уезжаем. Завтра же!

А л л а. Нет, он не сможет, он не бросит здесь все теперь, сейчас…

Н а т а ш а. Сможет. Незаменимых людей нет… Ну, а теперь, извините, я устала с дороги. Покажите мне, где живет Николай Васильевич.

А л л а (вдруг). А ведь вы не любите его.

Н а т а ш а. Вот как? Достаточно того, что он меня любит.

А л л а. Вы же разумная женщина…

Н а т а ш а. И что из этого следует?

А л л а. Уезжайте одна. Так ему и вам будет легче.

Н а т а ш а. Да вы сумасшедшая.

А л л а. Жить вдвоем и не видеть, не знать, не чувствовать друг друга… Чего ради? Я сделаю его счастливым. И не думайте, что я так самоуверенна.

Н а т а ш а (не сразу). Вы были с ним близки?

А л л а. Простите, но я слишком уважаю себя и вашего мужа.

Н а т а ш а. Возвышенная платоническая любовь… Ну, а я, может быть, и не так пылко, но тоже люблю его, по-своему. Что же делать? Знаете, Аллочка, я действительно устала с дороги и еле держусь на ногах. Где живет Николай Васильевич?

Входит  К н я з е в. Еще не замечая Наташу, он направляется к рации.

К н я з е в. Алла, срочно передай: ночной смене водолазов, компрессорщиков, дизелистов — всем явиться на вахту! Ты что, меня не слышишь? Остановлена протяжка дюкера, мы споткнулись о какую-то преграду!

А л л а. Николай Васильевич, к вам приехала жена.

Включает рацию. В дальнейшем она передает сообщение, повторяет его.

К н я з е в. Наташа?!

Н а т а ш а. А ты меня даже не заметил… Я что, так изменилась?

К н я з е в. Ты, как всегда, верна себе — неожиданность во всем. Здравствуй!

Н а т а ш а. А ты возмужал, и виски посеребрило инеем, стал настоящим мужчиной. Ну, обними же меня.

А л л а. Николай Васильевич, погодка портится — стелется туман.

К н я з е в. Этого нам сейчас только и не хватало…

А л л а. Я вам больше не нужна? Так я пошла. (Уходит.)

Н а т а ш а. Николай, я так соскучилась по тебе. Два года замужем, а вместе были считанные дни.

К н я з е в. Сам стал забывать, как звучит твой голос, какую ты носишь прическу, цвет твоих глаз…

Н а т а ш а. И что же, во всем этом виновата одна я?

К н я з е в. Жизнь, сама жизнь. Живем взахлеб, оглянуться некогда. Да я об этом и не жалею. А ты?

Н а т а ш а. Нет, я без тебя отсюда никуда не уеду. Слышишь, не уеду!

К н я з е в. Значит, насовсем?

Н а т а ш а. Насовсем.

К н я з е в. Ох, как я ждал от тебя этого слова…

Пауза.

Н а т а ш а. А ведь тебя вспоминают.

К н я з е в. Кто?

Н а т а ш а. В Ленинграде. На Балтийском судостроительном. И ценят. И надеются, что к ним вернешься.

К н я з е в. Вот закончим трассу и махнем с тобой в город на Неве.

Н а т а ш а. Когда?

К н я з е в. Осенью. Обещаю.

Н а т а ш а. Николай, меня отпустили с работы всего на одну неделю.

К н я з е в. На неделю?

Н а т а ш а. И этого нам вполне достаточно, чтобы оформить твое увольнение, собраться и уехать. Ведь ты у меня на подъем легкий.

К н я з е в. Наташенька, каждую нашу встречу ты начинаешь с кавалерийских атак…

Н а т а ш а. Ну, а если я больше не могу? Вот так, при живом муже остаться соломенной вдовой. Знаешь, а ведь я начала курить. Что ты молчишь?

К н я з е в. Здесь у нас есть медицинский пункт. И он прекрасно оборудован.

Н а т а ш а. Ты предлагаешь мне бросить хирургическую клинику, отделение, которым я заведую? Николай, ну, ей-богу, мне сейчас не до шуток.

К н я з е в. Наш газопровод будет закончен раньше. Уверяю тебя. И тогда…

Н а т а ш а. Тогда ты перекинешься на другой. Как это было уже не раз. А твой заочный институт? Ведь ты уже перешел на второй курс!

К н я з е в. Прости, у каждого есть долг.

Н а т а ш а. Хочешь остаться недоучкой?

К н я з е в. Только кретин в наше время думает, что без высшего образования он ничего не достигнет «высшего» в жизни, что он не человек…

Н а т а ш а. У тебя удивительные способности отравлять существование своим близким. Твоя мать каждую ночь видит тебя во сне, не забывай о ее возрасте.

К н я з е в. Вызовем ее сюда.

Н а т а ш а. Перестань! Ну, почему я должна быть лишена всего того, на что имеют право все жены, ну, почему? А у тебя самого-то что за жизнь? Жалкий кочевник двадцатого века!

Пауза.

К н я з е в. Наташенька, ну, потерпи еще немного. Прошу тебя…

Н а т а ш а. А во имя чего? Уходят лучшие годы, все просачивается как песок между пальцами. Или ты думаешь, что на меня не засматриваются другие мужчины?

К н я з е в. Откуси себе язык!

Н а т а ш а (не сразу). Николай, я сказала тебе не все.

К н я з е в. Что? Я спрашиваю, что еще?!

Н а т а ш а. У нас будет ребенок.

Пауза.

К н я з е в. С ума сойти можно… Родная ты моя, солнышко мое!

Н а т а ш а. Хочешь, чтобы он рос без отца?

К н я з е в. Ты что такое городишь…

Н а т а ш а. А вот теперь решай, все сам решай! (Выходит, хлопнув дверью.)

К н я з е в. Отец, будущий отец…

Входят  Х а н о в  и  Я с е н е в.

Х а н о в. Князев, объяви по рации: «Всем, всем, всем! Кто на плаву и в непосредственной близости от подводной трассы!»

К н я з е в. Что дальше?

Я с е н е в. На дне реки дюкер натолкнулся на затонувшую авиабомбу.

К н я з е в. Авиабомбу?

Х а н о в. Подарочек со времен Отечественной войны…

Я с е н е в. Срочно вызывайте саперов. Срочно, срочно!

Гаснет свет. Звучит тревожная музыка. Голоса людей. Скрежет машин. Постепенно все звуки затихают. Свет загорается вновь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Тот же вагончик. В вагончике  Х а н о в, Я с е н е в, Р о м а н  и капитан  Г р а ч е в.

Х а н о в (устало). Докладывайте, капитан Грачев.

Я с е н е в. Да не тяните вы душу!

Г р а ч е в. Бомба эта немецкого производства, образца 1942 года, фирма, выпустившая ее, нам пока неизвестна.

Р о м а н. Немецкого?.. Нашла куда приткнуться, стерва!..

Х а н о в. Цыть, Роман…

Г р а ч е в. Вес ее около пятисот килограммов. Пролежала она в земле около сорока лет. Корпус, естественно, проржавел, разъеден коррозией, и в любую минуту она… В общем, она подлежит немедленному уничтожению. На месте!

К н я з е в. Как на месте? Там же проходит дюкер!

Г р а ч е в. Она не транспортабельна.

Х а н о в. Стоп, стоп, сапер. Ведь эта дура в пятьсот килограммов при взрыве вдребезги разнесет не только наш дюкер, но и все, что есть на левом и правом берегу реки. А ты представляешь, капитан, что такое переход реки Благодать? Это же уникальнейший строительный участок.

Я с е н е в. Межконтинентальный газопровод тянем!

Пауза.

Г р а ч е в. Иного решения я предложить не могу. Его просто нет.

Х а н о в. Сколько лет ты служишь в армии, капитан?

Г р а ч е в. Семь, а что?

Х а н о в. А я по стройкам мотаюсь двадцать семь. И такое за свою жизнь повидал, такого хлебнул, что понял: безвыходных положений в нашем деле нет и быть не может! Вот ты, сапер. Представь себе кровеносную артерию, а это и есть наш дюкер, а кто-то взял и перерубил ее топором. Да, разметал все к чертовой матери! Пойми ты, голова, на левом и правом берегу реки трубы газопровода уже сварены и уложены в траншеи. Где на десятки, а где и на сотни километров. И все это в точном, ювелирном расчете на стыковку с нашим дюкером. И все это должно замкнуться именно здесь. Здесь, сапер!

Г р а ч е в. Проложите новый дюкер.

Х а н о в. Эх, сапер, по этому маршруту его уже не проложишь, все взрывом будет исковеркано. Строить в стороне заново? А ты знаешь, капитан, что такое новый дюкер? Это же вновь найти оптимальный вариант трассы, вновь пробить ложе но дну реки, выкопать из траншей уже сваренные узлы газопровода, вновь изгибать их, наращивать, да так, чтобы они миллиметр в миллиметр притерлись к новым стыкам. Это же адова работа! Ну, а время? А средства? А план?!

Я с е н е в. С нас за это голову снимут! И будут правы.

Х а н о в. Можно, конечно, рассудить и так: страна у нас богатая, ее на все хватит…

Г р а ч е в. Андрей Ильич, я все понимаю, но обстановка исключительная. Поймите же и вы меня. Ваш дюкер передней головкой плотно лег на эту чертову бомбу, и теперь ее ничем не извлечь оттуда, не оттащить, чтобы взорвать в безопасной зоне!

Пауза.

Х а н о в. Роман, что это у тебя там по рации проклевывается?

Р о м а н. Классика какая-то…

Х а н о в. Включи погромче.

Роман включает громкость.

Увертюра к опере «Сорока-воровка»… В дни Отечественной войны эту вещь почти каждый день исполняли… Дух наш она поднимала, как и песня «Вставай, страна огромная…». Мда.

Входит  А л л а.

А л л а. Николай Васильевич, я проводила вашу жену, она устроена.

К н я з е в. Спасибо, Аллочка.

А л л а. Наверное, это ее счастье, что она ревнует вас к кому-то. И не понимает, вернее, не хочет понять, что здесь сейчас происходит…

Я с е н е в. А сами-то вы понимаете? Лично я жду только чуда. Чуда!

Пауза.

Х а н о в. Ну, а если приподнять дюкер?

Г р а ч е в. Поднять такую махину?

К н я з е в. Разумеется, не весь. А подвести стальной трос под ту головку, что лежит на авиабомбе, и освободить ее для транспортировки в безопасное место.

Г р а ч е в. Но ведь это десятки тонн сваренных в одну нить труб. А если они при подъеме сорвутся? Да просто возникнет трение дюкера о корпус проржавевшей авиабомбы или о стальной трос? А ведь подводить трос должны будут люди. Вы представляете себе последствия?

Х а н о в. Погоди, сапер, погоди… А ведь на этой твоей мыслишке, Князев, стоит споткнуться…

Г р а ч е в. Товарищ Ханов, я понимаю, что каждый руководитель хочет видеть то, что желает видеть… Но я полагаю, что разговор здесь идет о вещах серьезных и с серьезными людьми. Кто же рискнет заводить стальной трос под носом у пятисоткилограммовой бомбы? Способной взорваться в любую секунду! Я своим саперам такой приказ отдать не могу.

Входит  Д я г е л е в.

Д я г е л е в. Товарищ капитан!

Г р а ч е в. Слушаю вас, товарищ Дягелев.

Д я г е л е в. Разрешите приступить к обезвреживанию взрывоопасного объекта?

Г р а ч е в. У вас все в норме, все выверено?

Д я г е л е в. Сапер ошибается только один раз, товарищ капитан!

К н я з е в (вдруг). Я заведу трос!

Я с е н е в. Что?!

Х а н о в. Ты?

К н я з е в. Я водолаз первой статьи. И я возглавляю здесь все подводные работы.

В вагончик входит  Н а т а ш а, она с чемоданом.

Н а т а ш а. Прошу извинить меня за вторжение. Николай, я решила не распаковывать свой чемодан. Пока не услышу от тебя определенного ответа.

К н я з е в. Наташенька, дорогая, здесь у нас серьезный, деловой разговор…

Н а т а ш а. Товарищ Ханов, вы руководитель этого участка?

Х а н о в. А вы, простите, кто будете?

Н а т а ш а. Наталья Сергеевна Князева. Его жена.

Я с е н е в (встает). Извините, хотел бы познакомиться с вами в более благоприятной обстановке. (Целует ее руку.)

Н а т а ш а. Здесь закурить можно?

Х а н о в. Пожалуйста. (Щелкает зажигалкой.)

Н а т а ш а. Мой муж уезжает отсюда. Вместе со мной. Вертолет, если чему-нибудь здесь еще можно верить, придет по расписанию?

Х а н о в. Час от часу не легче…

К н я з е в. Наташа, прошу тебя, не время да и не место выяснять здесь наши семейные отношения.

А л л а. Наталья Сергеевна, да вы присядьте.

Р о м а н (вмешивается). И погодка нелетная, туман, собственной вытянутой руки не видно…

К н я з е в. Андрей Ильич, повторяю: стальной трос под дюкер я берусь завести.

Х а н о в. Поостынь, Николай Васильевич, не горячись…

К н я з е в. А кто лучше меня здесь подводное царство знает? Кто прорубал эту траншею для дюкера?

Г р а ч е в. Извините, но никого из посторонних в опасную зону я допустить не могу, не имею права. Такова инструкция.

Я с е н е в. Это кто посторонние, мы — посторонние?!

Г р а ч е в. Я человек военный и подчиняюсь дисциплине.

Д я г е л е в. Разрешите выполнять?

Х а н о в. Погоди, старшина, не суетись… Капитан, ты человек военный, а ведь и здесь сейчас передовая. Фронт! Я всем своим существом, нутром чувствую: можно спасти дюкер. Можно. Неужели у тебя, сапер, интуиция не срабатывает? Какой же ты тогда сапер?

Г р а ч е в. Рисковать сломя голову — это не входит в мои обязанности.

Пауза.

Я с е н е в. Так, значит, капитан, будем рвать дюкер? А ведь за это всех нас анафеме предадут, нам потомки плеваться вслед станут.

К н я з е в. Послушай-ка, сапер!

Г р а ч е в. Слушаю.

К н я з е в. А ты закрой на все глаза, и на свою инструкцию тоже. И ты, старшина, вроде бы ничего не слышал.

Д я г е л е в. А уж это как прикажет начальство…

К н я з е в. Представь, капитан, что мы сами до твоего нашествия всю эту операцию провернули? А ты оказался перед совершившимся фактом.

Г р а ч е в. Какую операцию?

К н я з е в. Дюкер от бомбы освободили… А тебе уже ничего не оставалось, как извлечь ее и оттащить в сторону.

Х а н о в. Между прочим, Николай Васильевич, я своего согласия тебе еще ни на что не давал.

Н а т а ш а (вдруг). Простите, Андрей Ильич, наверное, я что-то не понимаю, но то, что я сейчас здесь услышала… речь идет о какой-то рискованной операции. И ты, Николай, готов на это пойти?

К н я з е в. Наташа, повторяю, у нас здесь мужской разговор.

Н а т а ш а. Пока еще я твоя жена.

Г р а ч е в. Товарищ старшина…

Я с е н е в. Погодите, капитан! Погодите. Но если существует хоть какая-то возможность спасти дюкер? А, Ханов?

Х а н о в. Ну, вот что, решить этот вопрос один я не имею права, ни гражданского, ни морального.

Г р а ч е в. Еще раз напоминаю, товарищ Ханов, в любую секунду обстановка может сложиться совершенно непредвиденная, и времени у нас в обрез.

А л л а. Господи…

Я с е н е в. Итак, ваше окончательное заключение, капитан?

Г р а ч е в. Взрывать вместе с дюкером.

Пауза.

Х а н о в. Как же это мы, бесшабашные головы, раньше не заметили, проглядели целую гору взрывчатки?

Я с е н е в. Не было тогда авиабомбы на дне реки!

Х а н о в. Она что же, теперь с неба свалилась?

Я с е н е в. Именно свалилась с обрывистого берега. Когда ваши тяжелые бульдозеры стали тянуть дюкер, берег и осыпался, а с ним и эта проклятая бомба. А ведь оставался всего один шаг. Всего один шаг до цели!

Пауза.

К н я з е в. Мне нужен один помощник, всего один водолаз.

Н а т а ш а. Николай, ты сошел с ума…

К н я з е в. Прошу считать это мое заявление официальным и абсолютно добровольным.

Я с е н е в. А на скамью подсудимых сяду я?!

К н я з е в. Андрей Ильич, или рвать дюкер, или дать мне «добро» — третьего ведь тут не дано.

Пауза.

Н а т а ш а. А вы, все здесь присутствующие, так спокойно реагируете на его бред?

К н я з е в. Наташа, ты подожди меня в вагончике. А лучше, пожалуй, погуляй в лесу. Я скоро приду.

Н а т а ш а. Бродить по лесу одной в такие минуты? Ты удивительно чуток и внимателен…

А л л а. Наталья Сергеевна, я пойду с вами.

Н а т а ш а. Вы, со мной?

А л л а. Здешний сосновый бор прелесть. И исхожен нами вдоль и поперек.

Н а т а ш а. Благодарю вас, но, простите, я не успела уяснить: вы замужем?

А л л а. Нет.

Н а т а ш а. Вот когда у вас будет муж, тогда вы станете петь иные песни.

Х а н о в. Виктор Михайлович, каково же ваше решение?

Я с е н е в. Мое? Вымаливаете у меня отпущение всех грехов? Я не поп, а был бы папой римским — канонизировал водолаза Князева в святые!

Г р а ч е в. Товарищ Ясенев, ни один сапер, никто ничего иного предложить вам не сможет. К сожалению, не сможет.

Х а н о в (не сразу). Капитан Грачев, там, на Западе, некоторые только и ждут, чтобы мы здесь, на газопроводе, шею себе свернули. Патриотизм у тебя есть? Гордость за свою страну имеешь? Имеешь… Раскинь-ка своим светлым умом, сапер.

Пауза.

Г р а ч е в. Дьявольщина вытанцовывается какая-то. Я и мои саперы оказались «козлами в отпуске», в смысле козлами отпущения. А вы все смотрите на меня и ждете чуда!

Я с е н е в. Чуда, товарищ капитан, чуда!

Г р а ч е в (не сразу). В данной ситуации я могу распоряжаться лишь собственной судьбой.

К н я з е в. Ну, молодец!.. Пошли, капитан, вдвоем пошли!

Н а т а ш а. Что? Ни за что… Нет, Николай, ради всего святого, ради меня, теперь уже ради нас…

К н я з е в. Наташа, ты все слишком преувеличиваешь… Бомба эта пролежала в земле уже более сорока лет, потерпит и еще несколько часов. Разве я не прав, сапер?

Г р а ч е в. Возможно.

Н а т а ш а. Возможно! А мне нужен живой муж, а будущему ребенку живой отец!

А л л а. Что?!

Н а т а ш а. Умейте сдерживать свои страсти, Аллочка. Я его законная жена.

Пауза.

Х а н о в. Ну, вот что, Николай Васильевич, добровольцы найдутся и без вас. Если это будет крайне необходимо.

К н я з е в. Андрей Ильич, вы предлагаете мне отсидеться в кустах, на тихом бережку? Пошлете кого-то другого? Ну, а вы бы на моем месте? Вы бы как поступили?

Н а т а ш а (встает). Ну, с меня довольно, хватит. Николай, я уезжаю. И запомни: это наша с тобой последняя встреча.

К н я з е в. Наташа…

Н а т а ш а. Прости меня! Прощай. (Выходит, хлопнув дверью.)

А л л а. Николай Васильевич, не оставляйте ее сейчас одну! Господи, как все это нелепо, нет — ужасно. (Выскакивает следом.)

Г р а ч е в. Простите меня, товарищи, но мы теряем драгоценное время.

Х а н о в (не сразу). Время… Что значит — время? Тут на чашу весов поставлена человеческая жизнь. А какой ценой это измеришь?

Д я г е л е в (кашлянув). Товарищ капитан, а обо мне вроде бы здесь совсем забыли…

Г р а ч е в. Не забыл, Дягелев, не забыл. Ну, вот что, старшина, всех посторонних из опасной зоны вымести чистой метлой. Ясно? Ты все понял?

Д я г е л е в. Ясно, товарищ капитан!

Г р а ч е в. Выполняйте.

Д я г е л е в. Есть, товарищ капитан! (Выходит.)

К н я з е в. Андрей Ильич!..

Х а н о в. Нет, Князев, нет.

К н я з е в. В человеческом языке не существует более зловещего слова, чем «нет»! Оно губит, душит все, что имеет право на жизнь…

Х а н о в. А ты понимаешь, на что идешь?

К н я з е в. Андрей Ильич, я водолаз. И сын мой, когда родится, водолазом станет. Обещаю. Ведь кто-то сказал: «Нет большей радости, чем когда человек знает, ради чего он живет!»

Я с е н е в. Да, вихри, одни вихри вокруг нас…

Пауза.

Х а н о в. Помню на фронте: кажется, уж совсем безвыходное положение, одни убитые, другие контуженые, а ведь вставали и в атаку шли. Шли!

Молчание.

Я с е н е в. Андрей Ильич, ты хочешь, чтобы я санкционировал эту акцию?

Х а н о в. А санкция здесь не нужна, тут душа нужна, вера в человека.

Г р а ч е в. Здесь у вас скафандр лишний найдется? Я ведь тоже когда-то подводником был, служил на флоте.

К н я з е в. Эх, капитан, обнял бы я сейчас тебя так, чтобы косточки хрустнули, да расцеловал… Андрей Ильич, ну, дайте же нам «добро»!

Гаснет свет.

Врывается тревожная музыка. Все стихает. Загорается свет. Тот же вагончик. В вагончике  Р о м а н  и  С в е т л а н а. Роман у рации.

С в е т а. Роман, можешь ты мне толком объяснить, что здесь происходит?

Р о м а н. Толком? Один лишь водяной толком объяснить может. И тот заикаться начнет.

С в е т а. Господи, и угораздило же меня в такое время приехать!..

Р о м а н. Вовремя, в саму точку! Чего ты на меня так воззрилась?

С в е т а. Пытаюсь представить себя твоей женой…

Р о м а н. Ну и что, как?

С в е т а. Молод и глуп ты.

Р о м а н. Повзрослею, поумнею, поседею — это все впереди.

С в е т а. А если бомба взорвется? Ну, вот сейчас?! А там Князев и капитан Грачев?

Р о м а н. Светик-пересветик, тут и без тебя голова кругом.

Пауза.

С в е т а (вдруг). Нет, не любит она его.

Р о м а н. Что? Кто? Кого?

С в е т а. Жена Князева. Я бы ни за что не пустила.

Р о м а н. Князева? Ну, ты даешь… Он же фронтовик.

С в е т а. Воевал? Такой молодой?

Р о м а н. В мирные дни фронтовик.

Пауза.

С в е т а. Ну, а ты-то чего здесь? На трассе чего ради?

Р о м а н. А тут не соскучишься, тут каждый день на другой не похож, одно за другим наваливается. Не знаешь, что тебя через сутки ждет, через час, через минуту. Дух захватывает! Вот и ты ко мне точно с неба свалилась.

С в е т а. Что? Я свалилась?!

Р о м а н. Судьба, не ропщи, сама судьба.

С в е т а. Шалый ты какой-то… Предки у тебя живы-здоровы?

Р о м а н. Слава богу. Они от тебя без ума будут.

С в е т а. А может, не ко двору придусь?

Р о м а н. Ты только делай вид, что меня любишь.

С в е т а. А знаешь, вот таких и любят. Сама не знаю за что. А ты меня обижать будешь?

Р о м а н. Буду. Ради только того, чтобы видеть эти… чуть-чуть молящие о чем-то глаза. На руках носить буду.

Целуются.

В вагончик входят  Х а н о в, Я с е н е в  и  Д я г е л е в.

Х а н о в. Опять тут посиделки?

Р о м а н. Андрей Ильич, рация все время на приеме, и я присох к ней.

Я с е н е в. Молчат?

Р о м а н. Будто воды в рот набрали.

Д я г е л е в. Типун тебе на язык, балабол!

Р о м а н. Ша, онемел, целый год языком ворочать не стану, лишь бы живы-здоровехоньки всплыли… Глух и нем.

С в е т а. Мне только еще глухонемого и не хватает…

Р о м а н. Андрей Ильич, а это моя будущая жена.

С в е т а. Светлана.

Х а н о в. Ну что же, примите мои поздравления.

Я с е н е в. И держите его в ежовых рукавицах.

Х а н о в. А сейчас оставьте нас одних.

Р о м а н и Светлана исчезают.

Я с е н е в. Двадцать пять минут, как под воду ушли, и до сих пор словно отрубились…

Д я г е л е в. А ведь мой капитан сегодня свой тысячный взрывоопасный объект разминирует.

Х а н о в. Тысячный?

Д я г е л е в. Только под одной Москвой двадцать пять снарядов и шесть авиабомб.

Я с е н е в. Мда, профессия…

Д я г е л е в. Сестренка его, младшенькая, в лесу на мине подорвалась в Белоруссии. С тех пор клятву себе дал.

Х а н о в. Семья у него есть?

Д я г е л е в. Жена раскрасавица и двое мальчиков-близнецов. Белобрысые, веснушчатые, все в отца.

Пауза.

Я с е н е в. Что же они молчат?! Андрей Ильич, может, нам самим их запросить?

Х а н о в. Не суетись, Виктор Михайлович, не дергай людей, им сейчас не до болтовни.

Д я г е л е в. В обнимку со смертью в жмурки играют. Мда. Ситуация.

Молчание.

Я с е н е в. Андрей Ильич, я ведь догадываюсь: во всем происшедшем вы меня обвиняете. Трассу-то я прокладывал. Да, считал, что это оптимальный вариант. И готов нести за все ответственность!

Х а н о в. И за войну, и за эту чертову бомбу тоже?

Я с е н е в. А, не утешайте, лучше пошлите меня ко всем чертям, прокляните. Я всех подвел. Я!

Х а н о в. Нервишки у вас пошаливают, нервишки.

Я с е н е в. Думаете, не знаю, кто меня рекомендовал на пост главного инженера, кто пододвинул мне кресло, в котором я теперь восседаю? Вы, Андрей Ильич?! Когда в Москву уезжали. А теперь вы мой подчиненный, и я подложил вам такую свинью. Ирония судьбы!

Х а н о в. Виктор Михайлович, за все случившееся здесь на участке ответственность несу только я. Один я.

Я с е н е в. Нет уж, увольте. Да, вначале я струсил, мужества не хватило. Вы все на себя взяли. Презираю себя за это.

Х а н о в. В тот момент всем здесь распоряжались не мы. Князев и капитан Грачев.

Я с е н е в (не сразу). А я бы не смог. Ну почему? Неужели бы и на фронте не смог?!

Х а н о в. Там смогли. А страха только полоумные не чувствуют.

Я с е н е в. Спасибо, утешили. Знаете, что самому себе противно? Такие, как я, и добиваются всего в жизни: квартира пятикомнатная, кооператив для деток, автомашина, дача собственная… Плывем на лихой волне завоеванной кем-то победы.

Х а н о в. Ну уж зачем так-то самоуничижительно…

Я с е н е в. Нет. Вот сейчас все это честно. И раз уж я с вами, как говорится, во хмелю откровения, признайтесь, Андрей Ильич: старость — это похмелье?

Х а н о в. Было бы за что пить.

Я с е н е в. Ну, а вы за что пивали?

Х а н о в. Пили за победы на фронте, и за каждый восстановленный завод, цех, домну, городской квартал, и за то, что железной метлой выметали всю послевоенную разруху, даже память о ней…

Пауза.

Я с е н е в. Да, человек для человека должен быть душевным лекарством. Спасибо вам, Андрей Ильич.

Х а н о в. Вот ты, Виктор Михайлович, говоришь, старость… А ведь это повседневное мужество. И борьба с собственной немощью, и боль за других, далеких и близких, и ответственность за все, это ведь как укол в сердце. Старшина, а ты что стоишь? Сядь. Любишь своего капитана?

Д я г е л е в. Жизнь готов отдать!

Х а н о в. Я уж теперь и не помню, чей-то был очерк в печати, назывался «Портрет огнем!». Солдат своим телом командира от взрыва гранаты заслонил. Жизнь тому спас, а сам погиб. В крови это у нас, у советских людей, в крови.

В вагончик входит  А л л а.

А л л а. Молчат?

Я с е н е в. Чуда ждем.

А л л а. Чуду и тому есть предел…

Х а н о в. Вера сильнее чуда.

Д я г е л е в. Если уж капитан Грачев молчит, значит, душа у него криком захлебывается. Товарищи начальники, не могу я больше здесь сиднем сидеть, я на переправу побежал.

Я с е н е в. Старшина, я с вами!

Х а н о в. Аллочка, останься у рации. И любое сообщение от них передавай по трансляции немедленно. И чтобы все слышали!

А л л а. Понимаю, Андрей Ильич.

Ханов, Ясенев и старшина выходят.

Господи, спаси то, что даже уже нельзя спасти…

Неожиданно автоматически включается рация.

Штаб спасательных работ слушает!

В разных углах сцены в лучах света  К н я з е в  и  Г р а ч е в.

К н я з е в. Роман, это ты, ас эфира?

А л л а. Нет, это я, Алла.

К н я з е в. Аллочка, это я, Князев.

А л л а. Николай Васильевич, дорогой вы мой… Нет, я не плачу. Почему молчали до сих пор?!

К н я з е в. Некогда, Аллочка. Здесь на дне реки муть сплошная, я у капитана Грачева только пятки свинцовые и вижу.

Г р а ч е в. Докладывает капитан Грачев: авиабомба, выпуск 1942 года, фирма «Эссен», РУР, вес полтонны, корпус изъеден коррозией, детонировать может в любую минуту.

К н я з е в. С ней, как со сварливой тещей, ласково обращаться надо…

Г р а ч е в. Взрыватель разминировать придется ювелирно, вручную.

К н я з е в. Нежность прояви, капитан, чуткость, ненавидеть эту дуру, как врага лютого, после будем.

Г р а ч е в. Эх, водолаз, ты ведь, как шахтер, полжизни неба над своей головой не видишь.

К н я з е в. А для меня царство подводное — что небо звездное. И не мыслю себя без этого… Для меня это не просто работа, а категория эстетическая, почти искусство. Попробуй-ка лишить художника кистей, холста или зрения! Ну, а ты сам-то, сапер, ради чего каждый раз жизнью рискуешь?

Г р а ч е в. Не думаешь ли ты, что и мне легко умереть? Ох, как еще пожить хочется… Ну, кажется, все!

А л л а. Что — все?

Г р а ч е в. Князев, заводи трос!

К н я з е в. Да, тут что ни говори, а года человеческие в секунды спрессованы, да их еще и пережить надо… Аллочка, связь наша, к сожалению, окончена!

А л л а (отчаянно). Коленька, милый, побереги ты себя!

Рация автоматически выключается…

(Включает микрофон трансляционной сети.) Говорит штаб спасательных работ! Говорит штаб спасательных работ! Товарищ Ханов, Андрей Ильич! «Духи подводные» на связь вышли! У них пока все в норме, пока все в норме! Жду дальнейших сообщений. Перехожу на прием. (Переключается.)

В вагончик входит Наташа.

Н а т а ш а. Вы сейчас говорили с ним? Что? Что там?!

Пауза.

Лгать тоже надо честно!

А л л а (не сразу). Вот мы сейчас сидим здесь с вами по разным углам и, наверное, ненавидим друг друга. Как же все это бесконечно мелко. А им-то как сейчас, каково там, под водой, в обнимку с этой проклятой бомбой в жмурки играют!

Н а т а ш а. Вы тому виной.

А л л а. Я?

Н а т а ш а. Вы все, все толкнули его на это! Хотя и делали вид, что возмущены его решением. Одна я восстала против этого самоубийственного шага. Пошла даже на ложь! Никогда не лгала раньше: я не беременна.

Пауза.

А л л а. И вы со мной так откровенны?

Н а т а ш а. А кто вы для меня? Как это говорят на театре: «Героиня случайной встречи»! Неужели вы всерьез думаете, что Николай Васильевич предпочитает вас мне?

А л л а (не сразу). Да, вам все в жизни далось с лихвой. Даже красота… А мне все с боем.

Н а т а ш а. Чем плакаться в жилетку, уж лучше расскажите о себе.

А л л а. Родилась в Вышнем Волочке и работала там текстильщицей. На одного мужика — сто баб. И тому, лишь бы он с тобой на танцы или в кино пошел, пол-литра поставить надо… Вот и подалась на стройку. И чем дальше в глушь, тем больше человеком себя чувствуешь. Королевой даже: и уважение, и почет, духом воспрянула.

Н а т а ш а. Настолько, что потеряли и стыд, и совесть.

А л л а. А я перед вами чиста. И о моей любви он ничегошеньки не знает, догадывается только разве…

Н а т а ш а. На что же вы рассчитываете, на что надеетесь?

А л л а. А он сердцем все поймет, да и глаза у него есть.

Н а т а ш а. А вы дрянь… Знайте же: я уведу его за собой как бычка на веревочке. И во имя его же блага!

А л л а (не сразу). А мне вас жаль. Вначале вы мне показались сильной, необычной какой-то, даже очаровательной. Ведь за что-то он вас когда-то полюбил… Нет, вы просто встретили Николая Васильевича раньше меня. Нелепость, нелепость, к которой так благосклонна судьба…

В дверях вагончика появляется  Р о м а н, за ним  С в е т л а н а.

Р о м а н. Ушли Ханов с Ясеневым?

С в е т а (тихо). А почему она за твоей рацией?

Р о м а н. А у нас здесь все взаимозаменяемы. Я только вот сварщиком еще не наловчился, а бульдозерист — пожалуйста, «трубач» — то есть трубы сваривать — за милую душу, повар — хоть в «Гранд-отель» приглашай! (Замолкает.) А чего это вы статуи будто… Случилось что?!

Пауза.

С в е т а. А на улице туман, ни зги не видно, и сыро, промокла вся насквозь…

Н а т а ш а. Да, прическу мне свою жаль — лучший мастер Ленинграда над ней трудился. Разве я бы дышала с вами, Аллочка, одним здесь воздухом…

Автоматически включается рация. В углу сцены в луче света  Г р а ч е в.

Г р а ч е в. Штаб спасательных работ! Штаб, штаб, штаб!!!

А л л а. Штаб слушает!

Г р а ч е в. Водолаз Князев взят на подъем! Он истекает кровью!

А л л а. Что?!

Н а т а ш а. Что с Князевым?!

Р о м а н. Что произошло?!

Гаснет свет. Звучит музыка, в ней трагическая тема. Все смолкает.

Свет загорается вновь.

Тот же вагончик. В вагончике  Х а н о в, Я с е н е в, Г р а ч е в, А л л а, С в е т л а н а  и  Р о м а н.

Р о м а н (у рации). Третья, третья! Я двадцать первый! Я двадцать первый участок! Андрей Ильич, никто не отвечает.

Х а н о в. Алла, да перестаньте же вы, выпейте воды, успокойтесь.

А л л а. Он все еще не приходил в сознание… У него едва бьется пульс…

С в е т а (наливает воды). Аллочка, выпейте, пейте.

Х а н о в. Как все это случилось, как могло произойти все это, сапер?

Г р а ч е в. Князев уже завел под головку дюкера стальной трос. И я дал команду наверх, чтобы поднимали авиабомбу лебедкой. А когда корпус бомбы освободился и мои саперы стали оттаскивать ее в сторону, трос от напряжения лопнул… Оборванный конец снарядом ударил по скафандру водолаза и пробил его. Сразу же все вокруг залилось кровью.

С в е т л а н а. Боже мой…

Г р а ч е в. Я еле-еле смог поднять Николая Васильевича Князева на поверхность.

Х а н о в. Роман, что ты, как домовой, колдуешь у рации? Вызывай районную больницу, главврача!

Я с е н е в. Андрей Ильич, погодка не приведи бог, ни вертолетом, ни катером к нам сюда не пробиться. Сплошной туман.

Х а н о в. Пусть дадут хотя бы консультацию!

Г р а ч е в. Здесь его жена, она врач, хирург. Опытный хирург.

А л л а. В таких случаях жена теряет свою профессию, она не в состоянии что-либо сделать, она же живой человек!

Входит  Д я г е л е в.

Д я г е л е в. Товарищ капитан, разрешите доложить?

Г р а ч е в. Докладывайте, старшина.

Д я г е л е в. Саперы приступили к отбуксировке авиабомбы в безопасную зону.

Г р а ч е в. Куда именно?

Д я г е л е в. За песчаную косу, в глухой заливчик. Это в полутора километрах отсюда. Место безлюдное, все будет в порядке.

Г р а ч е в. А в пути каких-нибудь эксцессов не произойдет?

Д я г е л е в. Стараемся, товарищ капитан. У ребят гимнастерки от пота промокли.

Г р а ч е в. Ступайте к ним, старшина, и не спускайте глаз, особенно с новичков, первогодков.

Д я г е л е в. Есть, товарищ капитан! Разрешите идти?

Г р а ч е в. Как только доложу обстановку своему начальству, сразу же прибуду к вам.

Старшина выходит.

Автоматически включается рация.

Р о м а н. Двадцать первый участок на приеме!

Г о л о с. Грачева мне.

Г р а ч е в. Слушаю, товарищ полковник!

Г о л о с. Я присох к рации, а ты молчишь, капитан?

Г р а ч е в. Вызываем районную больницу.

Г о л о с. Больницу? Какую еще больницу?!

Г р а ч е в. Тяжело ранен водолаз Князев Николай Васильевич.

Г о л о с. Немедленно высылаю вертолет с нашим врачом!

Г р а ч е в. Погода нелетная, товарищ полковник, не пробиться.

Г о л о с. Для военного человека такого слова не существует.

Г р а ч е в. Здесь есть врач.

Г о л о с. Докладывай, капитан, по существу!

Г р а ч е в. Авиабомба извлечена из ложа дюкера. Сейчас мои люди отбуксировывают ее в зону ликвидации.

Г о л о с (не сразу). Низкий поклон тебе до земли, капитан Грачев!

Г р а ч е в. Работа, товарищ полковник, будни.

Г о л о с. Хороши будни… Немедленно высылаю вертолет с врачом. Он будет у вас через час-полтора. Ждите!

Связь окончена.

Р о м а н. Андрей Ильич, так вызывать районную больницу или уже не надо?

Пауза.

Х а н о в. Не надо. Если уж военный вертолет не пробьется, то уповать будем только на господа бога.

В вагончик входит  Н а т а ш а, останавливается у порога, прислоняется к косяку двери.

Я с е н е в. Что? Да не молчите вы! Что?!

Н а т а ш а. Ему нужна срочная операция. Срочная. И здесь, на месте.

А л л а. Боже мой…

Х а н о в. Сюда через час-полтора прибудет вертолет с врачом.

Н а т а ш а. Я сказала: операцию нужно делать немедленно.

А л л а. Но кто?

Н а т а ш а. Я осмотрела ваш медицинский пункт, он прилично оборудован. Да и иного выхода нет.

А л л а. Я спрашиваю, кто?!

Пауза.

Н а т а ш а. Операцию буду делать я.

С в е т а. Вы?!

А л л а. Решитесь на такое?

Н а т а ш а. Мне нужен ассистент, мне нужен помощник. Алла, вы сможете? Сможете.

А л л а. Я…

Н а т а ш а. Идемте. Мужчины, помогите нам перенести Николая Васильевича в медицинский пункт. Дорога каждая секунда!

Я с е н е в. Скажите, он будет жить? Будет?!

Н а т а ш а (не сразу). Он — мой муж. И сейчас он мне дороже собственной жизни. Господи, как же я не понимала этого раньше…

Откуда-то издалека доносится мощный взрыв.

Г р а ч е в. Взорвали. Авиабомба обезврежена.

Х а н о в. И ведь оставался всего один шаг. Один шаг до цели. Как же чудовищно трудно дается этот последний шаг.

Гаснет свет. Слышен шум метронома. Он словно отбивает удары человеческого сердца.

Загорается свет. Медицинский пункт. Н а т а ш а  и  А л л а  у операционного стола.

А л л а. Как же вы все-таки решились?..

Н а т а ш а. Не говорите под руку.

А л л а. Решиться на такое!

Н а т а ш а. Перестаньте болтать. Дайте тампон. Шприц. Протрите еще раз спиртом. Еще тампон. Марлю, вытрите мне ею лоб. Делаю укол. И запоминайте каждое мое движение, действие. Вы свидетель всего происходящего.

А л л а. Свидетель? Вы не уверены в себе?

Н а т а ш а. Несу полную ответственность за все. А если я в чем-нибудь ошибусь, просто не хватит сил…

А л л а. Нет!

Н а т а ш а. Тогда будете делать все под мою диктовку. Да возьмите же себя в руки!

А л л а. Сейчас я готова молиться на вас…

Н а т а ш а. Скальпель. Не тот, другой, тот, что слева.

А л л а. Скажите, он будет жить?

Н а т а ш а. Я не святая. А сейчас молчите.

А л л а. А мне хочется кричать. Да, криком кричать!

Н а т а ш а. Я на пределе. Я должна собрать всю свою волю. Вы понимаете это?

А л л а. Я восхищаюсь вами.

Молчание.

Н а т а ш а (это звучит как заклинание). Николай, ты для меня сейчас совсем чужой, посторонний человек на операционном столе. Человек, который нуждается в помощи. Господи, ведь ради чего-то меня учили… Никогда не думала, что стану хирургом собственного мужа! Ну, почему ты молчишь?

А л л а. Он без сознания.

Н а т а ш а. Знаю. И в этом его благо. Алла, тампон. Еще тампон. Будьте предельно внимательны.

Идет операция.

А л л а. Он никогда не смог бы полюбить меня. Он любит вас. Только в такие секунды понимаешь все это.

Н а т а ш а. Я не нуждаюсь в подобном допинге. Лучше следите за руками, они у вас дрожат. Еще тампон! Он потерял слишком много крови.

А л л а. Ему нужна кровь? Я стану донором!

Н а т а ш а. Вам после такой психологической нагрузки, а возможно, и стресса как бы самой не пришлось лечь в госпиталь.

А л л а. Ее даст каждый из нас!

Н а т а ш а. Да, он потерял очень много крови…

А л л а. Вам плохо?!

Н а т а ш а. Сейчас пройдет. Я слишком на себя понадеялась. Оперировать собственного мужа… Если все пройдет благополучно, это будет стоить мне пятнадцати лет, нет, всей жизни.

А л л а. Исход не может быть иным?

Н а т а ш а. Пот заливает мне глаза. Тампон! Я ничего не вижу.

А л л а (вытирает). Вы не женщина, вы сейчас хирург, в ваших руках человеческая жизнь. Жизнь любимого…

Гаснет свет. Вновь стук метронома, постепенно затихает.

Загорается свет. Тот же вагончик. В вагончике  Х а н о в, Я с е н е в, Р о м а н  и  С в е т л а н а.

Я с е н е в. Андрей Ильич, сколько прошло времени, как началась операция?

Х а н о в. Сорок пять минут. Нет, уже сорок шесть.

Я с е н е в. Самое отвратительное самочувствие, когда ты ждешь: живешь только надеждой, а умом понимаешь, что может произойти все. Все!

Х а н о в (вдруг, прислушиваясь). Это же вертолет?!

Р о м а н. Нет, Андрей Ильич, катер. Саперы возвращаются после ликвидации авиабомбы.

Я с е н е в. А, с людьми все веселее будет…

Х а н о в. Капитан Грачев, переправиться на тот берег мы должны точно, стопроцентно знать, не ожидает ли нас еще какая-нибудь дьявольщина вроде этого сюрприза. Вероятнее всего, в дни войны здесь была наша переправа. И капитан Грачев не исключает эту возможность.

Я с е н е в. Так вот почему вы не даете команду тянуть дальше дюкер… А время идет, все горит у нас под ногами!

Х а н о в (не сразу). Вот мы иногда говорим, брюзжим даже: не то пошло поколение, душой беззаботно, да и в коленках хлипко… А я такого что-то за всю свою жизнь не припомню, чтобы любящая жена взялась за скальпель, а перед ней на столе лежал ее собственный муж. А, Виктор Михайлович?

Я с е н е в. Я и своих-то детей понимать отказываюсь. Лучше вот их спросите.

Х а н о в. А они сейчас другим заняты. Свадьба-то у вас когда?

С в е т а. Я еще окончательно не решила.

Р о м а н. Светка, перестань мне нервы трепать, мне, как и всем здесь, и так несладко!

С в е т а. Скажи, а ты бы смог совершить такое?

Р о м а н. Я не принадлежу к женскому полу.

С в е т а. Я имею в виду не Наталью Сергеевну, а Князева. Молчишь? А вот я бы еще час назад в истерике забилась, а теперь стала бы ассистировать ей, как Алла. Что-то во мне произошло, Роман. А в тебе — не знаю. Это-то меня и пугает.

В вагончик входит  Н а т а ш а. Все невольно вскакивают. Томительная пауза.

Н а т а ш а. Все прошло, кажется, благополучно… Нужна донорская кровь.

Х а н о в. Каждый из нас готов, Наталья Сергеевна.

Н а т а ш а. Ну, вы-то уж слишком для этого стары. Простите.

Я с е н е в. Я!

Н а т а ш а. Группа крови?

Я с е н е в. Не знаю. Никогда не проверял. Как-то обходилось…

Н а т а ш а. Мне нужна первая, только первая.

Р о м а н (вдруг). Я! У меня первая. В прошлом году осенью пчелы меня искусали, кровь на анализ брали и до, и после! У меня и медицинское заключение есть.

Н а т а ш а. Мне сейчас не до шуток. Человек лежит на операционном столе.

Р о м а н. Да я что — подонок? За справкой сбегать?

Н а т а ш а. Вы это твердо решили?

Р о м а н. При здравом уме и доброй памяти!

Н а т а ш а. Тогда идемте.

С в е т а. Роман! (Подходит к нему.) Какой ты сейчас красивый…

Р о м а н. Погоди, я еще бороду отпущу и усы. Вот тогда от восторга ахнешь!

Наташа и Роман выходят.

С в е т а. Господи, что за безумный день…

Я с е н е в. Он будет жить. Сейчас это главное. Но какая у этой женщины выдержка, какое самообладание! Что с тобой, Андрей Ильич?

Х а н о в (не сразу). О чем я сейчас думаю? У каждого из нас на пути может встретиться своя бомба. А ведь это может быть и в масштабах всей страны. Дрогнем — пропадем, выстоим — победим. А если будем идти, всматриваясь только вперед, твердо, не жалея сил, то за ним и будущее. И без катастроф!

Слышен шум приближающегося вертолета.

Я с е н е в. Вертолет!

Х а н о в. А я в нашей славной армии и не сомневался.

Я с е н е в. Пойду встречу! (Выходит.)

Х а н о в. Да ты никак плачешь, невеста? Оснований радоваться сейчас, кажется, больше.

С в е т а. От радости тоже плачут, Андрей Ильич.

В вагончик входит  Г р а ч е в.

Г р а ч е в. Товарищ Ханов, разрешите доложить?

Х а н о в. Докладывай, капитан, докладывай.

Г р а ч е в. Взрывоопасных веществ на том берегу больше не обнаружено, берег чист.

Х а н о в. Так. Всю жизнь тебе буду обязан, сапер… Да что там моя жизнь — вот уже и в старики кое-кто причислил, — все мы у тебя в долгу!

Г р а ч е в. Андрей Ильич…

Х а н о в. Да, капитан?

Г р а ч е в. Как Князев?

Х а н о в. Операция прошла удачно.

Г р а ч е в. Эх, спиртику бы сейчас, да неразведенного…

Х а н о в. Капитан, не сочтите за труд, пройдите к завхозу. И от моего имени скажите, пусть выпишет вам на всех саперов сколько там положено. Люди промерзли, все время под напряжением были, да и впереди отдых.

Г р а ч е в. Слушаюсь, товарищ начальник. Разрешите идти?

Х а н о в. Хватанул бы я сейчас с вами, сапер, да моя работа теперь только и начинается. Выпейте за меня.

Г р а ч е в. А вот такие приказы и выполнять приятно! (Выходит.)

Х а н о в. Ну, гусар!.. Невеста, с рацией обращаться умеешь?

С в е т а. Я радист на соседнем участке, через рацию и с Романом познакомилась.

Х а н о в. Тогда садись и включай радиосеть. Чтобы всем, всем, всем!

С в е т а. Готово, Андрей Ильич.

Х а н о в (взял микрофон). Строители, дорогие мои труженики… Благодарю вас за выдержку, дисциплинированность и понимание всей ответственности момента. Благодарю. Ну, а теперь на свои посты, на свои участки. Упущенное время должно быть наверстано. Я верю в ваше чувство долга и, если хотите, патриотизм. Да, наш участок — частица грандиозной стройки страны! Все. За работу, газовики, за работу…

Гаснет свет. Звучит музыка.

СНЫ РЕВИЗОРА КУМАНЬКОВА Комедия в трех картинах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

К у м а н ь к о в  П а в е л  Д м и т р и е в и ч.

А н н а, его жена.

П о л е н ь к а, их дочь.

Р я б о в  А р с е н и й  М а к с и м о в и ч.

Г р у з д ь  В а с и л и й  И в а н о в и ч.

А р х а р о в  А к и м  А к и м о в и ч.

Ж а н н а.

Н е с т е р о в  Р о м а н  П е т р о в и ч.

М у ж ч и н а.

Время действия — наши дни.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Овощная база. Она похожа скорее на какой-то выставочный экспонат: цветочные горшки с кактусами, ковровая дорожка, в центре бочка для засолки, но и та расписана под хохлому.

Под стать интерьеру и сами хозяева: Р я б о в, Г р у з д ь  и  А р х а р о в, все они одеты с современной простотой и в то же время элегантно, в халатах внакидку, и те безукоризненной белизны. Архаров и Груздь сидят возле бочки, играют в шахматы, Рябов, несколько поодаль, с портативным транзистором, слушает музыку.

Г р у з д ь. Бросаю на прорыв слона!

А р х а р о в. А я делаю рокировку.

Г р у з д ь. Уходите в глухую защиту, Аким Акимович?

А р х а р о в. Я, Василий Иванович, человек осторожный: семь раз отмерю, один отрежу.

Г р у з д ь. А великий шахматист Чигорин сказал: «Кто атакует, тот ищет!»

А р х а р о в. А другой великий шахматист Стейниц изрек: «Кто защищается, тот находит!»

Р я б о в. Глядя на вас, можно подумать: идет мировой чемпионат…

А р х а р о в. Чайковским наслаждаетесь, Арсений Максимович?

Г р у з д ь. Тихон Хренников это.

Р я б о в. Россини. Увертюра к опере «Сорока-воровка».

Г р у з д ь. Я бы публично четвертовал того, кто придумал слово «вор»!

А р х а р о в. Обожаю Сен-Санса. Помните его «Умирающего лебедя»?

Г р у з д ь. Да! А как его танцует Тамара Синявская…

Р я б о в. Майя Плисецкая.

А р х а р о в. Вам мат, гроссмейстер!

Г р у з д ь. Мат? Одна беда не приходит…

Р я б о в. Шахматы, Василий Иванович, игра благородная, это вам не «козла» забивать.

Г р у з д ь. А все это потому, Арсений Максимович, что бром с валерьянкой пить начал, сон потерял. Тут потеряешь…

А р х а р о в. Маразм у тебя, Груздь, семьдесят лет, а на пенсию не выпроводишь.

Г р у з д ь. Место мое племянничку своему готовишь? На-ко вот, выкуси!

А р х а р о в. Ты мне фиги свои под нос не суй. Кто в прошлый раз за тебя в бане платил? А за такси маршрутное? И цветочки секретарше нашей Жанночке разве не я из дому принес?

Г р у з д ь. Для кого?

А р х а р о в. Что — для кого?

Г р у з д ь. Деньги свои засундучиваешь?

Р я б о в (выключает транзистор). Ну, хватит, баста. Обеденный перерыв окончен. Не забывайтесь: у нас на овощной базе ревизор вторую неделю накладными шелестит.

А р х а р о в. Ох, и дотошный попался очкарик… Прогнившую, разбитую тару и ту в акт записал!

Г р у з д ь. Верите, под ложечкой у меня от него сосет.

Р я б о в. Бди, гуси-лебеди, бди.

А р х а р о в. Не перестарались ли мы, а, не перегнули ли палку?

Р я б о в. Что ты имеешь в виду, Аким Акимович?

А р х а р о в. Нет, я сам ценю, обожаю: эстетику, поэзию, интерьер, стремление к прекрасному — все это как-то возвышает, трогает до слез. Но, цветочки-горшочки, расписные бочки, стежки-дорожки, и сами будто на свадьбу вырядились… А вдруг на похороны?

Г р у з д ь. Типун тебе на язык, Аким Акимович!

Р я б о в. Вы понятия о таких вещах, как психология, производственная эстетика, имеете? Это — лицо, это — обаяние, это — любовь с первого взгляда, неотразимое впечатление, которое вы производите на каждого входящего и выходящего! И это уже половина успеха. Беспроигрышный лотерейный билет!

Г р у з д ь. В ресторан затащить ревизора!

Р я б о в. А ты его биографию знаешь? Я тоже нет.

Г р у з д ь. Не святой же он!

А р х а р о в. Полноте, полноте, ресторан — это накладно, слишком дорого.

Р я б о в. Да, тут одним застольем да анекдотами не отделаешься, не отмахнешься…

Пауза.

Г р у з д ь. Дать надо, дать!

А р х а р о в. Что? Что дать?

Г р у з д ь. Безгрешен. С такой душой ведь и в рай попадешь.

Р я б о в. Соображайте, голуби, шевелите мозгами.

Г р у з д ь. За «галстук» ему сунуть, а домой придет, спохватится, уже поздно будет. Да и не докажет. А раз не докажет, на рожон не полезет и не вернет.

А р х а р о в. Дать — это же деньги, их потом наживаешь, нервами…

Р я б о в. Жадность тебя погубит, Архаров.

Г р у з д ь. У ревизора дочка на выданье: жених недавно демобилизовался, два года его ждали, свадьба на носу. А счастливый брак немалых расходов требует.

Р я б о в. Откуда сведения у тебя такие, Груздь?

Г р у з д ь. Василий Иванович Груздь о каждом ревизоре всю его подноготную, все анкетные данные знать должен.

А р х а р о в. Страшный ты человек, Груздь. И зачем меня только судьба с тобой свела?

Г р у з д ь. А на таких мир держится, Аким Акимович.

Р я б о в (решительно). Все. Прения можно считать оконченными.

А р х а р о в. А сколько? Дать, спрашиваю, сколько?

Г р у з д ь. Пятьсот.

А р х а р о в. Ну, Груздь, ты и замахнулся… Триста.

Р я б о в. А тысячу лучше.

Архаров даже икнул.

Возражения есть? Принято единогласно.

А р х а р о в. По миру пустить нас хотите, Арсений Максимович.

Р я б о в. Груздь, действуй.

Г р у з д ь. А почему я?!

Р я б о в. Твоя инициатива, ты предложил, и рука у тебя легкая.

Г р у з д ь. Помилосердствуйте, внуки у меня — шестеро, я их еще выпестовать должен! А ты, Аким Акимович, один, как гнилой пень: жена-то тебя бросила.

А р х а р о в. Ну, все при тебе, Груздь, а деликатности, хрупкого отношения к людям не нажил. На весь мир озлоблен. А все потому, что «завязал», не употребляешь.

Г р у з д ь. И не курю. Рысцой бегаю на дальние дистанции от инфаркта. И всем это советую.

Р я б о в (безапелляционно). Деньги, Василий Иванович, вложишь ревизору в портфель. Вот тебе ключ от сейфа. И смотри у меня, чтобы все шито-крыто было!

Г р у з д ь. Арсений Максимович, я верой и правдой служу, только…

Р я б о в. Может быть, ты еще и Лазаря запоешь?

Г р у з д ь (поперхнулся). Спасибо за доверие! (Уходит.)

А р х а р о в. Арсений Максимович, а может, поторговаться? Человеческое сострадание в нем, в ревизоре, вызвать надо. На что дан человеку язык?

Р я б о в. Эх, Архаров, человеческий язык никогда не бывает так красноречив и убедителен, как язык денег!

Входит  К у м а н ь к о в.

А вот и сам Павел Дмитриевич! Ну, какие у нас дела, духовное настроение какое?

К у м а н ь к о в. Шестнадцатую ревизию в своей жизни провожу, а здесь столкнулся с фактами, мягко говоря, сомнительными, просто невероятными…

Р я б о в (настороженно). Что такое? Непорядок обнаружили, нарушение какое?

К у м а н ь к о в. Не знаю, не знаю… В раздумье и смятенье: как по заключительному акту ревизии приступить. Раздвоение какое-то…

Р я б о в. Пугаете, Павел Дмитриевич. Так ведь и до сердечного приступа человека довести можно.

К у м а н ь к о в. Нервишки? А причина есть? Ну, а вдруг ревизия никаких существенных изъянов не нашла?

Р я б о в. Не нашли?

К у м а н ь к о в. Я сказал, «если», допустим.

Р я б о в. Денно и нощно трудимся в поте лица, стараемся, усердствуем. Да вы присядьте. Может быть, рюмочку коньячку перед обедом примете?

А р х а р о в. После трудов праведных, как после баньки, — это святое дело, это по-христиански.

К у м а н ь к о в. Благодарю, не употребляю.

А р х а р о в. Напрасно. Армянский, «три звездочки», жизненному тонусу способствует. (Раскрывает боковину расписанной под хохлому бочки — там нечто вроде бара, — достает бутылку коньяку.)

К у м а н ь к о в. И этот уголок вашей базы ни на что привычное глазу не похож, прямо-таки райский уголок…

Р я б о в. Так ведь, Павел Дмитриевич, большую часть жизни на производстве проводим. Осуждаете?

К у м а н ь к о в. Сражен, не нахожу слов.

А р х а р о в. Ваше здоровье, Павел Дмитриевич! (Выпивает.) Ух, хорошо пошла, нектар, его смаковать надо.

Р я б о в. Аким Акимович, не увлекайся…

А р х а р о в. Вот уж что-что, а на этот счет наш завбазой строг, даже лют. Трудовая дисциплина у него во главе угла!

К у м а н ь к о в. И правильно делаете, Арсений Максимович. Распусти подчиненных, и работничков не соберешь. А что это там у вас за бочки под навесом стоят?

Р я б о в. Огурчики солененькие, а рассол — что твое шампанское. Откушайте, милости прошу. Архаров, предъяви ревизору нашу фирменную продукцию!

Куманьков и Архаров выходят.

(Достает бутылку, разглядывает ее.) Все на дармовщинку норовит, а сам наперстка не поставит… (Дважды жадно выпивает.)

Возвращается  Г р у з д ь.

Что? Ну, что? Чего на пороге присох, окаменел что?

Г р у з д ь (выдыхает). Порядок! Две пачки пятирублевого достоинства и в каждой по сто самолично вложил в портфель ревизору.

Р я б о в. Незаменимый ты человек, Груздь.

Г р у з д ь. Все дела ради.

Р я б о в. Только вот трусоват не в меру. Руки-то как дрожат…

Г р у з д ь. Возраст уже не тот, Арсений Максимович, это в молодости я ради золотой жизни на любую рогатину медведем кидался. А теперь чего мне надо? И ведь рискую.

Р я б о в. Чего ради?

Г р у з д ь. Инерция, стезя такая жизненная мне выпала.

Звонит телефон.

Р я б о в (снимает трубку). Овощная база. Куманькова? Какого еще Куманькова? Ах ты господи, Павла Дмитриевича! Сию минуточку! (Кричит.) Товарищ ревизор, вас к телефону просят!

Входит  К у м а н ь к о в.

К у м а н ь к о в. Слушаю. Это ты, Аннушка? Ну, сколько раз я тебя просил: не звони мне туда, где я провожу ревизию! Ну, что случилось? Ничего не понимаю. Открытка пришла? Открытка на нашу мебель? Румынская «стенка»? Вот некстати, вот уж не ко времени… Да нет, почему, я рад. Даже очень рад. Но где сейчас деньги взять? Ее же выкупать надо срочно! Да, мой сослуживец Некодимов обещал, но он автомашину купил. Ну, ладно, хорошо, дома все разложим, обсудим. (Положил трубку, закурил.)

Р я б о в. Неприятности?

К у м а н ь к о в. Что? Ах, нет, напротив. Радость тоже с ног сбить может. Извините. (Выходит.)

Г р у з д ь. Слышали, Арсений Максимович?

Р я б о в. Слышал. Дай сообразить, опомниться дай…

Г р у з д ь. Ему мебель, а нам сама фортуна в руки подвалила. Под счастливой звездой родились, Арсений Максимович!

Р я б о в. Не суетись, не мельтеши перед глазами… Сегодня у нас что — пятница, завтра, значит, суббота, а потом воскресенье. За эти три дня наш ревизор сообразит, должен сообразить, что к чему. Не в петлю же ему лезть?

Входит  А р х а р о в.

Где ревизор?

А р х а р о в. К машинистке пошел.

Р я б о в. Заключительный акт печатать…

Г р у з д ь. О господи!

Р я б о в. А вот что в нем? Ну, что вы на меня уставились, гуси-лебеди? И лица у обоих перевернутые…

А р х а р о в. Арсений Максимович, душу мою сомнение гложет. А вдруг ревизор ничего у нас такого-этакого не нашел? И все у нас в ажуре? За что же такие деньги на ветер выбросили?!

Р я б о в. «Такого-этакого»… Дело сделано!

Г р у з д ь. Аким Акимович, это уже я подсуетился.

А р х а р о в. Ну, Груздь, ты, как нечистый дух, всегда не вовремя подвернешься…

Р я б о в. Жадность, Архаров, тебя погубит. Слышал, что ревизор здесь говорил, как глазами вокруг зыркал? Или не при тебе это было?

А р х а р о в. Чего же он тогда сразу нам всю правду-матку не выложил?!

Р я б о в. А ты думаешь, он дурак? Недоумка сюда пришлют? Нет, гуси-лебеди, ревизия — это всегда наваждение, это стихия, как гром с ясного неба, тут ничего предвидеть никому не дано. А жить хочешь — крутись! Вот ты, Груздь, или ты, Архаров, или я можем с уверенностью сказать: сколько в казну, а сколько в мошну пошло?

А р х а р о в. Я нет.

Г р у з д ь. Молчу, воды в рот набрал.

Р я б о в. То-то и оно. А за три года, пока база существует, сколько товару прошло — тут сам черт голову сломит!

Г р у з д ь. Да, береженого бог бережет.

Появляется  Ж а н н а.

Ж а н н а. Привет овощеводам-мичуринцам!

Р я б о в. Жанна, сейчас не до тебя.

Ж а н н а (садится). А я думала, что меня здесь радушно принимали. И на этот раз коньячком угостят…

А р х а р о в. Тут не забегаловка.

Г р у з д ь. Сказано: изыди.

Ж а н н а. Ох, Василий Иванович, если бы не ваш пенсионный возраст и обреченное здоровье — я бы вам одни кошмарные вести приносила, а тут радужные приходится выкладывать.

Р я б о в (сразу). С чем пришла?

Г р у з д ь. Да не тяни ты душу, кукла перекрашенная!

Р я б о в. Архаров, налей ей коньяку.

Архаров налил, подает Жанне.

Ж а н н а. А лимончик?

Р я б о в. Груздь, дай.

Ж а н н а. За ваше драгоценное! (Пьет.)

Р я б о в. Ну?!

Ж а н н а. Наш ревизор только что передал мне свой акт. Для перепечатки.

Р я б о в. Что в нем?!

Ж а н н а. Весь акт прочитать я, разумеется, не успела. А вот заключение…

Р я б о в, А р х а р о в, Г р у з д ь (вместе). Какое?!

Ж а н н а. Закурить можно?

Г р у з д ь. Ну, хочешь, я на колени перед тобой встану? Хочешь? (Встает.)

Ж а н н а (закуривает). В ажуре.

Р я б о в. Что ты сказала?

Ж а н н а. С вас причитается, именинники!

Общее молчание.

А р х а р о в (застонал). Валидол, корвалол, валокордин — сердце прихватило, и в глазах туман… Нет, это в нем стучит пепел попусту сгоревших денег, и я их сжег собственными руками!

Р я б о в. Жанна, выйди. Презент, считай, за мной. Ступай.

Ж а н н а. Дешево не отделаетесь, Арсений Максимович. Чао! (Выходит.)

Р я б о в. Архаров, прекрати истерику!

Г р у з д ь. Что же теперь, а? Что же теперь с нами будет? Куманьков придет домой, а в портфеле у него… За что же взятку сунули, если на базе все в ажуре?!

А р х а р о в. Новую ревизию пришлют. Ну уж теперь такую, которая все перетрясет, все наизнанку вывернет до последнего донышка!

Г р у з д ь. Тюрьма…

Р я б о в. Не каркай! Выть на луну за колючей проволокой потом будем. Если выхода из этой, как говорят господа дипломаты, экстремальной ситуации не найдем. Обязаны найти, гуси-лебеди!

А р х а р о в. Да тут хоть семи пядей во лбу будь, хоть чуда жди, а сухари с телогрейкой готовь. И денежки наши плакали!

Р я б о в (вдруг). Стоп! А вот уж деньги эти надо ревизора заставить взять. Заставить!

Г р у з д ь. Как?

А р х а р о в. Раскаленным железом пытать тебя, Груздь, надо за ахинею твою авантюрную!

Г р у з д ь (вдруг). Мебель! Румынская «стенка»!

Замирают.

Р я б о в. Я всегда говорил: Груздь — это наш талисман, кладезь мудрости, провидение…

А р х а р о в. Какая мебель? При чем здесь румынская «стенка»?!

Р я б о в. Не возникай, Архаров, это тебе не дано, тут ты природой обижен…

Г р у з д ь. Арсений Максимович, но ведь мебель могут доставить и через неделю, а то и позже. А ковать железо надо, пока горячо!

Пауза.

Р я б о в. Ее доставят ревизору. Завтра же. И прямо на квартиру. И рано утром. Человека надо ошарашить, оглушить!

А р х а р о в. Что, еще и за мебель платить?!

Р я б о в. Архаров, я сказал: не возникай. Груздь, соедини меня с директором мебельного. Он из-под земли «стенку» достанет. И пусть за любую цену! Надо будет, доплатим. И весь этот маскарад к черту! (Отпихивает бочку, она покатилась.) К дьяволу!

Гаснет свет.

КАРТИНА ВТОРАЯ

В тот же вечер. Пригород. Дачная веранда. Перед телевизором сидит  А н н а. Входит  П о л е н ь к а, на ней подвенечная фата.

П о л е н ь к а. Мамуля…

А н н а (не отрываясь от экрана). Дочка, погоди!.. Вот сейчас она готова на все. А этот, который в пижаме, — это ее бывший муж. Смотри-смотри, вот он подошел к домашнему сейфу, а драгоценностей там уж нет. И он не видит, что в руке у нее чайник с крутым кипятком. Боже, какая ужасная сцена!

Г о л о с  д и к т о р а. Следующую, восьмую серию телевизионного фильма «Только по любви выходи замуж» из цикла «Зарубежный экран» вы увидите завтра по этой же программе. А сейчас…

А н н а. Возмутительно! Ничто так не изматывает человека, как многосерийные передачи!

П о л е н ь к а (выключает телевизор). Может быть, теперь ты обратишь внимание на свою дочь?

А н н а. А это что еще на тебе?

П о л е н ь к а. Фата. Свадебная фата.

А н н а. Фата? Поленька?

П о л е н ь к а. Мой жених, а теперь уже и ваш зять, купил и обручальные кольца. Вот!

А н н а. Окольцована… Нет, в подобных ситуациях мать должна что-то делать… Но что?!

П о л е н ь к а. Стать… бабушкой.

А н н а. Боже мой, современные дети, вы живете на космических скоростях… И когда в загс?

П о л е н ь к а. А уж это мы объявим вам в самый подходящий для нас момент.

Входит  К у м а н ь к о в.

К у м а н ь к о в. Добрый вечер, мои дорогие!

П о л е н ь к а. Папуля, я тебя целую.

К у м а н ь к о в. Что это на тебе, Поленька?

Пауза.

А н н а. Даже у отца отсох язык… Да, она уже в белой фате! А это значит, что не сегодня завтра у нас свадьба. Свадьба!

П о л е н ь к а. Ты произнесла это так трагически, будто не я совершаю этот роковой шаг.

А н н а. Но тебе едва исполнилось восемнадцать лет!

К у м а н ь к о в. Аннушка, дай мне прийти в себя…

А н н а. Опомнишься — будет поздно! Это я тебе говорю, Поленька, тебе едва исполнилось восемнадцать лет!

К у м а н ь к о в. Аннушка, но ведь мы решились с тобой на этот неизбежный жизненный шаг гораздо раньше…

А н н а. Да, но у нас с тобой не было никаких проблем: ты ел, а я соблюдала диету. А у нас открытка на импортную «стенку», и ее надо срочно выкупить! Разве не ты обещал сделать подарок своей дочери на свадьбу?

К у м а н ь к о в. Я, Аннушка, я.

А н н а. А в такой торжественный момент свои обещания выполнять надо!

П о л е н ь к а. Папуля, не забывай, я у тебя единственная дочь.

А н н а. Он это отлично знает.

К у м а н ь к о в. Где открытка?

А н н а. Ну, что ты ее вертишь в руках?

К у м а н ь к о в. Тысяча рублей… Вот уж верно говорят: «Как снег на голову!»

П о л е н ь к а. Мои дорогие родители, предвижу: предстоят конфиденциальные переговоры между высокодоговаривающимися сторонами, я удаляюсь. (Выходит.)

А н н а. Павел, ну будь же мужчиной…

К у м а н ь к о в. Я предпочел бы стать евнухом, но евнухом богатым!

А н н а. Успокойся, послушай, у меня есть шесть билетов. Три денежно-вещевой лотереи, два ДОСААФ и один «Спортлото» — неужели мы не выиграем?! Нет, я верю в свою звезду!

К у м а н ь к о в. Вот и попроси у нее румынскую «стенку». Хотя бы взаймы.

А н н а. Знаешь, я сегодня видела сон, вещий сон: черная курица снесла яйцо. И, представь себе, в мои тапочки! Это к прибыли.

К у м а н ь к о в. Аннушка, дай-ка лучше мои тапочки. У меня сегодня был очень трудный день. Я закончил ревизию овощной базы. И принес тебе солененьких огурчиков — пальчики оближешь! (Раскрывает свой портфель, достает банку с огурцами. Вдруг замирает. В его руках две пачки денег.) Что это?

А н н а. Огурцы.

К у м а н ь к о в. Нет, вот это!

А н н а. Деньги…

Пауза.

К у м а н ь к о в. Откуда?!

А н н а. Что ты смотришь на меня как на привидение?

К у м а н ь к о в. Кто мне их сюда подсунул?!

А н н а (решила, что ее разыгрывают). Ну и пройдоха же ты, ну и хитрец! Дурочку из меня хочешь сделать? Признавайся, сколько там?

К у м а н ь к о в. Две пачки по пятьсот…

А н н а. Знаешь, Павел, а ты-то уж знаешь, как я борюсь за здоровую, образцовую семью, но сегодня за это мы выпьем. И непременно шампанского!

К у м а н ь к о в. Анна, постой, я сроду не держал в руках таких денег…

А н н а. Разумеется, дорогой, люди не каждый день приобретают импортный гарнитур.

К у м а н ь к о в. Мистика какая-то…

А н н а. Ну, честное слово, никогда не думала, что ты у меня такой фантазер, нет, просто сказочник! Вот за это я и полюбила тебя. (Берется за телефон, набирает номер.)

К у м а н ь к о в. Черт, совсем из головы вон: сегодня же у нас пятница, и уже вечер, и позвонить некому…

А н н а. Дорогой, а завтра будет суббота, работает мебельный магазин, мы берем грузовое такси, и все проблемы разом решены.

К у м а н ь к о в. Аннушка, это же взятка!

А н н а. Павел, ну, хватит валять дурака, ты мне надоел. Дай сюда деньги.

К у м а н ь к о в. Взятка. Но за что? Ведь там, на базе, было все в порядке. Все в порядке. Нет, с ума сойти можно!

А н н а. Не сходи с ума. (Прячет деньги.) Иди в ванную и прими холодный душ.

К у м а н ь к о в. Не прикасайся к этим деньгам! Слышишь?!

А н н а. Что с тобой? Ты выпил?

К у м а н ь к о в. Трезв, трезв, как никогда!

А н н а. А я впервые тебя таким вижу… Сколько? И где? И с кем?

К у м а н ь к о в. Дура!!!

А н н а. Нет, это что, правда?

Пауза.

Господи, что же это? Нет, это кошмар какой-то…

К у м а н ь к о в. Аннушка, дай я прилягу, мне что-то не по себе.

А н н а. Сейчас дам тебе валидол. Ну, а что прикажешь принять мне? И что я скажу твоей дочери?

Куманьков прилег на диван.

Он лег и закрыл глаза. Закрыл глаза на все… А румынская «стенка»? Конечно, нет ничего проще, как взвалить все жизненные проблемы на хрупкие плечи собственной жены.

К у м а н ь к о в. В понедельник я верну эти деньги.

А н н а. Он вернет… А кому?

К у м а н ь к о в. Еще не знаю.

А н н а. Он, видите ли, ничего не знает и ничего не хочет знать… А кто вернет мир и спокойствие в наш дом? Ты видел свою дочь? Она уже примеряет свадебную фату!

К у м а н ь к о в. Анна, уж не пытаешься ли ты внушить мне, чтобы я…

А н н а. Боже упаси! Просто я еще не потеряла надежду, что ты сам вспомнишь о своем долге. Долге отца.

К у м а н ь к о в. Ты говоришь чудовищные вещи!

А н н а. Может быть, ты обвинишь меня еще и в том, что эту взятку дала тебе я?

Молчание.

Павлуша, а нельзя сделать так, чтобы вернуть эти деньги несколько позже? Ну, когда-нибудь ведь они у нас появятся! Судьба тебе посылает такой случай. Конечно, извини меня, если я говорю глупости…

К у м а н ь к о в. Ты толкаешь меня на преступление. Уходи. Или я за себя не ручаюсь!

А н н а. Псих, неуправляемый тип! (Выходит, хлопнув дверью.)

К у м а н ь к о в. Ох, голова раскалывается. И в левом боку что-то сосет. Заснуть бы сейчас… А может быть, все это сон, дурной сон? Сон. Вот проснусь и… (Закрывает глаза.) Ах, какое блаженство!

Постепенно снимается свет. В полумраке звучит тихая мелодия. К Куманькову приходит сон.

СОН ПЕРВЫЙ

Тишина сразу же взрывается. Кто-то стучит в дверь. Слышны голоса людей. Вспыхивает свет. Утро. И сразу все действие приобретает другой, словно убыстренный ритм. Все как во сне.

К у м а н ь к о в. Кто там?!

Г о л о с. Мебель привезли!

К у м а н ь к о в. Какая мебель? Кто привез?

Г о л о с. Открывайте. Я, что ли, за простой автомашины платить буду?

Появляется  А н н а, следом за ней  П о л е н ь к а.

А н н а. Павел, что здесь происходит?!

П о л е н ь к а. К нам во двор въехал закрытый автофургон…

К у м а н ь к о в. Анна, открой дверь!

В комнату входит  г р у з н ы й  м у ж ч и н а.

М у ж ч и н а. Спите долго, граждане. Мебель заказывали? Прибыл ваш гарнитур.

А н н а. С доставкой на дом?

М у ж ч и н а. Сервис! Слово такое слышали?

К у м а н ь к о в. Дорогой товарищ, позвольте…

М у ж ч и н а (кому-то за дверью). Федор, сгружай!

А н н а. А вы случайно не ошиблись адресом?

М у ж ч и н а. Поселок Дачное? Улица Грибоедова, 5? Куманьков?

П о л е н ь к а. Куманьков.

М у ж ч и н а. Наша фирма веников не вяжет. Вот распишитесь здесь и здесь.

А н н а. Но в документе указан совсем не наш гарнитур. У нас румынский, а это финский. И потом он на триста рублей дороже!

М у ж ч и н а. Хозяюшка, не вступай со мной в конфрактацию. Ты прежде на мебель пойди глянь.

П о л е н ь к а. Мамуля, это сделаю я, можешь вполне положиться на мой вкус! (Выходит.)

К у м а н ь к о в. Анна, а тебе не кажется, что со всем этим анекдотическим недоразумением пора кончать?

М у ж ч и н а. Золотые слова: давно пора. Я вам создаю комфорт, а вы, граждане, хрустите гознаками — одна тысяча триста рублей.

К у м а н ь к о в. Уходите. Убирайтесь вон!

М у ж ч и н а. Не понял, я чего-то не усек?

К у м а н ь к о в. Я сказал: убирайтесь вон!

А н н а. Павел, умоляю, ты же интеллигентный человек… Люди оказали нам такую любезность. Возьми себя, наконец, в руки.

М у ж ч и н а. Бывает. Вчера, должно быть, застолье гусарское было.

К у м а н ь к о в. У нас нет таких денег!

М у ж ч и н а. Вы что, граждане, ваньку со мной валять вздумали? Я десять лет мебель развожу и ничего, кроме благодарности не видел, а тут?

А н н а. Прошу вас, пожалуйста, успокойтесь, такие вопросы решаются без лишних эмоций и с ясным умом.

Вбегает  П о л е н ь к а.

П о л е н ь к а. Мамуля, это не гарнитур, это какая-то волшебная сказка! О таком я даже не смела и мечтать. Нет, вы у меня необыкновенные родители! (Целует.)

А н н а. Павел, не знаю, как ты, но я переживать такое больше не в силах.

К у м а н ь к о в. Анна!..

А н н а. Да, я всего лишь женщина, и я мать.

М у ж ч и н а. Кончайте выступать, граждане, мне сегодня еще два контейнера развозить надо.

П о л е н ь к а. А что случилось? Что с вами происходит?

Молчание.

Ну и чудные же вы у меня…

А н н а. Павел, прошу тебя, выйди. Я во всем разберусь сама. Ступай. Приготовь лучше кофе. Крепкий. Доченька, помоги ему.

П о л е н ь к а. Папуля, с сегодняшнего дня я у тебя раба, самая послушная и образцовая дочь!

К у м а н ь к о в. Анна, не сделай глупости, о которой потом будешь сожалеть и горько раскаиваться всю жизнь!

П о л е н ь к а. Отец, за мной шагом марш! (Увлекает за собой Куманькова.)

М у ж ч и н а. Ну и веселенькая у вас семейка…

А н н а. Вот деньги за гарнитур. (Подает.) Можете не пересчитывать: здесь ровно тысяча триста…

М у ж ч и н а. Триста не надо. Они внесены в кассу магазина.

А н н а. Боже мой… Кто внес?!

М у ж ч и н а. Распишитесь вот здесь и здесь. Да, дело надо иметь только с женами. По нашим временам они — всему голова!

А н н а. Между прочим, и я хочу взглянуть на мебель сама.

М у ж ч и н а. А уж это ваше право, милости прошу.

Анна и мужчина вышли во двор. Оттуда доносятся голоса людей, слышно, как сгружают мебель. В открытую дверь без стука входит  Г р у з д ь. Он явно нервничает, но пытается выглядеть самоуверенным. Усаживается на диван. Автомашина выезжает со двора. Возвращается  А н н а.

А н н а. Господи, кто это? Как вы очутились здесь? Вы, собственно, к кому?

Г р у з д ь. Груздь, Василий Иванович Груздь. (Целует у нее руку.)

А н н а. Что вам угодно?

Г р у з д ь. Я не ошибаюсь, вы супруга Куманькова?

А н н а. Да.

Г р у з д ь. С вашего разрешения хотел бы лицезреть и вашего мужа.

А н н а. Ах, вы его сослуживец…

Г р у з д ь. Больше: я его добрый друг.

А н н а. Утро сплошных сюрпризов! Сейчас я его позову.

Г р у з д ь. Премного благодарен.

Анна выходит.

А дачка-то у ревизора ничего, обветшала только. Не иначе как по наследству досталась…

Входит  К у м а н ь к о в.

С добрым утром, Павел Дмитриевич, желаю здравствовать!

К у м а н ь к о в. Вы? Как вы узнали мой адрес? Что случилось?

Г р у з д ь. А что могло случиться? Просто шел мимо и вот решил зайти. Так сказать, поздравить.

К у м а н ь к о в. С чем это, интересно?

Г р у з д ь. Не прибедняйтесь, Павел Дмитриевич, не скромничайте. У вас во дворе новый гарнитур сгрузили — царские хоромы для такого строить надо. Кстати, я бы его в гостиную внес, а не держал на улице, не ровен час дождичек пойдет. А вещь дорогая, импортная.

К у м а н ь к о в. Этот гарнитур не мой, произошло какое-то недоразумение.

Г р у з д ь. И сколько же вы уплатили за это «недоразумение»?

К у м а н ь к о в. А кто, собственно, дал вам право разговаривать со мной подобным тоном?

Г р у з д ь. Тысячу триста рубликов, Павел Дмитриевич.

К у м а н ь к о в. Я не платил этих денег!

Г р у з д ь. Разумеется, разумеется. Всем этим распорядилась ваша жена.

К у м а н ь к о в. Ложь!

Г р у з д ь. А муж да жена — одна сатана. (Смеется.)

К у м а н ь к о в. Ах, так это вы все подстроили? Это вы сунули мне взятку?!

Г р у з д ь. Ну, зачем так грубо — взятку? Мы же с вами деловые люди. Да и что теперь об этом рассуждать? Мудрецы говорят: историю вспять не повернуть. А история эта скверная. Если, конечно, всплывет наружу. Только кому это выгодно? В ваших и наших интересах, уважаемый Павел Дмитриевич, предать забвению все это.

К у м а н ь к о в. Мерзавец… Я заявлю в прокуратуру, сейчас же позвоню в следственные органы!

Г р у з д ь. А на кого, Павел Дмитриевич? Улик против нас нет, а у вас в доме финский гарнитур, лаком и бронзой сверкает. Благоразумие и взаимное понимание проявить надо, дорогой ревизор. И над всеми нами вечно будет сиять голубое небо. (Встает.) Разрешите откланяться. Привет жене.

К у м а н ь к о в. Стойте! Думаете, из меня сотворили взяточника? Думаете, я трус, негодяй и проглочу все?

Г р у з д ь. Да ведь вас колотит. От страха. Вот и руки дрожат.

К у м а н ь к о в. Нет, страшно не то. Чудовищно, что такие, как вы, хотите разрушить, уничтожить во мне — человека, личность, гражданина! Сейчас же увозите со двора эту проклятую мебель. Слышите?!

Г р у з д ь. Полноте, Павел Дмитриевич. Из этой петли вам уже не выбраться. А ловко мы вам ее на шею накинули, а? (Смеется, обрывает смех.) И помните об этом, ревизор, всегда, всегда. Зарубите себе на будущее!

К у м а н ь к о в. На будущее? Не будет у вас будущего… (Не помня себя, хватает со стола какой-то тяжелый предмет, бьет им Груздя.)

Груздь падает. Приходит в себя, пятится.

А-а-а!.. (Падает на диван. Лежит в той же позе, что и перед первым сном.)

Постепенно снимается свет. Звучит тихая мелодия. Вдруг Куманьков вскакивает, мечется по веранде.

СОН ВТОРОЙ

Тишина обрывается треском пишущей машинки.

Загорается свет. Кабинет следователя. Н е с т е р о в  сидит за письменным столом, печатает на машинке. Гудит зуммер селектора.

Н е с т е р о в (включает селектор). Старший инспектор Нестеров!

Г о л о с. Товарищ старший лейтенант, докладывает дежурный старшина Васильев.

Н е с т е р о в. Слушаю вас.

Г о л о с. Тут пришел какой-то гражданин. Утверждает, что он совершил… убийство!

Н е с т е р о в. Пьяный?

Г о л о с. Нет, вроде бы трезв.

Н е с т е р о в. А вы уверены, что он в своем уме?

Г о л о с. Отвечает как будто разумно. И внешний вид его подозрений не внушает…

Н е с т е р о в. Хорошо, проводите его ко мне.

Г о л о с. Слушаюсь, товарищ старший лейтенант!

Н е с т е р о в (выключает селектор, закуривает). Суббота, а поработать не дают. Так статью никогда и не закончишь. Благодать журналистам: заперся у себя дома в кабинете и строчи… (Убирает машинку.)

Стук в дверь.

Да, войдите!

В кабинет входит  К у м а н ь к о в.

К у м а н ь к о в. Вот явился. Сам…

Н е с т е р о в. Ну, садитесь.

К у м а н ь к о в. Благодарю. Фамилия моя Куманьков, величать Павел Дмитриевич.

Н е с т е р о в. Старший инспектор Нестеров, следователь. Так что у вас, Павел Дмитриевич?

К у м а н ь к о в. Я убил человека.

Пауза.

Н е с т е р о в. Где? Когда? Кого?

К у м а н ь к о в. Сегодня утром. У себя на даче.

Н е с т е р о в. Мотивы преступления?

К у м а н ь к о в. Работник овощной базы. Имени его не помню — вернее, шел сюда к вам и запамятовал… Ах, да, Василий Иванович Груздь. Он дал мне взятку!

Н е с т е р о в. Взятку? При каких обстоятельствах?

К у м а н ь к о в. Он сунул ее мне в портфель. Тысячу рублей. Я у них на базе проводил ревизию.

Н е с т е р о в. Вы успокойтесь. Выпейте воды.

Куманьков жадно пьет.

Итак, вы утверждаете, что убили человека? Орудие преступления?

К у м а н ь к о в. Кажется, настольная лампа.

Н е с т е р о в. Где труп?

К у м а н ь к о в. Я вытащил его в сад, на задний двор, за дачу и сбросил в овраг…

Н е с т е р о в. В овраг?

К у м а н ь к о в. Да, там есть еще такое небольшое болотце…

Н е с т е р о в. Свидетели были?

К у м а н ь к о в. Нет, кажется, нет.

Н е с т е р о в. Кажется или нет? Вы что, были на даче один?

К у м а н ь к о в. Нет, жена и дочка. Но они были в другой комнате, я на веранде, и они ничего не могли видеть!

Пауза.

Н е с т е р о в. Гражданин Куманьков, вы понимаете, какими последствиями чревато ваше заявление? Вы же признаете себя виновным в совершении тягчайшего преступления. Если, конечно, все это не плод больной фантазии.

К у м а н ь к о в. Я прошу только об одном: учесть мое чистосердечное признание, и что я пришел к вам сам, добровольно.

Н е с т е р о в (включает селектор). Нестеров! Оперативная группа, на выезд! (Куманькову.) Адрес?

К у м а н ь к о в. Поселок Дачное, улица Грибоедова, 5.

Н е с т е р о в (по селектору). Поселок Дачное, ул. Грибоедова, 5. Я выезжаю с вами!

Гаснет свет. Слышна сирена милицейской автомашины. Затихает. В полумраке Куманьков, он мечется по веранде.

СОН ТРЕТИЙ

Врывается сирена милицейской автомашины. Резкий скрип тормозов. Хлопает дверца. Загорается свет.

Тот же кабинет следователя. Входит  Н е с т е р о в, снимает фуражку, плащ, вешает их, хочет закурить, но в сердцах отбрасывает незажженную сигарету; садится за стол, включает селектор.

Н е с т е р о в. Старший инспектор Нестеров! Пригласите ко мне Куманькова. (Выключает селектор. Какое-то время сидит неподвижно.)

Входит  К у м а н ь к о в. Пауза.

Ну? Что же вы молчите, Павел Дмитриевич?

К у м а н ь к о в. Не нахожу слов…

Н е с т е р о в. Опергруппа осмотрела место происшествия. Осмотрела при вас. Исследовала все самым тщательным образом. В овраге труп не обнаружен. Как не обнаружен нигде поблизости. Не обнаружено никаких следов преступления и в вашей квартире.

К у м а н ь к о в. Простите, для меня это непостижимо…

Н е с т е р о в. Вы заявили, что ударили человека настольной лампой.

К у м а н ь к о в. Да, ударил.

Н е с т е р о в. Но лампа совершенно цела.

К у м а н ь к о в. Значит, я или промахнулся, или ударил его чем-нибудь другим.

Н е с т е р о в. Допустим. Ну, а кровь? Вы после этого прибирали в комнате?

К у м а н ь к о в. Нет! Кажется, нет. Не помню. Я был в таком трансе…

Н е с т е р о в. Ну, хорошо, а вы помните, точно помните, что труп оттащили именно в овраг?

К у м а н ь к о в. Я же не сумасшедший!

Н е с т е р о в. Мда. Аргумент сам по себе хотя и убедителен, но и он, как и все, нуждается в проверке.

К у м а н ь к о в. Что вы хотите этим сказать?

Гудит зуммер.

Н е с т е р о в (включает селектор). Нестеров.

Г о л о с. Товарищ старший лейтенант! Докладывает лейтенант Ярцев.

Н е с т е р о в. Слушаю вас.

Г о л о с. Интересующий вас Груздь Василий Иванович выехал сегодня за город. Выехал утром. Его семья утверждает, что на рыбалку: он увлекается этим в свои выходные дни.

Н е с т е р о в. Значит, овощная база в субботу и воскресенье закрыта?

Г о л о с. Да, товарищ старший лейтенант, я это проверил лично. Придется ждать до понедельника.

Н е с т е р о в. Спасибо, лейтенант. (Выключает селектор.)

К у м а н ь к о в. Нет, вы слышали: сегодня утром он выехал за город. Я же говорю, я утверждаю: ко мне на дачу!

Н е с т е р о в. Павел Дмитриевич, а, собственно, чему вы так радуетесь? Все это говорит только против вас. Неопровержимо свидетельствует о вашей виновности.

К у м а н ь к о в. Да, действительно чему?

Молчание.

Н е с т е р о в. Ну что ж, давайте начнем с другого конца. Каковы результаты вашей ревизии?

К у м а н ь к о в. Я уже вам докладывал: все оказалось в полном ажуре. За исключением разве мелочей. Я даже сам удивился.

Н е с т е р о в. Чему?

К у м а н ь к о в. Ну, как вам объяснить… Обычно на базах с таким оборотом и с такими материальными ценностями все гладко не бывает. Я уже не говорю о каких-то там махинациях, а просто материально ответственное лицо физически не в состоянии иногда все скрупулезно держать под своим контролем. А тут…

Н е с т е р о в. А тут? Вы не допускаете какой-либо ошибки со своей стороны?

К у м а н ь к о в. Простите, но это была моя шестнадцатая ревизия. И никогда ваш покорный слуга не имел от начальства никаких нареканий или претензий.

Н е с т е р о в. Простите, тогда за что ж вам дали взятку?

К у м а н ь к о в. Абракадабра какая-то! И, извините, не дали ее, а сунули в мой портфель.

Пауза.

Н е с т е р о в. Скажите, а вы не допускаете здесь какой-нибудь нелепой ошибки?

К у м а н ь к о в. Ошибки? Но ведь мебельный гарнитур мне привезли, и вы его видели сами, а за него нужно было платить тысячу триста рублей. Не было у меня таких денег!

Н е с т е р о в. Теперь уже тысяча триста. А ранее вы утверждали, что вам дали только тысячу рублей.

К у м а н ь к о в. Но эта сумма указана в квитанции. Может быть, доплатила жена?

Н е с т е р о в. Итак, вы утверждаете, что взятка пошла в качестве расчета за гарнитур?

К у м а н ь к о в. Да! Ну, если судить по тому, что он стоит у меня на даче.

Н е с т е р о в. А если это так, то ведь вы… приняли взятку.

К у м а н ь к о в. Я же хотел ее вернуть!

Н е с т е р о в. Тогда зачем вам нужно было покушаться на жизнь человека, давшего ее?

К у м а н ь к о в. Видите ли, если бы в это дело не вмешалась моя жена…

Н е с т е р о в. Каким образом?

Молчание.

Павел Дмитриевич, я облегчу вам ваше положение. Я вызвал сюда вашу жену.

К у м а н ь к о в. Нет! Она ничего об этом не знала.

Н е с т е р о в (включает селектор). Нестеров. Пригласите, пожалуйста, ко мне гражданку Куманькову. (Выключает селектор.) А вас, Павел Дмитриевич, я попрошу подождать в соседней комнате. Вас туда проводят. Идите, я вас еще вызову.

Куманьков поднимается, ходит.

Нет, такое, пожалуй, впервые в моей практике: убийца, жаждущий во что бы то ни стало попасть на скамью подсудимых!..

Входит  А н н а.

А н н а. Здравствуйте!

Н е с т е р о в. Анна Ивановна Куманькова?

А н н а. Вот мой паспорт.

Н е с т е р о в. Прошу, садитесь.

А н н а. Не будете ли столь любезны… Простите, ваше имя-отчество?

Н е с т е р о в. Роман Петрович.

А н н а. Роман Петрович, объясните мне, почему вдруг наша семья так заинтересовала следственные органы.

Н е с т е р о в. Анна Ивановна, скажите, вам сегодня на дом был доставлен гарнитур?

А н н а. Да.

Н е с т е р о в. А кто платил за него деньги?

А н н а. Как это — кто? Разумеется, все расходы по дому ведет жена.

Н е с т е р о в. Значит, платили вы. Платили лично.

А н н а. Да.

Н е с т е р о в. А откуда у вас оказались такие деньги — тысяча триста рублей? Как утверждает ваш муж, в тот момент у вас не было такой суммы.

А н н а. Ну, это уже совсем нескромный вопрос.

Н е с т е р о в. И все же?

А н н а. Видите ли, каждая умелая хозяйка владеет невинными хитростями, как сэкономить из бюджета, который тебе отсчитывает муж.

Н е с т е р о в. Тысяча триста рублей?

А н н а. Ну, зачем же? Я играю в лотерею, «Спортлото», «Спринт-лото». В общем, во все азартные игры, дозволенные нашим законом.

Н е с т е р о в. И выигрываете?

А н н а. Непременно! Знаете, я разработала некую систему, позволяющую свести до минимума любой проигрыш. Это ведь так просто. Не понимаю, как до этого не додумались другие!

Н е с т е р о в. Ну, о вашей системе, с вашего разрешения, мы побеседуем потом. А пока скажите: вы не могли бы припомнить один-два крупных выигрыша и когда вы их получили?

А н н а. Ну, знаете ли, требовать от женщины, чтобы она обладала такой феноменальной памятью — это нужно быть уже совсем не психологом. А ведь вы следователь, Роман Петрович…

Н е с т е р о в. Значит, не помните. Хорошо. А может быть, эти деньги дал вам муж? Ну, если не все, то какую-то часть из этой суммы.

А н н а. Всю свою зарплату он отдает мне до копейки, и лишних денег, уверяю вас, у него в кармане не бывает. Я заявляю это с полной ответственностью!

Пауза.

Н е с т е р о в. Как только вы вошли сюда, вы спросили: почему вашем мужем заинтересовалось следствие.

А н н а. Да. Почему? Сгораю от нетерпения…

Н е с т е р о в. Прошу отнестись к моему сообщению по возможности спокойно.

А н н а. Что такое?!

Н е с т е р о в (не сразу). Ваш муж обвиняется в убийстве.

А н н а. В чем? В убийстве? Не смешите меня, Роман Петрович… Мой муж не в состоянии убить даже муху!

Н е с т е р о в. Но он пришел к нам с этим заявлением.

А н н а. И вы ему поверили? Боже мой, какая нелепость, какая больная фантазия…

Н е с т е р о в. И он утверждает, что все это произошло у вас на даче сегодня утром.

Пауза.

А н н а. Знаете, он просто переутомился: третий год без отпуска и провел подряд несколько ревизий. Нет, вы взгляните на его внешний вид: кожа да кости, сплошной комок нервов!

Н е с т е р о в. Он в последнее время не обращался к врачам?

А н н а. Господи, разве мужчину туда затащишь? Да при одном виде белого халата они падают в обморок!

Н е с т е р о в. Ну, хорошо, к этой теме мы еще вернемся. Значит, вы утверждаете, что никаких денег Павел Дмитриевич вам не давал? И вы не знали, что у него в портфеле была крупная сумма денег?

А н н а. Первый раз слышу!

Н е с т е р о в. Тогда прошу меня извинить, но я вынужден буду произвести между вами очную ставку.

А н н а. А что это такое?

Н е с т е р о в. Я сведу вас лицом к лицу с собственным мужем.

А н н а. Господи, это еще зачем? Я и так вижу его каждый день!

Н е с т е р о в (включает селектор). Пригласите гражданина Куманькова. (Выключает селектор.) Анна Ивановна, прошу вас сесть вот сюда, поближе к свету, а ваш муж займет место вот здесь, напротив.

А н н а. Пожалуйста. Что это за китайские церемонии?

Входит  К у м а н ь к о в.

Н е с т е р о в. Павел Дмитриевич, я пока не стану фиксировать в протоколе очную ставку с вашей женой. Поверьте, я делаю это только из деликатных соображений…

К у м а н ь к о в. Слушаю вас.

Н е с т е р о в. Скажите, когда вы обнаружили в своем портфеле деньги в сумме одной тысячи рублей?

К у м а н ь к о в. Только у себя дома.

Н е с т е р о в. Ну, и что вы с ними сделали?

К у м а н ь к о в. Я передал их своей жене Анне, а она положила эти деньги в шкаф.

А н н а. Что за чушь! Какая глупость! В шкафу лежали мои деньги!

К у м а н ь к о в. Аннушка, позволь, но ведь я их сам, а ты…

А н н а. Ты пришел домой пьяный! И даже не вязал лыка!

Н е с т е р о в. Вы что, в тот вечер действительно выпили?

К у м а н ь к о в. Нет. То есть да. Немного.

А н н а. Немного… А кто уложил тебя на диван? Ты был не в состоянии даже сам добраться до постели! Извините меня, Роман Петрович, но о каких деньгах тут могла идти речь?!

К у м а н ь к о в. Да, помню, что действительно свалился на диван…

А н н а. Не можешь — не пей, таким, как ты, надо лечиться!

Пауза.

Н е с т е р о в. Так кто же из вас говорит правду?

А н н а. Разумеется, я! Всегда нахожусь в трезвом уме и пока, слава богу, не страдаю провалами памяти.

Н е с т е р о в. Ну, а в случае с облигациями, когда вы не смогли вспомнить ни суммы, ни времени выигрышей?

К у м а н ь к о в. Что, разве мы выиграли? Ты выиграла?

А н н а. Интересно, а на что бы мы выкупили эту злополучную мебель?

К у м а н ь к о в. И ты скрыла это от меня?

А н н а. Я, как пчела, все несу в дом. А благодарность?.. (Достает платок, всхлипывает.)

К у м а н ь к о в. Аннушка, прошу тебя, успокойся…

Н е с т е р о в. Павел Дмитриевич, простите, вы и теперь настаиваете на своих прежних показаниях?

К у м а н ь к о в. Вот теперь в моей голове какая-то сумятица. И я должен во всем этом разобраться. Должен все уложить в своей голове…

Н е с т е р о в. Ну что ж, мы предоставим вам такую возможность. Вот ознакомьтесь с постановлением.

А н н а. Какое постановление?

Н е с т е р о в. Ваш муж будет содержаться в нашей КПЗ семьдесят два часа. Такое право дает мне закон. Прочтите и распишитесь, Павел Дмитриевич. (Кладет перед Куманьковым постановление.)

А н н а. Как, вы арестовываете моего мужа? Но за что?!

Н е с т е р о в. Следствие имеет на это достаточно оснований.

А н н а. Какие основания? Я буду жаловаться. Да это самоуправство, и я его так не оставлю! Павел, я иду к прокурору!

Н е с т е р о в. А это ваше право.

А н н а. Нет, пойду еще выше!

Н е с т е р о в. Поверьте, я решился на эту крайнюю меру с тяжелым сердцем. И буду искренне рад принести вам впоследствии свои извинения и искренние сожаления.

Гаснет свет.

В полумраке Куманьков, он продолжает метаться по веранде.

СОН ЧЕТВЕРТЫЙ

Резкий звонок телефона. Загорается свет. Овощная база. На базе  Р я б о в, А р х а р о в  и  Ж а н н а.

Р я б о в. В тревожный час испытаний я всегда цитирую великого Гоголя: «Господа, я собрал вас затем, чтобы совместно, так сказать, коллективно дать оценку сложившейся ситуации».

Звонок телефона.

(Снимает трубку.) Овощная база… Кто, что? Следственные органы? Желанным гостям мы всегда рады! Да, сегодня, как и всегда, трудимся на ниве… Ждем с нетерпением! (Кладет трубку.) Гуси-лебеди, это трубный глас.

А р х а р о в. Уголовный розыск?! С нами крестная сила…

Р я б о в. Нечистая сила, Архаров. Объявляю мобилизацию всех моральных и духовных сил. И в каждом сотруднике! Это директива.

Ж а н н а. Да, надо привести себя в идеальный порядок! (Достает губную помаду, карандаш, пуховку.)

Р я б о в. Жанна, вы когда-нибудь читали Достоевского?

Ж а н н а. Не помню. А что?

Р я б о в. Чем естественней и проще, тем подозрений меньше.

Ж а н н а. А в чем меня, собственно, могут подозревать?

Р я б о в. Человек безгрешен только в утробе матери. Срочно ступай в отдел кадров, узнай: кто среди наших сотрудников с уголовным прошлым?

Ж а н н а. Арсений Максимович, я только присела, все утро на ногах. Впрочем, мои ножки нравятся мужчинам…

Р я б о в. Жанночка, крошка, мне сейчас не до твоих прелестей. Исчезни, и возникнешь, когда я тебя вызову!

Ж а н н а. Грубиян! (Выходит.)

А р х а р о в. Да, но почему уголовный розыск?

Р я б о в. Ты что, Архаров, в самом деле тупой или…

А р х а р о в. Прошу без оскорблений.

Р я б о в. Груздь! Их интересует Груздь, жертва преступления. Преступления двадцатого века!

А р х а р о в. Груздь?

Р я б о в. Аким Акимович, ты жаден, но сейчас раскошеливайся. Бери такси и на предельной скорости мчи в косметический кабинет фирмы «Чародейка». Бери лучшего косметолога и с ним обратно сюда на базу на том же такси! Понял?

А р х а р о в. Не совсем.

Р я б о в. И чтобы была произведена полная реанимация физиономии покойного Груздя Василия Ивановича.

А р х а р о в. Вот теперь дошло.

Р я б о в. Гуси-лебеди, я жду от вас инициативы!

А р х а р о в. Бегу. (Уходит.)

Р я б о в (один). Спокойно, Рябов. Намотай свои нервы на кулак. Или это твой звездный час, или это твое… лунное затмение. (Достает из-за бочки коньяк, наливает, пьет, прячет.) Мда, ситуация вырисовывается стратегическая. Позвонить жене! (Снимает телефонную трубку, набирает номер.) Клава? Это я… Собери весь хрусталь, все ценное и отвези к теще. Ковры можешь не снимать, они сейчас не в цене. Сберкнижки на предъявителя засунь в холодильник, в морозилку!.. Не задавай дурацких вопросов. Семейно тебя целую. Связь окончена. (Кладет трубку.)

Входят  Н е с т е р о в, К у м а н ь к о в  и  А н н а. Нестеров в форме старшего лейтенанта милиции.

А, гости мои дорогие!.. Вот куда вас посадить и не знаю, производственный цех, сами понимаете…

Н е с т е р о в. Не беспокойтесь. Старший инспектор Нестеров.

Р я б о в. Рябов Арсений Максимович!

Н е с т е р о в. Ну, а ревизора, надеюсь, вам представлять не надо?

Р я б о в. Как же, как же, Павел Дмитриевич!

Н е с т е р о в. А это его супруга.

Р я б о в. Очень рад.

А н н а. Куманькова.

Р я б о в. Чем обязан такому представительному визиту?

Н е с т е р о в. Скажите, Василий Иванович Груздь ваш сотрудник?

Р я б о в. Да. И он на очень хорошем счету.

Н е с т е р о в. Значит, он работал с вами.

Р я б о в. В общем, да, до некоторой степени.

Н е с т е р о в. Не понял.

Р я б о в. Видите ли, он уже на пенсии, а без работы скучал, вот и суетился здесь на базе. У него шесть внуков, а ведь лишняя копейка в семейном бюджете не помешает.

Н е с т е р о в. Скажите, он сегодня вышел на работу?

Р я б о в. Груздь? Сейчас проверю. (Снимает трубку.) Архаров? Ах, ты уже здесь? Ну, как дела?.. Незаменимые кадры у меня!.. Здесь гости пришли. Собери-ка ко мне всех сотрудников.

Н е с т е р о в. Мне нужен только Василий Иванович Груздь.

Р я б о в. А уж естественный отбор мы произведем здесь, на месте.

Н е с т е р о в. Мне нужен только Василий Иванович Груздь.

Р я б о в. Архаров, одного Груздя! (Кладет трубку.) Да вы присядьте.

Н е с т е р о в. Ау вас большая база…

Р я б о в. Ну, разумеется, не тот масштаб, что Уренгой — Помары — Ужгород или Саяно-Шушенская ГЭС, но и мы держим руку, так сказать, на современном пульсе, обслуживаем целый район. А что касается проблем, то ведь они везде одни и те же: текучесть кадров, семейные драмы, невозвращенные авансы и прочие человеческие слабости. (Достает из-за бочки пустую коньячную бутылку.) Вот обнаружил… в засолочном цехе. А кто в меня за это бросит камень? У кого не так?

А н н а. Извините, товарищ Нестеров, но ради чего здесь присутствую я?

К у м а н ь к о в. Аннушка, речь идет о моей гражданской чести и о моей судьбе!

А н н а. Что ты все ерзаешь, тебе не сидится на месте?

К у м а н ь к о в. Представь, не узнаю обстановку, словно попал на другую базу…

А н н а. Павел, ты меня действительно пугаешь. Кстати, Арсений Максимович…

Р я б о в. Я к вашим услугам.

А н н а. У вас на базе бананы бывают или мандаринчики, ну вообще что-нибудь экзотическое?

К у м а н ь к о в. Анна!

Р я б о в. Запишите вот здесь свой домашний телефончик. (Подает записную книжку.)

К у м а н ь к о в. Прекрати, сейчас же перестань!

А н н а. А тебя витаминами пичкать надо? И кто об этот позаботится? Ты хоть раз тарелку за собой вымыл?

К у м а н ь к о в. Анна, здесь посторонние люди…

А н н а. В семейной жизни не может быть посторонних и равнодушных людей.

К у м а н ь к о в. Господи!

Входит  А р х а р о в.

А р х а р о в. Вызывали, Арсений Максимович?

Р я б о в. Ну, какой у тебя вид, Архаров: спецовка на вырост, халат — ты что, его с татарского ига приволок? И небрит. Стыдно, Аким Акимович, мне перед людьми за своих сотрудников стыдно.

А р х а р о в. С утра в бочках сижу, капусту квасим…

Р я б о в. Антисанитарно ведете себя, товарищи.

К у м а н ь к о в. Нет, ничего не узнаю…

А н н а. Что ты не узнаешь, Павел? А ты жену собственную еще узнаешь?

Н е с т е р о в. И все же мне бы хотелось видеть вашего сотрудника Груздя Василия Ивановича. Если, разумеется, он здесь.

Р я б о в. Груздь? Ну, честное слово, ни в чем не примечательная личность. У нас, между прочим, есть и передовики. (Кричит.) Василий Иванович!

Входит  Г р у з д ь, у него на лбу приклеен пластырь. И вид какой-то помятый.

К у м а н ь к о в. Вы? Живы?!

Г р у з д ь. Не понял, товарищ ревизор…

К у м а н ь к о в. Но я же вас, я же вас уничтожил!

Г р у з д ь. Опять не понял.

А н н а. Павел, возьми себя, наконец, в руки…

Н е с т е р о в. Вы — Груздь Василий Иванович?

Г р у з д ь. Он самый. А что, сам на себя не похож? Ну, знаете ли, возраст, деформация личности, хотя и спортом занимаюсь: от всех недугов бегаю.

Пауза.

Н е с т е р о в. Павел Дмитриевич, этот человек был у вас в субботу на даче?

К у м а н ь к о в. Он!

Н е с т е р о в. Анна Ивановна, вы имели удовольствие с ним беседовать?

А н н а. Первый раз его вижу!

Г р у з д ь. Сожалею, мадам, что такая очаровательная женщина не встретилась мне раньше на жизненном пути.

К у м а н ь к о в. Уму непостижимо… Нет, это только Гоголю, Антону Павловичу Чехову впору!

Пауза.

Н е с т е р о в. Василий Иванович, а что это у вас на лбу, почему пластырь?

Г р у з д ь (хмыкает). Бегаешь-то всюду, иной раз и в лес забежишь, а ведь без очков — вот на осину козлом с разбегу и хрясть, искры из глаз!

Н е с т е р о в. Павел Дмитриевич, только вы один в состоянии прояснить нам всю эту обстановку. Согласитесь, выглядит она весьма запутанной, если… не фантастичной.

К у м а н ь к о в. Что? Уж не считаете ли вы меня и впрямь сумасшедшим?!

А н н а. Павел, ну, пожалуйста, успокойся, приди в себя. Ты просто переутомился. Вот и овощную базу, где проводил ревизию, не узнаешь… Товарищ следователь, я же вам говорю: он сплошной комок нервов.

К у м а н ь к о в. Неужели и ты думаешь, что я спятил? Ты, моя жена?!

А н н а. Я только говорю, что тебе надо взять отпуск и подумать о своем здоровье.

Пауза.

Р я б о в. Извините, но я что-то не соображу, не могу ухватить нить, смысл всего здесь происходящего? Как, впрочем, и цель вашего визита, товарищ старший лейтенант.

Н е с т е р о в. Ну что ж, действительно пора кое-что подытожить. Тем более что здесь, как мне кажется, собрались все заинтересованные лица.

Р я б о в. Заинтересованные лица?

Н е с т е р о в. Минуточку терпения, Арсений Максимович. В субботу утром к нам, в райотдел внутренних дел, пришел гражданин Куманьков и сделал заявление о том, что он… убил человека.

Г р у з д ь. Боже мой!

Н е с т е р о в. Вас, Василий Иванович.

Г р у з д ь. Меня?

Пауза.

За что?

Н е с т е р о в. Тот, кто явился с повинной, утверждал, что мотивом преступления стала дача ему взятки. Я не отошел от истины, Павел Дмитриевич?

К у м а н ь к о в. Все как на духу.

Г р у з д ь. Но я-то, слава богу, еще жив!

Р я б о в. И кто же вам дал взятку, товарищ ревизор?

К у м а н ь к о в. Вы, все вы, стоящие здесь передо мной!

Р я б о в. Ну, это уже ни в какие ворота… Помилуйте, но за что вам нужно было давать взятку? Ведь вы у нас не нашли никаких нарушений, а тем более злоупотреблений?

К у м а н ь к о в. Не нашел.

А р х а р о в. А не пора ли вызвать сюда санитаров и надеть на него смирительную рубашку и препроводить в сумасшедший дом?

К у м а н ь к о в. Но вы все равно воры!

Р я б о в. Товарищ старший лейтенант, я прошу оградить меня от подобных наветов и инсинуаций…

Н е с т е р о в. Спокойно, Павел Дмитриевич, спокойно. Пойдемте дальше. А дальше вы утверждали, что к вам на дачу явился Груздь, который и рассеял все ваши сомнения: взятку в сумме тысяча рублей вам дали на овощной базе, именно здесь.

А р х а р о в. Тысячу рублей?

Н е с т е р о в. А в общем-то, тысяча триста.

А р х а р о в. Легче удавиться!

Р я б о в. А знаете ли, Аким Акимович прав: он ведь у нас не отличается расточительной щедростью.

Г р у з д ь. Скряга!

Н е с т е р о в. Вот и Анна Ивановна тоже отрицает, что видела на даче Василия Ивановича Груздя. Как и настойчиво утверждает, что мебель была куплена ею на личные деньги.

А н н а. Утверждаю. И еще раз заверяю, что мой муж пришел вечером домой в нетрезвом состоянии. Нет, он был просто пьян!

Н е с т е р о в. А утром в субботу, когда он явился к нам в райотдел?

А н н а. Ну, знаете ли, после такого излияния наступает похмелье. Иногда даже с галлюцинациями. Впрочем, мужчины знают это лучше меня.

А р х а р о в. Бывает…

К у м а н ь к о в. Анюта, я не знаю, что с тобой сейчас сделаю! Я за себя не ручаюсь! (Угрожающе двигается на жену.)

А н н а. Ай-яй, удержите его кто-нибудь!

К у м а н ь к о в. Господи, что это со мной? Я, кажется, действительно схожу с ума. Да, я чувствую, что я невменяем…

А н н а. Наконец-то!

Пауза.

Н е с т е р о в. Ну вот что, всех присутствующих здесь прошу быть завтра у меня в кабинете. Вот адрес. Работу я начинаю в девять часов утра, убедительно прошу не опаздывать. До свиданья!

Гаснет свет. В полумраке Куманьков, он то вскакивает, то вновь ложится на диван. Перед ним возникают Рябов, Груздь, Архаров и Жанна. Они танцуют какой-то дикий танец. Исчезают.

СОН ПЯТЫЙ

Сирена милицейской автомашины. Скрип тормозов. Хлопает дверца. Загорается свет. Кабинет следователя. Н е с т е р о в  у телефона.

Н е с т е р о в. Товарищ полковник, докладывает старший лейтенант Нестеров.

Г о л о с. Слушаю вас, Роман Петрович.

Н е с т е р о в. Вчера я был на овощной базе.

Г о л о с. Какие новости?

Н е с т е р о в. Обескураживающие, товарищ полковник. Груздь Василий Иванович жив-здоровехонек. И он категорически отрицает, что был на даче у ревизора. Это подтверждает и жена Куманькова.

Г о л о с. Ну, а результат ревизии?

Н е с т е р о в. Формально акт еще не подписан, но там, кажется, все в порядке.

Г о л о с. Кажется или в порядке? Пусть Куманьков сам распишется под своим детищем, если, разумеется, у него нет никаких сомнений. А может быть, теперь они появились?

Н е с т е р о в. Я вызывал его, он ждет в приемной.

Г о л о с. Тогда держите меня в курсе.

Щелкнуло в трубке, Нестеров включил селектор.

Н е с т е р о в. Куманькова ко мне!

Листает акт ревизии. Входит  К у м а н ь к о в.

Садитесь, Павел Дмитриевич.

К у м а н ь к о в. Благодарю.

Н е с т е р о в. Вот знакомлюсь с вашим актом ревизии.

К у м а н ь к о в. Есть какие-нибудь замечания?

Н е с т е р о в. А у вас?

К у м а н ь к о в. Извините, но я достаточно квалифицированный ревизор и отвечаю за каждую свою строчку в этом акте.

Н е с т е р о в. Дорожить своей репутацией — это весьма похвально и заслуживает искреннего уважения. Что ж, и вы готовы его подписать?

К у м а н ь к о в. Разумеется. Дайте, пожалуйста, ручку.

Н е с т е р о в. Павел Дмитриевич, я хочу еще раз вас предупредить, что вы ставите себя в весьма сомнительное, а точнее — сложное положение. Вы отдаете выигрышные козыри тем, кого обвиняете.

К у м а н ь к о в. Понимаю. Показания о даче мне взятки после этого выглядят абсурдом, если не бредом. Но все это было именно так. Это факт. Действительность! А истина для меня превыше всего. Я имел дело с жуликами. Но как говорится в народе: «Не пойман — не вор!»

Н е с т е р о в. Может быть, вы припомните еще какие-нибудь детали? У вас появились новые данные?

К у м а н ь к о в. Никаких. Я еще раз все заново восстановил в своей памяти — совершенно никаких!

Пауза.

Н е с т е р о в. Ну что ж, тогда подпишите акт своей ревизии. Но предупреждаю: теперь это будет уже документ, юридический документ.

К у м а н ь к о в (подписывая). Понимаю. Поверьте, мне это нелегко далось…

Н е с т е р о в. Павел Дмитриевич, вы не возражаете, если я приглашу сюда еще одну свидетельницу: мне бы хотелось уточнить кое-что при вас.

К у м а н ь к о в. Если я смогу быть чем-нибудь полезен… Я к вашим услугам.

Н е с т е р о в (включает селектор). Пригласите ко мне гражданку Котову. (Выключает его.)

К у м а н ь к о в. Простите, кто это?

Н е с т е р о в. Машинистка, которая печатала ваш акт.

Входит  Ж а н н а.

Ж а н н а. Такое солидное учреждение, а нигде нет ни одной пепельницы. У вас что, сотрудники не курят?

Н е с т е р о в. Здравствуйте, Жанна Владимировна.

Ж а н н а. Здравствуйте. Ну, а женщине закурить можно? Я, естественно, волнуюсь…

Н е с т е р о в. Курите.

Ж а н н а. Пепел я всегда стряхиваю в коробку от сигарет. (Закуривает.) А теперь я готова удовлетворить любое ваше служебное любопытство. Жду ваших вопросов.

Н е с т е р о в. Вы перепечатывали акт ревизии?

Ж а н н а. Вот этими руками на пишущей машинке «Олимпия», в отделе кадров овощной базы.

Н е с т е р о в. Скажите, кто сообщил сотрудникам результаты ревизии?

Ж а н н а. Разумеется, я.

Н е с т е р о в. А какое вы имели на это право?

Ж а н н а. А это что — государственная тайна?

Н е с т е р о в. Но акт еще не был подписан ревизором.

Ж а н н а. Тогда уж позвольте задать вам, товарищ следователь, встречный вопрос: а какое право имел ревизор печатать такой документ на базе, где он проводил ревизию?

Пауза.

К у м а н ь к о в. Возможно, я допустил ошибку. Но я привык доверять людям!

Ж а н н а. Ревизор и доверяет людям? Парадокс! Не смешите меня, впервые такое слышу. И вообще, уважаемый Павел Дмитриевич, вы произвели на меня странное впечатление. Нет, не внешнее. Внешне вы мне, вы как мужчина, даже симпатичны. Извините, конечно.

Н е с т е р о в. А в чем именно — странное?

Ж а н н а. Ну, как вам это объяснить… Он был вроде бы не в себе. Нет, я не утверждаю, что он был выпивши…

К у м а н ь к о в (вскакивая). Что-о-о?!

Ж а н н а. Но вы пили много сырой воды из-под крана…

К у м а н ь к о в. Меня угостили солеными огурцами!

Ж а н н а. Ходили из угла в угол, ерошили себе волосы…

К у м а н ь к о в. У меня такая привычка, дурная привычка!

Ж а н н а. И я об этом говорю. Но как женщина я очень наблюдательна.

Н е с т е р о в. Жанна Владимировна, обладая таким драгоценным женским качеством, может быть, вы охарактеризуете нам ваших сотрудников по работе?

Ж а н н а. Кого именно?

Н е с т е р о в. Ну, например, Рябова Арсения Максимовича, Архарова Акима Акимовича, Груздя Василия Ивановича…

Ж а н н а. Вы хотите знать, честные ли они люди, а точнее, не жулики ли они?

Н е с т е р о в. Ну, зачем так оскорбительно думать о людях.

Ж а н н а. Утверждаю, не жулики! Ну, судите сами, зачем им все это? Груздь Василий Иванович имеет шесть внуков, сам он уже дышит на ладан — и рисковать седой как лунь головой? Абсурд! Архаров Аким Акимович как кощей, на этой почве его даже бросила жена, он экономит на каждом окурке, на каждом медяке. Да при одном виде солидной пачки денег он тут же спятит или устроит из них костер! Что же касается Рябова, то Арсений Максимович — не от мира сего: он эстет. И к тому же удивительно здравомыслящая личность. Он впервые в свои сорок пять лет готовится стать отцом! Его колотит от радости, от предвкушения увидеть будущего сына и подержать его в своих руках. Неужели вы думаете, что такой человек станет преступником?

Пауза.

Н е с т е р о в. Ваши характеристики, Жанна Владимировна, настолько колоритны и экспрессивны, что я воздержусь от дальнейших вопросов. А у вас, Павел Дмитриевич, они есть?

К у м а н ь к о в. Одна шайка-лейка!

Ж а н н а. А я-то решила, что вы настоящий мужчина…

Н е с т е р о в. Дайте ваш пропуск.

Ж а н н а. Господи, куда же это я его дела? Ах, вот он!

Н е с т е р о в (подписывая). Вы свободны. До свидания.

Ж а н н а. Нет уж, увольте, прощайте! (Уходит.)

К у м а н ь к о в. Простите, у вас нет чего-нибудь от головной боли? У меня после этой дамы все плывет перед глазами.

Н е с т е р о в (достает пилюлю, наливает воды). Пожалуйста, Павел Дмитриевич.

К у м а н ь к о в. Господи, а ведь действительно получается какой-то заколдованный круг. И разорвать его может только один-единственный человек.

Н е с т е р о в. Кто?

К у м а н ь к о в. Моя жена! Да, я еще не потерял на это надежду. Быть не может, чтобы в ней не осталось ничего святого, что связывало нас все эти годы, не осталось ничего человеческого!

Н е с т е р о в (не сразу). Ваша жена, Анна Ивановна Куманькова, сегодня утром была здесь, я ее вызвал первой.

К у м а н ь к о в. И что же она?!

Н е с т е р о в. Вот ее собственноручное письменное объяснение. Ознакомьтесь, пожалуйста.

Пауза.

Она была предупреждена об ответственности в уголовном порядке за дачу ложных показаний.

К у м а н ь к о в. Извините, я без очков плохо вижу, забыл их дома.

Н е с т е р о в. Она подтвердила все свои прежние показания.

К у м а н ь к о в. Не может быть. Нет!

Н е с т е р о в. Вот ее подпись. И здесь, и здесь.

Пауза.

К у м а н ь к о в. Святая, она это сделала ради нашей дочери. Ради Поленьки… Да, она мать, и бог ей судья!

Гаснет свет.

В полумраке Куманьков, он лежит на диване. Вдруг вскочил, озирается вокруг. Загорается свет. Все дальнейшее происходит в реальном плане.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

К у м а н ь к о в. Анна! Анна…

Вбегает  А н н а.

Что ты наделала, Анна?!

А н н а. Что с тобой, Павел?

К у м а н ь к о в. Нет, ты мне больше не жена. Ты чудовище!

А н н а. Боже, да приди ты в себя. Проснись, наконец!

К у м а н ь к о в. Прочь, не подходи ко мне, прочь от меня…

А н н а. Я сейчас вызову неотложку!

К у м а н ь к о в. Неотложку? Постой, погоди… Я это что — спал?

А н н а. Ты всю ночь что-то бормотал, вскакивал с дивана, я хотела дать тебе валерьянку, но ты выбил мензурку из моих рук. Что, наконец, случилось?!

К у м а н ь к о в. Неужели это был сон? Знаешь, мне приснился ужасный сон.

А н н а. И из-за этого ты взбаламутил весь дом? Поднял на ноги меня, дочь…

К у м а н ь к о в. Дочь? (Застыл.) А где импортная мебель?!

А н н а. Какая еще мебель?

К у м а н ь к о в. Анна, не делай из меня дурака!

А н н а. Нет, у тебя все-таки белая горячка.

К у м а н ь к о в. А деньги? Где деньги?!

А н н а. Ну, чего ты так кричишь? Они в шкафу.

К у м а н ь к о в. А, значит, деньги в шкафу. Значит… Принеси их сюда, и сейчас же!

Выходит и вскоре возвращается.

А н н а. Вот. Возьми свои деньги!

К у м а н ь к о в. Здесь все?

А н н а. Ты можешь кричать на меня как на жену, но оскорблять… У меня есть тоже свое достоинство.

К у м а н ь к о в. Прости, Анна, но пойми, это же не мои деньги. Не мои. Это взятка!

А н н а. Господи, и за что мне такое на старости лет? Знаешь, Павел, я на пределе, во мне больше не осталось никаких нервов. Делай с ними что хочешь. (Зовет.) Поленька!

Входит  П о л е н ь к а.

Доченька, дорогая, принеси открытку на наш гарнитур.

П о л е н ь к а. На румынскую «стенку»? Вот она.

А н н а. И предъяви ее своему отцу.

П о л е н ь к а. Папуля, ты что, нам не веришь? Между прочим, сегодня суббота, работает мебельный магазин, и мы могли бы ее выкупить…

К у м а н ь к о в. У меня нет сейчас таких денег.

П о л е н ь к а. А у меня скоро свадьба. И ты, папуля, мне обещал…

К у м а н ь к о в. Обещал.

А н н а. А свои обещания, отец, надо выполнять.

К у м а н ь к о в. Анна, перестань!

Пауза.

П о л е н ь к а. Дорогие мои родители, может быть, вы объясните, наконец, что происходит в нашем доме?

А н н а. Твой отец хочет растоптать собственную семью!

П о л е н ь к а. Да, папуля, тебе пора в санаторий.

К у м а н ь к о в. Поленька, значит, это правда, ты выходишь замуж?

П о л е н ь к а. Да, выхожу. А что, дорогие мои родители, вас это не устраивает?

К у м а н ь к о в. Поздравляю тебя, доченька! И когда же свадьба?

П о л е н ь к а. Мы расписываемся завтра.

А н н а. Что? Так скоропалительно?!

П о л е н ь к а. А нам разрешил райисполком. Ведь мы уезжаем.

А н н а. Куда уезжаете?

П о л е н ь к а. Искать мамонтов.

К у м а н ь к о в. Кого искать?

П о л е н ь к а. Останки мамонтов, волосатых и клыкастых. В Сибирь! Мой будущий муж принят в «Мир животных». Ну, это то, что по телевидению передают.

А н н а. А свадьба?!

П о л е н ь к а. В полевых условиях.

К у м а н ь к о в. Каких условиях?

П о л е н ь к а. Палатка, костер, ну и, конечно, песни под гитару. А вот вернемся осенью, вы и устроите нам застолье на высшем уровне. Но только никаких ресторанов: домашний уют, домашнее тепло и домашняя кухня!

А н н а. Господи боже мой, я даже не знаю: радоваться мне или рыдать?

П о л е н ь к а. Радоваться, мамуля, радоваться. Я его очень люблю, и он меня безумно любит.

К у м а н ь к о в. Поленька, дай я тебя благословлю и поцелую!

Стук в дверь.

А н н а. Кто это еще там? В выходной день отдохнуть не дают!

Г о л о с. Мебель привезли!

К у м а н ь к о в. Какая мебель?!

Пауза.

Г о л о с. Открывайте, хозяева. Я, что ли, за простой автомашины платить буду?

П о л е н ь к а. Смотрите, к нам во двор въехал мебельный автофургон…

К у м а н ь к о в. Анна, открой дверь!

Входит  г р у з н ы й  м у ж ч и н а.

М у ж ч и н а. Мебель заказывали? Ваш гарнитур прибыл. Сервис. Слово такое слышали?

К у м а н ь к о в. Уходите. Убирайтесь вон!

М у ж ч и н а. Кончайте выступать, граждане. Мне еще сегодня два контейнера развезти надо.

К у м а н ь к о в. Я сказал: вон!

А н н а. Павел, ты же интеллигентный человек…

П о л е н ь к а. Папуля, это же наша мебель. Вчера пришла открытка, а сегодня люди уже проявили такую исключительную внимательность — доставили нам ее на дом.

К у м а н ь к о в. Вон, все вон!!!

Мужчина исчезает.

П о л е н ь к а. Отец, ты ведешь себя отвратительно… И я действительно ухожу. Ухожу из этого дома.

К у м а н ь к о в. Поленька, постой!

А н н а. Доченька, он опомнился, он опомнился…

К у м а н ь к о в. Принеси мой парадный костюм и белую рубашку!

А н н а. Зачем, Павел?

К у м а н ь к о в. Я иду к прокурору. Да, я — ревизор Куманьков, иду на ковер. Нет, не выдвигать себе алиби. А защищать вашу честь и свою — Г р а ж д а н и н а, Ч е л о в е к а!

Конец

БАЛКОН ДЛЯ ДЖУЛЬЕТТЫ Драма в двух частях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Н о в и к о в  Г е о р г и й  П е т р о в и ч, полковник милиции.

Ж у р а в л е в а  Е л е н а  Н и к о л а е в н а, лейтенант милиции.

С е р ж а н т  м и л и ц и и.

С о р о к и н  А р к а д и й  П а в л о в и ч.

Д ж у л ь е т т а.

О з е р о в  И г о р ь  С е р г е е в и ч.

Т а н я, его жена.

Т и т о в  А д а м  А д а м о в и ч.

В а с и н а  Р а и с а  В и т а л ь е в н а.

Х л е б н и к о в.

Б е л к и н.

Я й ц е н о с о в а.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Летний вечер. Недостроенная дачная веранда. Малиновый закат отсвечивает на стеклах веранды. Два плетеных кресла, на столе бутылка вина, стаканы, ваза с фруктами. Слышны музыка, голоса, смех.

Появляется  О з е р о в, озирается, прислушивается, встает на кресло, с полки над дверью достает охотничье ружье, патроны, заряжает. На веранду выходит  С о р о к и н, он навеселе. Озеров поднимает ружье, прицеливается, но увидев  Т а н ю, идущую следом за Сорокиным, отводит дуло в сторону.

Т а н я. Игорек, ты куда исчез? Что случилось? Почему у тебя ружье?

О з е р о в. Извини, Танюша, я, кажется, хватил лишнего…

С о р о к и н. Эх, молодежь, пить надо умеючи, не теряя головы. А ружьецо преотличное, дай-ка его сюда. (Отбирает.) Не знал, что ты охотник.

Т а н я. Зачем ты его достал?

О з е р о в. Вороны, проклятые, на нервы действуют: то горланят, то скрипят, как ржавые железные двери… Вот послушай.

Т а н я. Господи, да плюнь ты на них, я так и внимания не обращаю.

С о р о к и н. Ворона — птица полезная. И умна, ох как умна: ее так запросто не подстрелишь. А гостей перепугать можно. Пойдем, дружище, да за стол сядем, негоже пировать без хозяина.

Т а н я. В самом деле, Игорек, неудобно как-то, идем.

О з е р о в. Ладно, я сейчас, только до конца дойду, голову в ведро с холодной водой окуну.

С о р о к и н. А вот это разумно. Тебя проводить?

О з е р о в. Сам дойду.

Т а н я. Смотри не простудись!

С о р о к и н. Ну что вы, Татьяна Григорьевна, жара на дворе, июль, самый медовый для Подмосковья месяц.

Озеров уходит.

Т а н я. А знаете, он меня напугал.

С о р о к и н. Женщины — натуры впечатлительные, слишком впечатлительные. Только ружьишко это вы все-таки спрячьте подальше, мудрые люди говорят: оно, бывает, и само стреляет. (Бросает ружье.) Хорошо тут у вас, просто рай. Уезжать не хочется.

Т а н я. Если бы не вы, не было бы у нас этой дачи, дорогой Аркадий Павлович, ничего бы не было.

С о р о к и н. Никаких таких заслуг за собой не чувствую, Татьяна Григорьевна.

Т а н я. Нет, вы удивительный человек. Я уж и верить перестала, что есть на земле такие. Во многом разочаровалась.

С о р о к и н. На вас это не похоже. Да вам только позавидовать можно: молодой, любящий муж, прелестные девочки, да еще близнецы, вы — без пяти минут врач. Чего же еще желать?

Т а н я. Аркадий Павлович, мой муж способный архитектор?

С о р о к и н. Способный? Он — талант!

Т а н я. Но почему, почему ему так не везло? Ведь еще в институте ему предложили аспирантуру, тема диссертации была признана чуть ли не уникальной. И вдруг он проваливается на защите. Оказывается, кто-то перехватил его тему. Я думала, что он сойдет с ума! Мы ведь рассчитывали на успех: купили эту недостроенную дачу, влезли в долги, мне пришлось уйти с четвертого курса медицинского института и поступить на «Скорую помощь» медсестрой: две девочки, а муж никак не может найти работу по душе. В общем, кошмар… И вот тут-то он встретил вас. И все изменилось, как по волшебству.

С о р о к и н. Татьяна Григорьевна, голубушка моя, вы все так отчаянно преувеличиваете. Я сделал то, что заслужил ваш муж. Ни больше, ни меньше.

Т а н я. Знаете, Игорек предпочитает не разговаривать со мной на эту тему, очевидно, считает меня дурочкой. Расскажите мне все. Ну, пожалуйста.

С о р о к и н. Премудрость невелика. Я возглавляю экспериментальный цех домостроительного комбината. А уж само название «экспериментальный» требует новых, прогрессивных решений. Коттеджи, которые мы строим, должны быть красивы, удобны и современны. А ваш муж счастливо сочетает в себе архитектора и инженера. Он предложил нам и внедрил в производство то, чего мы так долго искали. Отсюда и почет, и заслуги, и, разумеется, премии автору.

Т а н я. Верите, я никогда не держала в руках столько денег!

С о р о к и н. Милая вы моя, то, чего слишком много, то, стало быть, ничего не значит.

Т а н я. Вы все шутите, Аркадий Павлович. Вначале я даже растерялась.

Появляются  Р а и с а  и  Т и т о в. Раиса с бокалом в руке.

Т и т о в. Как сказано в Библии: «Бойтесь данайцев, дары приносящих»!

Р а и с а. Не каркайте, сейчас не библейские времена, вот пропиваем двадцатый век! (Пьет.)

С о р о к и н. А Адам Адамович у нас личность… внеисторическая.

Т и т о в. Да, придерживаюсь незыблемых принципов: миром управляет все низменное.

Р а и с а. Чушь. Вы просто неудачник и, как всякий неудачник, на все брызжете ядом. Танечка, его бросила жена, и правильно сделала: если ты не красавец, то по крайней мере будь щедрым! А он превратил свою квартиру в мебельный магазин, из-за каждой импортной «стенки» на стену лез, а с женой спал на раскладушке, весь хрусталь обернул целлофаном, сервизы — ватой, а ели из тарелок, украденных из нашей комбинатовской столовой, бррр!

Т а н я. Раиса Витальевна, простите, говорить так о человеке, да еще в глаза…

Т и т о в. А я не обижаюсь, я на все смотрю философски: избыточный прирост семейного бюджета неизбежно ведет семью к катастрофе. Берегитесь, Татьяна Григорьевна, это и вас не минует. У меня острый глаз: я бывший часовщик.

Возвращается  О з е р о в.

Р а и с а. Игорь Сергеевич, куда это вы прячетесь? Без вас задохнуться можно, внесите хоть вы свежую струю.

О з е р о в. Извините, прошелся по участку, так сказать, оглядел свои владения.

Р а и с а. Один? Вы забыли про дам, да и вернулись без цветов…

Т а н я (спохватываясь). Господи, у меня же пирог сгорит! (Убегает.)

С о р о к и н. А вот это уже катастрофа. В такие минуты женщину одну оставлять нельзя. (Уходит.)

За ним потянулся и Титов. Раиса оперлась на руку Озерова.

О з е р о в. Что с вами?

Р а и с а. Подвернула каблук. Взгляните, пожалуйста.

О з е р о в. Присядьте, так вам будет удобнее.

Р а и с а (не сразу). Почему у вас такое серьезное лицо?

О з е р о в. Черт, тут столько набито гвоздей…

Р а и с а. Из вас никогда не получится научный сотрудник. В вас нет солидности, этакого апломба, да и портфеля из крокодильей кожи тоже нет. Вот разве иногда вдохновение в глазах вспыхнет… А мой супруг безнадежен, настолько заурядная личность, что на улице не могу отличить его от прохожих. Какая уж тут любовь! А, между прочим, от личной жизни человека зависит и его общественная рентабельность. Вы согласны?

О з е р о в. Что? Да, очевидно, вы правы.

Р а и с а. Так давайте же улучшать свою личную жизнь, насколько это возможно! Вы думаете, я дура. Я просто ничего не испытавшая в жизни женщина. Заметьте, не человек, а женщина. В остальном я всем довольна.

О з е р о в (передавая ей туфлю). Раиса Витальевна, можете надевать.

Р а и с а. Да, вы интеллигент до мозга костей. А что такое интеллигентность — это все видеть… наоборот. Даже такие понятия, как жена, семья, верность — все это становится относительным. Простите меня, Игорь Сергеевич. Я, кажется, выпила лишнее.

Они уходят. Слышна музыка, голоса, смех. Неожиданно раздается звук сирены «скорой помощи». На веранду выбегает  Т а н я, следом  О з е р о в.

О з е р о в. «Скорая помощь»… Это опять за тобой?

Т а н я. Нет, проехала мимо. Ну что ты сегодня так нервничаешь?

О з е р о в. Прости, напугала меня сирена эта проклятая… Нет, во всем виноват я: сорвал тебя из института, искалечил тебе жизнь!

Т а н я (прикрывая его рот рукой). Никогда, слышишь, никогда не говори мне этого. Я счастлива, люблю свою работу. Слышишь?

О з е р о в. Милая ты моя, славная Танюшка. Люблю я тебя без памяти. А за то, что ты мне двух девочек подарила, — при жизни тебе золотой памятник поставить надо!

Пауза.

Т а н я. Поседел ты у меня, Игорек.

О з е р о в. Это от дыма: курю много.

Т а н я. Скажи, родной, что все-таки тебя тревожит? Я же чувствую: по ночам не спишь, уединяться от меня стал. Теперь-то у нас ведь все устроилось, лучшего и желать не надо. Разве я не права?

О з е р о в. Ты, конечно, права, все устроилось.

Т а н я. Ну вот видишь. Поцелуй меня.

Появляется  С о р о к и н.

С о р о к и н. Пардон. Я просто хочу покурить.

О з е р о в. Курить можно в комнате, у нас не возбраняется.

Т а н я. Аркадий Павлович, а Игорек, кажется, начал обретать душевный покой. После ведра холодной воды.

С о р о к и н. Завидую вашему счастью, завидую. Его надо беречь, Игорь Сергеевич, за него сражаться надо.

О з е р о в. Берегу. Вашими молитвами, Аркадий Павлович.

Т а н я (не сразу). Я чувствую, вам надо поговорить. Не буду мешать. (Уходит.)

О з е р о в. Так о чем же пойдет речь?

С о р о к и н (усаживается в кресло). Жить в ладу с самим собой — это величайшее благо для человека, Игорь Сергеевич.

О з е р о в. И вам это удается?

С о р о к и н. Как вам сказать? (Откупоривает бутылку, стоящую на столе, разливает вино по стаканам.) Не помню, кто-то изрек: «Нравственно лишь то, что биологически полезно».

О з е р о в. Мерзавец изрек.

С о р о к и н. Возможно. Но моя совесть чиста. А ваша? Да, я люблю вкусно поесть, пить марочный коньяк. И, конечно, красивых женщин. И зарабатывать на все это умею. Как? Я выжимаю все из своих возможностей, знаний, опыта и здоровья, все, что только могу, и ни капли себя не жалею. И вас хочу приучить к этому. Ну разве мы с вами виноваты, что другие ленивы, нерадивы или лишены талантов?

О з е р о в. Только не надо о талантах.

С о р о к и н. Хорошо, не буду. Знаете, я хочу поднять бокал за счастье в этом доме, за то, чтобы…

Не успевает договорить: удар бутылкой по голове сваливает его. И этот удар наносит ему Озеров.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Кабинет следователя. В кабинете лейтенант  Ж у р а в л е в а  и  О з е р о в.

О з е р о в. Товарищ лейтенант, разрешите стакан водички.

Ж у р а в л е в а. Пожалуйста, Игорь Сергеевич.

О з е р о в. Спасибо.

Ж у р а в л е в а. Итак, продолжим нашу беседу.

О з е р о в. Допрос, товарищ лейтенант, допрос.

Ж у р а в л е в а. Я ничего не записываю.

О з е р о в. Можете писать. Я полностью признаю свою вину. Да, я нанес удар по голове человеку. И мог его убить.

Ж у р а в л е в а. Пожалуйста, поподробнее.

О з е р о в. Это произошло на даче, вчера. Ко мне приехали гости. Среди них и мой начальник Сорокин Аркадий Павлович. Естественно, мы выпили.

Ж у р а в л е в а. Много?

О з е р о в. Нет, я вообще не пью.

Ж у р а в л е в а. Продолжайте.

О з е р о в. А когда мы вышли с Аркадием Павловичем на веранду, я его ударил.

Ж у р а в л е в а. За что?

О з е р о в. Извините, но вот этого я вам не скажу.

Ж у р а в л е в а. Почему?

О з е р о в. Нет, нет…

Ж у р а в л е в а. Ревность? У вас молодая красивая жена, я видела ее в приемной. Итак, ревность?

О з е р о в. Я слишком люблю свою жену, чтобы оскорблять ее подозрением.

Ж у р а в л е в а. Между вами был какой-нибудь конфликт?

О з е р о в. Никогда. Он и не из тех, кто ищет ссоры.

Ж у р а в л е в а. Тогда что же?

О з е р о в. Я отказываюсь отвечать на ваш вопрос. Разве следствию недостаточно чистосердечного признания собственной вины?

Ж у р а в л е в а. Игорь Сергеевич, вы же разумный человек. От того, какие мотивы побудили вас совершить преступление, зависит и мера наказания. Поймите, речь идет о вашей судьбе.

О з е р о в. Мне нечего добавить.

Пауза.

Ж у р а в л е в а. Вы интеллигентный человек, семьянин, вы понимаете, что совершили… мерзкое, чудовищное преступление: вы подняли руку на человека! Вы покушались на жизнь!

О з е р о в. Разрешите закурить?

Ж у р а в л е в а. Нет, я женщина, и я не курю.

О з е р о в. Простите.

Ж у р а в л е в а. Вы не хотите помочь ни себе, ни следствию, Игорь Сергеевич.

О з е р о в. Я очень устал. Отведите меня в камеру.

Ж у р а в л е в а. Вот ваш пропуск. Ступайте домой и хорошенько обо всем подумайте. У вас еще есть время, Игорь Сергеевич, до свидания.

О з е р о в. Домой? Вы отпускаете меня домой? До свидания. (Уходит.)

Ж у р а в л е в а (нажимая клавиш селектора). Лейтенант Журавлева. Пригласите, пожалуйста, Сорокина Аркадия Павловича. (Выключает селектор.)

Стук в дверь.

Да, войдите!

Входит  С о р о к и н, у него перевязана голова.

С о р о к и н. Сорокин Аркадий Павлович. Вызывали?

Ж у р а в л е в а. Садитесь, пожалуйста.

С о р о к и н. Благодарю. Простите, ваше имя-отчество?

Ж у р а в л е в а. Елена Николаевна.

С о р о к и н. Очень приятно.

Ж у р а в л е в а. Как ваше самочувствие, Аркадий Павлович?

С о р о к и н. Заживет как на кошке, бывало и похуже.

Ж у р а в л е в а. Когда же, если не секрет?

С о р о к и н. Какие там секреты? Видите ли, я счастливый владелец собственной машины, и шишек на мне больше, чем заклепок на ее кузове… Что поделаешь, хобби!

Ж у р а в л е в а. Мне нравится ваше бодрое настроение.

С о р о к и н. Позвольте полюбопытствовать, Елена Николаевна: чем обязан вызову в столь серьезное учреждение?

Ж у р а в л е в а. Мне поручено расследование о нанесении вам телесных повреждений.

С о р о к и н. Простите, не понял.

Ж у р а в л е в а. Вчера на даче ваш сослуживец Озеров Игорь Сергеевич тяжелым предметом нанес вам удар по голове. Свидетельством чему вот этот акт медицинского заключения. И… ваша повязка.

С о р о к и н. Игорь Сергеевич? Нанес мне удар? Нет, тут какое-то недоразумение…

Ж у р а в л е в а. Недоразумение?

С о р о к и н. Простите, чушь какая-то.

Ж у р а в л е в а (не сразу). Вы, Аркадий Павлович, может быть, еще не совсем здоровы, и я напрасно так рано вас потревожила?

С о р о к и н. Я вполне здоров и нахожусь, как говорится, в доброй памяти, уверяю вас.

Ж у р а в л е в а. Тогда объяснитесь.

С о р о к и н. Господи, да чего тут объяснять. Ну действительно, выпили, и выпили солидно, я вышел на веранду подышать свежим воздухом.

Ж у р а в л е в а. Озеров заявил, что он не пьет.

С о р о к и н. Товарищ лейтенант, кому хочется расписываться в собственных грехах, да еще в этих стенах? Я отлично помню, как оперся о дверной косяк веранды, — а она недостроена, это можно проверить, — и тут сверху на меня свалился ящик с инструментами. Еще отчетливо помню, как я отшвырнул его. А вот дальше провал.

Ж у р а в л е в а. Постойте, постойте… Не более как несколько минут назад Озеров на этом самом месте признался в том, что он умышленно нанес вам удар. Чему вы улыбаетесь?

С о р о к и н. Да Игорь Сергеевич и клопа-то не раздавит, пожалеет, он у нас не от мира сего, ему бы, по прежним временам, в монахи, в юродивые. Извините за столь нелестную характеристику, но это любя.

Ж у р а в л е в а. Уважаемый Аркадий Павлович, он давал показания тоже в здравом уме и твердой памяти.

С о р о к и н. Сейчас — не сомневаюсь. Но вчера было столько выпито, мы все так отяжелели, что…

Ж у р а в л е в а (перебивая). Озеров говорит, что он не пьет.

С о р о к и н. Тем более ему такая нагрузка оказалась не по разуму.

Ж у р а в л е в а. По какому случаю была пирушка?

С о р о к и н. Игорь Сергеевич получил премию.

Ж у р а в л е в а. Премию? За что?

С о р о к и н. За внедрение новой технологии в нашу строительную практику.

Ж у р а в л е в а. А вы заведующий экспериментальным цехом домостроительного комбината номер четыре?

С о р о к и н. Совершенно верно.

Ж у р а в л е в а. Озеров — конструктор и ваш подчиненный?

С о р о к и н. Точно так.

Ж у р а в л е в а. Вернемся к делу. Значит, вы категорически утверждаете, что травма, полученная вами, произошла не по вине Озерова, а случайно?

С о р о к и н. Помилуйте, Елена Николаевна, зачем Озерову совершать этакое злодейство?

Ж у р а в л е в а. И вы готовы подписаться под своими показаниями?

С о р о к и н. Разумеется, хоть сейчас.

Ж у р а в л е в а. Ну что ж, вот вам лист бумаги, вот ручка, пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату и подробно изложите все, что вы мне вот здесь рассказали. Но предупреждаю: если ваши утверждения окажутся ложными…

С о р о к и н (улыбается). …Я понесу ответственность по всей строгости закона. Глубокоуважаемая Елена Николаевна, я себе не враг. Но оклеветать невинного — на такое, простите, я не способен. (Уходит.)

Ж у р а в л е в а. Черт знает что! Мистика какая-то. (Нажимает на клавиш селектора.) Лейтенант Журавлева. Пожалуйста, соедините меня с Григорием Николаевичем.

Г о л о с (по селектору). Товарищ полковник не отвечает.

Ж у р а в л е в а. Очень жаль. (Выключает селектор.) Вот тебе и легкое дельце, лейтенант Журавлева!

Стук в дверь. На пороге  Н о в и к о в.

Товарищ полковник?

Н о в и к о в. Шел мимо, смотрю — у вас людей много вызвано, вот и решил заглянуть.

Ж у р а в л е в а. А я звоню вам, хотела проситься на прием.

Н о в и к о в. Телепатия, Елена Николаевна. Слушаю вас.

Ж у р а в л е в а. Георгий Петрович, я только что беседовала с Озеровым и потерпевшим Сорокиным. Озеров полностью признает свою вину, а Сорокин все отрицает!

Н о в и к о в. Как то есть все?

Ж у р а в л е в а. Утверждает, что все произошло абсолютно случайно, что Озеров был пьян, ему померещилось в горячке, и он просто сам себя оговаривает.

Н о в и к о в. Любопытно. А в каких отношениях они друг с другом?

Ж у р а в л е в а. По показаниям Сорокина — в нормальных, почти дружеских.

Н о в и к о в. Очень любопытно. И какие же ваши выводы?

Ж у р а в л е в а. Георгий Петрович, тут что-то нечисто.

Н о в и к о в. Не густо.

Ж у р а в л е в а. Поэтому я и решила посоветоваться с вами.

Н о в и к о в. Со мной? Я, товарищ лейтенант, не господь бог. (Задумывается.) Значит, потерпевший категорически отрицает вину Озерова? А Озеров настаивает на том, что именно он совершил это преступление? Кому из них выгодна ложь?

Ж у р а в л е в а. Только не Озерову.

Н о в и к о в. Почему?

Ж у р а в л е в а. Озерова ждет скамья подсудимых.

Н о в и к о в. А разве мы не знаем случаев, когда самооговор являлся средством, чтобы скрыть более тяжкое преступление? Нет, поищем другое объяснение.

Ж у р а в л е в а. Оба работают в одном экспериментальном цехе.

Н о в и к о в. И что из этого?

Ж у р а в л е в а. Озеров — подчиненный Сорокина.

Н о в и к о в. Если бы было наоборот, тогда бы звучало убедительно. Характеристики на обоих у вас есть?

Ж у р а в л е в а. Сорокин — опытный, заслуженный производственник, замечаний по службе не имеет, холост.

Н о в и к о в. Холост? Он что же, обижен на весь женский род?

Ж у р а в л е в а. Георгий Петрович, я…

Н о в и к о в. А Озеров?

Ж у р а в л е в а. Бывший аспирант, защищал кандидатскую диссертацию по современной архитектуре; потерпев неудачу, перешел на работу в экспериментальный цех, тоже никаких замечаний, отец семейства.

Н о в и к о в. Мда… Ничего и никому не ясно. Вот тут-то и начинается настоящая следственная работа, товарищ лейтенант. (Вдруг.) Постойте, погодите… Вы говорите: экспериментальный цех? Это не четвертого ли стройкомбината?

Ж у р а в л е в а. Четвертого.

Н о в и к о в. Помню, в позапрошлом году к нам поступил материал о финансовых и технологических нарушениях… Но ничего криминального тогда не обнаружили. Поднимите-ка заново весь этот материал.

Ж у р а в л е в а. Хорошо.

Н о в и к о в. И вот что, направьте-ка туда, в этот экспериментальный цех, комплексную ревизию. Пусть все тщательно проверят.

Ж у р а в л е в а. Слушаюсь, товарищ полковник.

Н о в и к о в. Не там ли собака зарыта, а?

Ж у р а в л е в а. Очень, очень возможно. Даже наверняка!

Н о в и к о в. Не будьте столь категоричны в своих выводах, Елена Николаевна. А сейчас действуйте и держите меня в курсе всех дел.

Гаснет свет.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Контора экспериментального цеха. Большая комната в финском коттедже, очень скромно обставленная: два-три письменных стола, простые стулья, шкаф с документацией, пишущая машинка, сейф, на стене — диаграмма выполненных работ. Здесь  Р а и с а  и  Х л е б н и к о в. Раиса ведет какие-то подсчеты. Хлебников прикуривает новую сигарету от только что выкуренной.

Р а и с а. Хлебников, перестаньте курить!

Х л е б н и к о в. Кошки на душе скребут.

Р а и с а. У вас, Хлебников, есть душа? Не смешите. Вы, как и все мужчины, толстокожи и неодушевленны, вроде вот этой доски. (Стучит по столу.)

Х л е б н и к о в. Двести рублей спрятал — заначка от жены. А куда — забыл!

Р а и с а. Заначка от жены… А ведь вы когда-то, Хлебников, клялись ей в любви, она была для вас единственным желанным и дорогим человеком.

Х л е б н и к о в. Что вспоминать, Раиса Витальевна.

Р а и с а. Да, если любовь пустить на самотек, она превратится просто в семейную жизнь. Нет, женщина должна поставить себя так, чтобы мужчина всегда чувствовал себя перед ней в долгу.

Х л е б н и к о в. Моя соседка, чтобы заставить мужа смотреть передачу по телевидению «Пьянству — бой!», каждый раз ставит ему пол-литра. И он ей за это ручки целует — во как!

Р а и с а. Знаете, Хлебников, когда я слушаю вас, у меня начинают ныть… даже искусственные зубы.

Х л е б н и к о в. Начальство идет.

Раиса выглядывает в окно, быстро достает косметичку, пудрится, подкрашивает губы. В контору входят  С о р о к и н  и  О з е р о в.

С о р о к и н. Хлебников, почему здесь рассиживаешься? Твоя бригада с утра должна была приступить к сборке коттеджей в дачном поселке Вишняки!

Х л е б н и к о в. Жду автомашину, шеф, я думал…

С о р о к и н. Думать надо в свободное от работы время или на пенсии. Убирайся.

Хлебников уходит.

Раиса Витальевна, оставьте нас вдвоем.

Р а и с а. У меня срочная работа.

С о р о к и н. Ну, так что у вас, Игорь Сергеевич?

О з е р о в. Вот мое заявление.

С о р о к и н. Что за чушь?

О з е р о в. Аркадий Павлович, вы понимаете, что после всего случившегося я не могу оставаться здесь.

С о р о к и н. А, собственно, что случилось? Ничего не произошло, ровным счетом ничего!

О з е р о в. Но позвольте…

С о р о к и н. Не позволю! Чтобы руководитель оставлял производство в рабочее время. Вот за это я могу влепить вам выговор. (Рвет заявление.) Ступайте, Игорь Сергеевич, на носу конец квартала, а в первом цехе еще конь не валялся. План сорвать можем. План!

О з е р о в. Вы ставите меня в идиотское положение…

С о р о к и н. Я все сказал!

Озеров ушел, хлопнув дверью.

Р а и с а. Ну и самообладание у вас, Аркадий Павлович.

С о р о к и н. О чем это вы, Раиса Витальевна?

Р а и с а (не сразу). А ведь тому… невероятному происшествию есть свидетель.

С о р о к и н. Свидетель? Кто?

Р а и с а. Он перед вами.

Пауза.

С о р о к и н. Раиса Витальевна, вы печатать на машинке умеете?

Р а и с а. Разумеется.

С о р о к и н. Тогда прошу вас сесть за нее.

Р а и с а. Пожалуйста.

С о р о к и н, (диктует). «Приказ номер 175». Сегодняшнее число. «Бухгалтера экспериментального цеха Васину Раису Витальевну уволить по собственному желанию, согласно поданному заявлению». Моя подпись. Все.

Р а и с а (вытаскивая из машинки закладку). Уважаемый Аркадий Павлович, если я подам заявление об уходе, то с работы придется уйти… вам! Я своих слов на ветер не бросаю, я женщина деловая. (Выходит.)

С о р о к и н. Деловая древесина! (Распахивает дверь.) Раиса Витальевна, вернитесь!

Р а и с а  возвращается.

Извините, я погорячился. Ну, с кем не бывает… Отошла? Я ведь о ком пекусь, разве о себе думаю? Об этом идиоте Озерове. Да скажи я правду — вмажут ему лет пять, и вся его карьера, весь его талант псу под хвост! А мне от этого легче? Позор только на весь комбинат. Ты-то хоть это понимаешь?

Р а и с а. И за что это он вас по такой умной головке?

С о р о к и н. Спьяну. Жену приревновал.

Р а и с а. К вам?! Вот умора, не смешите.

С о р о к и н. А я еще кое на что гожусь, Раиса Витальевна, жаль, что не все женщины это понимают.

Р а и с а (не сразу). Знаете, я была лучшего мнения об умственных способностях Игоря Сергеевича Озерова… Ошибалась?

С о р о к и н. Раиса Витальевна, каждый человек, уже сам по себе, досадная ошибка природы, и не будем заблуждаться на этот счет.

Р а и с а. Никак не возьму в толк: защищаете вы его или хотите вцепиться ему в горло?

С о р о к и н. Вы свободны.

Раиса уходит. Появляется  Т и т о в.

Т и т о в. Вызывали, Аркадий Павлович?

С о р о к и н. Садись. У меня только что произошел разговор с Раисой. Разговор, от которого я чувствую разлив желчи в печени.

Т и т о в. Что такое?

С о р о к и н. Она все видела.

Т и т о в. Эпизод на даче? Пустая болтовня.

С о р о к и н. Пустая болтовня иной раз сшибает крепче увесистого кулака!

Т и т о в. Аркадий Павлович, порядочному человеку невозможно обойтись без неприятностей и конфликтных ситуаций. А раз так, то человек должен встречать их во всеоружии.

С о р о к и н. Дустом, что ли, от них посыпаться?

Т и т о в. Стал я в памяти все события перебирать — из бессонницы тоже кое-что можно выжать — и пришел к такой мысли…

С о р о к и н. Выкладывай. Ведь ты у меня мозговой центр.

Т и т о в. Наша очаровательная Раиса Витальевна влюблена, влюблена, как только может влюбиться женщина бальзаковского возраста.

С о р о к и н. В кого это еще?

Т и т о в. В нашего Игоря Сергеевича.

С о р о к и н. В Озерова?! Чепуха… Он однолюб и вот такой цепью прикован к своей семье.

Т и т о в. Но и не святоша. Вот их бы и запрячь в одну упряжку, чтоб тащили воз. Наш воз, производственный.

С о р о к и н (не сразу). Вот ты каков… Изнасиловать святые чувства?

Т и т о в. Сила и насилие — понятия разные. Тут надо действовать тонко, Аркадий Павлович.

С о р о к и н. Вот и действуй, тебе и карты в руки.

Т и т о в. У вас ко мне все?

С о р о к и н. Тебе этого мало?

Т и т о в. И вам больше ничего не известно?

С о р о к и н. Перестань из меня жилы тянуть.

Т и т о в. К нам в цех назначена комплексная ревизия.

С о р о к и н. Ревизия?

Т и т о в. По просьбе районного отдела ОБХСС.

С о р о к и н. Как узнал?

Т и т о в. Знакомый ревизор. Жаль, что он не вошел в состав комиссии.

С о р о к и н. А у нас все в ажуре.

Т и т о в. Аркадий Павлович, а ради утехи их самолюбия можно и выдать часть наших грехов.

С о р о к и н. Как выдать? Самим? Ты что, выпил с утра?

Т и т о в. С утра не имею привычки.

С о р о к и н. Тогда давай членораздельно и по порядку.

Т и т о в. Постараюсь. Эту ревизию назначил ОБХСС, значит, они будут копать и все перетряхивать, как говорится, с потрохами. Это займет много времени, нервотрепки, да и государству и производству убыток. А мы сами укажем им на наши грехи.

С о р о к и н. Да не крути ты, дьявол!

Т и т о в. Мы подбросим ревизии  а н о н и м к у. И напишем ее  с а м и  ж е  н а  с е б я.

С о р о к и н. Спятил.

Пауза.

Т и т о в. Конечно, исповедоваться перед богом легче, чем перед людьми. Но разве не гениально все то, что так просто?

С о р о к и н. Постой, а ведь в этом что-то есть, есть какая-то сермяга…

Т и т о в. Определенно. Пока ревизия кинется на тот кусок, который мы им кинем, пройдет время, а за это время мы сами ликвидируем наши недостатки — у кого их нет?

С о р о к и н. Нет, Адам Адамович, ты определенно гений. А уж прохвост — каких и свет не видывал!

Т и т о в. Аркадий Павлович, извините, мы напрасно теряем время, а оно сейчас ох как дорого…

С о р о к и н. Пойдем к тебе, а то здесь как проходной двор.

Т и т о в. И возьмите, пожалуйста, нужную документацию. (Уходит.)

Сорокин собирает папки, уходит за Титовым. Слышно, как где-то рядом по радио передают урок производственной гимнастики.

Входят  Р а и с а  и  О з е р о в.

О з е р о в. Что случилось, Раиса Витальевна?

Р а и с а. Ровным счетом ничего. Перерыв — слышите? Передают производственную гимнастику. Я не хочу, чтобы нас с вами видели вдвоем.

О з е р о в. Почему такая таинственность?

Р а и с а. Ваши эмоции идут впереди разума. Никогда бы не подумала, что вы такой отчаянный человек.

О з е р о в. Вы о чем?

Р а и с а. Я все видела. Значит, вы приревновали Сорокина к вашей жене? Так, по крайней мере, он утверждает.

О з е р о в. Во всем фальшив!

Р а и с а. Вы растете прямо на глазах. Я почти влюблена в вас.

О з е р о в. Так откровенно?

Р а и с а. Откровенность — единственный осколок свободы у цивилизованного человека.

О з е р о в. Я люблю свою жену.

Р а и с а. Бог с ней. (Целует Озерова.) А теперь убирайтесь вон. Я сказала: вон!

О з е р о в. Но где же во всем этом логика?

Р а и с а. Нелогичность в поступках женщины и есть железное проявление логики: так она достигает уважения к себе. Я вам нравлюсь?

О з е р о в. Нет, совсем нет. Нет! (Уходит.)

Р а и с а (тихо смеется). Отрицание там, где можно обойтись молчанием, означает надежду.

Стук в дверь.

Войдите.

Входит  Д ж у л ь е т т а.

Д ж у л ь е т т а. Здравствуйте. Могу я видеть товарища Сорокина Аркадия Павловича? У меня к нему письмо.

Р а и с а. Служебное?

Д ж у л ь е т т а. От моей мамы.

Р а и с а. Опять рекламация, опять претензии по поводу дачи?

Д ж у л ь е т т а. Дача? У нас нет никакой дачи. Просто меня мама просила передать этот пакет товарищу Сорокину: она сегодня уезжает на Север, уезжает надолго.

Раиса хочет вскрыть.

Нет, пожалуйста, не надо, мама просила не вскрывать! Я и сама не знаю содержания.

Р а и с а. Что-то личное? Ах, старый ловелас, ах, сатир…

Д ж у л ь е т т а. Что вы сказали?

Р а и с а. Так, мысли по поводу… Положите письмо в ящик, вот сюда.

Распахивается дверь, на пороге  С о р о к и н.

С о р о к и н. Раиса Витальевна, захватите финансовый отчет и зайдите с ним к Адаму Адамовичу!

Р а и с а. Иду. (Захватив папку, уходит.)

Сорокин, не замечая Джульетту, проходит к столу, роется в бумагах.

С о р о к и н. Черт знает что, нужный материал не найдешь…

Д ж у л ь е т т а. Здравствуйте.

С о р о к и н. Вы к кому?

Д ж у л ь е т т а. К товарищу Сорокину.

С о р о к и н. Ну я Сорокин. Только покороче. Мне некогда.

Д ж у л ь е т т а. Я принесла вам пакет, он в левом верхнем ящике.

С о р о к и н. У вас все? Тогда вы свободны. (Находит, что искал.) Вот она, красная папка. (Задвигает ящик и только теперь обращает внимание на Джульетту.) О, откуда вы, милое создание? Молодость, красота и застенчивость… Чем вы так смущены? Как вас зовут?

Д ж у л ь е т т а. Джульетта.

С о р о к и н. Как-как?

Д ж у л ь е т т а. Джульетта.

С о р о к и н. Боже мой, какая поэзия! А меня Аркадий Павлович. Будем знакомы. Что вы делаете сегодня вечером?

Д ж у л ь е т т а (растерянно). Я? Ничего.

С о р о к и н. Вот и превосходно. А у меня сегодня нечто вроде дня рождения, вот мы и отпразднуем его вместе. Только, пожалуйста, никаких отговорок! Куда мне заехать за вами?

Д ж у л ь е т т а. Так все сразу? Но я же вас совсем не знаю.

С о р о к и н. Девочка моя, мы живем в век бешеного ритма, на реверансы не остается времени. Назовите место нашей встречи, и быстренько.

Д ж у л ь е т т а. А если я этого не хочу?

С о р о к и н. Пожалеете, горько пожалеете, моя Джульетта. Я тоже имею право на свое место под солнцем, я всегда требую его и всегда получаю. К чему строптивость характера при таком-то ангельском облике.

Д ж у л ь е т т а. Да вы просто… сумасшедший!

С о р о к и н. Глядя на вас, лишился рассудка.

Стук в дверь.

Видите, Джульетта, я всем нужен. И вам буду необходим, необходим как воздух, абсолютно в этом уверен.

Вновь стук в стену, уже настойчивее.

Джульетта, вот моя визитная карточка. Позвоните сегодня. Только непременно. Завтра все уже может быть поздно!

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Утро. Кабинет полковника Новикова. Здесь  с е р ж а н т  милиции, он раскладывает на столе принесенные им пакеты с документами. Гудит зуммер. Сержант нажимает на клавиш.

С е р ж а н т. Сержант Васильев слушает!

Г о л о с. Георгий Петрович у себя?

С е р ж а н т. Товарищ полковник прибудет с минуты на минуту.

Г о л о с. У него сегодня приемный день?

С е р ж а н т. Так точно!

Г о л о с. Тогда я зайду к нему.

Щелчок зуммера. В кабинет входит  Н о в и к о в.

Н о в и к о в. Здравствуй, Сергей.

С е р ж а н т. Здравия желаю, товарищ полковник. Георгий Петрович, по вам можно часы проверять.

Н о в и к о в. Сегодня приемный день. Посетителей много?

С е р ж а н т. Как всегда. И Яйценосова здесь…

Н о в и к о в. Что, опять эта дама?

С е р ж а н т. Первая в очереди.

Н о в и к о в. Она что, здесь днюет и ночует?

С е р ж а н т. С восьми утра. Сидит. Пришла, достала спицы, моток шерсти и вяжет.

Н о в и к о в (машинально). Что вяжет?

С е р ж а н т. А черт ее знает. Простите, товарищ полковник… Говорят, вязание нервы успокаивает.

Н о в и к о в. Начался денек! (Снимает фуражку, кладет ее на сейф, садится за стол.) Проси.

С е р ж а н т. Слушаюсь, товарищ полковник! (Уходит.)

Стук в дверь. Входит  Я й ц е н о с о в а — женщина неопределенного возраста, держится с восхитительным достоинством.

Я й ц е н о с о в а. Здравствуйте, товарищ полковник!

Н о в и к о в. Здравствуйте, прошу садиться.

Я й ц е н о с о в а. Георгий Петрович, вы меня не узнали?

Н о в и к о в. Узнал, товарищ Яйценосова, узнал.

Я й ц е н о с о в а. Очень приятно, для меня это большая честь.

Н о в и к о в. Слушаю вас. С чем пожаловали?

Я й ц е н о с о в а. Вы знаете, я всю свою сознательную жизнь просидела в проходной на парфюмерной фабрике, и там у меня все были на виду. Вот и теперь, хотя я и на заслуженной пенсии, а бдительности своей не теряю.

Н о в и к о в. Ближе к делу можно?

Я й ц е н о с о в а. Вчера обокрали мою соседку. И обокрали так аккуратненько…

Н о в и к о в. Простите, а что украли?

Я й ц е н о с о в а. Вам даже в голову не придет… Сиамскую кошку с тремя котятами! И представляете, никаких следов, никаких улик, все спокойно, если не считать истерики моей соседки.

Н о в и к о в. Заявили о пропаже участковому инспектору?

Я й ц е н о с о в а. Боже упаси, мы не собираемся возбуждать уголовное дело. Жулики ведь все равно честнее не станут, да и не надо этого. По моему глубокому убеждению, их надо в известной степени даже стимулировать. Зачем? Чтобы наказать материально, и все будут в выгоде: и потерпевший, и государство!

Н о в и к о в. Глубокая, нет, просто бездонная мысль.

Я й ц е н о с о в а. Очень рада, что нашла единомышленника в таком солидном вопросе.

Н о в и к о в. У вас все?

Я й ц е н о с о в а. Еще один нюанс. Но несколько пикантного порядка. (Доверительно.) Вот вы в курсе всего, что происходит в нашей жизни. Скажите, правда ли, будто там, за границей, изобрели какой-то биологический клей, который способен… склеивать семейную жизнь?

Н о в и к о в. У вас конфликт с супругом?

Я й ц е н о с о в а. Ну, до этого еще не дошло. Но вы же понимаете, шестьдесят лет — возраст критический. А какая нынче пошла молодежь? Вот гляжу сегодня утром, молодой муж коляску катит — теперь это модно, — а у самого лицо задумчивое, даже оторопелое, наверное, думает: кто же истинный отец этого ребенка?

Гудит зуммер.

Н о в и к о в (нажимает на клавиш). Полковник Новиков.

Г о л о с. Георгий Петрович, вас беспокоит лейтенант Журавлева. Разрешите к вам зайти?

Н о в и к о в. Что-нибудь срочное?

Г о л о с. Да, товарищ полковник.

Н о в и к о в. Хорошо. Жду. (Выключает селектор.) Товарищ Яйценосова, у вас ко мне еще что-нибудь?

Я й ц е н о с о в а. Я вас поняла, сейчас я для вас персона нон грата, я удаляюсь. Но я еще сюда вернусь. (Уходит.)

Входит  Ж у р а в л е в а.

Ж у р а в л е в а. Разрешите, товарищ полковник?

Н о в и к о в. Что у вас, Елена Николаевна?

Ж у р а в л е в а. Я по поводу строительного комбината номер четыре. Вы помните?

Н о в и к о в. Озеров, Сорокин и комплексная ревизия? Отлично помню.

Ж у р а в л е в а. Так вот, старший ревизор, «кру», который был назначен мною для проведения ревизии, вчера получил анонимку. Никто не придал бы ей значения, но в ней указаны такие конкретные факты злоупотреблений, что пройти мимо них просто нельзя.

Н о в и к о в. С каких это пор вы, товарищ лейтенант, стали увлекаться анонимками?

Ж у р а в л е в а. Георгий Петрович, я прошу вас ознакомиться самому. (Протягивает листы.) Все можно не читать, а только то, что подчеркнуто ревизором красным карандашом.

Н о в и к о в (углубившись в чтение). М-да… А знаете, лейтенант, чем больше известно фактов, тем труднее объяснить явление, событие, происшествие. Парадокс? Вы попробуйте отобрать из них единственно верные, бесспорные — в этом-то вся суть закона, как открыть нераскрытое.

Ж у р а в л е в а. Вас что-то смущает?

Н о в и к о в. Пока все.

Ж у р а в л е в а. Товарищ полковник, но тут изложены конкретные факты, и их нужно проверить в первую очередь, по свежему следу! А общая ревизия — это потом, она от нас никуда не уйдет.

Н о в и к о в. Никуда не уйдет… В нашем деле, товарищ лейтенант, иногда решают и доли секунды. Кстати, Елена Николаевна, почему вы решили пойти работать в органы? Простите за вопрос.

Ж у р а в л е в а. Понимаю, Георгий Петрович. Все произошло случайно. Хотя и в этой случайности была своя закономерность.

Н о в и к о в. Начало интригующее.

Ж у р а в л е в а. Я ведь чуть не стала драматической актрисой.

Н о в и к о в. Актрисой?

Ж у р а в л е в а. Да, почти закончила театральную студию. Почти… А потом бросила.

Н о в и к о в. Почему? Самокритично отнеслись к своим артистическим способностям?

Ж у р а в л е в а. Хорошей актрисы из меня бы не вышло, а быть на выходах — увольте. Вот и отказалась от государственных экзаменов. Но все началось еще на первом курсе… Я… влюбилась в своего преподавателя, тогда известного актера, к сожалению, теперь забытого.

Н о в и к о в. И так бывает.

Ж у р а в л е в а. А этого бы не случилось, если бы не трагический случай. Пьяный хулиган избивал свою жену. Учитель вмешался, встал на ее защиту, и хулиган полоснул его кухонным ножом по лицу… И талантливый актер вынужден был покинуть сцену. Навсегда.

Молчание.

А перед самыми государственными экзаменами я случайно встретила на улице того хулигана. Он отсидел свой срок, выглядел здоровым и цветущим. И тут я вдруг поняла, что правда жизни сильнее ваших театральных представлений, что со злом надо бороться не только с подмостков сцены, что настоящая схватка со злом происходит именно здесь, в этом доме. И я пошла в юридический, окончила его, и вот офицер милиции. Отныне мое призвание — охранять жизнь, здоровье и покой наших людей, достойных людей. В этом я вижу свой гражданский и человеческий долг.

Н о в и к о в. Извините, Елена Николаевна, я знаю — вы против курения, но я закурю.

Ж у р а в л е в а. Помилуйте, Георгий Петрович, вы здесь хозяин.

Н о в и к о в (достает сигарету, какое-то время молча курит). Ну что ж, товарищ лейтенант, вам поручено вести расследование, вам и принимать решение. Вас насторожила анонимка? Что ж, предпосылки к беспокойству есть… Действуйте, товарищ лейтенант, желаю успеха!

Гаснет свет.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Контора экспериментального цеха. Та же обстановка. В конторе  С о р о к и н  и  Т и т о в.

С о р о к и н. Какой день у нас ревизоры?

Т и т о в. Третий.

С о р о к и н. Ко мне ни разу не заглянули.

Т и т о в. Народ необщительный, живого человека в упор не видят. Черви бумажные.

С о р о к и н. Какую затребовали документацию?

Т и т о в. Пока только указанную в анонимке.

С о р о к и н. Значит, клюнули?

Т и т о в. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазьте.

С о р о к и н. Пока ревизоры нюхают бумажную пыль, недостроенные коттеджи на всех участках должны быть поставлены на фундамент и полностью собраны. А готовые, заселенные дома ни одна ревизия крушить не станет. Адам Адамыч, днем и ночью сиди на шее у бригады сборщиков, пока не будет забит последний гвоздь!

Т и т о в. Третьи сутки не сплю!

С о р о к и н. На том свете отоспишься. Коньяка выпьешь? Для тонуса.

Т и т о в. Тут не тонус поднимать, а нервы завязывать в тугой узел пора.

С о р о к и н (разливая коньяк). Что так?

Т и т о в. Игорь Сергеевич меня беспокоит.

С о р о к и н. Озеров?

Т и т о в. Психически неуравновешенный тип, неврастеник.

С о р о к и н. Что ты предлагаешь?

Т и т о в. Стукнуть, чтоб мозги набекрень!

С о р о к и н. Умен, а не понимаешь: иногда простая угроза действует страшней, чем ее исполнение.

Т и т о в (не сразу). Есть одна мыслишка…

С о р о к и н. Изрекай, оракул.

Т и т о в. Вот если бы сделать так, чтобы Раиса Витальевна затащила архитектора Озерова к себе в дом, тогда бы с поличным его и ее…

С о р о к и н. Электронная у тебя голова, Адам Адамович! А ведь дело, судя по всему, к тому и идет, закусила удила наша лошадка.

Т и т о в (выглядывая). Озеров сюда идет.

С о р о к и н. На ловца и зверь бежит. Оставь-ка нас с ним наедине.

Т и т о в. Я у себя буду. (Уходит.)

Сорокин принимает деловой вид, углубляется в бумаги. Входит  О з е р о в.

О з е р о в. Аркадий Павлович!..

С о р о к и н. Что с вами? Да на вас лица нет!

О з е р о в. Только что с объекта вернулся и узнаю: у нас ревизия работает!

С о р о к и н. Ревизия.

О з е р о в. Что же теперь будет?

С о р о к и н. А что должно быть?

О з е р о в. И вы так об этом спокойно?

С о р о к и н. Вам валерьяночки дать?

О з е р о в (вдруг). Отпустите меня, увольте с работы! Отпустите!

С о р о к и н. Вроде бы вы и разумный человек, Игорь Сергеевич, а ведете себя как мальчишка. Почему вы бросили объект?

О з е р о в. Я сам пойду к ревизорам!

С о р о к и н (резко). Запомни, архитектор, мне, как и тебе, допускать диалоги с собственной совестью небезопасно. Хорошенько это запомни.

О з е р о в. Прошу мне не тыкать!

С о р о к и н. Сядь! Мы с тобой накрепко повязаны, голубь ты мой сизокрылый.

О з е р о в. Значит, головой в прорубь?

С о р о к и н. А я еще пожить собираюсь. И тебе рекомендую. Молод ты, вся жизнь впереди. Кто тебя подобрал с улицы и спас от долгов? А от статьи Уголовного кодекса и верной тюрьмы — головушка-то моя до сих пор болит.

О з е р о в. Спасли…

С о р о к и н. Ну, Игорь Сергеевич, голова у тебя крепкая. Я за нее спокоен.

О з е р о в. Что же делать? Что же делать?

С о р о к и н. Во-первых, запомни: молчание во всех случаях безопаснее. Во-вторых, единственная опасность, которая нам угрожает, это…

О з е р о в. Какая опасность? Что?!

С о р о к и н. Не «что», а «кто».

О з е р о в. Кто же?

С о р о к и н. Раиса Витальевна Васина.

О з е р о в. Раиса Витальевна?

Пауза.

С о р о к и н. Уволить мне ее не удалось. Значит, нужно ее приручить.

О з е р о в. Приручить?

С о р о к и н. И это можете сделать только вы, Игорь Сергеевич.

О з е р о в. Я?!

С о р о к и н. Она же влюблена в вас. Да вы и сами это знаете лучше меня. А влюбленная женщина — или верный союзник, или заклятый враг.

О з е р о в. Что вы от меня хотите?

С о р о к и н. Я? Ничего. Просто будьте мужчиной, а какой мужчина без греха?

О з е р о в. Я люблю свою жену, у меня семья!

С о р о к и н. Вот во имя спасения вашей семьи вы и пойдете на это, Игорь Сергеевич.

О з е р о в. Нет.

С о р о к и н. А когда в вашем цехе закончится ревизия, я подпишу ваше заявление об увольнении по собственному желанию. Как видите, связывать вас с этой дамой навечно никто не собирается. Подумайте хорошенько. (Уходит.)

О з е р о в. Повешусь! Напишу письмо жене, попрощаюсь с девочками и повешусь. (Вырывает листок, что-то лихорадочно пишет.)

Входит  Р а и с а. Озеров комкает листок.

Р а и с а. Игорь Сергеевич… Что вы там сочиняли? У вас такое отрешенное лицо. Докладную ревизору? Покаяние в органы ОБХСС? Вы слишком впечатлительны.

О з е р о в. Оставьте меня, наконец, в покое!

Р а и с а. Какие же вы все, нынешние мужчины… Хамы. А вот читаешь роман, какие были мужчины, рыцари, стрелялись из-за женщин на дуэли. Господи, какое было время!

О з е р о в. Что вы на меня уставились?

Р а и с а. Пытаюсь представить себя… вашей любовницей.

О з е р о в (поперхнувшись). Простите, вы когда-нибудь задумываетесь над своими выражениями, поступками?

Р а и с а. Задумываться над своими поступками? Зачем? Это значит терять уважение к себе.

О з е р о в. А знаете, вас можно возненавидеть. Или действительно… потерять от вас голову.

Р а и с а. Ненавидеть могут все, а вот любовь не терпит слабодушных.

О з е р о в. Я решительно боюсь вас.

Р а и с а. Да, любовь требует от женщины мужества. И самопожертвования. Самолюбием я уже пожертвовала, а мужества мне не занимать.

Раиса и Озеров стоят друг против друга.

О з е р о в. Раиса Витальевна, мне нужно посоветоваться с вами. Точнее, мне нужен союзник, нет — друг! У меня такое впечатление, что я лечу в пропасть.

Р а и с а. Считайте, что я ваш друг. Выкладывайте.

О з е р о в. Нет, не здесь. Этот разговор наедине.

Р а и с а. Хорошо, поехали ко мне.

В кабинет без стука входит  Х л е б н и к о в.

Х л е б н и к о в. Пардон. Совет вам да любовь.

Р а и с а. Перед тем как войти, приличные люди стучат.

Х л е б н и к о в. А со мной вечно так. Недавно прораба своего разыграл, будто он повышение получил, ну чтобы на выпивку выставить. Так он, подлец, действительно моим начальником стал! Теперь уж на мне за все отыграется…

Р а и с а. Вечно вы со своими дурацкими прибаутками!?

О з е р о в. Дачные коттеджи в Заречном смонтировали?

Х л е б н и к о в. Полный порядок.

О з е р о в. А в Ясеневе?

Х л е б н и к о в. Я не двужильный.

О з е р о в. Ну, об этом вы доложите шефу. Только я вам не завидую.

Р а и с а. Игорь Сергеевич, что с вами?

О з е р о в. Валидольчика у вас не найдется?

Х л е б н и к о в. Сердечные дела?

Р а и с а. Пошли, у меня в аптечке все есть.

Раиса и Озеров уходят.

Х л е б н и к о в. Ну, баба… А доложить шефу все-таки надо. (Стучит кулаком в стену. Ответный стук.) Безотказная сигнализация. (Садится, закуривает.)

Входят  С о р о к и н  и  Т и т о в.

Начальству здравия желаю!

С о р о к и н. О здравии потом. Как идут дела?

Х л е б н и к о в. Остался один участок.

С о р о к и н. Да я с тебя за этот «один участок» шкуру спущу! (Титову.) А ты куда смотришь?

Т и т о в. Они, подлецы, доску прибьют — бутылку водки требуют.

С о р о к и н. Алкаши чертовы…

Х л е б н и к о в. Напрасно вы это, Адам Адамович, я трезвенник.

Т и т о в. Деньги копишь? Интересно — на что?

Х л е б н и к о в. На адвоката. С каждого калыма по червонцу. С такой работенкой, как наша, без адвоката не обойтись: не хочу на судебном процессе ушами хлопать — дураков нету!

С о р о к и н. Поговори у меня, предсказатель…

Х л е б н и к о в. А я человек реальный. Мне этот ОБХСС во сне снится.

С о р о к и н. Я сказал — заткнись!

Х л е б н и к о в. Нет, уж если хотите, чтобы работа была выполнена срочно, платите сверхурочные: с каждого частного коттеджа сверху по триста рубликов. Вот так. Не все другим.

С о р о к и н. Не пойму я тебя, Хлебников, что в тебе отвратительнее — страсть побольше урвать, нахапать или злость, чтобы другой лучше тебя не жил?

Х л е б н и к о в. Ваша школа.

С о р о к и н. Хорошо, накину, ступай. И чтобы к понедельнику все было в ажуре!

Х л е б н и к о в. Бегу.

Т и т о в. Ну, чего на пороге стал, чего тебе еще?

Х л е б н и к о в. Наша бухгалтерша с архитектором здесь, на этом месте, стыковались. Во баба! (Уходит.)

С о р о к и н. Слышал, Адам Адамович?

Т и т о в. Вы мои способности знаете, все будет о’кей.

Распахивается дверь, на пороге  Д ж у л ь е т т а.

Титов, по знаку Сорокина, покидает кабинет.

С о р о к и н. Здравствуй, моя рыбонька! Золотая рыбонька…

Д ж у л ь е т т а. Я пришла, чтобы вернуть вам вот это!

С о р о к и н. Что вернуть?

Д ж у л ь е т т а. Золотой перстень. Он был спрятан в букете цветов.

С о р о к и н. Ах, эта безделушка. Ну, какие пустяки.

Д ж у л ь е т т а. Нет, не пустяки. Это дорогой перстень. И таких подарков я не принимаю.

С о р о к и н. Присядь, отдышись. Вот так. Девочка моя, я просто решил преподнести тебе сюрприз. Такой же, какой преподнесла мне сама природа. Не поверишь: этот перстень я обнаружил в желудке щуки, которую сам в прошлое воскресенье выловил в Верхнем водохранилище. Чувствую, не веришь. А у меня есть свидетель: мой заместитель Адам Адамович, человек безупречный и кривить душой не станет. Позвать?

Д ж у л ь е т т а. Не надо, мне ничего не надо.

С о р о к и н. Ну не выбрасывать же мне эту позолоченную стекляшку опять в пучину. Не хочешь сама носить — продай. Ведь сейчас ты живешь одна, и не напрасно же твоя мама завербовалась и уехала куда-то к черту на кулички, на Север. На одну студенческую стипендию прожить трудно.

Д ж у л ь е т т а. Я этот перстень не возьму.

С о р о к и н. Ну, тогда расставайся с этой безделушкой весело, но я вижу у тебя на глазах грусть.

Д ж у л ь е т т а. Совсем не поэтому.

С о р о к и н. Что еще случилось? Ну, девочка моя, никогда не держи в себе, даже малейшую неприятность — это портит цвет лица.

Д ж у л ь е т т а. Все насмехаетесь… А вы видели дом, в котором я живу?

С о р о к и н. Покосившийся старый особнячок в глухом переулочке, напиханный жильцами, как муравейник?

Д ж у л ь е т т а. Это исторический особняк, в нем когда-то жил знаменитый художник. И в той комнате, где я прописана, была его мастерская!

С о р о к и н. Бельэтаж с балконом?

Д ж у л ь е т т а. С балконом. Именно в нем-то все и дело. Этот балкон хотят снести за ветхостью. А он украшает весь особняк, и на нем художник писал свои полотна!

С о р о к и н. Ну, обратитесь в ведомство по охране исторических памятников или еще куда-нибудь.

Д ж у л ь е т т а. Обращалась. Везде отказали — нет средств.

С о р о к и н. Нет средств. И дело только за средствами?

Д ж у л ь е т т а. А за чем же еще?

С о р о к и н (вдруг). Постой, девочка, погоди… И эта твоя прихоть может составить твое маленькое счастье?

Д ж у л ь е т т а. Это не прихоть!

С о р о к и н. Мысль у меня одна сверкнула, и, может быть, гениальная мысль. Балкон для Джульетты! Ха-ха-ха…

В кабинет врывается  Т и т о в.

Т и т о в (запыхавшись). Раиса Витальевна только что схватила на улице такси и увезла с собой архитектора!

С о р о к и н. Что с ним? В больницу?

Т и т о в. Уверен, что к себе домой.

С о р о к и н. (Джульетте). Рыбонька моя, оставь-ка нас вдвоем.

Д ж у л ь е т т а. Прощайте!

С о р о к и н. Нет, до свидания, до скорого свидания! (Провожает Джульетту.) Адам Адамович, садись на телефон и названивай. Пока не разыщешь жену архитектора — дома ли, на «Скорой помощи» ли — с аппарата не слезай!

Т и т о в. Я у аппарата, Аркадий Павлович!

С о р о к и н. Сообщи, что мужу ее стало плохо, и дай домашний адрес Раисы Витальевны. И, пожалуйста, побольше искренних и тревожных ноток в голосе.

Т и т о в. Представляю себе картину: влюбленный муж в постели любовницы, а на пороге его верная жена… Достойно кисти Рафаэля!

Занавес

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Кабинет полковника Новикова. В кабинете  Ж у р а в л е в а  и  Н о в и к о в.

Н о в и к о в. Значит, комплексная ревизия ничего существенного не дала?

Ж у р а в л е в а. Нет, Георгий Петрович, разве какие-то мелочи.

Н о в и к о в. Ну, а факты, изложенные в анонимке?

Ж у р а в л е в а. Подтвердились, но не все, виновные понесут наказание в административном порядке.

Н о в и к о в. Не густо, Елена Николаевна. А не упустили ли мы с вами чего-то важного?

Ж у р а в л е в а. Я тщательно искала возможную ошибку, все заново проанализировала — и ничего.

Н о в и к о в. А не увлеклись ли мы внешними фактами, изложенными в этой загадочной анонимке? Не увела ли она нас в сторону? Не упустили ли мы драгоценное время? Вот что меня тревожит.

Ж у р а в л е в а. Товарищ полковник, я настояла на этом, вину я целиком беру на себя.

Н о в и к о в. Кто первым проголосовал «за», кто «против»? Голосованием в следствии еще ничего не решалось. Значит, проделанная работа не дала результатов. Вы что-то хотите мне сказать?

Ж у р а в л е в а. Меня насторожил один лишь факт. Вчера жена архитектора Озерова подала заявление в народный суд на развод. А семья казалась всем крепкой, счастливой…

Н о в и к о в. Это уже интересно. Мотивы развода?

Ж у р а в л е в а. Не сошлись характерами.

Н о в и к о в. Очень интересно. (Встает, ходит по кабинету.) Мы решили — настал кризис расследования? Тупик? А может быть, это начало новой дороги? Нет ничего хуже, когда следствию с самого начала все ясно. Следователь подобен ученому: по крупицам собирая факты, он вскрывает нечто новое, порой даже социальное явление. Так-то, дорогая Елена Николаевна… Поговорите-ка с женой Озерова, и лучше в неофициальной обстановке, как женщина с женщиной, выясните мотивы развода. Вдруг обнаружится ниточка от клубка…

Ж у р а в л е в а. Слушаюсь, Георгий Петрович.

Н о в и к о в (улыбается). И, пожалуйста, проявите все свои актерские способности, умение актрисы проникать в психологию женской души, в причины конфликта. Вы меня поняли, Елена Николаевна?

Ж у р а в л е в а (улыбается). Постараюсь, Георгий Петрович.

За дверями кабинета слышен шум. Врывается  Я й ц е н о с о в а, ее безуспешно пытается сдержать  с е р ж а н т.

Н о в и к о в. В чем дело?

С е р ж а н т. Товарищ полковник, танк, а не женщина!

Я й ц е н о с о в а. А если перед моим носом захлопывают двери?!

Н о в и к о в. Гражданка Яйценосова, сегодня у меня неприемный день. Я принимаю по средам.

Я й ц е н о с о в а. У меня чрезвычайное сообщение! (Плюхается на стул.) Вот только отдышусь.

С е р ж а н т. Извините, товарищ полковник…

Н о в и к о в. Ступайте, сержант.

Сержант уходит.

Итак, слушаю вас.

Я й ц е н о с о в а. Я живу в старом особняке, на первом этаже. И мне все загораживает свет: деревья, автотранспорт, прохожие, я лишена солнца, представляете?! Но я женщина энергичная и добилась того, чтобы балкон, нависший надо мной, как злой рок, был снесен райжилуправлением. И вот сегодня приезжаю с дачи, и что я вижу: балкон отстроен заново! Меня чуть не хватил удар!

Н о в и к о в. Обратитесь по этому поводу в архитектурный отдел.

Я й ц е н о с о в а. Нет, в милицию! Потому что все это было проделано жуликами. Да, девчонка, которая живет надо мной, связалась с каким-то подозрительным типом, ему за пятьдесят, — представляете себе такую любовь! Зато у нее имя — Джульетта, а его фамилия совсем серенькая — Сорокин. Ромео и Джульетта!

Ж у р а в л е в а. Простите, как, вы сказали, его фамилия?

Я й ц е н о с о в а. Я же сказала, самая обычная: Сорокин.

Ж у р а в л е в а. А имя-отчество его вам известно?

Я й ц е н о с о в а. Аркадий Павлович — если вам это что-то говорит. Так вот, оказывается, он нанял шабашников из алкогольного братства, заплатил им энную сумму…

Ж у р а в л е в а. Простите, ваш адрес?

Я й ц е н о с о в а. Клюев переулок, дом семь. Я вижу, мой рассказ, эта новелла Декамерона, вас заинтересовал?

Ж у р а в л е в а. Товарищ полковник, разрешите взять вашу машину?

Н о в и к о в. Разрешаю, товарищ лейтенант, действуйте!

Журавлева покидает кабинет.

Я й ц е н о с о в а. Куда это она? Пардон, я превышаю свои полномочия… Короче, я требую срочного расследования!

Н о в и к о в. Не исключено, что мы его проведем.

Я й ц е н о с о в а. У меня еще не все. Но это уж абсолютно доверительно. Моя приятельница работает в магазине. Ну там, где продается ширпотреб. Правда, его никто не берет, а кто рискнет — возвращает обратно. А ведь у всех план! Я к вам за советом. Что, если проделать такую благородную комбинацию: объявить покупателям, что в одну из ста вещей вложен, как выигрыш, как приз, адрес, имя и фамилия холостяка, кандидата в женихи? Узнать это проще простого: достаточно обратиться в загс, где регистрируются разводы. Не на танцульках же людям знакомиться! Короче, это будет нечто вроде брачной конторы при ширпотребе. И от покупателей, желающих построить новую семью, отбоя не будет! Моя идея.

Н о в и к о в. Гениально.

Я й ц е н о с о в а (польщена). Ну что вы…

Н о в и к о в. Только боюсь, ее по достоинству мало кто оценит.

Я й ц е н о с о в а. Вы считаете? Тогда у меня есть еще.

Н о в и к о в. Извините, у меня дела.

Я й ц е н о с о в а. Много времени это у вас не отнимет. А что, если организовать… свадьбу в космосе? С нашей-то техникой, с нашим-то опытом, а?

Н о в и к о в. Советую вам обратиться в «Литературную газету», к товарищам, ведущим шестнадцатую страницу, рубрику «Рога и копыта».

Я й ц е н о с о в а. Я вижу, вы сегодня не в настроении. Понимаю, удаляюсь, но только затем, чтобы возвратиться сюда вновь. (С достоинством удаляется.)

Н о в и к о в (нажимает на клавиш аппарата). Товарищ сержант, как только вернется лейтенант Журавлева, сразу же доложите мне.

Г о л о с. Слушаюсь, товарищ полковник. Тут пришел человек, просится к вам на прием. У него такой вид, думаю — дело серьезное.

Н о в и к о в. Конец рабочего дня. Ладно, проси. (Выключает селектор.)

Стук в дверь. В кабинет входит  Б е л к и н, он в форме таксиста, в руках у него саквояж. Останавливается на пороге.

Проходите, садитесь.

Б е л к и н. Я постою.

Н о в и к о в. В чем дело?

Б е л к и н. Я таксист, работаю в десятом автопарке, фамилия моя Белкин. Семен Григорьевич Белкин.

Н о в и к о в. Слушаю вас, Семен Григорьевич.

Б е л к и н (тяжко вздохнув). Загляните в этот саквояж.

Н о в и к о в. А что в нем?

Б е л к и н. Верите, лучше бы головой в петлю, чем вот так, добровольно сюда к вам прийти. Добровольно! (Встает, раскрывает саквояж и высыпает на стол пачки денег.) Пятнадцать тысяч, можете не считать.

Н о в и к о в. Откуда у вас эти деньги?

Б е л к и н. Не спрашивайте лучше…

Н о в и к о в. И все-таки спрашиваю: откуда у вас эти деньги?

Б е л к и н. Водички не дадите? (Наливает сам, залпом выпивает.) Еду сегодня пустой, порожний, до смены далеко. Гляжу, женщина голосует. И села она ко мне вот с этим самым саквояжиком. Нет, вру, еще сумочка у нее была. Села и молчит. «Куда везти?» — спрашиваю. «Прямо», — отвечает. Ну, я и повез, мне-то что. Сам к ней в душу не полезу: мало ли у кого какое настроение? Вдруг она: «Тормози!» И выскочила. Поехал я дальше, глянул, а ее саквояж на сиденье лежит! Завернул обратно, а ее и след простыл. Тогда я в саквояж и заглянул. Верите, товарищ полковник, в глазах потемнело. Еще водички можно? (Жадно пьет.)

Н о в и к о в. Вы сказали, что это произошло утром, а сейчас почти уже вечер.

Б е л к и н. Каюсь. Как увидел я эти деньги, икать стал на нервной почве: их же на всю оставшуюся жизнь с лихвой хватит! Ну, а если тюрьма? Вот и метался с ними до вечера, пока, сам не помню уж как, у подъезда вашего отделения очутился…

Н о в и к о в. Что же, спасибо вам, Семен Григорьевич.

Б е л к и н. За что спасибо-то? Морду самому себе набить хочется!

Н о в и к о в. За честный гражданский поступок. (Встает, пожимает вскочившему Белкину руку.) А сейчас вам придется пройти к моему заместителю и оформить все это официально.

Б е л к и н. Официально? Я же добровольно к вам! Ну, раз надо, о чем разговор…

Н о в и к о в (нажимает на клавиш). Петр Иванович, примите товарища Белкина Семена Григорьевича, дело чрезвычайное, а я к вам попозже зайду.

Г о л о с. Слушаюсь, товарищ полковник!

Н о в и к о в (переключает клавиш). Товарищ сержант, зайдите.

Г о л о с. Есть зайти!

В кабинет входит  с е р ж а н т.

Н о в и к о в. Товарищ сержант, проводите товарища Белкина к моему заместителю. И возьмите этот саквояж. (Складывает в него деньги.)

С е р ж а н т. Прошу, товарищ Белкин.

Б е л к и н. Прощайте, товарищ полковник.

Н о в и к о в. Мы еще с вами увидимся.

Сержант и Белкин уходят. Вновь зуммер. Полковник нажимает на клавиш.

Г о л о с. Товарищ полковник! Лейтенант Журавлева. Разрешите к вам?

Н о в и к о в. Непременно, Елена Николаевна, жду. (Выключает аппарат, закуривает.)

Стук в дверь. Входит  Ж у р а в л е в а, с ней  Д ж у л ь е т т а.

Ж у р а в л е в а. Товарищ полковник, извините, я к вам не одна, со мной гостья. Познакомьтесь — Джульетта Аркадьевна Соловьева.

Н о в и к о в. Здравствуйте, Джульетта Аркадьевна.

Д ж у л ь е т т а. Добрый вечер. (Оглядывается.) Впервые в таком учреждении…

Н о в и к о в. Учреждение как и все. Что вас смущает? Садитесь. Извините, что потревожили. У нас к вам есть несколько вопросов. Скажите, вы давно знакомы с гражданином Сорокиным Аркадием Павловичем?

Д ж у л ь е т т а. Аркадием Павловичем? Недавно.

Ж у р а в л е в а. А при каких обстоятельствах?

Д ж у л ь е т т а. Я принесла ему в контору письмо.

Ж у р а в л е в а. Какое письмо?

Д ж у л ь е т т а. От мамы.

Ж у р а в л е в а. Вы знаете, о чем оно?

Д ж у л ь е т т а. Нет, мама просила не вскрывать.

Ж у р а в л е в а. Вы передали письмо Сорокину, и что дальше?

Д ж у л ь е т т а. Я положила его в стол, и оно лежит там нераспечатанным.

Ж у р а в л е в а. Нераспечатанным? Откуда вам это известно?

Д ж у л ь е т т а. Сама видела. Наверно, он очень занят, а мне напоминать неудобно. (Вдруг.) Простите, а почему вас так интересует это письмо?

Ж у р а в л е в а. Нас интересуют обстоятельства вашего знакомства с Сорокиным.

Н о в и к о в. Дальше. Только, пожалуйста, правду.

Д ж у л ь е т т а. Он стал за мной ухаживать. Дарил мне цветы, встречал вечером у института — я учусь на вечернем педагогического, — провожал домой.

Ж у р а в л е в а. Он был у вас дома?

Д ж у л ь е т т а. Нет!

Ж у р а в л е в а. Вы живете одна?

Д ж у л ь е т т а. Сейчас одна. Моя мама завербовалась на работу на Север на три года.

Ж у р а в л е в а. А где ваш отец?

Д ж у л ь е т т а. Я его не помню, они разошлись давно.

Н о в и к о в. Джульетта Аркадьевна, расскажите нам про историю с балконом.

Д ж у л ь е т т а. Ах, это? Ну, Аркадий Павлович не раз пытался делать мне подарки, а я их возвращала ему. А тут как-то пожаловалась, что мой балкон из-за ветхости хотят снести. Просыпаюсь на другое утро — а под окном стоит спецмашина с рабочими. К вечеру балкон был восстановлен. Такой подарок ведь не возвратишь, верно?

Н о в и к о в. Да, этот подарок слишком капитален. А вы не поинтересовались, сколько Аркадий Павлович затратил на это средств?

Д ж у л ь е т т а. Нет. Он сказал, что копил на автомашину, но, чтобы сделать мне приятное, пожертвовал своей «железной игрушкой на четырех колесах».

Ж у р а в л е в а. Такой галантный кавалер способен вскружить голову…

Д ж у л ь е т т а (почти с вызовом). Да! Вначале мне были неприятны его ухаживания, но потом… Такого человека, как Аркадий Павлович, в наше время не часто встретишь: он чуток, ненавязчив, внимателен и умеет ценить женщину!

Ж у р а в л е в а. Женщину? Сколько вам лет?

Д ж у л ь е т т а. Не в том смысле, как вы это поняли. Я люблю его!

Пауза.

Н о в и к о в. Вы взрослый человек, Джульетта Аркадьевна, и вольны в личной жизни поступать так, как вам заблагорассудится.

Д ж у л ь е т т а. Почему же этим заинтересовалась милиция?

Н о в и к о в. К нам поступило заявление, и мы обязаны его проверить. Заявление о балконе.

Гудит зуммер.

(Нажимает на клавиш.) Слушаю.

Г о л о с. Товарищ полковник!

Н о в и к о в. Слушаю вас, Петр Иванович.

Г о л о с. Установлено, что деньги, обнаруженные шофером такси, получены в районном отделении госбанка для выдачи зарплаты рабочим и сотрудникам экспериментального цеха домостроительного комбината номер четыре.

Н о в и к о в. Вот как? Интересно, очень интересно. Жду вас у себя. (Выключает селектор.) Джульетта Аркадьевна, еще раз прошу извинить нас за этот вызов. Желаю вам здоровья и благополучия.

Д ж у л ь е т т а. Я свободна?

Н о в и к о в. Разумеется.

Д ж у л ь е т т а. До свидания. (Останавливается на пороге.) Я что-то сделала не так, что-то не так?

Ж у р а в л е в а. Жаль, что с вами нет сейчас вашей мамы…

Джульетта уходит.

Георгий Петрович, а что это за история с деньгами?

Н о в и к о в. Событие чрезвычайное, Елена Николаевна, ЧП!

Гаснет свет.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Контора экспериментального цеха. В цехе  Т и т о в  и  Х л е б н и к о в.

Х л е б н и к о в. Уж я-то на эти семейные драмы нагляделся столько — мемуары писать могу поувесистее наших бухгалтерских гроссбухов. Во, иду однажды по улице, а впереди толпа беснуется: свистят, улюлюкают, хохочут. Подхожу ближе, а из окна на третьем этаже разъяренный мужик из спального матраца облигации на мостовую вытряхивает! И что оказалось? Они с супругой всю жизнь облигации эти у людей по дешевке скупали, полный матрац ими набили. А в то утро не вовремя с работы домой пришел и застал свою жену на матраце с любовником…

Т и т о в. Хлебников, перестань говорить пошлости, мы тебе не за это деньги платим.

Х л е б н и к о в. А за что?

Т и т о в. За честность. Только не обольщайся, Хлебников: это в том смысле платим, чтобы воровал меньше.

Х л е б н и к о в. Вот за что я люблю вас, Адам Адамович, так это за откровенность, душа у вас нараспашку.

Входит  С о р о к и н.

С о р о к и н. Опять расселся?

Х л е б н и к о в. Кончил дело — гуляй смело. Зарплату жду. Когда выдавать будут?

С о р о к и н. Кассир заболел, бухгалтер сама в банк поехала, сама и раздавать будет. А сейчас пошел вон.

Х л е б н и к о в. С высшим образованием, а лексикончик у вас — редактуры участкового уполномоченного требует. (Уходит.)

С о р о к и н. В самом деле, почему ее так долго нет? Седьмой час, конец рабочего дня.

Т и т о в. Я бы на вашем месте, Аркадий Павлович, не посылал ее в банк: человек в растрепанных чувствах после скандала с архитектором… Говорят, она чуть ли не травиться собиралась.

С о р о к и н. Такие не травятся, до конца жизни наливаются ненавистью. А как себя чувствует святоша Озеров?

Т и т о в. Здесь, у телефона, его застал: стоит на коленях с трубкой в руке и плачет навзрыд — с женой объясняется.

С о р о к и н. Мда, заварили мы с тобой кашу.

В контору врывается  Р а и с а.

Т и т о в. Что так поздно, Раиса Витальевна?

С о р о к и н. Вы что, язык проглотили?

Р а и с а. Деньги, всю зарплату… В такси оставила…

С о р о к и н. Что-о?

Р а и с а. Сумочку свою по привычке захватила, а саквояж…

Т и т о в. В каком такси, где?

Р а и с а. Ни шофера, ни номера такси не запомнила…

Т и т о в. Да она, Аркадий Павлович, шутит, нет, просто разыгрывает нас, отомстить хочет! Только за что?

С о р о к и н. За такие шуточки — каменный мешок и небо в клеточку полагается.

Р а и с а. Ну, уж если я сяду, себя чертям в пекло брошу, но пусть и другие со мной корчатся, всех выдам, все ваши душонки наизнанку выверну!

С о р о к и н. Перестань, истеричка! На-ка вот воды выпей.

Слышно, как зубы Раисы стучат о край стакана.

Т и т о в (тихо, Сорокину). А ведь в таком состоянии она на все способна, на все решиться может.

С о р о к и н. Сотрудники зарплату ждут!

Т и т о в. Да, такой скандал может разгореться — сгоришь в этом пожаре…

С о р о к и н. Ты что думаешь, нервы у меня из капрона? Ладно, успокойся.

Т и т о в. Делать что?

С о р о к и н. У меня спрашиваешь?

Т и т о в. Ничего в голову не приходит, пуста как барабан.

Молчание.

С о р о к и н. Вот что, бери ноги в зубы и гони что есть духу, вскрывай свой «загашник». И чтобы пятнадцать тысяч были в кассе до конца рабочего дня!

Т и т о в. От себя добровольно такой кусок оторвать? Аркадий Павлович…

С о р о к и н. Деньгами этими подавиться хочешь? Ступай!

Титова словно ветром сдуло.

Р а и с а. Аркадий Павлович, родной вы мой!

С о р о к и н. Тихо, не голоси, у стен тоже уши есть.

Р а и с а. А я-то вас врагом своим считала, ни единому слову вашему не верила, совсем разум потеряла, подлая. Правду в народе говорят: «Подлость сродни беспамятству!»

С о р о к и н. Прозрела наконец, и то дело.

Р а и с а. Никогда этого не забуду…

С о р о к и н. Напомню при случае. А случай этот представиться может. Ты вот что, побудь здесь пока, с таким перевернутым лицом на люди не показывайся, а я по цеху пройдусь, людей успокою, свежим воздухом подышу. (Уходит.)

Раиса достает сумку, косметичку, пудрится, подкрашивает губы. Входит  О з е р о в, он явно не ожидал встретить здесь Раису.

Р а и с а. Ну, здравствуй, любовничек.

О з е р о в. Оставьте этот тон! Я не искал с вами встречи.

Р а и с а. На «вы» перешел. Напрасно. Мог хотя бы о моем здоровье справиться.

О з е р о в. Проживете до ста лет.

Р а и с а. А ты трусоват, Игорь Сергеевич, хлипок. Какую постыдную комедию перед женой ломать стал — я и то чуть от жалости не разрыдалась.

О з е р о в. Это вы все подстроили. Да, такие, как вы, на все способны!

Р а и с а. Милый, подойди ко мне ближе. И такого я чуть не полюбила… (С размаху бьет его по щеке.) Негодяй, мерзавец!

О з е р о в. Вам меня оскорбить не удастся… Вы разрушили мою семью, сделали меня в глазах жены ничтожеством. Вы непорядочная женщина.

Р а и с а. Скажите, младенец. Я что, тебя на веревочке, как бычка, к себе вела? А ты о моем женском достоинстве думал, о том, что у меня тоже есть муж, думал?!

О з е р о в. Только не надо сцен, их было предостаточно.

Р а и с а. Думаешь, эти слезы по тебе? Эти слезы дорого стоят, каждая из них камень прожечь может… Убирайся, ты мне противен, нет, омерзителен!

Озеров в дверях сталкивается с  Т и т о в ы м. В руках Титова портфель.

Т и т о в. Где шеф?

Р а и с а. Пошел в цех. Принесли?

Т и т о в. Всю сумму полностью. Иди и немедленно садись в кассу! (Протягивает ей портфель.) А уж эмоции потом. Не теряй времени!

Р а и с а. На крыльях лечу, Адам Адамович! (Выбегает.)

Титов вытирает пот со лба, снимает трубку, набирает номер.

Т и т о в. Аркадий Павлович у вас? Попросите к телефону.

Г о л о с. Слушаю.

Т и т о в. Только что у проходной встретил милицейскую машину.

Г о л о с. Милиция?

Т и т о в. К нам нагрянули гости.

Г о л о с. Принес?

Т и т о в. Уже все передал бухгалтеру.

Г о л о с. Жди, сейчас буду.

Титов кладет трубку на рычаг. Стук в дверь. Входят  Н о в и к о в, Ж у р а в л е в а  и  Б е л к и н, в руках у последнего саквояж.

Н о в и к о в. Разрешите? Полковник Новиков, лейтенант Журавлева, Белкин.

Т и т о в. Какие гости, какие гости! Милости просим, милости просим. Извините за беспорядок. Прошу садиться.

Н о в и к о в. С кем имею честь?

Т и т о в. Начальник планового отдела, Титов Адам Адамович.

Н о в и к о в. А где руководство?

Т и т о в. Сейчас будет.

Б е л к и н. Мне бы закурить…

Ж у р а в л е в а. Воздержитесь, Семен Григорьевич, я не выношу дыма.

Т и т о в. А вот и сам.

Входит  С о р о к и н.

С о р о к и н. Доложили, что у меня гости, и я бегом сюда. Здравствуйте. А, товарищ лейтенант!.. Извините, что в рабочей спецовке.

Ж у р а в л е в а. Вы же на рабочем месте.

С о р о к и н. Чем обязан, товарищ полковник?

Н о в и к о в. А я-то думал, вы нас с нетерпением ждете.

С о р о к и н. Дома в гости — с превеликим удовольствием! А кто же в служебной обстановке милицию с распростертыми объятиями ждет? Шутите, товарищ полковник… (Смеется.)

Н о в и к о в. Завидую вашему самообладанию, Аркадий Павлович… Товарищ лейтенант, приступайте к делу.

Ж у р а в л е в а. Сегодня у вас день выдачи зарплаты?

С о р о к и н. Адам Адамович, у нас сегодня зарплата? Верно, совсем из головы вон. Знаете, как с делами закрутишься, забудешь, на каком свете живешь.

Ж у р а в л е в а. Ваш кассир здесь?

Т и т о в. Извините, не кассир, а бухгалтер. Кассир заболел.

Н о в и к о в. А можно видеть вашего бухгалтера?

С о р о к и н. Разумеется. Адам Адамович, пригласите.

Т и т о в. Одну минуточку. (Выходит.)

Н о в и к о в. А вы, как я успел заметить, хозяйствуете с размахом. Сколько выпускаете продукции в год?

С о р о к и н. Сто пятьдесят коттеджей. И знаете, все мало, от клиентов отбоя нет.

Н о в и к о в. Частные лица — тоже ваша клиентура?

С о р о к и н. Есть, но небольшой процент, и он определен инструкцией.

Н о в и к о в. Позвольте на нее взглянуть?

С о р о к и н. На инструкцию? Пожалуйста. Прошу.

Возвращается  Т и т о в, с ним  Р а и с а.

Т и т о в. Разрешите представить: Раиса Витальевна Васина.

Ж у р а в л е в а. Раиса Витальевна, скажите, вам знаком этот мужчина? (Показывает на Белкина.)

Р а и с а. Впервые его вижу.

Ж у р а в л е в а. А вам, Семен Григорьевич, эта женщина знакома?

Б е л к и н. Вроде бы она, вроде бы не она…

Ж у р а в л е в а. А точнее?

Б е л к и н. У меня на женские лица ну никакой памяти нет. Жена так воспитала. Извините…

Н о в и к о в. Раиса Витальевна, мы оторвали вас от дела?

Р а и с а. Да, раздавала сотрудникам зарплату.

Ж у р а в л е в а. Что раздавали?

Р а и с а. Зарплату. У нас сегодня выплатной день.

Пауза.

Н о в и к о в. Это ваш саквояж?

Р а и с а. Позвольте взглянуть. Нет. Я предпочитаю более удобные и, извините, модные вещи. А этот такой тяжелый, что в нем, гири?

Ж у р а в л е в а. Полюбопытствуйте, вы же женщина.

Р а и с а. Деньги! Господи, сколько… Чьи это?

Н о в и к о в. То же самое мы хотели бы спросить у вас.

Р а и с а. Не понимаю.

Ж у р а в л е в а. Скажите, какая у вас сейчас в кассе наличность?

Р а и с а. Не помню, та, что не успела раздать.

Н о в и к о в. А получили сколько?

Р а и с а. Пятнадцать тысяч. Копия банковских документов у меня в кассе.

Ж у р а в л е в а. Разрешите пройти к вам в кассу?

Р а и с а. Пожалуйста.

Журавлева и Раиса уходят.

Б е л к и н (стонет). Мамочка моя родная, что это я натворил!..

С о р о к и н. Дорогие товарищи, может быть, вы объясните наконец, что здесь происходит?

Н о в и к о в. Наберитесь терпения, Аркадий Павлович. Открытия всегда неожиданны. На то они и открытия.

Т и т о в. Товарищ полковник, вы говорите загадками.

Н о в и к о в. Ровно настолько, насколько может быть загадочен господин очевидный факт. А часто из одних и тех же фактов делаются противоположные выводы.

С о р о к и н. Для меня это слишком мудрено…

Н о в и к о в. Скажите, вам не показалось, что Раиса Витальевна чем-то расстроена?

С о р о к и н. Разве? Не обратил внимания.

Н о в и к о в. Напрасно. Запомните на будущее: каждая деталь, каждая крупица играет свою роль в следственной драме.

С о р о к и н. В следственной драме? Что вы имеете в виду?

Н о в и к о в. Наберитесь терпения, сейчас все узнаем.

Возвращается  Ж у р а в л е в а.

Ж у р а в л е в а. Товарищ полковник, в кассе все в ажуре: и деньги и документы в полном порядке.

Пауза.

Б е л к и н (вопль души). Да расскажи я обо всем этом своей жене — она меня в мусоропровод спустит!

Н о в и к о в (встает). Ну что же, не будем вас больше отвлекать от работы. Извините за визит. Елена Николаевна, нам пора. А деньги эти сдать в Госбанк. До свидания.

Б е л к и н. Позвольте хоть водички стаканчик… Ну, дела! (Залпом выпивает, спешит следом за Новиковым и Журавлевой.)

Сорокин и Титов остаются одни.

Т и т о в. Погорели!..

С о р о к и н. Выкрутились, коллега.

Т и т о в. На пятнадцать тысяч погорели, из собственного кармана выложили!

С о р о к и н. Не мелочись. Шкуру свою спасли, а она мне всего дороже.

Т и т о в. Отдать своими руками…

С о р о к и н. Не скули!

Т и т о в. Аркадий Павлович, вы заметили, что полковник почти все время молчал? Но как красноречиво молчал?

С о р о к и н. Мда. Вот только это меня и гложет. Адам Адамович, проверь-ка еще раз, не допустили ли мы промах? Сейчас каждый сучок, каждая задоринка против нас сыграть может.

Входит  О з е р о в.

О з е р о в. Уехали? Зачем они приезжали?

С о р о к и н. Ошиблись адресом.

О з е р о в. Лжете!

Т и т о в. Допустим.

О з е р о в. Ну, так вот, знайте: тонуть с вами в одной дырявой лодке я не собираюсь!

С о р о к и н. На середине реки, да еще в бурю, из лодки не выпрыгивают, а кто за борт полетел — тот и захлебнулся.

О з е р о в. А у меня есть козыри, я их брошу на стол в нужную минуту, и они если не спасут, то смягчат мою вину!

Т и т о в. Какие же это, интересно?

О з е р о в. А я на всех коттеджах, которые мы изготавливали как заведомый брак, оставлял свое клеймо!

С о р о к и н. Зачем?

О з е р о в. На всякий случай, я знал, что этот случай представится.

С о р о к и н. Мерзавец.

О з е р о в. Знаете, нет ничего хуже, если тебя похвалит… негодяй. Прощайте. (Уходит.)

Т и т о в. Пригрели змею!

С о р о к и н. Не имею права оставлять его с такими мыслями.

Т и т о в. Что вы задумали?

С о р о к и н. Пуганому зверю уже не жить.

Т и т о в (испуганно). Вы хотите его?!

С о р о к и н. А, собственно, кто установил запрет на право распоряжаться жизнью другого человека?

Т и т о в. Нет, тут вы меня увольте, я на такое не способен.

С о р о к и н. А я на тебя и не рассчитываю. Мне нужен человек, которому Озеров доверяет.

Т и т о в (поперхнулся). Раиса Витальевна?!

С о р о к и н. Она же не мыслит себе жизни без голубой ванны, французских духов и сладкой жизни. А тут ее бывший любовник сам раскрывает перед ней двери тюремной камеры. Нет, она пойдет на все! Решительно на все!

Гаснет свет.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Кабинет Новикова. В кабинете  Н о в и к о в  и  Ж у р а в л е в а.

Ж у р а в л е в а. Да, товарищ полковник, все произошло не благодаря, а вопреки обстоятельствам…

Н о в и к о в. Давайте, Елена Николаевна, подытожим с вами, что же мы имеем. Озеров, по неизвестным нам мотивам, на даче наносит травму Сорокину. Сорокин упорно отрицает этот факт. Почему? Мы посылаем в экспериментальный цех комплексную ревизию, но возникает странная анонимка и на время сбивает нас с пути. Зачем? Бухгалтера Васину застают в своей квартире с Озеровым, причем застает его жена. Кому это было нужно? Та же Васина, явно в расстроенных чувствах, оставляет в такси деньги. Каким-то чудодейственным образом деньги оказываются в кассе. Кто мог внести такую сумму и во имя чего?

Ж у р а в л е в а. Самое главное, Георгий Петрович, что все эти факты — правда!

Н о в и к о в. Товарищ лейтенант, в нашем деле ничто так не нуждается в доказательствах, как правда!

Ж у р а в л е в а. Как же к ней подступиться?

Н о в и к о в. Давайте начнем все сначала. С Озерова. Я его уже пригласил, и он здесь. У меня сложилось такое впечатление, что он созрел для откровенного разговора. Но на этот разговор его еще надо вызвать. (Нажимает на клавиш аппарата.) Товарищ сержант, пригласите ко мне гражданина Озерова.

Г о л о с. Слушаюсь, товарищ полковник!

Н о в и к о в (опуская клавиш). Презанятный он человек, и в нем есть что-то настоящее…

В кабинет входит  О з е р о в.

О з е р о в. Разрешите?

Н о в и к о в. Да, пожалуйста, Игорь Сергеевич, проходите, садитесь.

О з е р о в. Благодарю.

Н о в и к о в. Не привык ходить вокруг да около, поэтому без предисловий: что вас заставило пойти работать в экспериментальный цех?

О з е р о в. Долги.

Н о в и к о в. Откровенно.

Ж у р а в л е в а. Экспериментальный цех — хорошая кормушка?

Н о в и к о в. А за счет чего?

О з е р о в. Простите, я еще внутренне не готов к этому ответу.

Ж у р а в л е в а. Если человеку требуется мужество, значит, ему есть что скрывать, чего опасаться?

О з е р о в. Есть.

Н о в и к о в. Вот мы с вами, Игорь Сергеевич, и выходим на финишную прямую.

Гудит зуммер.

Г о л о с. Товарищ полковник! Докладывает сержант Васильев.

Н о в и к о в. Слушаю.

Г о л о с. К лейтенанту Журавлевой на прием просится девушка. Уверяет, что дело неотложное.

Ж у р а в л е в а. Разрешите, товарищ полковник, отлучиться?

Н о в и к о в. Идите.

Журавлева уходит.

Итак, Игорь Сергеевич, продолжим нашу беседу. И пусть это будет не просто деловой разговор, а… исповедь. Ваша исповедь.

О з е р о в (не сразу). Видите ли, все началось с объявления в газете: стройкомбинату в экспериментальный цех требуется инженер-архитектор. Я решил наведаться. Встретили меня очень милые люди, да и сама работа показалась мне почти творческой. Во всяком случае, требовалась фантазия. Через некоторое время я изложил свои практические соображения. Они были приняты с энтузиазмом. И Аркадий Павлович Сорокин выдал мне крупную сумму денег.

Н о в и к о в. И в чем же заключались ваши предложения?

О з е р о в. Я должен был в экспериментальном цехе так спроектировать и наладить выпуски коттеджей, чтобы внешне они отвечали стандарту, а фактически были… потемкинские деревни.

Н о в и к о в. Любопытно. Можно поподробнее?

О з е р о в. Наш цех изготавливает детали домов типа финских коттеджей, а потом их собирают в готовую продукцию. Так вот, по стандарту мы должны все эти детали комплектовать из целого набора материалов, чтобы они были морозостойкими, не боялись непогоды, защищали от жары. А мы все дефицитные материалы изымали… А как проверишь? Не ломать же готовый дом! Но это всего лишь мелочи. Главное — в другом. Как вам известно, наш цех экспериментальный. Мы получаем заказы на постройку строго определенных типов коттеджей. А делаем заведомый брак. Заказчик отказывается получать продукцию, и тогда мы пускаем дома в продажу частным лицам. Разумеется, по двойной, тройной цене. Берут с благодарностью. И комбинат убытка не терпит. Как видите, и волки сыты, и овцы целы. На таких коттеджах я ставил свое клеймо.

Н о в и к о в. Клеймо?

О з е р о в. Да, чтобы легче было разобраться будущему следствию.

Н о в и к о в. Предвидели даже это?

О з е р о в. Знал: рано или поздно это должно было случиться.

Дверь кабинета открывается. На пороге — Ж у р а в л е в а  и  Д ж у л ь е т т а.

Ж у р а в л е в а. Товарищ полковник, извините, дело действительно срочное. И я бы хотела, чтобы при этом присутствовал гражданин Озеров.

Н о в и к о в. Входите.

Д ж у л ь е т т а. Здравствуйте.

Ж у р а в л е в а. Повторите товарищу полковнику то, что вы мне рассказали сейчас.

Д ж у л ь е т т а. Извините, я так волнуюсь…

Н о в и к о в. Успокойтесь, Джульетта, мы с вами, можно сказать, старые, добрые знакомые. Ведь верно?

Д ж у л ь е т т а. Да, потому и пришла…

Ж у р а в л е в а. Рассказывайте.

Д ж у л ь е т т а. Я случайно присутствовала при телефонном разговоре. Звонил кому-то Аркадий Павлович Сорокин. Они хотят убрать какого-то Озерова!

О з е р о в (взволнованно). Как убрать?!

Д ж у л ь е т т а. Не знаю. Но это должна сделать женщина.

Ж у р а в л е в а. Раиса Витальевна Васина?

Д ж у л ь е т т а. Да, кажется.

О з е р о в. Господи…

Н о в и к о в. Вы не ослышались?

Ж у р а в л е в а. Джульетта, подумайте хорошенько, от вашего заявления очень многое зависит, слишком многое.

Д ж у л ь е т т а. Нет, не ошиблась. Мне вдруг стало так страшно, что я бросилась к вам.

Пауза.

Н о в и к о в (встает). Спасибо вам, Джульетта Аркадьевна, большое спасибо. Вы нам оказали большую услугу.

О з е р о в (растерян). А как же я? Что теперь будет со мной?

Н о в и к о в. Прошу вас, Игорь Сергеевич, подождать в приемной и не волноваться. А вы, Джульетта Аркадьевна, свободны.

Джульетта и Озеров покидают кабинет.

Истина, товарищ лейтенант: «Лучшая из находок выпадает на последний день»! Но прежде о самом Озерове. Скажите, какое впечатление он на вас произвел? Журавлева. Сложное, товарищ полковник. Творческий человек, мог бы стать научным сотрудником, а стал пособником жуликов… Но он искренен и, кажется, раскаивается в случившемся. И в чем я абсолютно уверена: он поможет нам распутать это дело.

Н о в и к о в. Видите ли, Елена Николаевна, наша с вами задача, задача работников органов внутренних дел, состоит не только в том, чтобы раскрыть преступление и обезвредить преступника, но и вернуть случайно оступившегося, вставшего на путь конфликта с Уголовным кодексом к нормальной человеческой жизни. Ох, как это трудно! (Пауза.) Вы были у жены Озерова?

Ж у р а в л е в а. Еще нет, столько событий…

Н о в и к о в. Вот и отлично. Поедете к ней сегодня же вместе с Озеровым. А теперь слушайте меня внимательно. Ваш приезд на дачу для посторонних должен остаться незамеченным. И вы будете там до тех пор, пока не появится Раиса Витальевна Васина. А то, что она там будет, — нет сомнений. Только не торопитесь — нам надо схватить ее за руку. Понимаете, товарищ лейтенант, с поличным.

Гаснет свет.

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Дача Озеровых. Веранда. Обстановка первой картины. Вечер. На столе горит настольная лампа. Т а н я  вяжет. Слышен шум подъехавшей автомашины, хлопнула дверца.

Таня прислушалась.

Т а н я. Кто там?

Г о л о с. К вам можно?

В полосе света появилась  Ж у р а в л е в а, она в форме лейтенанта. Слышно, как отъехала автомашина.

Т а н я. Лейтенант Журавлева? Простите, сразу вас и не узнала.

Ж у р а в л е в а. Да мы и виделись с вами, Татьяна Григорьевна, всего один раз.

Т а н я. Что-нибудь случилось? С Игорем Сергеевичем?!

Ж у р а в л е в а. Нет, ровным счетом ничего.

Т а н я. Слава богу… Проходите, садитесь. Хотите чаю?

Ж у р а в л е в а. Благодарю.

Т а н я. Что вы на меня так смотрите?

Ж у р а в л е в а. Изменились, похудели… Простите, Татьяна Григорьевна, но пусть это будет чисто по-женски. Вы сами подали заявление на развод?

Т а н я. И это вам известно.

Ж у р а в л е в а. А не поторопились ли с таким решением? Вы же его любите.

Пауза.

Т а н я. Да. Нет, это совсем не то, что было раньше. Вырвать из сердца все, что годами роднило, — для живого человека это выше сил, а я живой человек, мать его детей. Поймите. Но я не могу его простить. Все было так мерзко! Связь с этой женщиной… Вы ее видели, знаете? Тогда можете представить, до чего он дошел!

Ж у р а в л е в а. А вам не приходило в голову, что все это было заранее подстроено, жестоко и довольно ловко?

Т а н я. Подстроено? Кем? Я сама была свидетелем! Лучше бы уж я не видела…

Ж у р а в л е в а. Успокойтесь, Татьяна Григорьевна. Прошу вас.

Т а н я. Я не хочу ничего слышать. Вы пришли ради этого?

Ж у р а в л е в а. И ради этого тоже.

Т а н я. Что еще? Да говорите же вы, говорите все, хуже уже ничего не может быть!

Ж у р а в л е в а. Татьяна Григорьевна, к вам в дом пришел друг. И вы сейчас поверите. Впрочем, многое увидите и сами.

Т а н я. Что я увижу?!

Ж у р а в л е в а. Для начала собственного мужа. (Громко, в сторону калитки.) Игорь Сергеевич, прошу вас!

Т а н я. Он здесь? Нет, нет, только не сейчас, не надо, не надо!

Ж у р а в л е в а. Надо, Татьяна Григорьевна, надо.

Появляется  О з е р о в.

О з е р о в. Здравствуй, Танюша…

Т а н я. И ты еще смеешь меня так называть?! Ну, знаете ли, Игорь Сергеевич, ваша наглость беспримерна, нет, она просто восхитительна!

О з е р о в. Прости меня, Танюша…

Т а н я. Я не хочу вас видеть, вы для меня совершенно чужой, самый чужой человек на земле! (Уходит в дом.)

О з е р о в. Видите, как все ужасно получилось…

Ж у р а в л е в а. А что вы ожидали, Игорь Сергеевич! Я пойду ее успокою. Ну, а вы… Вы останетесь здесь. Все запомнили? Нервы не сдадут, не переиграете? От вас зависит многое, ваша судьба. Я буду здесь, рядом. (Уходит следом за Таней.)

Озеров один, закурил, сел на ступеньку крыльца. Из соседней дачи слышна музыка, видимо, включен транзистор. Тихо скрипнула калитка. Озеров вздрогнул. В темноте появилась человеческая фигура.

О з е р о в. Кто это?

Р а и с а. Тихо, Игорь Сергеевич. Вы здесь один?

О з е р о в. Раиса Витальевна?

Р а и с а. Я спрашиваю: вы один?

О з е р о в. Да.

Р а и с а. Значит, мне повезло. Да и вам тоже. Наш разговор, то, с чем я пришла сюда, не для посторонних ушей. И давайте договоримся сразу: забудем прошлое, и никаких прежних обид. Согласны? У нас с вами проблемы посложнее. Можно присесть?

О з е р о в. Пройдемте на веранду.

Р а и с а. Лучше здесь. Итак, к делу. То, что было не под силу ревизии, добился ОБХСС, они напали на след. И это катастрофа. Хотя мы с вами, Игорь Сергеевич, фигуры и второстепенные, от этого нам не легче. Как говорится: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Мы должны с вами занять общую твердую позицию. Каково ваше решение?

О з е р о в. Чистосердечное признание.

Р а и с а. Вы с ума сошли!

О з е р о в. Во всем.

Р а и с а. Вы действительно сумасшедший. Нет, безмозглый дурак, самоубийца. Ну и черт бы с вами, если бы вы подыхали один, но вы тащите в яму за собой других! Ну, милый Игорь Сергеевич, возьмите себя в руки.

О з е р о в. Я для себя уже все решил.

Пауза.

Р а и с а. Я так и предполагала… Вы действительно один на даче?

О з е р о в. Раиса Витальевна, после случившегося жена со мной не живет.

Р а и с а. Да-да, понимаю. Ну что ж, закурим?

О з е р о в. Вы разве курите?

Р а и с а. Только когда очень волнуюсь. А сейчас я вне себя.

Озеров достает пачку сигарет.

Нет, нет, такие я не курю. У меня есть кое-что получше. Прошу. Ах, извините, свежая пачка, сейчас я ее вскрою. (Вдруг отчаянно.) У вас еще есть время! Одумайтесь!

О з е р о в. Хватит. Вам лучше уйти, и чем скорее вы это сделаете, тем лучше.

Р а и с а. А вы мужчина вежливый и гостеприимный. (Вскрыв, щелчком выбивает одну из сигарет. Себе выбирает другую. Именно — выбирает.) У меня и зажигалка есть. Нравится? Люблю красивые вещи. Все в жизни люблю красивое. А риск, сумасшедше-дерзкий поступок разве не красив? Нет, он возвышенно прекрасен. Вы читали Достоевского?

О з е р о в. Я его не понимаю.

Вспыхнул огонек зажигалки. Но Раиса не торопится поднести его к сигарете Озерова.

Р а и с а. Значит, чистосердечное признание?.. Во всем! Нелепый же вы человек, Озеров… Да прикуривайте же.

На веранде появляется  Ж у р а в л е в а.

Ж у р а в л е в а. Не торопитесь на тот свет, Игорь Сергеевич.

Гаснет свет.

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

Контора экспериментального цеха. В конторе  С о р о к и н, Т и т о в  и  Р а и с а. Раиса словно окаменела.

С о р о к и н. Ну что? Как? Из себя выдавить что-нибудь можешь?

Т и т о в. Раиса Витальевна, голубушка, не томите наши души.

Р а и с а. Душа… А она у нас есть? Дыра у нас вместо души.

С о р о к и н. Свершилось или нет?

Т и т о в. Ну скажите только: да или нет?

Р а и с а. Конечно. Все кончено.

Т и т о в. Слава тебе… (Хотел перекреститься, не смог.)

С о р о к и н. Погоди, Адам. Где это произошло?

Р а и с а. На его даче.

С о р о к и н. Кто-нибудь тебя видел?

Р а и с а. Никто. Жена с детьми на городской квартире.

Т и т о в. Как тебе удалось?

Р а и с а. Любопытство разбирает?

С о р о к и н. Пустое мелешь, Адам. Ты, Раиса, волевая женщина. Эх, была бы ты помоложе… (Открывает ящик стола, вынимает объемистый конверт, протягивает Раисе.) Держи.

Р а и с а. Что это?

С о р о к и н. Десять тысяч.

Т и т о в. Бери, бери, Раиса Витальевна, заслужила, голубушка ты наша.

С о р о к и н. И вот еще что: пиши заявление об отпуске, тебе на время исчезнуть надо.

Т и т о в. Нервы в порядок привести. Путевку в санаторий я достану, в люксе будешь жить.

С о р о к и н. Пиши.

Раиса склонилась над столом, пишет. Сорокин и Титов отошли в сторону.

Ну, Адам, держи себя в руках, нервишки нам все-таки попортят!

Свет фар подъехавшей машины осветил полутемную контору.

Слышен скрип тормозов.

Кого еще черт несет?

Т и т о в. В такой поздний час…

Дверь распахнулась без стука. Входят  Н о в и к о в, Ж у р а в л е в а  и  с е р ж а н т.

С о р о к и н. Вот уж кого не ожидали…

Н о в и к о в. Извините, такая профессия: являться неожиданно.

С о р о к и н. Я предпочитаю гостей званых.

Ж у р а в л е в а. Раиса Витальевна, все главные действующие лица в сборе?

Р а и с а. Да, все.

Ж у р а в л е в а. Значит, можно начинать.

С о р о к и н. Не понимаю, что за шутки, что здесь происходит, комедия какая-то.

Н о в и к о в. Драма, Аркадий Павлович, трагедия. Вас машина ждет.

С о р о к и н. Вы уж меня извините, но у нас существует социалистическая законность!

Н о в и к о в. Существует, Аркадий Павлович, существует!

С о р о к и н. Тогда я отказываюсь что-либо понимать.

Ж у р а в л е в а. Сейчас поймете. (Громко.) Игорь Сергеевич Озеров, войдите!

Входит  О з е р о в.

С о р о к и н. Ты?!

О з е р о в. Прошу мне не тыкать.

Н о в и к о в. А что это с вами, гражданин Титов?

Т и т о в. Я хочу сделать официальное заявление: я полностью раскаиваюсь и готов дать чистосердечные показания.

Ж у р а в л е в а. Полностью?

Т и т о в. Да, я халатно отнесся к своим служебным обязанностям!

Н о в и к о в. Ну, а вы, Аркадий Павлович, тоже кристально чисты?

Пауза.

С о р о к и н. Нет, в отличие от некоторых, я предпочитаю погибать достойно, не вымаливая пощады на коленях.

Н о в и к о в. Товарищ сержант, пригласите нашу очаровательную спутницу.

С е р ж а н т. Есть, товарищ полковник! (Уходит.)

С о р о к и н. А вы, Раиса Витальевна, актриса не бесталанная.

Р а и с а. Ох, если бы вы знали, Аркадий Павлович, как я вас ненавижу!

Ж у р а в л е в а. Да, Раиса Витальевна все это сделала по нашей просьбе.

Входят  Д ж у л ь е т т а  и  с е р ж а н т.

С е р ж а н т. Товарищ полковник, ваше приказание выполнено!

Н о в и к о в. Не приказание, а просьба. Джульетта Аркадьевна, вы можете узнать конверт с письмом, который вы передали Сорокину?

Д ж у л ь е т т а. Конечно.

С о р о к и н. Что еще за тайны мадридского двора? Вот он, я его даже не вскрывал.

Н о в и к о в. Тогда давайте вскроем: на всю вашу корреспонденцию, гражданин Сорокин, есть санкция прокурора. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь.

С о р о к и н. К чему эти официальные церемонии? Читайте.

Н о в и к о в. Джульетта Аркадьевна, именно этот конверт вы передали Сорокину?

Д ж у л ь е т т а. Да, этот.

Н о в и к о в (вскрывает, читает). Джульетта Аркадьевна, ваша мать ничего не говорила вам о содержании этого письма?

Д ж у л ь е т т а. Ничего. А что в нем?

Н о в и к о в (обнимает ее за плечи). Девочка, — простите, что я вас так, по-отцовски, — оставьте нас наедине с гражданином Сорокиным. Сержант Васильев, проводите Джульетту Аркадьевну в машину.

С е р ж а н т. Слушаюсь, товарищ полковник! А больше никого… в другую машину?

Ж у р а в л е в а. Идите, товарищ сержант, идите.

Сержант и Джульетта уходят.

Н о в и к о в. Гражданин Сорокин, вы не догадываетесь о содержании этого письма?

С о р о к и н. Понятия не имею.

Н о в и к о в. А ведь вам пишет близкий человек.

С о р о к и н. У меня нет таких.

Н о в и к о в. С которым вы несколько лет состояли в незарегистрированном браке.

С о р о к и н. Ольга?

Пауза.

Н о в и к о в. А вы даже не удосужились его вскрыть…

Ж у р а в л е в а. Джульетта ваша дочь!

Н о в и к о в. Родная дочь.

С о р о к и н. Что?! Неправда!..

Новиков протянул письмо Сорокину, тот читает. Замер…

Занавес

МОЙ ЗЯТЬ Комедия в двух частях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Н о р ц о в а  Е л е н а  Н и к о л а е в н а, 40 лет.

О л ь г а, ее дочь, 22 года.

Г л е б, 22 года.

И л ь я, 22 года.

Р а й к а, 22 года.

И в о л г и н а  К а п и т о л и н а  С е р г е е в н а, 55 лет.

П о л у с м а к  С е м е н  С е м е н о в и ч, 60 лет.

З а п л а т а  С п а р т а к  К у з ь м и ч, 50 лет.

Время действия — наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Квартира. Современная меблировка: тахта, торшер, журнальный столик, телевизор на паучьих ножках, телефон. Прямо от зрителя дверь, ведущая в прихожую и кухню. Слева дверь в смежную комнату. Сентябрь. Утро.

В прихожей раздается звонок. Повторяется еще раз. Слышно, как затем кто-то ключом открывает дверь.

Входит  Н о р ц о в а. Она в белом плаще, в руках ее чемодан и букет ярких осенних цветов.

Н о р ц о в а (оглядываясь). Оля. Оленька!.. Наверное, не получила телеграмму. Ну, здравствуйте, родные пенаты! (Смеется, сбрасывает с себя плащ.) Да, цветы надо поставить в воду.

Быстро уходит в кухню, возвращается с вазой.

Астры… Какая прелесть. А вы начали совсем неплохо, галантный жених. Вот только надолго ли вас хватит в супружестве?

Звонок телефона.

(Снимает трубку.) Алло!.. Это ты? Мы же только что расстались. Успел с аэропорта доехать к себе в Черемушки?.. Ах, звонишь из автомата… Еще раз благодарю за цветы, я их поставила в вазу. (Смеется.) Ну, в нашем возрасте говорить о любви немножко грустно. Нам разрешается ее только чувствовать. (Вновь смеется.) Сберегу эти цветы до загса… И я тебя целую. (Кладет трубку. Продолжает тихо, счастливо смеяться.)

На пороге появляется  И в о л г и н а.

И в о л г и н а. Вышла на лестничную клетку покормить кошку, гляжу, у вас дверь открыта настежь. Ахнула: обокрали!

Н о р ц о в а. Как вы меня напугали, Капитолина Сергеевна…

И в о л г и н а. Дорогая Леночка, с приездом! (Чмокает ее в щеку.) Лифт, как всегда, не работает?

Н о р ц о в а. Не работает.

И в о л г и н а. И это кооперативный дом! Только что сдан в эксплуатацию! Знаете, Леночка, вчера в первом подъезде жилец вместе с ванной провалился в квартиру к дрессировщику. Представляете себе состояние зверей?! Командировка была удачной?

Н о р ц о в а. Сказочно. Жара доходила до 45°, даже туркмены такого не припомнят.

И в о л г и н а. Ужас.

Н о р ц о в а. Во рту так пересыхало, что язык, когда им пошевелишь, гремел.

И в о л г и н а. Мученица.

Н о р ц о в а. А ночью луна — в полнеба и такая яркая, что не видно звезд и, наверное, можно даже читать.

И в о л г и н а. С ума сойти.

Н о р ц о в а. Там мы и нашли древний персидский папирус. Это была поэма о любви… Знаете, Капитолина Сергеевна, с тех пор, как человек стал Человеком, он боготворил любовь. Потому что в этом он видел свое бессмертие. И не ошибся: человечество будет существовать вечно, пока жива любовь.

И в о л г и н а (вдруг). Господи, что с вами, Елена Николаевна?

Н о р ц о в а. Со мной? А что со мной?

И в о л г и н а. И цветы, и вещи разбросаны, и дверь настежь…

Н о р ц о в а (решительно). Я выхожу замуж.

Пауза.

И в о л г и н а. Замуж?

Н о р ц о в а. Отличный человек, мой коллега по институту, тоже филолог и холост. И вообще почему вы решили, что я не могу выйти замуж?!

И в о л г и н а. Леночка…

Н о р ц о в а. Да, у меня есть дочь. Но она уже взрослая. После смерти мужа я все отдала ей. Целых десять лет. Она осудит меня? Не поймет?

И в о л г и н а. Леночка…

Н о р ц о в а. Ну что вы хотите, чтобы я сейчас разревелась, да?

И в о л г и н а (торжественно). Я благословляю тебя, детка. И завидую тебе, и восхищаюсь тобой.

Н о р ц о в а. Правда? Это правда?

И в о л г и н а. Будь счастлива, Леночка. (Целует.)

Н о р ц о в а. Но мне уже сорок лет!

И в о л г и н а. Ты еще так неприлично молода…

Н о р ц о в а. Ах, Капитолина Сергеевна, добрая вы душа.

И в о л г и н а. Я слишком хорошо знаю, что такое для женщины  о д и н о ч е с т в о.

Пауза.

Н о р ц о в а. Вот и живем рядом, а ничего не ведаем друг о друге.

И в о л г и н а. О, моя биография, Леночка, это страница для воскресного юмора. Разрешите я закурю?

Н о р ц о в а. Ну конечно, Капитолина Сергеевна, пожалуйста.

И в о л г и н а (закуривает). Я работала на эстраде: угадывала мысли на расстоянии — есть такой иллюзион. И не угадала мысли собственного мужа. Он сбежал от меня с моей же ассистенткой… После этого я бросила сцену. И окунулась в свою бабью тоску.

Н о р ц о в а. Славная вы моя, Капитолина Сергеевна…

И в о л г и н а. И все эти годы я мечтала не о многом: вот так проснуться однажды утром, закурить, потянуться к пепельнице, а там увидеть… другой окурок — мужской.

Пауза.

Но что это я в такой праздничный для вас момент развела старческую мерихлюндию.

Н о р ц о в а. Зачем вы уж так-то о себе, Капитолина Сергеевна. Женщина вы хоть куда. Глядишь, и на вас еще жених сыщется.

И в о л г и н а. Сыщется? Нет, дорогая Леночка, мы сами обязаны брать судьбу в собственные руки. К сожалению, я поняла это слишком поздно. Но лучше поздно, чем никогда. И Капитолина Сергеевна скоро заявит о себе.

Н о р ц о в а. Да в вас еще целый вулкан энергии!

И в о л г и н а (не сразу). Я не боюсь людской молвы, Леночка. Но самое страшное в таком возрасте — выглядеть смешной. Вот что меня останавливает.

Н о р ц о в а. Кто-то тянется друг к другу, возникает чувство. Прекрасно. А разве прекрасное может быть смешным?

И в о л г и н а. Леночка, как зовут вашего избранника?

Н о р ц о в а. Вадим Сергеевич.

И в о л г и н а. Одну минуточку. (Что-то записывает на салфетке.) Блондин, брюнет?

Н о р ц о в а. Зачем это вам, Капитолина Сергеевна?

И в о л г и н а. Не мешайте, Леночка. У него на теле есть родинки?

Н о р ц о в а. Бог с вами, Капитолина Сергеевна, я его видела только в нейлоновой сорочке и при галстуке.

И в о л г и н а. Обойдемся. Так вот хоть я и предала анафеме свою профессию угадывать чужие мысли, но в данной ситуации я рискну. (Прячет в карман салфетку.) Только из любви к вам. Отныне все его тайные помыслы станут нашим достоянием.

Н о р ц о в а. Капитолина Сергеевна, полно вам!

И в о л г и н а. Я сейчас вернусь. (Выходит.)

Н о р ц о в а. Забавная… Но что же ты сидишь, разбери хоть свои вещи. (Возится с чемоданом.)

Звонок в прихожей.

Это Оленька! Она… Иду, иду! (Бежит в прихожую.)

Слышны возгласы, поцелуи. Возвращается  Н о р ц о в а. С ней  О л ь г а  и  И л ь я. Илья с портфелем.

А загорела-то, доченька, и худющая…

О л ь г а (на ходу). Мамуля, нам некогда. Кстати, познакомься: это Илья.

Н о р ц о в а. Очень приятно, Елена Николаевна. Может быть, ты все-таки присядешь, позавтракаем…

О л ь г а. «Позавтракаем» — чудачка. Мы торопимся в загс. Понимаешь: в загс. А мне еще нужно переодеться.

Н о р ц о в а. Господи, вечно у тебя какие-то нелепые шутки…

О л ь г а. Шутки? Илья, объясни ей. Да, где же мой паспорт? (Исчезает в другой комнате.)

Н о р ц о в а. Надеюсь, вы, молодой человек, не столь экстравагантны, как моя дочь.

И л ь я. Я презираю эмоции. Вообще. Это примитив.

Н о р ц о в а. Рада это слышать. Присаживайтесь. И все же куда вы так спешите?

И л ь я. В загс.

Н о р ц о в а. Вы повторяетесь.

И л ь я. Да, я банален, но истина всего дороже.

Н о р ц о в а. Перестаньте!

И л ь я. Месяц назад было подано заявление, сегодня в двенадцать ноль-ноль истекает срок, внизу ждет машина и свидетели.

Пауза.

Н о р ц о в а. Значит, это правда?

И л ь я. Я с пониманием отношусь к вашему недоумению.

Н о р ц о в а. Недоумению?! (Кричит.) Оля! Ольга!..

Г о л о с Ольги. Мама, я переодеваюсь!

Н о р ц о в а. Я сейчас возьму ремень… Нет, запру тебя в комнате… Или сама выпрыгну из окошка!

В дверях появилась голова  О л ь г и.

О л ь г а. Мамуля, я тебя целую! (Исчезает.)

Н о р ц о в а (бессильно опускается на стул). У вас нет валидола? Или дайте по крайней мере стакан воды!

И л ь я. Из-под крана или кипяченой? (Выходит в кухню.)

Н о р ц о в а. Господи, и этот робот — ее жених!..

Вернулся  И л ь я  со стаканом.

И л ь я. Прошу.

Н о р ц о в а. Скажите, у вас есть мать?

И л ь я. Теоретически — да, практически — нет. Она за границей, вот уже шестой год, где-то в Африке, врач.

Н о р ц о в а. А сами вы кто? Ну, ваша профессия, специальность? Вы учились вместе с Ольгой?

И л ь я. В одном университете. Но на этом пересечение наших интересов закончилось. Она, как вам известно, экономист, я же — кибернетик.

Молчание.

Н о р ц о в а. Вам больше мне нечего сказать?

И л ь я. Вас интересует мое отношение к данному браку? Отрицательное.

Н о р ц о в а (со вздохом). Еще не легче…

И л ь я. Обосную вам свою точку зрения на этот предмет.

Н о р ц о в а. А словеса-то…

И л ь я. Дело в сути. Видите ли, хотим мы того или нет, но в двадцатый век ни в одной области жизни уже нельзя поворачиваться спиной к прогрессу. Человеческий ум достиг своих высот: кибернетика, космос, бионика! А наши чувства живут в своей первозданной «нетронутости и чистоте»: страсть, ревность, экзальтация… Вот послушайте одно письмо, присланное в редакцию. (Раскрывает портфель, достает, читает.) «Я застал свою жену с соседом, контрабасистом. Решил ее убить. Но прежде надумал посоветоваться с газетой…» Перл! Какая вам еще нужна иллюстрация?

Н о р ц о в а. И что же, весь ваш портфель набит подобной «аргументацией»? Для загса?

И л ь я. Ну, если говорить о практике современной регистрации браков, то я считаю ее отжившей. В ней-то и все зло. Судите сами: с точки зрения математики каждому молодому человеку, собирающемуся создать семью, приходится решать невероятно сложную вариационную задачу. У нас в стране около тридцати миллионов холостых мужчин и почти столько же незамужних женщин. Значит, каждый холостяк в поисках оптимальной пары должен перебрать тридцать миллионов претенденток! Но выяснить хотя бы основные параметры характера одного человека — задача уже колоссальная. В результате — распавшиеся семьи, неудачные браки. Откуда, мол, знали, что не подходим друг другу? Верно, не знали, а пора знать. Ибо это вопрос о счастье человеческом. Нет, не в пошло-личном — в  с о ц и а л ь н о м  аспекте: от настроения человека зависит его работоспособность, а следовательно — коэффициент полезного действия общества.

Н о р ц о в а. И что же вы предлагаете заблудшему человечеству?

И л ь я. Кибернетику. Вместо загса — электронная машина. Молодой человек берет перфокарту и заполняет в ней данные своего идеала: рост, вес, образование, привычки, вкусы, цвет глаз и т. д. И тут же получает ответ: его избранница — номер перфокарты 998357 — проживает по такому-то адресу. Все гениальное просто, не правда ли?

Н о р ц о в а. А как же… любовь?

И л ь я. Будущее принадлежит рационализму, уважаемая Елена Николаевна.

Появляется  О л ь г а, она в белом подвенечном платье.

О л ь г а. Мы не опоздали?

И л ь я. На твоем месте я бы так не копался.

О л ь г а. Бежим!

Н о р ц о в а вскакивает со стула, загораживает собой дверь.

Н о р ц о в а. Только через мой труп!

О л ь г а. Ты что, мамуля? Что с тобой?

Н о р ц о в а. С кем угодно, только не с ним! Если тебе еще дорога мать.

О л ь г а. Илья, что ты ей здесь наплел?

Н о р ц о в а. Достаточно, чтобы не быть моим зятем!

О л ь г а. Зятем? Илья?! (Смеется, обнимает мать.) Мамуля, ты все перепутала!

Н о р ц о в а. Перепутала?

О л ь г а. Ну да! Он не настоящий жених!

Н о р ц о в а. А где же твой… настоящий?

О л ь г а. Он пишет сейчас конкурсную работу.

Пауза.

Ну, понимаешь, мамуля, это долго объяснять. В общем, вчера у меня на работе открылась вакансия — а до этого Глеб никак не мог устроиться в Москве — нельзя же упускать такой случай! Вот Илья и согласился пойти вместо него.

Н о р ц о в а. Куда пойти? Вместо кого?

О л ь г а. Вместо Глеба.

Н о р ц о в а. Ничего не понимаю.

О л ь г а. Какая же ты у меня бестолковая. (Разъясняет.) Илья пойдет с паспортом Глеба: важно, чтоб был налицо жених, а все остальное формальности.

И л ь я. Между прочим, история уже знает аналогичные прецеденты: Наполеон вместо себя послал под венец Марию Австрийскую с маршалом Бернадоттом.

О л ь г а. Илья, бежим, остались считанные минуты! Мамуля, я тебя целую. (Целует.)

Н о р ц о в а. Ольга, постой!..

О л ь г а. Да, мамуля, мы заказали свадебный ужин в ресторане «Весна», на тридцать пять персон. Счет еще не оплачен, и придется тебе раскошелиться. А со своей стороны можешь пригласить кого угодно. Только не забудь сделать себе прическу, я не хочу, чтобы ты у меня выглядела старухой. Целую! (Исчезает.)

Н о р ц о в а (в недоумении). Наполеон, Бернадотт, Мария Австрийская… А может быть, это я стою на голове?

Входит  И в о л г и н а.

И в о л г и н а (возбужденно). Леночка! Я предсказываю тебе счастливое замужество! Твой жених искренен сердцем и решителен в поступках. Он прелесть, ты вознаграждена за все!

Молчание.

Я сказала что-нибудь не то?

Н о р ц о в а. Капитолина Сергеевна, прошу вас оказать мне честь: присутствовать сегодня на свадьбе моей дочери Ольги, которая состоится вечером в ресторане «Весна».

Затянувшаяся пауза прерывается телефонным звонком.

Если это меня, скажите…

И в о л г и н а. Не делайте глупостей! Никогда не делайте того, о чем будете после сожалеть.

Н о р ц о в а. А что я отвечу ему? Мать, спустя неделю после дочери, сама спешит в загс! Да, самое ужасное — это выглядеть смешной…

И в о л г и н а. Ну, если он настоящий мужчина, он все поймет, и он подождет. Не подходите сейчас к телефону.

Н о р ц о в а. Господи, как я устала, как же я устала…

И в о л г и н а. Сейчас сварю вам кофе.

Звонок телефона прекратился. Раздается звонок в прихожей.

Кого это еще леший несет?

Идет открывать дверь, возвращается с  З а п л а т о й. Он в спецовке, в руках у него инструменты.

З а п л а т а. День добрый хозяевам!

И в о л г и н а. Удивительно, товарищ Заплата, вы появляетесь в самый «подходящий» момент…

З а п л а т а. Вот ты, Иволгина, дама солидная, а легковесная. Для чего техник-смотритель по этажам топает? Для безопасности.

И в о л г и н а. А лифт не работает!

З а п л а т а. Это, товарищ Иволгина, прерогатива другого ведомства. Мое дело ремонт текущий, из моей специальности вытекающий. К, примеру, трубу согнуть или приварить, или там паркет вздыбился. (Норцовой.) Заявочку подавали?

Н о р ц о в а. Какую заявочку?

З а п л а т а. Значит, еще подадите… Представиться забыл: Заплата Спартак Кузьмич.

Н о р ц о в а (машинально). Норцова, Елена Николаевна Норцова.

И в о л г и н а (Заплате). Ну, чего еще? Сказано: не подавали.

З а п л а т а (оглядывая помещение). Умственно подумать дай. Я ведь, уважаемая, не просто техник, а новатор-приспособленец. К примеру: балкон под лоджию оборудовать или глухую стену на раздвижную поменять. Это ведь только встречают по одежке, а провожают по голове. И делаю все это по вдохновению, только из уважения к себе.

Н о р ц о в а. Капитолина Сергеевна, возьмите там у меня в сумочке три рубля, отдайте их товарищу.

З а п л а т а. Не беру! Принцип.

Н о р ц о в а. Ну, считайте это в качестве аванса, за будущие хлопоты.

З а п л а т а (беря). Я вам в туалетной комнате лампочку вывинчу — неэстетично — на светильник поменяю. Всех благ. (Выходит.)

Иволгина закрывает за ним дверь, возвращается.

И в о л г и н а. Избалуете вы их, Леночка.

Н о р ц о в а. Единственный техник. Как в старину говорили — домовой, его улещивать надо.

И в о л г и н а. Единственный? Да их здесь что муравьев на куче: друг за дружкой по лестничным пролетам так и шастают за добычей, житья от них нет.

Звонок в прихожей.

Еще один! Ну, этого я сама встречу!.. (Засучивает рукава.)

Н о р ц о в а. Капитолина Сергеевна, сварите лучше кофе.

И в о л г и н а. Что ж, вы хозяйка. К себе пойду. Кофе приготовлю и принесу.

Выходит, открывает дверь, быстро возвращается.

(Полушепотом.) А этот из длинноволосых, глядите за ним в оба! (Уходит.)

Входит  м о л о д о й  ч е л о в е к. Он в куртке под замшу, с широким модным галстуком и в узких засаленных джинсах. Остановился на пороге, в упор смотрит на хозяйку.

М о л о д о й  ч е л о в е к. Приветствую.

Н о р ц о в а (решительно). Добрый день. Заявку я не подавала. У нас ничего не испортилось, нигде не протекает, а вот это возьмите на будущие хлопоты. (Протягивает ему трешку.) До свидания.

М о л о д о й  ч е л о в е к. Это вы мне?

Н о р ц о в а. Простите, но, честное слово, я так устала, только что с дороги, мне нужно отдохнуть.

М о л о д о й  ч е л о в е к. Понимаю, маман, понимаю.

Н о р ц о в а. Что вы сказали?

М о л о д о й  ч е л о в е к. Я сказал: мама.

Пауза.

Н о р ц о в а. Вы?.. Вас… Глеб?!

Г л е б. Вот что называется: зов крови! Вы не ошиблись, я ваш зять.

Раскрыв объятия, приближается к Норцовой, та невольно пятится.

Я вам неприятен? Не смущайтесь, я привык: обычно я нравлюсь окружающим на четвертый-пятый день.

Н о р ц о в а. Здравствуйте, Глеб.

Г л е б. А у меня очаровательная теща. И такая молодая.

Н о р ц о в а (все еще не придя в себя). Благодарю. Присаживайтесь, пожалуйста.

Г л е б. Оленька в загсе?

Н о р ц о в а. Да, где-то там…

Г л е б. Она у вас молодцом, без предрассудков. Лишь бы только они не опоздали. Простите, мама, вы не будете возражать, если я закурю?

Н о р ц о в а. Нет, что вы…

Г л е б. А в дальнейшем буду выходить курить на лестничную клетку. (Выпускает дым.)

Н о р ц о в а. Вы будете жить здесь, у нас?

Г л е б. Мы с Оленькой так решили. У вас две комнаты, просторно. Может быть, вы возражаете?

Н о р ц о в а. Нет, что вы, что вы…

Г л е б. Можно просить вас называть меня на «ты»? Это как-то сразу сближает.

Н о р ц о в а. Хорошо, Глеб.

Г л е б. И еще. Мы не в состоянии теперь с Оленькой позволить себе свадебное путешествие. Но молодожены есть молодожены…

Н о р ц о в а. Понимаю. Я завтра же оформлю отпуск.

Г л е б. Позвольте только посоветовать: не выезжайте на юг — бархатный сезон, толчея, жарища. Лучше средняя полоса. И рюкзак. Ночи у костра — это великолепно…

Н о р ц о в а. Некоторое представление об этом я имею.

Г л е б. А вы прелесть.

Н о р ц о в а. Глеб, как давно вы познакомились с Ольгой?

Г л е б. Мне кажется, знал ее всю жизнь…

Н о р ц о в а. Вы любите ее?

Г л е б. Лучшим доказательством тому служит наш брак. А почему вы вдруг об этом спросили?

Н о р ц о в а (улыбаясь). Видите ли, за сегодняшний день я столько наслушалась и насмотрелась…

Г л е б. Понимаю: здесь побывал Илья!

Н о р ц о в а. Да, странный молодой человек.

Г л е б. Носится с идеей электронной свахи. Забросил даже аспирантуру. И ведь создал эту машину.

Н о р ц о в а. И что, нашлись желающие?

Г л е б. Пока никто не рискнул. Роль первой жертвы он предложил нам с Оленькой. И очень зол на нас.

Н о р ц о в а (смеется). Рада, что у вас хоть на это хватило ума. (Встает.) Простите, я не предложила вам даже перекусить. Сейчас что-нибудь приготовлю. Кстати, как ваша конкурсная работа?

Г л е б. Принят.

Н о р ц о в а. Поздравляю, Глеб. Значит, будете работать вместе с Оленькой? Вы тоже экономист?

Г л е б. Да. Только иного профиля. Я занимаюсь творческой стороной проблемы — эстетикой производства.

Н о р ц о в а. Есть и такая?

Г л е б. Именно ей и принадлежит будущее.

Н о р ц о в а (хлопочет). Даже не знаю, что у нас есть в доме. Может быть, вы сходите за шампанским? Все-таки свадьба. (Видя, как Глеб шарит по карманам.) Нет, нет, не трудитесь, у меня есть. Вот, возьмите. (Подает деньги, вновь смеется.)

Г л е б. Что вы…

Н о р ц о в а. Вспомнила, как приняла вас за водопроводчика. Вы уж извините.

Г л е б. А знаете, мы с вами славно уживемся, Елена Николаевна. Простите, — мама. (Целует ее в обе щеки.)

На пороге  И в о л г и н а, с чашкой в руке. Застыла в недоумении.

И в о л г и н а. Принесла вам кофе…

Н о р ц о в а. А мы будем пить шампанское! Познакомьтесь, Капитолина Сергеевна, это Глеб, мой зять.

И в о л г и н а. Зять? Так вот он каков…

Г л е б. Глеб Михайлович Ошеверов.

И в о л г и н а. Капитолина Сергеевна Иволгина.

Г л е б. Я пошел в магазин, мама. (Выходит.)

Норцова и Иволгина остались одни.

Н о р ц о в а (робко). Ну как?

И в о л г и н а. Волос больно много. И хлипок.

Н о р ц о в а. Теперь они все такие — мода.

И в о л г и н а. Ну да, молодым виднее. Поздравляю тебя, Леночка!

Н о р ц о в а. Спасибо. Да, что-то я хотела сделать? Голова идет кругом.

И в о л г и н а. А ты сядь, посиди, успокойся. (Усаживает ее, садится напротив сама.) Вот так.

Н о р ц о в а. Да, знаете, что их приятель надумал? Создал электронную сваху. (Смеется.) Ну, машина такая: карточку заполнил и опустил, и тут же ответ — твой суженый проживает там-то. Как это теперь выражаются?

И в о л г и н а. Чокнулись. (Вдруг настораживается.) И что, невеста сама выбирать может? И до этого свататься не надо, душу мочалить?

Н о р ц о в а. Какое там, получаете мужа в целлофановой упаковочке.

И в о л г и н а. Погодите, ну, а… возраст? На этот счет какие-нибудь есть ограничения?

Н о р ц о в а. Любви все возрасты покорны. (Встает.) Вспомнила: надо что-то приготовить поесть.

И в о л г и н а. Постойте! Адресок? Адресок дайте.

Н о р ц о в а. Чей адрес?

И в о л г и н а. Ну, машины этой, свахи?

Н о р ц о в а. Не знаю. Зачем это вам?

И в о л г и н а. Так, пошутила я. Шутки ради ляпнула.

Трезвон в передней.

Н о р ц о в а. Они! Вернулись… Капитолина Сергеевна, откройте, пожалуйста.

Иволгина идет открывать. Возвращается с  И л ь е й, О л ь г о й  и  Р а й к о й. Ольга в свадебном наряде с букетом цветов.

О л ь г а. А вот и мы!

И л ь я. Бракосочетались…

О л ь г а. Мамуля, а это свидетель и моя подруга — Раечка.

Н о р ц о в а. Очень приятно. Ну, поздравляю тебя, дочка! (Обнимает, целует.)

О л ь г а. Глеб еще не приходил?

Н о р ц о в а. Пошел за шампанским.

Р а й к а. М-м, кстати: в горле пересохло и ноги не держат. (Плюхается на тахту.) Илья, сними с меня туфли.

И л ь я. У тебя замашки провинциальной дурочки. (Снимает с нее туфли.)

Р а й к а. А у тебя уже лысина видна.

О л ь г а. Перестаньте ссориться.

Р а й к а. Я любя. Знаете, у него в голове столько фосфора: поднеси спичку и — вспыхнет. Интеллектуал!

И л ь я. Наблюдал я сейчас в загсе одну пару: она хрупкая, свежая, точно цветок, а он рыжий в веснушках и уши оттопырены. И она в него вглядывается так, словно хочет выискать в нем сразу и Аполлона и гения. Для чего мы только ослепляем людей?

О л ь г а. Илья, ты надоел.

И в о л г и н а (тихо, Норцовой). Этот, их приятель? Ну, который машину… брачную выдумал?

Н о р ц о в а. Он самый. Товарищи, помогите накрыть на стол!

Все хлопочут. Иволгина отводит в сторону Илью.

И в о л г и н а. Молодой человек, адресочек не уважите? Да не разыгрывай из себя паиньку. Сваху поставил где?!

И л ь я (какое-то время разглядывает ее). Экземплярчик перезрел, но рискнуть можно. Студенческое общежитие, корпус три. Вот адрес. (Записывает).

И в о л г и н а. Попадешься ты мне еще на узкой дорожке… (Прячет адрес.)

Звонок в прихожей.

О л ь г а. Глеб! Я открою сама!

Выходит. Возвращается с  Г л е б о м, у последнего в руках бутылка с шампанским.

В с е  х о р о м: Горько! Горько! Горько!..

Занавес

КАРТИНА ВТОРАЯ

Прошло шесть месяцев. Март. Утро.

Обстановка предыдущей картины. О л ь г а  за столом вычерчивает какую-то диаграмму. Г л е б, развалясь на тахте, читает иллюстрированный журнал. Включен телевизор.

О л ь г а. Глеб, пожалуйста, выключи телевизор.

Г л е б (не отрываясь от чтива). Сегодня выходной день.

О л ь г а. А я должна закончить работу.

Г л е б. Не надорвись.

О л ь г а. Я делаю только то, что мне действительно нравится и чем я по-настоящему увлечена. (Выключает телевизор.)

Г л е б. В начальники отдела метишь?

О л ь г а. Если человека лишить перспективы, он превратится в рабочую скотину.

Г л е б. Скотство — это шагать по головам других.

О л ь г а. Ты сегодня встал с левой ноги.

Г л е б (вскочив). Жена призвана оттенять мужа, а не заслонять его!

О л ь г а. Я перешла тебе дорогу?

Г л е б. Вы все в отделе завидуете мне. Корпите над серенькими проблемками: как сэкономить копейку? Вам невдомек, что производительность труда — сфера эстетическая. Это психология. Да! Повесьте в цехе «Нефертити», «Мону Лизу» — и прекратится нецензурщина, а значит, повысится и производительность труда! Или проблема пьянства. Да копните же вы, наконец, глубже! Все магазины «Вина» постройте из прозрачного стекла — это окупится сторицей — и придайте им форму бутылки. Чтоб каждый покупатель влезал через горлышко и вылезал через него, и все видели: в состоянии ли он сделать это? Убивать пьяниц надо морально!

О л ь г а. Достоевский.

Г л е б. Курица. (Вновь ложится на тахту.)

Входит  Н о р ц о в а. Она в фартуке, на подносе торт и кофе.

О л ь г а. Мамуля, что за праздник?

Н о р ц о в а. Сегодня ровно шесть месяцев, как состоялось ваше бракосочетание.

О л ь г а. Неужели?

Н о р ц о в а. И я еще должна помнить об этом…

О л ь г а. Спасибо, мамуля, спасибо, дорогая. (Целует мать.)

Н о р ц о в а. Убери-ка свою диаграмму. Глеб, к столу, пока не остыл кофе.

Г л е б. Да, кругленькая дата.

Пьют кофе.

О л ь г а. Вкуснотища!..

Г л е б. Между прочим, скоро подходит наша очередь на автомашину «Запорожец».

Н о р ц о в а. Зачем она вам, Глеб?

Г л е б. И дядя обещал дать деньги, чтобы внести первый взнос.

О л ь г а. У тебя есть дядя? Вот не знала.

Г л е б. А вам, маман, не будет стыдно, что какой-то дальний родственник подает нам милостыню?

Н о р ц о в а. Но, Глеб, у меня нет сейчас таких денег.

Г л е б. Кандидат наук. Разве нельзя у кого-нибудь занять?

Н о р ц о в а. К весне вам и Оленьке так много нужно купить. Посмотрите, в чем она ходит? Натянула ваши старые джинсы, драный свитер…

О л ь г а. Мамуля, сейчас это модно: все мужские обноски носит женщина.

Н о р ц о в а. Мода — это чувство прекрасного.

Г л е б. А законы прекрасного диктует природа. Возьмите птиц. Кто носит яркое оперение? Самец.

О л ь г а (иронически). Кто доставляет питание льву? Львица!

Г л е б. Твоя ирония, как всегда, неуместна.

О л ь г а. Спасибо, мамуля.

Н о р ц о в а. Глеб, вы не поможете мне передвинуть холодильник?

О л ь г а. Я это сделаю сама.

Н о р ц о в а.. Но… в нем сорок килограммов веса!

О л ь г а. Тем более. Знаешь современный призыв: «Берегите мужчин!» Идем, мамуля.

Женщины собирают посуду. Глеб включает телевизор, ложится на тахту. Звонок телефона.

Н о р ц о в а (сняв трубку). Алло… Да, это я… Нет, сегодня тоже не смогу…

О л ь г а. Но почему, мама?

Г л е б. В разговоры взрослых не вмешиваются.

Н о р ц о в а (в трубку). Пожалуйста, не сердись… Я тебе обещаю. Обещаю… До свидания. (Медленно опускает трубку.)

Г л е б. Звонил ваш коллега?

Н о р ц о в а. Да, Вадим Сергеевич.

О л ь г а. Но ты же вечером свободна.

Н о р ц о в а. Вечер… Ему нужно большее, доченька.

О л ь г а. Но что вам мешает, в конце концов, пожениться?!

Г л е б. Ольга.

Пауза.

А я считаю это аморальным. Ты же только что сама сыграла свадьбу.

О л ь г а. Замолчи!

Н о р ц о в а. Не ссорьтесь. Глеб, пожалуй, прав. (Собирает посуду, выходит на кухню.)

Ольга вдруг с остервенением начинает колотить подушку на тахте. Выдыхается.

Г л е б. Разумно. Низменные чувства должны иметь выход.

О л ь г а. Бревно!

Г л е б. Я охраняю наш семейный очаг.

О л ь г а. Бревно! (Выходит, хлопнув дверью.)

Выглядывает  Н о р ц о в а.

Н о р ц о в а. Что случилось?

Г л е б. Из форточки пахнуло сквозняком. Март в этом году ветреный.

Н о р ц о в а. Я пошла в магазин. Запри, пожалуйста, за мной дверь. (Уходит.)

Глеб, не меняя позы, продолжает смотреть телевизор. На пороге появился пожилой  м у ж ч и н а. Он в длиннополом плаще, в руках у него саквояж. В знак приветствия приподнял над головой шляпу. Глеб, увлеченный передачей, не замечает его. Мужчина разделся, достал из саквояжа домашние тапочки, сел рядом.

М у ж ч и н а. И что передают?

Г л е б (не оборачиваясь). Польский детектив.

М у ж ч и н а. Какая серия?

Г л е б. Двадцать пятая.

М у ж ч и н а. Жаль, немного опоздал.

Смотрят.

А в очках, наверное, шпион.

Г л е б. Не угадали.

М у ж ч и н а. Значит, тот, лысый.

Г л е б. Мимо.

М у ж ч и н а. Тогда старуха!

Г л е б. Не то.

М у ж ч и н а. Пойду лучше в ванну. Свободна? (Встает, достает из саквояжа полотенце, белье.)

Только теперь Глеб обратил на него внимание.

Откровенно говоря, предпочитаю баньку, с веничком. Ну ничего, встану под горячий душ. (Выходит.)

Глеб оторопело смотрит ему вслед. Телевизор вновь приковывает его внимание. Входит  О л ь г а.

Г л е б. Между прочим, о появлении в доме родственников надо заранее предупредить.

О л ь г а. Шутки, достойные кретина, оставь приятелям. (Вновь раскладывает на столе диаграмму.) Ты куда?

Г л е б. Покурить на лестницу.

О л ь г а. Вежливый. Даже автоматам с газированной водой говоришь: «Спасибо». А все равно бревно бревном. Ты даже не видишь снов, когда спишь, сам признавался!

Г л е б. Погладь мне сорочку. (Выходит.)

Ольга склонилась над диаграммой. В дверном проеме появляется  м у ж ч и н а. На его голое тело наброшено лишь банное полотенце.

М у ж ч и н а. А пивка у вас холодненького нет?

О л ь г а. А-а-а!..

М у ж ч и н а. Пардон! (Скрывается.)

О л ь г а. Глеб! Глеб!

Входит  Г л е б.

Г л е б. А сама секунды без меня прожить не может.

О л ь г а. Это чучело — твой дядя?!

Г л е б (с убийственной улыбкой). Нет, это ваш родственничек, дорогая.

О л ь г а. У нас нет никаких родственников!

Пауза.

Г л е б. Ты это серьезно?

О л ь г а. Глеб, мне не до шуток!

Г л е б. Постой… Тогда чей же он? Кто его впустил?!

Выскакивает на кухню, слышно, как стучит кулаками.

Откройте! Эй вы, откройте ванную! Слышите?!

О л ь г а. Глеб, осторожней, может быть, их здесь целая шайка!

Г л е б  и  м у ж ч и н а  вваливаются в комнату.

М у ж ч и н а. Что все это значит?

Г л е б. Наденьте штаны!

М у ж ч и н а. Простите, с кем я имею честь…

Г л е б. Шпана!

М у ж ч и н а. Позвольте…

Г л е б. Не позволю! Ворваться в чужой дом, устроить здесь постирушку!

М у ж ч и н а. Но у меня сегодня санитарный день!

Г л е б. Я вам устрою еще сейчас «переучет» с «ревизией»!.. Ольга, звони в милицию!

Звонок в прихожей.

Открой! А я помогу ему облачиться в мундир.

Ольга боком протискивается к двери, выскакивает. Возвращается с  И л ь е й  и  Р а й к о й.

Р а й к а. Что у вас происходит?

Г л е б. Водевиль с переодеванием!

М у ж ч и н а. Товарищи, у меня больное сердце. Угомоните этого сумасшедшего…

Г л е б. Заткнись!

О л ь г а. Застала его в своей ванной…

И л ь я. Любопытно. Но для любовника, пожалуй, староват.

Г л е б. Любовник?! (Двигается на мужчину.)

М у ж ч и н а. Караул!

Вбегает  И в о л г и н а.

И в о л г и н а. Семен Семенович… услышала ваш голос. Но что вы здесь делаете?

М у ж ч и н а. Кажется, я все перепутал: эту гостеприимную квартиру я принял за вашу обитель.

И в о л г и н а. При теперешних новостройках собственный дом-то без собаки не сыщешь.

М у ж ч и н а (представляется окружающим). Полусмак Семен Семенович.

Г л е б, О л ь г а (вместе). Очень приятно…

П о л у с м а к. Извините за беспокойство. Вот приведу себя в порядок и зайду, принесу свои извинения по всей джентльменской форме.

И в о л г и н а. Зайдем непременно. (Илье.) Ведь мы у вас в долгу, молодой человек…

Полусмак и Иволгина уходят.

И л ь я. Что-то я не припомню, чтобы ей одалживал.

О л ь г а. Как неудобно получилось. Сначала Глеб принял его за моего родственника, а я — за его дядю…

Р а й к а. Не могли выяснить сразу?

Г л е б. А мы с ней не разговариваем.

Р а й к а. Ссора?

Г л е б. Моральная несовместимость.

Р а й к а. Вы не оригинальны: у лиц, состоящих в браке, это стало повальной эпидемией.

И л ь я. То ли еще будет… А не я ли предлагал каждому из вас разумный путь? Ясный и честный. Да, чем больше я наблюдаю семейные драмы, тем сильней укрепляюсь в мысли: мой долг — спасти человечество от этого наваждения!

Р а й к а. Илья, ты космический интеллект.

И л ь я. Общество обязано взять на себя заботу о тех, кто желает создать семью.

О л ь г а. Каким же это образом?

И л ь я. Во всех районах страны установить кибернетические машины, связать их между собой информационными каналами. Для каждого, в поисках оптимальной пары, объявить всесоюзный розыск!

Р а й к а. Верно, брак должен быть наградой не за внешность, а за внутренние достоинства! Иначе куда деваться некрасивым? А ведь нас подавляющее большинство. Это небезопасно…

И л ь я. Ну, в тебе еще есть какой-то шарм, завершенность.

Р а й к а. Идиот… Мыслящие люди всегда выглядят старше своих лет.

Входит  Н о р ц о в а, она с сумкой.

Н о р ц о в а. Добрый день, молодые люди.

Р а й к а. Елена Николаевна, скажите, вы любили когда-нибудь?

Н о р ц о в а. А разве я не женщина?

Р а й к а. И, конечно, мучились, страдали? Ах, сколько времени и сил уходит у нас на это… Нет, надо отучить женщину  л ю б и т ь. И когда она станет свободной, полностью независимой — тогда она станет  в е л и к о й! Вот почему я голосую за электронную сваху и говорю: Илья, ты — гений!

Н о р ц о в а (с улыбкой). Приходит новое поколение и просто не знает, что потеряно… Грустно.

И л ь я. А я докажу вам, что так называемая любовь — это ошибка в логике человеческого бытия, она обязана лишь консерватизму нашего мышления.

Р а й к а. Браво!

Н о р ц о в а. И вы, конечно, хотите исправить эту ошибку…

И л ь я. Да! Человек обогащается духовно, повышаются его запросы, он становится многогранной личностью. А раз так, то и плоскость его соприкосновения с другими уменьшается, ибо чем больше граней, тем меньше вероятность их «прилегания». На помощь может прийти только электронно-счетная машина. Брак должен быть научно организован.

Р а й к а. Вы заполняете перфокарту, излагаете свои претензии и получаете мужа-спутника. А не кота в мешке.

Н о р ц о в а. Интересно, многие ли на вопрос: «Не дурак ли вы?» — ответят на него: «Да!»?

И л ь я. Опошлить можно все.

Н о р ц о в а. Эдисон сказал: «Мир не терпит пустоты — наполняйте его своими бреднями!» Пойду готовить обед. (Выходит.)

Г л е б. Наши предки непробиваемы…

О л ь г а. Ты-то чего суетишься? Может быть, свидетельство о браке под нос сунуть?

И л ь я. Моя кибернетическая машина не ограничивается только брачной ролью, она позволяет выяснить скрытые возможности.

Р а й к а. А вдруг твой муж — талант! Кстати, Глеб, идея ввести в промтоварных магазинах штат массовиков-затейников — просто бесподобна: толкаться в очереди для многих станет диким удовольствием.

Появляются  И в о л г и н а  и  П о л у с м а к. Он в светлом праздничном костюме, она в нарядном платье. Он ведет ее под руку.

П о л у с м а к. Разрешите?

О л ь г а. Пожалуйста. И без извинений: это должны сделать мы.

И в о л г и н а. Оленька, можете нас поздравить. Мой муж.

Пауза.

И своим счастьем мы обязаны вам, молодой человек. (Трясет руку Ильи.) Дайте я вас облобызаю!

И л ь я. Мне?!

П о л у с м а к. Нас соединила ваша электронная машина.

И в о л г и н а. И совпадение по всем пунктам! Только чудеса науки могли подарить мне такое совершенство.

П о л у с м а к. Полно, Капочка, ты несколько преувеличиваешь…

И в о л г и н а. Всех вас приглашаем на семейный ужин. А где Елена Николаевна?

О л ь г а. Мама на кухне.

И в о л г и н а. Сеня, этой достойной женщине мы нанесем визит персонально. Идем.

Иволгина и Полусмак вышли.

Р а й к а (икнув). Ой!.. Пардон, у меня началась икота… Ну, старички, ну, одуванчики…

И л ь я. Поверили! Решились!.. Господа, встаньте. Встаньте все! Вы стали свидетелями исторического события: человечество переступило порог новой цивилизации.

В дверях выросла фигура  З а п л а т ы. Он в резиновых сапогах, брезентовых рукавицах, с трубой.

З а п л а т а. Сразу видно — интеллигенция: мастеровому люду цену знает. Не волнуйтесь, хозяева, не наслежу.

И л ь я (в ударе). Вы женаты?

З а п л а т а. Тридцатый год резину эту тяну.

И л ь я. Сколько же вам лет?

З а п л а т а. А я один год семейной жизни пересчитываю за три — каторга.

Р а й к а. Разведитесь!

З а п л а т а. У меня не баба, а что твой бумеранг: ее бросаешь, а она каждый раз возвращается.

И л ь я. Вот вам живой аргумент в пользу электронной свахи!

З а п л а т а (не поняв). Интеллигент… Граждане, «змеевичок» не вы заказывали?

Г л е б. Здесь алкоголиков нет!

З а п л а т а. Извиняюсь. Я ведь предлагаю только из уважения к себе. Извиняюсь. (Выходит.)

О л ь г а. Стала не квартира, а какой-то проходной двор.

Р а й к а. Не отвлекайся. Илья, ты хотел что-то сказать еще?

И л ь я. Да. Я поступил постыдно: долг первооткрывателя — первым жертвовать собой. Меня опередили. Но я честен. Я жертвую своей холостой жизнью, я отдаю себя в руки… электронной судьбе!

Р а й к а (вдруг). И я! Я тоже заполняю перфокарту. Дайте мне чернила и ручку!

О л ь г а. А шариковая самописка тебе не подойдет?

Г л е б. Ты напрасно иронизируешь. Что касается лично меня, то я далеко не убежден, что наш брак абсолютно идеален.

О л ь г а. Лапочка моя, я ведь у тебя разъединственная, и другой такой дуры не сыщешь. Но чтобы доказать тебе это, готова заполнить любую анкету и ответить на сто тысяч вопросов.

Р а й к а. Глеб, лови на слове!

И л ь я. Итак, господа, приступим?

Г л е б. Ольга, неси бумагу.

О л ь г а. Все так прозаично?

И л ь я. Я потом перенесу на перфокарты.

Все четверо склонились над столом.

Р а й к а. Главное для меня в этом — не зависеть от унизительного предложения мужчины, я выбираю мужа сама!

Г л е б. А пункт в отношении тещи приемлем?

И л ь я. Что угодно, лишь бы свидетельствовало о богатстве твоей фантазии.

О л ь г а. Граждане, а вам не кажется, что мы все чуточку… свихнулись?

Р а й к а. Дезертируешь?

О л ь г а. Это от вдохновения захватывает дух.

Входит  Н о р ц о в а.

Н о р ц о в а. Что примолкли?

О л ь г а. Решили идти по стопам выдающихся людей: Капитолины Сергеевны и Семен Семеновича.

Н о р ц о в а. А-а… Пожилые люди хватаются за любую иллюзию: человек не может свыкнуться с мыслью, что для него все в прошлом. Вы же стремитесь предопределить все наперед. А любви нужен стимул… вечного открытия. Только благодаря ему живут брак и семья.

Р а й к а. Бутылку шампанского тому, кто подскажет мне самый каверзный вопрос!

Занавес

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Прошло несколько дней. Та же обстановка. Н о р ц о в а  и  Г л е б. Норцова укладывает вещи в чемодан. Глеб, закинув руки за голову, валяется на тахте.

Н о р ц о в а. Глеб, а почему ты сегодня не на работе?

Г л е б. Устал от интриг.

Н о р ц о в а. У тебя неприятности?

Г л е б. Пригрел змею на своей груди. Я имею в виду вашу дочь.

Н о р ц о в а. Глеб… Ну, потрудитесь хотя бы выбирать выражения.

Г л е б. Говорю, что думаю.

Н о р ц о в а. Коробит не то, что ты говоришь, как думаешь, а то, что… не всегда думаешь, о чем говоришь.

Глеб достал пузырек с таблетками, глотает.

Тебе нездоровится? Что ты глотаешь?

Г л е б. Таблетки для беременных.

Пауза.

А что? В них больше всего витаминов.

Звонок в прихожей.

Н о р ц о в а. Вот и Оленька… Глеб, откройте же ей.

Глеб неподвижен. Норцова сама идет открывать дверь. Возвращается с  О л ь г о й.

О л ь г а. Мамуля, ты сегодня уезжаешь?

Н о р ц о в а. Да, через полчаса заедет машина.

О л ь г а. Опять в Среднюю Азию?

Н о р ц о в а. На сей раз в Армению. Там найден очень древний манускрипт.

О л ь г а. Тебя проводить?

Н о р ц о в а (не сразу). Я поеду не одна.

О л ь г а. Передай привет Вадиму Сергеевичу.

Н о р ц о в а. Спасибо.

Г л е б. Между прочим, не забудьте поздравить свою дочь.

Н о р ц о в а. Поздравить? Что же ты молчишь?

О л ь г а. Меня назначили начальником отдела.

Г л е б. И во что же вам это обошлось? Я имею в виду слезы и кровь невинных.

О л ь г а. Не юродствуй.

Н о р ц о в а (тихо). Ну, будь умницей. Если у женщины самое ранимое место — сердце, то у мужчины — самолюбие… Поздравляю.

О л ь г а. А тебе, Глеб, сегодня записали прогул. И еще: я забраковала твою тему: «Психическая эстетика производства».

Г л е б. Что-о-о?!

О л ь г а. Приступишь к нормальной, плановой работе.

Г л е б. Куриные мозги! Руководящая Дунька! Трясогузка!

Звонок телефона.

(Резко снимает трубку.) Алло!.. Не звоните больше сюда! (Бросает трубку.)

Н о р ц о в а. Кто это был?

Г л е б. Ваш любовник.

О л ь г а. Свинья!

Пауза.

Н о р ц о в а. Я наконец должна что-то сделать, чего мне по-настоящему хочется. Я начинаю терять уважение к себе… (Закрывает чемодан.) По возвращении из командировки мы разменяемся квартирами. Буду устраивать свою личную жизнь. До свидания, дочка. (Целует дочь. Выходит.)

Г л е б. Отлично! Теперь молодые смотрят друг на друга не влюбленными глазами, а… окнами кооперативных домов.

О л ь г а. Я сейчас укушу кого-нибудь… Или размозжу тебе голову вот этой пепельницей!

Г л е б. А ведь ты меня действительно ненавидишь. Как я только не замечал этого раньше.

О л ь г а. Глеб, уйди. Пожалуйста, пойди погуляй.

Звонок в прихожей.

Г л е б. Истеричка.

Идет открывать дверь. Входят  Р а й к а  и  И л ь я. Райка в новом сногсшибательном платье.

А разодета-то, мать…

Р а й к а. Сейчас вы все у меня не так еще ахнете! (Плюхается на тахту.) Глеб, ваши старички-молодожены еще не разошлись?

Г л е б. Воркуют под самой крышей.

Р а й к а. Хочу в этом убедиться. Пригласи их сюда.

И л ь я. Раиса, ты сегодня излишне экзальтированна…

Р а й к а. Да, сегодня мой день! Глеб, ступай.

Г л е б. Это становится любопытным. (Выходит.)

И л ь я. У вас в доме нет таблетки от головной боли?

О л ь г а. Вот. Принести воды?

И л ь я. Проглочу так. (Глотает.) Раиса, прикрой свои ноги. Чем ты руководствовалась, выбирая подобный фасон?

Р а й к а. Законами искусства: отбросила все лишнее — так поступают художники, шлифуя свою прозу.

И л ь я. Расчетливая красота не способна никого совратить.

Р а й к а. А в тебе проступают… нотки ревности.

И л ь я. Не городи чушь, мне не сродни животные чувства.

Входят  И в о л г и н а, П о л у с м а к  и  Г л е б.

П о л у с м а к. Чем мы обязаны вашему вниманию, молодые люди?

Р а й к а. А мы всегда рады вас видеть. Капитолина Сергеевна, у вас новая прическа?

И в о л г и н а. Женщина становится такой, какой ее хочет видеть любимый мужчина.

Р а й к а. Итак, вы положительно счастливы.

И в о л г и н а. Я чувствую себя девчонкой.

П о л у с м а к. Капочка, и ведешь себя соответствующим образом.

И в о л г и н а. Да, не могу прожить без тебя и минуты. (Объясняет.) Тайком бегаю к нему на работу. Он у меня книгоноша, продает свой товар у метро. У него так поставлен голос, такая артикуляция, что перекрывает весь городской шум. Нет, для глухонемых ты просто находка!

Р а й к а. У меня вопросов нет. Благодарю вас.

И л ь я (пытается сгладить неловкость положения). Извините, мы еще раз решили убедиться в безошибочности нашего научного прогноза.

П о л у с м а к. Я ваш должник, молодой человек.

И в о л г и н а. Прошу всех на чашку кофе.

И л ь я. Благодарим.

Иволгина и Полусмак выходят.

О л ь г а. Для чего понадобились эти смотрины?

Р а й к а. Ольга, ты моя подруга, и я тебя люблю. Наберись мужества.

О л ь г а. Так торжественно…

Р а й к а. Думаю, будет не до шуток.

И л ь я (взрывается). Раиса, не забывай, что перед тобой муж и жена!

Р а й к а. Как сказал поэт Роберт Бернс: «Откровенность — источник всяческой гениальности». (Встает.) Глеб, моя перфокарта совпала с твоей. Почти идеально. Электронная сваха вынесла приговор: мы предназначены друг для друга.

Пауза.

О л ь г а. Забавно.

Р а й к а. Ты находишь?

О л ь г а. Так вот почему ты вырядилась…

Р а й к а. Да, я уготовила себя в жертву науке и человечеству.

И л ь я. Раиса, прекрати…

О л ь г а. Ну, а ты, Глеб, что же ты молчишь?

Р а й к а. Это меня не смущает.

О л ь г а. Вот как?

Р а й к а. В наше время пассивная женщина кончилась, настала эра активных. (Усмехается.) Добродетельно-всетерпящая женщина… Почему я должна платить по этим дряхлым векселям? Дерзать! Только в поисках обретешь себя.

И л ь я. Ты циник!

Р а й к а. Прагматистка: признаю конкретную ситуацию и принимаю соответствующее решение. У каждого есть своя удача, нужно только ее приручить.

И л ь я. Глеб, твое молчание, наконец, становится двусмысленным!

Г л е б (не сразу). Сегодня стараниями моей супруги пуповина, связывающая нашу семейную жизнь, оказалась порванной.

О л ь г а. Очень любопытно…

Г л е б. Ты больше ни о чем не хочешь меня спросить?

О л ь г а. Нет. Ты все выложишь сам.

Г л е б. Хорошо. Считаю: человек, решившийся на развод, — это человек с… п о в ы ш е н н ы м  ч у в с т в о м  д о л г а.

О л ь г а. Ты понимаешь, что ты лепечешь?

И л ь я. Он просто инфантилен, его умственное развитие остановилось еще в ясельном возрасте.

Г л е б. В тебе вопиет отвергнутый соперник.

О л ь г а. Балда, Петрушка, шут. Нет, просто козел!

Г л е б. Должен же я иметь хотя бы один порок…

И л ь я. Нет, я сейчас набью ему физиономию!

Р а й к а (Илье). А ты-то чего взвился? Разве электронная сваха — не твоя блестящая идея?

И л ь я (поперхнувшись). «Люди нередко понимают цель иначе, чем человек, ее указующий».

Р а й к а. Точнее?

И л ь я. «Если ясность вашего изложения полностью исключает ложное толкование, все равно кто-то поймет вас неправильно».

Р а й к а. Здесь никто ничего не напутал. Ты же сам производил расчет на своей идиотской машине!

И л ь я (потерянно). «Какой бы расчет вы ни делали, любая ошибка, которая может в него вкрасться, вкрадется».

Р а й к а. Ты вещаешь, как автомат!

И л ь я. Я всего лишь цитирую современного философа Чизхолма…

Р а й к а. Хватит с меня словоблудия! Глеб, я рассматриваю случившееся как нашу помолвку.

Г л е б. Я рыцарь, мадам. (Приближается к Райке.)

И л ь я (Ольге). Ну скажи что-нибудь, выругайся, облегчи душу! Твое молчание противоестественно, страшно…

Все замерли. Ольга вдруг хватает со стола вазу, швыряет ее об пол. Отходит.

О л ь г а. Я согласна на развод.

В комнате гаснет свет.

Возникает музыка: смесь свадебного марша с полькой-галопом.

Свет загорается вновь. Та же обстановка. Вечер. В комнате погашено электричество, горят лишь одни свечи. На столе сервирован праздничный ужин. В комнате  О л ь г а, Г л е б, Р а й к а  и  И л ь я. Кто-то открывает вино, кто-то протирает бокалы, кто-то готовит закуску. Все это делается молча. Звонок в прихожей.

О л ь г а. Глеб Михайлович, пожалуйста, откройте дверь.

Г л е б. Я не желаю видеть никаких гостей. Наш ужин — это ужин джентльменов.

Р а й к а. Помолвка и развод. Одновременно!.. Картина, достойная Шекспира и современной цивилизации.

И л ь я. А главное, все в два раза дешевле.

Г л е б. И гуманней: разведенные и помолвленные одновременно вступают в новую жизнь.

Р а й к а. Ольга, ты мужественная женщина. Я бы ни за что не решилась на такое. Нет, ты определенно — индивидуальность.

О л ь г а. Дорогая моя, индивидуальные черты в наше время достигаются только… косметикой и ценятся столько же. Кстати, у тебя потекли ресницы.

Р а й к а. Это от свечей.

Вновь настойчивый звонок в прихожей.

О л ь г а. Может, это телеграмма?

Г л е б. Успели уже сообщить маман?

О л ь г а. Увы, письмо бессильно живописать все то, что между нами случилось. Просто вышлю ей свидетельство о разводе, когда его получу. (Идет открывать дверь.)

Р а й к а. Илья, не греми так тарелками.

И л ь я. Я сейчас на пути уничтожения всего человеческого в собственной душе… (Глухо.) Ну что ты в нем нашла?

Р а й к а. Женщинам нравятся мужчины с будущим. И они безошибочно обнаруживают это.

И л ь я. Он бездарен, как вот эта пробка!

Р а й к а. А ты читал его перфокарту, его мысли о собственном призвании?

И л ь я. Его так называемая «психическая эстетика производства» — не больше, чем бред параноика.

Р а й к а. Нет, он смел и эмоционален. Доказательством тому служит хотя бы вот эта помолвка-развод.

Возвращается  О л ь г а, с ней  З а п л а т а.

З а п л а т а. Гляжу, свет не маячит. Думаю: пробки перегорели. А тут как в храме… Молодой человек, кто же так бутылки открывает? Пробку надо пропихивать внутрь большим пальцем. Вот! (Откупоривает бутылку.)

Г л е б. Специалист…

З а п л а т а. Один мой приятель говорит: человеку, чтобы выпить, ничего постороннего не надо, все природой дано. Окромя денег.

И л ь я. Философ…

О л ь г а. Спартак Кузьмич, садитесь-ка за стол с нами. Веселей будет, а выпью — и душу с кем отвести. Илья, наполняй бокалы!

Илья разливает вино.

З а п л а т а. По какому же случаю торжество?

О л ь г а. У меня с Глебом Михайловичем развод, а у него с Раечкой — помолвка.

З а п л а т а (наморщив лоб). Я хоть и кандидат в интеллигенцию, но до меня что-то не дошло…

И л ь я. Ну, как вам объяснить попроще? Он — жених-рецидивист.

З а п л а т а. А по мне, хоть разбойник, лишь бы был человек.

О л ь г а. Прелесть! А вы душка, Спартак Кузьмич!

И л ь я. Разрешите тост. (Встает.) Нынче в моде обряды. И мы постарались внести в это благородное дело свою лепту: торжественно празднуем развод. Гости, друзья, шампанское, вместо «Горько!» будем кричать «Сладко!», и бывшие супруги счастливы, ибо понимают, что больше не придется тянуть свою лямку. С этой минуты у них все пополам: и горе, и радости, и мебель, и квартира. Так выпьем за здоровье вновь разведенных. Сладко! Сладко! (Пьет.)

З а п л а т а. Ура-а-а-а!..

О л ь г а. Весело, не правда ли?

Р а й к а. Ольга, не занимайся самоедством. Как сказал Ремарк: «Человеческая жизнь слишком длинна для одной любви».

О л ь г а. Знаешь, мы разговариваем, словно на Луне, где нельзя услышать человеческий голос: там вакуум. (Встает.) Что ж, а теперь выпьем за помолвку!

Звонок в прихожей.

Вот и еще гости! (Идет открывать.)

Р а й к а. Глеб, ну докажи, что ты небесталантен.

Г л е б. Я бесконечно благодарен тебе за то, что ты — и только ты! — разглядела во мне этот дар.

И л ь я. Как сказал один философ: «Все люди — гении». Каждый хоть чем-нибудь отличается от другого. Например: феноменальной глупостью…

Р а й к а (Илье). Ты становишься жалок…

Входят  О л ь г а, П о л у с м а к  и  И в о л г и н а.

И в о л г и н а. Извините за вторжение. Наши знакомые уехали отдыхать и привели к нам свою собаку…

П о л у с м а к. Бульдог вот с такой пастью!..

И в о л г и н а. А теперь он не пускает нас в собственную квартиру.

П о л у с м а к. Очаровательное животное!

И в о л г и н а. Да у вас идиллическая обстановка…

О л ь г а. Прошу к столу.

И в о л г и н а. Объясните хотя бы повод?

О л ь г а. Илья, наполни гостям бокалы. Итак, за помолвку!

И в о л г и н а. Кого? С кем?! Постойте, догадалась. (Илье.) Молодой человек, помолвка — это испытательный срок, а женщину можно узнать за три часа или… за тридцать лет, середины тут нет.

И л ь я. Капитолина Сергеевна, вы обратились не по адресу.

О л ь г а. Молодые, встаньте.

Глеб и Райка встают.

З а п л а т а. Горько-о-о!

П о л у с м а к (шепотом). Товарищ Заплата, вы в этом уверены?

З а п л а т а. А развод мы уже раньше пропили!..

Г л е б. Прошу внимания. Если цель свадебного обряда — оглушить человека, и, по возможности, на всю жизнь, то электронная сваха делает ставку на сознательность и уважение к личности.

Р а й к а. Сегодняшняя новорожденная, которой в 1992 году исполнится двадцать лет, будет пользоваться такой свободой, которую самому пылкому воображению даже трудно себе представить. Я пью за женщин! Звон бокалов.

И в о л г и н а. Сеня, ты что-нибудь понял?

П о л у с м а к. Капочка, мы напрасно так неразумно относимся к… психам: в них бездна фантазии.

И в о л г и н а. Оленька, и ты решилась на развод?!

О л ь г а. Хочу идти в ногу с временем.

И в о л г и н а. Девочка, перестань фиглярничать. У тебя такие печальные глаза…

О л ь г а. Пусто на душе. Как сказала поэтесса Марина Цветаева: «Пустота, когда недостойному передано».

Р а й к а (Ольге). Ты выглядишь словно осужденная. Трибуналом собственных предрассудков… (Иволгиной.) Что вы меня так разглядываете?

И в о л г и н а. Вы… неподражаемы.

Р а й к а (с вызовом). Родилась в нормальной человеческой семье; папа с мамой однолюбы, сестра вышла замуж за военного, добровольно поехала с ним куда-то на Курилы и пишет, что счастлива. А я хочу, чтобы мне принадлежал весь мир! Это вам не подходит?

З а п л а т а. Горько!.. Сладко!.. Ура-а-а!.. Дайте я вас всех облобызаю. (Лезет целоваться.) Только из уважения к себе!

Вновь вспыхивает музыка: полька-галоп. Гаснут свечи.

Занавес

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Прошло несколько дней. Апрель. Утро.

Обстановка предыдущей картины. О л ь г а  сидит за столом, что-то печатает на машинке. Г л е б  подметает пол.

Г л е б. Свою половину я вымел.

Ольга, не обращая на него внимания, продолжает печатать.

Заявляю, что не намерен вылизывать всю квартиру. В конце концов, нас двое квартирантов.

О л ь г а. А как вы определили свою половину? Раздел жилплощади еще не произведен.

Г л е б. Перестань стучать на машинке, это действует мне на нервы.

О л ь г а. Ступайте на кухню.

Г л е б. В коммунальной квартире ты бы осталась единственным жильцом: остальные бы все удавились.

Ольга продолжает работать.

Я хочу есть!

О л ь г а. Приятного аппетита.

Г л е б. Приготовь! В конце концов, ты женщина.

О л ь г а. У вас есть кому позаботиться, позвоните Раечке.

Г л е б. Невеста — еще не жена.

О л ь г а. А бывшая жена — не прислуга.

Глеб повалился на тахту.

Г л е б. Между прочим, мужчин от инфаркта умирает втрое больше, чем женщин.

О л ь г а. Но для этого надо иметь сердце.

Г л е б. Какое счастье, что я развелся с таким чудовищем.

О л ь г а. Искренне рада за вас.

Г л е б. Я подал заявление об уходе с работы.

О л ь г а. Отдел кадров передал мне его на визу. И где вы собираетесь в дальнейшем трудиться?

Г л е б. Мне нужен творческий отпуск. Свою работу о «Психической эстетике производства» я передал на отзыв профессору Голохвостову. Крупнейший специалист…

О л ь г а. На одну Раечкину стипендию вам не прожить.

Г л е б. А о нас позаботилась сама судьба.

О л ь г а. Вот как?

Г л е б. Представь себе. Раиса в лотерею выиграла мотоцикл. С коляской!

О л ь г а. Поздравляю. Только вы мечтали о «Запорожце»…

Г л е б. Три колеса, конечно, не четыре. Но согласись, и на таком приданом можно въехать в семейный рай.

О л ь г а. Приданое… У вас словарь купчишки.

Г л е б. А ты мне завидуешь.

О л ь г а. Какое сегодня число?

Г л е б. Первое апреля.

О л ь г а (перестает печатать). Первое апреля… А может быть, действительно над нами кто-то подшутил? И все это нелепая, затянувшаяся шутка…

Звонок в прихожей.

Г л е б. Открывать дверь твоя очередь.

О л ь г а. Составь график и повесь его над кроватью.

Выходит. Возвращается с  З а п л а т о й.

З а п л а т а. С первым апрелем, граждане! Приглашаю на субботник. Все, как один, один за всех, все — за одного! Инвентарем обеспечиваю, руководящими указаниями — тоже.

Г л е б. А у меня брачный отпуск.

З а п л а т а. Извиняюсь, в домовой книге числитесь рядовым холостяком.

Г л е б. Могу представить доказательства.

З а п л а т а. Не торопитесь, товарищ Ошеверов, холостяк — звание почетное. Хоть и временно неблагонадежное. От женатого он отличается чем? Не ведает, как будет жить через час, сутки, через год. А когда человек не знает, он фантазирует! Это чревато…

Г л е б. Спартак Кузьмич, а вы случайно никогда не читали лекций об… энтропии?

З а п л а т а. О чем? Как?

Г л е б. Ну, в физических системах, энтропия — это мера беспорядка, которая стремится к увеличению. Говорят, аналогичное происходит в семейной и личной жизни.

З а п л а т а. А вот в семейной жизни я за полную ясность: расписался, на тебе зарплату или алименты, а мужику дай волю.

О л ь г а. Честно и вразумительно. И что же это за форма отношений?

З а п л а т а. Приходящий супруг!

О л ь г а. У вас такая милая жена, прелестные дочки… Они близнецы?

З а п л а т а (вздохнув). Если повезет, так уж во всем… Но чего это я заболтался, ведь двенадцать этажей еще оббегать надо. Значит, уповаю на вашу высокую сознательность. Все на коммунальный субботник. (Выходит.)

Звонок телефона. Ольга сняла трубку.

О л ь г а. Междугородная… Да, я вас слушаю!.. Мамуля, это ты? Здравствуй, дорогая. Как у тебя дела? Когда приедешь?.. В мае? Ужасно соскучилась… У меня новости: мы разошлись с Глебом… Мамуля, что ты молчишь?! Что ты так переживаешь? Все идет к лучшему… Я тебе напишу. Целую. (Кладет трубку.)

Г л е б. Говоришь об этом с такой легкостью…

О л ь г а. А я действительно ни о чем не жалею.

Г л е б. Ты волчица.

О л ь г а. Обвиняете меня?!

Г л е б. Я не афиширую наш разрыв, я его переживаю.

О л ь г а. Нет, у вас определенные способности: смело можете выступать в цирке — Рыжим!

Г л е б. Душно мне. Задыхаюсь в атмосфере черствости и бездушия…

Звонок в прихожей.

О л ь г а. Ну а теперь ваша очередь открывать.

Глеб выходит. Возвращается с  Р а й к о й. Она в новом модном платье.

Р а й к а. Ольга, здравствуй. Меня заставили прийти сюда важные обстоятельства.

О л ь г а. Не стану вам мешать.

Р а й к а. Нет, останься. (Садится в кресло.) И как вы здесь поживаете?

О л ь г а. Как говорил один мудрец: «Мы должны только делать вид…»

Г л е б. Куда это ты так вырядилась с утра пораньше?

Р а й к а. А я взяла себе за правило: запахло скандалом — разоденься в пух и прах!

Г л е б. Ну, начался денек…

Р а й к а. Получен ответ от профессора Голохвостова. Твою работу «Психическая эстетика производства» он назвал ахинеей. Вот. (Бросает работу на стол.) А тебя — бездарем и недоучкой.

Г л е б. Этот склеротик выжил из ума! Передам другому.

Р а й к а. А там есть отзыв и руководителя кафедры. Еще похлеще.

Г л е б. Все равно это не конец!

Р а й к а. Точка. И притом — жирная. Ее на тебе поставила — я. Глеб, ты зауряден. Ты не имел права вводить меня в заблуждение. Ты воспользовался моей открытой душой.

Г л е б. Я тебе докажу!..

Р а й к а. Не кричи на меня.

Г л е б. Говорю нормальным голосом.

Р а й к а. А я повторяю: не кричи на меня.

Г л е б. Ты просто хочешь со мной поссориться.

Р а й к а. Ссорятся с равными, а тех, кто жалок, просто отчитывают.

Г л е б. Тебе не удастся меня унизить!

Р а й к а. Кстати, в лотерее вместо мотоцикла с коляской мы выиграли стиральную машину. Не совпал один номер.

Пауза.

Я так и думала: это потрясет тебя больше всего…

О л ь г а. А вы начали свою семейную жизнь довольно… трезво.

Р а й к а. Дурман хорош только в сказке о голом короле.

О л ь г а. Как же быть с совпадением ваших идеалов, перфокартой, электронной свахой?

Р а й к а. Непостижимая загадка, я уперлась в нее лбом.

Г л е б. Ты просто вздорная кукла!

Р а й к а. Приблизительно то же отмочили по моему адресу папуля с мамулей…

Г л е б. У тебя нет характера, собственного мнения!

Р а й к а. Ольга, у меня есть характер?

О л ь г а. Ого, и еще какой!

Р а й к а (Глебу). Погоди, то ли еще будет…

Звонок в прихожей.

Г л е б. Ольга, твоя очередь открывать эту чертову дверь!

О л ь г а. Иду. (Выходит.)

В комнату врывается  И л ь я.

И л ь я (возбужденно). Все в сборе? Превосходно! (Лихорадочно роется в своем портфеле.) Ольга, не таращься: я не сошел с ума. Вот! В вашу перфокарту вкралась ошибка. Кто-то пробил лишнюю дырку. (Демонстрирует присутствующим.)

Р а й к а. Из-за какой-то дырки была поставлена на карту вся моя жизнь?!

И л ь я. Моя кибернетическая машина безупречна. Исключения только подтверждают правила!

Р а й к а (заливается полуистерическим смехом). Я — всего лишь досадное исключение…

И л ь я. Дайте ей воды.

Р а й к а. Нет, лучше эту бумажку! (В клочья рвет перфокарту.)

Г л е б. В тебе есть хоть что-то святое?!

Р а й к а. Да, я легко… развожусь. А мы с тобой к тому же еще и не супруги.

И л ь я. Мы переиграем все заново! Я принес другие перфокарты. У нас есть вдохновляющий пример: ваши соседи — Капитолина Сергеевна и Семен Семенович. Не двигайтесь с места.

Выбегает из комнаты. Возвращается с  И в о л г и н о й  и  П о л у с м а к о м.

И в о л г и н а. Но у меня подгорит яичница…

П о л у с м а к. А я, извиняюсь, в подтяжках…

И л ь я. Подтяжки, яичница… Тут решаются человеческие судьбы!

П о л у с м а к. Ну, в такой ситуации я готов на все.

И л ь я. Клятвенно подтвердите, что вы счастливы?

П о л у с м а к. Клянусь.

И в о л г и н а. Готова идти на костер.

И л ь я. И всем этим вы обязаны электронной свахе?

Пауза.

П о л у с м а к. Увы, в моем возрасте устаешь от лжи. Потому, молодой человек, я предпочту правду.

И в о л г и н а. И я каюсь.

П о л у с м а к. Пожилым людям отказывают в праве на любовь. Так уж повелось… Они вынуждены скрывать свои чувства, им нужно выискивать пристойное объяснение, почему они вдруг решили бракосочетаться. А вы подали крамольную мысль — электронную сваху…

И в о л г и н а. Я ухватилась за нее. И сжилась с нею. И не лишайте меня этой иллюзии.

И л ь я. Так это был обман?! Я фраппирован, я сражен.

Р а й к а. Мошенники!

П о л у с м а к. Мошенники поневоле…

Занавес

КАРТИНА ПЯТАЯ

Прошло несколько дней. Утро.

Обстановка предыдущей картины. Г л е б  что-то вяжет на спицах. Входит  О л ь г а, она с покупками.

О л ь г а. Сидите с закрытой форточкой. А на дворе весна, теплынь, и в лужах купается солнце… Мир полон поэзии.

Г л е б. Мне в жизни выпала серая проза.

О л ь г а. Чем это вы занимаетесь?

Г л е б. Вяжу на спицах. Пуловер. Заказали соседи.

О л ь г а. Собрались на пенсию?

Г л е б. Это укрепляет пальцы. И нервную систему.

О л ь г а. А у вас неплохо получается…

Г л е б. Перестань говорить мне — вы! В конце концов, я не посторонний.

О л ь г а. Что это с вами, лапонька?

Г л е б (закрывает глаза). Повтори.

О л ь г а. Что повторить?

Г л е б. Повтори, что ты сказала. Я отвык от ласковых слов… И несколько дней не ел горячего.

О л ь г а. Обед на плите.

Г л е б. Чужой хлеб горек.

О л ь г а. Хорошо, я получу с тебя деньгами.

Г л е б. Какая же ты черствая, Ольга.

О л ь г а. Господи, что сегодня с тобой?

Г л е б. А тебе не кажется: то, что произошло между нами, — просто дурной сон?

Пауза.

О л ь г а. Я не дала визу на твое увольнение. С понедельника выйдешь на работу. С начальством я договорюсь.

Г л е б. Ты уходишь от серьезного разговора.

О л ь г а. Да, я не готова к нему.

Г л е б. Ну, а если по-настоящему вдуматься: что, собственно, произошло? И в какой семье обходится без ссор и неурядиц?

О л ь г а. Вот свидетельство о разводе. (Протягивает ему документ.)

Г л е б. У человеческой памяти есть великое свойство — забывать все плохое.

О л ь г а. А знаешь, я иногда начинаю думать: ты определенно чего-то не лишен… Вот только чего?

Г л е б. Душевной щедрости. И самокритики.

О л ь г а. Это уже что-то новое…

Г л е б. Быть тем, что есть ты. Без претензий на исключительность. Осознать это — нужно мужество. И я нашел его в себе.

Пауза.

О л ь г а. Глеб, у нас будет ребенок.

Г л е б. Что? Что ты сказала? Я стану отцом?!

О л ь г а. Не знаю.

Г л е б (поперхнувшись). Ты хочешь сказать, что я здесь… ни при чем?

О л ь г а. Балда. Мы разведены.

Г л е б. Я объясню им, что был невменяем! Да, на меня что-то нашло! Я проконсультируюсь с психиатром.

О л ь г а. Перестань метаться по комнате, от тебя рябит в глазах…

Г л е б. А мне хочется петь, кричать! Нет, плакать. От счастья.

Звонок в прихожей.

О л ь г а. А теперь чья очередь открывать дверь?

Г л е б. Оставь свои нелепые шутки!

Возвращается с  И л ь е й  и  Р а й к о й.

И л ь я. Привет! Привет! Привет!.. Гости мы хотя и нежеланные, зато беспардонные.

Г л е б. Постой, а где твоя борода?

И л ь я. Соскреб! Таково было желание моей повелительницы.

Р а й к а. Я обещала ему за это пять рублей. И отдаю при свидетелях. (Ставит на стол бутылку шампанского.)

О л ь г а. Шампанское?

Г л е б. Вы даже не представляете себе, как оно кстати!

О л ь г а. Глеб, прекрати… А я действительно рада вас видеть.

Р а й к а. Значит, я прощена? (Подходит к Ольге, целует ее.)

И л ь я. Кто старое помянет, тому глаз вон! Давайте же перевернем следующую страницу нашей жизни!

Р а й к а. Согласна. Кажется, я выхожу замуж.

И л ь я. Что значит — тебе кажется?!

О л ь г а. За Илью?

Г л е б. Идея! В загс мы пойдем вчетвером. С вами, за компанию. Мне нужна моральная поддержка. И фамилию возьму жены — Норцов!

Р а й к а. Илья, разливай шампанское!

Звонок в прихожей.

Г л е б. Ольга, сиди. Ты должна беречь себя.

Выходит. Возвращается с  И в о л г и н о й  и  П о л у с м а к о м.

П о л у с м а к. Здравствуйте, молодые люди!

И в о л г и н а. Пришли посмотреть на свой заказ.

О л ь г а. Заказ?

П о л у с м а к. Да, Глеб Михайлович вяжет нам пуловер.

Г л е б (старается замять, перевести разговор). Он еще не готов, сломались спицы, и вообще не хватило шерсти… Давайте лучше выпьем!

И в о л г и н а. Я же говорила тебе, Сеня, у меня все утро чесался нос.

И л ь я. Сдвинем бокалы.

И в о л г и н а. Тост!

И л ь я. Давайте любить людей. За что? Хотя бы за то, что они… смертны.

П о л у с м а к. Значит, за жизнь!

Все пьют. В дверях появляется  З а п л а т а.

З а п л а т а. Шампанское… Благородный напиток.

И л ь я (поет). «Нам каждый гость дарован богом. Алаверды, алаверды…»

О л ь г а. Спартак Кузьмич, выпейте. За нашу свадьбу.

Р а й к а. Сразу две пары!

З а п л а т а. И эти сошлись?!

И в о л г и н а. До сих пор молчали… Штрафную! Повторить!

Вновь наполняют бокалы.

П о л у с м а к. За счастье молодых!

З а п л а т а (вдруг). Эх, была не была, вернусь-ка и я к своей бабе! Позавчера выгнала… Вот пойду и бухнусь в ноги. Чувство отцовское заговорило.

П о л у с м а к. Намерение архипохвальное.

И в о л г и н а. Ступай, милый, ступай сейчас же! Благословляю.

З а п л а т а. Налейте еще чуток для храбрости. (Пьет.) Потопал! (Уходит.)

П о л у с м а к. Позвольте еще один тост.

И в о л г и н а. Говори, Сеня, говори.

П о л у с м а к. Я хочу сказать о главном: об ответственности людей, и в первую очередь молодых, за красоту — в любви, в отношении к жизни, в каждом своем поступке…

И в о л г и н а. Умница ты моя.

Звон бокалов.

А теперь всех приглашаю на холодец. Никаких отговорок!

И л ь я. Своевременно: у меня подвело живот.

П о л у с м а к. Она у меня такая мастерица — пальчики оближете.

Г л е б. Вперед, на холодец!

Вся компания шумно покидает квартиру. Какое-то время сцена пуста. В прихожей раздается звонок. Повторяется настойчивей. Слышно, как кто-то ключом открывает дверь. Входит  Н о р ц о в а. Она в белом плаще, в руках у нее чемодан и букет цветов.

Н о р ц о в а. Оля? Оленька!.. Опять не получила мою телеграмму. Ну, здравствуйте, родные пенаты! (Смеется.) А цветы надо поставить в воду.

Снимает плащ, выходит на кухню. Возвращается.

Тюльпаны… Какая же это все-таки прелесть!

Звонок телефона.

(Берет трубку.) Алло!.. Это ты? Мы же только что расстались. Успел с аэродрома доехать к себе в Черемушки?.. Ах, звонишь из автомата… Спасибо за цветы. Я их поставила в вазу. И возьму их с собой в загс… И я тебя целую. (Кладет трубку, счастливо смеется.)

Внезапно входят  О л ь г а  и  И л ь я.

О л ь г а. Мамуля, с приездом!

И л ь я. А вы, Елена Николаевна, как всегда кстати…

О л ь г а. И у тебя такой счастливый вид…

Н о р ц о в а. Оленька, я выхожу замуж.

О л ь г а, И л ь я (вместе). Как замуж?!

Н о р ц о в а. Не понимаю, что в этом необычного?

О л ь г а. Но сегодня свадьба у нас!

Н о р ц о в а. Вы поженились? И сегодня… (Опускается на стул.) Господи, дайте мне стакан воды.

О л ь г а. Мамуля, да на тебе лица нет…

Н о р ц о в а. Дай мне телефонную трубку. И, пожалуйста, оставьте меня одну. Совсем одну. Одну!

Конец

ЧЕЛОВЕК С ДВУМЯ ЛИЦАМИ Драма в двух частях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

А л о в  В и к т о р  Н и к о л а е в и ч, полковник милиции.

Н е с т е р о в  А н д р е й  А н д р е е в и ч, капитан милиции.

Ц в е т о в а  Г а л и н а  П а в л о в н а, лейтенант милиции.

Б е л е н ь к а я  А с я.

Ч и б и с о в.

Л а п ш и н.

Д е р ю г и н.

С а в и ч.

К л а в д и я.

Г е н к а.

Л ю б о ч к а.

Время действия — наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Кабинет. Стандартная мебель учреждения. На стене схематическая карта города, рядом с телефоном селектор. Здесь  Н е с т е р о в, он в форме капитана милиции. Звонок телефона.

Н е с т е р о в (снимает трубку). Дежурный капитан Нестеров… Пожалуйста, говорите помедленней, да не волнуйтесь так… Кто пропал? Говорящий попугай? Вылетел в форточку?.. Простите, но какое к этому печальному событию имеет отношение милиция? Обратитесь в зоопарк к орнитологам или дайте объявление… А что может поделать наш участковый уполномоченный?.. Ну, а жаловаться — это ваше право. (Кладет трубку, углубляется в чтение бумаг.)

Вновь звонок телефона.

Дежурный Нестеров… Угнали автомашину? Когда? Марка автомашины, ее номер? (Записывает.) Нашли? Сняли только колеса и приемник? Вы владелец автомашины? Ваша фамилия? Гражданин Синицын, вам придется прийти к нам в отделение и все изложить в письменном виде… А благодарить пока меня не за что. (Кладет трубку.)

В кабинет входит полковник  А л о в.

А л о в. Сиди, сиди, Андрей Андреевич. Вчерашнюю сводку происшествий читал?

Н е с т е р о в. Дочитываю, товарищ полковник, я только что заступил на дежурство. В общем-то, пока мелочи.

А л о в. Значит, не дошел до главного. У тебя курить можно?

Н е с т е р о в. Пожалуйста, товарищ полковник, я сам курящий.

А л о в (закуривает). Совершено убийство.

Н е с т е р о в. Убийство?

А л о в. Среди белого дня. Убийце удалось скрыться.

Н е с т е р о в. Кто убит?

А л о в. Служитель культа из местной церкви. Я плохо разбираюсь в церковной иерархии.

Н е с т е р о в. Цель, мотивы?

А л о в. Ограбление. Ювелирную реставрационную мастерскую знаешь?

Н е с т е р о в. В Прудниковском переулке?

А л о в. Он нес из нее драгоценную церковную утварь: серебряную чашу, инкрустированную золотом, работы семнадцатого века. Специалисты утверждают, что ей нет цены.

Н е с т е р о в. И пострадавший выносил ее так просто, один?

А л о в. Автомашина ждала его за углом, там все перекопано, идет строительство нового жилого дома.

Н е с т е р о в. И чаша исчезла?

А л о в. Исчезла. Но в первую очередь нас интересует убийца.

Н е с т е р о в. Понимаю, товарищ полковник.

А л о в. Вот и отлично. Тем более что расследование этого преступления решили поручить тебе.

Н е с т е р о в. Мне?!

А л о в. Ты же по профессии искусствовед.

Н е с т е р о в. Ну, когда это было, товарищ полковник…

А л о в. А тут, можно сказать, историческая реликвия — чаша для причастия работы неизвестного мастера. В общем, приступай, Андрей Андреевич. (Встает.)

Н е с т е р о в. Товарищ полковник, а какие-нибудь исходные данные, ниточка, за которую можно ухватиться, есть?

А л о в. Ничего. Впрочем, сейчас лейтенант Цветова допрашивает одну девицу, та была на месте происшествия и что-то там приметила. Поинтересуйся. Ну, желаю тебе успеха! (Выходит.)

Пауза.

Н е с т е р о в. Мда, как обухом по голове. (Включает селектор.) Лейтенанта Цветову…

Г о л о с. Лейтенант Цветова слушает.

Н е с т е р о в. Галина Павловна, зайдите ко мне вместе со свидетельницей.

Г о л о с. Слушаюсь, Андрей Андреевич.

Нестеров выключил селектор. Не спеша закурил. Затем, словно очнувшись, поспешно убирает со стола бумаги. Стук в дверь.

Н е с т е р о в. Да-да, входите!

Входит лейтенант  Ц в е т о в а, с ней молодая  ж е н щ и н а, с киноаппаратом.

Н е с т е р о в. Прошу садиться. Ваше имя-отчество?

Ж е н щ и н а. Мое? Беленькая Ася. А отчество у меня трудное, не выговоришь даже.

Н е с т е р о в. Ну хорошо, пусть будет Ася. Товарищ лейтенант, что-нибудь любопытное есть?

Ц в е т о в а. И даже очень. Ася, расскажите сами вновь и все по порядку.

А с я. А чего рассказывать-то?

Н е с т е р о в. Ну, для начала: где и кем вы работаете.

А с я. Я? На заводе «Электросила», в лампочном цехе контролером. За день так напроверяешься: включи свет — выключи, опять включи, что к вечеру тебе уже все остальное до лампочки! Вот и завела себе игрушку для отдушины в свободное от работы время. Одни там собак разводят, другие кошек, а кто и семью. Ну, с семьей у меня что-то не очень получается: кому я нравлюсь — тот мне до фени, кто мне нравится — он от меня нос воротит. Вот и купила себе киноаппарат, не расстаюсь с ним. Идешь по улице, увидел что-то любопытное и — на прицел! А вечером дома пленку проявишь — половину в корзину выбросишь.

Н е с т е р о в. Простите, Ася, а ближе к делу можно?

А с я. К делу? А я про что здесь толкую?

Ц в е т о в а. Асенька, вы расскажите о вчерашнем случае.

А с я. О вчерашнем? А я и сама толком не помню, как все это произошло. Днем это было. Солнце светит, освещение для киносъемки — лучше не придумаешь. Гляжу, поп идет, молодой такой, а уже поп! Волосищи по плечам распустил, весь в черное одет, ну как в старину на картинках, а в руках сумка модерновая, импортная, с ковбоями на лошадях, обалдеть можно! А он свой подрясник, как юбку, приподнял и по досочкам канаву переходит: строительство там идет. Ну, разве такое упустишь! Нацелила я свой аппарат и снимаю. Вдруг, гляжу, попик этот пошатнулся и в канаву шарахнулся. А сумку у него какой-то мужчина выхватил и бежать! Тут народ стал собираться, «скорую помощь» вызывать, милицию… А меня всю колотить стало, не помню, как до дому добралась.

Н е с т е р о в. А мужчину этого вы не запомнили? Может быть, приметы какие-нибудь характерные: глаз-то у вас на детали должен быть острым.

А с я. Какое там, все будто в тумане. А вот дома, после того как очухалась, я и решила пленку проявить. Глянула и ахнула: морда этого бандита — ну просто в фотоателье для родной мамани на память позирует!

Н е с т е р о в (подавшись вперед). Где эта пленка?!

А с я. А где ей быть? Со мной.

Н е с т е р о в. Дайте-ка ее сюда!

А с я. Так вот и отдам. Только под расписку, мне чтобы ее обратно вернуть. У меня ценнее этих кадров ничего нету!

Н е с т е р о в. Будет расписка, и все вам вернем, когда следствие закончится! Давайте!

Ц в е т о в а. Давайте, Асенька, давайте.

А с я (вздыхает). Отдаю, будто от сердца отрываю… (Отдает футляр киноаппарата, достает пленку и передает ее Нестерову.)

Гаснет свет. Возникают привычные нам шумы, звуки большого города. Вспыхивает белый квадрат экрана. И на нем отчетливо возникает лицо человека, и не в одном, а в нескольких ракурсах. Лицо человека, совершившего тяжкое преступление.

Вновь гаснет свет. Вновь шумы и звуки города. Все затихает. Освещается кабинет. Та же обстановка. В кабинете полковник  А л о в, капитан  Н е с т е р о в и лейтенант  Ц в е т о в а.

А л о в. В картотеке, архивах на лиц, ранее совершавших преступление, этот человек не значится?

Н е с т е р о в. Все проверяли, товарищ полковник, тщательно: нет, не значится.

А л о в. Ну вот что, фотографию его размножить: «Разыскивается опасный преступник!» — и расклеить в отделениях милиции, общественных местах, где только возможно.

Н е с т е р о в. Слушаюсь, товарищ полковник.

А л о в (не сразу). Но ведь кто-то навел преступника, кто-то ведь сообщил ему о церковной чаше и когда за ней придут… Андрей Андреевич, вы допросили всех сотрудников ювелирной реставрационной мастерской?

Н е с т е р о в. Да, товарищ полковник. Все вне подозрений. Разве только кроме одного.

А л о в. Кто таков?

Н е с т е р о в. Некто Савич Борис Борисович. Но он не числится в штате сотрудником мастерской. Он работает у них по договору.

А л о в. Почему?

Н е с т е р о в. В прошлом году он отбыл пятилетний срок в исправительно-трудовой колонии за подделку золотых изделий. Разумеется, отдел кадров отказал ему в приеме на работу, но его считают отличным мастером, отсюда и договор.

А л о в. Что имеется против него?

Н е с т е р о в. Ничего, кроме прошлой биографии.

А л о в. Не густо, капитан. Во всяком случае, не упускайте его из своего поля зрения.

Н е с т е р о в. Товарищ полковник, мне нужен помощник.

А л о в. А разве я тебе не сказал? Значит, замотался… Лейтенант Цветова. Уважаемая Галина Павловна, вы назначены в группу капитана Нестерова.

Ц в е т о в а. Есть, товарищ полковник. Благодарю за доверие.

А л о в. Вам давно уже пора браться за серьезное дело. И обо всем держите меня в курсе дела! (Выходит.)

Молчание.

Ц в е т о в а. Андрей Андреевич, я что-то не вижу энтузиазма по поводу моего назначения к вам.

Н е с т е р о в. Откровенно? Нутром чувствую: расследование предстоит нелегкое и, возможно, сопряженное с немалым риском — тут нужен мужчина.

Ц в е т о в а. А я, знаете ли, люблю риск и никогда в кусты от опасности не пряталась.

Н е с т е р о в. Ну, полно, обиду за пазухой не держать. Лады?

Селектор подает сигналы. Нестеров включает его.

Капитан Нестеров.

Г о л о с. Товарищ капитан! Тут к вам просятся двое, не могу от них отбиться…

Н е с т е р о в. Сержант, а поразумнее вы объяснить можете?

Г о л о с. Девчонка и мальчишка начальника требуют, а товарищ полковник только что уехал.

Н е с т е р о в. А что им надо?

Г о л о с. Шут их знает!.. Извините, товарищ капитан. Настырные оба, сладу с ними нет.

Н е с т е р о в. Ребята, говоришь? Ладно, проводи их ко мне. (Выключает селектор.) Так-то вот, Галина Павловна, скоро не милиция будет, а детский сад!

Голоса за дверью, стук.

Да чего уж там, входите.

В кабинет входят  Г е н к а  и  Л ю б о ч к а. В руках у них сумка.

Г е н к а. Здравствуйте.

Ц в е т о в а. Добрый день.

Л ю б о ч к а. А мы вот к вам…

Н е с т е р о в. Ну что ж, проходите, садитесь. Что случилось? Слон из зоопарка сбежал?

Г е н к а. А ведь нам не до шуток…

Ц в е т о в а. Серьезный молодой человек…

Л ю б о ч к а. Извините, но мой брат ничего, кроме заумного, не воспринимает: он шахматист-разрядник.

Г е н к а. Помолчи, Баттерфляй.

Л ю б о ч к а. Это он меня так — бабочкой — называет: я, видите ли, в отличие от него, не живу, а порхаю.

Г е н к а. Да, в отличие от тебя, я по канализационным трубам не лазаю.

Л ю б о ч к а. Между прочим, труба эта предназначается для теплоцентрали нового дома!

Н е с т е р о в. Так, собственно, о чем речь?

Г е н к а. Извините. Меня зовут Гена. А это моя сестра.

Л ю б о ч к а. Любочка! Мне четырнадцать лет, закончила шесть классов, перешла в седьмой. Генка на год меня старше и, соответственно, глупее. Как и все мальчишки. Да, я убеждена, что будущее принадлежит только женщинам! Вот, к примеру, наш папа — инженер, а в доме гвоздя вбить не умеет, все за него мама делает. А между прочим, она заслуженный врач! Вот возьмите космос. И там женщина вытесняет мужчину. И правильно делает! Если бы спросили меня, я бы всех мужчин, как только он школу окончил, расписываться на бумаге и считать до ста научился, отправляла на пенсию: все равно ведь проку от них почти никакого!

Г е н к а. Баттерфляй, не зарывайся.

Ц в е т о в а. Ребятишки, с вами, как видно, не соскучишься, но у нас дела…

Л ю б о ч к а. И у нас тоже. Гешка, выкладывай все на стол!

Генка раскрывает сумку и вынимает… серебряную чашу. Нестеров и Цветова от неожиданности замерли.

Вот, нашли.

Г е н к а. Это она нашла в канализационной трубе.

Л ю б о ч к а. В трубе теплоцентрали, когда играли в казаки-разбойники!

Н е с т е р о в. Церковная чаша… Та самая… Товарищ лейтенант, вы только взгляните!

Внимательно разглядывают чашу.

Ц в е т о в а. Ребятишки, милые, вы не представляете сами, что вы нашли и принесли…

Г е н к а (ничего не понимая). А я так и решил: таз этот из зубоврачебного кабинета выбросили, сам в такой зуб выплевывал, когда мне его вырвали.

Л ю б о ч к а. Недоумок. Ведь эта наверняка драгоценная.

Н е с т е р о в. Даже более, чем вы думаете…

Г е н к а. Тогда почему она в трубе оказалась?

Н е с т е р о в (в раздумье). Кто-то ее туда сунул. Кому-то от нее в тот момент избавиться было нужно. Ведь день был, на улице народу много, а сумка вещь заметная…

Ц в е т о в а (встает). Огромное вам спасибо, ребята. (Пожимает им руки.) Огромное!

Л ю б о ч к а. Ну, а я что говорила?

Г е н к а. Устал я от тебя, Баттерфляй, голова от тебя разболелась…

Л ю б о ч к а. Так мы пошли?

Ц в е т о в а. Я вас провожу. До свидания! (Провожает детей.)

Нестеров снимает телефонную трубку, набирает номер.

Н е с т е р о в. Квартира полковника Алова? Капитан Нестеров. Будьте добры, Виктора Николаевича…

В кабинете гаснет свет.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Кабинет. Обстановка предыдущей картины. Полковник  А л о в  и капитан  Н е с т е р о в  рассматривают церковную чашу.

А л о в. Великолепная вещица…

Н е с т е р о в. Товарищ полковник, вы обратите внимание на филигранную работу, на этот тончайший золотой орнамент. А мастер неизвестен. Бесспорно, семнадцатый век!

А л о в. Да, ей в музее место.

Н е с т е р о в. Увы, церковь у нас отделена от государства…

А л о в. Но, увы, у этой вещицы есть один недостаток: на ней слишком много отпечатков пальцев: от мастеров-реставраторов до неизвестных лиц. Все зафиксированы?

Н е с т е р о в. Разумеется. Все те, которые отчетливо сохранились.

А л о в. А что говорят криминалисты?

Н е с т е р о в. Ни один из отпечатков в картотеке не числится.

А л о в. Так. Любопытно: куда и кому собирался продать эту чашу преступник, ведь она стоит огромных денег, да и не каждый на это рискнет. Что молчишь, Андрей Андреевич?

Н е с т е р о в. Думаю. Пока преступник наверняка не знает, что чаша обнаружена. Значит, он придет за ней на то место, куда он ее спрятал.

А л о в. Точно. Установите там круглосуточное наблюдение. Но не рассчитывайте на скорую удачу: судя по почерку, преступник достаточно опытен. И еще: о том, что чаша у нас, должен знать строго ограниченный круг лиц, распустите слух, что следствие сбилось с ног, а поиск не дал никаких результатов. Вы меня поняли?

Н е с т е р о в. Так точно, товарищ полковник.

Гудит зуммер селектора.

(Включает селектор.) Капитан Нестеров.

Г о л о с. Товарищ капитан, к вам на прием просится один гражданин, уверяет, что у него чрезвычайно важное дело.

Н е с т е р о в. Пригласите. (Выключил селектор.) Посетители одолели, делом заниматься некогда.

А л о в. Ну, это вы оставьте, капитан. Тем и сильна наша советская милиция, что в ее работе помогает и в ней участвует народ. Ну, а огрехи да прорехи, где они не бывают.

Без стука открывается дверь. В нее робко протиснулся пожилой  ч е л о в е к.

Ч е л о в е к. Простите за мою настойчивость, но мне нужны именно вы.

Н е с т е р о в. Почему именно я? Вы меня знаете?

Ч е л о в е к. До этого времени не имел чести. Но у вас внизу мне сказали, что этим делом занимаетесь именно вы.

Н е с т е р о в. Каким делом?

Ч е л о в е к. Вот этим. (Достает из кармана сложенный вчетверо листок, разворачивает.) «Разыскивается особо опасный преступник». И здесь его портрет.

А л о в. Садитесь, пожалуйста.

Ч е л о в е к. Благодарю. Разрешите представиться: Чибисов Сергей Петрович.

А л о в. Полковник Алов, капитан Нестеров.

Ч и б и с о в. Очень приятно.

А л о в. Сергей Петрович, что вам известно об этом человеке?

Ч и б и с о в. Совсем немного. Видите ли, я пенсионер, год, как вышел на пенсию, время мне теперь девать некуда, вот и пристрастился я, так сказать, к спорту. Нет-нет, не подумайте, что я на старости лет решил стать олимпийцем, я просто болельщик, болельщик «Спартака», особенно в футболе! И сижу всегда на Западной трибуне, десятый-двенадцатый ряд. Это примета: сядешь куда-нибудь еще — «Спартак» обязательно проиграет! Вы извините меня, что я так пространно объясняю, но дело в том, что на стадионе я и познакомился с этим гражданином. Нет, вы ничего такого не подумайте, я даже не знаю его имени-отчества, но он такой же страстный болельщик «Спартака», как и я, и, как и я, не пропускает ни одной игры! А сегодня я случайно на доске объявлений у своего отделения милиции прочел вот это. Извините, но не удержался и сорвал и положил к себе в карман. Я подумал: ведь сегодня 20 сентября и как раз сегодня «Спартак» играет с киевским «Динамо»! Разве такой матч истинный болельщик может пропустить!

Н е с т е р о в (взволнованно). Во сколько начало матча, где?!

Ч и б и с о в. В Лужниках, как всегда, в 19 часов.

А л о в. Сергей Петрович, могли бы вы оказать нам огромную услугу?

Ч и б и с о в. Ваш покорный слуга!

А л о в. Вы поедете с нашими людьми на стадион. Разумеется, все они будут в штатском. И в случае, если вы опознаете преступника, дадите нам знать.

Ч и б и с о в. Буду рад, если смогу вам чем-нибудь помочь!

Н е с т е р о в (взглянув на часы). Товарищ полковник, времени у нас в обрез.

А л о в. Собирайтесь, капитан, вызывайте оперативную группу.

Н е с т е р о в. Слушаюсь, товарищ полковник!

В кабинете гаснет свет.

И сразу же возникает многоголосие большого стадиона, футбольные позывные, судейский свисток. Игра началась, страсти болельщиков разгорелись. И вот все звуки разом оборвались.

В кабинете медленно загорается свет.

Здесь полковник  А л о в, капитан  Н е с т е р о в, лейтенант  Ц в е т о в а  и знакомый нам по кинопленке  м у ж ч и н а, на которого был объявлен розыск.

М у ж ч и н а. Могу я узнать: за какие такие коврижки-провинности меня, словно редьку из грядки, вытащили со стадиона и доставили сюда в милицию?

А л о в. Ваша фамилия?

М у ж ч и н а. Бумажник у вас на столе, а в нем все документы. Ну, Лапшин Семен Кирьянович, пятьдесят второго года рождения, работаю сварщиком, холост, не судим. Что еще?

А л о в. И больше вам нечего о себе рассказать?

Л а п ш и н. Дать интервью о своей прожитой жизни? Я не знаменитость, рядовой труженик.

А л о в (не сразу). Вы подозреваетесь в совершении тяжкого преступления.

Л а п ш и н. Чего? Какого еще преступления?!

Н е с т е р о в. В убийстве человека.

Ц в е т о в а. И в ограблении.

А л о в. Похитили серебряную церковную чашу.

Л а п ш и н (вскочив). Чего это вы мне шьете?!

А л о в. Сядьте!

Л а п ш и н. Какое убийство, какое ограбление, какая чашка?!

А л о в. Запираться бессмысленно, Лапшин. У нас имеются против вас неопровержимые улики.

Л а п ш и н. Какие улики?! Где? Вы что, с ума спятили?!

Ц в е т о в а. Выбирайте выражения, Лапшин…

Л а п ш и н. А тут уж не до вежливых манер, такое на человека наворочать!!

А л о в. Ну что ж, терять попусту время не будем. Товарищ капитан, включите проектор.

Н е с т е р о в. Слушаюсь, товарищ полковник.

Гасит в кабинете свет. На стене вспыхивает белый квадрат экрана. И на нем отчетливо возникает лицо человека, лицо Лапшина. Затем момент, когда он бежит с украденной сумкой.

А л о в. Узнаете себя, Лапшин?

Л а п ш и н. Мистика, чертовщина какая-то… Да вы меня разыгрываете!

А л о в. Капитан, включите свет.

Гаснет экран, в кабинете загорается свет.

Н е с т е р о в. Киносъемка была произведена на месте совершения преступления. Вашего преступления, Лапшин. И вам я советую не валять дурака и во всем чистосердечно признаться, ведь это вам учтется там, где вас будут судить.

Л а п ш и н. В чем признаться?! Что я совершил?!

А л о в. Лапшин, с вами говорят серьезные люди.

Л а п ш и н. Серьезные? А когда это было? Вот все то, что вы мне сейчас показали!

Н е с т е р о в. Двенадцатого сентября, чуть больше недели тому назад.

Л а п ш и н (вдруг). Двенадцатого?! В сентябре?!

Н е с т е р о в. Эта дата зафиксирована в протоколе осмотра места происшествия и подтверждена многочисленными свидетелями.

Лапшин начинает неудержимо хохотать.

Ц в е т о в а. Ну и самообладание у вас, Лапшин…

Л а п ш и н. Свидетелями, говорите, многочисленными? Все это дело гроша ломаного не стоит! Позвольте мне свой бумажник со стола взять?

А л о в. Пожалуйста.

Л а п ш и н (достает два документа). А теперь позвольте взглянуть сюда. Мой больничный лист и справка за подписью главврача и еще кого-то из их канцелярии!

Н е с т е р о в. Дайте сюда.

Л а п ш и н. Товарищ капитан, двенадцатого сентября рано утром меня доставила карета «скорой помощи» в больницу с острым аппендицитом и тут же положили под нож! А лежать на операционном столе и одновременно бегать с сумкой по улицам я, извините за выражение, никак не мог!

Пауза.

А л о в. Товарищ лейтенант, позвоните в больницу и проверьте подлинность этих документов.

Ц в е т о в а. Слушаюсь, товарищ полковник! (Взяв документы, выходит из кабинета.)

Л а п ш и н. А чего проверять-то? Я могу и на деле показать: вот он, шрам!

Н е с т е р о в. Лапшин, ведите себя прилично!

Л а п ш и н. Женщин-то здесь сейчас нету…

Н е с т е р о в. Товарищ полковник, разрешите закурить?

Л а п ш и н. А я понимаю вас, товарищ капитан, заварили кашу, теперь как ее расхлебывать? Впрочем, я человек незлопамятный, мне даже извинения вашего не нужно, мне только документики верните да на дверь укажите, а я вам ручкой помашу.

А л о в. Когда вы выписались из больницы?

Л а п ш и н. Вчера. Боялся на футбол опоздать, такой матч пропустить: «Спартак» — я за него с детства болею! А вы мне игру досмотреть не дали, невежливо, дорогие товарищи…

Входит лейтенант  Ц в е т о в а.

А л о в. Что, лейтенант?

Ц в е т о в а. Товарищ полковник, документы подлинные. Лапшину Семену Кирьяновичу действительно двенадцатого сентября в девять часов утра была сделана операция по поводу острого аппендицита.

Л а п ш и н. Вот какие пироги!

Пауза.

А л о в. Товарищ капитан, подпишите Лапшину Семену Кирьяновичу пропуск на выход. Семен Кирьянович, мы приносим вам свои извинения. Как видите, от ошибок никто не застрахован.

Л а п ш и н. Это уж точно, гражданин начальник. Но нервишки вы мне потрепали — теперь их без поллитра не восстановишь!

Н е с т е р о в. Вот ваш пропуск, Семен Кирьянович. До свидания.

Л а п ш и н. Нет уж, хорошие мои, с вами лучше говорить: прощайте! (Останавливается у порога.) Уж извините меня за любопытство: на чашу эту церковную, из-за чего вся эта кутерьма заварилась, взглянуть можно?

Н е с т е р о в. К сожалению, чашу эту нам найти пока не удалось.

Л а п ш и н. Ага. Некачественно работаете, товарищи милиция, без должного энтузиазма, не то что мы, сварщики! Ну, не поминайте лихом. (Выходит.)

Пауза.

Н е с т е р о в. Такое впервые в моей практике!..

А л о в. Между прочим, в моей тоже. А она на пятнадцать лет больше твоей, Андрей Андреевич…

Ц в е т о в а. Товарищ полковник, но все это настолько невероятно, фантастично, не в ладу со здравым смыслом, что я просто огорошена! Ведь на кинопленке отчетливо зафиксирован человек, который только что сидел вот здесь! Это же неопровержимое доказательство, документ! И вдруг полное алиби: в тот момент он лежал на операционном столе! С ума сойти можно…

А л о в (не сразу). Сейчас все наши эмоции надо выбросить в мусорную корзину. Сейчас, как никогда, нужна трезвая голова. Да, случай уникальный, и, как все из ряда вон выходящее, он завел нас в тупик. Из которого мы должны, нет, обязаны, найти выход. Все надо начинать сначала. (Закуривает.) Ювелирная реставрационная мастерская… Что-то мы там проглядели, что-то там упустили. Убежден, что источник информации о чаше для преступника исходил именно оттуда.

Н е с т е р о в. Товарищ полковник…

А л о в. Слушаю вас, капитан.

Н е с т е р о в. А если… в мастерскую явится наш человек и предложит купить у него якобы найденную им церковную чашу. А кому еще он может предложить свою ошеломляющую находку?! И это наверняка станет известно тому, кто — если следовать вашей версии — был наводчиком преступника.

А л о в. И что из этого следует?

Н е с т е р о в. Тот выведет продавца уникальной находки на преступника, а там мы ему устроим ловушку.

А л о в. Но здесь есть уязвимый момент: на кого из работников мастерской нужно выйти?

Н е с т е р о в. Савич, товарищ полковник, Борис Борисович Савич.

А л о в. Только потому, что он когда-то отбыл заключение? Лихо вы расправляетесь с людьми, капитан.

Н е с т е р о в. Простите, интуиция.

А л о в. Хорошо. А кого послать с чашей?

Ц в е т о в а. Товарищ полковник, разрешите мне!

Пауза.

А л о в. Да, впрочем, вы у нас в отделе человек сравнительно новый и еще не примелькались. Ну что ж, добро!

В кабинете гаснет свет.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Ювелирная мастерская. Застекленный прилавок. За ним  С а в и ч. Входит  Ц в е т о в а. Ее совершенно не узнать, она в штатском, седом парике, опирается на трость, в другой руке сумка.

Ц в е т о в а. День добрый.

С а в и ч (не отрываясь от работы). Где это ты встречала в своей жизни добрые дни? Запомни, все они серые, скучные и бездарные… Чего тебе?

Ц в е т о в а. Не знаю, как и начать.

С а в и ч. Мнешься, выкладывай то, что от предков заполучила, что от родственников засундучила.

Ц в е т о в а. А кроме вас, здесь никого нет?

С а в и ч. Домовой, а ведьма у меня дома торчит: стирка у нее сегодня.

Ц в е т о в а. Вы это так о своей жене?

С а в и ч. Думаешь, твой лучше о тебе думает? Ладно, показывай свою рухлядь.

Ц в е т о в а ставит на прилавок сумку, вынимает из нее церковную чашу.

Ц в е т о в а. Вот, касатик. В нашем дворе нашла, в трубе канализационной. Пенсия у меня маленькая, вот я по закоулкам и шастаю, бутылки собираю: нынче ведь они в цене!

С а в и ч (огорошен). Где это ты нашла?

Ц в е т о в а. В трубе, говорю, канализационной.

С а в и ч. О находке кому-нибудь говорила?

Ц в е т о в а. Никому, я же не сумасшедшая.

С а в и ч. Это видно… А почему сюда вещицу эту приволокла?

Ц в е т о в а. Так ведь контора-то ваша по этой части. А кому я ее еще предложу?

С а в и ч. Мудро, бабуся, мудро…

Ц в е т о в а. Вы бы мне покупателя на нее нашли. Вещица эта ценная.

С а в и ч. Вижу, толк в этом понимаешь. А вот другое в толк не возьмешь, что дело это уголовное: присвоение драгоценной находки! Ни перед каким судом не оправдаешься. Тут все должно быть полюбовно. Дошло?

Ц в е т о в а. А дорого я и не запрошу, касатик.

С а в и ч. Денег у меня таких нету. Постой, погоди, не прячь свою чашу в сумку. Есть тут у меня один шарахнутый на примете: антикварные вещи скупает, и деньжищ — куры не клюют.

Ц в е т о в а. Мне чтобы человек был порядочный!..

С а в и ч. Интеллигент, бывших дворянских кровей. Вот только адреса его я не знаю. Но он сам сюда часто наведывается, все старинную утварь выискивает. Ты вот что, координатики свои мне оставь: как он сюда явится, я тебе и стукну. Но только гляди, никому об этом серебряном горшке ни слова, сколько надо будет ждать, столько и подождешь, а иначе сама себе судьбу собственную откусишь. Дошло?

Ц в е т о в а. Поняла, касатик, поняла. Вот телефончик мой домашний. А ко мне по месту жительства пусть не приходят: я в коммунальной квартире живу, соседи у меня страсть какие любопытные.

С а в и ч. Соображаешь…

Ц в е т о в а. Склерозом не страдаю, касатик, бог миловал. Так я пошла в надежде?

С а в и ч. Железно, бабуся!

Гаснет свет.

Вновь кабинет. В кабинете полковник  А л о в, капитан  Н е с т е р о в  и лейтенант  Ц в е т о в а.

Н е с т е р о в. Галина Павловна, все, что вы мне сейчас рассказали, пожалуйста, повторите при товарище полковнике.

Ц в е т о в а. Сегодня утром по условленному телефону раздался звонок. Мужской голос, я бы не сказала, чтобы старческий, спросил меня и назначил свидание.

Н е с т е р о в. Интеллигент, дворянских кровей…

А л о в. Где назначил свидание?

Ц в е т о в а. В Загородном парке, завтра вечером. Точное время и место не сказал, заверил, что и так меня узнает и что, мол, на свежем воздухе погулять мне будет не вредно.

А л о в. Осторожен.

Н е с т е р о в. Думаете, что это преступник?

А л о в. Это может быть и действительно антиквар. Но отлично сознает, что совершает незаконную сделку.

Ц в е т о в а. С нетерпением жду этой встречи!

А л о в. А вы понимаете, лейтенант, на какой идете риск? Ведь полностью подстраховать вас в парке, вечером, так, чтобы не насторожить, не вспугнуть этого человека, мы не сможем.

Ц в е т о в а. Я имею разряд по самбо, товарищ полковник.

А л о в. Ну а если это разыскиваемый преступник? Он может быть вооружен и не остановится ни перед чем.

Ц в е т о в а. Но ведь иного выбора у нас нет.

А л о в. К сожалению, нет.

Ц в е т о в а. Уверяю вас, я справлюсь с этим заданием. И, пожалуйста, никаких при мне спутников: вы правы — это может отпугнуть «покупателя», судя по всему, он очень осторожный.

Пауза.

А л о в. Сколько вам лет, Галина Павловна?

Ц в е т о в а. Двадцать пять.

А л о в. Как моя дочь… Послал бы я ее на такое задание?

Ц в е т о в а. Послали бы, товарищ полковник.

А л о в. Мда, а ведь кое-кто поговаривает, что работа у нас казенная, протокольная… Ну, вот что, товарищ лейтенант, до завтрашнего вечера у вас есть время подумать и решить: риск достаточно велик.

Ц в е т о в а. Я все для себя решила, товарищ полковник!

А л о в (не сразу). Хорошо. Андрей Андреевич, какие у вас есть соображения?

Н е с т е р о в. Подлинную церковную чашу надо заменить подделкой, чтобы застраховаться от случайностей.

А л о в. Разумно. Дальше?

Н е с т е р о в. Копию чаши покрыть специальным раствором, чтобы на ней могли быть зафиксированы отпечатки пальцев того лица, который возьмет ее в руки: ведь речь идет не о покупке кота в мешке, а о драгоценной вещи. Разумеется, покупатель сразу обнаружит подделку и попытается улизнуть, но ненужную вещь он уж с собой наверняка не захватит. А в случае его бегства мы будем иметь еще одну улику.

А л о в. Одобряю, капитан.

Н е с т е р о в. Разрешите выполнять задание?

А л о в. В добрый час, Андрей Андреевич. А вы берегите себя, Галина Павловна!

Гаснет свет.

Звучит духовой оркестр, он исполняет вальс.

Загорается свет. Вечер. Две-три детали напоминают нам о том, что это парк.

В парке  Ц в е т о в а, она выглядит так же, как и посетительница мастерской. В руке у нее сумка.

Ц в е т о в а. Вальс, старинный вальс… Господи, до чего же хорошо: вечерний парк, парочки на скамейках целуются, и опавшей листвой пахнет, ходишь словно во хмелю… Да, ходишь здесь уже битый час, и никто тобой не интересуется. Никто. А может быть, твой внешний вид вызвал у него подозрение, ты бездарно все это делаешь? Но в ювелирной мастерской все прошло гладко. Нервишки у вас сдают, лейтенант. Терпение. Ждать, ждать и ждать!

Появляется  м у ж ч и н а, он в шляпе, низко сдвинутой на лоб, в темных очках, рот с подбородком обмотаны шарфом. Но что-то в его облике напоминает знакомого нам… Семена Лапшина.

М у ж ч и н а. Привет, бабуся, это я.

Ц в е т о в а. Боже, как вы меня напугали!..

М у ж ч и н а. Весь вечер за тобой хожу: жизнь приучила меня к осторожности, к приглядке, маскарад этот на мне по той же самой причине. Принесла?

Ц в е т о в а. Принесла, на такое ведь решилась…

М у ж ч и н а. А ты, бабуся, отчаянная, нет, просто лихая бабуся. Что онемела? Деньги при мне. По оценке ювелира красная цена твоей находки — две с половиной тысячи, а я даю три, чтобы не торговаться. Все антиквары помешаны на своей страсти.

Ц в е т о в а. Покажите. (Внимательнее приглядывается к нему.)

М у ж ч и н а. Мелешься, бабуся. Вот! (Достает из кармана пачку денег.) Выставляй свой товар. Да не озирайся ты, не трясись так. Здесь аллея глухая, никого нет, все мною проверено.

Ц в е т о в а. Грех будет на вас тяжкий, ежели меня обманете.

М у ж ч и н а. Много философствуешь, бабуся, к делу ближе!

Ц в е т о в а. Вот держите. (Достает из сумки чашу, передает ее в руки мужчине.)

М у ж ч и н а. Что-то она у тебя больно легкая для серебра с позолотой… А ну идем-ка к фонарю поближе.

Ц в е т о в а. А деньги, деньги где, касатик?

Мужчина обнаруживает подделку.

М у ж ч и н а. Фальшивку суешь, стерва! Подослана?! (Отшвырнув чашу, выхватывает нож.) «Распишусь» я сейчас на тебе, бабуся, ахнуть не успеешь!

Цветова приемом самбо отводит от себя удар.

Мужчина, вскрикнув, выронил нож. Но все же успел сбить Цветову с ног и бросился бежать.

Ц в е т о в а. Стой! Семен Лапшин! Я узнала тебя! Ох, ногу подвернула… Убежал, убежал, убежал!

Гаснет свет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

В тот же вечер, но уже более поздний час. Палисадник. Дачная веранда с крыльцом. Все это освещено только уличным фонарем, находится в полумраке.

Появился  ч е л о в е к, тот самый, которого мы видели в предыдущей картине на свиданье с лейтенантом Цветовой. Только теперь он без темных очков и лицо его не обмотано шарфом. Просто нет сомнений: это — С е м е н  Л а п ш и н. Он осторожно, часто оглядываясь, входит в палисадник. Тихо стучит в дверь веранды. Никакого ответа. Стучит еще раз, более настойчиво. На веранде зажигается свет. Выходит молодая женщина, это  К л а в д и я.

К л а в д и я. Кто там?

Ч е л о в е к. Это я! Не узнала?

К л а в д и я. Поздно чего так?

Ч е л о в е к. Тише, соседей разбудишь. Да не держи ты гостя за порогом.

К л а в д и я. В дом не пущу!

Ч е л о в е к. Не одна, что ли?

К л а в д и я. Подружка у меня ночует.

Ч е л о в е к. Черт, нашла время… А может, это и к лучшему: мне сейчас по знакомым да по родственникам лучше не соваться.

К л а в д и я. Чего опять натворил?

Ч е л о в е к. Выйди, разговор есть. Да свет на веранде погаси, дуреха!

К л а в д и я. Покоя от тебя нет. (Гасит свет. Выходит в палисадник.)

Ч е л о в е к. А от твоего дружка милого есть? Все мы одной петлей повязаны.

К л а в д и я. Ну, ты меня с собой не вяжи. И дружок мой тебе не ровня, слышишь?!

Ч е л о в е к. А кто меня на ювелирную мастерскую вывел, на попика этого? Молчишь?

К л а в д и я. Да пропадите вы все пропадом! Толку-то что с того?

Ч е л о в е к. Брось от страха зубами клацать. Чашу эту церковную сегодня вернуть я хотел, денег для приманки достал — вот они! — старушку оглушить да в кусты бросить, дело было бы плевое…

К л а в д и я. Чаша эта опять у тебя? Что же ты молчишь, ирод?

Ч е л о в е к. На засаду нарвался. Ловко они все это подстроили. Еле ноги унес.

К л а в д и я. Господи… За собой никого не привел?

Ч е л о в е к. Чист. Меня тоже на мякине не проведешь, я не лыком шит.

К л а в д и я. Эх, найдутся и помудрей тебя. Скрыться тебе надо из города. Слышь, что говорю?

Ч е л о в е к (не сразу). С тем и пришел.

К л а в д и я. А чего ко мне-то?

Ч е л о в е к. Прикипел я к тебе душой, Клавдия. Когда тебя с другим вижу, в глазах темнеет, на все решиться готов…

К л а в д и я. Совсем ополоумел. Пусти!

Ч е л о в е к. Брось ты его, уедем вместе. Видела, сколько деньжищ у меня. На первое время нам с тобой с лихвой хватит. А там не горюй: ты меня знаешь, я добытчик верный и ради тебя, Клавдия, на все пойду.

К л а в д и я. Да пусти ты меня! Ишь что надумал.

Ч е л о в е к. А чего тебе жизнь здесь свою молодую заедать? Живешь на птичьих правах, комнатушку на этой даче-развалюхе снимаешь, каждый день на электричке за сорок верст на фабрику свою мотаешься, а там работенка — у прядильщиц на подхвате мусор убирать.

К л а в д и я. В тюрьму с тобой сесть?

Ч е л о в е к. С дружком своим быстрей загремишь. Глуп он, нервишки у него сдают, да и трусоват малость.

К л а в д и я. Ишь какой герой выискался! Люблю я его, понял?

Ч е л о в е к. Так.

К л а в д и я. А еще раз меня тронешь, все ему расскажу, все выложу!

Пауза.

Ч е л о в е к. Лады. Только я его и тебя предостеречь должен. Чашу эту церковную поддельную я вот этими руками лапал и следы свои наверняка оставил: сальная она какая-то была, чем-то специально вымазана. Идиот, сразу не сообразил!

К л а в д и я. Что же теперь со всеми нами будет?..

Ч е л о в е к. Поживем — увидим. Ты только своего дружка предупреди. Его как пить дать на допрос потянут. Пусть держится, носом землю роет, а держится! Ему ничего не будет. Поняла?

К л а в д и я. Куда уж ясней.

Ч е л о в е к. Сегодня же и скажи.

К л а в д и я. Куда это я на ночь глядя?

Ч е л о в е к. Завтра поздно будет! Одевайся и ступай.

К л а в д и я. Сбегаю.

Ч е л о в е к. А я пока где-нибудь здесь отсижусь, пока все знать не буду. Не ищите меня. О себе дам знать.

К л а в д и я. Господи, с вами руки на себя наложу!

Ч е л о в е к. Не дури. Ступай, Клавдия.

Гаснет свет.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Кабинет. В кабинете полковник  А л о в, капитан  Н е с т е р о в  и лейтенант  Ц в е т о в а.

Ц в е т о в а. Неужели я могла так ошибиться? Правда, были уже сумерки, на нем была шляпа, темные очки, и нижняя часть лица закутана шарфом… Но это был он — Семен Лапшин!

Н е с т е р о в. Но отпечатки пальцев на фальшивой чаше не его, а другого человека. И это бесспорно подтверждено экспертизой.

Ц в е т о в а. Этот неуловимый Лапшин уже по ночам стал мне сниться. В холодном поту просыпаюсь.

А л о в. Та же экспертиза подтвердила и другое немаловажное обстоятельство: отпечатки пальцев на фальшивой чаше… совпали с отпечатками на подлинной церковной чаше.

Ц в е т о в а. Значит, убийца и человек, пришедший ко мне на свидание, — одно и то же лицо?! И я упустила бандита, гнать меня из органов надо…

А л о в. Галина Павловна, вы совершили геройский поступок. Он был вооружен.

Н е с т е р о в. Да уж на интеллигента, да еще дворянских кровей, он мало был похож.

А л о в. И рассчитывать на полный успех в такой ситуации дело рискованное.

Ц в е т о в а. Простите, товарищ полковник, но если вы убеждены, что преступник — не Семен Лапшин, тогда почему вы не подписали ему пропуск на выход, а содержите его здесь, у нас в отделе?

А л о в. Терпение, лейтенант, терпение. На это есть причины. Хочу произвести один эксперимент.

Н е с т е р о в. Товарищ полковник, но теперь у нас есть все основания, чтобы произвести арест Савича Бориса Борисовича, реставратора ювелирной мастерской. Ведь это именно он вывел лейтенанта Цветову на связь с бандитом. Значит, он соучастник! Разрешите получить ордер на арест?

А л о в. А постановление уже выписано и за гражданином Савичем послан наш человек.

Гудит зуммер селектора.

Н е с т е р о в (включив селектор). Капитан Нестеров.

Г о л о с. Товарищ капитан, товарищ полковник у вас?

А л о в. Слушаю вас, старшина.

Г о л о с. Товарищ полковник, задержанный доставлен в отдел!

А л о в. Проводите его сюда.

Г о л о с. Слушаюсь, товарищ полковник!

Нестеров выключает селектор.

А л о в. Чайку бы сейчас горячего…

Н е с т е р о в. А у меня есть полный термос: из-за гастрита проклятущего всюду с собой его таскаю.

А л о в. Крепкий?

Н е с т е р о в. Как марочный коньяк.

А л о в. Тогда плескай.

Н е с т е р о в. А вы, Галина Павловна?

Ц в е т о в а. Спасибо. Предпочитаю «Буратино».

Стук в дверь. Входит  С а в и ч.

С а в и ч. Нет, это какое-то недоразумение! К нам в мастерскую пришел работник милиции и предложил мне следовать за ним, как под арестом. Повторяю, это какая-то ошибка!

А л о в. Садитесь, Савич.

С а в и ч. Борис Борисович…

А л о в. Скажите, вам знакома эта женщина?

С а в и ч. Товарищ лейтенант? Впервые вижу.

Ц в е т о в а. А несколько дней тому назад я беседовала с вами, Борис Борисович, по поводу… церковной чаши. И вы мне обещали найти на нее покупателя. И свое обещание выполнили.

С а в и ч (поражен). Так это были вы?! Бабуля… Талант, вы актриса! Но что из всего этого следует?

Н е с т е р о в. Вы состоите в сговоре с опасным преступником, вы его прямой соучастник.

С а в и ч. Я?!

А л о в. Соучастник убийцы и грабителя.

С а в и ч. Позвольте, позвольте, валить на меня этакое!.. И только на основании того, что я нашел вам антиквара-покупателя, человека для меня совершенно случайного? Нет, дорогие товарищи, с вами инфаркт заработаешь!

А л о в. Нами точно установлено, что бандит и ваш так называемый «антиквар-покупатель» — одно и то же лицо. И вы знаете, кто он, и знаете его точный адрес. Иначе как бы вы сообщили ему о найденной чаше. А еще ранее, Савич, вы уведомили преступника о том, что в ювелирной мастерской появилась драгоценная церковная чаша и когда за ней придут.

С а в и ч. Ложь, бред, бессмыслица! А где доказательства?!

А л о в (не сразу). Вам нужна очная ставка с антикваром?

С а в и ч. Как?! Он у вас? Здесь?!

А л о в. А что вы так испугались, Савич?

С а в и ч. На пушку берете? Вы мне нервы на кулак не наматывайте! Где он?!

А л о в (не спеша включает селектор). Полковник Алов. Доставьте сюда Семена Лапшина.

Г о л о с. Слушаюсь.

Полковник выключает селектор.

С а в и ч (удивленно). Какого еще Лапшина? Какого Семена?! Д е р ю г и н  он, В а с и л и й!

Н е с т е р о в. Вот вы и проговорились, Борис Борисович…

С а в и ч. А чего такого я сказал? Имя антиквара мне известно, а что у него за душой — каждому в запазуху не залезешь! Только вы не того повязали, товарищи, промашка у вас вышла.

А л о в. Сядьте вот сюда, лицом к стене.

С а в и ч. Пожалуйста, можно и глаза зажмурить…

Стук в дверь. Входит  Л а п ш и н.

А л о в. Проходите, Лапшин, садитесь.

Л а п ш и н. То — встань, то — сядь, то — иди, то — жди! Долго вы меня еще мурыжить будете? Мне ведь на работу пора, без меня, сварщика, бригада как без рук!

А л о в. Мы вас долго не задержим. Гражданин Савич, а вот теперь повернитесь.

Савич повернулся. Пораженный, уставился на Лапшина.

С а в и ч. Дерюгин, Василий…

Л а п ш и н. Чего? Какой я тебе Дерюгин?

С а в и ч. Да чего уж там, Василий Кирьянович… Ваньку, что ли, валять будем, в жмурки играть?

Л а п ш и н. Ты что, дяденька, белены объелся или с перепою?

С а в и ч. Меня в свои блатные дела втянуть хочешь, с собой повязать? Не выйдет, Дерюгин, я свое в прошлом сполна хлебанул. Поимей совесть, Дерюгин.

Л а п ш и н. Ах ты сволочь полоумная! (Вскочив, замахивается на Савича.)

Нестеров перехватывает его руку.

Н е с т е р о в. Спокойно, Лапшин, спокойно. Сядь.

А л о в. Так кто же вы все-таки: Лапшин или Дерюгин?

Л а п ш и н. Да что вы этого придурка слушаете?! Чокнутый он!

Н е с т е р о в. Вы категорически утверждаете, что не знаете этого человека?

Л а п ш и н. В гробу я его видел в белых тапочках!

Пауза.

А л о в. Выйдете, Лапшин, и подождите в коридоре.

Л а п ш и н. Ну и мухомор ты, дяденька… (Выходит.)

С а в и ч (вдруг). Постойте, погодите, а ведь это он и вроде как бы не он.

А л о в. А вы ясней выражаться можете?

С а в и ч. Когда он на меня сейчас руку поднял — в глаза бросилось: на правой руке у него пальцы все, а у Дерюгина двух не хватает: мизинец и рядом с ним который, в станке шестеренкой оттяпало, еще года два тому будет. Точно!

Н е с т е р о в (невольно). Товарищ полковник, у преступника, что держал чашу на правой руке, действительно нет отпечатков двух пальцев: мизинца и безымянного.

Пауза.

А л о в. Послушайте, Борис Борисович, выкладывайте-ка нам все начистоту, это в ваших же интересах. Вы нам здесь уже достаточно всего нагородили.

С а в и ч. Идиот, вырвать надо было самому себе поганый язык…

А л о в. Напомню вам: речь идет о тягчайшем преступлении, за которое судом может быть назначена высшая мера наказания.

С а в и ч. Расстрел?!

А л о в. Вы что же, хотите разделить вместе с бандитом такую участь?

С а в и ч. Боже сохрани, сохрани и помилуй!

А л о в. Тогда правду, всю от начала и до конца. Только так мы сможем разграничить степень вашего участия и невиновности в этом преступлении. А отсюда и решение дальнейшей вашей судьбы.

Молчание.

С а в и ч. Я расскажу все. Все, до самого донышка…

Гаснет свет.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Комната Клавдии. Мещанский уют. В комнате  К л а в д и я  и  Л а п ш и н. Теперь уже нет никакого сомнения, что это тот Лапшин, который был на очной ставке с Савичем. Они сидят за столом, там бутылка водки. Включен портативный транзистор.

Л а п ш и н. Ну, чего ты на меня так уставилась?

К л а в д и я. Заждалась, соскучилась. А ты ешь, Сенечка, ешь. Выпей еще лафитничек.

Л а п ш и н. Не хочу. Настроение препоганое.

К л а в д и я. Потрепали тебе душеньку наши законники. Не сладко пришлось?

Л а п ш и н. Там не цирк, там клоунов для потехи не держат.

К л а в д и я. И долго трясли-допрашивали?

Л а п ш и н. С раннего утра, вот только что к тебе ввалился.

К л а в д и я. А уж я тебя ждала, все глазоньки в окошко проглядела, на работу сегодня не пошла. Веришь, к хозяйке гадать ходила на червонного короля, на тебя то есть.

Л а п ш и н. Ну и что же она тебе наворожила?

К л а в д и я. Домой вернешься. Только дороженька у тебя будет не гладкая. Видишь, Сенечка, сбылось.

Л а п ш и н. Эх, Клавдия, дорожку эту гладку как бы кровавыми слезами полить не пришлось.

К л а в д и я. Ну, что у нас с тобой за крива дорожка распроклятущая? И ради чего все это?! А ведь кругом нас люди своей человеческой жизнью живут. Как задумаешься над судьбиной, выть в голос хочется! Бросим все, Сенечка, а, уедем от греха смертного куда подальше. Все заново начнем! Молчишь. Чего еще сердце исковерканное мне на части рвешь?

Л а п ш и н. Очная ставка у меня была. С Ювелиром. Накинулся он на меня — ну, живьем слопать был готов. Не знаю, как и выкрутился.

К л а в д и я. Он что — незрячий, глаза ему дурь застила, в своем он уме?!

Л а п ш и н. А, да не верещи ты, сорока длиннохвостая, без тебя муторно.

К л а в д и я. Молчу, Сенечка, слушаю…

Л а п ш и н. Через Ювелира этого они на верный след выйти могут, за жабры ухватить.

К л а в д и я. Нет у них ничего против тебя, Сенечка!

Л а п ш и н. Против меня… А против  н е г о?! Если повяжут  е г о — всем нам крышка, всем нам хана!

Молчание.

Ну, чего опять на меня уставилась?

К л а в д и я. Дороже тебя у меня никого нет. О твоей головушке думаю.

Л а п ш и н. О моей только?

К л а в д и я. А о других пусть леший болотный печется!

Л а п ш и н. Страшный ты человек, Клавдия. Говори, что задумала?

К л а в д и я. Загубит  о н  тебя, вот чую, загубит.

Л а п ш и н. Накаркай…

К л а в д и я (вдруг, жестко). Избавиться тебе от него надо!

Л а п ш и н. Ты чего мелешь? Соображаешь, что говоришь?!

К л а в д и я. Соображаю, Сенечка. Мы, бабы, голову на плечах завсегда ясную носим, жизнь приучила.

Л а п ш и н (стукнув кулаком по столу). Замолчи, семя ядовитое!

Молчание.

К л а в д и я. А ведь ты неспроста на меня накинулся — правду в моих словах почувствовал.

Л а п ш и н. Ну, какая же ты!..

К л а в д и я. Выхода у тебя иного нет, Сенечка. А кому свою шею на плаху класть хочется? Да выпей ты еще лафитничек. И я с тобой за компанию. (Разливает водку.) Будь здоров, Сенечка!

Л а п ш и н. За мое здоровье пьешь, а другого на тот свет спроваживаешь?

К л а в д и я (сощурившись). И не тяни с ним, Сенечка: время свое упустишь — за все блага мира не наверстаешь.

Л а п ш и н. Вот взять сейчас эту бутылку и ею тебя… по затылку стукнуть!

К л а в д и я. А какой от этого прок, Сенечка?

Л а п ш и н. Не одних кровей мы с ним, что ли, о н  мне кто — в канаве найденыш?!

К л а в д и я. Гляди, милый, ведь тебе оставшуюся жизнь горькой ложкой хлебать. (Встает.)

Л а п ш и н. Ты это куда?

К л а в д и я. Встретить его надо, утром знать о себе дал, вот-вот прийти должен.

Л а п ш и н. Ну, сатана, ты свое не упустишь!

К л а в д и я. Ты вот все пьешь, Сенечка, а не закусываешь. Так ведь и ум потерять недолго. (Выходит.)

Лапшин какое-то время сидит словно оцепенев. Наливает себе еще рюмку, залпом пьет. Включает на полную мощность транзистор. Возвращается  К л а в д и я.

Сенечка, я свет погашу, а то в окно все людям видно. А нам и фонаря уличного хватит. (Выключает свет. Кому-то в прихожей.) Входи, Василий, входи!

Входит  Д е р ю г и н. Он как две капли воды похож на Лапшина: та же рыжая грива волос, такие же усы и борода. Они братья-близнецы.

Д е р ю г и н. Здорово, брательник! Или не рад нашей встрече?

К л а в д и я. Захилел он. А ты проходи, Василий, садись. Раздели с нами хлеб-соль, такому гостю всегда мы рады. Оголодал небось?

Д е р ю г и н. Вторые сутки маковой росинки во рту не было. На сеновале отсиживался.

К л а в д и я. На-ка вот выпей. (Наливает.)

Д е р ю г и н. Будем! (Выпивает залпом, ест.)

Л а п ш и н (Клавдии). Опять вытаращилась?

К л а в д и я. Ну, до чего же вы оба похожи друг на дружку — просто оторопь берет!

Д е р ю г и н. Не одну тебя. В цирке у иллюзиониста когда-то работали. Фокусы свои он на этом ставил: меня внизу на манеже в сундук запихивал, а Сенька в это же самое время сверху в мешке спускался. А все ахали — потеха, да и только! А когда цирк на гастроли выезжал, нам вместе даже на улице появляться запрещали, чтобы трюк наш никто не узнал. Поэтому мы фамилию разную взяли: я — по матери, он — по отцу.

К л а в д и я. Чего же цирк бросили?

Д е р ю г и н (хмыкнув). Да разве на их зарплату проживешь? Мне вынь-выложь и положь то, что душа захотела, что натура моя широкая требует! Верно я говорю, Сенечка?

К л а в д и я. Ты пей, Василий, пей, чего в пустую рюмку-то глядеть?

В дальнейшем все время подливает ему водки.

Д е р ю г и н. Чего это ты набычился, милый братец? Добрых новостей не густо, а? Я ведь послушать тебя пришел, от любопытства дыхание перехватывает.

Л а п ш и н. Не густо. Ювелир наш разговорился, бочку на нас катит, им теперь все выложит… Так-то вот, братец Василий!

Д е р ю г и н (поперхнувшись). Топить, значит, вздумал? Ну, я ему рот-то заткну…

Л а п ш и н. Поздно, браток, поздно.

К л а в д и я. И я о том говорю, о том и соображаю.

Д е р ю г и н. Ну, а ты, чума, заткнись, тебя никто ни о чем не спрашивает.

Л а п ш и н. Ты вот что, на Клавдию мою не кидайся.

Д е р ю г и н. А то что будет?

Л а п ш и н. Язык вырву!

Д е р ю г и н. Чего-о-о? (Вскакивает.) А ты попробуй, щенок бесхвостый! Давно я тебе зубы не пересчитывал?

Л а п ш и н. Такое дело провалил, кретин, а теперь меня за собой в яму тащить?!

Они готовы броситься друг на друга.

К л а в д и я. Да что это вы, мужики, опомнитесь… (Незаметно пододвигает Лапшину кухонный нож.)

Д е р ю г и н. Уж не рассказывай, один на скамью подсудимых не сяду, один под вышку не пойду!

Пауза.

Л а п ш и н. А ведь ты себя сам приговорил, Васька. Ну, что заслужил, то и получай! (Резким движением наносит ножевой удар.)

Дерюгин, вскрикнув, медленно оседает на пол.

К л а в д и я. Упокой его душу, господи…

Л а п ш и н (опомнившись). Это ты нож мне подсунула?!

К л а в д и я. Что ты, Сенечка, в себя приди. Лица на тебе совсем нет. Теперь все шито-крыто будет, все у нас позади. Все!

Яркий свет автомобильных фар освещает комнату. Скрип тормозов. Голоса.

Л а п ш и н. Что это?!

К л а в д и я. Милиция, Сенечка… Пропали, пропади все пропадом!

Распахивается дверь. На пороге полковник  А л о в, капитан  Н е с т е р о в  и лейтенант  Ц в е т о в а. За ними робко жмется  С а в и ч.

Н е с т е р о в. Опоздали…

А л о в. Бросьте нож, Лапшин! Не двигаться с места!

Ц в е т о в а (наклонившись над Дерюгиным). Товарищ полковник, он еще жив.

А л о в (Савичу). Это Дерюгин?

С а в и ч. Дерюгин, гражданин полковник! Точно. Как его полоснули… Бандиты!

А л о в. Немедленно доставить в больницу! А этих двух — в машину.

Н е с т е р о в. Слушаюсь, товарищ полковник!

А л о в. Вот и окончилась наша «головоломная» операция: «Человек с двумя лицами»! И конец ее закономерен.

Гаснет свет.

Конец

ТРИДЦАТЬ ПЕРВОЕ ФЕВРАЛЯ Драма в двух частях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Б е л о г л а з о в, 40 лет.

К с е н и я, 35 лет, его жена.

И р и н а, 16 лет, его дочь.

С у м н и т е л ь н ы й, 65 лет.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч, 50 лет.

В а л е н т и н а, 40 лет, его жена.

С е м е н  С е м е н о в и ч, 50 лет.

Л а р и с а  П а в л о в н а, 38 лет.

К у к у ш о н о к, 25 лет.

К а т е р и н а, 25 лет, его жена.

П е т р  П е т р о в и ч, 35 лет.

Время действия — наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Раннее летнее утро. Детская площадка во дворе одного из пригородных районов. Здесь врыт в землю покосившийся «грибок», под ним круглый столик и скамейки, рядом ящик с песком и доска-качели. Площадку обрамляют несколько чахлых кустарников и цветочная грядка.

Двор упирается в новостройку: видны силуэты высотных жилых зданий, стрелы подъемных кранов, вспышки электросварки.

На площадке появляется  С у м н и т е л ь н ы й, он в морской фуражке, в форменном белом кителе и пижамных брюках. На плече его какой-то предмет, который он аккуратно ставит на землю. Это огромный, почти двухметровый, медный, начищенный до блеска пароходный гудок. Разгладив ладонью свои пышные усы, Сумнительный дергает за кольцо на цепочке — вслед за облаком пара раздается сиплый, прерывистый гудок.

И почти тотчас же слышатся возмущенные людские голоса, хлопают двери, появляются жильцы.

Л а р и с а. Нет, это бог знает что такое. Он сведет нас всех с ума!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Варвар, пещерный неандерталец! Выбрасывает из кровати солидных людей!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Его водой холодной из ведра окатить надо!

С у м н и т е л ь н ы й. Подъем, граждане, девятый час.

Л а р и с а. Между прочим, сегодня суббота, выходной день, и каждый из жильцов волен распоряжаться своим временем как ему заблагорассудится!

С у м н и т е л ь н ы й. Будущее за нами, кто рано встает, Лариса Павловна.

П е т р  П е т р о в и ч. Скажите, Иван Иванович, как вы умудряетесь извлекать из этого чудовища подобные звуки?

С у м н и т е л ь н ы й. А я в него кипяток заливаю и над газом держу, пока пар силу не наберет.

П е т р  П е т р о в и ч. Остроумнейшее техническое решение, это я вам говорю — математик.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Сдать в утильсырье в принудительном порядке, с милицией!

С у м н и т е л ь н ы й (поглаживает гудок). Подарок с именной надписью. Вот: «Капитану «Громобоя» от благодарной команды». Это когда я на пенсию уходил, а буксир наш на слом списали. У сухопутной половины человечества под ухом будильник, а у моряка пароходный гудок. И сигналы он подает не зазря, товарищи, а только тогда, когда опасность чувствует, тревогу то есть.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Какая еще опасность? Что за тревога? (Понижает голос.) Кто-нибудь… когда-нибудь… уже есть что-нибудь?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Бросьте, старик из ума выживает. Фуражка на твоей голове еще держится, несостоявшийся адмирал, а вот креста на тебе нет, это точно.

Жильцы расходятся. Остаются только Сумнительный и Лариса, она делает гимнастику.

С у м н и т е л ь н ы й. Энергии в тебе, Лариса Павловна…

Л а р и с а. Незамужняя. А возраст критический.

С у м н и т е л ь н ы й. Даже в собственной квартире тесно…

Л а р и с а. Вещами все захламленно. Муж мой бывший мебельным магазином заведовал, из-за каждой импортной «стенки» на стену лез.

С у м н и т е л ь н ы й. Точно: избыточный прирост семейного бюджета приведет семью к катастрофе.

Л а р и с а. Скоро нашу халупу снесут, квартиру в новом доме получу, половину барахла выкину.

С у м н и т е л ь н ы й (жест на новостройку). Да, грех в такие хоромы старье отжившее с собой тащить.

Л а р и с а. И я говорю: сдали бы вы свою пароходную сирену в морской музей, а?

С у м н и т е л ь н ы й. Почета такого не заслужил, табелем о рангах не вышел.

Л а р и с а. Под топор да на плаху вашу реликвию! (Закончив гимнастику, уходит.)

С у м н и т е л ь н ы й. Благодарить должны пенсионера Сумнительного за то, что с утра в вашу тихую заводь булыжник кинул, — теперь круги по воде пойдут. Жизнь, она должна быть с нервом, с дрожью, как палуба корабля в шторм.

Появляется  К у к у ш о н о к, он катит перед собой детскую коляску, из которой торчат сумки, авоська с молоком.

К у к у ш о н о к. Салют адмиралу!

С у м н и т е л ь н ы й. Образцовому отцу семейства земной поклон! С зарей встаешь, за полночь ложишься, спишь-то когда?

К у к у ш о н о к. Вот в люди своих двойняшек — Кольку с Зинкой — выведу, тогда и отосплюсь.

С у м н и т е л ь н ы й. Хитро.

К у к у ш о н о к. Что родить?! Это дело нехитрое, а вот воспитать двойню…

С у м н и т е л ь н ы й. Я о коляске: ловко ты ее для хозяйства приспособил.

К у к у ш о н о к. А работник цирка должен обладать выдумкой: с этой колесницей я все без очереди беру.

С у м н и т е л ь н ы й. Не жалуешься?

К у к у ш о н о к. На что?!

С у м н и т е л ь н ы й. На судьбу, на супругу, вообще?

К у к у ш о н о к. Что вы все меня за убогого принимаете? Да, за бабу в доме: мою, стираю, нянчу, у прилавка трусь! Потому как жена — с ненормированным рабочим днем — таксист. А я, может, счастлив.

С у м н и т е л ь н ы й. Третий год в цирке, а все униформист, никак в актеры не выбьешься. А почему?

К у к у ш о н о к. Погодите еще, Геннадий Кукушонок свое слово на арене скажет!

С у м н и т е л ь н ы й. Скажешь. А пока супруге скажи, чтобы она тебе хотя бы на один день отгул дала. А то ведь жильцы в профсоюз пожалуются.

К у к у ш о н о к. Эх, выковырять бы из тебя все то бесовское, что ни тебе самому, ни другим покоя не дает, стал бы умилительным старичком, и бабка бы твоя не нарадовалась.

С у м н и т е л ь н ы й. А я, может, потому козлом на всех прыгаю, что сам смерти боюсь. Это только дураки говорят, что старикам умирать не страшно. Брешут! Все наоборот: молодым умирать обидно, они еще цену жизни не знают, а старику во сто крат горше, потому как жизнь эта вдоль и поперек изъездила, ты ее, милую, и в славе, и в падении познал. А сколько растерял, упустил, разбазарил — ахнешь только: чего ж это я раньше, мерзавец, себя на всякую мелочь тратил?! Вот и хочу других предостеречь, потому и кусаюсь.

К у к у ш о н о к. А ты крученый, тебя голыми руками не возьмешь. Между прочим, меня тоже: скоро вы все во дворе ахнете! Ладно, пойду Кольку с Зинкой кашей кормить.

С у м н и т е л ь н ы й. Приятного аппетита.

Сумнительный и Кукушонок расходятся. Появляются  В а л е н т и н а  и  М а к с и м  М а к с и м о в и ч.

В а л е н т и н а. Котлеты в холодильнике, макароны в кастрюле, выложишь все на сковородку и поджаришь. Не забудь только о масле!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Смажу.

В а л е н т и н а. Ну, пожалуйста, не сердись.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Жены работают у всех, но в выходные дни они посвящают себя мужу.

В а л е н т и н а. Понимаешь, конец месяца, а наша фабрика план недовыполнила.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Энтузиазм… Он чреват инсультами, расстройством нервной системы, морщинами и сединой.

В а л е н т и н а. Ты все о своем, не надо, милый. (Вдруг.) Что, опять на тебя пришла анонимка?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Вчера разбирали на коллективе.

В а л е н т и н а. Боже, какая же это по счету?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. К счастью для диалектики, количество здесь не перейдет в качество. Твой муж чист, как снежная вершина, и так же недосягаем для злопыхателей.

В а л е н т и н а. Ну, почему ты не примешь наконец решительных мер? У вас такая солидная, уважаемая организация: Общество по изучению гармонии личности. Какая же тут к черту «гармония»?!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Один мудрец изрек: «Если не имеешь врагов, придумай их сам — они вдохновляют!»

В а л е н т и н а. Нет, ты у меня единственный такой: великодушный, несгибаемый и благородный. Целую и бегу, опаздываю. (Убегает.)

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Мда, а на этот раз промедление кошмару подобно. Брешь надо заткнуть вовремя. Ну, на работе сотрудники у тебя ко всему привыкли, и это сочтут за очередной поклеп. А вот здесь: соседи, жена… Нет, тут надо перехватить! Дезавуировать…

Появляется  С е м е н  С е м е н о в и ч, он с лейкой, поливает цветочную грядку.

Охраняете природу от окружающей среды, Семен Семенович?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Среда для человека, а не человек для среды, Максим Максимович. Живи в свое удовольствие. Мой девиз: все принадлежит тебе!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Да, устраиваться в жизни вы умеете…

С е м е н  С е м е н о в и ч. Завидуете? Зависть на пищеварение плохо действует. А вот коньяк тонус поднимает.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Раньше одиннадцати не дадут.

Вновь появляется  Л а р и с а  П а в л о в н а. На ней модные джинсы, яркий батник, она в темных очках.

С е м е н  С е м е н о в и ч (в расчете на нее). Человек, можно сказать, интеллектуальный подвиг совершил — вчера защитил кандидатскую диссертацию! — швырнул еще один кирпич в фундамент общественной науки, а работники торговли мораль мне читают.

Л а р и с а. Упрек в мой адрес?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Кандидатскую диссертацию? Обмыть! Лариса Павловна, вы наш добрый гений, распорядитесь!

Л а р и с а. Вся моя беда в том, что я понимаю мужчин. Ступайте в кафе и скажите от моего имени. Снимут меня когда-нибудь из-за вас с работы…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. И разопьем, как всегда, под «грибком» на воздухе!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Выслушивать проклятия родителей?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Современные родители — рабы своих детей, а нынче дети развиваются рано, они знают, что взрослым на троих сообразить негде. Привыкли и сочувствуют. Финансируйте!

С е м е н  С е м е н о в и ч (дает деньги). Но чтобы был кворум.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Народ у нас во дворе мобильный, мигом слетятся! (Уходит.)

Л а р и с а. Не думала, что вы научный работник. Нет, все при вас: и солидность, и апломб, и портфель носите из крокодиловой кожи, но… вдохновения в глазах не чувствуется — очки, что ли, одели?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Нервно перегружен.

Л а р и с а. Ну и какая же вас вдохновила тема?

С е м е н  С е м е н о в и ч. «Эстетика и грабеж» или «Частник с охапкой сирени».

Л а р и с а. Да уж разбойника на большой дороге встретить лучше, чем этакое мурло с букетиком на центральной улице. Что вы так на меня уставились?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Немею. Немею каждый раз при нашей встрече. Вот уже второй год…

Л а р и с а. Опять поставили горшок у моей двери?

С е м е н  С е м е н о в и ч. С кактусом! Не мыслю ваше существование без цветов.

Л а р и с а. А прошлый раз что был за сорняк? Только не надо по-латыни, товарищ агроном.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Хотите, академиком ради вас стану? Лебединая песня моя…

Л а р и с а. В окно смотрит ваша жена.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Одно ваше слово, и я сокрушу семейную жизнь!

Л а р и с а. Не надо катаклизмов.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Когда у вас отпуск? Я повезу вас к Черному морю на собственной машине. Она у меня будет. Она у меня вот уже где — в кармане!

Появляется  П е т р  П е т р о в и ч. В руках у него шахматы.

П е т р  П е т р о в и ч. Семен Семенович, предлагаю блиц-партию.

С е м е н  С е м е н о в и ч (тихо, Петру Петровичу). Послушай, «гроссмейстер», какой тебя леший принес, времени другого не нашел? Рандеву у меня с дамой, понимаешь?!

П е т р  П е т р о в и ч. А она нам не помешает.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Хоть ты и математик, а идиот. Круглый! (Уходит.)

П е т р  П е т р о в и ч. Что это с ним? Ах, простите, кажется, я оказался здесь третьим лишним.

Л а р и с а. А почему вы мне не предлагаете сыграть партию в шахматы?

П е т р  П е т р о в и ч. Вы — любитель?

Л а р и с а. Я играю во все, что подвернется под руку: в художественную лотерею, артлото, спортлото… Я человек азарта. Расставляйте ваши пешки.

П е т р  П е т р о в и ч. И что же вы так страстно желаете выиграть?

Л а р и с а. Длинные ноги. Они бы пошли к моей фигуре.

П е т р  П е т р о в и ч. Вы и так… неправдоподобно красивы.

Л а р и с а. Не подозревала даже.

П е т р  П е т р о в и ч. Что именно? Вам шах.

Л а р и с а. Что вы в состоянии говорить комплименты. Делаю ход конем. Вы для меня человек… полузагадочный. Сколько вам лет?

П е т р  П е т р о в и ч. Тридцать пять.

Л а р и с а. И человек вы с положением, преподаете математику, печатаетесь даже, а не женаты. Почему?

П е т р  П е т р о в и ч. Видите ли, для меня любовь всегда представлялась одной из подозрительных сфер деятельности. К тому же она с объективной неизбежностью порождает детей. А я не всегда умею жить в ладу даже с самим собой. Вам вновь шах.

Л а р и с а. Как-нибудь выкручусь. Да, вы интеллигент до мозга костей. А что такое интеллигентность — это все видеть… наоборот. Даже такое благо, как семья, вы рассматриваете с точки зрения эгоиста.

П е т р  П е т р о в и ч. Простите, но вы, кажется, состояли в браке и разошлись?

Л а р и с а. В наше время существует этакая лихорадочная жажда сиюминутного счастья, а там — хоть потоп! Мой супруг оказался настолько заурядной личностью, что я, встретив его на улице, не могла отличить его от прохожих. Какая уж тут любовь!

П е т р  П е т р о в и ч. Вам грозит мат. У женщин часто энергия идет впереди разума.

Л а р и с а. Играем новую партию! (Смешивает и вновь расставляет на доске фигуры.) А ведь семейных драм можно избежать. Когда мы занимаемся семьей? Когда в семье неблагополучно! Почему, например, не организовать школу «женихов и невест», прежде чем вступить в брак? Или почему тягостную процедуру разводов не превратить в приятное и даже праздничное событие, а?

П е т р  П е т р о в и ч. У вас энциклопедический ум.

Л а р и с а. Иронизируете, товарищ холостяк. А между прочим, от качества личной жизни человека зависит и его общественная рентабельность. Так давайте улучшать свою личную жизнь, насколько это возможно.

П е т р  П е т р о в и ч. И как вы себе это мыслите?

Л а р и с а. Я, например, знакомлюсь с мужчиной только тогда, когда считаю его… исключением. (Смешивает на доске фигуры.)

П е т р  П е т р о в и ч. Что вы наделали?

Л а р и с а. Мне скучно. Давайте говорить о чем-нибудь неповседневном. Серьезно, почему вы не женаты?

П е т р  П е т р о в и ч. Знаете, я как-то сразу не готов ответить на этот вопрос.

Л а р и с а. А вы без подготовки.

П е т р  П е т р о в и ч. Я математик, а статистика утверждает, что самые прочные браки те, в которых супруги говорят в сутки в общей сложности не более тридцати минут, и обречены те браки, где супруги злоупотребляют этим.

Л а р и с а. Понятно, вам нужна глухонемая жена.

На площадке появляются  М а к с и м  М а к с и м о в и ч, С е м е н  С е м е н о в и ч, К у к у ш о н о к  и  С у м н и т е л ь н ы й.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Весь актив в сборе! (Достает из портфеля бутылки.) Циркач, неси стакан!

К у к у ш о н о к. Не сходя с места. Геннадий Кукушонок сегодня в ударе: оп-ля! (Ловко выхватывает из «грибка» запрятанный стакан.) Мне один глоток — я кормящий отец.

Л а р и с а. С утра пораньше начали — не надоело?

С у м н и т е л ь н ы й. Справедлив твой гнев, о женщина! Зелье запретное, и пьют его либо в горе, либо с радости! А у нас сегодня праздник.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Наука отныне обогатилась новым именем — Семен Семенович Протопопов!

К у к у ш о н о к. Кандидат наук!

П е т р  П е т р о в и ч. Позвольте, но это действительно событие. Поздравляю вас.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Первый тост даме!

Л а р и с а. Рассуждаете об эстетике, а подаете женщине немытый стакан. Сейчас организую сервис. (Уходит.)

С у м н и т е л ь н ы й. Дама с претензией. Профессия такая — директор кафе!

П е т р  П е т р о в и ч. Она неправдоподобно красива…

С е м е н  С е м е н о в и ч (Петру Петровичу). Послушайте, новосел, вы у нас в доме прописаны?

П е т р  П е т р о в и ч. Нет, еще нет.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Значит, живете на птичьих правах.

П е т р  П е т р о в и ч. Точнее, на кошачьих: родственники уехали в отпуск; а мне поручили здесь воспитывать сиамскую кошку.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Вот ей и говорите свои пошлые комплименты.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Граждане, наши сердца и взоры обратим к Семену Семеновичу!

С у м н и т е л ь н ы й. Кто платит, тот и заказывает музыку.

К у к у ш о н о к. Позвольте, я коротенько, пока супруга моя с работы не заявилась.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Налейте ему, мученику.

К у к у ш о н о к. Мне сухого вина, когда я кормящий отец — я «кабернетик».

С у м н и т е л ь н ы й. Тебя опять, грешного, к зверям не допускают, так в штанах униформиста до пенсии и дошаркаешь.

К у к у ш о н о к. Это почему еще?

С у м н и т е л ь н ы й. Звери и те от алкоголя звереют.

К у к у ш о н о к. Во мне укротитель сидит. Никто этого не понимает. А я докажу! Всем! Мне бы только деньги скорее достать… (Тихо.) Семен Семенович, значит, уговор, заметано?

С е м е н  С е м е н о в и ч (так же). Пей, не философствуй, циркач.

К у к у ш о н о к. Ваше здоровье, Семен Семенович, благодетель мой. Ура! (Пьет.)

П е т р  П е т р о в и ч. Я воздержусь, не употребляю.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Мне для тебя коньяка не жалко, а тебе слова для меня жаль?

С у м н и т е л ь н ы й. Здесь за так не угощают: тебе — глоток, ему — глоток, и все «долгие лета»!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Ради чего живешь, математик? Вот гляди, старик, а свое не упустит.

С у м н и т е л ь н ы й. Чарка в русском обычае если в меру, с совестью, то и делу не поперек.

Мужчины, куря фимиам Семену Семеновичу, пьют.

Возвратилась  Л а р и с а  П а в л о в н а. Она с тарелками, легкой закуской.

Л а р и с а. Что бы вы без нас, женщин, делали, а? Давно бы ходили в шкурах и брились каменным топором.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. «Без женщин жить нельзя на свете, нет!» За вами тост!

Л а р и с а. Предоставим его старейшему.

С у м н и т е л ь н ы й (подняв стопку). Давно примечаю, что все люди маленького роста — мудрые. Почему? А их голова ближе к земле, а земля — мать мудрости. Так выпьем за Семена Семеновича!

К у к у ш о н о к. Кандидату наук трижды ура!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Благодарю вас, друзья, благодарю.

Л а р и с а. Петр Петрович, а вы что же?

П е т р  П е т р о в и ч. Когда я выпью, я начинаю говорить глупости.

Л а р и с а. Ну и говорите!

П е т р  П е т р о в и ч (пьет). Скажите, сколько вам лет?

Л а р и с а. Об этом не спрашивают женщину и в ее юбилей. Я бы запретила задавать такие вопросы даже в отделе кадров.

П е т р  П е т р о в и ч. Ну, вот видите, уже сказал глупость.

С е м е н  С е м е н о в и ч. А женщина в мужчине ценит прежде всего вдохновение. Инопланетное создание! (Целует у Ларисы руку.)

Л а р и с а. Кандидат, вы определенно делаете успехи.

С е м е н  С е м е н о в и ч. В вашем обществе я всегда на коне!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Нервы что-то расшатались. Выпью еще.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Неприятности на работе?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Опять анонимка.

Л а р и с а. Дыма без огня не бывает.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Тут расчет другой, уважаемая Лариса Павловна: ложь для людей представляет большую ценность, чем истина.

К у к у ш о н о к. А я бы морду за это набил!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Кому?

К у к у ш о н о к. Да всей вашей конторе! Чего, черти, за пазуху к другому лезете? Может, у человека это шанс единственный, раз он что-то решил запретное!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Я возглавляю не контору, а Общество по изучению гармонии личности.

Л а р и с а. Господи, что это еще за артель?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Когда я сталкиваюсь с подобным невежеством, у меня начинают ныть… искусственные зубы.

П е т р  П е т р о в и ч. А знаете, это весьма любопытно. И какова цель вашего общества?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Лично я курирую отдел талантов. Думаю, что цель подобного сектора не нуждается в особых комментариях: это поставки в Союз писателей, учреждения искусства еще не выявленных, не раскрытых самородков. А таких среди нас немало, товарищи! Вот вы, например, юноша, что вы знаете о себе, какая ипостась вулканом сотрясает вашу душу?

К у к у ш о н о к. Не знаю. Но сотрясает. Точно!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Видите! А кто ему поможет проклюнуться?

П е т р  П е т р о в и ч. Это благородно, достойно, возвышенно.

Л а р и с а. А зарплата какая?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Ну почему всех интересует только это? Двести пятьдесят.

Л а р и с а. Куда только народный контроль смотрит?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Вот, вот, вот. Потому-то я и решил: в знак протеста на анонимку, инсинуации, наветы — я ухожу с поста, ликвидирую отдел и распускаю все общество!

С у м н и т е л ь н ы й. Сами? Добровольно?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Да, с а м о л и к в и д и р у ю с ь!

Пауза.

П е т р  П е т р о в и ч. Позвольте, в наши дни на такой шаг может решиться только человек… незаурядный. И глубоко убежденный в своей правоте.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч (невольно). И вы думаете, что наверху это оценят?

С у м н и т е л ь н ы й. Оценят, обобщат, не допустят!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч (вздохнув). И я на это надеюсь…

С е м е н  С е м е н о в и ч. Максим Максимович, у вас блестящий государственный лоб!

К у к у ш о н о к (вдруг). Жена! Граждане, я ничего с вами не пил, я здесь человек случайный.

С у м н и т е л ь н ы й. Жена — что облигация: или выиграл, или дулю тебе под нос.

Появляется  К а т е р и н а.

К а т е р и н а. Так. Супруга целую смену баранку крути, муж в загуле, а дети сироты?

К у к у ш о н о к. Я на свежий воздух подышать вышел.

К а т е р и н а. А ну дыхни?

Л а р и с а. Мужское достоинство, Екатерина Петровна, уважать надо. От него и так одни брюки остались.

К а т е р и н а. Назначение жены — из мужа совершенство сделать.

Л а р и с а. Нынче весь мир пьет.

К а т е р и н а. Посмотрю, что ты скажешь, когда собственным мужем обзаведешься.

Л а р и с а. А я за такого не выйду.

К а т е р и н а. Значит, раз чужой, пусть хлещет? Со стороны мы все добренькие. Мерзость это!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Милости прошу к нашему шалашу. (Подает ей стопку.)

К а т е р и н а. Повод какой или без него нынче модно?

К у к у ш о н о к. Семен Семенович кандидатскую диссертацию защитил!

К а т е р и н а. Ну? Теперь, значит, на работу в такси разъезжать будем? Телефончик парка моего запиши, мигом доставлю.

С е м е н  С е м е н о в и ч. У меня, между прочим, скоро собственная машина намечается.

К а т е р и н а (Кукушонку). Один ты у меня в дворниках ходишь.

К у к у ш о н о к. Не дворник, я — униформист в цирке.

К а т е р и н а. Все равно навоз за лошадьми убираешь.

К у к у ш о н о к. У хищников я!

К а т е р и н а. Сожрут они тебя когда-нибудь, такой поперек горла не станет. Ваше здоровье, Семен Семенович!

Слышны сирена «скорой помощи», скрип тормозов автомашины.

П е т р  П е т р о в и ч. «Скорая помощь». За кем это?

Л а р и с а. Это за женой Федора Белоглазова, медсестра она.

К а т е р и н а. А сам-то опять за полночь явился, скандал в семье устроил. Говорят, его с работы уволили?

Л а р и с а. Вот крест. Хоть бы свою дочь постеснялся — невеста.

С у м н и т е л ь н ы й. Пить-то умеючи надо, судьбу свою, путь свой жизненный не посыпая осколками от бутылок. Ведь по жизни-то все мы… босыми ногами ходим.

Во дворе появились  К с е н и я  и  И р и н а. Ксения в белом медицинском халате, белой шапочке, в руках ее саквояж с красным крестом.

К с е н и я. Не провожай меня, дочка, я скоро вернусь.

И р и н а. Мама, я с ним не останусь.

К с е н и я. Проснется, а в доме никого нет, кто его накормит?

И р и н а. Ну и пусть. Мне противно!

К с е н и я. Ирина, он — твой отец.

И р и н а. Разойдись с ним!

К с е н и я. Господи, что ты говоришь?

И р и н а. Он для нас чужой, стал чужим. Чужой!

К с е н и я. Успокойся, дочка. Вон и люди на нас смотрят…

И р и н а. Все давно знают. Мне во двор выходить стыдно.

К с е н и я. Твой отец просто устал, у него неприятности на работе…

И р и н а. Пить надо меньше!

К с е н и я (не сразу). Не заметила, как ты у меня и взрослая стала. Совсем взрослая. А глазенки вытри, от слез тускнеют они, доченька.

Появляется  Б е л о г л а з о в, он в сандалиях на босу ногу, джинсах, свитере.

Б е л о г л а з о в. Что же это ты, Ксюша, ушла и со мной не попрощалась? Здравствуй, дочка.

И р и н а. Проснулся. (Тряхнув головой так, что разлетелись косы, уходит прочь.)

Б е л о г л а з о в. С характером она у нас…

К с е н и я. Вот и сама медсестрой на «скорой помощи» работаю, а собственному мужу помочь ничем не могу. Гибнешь ты у меня, Феденька…

Б е л о г л а з о в. Слово я тебе вчера дал?

К с е н и я. Слово… Слов этих громких наслушалась до глухоты. Посмотри, на кого ты стал похож. А ведь уважаемым человеком был, мастером золотые руки… До подсобного рабочего скатился.

Б е л о г л а з о в. Воспряну. Тебя только жаль. Милая ты моя, беззащитная.

К с е н и я. У меня одна защита есть — когда я чувствую себя под защитой… собственного одиночества. Молчишь?

Б е л о г л а з о в (не сразу). Сам себе очную ставку делаю.

Вновь вой сирены «скорой помощи».

К с е н и я. Меня ждут. Сегодня опять за полночь придешь?

Б е л о г л а з о в. Ждать тебя буду.

К с е н и я. Ну, прощай. (Быстро уходит.) Слышно, как отъезжает автомашина.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Белоглазов! Вливайся в честную компанию.

К у к у ш о н о к. За Семена Семеновича, кандидата наук!

С у м н и т е л ь н ы й. Выпей, Федя, стопочку, сейчас в твоем состоянии одна не повредит.

К а т е р и н а. Сами вот и спаиваете.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Женщины! Вы призыв слышали: «Берегите мужчин!» А вы его после вчерашнего на муки обрекаете.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Федя, прошу.

Через двор проходит  И р и н а.

И р и н а. А ну уходите с детской площадки. Здесь детишки играют. А вы с глазами свинцовыми, перегаром от вас несет. Взрослые, родители… В ужас приходите, когда малыш руку себе оцарапает, а подумали о том, что этим вот рану незаживаемую кому-нибудь из них в душе оставите? И будет она незримо всю жизнь кровоточить… Дети-то на жизнь как на сказку смотрят. Святое для вас что-нибудь есть? (Уходит.)

Белоглазов выливает содержимое стопки на землю.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Ты меня уважаешь?

Б е л о г л а з о в. И себя уважать хочу.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. За это и выпьем!

Б е л о г л а з о в. За это можно.

Выпивают.

Иван Иванович, вот о чем я тебя просить хочу. Можешь ты мне металлическую капсулу изготовить? Чтобы то, что в нее я вложу и в землю зарою, лет пятьдесят пролежало!

К а т е р и н а. Облигацию, что ли?

Б е л о г л а з о в. Нет, уважаемая, облигации — это по вашей стяжательской части. А у меня мысли, наблюдения, свидетельства очевидца, так сказать, плод душевных страданий и мук!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Ты еще и пером владеешь? А рука при этом не дрожит?

Б е л о г л а з о в. По себе судите?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Но-но, без хамства.

Б е л о г л а з о в. Вот вы раньше кто были? Музыкант! На скрипочке играли, в оркестре. Все мы думали: Ойстрах! А теперь? Вспомнить страх. Налей еще, кандидат наук. (Пьет.)

Л а р и с а. Ну ио чем же будет ваше… биографическое эссе?

Б е л о г л а з о в. А я не только о себе напишу. Я и о вас. Обо всех и обо всем! Как бабочек на булавку пришпилю и перед потомками на суд. Паноптикум! Так что, Иван Иванович, ты уж уважь мою просьбу — дело всей моей жизни, может! (Шатаясь уходит.)

К а т е р и н а. Вот что я вам скажу: белая горячка у него.

С у м н и т е л ь н ы й. Нет, он парень не без царя в голове. Затеял он летопись о нашем времени оставить, то есть о нас с вами. Помяните мое слово.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Ну и фантазия у вас, адмирал…

К а т е р и н а. А чего он, к примеру, обо мне наплести может?

С у м н и т е л ь н ы й. Не скажите, уважаемая, вместе бок о бок не один год живем, есть о каждом чего порассказать не поддающегося огласке.

Пауза.

Л а р и с а. Позвольте, а какое имеет право Белоглазов на то, чтобы выставлять меня перед потомками, да еще как ему вздумается?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Нет, в самом деле, что это еще за фокусы? Кто ему разрешил? Скажите: летописец Пимен!

К у к у ш о н о к. А сам-то он, рыльце у него не в пушку?!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Бросьте, мне лично наплевать, что обо мне прочтут через пятьдесят лет, лишь бы на живого ведро с помоями не вылили.

П е т р  П е т р о в и ч. А знаете, это не лишено чего-то необычного, и я бы так просто от этого не отмахнулся. Наверняка это продиктовано человеческой наблюдательностью, острым умом и душевной тревогой за нашего современника.

С у м н и т е л ь н ы й. Да уж, накатило, видно…

Л а р и с а. Перестаньте нас интриговать.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. И пугать тоже. Здесь нет слабоумных!

К а т е р и н а (вдруг). А чего это у вас у всех лица какие-то неживые, перевернутые будто стали?

Занавес

КАРТИНА ВТОРАЯ

Обстановка предыдущей картины.

Летний вечер, но уже зажглись огни новостройки, освещена и детская площадка во дворе.

Под «грибком» сидит  С у м н и т е л ь н ы й, чинит свой пароходный гудок. Появился  Б е л о г л а з о в, он в парадном костюме, галстук у него на боку, он нетрезв.

Б е л о г л а з о в. Сирену свою штопаешь?

С у м н и т е л ь н ы й. Клапан новый вставил, голосить теперь будет — вся посуда в доме с полок попадает!

Б е л о г л а з о в. Жильцы над тобой самосуд когда-нибудь устроят. И поделом.

С у м н и т е л ь н ы й. А ты, я вижу, с бала школьного?

Б е л о г л а з о в. Дочь десятилетку окончила!

С у м н и т е л ь н ы й. Праздник.

Б е л о г л а з о в. Праздник!

С у м н и т е л ь н ы й. В стельку-то зачем?

Б е л о г л а з о в. С радости! И слезы на глазах тоже с радости.

С у м н и т е л ь н ы й. Ведь мучаешься, а пьешь. Безвольный ты, Федор. А ведь мастер — золотые руки, я в газетах о тебе читал. Испытание славой не выдержал? Это, брат, тоже не каждому по плечу. Выдался успех, нашлись друзья-приятели, очередную премию на хвалебные тосты разменять надо, из ресторана во двор скатились на троих распивать, дальше — больше, и все пошло наперекосяк… Не ты первый, не ты последний.

Б е л о г л а з о в. А я вот хочу последним быть. За капсулой к тебе пришел. Готов мой заказ?

С у м н и т е л ь н ы й. Запаял, держи ее, летописец.

Б е л о г л а з о в. Наверное, счел, что Федор Белоглазов не в своем уме?

С у м н и т е л ь н ы й. Было дело.

Б е л о г л а з о в. И на том спасибо. Только то, что я вложить в нее задумал, не чернилами, а кровью написано будет! Сегодня это понял, на школьном балу понял…

Появляется  К а т е р и н а.

К а т е р и н а. И куда он запропастился, ума не приложу!

С у м н и т е л ь н ы й. Чего это ты, Катерина, взъерошенная будто?

К а т е р и н а (оглядываясь). Лотерейный билет куда-то сунула. А на него выигрыш пал. Крупный! Все в доме перевернула. (Кричит.) Геннадий!

Появляется  К у к у ш о н о к, он катит коляску с детьми.

К у к у ш о н о к. Чего кричишь, Кольку с Зинкой разбудишь.

К а т е р и н а. В шифоньер лазил, билет брал?

К у к у ш о н о к. Какой билет?

К а т е р и н а. Ты клоуна из себя не корчь, не в цирке. Тот, что тебе на день рождения подарила.

К у к у ш о н о к. Так ведь мой он теперь.

К а т е р и н а. Рассуждать много начал, осмелел. С чего бы?

К у к у ш о н о к. По конституции не лишен права.

К а т е р и н а. Верни. На место положь!

К у к у ш о н о к (запнувшись). А я его… под паркет спрятал.

К а т е р и н а. Зачем?

К у к у ш о н о к. Подальше положишь — поближе возьмешь.

К а т е р и н а. Покажи где!

К у к у ш о н о к. А вот под какую половицу, убей, не помню. Память будто отшибло.

К а т е р и н а. Нет, это я сейчас дух из тебя вышибу… Покажи где!

К у к у ш о н о к. Тише, дети спят. Да и не к спеху это.

К а т е р и н а. Сама весь паркет переберу!

К у к у ш о н о к. Катюша!.. Вот ты в отпуск с воскресенья уйдешь, я этим и займусь, чего сама пыль глотать будешь?

К а т е р и н а. Здоровье мое покоя тебе не дает?

К у к у ш о н о к. Путевку в дом отдыха достану, уедешь, без тебя и начну.

К а т е р и н а. Суетишься ты больно, как я погляжу, не к добру это. (Белоглазову.) Федор, помоги паркет перебрать, на чекушку дам. За каждый квадратный метр по чекушке!

К у к у ш о н о к. Я сам!

К а т е р и н а. А ну сядь в сторонку или на качелях детских покачайся.

Б е л о г л а з о в. В помощниках не нуждаюсь. Вот только вещицу эту в надежное место определю. (Вертит в руках капсулу.) Для истории она! (Уходит.)

С у м н и т е л ь н ы й. Летопись пишет.

К а т е р и н а. Ту саму, что ли? Ну, чокнутый… (Кукушонку.) А ты, муженек, к паркету и касаться не смей, пока пропажу не отыщу. Понял?!

С у м н и т е л ь н ы й. Видать, дорого пропажа-то эта стоит, а, Катерина?

К а т е р и н а. Да уж лотерейный билет не копеечный… (Уходит с коляской.)

К у к у ш о н о к (замирает). Пора на что-то решиться. Пора!

Появляется  С е м е н  С е м е н о в и ч, он в замшевой куртке, в роговых очках, с портфелем из крокодиловой кожи.

К у к у ш о н о к. Семен Семенович, беда!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Отойдем в сторонку.

К у к у ш о н о к. Хватилась!

С е м е н  С е м е н о в и ч. А где твоя выдержка, укротитель? Посмотри мне в глаза. Не проговорился?

К у к у ш о н о к. Путевку для жены достать надо!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Тише. Будет. На той неделе.

К у к у ш о н о к. На той неделе? Может, с этой минуты моя судьба решается. А если я сгорю, то вам, Семен Семенович, этот дым глаза выест!

С е м е н  С е м е н о в и ч (хватает его за грудки). Запомни, укротитель, я тебя не боюсь, нечего меня пугать. Понял?!

К у к у ш о н о к. А тут еще этот летописец объявился…

С е м е н  С е м е н о в и ч. Чепуха. Ты темперамент своей супруги попридержи. (Хочет идти.)

К у к у ш о н о к. Постойте! А аванс?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Вот. Только прежде ты его заслужи.

К у к у ш о н о к. По-собачьи, что ли? Любите вы над человеком покуражиться, унизить…

С е м е н  С е м е н о в и ч. А ты не унижая своего достоинства заслужи. Машину мою собственную, когда получу, драить будешь, чтоб блестела!

К у к у ш о н о к. Вам бы в рабовладельческом обществе жить.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Мне и в современном нравится.

Появляется  М а к с и м  М а к с и м о в и ч.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Привет честной компании!

С у м н и т е л ь н ы й. Где это он компанию разглядел?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Сейчас консолидируемся. (Достает из портфеля бутылку.) Сегодня я на коне!

К у к у ш о н о к. Анонимщика, что ли, прихватил за руку?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Хочу выпить за его драгоценное здоровье!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Лишку хватили, Максим Максимович…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Вздор! Окинув протрезвевшим взглядом всю ситуацию, я ответственно заявляю присутствующим: анонимка — это великая движущая сила! Ну, кто бы знал о существовании Общества по изучению гармонии личности, о каком-то безликом Максим Максимыче — то есть обо мне? Да начхать! А теперь? Заговорили! У вышестоящих товарищей тоже есть сердце, и оно обладает способностью размягчаться, входить в обстоятельства… Короче, мне увеличивают штатное расписание, дают персональную машину и молоко за вредность производства. Так выпьем за гений анонимщика! (Разливает.)

С е м е н  С е м е н о в и ч. Максим Максимыч, вы человек с «запечатанным лбом», не знаешь, что от вас можно ожидать.

К у к у ш о н о к. Вот такой человек и должен возглавлять отдел талантов. Вы только пристальней в людей вглядывайтесь, Максим Максимович!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Да, великих дел от нас не видно, а человеку негоже без великих дел!

Выпивают.

Что молчишь, адмирал?

С у м н и т е л ь н ы й. В старости остается одно наслаждение — наслаждение мыслью.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Вот и я всегда говорю сотрудникам: думать надо только в свободное от работы время. На пенсии!

Появляется  Л а р и с а  П а в л о в н а.

Л а р и с а. Единственное убийство, за которое у нас по закону не судят, — это убийство… времени. Занялись бы чем-нибудь полезным, граждане гусары.

С у м н и т е л ь н ы й. Я вот гудок починил, реветь на всю округу будет.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. А я сегодня на работе коллегу своего разыграл: будто он повышение получил и потребовал с него банкет. Раскошелился! Вот смеху-то потом было. (Вдруг тихо, Сумнительному.) Кстати, почта сегодня была? На мое имя ничего не приносили? И участковый не был?

С у м н и т е л ь н ы й. А чего ему у нас быть?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Ты прав, старина: в самом деле — чего?

Сумнительный, Кукушонок, Максим Максимович расходятся. Семен Семенович и Лариса Павловна остаются одни.

Л а р и с а. Что это вы мне за бревно в горшке притащили?

С е м е н  С е м е н о в и ч. На нем мочалки растут, дитя солнечного юга, у вас он зацветет.

Л а р и с а. Кандидат наук, у вас растительный ум.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Да, я интеллектуально перегружен, мне нужны эмоции, без них я задыхаюсь. Королева моя!

Л а р и с а. Жена услышит.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Женат! Потому у меня и есть опыт обращения с женщиной. Я окружу вас такой сферой обслуживания — у всех слюнки потекут! Но вы должны мне выдать аванс, так сказать, профинансировать меня — я имею в виду ваши чувства!

Л а р и с а. Надоело.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Хотите, ради вас академиком стану!

Л а р и с а. У вас что, в науке, ну, там, где раздают научные звания, — ОТК нет? Я бы вас забраковала даже на звание абитуриента.

С е м е н  С е м е н о в и ч (восхищенно). Кармен, Венера, Афродита!..

Откуда-то со стороны дома раздаются звуки скрипки. Появляется  П е т р  П е т р о в и ч.

Л а р и с а. Семен Семенович, сгиньте, у меня деловой разговор, я должна разобрать шахматную партию.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Должен вас предостеречь: полууголовный элемент.

Л а р и с а. Что вы городите?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Как он очутился в нашем доме? Узнал, что будут его сносить, чтобы получить квартиру в новом. Авантюрист!

Л а р и с а. Глупости! Такие не претендуют на определенное место в пространстве. Он — абстрактный математик. Обитатель земного шара!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Верите в его бескорыстие? Прохиндей! Нынче — наука для человека, а не человек для науки. Это я вам говорю, кандидат.

Л а р и с а. Да уходите же!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Временно удаляюсь. (Уходит.)

Л а р и с а (в расчете на Петра Петровича). Скрипка… Это играет Максим Максимович. Знаете, когда-то он был неплохой музыкант. А теперь руки дрожат. Вот и пошел в администраторы… Скрипка и ночной город. Ночной город… В нем в любое время и в любом месте может случиться все что угодно! А вы стоите рядом с молодой женщиной и морщите свой умный лоб.

П е т р  П е т р о в и ч. Измучился, вот уже год мне никак не удается одна формула: я хочу математически обосновать закономерность ошибки.

Л а р и с а. Для чего это?

П е т р  П е т р о в и ч. Понимаете, чтобы люди не казнили себя, когда ее совершают. Ведь это естественно, как дыхание.

Л а р и с а. Эйнштейн. Нет, от вас так ничего не добьешься. (Неожиданно целует ошарашенного Петра Петровича.) Что задумал делать — делай тотчас!

П е т р  П е т р о в и ч. Что с вами?

Л а р и с а. На меня вдруг нашло. Откровенность — единственный осколок свободы, который еще оставил себе человек.

П е т р  П е т р о в и ч. Я так и понял: женская экстравагантность.

Л а р и с а. Послушайте, засушенный математик, если вы сейчас мне будете объяснять, что даже солнце — очень спокойная звезда и даже она светит всегда ровно, то я… поцарапаю вам физиономию! Ну, что вы молчите?

П е т р  П е т р о в и ч. Я боюсь вас. Я не гожусь в герои.

Л а р и с а. Самое большое геройство — это человечность. А тем более — к слабому полу.

П е т р  П е т р о в и ч. Вы беззащитны в жизни?

Л а р и с а. Да, я независима, и хорошо зарабатываю, и живу в отдельной квартире, и не отказываю себе ни в чем. Но человек еще и дитя природы!

П е т р  П е т р о в и ч. Никак не могу уследить за вашей мыслью.

Л а р и с а. Мысли, гипотезы, теоремы… Вы стоите на голове, вас надо перевернуть!

Появляется  В а л е н т и н а, она с большим букетом цветов.

В а л е н т и н а. Добрый вечер. Мужа моего здесь нет?

Л а р и с а. Не слышите разве — играет.

Все невольно прислушались к звукам скрипки.

В а л е н т и н а. Господи, впервые не узнала… И зачем он только бросил музыку, ведь многие находили у него талант.

Л а р и с а. Все жены страдают одной профессиональной болезнью: супружеской слепотой.

В а л е н т и н а. Вы что-то сказали?

Л а р и с а. Так, меланхолические строки.

В а л е н т и н а. И все это променять на то, чтобы в своем Обществе по изучению гармонии личности выискивать чужие таланты. Загубив свой. Непостижимо!

Л а р и с а. Боже, какая прелесть — это я о цветах.

В а л е н т и н а. Сослуживцы преподнесли. (Зовет.) Максим!

Л а р и с а. Чужие люди… А тут свои, близкие, соседи ни шута не догадаются.

П е т р  П е т р о в и ч. Позвольте, я готов!

Л а р и с а. Сыграть со мной партию в шахматы? Принесите лучше сигарет, пока не закрыли ларек. Денег дать?

П е т р  П е т р о в и ч (уходя, о Ларисе). Неправдоподобно красива…

Появляется  М а к с и м  М а к с и м о в и ч.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Кто меня звал?

Л а р и с а. Супруга с цветами и преданной любовью в глазах.

В дальнейшем Лариса Павловна отходит в глубину двора.

В а л е н т и н а. Максим!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Валюша, это ты мне? Ты пришла меня поздравить? Но откуда ты узнала? Впрочем, наш век перенасыщен информацией.

В а л е н т и н а. С чем тебя поздравить?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Мое Общество по изучению гармонии личности вышло на орбиту, а сам я вознесен на вершину ее пирамиды, сложенной из гнусных анонимок!

В а л е н т и н а. Нет, ты у меня единственный такой: несгибаемый, принципиальный, незаменимый. А теперь поздравь и меня: на районной конференции меня избрали в административную комиссию при нашем райисполкоме!

Пауза.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Позволь, куда тебя избрали?

В а л е н т и н а. В административную комиссию.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Это там, где… милиция, медвытрезвитель и прочее? Нет, ты это серьезно?

В а л е н т и н а. Вот мое удостоверение.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Откажись! Заяви себе самоотвод. Если ты еще дорожишь всем тем, что нами с тобой пройдено и прожито.

В а л е н т и н а. Милый, за что я тебя больше всего ценю, так это за юмор.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Какой юмор? Тут сатирой не расхлебаешь.

В а л е н т и н а. Что с тобой, ты так взволнован. Объясни?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Извини, мне что-то не по себе. Я должен собраться с мыслями, побыть наедине.

В а л е н т и н а. Лучше я соберу тебе ужин, а побудем мы вдвоем. Идем, дорогой.

Валентина и Максим Максимович уходят. Появляется  К у к у ш о н о к, он озабочен.

К у к у ш о н о к. Что делать, что делать, что делать? Это конец. Конец семейной жизни, конец твоей карьере, конец всему. Я подожгу дом!

Появляется  Л а р и с а.

Л а р и с а. Готовишь новый цирковой номер? И когда только тебя самостоятельно на манеж выпустят?

К у к у ш о н о к. Когда меня перевоспитают: пить перестану. (Вдруг.) Слышите?

Л а р и с а. Что?

К у к у ш о н о к. Федор Белоглазов в моей квартире паркет перебирать начал!

Л а р и с а. Понимаю: несгибаемая воля супруги и тут подмяла под себя робкий голос протеста главы семьи…

К у к у ш о н о к. Нет, тут уж я восстану, я сокрушу все!

Л а р и с а. Браво. Когда-то надо начинать. А главное — с чего-то начать.

К у к у ш о н о к. Я подожгу дом!

Л а р и с а. Да, фантазия у работников цирка на крайне примитивном уровне. Наш старый дом и так не сегодня завтра снесут. Утвердить свою волю мужчина может только одним: возбудить в женщине ревность. Слепую, необузданную, лютую! (Оглядывается.) Впрочем, как и женщина в мужчине. Согласны, молодой человек?

К у к у ш о н о к. На что согласен?

Л а р и с а. На все! Тогда подойдите ко мне ближе. Еще. А теперь объясняйтесь мне в любви.

К у к у ш о н о к. Я? Вам?!

Л а р и с а. Не бойтесь, не съем. Ну, кому говорю? Обнимите!

Вернувшийся с сигаретами  П е т р  П е т р о в и ч  застает Ларису Павловну с Кукушонком.

П е т р  П е т р о в и ч. Это наваждение, этого не может быть… Лариса Павловна! Гражданин Кукушонок! Что это значит?!

К у к у ш о н о к. Пустите меня…

П е т р  П е т р о в и ч. Это подло. Бесчеловечно, невыносимо,, наконец!

К у к у ш о н о к. Пустите же меня!

На крики появляются  С е м е н  С е м е н о в и ч, С у м н и т е л ь н ы й, К а т е р и н а  и  Б е л о г л а з о в.

С у м н и т е л ь н ы й. Кто свистал всех наверх?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Вор, жулика поймали?!

П е т р  П е т р о в и ч. Именно: на моих глазах была совершена попытка овладения чужой, незамужней, свободной женщиной! Я, уважаемая Лариса Павловна, не допускаю мысли, что вы могли добровольно участвовать в этом.

Л а р и с а. В чем участвовать? Что-нибудь произошло? Ничего не помню, все до сих пор как в тумане…

П е т р  П е т р о в и ч. Слышите? Стыдно, молодой человек!

К а т е р и н а. А ну, суженый, шлепай домой.

К у к у ш о н о к. Ты чего подумала? Чего подумала? Шуток не понимаешь?!

К а т е р и н а. А я-то еще давеча подумала: чего это он мне путевку в дом отдыха сует? (Бьет его по затылку.)

К у к у ш о н о к. Мужнюю заботу не ценишь. Семен Семенович, подтверди!

С е м е н  С е м е н о в и ч (свирепо). Ненадежный ты человек, ненадежный…

К а т е р и н а. Я и без свидетелей заботу твою сейчас оценю. Топай!

Кукушонок и Катерина уходят.

Б е л о г л а з о в. Да, власть — веселая вещь.

П е т р  П е т р о в и ч (о своем). Понимаете, только что отошел за сигаретами…

Л а р и с а. Принесли? А чего это у вас очки на носу прыгают? Уж не ревнуете ли вы, неужели способны?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Не так вопрос ставите, Лариса Павловна. Право на это он какое-нибудь имеет?

С у м н и т е л ь н ы й. Отойдем в стороночку, Федор, покурим. Кино вблизи смотреть вредно.

П е т р  П е т р о в и ч. Да, я, наверное, глупо выгляжу. Удивительно: самые значительные и даже счастливые события в моей жизни происходят в самые… смешные и нелепые мгновения.

Л а р и с а. Это звучит почти как признание в любви.

П е т р  П е т р о в и ч (испуганно). Нет! Я должен еще все проанализировать.

С е м е н  С е м е н о в и ч. И решить уравнение с тремя неизвестными…

П е т р  П е т р о в и ч. Да, к этому я еще внутренне не готов. Не готов! (Уходит.)

С е м е н  С е м е н о в и ч. А женщины решительных любят. И солидных в своих чувствах. (Покидает площадку.)

Б е л о г л а з о в. Чему вы улыбаетесь, Лариса Павловна?

С у м н и т е л ь н ы й. Двух петухов стравила, забава.

Л а р и с а. Нет, любое отрицание там, где можно просто обойтись молчанием, означает надежду. (Уходит.)

Слышно, как подъезжает автомашина, хлопает дверца.

Появляется  К с е н и я, она в плаще, из-под которого виден белый халат. В изнеможении опускается на скамейку.

Б е л о г л а з о в. Ксения, что с тобой? Случилось что?!

К с е н и я. Погоди, сейчас в себя приду. Да чего ты всполошился так? Может, это я от радости, от нее ноги тоже не держат.

Б е л о г л а з о в. Напугала ты меня…

К с е н и я. Человеку жизнь спасли. Машиной на дороге сбило. Три часа в реанимации был. А глаза открыл — они у него синие-синие, для радости созданные, любимые кем-то… Из армии только демобилизовался.

Б е л о г л а з о в. Золотая ты у меня, Ксенюшка, таким при жизни памятники ставить надо.

Пауза.

К с е н и я. Поседел ты у меня, Федя.

Б е л о г л а з о в. Это от дыма: курю много.

К с е н и я. На выпускном вечере был? С дочкой-то как поладили?

Молчание.

Ох, как хочу в тебя поверить, Федор!

Появляется  И р и н а, она в нарядном белом платье. В глазах слезы.

И р и н а. Мама!

К с е н и я. Ирочка, дочка моя… Прости, что на вечере твоем не была, радость с тобой не разделила: работа у меня такая, окаянная, не бросишь. А дрожишь-то чего вся?

И р и н а. Мама, пусть он уйдет!

К с е н и я. Что ты еще натворил, Федор?! Молчите оба?! Я вам что — неживая, деревянная? Ты на выпускном вечере был?

И р и н а. Был. Лучше бы не был! Лучше бы его вообще не было!

К с е н и я. О родном отце так…

Б е л о г л а з о в (вдруг опускается на колени). Прости меня, дочка.

Пауза.

И р и н а. Как ты мог? Как ты мог?!

К с е н и я. Господи…

И р и н а. От подруг, от ребят, от всех в школе я защищала тебя, выдумывала, врала — мой отец самый добрый, самый чуткий, самый лучший! Я гордилась тобой! (Не в силах говорить.) Когда я увидела тебя в дверях нашего класса, я готова была сгореть от стыда, нет — выброситься из окна… Меня удержала только мама: в тот момент я подумала о ней. А тебя ненавидела. Ведь так можно возненавидеть на всю жизнь! (Обнимает Ксению.) Ой, как мне горько, мама…

К с е н и я. Успокойся, успокойся, доченька.

Молчание.

Вот ты и школу у меня закончила. Умница. А куда дальше учиться пойдешь, не решила еще?

И р и н а. Я работать пойду.

К с е н и я. Хотела же геологом стать.

И р и н а. Это чтобы от дома быть подальше. От такого дома!

К с е н и я. Идем, доченька, домой, идем.

Ксения и Ирина уходят.

Б е л о г л а з о в. Обидел я ее. Горько обидел.

С у м н и т е л ь н ы й. Тем, что на свет народил?

Б е л о г л а з о в. Пустое говоришь, дед.

С у м н и т е л ь н ы й. Чего незажженную сигарету сосешь? На, прикури.

Какое-то время оба молчат.

Б е л о г л а з о в. Иришка моя десятилетку закончила.

С у м н и т е л ь н ы й. Всем двором сегодня поздравляли…

Б е л о г л а з о в. А я опоздал. С приятелями задержался. Ну и решил заявиться на ее выпускной вечер. И только тогда дошло, когда порог школьный переступил, — в каком же виде? Цветочки жиденькие ей протянул. Она сделала вид, что не знает меня, недостоин я ее отцом называться. Всю жизнь ее спину помнить буду, сгорбленную, вздрагивающую, с плечиками хрупкими. И это в торжественный для нее день! (Не то со свистом затягивается сигаретой, не то всхлипывает.) А кому, как не мне, сироте, потерявшему родителей в годы войны, не знать ту боль, которую дочери нанес. (Давит окурок.) Нет, все, что в капсулу запакую, кровью напишу. Уж если прочтет кто, пусть душой содрогнется! (Уходит.)

С у м н и т е л ь н ы й. Ишь как человека скрутило: сломится или разогнется?

Появляется  М а к с и м  М а к с и м о в и ч.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Не спится что-то. Федора Белоглазова сейчас встретил, посмотрел он на меня так, словно сквозь стену, головой даже не кивнул. Пьян, что ли, опять?

С у м н и т е л ь н ы й. Трезв. Трезв как никогда.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Отчего же такое неуважение к моей личности? Вроде бы не единожды в одной купели на троих крестились?

С у м н и т е л ь н ы й. В купели этой люди догола раздеваются, а голым и король смешон!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. На что это ты намекаешь, адмирал?

С у м н и т е л ь н ы й. Сам мозгами шевели. Забыл про капсулу-то?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Нет, это что — серьезно? Летопись о нас Федор пишет?

С у м н и т е л ь н ы й. Точку на последнем свидетельстве поставил.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Черт знает что. И думаете, многое он о нас знает?

С у м н и т е л ь н ы й. Понагляделся.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Да это предательство какое-то. Жильцы дома спокойно ко сну отходят, а за их спиной — человек с ножом!

С у м н и т е л ь н ы й. С авторучкой да с фактами — оно страшней.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Ты что, святой или в небытии пребываешь, персональный пенсионер? Поднять всю общественность на ноги надо!

С у м н и т е л ь н ы й. Вот и поднимай.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. И подниму! Я в этих дрязгах солдат обстрелянный. Я этого безобразия не допущу. (Кричит.) Семен Семенович, Петр Петрович, жильцы!

С у м н и т е л ь н ы й. Может, пароходный гудок завести? Он вмиг всю нашу гвардию поднимет.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Шуточками отделываешься, адмирал, бдительность потерял.

С у м н и т е л ь н ы й. Да, в таком деле лучше перебдеть…

Во дворе появляются  С е м е н  С е м е н о в и ч, П е т р  П е т р о в и ч  и  К у к у ш о н о к. У Кукушонка под глазом пластырь.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Здесь дадут наконец отдохнуть солидному человеку?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Царство небесное не проспите, Семен Семенович.

П е т р  П е т р о в и ч. Говори языком истории: в нашем дворе царит вечное безвременье…

К у к у ш о н о к. Что за шум, а драки нету?

С у м н и т е л ь н ы й. Развоевался Аника-воин, только поле боя, видать, не в твою пользу: пластырь вон под глазом.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Сейчас не время для раздоров, наша сила в монолитном единстве!

П е т р  П е т р о в и ч. А что, собственно, произошло за этот мизерный отрезок времени?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. В нашу дворову бочку меду кое-кто решил подмешать ложку дегтя!

С у м н и т е л ь н ы й. Оратор, Цицерон…

Появляется  Л а р и с а  П а в л о в н а.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Федор Белоглазов кропает-таки свои подпольные «мемуары» и вероломно, не согласовав с жильцами, хочет замуровать свою капсулу в потайном месте!

П е т р  П е т р о в и ч. А информация, товарищи, соответствует действительности. Я сам видел, как Белоглазов нес капсулу под мышкой, озирался и вообще вел себя в высшей степени странно. Знаете, он определенно одержим и свое дело доведет до конца. Непременно!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Какие вам нужны еще доказательства?! А то, что его «летопись» не что иное, как пасквиль, нет — донос на всех здесь присутствующих будущим потомкам, — не вызывает сомнения!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Из-за такой чепухи вы меня подняли с постели? Да черт с ним, что обо мне неродившиеся потомки судачить станут. Дурак ваш Федор Белоглазов: факты знает и в землю зарывает, это все равно что деньги в землю зарыть.

Л а р и с а. Не скажите! А если потомки высекут на мраморных скрижалях мое имя, да еще в графе «Не проходите мимо!», — почешешься! И вообще какое он имеет право выступать от имени предков?!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Чего вы так всполошились? Чего перепугались?

К у к у ш о н о к. А в самом деле — чего? Чего я боюсь? Чего он про меня знать может? Или про другого? Да я сам могу зарыть в землю целый горшок! Верно?!

С у м н и т е л ь н ы й. С чем только?

Молчание.

Вначале и я о нем этак подумал. А ночью стал весь наш с ним разговор в уме перебирать — из бессонницы, брат, тоже все что можно выжать надо! — и пришел к такой мысли…

С е м е н  С е м е н о в и ч. К какой еще мысли?

С у м н и т е л ь н ы й. Напрасно, Семен Семенович, вы себя тешите. Спать спокойно и вам нынче не дадут.

К у к у ш о н о к. Не дадут, это уж точно!

С е м е н  С е м е н о в и ч (тихо, Кукушонку). Прикуси язык, клоун. За твое молчание сполна уплачено.

К у к у ш о н о к. Нем как рыба!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Выражайтесь яснее, адмирал!

С у м н и т е л ь н ы й. Куда же яснее? Наш старый дом сносить скоро будут. А ну как бульдозером капсулу эту зачерпнут. Да ее, милую, на свет божий, да любопытные сбегутся, а там корреспондента из «Крокодила» поядовитее пришлют — врагу своему во сне такого не пожелаю.

Все ошарашенно молчат.

П е т р  П е т р о в и ч. Одну минуточку, сейчас подсчитаю. (Достает блокнот и ручку.) По теории вероятности возможность обнаружить капсулу во время строительных работ сводится к следующей формуле. Берем исходные данные. Федора Белоглазова обозначим иксом, жильцов — игреком, летопись — зетом…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Я вам не игрек. Я сейчас — комок нервов!

С у м н и т е л ь н ы й. Видать, рыльце в пушку?

Л а р и с а. Не чувствую за собой особых грехов, но я — женщина и, как все женщины, дорожу своей честью и репутацией. К тому же я еще и любопытна: в каком свете выставил меня этот доморощенный летописец?!

К у к у ш о н о к. Бросали тень на человечество!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Клоун, прикуси язык.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Вот что: предъявим ему ультиматум. Пусть сам Федор Белоглазов добровольно уничтожит содержимое капсулы!

С у м н и т е л ь н ы й. Точно. Только это не то. Не пойдет на это Федор. Его не уломаешь.

Л а р и с а. Тогда… Тогда подать на него в народный суд!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Засудить его, мерзавца!

Все зашумели.

П е т р  П е т р о в и ч. Мысль сама по себе логически совершенна. Но наводит на невольный вопрос: каковы мотивы вашей жалобы и в чем конкретно ущемил ваше самолюбие ответчик, факты, которые вы хотели бы скрыть от окружающих?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Мда, такое заявление в суд не понесешь.

Л а р и с а. А что делать?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Подкараулить ночью и устроить ему «темную».

К у к у ш о н о к. Идея!

С у м н и т е л ь н ы й. Лексикончик у вас, кандидат наук, участкового «редактора» требует.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. А в самом деле, что делать? Что-то ведь надо делать? Надо!

Сумнительный, разгладив ладонью свои пышные усы, дергает за кольцо на цепочке, вслед за облаком пара раздается сиплый, прерывистый гудок.

Занавес

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Обстановка предыдущей картины.

Летний вечер, но еще светло. Постепенно утихают звуки трудового дня.

На площадке  С у м н и т е л ь н ы й, он чистит свою морскую амуницию: надраивает пуговицы, кокарду с крабом на фуражке, нарукавные нашивки. Появляется  И р и н а, она явно взволнованна.

И р и н а. Здравствуйте, Иван Иванович!

С у м н и т е л ь н ы й. Здравия желаю.

И р и н а. Отец с работы не приходил? Может быть, вы его проглядели?

С у м н и т е л ь н ы й. Я здесь во дворе вроде как за вахтенного, у меня и мышь не проскочит. А чего это ты зарделась вся, места себе не находишь?

И р и н а. Вы на пустырь сегодня ходили?

С у м н и т е л ь н ы й. Вот оно что… Ходил, и доску с объявлением видел, и вернулся, очки с собой прихватил для верности, чтобы убедиться.

И р и н а. Значит, наш дом теперь сносить будут?

С у м н и т е л ь н ы й. Тебя это интересует?

И р и н а. А чего же еще?

С у м н и т е л ь н ы й. Врать убедительно не научилась. И не учись! От другого продохнуть не можешь: имя твоего отца там красуется — «Бригадир строительных работ тов. Белоглазов Ф. Ф.».

И р и н а (не сразу). Значит, отца и правда на работе ценят?

С у м н и т е л ь н ы й. Не ценили б, не доверили.

И р и н а. А знаете, он и пить бросил, третий день уже… (Оглядывается.) Хорошо-то как здесь у нас, расставаться со всем этим не хочется. Ведь я на этой детской площадке выросла, на этих качелях качалась и в этом белом кителе вас помню, когда вы с очередного рейса приходили. Все помню.

С у м н и т е л ь н ы й. А ты, дочка, в памяти своей только доброе держи, а зло, обиду всякую как сорняк выплевывай. Трудно это, а иначе не проживешь.

И р и н а. И почему вас во дворе все побаиваются?

С у м н и т е л ь н ы й. За язык, без костей он.

И р и н а. Добрый вы, уютный какой-то. (Целует его, убегает.)

С у м н и т е л ь н ы й. Ишь ты, расцвела как. Отец!

Появляется  К а т е р и н а, она с коляской.

К а т е р и н а. Федор еще не заявился?

С у м н и т е л ь н ы й. Нынче спрос на него…

К а т е р и н а. Половину квартиры вверх дном перевернул, живем как на свалке.

С у м н и т е л ь н ы й. Сама затеяла.

К а т е р и н а. Отпуск, дура, взяла, мусорщиком стала. (Вываливает из коляски старый паркет.)

С у м н и т е л ь н ы й. Универсальная у вас колясочка-то, чего только в ней не возили…

К а т е р и н а. А чего, Колька с Зинкой из нее выросли, не пропадать же добру.

Появляется  К у к у ш о н о к.

Чего столбом стал?

К у к у ш о н о к (заикаясь). Кончили? С паркетом, говорю, пошабашили? Вот старый вывозишь…

К а т е р и н а. Тебя бы запрячь, да умелец ты у меня только в одном: в цирке хвосты лошадям заплетать.

К у к у ш о н о к. У хищников я!

С у м н и т е л ь н ы й. Катерина, а ты поосторожней с ним будь, может, он с тиграми на короткой ноге?

К а т е р и н а. Я у него укротительница! А ну бери коляску.

К у к у ш о н о к. Катюша, по-человечески с тобой можно? У меня сердце кровью обливается, когда я тебя за работой вижу. В отпуске ведь. Ну, чего бы тебе в дом отдыха не податься?

К а т е р и н а. Патоки много размазываешь.

К у к у ш о н о к. Клянусь, сегодня же путевку тебе вручу!

К а т е р и н а. Чего ты мне со своей путевкой навязался? Никуда я не поеду!

Появляется  Б е л о г л а з о в, он в рабочей спецовке.

С у м н и т е л ь н ы й. А вот и мастер явился не запылился.

К а т е р и н а. Ну вот что, мастер, мне чтобы сегодня работу закончить!

Б е л о г л а з о в. Об этом только и хотел просить тебя, Катерина. Бригаду новую принял, ребята молодые, необученные, притереться к ним надо. Теперь на стройке дневать и ночевать буду.

К а т е р и н а. Так и берись за дело! (Уходит.)

К у к у ш о н о к. Белоглазов, отойдем в сторонку. (Оглядывается.) Как мужчина мужчине. Паркет сегодня не перебирай!

Б е л о г л а з о в. Это почему еще?

К у к у ш о н о к. Дай мне одни сутки! А Катерину я уговорю, уедет она.

Б е л о г л а з о в. Толковее объяснить можешь?

К у к у ш о н о к. Судьба моя на волоске висит. Или я куплю крокодила, или пусть меня самого живьем проглотят!

Б е л о г л а з о в. Болен, что ли?

К у к у ш о н о к. Ничего не скажу тебе больше. Душу б тебе наизнанку вывернул, да ты — летописец, такое на меня потомкам наклепаешь…

Б е л о г л а з о в. Дурью мучаешься? Или совестью?

К у к у ш о н о к. Вот-вот, тебе палец в рот, а ты всю руку оттяпаешь!

Б е л о г л а з о в. Иди-ка ты к лешему.

К у к у ш о н о к. Белоглазов! Помни, моя погибель на твоей совести будет!

Белоглазов уходит.

Ушел… Ну, теперь грянет гром с ясного неба!

Появляется  С е м е н  С е м е н о в и ч, он важно шествует с разбухшим крокодиловым портфелем.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Достал! Путевку для жены достал. Вот, тридцатипроцентная в дом отдыха «Добро пожаловать!». Добро пожаловать, с завтрашнего дня.

К у к у ш о н о к. Поздно.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Что — поздно?

К у к у ш о н о к. Все рухнуло. Этот ваш портфель из крокодиловой кожи? Натуральный?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Семен Семенович сам незаменим и не держит заменителей.

К у к у ш о н о к. Такое благородное пресмыкающееся — и на ширпотреб. А знаете ли вы, что он даже тогда, когда жертву свою челюстями перемалывает, плачет от жалости? Вот вы на такое способны? Проглотите и коньяком запьете!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Пьян?

К у к у ш о н о к. Напьюсь. И пусть меня на дух к зверям не подпускают. Не нуждаюсь. Сам, за свои деньги зверюгу куплю!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Купишь, если дело до конца доведешь.

К у к у ш о н о к. А как его довести?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Это уже твоя забота, циркач. Выпить хочешь? (Раскрывает портфель, достает бутылку.)

К у к у ш о н о к. Мне бы еще аванс…

С е м е н  С е м е н о в и ч. Кукиш! Я уже гараж построил. Пустой стоит. Пустой! (Наливает.) Выпей, адмирал.

Сумнительный примеривает на себе начищенную до блеска, отутюженную капитанскую форму.

С у м н и т е л ь н ы й. Не могу: при форме!

К у к у ш о н о к. Нам больше достанется.

Удаляются под «грибок».

А чего это у вас в портфеле веник березовый мокрый, на закуску, что ли?

С е м е н  С е м е н о в и ч (прячет). В баньку с работы зашел, приятели затащили. Твое здоровье!

К у к у ш о н о к. Объявление на пустыре читали? Наш дом сносить будут.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Всем миром на летописца навалиться надо. Сокрушить!

К у к у ш о н о к (охмелев). И сокрушим! Гляди, сатирик объявился! Доносчик!

Появляется  М а к с и м  М а к с и м о в и ч.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. А известно ли вам, граждане, что последние денечки под «грибком» кейфуете? На пустыре уже транспарант воздвигнут!

К у к у ш о н о к. Федор Белоглазов — всех нас бульдозером под корень! А он такой, он на все способен!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Настроение препоганое.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Налей ему.

К у к у ш о н о к. А, пропадать, так с музыкой!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Судьба для нас дубинку увесистую приготовила. Сегодня вот первую затрещину получил. Моего врага сделали моим начальником.

С у м н и т е л ь н ы й. Дурное предзнаменование, жди похлеще.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Не каркайте, ворон. (Придвигается к компании.) Федора Белоглазова за жабры брать, таких дров наломает — Салтыков-Щедрин ахнет!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Пора.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. А там переселят, по разным районам разбежимся, и концы в воду!

Г о л о с  К а т е р и н ы. Геннадий, мусор вывози!

К у к у ш о н о к. Вот она, петля для меня пеньковая. (Исчезает с коляской.)

С у м н и т е л ь н ы й. Это ж надо, так человека со всех сторон обтесать: шаром покатился. А вам, Максим Максимович, повесточку принесли.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч (вздрогнув). Повестку? Откуда? Где?!

С у м н и т е л ь н ы й. К вам в почтовый ящик бросили. Я за вас расписался.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Идиот! Что делать — ключ-то у жены… Взломать! (Исчезает.)

С е м е н  С е м е н о в и ч. Век психопатический.

Появляется  П е т р  П е т р о в и ч.

П е т р  П е т р о в и ч. Разговор о нервах? Симптоматично. Сейчас это проблема номер один. И знаете, к какому я пришел выводу? Нашему современнику невозможно обойтись без неприятностей и конфликтных ситуаций. А раз так, разумное существо — человек — должен встретить их во всеоружии.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Дустом, что ли, от них посыпаться?

П е т р  П е т р о в и ч. Закалка! Для незакаленного даже легкое потрясение грозит серьезным нервным расстройством, а иногда — увы! — и шоком. Следовательно, надо постоянно держать нашу нервную систему в полной боевой готовности.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Засучи рукава и держи пальцы на горле своего соседа.

П е т р  П е т р о в и ч. Ну, не в буквальном смысле. Однако это способствует усилению жизнедеятельности организма.

С е м е н  С е м е н о в и ч (вдруг). Это ты, Эйнштейн, нашего Федора подучил? (Угрожающе идет на Петра Петровича.) Ты — вдохновитель? Ты — поджигатель?!

С у м н и т е л ь н ы й. Спокойно, граждане, вспомним об Уголовном кодексе.

П е т р  П е т р о в и ч. Ну вот, очки мои разбили вдребезги, а я без них как без рук…

Возвращается  М а к с и м  М а к с и м о в и ч.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч (деланно улыбаясь). Ну и напугали же вы меня, адмирал. А повесточка-то оказалась пустяковая: улицу не там перешел, ГАИ о здоровье пешеходов печется.

С у м н и т е л ь н ы й. Дороговато что-то ваше здоровье оценили: в пятнадцать рубликов. Да еще и в административную комиссию явиться предлагают…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Навет! Клевета! Инсинуация! Меня хотят затравить. Да, да, это организованная травля. В районном масштабе! На работе — анонимки, дома — участковые. А где мои права гражданина? Где, я вас спрашиваю, защита?! (Тихо, Сумнительному.) Жене о повестке ни слова, сам расхлебаюсь…

С у м н и т е л ь н ы й. Да и скажи — не поверят: за святого мученика ты у нее, только как икону на стену не вешает.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч (исступленно). Замолчи, ничтожество!

Пауза.

Мда, кажется, мы все начинаем терять человеческий облик. Пойду приму душ. (Уходит.)

С е м е н  С е м е н о в и ч. Адмирала благодари, математик! (Заложив руки за спину, воинственно уходит в другую сторону.)

К у к у ш о н о к  с коляской высыпает мусор.

С у м н и т е л ь н ы й. Клад ищешь?

К у к у ш о н о к. Последние квадратные метры остались!.. (Вновь уходит.)

Петр Петрович остается один. Он пытается собрать осколки от очков.

П е т р  П е т р о в и ч. Вдребезги, не склеишь. Пропала ночь для работы.

Появляется  Л а р и с а  П а в л о в н а.

Л а р и с а. А ночь предназначена для отдыха, дорогой сосед.

П е т р  П е т р о в и ч. Простите, кто это?

Л а р и с а. Вы что, без очков не разглядели — это я, Лариса.

П е т р  П е т р о в и ч. Позвольте, а что у вас с головой?

Л а р и с а. Прическа «сесон» с фиолетовым отливом, дань моде. И утяжеленные ресницы. Живем в век космонавтики и косметики.

П е т р  П е т р о в и ч. Прекрасно то, что естественно, это бесценно.

Л а р и с а. Боже, а я так старалась. Полдня проторчала в парикмахерской. Старалась ради вас.

П е т р  П е т р о в и ч. Ради меня?

Л а р и с а. Наша сегодняшняя встреча должна быть решающей.

П е т р  П е т р о в и ч. Простите, в каком смысле?

Л а р и с а. Нет, он безнадежен… Когда вы мне сделаете предложение? Стать вашей женой!

П е т р  П е т р о в и ч. Что вы…

Л а р и с а. Нельзя же пустить такое чувство на самотек.

П е т р  П е т р о в и ч. Разве я давал повод?

Л а р и с а. Давали. Напомнить ваши слова?

П е т р  П е т р о в и ч. Извините, но я все проанализировал и беру свои слова обратно. Было наваждение!

Пауза.

Л а р и с а. Очковтиратель.

П е т р  П е т р о в и ч. Вы вправе думать обо мне все что угодно. От вас я приму все.

Л а р и с а. Помолчите! Ради бога, помолчите. В жизни у меня не было еще ничего такого, что я боялась бы потерять, а теперь мне страшно.

П е т р  П е т р о в и ч. Вы… плачете?

Л а р и с а. Краска в глаза попала.

П е т р  П е т р о в и ч. Вы меня действительно любите? Меня? Такого?!

Л а р и с а. Я вас ненавижу. Вы понимаете это, ненавижу. Я видела в вас свой идеал: стойкий холостяк, интеллектуал — что еще нужно современной женщине? Уходите.

Появляется  С е м е н  С е м е н о в и ч.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Вам сказали: убирайтесь!

П е т р  П е т р о в и ч. Неправдоподобно красива… (Уходит.)

С е м е н  С е м е н о в и ч. Лариса Павловна, вы — пришелец из другого инопланетного мира.

Л а р и с а. Опять вы.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Грубо. А я — натура тонкая. Наш дом скоро снесут, мы разъедемся и навеки потеряем друг друга. Кому нужна эта жертва? Между тем у меня есть все для нашего блаженства: кандидатский минимум зарплаты, ненормированный рабочий день и сберегательная книжка на предъявителя.

Л а р и с а. Вы забыли еще законную жену.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Я имею право на свое место под солнцем! Я всегда требую его и всегда его получаю. Подумайте: перед вами стоит не ординарная, а, так сказать, «марочная» личность. Не проходите мимо!

Л а р и с а. Мимо, кандидат наук, мимо.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Хорошо, к этому вопросу я еще вернусь.

Лариса и Семен Семенович расходятся. Появляется  Б е л о г л а з о в, он с коляской, в которой поверх мусора лежит старая гитара.

Б е л о г л а з о в. Перекур, работничек. Гитару вот выбросили, не нужна стала семиструнная. (Берет ее в руки, проводит по струнам.) Еще звучит. (Настраивает.)

Из дому вышла  И р и н а. Заметила отца, остановилась, наблюдает за ним. Белоглазов запел под гитару. Ирина подходит ближе, села рядом с ним.

И р и н а. Спой еще, папка.

Б е л о г л а з о в. Талантом не вышел.

И р и н а. А ты душой.

Б е л о г л а з о в. В университет заявление подала?

И р и н а. Подала.

Б е л о г л а з о в. Значит, геологом решила стать?

И р и н а. Геологом.

Б е л о г л а з о в. Да, геологу без песни нельзя, песня для него — что хлеб.

Отец и дочь тихо поют под гитару. Появляется  К с е н и я, какое-то время молча слушает.

И р и н а. Мама пришла.

Б е л о г л а з о в. Ты чего это, Ксюша, в сторонке стоишь?

К с е н и я. Потревожить боюсь: вспугнешь, и все исчезнет. С непривычки человек и собственного счастья боится.

Б е л о г л а з о в. Недодано тебе, Ксюша, многое недодано. А что отпущено было — я, дурак, сгубил.

К с е н и я. Много ли жене да матери надо — слово ласковое, чтобы мир в семье был и уважали друг друга.

Б е л о г л а з о в. Ты что это, дочка?

И р и н а. Так, в горле что-то першит.

Б е л о г л а з о в. Значит, песня просится.

Запели все трое и под песню же уходят.

За ними с любопытством наблюдают появившиеся жильцы.

Л а р и с а. С чего бы это они распелись?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Скажите, какая трогательная консолидация.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Всех людей, понимаешь, взбаламутил, а сам в пляс ударился?

К у к у ш о н о к. Вот помяните мое слово: свинью подложить нам задумал!

С у м н и т е л ь н ы й. Нет, недаром я сон вещий видел. Крепись, граждане!

Л а р и с а. Какой еще сон?

С у м н и т е л ь н ы й. Будто мы все голыми во двор вышли и стали кувыркаться через голову.

Л а р и с а. Что, и я?

С у м н и т е л ь н ы й. А вот вы вроде бы в купальнике были.

Л а р и с а. При парадной морской форме, а охальник.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Сон в руку.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. И вы, кандидат наук, в мистику ударились?

С е м е н  С е м е н о в и ч. От таких соседей в здравом уме на стену полезешь!

Г о л о с  К а т е р и н ы. Федор Белоглазов! А кто работу заканчивать будет?

К у к у ш о н о к. Вот он — трубный глас! Семен Семенович, в бутылке что-нибудь осталось? Налейте.

С у м н и т е л ь н ы й. Развезет тебя с такими нервами.

К у к у ш о н о к. А я, может, раздвоиться хочу, на самого себя со стороны посмотреть!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Плесни и мне, кандидат.

С е м е н  С е м е н о в и ч раскрывает портфель, достает еще бутылку.

Распивают.

Л а р и с а. Без закуски? Кошмар какой-то…

С у м н и т е л ь н ы й. Ну и как — раздвоились?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Я не ато́м, я человек — меня одним стаканом не расщепить.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Еще есть. (Достает.) Пей, не жалко.

С у м н и т е л ь н ы й. Натура у тебя, Семен Семенович, широкая. Только прижимист отчего? На днях вот соседка наша, Людочка, рожать раньше времени надумала, в больницу надо было срочно доставить, а ты такси, что для себя вызвал, пожалел.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Торопился очень, работа ответственная.

К у к у ш о н о к. А сами чего не пьете?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Я свою норму знаю. Здоровье дороже.

С у м н и т е л ь н ы й (Кукушонку). А ты хлещи, у тебя здоровье — вещь бросовая.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Да, себя берегу! А для чего я все нажил: ковры, дачу, чашу полную в доме — наследникам оставлять? Фигу с маслом! Пей еще, циркач, за мое здоровье.

С у м н и т е л ь н ы й. Вот гляжу я на тебя, Семен Семенович, и думаю: что в тебе страшнее — страсть побольше урвать, нахапать или злость, чтобы другой лучше тебя не жил?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Мое пьешь, меня же и бьешь? Откисни, старик.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Споемте лучше, авось на душе помягчает.

Затянули нестройным хором:

Арлекино, арлекино, Нужно быть смешным для всех! Арлекино, арлекино, Есть одна награда — смех!

К у к у ш о н о к. Семен Семенович, а вот теперь вы у меня в двух лицах: один — кандидат наук, другой — с банным веником.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Не болтай. На себя взгляни лучше.

К у к у ш о н о к. И взгляну. И пусть каждый из нас сам на себя взглянет, так сказать, нырнет себе в душу! А с чем вынырнет? Об этом только один человек знает — летописец Федор!

Л а р и с а. А что он обо мне знать может? Если я сама себе ни в чем никогда не признаюсь!

К у к у ш о н о к. А я вот признаюсь, а там будь что будет!

С у м н и т е л ь н ы й. Разбередил ты мое любопытство, циркач, от нетерпения сгораю…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Перестаньте! Вторгаться в интимную жизнь человека можно только с санкции прокурора.

К у к у ш о н о к. А я тихо сам себе в душу нырну, не для публики.

Звучит музыкальный аккорд.

На сцене медленно гаснет свет. В луче только  К у к у ш о н о к. Он словно в сомнамбулическом сне.

К у к у ш о н о к. Ты — обладатель лотерейного билета, на который пал выигрыш: автомашина «Жигули»! Фортуна? Сногсшибательная удача? Счастье? Фигу! Об этом знает жена. А раз она знает — тебе не принадлежит ничего, кроме семейных цепей… Ну, а если ты облигацию эту продал? С выгодой. Ведь выгода эта по закону принадлежит тебе. По закону?

Молчание.

По закону — тут статья Уголовного кодекса, скамья подсудимых и небо в крупную клетку… Граждане! Во что оценивается человеческая мечта? Если мечта эта — всего-то-навсего африканский крокодил? Мечта всей моей жизни. В полторы тысячи рублей! Имей их — и ты артист, дрессировщик, знаменитый и уважаемый даже собственной женой. И вот все рушится. Сейчас в любое мгновение может раздаться истошный крик супруги, и ты вновь — никто, ничто, несостоявшаяся личность — Геннадий Кукушонок. Вот отчего я во хмелю, граждане!

Вновь звучит музыкальный аккорд.

Медленно зажигается свет. Та же мизансцена.

С у м н и т е л ь н ы й. Что это ты, Геннадий, будто остекленел весь? Нехорошо тебе?

К у к у ш о н о к. Пригрезилось. Пот даже прошиб.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Что пригрезилось?

К у к у ш о н о к. Погодите, сейчас все выложу. И про себя и про всех!

С е м е н  С е м е н о в и ч. А вот про всех — не надо!

К у к у ш о н о к. А если мне врать надоело, если я с этой минуты решил одну только правду рубить?

С е м е н  С е м е н о в и ч (прерывает). Сам! И тоже тихо сам себе в душу нырну. Но не для огласки!

Звучит музыкальный аккорд.

На сцене медленно гаснет свет. В луче только  С е м е н  С е м е н о в и ч. Он достает из портфеля банную простыню, начинает обмахиваться веником.

В чем смысл жизни? Я вас спрашиваю? В чинах, званиях? В справедливости! Я вот целый день в бане, в парилке тружусь. Вкалываю, так сказать, в сфере обслуги. Так за что мне человечество уважать? За его, я извиняюсь, голый зад?! За чаевые! Разложишь клиента на лавочке, пройдешься по нему веничком и отведешь душу на его дородном теле, пока оно дубленке импортной по цвету и качеству не уступит. Вспорхнет он с лавки младенцем, сбросив с себя десяток прожитых лет, и в пляс пустится! (Отбивает чечетку.) Тут ты с него шкуру и дери. Справедливости ради! Так на кой ляд мне нужно звание кандидата каких-то там наук, если я на чаевые не одну собственную машину «Жигули» купить могу?! (Сбрасывает с себя простыню.) А прекрасный пол в мужчине оперение ценит. Скажи иной, что я — банщик, ее родимчик хватит… Академик я, гражданочки, на том и порешим!

Вновь звучит музыкальный аккорд.

Медленно загорается свет. Та же мизансцена.

С у м н и т е л ь н ы й. И этот нырнул куда-то будто вынырнул.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Не трогайте сейчас меня, адмирал, я в таком состоянии, что за себя не ручаюсь…

Л а р и с а. До чего у нас во дворе обстановка нездоровая, до того все взвинчены — того и гляди, что сама заведешься. А виной всему летописец Федор!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Не упоминайте мне больше это имя. Я от него покрываюсь крапивной лихорадкой, впадаю в какой-то транс…

Звучит музыкальный аккорд.

На сцене медленно гаснет свет. В луче только  М а к с и м  М а к с и м о в и ч, в руках его пачка бумаги и авторучка.

Когда человек обрел свое подлинное лицо? Думаете, тогда, когда встал с четверенек на ноги? Дудки! Когда освободил свои руки для авторучки и листа бумаги! И пошла писать губерния: одни чудаки — сочинять романы и поэмы, другие — докладные и финансовые отчеты. Их всех влекло одно — слава, административный зуд и самоутверждение. Но истинные властители дум и сердец всегда отличались скромностью, пребывали в тени. Они не ставили своих имен ни в заглавии, ни в конце. Творения эти увенчивает только одна подпись: «Ваш доброжелатель!» А сколько безымянному автору стоит это нервов, крови, бессонных ночей! А то как же: иногда пишешь и сам плачешь, тем более если… сам на себя пишешь. И не всегда зависти или зла ради. А в целях самозащиты! Да, человек, в отличие от зверя, беззащитен: у него нет клыков и когтей! А жить-то надо! Дорогие граждане, возлюбите анонимщика и сочувствуйте ему! (Озирается, подписывает анонимку.) «Ваш доброжелатель»!

Звучит музыкальный аккорд.

Затих. Медленно загорается свет. Та же мизансцена.

Л а р и с а. Максим Максимович!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч (очнулся). А? Вы ко мне?

Л а р и с а. Всеобщий молчаливый психоз какой-то… Да что с вами?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Стресс. Нет, должно быть, истощение нервной системы. Полное!

С у м н и т е л ь н ы й. Оклемается.

Л а р и с а. Какой вы бесчувственный, Иван Иванович. Да, только женщина в состоянии жить сердцем. И я им живу. И буду жить. Несмотря ни на что!..

Звучит ария Кармен. На сцене медленно гаснет свет.

В луче  Л а р и с а  и появившийся  П е т р  П е т р о в и ч. В ее волосах испанский гребень, на плечах яркая шаль.

(Поет. Запись.)

…Меня не любишь ты, ну что ж, Зато тебя люблю я. И заставлю себя полюбить!

Ария Кармен кончилась. Медленно загорается свет.

Та же мизансцена. Но теперь здесь и  П е т р  П е т р о в и ч.

П е т р  П е т р о в и ч. Что тут происходит? Мне показалось, я слышал музыку. Да, кажется, звучала ария Кармен.

Л а р и с а. Вам показалось.

П е т р  П е т р о в и ч (тихо, Ларисе). Сейчас я встретил летописца Федора. Он знает все, что произошло между нами!

Л а р и с а. Он нас подслушал! И вы позволили ему опошлить святое?!

П е т р  П е т р о в и ч. Он молчал, но как красноречиво он молчал!

Л а р и с а. Нет, я поступаю так, как древние сарматки, современницы скифов: они не имели права выйти замуж прежде, чем не убьют хотя бы одного врага. Я убью летописца!

С у м н и т е л ь н ы й. Помянем раба божьего Федора тревожным пароходным гудком. Граждане, прошу не расходиться светлой памяти ради, я мигом. (Исчезает.)

Л а р и с а. Шут!

Во дворе появляется  В а л е н т и н а.

В а л е н т и н а. Максим! Как хорошо, что ты здесь со мной в эту минуту рядом…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Что еще стряслось? Ты всегда так уравновешенна, так уверенно ступаешь по нашей грешной земле, ты передовик производства и общественница. Успокойся.

В а л е н т и н а. Когда я прочла вот это, подо мной закачалась земля. (Достает несколько исписанных листов.)

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Как они попали к тебе?! Это же адресовано вышестоящей инстанции!

В а л е н т и н а. Анонимка.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Безобразие…

В а л е н т и н а. Милый, ты будешь еще не так возмущен, когда прочтешь, что в ней написано. Клевета на твою жену!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Что написано — неважно, важно, кому написано. Я буду жаловаться, это беззаконие: разглашать частную переписку!

В а л е н т и н а. О чем ты говоришь?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Кто писал — известно?

В а л е н т и н а. Я же сказала тебе, что это анонимка, но почерк, почерк мне показался удивительно знакомым. Взгляни сам.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч (вдруг). Нет! Только не это. Дай ее сюда! (Рвет листы на мелкие части, часть из них даже съедает.)

В а л е н т и н а. Что ты делаешь, опомнись, ты испортишь себе желудок…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Спасаю твою честь и свою тоже.

В а л е н т и н а. Господи, как только ты слышишь слово «анонимка» — ты становишься невменяемым.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Я столько из-за этого пережил!

В а л е н т и н а. Родной мой, успокойся, пойдем, я поставлю тебе на затылок горчичники, пойдем. (Уходят.)

С е м е н  С е м е н о в и ч. Безумный день. Какова-то будет еще ночь! Но при всех превратностях, Лариса Павловна, помните: я ваш сосед, всегда рядом с вами. (Уходит.)

Г о л о с  К а т е р и н ы. Геннадий, Кукушонок!

К у к у ш о н о к. Свершилось… Люди, в сей судный час не покидайте меня!

Появляется  К а т е р и н а, она в ярости.

К а т е р и н а. Вот ты где, супруг мой драгоценный… А ну подойди ближе!

К у к у ш о н о к. Ноги не несут.

К а т е р и н а. К милому и сама навстречу могу выйти. Где лотерейный билет?

К у к у ш о н о к (пятится). Ты же мне его подарила.

К а т е р и н а. Весь паркет в квартире перебрала, чуть с ума не спятила, а муж от родной жены «Жигули» прикарманил!

К у к у ш о н о к. Нет! Номинальную стоимость я тебе верну. Себе возьму только барыш…

К а т е р и н а. Продал? За сколько, лиходей?!

К у к у ш о н о к. Полторы тысячи сверху.

К а т е р и н а (бессильно опустилась). Так. У людей мужья — кандидаты наук, а мой — кандидат в уголовники… До зеленого змия допился. На что эти деньги тебе, отвечай?! Любовницу завел?!

К у к у ш о н о к. Правду?

К а т е р и н а. Всю как на духу!

К у к у ш о н о к. Африканского крокодила купить хочу. С дирекцией договорился, цирк мне самостоятельный номер дает.

К а т е р и н а. Полторы тысячи на зубастую тварь ухлопать?

К у к у ш о н о к. Талант у меня.

К а т е р и н а. Мошенника?

К у к у ш о н о к. Дрессировщика!

К а т е р и н а. У нас таланту везде дорога бесплатно открыта.

К у к у ш о н о к. А я — «тихо пьющий», потому мне зверей и не доверяют.

К а т е р и н а. Стало быть, я тебе до того осточертела, что в пасть к любому хищнику кинуться готов? Думаешь, мне лотерейный билет жалко? Тебя, дурня, какой-никакой, а все муж. Да и детей Кольку с Зинкой сиротами не оставишь. Верни мне билет, вот и весь сказ!

К у к у ш о н о к. Тогда я… тогда я на все решусь. Вы еще все услышите о Геннадии Кукушонке! (Покидает двор.)

К а т е р и н а. Куда это он? Первый раз его таким вижу. Это что же — бунт?!

Л а р и с а. Точка кипения, предел, который каждому человеку отпущен. После него все превращается в пар. Даже любовь. Так-то вот, Петр Петрович. В пар!

Появляется  С у м н и т е л ь н ы й, он все в той же парадной форме, на плече несет гудок.

С у м н и т е л ь н ы й. Пар — это могучая сила, которая всем движет. И звучит как набат! (Дергает за кольцо на цепочке — вслед за облаком пара раздается сиплый, прерывистый гудок.)

Л а р и с а. Нет, это бог знает что такое. Он сведет нас всех с ума.

Слышатся возмущенные голоса, хлопают двери, появляются жильцы.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Варвар, пещерный неандерталец!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Его водой холодной из ведра окатить надо!

П е т р  П е т р о в и ч. И как только вы умудряетесь извлекать из этого чудовища подобные звуки?

К а т е р и н а. В утильсырье оттащить, с милицией!

С у м н и т е л ь н ы й. Извиняюсь, граждане, это подарок, с именной надписью.

Вдруг все замерли. Через двор проходит  И р и н а  с лопатой в руке.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Смотрите, что у нее в руках!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Лопата… Ты куда ее несешь?

И р и н а. Клумбу вскопать надо.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Ночью?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Лжешь, отцу ее несешь!

И р и н а. Что это с вами, соседи?

Л а р и с а. А зачем, девочка, она понадобилась твоему папе?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Капсулу решил выкопать, летопись свою в журнал «Крокодил» отдать!

И р и н а. Да перестаньте вы меня разыгрывать.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Отобрать у него инструмент, конфисковать, реквизировать!

И р и н а. Взрослые, а шутки у вас, как у ползунковой группы в яслях. (Тряхнув косами, уходит.)

Л а р и с а. Господи, да что это с нами происходит?

С у м н и т е л ь н ы й. До ручки докатились, граждане. Ребенка напугали.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Эврика, осенило! Предлагаю гениальный ход.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Жилы не тяните, Максим Максимович…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Жена! Вот через кого действовать надо.

Л а р и с а. Позвать сюда Ксению!

Ее зовут хором. Появилась  К с е н и я.

К с е н и я. Травму кто получил, порезался?

К а т е р и н а. Ты при муже своем кулаком по столу стукнуть можешь?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Надо, Ксения Николаевна, надо.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Добром просим!

С у м н и т е л ь н ы й. Добром, видишь, тебя просят…

К с е н и я. Ничего не понимаю. О чем? Что вам от меня нужно?

Л а р и с а. Сейчас поймете. Ваш муж сатиру на нас сочинил, нет, пасквиль, а может быть, и того хуже. А он — не Гоголь, не Салтыков-Щедрин, не Райкин даже!

П е т р  П е т р о в и ч. И замуровал свою рукопись тайно.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Для потомков и живущих!

К с е н и я. Мой Федор? Вот уж талантов таких за ним и не подозревала даже…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Пусть летописец сам, добровольно извлечет эту капсулу из тайника и уничтожит свидетельства очевидца!

К с е н и я. А зачем уничтожать? Мне и самой прочитать любопытно.

Л а р и с а (угрожающе). Вам с соседями жить, уважаемая Ксения Николаевна…

Г о л о с а. Не допустим! Через наш труп!

Все разом шумят, жесты энергичны, стихия захлестывает жильцов. Сиплый, прерывистый пароходный гудок — его дал Сумнительный — прервал все звуки. Появляется  Б е л о г л а з о в. Тишина.

К с е н и я. Оглохла. Совсем ничего не слышу.

Б е л о г л а з о в. Иван Иванович, когда людей пугать перестанешь? Все бы отдал, лишь бы сирену эту заткнуть.

Л а р и с а (вдруг). Все? Нет, повторите: все?!

Б е л о г л а з о в. Здоровье дороже.

Л а р и с а. Поклянитесь торжественно.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч (подхватывает). Да, клянитесь!

Б е л о г л а з о в. Землю, что ли, есть?

С е м е н  С е м е н о в и ч. Нет, глубже — то, что под землей зарыто!

К а т е р и н а. Адмирал, лови на слове!

С у м н и т е л ь н ы й. Пароходный гудок? Не дам! Один против всех врукопашную выйду!

Л а р и с а. Эгоист, мелкая личность…

С е м е н  С е м е н о в и ч. Нет, вы не моряк, вы килька в мазуте!

Б е л о г л а з о в. О чем это они, Ксюша?

К с е н и я. Какую ты там летопись сочинил? Отдай ты им, бога ради.

Х о р о м. Добром просим!!!

Б е л о г л а з о в. А, собственно, какое вам дело до этого?

Л а р и с а. А кто нам жизнь отравил?!

Б е л о г л а з о в. Возьмите и каждый про себя напишите, если совесть гложет.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Мы на любой сигнал реагировать обязаны: мы — общественность!

Б е л о г л а з о в. Вот оно что… Не дам!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Самосуд над ним учинить!

Белоглазова обступили.

Б е л о г л а з о в. Ну, разве что с адмиралом по рукам…

Упирающегося Сумнительного жильцы подталкивают к Федору.

С у м н и т е л ь н ы й. Пустите! Китель отутюженный измяли, фуражка набок съехала… Я капитан, хоть и в отставке!

Л а р и с а. Умоляю, Иван Иванович, умоляю. Ну, хотите, на колени все встанем!

Вновь атака на Сумнительного.

С у м н и т е л ь н ы й. Держать дистанцию и соблюдать субординацию! Ладно, шут с вами. И только потому, что самому до колик любопытно, что летописец Федор насочинял!

Г о л о с а. Качать адмирала с летописцем! Ура-а-а!

Занавес

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Полночь. Заброшенный сквер, ныне превращенный в пустырь. В центре возвышается гипсовая скульптура женщины-спортсменки: в руке ее диск, она застыла в напряженном броске.

Пустырь освещен полной оранжевой луной, какая бывает только в душное время июля. Светло так, что отчетливо читается надпись на прибитом к столбу фанерном транспаранте: «Участок нового жилого микрорайона. Строительство ведет СМУ-197. Бригадир тов. Белоглазов Ф. Ф.».

Появляются  С у м н и т е л ь н ы й, Б е л о г л а з о в, М а к с и м  М а к с и м о в и ч, С е м е н  С е м е н о в и ч, К с е н и я, В а л е н т и н а, Л а р и с а  П а в л о в н а  и  К а т е р и н а.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Куда он нас ведет?

К а т е р и н а. Здесь сам черт ногу сломит!

Л а р и с а. И почему ночью?

С у м н и т е л ь н ы й. Романтики ради, чтобы жуть по спине бегала.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Моя была идея: от посторонних глаз укрыться.

В а л е н т и н а. А мне так ничуточки не страшно, мне здесь каждый кустик знаком. Я в этом сквере с мужем своим познакомилась, каждый вечер на свиданье бегала. Максим, помнишь?

П е т р  П е т р о в и ч. Только, пожалуйста, не пишите об этом мемуаров. К подобному жанру литературы у многих появилась аллергия и мучают ночные кошмары.

К с е н и я. Сам-то не заблудился, Сусанин?

Б е л о г л а з о в. Пришли.

С у м н и т е л ь н ы й. Ты что это, прямо под своей фамилией капсулу закопал? (Трогает транспарант.)

Б е л о г л а з о в. Позаковыристей нашел место. А ну дайте лопату.

Л а р и с а. Стойте!

К а т е р и н а. Господи, напугал-то как.

Л а р и с а. Столько нам это крови и нервов стоило, что достойно торжественной церемонии. Предлагаю застыть всем в минуте молчания.

Застывают. Кто-то даже всхлипывает.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Начинайте, Белоглазов!

Б е л о г л а з о в. Вот она, хранительница бесценного клада. (Похлопывает рукой по гипсовой статуе и, вонзив в ее подножье лопату, извлекает капсулу. Ею оказалась запаянная консервная банка.)

П е т р  П е т р о в и ч. Ржавая банка из-под консервов?

Л а р и с а. Какое кощунство!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Лично мне не до эстетики. У меня давление 190 на 120. И каждое затянувшееся мгновение разрушает мой пошатнувшийся организм.

В а л е н т и н а. Ну что ты, дорогой, так волнуешься? Лично для меня все это — забавное ночное приключение, не больше. Право, даже смешно.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Смеется тот, кто смеется последним!

К с е н и я. Федор, никогда бы не подумала, что ты у меня такой фантазер, дожил до седин, а ведешь себя как мальчишка.

С у м н и т е л ь н ы й. Запечатлеть бы это мгновение для «Фитиля» на кинопленку!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Вскрывай капсулу, летописец, не то я за себя не ручаюсь!

Л а р и с а. Минуточку! Дух перевести дайте…

П е т р  П е т р о в и ч. Предлагаю мужчинам. Всем снять головные уборы.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Товарищи, валидольчика ни у кого нет?

К а т е р и н а. Вонзай тесак в жестянку, а то, глядишь, в живых кого недосчитаемся!

Сумнительный замахивается ножом.

И тут раздался истошный крик: на глазах у присутствующих статуя «Дискоболка» зашевелилась, ее рука с диском сделала замах и… она вновь замерла в своем изваянии. Первым, у кого не выдержали нервы, оказался Максим Максимович.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Прекратите! (Падает на колени перед Валентиной.) Каюсь. Повинную голову не секут.

В а л е н т и н а. Ну, подурачился, и будет.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Нет, все как на духу… Анонимку на тебя написал я. Написал ее в минуту отчаяния и временного помутнения рассудка!

В а л е н т и н а. Что ты городишь, опомнись…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Да, да, да! Тебя избрали в административную комиссию при райисполкоме, а там… там протокол из медвытрезвителя: попал с приятелем, черт попутал! Ну и накуролесили, как это в песне — «Развернись плечо, размахнись рука». Скотство, в общем.

В а л е н т и н а. Боже мой…

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Но я самокритичен, я не щадил и себя! Все анонимки в адрес Общества по изучению гармонии личности сочинял тоже я! Зачем? Подогревал интерес к своей личности. А как бы я иначе усидел в руководящем кресле — я, спившийся музыкант, ныне комендант-администратор? Что мне еще оставила судьба?! Вот теперь ты знаешь все. Я чист перед тобой, кого я так беззаветно люблю.

Пауза.

В а л е н т и н а. Нет, это я была слепа. Моя любовь. Слепа и нетребовательна… Проглядела тебя!

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Прости.

В а л е н т и н а. Нет. Тут всепрощения быть не может. Тут нужно хирургическое вмешательство.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Высеки! Лучше я сам. Завтра же на работе издам приказ: «Руководителю отдела талантов Брусникину Максиму Максимовичу за клевету и ложь на самого себя объявить строгий выговор!» Нет такой жертвы, на которую я не пошел бы ради тебя, Валентина.

На пустыре появляется  К у к у ш о н о к.

К у к у ш о н о к. Вот вы где? Да я вас и на шестом континенте сыщу!

К а т е р и н а. Чего расшумелся? Тут, может, судьбы людские, как спички, ломаются. (Никак не может прикурить.)

К у к у ш о н о к. А ну брось сигареты смалить!

К а т е р и н а. Тебя не спросила, пять лет курю.

К у к у ш о н о к. Больше не будешь!

К а т е р и н а. Гроза, да к ночи…

К у к у ш о н о к. Точно. Сейчас и гром грянет. (Семену Семеновичу.) Настал и мой звездный час, кандидат наук. Вот твой аванс, верни мой лотерейный билет! (Протягивает деньги).

С е м е н  С е м е н о в и ч. Да он пьян. Какой билет?

К у к у ш о н о к. Добром прошу…

Л а р и с а. Так непочтительно с кандидатом наук.

К у к у ш о н о к. Самозванец он!

К а т е р и н а. Так вот у кого мой билет лотерейный… Верни! Пока я с вами обоими по-хорошему, по-человечески разговариваю.

С е м е н  С е м е н о в и ч. Предал, значит… Счеты со мной сводишь, циркач? А я сам свою автобиографию нарисую!

К с е н и я. Теперь этот раздеваться начал…

С е м е н  С е м е н о в и ч. Да, банщик я, массажист и вениками березовыми торгую! А что до кандидата наук — то чем я хуже других? Если я больше иных всего имею! И мне подавай место под солнцем!

П е т р  П е т р о в и ч. Солнцем тоже умеючи надо пользоваться, можно ведь и обгореть.

С е м е н  С е м е н о в и ч. А ты, математик, здесь права голоса лишен, теперь за ней, за Ларисой Павловной, слово.

С у м н и т е л ь н ы й. Возлюби ближнего, Лариса Павловна…

Л а р и с а. Так вот, Семен Семенович, любя вас, заявляю: я люблю другого.

П е т р  П е т р о в и ч. Она моя невеста!

Л а р и с а. Разве? Я что-то не слышала от вас предложения выйти замуж.

П е т р  П е т р о в и ч. Я сделал его еще вчера. Вчера на работе записал самого себя на магнитофон. Вот пленка. Прослушайте это у себя дома.

Б е л о г л а з о в. До чего в двадцатый век техника свирепствует: свадьбы и те заочными стали!

С е м е н  С е м е н о в и ч. Твоя взяла, математик. Только ведь деньги на свадьбу ко мне придешь занимать. Капиталы нынче к нам перешли, к простому люду, к тем, что в сфере обслуги. Вот если слезно попросишь, может, и дам.

С у м н и т е л ь н ы й. Привет законной супруге!

Семен Семенович исчезает.

К с е н и я. Поздравляю вас, Лариса Павловна.

П е т р  П е т р о в и ч. Эх, шампанского бы сейчас: стол за мной! Я бы выпил за энергичных, нет — за агрессивных женщин, первопроходцев в любви! Что бы мы без вас, холостяки, делали?!

С у м н и т е л ь н ы й. Смущаешься-то чего?

Л а р и с а. А я всегда краснею, когда становлюсь невестой.

П е т р  П е т р о в и ч. Неправдоподобно красива…

К а т е р и н а. Соловьями распелись, разлюбезные, а мужу моему рот открыть не даете. Чего это тебя, супруг, распирает?

К у к у ш о н о к. Тут словами не выскажешь, тут петь хочется. Вот. Заголовок в стенной газете прочтите. «Впервые на цирковой арене». А внизу снимок!

К а т е р и н а (ахает). Ты? В обнимку с крокодилом?!

К у к у ш о н о к. Мне его государство купило, в мое призвание наконец-то поверили. А ты, супруга, личность во мне расплющивала!

К а т е р и н а. Растаптывала, Гешенька, верно, помыкала, теперь местами поменяемся. Если уж ты крокодила укротить сумел, из меня веревки вить будешь. Только я ведь веревками этими тебя еще крепче к себе привяжу. Так уж на роду тебе написано. (Обнимает.) Кукушонок ты мой, разъединственный!

С у м н и т е л ь н ы й. Позвольте, граждане, а чего ради мы пришли сюда?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Вскрывай свою капсулу, летописец. Теперь уж ничего не страшно!

В а л е н т и н а. А вдруг там еще про тебя кое-что есть? Берегись!

К с е н и я. Вскрывай, Иван Иванович, теперь уж и моего терпения нет.

С у м н и т е л ь н ы й. Господи, благослови!

Сумнительный вскрывает капсулу.

Присутствующие замерли в напряженнейшем ожидании. На свет торжественно извлекается записка и поллитровая бутылка с водкой.

Л а р и с а. Что это?

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. И это все?!

В а л е н т и н а. Читайте записку, читайте!

С у м н и т е л ь н ы й (читает). «Внимание! Извлекать, принимая все меры предосторожности. Втроем не прикасаться к бутылке ни в коем случае… Потомки! Сей сосуд стоил всего три шестьдесят две. Но сколько в нем капель — столько слез было пролито женами, матерями, детьми, чей муж, сын или отец чрезмерно увлекался этим зельем! Разбейте и, не нюхая — боже упаси! — уничтожьте его содержимое. Пусть зеленый змий никогда не заползет в ваши души и желудок. Потомки, будьте бдительны! Ваш раскаявшийся предок, ныне член добровольной народной дружины — Федор Белоглазов».

Пауза.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Что? Из-за этой ничтожной шпаргалки я сам себя по мордасам отхлестал, в душу себе плюнул?!

Л а р и с а. Не вы один.

М а к с и м  М а к с и м о в и ч. Верни мне мое общественное лицо, борзописец!!!

С у м н и т е л ь н ы й. Эх, чтобы раз и навсегда покончить с сим злом — предлагаю… распить содержимое «исторической» бутылки!

К а т е р и н а. А то как же — столько волнений, столько тревог принес нам этот отрезок жизни!

В а л е н т и н а. Нельзя так волновать сограждан.

Л а р и с а. Учитывая наш нервный век!

Занавес

Оглавление

ОДИН ШАГ ДО ЦЕЛИ Драма в двух частях

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СНЫ РЕВИЗОРА КУМАНЬКОВА Комедия в трех картинах

  КАРТИНА ПЕРВАЯ

  КАРТИНА ВТОРАЯ

  КАРТИНА ТРЕТЬЯ

БАЛКОН ДЛЯ ДЖУЛЬЕТТЫ Драма в двух частях

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

МОЙ ЗЯТЬ Комедия в двух частях

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЧЕЛОВЕК С ДВУМЯ ЛИЦАМИ Драма в двух частях

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ТРИДЦАТЬ ПЕРВОЕ ФЕВРАЛЯ Драма в двух частях

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg